Магический кристалл

Глава 8 ДРУЗЬЯ ПО КРОВИ

Войско варваров показалось у Прохода Бремена около полудня. Они несколько задержались, исполняя боевую песнь, однако, судя по всему, прекрасно понимали, что внезапность является одной из важнейших составляющих плана, предложенного де Бернезаном.

Сейчас, шагая рядом с королем Гаальфданом, де Бернезан явно упивался видом Мир Дуальдона, усыпанного парусами рыбацких судов. События развивались в полном соответствии с его замыслами, они застанут город врасплох. Заметив, что на многих судах уже развеваются алые флаги, возвещающие о хорошем улове, южанин злорадно усмехнулся. «Тем больше достанется завоевателям», – пробормотал он, задыхаясь от быстрой ходьбы.

Когда народ Медведя, отделившись от сил войска, направился к Термалэйну, варвары все еще шагали молча, хотя внимательный наблюдатель, несомненно, обратил бы внимание на тучи пыли, поднятой сотнями воинов. Завоеватели приближались к Брин Шандеру молча и затянули свой боевой гимн, только когда вдали показались остроконечные шпили и крыши города.

А в это время в Термалэйне отряд Гаальфдана готовились встретить объединенные силы четырех городов. Им предстояло нанести направляющемуся к городу племени молниеносный удар, как можно быстрее смять боевые порядки противника и, не теряя времени даром, двигаться на подмогу защитникам Брин Шандера. Всей операцией руководил Кемп из Таргоса, однако командовать первым боем он доверил Агорвалу из Термалэйна, города, который было необходимо отстоять любой ценой.

Вот запылали первые, расположенные на окраине дома. Армия Гаальфдана входила в город. По количеству жителей Термалэйн уступал лишь Таргосу, крупнейшему из Десяти Городов, не считая Брин Шандера. Строения здесь располагались достаточно свободно и на большой территории. Жители Термалэйна предпочитали селиться широко и с размахом, не жалея усилий на оборудование дополнительных дорог и широких улиц. Порой Термалэйн производил обманчивое впечатление заброшенного поселения. Однако сейчас де Бернезана не покидало ощущение, что улицы города еще более пустынны, чем обычно. Решив, что это неспроста, он, не медля, сообщил о своем наблюдении Гаальфдану. Но тот, самодовольно усмехнувшись, заверил южанина, что это, мол, потому, что крысы в страхе попрятались, почувствовав приближение медведя.

– Выволакивайте их наружу и поджигайте дома! – загремел голос короля варваров. – Пусть рыбаки услышат плач своих женщин и увидят зарево горящего города!

В этот момент метко пущенная стрела, пронзив грудь Гаальфдана, глубоко вошла в его сердце. В течение нескольких мгновений варвар, не в силах издать даже предсмертный крик, изумленно взирал на вибрирующее древко стрелы… Затем тьма смерти навсегда сомкнула его веки.

Предводителя народа Медведя остановил верный лук Агорвала. Следуя его сигналу, защитники города бросились вперед.

Воины градом посыпались с крыш, сплошным потоком хлынули из тени деревьев и из дверей охваченных пламенем домов. Некоторые из варваров были убиты, даже не успев обнажить оружие.

Наиболее опытные воины попытались было сбиться в группы и оказать достойное сопротивление, однако жители Десяти Городов, вставшие на защиту своих очагов, вооруженные прекрасным оружием, сработанным руками искусных дворфов, быстро и беспощадно расправлялись с ошеломленными варварами.

Находившийся в это время на окраине Термалэйна Реджис, заметив двух спасающихся бегством варваров, в панике юркнул под стоявшую неподалеку небольшую повозку. Хафлинга мучили сомнения: с одной стороны, ему ужасно не хотелось, чтобы его уличили в трусости, но, с другой стороны, бросаться в самое пекло битвы гигантов он тоже не собирался. Когда опасность миновала, хафлинг вылез из-под телеги и, несколько приободрившись, принялся раздумывать, что делать дальше.

Внезапно во двор влетел темноволосый человек, похоже, гвардеец Десяти Городов, и бросился прямиком к хафлингу. Реджис сообразил, что время фокусов с телегой миновало, пора принять посильное участие в битве.

– Два мерзавца только что пробежали мимо, – крикнул он темноволосому южанину. – Бежим! Если мы поторопимся, мы вполне сможем их настичь!

Но у де Бернезана были совсем иные планы. Дрожа за свою шкуру, он задумал нырнуть в кусты в одном месте и вынырнуть в другом уже в качестве защитника Десяти Городов. И оставлять возможного свидетеля своего вероломства он не собирался. Твердой походкой, держа наготове огромный меч, де Бернезан неторопливо двинулся к Реджису.

Хафлинг внезапно понял, что приближающийся к нему человек ведет себя несколько странно.

– Кто ты? – спросил он, запоздало догадавшись, что ответа, пожалуй, не требуется. Он знал в лицо почти всех жителей Термалэйна и был уверен, что ему никогда не доводилось встречать незнакомца. С каждым мгновением в нем крепло ощущение, что перед ним стоит тот самый предатель, о котором Дзирт рассказывал Бренору. – Что-то я тебя не припоминаю…

Южанин резко выбросил вперед руку с мечом, сталь чиркнула по голове едва успевшего наклониться хафлинга. Но все-таки Реджис не смог устоять на ногах и рухнул на землю. Даже не изменившись в лице, черноволосый вновь хладнокровно бросился на него.

Реджис вскочил на нога и попятился. Противник следовал за ним. Внезапно хафлинг почувствовал, что уперся спиной в тележку. Отступление закончилось, де Бернезан медленно приближался… Бежать было некуда.

В отчаянии Реджис выхватил из-под жилетки свое сокровище.

– Прошу, не убивай меня, – взмолился он, держа цепочку с сияющим камнем на вытянутой руке. – Если ты сохранишь мне жизнь, я отдам тебе этот рубин и покажу, где взять еще! – Заметив, что де Бернезан заколебался, Реджис приободрился. – Этот камень прекрасно огранен и стоит целого мешка золота!

Южанин стоял, выставив меч прямо перед собой, но Реджис, видя, что противник, не мигая, смотрит на камень, терпеливо отсчитывал мгновения. Его левая рука, державшая рубин, перестала дрожать, в то время как правая, незаметно скользнув за спину, крепко стиснула рукоять маленькой, но весьма тяжелой булавы, отлитой для него самим Бренором.

– Иди же сюда, взгляни на него повнимательнее, – вкрадчивым голосом предложил хафлинг. Опустив меч, де Бернезан, зачарованный блеском камня, подался вперед, пристально вглядываясь в плясавшие на безупречных гранях рубина солнечные зайчики.

– Конечно, не слишком это благородно, но делать нечего, – сам себе громко сказал Реджис, не сомневаясь, что де Бернезан полностью безразличен ко всему происходящему вокруг. Сказав так, он что было сил обрушил усыпанный шипами шар булавы на затылок склонившегося перед ним человека.

Затем хафлинг внимательно осмотрел бездыханное тело и удовлетворенно пожал плечами. Он сделал лишь то, что было необходимо.

Звуки боя постепенно приближались к двору, в котором он нашел убежище. И вновь Реджис поступил, повинуясь инстинкту. Он заполз под распростертого на земле врага, изогнулся всем телом так, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что он был подмят упавшим противником. Ощупав голову в том месте, где его задел меч де Бернезана, он поблагодарил судьбу за то, что не лишился уха, и принялся размышлять, достаточно ли серьезна рана, чтобы дополнить картину смертельной схватки, которую он пытался изобразить.

Воины передового отряда варваров вступили на пологий холм, на вершине которого стоял Брин Шандер, даже не подозревая, какая ужасная судьба постигла их товарищей в Термалэйне. Здесь они вновь разделились, король Хифстааг повел воинов народа Лося вдоль восточного склона холма, а Беорг возглавил оставшуюся часть войска, направлявшуюся прямиком к городским стенам. Прибавив шагу, варвары вновь затянули боевой гимн, рассчитывая повергнуть в ужас и без того, как им казалось, насмерть перепуганных горожан.

Однако за стенами Брин Шандера события развивались отнюдь не так, как это представляли себе захватчики. Армия защитников города была готова к схватке с врагом. Тысячи луков, копий и котлов с кипящим маслом уже давно поджидали непрошеных гостей.

По иронии судьбы воины народа Лося, двигавшиеся вдоль восточного склона, заслышав первые предсмертные крики с вершины холма, искренне воодушевились, решив, что жертвами являются не подозревающие о штурме жители Брин Шандера. Но некоторое время спустя, когда варвары под предводительством Хифстаага обогнули холм, на них обрушилась лавина воинов объединенной армии Гуд Мида и Дуган Хола. Захватчики понесли огромные потери, не успев толком сообразить, что происходит.

Впрочем, Хифстааг сумел восстановить контроль над ситуацией. Его воины бывали и не в таких переделках. Хифстааг понимал, что, несмотря на потери, числом они все равно значительно превосходят противника. Он не сомневался, что, выстроив своих людей в боевой порядок, ему удастся опрокинуть шеренги защитников.

И в этот момент, оглашая округу неистовым боевым кличем, со стороны Восточного Пути показались отряды Истхейвена и неудержимо врезались в левый фланг колонны варваров. И не успел Хифстааг, не дрогнувший и после этого натиска, отдать команду о передислокации, как в тыл варварам ударил отряд испытанных бойцов, тяжеловооруженных дворфов. Они наступали клином, на самом острие которого бежал Бренор. Его воины врезались в строй варваров подобно серпу, резким движением подсекающему длинные стебли травы.

Надо отдать им должное, варвары бились отважно, и немало рыбаков сложили головы на восточном склоне холма. Впрочем, исход битвы был предрешен, захватчики оказались в меньшинстве, были окружены и гибли один за другим. Хифстааг старался сплотить своих воинов, но их ряды таяли с каждым мгновением, и вскоре, к своему великому ужасу и стыду, король понял, что, если им не удастся прорвать кольцо и, спасаясь бегством, исчезнуть на просторах тундры, они будут перебиты все до одного.

Хифстааг, никогда прежде не отступавший на поле брани, лично возглавил прорыв. Он и все те, кто смог пробиться к нему, собрав последние силы, ударили во фланг отряда дворфов, пытаясь пробить брешь между ними и армией Истхейвена. Многие погибли под ударами мечей и топоров воинов Бренора, но некоторым все же удалось вырваться. И они, не разбирая дороги, устремились прочь, в сторону Пирамиды Кельвина.

Уложив по пути двух дворфов, Хифстааг уже было вырвался из кольца, но вдруг почувствовал, что его будто окутало облако тьмы. Упрямо нагнув голову, он бесстрашно бросился сквозь него и… оказался лицом к лицу с темным эльфом.

Бренор в этом бою уже заработал право сделать на рукояти своего боевого топора семь победных зарубок, как вдруг ему представился случай заслужить восьмую. Прямо перед ним возник рослый юноша варвар. Его молодое, покрытое загаром лицо было начисто лишено какой-либо растительности, но в руках он с видом опытного воина крепко сжимал боевое знамя народа Лося. Бросившийся навстречу юноше Бренор с удивлением отметил его спокойный, хладнокровный взгляд, столь не похожий на пылающие злобой и жаждой крови взгляды взрослых воинов. Дворф с горечью поймал себя на мысли, что ему совсем не хочется лишать жизни столь юного противника, и он чуть замешкался.

Это позволило юноше первым броситься в бой. На удивление умело и точно он обрушил на голову дворфа древко знамени, и оно, не выдержав удара, разломилось пополам. Мощнейший удар смял шлем Бренора, и он даже слегка покачнулся. Дворф, несокрушимый как горная порода, которую испокон века разрабатывал его народ, упер руки в бока и презрительно глянул на юношу, который, пораженный тем, что его противник остался стоять на ногах, чуть было не выронил свое оружие.

– Глупый мальчишка, – прорычал Бренор, сбивая юношу с ног. – Разве тебе не доводилось слышать, что дворфов бить по голове бесполезно?

Варвар попытался было вскочить на ноги, но не успел. Широко размахнувшись, дворф опустил ему на голову свой стальной щит.

– Восьмой! – победно взревел дворф, озираясь по сторонам в поисках девятой жертвы. И все-таки он не смог удержаться и, мельком глянув через плечо на поверженного врага, едва заметно качнул головой, искренне сожалея о том, что все-таки пришлось отнять жизнь у этого высокого, статного молодого человека с удивительно умными глазами.

Ярость Хифстаага удвоилась, когда в своем новом противнике он узнал темного эльфа.

– Дьявольский пес, – прорычал он, вздымая над головой гигантский топор.

Дзирт щелкнул пальцами, и огромного варвара с ног до головы охватило темно-пурпурное пламя. Пламя это не обжигало, но тем не менее Хифстааг взвыл от ужаса. И тут Дзирт метнулся к нему, жонглируя своими саблями так, что варвар едва успевал следить за ними.

Кровь ударила из множества мелких ран, однако порезы от тонких клинков не причинили Хифстаагу особого вреда. Огромный топор скользнул вниз, и, хотя Дзирт успел в последний момент увернуться, рука его мгновенно онемела. Варвар снова взметнул топор. На этот раз эльф легко ускользнул от смертоносного удара, и, воспользовавшись замешательством потерявшего равновесие Хифстаага, мгновенно оказался справа от него, и, не мешкая, по самую рукоять вонзил одну из своих сабель в бок короля варваров.

Хифстааг захрипел, содрогнулся всем телом и неожиданно резким обратным движением махнул топором в сторону Дзирта. Тот уже было решил, что его последний удар оказался смертельным, однако, когда тупой край топора Хифстаага, ударив под ребра, подбросил эльфа в воздух, он сообразил, что несколько поторопился праздновать победу. Варвар, прекрасно понимая, что столь опасного противника необходимо прикончить, не давая ему встать на ноги, бросился вслед за эльфом.

Но Дзирт, неуловимый как кошка, перекувырнувшись, проворно вскочил на ноги и встретил приближающегося Хифстаага выставленной вперед саблей. Топор варвара просвистел над головой эльфа, и Хифстааг, не успев остановиться, с размаху налетел на клинок. И все-таки, глядя прямо в лицо врага, он вновь начал поднимать топор над головой. Впрочем, Дзирт, уже в полной мере оценивший чудовищную силу и живучесть варвара, на этот раз был начеку и в мгновение ока резким движением сабель навстречу друг другу распорол живот противника от бедра до бедра.

Ставший уже бесполезным топор шлепнулся на землю, а Хифстааг обеими руками зажал ужасную рану, тщетно пытаясь удержать свои внутренности. Голова его беспомощно качнулась из стороны в сторону, и он почувствовал, что проваливается в бездну.

И тут к нему, яростно отбиваясь от наседавших дворфов, подбежали соплеменники, едва успев подхватить своего короля. Их преданность Хифстаагу была столь велика, что, в то время как два воина понесли его прочь, остальные, встав плечом к плечу, обернулись навстречу дворфам, чтобы прикрыть отступление товарищей, прекрасно при этом понимая, что жить им осталось считаные мгновения.

Дзирт откатился в сторону и начал было вставать на ноги, намереваясь броситься в погоню за теми, кто уносил на своих плечах Хифстаага. Эльф почему-то не сомневался, что король варваров выживет и после последнего, казалось бы, смертельного удара, и твердо решил завершить начатое. Однако, поднявшись, он почувствовал, как земля уходит у него из-под ног, увидел свой пропитанный кровью плащ и понял, что силы оставляют его. Яркое полуденное солнце ударило в его привыкшие к ночной тьме глаза, и он рухнул на землю.

Три армии, до поры скрывавшиеся за стенами Брин Шандера, быстро рассеяли первую волну нападавших, а потом стремительной атакой отогнали остальных почти до середины склона. Следуя четким командам Беорга, свирепое войско перестроило свои ряды и, действуя уже более осмотрительно, начало снова приближаться к городу.

Когда до них донесся шум боя на склоне холма, Беорг решил, что Хифстааг уже покончил с теми, кто встал на его пути, и теперь спешит помочь им ворваться в город. Но затем, оглянувшись, Беорг заметил своих соплеменников, в панике уносивших ноги в направлении Прохода Ледяных Ветров. Он понял, что события развиваются совсем не так, как предполагалось на Военном совете. Беорг тотчас начал разворачивать свое войско, надеясь, соединившись с остатками отряда Гаальфдана и народом Лося, спасти как можно больше людей.

Но еще до того как его воины закончили маневр, он обнаружил, что на склон холма выходят армии Брин Шандера, Кер-Конига и Кер-Диневала, а вверх по склону холма со стороны, где должен был биться Хифстааг, карабкаются дворфы и армии трех оставшихся из Десяти Городов.

Беорг приказал своим воинам сомкнуться в круг.

– На нас взирает Темпос! – вскричал он. – Докажем, что он по праву гордится своим народом!

Без малого восемь сотен варваров стояли насмерть, убежденные в том, что бог Войны благословил их на битву. Сражаясь с бесстрашием обреченных, умирая с песней на устах, они продержались почти час, но в конце концов были смяты и рассеяны.

Когда звон мечей наконец утих, обессиленные защитники Десяти Городов занялись подсчетом потерь. Погибло более пятисот, и еще двести рыбаков были обречены умереть от смертельных ран, и все-таки это была невысокая плата, особенно если учесть, что на улицах Термалэйна и на подступах к Брин Шандеру лежало около двух тысяч бездыханных врагов.

Бренор проводил взглядом направляющуюся к воротам Брин Шандера процессию.

– Пузатый? – внезапно спросил он, узнав в одном из героев своего приятеля.

– Меня зовут Реджис, – гордо скрестив руки на груди, ответствовал хафлинг, важно восседая на носилках.

– Он достоин самого глубокого уважения, добрый дворф, – сказал один из державших носилки воинов. – Будучи тяжело раненным, выборный представитель Реджис схватился один на один и вышел победителем в бою с подлым предателем, который привел на нашу землю полчища варваров!

Не веря своим ушам, Бренор даже лишился дара речи.

– Готов поспорить, что на самом деле все обстояло еще более удивительно, – наконец пробормотал он, подмигнув своим не менее ошеломленным спутникам. – Да не буду я бородатый гном, если ошибаюсь!

Первыми к лежащему без чувств Дзирту До'Урдену приблизились Кемп и один из его адъютантов. Выборный от Таргоса ткнул эльфа носком своего обагренного кровью сапога, и тот еле слышно застонал.

– Еще дышит, – разочарованно сказал Кемп. – Как жаль, – с этими словами он еще раз, при этом гораздо сильнее, пнул раненого эльфа. Его спутник одобрительно усмехнулся и тоже занес ногу для удара.

Тут на спину Кемпа обрушился мощный кулак в кольчужной перчатке, да с такой силой, что тот, не устояв на ногах, перелетел через тело Дзирта и кубарем покатился по склону. Его адъютант успел обернуться, и в этот миг кулак Бренора, вторично описав дугу, въехал ему прямо в лицо.

– И ты получи! – прорычал разъяренный дворф, чувствуя, как под его ударом хрустнул нос того, кто посмел насмехаться над эльфом.

Кассиус, стоявший неподалеку, чуть выше по склону холма, с криком бросился к Бренору.

– Сейчас я научу тебя, как следует себя вести! – завопил он.

– Стой где стоишь, сын болотной свиньи! – угрожающе проревел Бренор. – Вы все обязаны эльфу вашими дрянными жизнями и покоем ваших домов, – прикрикнул он, обращаясь к находившимся поблизости рыбакам. – И вы еще смеете обращаться с ним как с падалью!

– Попридержи язык, дворф! – заверещал Кассиус, хватаясь за рукоять меча. Заслышав эти слова, дворфы мигом сплотили ряды вокруг своего вожака, а люди Кассиуса поспешили к своему предводителю.

И тут раздался еще один голос.

– Сам попридержи язык, Кассиус! – выкрикнул Агорвал из Термалэйна. – Обладай я его отвагой, я поступил бы с Кемпом точно так же! – Сказав так, Агорвал ткнул рукой в направлении севера. – Смотрите! – вскричал он. – Вы видите чистое небо. А если бы не эльф, мы сейчас наблюдали бы клубы дыма, поднимающиеся над Термалэйном!

Агорвал и его спутники подошли и встали плечом к плечу с дворфами, а два воина осторожно, чтобы не причинить боль, подняли Дзирта с земли.

– Можешь не опасаться за своего друга, бесстрашный дворф, – сказал выборный от Термалэйна. – В моем городе он встретит достойный прием. И никогда больше ни я, ни другие жители Термалэйна не упрекнут его за цвет кожи или за злодеяния его сородичей!

Кассиус вышел из себя.

– Немедленно уводи своих солдат с земли Брин Шандера! – закричал он, обращаясь к Агорвалу. Но в этом уже не было необходимости: воины Термалэйна, унося на плечах раненого эльфа, уже спускались с холма.

Убедившись, что эльф в надежных руках, Бренор со своими соплеменниками продолжил осмотр поля брани.

– Я тебе это еще припомню! – прокричал ему Кемп откуда-то издали, с подножия холма.

Бренор лишь презрительно сплюнул в его сторону и невозмутимо пошел дальше.

Так уж получилось, что союз Десяти Городов просуществовал лишь немногим дольше, нежели наголову разбитая армия варваров.

На склоне холма воины Десяти Городов тщательно осматривали тела поверженных варваров, снимая с трупов все, что представляло какую-то ценность, и мимоходом добивая тех несчастных, в ком еще теплилась жизнь.

И все-таки нельзя было забывать о милосердии. Увидев, как воин из Гуд Мида перевернул на спину тяжело раненного варвара и приготовился пронзить его кинжалом, Бренор подошел к нему и, узнав в несчастном юношу-знаменосца, так ловко раскроившего в бою его шлем, схватил рыбака за руку.

– Не убивай его. Он ведь еще совсем мальчишка и не мог знать, какое зло нес нам их народ.

– Бах! – вскипел тот. – Ты думаешь, эти псы пощадили бы наших детей? Да и к тому же он уже почти на том свете.

– И все-таки я прошу тебя сжалиться над ним! – сказал Бренор, забрасывая свой топор на плечо. – Сказать по правде, я даже настаиваю.

Рыбак бросил на дворфа уничтожающий взгляд, но промолчал. Он видел, как Бренор дрался на поле боя, и потому счел за лучшее не спорить. Издав глубокий вздох разочарования, он поплелся дальше искать другую жертву.

Юноша чуть шевельнулся и застонал.

– А, значит, жизнь еще не покинула тебя, – пробормотал Бренор. Опустившись на колени, он приподнял голову юноши за волосы и взглянул ему в глаза. – Слушай меня внимательно, малыш. Я только что спас твою жизнь… даже сам не знаю почему. Но не вздумай считать, что люди Десяти Городов простили тебя. Я хочу, чтобы ты увидел, сколько зла принес твой народ этой земле. Возможно, страсть к убийству у тебя в крови, и если так, пусть бы клинок рыбака прикончил тебя здесь! Но мне кажется, что это не так, и у тебя будет время подтвердить мою правоту. Ты будешь служить мне и моему народу пять лет и один день, работая на рудниках, чтобы доказать, что ты достоин остаться в живых и получить свободу. – Сказав это, Бренор заметил, что юноша вновь лишился чувств. – Ничего, когда ты придешь в себя, я повторю эти слова, – сказал он и хотел было уронить голову врага на траву, но вместо этого мягко опустил ее, чтобы не причинить юноше лишних страданий.

Свидетели этой сцены долго не могли прийти в себя, но им было невдомек, чем это вызвано. Бренор и сам, даже искренне надеясь, что со временем в этом юноше проснется чувство благодарности к людям, никак не мог предполагать, что со временем этот парень, Вульфгар, вырастет в мужчину, который в корне изменит неприглядный уклад жизни тундры.

Далеко на юге, в широком ущелье меж гигантских вершин Средиземного Хребта, Акар Кесселл томился в роскоши, которую создал ему волшебный камень Креншинибон. На днях его рабы-гоблины приволокли еще одну женщину, похищенную из каравана торговцев, чтобы он мог поразвлечься. Однако сейчас его занимало другое. В безоблачном небе со стороны Десяти Городов поднимался огромный столб дыма.

«Варвары», – догадался Кесселл. Еще когда он с чародеями из Лускана был в Истхейвене, ему довелось слышать разговоры о том, что варвары готовят очередной набег. Тогда эта новость никак не впечатлила его – какое ему дело?

Здесь, в Кришал-Тири, у него было все, о чем только можно мечтать. И он вовсе не собирался покидать свою башню-дворец.

Не собирался – до поры до времени.

Но Креншинибон никак не мог смириться с тем, что ему приходится прозябать на отрогах безлюдных гор, где вся его свита состоит из нескольких десятков тупых, забитых гоблинов. Он желал большего. Он жаждал власти.

Воспоминания Кесселла о Десяти Городах лишь еще больше разожгли голод камня, и он вновь обратил на чародея свой дар внушения.

Внезапно перед глазами Кесселла возникла заманчивая картина. Он увидел себя восседающим на богато разукрашенном троне в Брин Шандере, вокруг, подобострастно кланяясь, толпилась огромная свита. Он живо представил себе, как вытянутся лица у обитателей Небесной Башни Аркана, и в особенности у Эльделака и Дендибара, когда до них дойдут слухи о могуществе Акара Кесселла, Владыки Десяти Городов и Верховного Правителя Долины Ледяного Ветра. Может быть, хоть тогда они удостоят его мантии чародея своей жалкой гильдии?

Несмотря на то что здесь он чувствовал себя вполне довольным жизнью, идея эта тотчас овладела его воображением. Кесселл принялся обдумывать свое видение, пытаясь представить, что надо предпринять, чтобы добиться заветной цели.

Сначала Акар решил, что достаточно будет подчинить рыбаков своей воле – так же, как это удалось проделать с гоблинами. Однако вскоре понял, что это не лучший путь, ведь даже не отличающиеся особым умом и сообразительностью гоблины довольно долго сопротивлялись. И, кроме того, стоило упустить кого-нибудь из них подальше от башни, как к нему быстро возвращалась способность к самостоятельным поступкам и он быстренько уносил ноги. Нет, с людьми такой номер не пройдет.

Кесселл начал раздумывать о том, как использовать в своих целях силу, заключенную в стенах Кришал-Тири, ибо по разрушительной мощи она значительно превосходила все колдовские уловки, о которых ему доводилось слышать в бытность свою учеником в Небесной Башне. Эта сила может оказаться весьма кстати, но и ее может не хватить. Запасы энергии Креншинибона тоже были ограниченны, особенно если учесть, что камню необходимо было периодически восстанавливать растраченные силы. Кроме того, народ Десяти Городов был рассеян по всей долине, трудновато было бы удерживать их всех в сфере своего влияния, а уничтожать людей просто так не было смысла. Гоблины прекрасно справлялись со своими обязанностями, но чародей уже желал, чтобы ему поклонялись люди, те, что безжалостно глумились над ним в течение многих лет.

В конце концов чародей пришел к неизбежному заключению: ему нужна армия.

Сначала Кесселл подумал о своих гоблинах. Бесконечно преданные, готовые исполнить любое его желание, они с радостью погибнут за своего властелина (некоторые уже так и поступили). Однако их было слишком мало даже для того, чтобы не то что покорить людей трех озер, но хотя бы нагнать на них страху.

И тут его, конечно же не без участия хрустального камня, осенила великолепная мысль. «Здесь, в горах, так много пещер!» – вскричал Кесселл. И подумать только, ведь горы просто кишат не то что какими-то гоблинами и ограми: здесь полным-полно троллей и горных исполинов! Перед глазами Кесселла возникло очередное видение. Он живо представил себя во главе несметных полчищ гоблинов и троллей, бесконечным потоком изливающихся на равнину.

Вот тогда-то он повергнет людей в трепет!

Кесселл откинулся на подушки и приказал привести новую девушку. Сейчас он придумал новую игру, тоже когда-то привидевшуюся ему во сне. Ему хотелось, чтобы девушка пыталась разжалобить его слезами. Но в конце концов ей придется умереть. Когда с этим будет покончено, он еще раз поразмыслит над планом покорения Десяти Городов. Спешить некуда, времени у него достаточно. И гоблины, стоит только дать знак, живо доставят ему очередную женщину для любовных игр.

Креншинибон, похоже, тоже успокоился. Он заронил зерно в сознание Кесселла и не сомневался, что в самое ближайшее время у чародея созреет план захватнической кампании. Как и Кесселлу, спешить ему было некуда.

Хрустальный камень ждал случая вернуться к жизни в течение десяти тысяч лет, ждал ради возможности вновь обрести власть. Вполне стоило подождать и еще немного.