Любовь оборотня

Глава 1

С восхищением я осмотрела горизонт и разгорающейся во всей красе алый закат. Сердце трепетно сжалось в груди, глядя на плавные волны и переливающуюся гладь волн. Море… Вдохнула полной грудью ощутимо соленный воздух, такой свежий и чистый… Сделав пару шагов вперёд, закрыла с наслаждением глаза. Крупицы песка тут же обожгли ступни, заставляя стянуть босоножки и бросив сумку, рвануть вперёд к воде. Когда теплая волна коснулась ног, по коже поползли мурашки, а губы расплылись в широкой улыбке. Не верится, что я здесь!

— Мелисса, что ты делаешь? — послышался хмурый голос сестры позади.

— Радуюсь! Не видишь что ли?! — обернулась, ухмыльнувшись. — Я понимаю Дени, что ты уже привыкла к таким видам, а я вижу море впервые! С ума сойти, от калитки метров десять пройти и такая красота!

— Деревня! — хмыкнула та, приближаясь. — Давно говорила, приезжай!

— Мама была против. — закатила глаза я.

— Когда это тебя останавливало. Мама и против розовых волос была или ты хочешь сказать, она этого не заметила? — Дени коснулась розовых длинных локонов, что были собраны в хвост.

— Воплей было… — я пожала плечами, стягивая с себя свитер с капюшоном и протягивая сестре, параллельно оглядываясь. — А почему здесь никого нет?

— Потому что мой суженный выкупил эту часть берега, она наша.

— Ниче чё! Серьёзно? — восхищённо прошипела, пытаясь собрать волосы в гульку, дабы не намочить.

— Ага. Если ты собралась купаться, то я дам… — но я уже поспешно стянула джинсовые шорты и футболку. — Ах да, я уже забыла… — всучив в руки сестре, двинулась дальше, содрогаясь от непривычных ощущений и искренне наслаждаясь происходящим. Как же я давно хотела тут оказаться!

Глупо улыбаясь, я вышла из воды, бросив взгляд на уже темное небо.

— С суженым-то своим когда познакомишь? — поинтересовалась я у Дени, забирая и натягивая свитер. Мы двинулись обратно во двор.

— Он сейчас по работе уехал на пару дней. Вернётся, заценишь. Тут, кстати, много хорошеньких! Я тебе уже парочку присмотре…

— Эй! Полегче! — перебила нервно сестру.

— Восемнадцать же исполнилось, теперь можно всё. — хмыкнула та, открывая двери в дом.

— Ага, всё. — выдавила с сарказмом я. — Не ладится у меня с противоположным полом.

— У тебя волосы розовые, что ты еще хочешь… — глядя, как мои глаза возмущено округляются, она пожала плечами. — Это как минимум странно.

— Ну тебя.

Покрасить волосы в яркий цвет было довольно неожиданным решением. От природы мы с сестрой обладатели темно-каштановой шевелюры и карих глаз. Несколько лет выводилась в сияющую блондинку, но пару месяцев назад, как раз перед днём рождения, шла по магазину и взгляд прямо пронзил эти сияющие упаковки краски. И чем чёрт не шутит, я решилась! Визжала как ненормальная, глядя в зеркало от восторга. Внимание со стороны окружающих, конечно, весьма раздражало, но я довольно быстро к этому привыкла. Элементарно натягивая капюшон и избегая осуждающих взглядов.

— И что ты целыми днями одна в огромном особняке? — поинтересовалась, осматривая шикарный интерьер вокруг. Сестра пожала плечами.

— На самом деле к этому довольно быстро привыкаешь. Да и развлечений множество…

— Например. — я прислонилась к столу, поймав взгляд Дени.

— Море, фильмы… Ммм… Кстати, о развлечениях. Ты ведь не сказала маме, что курорт планируешь растянуть до следующего года?

— Мне уже не нравится постановка вопроса. — нахмурилась, складывая руки.

— Дерек заставляет меня работать. — вздохнула Дени, отчего я подавила смешок, прикрыв ладонью рот.

— Какой мерзавец, а! Как он только мог посметь?! Тебя и работать! — не сдержала всё же колких фраз, глядя, как сестра обижено надувает губы.

— Знаешь что? — выдавила она сквозь зубы.

— Что? — хмыкнула я, брови взмыли с любопытством вверх.

— Я в конце концов вышла замуж, что бы жить в своё удовольствие! — сказала как отрезала Дени. — Дело в том, что я закончила магистратуру и меня направляют на практику…

— Дай угадаю, и ты совершенно не хочешь её проходить? — я намотала локон волос на палец, нахмурившись и вглядываясь в лицо сестры, что старательно отводила взгляд.

— Я уже направила твои документы, вместо своих.

— Что?? — воскликнула я, от возмущения даже подпрыгнув на месте. — Ты с ума сошла??

— Мелисса, обещаю, совершенно не буду тебя контролировать и надоедать! — Дени посмотрела на меня умоляющим взглядом и сложила руки в молитвенном жесте. — Будешь заниматься, чем угодно! Но три раза в неделю посещать больницу Святого Патр…

— Да ты вообще что ли?? — взорвалась я негодованием. — Психушка?! Что я там буду делать?? Какой из меня психолог??

— Да это для галочки! Посидишь там, бумажки поперебираешь, с психов посмеешься.

Пререкались мы долго. На все мои слова, что это совершенно безответственно, глупо и бессовестно, сестра лишь пожала плечами и в итоге поставила меня перед фактом.

— Надоела! Либо ты делаешь как я говорю, либо завтра же возвращайся к матери!

Вот тебе и курорт… Подумала я, и раздраженно пошла разбирать свои вещи. Слишком долго, я пыталась избавиться от великой опеки мамы и добраться до моря, что бы глупая практика Дени мне всё испортила. Подумаешь три дня в неделю, подумаешь психушка, подумаешь… С такими мыслями я и провалилась в сон.

Глава 2

На следующее утро меня подняли, накормили вкусным завтраком, одели в красивое голубое платье, уложили волосы в симпатичную прическу и даже подвезли на машине до больницы. Дени конечно постаралась сгладить нашу ссору, ничего не скажешь! Так что я смягчилась и даже с улыбкой двинулась к новой работе. Меня встретила приветливая главная медсестра лет тридцати. В начале на меня уставился удивленный взгляд голубых глаз. Точнее на волосы. Но я сдержала улыбку. Впрочем Сью, так её звали, оказалась довольно милой и дружелюбной. Обвела меня вокруг больницы и внутри, показав и рассказав что да как. Сказать честно, даже отсюда виды конечно впечатляли.

— Так, чем конкретно я буду заниматься? — поинтересовалась я, когда мы вернулись в её кабинет.

— Слушай, я даже не знаю… Тут как бы уже к тебе привязали пациента. Но там сложный случай… — сказать, что я напряглась — это не сказать ничего! Пациента?! Видя как меняется моё лицо, Сью махнув рукой, добавила. — Да ты не переживай, всего лишь будешь с ним проводить время и всё. Пойдём.

Мы прошлись по коридору и остановились около одной из множества дверей.

— И что мне делать? — уточнила сконфуженно, страшась грядущим событиям.

— Хм. Просто следи, что бы он ничего не делал!

Я нахмурилась. Какое-то неприятное предчувствие появилось внутри. Неуверенно повернулась к двери и легонько толкнула её. Заглянув в палату, брови взмыли вверх, потому что постель была пуста.

— А?… — повернулась к Сью с вопросом, но она подтолкнула меня вовнутрь.

— Он там. — и захлопнула двери, заставив меня вздрогнуть.

Почему ОН? У него что имени нет? Я оглянулась, начиная слегка дрожать от переживаний. Когда взгляд добрался до угла комнаты, то я замерла, округлив глаза. Точнее удивило меня тело, что сидело на полу, прижавшее лицо в колени. Кроме белых штанов и свитера, темных взъерошенных волос, ничего не наблюдалось.

— Эээ… Добрый день.

Ответом мне разумеется была звенящая тишина. Я сделала несколько неуверенных шагов к кровати, на самом деле содрогаясь от страха. Псих ведь. Точно. Самый настоящий. Мало ли что у него в голове. С таким не молоденькой девочке надо сидеть, а в лучшем случае психиатрам. Вытащила его карту. Фото нет. Большими буквами написано ФРЕНСИС.

Диагноз: Избегающее расстройство личности.

Хм. Я вновь кинула взгляд на парня и раскрыла папку. Куча бумажек с анализами.

Характеристика леч. врача: физиологически полностью здоров. Тяжкая степень расстройства личности, проявляющаяся совершенной ненавистью к себе.

Мелкими буквами приписано, двенадцать попыток самоубийства.

— Отлично. — вырвалось непроизвольно с губ. — Ну здравствуйте камикадзе Френсис! Я теперь буду вашей собачкой что будет постоянно тявкать "нельзя"!

Когда мозг обработал, что я ляпнула, я испуганно глянула в угол. Психолог из меня дьявольский — однозначно! А парень поднял голову и я утонула в больших ярко зелёных глазах, так и замерев с открытым ртом. По возрасту слегка старше меня, до жути обросший, длинные спутанные волосы, борода, вокруг глаз жуткие тёмные круги, видимо от недосыпа. Склонил голову на бок, внимательно меня рассматривая.

— Меня зовут… — прошептала, отбрасывая бумаги и нервно сглотнув. — Мелисса.

— Твои волосы. — произнёс совершенно спокойно настолько низким приятным голосом, что у меня мурашки по коже побежали.

— Не нравится? — сощурилась, пытаясь сконцентрироваться только на его глазах и отгоняя желание, рвануть отсюда как можно дальше.

— Напротив. — я едва улыбнулась, обхватив себя руками, но сделала пару шагов к нему, кивая на стену.

— Можно? — он не понимающе моргнул, а я тихо пояснила. — Сесть рядом?

— Тебе же страшно. — хмыкнул, опуская одну ногу вперёд и облокотив на колено руку. Пожала плечами, всё-таки оказавшись рядом и сев, закрыла глаза.

— Страшно. — призналась честно. — Но это моя эмоция и вовсе не значит, что у неё есть основания.

— Хочешь сказать, я не страшный?

Я открыла глаза, оглядывая комнату с этой стороны.

— Вам не приходило в голову просто кровать передвинуть? — поинтересовалась, проигнорировав его вопрос.

— А?

— Вы сидите здесь потому что сюда совершенно не попадает солнечный свет? Можно же кровать сдвинуть и… — меня прервал громкий хохот.

— Прирожденный психолог! Я бы поаплодировал стоя, но за то что я смеюсь, тебе и так конфетку дадут.

Я подавила смешок.

— Не угадали. Я тут… Случайно можно так сказать.

— То есть ты не психолог? Впрочем да, врачей с розовыми волосами не бывает, да и мелкая ты слишком…

— А вы, однако, хам!

— Возможно. Ты сказала тебя зовут Мелисса?

— Ага. Так в чём ваша проблема?

— Забудь, что я сказал про психолога. Такие вопросы не задают на пря…

— Я и не запоминала. Так что у нас тут?

— А ты не промах!

— Взаимно. Так всё-таки что? Вам кажется, что вы вампир, что боится солнца?

— Я не боюсь солнца.

— Прекрасно.

— Прекрасно, раз ты попала сюда случайно, значит никакой цели ты не преследуешь?

— То есть?

— То есть пытаться вправлять мне мозг ты не будешь?

— Нееет.

— Тогда, пожалуйста, отойди от меня, садись на кровать и жди, когда твоя смена закончится. Не будем трогать друг друга.

Я открыла рот, на языке вертелось дикое возмущение такой наглости. Но я во время отдернула себя. Он же больной… Пожалуй, самым разумным будет принять его предложение.

Глава 3

Несколько недель прошли в довольно скучном ритме. В больницу я ходила и по-прежнему наблюдала Френсиса, что молча сидел в углу, уткнувшись в свои колени. И как только у него тело от такого положения не затекает? Впрочем какая мне разница. Муж Дени оказался тем еще занудным и скучным снобом. Курортом моя жизнь совершенно не пахла и меня это невероятно раздражало. Дни свободные от работы, я проводила дома, помогая сестре вымывать дом, потому что из-за малейший пылинки её суженный закатывал скандал. И как она его терпит?! Я бы уже прибила давно! Я размышляла над этим, лёжа на больничной кровати. В итоге нервы сдали, я села и раздраженно поинтересовалась.

— Френсис, можно я буду обращаться к тебе на ты?

В ответ тишина, он даже голову не поднял.

— Приму это как да. — поднялась и медленно двинулась к нему. — Мне скучно.

— Ты думаешь мне весело? — он всё же удосужился поднять взгляд зелёных глаз. Я склонила голову на бок, думая насколько же всё плохо. Но вообще он ведь вполне спокойный, да и вроде бы соображает ведь нормально…

— Может прогуляемся? — предложила с надеждой. — В парке такой вид…

— Мне не разрешают выходить.

Я задумалась, складывая руки.

— В туалет ведь можно…

— В туалет разрешают. — ухмыльнулся, продолжая изучать меня взглядом. А улыбка обаятельная такая… Меня это воодушевило.

— Прекрасно! — двинулась к двери. — Идёшь?

— Куда?

— В туалет.

— Что? Прямо так сразу? А с виду вроде прилич…

— Идиот! — перебила раздраженно. — Мы на втором этаже, здесь нет решеток на окнах.

— Хм. Ты серьезно? Прыгнешь со второго этажа?

— Зачем прыгать? Тут очень удобные карнизы.

— Ты однако странная. — Френсис медленно поднялся.

— Мама строгая у меня, приходилось выкручиваться. — с ухмылкой, пожала плечами.

— Ты мне начинаешь нравится. Но ты понимаешь, что если я сбегу у тебя будут огромные проблемы?

— Ты не сбежишь.

— Почему ты так решила? Или припечатаюсь лбом в асфальт…

— Со второго этажа на смерть не получится, так что можешь не пытаться. А не сбежишь… Да блин, если бы ты хотел это сделать, то я бы явно тебя бы не остановила.

— Проницательно.

Я выглянула в коридор.

— Пусто, идём. — махнула рукой.

— Хм, ты даже не представляешь как хочешь влипнуть.

— Ой, да ладно, воздухом подышим и вернёмся. Уверена, что милый хам мне не навредит.

— Милый хам? — хмыкнул, следуя за мной. — Интересное определение.

Брови взмыли с ухмылкой вверх, когда я распахнула двери в женский туалет и махнула рукой, приглашая.

— В женский? — возмутился, поймав мой взгляд.

— Окна в мужском выходят в другую сторону. — пояснила, подмигнув.

— Какая ты внимательная. — выдавил язвительно, но вовнутрь послушно юркнул.

— Есть такое. — сложила руки, глядя, как он подходит к окну и распахивает его.

— Ну, дамы вперёд.

— Спасибо. — выдавила, приближаясь. — Помоги.

Он с лёгкостью приподнял меня за талию и поставил на раму.

— Ого, там у тебя мускулы скрываются за лохмотьями? — поинтересовалась, вглядываясь в его глаза.

— Возможно. — ухмыльнулся Френсис, закатывая рукава. Я пожав плечами, села, разворачиваясь и опускаясь животом на раму. Спуская ноги и хватаясь за оконные рамки, медленно съехала. Спуститься оказалось даже проще, чем я думала. Уже стоя на земле и глядя как Френсис ловко повторяет мои движения, обернулась. Впереди виднелось море и ясное голубое небо.

— Красота. — просиял, когда оказался рядом со мной.

— К парку?

— Там нас могут увидеть, давай лучше на спорт площадку. — кивнул в другую сторону. На глаза попалось не большое поле и пару турников.

— Как хочешь. — пожала плечами, глядя как он рванул туда, достала телефон. Убедившись, что ничего страшного он делать не собирается включила интернет. Немного зависла, глядя как он подтягивается, но всё-таки перевела взгляд на экран. Открыла браузер и ввела в поисковике его диагноз. Стало интересно. Нормально ведь совершенно себя ведёт.

Избегающее расстройство (тревожное расстройство) — состояние, при котором личность испытывает повышенную тревогу относительно своих недостатков. В результате человек избегает контактов с людьми, уклоняется от общения, проявляет застенчивость.

Из-за неуверенности и страха возникают проблемы в межличностных отношениях. Близкие отношения избегающие личности выстраивают только с теми, кто не может их бросить и отвергнуть. Отказа боятся очень сильно. Но чаще предпочтение отдается одиночеству, чтобы максимально минимизировать риски. Критика и неодобрение очень ранит.

Человека пугает вероятность быть высмеянным или негативно оцененным. Мучающее чувство неполноценности заставляет избегать новых знакомств. В целях защиты позиционируют себя как индивидуалистов. Состояние и поведение личности во многом напоминает социофобию.

Я прочитала несколько раз и вновь перевела взгляд на Френсиса. Совершенно же не соответствует… Вообще ничего общего.

— Френ? Можно я буду тебя так называть?

— Да называй как хочешь. — он спрыгнул с турникета и подошёл, сев рядом.

— Я тут в интернете открыла… — показала ему статью, внимательно наблюдая за реакцией.

— О. — хмыкнул насмешливо он.

— То что тут написано про твоё расстройство… Это же не правда… Ты же нормально общаешься..

— Может это только с тобой? — я нахмурилась.

— Не через пять минут после знакомства.

— Да ладно, расслабься, я совершенно здоров.

— Физически…

— Да и психом я тоже не являюсь. Я бы попросил тебя, что бы ты меня выпустила и помогла сбежать, но тебе влетит.

— Не понимаю… Почему ты тогда здесь?

— Потому что мне не верят.

— Не верят? Ну может это из-за попыток самоубийства?

— Не было попыток Мелисса. Странное стечение обстоятельств меня калечили. Но когда я говорю о том, что именно произошло мне вкалывают успокоительное.

— И что же могло произойти?? Двенадцать раз подряд?!

Френ пожал плечами и поднял руки, задирая рукава. Показал мне исполосованные запястья и предплечья.

— Разве это похоже на то, что я мог сделать себе сам? — я внимательно вгляделась.

— Это… Похоже на следы… — осторожно провела пальчиками. Слишком широкие порезы для ножа или чего-либо ещё. Разве что нужно было огромные ножницы на сантиметр засунуть и дернуть. От этой мысли по коже побежали мурашки и я вздрогнула. — На след от когтей похоже…

— Это и были когти.

— Но опять же такие большие??

Френсис вздохнул, поднимаясь.

— Нужно возвращаться, твоя смена скоро кончится.

Я лихорадочно посмотрела на часы. Уже прошло столько времени? Да ладно.

— Откуда ты знаешь, во сколько моя смена заканчивается?

Френ лишь ухмыльнулся, пожимая плечами.

— У меня очень хороший слух.

— Ясно. — протянул руку, касаясь моих волос.

— Приятно общаться с человеком, который меня не боится.

— Почему ты им подыгрываешь?

— О чём ты?

— Ты ведь делаешь вид, что псих…

— Потому что мне так проще.

— Проще? — переспросила я. Френ вздернул меня за локоть.

— Ты всё же хочешь нарваться на неприятности? А залезть так же ловко в окно ты сможешь наверх?

— Смотри и учись. — хохотнула, когда мы подошли к зданию.

— Ну ты конечно огонь девочка. — прыснул, закарабкиваясь следом за мной. А вот когда мы вышли из туалета, то столкнулись с главным врачом. Та уставилась на нас удивлённым взглядом.

— Ему в туалет приспичило. — выдавила, первое пришедшее на ум. — А я боялась его одного отпустить.

— В женский?

— В мужском было занято. — невозмутимо ответила, глядя как Френ закрывает ладонью рот, пытаясь сдержать смешок.

Я провела его до палаты.

— До встречи Мелисса, я буду тебя ждать. — ухмыльнулся, закрывая за собой дверь. Сью уставилась на меня.

— Тебе удалось его разговорить?

— Даже стараться особо не пришлось. — смущённо пожала плечами. Попрощавшись с ней, я вышла на улицу и двинулась по направлению к дому сестры. В мыслях витало какое-то странное настроение… Следующий день казался каким-то пустым, муж Дени уехал, но желания идти на море отчего-то совершенно не было. Я долго крутилась в кровати, не понимая что меня грызет.

Глава 4

А вот на следующее утро я проспала и лихорадочно собираясь, рванула в больницу. Сегодня Френсис лежал на кровати с книжкой в руках.

— Доброе утро. — вздохнула тяжело дыша, бросая сумку прямо у двери.

— Доброе.

— Как настроение?

— У меня хорошее, а у тебя?

— Нормально. — Френ сел, отложив книгу, вглядываясь в мои глаза.

— Что?

— Расскажешь о себе?

— Тебе интересно??

— Конечно.

Чем больше я с ним общалась, тем больше понимала, что он действительно нормальный. И у меня в голове не укладывалось как так… Что его держит тут.

— Френсис?

— М?

— Может быть ты всё-таки объяснишь?

— Что именно?

— Что ты здесь делаешь?

Всяческие старания сменить тему и совершенно не отвечать на мои вопросы, вошли в его привычку.

— Да Френсис, ну это раздражает! Я тебе рассказала о себе всё, а ты…

— Мелисса, ты уже не на шутку мне действительно нравишься, но если я расскажу тебе правду о том, что со мной происходило, это может навлечь на тебя беду!

С одной стороны, мне было приятно слышать первую часть предложения. А вот вторая, всё же напоминала, что он пациент клиники и с отклонениями. Но дни шли и я понимала, что начинаю к нему привязываться и получать удовольствие от нашего времяпровождения. Несмотря на всё, с ним было так легко, как ни с одним знакомым мне человеком. Я изменила график работы и стала приходить к нему каждый день. Спустя месяц, я вошла в палату и просто обомлела.

— Ух ты… — выдавила восхищённо, улыбнувшись, глядя на Френа. Длинные волосы подстригли, оставляя короткий ежик. Заросшая борода исчезла, оставляя совсем небольшую щетину, которая ему безумно шла. Сейчас передо мной поднялся не психбольной, а очень красивый и мужественный парень с обаятельной ухмылкой.

— Нравится?

— Да, ты красавчик! — хмыкнула, подмигнув и чувствуя, как сердце внутри увеличивает своё биение от нежности его взгляда. А вот в голове витали слова сестры "не вздумай влюбиться в психа".

— И так что меня ждёт сегодня?

— Прогулка к морю. — сообщила довольно.

— Тебе удалось уговорить их позволить мне выйти?

— Я даже не пыталась. — махнула рукой. — В окно и я нашла как пробраться через забор.

— То, что ты не нормальная, я конечно заметил давно, но…

— Френ, мы просто прогуляемся и вернёмся, никто даже не заметит.

— Ты уверена? Мне-то плевать, но…

— Ты что боишься что ли?

— Я переживаю за тебя.

— Как мило. Пошли! Мне по сути тоже плевать! Если что сестра будет отгребать…

— Но ты же тогда отправишься домой гораздо раньше…

— Да ладно, пошли уже! Ты умеешь плавать?

— Да. — непонимающе он уставился на меня, а я схватила его за руку, потащив к коридору.

— Научишь меня!

Но около окна он замер и меня остановил.

— Мелисса… Безумно хочу увидеть тебя в купальнике. Но нет, мы никуда не пойдём.

— Почему? — я нахмурилась.

— Это опасно.

— Ты серьезно?!

— Ты не понимаешь… Рядом со мной опасно.

— Ну что за бред?? Вот сейчас ты говоришь как настоящий псих.

— Замечательно, тогда моё место здесь. Давай лучше фильм посмотрим или…

— Френ! Либо ты мне объяснишь в чём дело либо я!… Не знаю, придумаю чем тебя достать!

— Звучит очень угрожающе, но извини… Я предпочту муки.

— Всё-таки ты больной…

— Как скажешь.

— Френ!

— Кажется, я влюбился и я не допущу что бы с тобой что-то случилось.

— О! — я замерла от такого признания, уставившись на него. — Тем более Френсис, мы просто прогуляемся, нас даже никто не увидит!

— Нет. — проронил, потянув меня обратно в палату.

— Тогда рассказывай в чем дело! Какая такая опасность??

Френсис вздохнул, глядя, как я хмуро сложила руки в ожидании объяснений.

— Я оборотень Мелисса.

В начале я моргнула растерянно, пытаясь понять он серьёзно или шутит. Но глядя на сосредоточенное и в какой-то мере даже испуганное лицо, я непроизвольно захохотала.

— Оборотень? — переспросила сквозь смех. — И в кого превращаешься, в хомячка или дракона? Извини! Извини!

Поспешно попыталась унять хохот, закрывая губы ладонью, но давалось это с трудом. Медленно поднялась, всё ещё хихикая и обвила его шею руками, соблюдая небольшую дистанцию. Френсис напрягся, не моргая, глядя мне в глаза.

— Не ждал, что ты поверишь, но это совершенно не смешно. — выдавил хмуро, пытаясь отстраниться.

— Хорошо-хорошо. — проронила, опуская руки и с тоской осознавая, что помощь ему таки специалистов нужна. — Но может быть мы всё-таки прогуляемся? — и не сдержавшись добавила. — Или оборотни не любят моря?

— Оборотни очень любят таких невыносимых и противных девушек как ты! — шикнул и набросился на меня, начав щекотать, отчего и так еле сдерживаемый хохот, всё-таки вырвался наружу. Начав брыкаться, ноги подкосились и я рухнула на кровать, а он следом. Секунда. И губы накрыл жадный, горячий поцелуй, заставляющий забыть обо всём. Сердце в груди трепетно застучало и голова закружилась от приятных ощущений. Я обхватила его за шею, с радостью отвечая на порыв и полностью в нём растворяясь, не отдавая себе отчёта в том, что и где я творю. Было слишком плевать, что бы разум вырвался наружу…

Но Френсис кажется пришёл в себя быстрее, чем я, отскочив от меня, как от огня.

— Извини! Я не должен был… — схватился за голову, нервно начав ходить по комнате. Я всё еще тяжело дыша, медленно села и расплылась в улыбке, понимая, что таких ощущений во мне не будил еще ни один поцелуй.

— Френ… — выдавила, поднимаясь и пытаясь справится с приятным головокружениям.

— Что?

— Я вытащу тебя отсюда чего бы мне это не стоило.

Он замер, округленными глазами уставившись на меня и замотал головой.

— Ни в коем случае! Не надо! Не лезь в мою жизнь, ради своей же безопасности!

— Как скажешь Френсис. — ответила тихо я, откинувшись на кровать и погрузившись в свои мысли.

Глава 5

Впереди как раз были выходные. Сестра с мужем с самого утра куда-то уехали, а я засела изучать её учебники в поисках ответов. Диагноз ему поставили совершенно не верно. Перерыла всё, что только можно, включая статьи и лекции из интернета, но таки нашла, то что нужно.

Клиническая ликантропия, или ликомания, — психическое состояние, при котором больному кажется, что он превратился или может превращаться в волка, одна из форм зооантропии. Мифическая болезнь, при которой больной превращается в зверя, также называется ликантропией, от древнегреческого «волк» и «человек». Больным клинической ликантропией кажется, что они превратились в волков, их поведение соответствует самоощущению и зачастую опасно для окружающих. Существуют и другие разнообразные варианты зооантропии: собаки (кинантропия), кошки (галеантропия), змеи (офидиантропия), кони, птицы, лягушки и т. д. В некоторых случаях не удаётся определить, каким именно животным представляет себя больной. Существуют и варианты аутометаморфозы, при которых человек ощущает превращение в растение или предмет.

Мозги превращались в желе от прочитанной и абсолютно не радостной информации. Кажется, этот диагноз гораздо хуже поставленного.

Я металась в сомнениях, стоит ли об этом кому-то сказать… Но страх, что его объявят опасным и меня к нему не пустят, останавливал поток здравого рассудка. А добравшись до информации о лечении, мне стало совсем грустно.

Это заболевание не всегда излечивается. Шизофрения корректируется антипсихотиками и нейролептиками, но этот метод излечения от ликантропии приводит к стиханию проявлений, но существует высокий риск рецидива заболевания, при котором все симптомы возвращаются.

Последствия приема наркотиков, галлюциногенов лечатся плохо. Максимум, чего можно добиться, — снижение приступов агрессии и угрозы для окружающих.

Вылечиться от ликантропии, если наблюдается биполярное расстройство и депрессия, можно с помощью транквилизаторов, но также остается высокая вероятность того, что некоторые симптомы сохранятся.

Специального лекарства от ликантропии нет. Ее симптомы лечатся антидепрессантами, препаратами от бессонницы, беседами с психиатром. Заболевание можно стабилизировать, но излечить его полностью невозможно.

Вздохнув, я поднялась, отбрасывая ноутбук и с психом пнув книжки. Двинулась к окну, глядя на горизонт и море. Кто бы мне сказал, что этот вид перестанет меня манить… В жизнь бы не поверила! Но теперь мысли занимал только Френсис и навязчивая идея, как его спасти и вытащить из клиники. Поразмышляв, я схватила сумку и двинулась в больницу. Идти днём было невероятно не комфортно. Утром и вечером солнце всё-таки жарило не так. А сейчас воздух был словно тяжёлым и вдыхать его было сложно, кожа покрылась каплями пота. Облегчено вздохнула, оказываясь внутри клиники, где кондиционер делал своё дело, наполняя помещение желанной прохладой. Двинулась в кабинет к Сью, но затем передумала и сразу направилась к Френу. Не выгонят же меня, в конце концов! Постучав, открыла двери, заглядывая. Френсис лежал на полу, распластав руки и ноги с закрытыми глазами.

— Привет. — проронила немного смущённо, видя, что он не реагирует.

— Мелисса, что ты тут делаешь? Сегодня же субботу. — он тут же встрепенулся и сел.

— Соскучилась. — ответила тихо, медленно к нему приближаясь. Отбросив сумку, опустилась на пол напротив удивлено моргающего Френсиса, улыбнувшись.

— Не стоит тебе… — он отвёл взгляд. — Привязываться ко мне.

— Поздно. — пожала плечами. — Ты знаешь что такое клиническая ликантропия?

— О Господи, Мелисса, да нет у меня никаких психических расстройств, я совершенно здоров! — фыркнул раздраженно, закрывая лицо руками.

— Ну все психи именно так и считают. — кивнула хмуро, протягивая руки и осторожно схватившись за его запястья, потянула на себя. Внимательный взгляд прошёлся по моему лицу, словно изучая каждую деталь.

— Ты уверена, что я больной, но почему тогда ты здесь?

— Потому что… — начала я, но осеклась, тихо добавив. — Я хочу помочь.

Френсис фыркнул, отдернув мои руки.

— Меньшее, что мне нужно это твоя жалость. — прорычал, поднимаясь, заставляя меня растерянно заморгать.

— Френ, я…

— Не надо Мелисса, я ведь просил. Ты мне нравишься, но не стоит даже пытаться вправлять мой мозг, потому что с ним и так всё в порядке. Если ты мне не веришь, то… Нам больше не о чем разговаривать.

— Френсис! — воскликнула возмущено, поднимаясь. — Не надо меня отталкивать, потому что я хочу помочь!

— Единственное, почему я готов тебя оттолкнуть, является твоя безопасность!

Голову пронзила совершенно безумная мысль и надежда.

— Хочешь что бы я оставила тебя в покое? — поинтересовалась совершенно мягко.

— Именно. — гаркнул, повернувшись ко мне спиной. Сердце в груди неприятно сжалось, но я всё же продолжила.

— Хочу погулять с тобой на море, посмотреть как ты плаваешь… Если выполнишь мою просьбу, я больше тебя не потревожу.

— Честно? — уточнил с сомнением, поймав мой взгляд. Сжав кулаки, я кивнула. Я не была уверена в том, что будет дальше. Что я смогу сдержать свои слова, но мне так хотелось вытащить его из этих стен хотя бы на время.

— Ладно. — спустя пару минут размышлений выдавил хмуро. — Я согласен.

Глава 6

И вот мы шли рука об руку вдоль берега. Перед этим я хорошо изучила окрестности, что бы ни на кого не напороться. Оказавшись у моря Френсис словно преобразился, и из хмурого психа, что недовольно бурчал следуя за мной, превратился в привычного мне Френа, что ухмылялся и шутил. Время рядом с ним словно одновременно останавливалось и в тот же момент летело как сумасшедшее. Мы бултыхались и смеялись. Совершенно не жалела о своём решении, вытащить его на свежий воздух.

Усевшись на пирсе, совершенно не заметила как время уже близилось к закату. Став замерзать, я поерзав, приблизилась к нему. Внутри горело только одно желание, что бы этот момент не заканчивался никогда. Мысли о том, что нам двоим влетит конечно были, но на фоне красивого горизонта, звука волн и действительно приятной компании, я лично их всячески прогоняла. Поразмыслив и собрав всю волю в кулак, решила что самое время для ответной искренности.

— Я, кажется, тоже влюбилась… — выдавила тихо, склонив голову на его плечо и глядя на потрясающее небо, разукрашенное яркими красками.

— Ты такая необычная… — прошептал мне на ухо, обхватив рукой талию, заставляя меня вздрогнуть и в тоже время прижаться к нему ещё ближе. Сердце в груди начало стучать так, что звук отдавался в ушах. Я приподнялась и слегка развернулась, что бы посмотреть ему в глаза.

— Послушай… — начала я, но Френсис коснулся ладонью щеки, вызывая ряд мурашек по коже.

— Но разве тебя не волнует, что я псих?…

— Мне наплевать, кто ты. — тяжело дыша перебила, прикрыв глаза от переполняющей необъяснимой волны счастья. Френ погладил щёку большим пальцем и лицо обожгло горячим дыханием. А в следующую секунду, запустил руку в мои волосы, притянув к своим губам. Голова закружилась от мягких быстрых движений языка, что разжигал внутри пламя, гоняя по венам кровь. Щеки залил румянец, а тело бросило в дрожь. Я неловко обхватила его за шею и перекинув ногу, уселась на его бедра с огромным удовольствием отвечая, ощущая как руки скользнули по спине и слегка сжали бедра.

— Такая сладкая… — выдохнул отстраняясь. — Но давай-ка полегче..

Я прижалась сильнее боясь, что это сон и пряча от него лицо багрового цвета.

— Извини… — попыталась слезть, но руки сжались на бедрах, вновь припечатав к твердым ногам.

— Да ты что… Я просто… — зарылся носом в мои волосы. — Тебе нельзя быть со мной рядом, нельзя влюбляться. Ты обещала, что после прогулки оставишь меня в покое.

Я провела носом по его щеке.

— Но если я этого не хочу… — прошептала умоляюще. — Мне хорошо с тобой.

— Если бы только ты могла представить как мне хорошо с тобой… Но… Это нужно заканчивать. Прости.

— Да ты можешь объяснить в чём проблема??

— Ты не веришь в то, что я говорю.

— Френсис…

— Мелисса, послушай. — убрал волосы, заглядывая в глаза и обхватив лицо ладонями. — Я опасен. Моя жизнь опасна. Ты… Стала для меня единственным лучиком и именно поэтому я не хочу что бы с тобой что-то произошло.

Я закрыла глаза, обмякнув.

— Поэтому я вернусь, а ты… Больше не приходи ко мне. Попроси прикрепить к другому пациенту, а лучше пациентке…

— Ну почему ты решаешь всё за меня? — воскликнула раздраженно, отдергивая его руки и поднимаясь.

— Мелисса…

— Ну чем ты можешь быть опасен??

— Ты уверена, что?… Ладно. Я тебе покажу.

— Что покажешь?? Как превращаешься? Серьёзно?

Вздохнул, стягивая с себя футболку.

— Смотри. Только не кричи. Я не причиню тебе вреда, в отличии от моей стаи…

Я не на шутку напряглась, сжимая кулаки и понимая, что он говорит вполне серьезно. А затем удивлённо замерла, округляя глаза, когда он нагнулся и его взгляд потемнел, а зрачок значительно увеличился.

— Если ты убежишь и больше не захочешь меня видеть, я пойму. Но знай, что ты навсегда останешься в моём сердце.

— Что ты?… — растерянно моргнула и зажала рот ладонью, глядя как его косточки под кожей словно шевелятся, а кожа обрастает шерстью.

— О Боже… — прошептала ужасаясь, уже лицезрея огромного волка. Почесала глаза… Я уже тоже рехнулась?… Это же не может быть правдой! Окаменев от страха, кажется, я даже перестала дышать. Волк медленно двинулся ко мне, глядя прямо в мои глаза и словно спрашивая, что я до сих пор здесь делаю…

Чёрт побери, это действительно правда!

Передо мной оборотень…

Инстинкт самосохранения сделал своё дело и я развернувшись, рванула домой. В слезах влетела к себе в комнату, ощущая как клокочет бешено сердце в груди. Разум отказывался верить в увиденное. Бред! Бред! Оборотней не существует! Не может такого быть! Но то, что я увидела заставило признать собственную не правоту. Он действительно взял и превратился в огромного волчару! Никакой он не больной, а действительно оборотень!

Глава 7

Я так в сон и провалилась, рыдая и не желая верить в увиденное. Утром, когда Дени начала меня будить, я укуталась с головой в одеяло и прогнала её, сказав, что мне плохо и я хочу спать. Сестра немного пробурчала, но отстала. А я лежала, содрогаясь и пытаясь прийти в себя. Слёзы по-прежнему катились по щекам, но страх постепенно начал отступать… Заменяясь злостью на себя. Убежала, бросила его… Сделала именно так, как он сказал и ожидал. Разве это правильно? Нахмурившись и всхлипнув, я села. Он не болен, не псих и не знаю толком о чём он говорил, но ведь опасности на самом деле для меня он не представляет. В конце концов, если бы он хотел что-то сделать, у него была масса возможностей. Медленно поднялась, понимая что я пролежала почти целый день и солнце уже клонилось к закату. Я хотела его вытащить из больницы… Значит вытащу! А со всем остальным уж как-нибудь разберусь. Наверное. Сходив в душ и одевшись в удобную одежду, я двинулась в клинику, выпрыгнув из окна, дабы избежать глупых вопросов сестры. Бросив тоскливый взгляд на время, понимала что в клинику меня вряд ли сейчас пустят без вопросов. К тому же вчерашняя наша прогулка вряд ли осталось не замеченной, а значит надзор над ним явно усилили. Вздохнув, отвернулась от больницы с осознанием, что придётся потерпеть до завтра, и направилась к морю. Стянув босоножки, шагнула в теплую воду и уселась на песок, глядя на горизонт. В голове витало так много мыслей, от чего голова готова была взорваться.

Вдруг размеренный звук волн прервал громкий вой. Я вздрогнула, подскочив, ощущая как кожа покрылась мурашками. Волчий вой? Стало не по себе. А вдруг Френсис не вернулся в больницу? Зачем ему собственно было нужно возвращаться? Натянув босоножки и сжав кулаки от страха, я двинулась на всё еще протяжный вой. Не знаю, чем я думала. Наверное, уверенность в том, что это именно Френсис дала мне сил, преодолеть берег и войти в темный густой лес. Нервно покусывая нижнюю губу и содрогаясь, я двинулась в глубь.

— Френсис?

Но миновав буквально пару метров, меня снёс волк. Осознавая, что это точно не Френ, я заверещала, что есть мочи и проклиная себя! Как можно быть такой глупой и прийти самой в лапы к зверю?!

Рухнула на траву, хорошенько ударившись. С глаз хлынули слёзы от боли и страха. Толком даже рассмотреть волка не успела, как клыки вонзились в шею, отчего тело одолела мерзкая дрожь и словно прошибло током… Лишь моргнуть успела и сознание отключилось от невыносимой боли.

Пробуждение было обычным. Я потянулась, зевая в своей кровати. Открыв глаза, память о случившемся тут же рухнула словно лавина на сознание и я подскочила, хватаясь за голову. Это был просто сон?? У меня ничего не болит и я не помню как оказалась в своей комнате! О Боже! Рванула к зеркалу, оглядывая шею и холодея, потому что в месте укуса был шрам. Такой явно заметный, что различался каждый зуб, напавшего волка. Какого черта?? Но рана не могла зажить так быстро! Оглядела себя, больше никаких ранений на теле не было. Хотя от столкновения с землёй пару синяков мне явно было обеспечено. Я осмотрела комнату и двинулась в ванную. С ужасом обнаружила в корзине для грязного белья свою вчерашнюю одежду, футболка и джинсы были пропитаны кровью. Отбросив их, я рухнула на пол, растерянно моргая. Почему я не помню? Что произошло?! Впрочем здравый смысл пробивался сквозь ужас. Я жива и невредима, и это главное.

Глупая мысль, а вдруг я теперь тоже превращусь в оборотня, крутилась в голове, пока я топала в больницу. Сью оглядела меня, озадаченно приподнимая брови, когда я вошла к ней в кабинет.

— Что-то случилось? Во-первых, ты опоздала, а во-вторых, что за прикид?

Я бросила взгляд на свою широкую футболку и джинсовые шорты, совершенно забыв, что желательно соблюдать дресс-код.

— Извините, просто очень жарко…

— Ладно. У меня для тебя новость. Френсиса передали другому специалисту, так что ты пока относительно свободна. Можешь снова приходить три раза в неделю по предварительному графику, будешь помогать с архивом.

— Что?? — возмутилась я, сжимая в руке телефон. — Почему? Это он попросил? И вы психа собрались слушать?

— Что ты, нет, конечно. — улыбнулась в ответ Сью, махнув рукой. — Позавчера он пытался сбежать, снова себя искалечил, поэтому лечащий врач усилил ему дозу лекарств и пока что объявил, что он опасен. А спокойных пациентов у нас не осталось для практикантов, поэтому тебе…

— Подождите! — перебила нервно. — Что? Покалечил себя?

— О да, его поймали у забора, снова в глубоких порезах и всего в крови.

Я аж пошатнулась, упираясь ладонью в стену, что бы устоять на ногах. Дыхание замерло в груди. Это я виновата! Я его вытащила!

— Могу я… Поговорить с ним? — уточнила хрипло, пытаясь взять себя в руки.

— О чём? Он же не в себе.

— Мне нужно… Поговорить с ним. — выдавила сквозь зубы, борясь с накрывшей паникой.

Глава 8

Сью хоть и не поддержала, но поговорить с ним всё-таки позволила. С недовольным выражением лица она провела меня в отделение, где я еще не была. Тут даже у входа стояла охрана и двери были заперты. Перекинувшись парой фраз с охранниками, войти нам дали.

— Вон там дальняя дверь — его палата. Но давай не долго, а то будут ругаться. Через час приду за тобой.

Я кивнула, на дрожащих ногах, двинувшись к указанной двери. Вытащила называется… Вздохнув, постучала и как обычно, не услышав ответа, вошла вовнутрь. Палата была гораздо меньше предыдущей, в углу стояла кровать, на которой лежал Френсис. Подошла, хмуро оглядывая истерзанные руки и один глубокий порез на щеке. Заметив, что его запястья и лодыжки прикованы защёлками, я вздрогнула, чувствуя как внутри всё неприятно сжимается. Сделав глубокий вдох, села на кровать рядом с ним. Мне казалось Френ спит, но его ресницы дрогнули и он открыл глаза, встречая мой встревоженный взгляд.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался прежде, чем я успела открыть рот.

— Френсис… Что произошло? — проскулила жалобно, ощущая как меня изнутри начинает съедать чувство вины. Протянула руку, вытаскивая из его вены иглу с капельницей. — Что они тебе колят? Это вредит… тебе?

— Нет. Лекарства на меня практически не действуют, только немного притормаживают процесс регенерации.

Я щёлкнула застёжки, освобождая его ноги и потянулась к тем, что сковывали руки.

— Что ты делаешь?

— Френ, тебе здесь не место! — фыркнула, всё-таки освободив его. Запястья тут же обхватили горячие пальцы.

— От тебя… Иначе пахнет. — он сел, приближая лицо и вглядываясь в мои глаза. А я ошарашенно замерла, когда второй рукой он провёл большим пальцем по губам и спустился к шее, отодвигая волосы и взглянув на шрам от укуса, помрачнел. А я уже и забыла об этом даже…

— Не нервничай! Со мной всё хорошо! — выдавила поспешно, глядя как он напрягся.

— Твою мать Мелисса, ты хоть понимаешь, что это значит?! — прошипел яростно, поднимаясь.

— Не знаю…

— Что произошло?

Я рассказала о случившемся.

— Чёрт! Чёрт! Мелисса, какого чёрта ты?….

— Я подумала, что это ты! — чуть ли не со слезами на глазах прервала его гневный поток, только сейчас осознавая насколько же это было глупо с моей стороны. Он ударил несколько раз с кулака по стене, тяжело дыша.

— Вытаскивай меня отсюда.

— Что? Каким образом? Теперь это будет сделать сложно… Кто тебя так поранил?

— Ты теперь в опасности! И я должен тебя защитить! Так что тебе лучше по быстрее придумать как, если хочешь избежать жертв.

— Каких еще жертв? Какой опасности, ты можешь нормально объяснить?! Со мной вроде бы всё хорошо. Я теперь тоже превращусь в… оборотня? — озвучила самые страшные опасения.

— Нет. — хмуро выдавил сквозь зубы, а из моей груди вырвался облегченный вздох. — Хуже. На тебе отметка. Отметка пары.

— Чего?? — переспросила нервно. — Пары?… То есть…

Меня замутило.

— Тот кто меня укусил…

— Оборотень и он отметил тебя для себя.

— Ты… Знаешь кто это сделал? — выдавила напряжённо. — Тот же кто поранил тебя?

— Меня изгнали из стаи, потому что я отказался быть таким как они. Как-то раз старший брат не сдержался в полнолуние и убил невинную девушку. Полиция быстро его вычислила… И я… Я помог им закрыть брата за решеткой. Младшие братья объявили меня предателем и выгнали.

— Ну и дела… — протянула я, содрогаясь.

— Младшие добились, что бы брата выпустили под подписку.

— И теперь он мстит?? — с ужасом уточнила я.

— Ага, он жаждет моей смерти. Я пытался уехать, но мне не давали… А потом меня загребли в клинику. В начале я сопротивлялся, но потом решил, что быть в больнице не так уж и плохо… Но видимо брат видел нас вместе и… Решил добраться до меня через тебя, самым ужасным способом, чёрт побери! Что бы снять с тебя метку, я должен его убить.

Я похолодела от ужаса. Это… Слишком отвратительно, твою мать!

— Что даёт ему метка на мне? — прошептала, не уверенная что хочу знать ответ на этот вопрос.

— Полную власть над тобой Мелисса.

— Это же бред какой-то!

— Вытаскивай меня! Сейчас же!

— Как?? — я поднялась, содрогаясь и не зная, что делать.

— Отвлеки охранников. Встретимся на улице. — он мягко вытолкнул меня в коридор. А я лихорадочно двинулась вперёд, размышляя как привлечь внимание охраны так, что бы они оставили двери открытыми. Ничего умнее в голову мне не пришло, как заорать.

— Аааа! Спасите!!! — я побежала вперёд. Двери тут же раскрылись, и один из охранников выглянул.

— Что случилось?

Я пролетела мимо него, отталкивая его как можно дальше от входы, и бросилась к окнам.

— Девушка, что такое??

Распахнула окно и ловко, забралась.

— Сейчас прыгну!

Два охранника удивлено замерли, не сводя с меня взгляда.

— Спокойно! Дышите!

Заметив, как волк скользнул мимо дверей и рванул к ступенькам, я выдохнула, сев на подоконник и опустив голову, пыталась сообразить как бы теперь выкрутиться, что бы здесь не заперли меня.

— Я прошу прощения за этот спектакль. — подняла на мужчин взгляд, улыбнувшись. — Пишу… Курсовую. Хотела посмотреть какая у вас реакция. Ну знаете… На практике, разумные мысли посещают быстрее, чем когда читаешь…

Охранники переглянулись, явно решив, что я больная, но молча двинулась назад к двери, поспешно её закрывая и принимая прежнее положение.

Я спрыгнула, прикидывая сколько времени им понадобится, что бы заметить отсутствие пациента и устремилась к выходу, стараясь никого не встретить на пути.

Оказавшись на улице, замотала головой в разные стороны, в поисках Френа. Лёгкое рычание со стороны привлекло мое внимание и я двинулась на звук, содрогаясь. Огромный волк сидел около дерева, пытаясь укрыться в кустах. Я медленно приблизилась, стараясь отогнать страх и протянула руку. Он подставил мохнатую голову, позволяя его погладить, а затем облизал лицо.

— Френ… Ну… — протянула с отвращением, оказываясь в его слюнях. — Что творишь?

Язык прошёлся ещё раз, по и без того мокрому лицу, и влажный нос упёрся в шею, с тяжёлым вздохом.

— Ты назад не собираешься обращаться? Или не можешь?

Зубы осторожно потянули мою футболку.

— Тебе нужна одежда? — догадалась я, глядя как он кивает. Задумавшись, я отвернулась. — Пошли ко мне домой, выберем тебе что-то из одежды Дерека, надеюсь их нет дома.

Я уверено двинулась вперёд по улице, а Френ последовал за мной. Видя как на встречу кто-то идёт, он тут же юркал куда-либо прячась. Господи, во что превратилась моя жизнь?

— Подожди здесь. — шикнула на волка, когда мы остановились у ворот дома. — Сейчас я проверю, что бы дома никого не было.

Он послушно уселся, только явно недовольно вильнув хвостом. Но дома оказалась сестра.

— Мелисса, ты чего так рано?

— Да так… Слушай, у меня там в ванной какая-то проблема. Утром тебя не видела. Пойди, посмотри пожалуйста.

Дени нахмурилась, но поспешно двинулась в мою комнату, я открыла двери, тихо прошептав.

— Френ, иди сюда. — волк тут же примчал. — Их комната вон там. — указала на дверь с права, в конце гостиной. — Обратись, найди, что одеть и поднимись ко мне в комнату, вторая слева дверь. Только пожалуйста не наткнись на сестру!

Френсис поспешно двинулся к указанной комнате, а я нервно последовала за сестрой.

— И что у тебя тут не так? Вроде всё хорошо.

— Да? — переспросила невозмутимо. — Наверное спросонья показалось.

— А это что? — Дени указала на окровавленную одежду, а я сжавшись протараторила.

— Вчера томатным соком облилась.

— Странная ты какая-то совсем. Что-то ещё?

— Та нет, спасибо.

— Жара уже спадает, пойду пожалуй на пляж позагораю. Присоединишься?

— Нет, спасибо, может позже.

Когда двери закрылись за сестрой, я нервно прикусила губу, в ожидании Френсиса и вздрогнула, когда позади раздался голос.

— Я уже тут, если ты меня потеряла.

Я удивлено обернулась, глядя как он разлегся на кровати, закинув руки под голову и ухмыляясь.

— Хоромы у тебя ничего так!

— Это не мои… Хоромы, а мужа сестры. — ответила слегка раздраженно, щёлкая замок на двери.

— Ясно. Значит так, вечером скорее всего брат за тобой придёт и мы решим все разногласия. Наверное.

— Он тебя так… Ты уверен, что?…

— Когда ты сражаешься против троих это сложно, знаешь ли! Но за пару по закону, он должен принять бой один на один.

— Прости, что я… — начала тихо, приблизившись к кровати. — Так отреагировала… Сбежала… Я просто испугалась, но…

Френсис сел, спустив ноги на пол и обхватив меня за талию, притянул к себе, отчего я рухнула к нему на колени.

— Лучше бы ты извинилась, что повела себя как дура и подвергла себя такой опасности! Он же тебя сразу и убить мог! — прошипел гневно прямо в губы, перед тем как набросится на них горячим поцелуем, сводящим с ума и заставляя меня трепетать в его руках. Но вдруг шрам зажгло дикой болью, я встрепенулась, отстраняясь от Френа, хватаясь за шею. — Ах да… Прости… Совсем забыл…

— Что за чертовщина?? — возмутилась, кривясь от неприятных ощущений. Френсис опустил меня на кровать, поднимаясь и двинувшись к окну.

— Метка не позволяет тебе изменить.

— Да как это вообще возможно?! — искренне не понимая, прошипела я.

Глава 9

Френсис не спешил отвечать на мои вопросы, мы пролежали в обнимку до заката, болтая собственно ни о чём. Я старалась отогнать тревогу и страх, в руках Френа это было не так уж сложно. Но вот когда он поднялся, проронив.

— Ну что? Пойдём. Скоро взойдёт луна.

Кожа покрылась мурашками, а внутри образовался комок, от которого было сложно дышать.

— Мелисса?

— Я боюсь за тебя. — выдавила хмуро, медленно поднимаясь.

— Глупышка, ну я же не просто человек, что бы мне навредить, нужно очень хорошо постараться! Лучше переживай, что мы будем делать после того как разберёмся с моим братом.

— В смысле?

— Мой побег однозначно повесят на тебя.

— Умеешь ты успокоить! — фыркнула, распахивая двери и проверяя, что сестры с мужем нет. Они частенько вечера проводили у моря с вином. — Пошли уже!

Мы довольно быстро оказались у моря в том самом месте, в котором я услышала вой. Эта часть берега находилась горазда дальше, чем та, что была у двора.

— И что мне делать? — поинтересовалась, глядя на разбушевавшиеся волны и начиная дрожать от хоть и теплого, но сильного ветра.

— Тебе? Ничего. И главное не вмешиваться! Ни в коем случае!

— Френ…

— Хоть раз! Пожалуйста! Сделай так! Как я прошу! Мелисса! — вкрадчиво, чуть ли не крича выдавил, стягивая с себя свитер и натягивая на меня. Я поежилась, но кивнула, ляпнувшись пятой точкой на песок. Когда раздался волчий вой, я окаменела, повернув голову к стороне леса и с ужасом наблюдая, как к нам движется мужчина в окружении двух волков. Почти таких же как Френсис, но слегка по меньше. Мужчина был лет тридцати с тёмными длинными волосами.

— Какие люди наконец-то соизволили попасться мне на глаза! — задорно воскликнул он, остановившись от нас в паре метров. Френсис сжал кулаки.

— Привет Флин. — прорычал сквозь зубы. — Девушку было совершенно не обязательно впутывать!

— Разве? Ты ведь иначе не хотел идти на контакт.

— Я не хотел трупов.

— Кстати, скажи спасибо, что я её не убил и даже не обратил. Всего лишь… Метку поставил. Девочка моя и знаешь… Я даже готов простить твоё предательство, розоволосая мне понравилась.

Меня сковал окончательный ужас, когда я поймала взгляд этого мужчины. Жадный, голодный, наполненный похотью и яростью. Он расплылся в ухмылке, склоняя голову на бок.

— Из неё выйдет отличная волчица.

— Нет. Ты её не тронешь, она моя.

— Вызываешь меня на дуэль? А кишка не мала? Думаешь, девочка стоит твоей жизни?

— А мы ещё посмотрим кто кого.

— Как ты осмелел, ну хорошо. Я принимаю вызов. — он протянул руку и Френсис тут же её пожал. Я прижала коленки к лицу и обхватила ноги руками, глядя как волки приближаются ко мне, а Френсис с Флинтом стягивают футболки. Сощурилась, не желая видеть их превращения и начиная трястись еще сильнее, глаза наполнились слезами от страха и тревоги. Больше всего меня переполняло отчаянье от понимания собственной бесполезности и беспомощности.

Раздавшийся двойной вой заставил всхлипнуть и поднять глаза. Сердце пропустило пару лишних ударов. Ненамного, но Флинт всё же был больше Френсиса. Буквально пару секунд они испепеляли друг друга горящим взглядом начиная рычать, а затем кинулись, впиваясь клыками в шкуру. Я вскрикнула, закрывая рот рукой, глядя как песок окрасился кровавыми пятнами. Рычание зазвучало ещё более громче и ужасающе. Закрыла лицо руками, не желая видеть этой бойни не на жизнь, а на смерть и молясь, что бы с Френом всё было нормально… Не знаю сколько прошло времени, когда сердце в груди уже во всю ломала рёбра, а я ревела взахлёб проклиная себя, меня привел в чувство вой волков, что стояли рядом. Я испуганно опустила руки, глядя как волки убегают к лесу, а не подалеку Френ тяжело дыша и едва слышно, скуля на четырех лапах пятиться от бездыханного тела… В момент когда я продолжая глотать слёзы, рванула к нему, он обратился в человека, рухнув на песок весь в крови.

— О Боже… Френсис… — прошептала с ужасом, оглядывая его глубокие кровоточащие раны.

— Я люблю тебя Мелисса… — прохрипел, закашлявшись. — Будь счастлива…

— Нет-нет-нет… Я тоже тебя люблю… Не оставляй меня… — я уложила его голову себе на колени и поспешно потянулась к телефону, дрожащими пальцами набирая сестру.

— Да.

— Пожалуйста, помоги!

Быстро объяснив Дени где мы, я постаралась прижать ладонями самые глубокие раны, шептая.

— Потерпи немного… Всё будет хорошо… Пожалуйста…

Глава 10

Дени с Дереком появились, когда Френсис уже потерял сознание, но мы успели во время доставить его в больницу. Я ревела взахлёб в плечо сестры и твердила, что на нас напали волки и он кинулся защищать. Когда врач вышел и сказал, что состояние хоть и тяжёлое, но жить он точно будет, я разревелась ещё пуще.

— Мелисса, это псих с поликлиники? Мне звонили и сказали, что он сбежал и ты ему видимо помогла!

— Он не псих… Он совершенно здоров!

Но кто меня стал слушать…

Не знаю уж каким образом, но скорее всего с помощью денег, все претензии ко мне Дени умудрилась развеять. А как только Френсису стало легче, его вновь перевели в клинику для психбольных. Что я только не делала… Но меня к нему не пускали! Сестра на все мои слёзы и истерики твердила только одно.

— Если не успокоишься — отправлю назад к матери!

Прошло несколько месяцев. Постепенно моя депрессия сменилась полнейшей апатией и отстранённостью от окружающего мира. Я сидела на берегу, сжимая коленки и глядя на заходящее постепенно за горизонт солнце. Дул уже довольно прохладный ветер, море бушевало и я завороженно смотрела на волны, пытаясь забыть обо всём на свете… Но как ни старалась, внутри сердце по-прежнему сжималось от желания увидеть оборотня, обнять его и поцеловать. Но за такой период времени, это уже конечно превратилось в нереальную мечту и с каждым днём надежда на встречу уменьшалась.

— И чего это такая красивая девушка грустит в одиночестве? — раздался тихий шепот на ухо, заставляя меня вздрогнуть и тут же огрызнуться.

— Что бы ты спросил! — но обернувшись и увидев перед собой лицо Френсиса с наглой ухмылкой, я в начале протёрла глаза, что бы убедиться, что мне не мерещится. А затем с радостным визгом кинулась на его шею, завалив на песок и прижавшись к губам, за которыми я так скучала…

— Как ты?… Откуда ты?… Ты сбежал? — прервав поцелуй, но сжимая его крепче, завалила вопросами, не веря в своё счастье и боясь, что это наваждение развеется. Френ захохотал, сжимая в ответ за талию и пытаясь сесть.

— Ну я же не псих, в самом-то деле. Придётся конечно еще какое-то время посещать противного психолога, но врач уверен, что я иду на поправку поэтому мне позволили даже покинуть поликлинику и переехать домой, с обязательными ежедневными посещениями правда, но… Эй, ты чего плачешь?

— Поверить не могу, что это реальность и ты правда здесь. — я упёрлась носом в его шею, содрогаясь от слёз радости.

— Перед тем как я задам главный вопрос, по причине которого я тут. — начал серьёзно, вытирая мои щёки. — Я ещё раз уточню, тебя действительно не волнует, что я?…

— Мне наплевать, кто ты Френсис! Я люблю тебя и хочу быть только с тобой! — прервала глупый вопрос, обхватив его лицо руками и с удовольствием осматривая самое родное лицо в мире.

— Ну хорошо. Ты станешь моей женой?

— Что? — брови взмыли вверх, а глаза удивлено округлились.

— Даю пять секунд, а потом сделаю своей с помощью мет… — я заткнула его поцелуем, и расплывшись в сияющей улыбке, ответила.

— Да!

Эпилог

Я переехала к Френсису, послав и маму, и сестру, с их совершенно негативным отношением к моей неожиданной женитьбе. У него оказалась не большая, но довольно уютная квартирка, балкон которой выходил прямо на море, что приводило меня в дикий восторг.

Устроилась на работу в магазинчик не по-далеку и была удивлена тем, что получаю огромное удовольствие от времяпровождения.

Френсису понадобилось еще буквально несколько месяцев, что бы окончательно избавиться от надзора врачей и диагнозов, в конце концов его объявили совершенно здоровым.

Я смотрела на него и меня часто посещала мысль, кто бы мне сказал, что тот псих, сидевший в углу, при нашей первой встречи, окажется любовью всей моей жизни. Но я безумно рада, что встретила его. Меня каждый день окутывали безграничной любовью и нежной заботой.

Постепенно Дени смягчилась и мы помирились, она даже начала нормально относится к Френу. А как только мама узнала, что я беременна, даже прилетела и в жизни наладилось совершенно всё. Мысль о том, что ребенок наш будет не прост немного жужжала в моей голове… Но впрочем, какая разница?! Когда рядом со мной самый внимательный, заботливый и любящий мужчины, разве может что-то пугать?

Анастасия Вкусная Таежное убежище

У Катерины позади был очень тяжелый развод. Не в плане судов или скандалов, с мужем они расстались вполне мирно, разделив все ровно пополам. Просто после вполне счастливых восьми лет брака Иван пришел и сказал, что его планы на жизнь резко поменялись, и он уезжает в теплые страны. Катя, было, ответила, что не может все бросить, к чему их семья шла столько лет. Но у Ивана уже и спутница в новую жизнь была. И не первый месяц к этому моменту. Девушка на пятнадцать лет моложе, находящаяся в полном восторге от возможности жить на Гоа с пока ещё чужим мужем.

После этого разговора, который буквально выбил почву у Катерины из-под ног, супруги сначала молча разъехались, а потом подали документы на развод. Из-за планируемой резкой смены образа жизни Иван настоял на продаже всего, что у них было: квартира в столице и два автомобиля. Все прочее, из чего год за годом состоял семейный быт, тоже пришлось продать, так как без жилья и понимания, что будет дальше, это всего лишь какое-то количество мебели и техники.

Вырученные деньги поделили и отправились в ЗАГС без всяческих материальных претензий друг к другу. Через положенное время Катю и Ивана развели, и с тех пор они больше не виделись. На последней встрече уже бывший муж сказал, что билеты на самолет куплены, по поводу чего он прямо-таки светился от счастья. Катерине не оставалось ничего иного, кроме как пожелать ему удачи.

Оставшись в съемной квартире после расставания, молодая женщина долго думала, почему совместные годы так мало значили для супруга. Они немало прошли вместе: сначала после свадьбы перебрались из своего областного миллионника в соседний региональный центр, потом через несколько лет в Москву. Иван вполне успешно строил карьеру в айти, был востребованным программистом. Катя не менее успешно занималась недвижимостью. Семья действительно могла позволить себе переезжать, работа не привязывала их к какому-то конкретному месту. Год назад было решено, что ипотека почти выплачена, и наконец-то можно подумать о детях. Для начала хотя бы о первенце. И вот этот год прошел, ипотеку погасили, но будущий отец неожиданно решил, что хочет жить на Гоа с другой. Или, может, неожиданным это было только для его жены?

Перебирая в памяти семейные ссоры и разногласия, Катерина так и не смогла понять, что проглядела или не додала своему семейному счастью. Зато женщина положительно начала сходить с ума в четырех стенах съемной однушки. На работе все валилось из рук, она забывала важные документы на сделки и не обращала внимания на телефонные трели. И, в конце концов, начальник предложил Катерине съездить в отпуск, развеяться, привести нервы в порядок.

В тот вечер Катя вернулась домой разбитой и окончательно сломленной. Она долго плакала, уткнувшись носом в старенькую потертую софу, поминая недобрым словом и мужа-изменщика и свою судьбу несчастную и затрещавшую по швам успешную карьеру. Не так она себе представляла свое грядущее тридцатипятилетие. Особенно ее почему-то удручал тот факт, что с детьми теперь наверняка придется повременить и сильно. Странно, но пока появление малыша казалось делом наживным и быстрым, она не ощущала, что так уж сильно хочет этого. Теперь же думала, будто никогда больше не встретит хорошего мужчину и умрет в одиночестве, окруженная кошками.

На утро из постели Катерину поднял внезапный телефонный звонок. Точнее было уже далеко не утро, но она продолжала лежать и разглядывать потолок, не имея сил и желания даже на элементарные гигиенические дела и завтрак. Звонила давняя подруга, они заканчивали вместе юридический и с тех пор регулярно созванивались. Об изменении семейного статуса Кати Мила не знала, но скрыть это сейчас было как-то не правильно. Все-таки больше десяти лет дружат.

Катерина собралась с духом и ответила. Мила почти сразу поняла, что что-то случилось. И Катя рассказала. Говорила долго и в подробностях, то замолкая, то начиная всхлипывать. А когда закончила, и вовсе разревелась. Мила помолчала какое-то время, потом посочувствовала парой скупых фраз.

— Теперь-то что будешь делать? — она была скорее человеком дела, чем слова, поэтому абсолютно логично для себя поинтересовалась ближайшими планами подруги.

— Не знаю, меня в отпуск на работе отправили. Велели нервы подлечить.

— Вижу я, как ты их лечишь. Слушай подруга, есть у меня пустой дом на Алтае. Горы, озеро заповедное, кругом тайга и ни одного человека. Самолетом до Горно-Алтайска, а там мы тебя с человеком свяжем, отвезет.

— Мил, а что за дом-то хоть? — Катерина была слегка растеряна от такого напора.

— Да родителей мужа, мы же их к себе перевезли, а дом вот стоит, пустует. Не курорт, конечно, но вполне благоустроенный, все удобства, жить можно.

— А это удобно? — Катя плохо себе представляла, как будет жить одна в тайге пусть и с удобствами.

— Не просто удобно, свекры счастливы будут, если кто-то в их любимом уголке поживет немного. Кать, соглашайся — я там была, место классное! Там такие закаты-восходы, через неделю печали свои забудешь. Ну, или не так быстро, но там, правда, здорово.

— Хорошо. Я поеду, — Катерина вдруг согласилась. Почему-то мысль об одиночестве в каком-то доме посреди тайги показалась ей внезапно столь заманчивой, что она готова была сразу паковать вещи, наконец-то поднявшись с постели.

Сразу начать собираться не получилось. Пришлось договариваться с квартирной хозяйкой, сообщить на работу, чтобы не рассчитывали на Катю в случае чего, пристроить комнатные цветы бывшим соседям и хорошо изучить в интернете те места, где она собралась провести почти месяц.

Аэропорт-перелет-аэропорт ей ничем не запомнились. Катерина летела далеко не в первый раз, не любила этот процесс всей душой и очень хотела снова оказаться на земле, пусть и далеко от дома. В зале прилета ее встретил немолодой дородный и слишком молчаливый для таксиста дяденька. Ехали больше трех часов, машин на дороге было немало. Катерина представляла себе таежный угол более уединенным. Высказала свои сомнения Михаилу. Он ответил, что место и правда туристическое. Озеро Телецкое чистое и красивое, многие приезжают взглянуть на него, насладиться красотами природы Горного Алтая. Но тут же и успокоил свою пассажирку, мол, знает дом, куда ее везет, он действительно расположен как-то на отшибе.

— Но дорога там прямая. Машину в гараже я проверил, как Павел попросил. Все исправно, в рабочем состоянии. Я покажу ближайший магазин, сами увидите, там хоть и минут двадцать пять ехать, но заблудиться невозможно.

Катерину это вполне устроило. Она планировала выбираться в ближайшее село не чаще одного-двух раз в неделю. Остальное время хотела побыть одна, как ей Мила и обещала. Две большие сумки продуктов она закупила в супермаркете на выезде из Горно-Алтайска. Этого должно хватить дней на пять.

Вскоре они проехали и магазин, и маленький аптечный пункт и выехали на уже абсолютно пустую дорогу. Вокруг поднимались горы, вечно-зеленые леса стремились в синее-синее небо, было сухо и жарко, стрекотали кузнечики, легкий ветер шелестел в высокой траве на обочинах. Иногда с дороги было видно и то самое заповедное озеро — огромное зеркало, в котором неслись облака и отражались деревья.

Дорога действительно оказалась прямой и очень хорошей. Через обозначенное Михаилом время они подъехали к одноэтажному деревянному дому, который на первый взгляд превзошел все ожидания Катерины. Большой, массивный, крепкий — он казался надежным убежищем не только для того, чтобы пережить развод, но и для чего-нибудь пострашнее. Катя сразу поняла, как права была Мила, уговаривая ее приехать сюда. Здесь было тихо, красиво и очень спокойно. Именно чувство внутреннего спокойствия накатило на Катерину, как только она взошла на высокое крыльцо.

Михаил показал, как справиться с замками, электричеством и водой в доме. Открыл гараж и передал ключи от машины, еще раз проверив, что двигатель запускается. Нашел аптечку, запасную зарядку для телефона, батарейки. Оставил свой номер и попросил звонить, если вдруг что в любое время суток.

— Я тут недалеко совсем живу, на самом выезде из Артыбаша. Из моих окон магазин видно. Так что если понадобится что, примчусь сразу же.

— Спасибо вам, Михаил, большое. Надеюсь, я сама со всем справлюсь, но если что, то позвоню, конечно, обязательно. А здесь диких зверей же нет? — на всякий случай поинтересовалась Катерина, не к месту вспомнив свой детский страх.

— Что? Ну, вообще есть, конечно, но они к жилью не выходят. Но если боитесь, то свет оставляйте на ночь в одной из комнат.

Катя очень сильно сомневалась, что это сможет кого-то отпугнуть. Скорее Михаил это посоветовал, чтобы как-то успокоить городскую жительницу. Она вежливо поблагодарила своего нового знакомого, и они расстались, еще раз обсудив необходимость быть на связи на всякий случай.

Оставшись одна, Катерина снова обошла все комнаты, выбрала в качестве спальни самую дальнюю. В этом время суток здесь было удивительно светло, но при этом не жарко. А еще отсюда имелся второй выход — прямо на низкую широкую веранду. Деревянные стол и стулья так и манили, обещая самые лучшие и живописные завтраки. Дом не был никак огорожен, поэтому почти сразу от веранды начинался небольшой луг, который шагов через двадцать заканчивался подлеском, очень быстро переходящим в густой лес. А если поднять голову, то сразу становилось понятно, что прямо здесь и начинаются горы, просто не слишком круто.

Катерина приняла душ, разогрела кое-что из привезенных продуктов и перекусила, любуясь окружающей ее красотой. Второй раз за последний час она подумала, что правильно поступила, приехав сюда. Разве можно было грустить под этим бесконечным небом, рядом с этими величественными деревьями, которым и смена времен года не указ. Утолив первый голод, Катя сбросила обувь и шагнула с террасы прямо в густую упругую траву, которая никогда не знала усилий косарей или ландшафтных дизайнеров. Она шла и наслаждалась каждым шагом, чувством земли под стопами, бесчисленными стеблями, щекочущими ладони, ярким солнцем, бьющим прямо в глаза и делающим все вокруг ещё ярче, еще красивей.

Катя так увлеклась своими ощущениями, что дошла до самой кромки леса. Еще издали она увидела красно-зеленый островок зарослей брусники. Присев на корягу, как любой голодный до подобных видов городской житель, Катерина рвала ярко-бордовые блестящие мелкие ягоды и тут же их ела. Вспомнила детство, в их лесу тоже росла брусника. Тогда, а растет ли сейчас, Катя не знала, она очень давно не была дома. Наевшись и вымазавшись в соке, женщина достала из кармана джинсов носовой платок и вытерла руки и лицо наскоро.

Посидев еще какое-то время, Катя поняла, что стало темней. Солнце зашло за верхушки деревьев, подул довольно неприятный прохладный ветер. Катерина резко встала и поспешила к дому, который и был вроде совсем недалеко, но вот луг с этой стороны уже не казался таким уж маленьким. Весь путь назад ее подгоняло какое-то непонятное легкое чувство беспокойства, что-то свербело внутри, отдаваясь в затылке, заставляя ускорить шаг. Закрыв за собой заднюю дверь, Катерина пошла было застирать носовой платок, но не смогла найти его. Вроде вот только был в руках, а не заметила, как обронила. Пойти бы поискать, пока совсем не стемнело, но почему-то выйти ещё раз из дома она не решилась.

Впрочем, очень скоро непонятная оторопь исчезла без следа. Она списала все на обилие эмоций за сегодняшний день и на общее нервное истощение. Ей здесь нравилось, поэтому выкинув все посторонние мысли из головы, она принялась раскладывать вещи и продукты, попутно готовя ужин.

В эту ночь Катерина спала, как у нее давно не получалось. Ее не мучили никакие мысли о разводе или бывшем муже, о работе или дальнейшей жизни. Здесь было так тихо, а в окно светили такие яркие звезды, что любуясь на них, она сама не заметила, как уснула, а проснулась уже от бьющих прямо в глаза солнечных лучей. Катя улыбнулась тому, что забыла задвинуть шторы и встала, чтобы поприветствовать новый день. Первый день ее новой жизни.

Перед поездкой основным страхом Кати было возможное чувство одиночества, оторванность от привычной жизни, малый спектр доступных развлечений и занятий. Но спустя три дня женщина окончательно поняла, как же нравится ей такая спокойная жизнь. Она начала читать привезенную с собой книгу, до которой в той прошлой ее жизни никак не доходили руки. Приемы пищи стали длинными и медленными, а сама еда очень упростилась. Оказывается, человеку не так уж много надо — картошка, молоко, несколько видов круп и каш, сухофрукты для домашнего компота. Из лакомств Катерина не смогла отказать себе лишь в кофе и шоколаде. Но как же ей нравилось баловать себя ими ранним утром или поздним вечером, сидя на веранде и прислушиваясь к стрекоту насекомых и разнообразным голосам птиц.

До самого Телецкого озера Катя пока не добралась, да и не планировала такой дальней вылазки, хотя Михаил настоятельно рекомендовал посетить самые популярные туристические места. Но, оказалось, пляж можно организовать и на заднем дворе или на том месте, которое сама выберешь в качестве такового. Каждый день раза по два или три Катерина выбиралась из дома с плотным покрывалом, бутылкой воды и книгой. Расстилала импровизированное пляжное полотенце прямо на примятую траву и загорала, сколько хотелось, не боясь посторонних взглядов.

В первый день Катя показывала себя солнцу в купальнике, во второй перешла к загару топлесс, а на третий и вовсе устроила нудистский пляж. И дело тут было вовсе не в желании обзавестись ровным темным цветом кожи, просто с каждым днем она все больше вживалась в свободу этого места. В его независимость от всего — чужих взглядов, других мнений, бесконечных сравнений и оценок. Ей было здорово просто быть собой, поэтому утро четвертого дня она встретила на веранде в халате на голое тело. Вся косметика была забыта еще в день приезда и так и лежала где-то на дне дорожной сумки. Иногда не к месту вспоминалось, как бывший муж пенял ей на неидеальный живот и небольшие белые растяжки на бедрах, на ее недостаточно сексуальный стиль в одежде и нелюбовь к каблукам. Как же она старалась нравиться ему все эти годы. Это было похоже на постоянную гонку за горизонтом — макияж, укладка, чулки, вызывающее белье, домашняя одежда не для удобства, а для красоты. А теперь и мужа больше нет, и вроде бы даже и чувства сожаления по этому поводу не осталось. Его почти полностью вытеснило это ощущение самости, принятие себя и этой жизни, пусть и несправедливой, но все еще прекрасной и интересной.

Моментами к Кате возвращалось то чувство непонятной неуютности, которое посетило ее на брусничной поляне. В такие моменты ей казалось, что солнце становится тусклее, поднимается или, напротив, резко затихает ветер, замолкают птицы и животные. Порой ей чудилась какая-то тень у кромки леса. С каждым днем она все чаще ловила себя на таких ощущениях, но продолжала успокаивать себя тем, что хоть она и приехала в чудесное место, но какие-то психологические последствия у ее переживаний должны быть. Поэтому пусть лучше они проявляются так, а не подавляются.

Еще через три дня Катерина поняла, что ее продуктовые запасы истощаются и ей нужно выбраться в Артыбаш. День был солнечный, настроение прекрасное. «Может, и до озера доеду», — подумала Катя, покидая гараж. Затылок в очередной раз кольнуло чувством тревоги, но женщина просто отмахнулась от него и вырулила на дорогу.

В местном магазинчике было многолюдно и, судя по заливистому смеху продавщицы, кокетничающей с покупателями, удивляло это только Катю. Дождавшись своей очереди, она выбрала и купила нужные ей продукты, расплатилась и направилась обратно к машине. На крыльце ее окликнул незнакомый мужчина.

— Вы же Катерина, правильно? — Катя недоуменно уставилась на него, и он продолжил. — Здравствуйте, меня зовут Валентин Михайлович. Очень приятно познакомиться.

Мужчина смотрел на нее так уверенно, будто она непременно должна была его узнать. Катя напрягла все свои мыслительные способности и вдруг поняла, что перед ней сын Михаила. Тот во время поездки обмолвился, что его сын туристов с экскурсиями водит по местным достопримечательностям.

— Здравствуйте, — вежливо улыбнулась Катя.

— Можно просто Валя, — в ответ расплылся мужчина.

Выглядел он вполне под стать своей профессии — высокий, подтянутый, загорелый, в спортивной одежде и в обуви, которой и непроходимые горные тропы не помеха.

— Я сам вас хотел встретить, но мне неожиданно группу коллеги передали. Не получилось.

— Все в порядке, — Катя не совсем понимала, чего он от нее хочет, и улыбалась на автомате. — Мне очень понравилась поездка с вашим папой.

— Давайте помогу сумки донести, — Валентин взял два увесистых пакета у Катерины из рук и пошел в сторону машины. Видимо, он тоже прекрасно был знаком и с домом, и с автомобилем свекров Милы.

— Спасибо, — Катя медленно пошла за ним, все еще не совсем понимая, что делать с этим внезапным знакомством.

За то время, что Катерина провела в магазине, на обочине рядом с ее временным автомобилем организовался стихийный минирынок. Шустрые местные бабушки разложили свои товары прямо на земле — картошка, ягоды, зелень, травы, молоко и домашние сыры, разнообразные поделки. Чего тут только не было — глаза разбегались. Продавцы наперебой расхваливали свое и зазывали покупателей. Туристы охотно интересовались товаром, торговались и радовались покупкам. Катю заинтересовала маленькая сухонькая бабушка, которая торговала пучками сухой травы и монотонно повторяла «лечебные травы, новый урожай, успокоительное, тонизирующее».

— Здравствуйте, — поздоровалась с ней Катя. — Мне бы что-нибудь от нервов. Только что-то простое, я совсем ничего в травах не понимаю.

— А что беспокоит-то? — старушка внимательно уставилась на покупательницу.

— Чувство тревоги, в основном.

— Если совесть не чистая, травяной чай не поможет, — авторитетно заявила бабулька.

— Все в порядке с моей совестью, — опешила Катерина и рассмеялась. — Развелась я недавно, вот отдохнуть-успокоиться приехала.

Катя и сама не поняла, зачем рассказала это незнакомой женщине. Но откровенность неожиданно сработала в правильном направлении, продавщица перестала сверлить Катерину внимательным взглядом и полезла ковыряться в своем мешке с сухими пучками.

— Вот тебе сбор успокаивающий и общеукрепляющий. Шикша, пион и жимолость. Завари все литром кипятка, минут через 40 можно пить.

— Спасибо большое, — поблагодарила Катя и поспешила расплатиться.

Валентин ждал у машины, они вместе сложили покупки на заднее сидение. Катя думала, как вежливо попрощаться, но мужчина вдруг предложил довезти ее до озера, показать местные красоты, обещал настоящий туристический обед прямо на берегу. И Катерина вдруг согласилась. Никакого курортного романчика она не планировала, но надеялась, что знакомый ее подруги это быстро поймет и отстанет сам. А пока почему бы не погулять вместе.

Прогулка затянулась до позднего вечера. Они и пообедали и поужинали на берегу. Уха из свежевыловленной рыбы, дикая утка, запеченная на открытом огне, овощная нарезка из местных овощей. Аппетит у Катерины проснулся волчий, свежий воздух, потрясающие виды и отличное настроение только способствовали этому. Когда подъехали к дому, Катя вдруг поняла, что действительно прекрасно провела время. Валя хоть и вел себя как первый парень на деревне, но оказался милым и веселым собеседником и абсолютно точно отличным гидом. Он рассказал Катерине за несколько часов столько, сколько она не узнала из интернета за неделю подготовки к поездке.

Валентин, загнав машину в гараж и закрыв замки, передал ключи Катерине.

— Я послезавтра иду в горы, заканчивать новый маршрут. Он совсем не сложный, для групп с детьми. Не хочешь со мной погулять.

— С удовольствием, — вполне искренне улыбнулась женщина. Ей вдруг подумалось, что нет ничего плохого в том, чтобы разбавлять уединение общением с вполне приятным мужчиной.

Они тепло попрощались, договорившись о деталях следующей встречи. Оставшись одна, Катерина разложила покупки и заварила купленный травяной сбор. По дому поплыл теплый уютный запах, который, казалось, успокаивал уже сам по себе. Было поздно, поэтому оставив напиток остывать до утра, Катя отправилась в душ, а затем легла спать.

Уснула она очень быстро, так вымоталась за день, но вот спокойной эту ночь нельзя было назвать. Катерина часто просыпалась, ей чудилось, будто доски веранды скрипят под чьими-то тяжелыми шагами, слышались какие-то не то вздохи, не то хрипы. Она ворочалась, силясь побыстрее уснуть снова. Уже под утро ее разбудил звук похожий на звериный рык. Резкий и довольно громкий он заставил ее подняться с постели и выглянуть в окно. В предрассветном мареве она, конечно, ничего не увидела. Но где-то в туманной дымке, что стелился у самой земли, мелькнула уже знакомая ей тень. Катя вспомнила, что спрашивала у Михаила о диких животных, и он успокоил ее. Привычное уже чувство острой тревоги стало медленно отступать, растворяясь вслед за туманом в первых лучах солнца.

Катерина встала и первым делом пошла на кухню за своим лекарством от нервов, которое сама себе и назначила при помощи придорожной торговки. Выпив полстакана настоя, почувствовала себя лучше, но, скорее, это было лишь самоуспокоением. Завтрак также не сильно помог взбодриться. Поэтому, как только окончательно расцвело, и воздух прогрелся, женщина, прихватив чашку дымящегося кофе и шоколадку, вышла на веранду.

На солнце быстро стало невыносимо жарко, Катя сбросила халат с плеч, подставляя всю себя лучам, пытаясь согреться, вытравить все муторное беспокойство прошедшей ночи. Так она и сидела, прихлебывая из кружки и заедая сладким, пока ее взгляд случайно не упал на дальний угол веранды. Там, чуть белея на солнце, лежал какой-то грязный буро-серый клочок не то ткани, не то бумаги. Катерина, заинтересованная вещью, которую не видела здесь вчера утром, встала и, сделав несколько шагов, присела на корточки, чтобы лучше рассмотреть находку. В первый момент она не поверила своим глазам, это оказался ее потерянный платок. Как он мог оказаться здесь, она понятия не имела, прошло ведь уже несколько дней, и его здесь точно не было раньше. Катерина рассматривала вновь обретенный кусок ткани со всех сторон и даже попыталась заглянуть под доски веранды. С боков все было заколочено, так что вариант, что платок сначала завалился туда, а потом как-то оказался наверху ничем не подтверждался. Логическая цепочка в голове женщины оборвалась, едва она заметила длинные глубокие полосы на крашеном дереве. Урон был настолько значительный, что щепки торчали в разные стороны от борозд и даже виднелись в редкой траве рядом. Катерина тут же вспомнила прошедшую ночь и мысли о рычании какого-то животного, которые с наступлением утра она отогнала от себя.

Катя попыталась успокоиться. Как всякий разумный человек, она была абсолютно уверена, что при наличии реальной опасности ее бы предупредили. Если не подруга, которая может и была здесь всего пару раз, то местные уж наверняка. Выпив ещё полстакана успокаивающей настойки, она вытащила покрывало и устроилась с книжкой на мягкой траве. Правда перед этим предпочла надеть майку и шорты. Все же человек, который тревожится, в одежде чувствует себя значительно комфортнее.

Пытаясь сосредоточиться на содержании истории, которая ещё вчера казалась ей очень интересной, Катя все чаще ловила себя на мыслях о том, насколько это правильно оставаться здесь и дальше. Совсем одной в доме, вокруг которого ночью ходит дикий зверь. Она сначала совсем перестала читать, потом положила голову на руки и сама не заметила, как уснула.

Проспав пару часов, Катерина отлежала себе все, что только можно, и, кажется, слегка сгорела на солнце, но зато проснулась с ясной головой и в хорошем настроении. Размяла ноющие мышцы, смазала плечи и голени кремом, пообедала, налила настойку в стакан и опять отправилась на веранду. Надо было все-таки забрать платок и сфотографировать следы когтей. Решила показать их Валентину, он-то точно должен узнать этого зверя, ну или знает, у кого спросить. Выходя из дверей со стаканом в одной руке и телефоном в другой, Катя неожиданно запнулась, не удержала равновесие и уронила свой напиток. Стакан уцелел, а вот содержимое растеклось огромным пятном, просачиваясь между досок и капая на землю. Катерина выругалась, подняла стакан, вернулась за тряпкой, но вытереть, конечно, ничего не смогла. «Само высохнет», — решила она и ушла в дом, забыв о своем первоначальном плане.

Вспомнила вновь о злополучном платке ближе к вечеру. Наконец постирала его, хотя спустя столько времени это и было бесполезной тратой времени. Желание запечатлеть следы когтей куда-то испарилось, не хотелось выставить себя перед Валентином пугливой городской дурочкой. Может эти отметины здесь с незапамятных времен, и этот единичный случай все село знает.

В попытке отвлечься женщина устроилась с книжкой на веранде. Заходящее солнце ласкало распущенные волосы, обещая, что к концу отпуска те станут каштановыми. Намаявшись с ночи, Катя снова почувствовала спокойствие и умиротворенность. Закинула ноги на второй стул и с радостью расслабилась, наслаждаясь. Мысли лениво крутились в голове, унося в прошлое. Одна за одной проносились картины их отдыха с Иваном: Турция, Кипр, Египет, Греция. Если разобраться, это ее первый отпуск в одиночестве. Постепенно от прошлого размышления унеслись в будущее — теперь она не только отдыхать будет одна, но и все остальное. Слезы навернулись сами собой, Катерина всхлипнула, жалея себя и свою незавидную женскую долю. Наверное, это был подходящий момент, чтобы еще раз выплакать, что пока не отболело. Внезапно Катя вновь почувствовала то самое, что будто преследовало ее здесь. Какое-то неотвязное внимание, как пристальный взгляд в спину. Женщина вернула на плечи лямки топика, выпрямилась на стуле и стала озираться по сторонам, ища источник этого непонятного раздражения. Она внимательно всматривалась в траву на лугу, в кусок дороги, который просматривался отсюда, в густой подлесок. В какой-то момент ей померещилась привычная уже тень. Катя решительно вытерла слезы, не будет она трусихой и, наконец, посмотрит поближе, что это может быть. Тень ведь — это всего лишь тень. На самом деле это что-то, на что падает солнечный свет. Кругом столько деревьев, что диковинные очертания темных областей вполне возможны. Немного путанно женщина пыталась убедить себя в правильности короткого марш-броска в сторону леса. Пугающий ее силуэт она всегда видела примерно в одном и том же месте — там, где росла брусника. Может, камень какой, или плотный кустарник.

Катя быстро дошла до намеченного места. Здесь вроде ничего не изменилось — те же низкие молодые деревья, та же стена из мощных кедров сразу за ними, внушительные валуны, редкая трава и ковер из ягод. Рот сразу наполнился слюной. «И почему я каждый день не прихожу сюда лакомиться брусникой?» — подумала она. И в тот же момент получила ответ острым уколом чужого взгляда между лопаток. Катерина отмахивалась от этого чувства с момента приезда, но почему-то с самого первого дня на Алтае именно эта ягодная поляна стала центром ее беспокойства. Именно здесь она впервые почувствовала ту безотчетную тревогу, которую позже списала на откат из-за разрушенной личной жизни. Иногда здорово наконец-то разобраться в себе, но лучше, если это произойдет за плотно закрытыми дверями и под одеялом, а не в двух метрах от непролазного таежного леса, где в радиусе 50 км нет людей.

Чувство тревоги вгрызлось в виски, между лопаток уже буквально свербело, а оборачиваться было очень страшно. Паника накатила вмиг и отступать не спешила. Все же развод и здоровая нервная система — мало совместимые вещи. Катерина пересилила себя, опустилась на корточки, якобы за ягодами и аккуратно двигаясь в такой позе, стала постепенно разворачиваться. Она и сама не могла понять, что именно ищет, ругала себя последними словами за чрезмерно буйную фантазию и за то, что следовало перед поездкой обратиться к специалисту, а не испытывать свои нервы затворничеством.

В конце концов, Катя оказалась лицом к своим страхам. Через секунду она облегченно выдохнула. Сразу за подлеском начинался крутой скальный склон — камни, камни, камни и немного травы. Не было слышно птиц, ветер стих, солнце ушло за деревья. И вдруг среди относительной тишины женщина услышала негромкий звук, очень похожий на зевок. Как будто кто-то вдохнул, открывая рот, а потом закрыл его, смачно щелкнув зубами. И тут Катерина поняла, что если ей в спину кто-то и смотрел, то он должен бы находиться выше, так как она сама в тот момент стояла. Мышцы ее свело, дыхание стало медленным и рваным, теперь женщина отчетливо слышала звуки присутствия здесь кого-то еще. Очень похоже, будто кошка вылизывается. Та кошка, которая только что зевнула. Катя немалым усилием воли заставила себя поднять голову на странные звуки. В следующую минуту глаза ее округлились не то от удивления, не то от ужаса. И ведь подозревала, что рядом бродит какая-то зверюга, но вот увидеть вольготно расположившуюся между камнями рысь никак не ожидала. Животное тем временем с большим интересом смотрело на Катю в ответ. И продолжало вылизывать лапу.

Зверь был большой, явно взрослая особь. Песочно-пестрая шерсть, мощные лапы, толстый короткий хвост и те самые уши с кисточками, по которым точный вид этой кошки определил бы и ребенок. Катерина шумно выдохнула, ладони противно намокли, а ноги уже затекли от сидения на корточках. Рысь в очередной раз отвлеклась от очищения собственных когтей и с интересом посмотрела на женщину.

— А у меня дома куриное филе есть. Будешь? — зачем-то спросила Катя.

Животное неопределенно заурчало, вызвав вполне логичную реакцию в виде шевелящихся на затылке волос. Катя медленно поднялась и попыталась размять мышцы, лишь слегка двигая ногами. Кошак никак не выдал своего интереса к происходящему, лишь перешел от передних лап к задним. «Мальчик», — подумала женщина, пронаблюдав смену позы животного.

— Ну ладно, я тогда пойду. Ты заходи, если что, — продолжила Катерина нести бред, медленно отступая вперед спиной.

Рысь снова рыкнула, не отрываясь от своего занятия. Катя тем временем добралась до кромки леса и ступила на луг. Вокруг сразу стало светло и ветрено, вернулись звуки, а следом и здоровые человеческие инстинкты. С точки зрения зоологии женщина сделала не самый умный поступок, но это было единственное, что пришло в голову. Она развернула и бросилась бежать изо всех сил. Как ей удалось ни разу не упасть в высокой густой траве, Катерина и сама не понимала. Она бежала, не оборачиваясь, глядя только на заднюю дверь своего временного дома. В голове проносились мысли о том, что она хотела бы умереть быстро в когтях хищника и быть съеденной, а не просто послужить временной забавой сытого животного.

К тому моменту как веранда замаячила впереди вполне достижимой целью, а звуков преследования так и не было слышно, Катя уже выдохлась полностью и бежала дальше на чистом энтузиазме и внезапно откуда-то взявшемся бешеном желании жить. Заскочив на крепкие доски заднего крыльца, Катя снесла один и стульев, влетела в спальню, захлопнув за собой дверь. Навалившись на эту спасительную преграду, она пыталась безуспешно отдышаться, но ничего не выходило. Снова запаниковала, вспоминая все ли окна и остальные двери в доме закрыты. А выдержит ли стекло натиск хищника? Уйдет ли животное само или надо вызвать специалистов? Катерина опустилась на пол, продолжая подпирать собой дверь. Ей казалось, если отойдет, то рысь войдет сюда вслед за ней, и она ничего не сможет с этим сделать.

Постепенно женщина взяла себя в руки. Сплела в замок пальцы, в попытке перестать дрожать, стала дышать глубоко и медленно, считая удары сердца. Страх отступал, оставляя за собой недоумение и желание уехать отсюда немедленно как можно дальше. Катерина заставила себя встать, проверила замок на задней двери и все задвижки на окнах. Потом обошла каждую комнату в поисках незапертого. Все в доме было закрыто, ничего не свидетельствовало хотя бы о малейшей возможности проникновения внутрь кого бы то ни было. Катя умылась холодной водой, а потом и вовсе целиком залезла в душ, смывая пот, грязь, прилипшую траву. К концу мытья женщина окончательно убедила себя в том, что все закончилось и все хорошо. Она знает, что делать — нужно позвонить Михаилу. А дальше видно будет.

Однако планам Катерины не суждено было сбыться. После душа она прилегла на кровать и уснула. Не удивительно, день выдался непростой. А на утро женщина и сама уже не могла точно сказать, было ли вчера это все или во сне привиделось. Наверное, это тревожный сигнал — сомневаться в реальности произошедшего, но Катя упрямо отбросила свои страхи. Сказал же Михаил, что нет здесь никаких зверей. Да и тем более сегодняшний день она планировала провести с Валентином, а не в доме.

Мужчина вскоре и сам позвонил, а потом и приехал. Они были вместе весь день. Катерина опять услышала очень много рассказов из местного фольклора, туристических баек и просто разнообразных шуток. В конце концов, не удержалась и спросила, водятся ли здесь рыси.

— Да, рыси на Алтае есть, — ответил Валя. — Но я никогда не слышал, что их кто-то лично видел. А почему ты спрашиваешь?

— Да так, — растерялась женщина. — Что-то пришло в голову.

Расставшись с новым знакомым, Катя перекусила на кухне на скорую руку. После вчерашнего поздний ужин на веранде не казался ей хорошей идеей. Перед сном она какое-то время пыталась рассмотреть хоть что-то в кромешной темноте за окном. Кругом было тихо, и как женщина не напрягала слух, не услышала ничего кроме стрекота ночных насекомых. Немного приободрившись, Катерина смогла уснуть, не забыв выпить на ночь свой ставший уже привычным успокоительный напиток.

Травки действительно помогали. По крайней мере, проблемы со сном, которые возникли сразу после переезда в новую квартиру, отступили. Теперь даже имея весомые поводы для бессонницы, Катя засыпала быстро и могла спать всю ночь, не просыпаясь. Сегодня, правда, как и ночью раньше, женщина была разбужена непонятными звуками. Открыв глаза, она лежала какое-то время без движения, надеясь, что это всего лишь окончание сна, которое вот-вот улетучится. Но время шло, а непонятная возня прямо за стеной не прекращалась. Катерина усиленно прислушивалась — на веранде точно кто-то был. На человеческие шаги не похоже, но хорошо это или плохо, она никак не могла определиться. Логика подсказывала, что, скорее всего, это опять та же рысь, но вот что делать с этими выводами посреди ночи?

Полежав ещё какое-то время и набравшись храбрости, Катя села на кровати и отодвинула занавеску. В свете тусклого фонаря, висевшего рядом с дверью, который она исправно включала каждый вечер перед тем, как лечь спать, женщина увидела, что и ожидала. Огромная кошка каталась по доскам, легко отталкиваясь от двери и стен. Благодаря густой шерсти довольно резкие движения сопровождались всего лишь неясным шорохом, который Катя сразу и не разобрала. Это так сильно напоминало знакомые всем кувырки и перекаты обычных домашних любимцев, что Катерина фыркнула со смехом, не удержавшись. Рысь будто услышала Катин смех, быстро села и уставилась аккурат в окно, из которого подглядывала женщина. Катерина, испугавшись, отпрянула от стекла, но через секунду снова выглянула, не в силах совладать с любопытством.

Какое-то время женщина и рысь внимательно разглядывали друг друга. Катя вдруг подумала, насколько же красив этот зверь в своей дикой мощи и первозданной идеальности.

— Какой же ты красавец, — прошептала она, приложив ладонь к стеклу.

На удивление животное будто услышало — тихо рыкнув, встало и прошлось по веранде, демонстрируя себя всего. Катя хихикнула в ладошку.

— Я завтра вечером тебе здесь курочки оставлю, голодный, наверное, — посочувствовала женщина зверю.

Тот в ответ лишь недовольно заурчал, обстоятельно обнюхал доски под собой и, спрыгнув с крыльца, скрылся в темноте.

После странного ночного инцидента Катерина на удивление быстро и крепко уснула, а утром, лишь выглянув предварительно в окно, без страха вышла на веранду. Правда тут же замерла — на том месте, где ночью катался рысь, ясно были видны контуры темного пятна. Женщина тут же вспомнила, как разлила свой напиток прямо здесь. Неужели животное пришло на запах травы. «Интересно, а я тоже уже так пахну?» — подумала Катя и с сомнением посмотрела на стакан в руке. Впрочем, от очередной дозы успокоительного все же не отказалась.

Весь день она провела на веранде, искала в интернете информацию о повадках рысей, их взаимоотношениях с растениями и людьми. Ничего особенно интересного не нашла, кроме того, что, как и домашние кошки, эти крупные кошачьи могут испытывать необъяснимое влечение к некоторым представителям флоры. Катерина попыталась вспомнить, какие именно травы перечислила старушка, протягивая ей пучки, но безуспешно.

Перед сном женщина, мысленно посмеиваясь над самой собой, все же оставила на веранде размороженную куриную грудку. Долго крутилась в постели, раздумывая, хватит ли такой огромной кошке, такого небольшого кусочка мяса. В итоге, уже затемно, ругая себя за глупость и опасаясь быть сожраной, вытащила из морозилки всю упаковку и, с трудом отковыряв мясо от подложки, отнесла на крыльцо.

Ночь на удивление прошла спокойно и, устраиваясь за столом с утренней чашкой кофе, Катерина решила, что она, наверное, переоценила интерес рыси к ней самой и к ее домику. Сомнения, правда, быстро отступили — на том, месте, где в прошлый раз она обнаружила платок, снова лежало что-то непонятное. Катя, быстро оглядевшись по сторонам, пересекла веранду и присела над очередной находкой. Через мгновение женщина прикрыла рот от внезапно подступившей тошноты. Она плохо разбиралась в живности, но это очевидно был заяц. Спина его лежала на досках веранды, а голова и задние ноги свешивались до самой земли. Под тушкой натекла приличная лужа крови из вскрытого брюха. Рядом с кровавой лужицей лежали ошметки куриного филе. Судя по остаткам, ночного гостя угощение заинтересовало не сильно. Попробовал, но не доел.

Какое-то время женщина просто продолжила сидеть на корточках и пытаться осмыслить произошедшее. Рысь, что, принесла ей зайца? Это спасибо за курицу? Обмен? Подарок? Мысли Катерины с каждой секундой все удалялись от любого адекватного объяснения этой растерзанной тушки. Наконец, усилием воли она прекратила эти никчемные гадания и решила, что хватит — все зашло слишком далеко, чтобы продолжать оставлять это в себе. В этот момент зазвонил телефон, оставленный ею на столе. Катя радостно подняла трубку и после взаимных приветствий поинтересовалась у Валентина, не знает ли он как приготовить зайца. Тот слегка опешил, но сказал, что скоро приедет, и действительно приехал через час.

Гид долго рассматривал зайца под разными углами. И даже понюхал. В итоге вынес вердикт — тушка свежая, есть можно. А по поводу ее появления здесь сказал только, что у местных охотников своеобразное чувство юмора.

— Ну вы же понимаете, Катюша, приезд молодой, красивой и одинокой девушки в наших местах скрыть практически невозможно. Ждите шутника в гости, он ещё вас спасать будет от дикого зверя, которого изобразил, распоров зайцу брюхо.

Катерина рассмеялась за компанию, хотя в тот момент приход рыси был для нее предпочтительней, чем мужчины, который запугивает перед своим появлением.

Валентин действительно оказался мужчиной, с которым в тайге не пропадешь. Уйдя за угол, он разделал и освежевал зайца. Затем ополоснул в тазике, который Катерина поставила прямо на землю, и рядом на доске отделил мясо от костей и нарезал на некрупные аккуратные куски. У гида даже нож свой имелся довольно внушительных размеров. Потом развел небольшой костер между двух крупных камней, а мясо замариновал в сметане и травах. Единственное, что нашлось подходящего на кухне.

Весь процесс сопровождался рассказами о том, что он делает и почему. Катя узнала, как понять по туше и внутренностям, что мясо все еще не испортилось; как развести безопасный костер рядом с лесом; сколько нужно держать куски в маринаде, чтобы потом не сильно беспокоиться, пропеклись ли они. Все это было безумно интересно, потому что ранее женщина никогда не задумывалась о таких вещах. Да и сам мужчина все больше начинал ей нравиться. Ее бывший муж был классическим программистом — ноутбук, кофе, кожаный стул на колесиках. В тайге он не имел бы ни шанса против Валентина. А уж когда мясо оказалось над огнем и начало сумасшедше аппетитно пахнуть, Катя и вовсе решила, что ей очень повезло с новым знакомым. Тот в свою очередь подолгу заглядывал Катерине в глаза, улыбался во все тридцать два и не переставал сыпать байками и шутками, демонстрируя очевидный интерес к женщине.

Вскоре они пообедали на веранде. Заяц вышел потрясающим — сочным, мягким, пряным и сливочным. Мужчина предложил после свозить Катерину в магазин, но она отказалась, еда ещё была, а сближаться с гостем и дальше желания пока не было. А вот его желания она уже ясно видела в блеске глаз и долгих, но будто случайных прикосновениях. Валентин спокойно отреагировал на отказ и уехал, пообещав вскоре позвонить.

Вечером Катя долго колебалась, но все же оставила несколько кусочков недоеденного зайца на веранде. Она не была уверена, что животное будет жареное мясо, но почему-то хотела еще раз попытаться накормить рысь. Потягивая вечернюю порцию настойки, женщина разглядывала появляющиеся звезды, вдыхала полной грудью прохладный горный воздух, наслаждалась шелестом ветра в ветвях гигантских хвойных. После тревог последних дней, она наконец-то снова обрела спокойствие, вроде все наладилось и даже отношения с приблудившимся зверем на лад идут.

Ночь снова внесла корректировки в Катин настрой. Умиротворение как ветром сдуло — ночь была беспокойной, рысь бродила вокруг дома, царапала стены, ломилась в дверь, громко рычала. Женщина периодически просыпалась, ворочалась, старалась не паниковать, ведь двери и окна она теперь проверяла постоянно и была уверена, что животное не сможет забраться внутрь. Высидев по утру несколько часов дома и периодически выглядывая из всех окон, Катерина все же набралась храбрости выйти. Картина, представшая ее взгляду, была без преуменьшения пугающей. Вчерашнее угощение растащено и расшвыряно по всей веранде, даже на стенах остались липкие темные пятна. Глубокие царапины виднелись на стенах, двери, полу. Один из стульев был буквально уничтожен. Стол пострадал меньше, но одну из ножек явно грызли. Но все это были мелочи по сравнению с невообразимым запахом. У Кати в детстве была кошка, поэтому она без труда поняла, что кроме бардака рысь здесь ещё и туалет устроила. Причем странным было то, что погром локализовался на веранде, а вот помеченными были все четыре угла и оба крыльца.

Женщина устало опустилась на уцелевший стул. И что она теперь хозяевам скажет? Ваш горячо любимый дом в горах пострадал от нападения зверя, которому стряпня Валентина не понравилась? Бред! Ну ссать-то зачем было?! Кажется, попадись ей этот гадливый кот прямо сейчас, она бы его отчитала, оттаскала за шкирку и натыкала в его лужи. Но рыси не было, как Катерина не вглядывалась в кромку леса, а делать что-то надо было. Притащив из дома ведро воды и тряпки, Катя принялась оттирать следы ночного животного буйства. Времени пришлось потратить прилично, но, по крайней мере, вонять перестало. Что делать с испорченной мебелью и следами когтей женщина понятия не имела. Обломки стула отнесла в контейнер и отправилась в душ.

Помывшись и пообедав наспех, Катя поняла, что снова чувствует внимательный взгляд на себе. Чувство тревоги тоже появилось, но какое-то притупленное. «Наверное, травы помогают», — решила женщина и снова пристально посмотрела в сторону леса. Рысь обнаружился почти сразу — кошка сидела там же, где они встретились в прошлый раз. На прогалине, окруженной зеленым, бежевая, пестрая шерсть была хорошо видна. Катерина застыла, сверля взглядом зверя, он отвечал ей тем же. Посидев так некоторое время и поняв, что ожидать раскаяния и извинений, как минимум не слишком адекватно, женщина демонстративно встала и, хлопнув дверью, скрылась в доме. Потом быстро собралась и отправилась в село, надеясь переделать все дела и немного отвлечься.

В магазине снова было многолюдно, а рядом с ним опять стояли бабульки со своими разнообразными товарами. Катерина опять набрала два пакета еды, а после отыскала взглядом ту самую бабульку. Дождавшись пока покупателей рядом с ней станет поменьше, Катя подошла сама. Попросила успокаивающий сбор «как в прошлый раз брала». Торговка внимательно посмотрела на покупательницу и молча достала из пакета три пучка травы. Выглядели они точь-в-точь как предыдущие.

— Скажите, а животным может запах этих растений нравится? — осторожно поинтересовалась Катерина.

— Ну так да, — удивленно ответила бабулька. — Конечно, кошки вон как жимолость любят. Бесятся от нее. А у вас кошечка есть? Напугались? Не переживайте, все с животным нормально. Не давайте, может злой становиться от травы этой.

Катя бодро улыбнулась пожилой женщине и отправилась домой. Вот оно что — может рысь из-за запаха травы так злится? «Опять доски оттирать», — невесело подумала Катерина. Но хочешь-не хочешь, а попытаться надо было. Тем более что она так и не набралась решимости сообщить кому-то о звере. Правда уже не потому, что боялась кого-то насмешить своими страхами. Ей казалось, что если в селе узнают, то непременно вызовут службу отлова или что-то подобное. И отпуск будет испорчен, и животное может пострадать.

Катерина усердно драила веранду, напевая себе под нос популярную песенку, и затылком чувствовала, что рысь снова где-то рядом. Решила не обращать внимания, пусть кошка не думает после сегодняшней ночи, что здесь ей рады и планируют еще угостить чем-нибудь вкусным. Женщина почти управилась, когда резко подул сильный холодный ветер и почти сразу начался ливень. Катя поспешила укрыться в доме, теперь ей бы хотелось узнать, где обосновалось животное, но это было уже невозможно из-за плотной стены дождя.

В надежде, что непогода скоро отступит, Катя поужинала, почитала, написала несколько писем, заварила травы. Ливень же все не утихал, а ветер, казалось, только усиливается, редкие раскаты грома участились и стали громче, молнии сверкали то тут, то там. В доме скрипели двери и звенели стекла, звук падающих на крышу капель становился все громче. Так и не дождавшись улучшения погоды, Катерина легла спать. Посреди ночи ее разбудил скрежет и грохот. Женщина подскочила на постели, не понимая, что происходит. Дождь все также хлестал по стенам и крыше дома, а ветер завывал во всех щелях. Звук, разбудивший женщину, больше не повторился и через какое-то время она снова уснула. А утром, попытавшись выйти на веранду, Катя поняла, что же произошло ночью. Единственное дерево, которое росло около дома, видимо, сломалось от порывов ветра и, упав на веранду, заблокировало дверь. Как Катерина ее не дергала, смогла лишь чуть приоткрыть, чтобы собственно и рассмотреть ветки и листья.

Натянув халат на пижаму, Катя вышла через переднюю дверь и направилась к заднему крыльцу. На улице было холодно и влажно. Солнце уже встало и охотно согревало воздух своими лучами, но последствия непогоды все еще хорошо ощущались. Женщина зябко куталась в халат и медленно ступала по высокой мокрой траве. Ноги в тапочках и носках сразу же вымокли, а кожа покрылась противными мурашками. Достигнув цели, Катя остановилась как вкопанная. Дерево, которое еще десять минут назад блокировало ей выход, лежало на земле рядом с верандой, а задняя дверь была распахнута настежь. Холодок страха пробежал по позвоночнику, но она припомнила слова Валентина про охотников и их чувство юмора. Логично, что кто-то приехал посмотреть, как туристка пережила такой сильный ливень. На чем могли приехать эти самые охотники, если она только что видела пустую дорогу перед домом, Катя старалась не думать. Женщина медленно поднялась на веранду, вошла в дом. Внутри было тихо и сухо, все стояло на своих местах. И едва Катерина решила выдохнуть с облегчением, как из кухни послышались негромкие звуки. Будто кто-то хозяйничает: открывает и закрывает холодильник, включает плиту, ставит на нее чайник. Поняв, что незваный гость вовсе не скрывается, Катя немного расслабилась и поспешила все же узнать, кто это так вольготно чувствует себя в ее доме.

На пороге кухни женщина замерла. Со спины сложно было сказать, что у этого охотника с чувством юмора, но вот задница, бесспорно, у него потрясающая. Катерина так и стояла бы, наверное, с приоткрытым ртом, наблюдая как абсолютно обнаженный мужчина заваривает чай с ее, между прочим, травами, если бы он не повернул в ее сторону голову. Какое-то время они молча обменивались взглядами, а потом незнакомец хрипло произнес: «Полотенце есть?» Только сейчас Катя заметила, что мужчина весь мокрый — от пепельно-серых волос до стоп, на которые налипли грязь и трава.

— Я сейчас принесу. Ванна там, — указала она ему направление и ушла в спальню.

Роясь в шкафу в поисках большого банного полотенца, женщина слышала тяжелую поступь незваного гостя. Он включил воду, потом душ. Катя замерла, пытаясь понять, как она вообще относится к этой ситуации — заявился без спросу, хозяйничает у нее на кухне голый, да ещё и командует, полотенце, мол, неси! Кстати, а как его нести, полотенце-то это? Катерина выглянула в коридор, дверь в ванную была приглашающе распахнута. Мужчина за шторкой продолжал водные процедуры. Катя прокралась на цыпочках к умывальнику и осторожно повесила полотенце на край. Потом пошла в кухню — перевести дух и приготовить что-нибудь к чаю. Все-таки мужчин положено кормить.

Спустя десять минут и четыре бутерброда с колбасой и сыром мужчина вышел из ванны. Катерина так увлеклась нарезкой, что не сразу поняла, что вода больше не шумит, а ее гость стоит на пороге кухни, привалившись к косяку. Женщина сдержанно улыбнулась, оценив готовность незнакомца перейти на более адекватный уровень общения. Полотенце, к счастью, было на его бедрах, а не где-то еще.

— Вы же охотник? — спросила Катя скорее потому, что нужно было что-то сказать. Эта пауза со взаимными гляделками становилась не очень удобной.

— Определенно, — ухмыльнулся собеседник.

— А одежда где? — она не была уверенна, что действительно хочет это знать.

— Вымокла.

Ну, вполне логично. Охотники они же по нескольку дней могут в лесу жить, вот и промок, наверное, вчера, а сменки нет. Да и хозяев дома он точно знает, раз пришел сюда. И вроде совсем не кажется опасным. Какие только мысли не проносились в голове у женщины, лишь бы не дать оформиться тем, которые непременно привели бы к панике.

— А это вы зайца принесли? — задала она еще один странный вопрос.

— Я, — мужчина как-то резко погрустнел, и Катя поспешила исправить ситуацию.

— Есть хотите? Я бутерброды сделала.

Гость не только не отказался, но и продемонстрировал отменный аппетит. Катерина поймала себя на мысли, что ей это очень нравится. Как давно она не готовила бывшему мужу? Не смотрела, как он ест? Пожалуй, из их брака это ушло слишком давно, чтобы продолжать сокрушаться о его распаде.

Запивая еду горячим чаем с травами, мужчина щурился от удовольствия при каждом глотке, будто в кружке был редкий деликатес, а не местные растения и немного самой обычной заварки. Катерина почему-то захотела снова привлечь его внимание и абсолютно неожиданно для себя спросила: «Если вы охотник, то знаете, наверное. Здесь рыси водятся?»

Собеседник очень странно на нее посмотрел, но ответил утвердительно.

— А как часто они могут выходить к человеческому жилью?

— Так часто, как вы сможете их заметить.

Логика ответа была железной, вот только яснее Катина ситуация от этого не становилась.

— Насколько опасной может быть встреча с рысью для меня?

— Самый лучший способ поладить с хищником, — ответил мужчина после некоторых раздумий. — Это не привлекать его внимание. Если животное знает, что вы живете здесь одна, то не стоит вызывать его любопытство, приглашая гостей.

Катя кивнула с милой улыбкой, а про себя подумала: «Какой ценный совет. Жаль, что слегка запоздалый».

— То есть если я буду вести себя как раньше и не приглашать гостей, рысь мне ничего не сделает?

— Я абсолютно уверен, что рысь вам ничего не сделает в любом случае. Но может проявить интерес, от которого вы будете не в восторге.

Женщина слегка насторожилась не то от нравоучительного тона, не то от легких рычащих ноток в голосе, не то от странной уверенности по поводу поведения дикого зверя. Но опять лишь мило улыбнулась.

— Я не приглашаю сюда гостей.

В ответ на это мужчина как-то странно сузил глаза, по лицу его пробежала легкая тень.

— Мне пора, — сказал он, отставляя кружку. — Полотенце верну позже.

Странный незнакомец встал, сначала вышел из кухни, а после покинул дом через заднюю дверь. Катерина так растерялась от стремительности его действий, что даже не пошла за ним. Только запоздало поняла, что ни имени его не узнала, ни чувства юмора не заметила. А еще он даже «спасибо» не сказал за еду и полотенце. Ну и нахал!

Весь день Катерина провела, раздумывая над этой странной встречей. Перебирала в голове без конца все его фразы, мимику. Воспоминания об обнаженном теле гостя и вовсе опаляли щеки краской, а сама ситуация вызывала легкий страх. И чем больше времени проходило с момента окончания этой встречи, тем более рассудочно могла размышлять Катя. Выводы, которые так и напрашивались сами собой, ее вовсе не радовали. Касались же они, прежде всего, не незнакомца и его странного появления, а после и исчезновения. Во всей этой ситуации, как и раньше, больше всего женщину страшила она сама и ее реакции и поведение. Почему она никому не рассказала про рысь напрямую, а абсолютно незнакомому голому мужику рассказала? Почему раньше ей казалось, что ее засмеют за вопросы и страх, а в его присутствии она и не вспомнила об этом? Почему внимания Валентина она старалась избегать, а с гостем сама всячески пыталась завязать беседу? Похоже, пришло время позвонить единственному человеку, кто хотя бы точно выслушает. А, может, и совет даст какой-нибудь.

Мила ответила почти сразу, не перебивая, выслушала сбивчивый рассказ. Катя быстро поняла, что даже с подругой она не может спокойно об этом поговорить. Рассказала и об этом и о своих странных реакциях на незнакомца. Говорила долго, стараясь передать все оттенки и нюансы. Когда закончила и замолчала, Мила не поспешила среагировать.

— Ну, что думаешь, Мил? Я совсем того? — жалостливо поторопила подругу Катерина.

— Кать, а ты что-то принимаешь?

— Из таблеток ничего, — женщина помолчала, поняв, к чему ведет Мила. — Я пью успокаивающий чай с местными травами. Бабульки торгуют у магазина, вот я и купила. Мне, Мил, так тревожно временами было, когда я сюда приехала, и бессонница ещё в Москве началась. Подумала, ну ничего же плохого от травяного настоя не будет.

— Кать, ты не волнуйся, я же не говорю, что это что-то плохое. Просто ты рассказываешь такие вещи, это ведь совсем на тебя не похоже. Ты всегда такая уверенная в себе, общительная, приветливая. Ты, наверное, сама не понимаешь, какой сильный стресс испытываешь в связи с разводом. Я думаю, правильно, что ты пытаешь помочь себе успокоиться, но может рано ты начала жить, будто ничего не случилось? Я не призываю тебя убиваться по бывшему, но, возможно, не стоит окружать себя мужчинами сейчас.

Катерина вдруг поняла, о чем именно волнуется ее подруга, и едва не рассмеялась.

— Мил, ты серьезно?! Ну какие мужчины?! Валя он сам стремится к общению, а если не стремится, то я не навязываюсь. А сегодняшний так и вообще. Непонятно кто такой и зачем приходил. Я же даже имени его не спросила, а вдруг он и не охотник вовсе?

— Катя, меня не голый неохотник сейчас смущает больше, а твое желание найти какие-то связи между поведением дикого животного и твоими реакциями на это. Есть рысь, которая шляется вокруг дома, о которой ты почему-то никому рассказывать не хочешь, есть два местных мужика. Но в твоем рассказе это все как-то очень странно переплетено. Я поэтому и спросила про лекарства.

— Что мне делать?

— Может, приедешь к родителям? Тут ты точно сможешь отдохнуть. Встретимся, поговорим, сходим к специалисту.

— Я не хочу, Мил. И к родителям не хочу, и к специалистам. У меня еще почти три недели отпуска и я хочу провести их здесь. Может, мне стоило начать с этого, но мне здесь очень нравится. Правда.

— Ну тогда хотя бы с травой завязывай. И зверей лесных подкармливать тоже! И мужиков домой водить! Вот знаешь, последнее Лёшины родители бы точно не одобрили, — закончила Мила со смехом.

Подруги тепло попрощались. Мила не дала совет, который Катерина захотела бы услышать, но на душе у нее сразу стало легче. Так всегда бывает, когда выговоришься. Высказанные проблемы уже не кажутся такими страшными. Есть рысь, которая не нападает и не подходит днем близко. Если перестать разливать настойку и раскладывать еду на веранде, то, скорее всего, и ночью перестанет приходить. Есть двое мужчин: с Валей все просто, Катерина не испытывает к нему никакого женского интереса, и есть загадочный незнакомец. С последним было сложнее, но подумав хорошенько, женщина приняла решение, что по-хорошему его надо было просто прогнать и все. Именно так решила и поступить, если тот заявится еще раз.

Твердо решив последовать некоторым советам подруги, Катерина немного успокоилась. Вылила остатки настоя, убрала травы подальше. Сегодня ехать в аптеку за банальной валерьянкой было уже поздно, но она обязательно сделает это завтра утром. Проверенное надежное средство, а не какие-то неизвестные ей травы. В унисон с Катиным настроение чудесно прошел остаток дня. Ночь тоже была спокойной, да и следующие дни все как один радовали умиротворением и одиночеством. Рысь не приходила, единственный Валин звонок она проигнорировала. Погода стояла солнечная и тихая, было жарко и душно. Катерина снова стала проводить дни, как первые после приезда — сон, еда, загар, книжка. Вот только действительно перешла на валерьянку.

Спокойная размеренная неделя осталась позади. Чувство тревоги ушло вместе с визитами рыси, сменившись недоумением по поводу этого события. Неужели, чтобы дикий зверь отвязался, и надо-то было всего лишь подруге позвонить. Загадочный незнакомец также не появлялся и даже Валентин, звонивший до этого раз в два-три дня, куда-то пропал. По поводу последнего Катя испытывала легкие угрызения совести, стоило перезвонить. Это ни к чему бы ее не обязало, но дало бы понять человеку, что она ценит его внимание.

Сегодняшнее утро началось с открытия. Бывает так, что собираясь в дорогу прямо чувствуешь, что что-то забыла, но что именно понять не можешь. Катя проснулась с ноющей болью внизу живота и с мыслью, что не очень хорошо подготовилась к тому, что и в тайге останется женщиной. Проверив все возможные карманы во всех сумках, она нашла тот необходимый минимум, чтобы добраться до аптеки. Наскоро позавтракав, Катерина отправилась в город. Настроение было паршивым, как и всегда в эти дни. Почему-то опять накатила тоска по детям, которым не суждено было родиться в их с Иваном браке.

Посетив аптеку и магазин, женщина сразу же поехала домой. Уже с утра было жарко и душно. Ветер последние несколько дней совсем пропал. Тайга буквально изнывала от летней суши, не давая облегчения разморенному человеку даже под вековыми кедрами. Катерина загнала машину в гараж и направилась в дом через заднюю дверь, так было ближе до кухни и ванной. Завернув за угол, женщина, испугавшись, остановилась. На веранде спиной к ней на единственном уцелевшем стуле сидел мужчина. Катино сердце моментально затрепыхалось, потому что она сразу же узнала странного незнакомца. Пепельно-русые короткие волосы серебрились на солнце, светлая рубашка облегала мощные плечи и, судя по отставленной из-за стола ноге, брюки на нем тоже были, хвала небесам.

Катерина выдохнула в попытке унять сердцебиение и немедленно отогнав мысли о том, с чего бы это она так распереживалась. Невозмутимо поднялась на крыльцо и прошла к дверям, мужчина, явно слышавший появление хозяйки, даже не пошевелился. Катя обошла гостя и, развернувшись к нему, окинула долгим пристальным взглядом. В ногах у него стоял внушительный пакет, из которого торчали всевозможные инструменты. Это несколько сбило Катю с толку, но не достаточно, чтобы изобразить дружелюбие.

— Вижу, предупреждать о визитах вы по-прежнему считаете излишним, но спасибо, что хотя бы оделись.

Мужчина ответил ей прямым долгим взглядом, губы его изогнулись в веселой усмешке.

— Здравствуйте, Катя. Наше знакомство вышло не очень удачным. Я готов извиниться за то, что напугал вас.

Катерина слегка опешила от такого поворота. В прошлую встречу этот мужчина не произвел впечатление человека, который станет признавать свои промахи и извиняться за них. И откуда он имя ее знает, она не представлялась уж точно.

— Так вы извиниться пришли? — промямлила женщина, растерявшись.

— Да, — снова улыбнулся гость и кивнул на мешок. — Слегка специфическим способом, но, думаю, вы не будете против.

— Это ведь инструменты? — мозг Катерины лихорадочно пытался придумать, зачем бы они ему понадобились.

— Да. В прошлый визит я заметил, что рысь изрядно попортила дом и мебель. Попытаюсь что-то сделать с этим.

— Да? — Катя не смогла сдержать радостной улыбки. Последние дни она постоянно думала, что делать с этими следами ночного буйства рыси. — Это было бы чудесно, но, пожалуй, слишком для извинений. Я не так уж сильно испугалась.

— Понимаю. Уверен, голых мужчин вы и раньше видели, — сказал он с абсолютно серьезным и непроницаемым лицом. — Но вы можете уравновесить ситуацию, предложив мне пообедать после окончания работ.

— А… С удовольствием. Я как раз готовить собиралась. А как вас зовут? — Катерина наконец-то отважилась задать вопрос, который терзал ее с прошлой встречи.

— Кару, — мужчина опять широко улыбнулся, блеснув безупречными, белыми зубами.

— Зайдете? — Катя мотнула головой в сторону двери. — Только я понятия не имею, есть ли в доме что-то нужное для этих самых работ и где оно лежит.

— Ничего не нужно. Я все принес. Я, пожалуй, начну. В темноте сложно будет работать.

Мужчина встал и начал медленно стягивать расстегнутую рубашку с мощных плеч, попутно наблюдая за Катиной реакцией. Она же только фыркнула на это, быстро открыла дверь и прошмыгнула внутрь. Привалившись спиной к двери, попыталась унять бешено бьющееся сердце. Не вид же обнаженной груди этого Кару так смутил ее, в самом деле?

Немного придя в себя, женщина отправилась на кухню и занялась обедом. Запеченная курица с овощным гарниром всегда удавалась ей хорошо. Поэтому Катерина с энтузиазмом принялась за готовку. Сквозь приоткрытое окно ей были прекрасно слышны звуки ремонтных работ, она чувствовала запах, напоминающий растворитель, но не хотела вникать в то, чем там занят ее новый знакомый. Спустя полтора часа еда была почти готова, и Катерина все же вышла на крыльцо. Все еще полуобнаженный Кару возился с поломанным стулом. И когда только притащил обратно?

— Вкусно пахнет, — сказал он, не поворачивая головы.

— Почти готово.

— У меня тоже.

Мужчина поставил на веранду вновь пригодную для сидения мебель и встал. Все же он был очень высоким и мощным. В прошлый раз Катя не обратила на это особого внимания. Кару весь взмок, хоть и находился в тени все это время. Проходя мимо Катерины в дом, он буквально сразил ее резким мужским запахом, в котором женщина моментально захотела раствориться. Она даже чуть прикрыла глаза от удовольствия и внезапно нахлынувших не слишком невинных желаний. Ее реакция не осталось незамеченной, но мужчина лишь усмехнулся в ответ и вскоре скрылся в ванной. Катерина обругала себя за подобное поведение и, надеясь, что румянец с щек уже сошел, вернулась на кухню накрывать на стол.

Они чудесно пообедали. Кару нахваливал Катины блюда, ел за обе щеки и вообще был гораздо словоохотливее, чем в прошлую встречу. Иногда правда замолкал и окидывал Катерину взглядом, от которого у женщины начинала кружиться голова. Она отгоняла от себя нелепые мысли по поводу истинных намерений ее гостя и старалась хотя бы не краснеть. Последнее получалось крайне плохо — щеки горели, несмотря на ее нежелание.

После еды они расположились на веранде. Снова пригодный стул оказался очень кстати. Кару со смехом спросил, где чудесный травяной чай.

— Я прекратила его заваривать.

— Почему?

— Мне кажется, он приманивает рысь.

Ну вот опять! И почему она все свои бредовые мысли выбалтывает исключительно этому красавчику?!

— Диким кошкам нравится запах жимолости — это правда. Но эту рысь манит сюда не поэтому, — сказал Кару, проникновенно смотря Катерине в глаза. Она тут же потерялась в их золотистой радужке и начала падать прямо в манящую темноту зрачков.

— А почему? — спросила она, предчувствуя, что ответ ей может не прийтись по душе.

— Понятия не имею, — расхохотался мужчина заразительно, и как Катерина ни хотела рассердиться на его подтрунивание, ответила смехом.

Она ещё не отсмеялась, когда Кару встал и подошел к ней почти вплотную. Катя, улыбаясь, подняла голову и вопросительно поглядела на него.

— Можем пойти в дом… Или прям здесь в траве?

Катерина хотела бы сделать вид, что не поняла, или возмутиться столь наглой прямолинейности, но не смогла вымолвить и слова. Это было уж слишком для нее. И пусть последние несколько часов она только и делала, что мечтала о чем-то подобном, к такому резкому повороту оказалась не готова. Попыталась опустить голову, чтобы скрыть эмоции, но Кару удержал за подбородок. Он смотрел прямо в глаза, абсолютно не стесняясь. Ноздри его слегка подрагивали, будто мужчина принюхивался к какому-то запаху, почувствовать который мог только он один. Катерина вдруг ясно поняла, что именно заставило его сделать ей это крайне непристойное предложение, и в очередной раз залилась краской. Если он чувствует с их первой встречи, как сильно она желает его, то, наверное, будет крайне странным поступком отказаться сейчас.

— Наверное, лучше в доме, — прошептала она едва слышно.

Кару, наконец, отпустил ее лицо, разрывая зрительный контакт, взял за руку и повел в спальню. Катерине было жутко неловко, но вожделение уже растекалось по ее венам сладкой истомой предчувствия. В голове вертелась сотня вопросов — как, зачем, почему — но все это моментально терялось в водовороте его прикосновений, запаха, нежных быстрых поцелуев.

Кару оказался неутомимым, хоть и бесхитростным любовником. Он не пытался произвести впечатление милой болтовней, которую большинство мужчин считают исключительно необходимой в такие моменты. На прелюдию он также не стал тратить время, но она оказалась и не нужна. Катерина жаждала физического единения здесь и сейчас без лишних слов и движений. Эмоции захлестывали ее, она отдавалась этому мужчине с готовностью и страстью, которых не было давно в ее жизни. А, может, и никогда.

Поздним утром Катерина проснулась вымотанная физически, но чрезвычайно довольная. На кухонном столе ее ждал букетик полевых цветов, стакан ягод и свежие яйца. Катя не смогла определить на глаз, чьи именно были яйца, точно не куриные. Яичница из них получилась вполне вкусная, а уж как грели душу цветы. От Кару она никак подобного не ожидала, ведь они обошлись вообще без ухаживаний.

Весь день женщина провела в приятной истоме, нежась на полотенце под ярким солнцем. Уже позабытая легкость наполняла тело, а мыслями она витала в облаках, мечтая о следующей встрече с Кару. Думала, что приготовит для него. Вспоминала, привезла ли что-то завлекательное из одежды. Впрочем, все ее мысли незаметно скатывались к прошедшей ночи. Катя широко улыбалась и закрывала глаза.

Мужчина появился, когда уже совсем стемнело. Внезапно вынырнул из темноты и опустился на соседний стул. На сей раз на нем были лишь джинсы. Ни футболки, ни хотя бы обуви Катя не увидела. И пока она недоумевала по этому поводу, думая как облечь в слова свое удивление, Кару положил на стол кое-как ощипанную птичью тушку. Катерина так изумилась, что сразу же забыла про внешний вид гостя.

— Вот, подумал, что нужно что-нибудь принести к ужину.

— Очень романтично, — ответила Катя вежливо, пытаясь не рассмеяться. — Правда, я не умею готовить дичь.

— Я умею. И не хуже других. Только мне нож нужен. Через час будет готово.

— Я принесу.

Женщина пошла в дом, раздумывая на ходу, что для ужина, пожалуй, поздновато, но и спать она сегодня явно очень не скоро ляжет. Она снова радостно улыбнулась, предчувствуя страстную ночь. Когда Катя вернулась, костер уже весело потрескивал, бросая пугливые отсветы на доски веранды. Кару, сидя рядом, окончательно избавлял их будущий ужин от перьев, опаливая их над огнем.

— У тебя очень быстро получилось разжечь костер.

Кару на это лишь хвастливо задрал подбородок. Катерина расхохоталась и положила перед ним принесенную посуду.

В отличие от Валентина Кару не стал уходить с тушкой за угол, дабы поберечь нежную женскую психику. Он разделал птицу прямо здесь, пошагово объясняя, что и как нужно делать, чтобы получить вкусное и сочное мясо без посторонних привкусов. Катя и сама не ожидала, но ей понравилось учиться у этого мужчины премудростям походной готовки. Было спокойно и уютно сидеть рядом, соприкасаясь плечами и бедрами, и наблюдать за процессом, который совсем не вызвал отторжения — готовит же она курицу, купленную в магазине.

Через час еда действительно была готова, вот только съесть больше пары кусочков Катерине не удалось. Кару, видимо посчитав, что с романтикой пора заканчивать, просто закинул ее на плечо и потащил в дом. Катя хохотала, болтала руками и ногами и шутливо просила ее отпустить. Мужчина поставил ее на пол уже около кровати, вытер пальцами мясной сок с ее губ и тут же облизал. Сначала пальцы, а затем и губы. Сердце Катерины пустилось вскачь, по ладоням побежали мурашки, требуя немедленно прикоснуться к объекту страсти. Он, впрочем, не торопился продолжать — чуть отстранился, заглянул в глаза.

— Правда хочешь, чтобы отпустил? — спросил он абсолютно серьезно, без всякого намека на шутку.

Почему-то Катя сразу поняла, что речь вовсе не о том, пойдет ли она ногами или он понесет ее.

— Нет, вовсе нет, — быстро и чуть испуганно ответила она. — Не хочу.

Для пущей убедительности женщина замотала головой, но была остановлена. Кару взял ее лицо в ладони, снова внимательно посмотрел в глаза.

— Не говори мне о том, чего не хочешь на самом деле. В моем мире все просто — есть правда, есть ложь. Я не различаю полутонов и намеков. Скажешь уходить, я уйду.

Катерина вдруг так напугалась того, что Кару и правда может уйти, что привстала на цыпочки и быстро поцеловала его. Не останавливаясь на невинной ласке, она сразу же сорвалась в безумно-страстное путешествие по губам, рту, лицу и шее любовника. Мужчина только рвано вдохнул и замер, не мешая Катиной инициативе. Уже через минуту, впрочем, терпение покинуло его, и он, рыча и ругаясь на непослушные лоскуты ткани, начал стаскивать одежду с них обоих.

На утро Катя снова проснулась в одиночестве, а к сумеркам уже с нетерпением ждала Кару. И он опять пришел. И приходил каждый вечер, иногда поздно ночью. Его забавные ухаживания не претерпевали изменений — едва открыв глаза, женщина неслась на кухню, чтобы узреть очередные дары леса; а вечером, только завидев любовника, бросалась к нему и просила показать, что он принес на этот раз. Кару смеялся и говорил, что она как ребенок. Катя тоже смеялась, ведь это было правдой — она чувствовала себя ребенком. Маленьким, счастливым ребенком.

Так прошла неделя. Этим утром Катерина очень не хотела вставать, утихомирить страсть Кару удалось уже под утро. Женщину разбудило настойчивое треньканье собственного телефона, который она последний раз брала в руки несколько дней назад. С трудом найдя мобильный, Катя ответила на вызов, просто мечтая, чтобы аппарат наконец перестал тренькать.

— Да, — сонно прошептала она, присаживаясь на ближайший стул и зевая.

— Алё, Катюх! Ты куда потерялась?! Не звонишь, на звонки не отвечаешь. Валентина набрала, он говорит, что давно бросил попытки с тобой связаться. Кать, ты как там вообще? В порядке? — протараторила подруга.

— Мил, да я отлично. А Валя, да, не общались давно, — Катерина замолчала, не зная, стоит ли ещё что-то рассказать.

— Отлично? А про самолет ты помнишь?

— Какой самолет?

— Тот, который у тебя через несколько дней. На Москву.

Катя замолчала. Она ведь и правда совсем забыла, что отпуск ее заканчивается и нужно лететь домой. Мила абсолютно верно истолковала молчание подруги.

— Катя, давай я сейчас Михаилу или Валентину позвоню. Ты вещи пока собирай. Поживешь у них пару дней. Они тебя в самолет точно посадят.

— Мил, стой, — запротестовала Катерина. — Не надо никому звонить! Я сама. Когда пора будет ехать в аэропорт. Ты не волнуйся так, со мной, правда, все в порядке. Просто так хорошо отдыхаю, что совсем забыла. Но я бы точно вспомнила, у меня напоминалка на телефоне стоит.

Кое-как успокоив подругу, Катя нажала отбой и попыталась успокоить уже себя. Посмотрела на календарь, на дату в обратном билете. Да, все верно — осталось несколько дней. Несколько дней из ее месячного отпуска на Алтае. Пора возвращаться в Москву, потом на работу, а потом к нормальной обычной жизни. Без страстного любовника Кару, его странных повадок и подарков, тайги с ее дарами, яркого солнца в высоком небе, вековых кедров и лиственниц и без ощущения того самого детского счастья, над которым любит подтрунивать ее рысь.

Весь день Катерина не могла найти себе места и мечтала только о том, чтобы Кару поскорее пришел. Будто он имел власть над календарем и неумолимо приближающейся датой отъезда. И мужчина, конечно, пришел. Едва сумерки упали на лес и луг, Катя увидела его высокую статную фигуру у кромки леса. Как и в последние дни, он был полностью обнажен. Наверное, поэтому, а может еще потому, что боялась расплакаться, Катя набросилась на него сразу, как только добежала с веранды. Они со смехом повалились в высокую, ещё теплую от дневного солнца траву. Кару быстро расправился с Катиной одеждой, целуя и покусывая любовницу — лицо, шея, плечи, грудь — всюду, куда мог дотянуться. Женщина тихо постанывала, изнывая от желания соединиться с возлюбленным, нетерпеливо терлась об него. Он только чуть слышно посмеивался, но и сам старался быстрее добраться до самых сокровенных мест на ее теле.

После они вернулись в дом, наспех перекусили и продолжили в ванной и спальне. Хоть и утомленная, Катерина никак не могла уснуть. Мысли об отъезде никуда не делись, а лишь ненадолго ушли на второй план. Она бы вертелась юлой на простынях, но не хотела разбудить Кару, который, как ей казалось, уснул. Но вскоре выяснилось, что ее бессонница не осталась незамеченной.

— Ты не спишь. Что-то случилось? — он повернулся к ней и посмотрел на нее так, будто отлично видел в темноте.

— Мне пора уезжать, — глотая слезы, прошептала она.

— Почему? — после секундной паузы спросил Кару.

— Мой отпуск заканчивается через несколько дней. Мне нужно возвращаться домой.

Мужчина лег обратно на свою подушку. Катя продолжала пытаться сдержать слезы, но получалось неважно. Она шмыгала носом, пыталась вытереть пальцами предательскую влагу, но, кажется, начинала плакать только сильнее.

— А какой он твой дом? — после молчания, показавшегося Катерине вечностью, спросил Кару. — Тебя там кто-то ждет? Кто-то, кто нуждается в тебе? Кто пропадет без тебя? Кому ты обещала, что вернешься?

— Нет, — прошептала Катя чуть слышно. — Никто не ждет. Ну, может, только начальник на работе, да и то вряд ли. В Москве полно риелторов.

— А кто такой риелтор? — абсолютно серьезно спросил Кару.

— Это такой человек, который помогает другим продавать и покупать дома, — Катерина улыбнулась сквозь слезы, ее совсем не удивило, что мужчина ничего не знает о ее профессии.

— Отлично, — даже в темноте было понятно, что Кару улыбается. — Тогда ты поможешь мне купить этот дом.

— Тебе нужен этот дом? — Катерина очень удивилась подобному повороту.

— Да, мне очень срочно нужен этот дом или любой другой, который тебе понравится. В Москве тебя никто не ждет, значит, там не может быть дома. Но ты ждешь меня каждый день, значит, мой дом рядом с тобой.

Кару резко замолчал. В воздухе сразу буквально повисло напряжение. Катерина каким-то образом поняла, что мужчина мучительно подбирает слова и не хотела его торопить, хотя каждая секунда тишины давалась ей непросто.

— Ты сделаешь меня самым счастливым, если согласишься остаться рядом со мной здесь, в тайге. Но прежде я должен тебе кое-что рассказать… — Катя затаила дыхание. — Я не такой, как ты, не такой как люди в селе…

Кару снова замолчал.

— Я знаю, — прошептала Катерина и зажмурилась.

— Откуда? — он сразу понял, что они говорят об одном и том же.

— Все тушки, которые ты приносил, вспороты также как тот заяц. Я нашла в интернете одного опытного известного охотника и отправила ему фотки зайца. Позавчера он ответил мне, что охотники так не потрошат дичь. Добавил, что, скорее всего, это дикий зверь. Ориентировочно — крупная кошка. Точнее он сказать не может, фото не достаточно четкое. Но я думаю, что это рысь. — Катя замолчала и перевела дух. — Ну и ещё ты голый из леса приходишь.

Кару действительно купил дом. Оказывается, Лешины родители давно хотели его продать и были рады, что теперь в нем будет жить подруга невестки. Сама Мила, правда, обалдела от таких новостей. Тем не менее, она помогла найти людей, которые согласились уладить все вопросы, связанные с дистанционным увольнением и освобождением съемной квартиры. Вещи свои Катя пристроила по знакомым и бывшим коллегам, потому как офисный гардероб ей больше был ни к чему, а прочего у нее и вовсе не было. В итоге, в тайгу к хозяйке приехала небольшая дорожная сумка с документами и дорогими сердцу вещами.

Все время, пока длился этот переломный момент, который отделял Катерину-туристку от Катерины-жительницы Алтая, Кару почти не отходил от нее. Часто вопросительно заглядывал в глаза, будто спрашивая, что может сделать для нее. Но ей было вполне достаточно того, что он рядом. Ну и еще того, что у него есть обычный человеческий паспорт, который она увидела при подготовке к сделке. Каждую ночь мужчина исступленно шептал Катерине, что его дом, там — где она и что он счастлив, что она осталась. Катя не могла ответить, в такие моменты ей было не до разговоров. Но они оба знали, что это их общее счастье. Очень детское и очень огромное.

Автор на ПродаМане httрs://рrоdаmаn.ru/Twiggy174

Автор на Призрачных мирах httрs://fеisоvеt.ru/магазин/Вкусная-Анастасия/

Ирина Вольная. Полуночники. Истинная

Рассказ по мотивам романа «Полуночники. СЕМЕРО», но может читаться отдельно

httрs://рrоdаmаn.ru/Irinа-Vоlnаyа/bооks/Pоlunосhniki-Istinnаyа

Он несся сквозь залитый лунным светом лес, стараясь не обращать внимания на внутреннюю тягу обратно. Инстинкт стаи, потребность в ней, тянули его вернуться, звали назад, а он боролся с самим собой, чтобы преодолеть эту силу. Темно-серая шерсть вздымалась вверх, острыми верхушками, словно иглами, протыкая листья на кустарниках. Желтые глаза горели в ночи, словно фосфорные, лапы упруго отталкивались от земли и, не сбавляя скорости, несли его вперед, через этот незнакомый, чужой лес.

Он сбежал.

Сбежал от своей семьи. От своей стаи. От своего альфы. Превозмогая обратное притяжение. Он причинил им столько зла, что его поступки не имеют оправдания.

Он не просил прощения, но его простили. Стая простила его. Брат простил его. Наоми простила его. Только он сам не простил себя!

И от этого, сердце волка каменело и наливалось тяжестью. Сейчас он хотел только одного, чтобы та история ушла в небытие, забыть все, оторваться от уз стаи и начать жизнь в другом месте, где его никто не знает. Забыть, что он, старший сын династии Санжар, и он — не альфа своей стаи.

Большая ветка дерева хлестнула по морде, и волк оскалил острые восьмисантиметровые клыки. Инстинктивно втянул носом воздух, и тут только заметил, что все это время бежал против ветра. Для волка это было слишком безрассудно, он не у себя дома, чтобы вот так легкомысленно забыть о предосторожностях.

Резко прыгнув на ствол дерева, он оттолкнулся, когтями содрав кору дерева и, развернувшись на девяносто градусов, приземлился на покрытую еловыми иголками землю.

Он был внушительным, крупным волком, ростом около двух метров, с темно-серым окрасом спины и светлым подшерстком. Могучее телосложение и массивные лапы говорили о небывалой силе зверя. Но, несмотря на это, он осторожничал.

В чужом лесу.

Волк втянул воздух через влажные ноздри и напрягся, почувствовав сначала привычные запахи леса, с его можжевельником, мхами и смолой, а затем и волчий запах. Зоркий взгляд поймал ворсинки шерсти на коре деревьев, следы лап на примятой земле.

Он не единственный волк в этом лесу!

Слабый рык раздался из пасти, когда ветер донес до него ещё и запах, а глаза волка наткнулись на другие глаза, желтой прищуренной полоской выглядывающие из-за ствола дерева. Волк рванул в сторону, выпуская на лету огромные когти, врезаясь ими в землю, наскакивая на стволы деревьев и отталкиваясь от них.

Рауль понял, что за ним наблюдали. Но как долго? Пока он находился с безветренной стороны, это могло длиться часами. Как он мог забыть об осторожности? В одном он был уверен — волк, как и он сам, был оборотнем! Он увеличил скорость, петляя, меняя направление, пытаясь понять, кто тот наблюдатель, преследователь или случайный свидетель. И слабый, но различимый запах того, другого волка шел за ним по пятам. И не только запах.

Рауль сменил направление и понесся вперед, быстрее ветра, увеличивая скорость, разрывая воздух огромными прыжками. Две пары желтых глаз сверкнули в пяти метрах от него, на параллельной прямой. Сквозь деревья и кустарники, Рауль различил и крупное тело оборотня. Сомнений больше не осталось, он встретил себе подобного!

Два крупных волка неслись по лесу, не отставая друг от друга, раздувая ноздри и скалясь от подскочившего адреналина в этой неукротимой гонке. Все мысли Рауля были заняты им, и, казалось, это парное соревнование наполнило его душу до сих пор неведомым ощущением абсолютного единства, полноты и законченности.

Холка волка, приглаженная ветром, вдруг встала дыбом, едва ночное пространство разрезал гулкий вой. И его напарник по гонке встал, как вкопанный, а сам Рауль, резко сменив угол поворота, прыжком достиг места, где перед его глазами предстала она.

Волчица.

Та, что ни на йоту не уступила ему первенства гонки, а возможно даже обогнала бы его, если бы не этот вой.

Вой альфы. Гулкий, призывной, манящий и не оставляющий права остаться. Противостоять зову альфы не мог никто, кто находился в стае, кто признал его своим альфой. Он помнил это притяжение, помнил, как никто другой. Убегая, Рауль молил всех святых, чтобы не услышать его. Поэтому, самый первый день он просто бежал, бежал, не оглядываясь, отключив все инстинкты, кроме совести, подталкивающей его мчаться вперед. За тот день он сбил себе лапы в кровь, а потом дни дня зализывал раны. Стая была уже настолько далеко, что зов альфы не смог бы добраться до его ушей.

Он знал, что преследовать его никто не будет. Его отпустят.

И вот сейчас, он видел перед собой волчицу, скованную зовом альфы. Рауль окинул её тело взглядом. Серая шерсть с белым, как и у него, подшёрстком, изогнутая линия спины, подобранный худой живот, ровные уши с торчащими острыми ворсинками, влажный черный нос, жемчужные глаза… Рауль повел носом, и неожиданно задрожал всем телом. Запах её зверя проник в ноздри, горячим потоком прошел внутрь, дав почувствовать, как клыки и когти на лапах удлинились, как глаза налились кровью, меняя цвет, а по загривку и до самого хвоста прошлась бодрящая волна желания.

Она! Она! Она!

Сознание вопило, жгло мозг и расплавляло сердце ликованием! Ведь в эту минуту все изменилось! Он нашел ту самую. Только волчица не разделяла его восторга. Наоборот, вид волка и его небольшое внешнее преображение напугало её, в её глазах Рауль прочитал лишь смятение и страх, перед тем, как новый, более звучный и призывной вой альфы разнесся по лесу. Волчица дернулась и рванула в сторону, скрываясь в зарослях.

Рауль не сразу пришёл в себя, а когда это случилось, её и след простыл, а ликование сменилось чувством потери и внутренней пустотой. Для оборотня, найти свою истинную пару, было самым важным в жизни. Единение с истинной парой приравнивалось к магии и придавало оборотню дополнительную силу. Так было всегда, сколько помнил Рауль себя, свой род и своё время.

Здесь его путь закончился, и Рауль знал это. Он обязательно отыщет её, найдет и после уже ничто не разлучит его с ней. Теперь ему нигде не будет покоя в разлуке с ней. Только рядом он обретёт себя.

Рауль мотнул головой, и глаза вновь сменили цвет на обычный, клыки и когти втянулись, шерсть прижалась к телу. Он обязательно найдет её, и даже чужой альфа его не остановит!

С рассветом в небольшой поселок, на окраине леса, пришел и он — высокий, темноволосый мужчина, одетый в простые джинсы и рубашку с засученными по локоть рукавами. Даже в такой простой одежде в нем чувствовалась стать и сила. Широкие плечи, крепкая грудь, подтянутый торс, его фигура выдавала в нем очень волевого и решительного человека, пронзительный взгляд темных глаз будоражил и приводил в замешательство местных жителей, провожающих его настороженно и с неким опасением. Маленький поселок знал своих, местных, и каждый незнакомец был для них чужаком, с предупреждающей "табличкой" на спине.

Мужчина не обращал на них внимание. Рауль искал её. Он втянул носом воздух и прикрыл глаза. Это будет непросто, ведь он не знал, как она выглядит в человеческом обличии. Рауль сдерживался, чтобы не броситься срывать двери в каждом доме в поисках её. Как же ему хотелось увидеть её, узнать, почувствовать, а дальше… А дальше сделать все, чтобы она тоже почувствовала это истинное притяжение, эту магию, это стремление раствориться в любимом человеке. Странно, но, даже не зная, как она выглядит, Рауль испытывал невероятное желание. Достаточно было увидеть обличие её зверя, что бы эта древняя связь навсегда их соединила.

Но кое-что все же его настораживало. Этот вой, дважды прокатившийся по лесу. Сомнений быть не могло, альфа без стаи, что иголка без нитки, бесполезен, а волчица отреагировала на его зов, значит, стая все же есть. И насколько она многочисленна, Рауль мог только гадать. Это многое осложняло, но, ни в коем случае не останавливало молодого волка, только что нашедшего свою пару.

— Молодой человек что-нибудь ищет? — раздался за спиной голос, и Рауль обернулся. Пожилой старичок, в рабочем фартуке с видимыми масляными пятнами, поверх толстого, немало повидавшего сюртука, открывал двери своей часовой мастерской.

— О, прошу прощения! — Рауль добродушно улыбнулся, отступая в сторону. — Скорее, кого-нибудь — девушку. — И Рауль пристально взглянул на старика.

— Эх, молодость! — тот закрепил открытую дверь на крючок и неспешно вернулся внутрь мастерской, шаркая разношенными сапогами по полу. — Ты ведь не из нашего поселка, парень?

— Точно, не из вашего, — подтвердил Рауль, оглядывая внутреннее помещение мастерской. — Вот, решил остановиться тут на несколько дней и буду рад, если подскажете, к кому мне обратиться?

— В нашем поселке не любят чужаков, — старик обогнул длинный угловой стол и, кряхтя, нагнулся, скрываясь под ним. — Тем более таких, как ты, молодых и крепких. Послушай моего совета, парень — не задерживайся тут.

Рауль промолчал, обдумывая предупреждение старика. Что-то в его словах настораживало.

— Вот, возьми. Частный дворик мисс Лабутье принимает постояльцев. — Старик выпрямился и протянул Раулю цветную карточку со схемой расположения. — А про девушку забудь. Твоей тут точно нет. — Слова старика прозвучали как-то обреченно и Рауль нахмурился.

Что тут скажешь! Он на чужой территории и тут явно попахивает чьим-то незримым руководством. Может старик тоже оборотень? Почуять оборотня в человеческом обличии невозможно, если хоть раз не почуял запах его зверя.

— Спасибо за совет! — крикнул Рауль с порога, скользнув взглядом по вывеске заведения — "Мастерская Мистера Борже".

Он повертел в руках плотный картон, обдумывая свои дальнейшие действия. Частный дворик подождет. Ему нужны деньги. Последний раз он обналичивал деньги с родового счета три дня назад. Рауль был уверен, что это не укрылось от внимания его младшего брата, а значит и он, и вся стая уже в курсе его передвижений. Но это нисколько не волновало Рауля. Он был почему-то уверен, что брат не пойдет по его следу. Возвращать его, Рауля, не станет ни он, ни кто-то другой из братьев. Но то, что ему не закрыли доступ к родовому счету, говорило о многом, в частности о том, что его свободу, его выбор уважали. И это был еще один пунктик, за который Рауль был им благодарен.

Он развернулся обратно. Наверняка, мистер Борже имеет в заначке и схему расположения местного банка.

Рауль снова переступил порог мастерской. Мистер Борже сидел за столом, раскинув на нем темную полотняную ткань и разглядывая через лупу циферблат часов.

— Что снова привело вас ко мне, молодой человек? — не поднимая головы, спросил старик.

Рауль подошел к столу, почти касаясь его края.

— Я в вашем поселке совсем никого не знаю. Вы помогли мне один раз, может, поможете снова?

Старик оторвался от лупы и, протянув руку, взял лежащую по левую сторону карточку.

— Вот. Мистер Сенье, он поможет вам с деньгами, — старик протянул заранее подготовленную визитку и передал её Раулю.

— Откуда?! — Рауль изумленно посмотрел на старика. Видимо, он знал, что тот вернется.

— Ооо, молодой человек, я прожил достаточно долгую жизнь и повидал немало. В этом нет ничего удивительного. Всего лишь интуиция и хорошее знание человеческой психологии, — мистер Борже улыбнулся, старчески покряхтывая.

— Благодарю, мистер Борже. — Рауль загадочно улыбнулся. — Может ваша интуиция подскажет мне, где искать девушку, которая любит гулять одна в лесу?

Рука старика неожиданно задрожала и лупа выпала на полотно, издав глухой звук. Рауль сразу же почуял чужое присутствие за спиной, но оборачиваться не стал. Лишь слегка напрягся, зацепив в отражении висевших на стене часов силуэты двух крепких парней. Внутреннее чутье сразу же подсказало Раулю об их непростом визите.

— Старик, часы готовы? — оба подтянулись к столу, встав по обе стороны от Рауля, словно конвоиры. — Валдар не любит ждать!

— Готовы, готовы… сейчас принесу, — пробормотал Борже, вылезая из-за стола и исчезая в закутке мастерской. С его уходом, две пары глаз с обеих сторон устремились к Раулю, с любопытством разглядывая его.

Рауль не остался в долгу и успел заметить некоторое сходство между парнями. Братья?

— Откуда ты? — без церемоний переходя на "ты", спросил тот, что был с левой руки. — Мы тебя раньше здесь не видели!

— Сегодня прибыл, — сдержанно ответил Рауль. — Вот интересовался у местных, где можно остановиться на пару дней.

— Это хорошо, что на пару, — подал голос другой парень, и телосложением, и чертами лица очень похожий на первого. Точно братья, только этот явно будет постарше. — Если все же решишь задержаться, обязательно загляни к нам, объясним правила, присмотрим, подскажем.

— Спасибо, конечно, — Рауль усмехнулся. — Но я перестал нуждаться в опеке уже очень давно. Да и здесь меня задержала всего одна причина, как только я решу её, сразу уберусь отсюда.

Парень нахмурился, сдвинул брови, напрягся. Ему явно не понравился ответ Рауля.

— Не дрейфь! — раздался задорный голос младшего с другой стороны, — все равно все дороги ведут к нам.

— К вам?

— Вернее к Валдару. Он тут всем заправляет, — младший с опаской посмотрел на старшего и замялся, что не ускользнуло от взгляда Рауля.

Из-за закутка показалась сгорбленная фигура часовщика.

— Ваши часы, господа, — закряхтел старик и выложил на стол удивительного вида часы с браслетом. Продолговатый циферблат в золотой оправе смотрелся изящно тонко и Рауль сразу догадался, что часы предназначались вовсе не мужчине. Но что больше всего привлекло его внимание, так это браслет, который представлял собой спаянные волчьи клыки, покрытые золотым напылением. Рауль сразу почувствовал их запах, видимо, сняты они были уже с убитых оборотней, пока те находились в обличии зверя.

— Необычный браслет, — сквозь зубы процедил Рауль, не сводя глаз с браслета. Нормальный человек не станет собирать трофеи в женский браслет, чтобы преподнести его женщине. А об этой роли часов Рауль ничуть не сомневался.

— Единственный в своем роде, — подтвердил младший из братьев, и Рауль уловил нотку гордости. — Моя идея, кстати! Когда Валдар… — И осекся. Суровый взгляд старшего брата предупредительно впился в него, и в мастерской нависла гнетущая тишина.

— Мой брат слишком много болтает, тебе его рассказы ни к чему! — строгим голосом нарушил тишину старший. — Лучше скажи, как твоё имя? — тяжелая рука легла на плечо Рауля, отчего его внутренний зверь подобрался, уже готовый к удару.

— Рауль Санжар! — и повел плечом в сторону, скидывая руку с плеча. — Я не ищу неприятностей, впрочем, как и друзей тоже. — Холодно и более чем серьезно ответил Рауль, сдерживая животные порывы. Не внушающий доверия старший из братьев заставил его волка оскалиться, и глаза Рауля сверкнули хищным блеском.

— Будем знакомы! — снова вмешиваясь и разряжая становившуюся опасной обстановку, младший протянул руку. — Я — Нелл, а это, мой брат Зейн.

Рауль крепко пожал его руку. В отличие от брата, Зейн не спешил обмениваться рукопожатиями, между ним и Раулем основательно закрепилась взаимная подозрительность. Зейн перевел взгляд на стол, сгреб в охапку часы и затолкал их в узкие карманы джинс.

— Надейся, чтобы Валдар остался доволен твоей работой, часовщик. Пошли отсюда, Нелл! — Рауль скользнул взглядом по его спине, чувствуя желание броситься на него и прижать к земле.

— Если нужна будет помощь, обращайся. Братьев Варранто здесь все знают! — крикнул Нелл, оборачиваясь уже с порога, и дружелюбно помахал рукой.

— Держись от них подальше, сынок! — Рауль обернулся на голос старика. — А лучше вообще уезжай отсюда, как можно раньше.

— Это из-за этого Валдара? Кто он такой?

— Это его поселок. Сначала тут заправлял его дед, потом отец. Теперь вот он, Валдар Свой. Так сказать получил по наследству. Мда…, — старик снова закряхтел, что-то бормоча себе под нос.

— А часы? Вы делали часы для него? — Рауль был уверен, что где-то рядом были оборотни, браслет из волчьих зубов служил прямым тому доказательством.

— Для его невесты, — гнусаво ответил старик. — Бедная девочка, угораздило же её попасться ему на глаза.

— Неужели парень так плох? — про себя усмехнуться не вышло. Подбирающаяся догадка уже вовсю разрослась до уверенных выводов. Какой оборотень способен на это? Не всякий альфа рискнет запятнать свою честь столь мерзким поступком? Хоронить даже врагов, убитых в поединке было делом чести — негласное правило мира полуночников!

— Не стоит тебе в это вмешиваться, парень. Наш поселок давно считают обреченным, новые сюда не приезжают, а старые не могут уехать. Чем скорее ты покинешь Бронто, чем лучше для тебя! — последние слова старик произнес с такой решимостью, что любопытство и чувство противоборства сразу же дало о себе знать.

— Сразу, как найду её! — твердо отчеканил Рауль. Кроме этого его ничто не держало в маленьком Бронто, но без нее, без своей найденной истинной пары, он не сможет сделать и шага. Это Рауль знал точно.

Покинув мастерскую, он уже более отчетливо представлял, что это за место. О присутствии в поселке стаи оборотней сомневаться уже не приходилось, хоть он и не чуял пока ни одного из них.

Визит к местному финансисту, не продлился долго. Все бабловеды всегда казались Раулю одинаковыми в желании самообогащения, вот и этот пузатый, как винная бочка, мужчина, с залысиной и маленькими поросячьими глазками, смотрел на Рауля алчным взглядом. Денежный фонд рода Санжаров не оставил его равнодушным, несмотря на то, что обналичить Рауль запросил не такую уж и большую сумму. Но проверка платежеспособности клиента удивили мистера Сенье — его приподнятые брови, покрывшееся багровыми пятнами лицо и пальцы, сжимающие галстук в попытке ослабить узел от подкатившего удушья, выдали жадность чиновника.

— Что привело вас в Бронто, мистер Санжар? — с трудом проглатывая ком в горле, спросил Сенье. — Странно видеть человека вашего ранга в нашем недалеком и относительно простом месте.

— Путешествую, — улыбаясь, ответил Рауль, слегка наклонив голову. — Какие-то проблемы с финансами?

— Нет, что вы! Все в полном порядке! — дрожащими пальцами Сенье открыл верхний ящик стола, покрытого красным лаком и, достав оттуда две пачки купюр, подвинул их к Раулю. — Всегда к вашим услугам!

Рауль быстро поставил подпись на номинальном чеке и поднялся, очередной раз вспомнив младшего брата и мысленно поблагодарив его за то, что тот не оставил его без гроша в кармане, перекрыв доступ к счетам.

— За беспокойство, — Рауль извлек из денежной пачки одну стодолларовую купюру и протянул Сенье.

Не так давно Рауль сам находился во власти низменных инстинктов зависти, жадности, злобы, что и привело его к бегству и напрочь лишило всех жизненных стимулов. Но теперь, вместе с чувствами, вместе с магией истинной пары, вкус к жизни возвращался к нему. Томление в груди от желания вновь увидеть и почувствовать её, все чувствовалось острее и подгоняемый эмоциями, Рауль ускорил шаг, втягивая носом воздух.

Частный дворик мисс Лабутье был огорожен частоколом, опоясанным густыми вьюнками, над которым возвышалось двухэтажное каменное здание. Ворота, примыкающие вплотную к входным дверям, были полностью открыты, и Рауль не заставил себя ждать.

Весь день, пробродив по поселку, перезнакомившись, наверное, со всеми местными жителями, начиная с часовщика и заканчивая булочницей, Рауль решил все же вспомнить о ночлеге. Прошлая ночь прошла без сна, и это давало о себе знать.

Внутри дом полностью пропах свежей древесиной и запахом отваренной чечевицы с мясом, что отдалось в желудке пустым урчанием. Сон и голод были приглушены желанием отыскать в первую очередь ту, что завладела его мыслями. Но время, а теперь и чувство обоняния, брало свое.

— Ремонт крыши оказался более продолжительным, чем мы рассчитывали, — женский голос оторвал Рауля от запахов и переключил все внимание на себя. Женщина средних лет обошла несколько угловатых столиков и приблизилась к стойке бара, занимающего четверть всего пространства. Передний холл представлял собой открытый бар, почему-то пустующий в столь не поздний для этого час. Наоборот, в это время было бы логично опрокинуть бутылочку пива в соответствующей компании. Мужчин в поселке было предостаточно, как успел заметить Рауль. — Чем могу быть вам полезна?

— Мисс Лабутье, полагаю? — и Рауль повернул карточку цветной стороной в её сторону. — Мистер Борже был так добр, что порекомендовал ваш дворик, как лучшее место для ночлега.

Вытирая руки о фартук, женщина улыбнулась, видимо польстившись на слова. Но тут же изменилась в лице.

— В любой другой день, я бы приняла вас с удовольствием, — в её голосе сквозило сожаление. — Но сегодня я не могу! — её голос сник окончательно, а руки опустились на край стойки.

— Мистер Борже рассказал, что постояльцев у вас почти не бывает. Неужели именно сегодня со мной в поселок прибыл кто-то еще? — вкрадчиво спросил Рауль, внимательно вглядываясь в хозяйку дворика. Наверняка, она просто выглядела старше, чем была на самом деле, серый цвет лица, темные круги под глазами, поседевшие кое-где волосы — это женщина не была красавицей даже в юности.

— Дело не в этом, Мистер…?

— Санжар… Рауль Санжар.

— Мистер Санжар. У нас маленький поселок, мы живем своими обычаями, которые могут показаться довольно старомодными тем, кто привык к современному ритму жизни.

— Поверьте мне, мисс Лабутье…

— Кларис, зовите меня Кларис…

— Так вот, Кларис, поверьте мне, старомодные обычаи касаются меня больше, чем вам может показаться на первый взгляд, — Рауль одарил её таким теплым взглядом, что Кларис слегка оттаяла, но испуг в её глазах сохранился. — Скажу больше, сюда меня привел именно один из них, очень древний, возможно самый древний обычай. — Таинственным полушепотом продолжил Рауль, наклоняясь к женщине. — Так что у вас за запрет?

Кажется, она даже смутилась.

— Полнолуние, — тихий ответ утонул в сознании. — До него осталось всего три дня. Наш дом отмечен выбором, а моя дочь…

Но Рауль не успел ухватиться за мысль о приближающемся полнолунии, потому что одновременно с будоражащим кровь запахом, по лестнице справа спустилась она. Дымка застлала его глаза, кулаки сжались, мышцы натянулись, словно струны. Сердце ударило под ребра, взметнувшись вверх и, отяжелев под грудой вспыхнувших чувств, вернулось на место.

Это была она, её запах, манящий и дурманящий наполнил вены, а с открытием истинной любви к своей паре, присоединилась и тянущая боль не обладания ею.

Девушка осторожно спустилась вниз, её распущенные каштановые волосы струились по плечам, светло-серые глаза встревожено осмотрели Рауля, пухлые губы замерли на полу вздохе. Когда её ноги коснулись последней ступеньки, дымка перед его глазами рассеялась, сменившись расширенными пульсирующими зрачками.

— Пусть останется, мам! — вдруг произнесла она взволнованно тихо, и от звука её голоса, Рауля обдало пылающим жаром.

— Силва, детка, но ведь…

— Мам! — с нажимом произнесла Силва. — Это ничего не изменит, пусть останется!

— Хорошо, милая, я подготовлю ему комнату.

Кларис довольно живо поднялась по лестнице, а Силва сдержанно заняла её место у стойки.

Рауль не сводил с нее глаз. Ему казалось, что она светится изнутри, запах истинной сводил с ума и бередил нервные окончания, заставляя напряженно стискивать зубы. Теперь он знал её человеческий облик, и ему он нравился не меньше, чем сама волчица.

— Это у меня от отца, — произнесла Силва, наполняя кружку пивом и протягивая его Раулю. — Мама не такая. — Она, казалось, совсем не испытывала тех эмоций, что испытывал сам Рауль. Естественным, природным инстинктом любой истинной пары всегда было желание обладать друг другом, чувствовать, как бьется жилка на шее, а глаза наливаются светом, готовые выстрелить яркими искрами.

Напрягшись, чтобы обуздать своего волка, рвущегося к ней, Рауль схватился за кружку с прохладным пивом, осознавая, что её эмоции совсем непохожи на те, что испытывает он.

— Что ты чувствуешь?

— Что?

— Ты что-нибудь чувствуешь рядом со мной? — повторил Рауль более внятно, накрывая её ладонь своею. Прикосновение ударило током, и девушка отдернула руку.

— Это ведь ты был там, в лесу? — снова осторожный вопрос повис в воздухе. Она подняла на Рауля глаза и тут же покраснев, потупила взор. — Извини, что спрашиваю. Наверное, я не должна…

— Это был я! — оборвал её извинения Рауль, и их взгляды встретились. — Ты ведь почувствовала меня, не так ли?

Силва отвернулась, пряча смущенный взгляд, но Рауль уже знал ответ. Но почему она не чувствует их истинности? Неужели снова этот барьер? Эти столетия…

— Почему ты позволила мне остаться? — он все ещё искал подход к ней, пытаясь подтолкнуть её инстинкты раскрыться.

— Ты такой же, — Силва снова повернулась к нему, изматывая Рауля желанием не сдерживаться, а просто взять то, что принадлежит ему — свою истинную. — Там в лесу, мне показалось…

— А может, это вовсе не показалось? — ухватившись за надежду, что она все-таки почувствовала прилив истинной магии, Рауль приподнялся с места и снова коснулся её руки. — Может именно там, все было по-настоящему? Нужно только снова это почувствовать!

Силва замерла, словно переваривая слова, а может, и свои ощущения?

Она не знала точно, что её привлекло в нем. Но почувствовала это еще тогда, когда мчалась за ним по лесу, боясь упустить этот шлейф, исходящий от него.

И вот он здесь, уже в человеческом обличии. Он красив, крепок и ужасно сексуален. Что с ней происходит?

— Сегодня в лес нельзя. Стая празднует выбор, — упавшим голосом ответила Силва.

— Ах да, я слышал об этом, — выдохнул Рауль, начиная успокаиваться рядом с ней, пытаясь все больше проявлять себя человеком, а не животным. — Весь поселок искренне сочувствует той, что уготована вашему альфе.

Силва закусила губу и отвернулась, схватившись за полотенце и начав усердно вытирать столовые приборы.

— Но ведь мы можем подойти с другой стороны леса, — Рауль впервые улыбнулся, и сердце Силвы дрогнуло, — ну же, соглашайся. Стая будет занята охотой, им будет не до нас. Неужели ты не хочешь еще раз почувствовать это?

О, как она этого хотела! С того самого момента, как её волчица взмыла в прыжке, с тех пор, как её нос впитал запах самца и даже в момент, когда её призвал он, Валдар, альфа стаи. Она никогда не испытывала такой эйфории, ей казалось, что лапы вот-вот оторвутся от земли, запах этого волка сладким привкусом оседал на ноздрях, что, и пугало, и завораживало её. Но, покинув то место, чувства остыли, эмоции поугасли, и тоска по утерянному заполнила все её сознание. Она словно душу оставила там, и ничто уже её не радовало.

У нее были причины отказаться.

А теперь появились причины согласиться.

— В полночь! На окраине! — бегло проронила Силва, заметив спускающуюся Кларис.

— Ваша комната готова. Что на счет ужина?

— Голоден как волк! — довольно потирая руки, отозвался Рауль. — Можно в мою комнату?

Верхушки елей упирались в звездное небо, а неполная луна словно бросала вызов своей неполноценностью. Рауль не сомкнул глаз, ожидая полуночи. Ожидая своего часа для своей истинной.

Вспоминая двенадцать судьбоносных ударов, что каждую ночь вселяли жизнь в их с братьями сущности.

Полуночники.

Вот кем они были, пока…

Стрелка часов коснулась заветной цифры, и Рауль поднялся. Желание взвыть моментально овладело им, но тут же отпрянуло. Рядом не было его стаи, его братьев.

Рауль скучал и признавал это. Любому оборотню единение стаи придавало сил. Волк-одиночка всегда был легкой мишенью.

Он издал легкий рык, облегчая дыхание. Его ждала она, и он не намерен был задерживаться более, чем уже задержался.

Еще издали он ощутил её. Чувства с каждым часом все обострялись, закрепляя их связь. А стоило ему увидеть её, сквозь лесные заросли можжевельника, как неутолимое желание с новой силой пробрало до самых костей, болью отзываясь во всем теле.

Он прыжком достиг её места, закрутившись вокруг её, ткнул носом в бок, скользнул хвостом по холке. её реакция оказалась неожиданной для нее самой — слишком довольной, досыта счастливой, вволю радостной. Выгибая спину, заостряя уши и виляя хвостом, она подпрыгивала рядом с ним, завлекая и призывая к дальнейшим играм.

А затем, отпрыгнув в сторону, она рванула вперед и, Рауль замер. Его глаза светились, когти вгрызались в землю, а тело магнетически тянуло следом за ней. И он бросился вперед, разрезая воздух, оскалив пасть и выпуская громадные клыки. Он нагнал её быстро, срывая и сминая мелкие кустарники под лапами, жмуря глаза от удовольствия просто бежать рядом с ней, со своей парой. В надежде, что перед ней тоже откроется магия истинных, последняя преграда падёт, и он сможет утолить свое желание, избавит себя от той тянущей боли и, наконец, достигнет обладания той, что предназначена ему луной.

Эта гонка, полная эмоционального накала, связала и завладела их вниманием настолько, что оба перестали замечать все вокруг, меняющийся ветер, свежие следы на просеках и стволах деревьев, даже запахи и мелькающие тени легко отошли в сторону, пока эти двое вовсю наслаждались своим обществом.

Идиллия оборвалась в один миг.

На тропинку перед волчицей из темноты леса выскочили другие волки, и та в ступоре остановилась. Сначала в её глазах замерло непонимание, затем испуг, а потом страх, и она, склонив голову, попятилась назад.

Рауль лишь на мгновение потерял Силву из поля зрения, а сердце уже бешено забилось в предчувствии. Сделав прыжок и разворот, он приземлился за спинами двух огромных оборотней, наступающих на его волчицу. Внутри него поднялся ураган. Теперь он чувствовал их запах и запах других волков в темной лесной пуще. Минимум с десяток.

Но его сейчас волновало не количество волков, окружавшее их, а эмоции Силвы, которые он ощущал, как свои. её беспокойство, тревогу, и главное страх. Он оскалил пасть и зарычал, привлекая внимание тех двоих.

— Оставьте её, вам нужен я! — ментальная связь между волками помогала передавать человеческие мысли.

Оборотни развернулись, сверкнув глазами, обнажая клыки и щетиня шерсть. Из темноты леса показались головы других оборотней и вот, на тропинке показалась вся стая, но один из них оказался зримо крупнее. Он то и вышел вперед. Вожак?

Нет — альфа! Рауль понял это по красным, горящим глазам. Но темно-серая шерсть волка привела его в замешательство. Ведь столетиями альфами становились только особенные оборотни, с редкой черной шерстью, сила воли которых была неимоверно велика, в отличие от серых особей.

Альфа медленно приблизился сначала к Силве, возвышаясь над волчицей и повелительно скалясь, затем к Раулю, впиваясь в него своим взглядом.

— Умница! Ты все сделала правильно, Силва, — словно нахваливая, передал мысли альфа. — Я знал, что ты справишься и приведешь его к нам!

Силва испуганно приподняла голову, её взгляд растерянно заметался вокруг.

— Она прекрасна, не правда ли? — обратился альфа к недоуменному Раулю. — Когда я узнал, что наша Силва повстречала одиночку, был приятно удивлен. И как я, альфа своей стаи, должен был на это отреагировать? Не так уж и часто в наших местах появляются такие видные оборотни. Ты и, правда, хорош! — Альфа обошел вокруг Рауля, оценивая его крепкие мышцы, подтянутый живот, мощное телосложение и внушительную грудную клетку. Они были почти одного роста, с той лишь разницей, что бок альфы и его морда были исполосованы следами от когтей, а шерсть местами скомкана в плотные колтуны.

Рауль молчал, ощущая, как кровь бурлит по венам, а зверь молит о драке. Внутри все перевернулось, стоило ему услышать, что эта встреча была подстроена, что Силва завела его в ловушку, подстроенную чужой стаей.

— Я не стану с тобой драться! — прорычал Рауль, отступая назад в знак смирения. А ведь и, правда, зачем ему драться? Стая Силвы могла бы стать его стаей!

Нет! Рауль отогнал эту мысль! У него уже есть стая, и эта связь все еще существует.

— А кто говорит драться? Наоборот! — Раулю послышалась издёвка в тоне. Он насторожился, но старался ничем не высказывать агрессии. Он хоть и волк, но прошли те времена, когда он зверел за секунды и бросался на противника в попытке перегрызть горло. Его злость прошла в момент, когда стая простила ему все грехи, вместе с прощением пришло и озарение. — Волк не должен бродить один, его сила и выносливость должны служить на благо стаи, присоединяйся ко мне!

Неожиданно.

Рауль оторопел, но ненадолго. Валдар Свой, а то, что перед ним был именно он, Рауль не сомневался ни на секунду, знал, что говорил. Одинокий волк — загубленный волк! Настоящего волка делают сильнее две вещи: стая и истинная пара.

Хитёр, серая морда. Если Силва рассказала ему об их первой встрече в лесу, то не удивительно, что Валдар решил прибрать к рукам шатающегося без присмотра волка. Но как она могла скрыть это от него? Почему не спросила прямо? Зачем завлекла его играми и привела прямо к ним?

Рауль бросил взгляд в её сторону и увидел притихшую волчицу, склонившую голову к земле и прижавшую в повиновении уши и хвост, не смеющую поднять взгляд. Она боится! Боится его, своего альфу! Чем он так её запугал? Рауль вдруг понял все. Валдар не из тех альф, что считают стаю семьей, а каждого волка в ней полноправным членом стаи, он из тех, кто использует стаю для собственной власти и превосходства!

Валдар выпрямился, в его голове уже зрел план.

— Можешь не отвечать сразу, — словно читая его мысли, альфа первый нарушил тишину. — Приглашаю тебя к нам в качестве гостя. Присмотришься, пообщаешься, а после полнолуния решишь!

Это было как раз то, что нужно! Рауль и сам уже готов был это предложить.

— Договорились! — решительно сдвинул брови Рауль.

— А ты мне сразу понравился! — признался Нелл, хлопая Рауля по плечу. — Знай, я тогда, что ты один из нас, сам бы тебя сгреб в охапку и притащил к Валдару.

Рауль усмехнулся, сдерживаясь, чтобы не ответить похожим подколом. Он бы так просто не сдался, Нелл не Силва, вслед за которой он пошел бы на край света.

Силва…

Рауль огляделся, её нигде не было, а он впервые оказался в логове оборотней, не самый молодой среди них, но и не самый старый по меркам стаи. В основном все оборотни были крепкими и жилистыми самцами. Валдар избирательно подходил к выбору членов стаи, учитывая, что с её помощью он укреплял свою силу и мощь.

Рауль очень даже гармонично вписался бы в нее, если бы хоть на минуту представил себя её частью.

— Как давно вы с братом в стае? — Рауль решил воспользоваться гостеприимством и узнать побольше о стае. И действовал он очень хитро, замаскировав свой интерес, под личную симпатию к одному из.

— Ооо, это самая длинная история из всех, — рассмеялся Нелл, переглядываясь с Зейном.

— Не верь ни единому его слову, — раздался грубоватый, но уже более дружелюбный голос Зейна между глотками. — Если действительно хочешь знать правду — спроси меня! — Зейн встал, подошел к Раулю и наклонил бутылку горлышком вперед, приглашая присоединиться.

Рауль же не верил никому из них, но раз уж начал, нужно вести игру до конца.

Спокойно взяв бутылку пива со стола, он одним пальцем отщелкнул крышку с горлышка и стукнул ею по бутылке Зейна.

— Семья Валдара осела тут с первыми переселенцами. Поселок основан его предками, поэтому и Валдар тут главный. Его отец выбрал самого крупного из щенков, а остальных предал земле, пока его мать корчилась в предсмертных муках. Он настоял на том, чтобы она рожала именно в облике зверя, веря в то, что таким образом звериная сущность в отпрыске будет сильнее, чем человеческая. И не прогадал. Валдар стал альфой в шестнадцать, когда превзошел своего отца и поверг его в битве за стаю. С тех пор он подчинил себе все стаи в ближайшей округе. Мы с Неллом достались ему от стаи полуухих, в нашей стае у всех оборотней уши рассечены надвое. Конечно, слабым было не место в стае, и Валдар оставил в живых только молодых и сильных. Вон видишь зубастого? Это Бейс из стаи клыкастых, их клыки не исчезают даже в человеческом обличии. Он единственный оставшийся представитель своей стаи, всю его семью Валдар перерезал, потому что те были слабы и немощны. Валдар собирает вокруг себя только здоровых и сильных оборотней, с ними и он становится сильнее. — В заключение поведал Зейн, присасываясь к горлышку бутылки и делая несколько больших глотков.

Рауль был в шоке. Совсем не такой рассказ думал он услышать.

— Поэтому, если захочешь развести его, знай, Валдар — истинный зверь, он без сожаления растерзает любого, кто встанет на его пути.

Это был не просто рассказ, это было предупреждение, и Рауль кожей почувствовал, что тот не врёт. И вовсе не испугать он его хотел, не показать величие своего альфы, в голосе Зейна было действительно предупреждение. Скорбное, сломленное смирением предупреждение!

— Мне одно не понятно, — заговорил Рауль, снова привлекая внимание Зейна. — Ты сказал о подчинении, разве не должен каждый из вас признать в нем альфу добровольно?

— Ты с какой луны свалился, друг? — усмехнулся Нелл. — Альфа тем и силён, что имеет власть над обычными оборотнями. Он подчиняет, заставляет признать себя, вынуждает идти за ним! В этом его сила! Я вот, сколько не напрягался — не вышло!

— Связь признанного альфы со своей стаей во много раз сильнее силы подчинения. Да и альфами обычно становились черные волки, — словно сам себе проронил Рауль, задумавшись.

— Ха! — Нелл ухмыльнулся. — Черные волки? Да они давно вымерли. Ими теперь только щенков пугать!

Взгляд Рауля пронзительно блеснул, впившись в собеседника и заметив, как нахмурился Зейн.

— Это правда?

— Черные волки давно превратились в миф, — подтвердил Зейн. — Я тоже много слышал о них, но не более, чем просто россказни престарелых, которым нужно во что-то верить. Может, они и существовали когда-то, как те же самые мамонты…, - Зейн запрокинул остатки пива в рот и ударил пустым дном бутылки по столу, — но с тех пор, ни одна стая не могла похвастаться тем, что видела черного волка вживую.

На этом разговор видимо был закончен. Зейн распрямил плечи и с недовольным видом отпрянул от столика.

— Не обращай на него внимание, — рука Нелла легла на плечо Рауля. — Однажды в детстве, над ним решили подшутить, покрасив его черной краской и заставив поверить, что он стал альфой. С тех пор у него пунктик на счет этого. Если честно… — Нелл сделал небольшую паузу и наклонился к Раулю ближе, — уходить тебе надо…

Больше Нелл ничего не объяснял. Да и незачем это было. Рауль все понял и без лишних слов. И даже был полностью с ним согласен.

Но теперь у него есть Силва и даже если она действительно обманула его, он не оставит её. После связующей их истинности, пара не может существовать по отдельности друг от друга.

— Пойду прогуляюсь, осмотрюсь. Можно?

— Ты гость, помнишь? — улыбаясь, развел руками Нелл.

Мысли Рауля вернулись к Силве. Слишком долго она не появлялась, а нарастающее беспокойство царапало душу, съедая смутными ощущениями, что он нужен ей.

Логово оборотней походило на заброшенную усадьбу, с маленькими одноэтажными домиками, соединенными между собой смежными стенами и проходами. Рауль втянул носом воздух, сосредоточившись на запахах в доме. И он почувствовал её сразу. И не только её. Валдар Свой тоже был где-то рядом.

— Я приказал тебе не выходить из дома, а что сделала ты? — зычный голос доносился из ближайшей комнаты за стеной. Но даже за ней Рауль слышал каждое слово и, чтобы оставаться незамеченным для обоняния альфы, он приблизился с не подветренной стороны. — До полнолуния два дня, как ты осмелилась ослушаться меня?

— Я лишь хотела пробежаться по лесу, — голос Силвы был слаб, но полон сопротивления.

— С ним? — взревел Валдар и даже по голосу Рауль понял, что тот в ярости от ревности. — Думала, я не узнаю? Не почувствую запах самца на тебе? Хорошо, что я вовремя придумал отмазку, и стая не узнала, что моя дорогая Силва встречалась с другим самцом накануне слияния.

Рауль глубоко вздохнул, но воздуха в тот момент показалось исключительно мало. Теперь ясно, кто та самая невеста альфы, о которой в поселке все говорят. Сердце оборотня защемило от негодования. Силва его истинная пара! Никто! Никто из вновь живущих оборотней не имеет на нее права!

— Я тебе не жена, Валдар, ты не имеешь права…, - она словно читала мысли своей пары.

— Не имею? — Валдар зашипел, и вены на руках Рауля вздулись от напряжения. — Это пока не имею, но после полнолуния, ты станешь самой покладистой самкой из всех. Уж я-то научу тебя повиновению. Жду не дождусь, когда смогу прижаться к твоей спине и заставить стонать подо мной.

Глаза Рауля налились кровью, клыки выступили поверх губ, поранив кожу, и окропились капельками крови. Сквозь сжатые кулаки тоже сочилась кровь, непроизвольно выпущенные когти пронзили мягкую ткань ладони насквозь. В душе оборотня бушевал яростный огонь. Вкус крови на губах ещё сильнее разгонял в нем желание вцепиться в горло врагу! А то, что Валдар Свой — враг, Рауль не сомневался.

Он посмел кинуть взгляд на его пару! Грудь Рауля тяжело вздымалась, волк внутри рвался наружу, на защиту своей любимой.

— Только подчинив! — в отчаянии бросила Силва ему в лицо. — Ты всего добиваешься только силой подчинения!

— Потому что я альфа, дорогая моя! И вы все будете делать то, что я захочу! — убийственно сладким голосом прорычал Валдар. — А сейчас я хочу, чтобы ты надела вот это. Пока я не могу поставить тебе другую метку, поэтому ты будешь носить его. Это собьет спесь, и с тебя, и с него, пока я не подчиню его себе. А потом, это будет уже не важно. Он, как и остальные, станет моей ручной собачонкой.

Из ноздрей Рауля пошел пар. Собрав все разумное и мудрое, что было свойственно человеку и, пытаясь унять разбушевавшегося зверя, Рауль прижался к стене, стиснув зубы.

Оказывается, Валдар уже все продумал, составил свой хитроумный план, и думает, что у него все схвачено? Как бы не так!

Рауль злобно усмехнулся. И этой злобы он ничуть не страшился. То была другая злоба, направленная не на стаю, не на братьев, а на жестокого и безжалостного монстра, коим являлся Валдар Свой. Перед глазами предстала картинка, как Валдар смыкает на запястье Силвы тот самый браслет в виде волчьих клыков, пометив им выбор самки.

Неееет, он не отдает её этому зверю. Он будет биться с ним до конца, если того потребуют обстоятельства. Он сделает все, что нужно, если есть хоть самый маленький шанс победить.

Полночь пробило несколько минут назад, а Рауль так и не сомкнул глаз. Заканчивались вторые сутки его эмоционального выгорания, но сон, как назло, не шел к нему. Луна светила прямо в окно и обнажившись до пояса, Рауль стоял у окна, нежась в лунном свете.

В дверь осторожно постучали, тут же отворив её, и Рауль весь подобрался.

— Не спишь? — робкий голос девушки заставил заплясать в диком танце сердце и ударить ниже пояса охватившим желанием. — Можно? Я хочу объяснить…

Рауль развернулся, лунный свет отыгрывал последние аккорды на его обнаженном торсе, и Силва с трудом сглотнула, забывая слова.

— Почему обманула меня? — продолжил за нее Рауль хриплым голосом, боясь сделать шаг в её сторону и тем самым спровоцировать ненужные движения.

— Нет! Что ты…, — Силва все же прошла в комнату и закрыла за собой дверь. — Все совсем не так! Там в лесу, я совсем потерялась в пространстве и забыла о мерах предосторожности. Мне было так хорошо…

— Так хорошо, потому, что добилась своего? Привела в стаю еще одну потенциальную марионетку для альфы? — глаза Рауля загорелись желтым. Странно, он ведь совсем не это хотел сказать! Тогда почему он ведет себя так, словно она предала его? — Ну и, как альфа отблагодарил тебя?

Не предавала! Но и не отвечала на его чувства, не подавала признаков истинной пары! Это внутренне задело его, словно она совсем к нему равнодушна!

— Зачем ты так? — теперь обидно стало ей, и глаза наполнились жгучими слезами. — Я пришла объяснить, рассказать, что никакой договоренности с Валдаром у нас не было. Я не выполняла его приказ! Не завлекала тебя! Я просто поддалась чувствам…зову…

— Эй, эй! — Рауль изменился в лице, вмиг став совершенно мягким и ласковым. Естественный порыв подтолкнул вперед и, обхватив Силву за плечи, он обнял её. — Тиииише…

— Я совсем растерялась, — продолжала свое объяснение Силва, вполне лаконично пряча лицо в объятиях Рауля, не смущаясь даже его открытой горячей груди, будто так и должно быть. — Все было так странно, но в то же время логично. Ты, я… и лес. Мне казалось, что я это не я, даже лес преобразился! Я ни за что на свете не хотела бы это прерывать. Валдар все придумал, чтобы выгородить себя!

— Да, да, я знаю! — рука потянулась к её волосам, и Рауль зажмурился, ощущая её тепло и дыхание на коже. В этот момент его постигло пусть и маленькое, но удовлетворение, ведь самая желанная женщина на свете была сейчас рядом, и он мог к ней прикоснуться.

— Что еще ты чувствуешь?

Силва на мгновение замерла и чуть-чуть отстранилась, вызвав недовольный вздох Рауля.

— А должна?

— Как истинная пара, да! — утвердительно кивнул Рауль.

— Истинная пара? Ты шутишь? — глаза Силвы округлились, и она опасливо сделала шаг назад.

— Вовсе нет! Тебе не стоит меня бояться — волк не может причинить вред своей паре.

— Но я не могу быть твоей парой. Меня выбрал Валдар!

— Выбрал? — тон его голоса стал резким. — С каких это пор альфа может контролировать истинный зов? Это заложено в нас самой природой, никто не может противиться этой магии и уж тем более управлять ею! — Рауль подошел вплотную к девушке. — Истинную пару не выбирают!

— Все это пережитки прошлого, — с замиранием сердца прошептала Силва. — В современном мире альфа может выбрать любую волчицу и даже не одну…

Рауля передернуло. Звучало это как-то неправдоподобно и неестественно. Но может он и правда ошибается? Ведь его стая мыслями и жизненными принципами застряла далеко в прошлом, а точнее несколько столетий назад. Черные волки забыты, что ещё изменилось за это время?

— И как давно это стало историей?

— Пару веков назад, — Силва выпустила напряжение вместе с выдохом. — Старые волки рассказывали об истинных парах, об их силе в единении, о том, что каждый волк мечтал найти свою истинную, что с ней он мог достичь наивысшей точки развития и обернуться альфой. Но после того, как охотники, объединившись, истребили последнего черного волка, вместе с ними стали уходить и другие традиции оборотней. Альфы стали появляться среди серых волков, путем обмана и превосходства животной силы над силой воли, инстинкты позабылись, истина угасла в череде сопутствующих связей. Волки все меньше искали истинные пары, ведь было проще взять силой то, что они хотели. Да и зачем ограничиваться одной?

Рауль молчал, вслушиваясь в каждое слово. Рассказ был не из приятных. Время жестоко забрало самое лучшее из их жизни, повергнув оборотней в бессмысленное существование ради наживы и власти, превращая их в настоящих хищников без чувств и сожаления.

— Ты ему не достанешься! — четким, холодным голосом вынес он свое решение.

— Что ты сделаешь против альфы, Рауль? — она впервые произнесла его имя, мягко, воздушно, словно касаясь чего-то хрупкого и ценного, и тот издал непроизвольный гортанный стон.

— Я брошу ему вызов!

— Ты с ума сошел?! — Силва не на шутку испугалась. — У него стая! Он альфа! Он разорвет тебя, как разрывал других… Прошу! — и Силва приблизилась к Раулю, положив руки ему на плечи, спустившись вниз по бугристым мышцам и заглянув в глаза. — Уезжай отсюда подальше! Пока можешь…

— Волк не сможет жить без истинной пары, — мягко улыбнулся он, прикасаясь к её волосам, скулам, очерчивая подушечками пальцев овал лица. — Мне не убежать от самого себя! Может ты и утратила возможность чувствовать истинную любовь, но я все же попытаюсь…

С этими словами он наклонился и накрыл её губы своими, плавясь от волны поднимающегося жара. Взор Силвы затуманился необъяснимым волнением, и она сжала пальцы на мышцах Рауля, держась за него, словно за опору. Обхватив его голову, она ответила на поцелуй, полный голодного желания и чрезмерного возбуждения. Воздух накалился до предела и, оба выдохнули, шумно переводя дыхание, глядя друг другу в глаза.

— Хорошая попытка, — в перерывах между вдохами прошептала Силва. — Но, кажется и она не помогла!

— Это мы еще посмотрим, — Раулю было в два раза сложнее справиться с чувствами, ведь помимо человеческого желания, которое сейчас сжигало остатки его разума, ему приходилось бороться и с внутренним волком, рвущимся на свободу.

Усталость навалилась на его веки неожиданно быстро. Подскочивший адреналин вынудил разум отключиться и вспомнить, что вот уже вторую ночь подряд он не спал. И вовремя придвинувшись к кровати, Рауль рухнул на нее, отключаясь в забвении сна.

— Ого! — Силва выпрямилась, справившись с дыханием. — Даже самый сильный зверь беззащитен во сне, как ребенок. — вид спящего Рауля вызвал у нее улыбку и не вдаваясь в анализ своих действий, она прикоснулась губами к его виску. — Спи, мой волк!

— Детка, что с тобой? Ты сегодня сама не своя, — Кларис волчком крутилась вокруг отрешенно сидящей Силвы. С утра её дочь находилась в полной прострации, невпопад отвечала, все время переспрашивала, смотрела сквозь предметы и отказывалась от еды.

Силва ощущала себя сломанной, не в смысле слабой и отчаявшейся, нет! А в прямом смысле сломанной, то, как раньше она смотрела на мир вмиг поменяло восприятие.

И все из-за одного поцелуя? Силва никак не могла перестать думать о поцелуе, и о Рауле, который до сих пор пребывал в мире снов, и из-за этого Силву временами охватывала паника.

— Так! — Кларис села напротив дочери и попыталась поймать на себе её взгляд. — Расскажи, что произошло? Я чувствую, как ты мечешься в сомнениях и страхах.

— Мам! — И Силва остановила взгляд на матери. — Ты веришь в истинные чувства?

— Что? — Кларис была озадачена вопросом.

— Ну, любовь, истинную пару и все такое…

— Что за бред? Откуда ты набралась этой чуши?

— Помнишь, дедушка любил говорить, что в поиске своей истинной, волк обретает надежду, и только, когда находит её, обретает себя?

— Помню…, - Кларис вдруг обмякла, плечи её опустились, а на глаза легла влажная пелена. — Отец был ярым приверженцем старых, добрых поверий.

— Значит, это правда? Правда, что истинные пары еще встречаются? Это возможно?

— Возможно, — пожала плечами Кларис, скорее равнодушно, чем убедительно. — Но даже если это и так, то, поверь мне, очень редко. Один раз на миллион, может, и встречаются. Но на моем веку этого не случалось…

— А что если…

— Не если, детка! — оборвала её мать, схватив дочь за руки. — Не стоит жить ожиданиями и призрачными надеждами. Все эти штучки остались далеко в прошлом. Жизнь течет здесь и сейчас, все, что было раньше, уже покинуло этот мир. Понимаешь меня?

Силва кивнула, болезненно сознавая, что на один день поверила в невероятное. Глубокое разочарование прорвалось в сердце и окутало его дымкой реализма, где не осталось места зефирным мыслям об истинной любви.

Скрепя сердце она готовилась к полнолунию. Этой ночью, когда луна станет полной, а её края ровными и гладкими, её жизнь изменится. И лишь несколько дней в её спокойной до,и полной тревог после, жизни, останутся в памяти самыми счастливыми.

Уже стемнело. Всего несколько часов отделяло её от самой нежеланной сделки в её жизни. В окно был виден разожженный для столь внушительного события костер на главной площади. Валдар жаждал публичности, демонстрации власти, непревзойденного превосходства над другими.

Он уже был там, Силва поняла это по нескольким громким, вдохновляющим крикам. А её волк видимо проспит сие мероприятие, так и не став его частью. Силва была этому даже рада, ведь это означало, что он не увидит её унижений, её падения в омут под названием слияние и не воплотит в жизнь свои угрозы. Она не знала, чего боялась больше, того, что он не придет, не защитит, не остановит Валдара и ей придется лечь под него, или наоборот, что придет, бросит вызов и будет растерзан клыками альфы.

Звук гонга обрушился на нее звенящим раскатом и сдавил сердце тисками.

— Детка, пора! Не бойся, Валдар обещал, что не обидит тебя! — слишком наивно, чтобы быть правдой, но почему-то Кларис верила в это.

Силва послушно встала, но обреченный стон все же вырвался из её груди.

Пламя костра в замкнутом металлическом центре посреди площади освещало все вокруг. Искорки огня то и дело взлетали вверх и рассеивались, опадая на землю. В другой момент она бы залюбовалась этим притягательным зрелищем, но не сейчас. Перед ней, с хищным оскалом и жадным взглядом стоял Валдар Свой, в глазах которого играли яркие языки пламени.

— Начинаем! — крикнул он в воздух, расплываясь в плотоядной улыбке.

Белый потолок, утопающая в темноте комната и тишина, словно все звуки в мире вдруг исчезли, — вот все то, что услышал и увидел Рауль, пробудившись.

Вот это поворот, его вырубило на месте! Рауль лежал лицом вверх, вспоминая хронологию событий, и не собирался так быстро покидать свое место. Мысли о поцелуе легким шокером прошлись по всему телу, взбадривая и возвращая в движение все мышцы.

Черт, это было незабываемо! Все, начиная с момента, как Силва постучала в его дверь! И как он только мог оставить её в такую минуту и отрубиться? Слабак! Она почти призналась…

Рассуждения и самоанализ окончательно взбодрили его, и мысли начали возвращаться из прошлого к настоящему. Рауль поднялся, сел на край кровати и посмотрел в окно, где лунный диск отчетливо висел в небе. От неожиданности он вскочил с места.

Луна была полная, по самые края! Сердце перехватило от тягостного предчувствия. Не может быть! Сколько он проспал?

Проспал…

Этот вердикт повис в воздухе несказанным вслух и Рауль, зарычав, схватился за голову, бросился шарить по комнате в поиске одежды. Натягивая на ходу рубашку, он почти слетел с лестницы, мельком глянув на часы над стойкой.

Полночь. Без пяти минут! Еще не поздно!

И ругая себя за все, что только мог приписать, Рауль бросился вперед, куда звал его интуиция. А звала она его туда, где полыхало пламя, отгоняющее все запахи в округе. Чутьё подсказывало, что именно там все и происходит, именно туда ему и надо.

Часы пробили полночь и восторженные крики, слышимые до этого, смолкли. Лишь хруст костра несся по ветру вместе с еловым дымком.

— Валдар, прошу тебя, не надо! — раздался женский голос, полный отчаяния, и Рауль сменил направление. Кларис, сжимая перед собой руки в умоляющем жесте, пыталась приблизиться к альфе. — Ты ведь обещал!

— И я сдержу обещание, Кларис! Твоя дочь будет вознаграждена, как никто до нее! — Взгляд Валдара кипел от раскаленного красного света в глазах, желваки ходили ходуном, жесткие губы скривились от видимого удовольствия собственной власти. — Моя мать родила меня в шкуре волка. Так хотел мой отец, потому что верил, что это сделает зверя во мне сильнее. Твоя дочь тоже должна стать сильнее, мне нужна настоящая волчица, которая увеличит мою силу, а не ослабит её своей человеческой ничтожностью! И поэтому свой супружеский долг она исполнит прилюдно в шкуре волка! Я возьму её прямо здесь, перед всеми, как и положено волчице!

Кларис упала на землю, заламывая руки и захлебываясь слезами. Силва в ужасе взирала на своего будущего мучителя. В истории оборотней еще никогда не было ничего похожего, такому унижению не подвергалась ни одна волчица.

— Обернись! — раздувая ноздри, Валдар подошел к Силве, наслаждаясь её страхом перед ним. — Будь хорошей девочкой и дай мне то, чего я хочу!

Силва затрясла головой, обхватив себя руками, будто это могло защитить её от безумных идей и властного взгляда альфы.

Вокруг все молчали. Выдвинутое альфой заявление было столь ошеломляющим, что повергло всех в смятение и ужас. Но даже это не подтолкнуло кого бы то ни было высказаться против.

— Обернись! — взревел Вардар, сверкнув глазами, используя силу подчинения. Силва сжалась, как от боли, проникающей ей в голову и парализовавшей её силу воли, и исполнила волю альфы, обратившись в волчицу. Бороться с ним у нее не было сил.

Но в этот самый момент прямо перед ней, оборачиваясь в прыжке, приземлился другой волк. Серый, крупный и злой!

Рауль был в бешенстве и хоть его глаза горели желтым, они были полны такой решимости и твердости, что на секунду Валдар отпрянул. Но спустя несколько секунд тоже обернулся, все же если предстояла битва, то зверь был намного сильнее. Стоявшие вокруг, последовали примеру своего альфы и тоже обратились.

Силва встрепенулась, увидев своего волка, его запах тут же окутал её ноздри пробиваясь внутрь, открывая новые ходы в её сознание. Он здесь! Сердце возликовало, а затем ухнуло в пропасть, темную и бездонную. её волк стоял один против целой стаи, против альфы, способного его подчинить или растерзать на её глазах. Стало страшно. Безумно страшно, даже больше, чем было до этого. Ноздри защекотало, и горячий пар с выдохом вырвался наружу, ноги на минуту охватила слабость. Она расставила их в стороны, пытаясь удержать равновесие. Все померкло перед глазами, оставив только силуэт заслоняющего её волка. И тут, Силва поняла. Он здесь, он рядом и никуда не уйдет! Он будет стоять за нее до последней капли крови, пока жизнь теплится в его глазах! За нее, за свою пару!

Нет, истинная любовь не покинула этот мир. Теперь она это знала точно. И не потому, что Рауль встал на её защиту, а потому, что в этот момент она испугалась его потерять! её глаза загорелись, внутри непонятно откуда открылось, и второе, и третье дыхание. По спине, поднимая шерсть дыбом, прошлась искрометная волна, спина изогнулась, а грудь и плечи выгнулись вперед, визуально увеличиваясь. Клыки и когти утроились в размерах, заострившись на краю, и волчица сделала шаг вперед.

Еще один. Еще…

А поравнявшись с волком, издала неистовый рык, такой, от которого подушечки лап оборотней похолодели. Затем наклонила голову к волку и провела носом по его шее, закатив на секунду глаза.

Рауль не верил своим глазам. Волчица предстала перед ним истинной парой, сила истинной магии полыхала в её глазах первым признанием. Да! Теперь она тоже чувствовала это! Уткнувшись ещё раз в его шерсть и потершись носом об его морду, волчица наклонила голову ниже, подводя всю голову под шею волка, под самое слабое место волка — горло.

Рауль глубоко вздохнул, близость его пары придавала ему сил, и это были не простые россказни ушедших на покой волков. Его глаза вспыхнули ещё ярче, окрасившись в мандариновый цвет, клыки блеснули острием.

— Какой интересный выбор! — ментально отозвался Валдар. — Я впечатлён! Ты предпочел целой стае одну сучку?

— Тебе этого никогда не понять, Валдар!

— Чем же я хуже тебя? У меня есть все и даже больше, а она все равно выбирает тебя!

— Она моя истинная пара. Волк, что обретет истину, ни перед чем не остановится, чтобы спасти её.

— Истинная? Так ты еще и сумасшедший…, — в голове Рауля раздался ненавистный смех. — Все эти байки давно канули в лету. Какого чёрта ты во все это веришь?

— Ты прав, я верю! И моя вера помогла мне обрести её!

— Знаешь, в чем твоя проблема, Рауль? — Альфа неустрашимо подошел ближе. Еще бы, его охраняло, по меньшей мере, пятнадцать голов, находящихся полностью в его власти. С такой охраной ему был не страшен одинокий волк на пару с серой волчицей. — Ты переоцениваешь себя! Посмотри вокруг…

Рауль знал, к чему клонил Валдар, и знал, что ему не выбраться живым из этой схватки. Слишком неравными были силы. Но от своих принципов не отступил. Пусть это и последнее его полнолуние, но он сделал все правильно. Династия Санжар может им гордиться!

Вспомнив о своей семье, Рауль усмехнулся.

— Ты труп, Рауль! Как и твоя пара…, — на последнем слове послышалась издёвка. — Хотя…сначала я закончу начатое. А ты будешь стоять здесь и смотреть! Силва, дорогая, подойди ко мне! — придав своему тону властности, Валдар стрельнул красными глазами на волчицу.

Силва отвела глаза, борясь с силой подчинения.

— Борись, милая! Борись! — Рауль обеспокоенно прикрыл её собой.

— Повторяю ещё раз, вернись ко мне, Силва! Быстро!

И волчица сдалась, поддалась вперед, виновато глядя на Рауля. Прошло слишком мало времени, он не успел поставить метку выбора и укрепить их связь.

Волчица медленно подползла к альфе на передних лапах, униженная и сломленная его подчинением. И как только её нос коснулся его лап, Валдар распахнул пасть, схватил её за загривок и отшвырнул в сторону, как котенка, заскулившего от пинка.

— Нет, стой! — казалось, мир померк перед глазами Рауля и лишь дикая, бешеная ярость застлала взор. — Я вызываю тебя! Вызываю на поединок! Только ты и я! Ты знаешь правила!

Наступило гробовое молчание. Волки переглянулись между собой. О жестокости своего альфы они знали лучше других, и даже если они не одобряли большинства из его поступков, сила подчинения не давала им забыть, что они всего лишь пешки.

Вызов Рауля давал им призрачную надежду, что время Валдара, как альфы истекло. Ведь он может, реально может победить!

— Валдар! Ты должен принять вызов! — отозвался Нелл. — Не по правилам нарушать…

— Молчать! — рявкнул Валдар, посылая мысленно приказ и Нелл склонил голову.

— Нелл прав, Валдар, — заступился за брата Зейн. — Вызов брошен. Еще никто не избегал правил.

— Еще никто не менял правил! — зарычал Валдар на Зейна, устремляя на него залитые кровью глаза. — Их изменю я! Отныне только альфа может бросить вызов альфе! А что касается твоей шкуры, то я сделаю тебя! Сломаю и буду наслаждаться, как ты ползаешь у моих ног, умоляя меня остановиться.

Его глаза пронзили Рауля, и тот почувствовал, как обруч внушения сдавливает голову, как некая сила проникает в сознание, пытаясь запереть его собственную волю. Рауль весь подобрался, прижал уши к макушке, отгоняя незваных гостей из своего сознания, вытесняя чужеродную силу, и это сработало. Валдар ослабил давление, но только для того, чтобы с новой силой, ещё ожесточеннее направить её на не желавшего подчиниться волка.

— Подчиняйся, твою ж мать!

Голова разрывалась, казалось, что все сосуды в глазах волка лопались, когда Рауль, собрав все свою силу воли, пытался оттянуть вторжение в свое сознание. И в момент, когда это казалось уже невозможным, когда шкала его сил начала стремительно уменьшаться, он почувствовал облегчение, ощутил прилив сил и поддержку извне. Ему удалось даже открыть глаза и взглянуть на своего врага. Валдар непонимающе уставился на него.

— Что за черт? Я же альфа! — сомнения одолели Валдара. До этого момента еще никому не удавалось устоять перед его натиском подчинения.

— Ты не альфа, Валдар! — просветляя свое сознание, изрек Рауль. — А я не одиночка! — и усмешка проскользнула в его глазах. — Настоящий альфа силен верой в него, верой в него каждого члена своей стаи. А ты подчинил себе тех, кто тебя ненавидит, заставил их служить тебе! Нет, Валдар, ты не альфа…

— Я альфа! — скалясь и изливаясь слюной, прорычал Валдар. — Убить его!

Никто не шелохнулся.

— Ну что вы стоите! Я приказываю! Убить его! Содрать с него шкуру живьем, а голову бросить в ноги этой сучке! — Валдар просто обезумел в своей ярости, и чем сильнее она была, тем ярче горели его глаза силой внушения.

Волки зашевелились, почувствовав её, и не в силах ей противиться, стали наступать на Рауля, неся на своих клыках верную смерть.

— Я так не думаю! — раздался голос из темноты леса, в один миг, остановив это безумие. Почти два десятка пар глаз устремились в ту сторону, вглядываясь в лесную чащу..

Темная листва зашевелилась, огромное и черное пятно показалось из темноты, и две яркие красные точки загорелись на высоте чуть больше двух метров от земли.

Когда существо вышло на свет костра, оборотни шарахнулись в сторону. Его шерсть была черной, как уголь, даже подшерсток не был засвечен светлым мехом. Мощное туловище, обтекаемая грудная клетка, массивная морда, обрамленная "бакенбардами", густая шерсть покрывала пологую спину и уходила в длинный черный хвост. Волк был крупнее даже самого Валдара.

— Черный волк!

— Черный волк! — изумленный гул прошелся по рядам. — Черный альфа!

Сердце Рауля сжалось.

— Ты…кто…такой? — слегка стушевавшись от грозного вида незнакомца, рыкнул Валдар. — Здесь моя территория!

— Я не претендую на твою территорию! — спокойно и невозмутимо откликнулся Черный волк. — Я пришел всего лишь помочь брату.

Глаза Валдара забегали из стороны в сторону и остановились на Рауле.

— Он твой брат?

— Он мой брат! А это, его стая! — и из леса показались головы других волков. Сначала головы, а затем на площадь вышли волки во всей своей красе. Молодые, крепкие, здоровые!

Рауль пропустил удар. Здесь были все: Андрэ, Бастиан, Матиус, Этьенн, Стилл и Тэодор Санжар.

Все семеро снова были вместе. Воспользовавшись минуткой, Рауль бросился к Силве и оказавшись рядом, заботливо облизнул её ушибленную лапу.

— Отлично! Вся стая в сборе! Мне крупно повезло — ряды моей стаи пополнятся!

— Серьезно? — Глаза Тэо загорелись красным цветом. — Ты хоть догадываешься, почему твоя попытка подчинить Рауля провалилась? — пятерка матерых волков встали за спиной своего альфы. — Потому что он сильнее тебя. Его сила в стае и в его истинной паре, а твоя слишком сомнительна для настоящего альфы.

— Я убью вас всех! — прорычал Валдар отступая к своей стае. — Вас всего семеро! Ты не обманешь меня цветом своей шкуры! Убить их! — вызывающе гаркнул Валдар, усиливая влияние.

Волки оскалились, обнажая клыки, но стоило Тэо сверкнуть глазами, как тотчас успокоились и отступили.

— Не вмешивайся! — зарычал в бешенстве Валдар.

— И не собирался! — выдержке и спокойствию младшего из всех братьев, завидовали все. В свои двадцать лет, он был поразительно силен духом. — Тебе был брошен вызов и, следуя нашим обычаям, ты примешь его!

— Нашим обычаям?

— Этот мир, увы, не такой, каким мы с братьями его помним. Все традиции и законы оборотней оказались напрочь забыты, истинность пары предана забвению, а стаи держатся на страхе и повиновении! Я пришел, чтобы исправить это!

— Я думал, что ты пришел спасти брата! — фыркнул Валдар.

Тэо взглянул на Рауля, рядом с которым поднималась с земли, прихрамывая на больную лапу, его волчица.

— Его не нужно спасать! В него нужно верить! Волк обретает надежду в поиске своей истинной пары, и только найдя её — обретает себя!

Силва чуть не задохнулась, услышав те же самые слова, что любил повторять её дед. Что это? Весточка из прошлого? Наказ предков?

Братья переглянулись. Рауль коротко кивнул. Тэо не только простил его, он пришел на выручку, как только почувствовал неладное. Пришел с поддержкой стаи, поделился своей силой, чтобы… отпустить его.

Рауль вышел вперед, решительно ступая лапами по твердой мостовой, прямо навстречу Валдару, пригибая голову ниже туловища, выпрямив свой хвост параллельно земле.

Альфа тут же ощетинился и выпустил свои клыки.

— Любой волк может бросить вызов альфе, если чувствует свою силу. Я не стану вмешиваться, но прослежу, чтобы поединок был честным. Иначе сам разорву тебя на части, Валдар!

Два волка, два оборотня в кругу себе подобных, сошлись в смертельной схватке. Они бросились друг на друга, разъяренные, один — желанием превосходства, другой — желанием наказать врага. Но победа могла быть только за одним.

Шерсть обоих быстро окрасилась в кровавый цвет, острые когти впивались в густую шерсть и благодаря своей длине достигали плоти, разрывая её. Из пасти то и дело вырывались гортанные звуки, капли крови вместе со слюной разлетались в стороны. Два хищника терзали себя когтями и зубами, впиваясь в самые различные участки тела и вскоре, уже было не различить кто из них кто. Лишь цвет глаз все ещё определял их.

Силва с замиранием сердца следила за поединком, не сводя глаз со своего волка, и в ту секунду, когда Валдар усилив подчинение и воспользовавшись замешательством противника, нацелился ему в горло, ловко прыгнула вперед, вовремя протискиваясь между пастью Валдара и шеей любимого.

От удара Валдар кубарем перевернулся на бок, но тут же вскочил на лапы.

— И это ты называешь честным поединком, Черный волк? — слизывая кровь с ободранного бока, прорычал тот.

— Никто не виноват, что у тебя нет истинной пары, Валдар Свой! — ответил ему голос. — С ней, волк становится непобедимым! С ней, волк становится альфой!

Валдар не сразу понял, что имел в виду Черный альфа, пока его глаза не остановились на той самой паре. Рауль и Силва стояли, прижавшись друг к другу, клыки волка медленно выходили из предплечья волчицы. Метка выбора. Он отметил её!

Валдар взревел и бросился вперед, выбрав в своем обезумевшем сознании лишь одну цель — её! Рауль прочитал это в его глазах и, собрав все свое мужество и силу воли, встал на его пути. Его глаза сверкнули решимостью, он уперся лапами в мостовую, пронзительным взглядом ожидая приближение врага.

Тэо приподнялся с места. Черный волк смотрел на своего старшего брата и внутренне торжествовал. Он в него верил! Верил в силу истинной любви, в силу истинной пары! Потому и отпустил…

Глаза Рауля вспыхнули красным, а спустя секунду послышался характерный хруст костей и бездыханное тело Валдара Свой рухнуло к ногам новоиспеченного альфы.

«Истинная сила там, где нет места страху, истинная любовь там, где в неё верят двое!»

На этом СЕМЕРО закончили свое существование.

Братья Санжар во главе своего Черного альфы вернулись туда, откуда пришли, а Рауль остался в поселке, взяв на себя роль нового альфы, поклявшись перед своими братьями вернуть былое величие тем, утраченным за века ценностям, которых современные оборотни были лишены.

Мифы о Черных волках со временем ожили, а любовь оборотня снова начала приобретать совсем иной смысл — истинный…

Автор на ПродаМан httрs://рrоdаmаn.ru/Irinа-Vоlnаyа

Автор на Призрачных мирах httрs://fеisоvеt.ru/магазин/Вольная-Ирина/

Екатерина Снежная. Похищенная у смерти

По мотивам цикла «Лесное логово»

httрs://fеisоvеt.ru/магазин/Лесное-логово-Екатерина-Снежная

Предисловие

Эта история о Асвальде, младшем сыне альфы Черной стаи, одном из главных героев романа "Лесное логово 3. Запретная любовь". История происходит примерно через год после описанных в книге событий. Вальд, оправившись от ран, понимает, что ему слишком тяжело находиться дома, гдё все напоминает о Лене, и когда черные узнают о том, что Эрик и вся его семья покинули Серых и основали собственную стаю и Елена вышла замуж, Вальд принимает решение покинуть стаю и отправиться туда, где ничего не будет напоминать ему о потерянной любви. К людям…

Вальд.

Я обернулся и помахал на прощание медленно движущейся к противоположному берегу Быстрой лодке. Гребцы, сидящие на веслах, махнули мне в ответ и прибавили ходу. Не хотелось бы, чтобы кто-то на этой стороне увидел, что волки снова были на человеческой территории. И тем более, что оставили там меня. Когда лодка достигла противоположного берега и сидящие в неё серые споро выскочили на сходни и потянули её на берег я отвернулся, закинул на плечи вещевой мешок и пошел вперед по дороге. На первый взгляд берег людей ничем не отличался от такого же на стороне оборотней. Но я чувствовал себя здесь совсем по-другому. Быть может потому, что для того, чтобы попасть сюда, мне пришлось выиграть не одно сражение. Сначала с собственной семьей, не желающей понять моё настойчивое желание рискнуть своей жизнью, отправившись на территорию наших врагов, потом с альфой Серой стаи, не желающего давать в руки людей возможность получить информацию о том, что происходит за Быстрой и, наконец, с самим собой, когда я, уже после окончания обучения у бывшего коменданта человеческой крепости, ушедшему к оборотням вслед за внучкой, с трудом заставил себя уйти из новой стаи Эрика, уйти от Елены, хоть и принадлежащей сейчас другому волку, и носившей под сердцем его ребенка, но все равно бесконечно желанной для меня. И лишь понимание того, что я своим присутствием вношу разлад в её семью и того, что она потеряна для меня навсегда, заставили меня покинуть, наконец, стаю Палевых волков и отправиться в своё путешествие. Путешествие, из которого я, пожалуй, все же не хотел вернуться.

Земля мягко пружинила под ногами, вокруг, куда ни глянь, расстилался бесконечно огромный лес в котором даже я не мог уловить пока никаких признаков присутствия человека, кроме, пожалуй, дороги, по которой примерно через месяц в сторону Быстрой двинется отряд воинов, сопровождающий предназначенных в жертву оборотням девушек. Губы сами собой исказились в ироничной улыбке. Да, знали бы люди, что на самом деле "Волчьи невесты" предназначенные для потехи волкам и на самом деле становятся невестами. Вот уже больше десяти лет. С того времени, как в Серой стае появилась Лилия. Первая Волчья невеста, ставшая женой, а не рабыней, мать Елены…

Снова защемило сердце и я усилием воли выкинул из головы все мысли о Лене и вообще все мысли о моем прошлом. Его нет. Нет ни для кого здесь. И, значит, — для меня тоже. Есть только настоящее, в котором я уже пятый день шагаю по дороге, к первому крупному человеческому поселению, по широкой дуге обходя встречающиеся на пути селища. И будущее. Моё будущее, которого может и не быть, если я буду недостаточно осторожен и позволю людям понять кто я и объявить охоту…

К Ренсу, человеческому городу, я вышел через седьмицу пути. За это время мой заплечный мешок заметно похудел, делясь со мной своими небогатыми припасами. Я наотрез отказался брать больше необходимого. И денег у меня тоже почти не было. Не считая нескольких золотых монет зашитых в одежду. Я не собирался давать окружающим повод проявить интерес к моим вещам и напороться на отпор, не характерный для обычного деревенского парня, которым я и собирался притворяться. Не вышло. Уплатив медяшку стражникам на входе в город я медленно двинулся вперед по центральной улице, внимательно прислушиваясь и принюхиваясь к эмоциям окружающих меня людей. Где-то там, через несколько улиц, должен был быть тихий переулочек с приличным постоялым домом, который мне рекомендовали уже бывавшие в Ренсе оборотни. Вот только дойти до него мне было не суждено. Потому что, когда я прошел примерно половину нужного расстояния, народ вокруг вдруг заволновался и прянул в стороны, освобождая дорогу. Я, несколько замешкавшись, тоже отступил в сторону, оказавшись на самом краю жавшейся к стенам толпы, закрутил головой, пытаясь понять, что же всех так испугало и увидел их. Несколько всадников на мощных вороных жеребцах двигались вперед, угрожающе позвякивая висевшим на поясе оружием, а в самом центре их отряда, ехала, высоко подняв голову и смотря только вперед, юная девушка. Её перехваченные черной лентой густые волосы опадали вниз густой волной, почти касаясь крупа коня, на лице красавицы застыло странное выражение, словно она изо всех сил сдерживалась, чтобы не выдать мучающую её боль или… не заплакать! Я почти инстинктивно качнулся вперед, к всадникам, стараясь уловить её аромат, который, очевидно, мог бы сказать мне о незнакомке гораздо больше, чем её неподвижно замершее лицо, но в этот миг раздался резкий свист и мне на плечо, задев грудь и обдав острой болью, опустилась плеть.

— Пошел прочь, деревенщина! — зло крикнул мне один из сопровождавших девушку воинов, — куда прешь под копыта?

И он еще раз замахнулся плетью, заставляя меня рефлекторно отшатнуться. И в этот момент девушка повернула голову и посмотрела прямо мне в глаза. И я не просто увидел её так и не пролившиеся слезы, но и, наконец, ощутил её запах, поднявший мне несуществующую шерсть на загривке. Пленница, а теперь я был абсолютно уверен, что она здесь не по своей воле, через бесконечно долгий миг отвернулась и на её лице снова застыла маска безразличия. Воины неторопливо проезжали мимо меня, и это заставило как удержать в груди яростный рык, так и сдержать спонтанный оборот. Не время сейчас. Не время и не место. Я обернусь, обязательно. Позже. Когда вокруг не будет свидетелей. Когда мои враги окажутся в одиночестве там, где я смогу их достать. Так, чтобы ни один не ушел живым. Я проводил глазами удаляющийся отряд, оглянулся. Люди уже не теснились у стен домов, постепенно вновь заполняя улицу.

— Бедняжка, — уловил я тихий шепот, — ладно отца казнили, но девочку то за что?

— Да, не позавидуешь ей, — поддержал другой голос, — у меня сватья троюродной сестры работает в магистрате поломойкой, так она рассказывала…

Дальше я не прислушивался. Отряд удалялся и было очевидно, что если по городу они ехали относительно медленно, давая возможность людям убраться с дороги, то, выехав за крепостные стены, пришпорят лошадей и догнать их будет не просто. Совсем не просто. Я вдохнул, обругал себя идиотом и, всё ускоряясь, побежал в сторону только что пройденных ворот, отчаянно сожалея о том, что оказался упертым бараном и не взял достаточно денег для покупки лошади. И лошадь не взял тоже. Не хотел привлекать к себе внимание! Посмотрим, каким незаметным ты, балбес, будешь в шкуре! И что скажут волки, если узнают, что ты в первый же день в городе нарушил все их запреты! Все это проносилось в голове, ни как не влияя на то, что делало моё тело. Догнать отряд до того, как они вышли за ворота я не смог, да и, если честно, не стремился. Незачем привлекать к себе и так избыточное в моем случае внимание. Из города мы вышли через неширокую калитку довольно большой толпой. Мзду за выход не брали и я понадеялся, что остался незамеченным стражником, только что пропустившем меня в город. У ворот толпа разделилась: кто-то двинулся по своим делам, но большая часть просто остановилась, отойдя на несколько шагов и провожая глазами действительно перешедший в галоп отряд. И снова я расслышал в толпе сочувственные вздохи, несколько женщин вытирали повлажневшие глаза, мужчины угрюмо молчали. Было понятно, что все они знали что именно случилось с девушкой и её семьей, сочувствовали ей, но при этом никто даже не подумал выступить против воинов, увозивших свою пленницу в неизвестном направлении. Никто, кроме идиота черного волка, в один миг прикипевшего к черноволосой красавице все душой. То есть меня.

Я присоединился к небольшой группе мужчин идущих, похоже, за дровами. Поле перед городом прекрасно просматривалось с городской стены и одинокий путник да ещё и бегущий вслед быстро удаляющемуся отряду наверняка привлек бы внимание. Так что пришлось, сжав зубы, усмирить своего волка, рвущегося вслед за нуждающейся в помощи девушкой, и топать рядом со степенно вышагивающими мужиками, то и дело напоминая себя, что я все же взрослый волк, а не глупый мальчишка, впервые почувствовавший аромат красивой девушки.

— А видели сколько солдат граф прислал за нашей малюткой, — неспешно говорил один из мужчин, сильно смахивающий на главного, — и не кого-нибудь, а своих гвардейцев! Видать сильно его идеи Нарта-то напугали!

— А то! — пробасил его собеседник, — говорят, он хотел Тезку сам в Волчьи невесты отдать! То видано ли дело? Вот и спужался князь-то. Да только девчонку-то за что так? Ладно отца казнили за святотатство, но девка то в том не виновата!

— Ага, — поддержал его молодой парень, — выдали бы её замуж и все дела. Даже я бы и то взял…,- лицо парня стало задумчивым, а я с трудом удержал рвущийся из кармана кулак. Ага, взял бы он! Сейчас! Черноволосая красавица моя! Только моя и точка!

— Ну или отдали бы и правда в Волчьи невесты, — согласился его сосед, — может и лучше то было бы…

Мужики задумчиво помолчали, видимо сравнивая участь приготовленную для девушки князем с перспективой быть изнасилованной и сожранной заживо жуткими зверями и один из них возразил:

— Да ну, Сотен, неужели ты тоже думаешь, что оборотни больше на людей похожи и по-человечески жить могут! Что человеческого в них больше чем звериного?

— Не, — ответил предложивший отдать Тезку в Вольи невесты, — но там хоть быстро умерла бы. Не мучилась!

— Это да, — почти хором вздохнули мужики и снова замолчали. Больше я ничего интересного от них не услышал. Да и, если честно, не особо вслушивался, потому что мы уже достигли леса и я искал удобное место, чтобы оставить своих спутников и обернуться. Догнать отряд на своих двоих было нереально, а оставить незнакомку в руках княжеских гвардейцев я не мог. Вот не мог и всё тут! И куда, интересно, делся взрослый умный оборотень, не собиравшийся понапрасну рисковать своей шкурой??

Я догнал отряд только к вечеру, когда они уже остановились на ночь в одном из придорожных трактиров. Оббежав строение и убедившись, что нужные мне люди не покидали это место, я встал с земли уже человеком и потянулся к заплечному мешку, где была сложена одежда, в очередной раз сказав спасибо людям, живущим сейчас среди оборотней и придумавшим такое его строение, что сумка оставалась надёжно закреплённой на спине даже в зверином обличии.

Трактир оказался самым обычным, наполненным запахами немытых человеческих тел и кислого пива и будь моя воля, я предпочел бы ночевку в лесу нахождению под такой крышей. Но девушка была именно здесь и я пересилил всколыхнувшееся во мне отвращение и пошел к стойке, внимательно оглядываясь по сторонам и еще внимательнее принюхиваясь. Обеденный зал был почти полон: за столиками сидело множество ужинающих людей и в воздухе стоял равномерный гул голосов, разобрать среди которого отдельные слова было непросто, да, собственно, и не нужно. Потому что нужных мне людей здесь не было.

— Мне нужна свободная комната на ночь, — сообщил я трактирщику, возвышавшемуся над стойкой подобно горе, — и ужин.

— Свободным мест нет, — отрезала гора и отвернулась.

— Совсем? — неприятно удивился я, мгновенно подобравшись и просчитывая варианты. Насколько я помнил, дорога из Ренса в столицу княжества занимала четыре дня, значит, теоретически у меня было еще две ночи. Но что-то мне подсказывало, что забрать девушку нужно именно сегодня, иначе будет поздно. Слишком поздно…

— Есть матрас на чердаке за пять медяшек, — протянул хозяин внимательно осматривая меня, — но ни тишины, ни покоя я тебе там не гарантирую!

— Согласен! — я выложил на стойку нужную сумму и уточнил, — а что с ужином?

— Садись вот туда, — кивнул трактирщик в темный угол где я с немалым удивлением обнаружил крохотный столик, — сейчас скажу подавальщице, чтобы принесла чего-нибудь съестного, но ужин оплачиваешь отдельно.

Я только согласно кивнул и двинулся в указанном направлении.

К моему немалому удивлению, кормили тут пристойно и я с удовольствием съел и густой наваристый суп и жаркое с вареным картофелем, а когда с едой было покончено и я собирался уже подняться и пойти наверх в зале что-то разительно изменилось. Проследив устремившимися куда-то мне за спину взглядами я увидел, как по лестнице спускаются четверо гвардейцев. Они не раздумывая подошли к самому большому столу и, не особенно церемонясь, потребовали от группы торговцев, до этого момента сидевших там, освободить им место. И, что было самым удивительным, те без возражений послушались. Занятый военными стол оказался не слишком далеко от меня, так что я передумал уходить, надеясь узнать из их разговоров что-нибудь важное.

— А Тар ей значит и говорит, — продолжал что-то рассказывать один их гвардейцев, — так мол и так, сама ведь знаешь, какая судьба тебя ждет. На Главной площади же приговор то вместе читали и твой и отцовский, так неужто хочется тебе, девица, невинность свою княжескому кобелю отдать, да на лобном месте, да в присутствии всего города? Если, говорит, ты меня хорошо попросишь, я, так и быть, сам тебя уважу, да может еще и из ребят кто согласится приголубить, девка то ты видная.

— А она что? — поинтересовался ещё один воин отхлебывая большой глоток чего-то ядрёного, оперативно принесенного на стол испуганной подавальщицей, — попросила?

— А что она? Забилась в угол и сидит, глазищами лупает. Но не ревет и то хлеб. Но, я думаю, они с Ситом её таки уговорят, а не уговорят, так силой возьмут! Чего с ней церемониться то! Все одно ведь князь не пожалеет, зверями на площади потравит, чтобы никому более и в голову не приходило оборотней за созданий божеских считать!

— Это да, у меня зять в загонщиках, так они в один день с нами приказ получили. Мы в Ренс поехали, а они в лес, за парой волков. Видать волками князь девку-то травить хочет…

— Ага, чтобы знала, какого это — быть Вольей невестой, — заржал один из гвардейцев, — я, пожалуй, тоже её приголюблю чуть попозже! Это зверям девственниц подавай, а княжеский кобель и на попользованную заскочит! Специально, говорят обучен!

И гвардейцы снова беззаботно расхохотались, даже не догадываясь о том, что за три столика от них, в самом темном углу, притаился и сейчас с трудом сдерживался от того, чтобы не обернуться, самый настоящий волк.

Тереза.

Сколько я себя помнила, папа всегда интересовался оборотнями. Они были его страстью, его манией и любовью и иногда мне казалось, что не будь у него мамы и меня, и отец взял бы вещевой мешок и пешком отправился за реку Быструю, изучать своё наваждение в "естественных условиях". Он, собственно, и в Ренс переехал из процветающей Иллирии только потому, что это был ближайший к волчьим землям относительно крупный город. Он бы и в деревню переехал, а то и вовсе поселился бы на каком-нибудь одиноком хуторе, если бы не одно но. Папа ничего, совсем ничего не знал о труде простого крестьянина и понятия не имел с какой стороны подходить не только к корове, но и к сохе. Он просто не выжил бы, если бы ему пришлось питаться плодами собственного труда, так что Ренс был крайней точкой в которую мой родитель мог позволить себе забраться ведомый надеждой узнать о зверолюдях чуточку больше. Отец был из достаточно богатой и знатной семьи и получил прекрасное образование, так что городской голова, лишь посмотрев на предъявленные ему документы, едва не подскочил от радости и с готовностью подписал приказ о назначении отца главным городским архивариусом. Так и началась наша жизнь в этом маленьком приграничном городе. На момент переезда мне было пять лет и я плохо запомнила и долгую дорогу на север и сложные первые дни и недели на новом месте. Деньги у отца были и он купил небольшой но уютный дом на тихой улочке в самом центре города, отсыпал матери, уроженке знойной Закии, несколько золотых монет "на хозяйство", поцеловал меня в лоб и умчался на новое место работы, чтобы появиться на пороге дома лишь глубокой ночью. Мама, понимающая, что она вышла замуж за глубоко и неистово увлеченного человека лишь вздыхала, когда я спрашивала где папа и когда он сможет со мной поиграть. К счастью, у нас оказались удивительно доброжелательные соседи которые помогли и с покупкой всего необходимого и с доставкой этого всего до нашей двери. Дома отец появился лишь два месяца спустя и выглядел при этом донельзя расстроенным. Как выяснилось, а городском архива Ренса почти не было информации об оборотнях. Лишь смутные описания, да старые сказки, которые папа и так знал наизусть. Ещё в скрытом хранилище нашлось несколько старых протоколов допроса попавших в плен оборотней или тех, кого посчитали оборотнями. Но, к большому сожалению родителя, допрашиваемые либо упорно молчали не желая отвечать, в не зависимости от применяемых к ним методов дознания, любо несли такую чушь, что даже папа, судорожно цепляющийся за каждую зацепку, посчитал их безвинно обвинёнными. У нас уже забрезжила было надежда, что не найдя нужной информации, отец успокоится и мы вернемся в прогретую солнцем, сладко пахнущую морем и апельсинами Веенну с её белоснежными зданиями и фонтанами на каждой площади, но мечтам нашим не суждено было исполниться. Потому что в Ренсе были те, кого не найти было в любом другом городе мира. В Ренсе были живые свидетели. Законники, ежегодно сопровождающие Волчьих невест на противоположный берег реки Быстрой. Те, кто видел. Если уж не самих оборотней, то хотя бы их тени. И мы остались. Папа работал и под его присмотром архив превращался в то, чем он и должен был быть: в место хранения важных документов, каждый их которых можно было найти. Да и мы с мамой привыкли к неторопливой и размеренной жизни маленького города. Здесь не было такой удушающей жары летом, в безветрие, люди были веселы и открыты, в деньгах мы не нуждались, регулярно получая посылочки из Веенны со знакомыми купцами. Я подружилась с местной ребятней и через какое-то время меня даже перестали называть чертовкой за смуглую кожу и черные глаза и волосы. А потом заболела мама. Отец бросил архив. Он вообще всё бросил и дни и ночи проводил у постели медленно угасающей женщины, лишь иногда проваливаясь в быстротечный сон. И тогда у маминой постели дежурила я. Мы испробовали всё. Обошли всех местный лекарей и знахарок и выполнили все их рекомендации, зачастую противоречащие друг другу. Пока, наконец, порог нашего дома не переступила сгорбленная старушка, с одного взгляда на маму определившая что же случилось.

— Сколько она болеет? — спросила бабушка и услышав, что пошла вторая неделя, лишь горестно покачала головой.

— Признавайся, молодка, — обратилась она уже к матери, — поднимала что тяжелое прежде чем занемочь?

Та лишь кивнула, говорить она уже не могла, да и в сознании находилась всё меньше, периодически проваливаясь в забытье.

— Дитё в ней замерло, — пояснила нам погрустневшая старушка, — если бы чуть раньше, может и спасли бы, а неделя — долгий срок. Отравилась она уже. Не выкарабкается.

И мама действительно умерла ночью следующего дня, оставив отца вдовцом, а меня наполовину сиротой. Это случилось почти два года назад. Несколько месяцев отец ходил потерянный. Забывал не только есть, но и спать и вскоре превратился в тень самого себя. А потом он решился. Не знаю уж, что и кому он пообещал, но его, не имеющего никакого отношения к законникам, включили в группу стражников, которые должны были сопровождать Волчьих невест. Из путешествия к реке Быстрой отец вернулся совершенно другим человеком. Он снова забывал есть и спать но теперь не потому, что бессмысленно слонялся по ставшему пустым без мамы дому. Нет, он снова пропадал в архиве, а когда нужной информации там не нашлось, переключился на библиотеку. И всё-таки что-то нашел. Я так и не поняла, на чем именно были основаны его выводы, просто в один из дней папа вернулся домой гораздо раньше положенного срока, позвал меня в кабинет, прикрыл дверь и тихо, но торжественно объявил:

— Тереза, я отдам тебя в Волчьи невесты!

И это стало началом конца. Не знаю уж, куда и как ушла информация о странных увлечениях городского архивариуса, но через пару недель к нам в дом постучал неприметный, чуть полноватый и совершенно лысый мужчина, представившийся отцом Федором и попросивший отца рассказать о его изысканиях. О, наивный мой родитель! Если бы он только знал, к чему приведет его радостно-сбивчивый рассказ! Но он не знал и, обретя наконец внимательного слушателя, выложил ему всё то, что нашел за годы упорных поисков и к чему пришел после долгих размышлений. Отец Федор согласно покивал и покинул наш дом, чтобы утром возвратиться во главе десятка стражников и разрешением на арест и допрос с пристрастием. Правда, особые меры дознания не помогли. Отец и так рассказал в первую встречу всё, что знал. А еще через две недели на пороге моего дома появились княжеские гвардейцы. Правитель вынес приговор и его должны были зачитать на главной площади и сразу же привести в исполнение.

Я надеялась, до последнего надеялась, что папу отпустят. Пусть высекут, пусть заставят заплатить крупный штраф, но отпустят! Вот только, как оказалось, старый князь искренне ненавидел оборотней и всё, что с ними связано. И тех, кто пытался понять их — ненавидел тоже. Приговор оказался невероятно, непостижимо жестоким: смертная казнь для отца за измену княжеству и святотатство и… для меня. Причем если папу должны были сжечь на главной площади Ренса, то его дочь, "решившую добровольно продаться отродьям Тьмы" следовало доставить в столицу княжества и "отдать на поругание животному, а потом потравить дикими зверями" сделав с ней именно то, на что она "добровольно согласилась отдавшись в Волчьи невесты".

Я так и не поняла, как сумела удержаться и не упасть в обморок от услышанного. Перед глазами всё почернело и единственное, что я отчетливо видела, это дрожащие, вывернутые назад руки отца и его слезы, бегущие по щекам. Приговоренный что-то отчаянно кричал, но, очевидно, слушать его последнее слово не входило в планы гвардейцев и их командир повелительно махнул рукой палачу. Не знаю, что именно тот сделал. Смотреть на помост я просто не могла. Но отец замолчал. А гвардейцы развернули коней и двинулись в сторону городских ворот. Когда мы покинули Ренс и мужчины пришпорили лошадей я, оглушенная и раздавленная случившемся, внезапно поняла, что то, что сделали с отцом на самом деле далеко не так страшно по сравнению с моей собственной участью. И еще я поняла, что живой до столицы княжество доезжать мне ну никак нельзя, если, конечно, я не хочу и на самом деле быть публично изнасилованной и разорванной на части голодными волками.

В голове было совершенно пусто и созревшее решение никак не хотело облекаться в хоть какой-то план действий. Я просто не представляла, как можно убить себя так, чтобы это было быстро и необратимо. Мысль броситься под копыта бегущей лошади отмела сразу. Убиться насмерть у меня вряд ли получится, а переломанное тело вполне сможет прожить ещё достаточно времени, чтобы его успели казнить по плану князя и уже точно не сможет ничему помешать. К тому же, это было больно а я, как бы трусливо это не звучало, совершенно не умела терпеть боль. Как прошел первый день в пути я, погруженная в собственные переживания, даже не заметила. Просто в какой-то момент меня стянули с седла и куда-то повели и лишь оказавшись в просторной комнате я осознала, что мы находимся на постоялом дворе, а за окном уже медленно сгущаются сумерки.

— Так что, девка, — снова спросил меня один из гвардейцев, подходя ближе и буквально ощупывая моё тело своим взглядом, — попросишь меня как следует, чтобы я тебе показал как оно бывает, с мужиком-то, а не со зверем?

Я отчаянно замотала головой и забилась еще дальше в угол комнаты, с отчаянием понимая, что это меня не спасет. Если мужчина захочет сделать то, о чем говорит, вообще ничего меня не спасет.

— Слышь, Тар, — окликнул его второй оставшийся в комнате гвардеец, — не люб ты видать нашей красотке! Она ж волка себе в хахали хотела, а ты и рожей не вышел, да и шкура у тебя не такая!

И он громко, чуть визгливо расхохотался, вызывая во мне новою волну страха. Потому что в этом смехе не было ни капли веселья. Лишь издевка и злость.

— Да ну, ты брось, Сит! — неожиданно поддержал игру первый гвардеец, — не может такого быть, чтобы дева эта меня не оценила! Я вот сейчас одежку лишнюю то скину, так и увидите что и шкура что надо и для работы необходимое всё имеется!

И он, отойдя от меня на несколько шагов, сел на край постели и начал неторопливо раздеваться.

— И то правда, — обрадовался Сит, — и как я о том не подумал! Товар то надо разглядеть сначала! А то впарят кота в мешке и мучайся с ним потом! Я, пожалуй, тоже поучаствую! Глядишь, мои инструменты поболе твоих девке то приглянутся!

И он потянулся к застежке ремня. Я смотрела на спокойно раздевающихся мужчин и понимала, что вот сейчас они скинут с себя остатки одежды, вытащат меня из этого угла, разложат на кровати и изнасилуют. И единственное, что я, быть может, смогу сделать — это выбрать кто из них будет первым.

— Ну как тебе, красавица, — глумливо улыбаясь поинтересовался у меня Сит, — меня выбираешь?

Я замерла, не смея, кажется, даже дышать. В углу, куда я забилась сразу после того, как меня грубо втолкнули в эту комнату, стояла низенькая скамеечка и сейчас, когда нагие мужчины стояли так близко, казалось, что стоит мне шевельнуться и их стоящие дыбом члены, коснуться лица.

— Слушай, Тар, — обратился он ко второму гвардейцу, — а ведь не справедливо так! Мы с тобой разделись, товар, что называется, лицом показываем, а девочка то наша даже пальчик на ножке нам еще не предъявила! Может она под этим платьем страшнее чумной смерти! А ну-ка, красавица, — обратился он уже ко мне, — давай-ка, вылезай из своего угла, да скидывай с себя все тряпки! Хочу на тебя голую посмотреть!

Я отчаянно замотала головой, чувствуя, как дрожат губы от едва сдерживаемых рыданий, а по щекам бегут горячие капли.

— А станешь нам развлечение портить, — вдруг зло и резко произнес Сит, хватая меня за волосы и резко поднимая наверх заплаканное лицо, — мы тебя не просто на двоих оприходуем, а так отжарим, что ни стоять ни сидеть не сможешь! Поедешь завтра лежа поперек лошади! Поняла меня?

Я судорожно закивала и мужчина чуть ослабил захват, позволяя мне снова опустить голову.

— Ну так чего сидишь? Пошла раздеваться! — прошипел он и, впившись сильными пальцами мне в плечо, выдернул на середину комнаты.

— Раздевайся! — приказал Тар, усаживаясь на край кровати и опуская руку к промежности, — а мы полюбуемся и подготовимся.

— А может и поможем, — поддержал его Сит, ставя рядом со мной стул и садясь на него верхом, — но не забывай, что если нам придется тебе помогать, то это будет больно…очень, очень больно…

Пальцы дрожали, когда я расстегивала мелкие пуговички на платье. Мужчины, что удивительно, меня не торопили. Тар ритмично двигал рукой, лаская себя, Сит неподвижно сидел за моей спиной и лишь по тому, как тяжелело его дыхание можно было понять, что мужчина тоже возбужден. И его молчаливая неподвижность пугали меня гораздо сильнее действий Тара, потому как навевали воспоминания о песчанках, маленьких юрких и смертельно ядовитых змейках, умеющих неподвижно лежать даже под наступившим на них ботинком и жалящих только наверняка. Насмерть. Пуговички закончились и я робко потянула с плеч разошедшийся в стороны лиф платья, обнажая плечи и грудь, прикрытую теперь лишь тонкой нижней сорочкой.

— Дальше! — хриплым шепотом приказали сзади, — теперь сорочку!

Я потянулась к тонким ниточкам, чувствуя как по позвоночнику скользит холодом чужое дыхание и замерла, потому что в этот момент в дверь громко и уверенно постучали.

— Кто там? — недовольно рыкнул мгновенно подобравшийся Тар.

— Извините господин, — произнес из-за закрытой двери незнакомый мужской голос, — ваши друзья велели отнести в комнату пару бутылок хорошего вина и ужин.

— Чертов Зак! — недовольно проворчал Тар поднимаясь и натягивая штаны, — это он как всегда лезет под руку со своими советами! Кроме него некому!

И он бросив мне короткое:

— Прикройся! — двинулся к выходу. Я торопливо натянула на плечи спущенное вниз платье и стянула края дрожащими пальцами, не в силах оторвать взгляда от медленно открывающейся двери. За ней оказался молодой парень, которому я не дала бы и двадцати лет, если бы не острый режущий взгляд, которым он в один миг окинул комнату.

— Да я тебе сейчас…, - начал было Тар, увидев, что в руках у незваного гостя нет ни вина ни ужина, вот только закончить ему не дали. Резкий удар в ухо, захват, толчок и незнакомец отпустил начавшее медленно заваливаться тело на пол и закрыл дверь. Почему тело? Да потому что с повернутым на спину лицом долго не живут. Я прижала руки к лицу, чтобы не закричать, а Сит вскочил и кинулся навстречу убийце. В руках у того мелькнуло что-то блестящее и второй гвардеец тяжело споткнулся и полетел на пол беспомощно вцепившись в почти до оперения вошедший в глазницу дротик. Гость поймал его за плечи и осторожно уложил, одновременно затыкая рот, подождал пока тело под ним перестанет дергаться и только тогда отпустил.

— Быстро бери если тебе что-то здесь нужно, — приказал он мне, поднимаясь, — и уходим.

Я окинула взглядом пустую комнату и медленно покачала головой. Ничего здесь моего не было. И брать отсюда я ничего не собиралась. Из дома меня забрали в чем была, очевидно рассудив, что на площадь меня выведут голой, а на пару дней пути и этого хватит. Так что я торопливо обулась, схватила плотную шаль, на плечи и вышла из комнаты вслед за нежданным спасителем.

— Выход со второго этажа один, — быстрым шепотом объяснял он мне, пока мы бежали в противоположный от лестницы конец коридора, — а в общем зале сидят остальные гвардейцы. Прямо напротив лестницы. Поэтому туда нам нельзя. Лезь!

Он указал на простую деревянную лестницу уходящую на чердак и я, сдержав рвущийся с языка вопрос: зачем он ведет меня наверх, если нам нужно вниз, схватилась за высокую ступеньку.

— Окно комнаты, где вы были, выходит на дорогу, и воспользуйся мы им, нас могли заметить, — пояснил парень подхватывая меня под руку и помогая подняться. Поэтому придется спускаться здесь.

И он распахнул передо мной тихонько скрипнувшую чердачную дверь. Я глянула вниз с высоты двух этажей и зажмурилась. Нет, я конечно планировала покончить с собой, но не таким же способом!

— Рискнешь довериться мне? — неожиданно спросил мой спаситель и сильнее сжал пальцы на моём запястье, — полностью? Рискнешь? Если пообещаю, что я тебя удержу?

Я посмотрела вниз, на чахлые заросли кустов у самой стены, бросила осторожный взгляд назад, откуда явственно доносился гул голосов и решительно кивнула. Я все равно приговорена к смерти, так почему же не рискнуть тем, что у меня и так уже отобрали. Свой собственной жизнью!

— Только не кричи! — предупредил меня парень разуваясь и сбрасывая вниз сапоги, — и не вздумай отпустить руки. Поняла?

Я молча кивнула.

— Хорошо! — он чуть присел и скомандовал, — залазь на спину.

Поднялся он легко, словно и не висела у него на шее вцепившись руками в плечи и обхватив ногами за талию живая ноша. А потом я едва не завизжала, потому что незнакомец подошел к проему и шагнул вниз. Вот только вместо того, чтобы с грохотом свалиться на землю, он вдруг вцепился в толстые бревна пальцами и начал осторожно спускаться. И вот тогда-то я и увидела, что вместо обычных, человеческих ногтей его руки украшают острый волчьи когти. И всё-таки закричала.

К счастью, крик мой больше напоминал писк придушенной котом мыши и его никто не услышал. По крайней мере я очень хотела на это надеяться!

Когда до земли осталось на больше сажени оборотень спрятал когти и мягко спрыгнул вниз. Настороженно оглянулся, прислушиваясь к царящим вокруг звукам и, кажется, даже принюхиваясь, торопливо натянул снятые наверху сапоги, схватил меня за руку и потащил в наступающую на землю тьму.

Бежали мы не долго. Я, вымотанная до невозможности событиями последних дней, да и вообще никогда не отличавшаяся ни силой, ни выносливостью, быстро выдохлась и перешла на шаг, вынуждая замедлиться и моего спутника.

— Всё! Больше не могу! — прохрипела я, в изнеможении останавливаясь и падая на землю, — дышать нечем!

Мой спутник снова к чему-то прислушался и начал торопливо раздеваться.

— Нас уже ищут, — пояснил он, заметив мои испуганный взгляд, — и если ты не можешь бежать сама, придется сесть на меня. Я мог бы нести тебя и в этом облике, но наши преследователи на лошадях, и пешком мы всё равно далеко уйти не сможем. Только пожалуйста, на этот раз постарайся не кричать!

Я торопливо закивала и для надежности прикусила собственную ладонь, чтобы через несколько ударов сердца не то что не закричать, просто онеметь от изумления и восторга, когда вместо опустившегося на корточки человека с земли поднялся огромный черный волк.

Зверь нетерпеливо рыкнул, выводя меня из оцепенения и я шагнула к нему, не сумев сдержать восхищенный вздох, когда пальцы коснулись лоснящегося меха. Великолепный. Есть множество градаций прекрасного, но это творение природы можно было описать используя лишь превосходную степень! Он был чудом! Настоящим чудом встретившимся на моем пути, когда я уже окончательно потеряла надежду на лучшее! Он был моим спасением! Волк прижался к земле и я послушно забралась ему на спину, где уже находился вещевой мешок со сложенной в него одеждой, вцепилась в жесткую шерсть загривка и прикрыла глаза, когда мощное тело подо мной дрогнуло, напряглось и сделало первый огромный прыжок.

Вальд.

Я бежал, не чувствуя усталости, с наслаждением вдыхая тонкий аромат лежащей на спине девушки и остановился лишь тогда, когда её дыхание, чуть шевелящее мех на загривке, стало уже совсем ровным и она начала медленно крениться набок. Остановился, лег и обернулся, позволив спящей девушке соскользнуть на землю. Через четверть часа постель из елового лапника, накрытого украденным в трактире одеялом приняла вес легкого тела. Я постоял в нерешительности, раздираемый желанием лечь рядом и прижать к себе хрупкое тело и пониманием того, что если девушка испугается, это может сильно усложнить мне задачу по уговариванию её стать моей женой и всё-таки не сдержался. Осторожно опустился на тихонько зашуршавший лапник, прижался сзади к гибкому телу, вдохнул восхитительный, кружащий голову аромат прогретого солнцем леса, идущий от её кожи и волос и… заснул.

Разбудили меня лучи поднявшегося надо горизонтом солнца. Спал я не больше пары часов но сила, подогретая близостью прижавшегося ко мне девичьего тела так и пела в крови, заставляя действовать. Я осторожно, хоть и с неохотой, отстранился и медленно встал. Интуиция подсказывала, что сидеть на месте нельзя. Я не просто украл человеческую девушку, я лишил местного правителя уже наверняка объявленного развлечения, я убил его воинов. Такое не прощается. Нас будут искать и искать упорно, и если пока нам удалось оторваться от преследователей, то упускать эту возможность оставить их далеко позади ну никак нельзя!

Девушка проснулась, когда я уже нашел небольшой ручеек и умылся. Привстала, с удивлением глядя на меня и совсем по-детски потерла глаза кулачками. И этого ребенка князь собирался сначала изнасиловать на глазах у целого города а потом отдать на растерзание хищникам? Захотелось немедленно обернуться и отправиться в столицу, чтобы объяснить местному правителю, что если он недоволен соседством с оборотнями, то не стоит воевать с девушками, являющимися его же подданными. Пусть приходит за Быструю! И сражается с мужчинами. Уж мы найдем, чем и как его встретить! Правда этот порыв прошел так же быстро как и возник. Как бы сильно не хотел я оторвать голову этому садисту, сейчас гораздо важнее было сберечь сокровище, нежданно — негаданно свалившееся мне в руки.

— Меня зовут Вальд, — начал я подходя к девушке и присаживаясь перед ней на корточки, — и, как ты уже поняла, я — оборотень. Из стаи Черных волков. Я увидел тебя В Ренсе в окружении стражников и… не мог не вмешаться. Сейчас мы в безопасности, но нас точно будут искать и искать прилежно, так что сейчас нужно кое-что решить. Скажи мне, девушка, добровольно согласившаяся стать Волчьей невестой, твое решение не изменилось? Ты всё еще хочешь попасть на территорию стаи? Ты станешь моей женой?

Тереза.

— Женой? — переспросила я, надеясь что мне показалось и оборотень, сидящий передо мной сейчас спросил что-то другое, что-то не имеющее отношение к настолько важным решениям… Но парень лишь серьезно кивнул, не отрываясь смотря мне в глаза и повторил:

— Да, именно женой!

— Но, — начала было я и запнулась, увидев как мгновенно помрачнело его лицо, а вдруг, когда я откажись, он бросит меня здесь? Оставит гвардейцам которые найдут меня рано или поздно, потому что одна я от них не спрячусь! Что если…

— Что бы ты ни подумала сейчас, немедленно забудь! — неожиданно рыкнул оборотень и резко поднялся, — я не собираюсь принуждать тебя к чему-либо и уж тем боле не собираюсь брать силой! И помогу вне зависимости от твоего решения! Но я должен знать, можно ли нам сейчас уходить в сторону Быстрой или ты намерена следовать куда-то в другую сторону!

Я задумалась. Мама была из большой крестьянской семьи и отец, получив за дочь хороший калым от чужестранца, не колеблясь отдал её замуж и больше ни разу не поинтересовался: как живет на чужбине его родная кровь. Папа, конечно, был из знатного рода, но свою долю наследства он уже получил и потратил. А то, что не потратил наверняка изъяли в казну князя, обогатив её на несколько сотен золотых. Нет, родные дяди меня, скорее всего, примут и даже прикроют от притязаний местного князя, слава Светлой, на Веенну его власть не распространялась! Но прожить всю жизнь в чужом доме приживалкой, без надежды обрести собственную семью и родить детей… Стало грустно. Это мужчинам южных городов было позволено жениться на тех, кого выбрало их сердце, и то далеко не всем и не всегда… А вот женщинам… Если у девушки не было приданого, у неё оставалось всего два выхода: выйти замуж за старика или вдовца, желающих скрасить свои последние годы присутствием рядом молодой красивой женщины или навсегда остаться одинокой. Потому что, правящие рода прекрасной Веенны не позволяли своим женщинам родниться с простолюдинами, чтобы потом их дети не могли претендовать на место в совете города. Но было и ещё кое что важное, кое что, не позволяющее мне сказать этому неожиданно пришедшему мне на помощь парню нет — мой долг жизни за спасение от страшной, мучительной смерти. И я решилась.

— Я пойду с тобой, — озвучила я свой приговор, — и стану твоей женой, когда ты того пожелаешь, Волк. Ты спас меня и моя жизнь отныне принадлежит тебе и тебе решать как именно ты с ей распорядишься…

Парень не ответил. Только кинул на меня долгий, пронзительный взгляд и отвернулся, занявшись разбором вещевого мешка.

— Справа, вон под теми соснами, есть родник, — услышала я через несколько долгих мгновений его глухой голос, — я набрал воды в фляжку, так что об этом не думай, а вот еды у нас не очень много, но на пару дней хватит а там, я надеюсь, погоня отстанет и можно будет докупить необходимое. Иди, умойся и будем двигаться дальше.

Вальд.

Я проводил девушку взглядом и с трудом разжал сжатые в кулак пальцы. Всё во мне противилось тому, что я только что услышал. Долг жизни… Я тяжело вздохнул и прикрыл глаза, стараясь успокоиться. Я не хотел, чтобы эта девочка была со мной во исполнения долга. Я хотел, чтобы она была со мной, потому что сама этого хочет…

Тереза вернулась от родника и я отдал её остатки пищи и обернулся. Нужно было спешить. А объедать девушку, когда я вполне мог обойтись и охотой было просто бесчестно. Я уже лег на землю, когда моего носа достиг восхитительный аромат. Тереза стояла возле собранных сумок и смотрела на меня с непередаваемым выражением на лице. Как… как на произведение искусства. А потом она медленно, осторожно сделала ко мне несколько шагов и прикоснулась к холке чуть подрагивающей рукой.

— Вальд, — услышал я подрагивающий от волнения голос, — Вальд, какой же ты красивый! — и в словах этих и в её запахе было что-то такое, что-то что проникло прямо в моё сердце и заставило меня пообещать себе, что эта девочка будет жить. Чего бы мне это не стоило, я спасу её! Спасу даже ценой совей собственной жизни.

Земля мягко пружинила под лапами, стелилась мягким ковром, уговаривала остановиться. "Посмотри, сын леса, на этот молодой ельник, как нежны его лапы, знаешь, какое мягкое ложе можно из него сделать? Ложе, где ты сможешь стянуть с девочки, что сидит сейчас на твоей спине, мешающие вам одежды и сделать её своей. Посмотри, волк, какое озеро! Остановись! Окунись в его прозрачную глубину, смой с себя усталость и пыль, полюбуйся на смуглое тело в прозрачной глубине, догони его! Поймай, прижми, схвати за длинные волосы, заставь покориться, принять тебя, твою метку! Смотри, двуликий, свежие следы стада оленей! Ты голоден! Тебе нужна пища! Горячая, сладко брызжущая и дающая силы кровь! Погоди! Здесь ждет тебя отличная охота! Ты не уйдешь разочарованным! О нет! Только задержись! Останься в этом лесу! И он станет твоим! И откроет тебе все тайны!" Я насмешливо фыркнул, в очередной раз приметив отличное место для отдыха, вновь и вновь возникающих на нашем пути и замедлился, а потом и вовсе остановился. Я был здоров и полон сил, но и мне требовалась передышка. И, пожалуй, поймать оленя я бы тоже не отказался.

Тереза устало сползла с моей спины и с тихим стоном наслаждения упала на траву, вытягиваясь и прикрывая глаза. Бешенная гонка последних дней здорово вымотала её и если я вполне успешно поддерживал взятую в начале пути скорость уже третий день, то девушка, лежащая на моей спине без седла и уздечки, устала просто невероятно. Я видел это, чувствовал по её изменившемуся запаху, в котором к вечеру появлялись терпкие нотки боли, по тому, как тяжело она вставала после коротких остановок, чувствовал и не мог остановиться. Не мог пожалеть её, потому что в данном случае пожалеть и убить было одним и тем же.

Я почуял погоню к обеду первого дня пути. Чуткие уши уловили далекий собачий лай, донесенный нас сильным порывом ветра, и я остановился, надеясь услышать больше. Но ветер стих и я двинулся вперед, ища впереди ручей или речку. Нужно было сбить собак со следа. Речка нашлась. И я долго брел по колено в прохладной воде, пока на глаза не попалась каменная осыпь, на которой не страшно было оставить следы. Больше до самого вечера собак слышно не было и остановился я уже в сумерках, надеясь, что мы сумели оторваться. Поохотился, напился воды из крохотного родничка, наломал молодого ельника и заснул, прижимая к себе горячее, гибкое и сладко пахнущее девичье тело. А утром снова услышал далекий лай. И понял, что охотники не ищут наши следы. Они просто знают, куда мы направляемся. И пытаются догнать, не дав прорваться к берегу Быстрой.

Два дня. До волчьих земель было ещё два дня пути, когда я отчетливо понял, что нам не уйти. Кто бы не устроил им загонную охоту, он был прекрасным организатором. Будь обстоятельства немного другими и я, пожалуй, даже восхитился бы этим человеком. Достойный враг. Умный, хитрый, настойчивый… любой другой бы уже сдался, потерял след, упал от усталости, но не этот… Нет, не этот. С каждым днём лай собак становился всё ближе, теперь слышимый уже и днём. У преследователей, очевидно, были пристяжные лошади и запасы еды, так что им не приходилось отвлекаться на охоту. И все они были крепкими, сильными, привыкшими к трудностями мужчинами. Будь я один, я легко ушел бы от погони, всё же моя скорость была равна скорости лошади, а вот в выносливости я её заметно превосходил, да и в лесу ориентировался гораздо лучше чужаков. Но Тереза… Тереза к вечеру просто засыпала на моей спине и начинала падать. Будь у меня веревка и я просто привязал бы девушку к себе и бежал всю ночь, оставив преследователей далеко позади. Но веревки не было. Так что приходилось останавливаться, оборачиваться, на руках нести стонущую от боли девушку к ближайшему ручью, ждать, отвернувшись, пока она, удивительно тихая и словно бы выцветшая за эти дни, умоется, разминать ей затекшие плечи и лодыжки и засыпать рядом с ней, обняв и грея своим телом.

Нужно было принимать решение и я, завидев небольшой ручеек не перепрыгнул его как обычно, а повернулся и двинулся вниз по течению. И когда к полудню тот влился в речку побольше лишь облегченно выдохнул. Значит есть надежда, что не ошибся. Есть надежда, что я найду здесь то, что ищу. Искомое нашлось ближе к вечеру, когда речушка вывела его, наконец, к полноводной реке, с которой уже можно было попробовать. Я остановился, когда на песчаной отмели излома русла обнаружил несколько крупных, лишенных коры и сучьев деревьев. Прислушался, собаки лаяли сзади и сбоку. Потеряли след? Возможно, но эта задержка очень кстати и позволит нам выиграть немного времени. Быстно устроил бессильно упавшую с него девушку на мягкой траве, нарезал длинных и гибких ивовых прутьев и начал торопливо вязать простенький плот. Три широких бревна, хорошо закрепленных между собой. Не слишком управляемая конструкция, но на ней вполне можно было уместиться вдвоем и даже вытянуться во весь рост. Я накидал поверх брёвен мягкого лапника и осторожно начал выталкивать плот на большую воду. Когда вода стала мне по пояс, я повернулся и поспешил назад. За своей драгоценной ношей. Плот чуть сдвинулся, но течение здесь, далеко от стремнины, было совсем слабое и я легко положил девушку, совсем ослабевшую от голода и изматывающих нагрузок, на их маленький спасательный плот и погнал его на середину реки. И лишь когда их подхватило и повлекло вперед сильное течение, позволил себе забраться наверх. Нет, я мог бы и всю ночь плыть рядом, но зачем? Конструкция, хоть и была сделана на скорую руку, вполне способна была выдержать двоих, да и управлять, сидя сверху, было удобнее. Мы плыли всю ночь и утром я с трудом смог сдержать облегченный вздох, впервые не услышав привычного собачьего лая.

Я причалил к берегу лишь не надолго: позволить Терезе отойти в сторону по своим делам, да найти для нее несколько съедобных растений. Запасы еды закончились позавчера и сейчас девушка, в ужасе отказывающаяся от сырого мяса, питалась лишь стеблями пУчки, благо её в лесу было с избытком, диким чесноком, да иногда попадающимися одуванчиками, но этого, конечно, было мало. я ругал себя самыми грязными словами за собственную непредусмотрительность, но поделать всё равно ничего не мог. Пару раз мне удавалось находить птичьи гнезда, но девяти яиц, выпитых девушкой было явно недостаточно.

— Мы будем плыть весь день? — Тереза, как ни странно, заметно повеселевшая, села рядом со мной, заставив плот опасно накрениться, и я быстро сместился, удерживая наше плавсредство от переворачивания.

— Думаю да, это, конечно медленнее, зато мы точно движемся к Быстрой, сможем плыть всю ночь и у нас будет средство для того, чтобы перебраться на ту сторону.

Тереза кивнула и спустила босую ногу в прохладную воду, подумала, и добавила к ней вторую. И внезапно призналась:

— Знаешь, а я ведь только сейчас поверила, в то, что мы выберемся, — она посмотрела на меня бесконечно черными глазами и добавила, словно стесняясь, — мне папа приснился. Сказал, что я сделала правильный выбор и ты — тот, кто сможет сделать меня счастливой, — и девушка робко улыбнулась, пожалуй впервые с момента её освобождения и, протянув руку, осторожно погладила меня по плечу, заставляя сердце забиться быстрее и порождая множество непристойных фантазий. Я тряхнул головой, словно это могло помочь забыть мгновенно вставшую перед глазами картинку гибкого тела в капельках пота, распластанного подо мной, открытого мне, покорного мне, подхватил девичьи тонкие пальчики и не отрывая взгляда от черных глаз медленно поднес их к губам и поцеловал. От Терезы полыхнуло смущением с тонкой ноткой желания, девушка стремительно покраснела и потянула руку из моих пальцев. Я со вздохом отпустил её и снова взялся за длинный шест, стараясь не думать о том, какая мягкая сейчас травка на берегу и как сладко будет опрокинуть на нее девушку, сорвать с нее так мешающую мне одежду и сделать, наконец, своей! Не время! Как бы я не хотел этого, еще не время! И не только потому, что на хвосте по прежнему висят лишь чуть-чуть отставшие преследователи. Совсем не поэтому. Просто Тереза достойна того, чтобы я сделал её своей на белоснежных простынях, после долгих ласк и нежных поцелуев, после того, как она забудет в моих объятиях даже собственное имя, а не так, на чужом берегу, на голой земле, торопясь и прислушиваясь к каждому звуку. Нет, она не отказала бы мне, я знал это, чувствовал, но эта близость слишком сильно смахивала бы на насилие, чтобы я мог позволить себе поддаться инстинктам, буквально умоляющим меня поставить, наконец, на белую кожу плеча свою метку. Так что оставалось лишь сжимать зубы и работать шестом, ускоряя наше движение. Чем быстрее мы окажемся в безопасности, тем быстрее эта так сладко пахнущая девушка станет моей уже окончательно.

Тереза.

Я сидела на глпдком бревне, откинувшись на руки и болтая ногами в теплой воде. Впервые с момента начала моего невероятного путешествия в душе воцарился покой. Да и тело, измученное бесконечной гонкой, отдыхало, и хотя мышцы порой всё ещё тянуло так, что на глаза выступали слезы, по сравнению с путешествием верхом на волке, это было почти не заметно. Я прикрыла глаза и из под опущенных ресниц украдкой глянула на оборотня. Всё это время у меня, по сути, даже и времени то не было его как следует рассмотреть. Вечером, когда он обустраивал лагерь и готовился ко сну я без сил валялась на земле и единственное, что могла, так это беззвучно плакать, так крутило и рвало занемевшее тело, а утром, стоило мне уйти к роднику, как встречал меня уже огромный зверь. Ну что сказать. Парень, вернее сказать молодой мужчина, был хорош: правильные черты лица, твердая линия упрямого подбородка, прямой нос, чутко втягивающий в себя мой запах. Мне было так стыдно, когда я это замечала. Хотелось немедленно нырнуть в теплую воду и тщательно отмыться. И вслед за этим приходило понимание, что на это, к сожалению, у нас просто нет времени. Я злилась и почти мгновенно остывала, вспоминая, что это не Вальд забрал меня из родного дома, не позволив взять даже смену белья. И хотя я, по возможности, стирала то, что было, с каждым днем надевать его становилось все противнее. Я чуть пошевелилась, принимая более удобное положение и снова посмотрела на мужчину. Глаза. Вот то, что притягивало меня в его лице. Необычные. Бесконечно синие, как небо ранней весной, и в глазах эти, стоило волку заметить моё обнаженное колено или голое плечо, когда я обтиралась влажным полотенцем, вспыхивало такое темное, всепоглощающее желание, что впервые увидев его я неподвижно замерла, ожидая, что оборотень сейчас опрокинет меня на траву и возьмет прямо здесь. Но шло время и, не смотря на полыхающее в мужчине пламя, он ограничивался лишь мягкими поцелуями, да крепкими объятиями ночью, помогающими мне не замерзнуть, и я упокоилась. Что бы не рассказывали об оборотнях в нашем городке, это, очевидно, не было правдой даже на четверть. Потому что не мог жуткий зверь, одержимый одними инстинктами, вести себя так, как вел этот парень. И вместе с пониманием этого исчезал страх и приходило осознание правильности собственного выбора.

— О чем ты сейчас думаешь? — прервал мои размышления чуть насмешливый голос, и я обнаружила, что уже беззастенчиво разглядываю сидящего вполоборота ко мне парня. Щекам мгновенно стало жарко и я опустила взгляд и промолчала. А что я могла ему сказать? Что я любуюсь не его широкие плечи, на сильные руки, мощными движениями толкающие нас вперед, что он мне нравится. Не так сильно, конечно, как в звериной ипостаси, ведь я до сих пор замирала от восторга, увидев его волка, но всё равно — нравится!

— Не стесняйся своих желаний, девочка, — прошептал Вальд и звук его внезапно охрипшего голоса отозвался во мне странной дрожью, разошедшейся по телу горячими кругами, — у меня голова кружится, так сладко пахнет твое влечение.

И он, отложив свой шест, мягко поднялся и через мгновение оказался рядом. Сильные пальцы сжали бедро, я едва заметно дернулась, а он уже притянул меня к себе, запустил руку в волосы и поцеловал. Его губы были твердыми, настойчивыми, властными и я подчинилась ему, отдалась его страсти, позволила делать то, что он пожелает. Мужские объятий становились всё сильнее и неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы наш самодельный плотик в этот момент не решил, что его пассажиры слишком расслабились и не накренился опасно на правый бок, опрокидывая нас в реку. Мы вынырнули, громко отплевываясь от воды, догнали успевшее сбежать от нас плавсредство и забрались обратно, всё это время не переставая весело хохотать.

— А ты, оказывается, коварная женщина, малышка, — сделав круглые глаза сказал Вальд, снова берясь за шест, — так меня за поцелуи ещё ни разу не наказывали!

Я похихикала еще немного, отжимая мокрые волосы и пытаясь расстелить неприятно льнущее в ногам платье, и только потом поняла, что же меня царапнуло в его словах. Я была не первой девушкой с которой он целовался. И это не имело бы никакого значения, если бы не факт того, что все предыдущие были волчицами. Великолепными, гибкими, восхитительно красивыми волчицами, умеющими оборачиваться в невозможно красивых зверей. А я? Я была всего лишь человеком. Слабым, обыкновенным, совершенно обычным человеком! Что я смогу дать этому волку, когда в его стае есть по-настоящему достойные его девушки? И каким будет мой статус там, куда он меня везет? Да, Вальд говорил о жене. Но что я знаю о том, как устроены их семьи? Может быть, у них жена-человечка — это всего лишь рабыня или бесплатная работница, а настоящей парой для волка может стать только равная ему — волчица? Стало горько и я помотала головой, пытаясь справиться с внезапно подступившими слезами. Не хочу! Не хочу так!

— Что бы ты сейчас себе не надумала, — раздался прямо над моей макушкой серьезный голос, — я хочу немедленно это услышать!

И меня рывком подняли, перенесли на середину снова опасно накренившегося плота, усадили к себе на колени и безапелляционно приказали:

— Рассказывай!

Вальд.

Какой же она была сладкой, моя девочка, с таким восторгом смотрящая на моего волка и гораздо настороженнее относящаяся ко мне — человеку! Я пил ее поцелуй, ласкал губы, всё ещё хранящие вкус земляники которую я нашел с утра на небольшом пригорке, возле которого мы останавливались для того, чтобы немного размяться и передохнуть. Она с таким восторгом смотрела на россыпь ягод в моих руках, так жадно ела их, что мне снова захотелось развернуться и пойти потолковать с преследующими нас людьми. Так потолковать, чтобы ни один из них не ушел из этого леса живым! Но я сдержался. Не сейчас, когда мы уже почти вырвались, рисковать собой. Ведь если меня убьют, Тереза не выживет одна в этом лесу. А рисковать жизнью этой, так рискованно доверившийся мне девушки, я не мог, просто не имел права!

Не знаю, куда завел бы нас этот поцелуй, но тут и так не слишком устойчивый плот накренился и мы упали в воду, и мне стало не до полыхающего в крови желания. Были дела и поважнее. И даже мокрое платье, так соблазнительно облепившее высокую грудь и крутые бедра моей спутницы, не заставили меня бросить шест и причалить к берегу, только работать им я стал быстрее, надеясь, что физическая усталость сможет хоть немного отвлечь меня от совершенно не своевременных желаний. По моим прикидкам, уже совсем скоро мы должны были оказаться на берегу Быстрой. А вот горькие нотки страха и неуверенности в запахе девушки — заставили. Я быстро откинул мешающий шест в сторону и решительно подхватил Терезу, усаживая ее к себе на колени. Что бы она сейчас себе не представляла, нужно немедленно выяснить в чем дело, разобраться и успокоить расстроенную малышку. "Никогда не оставляй женщину наедине с ее обидой, — любил говорить отец, — если не хочешь, чтобы к твоему возвращению та выросла многократно!" И я, собираясь следовать его советам, осторожно прижал к себе напрягшуюся девушку, стараясь не смотреть на просвечивающую сквозь влажную ткань грудь и потребовал:

— Рассказывай!

Всё оказалось совсем не так страшно, как показалось мне в начале, когда я только учуял резкую смену настроения мой спутницы, не будь ситуация настолько напряженной, я, пожалуй, даже порадовался бы тому, что девушка ревнуем меня к другим волчицам, но сейчас на длительные объяснения, увы, не было времени, поэтому я как смог объяснил ей, что когда она станет мой женой, это будет означать и хозяйку в моем доме и мать моих детей и мою единственную спутницу и пару и Тереза успокоилась, доверчиво прижавшись ко мне и положив голову на плечо. Так мы и сидели, прижавшись друг к другу, на неторопливо плывущем по течению плоте. Наверное, именно эта расслабленность, а еще запах девушки, будоражащий моё воображение, и ощущение гибкого тела, прижавшегося к моему и заставили меня отвлечься настолько, что я не почуял опасность. Нас ждали за поворотом реки и только когда сбоку раздались крики, а в воздухе что-то зажужжало и рядом с нами под воду ушёл тяжёлый арбалетный болт, я очнулся. На крутом берегу, чуть впереди нас, стояло четверо человек и все они были вооружены арбалетами. Несколько ударов сердца я с изумлением вглядывался в них, понимая, что ни одного из этих мужчин не было среди гвардейцев, сопровождавших девушку к князю. А потом меня накрыло сознанием того, что сейчас нас будут убивать. Тело действовало само, на вбитых во время многочисленных тренировок рефлексах, в воздухе уже свистели новые снаряды, а я схватил Терезу на руки и одним быстрым движением соскользнул с ней в реку, укрывшись от крылатой смерти толстыми бревнами.

Со стороны берега послышались недовольные крики, а я уже грёб вперёд, подталкивая тяжёлый плот и молясь всем богам о том, чтобы впереди не было ещё одной засады. Снова воздух запел от прорезавших его болтов и снова я утянул Терезу под воду, отчётливо слыша, как острые наконечники врезаются в брёвна плота. Вперед! Скорее! Ещё несколько минут и мы уйдем из зоны обстрела и можно будет забраться обратно и взяться за шест! Люди на берегу, по-видимому, тоже поняли, что так нас не достать и вынырнув в следующий раз, я обнаружил, что берег опустел, а наши преследователи скрылись в лесу. Нужно было принимать решение и срочно: оставаться на плоту и пытаться уйти водой или сейчас же двигаться к берегу оборачиваться и бежать уже волком столкнувшись с трудностями преодоления Быстрой, до которой осталось не больше пары верст. Тереза под моей рукой едва заметно дрожала и пальцы её, впившиеся в толстое бревно, побелели от напряжения. Чуткий слух уловил далекий топот копыт, значит всадники решили обогнать нас по берегу и снова устроить засаду, интересно, они и правда думают, что покорно останемся на реке, где нас легко достать дальнобойным оружием? Я криво усмехнулся, удивляясь шуткам судьбы: еще недавно я мечтал расправиться с теми, кто мучил и обижал мою девочку и вот она — возможность поквитаться пусть не со всеми, но хотя бы с кем-то. И возможность хорошая, невероятной удачей было то, что люди были без собак, способных предупредить их о моем появлении и их было всего четверо. Слишком мало для одного волка. Слишком много, для волка, который прежде всего должен думать о безопасности своей любимой. Я решительно оттолкнулся от плота и, помогая Терезе держаться над водой, поплыл к берегу. Плот можно будет догнать и потом, когда решу эту проблему, а вот оставлять перед переправой через Быструю за спиной врагов, вполне способных расстрелять нас с противоположного берега, не стоило.

Люди оказались даже более обеспеченными, чем я думал. Я догнал их довольно быстро: нашёл стоянку, где явственно ощущался запах только этих четверых мужчин и нескольких лошадей, а потом просто пошел по свежему следу. Тереза осталась на берегу, под прикрытием густых кустов, бледная, заплаканная с суматошно колотящимся сердцем и это заставляло меня торопиться: оставлять девушку в таком состоянии надолго не стоило. Место для засады воины выбрали хорошее: высокий берег почти нависал над рекой, запертой здесь в узком проеме скал. Двое остались на этом берегу, а еще двое двинулись к реке, собираясь, очевидно, перебраться на противоположную сторону. Я внимательно осмотрел место предстоящего сражения, если бы один из людей догадался забраться на дерево, это могло бы создать дополнительные проблемы, но они почему-то предпочли остаться на земле. Пора. Стремительная черная тень взвилась в воздух, падая на притаившегося человека. Удивленный вздох, один удар сердца и на человеческой шее смыкаются страшные челюсти, перебивая позвоночник и лишая его возможности издать хоть один лишний звук. Теперь второй. Я обернулся и вытащил из ослабевших рук все еще живого, но полностью парализованного воина его арбалет, натянул тетиву и выпустил болт, с удовлетворением отмечая крик боли, явственно свидетельствующий о попадании.

— Этьен, ты чего, — начал было раненный, но я уже был рядом. Один точный удар и едва начавший подниматься воин падает назад со сломанной шеей. Все же мы гораздо сильнее людей. Гораздо сильнее. Я осторожно выглянул из-за обрыва. Так и есть. Уже спустившиеся к реке воины спокойно раздевались, не услышав за шумом воды тихого крика. Отлично. Я забрал второй арбалет, и положил его рядом, чтобы можно было выстрелить почти одновременно. Стрелять нас учили, так что я не боялся промахнуться. Правда, в последний момент мне в голову пришла интересная мысль, что хорошо было бы оставить одного из мужчин в живых и расспросить его о том, откуда они здесь взялись. Потому что я был совершенно уверен, что оставил тех, кто шел по нашим следам, далеко позади!

Последний оставшийся в живых воин скорчился на берегу, пытаясь остановить кровь, хлещущую из пробитого насквозь плеча. Я, для надёжности, всадил него ещё один болт, на этот раз в ногу, и начал медленно спускаться, держа его на прицеле. Демонстрировать всем то, что я оборотень как-то не хотелось, хотя, конечно, я и так уже натворил тут дел!

— Кто вы и почему стреляли по мне? — спросил я у корчившегося от боли мужчины.

— Да пошёл ты! — начал было тот, но стоило мне надавить на хлещущую кровью рану, как он заорал и забился в судорогах. Из уголка рта на подбородок потекла тонкая розовая струйка, похоже мужчина сильно прикусил себе язык.

— Я спросил: кто вы и почему стреляли по мне? — терпеливо повторил я и на этот раз мужчина предпочел ответить:

— Мы из форта, здесь, в паре часов пути, позавчера к нам прилетел голубь с указанием немедленно выслать патрули по направлению к Быстрой и, если увидим черноволосую девушку, схватить, с кем бы они не была. Её — живой, а спутника — как получится и доставить их в укрепление.

— То есть здесь несколько таких отрядов? — напряженно уточнил я, с трудом удерживаясь от того, чтобы не обернуться и не кинуться к Терезе. Казалось, что с момента моего ухода прошло уже неимоверно много времени, достаточно, для того чтобы девушку нашли!

— Нет, — просипел мужчина, тяжело дыша, — здесь только мы, остальные ушли выше и ниже по течению!

— Сколько вас вообще? — зверь рвался внутри, требуя позаботиться о своей женщине, но я сдерживался, понимая, насколько важной является эта информация, никаких фортов тут не было и быть не могло! И тем не менее я отчетливо ощущал: раненый не врет. Да, возможно недоговаривает, но точно не врет. И это было плохо! Потому что ни о каком форте у самой границы их территории в Серой стае не знали! — Как давно был построен форт? Как хорошо он укреплен? Ну. Отвечай!

Но мужчина только захрипел и упал на песок, потеряв сознание.

Тереза.

Когда Вальд вернулся пусть и чем-то сильно встревоженный, но совершенно целый, я не сумев сдержать облегченного вздоха повисла у него на шее, чувствуя, как легко становится дышать. Словно тяжелый камень, до этого лежащий на моей груди наконец-то убрали.

— Пойдем, — Вальд быстро оделся и протянул мне руку, — нужно уходить отсюда, я чувствую опасность.

И мы пошли. Плот нашелся в нескольких сотнях шагов вниз по течению и выглядел он так, словно совершенно случайно застрял на повороте реки, зацепившись за склонившуюся к воде ветку. И только подойдя ближе я рассмотрела, что "ветка" оказалась намертво привязана в одному из бревен еще и упертому для надежности в берег. Вальд позаботился о том, чтобы без нас плот никуда не уплыл. Мы были ужа на середине Быстрой, когда я заметила движение на оставленном нами берегу и вслед нам полетело несколько стрел.

— Пригнись! — велел мне мужчина соскальзывая в воду и начиная подталкивать плот к волчьему берегу, — и не бойся, они слишком далеко!

Он был прав. Наши преследователи, я насчитала шестерых, действительно вышли на берег гораздо выше по течению и арбалетные болты, так страшно разрезающие воздух бессильно рухнули в воду в нескольких десятках шагов от нас.

Вальд хмыкнул чуть расслабился, позволяя течению уносить нас от опасности, но на этом всё не закончилось: оценив безрадостные перспективы, мужчины вскочили в седла и, понукая лошадей бросились вдогонку.

— Вальд, — прошептала я испуганно следя за тем, как воины быстро приближаются. Берега у быстрой в этом месте были высокие и крутые и они были намного выше нас, что увеличивало опасность.

— Не бойся, малышка, — улыбнулся мне мужчина и, подтянувшись, легко взобрался на плот, — они нас не достанут.

И он оказался прав: когда наши преследователи достигли места впадения в Быструю "нашей" речки и остановились, мы были почти так же далеко от них как и вначале. По крайней меня выпущенный на пробу болт так до нас и не долетел.

— Похоже, — проговорил Вальд, задумчиво разглядывая оставшихся на берегу людей, — мы с тобой разворошили осиное гнездо, малышка. И пройдет еще немало времени, прежде чем оно успокоится. Или кому-то придется его успокоить.

И он снова помрачнел и взялся за шест. Здесь река разливалась и он уже мог достичь дна.

Вальд.

— Ты уверен? — в небольшом кабинете царило напряженное молчание, собравшиеся здесь волки слишком хорошо помнили предыдущую войну и слишком хорошо знали, на что способны люди. Теперь знали.

— Он четко сказал, что им в форт прилетел голубь с приказом перехватить девушку и, по возможности, меня, — повторил я спокойно, — но где именно находится форт я не понял, могу дословно пересказать слова воина, возможно, тогда вы сумеете сориентироваться на местности.

Мужчины кивнули, соглашаясь, и я с удивлением осознал, что среди них точно есть те, кто уже не раз бывали на той стороне и неплохо там ориентируются.

— И ты убил четверых? — Эрик, тоже присутствующий при разговоре, нахмурился и с силой потер лицо руками. Разговор длился уже несколько часом и волки были настолько ошарашены принесенными мной известиями, что было понятно, что закончится он ещё не скоро.

Я лишь кивнул, об этом меня уже спрашивали, но тогда альфы соседней стаи еще не было с нами, так что пришлось повторить ему мою историю еще раз. И с каждым моим словом волки становились все мрачнее и мрачнее. Да и действительно, мало было причин для радости. И даже если не брать во внимание то, что я здорово разозлил местного князя, лишив его развлечения и собрал по пути кровавую жатву из наших преследователей, что вполне способно было ускорить ход событий, было очевидно, что люди готовятся к войне. И война эта, суда по тому, как поступили с отцом Терезы и хотели наказать её саму, будет на выживание. Или они нас или мы их. Кстати, хоть это было и несколько странно, но меня не ругали и не обвиняли в случившимся. Когда утром сегодняшнего дня я, наконец, добрался до Вигольва, неся на спине уже почти потерявшую сознание Терезу, и прямиком направился в дом альфы, меня впустили, указали, где я могу положить свою драгоценную ношу, пообещали, что о ней позаботятся, накормили и позвали в кабинет, где к этому времени уже собрались самые значимые волки стаи: Ивар — альфа стаи, члены его боевой звезды, Стэн, — лучший разведчик и Эйнар — мой двоюродный дедушка и, по совместительству, бывший альфа.

— Нужно больше информации, — наконец констатировал Эрик и поднялся, — поеду домой, нужно поговорить с тестем, кому как не ему знать, чего можно ждать от людей. И хорошо было бы отправить нескольких разведчиков, но, боюсь, сейчас на той стороне слишком шумно, а рисковать шкурами не стоит. Нас и так не слишком много.

Все согласно кивнули.

— Я отправлю десяток волков на границу с Быстрой, — сказал Ивар, — Сун, под твое командование. Выбери сам, кого возьмешь из опытных волков, и если кто-то попытается пересечь реку, убейте их. Оставьте только командира, чтобы можно было узнать у него информацию.

Высокий мощный мужчина за столом только молча кивнул, поднялся и вышел.

— Нужно собирать совет всех стай, — ровно сказал Эйнар когда мы остались вчетвером: сам мужчина, Ивар, Стэн и я, — если начнется война, одни Серые людей просто не удержат. Они задавят нас числом, меняя двадцать-тридцать воинов на одного волка, и всё равно оставаясь в выигрыше. За время, прошедшее с подписания Договора, людей стало слишком много и стоит им прийти сюда и спасения уже не будет.

— Или нужно уничтожить того, кто решил развязать эту войну, — предложил я, — князя. Быть может, его наследник окажется немного разумнее?

— Хочешь отомстить за свою девочку, — усмехнулся Стэн, но глаза у него оставались серьезными, а взгляд острым, — думаешь он и вправду сделал бы с ней то, что обещал?

— Хочу, — спокойно согласился я, не опуская глаз, — а еще я хочу, чтобы из-за моей глупости и неопытности не погиб ни один волк, не тогда, когда я поставил личные желания выше блага стаи.

Волки промолчали соглашаясь, но в быстром взгляде, брошенном на меня Стэном, скользнуло одобрение. Все понимали, что я был не прав, когда полез спасать Терезу, не подумав о последствиях, к которым это могло привести. Но некоторые понимали так же и то, что оставь я все как есть, и война всё равно бы началась и что порой бывает кое что, гораздо более важное, чем скупые доводы рассудка. Что-то, что делает нас волками, а волков — стаей: наше отношение к избранной в пару женщине, за жизнь которой можно и повоевать.

Тереза сладко спала в постели когда я, осторожно прикрыв за собой дверь, вошел в комнату. Тело приятно покалывало чистое белье и на душе, несмотря на поселившееся в ней беспокойство, было светло. Мы выжили и мы были в безопасности. Я и эта маленькая, хрупкая девушка сумевшая так легко и прочно поселиться в моем сердце.

Я стянул через голову рубаху, скинул ее на стоящий радом стул и лег в постель, осторожно, чтобы не разбудить, прижав Терезу к своему телу. Меня мгновенно окутал сладкий аромат ее кожи и волос и я прикрыл глаза и счастливо заулыбался, ощутив в нем робкие струйки плотского желания. Завтра, моя девочка, завтра ты станешь моей перед лицом всех оборотней. Я разбужу тебя поцелуем, стяну с тебя так мешающую мне одежду, разожгу твою страсть, и возьму твое тело, став твоим первым и единственным мужчиной. Завтра на твоей нежной коже сомкнуться мои клыки и ты закричишь от боли, принимая на себя мою метку. Завтра твое лоно наполниться моим семенем и, кто знает, возможно уже скоро я услышу в тебе тихий стук маленького сердечка, который сделает меня самым счастливым волком на свете. Всё это будет завтра. А сейчас спи, моя девочка, моя нечаянная радость, мое величайшее сокровище, найденное в мире людей, которое они по глупости и жестокости своей едва не уничтожили. Спи мое счастье, на которое я уже и не надеялся! Спи! Потому что завтра будет очень, очень долгие день! День, когда ты станешь моей женой!

Конец рассказа.

Автор на ПродаМане httрs://рrоdаmаn.ru/Ekаtеrinа-S

Автор на Призрачных мирах httрs://fеisоvеt.ru/магазин/Снежная-Екатерина/

Мария Губаревич. Пара для мишки

Мы с Кристиной шли по торговому центру. Моя подруга весело щебетала, я же хмуро шла рядом. А чего веселиться?! Мы с ней завтра прёмся на практику в тьмутараканьск. А всему виной этот проклятый вирус. Эпидемия накрыла страну, а мы как будущие защитники крупного рогатого скота мчимся на выручку бедной скотине. И руководству плевать, что мы можем сами от них заразиться. Мы едем устраивать профилактическую вакцинацию коровам. И точка. Наша страна аграрная и она не переживёт падения незначительного количества приносящих денежки животных, а вот студенты-ветеринары, должны привыкать. Кристина восприняла эту новость с энтузиазмом. Нас освобождали от скучных лекций, мы едем на природу. Да и погода наладилась. За окном стояла весна. Девушка улыбалась и думала, чтобы такого прикупить, чтобы поразить сельскую молодёжь.

— Да не хмурься ты? — толкнула она меня в бок, — свежий воздух, парное молочко. Коровкам поможем, — видя, что на эти реплики я не реагирую, она продолжила, — на дискотеку к местным сгоняем. Пошли, прикупим что-нибудь.

— Кристина, — осадила я её, — мы едим в глухой далёкий колхоз. Там грязь и антисанитария. Единственное, что нам надо прикупить это новые резиновые сапоги. И телогрейку.

— Злая ты Марина, — надула губы подруга.

— Я не злая, я правдивая, — ответила я, — там твои новомодные кофточки и джинсики никто не заметит. А замерзнуть и простудиться в них ты очень даже можешь. Еще чего и на карантин попадёшь. А вот сапоги нам очень пригодятся.

Кристина вздохнула, понимая правдивость моих слов, и уже с менее радостной миной шла по торговому центру.

— Пошли, что ли каких духов прикупим? — предложила она, — чтобы запах навоза перебивать.

— А вот это можно, — поддержала её я.

Мы зашли в небольшой бутик, и Кристина сразу пошла к полке с известными брендами. Я же, не спеша, подошла к продавцу-консультанту. На удивление это была дородная женщина бальзаковского возраста.

— Добрый день, — поздоровалась она и посмотрела на меня поверх очень своеобразных дорогих очков, — вы что-то ищете? Я могу вам подсказать?

— Добрый, — ответила я, — да. Я ищу что-то особенное, что может скрасить моё одиночество в деревне и перебить запах коров.

Женщина рассмеялась.

— Девушка, — отсмеявшись, ответила она, — у меня есть для вас то, что вы ищите.

Я заинтересованно уставилась на продавщицу.

— Вот, смотрите, — и она протянула мне маленькую баночку в форме волка.

Я понюхала и скривилась.

— Не то? — спросила она.

Я отрицательно помотала головой. Она протянула флакон в виде кошки. От этого запаха меня прямо передернуло. Женщина протянула мне банку с зернами кофе.

— На, попробуй этот аромат, — и она протянула мне флакон в виде медвежонка.

— Какой красивый флакон, — вертя баночку в руках, удивлённо ответила я, — но, может, не надо?

Меня до сих пор кривило от предыдущего мерзкого запаха.

— Не волнуйся. Свой аромат подобрать тяжело. А флакон, действительно красивый, — согласилась женщина, — но самое интересное внутри. Понюхай.

Я послушно откупорила флакон и аккуратно вдохнула аромат. И замерла. Это было что-то с чем-то. Неописуемо будоражащий, манящий и кружащий голову запах.

— Да, — с придыханием, закрыв глаза, ответила я.

— Что там у тебя? — подскочила ко мне Кристинка.

— Обалденный аромат, — ответила я, протягивая ей флакон.

— Ничего не чувствую, — скривила она нос, понюхав, — совсем нет запаха.

— Да, — усмехнулась продавщица, — этот аромат не все слышат. Он особенный и выбирает себе особенных девушек. Вы первая за много лет, которой он подошел.

Я удивлённо уставилась на женщину, что значит, «аромат себе выбирает?!».

— Бери, милая, — продолжила она, не замечая моего удивлённого лица, — это тебе подарок. Только ты им не пользуйся в городе. Это ни к чему. А вот приедешь в Сурвелишки, то используй себе в удовольствие.

— А откуда вы взяли, что мы едем в Сурвелишки? — удивилась я.

— Так ты же мне сама сказала, — ответила мне женщина.

Я в недоумении уставилась на продавщицу. Склерозом я вроде бы не страдаю. Да ничего такого я ей не говорила!

— Ты бери подарок и ни с кем им не делись. Удачи тебе, — сказала, странная женщина.

Я в шоке засунула флакончик в рюкзак и, находясь, словно в прострации, покинула этот странный бутик. Следом за мной шла Кристина.

— Что с тобой Марин? — дернула меня за рукав подруга.

— Да странная она какая-то, эта продавщица, — пробурчала в ответ я.

— Ладно тебе, — махнула рукой Крис, — она тебе понравившиеся духи подарила. Радуйся!

— Что-то мне страшновато от такого подарка, — честно призналась я.

— Не бери до головы, — заявила моя подруга, — пошли лучше сапоги выбирать.

Мы выбрали по паре ярких резиновых сапожек с цветочками и в приподнятом настроении вернулись в общежитие готовиться к завтрашней практике.

Я сидел у себя в офисе и изучал новый многомиллионный контракт. На фоне мирового кризиса он должен был принести мне не маленькие деньги. Я, как обычно, задержался на работе допоздна. Тут открывается дверь и на пороге появляется моя мама.

— Добрый вечер сынок, — поздоровалась она.

— Добрый, — ответил я, отрываясь от контракта, — что привело тебя в столь поздний час ко мне в офис?

— А что я не могу навестить своего сына просто так? — удивилась женщина.

— Можешь, — ответил я, — но это на тебя не похоже.

Женщина усмехнулась и, присев на стул, ответила:

— Ты прав, я пришла по делу. Твой подарок, который я хотела подарить тебе на шестнадцатилетние, готов.

— Что ты имеешь в виду? — удивился я, уже позабыв о контракте.

— Клотильда нашла тебе пару, — гордо ответила женщина, — истинную пару.

— Ты издеваешься? — удивился я, — с той поры прошло четырнадцать лет. Какая к черту пара?

— Истинная, — ответила мам, — сынок, я же вижу, что другие женщины тебя не интересуют.

— Потому что они все продажные сучки, — огрызнулся я.

— Вот именно. А девочка хорошая. Ты просто съезди и посмотри. Если тебе не понравится, ты даже можешь не подходить к ней. Сыночек, ну ради меня.

— Ты же не отстанешь? — спросил на всякий случай я.

— Нет, — твердо ответила женщина.

— Я так и знал. И куда надо ехать? — вздохнул я.

— В Сурвелишки. Это деревня на наших приграничных территориях. Там и домик у нас есть, правда без удобств, но ты же там надолго не задержишься.

— А она что там живёт? — ещё только забитой деревенщины или старой бабки мне не хватало.

— Нет, — замотала головой женщина, — она туда на практику едет. Коров лечить.

— На практику? — удивился я, — она что студентка?

— Ну, да, — ответила мама.

— О, Боги, она хоть совершеннолетняя?

— Не знаю, вот сам всё и разведаешь, — ответила женщина, поцеловала в щеку и ушла.

Ехать ужасно не хотелось, но зная её, лучше съездить. Мне не верилось ни в какие истинные пары. Если что и было, то это не для меня. Я перестал верить в сказки, когда мне исполнилось двадцать три года.

Вечером, разбирая вещи, я наткнулась на флакон, что подарила мне загадочная продавщица. Приоткрыв его, я вдохнула пьянящий аромат и закрыла от удовольствия глаза. Я уже хотела нанести его себе на шею, но меня остановили странные слова женщины. Решив зря не рисковать, я с блаженной улыбкой легла спать. Мне уже поездка на практику перестала казаться такой уж и плохой.

А ночью мне снился медведь. Такой огромный красивый бурый мишка. Он был совсем не страшный, а скорее родной. Я обнимала его и чесала, погружая свою ладонь ему в густую шерсть. Он урчал от удовольствия и угощал меня ягодами. Утром я проснулась с улыбкой на губах.

И вот начался развоз студентов на практику. Мы добирались до деревни полдня. И самое интересное в самих Сурвелишках ни колхоза, ни фермы не было. До места практики нам надо было идти ещё как минимум три часа в другую деревню, почему нам не выделили дом рядом с фермой, для нас с Кристиной осталось загадкой.

Всю дорогу я думала о странном флаконе. И не выдержав, на середине пути, нанесла немного на шарф. Кристина сразу отреагировала:

— Фу, ты нанесла эту гадость.

— Да, — улыбаясь, ответила я, — мне нравится.

— Не знаю, как это может нравиться. Какой-то животный запах, — произнесла она.

Нам повезло. Директор фермы выделил машину, чтобы нас доставили к дому, где мы будем временно проживать. Сами мы дорогу точно бы не нашли. Места оказались не просто не жилыми, а глухими. За всё время мы не встретили ни одной живой души, кроме одного странного индивида. Высокий, мощный мужчина стоял на обочине дороги, по которой мы ехали. Он внимательно посмотрел на нас и проводил долгим задумчивым взглядом. На минуту наши взгляды встретились, и меня словно ударило током. Мне казалось, что я знаю его уже очень давно. Его взгляд был тоскливый и суровый, пробирающий до костей. Меня передернуло.

Я стоял и смотрел на приближающийся грузовик. В нём по предварительным данным должна была ехать моя истинная пара.

Со мной вообще в последнее время стали твориться удивительные вещи. Меня словно тянуло сюда. Зверь внутри меня ожил и зашевелился в предвкушении. Я чувствовал её запах! Это действительно была она. Мой мир рухнул в одно мгновение. Я понимал, что больше и минуты не смогу прожить без неё. Зверь во мне требовал, чтобы я немедленно остановил грузовик и, схватив девушку в охапку, унёс с собой. Я еле сдержался. Надо быть аккуратным, чтобы не спугнуть её. Но как же это тяжело!

— А почему у вас здесь людей нигде нет? — чтобы отвлечься спросила я.

— Так работают все, — усмехнулся водитель.

— Вы не думайте, у нас в райцентре даже клуб есть. У нас всё как у людей, мы здесь хорошо живём.

— Ага, — только и смогла ответить я.

А перед глазами стоял странный мужчина, который провожал нас тоскливым взглядом.

Водитель привёз нас к добротному бревенчатому дому. На крыльце уже ждала хозяйка. Высокая сухощавая женщина, неопределённого возраста. Чуть смуглое, красивое лицо было строго и надменно. Около глаз только начали проявляться мимические морщинки. Так навскидку, ей не дашь больше сорока, да и сорок — с очень большой натяжкой. Но стоило посмотреть в её глаза, как ты понимаешь, это глаза столетней старухи, повидавшей многое на своём жизненном пути. Она оглядела нас с головы до пят и сухо бросила:

— Проходите.

Показав нам наши комнаты, (на удивление она нас разместила в разных) женщина спросила:

— Голодные, поди?

— Спасибо, — поблагодарила я, — от теплой пищи мы бы не отказались. У нас конфеты есть к чаю.

Протянула я ей коробку конфет, чтобы задобрить. Кристина испугано озиралась по сторонам. Мне тоже казалось, что в этом деревенском доме чего-то не хватает. Чего-то главного, что должно быть обязательно, но его нет. И тут меня осенило! В доме не было икон. В деревенских домах всегда есть Красный угол, а здесь нет! Меня обуял страх, он липкими пальцами начал бродить по спине, забираясь в душу. Так, стоп. Я же современный человек! Ну и что, что в доме нет икон, нет и нет. У нас в общежитии тоже их нет. Правда, нас заведующая периодически называет чертями. Может, поэтому и нет. Я улыбнулась своим мыслям.

— Проходите, не стесняйтесь, — уже более радушно сказала хозяйка, — меня бабкой Маланьей зовут.

— Я — Марина, — представилась я, — а это — Кристина.

— Будем знакомы, — улыбнулась женщина, — присаживайтесь, я накормлю вас.

— Спасибо, — в один голос поблагодарили мы.

— А у тебя странные духи, — обратилась она ко мне.

Я вздрогнула.

— Вам нравится?

— Не скажу, что очень, — ответила женщина, — но ты ими здесь пользуйся почаще. Это лучше для твоей же безопасности.

— Почему? — удивилась я.

— А как они к тебе попали? — вопросом на вопрос ответила.

— Мне продавщица в бутике подарила, — честно ответила я.

— Так взяла и просто подарила? — удивилась она.

— Нет. Она мне сначала другие дала понюхать. А потом сказала, что этот запах мне одной подходит и подарила.

Женщина усмехнулась.

— Да. Она права, этот запах далеко не всем подходит.

— Что это значит? — начала злиться я.

Кругом какая-то тайна. Я всё время не могу уловить важную деталь.

— Всему своё время, — ответила Маланья, — имей терпение.

Я потупилась и прикусила язык.

Весь вечер мы просидели за столом. Бабка Маланья расспрашивала нас про нашу жизнь, про город. Мы с Кристиной отвечали, попивая чаёк на травах и закусывая пирожками.

— Ну, ладно, мы пойдём спать? — спросила я у женщины, — а то завтра рано вставать на практику.

— И то правда, — кивнула она, отпуская нас, — приятных вам снов.

В комнате было страшновато. Я залезла под одеяло и достала заветный флакончик с духами. Обильно смазав запястья и шею, я с улыбкой закрыла глаза. Мне казалось, что кто-то ходит под окнами. Но встать и проверить не решилась. Мало ли кто там, еще и заикой от страха стать можно. Укутавшись в одеяло с головой, я провалилась в сон. Мне обратно снился мой мишка. В этот раз он звал меня с собой, а я улыбалась, как дура, но не шла. Проснулась я с довольной улыбкой, вся такая посвежевшая и отдохнувшая. Встав, я столкнулась с Кристиной. Она была хмурая, не выспавшаяся.

— Что с тобой? — удивилась я, глядя на обычно жизнерадостную девушку.

— Ничего, — пробурчала она, — что-то нездоровится.

Маланья покормила нас завтраком, и в сенях нас уже поджидал паренёк — провожатый. Дорога на ферму пролегала через лес. Я с ужасом думала, как мы будем возвращаться после практики домой. Но стоило нам оказаться в коровнике, все мои печали как рукой сняло. Коровник был в ужасающем состоянии, на нас смотрели грязные дохлые коровки.

— А где ваш ветврач? — в шоке спросила я.

— Я здесь? — отозвался мужик, нагловатого вида. Он еле держался на ногах, и мы явно не попадали в его фокус.

— Студенты! — дыхнул он на нас перегаром, — значит так. Берете лекарство, вон там, — махнул он рукой, — и карандаш. И вакци… вакци… в общем, прокалываете скотину и помечаете её. Если попортите мне хоть одну особь, будете возмещать, — строго поднял он палец вверх, да так, что сам чуть не плюхнулся в навозную кучу.

Мы дружно вздохнули. Колхозные наблюдали за нами, но не подходили поговорить. Я заметила, что некоторые бабки даже крестятся нам в спину. В дверях показался добротно одетый мужчина. На удивление трезвый.

— Что за столпотворение? — прорычал он, — почему не работаем?

— Вы директор? — догадалась я.

— Да, — ответил он, — а что?

— Нас прислали провакцинировать поголовье, — начала я, — но для начала не мешало бы подготовить их.

— И как вы собираетесь их подготавливать? — строго спросил он.

— Сначала нужно здесь убрать. Потом осмотреть, — начала я.

— Хорошо, — кивнул он, — я выделю вам людей. Приступайте.

Я мысленно поблагодарила себя за то, что мы прикупили резиновые сапоги, и мы принялись за работу. Мужики, которых выделил нам директор, работали нехотя, но молчали. Сам же руководитель время от времени заглядывал к нам посмотреть, как продвигается работа. Довольно хмыкал и уходил. Ближе к вечеру мужики незаметно испарились, мы тоже решили, что на сегодня хватит. Сложив инвентарь, двинулись в обратный путь в Сурвелишки.

В лесу начиналась весна. Это когда птицы вовсю поют, а на душе — ожидание чуда. Природа ещё не определилась: просыпаться ей или нет: то морозик, то солнышко. В общем, благодать. Снега уже давно не было, так что дороги развезло и мы шли, аккуратно выбирая себе путь, чтобы по уши не увязнуть в грязи. В лесу с этим было попроще, лесная тропинка была практически сухой, но всё равно одно неверное движение и ноги разъезжаются и ты сидишь на попе в самой грязи.

— А вот и они!

Услышали мы и из кустов вышли мужики, которые помогали нам убирать коровник. Мы с Кристиной остановились, не понимая, чего хотят от нас эти индивиды.

— Ну что красавицы? — усмехнулся один из них, — заставили нас поработать, теперь отрабатывайте.

Мы в шоке уставились на них. Они что сейчас будут насиловать нас?! Их плотоядные взгляды по-другому трактовать было не возможно.

— Слышь, Серый, может пусть сходят, отмоются после коровника?

— Не, — отозвался мужчина, — там ведьма, она нас к ним не подпустит.

Мы в ужасе уставилась на мужиков, понимая, что нам никто не поможет. Орать бесполезно. А если кто и придет, так ещё и присоединится к ним.

— Нужно бежать, — прошептала Кристина, — на счет три.

— Чего это вы там шепчитесь? — насторожился Серый, — спорите кто первый возьмёт у меня в рот?

Меня передернуло от отвращения.

— Ой, смотрите, наши городские цыпочки брезгуют, — рассмеялся второй.

— Раз, — начала отсчет подруга, — два, побежали.

И она рванула. А я же замерла. На меня словно напал ступор. Я не могла пошевелить ни ногой, ни рукой, с отвращением, как заворожённая смотря на мужиков. Не веря своим глазам. Все происходило как в дешёвом немом кино.

— Куда это твоя подруга рванула? — удивился Серый, — не хочет попробовать настоящих мужчин? У вас в городе таких нет. Да ладно, — махнул он рукой, — нам и тебя одной хватит.

Серый достал свой член из штанов и начал демонстративно трясти им передо мной.

— Смотри, какой он у меня.

Я в ужасе застыла и уже собралась тоже бежать, как второй мужик схватил меня за куртку.

— А ты куда собралась? Так дело не пойдёт! — протянул он, — вы нас заставили работать, мы хотим компенсации.

— Вы что насиловать меня будете? — обрела я голос.

— А это идея, — ответил Серый, — ты гласное ори по-громче, чтобы мы удовольствие получили.

Его дружок алчно заржал. Я поняла, что это конец. Меня сейчас изнасилуют два полупьяных мужика. Эта тварь крепко держала меня за куртку и волосы, вырваться у меня возможности не было. Да и они намного сильнее меня. И не настолько пьяны, чтобы убежать от них.

— Вы же знаете, что это уголовно наказуемо? — попыталась напугать их я.

— А кто тебе поверит? — заржал Серый, — мы скажем, что сама захотела. Еще уговаривала. Мы на хорошем счету на ферме, так что и не мечтай. Ладно, кончай разговаривать, вставай на колени и соси.

И его дружбан больно дернул меня за волосы, заставляя встать в самую грязь на колени. И тут раздался грозный утробный рык. Мужчины дернулись и повернули головы.

— Медведь! — завопил Серый.

Мужчины бросили меня и рванули в сторону деревни. Я в ужасе от пережитого упала на колени, держась на трясущихся руках, чтобы не упасть в грязь лицом. По моему лицу катились крупные, злые слёзы.

— Эй, ты чего? — услышала я за своей спиной, — вставай из грязи. Или тебе нравится в ней купаться?

Я вздрогнула и обернулась. Прямо передо мной стоял мужчина, которого я заметила на обочине, когда мы только приехали на практику. Он был одет в джинсы, и на голое тело наброшена куртка, которая была расстегнута и демонстрировала поджарый живот и накаченную грудь. Он возвышался надо мной как скала. Я закрыла глаза, стараясь сосредоточиться. Надеюсь, этот меня насиловать не будет.

— А где медведь? — спросила я его.

Мужчина нахмурился и ответил:

— Какой медведь?

— Мой, — ответила я.

Видимо я его рассмешила, потому что он засмеялся и заявил:

— Я вместо него? Или я тебя не устраиваю?

— Смотря, что вы хотите со мной сделать?

Он перестал смеяться и начал меня рассматривать. Его серьёзные карие глаза скользили по моему лицу, фигуре, остановились на руках. Он словно целовал меня взглядом.

— Ну, для начала, я хочу достать тебя из грязи.

Он протянул мне руку, в попытке помочь подняться. Но я, посмотрев на свои извазюканые в грязи ладошки, решила подняться сама, чтобы не запачкать спасителя. Мужчина усмехнулся и, подхватив меня под мышки, поднял. Потом он взял какую-то тряпку и начал вытирать мне лицо. От неё пахло неимоверно приятно, запах чем-то напоминал тот аромат, который мне подарила странная продавщица.

— Спасибо, — выдохнула я.

— Давай сюда свои руки, — улыбнулся он, — не бойся, я тебя не обижу.

Я протянула ладони, он аккуратно обтёр и их.

— Не надо, вы только размазываете грязь, — остановила я его.

— Пошли я тебя провожу, — предложил он, — и называй меня на «ты», хорошо?

— Хорошо.

— А как тебя зовут? — решил познакомиться он.

— Марина, — представилась я, чувствуя как все страхи рядом с этим странным мужчиной отступают.

— А я Олег, будем знакомы. А вы чего у ведьмы остановились? — удивил меня он вопросом.

— Так никто больше не захотел нас к себе пускать, — ответила я, — а чего ты её ведьмой называешь? Она вроде бы нормальная женщина.

Олег улыбнулся, но оставил мой вопрос без ответа. Домой к Маланье идти ужасно не хотелось. Я слегка замедлила шаг, чтобы пройтись со своим защитником еще чуть больше времени. Не знаю почему, но, не смотря на его грозный вид, мне было очень приятно его общество. Мужчина, видимо заметил мою уловку, потому что предложил:

— Если хочешь, я подожду пока ты приведешь себя в порядок, и мы немного погуляем по окрестностям. Здесь есть замечательные места.

— Я очень хочу, — честно призналась я, — а тебе холодно не будет? Где твоя рубашка?

— Я вытирал ей твоё лицо, — усмехнулся Олег, — и нет, мне не будет холодно. Ты за меня не беспокойся. Так что я тебя жду?

— Да, — ответила я, опуская глаза.

Мы уже практически подходили к дому, как на меня буквально обрушился ураган в виде Кристины.

— Ну как ты? — сквозь слёзы начала тараторить и ощупывать меня она, — я хотела за подмогой бежать, но меня бабка Маланья не пустила. Сказала, что у тебя есть защитник, а я ей ещё ночлег и пропитание не отработала. Странная она какая-то. Я так и не поняла, как должна отработать.

Рядом засопел мой провожатый. Он как-то странно на нас посмотрел, но ничего не говорил.

— Ах, да, — спохватилась я, — знакомься, это Олег. Если бы не он, то те два индивида изнасиловали меня.

— Кристина, — протянула руку моя подруга, переставая всхлипывать.

Олег просто кивнул головой и дотронулся до её руки.

— Иди, — обратился он ко мне, — я тебя здесь подожду.

Я побежала приводить себя в порядок, а к Олегу вышла Маланья. Они долго о чём-то разговаривали, даже спорили, но нам ничего слышно не было.

— А ты куда собралась? — смотря как я перебираю вещи, спросила у меня подруга.

— Мы с Олегом немного погуляем по окрестностям. Хочешь с нами? — в надежде что она откажет, спросила я.

— Спасибо, но мне на сегодня прогулок хватило. Всё тело ломит. Я мечтаю об одном, как я лягу в кроватку и забудусь крепким сном, — ответила она, — постой! — вдруг протянула она руку к моей груди, — а ты мне не говорила, что ты сделала татуировку.

— А я и не делала, — в шоке прошептала я, уставившись на красивый рисунок медведя у себя на груди.

— Какая красивая. Он как живой, — рассматривая неизвестно откуда взявшуюся татуху, заявила Крис, — только он у тебя какой-то схематичный, надо было что ли раскрасить его.

— Ага, — только и смогла выдавить из себя я.

И тут в дверях показалась Маланья.

— Иди, он уже заждался тебя, — зло бросила она и скрылась из виду.

— Да, не хорошо заставлять мужчину ждать, — поддержала её Кристина.

Я быстро надела майку, поверх неё тёплый свитер. И решила, что насчет татуировки подумаю после. Нацепив на ноги теплые ботинки, напялив шапку и прихватив куртку, я выбежала из дома.

Олег ждал меня у забора. Огромный, сильный, он дарил мне чувство защищенности. Почему-то мне хотелось доверять ему. А еще, мне ужасно хотелось прижаться к его широкой груди, отогнав эти мысли, я пошла к нему.

— Одевайся потеплее, — пробасил он, — к вечеру совсем похолодает.

— Я тепло оделась, — как маленькая, возразила я.

Мужчина улыбнулся, от чего на его строгом суровом лице появились симпатичные ямочки.

— Куртку надеть.

Я остановилась, засовывая руки в рукава. Он подошел, по-хозяйски поправил куртку, шарф, застегнул молнию и сказал:

— Вот теперь пошли.

Я молча уставилась на него. Абсолютно непривыкшая к такой заботе. Олег повернулся и большими шагами пошёл прочь от Маланьеного дома, я еле успевала за ним. Заметив, что я чуть ли не бегу за ним, он уменьшил шаг. Я вздохнула с облегченьем.

— А куда мы идём? — нарушила я молчанье.

— На речку, — лаконично ответил мужчина.

Да, походу, милой беседой меня развлекать не будут. Я молча шла наслаждаясь тишиной и окрестными видами. А посмотреть здесь было на что. Нетронутая красота природы! Грациозные березки, на которых только начали набухать почки, вековые ели и сосны. И запах весны! Кое-где уже проглядывали милые подснежники.

Налюбовавшись природой, я исподтишка начала рассматривать своего спасителя. Фигура у него хорошо развитая, мощная, другое слово и не подберёшь. Густые каштановые волосы непослушной массой украшали его голову, правильные черты лица, небольшой нос и глаза. Они были у него желто-карие с коричневой радужкой. Мощная шея, большие сильные руки.

— Ну, что? — усмехнулся мужчина, — оценила?

Я покраснела до кончиков волос. Оказывается он заметил мой интерес к нему.

— Извините, — проблеяла я, — я забыла вас поблагодарить за моё спасение.

Он остановился, убрал мне за ухо выбившуюся прядь, поправил шапку и ответил:

— Извини, что смутил. Мне просто хочется узнать результат твоего осмотра. И, я тебя умоляю, называй меня на «ты».

Я не знала, что ему ответить. Ну не говорить же ему, что он мне очень и даже очень понравился.

— А вы, то есть ты, давно здесь живёшь? — сменила я тему разговора.

Олег улыбнулся и пошел дальше, не ответив мне.

— Нет, я живу не здесь. Мой дом далековато отсюда, — а потом неожиданно заявил. — Если ты меня еще раз назовёшь на «вы», я тебя поцелую, чтобы тебе было легче мне тыкать.

— Я постараюсь не выкать, — ещё больше смутилась я.

— Не хочешь, чтобы я тебя поцеловал?

— Нет, я не это имела ввиду, — пролепетала я.

— Значит, хочешь? — усмехнулся он.

— Вы меня окончательно запутали, — насупилась я и толкнула его в руку.

Олег остановился и со словами «Я же предупреждал» сгрёб меня в охапку и впился властным требовательным поцелуем. Я замерла в шоке. Нет, сказать, что мне было противно, я сказать не могла, от его поцелуя по моему тело словно расплывалось тепло. Слово «неожиданно» было самым верным. Он ослабил напор и я сдалась, отвечая на его поцелуй. Мужчина застонал.

— Какая ты сладкая и отзывчивая.

Я только хотела ему возразить, что я не такая, как он приложил палец к моим губам и прошептал:

— Тише. Мы уже пришли, смотри.

И он вывел меня на высокий берег над рекой. А там царил закат. Все мысли выветрились у меня из головы, оставляя место только восторгу. Солнце медленно склонялось к горизонту, озаряя облака удивительными красками. Их нельзя описать словами. На фоне красного солнца они казались насыщенно черными, отливая золотом. Природа, словно замерла, прощаясь с солнцем. И эта вся красота отражалась в бегущих водах реки.

— Какая красота! — с замиранием сердца произнесла я.

Олег подошел сзади и, обняв, уткнулся мне в шею.

— Я рад, что тебе понравится. Я тоже люблю закаты.

Он шумно втянул ноздрями воздух.

— Как ты вкусно пахнешь, — прошептал он.

— Мне тоже нравится этот аромат, — ответила также шепотом я, — мне его подарила странная продавщица.

— Странная? — я чувствовала, что он улыбается.

— Да, — подтвердила я, — сначала предложила отвратительные. От одного я чуть сознание не потеряла, а потом дала понюхать вот этот. Я сразу поняла, что он мой.

Руки, что обнимали меня, притянули к себе еще крепче.

— Я рад, что тебе понравился именно этот аромат, но я сейчас говорил, про твой личный запах.

— Ты смущаешь меня, — пробормотала я.

Хватка ослабла и Олег прошептал:

— Извини, не смог сдержаться.

Мне было уютно в его объятьях так, словно я была завернута в любимое одеяла. Подумав, я сменила тему.

— А здесь водятся медведи?

Мужчина вздрогнул.

— К чему вопрос? Ты боишься медведей.

— Любой человек в здравом уме боится медведей. А если не боится, то уж уважает их так точно.

Олег хмыкнул.

— Но я просто хотела знать. Мне последнее время всё время снится медведь. Такой красивый, — не знаю почему я решила доверить свои сны ему.

— Очень красивый? — уточнил он.

— Очень, — подтвердила я, — такой большой, лохматый. А глаза какие….

Я не успела договорить, как была перевернута и поцелована. Олег, крепко обняв, нежно ласкал мои губы.

Освободившись из его объятий, я в шоке от своих чувств пролепетала:

— Я же не называла тебя на вы.

— Извини. Не сдержался. Продолжай.

Он развернул меня лицом к речке и обратно уткнулся носом в шею. А я молча разбиралась сама с собой. Мне хотелось, чтобы он продолжил меня целовать! И не только целовать! Я хотела почувствовать его руки и губы на своем теле, чтобы он медленно меня раздел, покрывая поцелуями. Такое со мной было впервые! Да мы практически не знакомы! А меня тянет к нему с неимоверной силой! Соски под майкой от неожиданного возбуждения напряглись и терлись об майку. Интересно, он чувствует, как на меня влияет.

— Так, что там с медведем? — отвлёк от таких ярких фантазий, его слегка охрипший голос.

— Представляешь, когда я переодевалась, Кристина заметила у меня на груди татуировку медведя. А я не знаю, откуда она у меня взялась. Честно не знаю.

— Покажи, — попросил Олег.

— Неудобно как-то, — поёжилась я.

— Не бойся, я тебя не обижу, — он обратно повернул меня к себе лицом и поднял мой подбородок рукой, заставляя смотреть ему в глаза, — верь мне. Я никогда не причиню тебе вреда.

Его слова обволакивали и бальзамом наполняли мою душу. Я послушно расстегнула куртку, оттягивая ворот кофты, чтобы продемонстрировать медведя. Медведь полностью показываться не хотел. Из-за кофты выглянула только наглая морда. Олег, как заворожённый смотрел на неё, потом аккуратно провел пальцем. Я и оглянуться не успела, как была стиснута в его медвежьих объятьях.

— Не может этого быть, — прошептал он, — я так долго ждал тебя.

— Тише, — пропищала я, — ты меня сейчас сломаешь.

— Ой, извини, — ослабляя объятья и целуя меня в нос, усмехнулся мужчина.

— Чего не может быть? Татуировки? — решила уточнить я, — мне тоже не верится. Полтергейст какой-то.

— Нет. С татуировкой всё нормально. Я скажу тебе даже больше, после воссоединения она обретёт цвет.

— Воссоединения с кем? — не поняла я.

— С твоей второй половинкой, с медведем, — заулыбался нахал.

— Так понятно! — оттолкнула я его.

— Что случилось? — удивился Олег.

— Ты меня за легкодоступную дурочку считаешь?

— Вовсе нет, — опешил мужчина.

— Привел в красивое место. Сейчас навешаешь лапши про истинную пару, вторую половинку и в постель потащишь?! Ты считаешь меня шлюхой, верящей в сказки? Думаешь, я сейчас уши развешу и к тебе в постель прыгну?

Меня начинало трясти от злости и досады. Я же ему доверяла! Мне было так хорошо в его объятьях, а он оказался просто сказочником, который хочет затащить меня в постель. На глаза начали наворачиваться злые слёзы.

— Успокойся, — он слегка меня тряханул, держа за руки.

— А знаешь что? Я думаю, это ты мне переводную картинку на грудь наклеил пока я в себя приходили после нападения тех мужиков. Они случайно с тобой не заодно?

— Это уже перебор, — прорычал Олег, — пошли я тебя до дома Маланьи провожу, а завтра мы с тобой всё на свежею голову обсудим.

— Не буду я с тобой ничего обсуждать. И вообще оставь меня, — слёзы уже катились во всю по щекам, — уходи!

Он выругался сквозь зубы, пробормотал что-то вроде того, что с бабами одни проблемы и их никогда понять нельзя и ушёл. Я же прислонилась к дереву и расплакалась. Когда истерика прошла, было уже довольно темно. И тут я осознала, что стою на берегу абсолютно незнакомой мне реки, и как добраться до дома бабки даже приблизительно не знаю.

— Какая же я дура, — пробормотала я вслух.

— Абсолютно с тобой согласен, — услышала я в ответ голос Олега.

Я вздрогнула и, повернувшись, увидела, что мужчина стоит совсем рядом и хмуро смотрит на меня. Куртка его была застёгнута по самое горло, руки он держал в карманах. Насколько он зол на меня, разглядеть в темноте было не реально. Меня охватил страх.

— Ну что, наревелась?

— Да, — просипела я.

— Тогда пошли, провожу до дома бабки, — и, не дожидаясь меня, он развернулся и пошел в лес.

Мне не оставалась ничего другого как потопать за ним. В лесу было темно. Дороги я практически не видела, ориентируясь на темный силуэт, что словно плыл впереди. Я спотыкалась и путалась в своих же ногах.

— О Боги, — услышала я впереди, — за что мне это?

Олег словно материализовался около меня в темноте и больно схватил меня за руку, потянул меня за собой. Это было перебор. И даже обидно!

— Пусти, — выдернула я руку, — мне больно.

— Ты не поверишь, мне тоже, — огрызнулся мужчина.

— Чего тебе больно? — удивилась я.

Он подошел вплотную, и прямо выплюнул слова мне в лицо:

— От твоего неверия и непонимания! Ты считаешь меня каким-то… — он замолчал, подбирая слова, — каким-то плейбоем-соблазнителем. А я, между прочим, говорил, что это плохая идея.

— Что плохая идея? — не поняла я.

— Да, ладно, ты всё равно не поверишь, — махнул он рукой.

— А ты попробуй, — насторожилась я.

Он подошел близко-близко и тихо сквозь зубы прошептал:

— Странная продавщица, как ты её назвала, это известная в кругах оборотней сваха. Она собирает у оборотня запах из сальных желёз и помещает его в специальную упаковку для сохранения. Она ездит по миру и ищет подходящих девушек и даёт им понюхать флаконы. Если девушка подходит оборотню, то аромат ей нравится. Это бывает очень и очень редко. Раз в три четыре года, ей удаётся найти оборотню пару. Мой запах ей отдала моя мать, когда мне было шестнадцать. Я потерял надежду найти свою вторую половину где-то через три года, после этого.

— А сколько тебе сейчас? — в шоке спросила я.

— Тридцать, — последовал лаконичный ответ.

— А если девушке аромат понравится, а она оборотню не подойдёт? — решила уточнить я.

— Бывает и такое, — вздохнув, ответил он. — Но на такую девушку тогда начинается охота. Девушка, которая оценила запах оборотня, может стать женой любого из нас. А обновить кровь хочет любой клан. Как тебе объяснить. Запах оборотня может почувствовать только та, кто сможет родить от него ребёнка. Это большая редкость.

— А тебе? — с придыханием спросила я.

— Ты хочешь знать понравилась ли ты мне? — он усмехнулся, — ты сводишь меня с ума. Я от твоего запаха теряю контроль над собой. А когда смотрю в твои глаза…..

Он замолчал. Поднял руку и, в нерешительности, опустил.

— Так ты действительно медведь? — не веря самой себе, спросила я.

— Боишься? — насупился мужчина.

— Просто не верится, — честно ответила я.

Страха честно не было.

— Показать? — спросил Олег.

— Знаешь? Наверное, не стоит. Боюсь, что оборотень в незнакомом лесу, ночью, может произвести на меня неизгладимые впечатления. Будешь потом от заикания меня лечить.

Мужчина рассмеялся.

— Можно я тебя обниму?

— Можно, — вздохнув, ответила я.

Олег притянул меня к себе. Я уткнулась холодным носом ему в шею. Мне стало так тепло от его прикосновений.

— Если честно, — прошептал он, — я и сам не был рад, когда мне сообщили, что ты нашлась.

Я не успела возмутиться, как он уже подхватил меня на руки и понёс сквозь лес.

— Тебе не тяжело? — спросила я.

Я, ведь, не пушинка!

— Издеваешься?! — услышала я в ответ.

Наше перемещение стало заметно быстрее. Как он различал дорогу и не ударил меня не об одно дерево, я честно не знаю. Я сжалась в его руках, ожидая удара или падения.

— Не бойся, — прошептал он мне на ухо, — я хорошо всё вижу. Мы уже скоро придём.

Я вдыхала его запах и всё больше теряла голову. Всю эту ситуацию нужно хорошенько обдумать!

— Ну, вот мы и пришли, — опуская меня на землю, заявил мужчина, — мне, конечно, не хочется оставлять тебя в доме ведьмы, но я не хочу на тебя давить.

— Бабка Маланья ведьма? — удивилась я.

— Не думай об этом. Она тебя не тронет. Но, если ты меня пожалеешь и дашь мне шанс, я буду тебе очень благодарен.

— Хорошо, я дам тебе шанс, но завтра, когда всё обдумаю.

— Договорились. Я могу тебя поцеловать?

— Да, — ответила я и сама потянулась к нему.

Его губы были нежны как лепестки роз. Я прильнула к нему, страстно отвечая на его нежность.

— Иди. Спокойной ночи, — оттолкнул он меня от себя, — а то мне тяжело себя сдерживать, я ведь могу и не отпустить тебя.

— Спокойной ночи, — ответила я и быстро вошла в дом.

Там стояла звенящая тишина. Я аккуратно пробралась к себе в комнату. Не включая свет, разделась и юркнула под одеяла. Я ожидала, что буду долго ворочаться, переваривая информацию. Но, как только моя голова коснулась подушки, я погрузилась в сладкий сон, где ждал меня мой мишка. Видимо сказались переживания сегодняшнего дня и нехилая физподготовка по уборке коровника.

Утром меня разбудила Крис.

— Слышь, Маринка, — заявила она, садясь на край моей кровати, — я, наверное, сегодня не пойду на практику.

— А что случилось? — подскочила я в кровати.

— Я заболела, — ответила подруга.

— У тебя температура? Горло болит?

— Нет. У меня наоборот упадок сил. 35,6. Меня всю знобит, я еле поднялась, чтобы к тебе подойти.

— Иди, ложись, — встрепенулась я, — я сейчас оденусь и принесу тебе поесть.

Кристина встала с кровати и чуть не грохнулась на пол.

— Что с тобой? — испугалась я.

— У меня голова кружится, — пробормотала девушка.

— Ложись в мою постель.

Я быстро вскочила и помогла подруге залезть под моё одеяло.

— Как тут у тебя тепло, — прошептала она.

Я быстро оделась и пошла на кухню. Маланьи нигде не было видно, зато на столе лежали свежеиспечённые блинчики и молоко. Я схватило это всё, и бросилась кормить подругу. Когда я вернулась в комнату, она уже крепко спала. Решив, что пропитание ей важнее сна, я растолкала её. Девушка с трудом разлепила глаза, а я уже вливала в неё молоко и впихивала блинчики. И только накормив Кристину, я от неё отстала и позволила погрузиться в сон. Мне её состояние жутко не нравилось. С чего это вдруг у довольно здоровой девушки такой резкий упадок сил?!

Около калитки меня уже ждал Олег. Он был сдержан и напряжён.

— С тобой всё хорошо? — вместо приветствия спросил он.

— Да, — ответила я и чмокнула его в щеку.

Над всеми вчерашними вопросами я даже не начинала думать, пообещав себе что займусь ими когда буду вакцинировать коров. Я была просто рада видеть Олега. От его присутствия внутри разливалось тепло и хотелось улыбаться.

— А чего ты вдруг спросил? — поинтересовалась я, беря его под руку.

— Просто так, переживаю за тебя, — пробурчал мужчина.

— Со мной всё в порядке, а вот Крис заболела, — поделилась я своими переживаниями с ним.

— И что с ней? — уточнил Олег.

— Полная потеря сил, слабость. Даже не знаю, почему вдруг. Она крепкая, здоровая девушка.

— В этом нет ничего загадочного, — удивил меня оборотень, — из неё качает силы ведьма.

Я в шоке уставилась на него.

— Она бы и из тебя начала качать, — продолжил он, не обращая внимания на моё удивление, — если бы не боялась меня. Мы с ней договорились, что она тебя не тронет.

— Почему?

— Наш клан довольно сильный, — пояснил он, — к тому же я ей заплатил.

— Что?! — изумилась я, — а почему ты не заплатил за мою подругу.

— Понимаешь, как бы тебе это объяснить? У собаки нельзя забрать сразу две кости. Ведьма бы просто не согласилась. А ты сама понимаешь, если бы мне пришлось выбирать между вами двоими, то я бы выбрал однозначно тебя.

— Но ты же даже не пытался! — возмутилась я.

— Ну, я же не дурак. С ведьмами вообще тяжело договариваться. Они сами себе на уме.

— А как ей теперь помочь? — в шоке спросила я.

— Если она сейчас уедет. То через некоторое время организм восстановится, так как будто ничего и не было.

— Ты в этом уверен?

— Но она ведь еще не умерла? — спросил он.

— Нет, — протянула я, — значит, шанс еще есть.

— Давай ты пойдешь сейчас и это всё ей расскажешь, — предложила я.

— Ты меня за идиота держишь? — насупился Олег.

— Почему?

— Во-первых, без её приглашения я в дом попасть не могу, — начал объяснять он мне, как маленькому ребенку, — во-вторых, я не хочу с ней портить отношения. Это чревато. Я и так тебе наговорил лишнего.

— А как же ей помочь? Ты же не предлагаешь мне бросить свою подругу и дать ей умереть?!

Олег просто пожал плечами, а я начала лихорадочно перебирать в голове идеи. Конечно! Надо позвонить куратору и обсудить всё с ним. Я достала телефон из кармана и набрала номер куратора нашего курса.

— Федор Петрович здравствуйте, это Марина. Там Кристина заболела, — выпалила я, как только он поднял трубку.

— Еще ни разу не было, чтобы в этих проклятых Сурвелишках всё хорошо было, — просипел он мне в трубку, — пусть срочно возвращается. Скажи ей, что я освобождаю её от практики.

Я обрадовалась. Он даже не спросил что с ней! Обычно его уговаривать приходится, видимо действительно это не первый случай болезни наших студентов здесь.

— А ты как себя чувствуешь? — поинтересовался педагог.

— Со мной всё в полном порядке, — заверила я его и, поблагодарив, отключилась.

Я начала лихорадочно набирать Кристинин номер. Она отозвалась только с третьего раза.

— Слышь, Крис, я позвонила Петровичу, — затараторила я, — и он освободил тебя от практики. Собирайся, я сейчас попрошу директора колхоза и он выделит тебе машину.

— Не надо было, — промямлила подруга.

— Мне прийти и помочь тебе? — поинтересовалась я.

— Нет, не надо, — заверила она меня, — мне сейчас немного лучше. Я сама соберусь. Ты позвони, как договоришься насчет машины.

— Ок, — отозвалась я и с облегчением вздохнула.

— Директор не даст машины, — опустил меня с небес на землю Олег.

— Почему? — удивилась я.

— А ты думаешь, они не знают насчет ведьмы? — спросил он, — они всё прекрасно знают.

Я в шоке уставилась на него.

— Они понимают, что если не вы, пришлые, то она начнёт тянуть энергию из них. Ты думаешь, почему вас поселили именно у неё?

— Все всё знают?! — в ужасе спросила я.

— Ну не всё, — ответил он, — но о многом догадываются. Ты, разве не заметила, как от вас шарахаются местные?

— Заметила, — печально ответила я, — так что же теперь делать?

— Давай так, — предложил мне Олег, — я сейчас тебя провожу, а потом отвезу твою подругу. Только пусть она подойдёт на край деревни.

— Спасибо тебе, — воскликнула я, бросаясь ему на шею.

— Не за что, — усмехнулся оборотень, думая о том, что они ещё не вместе, а он уже не может ей отказать, — но мне кажется, что я об этом сильно пожалею.

Мы пришли на место моей практики и мужчина, поцеловав меня, ушёл.

— Я вечером приду за тобой. Умоляю, никуда без меня не ходи, — попросил он меня, уходя.

— Хорошо, папочка, — улыбнулась я ему и принялась за коров.

Мужики, которые давеча меня чуть не изнасиловали, усиленно делали вид, что ничего не произошло, и старались держаться от меня подальше. Работа кипела. Я подходила к корове, осматривала её, делала укол и помечала специальным маркером. Когда от коров уже начало рябить в глазах, меня отвлёк какой-то шум с улицы. Я выглянула и увидела двух странных мужчин на мотоциклах. Они были явно не местными. Да и навряд ли вообще являлись работниками сельскохозяйственной отрасли. Они походили на злых хищников. С колючими злыми глазами, взъерошенными густыми черными волосами. Они были полностью обтянуты в кожу, на ногах были чёрные сапоги со шпорами, на коленях специальные наколенники. Из всей толпы, которая высыпала посмотреть на приезжих, они взглядом выделили меня и начали медленно приближаться.

— А вот и она, — произнёс один из них.

Я с удивлением уставилась на мужчин.

— Ну что? Привет, красавица! — усмехнулся второй мужчина.

У меня они оба вызывали чувство отвращения. Их запах был мне смутно знаком и очень не нравился.

— Мы с вами знакомы? — вместо приветствия ответила я.

— Еще нет, — расплылся в улыбке первый, демонстрируя безупречный ряд белых зубов с клыками, — но мы не против познакомиться поближе

— За то я не хочу знакомиться с вами, — огрызнулась я, разворачиваясь в попытке уйти.

— Не так быстро, красавица, — схватил меня за руку второй, — разве ты не хочешь покататься на мотоцикле?

— Нет, не хочу, — твердо ответила я, — и отпустите меня.

— А то что? — усмехнулся мужчина.

— Она не хочет, а я хочу, — вышла из толпы какая-то дородная девица.

— Не волнуйся и тебя мы тоже покатаем, но сначала прокатим нашу красавицу, — улыбнулся приезжий.

И тут на большой скорости на площадку вломился чёрный джип и из него вышел Олег.

Я дернула рукой, освобождаясь.

— Я повторяю, я не хочу кататься с вами на мотоцикле.

— Отойди от неё, — прорычал Олег.

— Ты её ещё не заклеймил, — ответил первый, — мы тоже имеем на неё право.

— Ты свою половину убил, — огрызнулся Олег, — не трогай мою.

— Это был несчастный случай. Она разбилась на мотоцикле, — заорал мужчина.

— Марина, садись в машину, — попросил Олег.

Мне дважды предлагать не надо было, я бегом забралась в его машину.

— Я вызываю тебя на бой, — прорычал первый мужчина.

— Ты считаешь меня дебилом? — усмехнулся Олег, — пока я с тобой буду разбираться, твой кузен заберёт мою половину?! Нет, я сейчас отвезу её в безопасное место, а потом разберусь с вами обоими.

— Это еще кто с кем разберётся, — кинули ему зло мужчины.

— Через час на въезде? — спросил Олег.

— Пойдёт, — кинули приезжие, и пошли к своим мотоциклам.

Я сидела в машине как мышка.

— Что значит, что ты меня не клеймил? — спросила я у Олега, — у меня же на груди твоя татуировка.

— Я не разделил с тобой пастель. Если ты переспишь с другим оборотнем, она поменяется, — просто ответил он.

— А они что, тоже оборотни? — удивилась я.

— Ты не заметила? Они волки, — выплюнул Олег.

— А я-то думаю, почему мне их запах знаком и так противен, — в шоке проговорила я, — мне продавщица предлагала понюхать их аромат.

— Рад это слышать, — усмехнулся мужчина.

— Куда ты меня везёшь? — спросила я.

— К ведьме, — улыбка сошла с его лица.

— Зачем? — удивилась я.

— Сейчас это самое безопасное место для тебя, — объяснил он, — если я не могу к ней в дом зайти, то и они не смогут. Я с ними разберусь и приеду за тобой.

— А если они тебе навредят? Или чего хуже, убьют?

— Ты не веришь в меня? — приподнял он свою бровь.

— Но их же двое! А ты один! — парировала я.

— Верь в меня, — погладил он меня по щеке, — но если вдруг я не приду за тобой завтра утром, собирайся и уезжай отсюда. Не оставайся у ведьмы, иначе тебя ждёт та же участь, что и твою подругу.

— Хорошо, — потупилась я, — я буду ждать тебя.

Олег остановился возле дома бабки Маланьи и подождал пока я войду в дом, потом быстро уехал. Ведьмы нигде видно не было. Я разогрела себе поесть и быстро перекусив, пошла спать. Здраво рассудив, что когда я буду спать, время будет идти быстрее.

Ночью меня разбудили чьи-то стоны. Было такое впечатление, что стонет сам дом. Он стонал и скрипел. На чердаке кто-то громко топал. Страх начал липкими щупальцами подкрадываться ко мне. И тут, кто-то настойчиво постучал в окно. Я испугалась еще сильнее, но почувствовав, что это Олег бросилась к окну. Оно долго не хотело открываться, но потом я его победила.

— Олег, как я рада, что ты живой, — воскликнула я. Страха как не бывало.

— А я как рад, — усмехнулся мужчина, — ты давай, собирай свои вещи и пошли отсюда.

— Куда? — удивилась я, — давай подождём утра.

— Нет, — твёрдо ответил оборотень, — ведьма не будет ждать до утра. Мы забрали у неё еду. Теперь она примется за тебя, не смотря ни на какие наши договорённости. Так что давай, бери свои вещи и вылазь в окно.

— А почему нельзя через дверь? — удивилась я.

— Боюсь, что она через дверь тебя не отпустит, — услышала я в ответ, — а ещё и с ведьмой сегодня я боюсь, что не смогу справиться.

Я задумалась, а насколько я доверяю ему, чтобы посередине ночи, вылезти в окно и идти неизвестно куда. Здравый смысл твердил, что надо остаться в доме у бабки Маланьи, ведь она мне еще ничего плохого не сделала. Но нутро просто кричало, что надо побыстрее сваливать отсюда и, что Олег мой единственный шанс на спасения. Я откинула все здравые мысли. Особенно я не хотела верить, тоненькому голоску, который пугал меня, что это может быть и не Олег вовсе. Я схватила сумку и перебросила её через подоконник.

— Поймал, — услышала я голос мужчины.

И начала аккуратно карабкаться через окно, стараясь не наделать много шума.

— Ты почему босиком? — удивился Олег.

— Так обувь вся у входа, — промямлила я.

— Ладно, потом разберёмся, — подхватив меня на руки, ответил мужчина и понёс меня в темноту.

Я была в восторге. Меня спас от злой ведьмы мой рыцарь и мы с ним мчимся по ухабам и кочкам к счастью.

Олег моего восторга не разделял. Он был зол и сосредоточен. И тут я обратила внимание, что выглядит он, мягко говоря, не очень. Бровь рассечена, правой рукой старается не дотрагиваться до руля, и сидит уж слишком прямо.

— Тебе сильно досталось?

— Не очень, — усмехнулся мужчина.

Но как-то его словам верилось с трудом.

— Устал только, — потом, глянув на меня, продолжил, — не переживай им досталось больше.

— Ты убил их? — решила уточнить я.

— Нет. Зачем? Одному сломал позвоночник, второму ноги и руки. Но ты не волнуйся, мы же оборотни, на нас всё быстро заживает.

— Но ты же не собака и не волк.

— Ну и что. Я оборотень и этим всё сказано. Да и не сильно мне досталось, так немного рука и за ногу цапнул, зараза. А вот эта пара ели ноги унесла, в следующий раз будут думать, на чью пару рот разевать.

Мы остановились около какого-то домика в середине леса. Рядом других строений, насколько мне позволяла разглядеть луна, не было. Я чувствовала себя так, как будто попала в сказку.

— Приехали, — оповестил меня мужчина.

Он вышел из машины и, подойдя с моей стороны, открыл дверь и попытался взять меня на руки.

— Эй, — начала сопротивляться я, — ты же ранен.

— Вот и не рыпайся. А то когда ты дергаешься мне больно.

— Но я могу и сама передвигаться, — возразила я.

— Босиком? — услышала я в ответ, — потом лечи тебя. К тому же мне приятно носить тебя на руках.

Мы зашли в дом. Там было достаточно прохладно и темно.

— Извини, не успел затопить, — заявил Олег и направился внутрь дома.

Он зажёг лампу на батарейках и начал растапливать печку.

— А у тебя есть медикаменты? — спросила я, наблюдая как красиво огонь начинает лизать поленья.

— А тебе зачем? — встрепенулся мужчина, — ведьма успела навредить тебе?

— Нет, — вздохнула я, — твои раны обработать. Или ты их уже обработал?

— Нет. Я как-то об этом не думал. Сейчас из машины принесу.

— И воды, — попросила я.

— Вода есть вон в том ведре, — показал рукой Олег.

Я набрала ковшик и поставила его кипятиться. Олег, хоть и храбрился, но сильно прихрамывал.

В комнате заметно потеплело. И я заставила мужчину сесть на кровать напротив печки и оголить торс. Я протерла его лицо, сначала теплой тряпкой, потом вытерла полотенцем. Олег закрыл глаза и наслаждался моими прикосновениями. Его руки, лёжа на коленях слегка подрагивали. Я решила сначала протереть неповреждённые места, чтобы доставить оборотню удовольствие и помочь снять напряжение. От первых моих прикосновений он вздрагивал, а потом расслабился. Перейдя к повреждённой руке, я ахнула. Там были видны ужасающие дырки от клыков.

— Тебе не больно? — спросила я, аккуратно обтирая вокруг повреждения и доставая лекарства, что он принёс.

— Нет, мне даже приятно, — и он попытался притянуть меня к себе и зарыться лицом в мою пижаму.

Да, я не переоделась. Была в пижаме и спортивных штанах. Что творилось у меня на голове, я вообще старалась не думать.

— Подожди, — отстранилась я, — давай сначала раны обработаем.

— Завтра их почти не будет видно, — ответил мне мужчина.

— Что-то мне с трудом в это вериться, — честно призналась я, — а если они зубы не чистили? И тебе туда, какую инфекцию занесли?

— Только что инфекцию, — усмехнулся мужчина, опуская руки и позволяя обработать рану.

Я быстро принялась за работу, боясь, что он передумает. Обработав руку, я заявила:

— Теперь нога.

— Что нога? — не понял оборотень.

— Снимай штаны и покажи мне повреждения на ноге, — пояснила я.

— Ты уверена? — усмехнулся мужчина, — у меня под ними ничего нет.

— А ты простынёй обвернись, — покраснела я.

Мужчина хмыкнул и, встав, начал медленно расстёгивать болты на ширинке. Я следила за каждым движением его пальцев, не в силах отвезти взгляд. Олег предстал передо мной во всей своей красе. Он был возбуждён и не скрывал этого. Я замерла в восхищении, он был не просто прекрасен, а сказочно красив. Ничего лишнего, только кое-где виднелись белёсые шрамы. Я облизала пересохшие губы, разглядывая его. Оборотень не мешал мне наслаждаться картиной, словно получая удовольствие от моего восхищенного взгляда. И тут мой взгляд переместился на повреждённую ногу. Из неё, словно вырвали кусок живого мяса, и по ноге маленькой струйкой текла кровь.

— Ты сумасшедший, — вскрикнула я, — а ну ложись! Это называется ничего страшного! Да они от тебя кусок мяса откусили!

Мужчина молча повиновался и внимательно смотрел за моей суетой вокруг его ноги.

— Ну что закончила? — хриплым голосом спросил он.

— Вроде бы, да. Если ты от меня больше ни каких повреждений не скрываешь, — ответила я.

— Ты же оглядела меня полностью нагого, — удивился он, — что я могу от тебя скрыть? А теперь, я сделаю, то, что должен был сделать в первый же день, как тебя увидел.

Олег потушил лампу и притянул меня к себе, глядя в мои вдруг перепуганные глаза. На меня, словно, напало оцепенение, я не могла пошевелить ни ногой, ни рукой, только судорожно прижимала к груди полотенце.

— А почему не сделал? — решила я уточнить.

— Боялся тебя спугнуть, — честно признался он, — но, поверь мне, еле себя сдерживал.

Олег накрыл мои губы своими и по моему телу, словно пробежал электрический ток.

— Ты боишься меня? — скользя под моей пижамой здоровой рукой, спросил он.

— Да, — честно призналась я, рука замерла на моей спине, — но, не в том смысле, что ты думаешь. Я боюсь тебя разочаровать, у меня нет опыта в общении с мужчинами. Я и целовалось-то всего пару раз.

Мужчина зарычал. Он резким движением снял с меня пижаму и припал к моей груди. Оборотень забыл обо всём на свете. А та незначительная боль, что давала о себе знать в повреждённой руке и ноге, только напоминала мужчине, что надо быть аккуратней и не причинить вред Его паре. Он зверел. Она была и будет только Его! Зверь внутри ликовал. Аккуратно засунув руку в спортивные штаны, он даже не заметил, что на девушке нет нижнего белья. Проведя рукой по лону, оборотень зарычал. Оно было влажным и готовым его принять.

— Я постараюсь аккуратно, — прошептал он на ухо.

И от этого шёпота закружилась голова. Марина и сама забыла, что совсем недавно обрабатывала ужасные раны, она вцепилась в плечи мужчины, как в спасительный круг. Ей не хватало воздуха.

Оборотень набрал в легкие воздуха и начал медленно проникать внутрь девушки. Миллиметр за миллиметром, давая ей привыкнуть к новым ощущениям. Марина открыла глаза и уставилась в светящиеся в темноте глаза оборотня. В них было столько любви, что девушка утонула в них. Олег выдохнул и резким движением вошёл до конца. Девушку пронизала острая боль, в этот же миг громко зарычал оборотень. Марина почувствовала как их связывают невидимые нити, пронизывая каждую клеточку её тела.

— Моя, — прорычал ей на ухо Олег и продолжил медленно двигаться внутри девушки.

Боль отступала, уступая место наслаждению. И оно полностью зависело от этого мужчины. Марина заглянула в глаза оборотню. И он понял её без слов, унося с собой в мир экстаза.

Девушка так и заснула, лёжа на плече у оборотня.

Просыпаться реально не хотелось. Во всем теле чувствовался восторг от пережитых ночью ощущений. Интересно, а что чувствует Олег. На Марину накатила волна стеснительности.

— Доброе утро, — словно почувствовав, что она проснулась, прошептал он ей на ухо.

И незамедлительно поцеловал. Поцелуй, словно добрый ластик, стирал все преграды и дарил чувство легкости.

— Может, ты сегодня прогуляешь практику? — спросил, улыбаясь, мужчина.

— А можно? — удивилась я.

— Тебе можно всё! — заверил он меня, — не волнуйся, я позвоню директору и скажу, что тебе прописан постельный режим.

— И кто мне его прописал? — улыбаясь идиотской улыбкой, спросила я.

— Я! — самодовольно ответил оборотень.

Мой злой насупленный медведь, превратился в милого любвеобильного мишку. Олег пытался угадывать любые мои желания. Мы много гуляли по окрестностям, наслаждаясь природой. От практики мне отвертеться не получилось, но я всё время чувствовала рядом присутствие своего оборотня. И на моей груди, татуировка из контурной превратилась в большого красочного медведя. А наши ночи любви! Мы не могли оторваться друг от друга, думая как доставить наивысшее удовольствие.

Практика подходила к окончанию. Я даже и думать боялась о том, что будет дальше. Но была точно уверенна, что моё будущее тесно связано с Олегом. Как однажды вечером он опустил меня с небес на землю.

Олег примчался от куда-то злой и насупленный.

— Что случилось? — бросилась я к нему, подставляя губы для поцелуя.

— Ничего, — угрюмо бросил он, игнорируя мои губы, — собирайся. Тебе нужно срочно уехать отсюда.

— Куда? — в шоке спросила я.

— Назад к себе, — прорычал мужчина, — и ты должна забыть меня.

— Что?! — не веря своим ушам, спросила я.

— То, что слышала. Ты должна забыть меня навсегда, — повторил он, не глядя на меня, — так, как будто и не было ничего никогда.

— Наигрался, значит, — зло огрызнулась я и пошла собираться.

Он отвёз меня к директору. Мне отметили, что я прошла практику на отлично, и доставил на станцию. Даже подождал пока я сяду в поезд. Я еле сдерживала слёзы. Главное не заплакать! Не показывать этому зверю свою слабость!

А дальше потянулись ничего не значащие дни без него. Потом каникулы. Родители не придали значение моему угнетённому состоянию, списав всё на переходный возраст. А дни и события пролетали мимо меня. В душе образовалась огромная чёрная дыра, которую не могли залечить никакие врачи. Иногда я чувствовала его запах рядом. Но я даже не оглядывалась в попытке найти его. Он меня вычеркнул из своей жизни, значит и я смогу. Но только что-то у меня не особенно получалось. Ночами было хуже всего. Он приходил ко мне в образе медведя и терзал меня. Мою душу, моё тело. Я попыталась заменить его другими ребятами, но никто даже и в сравнение с ним не шел. Я не могла с ними даже поцеловаться, не говоря уже о том, чтобы пустить их в свою постель. Мне казалось, что когда кто-то другой дотрагивался до меня, то он просто оскверняет моё тело.

Каникулы закончились, так для меня и не начавшись. Я не просто не отдохнула, а устала еще сильней. И только собираясь опять в общежитие, я обратила внимание, что за всё это время у меня ни разу не было женских дней!

Беременна!

Эта информация была как приговор. Родителям я даже и не подумала говорить об этом. Зачем перекладывать свою глупость на чужие плечи?! Избавляться от ребенка было уже слишком поздно. Поплакав, я отправилась на учебу.

С каждым днём мне становилось всё хуже и хуже. Меня нещадно тошнило, днём я всё время хотела спать, а ночью у меня не получалось сомкнуть глаз. Твёрдо решив, что от этой беременности умру, я приняла решение не париться и дать жизнь своему ребёнку.

С лекций в общежитие я старалась возвращаться одна. Потому что мой желудок мог решить, что завтрак лишний и выкинуть его из меня. Вот в один такой день, стоя, я прощаюсь с завтраком, а ко мне подходит женщина. И в глазах её было столько участия, что нахамить у меня ей не получилось.

— На, милая. Возьми эту тряпку, оботри лицо, тебе сразу легче станет, — заявила она, протягивая тряпку, напоминающую футболку.

Мне было плохо. Поэтому спорить сил не было. Я поднесла тряпку к лицу и задохнулась от запаха Олега. Зато желудок перестал возмущаться, а вот голова закружилась и я покачнулась. Заботливая женщина поддержала меня за локоть и, улыбаясь, произнесла:

— Пошли, дочка, со мной, я тебя чайком напою, тебе легче станет.

Я, как во сне, поплелась за странной женщиной. Мы подошли к небольшому ухоженному домику и вошли внутрь. Везде был Его запах! У меня кружилась голова, и было такое чувство, что еще немного, и я потеряю сознание.

— Не стой на пороге, — обратилась она ко мне, — пойдём, я тебя накормлю. А то глядишь, ты ещё от голода сознание потеряешь.

— Спасибо, — поблагодарила я, — но мой организм, не очень настроен на приём пищи.

— Это раньше, — ответила женщина и потянула меня в зал, — а сейчас всё будет по-другому.

Она усадила меня за стол и хорошенько накормила. Честно сказать аппетит у меня был зверский, я съела всё, что мне предложила эта странная женщина. И приготовилась ждать, когда мой организм начнёт выпендриваться. А он молчал. Только от сытной пищи начали закрываться глаза, и меня с неимоверной силой потянуло в сон.

В комнату вошёл молодой парень. Приглядевшись, я узнала его. Он учится вместе со мной, только на более старшем курсе.

— Это мой младший сын Кирилл, — представила мне его женщина.

— Марина, — протянула я ему руку.

— Иди, отведи Мариночку в комнату своего брата, пусть отдохнёт, — скомандовала она.

— Ой, мне если четно неудобно, — начала я вставать, — я вам столько хлопот доставила. Мне уже пора. И подруги в общежитии волноваться будут.

— А ты им позвони, чтобы не волновались и скажи, что остаёшься на ночь у знакомых. И не волнуйся, мы тебя не обидим.

Где-то я это уже слышала. Но мозг отказывался мне повиноваться, и спорить сил не было. На подсознательном уровне проскользнула мысль: может меня чем опоили? Потом решив, что хуже, чем есть уже не будет, я пошла за Кириллом.

В комнате его брата запах Олега усилился, но мне было всё равно. Я скинула одежду и залезла под теплое одеяло. Как только моя голова коснулась подушки, я сладко заснула. Где-то на грани сознания, засыпая, я услышала причитания моей новой знакомой:

— Бедная девочка. И это всё из-за тебя, оболтуса. Заставил бедняжку страдать! А она ребёночка ждёт.

— Какого ребёночка? — спросил смутно знакомы голос.

Но я вслушиваться не стала. Мне было так хорошо. За последнее время я первый раз нормально заснула.

Утром меня разбудил Кирилл. Он аккуратно потряс меня за плечо и прошептал:

— Вставай, идём завтракать. А то мама без завтрака на занятия не отпустит.

Я быстро вскочила и оделась. Моему удивлению не было предела. Я себя чувствовала великолепно. Голова не кружилась, ничего не болело и живот не крутило, а он наоборот урчал, требуя пищи!

— Доброе утро, — поздоровалась я, входя в зал.

— О, Мариночка, как спалось? — спросила бодрая женщина.

— Замечательно. Спасибо вам большое, — от чистого сердца поблагодарила я.

— Это хорошо, — ответила она, — садись есть.

Я с энтузиазмом выполнила её просьбу.

— Твоя кофта немного помята. На, вот надень эту толстовку, — протянула она мне.

— Спасибо, — в шоке ответила я, — но она мне великовата.

— Зато в ней тебе будет удобно и желудок не будет бунтовать, — удивила меня женщина.

В это время он, то есть желудок, громко заурчал, подавая признаки жизни. Я покраснела и взяла предложенную мне вещь. Стоило мне вдохнуть её запах, мой желудок успокоился.

— Спасибо, — в который раз поблагодарила её я.

— Благодарить потом будешь, — отмахнулась она, — и я тебя на ужин жду.

— Хорошо, — ответила я.

— И вот тебе маленький сувенир, — протянула она мне золотую цепочку, на которой висел кулончик в виде бурого медведя. Мне словно пощёчину дали. Улыбка сошла с моего лица.

— Что не нравится? — подняла она свою бровь.

— Нет, — ответила я.

— Ну как знаешь, — пряча в карман и хмуро глядя поверх моей головы, ответила она.

Как-то так получилось, что я незаметно перебралась жить к ним. Кирилл старался меня оберегать и быть по возможности рядом. Но держался отстранённо, ничего не рассказывая и игнорируя все мои вопросы. Особенно его злили вопросы о его брате, чью комнату я заняла. Чтобы я не спросила, ответ был один:

— Он сам виноват.

И всё. Я решила не злить своего защитника и отстала от него со своими расспросами. Объяснить, почему они мне помогают, они вдвоём мне так толком и не объяснили. Помогают и на этом спасибо. Что будет в будущем, я старалась не загадывать вообще. Старшего брата, я почему-то ни разу не застала дома. Иногда я слышала как кто-то с остервенением колет дрова. Но женщина не пускала меня посмотреть, говоря, что полено может отскочить и навредить мне.

Ребёнок начинал подавать признаки жизни, больно работая руками и ногами. Я гладила его и, когда никто не видел, разговаривала с ним. Ночи перестали быть такими уж спокойными.

Этой ночью разбудил меня именно он, больно дав под дых своей маленькой ножкой. Я проснулась и, кряхтя, начала гладить и уговаривать малыша дать мне ещё немного поспать. И тут я заметила, что в комнате не одна. Я испуганно присела на кровати. Рядом со мной сидел хорошо знакомый мне мужчина.

— Олег? — с удивлением прошептала я.

Мужчина вздрогнул и ответил:

— Да.

— Что ты тут делаешь? Или ты мне снишься?

— Снюсь, — ответил он, и потянулся рукой к моему животу.

Под его ладонью ребёнок утихомирился, и оборотень потянулся к моим губам.

— Я тебе всего лишь снюсь, расслабься, — выдохнул он мне в губы, накрывая их.

Его губы были как долгожданный глоток свежего воздуха. Я наслаждалась ими и не могла насладиться. Всё было как в тумане. Видя, что я не сопротивляюсь, он начал покрывать мою шею и лицо мелкими осторожными поцелуями. Такого замечательного сна мне не снилась уже давно. Олег застонал и, стянув с меня пижаму, начал покрывать все моё тело поцелуями. Я трепетала как осиновый лист на ветру. Мне казалось, что еще немного, и я расплавлюсь от его ласк. Как же мне его не хватало! Он любил меня так, как будто это было в первый и последний раз. На мои глаза навернулись слёзы. Он осушил их своими губами, но не проронил ни слова.

Наутро я проснулась одна в постели. Всё-таки сон! Но мне было так хорошо, что это не испортило мне настроения. Я бодро поднялась и пошла завтракать.

— Чего это ты вся светишься сегодня? — спросила мама Кирилла.

— Сон замечательный приснился, — улыбаясь, ответила я.

— Значит сон, — вздохнула женщина, — ладно, садись завтракать.

Этим вечером, лежа в постели, я пыталась опять вспомнить тот сон. Но почему-то уже так хорошо мне не было. Проворочавшись целый час в постели, я так и заснула, не дождавшись приятных образов и ощущений. Утром проснулась злая, но решив, что это беременность на меня так плохо влияет, улыбнулась и пошла в зал. У меня ведь сегодня День Рождения. И ничто не испортит мне этот день. Однако за едой мама Кирилла завела не приятный для меня разговор.

— Ты ведь беременна? — вдруг спросила она.

Краска сошла с моего лица. К чему она это спрашивает?! Врать я не видела смысла, поэтому ответила правду:

— Да.

Я боялась её следующего вопроса. Но она меня удивила.

— А к врачу ты уже ходила? — спросила меня женщина.

Если честно, то к врачу я идти боялась больше всего. Если бы я была беременна от обычного человека, то уже давно посетила врача, а так. Мало ли что он там увидит.

— Нет, а почему вы спрашиваете? — удивилась я.

— Просто забочусь о тебе, — ответила она, — давай я запишу тебя к очень хорошему специалисту.

— Спасибо, но не нужно, — твердо отказала я, — вы и так много для меня делаете. Да и денег у меня на хорошего специалиста нет. Мы с моим малышом и так обойдёмся.

Женщина поджала губы, видимо собираясь настаивать на своём, и тут я её остановила:

— Знаете что?

Она удивлённо подняла бровь.

— У меня сегодня день рождения!

— И ты молчишь? — вскликнула она.

— Нет, я не молчу, — замотала головой я, — а приглашаю вас всех его отметить. Можно я куплю ингредиенты и на вашей кухне приготовлю вкусный ужин и спеку торт?

— Конечно можно, — ответила женщина, — я даже помогу тебе.

— А можно моя подруга придёт со мной?

— Можно.

— А вы можете пригласить своего старшего сына. А то как-то неудобно, что я заняла его комнату, а он ютится неизвестно где. Я даже не поблагодарила его.

Женщина как-то странно на меня посмотрела и ответила:

— Боюсь, он нуждается не в благодарности, а в хорошей оплеухе. Но, я передам ему твоё приглашение.

Весь день после лекций мы готовили всякие вкуснятины. Потом дружной толпой пошли в зал. От запаха еды мой желудок начал намекать, что этот вечер он мне, скорее всего, испортит. Заметив это, мудрая женщина обратилась ко мне:

— Иди, надень байку, которую я тебе дала.

— Но она не нарядная, — возразила я.

— Зато в ней тебя не будет мутить, — удивила меня ответом она.

— Почему вы в этом уверены? — удивилась я.

— Понимаешь милая, — прошептал она мне на ухо, — я ведь тоже была беременна и знаю, что в этом случае помогает.

Я решила при Кристине эту тему не развивать. Ведь как мы с ней не были близки, но о своей беременности, я ей не сказала. Рассчитывая спрятать свой небольшой животик за просторной одеждой.

Быстро переодевшись, мы разместились за столом. Рядом со мной красовалась одна пустая тарелка. Это, наверное, для её старшего сына.

— А ваш старший сын к нам присоединится потом? — спросила я, неимоверно заинтригованная этой странной личностью.

— Присоединится, — тяжело вздохнула женщина.

— Он боится, — усмехнулся Кирилл.

— Чего боится? — удивилась я.

— Ой, и длинный же у тебя язык, — покачала головой женщина, — Олег, — позвала женщина, — хватит прятаться.

— А я и не прячусь, — услышала я в ответ знакомый голос и подавилась соком.

В дверном проёме стоял Олег собственной персоной. В руках он держал огромного плющевого медведя, который не особенно хотел пролазить в комнату.

В помещении повисла неловкая тишина.

— Давайте выйдем и дадим им спокойно поговорить, — вставая, сказала мама мужчин.

— Но, я ещё не поел! — возмутился Кирилл.

— Не волнуйся, обжора, они всё не съедят. Тебе обязательно оставят, — усмехнулась женщина.

— Ладно, — пробурчал парень, вставая и беря с собой миску с салатом, — главное, чтоб он по ночам по дому перестал шляться как медведь-бодун. А то сам не спит и другим не даёт.

Они дружно встали и вышли.

— Вы тут потрещите, — проходя мимо Олега прочавкал его брат, — а мы пойдём шашлыки жарить. Так что не задерживайтесь, а то всё съедим.

Но Олег молча смотрел на меня и ничего не ответил брату. Его ноздри раздувались, и он силился что-то сказать, но не решался.

— Привет, — выдавил наконец он из себя.

— Привет, — в тон ему ответила я и, не выдержав, спросила, — так это был не сон?

— Нет, — ответил мужчина.

— Но, почему?

Я не знала, как сформулировать свой вопрос, так много почему вертелось у меня на языке.

Олег бросил плюшевого медведя и, подойдя ко мне, плюхнулся на колени, уткнувшись лицом мне в колени, видимо так ему говорить было легче.

— Прости меня, — начал он, — я трус.

Я молчала, давая ему возможность всё объяснить мне.

— Поверь мне, я ничего не боюсь, ни смерти, ни врагов, ни болезней, ничего. А вот тебе боль причинить я испугался. Но в итоге причинил.

Он замолчал, и я почувствовала, что мои штаны начали намокать от его беззвучных слёз. Я не могла поверить, что такой грозный мужчина может плакать!

— Там, в этой проклятой деревне, ведьма заявила мне, что раз я отобрал у неё еду, то я буду наказан, — он тяжело вздохнул, — она сказала, что я принесу тебе горе и страдания. Я очень испугался и отправил тебя подальше от себя.

— А ведьма? — испугалась я, — она ничего тебе не сделала?

— Я убил её тогда же на месте, — он вздохнул, — это потом я понял, что горе и страдания, это когда мы не вместе. Ты не понимаешь, что я пережил за это время, что не было тебя рядом. Я чуть не умер. Каждая минута, каждая секунда рвала меня на части. Прости меня, я наказан, за свою глупость по полной.

— А почему же ты тогда не пришел ко мне? — удивилась я.

— Я пытался. И не раз. Но видя тебя, я не решался подойти. Если бы не мама, я, наверное, наложил бы на себя руки.

Он взял мои руки и начал целовать мои пальцы. Я вытерла слёзы с его щек.

— Прости меня, — и смотрит на меня щенячьими глазами, — выходи за меня замуж. Я буду беречь вас с малышом, обещаю.

— Это ты из-за ребёнка решил взять меня в жёны? — решила уточнить я.

— Нет, это потому что я не могу без тебя. Ты мой воздух. Пожалуйста, не гони меня. Скажи, что мне сделать, чтобы ты простила?

— Будь, всегда рядом со мной, — ответила я, проводя пальцами по его осунувшимся щекам.

Мужчина встрепенулся и, притянув меня к себе, впился в мои губы страстным поцелуем.

— С днём рождения, моя красавица, — улыбнулся он, протягивая мне уже знакомую золотую цепочку с медведем, — позволь надеть тебе его на шею. Это символ, что ты моя.

Он поцеловал мою шею и водрузил на неё цепочку.

— А тебе идёт моя байка, — улыбнулся Олег.

— Так она твоя? — недоверчиво уставилась я.

— Да, — усмехнулся мужчина, — мама сказала, что мой запах поможет тебе бороться с проблемами беременности и заставляла каждый вечер надевать её, чтобы запах сохранялся. А уж около твоей кровати я сам сидел. Ты такая красивая, когда спишь.

Он поправил мои волосы и влюблённым взглядом уставился в мои глаза.

— Пообещай мне, что больше никогда меня не оставишь, — потребовала я.

— Клянусь!

Автор на ПродаМане httрs://рrоdаmаn.ru/Маriyа-Gubаrеviсh/

Автор на Призрачных мирах httрs://fеisоvеt.ru/магазин/Губаревич-Мария/

Мария Морозова. Путь к сердцу

Бонусный рассказ к книге «Дожить до рассвета»

httрs://fеisоvеt.ru/магазин/Дожить-до-рассвета-Мария-Морозова

Бьорну Соррену было возмутительно скучно. В Следственном Управлении Эрнефъялла последние несколько дней царило непривычное затишье. Впрочем, такое происходило почти каждый год, когда в суровый северный город приходил полярный день. Тридцать пять дней лета солнце не опускалось за горизонт, круглосуточно радуя жителей провинции своим светом. В это время местные вешали на окна непроницаемые шторы и в ус не дули, приезжие сходили с ума от непонимания, где ночь, а где день, а преступники всех мастей прятались по своим норам. Все же в темноте разные недобрые делишки проворачивать было гораздо проще, чем сейчас.

Вот и сегодня, следователь отдела убийств Соррен куковал в кабинете в гордом одиночестве. Последнее дело, где один собутыльник по пьяной лавочке проломил другому череп табуреткой, он вчера благополучно сдал в суд, а ничего нового пока не произошло. Его коллеги разбежались кто куда. Олаф Тромсе допрашивал свидетеля по единственному активному сейчас делу, Рагнар Торн догуливал свой законный отпуск, Харальд Расмуссен взял отгул на день рождения дочери, а Унн Фолькмар убежал в архив. Сказал, что хочет ещё раз перепроверить архивные дела, но все вокруг знали: под прикрытием такой вот пыльной работы Унн желает очаровать Клару, начальницу этого самого архива.

Так что Бьерн Соррен скучал, пил чай из своей огромной кружки и украдкой почитывал прихваченный из дома детектив. Как ни странно, детективы он любил, даже несмотря на работу в отделе убийств.

— Тухнешь? — в кабинет влетел Олаф Тромсе, держа подмышкой пару картонных папок.

— Угу, — отозвался Соррен. — Как допрос?

— Теперь будем тухнуть вместе. Собираю все материалы и передаю в суд.

— Пусть уж так. Меньше преступлений — меньше работы, да и в городе спокойнее.

Нет, Бьорн Соррен любил свою работу, но ему бы и в голову не пришло жаловаться, что в Эрнефъялле стали слишком мало убивать.

— На вот, — коллега поковырялся в одной из своих папок и положил ему на стол стопку бумаг. — Свежая макулатурка от Хельги.

— Спасибо.

Сверху лежал свежий выпуск «Гласа Севера», где на первой полосе некий Дитмар Ларсен опять пел оду Управлению и их успехам в борьбе с преступностью. Почему сей журналист так рьяно нахваливал их контору, следователь понимал слабо. Раньше их чаще ругали, чем вспоминали добрым словом. Особенно доставалось шефу Управления. Ирия Райс была жесткой, принципиальной и справедливой женщиной, которую очень многие нечистые на руку горожане хотели бы сместить с этого поста. Но пока это никому не удавалось. А после того, как полтора года назад шеф Райс получила орден за спасение города от нежити лично из рук короля, ее можно было вообще считать неприкосновенной. Соррен, кстати, тоже имел орден. За то, что рисковал своей медвежьей шкурой в городских катакомбах наравне с королевскими спецслужбами.

Мельком просмотрев газету, мужчина отложил ее и вытащил пару плотных листов. Это были ориентировки: одна местная, на мелкого воришку, а вторая общекоролевская. Известный столичный грабитель-рецидивист сбежал во время перевозки в здание суда и теперь был объявлен во всеобщий розыск. Полюбовавшись на истинно бандитскую физиономию со шрамом на лбу и рубленным правым ухом, Соррен хмыкнул:

— Все же хорошо, что мы далеко от столицы. Наш север — последнее место, куда бежит эта шваль.

— Ага. Но я их все равно на стенд повешу.

Олаф отобрал у него ориентировки и прицепил на пробковую доску, прибитую на стену в углу кабинета.

— Будет нам теперь своим видом аппетит портить, — в шутку возмутился следователь.

— Кстати, о видах и аппетите, — вдруг хитро улыбнулся Тромсе. — Ты не отвлекайся, смотри дальше.

Пожав плечами, Соррен вернулся к бумагам. Нашел образец новой заявки на канцтовары, расписание летних отпусков, а потом…

— Приказ о назначении Хелены Юнсен младшим инспектором отдела по расследованию убийств?

— Ага, — совсем разулыбался коллега.

Нет, сам Олаф уже год был как счастливо женат и через месяц собирался стать отцом, так что все его довольство была направлено исключительно на Бъорна Соррена.

А тот откинулся на спинку кресла и тихо вздохнул.

Хелена Юнсен, молоденькая выпускница Равенской юридической академии, полтора года назад проходила у них практику. А полуоборотень был ее куратором. Немного застенчивая, но живая и задорная девушка незаметно покорила его своей любознательность, оптимизмом и добротой. Соррен успел здорово привязаться к ней за те три месяца. Вот только понял это слишком поздно, да и не до ухаживаний тогда было. Они спасали Эрнефъялл от нашествия живых мертвецов. Потом разгребали ворох дел, оставшийся от тех, кто хотел устроить в городе ту кровавую баню. А потом практика Хелены закончилась, и она уехала обратно в Равену, поступать в аспирантуру. И теперь возвращается…

— Так что Соррен, даю тебе хороший мужской совет, — Олаф хлопнул его по плечу, вырывая из раздумий. — Бери дело в свои мохнатые медвежьи лапы, пока ее кто-нибудь не увел. А то ходят тут всякие, вроде Мелвина. Они неплохо сдружились тогда.

Оборотень только поморщился. Дружба Хелены и младшего инспектора из соседнего отдела была одной из причин, заставивших его отказаться от ухаживаний. Соррену показалось, что энергичный молодой парень подходит девушке гораздо больше, чем он — немногословный, сдержанный медведь. Но, кажется, дальше дружбы у них дело не зашло. А сердце так волнующе дрогнуло, когда следователь прочитал на бумаге знакомое имя… Может, судьба дает ему второй шанс?

Ладно, что сейчас гадать? Может Хелена забыла его, может вообще замуж вышла и везет с собой на родину не только диплом аспирантуры, но и супруга. Вот встретятся, когда она придет в отдел, тогда и стоит думать.

Но встреча произошла даже раньше, чем рассчитывал Соррен. Этим вечером он возвращался домой в свой коттеджный квартал, и почти возле самого дома заметил такую знакомую рыжую макушку.

— Хелена? — вырвалось у него.

Та услышала и обернулась. А, узнав мужчину, улыбнулась так радостно, что у него екнуло где-то под сердцем.

— Господин Соррен, это вы! Эй, Ульв, за мной.

Волкообразный пес, которого девушка вела на поводке, лениво повернул большую голову, но послушно пошел к следователю за хозяйкой. А Соррен кашлянул немного неуверенно и спросил, кивая на пса:

— А он не будет нервничать? Животные иногда чувствуют во мне медведя…

— Что вы, — махнула рукой девушка, подходя к нему. — Он только котов терпеть не может. Я вчера была у шефа Райс дома, документы приносила, и ее кот полежал у меня на коленях. Так Ульв потом чуть с ума не сошел. С одной стороны — любимая хозяйка, с другой — ненавистный мяукающий зверь, которого надо гнать куда подальше. И это я еще всю кошачью шерсть заранее счистила.

— Представляю, — Соррен понимающе хмыкнул.

Толстое чудовище по имени Кот считало своим долгом посидеть на коленях у каждого визитера своей хозяйки, обсыпая того короткой серо-белой шерстью. Ирия Райс веселилась, глядя, как ее кот важно заползает на очередную жертву, а жертве только и оставалось, что чесать его за ухом и чистить потом штаны. Но никто не жаловался. Даже Соррен. Их суровый шеф только полтора года назад начала принимать гостей.

— Я раньше не видела вас здесь, — заметила Хелена и тут же смутилась.

— Да, я… — мужчина тоже чувствовал себя как-то странно неловко. — Только полгода назад в этот район переехал. Теперь живу на улице Ульрика.

— О, так мы с вами соседи. Наш дом вон тот, с зеленой крышей.

Следователь посмотрел туда, куда показывала девушка, и улыбнулся. И правда, соседи. Их дома разделяли всего три других коттеджа.

— Будет не скучно на работу ходить, — сорвалось у него с языка.

— Значит, вы уже знаете, что я буду у вас работать? — спросила девушка.

— Да, сегодня увидел приказ.

— Вы не против? — она подняла на него большие зеленые глаза, полные робкого ожидания.

— Конечно, нет, — оборотень чуть не замахал руками.

И как такая глупость ей вообще могла прийти в голову?

— Это хорошо, — еле слышно вздохнула Хелена.

— У-у-у, — так же тихо вздохнул пес.

После долгой прогулки он был весьма голоден и искренне не понимал, почему хозяйка не ведет его домой, а тратит время на разговоры с этим незнакомцем. Незнакомец пах странно: бумагой, лесом и немного звериной шерстью. Запах не пугал пса, но давал понять, кто здесь главный и что ничего вкусного у большого двуного нет. И этот факт возмущал его до глубины собачьей души.

— Что ж, — хмыкнул Соррен, как будто понимая все мысли Ульва. — Не буду вас задерживать.

— До завтра, господин Соррен, — улыбнулась Хелена.

— Да завтра, — не мог не ответить улыбкой тот.

Следующим утром он встал раньше, чем обычно. И завтракал не так спокойно, как обычно. С бутербродом в одной руке и чашкой чая в другой мужчина прохаживался возле кухонного окна, которое как раз выходило на улицу, и постоянно туда косился. Даже не пытаясь оправдывать свой интерес, он внимательно следил за домом с зеленой крышей. И, когда в его дверях показалась Хелена, судорожно дожевал завтрак, схватил мундир и выбежал из дома. Чтобы как бы случайно оказался на перекрестке в то же время, что и девушка.

— Здравствуйте, господин Соррен, — ее улыбка согрела медведя получше, чем суровой летнее солнце.

— Доброе утро, — улыбнулся тот и пожалел, что не догадался захватить с собой что-нибудь приятное, типа цветов.

А потом одернул себя. Это же не свидание. Это просто получасовой путь до Управления, во время которого полагается не очаровывать девушку, а вести ничего не значащую беседу. По крайней мере, в первый раз так точно.

Да ладно, кого он обманывает? Медведь собирался пользоваться любым удобным случаем, чтобы сблизиться с Хеленой. Но начать и правда можно было с обычной дружеской болтовни.

— Я думал, после аспирантуры ты останешься работать в академии или пойдешь в министерство, — заметил Соррен.

— Мне предлагали, — смущенно дернула плечом девушка. — Но я решила вернуться домой.

— Почему?

— Люблю север. За последний год я хорошо это поняла. Тем более, здесь дом, здесь родители. Да и Управление у нас замечательное. Шеф Райс хоть и строгая, но очень хорошая. И остальные коллеги тоже. И вы…

— Да, у нас здесь хорошо, — согласился Соррен.

Кажется, сердце Хелены свободно. Это не могло не радовать.

— Наверное стало гораздо спокойнее после позапрошлой зимы? — предположила девушка.

— А как же. Мы же тогда вычистили всех взяточников и в магистрате, и в порту. Губернатор чуть не потерял свое кресло, так теперь держится за него всеми конечностями и следит, чтобы в его ведомствах все было законно и прозрачно. Замок Лимберг взорвали, чтобы никому больше и в голову не пришло устраивать там бандитский притон.

— А катакомбы под городом?

— Их проверили и запечатали. Люди из Особого отдела.

Девушка немного помолчала, а потом все же решилась задать вопрос, который не смогла задать ещё тогда, после атаки.

— Вам страшно было? — произнесла она тихо. — Там, внизу, среди голодной нежити?

— Наверное, — пожал плечами Соррен. — Любому здравомыслящему человеку, да и не человеку тоже, было бы страшно перед лицом такой угрозы. Но я просто делал свою работу. Защищал тех, кто остался наверху.

— Вы очень храбрый, — еще тише прошептала Хелена.

Соррену восхищение в ее голосе очень польстило.

За разговорами они дошли до Управления. Оборотень открыл перед девушкой тяжелую створку входной двери и кивнул:

— Добро пожаловать, младший инспектор Юнсен.

— Спасибо, старший следователь Соррен, — серьезно кивнула та, а потом улыбнулась: — А знаете, мне понравилось ходить с вами на работу. Предлагаю сделать это нашей ежедневной традицией.

И вдруг смутилась от своих слов, опустила взгляд и юркнула в холл Управления. А Соррен застыл на месте со странно растерянной улыбкой.

— Рекомендую шоколад, — раздался сбоку немного насмешливый женский голос.

— Что? — растерялся мужчина, поворачиваясь к говорившей.

Ирия Райс в своем привычном темно-синем мундире неторопливо поднялась по ступенькам и остановилась рядом с ним. То есть, Ирия д’Эстар, если быть точным, но ее даже после замужества по привычке называли шефом Райс. Эта фамилия стала почти что знаковой.

— Через желудок лежит путь к сердцу не только мужчин, — произнесла она, улыбаясь хитро. — Мой супруг может подтвердить. Так что шоколад, Соррен, кофе, конфеты, а иногда и хороший стейк с кровью.

Похлопав его по плечу, она поправила выбившийся из прически платиновый локон и шагнула внутрь. А Соррен тихо хмыкнул, широко улыбнулся безоблачному летнему небу и отправился работать. Шоколад… Над этим стоило подумать.

По иронии судьбы, ну или по указке всемогущей Ирии Райс, Хелену посадили за свободный стол в их с Олафом Тромсе кабинете. И коллега целый день бросал на коллегу ехидные взгляды, многозначительно шевелил бровями и нарочито сокрушенно вздыхал. В общем, вел себя так, как будто искренне не понимал, почему оборотень до сих пор не утянул симпатичную ему девушку на свидание.

А Соррен решил подойти к делу со свойственной медведям обстоятельностью. Днем он посвятил все свое время Хелене, знакомя ее с тем, что происходило сейчас в Управлении. А вечером, когда за девушкой зашла Клара из архива и они пошли по магазинам, отправился домой, готовиться к завтрашнему дню.

В их коттеджном квартале не было ни кофеен, ни кондитерских, только симпатичные дома с садиками. Поэтому идею встретить Хелену с чашкой шоколада с утра оборотень решил осуществить прямо на своей кухне.

Вообще готовить он умел, но чаще всего это были истинно мужские блюда вроде мяса или рыбы: простые, сытные и легкие в готовке. Поэтому закономерно опасался, что с десертом ничего не получится. Но упорство, терпеливость и медвежий нюх, который позволял подобрать самое приятное соотношение специй, сделали свое дело. И после восьми не слишком удачных попыток Соррен получил кружку шоколада, вкус которого ему понравился, и рецепт для повторения завтрашним утром.

Так что на следующий день, как только кудрявая макушка показалась над соседским забором, он подхватил заранее приготовленный бумажный стаканчик с напитком и вышел на улицу.

— Доброе утро, — поздоровался мужчина и протянул девушке стакан. — Это тебе. Чтобы утро было доброе не только на словах.

— Ого, — немного растеряла Хелена. — Спасибо.

— Нравиться? — С затаенной опаской спросил Соррен, когда девушка попробовала шоколад.

— Очень вкусно. Где вы его взяли? Я бы стала туда заходить.

— Ну… Хм… — оборотень смутился.

Признаваться девушке в том, что он готовил для нее сам, было очень неловко и даже немного страшно. А вдруг оттолкнет?

— Признавайтесь, господин Соррен, — весело сказала Хелена.

— Чистосердечное признание не уменьшает срок, но облегчает совесть? — хмыкнул тот.

— Ага.

— Тогда признаюсь, но в обмен на маленькую услугу.

— И какую же?

— Называй меня просто по имени. А то от этого «господин Соррен» зубы сводит.

— Хорошо, — кивнула Хелена, немного смутившись. — Так где вы взяли шоколад? Бьорн?

— Ну… — оборотень запустил пальцы в густые каштановые волосы на затылке и признался: — Если честно, я сварил его сам.

— Сам? — ошарашенно повторила Хелена. — Вот прямо совсем-совсем сам?

— Да, — коротко ответил мужчина, а потом решился: — Для тебя.

Девушка растерянно моргнула и порозовела. Потом уткнулась носом в стаканчик, вдыхая запах шоколада и пряностей. И тихо пробормотала:

— Спасибо, Бьорн.

Больше они не разговаривали. Но между ними установилось такое насыщенное разными эмоциями молчание, что даже ехидный Олаф Тромсе не рискнул отпустить какой-нибудь комментарий.

С тех пор шоколад стал ещё одной ежедневной традицией. Медведь каждое утро встречал девушку со стаканом сладкого напитка, а та шутила, что ему срочно нужно уйти из следователей и открыть собственную кондитерскую. А потом начала в ответ носить ему домашнее печенье к чаю.

Они вместе ходили на работу и домой, обедать, а иногда даже и ужинать. Только дела, которые все же пришли в отдел после непродолжительного затишья, вели отдельно. Соррен, как старший следователь, занимался самыми серьезными, а новичок-Юнсен была пока на подхвате у коллег. Но они по молчаливой мужской солидарности старались ее лишний раз не дергать.

Это утро начиналось как обычно. Бьорн с Хеленой встретились на перекрестке, где медведь вручил девушке привычный шоколад и непривычный букетик лиловых тюльпанов. Они дошли до Управления, поздоровались с дежурным, и, когда уже проходили через турникет, входная дверь с грохотом распахнулась.

— Убили! — прогундосил коренастый рыжий мужчина.

Он чуть не врезался в будку дежурного, остановился, оглядел всех присутствующих людей и нелюдей и повторил:

— Убили!

— Я следователь Соррен из отдела убийств, — мгновенно сориентировался оборотень. — Пройдемте с нами.

Мужичок как-то сжался, будто его самого собирались посадить в камеру, но безропотно пошел куда было велено. Бьорн Соррен завел его в кабинет, кивнул на стул для посетителей, а сам достал чистый лист, и приготовился записывать.

— Как вас зовут?

Мужчина стянул с косматой головы шапку, неловко поерзал и представился:

— Петер Андерсон, из Лисьих Горок.

— Что у вас случилось? — повторила Хелена, пристраиваясь рядом с оборотнем.

— Так убили, — душераздирающе вздохнул господин Андерсон. — Деверя моего, Карла.

— Рассказывайте.

— Ага. Карл, значит, поехал вчера в Эрнефъялл, повез заказы в магазин. Он краснодеревщик. В Лисьих Горках работает, а в город возит и в магазин сдает. Так вот и вчера тоже поехал. Сказал, задержится на ночь. Покупки там, рынок, то да се. Ну и задержался. А сегодня я уже в город поехал, тоже по делам. Ехал, значит, по дороге по нашей, никого не трогал. Вдруг сморю — лежит!

— Карл?

— Он самый. Возле дороги, в кустах. Мертвый!

Мужчина шмыгнул носом и смачно чихнул в рукав. Потом виновато посмотрел на следователей и прогундосил:

— Сенная лихорадка, проклятущая. Как лето приходит, так хоть топись.

— Вы уверены, что ваш родственник мертв? — спросила Хелена.

— А как же! Он же лежит, не шевелится. Кровищи как из большого борова натекло. Аж на пол леса! А телеги нет. Не иначе, лихие люди его пограбили.

— Далеко от города? — нахмурился Соррен.

— За полчаса довезу.

— Тогда поехали.

Мужчина нацепил шапку и выбежал из кабинета. А Хелена тихо спросила:

— А можно с вами?

— Может не стоит? — поморщился Соррен. — Все же, если господин Андерсон не преувеличил и крови там много, то…

— Бьорн, — оборвала его девушка. — Я ведь не нежная барышня. Я следователь отдела убийств.

— Да, ты права, прости, — тот смутился и кивнул. — Поехали.

Хелена явно не из тех женщин, которым нужна гиперопека. А Соррен тем более не хотел душить ее заботой. Просто она так мило и нежно смотрелась сегодня с его букетом, что медведь немного забылся.

Попросив дежурного связаться с экспертами и организовать труповозку, следователи вышли на крыльцо. Деверь убиенного Карла ждал их внизу, у телеги, запряженной крепкой лохматой лошадью. Устроив следователей поудобнее, господин Андерсон махнул кнутом, и лошадь бодро понеслась в сторону городских окраин. Сейчас главным было найти и оценить место преступления.

Крестьянин не соврал. Через полчаса он притормозил, внимательно всматриваясь в лесную опушку у дороги, а потом аж подскочил на козлах:

— Вот там, перед вырубкой.

Телега остановилась, и оборотень мягко спрыгнул на землю, прислушиваясь.

— В тех кустах, — показал пальцем свидетель.

Мужчина кивнул, искоса взглянул на следующую за ним попятам Хелену и шагнул за пышный куст багульника. Бегло осмотрел заросшую высокой травой опушку и ровные стволы корабельных сосен. Почти сразу наткнулся на лежащее там тело и тихо хмыкнул.

«Жертва» неведомых грабителей выглядела на редкость жутко. Дородный мужчина лежал на спине, головой в кустах, рядом с обломками какой-то бочки. Все вокруг: и тело, и обломки, и трава — было залито ярко-алой жидкостью. Над ней с громким жужжанием вились мухи.

Действительно, могло показаться, что кто-то с особой жестокостью разделался с беднягой и даже не потрудился спрятать тело, торопясь увести телегу. Но чуткий нюх оборотня обмануть было сложно. Густой ягодный дух, витавший в воздухе, никак не соответствовал картине кровавой бойни.

— Что это такое? — изумленно спросила Хелена, втягивая носом странный запах.

— Это… — Соррен хмыкнул, потом присел возле тела, обмакнул палец в «кровь» и лизнул. — Брусничный сироп.

— Брусничный… сироп? — протянул господин Андерсон.

Вместо ответа оборотень толкнул «убитого» в плечо. Тот вдруг громогласно всхрапнул, пробормотал что-то неразборчивое и повернулся на бок, снова забываясь хмельным сном.

— Это что же такое… — крестьянин смял шапку и гнусаво пролепетал. — Я же не чуял… Сенная лихорадка, будь она неладна… Только зря вас отвлек…

— Что здесь случилось? — пробормотала Хелена, осматриваясь. — И где его телега?

А Соррен тронул обломки бочонка, потом поднял их, ожидаемо обнаружив на земле острый камень, и констатировал:

— Не зря говорят: пьяному море по колено. Упади на этот камень его голова, а не бочонок с сиропом, кровь была бы настоящей. А телега…

Оборотень гибко поднялся, еще раз осмотрел поляну, принюхался, а потом зашагал по прогалине, уходящей вглубь леса. И через минуту нашел, что искал. Телега, запряженная почти такой же лошадью, как у господина Андерсона, стояла у высокой сосны, а сама лошадь щипала сочную молодую траву, в изобилии росшую здесь.

— Что ж, мне все ясно, — улыбнулся Соррен.

Убийство оказалось совсем не убийством, все причастные целы и невредимы, за исключением телеги, у которой, кажется, сломалось колесо, попав в какую-то яму. И это не могло не радовать.

— Очевидно, ваш деверь здорово набрался в городе, — следователь повернулся к смущенному крестьянину. — По пути он уснул, а лошадь, оставшись без возницы, соблазнилась вкусной травой и свернула в лес. Господин Карл свалился с телеги в кусты, и туда же упал бочонок, залив его своим содержимым. Именно сироп вы приняли за кровь. Не стали ведь подходить близко, так?

— Не стал, — повинился крестьянин. — Крови боюсь, ужас как. Даже свинью забить не могу, всегда соседа зову.

— И телегу с дороги тоже не было видно. Вот вы и решили, что ее увели.

— Простите, — пролепетал мужчина. — Я вас вытянул сюда, а тут… фуфло.

— Не переживайте, — махнула рукой Хелена. — Давайте мы вам лучше поможем вашего родственника забрать. Он живой, и это главное.

— И правда, — господин Андерсон расплылся в улыбке. — Живой же, кочерыжка. Сейчас до дома его довезу и сдам Магде.

Но это оказалось не так просто. Нет, так и не проснувшегося пьяницу могучий медведь быстро погрузил на свободную телегу и даже не испачкался в сиропе. А вот второе транспортное средство оказалось повреждено слишком сильно. Починить колесо своими силами не удалось, и Соррен принял решение: вместе с грузом и лошадью они отправляются в Лисьи Горки. Там господин Андерсон сдает деверя на руки родным, находит мастера, привозит его сюда, а следователей везет обратно в город.

В итоге в лесу осталась только одинокая телега да лужа брусничного сиропа на радость местным пчелам. А оборотень с девушкой устроились на задах повозки Андерсона, и вся компания покатилась в деревню.

Ехать было хорошо. По обе стороны дороги раскинулся сосновый лес. На безоблачном небе светило ласковое летнее солнце. Дул ветерок, а воздух пах мхом, вереском и сосновой хвоей. Короткое лето на суровом севере казалось чем-то особенно ценным. Их хотелось наслаждаться, напитываться, чтобы чувствовать его тепло и аромат даже в самую холодную пору.

Поглядев на улыбку Хелены, Соррен полез в карман, достал оттуда найденный в лесу цветок купальницы и осторожно пристроил его в рыжих волосах девушки.

— Спасибо, — пробормотала та и смущенно потупилась.

Несмотря на свой молодой возраст, Хелена Юнсен не была наивной и понимала, что мужчина ухаживает за ней. Все эти ненавязчивые знаки внимания явно были чем-то большим, чем простоя вежливость. Но вносить ясность в их отношения девушка не спешила. Ей нравились эти ухаживания, нравился и сам мужчина, но он был взрослее, опытнее, да и вообще, это ее старший коллега и бывший куратор. Шаг к более близким отношениям казался Хелене огромным и непреодолимым, как бездонная пропасть. Она только вернулась домой, только начала работать. Что ей делать еще и с личной жизнью?

— Интересно, как лорд д'Эстар относится к работе шефа Райс? — вдруг вырвалось у нее.

Бьорн Соррен хмыкнул. Раэн д’Эстар, супруг Ирии Райс, то есть уже год как Ирии д'Эстар, работал у них внештатным консультантом по особо важным делам. И эта пара стала для оборотня примером того, что работа и личная жизнь могут прекрасно уживаться вместе. Они никогда не позволяли себе лишнего на работе, соблюдая строгую субординацию, но всем было видно, как у суровой леди Ирии светятся глаза в присутствие мужа.

— Знаешь, Хелена, — улыбнулся оборотень, — два взрослых разумных человека всегда смогут договориться и найти компромисс. А любимое дело может быть не менее важно, чем семья.

— Правда?

— Я бы не стал требовать от своей женщины бросить работу и осесть дома. Зачем так поступать, если это сделает ее несчастной?

Девушка еще больше смутилась и опустила голову. Признаться честно, этот вопрос уже давно крутился у нее в голове. Оборотни были существами обстоятельными, хозяйственными и немного консервативными. Их женщины чаще всего сидели дома, занимаясь хозяйством и детьми, а Хелена не хотела для себя такой жизни. По крайней мере, сейчас.

— А… ваши родители? — спросила она робко. — Они живут в Эрнефъялле?

— Полгода назад вернулись на Георанд, — охотно ответил оборотень. — У отца разболелась спина, тамошний мягкий климат ему подходит больше. А мама… она хоть и не оборотень, но родину отца любит. Да и дело ей там нашлось, она же лоцманом на рыболовном траулере двадцать лет работала, теперь преподает в мореходной школе.

— Ого, — пробормотала Хелена.

Лоцманом на рыболовном траулере… Не самая простая и безопасная работа. И супруг был не против… Может Бьорн и правда не будет пытаться затащить ее в берлогу?

Покосившись на монументальную фигуру соседа, она дождалась, пока телега подпрыгнет на очередной кочке, и как бы невзначай подвинулась к нему поближе.

Мужчина сделал вид, что ничего не заметил.

А потом осторожно подхватил ее под руку. Исключительно для того, чтобы девушка не свалилась.

— Шеф Райс меня потом живьем съест, если покалечишься, — пробормотал он.

Хелена сделала вид, что поверила.

Пели птицы, светило солнце, телега катила в сторону Лисьих Горок, а пара наслаждалась обществом друг друга.

Небольшая деревня, зажатая между отрогами двух горных хребтов, показалась из-за леса гораздо быстрое, чем хотелось бы Соррену. Господин Андерсон проехал по главной улице и остановил телегу у симпатичного каменного дома под крышей из бордовой черепицы. Услышав скрип колес, оттуда вышла дородная светловолосая женщина. Она прищурилась, глядя на следователей, потом заметила, кто лежит в телеге, и всплеснула руками:

— Опять нажрался что ли, боров лупоглазый?

Соррен спрыгнул на землю, помогая спуститься Хелене. Господин Андерсон тоже слез с козел и бочком отошел от благоухающего брусникой деверя, к которому уже спешила, очевидно, жена.

— Ну точно, нажрался, лосось пустоголовый, — воскликнула она и толкнула мужа в плечо.

— Магда, я чуть-чуть… — пробормотал тот, не открывая глаз, и всхрапнул.

— Чуть-чуть? — взвилась она. — А телегу куда дел, чурбан недоструганный?

Хелена чуть не прыснула от такого количества образных обзывательств. У супруги господина Карла была богатая фантазия.

— Телегу мы починим, Магда, — подал голос господин Андерсон.

Лучше бы он этого не делал.

— Починим? — развернулась к нему Магда. — А я собутыльникам слова не давала!

— Да ты что! — мужчина поднял руки. — Да я трезвый, как стекло. Да я… просто нашел его на дороге.

— На дороге?! Ах ты, скотина пьяная…

Привлеченные криками женщины, начали стекаться ее односельчане. Кто-то смеялся в кулак, кто-то неодобрительно качал головой. Соррен обреченно вздохнул, глянув на чистое небо, потом рассеянно осмотрелся по сторонам. И неожиданно его взгляд зацепился за мужчину. Он стоял, прячась за широкими спинами односельчан, а его лицо показалось оборотню странно знакомым. Этот шрам на лбу и кривое ухо…

— Бьорн, — тихо ахнула рядом Хелена. — Это же…

«Грабитель-рецидивист, чей портрет висит у нас в кабинете», — мысленно продолжил оборотень.

Вот надо было ему тогда ляпнуть, что бандит не побежит на север прятаться от розыска…

А тот как будто почуял его внимание. Взгляд темных глаз уперся в медведя, и бандит понял, что его узнали. В его зрачках мелькнуло нечто злое, звериное. И время как будто замедлилось.

Бьорн, видел, как губы бандита кривит недобрая ухмылка. Как он сует руку в карман, доставая небольшой, но явно мощный арбалет. Как поднимает его и целится, нет, не в оборотня, а в стоящую возле него девушку…

Раздался глухой щелчок, тихий свист и противный звук, который издает разрываемая металлом плоть.

— Бьорн! — ахнула Хелена.

В резком и по-звериному быстром прыжке мужчина успел закрыть ее собой. Но сам пострадал. Он попытался обернуться в движении, чтобы плотная медвежья шкура защитила от выстрела, но времени не хватило. И у ног Хелены рухнул получеловек-полумедведь: покрытые бурым мехом руки-лапы, острые когти и жуткое лицо, в котором слилось человеческое и звериное. А в груди, прямо в районе сердца, торчал арбалетный болт.

Мир Хелены как будто раскололся надвое: в одной его половине кто-то кричал, крестьяне толпой вязали бандита, а в другой умирал мужчина, который стал девушке очень дорог.

— Доктор, — прохрипела она, — здесь есть доктор?

— Нет, госпожа, — покачала головой бледная, как снег, Магда, — только травница.

Хелене захотелось завыть от отчаяния и боли. Но времени на истерику не было. Сейчас нужно собраться и действовать.

Девушка сделала глубокий вдох, сосредотачиваясь, и осмотрела мужчину. Он дышал, пусть слабо, но ровно, а под мехом на шее удалось нащупать пульс. Болт вошел слишком нехорошо. Очень высока вероятность того, что он задел крупный сосуд или даже сердце. Значит, доставать его просто так, чтобы позволить регенерации оборотня залечить травму, нельзя. Соррен просто быстрее истечет кровью, чем восстановится. Ему нужен врач. Но и в город мужчину не увезешь, на тряской дороге может случиться все, что угодно.

Вспомнив, как Соррен недавно показывал ей тревожный маячок, который был последним словом артефакторики и мог дотянуться до Управления даже отсюда, девушка осторожно зашарила по его карманам. И в одном из них нашла заветный амулет. Сжав его в руке, она изо всех сил взмолилась духам-покровителям. Хоть бы мощности хватило, хоть бы кто-нибудь услышал…

— Следователь д’Эстар слушает, — раздался чуть приглушенный мужской голос.

От облегчения Хелена чуть не расплакалась, но быстро взяла себя в руки и произнесла:

— Это младший инспектор Хелена Юнсен, мне очень нужна ваша помощь…

Кратко, но толково описав ситуацию, девушка замолчала. А мужчина на той стороне канала связи секунду подумал и стал раздавать указания:

— Найди в деревне свободный дом или баню и перенесите Соррена туда, только осторожно, чтобы не сдвинуть болт.

— В наш дом можно, госпожа инспектор, — засуетилась светловолосая Магда.

Жители Лисьих Горок, о которых Хелена уже успела забыть, развили бурную деятельность. Какой-то мужчина приволок дверь, явно только что вырванную из косяка. Кто-то звал травницу, кто-то требовал теплую воду и простыни. На клич Магды подбежали ещё люди, и все вместе смогли аккуратно переложить пострадавшего следователя на дверь, как на носилки, а потом перенесли его в дом, где устроили прямо на огромном обеденном столе.

— Сделали? — послышался голос из амулета. — Теперь пусть все посторонние выйдут.

Селяне закивали и быстро сбежали на улицу. А девушка закрыла дверь и пробормотала:

— Готово.

— Отлично, инспектор Юнсен.

А дальше случилось нечто, что обязательно ошарашило бы Хелену, не будь она так занята раненым оборотнем. Пространство рядом с ней дрогнуло, потом как будто треснуло, и из разрыва вышел высокий мужчина с темно-рыжими волосами. И ведь классическая теория потоков считает перемещения в пространстве невозможными.

— Все вопросы задашь потом, — махнул рукой Раэн д’Эстар. — Сейчас наше дело — Бьорн Соррен.

Подойдя к столу, он коснулся шеи оборотня, проверяя пульс, и произнес:

— Сильный, выкарабкается. Молодец, Юнсен, что сообразила позвать. А теперь-ка подожди на веранде.

Спорить с ним девушка не решилась. Только бросила взгляд на окровавленного мужчину, как будто пытаясь передать ему немного своих сил, и вышла. А уже на маленькой веранде позволила себе тихо расплакаться.

Ей было страшно. Ее Бьорн, такой сильный, надежный, заботливый мужчина, мог умереть. Умереть от того, что закрыл ее собой и спас жизнь. А она даже не решилась сказать ему, как сильно он ей нужен, трусиха такая.

— Только пусть поправится, и я обязательно все скажу, — прошептала девушка в пустоту. — Духи-покровители, только помогите ему.

Девушка закрыла глаз и прислонилась щекой к стене, за которой находились Бьорн и следователь д’Эстар. Сейчас жизнь оборотня была в его руках. Хелена знала, что приехавший полтора года назад из столицы мужчина врачом не был. Но он сильный, очень сильный плетельщик и имеет отношение к королевским спецслужбам. А то, с какой уверенностью Раэн д’Эстар говорил о том, что Бьорн выкарабкается, давало Хелене надежду, не позволяющую окончательно впасть в истерику.

Девушка не знала, сколько времени прошло, но скоро на улице послышался шум двигателя. Хлопнула дверь машины и в дом влетел высокий мужчина с чемоданчиком. Он не обратил на Хелену никакого внимания, но та узнала в нем лучшего городского доктора-плетельщика. Стало чуть легче. Вдвоем с лордом д’Эстаром они точно справятся. Ведь справятся же?

Она всхлипнула и прижалась к стене еще сильнее, как будто пыталась узнать, что там происходит. Но от дверей вдруг послышался строгий женский голос:

— А ну отставить слезоразлив, Юнсен.

Девушка дернулась, машинально выпрямляясь, и открыла глаза. Ирия Райс стояла в дверях, опершись плечом на косяк.

— Простите, шеф Райс, — пробормотала девушка, быстро вытирая щеки.

— Все, Юнсен, успокаивайся. Соррен в надежных руках. С ним господин Свальбард, лучший доктор Эрнефъялла, и мой муж. Просто лучший.

Хелена невольно улыбнулась сквозь слезы. Та уверенность, с которой женщина говорила это, передалась и ей. И ледяной узел, скрутивший внутренности, потихоньку начал ослабевать.

— Так что выживет Соррен, как миленький, — продолжила Ирия Райс. — Сходит на больничный, подлечится. Получит премию за героизм при задержании особо опасного преступника. Как раз к свадьбе.

Она бросила хитрый взгляд на Хелену, а та почувствовала, как начинают гореть щеки. К свадьбе? Не слишком ли?

А потом девушка вдруг представила, что с ней будет, если Бьорн… Если с ним что-то случится. И поняла: все ее страхи и сомнения — ничто по сравнению со страхом потери дорогого сердцу мужчины. Так что пусть будет свадьба, она согласится, не раздумывая. Если Бьорн позовет, конечно…

Время тянулось, как резина. Но все когда-то заканчивается, вот и нервное ожидание закончилось тоже. Скрипнула дверь, и доктор Свальбард вышел к женщинам, вытирая руки.

— Жить будет, — сказал он, и Хелена чуть не упала от облегчения. — Болт повредил сердце, но мне удалось достать его и подлатать мышцу. А теперь перевезем в город, в больницу, и там долечим окончательно. Оборотень сильный, заживет быстро.

— Спасибо, — прошептала девушка.

А Ирия Райс спокойно произнесла:

— Я же говорила. Благодарю, доктор.

— Нам не помешала бы помощь, чтобы перенести следователя Соррена в машину, — кивнул тот.

— Организуем.

Через минуту четверо крепких мужиков под чутким руководством господина Свальбарда вынесли из дома Соррена вместе с дверью. У калитки уже стоял больничный автомобиль, а чуть дальше по дороге в специальный укрепленный фургон грузили связанного по рукам и ногам бандита.

Следователь д’Эстар незаметно куда-то делся вместе со своей супругой, наверное, опять повторил этот свой фокус с перемещением. Оборотня осторожно уложили в отсек для пациентов, а Хелена залезла следом и присела рядом с ним. Бьорн все еще оставался в жутковатом полуобороте, но для девушки это не имело никакого значения.

Она осторожно погладила мужчину по заросшей мехом щеке. А он вдруг судорожно вздохнул и приоткрыл глаза.

— Хелена…

Его голос был похож на тихий звериный рык. И так подранный в клочья мундир затрещал, широкая грудная клетка оборотня напряглась, и девушка забеспокоилась, как бы не открылась кровотечение.

— Ш-ш-ш, — прошептала она. — Молчи. Тебе нужно сохранить силы.

— Ты… в порядке?

— Ну что со мной сделается? Ты бы лучше о себе подумал, а не обо мне.

— Не могу… не думать о тебе, — мужчина через силу улыбнулся, демонстрируя крупные клыки.

— Так, больной, — в машину влез доктор Свальбард и закрыл за собой дверь, — какой-то вы слишком разговорчивый для того, кто драматично умирает на руках прекрасной девы. Не видать вам премии лучшего актера.

— Что бы такое говорите! — возмутилась Хелена.

— Ну извините, инспектор, — спокойно пожал плечами доктор. — Без черного юмора в моей профессии никак.

Он стукнул кулаком по перегородке кабины, и машина поехала в город.

— Так что быстро успокаивайтесь, следователь Соррен, и примите положенный всяком приличному пациенту вид.

— У меня отличный стимул, придающий силы, — выдавил оборотень.

— Ну-ну, — не проникся мужчина. — Вы, двуипостасные, существа живучие, но если не будете выполнять мои рекомендации, то проваляетесь в больнице гораздо дольше, чем нужно. Вряд ли вы этого хотите.

— Главное… чтобы все до свадьбы зажило.

— Ну это я вам гарантирую, — улыбнулся доктор и покосился на Хелену.

А девушка только вздохнула. Главное, чтобы Бьорн поправился.

Когда на следующий день медведь окончательно пришел в себя в больничной палате, он чувствовал себя почти идеально. Грудь практически не болела, а тело снова пришло в нормальную человеческую форму. За окном светило солнце и единственное, чего не хватало, это Хелены рядом. Но духи-покровители как будто услышали его. И дверь открылась, впуская ту, кого он так хотел сейчас видеть.

— Привет, — улыбнулась девушка.

— Здравствуй, — ответил оборотень.

Сегодня она была не в обычной униформе, а в светло-зеленом платье, которое красиво облегало стройную фигуру и так подходило ее рыжим волосам. В нем девушка казалось особенно хрупкой и прекрасной, и оборотень понял, что просто смотрит и не может налюбоваться.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Хелена и присела на его кровать.

— Теперь — прекрасно.

В ее руках был маленький бумажный стаканчик и, когда девушка поставила его на тумбочку, чуткий нос медведя уловил знакомый запах.

— Я приготовила шоколад, — застенчиво пробормотала она. — Теперь моя очередь радовать тебя.

— Хелена… — Бьорн заметил подозрительный блеск в зеленых глазах и приподнялся на подушке.

Большая рука обхватила тонкое женское запястье и мягко погладила. А Хелена тихо всхлипнула, подалась ему на встречу и прижалась к его плечу, стараясь не задевать повязки.

— Ну что ты… — оборотень погладил ее по кудрявым волосам.

— Я так за тебя испугалась.

— А я за тебя.

— Ты спас мне жизнь.

— Спас, — согласился мужчина и прижал ее к себе по крепче. — Не мог по-другому. И совсем не жалею, что сделал это. Я… Я люблю тебя Хелена.

Не самое романтичное место для такого признания, но держать эти чувства внутри было невыносимо. Он сознался в них той, кому принадлежало его большое медвежье сердце, и теперь искренне надеялся, что ответ сделает его самым счастливым мужчиной в этом городе. А девушка прерывисто вздохнула, уткнулась ему в шею, щекоча кожу кончиками волос, и прошептала:

— Я тоже… люблю тебя.

Бьорн Соррен улыбнулся, светло и радостно. Год назад, провожая стажера Юнсен обратно в столицу, он даже и мечтать не мог о том, что она вернется сюда. Но девушка стоила того, чтобы ждать. А теперь его маленькое рыжее счастье снова было рядом. И скоро все Управление будет гулять на пышной свадьбе. Скоро его небольшой, но очень уютный дом обретет законную хозяйку. А сам медведь с полным правом назовет эту девушку своей. И все у них будет хорошо.

Анна Катаева Пушистое счастье

Осень… Вообще-то я очень люблю это время года, когда все вокруг становится ярким, красивым и красочным. Конечно, этот период недолог, и ветер с дождем обрывают это великолепие с деревьев, устилая все вокруг пестрым лиственным ковром. Небольшой лес, окружающий наш дом, наполняется шелестом и шуршанием, придавая неспешным прогулкам особое очарование. Единственное, что меня огорчало в данный момент, так это последствия позавчерашней непогоды — я простыла. Теперь лежу в кровати с температурой, на тумбочке рядом стоят лекарства и пачка бумажных носовых платков.

— Мама! Мама!

В комнату влетели мои сыновья, девятилетние близнецы, и тут же устроились с двух сторон от меня поверх одеяла. Немного лохматые, темноволосые, с порозовевшими щеками и горящими любопытством карими глазами. От них пахло лесом и влагой. Обняла каждого, растрепала им волосы ещё сильнее и прикрыла глаза, наслаждаясь их присутствием. В ногах матрас кровати прогнулся под тяжестью присевшего на него мужа.

— Как ты? — тихо, с легкой хрипотцой в голосе спросил он.

— Лучше, спасибо, — открыла я глаза и улыбнулась. — Нагулялись, мои хорошие?

— Да! Там так красиво!

— И хорошо!

— Только дождь пошел!

— И мы теперь хотим с тобой побыть!

По очереди принялись делиться своими впечатлениями сыновья, немного приподнимаясь на покрывале и заглядывая мне в глаза. Глаза мужа светились гордостью. Значит, мальчики смогли сегодня на тренировке сделать все правильно, и он остался ими доволен.

— Наши сыновья задали мне интересный вопрос, — произнес муж, встречаясь со мной взглядом.

— И какой же?

— Мама! Как вы с папой познакомились? — хором спросили мальчики.

— О! Знаете, а ведь нашей с папой встрече очень помог ваш дедушка Эдуард.

— Как? — удивились мальчики и посмотрели на своего отца.

— Как? Он попросил меня за ним присмотреть в течение месяца, — с улыбкой произнесла я, продолжая смотреть на мужа. — После мило улыбнулся и вручил мне в одну руку поводок, а во вторую сумку…

— Милая, может, начать рассказ стоит мне?

— Папа! Начинай! — попросили сыновья и приготовились слушать.

— Ну что же… Все началось одним весенним утром, когда я работал дома в своем кабинете, и туда вошел ваш дедушка Эдуард…

— Сын, мне надо с тобой серьёзно поговорить, — строго начал отец. Он уже давно передал мне все дела по управлению нашей стаей и ушел на покой, но всё равно продолжал меня опекать. — Тебе надо найти жену и продолжить наш род. Я внуков хочу, в конце-то концов!

Я перебирал документы на столе, делая вид, что безумно занят, но на самом деле просто не хотел поднимать этот вопрос, который назревал за последнюю неделю по несколько раз на дню.

— Тебе уже сто тридцать два года, а у тебя до сих пор нет наследника! Давно пора найти себе хорошую девушку и подарить мне внука или внучку, а лучше — двоих! Что ты упрямишься?

Всё, что он говорил, правда, но я так и не смог найти себе пару. Все девушки, которых я знал, меня не устраивали. Они были слишком меркантильны и неинтересны в общении, о чем я и оповестил отца. Он лишь на это хмыкнул и как-то загадочно улыбнулся.

— Я уже нашел тебе невесту — умную и красивую девушку. Правда, она бедновата, но это поправимо, — серьезно посмотрел мне в глаза бывший вожак стаи.

— Отец, позволь мне самому решить этот вопрос, — ответил я и перестал делать вид очень занятого человека.

— Ты его уже сто лет решаешь, — огрызнулся бывший альфа и клацнул клыками, а я прикрыл глаза и не заметил, как он обошёл меня по кругу и одним резким движением надел на меня противооборотный ошейник. Теперь я стоял в ипостаси волка и непонимающе смотрел на своего отца. — Вот так-то, сынок, — улыбаясь, потрепал меня по холке старик. — Я уверен, что еще спасибо скажешь, когда почуешь девушку, с которой мы с тобой едем знакомиться.

У дома нас уже ждала машина с водителем, у которого был немного виноватый взгляд. Отец коротко рыкнул, и мы выехали за ворота, а спустя почти час уже стояли в одном из многочисленных дворов города и ждали ту, ради которой мой отец все это затеял. А я все еще очень сильно злился на отца: «Старый интриган! Да как он вообще посмел? Я вожак стаи, меня уважают друзья, а враги боятся. Я один из сильнейших оборотней в России! Как он только мог так поступить со мной?».

Как бы сильно я не злился, но отец оказался прав. Алиса, девушка, с которой папа вел беседу, была действительно в моём вкусе. И пахло от неё одуряюще: свежестью морозного утра и еще кое-чем, от чего внутри раздался рык волчьей души: «МОЯ!». Спорить с самим с собой я не собирался, наоборот, согласился со всем и решил взять избранницу замуж как можно быстрее. Вот только я не учел одного, что Алиса будет немного против этого моего желания.

— Дедушка одел на тебя ошейник? — воскликнули близнецы.

— Да! Иначе он просто никак не смог бы заставить меня поехать с ним в тот день, — ответил муж и взглянул на меня: — Продолжишь?

Я кивнула, прикрыла глаза, погружаясь в воспоминания, и продолжила рассказ…

Был прекрасный и солнечный день пятницы, я неторопливо шла домой после сдачи заказчику его проекта и весело размахивала сумкой. До встречи с мужчиной, что хотел оставить мне своего питомца, был почти целый час, и я наслаждалась своей прогулкой по парку.

Я работала в рекламном агенстве и занималась графическим оформлением заказов разной направленности, а также подрабатывала и в частном порядке. График работы был свободным: главное, вовремя сдать проект, а делать его можно было и дома. Благодаря этому в офисе я бывала два-три раза в неделю, а все остальные дни проводила дома. Жила я в двухкомнатной квартире, доставшейся мне от тети, у которой я была единственной родственницей. Реклама не всегда всем бывает нужна, и я часто оставалась без заказов. Вот тогда-то подруга и предложила мне присмотреть за собакой ее соседки. Женщина уезжала на море аж на три недели и искала «временный» дом для любимца. Нас познакомили, мы пообщались, я показала квартиру и парк под окнами. После согласия высылать каждый день в ватцап фотографии ее Фердинанта, я получила своего первого четырехлапого постояльца. Хозяйка была в восторге от фотографий, что приходили ей каждый день, и разрекламировала меня всем своим знакомым. С тех пор у меня в квартире постоянно кто-то жил из пушистиков.

Сегодня мне предстояло приютить крупного пса, поэтому от остальных пришлось вежливо отказаться. Не люблю рисковать и брать сразу двух-трех животных, ведь неизвестно, как они поведут себя друг с другом.

— Девушка, постойте! — услышала оклик и оглянулась по сторонам.

— Вы же Алиса? — из ниоткуда возник передо мной мужчина.

От неожиданности я чуть не упала на внезапно появившегося собеседника, который на поводке держал огромного пса. Если честно, то я не очень хорошо разбираюсь в собаках, но эта была очень большой и лохматой. Мужчина смотрел на меня глазами, полными мольбы. Его лицо было испещрено старческими морщинками, темные волосы щедро разбавила седина, но одет он был очень дорого и опрятно, а неподалеку виднелся внушительный темный внедорожник.

— Д-да, — ответила я, рассматривая питомца. — Это его вы мне хотите оставить на месяц?

— Он очень спокойный и все прекрасно понимает! — широко улыбнулся мужчина.

— Э-это хаски? — поинтересовалась я породой пса, чтобы знать, кого мне доверяют.

Собака же в этот момент странно на меня посматривала и давилась слюнями. С чего бы это? Главное, чтобы она не приняла меня за свой ужин.

— Что вы! Это тамаскан! — гордо произнес собеседник, но заметив мое выражение лица, добавил: — Порода волкоподобных собак. Вот тут на расходы по его питанию, он у меня не ест собачий корм.

Пока мужчина рассказывал о предпочтениях питомца, я смотрела на собачку размером с теленка, которая только и делала в своей жизни, что ела одни протеины и валялась на диване. Собеседник вдруг замолчал, взглянул на часы, после чего вручил мне поводок в руки и слишком резво для своего возраста поспешил к ждущей его машине:

— Только ошейник не снимайте ни в коем случае. На нем с внутренней стороны мой телефон, а ещё он с чипом. И если пёс потеряется, то только так сможем найти его.

Мы с псом проводили взглядом отъехавшую машину и вновь повернулись друг к другу. Стояла и смотрела глазами беспомощного котенка на пса. А он смотрел на меня. Хотя, скорее, рассматривал, склонив голову на бок и… ухмылялся? Тряхнула головой: привидится же такое! Перехватила поводок в другую руку, в сумку положила сверток, что сунул мне хозяин пса, и направилась домой.

Расположились мы в моей квартирке: я на диване, а пес передо мной. Я где-то читала, что собаке надо показать, кто хозяин в доме. Автор той статьи писал, что нужно смотреть псу в глаза, и кто первый отведет взгляд, тот и победил. Последовав его совету, сидела и смотрела… Но в глаза будто песка насыпали, и они уже начали слезиться, а пес даже не мигал, приняв мои правила игры. Так, хозяйкой в ближайший месяц мне не быть точно. Ну и ладно! Но месть моя будет страшна.

— Хозяин не сказал как тебя зовут, — вдруг вспомнила я и усмехнулась. — Значит… — выдержала я провокационную паузу, а пес насторожился, чувствуя подвох. — Буде-е-ешь… А ты кто, кстати, девочка или мальчик? — на мой вопрос, заданный почти невинным тоном, новый квартирант язвительно хмыкнул, но, как и ожидалось, не ответил. — Ладно, сейчас сама посмотрю.

Решительно встав с дивана, я направилась к животному. Собака сначала не поняла, что именно я хочу сделать, но потом… Если честно, то я очень сильно была шокирована реакцией питомца. Не поверите, но, поджав хвост и заикаясь рычанием, этот пес уполз по-пластунски в дальний угол и забрался за кресло, которое там стояло.

— Кобель, — выдала я вердикт, все-таки успев заглянуть ему под хвост. — Будешь… м-м-м… Тошиком, — махнула я рукой, устав напрягать фантазию в пятничный вечер.

Признаюсь и каюсь, на клички животных у меня небогатая фантазия, а вот если нарисова-ать. Пес промолчал и даже не издал ни звука из-за кресла, принимая свою участь.

— Тошик, пошли есть, — позвала я его, и пес поплелся за мной на кухню, словно на казнь.

У меня от завтрака и вчерашнего ужина остались макароны с котлетами. Я разделила все поровну и поставила перед псом его порцию. Тошик скептически посмотрел сперва на свою миску, потом на меня и поплелся к холодильнику. Не особо затрудняясь, он открыл лапой дверь, от этого на белой полированной дверце остались глубокие борозды от его огромных когтей, и вытащил то, что ему было по вкусу. От такой наглости со стороны пса, я, потеряв дар речи, присела на табуретку. Складывалось такое впечатление, что я не собаку приютила, а наглого мужика!

— Ты что творишь, паразит?! — очнулась я и схватила пса за шкирку.

Тошик сбросил мою руку и рыкнул, заставив меня отскочить в коридор, а сам продолжил спокойно грызть остатки сырокопченой колбасы, купленной мной для пиццы, которую я планировала испечь в эти выходные.

Пока эта прожорливая меховая шуба поедала мои запасы, я решила освежиться после такого «чудесного» дня. Вышла из душа, замотанная в одно короткое полотенце, и стала доставать из сумку забытый сверток. Нужно же изучить, что мне вручил хозяин этого троглодита. Тошик в это время развалися в кресле и осмотрел меня с ног до головы с умным видом и настоящим мужским взглядом. Я аж засмущалась, но быстро взяла себя в руки, вспомнив, что передо мной сидит всё-таки не человек, а животное. Откинув полотенце, я направилась в спальню одеть свою домашнюю пижаму, в которой любила сидеть вечерами и смотреть фильмы.

Спать я ложилась в гордом одиночестве и заснула — точно одна! Зато проснулась посреди ночи от щекотавшей шею шерсти пса. Тошик распластался на второй половине моего дивана. Как бы я не пыталась его столкнуть на пол, он ни в какую не соглашался отправляться спать туда, куда я его посылала. Пес фыркал, перекатывался и вновь вытягивался у стенки. Через полчаса безрезультатных попыток от него избавиться, я смирилась с таким наглым соседом и укрылась одеялом. Под утро я вновь проснулась, но уже от неимоверной жары и тяжести собаки, положившей на меня свою мохнатую голову. Попыталась спихнуть пса с себя, но, услышав грозное рычание, оставила все попытки освободиться и решила ещё немного подремать.

— Теперь мы знаем, почему ты не разрешаешь нам оборачиваться в кровати! — воскликнул Георг и взглянул на своего брата Виктора.

— Вообще-то я не разрешаю так делать из-за шерсти, от которой потом трудно очистить постельное белье, — легонько щелкнула я сына по носу.

— Папа! Ты почему так мучил маму? — задал вопрос Виктор и насупился, недовольно смотря на отца.

— Не хочешь рассказать сыновьям, что тобой тогда двигало? — передала я эстафету Антону и погладила сыновей, тем самым немного успокаивая их.

— Дело в том, что ваша мама мне очень сильно понравилась с первого момента нашего с ней необычного знакомства… — выдохнул муж, ничуть не испытывая чувства вины за свою проделку.

Алиса мне определенно понравилась: миленькая и немного наивная девушка. Сидели у нее в квартире и уже час смотрели друг на друга. Я принял ее правила игры. Откуда же ей, бедной, знать, что оборотни так проверяют силу противника: кто первый взгляд отведет, тот и слабее? Не-ет, родная, давай-ка лучше я буду хозяином в нашем доме!

Позже я, если честно, чуть заикой не остался, когда она решила проверить мою половую принадлежность. Ну, ничего, дорогая, будет у меня еще время доказать, что я настоящий ко… Тьфу! Мужчина! Когда я тебя… м-м-м… поставлю метку. От таких мыслей бросило в жар.

Услышав волшебное слово «еда», я хоть и с опаской, но последовал за девушкой на кухню, чтобы в недоумении уставиться на мой предполагаемый ужин.

«Милая, ты издеваешься? Я волк вообще-то, хищник, а ты меня не пойми что есть заставляешь?! Всё, надо самому брать дело в свои лапы!», — решил я и полез самостоятельно изучать содержимое холодильника.

Пришлось слегка рыкнуть, когда Алиса решила мне помешать, но, надеюсь, сильно я ее не напугал. Девушка фыркнула и отправилась в душ, а вот потом, когда я расположился в понравившемся мне кресле, пришлось радоваться, что уже лежу. Алиса вышла из ванной в одном маленьком полотенце! Она точно надо мной издевается!

«Убь-ю-ю… отца! И ошейник не снять! — мысленно взвыл я, наблюдая за своей парой. — О! Если бы не эта полоска кожи, я бы… я… Эх, мечты, мечты… Эй, ты что творишь?! Надень полотенце обратно! Я же не желез-зный. Ой, сейчас прямо тут огромной серебристой лужицей растекусь, а все потому, что у моей малышки просто идеальная фигурка. Все, как я и люблю. М-ням, так бы и съел!».

Все эти мысли пролетали в моей голове, пока я наблюдал за девушкой. Чуть позже она почесывала меня за ухом, сидя на диване и смотря какой-то фильм, после которого она отправилась спать, пожелав мне приятных снов и обронив, что кресло в моем распоряжении.

«Какое кресло? Ты о чем, солнышко?», — мысленно ухмыльнулся я и подождал полчасика, когда девушка уснет.

С невозмутимым видом запрыгнул на ее диван, служивший почти двухспальной кроватью. После небольшого катания по постели Алиса поворчала из-за тщетных попыток меня прогнать и устроилась дальше спать. По среди ночи я перелег и положил свою голову на ее живот, вдыхая ее запах. Нет, кажется, я на отца уже не злюсь, наоборот, скажу ему спасибо. И довольно прикрыл глаза и заснул.

Рассказ прервала Наташа, наш повар, принесшая мне травяной отвар, тарелку с бутербродами и отдельной мясной нарезкой для моих мужчин. Оповестив, что ужин будет накрыт через два часа, она покинула спальню.

— Мама! Что было дальше? — кое-как проглотив первый кусок мяса, спросил Георг.

— Родной, дай маме выпить ее лекарство.

— Но, папа! Нам интересно!

Я вновь улыбнулась, отмечая про себя, что старший сын сводит брови точно так же, как и Антон, кода хочет чего-то добиться, но встречает препятствие. Провела рукой по волосам сына, привлекая к себе внимание, поставила пустую чашку на тумбочку и продолжила рассказывать нашу с мужем историю знакомства.

Два дня мы с псом прожили мирно. Тошик питался вместе со мной, категорически лишая возможности сделать вредные перекусы. В особенности ему понравились непрожаренные стейки, которые я готовила специально для этого мохнатого наглеца. Кстати, в том свертке, что в первый день вручил мне хозяин собаки, оказалась приличная сумма денег и письменные рекомендации по кормлению песика. Вот только эта гора шерсти отказывалась есть, если замечала, что содержимое наших тарелок не было одинаковым. Приходилось готовить все на двоих, правда, для себя мясо я делала более поджаристым.

Когда я садилась смотреть телевизор, Тошик пристраивался рядом, положив свою огромную голову мне на колени. Я чесала его за ухом, и пес от этой нехитрой ласки довольно урчал. Прошли выходные и настали рабочие будни. Наказала псу вести себя хорошо и ушла в офис за новым заказом, закрыв его в квартире одного.

В этот день прошлось пробыть на работе весь день сначала из-за утреннего собрания работников нашего отдела, а потом из-за долгих споров с составителем текста нового рекламного плаката. В итоге я не успела сделать даже черновой набросок.

— Алис, нам нужно закончить черновик проекта сегодня, — тихо шепнул мне на ухо Коля. Мы с ним работали в одно отделе и сейчас в паре отрабатывали один из проектов заказчика.

— Ладно, Коль. Только поехали ко мне, я уже не могу находиться в офисе, — устало ответила я другу и потерла ноющую шею.

— Коль, я сейчас живу не одна, поэтому не пугайся, — предупредила я парня, когда мы доехали до моего дома на машине друга.

— А кто у тебя? — ревнивое и одновременно удивленное лицо Николая изрядно порадовало.

— Четырехлапый сосед, — улыбнулась я и вышла из машины.

Если честно, то мы нравились друг другу, но из-за природного стеснения ни я, ни он не могли сделать первый шаг, поэтому так и продолжали водить хороводы вокруг да около. Открыв дверь, мы прошли в квартиру. А там… хаос и декорации к такой хорошей сцене с погромом. Везде пух из подушек. Все мои туфли, аж две пары напрочь сгрызены, плед сброшен с кресла и валялся на полу. Посреди всего этого хаоса восседал Тошик и с умным видом смотрел телевизор! Под его правой лапой лежал пульт от этого чуда техники. А-а-а, это что за…!

— Тошик, — в тихом бешенстве прошептала я. — Что ты, скотина, наделал?

Пес переключил на меня своё высочайшее внимание и… резво отскочил от пульта, но, увидев за моей спиной маячившего Колю, обратил к нему свой взор и глухо зарычал. Припадая к полу, как настоящий хищник, и не отводя от него взгляда, направился к моему другу, с каждым мгновением все громче и громче издавая страшные звуки и клацая большими клыками. Николай не стал ждать конца развития событий и попросту сбежал. Вот я нисколечко не удивлена! Так как если бы меня так встречали, то тоже бежала бы от этого чудовища, роняя тапки и не только.

Тяжело вздохнув, оглядела комнату ещё раз и прошла к дивану. Села, закрыла лицо руками и разревелась.

— Сволочь, что тебе сделали мои туфли? У меня же нет денег купить себе новые. Бездушная ты скотина, — ударила я его им же растрёпанной подушкой. — Теперь понятно, почему твой хозяин оставил мне такую сумму денег!

Пес виновато подошел ко мне, ткнулся мордой в лицо и нежно лизнул. Я стала постепенно успокаиваться, а мысли перестали быть настолько мрачными.

— Ты же просто неразумное животное! Сама виновата, надо было убирать нужные вещи, ведь знаю же особенности собак, — пробормотала я. — Эх, ладно, чего уж теперь.

Убрала беспорядок и вынесла на помойку все то, что уже побывало в огромной пасти пса, при этом выговаривая ему, что его мясной рацион теперь уменьшится. Пес фыркнул, а я задумалась: возместить нанесенный себе ущерб из той суммы, что оставлена на Тошика, или нет? В размышлениях я погуляла с псом по парку, потом вернулась домой и доделала проект. Поужинав, мы в обнимку завалились на диван смотреть кино, а потом спать. Когда через полчаса мохнатый квартирант аккуратно забрался на диван, я даже не подала виду, что заметила его появления. Пес лизнул мою руку и положил голову так, что его нос оказался практически упирался мне в шею. Затем шумно выдохнул.

— Спи уже, хулиган, — прошептала я и провалилась в мир снов.

— Папа! — хором возмутились опять сыновья.

— Мне было скучно одному дома, — смеясь, ответил муж и поднял в примиряющем жесте раскрытые ладони. — А ещё просто хотелось посмотреть, как отреагирует на мою шалость ваша мама…

— Ты ее расстроил, и она плакала! — недовольно произнес Виктор, поджал губы и отвернулся от Антона.

— Но потом смог успокоить, — оправдался муж и перетянул к себе в объятия сына.

Дело было вечером, делать было нечего. Точнее, было очень скучно, и я решил немного развлечься. М-да-а… Порезвился. Туфли, тьфу гадость какая!.. Кожзам оказался совсем невкусным, да еще и оставил на языке неприятный вкус. Перья из подушки, которую я с упоением рвал зубами, забились в нос, пасть и между клыков, из-за чего их пришлось долго выплевывать и отфыркиваться. В итоге я стянул плед с кресла и решил просто посмотреть телевизор и увлекся, даже не заметив прихода Алисы. Отреагировал лишь на щелчок замка и злое шипение девушки. Повернул голову, заметил свою пару и тут же отскочил от пульта телевизора, намереваясь поприветствовать девушку и лизнуть ее в щеку.

«Не понял? Эт-то ещ-ще что за запах?», — возмутился я, учуяв в доме незнакомца.

За спиной Алисы стоял тщедушный молодой человек, совсем ещё юнец. Стариков, женщин и детей не обижаю, но надо показать, что это моя территория. И девушка тоже моя, нечего тут всяким посторонним ошиваться и распространять свой слабый запах. Да, я по натуре очень ревнивый собственник, и с этим, увы, как бы я ни боролся, ничего не мог поделать. Кстати, парень позорно сбежал, чем вызвал у меня довольный фырк. А вот Алиса…

«Девочка моя, нежная, сладкая, милая, не плачь, — успокаивал я свою рыдающую пару. — Туфли? Какие туфли? А-а-а, тот ширпотреб? Денег нет у тебя на новые? А я тебе на что? Больше это не будет твоей проблемой, обещаю. Да не плачь ты, единственная моя, я тебе хоть тридцать пар куплю!».

Девушка успокоилась и принялась убирать последствия моей попытки убить скуку, а я, увидев сколько всего ей пришлось из-за меня выкинуть, испытал столь редкое для себя чувство, как стыд. Ткнулся своей головой в живот пары, почувствовал ее поглаживание и выдохнул. Кажется, злиться она точно перестала.

После прогулки и ужина мы снова расположились смотреть кино. Алиса смеялась над комедией, а я размышлял над тем, как снять чертов ошейник. Надоел мне уже этот цирк, и надо как-то дать девушке понять, что с меня стоит снять ошейник.

— Я не понял, как ты успокоил маму!

— Георг! Ты помешал папе!

— Но я не понял!

— Мальчики, ваш папа просто выпросил свое прощение облизыванием моего лица, стиранием слез и легким то ли поскуливанием, то ли глухим порыкиванием.

— Не было такого! — возмутился Антон.

— Правда? — прищурилась я, а муж, видимо, поняв, что именно я хочу донести до мальчиков, тяжело вздохнул.

— Так было или нет? — задал вопрос Георг, переводя взгляд с меня на Антона.

— Было, — признался муж. — Иногда стоит уметь не только признавать свои ошибки, но и набраться смелости для того, чтобы попросить за них прощение.

— Мама, рассказывай дальше! — попросил Виктор.

На следующий день я решила никуда не ездить и просто отправить проект по почте начальству. После легкого завтрака переоделась и собралась на прогулку: нужно было сходить за покупками и восстановить всё то, что с таким старанием уничтожил пес. Разумеется, Тошик увязался за мной. Поводок и намордник эта лохматая морда проигнорировала и надменно, словно король, высоко поднимая лапы и задрав нос, двинулся впереди меня. Мне только и оставалось удивляться, как он умудряется не спотыкаться.

Люди смотрели на нас с ужасом, так как огромный, похожий на дикого волка, пес и миниатюрная блондинка в виде меня рядом с ним вызывали определенно не лучшие мысли у прохожих. Предупреждения перед торговым центром о том, что собакам вход воспрещен, пес тупо игнорировал, а я не смогла уговорить его остаться на улице. Правда, большинство продавцов торгового центра вели себя странно: завидев Тошика, они сперва бледнели, а потом склоняли головы. Сначала я не поняла в чем дело, а потом перестала обращать внимания на причуды людей. Ну, если им нравится кланяться псу, то ради Бога… Кто я такая, чтобы им это запрещать? Может, они так ему свое восхищение высказывают.

Через полчаса прогулки по торговому центру, к нам подошёл видный мужчина, одетый в дорогой костюм, за которым скрывалось явно тренированное тело. На первый взгляд ему было лет тридцать, а на второй… у меня все равно не было шансов.

— Здравствуйте, я хозяин этого торгового комплекса. Можно поинтересоваться, откуда у вас эта… м-м-м, не совсем добрая, не совсем милая и вовсе не собачка?

— Подарили, — гордо ответила я и даже не покраснела от того, что обманываю шикарного незнакомца.

— Кого? Его? — собеседник в полном шоке посмотрел на пса.

— А что вас, собственно, смущает? — недовольно спросила я у собеседника. — Мне что, нельзя подарить собаку?

Моя рука автоматически коснулась головы пса, погладила и почесала возле ошейника, на что Тошик довольно зажмурился. Мужчина тихо фыркнул, я же его реакцию поняла по-своему.

— Да, на комнатного терьера не тянет, — произнесла я и прижала голову пса к своему боку. — А если вы против того, чтобы собака находилась в магазине, так вам же лучше, если он будет со мной, а не выть снаружи и пугать возможных покупателей торгового центра. Тошик очень привязан ко мне и не отпускает никуда в одиночестве.

— Тош-шик, — медленно и полушепотом повторил мужчина и покосился на пса. — Значит, Антон?

— Именно! — улыбнулась я собеседнику и вновь потрепала питомца по холке.

— Знаете, я бы тоже не отпустил никуда одну такую необычную девушку, как вы, — улыбнулся мне мужчина, а пес вдруг низко зарычал. — Антон, ты чего? Я шуч-чу, честно, — обратился он к псу и сделал шаг назад, смотря ему в глаза, но долго не выдержал и отвел взгляд первым.

Наблюдая за этой парочкой, я фыркнула. Вспомнила, как тоже пыталась играть в «гляделки» с питомцем и точно также отвела взгляд, так и не сумев отвоевать право быть временной хозяйкой этого вредного комка шерсти. Пес успокоился и сел рядом со мной, а я и не заметила, когда он сделал два шага к хозяину центра.

— Не называйте моего Тошика Антоном, — недовольно произнесла.

— Так, это же… — начал было мужчина, но пес опять зарычал, перебивая моего собеседника. — Тьфу на тебя, шутник недоделанный. Тошик так Тошик, — еле слышно выругался мужчина на пса, а затем резко развернулся и ушел.

Я проводила взглядом спешно покинувшего нас собеседника и пожала плечами. Пес то ли фыркнул, то ли чихнул вслед мужчине, и мы двинулись дальше по свои делам.

Дома мы оказались спустя четыре часа! Ужас! Я никогда еще не ходила столько времени по торговому центру, а все из-за пса. Мало того, что он рычал на всех, кто пытался к нам подойти, так ещё довел бедного консультанта до нервной икоты в отделе постельного белья. Парень весь трясся, когда предлагал мне потрогать ту или иную подушку, чтобы я могла выбрать наиболее понравившуюся. При выборе нового пледа консультант испарился, а вместо него появился старший менеджер магазина и, косясь на пса, стал раскладывать и показывать огромное разнообразие покрывал, пледов и дивандэков. От пестроты красок даже зарябило в глазах, и я ткнула на что-то в кляксах песочного цвета с черной паутиной по краям. Приготовившись распрощаться с приличной сумой денег, услышала от того же менеджера, что я у них сегодня тысячный покупатель, и мне положена огромная скидка, чему я несказанно обрадовалась.

Обедали мы с Тошиком в небольшом кафе на втором этаже торгового центра, вызвав удивленные взгляды как посетителей, так и персонала. Радовало то, что в этот раз официантка попалась с хорошим чувством юмора и предложила меню не только мне, но и псу. Эта же девушка с деловым видом приняла мой заказ и повернулась к Тошику.

— Осмелюсь предложить блинчики с ливером и мясное рагу с овощами, — произнесла она и дождалась в ответ склоненную голову пса на бок. — Что-то еще?

— Тошик, не наглей, — влезла я в их странный диалог, на что у официантки чуть дернулось веко. — Хотя уговорил, рагу тебе можно и двойную порцию, а мне блинчики с фруктовой начинкой добавьте.

— Хорошо, через десять минут все будет, — не переставая улыбаться, произнесла девушка и исчезла.

Наш заказ действительно принесли очень быстро, положив порции пса в удобные глубокие тарелки. Хорошо, что мы сидели за угловым столиком, и то, как Тошик ел, никто не видел. Счет за обед был со скидкой, чему я удивилась, но выслушав объяснения про ранний час и какую-то связанную с этим акцию кафе, успокоилась, расплатилась и покинула торговый центр.

На улице, стоя со всеми покупками, я осознала, что пешком мы точно не дойдем. Пакеты были не особо тяжелыми, но больно уж объемными. Тяжело вздохнула и представила, как пытаюсь загрузиться со все этим и псом в придачу в маршрутку, тряхнула головой. Придется вызывать такси.

Когда мы оказались дома, я разобрала все покупки, а также разложила по полкам продукты, то просто упала на диван и прикрыла глаза. Когда же я их вновь открыла, то за окном был вечер, а рядом со мной сидел Тошик.

— Идем на прогулку, — потрепала я пса по голове и направилась в прихожую.

Позже я открыла бутылку недорогого вина, решив себя сегодня побаловать парой бокалов напитка. Сделала легкий салат, маленькие бутербродики и уселась смотреть мелодраму, активно обсуждаемую на работе сотрудницами агенства. Фильм действительно оказался неплохим, я даже пару раз всплакнула над незавидной участью героев, когда ко мне на колени забрался Тошик и принялся лизать мое лицо.

— Слезь с меня, зараза, раздавишь ведь, — охнула я о неожиданности и скинула пса с колен.

Встретившись взглядом с питомцем, почесала за ушком, спустилась рукой ниже и наткнулась на ошейник, почесала под ним тоже. Тошик аж затрясся от удовольствия, а я потянулась к замку кожаного украшения.

— Давай-ка мы его на время снимем. Ты же не потеряешься у меня в квартире? — это были мои последние слова, произнесённые до того, как один самоуверенный и ревнивый собственник вошел в мою жизнь.

— Алиса! — возмутился муж на мое последнее предложение, а сыновья тихо засмеялись, наблюдая за недовольным и немного обиженным выражением лица их отца.

—Не мешай мне рассказывать о том, как я тебя, наконец, увидела в человеческом обличии, — отмахнулась я от Антона с коварной улыбкой на лице.

Передо мной стоял Геракл из любимого сериала с Кевином Сорбо в главной роли, правда, совсем голый Геракл. Та-ак, кажется, третий бокал был явно лишним, или в вино было что-то добавлено. Почему? Да потому что некоторые мои фантазии ожили!

Появившийся передо мной мужчина действительно был, как ожившая картинка: подтянутый, с кубиками на прессе, под два метра ростом с черными растрепанными по плечам волосами и ярко-голубыми глазами.

«О, Боже, какой мужчина, я хочу от тебя сына…, - пронеслись в голове мои пьяные мысли. — А ну стоять, родимые!», — осадила я сама себя и сфокусировала взгляд на лице незнакомца.

— А-а-а… — попыталась я задать вопрос, как мужчина схватил новый плед с дивана и повязал его себе на бедра. — Тошик, ты ли это? — ошарашенно спросила я.

— Ещё раз назовешь Тошиком, прямо тут сделаю своей, — грубо ткнула пальцем в меня ожившая фантазия.

— Т-ты… Ик!.. кто? — икнув, возмутилась я.

— Муж твой будущий, — ответил невозмутимо незнакомец и нагло развалился на диване.

— Кто? — переспросила я в шоке и снова икнула.

— Конь в пальто! — рыкнул сперва мужчина, но потом широко улыбнулся: — Твой. Будущий. Муж.

— Немедленно верни мне Тошика! — закричала я и вскочила с дивана. — Где вверенная мне собака? Я кого хозяину буду возвращать?

— Кхм… вообще-то я волк, но для тебя, дорогая, буду кем только захочешь, — шепотом произнесла мне на ухо эта самоуверенная личность.

— Ты… прости… кто? — справившись с толпой мурашек, поинтересовалась я.

— Я оборотень.

— Оборотней не существует, — икнув, утвердила я и кивнула сама себе головой, подтверждая данное высказывание.

— Существуют.

— Нет! — упрямо стояла я на своем.

— Да! — сверкнул глазами незнакомец.

— Значит, не вернёшь Тошика? — перешла я на другую тему.

— Потом как-нибудь… — неопределенно махнул он рукой и хитро улыбнулся.

«Ах так?! — мысленно возмутилась я. — Ладно, оборотень, так оборотень! Мужик, он и в Африке мужик, будь хоть трижды моим Тошиком. Жаль, я уже привыкать к нему начала».

— А теперь слушай меня, оборотень, — я схватила незнакомца за узел пледа и придвинулась к нему поближе. — Я согласилась взять на передержку собаку, но никак не наглого голого мужлана. Сейчас берешь свои э… сама себя в руки и уходишь отсюда туда, откуда явился. Понял?

— Милая, я теперь от тебя никуда не денусь, уж прости, скоро свадьба!

Ну-ну, он меня еще плохо знает. Молча отпустила плед и прошла на кухню, вооружилась чугунным аргументом потяжелее и с своеобразным оружием наперевес вышла к этому фантастическому красавцу, мерзавцу то есть.

— Пожалуй, я попозже приду, когда ты успокоишься, — оценил незнакомец мой настрой и поднял раскрытые ладони вверх, показывая, что сдаётся.

— Можешь не утруждаться.

— Я хоть позвоню, чтобы меня забрали? А то еще оштрафуют за эксгибиционизм.

— Звони, — миролюбиво кивнула я на телефон.

Через час возле дома припарковалась дорогая иномарка, из которой вышел мужчина, что разговаривал со мной в торговом центре.

— Слушай, так вы знакомы? — я вопросительно уставилась на оборотня.

— Да. Это один из членов стаи и мой друг.

— Стаи? Вас что, много? — удивилась я.

— Да, в России более ста тысяч оборотней, и это только волков. Я, между прочим, вожак стаи нашей области.

— Вожак, значит, — пробормотала я себе под нос, вдруг вспоминая сразу несколько фэнтезийных книг про оборотней.

— Да! Так что, моя милая, у тебя будет очень богатый и влиятельный муж, — с гордостью, почти мурлыча, сообщил мне мужчина.

— Не будет! — отрезала я, похлопывая сковородкой по руке, а «мой будущий муж» покраснел от злости.

— Если не хочешь по-хорошему, то я могу и по-плохому.

— Это как?

— Ты действительно хочешь узнать? — вопросительно поднял он бровь.

— Обойдусь! — огрызнулась я и махнула сковородкой в сторону прихожей, куда тут же направился мужчина. — Стой! — вдруг крикнула я, и он плавно обернулся. — Ты сказал, что это только волков так много. Значит, есть еще и другие виды?

— Да. На моей территории живут белки, лисы, несколько представителей семейства кошачьих, собаки, даже мыши есть с зайцами. Все они находятся под моей защитой. А что?

— Просто уточнить хотела, а то, я смотрю, фауна как-то странно стала себя вести, — пожала я плечами и улыбнулась.

Оборотень развернулся и вышел, а я услышала, как хлопнула дверь подъезда, затем машины и удаляющийся рев мотора.

— И всё же какой мужчина… — произнесла я и направилась к дивану.

После всего произошедшего, я ещё долго успокаивала свои нервы остатками волшебного напитка. Да, вы угадали, именно того самого, что плескался на дне бутылки. Около восьми вечера позвонил руководитель моего отдела и сообщил, что наш проект прошел по всем параметрам, и дал мне два отгула. На радостях я пошла за еще одной бутылочкой «успокоительного» и к двенадцати ночи, знатно «науспокаивавшись», легла спать.

Утро встретило меня головной болью и кошками во рту. Привела себя в порядок и отправилась выносить мусор, про который вчера доблестно забыла. У подъезда сидел… Тошик. Я даже глаза протерла, но нет, радостно завилявший хвостом пес так и не пропал, а наоборот, сделал шаг в мою сторону с огромной корзинкой цветов в зубах. Прохожие оборачивались, бабульки на лавочке возле соседнего подъезда навострили свои ушки в ожидании представления. Я прошла мимо пса, выкинула мусор и развернулась к оборотню.

— Знаешь, я не люблю красные розы, — произнесла я и попыталась пройти мимо Тошика, но пес, поставив корзину, предпринял попытку проскочить вслед за мной в подъезд. — Куда? Тебя никто не приглашал, — возмутилась я, поймала пса за холку и попыталась оттолкнуть.

Оборотень уперся всеми четырьмя лапами, тем самым сводя на нет все мои усилия. Тогда я просто обошла нежданного мохнатого визитера, ухватила его за задние лапы и потащила эту тушу за задние лапы из подъезда. Когти передних лап с противным визгом пробороздили цемент крыльца, бабульки в шоке, а собака ржала. Это я знаю, что Тошик смеялся, а люди от его дикого рычания торопились пройти мимо нас поскорее. Дотащив пушистого наглеца до его корзины с цветами, я одела ее ему на шею и быстро скрылась в подъезде.

— Мама! Почему ты не взяла цветы? — с серьезным выражением лица спросил Георг.

— Папа, наверняка, принес тебе очень красивый букет, а ты его не приняла! — теперь близнецы смотрели с укором не на отца, а на меня.

— Наверное, потому, что ваш папа неправильно себя повел, или я просто растерялась, — произнесла я и перевела свой взгляд на Антона.

— Папа, а что ты тогда ощущал? — поинтересовался Виктор.

— Азарт, — ответил муж и пожал плечами.

«Вот ведь упрямая!», — думал я, пока пытался снять корзинку со своей шеи.

Вчера Алиса выставила меня из дома, а сегодня отказалась от букета. Но я не сдамся!

Девушка запала в душу, и зверь внутри меня никого не хотел больше видеть рядом со мной. Как говорится: хочешь не хочешь, а… В общем, быть со мной девушке все равно придется. Ведь для себя я уже все решил, осталось только донести это до своей пары. Наверное, стоит оставить ее в покое на пару дней. В понедельник я собираю свою стаю на небольшой банкет, нужно подготовиться, ведь на нем я должен объявить, что у меня нашлась пара.

Вечер набирал обороты. Ресторан, в котором мы все собрались, принадлежал оборотням, и даже официанты были набраны из молодняка. В самый разгар праздника я почуял запах Алисы, обернулся и, увидев милую картину, дико зарычал. Мои люди вздрогнули и опустили головы. Молоденький официант забрался под стол, а на кухне что-то упало с диким грохотом. Все находящиеся в зале оборотни почуяли опасность в моём лице.

Возможно, все закончилось бы немного по-другому. Возможно, но… Уже знакомый мне парень очень быстро исчез из ресторана, а Алиса побежала. Я следом за ней, и в голове только и стучало: «Моя, догнать!».

Знал бы я, чем закончатся наши с ней «догонялки», наверное, попытался бы себя немного сдержать, но, увы… То, что Алиса потом вытворяла, в стае еще долго вспоминали, ведь после этого вечеρа многие обоρотни разошлись с гоρящими глазами, а их паρы на следующий день не нашли в себе сил покинуть спальни.

— Ма-ам, — с загоревшимся с новой силой любопытством сыновья хоρом обρатились ко мне. — С кем ты была и что сделала? Папа пρосто так не рванул бы тебя догонять

— Ну-у, я спела песню, а со мной был, хоть и недолго, уже упоминаемый ранее Николай.

— Алис, а как там твоя собачка поживает? — поинтеρесовался Коля в среду на работе.

Если честно, то у меня аж от сеρдца отлегло от его улыбки. Я уже думала, что он после того случая вообще со мной перестанет ρазговаривать, но нет, подошёл с улыбкой и пρотянул мне чашку с кофе.

— А нет больше, Коль, собачки, — вздохнула я и приняла предложенный бодрящий напиток.

— С ним что-то случилось? — обеспокоенно спросил парень.

— Да что с ним будет? Отдыхает, наверное, где-нибудь, поедает креветки и запивает их «Мадам Клико».

— Кто?! Тошик?! — чуть не подавился друг своим кофе.

— А его, как оказалось, кличут вовсе не Тошиком, — задумчиво отозвалась я, так не вовремя вспомнив шикарную фигуру незнакомца.

— Алис, с тобой все в порядке? — озабоченно поинтересовался Коля.

«Как же… будешь тут в порядке, когда тебя так нагло домогается эта ожившая тайная мечта!», — мысленно подумала я, посмотрела на парня и поняла, что он ждет моего ответа.

— Ой, Коль, прости! Не обращай внимания, заработалась, — отмахнулся я как от своих мыслей, так и от обеспокоенного взгляда друга.

— Может, тогда сходим куда-нибудь вечером? Развеешься.

— А почему бы и нет? Давай сходим, а куда?

Ответить парень не успел, так как в кабинет вошел наш руководитель и снова загрузил работой. К концу рабочего дня желание сходить и развеяться укрепилось. Может, хоть так отвлекусь от мыслей об оборотне, а то его самоуверенное лицо с голубыми глазами всю ночь снилось.

«О, Господи… я что, влюбилась? В это пушистое создание? Да быть такого не может!», — мысленно ужаснулась я, замерла и прислушалась к себе.

Спустя несколько минут самокопания, пришлось признаться, что себя не обманешь. Так, надо это чувство срочно искоренять из своих мыслей и сердца.

— Коль, если твое предложение ещё в силе, то пойдем!

— Хорошо, — отозвался парень, что увлеченно рисуя на компьютере.

Наш вечер с парнем начался довольно мирно. Николай был сама галантность, в отличие от некоторых самовлюблённых, эгоистичных четвероногих. Парень выбрал дорогой ресторан, поцеловал мою руку при встрече, помог раздеться в гардеробе и, приласкав взглядом, повел к заказанному им заранее столику. Мы сидели в небольшом первом зале: полумрак, тихая музыка. Романтика!

Во втором большом зале ресторана кто-то что-то праздновал, так как народу там было предостаточно, и явно это был один коллектив. Стоило только подойти официанту к нашему столику, как по ресторану раздаётся очень знакомый и громкий рык. Вздрогнули все. Официант оказался самым умным и, чтобы не попасть под раздачу, залез вместе с подносом под стол. Парнишка, видимо, знал, что ресторан принадлежит оборотням, а вот мы с Колей — нет.

Поняв, что этот ревнивец будет сейчас меня убивать, и предприняла попытку ускользнуть, петляя по залу ресторана, даже не думая перепрыгивать стулья, как это проделал Коля, скрывшись за входной дверью. Сбежать от оборотня я точно не успею, значит, буду импровизировать. Подбежав к диджею, протянула ему тысячу.

— Буду петь! — проорала ему в ухо и забралась на сцену, крикнув название песни.

Кто же знал, что мой вокал будет оценивать почти вся элита местной стаи! Очень не вовремя мы с Николаем сюда зашли, совсем не вовремя. Кстати, этот трус успел сбежать и даже ни разу не оглянулся! Бросил меня!

Перед выходом на сцену расстегнула три верхние пуговки на своей блузке, растрепала блондинистые волосы, а облегающие черные брючки добавили антуража. Вышло очень эффектно! Это я уже поняла по плотоядным взглядам присутствующих в зале оборотней и особенно по горящим голубым глазам одного конкретного волка.

Вышла на сцену и взяла микрофон. Эх, была не была!

— Эта песня посвящается тебе, мой милый Тошик, — эротичным голосом произнесла я и облизала губы. По залу прокатились вздохи и уже поднадоевшее рычание.

Если он так всю нашу семейную жизнь рычать будет… Стоп!.. Это я сейчас о чем вообще?

Заиграл проигрыш, и все посторонние мысли вылетели из головы. Ну, понеслась!

– Алиса! — прервал мой рассказ Антон, прекрасно помня все слова песни и взглядом указывая на сыновей.

— Папа, мы хотим услышать песню! Зачем ты остановил маму? — вновь нахмурился Виктор.

Я улыбнулась, прикрыла глаза и стала петь, мысленно извиняясь перед автором строк за то, что слегка изменила слова песни. Просто спеть ее детям в оригинале я, ну, никак не могу:

Я позабыла всё, мне нужен ты,

Ты воплощение моей мечты.

Всего лишь люди мы, мы все грешны,

И вот теперь при свете белой луны…

Найди же меня

И приди в мои сны,

Войди в мои сны,

Они так важны.

Приди в мой дом,

Я хочу быть с тобой.

Я хочу быть с тобой.

Мою боль успокой!

Моё желание, мой грех, мой страх,

Всё это держишь ты в своих руках.

Не урони меня, не обмани

Под эту музыку при свете луны.

Найди же меня

И приди в мои сны,

Войди в мои сны,

Они так важны.

Приди в мой дом,

Я хочу быть с тобой.

Я хочу быть с тобой.

Мою боль успокой!*

На небольших проигрышах я танцевала: медленно приседала, проводила свободной рукой по ноге или просто немного виляла бедрами при перешагивании на одном месте, облизывала пересохшие губы и продолжала петь. Все это делалось мной для того, чтобы оборотень забыл о том, что я пришла сюда с Николаем на ужин. Мелодия стихла, песня закончилась, а я осталась стоять на сцене с закрытыми глазами, боясь сделать шаг.

В следующую секунду я вздрогнула от бурных аплодисментов, под звучание которых мой личный оживший Геракл стащил меня со сцены, взвалил на плечо, как пещерный человек, и потащил на выход. В ответ на его действия я весело засмеялась и помахала всем рукой. Мужчина подошел к уже знакомому мне внедорожнику, открыл дверцу, опустил меня на пассажирское сиденье и пристегнул ремнём безопасности.

— Куда ты меня везёшь? — спросила я, когда смогла отсмеяться и успокоиться.

— Мое имя Антон, — хмуро ответил мужчина, не отрывая взгляда от полотна дороги. — И мы едем домой.

— К кому?

— К нам! — произнес он также хмуро и сквозь зубы. Да, краткость — сестра таланта.

— Вези меня ко мне домой! — воскликнула я на его фразу.

— Помолчи, пожалуйста. И так довела уже настолько, что я еле себя контролирую.

Посмотрев внимательно на состояние мужчины, пришла к выводу, что злить «моего пёсика» не стоит. Да! Именно моего! Уж в этом я себе призналась во время песни, когда он буквально поедал меня своим взглядом, от которого у меня сладко ныло сердце и отзывалась душа.

Жил Антон, как и положено многим богатеям, наверное, в собственном огромном доме. По крайней мере, то, что я увидела на огромной территории, нельзя было назвать обычным коттеджем. Скорее, это был огромнейший особняк, как в журналах.

— Не удивляйся, здесь живут все члены стаи, которые еще не состоят в браке, — пояснил мужчина, заметив мой изучающий и задумчивый взгляд.

— А как же ты… — растерялась я, не зная, как спросить. — Ты же хочешь… взять меня в жены?

— Не переживай, для нас есть моя шестикомнатная квартира в городе, — с улыбкой произнес оборотень и взял меня за руку.

— А зачем мы сюда приехали? — вопросы так лились из меня, пока мы шли до крыльца.

— Я хочу познакомить тебя со своим отцом. И, прерывая твой поток вопросов, поясню всё сразу. Да, он тоже оборотень. Нет, я не отвезу тебя домой. Да, мы здесь не останемся на ночь. Да, мы поедем потом ко мне. И нет, я тебя от себя больше не отпущу до самой свадьбы. Да, чуть не забыл… — остановился Антон и повернулся ко мне лицом.

Оборотень подошёл ко мне, обнял и впился в мои губы очень жадным поцелуем. Его руки гладили меня по спине, от чего я замычал от удовольствия, а Антон взял и отстранился на самом интересном. Он дышал так же тяжело, как и я, но из своих объятий меня не выпускал.

— Милая, у меня терпение не железное. Ты же не хочешь, чтобы у нас с тобой закрепление союза прошло прямо здесь? — сказал мужчина, поглаживая меня по лицу, от чего мои щеки начали гореть. — И ещё… Ещё раз увижу что-то наподобие того, что ты вытворяла сегодня в ресторане, на попу неделю сесть не сможешь.

— Угрожаешь? — ехидно ухмыльнулась я, но при это чувствовала, как в душе разлилось тепло от понимания того, что я ему небезразлична.

— Предупреждаю, — щелкнул он меня по носу и, взяв за руку, повел в дом.

Его отцом оказался тот самый старик, который доверил мне на передержку этого двухметрового чуда. М-да… На попу я точно не смогу сесть неделю, так как я знатно «поблагодарила» мужчину за такого питомца. Судя по лицам отца с сыном, таких словесных оборотов они они от меня точно не ожидали. Когда я выдохлась, мой будущий свекр пригласил нас к столу, где мы смогли уже более-менее мирно поужинать, не считая того, что кое-кто под столом распускал свои ручки, за что и получал по ним же.

— А сколько тебе лет? — решила я поинтересоваться по дороге домой.

— Сто тридцать два, — спокойно ответил он, а я подавилась минералкой, что нашла в бардачке машины. Антон услужливо похлопал меня по спине.

— А сколько вы живёте?

— До пятисот лет.

— А как же я? Это значит, когда я умру… а ты еще себе найдёшь жену? — зашипела я.

— Тшш-ш-ш, успокойся, я тебе всё объясню, — проговорил Антон и ласково мне улыбнулся: — Во-первых, ты первая и последняя моя любимая жена… и такая непредсказуемая, как же мне повезло!

Я одновременно фыркнула и зарделась от его слов. Приятно, когда тебя любит такой мужчина, ведь за ним, как за каменной стеной.

— Во-вторых, после свадьбы будет проведен обряд, после которого жизнь нам отмерит срок один на двоих. Оборотни дважды не выбирают пару. Они любят только один раз.

— Это правда?.. Ну… то, что… ты меня… ну… любишь, — запинаясь и смущаясь, задала я вопрос и замерла в ожидании ответа.

— Глупая! Конечно, я тебя люблю. Стал бы я тогда жить с тобой в собачьем обличьи?

— У тебя не было выбора, ведь на тебя был одет ошейник. Твой отец мне всё рассказал, — проворчала я и убрала бутылку с водой.

— Любимая, ты действительно думаешь, что меня бы это остановило? Что мне мешало просто вернуться домой? Ничего! Можешь смеяться надо мной, но я влюбился в тебя, как мальчишка, поэтому и таскался за тобой.

— Ты знаешь… мне кажется… нет, не кажется… я тоже тебя люблю, — тихо призналась я и зажмурилась. В мыслях сделать такое признание было намного проще.

Машина резко затормозила и съехала на обочину. Антон повернулся ко мне лицом и впился в мои губы.

— Это был мой самый счастливый день в том году. Потом тоже было еще много и много чудесных дней, — улыбнулась я сыновьям. — Ваш папа не давал мне унывать, с ним мне тепло, уютно, весело и интересно. Правда, ревновать он так и не перестал, — грустно вздохнула я в самом конце.

— И не перестану, Алиса. Ты моя луна, хранительница моего сердца и источник моей силы. Всегда буду тебя оберегать от всех бед…

— Мы тоже! — подскочил Георг и толкнул брата в бок. — Правда?

— Конечно! Всегда-всегда! — поддержал его Виктор. — А ещё постараемся сделать так, чтобы ты и папа нами гордились!

— Спасибо, мальчики, — произнесла я и поцеловала своих сыновей в макушки.

— Кх-кхм, — на пороге спальни появилась опять Наташа. — Стол накрыт. Алиса, вы спуститесь, или вам подать ужин сюда?

— Подавайте сюда на двоих, — ответил вместо меня Антон. — Мальчики, а вы вниз, потом к себе читать.

— Да, папа! — хором ответили сыновья, поцеловали меня с двух сторон в щеки и выбежали из комнаты.

— Я быстро ополоснусь и присоединюсь к тебе, — произнес муж и направился в ванную комнату, по пути избавляясь от одежды.

Приласкала его фигуру, мысленно повторяя вновь: «Какой мужчина… И весь мой!», а ещё вспомнила, как первый раз оказалась в его шикарной квартире в тот знаменательный вечер. Мы использовали в ту ночь все поверхности. Антон был очень счастлив, что он у меня оказался первый. Да-да! Несмотря на веселую студенческую жизнь и несколько отношений с парнями, подпустить к себе настолько близко я так никого и не смогла. Руки моего оборотня были ненасытными, а сам он источал нежность и любовь. Я была заласкана до потери сознания своим ненасытным мужчиной. В ту ночь мы все никак не могли насладиться друг другом, в результате чего я обзавелась меткой раньше обряда. Она была оставлена любимым у меня на шее и красовалась еще долгое время. Всё-таки он у меня жуткий ревнивец до сих пор!

Через девять месяцев у нас появились наши первенцы: Виктор и Георгий. Роды были легкими, а счастливый папаша на радостях осыпал весь роддом цветами.

Я улыбнулась и подумала: как сообщить мужу, что моя простуда неслучайна, и он скоро вновь станет папочкой? Лекарства и отвары на время скрыли от него мое положение. А ведь с близнецами в первый месяц я точно также страдала «простудой», на деле оказавшейся обычной перестройкой организма из-за зародившихся в нем новых жизней.

Погладила свой ещё абсолютно плоский живот и услышала шумный вдох мужа в дверях ванной.

— Алиса? — прошептал любимый, проследив за моим жестом и сглотнул. — Ты?..

В ответ я улыбнулась ещё шире и кивнула, оказываясь в следующий миг в его объятиях и выслушивая бесконечные счастливые слова благодарности и признания в любви. Кажется, уже ничего говорить не придется, кроме одного:

—И я люблю тебя, счастье ты мое пушистое!..

____

* в рассказе использовались слова песни «Войди в меня», автор И. Николаев.

Автор на ПродаМан httрs://рrоdаmаn.ru/Annа-Kаtаеvа

Виктория Яровая. Натурщик

Эх! Хорошо-то как! Вот, оказывается, где они живут — спокойствие и умиротворение! И я наконец-то их нашла. Но как же далеко запрятались-то, заразы! В такую глушь пришлось за ними ехать. Сначала поездом, потом автобусом, а следом еще добрых пять километров топать пешком.

Но это того стоило! Кругом красотища неимоверная. А главное — тишина-а-а-а! А что ещё нужно уставшему от городского шума человеку? Я счастливо улыбнулась и, раскинув руки в стороны, закружилась на месте. Запрокинув голову вверх, я любовалась пышными облаками, которые неслись куда-то по своим небесным делам, подгоняемые ласковым летним ветерком. Лето, ты прекрасно!

Голова закружилась, и я плюхнулась в мягкую бархатистую травку, испустив протяжный стон удовольствия. Отпуск, я так тебя люблю! Два месяца тишины и покоя в крохотном домике, стоящем на самом отшибе полузаброшенной деревни. О, да!

Скажете, я слишком смелая? Да! Это чистая правда. После первого года работы с тридцатью неуправляемыми первоклассниками я была очень смелой. Смелой настолько, что и на необитаемый остров бы умотала, но, как говорится, мои финансы слишком любят петь романсы. Поэтому — глухая деревня, крохотный домишко, который мне сдали за небольшую плату, и два месяца без цивилизации. Кайф!

И пусть здесь нет даже электричества, но зато со мной мой верный блокнот, в который я с недавнего времени начала писать роман. Может, свежий воздух и тишина помогут моему таланту раскрыться и зацвести, аки роза?

А писать я мечтала о любви. Она меня завораживала. Такая разная и у всех своя. У кого-то нежная и спокойная, у кого-то выстраданная и закаленная испытаниями, а у кого-то даже смешанная с болью и отчаянием. Но она всегда прекрасна, а ее мир полон эмоций. Погружаясь в очередную историю любви, я словно видела этот мир изнутри. И это было красиво.

Жаль, вот только сама я так и не познала этой самой любви. Ни кусочка, ни даже граммулечки. Ну как же так? И ведь столько было возможностей! И школа, где бери не хочу этих первых любовей, и колледж, и институт, но все мимо. Ни одного субъекта, который бы заставил мое сердце сделать сальто в груди. Да хоть бы слабенькую аритмию вызвал. Но тоже нет. Даже намека не было.

И вот сижу я теперь, двадцатитрехлетняя деваха, в глухой деревне и пытаюсь написать о любви, которую даже издалека-то и не нюхала. Да уж, самоуверенности мне не занимать. Но где наша не пропадала? Придумаем героев, снарядим к ним Амура с колчаном стрел, и вуаля! Будет их любовь на зависть всем.

Я откинулась на ствол дерева, которое росло чуть в стороне от моего чудесного домика, и в задумчивости пожевала карандаш. Так, с чего бы начать? Может, с главных героев? Пусть будет нежная хрупкая блондинка с оленьими глазами и волосами цвета спелой пшеницы, что могут целиком укрыть ее прекрасное тело, словно шелковое покрывало. Ну вот, неплохо ведь?

А теперь главный герой. Мускулистый высокий мужчина в самом расцвете сил с широкими плечами и … Нет! Все не так! И я зачеркнула строки. Ну где же ты, идеальный мужчина? Приди в мой разум. И я с силой зажмурила глаза, пытаясь его представить. Да чтоб тебя! Вместо мечты любой женщины у меня получалось только размытое серое пятно. Чертыхнувшись еще раз, я открыла глаза и обомлела.

По тропинке в мою сторону шел этот самый идеальный мужчина. Я даже глаза протерла, чтобы убедиться, что это не галлюцинация. Настоящий! Раздетый по пояс, он шагал прямо на меня, а я быстро схватила карандаш и застрочила: «… под его бронзовой кожей перекатывались стальные мышцы, а капельки воды падали на широкую грудь с неровно обстриженных, черных, как смоль, волос, …». Пиши, Маришка, пиши быстрее, пока он не прошел мимо! Ох, ну надо же! Волшебство прямо какое-то!

А глаза? Какие у него глаза? Я даже подалась вперед, пытаясь их рассмотреть. Мужчина тем временем резко остановился, глубоко втянул воздух и слегка повел носом. А затем устремил свой удивленный взгляд на меня. Недоуменно осмотрелся по сторонам, снова глянул на меня, но потом, легонько пожав плечами, двинулся дальше.

Фух! Вот это взгляд! Жаль, не рассмотрела толком глаза. Серые или голубые? А может, зеленые? Я уставилась в спину мужчины и уже собиралась описать вид сзади, когда заметила, что он идет прямиком к моему домику. Не постучав, он по-хозяйски открыл дверь и зашел внутрь.

Эй! Ничего себе! Вот это наглость! Я подскочила с земли и помчалась к домику, в котором стоял мой, ещё даже не распакованный чемодан. Он что, думает, если здесь деревня, то и понятие «частная собственность» отменяется?

Я уже почти достигла двери, когда она резко открылась и из дома вышел этот образец мужественности. И все бы ничего, но только в одной руке он держал мой чемодан.

— А ну, любезный, оставьте-ка мой чемодан в покое! — учительским голосом начала я его отчитывать. — И будьте добры объяснить, какого лешего Вы так бесцеремонно вторгаетесь в чужой дом?

Он удивленно поднял брови, посмотрел на меня, на чемодан, снова на меня, а затем с силой плюхнул его на землю. Еще раз смерил меня с головы до ног суровым взглядом и принюхался. Серьезно? Он что, только что меня понюхал? Фу! И я уж было открыла рот, чтобы высказать ему все, что я думаю на этот счет, как он произнес густым низким голосом:

— Это мой дом.

Развернулся и ушел. Что? Это с какого-такого перепугу это его дом? На ближайшие два месяца это мой дом! У меня вот даже подтверждение имеется. Я полезла в карман и включила телефон, так предусмотрительно выключенный, чтобы батареи хватило подольше. Найдя нужную информацию, направилась к дому и с силой толкнула дверь. Но я не ожидала, что она так легко откроется, поэтому внутрь входила под аккомпанемент глухого удара двери о стену. Что-то треснуло.

— Давайте-ка с Вами все же выясним, чей это дом, — проговорила я, переступая порог.

— Хорошо, но для этого не нужно разносить его в щепки, — недовольно пробурчал он. — Это мой дом, я здесь живу, а Вы в него вторглись. Но я Вас прощаю, забирайте вещи и уходите.

Он меня, что? Прощает? Я не ослышалась? Я аж задохнулась от такой наглости. Да я с таким трудом сюда добралась, да еще и часть своих кровных отпускных отдала за этот домик. А теперь что? Уходить? Ага! Уже бегу! И я упрямо поджала губы. Не уйду. Будем разбираться, кто таков, и спроваживать его с моего оазиса спокойствия.

— Эта Вас я прошу убраться из моего, заметьте, законно арендованного и оплаченного дома. А если у Вас есть какие-то документы на него, я с удовольствием на них взгляну. А пока Вы их ищите, — я сделала воздушные кавычки, — прошу ознакомиться с моими. Вот договор аренды с Мархановым Анатолием Владимировичем. Вот сканы документов, на основании которых этот дом принадлежит ему. А теперь давайте разбираться. Вы явно не Анатолий Владимирович: я его знаю, значит, дом не Ваш. Это раз. В доме никто не прописан, я в этом убедилась. Это два. При заключении договора ни о каких нежданных соседях и речи не было. Это три. Поэтому это я Вас прощаю за незаконное проникновение и делаю встречное предложение: Вы сейчас же забираете свои вещи и покидаете этот дом.

Я победно задрала нос. Ну и что он на это скажет? В ответ он лишь закатил глаза и фыркнул:

— А-а, ну теперь понятно, Анатолий Владимирович, говорите? Нашел все-таки. Слушайте, дамочка, я не знаю, сколько он Вам заплатил, но давайте я заплачу в два раза больше, и Вы отсюда тихонечко уедете. А? Как Вам такое?

Да что он несет? Глухой что ли? Я же сказала, что это я заплатила за этот дом. Может, он дурачок какой местный? И я пригляделась повнимательней. Да нет, вроде не похож.

— Слушайте, уважаемый, это уже не смешно. Я арендовала этот дом, на два месяца он мой, уходите.

— А Вы, как я вижу, еще и актриса. Похоже, на этот раз он решил действовать более тонко.

И он снова язвительно ухмыльнулся. А я никак не могла взять в толк, что он несет. При чем тут актриса? Кого он имеет в виду? Нет, похоже, все-таки с головой у него не все в порядке. Стало немного страшновато. А этот наглый субъект осмотрел меня с ног до головы каким-то плотоядным взглядом и начал ходить вокруг меня, недвусмысленно рассматривая. Чего это он удумал?

— А ничего, правда, отец все никак не запомнит, что я люблю более, — он слегка замялся, подбирая слова, но быстро продолжил: — более изящных что ли.

Он меня что, только что толстой назвал!? Бессмертный что ли? Да я, чтобы скинуть к лету эти ненавистные пять килограммов, чуть не сдохла на беговой дорожке! Да я прошла сквозь кефир, воду и цветную капусту! И все для чего? Чтобы где-то в глухой тайге какой-то местный самородок меня толстой назвал?! Тебе конец! Не хочешь по-хорошему? Будет по-плохому!

И я выскочила на улицу, где валялся мой многострадальный чемодан. Бедняга ты мой! Кто же знал, что придется тебя пять километров тащить по грунтовке? Расстегнув его, я рассчитывала быстро найти нужную мне вещицу. Но, как это всегда и бывает, ничего нужного в критический момент быстро найти не удалось.

— Да где же он? — бурчала я про себя, перетряхивая чемодан.

— Может, помочь? — сверху до меня донесся его ехидно-заботливый голос.

— Ага, можете отойти подальше: солнце загораживаете.

Разумеется, он и с места не двинулся. Стоял, склонив голову набок, и с интересом рассматривал содержимое моего чемодана.

— Вот ты где! — я радостно нащупала холодный цилиндр небольшого перцового баллончика.

Надо бы его куда поближе положить, а то вряд ли другие преступники будут так же терпеливо, как этот, ждать, пока я его найду. Я встала и направила на него баллончик.

— Все, уважаемый, игры кончились. Уходите подобру-поздорову!

Он удивленно вскинул брови, поднял руки и сделал пару шагов назад.

—Воу! Дамочка, поаккуратней с таким опасным оружием! Уеду я, уеду!

А! Испугался, поганец? И я торжествующе улыбнулась.

— Через месяц, — бросил он, разворачиваясь и направляясь обратно в дом. — И переверните баллончик, а то чего доброго еще пострадаете.

Я удивленно уставилась на баллончик. Блин! И вправду на себя его направила. Что он там сказал? Уедет? Через сколько? Месяц?!

— Эй, какой ещё месяц?

Ответом мне была хлопнувшая дверь. Я стояла над развороченным чемоданом и смотрела на закрывшуюся дверь. Похоже, он не собирается отсюда уезжать. И что теперь делать? Уехать? Оставить оплаченный своими кровными дом ему? Да репу ему лысую! Это мой дом! Это мой отпуск! И я никому не позволю его испортить.

Я зашвырнула все вещи обратно и смело вошла в дом. Под удивленным взглядом мужчины затащила чемодан и поставила его в центр комнаты. Осмотрелась вокруг. Внутри дом полностью соответствовал фотографиям и даже был чуточку лучше.

Стены из круглого бруса были аккуратно покрашены, начищенный деревянный пол чуть ли не сверкал. Аккуратный деревянный потолок, с которого свисало несколько масляных светильников, не давил, хотя и был не так высок. Вдоль стен стояли деревянные лавки, застеленные плетеными половичками. На стенах несколько полок с какими-то безделушками.

Все это создавало уют и атмосферу настоящей русской избы. Но, конечно, самым главным атрибутом здесь была печка. Большая, выбеленная, с огромной лежанкой. Вот это красавица! Я даже засмотрелась. Рядом с ней на лавочке стояли начищенные до блеска медные кастрюли, сковороды, а также глиняные и чугунные горшки.

Да, вот это антураж! На фотографиях все смотрелось куда как скромнее. Из мебели был только добротный деревянный стол с лавками и большая кровать. И вот она выбивалась из общего ансамбля. Такое ощущение, что ее совсем недавно сюда поставили. Ну что же, будем отвоевывать территорию.

— Итак, уважаемый, как Вы поняли, уезжать я не собираюсь. И Вы, как я поняла, тоже не собираетесь этого делать. Так?

Он стоял, скрестив руки на груди и молча с прищуром рассматривая меня. А глаза-то все-таки голубые. Красивые. Как сегодняшнее небо. Фу ты! У меня тут межевание избы намечается, а я его бесстыжими глазками любуюсь. Соберись, Марюнь!

— Таким образом, у нас наметился конфликт интересов. Есть ли у Вас мысли, как его преодолеть? — решила я дать ему шанс.

— Конечно! — ответил он и указал подбородком на меня, а потом кивнул на дверь.

— Поняла, по-хорошему Вы не хотите. Тогда предлагаю временное решение, до выяснения обстоятельств. Разделим дом пополам и не будем друг другу мешать. Вот это будет моя половина, — я протащила чемодан к кровати и села на нее. — А Вы можете устроиться вон в том углу, — кивнула я на дальний угол, где стояли какие-то ведра и метла.

— Э-э, — он отчего-то слегка завис, а потом все же сказал: — Нет, так не пойдет. Это моя кровать, я ее сделал для себя. Давайте-ка это Вы лучше поспите, — он оглянулся, осматривая практически пустую комнату, — да вот хоть на печке. Вы все равно мелкая, хорошо там поместитесь.

Мало того, что я толстая, так теперь еще и мелкая? Ну знаете ли! Может, я и не модель, но уж точно не мелкая. Мои метр шестьдесят один можно вполне считать среднестатистическими. А вот он явно переросток.

— Спите Вы сами на своей печке, я остаюсь здесь! Это моя половина! — и я плюхнулась на кровать.

А что? Мягонько.

— Хорошо, — зло проговорил он. — Пусть это будет Ваша половина, но кровать моя!

И я почувствовала, что кровать подо мной дрогнула и куда-то поехала.

— Эй, а ну стоять! Куда это ты мою кровать потащил?

Я соскочила с кровати и вцепилась в ее край, пытаясь остановить движение.

— Туда, где ей место! — он упрямо тащил кровать вместе с упирающейся мной в свой угол. — А ты иди на печку.

— Сам иди на печку! А лучше в печку!

И я еще сильнее вцепилась в бортик кровати. Но куда уж было мне против таких ручищ! Мы так и доехали до его угла. Кровать и упирающаяся я.

— Да уж, так за мою постель женщины ещё не боролись, — проговорил он, вытирая тыльной стороной руки лоб. — А что? Хочешь — оставайся? Разве не за этим сюда приехала?

И он похлопал ладонью по кровати и подмигнул.

— Да иди ты к черту! — зло бросила я, направляясь в свой угол.

Да уж! Вот они, принцы, во всей своей красе. Сам будет спать на кроватке, а я, значит, должна на печке бока наминать? Свинтус! Я даже не заметила, как мы с ним в пылу борьбы перешли на «ты». Да и фиг с ним! Чести много выкать ему еще.

Я недовольно осмотрелась и подошла к печке. Засунула руку внутрь и вытащила большой уголек. Походила, попримерялась и стала чертить на полу.

— Ты что творишь? Я тут недавно пол вообще-то помыл, — послышался его недовольный голос.

— Границы фиксирую, — пробормотала я, пятясь задом и вычерчивая жирную черную линию, сверяясь с ориентирами. — На мою территорию не заходить! Я возьму часть печки и вот эту зону, твоя будет там, а это общая, понятно? — говорила я, болтаясь вниз головой и отступая назад.

— Понятно, — донесся откуда-то сзади его слегка хриплый голос.

И я почувствовала, как по моей попе, обтянутой хлопковыми брючками, прошлась горячая рука.

— Эй, ты что творишь? — я быстро обернулась.

Но он стоял далеко. Показалось что ли? Но я все равно еще раз подозрительно на него посмотрела и сказала:

— И давай установим правила. Первое: друг к другу не лезть и руки не распускать. Второе: раз живем вместе, то и платим пополам. С тебя пять тысяч за месяц. Третье: еду каждый готовит себе сам и посуду моет за собой сразу. Четвертое: уборка по очереди. Пятое: чужие вещи не брать. Все понятно?

Он удивленно вскинул брови. А что ты хотел? Поживи с мое в общаге — не так научишься дисциплине.

— Хорошо, только у меня наличных нет, а тут связи нет, чтобы перевести, — проговорил он.

— Я могу купить у тебя кровать, — попробовала я заполучить эту красавицу.

— Не пойдет, она стоит дороже. Ручная работа.

Я скептически посмотрела на наспех сколоченную из брусьев кровать. Да уж, работа точно ручная, но вряд ли это добавляет ей стоимости. Даже наоборот.

— Да и вообще! Не должен я тебе ничего платить. Это дом моей прабабки, я имею полное право здесь находиться.

— Мне не хочется разрушать твои фантазии, но ты не прав. По документам вы с этим домом друг другу чужие, поэтому будь добр плати. И твою кровать я готова выкупить за две тысячи.

— Было же пять! — возмутился он.

— Инфляция, мой друг, инфляция. Активы обесцениваются. А ты думай быстрее — скоро и того меньше будет.

— Да найду я тебе деньги, через пару дней принесу. А кровать не трогай!

— Вот и ладненько, рада, что мы договорились, а теперь выйди: мне нужно переодеться.

Он недовольно фыркнул, закатил глаза и вышел наружу, что-то бурча себе под нос. Я расслышала только «ну отец, …, бу-бу-бу,…приперлась, бу-бу-бу…, кровать,…». Иди ты уже и не бухти. Радуйся, что вообще разрешила остаться.

Приведя себя в порядок и умывшись из допотопного умывальника, я аккуратно разложила часть своих вещей на скамье у стены. Надела коротенькие шортики с маечкой и, прихватив с собой блокнот, отправилась на улицу. Отпуск у меня или что? Нужно срочно начать принимать солнечные ванны, а то июль не вечный. А этого…этого… А как его зовут-то хоть? Да пофиг! В общем, этого правнука хозяйки дома буду игнорировать.

Нацепив на нос солнечные очки, я с гордым видом направилась в сторону реки. Спустилась с крыльца и по заднему двору продефилировала мимо своего соседа, который с огромным рвением махал топором. Быстрые и сильные удары за моей спиной прекратились, и в тишине, нарушаемой лишь птичьими голосами, я услышала тихий рык. Или мне показалось? Я быстро обернулась и успела заметить горящий взгляд своего соседа, который он быстро отвел от моей пятой точки.

А говорил, тощих любит? Может, мой зад и отягощен парой лишних килограммов, но они очень грамотно распределены на широких бедрах, а тонкая талия и высокая грудь с твердой троечкой делают мою фигуру похожей на идеальные песочные часы. Но тебе придется подобрать слюни, соседушка, не по твою душу это все добро! Не нравятся мне такие наглые, как ты. И под возобновившиеся и еще более яростные удары топора я спустилась к реке.

Нужно быть с ним поаккуратней и, вообще, нужно связаться с арендодателем, уточнить, кто таков. Что-то я слегка безответственно себя повела, разрешив ему жить со мной. А вдруг маньяк какой? Стало до жути страшно. Обернулась и увидела, как он остервенело машет топором. Е-мое! Да я совсем рехнулась? Так, и как тут связь словить?

Я стала судорожно бегать с телефоном, выискивая сигнал. Ни деления. Глушь так глушь. Села и стала бесцельно копаться в телефоне. Случайно открыла почту. Ух ты! Письмо от Марханова А.В. с пометкой «важно». Наверное, пришло в дороге, а я не увидела. Открыла и прочитала.

Марина Алексеевна!

Приношу извинения, но произошла накладка. В снятом Вами домике сейчас проживает мой сын Андрей. Он не захотел уезжать и побудет там пару недель. Не пугайтесь, он не причинит Вам вреда. А неудобства я Вам потом компенсирую.

Прикладываю фотографию, чтобы Вы могли его узнать.

С уважением, Марханов А.В.

Я открыла файл и посмотрела на молодого, аккуратно подстриженного мужчину в пиджаке. Он был моложе моего соседа и выглядел как-то не так. Прилизанный весь какой-то. А тот, что сейчас махал топором во дворе, был шире в плечах, с отросшими волосами и более хмурым лицом. Наверное, фотография старая. Вырос мальчик.

После прочтения письма немного отлегло. Не маньяк и ладно. Хотя? Откуда мне знать? Да тьфу! Хватит уже себя пугать. Поживет пару недель и свалит. И я со спокойной душой спустилась к реке и села под раскидистой ивой, ветви которой почти касались воды. Сняла шлепки и с наслаждением опустила ноги в прохладную воду. О-о-о! Какое блаженство!

Откинулась на землю и пошевелила пальчиками, ощущая слабое течение реки. Чудесное место, чудесная речка. Нужно будет потом искупаться. А еще лучше истопить баньку и нырнуть после парилки в прохладную водичку. Я лежала на спине и сквозь густые ветви дерева рассматривала голубое небо. Зеленые листья мягко покачивались на слабом ветерке. Вверх, вниз, чуть в сторону. Прекрасно. И я задремала.

Очнулась от громкого всплеска. Поднялась на локтях, испуганно оглядываясь по сторонам. Это что такое было? И тут увидела, как из-под воды показалась голова моего соседа, а следом мощные руки начали рассекать поверхность воды. Я с интересом наблюдала, как он плывет. Рука сама потянулась к блокноту, и карандаш задвигался с большой скоростью, оставляя на бумаге мои ощущения, которые я передавала главной героине.

«С замиранием сердца Элиза ждала его приближения, понимая всю безуспешность своего побега. Он двигался так стремительно, словно презирал законы природы. И с каждой секундой она все отчетливее различала всю мощь его тела….»

Ох, как же хорошо выходит. И я снова посмотрела на него. Может, и с него какая польза выйдет? А он тем временем уже достиг подмостков и неспешно поднимался из воды, постепенно открывая моему взгляду свое… голое тело. Абсолютно голое тело! Мама дорогая! Я тихонько пискнула и зажмурила глаза. Неужели так сложно плавки надеть? И не страшно ему плавать нагишом? Мало ли кто под водой водится? Фу! О чем я только думаю. И я приоткрыла один глаз.

На подмостках было пусто. Ушел. Я выдохнула и открыла глаза. И тут же подскочила на месте от испуга, когда прямо надо мной раздался его громкий голос:

— Тебе не говорили, что подсматривать нехорошо?

Твою дивизию! Зачем же так пугать? И как он так быстро здесь оказался? В попытках успокоить бешено колотящееся сердце я даже не сразу поняла, что он сказал, а когда до меня дошло, аж обалдела. Что? Это я-то подсматриваю? Вот наглости у человека — вагон и маленькая тележка! Да это то же самое, что говорить жертвам эксгибициониста, будто это они за ним подсматривают.

— Слушай, не хочу тебя разочаровывать, но, вообще-то, пострадавшая сторона тут я. Я, видишь ли, не планировала травмировать свою нежную психику, глядя на обнаженного тебя, — я возмущенно взглянула на него. Ну спасибо, хоть шорты надел. — Что, так сложно плавки натянуть? Давай-ка мы с тобой введем шестой правило: никакого неглиже. Договорились?

Он лишь нагло улыбнулся и сказал:

— Не договорились. Я люблю чувство свободы. Понимаешь, о чем я? — и он похабно поиграл бровями. — Но зато я не буду против, если и ты не будешь соблюдать это дурацкое правило.

И он осмотрел меня таким плотоядным взглядом, что я чуть не задымилась от смущения. Вот это магнетизм! Прямо звериный взгляд! Отпад! Да, теперь никаких сомнений. Такой шанс точно не стоит упускать. Я с этого мужчинки такого главного героя напишу, все закачаются! За этими мыслями я не заметила, как начала пристально разглядывать его снизу-вверх.

Широкие плечи, мощные руки с четким рельефом, ох, а кубики-то, кубики! Я, похоже, даже облизнулась. Ох, хорош натурщик! И я довольно улыбнулась, получив на это в ответ недоуменный взгляд.

— А знаешь что, Андрюша? — (Он слегка дернулся от своего имени.) — Ходи-ка ты и вправду голый. Кто я такая, чтобы ограничивать твое,… э-э, твое чувство свободы?

Он посмотрел на меня каким-то странным взглядом, в котором что-то промелькнуло. Разочарование? С чего бы это?

— Быстро же ты прекратила изображать из себя случайную туристку. Значит, и с отцом моим хорошо знакома.

— Конечно, — фыркнула я. — Как бы я сюда ещё попала?

— Ясно, — буркнул он и ушел.

А я так и осталась сидеть на земле. Что это с ним? Наверное, какие-то трения с отцом. Ой, мне-то какая разница. У меня тут работы непочатый край. Я встала и, подхватив блокнот, пошла за ним следом. Нужно бы перекусить и вещи закончить разбирать.

Зайдя в избу, увидела соседа, валявшегося на кровати. Опять без верхней одежды, только в шортах. У него что, больше ничего нет? Почему полуголым все время ходит? Закинув руки за голову, он лежал с прикрытыми глазами, а я даже немного залюбовалась. Ну хорош, зараза! Только явно, что тот ещё гаденыш. От таких лучше держаться подальше. Пожуют и выплюнут. И я заставила себя отвести взгляд и проследовала к своему чемодану.

Нужно срочно выпить чаю с конфеткой, после таких-то стрессов. Восполнить уровень эндорфина, а то потрепали его сегодня знатно.

— Слушай, — обратилась я к нему, — а где тут газовая плитка? Мне сказали, что она есть и запаса баллонов с газом должно мне хватить.

— Не знаю, — буркнул он, не открывая глаза.

— А как ты тут готовишь? Печку топишь что ли? — удивилась я.

Больно муторное это дело — топить печь каждый раз, как захочешь чайку попить.

— Никак, — донесся до меня его недовольный голос.

— А что ты кушаешь? — искренне удивилась я.

— Ничего.

— Это как? На диете что ли? — сделала я предположение.

— Можно и так сказать. Слушай, отстань от меня.

Ну хорошо, зачем же так нервничать? Странный какой-то. Никогда не видела мужиков на диете. Мне это представляется делом весьма страшным. А жить с голодным мужиком под боком и вообще что-то из разряда взрывоопасного.

Да уж, повезло с соседом, ничего не скажешь. А может, это и к лучшему? На мою прелесть никто покушаться не будет. И я достала из чемодана свои стратегические запасы. Ровно шестьдесят конфеток «Коровка». По одной штуке на каждый день. Мягкие, сливочные, чуть засахаренные сверху, а внутри сладкая тянущаяся сливочная начинка. М-м-м. Я мечтательно вздохнула.

У каждого свои причуды. Вон эта громила вообще на диете, а я просто очень люблю сладкое. И одна такая конфетка, съеденная не спеша за чашечкой обжигающего чая, может сделать весь мой день куда более терпимым. Но как же грустно, что у всего есть обратная сторона.

Вот и конфетки эти весьма интенсивно наращивают мою заднюю сторону, если не контролировать этот процесс. Отказаться от них я так и не смогла, поэтому выбрала путь ограничений. Бывали такие дни, когда я вставала с утра только лишь потому, что меня ждала эта вкусняшка. И сейчас я очень переживала за сохранность источника своего хорошего настроения.

Поэтому даже от души отлегло при известии о его диете. Лишь бы только не сорвался. И я подозрительно покосилась на соседа. Этот, наверное, может. Пожалуй, лучше припрячу их под кодовый замочек в чемодан. Не выглядит этот мужчина сидящим на диете, значит, срывается. Ну и пусть. Но только не на моих конфетках! Полюбовавшись еще раз на заветный мешочек, я достала одну, а остальные убрала в чемодан. Так, теперь бы найти горелку.

Она нашлась довольно быстро под одной из лавок, и вскоре я наливала горячий чай себе в чашку. С тихим стоном удовольствия я надкусила конфетку, и по языку тут же растеклась сливочная начинка, смешалась с обжигающим чаем и нежно обволокла каждый вкусовой сосочек моего языка. Кайф! Следующий кусочек был ещё вкуснее и слаще, и я довольно хмыкнула. И тут до меня донесся раздраженный голос соседа:

— Да е-мое! Ты же всего-навсего чай пьешь, а по звукам, словно под мужиком стонешь!

Что-о-о? Я даже чаем подавилась от таких слов. Ну вы посмотрите, какая сволочина! Обязательно было портить пять минут моего искреннего удовольствия?

— А ты завидуй молча, — бросила я ему.

У него на глазах нарочито медленно откусила конфету и зажмурилась от удовольствия. Ладно, на диете человек, прощу на первый раз. Он лишь поджал губы и, встав с кровати, вышел на улицу. Да пусть катится, я хоть вещи нормально разберу.

С этим делом я, как ни странно, провозилась довольно долго. Чемодан у меня был очень вместительный, и когда я собиралась, то использовала его объем в полной мере. А вот куда это все выложить оставалось открытым вопросом, так как в избе не наблюдалось никаких шкафов. В наличии имелось лишь место под лавками, что-то наподобие сундука и пара узких полок. Из любопытства я просмотрела все места хранения и обнаружила вещи соседа. У него была только косметичка с предметами личной гигиены, пара футболок, свитер, джинсы и кроссовки.

Да-а, не густо. Может, и вправду он здесь ненадолго? Эти мысли порадовали, и я начала заполнять одну из полок своими принадлежностями. На свет из чемодана были извлечены крема, лосьоны, гели и прочее. Я даже духи взяла с собой. И зачем, спрашивается? Мне ими тут что, комаров отпугивать?

Нет, для комаров у меня припасено более термоядерное средство, ну, конечно, это если верить словам моей соседки по квартире. Она помешана на Индии, и у нас половина квартиры завалена всяким индийским хламом. Она мне буквально насильно всучила огромный пакет с аромапирамидками, которые должны спасти от полчища ненасытных комаров. Вот вечером и проверю.

А пока достала духи и вскрыла упаковку. Мне эти духи мама подарила в честь окончания моего первого учебного года в качестве учителя. Она знала, что я давно о них мечтаю, но скромные доходы учителя не позволяют обзаводиться такой роскошью. Как я радовалась этому подарку! Поэтому, наверное, и прихватила их с собой: очень уж жаль было оставлять в городе.

Я щедро попрыскала воздух вокруг себя и разогнала его рукой. Ох, что за запах! Чудо! И я расщедрилась и прыснула ещё разок. Прикрыла глаза и глубоко вдохнула. Роза и ваниль. Я никогда не думала, что эти два аромата будут так прекрасно сочетаться. Я будто перенеслась в уютный дворик крошечного итальянского городишка и стояла посреди благоухающего розария, а легкий ветерок доносил до меня аромат ванили из милой кондитерской за углом. Обалденно!

— Фу! Что это еще за вонь!? — раздался громкий голос прямо у меня над ухом.

Я даже подпрыгнула от неожиданности и чуть не шлепнулась с лавки. Да сколько можно уже меня пугать? Открыла глаза и уставилась в скривившееся лицо соседа. Его ноздри раздувались, и он усиленно водил носом, словно пограничный пес, выискивающий контрабанду. Да что у него с нюхом-то в самом деле?

Додумать я не успела, так как он резким движением выхватил духи у меня из руки и, отодвинув их от себя как можно дальше, начал отчитывать меня, словно подростка, у которого в кармане нашли сигареты.

— Чтобы больше эту дрянь в доме не распыляла! Тебе ясно?

Да меня так уже лет десять никто не отчитывал, а тут нарисовался какой-то мачо и указывает, что я могу или не могу делать. Ну нет, дорогой, так не пойдет.

— Да фиг тебе!

И я подскочила, чтобы выхватить духи, но его реакция было просто молниеносной. Рука с духами взметнулась вверх. Теперь мне их без стремянки оттуда не достать. Чертов дылда! Какой у него рост? Два метра, наверное.

— Отдай, сказала!

— Будешь ещё их распылять?

— Это мои духи и мой дом! Буду делать то, что захочу!

Указывать он мне еще будет!

— Хорошо, тогда ты не оставила мне выбора.

И он быстро направился к выходу, неся в руке мой заветный пузырек. Что это он задумал?

— Эй, ты куда потащил мое имущество? Это воровство в чистом виде! А ну, стоять!

Ага, остановился он. Пришлось самой бежать за ним. Нужно ведь как-то спасать свои духи. Он тем временем уже приближался к реке. Вот снова! Да как он так быстро перемещается? И я побежала в его сторону. Но опоздала. Резкий взмах руки — и мои духи теперь могут достаться какой-нибудь рыбешке. Ах ты, гаденыш!

— Да ты обалдел?

Моему возмущению не было предела.

— Я тебя предупредил, ты сама отказалась, — заявила мне эта наглая морда.

— Да ты, да ты…,

Я даже не могла подобрать слов от такой наглости.

— Больше никакой вонючей дряни в доме, где я сплю.

— Так спи в сарае или на улице! При чем тут я? — заорала я. — А тем более мои духи. Мне их мама подарила, — закончила я расстроенным голосом.

Мне и вправду было жаль эти духи. Это ведь подарок. И не от кого-нибудь, а от мамы. Ведь так приятно получать в подарок от близких людей то, о чем мечтала. В эти моменты так остро ощущаешь их любовь и понимаешь, что на свете есть человек, который помнит, что ты хотела именно эти духи. А он взял и выкинул. Просто гад.

Я развернулась и, расстроенная, пошла обратно. Поскорее бы он уже уехал. Я наблюдаю его физиономию всего несколько часов, а он мне уже надоел. Даром мне не сдался такой натурщик. Духи ему мои не понравились. Посмотрим, что ты скажешь на сверхвонючие индийские аромапирамидки. И я злобно улыбнулась. Готовь свой нос к благовонной атаке, чувствительный ты мой. Духи я тебе не прощу.

Вернувшись в дом, я первым делом расставила везде самые вонючие пирамидки и запалила их. По избе тут же стал стелиться удушливый дым с ароматом индийских благовоний. Все слилось в один невообразимый тошнотворный запах. Даже мне стало немного плохо, но я держалась стойко и не собиралась отступать. Пусть тут все провоняет! Может, пораньше уедет, если у него такой нос чувствительный.

Сосед успел только сунуть нос в избу, тут же чихнул, грязно выругался и захлопнул дверь. То-то же! Тоже мне, нюхач нашелся. И я довольно улыбнулась. Хотя у самой уже голова слегка кружилась. Может, и вправду переборщила? Пойду-ка я лучше на улицу. В такой аромазавесе не то что комары, тут самой бы ноги не откинуть. Схватила блокнот и, слегка покашливая, вывалилась наружу. Тут же до меня донесся ехидный смешок.

Я повернулась к сидящему на завалинке соседу и молча села на крыльцо. Что-то отпуск перестает быть томным. И это при том, что он ещё не начался.

— Слушай, Андрюша, а когда ты, говоришь, уезжаешь? — устало спросила я.

— Когда захочу, тогда и уеду. Не хватало мне еще отчитываться перед всякими, — зло пробурчал он. — И сегодня меня не жди, ночевать в доме в такой вонище я не буду.

— Ой беда-беда, даже не знаю, как теперь спать-то без тебя буду. Наверное, не усну. Буду у окошка сидеть да тебя поджидать, — съехидничала я.

Он пропустил мимо ушей мои слова и продолжил:

— И вообще, я часто не буду здесь ночевать, у меня кое-какие дела в…

— Ой, оставь при себе подробности своей интимной жизни. Меня они вообще не волнуют, — перебила я его. — Но учти, в дом никого таскать нельзя! Это седьмое правило, ясно?

— Ага, сама-то в них еще не запуталась?

— Нет, с чего бы мне это делать?

— До чего же ты …, - он сделал паузу, смерил меня взглядом своих потрясающе голубых глаз и закончил: — ершистая. Я тебя предупреждаю: если утром я обнаружу хоть одну из тех дряней, вышвырну вместе со всеми твоими вещичками в реку. Поняла?

Да уж, замашки у него явно барские. И только я собиралась высказаться, как он встал и ушел в сторону леса. Босой и в одних шортах. Хорошо, что не голый. Это до чего же нужно любить свободу, чтобы шататься по лесу босым? Он быстро удалялся, а я рассматривала его широкую спину и узкие бедра. Ну до чего привлекательный! Собака! И рука сама потянулась к карандашу. Ну что ты с ней будешь делать?

Я так увлеклась, что писала практически до темноты. Такого погружения и состояния потока мысли я еще никогда не испытывала. А когда вынырнула из него, то поняла, что все эти часы была беспросветно счастлива, погружаясь в историю героев и проживая их чувства вместе с ними. Вот что является одним из самых больших счастий в жизни человека — удовольствие от дела.

Поднялась и, хрустнув косточками, зашла в избу, чтобы тут же с ругательствами на устах начать открывать все окна и дверь. Да пусть меня лучше заживо обглодают полчища комаров, чем нюхать эту невыносимую вонь всю ночь. Ну, Танька! Напихала дряни.

Пока проветривала дом, слегка продрогла. И сейчас, стоя в пижаме со своими любимыми котиками, рассматривала кровать соседа. А может, на ней поспать? Его все равно не будет ночью. На печке ведь никогда не спала. А если упаду? Но вбитое годами правило совместного проживания в общежитии «даже не садиться на чужие кровати без приглашения» не позволило мне с комфортом устроиться на большом ложе. Поэтому, пыхтя, стала забираться на печь.

А что? Матрасик мягкий, белье свежее постелила. Даже подушка не подкачала. А уж пуховое одеялко было и вовсе выше всяких похвал. Да на кой мне сдалась его кровать, когда у меня такая чудесная печка? Я задернула занавеску и с наслаждением погрузилась в состояние дремоты, которое после долгого дня обещало быстро перейти в крепкий сон.

Но только я почувствовала, что сон уже готов принять меня в свои пушистые лапки, как снаружи дома послышался какой-то шум. Я открыла глаза и прислушалась. В полнейшей ночной тишине я отчетливо услышала, как вокруг дома кто-то ходит. Сердце замерло от страха, вот в этот момент я была бы совершенно не против того, чтобы мой сосед мирно спал в своей кроватке. Даже если бы с ним была его местная дама сердца. Да хоть две. Как же жутко здесь одной! И почему мне казалось, что это хорошая идея упрятать себя в глухую деревню? Идиотка.

Я ещё некоторое время лежала и тряслась от страха под одеялом, но, сколько бы я ни прислушивалась, шум пропал, и снова стояла оглушающая тишина. Только я облегченно выдохнула, как прозвучал протяжный волчий вой. Мамочка! Я даже закусила одеяла от страха. Как же громко и как близко! Тут что, еще и волки водятся? Вот приперлась сюда на свою голову! Я лежала без сна еще добрых пару часов, пока сон все же не взял свое и я попросту не отключилась.

Разбудил меня громкий и настойчивый стук в дверь. От неожиданности я подскочила и ещё пару мгновений пыталась понять, где я и что, вообще, происходит. Так, я на печке, в доме светло, значит, уже утро. А в дверь уже не просто стучали, а барабанили, но массивный засов держал на совесть. Это, наверное, сосед вернулся с ночных приключений. Кому бы еще понадобилось так долбить в дверь? И точно. В окне показалась его голова, и теперь он уже колотил по стеклу.

— Да иду я, иду, — пробубнила я.

Сползла с печки и поплелась открывать этому «Казанове» дверь.

— Что так долго? — возмущенно проговорил он и протиснулся мимо меня. — Время к обеду, а ты еще дрыхнешь. Милая пижама, кстати.

— Спасибо, — по привычке буркнула я в ответ и тут же недовольно пробурчала: — Я что, перед тобой за свой сон должна отчитываться?

И зевнула во весь рот, прикрывшись ладошкой.

— Посмотрите на нее, еще и не выспалась. На, держи.

И он протянул мне пачку разношерстных денег. Мятые, потрепанные и кое-где даже рваные. И это что, кровь? Я подозрительно на них посмотрела.

— Э-э, вот боюсь даже спросить, где ты их взял? — проговорила я, глядя на них с сомнением.

Очень уж похоже, что нажиты они нечестным путем. Разбоем, например.

— Лося продал.

— Что? Какого ещё лося? — я удивленно уставилась на него.

— Обыкновенного. Того, что в лесу бегает, — ответил он как ни в чем не бывало. — Поймал и продал мясо местным.

— Фу! Ты что ради денег лося убил? Вот ты изверг!

Я уставилась на него, скривив лицо. И как умудрился только? Или может, он шутит?

— Ну не только ради них, но и это тоже. Бери! Ты же тут вопила, что за все поровну платим, — противно передразнил он меня. — Или откажешься? Но учти, я все равно не съеду.

— П-ф-ф-ф! — фыркнула я. — С чего это я должна тебе такие подарки делать? Подожди, — я нашла пустой пакетик и протянула ему. — Клади сюда.

Он ухмыльнулся и положил деньги в пакет.

— Что, деньги не пахнут? — ядовито заметил он. — Тебе, наверное, за работу и так неплохо заплатили.

Да с какой луны он свалился? Это где же он нашел такую работу учителя, за которую неплохо платят? Человек явно оторван от жизни, а ещё меня упрекает. Да. Я беру с него деньги. И совершенного этого не стесняюсь! С чего бы это? Я их заработала своими нервами и драгоценными часами жизни. И имею право требовать компенсацию за то, что делю свою лесную избушку с таким нахалом, как он. Да мне, вообще, еще и за вредность нужно молочка по литру в день выдавать, с таким-то соседом.

Отвечать ничего не стала, развернулась и пошла ставить чайник. Пока он закипал, в небольшой пристройке за домом привела себя в порядок. Вот все хорошо в деревне, только это обливание из ковшика слегка раздражает. Но зато бодрости добавляет будь здоров.

Поэтому, весьма посвежевшая, я вернулась в дом, где застала соседа, заваривающего чай. Мой чай. Недовольно поджала губы, но решала не делать замечаний. И хотя для него мне было жалко даже кипятка, скандалить я не стала. Может, язык хоть себе обожжет?

В полном молчании мы сидели за столом и завтракали. Я поела заваренной каши из пакетика и с предвкушением посматривала на конфетку. Сейчас, милая, и до тебя очередь дойдет. Ты мне сегодня очень нужна для поднятия настроения. Сосед же сидел напротив, подперев рукой щеку, и с каким-то отсутствующим видом попивал голый чай.

А я вспомнила ночной волчий вой, и опять стало неуютно. От мысли, что где-то там бродят стаи огромных волков, хотелось передернуться всем телом. И тут совершенно непрошено включилась моя фантазия. А если это не волки, а оборотни? А если…. И понеслось! Я даже зависла на пару минут и додумалась до того, что было бы очень интересно, если бы главный герой в моей книге был оборотнем.

Да, это отличная идея! И я оценивающим взглядом посмотрела на соседа. А мог бы он быть оборотнем? Наверное, нет. Слишком уж он большой. Представить себе такого огромного волка я не могла. А как было бы здорово. Вздохнула и пробурчала себе под нос:

— Эх, жаль, ты не оборотень.

И тут же удивленно посмотрела на него. Он судорожно закашлялся, даже лицо покраснело. Аккуратней нужно быть, так и захлебнуться можно.

— Это ещё почему? — спросил он, все ещё покашливая.

— Ой, да не бери в голову. Неважно.

Он еще немного помолчал, приводя в порядок дыхание, а потом спросил:

— А если бы и был, неужели не побоялась?

— А ты бы меня покусал?

— Нет, зачем? — он, похоже, был искренне удивлен.

— Тогда почему я должна тебя бояться? — я тоже была удивлена.

Он склонил голову набок и как-то по-новому на меня взглянул. А я уже потеряла интерес к этой теме, так как вспомнила про свои духи.

— Как планируешь за мои духи расплачиваться? — спросила я у него.

— Никак, — ответила эта наглая морда. — И спасибо, что напомнила.

Он встал и, чуть шевеля крыльями носа, стал обходить избу по кругу, собирая остатки вонючих пирамидок. Затем подошел к моему чемодану, шумно втянул воздух и сказал:

— Доставай остальные.

— Уже бегу, — ответила я, надкусывая конфетку.

— Ну хорошо, мне-то какая разница, — равнодушно ответил он и взялся за ручку моего чемодана.

Такой скорости я даже сама от себя не ожидала. Вскочила и уже через пару мгновений вцепилась в чемодан. Там же мои конфетки!

— А ну руки прочь! — завопила я.

Он одним резким движением вырвал чемодан из моей руки, ловко обогнул меня и направился к двери. Да что же это творится? Совсем уже оборзел!

Но думать нужно было быстрее. Смириться и отдать эти пирамидки, тем самым спасая свои конфетки? Или в молчаливой гордыне попытаться отобрать чемодан? Уже пробовала, расклад не в мою пользу. Поэтому выбор очевиден. Спасаем коровки.

— Стой! Я достану эти вонючки, остановись! — крикнула я.

Он остановился и подтолкнул чемодан в мою сторону. Ох, как я не люблю подчиняться. Но скрепя сердцем достала эти злополучные благовония и сунула их ему в руки. Он слегка наклонился и ещё раз понюхал мой чемодан. Фу! Ну прямо как псина!

— Хорошо, — спокойно сказал он и вышел.

А я осталась стоять, зло сжимая кулаки. Ну и черт с ними, с этими отвратительными аромапирамидками! Меня бесило то, что он так спокойно добивается своего, действуя грубой силой. И духи я ему не прощу! Раз сам не хочет компенсировать мне их потерю, я стрясу моральное удовлетворение лично, да еще и с процентами. Только как именно, я пока не знала.

Села за стол и с тоской посмотрела на недоеденную конфетку. Да, похоже, сегодня одной штучки мне не хватит. Но вторую брать не буду. Есть у меня воля, в конце-то концов? И я откусила крохотный кусочек и запила чаем. Посмотрела на стол и заметила, что одинокий муравьишка навьючил на себя крошку от моей конфетки и куда-то быстро ее потащил. Через пару мгновений появились ещё два и стали судорожно носиться по столу в поиске еды.

Эх, всем хочется сладенького. Я раскрошила остаток своей конфетки на стол. Мне он уже не поможет, а для них это счастье. И еще добрых пару минут наблюдала, как появлялись все новые и новые муравьи и усиленно растаскивали остатки конфетки. За окном промелькнула фигура соседа, он зашел в сарай. Гад! Вот чтобы тебя стадо таких муравьев покусало.

Покусало? А что? Я взглянула на муравьев, которых становилось все больше и больше, потом на закрытую дверь сарая, и на моем лице расплылась широкая зловещая улыбка. Ну держись, гаденыш! Простите, муравьишки, но вы оказались не в то время и не в том месте.

На все про все у меня ушли: пара часов, трехлитровая банка и, самое ценное, одна конфетка. Сплошные убытки из-за этого незваного соседа, но я была уверена, что эти инвестиции себя окупят. Теперь осталось только подождать, когда он останется ночевать дома. А пока вы, муравьишки, мои пленники.

Настроение поднялось, и появилось желание вернуться к своей книге. У меня родилась целая куча новых идей. Нужно срочно главного героя превращать в какую-нибудь зверюшку. Какие там бывают оборотни? Волки, медведи, коты, кто еще? Интересно, а почему нет оборотней-мышей или енотов? Ладно, не буду оригинальничать, пусть будет огромный черный волк. А то, если сделаю его каким-нибудь сусликом, дамы мне не простят.

Облачившись в легкий сарафан, я с удовольствием вышла наружу, где уже вовсю властвовал горячий полдень. Да, погодка нынче балует, только бы после такой жары не зарядили дожди, а то сидеть в замкнутом пространстве с этим наглым дылдой мне совсем не хотелось.

Улыбнувшись и зажмурившись на солнышке, я присела на широкую завалинку и достала свой блокнот. Мой сосед хоть и знатная сволочь, но природа по каким-то причинам наделила его весьма притягательной внешностью. А мне сейчас очень пригодится его образ перед глазами. Я постаралась отрешиться от своего отношения к этому мужчине и посмотрела на него глазами своей героини.

«Его умелые и сильные пальцы распутывали узел верёвки, что связывала ее оголенные ноги. Теплые, слегка грубоватые руки касались нежной кожи лодыжек. И от этих прикосновений словно маленькие молнии пронзали ее тело в низу живота. Сладкая пытка…»

Я чувствовала, что текст ложится идеально, и поэтому быстро писала, периодически посматривая, как ловкие пальцы моего соседа перебирают какие-то железяки. Он явно что-то чинил. Его голый торс притягивал взгляд, а бронзовая кожа на вид была такая гладкая. Я осмотрела его еще раз профессиональным взглядом и продолжила усиленно писать.

Через мгновение снова подняла взгляд и встретилась с его горящим взором. Он смотрел на меня, не отрываясь, и мне показалось, что в его глазах появился желтый огонек. Так притягательно и красиво! Его ноздри слегка шевелились, и он шумно втягивал воздух.

Так, наверное, делал бы и мой герой, обнюхивая героиню. Точно! И я застрочила с новой силой, не замечая недоуменного взгляда мужчины.

Так прошел почти весь день. Мой натурщик шел купаться — я за ним. Накидывала сцены, где мои герои нежатся в водичке. Он шел к дому — я туда же. Я была так погружена, что не замечала, как он все чаще и все дольше смотрит на меня своим притягательным взглядом.

Время уже клонилось к вечеру, когда он снова решил поколоть дрова. Наверное, это у него вместо спорта. Развлечение такое: помахать топором. И опять мне было, что написать по этому поводу. Я зарисовывала сцену, в которой главный герой размашисто орудует мечом и рубит своих неприятелей направо и налево. Сцена получилась просто огонь!

Но тут из фантазий меня нагло вырвал громкий голос соседа:

— Ну все! Достала!

Я даже встать с чурбака не успела, как он мгновенно подскочил ко мне, поднял с него и практически впечатал в стенку сарая, придавив меня своим сильным телом. Я могла лишь хлопать глазами от удивления. Что это на него нашло? Неужели я его так раздражаю тем, что хожу следом? Спросить я не успела.

Сильная рука обхватила мой затылок, лишая возможности двигаться. И тут же его лицо оказалось так близко, что я явно разглядела: с его глазами что-то не так. Они горели каким-то звериным огнем. Но в следующий миг я закрыла глаза, потому что на мои губы обрушился целый ураган. Просто сногсшибательный ураган, которому хотелось подчиняться и, закрыв глаза, кувыркаться в его потоках. Меня словно швыряло и подбрасывало от накатывающих чувств и ощущений.

Горячие губы, настойчивый язык и слегка колючий от щетины подбородок слились в один большой источник удовольствия. И с тихим стоном я ответила. Сначала робко, несмело, но вскоре с удивлением поняла, что моей робости как не бывало. И это уже я сама прижимаюсь к нему всем телом и чувствую его напряжение сквозь легкие шорты. Так захотелось прижаться еще сильнее. Не стала сопротивляться. В ответ была ещё сильнее вдавлена в стену сарая, а его напряженное тело слегка потерлось о мое.

«Что я творю? Это же совершенно не знакомый мне мужчина! Нужно остановиться!» — где-то на задворках сознания кричал мне мой разум. Но его голос удалялся от меня все дальше и дальше. Меня полностью захватили эти новые ощущения, и я не хотела их прекращать. Вскинув руки, обняла мужчину за плечи и прошлась ладонями по широким плечам. Как приятно! Какая сила! Какая мощь!

В ответ его руки тоже пришли в движение и тут же потянулись к бедрам, подхватили меня под ягодицы и, слегка сжав пальцы, с еще большей силой прижали меня к своему разгоряченному телу. А его губы покинули мой рот и, с жадностью пробуя на вкус мою кожу, стали быстро спускаться ниже. Ушко, нежный участок шеи за ним, ниже, еще ниже. Я с замиранием сердца ждала дальнейшей ласки.

Но он вдруг остановился. Тяжело дыша, он уткнулся носом мне в шею и с видимым усилием разжал руки, потихоньку отодвигаясь. Все его движения были словно через силу, и я опять услышала совсем тихий рык. Вскоре он уже отстранился настолько, что мы смогли взглянуть друг другу в глаза. И это все испортило. Вся нереальность прошедших минут моментально испарилась.

Твою дивизию! Я, похоже, совсем с ума сошла! От того, что я тут вытворяла, меня накрыла волна стыда. Я покраснела от смущения, и мне даже не нужно было зеркало, чтобы это понять. Вот же дура! А он, похоже, совершенно не переживая по этому поводу, спросил ехидным голосом:

— Ну что, понравилось? Ты этого хотела?

Чтобы скрыть свое смущение и полную потерю ориентации в пространстве, я проговорила задумчивым голосом:

— Знаешь, все было неплохо, но вот чего-то не хватило. Может, нужно добавить немного экспрессии? Попробуем ещё разок?

— Иди к черту! Не знаю, чем ты занимаешься, но прекращай. Ты невыносимо пахнешь!

Что? Как это пахну? Да я же недавно весьма активно поливала себя из ковшичка! И я незаметно принюхалась к себе. Да нет, вроде, все в порядке.

А он тем временем быстро развернулся и направился в сторону реки. Опять босой. Точно ведь наступит на что-нибудь. Да и пусть! С чего это я переживаю? У меня тут проблемы посерьезней. Нужно бы разобраться с собой. Какого черта я творю? Я же чуть не отдалась первому встречному у стены сарая. Позорище!

Это точно виновата моя книга! Я слишком вжилась в роль героини. Пожалуй, отложу ее на пару дней или займусь пока описанием природы и платьев. Это куда как безопасней. А от этого ходячего тестостерона лучше держаться подальше. И, сделав запись, что этот мужчина слишком на меня влияет и стоит прекратить эксперимент, я с чистой совестью отложила блокнот.

Его слова о том, что я вонючка, меня задели и весьма обидели. Может, и вправду пора хорошенечко помыться? Ковшички — это, конечно, хорошо, но ничто не заменит хорошей баньки. И я смело двинулась в ее сторону. С растопкой бани я справилась на раз-два. Отдых каждое лето в деревне у бабушки не прошел даром, и вскоре моя банька уже дымила на всю округу.

Перекусив, я сидела на подмостках у реки и любовалась клонившимся к закату солнышком. Оно уже опустилось на уровень деревьев и проглядывало оттуда ярким пятнышком. Острые лучи просачивались сквозь деревья, и теперь оно выглядело, как самая яркая звездочка на небосводе. Как же это красиво!

Облака окрасились в мягкий цвет карамели и словно застыли на небе, не двигаясь. Тишина, покой и гладь речушки, в которой отражалась эта неимоверная красота, дарили умиротворение. И как природа может быть настолько красива и гармонична? Это что-то невероятное! Почему у человека поднимается рука менять ее под себя, уродуя и уничтожая? Я посидела еще немного и решила, что, пока еще совсем не стемнело, нужно попариться в баньке и искупаться в освежающей речке.

Эх, банька! Одно из лучших изобретений человечества. Кажется, что она обновляет тебя не только снаружи, но и внутри. Смывает с тебя все печали и горести, дарит ощущение легкости и веру в то, что все в жизни прекрасно. Мой вам совет: если в жизни полная безнадега, идите в баню! В прямом смысле, разумеется. Напарьтесь так, чтобы скрипеть от чистоты, чтобы кожа стала мягкая, как у младенца, а потом выпейте горячего травяного чая с ложечкой меда. Хоть и ненадолго, но жизнь снова откроет для вас свои краски. И может, этого времени вам как раз хватит, чтобы прийти в себя.

Вот и я напарилась так, что на теле не осталось ни кусочка кожи другого цвета, окромя красного. Быстро нацепив купальник, я помчалась к выходу, откуда бегом направилась к мосткам. На полном ходу заметила, что почти все подмостки занял сосед, который зачем-то там уселся.

— Посторонись, — проорала я.

Ну и реакция у него! Моментально отклонился в сторону, и, уже влетая в воду, я услышала его крик:

— Стой, дурында, там же удочка!

Блин! Зря похвалила его: видать, язык к его реакции не имеет никакого отношения. Неужели не мог раньше предупредить? Может, пронесет? Не пронесло. Это я поняла, когда ногу перетянула леска и где-то в районе задней точки появилась резкая боль.

Вынырнув наружу, я быстро добралась до лестницы, находящейся под водой, и даже не стала отказываться от предложенной в помощь руки.

— Ну надо же, какой у меня улов! — он задорно поиграл бровями и широко улыбнулся. — Целую кикимору выловил!

— Иди в пень, рыболов недоделанный! Хоть бы в стороне где рыбачил.

Ногу неприятно перетянуло, и боль в попе стала сильнее, а в ответ на его веселые комментарии хотелось дать оплеуху. Весело ему.

— Ладно тебе, ложись и не дергайся! Буду свой улов с крючка снимать. Ну ты посмотри только, за самое большое место подсек!

Это что, опять камешек в огород моей широкой пятой точки? Он, вообще, умеет с девушками общаться? Хотя с таким-то животным магнетизмом он может их хоть тыквами называть, они все равно будут падать у его ног. Ну и где, спрашивается, шатается вселенская справедливость?

— Давай быстрее! — буркнула я и легла на подмостки.

— Мне придётся сходить за ножом, полежи немного.

— Да куда я уйду с крючком-то в заду?

Он весело хмыкнул и пошел к дому. А у меня не осталось даже намека на хорошее настроение. Поэтому я терпеливо ждала его прихода, лежа на животе. Вернулся он, надо сказать, очень быстро и присел рядом.

Теплые руки прошлись по моей пострадавшей ноге, погладили и поднялись выше. Шаловливые пальчики подцепили краешек моих плавок.

— Эй, ты там что делаешь? А ну, прекращай! Давай быстрее отрезай леску и вынимай крючок.

— Сейчас. Нужно ведь сначала оценить, — послышался его какой-то хриплый голос.

— Что там оценивать? Режь давай! — пробубнила я, уткнувшись лицом в доски.

— О, поверь, тут есть, что оценивать, — прозвучало совсем тихо и так чувственно, что мне даже захотелось взглянуть на него.

— Не шевелись! — тут же приказал он и разрезал первый виток лески.

Буквально за пару минут он избавил меня от нее полностью. Остался только крючок.

— Придется снять плавки: мне так его не видно.

Не много ли для одного дня? Жаркий поцелуй, а теперь моя оголённая заветная точка? Но делать было нечего.

— Давай, снимай, — процедила я сквозь зубы.

И прямо спиной почувствовала его предвкушающую улыбку. Гаврик озабоченный! То, как он снимал мои плавки, наверное, стоит показывать только в фильмах для взрослых. Медленно, проводя следом с легким нажимом пальцами. Я даже замерла от такой откровенной ласки. Ну что за власть у него такая? Словно в состоянии гипноза, хочется замереть и отдаться этим чувственным ощущениям. Наконец-то эта процедура была закончена, и он сказал:

— Повезло, бровка ушла неглубоко, но придется немного потерпеть.

— А червяк? Надеюсь он не висит там у меня сзади.

— Я на тесто ловил.

— Это хорошо, — с облегчением выдохнула я: было бы неприятно.

И не успела я сказать, чтобы поторопился, как меня пронзила острая боль, а следом рану накрыло что-то теплое и влажное, забирая боль. Но я все равно заорала:

— А-а-а, хоть бы предупредил!

Я подняла голову и обернулась, и тут же замерла от увиденной картины. Мой сосед весьма основательно впился губами в мою попу.

— Эй! Ты это чего? А ну, отпусти!

Он оторвался и сплюнул в сторону. Наклонился, чтобы повторить процедуру, но я уже пришла в себя от удивления и активно задвигала попой.

— А ну, брысь! — запищала я.

— Да не дергайся ты! Нужно прочистить и продезинфицировать рану.

— Ну мы же не в средневековье! Про йод и мазь «Спасатель» не слышал? Отпусти!

— Лежи сказал! — рявкнул он так, что я даже на пару секунд замерла, но тут же снова начала дергаться.

Он быстро прижал меня к мосткам, и я снова почувствовала его губы в таком запретном месте. От осознания того, что именно он делает, по моему телу против воли пробежала волна удовольствия. Было в этом что-то такое запретное и очень приятное. И это его я называла извращенцем? Да я похлеще него, наверное, буду. А он тем временем снова сплюнул, но отпускать меня не спешил.

Я слышала его тяжелое дыхание. И совсем неожиданным было то, что он наклонился к моей шее и провел по ней носом, шумно втягивая воздух.

— Ты пахнешь, как сотня самых сочных персиков. И кожа у тебя такая же нежная. Может, откусить от тебя кусочек? А?

Голос его сел, и в нем проскакивала хрипотца. И вот от этого изменившегося голоса по спине сначала пробежали толпы мурашек, которые нежно погладили каждый кусочек моего тела, а следом нахлынула волна страха. Я ведь лежу с голой попой в совершенной глуши, а этого мужчину и знать не знаю. Силищи у него хватит, чтобы сделать со мной все, что он захочет. Мне действительно стало жутко, и севшим от страха голосом я попросила:

— Пожалуйста, отпусти меня.

Он отпустил мгновенно, словно учуял запах моего страха. Быстро отошел в сторону и дал мне возможность спокойно встать.

— Спасибо, — глухо поблагодарила я его и направилась обратно в баню.

Там еще некоторое время приводила себя в порядок и успокаивала нервы. Почему я так разнервничалась? Все ведь хорошо. Настроение было испорчено, и я ругала себя за приступ страха. Это сын весьма известного в городе человека, за которого тот ручался. Зачем мне бояться? Или этот хитрый гад как раз этого и добивается?

Вот это казалось более вероятным. Он хочет выжить меня из моего домика. Причём так, чтобы я сама уехала! Не дождешься! Тебя ещё ждет сюрприз в спрятанной трехлитровой банке.

Пока возилась в бане, на улице совсем стемнело, и я шла по тропинке, которую освещал яркий лунный свет. Подняла голову вверх и залюбовалась луной. Какая красавица! Она ярко выделялась на фоне темного неба, а проплывающие на ее фоне облака навевали атмосферу мистики и загадки. Через несколько дней полнолуние, нужно будет полюбоваться и не забыть сделать пометки в блокноте о том, как главный герой будет выть на луну.

Зайдя в домик, с удивлением обнаружила своего соседа валявшимся на кровати, как всегда полуголым и заложившим руки за голову. Его взгляд был устремлен в окно, откуда был прекрасно виден спутник Земли. И мне опять померещились желтые проблески в его глазах. Да что у него с глазами? Мне ведь это все не кажется?

— А ты почему здесь? — спросила я удивленно.

— А где мне ещё быть? Это мой дом и моя кровать, — ответил он, даже не поворачивая голову в мою сторону.

— Ну, я думала, ты, как и вчера, отбудешь к своей даме сердца.

— К кому? — не понял он.

— Даме сердца, — повторила я.

— Да я, в общем-то, и не…, - начал он, а потом явно передумал и закончил: — Сегодня я ночую здесь.

— Как хочешь, — равнодушно ответила я, скрывая довольную улыбку. — Выйди ненадолго, мне нужно переодеться и подготовиться ко сну.

— Я отвернусь.

— Нет, выйди, — настаивала я.

— Слушай, ну я ведь и так многое уже видел и даже пробовал, если ты помнишь, — и он опять похабно поиграл бровями, уставившись на меня плотоядным взглядом.

Думал смутить? Не-а, не выйдет.

— Выйди, пожалуйста! — и я уставилась на него серьезным взглядом.

Он нарочито медленно поднялся, кряхтя, надел шлепки и, специально шаркая ногами, вышел наружу, бросив на ходу:

— Давай быстрее.

Буду быстра, как молния, соседушка. И я забегала по избе, судорожно переодеваясь и извлекая муравьев из-под полки. Приподняла край его одеяла и равномерно вывалила их туда. Простите, милые, надеюсь, вы не сильно пострадаете. Но надо же мне как-то проучить этого гаврика? Ароматерапия заглохла, да я и сама чуть от нее не пострадала. Теперь попробуем иглоукалывание, вернее муравьеукусывание. И, довольная, я забралась на свою печку.

Зашедшему соседу пожелала покойной ночи и затихла, прислушиваясь к звукам. Он явно лег на кровать. Под одеяло? Неясно. И я снова прислушалась.

— Ты там в порядке? — донесся до меня его голос. — Боишься? Или нервничаешь?

Да откуда он это взял? Я попыталась успокоить неровно бьющееся сердце. У него что, еще и слух, как у собаки?

— Ну знаешь ли, не каждый день приходится спать в одной комнате с незнакомым мужиком, — съязвила я.

— Ну мы, вроде, не так уж и незнакомы. К тому же, я думаю, ты обо мне знаешь не так мало. Верно?

Да с чего он это взял? Это явно какая-то мания величия в острой форме. Больно мне нужно знать про него больше того, что он скоро отсюда умотает. А он тем временем продолжил:

— А тебя как зовут?

Ну надо же! Вспомнил к концу второго дня знакомства. Поразительная вежливость.

— Никак. Незачем тебе знать. Все равно скоро уедешь.

— А я тут подумал, что, возможно, и задержусь.

В его тоне явно зазвучали заигрывающие нотки, и я очень отчетливо представила себе его наглую улыбочку. Этого мне ещё не хватало!

— Думаю, не стоит, — пробурчала я тихо.

Но он услышал и ответил тоном, которым, наверное, привык очаровывать дам:

— Хорошо, что это не тебе решать, таинственная незнакомка.

— Фу, как плоско. Я спать.

И я сосредоточилась на том, чтобы уснуть. Начала обдумывать идеи книги, прокручивать в голове диалоги и сцены. За этим занятием я всегда хорошо засыпаю. Это лучше всякого снотворного, главное не увлечься и не придумать что-то настолько новое, что пришлось бы вставать и тащиться за блокнотом, чтобы записать столь ценные мысли. Мне это удалось, и вскоре я погрузилась в мягкий сон.

Мне снилось, что я лежу на горячем песке, который обжигает мою спину. Я перевернулась на бок, но ничего не поменялось. Бок тоже горел огнем. Сон потихоньку начал улетучиваться, и я поняла, что мне действительно жарко. Очень жарко!

Села и потрогала печку. Горячая! Кто ее затопил? Зачем? И так ведь тепло. Сколько времени? За окнами едва забрезжил рассвет. Рань несусветная! Я сюда отсыпаться приехала, а не вставать ни свет ни заря. Спрыгнула с печки и увидела, как сосед набивает ее битком дровами, явно намереваясь раскалить докрасна.

— Зачем? — только и смогла я проговорить спросонья.

— Я замерз, — ответил он наглым тоном.

— Э-э, — я даже не нашлась, что ответить.

И тут заметила, что снизу его ноги покрыты красными пятнышками, которые он периодически почесывал. Значит, сработала моя ловушка. И я не удержала улыбку. Зря. Так как подняв взгляд, увидела его сузившиеся глаза.

— Значит, все-таки не зря я замерз.

Ах ты, гаденыш! Так это месть мне за муравьев? И откуда только узнал? Ладно, попробуем сделать вид, что я тут ни при чем.

— Вижу, тебя кто-то покусал, — спросила я с напускным сочувствием. — Как же так, аккуратней нужно быть.

— Какая трогательная забота, — ответил он мне в тон. — Вот не зря я и о тебе подумал, печь натопил, а то, поди, мерзла там на ней?

Мы так и стояли, натянуто улыбаясь и сверля друг друга пронзительными взглядами. Ах так, значит! Война? Да пожалуйста!

— Спасибо, дорогой соседушка! Я ведь и вправду замерзла. А сейчас на ней ещё себе и чайку вскипячу, и даже пирог испеку. Жаль только, что ты на диете и не сможешь его попробовать.

И я улыбнулась ему так широко, как только смогла. Аж скулы свело. Повернулась и спокойно пошла умываться. А пирог я действительно испекла. Из виденной ранее банки старого варенья, соды и муки. Получилась отличная ягодная коврижка по бабушкиному рецепту. Запах от нее стоял просто восхитительный, и я видела, как мой сосед незаметно принюхивается. Можешь даже не мечтать, ни крошечкой не поделюсь!

Уплетая пирог, я даже решила отложить свою ритуальную конфетку в карман. Думаю, пригодится еще мне в течение дня. Мой сосед демонстративно вышел, а я поняла, что он не успокоится. Похоже, ему мое общество здесь ни к чему, так же, как и мне его. Ну что ж, придется мне свой отпуск ещё и отвоевывать. Я вздохнула. Да чтобы этот любитель ходить босиком на шишку наступил и, желательно, сосновую.

Если у нас и был шанс на мир, то после того, как я застала его доедающим мой пирог, которым я рассчитывала полакомиться на обед, этот шанс испарился.

— А ничего такой пирог был, — сказал он, вставая из-за стола. — Только сладкий больно. Я, вообще-то, не очень люблю сладкое.

Мне хотелось заорать: «Так какого лешего ты тогда его ел?» Но это был бы глупый вопрос. Понятно ведь, зачем. Натянуто улыбнулась и спокойно ответила:

— На здоровье, рада, что тебе понравилось.

А вот что меня действительно порадовало, так это то, как на следующий день он летел на пол, пытаясь сделать шаг в прибитых к полу тапках. Он сидел на полу и зло рассматривал остатки своей обуви, которую он так редко надевал. А гвозди я вбила на совесть, штук по пять на каждый тапочек.

— Споткнулся? Ай-я-я-й. Ну нужно ведь аккуратней быть, — сочувственно проговорила я, проходя мимо.

Его злой взгляд не обещал мне ничего хорошего, но я была к этому готова. Я уже поняла его тактику. Он старался нарушить все мои правила, которые я установила. Нагло таскал мою еду, оставлял повсюду немытую посуду, пару раз даже взял мои вещи и использовал их как кухонное полотенце. На это я отвечала исполинским спокойствием, складированием его грязной посуды ему на кровать и мытьем полов его рубашкой.

Все это было детской игрой до тех пор, пока я однажды не вернулась с речки и не нашла на крыльце приколотый зубочисткой фантик от моей конфеты. Огляделась по сторонам и пришла в бешенство. Он съел мои конфеты! По тропинке были выложены и приколоты остальные фантики, и их след вел за угол дома.

Чуть не дымясь от злости, я проследовала по следам за фантиками, на ходу их пересчитывая. Все! Он слопал все мои конфеты! Посмотрела на сарай и увидела на самой верхушке сарая прибитое чучело, облаченное в мою одежду. Ну это уже слишком! Я в ярости сжимала кулаки, и тут мой взгляд упал на огромный топор, которым он все это время колол дрова.

Уперевшись ногой в чурбан, я с большим усилием вытащила орудие и направилась в дом, волоча его за собой по земле. Он отобрал у меня самое ценное, что я привезла с собой, а я заберу его.

Скинув на пол одеяло и матрац, я с огромным удовольствием шандарахнула колуном по кровати. А потом еще раз и еще. Я махала им до тех пор, пока руки не начали отниматься, а кровать не превратилась из сборной в разборную. Мне не удалось ее искромсать так, как того требовала ярость, поэтому открыла дверь и вытащила наружу брусья, когда-то бывшие мебелью.

Чтобы даже шанса не было собрать ее заново, я набрала бересты и запалила огромный костер на поляне подальше от дома. Хорошо горит. Я уже направилась в дом за его подушкой и одеялом, когда заметила, как мой сосед выскочил из леса и быстро приближался ко мне.

Его вид не предвещал мне ничего хорошего, он не отрывал взгляда от пылающей кровати. Заходить в дом я передумала и быстро побежала в сторону реки. Достигнув своего любимого дерева, села и выдохнула. Это просто какой-то бред! Чем я, вообще, тут занимаюсь? Мы похожи на двух идиотов!

И вдруг услышала совсем рядом угрожающий рык. Медленно подняла голову и ужаснулась. На меня надвигался серый волк, который был раза в четыре больше обычных. Его шерсть стояла дыбом, а пасть была хищно оскалена. Желтые глаза смотрели прямо на меня, и по спине пробежал озноб.

Очень медленно я поднялась и уперлась спиной в ствол дерева. Мне некуда бежать, он меня точно догонит. Откуда он здесь? Почему нападает на меня? Я стояла еле жива от страха и оценивала свои шансы прыгнуть в реку. Если сделаю резкий рывок, то смогу прыгнуть, но я не знаю, насколько там глубоко и нет ли на дне камней. Я попробовала сделать крохотный шажок в сторону, но раздался громкий рык, и волк переместился ближе, явно показывая, что я не успею прыгнуть: он меня перехватит.

— Так, блохастый, давай попробуем договориться, — я сильнее вжалась в дерево и начала говорить тихо-тихо, чтобы не разозлить его. — У меня тут есть…

Я замялась. А что у меня есть такого, что я могу предложить волку? Плавными и медленными движениями пошарила по карманам и обнаружила заначку. Это была та самая конфетка с того самого утра, когда я пекла пирог. Вот это сюрприз!

— Так, волчок, серый бочок, смотри, что у меня есть?

И я показала ему конфету.

— Это сладкая вкусная конфетка. Можно сказать, последняя в своем роде. Я ее от сердца отрываю. Это гад ведь схомячил все мои конфеты. Все! Ты представляешь? Больше пятидесяти штук! Надеюсь, у него там все слиплось!

Я снова разозлилась, когда вспомнила про это. Поэтому с тоской посмотрела на последнюю конфетку. Да к черту все! Этот волчара все равно меня сожрет, хоть шикану напоследок. И я развернула конфету и целиком засунула ее себе в рот.

Посмотрела на волка, и мне показалось, что его волчьи брови слегка приподнялись кверху.

— Долго думал, блохастый. Все равно сожрешь меня. Так с чего, скажи, я должна тебя ещё и конфетками угощать? А? Уж тем более отдавать последнюю.

Волк склонил набок голову. Он смотрелся уже не так страшно без своей оскаленной морды. И, кажется, он меня слушал. Ну надо же, какой умный выискался. Хочешь послушать? О! Мне есть, что тебе рассказать!

— Знаешь, блохастый, я вот думаю, на кой я сюда приперлась? О чем я, вообще, думала? Тут же, если что, до ближайших людей километра два бежать. А я одна. Хотя нет. Ты представляешь, забралась в такую глушь, и все для чего? Чтобы ютиться в однокомнатной избе с незнакомым мужиком? По-моему, это просто верх глупости. Нужно было уехать сразу. Нет, уперлась, как курица. Может, стоит сейчас уехать? А? Как думаешь?

Волк сел на землю и наклонил голову в другую сторону, с интересом меня рассматривая.

— Устал стоять? Я вот тоже. Пожалуй, присяду.

И я медленно сползла спиной по стволу дерева и села на землю.

— Везет тебе, блохастый, живёшь в такой красотище. Бегаешь по лесу, всех пугаешь своим видом. Ни забот тебе, ни хлопот. Мне бы так. А то крутишься изо дня в день, как белка в колесе. Все дни сливаются в сплошную череду, и так они похожи друг на друга. И так мало времени, чтобы остановиться и подумать. А чего хочется твоей душе? А в правильном ли направлении ты идешь? Может, стоит что-то изменить? Но тебе не до этих вопросов. Ты бежишь, бежишь, бежишь.

Я что-то совсем приуныла и, обхватив руками колени, положила на них голову.

— Так что беги ты отсюда, серый. Беги и радуйся, что ты не человек. Ты поистине счастливый, потому что тебе неведомо это чувство. Это люди выдумали его себе и поставили запредельные планки по его достижению: быть счастливыми каждый день и каждую минуту. Только они глупы, серый, очень глупы. Это недостижимо. А кроме того, вредно для здоровья. Кто сказал, что мы обязаны быть счастливы? Это ложь, в которую мы верим, и сами загоняем себя в еще больший стресс, когда не достигаем этого мифического счастья в нужных объемах. Так что беги, серый, отсюда и радуйся.

Ну все, меня накрыло. После всплеска эмоций на меня часто накатывало такое вот состояния вселенской грусти. Вот и сейчас я уставилась пустым взглядом вдаль, давая волю апатии и грусти. Это пройдет, просто нужно немного подождать.

Вдруг моей руки коснулся холодный нос. Я слегка дернулась и, повернув голову, утонула в зверином взгляде желтых глаз. Мне показалось, что в нем сквозило понимание.

— Спасибо, серый. Ты получше остальных умеешь подбадривать. Можно, я тебя поглажу?

Он слегка наклонил голову, и я несмело коснулась его шерсти. Мягкая и густая. Гладить ее было — одно удовольствие.

— А ты красавец, серый, — похвалила я его. — Думаю, там все волчицы в лесу штабелями укладываются у твоих лап. Да?

Я не удержалась и почесала его за ушком. Да-а, похоже, чувство собственного самосохранения по прибытии в эти края у меня отшибло напрочь. Мало того, что сплю в одном доме с незнакомым мужиком, так сейчас еще и волка наглаживаю. Что дальше? Ночевать в лес босая пойду?

А волк зажмурился и подставил второе ушко.

— Ах ты, какой хитрюга! Ну ладно, давай поближе, я тебе так начешу ушки, что все волки в округе тебе обзавидуются.

Я тискала его еще, наверное, полчаса, пока он нехотя не встал и не ткнулся мне в шею своим холодным носом. Я тихонько хихикнула. Щекотно же. А потом развернулся и убежал.

— Приходи еще, серый, — крикнула я ему вслед.

Даже не обернулся, поганец. И это после получасового сеанса ушного массажа. Волчара неблагодарная. Я поймала себя на том, что улыбаюсь. Грусть и апатия отступили куда-то далеко. Какой чудесный зверь! И зачем только пугал меня сначала, если оказался практически ручным?

Посидела еще немного и решила пойти в дом. Похоже, пора зарывать топор войны: больно затратная она выходит. Нужно садиться за стол переговоров. Но в доме соседа я не застала, ночью он не появлялся и утром тоже. Неужели уехал? Вроде, вещи на месте. Я решила последовать мудрому женскому правилу и вести с ним беседу на его сытый желудок. Поэтому все утро топила печь и стряпала кекс с сухофруктами. Чудом не спалив его в такой непривычной духовке, я поставила кулинарный шедевр на середину стола и заварила чай. Когда-нибудь сосед должен вернуться-то.

Он пришел через час и положил на скамью мою одежду. Ту, что была на чучеле. Неужели не я одна поняла, что мы ведем себя, словно дети?

— Будешь чай с кексом? — спросила я спокойным тоном.

— Буду, — буркнул он, не глядя на меня.

В полном молчании мы приговорили весь кекс. Ладно, потом поголодаю немного, тут ситуация экстренная, можно шикануть. Разговор как-то не клеился. Он нервно постукивал пальцами по столу и все же начал первым.

— Ты действительно приехала сюда в отпуск?

Разве я ему этого не говорила? Ладно, для особо забывчивых повторю.

— Да, я сняла этот дом на два месяца и рассчитывала немного здесь отдохнуть, зарядиться энергией природы.

— И дом ты сняла у моего отца?

— По всей видимости, да. О тебе я узнала, только когда приехала сюда: он прислал мне письмо.

— И он тебя больше ни о чем не просил?

— Просил, конечно, — ответила я и с удивлением заметила его напряженный взгляд. — Попросил быть аккуратней. Это дом его бабушки, и он его очень ценит.

Сосед немного расслабился и сказал:

— В таком случае я лучше отсюда уеду: у меня скоро будет сложный период и мне нужно побыть одному. Я рассчитывал перекантоваться здесь, но недооценил настойчивости отца.

— О чем это ты?

— Не бери в голову. Я завтра уеду, а ты спокойно отдыхай. И извини за это, — он кивнул на одежду.

— Хорошо, а ты меня за это, — и я кивнула на матрац, который лежал там, где раньше стояла кровать.

Посмотрев друг на друга, мы, не сговариваясь, расхохотались. Схлынуло какое-то напряжение между нами, и стало легко и спокойно.

Мы очень весело провели остаток дня. Купались в реке, ходили в лес за грибами и болтали обо всем на свете. Как странно иногда бывает: вот совсем ведь не знаешь человека, но так легко тебе с ним, так хорошо. И разговор сам льется, и оказывается, что и шутки у вас похожие, и взгляды на жизнь не противоречат друг другу.

Мне даже стало немного жаль, что он завтра уезжает. Но что поделать? Мы часто случайно встречаем таких людей, приятно проводим с ними время, но всегда знаем, что это ненадолго, что придет время, и мы расстанемся и пойдем каждый своей дорогой. Может, именно поэтому общение с ними так приятно? Не знаю.

Ночью сосед не пришел, и меня впервые что-то неприятно кольнуло внутри. С чего бы это? Но мысль, что он сейчас обнимает какую-то женщину, была мне неприятна. Странное и неизвестное мне доселе чувство. Оно мне не понравилось, и я решила от него как можно скорее абстрагироваться. Но все равно спала плохо и поэтому встала рано.

Рассвет встречала, сидя возле уже полюбившегося мне дерева. Ждала, когда солнышко взойдет, чтобы искупаться в прохладной воде. Положив полотенце на землю, я открыла блокнот и стала набрасывать описание природы. Но меня отвлек посторонний звук. Серый вернулся!

— Привет, серый! — поприветствовала я его. — А ты стал ещё красивее за тот день, что я тебя не видела.

Он подошел и ткнулся прохладным носом мне в щеку.

— Фу, ты мокрый. Как твои дела, хвостатый? Садись, рассказывай, — я похлопала рядом с собой. — Молчишь? А у меня есть новости. Представляешь, мой сосед завтра уезжает. Как-то грустно даже. Я ведь и не думала, что он мне понравится, и приехала сюда с определенной целью: разродиться р…

Дальнейшие мои слова «…романом о любви» просто потонули в свирепом рыке. Я с удивлением и ужасом уставилась на волка, позабыв обо всем. На меня накатило состояния такого дикого ужаса, что я замерла. Вот же дура! Считала его ручным. Да он же одним укусом может мне голову целиком оттяпать.

— Ты чего, серый? — спросила я дрожащим голосом.

А он вдруг весь изогнулся и прямо у меня на глазах стал стремительно меняться. Исчезала серая шерсть — на ее месте стала проявляться бронзовая кожа; втягивались когти, и морда менялась прямо на глазах. Он увеличился в размерах и распрямился. Передо мной стоял мой сосед. Голый и злой. Он в ярости сжимал кулаки и сверлил меня презрительным взглядом.

А я лишь открывала и закрывала рот в немом изумлении. Ешкин кот! Да он же оборотень! Вот это поворот! В голове царила полная сумятица, там сейчас летали лишь одни междометия. А это чудо природы открыло рот, и из него полились совершенно непонятные и в то же время очень неприятные для меня слова:

— Вижу, не так уж и случайно ты тут оказалась, продажная дрянь? Решила использовать меня? А? Отвечай!

Он навис надо мной, а я все никак не могла собрать мысли в одну кучу. Мало того, что он оказался оборотнем, которых я считала вымышленными персонажами, так теперь еще и орет на меня, совершенно не понятно, почему. Как я его могла использовать? Может, он про то, что я с него своего героя писала? Тогда он вконец оборзевший тип, если орет на меня из-за такой ерунды. Я тоже разозлилась и, наконец, смогла ему ответить:

— Да, использовала! И что такого? Что от тебя, убудет что ли?

Он аж весь покраснел от моих слов и зло прошипел мне прямо в лицо:

— Убудет? Да ты совсем офонарела!? Это же ребенок! Ты просто отвратительная, мерзкая дура!

Что? Или я резко отупела, или мы с ним говорим о совершенно разных вещах. Но разбираться с этим у меня не было никакого желания, потому что я ужасно разозлилась, и во мне все клокотало от несправедливых обвинений. Да идет он к черту! Кто ему давал право так обзывать меня!?

— Это ты, похоже, придурок в последней стадии! Несешь полнейшую чушь, да еще и обзываешься! Я же просто смотрела и писала книгу, больше ничего! Идиот! Да это я отсюда сейчас же уйду! Ни минуты не хочу видеть твою мерзкую рожу!

Кипя от злости, я оттолкнула его и быстрым шагом направилась к избушке. Вот же сволочь какая! Ну все ведь умудряется испоганить! Да чтобы тебя местные волки покусали! Блин! Вспомнила, что он и сам волк. Тогда пусть подавится какой-нибудь костью лося или оленя, или кого он там ещё ловит. Живодерище!

Я быстро пошвыряла в чемодан все свои вещи и, таща его за собой, направилась к грунтовой дороге. После обеда буду уже у трассы, а там как-нибудь доберусь и до города.

Шла я уже почти полчаса. Солнце припекало, и чемодан с каждой минутой становился все тяжелее. Долбаная глушь! Чтобы я еще раз на такое решилась… С тихим «хрясь» у чемодана отлетело одно колесо. Ну зашибись! Я швырнула его на обочину и сама села на него сверху. Отдохну немного. Прикрыла глаза и прислушалась. Тишина. Только птички чирикают о чем-то своем, птичьем.

И вдруг послышался новый звук, который быстро приближался. Машина! Кто-то едет! Может, он меня подвезет? Я подскочила и стала всматриваться за поворот, ожидая появления машины.

Красивый черный внедорожник вырулил из-за поворота и приближался ко мне. Я даже не успела поднять руку, как он начал притормаживать, а я разглядела за рулем своего соседа. Ну нет! К нему я ни за что не сяду! Даже если у моего чемодана отвалятся все колесики и идти мне придется в дождь и не пять километров, а пятьдесят. Езжай дальше, зазнавшийся гаденыш!

Но он остановился и вышел из машины, неся в руках мой блокнот. Вот растяпа! Оставила его у реки. Ладно, заберу его, и пусть дальше катится. Я сложила руки на груди и ждала его приближения. Вид у него был уже не такой грозный, и мне показалось, что даже слегка виноватый.

— Ты оставила блокнот, — тон его был примирительным. — Я подумал, что ты захочешь его вернуть.

— Вот так сюрприз! Ты еще и думать умеешь? А не только языком своим молоть. Давай сюда и проваливай.

Но он не спешил мне его отдавать и, подойдя чуть ближе, спросил:

— Когда ты говорила, что использовала меня, ты что имела в виду?

Не хочу я с ним разговаривать. Еще и разъяснять ему тонкости процесса творения своего будущего шедевра. Обойдется! И я, насупившись, молчала, ожидая, когда он отдаст мне мой блокнот.

— Слушай, ну ответь, — попросил он.

Я упрямо молчала и лишь сверлила его презрительным взглядом.

— Я ведь подумал, что мой отец опять подослал ко мне девушку. В июле полнолуние особо сильно на нас влияет и даже слегка сводит с ума. А если нам в этот период приглянется девушка, то она после близости, скорее всего, забеременеет. А мой отец просто помешан на внуках и уже не первый год мучает меня требованиями их появления на свет. Я уже не знаю, куда мне летом уехать, чтобы он меня не нашел и не подсунул одну из этих сомнительных дам, которые готовы родить и оставить ему внука. Понимаешь?

— Твои проблемы меня не касаются, отдавай блокнот и чеши, куда хочешь, — ответила я, не проявляя к нему ни капли сочувствия.

А с чего мне это делать? Меня не заботят его проблемы. И они не оправдывают того, что он повел себя, как свинтус.

— Ну, прости! Я не должен был тебя обзывать! Просто я очень расстроился, потому что, — он ненадолго замолчал и продолжил: — Потому что ты мне понравилась, и мне стало так жаль, когда я решил, что ты не такая на самом деле. Ты, между прочим, тоже не скупилась на эпитеты.

— Ну давай сейчас с тобой еще будем мериться, кто кого сильнее обозвал! — съязвила я. — Не кажется, что мы уже и так достаточно вели себя, словно дети? Да, ты ошибся. Я использовала тебя только в качестве натурщика для своего романа. Больно внешность у тебя, — я замялась, подбирая нужные слова, — колоритная. И, нет, если твой отец и подстроил нашу встречу, то я об этом ничего не знала. И я ещё выскажу ему пару ласковых за мой испорченный отпуск.

Я протянула руку за блокнотом, но он все никак не хотел его отдавать. И я продолжила:

— Давай так: я на тебя не злюсь, ты тоже не злись, отдавай мой блокнот, и мы расходимся в разные стороны и забываем друг про друга. А если случайно где-то пересечемся, то сделаем вид, что мы вообще никогда не встречались. Идет?

— Не идет! — возмутился он. — Я не хочу, чтобы ты уезжала.

— А я вот хочу уехать: ты мне уже часть отпуска испоганил. У меня ещё есть шанс хорошо провести его остаток.

— Так оставайся здесь. Хочешь, я тебе еще попозирую?

И он протянул мне блокнот и стал принимать различные позы, очень похожие на те, которые любят показывать бодибилдеры на соревнованиях. Выглядело впечатляюще, но в сочетании со смешными мордашками, которые он кривил, смотрелось забавно. Еле сдержала улыбку.

— Андрей, я не хочу здесь оставаться. Здесь не так уютно, как я думала. В лесу волки шастают, кругом ни души. Я зря сюда приехала.

— А я с удовольствием составлю тебе компанию, — воодушевился он. — Буду соблюдать твои дурацкие правила и, вообще, буду идеальным соседом.

— Слушай, зачем тебе это нужно? Сиди себе один, как раньше, и радуйся, что меня нет. Чего пристал ко мне?

— А может, ты мне так понравилась, что я ночи не сплю, думая о тебе?

— П-ф-ф! Насмешил. Да ты чуть ли не каждую ночь убегал на свиданки.

— А что? Ревнуешь? — он скорчил забавную гримасу и поиграл бровями.

Придурок!

— Я, может, хочу выведать у тебя страшную тайну? — продолжал он дурачиться.

— Какую? — удивилась я.

— Как тебя зовут, прекрасная незнакомка.

Ну что за человек? Ведь на полную включил свое обаяние, чтобы добиться желаемого. Сопротивляться просто сил нет.

— Марина, — ответила я. — Все, теперь все тайны разгаданы, и мне пора. Пока.

Я подняла свой чемодан и, засунув блокнот в подмышку, двинулась дальше.

— Подожди, у меня ведь ещё кое-что есть для тебя! — донеслось мне вслед.

— Оставь себе! — прокричала я, не оборачиваясь.

Я прошла всего пару сотен шагов, когда неожиданно прямо передо мной выскочил уже известный мне волк. А в зубах у него была небольшая корзинка. Он подошёл ко мне и поставил ее прямо у моих ног. Я взглянула в нее, и так тепло стало на душе. Мои коровки! Целая куча конфет, правда, все без фантиков. Не съел.

Я уже хотела сказать «спасибо», когда вспомнила, что этот серый и мой сосед — одно и то же лицо. А тот сел прямо на моем пути и состроил такую просительную мордашку, что я помимо воли умилилась. А может, и вправду остаться? Нам же весело было в тот день, когда мы не воевали. С ним интересно и не страшно. «К тому же он такой красавчик,» — исподтишка нашептала мне моя женская сущность. А ну, цыц!

А серый тем временем подошёл к моему чемодану и, пока я была занята рассматриванием конфет, схватил его зубами за ручку и потащил в направлении машины.

— А ну отдай, негодник!

И я побежала за ним. Но тут же вспомнила про конфетки и, не в силах их бросить, вернулась. А когда с корзиной подошла к машине, вместо волка стоял голый Андрей и прикрывал все стратегически важные места моим чемоданом. Я наклонила голову набок, рассматривая его улыбающееся лицо. Ну до чего же он обаятельный. И почему так не хочется с ним расставаться?

— Я достану тебе твои духи, — заявил он вдруг. — Буду нырять, пока не прочешу каждый сантиметр дна.

Вот зараза! Знает, чем меня можно зацепить. И я решилась.

— Ну хорошо. Но ты обещаешь не нарушать мои правила?

Его улыбка стала ещё шире, и он ответил:

— Конечно. Ну разве что первое. Но только с твоего полного согласия.

Вот же хитрец! И я невольно засмеялась.

Автор на ПродаМан httрs://рrоdаmаn.ru/VikiYаrоvаyа/

Автор на Призрачных мирах httрs://fеisоvеt.ru/магазин/Яровая-Виктория/

Лика Анд. Случайная встреча

Рассказ к книге «Узница. Сила воли». Это история непростой судьбы Литы, подруги главной героини — Кат Сэй.

httрs://fеisоvеt.ru/магазин/Узница-Сила-воли-Лика-Анд

ЛИТА

Я долго брела по лесу, не замечая ничего вокруг. Только когда корзинка зацепилась за колючую лапу елоки, пришла в себя, огляделась. Куда я попала?

Лес стоял, ощетинившись высокими деревьями, которые смотрели на меня угрожающе.

— Да, я виновата, очень виновата, — всхлипнула, опускаясь на поваленный ствол, уронила руки на согнутые колени, опустила на них голову.

Рыдания, наконец, вырвались наружу, сотрясая всё тело. Когда уже не осталось сил, осознала, что подол платья мокрый. А ведь это моё лучшее платье. И подарила его Кат. Она всегда отличалась отзывчивостью, и совсем не любила девчачьи наряды, предпочитая тунику и штаны. Стоило мне заикнуться о том, какое красивое у неё платье я видела в шкафу, как оно тут же становилось моим. Я, конечно, радовалась такой доброте подруги, но вовсе не злоупотребляла ею, понимая, что простые луты не должны носить шёлковые одеяния. Но сегодня так захотелось нарядиться, чтобы понравиться Сеню. Кат не выходила в лес уже несколько дней, и мне захотелось произвести на парня приятное впечатление, ведь теперь не нужно было скромничать перед реллой Сэй.

Но Сень не обратил внимания ни на моё одеяние, ни на причёску. А я специально распустила волосы, сделала веночек из прутьев, вплела в него самые яркие цветы. Полюбовавшись на себя в бочке с водой, пришла к выводу, что очень красива. Нисколько не хуже Кат. И сердце забилось в предвкушении, показалось, что именно сегодня случится нечто, что перевернёт всю мою жизнь, изменит её в лучшую сторону.

Так и случилось, но это принесло мне не радость, а боль, разочарование и горечь, горечь от необдуманного поступка. Или он был обдуман?

Не надо лукавить хоть перед собой — я предполагала неприятный исход. Предполагала, но наверняка не знала, что будет. Просто захотелось сделать подруге больно, чтобы она поняла, наконец, что мне нравится Сень. И признала бы, что мы отличная пара, а ей он совсем не подходит. Разве когда-нибудь лут становился мужем реллы?

— Ах, Лита, и как теперь жить?! — спросила сама себя. — Вот до чего доводит ревность!

Ревность? Наконец-то я нашла слово, что верно описывало мои чувства. Да, я ревновала Сеня к релле Катрин Сэй. И не могла смириться с тем, что он буквально не мог надышаться на неё — оберегал, позволь та, то и на руках бы носил. Вот о чём он думал? Разве не видел, как смотрят на него сельчане? Одни с негодованием, другие с сочувствием, потому что все понимали, что он замахнулся слишком высоко.

Конечно, его отец не совсем простой лут, как мои родители, а лесовик, поговаривали, что он даже имеет особые умения, но я в это не верила, потому что в нашем княжестве нет магов, так как наши горы, содержащие особый камень — мирит — гасят всю магию. И это прекрасно, потому что по слухам, маги в Империи творят беспредел. Нам хоть в этом повезло.

ЛОВЭЛЬ

Сегодня у меня выдался выходной день, и я с радостью решил провести его в гуще леса. Именно там я чувствовал себя единым целым с лесом, со зверями и птицами. Пробежавшись в волчьей ипостаси в самую чащу, я устроился на крохотной полянке среди вековых дубовиком и задумался, вспоминаю свою жизнь.

Моё имя Ловэль Грин. Я — охр, точнее охр-обр. В княжестве, где я сейчас живу, мало известно о нас. Большинство жителей Империи считали оборотней чем-то вроде чудовищ, живущих в подземелье и выползающих, чтобы творить зло.

А ведь у нас тоже своя жизнь, свои заботы, любовь и ненависть. Мы тоже живые существ, а люди считают нас монстрами?

Я родился в семье охров — волков-оборотней, когда родители уже переселились в Семигорье. Охры могут превращаться в больших зверей, имеющих неуязвимую шкуру, но только мужчины, женщины у охров обыкновенные, правда очень сильные и мужественные.

Но я оказался белой вороной в семье, потому что родился особенным — не мог переворачиваться в зверя.

Таких, как я называли недообборотни. Это такие охры, которые имели хищную натуру, чувствовали себя зверем, имея его нюх, силу, но не могли перевоплощаться. И главное, они ненавидели своих собратьев, меняющих ипостась. Наверное, потому, что им было завидно. Ждать жалости от такого недоохра было просто смешно — так считали все, даже мои братья и сёстры. Они постоянно ждали от меня подлянки.

Чего греха таить — я завидовал им, но зависть моя не превратилась в ненависть, я просто убегал в лес и там кричал от отчаяния, вымещая злость на ни в чём не повинных стволах дубовиков.

По мере взросления я всё больше чувствовал отчуждение семьи, и тогда решил уйти. Я отправился в горы, чтобы найти неймитов.

Я получил хорошее образование, учился очень усердно, в отличие от братьев, предпочитавших бродить по лесам в волчьем облике и пугать белок.

Я прекрасно знал историю своего мира. В нашем мире было несколько больших и множество маленьких государств. Самой большой была Соритская империя или просто Империя. Именно здесь жили самые могущественные маги. Они составляли Большой Магический Совет, который и управлял империей, хотя номинально стоял у власти император. Именно маги-имперцы больше всего дорожили своим положением и объявили настоящую охоту на немов. Так называли людей, невосприимчивых к магии. К ним относились и охры. Нас терпели, вытесняя в резервации. Хорошо, что это были леса, где охры могли охотиться.

Но скоро среди немов начали появляться те, кто мог уничтожить магию — неймиты. Имперцы готовы были платить любые деньги, чтобы уничтожить неймитов. И тогда неймиты ушли в Семигорье. Это было небольшое княжество, окружённое со всех сторон горами, что создал первый князь — Эдвард Нем или просто князь Эд.

Тогда и охры ушли вслед за неймитами, и создали свой клан, который жил на границе с Империей и стал стражем княжества.

А князь наш, наоборот, поддерживал неймитов. Он даже создал особое отделении в Учибке, где обучают немов, в которых есть хоть крупица этого Дара. И я решил либо поступить в Учибку, либо найти неймитов, которые смогли бы сделать меня настоящим охром.

Так я попал в экспериментальную лабораторию неймитов. И пусть мне не раз и не два приходилось слышать, что неймиты ничего не делают по доброте душевной, что за свои услуги берут очень дорого и вовсе не деньгами, я был готов душу продать, лишь бы стать настоящим охром, выпустив наружу свою звериную сущность.

Как же я ошибался! Неймиты действительно оказались опасными людьми. Они проводили эксперименты над людьми и животными, пытаясь создать могущественных монстров, которых нельзя было уничтожить ни сталью, ни магией.

Хорошо, что я не привлёк большого внимания, а сам оказался настолько любопытным и острожным, что выведал их секреты, и сбежал, когда на лабораторию напал отряд Охотников.

Охотники — немы, сильные и смелые. Их отряд был создан после того, как выяснилось, что многие неймиты мечтают о власти. Да, они истребляли магов, но сами оказались ничем не лучше их. Среди охотников были и знатные реллы-вионы, и простые луты, и честные неймиты.

Эти люди оказались совсем не страшными, они пригрели меня, взяли на воспитание, когда поняли, что я смел и бесстрашен и имею предрасположенность к оборотничеству. Тогда меня и определили в тайные стражи к вирелле Кат.

Вдруг почувствовал запах человека. Вскочив на ноги, моментально принял боевую ипостась и выглянул из-за дерева.

Чуть в стороне на поваленном стволе сидела девушка. Зрение моё позволяло увидеть дорогое платье и босые ноги, плетёную корзинку и распушенные тёмные волосы, что скрыли лицо незнакомки. Она … плакала. Так горестно и отчаянно, что я вышел, стремясь утешить её.

Дева подняла заплаканное лицо, что показалось таким юным и прекрасным, что у меня перехватило дыхание.

А потом она увидела меня, перепугалась, попыталась убежать и упала.

Быстро сменив ипостась, рванул к незнакомке.

ЛИТА

Мне показалось, что чувствую посторонний взгляд, чуть скосила глаза и испуганно съёжилась, потому что увидела у дальнего дерева большую тёмную фигуру. Она показалась великанской. От неё веяло угрозой. Я подняла глаза и встретила безумный взгляд огненных глаз.

Вскочила, попытавшись убежать, спрятаться, но задела босыми ногами за корень и упала, больно удавшись головой.

Когда я очнулась, то увидела лицо молодого мужчины, что склонился надо мной.

— С тобой всё в порядке, релла? — спросил он чуть хрипловатым голосом.

— Да, — я села. — Привиделось…

— Где ты живёшь?

— Там, — неопределённо кивнула в сторону. — В посёлке. Возле поместья Фиалковая поляна. Кажется, я заблудилась.

— Я провожу.

Я встала, посмотрела на пустую корзинку, вздохнула:

— Матушка за живикой послала.

— Я знаю, где есть самая вкусная, — улыбнулся незнакомец.

Эта улыбка окончательно прогнала все сомнения. Я поспешила вслед за незнакомцем. Он так ловко находил еле заметную тропку, что я догадалась — он отлично знает эти места.

И точно, скоро мы вышли на поляну, где оказалось очень много нужных ягод. Вдвоём мы быстро набрали полную корзинку. Я выпрямилась и сказала:

— Благодарю вас… — и запнулась, ведь мы так и не познакомились.

— Ловэль, — подсказал незнакомец.

— Благодарю вас, релл Ловэль. А я Лита.

— Релла Лита.

— Нет, просто Лита. Я селянка.

Показалось, что в глазах Ловэля промелькнуло облегчение после этих слов.

— Да я тоже не релл.

— А кто?

— Простой вион.

Недоверчиво покачала головой:

— Вион так хорошо знает наши места?

— Разоблачила, — усмехнулся вион. — Я из отряда Охотников.

— Вы расследуете последние убийства? — испуганно распахнула глаза я.

— Выходит, знаешь о последних событиях, но всё равно ходишь по лесу одна.

— Так нападения же ночью бывают.

— Откуда знаешь?

Тут я отчаянно разрыдалась, припомнив все свои хитрости, что привели к такому неблагоприятному исходу. Но разве я могла предвидеть его? Я же хотела только показать Сеню, что Кат неженка и не станет ему хорошей женой. А вышло так непредвиденно, так ужасно.

ЛОВЭЛЬ

Кое-как успокоив, проводил селянку до конца леса, и долго смотрел ей вслед, а потом вернулся к нашей стоянке. Уже ночью начали вновь прочёсывать окрестности, и стало не до размышлений о юной красавице, так неожиданно встреченной в чаще леса.

Прошло несколько дней, проведённых в звериной ипостаси, так что ни о чём не думал, а потом проваливался в тяжёлое забытьё. И когда был в человеческом обличье, постоянно мелькало перед глазами заплаканное лицо селянки. Что могло так расстроить деву?

Лита не выходила из головы. Ещё ни одна релла не затронула моего сердца, а это простая деревенская девчонка показалось сказочной красавицей. Расспросив товарищей, выяснил, что она дружна с виреллой Кат. Понятно, откуда у неё дорогое плате. Все луты, с которыми мы контактировали, в один голос заявляли, что их виреллы добры и справедливы, не гнушаются общаться с селянами, не притесняют сильно, даже помогают в неурожайные годы. А их единственная дочка водится с простыми лутами. Их неразлучную троицу (паренька и двух девочек) часто можно было видеть на реке, в поле или в лесу.

Вот почему Лита в курсе того, что происходит. Она знает об оборотнях или нет? Скорее всего, считает нас монстрами. Значит, мне нужно забыть об этой девочке. Но забыть не получалось. А ведь я мог остаться человеком. Но меня это не устраивало. Мне хотелось стать охром, и я стал оборотнем, но вовсе не охром, а волколаком. А получилось это не совсем обычно.

Итак, я оказался в отряде охотников. Они относились ко мне, как к сыну — заботились, разговаривали, пытаясь утешить, рассказывали о своей жизни, чтобы отвлечь меня от горестных мыслей. Тогда-то и определил меня наш командир вион Мет в охрану к вирелле Кат Сэй. Я не понимал, какая ей грозит опасность, ведь она не выходила из своего небольшого домика. Но мне строго-настрого приказали никого не впускать к ней, кроме старого слуги. Я пытался разговорить его, но тот был нем, как рыба. Что же за секрет у семейства Сэй?

К тому времени я уже многому научился у охотников, так как подружился к одним из них по имени Жак, а он был следопытом. А следопыты умели ходить бесшумно, находить следы по малозаметным признакам, хорошо ориентировались в лесу. И я стал заниматься с Жаком, а он был рад такому прилежному и понятливому ученику. И я научился быть незаметным, неуловимым, в общем мог становиться тенью.

И я решил во что бы то ни стало вызнать тайну семейства вирелла Валена Сэй. То, что я узнал, меня просто потрясло. Нет, то, что вирелла Мари пришла из другого мира, меня немного удивило, а потряс её рассказ о волколаках, тех существах, что жили в её мире.

Это были могучие существа — воины, они защищали славян. Они не были монстрами или оборотнями, как думали невежественные люди. Эти существа никогда не обижали слабых.

И стать такими воинами-защитниками можно было простому человеку. Как такое происходило? Оказывается, было несколько способов. Ведунья (это тамошние колдуньи-маги, которые были едины с природой и не причиняли людям зла) могла приготовить специальное оборотное зелье или провести специальный обряд. Но это было очень опасно и проводилось только злобными колдунами, которые хотели с помощью зверя уничтожить своих противников. Такие волкодлаки жили недолго и умирали в муках.

Второй способ мне пришёлся по душе и показался более приемлемым для меня. Могучие витязи, прекрасно владеющие своим телом, обладающие богатырским здоровьем и силой добровольно становились волкодлаками и получали полный контроль над обращением. Во время битвы они могли в одиночку противостоять большому войску.

«Это очень сложно, — поясняла матушка Кат, вирелла Сэй. — Чтобы стать со зверем единым целым, нужно иметь очень высокий уровень развития воинских навыков. Слышала ещё, что есть волколаки. Это тоже воины, но имеющее гораздо меньше силы, вернее, юные, еще не сумевшие набрать силу воины, как бы ученики».

И я готов был расцеловать эту виреллу за такую новость, ведь почувствовал, что я в душе именно такой волколак.

ЛИТА

Встреча с незнакомцем встревожила меня. Он такой необычный! Такой мужественный и красивый! Сама себе призналась, что незнакомец поразил меня до глубины души. А какое у него имя — Ловэль, что значит небольшой волк. И он действительно напоминал этого хищника — высокий, поджарый. Показалось, что он готов в любую минуту сгруппироваться и превратиться в этого опасного зверя.

Ах, я ужасно боялась оборотней, хотя знала, что они, их у нас называли охрами, совершенно безобидны, являются стражами нашего княжества и ненавидят магов и неймитов.

Возникло подозрение: может, он такой охр? И почему-то такая мысль не вызвала отторжения. Ясно же, что он из отряда, что выслеживает того монстра, что появился в наших местах. Селяне поговаривали, что его создали неймиты, чтобы захватить власть в княжестве.

Этот монстр меня страшно пугал, я сразу поняла, почему Кат заперли. Она же богатая наследница. Вот и решили неймиты с помощью этого монстра ей похитить, только вирелл Сэй разрушил их планы, наняв надёжных телохранителей.

Да ещё я добавила неразберихи. Как же я раскаивалась в том давнем поступке, но изменить уже ничего не могла, хотя злилась, негодовала, даже заявила подруге, что хотела бы быть на её месте, чтобы ко мне, а не к ней бегал Сень каждую свободную минуту.

И как я тогда могла так поступить? Конечно, мы были еще детьми, но дети лутов взрослеют быстро, так что я не могла не знать, какую опасность представляет тот безобидный ехидник. И вовсе не запрещали мне родители его приютить, я специально так сказала, зная доброту Кат. Она бы не бросила бедного зверька — так и вышло. Она поселила его в своём поместье, ухаживала за ним, а потом именно я намекнула, что он плохо растёт, потому что ему нужно мясо.

Кат забыла о словах Сеня, а я помнила и надеялась, что зверёк станет злобным, укусит виреллу, она заболеет, а Сень от неё отвернётся, ведь рядом буду я здоровая и весёлая.

Так и случилось — Кат заболела, но так серьёзно, что я перепугалась, хотя никто меня ни в чём не подозревал. Наоборот Сень обвинял себя во всём, утверждая, что должен был настоять на своём и отговорить девчонок от опрометчивого поступка.

А теперь Кат грозит безумие, хорошо, что она выкарабкалась, а то я уже готова была бежать и кричать на весь мир, что виновна.

А потом сам княжич приехал к ней свататься. О, я так надеялась, что Кат согласится, ведь не испытывала к Сеню тех чувств, что были у меня. Но Кат отказалась, а Сень провёл ритуал, связывающей их кровью.

Вот я и осталась с разбитыми мечтами. Но не опечалилась, поняв, что боги наказывают меня за плохой поступок, и я должна смириться.

Я и смирилась. Даже ходила к ведунье Акинье и поведала обо всём. Она дала какое-то зелье, что успокоило меня, сделала мои чувства какими-то притуплёнными.

Я будто во сне жила до встречи с Ловэлем, не воспринимала ничего серьёзно, смотрела на окружающих равнодушно, ходила безучастно, ничего не видя и не слыша. Было ощущение, что не живу, а плыву по реке, и она несёт меня, словно маленькую щепку.

Родители стали замечать моё состояние и пошли к ведунье, но та заверила, что скоро всё изменится, поэтому они ничего не стали предпринимать. Это хорошо, а то могли бы пойти к вирелле Мари, а та бы развела кипучую деятельность, ведь относилась ко мне очень хорошо, считая лучшей подругой дочери.

Так и жила я, чего-то делала, выполняла домашнюю работу, ходила в лес за живикой, но воспринимала это отстранённо, будто всё это было не реальным миром, а мороком или сном.

А сейчас вновь почувствовала вкус к жизни. И трава показалась зеленее, небо голубее, цветы ярче. В душе поселилась надежда на светлое будущее.

ЛОВЭЛЬ

Я стал тренироваться с неистовой силой, чем очень удивил товарищей. Но, поняв, что хочу стать искусным вионом, они посмеивались, но продолжали учить меня. Скоро все, даже самые опытные, признали, что я стал искусным вионом.

Я и сам чувствовал, что тело моё окрепло, став ловким и сильным, разум приобрёл некоторую мудрость, точно вспомнив знания прежних поколений. А душа моя ждала перемен. Но, к сожалению, ничего не происходило. И тогда я решил, что не достоин стать волколаком-защитником.

Первое время это угнетало, а потом я смирился, продолжая выполнять свои обязанности. Шли седьмицы. В свободное время я старался остаться один, частенько забредая в чащу леса.

И однажды натолкнулся на группу юных селян, забредших в чащу леса в поисках живицы. Дети перекликались, дурачились, смеялись. Я притаился в небольшом овражке, решив не показываться, чтобы не испугать. И вдруг наступила гробовая тишина. Это показалось необычным. Выбравшись из зарослей ежевицы, где лакомился вкуснейшими дарами леса, увидел, что дети сбились в кучу и смотрят в одну сторону.

Посмотрел и я, и замер, увидев страшного монстра. Таких чудищ я ещё не встречал — огромный зверь с волчьим телом и мордой, кажется, медведка.

Я не встречал этих могучих зверей, считавшихся редкими в наших лесах, только на картинках видел. А тут передо мной этакая смесь волка и медведка — не иначе эксперименты магов-имперцев! Думаю, они решили сделать зверя, ловкого, как волк и сильного, как медведок.

Я удивился, что монстр стоит неподвижно, только глаза горят неистовым светом. Не голоден? Знаю, что звери не убивают ради развлечения, в отличие от людей. Или это самка? Возможно, в ней проснулся материнский инстинкт, ведь среди лутов была очень маленькая девочка.

Как бы в ответ на мои мысли, монстр издал злобный рык, который привёл детей в сознание. Самый старший мальчик приказал:

— Отходим назад, медленно и осторожно!

И все послушались его, кроме этой крохи. Она стояла, словно загипнотизированная. Её звали товарищи, скрывшиеся в кустах:

— Нита!

— Очнись!

— Иди!

Но девочка не двигалась. Я осторожно пробрался к лутам, приказал:

— Все бегом домой!

— А Нита? — спросил самый старший.

— Не ваша забота! Сообщи охотникам!

Дети уцепились за старшего, а он кивнул, поспешив увести товарищей из опасного места.

Я сделал несколько шагов, прячась среди зарослей, надеясь схватить девочку, унести. Но тут монстр начал движение. Он шёл прямо к Ните, сверля её взглядом. Чего там у него в голове происходило — не понять!

Я вмиг оказался на его пути, закрывая девочку, прошипел:

— Сгинь!

Монстр будто только этого и ждал. Он сгруппировался и бросился на меня всей тушей. Я увернулся, отскочив в сторону и толкнув луту в другую. Девочка упала, пришла, наконец, в себя, и поползла в заросли. Это я увидел краем глаза и облегчённо вздохнул, когда она скрылась в листве.

Зверь же воспользовался крохотной заминкой и повторил прыжок. Увернуться я не успел, и мы покатились по земле, сцепившись в клубок. Монстр старался вцепиться в моё горло своими огромными клыками, я же делал то же самое, обнаружив, что у меня тоже появились когти и клыки. Мы рвали друг друга, оказываясь сверху то один, то другой, но, похоже, силы были равны.

Тогда пришла в голову мысль применить хитрость. В очередной раз оказавшись под огромной тушей, я замер, притворившись, что лишился сил. Зверь обрадованно взревел, чуть приподняв голову. И тут я увидел на его шее рубец. Видно еще не срослись раны после операции. Вцепившись в этот шов, постарался его разорвать. Рука погрузилась в плоть. Монстр взревел, начал вертеть головой, но я не отцеплялся, хотя он рвал моё тело своими когтями.

Поняв, что шов разорвался, одну руку высвободил и начал толкать морду зверя. Скоро он затих. Кое-как выбравшись из-под тяжёлой туши, я отполз, а потом встал, покачиваясь. С удивлением обнаружил, что мои руки стали необычными лапами с острыми когтями, да и ноги мало напоминали человеческие. И совершенно не было одежды. Скоро вокруг меня образовалась лужа крови. Сделав шаг, подошёл к монстру, опасаясь, что он может подняться, поэтому, собрав силы, оказался у его головы и продолжил начатое, отделив огромную голову от туши, чтобы окончательно умертвить страшное создание.

Только убедившись, что враг повержен, опустился на траву. Тело саднило и ныло, но кровь уже не шла. Посмотрел на свою грудь, обнаружил, что она обнажена и исполосована ранами, которые уже начали заживать, а некоторые вообще затянулись, образовав некрасивые рубцы.

— Монстр! — послышался яростный крик нескольких мужских глоток, а потом удивлённый:

— Волколак?! Откуда?

— Ребята, это я, Ловэль, — прошептал я, теряя сознание. Вот так я и обрёл силу волколаков, которую скоро научился контролировать.

ЛИТА

Я стала чаще ходить в лес, надеясь на новую встречу. И не ошиблась. Ловэль ждал меня на старом месте. Он улыбнулся и протянул мне лист лопуха, полный ежевики.

Взяв подарок, я присела на поваленный ствол, кивком приглашая виона присесть рядом.

Мы сидели вплотную и по очереди брали ягоды. Сердце моё замирало от восторга, потому что Ловэль смотрел на меня так, как никто никогда не смотрел. В его взгляде была нежность, восторг и немного печали.

— Какая же ты красивая, Лита! — прошептал Ловэль

Я? Красивая? Да я обыкновенная, это Кат у нас необыкновенная красавица, к ногам которой падают как луты, так и княжичи. А я — простая, ничем не примечательная селянка.

— Обыкновенная, — пожала я плечами.

— Нет, — покачал головой страж. — Ты нежная и ранимая, такая трогательная и беззащитная. Позволь быть рядом и оберегать тебя?

— Оберегать? — широко раскрыла я глаза. — От кого?

Я знала, конечно, что у нас появились монстр, но ведь он охотился на Кат, потому что, по слухам, она обладала каким-то чудесным даром. Везёт же некоторым! Я сначала решила, что она с помощью Акиньи приворожила Сеня, но ведунья быстро привела мои мысли в порядок, сообщив, что никому не пожелает той участи, что постигла юную виреллу Сэй.

Это уж точно! Много позже я узнала её тайну, но и сейчас не желала быть затворницей, как бывшая подруга.

Страж пристально посмотрел в мои глаза и ответил:

— От всех, кто посмеет обидеть.

Я даже рот раскрыла. От всех? Никогда у меня не было такого защитника, ведь луты с детства знали каждый кустик в лесу, обходили стороной звериные тропы, поэтому опасности для них не существовало, пока не появился монстр. Но и это чудище обходило стороной простых селян, намереваясь подобраться к усадьбе вирелла Валена Сэй. Конечно, было несколько случаев нападения на лутов, но скоро они прекратились, хотя селяне утверждали, что видели издали чудище.

Так Кат надо защищать, а меня зачем? Чуть не брякнула эти слова вслух, а потом придержала язык. Стало так приятно, что кто-то хочет меня оберегать. До этого можно было только на отца надеяться, если обидят. Хотя он бы вступился, если только действительно была бы угроза жизни, а не выдуманные обиды. А уж узнай он о моём неблаговидном поступке, точно выпорол бы и посадил под замок.

В душе поднялась настоящая буря — у меня свой собственный защитники?! А он серьёзно?

— Ты не шутишь?

— Нет! — сказал он так серьёзно, даже сердито, что я успокоилась и поверила.

Сама не поняла, как получилось, что поверила этому незнакомому мужчине, но он был таким сильным, таким мужественным, на лице блуждала такая доброжелательная улыбка, что не могла не поверить. Хотя в душе всё же была некая насторожённость, ведь мысли читать не умела.

— Ладно, — кивнула, получив в ответ такую лучезарную улыбку, точно пообещала озолотить. Как всё это странно!

С этого дня мы встречались почти каждый день. И хотя Ловэль был уже довольно взрослым мужчиной, он не пытался уломать меня на соединение, даже дотронуться опасался. А когда мы брели по лесу, и я нарочно поскальзывалась, поддерживал осторожно и бережно, точно маленького ребёнка.

ЛОВЭЛЬ

Лита доверилась мне, хотя я чувствовал, что немного опасается. Это и понятно, ведь мы знакомы всего ничего. Как же мне хотелось прижать её к груди, зацеловать, чтобы навсегда изгнать из глаз печаль, что терзала мою милую девочку.

Мы встречались уже вторую седьмицу, облазали все укромные места этого леса, ели ягоды, часто сидели на берегу лесного озера.

Когда я достал ей водяной цвет, то привёл в такой восторг, что исчезла печаль в глазах девы. Что с ней произошло? Неужели была безответная любовь? В её возрасте? Она же такая юная, такая чистая. Неужели кто-то посмел обидеть?

При таких мыслях тело скручивалось от желания трансформироваться и бежать искать обидчика.

Конечно, у меня были женщины, но это были мимолётные встречи, удовлетворявшие тело, но оставлявшие в душе пустоту. А это девочка, наоборот, вносила в мою душу радость, нежность и восторг.

Конечно, я хотел соединения, но боялся испортить установившееся доверие. Даже мимолётное касание вызывало во всём теле такой трепет, какой ни одна женщина не вызывала. Я окончательно убедился, что Лита моя пара. Это подтверждала и моя вторая ипостась. А уж они-то никогда не ошибаются, когда встречают свою пару.

Я был уверен в своих чувствах, но не знал, что испытывает ко мне Лита. И спросить боялся. А вдруг я для неё только друг и защитник, а вовсе не возлюбленный?

Никто никогда не смел бы назвать меня трусом, но рядом с этой девочкой я робел, боялся сказать неверное слово, обидеть ненароком. Но с ней и молчать было хорошо.

Когда она впервые положила голову мне на плечо, я суть в обморок не упал, как изнеженная девица. Она окончательно доверилась мне! Я был на седьмом небе от счастья. И через несколько дней поцеловал в щёку.

Лита сразу покраснела, встрепенулась. Ну, думаю, сбежит… Но она положила руки мне на плечи и неумело прижалась к моим губам.

— Солнышко моё, — прошептал я, припадая к манящим устам. Постарался быть нежным, чтобы не испугать доверившуюся мне красавицу.

И н к нам пришла любовь. Я шептал нежные слова, называя Лита самыми ласковыми именами, которые только мог придумать, а она смущённо улыбалась и прятала лицо на моей груди.

Когда я признался, что люблю её, она вдруг разрыдалась, да так горько, что я испугался.

— Что ты, милая, я же ни к чему тебя не принуждаю. Если у тебя есть другой. Или ты не чувствуешь ко мне ничего, я пойму.

Лита ничего не говорила, только горько рыдала, произнося непонятные слова:

— Ехидник…. Кат…. Сень… беда…

Успокоившись, моя девочка поведала мне то, что её так мучило. Я не знал что мне делать, толи смеяться от радости, что нет у меня соперника, то ли печалиться, что эта детская влюблённость стала причиной нелепого поступка, что нанёс душевную рану Лите.

— Вирелла Сэй справится! — уверенно сказал я.

—Точно?!

—Точно! — я не мог раскрыть тайну, ведь дал клятву неразглашения, но смотрел как можно увереннее. Дева вздохнула облегчённо:

— Я тебе верю и люблю!

— Повтори!

—Люблю, люблю, люблю! — Лита шутливо опрокинула меня на мягкую траву и осыпала моё лицо нежными поцелуями. И я зарычал, как голодный зверь и начал покрывать её лицо такими страстными поцелуями, что моя девочка растаяла и прижалась всем телом. И мы стали одним целым. Это было так восхитительно, что я долго не выпускал её из объятий, а потом спросил:

—Ты станешь моей?

— Я уже стала, — улыбнулась она.

— Моей женой?

—Да, — приподнялась она и посмотрела доверчиво и нежно.

— Не боишься стать супругой охра?

— Стоп, — Лита села. — Я видела тогда, в нашу первую встречу, тебя-монстра?

В её глазах мелькнул страх?

—Да.

Теперь я жалел, что не признался раньше. Ничего! — убеждал себя каждый, что откроюсь, завтра

Она не принимает меня, не хочет жить с оборотнем? Почему я не сдержался? Как же она теперь будет жить?!

Лита закрыла глаза, выровняла дыхание, тихо попросила:

— Покажись.

Тяжело вздохнув, начал менять ипостась. Дева смотрела на меня во все глаза. Но не было в её взгляде страха, это приободрило меня.

Я опустил руки с острыми когтями, посмотрел на Литу. Она робко встала, подошла, положила руки мне на грудь, погладила, потом посмотрела в глаза, да так пристально, словно мысли хотела прочесть, а потом выдохнула:

— Не страшный — красивый!

Я осторожно прижал её к себе, спрятав когти. От мысли, что моя избранница ведёт себя ласково и нежно, сердце стучало, как бешеное.

Раскрыл пасть, показав большие клыки, но моя суженая улыбнулась и прошептала:

— Такой, как ты, всегда защитит. Я согласна.

ЛИТА

Никогда не думала, что не испугаюсь оборотня. Нет, всегда о них знала, но не встречала, кроме того первого раза. Но и тогда решила, что у меня видения начинаются на нервной почве. А тут вплотную увидела волколака. У меня ни одна жилка не дрогнула, потому что я знала, что это мой Ловэль, мой защитник и утешитель, мой избранник. А как он смотрел на меня, когда я попросила сменить облик! В его взгляде было столько обречённости, пожалела, что попросила показать иную ипостась.

Но ничего не сказала, будто онемела. А Ловэль начал превращаться. И это было завораживающее зрелище. Вот только что передо мной стоял обыкновенный мужчина, пусть и атлетического сложения, а тут вдруг еще больше раздался в плечах, покрылся шерстью, вместо лица — морда. Но и сквозь эти звериные черты я видела моего любимого, поэтому страшно совсем не было.

Подошла, положила руки на грудь, ощутила, как сильно бьётся его сердце. И так стало вдруг легко на душе. Вот он — мой защитник! Он не только защитит от всех напастей, но и поймёт все мои мысли, утешит, закроет от горя и печали.

А он будто решил проверить, насколько доверяю ему, открыл пасть. Улыбнулась, даже захотелось рассмеяться в голос, но сдержалась. Вдруг не поймёт, что это от счастья, только сказала твёрдо и уверенно:

— Такой, как ты, всегда защитит. Я согласна.

И мы пошли к моим родителям. Конечно, в человеческом обличье был мой избранник. Родители удивились, но были рады, что я нашла своего суженого и перестала грустить.

На другой день отправилась к Кат и поделилась своим счастьем. Она тоже удивилась, ведь ничего не слышала о моём избраннике, но меня это не волновало.

В голосе Кат былоне только удивление, но и беспокойство. Видимо, она решила, что выхожу замуж, чтобы забыть Сеня. А я не стала её разубеждать, не имея возможности представить милого.

Мы решили отпраздновать свадьбу через две седьмицы, ведь надо было приготовиться, на чём настаивали родители.

Всё это время я находилась в возбуждённом состояние, воспринимая окружающее как во сне. Родные смотрели на меня, как на блаженную, а я только улыбаласьи оживала, когда видела любимого. Какими жаркими ласками он меня одаривал! Какие нежные слова говорил! Носил на руках и твердил, что будет так делать всю жизнь

Ошалелая от счастья, я не помню, как оказалась в том овраге. Пришло на ум угостить Ловэля живикой, вот и пошла в то место, что помнила по детским воспоминаниям.

ЛОВЭЛЬ

Когда я пришёл в очередной раз на наше любимое с Литой место, её там не оказалось. Это насторожило, ведь дева знала, что я не свободен и ждала меня, если задерживался.

Подождав немного, незаметно пробрался в селение. Окна их домика были темны. Может, уснула, меня дожидаясь? Я иногда приходил в её спальню тайком, хотя родители девы всегда встретили радушно, приглашали присесть, угощали пирогами и душистым напитком. Меня такое отношение радовало, но немного напрягало, ведь мы еще не стали супругами.

Встречались мы чаще в лесу, что стал для нас своеобразным домом. Я привык к походным условиям, но для своей избранницы соорудил под развесистым дубовиком мягкое ложе. Лита смеялась и говорила, что она не неженка, не избалованная принцесса. Но для меня она была единственной на свете. Хотелось сделать ей приятное, чтобы ни малейшая тень не омрачала её прекрасные глаза. В тревоге подошёл к окну её комнаты, убедился, что девы там нет. Схватив с окна ленту милой, рванул в чащу.

Запах любимой привёл на знакомую полянку. Вдруг мы разминулись? Понял, что дева появлялась здесь ещё днём, в руках у неё была… корзинка. Так она за ягодами пошла? Лита давно грозилась накормить меня самой отборной живикой. Стоп! С живикой у девы были связаны неприятные воспоминания

Именно поход за живикой стал поворотным моментом в отношениях троицы друзей детства, когда виреллу Кат укусил ехидник. А потом она заболела, потому что тело начало преобразовываться, выращивая вторую ипостась.

Я знал, что дочь виреллов была волколаком, ведь сам стал таким же и чувствовал родичей в любой ипостаси.

Выходит, Лита отринула прошлое, смогла перебороть себя и вернулась на то место сознательно? Геройский поступок! Какая же она решительная, моя суженая! Решила перед свадьбой окончательно прогнать тени прошлого?! Именно так, а живика только предлог!

Немного воспрял духом, пошёл по следам милой, сменив ипостась.

Бежал так быстро, что оказался в нужном месте довольно скоро. Сердце чуть не выскочило из груди, когда увидел опрокинутую корзинку и следы борьбы. Принюхавшись, понял, что деву схватил монстр, похожий на того, что пугал селян. Но мы же его уничтожили! Появился еще один? Зачем ему дева?

Поспешил по следу зверя, потому что не чувствовал запаха Литы, сразу сообразил, что деву тащили на спине. Может, она потеряла сознание или уже мертва?

От последнего предположения захолонуло сердце, но я взял себя в руки. Если бы её растерзали, то остались бы следы, а раз их нет, но мою милую точно тащили куда-то.

Шёл монстр быстро, но следы были глубокими, так как у него была ноша. И куда же он направляется?

Преодолев довольно большое расстояние, понял, что след ведён к горам, что являлись границей с Империей.

Это насторожило, потому что в этом месте мы засекли магов-имперцев. В княжестве, окружённом горами, магия не действовала, потому что горы имели неограниченный запас мирита, минерала, нейтрализующего магию.

И только в одном месте его запасы были ничтожны. Это была гора Нейтральная. О ней мы знали, поэтому здесь находился один из наших постов. Зачем сюда монстру? Неужели хочет пересечь границу и унести Литу в Империю?

— Для чего тебе дева, монстр? — вырвалось у меня.

— Для того чтобы поймать тебя! — раздался властный голос.

Передо мной возникла человеческая фигура в тёмном облачении.

— И ты не нарушил моих ожиданий. Как же вы предсказуемы, люди!

— Чего тебе надо? — спросил, стараясь сообразить, как действовать дальше.

— Мы создаём универсальных солдат, сильных, беспощадных и… управляемых. До сих пор не можем понять, как люди становятся волколаками. Пытались выследить Кат Сэй, но это оказалось трудоёмким делом, а потом появился ты. Само провидение даёт нам шанс! — усмехнулся маг.

Я смотрел на капюшон, скрывающий лицо, но там зияла темнота, только иногда вспыхивали огоньки, видимо, это глаза мага сверкали.

— Пойдёшь добровольно? Будет не больно. Может и выживешь. В противном случае умрёшь не только ты, но и твоя невеста.

ЛИТА

Придя на знакомое место, предалась воспоминаниям, и не заметила, как пролетело время. Начинало темнеть. Быстро набрав корзину, встала, оглядела овражек, прогоняя последние остатки вины за прошлое. И тут меня схватили мохнатые лапы. Сначала решила, что это милый меня нашёл, поэтому улыбнулась и спросила:

— Ловэль? — а в ответ услышала яростное рычание, моё тело стиснули, я попыталась вырваться, ибо ощутила, как трещат рёбра.

О высшие силы! Кто это? И словно в ответ на мои мысли возникла еще одна огромная туша с большими лапами. Второй монстр рявкнул, первый ослабил хватку.

И я осознала, что передо мной те монстры, которыми пугали детей у нас в селение. Но ведь одного из них убили охры. Выходит, их несколько? О, помогите, боги!

Во мне начала скапливаться злость. Когда она стала невыносимой, вернулись силы, и я рванулась, даже сумела вырваться. Но меня тут же схватили теперь уже человеческие руки, обездвижили, злой голос прошептал:

— Уймись, иначе лишу сознания!

Столько в голосе говорившего было ярости, что я замерла. Меня схватил первый монстр и начал движение. Я болталась в его лапах, как тряпичная кукла, пытаясь всё же осмотреться и запомнить дорогу.

Скоро местность оказалась незнакомой. От долгой тряски и неудобного положения я потеряла сознание.

Очнулась в тёмном месте на земляном полу. Руки и ноги были связаны. Долго так лежала, вдруг появился проём, через который увидела звёзды и полную луну. Значит, уже глубокая ночь!

— Увидел свою красавицу? — спросил голос, что приказал мне замолчать.

— Увидел, — ответил голос Ловэль.

Он пришёл за мной! Он меня спасёт! — ликовало всё во мне.

— Ты согласен сотрудничать?

— Надо подумать…

— Нет времени на раздумья, — рявкнул маг.

— Соглашусь, когда отпустите деву.

— Чего захотел, — в голосе мага слышалась еле сдерживаемая ярость. — Чтобы она привела охров?!

— Наши стоянки неизвестны селянам, — невозмутимо проронил Ловэль.

Повисло напряжённое молчание.

— Могу гарантировать только её безопасность.

—Тогда нам не о чём разговаривать! — сказал мой милый. И я увидела, как он подмигивает мне. Ох, забыла, что он видит в темноте. А я, я тоже увидела его глаза или мне почудилось?!

— Ладно, — примирительно сказал маг. — Деву отправим на то место, откуда взяли, а ты останешься здесь.

— Как я узнаю, что вы сдержали слово?

Маг шагнул ко мне, дёрнул за волосы. Я ойкнула, ощутив невыносимую боль. Полкосы выдрал, злодей.

— Держи, — сказал маг. На миг показалась рука Ловэля, в которой был зажат пучок моих волос.

Я забилась, закричала, но удалось только прошептать:

— Не верь ему!

Неужели Ловэль забыл, что магия не действует в сотни миль от этой горы?!

Страж усмехнулся, его лицо озарилось ярким светом. Он бросил волосы в мага. Они тут же охватили его фигуру ярким пламенем. Магия у волколака? Бред!

— Беги! — закричал Ловэль, и я почувствовала, что мои путы тоже загорелись и ослабли. Было очень больно, ведь магический огонь мог мгновенно прожечь тело до кости.

Быстро стряхнув пламя, распрямила руки, встала, упала и поползла. Кое-как выбравшись из землянки, оглянулась.

За моей спиной в свете луны мелькали тени. Мага видно не было, зато монстры вдвоём пытались атаковать волколака.

Удивилась, что Ловэль теперь стал не только выше ростом и шире в плечах, но и тело покрылось длинной шерстью, а до этого шерсть была еле заметной, когда он мне показывал свою вторую сущность. Отличить его от противника было сложно. Что я могу сделать? Только бежать, как он приказал, иначе вновь стану лёгкой добычей. Нужно позвать на помощь! Но как?!

Заползла в колючий кустарник и стала звать… Сеня. Почему его? Не знаю, но в этот момент была уверена, что меня услышит именно он.

Попыталась встать, но вокруг возникла непроницаемая стена. Ага, маг постарался. Сижу, дрожу и молюсь всем богам. Не вижу ничего, зато слышу шум схватки, глухое рычание монстров и хриплые крики волколака. Уверена, что различаю возгласы милого! Они слышатся всё реже. Очень надеюсь, что он справится.

Вдруг всё стихло. Кто же победил? Неизвестность томит, поэтому пытаюсь кричать и биться о преграду. И она падает. Выбираюсь. Вижу лежащих монстров, а вокруг них волки… Становится страшно, но только в первое мгновение, потом понимаю, что это охры.

Ко мне устремляются несколько стремительных теней, а рядом оказываются мужчины:

— Цела? — спрашивает седой как лунь охр с грубыми чертами лица. Киваю, шепчу:

— А Ловэль?!

— Ничего, — добродушно улыбается страж. — Волколаки выносливы. На них всё быстро заживает. Но твой жених силён!

— А как же иначе?! — говорит второй охр, появляясь из-за спины первого — Он же сражался за свою пару! Волколаки любят только раз!

Мне помогают встать, хотят увести, но я отчаянно мотаю головой, только шепчу:

— Ловэль… Ловэль…

Переглянувшись, охры усаживают меня на телегу, куда вскоре укладывают и моего жениха. Выносливые коняги пускаются в путь. Ловэль лежит, не шелохнувшись. Глажу его руки, грудь. Он сейчас уже не похож на монстра, но и в человека не превратился.

Слышу в голове его голос:

«Как ты, милая?»

«Всё хорошо!» — уверяю. — «Что мне сделается! Ты как?»

«Нормально! До свадьбы заживёт!»

Осторожно касаюсь губами его израненного тела, боясь причинить боль.

«Извини, что не перекидываюсь. В звериной ипостаси быстрее раны заживут. У нас же скоро свадьба!»

«Да, родной! Как скажешь! Я люблю тебя в любом обличие!»

Автор на ПродаМан httрs://рrоdаmаn.ru/Likа-And

Автор на Призрачных мирах httрs://fеisоvеt.ru/магазин/Анд-Лика/

Ольга Консуэло. Собачка

Этим утром Броса шла на работу совершенно без настроения. Всё было одно к одному: и проливной дождь, и ссора с сестрой, и проблемы в родимой больнице. Да и вообще, как говорится, понедельник — день тяжелый.

Хотя, конечно, называть то, что произошло у них с Вондур, ссорой — существенное, да нет, просто грандиозное преуменьшение. Когда перестаешь общаться с единственной сестрой, потому что застаешь её со своим парнем в постели, причем в своей собственной постели — это всё-таки нечто большее. Ландрава она, разумеется, выгнала взашей, даже вещи толком не дала собрать и ещё целую неделю передавала ему то одно, то другое через общих знакомых. Ну, кроме Вондур, конечно.

Броса не знала, да и, положа руку на сердце, и знать-то не желала, продолжает ли сестра встречаться с Ландравом. Но это не имело значения. Потому что найти в себе силы, чтобы простить Вондур, она пока не могла. Вот если бы они с Ландравом прямо сказали, что хотят быть вместе, а Бросу побоку, тогда еще туда-сюда, но вот так, тайком, да еще и прямо в Бросиной любовно обставленной спальне на Бросиных белоснежных простынях! Нет, простить такое было совершенно невозможно! Настолько, что она даже сожгла эти самые простыни вместе с наволочками. Подушки, правда, пожалела, ведь удобную подушку поди найди, а простыни — ладно, другие купит, благо зарплата целителя-ликанолога в Центральной больнице Фокунни позволяет не считать медяки.

Работу свою Броса в принципе любила. Не то, чтобы она вот прямо мечтала стать именно ликанологом, но когда в конце пятого курса по результатам тестов у нее была подтверждена высокая толерантность к оборотням, и ей предложили пойти в интернатуру на ликанологию, девушка согласилась почти без раздумий. А что? Специальность довольно редкая, поскольку среди самих оборотней желающих стать целителями почему-то всегда было очень мало, а среди людей не так уж много находилось тех, кто имел достаточно высокий уровень толерантности к оборачивающимся в различных животных собратьям по разуму. Поэтому платили ликанологам существенно больше, чем простым целителям, так что даже на зарплату ликанолога-ординатора уже можно было жить вполне неплохо, а уж теперь, когда Броса стала полноправным аттестованным целителем — так и вовсе очень даже хорошо.

Родители, как и бабушки с дедушками, любили Бросу и Вондур одинаково, во всяком случае, заподозрить иное по их поведению было невозможно. А вот прабабушка Хюнга, мама маминой мамы, всегда отдавала предпочтение старшей правнучке и свой маленький домик на окраине, окруженный небольшим, но ухоженным садом, завещала именно Бросе. Туда-то и переехала начинающая целительница, как только поступила в ординатуру. А Вондур с собой не позвала, и все намеки сестры на то, как той надоело жить вместе с родителями, упорно игнорировала. Объяснялась такая неуступчивость Бросы довольно просто — всю свою жизнь она была вынуждена считаться с младшей сестрой и довольно часто ей уступать, так что как только появилась возможность жить так, как хочется ей самой, не смогла от нее отказаться.

Да, наверное, нежелание Бросы пустить Вондур к себе обижало сестру, но неужели же настолько, чтобы соблазнить её парня? Хотя, с другой стороны, еще неизвестно, кто там кого соблазнил. Не зря же подруги постоянно твердили ей, что Ландрав — ужасный бабник и надолго с Бросой не задержится. Но влюбленная девушка, разумеется, не желала их слушать и была счастлива почти целый год, до тех пор, пока восемнадцать дней назад не вернулась с работы раньше времени и не застала Ландрава с Вондур предающимися необузданной страсти на той самой постели, на которой меньше суток назад он не менее страстно любил саму Бросу.

И если бы только это! Ведь и в больнице, точнее в отделении ликанологии, творилось демоны знают что! Уже четверо оборотней пострадали от неизвестной болезни, вызывавшей страшные приступы, напоминавшие эпилептические припадки, сопровождавшееся чудовищными судорогами и страшными болями. В чем была причина заболевания, установить до сих пор не удалось. Ни версия с инфекцией, ни версия с воздействием неизвестного химического вещества не были пока ни подтверждены, ни опровергнуты.

Да ещё и этот ужасный дождь! Конечно, дождь осенью — это нормально, но не когда он льет, как из ведра, целую неделю, а на дворе отнюдь не ноябрь, а всего лишь середина сентября.

В общем, погруженная в печаль Броса уныло плелась от автобусной остановки к больнице, укрывшись под большим оранжевым зонтом, когда почти у самого крыльца ей под ноги бросилась здоровенная рыжая собака, мокрая и грязная, и жалобно заскулила, припадая на правую переднюю лапу.

— Ох, бедная собачка! — кинулась на помощь сразу же позабывшая о своих горестях Броса. — Что там у тебя такое?

Лапа собаки была в крови, и под густой шерстью виднелась приличная рана, уже изрядно испачканная.

— Вот что, — решительно сказала девушка, — пойдем-ка со мной в больницу. Эту рану обязательно надо обработать.

И вцепившись пальцами в шерсть на загривке, поскольку ошейника на собаке не было, потащила её внутрь.

Надо заметить, что доступ в отделение ликанологии животным закрыт не был, поскольку считалось, что их присутствие благотворно действует на выздоравливающих оборотней. Так что там постоянно жили две кошки и один кот, каждую весну и осень исправно размножавшиеся, что позволяло регулярно одаривать выздоравливающих котятами разнообразных расцветок «на счастье». Брали их, как ни странно, охотно, видимо, и впрямь верили, что они принесут удачу. А вот время от времени появлявшиеся в отделении собаки надолго не задерживались, довольно быстро прибиваясь к кому-нибудь из выписывающихся пациентов.

Как всякий ликанолог, Броса, разумеется, имела и навыки ветеринара, поскольку не так уж редко, заболев, оборотни переходили в животную форму чисто инстинктивно, потому что так выздоровление обычно шло быстрее. Поэтому никаких затруднений с обработкой собачьей раны у Бросы не возникло.

Поразмыслив пару минут, она решила, что пострадавшую псинку лучше сразу вымыть целиком, чтобы потом не было проблем, куда пристроить грязное животное, что и проделала в процедурной без особого труда, поскольку собака вела себя терпеливо и смирно, явно решив довериться человеку. Высушить густую шерсть оказалось задачей посложнее, но девушка справилась и с ней при помощи фена, который держала в своем шкафчике в целительской на случай, если придется принимать душ на работе.

В процессе мытья выяснилось, что это кобель, так что время от времени Броса поощряла примерное поведение животного каноническим: «Хороший мальчик!», от чего пес довольно прижмуривался, как все собаки безошибочно улавливая, что его хвалят.

Несмотря на примерное поведение «хорошего мальчика», перед тем, как зашивать рану, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении довольно глубокой, целительница всё-таки сделала местную анестезию, чтобы зря не мучить животное. Так что и хирургический этап прошел мирно и гладко. А уж наложить повязку было и вовсе плевым делом.

Единственным неприятным моментом было то, что Бросе пришлось переодеваться, поскольку пес несколько раз отряхивался и изрядно её забрызгал, но это было нестрашно, запасная форма в шкафчике девушки тоже имелась.

Когда все манипуляции были закончены, пришло время делать обход отделения. Броса хотела оставить собаку в целительской на специально устроенной ею для этого лежанке из старого одеяла, взятого в кладовой, разумеется, с разрешения сестры-хозяйки. Но увидев, что девушка покидает целительскую, пес решительно поковылял за ней.

— Ладно, пошли вместе, что с тобой поделаешь, — махнула рукой Броса и отправилась на обход в компании своего нового шерстяного приятеля, которого решила пока звать просто «Кани», то есть «собачка», если на старонуэзском.

Ковыляя за Бросой Солин, старший оперуполномоченный ОРППО, специализированного отдела по расследованию преступлений против оборотней городского полицейского управления Фокунни, Кин Хундракур с удовлетворением думал о том, что внедрение прошло более чем успешно. И то, что внедриться удалось именно через рыжую, как и он сам, Солин, казалось бравому оперу хорошей приметой.

На данном этапе расследования разницы, с кем из трех потенциальных подозреваемых работающий под прикрытием оборотень попадет в отделение ликанологии, не было. Так что Кин решил положиться на судьбу и броситься к той, которая в этот день первой подойдет к служебному входу. Пришлось, конечно, сначала сильно поранить руку, а уже потом оборачиваться, и больно было демоны знают как, но оно того стоило — он в ликанологии под видом обычной собаки.

Непонятные припадки у оборотней, лечившихся в ЦБФ, привлекли внимание ОРППО ещё после третьего случая, а теперь, когда их стало уже четыре, начальник отдела санкционировал проведение операции под прикрытием. Внедрять кого-нибудь из оперов под видом пациента побоялись — ведь неизвестно, что вызывает припадки, вдруг работающий под прикрытием агент пострадает, так что внедрять решили оборотня в животной ипостаси, благо о том, что в отделении ликанологии можно держать животных, всем было прекрасно известно. А Кин для подобных дел был самой подходящей кандидатурой — обычные люди никогда не признавали в нем оборотня, поскольку на голове у него было белое пятно, а ведь всем известно, что шерсть у оборотней такой же расцветки как и волосы, а раз так, то собака с белым пятном оборотнем быть никак не может. Кин же был редкой аномалией, поскольку у него имелась белая прядь среди ярко-рыжих волос, превращавшаяся в это самое пятно при обороте. Ну и еще Кин в любом облике был потрясающе обаятельным. Так что шеф ОРППО Логриг Кофдююр ни минуты не сомневался, кого следует послать на это дело.

На данный момент, проанализировав все имеющиеся данные, сотрудники ОРППО выяснили, что во всех четырех случаях в отделении ликанологии дежурили три человека: целитель-ликанолог Броса Солин и две медсестры: Кантир Лектири и Мактен Раартан. Теперь задачей Кина было проследить за ними во время работы, чтобы понять, причастен ли кто-то из женщин к этим загадочным заболеваниям. Конечно, уследить за всеми сразу Кин не мог, поэтому план был такой: сначала он плотно сопровождает одну из потенциальных подозреваемых под видом пострадавшей собаки, а если убеждается, что та к происходящему не причастна, предпринимает меры для проверки следующих.

Разумеется, кто-то из лечившихся в отделении оборотней вполне мог почувствовать, что Кин не настоящая собака, но тут уж приходилось полагаться на удачу и надеяться, что даже если такое случится, трепаться о своем открытии собрат не станет. На крайний случай Кин имел указание раскрыть цель своего пребывания в больнице, но всё же уповал на то, что до этого не дойдет.

Обход шел своим чередом и продолжался уже больше часа. Еще бы, ведь Броса внимательно просматривала истории болезни каждого пациента, чтобы выяснить, что изменилось с момента её предыдущего дежурства, и обязательно с каждым беседовала хотя бы пару минут, а с новенькими — и вообще разговаривала подробно и подолгу. За такое внимательное и ответственное отношение пациенты целителя Солин очень любили, и даже самые застенчивые из них охотно делились с нею подробностями о состоянии своего здоровья.

Но этот пациент, которого Броса всегда оставляла напоследок, был печальным исключением из данного правила. Трур Хундурин, оборотень с собачьей ипостасью, что было ясно из его фамилии, начинавшейся с «Хунд», находился в отделении уже четвертую неделю, но за это время не сказал миловидной обаятельной целительнице Солин ни единого слова. Это было настолько необычно, что Броса даже навела подробные справки и выяснила, что пациент Хундурин вообще ни с кем не разговаривал — ни с другими целителями, ни с медсестрами, ни с теми, кто приходил его навестить. Целыми днями он лежал, отвернувшись к стене, и хотя в данный момент жизни Трура Хундурина ничего не угрожало, на поправку он упорно не шел.

Трур был полицейским оперуполномоченным, как и Кин, но работал не в ОРППО, а в отделе по расследованию насильственных преступлений в том же городском полицейском управлении, поскольку в районных были только отделы по борьбе с имущественными преступлениями, которых в Фокунни совершалось на порядок больше.

Двадцать шесть дней назад они с напарником Винуром Марнилундом преследовали отморозка, ограбившего девушку. По сведениям, полученным от потерпевшей, преступник был вооружен ножом, которым он ей, собственно, и угрожал. Но когда они загнали мерзавца в тупик, выяснилось, что у него был ещё и пистолет, из которого гаденыш и начал палить по преследовавшим его полицейским. Первым же выстрелом ублюдок убил бежавшего впереди Винура, попав ему прямо в глаз, вторая пуля попала Труру в грудь, что не помешало переполненному яростью оборотню достать пистолет и начать отстреливаться. Мерзавца, оказавшегося, как выяснилось позже, особо опасным рецидивистом, сбежавшим из-под надзора после освобождения из тюрьмы, Трур, разумеется, застрелил. Но это не вернуло Винура, человека, ставшего его первым напарником. Человека, с которым они прослужили вместе больше десяти лет, который научил Трура всему, что знал сам о полицейской работе, человека, ставшего Труру вторым отцом.

Винуру оставалось до пенсии меньше года. Он уже строил планы, как будет возиться с внуками, как достроит лодку, начатую ещё до того, как Трур стал его напарником, как наконец-то съездит с женой в санаторий на целый месяц, а не как обычно, в лучшем случае на две недели. А теперь ничего этого не будет! И в этом Трур винил себя. Потому что это он, молодой здоровый оборотень, должен был первым сунуться в тот переулок, а не пожилой, хотя и всё еще крепкий обычный человек Винур. И рана Трура упорно не заживала, постоянно нагнаиваясь и воспаляясь снова и снова, несмотря на вот уже третий по счету курс антибиотиков.

Визиты рыженькой целительницы были для Трура единственным светлым пятном. Когда она была рядом, ему как будто становилось легче. В целительнице Солин Труру нравилось всё: и ярко-рыжие волосы, и симпатичное лицо, и ладная фигурка, и уютный, как будто родной, запах, и осторожные прикосновения нежных ладошек её маленьких ручек. Она была как воплощенная мечта о той самой женщине, самой близкой и самой замечательной на свете. Но ему, неуклюжему увальню, неспособному уберечь даже собственного напарника, о том, чтобы заполучить такое совершенство, и думать не стоило.

Историю гибели Винура Марнилунда знал, разумеется, весь город. И хотя в точности о сути переживаний пациента Хундурина Броса не знала, но прекрасно понимала, что тот явно винит себя в гибели напарника, поскольку у оборотней гораздо сильнее, чем у людей выражена связь между физическим и эмоциональным состоянием, и раз оборотень, несмотря на адекватное лечение, не поправляется, значит, причина тут не физическая, а психическая.

Поэтому Броса всегда оставляла Хундурина напоследок и каждый раз пыталась его разговорить, не без основании полагая, что поделившись своими переживаниями, тот сделает первый шаг к выздоровлению. Но пациент упорно молчал.

— Ну как вы сегодня, господин Хундурин? — с приветливой улыбкой спросила Броса, входя в предоставленную пострадавшему при исполнении полицейскому одноместную палату.

Пациент, лежавший лицом к стене, предсказуемо не ответил, но хотя бы обернулся на голос и даже сел в кровати, мрачно взирая на целительницу и сопровождавшего её Кани — Кина.

— Давайте посмотрим вашу рану, — продолжила девушка, присаживаясь на стул у кровати, и начала аккуратно снимать повязку.

Поскольку рана снова загноилась, повязка присохла, и когда Броса стала её отдирать, Трур зашипел от боли. Мысленно обругав себя, что не сделала этого сразу, целительница наложила чары для местного обезболивания и, открыв наконец-то рану, не смогла сдержать печального вздоха — вроде бы начавшее уменьшаться воспаление снова усилилось.

— Тебя ещё тут не хватало, Кани, — шикнула она на Кина, сунувшего любопытную морду ей под руку, и добавила, обращаясь с Труру: — Ну почему же вы никак не хотите выздоравливать, господин Хундурин?

— Меня зовут Трур, — охрипшим после долгого молчания голосом ответил тот и послал Кину, которого явно узнал, такой тяжелый взгляд, что опер под прикрытием шлепнулся на задницу от неожиданности.

— Приятно познакомиться, Трур! — с энтузиазмом откликнулась заметно повеселевшая целительница. — А меня зовут Броса. Сейчас я обработаю вашу рану новым лекарством и снова наложу повязку. Надеюсь, хотя бы это средство вам поможет.

— А разве не медсестры должны делать перевязки? — поинтересовался Трур, действительно недоумевавший, почему с ним постоянно возятся именно целители.

— Когда рана наконец-то начнет заживать, так и будет, но пока нет прогресса, её состояние должен оценивать непосредственно целитель, чтобы понимать, нужно ли корректировать лечение.

Закончив перевязку, Броса сделала запись в истории болезни и, пообещав заглянуть еще раз ближе к вечеру, вышла из палаты. Кин направился вслед за ней, но Трур успел тихо прорычать ему вслед: «Сунешься к ней, убью!» Он был премного наслышан о любовных подвигах этого ловеласа, менявшего женщин, как перчатки, что вообще-то было псам-оборотням несвойственно. Но в случае Хундракура побеждала, по всей видимости, человеческая часть его натуры. А Трур никак не мог допустить, чтобы этакий легкомысленный тип дурил голову такой замечательной девушке. Кин к сведению позицию коллеги принял, но внешне никак не отреагировал, тем более, что он и сам ещё не решил, стоит ли ему приударить за рыженькой Солин, если, конечно, выяснится, что она не замешана в этих происшествиях с оборотнями, или нет.

Вечером Броса действительно зашла снова, чтобы сделать перевязку, поскольку на гноящихся ранах следовало менять повязки два раза в день. В этот раз ей показалось, что воспаление стало чуть меньше, но, к сожалению, если прогресс и был, то слишком незначительный, чтобы можно было быть полностью уверенной в его наличии.

А ночью это случилось снова. У пациента Тигтальнена, оборачивающегося, как было очевидно из первого слога «тиг» в его фамилии, в тигра, начались судороги. Зрелище, конечно, было жуткое, ведь у него еще и пена изо рта шла, причем кровавая, поскольку Тигтальнен прикусил язык, но Броса с медсестрами не растерялись и действовали четко и слаженно, так что Тигтальнен был надежно зафиксирован и получил все необходимые лекарства вовремя. Да и неудивительно, что всё получилось, ведь это был уже пятый случай, так что все прекрасно знали, что следует делать. Однако же на снятие приступа ушел почти час, поэтому когда Тигтальнену стало лучше, и его стало можно развязать, поставив капельницу с укрепляющим раствором, и Броса, и Кантир с Магтен были совершенно измотаны.

«А вот кстати, — подумал Кин, наблюдавший за происходящим из коридора через распахнутую дверь палаты, — ведь все случаи приступов происходили ночью, а ночью в отделении дежурит всего один целитель и две медсестры, не то, что днем, когда целителей трое, а медсестер — и вовсе пять».

Разумеется, всякому, работающему в больнице, это было очевидно, но ни Кин, ни его коллеги из ОРППО почему-то не задумались о том, что дневные и ночные смены в ЦБФ укомплектованы по-разному. Они просто отметили, кто именно работал в то время, когда имели место интересующие их происшествия, и всё. А ведь, как Кин теперь понимал, за день наслушавшись разговоров в целительской, и графики у работавших в отделении ликанологии были разные. Кто-то работал только сутками, кто-то — только днем, а кто-то — в основном днем, но с ночными дежурствами время от времени, и это еще не считая выходов не по своему графику для замены тех, кто болен или в отпуске.

Кину стало совершенно ясно, что ему срочно необходимо выяснить, какие именно графики за те полтора месяца, когда имели место происшествия с оборотнями, были у всех трех потенциальных подозреваемых. Броса вроде бы работала только сутками, но и это всё равно требовалось уточнить. Конечно, сейчас Кин подозревал целительницу меньше остальных, поскольку не спускал с нее глаз и был абсолютно уверен, что Тигтальнена она не трогала, во всяком случае, лично. Этого пациента Броса посетила один раз во время обхода и никаких лекарств ему сама не давала. А если бы она делала пострадавшим какие-то неправильные назначения, это бы отражалось в историях болезней и давно бы уже стало очевидным. Но полностью исключить причастность Солин Кин пока всё-таки не мог, ведь она могла быть соучастницей, так что он собирался еще последить за целительницей, чтобы проверить, не будет ли у нее каких-то подозрительных контактов. Ведь если у нее имеются подельники, должна же она с ними как-то связываться?

Телефона у Кина с собой, разумеется, не было. Взрослые оборотни, конечно, умели при обороте помещать одежду в специальный пространственный карман, да так хитро, что при обратном превращении она снова оказывалась на них надетой, но никакие технические приспособления такого обращения не выдерживали, просто переставали работать. Звонить из дома Бросы, когда наутро он туда попадет, тоже представлялось довольно рискованным, ведь он не знал, насколько крепко девушка спит, да и самый крепко спящий человек может внезапно проснуться по совершенно неожиданному поводу в самый неподходящий момент. Значит, звонить, надо было сейчас. Телефон с выходом в город был только в целительской, и в принципе Кин мог бы позвонить оттуда, но для этого надо было обернуться в человека, а это было рискованно, мало ли кто туда неожиданно заглянет.

Ситуация уже начала казаться бравому оперу безнадежной, когда Кин вспомнил о Труре Хундурине. Понадеявшись на то, что даже если Броса освободится раньше, чем он вернется, то не кинется разыскивать его по палатам, Кин бесшумной тенью метнулся в палату коллеги. Как только он вошел, Трур немедленно проснулся и уставился на незваного визитера отсвечивающими красным в неярком свете, падающем из коридора, глазами. «Надо отдать этому Хундурину должное, соображает он неплохо», — мысленно отметил Кин, когда Трур сначала подпер не имевшую запора дверь в палату тумбочкой и только потом негромко пробурчал: «Ну, чего тебе?»

Обернувшись человеком, Кин рассказал Труру, что работает под прикрытием над делом о пострадавших в ЦБФ оборотнях. Объяснил он, и какая именно информация ему нужна, а также кому нужно позвонить, чтобы её уточнить. И Трур позвонил, но оказалось, что посреди ночи никто на его вопросы отвечать не готов — нужной информации никто просто не помнит. Так что пришлось договариваться, что нужные сведения коллеги передадут Труру, а тот передаст их Кину, когда он снова придет в больницу вместе с Бросой, но когда это точно будет, Кин пока и сам не знал — просто не догадался внимательно изучить график работы, висевший в целительской.

— И не вздумай к ней лезть, я серьезно, — сказал ему на прощание Трур, когда Кин, уже обернувшись собакой, выходил из палаты, и показал для острастки кулак.

Не то, чтобы Кин и правда испугался Трура Хундурина, парня хотя и здоровенного, но выглядевшего в человеческой ипостаси совершенно неагрессивным, однако вывод о том, что Хундурин запал на рыженькую всерьез, сделал.

Утром дождя не было, так что по дороге домой настроение у Бросы было уже получше, да и радостно прыгающий вокруг рыжий пес был таким милым, что глядя на него, всерьез расстраиваться девушка уже не могла. Ради того, чтобы Кани смог погулять подольше, Броса даже решила пройтись до дома пешком, а не поехать на автобусе, как делала обычно. Да и зайти в зоомагазин тоже следовало, так что в любом случае пришлось бы выходить на остановку раньше.

Вообще-то сначала Броса хотела оставить Кани в отделении. Собак она, конечно, любила, но вот прямо сейчас как-то не была готова заводить взрослого здоровенного пса. Однако рыжий прохвост так жалобно заскулил, когда она попыталась уйти без него, что девичье сердце не выдержало, и буркнув: «А, демоны с тобой, пошли!» — Броса разрешила Кани отправиться вместе с ней.

И теперь радостная рыжая бестия носилась вокруг нее кругами, временами взлаивая от восторга, а Броса прикидывала в уме, чего и сколько надо купить этому проглоту. Получалось, что помимо сухого корма и собачьих галет потребуются ещё и поводок с ошейником. Неплохо было бы, конечно, прикупить специальные миски для корма и воды, а также собачью постель, но это могло и подождать, тем более, что Броса не была уверена, что Кани задержится у нее надолго. Пес был ухоженным и явно домашним, так что она собиралась после того, как выспится, разместить объявление о своей находке, позвонив в городское Бюро находок, и полагала, что хозяева симпатичной собачки вскоре объявятся. Так что всерьез тратиться на обустройство пса в своем доме девушка считала явно преждевременным. Миски она найдет, а постель для пса можно будет обустроить из запасного одеяла, которым раньше пользовался Ландрав, вряд ли оно в скором времени понадобится, а даже если и да, то лучше будет купить новое.

Посоветовавшись с продавцом, Броса купила Кани ошейник с поводком, пакетик собачьих галет и немного сухого корма на развес, а доставку большого мешка корма заказала на дом, тащить шестнадцать кило на себе она была не готова, а брать в пакетах меньшей расфасовки получалось уж больно невыгодно.

Кин, разумеется, был не в восторге от необходимости питаться сухим собачьим кормом, но приходилось терпеть ради конспирации. Он, конечно, мог раскапризничаться и добиться того, чтобы Броса купила ему собачьих мясных консервов, но кормить пса его размера консервами вышло бы по-настоящему дорого, а девушке и так уже пришлось немало на него потратить. Сначала Кин планировал, когда всё закончится, просто пригласить симпатичную целительницу на обед, а лучше, конечно, — на ужин, плавно и приятно переходящий в завтрак, но теперь, учитывая предупреждения Хундурина, была вероятность, что план придется поменять. Ну да об этом можно было подумать и позднее.

А сейчас Кин, успевший изрядно набегаться по дороге, выхлебал полмиски воды и принялся за сухой корм, показавшийся ему с голодухи вполне приемлемым на вкус. Конечно, во время дежурства Бросы «милому песику» перепала еда повкуснее и не только из больничной столовой, но и из принесенных из дома её коллегами аппетитно пахнувших судочков и баночек, но к этому моменту он уже успел изрядно проголодаться.

Броса же направилась в ванную, где её уже поджидала набранная ванна с ароматной пеной. Она всегда принимала ванну после тяжелой смены, чтобы всё плохое ушло в воду. Наука не давала точного ответа, действительно ли вода способна забирать негативную энергию, но Бросе это помогало, и девушке было неважно, происходило ли это из-за объективных причин или из-за простого самовнушения.

Доев, Кин пристроился на выделенном ему одеяле, которое Броса положила на пол в углу гостиной, и задремал. Разбуженный звуком автомобильного гудка с улицы оборотень, взглянув на большие напольные часы, понял, что девушка принимает ванну уже почти час. Конечно, Кин прекрасно понимал, что женщины — довольно странные существа, и ожидать от них можно всякого, но такие долгие водные процедуры его всё же встревожили, и оборотень решил посмотреть, всё ли с Бросой в порядке. А то вдруг она там уснула? Захлебнется еще, ну или простудится в остывшей воде, тоже ничего хорошего.

Оборачиваться человеком Кин, конечно, не стал. Зачем рисковать, если ручку ванной можно открыть, просто встав на задние лапы, при помощи этих самых лап, только передних? В ванной было тихо, и за задернутой шторкой виднелся силуэт девичьей головы с подколотыми, чтобы не намокли, волосами. Кин подошел поближе и, всунув морду за занавеску, негромко тявкнул.

— А? Что? — встрепенулась Броса и привстала.

В результате этого маневра упругая девичья грудь оказалась прямо перед глазами Кина. Впечатленный увиденным оборотень с размаху шлепнулся на задницу и даже тявкнул от избытка чувств.

— Ах ты, вуайерист мохнатый, — шутливо погрозила ему пальцем девушка, — а ну, брысь отсюда, нечего подглядывать!

Кин счел за лучшее подчиниться и даже на всякий случай не стал подсматривать из-за приоткрытой двери, хотя и очень хотелось.

Три выходных прошли довольно приятно: погода стояла отличная, и Броса со своим новообретенным питомцем много гуляли в парке неподалеку, где Кин с восторгом носился за вытащенным Бросой из кучи так до конца и не разобранных старых вещей, сваленных на чердаке, красным резиновым мячиком, как раз такого размера, что удобно помещался в собачьей пасти. Так-то оно, конечно, взрослому оборотню бегать за мячиком было уже даже и не совсем прилично, но всё равно приятно и весело, тем более, что имелось отличное оправдание — работа под прикрытием. А по вечерам, когда девушка усаживалась на диване с книжкой, Кин пристраивался рядом, уложив мохнатую голову ей на колени, и блаженно жмурился, когда она чесала его за ушами.

И да, никаких подозрительных контактов, представляющих интерес для следствия, за это время у целительницы не было.

В пятницу утром, собираясь на работу, Броса поинтересовалась:

— Ну что, Кани, пойдешь со мной на работу или дома дрыхнуть будешь? Еды я тебе оставлю, а по своим делам ты сможешь выходить в сад, собачью дверцу я запирать не стану.

В задней двери дома, выходившей из кухни в сад, действительно имелась собачья дверца с защелкой изнутри, проржавевшей настолько, что для того, чтобы проверить, пролезет ли Кани через эту дверцу, защелку пришлось не только смазать, но еще и предварительно пошкурить, благо наждачная бумага в доме имелась. В дверцу пес действительно пролез, так что теперь мог самостоятельно наведываться в окружавший дом сад в любое время.

Сложно сказать, какой выбор сделал бы в такой ситуации Кин, будь он и впрямь собакой, но он был опером на задании, поэтому всем своим видом продемонстрировал готовность отправиться с Бросой на работу.

И они пошли на работу вместе.

Обоснованно предположив, что и на этот раз к Хундурину Броса зайдет в последнюю очередь, Кин метнулся в палату к коллеге и выжидательно уставился на Трура, на этот раз лежавшего уже не лицом к стене, а просто глядя в потолок.

— А, это ты… — протянул Хундурин. — А Броса где?

Кин попытался взглядом передать Труру, что вопрос этот довольно глупый, и судя по всему, ему это удалось, поскольку Трур продолжил:

— А, понял, она только-только начала обход, а ты сразу ко мне. Что ж, запрос ты сделал не зря. Действительно, одна из медсестер — Кантир Лектири не так давно сменила график работы. До первого происшествия она работала в основном в дневную смену с одним или двумя ночными дежурствами в месяц. Как раз во время такого её ночного дежурства и имел место первый эпизод, после которого она сразу же поменяла график на суточные дежурства. Какую причину она при этом озвучивала своему начальству, ваши пока решили на всякий случай не выяснять, чтобы её не спугнуть, если эта Лектири замешана.

На этих словах Кин одобрительно кивнул и собирался уже выйти из палаты, чтобы пойти подремать в целительской и послушать, о чем там будут болтать коллеги Бросы, но Трур его остановил, сказав:

— Ко мне вчера начальник твой приходил, Логриг Кофдююр. Не люблю я эту кошачью породу, но Кофдююр мужик и впрямь дельный, он принес сигнальный артефакт с приемником и передатчиком, подойди, я тебе передатчик на ошейник прицеплю, а приемник у меня будет.

Кин подошел и позволил прицепить к своему ошейнику небольшой матово-черный кругляшок передатчика.

— Умеешь пользоваться? — поинтересовался Трур, а когда Кин кивнул, начал излагать идею начальника ОРППО: — В общем, Кофдююр сказал мне, что раз ты убедился, что Солин непосредственно к воздействию на пострадавших отношения не имеет, значит, ты должен будешь ночью ходить по отделению и смотреть, что вокруг происходит. Бродящая по ночам дозором собака действительно вряд ли кого-нибудь удивит. Кот, ясное дело, был бы еще менее заметен, но тут вы, конечно, правильно сделали, что решили не рисковать, неизвестно как бы он ужился с местными. Ну вот, а раз уж я всё равно здесь торчу, Кофдююр хочет, чтобы я тебя подстраховал. Поэтому, если ты заметишь что-нибудь подозрительное, ты подашь мне сигнал, и я сразу же прибегу. Вдвоем у нас будет больше шансов задержать злоумышленника. И не смотри так обиженно, Кофдююр тебе полностью доверяет. Просто нельзя исключать, что преступник действует не один, вот тут-то я и пригожусь. Но сигнал ты подай в любом случае, мало ли что.

С тяжелым вздохом Кин снова кивнул и отправился в целительскую.

Броса действительно появилась в палате Трура только в конце обхода. С удовлетворением отметив, что рана выглядит заметно лучше, она не замедлила поделиться этими новостями с Труром.

— Так вы теперь, значит, больше не будете мне перевязки делать? — с огорчением спросил оборотень.

— Почему не буду? — удивилась Броса.

— Ну вы же сами сказали, что когда рана начнет заживать, перевязки будут медсестры делать.

— Ну, во-первых, до этого ещё далеко, а во-вторых, если вам комфортнее, чтобы перевязки делала именно я, а не медсестры, так и скажите, мне не трудно.

— Хорошо, спасибо, — с облегчением выдохнул Трур.

— И вам бы очень желательно начать ходить на прогулки, для выздоравливающих оборотней свежий воздух очень полезен, — продолжила целительница. — У нас тут, кстати, чудесный парк, а сегодня еще и погода прекрасная, сухая, солнечная и теплая. Если вам пока тяжело так далеко ходить, попросите кого-нибудь из медсестер, чтобы вас сопроводили. Они не откажут, это тоже входит в их обязанности.

— А вы?

— Что — я?

— А вы не откажете, если я вас попрошу сходить со мной на прогулку? — выпалил Трур и затаил дыхание в ожидании ответа.

Услышав такой вопрос, Броса впервые внимательно посмотрела на Хундурина не как на пациента, а как на мужчину. На его простое, но приятное лицо, на взлохмаченные пепельно-русые волосы, и да, на его мускулистый торс, пока еще не скрытый под больничной пижамой, тоже посмотрела. Целительница в ней в полный голос вопила, что непременно надо соглашаться, поскольку её присутствие явно способствует выздоровлению этого пациента, а вот обиженная женщина, совсем недавно обманутая, пусть и совершенно другим мужчиной, настойчиво шептала, что рисковать не стоит.

Пауза затягивалась, и только когда Трур, поняв молчание девушки по-своему, уныло пробормотал: «Простите, я зря спросил, не стоило», — Броса наконец-то решилась и сказала:

— Да нет, что вы, очень даже стоило, просто я прикидывала, в какое время это можно сделать. Да и долго гулять с вами я не смогу, а вам бы надо подольше.

— А вы ко мне завтра приходите, в часы посещений, а? — осмелел оборотень. — Если погода будет подходящая, я готов с вами гулять хоть весь день.

— Я подумаю, — широко улыбаясь, ответила Броса, — а сегодня сходим обязательно. Я за вами после обеда зайду, хорошо?

— Договорились! — радостно улыбнулся в ответ Трур.

Прогулка получилась довольно милой, вот только немного странной, поскольку стоило только увязавшемуся за ними Кани-Кину усесться рядом с Бросой, положив голову ей на колени, как Трур задал целительнице довольно неожиданный вопрос:

— А как вы думаете, Броса, мне полезно будет побегать в собачьей ипостаси?

— Да, конечно, — уверенно ответила девушка. — Если нет угрозы жизни, то оборот всегда ускоряет выздоровление.

И тут, безмерно удивив целительницу, пациент Хундурин обернулся здоровенной палево-серой псиной и стремительно рванул к ближайшим деревьям, а буквально через мгновение вернулся и с палкой в зубах уселся перед Бросой, просительно виляя хвостом.

Рассмеявшись, девушка забрала у него палку и постаралась зашвырнуть её как можно дальше. Радостно гавкнув глубоким басом, Трур бросился за палкой, а когда он принес её назад, Броса, не удержавшись, погладила его по голове со словами: «Хорошая собачка!». Не поучаствовать в такой чудесной забаве Кин не мог, поэтому, когда девушка бросила палку в следующий раз, рванул следом за Хундурином. Так они с переменным успехом и гонялись за палкой в следующие полчаса, а призом победителю в очередном забеге было почесывание за ушами и звание «хорошей собачки».

Когда Броса сказала, что они, безусловно, отлично проводят время, но ей пора заниматься делами, Трур тут же обернулся человеком, а палку, которая в последнем раунде досталась ему, с ехидной улыбкой вручил Кину. Тот, как ни странно, отказываться не стал и с загадочным видом скрылся в ближайших кустах, по всей видимости, припрятывая свое собачье сокровище.

— Как вы себя чувствуете? — встревоженно спросила Броса, заметив, что Трур всё никак не может отдышаться.

— Вполне неплохо, хотя бывало и получше, — доложился тот.

— Так, давайте-ка, обопритесь на меня, я помогу вам дойти. И не вздумайте возражать! — строгим тоном сказала целительница.

Но о возражениях пациент и не думал, и когда Броса правой рукой обхватила его за талию, закинув левую руку Трура себе на плечо, охотно воспользовался ситуацией, постаравшись прижаться потеснее.

«Вот не видел бы, что ты в собаку оборачиваешься, решил бы, что ты из лис, — думал неспешно трусивший за обнявшейся парочкой Кин, — вот как пить дать, лисы у тебя в роду были, хоть ты и не рыжий».

Надо заметить, что смешанные браки у оборотней встречались даже чаще, чем пары, в которых оба супруга были оборотнями, тем более — оборотнями одного вида. Да и выбора-то особого не было, поскольку гены, отвечающие за способность оборачиваться, намного чаще передавались по мужской линии, поэтому мужчин-оборотней было гораздо больше, чем оборотней-женщин. Так что браки с людьми оборотни заключали с незапамятных времен, тем более, что полукровок не бывало — ребенок либо наследовал способность к обороту и становился полноценным оборотнем, либо был обычным человеком. А вот браки оборотней разных видов лет пятьдесят назад еще были диковиной и стали обычным делом только после того, как ученые сумели бесспорно доказать, что никакая из животных ипостасей не была доминирующей при наследовании, так что вероятность наследования ребенком животной ипостаси конкретного родителя являлась равной, вне зависимости от видов, к которым родители принадлежали.

Проводив Трура в палату, Броса погрузилась в рабочую рутину, а когда снова пришла к нему на вечернюю перевязку, с удовлетворением отметила, что воспаление вокруг раны почти исчезло, гноя уже совсем нет, и даже заметны следы заживления. Поэтому, когда пациент снова поинтересовался, придет ли она завтра, чтобы с ним погулять, внутренняя целительница победила внутреннюю паникершу, и Броса ответила, что придет, но только если не будет дождя. Всё-таки сидение в палате, по её мнению, слишком уж сильно напоминало свидание, а к такому девушка пока была не готова.

На этот раз, к удовольствию Бросы и разочарованию Кина, ночь прошла спокойно, так что целительница даже успела немного вздремнуть в целительской на диване. А вот Кин, наоборот, всю ночь шлялся по коридорам, уделяя особое внимание сестре Лектири, в надежде заметить что-нибудь подозрительное. Поэтому, когда они с Бросой добрались до дома, оборотень быстренько поел и завалился спать, не дожидаясь даже, когда уляжется девушка.

Когда Броса, а следом за ней и Кин проснулись, солнце светило так, что казалось, будто всё ещё лето. Так что, пообедав, девушка, как и обещала, снова направилась в ЦБФ, чтобы погулять с Труром. Оборотень, поразмыслив, решил с ней в этот раз не ходить. Днем, да ещё и не в ту смену, делать ему в больнице было нечего, а носиться за палкой наперегонки с Хундурином было, вне всякого сомнения, забавно, но только один раз. Повторять это снова было бы глупо. Так что, проводив целительницу Солин, парень обернулся человеком и с наслаждением завалился на диван с книжкой, которую с таким увлечением совсем недавно читала Броса. Это был мистический фэнтези-детектив Ольги Консуэло под названием «Восемь рун в сердце зимы», оказавшийся настолько захватывающим, что Кин чуть не пропустил возвращение своей временной хозяйки, твердо решив, что он и завтра с ней не пойдет, чтобы дочитать книжку.

Трур встретил Бросу такой радостной улыбкой, что последние сомнения целительницы развеялись — на эти прогулки она согласилась не зря.

— А где же собачка ваша? — поинтересовался оборотень, поздоровавшись.

— Кани сегодня остался дома, — ответила девушка, — он всю ночь по коридорам бродил, всё высматривал непонятно кого, так что остался отсыпаться.

Они снова отправились в парк, но в этот раз Трур, конечно же, оборачиваться не стал, а просто сел рядом с Бросой на скамейку и, жмурясь на солнышке, довольно охотно отвечал на заинтересованные вопросы целительницы. Слово за слово, девушка вытянула из него все нехитрые подробности биографии полицейского опера, настолько увлеченного работой, что времени на серьезные отношения с противоположным полом уже и не оставалось. Да и желания особого не было, если честно, до встречи с Бросой, разумеется. Но этого Трур ей пока говорить не стал, побоявшись отпугнуть внезапной серьезностью своих намерений. Ведь это он знал её уже почти целый месяц, знал её удивительный запах, тепло её нежных рук, музыку её милого голоса. А для Бросы-то он до вчерашнего дня был просто трудным пациентом Хундурином, одним из многих.

Так они просидели больше двух часов, пока больных не начали созывать на полдник. Тепло попрощавшись с Труром, Броса отправилась домой, размышляя о том, что если этот оборотень и впрямь на нее запал, то она, пожалуй, будет не против попробовать познакомиться с ним поближе, парень начинал ей по-настоящему нравиться.

А на следующий день снова полил дождь, и целительница осталась дома. Трур страдал, что она не пришла, Кин страдал, что не может дочитать интересную книжку, и даже сама Броса немного страдала, переживая за здоровье пациента Хундурина, но положа руку на сердце, всё-таки не слишком сильно. Тем более, что дома у нее имелись и другие интересные книжки, которые она не так давно взяла у своей лучшей подруги Кайрасты, но пока еще не успела прочитать.

Но не зря говорят, что природа слышит чаяния оборотней и отзывается на них — дождливая погода не затянулась, так что в понедельник было сухо, хотя и пасмурно,и Броса после обеда отправилась в ЦБФ. На сей раз Трур обрадовался так, что девушке даже стало немного неловко от такого явного проявления чувств.

И может быть, эта радость сыграла свою роль, а может быть — и что-то еще, но Трур немного неожиданно даже для себя самого во всех подробностях рассказал Бросе о своем напарнике. Рассказал, как терпеливо Винур Марнилунд учил его, тогда ещё совсем зеленого новичка, премудростям оперативной полицейской работы, о том, сколько дел они раскрыли вместе, о том, как прикрывали друг друга от пуль и от критики начальства, о том, как отмечали успешные раскрытия и переживали неудачи. Ну, и конечно же, о том, как его непредусмотрительность и нерасторопность стоили напарнику жизни.

— Никто не совершенен, и вы в том числе, — заметила Броса, выслушав оборотня. — Да, вы совершили ошибку, но разве существует на свете человек или оборотень, никогда их не совершавший? Если бы я и мои коллеги бросали бы заниматься своим делом из-за любой совершенной ошибки, мир остался бы вообще без целителей, ведь не зря говорят, что у каждого целителя есть свое маленькое кладбище.

— Это не любая ошибка, это ошибка, стоившая жизни моему напарнику и другу, — мрачно ответил на это Трур.

— Но ведь это непреднамеренная ошибка, — горячо возразила девушка. — И я совершенно уверена, что ваш напарник ни в коем случае не хотел бы, чтобы вы бросили работу в полиции из-за чего-то в этом роде. Ведь тогда все его усилия, потраченные на то, чтобы сделать из вас хорошего полицейского, пропадут зря.

— Вы правда так думаете? — спросил Трур, пытливо вглядываясь ей в глаза.

— Определенно, — твердо ответила Броса, выдерживая этот взгляд.

— Может, вы и правы, — вздохнул парень, — если так подумать, Винур и впрямь не одобрил бы мое решение уйти из полиции.

— Ну так и не уходите! — воскликнула целительница. — Возьмите себе в напарники какого-нибудь новичка и научите его всему, что знаете. Передайте эстафету. Пусть это будет искуплением вашей ошибки. Да и я думаю, что воспитание желторотика-неумехи потребует от вас полной мобилизации всех ресурсов, так что на депрессивные мысли у вас не останется ни времени, ни сил.

— Это точно! — рассмеялся воспрянувший духом Трур и всё время, оставшееся до полдника, травил байки времен своего ученичества.

Следующее утро снова было дождливым и, собираясь на работу, Броса без особой надежды поинтересовалась у радостно прыгающего вокруг нее Кани, не хочет ли он всё-таки остаться дома. Кин, может, и остался бы, трусить под дождем в собачьей ипостаси — удовольствие ниже среднего, но ведь злоумышленники ждать хорошей погоды не будут, так что надо было идти, пришлось даже жалобно поскулить, чтобы девушка уж точно не вздумала уйти без него.

Тяжело вздохнув, Броса надела псу ошейник, пристегнула поводок и, прихватив здоровенный прабабушкин зонт, чтобы хоть немного прикрыть от дождя Кани, отправилась на автобусную остановку. К счастью, долго ждать им не пришлось, да и дорога была не слишком грязной, так что по прибытии в больницу удалось обойтись только мытьем собачьих лап, а не всей собаки целиком.

Кин сразу же направился на свою подстилку в целительской, а Броса пошла на обход, не став изменять привычного порядка и оставив палату Трура напоследок. В этот раз рана пациента Хундурина выглядела просто замечательно: никакого воспаления не было вообще, да и края уже начали срастаться.

— Ну вот, ещё два-три дня и вас можно будет выписывать, — улыбнулась Труру целительница.

Но, вопреки её ожиданиям, оборотень этой новости не обрадовался, а наоборот, с тяжелым вздохом печально произнес:

— Значит, у меня больше не будет повода увидеться с вами.

— А вам для этого нужен какой-то специальный повод? — с подчеркнутым удивлением поинтересовалась девушка.

— Могу ли я это расценивать как потенциальное согласие встретиться со мной за пределами больницы? — оживился Трур.

— Можете, — благосклонно кивнула Броса.

— И телефончик свой мне дадите?

— И телефончик дам, и даже ваш номер запишу, чтобы не пропустить звонок, а то я на звонки с незнакомых номеров не отвечаю, названивают тут всякие.

— Вам кто-то докучает? Кто? Вы только скажите, я с ним разберусь! — решительно заявил оборотень.

— Буду иметь в виду, но надеюсь, что до этого не дойдет.

Они обменялись телефонами, и Броса отправилась по своим делам, а Трур завалился на кровать, мечтательно уставившись в потолок и представляя, как уже совсем скоро сможет пойти с ней на настоящее свидание.

Когда ближе к вечеру Кин заскочил в Хундурину в палату, чтобы еще раз обсудить порядок действий в случае, если ночью заметит что-нибудь подозрительное, Трур спросил, предварительно снова подперев дверь тумбочкой:

— А ты не знаешь, кто там ей названивает?

— Знаю, — ответил Кин, оборачиваясь человеком, — мы же на всех троих потенциальных подозреваемых подробное досье составляли. Это её бывший, Ландрав Нимертуд, она его не так давно со своей сестрой застала, причем парочка развлекалась прямо у Бросы дома в её собственной постели, они же с этим Нимертудом жили вместе уже почти год как.

— Ну ничего себе! — присвистнул Трур. — И эта двуногая тварина ещё имеет наглость ей названивать?

— Ну да, — подтвердил Кин, — прощения просит и помириться пытается.

— А Броса что? — встревожился Трур.

— Ну, я их-то разговоров не слышал, зато слышал, как она подруге своей, Кайрасте, кажется, жаловалась по телефону, что этот Ландрав её совсем достал звонками, она уже устала новые номера в черный список заносить, так что решила вообще на звонки с незнакомых номеров не отвечать.

— Вот оно что, — кивнул своим мыслям Трур и перевел разговор на обсуждение предстоящей операции.

А около трех часов ночи, когда Броса и сестра Раартан задремали, одна в целительской, другая — в сестринской, Кин, аккуратно передвигавшийся по коридорам, стараясь держаться в тени, заметил, что сестра Лектири скользнула в палату Тенарда Ульвтига, оборотня — волка, как следовало из первого слога «ульв» в его фамилии. И самое интересное, что зашла в палату медсестра не одна, с ней был какой-то мужчина, и это притом, что никаких мужчин среди тех, кто дежурил в отделении ликанологии этой ночью, не было и в помине.

Бравый опер активировал передатчик и, обернувшись человеком, замер у двери палаты Ульвтига, поджидая Хундурина. Трур появился минуты через три, и, резко распахнув дверь в палату, полицейские хором гаркнули:

— Стоять! Полиция! Руки держать на виду!

А когда Кин, нащупав на стене у двери выключатель, врубил верхний свет, оказалось, что у кровати Ульвтига, подняв руки, стоят сестра Лектири, зажавшая шприц в правой руке, и приличный на вид пожилой мужчина — человек.

Трур оказался во всеоружии, поскольку привлекая его к заданию, Кофдююр снабдил его всем необходимым. Так что временные напарники сделали всё, как полагается: надели на злоумышленников наручники, тщательно упаковали шприц в пластиковый пакет для улик, уговорив медсестру аккуратно его туда опустить, и вызвали подмогу по телефону. А вот о последствиях того, что шприц-то был уже пустой, никто из полицейских не подумал. Поэтому когда у Ульвтига начались жуткие судороги, оба опера поначалу растерялись и только вопль сестры Лектири: «Да позовите уже целителя, наконец!» привел их в чувство. Трур бросился в целительскую, а Кин остался сторожить подозреваемых. Влетевшая в палату Броса, увидев, что творится с пациентом, послала Трура за сестрой Раартан, а сама кинулась на помощь к Ульвтигу, велев Кину, которого в человеческой ипостаси она, разумеется, не узнала, держать пациента, чтобы ему можно было сделать инъекции необходимых лекарств.

Минут через сорок приступ у Ульвтига сняли, а Трур с Кином вместе с прибывшим следователем городского управления полиции Лейндом Лейдинлехтом, в производстве которого находилось дело о причинении вреда здоровью оборотней, начали обрабатывать подозреваемых, решив провести первичные допросы прямо на месте, пока злодеи еще полностью не оправились от шока, вызванного задержанием. Лейдинлехт занялся допросом мужчины — подозреваемого, а на допрос сестры Лектири быстренько выписал поручение Кину, который не стал возражать, когда к нему присоединился Трур, взявший на себя каноническую роль злого полицейского, правда, в связи с отсутствием официальных полномочий — молча маячившего мрачной тенью злого полицейского.

Броса же с сестрой Раартан остались присматривать за пострадавшим, тем более, что и целительская, и сестринская были заняты полицейскими, допрашивавшими подозреваемых по отдельности.

Сопровождавшим Кантир Лектири мужчиной оказался Гернтиг Кофмагир, оборотень-кот и известный ученый, разрабатывавший способы усиления физических возможностей оборотней различных видов. Собственно, тот препарат, который они с сестрой Лектири вводили пациентам отделения ликанологии, и должен был приводить к такому усилению.

Надо отдать должное Кофмагиру, сначала он испытал препарат на себе и, убедившись, что изобретенный им состав действительно увеличивает скорость реакции и при этом не является опасным для жизни, хотя и имеет побочный эффект в виде сильных судорог после введения, решил испробовать его на оборотнях других видов.

Разумеется, подобное исследование, если проводить его по всем правилам, потребовало бы много времени на оформление всех необходимых документов, да и обошлось бы недешево. Поэтому Кофмагир решил с помощью своей любовницы Кантир Лектири, работавшей медсестрой в отделении ликанологии ЦБФ, провести нелегальные испытания препарата на выздоравливающих пациентах отделения, а уже потом искать финансирование для официальных испытаний, демонстрируя полученные результаты «анонимных добровольцев», чтобы убедить инвесторов.

Получив первичные показания, задержанных увезли в изолятор временного содержания при городском управлении полиции Фокунни, а Трур и Кин отправились в палату Хундурина, чтобы по горячим следам сделать наброски отчета о проведенном расследовании.

Сдавшая смену коллегам Броса сильно встревожилась, когда не нашла Кани на его обычном месте на подстилке в целительской. Никто из коллег пса тоже не видел. Обежав все коридоры и лестницы, девушка решила поискать Кани в палатах и начала, конечно же, с палаты Трура.

— Вы не видели Кани? — спросила она, заглянув к Хундурину.

— Ну… — начал Трур, почему-то уставившись на рыжего парня, сидевшего на стуле у его кровати, — я даже не знаю, как вам лучше это объяснить…

— Да ладно, я сам, — перебил его рыжий и решительно заявил: Кани — это я. Меня зовут Кин Хундракур, я старший оперуполномоченный ОРППО и, работая при расследовании это дела под прикрытием, я прикинулся собакой, чтобы внедриться в отделение ликанологии.

— Но как же… Ведь ты же… — Бросе всё никак не удавалось сформулировать свою мысль.

— Ну да, — улыбнулся Кин, — никто из людей не подозревает, что я оборотень, потому что у меня в собачьей ипостаси на голове белое пятно. Такая вот врожденная особенность, — и он продемонстрировал белую прядь надо лбом, не слишком заметную в коротко стриженых волосах.

— Но зачем ты домой-то ко мне напросился?

— Ну так ты же была одной из потенциальных подозреваемых, я должен был отследить твои контакты.

— А на мою грудь в ванной ты пялился тоже, чтобы отследить контакты?! — возмущенно вопросила Броса.

— Она красивая, — бесхитростно ляпнул Кин и чудом успел обернуться собакой, когда с леденящим душу рыком на него накинулся здоровенный палево-серый пес, ещё мгновение назад бывший мирно сидевшим на кровати Труром Хундурином.

Со стороны собачья драка выглядела настолько жутко, что целительница беспомощно замерла у двери, не в силах сообразить, бежать ли ей за помощью или попытаться каким-то образом разнять драчунов самостоятельно.

Трур был крупнее, а Кин — быстрее, поэтому борьба шла с переменным успехом, и то один пес, то другой жалобно взвизгивал, получив укус от соперника, а Броса так и не могла ни на что решиться.

— Ну-с, что тут у нас? — привлеченный шумом, в палату заглянул Теар Хундсньяль, один из немногих целителей-оборотней, как раз заступивший в дневную смену.

— Вот, — еле слышно прошептала Броса, дрожащей рукой показывая на дерущихся.

— Ну надо же! — хохотнул Хундсньяль. — Броса, вы можете собой гордиться, не каждый день два столь выдающихся экземпляра бьются из-за понравившейся им женщины. Тем более, в наше цивилизованное время. Вот в дни моей молодости такое случалось гораздо чаще, да я и сам в свое время…

— Надо же их разнять! — перебила коллегу девушка.

— Нет, не надо! — отрезал Хундсньяль. — Уж поверьте псу-оборотню, они должны разобраться с этим сами.

— Да-а-а? — обиженно протянула Броса. — А мое мнение, значит, никого вообще не интересует? Я что, по итогу должна буду достаться победителю?

— Конечно нет, — рассмеялся оборотень, — но, независимо от того, кто победит, вы должны будете четко обозначить свое отношение к обоим участникам.

— Как это?

— Если вам кто-то из них нравится, то вы должны будете подойти к нему и обработать его раны. А если вам не нравится ни один, вы просто, дождавшись окончания драки, развернетесь и уйдете. Но имейте в виду, что в таком случае каждый из них будет считать, что у него еще есть шанс завоевать вашу благосклонность.

— А если я всё-таки выберу?

— Тогда второй должен будет оставить вас в покое. Бывают, конечно, исключения, но это если отвергнутый действительно очень сильно влюблен.

— Интересно, почему нам об этом не рассказывали в институте, ведь у нас был годичный курс по традициям оборотней? — проснулось любопытство в начавшей успокаиваться девушке.

— Ну, наверное, потому, что это считается пережитком прошлого, которого, якобы, уже давно нет, — пожал плечами Хундсньяль.

Как это чаще всего бывает в случаях, когда силы соперников примерно равны, победил тот, кто был более решительно настроен, то есть Трур Хундурин. Изрядно потрепанный победитель проковылял к Бросе и шумно обрушился на пол у её ног. Присев рядом с ним, целительница начала осторожно осматривать повреждения, а убедившись, что действительно серьезных среди них нет, попросила:

— Давай, Трур, будь хорошей собачкой, оборачивайся, а то мне придется выстригать шерсть, чтобы обработать все твои боевые ранения.

И через мгновение неведомым для себя образом Броса оказалась в крепких объятиях оборотня, горячо и щекотно зашептавшего ей прямо в ухо:

— Выходи за меня, Броса Солин.

Порадовавшись, что Трур не видит, как от смущения запылало её лицо, девушка ответила:

— А ты не слишком торопишься? Ведь ты же меня совсем не знаешь. Вдруг я тебе не подхожу?

— Я знаю тебя достаточно, чтобы понять, что ты — самая лучшая девушка на свете, подходящая мне на все сто процентов, что ты — моя единственная, — ответил Трур и прижал Бросу к себе еще теснее.

— Истинные пары у оборотней — это миф, — возразила Броса.

— Миф, — согласился Трур. — Но я не сказал, что ты моя истинная пара, я сказал, что ты — моя единственная.

— А в чем разница?

— В том, что единственная — значит, любимая. Обещаю, что я буду хорошим мужем. Выходи за меня, а?

— Нет, ну я так сразу не могу. Я к тебе еще и не привыкла толком, не то, чтобы тебя узнать как следует, — не согласилась Броса. — И вообще, а как же романтика? Свидания? Ухаживания?

Трур тяжело вздохнул:

— Не силен я в романтике, да и говорить красиво не умею. Не выйдет из меня галантного кавалера.

— А это и необязательно, — заверила его Броса, — главное, чтобы человек был хороший, ну, или оборотень.

— Значит ты, Броса Солин, согласна принимать ухаживания хорошего оборотня Трура Хундурина и ходить с ним на свидания?

— Значит, согласна, — ответила Броса, — но не раньше, чем этот хороший оборотень наконец-то позволит мне обработать свои раны.

— А хорошему оборотню Кину Хундракуру придется просить обработать его раны сестру Раартан, — печально вздохнул обернувшийся человеком Кин, выходя из палаты вслед за целителем Хундсньялем.

Автор на ПродаМан httрs://рrоdаmаn.ru/Olgа-Соnsuеlо/

Автор на Призрачных мирах httрs://fеisоvеt.ru/магазин/Консуэло-Ольга/

Eаtеrinа. Тасор и Ликана

Ликана неспешно шла через лес. Она любила это чувство единения с природой, когда вокруг раздаются лишь птичьи голоса, а воздух пахнет ветром и солнцем. Любила, когда в зарослях малины виднелись только ярко-красные ягоды и пестрокрылые птицы, а не перемазанные алым соком лица соседских детишек. Прислушивалась к тихому шёпоту деревьев и радовалась, что не звенят на весь лес голоса подруг.

Сейчас уже пришло время грибов и костяники, а скоро привычные зелёные листья сменятся золотом, багрянцем и охрой. Потом на болоте поспеет клюква, но тогда уж придётся идти вместе со всеми, потому что осенний лес опасен — как знать, кто может выйти одинокой девушке навстречу?

Поговаривали, что за дальним ельником, за крутыми холмами живут создания, способные принимать звериный облик. Девицы тайком от родителей передавали друг другу страшные истории о том, как эти полулюди-полузвери заманивали девок в глухую чащу и… Что там потом происходило, никто толком рассказать не мог, но ведь откуда-то брались другие оборотни? Так называли все этих жутких созданий.

Ликана не боялась встречи с оборотнями. Она была уверенна, что в родном лесу ей ничего не угрожает. Да и чего можно бояться в такой ясный, чудесный, весь наполненный солнечным светом день? Пусть и грибов пока что попалось ей совсем немного, но радостное настроение никак не хотело отпускать. Словно впереди девушку ждало что-то очень хорошее. И она смело уходила всё дальше и дальше от деревни.

Только вот чуда не произошло. Зато издали донёсся звук, слишком отличный от тех, что слышались в мирном лесу. Кто-то тяжело стонал. Ликана замерла, прижав корзинку к груди и обернулась. Вокруг расстилался спокойный лес, никакой опасности она не ощущала. Птицы пели по-прежнему, а где-то в траве тихо шуршал ёжик.

Ликана осторожно пошла на звук, готовая в любой момент броситься бежать в сторону деревни. В яме, под корнями поваленного дерева, она заметила лежащего человека. Издали было непонятно, что с ним произошло, но стонать больше было некому. Девушка ещё раз прислушалась к лесу, но ни малейшей тревоги в голосах его жителей не различила.

Осторожно подойдя к незнакомцу, Ликана легонько потрясла того за плечо, но ответной реакции не дождалась. Потрясла еще раз — и услышала только глухой стон. С трудом перевернув человека, девушка увидела бледное узкое лицо, расчерченное еще кровившими полосами. Такие шрамы могли оставить только когти дикого зверя, и, возможно, эти раны были не единственными. Волосы напитались кровью и казались почти чёрными, оттеняя и без того бескровное лицо.

Всплеснув руками, Ликана стрелой понеслась в деревню за подмогой, умоляя богов сохранить раненому жизнь. Одной ей бы нипочём не удалось дотащить парня до дома. Оставалось только надеяться, что сородичи не сочтут его каким-нибудь духом или перевёртышем и не попробуют убить, а точнее добить.

В деревне и впрямь затеяли разговор: что за раненый, стоит ли его спасать и не принесёт ли он в дом беды. А Ликана только ломала руки, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не накричать на тугодумных мужиков. Ведь пока они рассуждения свои разводят, парень мог уже и умереть, и диких животных запахом крови привлечь.

Наконец, решили чужаку помочь, но в дом не пускать, а устроить его в давно заброшенном овине на самом краю деревни, и толпой двинулись в лес. Подруги испуганно вскрикивали вслед Ликане — ведь только она могла показать, где нашла раненого. И каждой было жутко за девушку и интересно: что-то она ещё увидит в лесу?

Парень обнаружился на месте, и даже следа хищников рядом с ним не заметили, точно те опасались приближаться. Девушка облегчённо вздохнула — еще жив, а уж раны его она вылечить сумеет. Благо бабушка, бывшая некогда знахаркой, кое-чему выучила. Потому, наверное, и лес её принимал и доверял свои тайны.

Ухаживать за найдёнышем Ликане пришлось самой. Только братья помогли того переодеть да отмыть от крови, чтобы не смущать девичьей скромности. Волосы его, прежде непонятного цвета, с набившимися хвоинками и сухими листьями, оказались тёмно-русыми и довольно длинными — в их краях так не носили. На левом плече девушка рассмотрела выбитый на коже рисунок, в котором среди завитков и стрел явственно проявлялась волчья морда. На шее — шнурок с одиноким клыком, в котором братья признали волчий. Наверное, решили они, оберег от лютого хищника.

Ликане показалось, что на спине кожа у него была чуть более шершавая, чем на груди или руках, как бывает, когда срезаешь волосы под корень, а они потом растут жёсткой щёткой. Но могло и просто показаться. Впрочем, об этом открытии девушка никому и не собиралась рассказывать. Какие бы страшные мысли ни приходили в голову, бросать раненого без помощи ей казалось неправильным. И она лечила, как умела, поила целебными настоями и меняла повязки на ранах.

Незаметно для себя девушка всё больше привязывалась к своему подопечному. Она подолгу сидела рядом с ним, вышивая или выполняя какую-то другую мелкую работу. Поглядывала искоса, рассматривая черты лица. Ни в их, ни в соседней деревне было не найти такого красавца. Даже шрамы, расчертившие половину лица, казались уместными. Только всё мучил вопрос — как же он один оказался в их лесу, да еще и раненый?

Однажды парень пришёл в себя. Он открыл глаза, оказавшиеся серовато-зелёными, осмотрелся и хрипло спросил:

— Где я?

— Ты в деревне нашей, добрый человек, — отозвалась Ликана, которая в этот момент сидела рядом. Ей привиделось, что при слове «человек» раненый скривился.

Он повернул голову и встретился взглядом со смутившейся девушкой. Ликана торопливо заправила за ухо выбившуюся из косы прядь волос и строго сказала:

— Раз в себя пришёл, сейчас кормить буду, чтобы скорее поправился.

— А где же деревня ваша находится, красавица?

Вот человек! Не успел в себя прийти, а уже шутит. Ликана точно знала, что в их деревне она далеко не самая красивая, но всё равно было приятно.

Она ответила на его вопрос и спросила сама:

— Как твоё имя, почтенный?

— До почтенного мне еще лет сорок, а то и больше ждать, — скривился в подобии усмешки парень, — а называли меня Тасором. И ты так зови, милая.

Ликана покладисто кивнула, осматривая повязки и ощущая на своём лице цепкий взгляд очнувшегося незнакомца. Его серовато-жёлтые глаза и притягивали, и пугали одновременно. Да и в лице, шрамы на котором никак не хотели заживать, неожиданно проявилось жуткое, что-то такое, о чём шептались старшие девушки тёмными вечерами и чего раньше Ликана и не замечала.

Назвавшийся Тасором силился встать, но тело его не слушалось. Страшная слабость вызывала досаду и неловкость от того, что за ним ухаживает такая молоденькая девушка. Когда впервые открыл глаза и увидел её, парень подумал, что попал на тот свет. На него внимательно смотрели тёплые серые глаза, какие всегда изображали у Великой матери. Тёмная коса падал на грудь, а девушка всё откидывала её на спину и сердилась, отчего её круглые щёчки мило розовели.

Простая человеческая красота — а так много радости принесла ему. Потому что именно сейчас Тасор ощущал себя живым.

— Откуда взялся ты в наших местах, Тасор? — спросила, наконец, девушка.

— Я просто… шёл, — уклончиво ответил парень. — Наверное, на меня напал зверь. Не помню точно.

Тасор совсем не хотел напугать это милое и доброе создание, которое проявило о нём столько заботы. Он почувствовал её недовольство от недоговорённости, но лишь слабо улыбнулся.

— А твои спутники? — продолжала допытываться травница.

— Я был один, девица. Я давно уже один, без отца и матери.

— Ой, — вдруг спохватилась она, — я же тебе своего имени не сказала. Называй меня Ликана. Может, ты чего хочешь?

— Хочу, — Тасор снова криво усмехнулся. Кажется, на его лице больше никогда не появится ровная красивая улыбка. — Выйти бы мне, да девица тут не помощница.

Понятливо кивнув, Ликана выскочила за дверь, чтобы позвать мужиков на помощь. Тасор залюбовался её фигуркой. Не таких девушек он всегда видел — тёплых, мягких и домашних, и от того Ликана казалась ещё милее.

Девица и впрямь в некоторых вещах парню не помощница. Вскоре к раненому вошёл невысокий крепкий парень и помог подняться и дойти до нужного места. Вечером, однако, Ликана вернулась, принесла хлеба, молока и наваристый бульон от похлёбки. Как знать, что чужак попросит? А кормить его надо — уж больно худ, рёбра во все стороны торчат, точно месяц голодал.

Ликана по привычке ворвалась в овин, не предупредив хоть голосом, что идёт, и застала Тасора в одних штанах. Он, обернувшись через плечо, рассматривал свою спину в отражении в старом тазу и что-то тёр там руками. Смущённо пискнув, девушка зажмурилась, но всё же успела рассмотреть узкий торс и широкие плечи, отмеченные шрамами. Хотя она его и лечила, и перевязывала, но тогда Тасор был просто больным, которому требовалась помощь, а сейчас он вдруг превратился в живого и очень даже привлекательного парня. Да и каждый его шрам Ликана уже успела выучить, оттого и смущалась.

— Ликана, — улыбнулся краем рта быстро одевшийся Тасор. — Думал, уж никто и не придёт. Не жалуют у вас в деревне чужаков?

— Нигде не жалуют, — смущённо ответила девушка, раскладывая своё угощение на чистой тряпице, которую постелила на перевёрнутый короб. — А тебя вообще в лесу нашли. Там же одни перевёртыши да лешие обитают.

— Перевёртыши — это кто? — примериваясь к крынке с молоком, спросил парень.

— Это те, кто из людей в других созданий превращаются. В волков там или в медведей. Говорят, — она понизила голос, — что они людей жрут, а кого не пожрут, в таких же перевёртышей превращают, чтобы потом щенков завести.

Тасор поперхнулся молоком, но промолчал. А Ликана между тем продолжала:

— Вот, рассказывают, на юг отсюда есть селение, в котором только перевёртыши и живут. И правит ими волк о двух головах, а верные его слуги могут орлами оборачиваться и недругов в когтях своему повелителю приносить, а лисы всякие да белки — его шпионы. И ещё рассказывали, что если приглянется кому девка, сразу её в лес лисы заманят, орлы в когти схватят и своему королю двухголовому отнесут. И уж кто в его лапы попал, никогда уже домой не вернётся.

— И ты в это веришь? — удивлённо спросил Тасор.

Чудо, что он не подавился и не рассмеялся, слушая выдумку деревенских. Но Ликана так старательно округляла глаза, так таинственно понижала голос, что было бы просто стыдно подтрунивать над нею.

— Нет, — легко отмахнулась Ликана. — Но жутко, правда? Ты поел, Тасор? Давай-ка я твои раны посмотрю да повязки поменяю.

И куда только подевалось стеснение, когда ласковые пальчики порхали над затянувшимися ранами, едва касаясь кожи? Зато Тасору пришлось сжать пальцы в кулаки, чтобы не ответить на эту неосознанную ласку. Такая милая и непосредственная девочка! Ни в коем случае нельзя её было напугать.

Так и повелось между ними. Ликана навещала раненого утром и вечером, приносила еду, лечила и рассказывала местные страшилки, или истории, или просто о жизни в лесной деревушке. Тасор в ответ понемногу говорил о своих родных местах — бескрайних степях, по которым так здорово мчаться наперегонки с ветром. И Ликана представляла себе тонконого коня, которого видела раз у проезжего купца — тот вёз красавца царю на продажу. Наверное, конь Тасора был таким же и мчался быстрее ветра, так что движения ног даже не видно.

Понемногу Тасор стал выходить из овина, подолгу сидеть на солнышке, потом бродить по пыльным улочкам, пугая своим изрезанным лицом девиц и привлекая ребятню, охочую до новых людей. И Ликана каждый раз обижалась на подруг когда те задавались вопросом: и как ей не боязно с таким уродом рядом быть?

Пришёл к Тасору как-то раз староста, долго его расспрашивал: кто он, откуда, как оказался в здешних краях один, без оружия и спутников. Тогда-то стало ясно, что Тасор — круглый сирота, которого ноги понесли искать счастья в чужом краю. О нападении зверя он продолжал уклончиво отвечать, что спал крепко и очнулся от боли. Ударил ножом наугад и, наверное, попал. Но зверь ушёл, унеся с собой нож, а парень, истекая кровью, пополз в другую сторону и закатился в яму, где его и нашла Ликана.

Посовещавшись, решили — Тасору верить, но провести все положенные обряды, чтобы убедиться, что не злого духа и не коварного перевёртыша в своём доме привечают. Местная ведунья принесла к овину охапки можжевеловых ветвей, полынные веники и сушёную крапиву. Она заставила парня несколько раз пройти через едкий смолистый дым, всюду разложила в овине травы и заявила:

— Если три дня продержится, значит, человек.

Тасор три дня продержался. Правда, криво усмехался, рассматривая пахучие травы, и исколол все ладони о крапиву, которую ведунья разложила вокруг его лежанки. А Ликана никому не стала рассказывать, что каждое утро гость продолжал пытаться нащупать что-то у себя на спине.

Сбор урожая шёл полным ходом, и лишние руки, пусть пока и не слишком способные к тяжёлой мужской работе, были кстати. Тасор ловко плёл корзины, в которые складывали яблоки, способные долежать до самых морозов. Под его присмотром детишки ловко дёргали из грядок морковь, а девицы, всё косясь на парня, плели силки и сети, готовясь к осенним охотам и рыбалкам.

— Как ловко у тебя получается, — заметила как-то раз Ликана, оставшаяся дома на хозяйстве. Быстро закончив со своими делами, она привычно уже прибежала к Тасору, который всегда встречал её улыбкой.

— Так я для другого дела пока не приспособлен, вот и наловчился, пока сижу, — шутливо ответил парень.

— А хочешь со мной в лес сходить? — неожиданно предложила девушка и смутилась.

— Хочу, если позовёшь, — спокойно ответил Тасор, но в глазах его мелькнуло что-то радостное.

На другой день они и впрямь пораньше, едва солнце встало, ушли в лес. Ликана привычно взяла корзину, в которую положила хлеба — для лесного хозяина и самим поесть. Но Тасор сразу же выхвати её из рук девушки и понёс сам.

Стоило только деревне скрыться из виду, как парень изменился. Шаг его стал лёгким и упругим, движения приобрели плавность, свойственную только хищникам. Тасор улыбался и шутил, и Ликане было приятно видеть его таким радостным.

Грибником, однако, Тасор оказался не самым внимательным, и девушка то и дело подшучивала над ним, что грибам да ягодам он кланяться не обучен. Парень не обижался, шёл, куда звали, и держал корзину, быстро наполнявшуюся добычей.

На несколько мгновений Тасор замер перед старой елью. Он погладил ладонью колючие ветки и, ничего не говоря, отломил кусочек хлеба и положил у самого ствола.

— Это доброе дерево дало мне приют, — непонятно объяснил он, но Ликана не стала расспрашивать — захочет, расскажет сам.

Устав, они присели на берегу говорливого ручейка.

— Тебе лучше стало в лесу, — заметила девушка.

— Я вообще больше люблю одиночество, чем толпу, — чуть виновато пояснил Тасор. — Но ты рядом мне совершенно не мешаешь.

— Кто ты? — спросила Ликана, и по ответу поняла — откровениям еще не время:

— Случайный прохожий.

Девушка обиделась, ведь она столько всего сделала для Тасора: нашла его, выходила, заставила деревенских принять. Назад шла торопливо, не глядя по сторонам, за что и поплатилась. Пригибаясь, чтобы пройти под очередной веткой, Ликана не заметила корня, который хитрое дерево выпустило наверх, и споткнулась об него.

В мыслях смешались досада, что порвёт платье, облегчение, потому что корзину с грибами нёс Тасор, и испуг, ведь упасть-то можно по-разному! Но земли она даже не коснулась. Сильные руки крепко держали её, а желтоватые глаза внимательно осматривали растерянное лицо.

— Не сердись на меня, — что-то решив, сказал Тасор. — В своё время я всё тебе расскажу.

И Ликане пришлось согласно кивнуть, потому что глупо ругаться с парнем, когда он стоит к тебе близко-близко, и смотрит так, что в его глазах видно собственное отражение. А ещё она порадовалась, что рядом никого не было, не то ходили бы потом слухи по всей деревне.

Время шло, осень отвоёвывала своё место в лесах и полях. Уже никто и не пугался чужеземного узкоскулого лица, наискось перечёркнутого четырьмя белыми полосами — следами когтей неведомого зверя. Только никого, кроме Ликаны, Тасор так и не подпустил к себе. Он улыбался, коротко отвечал на вопросы, когда его спрашивали, но лишь появлялась возможность, садился рядом со своей спасительницей. И пусть не было у неё синих, как летнее небо, глаз или золотистых волос, подобных лучам утреннего солнца, изо всех деревенских красавиц он отмечал её одну.

Родители Ликаны поначалу были недовольны таким вниманием. Ведь получалось, что чужестранец показывал всем возможным женихам, что заинтересовался девушкой. Да и сама она была явно не против компании.

Помня о том, как радовался Тасор, оказавшись вне деревни, Ликана часто звала чужака с собой в лес и на поле. Парень же никогда не отказывался помочь донести ей вёдра с водой или тяжёлую корзину. Каждая сплетница ждала: когда же, когда же чужак проявит себя? Когда он уже затащит глупую девку туда, куда каждая из них в молодости на свидания бегала? Но именно этого они так и не дождались, потому что Тасор даже не пытался намекнуть своей спасительнице на что-то.

Больше уважения, чем Ликане, Тасор оказывал только старикам. Он бы способен не просто кивать, поддакивая их рассказам, но и внимательно слушать. Никогда не отказывался выполнить какую-то работу или в чём-то помочь. И даже самая сварливая старуха на деревне, не помнившая уже, сколько лет она живёт на свете, приветливо улыбалась парню, стоило ему оказаться с ней рядом. Вскоре вся деревня убедилась в том, что Тасор — парень скромный, приветливый и работящий, умеющий найти общий язык и с озорными ребятишками, и с ворчливыми стариками.

Огородные работы были уже закончены, грибы и ягоды — собраны, но Ликана всё продолжала ходить в лес. Мать с улыбкой провожала дочь. По всей деревне говорили о том, что ручки у молодой травницы золотые, от всех болезней избавляют. Ликана и впрямь часто приносила домой травы, собирать которые научилась от бабушки. И пусть осенний лес пустел с каждым днём, но девушка всё равно рвалась туда. За Ликаной привычно увязывался и Тасор, но никто в этом дурного не видел — в порядочности парня уже не раз успели убедиться.

И в этот раз они молча шли по хрустким листьям. Теперь лес был наполнен таинственными шорохами, точно засыпающий дом. Сухими ветками поскрипывают половицы, шорохом крыльев вздыхают нагревшиеся за день стены, прощальными голосами птиц доносится сонный голос. Так и в осеннем лесу — всё готовится к зимним дням. Сегодня они забрались намного дальше, чем обычно ходили девки, собирая осенние грибы.

— Вот здесь я тебя впервые нашла, — вдруг тихо сказала Ликана, показав Тасору на присыпанную листвой ямку под корнями дерева. — Тут ты лежал, раненый. А что было до этого — мне неведомо.

Тасор подошёл к указанному месте, присел и разгрёб листья рукой. Ликане показалось, что он принюхивается к чему-то, но она отмахнулась от глупых мыслей. Вообще же парень и впрямь напоминал большого молчаливого пса или волка, но и это было лишь игрой её воображения.

— Повезло тебе, что ты больше никого не встретила, — поднявшись, наконец, сказал Тасор. — Нехороший то был зверь, который на меня напал.

— Расскажешь о нём?

— Не сейчас, ещё рано, — покачал головой парень и улыбнулся, сглаживая сухость своих слов. — Скажи-ка мне лучше, милая девица, как у вас тут принято показывать, что кто-то кому-то по нраву пришёлся?

— Ну, кто как это показывает, — смутилась Ликана. — Кто-то на сильного зверя один с ножом пойдёт, а потом его шкуру избраннице своей подарит на шубку. Кто-то в ремёслах силён, кто-то — в строительстве. Вот наш кузнец своей жене давно, когда еще она в девках ходила, браслеты выковал из простого металла. Да такой тонкой работы они вышли, что заезжие купцы и по сию пору диву даются, как так его ручищами вышло.

Тасор кивнул и надолго замолчал. Ликана медленно шла и смотрела себе под ноги, перестав обращать на своего спутника внимание. Корзинка её была почти пуста, но сейчас травам было и не время. Девушка совсем не ожидала, что Тасор вдруг подойдёт и протянет цветок, которого она раньше и не видела никогда.

— Я не силён в ремёслах, — чуть виновато произнёс он, — не мастер строительства, а на охоту со мной и вовсе лучше н ходить. Но никто и никогда не станет тебе таким верным другом, как я. Одна ты в душе моей.

Ликана робко улыбнулась и приняла цветок. В самой его серединке застыла капелька росы, пожелтевшая от не взятой пчёлами пыльцы. Лепестки розовым облаком окружали этот янтарный огонёк, а зелёные листочки острыми иголочками дополняли эту красоту.

Девушке было радостно, что те маленькие знаки, которые она замечала, говорили — Тасору его спасительница и впрямь небезразлична.

— Ах, Тасор! Ты всем уже доказал, какой ты хороший и надёжный. Я рада буду видеть тебя рядом с собой.

Других слов им и не было нужно, потому что те, кто вместе сумели сбежать от старухи-смерти, и без того понимают друг друга. Они держались за руки, смотрели глаза в глаза и видели больше, чем все остальные. Может, кто-то и сказал бы, что между ними лишь привязанность спасённого к своей спасительнице, только им лучше было знать, что они испытывают друг к другу.

Наверное, тем бы история и закончилась, сыграли бы по осенним праздникам свадьбу, если бы на другой день с раннего утра не поднялся на деревне крик. В крайний двор забрался волк и загрыз десяток лучших овец. Мужики с парнями собрались у пострадавшего, чесали в головах и всё пытались сообразить, как сумел зверь пробраться за крепкие запоры.

Женщины и девушки сидели по своим дворам. Им настрого было приказано не выходить на улицу — вдруг, волк неподалёку. А уж если он в сытое время не побоялся забежать на территорию людей, значит, либо бешеный, либо перевёртыш. Про оборотней говорили шёпотом, но слух этот северным ветром разлетелся вокруг. И уже в голос стали повторять:

— Это оборотень завёлся неподалёку и теперь будет вредить всей деревне!

Бледный Тасор пришёл к Ликане вечером, в сумерках. Вызвал её к забору и долго держал за руку, точно силился что-то сказать и никак не мог найти слов.

— Меня со двора не пускают, — пожаловалась девушка. — Мальчишек хоть бы что, а девку, говорят, оборотень первую за косу схватит и с собой утащит.

— Может, и правильно говорят, — невесело усмехнулся парень, ласково перебирая натруженные за день пальцы. — Будь осторожна, птичка моя. Не ходи одна по лесу. Зверь или недоброе создание — моей душе будет больно, если ты пострадаешь.

— А сам-то ты в порядке ли? — наконец, заметила девушка его состояние. — Болит что-то или обидели чем тебя наши деревенские?

— Нет, не обидели. С собой волка искать взяли, долго по лесу проходили, вот я и устал.

Но Ликане почудилась в этих словах какая-то ложь, ведь когда они ходили вдвоём, парень в лесу наоборот точно оживал. Она погладила Тасора по волосам, потом прижалась лбом к плечу. На память пришло видение из прошлого — как парень, едва смог сам стоять на ногах, что-то искал у себя на спине. Ладонь её, словно невзначай, скользнула по шее Тасора, спряталась под рубашку…

Парень вздрогнул и перехватил руку Ликаны. Извиняясь, прижал пальцы к щеке и проговорил:

— Не печалься ни о чём, ласточка моя. Всё наладится, и мы снова будем с тобой часто видеться.

Ликана согласно кивнула, подставила щёку для поцелуя и побежала через тёмный двор к дому. Место, где касались губы Тасора, горело, как горели и пальца, которые вместо непонятной шершавой кожи нащупали на спине парня мягкую шёрстку, как у молоденьких щенят.

Тёмные мысли кружились у Ликаны в голове. Ей всё казалось, что не бывает у простых людей шерсти, но потом вспоминала деревенских мужиков. Некоторые из них так заросли волосом по всему туловищу, что не всякого и от медведя отличить можно. И девушка постаралась выкинуть из головы то, чему там явно было не место.

Спустя несколько дней шум с охотой на волка улёгся, и девушек выпустили из домов. Тасор вновь стал улыбаться и приносить Ликане дивные цветы. Та удивлялась, спрашивала, откуда он брал такую красоту? Но парень только отмалчивался. Ликана пробовала водить его по окрестностям, выискивая что-то подобное, но дивных цветов так и не встретила.

Осень изменила уже всё вокруг. Заблистали позолотой и уборы незамужних девиц. Вечера становились всё длиннее, и молодёжь набивалась в избы, коротая тёмное время вместе. Приближались те дни, когда во всех домах готовятся к праздникам: кто дочь замуж выдавать, кто невестку новую в семью принимать.

Готовились и родители Ликаны. Хоть и считали они, что рановато ещё дочери в семью мужа от родителей уходить, а всё же не век в девицах куковать. Из соседних деревень стали парни в гости приезжать, себя показывать, невест присматривать.

— Ох, и выбор в эту осень богат! — подмигивала мать дочери, готовя вместе с ней ужин. — На тебя-то уж многие парни заглядываются.

— Выбор велик, — покладисто кивнула Ликана, — а нравится мне только один.

— Это который же? — мать упёрла руки в бока. — Уж не найдёныш ли твой? Без кола, без двора, а туда же — лучшую девку на деревне присмотрел. Ты же у меня и умница, и рукодельница, и лекаркой быть можешь. Для чего же тебе муж такой непутёвый нужен?

— Так ведь деревне наоборот прибыль будет. То мне к чужим уехать придётся со всеми своими талантами, а то дома я останусь, при вас.

Мать замолчала, искоса поглядывая на Ликану. На языке так и крутился еще один вопрос, только пока в доме муж с сыновьями, задать его никак не получится. Может, они их женские разговоры и не слушают, да лучше убедиться в том, что никто точно не помещает.

Случай подвернулся спустя некоторое время — потребовались дрова, и хозяйка погнала всех мужчин на двор.

— И чтобы сухие мне принесли! — поругалась она вслед, потому что с утра намучилась с сырым деревом. Едва дверь захлопнулась, мать вытерла руки о передник и в упор посмотрела на дочь: — А люди сказывают, что по спине у найдёныша твоего шерсть растёт. Будто не знаешь, что то значит?

— Не оборотень он! — шёпотом вскрикнула Ликана, сжимая в руке ложку. — Разве будет оборотень с людьми простыми жить?

— А овец как ты объяснишь? Лесной зверь лапой запор не отодвинет.

— Да хозяин сам спьяну забыл дверь запереть, как следует, а как проспался, решил всё на зверя свалить, — нашлась Ликана. — А то сама не знаешь, что и с отцом такая оказия случалась!

— Может, оно и так, — неуверенно сказал мать, — только послушай моего слова. Не торопись со свадьбой, подожди до весны. Оборотень — не оборотень, а говорят, по весне всяк зверь и птица себе пару ищут. Если человек он — тебя дождётся, а если волк — в лес убежит, среди волчиц подругу искать.

— Хорошо, мама, это ты правильно придумала. Только я верю — Тасор не плохой, он мне обиды не причинит.

В дом ввалились мужчины с охапками дров. Женщины переглянулись и вернулись к плите. О своих тайнах они решили никому не рассказывать.

Вечером Ликана встретилась с Тасором на берегу реки. Парень, улыбаясь, смотрел, как девушка идёт ему навстречу, но с каждым её шагом улыбка у него на лице выцветала.

— Что с тобой, птичка моя? Отчего я вижу тоску в твоих глазах? — обеспокоенно спросил парень, поприветствовав свою подругу.

— Ах, Тасор, я разговаривала с матерью. Не по душе ей наш союз. Правда, моему счастью она противиться не будет, если до весны твои намерения не изменятся.

— И только-то? — улыбнулся парень. — Я уж думал, сейчас скажешь, что тебя за другого замуж выдают. Не переживай, ласточка моя. Весна после зимы быстро наступает. Или ты и впрямь так замуж торопишься, что себе кого другого присмотрела?

— Нет, что ты! — смутилась Ликана под лукавым взглядом. — Мне вовсе не трудно тебя дождаться. Я переживала, что это ты захочешь из наших краёв уйти, раз остаться тут не получается. Да и дела нехорошие творятся. Вспомнить только овец-то задранных. Хорошо, старики пока деду лесному девицу в жёны не требуют.

— Да уж только глухой не слышал. Меня и то в лес с собой мужики таскали — то ли следы волчьи искать, то ли ещё зачем, — помрачнел Тасор. — А еще слышал, что во мне оборотня подозревают, который это безобразие и учинил.

— А ты… — Ликана вдруг запнулась словом, но вспомнила ощущение мягкой шерсти под ладонью и шёпотом всё же проговорила: — А ты не оборотень?

Никогда еще девушка не видела у своего милого такого серьёзного взгляда. Его серо-желтые глаза потемнели, словно налились грозовою силой, а черты лица еще больше заострились, приобретя сходство со звериными.

— Зачем ты об этом спрашиваешь? — холодно спросил Тасор.

— Ты не подумай, — растерялась от его тона Ликана, — я не хочу, чтобы тебе плохое что-то сделали. Мне… мне всё равно, оборотень ты или нет, — она опустила голову, пытаясь скрыть слёзы. — Просто я хочу точно знать, что ты… не убивал этих несчастных овец.

— Я не убивал этих несчастных овец, — деревянным голосом повторил парень.

— Спасибо, — выдохнула Ликана и прижалась к его груди.

Она старалась не плакать, но слёзы сами катились из глаз, выдавая её с головой. Наверное, что-то дрогнуло в закаменевшей душе Тасора, отчего он ласково прижал к себе девушку и прошептал:

— А если я и впрямь оборотень?

— Мне всё равно, Тасор! Всё равно! Я никому никогда не скажу об этом. Ты дорог мне не за звериную шерсть на спине, а за сердце своё ласковое.

Тасор приподнял заплаканное лицо Ликаны и внимательно посмотрел ей в глаза.

— Зачем же ты спрашивала, если обо всём уже догадалась?

— Мне важно было услышать это от тебя, ведь я могла и ошибиться.

— Сердце не обмануло тебя, птичка моя, — с тяжёлым вздохом покачал головой парень. — Судьба и впрямь наказала меня способностью менять свой облик.

— Но разве это наказание?! — воскликнула Ликана, прижимаясь к плечу Тасора. — Это же дар!

— Не всё так просто. Превращаться я могу лишь под светом луны, но не в том беда. Становясь зверем, я теряю свой разум, потому и стараюсь в такие дни держаться от людей подальше. Пока мне везло — я слишком ослаб после ранения и болезни, но чувствую — недолго мне человеком быть. В наступающее полнолуние придётся опять землю зверем топтать.

— И неужели никак нельзя помочь твоей беде?

— В наших краях жила легенда о том, что далеко в северных землях есть ледяной водопад. Говорят, если оборотень сумеет искупаться в нём, он перестанет быть зверем.

— Значит, ты станешь просто человеком?! — обрадовалась девушка.

— Я не знаю, милая. Эта легенда такая древняя, что половина её уже забылась, а другую половину переврали настолько, что и правды теперь не сыскать.

— Так ты в наших краях оказался потому, что искал этот ледяной водопад? Но почему ты был ранен?

— Я не единственный оборотень на свете, Ликана. Есть и у меня враги и противники. Я защищался от них, когда луна ушла, и звериный облик сменился человеческим. Наверное, они знали какой-то секрет, потому что не обернулись, как и я, а продолжили нападать. Иначе им не удалось бы меня и когтем тронуть. Они и шерсть мне на спине срезали, чтобы я обернуться и защититься не смог. Потому и выздоравливал так долго.

— Ох, не они ли и напали на деревню в полнолуние?!

— И такое может быть, а потому пообещай мне, что будешь осторожна. — Тасор развернул Ликану лицом к себе и взял её за плечи. — Пообещай, что не пойдёшь одна в лес и не станешь в лунные ночи бродить по деревне.

— Ведь ты будешь рядом и сможешь защитить меня, — возразила девушка.

— Нет, птичка моя, я не задержусь здесь надолго. В первое полнолуние я ещё не в силе был, а вот последние две луны мне приходилось от людей прятаться. Как думаешь, сколько из них скоро догадаются, кто я такой? Да и путь мой не завершён — я еще не нашёл того, что искал. Пусть легенда и позабыта, но я верю ей — есть этот сказочный ледяной водопад, который избавляет оборотней от их проклятия. И я найду его!

— Ты уйдёшь! — с обидой отстранилась Ликана. — А мне что останется? Ждать новых сватов? Ведь никто не поверит, что сирота без рода и племени однажды вернётся к случайно встреченной девушке.

— А ты сможешь ли меня дождаться? — проглотил упрёк Тасор. — Не выберешь себе другого? Знаешь, может, я наполовину и зверь, но и у меня есть душа. Тебе она уже давно принадлежит. Только ты одна в душе моей. И если выберешь ты другого, мне больно будет.

— Я дождусь, только и ты возвращайся.

Ликана вцепилась в парня обеими руками, точно не собиралась его никогда отпускать. Она вскинула лицо к нему, потянулась, собираясь заявить всему миру, что этот парень, этот оборотень — её! И Тасор понял это желание, прижался к приоткрытым губам, признавая: только твой, просто дождись. Незаметно на её запястье защёлкнулся браслет.

Домой Ликана вернулась в расстроенных чувствах. Она и понимала Тасора, и досадовала на то, что он всё же готов уйти, чтобы искать свой легендарный ледяной водопад. Несколько дней девушка ходила мрачная, пока, наконец, не осознала две важные новости, которые все безостановочно обсуждали — в соседнем селе начинается ярмарка и Тасор пропал.

Злые языки ругали парня. Мол, вылечили, выходили, приют над головой дали, от девок своих не погнали, а он ушёл — даже «до свидания» да «спасибо за гостеприимство» не сказал. Одна Ликана догадывалась: не сказал, потому что ушёл на четырёх лапах. Шёл последний день полнолуния, и оборотень, наверняка, далеко уже успел убежать.

Ярмарке девушка обрадовалась — отчего бы не развеяться, не погулять? Беспокоило только одно: она обещала своему жениху не гулять допоздна, а раньше ночи какой же дурак с ярмарки уедет? Но Ликана отмахивалась от этих сомнений: с ней будет отец с братьями, да и другие деревенские рядом поедут. Чего бояться?

День и впрямь прошёл быстро, весело и шумно. Ликана то грызла леденцы, то пила горячий медовый напиток, то кружилась на карусели. Из головы вылетели все тревоги последних дней. Да и парни, посматривающие на веселящихся девиц, были совсем не плохи — румяные, круглолицые и настолько привычные, что Ликане вдруг показалось: никакого Тасора в её жизни и не было.

Домой возвращались глубокой ночью. Мать, тоже в кои-то веки выбравшаяся на праздник, всё перебирала встреченных знакомых. Лукаво посматривая на дочь, она называла и имена парней, которые сегодня глаз с Ликаны не сводили.

— Чем хуже твоего сиротинушки? — в какой-то момент вдруг спросила мать, и Ликана почувствовала угрызения совести: за весь день она ни разу и не вспомнила Тасора.

— Всем хуже! — горячо воскликнула девушка и продолжила шёпотом, потому что со всех сторон на неё заругались. Не дело в ночном лесу орать. Беду можно накликать. — Всем они хуже. Только бахвалятся друг перед другом, а дела-то их каковы? Хвастаются, у кого отец богаче да сноровистее, собственной удалью пока не обзавелись.

— А Тасор-то твой обзавёлся, что ли? — с досадой бросила мать. Как ни любила она свою единственную дочь, а пришлый парень всё равно ей не нравился.

— Тасор умеет душу чувствовать, — прижав руку к груди, ответила девушка. — Пусть его и рядом нет, а всё равно есть что-то здесь, отчего тепло мне. Вспомню голос его, глаза, как помогал — и улыбаться хочется.

— Неужто ты и впрямь влюбилась? — грустно улыбнулась мать. — Так что же он, такой хороший, без слова доброго от людей сбежал?

— Есть у него обет, матушка, который прежде исполнить нужно. Зиму и весну велел ждать его, а потом, если не вернётся, значит, совсем пропал.

— Тяжело ждать-то будет. Многим ты сегодня приглянулась. Как от женихов отбиваться станешь?

— А вот это им покажу, — и Ликана продемонстрировала матери браслет, который сама обнаружила неожиданно. Поначалу девушка рассердилась, что Тасор без её позволения украшение надел. Но после, вспоминая ушедшего оборотня, улыбалась и гладила пальцами незатейливый узор.

Мать ахнула, прижав руки к щекам. Протянула было руку, чтобы проверить, настоящий ли браслет показывает ей дочь, но прикоснуться не решилась.

— Откуда же это?! — шёпотом спросила она.

— Тасор перед своим уходом мне на руку надел, — гордо ответила девушка. — Теперь до конца весны ждать его буду, а уж если не вернётся, тогда о другом женихе и поговорим.

Мать только покачала головой.

— Ликана, Ликана. Выросла ты, голубка моя, а жизни всё равно не знаешь. Помню, встречала я девушек с такими же браслетами. Поверь, ни снять, ни другим браслетом его не перекрыть. И хозяин, сколь долго бы его ни было, всё чувствовать и знать будет — и где ты, и что с тобой, и с кем ты в рощу ближнюю пошла.

— Что это ты хочешь сказать?! — Ликана, впрочем, и сама уже почти догадалась.

— Только то, что и впрямь твой Тасор не так прост, как мы о нём думали. Не вздумай никому свой браслет показывать!

— А кто же такие браслеты своим девушкам дарит?

— А только те, кто боятся их потерять, когда время особое приходит. Жених-то твой — оборотень!

Ликане стоило больших усилий спрятать опасный подарок. Если мать её знала, кто магические браслеты надевает на руку суженой, то отец, немало повидавший, тоже мог признать хитрую вещицу.

Время шло своим чередом. Слякотная осень сменилась снежной зимой. Нескольких своих подруг Ликана проводила в дальние деревни — они вышли туда замуж. Те, кто помоложе, вечерами собирались то в одном дворе, то в другом, играли, пели песни, веселились. Девушки пряли нитки — каждой из них предстояло готовить себе приданое. Парни мастерили, кто во что горазд — свистульки, игрушки, веретёнца, шкатулки, плели из соломки разные безделушки и многое другое.

Смех и разговор не смолкали до поздней ночи, когда и месяц уходил на покой. Одна только Ликана старалась садиться в угол потемнее, говорила тихо и мало, а на подмигивания парней отвечала строгим взглядом. Подруги оборачивались на неё, удивлялись — все ждали, что осенью Ликана станет женой если не найдёныша, так справного парня из другой деревни. Но время шло, и ничего не менялось.

Отгремели зимние праздники, землю сковал мороз. За ним и весна пожаловала. С каждым днём солнце становилось теплее, лучи его прогревали землю всё глубже, а в сердце Ликаны всё чаще звучала странная тоскливая песня, точно ветер воет за окном или волк выводит свои тоскливые переливы.

Под радостные песни первых весенних птиц отгуляли волну новых свадеб. Ликана смотрела на веселящихся подруг и молчаливо кусала губы. Порой ей и самой хотелось бросить всё, забыть все свои слова и тоже отдаться тому безудержному веселью, от которого загоралась кровь и кружилась голова. И ей хотелось ощутить себя красивой, в венке из чудом сохранившихся за зиму цветов, в нарядном вышитом платье. Хотелось улыбаться весёлому румяному парню, который потом увезёт её за тридевять земель, как злобный дракон, и сделает своей женой. И в такие моменты она искренне начинала ненавидеть кусок железа, который тянул её руку к земле.

Браслет вообще вёл себя очень странно. Чаще всего Ликана о нём и не вспоминала вовсе, точно он был частью руки. Однако вот в такие мгновения, когда в душе просыпалась зависть и к женатым подругам, и к совсем молоденьким, еще не встретившим своего любимого, браслет, казалось, делался неподъёмным. Он сжимался на запястье, почти врастая в плоть, и причинял множество неудобств, точно хотел напомнить — держи своё слово.

Однако бывали и дни, когда Ликана уходила на берег реки и предавалась воспоминаниям о недолгих вечерах с Тасором, о словах, которые они сказали друг другу и которые не успели ещё произнести. Вот тут-то браслет словно становился зеркалом, по которому неясными видениями проносились то тень волка, то черты лица Тасора, точно кованый металл был способен связать между собой тех, кто когда-то держал его в руках.

— Он не вернётся! — в один голос убеждали девушку деревенские. — Поигрался и сбежал. Хорошо ещё, не наградил никого ребятёночком с волчьей шерстью или хвостом.

Однако Ликана не слушала, и с каждым днём приближения к лету ждать ей становилось всё легче и легче, точно Тасор уже был недалеко.

Серый волк, намного больше обычного зверя, бежал день и ночь, пока ему позволяла это полная луна. На бегу он охотился и быстро проглатывал свою пищу, боясь задержаться хоть на мгновение. Даже мешок, болтавшийся на шее, не мешал ему. За эти несколько дней он преодолел достаточное расстояние, но устал безмерно.

Едва полная луна пошла на убыль, зверь скорчился, словно сдулся, и обернулся человеком. Тасор, а это был он, пригладил растрёпанные волосы, с трудом добрёл до воды и буквально рухнул на берегу ручья. Усталость, неведомая человеку в зверином облике, навалилась на него с небывалой силой. Надо было найти укрытие или хотя бы влезть на ближайшее дерево, но сил даже на это не было.

С трудом найдя в себе силы натянуть одежду, Тасор погрузился в какое-то подобие сна. Он лежал, раскинув руки в стороны, с остекленевшим взглядом. Чувствовал, как пролетают над ним птицы, как ласкает солнечный лучик его побледневшие впавшие щёки, как безбоязненно бегают мимо мелкие зверьки, занимаясь своими делами.

К вечеру это оцепенение прошло, и парень сумел подняться на ноги. Умывшись и сориентировавшись с помощью волчьего чутья, никогда его не покидавшего, он побрёл к северу. Есть хотелось неимоверно, но руки после оборота пока плохо слушались своего хозяина.

Тасор сумел найти лещину, еще не обобранную запасливыми белками, и нарвал себе орехов.

Стемнело, и лес зажил ночной жизнью. Но ни один хищник не рисковал приблизиться к тому, в ком человечий дух мешался со звериным. А парень спокойно шёл своим путём. Перед мысленным взором его вставали минуты прощания с Ликаной, её тёплая улыбка, которая убеждала: ты еще не стал чудовищем, тебя еще можно любить. И Тасор тоже начинал улыбаться.

Он и сам не мог объяснить, откуда в нём возникла эта тяга к девушке. Возможно, сначала это была обычная благодарность за его спасение, потом появился интерес. И пусть вокруг крутились и другие деревенские девушки, но ни одна не вызывали в его душе того тепла, которое окутывало при появлении Ликаны. И лишь в итоге первого неловкого оборота после выздоровления Тасор понял: его волчья натура нашла именно ту, кто смогла бы его принять таким, каков он на самом деле.

Тасор не помнил родителей, но точно был уверен: он ни разу не слышал о счастливых семьях оборотней. Это были пары, соединяющиеся по необходимости, ради выживания или получения потомства. Возможно, именно поэтому Тасор и ушёл, как уходили и многие другие из молодых, потому что в душе не готов был мириться с такими положением вещей. Особая боль была в том, что многие же потом возвращались, чтобы принять образ жизни своих сородичей. Наверное, однажды и он бы вернулся, не отыскав своей судьбы. И лишь встреча с Ликаной дала ему силы продолжать поиски легендарного ледяного водопада, о котором грезило не одно поколение оборотней.

В человеческом облике двигаться получалось медленно, и Тасор знал, что идти придётся долго, до следующей луны, когда волчьи ноги вновь понесут его подобно ветру. Тело быстрее уставало, чаще хотелось есть, а холодными осенними ночам тянуло к теплу человеческого жилья.

В редких деревушках, встречавшихся в пути, удавалось порой выспаться, а иногда и вымыться. Но больше всего радовался Тасор тёплому душистому хлебу, по которому успевал соскучиться больше, чем по живому общению.

Ребятишки во все глаза смотрели на бесстрашного (или безголового?) путника, который в одиночку осмелился идти навстречу самой зиме. Девушки подмигивали, оценив не могучую стать, но уверенный взгляд и скрытую силу. Однако Тасор жаждал внимания стариков, которые могли бы помочь ему в поиске.

— Ледяной водопад? — шамкал один совсем уже беззубый старик. — Не-э-эт, я слышал только о ледяных волках. Они такие белые, что сливаются со снегом, по которому несутся, вызывая метели и вьюги.

— Говорят, в Северном море живут огромные рыбины, которые обрызгивают свою жертву водой, превращая их в ледяные статуи, — рассказывала нараспев старуха в другой деревушке для своих правнуков и для случайного путника. — И если кто одолеет эту рыбину, станет он самым сильным и отважным в мире. Но сколько бы охотников за славой ни находилось, ни один ещё назад не вернулся.

— На далёком севере есть движущиеся горы, — говорили ещё в одном селении. — Кто-то врёт, что движут их подводные змеи. Такая сила у этих змеев, что могут они всё землю с места столкнуть, но эти горы ледяные останавливают чудовищ. А дураки всякие сказывают, что горы — это просто глыбы льда, и плывут они по течению, гонимые ветрами. Только нам-то, старикам, о том лучше известно.

Много наслушался Тасор сказок, только ни одна из них не дала ему подсказки.

Так и пробирался он в северные земли, то человеком, то волком, всё больше и больше оставляя позади мир людей. Реже стали попадаться на пути деревни, потом изредка встречались только редкие охотничьи сторожки, а после и никого вокруг на дни и дни пути.

Лес, поначалу потемневший от вековых елей и кедров, измельчал и превратился в бескрайнюю белую равнину, по которой гуляли вольные ветры. Опытный зверь и тут находил, чем поживиться, но человек чувствовал себя песчинкой на ладони мира, случайно занесённой в неведомые дали.

День угас, и солнца почти не было видно над горизонтом. Словно тёмные боги поглотили горячее светило, дававшее жизнь всей земле. Зато в небесах всё чаще разворачивались странные светящиеся полотна, подмигивающие, переливающиеся разными цветами, точно драгоценные восточные ткани, которые привозили торговцы из-за южных морей.

Тасор часто замирал, восхищённый красотой бескрайнего неба, и лишь изредка задумывался о том, что и Ликане могло бы понравиться дивное зрелище. Мыслей о девушке у него почти не осталось. Да и не до того было в этом суровом краю, где и впрямь бродили белые волки, а пару раз, парень был готов в этом поклясться, и белые медведи.

Уставший, измученный, продолжал он свой бесконечный путь. Когда приходила полная луна, только величайшее усилие воли заставляло зверя, стремящегося к родным лесам, двигаться к северу. И однажды лапы вынесли волка на высокий берег сурового моря.

Волны бились о камни, повисая в воздухе мельчайшими льдинками. Наверное, свети солнце, и над водой играли бы бликами сотни радуг, но только небо разворачивало свои сияющие полотна и спирали. Дальше земли не было, только волны северного моря неслись вдаль, огибая вершину земли. Их гребни уже застывали причудливыми ледяными фигурами, предрекая, что вскоре вся вода окажется под оковами зимы. Значит, ледяной водопад находится где-то на этом неуютном, негостеприимном берегу.

В этот момент, по-видимому, луна пошла на убыль, и волк, забившись в судорогах, обернулся человеком. Тасор поёжился от пронизывающего ветра. Волка защищал его богатый мех, но человек разом ощутил себя беспомощным перед могучим ликом природы.

Парень попытался спрятаться за ближайшим нагромождением валунов и развести хоть какой костерок. Из заплечной сумы выудил сухарь и принялся грызть его. Подняли голову сомнения: стоит ли задуманное тех тягот и лишений, которые приходилось ему преодолевать? Но вспоминались ясные глаза Ликаны, её тёплая улыбка и обещание ждать, и Тасор улыбался. Девушка незримо жила в его душе. Ради своей второй половинки стоило рисковать.

Он много дней брёл по берегу на восход. Почему-то казалось, что это правильное направление, ведь оттуда придёт однажды и в эту стылую землю ласковое солнце. Питался Тасор изредка попадавшимися птицами и последними сухарями, припасёнными еще в людных местах. Несколько раз берег становился пологим, точно путник находился в русле какой-то реки, скованной льдом. Тогда ему удавалось порыбачить простенькой снастью, свёрнутой и уложенной на самом дне мешка.

Приближалась вершина зимы, и морозы были всё злее и злее, и Тасор только обрадовался, когда зверь вновь завладел его телом. Но кроме того радость зрела и от того, что впереди, всего в дне волчьего бега, ощущалась что-то странное — необычное и любопытное.

Безостановочное движение привело волка на узкий мыс, который обрывался, выдаваясь далеко в море. Над головой вздымались вверх крутые скалы, одетые в лёд. Казалось, что и впрямь текла в этих краях река, обрушиваясь водопадом в море, но схватилась за свой волшебный посох старуха-зима и единым мигом заморозила падающую воду.

«Так вот он какой, ледяной водопад!» — восхитился Тасор разумом зверя.

Впервые удалось ему, человеку, видеть то, что видела его вторая половинка. И оба недоумевали: как же должен оборотень искупаться в этом ледяном великолепии, если оно застыло монолитной глыбой?

Долго лежал волк, не отрывая своего взгляда от чуда природы. Может, он и спал с открытыми глазами, а может, и нет. Только Тасор ждал. Он чувствовал, что недолго осталось ему владеть звериным обликом, но не сдавался, словно ожидал подсказки от самой природы.

В тот миг, когда во всём мире наступил рассвет, терпеливый зверь всё же добился своего. Небо вспыхнуло особенно ярко, и ледяной водопад заискрился небывалым светом, точно струи воды под солнечными лучами. Не раздумывая, волк встрепенулся и одним прыжком оказался рядом. Ещё миг — и он скрылся в неземном сиянии.

С ярмарки, как и всегда, возвращались уже поздно. На небо высыпали звёзды. Сегодня они были видны особенно ярко, так как наступило новолуние.

Ликана лежала на дне повозки, подняв лицо к небу, и думала. Весна пришла и скоро должна была остаться позади. Время, о котором договаривалась она с Тасором, неумолимо утекало. Уже сегодня не один парень подмигнул ей, а кое-кто и познакомиться к красивой девушке подошёл. Пока что волчий браслет ещё оберегал её от чужих заигрываний, но недолго этой защите осталось. Вот отпляшут на последних весенних праздниках незамужние девки, и начнётся лето. И уж тут Ликане придётся выбрать себе будущего мужа.

Эти мысли преследовали всё чаще, не давали покоя и теперь. Девушка даже не заметила, как дёрнулась повозка и как испуганно вскрикнули братья. Только после отборной ругани отца она поняла, что что-то неладно. Села, выглянув на дорогу и замерла, не в силах вздохнуть.

Поперёк дороги стоял белый, светящийся тысячами звёздами волк. Он был так велик, что его запросто можно было бы запрягать вместо коня. Такому зверю ничего не стоит и человеку в один присест голову откусить. Но волк не двигался, не нападал и даже не скалился, словно чего-то ждал.

Ликана, осмелев, спрыгнула на дорогу и сделала два шага вперёд. Ей показалось, что браслет, надетый когда-то Тасором, потеплел. Девушка бросила на него взгляд и ахнула: браслет переливался, как и шерсть стоящего перед ней зверя. Посмотрела на волка, потом на свою руку, опять на волка и шёпотом, опасаясь ошибиться, спросила:

— Тасор?!

Волк склонил голову на бок и шагнул вперёд. Ликана вскрикнула и, уже не сомневаясь, бросилась ему навстречу. Обхватила обеими руками мощную шею и спрятала в пушистой шерсти лицо. Она плакала, роняя слёзы в серебристый мех. Жалела и о долгой разлуке, и о том, что Тасор, кажется, навсегда стал волком. Плакала и от радости, что тот, кого она ждала, всё же вернулся, и от огорчения, что раскрыл свою сущность перед её родичами.

За спиной в повозке едва слышно дышали родные. То ли они собирались бежать, пока волк отвлёкся на Ликану, то ли готовились броситься на её защиту.

— Тасор! Как же так? Неужели ты не нашёл ледяного водопада и не смог снять своё проклятие? Или это проклятие такое, отчего ты навечно стал волком?

Зверь помотал головой, высвобождаясь из девичьих пук, и отступил назад. Миг — и на дороге уже стоит знакомый парень с узким лицом и серо-зелёными глазами. Если девушка и удивилась, что он был одет (ведь зверю одежда ни к чему), то тут же об этом забыла.

Улыбнувшись, Тасор сам обнял притихшую Ликану.

— Всё не так, птичка моя, — хрипловато проговорил он. — Нашёл я ледяной водопад, прошёл сквозь него и изменился. Только не в том его магия, чтобы волчьей шкуры лишать. Я понял, Ликана, что важно не то, кем ты по свету ходишь, и не то, сколько у тебя лап. Главное — кем сам себя чувствуешь. Пока я бежал от своей сути, чувствовал себя зверем, зверем я и был. А теперь уж мы с ним едины, и в любой момент я могу как позвать, так и отпустить своего волка. Он — часть моей души, а вторая её часть принадлежит тебе.

— Что же делать нам с тобой, милый мой? Примут ли тебя мои родичи или меня твои?

— А это мы сейчас и узнаем, — и Тасор широко шагнул вперёд, прямо на оскаленные зубья только купленных вил.

— Ликана! — первой подала голос мать девушки. — Как же это так?!

Она и впрямь не могла найти слов, чтобы выразить всё недоумение от увиденного. И косилась потихоньку на мужа, который никак не мог поверить, что жуткий оборотень не собирается сожрать его дочь.

Ликана только развела руками и виновато улыбнулась, прижимаясь к плечу Тасора.

— Вот, вернулся мой жених, как и обещал, — неопределённо ответила она. — Примите ли нас или новый дом искать отправите?

— Так это… Оно того… — закряхтел, отступая к повозке, отец. — Уж не найдёныш ли это твой, прошлогодний?

Он неловко бросил за спину вилы и сделал вид, что вовсе не собирался нападать на парня.

— Он и есть, папа. Только видишь, не совсем человек.

— Да мы уж видели, — хохотнул гулко отец. — Главное, чтобы деревенские о том не прознали, а то беды не оберёшься.

— Вам не о чем переживать, — проговорил Тасор, осознав, что никто гнать его не собирается. — Лето только началось, успеем выстроить свой дом где-нибудь на опушке, среди цветущих лугов. Будем жить, мёд собирать. И мне привычнее, и вам от соседей скрываться не придётся.

— Ну, ежели так, то нет нам большей радости, чем видеть счастье дочери, — выговорил мужик и облегчённо выдохнул.

Так и вышло, что уезжала Ликана на ярмарку девицей свободной, а вернулась — невестой. Удивлялись в деревне, что в неурочное время вздумалось молодым свадьбу играть, только ещё больше недоумевали — откуда они Тасора опять привезли. Много о чём шушукались соседки, задавали вопросы мужики отцу Ликаны. Но так толком ничего и не добились. Только наутро похмельные головы лечили.

А к концу лета вырос на солнечной полянке домик, вокруг него — пчелиные ульи. Зажили Тасор и Ликана счастливо. А те, кто рисковал тёмной ночью проверить, как живут молодые, рассказывали потом об огромном белом волке, сиявшем всеми звёздами далёкого севера, который охранял счастливый покой лесного домика.

Автор на ПродаМане httрs://рrоdаmаn.ru/Eаtеrinа/

Кира Бег. Хвостатые авантюристки

По мотивам книги «Вилена и Велард. Сказ о волках»

httрs://fеisоvеt.ru/магазин/Вилена-и-Велард-Сказ-о-волках-Кира-Бег

— Кажется, зря мы затеяли этот побег, да? — Лея шмыгнула носом, убрала за ухо некогда белые волосы и принялась баюкать пострадавшую руку.

Ветер шуршал в деревьях, закатные тени делали мир непохожим сам на себя. Между прутьями клетки залетел сухой лист.

— Мы?! — Вита резко повернулась. Чёрная коса ударила по спине, ошейник неприятно крутанулся на шее, и она поморщилась. — Это была твоя идея! Ах, бедняжку не пускают на ярмарку, держат на коротком поводке!

— Сама-то! — Лея села прямо и рыкнула от боли. Цепь, идущая от её ошейника, не позволяла занять удобное положение. — Внимания ей не хватает, видите ли! Шестеро братьев и сестёр, от рождения рядом тот, кого кровь признала истинной парой, а тебе всё мало!

— То-то ты сама от своей пары сбежала, подняв хвост! — оскалилась Вита.

— Это Серый говорит, что я его пади, а сам ни разу даже не поцеловал! Зато и других не подпускал! — Лея снова попыталась поудобнее устроиться на деревянном полу клетки и тихонько заскулила.

— Угу. Тебя излишне опекали отец и твой волк, на меня, напротив, не обращали внимания — мать занята младшими братьями, отец готовит моего Якоба стать вожаком, и у обоих не остаётся на меня времени. Теперь мы обе здесь, в магических ошейниках и с цепью в качестве поводка, и ничего хорошего нас не ждёт, — подвела итог Вита и вновь отвернулась к деревьям.

У неё было достаточно времени, чтобы всё обдумать, и она поняла, что была неправа — но исправить уже ничего нельзя.

Через прутья клетки мир выглядел как-то иначе. Витара пыталась понять, что поменялось, но никак не могла поймать ускользающий образ. Как в детстве, гонишься за зайцем, а в итоге оказывается, что приняла метёлку травы за пушистый хвост.

В доме чуть поодаль горел свет, слышался грубый хохот — шайка праздновала добычу.

Лея побитой молью нахохлилась в углу. Того гляди, начнёт зализывать раны, как кошка. Ничего, через несколько дней всё заживёт без следа — не зря же в них течёт кровь оборотней. Нужно только эти несколько дней продержаться.

Ветер принёс пух одуванчика, и Вита вспомнила, как старшие адальфины решили разводить куриц и гусей, а в итоге они едва ли не всей стаей ощипывали отъевшихся птиц.

В кустах зашуршало. Мышь? Кролик? В животе заурчало, и Вита свернулась калачиком у прутьев. Кормить их не собирались, ошейники не позволяли обернуться — иначе их обеих тут давно бы не было.

Словно прочитав её мысли, Лея фыркнула.

— Помнишь, как мы впервые наткнулись на разбойников?

Вита тоже хихикнула.

— Угу. То-то они радовались, что две беззащитные молоденькие горожанки «случайно» набрели на их лагерь в лесу. А помнишь их лица, когда мы стали раздеваться?

— Ну не объяснишь же всем идиотам, что волком в одежде бегать неудобно?

Девушки переглянулись и уже в голос нервно рассмеялись.

— Я всё думаю, что было бы, согласись мы остаться под началом того стражника? Атон говорил, его отряд переводят в столицу. Бегали бы мы с тобой сейчас на свободе, ловили воров, — мечтательно потянула Вита и потёрла нос. Поморщилась.

Руки были до противного грязными, как и она вся. Сейчас в них с Леей даже родные отцы не угадали бы изначальную масть.

— Пугали бы всякую шантропу до мокрых штанов, — в тон ей рыкнула Лея, и они снова отрывисто, будто лая, засмеялись, припомнив другой случай.

Молчание тяготило, ночные шорохи пугали — ошейники заставили девушек слышать и чуять, как обычные люди. Так паршиво они никогда еще себя не чувствовали.

— Может, стоило рассказать, кто мы и откуда? Потребовали бы за нас выкуп у родителей, как за того лорда, — задумалась Вита.

— Скорее меня бы отдали какому-нибудь чернокнижнику на опыты, они отца давно заполучить мечтают. А тебя бы убили да прикопали под пахучей елью, чтобы чёрный вожак не примчался мстить, — рассудительно покачала головой Лея. — А так продадут нас богатому извращенцу, как грозили. Зато обе живы будем.

Повисла тишина. Грубые доски занозили руки, превратившаяся в лохмотья одежда почти не грела.

— Вита, а у тебя с тем парнем, ну, на праздничной ярмарке, что-то получилось? — Лея смущённо отвела взгляд и потёрла заживающую руку. Вот бы сюда зелье её отца, она бы за пару часов оправилась.

Молчание. Шорох в кустах слева.

Лея прислушалась. Может, Витара уснула? И что за зверь пришёл посмеяться над их заточением? Проклятые ошейники, как люди живут с такими куцыми чувствами!

— Нет, — наконец, отозвалась подруга. — Даже поцеловаться не вышло. Он как меня обнял, так противно стало, ну я и ушла. А у тебя..?

— Тоже нет, — Лея оставила в покое свои раны и постаралась отрешиться от неприятных ощущений. — Правда, я его всё же поцеловала, просто из любопытства, но вышло слишком странно. Ничего такого приятного, как рассказывали адальфины и девочки в деревне.

В кустах недовольно зашуршало.

— То-то от тебя мылом и зубным порошком за сто прыжков несло, — рассмеялась Витара. Лея рыкнула на неё, замахнулась в попытке выпустить когти — и заскулила.

Да что там за беспокойный зверь такой под кустом?

— Ты ничего не чуешь? — Вита приподнялась на локте, тщетно принюхиваясь.

— Только то, что от нас разит, как от помойки, — раздраженно ответила подруга.

Они обе были слишком измучены, чтобы продолжать разговоры, и вскоре заснули.

Грохот замка, пронзительный скрип петель.

— Просыпайтесь, сони! — похожий на лай голос Серого казался частью беспокойного сна.

— Они как кутята, решили до обеда дрыхнуть, — весело отозвался Яков, заслоняя весь проход.

Судя по наглому солнечному лучу, обед давно миновал. Лея села, опираясь на прутья, Вита спросонья неловко дёрнулась и заскулила. Яков тут же оказался рядом. В клетке стало тесно — она явно не была рассчитана на взрослого оборотня-эдельвульфа.

— Как ты? Потерпи немного, сейчас мы вас отсюда вытащим. — Яков принюхался, потянулся к ошейнику и получил молнией по руке. Выругался, помянув прародителя, ухватился за цепь и по-простому выдрал её из пола вместе с креплением. Осторожно взял Витару на руки, и вскоре они с Серым уносили своих пади прочь от ночной бойни. Дверь в дом они оставили открытой, скоро лесные падальщики наведут там свой порядок.

Лея сидела на кровати, болтая ногами. Белые волосы сохли, прямыми прядями ложась на спину. На языке горчило снадобье, благодаря которому раны затянулись. Такое привычное белое платье, одно из многочисленных нарядов, что остались в отцовском замке, радовало взгляд серо-зеленых глаз.

Всё было почти как раньше. Только кожа порозовела от загара, руки огрубели, а ногти обломались под корень. И какой драный пёс дёрнул Серого тащить это платье через всё королевство?

Лея раздражённо рыкнула.

— Ужин будет через четверть часа, спустишься в общий зал или сюда принести? — без стука вернулся Серый.

Взъерошенный, как и всегда. Зря он отказался поделить последнюю бутыль лечебного снадобья: на лице ссадины, одно ухо порвано — останется шрам, когда зарастёт. Судя по рукам, он всё это время не вылезал из драк. А ещё на шее вместо спасительного кулона с каплей крови белого лекаря болтался на шнуре крохотный осколок. Он был ранен настолько серьёзно? Когда? Лея нахмурилась и прикусила губу.

Серый любовался ею. Столько дней он мечтал снова увидеть её, свою белую звезду, свою прекрасную и своевольную пади. Она вставала перед внутренним взором, стоило прикрыть глаза. Вот такая же, как сейчас — в белом платье, простоволосая, полная жизни, она и была его жизнью. Только под глазами любимой залегли тени, появилась хмурая складка на лбу, она вся как-то потускнела. А еще она больше не улыбалась.

Серый протянул Лее зелёный шарф.

— Это прикроет шею, — рыкнул он.

Цепи они с Яковом сорвали почти сразу же, а вот ошейники мог бы снять только сильный маг.

— Вы с Витарой давно здесь бродите, есть подходящие маги поблизости? — спросил он.

— Единственный, кому это под силу, сам же и нацепил на нас эту мерзость, — фыркнула адальфина.

В коридоре они столкнулись с Витарой и Яковом, которые как раз выходили из своей комнаты.

Якову тоже досталось. Он прихрамывал на левую ногу, длинные некогда волосы были неровно острижены, и теперь его украшали неровный загар и куча ссадин.

Вита выглядела смущённой. Влажные чёрные волосы она убрала в толстую косу, и на ней, в отличии от Леи, был мужской походный костюм. Он был явно велик, пришлось подкатать рукава и штанины, а пояс Вита взяла старый, свой.

— Чудесно выглядишь, — улыбнулась она Лее и с завистью посмотрела на её платье.

Лея только фыркнула — она бы предпочла брюки.

Они поели в общем зале. Серый и Яков поочередно куда-то отлучались, явно опасаясь оставлять своих пади одних.

— Утром выезжаем с обозом, — сообщил Серый, вернувшись.

— Куда? — с равнодушным видом ковыряя салат, поинтересовалась Лея. Улучив момент, выразительно посмотрела на Витару, мол, «сбежим»? Та покачала головой — хватит, набегались.

— На север, конечно, — безапелляционно ответил Яков и бросил на стол пару монет за ужин.

Вита вздохнула. На север. Значит, к стае, под бок к родителям. Сальвадор без проблем снимет ошейники, отец отчитает и опять заберет Якова на обход территорий, мать посмотрит укоризненно и отправит присматривать за младшим братом. Интересно, сколько раз он опять оборачивался и тайком удирал, прокопав лаз под забором? Вита не спорила, но так хотелось посмотреть на столицу хоть одним глазком, они ведь почти добрались! Говорят, там есть даже фонтаны.

Лея нахохлилась, как птичка по весне. Она не для того столько раз рисковала, чтобы снова попасть в лапы отца! Подумаешь, ошейник. Она и так прекрасно проживёт. Зато никто не указывает, во сколько ложиться спать и что есть на ужин! И Лея мстительно вгрызлась в пирожок с мясом. К предкам под хвосты все эти полезные салаты.

Эдельвульфы переглянулись над их головами.

Как Лея и ожидала, их с Витой оставили спать в одной комнате, а вторую заняли мужчины.

— Ну что, после полуночи, как в прошлый раз, или прямо сейчас? — предвкушающе потирая ладони, подмигнула подруге Лея, изучая все углы.

Она даже заглянула под кровати, потом оценивающе осмотрела запертые ставни. Интересно, простыни хватит, чтобы спуститься из окна? Прыгать, пока на них ошейники, будет не лучшим решением.

— Нет.

Лея словно споткнулась об это слово. Вита не повышала голоса, не рычала, не выпускала когти. Но было что-то в её тоне, что ослушаться было крайне сложно. Это говорила дочь чёрного вожака и пади его преемника.

— Нет? — медленно повернулась Лея. Она тоже была дочерью своего отца, и вожак был для неё не указ.

— Нет! Хватит с меня приключений. — добавила стали в голос Витара.

Лея равнодушно пожала плечами.

— Ну, если хочешь, оставайся. Меня они не удержат. Подумаешь, явились, спасители. Мы бы и сами оттуда выбрались.

— Прекрати! Мы едва не погибли, потеряли все свои вещи, да ты посмотри на нас! Побиты, как дворовые собаки, да ещё и с ошейниками. Хватит! — откровенно рычала Витара.

— Это ты меня безродной псиной обозвала? — зарычала Лея.

Витара не могла оскорбить её сильнее. Мать Леи была человечкой, простолюдинкой, и отец до свадьбы даже не знал её имени. Она сама считала себя бастардом и полукровкой, хоть окружающие и уверяли её, будто кровь отца настолько сильна, что никаких примесей и отклонений учуять невозможно.

— А хоть бы и так! — с вызовом глядя ей в глаза, припечатала Витара. — Истинная леди кровей, как и настоящая адальфина, всегда думает о последствиях своих поступков, и принимает их с достоинством, а не бежит, поджав хвост!

Серый и Яков слушали их перебранку за дверью.

— Пора? — тихо рыкнул один.

— Дадим им еще пару минут, — покачал головой второй.

Когда они вошли в комнату, адальфины успели поставить друг дружке пару ссадин и катались по полу, сцепившись и набивая шишки. Они рычали, скалились, но без оборота это выглядело скорее забавно, чем устрашающе.

Яков ловко поймал Витару и, перехватив поперёк живота, утащил в соседнюю комнату. Серый запер за ним дверь и демонстративно убрал ключ в карман.

Лея села на полу, сдула прядку с лица.

— Ну? Ругать будешь? — фыркнула она.

— Нет.

Такого ответа она не ожидала.

— А что тогда? Отпустишь?

— Нет.

Лея опустила плечи. Она не сдалась, просто признала временное поражение.

— Почему ты сбежала? — Серый смотрел на неё сверху вниз.

— А то ты не знаешь, — пади раздраженно отвернулась от Серого.

— Не знаю. Объясни. — Серый опустился на край одной из кроватей, похлопал рядом. — Иди сюда.

И Лея взорвалась.

— Я тебе не собачка, чтобы указывать, где мне сидеть и что делать! Я всю жизнь провела в клетке! «Лея, не ешь сладкого, слушайся папу, белый лекарь лучше знает, что полезно, а что нет», «Лея, не смотри на других, зачем они тебе, у тебя ведь есть я». Я устала! Мне до драного волчьего хвоста надоело быть вашей игрушкой! Во что захотели, в то и нарядили, — на этих словах Лея рванула платье за ворот, но лишь немного распустила шнуровку. Сообразив, что из-за ошейника сил не хватит, она дёрнула рукав, и, о чудо, он треснул по шву. Лея остервенело отодрала несчастный рукав до конца и продолжила что-то рассказывать гневным тоном.

Серый сглотнул и вцепился в матрас. Знала бы его пади, как соблазнительно сейчас выглядит! Щёки порозовели от гнева, искры в глазах, прямые чуть оголившиеся плечи…

— …за умные книжки усадили и по голове погладили, — продолжала Лея, не заметив, как напрягся Серый. — А мне уже не три года! Я девушка, между прочим, а ты на меня смотришь, как на несмышлёного кутёнка, и даже ни разу не поцеловал!

Вот, значит, в чём дело! Серый подался вперёд, опрокинул Лею на дощатый пол и впился в губы поцелуем. Он не был нежным — Лея не заслужила, и сдерживаться он не собирался. Но, похоже, это её устраивало.

Через минуту они оба уже не помнили, что ругались. Она таяла в требовательных, грубых, но всё же осторожных объятиях. Неуверенно отвечала на поцелуй, тянулась за добавкой и поскуливала, как кутёнок, если он отстранялся.

Его руки нервно дёрнули шнуровку у ворота платья, и хлипкие тесёмки порвались, словно паутинки. А заодно почему-то разошлась и сама ткань.

Треск заставил их отстраниться — ровно настолько, чтобы он успел задать вопрос:

— Лея, пади моей волчьей души, согласна ли ты стать моей женой?

Остальные слова ритуальной фразы были оборваны нетерпеливым:

— Да!

Серый подхватил Лею на руки, а она запоздало поняла, что всё это время бежала не от того и не туда.

Яков унёс Витару в комнату, осторожно опустил её на сдвинутые вместе кровати, потом вернулся к двери и запер на ключ.

Витара не была глупой и понимала, что эдельвульфы их с Леей так не отпустят. Они слишком долго ждали их взросления, потом спешили следом за беглянками через половину континента — и едва успели. Поэтому лишь нервно сглотнула и приготовилась к неизбежному.

Да, Яков всегда ей нравился, больше, чем кто-либо ещё, но от того парня на ярмарке её едва не стошнило — вдруг и теперь будет неприятно?

— Ты чего? — по-собачьему хриплый и такой до боли знакомый голос Якова заставил улыбнуться.

— Просто. Волнуюсь.

— Почему?

Витара провела рукой по жёсткой простыне, посмотрела в окно.

— Знаешь, я ведь потеряла кулон, который ты мне дарил. У нас когда деньги кончились, мы продали почти всё. А твой кулон я берегла. Так жаль, что он пропал.

— Этот?

Вита резко обернулась. Яков держал за шнурок кулон — копию его волчьей ипостаси, которую он сам же и вырезал для неё из чёрной волчьей сосны. Волк скалился и мерно покачивался на шнурке, отчего казалось, что он вот-вот зарычит и прыгнет.

— Позволишь?

Яков присел рядом, надел украшение Вите на шею. Потом провёл ладонями по плечам, обнял её со спины.

— Я волновался, когда ты пропала. Не заставляй меня больше бояться за тебя.

— Прости, — Вита прерывисто вздохнула. От Якова шло тепло, такое домашнее и такое дикое. Это тепло волновало, будоражило, заставляло выгибать спину, чтобы прижаться в нему сильнее. Раньше Вита не замечала за собой подобных желаний.

Как она могла так надолго расстаться с Яковом? Он ведь ей нужен. Как воздух, как крыша над головой, как надёжные стены вокруг. Она устала бежать от него — и от себя.

Прозвучали слова волчьей клятвы. Витара зажмурилась — и согласилась.

Яков не стал на неё набрасываться, как она боялась. Он провёл носом у неё по шее, рыкнул на ушко что-то нежное, легонько прикусил. Неожиданно для себя она тихо-тихо зарычала, когда руки Якова начали гладить и ласкать её сквозь одежду.

Яков довольно рассмеялся, опрокинул её на постель и поцеловал. Витара уже забыла, что должна бояться, и тянулась ему навстречу, подгоняла, звала. Всё оказалось намного проще и приятнее, чем болтали девчонки в деревне.

В столице возле центрального фонтана было многолюдно. Лея и Витара уже привыкли к толчее, но после снятия ошейников прошло совсем мало времени, и они немного терялись в запахах и звуках.

Они сидели на бортике фонтана в последний раз. Лея болтала ногами с подвёрнутыми брючинами прямо в воде. Вита не могла себе такое позволить, мешала юбка, зато в платье она перестала чувствовать себя беглянкой.

— Ты уверена? — спросила Витара с грустью и опустила руку в воду. К ней тут же подплыли золотистые рыбки, выпрашивая крошки.

— Абсолютно. Мы с Серым всё обсудили и решили еще немного побегать на свободе, — Лея потянулась, поймала холодную струю на ладонь. Полюбовавшись брызгами, стряхнула капли с рук. — Отправимся на запад, там много лесов и мало городов. Как погода испортится, спустимся на юг, к порту, а дальше как сложится. Через год-два или чуть позже вернёмся в стаю, отец настоял, переживает за моё здоровье. А ты? Неужели тебе нравится эта толпа?

Лея обвела рукой площадь и поморщилась. Её нюх раздражали запахи людей, спешащих на работу, свежей и лежалой выпечки, пыли на мостовой. Даже вода пахла не рекой, а трубами!

— Мне здесь нравится. Столько возможностей! Сегодня уже получим с Яковом форму и значки, завтра Атон ждёт нас на первое дежурство. — Витара достала из кармана горбушку и принялась крошить рыбам. — Мне интересно общаться с людьми, Яков наберётся опыта на службе. Отец написал, что вызовет нас при необходимости, а пока мы можем делать, что вздумается. Я видела несколько адальфин из отряда Исоры, Яков говорит, пара семей эдельвульфов обосновались на окраине, так что без поддержки мы не останемся. А еще в городе участились кражи.

— Развлекайся, — по-волчьи фыркнула Лея и встряхнула головой, когда наглые брызги попали ей на лицо.

— И тебе удачной прогулки, — кивнула Витара.

Они обе смотрели на струи фонтана, на шустрых рыбок, снующих людей и вспоминали очень похожие разговоры в ту ночь, когда стали замужними.

«Просто говори, если что-то не так или что-то хочешь, ладно?» — «И ты не забывай говорить о своих чувствах».