Любовь, обман и бриллианты.

3.

На пороге стояла она. Та, с которой мы так тепло распрощались каких-то двадцать минут назад, вернулась. Моё сердце учащённо забилось, и я понял, что она влюблена в меня окончательно и бесповоротно и не может расстаться даже на час. Что ж, я готов был ответить тем же и незамедлительно заняться её перевоспитанием, согласно моим требованиям.

– Шурик, ко мне пристают какие-то мерзавцы, – выпалила Ольга, и только тут я заметил встревоженное, даже испуганное выражение её личика.

– Где эти негодяи? Я сейчас достану пулемёт и разнесу их в клочья.

– Ко мне, правда, пристают! – нервно выкрикнула девушка, и из её дальнейших, довольно сумбурных объяснений, я понял, что возле её подъезда к ней прицепились “два ужасных типа”, которые предлагали с ними “покататься”. Ей удалось, благодаря вмешательству прохожих, отбиться, и она поехала ко мне.

Что мне оставалось делать? Разумеется, я был растроган тем, что оказался защитником моей новой знакомой, и, как всякий порядочный джентльмен, предложил даме переночевать у меня. В ответ на моё искреннее предложение дама капризно наморщила носик и заявила, что моя однокомнатная квартира, набитая разными железяками, – последнее место, где хотела бы видеть сны одинокая, порядочная, чистоплотная девушка. Меня покоробило такое отношение к моему жилищу. Я сказал, что, конечно, кровати с балдахином в моей скромной спальне нет, да и самой спальни, по большому счёту, тоже нет, и если она желает остановиться на ночлег в более подходящем для неё будуаре, то ей нужно обратиться к кому-нибудь другому, а раз уж она пришла ко мне, то я могу предложить ей на выбор: либо диван со мной, можно в одежде, либо ванная без меня. Ольга потребовала, чтобы я проводил её домой. Решив, что такой не в меру привередливой особе трудно угодить, я согласился.

В машине я посетовал на то, что не прихватил с собой ни бейсбольной биты, ни гири на верёвочке, ни, на худой конец, завалящего кастета. Ольга же в ответ на мои слова заметила, что, настоящий мужчина и голыми руками сможет разогнать пару мерзавцев. Мне, конечно, польстила её уверенность, но я всё же надеялся, что “мерзавцы” уже покинули окрестности её дома в поисках других приключений. А может, они нашли уже то, что искали, и давно сидят в камере. Пожалуй, это был бы наилучший выход для всех нас.

Больше ни о чём я подумать не успел: за считанные минуты мы добрались от моей Семёновской до Бауманской, и Ольга, остановив машину в переулке возле церквушки, заявила, что дальше мы пройдём пешком. Я удивился. Ольга пояснила, что она живёт здесь недалеко – снимает квартиру.

Мы прошли немного до её четырнадцатиэтажки и уже собирались войти в подъезд, как навстречу нам вышли два гражданина. По тому, как крепко Ольга вцепилась в мой рукав, я понял, что это те самые мерзавцы, которые оказались совсем не в камере, а вот они – перед нами.

– Смотри, Химик, она хахаля своего приволокла, – промолвил один из них, коротышка, что в длину, что в ширину, подстриженный ёжиком.

Такого свалить с ног без специальной подготовки будет затруднительно. А у меня, увы, подготовки не было. Второй же субъект – высокий, худощавый, с руками, висящими почти до колен, по имени Химик – особой симпатии тоже почему-то не внушал.

Я подивился про себя, каким образом эти две противоположности нашли друг друга, и что у них может быть общего и, решив ни в какие дискуссии не вступать, попытался пройти мимо, полностью их игнорируя. Взяв Ольгу под руку, я двинулся вперёд. Однако далеко уйти у меня не получилось.

Кубический коротышка схватил меня за руку и стал её выворачивать, а долговязый длиннорукий облюбовал Ольгу. Между ними завязалась возня.

Я почувствовал, что коротышке удалось защёлкнуть на моей руке невесть откуда взявшиеся наручники, и изо всех сил пытался свободной рукой нанести ему как можно больший ущерб. С таким же успехом можно было бить в обшитую стену камеры сумасшедшего дома. Эффект тот же – мягко и непробиваемо. И, нанося своему противнику сокрушительные удары, которые, к сожалению, его не сокрушали, я краем глаза видел, как Ольга боролась за свою свободу и независимость.

Действовала она умело. Сначала притопнула ножкой. Длинный взвыл от боли и запрыгал на одной ноге, что и неудивительно – его жалкие кроссовки вряд ли могли устоять перед каблуком-шпилькой. Затем эта фурия с видом знатока ударила длинного коленом в самое уязвимое место, отчего тот схватился за её рукав ещё сильнее, не столько для того, чтобы удержать добычу, сколько для того, чтобы не упасть самому. Ольге удалось вывернуться, и в руке у длинного остался только ремешок от её сумочки, она же не растерялась, полоснула по щеке жертвы коготками, оставляя кровавые следы, и высвободила свою собственность.

Коротышка в это время пустил в ход тяжёлую артиллерию – свои кулаки, и я получил сильный удар в скулу. Я попытался ответить тем же, но вдруг раздался выстрел и я оторопел. Мой противник оторопел ещё больше и выпустил меня. Я увидел Ольгу, направившую пистолет на коротышку и кричавшую, чтобы он меня отпустил. Я схватил её за руку, и мы бросились почему-то не к ней домой, а назад, к машине. Пара человек, появившихся поблизости незадолго до окончания этой свары, не стали нас удерживать и молча расступились, а наши преследователи немного замешкались. Но, когда мы поворачивали за угол Ольгиного дома, я увидел, как прихрамывающий длинный заковылял к машине, а коротышка вроде бы увязался за нами.

Возле своей “восьмёрки” Ольга бесконечно долго копалась в сумочке, доставая ключи, бестолково положив их перед всей этой суматохой не в карман, а в сумку. Наконец мы уселись, и она рванула с места, чуть не сбив выскочившего из-за угла коротышку. Я увидел, как коротышка плюхнулся в затормозивший рядом с ним “Опель”. Из-за темноты я не заметил, кто сидел за рулём, но догадался, что это был долговязый.

Мне нравится этот район из-за его архитектуры. Здесь царит полное смешение времён и направлений: постройки чуть ли не екатерининских времён соседствуют с особняками прошлого века и над всем этим возвышается модерн семидесятых-восьмидесятых годов. Но сейчас мне было не до градостроительных изысков. И даже не до расспросов откуда у Ольги взялся пистолет. Я ещё раз оглянулся и сообщил водителю, что “Опель” не отстаёт. Ольга, сосредоточенно ведя машину, коротко бросила:

– Вижу.

Я же видел, что она, как небезызвестный Фокс, устремилась в сторону Сокольников, очевидно, с той же целью – затеряться в тамошних переулках. Но я ошибся. Неожиданно Ольга резко свернула в сторону Яузы, потом ещё, и мы попали в лабиринт заборов, за которыми возвышались цеха каких-то заводов. Когда наша машина оторвалась от преследователей, Ольга остановилась в неприметном тупичке, заглушив мотор и погасив все огни.

Мы относительно долго просидели в интимной темноте. Однако первый вопрос, который я задал девушке, интимным можно было назвать с большой натяжкой

– Откуда у тебя пистолет? – спросил я вполголоса.

– Он всегда со мной в машине для защиты, – также вполголоса ответила девушка. – Он газовый.

Я не стал спрашивать, почему она не воспользовалась им раньше, при своей первой встрече с нашими преследователями, решив, что Ольга просто хотела показать мне свою готовность пустить в ход оружие. В мировой политике такой трюк называется демонстрацией силы. Очевидно, она и мне хотела явить свою силу, расчитывая на продолжение нашего знакомства. Что ж, я был отнюдь не против, но без применения приёмчиков, которыми она воспользовалась при знакомстве с длинным Химиком. А ещё мне хотелось бы знать об этой девушке чуть больше, чем сейчас. Поэтому я задал следующий вопрос:

– А что это за типы? Ты и правда никогда их раньше не видела?

– Конечно, не видела, – возмущённо ответила Ольга. – Если бы я их раньше видела, они не посмели бы ко мне сегодня приблизиться.

Я потрогал опухшую скулу и разбитую губу и поинтересовался:

– Почему это, интересно, они не посмели бы к тебе приблизиться?

– Потому что я бы им глаза выцарапала.

– Тоже мне, Никита нашлась, прыткая какая. Почему же это, интересно, ты тогда ко мне примчалась за помощью?

– Мы же теперь вместе. Что же, только мне что ли рисковать своей шкурой на тёмных улицах, пока ты будешь спокойно дрыхнуть у себя дома? – услышал я весёлые нотки в её голосе. Видеть её лица в темноте я не мог, но очень хорошо представлял себе её милую ухмылочку. – И потом, – продолжала девица, – я хотела, чтобы ты стал более активным.

– Я активен в другом месте, а здесь спешка не нужна.

Вкус крови на губах мне не нравился и, несмотря на её слова, что “мы теперь вместе”, которые мне понравились, я решил поставить девицу на место: негоже ей улыбаться в то время, когда близкий ей человек истекает кровью. Поэтому я задумчиво произнёс:

– Не знаю. Как-то это всё подозрительно.

– Что ты имеешь в виду?

– Почему они привязались именно к тебе? Я понимаю, что у обладательницы такой…– я немного замялся, подыскивая подходящее определение, – такой несколько выпирающей внешности…

– Меня ещё никто не догадался так обозвать! Это надо же придумать – выпирающая внешность! – запротестовала Ольга с неподдельным возмущением в голосе.

– Хорошо, неординарной внешности.

– Почему бы просто не сказать – красивой?

– Ладно, – сдался я. – Симпатичной внешности. Не важно. Почему они к тебе привязались? Ну в первый раз, может быть, случайно. Но после того, как ты от них сбежала, они бы ушли. Что же, они почти целый час тебя ждали? Откуда им было знать, что ты вернёшься? Да и вообще, на уличных хулиганов, пристающих к прохожим, они не очень похожи. У них машина. Будь они простыми хулиганами, сразу бы после твоего бегства поехали бы искать приключения. И почему они в первый раз за тобой не бросились в погоню?