Глава 4

В кабинет шефа Лена шла не одна. Кобзев и Вайц сопровождали ее то ли как ангелы-хранители, то ли как конвоиры, то ли, что более всего соответствовало действительности, как понятые. Оба собирались воочию узреть чудо. И трудно было их в этом упрекнуть: сам Томский, который до вчерашнего дня видел Лену лишь в массовке на общих собраниях, не зная ни ее имени, ни, вероятно, должности, теперь вдруг требовал ее к себе, да еще так настойчиво, что сумел вывести из себя Настю, мисс офисная непоколебимость.

Нервозность воздушно-капельным путем передалась всей троице: у Насти подкашивались коленки, Вайц был бледнее обычного, хотя это, казалось бы, физически невозможно, а Никита хрустел пальцами, да еще так громко, что хотелось ему эти самые пальцы вырвать вместе с руками.

Пересекая приемную, Лена думала, что сильнее, чем с утра, Томский ее уже не удивит. Однако сюрприз, ожидающий ее за дверью, был сродни явлению мессии. Ян, мужчина ее мечты, самый прекрасный из когда-либо живших на этой планете, стоял на одном колене.

Лена остолбенела, прижала пальцы к губам, сдерживая рвущийся наружу визг безграничного счастья. Теперь дрожали не только колени, все тело будто свело судорогой, окатило неведомым доныне экстазом. Сердце сжалось, дыхание перехватило, перед глазами все поплыло.

– Ну, наконец-то… – Ян улыбнулся. – Я хотел вас кое о чем попросить… – Он поднялся, и все заслоны здравого смысла в Лениной голове сорвало напрочь.

Понимая, что еще немного, и она свалится в обморок от восторга, Лена кинулась к Томскому и повисла у него на шее.

– Да! – вырвалось откуда-то из глубины души. – Конечно же, да! Я выйду за вас! – Лена спрятала лицо у него на груди, чтобы никто не видел слез радости.

– Что?! – донеслось сверху.

Лена почувствовала, что кто-то взял ее за плечи и пытается оторвать от любимого. Неужто Вайц? Или Никиту переклинило от зависти? Кто вообще посмел испортить лучший момент в ее жизни?!

С трудом заставив себя разлепить веки, Лена увидела, что сладостное воссоединение влюбленных рушит вовсе не какой-нибудь злоумышленник, а сам Томский. Более того, выражение лица у него было далеко не влюбленным. В его глазах можно было прочитать массу самых разных эмоций: растерянность, смущение, недовольство и даже страх, но на любовь там не было и намека.

– Лена, вы в порядке? – Томский бережно, как сапер, обезвреживающий мину, отодвинул Лену от себя на безопасное расстояние.

– Я… но… как же… колено… – пробормотала она, утратив дар изъясняться связно.

– Я поднимал с пола ручку. – Ян продемонстрировал доказательство своих слов. – И уж точно не звал вас замуж.

Сзади раздался какой-то сдавленный звук, нечто среднее между чиханием и кашлем. Лена резко обернулась: Вайц и Никита стояли с непроницаемыми лицами, правда, у Дмитрия Яковлевича слегка подрагивала губа от еле сдерживаемого смеха.

– Не вижу ничего смешного, – нахмурился Томский. – И не припомню, чтобы я вас вызывал. Лена, присядьте.

Фетисовой ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Она слышала, как закрывается дверь за свидетелями несостоявшегося чуда, и догадывалась, что Вайца вот-вот накроет новый приступ хохота. Оставалось лишь надеяться, что это его и доконает, потому как иначе Лена никогда больше не осмелилась бы посмотреть ему в глаза.

О, как же она мечтала сейчас вновь стать Мухой! Девушкой, которую никто не замечает и о существовании которой Томский даже не подозревает. Позор жгучим ядом растекся по венам и разъедал Фетисову изнутри. Ей было уже наплевать на «Влюбителя», на этот бесполезный кусок кода и на судьбу «Романтики». Лишь бы только Ян уж поскорее уволил ее, и тогда она сядет в такси и уедет настолько далеко, насколько хватит сбережений.

– Я не сержусь, – донесся до Лены мягкий голос Томского. – Все-таки вы вчера сильно ударились…

Господи, ну зачем ты щадишь мои чувства?! Скажи прямо: «Ты долбанутая! Стукнутая! Черт, да тебя явно уронили еще в младенчестве!»

– Послушайте, я серьезно. Ну, посмотрите на меня.

Ты хочешь, чтобы я умерла от стыда? Прости, но это будет слишком мучительно.

– Лена! – не унимался Ян. – Считайте, что это приказ.

Она стиснула челюсти и усилием воли заставила себя взглянуть на шефа. В ушах тут же зазвучал ее собственный голос: «Конечно же, да! Я выйду за вас!» А что? Из этого выйдет неплохая эпитафия. «Она соглашалась выйти за каждого, кто уронил ручку». И если повезет, какой-нибудь голливудский продюсер даже заплатит ее родителям за права на экранизацию. Говорят, черные комедии сейчас в цене.

Томский смотрел на нее с жалостью, и это было обиднее всего.

– Вы слишком много работали, – сказал он тем тоном, каким обычно обсуждают пенсионеров за чертой бедности. Всю жизнь, мол, спину гнули, а теперь на хлеб не хватает. – Так дальше продолжаться не может.

А, вот и оно. Увольнение.

Давай, палач, будь милосердным. Сделай это быстрее.

– Вы хотите, чтобы я написала по собственному? – глухо спросила Лена.

– Да что ж такое! – вздохнул Томский и откинулся на спинку кресла. – Кажется, у вас в привычку вошло додумывать за меня! Никто вас не уволит. Я же не сумасшедший выгонять человека, который так предан делу, что торчит в офисе ночи напролет.

– Тогда что?

– Два дня выходных. Сходите в спа, в театр, в ресторан… Я не знаю, развлеките себя как-нибудь. Я не позволю, чтобы мои сотрудники гробили себя, как крепостные.

Лена горько усмехнулась. Спа! Интересно, он хоть раз заглядывал в зарплатные ведомости? Вряд ли, иначе знал бы, что у его сотрудников куда больше общего с крепостными, чем он себе воображает.

– Но сначала… – Ян пододвинул к ней распечатки. – Я хочу, чтобы вы кое-что подписали. Собственно, за этим я вас и вызвал.

– Что это? – Лена поправила очки и взяла верхний лист. – Отказ от претензий…

– Простая формальность, – перебил ее Томский. – Видите ли, тут заходил наш юрист… Он слышал про вашу травму, и поскольку она произошла в офисе… Пусть и в нерабочее время… Ну, вы знаете Семена. Тот еще паникер.

Картинка сложилась окончательно. Все, что Лена по наивности приняла за проявление любви, оказалось банальным чувством вины. Да, Ян плохо спал ночью, потому что не мог выбросить Лену из головы. Но не как предмет обожания, а как девочку, которая у него на глазах попыталась пройти через стену. С утра подарил розы – не цвета страсти, а цвета пятен на ковролине. А потом, когда юрист до чертиков запугал Яна и рикошетом секретаршу, вызвал Лену, чтобы та письменно отказалась от иска. Да так разнервничался, что даже ручку не смог в руках удержать.

И Фетисова расписалась. И в бумагах, и в собственном бессилии. «Влюбитель» не работал.

Два дня Лена провела за саморазрушением. В ее случае спа расшифровывалось как «сериалы, печеньки, апатия». Лена пустила корни в диван, спала в окружении оберток и фантиков, а телефон поставила на режим «самолет» – хоть немного приблизилась к нормальному отпуску.

Нет, поначалу Кобзев звонил, потом что-то писал на электронную почту, но Лена твердо решила дождаться того момента, когда он забудет историю с предложением. А потому ближайшие лет пять, а если у него хорошая память, то и все десять, разговаривать с ним не планировала. В первый день Никита даже заявился к ней на квартиру, ломился в дверь и что-то выкрикивал на лестничной клетке. Лена же только прибавила звук в фильме и притворилась, что ее нет дома. Учитывая, что она и без того чувствовала себя пустым местом, это было довольно просто.

Когда отведенные Томским выходные закончились, Фетисовой пришлось восставать из пепла и фантиков. Стыд сменился безразличием. Лена поняла, что терять ей больше нечего: ее проект не имеет смысла, да и сделка по продаже «Романтики» уже закрыта, а главное, тот, ради кого все затевалось, относится к ней как к полусумасшедшему трудоголику. Итого в сухом остатке Лена имела два жирных креста: на карьере и на личной жизни. А что касается чувства собственного достоинства… Что ж, его отшибло вместе с обонянием.

Как известно, нет человека спокойнее, чем тот, кто ни к чему не стремится. Нет планов – нет страха, что ничего не получится. И Лена как живая иллюстрация этого факта ехала в офис с холодным сердцем и каменным лицом. О том, что она пока не превратилась в робота, напоминала лишь повязка на носу.

Фетисову не задели ни косые взгляды коллег, ни шепотки за спиной. Разве можно отказать людям в удовольствии перемыть кому-нибудь кости? В конце концов, чем еще разнообразить унылые трудовые будни офисному планктону? И Лена решила, что если хоть так может принести человечеству пользу, то значит, сковырнула себя с дивана не зря. И надо сказать, человечество в долгу не осталось.

Рабочее место Лены походило на стену памяти рок-кумира. Мало того что оно было сплошь уставлено цветами – и нет, алых роз среди них сегодня уже не было, – так в кресле еще и восседал здоровенный плюшевый медведь. Похоже, чувство вины довело Томского до помешательства.

Вздохнув, Лена пересадила медведя на пол – в мусорное ведро он бы все равно не влез. А вот цветы, по крайней мере, пара букетов, отлично там поместились. И хотя люди за соседними столами смотрели на действия Фетисовой как на кощунство, у самой Лены рука не дрогнула. Второй раз попасться в ту же ловушку? Дудки, одного раза хватило с лихвой.

Расчистив путь к компьютеру, Лена уселась наконец на свое место, но не успела она поднести руку к кнопке включения, как над перегородкой возникла кучерявая шевелюра какого-то парня. Кажется, из отдела SMM.

– Тебе не понравилось? – Пухлое лицо разочарованно вытянулось.

Лена огляделась по сторонам: может, обращались вовсе не к ней? Но нет, за спиной никого не было, да и парень вроде смотрел прямиком на Лену.

– Что именно? – насторожилась Фетисова.

– Ну как… Цветы и мишка… Он, кстати, музыкальный. – Кучерявый прытко обежал Ленин стол, чтобы нажать медведю на лапу.

Медведю это, судя по всему, не слишком понравилось, потому что заголосил он как ненормальный. Лена никогда не считала себя особо избирательным меломаном, но от писклявого медвежьего пения на мотив хита Элвиса Пресли даже у нее скукожились барабанные перепонки. Страшно подумать о том, с какой скоростью заворочался в гробу сам старина Элвис.

– Я… Не очень люблю музыку… – Лена затолкала медведя поглубже под стол и постаралась прикрыть цветами. Теперь призывы любить нежно и сладко раздавались уже не так громко, хотя люди вокруг все еще оборачивались и вытягивали шеи, пытаясь разглядеть источник звука.

– Надо было так облажаться! – сокрушенно покачал головой кучерявый. – А на цветы у тебя, наверное, аллергия, да? Вот дурак! – И он звонко хлопнул себя по лбу. – Ты же не такая, как другие девушки! Я еще удивился: у нас столько общего… Сразу понял, что ты необычная! Тоже фанатка «Формулы»…

– Формулы чего? – растерялась Лена.

– А ты смешная… – Парень улыбнулся и одарил ее нежным взглядом, чем привел в еще большее замешательство. – «Формулы-1», конечно. Обожаю девушек с чувством юмора. Слушай, скоро очередной заезд, а я знаю отличный спорт-бар… Тут совсем рядом. Может, сходим?

Лена сглотнула и осторожно пощупала очки. Потом повязку на носу. Все было на месте. Украдкой посмотрела на свое отражение в выключенном мониторе – да, все та же Лена Фетисова. Никакого обмена телами с красоткой, как бывает в фильмах. Так что изменилось? Что она упустила? Может, травма повлекла за собой запоздалую амнезию? И Лена успела завести себе парня? И что еще удивительнее – когда она вдруг полюбила гонки? Машины ей, конечно, нравились, но только как средство добраться из точки «А» в точку «Б», никакой романтики и уж тем более фанатизма.

– Извини, – начала она, не зная, как потактичнее подать фразу «Ты вообще кто?». – А ты… Не напомнишь, как тебя зовут?

– Паша, – снова расплылся в улыбке курчавый. – Ты что, не читала подписи на открытках?

– Она вообще читать разучилась! – Никита, видно, снова применил свой дар телепортироваться, и Лена обрадовалась его появлению, хотя еще вчера намеревалась избегать его до упора. – Ты собираешься включить мобильник или нет?! Я тебе третий день названиваю! – Кобзев втиснулся между ней и таинственным Пашей.

– Прости… – Лена откатилась на кресле чуть в сторону, чтобы увидеть лицо своего нового воздыхателя. – У меня много работы.

– Да-да, это срочно! – Кобзев бесцеремонно отпихнул Пашу. – Она тебе перезвонит.

– Ладно, – с готовностью кивнул тот и отошел, но не успела Лена выдохнуть, как курчавая макушка снова появилась над перегородкой ее стола. – Совсем забыл! У тебя же номера моего нет!

– Возьмет в отделе кадров! – отрезал Никита. – Я лично прослежу. Иди уже.

И едва Паша скрылся, Кобзев сел на край Лениного стола и, взглянув на нее сверху вниз, поджал губы и презрительно хмыкнул.

– Будь у тебя хоть капля совести, – произнес он наконец, – ты бы удосужилась мне хотя бы перезвонить. Спросила бы для разнообразия, как я тут все один разгребал.

– И как ты тут все один разгребал? – послушно спросила Лена.

– Ой, вот только не надо делать одолжение! – взвился Кобзев. – Наворотила делов, а сама свалила отдыхать. Я знаю, что ты была дома, не отпирайся! Я слышал заставку из сериала… Из этого, как его… Неважно. Нет бы вспомнила о работе!

– Вообще-то меня для этого и выставили из офиса на два дня. Чтобы я о ней не вспоминала.

Вся радость от встречи с Кобзевым сошла на нет. Да, он выручил ее с Пашей, но бросаться несправедливыми обвинениями – это уж слишком!

– И, между прочим, – добавила Лена, – я теперь даже понятия не имею, чем вообще занимаюсь. «Романтику» продали, а Вайц перед моим уходом так и не успел сказать, в «Новости» я иду или в «Гороскопы». Или вообще в задницу…

– Нет, это уму непостижимо! – Никита закатил глаза. – Ты что, вообще ни одно письмо не открывала?

– Я не заходила на почту.

– Ну, мать, тогда пристегни ремни… – Кобзев загадочно улыбнулся. – Потому что сейчас тебя растрясет не по-детски.

Вообще говоря, Никита всегда любил преувеличивать. Профдеформация человека, который слишком долго занимался рекламой. Учился Кобзев на программиста, как и Лена, но на последнем курсе вдруг решил, что реклама кормит сытнее, и с головой нырнул в интернет-маркетинг. Теперь у него все было в превосходной степени. Если белый – то ослепительный, если черный – то темнее космических дыр.

Поначалу Лена велась на его манеру приукрашивать. Как-то они сходили в кино и перед этим Кобзев час распинался, что это будет лучший фильм, который только снимали. А потом, где-то на середине сеанса, видимо, от восторга, Лену разморил сон. Примерно так же вышло и с новым кафе, куда Никита однажды потащил Лену на обеденный перерыв. Правда, закончилось дело не сном, а пищевым отравлением.

Однако теперь, выслушав последние новости в исполнении Кобзева, Лена с удивлением поняла, что в кои-то веки Никита и вправду заготовил сенсацию.

Дело же было вот в чем. Когда Лена, опозорившись перед шефом, отправилась зализывать раны, Кобзев, задетый провалом «Влюбителя», решил собственноручно отыскать баг в приложении. Бага не нашлось, и неудивительно: все, над чем работал Никита, было изначально обречено на совершенство. По крайней мере, так считал сам Никита.

Поэтому он, включив дедукцию, провел маленькое расследование и выяснил, что Томский своим аккаунтом на портале «Романтика» лично никогда не пользовался. Он создал его для статуса, а еще потому, что генеральному директору положено быть патриотом своей компании и ее лицом. Над сетевым образом Томского трудилась целая группа людей. Ему придумали стиль, интересы, политические предпочтения. Такой завидный жених, как директор «SeeU», привлекал на сервис уйму пользовательниц. А вести имиджевую страничку, отвечать на письма и всячески изображать активность было поручено парню из отдела SMM.

– И угадай, как этого парня зовут? – закончил свой репортаж Кобзев.

– Паша?

– Бинго! – Никита восторженно хлопнул себя по коленям. – Ты натравила «Влюбителя» не на Томского, а на этого бедолагу. – Он кивнул в сторону, куда недавно ушел Паша.

Лена мотнула головой, пытаясь утрясти информацию, но ее внутренняя система анализа данных после двух дней в режиме овоща слегка подвисала.

– Так это что… – нерешительно протянула Фетисова. – Выходит, он… в меня…

– …влюбился! – закончил за нее Никита. – Втюрился. Втрескался по самое не хочу! Мы это сделали, Лен! Все работает!

И Кобзев поведал Лене, что, пока ее не было, Паша наводил справки. Узнал, что большую часть времени она проводит с Никитой, и тот, стало быть, лучший источник информации.

– Он меня задрал! – с чувством сообщил Кобзев. – «Где Лена? Когда придет? А сегодня придет? А завтра? А у нее есть парень? А ты не ее парень? Точно? А где она живет?»

– Стоп! – прервала Лена поток пародий. – Ты ведь не дал ему мой адрес?

– Нет, – успокоил ее Никита. – Хотя мог бы… Ладно, шучу. Переходим к главной повестке дня.

– А это тогда что было? – Лена потерла виски: новость о том, что у нее появился персональный поклонник, ни в какую не желала укладываться в голове.

– Это еще ерунда, – с привычной небрежностью отозвался Никита. – Если так подумать, тебе повезло, что аккаунтом Томского занимается Паша. Теперь можно рассказать о приложении Яну. Правда, придется мальца приврать. Ну, что ты изначально целилась в Пашу.

– Да какая разница, в кого я целилась?! «Романтики» больше нет!

– Ну и что, блоги-то остались! Через них запустить «Влюбитель» будет даже удобнее… Но не суть, ты не дослушала главную новость. Я – новый проджект «Улиток»! Правда, формально конкурс выиграл Вайц, и электрокар достался ему… Ну и плевать, он все равно китайский.

– «Улиток»?! – мотнула головой Лена, теряясь в догадках, какое отношение моллюски имеют к сфере IT.

– Наша с Вайцем игра! Ну, где улитки ползают, смазывают слизью камешки, и те осыпаются. Я еще звук такой для этого придумал прикольный… – Никита размял губы. – Пык-пык-пык… Крутяк, скажи? Короче, я приглашаю тебя в новый проект. Я хочу, чтобы игроки подключались через соцсеть, могли создавать кланы и делились достижениями… Работы навалом!

Мир определенно катился в пропасть. Машину за этот бред?! Как они вообще себе это представляют? «SeeU. Блог», «SeeU. Туры», «SeeU. Недвижимость» и «SeeU. Улитки»?! Нет, если для Томского это в порядке вещей, то решение сделать Никиту-проджект-менеджером и подавно сама адекватность.

– Поздравляю, – только и смогла сказать Лена.

– И все?! – опешил Кобзев. – Да ты на юбилее главбуха больше радовалась!

– Слушай, ну… – Фетисова замялась. – Я рада за тебя… Просто эти улитки…

– Давай, договаривай! Что с ними не так?!

Все! Они идиотские, тупые, и ни один нормальный пользователь не станет в такое играть?

– Они… Немного странные, – выдавила Лена.

– Так и знал! – Никита спрыгнул со стола и смерил Фетисову осуждающим взглядом. – Ты завидуешь.

– Я?!

– А кто? Я ночами помогал тебе, потому что ты – мой друг! Хотя любой нормальный человек сразу бы сказал тебе, какая феерическая чушь этот твой «Влюбитель»!

– Но он же работает!

– Вот именно! А с чего ты взяла, что из улиток не получится бомба? Вот если бы тебе рассказали про игру, где надо птицами пуляться из рогатки по свиньям, ты бы заинтересовалась? Нет! А это – хит! И с улитками выйдет так же!

– Ну…

– Ну?! – рассвирепел Кобзев. – Ну и сиди со своим «Влюбителем»! Обойдусь без тебя! – Он ушел, пнув напоследок медведя под столом, и в опенспейсе вновь зазвучало издевательство над Пресли.

Лена не выдержала, схватила незадачливого плюшевого певца, чтобы вырвать его музыкальное сердце, но никаких липучек в густом меху не обнаружила. Вот какой садист станет делать игрушки без выключателя?! Ножниц у Лены не водилось: программистам, как и воспитанникам ясельной группы, их было выдавать не положено. Пришлось брать животное в охапку и тащить на себе из опенспейса куда подальше.

Медведь был не столько тяжелым, сколько объемным. Обнять его одной рукой не получалось – так он все время выскальзывал. А если обхватить обеими руками, мохнатая голова загораживала весь обзор.

Вот так, короткими перебежками, то и дело выглядывая между медвежьими ушами, Лена двинулась на офисную кухню, рискуя в любой момент оглохнуть от злополучного «Love me tender».

Швырнув медведя на лаймовый диванчик, Лена дрожащими от злости то ли на игрушку, то ли на Кобзева руками полезла в шкафчики в поисках хоть чего-нибудь колюще-режущего. И будто перст судьбы в одном из ящиком сверкнул закрученным острием штопор. Ленино лицо исказила зловещая ухмылка, мгновение – и она, стиснув орудие в кулаке, принялась со всей силы втыкать его в мягкую тушу. Со стороны могло показаться, что несчастный медведь верещит от боли.

– Плохой день? – донесся до Лены спокойный голос Вайца, когда игрушка уже хрипела в предсмертной агонии.

– Так… себе… – запыхавшись, Фетисова нанесла последний удар, какофония стихла, и Лена, убрав с потного лба прилипшие волосы, плюхнулась на бездонный диван.

– Знаете, я ведь должен перед вами извиниться. – Вайц проигнорировал растерзанного медведя и хладнокровно включил кофемашину.

К счастью, новый аппарат был белым, и Лена не видела в нем своего отражения – иначе день неминуемо стал бы еще хуже. Хотя, казалось бы, куда хуже? Прилипчивый поклонник, от которого Лена не знала, где и прятаться, ссора с лучшим другом, «Улитки» вместо «Романтики»…

– Да бросьте, – уныло отмахнулась Лена. – Наверное, это и правда было очень смешно… Ну… когда я полезла к Яну Олеговичу…

– Тем не менее я не поверил, что ваше приложение может работать. У меня было два дня, чтобы убедиться в обратном. Так что да, я приношу свои извинения… – Вайц склонил голову, будто находился где-нибудь при дворе. – Думаю, нам с вами есть что обсудить. Как насчет кофе?

Загрузка...