Мажор. Недетские игры

Кожа Стаса горит, когда я провожу ладонью по плечам и веду к лопаткам. Он дергается, стоит мне ногтями выцарапать бороздки. Наверняка останутся следы. Мне хотелось их оставить.

Между ног натирает ткань трусов и шов проклятых джинсов. Закусываю сильно губу, когда Аверин заставляет откинуть голову. Он припадает к тонкой шее, присасывается к ней и покусывает. Каждый его укус как приятное покалывание расходится внизу живота. Трусь непроизвольно, понимая, что Стас проделывает то же самое.

Его джинсы недвусмысленно топорщатся, когда мы переводим дыхание и ненадолго отлипаем друг от друга.

Страшные несколько секунд. Одинокие, холодные, муторные.

– Лисица, если ты до сих пор думаешь, что я благородный и сознательный, то ты глубоко заблуждаешься на мой счет.

Ледяная корка с острыми краями царапает внутренности от гортани до стоп после его слов.

И нет, я знаю, что Аверин прав. Мне не стоит ждать от него рыцарских подвигов и клятв в вечной любви и верности.

Но господи, как же хочется!

– Если ты думаешь, что резко мне разонравишься, то ты тоже заблуждаешься на мой счет. Мажор!

– Почему ты такая…

Дыхание срывается. Я издаю не то стон, не то всхлип. Сама не в состоянии понять. Мне просто до ужаса хочется узнать, какая я в его глазах. Но смертельно боюсь услышать его гнусную правду.

“Он неблагородный”, – повторяю тысячный раз.

– Глупенькая.

– Не боишься, что заражу тебя своей глупостью? Через слюну?

Аверин смеяться начинает. Взгляд вновь на губы опускает, облизывается словно я сладкий и долгожданный десерт. Это чувство греет.

– Самоуверенная лисица. Упрямая.

– Это что-то вроде комплимента, а, Стас Аверин?

Глаза мажора как бездонные колодцы. Примагничивают меня к себе, заманивают. Я и в самом деле лишаюсь воли, когда он так на меня смотрит.

Аверин берется за края моей кофты и стягивает ее с меня через голову. Остаюсь перед ним в одном простом лифчике белого цвета.

Дышу часто, прерывисто. Взгляд его поймать стараюсь, а он прожигает им мою грудную клетку. Стас не касается руками, но я отчетливо чувствую его ладони на своей коже.

Из приоткрытых губ Аверина срывается шумный выдох.

Моя очередь избавить его от футболки. Глаза жжет от желания увидеть рельеф его тела. Мне ведь только через ткань оно было доступно. А сейчас могу коснуться, погладить. Очертить…

– Нравится? – глухо спрашивает, когда я так жадно рассматриваю.

Цыкаю и закатываю глаза. Даже сейчас мажор остается самоуверенным придурком.

Одна его интонация чего стоит. Он будто не имеет права не нравиться.

Аверин берет меня под бедра и несет на диван в зал.

Не в спальню. На свою кровать.

Припадает снова к шее и ведет языком мокрую дорожку до выемки ключицы. Веки прикрываю от удовольствия. А Стас толкается в меня бедрами, прямо говоря о своем желании.

Аверин меня хочет. У мажора на меня стоит, и это отдается жаром между ног. Там настоящий потоп и несказанно ноет.

– Лис…

Господи, это прозвучало лучше, чем мое имя. Мягче.

Только от этого обращения в уголках глаз защипало, и мне бы закрыть глаза и отвернуться.

Не хочу, чтобы он видел, как сильно меня это зацепило.

– У тебя уже был секс?

Замираю. И Аверин тоже.

Указательным пальцем заставляет повернуть голову и посмотреть на него. Между нами разница в четыре года, а, кажется, добрую десятку лет. Я чувствую себя подростком перед классным опытным мужчиной, который знает чего хочет.

Все его девчонки наверняка тоже знали, как доставить удовольствие.

А я…

Ему разве нужно знать, чтотогдамне было очень больно? И неприятно. И очень сухо. Каждый толчок как грубой щеткой по ране.

В этом стыдно признаться.

О чем я только думала, заходя к нему домой? Да и вообще, общаясь с мажором. Мы же оба знаем, к чему наши встречи и наше общение ведет.

– Иди ко мне, – просит ласково.

Все жилы маслом смазываются, мышцы растворяются. Я становлюсь немой и податливой как теплый пластилин.

Аверин садится и усаживает меня к себе на бедра. Мои ноги по разные стороны от него, а в промежность упирается твердый член. Пружина внутри меня сжимается от соприкосновения наших тел даже через одежду и разжимается с глухими одновременными стонами.

И снова целуемся.

Уже по-другому. Как будто это начало чего-то большего, масштабного. Пальчики ног подгибаются, когда Стас снова языком обводит мои губы и тут же сплетается с моим.

Пальцы постоянно царапают, тела бьются. Мы оба словно привязаны плотными канатами и как волны движемся. Толчок – уносит, еще толчок – разряд бьет по точкам, раскрашивая на составляющие.

– Стас…

Останавливаюсь. Силой отталкиваю Аверина.

Догадка бьет по вискам. Сложно и слово сказать. Язык опухает, и из горла лишь хрип вырывается.

– Ты же со мной не играешь?

Глава 16. Саша

Глава 16. Саша

– Первый оргазм? – так уверенно спрашивает, я теряюсь и прыскаю от смеха.

– Нет.

Саша.

– Ты же со мной не играешь?

Стас застывает. Кажется, все вокруг застывает. Земля прекращает вращаться, а сердце биться.

Губы от наших поцелуев горят огнем, не прикоснуться. В какой-то момент подумала, что вот она черта, которую сейчас перейдем. Днем, на диване.

Мои джинсы уже расстегнуты, а рукой Стас проникает за кромку трусов.

Дыхание никак не восстановится, в груди все болит от чрезмерной вентиляции.

Мажор грубо хватает мою руку, которая лежала у него на шее, и перекладывает на свой пах. Чувствую твердость. Член горячий и немного подрагивает.

Чуть сжимаю его и вижу, как взгляд Аверина становится еще глубже, еще темнее. Ноздри широко раскрываются при вдохе, а губы становятся тоньше. Каждая мышца на его лице напряжена. И это чертовски возбуждающе.

– Похоже, что играю?

Он ждет ответ, какую-то реакцию, а у меня внутри полнейший хаос. Я как пьяная, хотя в моей крови нет ни грамма алкоголя.

Опускаю взгляд на свою руку, которой сжимаю член Аверина. Пусть и через боксеры, но я все чувствую.

Между ног противно пульсирует, хочется хныкать, чтобы дикая пульсация и ноющее чувство растворились.

Снова чуть сжимаю член, веду по нему через ткань и смотрю на все, что делаю, будто со стороны. Мы оба смотрим, дышим через рот.

– Лис, если ты сейчас не остановишься… Я не смогу… – голос Стаса меняется. Там столько нежности появляется. Прижаться хочется к его груди, приласкать, снова целовать.

Даже и не верится.

Совершаю резко движение, опрометчивое. Аверин вбивает меня в себя и сразу толкается языком в рот. Между нами борьба за право владения губами другого.

Застежка лифчика щелкает, обнажая грудь, и Стас одурманенным взглядом рассматривает ее.

Черт, он как будто никогда не видел женской груди.

Руки так и тянутся прикрыться, но мажор грубо отталкивает их и перекладывает меня спиной на диван. Сам сверху нависает.

Припадает к соскам по очереди и втягивает в рот. Облизывает, ласкает.

Я могу сейчас думать только о том, как же с ним хорошо.

Игра… Какая игра? Нас обоих так ведет от близости!

Ахаю, когда он зубами прикусывает один сосок и чуть оттягивает.

Извращенец долбаный!

– Я тебя поласкаю, хорошо? – смотрит выжидательно.

Ему на это разрешение нужно?

Краснею до кончиков пальцев. Не привыкла к таким откровенным вопросам.

Не отвечаю. Опускаю взгляд на его крепкую грудь, которая совершает такие огромные амплитуды, что я боюсь за его сердце и легкие. Вдруг взорвутся?

Чувствую, как по ногам сползают джинсы, затем трусы. Остаюсь перед мажором абсолютно голой.

Аверин отстраняется ненадолго и рассматривает каждый изгиб на моем теле, каждую впадинку. Без ухмылки или улыбки. Как на картину смотрит, произведение искусства.

– Охуенная, Лис.

– Лучше твоих заек? – язвлю.

Моя ревность не знает границ. Даже в такой момент не могу не думать, что Стас также рассматривал какую-нибудь блондинку. На этом же диване, после учебы. И говорил, что она охуенная.

Бр-р. Мрак. Кошмар.

– Ревнивая лисица.

– Скажи мне, – давлю интонацией.

Мне это нужно сейчас. Катастрофически.

Умру, если он не скажет сейчас, что я единственная. Пусть это будет вранье, пусть соврет, глядя мне в глаза, но мне нужны эти слова. Я тону без них.

Стас нижней губой проводит по ключице, языком обводит впадинку и накрывает ртом сосок. Ладонью касается лобка и указательным пальцем разводит половые губы.

Выгибаюсь, воздух ловлю, которого уже ни черта не осталось в этой квартире. Задыхаюсь от удовольствия, а ведь Аверин даже еще ничего и не сделал. Он просто касается, просто гладит. Приручает к себе, как настоящую дикую лисицу.

– Ни в какое сравнение… – говорит.

А я окончательно расслабляюсь.

Сейчас я ему верю, а потом… будет видно.

Стас касается клитора и ласкает его, считывает все мои реакции, ищет нужный темп.

– Так нравится? – чуть увеличивая скорость, спрашивает.

Мои глаза прикрыты, но его взгляд скользит по моему лицу, по груди и всему телу. Губами сложно шевелить и что-то говорить. Я только мычу свои ответы и качаю головой.

Шире раздвигаю ножки, когда ласки становятся откровеннее. Аверин вводит в меня палец и медленно им двигает.

Рычит, сдерживается. Зубами плечо прикусывает. Нравится ему, что ли, кусаться?

Все внутренние мышцы наливаются, увеличиваются в объеме. Покалывать начинает с дикой скоростью. Пока не сводит огромной судорогой, охватившей все мое тело до остановки сердца.

Внизу очень влажно, палец Стаса все еще кружит и ласкает, а я зажмуриваюсь от волн, которые накатывают и накатывают. До боли.

Аверин хорош в этом деле. Мои пальцы так не справляются…

– Улыбаешься? Хорошо тебе, Лисица?

– Угу, – мажу по довольному лицу мажора взглядом и утыкаюсь в подушку.

Резко накатывает стыд.

– Первый оргазм? – так уверенно спрашивает, я теряюсь и прыскаю от смеха.

– Нет.

– Не понял. Поподробней, пожалуйста.

Мой язык еле ворочается, сил нет, хотя, кажется, внутри расцветает новый мир. Я смотрю на Аверина другими глазами. Более влюбленными, что ль. Конечно, первый оргазм от мужчины – его заслуга.

– Лис… то, что ты делаешь сама – не считается, – наклоняется, в губы шепчет и просто целует. Касается едва-едва. А мои глаза уже закатываются от удовольствия.

– Ну, не знаю. У меня выходит ни хуже!

Отталкиваю Стаса. Мне бы в душ, хоть ненадолго.

Несмотря на то что полноценного секса не было, между ног все равно немного саднит. Еще мокро и липко.

– Стоять!

Хихикаю и, схватив одежду с пола, корявым бегом направляюсь в ванную.

– Будешь показывать в следующий раз, – доносится из-за двери.

Затем громкий раскатистый стук. Я испугалась, что сейчас дверь выбьет. Губу истерзанную прикусила и вкус крови на языке почувствовала.

Вот блин.

В зеркало смотрю и не узнаю в отражении Сашу Белинскую. Там… лисица. Дикая, довольная, хитрая.

Вся грудная клетка в красных ссадинах от мелкой щетины. На шее проявляются два засоса.

Черт.

Ближайшие дни теперь ходить в водолазках, которые я терпеть не могу.

Быстро ополаскиваюсь, вытираюсь полотенцем Стаса. Не знаю, как он относится к тому, что чужой человек трогает его личную вещь, но… мажор пальцами касался моего клитора и вагины. Думаю, полотенце он мне простит.

– Отвезешь домой? – быстро спрашиваю, как только открываю дверь ванной.

На секунду мне показалось, что Аверин расстроился. Моргнула, и это наваждение рассеялось. На лице парня вновь лукавая улыбка и готовность язвить.

– Конечно, моя удовлетворенная лисица. Ты, кстати, в курсе, что когда кончала, так в волосы мне вцепилась, я думал, лишусь приличного клока волос, – шипит, как змей, мне на ухо.

От Стаса приятно пахнет каким-то парфюмом и чистотой, словно в квартире есть еще одна ванная, и он тоже успел сходить в душ.

– Ну вот, а говорил, что неблагородный. И кончить дал, и волос для меня не пожалел.

Не знаю, почему пропадает страх перед мажором. Сейчас мне нравится бросаться колкостями в ответ на его фразочки.

Я осмелела. Даже в глаза смотрю дольше обычного.

Сердце, правда, по-прежнему стучит молоточком.

Стас приближается ко мне, останавливается в паре миллиметров от моих губ и уверенно произносит:

– Су-учка ты, лисица.

И вновь целует. А я уже устала целоваться. Измучил меня.

До моего дома мы едем молча. Тишина нисколько не напрягает. Мне показалось, я успела вздремнуть.

– Близко не подъезжай, – тихо прошу.

На часах почти семь вечера. Мама наверняка приготовила ужин, меня ждет.

– Папа сейчас с собакой должен выйти гулять, – оправдываюсь.

На мажора больше не смотрю.

Становится неуютно, и всей этой близости между нами как не бывало.

– Не одобряет? – его тон ровный, даже безразличный, но я отчего-то уверена, что Аверину не все равно.

Знаю откуда-то.

– Тогда беги, Лис.

Хватаю сумку, заброшенную назад, и быстро открываю дверь. Останавливаюсь на секунду и поворачиваюсь к парню лицом. Стас наблюдает за каждым моим движением.

Дурацкая мысль на все забить и обратно усесться в его машину. А там будь что будет.

Он же сказал, что не играет со мной. Значит, все по-настоящему. По правде?

Я и Стас.

– Эй, Лис, – Аверин опускает стекло и медленно едет параллельно мне, – у меня до сих пор стояк. Знаешь, что я буду делать, когда вернусь? И кого представлять?

Уф!

Закатываю глаза. Щеки заливает румянцем. Мне вдруг кажется, что весь город слышал, что сказал этот придурок.

– Извращенец, – шиплю в ответ и взбегаю по лестнице к подъезду.

– Те-бя! – кричит.

Он скрывает за поворотом быстро, а я до сих пор стою у двери и улыбаюсь, словно у меня поехала крыша.

Глава 17. Саша

Глава 17. Саша

В фильмах такие красивые парни всегда оказываются главными говнюками школы.

Саша.

Перед дверью мажора стою и жмусь.

Что я здесь делаю? Там наверняка полно старшекурсников, его друзей, девчонок, с которыми он…

Не вынесу этого.

Оттягиваю вниз короткую юбку, в очередной раз коря себя за такой наряд. Додумалась, в слякоть надеть тонкий капрон и мини.

Звоню дважды и отхожу на метр. Дурацкое чувство, что на звонящего сначала смотрят в глазок.

– Лисица? – ошарашенно уставился Аверин. Его голос не выражает ничего, кроме удивления.

– Узнал. Уже радует.

На днях он в трусы мне залез, оргазм подарил, а сейчас смотрит так, словно решает, пускать меня к себе на территорию или нет. Убивает медленно.

– Ты ко мне, – уверенно произносит.

Плечи опускаются, ноги подкашиваются. Стас и правда смотрит и решает, хочет ли он меня сейчас видеть или нет. Была бы я смелее, развернулась и ушла бы прочь, чтобы никогда больше не приближаться к этому мажору.

Но Стас удерживает меня какой-то силой взгляда, что я и шага сделать не могу и слова сказать.

– Проходи, – наконец открывает дверь.

Переступаю порог и втягиваю носом аромат. Та же квартира, те же стены, даже во взгляде Аверина улавливаю что-то из прошлой встречи. Кричаще-огненное и опасное.

– Лис, – довольно грубо хватает меня за предплечье, – не уверен, что тебе сейчас здесь место.

Каждое слово как новенький острый дротик. Проносится со свистом над ухом и прям в голову. Потом в сердце, в легкие, в живот. Осыпает все тело.

Открываю рот, чтобы ответить. Не могу только придумать, что именно. Но желчи скопилось на языке столько, что она сама сложится в слова.

– Саша, привет, – доносится до боли знакомый голос.

Рамиль.

Смотрит на меня внимательным взглядом, чего-то ждет. Ни улыбки, ни радости встречи. Понимаю, мы не друзья и виделись всего дважды. Но от него сейчас прокрадывается опасный фон, и перед глазами темнеет от тревоги.

– Значит, ты со Стасом встречаешься? Как давно?

Перевожу взгляд на Стаса. А мажор будто в атакующую позицию встал. Не в курсе, бывает ли она вообще. Но чувства именно такие.

– Мы не…

– Рам! – предостерегающе вскрикивает.

Атмосфера в коридоре накаляется. Их взгляды в крепкой сцепке. Как на матах в тот день соревнования.

Рамиль же друг Аверина. Зачем он так с ним?

– Что-то мне подсказывает, что ты забываешь правила, – скрипуче говорит Рам.

– Я помню правила. А ты не забывай про срок, – отвечает сквозь зубы мажор.

Аверин хватает меня за руку и тут же уводит на кухню. Его ладонь холодная и немного дрожит. Он сам весь как будто продрог до косточек.

Шальной взгляд мечется по поверхности подоконника, когда Стас закрыл за нами дверь.

За стенкой играет музыка, слышны голоса. Но мажору сейчас до них нет никакого дела. Пока мы отрезаны от остальных.

– Что будешь пить? – нейтрально спрашивает, а сам в окно смотрит.

Кажется, парень повернет сейчас голову и не узнает меня. Удивится, что какая-то девчонка вообще стоит с ним рядом.

Жму плечами. Да я вообще не думала пить.

– Вино?... А ты?

Аверин отталкивается руками и подходит к высокому стеллажу, где хранятся бутылки. Без промедления вынимает пробку и наливает в красивый бокал бордовую жидкость. Пожалуй, говорить, что я больше предпочитаю белое, не стоит.

– Для меня так вырядилась? – бегло осматривает мои ноги и хмыкает. Ведет себя как подонок.

– Вот еще!

– Значит, для меня.

Огонь опаляет гортань, когда я делаю глоток, а глаза наполняются предательскими слезами. Сейчас Аверин совсем другой. Закрытый, наглый. Становится сложнее понять, когда он бывает настоящим.

Я наивно думала, что после случившегося Стас будет рад меня видеть.

С грохотом ставлю бокал на стол. Плевать, если что-то разобьется или прольется.

– Извини, что побеспокоила, Стас!

Отворачиваюсь и направляюсь к двери. Глаза щиплет, в носу свербит, дыхание застревает в гортани и кажется, что воздух кислый.

Но лучше я буду плакать, когда останусь одна. Мажор не увидит ни одну мою слезинку. Не заслужил!

И вообще, к черту его!

– Лис! Подожди… – выплескивает свою нежность на все два слова.

Я уже схватилась за ручку и тут же остановилась.

Меня разрывает ответить ему колко и ядовито. Раньше бы получилось, а после нашей встречи не могу собраться с духом.

Аверин открывает рот. Но вместо того, чтобы что-то сказать, закусывает губу и прикрывает веки. Так сложно извиниться?

– Иди пока в зал. Я сейчас подойду, – все, на что решается.

Проходя мимо входной двери, все еще думаю сбежать. Даю себе пару секунд на это. Но ногами приросла к теплому паркету, а руки остается висеть вдоль тела.

Кого я обманываю?

Никуда я не сбегу.

В зале на мне постоянно кто-то останавливает свой взгляд. Рассматривают, перебирают.

Стас возвращается к гостям спустя полчаса, но он остался таким же хмурым и невеселым. Неужели это я так испортила ему вечеринку, что выражение лица Аверина стало кислым?

Он останавливается в проеме и не сводит с меня глаз. Я отвернуться не могу, в другую сторону посмотреть.

Все вокруг исчезает из поля моего зрения. Одни только темные глаза Стаса вижу.

Сердится, между бровей уверенные складки образуются. Губы поджаты. Он будто размышляет над трудной задачей, а помощи попросить не у кого.

– Ты че такой недовольный, мажор? Девчонки давать перестали? Белинская, не справляешься?

Я не знаю парня, который все это сказал. Но стало максимально некомфортно.

А главное, что все сказанное звучало, когда наши взгляды с Авериным пересеклись.

Музыка стихает, легкий шепот прекращается. Помещение становится пустым и гулким. Слышно лишь мое дыхание и Стаса. С хрипами, больное.

Я снова на грани слез, а глаза застилает влажная пленка, что образ Стаса мутнеет.

Не хватало заплакать еще перед всеми!

– На хуй пошел! – все вздрагивают от командного голоса Аверина.

Волнение падает камнем в желудок, следом в живот.

– Да я это… пошутил. Ты че? – со страхом в голосе отвечает.

Аверин переводит взгляд на этого парня. Тот мечется, трет лоб, переминается. Стас же спокоен, ни один мускул не трогается на его теле. Скала. Непрошибаемая, готовая раздавить любого.

– Я сказал, на хуй пошел!

Ощущение, что теперь все пары глаз смотрят на меня. Я – причина ссоры, я виновата в сломе веселья. Волны раздражения направлены от макушки до пят. Обливают знатно.

Все ждут от меня каких-то действий. Например, подойти и успокоить. Замять конфликт. Но я ни за что и никогда не рискну сейчас приблизиться к Стасу. Он же, как электробудка. На лбу ярко мигает надпись: «Не влезай, а то убьет!».

– Понял. Не вопрос.

Парень уходит в коридор. Затем все слышат, как громко хлопает дверь.

Руки Аверина в карманах джинсов. Он прислонился к стене и выжидательно смотрит на всех по очереди.

Никогда не видела Аверина таким охрененным мудаком. У меня все пальчики на ногах покалывает от его какой-то дикой энергии. Она неправильная, безумная. Так не поступают нормальные парни.

Но вместе с этим, где-то внутри эгоистичная часть Саши Белинской ликует и радуется. Мажор защитил меня.

Я еще та лисица!

– У кого-то еще есть вопросы ко мне?

Молчание туманным облаком витает над каждым. А дальше все один за другим встают и молча уходят.

В зале бардак. Полный. Невыпитый алкоголь, пачки чипсов, коробки из-под пицц. Аромат пропитан мужским потом и фастфудом. Так себе запашок.

– Мне тоже уйти? – робко спрашиваю.

Внутри клокочет возбуждение и страх. Другая на моем месте бы по-тихому ретировалась.

А я… приподнимаю голову, делаю два шага в его сторону и скрещиваю руки на груди. Смотрю прямо перед собой и с гордым видом въедаюсь взглядом в мажора.

Пусть только попробует послать и меня. Узнает настоящую лисицу.

Уголок губ дергается. Аверин устало усмехается, но черты лица смягчаются. Мажор не злится, и уж точно не собирается меня гнать.

– Не думал, что я могу быть таким нервным, – отрешенно говорит.

– Да. Ты… удивил всех.

– Останься со мной. Что-то так хреново.

Аверин плюхается на диван и откидывает голову.

В груди екает.

Между нами совсем другие ощущения, нежели еще несколько минут назад. Мне вдруг захотелось сесть к нему под бок и прикрыть глаза.

В ногах привычная слабость, когда я осматриваю Аверина и вновь понимаю, что он в своей любимой белой футболке. Других, что ль, у него нет?

– И что будем делать?

– Хм… – Аверин как-то долго держит паузу, а грудная клетка поднимается в несколько раз чаще, чем раньше, – фильм посмотрим, хочешь?

– Для начала надо убраться!

– Да я клининг завтра вызову.

– Мажор, – ругаюсь и закатываю глаза.

Глава 18. Саша

Глава 18. Саша

Кого я обманываю? Никуда я не сбегу.

Саша.

– И что между вами ничего не было? – нагнувшись ближе к парте, шепчет Аленка.

Я смущаюсь как-то внезапно, а щеки вспыхивают.

Вчерашний вечер вспоминаю до мельчайших деталей. И каждая настолько яркая и запала в душу, рассказывать о таком как-то неправильно.

Я влюбляюсь в Аверина сильней. С каждым нашим поцелуем. Касания, трения, его запах, даже пошлости, сказанное громко или, наоборот, тихо – все в теле заводится до максимума.

– Ничего, Ален, - отвечаю, скрывая улыбку.

Ольшанская хихикает.

Мне сейчас так хорошо, так прекрасно. Аленка с Исаевым, я, получается, со Стасом.

Невероятно. Скажи мне это еще несколько недель назад, не поверила бы. Сказки какие!

– Извините, Лис… Белинскую в деканат вызывают. Срочно!

Все головы в аудитории поворачиваются к двери.

Меня сшибает волной жара. Испуг оглушает.

Я смотрю на Аверина, который стоит в дверях и уверенно смотрит на преподавателя, когда его просьба напрямую относится ко мне.

Почему об этом нам сообщает старшекурсник? Да и не какой-то левый, незнакомый, а мажор? Мой мажор?

– Александра, вы еще сидите? Вас вызывают в деканат, – повторяет профессор, спуская старомодные очки на нос.

Дышать перестаю, на Стаса смотреть не получается. Покраснею еще больше.

Меня провожают взглядом весь глаз. Кажется, кто-то даже желает удачи.

Мои ноги стали ватными и шаги сильно пружинистыми. Я выхожу за дверь и чувствую на себе руки Аверина. Сильные и горячие. Должны успокаивать.

– А где сумка? – спрашивает внезапно.

Дважды моргаю, глупо уставившись на довольного мажора. Парень ехидно растягивает губы и подмигивает. Наглый такой, самодовольный.

– Там осталась.

– Вот ты… Жди здесь.

Аверин скрывается за дверью аудитории, где во всю идет лекция. Она его ничуть не смущает. И выходит с моими вещами.

– Вот тебе секрет от старшекурсника, Лисица Белинская. Ты на хрен никому в деканате не нужна в середине учебного процесса. А если и нужна, то напишут сообщение вашей старосте. В самом крайнем случае – преподавателю. Но это точно не про тебя.

Отхожу от него на шаг, а то и два. То ли бить его, то ли смеяться. Но больше хочется обнять. Я соскучилась.

– И что это значит? – обвожу взглядом пустой коридор и скрещиваю руки на груди.

Я снова сбегаю с лекции. Отец узнает – не сносить мне головы. А если еще до него дойдет слух, с кем именно сбежала его дочь, боюсь представить какой Армагеддон случится.

Но это все отходит на второй план, если не на десятый, когда Стас говорит:

– Увидеть тебя хотел.

Он хватает меня за руку и тащит к лестнице. Ноги перебираю часто-часто и то не успеваю.

В груди сотни молоточков отбиваются. Я смотрю на наши сцепленные руки, и кожа ладони гореть начинает.

Такое чувство, что меня затащили в фильм. Все вокруг декорация, все ненастоящие. Только я и Стас реальные. Меньше всего хочется заканчивать этот фильм.

– Расскажешь, куда везешь? – решаю спросить, когда Аверин помог мне застегнуть ремень безопасности.

Сама же я не могу, ни разу не делала.

В нос прокрадывается аромат его туалетной воды. Новой, какой-то горько-сладкой. Как и сам Стас.

– Снова задам тебе вопрос: для тебя это так важно, когда объект…

– Твоей влюбленности… Слышала уже, – теряю терпение и чуть повышаю голос. Как бы мне хотелось, чтобы влюблена была не только я, но и этот хамоватый и развязный парень за рулем.

Аверин меняется в лице. На мгновение мне показалось, что и сам он напрягся. Волнуется? Немыслимо!

От этой чуждой мысли мурашки по рукам разошлись. Прохожусь по ним ладонью, стирая не совсем приятные ощущения.

– Ко мне.

Затихаем оба. Поток машин движется быстро, как и поток моей крови в организме.

Стараюсь переварить сказанное и в голове не укладывается. Стас гонит. Первый раз я вижу такого напряженного, серьезного мажора. Словно его судьба решается. Иногда он посматривает на меня, не сбежала ли.

И нет больше той расслабленной атмосфера.

Руки дрожат. Я прячу их под бедра, чтобы Стас не успел заметить, какая я трусиха.

У меня от воспоминания о единственном сексе кожа становится мокрой от пота. И не признаться в таком.

Аверин криво ставит машину, двигается вообще резко и быстро. В полной тишине мы поднимаемся на лифте и заходим в его квартиру.

Я останавливаюсь в коридоре, потому что силы полностью покинули. Страх сковывает и лишает опоры.

– Лис, – подходит ближе и пальцами надавливает на подбородок, – я не монстр.

Закусываю губу и кусаю ее как-то особенно сильно. Глупая попытка сдержать слезы. Они назло стекают по щекам, выдавая мое волнение.

На мне обычные джинсы, старая футболка, а волосы собраны в небрежный хвост. Я не знаю почему, но не так хотела выглядеть, когда у нас со Стасом все случится. Наивно полагала, что это будет романтично, красиво… внезапно. Да, последнее все-таки в точку.

Подавляю странную волну эмоций, бьющую фонтаном из груди, и, набравшись смелости, смотрю Аверину в глаза. Торкает от пронизывающего темного взгляда как острой стрелой. Я забываю обо всем.

Живот сводит, бедра оттого, что я сильно их свела, болят.

Стас подходит ко мне медленной походкой и надавливает на подбородок. Я смотрю на его губы правильной формы, и вспоминаю их твердость.

Наши поцелуи – это отдельный вид наркотиков.

Сердце сжимается в груди, когда парень наклоняется и нежно касается моих губ. Не как раньше.

Провожу ладошкой по его сильной груди и чувствую частые удары. Раз за разом их становится все больше, они набирают силу и отбивают меня по руке как ракетка.

– Боишься? Мы можем посмотреть фильм, – недовольно сообщает. Фыркнуть хочется и закатить глаза.

Его взгляд бегает по лицу и ищет какое-то подтверждение. Отчего-то думаю, как я выгляжу, а не над ответом.

Аверин отстраняется на крошечный миллиметр, а мне уже кажется, что он в другой вселенной. Недоступный, чужой, не мой.

Мозг начинает вырабатывать сотни мыслей в час.

– Извини, – выдает с грустью и делает еще этот долбанный миллиметр. Как ножом режет, и я испытываю настоящую боль.

Не думая больше ни секунды, хватаю его за футболку и притягиваю к себе. Прижавшись ближе, впиваюсь в губы парня. Проходит лишь мгновение, и его язык притрагивается к моему.

– Стас, я не… у меня уже был секс. Однажды, – говорю сбивчиво и отворачиваюсь.

Его резкий выдох вместе с презрительным хмыком как ледяной пронизывающий ветер. Хочется забыть эти ощущения и выкинуть из памяти последние несколько секунд.

Хватка пальцев на моей голове усиливается, а волосы натягиваются до болючего состояния. Опускает меня с небес на землю.

Или он так ревнует?

– И кто он?

Чуть отстраняюсь от мажора. Хочу взглянуть ему в лицо, в его глаза. Стас смотрит на меня сверху вниз, а во взгляде лед. Губы чуть припухли от наших поцелуев, но все равно плотно сжаты.

Аверин касается моей щеки большим пальцем, вынуждая прикрыть веки.

– Не хочу вспоминать. Хочу забыть ту ночь.

– Он сделал… что-то плохое?

Его навязчивые движения успокаивают. Сама не замечаю, как снова льну к его телу и часто вдыхаю аромат туалетной воды, которая пропитала кожу.

– Скорее я была глупа, а он воспользовался этим. Банально.

Аверин застывает. Его дыхание прекращается. Мороз по коже от такой паузы.

От плохого предчувствия деревенеют суставы, и тяжесть опускается в солнечное сплетение.

– Но ты не такой. Я знаю. Уже знаю, Стас. Просто не отпускай меня, хорошо?

Глава 19. Саша

Глава 19. Саша

Я не принц, которого ты ищешь. И ни хрена не благородный. Ты зря в меня влюбилась

Стас.

Стас отодвигается от меня на мгновение, несколько секунд смотрит нечитаемым взглядом, а потом за один вдох прижимается к моим губам и целует.

Его движения голодные, словно мы никогда не целовались. Только смотрели друг на друга.

Интересное чувство застревает между ребер. Оно хорошее, мне нравится. Да и целоваться с Авериным мне нравится. Не знаю, как Стасу, но прекращать я не собираюсь.

Мажор вообще делает это умело.

Капец как умело.

Целеустремленными шагами Стас несет меня в спальню и ставит на ноги перед кроватью. Его губы все еще бродят по моим губам, шее, щекам.

Сердце скачет, готовое выпрыгнуть. Мне вообще кажется, если Аверин отвернется от меня или прекратит касаться, я умру в эту же секунду. Так он мне нужен, так я в него влюблена, что дышать становится больно.

Пальцы парня немного потряхивает, когда он цепляет края моей футболки, чтобы стянуть ее. Волнуется? Или так сильно хочет?

Очень быстро мы избавляемся от одежды. Только трусы и лифчик остаются. Стас виртуозно расстегивает его и откидывает в сторону.

Рукой очерчивает плечи, грудь, специально задевая соски с шумным вдохом, проводит по ребрам. Время остановилось в это мгновение.

Стас в одних боксерах. Красивый, сильный. Язык так и поворачивается сказать, чтомой.

Я могу потрогать его мышцы, сжать мускулы, ладонями провести по кубикам. А какой он горячий! Печка!

Пальчиком провожу по тату-полоске на запястье. Рисунок будто встраивается в мою кожу. И если я проведу указательным пальцем по грудной клетке, появится ровно такая же линия.

Мажор перехватывает мою руку и целует каждый пальчик и центр ладони. Перекладывает обе руки себе на плечи и, подхватив под бедра, укладывает спиной на кровать. Мягкая, удобная. Я бы с удовольствием на такой спала.

– Стас, мне… страшно… – сознаюсь и опускаю взгляд.

Меня охватывает страх, который заполняет всю как сосуд. Мне не хочется вспоминать свой первый раз, но противные картинки так и лезут.

Хитрым маневром мажор стягивает с меня последнюю вещь. Я снова голая перед ним. Свет включен, и мне чуть-чуть стыдно. Кожа тут же покрывается румянцем, а на лице Аверина растягивается ехидная улыбка.

– Мне нравится, – без тени сомнения говорит.

Подкупает, да.

Стас запускает одну руку мне между ног. Движения ласковые, но дразнящие. Как поцелуй, только снизу.

Господи, что я такое думаю!

Но я распаляюсь все сильнее и сильнее.

– Что, лисица, нужен второй оргазм? – глубоким, хриплым голосом спрашивает.

Я ерзаю, когда большой палец накрывает пульсирующую точку, а средний погружается в меня. Подбрасывает к небесам, когда двигается во мне уверенно, вытягивая удовольствие, как нити.

Мычу ругательства, пульс бьется в моих венах на максимальных скоростях.

В момент, когда все тело сотрясает дикая волна, с которой, кажется, и не справиться, Стас накрывает мои губы и целует. Языком повторяет те же движения, что и его пальцы снизу.

Синхронист, блин.

Мне хочется улыбаться и смеяться, потому что хорошо сейчас. Обнять бы целый мир, поделиться теплом.

Аверин смотрит на меня сверху вниз, впитывает мои частые вдохи.

Опускаю взгляд и замечаю боксеры, которые недвусмысленно натянулись.

Закусываю нижнюю губы. Руки сами тянутся к резинке его трусов, и я провожу по ней подушечками пальцев.

Все еще трясусь, а разум плывет, иначе никак не могу объяснить свои действия.

Стас быстро снимает с себя боксеры. Практически перед моими глазами твердый и большой член. От такого вида я краснею, а в горле застревает восхищенный вздох.

Мать твою! Почему он такой идеальный?

– Ну, скажи, что он классный.

Закатываю глаза. Губы задеревенели, улыбка выходит корявой, отчего я еще больше краснею.

– Обычный, – почти заикаясь, говорю.

У самой в животе табун бабочек на свободу рвется. Между ног все горит. Там мокро, и до сих пор ощущаю наглые движения пальцев мажора.

– Посмотрим, что ты скажешь после, – самоуверенно заявляет и тянется к тумбочке.

Я отворачиваюсь, смотреть количество презервативов нет никакого желания. Боюсь разочароваться и поймать стрелу боли. Я же помню, какой он бабник.

Стас натягивает презерватив и устраивается между моих ног. Повисло неловкое напряжение. Все мои мышцы натянулись, а тело сжалось.

Аверин хмурится, будто поймал смену моего настроения, и вновь припадает к моим губам. Руки исследует грудь. Мнут ее, ласкают. Чувствительные соски попадают в плен его влажного рта и языка. Окружности чертит, еще покусывает и оттягивает.

– Прости меня, лис, – вдруг говорит.

По сердцу разряд провели. Рвано хватаю воздух и понимаю, что умираю.

Стас крепко удерживает меня за бедра, когда я чувствую твердость между ног и давление. Стас словно ждет команды, и это ощущение расслабляет.

Он не собирается делать мне больно. Намеренно.

– На меня смотри. Не отворачивайся. Мне нужны твои глаза, – не без грубости говорит.

Дважды киваю.

Он входит медленно, осторожно. Все его тело один сплошной натянутый мускул, высеченный из камня.

Неприятное жжение окутывает внутри, но оно быстро проходит. Я чувствую все: каждый миллиметр, каждую венку, каждую клеточку. Это и пугает, и приносит удовольствие.

– Все хорошо? – обеспокоенно спрашивает.

Волнуется.

Снова дважды киваю.

Стас задает легкий ритм, раскачивается бедрами. Каждый толчок напускает новую волну. Внизу все облизывает жар, и мне нравится то, что я чувствую.

Мы, не моргая, смотрим друг на друга, дышим вместе. Мои руки на предплечьях Аверина, и я сжимаю их каждый раз, когда Стас в меня толкается.

Чуть глубже, чуть быстрее. Веки сами собой прикрываются. С резким толчком мы одновременно издаем стон. Аверин сжимает мое тело, бедра, ягодицы, грудь. Хватает и сжимает. Торопливо, нетерпеливо.

И в губы целует.

Я таю от его грубых ласк. Сама тазом двигаю навстречу и получаю короткую ухмылку от мажора.

Последняя волна, исходящая из центра живота закручивается и меня вышвыривает. Пружинит, подбрасывает, в разные стороны крутит. Я задыхаюсь и пальцами вонзаюсь в плечи Аверина.

Кажется, что он что-то проворчал.

Мне и хорошо, и плохо одновременно. Ощущений так много, все они разные, но объемные.

Аверин двигается размашисто, входит в меня быстрее, до упора несколько раз. И останавливается. Даже через резинку, я чувствую пульсацию члена внутри меня. Он глухо стонет в шею и дарит короткий поцелуй очень похожий на укус.

Тяжесть его тела сладкая, несмотря на воздух, который заканчивается в легких. Мне хорошо сейчас. Тепло, безмятежно. Вечно бы так лежала и осторожно поглаживала по спине своего мажора. Кожа на ней влажная, но горячая. Огненная.

– Тебе понравилось? – не отрывая головы, спрашивает.

Вибрация голоса режет слух.

– Да, – на выдохе произношу, – все очень хорошо. И… спасибо, что ль, – подмечаю, что я улыбаюсь.

– Спасибо? – тихий смех разряжает неловкость.

Брякнула что-то не то…

– Ну… мне правда понравилось.

– Спасибо? – переспрашивает и еще громче смеется, – лисица, блядь.

Аверин нехотя отстраняется от меня, бросая странный взгляд. Грустный, наполненный сожалением. Или мне все это только кажется. Потому что… что грустить?

Быстро проскальзываю в душ, рассчитывая в спину услышать какую-нибудь пошлость в стиле мажора. Но ничего этого нет.

В груди заселяется тяжелый ком и раскачивается как маятник. Сердце задевает, оно мнется и ноет.

Быстро ополаскиваюсь. Взгляд опять упирается в полотенце, которым пользовалась в прошлый раз, и я вновь его повязываю на теле.

Выхожу и подозрительно оглядываюсь. Стаса нигде нет. По ногам дует ледяной ветер, в горле противная сухость.

– Я вызвал тебе такси, – раздается позади стальной голос.

Повернуться боюсь. Крепко держу узел, на который завязано полотенце, а по плечам позорные мурашки бегают.

Я перед ним голая, а минуту назад он любил меня. По-настоящему любил. Мне же не могло показаться?

– Что? – неуверенно спрашиваю дрожащим голосом.

– Оно будет через пять минут. Поторопись, – отдает приказ и скрывается в спальне.

Вижу, как он застилает кровать, взбивает подушки. Выглядит уверенным и холодным ублюдком.

– Я думала, мы… – слова как горячие угли высыпаются из моего рта. Язык в ожогах, продолжить не могу.

– Лис, никто после секса у меня не остается. Это правило.

– На меня оно тоже распространяется?

Тяжелый выдох. Из тела словно вырвали все кости, стою на ногах благодаря лишь обиде и злости на этого парня.

– Все было классно, лисица. Но тебе пора.

На меня не смотрит, его взгляд блуждает по всем предметам в комнате, но так и не останавливается на мне. Ни разу.

Как будто меня и нет уже здесь.

Ранит, бьет по самолюбию, сжимает яростно сердце.

– Ты влюбишься в меня, Стас Аверин! Влю-бишь-ся! – выкрикиваю, что есть силы.

Пальцы подрагивают, пока я застегиваю лифчик, надеваю футболку и натягиваю джинсы.

– Ты очень самонадеянна, лисица, а я слишком эгоистичен, чтобы кого-то любить.

– Влюбишься! А я разобью тебе сердце, – подхожу на негнущихся ногах и гневно цежу угрозу прямо в его губы.

Он нежно целовал меня ими, теперь выдворяет из своей квартиры, как… шлюху. Очередную шлюху избалованного мажора.

– У меня нет сердца, рыжая.

Я выбегаю из его квартиры как ужаленная. Ни минуты не могу больше оставаться там. Проклятое место.

Сбегаю по лестнице, не дождавшись лифта. И просто бегу куда глаза глядят.

Пошло на хрен его такси, его липовая забота тоже. Пошел сам Аверин на хрен, или еще дальше.

Слезы льются Ниагарским водопадом. Нос заложен, гортань разодрана всхлипами.

На улице уже темно, а с неба то ли льется, то ли сыплется какая-то дрянь. Мне холодно, одиноко и просто хреново.

Я быстро бегу вперед, пока слева с визгом не тормозит машина, сильно меня напугав.

Глава 20. Стас

Глава 20. Стас

Мне всегда казалось, что эта его игра во взрослого и ребенка не просто затянулась, она кажется уже смешной. Если бы я не знал, чем она иногда заканчивается.

Стас.

Лисица так и не села в такси. Сообщение, что “машина ожидает внизу”, не меняется уже которую гребаную минуту.

Готов бросить все и спускаться проверять.

Тело будто проткнули тысячами мелких иголок, которые затерялись в организме. Я помню ее глаза, тонкие пальцы, изгибы тела, а в кожу прочно впитался аромат. Сладкий, мятный, сводящий с ума до дрожи.

Нужно собраться и выскоблить случившееся из памяти. Наживую вырвать и… забыть.

Потому что на этом все.

– Ты долго открывал, – отец, не здороваясь, отодвигает меня в сторону и проходит в квартиру.

Никак не комментирую его претензию. Все, о чем я могу думать, это о его внезапном звонке, когда Лис была в душе. И что могло случиться, если мой отец и Белинская встретились бы?

Спешно сглатываю от липкой мысли.

– Один? – резко повернувшись на пятках, спрашивает.

Не хмурится, не смотрит допытывающим взглядом. Но в воздухе пахнет так, как и в его кабинете. Опасностью.

Я взрослый мальчик, с восемнадцати лет живу отдельно и отец прекрасно знает, что у меня активная сексуальная жизнь.

– Один.

Сердце на куски разрывается. Они с чавкающими звуками по органам скачут. От боли кричать готов.

Лис так и не села в такси, и я понятия не имею, где она. Убежала? Плачет? Скорее всего.

– Чем обязан? – официально спрашиваю.

Мы не виделись и не созванивались с того вечера в его кабинете. С матерью, в общем-то, тоже. Всегда сам по себе.

– Собирайся, – коротко отвечает и, не снимая обуви, проходит на кухню.

Остаюсь стоять как вкопанный. В голове его одно единственное слово гудит и повторяется раз за разом.

– Куда? – еле слышно спрашиваю.

– В Питер.

– Зачем?

Отец недовольно вздыхает. Чувствую, ему этот разговор уже надоел. Да и само присутствие здесь тоже. Изнутри рвется желание высказать ему все. Но в прошлый раз получил довольно сильный удар под дых от него. Я – мастер спорта не смог среагировать. Дать сдачи тоже, увы, не мог.

– Встреча. Про Ассоль я тебе уже говорил.

Облокачиваюсь на косяк и упираюсь взглядом в свои мысы.

Что ж так сложно и запутанно-то?

– Как же учеба? Сам же мне высказывал, что прогуливаю.

– Сейчас прогуляешь по делу, а не потому, что трахаться побежал.

– Я не…

Лисица перед глазами всплывает. Снова. Как прижималась, имя мое шептала, как никто раньше. Нравилось ли все мне? Конечно! Кому это не понравится?

Но, сука, так и привыкнуть можно. А ей нельзя. И мне тоже.

– У тебя десять минут.

Заказанное мной такси для Белинской не стало дожидаться и уехало. В голову вбилась мысль написать и узнать, где она. Пальцы леденеют, если допустить, что с ней что-то случилось, и ноги слабеют как у столетнего старика.

Дурная девчонка! Настырная!

– Надолго я нужен?

– Неделя. Может, чуть меньше.

Подскакиваю и скрываюсь в спальне.

Постель заправлена, но в нос тут же въедается сладкий запах секса, я так не успел проветрить. На душе неспокойно, будто что-то упустил. И это что-то режет изнутри и раны солью посыпает. Морщусь, на виски надавливаю и тру отчаянно. Долго.

“Ты влюбишься в меня, Стас Аверин”

Не знаю, рыжие до сих пор ведьмы или нет, но мне не хочется думать, что ее слова окажутся правдой. Вообще, проклятием попахивает.

От этого резко жаром окутывает и спина мелким, холодным потом покрывается.

Лисица, блядь.

В спортивную сумку бросаю необходимые вещи и выхожу с ней в коридор. Отец уже гневно косится на часы и перекатывается с пятки на носок. Его излюбленная поза, когда он что-то обдумывает и это ему очень не нравится.

Сказал бы, что мне по фиг, но сейчас это не так. У меня поясницу ледяной ветер окольцовывает плотным поясом и становится максимально некомфортно даже в собственной квартире.

Отец смотрит, не моргая. И выглядит это жутко.

– Спускаемся. Водитель ждет. В институте я договорился. Как приедешь из Питера, вернешься к учебе, – через паузу говорит.

Киваю и молча обуваюсь.

Лифт едет медленно, отец тоже вышагивает, словно мы уже никуда не опаздываем.

На улице головой кручу в разные стороны. Потеряшку свою ищу.

В машине коротко приветствую водителя и забиваюсь в угол. Нам ехать шесть часов, а я даже не проверил уровень зарядки в телефоне. И не подумал.

Отец не любит самолеты. Точнее, боится, но никогда в этом не признается.

– Кстати, прокурорская девка не от тебя выбегала?

Ощущение резкого торможения охватывает все тело до кончиков волос. Я нервно дергаюсь, будто пропускаю мощный и запрещенный удар.

Он не должен был ее видеть!

– С чего ты взял?

– Отца не дури, – грубо отвечает.

Его аура пропитана кислотой. Иначе никак не могу объяснить, почему левую сторону лица пощипывает.

– Не путайся с ней, сын. Это может плохо кончиться.

– Я не путаюсь.

– Вот и хорошо.

Это, наверное, и вправду хорошо. Что все закончилось. Я для лисицы прежний избалованный и циничный мажор. Без чувств, без морали, без принципов.

Когда она вдоволь наревется в подушку, поймет, что ненавидит. Влюбленность улетучится как водород, и все встанет на прежние места.

Да и справился я раньше обозначенного с Рамилем срока. Как бы можно и гордится. Наверное…

Живот скрутило от картинки, где лисица нежно обнимает Рама. Настолько сильно скрутило, что горькая блевотная волна цепко горло сжала. До потери способности сделать вдох.

– Узнаю, что ты потрахиваешь прокурорскую девчонку, пеняй на себя, Стас.

Взгляд упирается в черный подголовник напротив меня. Смотрю в одну точку, пока температура моего тела достигает пика.

Сердце штормит внутри и сильно ударяется о ребра как корабль о скалы. Бьется и трескается, бьется и трескается.

Уже потрахал, пап. И мне понравилось. Чертовски понравилось. Руки не хочу мыть после того, как касался ее. В паху до сих пор горячо. Передо мной ее слегка розоватая кожа, когда я чувствовал, как она сжимает меня внутри. Тесно, влажно, блядь, охуенно.

– Ты меня понял? – давит интонацией.

– Понял.

– Вот и хорошо. Сосредоточься на том, что я тебе говорил по поводу работы.

Глава 21. Саша

Глава 21. Саша

Ты влюбишься в меня, Стас Аверин! Влю-бишь-ся!

Саша.

Моя влюбленность в Аверина как яд, дерущий изнутри. От него нет спасения. Даже лекарства, которое бы облегчило мои муки, нет.

Из квартиры, которую папа мне снял в начале года, не могу вылезти на улицу и хоть хлеба купить. Мама звонила несколько раз и жаловалась, что я не приходила на ужин уже три дня подряд.

А мне плохо, мама.

Я помню все его поцелуи, все его слова, движения, толчки, а потом… “Я вызвал тебе такси”.

Качает в разные стороны до тошноты. Мне и глаза ему выцарапать хочется, наказать, и в объятия кинуться, чтобы успокоил и сказал, что все это недоразумение.

В институте не появлялась неделю. Аленка, которой я так ничего и не решилась рассказать, сообщила, что Аверин только вчера пришел на занятия.

В его профиле пусто. Последняя выложенная фотография сделана месяц назад. Его машина и яркий луч солнца, который слепит даже через экран. Типа романтично.

Ха!

Романтик из него тот еще.

Утром, когда я точно решила выбираться из своей хандры, на меня в зеркале смотрит человек с мешками под глазами, опухшими веками и тусклым цветом лица.

Да уж. Так я Аверина собралась в себя влюблять?

Навожу худо-бедно какой-то макияж. Пальцы трясутся, когда я крашу ресницы. Первый раз за долгое время наношу блеск для губ вместо обычного бальзама.

К институту подъезжаю опоздав. Пара у старшекурсников на втором этаже, уточнила по расписанию. Теперь переживаю, как бы все успеть, перед тем, как они зайдут в аудиторию.

Вбегаю и тут же направляюсь на второй этаж по широкой лестнице. Иду по узкому коридору, наполненный студентами, и все расступаются передо мной.

Забавное зрелище.

Взгляд цепляет знакомую фигуру.

Ноги несут меня туда, где стоит Стас Аверин в своей излюбленной позе – облокотившись на стену.

Сердце сбивается с темпа. Я вся пропитана разными чувствами. От ненависти и обиды до невероятной тоски по нему.

– Лис…

– Замолчи! – приподнимаюсь на носочки и шиплю ему сквозь сомкнутые зубы.

Сейчас никто из окружающих меня не смущает. Есть только я и мажор.

– Уходи. Тебе же лучше, – жестко произносит.

– Только после того, когда…

– Влюблюсь? – Аверин запрокидывает голову и начинает смеяться. Звонко. Пронизывая каждую нервную клетку и прокручивая ее внутри меня.

Сложно пока поверить, что Стас… такой. И правда, не отличить от Аверина-старшего. Разве только симпатичней.

– Я. Тебя. Никогда. Не…

Острое желание проходит сквозь меня как призрак. Внутри все холодеет, покрывается корочкой льда и сразу обжигается и тлеет от злости.

Прикасаюсь к его губам. Немного сухим, твердым, сомкнутым.

Еле всхлип сдерживаю.

Мне хочется, чтобы он ответил, не отталкивал!

Вокруг нас тишина, которой сейчас не придаешь значение. Ну и пусть все смотрят, пусть все знают, что дочь прокурора целует сына адвоката Аверина.

Руки дрожат, когда я робко кладу их на плечи Стаса, и телом льну. Тепла ищу, защиты.

Кажется, проходит вечность.

Перед тем как Аверин в сильном захвате прижимает меня к себе. Воздух выталкивает из легких.

И целует. Жадно, безумно, настырно. Голодно. Руками спину сжимает и в волосы зарывается.

В живот опускается огненный шар, когда наши языки сплетаются, а губы настойчиво царапают. До потери сознания.

– Мне было больно, Стас. Очень-очень, – запыхавшись говорю, как только отсоединяемся.

Аверин молчит. Его взгляд мутный, зрачки расширены. Смотрит гипнотически.

Хотя я, наверное, не лучше.

Сумасшедшая лисица, мажор оказался прав.

Только спустя время я понимаю, что мы в коридоре одни. Аверин опять прогуливает, я как бы тоже.

Перевожу дыхание. Сложная задачка.

– Что тебе от меня надо, лисица? – довольно грубо спрашивает. Словно еще минуту назад мы не целовались.

Сглатываю и увожу взгляд.

Сердце грохочет в груди от волнения и его близости. Румянец поднимается от шеи к щекам и начинаю нервничать. Не надо было подходить к нему, целовать. Глупая была затея понять, что он все-таки чувствует.

– Больше никогда так не делай. Поняла? – переходит на крик. В глазах гнетущая чернота и отчаяние.

Дурнота накатывает волнами.

– А что? Боишься снова не сдержаться?

Мы стоим так близко, не продохнуть. А когда делаешь вдох, аромат Аверина как паровое облако окружает. Ни о чем невозможно думать, кроме как о нем.

– Хм… это вызов такой?

Наглый мажор!

Стас наклоняется и останавливается в миллиметре от моих губ. Рефлекторно уже приоткрываю губы. Теплая дрожь огибает позвоночник со всех сторон и опускается в ноги. Слабость подкашивает.

Мое безволие начинает выбешивать.

– Можно подумать, выстоишь? М, мажор? Какая-то лисица, а вызов бросает. Я тебе не зайка, – гневный шепот повышает давление в крови.

Аверин облизывает губы, чуть не задев языком. Зрачки увеличиваются, ноздри гневно раздуваются. Цепляет это что-то внутри и хочется провоцировать и провоцировать.

– Бешеная лисица.

– Сам такой сделал.

– Ты не представляешь, куда впутываешься, - с горькой усмешкой отвечает.

Тихий звук раздраженного несогласия срывается с губ. Возомнил о себе невесть что!

– Три месяца, мажор, и будешь валяться в моих ногах. Влюбленным и сломленным.

– Два.

– Два с половиной.

– Идет!

Пауза затягивается. Мы смотрим друг на друга не вправе прервать взгляды. Дурацкая сделка, которая пришла мне в голову, а Аверин согласился. Господи, что я и правда творю?

– С одним условием, – хрипло добавляю.

– Начинается…

– Ты исполняешь мои просьбы. Все, – уверенно говорю.

– Нет. У тебя будет только две просьбы.

– Пять.

– Три.

– Идет!

Ну вот, вчера я еще помышляла о его убийстве, а сегодня поспорила. Боюсь вообразить, что будет дальше. Эти игры до хорошего точно не доведут нас. Кто-то пострадает. Серьезно.

– Закрепим сделку? – наглое мажорское лицо расплывается в циничной улыбке.

Аверин только касается моих губ, а сердце выпрыгивает из грудной клетки.

Сложно придется.

Отталкиваю его со всей силы, сама чуть ли не на метр отхожу. Колени словно вырвали из тела, так и хочется согнуться, а лучше упасть.

Темные глаза напротив обжигают и заставляют отступить еще на шаг назад.

– Больше никаких поцелуев, Аверин. Никогда!

Стас больше ничего не говорит. Открывает дверь аудитории и с хлопком ее закрывает. Дергаюсь и, наконец, оседаю по стеночке.

Ненормальная я лисица.

Глава 22. Саша

Глава 22. Саша

– Можно подумать, выстоишь? М, мажор? Какая-то лисица, а вызов бросает. Я тебе не зайка.

Саша.

Сборы в институт занимают у меня теперь много времени. Макияж, укладка, наряд…

Вчера я назаказывала кучу разных книг. “Влюбить в себя любого”, “Все мужчины любят стерв”, “Магия любви” и все в таком духе. Читала вместо подготовки к семинарам.

Естественно, ничего в моей голове не уложилось.

– У тебя какой-то праздник сегодня, что ль? – Аленка целует меня в обе щеки и оглядывает со всех сторон.

Кручусь вокруг оси и более глупо себя еще не чувствовала.

На мне укороченные светлые брюки, майка, а поверх свободная рубашка, завязанная узлом под грудью. Волосы накрутила, на губах ярко-красная помада. Непривычно для меня.

– Просто решила преобразиться. Нельзя?

– Из-за Аверина?

Проницательная, блин.

– Ничуть. Я делаю это ради себя, – твердо выговаривая каждое слово для убедительности.

– Хм… ну ладно.

В институте сегодня непривычно пусто. Мы поднимаемся в аудиторию, когда я все украдкой посматриваю по сторонам. Мне нужно, чтобы Стас увидел меня.

– Кого-то ищешь?

– Пфф! Нет!

– У Костика сейчас лекция в триста пятой. Можем пройти через эту аудиторию, а потом спуститься к нам.

Блин. Все-таки поняла.

Прикусываю внутренние стороны щек. Волнение захлестывает, а проснувшаяся нервозность не дает мне стоять уверенно и ровно. Постоянно тянет что-то подправить и почесать.

– Хорошо, – опустив взгляд, соглашаюсь.

Аверин, стоя в углу, общается с Исаевым. Они оба над чем-то смеются.

Застываю на месте, не нахожу в себе больше сил двинуться дальше. Начинаю думать, что зря все это затеяла. Бесполезно и бессмысленно.

Стас неожиданно поворачивает голову в нашу сторону, встречаясь со мной взглядами.

Его улыбка сокращается, глаза перемещаются на мои губы. Хочется тут же смыть дурацкую красную помаду. Мажор хмурится и кривится.

Канаты натягиваются между нами, а по ним напряжение ползет. Он не делает шаг в мою сторону, не торопится приветливо улыбнуться. И глупо было бы этого ожидать от мажора.

А я понимаю, что сама не спешу к нему.

Делаю короткий вдох. Следом такой же выдох. Перед глазами от нехватки кислорода в крови краски становятся ярче, начинают мерцать, следом темнеть.

– Пройдем мимо, Ален, – успеваю сказать подруге, перед тем, как она решит подойти к этому вечному дуэту будущих адвокатов.

– Что?

От желания скрыться ноги сами несут меня мимо Аверина. Резко, быстро. Наши взгляды больше не сцеплены, грубо разорваны мной. Вслед только мне смотрит.

Проходится по спине и останавливается на пятой точке. Озабоченный придурок.

Тотальный игнор. Подушечки пальцев покалывает от произошедшего. Какие-то несколько секунд, а ощущение, что мир изменила своими вот руками. Адреналин, впрыснутый в кровь, не хочется растворяться.

После занятий решаем с Ольшанской прогуляться по магазинам. Ей потрещать хочется, а мне просто побыть в компании. Главное – не одной. Насиделась уже, наревелась.

Несколько новых помад, две блузки, одни джинсы. Еще две чашки вкусного кофе. И я выдохлась. Соглашусь, что такое “проветривание мозгов” пошло на пользу.

– Смотри! – Аленка указывает в сторону небольшого магазинчика.

На витрине однотонные футболки с различными надписями. Обычно такие дарят в шутку на какое-нибудь 8 марта или 23 февраля.

Неожиданно пронзает идея.

От этой мысли грудь сковывает.

– У тебя в глазах хитрый блеск, Сань. Как … как у лисицы, – Ольшанская пытается скрыть свой смех. Не получается, конечно. Потому что все уже знают, как зовет меня мажор.

– Как у лисицы, значит…

Захожу в этот отдел, улыбаясь самой широкой из возможных улыбок. Мне даже кажется, я чуть флиртую с симпатичным парнем за стойкой. Он блондин с голубыми глазами и выглядит очень милым.

– У вас какое-то определенное требование к надписи? Или, может, желаете видеть картинку?

Предвкушение полощется в солнечном сплетении, накалывая нервные клетки на ниточку как гирлянду.

– Надпись. На белой футболке.

***

На следующий день целенаправленно иду в нужную мне аудиторию, где будет проходить какой-то важный семинар у старшекурсников. Аверин не может его пропустить.

Все утро я учила свою речь и тренировалась перед зеркалом, как однажды нам показывал учитель риторики.

Но все равно очень волнительно.

Вчера игнорировала, сегодня с подарком подкачу. Класс! Постоянство – мое второе имя, блин.

– Классно выглядишь, Белинская! – голос однокурсника мажора вытягивает липовую улыбку.

Аверин оборачивается на громко сказанные слова и упирается в меня взглядом.

Выше поднимаю подбородок, спину выпрямляю. В глазах Стаса загорается неподдельный интерес, только он меня и держит.

Звук моих каблуков отражается от стен гулкими повторами. Мы будто одни в огромном помещении, но я знаю, что несколько десятков пар глаз смотрят на нас как на актеров.

Голос кажется дрожащим, когда я скупо здороваюсь и за это себя ненавижу. Аверин про себя, наверное, смеется надо мной.

– Сегодня без помады?

Облизываю губы. На них обычная гигиеничка с ягодным вкусом. Сладость остается на кончике языка, и это немного успокаивает.

– Тебе она понравилась, я заметила?

Левый уголок его губ уверенно летит вверх, делая лицо по-хамски привлекательным.

Сглатываю и опускаю взгляд на свои сцепленные руки, где зажат крафтовый пакет с футболкой.

Ну что за тупая идея пришла мне вчера в голову?!

– Твой игнор я заценил, лисица. Что еще придумаешь?

Вспыхиваю мгновенно. Так и хочется сказать что-то обидное на его наглость. Но… в голове сахарная вата. Не вовремя.

– Держи. Это тебе, – протягиваю подарок и отхожу на шаг назад.

Чтобы сохранить ясность, ну и в случае чего быстрее скрыться.

Аверин недоверчиво забирает у меня пакет. Открывать не спешит. Он наслаждается моим замешательством. Растягивает время. А оно и впрямь ему подчиняется. Тянется и тянется, как сгущенка.

Когда Стас раскрывает пакет и достает оттуда футболку, вовсе не дышу. Вытягиваюсь по струнке и жду его вердикта.

– Футболка? – недоверчиво спрашивает.

– Белая. Как ты любишь.

Взгляд обводит его фигуру, обтянутую такой же белой футболкой, только на несколько тысяч дороже.

– “Ля мажор”? – читает надпись и начинает громко смеяться.

Глаза переводит с вещи на меня и обратно. В горле застряли слова. Или смех. Может быть, слезы. Все смешалось, и я готова воспроизвести все, что скопилось.

– “Натуральный, гармонический, мелодический” – перевернув, читает на обороте, – это все обо мне?

– Нет, это о ля мажоре, мажор.

Скрещиваю руки и прикусываю губу. Так сильно, что помимо сладости от гигиенички на языке еще и вкус крови.

Стас ненадолго прекращает смеяться. Он уставился на вроде бы ничего не значащие слова, и захотелось подойти к нему близко и положить руку на плечо.

Живот в камень превращается.

Смотрит, смотрит на подарок, а потом в мои глаза исподлобья с хитростью вглядывается. И меня еще лисицей называет. Сам, блин, тот еще лис.

– Примеряй давай.

– То есть мне раздеться?

Об этом я как-то не подумала. Поворачиваю голову вправо и опускаю взгляд. Но я все равно вижу перед собой лицо Аверина. Довольное какое-то, радостное. Или мне это только кажется.

Стас ловко стягивает с себя свою футболку, откидывает куда-то в сторону. Слежу за траекторией падения, а вместе с тем мое сердце переворачивается сверху вниз и застывает.

Аверин прекрасен, я помню. Но свет, который падает через окно, делает из него какого-то, блин, греческого бога.

По аудитории расползаются смешки и возгласы девчонок.

Ревность рвется наружу.

Мажор надевает подаренную футболку и, подняв руки вверх, крутится.

“Ля мажор” написано прямо на его сильной груди. Как я и хотела.

– Ну как я, лисица? Стал гармоничным и мелодичным?

– Нет. Все такой же придурок, – со смехом говорю. Мне нравятся наши препирательства. О каком я игноре еще думала?

Стас складывает свою старую футболку и убирает в рюкзак, оставаясь в моем подарке. Это льстит. Надо было все-таки какую-то надпись от себя оставить. Не портрет, конечно, но…

– Еще подарки будут? – нагло спрашивает.

– Пока, Стас, – разворачиваюсь и ухожу из аудитории.

Кожа спины вся мокрая, а еще горит. Он ведь вновь смотрит мне вслед.

– Да, на лейбл посмотри. Теперь я всегда буду с тобой, когда будешь надевать эту футболку.

И закрываю за собой дверь.

Хотела бы я все-таки увидеть реакцию мажора, когда на лейбле он увидит рисунок лисицы. Не я это придумала. Просто у ребят, которые занимаются принтами на футболках, такая этикетка. Удачно, да?Сборы в институт занимают у меня теперь много времени. Макияж, укладка, наряд…

Вчера я назаказывала кучу разных книг. «Влюбить в себя любого», «Все мужчины любят стерв», «Магия любви» и все в таком духе. Читала вместо подготовки к семинарам.

Естественно, ничего в моей голове не уложилось.

– У тебя какой-то праздник сегодня, что ль? – Аленка целует меня в обе щеки и оглядывает со всех сторон.

Кручусь вокруг оси и более глупо себя еще не чувствовала.

На мне укороченные светлые брюки, майка, а поверх свободная рубашка, завязанная узлом под грудью. Волосы накрутила, на губах ярко-красная помада. Непривычно для меня.

– Просто решила преобразиться. Нельзя?

– Из-за Аверина?

Проницательная, блин.

– Ничуть. Я делаю это ради себя, – твердо выговаривая каждое слово для убедительности.

– Хм… ну ладно.

В институте сегодня непривычно пусто. Мы поднимаемся в аудиторию, когда я все украдкой посматриваю по сторонам. Мне нужно, чтобы Стас увидел меня.

– Кого-то ищешь?

– Пфф! Нет!

– У Костика сейчас лекция в триста пятой. Можем пройти через эту аудиторию, а потом спуститься к нам.

Блин. Все-таки поняла.

Прикусываю внутренние стороны щек. Волнение захлестывает, а проснувшаяся нервозность не дает мне стоять уверенно и ровно. Постоянно тянет что-то подправить и почесать.

– Хорошо, – опустив взгляд, соглашаюсь.

Аверин, стоя в углу, общается с Исаевым. Они оба над чем-то смеются.

Застываю на месте, не нахожу в себе больше сил двинуться дальше. Начинаю думать, что зря все это затеяла. Бесполезно и бессмысленно.

Стас неожиданно поворачивает голову в нашу сторону, встречаясь со мной взглядами.

Его улыбка сокращается, глаза перемещаются на мои губы. Хочется тут же смыть дурацкую красную помаду. Мажор хмурится и кривится.

Канаты натягиваются между нами, а по ним напряжение ползет. Он не делает шаг в мою сторону, не торопится приветливо улыбнуться. И глупо было бы этого ожидать от мажора.

А я понимаю, что сама не спешу к нему.

Делаю короткий вдох. Следом такой же выдох. Перед глазами от нехватки кислорода в крови краски становятся ярче, начинают мерцать, следом темнеть.

– Пройдем мимо, Ален, – успеваю сказать подруге, перед тем, как она решит подойти к этому вечному дуэту будущих адвокатов.

– Что?

От желания скрыться ноги сами несут меня мимо Аверина. Резко, быстро. Наши взгляды больше не сцеплены, грубо разорваны мной. Вслед только мне смотрит.

Проходится по спине и останавливается на пятой точке. Озабоченный придурок.

Тотальный игнор. Подушечки пальцев покалывает от произошедшего. Какие-то несколько секунд, а ощущение, что мир изменила своими вот руками. Адреналин, впрыснутый в кровь, не хочется растворяться.

После занятий решаем с Ольшанской прогуляться по магазинам. Ей потрещать хочется, а мне просто побыть в компании. Главное – не одной. Насиделась уже, наревелась.

Несколько новых помад, две блузки, одни джинсы. Еще две чашки вкусного кофе. И я выдохлась. Соглашусь, что такое «проветривание» мозгов пошло на пользу.

– Смотри! – Аленка указывает в сторону небольшого магазинчика.

На витрине однотонные футболки с различными надписями. Обычно такие дарят в шутку на какое-нибудь 8 Марта или 23 Февраля.

Неожиданно пронзает идея.

От этой мысли грудь сковывает.

– У тебя в глазах хитрый блеск, Сань. Как … как у лисицы, – Ольшанская пытается скрыть свой смех. Не получается, конечно. Потому что все уже знают, как зовет меня мажор.

– Как у лисицы, значит…

Захожу в этот отдел, улыбаясь самой широкой из возможных улыбок. Мне даже кажется, я чуть флиртую с симпатичным парнем за стойкой. Он блондин с голубыми глазами и выглядит очень милым.

– У вас какое-то определенное требование к надписи? Или, может, желаете видеть картинку?

Предвкушение полощется в солнечном сплетении, накалывая нервные клетки на ниточку как гирлянду.

– Надпись. На белой футболке.

* * *

На следующий день целенаправленно иду в нужную мне аудиторию, где будет проходить какой-то важный семинар у старшекурсников. Аверин не может его пропустить.

Все утро я учила свою речь и тренировалась перед зеркалом, как однажды нам показывал учитель риторики.

Но все равно очень волнительно.

Вчера игнорировала, сегодня с подарком подкачу. Класс! Постоянство – мое второе имя, блин.

– Классно выглядишь, Белинская! – голос однокурсника мажора вытягивает липовую улыбку.

Аверин оборачивается на громко сказанные слова и упирается в меня взглядом.

Выше поднимаю подбородок, спину выпрямляю. В глазах Стаса загорается неподдельный интерес, только он меня и держит.

Звук моих каблуков отражается от стен гулкими повторами. Мы будто одни в огромном помещении, но я знаю, что несколько десятков пар глаз смотрят на нас как на актеров.

Голос кажется дрожащим, когда я скупо здороваюсь и за это себя ненавижу. Аверин про себя, наверное, смеется надо мной.

– Сегодня без помады?

Облизываю губы. На них обычная гигиеничка с ягодным вкусом. Сладость остается на кончике языка, и это немного успокаивает.

– Тебе она понравилась, я заметила?

Левый уголок его губ уверенно летит вверх, делая лицо по-хамски привлекательным.

Сглатываю и опускаю взгляд на свои сцепленные руки, где зажат крафтовый пакет с футболкой.

Ну что за тупая идея пришла мне вчера в голову?!

– Твой игнор я заценил, лисица. Что еще придумаешь?

Вспыхиваю мгновенно. Так и хочется сказать что-то обидное на его наглость. Но… в голове сахарная вата. Не вовремя.

– Держи. Это тебе, – протягиваю подарок и отхожу на шаг назад.

Чтобы сохранить ясность, ну и, в случае чего, быстрее скрыться.

Аверин недоверчиво забирает у меня пакет. Открывать не спешит. Он наслаждается моим замешательством. Растягивает время. А оно и впрямь ему подчиняется. Тянется и тянется, как сгущенка.

Когда Стас раскрывает пакет и достает оттуда футболку, вовсе не дышу. Вытягиваюсь по струнке и жду его вердикта.

– Футболка? – недоверчиво спрашивает.

– Белая. Как ты любишь.

Взгляд обводит его фигуру, обтянутую такой же белой футболкой, только на несколько тысяч дороже.

– «Ля мажор»? – читает надпись и начинает громко смеяться.

Глаза переводит с вещи на меня и обратно. В горле застряли слова. Или смех. Может быть, слезы. Все смешалось, и я готова воспроизвести все, что скопилось.

– «Натуральный, гармонический, мелодический», – перевернув, читает на обороте, – это все обо мне?

– Нет, это о «ля мажоре», мажор.

Скрещиваю руки и прикусываю губу. Так сильно, что помимо сладости от гигиенички на языке еще и вкус крови.

Стас ненадолго прекращает смеяться. Он уставился на вроде бы ничего не значащие слова, и захотелось подойти к нему близко и положить руку на плечо.

Живот в камень превращается.

Смотрит, смотрит на подарок, а потом в мои глаза исподлобья с хитростью вглядывается. И меня еще лисицей называет. Сам, блин, тот еще лис.

– Примеряй давай.

– То есть мне раздеться?

Об этом я как-то не подумала. Поворачиваю голову вправо и опускаю взгляд. Но я все равно вижу перед собой лицо Аверина. Довольное какое-то, радостное. Или мне это только кажется.

Стас ловко стягивает с себя свою футболку, откидывает куда-то в сторону. Слежу за траекторией падения, а вместе с тем мое сердце переворачивается сверху вниз и застывает.

Аверин прекрасен, я помню. Но свет, который падает через окно, делает из него какого-то, блин, греческого бога.

По аудитории расползаются смешки и возгласы девчонок.

Ревность рвется наружу.

Мажор надевает подаренную футболку и, подняв руки вверх, крутится.

«Ля мажор» написано прямо на его сильной груди. Как я и хотела.

– Ну как я, лисица? Стал гармоничным и мелодичным?

– Нет. Все такой же придурок, – со смехом говорю. Мне нравятся наши препирательства. О каком я игноре еще думала?

Стас складывает свою старую футболку и убирает в рюкзак, оставаясь в моем подарке. Это льстит. Надо было все-таки какую-то надпись от себя оставить. Не портрет, конечно, но…

– Еще подарки будут? – нагло спрашивает.

– Пока, Стас, – разворачиваюсь и ухожу из аудитории.

Кожа спины вся мокрая, а еще горит. Он ведь вновь смотрит мне вслед.

– Да, на лейбл посмотри. Теперь я всегда буду с тобой, когда будешь надевать эту футболку.

И закрываю за собой дверь.

Хотела бы я все-таки увидеть реакцию мажора, когда на лейбле он увидит рисунок лисицы. Не я это придумала. Просто у ребят, которые занимаются принтами на футболках, такая этикетка. Удачно, да?

Глава 23. Саша

Глава 23. Саша

Три месяца, мажор, и будешь валяться в моих ногах. Влюбленным и сломленным.

Саша.

– Обещаешь, что твоего Костика не будет с нами? – слезно спрашиваю у подруги.

В этот выходной мы решили нашей скромной компанией потанцевать в клубе. Да и поболтать о том о сем. О девичьем, в общем.

– Обещаю. У Костика важные дела.

По пути к клубу я все еще чувствую какой-то подвох от Аленки. Слишком быстро она ответила.

У входа собралось много людей. Критически осматриваю нас с Ольшанской. Нахожу, что одеты мы классно. Я давно не надевала свою любимую юбку и укороченный топ. Волосы распущены. Теперь рыжая копна щекочет плечи и спину.

Аленка в летящем платье, на ногах ботильоны на высоком каблуке.

Пожалуй, отказаться от мужского сопровождения для нас было и ошибкой. Но если подумать, что Исаев позовет с собой Аверина, холодные мурашки покрывают всю кожу.

Здесь шумно. Стробоскоп работает в каждом уголке и разрезает движения каждого, кто на танцполе. Музыка проникает в клетки и закручивает их в танце. Улыбаюсь, предвещая хороший вечер.

– По коктейлю? – Аленка зазывно играет бровями и закусывает нижнюю губу. Ей тоже хотелось провести со мной вечер.

– Разумеется.

– Я погуглила. Здесь очень хвалят «Секрет монаха», – придирчиво рассматривает меню, когда мыусаживаемсяна высокие барные стулья.

– «Секрет монаха»? – чуть не давлюсь. Звучит… странно. Это их местный бестселлер?

Спустя несколько минут перед нами появляется круглый поднос с высокими бокалами и множеством трубочек. Цвет «монаха» заставляет все рецепторы на языке возбужденно приоткрыться.

– За нас? – Аленка поднимает свой бокал. Ярко-розовая жидкость с приятным арбузным ароматом плещется внутри.

– За нас, – отвечаю.

Мы выпиваем тут же половину коктейля. Обжигающая жидкость обволакивает стенки горла и спускается к желудку. Так тепло внутри становится.

Прикрываю глаза. Музыка звучит громче, зазывней и веселей. Все, что со мной случилось, кажется теперь каким-то сумасшедшим бредом. Неправдой.

И слезы, и тоска по Стасу, и моя влюбленность – это такая ерунда.

В теле поселяется небывалая легкость, ноги сами подскакивают и несут нас на танцпол.

Я больше не чувствую зависимости от мажора. Обида улетучивается, а сердце часто бьется только из-за ритма, который я задала, двигаясь под музыку.

Ох, «Секрет монаха»!

К нам, конечно же, подкатывают какие-то парни. Но мне больше никто не нужен. Я уверенно решила, что ни одному парню не позволю к себе подойти. Пользоваться собой тоже не дам. Буду сильной и независимой женщиной. Вроде даже это модно сейчас.

К своим местам мы возвращаемся, когда алкоголь уже полностью выпарился из наших тел. Стопы горят, будто ходили ими по только что потухшим углям. Желудок то и дело переворачивается и делает кульбиты после наших танцев.

Хорошо-то как!

Мы заказываем себе еще по коктейлю, и Аленка утыкается в телефон. Ее Исаев безбожно контролирует.

Фыркаю, скрывая крошечную зависть, которая зудит в груди, как комар.

– Слушай, Саш, – Аленка прочищает горло. Я не слышу этого, но, судя по виноватому выражению лица, именно так и есть, – тут такое дело…

После нескольких секунд ее молчания осознаю, что открытые плечи печет, будто сутки провела под палящим солнцем. Влага на спине моментально испаряется от чьего-то напряженного и давящего взгляда.

Обернуться? Посмотреть?

Любопытство съедает.

– Костик не смог без меня, – читаю по губам.

Вены в организме превращаются в тонкие трубы, наполненные цементом. Ни вдохнуть теперь, ни выдохнуть.

В животе странное покалывание. Как предвкушение встречи.

– Он здесь, да? – спрашиваю, уставившись куда-то поверх Аленки.

– Да. И еще…

– Со Стасом?

Аленка горящим взглядом наблюдает за моими движениями. Я беру бокал с «Монахом» и осушаю его залпом. На зубах хрустит лед, а в голове дурное опьянение. Оно сейчас больше бесит, нежели приносит легкость.

– Прости, – Аленка поджимает губы в извинительной улыбке.

Внезапно до меня доходит: Аленка будет со своим парнем, я же… не девушка Аверина. И о чем нам с ним говорить? Как мне себя вести?

Костя подходит и тут же целует Аленку. Смущаюсь и, тем не менее, смотрю, потому что повернуть голову в сторону и взглянуть на мажора невозможно.

Стас садится рядом, задевая меня коленом и локтем. На нем любимая белая футболка и темные джинсы. Волосы в привычном мажорском беспорядке.

Понимаю, что мои руки еще с силой сжимают пустой бокал. Аверин видит это и хмыкает.

Несмотря на громкую музыку ведь слышу этот гребаный демонстративный хмык!

– Возвращаешься к первому пункту? – наклонившись к моему уху, спрашивает.

Наши руки лежат слишком близко друг другу. Крошечные волоски шевелятся и касаются кожи соседа. Можно наблюдать, как я покрываюсь острыми предательскими мурашками.

– Игнорируешь? – не отстает.

– С чего ты взял? Просто расстроена, что ты и твой друг нарушили наши планы. У нас вообще-то девичник! – поворачиваюсь на крутящемся стуле.

Колени чертят полукруг по его бедру.

Мажор обращает внимания на мой яркий макияж и почему-то хмурится. Взгляд останавливается на губах. Спускается к груди, и я готова уже сбежать. От ощущений задыхаюсь.

– Мне кажется, половина твоей компании уже забыла про договоренность.

Эти двое – Ольшанская и Исаев – вовсю целуются и не обращают внимания ни на кого.

Снова зависть кружится внутри и приносит неприятные чувства с собой. Нехорошо завидовать лучшей подруге.

– Можно вопрос? – спрашиваю,вскинуводну бровь.

Трек сменился. Теперь какая-то медленная мелодия. Аленка утанцевала с собой Исаева, оставляя меня и мажора один на один.

– Валяй.

Стас ничего не заказывает, и его даже не интересует никакой напиток из бара.

– Ты специально сюда пришел?

Аверина смыкает губы и задумывается.

– Это ты у нас что-то там постоянно придумываешь, чтобы меня в себя влюбить. А я же… пришел с другом.

Холодность в его глазах тушит весь огонь, который разгорелся после танцев. Мне не терпится накинуть на себя пальто, в котором пришла, а лучше встать под горячие капли воды.

– Ты мог бы отказаться, – хрипло отвечаю и отворачиваюсь.

Как назло, коктейль закончился. Аверин поднимает руку, чтобы позвать бармена, а я беру сумку и быстро спрыгиваю с высокого стула и убегаю.

Хватит этих унижений!

Влажные глаза меняют картинку. Она мутнеет с каждым моим шагом.

Продираюсь сквозь толпу, грудь разрывает от желания оказаться одной, в укромном уголке.

Эта влюбленность приносит мне столько страданий, что хочется вытащить ее раскаленными щипцами. Чтобы раз и навсегда, заодно обеззаразить на будущее.

Когда-нибудь я обязательно так сделаю.

Прижимаюсь к стене спиной и прикрываю глаза. Где-то слышу посвистывания и вопросы в мой адрес.

Я навсегда останусь для него одноразовой девушкой, с которой просто хорошо провести вечер. Да он и смотрит на меня всегда так, будто я лишь тело.

Опускаюсь на корточки, чувствуя, как ноги слабеют. Подбородок дрожит, слезы скатываются ручьями. Мне хочется истерить в голос, но вокруг люди. Закусываю ладонь со всей дури и мычу от боли.

Ненавижу! Ненавижу его всей душой!

Аверин подбегает и только пугает. Уставился на меня гневным взглядом, осматривает мое скрюченное на полу положение.

– И куда ты так улетела? – облизав сухие губы, спрашивает.

– От тебя подальше, – поднимаюсь на ноги и выпрямляюсь.

– Получилось так себе, конечно.

Его лицо кривится, будто кто-то на ногу наступил.

Сердце сжимается в груди. Мы дышим часто, как после марафона, который так и не выиграли. Пальцами царапаю шершавую стену позади меня, а Стас оперся о нее рукой. Смотрим друг на друга и не двигаемся.

Хочется залезть к нему в голову и узнать, о чем же он думает.

Шея горит. Одежда мешает. От высоты каблуков кружится голова.

– Поцеловать тебя хочу. Можно? – спрашивает и поражает меня своим прямым вопросом.

Делает шаги в мою сторону, а отступать-то мне и некуда.

Мужской аромат окружает, становится облаком. Я вдыхаю его и расслабляюсь, даже на какой-то миг теряю контроль.

– Нельзя, – слабо отвечаю.

Я хочу этого больше всего на свете.

– Уверена? Твой взгляд говорит об обратном, – шепчет мне в губы.

Сглатываю поднимающееся возбуждение.

Пальцы на руках искрят. Внутри желание вызревает, ростки свои пускает.

– Не смей меня касаться. Запрещаю, – стараюсь придать голосу уверенности.

Я чувствую его раздраженность кожей.

Ему хочется прикоснуться. До дрожи, до треска мелких косточек, темноты перед глазами. Его желание четко читается в каждом его неловком движении, слове, взгляде, вдохе.

– Пожалуйста.

Мольба в голосе. Тонкая, отчаянная. Подбрасывающая меня на самый верх и безжалостно раздавливающая.

Отрицательно качаю головой.

Стас с грохотом ударяет кулаком по стене справа от меня. Дёргаюсь, а потом его губы накрывают мои.

Только они. Мы соединяемся лишь губами.

Издаю низкий стон. Как курок спустили.

В голове шумит, живот становится центром притока разгоряченной лавы. Прикрываю глаза и отдаюсь напору мажора.

Он обхватывает мои губы и нежно втягивает их в себя. Язык раздвигает зубы, рушит все преграды, ломает меня под себя и прорывает оборону.

Плечи опускаются, я заметно расслабляюсь.

Наш поцелуй больше похож на безумие. Мы терзаем друг друга губами и зубами. Но не касаемся руками. Мои царапают стену, Аверин поставил ладони по обе стороны от меня. Как в клетке закрыл.

Хочется, чтобы он первым нарушил мои правила. Прикоснулся и обнял. Чертов мажор оказывается слишком принципиальным.

Он рычит мне в рот, стонет и нисколько не стесняется. А меня это только заводит.

В голове сквозь блеклый туман прорываются картинки нашей единственной ночи. Толчки, страстные поцелуи, его руки на моей промежности. Запахи, вкусы, ощущения – все как будто было секунду назад. Такое живое, еще не раненое, чувственное.

– Забери свои слова назад. Дай мне до тебя дотронуться, – с болью в голосе спрашивает.

Воскрешаю в мыслях наше расставание и замираю.

– Хочешь меня коснуться?

Шальные глаза бродят по моему лицу, ища подтверждение, что я не шучу.

– Пиздец как, лисица.

– Навязчивая мысль, да? – шепчу.

Узлы стягиваются на шее и по всей груди. Если присмотреться, то я вся трясусь.

– У тебя зависимость, Стас Аверин. Еще чуть-чуть и влюбишься.

– Никогда, – скалится.

Мажор тянется ко мне и лишь на секунду прикасается к левому плечу. Обжигает. От боли выть готова. Мне мало. Мало сейчас его рук, его голоса. Его желания тоже мало. Я хочу его любви. И страданий тоже.

Отталкиваю Аверина и отхожу.

Собравшись с силами, которые растеряла, сглатываю и смотрю в глаза Стасу.

– Вот влюбишься и дотронешься, Стас.

Еще два шага назад. В груди ломаются ребра, сдерживая сердце.

Сгораю под его взглядом. Он чиркает и поджигает, безжалостно бросая меня в свой огонь.

Последний вдох и убегаю.

______________________

Глава 24. Саша

Глава 24. Саша

Сумасшедшая лисица, мажор оказался прав.

Саша.

– Эй, Саш, ты чего такая грустная? – папин секретарь Света одновременно и сцепляет степлером бумаги, и то и дело смотрит в мою сторону и спрашивает, – с мальчиком поссорилась?

Возвожу глаза к небу и протяжно цыкаю.

– Настроения нет, – отмахиваюсь.

– Но мальчик-то есть?

Переключаю свое внимание на телефон. Время собираться домой, и хочется намекнуть Свете, что ее дома ждет свой «мальчик». Нечего ко мне приставать.

– Значит, безответно влюблена, – делает вывод и вздыхает, – не переживай, Сашка. Знаешь, сколько еще таким вот у тебя будет!

Ее утешения лишь раздражают. Но, тем не менее, стараюсь избегать прямого взгляда. Может, чтобы Света не смогла прочитать в моих глазах, что ее догадки верны.

Допиваю холодный чай. Он горький и невкусный. Но сидеть сложа руки и молча выслушивать истории про первую, вторую и десятую любовь становится невозможно.

– Я тебе вот что еще скажу. Ты не против?

Растягиваю губы и, бог видит, как же хочется ответить «нет». Но я же воспитанная, посылать мягко не умею.

– Не знаю, что там у тебя за мальчик и как сильно вы поссорились, но ты попробуй сделать так, чтобы он приревновал тебя, скажем, к своему другу. Ничего серьезного. Легкий флирт, пару соблазнительных фраз. Если ему не все равно, ты это увидишь.

Света ведет бровями и подмигивает. Затем быстро собирает вещи в сумку и кинув короткое «пока» уходит. Ее рабочий день закончился.

Я вскакиваю с кресла резко и начинаю мерить небольшую приемную шагами. Пять в одну сторону, пять в другую.

Ну бред, какая ревность? Мажор только высмеет меня.

Внезапно жалею, что как-то показала Свете свои переживания. Не будь я такой расстроенной, она бы не пристала, не стала бы все это рассказывать и уж тем более раздавать непрошеные советы.

Подхожу к небольшой кофемашине и варю себе порцию кофе, когда еще несколько минут назад пила противный чай. Аппарат начинает громко жужжать и материться. Совсем пропускаю мимо ушей, что в приемной уже не одна.

– Добрый день, – парень здоровается, а я почти подпрыгиваю на месте.

Круто оборачиваюсь.

За время работы к папе много, кто заходил, но в основном это были такие представительные дядечки в синей форме. Они коротко здоровались и проходили к отцу.

А сейчас перед собой вижу вчерашнего студента. На нем клетчатая рубашка и обычные джинсы. Не вписывается он, короче, в наш коллектив. Но тем и цепляет.

Отсутствие погон и формы для меня приравнивается к тому, что парень нескучный. Да он бунтарь!

– А Вы…

– Александра. Белинская, – протягиваю руку и представляюсь.

– Михаил. Корнилов, – мило улыбается и убирает руки в карманы.

Мы смотрим друг на друга. Точнее, я бы уже отвернулась и забрала свой кофе. А этот парень все разглядывает, и невежливо как-то обрывать вроде как наше знакомство.

– Правильно я понял, что дочка? – ведет бровью в сторону таблички у двери.

С легким выдохом киваю.

– Понятно. В таком случае…

Он не договаривает. Дверь в кабинет открывается, и вижу озадаченное лицо отца. Тут же прячу смущение за чашку кофе и отхожу к своему письменному столу. Мне еще, между прочим, дела в архив надо отнести, пока он не закрылся.

– Михаил, Вы ко мне?

– Да, Валерий Алексеевич.

– Проходи тогда.

Парень, улыбнувшись, проходит и закрывает за собой дверь.

Может, не такой уж и парень? Мужчина? Раз работает с отцом. Он наверняка уже окончил институт и теперь занимает какую-нибудь должность в прокуратуре, но в другом районе, например.

И не спросить уже у той же Светы.

Потихоньку собираю вещи, чтобы уйти домой. Отношу дела в архив, выключаю компьютер. Сегодня вечером я обещала маме заехать после работы вместе с отцом, поэтому покорно жду своего родителя, прокручивая новостную ленту в соцсети.

У Аверина новая фотка. Выложена… о боже, несколько минут назад. На ней Стас. Точнее, его часть. Не видно глаз, лишь мажорская фирменная улыбка, которую хочется стереть, но при этом ноги подкашиваются, а мозг странным образом превращается в овсяный тягучий кисель.

Аверин в футболке, которую я ему подарила. Буквы крупные, прямо посередине фотографии.

Вот придурок, а!

Он же знал, что я увижу эту фотографию и специально ее сделал. Да и не просто сфоткался, еще и выложил.

Мажор!

Ловлю себя на том, что рассматриваю детали и глупо улыбаюсь.

– У тебя классная улыбка, Саша. Я же могу тебя звать так? Александра Валерьевна звучит очень пафосно.

Миша опирается на край моего стола. Не заметила, как он подошел.

А все этот черт Аверин. Даже через телефон подставляет меня.

– Разумеется, можешь звать меня Саша. Меня все так зовут.

– Саша… Мне нравится. Имя классное.

Заправляю прядь за ухо и смущенно отвожу взгляд. Он тут же упирается в непогасший экран телефона, где мажор ненавязчиво посылает мне «привет».

– Ты еще учишься?

– На первом курсе.

Жду, что он еще спросит или скажет, а парень все разглядывает меня, а я всегда краснею от таких вот «гляделок» на меня.

– Саша, а как ты смотришь на то, чтобы завтра пойти в кафе? Кофе, например, попить? Или в кино. Ты какое больше любишь?

Ошарашивает меня своим предложением, и я теряюсь: то ли отвечать на прямой вопрос о встрече, то ли о любимом жанре.

Плюхаюсь на кресло, рукой толкая мышку. Та задевает телефон, и он вновь загорается.

– Просто ничего не значащая встреча. Поболтаем.

– Я…

– Соглашайся. Не съем. Я же хороший, мир от плохих ребят избавляю, – ведет бровями. Они у него густые и выглядят забавно.

Хватаю телефон и начинаю его вертеть в руках. Зная, что там еще открыта фотка мажора, кожа гореть начинает. Будто не телефон, а раскаленную сковородку держу.

– Ну, ладно.

– Отлично. Завтра вечером, идет? После работы! – Миша наигранно хмурится и выставляет указательный палец. Как в фильмах.

Еще раз часто киваю, сама никак не могу поверить в свою затею.

За Мишей закрывается дверь, а у меня сразу плечи опускаются, как груз скинула, и колени подкашиваются. Если бы можно было рухнуть со стула, я бы это сделала. Удобно просто сижу.

Папа высовывает голову из-за своей прокурорской двери и угрюмо смотрит.

Неужели все слышал?

Откладываю телефон и вскакиваю со своего места.

– Значит, нерабочие отношения между сотрудниками? Александра!

– Папа, это не то, что ты подумал, – тараторю.

– Да ладно, успокойся. Я не против. Михаил – хороший парень. Недавно к нам пришел и уже хорошие результаты.

Да, наверное, хороший. Еще симпатичный. Высокий. Но болтать о парнях с отцом, когда он еще и в форме, так себе идея.

Молча дарю папе улыбку и отхожу к напольной вешалке, чтобы забрать куртку.

Взгляд папы ощущаю на своей спине как снайперский прицел. Умеет же, а!

– Ты правда присмотрись к нему, Сань, – серьезным тоном повторяет.

Останавливаюсь на полувдохе. Растерянно уставилась на оповещения о входящих сообщениях. Аленка. Но ни о чем другом думать не могу, как о словах папы.

Он не просто никогда не примет Аверина, он даже слышать о нем ничего не будет.

– Хорошо, – бросаю быстро, – я на улице тебя подожду.

И, хлопнув дверью, выбегаю на улицу.

Мне стало душно в приемной, хотя там всегда было прохладно. Руки отчего-то судорожно сдавливают ремешок сумки, а я то и дело переминаюсь с ноги на ногу.

Набрав в легкие воздуха, принимаюсь печатать сообщение. Пальцы бегут по клавиатуре и обгоняют ритм сердца. Волнуюсь.

«Просьба номер один, мажор. Завтра отвезти меня в одно место, и жди, пока я не вернусь».

Отправляю и закидываю телефон обратно в сумку.

Зря, конечно. Подскакиваю на месте, как только раздается звук входящего сообщения.

Господи, посмотри я сейчас на себя со стороны, точно бы подумал, что замышляю что-то.

«Хорошо. Надеюсь, это адекватная просьба от неадекватной лисицы».

Глава 25. Стас

Глава 25. Стас

Не знаю, рыжие до сих пор ведьмы или нет, но мне не хочется думать, что ее слова окажутся правдой. Вообще, проклятием попахивает.

Стас.

Паркуюсь у дома лисицы и, не заглушив мотор, набираю эту ненормальную. Чувствую, что-то задумала. И это что-то мне категорически не понравится.

Белинская вся при параде, хотя в институте была в своих привычных джинсах. Видел.

Внутри переворачивается какое-то неприятное чувство. Смотрю, как она спускается по ступеням, как летящая, короткая, блядь, юбка развевается на ветру, волосы ее волнистые, рыжие по лицу бьют…

И улетаю от этой картинки. Силой заставляю переместить свой взгляд куда угодно. Да хоть на лужу перед машиной.

– Привет, – здоровается, не глядя на меня, и сразу шустро пристегивается.

Недовольно провожу языком по зубам.

Салон наполнен теперь ее духами, шуршанием одежды, которую она нацепила не по погоде, и тяжелым молчанием.

Снова игнорит?

Злит, бесит, заводит…

– И куда мне ехать? – не обращая внимания, что лисица достала зеркальце и рассматривает в отражении свои идеальные губы, спрашиваю.

Специально это делает? Определенно!

– Прямо.

Прочищаю горло и, включив левый поворотник, выкручиваю руль и встраиваюсь в поток машин.

– Может, хоть адрес скажешь?

– Боишься, родители тебя потеряют? Скажут, похитили, увезли в неизвестном направлении? – ерничает.

Опускаю взгляд на ее голые коленки и напрягаюсь всем телом.

– Ну, надеюсь, тогда связывать меня не будешь? Не люблю это дело, – улыбаюсь, улавливая быструю смену ее настроения.

– Придурок! – выплевывает обзывательство и отворачивается к окну.

Сильнее сцепляю руль, в голове то и дело повторяю, что нужно сосредоточиться на дороге.

Хреново получается, постоянно на лисицу поглядываю. Затихла.

– Так адрес ты мне озвучишь, а то мы так в Нижний укатим. Затем Казань, Уфа…

– Я поняла.

Вбивает в навигатор нужный адрес и снова погружается в свое молчание.

Играет на моих нервах.

– Близко, – пытаюсь вывести хоть на какой-то разговор.

В голове прокручиваю воспоминания, что может быть по указанному адресу. Какой-то ТЦ, небольшой, кинотеатр, ресторан. На свидание меня хитростью выманила?

Язык чешется спросить, а следом подколоть. Ее язвительные ответы – отдельный вид удовольствия. Что-то вроде безвредных наркотиков, но привыкание вызывает нехилое.

Короче, не решился ее тревожить. Белинская груженая какая-то.

Останавливаю и включаю аварийку. Здесь стоять нельзя. Лисица, как назло, медлит. Всматривается в людей у входа и нервничает. Конкретно так нервничает.

Облизывает накрашенные губы, теребит сумочку, часто дышит. До меня долетает ее мятное дыхание, и становится холодно, не по себе.

Сердце с каждой секундой бьется быстрее.

– Расскажешь, зачем я здесь? – низко спрашиваю и не узнаю свой голос.

Странно, мне кажется, лис сейчас выйдет из машины, и все. Я был для нее что-то вроде такси. Это порежет меня на лоскутки, хотя раньше бы только посмеялся над этой затеей.

– Да. Я встречаюсь вон с тем парнем, – указывает она на какого-то чувака с красной ромашкой в руке, – ты подожди меня здесь, пока не вернусь.

Каждое слово острее охотничьего ножа. Бросает его в меня профессионально, увернуться не успеваю.

Больно, черт возьми.

– Значит, я привез тебя на свидание?

– Именно.

– И я должен буду ждать, пока ты нагуляешься и вернешься?

– Да, Стас. Все так.

Охренеть.

Запускаю пальцы в волосы и провожу по ним несколько раз, очень стараясь снять скальп и пошевелить мозги.

Если это ее месть за вызванное после секса такси, то она справилась на ура. Оскар вручить нужно этой лисице. Или какая там самая высокая награда за лучшую игру и задумку?

Жму на кнопку и опускаю стекло. Дурнота горячим воздухом давит на грудную клетку, ошпаривает. Кожу проедает до костей.

– Ты в своем уме?

– Вполне. У нас договоренность, Аверин.

– Да мне по хрен. Пока ты там сосаться с ним будешь или еще что, я, типа, тебя должен ждать?

Стараюсь сдерживаться, но злость на Белинскую скручивает, как внезапная болезнь. Ломит суставы, жжет мышцы. Глаза слезятся от гнева. Я сам – воплощение гнева.

Лисица тоже дышит часто и глубоко. Щеки краснющие, губы поджаты. И, несмотря на всю напряженность, что висит над нами, я хочу притянуть ее к себе и поцеловать.

К другому она приехала. На свидание!

Твою ж мать.

– Я тебе не послушный, влюбленный мальчик. Выйдешь из машины, твой ромашковый тебя обратно повезет. Ясно? – говорю грубо, пряча руки. Трясет их знатно.

– У него герберы.

– Да хоть васильки. Либо со мной остаешься, либо к нему валишь. Выбирай!

Белинская озадачена. Взгляд бегает, девчонка растеряна.

Вот он момент!

Жми на газ и вали отсюда, Аверин. Отвезешь лис куда-нибудь. Главное – не оставлять ее с этим цветочным олухом.

Горло шкрябает наждачкой. Я как холодный воздух огромными потоками вдыхал в распаренное тело.

Живот сворачивается в рулон, и кишки на вентиль наматывает от происходящего безумия.

– Я вернусь через два часа. Не скучай.

Дарит мне улыбку и быстро выбегает из машины.

Наверное, у меня какие-то мазохистские наклонности, раз я смотрю, как лисица красивой походкой идет к ромашковому и принимает от него цветы. Хотя бы не целуются.

Придурок подставляет ей локоть, и Белинская, опираясь на него, вышагивает к торговому центру.

Я остаюсь сидеть в машине с заведенным мотором и полной кашей в голове.

Какого хрена она себе позволяет?

Достаю с заднего сиденья неоткрытую бутылку минералки и осушаю ее в два глотка. Уши горят, через тело как ток пропустили. Я в полной прострации и не имею понятия, что делать дальше.

Идти на поводу и ждать эту хитрую рыжую заразу?

– Да пошла ты на хер, – шиплю под нос и, выключив аварийку, возвращаюсь на шоссе.

Она мне еще свои условия будет диктовать.

Чувствую себя подожженным фитилем. Кровь льется по венам со скоростью света, в мозгу пульсирует от адреналиновых скачков.

Включаю радио. Через минуту выключаю.

Все бесит.

Она же и правда с ним целоваться может. Мне назло. Упрямая, неуравновешенная лисица. Терпение иссякает. Будто во мне дыру пробили, и оно стремительно выливается.

На ближайшем развороте перестраиваюсь и еду обратно.

Сам пока не понимаю, что творю.

Паркуюсь и, как законопослушный гражданин, оплачиваю два часа.

Лис выходит снова под руки с Васильком. Улыбается, а у меня в грудине от ее улыбки раскуроченные ребра. Как косой вскрыли, не вздохнуть теперь.

Убить готов.

Белинская встает на носочки и оставляет поцелуй на щеке этого малохольного.

Отворачиваюсь, но поздно. Въелось. Не картинка – а кислотные брызги прямо по сетчатке. Ничего больше не могу разглядеть, кроме ее огненных волос около довольного лица Ромашки.

Легкой походкой она подбегает к моей машине, распахивает дверь и усаживается, бросив подаренный веник на заднее сиденье.

Довольная, радостная.

Что не скажешь обо мне.

– И как свидание? – не моргая, уставился на спидометр со стрелкой на нуле.

– Превосходно. Миша очень милый парень.

– Который дарит цветные ромашки. Я помню.

Мне теперь кажется, что она пахнет чужим мужиком.

Прячу лицо в ладонях и провожу по нему несколько раз.

– Не ромашки, а герберы. Я, кстати, очень люблю их. Особенно красные, – мечтательно говорит и прикрывает веки.

Он ей понравился. Парень этот.

Жилы в теле в жгуты превращаются и сдавливают, разрывая на куски.

– Поехали, – завожу двигатель и со свистом вылетаю на шоссе под звуки клаксонов.

Глава 26. Саша

Глава 26. Саша

Хочется залезть к нему в голову и узнать, о чем же он думает.

Саша.

Стас едет вперед на довольно большой скорости. Взгляд устремлен на дорогу и ни на градус не сдвигается. Напряженный. Даже злой.

Нижняя челюсть чуть выдвинута вперед, ноздри раздуваются, губы поджаты. Да весь его вид говорит о том, что я конкретно влипла. Нечего было злить Аверина.

Проучить его хотела, ревность вызвать. Трижды ха! Все, о чем он думает, это о своем раздутом эго, который я ювелирно проколола иголочкой.

– Здесь камеры повсюду, – сипло произношу.

От такого Стаса становится не по себе.

– Штрафы теперь придут… – заканчиваю мысль.

Мы обгоняем «Инфинити» в соседнем ряду, следом синюю «БМВ», нового китайца. Кожу жжет. Подогрев сидений, что ль, включил? Ерзаю на удобном месте, сердце в горле бьется.

– Пф, если бы я знала, что ты так обидишься, ничего бы не было…

– Помолчи, а!

Мажор грубо прерывает поток моих извинений. В другой бы раз ответила что-нибудь колкое. Сейчас же инстинкт самосохранения вопит, чтобы я замолчала.

С трудом перевожу дыхание и, насупившись, отворачиваюсь к окну.

Руки тянутся забрать герберы с заднего сиденья.

Но это вообще самоубийство. Еще выкинет меня посередине пути.

– Ну прости, – выкрикиваю, когда он резко стартует на светофоре.

Секунды не прошло, как загорелся зеленый. Вжимаюсь в кресло, меня откидывает назад. Сколько ездила с Авериным, никогда не видела такого дикого вождения с его стороны.

– Хочешь, я больше не буду ни о чем тебя просить? Оставшиеся просьбы аннулирую, а? Только сбавь скорость. Мне страшно, – признаюсь и взгляд на этого безумного перевожу.

– Откуда ты взяла этого ромашкового? – неожиданно спрашивает.

Ромашкового… Придумал же!

– Следователь прокуратуры. Зовут Михаил. Он хороший и добрый.

«В отличие от некоторых», – просится с языка. Но я помалкиваю. Только-только стрелка на спидометре, наконец, достигла отметки в пятьдесят.

– Кто бы сомневался. Хороший… – язвительно комментирует, – целовались?

К такому вопросу не была готова. Открываю и закрываю рот, мозг отказывается работать.

– Может, и целовались, – растягиваю слова и то и дело на Аверина посматриваю.

Он снова напряжен, как оголенный провод. Искры чуть не бегут от него.

– Понравилось?

Сглатываю. Врать не умею, а дурочка внутри меня очень желает соврать и вновь увидеть реакцию Стаса. Он словно ревнует. Во всяком случае, хочется в это верить.

– Допустим?...

– Сука!

Ударяет по рулю и глазами бьет в мою сторону. Дух захватывает от его воинственной энергии. Никогда прежде такого не ощущала.

Аверин заруливает в соседний от меня двор. Находит какой-то укромный уголок между кустами и деревьями. И выключает двигатель вместе с фарами. Мы остаемся сидеть в кромешной тьме. Солнце давно уже село.

Кожу стягивает тяжелая атмосфера в салоне. Давит на грудь камнем.

Мажор, кажется, забыл о моем присутствии. Смотрит в лобовое стекло и даже не дышит. Я задерживаю дыхание вместе с ним.

– Лис? – коротко произносит.

Пугаюсь. Самого Стаса, обстановки в салоне, темноты за окном. Сердце сильно стучит! То и дело проваливается в живот и отпружинивает в небо.

Поворачиваю голову и напарываюсь на режущий взгляд мажора.

Этот вечер не закончится так просто. Его глаза – сгоревший кофе. Магнитят меня к себе, что я чувствую себя потерянной и сбитой с толку.

Без разрешения Стас обхватывает мой затылок, с силой притягивает к себе.

Вдох.

Он накрывает мои губы, впивается холодным поцелуем. Его губы такие же ледяные, со злым привкусом. А язык, наоборот, горячий. Протискивается ко мне в рот и хозяйничает.

Сильней к себе тянет, языком глубже проникает, словно воздух из легких достать пытается.

Пытаюсь вырваться из жесткой хватки. Руками в плечи вонзаюсь, оттолкнуть пытаюсь. А Аверин как с цепи сорвался.

Безбашенный, умалишенный!

Целует, несмотря на мои укусы и удары кулаками. Хотя, что я могу сделать такому сильному парню, как мажору? Скрутит, и пикнуть не успею. Вот как сейчас.

Губы болят, легкие разрываются от нехватки кислорода, перед глазами круги расплываются.

Стас трогает меня, стискивает. В волосы зарывается и оттягивает их. Снова в губы впивается. Терзает, мучает и ранит.

– Да пусти ты меня! – устало прошу. Силы иссякают с каждым его движением.

Между ног странная слабость растекается. Словно моему телу нравится все. Предатель!

– Понравился, значит, васильковый этот! Целовалась с ним…

– Да. Миша классный. И цветы дарит, и…

Аверин дергает на себя, параллельно кресло назад двигает. Я оказываюсь на нем сидящей сверху. В промежность упирается твердость, и я ахаю. Забываю, что хотела сказать.

Позорно прикрываю веки, когда кровь жгучую возбуждающую смесь по телу пускает. Ладони стискивают его белую футболку в районе груди. Через ткань чувствую горячую кожу и биение сердца. Настоящий трактор, пугает до жути такая скорость.

Глаза черными становятся. Затягивающие воронки.

Стас проникает под кофточку и сжимает грудь. Стон срывается с губ. И я бы отвернулась, позорно скрывая то, что мне нравится. Мажор другой рукой не дает этого сделать. За шею держит, чуть сдавливает.

– Хрен ты теперь к нему еще побежишь. Ромашки свои, блядь, притащил.

Сдвигает чашку лифчика в сторону и сжимает грудь, прокручивая сосок между пальцами. Оттягивает, снова прокручивает. Ласка грубая, на грани.

– Герберы.

Щелчок по соску. Вскрикиваю. Что он творит?

Рябь по спине прокатывается. Внизу мокро, неосознанно трусь промежностью о его выпуклость.

Аверин зло ухмыляется.

Гад!

Стягивает кофту с меня через голову, лифчик полностью спускает и на грудь смотрит. Любуется.

Живот скручивается от его темных глаз.

Одновременно ловим взгляд друг друга. Я будто падаю, а Стас крепко меня держит.

Накрывает соски по очереди своим ртом. Горячо и влажно. Классно.

Мне сейчас плевать, что мы во дворе, и нас могут увидеть. Нет ничего важнее нашей близости. Она, кажется, нужнее глотка воздуха.

Мажор спину гладит, к себе притягивает. Он успел стянуть футболку, и я могу чувствовать его кожей. Непередаваемое наслаждение. Лучшее в мире, во вселенной.

– Хочу тебя сейчас трахнуть.

Он еще и предупреждает.

Глаза слезами наполняются отчего-то.

– Не смей даже думать об этом. Я вообще запретила к себе прикасаться.

Аверин не слушает. Снова целует, рукой ныряет под колготки и гладит промежность. В рот ему мычу и всхлипываю.

А мажор растягивает наглые губы. Понял все.

Не замечаю, как колготки оказываются чуть спущенными, трусики сдвинуты в сторону. «Вжик» молнии и ошеломляющая наполненность внутри. Клетка к клетке, по миллиметру. Растяжение, от которого вибрация по телу колючие импульсы посылает.

Рвано выдыхаю на первом толчке.

Он же сильней к себе приручает. Сердца бьются в унисон, мы дышим вместе, одним воздухом. До дрожи офигенно.

Еще толчок. Сжимаю сильные плечи и ахаю.

– Бешеная лисица, – говорит в поцелуй. Губы терзает зубами. Посасывает и оттягивает. То же самое проделывал с сосками.

– Герберы мне подаришь.

– Подарю.

Толчок до упора. Резкий.

– Много. Целое поле.

– Подарю. Целое поле, – хрипло смеется и в шею утыкается. Дышит и толкается, толкается и дышит. С ума сводит.

– И на свидание пригласишь.

Продолжает смеяться, а я с ним вместе. Мы оба сходим с ума и не ведаем, что творим.

В теле тепло разливается, внизу живота тяжесть, закручивается с каждым толчком. Вспыхиваю. Жар спускается от ушей до пальчиков на ногах.

Аромат мужского парфюма, тела и запах кожаного салона вторгается в рецепторы. Голова кружится.

Взгляд прикован к Стасу. Волосы растрепаны, сексуально взъерошены, губы приоткрыты. Так и тянет поцеловать, дыхание его выпить.

– Хорошо тебе? – озабоченно спрашивает. Взгляд мечется между моими глазами и губами.

Считывает меня.

– Очень. С тобой очень.

– Запомни это.

Толкается глубже, чаще.

Зажмуриваюсь, пока меня судорогой сводит. Одной большой, а потом разделяет на сотни маленьких.

Дышу, втягиваю ошпаривающий кислород через ноздри.

Через пару толчков Стас приподнимает меня и кончает на бедро. Замираю и смотрю, как белесые капли остаются на моей светлой коже.

Неловкость сменяется тишиной. Взгляды бегают по телам другого.

Мы только что занимались сексом. Помутнение схлынуло, как завеса. И я снова превращаюсь в ту девчонку, которой страшно услышать слово от парня напротив.

– Салфетки в бардачке, – откашлявшись, говорит.

Неуклюже достаю. Аверин забирает и сам меня ими вытирает. Его касания даже через салфетку приятны.

Сердечко, замерев, падает.

Поправляю одежду и пересаживаюсь на пассажирское сиденье.

Надо что-то сказать. Пошутить. Главное, не молчать.

– Ты как? – спрашивает обеспокоенно. Мне же это не послышалось?

Веду плечами, морщусь, улыбаюсь. Господи, я не знаю, как правильно себя вести.

– Сойдет. А… ты?

– Супер, – коротко отвечает и в глаза мои смотрит.

Я смущаюсь, и щеки краснеют. Вот только из-за Аверина такое со мной происходит. А я не люблю краснеть.

– Еще немного и я подумаю, что ты влюбился.

Мажор дергается, но взгляд свой не отводит.

Внутренности рвутся в ожидании его ответа.

– Я не влюбился, лисица, но меня к тебе сильно тянет.

Голос его сейчас теплый и хриплый. Смазывает все неровности и шероховатости внутри, и я улыбаюсь.

Жадный язык касается моего, и вновь целуемся. Мы чувствуем ровно одно и то же.

Стас провожает меня до дома и уезжает только спустя час. Секса между нами больше не было, но мы постоянно целовались.

А на следующее утро я получаю огромный букет ярко-красных гербер.

Глава 27. Саша

Глава 27. Саша

На мгновение весь мир замер. Вокруг нас образовались пустоты и темнота, а в голове прокручиваю слова мажора: «Мне понравился поцелуй, я бы повторил...».

Прикрываю веки и качаю головой. Потому что хочется верить. Очень хочется.

Саша.

– И зачем ты меня сюда привел?

Осматриваю укромный закуток, куда меня хитростью завел Стас. Мажор тянет вверх уголок губ и не отводит от меня взгляда. Мурашки собираются по рукам, и волоски встают дыбом.

– Подарок подарить, – ведет плечами и протягивает мне такой же крафтовый пакет, в котором я дарила ему футболку.

С опаской вытягиваю руку и забираю подарок.

Слов не нахожу, чтобы как-то выразить шок от происходящего. Мажор, подарок, я... Как в бреду нахожусь.

Раскрываю пакет и вытаскиваю оттуда такую же белую футболку, как я подарила Стасу. Только рисунок на ней другой.

Издаю короткий смешок и закатываю глаза. Но мне приятно, что уж.

– Значит, лисица, – осматриваю мультяшную лису, изображенную на груди. Она скалится, и можно увидеть острые зубки в ее рту. Опасной выглядит.

– Ты переверни, – облокотившись на противоположную стену, говорит.

Переворачиваю и застываю. Хочется смять эту тряпку и швырнуть ее в Аверина. Тот стоит и усмехается в своей мажорской манере. Нервы только лишний раз подпаляет своим поведением.

– «Все женщины хитры. Я особенно», – читаю надпись и глазами хочу испепелить парня. Выходит так себе, потому что ни один мускул не дрогнул в его теле.

– Классно, да?

– И где ты нашел это чудо?

– Не поверишь, иду я по торговому центру и вижу магазинчик с кучей разных футболок. Подхожу и замечаю эту футболку. Думаю, дай возьму! Лис точно понравится.

Сердце заработало чуть быстрее.

Не слишком романтично, конечно, преподнесен подарок, но мне достаточно того, что он думает обо мне. Хоть иногда.

– Так нравится? – давит интонацией.

Бросаю взгляд на надпись, потом на Аверина. Тот кажется мне напряженным, а на лице исчезла его беспечная и раздражающая улыбка. Нервничает, как бы.

– Ты стащил мою идею, мажор.

– Ля мажор, – поправляет, указывая на надпись на своей груди.

Сглатываю, подмечая, что раньше она не сидела на нем так облегающе. Или я совсем тронулась умом.

– Гармоничный и мелодичный. Я помню, – сощуриваюсь.

– Примеряй теперь, – невозмутимо кивает на футболку в моей руке и обводит не вполне приличным взглядом.

Его глаза тут же кажутся больше, а цвет глубже.