Людской зверинец

Глава 2 СТАТУС И СУПЕРСТАТУС

Какой бы сплочённой и организованной группа млекопитающих ни была, в ней всегда идёт борьба за социальное превосходство. В процессе этой борьбы каждый взрослый индивид приобретает особое социальное положение, определяющее его место (то есть статус) в иерархии всей группы. Данная ситуация, впрочем, стабильной в течение долгого времени никогда не остаётся, и происходит это в основном из-за старения всех борцов за статус без исключения. Когда владыки или правящая верхушка стареют, их превосходство оспаривается ближайшими подчинёнными, которые их впоследствии и свергают. Тогда склоки из-за превосходства возобновляются, так как каждый продвигается по социальной лестнице немного вверх. У подножия этой лестницы находятся более молодые, но быстро взрослеющие члены группы, оказывающие давление снизу. Помимо всего прочего, ни один из членов группы не застрахован от тяжёлой болезни или смерти в результате несчастного случая, и тогда в иерархической структуре образуются прорехи, требующие незамедлительного заполнения.

В результате идёт постоянный и напряжённый процесс борьбы за статус. В естественных условиях с этим процессом, впрочем, ещё можно смириться, так как размер социальных группировок довольно ограничен. Но если эта среда искусственная, подобно среде зверинца, и группы становятся слишком многочисленными или пространство слишком ограниченным, тогда "мышиная возня" в борьбе за статус вскоре выходит из-под контроля, битвы за превосходство начинают бушевать с неистовой силой, и лидеры свор, стай, колоний или племён оказываются в очень напряжённой ситуации. Когда такое происходит, довольно сдержанные поначалу ритуальные танцы перерастают в сцены кровавого насилия, когда самых слабых членов группы зачастую загоняют до смерти.

Могут быть и другие последствия. Дело в том, что на выяснение таких неестественно сложных статусных отношений уходит так много времени, что приходится пренебрегать другими аспектами социальной жизни, такими, например, как родительская забота, а это наносит им серьёзный ущерб.

Если урегулирование споров за превосходство создаёт массу проблем даже не столь многочисленным обитателям животного мира, то уж о непомерно огромных суперплеменах "людского зверинца" нечего и говорить. Главная особенность борьбы за статус в природе заключается в том, что она основывается на личных отношениях между отдельными особями внутри одной социальной группы. Следовательно, во времена примитивного первобытно-общинного строя эта проблема была относительно простой, но когда племена превратились в огромные суперплемена, где отношения стали максимально безличными, проблема статуса молниеносно превратилась в кошмар суперстатуса.

Перед тем, как приступить к исследованию этой тонкой стороны городской жизни, нам кажется нелишним бегло коснуться основных законов, в соответствии с которыми ведётся борьба за превосходство, и лучше всего, на наш взгляд, их можно увидеть, если взглянуть на поле битвы глазами вожака стаи животных. Если вы собираетесь управлять своей группой и стремитесь как можно дольше оставаться в роли лидера, вам придётся неукоснительно следовать десяти «золотым» правилам, причём это относится ко всем лидерам, начиная от бабуинов и заканчивая современными президентами и премьер-министрами. Вот эти десять заповедей:

1. Недвусмысленно демонстрируй уловки, осанку и жесты, говорящие о твоём превосходстве.

Для бабуина это означает лоснящуюся, прекрасно ухоженную густую шерсть; спокойную, расслабленную осанку (если, конечно, он не вовлечён в спор); неторопливую и важную походку. В его поведении не должно прослеживаться ни малейшего признака беспокойства, неуверенности или нерешительности.

Всё то же самое, лишь с некоторыми несущественными поправками, относится и к лидерам в мире людей. Шикарный мех становится роскошным и тщательно продуманным костюмом правителя, затмевающим наряды его подчинённых. Его осанка говорит о той исключительной роли, которую он играет в обществе. Отдыхая, он может возлежать или сидеть, в то время как остальные обязаны стоять до особого на то разрешения. Это типично и для вожака бабуинов, который может лениво потягиваться, в то время как его окружение расположилось поблизости и взирает на него с беспокойством и некоторым напряжением. Ситуация, правда, меняется, как только лидер проявляет агрессию и начинает в своём статусе утверждаться. Тогда, будь то бабуин или принц, ему необходимо подняться и принять позу гораздо более впечатляющую, чем у его приближённых. Он должен над ними в буквальном смысле возвыситься, всем своим видом показав своё высокое положение. Для вожака бабуинов это довольно легко: как правило, он всегда мощнее остальных, и ему просто нужно встать во весь рост, а всё остальное сделает за него внушительных размеров тело. Не последнюю роль играет здесь раболепие и страх его приближённых. Человеку же для утверждения своей позиции лидера, возможно, понадобится прибегнуть к средствам искусственным. Он может увеличить в глазах подчинённых свой рост, надев широкую длинную мантию или высокий головной убор. Кроме того, он может взобраться на трон, трибуну, на какое-нибудь животное или транспортное средство, а также на плечи своих приближённых. Подобно бабуинам, пресмыкающимся перед своим вожаком, люди, желающие перед своим вождём казаться меньше ростом, склоняют головы, делают реверансы, преклоняют колени, низко кланяются или падают ниц.

Человеческая изобретательность позволяет лидеру утверждаться в своём превосходстве любым из этих способов. Восседая на троне, стоящем на высоком постаменте, он может получать двойное наслаждение: во-первых, от безразличного сидения в расслабленной позе владыки, а во-вторых — от высоты своего положения, что делает его осанку ещё более величественной и придаёт ему ощущение удвоенного могущества.

Горделивые проявления главенствующей роли, присущие животным (как бабуину, так и человеку), актуальны и по сей день. Они наблюдаются в наиболее примитивной и явной форме у военачальников, судей, первосвященников и ныне здравствующих членов королевских семей. В настоящее время они обычно проявляются только в особых случаях (не то что раньше), но даже в эти не столь частые моменты они столь же нарочиты, как когда-то. Даже корифеи науки не всегда могут устоять перед роскошью и шикарными нарядами, когда дело касается официальных торжеств.

Тем не менее, после того, как императоров сменили избираемые президенты и премьер-министры, проявления личного превосходства стали бросаться в глаза меньше. Дело в том, что изменился взгляд на роль лидера. Нынешний лидер — это, скорее, слуга народа, который лишь оказался на месте вождя, а не лидер, который ещё и служит людям. Он носит обыкновенные серые или коричневые костюмы, чем лишний раз пытается подчеркнуть, что он ничем не отличается от остальных, но это всего лишь трюк. Этот маленький обман лидер может себе позволить, чтобы казаться таким же, как остальные, но ему следует быть крайне осторожным, так как иначе он рискует в одно мгновение вновь стать одним из толпы, а значит, для внешнего выражения своего превосходства он должен прибегать к другим способам, не столь очевидным; но это не так уж и сложно, если учесть, что в его распоряжении есть всё, что предлагает современная городская среда. Отсутствие пышности в одежде можно компенсировать исключительностью помещений, где он правит, и зданий, где он живёт и работает. Можно также выставить напоказ способы своего перемещения — кортежи автомобилей, эскорты мотоциклистов и личные самолёты. Лидер может окружать себя большой группой "профессиональных подчинённых" — советников, секретарей, служащих, личных ассистентов, телохранителей, обслуживающего персонала и тому подобных, основная часть работы которых заключается в том, чтобы показывать свою позицию подчинённого по отношению к нему, внося тем самым свою лепту в создание его имиджа социального превосходства. Его осанку, движения и жесты можно оставить без изменений, так как сигналы силы, которые они передают, настолько фундаментальны для всего человеческого рода, что воспринимаются бессознательно, а значит, в ограничениях не нуждаются. Его движения и жесты могут быть спокойными и расслабленными или же решительными и хорошо обдуманными. (Вам когда-нибудь приходилось видеть бегущего президента или премьер- министра, если, конечно, он не делает этого в оздоровительных целях?) Во время разговора глаза лидера служат в качестве оружия: его взгляд становится пристальным как раз в те моменты, когда подчинённые предпочли бы отвести глаза, а когда подчинённые пристально смотрят на него, он предпочитает отвернуться. Он не суетится, не делает лишних движений, не волнуется и не мямлит; всё это — прерогатива подчинённых. Если же в поведении лидера будет замечен хоть какой-то из этих признаков, это означает, что с ним как с руководителем что-то не в порядке.

2. В моменты активного соперничества прибегай к агрессии, угрожая подчинённым.

На малейший вызов, брошенный от подчинённого бабуина, лидер стаи незамедлительно и выразительно отвечает угрожающим поведением. Существует масса проявлений угрозы, начиная с тех, которые мотивированы сильной агрессией с лёгкой примесью страха, и заканчивая теми, в основе которых лежит страх, подкреплённый лишь малой долей агрессии. Последние (так называемые "угрозы из боязни") свойственны слабым, но враждебно настроенным индивидам и никогда не используются лидером, за исключением тех случаев, когда его правление находится на грани фола. Если же лишиться позиции лидера он не рискует, то прибегает лишь к угрозам наиболее агрессивным. Он может быть в положении, безопасном настолько, что ему нужно лишь продемонстрировать намерение угрозы, даже не пытаясь её осуществить. Резкого поворота его массивной головы в сторону мятежного подчинённого может быть вполне достаточно. Такие действия называются "движениями намерения", и, когда дело касается человеческого вида, эффект такой же. Наделённому властью лидеру группы людей, раздражённому действиями подчинённого, для успешного утверждения превосходства нужно лишь резко повернуть голову в сторону последнего и пристально посмотреть тяжёлым взглядом. Случаи, когда лидеру приходится повышать голос или повторять приказ, говорят о том, что его превосходство находится не в столь уж безопасном положении, а это значит, что после очередного восстановления контроля ему придётся подкрепить свой статус вынесением выговора или каким-нибудь символическим наказанием.

Повышение голоса или явный гнев как реакция на внезапную угрозу свидетельствуют лишь о слабости лидера. В то же время они могут спонтанно или намеренно использоваться и сильным лидером как средство лишний раз утвердить своё превосходство. Точно так же может вести себя и вожак бабуинов, который, внезапно набрасываясь на подчинённых и вселяя в них страх, тем самым лишний раз напоминает о своих полномочиях. Это даёт ему возможность заработать несколько дополнительных очков и впоследствии добиваться своего лишь кивком головы. Лидеры людей время от времени поступают таким же образом, издавая жёсткие указы, осуществляя внезапные проверки или обращаясь к группе с решительными заявлениями. Для лидера крайне опасно оставаться молчаливым, невидимым или неощущаемым в течение долгого времени. Если естественные обстоятельства не создают необходимости демонстрации власти, такую необходимость следует смоделировать искусственно. Недостаточно просто обладать властью — её нужно демонстрировать, в этом-то и заключается ценность спонтанных угроз.

3. В моменты, когда брошен физический вызов, для победы над подчинёнными умей прибегнуть к насильственным мерам или поручи это своему представителю.

В случае провала политики угроз должна последовать физическая атака. Если вы предводитель бабуинов, это может быть довольно опасно по двум причинам. Во-первых, в физической битве может пострадать даже победитель, а для лидера животных травма имеет последствия более серьёзные, нежели для любого из его подчинённых, поскольку делает его менее устрашающим для тех, кто атаковать продолжает. Во-вторых, его подчинённых всегда больше, а, зайдя слишком далеко, они могут объединиться и совместными усилиями его победить. Именно по этим причинам лидирующие индивиды реальному сражению предпочитают угрозы.

Предводитель группы людей в определённой степени преодолевает эту проблему, нанимая на службу специальных работников-карателей. Они (военные или полицейские) настолько хорошо подготовлены и так хорошо выполняют свою задачу, что победить их можно, только подняв на восстание всё население. В экстренных случаях тиран нанимает на службу других, ещё более профессиональных карателей (например, секретную полицию), задачей которых является подавление карателей обычных, если те выходят за рамки дозволенного. При помощи умелого манипулирования и руководства можно построить эту агрессивную систему таким образом, чтобы только лидер обладал достаточной информацией о том, что происходит, а значит, и мог контролировать эту систему. Все остальные при этом находятся в состоянии замешательства, если только не получают приказов свыше, а это значит, что таким образом современный тиран может эффективно удерживать бразды правления и своё место лидера.

4. Если тебе брошен вызов интеллектуальный, а не физический, умей подчинённых перехитрить.

Вожак бабуинов должен быть хитёр, быстр и умён, но вместе с тем силён и агрессивен. О том, что всеми этими качествами должен обладать лидер группы людей, нечего и говорить. В случаях, когда место лидера передаётся по наследству, глупый индивид быстро лишается власти или же становится лишь номинальным главой и «пешкой» того, кто является лидером в действительности.

В настоящее время проблемы настолько сложны, что современному лидеру приходится окружать себя различными специалистами, но, даже, несмотря на это, он должен быть способен соображать быстро. Именно он должен принимать окончательные решения; мало того — принимать их нужно решительно, чётко, без колебаний. Для лидера гораздо важнее уметь принимать решения твёрдые, нежели верные. Многим лидерам, наделённым властью, своё место удаётся удерживать, несмотря на неверные, но твёрдые и убедительные решения, и лишь очень немногим сомневающимся и проявляющим нерешительность удаётся сохранять привилегированное положение. Итак, «золотое» правило руководителя (как бы неприятно это ни звучало для разумного человека) заключается в том, что важно не то, что ты делаешь, а важно, как ты это делаешь. Горькая правда состоит в том, что лидер, делающий неверные вещи правильным образом, получит в определённой степени большее признание и добьётся большего успеха, чем тот, кто делает правильные вещи неверным образом. Всё это в результате пагубно отражается на прогрессе цивилизации. Поистине счастливо то общество, где лидер делает правильные вещи и в то же время соблюдает десять «золотых» заповедей превосходства; оно счастливо, но и встречается редко.

Скорее всего, одно из проклятий непомерной сложности суперплеменного строя заключается в том, что принятие на разумной основе твёрдых и ясных решений, касающихся наиболее важных вопросов, почти невозможно. Имеющиеся факты так сложны, разнообразны и зачастую так противоречивы, что любое рациональное и обоснованное решение неминуемо порождает неуместную здесь нерешительность. Такая значимая фигура, как лидер суперплемени, не может наслаждаться громоздкими формулами и "дальнейшим изучением фактов", столь типичным для великого учёного. Биологическое начало статуса руководящего животного заставляет его принимать решения быстро, иначе он рискует "потерять лицо".

Опасность совершенно очевидна: такая ситуация, без сомнения, благоприятствует тому, чтобы крупные лидеры, а вернее — ненормальные индивиды, до фанатизма воодушевлённые какой-нибудь навязчивой идеей, были готовы пренебречь массой противоречивых фактов, порождаемых в суперплеменных условиях. Это лишь часть цены, которую обыкновенный (с биологической точки зрения) человек племени должен заплатить за то, чтобы искусственным образом стать человеком суперплемени. Единственный выход из данной ситуации — найти блестяще и глубоко мыслящий уравновешенный мозг, сочетающийся с приятной, привлекающей внимание и уверенной в себе яркой личностью. Противоречиво? Да. Невозможно? Пожалуй. Но всё же есть слабая надежда на то, что сами размеры суперплемени, являющиеся первопричиной проблемы, в то же время делают возможным существование (без преувеличения) миллионов потенциальных кандидатов.

5. Подавляй мелкие ссоры между подчинёнными.

Если вожак бабуинов увидит, что подчинённые начинают буйствовать и ссориться, он, скорее всего, вмешается и ссору прекратит, даже если лично ему она ничем не грозит. Это даёт ему ещё одну возможность показать своё превосходство и одновременно установить порядок в группе. Такого рода вмешательство вожака направлено в основном на ссорящийся молодняк и помогает с малых лет внушить ему мысль о могуществе лидера.

Эквивалентом такого поведения для лидера людей можно считать контроль над законами его группы и управление ими. Правители существовавших ранее более мелких суперплемён в этом отношении были довольно активны, но в настоящее время из-за всё возрастающей сложности других проблем (в большей степени относящихся к статусу лидера) управление законами всё чаще подвергается передаче. И всё же сообщество, где постоянно возникают ссоры, не может быть эффективным, а, следовательно, ему необходимы некоторое влияние и контроль.

6. Поощряй ближайших подчинённых, позволяя им наслаждаться преимуществами высокого положения.

Ближайшие помощники вожака, хотя и являются его основными соперниками, в моменты угрозы со стороны абсолютно незаменимы. К тому же, если на них оказывается чересчур сильное давление, они могут объединиться и лишить лидера власти, поэтому они любят наслаждаться привилегиями, на более слабых членов группы не распространяющимися. Им предоставлена большая свобода действий и позволено находиться ближе к вожаку, чем тем, чьё положение ниже.

Любой лидер людей, не соблюдающий это правило, быстро оказывается в сложной ситуации. Помощь ближайших помощников необходима ему в большей степени, и к тому же опасность "дворцового мятежа" стоит перед ним гораздо острее, чем перед занимающим сходное положение бабуином. За его спиной могут происходить события, гораздо более опасные. Система вознаграждения ближайшего окружения требует особого мастерства: неверная награда даёт серьёзному сопернику слишком много власти. Проблема заключается в том, что истинный лидер не может насладиться истинной дружбой: настоящая дружба допустима только между членами примерно одного статусного уровня. Между лидером и подчинённым любого уровня, разумеется, может возникнуть некое подобие дружеских отношений, но разница в социальном положении такую дружбу всегда портит. Какими бы хорошими ни были намерения сторон, в дружбе такого рода неизменно появляются покровительство и лесть, омрачающие взаимоотношения. Лидер, находящийся на самом верху социальной пирамиды, всегда одинок (в полном смысле этого слова), а его кажущиеся друзья — возможно, гораздо более кажущиеся, чем ему хочется думать. Как я уже говорил, для раздачи привилегий требуется рука мастера.

7. Защищай более слабых членов группы от неуместной травли.

Самки бабуинов с потомством стремятся держаться возле вожака. Он яростно отражает все нападки на них или на беззащитный молодняк. В качестве защитника слабых он обеспечивает выживание будущего взрослого поколения группы. Лидеры людей понятие "защита слабых" значительно расширили, распространив его также на пожилых, больных и инвалидов, потому что умелому правителю нужно не только защищать подрастающее поколение, которое однажды пополнит ряды его последователей, но и уменьшать опасения взрослых, каждый из которых боится неизбежной старости, внезапной болезни или возможной инвалидности. У большинства людей желание оказать такую помощь можно считать естественным развитием их биологически дружелюбной натуры. Если же говорить о лидере, то для него это ещё и вопрос того, как заставить людей работать более эффективно, заслужив большую симпатию с их стороны.

8. Принимай решения, касающиеся социальной жизни своей группы.

Когда вожак бабуинов решает двинуться в путь, за ним следует вся стая; когда он отдыхает — отдыхают все; когда он ест — едят все. Для лидера суперплемени непосредственный контроль такого рода, безусловно, невозможен, но он может играть жизненно важную роль в воодушевлении своей группы на поступки, более абстрактные: он может поощрять развитие науки или делать упор на военную мощь. Наряду с другими «золотыми» правилами лидерства важно применять и это, причём даже тогда, когда, на первый взгляд, серьёзной необходимости в нём нет. Даже если общество благополучно идёт установленным и приемлемым курсом, для лидера очень важно некоторым образом этот курс изменять, с тем чтобы сделать своё влияние ощутимым. Недостаточно просто менять его тогда, когда что-то идёт не так: лидер должен внезапно, по собственному усмотрению, настоять на новых путях развития, иначе его сочтут слабым и бездеятельным. Если у него нет никаких предпочтений и особых интересов, он должен их придумать. Если ему удастся создать впечатление того, что в определённых вопросах у него есть сильные убеждения, его будут воспринимать более серьёзно, когда дело коснётся и всех остальных вопросов. Многие современные лидеры, похоже, не придают этому никакого значения, и их "политическим платформам" явно недостаёт оригинальности. Если они и выигрывают битву за место лидера, то это не оттого, что они больше вдохновляют, а лишь оттого, что они менее скучны.

9. Время от времени успокаивай подчинённых.

Если вожак бабуинов хочет подойти к подчинённым, это может оказаться довольно затруднительно, так как его непосредственная близость неизбежно устрашает. Он может преодолеть это, избрав тактику успокоения. Заключается она в очень спокойном приближении, без внезапных или резких движений, сопровождающемся мимикой, типичной для подчинённых, дружелюбно относящихся друг к другу. Это помогает успокоить страхи более слабых животных и позволяет вожаку подойти ближе.

Лидеры людей, обычно жёсткие в обращении и неулыбчивые с ближайшими подчинёнными, зачастую «надевают» выражение дружеского смирения при личном общении с простыми смертными. С ними лидеры преувеличенно любезны и улыбчивы, машут им, долго жмут руку и даже ласкают их детей, но эти улыбки исчезают, как только они отворачиваются и возвращаются обратно, в свой жестокий мир власти.

10. Бери на себя инициативу при отражении угроз или атак, идущих извне.

Вожак бабуинов всегда выходит вперёд, если нужно отразить атаку внешнего врага. Именно он берёт на себя важную роль защитника всей группы. Враг бабуина — обычно опасное животное другого вида, для лидера же людей врагом является соперничающая группа одного с ним вида. В подобные моменты его лидерство подвергается серьёзной проверке, но эта проверка в известном смысле менее серьёзна, чем в мирные времена. Внешняя угроза, как я уже говорил в предыдущей главе, так сплачивает членов, что задача лидера во многом упрощается. Чем больше в нём отваги и безрассудства, тем отчаяннее он защищает группу, которая под влиянием сильных эмоций никогда не осмелится усомниться в правильности его действий (не то, что в мирное время), независимо от того, насколько эти действия разумны. Захваченный абсурдным приливом энтузиазма в связи с разгоревшейся войной, сильный лидер всё же не забывает и об интересах собственных. Не прикладывая никаких особых усилий, он может убедить членов своей группы, глубоко потрясённых ситуацией и считающих убийство другого человека самым ужасным преступлением, в том, что сейчас такой поступок является не чем иным, как проявлением героизма, и считается делом чести. Лидер не имеет права ошибаться, но если это всё-таки случается, о его серьёзном промахе всегда можно умолчать для поддержания национального духа. Если же эта новость станет общественным достоянием, её можно преподнести как неудачу, а не как ошибку. Зная это, не приходится удивляться, что в мирное время лидеры склонны изобретать или, по крайней мере, преувеличивать опасность угрозы, идущую от иностранных держав, которым впоследствии они отводят роль потенциальных врагов. Стоит добавить немного сплочённости, и это даёт огромные результаты.

Вот это и есть основные принципы власти. Должен сразу же сказать, что, сравнивая вожака бабуинов с лидером людей, я вовсе не имел в виду, что мы произошли от бабуинов или что поведение наших лидеров в этом смысле как-то связано с их поведением. Разумеется, это правда, что у нас с ними есть общий предок на пути эволюции, но суть не в этом. Главное заключается в том, что бабуины, подобно нашим древним предкам, из дремучей лесной среды переселились в мир открытого пространства, где контроль необходим более жёсткий. У приматов, обитающих в лесах, социальная система не такая строгая, их лидеры находятся под меньшим давлением. Вожаку же бабуинов отводится роль, более значимая, и именно поэтому я выбрал в качестве примера его. Значимость сравнения бабуина и человека заключается в том, что оно показывает самую суть природы принципов человеческого лидерства. Имеющееся поразительное сходство даёт нам возможность посмотреть свежим взглядом на игру человека во власть и увидеть её такой, какова она на самом деле, а именно — что в основе её лежит животное поведение. Впрочем, оставим бабуинов с их более лёгкими задачами и рассмотрим сложности, которые мы имеем в ситуации с человеком, поближе.

Если современный лидер хочет эффективно играть свою роль, он сталкивается с рядом очевидных трудностей. Гротескно раздутая власть, которой он обладает, наводит на мысль о существовании вечной опасности того, что только индивид с таким же гротескно раздутым эго будет способен успешно править суперплеменем. Чрезмерное давление может легко натолкнуть его на мысль о совершении актов насилия, что также будет более чем естественной реакцией на напряжение, связанное с суперстатусом. Кроме того, непомерная сложность задачи может поглотить его до такой степени, что он просто перестанет интересоваться повседневными проблемами своих сторонников. Хороший лидер племени всегда точно знает, что происходит с каждым членом его группы. Лидер же суперплемени, безнадёжно изолированный своим высоким положением, которое даёт суперстатус, и полностью поглощённый механизмом власти, очень быстро забывает обо всём остальном.

Говорят, что для того, чтобы быть успешным лидером в современном мире, человек должен быть готов к принятию важных решений при минимуме информации. Это довольно опасный путь при управлении суперплеменем, но всё же так происходит на каждом шагу. Количество информации, доступной каждому индивиду, слишком велико для того, чтобы он смог её усвоить, но и это ещё не всё: ведь гораздо большее её количество, которое может никогда не выплыть наружу, скрыто в сложном лабиринте суперплемени. Пожалуй, наиболее разумно в данной ситуации будет разделаться с влиятельной фигурой лидера — отнести её к пережиткам древнего племенного прошлого, к которому она и принадлежит, и придать её забвению, заменив компьютеризированной организацией, состоящей из взаимозависимых экспертов.

Некое подобие такой организации безусловно уже существует, и любой государственный служащий в Англии, не колеблясь, скажет вам, что именно государственная служба и управляет государством. Для подтверждения своих слов он сообщит вам, что во время заседаний парламента его работа сильно усложняется и что серьёзного прогресса можно достичь только в период парламентских каникул. Всё это очень логично, но, к сожалению, не слишком биологично, к тому же (так уж сложилось) государство, на управление которым он претендует, состоит их биологических экземпляров — представителей суперплемени. Действительно, суперплемени необходим суперконтроль, и если это становится непосильной задачей для одного человека, то кажется целесообразным решить проблему, трансформировав наделённую властью фигуру в наделённую властью организацию. Впрочем, биологические требования сторонников это не удовлетворит. Они, может быть, и способны рассуждать как члены суперплемени, но их чувства всё ещё остаются племенными, и они будут продолжать требовать настоящего лидера в виде узнаваемого отдельного индивида. Это один из основополагающих принципов их вида, и от этого никуда не деться. Организации и компьютеры могут быть ценными слугами для хозяев, но сами они хозяевами не станут никогда (несмотря на все научно-фантастические рассказы). Многочисленной организации — безличной машине — недостаёт некоторых существенных качеств: она не может вдохновлять, и её нельзя лишить власти, а значит, отдельный лидер приговорён к вечной борьбе, к обязанности вести себя на людях как лидер племени, "держа марку" и олицетворяя собой уверенность, а наедине с самим собой напряжённо бороться с решением практически невозможных задач установления контроля над суперплеменем.

Несмотря на огромные трудности, связанные с лидерством в наше время, а также, невзирая на тот пугающий факт, что у честолюбивого члена современного суперплемени практически нет никаких шансов на то, чтобы стать лидирующим индивидом своей группы, людей, стремящихся добиться высокого статуса, меньше явно не становится. Желание подняться по социальной лестнице — слишком древнее, слишком прочно засевшее в мозгу, чтобы его ослабила рациональная оценка новой ситуации.

В наших многочисленных сообществах повсеместно встречаются сотни тысяч людей, несостоявшихся и никаких шансов на успех лидера не имеющих. Куда же девается их упрямство в карабканье по лестнице? Куда уходит энергия? Конечно, они могут сдаться и выйти из игры, но от этого легче не становится. Недостаток такого решения заключается в том, что на самом деле они вообще из неё не выходят: они остаются на месте и высмеивают ту «мышиную возню», которая их окружает.

Многие члены суперплемени, правда, избегают такой печальной ситуации при помощи простого средства — борьбы за место лидера в отдельных подгруппах суперплемени. Некоторым это удаётся лучше, чем что- либо другое. Профессионализм или умение создавать конкуренцию автоматически приводит к возникновению собственной социальной иерархии, но даже в этом случае занять место истинного лидера может быть довольно проблематично. Это и служит поводом для практически произвольного создания новых подгрупп, где борьба за первенство может оказаться более результативной, чем борьба за первенство в суперплемени вообще. Основой этого может быть всё что угодно: от разведения канареек до наблюдения за НЛО — важно лишь то, что оно позволяет создать новую социальную иерархию там, где раньше её не было. Внутри быстро разрабатывается ряд правил и процедур, формируются комитеты и, что важнее всего, появляются лидеры. Можно со всей уверенностью утверждать, что, как бы там ни было, чемпион по выращиванию канареек или культуризма никогда бы не получили возможность насладиться пьянящими плодами власти, если бы не были членами именно своей, отдельно взятой подгруппы. Таким образом, потенциальный лидер может дать отпор угнетающе тяжёлому "социальному одеялу", которое то и дело падает на него, как только он пытается подняться по социальной лестнице своего многочисленного суперплемени. В основе подавляющего большинства всех видов спорта, игр, хобби и развлечений лежит не та цель, которая считается общепризнанной, а гораздо более основополагающая: следуй за лидером и, если можешь, победи его. И всё же это скорее определение, а не критика. На самом деле ситуация была бы гораздо более печальной, если бы этого множества безвредных подгрупп или псевдоплемён попросту не существовало. Они позволяют реализовать многие попытки взобраться по социальной лестнице, которые, окажись они тщетны, могли бы нанести серьёзный вред.

Я уже сказал, что сама природа этой деятельности большого значения не имеет, но небезынтересно отметить, что многие виды спорта и хобби содержат элемент ритуальной агрессии, а также и элементарного соперничества. Рассмотрим отдельно взятый пример: в основе так называемого акта "попадания в цель" лежит типичный агрессивный принцип координирования. Он, претерпев соответствующие изменения, появляется вновь в целом ряде игр, включая боулинг, бильярд, дартс, настольный теннис, крокет, стрельбу из лука, бадминтон, крикет, большой теннис, футбол, хоккей, водное поло, стрельбу и так далее. Его хоть отбавляй в аттракционах и детских играх. Несколько труднее его различить в любительской фотографии, к которой именно он-то нас так сильно и влечёт: мы, снимая кадры, берём в объектив как на мушку, а значит, наши фотоаппараты сродни пистолетам, кадры плёнки — пулям, фотоаппараты с длинными объективами — ружьям, а кинокамеры — пулемётам. И всё же, несмотря на то, что все эти символические преобразования могут быть полезны, они не имеют ни малейшего значения, если речь идёт о завоевании "превосходства в игре". Средством для завоевания превосходства может служить даже коллекционирование наклеек от спичечных коробков — разумеется, при условии, что вам удастся найти подходящих, занимающихся тем же соперников, чьи коллекции наклеек составят достойную конкуренцию вашей.

Образование специализированных подгрупп — не единственное решение дилеммы суперстатуса. Существуют ещё и псевдоплемена, локализованные географически. Каждая деревня, каждый большой и маленький город и даже каждая страна внутри суперплемени развивают свою собственную региональную иерархию, создавая тем самым всё новые и новые подобия разрушительного суперплеменного лидерства.

В меньшем масштабе происходит то же самое: у каждого индивида есть крепко сплетённый "социальный круг" личных знакомых. Список не связанных с работой имён в личной записной книжке чётко отражает размеры псевдоплемени такого рода. Это особенно важно, так как все члены такого псевдоплемени с этим индивидом знакомы лично, что является одной из характерных черт племени настоящего. Правда, в отличие от настоящего племени, его члены совсем не обязательно знакомы друг с другом. Все эти социальные группы пересекаются и соединяются друг с другом, образуя таким образом одну сложную сеть, и социальное псевдоплемя открывает перед каждым индивидом ещё одну сферу, где он может самовыражаться и утверждаться в ролилидера.

Другим важным принципом суперплемени, благодаря которому группа разделяется, но не уничтожается, является система социальных классов. Основа такой системы сформировалась уже довольно давно: аристократия, или правящий класс; средний класс, включающий торговцев и специалистов в какой-нибудь отрасли; и низший класс, к которому принадлежали крестьяне и рабочие. По мере увеличения размеров этих групп стали появляться подгруппы, объединённые по различным признакам, но принцип образования такой системы остался неизменным. Разделение на классы дало возможность членам всех классов (за исключением высшего) бороться за более высокий статус на конкретном классовом уровне. Принадлежность к классу — это не только вопрос денег. Человек, занимающий высокое положение в каком-то социальном классе, может зарабатывать больше, чем тот, кто принадлежит к классу более высокому, но занимает в нём самое низкое положение. Преимущества, которые даёт власть на собственном уровне, могут быть такими, что желания покинуть своё классовое племя не возникает вовсе. Подобные примеры лишний раз показывают, насколько сильными могут стать племенные отношения внутри классов. Тем не менее, из-за разделения суперплемени классово-племенная система в последнее время потерпела серьёзные неудачи.

В связи с тем, что суперплемена разрослись до ещё больших размеров и технологии стали ещё более сложными, для того, чтобы идти в ногу со временем, было необходимо поднять требования к стандарту образования. Образование, соединённое с прогрессом в сфере массовой коммуникации и особенно с воздействием рекламы на массы, привело к значительному стиранию классовых барьеров. На смену приятному ощущению, что у тебя есть собственное место в жизни, пришло ещё более волнующее ощущение, что теперь появилась реальная возможность это положение улучшить. Но, несмотря на это, старая классово-племенная система всё ещё сопротивлялась; впрочем, она продолжает упорствовать и по сей день. Сегодня совершенно отчётливым примером внешних проявлений этой непрекращающейся битвы является всё возрастающая цикличность моды. Новые стили в одежде, мебели, интерьере, музыке и искусстве сменяют друг-друга всё стремительнее. Как правило, считается, что причина в коммерческих интересах, но это было бы слишком просто. На самом же деле продавать новые вариации на старые темы гораздо проще, чем придумывать абсолютно новые. И всё же спрос на новые темы непрерывно растёт, так как старые проникают в социальную систему слишком быстро, и, чем скорее они достигают низшего уровня, тем быстрее их нужно заменять чем- то новым и особенным на верхнем. История ещё не видела столь невероятного круговорота стилей и вкусов. В результате же, разумеется, псевдоплеменная индивидуальность, которая достигалась за счёт старой (негибкой) социально-классовой системы, теряется.

Развившаяся недавно новая раздельная суперплеменная система в какой-то степени эту потерю возмещает: появляются возрастные классы, всё большим становится различие между тем, что теперь следует называть "псевдоплеменем молодых" и "псевдоплеменем взрослых". У первого есть собственные обычаи и своя система иерархии, которые значительно отличаются от обычаев и системы последних. Абсолютно новый феномен сильных молодых идолов и студенческих лидеров появился в абсолютно новом псевдоплеменном подразделении. Отдельные попытки, предпринятые псевдоплеменем взрослых для того, чтобы взять новую группу под свой контроль, успехом практически не увенчались. Вдалбливаемые в головы молодых лидеров постулаты об уважении к старшим или терпеливое принятие кричащей молодёжной моды и стилей приводит лишь к ещё более мятежным крайностям. (Если, к примеру, курение конопли когда- нибудь будет легализовано и общепризнано, придётся немедленно произвести ряд замен, как когда-то алкоголю пришлось потесниться, уступив место конопле.) Когда эти крайности дойдут до той степени, что взрослые перестанут считать их допустимыми для себя или откажутся им подражать, молодые некоторое время смогут спокойно отдохнуть. Безопасно "размахивая флагами" нового псевдоплемени, они смогут с удовлетворением наслаждаться ощущением своей новой псевдоплеменной независимости, а также своей отдельной системой власти, легче поддающейся управлению.

Серьёзный урок, который следует вынести из этого, заключается в том, что древняя биологическая потребность человеческого рода в племенной уникальности является могущественной силой, подавить которую невозможно. Как только один суперплеменной раскол незаметно ликвидируется, сразу же появляется другой. Действующие из благих побуждений власти беспечно толкуют о "надеждах на создание единого мирового сообщества". Они отчётливо видят техническую возможность такого развития, учитывая чудеса современных средств коммуникации, но они упорно стараются не замечать трудностей биологических.

Пессимистично? Ничего подобного. Перспективы останутся мрачными лишь до тех пор, пока не будет достигнута согласованность с биологическими требованиями видов. Теоретически не существует никаких препятствий для того, чтобы конструктивно объединить маленькие группировки, удовлетворяющие требованиям племенной самобытности, внутри нескольких быстро растущих суперплемён, которые, в свою очередь, при условии конструктивного взаимодействия могли бы сформировать одно огромное мировое мегаплемя. Все неудачи, постигающие эти попытки до сих пор, объясняются желанием стереть существующие различия между группами, а не улучшить природу этих различий путём преобразования их в более полезные и мирные формы конкурентоспособного социального взаимодействия. Попытки уравнять весь мир, превратив его в огромное унифицированное пространство, заранее обречены на неудачу. Это касается всех уровней — от отделившихся наций до отколовшихся группировок. Когда что-то угрожает чувству социальной уникальности, оно оказывает отпор. То, что ему приходится бороться за своё существование, в лучшем случае грозит социальным переворотом, в худшем же — кровавой массовой бойней. Более подробно мы остановимся на этом в одной из следующих глав, а сейчас вернёмся к вопросу социального статуса и рассмотрим его на уровне индивида.

Какое же именно место занимает современный охотник за статусом? Во-первых, у него есть личные друзья и знакомые — все вместе они образуют его социальное псевдоплемя. Во-вторых, у него есть сообщество, в котором он живёт, — его региональное псевдоплемя. В-третьих, у него есть специализация: профессия, ремесло или работа, а также игры, хобби или занятия спортом. Они образуют его специализированные псевдоплемена. Ну и, в-четвёртых, он несёт в себе пережитки классового племени и является членом нового возрастного племени.

Все эти подгруппы вместе предоставляют ему гораздо больше шансов для достижения некоего превосходства, а также для удовлетворения своего основного инстинкта — получения статуса, чем место крошечной частицы в однородной массе, человекоподобного муравья, взбирающегося на гигантский суперплеменной «муравейник». Всё вроде бы неплохо, но есть одна загвоздка.

Прежде всего, превосходство, достигнутое в ограниченной подгруппе, уже само по себе ограничено. Возможно, оно истинно, но это лишь часть решения: ведь пренебрегать тем фактом, что вокруг происходит нечто более значительное, невозможно. "Крупная рыба, плавающая в маленьком пруду, никогда не перестанет мечтать о большом озере." Когда-то такой проблемы не существовало, так как жёсткая и не терпящая компромиссов классовая система заставляла каждого оставаться на своём месте. Возможно, это и вносило определённую ясность, но в то же время могло слишком быстро привести к застою и упадку суперплемени. Не имеющие особых талантов индивиды пользовались всеми благами, а многим из тех, кто действительно обладал большим талантом, приходилось оставаться в стороне, растрачивая свою энергию на строго ограниченные цели. У потенциального гения из низшего класса было гораздо меньше шансов на успех, чем у рассвирепевшего идиота из высшего.

Ценность жёсткой классовой структуры заключается в том, что она послужила средством раскола, хотя, по сути, она была совершенно бесполезной, и её конечное исчезновение вовсе не удивительно. Её призрак всё ещё марширует, но в настоящее время его практически повсеместно заменила гораздо более эффективная меритократия, где каждый индивид теоретически имеет возможность достичь своего оптимального уровня, а, найдя его, может усилить свою социальную индивидуальность, примкнув к одной из многочисленных псевдоплеменных группировок.

Такая меритократическая система, конечно, действует возбуждающе, но у неё есть и оборотная сторона, так как наряду с возбуждением существует ещё и напряжение. Важная особенность меритократии, хотя она и старается избежать небрежного отношения к талантам, заключается в том, что она ещё и раскрывает сквозной канал, идущий с самых низов до самых верхов гигантского суперплеменного сообщества. Если любой мальчик благодаря собственным заслугам может, в конце концов, стать величайшим из лидеров, тогда на каждого победившего будет приходиться по миллиарду проигравших. Эти проигравшие, впрочем, больше не смогут винить в своей неудаче внешние силы несправедливой классовой системы — им придётся честно признать, что проиграли они только из-за личных недостатков.

Таким образом, создаётся впечатление, что в любом крупном, деятельном и прогрессивном суперплемени должно быть большое количество охотников за статусом, которые, несмотря на старания, всё же терпят постоянные неудачи. На смену молчаливой удовлетворённости жёсткого застойного общества пришли лихорадочные стремления и страстные желания общества более гибкого и развивающегося. Какова же реакция тех, кто борется за получение статуса? Ответ очень прост: если они не могут взобраться на самый верх, то изо всех сил стараются создать иллюзию того, что они менее зависимы, чем это есть на самом деле.

Для лучшего понимания такой ситуации здесь, пожалуй, будет уместно мимоходом взглянуть на мир насекомых. Существует множество видов ядовитых насекомых, и крупные животные их в пищу не употребляют. Поэтому в интересах этих насекомых иметь какой-нибудь отличительный предупреждающий сигнал. Обычная оса, например, обладает бросающейся в глаза жёлто-чёрной полосатой окраской. Она настолько особенна, что хищному зверю не составит труда её запомнить, и насекомых с такой окраской он быстро научится избегать. Точно так же происходит и с другими ядовитыми насекомыми, поэтому все они становятся членами так называемого "предупреждающего клуба".

Для нас в данном контексте важно то, что некоторые абсолютно безвредные виды насекомых пользуются преимуществами такой системы, приобретая окраску, похожую на окраску ядовитых членов "предупреждающего клуба". Некоторые безобидные мухи, к примеру, имеют такую же жёлто-чёрную полосатую окраску, как и осы. Став, таким образом, мнимыми членами "предупреждающего клуба", они пользуются всеми привилегиями, распространяющимися на ядовитых насекомых. Хищники не осмеливаются нападать на них, несмотря на то, что на самом-то деле могли бы недурно перекусить.

Мы попробуем воспользоваться этим примером с насекомыми для проведения грубой аналогии, которая поможет нам понять, что происходит с охотниками за статусом. Всё, что нам нужно сделать, — это заменить яд властью. Настоящие наделённые властью индивиды демонстрируют свой высокий статус множеством различных способов. Они подают сигналы своего превосходства тем, как одеваются, в каких домах живут, как путешествуют, говорят, развлекаются и едят. По социальным знакам принадлежности к "клубу власть имущих" их высокий статус сразу становится очевидным и для подчинённых, и для таких же, как они, а, следовательно, у них нет необходимости каждый раз своё превосходство каким-нибудь другим способом подтверждать. Подобно ядовитым насекомым, им не приходится жалить своих врагов, — им нужно лишь дать сигнал о том, что при желании они могут это сделать.

Отсюда совершенно очевидно, что безобидные подчинённые могут вступить в "клуб власть имущих" и пользоваться его преимуществами при условии, что им удастся продемонстрировать такие же сигналы. Если, подобно жёлто-чёрным мухам, они смогут подражать жёлто-чёрным осам, то можно предположить, что им, по крайней мере, удастся создать иллюзию своего превосходства.

Действительно, имитация превосходства стала одним из основных занятий суперплеменных охотников за статусом, и поэтому важно рассмотреть её подробно. Прежде всего, необходимо точно определить различие между символом статуса и имитацией превосходства. Символ статуса — это внешний признак истинного уровня социального превосходства, которого вам удалось добиться. Имитация превосходства — это внешний признак уровня превосходства, которого вам хотелось бы добиться, но которого ещё нет. В материальном смысле это означает примерно следующее: символ статуса — это то, что вы можете себе позволить, а имитация превосходства — это то, что вы не совсем можете себе позволить, но, тем не менее, покупаете. Для имитации превосходства, таким образом, зачастую требуется жертвовать чем-то другим, в то время как при наличии истинного символа статуса в этом никакой необходимости нет.

Совершенно очевидно, что в существовавших ранее обществах, с их более жёсткими классовыми структурами, таких широких возможностей для имитации превосходства не было. Как я уже отмечал, людей гораздо более удовлетворяло то, что у каждого есть своё место, но всё возрастающее желание — мощная сила, и к тому же, какой бы жёсткой ни была структура, исключения из правил всегда были и будут. Наделённые властью индивиды, видя, что имитаторы ослабляют их позиции, реагировали незамедлительно: для обуздания имитирования они вводили строгие предписания и даже законы.

Хорошим примером здесь могут служить правила, касающиеся одежды. Эта тема была настолько актуальна, что в Англии в 1363 году парламентом был принят закон, касающийся главным образом правил, регламентирующих моду в одежде различных социальных классов. В Германии Эпохи Возрождения женщина, одевавшаяся неподобающе своему положению, была обязана носить на шее грубый шерстяной платок. В Индии были введены строгие правила относительно того, как каждой касте следует наматывать тюрбан. В Англии времён Генриха VIII бархатные шляпы или золотые цепочки разрешалось носить только тем женщинам, чей муж отдал в королевское войско хорошего скакуна. В Америке новоанглийского периода женщине запрещалось носить шёлковый шарф, если у её мужа не было состояния в тысячу долларов. Подобные примеры можно приводить до бесконечности.

Сегодня с распадом классовой структуры таких законов стало значительно меньше. Теперь они ограничиваются лишь несколькими особыми категориями, такими как медали, титулы и регалии, обладание которыми без соответствующего статуса всё ещё считается незаконным или, по крайней мере, социально неприемлемым, хотя, в принципе, сейчас индивид, наделённый властью, гораздо меньше защищен от попыток имитации превосходства, чем когда-либо. Впрочем, он нашёл довольно изобретательный способ, как за это отплатить. Сознавая, что индивиды с низким статусом будут всегда стремиться ему подражать, он, в свою очередь, сделал доступными дешёвые подделки массового производства, имитирующие его собственные вещи. Искушение было слишком сильным, и приманку проглотили.

Покажем, как это работает, на примере. Женщина, имеющая высокий статус, носит бриллиантовое колье; женщина же с низким статусом носит колье из бисера. Оба колье сделаны превосходно; бисер недорог, но смотрится эффектно и привлекает внимание, к тому же не претендует казаться тем, чем на самом деле не является. Для статуса он ни малейшего значения не имеет, и поэтому носящая его женщина хочет чего-то большего. Никаких указов или законов, запрещающих ей носить бриллиантовые колье, не существует. Усердно работая, экономя каждую копейку и, в конце концов, потратив больше, чем она может себе позволить, эта женщина, возможно, всё же приобретёт колье из маленьких, но настоящих бриллиантов. Но, сделав этот шаг и украсив свою шею колье, имитирующим превосходство, она будет представлять угрозу для женщины, обладающей высоким статусом: их статусные различия начнут стираться. Следовательно, человеку, имеющему высокий статус, ничего не остаётся, как пустить в продажу колье из больших, но поддельных бриллиантов. Такие колье недороги и так привлекательны внешне, что женщина с низким статусом прекращает бороться за бриллианты настоящие и вместо них довольствуется подделкой. Ловушка захлопнулась, настоящую имитацию превосходства удалось предотвратить. На поверхности это, конечно, не так очевидно. Кажется, что женщина с низким статусом, радующаяся своей вульгарной подделке, продолжает имитировать свою властительную соперницу, но это всего лишь иллюзия. Дело в том, что поддельные бриллианты слишком хороши, чтобы быть настоящими, если сопоставить их с образом жизни женщины. Они никого не введут в заблуждение и, следовательно, повысить статус не помогут.

То, что зачастую этот трюк работает довольно эффективно, кажется удивительным, но это и вправду так. Он уже проник во многие сферы жизни, и это не прошло бесследно. Он практически уничтожил искусство и ремёсла, которыми владели люди, имеющие низкий статус. На смену народному творчеству пришли дешёвые копии творений великих мастеров; народную музыку заменила граммофонная пластинка; вместо ручных поделок появились пластиковые имитации более дорогих товаров, выпущенные массовым производством.

Вскоре стали быстро формироваться общества, пытающиеся эту тенденцию изменить и возродить народное творчество, но ущерб ему нанесён уже был. Всё, чего они смогли добиться в лучшем случае, — это сыграть роль таксидермистов народной культуры. Как только всё общество сверху донизу охватила погоня за статусом, обратного пути уже не было. Если, как я уже предполагал ранее, общество соберётся восстать против унылой скуки этого "нового однообразия", то, скорее всего, это произойдёт посредством рождения культуры новой, а не возрождения старой.

Но действительно серьёзно настроенный борец за повышение своего статуса восставать не будет. Дешёвые подделки для него не значат ровным счётом ничего, его ими не обманешь. Он прекрасно осознаёт, что это ловкий обман, иллюзия, имитация превосходства. Для него превосходство выражается в обладании предметами по-настоящему ценными, и, для того, чтобы создать впечатление чуть большего социального превосходства, чем то, которым он на самом деле обладает, он всегда должен иметь чуть больше, чем может себе позволить. Только в этом случае его обман могут принять за чистую монету.

Для безопасности он старается сконцентрировать своё внимание на тех сферах, где подделок просто не существует. Если он может позволить себе покупку маленького автомобиля, он покупает средний; если может купить средний — покупает большой; если же может приобрести один большой автомобиль — покупает второй небольшой для ежедневного пользования; если большие машины становятся слишком распространёнными, он покупает маленькую, но жутко дорогую спортивную машину иностранного производства; если в моду входят большие задние фары, он покупает самый современный автомобиль с ещё большими, для того чтобы тот, кто находится сзади, знал, кто впереди него. Но вот чего он никогда не станет делать, так это покупать картонные модели «роллс-ройсов» в натуральную величину и выставлять их рядом с гаражом. Мир фанатика, борющегося за повышение статуса, поддельных бриллиантов не приемлет.

Автомобили — это только единичный пример, но довольно показательный, так как встречается на каждом шагу. Впрочем, страстному борцу за статус этого недостаточно. Если он собирается создать убедительную картину для своих конкурентов, обладающих высоким статусом, он, а также его банковский счёт, должны участвовать во всём. Вся система покупок в рассрочку, ипотека и превышение банковского кредита обязаны своим существованием именно подобному желанию увеличить свою власть в рамках имитации превосходства.

К несчастью, нелепые внешние атрибуты упорного охотника за статусом приобретают такую значимость, что, кажется, становятся чем-то большим, чем они есть на самом деле. В конечном счете, они лишь имитируют превосходство, не имея при этом ничего общего с превосходством истинным. Истинное превосходство, истинный социальный статус связаны с влиянием и властью над подчинёнными членами суперплемени, а не с обладанием двумя цветными телевизорами. Разумеется, то, что вы можете легко купить второй цветной телевизор, является естественным отражением вашего положения и играет роль истинного символа статуса. Совсем другое дело — покупка второго цветного телевизора в то время, когда вы можете позволить себе лишь один. Это может показать тем, чей статус выше, вашу готовность присоединиться к ним, но вовсе не даёт гарантии, что вам это действительно удастся. Ваши соперники, находящиеся на одном с вами уровне и движимые тем же желанием, тоже займутся приобретением вторых цветных телевизоров, но основной закон иерархии заключается в том, что добиться своего и подняться на один уровень выше удастся лишь немногим. Эти счастливчики могут вполне оправданно украсить лентой победителя свои вторые цветные телевизоры: их имитатор превосходства сделал своё дело. Всем же остальным, потерпевшим неудачу, приходится оставаться на своём месте в окружении многочисленных дорогостоящих имитаторов превосходства, которые в один момент стали тем, чем и являются на самом деле, — иллюзией величия. Проигравшие проглатывают горькую пилюлю, когда осознают, что всё это вовсе не даёт никаких гарантий, хотя и может быть крайне полезно для успешного продвижения вверх.

Чрезмерное стремление к имитации превосходства может нанести серьёзный ущерб. Оно не только заставляет менее успешных охотников за статусом пережить тяжёлое разочарование, но ещё и требует от члена суперплемени так много усилий, что у него практически не остаётся времени ни на что другое.

Очень часто случается, что охотник, чересчур озабоченный погоней за статусом, вынужден забросить свою семью. Это приводит к тому, что женщина в доме берёт на себя роль мужчины. Такое положение вещей создаёт психологически вредную атмосферу для детей, которая может изменить их понимание роли каждого пола. Ребёнок видит, что в семье отец лишился роли лидера. Тот факт, что он принес её в жертву борьбе за власть в гораздо более обширном масштабе суперплемени, для ребёнка ровным счётом ничего не значит, поэтому будет удивительно, если он вырастет человеком, психически уравновешенным. Даже подростку, осознающему гонку за статусом в суперплемени и хвастающемуся достижениями отца в этой сфере, отсутствия активного отеческого влияния эти достижения не заменят. Несмотря на его статус, растущий во внешнем мире, отец может запросто стать в семье "пустым местом".

Такое положение вещей приводит нашего борца за статус в крайнее замешательство: он соблюдает все правила, и всё же что-то идёт не так. Требования суперстатуса в "людском зверинце" поистине жестоки: либо человек проигрывает и разочаровывается, либо он добивается успеха и теряет контроль над семьёй. Бывает и того хуже: он может так усердно трудиться, что и потеряет место в семье, и потерпит неудачу в борьбе за статус.

Всё это даёт нам повод говорить о другой реакции некоторых членов суперплемени на крушение надежд, связанных с борьбой за превосходство, — более агрессивной. Исследователи, изучающие поведение животных, считают такую реакцию перенаправлением агрессии. В лучшие моменты это лишь неприятный феномен, в худшие же он становится в буквальном смысле смертельным. Он отчётливо проявляется при встрече двух соперничающих животных: каждое хочет напасть на соперника и каждое боится это сделать. Если проснувшуюся агрессию не выплеснуть на вызвавшего её грозного противника, она обязательно найдёт себе другую жертву. Козлом отпущения станет более спокойный, менее устрашающий индивид, на которого сдерживаемая до сих пор злость и изольётся. Он не сделал ничего, чтобы её вызвать; его «вина» заключается лишь в том, что он слабее настоящего противника и не столь страшен, как он.

Во время погони за статусом часто случается, что подчинённый не осмеливается открыто показать свою злость на лидера (слишком многое поставлено на карту), поэтому ему приходится искать себе другую жертву, которой могут стать его несчастные дети, жена или собака. Когда-то приходилось страдать бокам его лошади — сегодня страдает коробка передач его автомобиля. Если у него большой штат подчинённых, он может отыграться на них при помощи слов.

Если же у него нет ни одной из этих возможностей, остаётся лишь один человек — он сам, и, следовательно, ему приходится «уесть» самого себя. В крайних случаях, когда всё кажется совершенно безнадёжным, он может довести направленную на себя агрессию до максимальной степени, то есть покончить с собой. (Известны случаи, когда животные в зоопарке наносили себе тяжёлые травмы, кусая собственную плоть до кости, если не могли достать врага через решётку, но вот совершение самоубийства характерно, пожалуй, только для людей.) Существует множество точек зрения, касающихся основных причин самоубийства, но вряд ли кто станет отрицать, что основным фактором является перенаправленная агрессия. Один авторитетный исследователь дошёл даже до того, что заявил следующее: "Никто не убивает себя, если не хочет убить и других или, по крайней мере, не желает смерти другому". Возможно, это слегка преувеличено. Вряд ли в эту категорию попадает человек, убивающий себя из-за боли, вызванной неизлечимой болезнью. Было бы странно предполагать и то, что он хочет убить доктора, которому не удалось его вылечить. Чего он действительно хочет, так это избавиться от боли. Но всё же множество других случаев объясняется именно перенаправлением агрессии. Вот, несколько фактов, подтверждающих это.

Уровень самоубийств в больших городах гораздо выше, чем в сельской местности. Мужчины гораздо чаще совершают самоубийства, чем женщины (впрочем, последние начинают их в этом деле стремительно догонять). Другими словами, уровень самоубийств выше у того пола, который в большей степени вовлечён в погоню за статусом, а так как сейчас женщины становятся всё более эмансипированными и всё чаще вступают в эту гонку, они всё чаще разделяют и связанный с нею риск. Уровень самоубийств возрастает также в моменты экономических кризисов. Иными словами, когда погоня за статусом претерпевает трудности наверху иерархической лестницы, внизу возрастает перенаправленная агрессия, что приводит к пагубным последствиям.

Во время войны уровень самоубийств заметно падает. Кривая самоубийств XX столетия показывает два огромных спада, приходящихся на период двух мировых войн. Иными словами, зачем убивать себя, если можно убить кого-то другого? Именно неспособность убить тех, у кого больше превосходства, и потенциальное желание совершить самоубийство заставляют человека перенаправлять свою тягу к насилию. У него есть выбор: убить менее опасного козла отпущения или же самого себя. В мирное время нереализованное желание совершить убийство чаще всего оборачивается попыткой самоубийства, но во время войны человеку приказано убивать, следовательно, снижается и уровень самоубийств.

У самоубийства и убийства есть много общего. В определённом смысле их можно считать двумя сторонами одной медали. Существующая тенденция показывает, что в странах с высоким уровнем убийств уровень самоубийств значительно ниже, и наоборот. Складывается впечатление, что в человечестве скопилось много агрессии, которой необходимо дать выход, и, если она не высвободится одним путём, то обязательно найдёт другой. Каким образом агрессия выйдет, зависит от того, насколько непримиримо каждое конкретное общество относится к убийству. Если эти запреты слабы, уровень самоубийств будет значительно меньше. Это напоминает ситуацию военного времени, когда все запреты на убийство намеренно и активно снимаются. И всё же современные суперплемена ко всему, что связано с убийством, относятся в целом слишком уж непримиримо. Большинству из нас, никогда не стоявшему перед выбором между убийством и самоубийством, довольно трудно разобраться в этих противоречивых вещах, хотя, если руководствоваться теорией, кажется, что биологически более естественно лишить жизни кого-то другого, чем себя самого, но факты говорят совсем обратное. В Великобритании в последние несколько лет количество самоубийств за год составляло примерно пять тысяч, в то время как число раскрытых убийств не достигало и двухсот. К тому же, если изучить все эти убийства, можно обнаружить нечто неожиданное.

Большинство из нас составляет своё представление об убийствах по репортажам в газетах и детективным романам, но газеты и писатели чаще всего пишут о тех убийствах, которые сделают книгу или газету продаваемой. На самом же деле наиболее распространены грязные и отвратительные убийства в кругу семьи, когда жертвой становится близкий родственник. В 1967 году в Великобритании было совершено 172 убийства, и 81 из них было как раз такого рода. Более того, в 51 случае после убийства преступник разделывался и с собственной жизнью. Большинство таких случаев связано с тем, что человек, одержимый неутолённым желанием выброса агрессии, сначала убивает своих близких, а затем и себя самого. Зачастую оказывается, что ему невыносима сама мысль о том, что он оставит их жить и страдать от всего им содеянного, и поэтому он не находит ничего лучшего, как сначала лишить жизни их.

Исследователи, изучающие убийства, обнаружили, что после совершения убийства с преступником могут происходить довольно интересные изменения. Если он не довёл дело до конца и не покончил с собой сразу же, он, скорее всего, почувствует такое невероятное облегчение от снятия напряжения, что вдруг обнаружит в себе явное нежелание совершать самоубийство. Общество довлело над ним и довело до того, что он был готов покончить с жизнью, но убийство всей семьи настолько удовлетворяет пылающую в нём жажду мести обществу, что теперь его депрессия проходит и он чувствует огромное облегчение. Но вместе с тем он оказывается в довольно непростом положении: он окружён мёртвыми телами, и всё свидетельствует о том, что он только что совершил тяжкое убийство, тогда как на самом деле это было лишь прелюдией к самоубийству. Вот, к каким ужасающим крайностям может привести перенаправленная агрессия.

К счастью, большинство из нас в подобные крайности не впадает — наши семьи страдают лишь от того, что иногда мы приходим домой не в духе. Многие члены суперплемени находят отдушину в том, что смотрят фильмы, где кто-то другой расправляется с негодяями и убивает злодеев. Примечательно, что в обществах со строгой субординацией и жёсткой системой управления показывают значительно больше фильмов, связанных с насилием. На самом же деле можно поспорить по поводу того, что привлекательность ужасов вымышленного насилия прямо пропорциональна разочарованию, испытанному в жизни и связанному с получением превосходства.

Поскольку уже сам размер огромных суперплемён предполагает наличие в них большого числа тех, кто потерпел неудачу в борьбе за превосходство, широкое распространение и популярность вымышленного насилия вполне объяснимы. В качестве доказательства здесь будет достаточно сравнить количество продаваемых во всём мире книг авторов, пишущих о насилии, с количеством продаваемых книг писателей, пишущих о чём-либо другом. Согласно результатам недавнего исследования непревзойдённых бестселлеров в области художественной литературы, имя одного автора, специализирующегося на ужасах насилия, появлялось в двадцатке лучших книг семь раз, а общее число его проданных книг превысило 34 миллиона. На телевидении картина примерно та же. Подробный анализ передач, транслировавшихся в Нью-Йорке в 1954 году, показал, что в течение одной недели на экране появилось не менее 6800 агрессивных эпизодов.

Совершенно очевидно, что существует острая необходимость наблюдать за тем, как другие подвергаются крайним формам насилия, но ценность и безвредность этих актов как средства, способствующего выходу подавляемой агрессии, довольно спорны. Таким образом, так же, как и в имитации превосходства, причина, по которой люди наблюдают за насилием, совершенно очевидна, но вот ценность этого довольно сомнительна. Чтение о гонениях или же наблюдение за ними никак не изменяет ситуацию, существующую в реальной жизни читателя или наблюдателя. Он может наслаждаться этим, пока это его привлекает, но когда всё заканчивается и он возвращается обратно в суровую реальность, он остаётся по-прежнему зависимым от своего места в обществе. Таким образом, этот способ снятия напряжения носит лишь временный характер и напоминает почёсывание укуса насекомого. Более того, почёсывание укуса может привести к усилению воспаления. Увлечение вымышленными увечьями может увеличить невнимание к феномену насилия в целом. Единственный плюс в том, что, пока люди заняты чтением книг о насилии или просмотром такого рода кинофильмов, сами они актов насилия не совершают.

Действия перенаправления агрессии зачастую характеризуются как феномен"…и клерк пнул кота". Это подразумевает то, что свой скрытый гнев на животное направляют только члены низшей ступени иерархии. К несчастью для животных, это не совсем так, и в доказательство этого общества защиты животных могут привести множество цифр. Жестокое обращение с животными служило средством выхода перенаправленной агрессии ещё со времён древних цивилизаций и, разумеется, было свойственно не только низшим слоям социальной иерархии. Мы сталкиваемся с этим и по сей день. Бойни в римских амфитеатрах, травля медведя в Средние Века и современный бой быков не оставляют сомнений в том, что причинение боли животным и их убийство всегда сильно привлекали членов суперплеменных сообществ. Действительно, с тех пор как наши предки, чтобы выжить, начали охотиться, человек стал причинять животным боль и убивать их, но в доисторические времена мотивы для этого были совершенно иными. Строго говоря, тогда жестокости в том смысле, как принято её понимать в соответствии с существующим определением "жестокость — это наслаждение от чьей-то боли", не было.

В суперплеменные времена мы убиваем животных по четырём причинам: чтобы добыть пищу, одежду и другие материалы; чтобы истребить паразитов и вредителей; с целью продолжения научных исследований, а также для того, чтобы испытать удовольствие от убийства. Первые две из этих причин объединяют нас с древними предками-охотниками, последние же две можно считать инновациями суперплеменных условий. В данный момент нас интересует только четвёртая из этих причин. Остальные, разумеется, также могут содержать элемент жестокости, но такая характеристика не является для них основной.

История намеренной жестокости по отношению к другим видам стала развиваться довольно странно. Древний охотник имел с животными много общего, он испытывал к ним уважение. Точно так же (что вполне естественно) было и у древних народностей, занимавшихся сельским хозяйством. Но с началом развития городских поселений большие группы людей лишились возможности прямого контакта с животными, и уважение было потеряно. По мере роста цивилизаций возрастала и надменность человека. Он закрыл глаза на тот факт, что от других видов животных ничем, по сути, не отличается. Образовалась огромная пропасть: теперь отличительной особенностью человека стало то, что у него была «душа», которой «нет» у других животных, — другие были всего лишь неразумными тварями, сотворёнными для его удовольствия. По мере распространения христианской религии всё сильнее стало укрепляться мнение, что животные существуют лишь для того, чтобы помогать человеку. У нас нет необходимости вдаваться в подробности, но стоит заметить, что ещё в середине XIX века Папа Пий IX не дал разрешение на открытие в Риме общества защиты животных на том основании, что человек должен исполнять свой долг по отношению к себе подобным, а к животным это никоим образом не относится. Позднее, в том же веке, один учёный иезуит написал: "У неразумных тварей нет понимания, а значит, не являясь личностями, они не могут иметь какие-либо права… Следовательно, мы не должны испытывать милосердие или какие-либо другие обязательства по отношению к низшим животным, аналогично тому, как мы не испытываем ничего подобного по отношению к растениям или камням."

Многие христиане начали сомневаться в правильности такого отношения к братьям нашим меньшим, но человек и животные стали ближе друг к другу только тогда, когда появилась теория эволюции Дарвина, которая оказала сильное влияние на человеческое мировоззрение. Признание родства человека с животными, которое было совершенно естественным для древних охотников, положило начало новой эры уважения. В результате, за последние несколько столетий наше отношение к намеренной жестокости в обращении с животными стремительно менялось, но, несмотря на всё возрастающее осуждение такого отношения, этот феномен ещё существует повсеместно. Публичные его проявления встречаются всё реже, но частные случаи жестокого обращения с животными ещё имеют место. Сегодня мы можем уважать животных, но они по-прежнему остаются нашими подчинёнными, а значит, и самыми незащищёнными объектами для перенаправленной агрессии.

Наиболее уязвимыми подчинёнными после животных являются дети, и, несмотря на гораздо более строгие запреты, существующие в этом отношении, они также довольно часто становятся жертвами перенаправленного насилия. Жестокость, с которой животные, дети и другие беззащитные подчинённые подвергаются гонениям, отражает степень давления, оказываемого на преследователей.

Этот механизм можно увидеть в действии даже в военное время, прославляющее убийство. Сержанты и другие военнослужащие командного состава часто чересчур грубо обращаются с подчинёнными не просто для поддержания дисциплины, но и для того, чтобы вызвать чувство ненависти, намеренно желая обратить эту ненависть против врага во время сражения.

Теперь, посмотрев назад, мы видим, как на нас неумолимо давит неестественно тяжёлый вес превосходства, являющийся неотъемлемой характеристикой суперплеменных условий. Из-за ненормальности такой ситуации для животного, именуемого человеком, который всего лишь несколько тысячелетий назад был простым племенным охотником, выработались модели поведения, которые по всем стандартам поведения животных также можно считать ненормальными: преувеличенное внимание к имитации превосходства, наслаждение при наблюдении за актами насилия, намеренная жестокость по отношению к животным, детям и другим подчинённым, убийства и (в случае неудачи со всем остальным) акты насилия над собой и самоуничтожение. Наш член суперплемени, жертвующий семьёй ради того, чтобы вскарабкаться хоть на одну ступень выше по социальной лестнице, тайно наслаждающийся жестокостями книг и фильмов, пинающий собак, бьющий детей, преследующий слабых, мучающий свои жертвы, убивающий своих врагов, зарабатывающий болезни нервов и вышибающий себе мозги, — не такое уж приятное зрелище. Он часто похвалялся своей уникальностью в животном мире, и в этом смысле это и вправду так.

Действительно, другие виды животных напряжённой борьбы за статус также не чураются и зачастую тратят на достижение превосходства большую часть своей социальной жизни, но в естественной среде обитания дикие животные до крайностей, наблюдаемых в современной человеческой среде, такое поведение никогда не доводят. Как я сказал в самом начале, нечто подобное может происходить только в тесных клетках зверинца. Если в неволе собирается слишком много животных, и они содержатся слишком близко друг к другу, тогда в неестественной среде зверинца, безусловно, возникнет серьёзная проблема. Начнутся травля, нанесение увечий и убийства, появятся неврозы, но даже самый неопытный директор зверинца никогда бы не допустил, чтобы группа животных была такой многочисленной и жила в такой тесноте, в какой живёт человек в современных городах. Директор со всей уверенностью мог бы сказать, что такое положение дел неизбежно приведёт к полному упадку и краху нормальной (для конкретных видов животных) социальной модели. Он был бы крайне удивлён и поражён, если бы кто-то предложил ему поместить в такие условия его обезьян или грызунов. Человечество же по собственной воле именно так с собой и поступает; оно не только ведёт борьбу в таких условиях, но и ухитряется как-то выживать. По всем правилам "людской зверинец" должен был давно превратиться в сумасшедший дом с царящей в нём полной социальной неразберихой. Циники могут заметить, что на самом деле так оно и есть, но с этим можно поспорить. Тенденция к тесному сосуществованию вовсе не уменьшается, а как раз наоборот — является движущей силой. Различные виды нарушений в моделях поведения, которых я коснулся в этой главе, поразительны, и не столько тем, что они существуют, а скорее своей редкостью, если принимать во внимание размеры населения, затрагиваемого ими. Примечательно то, что лишь немногие из борющихся членов суперплемени становятся жертвами тех действий, о которых я здесь говорил. На каждого отчаявшегося охотника за статусом, разрушителя домашнего очага, убийцу, самоубийцу или преследователя приходятся сотни мужчин и женщин, которые в необычных условиях суперплеменных скоплений не только выживают, но и процветают. Это, пожалуй, больше, чем что-либо другое, служит поразительным доказательством огромного упорства, стойкости и находчивости нашего вида.