Мажор для профессора

И всё шло по плану, пока я не сел в свою тачку и мне закрыли рот какой-то тряпкой, а очнулся я в самолёте и охренел. Ничего не понимая и не до конца пришедший в себя, я шёл за пассажирами к проверке паспортов, пытаясь разобрать, куда прилетел и какого хрена вообще.

— Пройдёмте с нами, молодой человек, — говорит на английском азиатской внешности мужчина в форме полицейского, когда я прошёл через рамку металлодетектора.

— Зачем? — спрашиваю я севшим голосом, но за ними иду.

Ответа не последовало.

Меня толкнули в комнату для допросов, где на столе была открытая сумка.

— Это ваш багаж? — тычет в ту самую сумку полицейский.

— Нет, — мотаю головой, так как в первые вижу эту вещи.

— На ней ваше имя, — уверяет он меня.

— Это не моё! — возмущённо говорю я.

— Не советую врать, это вам не поможет, — продолжает уверенно говорить. — Мы нашли в вашей сумке наркотики, так что вам лучше самому всё рассказать.

— Что, мать вашу, мне рассказать?! — взрываюсь. — Какие, к чёрту, наркотики?! Что вообще за хрень происхо… — удар под дых прерывает мои возмущения.

— Загорский Демьян, вы арестованы за наркоторговлю.

Меня скручивают, надевают наручники и выводят из комнаты.

22

Демьян

Без каких-то дополнительных объяснений, кроме «вы арестованы за наркоторговлю», я не получил. Меня привезли в местный полицейский участок и закрыли в камеру с какими-то бомжами. А «местное» — это Бангкок, я тут отдыхал год назад, то есть мне пизда! В этой стране законы касаемо наркотиков жуть просто, может доходить до смертной казни, но мне это, скорее всего, не грозит, так как в якобы моей сумке нашли пакетик марихуаны. Что значит, если мне память не изменяет, сто тысяч в их валюте, а это двести тысяч с копейками наших, и год в тюрьме без помощи адвоката, что вряд ли у меня волшебным образом появится.

Спасибо, папочка постарался. Что это его рук дело, я не сомневаюсь, у него друг здесь живёт наркоторговец, и всё ясно как белый день — я отсюда не выйду. И по хрен мне, год — это не так уж и много, если сравнить со смертной казни, но вот что будет с Дианой за это время, я боюсь представить. И это единственное, что меня мотивирует, я должен выбраться отсюда. Хрен знает как, денег у меня, конечно, нет, да и со взятками тут туговато. Но придётся что-то придумать.

— Ты! На выход, — постучал офицер по железным прутьям, когда в маленьком окне под потолком уже стемнело.

Я встал с доски на подобие скамейки и подошёл к выходу.

— Руки за спину, — приказывает он на ломанном английском.

— У меня есть право на один звонок, — говорю я, когда меня ведут по коридору с обшарпанными стенами.

— Таких распоряжений не было.

Ну, кто бы сомневался.

Дальше меня просто игнорируют, никаких ответов, объяснений, ни хрена! А потом начался ад. Переступая порог тайской тюрьмы, ты знакомишься с дискриминацией, ты никто, становишься рабом, на которого всем по хрен, и у тебя нет никаких прав.

В тюрьме никто не говорит по-английски, включая начальника. Приходится наугад выполнять то, что тебе приказывают, понимаешь ты или нет, никого не волнует. Не выполнил — тебя избивают, благо меня не трогали, не знаю, с чем это связано, но охранники позволяли себе только толкнуть, больше ничего. И на том спасибо.

Распорядок дня похуже чем в армии, всё строго по расписанию: подъём в пять утра; обмывание — это бочки, из которых разрешено взять не больше трёх кувшинов воды; завтрак, обед и ужин — это рис с какими-то помоями; перекличка и вроде как свободное время, когда ты считаешь трещины на потолке. Обувь забирают ещё до попадания в тюрьму, у тебя только шорты и майка. Кормят там, где все моются, там же моют чаши, в которых дают еду. Тараканы и прочее насекомые чувствуют себя тут как дома.

Вонь, болезни любых сортов, и всякое дерьмо, которого я в жизни не видел. Возмущаться и высказываться не имеешь право, да и сильно не хочется, каким бы ты храбрым не был. Видя, как некоторые сопротивляющихся заключённых избивают, потом бросают в камеру с поломанными конечностями и огнестрельными ранениями, то любое желание отпадает. Бывают неадекватные наркоманы, от которых не знаешь, что ожидать, так как они становится психами из-за ломки.

Выдерживают не все, некоторые, в особенность те, кто получил срок побольше, заканчивают свои мучения не самым гуманным способом.

Бывают дни, когда самому хочется закончить это всё, но мысли о сестре и профессоре, что так плотно засел в моей голове, и не только, не дают сойти с ума. Когда заболел гриппом из-за того, что все спят на полу под вентиляторами, я смог попасть к врачу через неделю, и он накормил меня аспирином и на этом всё. Вот тогда я думал, что больше не увижу ни профессора, ни сестру. Сдохну тут от воспаления лёгких и меня закопают в общей яме.

Но я не могу сдаваться, мне надо выжить и вернуться к важным людям в моей жизни. Про сестру и говорить не буду, она определённо стоит на первом месте, а профессор… Я и не подозревал, насколько он мне важен, пока не попал в ад. Когда думаешь о нём постоянно, вспоминаешь те короткие мгновения, проведённые вместе, и отдал бы всё, чтобы оказаться сейчас рядом с ним.

Находясь на грани, осознаёшь, что то, что считал игрой, на самом деле является твоим желанием, закрытым под семью замками. Так как ты не хочешь осознавать то, что реально происходит, а именно — я втюрился в профессора по самые уши. А когда время идёт как улитка, то от мыслей в голове никуда ни деться, особенно когда не с кем и словом перекинуться. Разговариваешь сам с собой и выглядишь психом, в принципе, считаешься своим. Но это угнетает и с каждым днём угасает шанс, что ты выберешься отсюда живым, здоровым так уж точно не останешься. И вот, когда потерял счёт времени, чувствуешь себя хреново, сил ни на что не осталось, происходит чудо — тебя выпускают, также без объяснений.

23

Демьян

Выхожу из этого ада, чувствуя только замешательство. Нет, я, конечно, рад, что наконец выбрался из тюрьмы, но в ожидание подвоха. Не бывает ничего просто так, и когда дело касается моего отца, то уж и подавно.

На выходе, когда за мной закрыли ворота, я наконец вдохнул свежего воздуха, а не ту вонь, что гуляет на территории тюрьмы. Вижу впереди чёрный мэрс, а рядом мужчина в чёрном, и сомнений нет — он ждёт меня.

Не говоря ни слова, он достаёт с заднего сидения небольшую сумку, паспорт, в котором билет до дома, садится на водительское место и уезжает. Ахренеть просто! Но размышлять, какого хрена происходит, я не собираюсь, дали уйти, надо воспользоваться, остальное потом.

В сумке находится достаточная сумма денег и новые вещи. Пешком добираюсь до города, нахожу дешёвый отель и беру номер на пару часов. Билет на ночной рейс, так что у меня есть время привести себя в порядок. И конечно, первое, что делаю, — это наполняю ванну и окунаюсь в горячую, чистую и хорошо пахнущую воду, лежу, пока не остывает.

Очень надеюсь найти сестру живой и дома, а не в рабстве у Сабурова. Если отец что-то с ней сделал, то я хрен знает как поступлю. На что он способен, до меня весьма конкретно дошло, и я понял, что против него нельзя идти в открытую. Надо продумать хороший план и избавиться от его тирании.

В аэропорт приезжаю на такси за три часа до рейса, так как не терпится уже. Хочу убедиться, что с Дианой всё хорошо, и поехать к профессору. Высказать всё, и уже не отходить от него. Почувствовать вкус его губ, его руки на моём теле, его запах… Блять! Вот какого хрена люди такие тупые?! Надо обязательно попасть в какую-ту хуйню, чтобы понять и переоценить свои приоритеты.

Весь полёт сплю, не подозревал, что кресла в самолёте такие мягкие и удобные. Мне после бетонного пола и деревянный стул покажется удобным. Прохожу паспортный контроль и чуть ли не бегом иду на улицу, ловлю такси и называю домашний адрес.

Охранники на посту даже не удивились, увидев меня у ворот дома, пустили, будто я вернулся из уневера, а не отсутствовал три месяца.

— С возвращением, — слышу голос Тохи и поворачиваюсь.

— Ага, — киваю пару раз. — Спасибо за отпуск, — внимательно смотрю на него, но на его лице ни один мускул не дрогнул.

— Дэм… — Он осекается и тяжело выдыхает.

— Не стоит, ты врать не умеешь, а правду я и так знаю — ты его шестёрка, собачка, что выполняет все его команды, — без тени стыда говорю, что думаю. — Где Диана? — задаю волнующий меня вопрос.

— В своей комнате, — говорит он и, в его голосе слышится сожаление, но мне срать на это.

Разворачиваюсь и иду в сторону дома, когда вновь слышу голос Тохи.

— Я сделал всё возможное, — тихо, чтобы слышал только я. — Но у меня выбора нет.

Ничего не отвечаю, просто иду дальше, не совсем понял, о чём речь, но и по хрен, мне сейчас нужно увидеть сестру.

Захожу в её комнату без стука и, увидев Диану на подоконнике с опущенной головой на колени, у меня камень с грудь падает.

— Зайчик, — говорю я, и сестру как кипятком облили.

Прыгает с подоконника, спотыкается, падает, встаёт и бежит ко мне.

Сгрёб её в объятия и стиснул так, что кости захрустели. Диана разрывается диким плачем, трясётся, цепляется за мою футболку и сжимает её, насколько ей хватает сил.

— Это ты? — поднимает голову и смотрит на меня своими зелёными, заплаканными глазками. — Правда ты? — Поднимает руку и касается моего лица.

По телу разливается тепло, и я наконец чувствую себя дома, осознаю, что тайский кошмар закончился.

— Я. Точно я, — улыбаюсь, но она ещё сильнее разрыдалась. — Всё, успокойся. Я дома, — глажу её по спине, пытаясь утихомирить дрожь.

— Я думала, ты меня бросил, папа говорил, что ты уехал, что тебе плевать на меня, — через всхлипы говорит она.

Стискиваю зубы так, что скулы заболели. Скотина, убить его мало. Диана у меня впечатлительная, а он ей такую хуйню. Она же могла в депрессию впасть или что похуже.

— Я бы никогда этого не сделал, зайчик. Не смей и думать о таком, поняла? — обхватываю её лицо руками и смотрю в глаза. — Я. Никогда. Тебя. Не. Брошу. Ясно?

Она еле заметно кивает, и я целую её в лоб.

Сажусь на кровать и держу её на своих коленях, как в детстве, когда она просыпалась по ночам, потому что у неё под кроватью монстр живёт. И никто не мог её успокоить, кроме меня, иногда я оставался с ней в её розовой кроватке, и так и спал до самого утра.

— Где ты был? — разрывает она мирную тишину.

Сказать правду? Разбить её доброе сердце и увидеть вновь её слёзы? Нет. Ни за что. Не стану я говорить о том ужасе, что мне пришлось пережить за эти три месяца. Ей, конечно, стоит знать, кто на самом деле наш отец, и то, что он хотел, а может ещё хочет выдать её замуж за садиста, только малая часть всего того комплекта, на что он способен.

— Потом всё расскажу, лучше скажи мне, как ты? — смотрю на её, чтобы от меня не ускользала ни одна эмоция.

— Нормально, — врёт она. — Свадьба через пару недель.

Не скажу, что удивлён. Раз свадьбы ещё не было, значит, дело поправимое, хорошо, что я вовремя. Хоть и странно это, надо ещё выяснить, почему отец решил вернуть меня домой до свадьбы, явно не просто так.

— Не волнуйся, ты за этого дебила замуж не выйдешь, — уверенно говорю я и целую мокрые щёки. — Успокойся и займись своими делами, мне сейчас надо выходить, но я больше никуда не уеду.

Она кивает и улыбается.

24

Демьян

Иду в свою комнату, принимаю душ, одеваюсь, беру ключи от своей старой тачки, деньги из тайника и уезжаю. Сначала останавливаюсь у первого торгового центра и покупаю себе телефон, восстанавливаю все номера из облака и набираю Кира.

— Слушаю, — звучит грубый бас старого друга.

— Привет, — говорю я и выруливаю с парковки.

— Ёб твою мать, Дэм! Какого хрена, блять? Где тебя черти носили? Ты хоть понимаешь…

— Остановись, — перебиваю я его негодование. — При встрече всё объясню, позвонил сказать, что жив и в городе. — Слышу вздох по ту сторону трубки. — Мне нужно один важный вопрос решить, потом встретимся.

— Не с Раевским ли случайно? — удивляет он меня своим вопросом.

— Откуда? — спрашиваю я, чуть не пропустив красный свет на светофоре.

— Он тебя искал, не лично, конечно, но у меня тоже есть уши там, где надо.

Что у Кира неплохие связи, я и так в курсе, а вот то, что профессор меня искал, пиздец как радует.

— Ясно. Да, я съезжу к нему в клуб, потом позвоню…

— Его там нет, — обрывает он меня. — Он в загородном клубе, точнее в отеле «Мечта».

Откуда у него столько информаций о моем профессоре, спрашивать не буду. Не сейчас.

Набиваю адрес в навигатор и выдвигаюсь в путь. Всю дорогу думаю, как и с чего начать разговор, я никогда не… Не влюблялся. Я понятие не имею, что обычно бывает. И вот тут приходит понимание, что твоя крутость ни хрена не помогает. Это просто лицо, то, что ты показываешь другим, а если точнее, то, что хотят видеть те, кто тебя окружают — мажора, что только и умеет, что тратить деньги папочки. И никого не ебёт, что тебе плевать на его богатство, что тебя волнует другое.

Выяснить, где могу найти профессора, большого труда не составляет. Улыбаешься девушке на ресепшене, пару комплиментов, и она выдаёт тебе и номер счёта в банке.

И вот, стою в несколько метров от него, смотрю, как ловко он справляется с оружием, как попадает точно в цели с первого раза, и не могу поверить, что это он. Что он так близко, и я могу дотронуться до него, почувствовать его теплоту, и он не исчезнет, как я только попытаюсь это сделать, как бывало в моих снах.

Но всю пошло по пизде, когда он меня послал и даже слушать не стал. Я должен был разозлиться, так как всегда бывало, но три месяца в аду изменили моё представление о жизни. Я просто ушёл.

Неделю пытался вернуть свою жизни в привычное русло. В первую очередь пошёл в клинику и сдал все возможные анализы на все вирусы и паразиты. Разобрался с мединститутом, мне разрешили попробовать сдать экзамены, а если не сдам, позанимаюсь с репетиторами и пойду на пересдачу.

Отец вернулся домой в четверг и через охранника вызвал меня к себе в кабинет. Он сидел на своём кожаном кресле с сигарой в зубах и с лицом короля мира.

— Присядь, сын, — говорит он, кивая на кресло по эту сторону стола.

Меня чуть не вырвало от его «сын», конченый лицемер.

— Как жизнь? — спрашивает он так, будто я только что с курорта вернулся.

— Ты прекрасно знаешь, как у меня жизнь, — огрызаюсь, не могу я с ним общаться, видеть его рожу не могу. — Зачем вызвал?

— Тон сбавь, — притворно улыбается, чем ещё больше меня выбешивает. — Я надеюсь, ты понял, что не стоит мне показывать свой характер?

Ох, сука, как мне хочется выбить ему пару зубов.

— Ты хоть понимаешь, куда меня закрыл? Ты знаешь, какие там условия? Какой ты, блять, отец?! — на последнем вопросе вскакиваю и срываюсь на крик.

— Сядь! — рявкает он, но я игнорирую его.

— Я тебя ненавижу, чтобы ты сдох! — разворачиваюсь и выхожу из его кабинета.

Миссия «придумать план и действовать осторожно», идёт к хренам. Сорвался, блять. Сидит вальяжно и говорит со мной, будто я в углу постоял после того, как плохую оценку домой принёс. Тварь!

Сажусь в машину и еду к Кириллу, у него сегодня гонка, а сестра уж спит, не будет же эта мразь делать что-то с ней ночью? Мне просто надо выпустить пар, отправить куда-нибудь эту энергию.

— Привет, — здоровается Кир.

— Угу, — мычу и киваю я.

— Всё нормально? — спрашивает он и делает шаг в мою сторону. — Разобрался со всем?

— Я участвую, — говорю я, игнорируя его вопросы.

— Уверен? — щурит глаза и внимательно смотрит на меня.

— Да!

Плохая идея.

В таком состояние не стоило. В гонках надо быть максимально сосредоточен, а не перебирать в голове сто вариантов и путей выбраться из дерьма, в которым так старательно закапывает меня отец.

Отвлекаюсь на мимо проезжающую машину и хреначусь в столб. Острая боль в голове и темнота.

А потом прихожу в себя в больнице, не успеваю до конца осознавать, что происходит, как в палату врывается запыхавшийся профессор.

25

Серёжа

Вся моя жизнь, дела, бизнес отошли на второй план с тех пор, как я впервые переступил порог больницы, в которой лежит Демьян. Почти сплю там, не могу отойти от него, ощущение, что, как оставлю его на долгое время, случится какая-нибудь хрень. А после того, как я узнал, где он пропадал эти три месяца, я с ума схожу от злости.

В голове только одна мысль — пристрелить этого урода, избавить мир от его существования раз и навсегда. Но надо действовать осторожно, связи у меня есть и можно убрать его по-тихому, но он всё же отец Дэма, и, как бы там ни было, я не могу быть тем, кто убил его отца, хоть и косвенно.

— Привет, — говорю, как только захожу в палату.

В клинике кормят неплохо, но Дэм захотел что-то вредное, и я пошёл за бургерами.

— Привет, — улыбается он и приподнимается на кровати.

Ставлю бумажный пакет на тумбу, наклоняюсь и целую его.

— Врач приходил? — спрашиваю, пока достаю коробки с едой.

— Да, — отвечает и вздыхает.

— Что-то не так? — настораживаюсь.

— Придётся побыть тут ещё пару дней, — протирает он лоб и смотрит перед собой.

— В чём дело? — слишком резко задаю вопрос.

— Ну, отпуск в тёплую страну не без последствий, надо пройти небольшой курс лечения, и всё будет в порядке, — бодро отвечает он.

— Какого хрена так пугаешь? — выдыхаю и протягиваю ему обед.

— Переживаешь? — лукаво улыбается эта зараза.

— Нисколько, — вру и не краснею. — Я знаю, как нам прижать твоего папашу, — говорю я и Дэм перестаёт жевать.

— Слушаю, — тут же подаётся вперёд.

— Не здесь, — поворачиваю голову на дверь в палату, и он кивает. — Сестра заходила? — смотрю на Дэма и у него лицо сразу меняется.

— Была вчера, — хмурится. — Будто не в своей тарелке, какая-то рассеянная и подавлена.

— Не переживай, закончится весь кошмар, и придёт в себя, — успокаиваю его, а сам думаю, как бы ускорить процесс.

— Мне уже не терпится выйти отсюда, — шепчет Дэм, когда мы уже лежим на его кровать, и накрывает рукой мой пах.

Меня моментально в жар бросает и учащается пульс. Дальше поцелуев мы не заходили, но и их достаточно, чтобы моё тело реагировало соответствующе. Я никого и никогда не хотел так, как своего бывшего студента, которого я хотел прибить с первого дня нашего знакомства.

Мысли путаются, когда он начинает проводить ладонью по стремительно твердеющему члену. Дыхание перехватывает, когда он слегка сжимает ствол через штаны.

— Что ты делаешь? — останавливаю его.

— Я хочу поиграть.

Смотрю на него, в его глаза, полные похоти, и чувствую его стояк, что упирается в моё бедро.

— Не здесь же, вдруг кто-то зайдёт, — шиплю, хотя, честно говоря, мне плевать, я хочу его пиздец как.

— Никто не зайдёт, — говорит он и продолжает расстёгивать мои брюки. — Процедуры через час, у нас до хрена времени.

То ли его слова, то ли то, что тёплая рука коснулась каменного члена, но я откинул голову на подушку и отдался на растерзание умелым рукам.

Демьян наклонился и впился в мои губы, засунул язык по самые гланды, продолжая проводить рукой по налитому кровью члену. Оторвался от моего рта, когда было уже нечем дышать, посмотрел на меня, как-то хитро улыбнулся и начал сползать вниз.

Почувствовал тёплое дыхание в зоне паха, и тело пронзил ток, когда горячий язык прошёлся по головке. Полные губы коснулись чувствительной кожи и медленно опустились вниз. Такого острого ощущения я ещё не испытывал, сжал простыни и неосознанно положил вторую руку на голову Дэма.

Он начал двигаться быстрее и быстрее, яйца сжимаются, готовые вот-вот взорваться. Сам толкаюсь ему навстречу, насаживая его рот на свой член. Дэм ускоряется, берёт в рот всё резче и глубже, кашляет, но не останавливается.

Напрягаюсь всем телом, сжимаю челюсть до скрежета зубов, голоса за дверью исчезают, слышу только бешеный стук своего сердца в ушах. Весь покрылся потом, дыхание рваное, ноги дрожат.

Волна оргазма поднимается всё выше и обрушивается на меня как лавина. Наполняю рот Дэма горячей струёй, он глотает всё до последней капли, вылизывает член и целует головку.

Я прихожу в себя, кажется, от первого оргазма в своей жизни, всё, что было до этого, не идёт ни в какое сравнение. Сейчас я почувствовал все прелести минета, настоящую эмоциональную бурю.

— Ты как? — слышу голос Дэма и чувствую его ухмылку.

— Ахуенно, — хрипло отвечаю я и открываю глаза. — А как же ты? — киваю на его пах.

— Не переживай, на воздержание не только ты был.

Вижу пятно на его трениках и улыбаюсь.

— Это было ахрененно, — тянусь к его губам и целую.

— А я говорил, профессор, что ты пожалеешь, — язвит он и ложится рядом.

— Говорил? Что-то не припоминаю, — делаю задумчивое лицо, отчего получаю локтем в бок.

— Напомню, — говорит серьёзно.

— Мне уйти надо, если хотим прижать твоего отца, то не стоит терять времени, — встаю и заправляю штаны.

— Только будь осторожен. — Он садится на кровать. — Чтобы я не собирал тебя по частям. Отец у меня мразь редкостная, — предупреждает.

— Я знаю. — Я беру его лицо в свои руки и целую, после чего выхожу из палаты.

— Не отходишь ни на шаг, приспичит — в штаны наложи, но от палаты ни на шаг, — приказываю человеку из моей охраны. — Ясно?

Тот молча кивает, и я иду воплощать свой план в жизнь.

26

Демьян

Стою на ступеньках больницы, жду своего профессора, он должен забрать меня. Наконец отпустили домой, надоело валяться в койке, как и запах лекарств. Конечно, лучше, чем в бетонных стенах, где воняет помоями и дерьмом, но всё же.

Недалеко от меня стоит здоровый мужик и курит, вот думаю: пойти стрельнуть сигарету или не взяться опять за эту заразу. К тому же, Серёже не нравится, что я курю, и меня чёт это волнует. Вообще чувствую себя как-то по-другому, наверное, так влияет чувства на людей. Когда он только вышел за дверь, а ты уже ждёшь, чтобы он вернулся.

Вижу чёрный «Ровер» и спускаюсь вниз. Серёжа паркуется прямо у ступеньках, выходит из машины и забирает небольшую сумку с вещами, что он сам же принёс мне.

- Ты почему не дождался меня в палате? - хмурится он и открывает заднюю дверь.

- Я не инвалид, всего лишь небольшое сотрясение, и меня уже вылечили, - отвечаю и сажусь на переднее сидение.

- Всё равно, надо было ждать меня там, - говорит он и кивает мужику, что стоял и курил.

- Ты его знаешь? - спрашиваю, пристёгивая ремень.

- Знаю, человек из моей охраны, - удивляет он меня.

- Понятно, - усмехаюсь и устраиваюсь поудобнее.

Не люблю, когда за мной ведётся наблюдение, но то, что он меня охраняет, вызывает приятные ощущения внутри.

- Куда едем? - спрашиваю я, заметив, что он сворачивает не в сторону моего дома.

- Ко мне, - отвечает спокойным голосом.

- Мне надо домой, там Диана, и…

- С твоей сестрой всё в порядке, - перебивает он и отворачивается к окну.

- Откуда знаешь? - хмурюсь, чувствуя какую-то недосказанность.

- Просто поверь, она в безопасности, - улыбается как-то подозрительно. - Можешь быть спокоен и подумать немного о себе.

До его дома доезжаем за двадцать минут. Квартира в центре города, просторная и в современном стиле, видна работа хорошего дизайнера.

- Располагайся, квартира в твоём распоряжение…

- Твоя спальня где? - перебиваю я и усмехаюсь замешательству на его лице.

- Третья дверь слева, - прокашливается он.

Знаю, что я у него первый, и, что он переживает, но ему этого не избежать. Я мечтаю трахнуть его… Уже и не помню сколько, яйца скоро треснут от напряжения и желания.

- Я в душ схожу, потом закажем что-нибудь на ужин, - говорит он, начиная расстёгивать пуговицы на чёрной рубашке.

- Угу, - киваю и улыбаюсь.

В душ он пойдёт, как же!

Не пойдёт, а пойдём, я слишком долго ждал.

Недолго думаю, открываю дверь в ванную комнату и вижу за душевыми створками силуэт его голого тела. Член задёргался в штанах, и я поспешил снять их, за штанами сбросил футболку и трусы.

Открываю дверь, Серёжа вздрагивает и поворачивается ко мне, смотрит одним глазом, так как с головы течёт пена.

- Что ты?..

- Тш-ш-ш, - толкаю его к стене и впиваюсь в солёные губы.

27

Демьян

Он сначала опешил, но потом начал отвечать на поцелуй. Обнял меня за шею и, притянув ближе, застонал мне в рот, и этот стон как белый флаг. Поднял его ногу и коснулся заветной дырки между ягодицами, он вздрогнул, и я навалился на него. Стоящий колом член трётся об мой, и всё тело будто током пронзило.

Толкаюсь языком в рот как можно глубже. Трахаю его рот, глажу и разминаю тугой вход. Жёсткие струи горячий воды хлещут по лицу, смывая с профессора пену. Зарылся пальцами в его волосы и оттянул его голову назад, прошёлся языком по чувствительной коже на шее, и он, несмотря на жар и тёплую воду, моментально покрылся мурашками. Спустился ниже к острым соскам, поиграл языком, укусил, вырывая из Серёжи громкий всхлип.

Я уже на грани, ещё немного и кончу раньше времени, так и не добравшись до его задницы. Но душ не самое подходящее место. Не говоря ни слово, беру его за руку и тяну к выходу из душевой кабинки и, собственно, из ванной. И обоим по хрен, что с нас вода стекает, оставляя лужи на полу. Открываю первую попавшуюся комнату и веду его к кровати. Толкаю, и он падает на спину, его член качается и с тихим шлепком ложится на живот.

— Хочу тебя, пи*здец как, — говорю и заставляю его подняться выше.

Устраиваюсь между его ног, наклоняюсь и впиваюсь в красные и искусанные губы. Голова кружится, трясусь похлеще, чем Серёжа, блять, будто в первый раз. Поцелуй, такой, сука, охрененный. Оторваться не могу.

— Смазка есть? — отлипаю от него.

— Откуда?! — хриплый и родной голос.

— Блять! — ругаюсь и встаю. — Я сейчас.

Быстро иду в ванную комнату, чуть не падаю, когда наступаю на мокрые следы. Перебираю тюбики на полке и нахожу более-менее подходящий крем. Возвращаюсь в комнату к своему профессору. Бросаю крем на кровать, целую его и спускаюсь к каменному члену с виднеющимися венами и розовой головкой.

Беру его в руку, оголяю головку и прохожусь языком по уздечке, вожу по кругу, не переставая смотреть в мутные от возбуждения глаза Серёжи. Сомкнув губы, опускаюсь до самого основания, беру его всего в рот. Профессор шумно всхлипывает, а у меня глаза сами собой закрываются от блаженства.

Выпускаю член изо рта и облизываю палец, снова беру его в рот и пальцем провожу по кольцу его ануса. Продолжаю сосать, причмокивая, и медленно просовываю палец в тугую дырку. Серёжа кладёт руки на мою голову и сам задаёт ритм. Сам того не замечая, стонет и насаживается на мой палец.

Ввожу второй палец и начинаю разминать и растягивать его изнутри. Член во рту дёргается, твердеет ещё больше, а стоны становится громче. Вытаскиваю пальцы и стояк изо рта, поднимаюсь к его лицу, и он тут же прилипает к моим губам.

Беру тюбик, сжимаю и наполняю руку кремом. Часть намазываю на свой ствол, часть мажу на стенки ануса Серёжи.

— Я тебя люблю, — говорю я без тени сомнения и целую его.

Он молчит, но я и не жду тоже самое в ответ.

Направляю член в тугую дырку и медленно вхожу. Тесно так, что охренеть просто. Профессор жмурится и сжимает мои плечи так, что пальцы белеют. Член входит до основания, и я застываю, даю привыкнуть ему и себе.

Серёжа судорожно выдыхает, открывает глаза и смотрит на меня, мол: чего ждём?! Толчок и стон. Ещё толчок. Ещё… Ещё… И ещё…

— Охренеть, — наклоняюсь и кусаю его губу.

Наваливаюсь всем телом, просовывая руки за спину. Вжимаю его в себя, входя как можно глубже. Его член трётся о мой живот, и он впивается зубами в мою шею, пальцами зарывается в мои волосы, пока я трахаю его.

В ушах звон, в висках долбит, по венам горящая лава. Всё настолько остро, настолько охрененно, что схожу сума. Грязные и пошлые шлепки, запах потных тел и возбуждения заполнили комнату. Хочется долбиться в него, трахать так, чтобы искры из глаз, но сдерживаюсь.

Сжимаю его шею сзади, прислоняюсь лбом к его. Сбитое дыхание, бешеный стук наших сердец, потные скользкие тела. Дурею! Дурею от этих ощущений, от лучшего секса в моей жизни, от взгляда любимого мужчины.

Чувствую, как стенки его ануса сжимаются плотным кольцом вокруг моего члена, и кровь начинает бурлить в венах. Хватка на моих плечах усиливается, тело подо мной напрягается, и Серёжа кончает, сотрясаясь от оргазма. Рычу, сжимаю зубы так, что скулы сводит. Пара резких толчков, и наполняю его тугую задницу своей спермой, дрожа всем телом.

Падаю без сил на него, пытаясь выровнять дыхание. Слышу, как громко и быстро бьётся его сердце, чувствую, как поднимается и опускается его грудь. Касаюсь ладонью его лица и целую, пока не начинаю задыхаться от нехватки кислорода.

— Выжал из меня все соки, — шепчу ему в губы сипло.

Он смеётся и поворачивает голову.

— Кто из кого? Пойду заявление на тебя напишу, — бурчит он сквозь смех.

— На меня? — удивлённо приподнимаю бровь. — Разве что за то, что я сдерживался и не трахал тебя так, как мне того хотелось. Тебе повезло на этот раз, — тыкаю пальцем ему в грудь.

— Слезай с меня, извращенец, — толкает меня.

— Хрена с два я теперь с тебя слезу! — чмокнул его в лоб. Вытащил вялый член и, взяв его за руку, поднял с кровать. — Пойдём в душ, я жрать хочу.

Приняли душ на удивление без продолжения. Ему для первого раза хватит. А мне… Ради его задницы я потерплю день, ну или пару часов.

— Так что там с моим папашей? — спрашиваю я, пока мы сидим за столом и уплетаем за обе щёки ужин из ресторана.

— Всё идет лучше, чем можно было подумать, — отвечает он и делает глоток холодного пива. — Остался ещё один человек, и вопрос решён окончательно, дальше, только падение.

Киваю его словам, продолжая трапезу.

Не по себе, что свалил на него свои семейные проблемы, но он особо и не спрашивал. Сказал решит, вот и решает. А мне надо с сестрой разобраться. Забрать её из дома и выяснить, что от меня все вокруг скрывают. Я же не идиот, вижу, что что-то недоговаривают. Ни она, ни Серёжа, что явно знает больше моего.

Спать с ним в одной кровать оказалось даже лучше, чем секс. Ладно, херню несу, ничего не лучше. После секса с ним ничего лучше этого не может быть.

Утром после завтрака пришлось разойтись. У меня институт, у него бизнес. Договорились о совместном обеде и, с трудом оторвавшись друг от друга, всё же сели по своим тачкам и поехали каждый своей дорогой.

После удачного экзамена звоню ему и, приняв поздравления, он извинился, что не успевает к оговорённому времени. Решаю не сидеть без дела и съездить к Киру в его автомастерскую, что он купил у Черняева, проверить, как там тачка, которую я расхреначил об столб.

Не заметив его среди рабочих, иду прямиком в его кабинет.

Открываю дверь, и у меня челюсть встречается с полом.

— Какого, блять, хрена?!

28

Демьян

Смотрю на свою разложенную на столе сестру и на своего друга у неё между ног.

Охренеть!

— Блять! — выругался Кир и засовывает в штаны свой хер.

— Я тебя убью! — шиплю сквозь зубы, надвигаясь на него.

Сжимаю кулак и со всей силой бью его в нос. Тот, не удержав равновесие, сваливается на пол.

— Как ты, блять, посмел? — Беру его за шкирку и… Удар!

Ещё один! Ещё!!!

— Как, сука?! Как?! — ору на весь кабинет, вне себя от злости. — Она моя сестра, мать твою! Моя маленькая сестрёнка, а ты её трахаешь?! — Встряхиваю его пару раз.

— Я объясню… — хрипит он, тяжело дыша.

— На хрен мне твои объяснения?! Ты посмел трогать святое, единственного человека, которого я оберегаю от таких, как ты…

— Дэм, — слышу сквозь шум в ушах всхлип и голос Дианы. — Хватит, пожалуйста!.. — рыдает она и тянет меня за куртку. — Он не сделал мне ничего плохого.

— Уйди! — рычу я на неё, не отрывая взгляда от разбитого носа своего так называемого друга.

— Пожалуйста… — молит она.

— Я сказал, выйди отсюда! С тобой я потом поговорю! — ору во весь голос.

И тут Кирилл отталкивает меня, впервые даёт отпор и бьет мне кулаком по лицу.

— Не ори на неё! — шипит он сквозь зубы.

Охреневаю ли я? Не то слово.

Выпрямляюсь, вытираю струйку кровь и смотрю, как сестра прилипла к груди Кирилла, трясётся от рыданий, а тот гладит её по спине, успокаивает.

— Я её люблю, — говорит он, смотря на меня. — Это во-первых, и самое важное. Во-вторых: я не знал, что она твоя сестра, а если бы и знал, это ничего бы не поменяло. — Такого серьёзного ебало я не видел никогда у него. — И я был рядом с ней, пока тебя не было, чёртову свадьбу с Сабуровым сорвал.

Перевариваю услышанное.

Какой Кирилл бабник и прожигатель жизни, я знаю лучше него самого. Правда давно не видел, чтобы он вытворял что-то в его духе. Тёлок в клубах не цепляет, не бухает как раньше, с наркотой завязал, и… Это же…

— Сколько это уже продолжается? — спрашиваю, прищурив глаза.

Вижу, как Диана вцепилась в него, и меня пронзает чувство ревности.

— Около четырёх месяцев, — отвечает он, продолжая защищать мою сестру от меня же.

— Пиздец… — тру лоб и, выдыхая, делаю шаг к ним.

— Не надо! — тут же кричит Диана. — Пожалуйста, я люблю его! — поворачивается ко мне всем корпусом.

— Я не собираюсь… — говорю я, поднимая руки вверх. — В общем, это было подло с вашей стороны…

— Так вышло, — перебивает меня Кир. — Я собирался тебе сказать, ты постоянно на нервах, потом уехал, бросил её…

— Я не бросал! — ору, сжимая кулаки. — Я, блять, в тюрьме сидел с наркоманами и… — и запнулся, увидев круглые глаза сестры. — Сука!

— Как… В тюрьме? — дрогнувшим голосом спрашивает она.

— Вот так, — падаю на диван возле стены. — Папаша наш постарался, чтобы я не мешался ему под ногами.

Диана всхлипывает и садится рядом со мной.

— Прости, — обнимает меня за шею, и я обнимаю её в ответ. — Прости, что злилась на тебя.

— Успокойся, давно надо было сказать тебе всю правду про него.

Моя сестра, оказывается, уже не та маленькая девочка с зайчиком в руке, пора посвящать её во всём.

До звонка Серёжи успеваю в двух словах ввести в курс дело Диану и Кира. Сестра плачет, Кир злится, но они молча слушают всё до конца.

— Серёжа что-то сейчас мутит, в детали не посветил, но я ему верю…

— Какой Серёжа? — перебивает меня Диана.

— Э-эм… Серёжа… Это… Мой молодой человек, — запинаясь, ответил я.

Никогда не приходилось говорит такое, обычно были парни для траха и расслабления.

— Познакомишь? — тут же встрепенулась она. — Как познакомились? А когда успел, если ты… Ну… — краснеет она, пока Кир усмехается себе под нос.

— Мы давно знакомы, он преподавал в университете, куда меня отец впихнул. Хоть что-то хорошее вышло от его рук.

Телефон в кармане звонил, и я отвечаю.

Серёжа говорит, что освободился и можем встретиться, я встаю с дивана и на пару секунд зависаю.

— Мне это не нравится, — кручу рукой в воздухе, обозначая их отношения. — Но понимаю, так как сам люблю. И знай, — тычу пальцем в Кирилла. — Увижу хоть одну слезинку у неё на щеках по твоей вине — на куски порежу и в кислоте уничтожу твои остатки. Ясно?

— Яснее некуда, — кивает он с серьёзным лицом, а мелкая лыбится и прыгает мне на шею.

— Спасибо, — шепчет она, и я целую её в макушку.

Выхожу и еду на встречу с профессором, полдня не видел, а ощущение, что месяц прошёл. Несмотря на всего пиздеца вокруг, всё кажется решаемым, когда рядом есть человек, которому ты небезразличен.

Всё идёт более чем охрененно, я живу у Серёжи, сестра под защитой Кира. Проблемы с отцом решаются, мой профессор посвятил меня в свой план, и он весьма продуманный.

Так я думал.

Пока отец не понял, что ему грозит, и пошёл на крайние меры.

29

Серёжа

Просыпаюсь от того, что чья-то рука гладит мою задницу поверх трусов. Улыбаюсь как довольный кот, так и не открыв глаза. Чувствую, как плечо обдаёт горячим дыханием, и касание тёплых губ. Рука с моей пятой точки перемещается на утренний стояк, от этого я невольно вздрагиваю и с шумом выдыхаю воздух.

Дэм легко переворачивает меня на спину, усмехается и устраивается сверху. Проходится губами по груди, языком по острым соскам, вниз к животу, и ещё ниже, туда, где изнывающий, стоящий член. Цепляет пальцами резинку и стягивает их вниз.

Шершавый язык проходится по головке, и от пронзающих ощущений я, наконец, открываю глаза. Поджимаю губы, когда Дэм берёт его в рот и опускается до основания. Сначала медленно, потом всё быстрее и быстрее, отчего у меня пальцы на ногах поджимаются.

Резким движением откидываю одеяло и любуюсь представленной картины. Нет, это не первый минет, но каждый раз как первый.

Зарываюсь пальцами в шевелюру Дэма, задаю темп и толкаюсь ему навстречу, шипя от удовольствия. В нетерпение тяну его наверх, впиваюсь в его губы и раздвигаю пошире ноги. Его ствол уже упирается мне в задницу, и я избавляю его от трусов. Тяну руку к прикроватной тумбе, беру смазку, которой мы запаслись на месяц вперёд, наполняю руку и распределяю её по члену Дэма. Он забирает тюбик у меня и подготавливает для себя вход в мою задницу.

Медленно входит, прилипает к моему рту, засовывая язык и сплетая его с моим. Плавные движения ускоряются, толчки становятся жёстче, резче, стоны громче. Мозги плавятся от экстаза, кровь бурлит в венах, заставляя гореть в огне страсти.

Одно дыхание на двоих. Беспрерывные поцелуи. Пошлые звуки. Жаркие ласки.

Демьян выпрямляется, разводя мои ноги ещё шире. Гладит, сминает кожу на бёдрах, наклоняется и проводит влажным языком по соскам. Выгибаюсь, требуя ещё. И он не заставляет ждать, облизывает, кусает и целует.

Сжимает моё горло и смотрит на меня своими пронзительными глазами. Долбит со всей силой, вырывая из меня судорожные всхлипы. Трахает так, что перед глазами чёрные точки. Впивается в мою талию и насаживает на свой член, бьётся яйцами о мои ягодицы. Грязные звуки, рыки, стоны, потные тела… Всё такое острое.

Опускаю руку к своему члену, чувствуя, как вот-вот взорвусь. Помогаю себе рукой под полным похоти взглядом Дэма. Яйца сжимаются, тело натягивается, и я, кусая губы, кончаю себе на живот. Демьян сильнее сжимает кожу на моей пояснице, рычит, откидывает голову назад и наполняет меня своим семенем.

Наклоняется, прислоняется лбом к моему, тяжело дышит, целует и падает рядом со мной. Лежим неподвижно, пока не приходим в себя, и можно дышать полной грудью.

— Мне надо съездить на встречу с одним человеком. Сегодня вопрос решится окончательно, и мы прижмём твоего папашу, — говорю я, вставая с кровати.

— Позвони сразу, как закончишь, — требует он и идет за мной в душ. — Ты доверяешь ему? — спрашивает, протягивая мне гель для душа.

— Нет, конечно, — фыркаю я.

— Это рискованно, а я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, — смотрит на меня серьёзно.

— Не переживай, ничего со мной не будет, — чмокнул его и продолжаю мыться.

Выпил кофе под ворчанием Дэма, что, мол, предчувствие у него плохое, но почти убедил его, что я могу за себя постоять, и поехал на встречу.

Не успел и половину дороги проехать, как поступил звонок от Славы.

— Сергей Андреевич, — испуганно начал он. — Мы… горим, — голос дрогнул.

Если бы я не ввязался во всю эту херню с Загорским-старшим, я бы переспрашивал Славу, о чём речь, но в данном случае всё понятно.

— Пожарных вызвали? — разворачиваю тачку под сигналами и еду в сторону базы.

— Вызвали, но… — запнулся.

— Что?! — повышаю голос, сжимая телефон до хруста.

— Вряд ли они успеют. Я, как почувствовал запах гари, сразу тревогу нажал. Не уверен, успели ли все выйти, люди в панике, кто-то уехал сразу, кто-то стоит на улице… Всё так быстро произошло, огонь везде, и…

Что он дальше говорил, я не слышу, так как кто-то врезается в меня сзади, как раз, когда я сворачиваю на дорогу в сторону базы, там уже виднеется чёрный дым над лесом.

Поворачиваю голову и вижу чёрный «Гелик», не успеваю нажать педаль газа, как ещё один толчок, и… врезаюсь в дерево.

В ушах начинает звенеть, во рту привкус крови, когда я знатно приложился головой об руль. Дверь со стороны водителя открывается, и меня вытаскивают наружу. Перед глазами туман, но я уворачиваюсь и бью одного амбала под дых, тот согнулся пополам и закашлялся. Разворачиваюсь ко второму… Острая боль в районе виска и темнота…

30

Серёжа

Прихожу в себя, когда меня вытаскивают из багажника. Слышу незнакомые голоса, но не удаётся разобрать, что говорят. Тащат по земле, думая, что я всё ещё без сознания. Молчу, может, удастся услышать что важное? С силой бросают на землю, и я начинаю задыхаться от пыли, что моментально попала в рот.

— Раевский, — противный голос Загорского-старшего режет слух. — Ты с первого дня показался мне не таким простым, как хочешь казаться.

Встаю на ноги и смотрю на эту мразь в белом костюме. Отвратительно!

— Рад, что оправдал твои ожидания, — вытираю кровь с виска. — Хоть кто-то, да?! — смеюсь, смотря прямо ему в глаза.

— Тварь! — орёт он, делая шаг в мою сторону. — На выведенную из-под носа базу по хрен! А за сына не прощу никогда!!! — багровеет он от злости, а я пытаюсь прикинуть, где нахожусь.

Окраина города, впереди лес и десять охранников, сзади обрыв метров двадцать и река. Подготовились, выбраться шансов почти никаких.

— Не делай вид, что тебе есть дело до твоих детей, — фыркаю, делая шаг вперёд.

— Есть, — усмехается и опускает голову. — До сына есть, пришлось проучить его, но он мой наследник. А вот до этой сучки, да, мне нет никакого дела. Зато у тебя есть, да, Тоха? — поворачивается к своему начальнику службы безопасности.

Тот белеет на глазах и сглатывает.

— Не понимаю, о чём вы, — с уверенным лицо отвечает Тоха.

— Да ну? То есть будешь держаться до конца? Сам признаваться не будешь? — наклоняет голову. — Думаешь, я не знаю, что ты трахал эту шлюху — жену мою? Что она родила тебе сучку и дала мне её в руки? — одним шагом приближается к Тохе. — Отвечай, сука! — орёт Загорский.

Тоха молчит.

— Что ей не хватило? Бабла? У меня его до хрена было. Дом, машина? А что бабам ещё надо?! Своё издательство ей открыл, а она в койку к другому. — Он поворачивается спиной и вытирает потный лоб. — Ну ничего, теперь она червей корми…

Тоха одним движением, разворачивает его и со всей силой бьёт кулаком по роже.

— Стоять! — приказывает Загорский, когда охрана двинулась к ним. — Всё? Один раз по морде дал? Что дальше? Отпрыск твой, сучка эта бесхребетная, под сынка Сабурова ляжет через пару дней и принесёт мне кучу бабла.

Тоха делает шаг к нему, сжимая кулаки, и тут же раздаётся оглушительный выстрел, и тот падает на землю.

— Идиот… — бурчит Загорский и возвращает внимание ко мне.

— Ну что, Раевский? Думал, выкупишь все акций у моих партнёров, разоришь меня, и дело в шляпе?

Сжимаю зубы от злости, но молчу.

— Предатели, все вокруг конченые твари! Кроме одного, да? Тот, который тянул до самого конца. Его и не было на место встречи. А знаешь почему? Знаешь?

— Догадываюсь, — киваю я.

— Его жена и отпрыск у меня в подвале, — говорит и начинает смеяться как псих.

Слышу рев мотора знакомого автомобиля и очень надеюсь, что мне это мерещится. Но нет. Перед нами останавливается синий мустанг, и из машины, запыхаясь, выходит мой Дэм.

— Отпусти его! — требует он, толкая охранников, что пытаются остановить его.

— А то что? — усмехается эта тварь. — Что, сынок? — делает шаг в сторону Дэма.

Срываюсь с места, но на меня тут же поднимают оружие, и я застываю на месте.

— А хорошо, что ты пришёл, — продолжает Загорский. — Увидишь, как он сдохнет, — поднимает руку и направляет дуло пистолета на меня.

— Ты не посмеешь! — цедит сквозь зубы Дэм.

— Да ну? — наклоняет голову Загорский и нажимает на курок.

31

Демьян

Время замедлилось, воздух из лёгких испарился, всё исчезло. Остался только звук выстрела в ушах, мерзкая, довольная рожа отца и запах пороха.

Резко поворачиваю голову в сторону Серёжи и только успеваю увидеть, как он падает. Срывается с края пропасти и исчезает.

— Не-ее-т! — кричу, чувствуя, как он забирает мою душу с собой. — Серёжа! — рвусь к нему.

На хуй всё! За ним прыгну.

— Держите его! — слышу голос отца, как через толстый слой ваты.

Бегу туда, к краю, без сомнений. Лучше сдохнуть, чем жить без него. В глазах пелена, руки дрожат, сердце, кажется, не бьётся.

На самого края, когда был уже ногой в воздухе, меня сбивают, заваливают на землю. Вырываюсь, отбиваюсь, смотря на реку, что забрала моего профессора.

— Пусть, сука! — ору хрен знает на кого охрипшим голосом. — Пусть! — цепляюсь руками за траву, впиваясь ногтями в землю, раздирая их в кровь.

— Ты ещё спасибо скажешь, — говорит этот пердак старый. — Пройдёшь лечение, и у тебя выйдет вся эта хрень из головы, — продолжает он, пока меня поднимают на ноги и скручивают руки за спину.

— Я убью тебя! — шиплю сквозь зубы, чувствуя влажную дорожку по щеке. — Убью!

— Да, да, — кивает и разворачивается спиной. — В машину его, — приказывает своим шавкам, и те запихнули меня в тачку и приковали наручниками к ручке двери.

Как жить дальше? А главное: зачем?! Какой смысл?! Ничего уже не имеет смысла.

В груди давит, дышать нечем. Сердце сжимается от боли. Хочу лечь и не проснуться. Никогда.

Но я должен его найти… Его тело.

Падать с такой высоты с огнестрельным ранением в реку… Никто не выживет.

— Я уже всё устроил, завтра тебя положит в клинику. С тобой будут работать лучшие психологи…

— Что за хуйню несёшь?! — срываюсь на крик. — Какие, на хрен, психологи? Это тебе лечиться надо, псих чёртов. Какого хрена ты его… убил? — на последнем слове голос дрогнул.

— Пидоростня — это болезни. И я тебя вылечу, станешь нормальным. Достойным сыном, — говорит он абсолютно спокойным голосом.

— Пошёл к чёрту! Чтобы ты сдох! Мучился от боли до последнего вдоха. И поверь, так и будет. Я очень постараюсь, — выплёвываю я и отворачиваюсь к окну, не желая смотреть на его рожу.

Всё расплывается перед глазами: опустевшие деревья, дорога, поля… Сплошное серое пятно. Как и я сам. Внутри пустота, в голове одна за одной, как киноплёнка, дни, проведённые вместе. Так мало. Так мало сделано. Так мало сказано. Столько времени потрачено впустую.

Понял, что мы уже приехали в родной дом, что я стал ненавидеть, когда в окно машины со всей силой ударили, а после услышал голос Кира:

— Куда ты, тварь, Диану увёз?! — с красным от злость лицом проорал он моему папаше.

32

Демьян

Услышав про сестру, я прихожу в себя, тянусь к выходу, туда, где охранники отца уже скрутили Кирилла, но пристёгнутая рука к ручке не позволяет это сделать.

— Выпусти меня! — кричу я и дёргаю рукой. — Что ты с ней сделал, скотина?! — ору во весь голос, но эта мразь не обращает внимание, стоя с довольной рожей перед Киром.

Плюю на кисти и пытаюсь вытащить руку из наручников, ничего не выходит. Вижу, как отец кивает, и Кир получает под дых, от удара он согнулся пополам и тут же получил коленом в нос, отчего свалился на землю.

Сука!

Не остаётся ничего, кроме как вывихнуть большой палец и освободить руку, что, собственно, и делаю, стискивая зубы от боли. Выхожу из машины, стараясь не привлекать к себя внимание, цепляю пистолет из-за спины у одного из охранника и не задумываясь стреляю в него.

— Отпустили, быстро! — ору с направленном на отца оружием.

— Не дури, сын, — усмехается этот сукин сын.

— Я тебя не сын! — кричу, брызгая слюной. — Скажи, чтобы отпустили, мне терять нечего!

— Ты не выстрелишь, — с улыбкой победителя говорит он.

— Уверен? — спрашиваю и тут же стреляю ему в ногу, он с визгом падает. — Уверен, сука?

— Стоять! — приказывает он своим псам, что уже двинулись ко мне. — Отпустите, — кивает на Кира.

Долго не думая и держа отца на мушке, я иду к внедорожнику Кирилла.

— Ты всё равно вернёшься! — кричит отец вслед.

Как только я сел, друг тронулся с места, оставляя после себя только звук визга шин.

— Какого хера?! — орёт он и бьёт по рулю. — Он должен был сказать, где Диана. Какого, блять, хера, я спрашиваю? — выходит окончательно из себя.

— Не ори на меня, блять! — срываюсь и я. — Ты думаешь, он бы взял и сказал тебе всё? А? Он убил Серёжу, тебя бы тем более, — упоминание о том, что моего профессора больше нет, как раскалённой кочергой по открытой ране.

— Что? Как убил? — убавив тон, спрашивает он. — Ты уверен? Может, он просто…

— Я был там, я видел всё своими глазами, — перебиваю я его и сжимаю рукоятку пистолета в руке.

Одно движение. Одна пуля, и я пойду к нему, сниму с себя вину, и уберу острую боль в груди… Сестра, нужно её найти. О себе потом подумаю.

— Брат, мне очень жаль, — с сочувствием в голосе говорит Кир. — Прости…

— Что случилось? — спрашиваю я, не желая слушать слов утешения, они бесполезны.

Никакие слова не помогут, ничего не может унять эту боль, что сжигает внутренность, острыми когтями царапает до крови душу. Ничто.

— Мы собрались ехать в университет, я должен был её отвезти… Блять! Секунда, сука… — он запинается, сжимает рули до скрипа. — Она вышла первая из подъезда, а когда вышел я, только и успел увидеть, как её запихнули в машину. Я поехал за ними, но потерял след среди потока машин. — Его лицо мрачнеет, и он шумно сглатывает.

— Было глупо сунуться к моему папаше одному, — говорю я тихо, засовывая поглубже злость, этим сейчас я сестре не помогу.

— Ты думаешь, я сидел и размышлял, что делать?! — смотрит на меня с упрёком. — Я вообще ни о чём не думал, кроме того, что моя малышка где-то там, испуганная и беззащитная.

— Мы её найдём, — успокаиваю его. — Нужна ясная голова, и думать, а не лезть на рожон. Езжай на квартиру Серёжи.

Кирилл без лишних вопросов сворачивает в нужную сторону, и остальная часть дороги проходит в тишине.

Трясущимися руками вставляю ключ в скважину, что удаётся только с третьего раза. Это пытка. Самая настоящая пытка, заходить в дом, где всюду его вещи, его запах, где всё напоминает о нём. И как хлыстом по нервам — его больше нет.

— Что мы здесь делаем? — голос Кирилла не даёт окунуться в свои мысли и утонуть в горе.

— Документы заберём и надо будет спрятаться куда-то, — отвечаю и направляюсь в кабинет Серёжи.

Надо выйти отсюда, пока не задохнулся воспоминаниями. Оставаться не смогу. Даже отец, что наверняка уже объявил охоту на нас, не пугает так, как одиночество в месте, где прожил лучшие моменты в своей жизни. Где успел вкусить счастье и почувствовать, какого это, когда тебя любят просто потому, что ты — это ты.

— Такое место есть, — плетётся Кирилл за мной.

Открываю сейф за картиной, и происходит озарение — Серёжа последнее время часто звал меня в кабинет и не раз открывал сейф при мне. Вольно не вольно код запомнил. Значит, он допускал такой поворот событий и специально это сделал. Умный сукин сын!

Забираю пакет акций, что Серёжа выкупил у отцовских партнёров, здесь не все, но их вполне хватает, чтобы шантажировать отца. Профессор обо всём позаботился. Я категорически был против, чтобы эти акций перешли ко мне, но он настоял, приводя весьма хорошие аргументы.

Выходим из кабинета, и нехотя застываю возле закрытой двери нашей спальни.

— Спустись. Я сейчас, — говорю Киру, и он молча уходит.

Слышу звук закрывающийся входной двери и вхожу в комнату. Не заправленная кровать, где ещё утром мы любили друг друга, не думая ни о чём, кроме как друг о друге.

Цепляю подушку, на которой спал он, сажусь на пол и зарываюсь носом в неё, вдыхаю родной запах и ору во весь голос, чувствуя, как увлажняется хлопковая ткани.

33

Демьян

Вышел из квартиры, в которой за такой короткий промежуток времени я почувствовал себя дома. Реально дома, а не как в особняке отца, если можно его так называть. Ненавижу!

Кирилл ждёт в машине, нервно постукивая пальцами по рулю. Я сажусь в тачку, и он трогается с места. Обстановка напряжена до предела, никому из нас не до разговоров.

Меня грызёт чувство вины, что не поехал искать Серёжу, но, если бы поехал, значит, предам сестру. Сестра жива, пока, я не знаю, что эта тварь с ней сделал, а Серёжа нет. Возможно, что он все же выжил, но шанс микроскопический.

— Нам надо менять тачку, — разрывает Кир тишину.

— Если бы они нас искали, то уже нашли бы, — не поворачиваясь от расплывающейся картинки за окном, говорю я. — Переживём эту ночь и завтра поедем к нему. Надо людей собрать…

— Я уже позвонил, ждут время и место, — перебивает он меня, и на этом заканчиваем, молчим, пока не приезжаем за МКАД-ом.

— Чья это квартира? — спрашиваю я, когда мы поднимаемся на пятый этаж старого дома.

— Черняева помнишь?

Киваю.

— Это его мужа.

Невольно вспоминаю эту парочку, и сердце обливается кровью.

Мы и не успели ничего спланировать, были настолько поглощены друг другом, что наслаждались моментом. И это, наверное, было ошибкой. Не надо было втягивать его в моё дерьмо, сбросить на него свои проблемы. Чем я только думал?!

Надо было самому разбираться, сестру отправить куда-то, подальше от мрази, что называется нашим отцом. Так нет, у меня язык зачесался, можно было догадаться, что Серёжа поиграет в героя, с его-то прошлым.

— Ты как? — голос Кирилла в который раз за этот день не даёт мне убиться собственными мыслями.

— Нормально, — отмахиваюсь я и заваливаюсь на диван.

— Может, выпить? Легче станет, — предлагает, кивая на бутылку виски в руке.

— Нет, и тебе не советую. Завтра нужно быть с ясной головой, — говорю ему, засовывая поглубже желания надраться в хлам. Забыться. А лучше не проснуться вообще.

— Да, ты прав, — соглашается и падает в кресло напротив меня. — Какой план? — Он ставит бутылку на столик по середине и смотрит на меня в ожидание ответа.

— Шантаж. Шестьдесят процентов акций на моё имя, двадцать у него, остальные двадцать у какого-то идиота, с кем должен был встретиться Серёжа. Предполагаю, что именно он и сдал его, — а в голове картинки одна за другой, как я убиваю эту тварь.

— А как… Как всё произошло? — задаёт он вопрос, после того, как я просветил его в план действий на завтра.

Свежие воспоминания слишком ясными кадрами перед глазами.

— Не спрашивай.

Он понимающее кивает и откидывает голову назад.

Поспать не удалось ни одному из нас, всю ночь смотрели в потолок, думая каждый о своём, иногда выходили курить, но и это было как ножом по сердцу. Серёжа не любил, когда я курил, но его нет. Больше нет.

«Может, не стоит его хоронить, не зная наверняка?!» — проскользнула мысль.

Может.

К сожалению, я реалист и видел ту пропасть, реку и пулю, что пронзила его грудь.

В пять утра, пока Кирилл нашёл на кухне кофе и взялся сварить нам, чтобы хоть как-то прийти в себя, я вышел на балкон и набрал номер человека, к которому я думал, что никогда не обращусь, но номер не удалил. Судьба сука!

— Тихонов, — раздаётся по ту сторону трубки.

— Здравствуйте, — хриплым голосом начинаю я. — Это Загорский, вы ко мне прих…

— Созрели? — перебивает он меня с усмешкой.

— Можно и так сказать, — в другой ситуации я бы послал его на хрен. — Можем встретиться? — спрашиваю, прикуривая очередную сигарету.

— Где и когда? — тут же спрашивает он.

Говорю ему место, и мы прощаемся.

Кофе не допил. Застревает в горле. Не могу наслаждаться бодрящим напитком, зная, что Серёжа… Блять! Свихнусь ещё до того, как сестру спасём.

На место встречи приезжаем за десять минут. Выбрал пустое шоссе, чтобы ни камер, ни свидетелей. Детектив подъезжает через пять минут после нас, говорю Киру ждать в машине и выхожу.

— Доброе, — говорит детектив и протягивает руку.

— Угу, — киваю и пожимаю. — У меня времени мало, я готов сотрудничать, скажу всё, что знаю, но мне нужна услуга, — брови собеседника ползут вверх, но я продолжаю: — Мой папаша вчера убил человека, у меня всё на видеорегистраторе должно было записаться.

Вспомнил про него ночью, не уверен, что папаша об этом подумал, когда приказывал своим шавкам забрать мою тачку. Тоха мёртв, я видел его тело, а эти тупицы вряд ли до этого додумались.

— Картинка ясная? — спрашивает он, уже доставая телефон из кармана.

— Точно не могу сказать…

— Что значит не можешь? То есть доказательств нет? — смотрит на меня с недоверием.

— Они будут, как только я доберусь до машины, — уверяю его, сам не зная, что у меня получится.

— Ну посмотрим, — детектив кивает.

— Не надо никуда звонить! — повышаю голос, заметив, что он набирает кого-то. — Дослушай!

— Ордер на арест…

— Услуга, потом доказательства, детектив, — держусь своего изначального плана.

— Ладно, — вздыхает и убирает телефон. — Слушаю.

— Мне надо, чтобы вы нашли… — слово застревает в горле, и я сглатываю подкативший ком. — Труп.

— Человека знаешь? Имя, фамилия, возраст? Что есть? — заваливает вопросами.

— Сергей Раевский, — его имя вслух обжигает.

— Что? — Детектив хмурится. — Серёга? Это шутка такая? — Он подаётся вперёд, и я вспоминаю их разговор, когда Тихонов явился ко мне впервые в университет.

— Похоже, что я шучу? — недовольно смотрю на него.

— Блять! — опускает голову, протирает лоб. — Где это произошло?

Говорю ему всё, сообщаю о своих планах. Договариваемся о том, что он меня подстрахует, когда мы с Киром поедем к отцу. От прослушки я категорически отказываюсь, лучше диктофон на телефон включу, чем рисковать и не выяснить, где Диана. А он даёт слово, что сейчас же отправит нужных людей на поиски тело Серёжи.

Сажусь в иашину и говорю Киру ехать в пасть к зверю.

34

Демьян

Нам «вежливо» открыли ворота, и мы въехали на территорию, где раньше был мой дом, теперь это место, где живет убийца. Желание сжечь его вместе с папашей внутри я засовываю поглубже. Я не он, и сделаю всё как надо, а не как крыса.

Нас ждали, это видно по поведению охранников, что провожают на второй этаж в кабинет отца. Кира рядом трясётся, нет, не от страха, ему не терпится встряхнуть этого и вытрясти из него всю правду.

Моя тачка так и стоит на подъездной дорожке, надеюсь, в ней не пошарили эти тупоголовые амбалы. Если всё пойдёт по плану, то сегодня же избавлюсь от отца.

— Я ведь говорил, что вернёшься, — вальяжно сидя в своем кожаном кресле, с мерзкой улыбкой говорит этот старый пень.

— А я не отрицал, — сажусь на против него.

Кира остаётся стоять за моей спиной, слышу, как шумно он дышит и хруст его кулаков.

— И так, палата в клинике всё ещё ждёт тебя, — наклоняется отец и сцепляет руки над столом.

— Вот тут копий документов, — бросаю папку на стол, не обращая внимание на сказанный бред. — Шестьдесят процентов акций твоего завода мои. У тебя почти нет прав, я могу продать их твоим конкурентам, или же оставить себе, и не влезть в твои дела…

— Я тебе не по зубам, — хмыкает он. — Ты понятия не имеешь, как ведутся дела, — уверено говорит и подаётся вперёд.

— Скажешь где Диана, — игнорирую его слова. — И можешь и дальше управлять своим заводом, — говорю последнее слово.

— Ты слишком много о себе возомнил, — говорит отец и начинает смеяться. — Но где эта мелкая сучка, я скажу, — слышу сзади тихий рык Кирилла. — Я её продал одному очень влиятельному человеку, так что можешь о ней забыть, — его глаза горят победой.

Не успел одуматься, как Кирилл набросился на отца и его тут же скрутили и завалили на пол.

— Я тебя убью, мразь! — проорал Кира. — Своими руками задушу! — и тут же получил от охранника в морду и замолчал.

— Мне по хрен, сколько у него бабла и власти, мне нужно имя, — спокойно говорю, глядя ему в глаза.

— Сиди ровно на жопе, ты её больше не увидишь, — сделал он глоток из стакана с виски.

— Как нога? — ухмыляюсь я. — Болит?

— Переживу, в отличие от Раевского, — сказанное действует на меня как щелчок.

Резко встаю с кресла, хватаю со стола его стакан и разбиваю об его лоб, тяну руку через стол к поясу его брюк и забираю пистолет.

— Стоять! — кричу охранникам.

План по пизде.

— Ты не имеешь право, даже имя его произносить. Ты и мизинца его не стоишь!

Урод!

— Имя! — тычу оружием в его голову. — Говори, иначе я тебя прикончу. Я найду её и сам, дольше, но найду… Имя, мать твою! — брызгаю слюной.

Сердце рвёт грудную клетку от бешеного стука, всё тело дрожит от злости. Смотрю, как с папаши стекает пот, и всё, что мне хочется — это разукрасить стены его кабинета его же мозгами.

— Говори, — щёлкнул я предохранителем.

— Сабуров, — озвучивает он мои предположения. — Тебе с ним не справиться, щенок, — смеётся он мне в лицо.

— Это не твоё дело уже, — наклоняюсь к нему.

— Гори в аду!

Три слова, одно движение. Один выстрел и… Его больше нет.

— Смена власти, — поворачиваюсь к охранникам. — Отпустили! — приказываю и киваю на поваленного на пол Кирилла. — Мне шавки не нужны, так что, кому что не нравится, двери там, — пистолетом указываю на выход, и двое выходят, сверля меня недовольным взглядом.

Достаю телефон из кармана и набираю Тихонова, пока идут гудки, интересуюсь у друга, как он, но после того, как узнал, где Диана, он уже строит план.

— Слушаю! — раздаётся по ту сторону трубки.

— В общем, планы поменялись.

Чешу затылок, чувствуя отголоски вины, я всё же сам ему позвонил, предложил сделку, он рассчитывал поймать крупную рыбу, а тут труп.

— Он мёртв, — говорю и смотрю на отца с дыркой в башке.

— Твою же мать, Загорский! — орёт он. — Я так и знал. Знал, блять, что ты не в адеквате, — шумно вздыхает.

— Короче, не ори, — спокойно говорю я. — Приезжай, доказательств его махинаций по любому найдутся, переройте весь дом, он в вашем распоряжение, — вижу Кирилла, расхаживающего по кабинету в нетерпение.

— Уже в пути, — отзывается Тихонов.

— Нашли? — спрашиваю с замиранием сердца.

— Нет.

Закрываю глаза и тру переносицу.

— Течение смыло все улики.

— Ясно. Спасибо, — отключаюсь и падаю в кресло.

Срать на всё! Ну убил его, легче стало, но кто мне профессора вернёт?!

35

Демьян

Тихонов приехал через полчаса, сунул мне в руки ордер на обыск и отдал приказ своим перерыть весь дом, но найти хоть что-то.

— Какого хрена, Загорский? — недовольно спрашивает он и смотрит на ещё тёплый труп отца. — Какой у нас уговор был? С чем я пойду? Ты понимаешь, что я могу тебя арестовать? — пиздит он без остановки.

— Не гунди, — устало говорю я и бросаю пистолет на стол. — Арестуй, мне вот вообще по хрен, веришь? — и достаю сигареты и прикуриваю.

— Блять… — выдыхает он. — Мне жаль, насчёт Серёжи, я его знал, неплохой человек был, — упоминание Серёжи в прошедшем, как ножом по сердцу. — Несмотря на то… Блять! Столько лет работал с Дёминым и выжил, а тут… Понимаю твой поступок.

Я киваю неохотно и выпускаю клубок дыма, наблюдая, как он растворяется.

Вот бы мне так растворится.

— Дэм! — в кабинет влетает Кирилл. — Надо что-то делать! Она уже сутки с этим конченым извращенцем, — говорит, и глаза горят огнём.

— О чём речь? — спрашивает детектив, хмурясь.

— Этот, — киваю на отца. — Отдал мою сестру в руки Сабурова.

Тихонов удивлённо приподнимает бровь.

— На него есть что-то? — спрашиваю.

— Есть, только на словах, — раскидывает руки. — Тут без меня. Но я знаю, кто может помочь, — говорит и набирает кого-то. — Толян, дело есть, — начинает Тихонов. — В общем, Серёжа мёртв… Да, тот, что на Марат работал… Нет, у меня нет связи с ним. Короче, его… Э-э-эм… Друг… Рад, что понял, — усмехается и продолжает: — Надо девушку спасать. Отлично! Я дам ему твой номер, он тебя наберёт и всё объяснит. Спасибо. — Тихонов попрощался и отключился. — Он поможет, это старый друг Ромы, ты про него, наверное, не знаешь.

— Знаю, — перебиваю его, вспоминая рассказы Серёжи про приключения в штатах.

— Так вот, он частник и дело своё знает.

На моём телефоне сплывает сообщение с номером.

— Спасибо, — искреннее благодарю его.

— Там просто так не войдём, — смотрю на Кирилла. — Нужны ещё люди. — Он, кивая, достаёт телефон и выходит из кабинета. — Дом в вашем распоряжение, можете сжечь его, мне плевать. И его тоже, — показываю на кусок дерьма с дыркой в башке, обращаясь к детективу.

— Не имеем право, — хмыкает детектив.

— Пойдём, видеорегистратор отдам, сами разберётесь.

Выходим из кабинета и спускаемся по лестнице на улицу.

— Давайте без геройства, — напутственно говорит он, когда мы с Кириллом садимся в машину. — Чтобы я не собирал вас по кускам.

— Ничего не обещаю, — захлопываю дверь и уезжаем.

Через час мы стояли в автомастерской Кирилла и обсуждали план действий. Кирилл собрал пару людей, я с Толей договорился, и он должен подъехать со своими. Дверь открылась, и в помещение зашёл Черняев.

— Привет, — здоровается он. — Как обстоят дела? — спрашивает и смотрит на план дома Сабурова, который нам предоставил детектив.

— Не спрашивай, — мотает головой Кира.

— Иди кофе выпей, покури. Ты слишком взвинченный, — говорю ему, но он только отворачивается, тяжело выдыхает и падает на стул.

— Я помогу чем смогу, но с вами пойти не могу, извини, брат. — Черняев смотрит виновато на Кирилла.

— Я и не прошу, у тебя семья, на хрен влезать в это говно, — отзывается друг. — Спасибо за тачки, — благодарит его и, встав, пожимает руку Стасу.

Через пару минут подъехал Толя со своими людьми и взял всё под свой контроль, мы все молча слушали его, и как только стемнело, двинулись к дому Сабурова.

36

Демьян

Три затонированных внедорожника остановились в пятистах метрах от стальных ворот особняка Сабуровых. По приказу в наушнике из каждой тачки вышли по четыре человека, одеты полностью в чёрном, и такая же чёрная маска на лице. Вооружены до зубов и готовы стрелять на поражение. Я с Киром шли последними, в маскараде как у всех, Толя настоял.

Двоим дали сигнал стоять на месте, а они подошли к камерам и вырвали провода. Знаком руки дали понять, что путь открыт, и в одно мгновение перелезают через ворота. Глухие звуки ударов по ту сторону, и после створки открываются. Ни хрена не разбираюсь в этих армейских движениях, потому иду вслед за остальными.

План был такой: тихо входим, находим Диану, по пути устраняем препятствия и так же тихо выходим. Но у меня в принципе по жизни ни хрена не идёт по плану. Да, времени на подготовку было мало, но и ждать уже не можем. Я хочу вытащить сестру оттуда живой и невредимой, а не водить её по психологам ещё полгода после этого.

Как только подошли к крыльцу особняка, загорелся свет, и тут же пошли выстрелы хрен пойми откуда. Спрятались кто куда и начали отстреливаться. Шум поднялся просто пиздец. Вспышки, запах пороха, глухие стоны тех, кому повезло меньше, ещё и собаки где-то вдалеке оживились. Как в кино, мать вашу!

Нас не ждали, и это сыграло нам на руку. Люди Толи справились в два счёта с теми, кто перекрыл нам путь. Но всем было ясно, что теперь нас ждут в доме, а это плохо может кончится для Дианы.

— Вперёд! — крикнул Толя и показал на массивную дверь особняка.

Двинулись с места и оказались в просторной прихожей, где не было место для укрытия, только неширокие углы, что разделяют прихожую от гостиной. Естественно по нам начали стрелять, я не спец, с большого расстояния вряд ли попал хоть в кого-то, но внимание от бойцов Толи отвлекал.

— Стоять! — приказал низкий незнакомый голос, и с той стороны выстрелы прекратились. — Загорский, — продолжил мужчина, когда в доме повисла гробовая тишина. — Я так полагаю, это ты.

Долго не думал, высунулся из-за угла под шипение и ругательство Кирилла и Толи. На мою жизни мне по хрен, а они тут, значит, без Дианы не уйдут.

— Я, — бросил оружие на пол. — А ты тот самый Глеб Сабуров, — смотрю на мужика перед собой.

Высокий, накаченный, в чёрной футболке, из-под которой виднеются татуированные руки, рванные узкие джинсы, что подчёркивают мускулистые ноги. Чёрные волосы и щетина, в одном ухе серьга в виде креста.

— Вот и познакомились, — усмехается он и спускается по мраморной лестнице вниз.

— Не скажу, что рад, — отвечаю я. — Диана где? — с гордо поднятой головой спрашиваю я.

— В моей спальне, — говорит он, приподнимая уголки губ в подобье улыбки.

— Если ты её хоть пальцем тронул, — делаю шаг к нему и шиплю в лицо, тыкая пальцем ему в грудь. — Я тебя урою!

— Полегче, — смеётся и поднимает руки вверх. — Мне блондиночка и даром не сдалась, — удивляет он меня этой фразой. — Я ждал тебя, но не так, — осматривает всё вокруг. — Мог бы позвонить заранее…

— Ты что несёшь, придурок? — злюсь я, не понимая его тупых шуток.

— Давай договоримся без оскорблений, окей?! — разворачивается и идёт к барной стоике, пока я пытаюсь понять его игру. — Будешь? — спрашивает и протягивает мне стакан с янтарной жидкостью.

— Ты очень вежлив, но я, пожалуй, откажусь, — язвительно отвечаю и иду за ним.

— Как хочешь, — пожимает плечами и делает глоток из круглой ёмкости.

— Ты больной на голову? — щурюсь и сжимаю кулаки.

В мой жизни за два дня произошло столько событий, что врагу не пожелаешь. Я потерял любимого человека, убил собственного отца, организовал спасение сестры, вторые сутки не сплю, я устал как собака, я хочу лечь на хрен и не проснуться. А этот разукрашенный играет со мной.

— Вам повезло, что мой отец в командировке, иначе живыми не выбрались бы, — продолжает нести хуйню.

— Где. Моя. Сестра? — рычу, приближаясь вплотную к нему.

— Я уже сказал, ты невнимательный, — усмехается и в его глазах проскальзывает… флирт?

Нет, мне точно надо отдохнуть, мерещится всякое.

— Кир, — зову друга. — Найди её, — говорю, так и не оборачиваясь.

— Любовничек, да? — кивает Сабуров на друга. — Она так плакала, его имя во сне шептала.

Срываюсь, сжимаю кулак и со всей силой бью в самодовольную рожу. По его подбородку тут же стекает капля кровь. Он поднимает руку, тем самым говоря охране стоять на месте. Усмехается, замахивается и впечатывает мне ответку.

— Диалог. Сначала диалог, Загорский, если не идёт разговор, в ход идут кулаки. Понимаешь, о чём я? — трудно дыша, говорит он. — Мне твоя сестра не нужна, это всё папаша и его прихоти, я вообще не по бабам, так что забирай и валите на хрен, — в этот момент по лестнице спускается Кир с хныкающей Дианой на руках. — Мой вам совет: уведите её из города, а лучше из страны.

Киваю в знак благодарность и выхожу из особняка вместе со всеми. Садимся по тачкам и уезжаем.

37

Демьян

Убедившись, что сестра в норме, насколько это возможно, я оставил её с Кириллом и сел на переднее сидение. Ехали молча, иногда слышались только всхлипы Дианы и шёпот друга, что успокаивал её.

Смотрю на них в зеркало заднего вида и могу с уверенностью сказать, что сестра будет в безопасность. Да, он профукал её один раз, но отца уже нет, так что и опасности нет.

— Вам лучше уехать, — говорю я, когда мы уже поднялись в квартиру Киры и сестра ушла в ванную.

— Уедем, сегодня же соберём вещи, — кивает друг. — У меня есть дом в Таллине. — Он налил виски и протянул мне стакан.

— Отлично, — делаю глоток, чувствуя, как горло обжигает. — Береги её, — смотрю на него в упор. — Теперь у неё только ты.

— Конечно, брат. — Он садится на против меня. — Ты куда? — спрашивает, и я опускаю голову.

— Попытаюсь найти… Тело Серёжи, а дальше видно будет.

Сердце сжалось при упоминании профессора.

— Блять! Мне жаль, друг. — Кира взъерошивает короткие волосы. — Я не знаю, чтобы я сделал, если бы с малышкой…

— И не надо знать, — перебиваю его. — Не дай бог пройти через это. И постарайся, чтобы так и было, — с нажимом в голосе говорю ему.

Ночью я их проводил до аэропорта, попрощался и пообещал сестре беречь себя и приехать по возможность к ним. Обещания надо сдержать, но я не уверен, что у меня получится. Смотрю вслед Кириллу, что держит мою сестру за руку, они скрываются за стеклянными дверями.

Выхожу из здания аэропорта и сажусь в тачку Кира, пару минут сжимаю руль и смотрю в пустоту, после чего выруливаю с парковки и еду в сторону дома.

После обыска Тихонова всё верх дном, отчего это место кажется ещё более мерзким. Продать бы его к чертям собачьим, да одна сдерживает: напоминает о маме.

Захожу в кабинет, где сутки назад я убил своего отца. Смотрю на высохшее пятно на кресле и осознаю, что я бы сделал это ещё раз. И пусть это неправильно, что на родителей руку нельзя поднимать, чтобы они не сделали, но он заслужил. Он убил и меня, когда выстрелил в Серёжу.

— Демьян Аркадиевич, — окликает меня кто-то, и я поворачиваюсь. — Какие будут распоряжения? — спрашивает человек из охраны.

Блять!

Я же теперь за всё отвечаю, ещё этот завод чёртов.

— Найми людей и уберите весь этот бардак, — рукой показываю вокруг. — Для начало все документы в сейф, и уволь тех, кому сам не доверяешь. Пока всё. Я вернусь завтра, — говорю я и выхожу из кабинета.

Сажусь в свой «Мустанг» и уезжаю.

Мне надо побыть одному.

До обрыва доезжаю за полчаса, выключаю мотор, беру бутылку с виски и сажусь на самый край. Кромешная темнота, лишь лунный свет освещает это злополучное место.

Смотрю вниз, и внутренность стягивает тугим узлом. Боль адская. Будто тебя сжигают изнутри, и чтобы ты не делал, этот огонь не потушить. Разве что только спрыгнуть вниз. В бездну. В небытие. Не чувствовать ничего. Избавится от тяжести в грудь, от стаи волков, что пожирают твою душу.

Хочется выть в голос, проораться, чтобы хоть чуть-чуть легче стало. Но умом понимаю, что это не поможет. Ничего не поможет, кроме смерти. Но будто слышу голос Серёжи, что твердит не сметь это сделать.

— А как мне, сука, жить?! — ору что есть силы. — Как, блять?!

Сам виноват. Во всём я виноват. Его втянул, сестру под угрозу поставил. Надо было играть по правилам старого кренделя. Сделать так, как он хотел. Пострадал бы только я. Серёжа жил и дальше, не зная о моих чувствах.

Теперь мне с этим жить до конца своих дней.

Мне надо пустить все ресурсы на поиски его тела. Найти его чтобы ни было. Посмотреть в последний раз в его лицо и похоронить по-человечески.

38

Демьян

Полгода спустя

Голова уже трещит от кучи бумаг и вечных переговоров, устал как собака. Смотрю на веер из буклетов, что принёс мой пиар-менеджер, и понимаю, что всё херня.

— Ирина, — нажимаю кнопку вызова на селекторе. — Вызови ко мне Авдеева, — приказываю своей секретарше и отключаюсь.

После смерти отца, а точнее, после того, как я его убил, мне пришлось взять компанию в свои руки. Мне тогда вообще не до этого было, и до завода мне не было дело, как и до миллионов, что крутятся в этом бизнесе. И если бы не сотни людей, что остались бы без работы, то хрен бы я взялся руководить ликёроводочным заводом.

— Можно? — после лёгкого стука в двери спрашивает Авдеев. Киваю, и он заходит в мой кабинет.

— Что это такое? — бросаю перед ним рекламные буклеты.

— Э-эм… — заламывает он пальцы и смотрит то на меня, то на макеты.

— Это всё херня, Лёша, — говорю я. — Ни один из вот этого не вызвал у меня интереса, — сталь в голосе заставляет моего собеседника поёжиться. — Завтра в обед на моём столе должны быть новые образцы. Включите головы там, в рекламном отделе, иначе уволю всех за профнепригодность!

Авдеев что-то мямлит, вставая, и, забрав свою херню, выходит из кабинета.

Сообщение на моём телефоне отвлекает, и я, выдохнув, разблокировал экран и почувствовал холодок, что прошелся по спине, когда увидел имя абонента.

«Через час, на том же месте», — коротко и ясно.

Встаю, собираю свои вещи и выхожу.

— Я ухожу. Сегодня меня не будет, — говорю секретарше и захожу в лифт.

Называю водителю адрес и пытаюсь отвлечься новостной ленте в телефоне, но не помогает, и всю дорогу до загородного кафе нервно барабаню пальцами по коленам.

— Здравствуйте. — Мужчина приподнимается и протягивает мне руку, которую я пожимаю.

— Слушаю, — стараюсь спокойно, но голос выдаёт моё волнение.

— Ничего нового, извините, — виновато опускает голову. — Если хотите знать моё мнение, то, думаю, поиски надо прекратить и не тратить ресурсы в пусту…

— Я не спрашивал твоё мнение, — грубо перебиваю его. — И мои ресурсы не твоё дело. Пока я тебе плачу, ты должен сделать то, что я говорю. Продолжайте поиски, — говорю и, встав, иду на выход.

Полгода! Полгода грёбаных поисков без результатов. Полгода мучений и терзаний. Живу как в аду.

Говорят, время лечит, ни хрена подобного. Может кого-то и лечит, но меня нет. Не могу пройти через это. Смириться с потерей. Мы не так долго были вместе, но я чётко осознал, что Серёжа был моей половиной. Тот человек, что на всю жизни. Никто не сможет заменить его, мне это и не нужно. Не хочу видеть никого рядом с собой.

Водителю говорю ехать домой, туда, где я провожу каждый вечер и ночь — в квартире Серёжи. Да, это глупо, жить в его доме, там, где везде он мерещится. Но посреди его вещей я чувствую его. Как наркоман нюхаю его футболки, брызгаюсь его духами, чтобы представить его рядом.

Не могу переставать надеется, что его найдут. Сам понимаю, что времени до хрена прошло, что шансов с каждым днём всё меньше, но не могу и всё.

Ничего не помогает. Напиваться вхлам пробовал много раз, только хуже становилось. Отвлечься по клубам, барам… Хрень всё это. Как и мои любимые гонки, больше никакого адреналина, кайфа. Хочется только разбиться о столб, как тогда, но насмерть. С концами. Совесть не позволяет, и то, что Серёжа бы по морде дал за такую слабость. Да и сестре обещал, не оставить её сиротой совсем.

Сколько раз я проклинал тот день, когда он решил устроиться именно в тот чёртов уневер. Проклинал отца, что впихнул меня туда. И себя. Что влюбился в него без памяти.

И так каждый вечер. Ужинаю, чтобы силы были, душ принимаю на автомате, полночи ворочусь в кровати, борясь с бессонницей и мыслями в голове. Утром встаю, надеваю приготовленный экономкой костюм и еду на работу, где хоть как-то отвлекаюсь.

Хрен знает, сколько я так выдержу, но кукушка уже едет. Ломаюсь с каждым днём всё больше и больше.

39

Демьян.

— Доброе утро, Демьян Аркадиевич, — приветствует меня секретарша.

Молча киваю и скрываюсь за дверью своего кабинета, через минуту Ирина принесёт мне кофе, скажет какой у меня график встреч на сегодня, и рабочий день начнётся.

Каждый день одно и то же.

Не планировал стать бизнесменом в двадцать два, но меня никто не спрашивал. И на вопрос, почему я не продам завод, чтобы не морочиться с ним, ответ только один: я свихнусь окончательно, если буду сидеть без дела. Да, можно найти себе занятие, особенно когда бабла немерено, но желание напрягаться и найти, чем бы мне заняться, увы, нет.

Раньше я хотел копаться в трупах, найти дело матери, раздобыть разрешение и откопать её тело. Хотел найти реальную причину её смерти, потому что не верил и до сих пор не верю в несчастный случай. Но так как институт забросил… Он мне и не нужен по сути. У меня есть деньги, а они решают всё.

— Демьян Аркадиевич, — раздаётся голос Ирины в селекторе. — У вас встреча через час в «Кактусе», — напоминает она.

Про эту встречу я вряд ли забуду.

В «Кактусе» до тошноты роскошно, тёмно-синие стены, золотые колоны, бархатные диваны и белые скатерть на столах. Девушка на входе без вопросов проводит до столика и говорит, что сообщит хозяину этого заведения о моём приходе.

И он появляется через пару минут с широкой улыбкой, в светло-сером костюме и садится напротив меня.

— Организуй лучшие блюда и выпивку, — приказывает он девушке.

— Не стоит, — сцепив руки на коленях, говорю я. — Я ненадолго, — на лице полня серьёзность.

— Ну что же ты, Демьян, посидим, дела обсудим…

— Нам обсудить нечего, я сказал об этом ещё в прошлую нашу встречу, — холодно говорю, смотря ему прямо в глаза. — Я не отец, против закона не пойду. Так что, предлагаю найти тебе другого партнёра, а про меня забыть и не донимать своим предложением и процентами, — с этими словами встаю и собираюсь покинуть это пафосное место.

— Ты пожалеешь, — раздаётся за моей спиной.

Григорий Кузнецов — ресторатор, лицемер и торговец раритетными вещами. Крадеными вещами. Он вместе с моим покойным папашей отмывали деньги через поставные фирмы. Когда я стал у руля ликёроводочного завода отмывание прекратилось, так как бухгалтер по закону подлость сдох от рук пьяных гопников, когда те пытались отобрать у него кошелёк. Он унёс с собой в могилу все доказательства их преступлений. И Кузнецов всячески пытается втянуть меня в его делишки, думает, у меня есть эта чёртова флэшка покойного. Но я хрен знаю, где она, как и Тихонов, что перерыл квартиру, но не нашёл ничего. Собственно, как и в доме отца.

По дороге к офису тишину в салоне автомобиля разрывает звонок на мой телефон.

— Загорский, — устало отвечаю я.

— Господин Загорский, вас беспокоит Павлов, — говорит мужчина по ту сторону, и в голове щёлкнуло.

— Слушаю вас, — голос мой дрогнул.

— Нам привезли труп, подходит под описание, — озвучивает он того, чего я боялся.

За полгода я был на опознание пять раз и каждый раз как первый. А после этих посещений помогает только виски в очень больших количествах.

— Сворачивай. В морг езжай, — приказываю водителю, сжимая телефон до хруста.

Умом я понимаю, что Серёжи больше нет, но сердце отказывается в это верить.

Водитель паркуется прямо у входа, но я не спешу выходить, собираюсь с силами. Будто эти пять минут помогут, самому смешно. Открываю дверь и выхожу из машины. Поднимаюсь по ступенькам, только касаюсь ручки двери, как телефон в кармане звонит.

На экране имя человека, которого я не слышал полгода. Хмурюсь, прикидывая, что ему могло понадобиться от меня. Но тогда он мне помог без лишних вопросов, и если ему сейчас нужна помощь, я заднюю не дам.

— Алло, — говорю я в трубке.

— Дэм, — его голос встревоженный. — Он жив…

40

Серёжа

Проблески сознания медленно возвращают меня в реальность. Суровую реальность.

Голова трещит, в глазах будто песка насыпали, веки невероятно тяжелые, но я делаю усилие над собой и всё же открываю глаза. Морщусь от яркого света, пытаюсь поднять руку, чтобы прикрыть глаза, но не могу. Вокруг тишина, чувствую слабый запах лекарств и спирта.

Моргнув пару раз, сфокусировал взгляд и вижу белый потолок с золотыми незамысловатыми узорами и огромную хрустальную люстру. Опускаю глаза и осматриваю комнату, светло-бордовые стены, большие окна увешаны тяжелыми тёмно-красными шторами.

Внезапно слышу скрип двери, и в комнату заходит женщина в тёмно-синем платье до колен, и в белом фартуке — горничная, делаю я вывод. Хочу спросить, где я, но в горле так сухо, что всё, что мне удаётся — это протяжной хрип.

— О, Господи! — испугано пищит женщина и роняет поднос, тот падает на пол с грохотом разбившейся посуды.

Прикрывает рот руками, минуту смотрит на меня как на приведение, потом разворачивается и убегает. Отлично!

Попытка встать не увенчиваются успехом, тело будто деревянное, не слушается, и это начинает настораживать. Всё, что мне остаётся — это крутить головой и понять, что происходит.

Я однозначно лежу на кровати, достаточно мягкой и большой, с шёлковыми белоснежными простынями. По левую сторону от меня, вдоль стены, старый комод с вывернутыми узорами, но в хорошем состояние. На нём свежие полевые цветы, стеклянный кувшин с водой и пустой стакан, а выше зеркало, в котором отражаются окна. Дальше, в углу камин, в который трещит огонь, а рядом с ним два кресла с высокой спинкой и бархатной обивкой.

В открытую дверь появляется мужская фигура, стоит и смотрит, после чего делает шаг и входит в комнату. Мужчине на вид лет пятьдесят, одет в серую рубашку и чёрные идеально отглаженные брюки. Русые волосы причёсаны на левый бок, чуть темнее усы под носом с горбинкой и сдержанная улыбка.

Он подходит к кровати, на которой я лежу, аккуратно садится на самый край и поднимает руку к моему лбу. Внимательно слежу за его движениями и жду, что скажет хоть что-то.

— Пить, — всё же выдавливаю я из себя незнакомым голосом.

Мужчина молча встаёт, идёт к комоду и наливает воды из кувшина, возвращается, просовывает руку под мою голову и подносит стакан ко рту. С жадностью опустошаю его в мгновение, такое ощущение, что первый раз в жизни пью.

Незнакомец ставит пустую ёмкость на прикроватной тумбе и возвращает своё внимание ко мне.

— Где я? — прочистив горло, спрашиваю я.

— В поместье Черкасовых, — отвечает он, и я только щурюсь. — Я Пётр — хозяин. Как вы себя чувствуйте? — смотрит на меня, а мне хочется заржать в голос.

Какое, к чёрту, поместье? Кто эти люди, и что я вообще здесь делаю?

— Вы простите Марту, — тем временем продолжает говорит этот мужчина. — Она испугалась, вы столько времени лежите без движения и….

— Сколько? — хрипло перебиваю его.

— Долго, слишком долго…

— Что я здесь делаю? — раздражённым голосом задаю вопрос. — Что вообще происходит? — мне всё это не нравится.

— Успокойтесь, как вас зовут? — Он тянет руку к моей и ощупывает пульс.

— Что? — хмурюсь.

— Ваше имя, — с лёгкой улыбкой смотрит на меня.

Имя? Моё имя?

— Я… Меня зовут…

Чёрт!

— Не паникуйте только, со време…

Он что-то ещё говорит, но я уже не слышу. Имя… Имя… Имя…

— Сергей! — кричу что есть силы. — Сергей, — с выдохом.

Цепочка из событий, как поток ледяной воды, обрушивается на мою голову.

Дэм! Загорский-старший! Выстрел!

— Мне нужно уйти, — пытаюсь вставать, но без толку. — Что происходит? Почему я не могу двигаться? — занервничал я.

— Ваше тело ещё не осознало, что вы в сознание, — спокойно говорит Пётр. — Как я уже говорил, вы слишком долго были без сознания. Скажу по опыту, то, что вы с такими травмами выжили, просто чудо какое-то. Я обязательно напишу об этом в своих дневниках…

— Мужик, — не даю закончить бред, что он несёт. — Мне нужно уйти, — повторяю я.

Дэм, он… Его папаша наверняка сделал с ним что-то. Мне нужно вернуться, сказать всю правду, сестру его уберечь. Черт!

— Боюсь, это пока невозможно, вы слишком слабы, — мотает головой и, взяв меня двумя пальцами за подбородок, повернул мою голову.

Не знаю, что он там смотрит, но его вдох мне не нравится. Вообще всё это мне не нравится, чёт он мутит.

— Я пока скажу Марте, чтобы принесла вам поесть, а когда вернётся мой сын, мы вместе проверим вас, — с этими словами он направляется к выходу из комнаты.

Пока я осмыслил сказанное, его уже и след простыл. И сказать, что на хрен мне их еда, что мне надо к Дэму, по хрен, что слаб, так и не успел.

Он мне не сказал, сколько времени я тут лежу, и вообще ничего толком не говорил.

Дэм…

Тоска ударило в грудь как… Как та скала, в которой я врезался, когда падал. И даже не пуля, что пронзила мою плоть, не была так болезненна, как взгляд, полный боли и вины моего Дэма. Это последнее, что я видел, его глаза и то, как он рвётся ко мне. В голове была только одна мысль: не натвори глупостей.

— Ваш обед, — женский голос ворвался и обрубил терзающий поток мыслей.

— Я не хочу, — отвернулся.

Мне сейчас и кусок в горле не полезет, пока я не узнаю, что с моим Дэмом.

— Вам нужно поесть хоть чуть-чуть, — с мольбой в голосе женщина лет тридцати присаживается рядом с ложкой чего-то там в руке. — Иначе у меня будут проблемы, — хлопает глазами и наклоняет голову.

Не знаю, что мной двигает, но я всё же съедаю пару ложек куриного супа. И признаться, мне стало немного лучше, организм будто ожил. Но будет ещё лучше, когда я встану и пойду своей дорогой.

— Добрый день, — в комнату входит высокий и хорошо сложенный мужчина, как раз, когда Марта собралась выходить. — Меня зовут Матвей. — Мужчина останавливается у моих ног и смотрит на меня, нет, он сканирует мою тушку с головы до прикрытых одеялом ног.

Всматриваюсь в его лицо и понимаю, что это и есть тот самый сын, о которым говорил Пётр, так как схожесть налицо. Единственное, что этот моложе лет так на двадцать, белая рубашка с закатанными рукавами, тёмно-синие узкие штаны и очки на носу, что ему очень идут.

— И так, давайте осмотрим тебя, Сергей, да?

Я киваю. Мужчина рывком стягивает одеяло с меня, осматривает мои ноги со всех сторон, наклоняется, тянет руку и кладёт её на моё колено. И… ничего.

Я ничего не чувствую.

Я ничего не чувствую, мать вашу!

41

Серёжа

Паника окутало моё и так обездвиженное тело, мотаю головой, в лёгких воздуха не хватает, становится трудно дышать, перед глазами всё плывёт.

Какого хрена?! Как это возможно?! Почему, блять?! Лучше бы сдох, чем инвалидом быть. Как мне теперь до Дэма добраться? Как мне вообще жить?! На хрен сдалась такая жизни!

От безысходности хочется выть в голос, крушить и ломать всё вокруг. Но всё, что я могу, — это лежать и скулить, как побитая собака.

— Отец, — слышу голос Матвея, как через толстый слой ваты. — Успокоительные, — в приказном тоне говорит он.

Через пару секунд чувствую лёгкое покалывание в руке, и это немного успокаивает. Хоть руки чувствую.

Не знаю, что мне вкололи, но ритм сердца потихоньку начинает приходить в норму, могу дышать нормально и взгляд проясняется.

— А теперь слушай меня внимательно. — Матвей садится рядом со мной и смотрит на меня сурово. — Полтора месяца назад я нашёл тебя, точное, твоё почти мёртвое тело, на берегу реки. Тебе очень повезло, что Барон унюхал твой запах.

Я смотрю на него и пытаюсь понять и принять его слова.

— Пулевое ранение, сломанный позвоночник, раны и ссадины по всему телу. Я вызвал помощь, и тебя отвезли в мою клинику, где над тобой работали лучшие специалисты…

— Это не похоже на больницу, — перебиваю его, смотря по сторонам.

— Не перебивай. — Он дёргает уголками губ в подобье улыбки.

Я в дурдом попал?

Поместье, люди одеты, как сто лет назад. Может, я умер и надо мной просто издеваются? Я всё же не святой был, место в раю точно не заслужил. Может, он такой — ад, воплощают твои самые страшные страхи?!

— Когда твоё состояние улучшилось, я взял тебя к себе домой, вот эти приборы. — Он показывает пальцем поверх моей головы, и я смотрю туда.

За изголовьем кровать стоят два экрана, один точно показывает мой пульс, второй хрен знает что. А я только сейчас заметил провода и капельницу.

— Они отслеживают твой пульс и работу мозга. Восстановление было долгое, и тебе ещё много работы предстоит. Ты иногда приходил в себя, поэтому я не назову твоё состояние комой, но ты был в бреду. Своё имя ты назвал только сегодня, именно поэтому я сейчас с тобой разговариваю.

Чем больше он говорил, тем больше был шанс, что мой мозг взорвётся.

— Мы предполагали, что ты возможно не сможешь ходить, но мы поедем в клинику и проведём обследование. Посмотрим каковы шансы, что ты встанешь на ноги, — он замолчал, а мне хотелось заржать.

Шансы?

Как же! Сколько людей встали на ноги после таких случаев? Двадцать — тридцать процентов?! Херня всё это.

— Для вас это шок, я понимаю. Но шанс есть, переломы были несложные…

— Не надо! — остановил я его. — Утешать меня не надо, — говорю и отворачиваю голову.

— Я говорю, как есть. Не стоит опускать руки до того, как узнаем наверняка. — Он встал и, приблизившись к своему отцу, что-то шепнул ему.

— Позвонить есть кому? — спрашивает Матвей, вернув своё внимание ко мне. — Сообщить, что вы…

— Нет! — резко отвечаю я и вновь упираюсь взглядом в стену.

Зачем? Сказать, что вот я жив, но только наполовину? Ходить не могу и сру под себя? Приходи и смотри на то, как я стал овощем.

На хрена ему это надо? Чтобы чувство вины съедало? Нянчатся со мной из жалости?

Пусть живёт своей жизнью и думает, что меня больше нет. Так будет лучше, привыкнет, забудет. А я… Лучше избавлю себя от мучений и терзаний. Да и этих людей, что непонятно зачем со мной возятся. Кстати…

— Зачем вам это? — спрашиваю Матвея, который перебирает пузырьки с лекарствами на прикроватной тумбе. В комнате остались только мы.

— Что именно? — задаёт он встречный вопрос.

— Почему не оставили на том берегу? В полицию не звонили, к себе домой привезли? Зачем вам? — смотрю в его лицо, чтобы не пропустить ни единой эмоций.

— Во-первых: я дал клятву помогать и лечить людей. Во-вторых, я вычислил через своих знакомых, что вас не ищет полиция, а раз так, то вы не представляете угрозы, тем более в таком состояние…

— То, что меня не ищет полиция, ещё не значит, что я не преступник, — фыркаю я.

— Не значит. Но… Не знаю, не похожи вы на бандита.

Вот тут мне стало смешно, и я заржал в голос.

— Кажется, вы ничего в этой жизни не знаете, доктор, — с выдохом говорю я.

— Почему же? — Он садится на кровать. — Полгода назад работали в университете, ушли оттуда быстро по непонятным причинам. У вас есть клуб, м-м-м… Специфический, скажем так, — улыбается он. — Не так давно открыли базу отдыха, которая сгорела за день до того, как я вас нашёл. Ваше прошлое весьма мутное, точнее последние годы.

Я удивлён, но старательно это скрываю.

— Сложить два плюс два не так сложно, если мозги работают. Так что вывод такой: вы кому-то перешли дорогу. Или же вы всё-таки бандит, но в этом случае, думаю, вас бы искали ваши люди. Вас, собственно, и ищут, но они на бандитов не похожи.

После услышанного открываю рот, но не нахожу, что сказать.

— Так что, если надумайте всё же сообщить кому-то, что вы живы, скажите. — Он встаёт и направляется на выход, не ожидая от меня подтверждений или опровержений. Он сделал свои выводы, и они очень правдивы. — А надо мне это только потому, что у меня есть возможность и желание помогать людям. Завтра утром мы поедем в клинику.

Новый знакомый вышел и оставил меня один на один со своими мыслями.

Меня ищут. Интересно кто? Дэм или его папаша?

Ком в горле невероятных размеров. Мне бы хоть голос его услышать…

42

Серёжа

Спал я хреново, всю ночь снился Дэм. Пришёл и увидел меня таким, молча развернулся и ушёл. И так всю ночь: приходил, смотрел, уходил. Оставляя меня с огромной дырой в груди и болью в сердце.

Проснулся с мыслей, что точно не позвоню, не скажу ничего. Так лучше.

— Доброе утро, — в комнату вошла Марта с подносом в руках. — Мне приказали вас покормить, потом за вами приедут. — Она положила две подушки мне под спину, таким образом приподнимая меня, и села рядом.

— Я сам, — резко говорю я, когда она собралась кормить меня с ложки.

— Но вы ещё слабы, — почти шёпотом.

— Я. Сам.

Женщина кивнула и, опустив голову, вышла из комнаты. Дражайшей рукой беру ложкой кашу из тарелки и роняю её до того, как доношу до рта. Скрипя зубами, делаю вторую попытку, третью, четвёртую…

— Сука! — кричу и толкаю поднос, тот падает на пол, расплескав всё содержимое.

Ком в горле не даёт дышать полной грудью. На хрен мне такая жизни?! Срать на всё. Обследование… Что оно мне даст? Подтверждение моей беспомощности? Кто со мной возиться будет всю жизни? Кормить, мыть, одевать, говно из-под меня вытирать? Не нужно мне всё это. Никому не нужно.

Нож на полу сверкает, так и манит своим блеском, а голос в голове подталкивает: это единственно решение. Остаётся мелочь — добраться до него и закончить то, что начал Загорский-старший ещё полтора месяца назад.

«Тебе дали второй шанс, не глупи, всё поправимо», — шепчет другой голос. Он мягче, похож на Дэма.

Чёрт!

Позвонить. Нужно ему позвонить, услышать голос и потом уйти спокойно.

С трудом упираясь трясущими руками в мягкий матрац, тянусь к ножу и удаётся взять его со второго раза. В момент, когда дверь комнаты открывается, я с тяжёлым дыханием подаю на подушки. Успеваю спрятать предмет в руке под подушкой.

— Марта, — зовёт женщину Матвей. — Убери всё это, — кивает на посуду на полу.

— Извините, — говорю я, смотря в потолок.

— Ничего страшного, — касается моей руки, и я перевожу взгляд на него. — Как спалось? — спрашивает с улыбкой.

— Никак, — честно отвечаю.

— Это нормально. Вчера у вас был шок. Со временем пройдёт, а пока я дам вам снотворные, — говорит он и откидывает с меня одеяло. — Ребят! — кричит на дверь, и в комнату заходят два мужика в белой форме и с коляской для инвалидов.

Сжимаю зубы так, что скулы сводят. Коляска для инвалидов, блять!

Они хватают меня под подмышки и садят в эту чёртовую кресло. Так унизительно я никогда себя не чувствовал. Беспомощность, не та, когда у тебя стоит какой-то выбор, а вот эта, когда ты ничего самостоятельно не можешь делать. Ссать и то нужна помощь. Нет, ссать ты как раз можешь, только под себя.

Сука!

Лучше бы я сдох.

Меня выкатили из комнаты, и на лестнице мужики подняли мой «транспорт» и спустили вниз. Интерьер дома такой же, как в той комнате — в стиле двадцатого века. А выйдя через входную дверь, я открыл рот от красоты вокруг.

Кручу головой, забывая о своих проблемах, и любуюсь окружению. Двухэтажный усадебный дом, прям великолепный образец русского классицизма. Идеальная симметрия, плавная строгость линий и сдержанные архитектурные украшения. С обеих сторон здания расположены по два двухэтажных флигеля. Белоснежные стены оживляются цветными клумбами, что сейчас пустые. Сразу как спускаешься по ступенькам, попадаешь на подъездную дорогу в виде полумесяца, и её концы тянутся к главным воротам и кованый оградой.

Мою тушу положили на кушетку, и фургон тронулся с места. Матвей сел рядом и, откинув голову назад, закрыл глаза. Я наблюдал, как мирно понимается и опускается его грудь.

Он так и не дал нормальный ответ на мой вопрос вчера. Я поразился его знаниями обо мне, но в том, что он делает это потому, что есть возможность, я не поверил.

До клиники доехали быстро. Здание небольшое, но видно, что построена несколько лет назад. Нам навстречу вышла женщина в белом халате и о чём-то говорит с Матвеем, пока меня вытаскивают из фургона.

Рядом с парадными дверями стоит табличка с надписью: «Частная клиника Доктора Матвея Черкасова».

— Дальше я сам, — говорит он санитарам и толкает кресло в здание.

С ним все здороваются, все вежливые и с улыбками на лице, мне даже стало не по себе от своей кислой морды. Но улыбаться не могу себя заставить. Повернули налево и зашли в самый дальний кабинет.

— Доброе утро, — здоровается Матвей с мужчиной. — Всё готово? — спрашивает он.

— Да, только вас и ждали. — Мужчина с сединой в волосах бросает взгляд на меня и легко кивает в знак приветствия.

— Отлично, тогда делаем всё по порядку: рентгенографию шейного отдела позвоночника; КТ и МРТ, — приказывает он, и меня ведут в соответствующие кабинеты.

Не знаю, сколько времени это всё заняло, но мне показалось, что вечность. Поднимали, крутили, садили. Надоело.

После чего Матвей повёл меня в свой кабинет и приказал секретарю принести кофе и что-то там ещё, я не расслышал. Покрутил колёсами коляски и уставился в окно, за которым был сад. Просидел так достаточно долго с принесённым кофе в руках. Сжал чашку всеми силами, но всё равно казалось, что вот-вот уроню.

Матвей не пытался со мной заговорить, за что я был ему благодарен. Через какое-то время раздался звонок на стационарном телефоне.

— Слушаю, — послышался голос моего нового знакомого. — Да, я понял. Сейчас буду, — коротко и ясно. — Жди здесь, — это он мне, на что я фыркнул.

Будто у меня есть выбор.

Повернул голову, когда захлопнулась дверь кабинета, и взгляд зацепился за мобильным телефоном на столе. Минуту просто таранил предмет глазами, размышляя, как мне поступить. Решился.

Беру гаджет и набираю цифры, что так и не забыл. Долгие гудки тянулись вечностью, пока по ту сторону послышался любимый и родной голос.

— Загорский, — твёрдо и уверенно, но усталость и что-то ещё было в его тоне. — Я вас слушаю, — повторил он.

Мне хотелось заговорить, кричать, просить… Чтобы приехал, обнял, почувствовать его запах, его тепло, его губы. Но не смог. Не смог. Не нужно. Ему это не нужно. Потратить свою жизни и молодость на инвалида. Он ведь с виду только такой засранец, а на самом деле добрый и отзывчивый… Любимый.

— Вас не слышно, — вновь заговорил он, и я отключился, не в силах сдерживать ком в горле.

Сжал телефон в руке и послышался тихий хруст. Опустил голову и протёр глаза, что начали щипать. Больно. Пиздец как больно находиться вдалеке от любимого человека после того, как успел вкусить из куска счастья и знать, что ты его больше не увидишь.

— Ну что же, — в кабинет вернулся Матвей с папкой в руках. — Результаты готовы.

43

Серёжа

Шанс. Если тебе его дают, значит, тебя простили. Ты должен воспользоваться им. Обязан. Ради тех, кого любишь.

И я решил бороться, ради Дэма. Встать на ноги и вернуться к нему. Конечно, уже стоит вопрос: простит ли он моё молчание?! Но попробовать стоит.

После того, как Матвей озвучил мне результаты обследования, я только фыркал и смеялся. Не верил в его утверждения, что встану на ноги.

— Может год, а может полгода, но сможешь ходить, — с уверенным лицом говорил он.

Год — это очень долго.

В тот момент я не верил. Не хотел надеяться зря, ведь надежда… Ложная надежда, убьёт меня. Психика у человека не железная. Но Матвей оказался той ещё занозой.

— Хватит фыркать! — повысил голос он. — Я лучший специалист в этом деле, и раз даю тебе гарантий, то надо верить мне на слово. В таких случаях надо самому бороться, не опускать руки и вести себя как ребёнок, что ты и делаешь, — он отчитывает меня как маленького, а я слушаю и молчу. — Ты взрослый мужик, уверен, прошёл через многое, и сидишь тут передо мной и ноешь. Нож под подушкой, серьёзно?

Мои глаза округляются.

— Не удивляйся, это мой дом… Марта нашла, отцу сказала. — Он тяжело вздыхает. — Давай не доходить до того, чтобы я тебя связывал.

Честно, его речь хороша, но я реалист, в чудеса не верю.

Месяц процедур ЛФК, кинезотерапия, механотерапия, массаж и другие медицинские термины, которых я забывал, как только их озвучивали. Со мной занимались каждый день, приходили разные специалисты, проверяли всё, что можно и не можно. Матвей настоял, чтобы реабилитацию я проходил в его доме, он считал, что так лучше.

Но всё в пизду. Никаких результатов, как был калекой, так и остался. Мысли о Дэме не давали покоя. Тоска убивала, в грудь пустота, и с каждым днём становилось только хуже. Желание сдохнуть, как воздушный шар, всё увеличивался. Люди, что тратили своё время на меня, только тяжело вздыхали и мотали головой. Я похудел ещё больше. Высыхал. Без него.

В один из одинаковых дней Матвей зашёл ко мне в комнату после очередных неудачных процедур. Он присел рядом и молчал долго, смотрел в пол и молчал.

— Когда я проходил интернатуру в Европе, — заговорил он наконец. — К нам в больницу привезли молодого парня после аварий. На кушетке лежало мясо.

Я повернул голову к нему и нехотя стал слушать его внимательнее.

— Я, что только закончил институт, несмотря на то, что был лучшим на курсе, и верил, что лечить можно всё, смотрел на этого парня и не видел никаких шансов. Он был трупом. Его надо было по кускам собирать. Но я уже поставил на него крест, — Матвей опустил голову и на пару секунд замолчал. — Потом пришёл дежурный врач. Доктор Грюнин… О нём много говорили, бог медицины просто какой-то. До того дня я скептически относился к этому, но, когда он осмотрел пациента и приказал вести его в операционную, а потом и меня взял, я опешил. Думал, и не стоит взяться за того парня, он уже был обречён.

Он усмехнулся горько и продолжил:

— Мы провели одну операцию, чтобы не дать ему умереть, но ему требовались ещё много вмешательств. Он лежал в коме сутки, за это время мы его два раза откачивали. Парень не хотел бороться за свою жизни, он старательно шёл в мир иной. Пока в больницу не влетела его девушка вся в слезах. Она кричала, молила, чтобы мы впустили её к нему. И я сдался, терпеть не могу чужие слёзы. Я разрешил ей войти на пять минут. Но их было достаточно, не знаю, что она говорила, держа его за руку, но этого хватило, чтобы у парня вернулась желание жить.

Матвей встал с кровать и, налив себе стакан воды, опустошил его в два глотка.

— Как оказалось, она его бросила по телефону, а он в этот момент был за рулём. Врезался в фуру, машина как блин, он в мясо, — продолжал говорить, стоя у окна со спрятанными руками в карманы брюк. — Девушка, услышав про случившейся и поняв, что она может его потерять навсегда, примчалась к нему. Поняла, что жить без него не сможет, а ссора была мелочью, — он повернулся и посмотрел на меня. — Бороться, Серёжа — это не то, что делаешь ты. Не выполнять то, что тебе говорят. Это желание жить, особенно когда есть ради кого. А у тебя есть, и врать мне не надо. Не хочешь думать о себе, думай о нём, — развернулся и покинул комнату, оставив меня один на один с чувством вины.

44

Время шло, а я боролся. Встал, к своему удивлению. Тогда и осознал, что возможно всё. Что главное желание. Было страшно, как никогда, но я сумел встать на ноги, на пару секунд, но я это сделал, дальше только вперёд.

С каждым днём я стоял всё дольше, через пару недели сделал пару шагов, а ещё через месяц мог дойти до ванной сам. Легко не было, совсем. Я падал, злился, матерился, проклинал всё и вся, но вставал и пытался снова.

Матвей очень терпеливый и всё время поддерживал, больше морально, чем физически. Он возился со мной как со своим братом, тратил время и средства.

— Почему ты с мной возишься? — спросил я его однажды.

— Я уже ответил на этот вопрос, — сказал он с улыбкой.

— Нет, ты не ответил, — мотнул я головой. — Ты отмахнулся от меня, но честного ответа не было.

— Честно, я не знаю. Всегда помогал людям, а ты… Ты меня чем-то зацепил, — украдкой посмотрел на меня и вернул своё внимание к чашке чая.

Решил не донимать его вопросами, встану на ноги, не только физически, и обязательно поблагодарю его.

Я очень старался забыть свою прошлую жизнь, времени прошло достаточно, чтобы появится в чью-то жизни и повернуть всё с ног на голову. Возможно, кто-то не поймёт, но я так решил. Лучше оставить всё как есть.

Дэм… Нет, я его не забыл. Разве можно забыть того, кто забрал твоё сердце. Я очень надеюсь, что у него всё хорошо, и он живёт своей жизнью. Надеюсь, что забыл меня. Конечно, это больно колит, но я уже никогда не стану прежним. Матвей говорит, что возможно я буду хромать всю жизни, возможно, что малейшая травма, и у меня вновь будут проблемы.

Зачем Дэму проблемный мужик?!

Весна уже заявляет свои права, задний двор усадьбы начинает приобрести краски. Прекрасный, просторный ландшафтный парк начинается прямо у заднего выхода из главного дома. Ряд деревьев, кусты роз, скамейки и фруктовый сад. В самом конце, по широкой лестнице из чёрного камня, можно спуститься к той самой реке, на берегу которой меня и нашёл Матвей, гуляя со своей собакой.

Как только потеплело, Матвей выкатывает меня на задний двор, и я сам шагаю от скамейки до скамейки. Пятиминутный отдых и новые шаги. Сегодня я дошёл сам до этой лестницы, но спускаться по ней рано, сам Матвей ещё не разрешает. Двести ступеней, а я столько шагов не сделаю.

— Ты ещё не решился? — спросил он как-то по путь к особняку.

На что я должен был решится, понял прекрасно. Он не раз пытался уговорить меня сообщить о том, что я жив и где, собственно, нахожусь. Но мой страх, увидеть в родных глаза разочарование и жалости, не даёт мне принять тяжёлое решение.

Это неправильно, я не должен думать только о себе. Тем более, зная, что Загорский-старший мразь каких поискать. Но мы живём в мире технологий, и я давно знаю, что он сдох, а Демьян стал наследником его бизнеса. А это значит, что у него всё нормально. Не знаю, как на личном, он с прессой не общается, в социальных сетях его тоже нет, но я верю, что всё у него хорошо.

Да, сердце ноет, в ней тысячи игл, и каждый раз, как я представляю, что рядом с ним кто-то есть, хочется вырвать её и растоптать, чтобы не болело. Но такова жизнь.

— Решился.

Матвей повернул голову и посмотрел на меня удивлённо.

— Никому ничего говорить не буду.

Он вздохнул и опустил голову.

— Упёртый баран, — усмехнулся. — Ладно, не хочешь звонить Демьяну, но у тебя ведь есть ещё кто-то, кто о тебе беспокоиться? — спрашивает он и подкатывает кресло ко мне.

— Есть, — отвечаю я, вспомнив Марата с Ромой.

Я, собственно, и не забыл их, но не было у меня желание общаться с кем-то. Сказать, что со мной не так, и слушать бесконечное: «Всё будет хорошо». Я понимаю, люди так пытаются поддержать, но это слова, просто слова. Утешение, что мне на хрен не нужно. Вот такой я неблагодарный.

Матвей помог добраться до моей комнаты и достал телефон из кармана.

— Подумай хорошенько, и не будь трусом, — оставил предмет на прикроватной тумбе и вышел.

Пару минут крутил гаджет в руке, и всё же набрал номер Марата. Спасибо хорошей память.

— Алло, — удивлённый голос.

— Привет, босс, — с улыбкой на губах сказал я.

— Серёжа, мать твою! Ну ты и засранец, был бы рядом я бы тебе ноги пристрелил. Какого хрена? Куда ты пропал? Полгода, блять, прошло, а от те…

— Завёлся, — засмеялся я. — Долго рассказывать…

— Я не тороплюсь, — с укором перебил он меня.

И я сказал. Всё. Абсолютно.

Стало так легко, так свободно, что не держу в себе, что высказался родному человеку.

— Охренеть! — выдохнул он. — Но ты должен позвонить своему Дэму, это неправильно, — начал он читать мне нотаций. — Представь, каково ему, ты понимаешь, что он считает тебя мёртвым?!

— Понимаю, и так будет лучше для всех…

— Хуйню не неси! Будь мужиком.

Мы поговорили ещё долго, он рассказывал, что у них всё хорошо, бизнес процветает, Рома так же печётся о нём, как и он о Роме, в общем идиллия. Обещал держать его в курсе всего и созвонится чаще, после чего распрощались.

Через пару дней мы с Матвеем вышли на прогулку, как обычно, в назначенное время. И когда возвращались обратно, я споткнулся и чуть не упал.

— Давай в кресло, на сегодня хватит, — сказал Матвей, и я сел.

Он что-то рассказывал, мы смеялись громко, но вдруг меня окутал холод. Посмотрел вперёд и сердце перестало биться.

На ступеньках дома стоял Дэм.

45

Демьян

Я ждал. Полгода ждал такого звонка. Ждал, что мне скажут два слова, и мир приобретёт краски. Я начну жить, дышать полной грудью и не чувствовать боли.

Но оказалось, что я не готов.

Стою, как каменная статуя, сердце бьётся где-то в горле, воздух из лёгких испарился, руки затряслись… Жив!

— Алло! Ты меня слышишь? — слышу голос Толи, как за стеклом. — Дэм?

— Д-да, — поспешно отвечаю и протираю глаза. — Уверен? Ты его видел? Где он? Адрес мне скинь… — заваливаю его вопросами.

— Подожди. Нет, я не видел его. Мне Марат позвонил, сказал найти тебя, потому что, цитирую: Серёжа упёртый и гордый баран.

Невольно улыбаюсь, наверное, первый раз за полгода.

— Адрес! — повторяю я, уже спускаясь по ступенькам морга.

— Да, скину, — уверяет он меня.

— Спасибо! — искренне говорю я и отключаю телефон.

Через минуту, что показалось вечностью, мне на телефон приходит сообщение с адресом. Сообщаю водителю пункт назначения, и тот вбивает его в навигатор. Два часа езды. Два часа, и я его увижу.

Времени слишком много, что не очень хорошо влияет.

Почему он не звонил? Почему не искал меня?