Любовь под соснами (СИ)

Глава 41

В ту ночь Кристина удивительно хорошо спала, а утром чувствовала себя так, словно стала ребенком, и в ее жизни снова появился тот, кто позаботится о ней лучше, чем она сама, и все неприятности скоро разрешатся. Даже выполнение обычных упражнений превратилось в некий приятный ритуал, она с удовольствием наблюдала, как хорошо работают мышцы и как глубоко дышится, и как в тело вливается сила. Не думалось о том, что сегодня, как и вчера, нужно садиться за обзвонку, снова получать бесконечные отказы, наталкиваясь на наглых риэлторов, раньше нее успевших отхватить лакомые куски. Сегодня, совсем как раньше, казалось, что в свое время ей позвонит тот, кто должен позвонить, и об этом вовсе не надо беспокоиться. И, вообще, все в ее жизни правильно и хорошо, даже если вчера то же самое казалось несправедливым.

«А была ли вообще вчерашняя встреча?» — задумалась Кристина, или это было сном наяву? Неважно, отмахнулась она. Ей хорошо, и ладно. Последнее время ей так редко бывало хорошо, всегда было то, что мешало радоваться жизни.

А может сегодня по случаю такого удивительного настроения стоит отключить телефон и отдохнуть? Сходить в лес погулять, а потом, налив чашку горячего зеленого чая, завалиться с ноутбуком на диван и писать, писать, пока не устанут бегать по клавиатуре пальцы и будут мысли в голове. И пусть ее роман никогда не выйдет в печать, у нее есть виртуальные читатели, которые спорят, переживают и очищаются, проходя вместе с ней через ее жизнь, полную грязи и ошибок. И может быть, правдивая история убережет их от подобного пути. Тем более, что был еще один приятный момент. Теперь, когда она решила переписать роман, она может позволить себе вновь пережить те волнующие моменты, которые были у них с Витькой и даже немножко пофантазировать.

Кристина уже допивала третью чашку чая, а вокруг валялась кучка оберток от конфет. Погружение в прошлое было настолько глубоким, что временами ей казалось, что она чувствует вкус Витькиных губ, наглый язык и нахально-нежные пальцы, которые успевали погладить каждый сантиметр ее горящей от возбуждения кожи.

Развернув еще одну конфету, Кристину осенило, что с отсутствием секса она превращается в Корзину. По статистике неудовлетворенные женщины пытаются компенсировать нехватку нежности сладким. Да уж, раньше ее и вовсе не тянуло на сладкое. Скорее на горькое и соленое. А теперь-то вот как получилось. Ну и пусть. Даже если все поправится, то ее это волнует гораздо меньше, чем раньше. С отъездом Витьки исчез вкус к жизни, пропала необходимость быть красивой и ухоженной. Она взглянула на облезший лак на ногтях. Когда последний раз она делала маникюр? Кажется, когда ходила с Олегом в кафе. Нужно срочно выходить на работу, подумала она, сделав последний глоток чая и вновь углубляясь в книгу, делая нужные поправки. Как же хочется секса с Витькой и уже даже наплевать на то, что он женат.

Кристина даже не сразу услышала раздавшийся звонок в домофон. Кто это мог быть? Она уже успела забыть этот мелодичный звук. Как давно у нее последний раз были гости? И сама же хихикнула. Вчера. Папа с сестренкой. Да вот только им двери и стены вовсе не преграда. Она накинула куртку и выбежала к калитке. На пороге мужчина лет сорока с несколько напряженным выражением лица.

— Продаете?

— Что продаю? — не сразу сориентировалась Кристина, почему-то пытаясь вспомнить, какие квартиры висели в рекламе.

— Ну как что?! Дом, конечно.

— А-а-а, дом, — она не смогла скрыть разочарования в голосе. — Откуда вы узнали?

— Но у вас же баннер висит на балконе. Вы что, не хозяйка? Я посмотреть хотел.

— Хозяйка, я просто не ожидала, что вы придете без звонка.

— Да я звонил. Ваш риэлтор сказал, надо заранее созваниваться, он сегодня занят, показать не может. А я свет увидел в окне и решил рискнуть. Мне риэлтор-то без надобности.

— Знакомое дело, — кивнула Кристина.

— Ну так что, посмотреть можно? Вы продаетесь или нет?

— Я — нет, а дом, к сожалению, выставлен на продажу. Проходите. — Кристина посторонилась.

Мужчина вошел на участок, посмотрел на сосны, на дом. Остановил взгляд на сосне-Иудушке.

— А почему вы ее не уберете? Я хороших ребят знаю. Аккуратно сделают.

— Если кто купит, сам уберет. А я считаю, что эта сосна имеет право на жизнь. — Кристина скрестила руки на груди, пытаясь унять забившееся сердце. А вот и первый покупатель. А вдруг ему понравится. Как же она будет жить без своих Двенадцати сосен?

— Вы какая-то странная, — заметил мужчина. — Не решили еще продавать или нет?

— За меня решили, — коротко ответила Кристина. — В дом пойдете?

— Если пригласите. Хотелось бы отделку посмотреть и планировку. Симпатичный коттедж. И место прекрасное.

Кристина пошла вперед быстрыми шагами. Еще не хватало слышать то, на что она сама купилась. Покупатель явно никуда не спешил, задавал бесконечные вопросы. А потом вдруг пристально взглянул в самые глаза Кристины:

— А вы ведь не хотите продавать, правда?

— Это относится к делу?

Он смущенно улыбнулся.

— Не хотел признаваться. Да я, вообще-то, не покупатель.

— А кто?

— Не пугайтесь. Такой же продавец, как и вы. Зашел из любопытства посмотреть, что вокруг меня продается. Ну чтобы руку на пульсе держать, цену правильную выставить.

— Вам нужен хороший риэлтор, чтобы людям голову не морочить, — Кристина еще сама не понимала, разозлилась она или обрадовалась.

Пока назвавшийся покупателем обходил дом, она рассматривала его. Скорее по привычке, чем из интереса. Такие мужчины ей никогда не нравились тем, что напоминали ленивых домашних животных. Вот и этот типчик, наверняка, сразу после работы бежит домой к телевизору с пивком, от чего у него небольшое брюшко, потом с удовольствием поедает приготовленный супругой ужин и вновь укладывается, чтобы подремать под любимую передачу. От такого не жди, что набросится с порога и возьмет, не доходя до постели. У него размеренный супружеский секс по выходным или, в крайнем случае, вечером после душа. На его кругловатом тщательно выбритом лице полная удовлетворенность жизнью и скука. В выходные ходит в зоопарк с детьми и вяло ругается с женой, чтобы совсем не расслабиться.

— Простите, что отнял у вас время. Я на ваш коттедж давно засматривался. Еще когда на озере загорал. Интересно было, как тут внутри. А хорошего риэлтора сейчас днем с огнем не сыщешь. Все хотят комиссию срубить, а работать не желают. Показывай сам, рекламу оплати, документы собери. А за что тогда платить, если я сам все сделал? Вот вы за что риэлтору платите? Неужели сами не можете пару объявлений кинуть?

Кристина не смогла сдержать улыбки.

— У меня немного другая ситуация. А где находится то, что вы продаете?

— На Чехова. Знаете?

— Конечно. Я местная.

— Вот мне и кажется, что я вас где-то видел.

— На озере.

— Возможно. Лицо знакомое. Так, может, скажете, почему продаете?

— А вы почему?

— С женой развожусь.

— Такое бывает? — удивилась Кристина, подумав о Витьке.

— Еще как бывает. Дочку жалко, мне-то не отдадут, а жена снова замуж собралась. Любовь у нее, видите ли. Кто вас, женщин, поймет, что вам надо?

— Да и вас, мужчин, как-то понять сложновато, — Кристина почувствовала неожиданную симпатию. Даже жалость. Интересно, почему женщины не ценят своего тихого семейного счастья? Наверняка, супружница нашла какого-нибудь мачо, чей феерический секс постепенно исчезнет, как только появится возможность вкушать его каждый день.

Вспомнив о жене, покупатель как-то погрустнел, направился к двери, потом вдруг оглянулся.

— Извините меня за вторжение.

— Ничего. — Кристина вдруг поняла, что не хочет, чтобы он уходил. Наверно, ей просто осточертело быть одной. Захотелось поговорить. Видимо, ему тоже, потому что он топтался на месте.

— А вы-то почему продаете, если не секрет?

— Не секрет. С банком попала. Проценты платить нечем.

— Так вы этот коттедж в ипотеку взяли?

— Нет. Взяла кредит под него. Думала, что справлюсь. Но знаете, говорят, ипотека — дорога в ад. Это правда. Никогда не берите.

— А что случилось? Работу потеряли?

— Наверное, можно и так сказать. Клиентов нет.

— А чем занимаетесь?

— Недвижимостью, — она улыбнулась уголками губ, еле удерживаясь от смеха и анекдотичности ситуации.

— Недвижимостью?!

— Да-да, риэлтор, о работе которого вы только что так нелестно отзывались. Только я на просмотрах всегда присутствовала и рекламу сама давала. И мои клиенты всегда после сделки мне говорили, что без меня бы не обошлись.

Мужчина выглядел смущенным. Переминался с ноги на ногу, чувствуя, что вляпался. Было заметно, что он с трудом справляется со сложными ситуациями. Не борец. Работает явно не там, где общение с людьми нужно. Бухгалтер какой-нибудь или инженер. Чистый исполнитель. Кристину вновь охватила жалость. Что она на него накинулась? Она только рот открыла, чтобы предложить чаю попить, как он вдруг застенчиво произнес:

— Так, может, вы это… мне поможете дом продать?

Кристина нахмурилась.

— Знаете, это вряд ли. У меня сейчас период невезения. Думаю работу поменять.

Некоторое время он внимательно рассматривал ее.

— Думаю, это у вас временное. Может, возьметесь за меня? Я неудачник, вы неудачница. Минус на минус дает плюс. Сколько стоят ваши услуги?

Кристина расхохоталась. Ну, вот и дождалась нового определения. Хотя при ее-то судьбе, наверно, так и есть. Удача в том, что она еще на свободе, а не в тюрьме. И даже пока в своем доме, а не на выселении. Кукольник чрезвычайно любезен.

— Мои услуги стоят дорого, забудьте о них, — махнула она рукой с облезлыми ногтями. — Могу я предложить вам чаю?

Удивительное дело, когда клиентам отказывают, они начинают канючить. Так же и этот.

— Дорого — это сколько? Ведь не дороже денег?! Неужели пять процентов от стоимости?

— Десять, — Кристина по привычке сделала паузу. Вспомнился Мухин. Учил ее, когда они только начинали. Объявила большую комиссию и жди. Не оправдывайся, не объясняй, что ты вся отдашься за эти деньги. Держи паузу. Здесь, кто первый заговорил, тот проиграл. Она молча смотрела в окно на сосны. Хорошо, что этот товарищ не покупатель. Даже про чай забыл.

Прошло еще немного времени.

— Но это же грабеж?! Никто не берет столько денег. Знаете, неудивительно, что у вас нет клиентов.

Пауза. Никогда это упражнение не давалось Кристине так легко. Она совершенно не собиралась помогать этому неудачнику, записавшему ее с собой в одну когорту. Никогда в жизни минус на минус плюс не дают. Еще больший минус — да. И она все же, если уж неудачница, то временная. И вообще, десять процентов никто не брал. То есть брать — брали, но не объявляли. Пять было слишком много, в основном работали за три, а то и за два.

Чай по-прежнему забыт.

Послышался вздох.

— Вы так и не сказали, как вас зовут.

— А должна была? Вы не спрашивали. — улыбаться уголками губ уже не получалось, они растягивались в широкую улыбку.

Пауза.

— Хорошо, как вас зовут?

— Кристина.

— Михаил.

— А я ваше имя не спрашивала.

Они смеялись вместе до слез. Кристина обрадовалась, что не накрашена. Кстати, когда она последний раз красилась? Отсмеявшись, она снова предложила чай.

Михаил вытер платком лоб.

— Может, вы все-таки согласитесь взглянуть на объект продажи. К тому же я варю вкусный кофе.

— А вы что, уже согласны на десять процентов?

— Конечно, нет.

— Тогда зачем же мне смотреть? Если вы желаете кофе, у меня прекрасная кофеварка.

— А вы знаете, что пьете бездушный кофе? — Кристина удивленно приподняла брови. — Да-да! Не удивляйтесь. Кофе издревле считался волшебным напитком, и когда вы варите его в турке на огне, помешивая, вы вкладываете частичку своей души, или если вы не верите в душу, то свою энергию. В этот момент вы можете вложить туда необходимое вам вдохновение, если вы музыкант или писатель.

Кристина потянулась к куртке.

— Считайте, что вы меня убедили. Вдохновение мне просто необходимо.

Кофе оказался действительно великолепным, в меру крепким, сладким и горячим. Они пили его из темно-синих чашечек с золотым ободком. Поставив чашку на стол, она взглянула на Михаила.

— Ну что ж, спасибо за вдохновение. Пойду к себе и допишу свой роман.

— Вы пишете? — в карих глазах удивление плюс восхищение. — Почитать дадите?

— Вряд ли вам будет интересно. Это смесь детектива с любовным романом. Скорее женское чтиво, чем мужское.

— Вы профессиональный писатель или любительница?

— Нет, меня не печатают. Выкладываю в интернете, люди читают, пишут отзывы.

— Ссылку кинете?

Как он настойчив, подумала Кристина. То хочет, чтобы я ему дом продавала, то книгу мою хочет почитать.

— Нет, вам не понравится.

— Знаете, что я думаю?! Вы все время мне отказываете.

— Так получается, — Кристина пожала плечами и лукаво улыбнулась. — Я вряд ли могу быть вам сейчас полезна. Период у меня такой.

Некоторое время Михаил что-то обдумывал. Даже поднес пустую чашку ко рту и пытался из нее что-то накапать в рот. Потом понял, поставил на блюдце.

— О'кей. Я согласен.

— На что?

— На ваши грабительские проценты. Жена, конечно, будет против, но я заплачу из своей доли.

Кристина открыла рот, чтобы напомнить, что она не в форме, но, прикинув сумму продаваемого дома, подсчитала комиссионные и призадумалась. Внезапно в голове появилась идея. Можно ничего не делать. Покупателей, которые придут к ней, перенаправлять сюда. Никто не откажется пройти триста метров, чтобы посмотреть еще один дом, хотя бы для сравнения. Можно даже договориться с Никитой. Сказать ему, что тот дом хуже и дороже, и, посмотрев его, покупатели обязательно сделают правильный выбор в ее пользу. Двенадцать сосен станут приманкой. Тем более, что банк дает платную рекламу во всех печатных изданиях, какую она сама бы никогда не осилила.

— Да что же вы молчите?! — напомнил о себе Михаил.

— Размышляю, действуют ли законы арифметики в жизни.

— Что?

— Пытаюсь убедить себя, что минус на минус дает плюс. Помните, вы говорили, что я неудачница, вы неудачник…

— О, забудьте. Я сделал подобное предположение, потому что знал вас недостаточно. Но после того как я увидел, как мастерски вы продаете себя, я понял, что вы можете продать все, что угодно и по любой цене. А мне нужно разъехаться с женой и начать новую жизнь. Уверен, ваши неудачи временные. Они были нужны, чтобы привести вас ко мне. Я, если хотите, молился сегодня о помощи, и вот она пришла в вашем лице.

Кристина неожиданно почувствовала себя лучше. Неизвестно, продаст она этот дом или нет, но она выиграла первый и самый сложный раунд по переговорам с заказчиком, объявив самую высокую цену за свои услуги.

— Ну, так с чего мы начнем осмотр? — спросила она, надевая непроницаемую маску риэлтора и сосредоточиваясь, чтобы ничего не упустить.

Глава 42

Иногда бывает, что не везет. И с этим можно смириться и переждать, когда снова все пойдет. Но что делать, если период «иногда» затягивается и угрожает превратиться в «навсегда»?

Кристина, подперев голову руками с безупречным маникюром, смотрела на стол, пытаясь справиться со слезами. Прямо перед ней лежала распечатка прозвоненных квартир, которую она подготовила для своего теперь уже бывшего клиента, который передумал менять свою двушку на трешку.

Передумал, нашел другого агента, изменились обстоятельства, решил отложить на полгода, заниматься сам, продать подороже: список полученных отказов можно продолжать до бесконечности. Кристина подняла глаза и некоторое время тупо смотрела в базу данных, не видя строк, испытывая одно единственное желание: двинуть по компьютеру кулаком и сбежать из офиса.

Прошло два месяца с тех пор, как они с Олегом устроились в новое агентство «Мир квартир» по рекомендации. За это время ее знакомый успел провернуть одну сделку — стыковку, показал квартиру из базы случайно позвонившему клиенту, и заключил три договора, из которых два были реальными на сто процентов. Кристина же только получала отказы. Доходило до смешного: они с Олегом дежурили вместе, секретарь соединял их с клиентами по очереди. Олегу доставались звонки, с которыми можно было работать, Кристине же только консультации и нереальные варианты вроде: хочу переехать из двухкомнатной в трехкомнатную в том же районе, но без доплаты.

Последний реальный клиент Кристины — продажа двухкомнатной на Пражской — вчера решил сделать ремонт и поднять цену на миллион, и это на следующий же день после получения аванса и согласования дня сделки.

— Кристина, ну не расстраивайся ты так, — участливо смотрел на нее Олег. — Хочешь, я тебе чаю сделаю или кофе? У меня печенье есть.

Кристина скривилась.

— Я лучше покурю, а ты оставайся на телефонах, — прихватив пачку сигарет и зажигалку, она вышла на улицу. Офис «Мира квартир» находился в помещении бывшей трехкомнатной квартиры на первом этаже, и все здесь Кристине нравилось — и расположение, и место для парковки и даже реклама, которую давало агентство. Здесь реально, Олег тому пример, можно было заработать денег.

Но кукольник был против.

Заметив, как на парковку подъехал черный джип директора, Кристина спряталась за угол. Сейчас ей не до вопросов, почему у нее ничего не получается и не до намеков, что она занимает чье-то место.

Кристина посмотрела на голубое небо с проплывающими белыми пушистыми облачками. Первое июня, уже по-летнему тепло, что было заметно по участившимся просмотрам Двенадцати сосен. Каждый звонок Никиты, что сегодня придут клиенты, раздирал душу. Нужно отдать должное ему, как риэлтору, что он каждый раз лично присутствовал на просмотрах, пытаясь продать ее дом. Нескольких клиентов они вместе сводили к Михаилу, но каждый из них говорил, что ее дом намного лучше своей близостью к озеру и соснами. Однажды Никита уже потирал руки от близости сделки, а Кристина провела бессонную ночь, прощаясь с соснами, но у клиентов что-то случилось с деньгами. Каждый раз после очередного просмотра Кристина тщательно мыла полы и проветривала комнаты. Она понимала, что это глупо, но ничего не могла с собой поделать. К тому же это занимала время и давало ощущение, что она хоть что-то делает. Безделье сводило с ума и вгоняло в депрессию.

Когда Кристина вошла в офис, Олег разговаривал по телефону. Судя по репликам и по его серьезному лицу, это был реальный клиент. Она закусила губу от досады, что так не вовремя вышла покурить, когда была ее очередь. Олег положил трубку и посмотрел на Кристину.

— Ну как? — спросила она.

— Реальная тетка звонила, двушку хочет продать на Войковской. — Олег уставился в компьютер. — И цена вроде ничего. Я договорился посмотреть съездить. — он собирался что-то еще сказать, но в комнату вошел директор, который из-за того, что агентство было маленьким, выполнял несколько обязанностей в одном лице.

— Кристина, мне нужно с тобой поговорить, — вид у него был слишком серьезный, чтобы предположить, что это будет обычный разговор. Он пододвинул стул и сел. — Над чем сейчас работаешь?

Кристина вздохнула.

— Похоже, никто не хочет работать со мной.

Повисла пауза. Начальник прочистил горло.

— Боюсь, что я не смогу дальше держать тебя здесь. Не знаю, что происходит, но у тебя все срывается, а мне нужен план. С меня тоже спрашивают.

— Понимаю, — Кристина схватилась за сумку.

— Подождите! — заговорил Олег. — Сейчас клиентка звонила, реальный вариант. Я договорился на просмотр. Но это был звонок Кристины. Вот, — он перегнулся через стол и положил перед ними бумажку с адресом. — Готова заключить договор на месте.

Начальник, скользнув взглядом по корявому почерку Олега, покачал головой и вышел. Кристина нерешительно смотрела на листочек. Вариант и в самом деле был неплох. Она подняла глаза на Олега:

— Езжай лучше сам. Ты же с ней договорился.

— Для тебя это сейчас важнее, — он кивнул в сторону директорского кабинета.

Кристина улыбнулась.

— Спасибо тебе. Я в долгу не останусь.

— Знаю, поспеши.

Кристина начала собирать сумку, потом сходила к начальнику и пропечатала пустые договора. Когда вышла, Олег с кем-то разговаривал, она кивнула ему и взяла сумку. Олег повесил трубку и, нахмурившись, посмотрел на нее.

— Тебе не надо никуда ехать. Тетка передумала. Ей, видите ли, дочь позвонила, продажей квартиры будет заниматься какая-то знакомая.

Кристина медленно опустилась в кресло и начала рвать договора на мелкие кусочки. Потом тщательно собрала их и бросила в урну. Поднялась. Обвела прощальным взглядом стены. С нее хватит унижений.

— Кристина, сейчас дежурство заканчивается, давай кофе попьем.

Она перекинула ручку сумки через плечо.

— Я лучше дома выпью… водки. За то, что ухожу из большого спорта.

Олег молча проводил ее взглядом.

Кристина решила, что в магазин пойдет пешком, возьмет не водки, а пива, потом сядет на берегу озера и выпьет за то, что с недвижимостью покончено. Сегодня был очередной знак, который невозможно игнорировать. Пора заняться чем-то другим. К тому же ей уже тошно от всего, что связано с недвижимостью. В конце концов, ей только двадцать пять. Можно попробовать получить какое-нибудь образование. Правда, к тому времени ей будет тридцать с лишним. И кто будет деньги зарабатывать, пока она будет учиться?

Солнце, выскочив из-за сосен, заставило ее прищуриться. Как хорошо, что все-таки наступило лето. Скоро можно будет купаться. Надо только как-то решить вопрос с работой и все будет хорошо. Внутренний голос поспешил высказаться, что новые хозяева могут выставить ее из дома, не дожидаясь начала купального сезона. Она с жадностью оглядела сгрудившиеся над озером сосны, вдохнула сладкий запах. А я ведь не смогу жить без всего этого. Сердце привычно защемило, усталый мозг попытался найти очередной выход.

На двери магазинчика висело объявление: «Требуется продавец».

Кристина уставилась на объявление, забыв зачем пришла. Она, конечно, всегда считала, что работать продавцом не для нее, но сейчас ей просто необходимы хоть какие-то деньги на еду и бензин. Это, конечно, не решит проблем с кредитом, но ее последняя заначка подходила к концу.

— Девушка, вы так и будете стоять? — раздался сзади визгливый женский голос. Она отошла от двери и смерила взглядом входящую женщину: низенькая, пухленькая со слишком яркой помадой на тонких губах и презрительным выражением лица. Кристина закурила сигарету и задумалась. Когда сигарета превратилась в окурок, решение было принято, если ее возьмут, она пойдет на эту работу. Сидеть без денег больше не было возможности. Когда нагруженная пакетами пышка вышла, Кристина вошла в магазин и, взяв три пива, попутно предложила свои услуги. Продавщица покосилась на пиво, но вызвала директора. С директором — благо он был мужского пола и, как оказалось, знал Кристину как постоянную покупательницу, — они поладили быстро.

Настроение у Кристины слегка улучшилось. Прекрасный день: одну работу потеряла, зато другую нашла. Зарплата, конечно, оставляет желать лучшего, но ей одной хватит на еду, бензин и сигареты. В голове возникла мысль, что она уже пристрастилась к курению, но думать об этом не хотелось. Жизнь наладится и брошу, решила она. Надо учиться жить сегодняшним днем: а сегодня у нее были и озеро, и сосны, и даже работа.

Когда Кристина допивала третью бутылку пива, рядом с ней появился Михаил.

— Какие люди! — смерила его Кристина взглядом. — Угостила бы пивом, да вот все выпила, — она мотнула головой в сторону валявшихся на траве бутылок.

— Однако, — Михаил пересчитал бутылки и посмотрел на Кристину с подобием уважения. — Пьете вы не по-женски.

— А я и не женщина, — хмыкнула Кристина.

Карие глазки Михаила осторожно ощупали ее фигуру, но не продвинулись дальше ремня на джинсах. Видимо то, что ниже, было большим табу.

— Скажете тоже. Фигура у вас, любая позавидует.

— Фигура к делу не относится. Это ошибка кукольника.

— Кого?

Кристина закатила глаза к начинавшему темнеть небу.

— Я называю его кукольником.

— Наказания не боитесь?

— Уверяю вас, что уже наказана, — она легко поднялась с бревна и потянулась. Михаил поглазел в сторону озера и решил сменить щекотливую тему.

— У вас что-то случилось? Ведь не просто же так девушка устраивает такую пьянку на берегу озера в одиночестве.

— Я завязала с продажей недвижимости и устроилась на работу в магазин на станции. Так что заходите ко мне теперь за пивом. Обещаю держать для вас пару бутылок в холодильнике, — она насмешливо уставилась в его удивленное лицо. — Так что с продажей дома на меня не надейтесь. А вам я могу порекомендовать Никиту. Вы его видели, мы вместе приходили на той неделе.

— Мне он не понравился. Слишком прогибается под клиента, — заносчиво заметил Михаил.

— Может так и надо прогибаться?! Я вот не прогибаюсь и без работы.

— Я не знаю, что у вас случилось, — осторожно начал Михаил, — но мне кажется, что у вас получится. Так что имейте в виду, я по-прежнему рассчитываю на вас и сам уже рекламу не даю.

Кристина улыбнулась, почему-то ей это было приятно.

— Вы не даете мне уйти в отставку.

Возникла пауза. Когда Михаил появился на озере, Кристина хотела послать его за пивом и продолжить вместе. Но вдруг вспомнилась череда поступков, которые случались после того, как она перебирала алкоголя. Необходимо было остановиться. Она протянула руку:

— Спасибо вам за доверие. Мне уже пора. Завтра с утра на новую работу.

Он пожал ее руку двумя ладонями.

— Помните, что я надеюсь на вас. Все ваши неудачи временные. Но в любом случае успеха с новой работой.

Кристина побрела к дому, в котором не светилось ни одно окно. Хотела бы я тебе верить, что неудачи временные. Все были бы такими клиентами, тогда бы и проблем с кредитом не возникло.

Глава 43

Утром Кристина проснулась в хорошем настроении. Сунула ноги в кроссовки вместо тапочек, натянула майку и лосины. Что может быть лучше утренней пробежки вокруг озера в летний денек? Было еще прохладно, но солнечно. Радостно заливались птички. Кристина привычно пробежала три круга, слегка задохнувшись. Мысли несколько раз крутились вокруг новой работы. Как-то все оно будет? И справится ли она, ведь никогда не работала продавцом? Эта работа, конечно, не для нее, но так надоело экономить каждый рубль. Дома даже кофе закончился.

Пришлось выпить зеленого чая с жасмином и съесть овсянку на воде. Мама бы сказала, что очень полезно.

Кристина оделась попроще, слегка подкрасилась и, мурлыча песенку, отправилась по берегу озера на работу. Магазин еще был закрыт, и она постучала в дверь. Открыла вчерашняя продавщица. На невыспавшемся лице при взгляде на Кристину недоумение.

— Я на работу, — напомнила Кристина. Та удивилась еще больше.

— Но он уже… — замялась женщина, потом посторонилась. — Входи, я позвоню директору.

Кристина почувствовала неладное. Вошла. За прилавком расставляла товары показавшаяся знакомой девушка с хвостиком.

Продавщица, набрав номер, ушла в подсобку. Кристина тупо смотрела на холодильник, заполненный пепси, фантой и пивом. Мысли остановились в тревожном ожидании.

Продавщица вышла, пряча телефон в карман синего халата.

— Послушай, ты извини, что так получилось. Наша прежняя продавщица вернулась. Что-то не сложилось на новом месте. Директор сказал, пусть лучше она работает. Тебя еще обучать надо, а эта все знает.

Кристина не могла выдавить из себя ни слова, горло перехватило.

— Да ты не расстраивайся. Другую работу найдешь. Здесь платят мало, — пыталась утешить ее женщина.

— Конечно, — наконец пробормотала Кристина, желая поскорее оказаться подальше отсюда. От нового позора и нового отказа. Кажется, изощренным издевкам кукольника не будет конца. Она медленно повернулась и вышла из магазина. Как только оказалась на улице, вытащила из пачки сигарету и закурила. Сигарета была предпоследней. В кошельке еще оставались пара тысяч рублей. Их надо поберечь для оплаты мобильного, чтобы поддерживать связь.

Девушка медленно дошла до другого магазина, положила тысячу рублей на мобильный и купила блок сигарет. На оставшиеся деньги приобрела банку кофе и батон белого хлеба. В кошельке осталась лишь мелочь. Она вышла на улицу и посмотрела в небо. Ну что, кукольник, доволен? Ты сделал со мной что хотел. Но я не сдамся. И денег занимать не собираюсь.

Кристина вернулась домой, приготовила себе кофе и с наслаждением выпила. Сделала обзор шкафов. Остались гречка, макароны, горох и немного овощей. Хорошо, что последнее время аппетит пропал. Пару недель проживет. Что будет дальше, думать не хотелось.

Поднялась к себе и включила ноутбук. До окончания книги осталось совсем немного. А не умертвить ли главную героиню голодной смертью? — нервно хихикнула Кристина. Интересно, сколько пройдет времени прежде, чем ее найдут? Хотя что думать об этом? Она не может так поступить с мамой. Она несет за нее полную ответственность. Ее вдруг, впервые в жизни, охватило раздражение. А ведь она с четырнадцати лет только и делает, что борется за выживание. Живет с оглядкой на маму. Старается, чтобы ей было хорошо. Но ведь это неправильно. Это было слишком много для четырнадцатилетней девочки и это много теперь. И ведь она победила бы в этой борьбе, если бы не осмелилась расправить крылышки и помечтать о том, что можно справиться с болезнью. Она настолько поверила в это, что даже заставила поверить маму. А еще она поверила в себя, в свои силы и свою удачливость. Думала, что справится и у нее появится стимул, она будет много и хорошо работать.

Рассчитывала на одно, получила другое. Судьбу не переиграть, кукольник всегда окажется лучшим игроком. Если ты хочешь наказать меня, наказывай. Я больше не стану даже пытаться заработать денег и посмотрим, что будет. Я больше не могу получать отказы, у меня нет сил для борьбы. Ты отнял у меня все, что мне было дорого и всех, кого я любила. Ты отнял все, кроме уверенности в себе. Но я еще не проиграла, это всего лишь перерыв. Мне нужно время для себя самой, время зализать раны.

Кристина села за стол. Последняя глава. Потом вычитка. И пусть спорят читатели о ее судьбе. А сейчас, несмотря ни на что, она побудет немножко в своем мире, где есть тепло Витькиных рук, где они хотят друг друга, несмотря ни на что и вопреки всему. И этого не отнять ни одному кукольнику. Это у нее в сердце и на кончиках пальцах, прикасающихся к клавишам, и это передастся в сердца читателей и, может быть, кому-нибудь из них станет немного уютнее и теплее. И неважно, что Витька забыл ее и никогда не будет с ней, воспоминания оживут, если того хочет автор.

Целую неделю Кристина дописывала и переписывала, правила и улучшала, пока не поняла, что исповедь готова и больше уже невозможно подобрать лучших слов и не заметить ошибок, даже если они есть. А они есть всегда. Она выложила роман в Самиздат и спустилась в гостиную выпить кофе. Загрузив последнюю порцию зерен в кофемашину, вздохнула. Завтра придется обойтись без любимого напитка. Хотелось курить, все-таки реклама оказалась права, курение вызывает привыкание, но у нее слишком много гордости, чтобы выйти к озеру и стрельнуть у кого-то сигарету. Уж если решила терпеть, надо терпеть. Пока оставалось любимое занятие, вынужденное воздержание почти не раздражало. Ела она мало, один раз в день, макароны или гречку. А вчера вот гороховый суп сварила, получилось невкусно без зажарки и картошки, но она, занятая своими мыслями, ела машинально.

С чашкой кофе в руках она вышла на улицу и уселась под кронами Петра и Павла. Похоже, ей уже недолго осталось здесь жить. Вчерашним покупателям, — молодой паре с сынишкой — дом понравился, они долго ходили, цокали языками, планировали убрать сосну Иудушку, выходили к озеру, снова возвращались. Никита суетился возле, забегал то вперед, то притормаживал сзади, в общем, вел себя, как настоящий агент, который почувствовал добычу и которому до смерти надоел объект, который не продается. Кристина оставалась безучастной наблюдательницей, чувствуя лишь, как глухо бьется в груди сердце и ревниво сжимаются руки в кулачки. — Теть, а что ты здесь сидишь? — голубоглазый мальчуган остановился прямо перед ней.

Кристина улыбнулась.

— Да вот сижу. Пока.

Улучив свободную минутку, Никита подошел к ней.

— Кристина, вы что-то… э-э-э… плохо выглядите?

— Спасибо за комплимент.

Агент смутился.

— Не понимаю, отчего ваш дом не продается. Столько денег ушло на рекламу, и место такое хорошее. Лето сейчас, красотища вокруг.

Кристина промолчала. Это, наверное, от того, что от нее отвернулся кукольник. Уж если ее не взяли на работу в магазин, то о чем можно говорить? Хотя сейчас, может быть из-за появившейся слабости, почти иссякла способность сопротивляться. К тому же вчера на своем месте появилась Марина. Увидев ее, Кристина пролила чай на руку. Остановилась, так и не дойдя до стола.

«Тебе не нужно было меня убивать. Это мой дом, а не твой. Я останусь, а тебя вышвырнут», — появились в голове то ли ее, то ли самой Кристины мысль. Кристина потерла обожженную руку и села напротив. Громко сказала.

— Пусть меня и вышвырнут, но я живая, а ты призрак. Так что победила я, а не ты.

«А ты посмотри на себя в зеркало. Какая же ты живая, ты тоже почти умерла».

Допив чай, Кристина подошла к зеркалу. На самом деле она давно на себя толком не смотрела. Так, машинально, когда забирала волосы в хвост. Из зеркала на нее смотрела незнакомка со впалыми щеками, синяками под глазами и каким-то желтоватым цветом лица. Она отошла подальше и скинула халат. Ничего себе, она похудела. Живот в идеальной форме. Полосочки и квадратики, это, несмотря на то, что она уже давно не делала упражнений. С той самой пробежки вокруг озера, в тот день, когда ее не взяли на работу продавщицей. Да она и из дома-то не выходила. А зачем? Только иногда подходила к запылившейся Кошке и гладила ее драный бочок. Бензина в баке оставалось только доехать до заправки. Сергей сказал бы, что машину в ее теперешнем состоянии лучше продать, но этого Кристина делать не будет. Они выедут отсюда вместе или вместе останутся тут.

Вчера звонила Илария, обеспокоенная тем, что улучшения, хоть и есть, но слишком незначительны, чтобы продолжать. Может, ей стоит вернуться домой? Кристина еле смогла ее убедить, что нельзя терять надежду. Надежда — это главное, без нее не сработает ни одна методика. Она отбросила телефон в сторону, смахнула слезы. Верить! Не сомневаться! Мама поправится!

Девушка некоторое время походила по тропинкам. Сад начинал показывать все признаки запустения. Трава уже была слишком большой, клумбы заросли сорняками, сквозь которые пробивались лимонные ирисы. Она наклонилась к ним и вдохнула любимый леденцовый запах. Потрогала пальчиками нежные лепестки. Бедные вы мои, никто за вами не ухаживает. Ей вдруг стало стыдно, и она, не надев перчаток, как всегда это делала, начала вырывать голыми руками сочную траву. Больно обожглась крапивой, но даже не обратила на это внимания. Выполов клумбу, улыбнулась ирисам. Некоторое время постояла, чтобы дать отдых затекшим ногам, а когда снова нагнулась к земле, почувствовала накатывающую слабость.

Кристина открыла глаза, глядя на голубое небо сквозь сосновую паутину иголок. Что это с ней было? Обморок? Впервые в жизни. Она осторожно встала. Голова не кружилась. Наверно, надо поесть. Траву можно убрать и потом, главное, что ирисы свободны. С озера доносились детские и взрослые голоса. Почему-то подумалось, что она ни разу не купалась этим летом. Хотя куда ей купаться, если она траву собрать не может? Так и утонуть можно.

Кристина поплелась в дом. Кивнула сидящей на стуле Марине.

— Слушай, а ты права, и выгляжу я хреново и чувствую себя не лучше. Но — она изобразила победное выражение лица — я не сдамся и сейчас сожру столько гречки, что сил прибавится.

После обеда Кристина расстелила одеяло под соснами и улеглась с книгой в руке. У Иларии было много книг, и Кристина перечитывала одну за другой. Читалось медленно, в охотку. Когда текст казался скучным, перелистывала страницы, чтобы посмотреть, что будет дальше. Иногда отбрасывала книгу, прочитав до половины, иногда после нескольких страниц, а иногда читала задом наперед. Вымышленные миры не слишком захватывали девушку, нечто подобное происходило и с фильмами, которые она смотрела теперь в большом количестве. Куда-то же надо было девать свободное время?

Если бы у нее в голове родился хоть какой-нибудь сюжет, она писала бы сама, но там, как и внутри нее, поселилась пустота. Она даже перестала думать о Витьке. Положенная на слова любовь растворилась в прямых и ровных строчках исповеди. Конечно, первые комментарии появились от Садко. В сладеньких словечках он писал, что хэппи-энд неуместен: ни один мужчина не станет жить с женщиной, которая отправила на тот свет троих человек. Кристина улыбнулась. Да, да, она и сама знала, что конец романа — там, где Витька, прочитав ее книгу, приходит к ней насовсем, прощая и принимая ее такой, какая она есть, нереален и слаб. Таких, как она не прощают, таких наказывают. Садко совершенно прав. Она и планировала превратить роман в трагедию. История должная была вернуться к тому, с чего начиналась. Есть в писательских правилах такая разновидность сюжета: история делает полный круг. Беженка остается беженкой, а ворона вороной.

Но это был как раз тот случай, когда герой перехватил инициативу у автора. Начал действовать сам. Витька вернулся к ней и обнял, принимая ее и жалея, становясь соучастником всех преступлений и принимая ответственность за них двоих. СКАЗКА! Хорошие мальчики из хороших семей, где не приняты разводы, не бросают свои семьи из-за убийцы-беженки. Да и вообще, они не бросают их даже ради действительно хороших и преданных им женщин. Они оправдываются детьми и разрешают себе завести любовницу. Беднягам, у которых плоховато сто ит на жену, просто необходим секс на стороне, чтобы листая картинки прошлого, хоть как-то исполнять супружеский долг.

Это жизнь. И об этом писали мои читатели, то требуя, то советуя переписать финал.

Кристина улыбнулась и написала ответ всем читателям:

«Я не могу переписать финал, потому что я, несмотря на весь мой цинизм и пережитый опыт, остаюсь в душе чистой и хорошей девочкой, которая верит в сказки и в то, что если уж не жили долго, то, по крайней мере, счастливо. И я верю, что мужчина, который может так целовать, способен прийти к соединению со своей половинкой, какой бы она ни была. И я не могу оставить моего любимого Витьку героем-любовником, успешно работающем на две стороны. И оставьте меня с моей мечтой».

Первым пришел ответ от незарегистрированного пользователя, с которым Кристина никогда не общалась. Его имя состояло из набора букв, а фраза звучала весьма странно. «Спасибо тебе от всех представителей мужского пола за доверие. Мы возвращаемся к тем, кого любим».

Кристина улыбнулась. Ей вдруг стало тепло и хорошо. Даже появилась мысль снова выйти за калитку и пройтись вокруг озера. Может, мир не так уж и плох? Она спустилась по лестнице, держась за перила. Голова кружилась так, что ей пришлось сесть. Ладно, прогулка отменяется. Ей хорошо и здесь. Может быть завтра, когда пройдет проклятая слабость. Да и вообще, не очень-то хочется проходить мимо Витькиного дома. Роман останется романом, а Витька героем-любовником, и от этой мысли почему-то захотелось плакать и вдруг стало так холодно, что несмотря на жаркий день, пришлось завернуться в плед. Так бывает, когда становится больно, что ты любила не реального человека, а того, кого придумала. Но оно же кончено, так или иначе? Да, кончено. Кристина сжалась в комок на диванчике, стараясь вобрать в себя побольше шерстяного тепла от пледа. Все кончено. И все же я прощаю тебя, любя. Ведь невозможно же не любить свою половинку, даже когда она причиняет тебе боль. Даже когда она не оказалась такой, как ты думала и мечтала, даже когда она не сделала ничего из того, чтобы тебе хотелось. И даже когда тебе кажется, что ты разлюбила, на самом деле ты просто вбираешь в себя эту боль и продолжаешь любить еще сильнее.

Глава 44

Утром Кристина проснулась от мелодии «Крестный отец». Теперь ей редко звонили, а она сама почти никому. Последним, кто вышел на связь, был Олег, сказал, что у него родилась дочка. Кристина поздравила его, они обменялись общими фразами и простились. Он, конечно, поинтересовался, как у нее дела, но больше говорил о себе, о том, как малышка кушает, сколько спит, и как им приходится подстраиваться. И эта его отцовская гордость отчего-то причиняла боль. Сославшись на дела, Кристина быстро закончила разговор и удалила его номер из записной книжки.

Телефон продолжал разрываться надоевшей мелодией, и Кристина, подумав о том, что надо бы сменить неподходящие для ее теперешнего образа неудачницы мелодии «Крестного отца», вылезла из кровати и отправилась на звук. Взглянув на определитель, почувствовала, как сжалось сердце. Никита. Не отвечая на звонок, она уже знала, что услышит. Последние покупатели хотят купить Двенадцать сосен. Игра проиграна.

— Кристина, добрый день! Есть хорошая новость…

— Семья, которая смотрела вчера, хочет купить мой дом, — закончила она за Никиту, подумав, что не выдержит, если он скажет это первым. Уж лучше она сама.

— Да, верно. Сегодня они собираются внести аванс, вам нужно будет подъехать к нам в офис для подписания документов.

— Каких документов?

— Наших внутренних. Согласование цены, комиссионных и…

— Я сегодня не могу, — выпалила Кристина, даже не успев подумать. — Заболела, извините.

Она поймала за хвост мысль о том, что не может никуда поехать. У нее нет денег и бензина. Нет денег даже на электричку и метро. Она покачала головой. Вот, дожила.

— Но что же делать? Мне тогда придется приехать к вам, а я сегодня занят.

— Давайте завтра, — обрадовалась Кристина. — К тому же завтра… — она замялась, сама не зная, что будет завтра, кроме банального утверждения, что завтра будет новый день.

— Что завтра?

— Ну я буду себя лучше чувствовать. Наверно.

— И вы сможете подъехать к нам в агентство?

— Давайте созвонимся, — Кристина испытывала лишь одно желание, отделаться от навязчивого агента, чтобы остаться одной.

На ее счастье Никите кто-то позвонил по второй линии, и, воспользовавшись этим, она быстро выключила телефон и устало, словно не спала ночью, снова опустилась на кровать.

Итак, свершилось. Здесь, в ее доме, будут жить совершенно другие люди.

А она… Они с мамой снова окажутся на улице. Кристине вдруг отчаянно захотелось курить. Сигарета принесла бы хоть маленькое, но облегчение. Или кофе. Чашка ароматного кофе из кофемашины. Или хотя бы чашка чая. Но чай закончился неделю назад. Она пила горячую воду с вареньем из черной смородины, но вчера она выкинула пустую банку в мусорное ведро.

Посидев немного, Кристина решила умыться. Потом медленно, держась за перила, спустилась вниз и начала обзор кухонных ящиков. Может, где-нибудь завалился пакетик чая или кофе, который она не заметила? Ей всего лишь нужно выпить чаю и подумать. Немножко горячей жидкости, чтобы примириться с мыслью о том, что Двенадцать сосен… Сердце сжалось в груди, колотясь о ребра. Продать Двенадцать сосен невозможно. Об этом лучше не думать. Или после чая. Она должна найти пакетик. Очень хочется чаю.

Кристина выбрасывала на пол оставшиеся пачки продуктов. Нашла зеленые макароны. Но чая не было. Она яростно схватила пакет с пшенкой, прорвала ногтем бумагу, зерна рассыпались по полу.

Раздался звонок домофона. Кто-то звонил в дверь. Она никого не ждет. Если это очередные покупатели, которых привлек баннер, пусть убираются к черту. Нет сил ни с кем разговаривать. Звонок настойчиво лез в уши, и она заткнула их пальцами. Она никому не будет открывать. Очень хочется чаю. Зеленого с жасмином. Кристина неожиданно ощутила его вкус во рту. Тупо посмотрела на рассыпанное пшено. Обнаружила, что пол на кухне очень грязный. Как давно она убиралась? Прислушалась. Звук домофона сменился стуком в дверь, и это означало, что кто-то перелез через забор и это явно не покупатель. Черт бы всех побрал. Звук в дверь стал настойчивее, ей показалось, что она услышала свое имя. Наверно, что-то случилось. Кристина выглянула в окно, но никого не увидела. Раздраженно подошла к двери и повернула ключ.

На крыльце стоял Витька.

— Привет!

Он потянулся к ней, но она отступила на шаг, не веря появившемуся перед ней реальному образу. Она похоронила Витьку в своих мыслях и на страницах исповеди. Откуда он, вообще, взялся? Может, это очередная галлюцинация? Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и по его удивленному взгляду Кристина поняла, как должно быть ужасно выглядит в длинной до колен футболке, которую носила вместо халата и с кое-как собранными волосами. Герой-любовник привык видеть совсем другой образ.

Кристина вздернула нос, она не ждала ни его, ни кого-либо вообще. Слишком поздно.

— Можно мне войти? — Витькин голос звучал неуверенно, а в обычно насмешливых глазах появилась тревога.

— Зачем? — она все же уже пережила, отказалась от него даже в мыслях, отпустила, вернула жене, девочками и работе. Какого черта он пришел сейчас, когда в ее жизни появились равнодушие и покой.

— Кофе попить, — тихо сказал он, чуть наклоняясь вперед и кладя руку на косяк двери.

Кристина издала смешок. Кофе кончился уже давно. Да и, вообще, у нее ничего нет. Даже крыльцо, на котором он стоит, и порог дома уже принадлежат банку. А еще у нее нет ничего внутри. Там все сгорело. Он слишком долго пропадал. Даже не звонил. Что ему нужно теперь?

От слабости Кристину качнуло, и она схватилась за дверь, чуть сдав позиции, Витька быстро сделал шаг, приблизившись почти вплотную. Она почувствовала его запах. Не запах туалетной воды, а запах мужчины. Ей вдруг показалось, что от него пахнет солнцем, соснами и водой. И жизнью. А от нее пахнет плесенью и затхлостью, несмотря на то, что большую часть времени она проводила в саду под соснами. Кристина отодвинулась.

— У меня нет кофе.

— Тогда чаю.

Кристина почувствовала, что сейчас расплачется. Зачем он пришел сейчас, когда она чувствует себя такой разбитой? Зачем он пришел в тот день, когда она должна принять решение о продаже частички своей души?

— Чаю тоже нет.

Его лицо стало более серьезным, он схватил ее плечи и немного потряс:

— Да что такое происходит? Ты больна?

Кристина обмякла в его руках, чувствуя родное тепло. Еще немного тепла. Еще чуть-чуть, и она его выгонит. Ей показалось, что в нее по капельке начала вливаться жизнь. Она немножко постоит вот так в его руках, а потом пусть идет к жене и дочкам. У нее ничего нет для него. Даже чаю. Он прикоснулся губами к ее губам. Не почувствовав ответа, отстранился.

— Ты не хочешь меня видеть?

— Не хочу. И не только тебя. Я ничего не хочу.

Витька начал оправдываться за свое молчание. Нести чушь, что ему нужно было подумать. Кристина отвернулась. Слишком поздно. Она не сможет быть той, которой была. Да ее вообще больше нет прежней. Внезапно его речь оборвалась на полуслове, словно он что-то понял. Витька с удивлением разглядывал ее лицо, потом, осторожно опустив руки, прошел мимо нее в гостиную. Увидел рассыпанную крупу, пустые полки, зачем-то открыл холодильник, который Кристина давно уже отключила. Потом рванулся к ней, встал на колени и прижал губы к ее руке.

— Прости меня, прости. Я не должен был тебя оставлять. Мне и в голову не могло прийти, что все так плохо. Я хотел зайти позже, но увидел баннер, что дом продается. А потом ты сказала, что нет чаю. Я идиот. Но я не знал, что… — Витька смотрел на нее с жалостью, которую уже не могла выносить Кристина.

Вся ее борьба — а точнее то, что она называла борьбой, когда перестала выходить из дома и решила не занимать денег и довела себя до обморочного состояния недоеданием — вдруг показалась ей глупой и бессмысленной. Через его полные жалости глаза до нее дошло, как она была не права. Это была не борьба, а уход из жизни. Она сложила лапки, как побитая собачонка и позволила себе отдаться на волю кукольника.

Кристина опустилась на пол рядом с Витькой и тихо сказала:

— Только не надо меня жалеть. У меня уже все хорошо: нашлись покупатели на дом, — Кристина почувствовала, как защипало глаза. Она изо всех сил моргнула, удерживая слезы внутри.

— Ты не сможешь продать Двенадцать сосен!

— Мне придется. Нет другого выхода. Как только я взяла этот кредит, все пошло кувырком. У меня сразу закончились сделки. Я не заплатила ни одного взноса, — она вытерла слезы рукой, — мой начальник кинул меня, а потом я перестала зарабатывать. — она всхлипнула. — Меня уволили из двух агентств и даже не взяли на работу в магазин.

Витька обнял ее, и она уткнулась в его шею, вдыхая родной запах, убеждая себя, что сейчас прогонит его. Немного успокоившись, сама отстранилась.

— Я напоила бы тебя чаем, но его правда нет.

— Господи, какая же ты гордая! — он смотрел в ее бледное лицо, не веря самому себе. — Зачем тебе понадобилось доводить себя до этого?

— Я решила, что не дам выиграть кукольнику. Уж если он решил наказать меня деньгами, я не буду их занимать. — она вымученно улыбнулась.

— Почему ты мне не сказала?

Кристина вдруг почувствовала, как ее обожгло, словно он ударил ее по щеке. Она вся подобралась, как кошка, готовая прыгнуть.

— Сказать тебе?! Но кто я такая для тебя?! Ты даже мне номер телефона не оставил, потому что на расстоянии не потрахаешься. А кроме секса тебе от меня ничего не нужно. Ты ведь и сейчас пришел ко мне за сексом, да? Но только я, извини, слегка не в форме.

— Мой телефон был включен по прежнему номеру. Другое дело, что ты не звонила и не собиралась звонить. А сейчас одевайся, Крис.

— Зачем? Тебе что, не нравится моя футболка?

Он обнял ее и прижался щекой к щеке.

— Мы пойдем в магазин. Я мог бы сходить один, но боюсь тебя оставить. Ты куда-нибудь исчезнешь или не откроешь мне дверь. А я все-таки хочу выпить с тобой чаю или кофе. И поговорить.

Кристина отстранилась.

— Зачем ты приехал, Вить? Я не хочу больше мучиться. Я не хочу так, как было.

Он грустно кивнул.

— Я понял. Собирайся. Давай мы это обсудим за чаем.

Магическое слово «чай» подействовало на Кристину, словно бальзам. Как ей хотелось сегодня чаю, и вот судьба смилостивилась над ней и прислала ей Витьку. Да разве так она представляла себе их встречу после разлуки? Думала, что они накинутся друг на друга, срывая одежду прямо у двери, а потом он возьмет ее на руки и войдет в нее, держа на весу, а она обхватит его ногами, прижмется всем телом, чтобы глубже вобрать его в себя, запуская руку в его мягкие волосы… И вот как оно вышло. Вряд ли она вызывает у него такое же желание, как раньше. Это просто жалость.

Неожиданно Кристина почувствовала теплоту, словно подул легкий ветерок, так, как было в прошлом, когда они на расстоянии чувствовали желание друг друга. Витька смотрел на ее голые коленки. Она перевела взгляд на его сильные жилистые руки. Не может быть?! Она снова чувствует желание. Он ласково посмотрел на нее.

— Ты зря обижалась, что мне нужен только секс. Я хотел через секс показать мою любовь.

— А других способов не было?

— В то время нет. Одевайся.

— Может, ты один сходишь, а я пока себя в порядок приведу.

— Приводи, я подожду. Но без тебя не уйду. — он положил руку на ее голую коленку. — Мне нравится эта футболка. Ты в ней выглядишь сексуально.

— Не выдумывай, я похожа на смерть, — хихикнула Кристина. — Сама пугаюсь себя в зеркале.

— Ты для меня всегда красивая, — он поднялся и протянул ей руку, поднимая ее с пола. — Иди, собирайся. На улице замечательно, солнышко светит и тепло.

— Мне надо принять душ, накраситься.

Витька кивнул.

— Я никуда не спешу. Вот телевизор пока посмотрю. — он взял в руки пульт, и Кристине ничего не оставалось делать, как отправиться наверх, чтобы привести себя в порядок. В результате усилий зеркало оказалось не таким жестоким, как прежде. Благодаря румянам и косметике, она больше стала похожа на выздоравливающую, чем на умирающую, даже в усталых глазах чуть затеплился озорной огонек.

Витька скользнул взглядом по ее бежевому в разводах летнему платью и босым ногам. Выключил телевизор, поднялся навстречу. Наверно, этот поцелуй был самым жадным и откровенным за время их знакомства. В конце у нее так закружилась голова, что она упала бы, если бы он ее не поддержал.

— Нужно срочно тебя кормить. Ты стала совсем слабенькая.

Глава 45

Когда Кристина вышла за калитку, она озиралась, словно впервые увидела это озеро, загорающих людей, вытоптанную тропинку и зеленую траву. Она подняла вверх глаза и засмотрелась сквозь игольчатые шапки сосен в голубое небо. Какой прекрасный мир, подумала она. Зачем же я лишила себя всего это? Почему сидела за забором, словно в клетке? Кристина медленно направилась к озеру, Витька шел следом. Некоторое время она смотрела на воду, потом повернулась и увидела такие родные зеленые глаза, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди от нежности. Снова лето и Витька рядом.

Его глаза ласкали ее лицо. Казалось, он читает мысли. Мир хорош, это правда. Внезапно ей стало больно. Как же невыносимо будет жить где-нибудь, кроме этого места. Она отвернулась и быстро пошла по дорожке вперед. Пусть Витька купит продуктов, потом они выпьют чаю, и она объяснит ему, что больше не может так жить. Невозможно жить с вырванным сердцем. Вся эта история произошла с ней, потому что она жутко влюбилась. И у нее просто не осталось сил для борьбы. Все, что ей нужно было тогда: его крепкие руки, его любовь и его присутствие. Если бы он был с ней, она перевернула бы для него мир. А он бросил ее, уехал. И скоро снова уедет, а если не уедет, то уйдет к жене и дочкам, вывернув ее наизнанку своей временной нежностью. И что удивительно, ему будет хорошо, он успеет и там и здесь, дома трахнет жену и почитает дочкам сказку, и даже на карьеру хватит времени, а она останется жалкой нищенкой. Страшное понимание навалилось так сильно, что она почувствовала, что сейчас ударит его. За все, что могло быть и не состоялось, за обман и потерянную веру в жизнь. Кристина замахнулась, но от резкого поворота закружилась голова и она, вместо того, чтобы ударить, лишь покачнулась и чуть не упала.

— Ты что?

Витька держал ее в своих руках так, как ей хотелось бы, чтобы он делал всю жизнь. Но это было временно. Она оттолкнула его, но он обнял ее за талию, и Кристину опять пронзило удивительное ощущения удобства, когда они были вместе. Ей было хорошо идти с ним под одним зонтом, когда был дождь, уютно под одеялом, когда их тела сплетались одним клубком после секса, уютно идти, обнявшись. Тела настолько подходили друг к другу, что, казалось, даже их сердца бились в такт. Вот и сейчас это сумасшедшее чувство комфорта мешало сбросить его руку и пойти вперед. Ее принадлежавшее ему тело желало чувствовать эту руку именно там, где она была, точно на том же месте, ни сантиметром ниже или выше и, несмотря на узкую тропинку, идти было удивительно удобно. И станет совсем волшебно, если еще обнять его. Он коснулся губами ее щеки.

— Обними меня, Крис.

Ее рука послушно легла на то место, где она должна была быть, и по Витькиному удовлетворенному вздоху она поняла, что для его тела это так же важно, и что она точно попала на то самое место, которому нужна теплота. Так бывало и в сексе, если она хотела, чтобы он закинул ее руки в вверх, он тут же это делал, если хотела, чтобы он провел губами, он проводил, оставляя полоску именно там, где в ней нуждались. Так не бывает! Но ведь есть!

Тяжелая сумка с продуктами не мешала Витьке обнимать ее за талию и на обратном пути. Кристина хотела бы поиронизировать, с чего бы он так осмелел, что не боится соседей, но слова замерли в горле, и она лишь крепче прижалась к нему, тут же ощутив, его более крепкое ответное движение руки. Его движения всегда продолжали ее движения и наоборот. Она уже успела забыть, как это здорово.

А еще лучше было выбирать вместе продукты в магазине, шутливо препираясь из-за сорта чая или кофе. Это было так, словно они — страшно подумать — вместе живут и сейчас придут домой и начнут готовить еду. Не сразу, после секса, конечно.

Едва оказавшись за забором, Витька, бросив сумку на траву, прижался к ее губам. Языки начали свой вальс, лаская друг друга.

— Крис, я больше не могу. Так хочу тебя. А тебя надо кормить.

— Потом, — ее руки забрались под его футболку.

Витька взял ее на руки и внес на крылечко. Здесь пришлось остановиться, чтобы отпереть дверь. Дальше последовал совершенно сумасшедший наглый поцелуй в гостиной, от которого ей захотелось разорвать футболку прямо на нем. Витька встал на колени и поцеловал ее в живот, продвигаясь ниже. Его усы щекотали нежную кожу, она застонала, вцепляясь в его волосы, ощущая их мягкость и податливость. Они раздевали друг друга, целуя обнажающиеся места. Кожа прилипала к коже, руки тормозили в нужных местах, заставляя их обмирать от наслаждения. Когда с одеждой было покончено, он взял ее на руки и вошел в нее. Оба издали одновременный стон и замерли в блаженстве, осознавая свое единение и зависимость друг от друга.

До спальни они так и не добрались. Диванчик в гостиной остался нераздвинутым. Время остановилось, хотя стрелки настенных часов продолжали свой бег, до которого им не было никакого дела. А потом они лежали, свернувшись в один большой клубок с закрытыми глазами, удерживая свой мир внутри спокойной образовавшейся в телах нежности. Витька уткнулся ей в шею. Она обняла его рукой, не ощущая тяжести его тела.

«Если он сегодня уйдет, я не смогу больше жить», — поняла Кристина и зажмурилась, чтобы не заплакать. Она отдала всю себя, а то, что отдано не вернуть назад.

Витька открыл глаза.

— Не спишь?

Она мотнула головой. Спать? Как можно спать, когда тебя больше нет? Это тебе все нипочем. Ты отдаешься, забирая во много раз больше, чем отдал и веселой птицей, насвистывая, улетаешь по своим делам, дарить другим внимание и улыбки, а она остается растерянной, жалкой и несчастной, без возможности сделать что-нибудь даже для себя.

— Пойдем в душ? — Витька походил на довольного кота Матроскина из мультфильма.

Совместный душ был еще одним из их ритуалов, которые Кристина обожала. Обхватив его за шею и прижимаясь к нему, она вечно стояла бы под теплыми струями, чувствуя, как он намыливает ее тело. Она бы тоже помыла его, если бы остались силы разомкнуть руки.

— Ну что, выходим? — Витька повернул кран, выключая воду и блаженство.

Обычно это означало конец процесса. После душа они одевались, и Витька куда-то спешил, оставляя ее полностью удовлетворенной физически и с полным неудовлетворением в душе. У него всегда так много дел.

Невыносимо. Если он бросит ее и сейчас, она не выдержит.

Витька деловито подал ей полотенце, быстрыми точными движениями, вытирая свое ладное мускулистое тело, которое теперь уже стало только его. А еще пять минут назад было и ее.

— Крис, ты вытирайся, я пойду поставлю чайник, — он подошел к ней, прижался мокрыми усами к щеке. — Чаем я так тебя и не напоил.

— Угу, — Кристина отвернулась, чтобы скрыть слезы. Они выпьют чаю, и он уйдет к жене и дочкам.

Обмотав вокруг узких бедер полотенце и весело насвистывая, Витька вышел из ванной. Кристина начала вытираться, глотая слезы. Так больше невозможно. Надо поговорить. Сейчас они заварят чай, и она скажет ему правду. Пусть убирается и оставит ее в покое. Кристина заставила себя подкраситься. Надела короткую маечку, подчеркивающую похудевший животик и свободные льняные брючки. Волосы оставила распущенными. Посмотрелась в зеркало. Выглядела она хорошо. Почти как раньше. На бледном лице даже появился легкий румянец. Как долго можно питаться только сексом?

Кристина спустилась вниз и медленно направилась к столу, желая, чтобы Витька посмотрел на нее и сказал, что она хорошо выглядит. Но он деловито раскладывал по тарелкам нарезки сыра, колбасы. Движения у него были уверенными и точными. Словно у домашней хозяйки. Кристина почувствовала раздражение. Села на стул и закинула ногу за ногу. Витька удивительно ловко нарезал мягкий хлеб.

— Кушать подано, — Витька улыбнулся кошачьей улыбкой.

Кристина вдруг почувствовала, что умирает с голоду. Она съела бы все, что лежит на тарелках. Кажется, никогда в жизни так не хотелось есть. Разговор подождет. Сначала она поест.

— Я заварил молочный чай, он придаст тебе сил.

— Спасибо.

Как давно она мечтала о чае. Она сделала глоток и зажмурилась от удовольствия. Она никогда в жизни не пила такого вкусного чая, не ела такого вкусного сыра. Неудивительно, что голодание считается таким полезным, после него любые продукты кажутся восхитительными.

Но счастье не бывает ни долгим, ни вечным. Сжавшийся желудок Кристины не мог принять так много еды, сколько хотелось съесть. Два ломтика сыра и чай. Она откинулась на диван, наблюдая, как Витька делает себе еще один бутерброд с сыром и колбасой. Счастливый, он может много есть. Он не грустит. У него все хорошо.

— Вить, нам надо поговорить.

Он поперхнулся чаем, закашлялся. Коронная женская фраза, которую боятся не только герои-любовники, но и все мужчины. Странно, но до их встречи Кристина никогда не выясняла отношений. Она подобно мужчине расправляла крылышки и улетала из дома любовника, оставив после себя легкий аромат духов. Раньше ничто и никто не цеплял ее сердца. Секс только прибавлял сил.

Витька сделал глоток чаю и положил на тарелку недоеденный бутерброд.

— Хорошо, давай поговорим. Я и сам хотел.

Хотел сказать, что так больше не может продолжаться? Решил меня бросить, а напоследок трахнуть? Кристина вдруг почувствовала в себе прежние силы. Чай, что ли, помог? Ну уж нет, она сделает это первой. Ей не пережить, если он это скажет. Наверно и его замучили угрызения совести. Вот он сначала и уехал от греха подальше, а теперь решил расстаться. Но увидев ее в таком виде, решил накормить на прощанье. И не удержался, решил насладиться напоследок. Она сделала вдох, чтобы унять сердцебиение.

— Вить, нам лучше расстаться.

Он усмехнулся. Быстро пересел к ней на диван, взял ее лицо в ладони, проник глубоко языком. Потом быстро отстранился.

— И ты можешь от этого отказаться?

— Конечно да.

Он повторил пытку. Язык проник глубже, лаская все те места во рту, которые казались чуть раньше неприступными, а теперь умоляли о ласке.

— Уверена? — он отстранился, хитро улыбаясь, убежденный в своей мужской власти. А кто бы спорил, что у Витьки самая сильная власть над ней? Он такой страстный, такой нежный, ласковый. Такой весь для нее.

Кристина сглотнула. Кто бы когда-нибудь сказал, что перемешивание слюней и облизывание языков может быть таким волнующим. Наверно, она очень порочна. Но как такие чудесные ощущения могут быть неправильными? Остается только пожалеть тех, кто этого не знает. Не знает, как сладка минута первого вторжения, как сносит голову от легкого касания ладошек, случайного соприкосновения плеч.

Ей показалось или Витька искоса взглянул на часы. Это, возможно, случайное движение его глаз, завело Кристину. Он уже спешит. Конечно, семья требует внимания и заботы, а от нее он уже все получил и теперь понесет свое хорошее настроение туда.

Стоп! И хватит сантиментов. Лучше один раз зажаться, пережить эту боль, переплакать, перестрадать. Даже умереть. Лучше все, что угодно, кроме мыслей, что так он целует не ее одну. Лучше все, чем эта временная нежность. А честнее сказать — ворованная. Пусть убирается к своей жене. Отныне ей не нужно чужих слюней, не нужно ворованной нежности, пусть от нее ничего не останется, пусть она даже умрет. Не умрет, конечно, только чуть-чуть съежится душа и станет черствее сердце и больше никогда не почувствуешь такого желания.

Мой!

Чужой!

К черту все!

Кристина встала.

— Уходи! Не могу больше тебя делить. Я слишком влюбилась. Я хочу всего тебя и навсегда. Разорвать твою грудь и подержать в руках твое сердце, отдать тебе свое и чтобы мы больше не могли друг без друга. Пусть этот важный орган зависит от того тепла, который каждый из нас может дать другому.

— Крис, остановись!

— Я больше не могу, — по ее щекам текли слезы. — Я уже прошу пожалеть меня. Я уже на дне. Ты так любил меня, что я уже на дне. — она усмехнулась. — Любовь должна поднимать, а не опускать. Я не хочу жить покалеченной. Я любила тебя и у тебя все хорошо. У тебя есть работа, семья, карьера. А я потеряла все, за что боролась.

Он бросился к ней, обнимая и целуя. Из последних сил, она оттолкнула его.

— Меня унижают твои временные ласки.

Его лицо скривилось. И в нем не стало привычной насмешки, даже тонкие усики стали серьезными и опущенными, а зеленые глаза чуть более прозрачными, чем обычно.

— Ты не даешь мне сказать, я приехал, потому что прочитал твою книгу.

Кристина дернулась, словно он дал ей пощечину. Черт, а ведь она совсем забыла про книгу. Она вовсе не предназначалась для Витьки. Она писала ее сначала для Сергея, потом для себя, чтобы выговориться и не сойти с ума.

— Откуда ты… — она остановилась, погребенная под новым грузом. Как она могла забыть, что публично призналась в трех убийствах?

— Ты… я… — Кристина покраснела, язык провалился куда-то глубоко, не желая выговаривать оправдания.

— Хочешь знать откуда? Твоя подруга прислала мне ссылку на твою страницу в Самиздате.

— Какая подруга? — машинально спросила Кристина.

— Ты говорила, что у тебя одна-единственная подруга.

— Корзина?

Мысли вихрем пронеслись в голове. Так вот кто был этот Садко. Не зря ей казалось, что он знает правду. Кристина усмехнулась. Надо же, какой себе Корзина ник выбрала. Наверно рассчитывала, что она догадается. И действительно это было проще простого: Садко тоже играл на гуслях, как и сама Корзина.

— Да, твоя подруга нашла меня через Фейсбук и прислала мне ссылку на твой роман.

Кристина сжалась в комочек, желая исчезнуть, провалиться, умереть, но только не присутствовать. Сейчас она чувствовала себя окончательно преданной и опозоренной. Даже больше, чем тогда с Петровичем. Слезы высохли, боль превратилась в засохшую грязь. Теперь хватит чистить перышки. Она Ворона и питается падалью. И пусть все держатся от нее подальше. Она вздернула подбородок, пытаясь сохранить гордость. Душу нельзя открывать даже компьютеру и уж тем более нельзя вывешивать в сети под псевдонимом. И не надо считать других глупее, чем они есть на самом деле. Корзина прекрасно вычислила и сдала ее самому важному человеку в ее жизни.

— Уходи! Это уже не важно.

Витька встал.

Сердце упало на пол и растекалось по квадратикам плитки. Он сейчас уйдет.

Кристина закрыла глаза, положила голову на руки. Только не кричать, не плакать, не просить. Молчать. Сохранить проклятую гордость. Пусть идет. С такими, как она не остаются. На свете полно хороших баб, не запачканных в грязи.

Кристина настолько погрузилась в свою боль, что не услышала шагов и не сразу поверила теплоте рук на плечах, шепоту горячих губ и прижавшемуся к ней лицу.

— Я принимаю тебя такой, какая ты есть. И если ты убивала тогда, я верю, что у тебя не было другого выхода. И если даже он был, то я тоже его не вижу, потому что вижу мир твоими глазами. И я пришел к тебе.

— Что?

Она отстранилась, но он прижал ее голову к себе и зашептал в самое ухо.

— Я пришел к тебе жить. Ты возьмешь меня?

Кристина отстранилась, но, увидев боль в его глазах, снова прижалась к нему.

— А что с ней? Она тебя отпустит? А как же дочки? Аленка?

Витька вздохнул. Отодвинулся.

— Она нашла другого. — он усмехнулся. — Съездила в Турцию отдохнуть и вот… А я не хочу, чтобы какой-то турок воспитывал наших детей. Мы договорились, что Аленка будет жить со мной, а Катюша пока с родителями. Ты вроде ладила с Аленкой? Я не могу ее оставить.

Кристина вспомнила красивую, похожую на Витьку, девчушку с толстой косой. Она такая вся, словно ее. Его дочка.

— Конечно. Здесь так много места. Аленка может жить на втором этаже в комнате… — внезапно Кристина хлопнула себя по лбу. — Черт. Какая я дура. Ведь Двенадцать сосен проданы. Ну, почти проданы. У меня нет дома, Вить. Я потеряла его. Мне некуда вас взять.

Витька прижал ее к себе.

— Я не позволю никому купить Двенадцать сосен. Мы выкрутимся.

— Но как?

— Потом, Крис. Я не хочу сейчас о деньгах. Давай просто пойдем в спальню. Я так тебя хочу.

Глава 46

Уютно устроившись у Витьки на плече и свернувшись с ним одним комочком, Кристина задремала. Ей снилось, что она в воде, еще не тонет, но уже не может плыть, ноги и руки запутались в водорослях, и она, хоть и видит берег, не может туда попасть. Никого нет вокруг, чтобы позвать на помощь. Гигантским куполом нависли над темным небом сосны. Зловещим серпом зажегся золотой месяц. Страшное чувство тоски в сердце, ослабевшее тело с веревками вместо мышц.

Телефонный звонок выдернул в реальность. Она, еще во власти сна, не понимая где находится, приподнялась на кровати, но увидев Витьку, снова прижалась к нему. Он улыбнулся.

— Телефон звонит.

— Пусть звонит, я не хочу ни с кем разговаривать. Обними меня, мне снился сон, что я тону и совсем одна.

— Ты больше не одна, — он крепко обхватил ее двумя руками.

— Неужели ты снова хочешь?

Он залюбовался ее счастливыми глазами.

— Только чуть-чуть войти, почувствовать, как это хорошо. Ни с чем незабываемое и несравнимое ощущение быть внутри тебя.

Телефон настойчиво зазвонил снова.

— Не обращай внимания, — Кристина подвинула бедра навстречу, чтобы он глубже вошел в нее. Где-то там внутри укрылось наслаждение, сладко отзывавшееся в сердце при каждом глубоком толчке. Оргазм начинался медленно, захватывая всю ее женскую суть и отдавая Витьке и забирая его мужскую, возвещая о себе краткими, ни с чем несравнимыми сладкими намеками на обещания большого взрыва.

Уставшие и удовлетворенные, они снова растянулись рядом, держась за руки, чтобы дать подсохнуть мокрым телам. И даже сейчас он умудрялся ласкать ее взглядом.

— Так как с тобой — только с тобой.

Кристина улыбнулась.

— Я не думала, что смогу еще кончить. Удивительно, что у меня не наступает насыщения.

— Ты снова хочешь? — он хитро сощурился.

— Чуть по… — телефон зазвонил снова. — Да что же это такое? Почему людям не дают побыть вместе после разлуки? Кому же так неймется? Я сейчас его вырублю, — она кошачьим движением спрыгнула с постели и достала из-под кучи, набросанной в беспорядке в порыве желания одежды телефон и тут же отбросила его, словно он укусил ее.

— Это Никита, — Кристина застыла посреди комнаты. В ответ на Витькин непонимающий взгляд, пояснила. — Агент из банка, который продает мой дом. Он хочет договориться на завтра, чтобы внести аванс.

— Скажи ему, что ты больше не продаешь, — подперев голову рукой, Витька серьезно смотрел ей в глаза.

Кристина выключила звук телефона и села на кровать, закутавшись в халат.

— Вить, давай поговорим серьезно. Ты даже не знаешь, сколько я должна. Никита нашел покупателей, они хотят внести аванс, — на ее счастливом удовлетворенном лице начала проступать боль. — А покупателя нельзя потерять. Я должна кучу денег. Сама не могу представить, что Двенадцать сосен будут проданы. Я никогда больше не смогу купить такого места, где мне было бы так хорошо.

— Крис, иди сюда, — он отвернул край одеяла, и она снова забралась в спасительное тепло его рук, уткнулась в курчавые волосики на груди, стараясь не плакать.

Витька нежно перебирал ее волосы, что-то обдумывая. Потом, когда она подняла лицо, серьезно посмотрел ей в глаза.

— Похоже, нам придется выбраться из кровати и сесть за подсчеты. Как ты смотришь, чтобы сделать это за чаем.

Глядя на колонку цифр с калькулятором в руке, Витька улыбнулся.

— Слушай, но это гораздо меньше, чем я думал. Это я вполне смогу потянуть. Когда нужны деньги?

— Вчера, — усмехнулась Кристина, нервно облизывая губы. Ей вдруг стало неудобно, она никогда не думала, что наделает долгов, да еще впадет в депрессию. — На самом деле гораздо раньше. И если бы проклятый Мухин заплатил мне мою зарплату за Филевскую, я погасила бы два первых взноса. Черт, а ведь когда-то я была хорошим риэлтором.

— Успокойся, у тебя все впереди. Я верю в тебя. Так что, звони и скажи, что ты не продаешь.

— Правда?

— Да, это мой шанс хоть как-то поправить статус. Думаешь, легко мужчине будет переезжать к тебе с дочерью?

— Вить, ну прекрати, — она обняла его за шею. — Я просто счастлива, что ты теперь весь мой. И я уже люблю Аленку. Я научу ее плавать, мы будем вместе бегать, мы… — Кристина остановилась, глядя на дергавшийся уголок его рта. — Что-то не так?

— Ты просто чудо. Не знаю, почему мне так повезло.

Она улыбнулась, лаская его взглядом и крепче прижимаясь к его плечу.

Кристина потянулась за конфетой и вдруг, прямо напротив, совершенно отчетливо увидела Марину. Кристина вздрогнула. Уронила конфету на стол. Некоторое время сидела уставившись перед собой, не слушая, как Витька что-то говорит. Счастье, только что укутывающее их двоих покрывалом, растворилось в воздухе, оставляя вместо тепла пронизывающий холод. Кристина вдруг осознала, Марина появилась, чтобы напомнить: убийца не имеет права на счастье. К таким, как она, возвращаются только когда их хотят использовать.

Какая же она идиотка. Витька пришел к ней не потому что сделал выбор, а потому что ему негде жить. И он тоже любит это место у озера. И если она когда-нибудь захочет заявить о своих правах или поставить его на место, он легко может сдать ее, предоставив в качестве доказательства ее же книгу. И спасать ее больше некому, Сергей благополучно предпочел иметь рядом с собой богатенькую невинность. Так же потом и сделает Витька. Он перезимует с ней, расправит крылышки, и уйдет к другой, потому что если бы он любил, он бы принял решение независимо от того, бросила его жена или нет.

— Крис, ты что? — он вдруг заметил, как она побледнела.

— Но я ведь убийца, Витька. Я убила троих человек. Как ты будешь жить со мной? Как ты хочешь, чтобы я воспитывала твою дочь?

— Зачем ты снова начинаешь? Я уже сказал, что прочитал твою книгу и поэтому приехал.

Кристина недоверчиво покачала головой.

— Нет, ты приехал, чтобы решить проблему с женой. И ты никогда бы не ушел ко мне, если бы она не предпочла тебе турка. Вы, мужчины, слишком трусливы, чтобы сделать выбор в пользу любви. Для вас есть только секс, а этим можно заниматься и с любовницей, а потом приходить в дом, принося жене прикосновения ее рук и запах ее тела. И вам даже не стыдно за это. Через какое-то время вы неплохо исполняете парочку супружеских долгов, пропитываясь уже запахами законной половины и, осознав, что все-таки чего-то не хватает, делаете маленький перерыв, чтобы нижний дружок оказался на высоте, и отправляетесь к любовнице. Разве это не так, Витенька? — Кристина развернулась к нему, поджав под себя босую ступню.

Витька казался сбитым с толку, видимо, не мог понять, почему ее вдруг понесло. Мужчины никогда не поймут, что нас несет только тогда, когда они начинают вытирать ноги о коврик нашей души. И возмущаются, когда мы откровенно говорим, что поняли вашу игру и пытаемся отнять коврик, чтобы хотя бы попытаться отмыть грязь.

— Слушай, ну я не понимаю, почему для тебя это так важно? И зачем, вообще, это обсуждать?

— Ты не понимаешь?!

— Нет! — Витька пожал плечами. — Ведь я же здесь, с тобой. Разве не это важно? Зачем копаться в прошлом, когда можно наслаждаться настоящим?

— И как долго мне отпущено сего наслаждения? — Кристина сузила глаза. — Ведь ты не ко мне приехал и вовсе не потому, что прочитал книгу, ты приехал, чтобы спасти свою семью. Но твоя жена устала отмываться от моих запахов и решила завести другого. Только вот понимаешь, она оказалась более честной и даже более сильной: она сразу объявила тебе о том, что не может жить с двумя.

Витька побледнел, на шее мелко задергался кадык. Он даже отодвинулся от нее. Сердце у Кристины сжалось. Счастье помахало ручкой. Между ними валялись лишь острые обломки нежности, впивающиеся в бока.

— Зачем ты лезешь в мою жизнь? Тебе не понять, что это значит — выбирать между семьей, где есть дети и…

Он остановился.

— И… — Кристина смотрела с вызовом, чувствуя себя удивительно спокойной. Этот Витька не был тем Витькой, которого она любила. Этот Витька был трусом. Впрочем, трусом он был всегда, только раньше она не хотела этого видеть. Любой мужик, превращающий хождение к любовнице в порядок вещей, трус. А она всегда ненавидела трусов. — Ты даже слова-то не придумал. Не хватает смелости называть вещи своими именами? Хочешь, я сделаю это за тебя? Выбирать тебе нужно было между законно-скучным трахом и страстно-греховным.

— Да причем здесь секс? У меня дети. Я не мог разрушить то, что создавал годами. Ты думаешь, если бы уходил я, а не она, мне дали бы возможность забрать Аленку? Да она из обычной женской вредности запретила бы мне даже встречаться с ними.

— Никто не может запретить отцу воспитывать своих детей. И для этого вовсе необязательно оставаться с женщиной, которую ты разлюбил. Более того, это унизительно.

Кристина вдруг поняла, почему начала эти разборки. Из-за матери. Она помнила застывшее унижение на ее лице, когда та рассказывала о найденном письме. Ей было больно вспоминать об этом, даже спустя годы после смерти отца. И причиной той боли был именно обман. Было бы гораздо легче, если бы отец честно пришел к ней и сказал, что полюбил другую, и что та ждет ребенка. Мама сильная, она бы отпустила его с миром в душе, несмотря на боль. Никто не виноват, когда приходит любовь, надо только иметь мужество ее принять, а не стыдливо прятать в тайных встречах, звонках и письмах. Если бы так сложилось, Марина выросла бы другим человеком. Да и что от себя скрывать, и она сама не стала бы убийцей. Они с ней, две девочки, выросшие на обмане отца, и одна другой стоят. Да и Андрюшка, если бы его воспитывал другой человек, а не обманщик-отец, возможно, не стал бы жалким гомиком.

Кристина опустила голову на руки, опершись на журнальный столик. Как все, оказывается, глубоко. Гораздо глубже, чем она представляла. Какой же кукольник хитрец. И как он наказывает жестоко. Всех. Никого не пожалев. Не послушались голоса любви, не хватило смелости, нате вам проклятия на души ваши и пороки пороков на души ваших детей.

И тут вдруг Кристину осенило, что мама бы не заболела, если бы на ее теле не оставляли чужих запахов. Мы все каким-то образом связаны.

На плечо Кристины легла Витькина рука, и сердечку мгновенно стало теплее. Какое же счастье так чувствовать.

— Тебе плохо?

Она подняла голову, посмотрела в такие любимые глаза: для нее нет и не будет никого лучше Витьки. Но как же больно, от того, что ее половинка трусливо плетется по жизни, не пытаясь бороться и отрицая самое главное чудо, подаренное судьбой. Не будет другого Витьки и такого слияния друг в друге. И пусть она столько всего наворотила в жизни, нужно попытаться встать на ноги и сделать смелый поступок ради своей любви. Не принимать подачек. Все или ничего. Кристина легко, почти нежно освободилась от его руки и пересела напротив, чтобы избавиться от чувства, которое до сих пор диктовало ей тело, заставляя предавать душу.

— Мне уже не плохо. Мне сейчас хорошо. Я поняла одну вещь и сейчас попытаюсь тебе ее объяснить. Я очень люблю тебя, Вить, так люблю, как никого не любила и уже не полюблю, потому что мы, хоть ты и не веришь, половинки. — на лице Витьки появилось знакомое выражение, какое бывало раньше, когда она пыталась что-то ему сказать, но он, не дослушав, тащил ее в постель со словами, что проблемы им ни к чему, лучше уж заняться сексом. Она улыбнулась уголками губ, удивляясь спокойному ритму сердца и чувству любви, которое он снова вызывал в ней. Только это чувство было другого порядка: не схватить в охапку и утащить в постель, а отпустить, прощая и любя, потому что одна только страсть теперь не принесет удовлетворения. — И от этого мне еще больнее, что ты меня не любишь. И ведь ты меня не полюбишь, раз еще не полюбил.

— Если я что-то не говорю, это не значит, что я этого не чувствую.

— Если бы ты меня любил, слова распирали бы тебя и просились наружу. Ты не смог бы сдержаться. А ты себя контролировал, не говорил лишнего, не давал обещаний, не звонил лишний раз, чтобы не вселять надежду. Я была тебе нужна лишь на то время, которое ты для меня выделял. И тебе было плевать, как я живу, когда тебя нет.

— Но я боялся, что если мы будем что-то менять, мы все испортим: ты перестанешь меня хотеть или я перестану. У нас появится быт, он съест наши чувства.

— Неужели ты, правда, наивно надеялся, что мы не растеряем это в чужих, снятых за деньги, постелях? Неужели ты не думал, что туда, куда ты водил меня, водят проституток и когда ты доставал из бумажника деньги, мне казалось, что это плата за мое тело?

Витька вздрогнул.

— Крис, ну прости меня за это. Я не знал, что ты так чувствуешь. Мне было хорошо с тобой в этих гостиницах.

— И знаешь, почему тебе было хорошо, а мне плохо? Знаешь почему, когда ты, насвистывая, удалялся по своим делам или к жене, я не знала, куда деть себя, все еще желающую быть с тобой, но уже благополучно брошенную ради новых свершений в твоей безупречной жизни? Потому что я на самом деле тебе отдавалась вся, а ты давал мне попользоваться своим телом. И пусть даже ты по-настоящему любил меня в постели, чтобы мне было хорошо, там это и заканчивалось. И сейчас, когда ты пришел ко мне, ты не пришел ко мне с распахнутой душой, потому что ты уже не мог без меня, это не было твоим выстраданным решением, мне просто повезло с обстоятельствами, и ты снова ничего не принес мне.

Витька выглядел до того растерянно, что ей даже захотелось рассмеяться и взъерошить его кудрявые волосы, а потом целовать до одури, забыться в нежности рук и языков. Снова вырвать у судьбы эту ночь, час, минуту.

Стоп!

Нельзя снова предавать себя. Он должен принадлежать ей целиком или не нужен вовсе. На Витькином лице читалась почти обида: да что же я должен-то принести еще? Я же здесь.

— Вить, я хочу твое сердце.

— Что?

— Да, именно так. Я хочу, чтобы ты отдал мне свое сердечко, чтобы я могла подержать его в руках, погладить, поцеловать и отдать тебе взамен свое. Я хочу, чтобы твоя душа, наконец, вылезла из тела и обняла мою.

— А как же тогда наш секс?

Кристина улыбнулась и поднялась, чувствуя неожиданную легкость. Ах вот как, оказывается, бывает, когда находишь смелость быть самой собой. И это чувство сильнее боли предстоящей разлуки. Он не понимает, не выстрадал, слишком легко складывались их отношения, слишком рано она бросила ему свою душу под ботинки. Он-то ей не ничего не бросил, даже самого маленького клочечка, чтобы не так больно было после этого столь превозносимого секса оставаться без себя самой.

— Уходи! — тихо, но твердо произнесла Кристина.

— Ты знаешь, что ты сумасшедшая? Любая бы баба на твоем месте радовалась такому исходу, а ты начинаешь копать, куда не надо?

— Вот и иди к этой любой. А я хочу твое сердце.

— Ты ненормальная.

— Вот и держишь от меня подальше.

Витька обвел взглядом гостиную, вспоминая, с чем он пришел и что нужно не забыть.

— Телефон…

— Что телефон?

— Я оставил телефон в спальне, — он испытывающе посмотрел на нее. — Ты принесешь мне телефон или мне самому подняться?

Смятые простыни и запах самого лучшего в мире секса. Так как у них бывает, только у них. Может быть еще один разочек, самый последний? Витька сделал шажочек навстречу, она отступила, он шагнул еще и еще. Она отступала дальше и дальше, пока не уперлась в стену. Он тут же схватил ее в крепкие мужские объятия. Язык раздвинул губы и начал свой прекрасный танец. Невыносимое блаженство охватило Кристину, но она не находя в себе силы вырваться, все же не поднимала рук, чтобы его обнять.

Он отстранился, заглянул в глаза.

— И ты можешь потерять это?

Ключевое слово «это» опять относилось лишь к сексу. Он так ничего и не понял.

— Ведь ты сама говорила, что так, как у нас не бывает. Кто будет так целовать тебя, Крис? Кто будет входить в тебя так нежно и глубоко?

— Не знаю, — Кристина покачала головой.

Что она делает? Не надо было с ним целоваться. Ее тело принадлежит ему больше, чем ей. Ее мысли только о нем. Нельзя так чувствовать и так любить. Это слишком больно, когда тебя не любят в ответ. И то, что она оказалась на дне, это из-за того, что она не смогла остаться верной себе. И ей нужно подняться не от того, что он пришел, а самой.

— Вить, сходи за телефоном.

— Ты не пойдешь со мной?

— Я подожду тебя на улице.

Кристина вышла в сад. Смеркалось, ей было прохладно. Она обхватила себя руками, чтобы не дрожать. Больше он не пытался ее остановить, легкой походкой подошел к калитке, возле которой она его ждала.

— Ну что, пока?

— Пока, — тихо отозвалась она, избегая мелодраматичного «прощай». Кристина задвинула щеколду. Откуда-то пришла мысль, что нужно готовиться к продаже дома. Хорошо, что она не успела позвонить Никите и сказать, что не продает. Нужно уехать отсюда и начать сначала.

Глава 47

Утром Кристина проснулась с удивительно хорошим настроением, словно все плохое и мучительное в ее жизни исчезло. Но как же так может быть?! Постельное белье еще пахло Витькой, а они уже расстались навсегда. Тогда откуда же эта легкость, как в детстве, когда просыпаешься и понимаешь, что тебя ждет еще один замечательный день, в котором обязательно случится что-нибудь хорошее. Ей хотелось прыгать, бегать, она была полна сил и энергии.

Ребенок.

Зазвонивший телефон выдернул Кристину из кровати. Витька? Одумался? Решил сказать, что любит. Ах, нет. Всего лишь Михаил.

— Привет, Кристина. Извини, что так рано. Я собираюсь уехать и хочу отдать тебе ключи от коттеджа. Вдруг кто захочет смотреть.

Кристина вздохнула, испытав знакомое чувство неудобства, когда ты не помогла клиенту с продажей объекта, подарив ему ложную надежду. А продажа домов и дач, как правило, завязана на разрешении сложной семейной ситуации.

Ладно, хорошо, она возьмет ключи. Пришло осознание, что нужно принимать, брать, что идет в руки. Просится. Как часто мы делаем неправильный выбор, отвергая? Не мое. Не нужно. Бесполезно.

Зачем ключи, если нет клиентов и неоткуда их взять?

Не думать. Есть высшая сила, которая ведет.

Проделки кукольника? А может, она не права, называя Его так непочтительно, поэтому жизнь под откос?

Не думать. Там, кто наверху, простите за кукольника! Должно быть другое слово, оно придет позже, когда исчезнет неверие. Она сейчас ребенок, а дети верят, что дед Мороз принесет подарки.

Подарок! Принять? Да какие могут быть подарки, если она сама все везет на себе еще с четырнадцати лет и сама определяет свою судьбу?

Ну только если сегодня?

Завтра она сама, а сегодня поступать, как ведут свыше.

Как сложно и просто одновременно.

Я ничего не решаю.

Только возьму ключи и остановлю поток неверия.

— Хорошо, Михаил. — Кристина сделала над собой усилие и слова полились с языка. — Как раз у меня есть клиент. Хотел посмотреть.

Что я несу? Никого нет. Зачем обнадеживать?

Но голос на том конце повеселел.

— А я верил, что ты мне поможешь. Ситуация в семье невыносимая. Нужно продать настолько срочно, что я готов торговаться. И серьезно. Цена завышена. И твоя комиссия в полном объеме от той цены, что договорились. Не от той, что с торга. Чтобы возбудить твой интерес.

— Спасибо, — услышала себя Кристина.

За что благодарить-то? Денег этих ей все равно не видать, клиентов-то нет.

Просто возьми ключи, Кристина, — закричал внутренний голос.

— Хорошо, как мы встретимся?

— Я зайду через пару часов, — Михаил зевнул. — Соберу чемодан и выпью кофе.

— Отлично, я пока сделаю пробежку вокруг озера.

— Не вопрос. Давно хотел сказать, — он замялся. — Фигура у тебя что надо. Или не надо, — смутился Михаил от собственной откровенности. — Мужикам на беду. Глаз не отвести.

— Результат ежедневного труда.

— Я знаю. Давно тебя заметил. Девушка, которая имеет силу воли бегать каждый день вокруг озера и проплывать его вдоль и поперек, достойна самого лучшего.

— О! Это всего лишь следствие страха.

— Страха? Да я не видел никого бесстрашнее тебя. В твоих глазах вызов миру. И неважно, где он и где ты. Ты на коленях, как другой с пистолетом.

— Боюсь, мир меня сделал.

— Это временно. Мир уже на твоей ладошке. Такие, как ты, только делают передышку, чтобы восстановить силы. И если ты снова собираешься бегать, с тобой уже все в порядке.

Кристина вытащила из-под кровати запылившиеся кроссовки и надела под спортивную форму купальник. Пора возвращаться к физическим упражнениям, а значит, и к самой себе. Как только она могла так опуститься? Никакая даже самая замечательная любовь не должна делать из девушки размазню.

С бегом дела обстояли не очень хорошо. Круг дался с большим трудом. Возле Витькиного дома сердце привычно сжалось, но не так болезненно, как это было раньше, это была легкая боль, которая давала надежду, что со временем она перерастет в приятные воспоминания о том, что дали их отношения друг другу.

Добежав до конечной точки — своего дома — Кристина остановилась и отдышалась, с наслаждением вдыхая сосновый запах и подставляя солнцу незагорелое лицо. Удивительно, уже июль, а она еще не купалась и не загорала. Страшное дело — депрессия из-за любви.

Сняв футболку и шорты, она некоторое время постояла на берегу, наслаждаясь ласковыми лучами, потом медленно и осторожно, а не с разбегу, как раньше, вошла в воду.

Плавание пошло гораздо лучше, и она осилила свою норму, переплыла озеро вдоль. Уже на середине, в поле зрения попал ее дом, которым она всегда любовалась. Как она сможет жить без всего этого великолепия? На всей земле нет такого озера и таких сосен и такого дома, простого и изящного одновременно.

Кристина перевернулась на спину и взмолилась в голубое небо:

«Пожалуйста, там, наверху, умоляю, помогите в последний раз. Обещаю больше ничего не просить, даже Витьку».

Решение проблемы появилось в голове так быстро, словно кто-то нашептал его в ушко. И это было так легко и естественно, что можно было только поражаться, что она, опытный риэлтор, не догадалась об этом раньше.

Не снимая купальника, она бросилась на второй этаж за телефоном, отжимая на ходу мокрые волосы. Рука дрожала, выискивая номер телефона. Как хорошо, что ей оставили его, несмотря на возражения Никиты. Но если получится, она расплатится с Никитой. Сейчас хотелось быть доброй и правильной: отказываться во имя чего-то высшего, не обманывать, не убивать и даже не бороться. Я открылась вся. Берите меня беззащитным новорожденным котенком и утопите. Такой слабой я никогда не была.

И такой спокойной.

И таким же спокойным был ее голос, когда она объяснила то, что решилось еще вчера с Витькой, но осталось решено и сегодня, несмотря на то, что Витьки уже не было в ее жизни.

Решение не так просто отменить.

Двенадцать сосен не продаются.

Шквал эмоций.

Выслушать и предложить свой выход. Это просто и она, Кристина, последние годы только этим и занималась.

— Знаете, на самом деле есть вариант, который, судя по тому, что у вас дети, подходит вам гораздо больше. На озере, где живу я, слишком шумно для семейной жизни. Но есть другое место на этом же озере, всего в трех минутах ходьбы, которое идеально вам подходит.

Кристина выдохнула, считая удары сердца.

Убеждать пришлось недолго. Просмотр назначился сам через пару часов после того, как Михаил принес ключи.

И клиенты, уже влюбленные в сосновый запах и озеро, сразу согласились, а Кристина позвонила Никите и сказала, что смогла решить вопрос с деньгами, слезно предупредив бывших клиентов Двенадцати сосен, чтобы они взяли паузу. Пока они не покупают дом. Некоторые проблемы с финансами у покупателя — чудесный конек, чтобы Никита оставил их в покое. Клиент без финансов перестает быть клиентом. Впрочем, так было всегда. На этом стоит весь риэлторский бизнес.

На обмане.

Ну, еще и на лучших побуждениях: не обманешь тех и этих, не поможешь никому и сама останешься ни с чем.

Только не узнавайте истинной цены у риэлтора. Он уже ее искренне забыл. Вспомнит только при отчетности в агентстве или когда будет забирать нечестно нажитое из ячейки банка.

Кристина подошла к озеру и вдохнула родной сосновый запах.

Спасла!

Нет! Надо подождать радоваться. Сколько уж раз жизнь, помахав морковкой, отнимала не только ее. Надо собраться. Сейчас самое важное: правильно разыграть карты. Кристина взяла ручку и принялась за подсчеты. Если они возьмут за ту цену, которая в рекламе — а они должны, поскольку уже на крючке — то она не назовет ее Михаилу. Для него будет та самая цена, которую он сегодня озвучил. Тогда ее комиссионные составят хотя и не всю сумму кредита, но вполне достаточную, чтобы вести переговоры с банком.

Кристина выдохнула, бросила бумажку и ручку на стол и вышла на балкон. Оперлась на горячие резные перила, чувствуя, как проникает через кожу накопленный металлом жар. Она обожала тепло.

Невозможно потерять Двенадцать сосен.

Уже достаточно Витьки. Того, что она никогда не уткнется носом в волосики на груди, не проведет губами медленно спускаясь вниз к животу и еще ниже, там, где к этому моменту — а на самом деле гораздо раньше, еще до раздевания — заявляла о себе его мужская сила. Ей больше не почувствовать его нетерпеливых рук на своем теле, не засунуть глубоко в его горячий рот свой язык и тут же почувствовать, как он ласкает его со всех сторон. Никто из мужчин никогда не целовал ее так страстно и неприлично. Это почти то же самое, что происходило внизу, от его поцелуев можно было кончить, и это именно он научил ее целоваться. Витька открыл ей затертую чужими грубыми руками — а по сравнению с его руками, другие руки казались грубыми и неумелыми — женскую способность отдаваться. Из груди вырвался стон. Все это было несколько дней назад, и она сама все разрушила. Но разве кто-то виноват, что ей уже мало просто секса? Ей нужен он весь целиком, а он хоть и пришел к ней, но все равно еще не готов любить и отдавать. А без этого никак.

Зазвонивший телефон привычно вызвал мысль, что это Витька, но уже спускаясь по лестнице в гостиную, она знала, что это не так и ругала себя за дурацкую женскую способность все время думать о нем.

— Мы подъезжаем, — голос клиентки казался отчужденным и далеким.

Кристина медленно вышла в коридор и подошла к зеркалу, мазнула блеском по губам, серьезно посмотрела себе в глаза. Соберись и не делай глупостей. Сейчас или никогда. Другого шанса не будет. Она взяла щетку, провела по распущенным волосам и собрала их в хвост, чтобы выглядеть серьезнее. За то время, пока сидела дома, она привыкла к себе без макияжа и сейчас красилась гораздо меньше и выглядела менее ярко, но и более молодо. Лицо немного загорело во время плавания и не казалось таким бледным.

Все неплохо, подумала она. Если бы не разбитое сердце, злорадно запел внутренний голос. К черту. Витька не ст оит, чтобы так много о нем думать. Он-то уже наверняка, веселый как птенец, радуется жизни, несмотря ни на бросивших его жену и любовницу. Надо же, как они сделали это почти одновременно. И это несмотря на все его способности. Неужели он ласкал жену, так же, как и ее?

Черт, до сих пор больно.

Сама не заметив как, Кристина подошла к дому Михаила и, увидев припаркованную «Тойоту Камри» клиентов в который раз приказала себе собраться. Она плохо помнила, как делала комментарии, открывала двери комнат, выходила на балкон и спускалась по витой деревянной лестнице, стараясь, чтобы ее голос звучал не слишком заинтересованно, а скорее равнодушно. Она вся сжалась в комок, когда они втроем вышли в сад и супруги посмотрели друг на друга. Женщина еле заметно пожала плечами, мужчина кивнул, словно соглашаясь с неизбежным выбором. Оба одновременно посмотрели на Кристину:

— Озеро, вы говорили, рядом? — спросила жена.

— Пяти минут не будет, хотите прогуляемся?

— Не стоит. Не хочется увидеть ваш дом, который уже не продается, — заметила грустно клиентка.

— А почему вы передумали продавать? — спросил муж. — Риэлтор говорил, у вас долги по кредиту.

— Я… выхожу замуж, — неожиданно для себя сказала Кристина. — Муж решил оплатить расходы. Ему нравится это место.

— О! — сказали оба одновременно. — Поздравляем, — добавил мужчина.

Дальнейшее шло, как по маслу. Прокатило даже без торга. Кристина мысленно прибавила полмиллиона к комиссионным и вздохнула с облегчением. Детали, как скрыть от Михаила и не дать им обсудить цену, можно обдумать позже.

До озера дошла в состоянии эйфории. На берегу остановилась, вытащила сигарету из пачки и закурила. Очень хотелось позвонить Витьке, но она вместо этого набрала номер Михаила и сообщила ему радостную новость. Потом она долго стояла на тропинке и с любовью оглядывала свой дом, пытаясь убедить себя, что для беженки спасение дома гораздо важнее разрушенной личной жизни.

Глава 48

Две последующие недели Кристина была очень занята. Настолько занята, что почти не вспоминала о Витьке, и это «почти» было ее огромным достижением. Она сознательно подавляла все зарождающиеся мысли, стараясь думать о чем угодно, только не о нем. Конечно, не последнюю роль сыграла прошедшая разлука, во время которой она научилась жить без него. И даже не только без него, Кристина научилась жить одна и находить утешение в самой себе. Целебная сила одиночества. В свободное время она старалась не оставаться наедине со своими мыслями, а что-нибудь смотреть или слушать. Ее уши были постоянно заняты прослушиванием какой-нибудь аудиокниги, которая не позволяла спуститься в ту самую женскую область чувств, в которой она должна выть от боли и тоски. Но даже в те краткие мгновения, когда мыслям о Витьке удавалось разрушить искусственно созданные барьеры, Кристина понимала, что была совершенно права.

Невозможно отдавать, не получая взамен и не разрушая себя. А уж на той помойке, где в доме даже не было чаю, больше находиться не хотелось. Она возобновила и даже увеличила физические нагрузки: бегала, плавала, занималась на тренажерах. Появилась странная потребность стать не просто сильной, а очень сильной, чтобы больше никогда не оказаться в таком состоянии, которого никак не могла простить ее поднявшая голову гордость. Променять свои лучшие чувства на просто секс, стать игрушкой в руках хорошего любовника — насмешка судьбы после всего того, что ей пришлось пережить.

Кристина училась радоваться просто жизни: солнцу, теплой воде озера и запаху сосен и тому, что жизнь, пусть и без любимого, но все-таки налаживается.

После оформления сделки Кристина почти закрыла вопрос с банком. Каждый риэлтор живет ради такой сделки. Кристина улыбнулась. Закон бизнеса: чем меньше комиссионные, тем больше проблем и чем большая цена за услуги объявлена, тем глаже проходит сделка. Так было и с Михаилом. Он не только не узнал о скрытке, но остался таким довольным, что прислал двоих знакомых.

А еще Кристина с нетерпением ждала домой маму. Илария должна вернуться на следующей неделе. И пусть она полностью не выздоровела, но значительное улучшение ее состояния давало надежду, что при самостоятельном применении процедур она поправится. А уж Кристина постарается, чтобы мама выполняла все инструкции. Так что ее одиночество скоро закончится, и ей снова будет для кого жить.

Кристина налила себе чашку зеленого чая с жасмином и вышла в сад. Было около девяти вечера, ее любимое время, когда стволы сосен, впитывающие лучи заходящего солнца, становятся оранжевыми. Она поставила чашку на стол и подошла к умершей сосне-Иудушке, чей ствол, несмотря на теплоту оставался безжизненно серым. Кристина прижалась к нему щекой. В голову пришла непрошеная мысль о том, что никогда ее сердце не станет прежним, и никогда ни одни мужские руки не зажгут огнем ее тело. Все прошло, не успев начаться. Их любовь, нет, ее любовь, он так и не смог ответить ей, осталась в гостиничных номерах и на заднем сидении его автомобиля. Началось с обмана и обманом закончилось. Она обманывала себя, веря, что он особенный. А он даже не мог сказать ей в ответ трех простых слов, которых ждет любая женщина.

Кристина почувствовала, как от глубоко запрятанной боли выступили на глазах слезы, с которыми сегодня не было никаких сил бороться. И даже хотелось, обняв гладкий ствол, плакать и жалеть свои мечты, свои мысли, все то, что было для него и ему же оказалось ненужным. Ведь за весь прошедший месяц он так и не появился. Чему удивляться не приходилось: ему она была нужна только для секса, все остальное предназначалось жене.

Кристина так увлеклась своими мыслями, что не слышала, как Витька сначала звонил, а потом стучал в калитку. А когда понял, что ему не откроют, перемахнул через забор.

— Обними лучше меня, — услышала Кристина такой знакомый голос. Она обернулась, мгновенно растворяясь в зеленых родных глазах.

— Что… ты здесь делаешь?

Витька подошел так близко, что она уже чувствовала его мужской запах, от которого снова, как и всегда сносило напрочь крышу и хотелось только одного: отдать ему всю себя. И уже неважно, что будет с ней, с гордостью, со всем, что она так чудесно решила. Неважно. Только он и она. И их чудесный совершенный секс.

— У тебя очень низкий забор и ты не подходишь к телефону.

Еще маленький шаг и она, все еще отступая, прижалась к сосне, чтобы, продлить сладкую муку и сдаться.

— Зачем ты пришел? — еле выговорила она, задыхаясь от нахлынувшего чувства, как обычно предававшего разум и жившего своей независимой жизнью, управляя танцем тел, рук, языков, сливавшемся в прекрасном ритме единого существа.

— Я пришел к тебе.

— Ты не любишь меня.

Он засмеялся.

— Но я хочу тебя.

— А я не хочу просто секса, я хочу тебя целиком, хочу, чтобы ты любил меня.

Его губы захватили ее рот, язык продвинулся внутрь и погладил вокруг, захватывая в плен ее язык. Его крепкое тело почти вжалось в нее, требуя, умоляя и рассказывая о том, о чем, возможно, не хотел говорить хозяин.

— Скажи еще раз, что ты не хочешь меня. Только скажи и я уйду, — зашептал он на ухо, одновременно умудряясь ласкать ее во всех местах.

— Тогда скажи, что ты меня любишь, что это не просто секс, что это…

Витька засмеялся, убрал руку с талии и что-то вытащил из кармана.

— У меня есть для тебя подарок. В тот раз ты сказала, что хочешь мое сердце. Так возьми его. Сама.

Кристина удивленно рассматривала кинжал в ножнах. Потом, повинуясь любопытству, вытащила его, пробуя лезвие пальцем.

— Осторожно, он острый, я сам наточил его.

Она улыбнулась уголками губ:

— Значит ли это, что я могу…

— Попробуй, — Витька дернул рубашку, верхние пуговицы разлетелись по траве, и встал перед ней с обнаженной грудью, поросшей густыми черными волосками.

Кристина улыбнулась.

— Играешь с огнем. Не забыл, что я убийца, милый? — она провела острым концом по середине груди, где сразу выступила красная полоска. Витька, не ожидая такого, смотрел с удивлением, морщась от боли.

— Эй, полегче. Я же в шутку.

— Да уж какие тут могут быть шутки, если сейчас я хочу посмотреть, есть ли вообще у тебя этот маленький комочек, который не умеет любить.

— Я этого не говорил.

Кристина не отводила взгляда от полоски крови. В голове мелькнула странная мыслишка: а не убить ли его за все мучения, которые он ей доставил? Но вместо этого опустила руку и провела языком, слизывая солоноватую жидкость. Жизнь без Витьки бессмысленна. Четвертое убийство вряд ли сойдет с рук. И вообще, лучше отправиться с ним в спальню и черт с ней, с этой любовью.

Он пробрался пальцами через волосы и почти силой притянул ее к себе, впиваясь в губы и ощущая привкус своей крови.

— Слушай, что бы ты ни делала, меня это только возбуждает. Да хоть изрежь меня целиком, только дай войти в тебя.

Кинжал выскользнул из разжавшихся пальцев, когда Кристина потянулась к его ремню.

— Прямо здесь? — прошептала она ему в ухо. — Даже в дом не зайдем?

— Здесь, — еле выдохнул он, стягивая ее трусики, предоставляя ей право бороться с молнией на джинсах и вытаскивать то, что она хотела больше всего на свете. Промелькнувшая мысль, что соседи могут смотреть из окон, вылетела из головы, как только его горячая плоть нежно и медленно, продлевая сладкую муку, входила в нее. Она поудобнее обвила его ногами, двигаясь в такт его движениям, одновременно понимая, что больше никогда не сможет отказаться от него. Даже если он ее не любит.

Истосковавшиеся организмы быстро и неумолимо взорвались одновременным оргазмом, сопровождаемым одновременными сдавленными стонами.

Витька осторожно поставил Кристину на землю и тихо, не глядя в глаза, выдохнул с горячим дыханием ей в самое ухо:

— Я люблю тебя.

Кристина отстранилась и впилась взглядом в его еще нежное после страсти лицо.

— Мне кажется, ты просто испугался предстоящей операции.

Оба рассмеялись, а потом он вдруг хлопнул себя по лбу.

— Черт, я идиот. Совсем забыл.

— Только не говори, что тебе надо идти. Если ты сейчас опять скажешь, что у тебя дела, и ты бросаешь меня, я тебя точно убью.

— Глупышка, я забыл про Аленку. Она ждет.

— Где ждет? — удивилась Кристина.

— Сидит на берегу и ждет. Я не был уверен, что ты меня примешь, поэтому сказал, что виноват перед тобой и должен попросить прощения. И если все будет хорошо, я вернусь за ней.

— То есть ты меня опять обманул. Вместо того, чтобы просить прощения ты трахнул меня?

— Крис, прости меня за то, что я так мучил тебя. — он посмотрел ей в глаза и уже серьезно спросил: — Ты уверена, что забираешь нас двоих?

— Даже если у тебя был бы десяток детишек, я не смогла бы от тебя отказаться, — усмехнулась она. А потом так же, как он, серьезно добавила: — Уж не знаю почему, но несмотря на то, что я никогда не хотела заводить детей, я люблю твою Аленку.

— Тогда пойдем к ней вместе?

Кристина оглядела Витьку в разорванной рубашке и с сочившейся кровью царапиной.

— Давай лучше я схожу за ней, а ты пока приведешь себя в порядок. В шкафчике рядом с холодильником есть аптечка. Чуть позже вернемся к прерванной операции.

Кристина натянула валявшиеся на траве трусики и вышла из ворот. Открывая калитку, оглянулась. Витька стоял, прислонившись спиной к сосне-Иудушке, сложив руки на груди. Надо же, — подумала Кристина, — мы занимались сексом у мертвой сосны. И я вовсе не удивлюсь, если после наших эмоций она оживет.

Выйдя из калитки, Кристина сразу увидела Аленку. Не по-детски ссутулившись, она сидела на траве и смотрела на воду. Бросилась в глаза ее неумело заплетенная коса.

Кристина опустилась рядом на траву.

— Привет!

В ясных детских глазах стояла взрослая печаль, но уже не было слез. Некоторое время они смотрели друг на друга, потом Кристина сказала:

— Я за тобой.

— А где папа?

Кристина сглотнула. Какие же они сволочи, предавались своей страсти, а бедный ребенок сидел в одиночестве. Ей вдруг стало стыдно, несмотря на то, что она и не знала, что Аленка здесь. А Витька-то хорош, папашка. И вот так всегда: стоит им встретиться, и прощай, разум.

— Он… хм… у него важный разговор по телефону.

Аленка равнодушно кивнула, а потом вновь взметнулись ресницы.

— Мы теперь будем жить вместе?

— Да. — Кристина помолчала. — Если ты, конечно, не против.

— А что, меня будет кто-то спрашивать?

Сердце у Кристины сжалось. Как же сложно Аленке в ее восемь лет понять отношения взрослых, и она должна найти какие-то особенные слова, чтобы измученное детское сердечко смягчилось. Кристина закусила губу до крови. Обычно мягкая и ласковая Аленка сегодня казалась выставившим иголки ежонком. И ее можно понять: мать влюбилась в одного, отец в другую, а ей-то что делать, чтобы не разорваться между дурными запутавшимися взрослыми?

Кристине хотелось сказать, что у них все будет хорошо, она будет заботиться о ней, научит плавать, будет отвозить в школу. Но слова не шли и тогда Кристина обняла Аленку за худенькие поникшие плечики, и девочка, словно истосковавшийся по ласке домашний зверек, прижалась к ее руке.