ГЛАВА 6

Утро было приятным и ясным, словно никакого дождя и никакого перепуга накануне вовсе и не было.

– Бабушка, – спросила Маргоша за завтраком, – вы вчера ворожили… Я все хочу у вас узнать, почему вы используете такие простые заговоры, как у деревенских знахарок. Вы же говорили, что наш род восходит к прусским колдуньям. Так неужели все их древние знания утрачены? Наверняка они, когда колдовали, не призывали «духов с полудухами» и не напускали их на «лихих людей»…

– Видишь ли, дитя мое… Древние магические формулы наших предков сохранились в старинных манускриптах и рукописных книгах, я оставлю тебе это наследство, и при желании ты можешь им овладеть. Если, конечно, сумеешь разобрать письмена на древнепрусском и на латыни и выучить заклинания… А в переводах на современный русский язык эти магические слова редко срабатывают. Тут ведь важен не столько смысл фразы, весьма произвольно трактуемый переводчиком, сколько магия созвучий. Заклинание содержит некий код, ритм звуков, иногда магическое число буквенных повторов и посылает иным силам сигнал к действию. А если изменить код, ритм, количество букв и гласных звуков в словах, сигнал просто не будет принят… Нашим предкам не раз приходилось менять страны и языки, и поверь мне, дорогая, проще адаптировать к своим нуждам местные традиции ведовства, чем пытаться возродить на новой почве чуждые. А традиционная русская ведовская школа обладает очень сильной магией, и притом светлой, заклятия чаще всего творят Божьим именем, не прибегая к помощи врага человеческого рода. Пренебрегать колдовскими разработками простых деревенских бабок не стоит. У них есть чему поучиться. Хотя запомни, на словах магические навыки не передаются, случайный человек все равно не сможет колдовать, хоть тысячу заклинаний наизусть выучит. Код магии спрятан в глубинах генетической памяти. Вот когда я отдам тебе свою энергию, свою способность к восприятию тайных знаний и силу нашего рода, чтобы претворить эти знания в жизнь, тогда и ты станешь настоящим магом и сможешь творить чудеса.

– Бабушка, а вдруг я не смогу? Вдруг эта способность во мне так и не разовьется?

– Не говори глупостей. Ты с детства отмечена… Впрочем, об этом потом. У нас сегодня будут гости. Будь так добра, сходи в магазин, купи какой-нибудь тортик к чаю. И выбирай не слишком жирный, такой, чтобы крема было поменьше: придут в основном дамы, а сейчас ведь все, ты знаешь, следят за фигурой.


Торопиться было особо некуда. Маргоша с бабушкой еще долго пили кофе, потом, ввиду предстоящего визита гостей, прибрали в доме, и только ближе к обеду Марго собралась наконец в магазин. Идти было недалеко, только до ближайшего перекрестка – там, в бывшей булочной, носившей в последние годы гордое название «Мини-супермаркет», сохранился приличный кондитерский отдел, и уж что-нибудь незатейливое (вроде легкого бисквита с фруктовым желе) купить можно было всегда.

Размышляя о том, что сказала ей сегодня бабушка (все-таки овладение магическими знаниями – дело непростое), Маргарита нога за ногу доплелась до дверей магазина и потянула на себя массивную ручку. Амулет на груди почему-то вновь горел огнем. Неужели несчастный пентакль кинуло в жар оттого, что он желает помочь своей хозяйке в таком ответственном деле, как приобретение торта к чаю?

Откуда-то сверху, со стены дома, мимо которого Маргоша проходила, упал кусочек штукатурки, потом еще один. Да, старые московские дома нуждаются в более серьезном уходе и ремонте – то, что им кое-как подмазали фасады, вопроса не решает. Столетняя штукатурка не так уж хорошо держится под тонким слоем свежей краски…

Маргарита вошла в прохладное, овеваемое кондиционерами нутро супермаркета и припала к витрине с тортами, выбирая что-нибудь посимпатичнее.

Ей, конечно и в голову не пришло, что на чердаке высокого дома, стоящего в глубине зеленого двора на противоположной стороне улицы, жутко матерится человек, сжимающий в руках винтовку с оптическим прицелом.

Такого в его практике еще не было: баба шла медленно, на фоне светлой стены видна была как мишень в тире, стрелял он трижды, тщательно прицеливаясь, и все-таки промазал самым позорным образом. Если бы он верил в сверхъестественные силы, то подумал бы, что пули, как заговоренные, в последний момент меняют траекторию полета и вместо головы «объекта» попадают в стену, выбивая известковую крошку…

Но этот человек привык мыслить иными категориями и пришел к выводу, что прицел на винтовке сбит. Странно, он ведь сам все проверил, он не терпел подобных случайностей… Казалось бы, такое плевое дело, как снять выстрелом какую-то бабу, безмозглую курицу, и вот – позорное фиаско… Впрочем, еще не вечер. Сейчас баба выползет из магазина, прижимая к себе покупки, и он ее все-таки снимет, скорректировав прицел.

Ждать пришлось недолго. Курица выпорхнула из дверей, нагруженная коробкой с тортом. В прицел было прекрасно видно и ее торт, перевязанный белым синтетическим шнурком, и коробку зефира, торчащую из пакета, которым она жизнерадостно помахивала, и ее довольную физиономию. Небось предвкушает, как придет домой и нажрется сладкого… Прости, подруга, но съесть этот тортик тебе уже не светит!

Он нажал на курок, снова нажал. Проклятье! Баба шла как ни в чем не бывало, а на втором этаже треснуло и рассыпалось осколками окно. Тут же в нем появилась физиономия другой бабы, в малиновых бигуди. Судя по мимике ее налившегося краской (под колер собственных бигуди) лица, она орала как резаная, призывая громы и молнии на головы хулиганов, разбивших окно. Он даже подумал, а не снять ли эту вторую бабу, чтобы проверить оптику прицела, но решил воздержаться: крикуша была непроплачена, а даром он не работал.

Почему пуля, посланная в курицу с тортом, взяла на два с лишком метра выше, страшно было даже задумываться… Вдруг его сглазили? И что теперь объяснять заказчику?!


Маргоша вернулась к бабушке, и оказалось, что за время ее отсутствия две гостьи уже успели пожаловать в дом. Маргарита Стефановна провела ее в гостиную, чтобы познакомить со своими приятельницами.

– Ну вот, девочки, это моя внучка, Маргарита-младшая. Прошу любить и жаловать.

Две женщины, сидевшие в удобных бабушкиных креслах, с интересом посмотрели на Маргошу, и она сразу почувствовала себя неловко, как всегда бывало при знакомстве с новыми людьми.

– Моя давняя приятельница Нина Семеновна, – представила бабушка одну из приглашенных дам, ту, что была постарше. – Настолько давняя, что я и сама не помню, когда мы с ней подружились.

– Ах, Риточка, не нужно так бестактно напоминать мне о возрасте! – Элегантная ухоженная старушка стряхнула пепел с тоненькой темной сигаретки, которую она манерно держала в старинном янтарном мундштуке. – Какие наши годы…

– Старая ты кокетка! – беззлобно огрызнулась бабушка и представила вторую гостью – даму средних лет подчеркнуто богемного вида: – А это наша красавица Клеопатра. Для своих она Кика, но не знаю, позволительно ли тебе, Маргоша, так называть новую знакомую. Это меня она знает с детских лет, так что мы с Кикой общаемся по-свойски, без церемоний…

Марго подумала, что бабушка, наверное, оговорилась: Кике было от силы лет тридцать пять, а то и еще меньше, и она вряд ли знала бабулю в ее невинном возрасте, скорее наоборот.

Но Кика даже не подумала поправлять зарапортовавшуюся бабулю.

– Думаю, мы с Маргошей тоже подружимся и обойдемся без всяких церемоний. Называй меня Кика, деточка, и на «ты»…

Ничего другого Марго от этой дамы и не ожидала. Весь облик Кики: до предела взлохмаченная голова с разноцветными прядями волос и некоторой претензией на авангардную стрижку, затейливый туалет из льняного полотна, напоминающий греческую тунику, украшения из дерева и кожаных ремешков в сочетании с грубыми керамическими бусинами и амулетами – наводил на мысль, что она богемная особа, какая-нибудь не шибко знаменитая художница или дизайнер и увлечена этническими мотивами. А такие люди весьма демократичны в общении.

– Кстати, дорогая Маргарита, дочь достойного Стефана, я тут тебе кое-что привезла. Природные дары, так сказать.

Кика подтянула к себе объемистую холщовую сумку, расшитую изысканными аппликациями, но все равно похожую на торбу, и принялась доставать из нее глиняные горшочки и пучки сухих трав, обмотанные тряпицами. По комнате тут же пополз невероятный аромат летнего леса…

– Спрынь-травы насушить удалось. Большая редкость, между прочим. Ну это так, по мелочи, иванов крест и кошкины слезки, запас пополнить, если у тебя кончается. Тут клюква моего сбора, а тут медок с пасеки, Мелентий принес, когда узнал, что я к тебе собираюсь. Кланяться велел, старый пень. Вот беленькие грибочки, сама сушила… А это отборные молодые мухоморчики, не перепутай.

И Кика гордо выложила на стол полотняный сверточек. Марго показалось, что насчет мухоморчиков она ослышалась, но Нина Семеновна развернула тряпицу, понюхала содержимое сверточка и удовлетворенно кивнула:

– Мухоморцы – первый сорт!

Наверное, это была какая-то своеобразная шутка, принятая в компании своих, а на самом деле бабушке презентовали связку сушеных подберезовиков.

А Кика тем временем достала из сумки еще одну вещь – пейзаж, выложенный из кусочков березовой коры на срезе дерева. Изображалось на нем, как ни странно, нечто вроде античного акрополя, а не привычная церквушка или вечный куст ракиты над рекой…

– Моя последняя работа, – застенчиво прошептала она.

Ну конечно, художница, любительница природы и экологически чистой среды обитания. Живет где-нибудь в деревне, в купленной за гроши развалюхе; гуляет по лесам, собирает ягоды да грибочки; завела дружбу с окрестными поселянами, которые от широты души приносят чудной городской дамочке медку, яичек и молочка; вечерами при свете керосиновой лампы читает монографии о фресках Ферапонтова монастыря и делает свои милые художественные поделки – бусики с оберегами и инкрустированные берестой досочки – и изредка выбирается в Москву, чтобы ради хлеба насущного продать их где-нибудь на Арбате или на Крымской набережной, на импровизированном «вернисаже» непризнанных художников…

От размышлений Маргошу отвлек звонок в дверь.

– Детка, открой, пожалуйста, – попросила бабушка, занятая «природными дарами».

Марго распахнула дверь. На пороге стояла крупная розовощекая деваха в форме прапорщика ВДВ.

– Вы к кому? – удивленно спросила Марго.

– Здрасьте, – расплылась в улыбке неожиданная гостья. – Маргарита Стефановна дома? А вы ее внучка, да? Маргарита-младшая? Бабушка так много о вас говорила. Слушай, Ритка, давай сразу на «ты», по-простому. Чего церемониться? Мы люди свои… Меня Валькой зовут.

Маргарита согласно кивнула – уж с такой незатейливой Валькой и вправду смешно было бы разводить политес. Однако какой необычный у бабушки круг общения. Даже странно, что такие разные женщины могли собраться где-то вместе и найти что-то общее.

– Ну что ж, милые дамы, прошу к столу, – пригласила бабушка. – Еще Эрик должен подойти, но он предупредил, что задержится.

Пока дамы рассаживались, передавали Маргарите Стефановне, разливавшей чай из самовара, чашки и обменивались незначительными застольными фразами («Мне покрепче!» – «С лимоном?» – «Нет, лимона не надо». – «Сахар насыпать? Сколько ложек?» «А пирог с чем?»), Маргоша продолжала потихоньку за ними наблюдать. Ладно, старинная приятельница Нина Семеновна бабуле вполне подходила: двум интеллигентным старушкам, знавшим друг друга бог знает сколько лет, есть о чем поговорить. Богемная Кика тоже худо-бедно вписывалась в эту компанию… Но вот прапорщица Валька казалась здесь каким-то чужеродным существом – ей бы в своей офицерской компании под водочку петь песни про батяню комбата, а не церемонно отпивать чаек из тонкой чашечки севрского фарфора, слушая эстетскую болтовню Кики.

А бабушка, увидев, что дамы первую чашку чаю уже допивают, добавки никому не предложила, а, напротив, постучала ложечкой по сахарнице, как докладчик, требующий внимания аудитории.

– Девочки, давайте перейдем к делу, – значительно произнесла она, и гостьи сразу же замолкли, отодвинув чашки. – Я ухожу. Пора мне…

Интересное заявление, подумала Маргоша. Вообще-то странно – пригласить полный дом гостей, зная, что тебя ждут дела, и в разгар пиршества объявить, что тебе пора уходить…

Но никто за столом не проявлял признаков удивления. Наверное, к эксцентричным манерам бабули все подруги уже привыкли.

– Чувствую, что мой час близок. Ближайшего полнолуния мне уже не пережить…

Маргоша вздрогнула – так вот о каком уходе толкует Маргарита Стефановна! Как бы отвлечь ее от загробных настроений – подобные фантазии совсем не полезны в пожилом возрасте. Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо.

– Я хочу, чтобы вы не оставляли Маргошу, когда меня не станет, – продолжала бабушка. – Я все передам ей. Когда я говорю «все», то имею в виду действительно все, включая и самое ценное. Вы знаете, как девочке будет непросто. Пообещайте, что поможете.

Три дамы с интересом уставились на бабушкину внучку. Марго покраснела и потупилась. Вот еще, выступать тут в роли обременительного наследства, обузы, которую бабушка навязывает чужим людям… Да я совсем не так беспомощна, как это может показаться со стороны. Зачем обременять кого-то заботой о собственной персоне?

Она уже открыла рот, чтобы однозначно высказаться по этому поводу, но бабушка сделала какой-то еле заметный жест, и рот Маргариты захлопнулся сам собой, не делая более попыток выражать мысли. Все несказанное пришлось просто проглотить.

– Поможем, – уверенно ответила Нина Семеновна, продолжая с интересом разглядывать Марго, словно это был какой-то редкий цветок или попугайчик. – Девочка из наших, так что не бросим, не тревожься. Но ты, дорогая, не слишком ли торопишься?

– Нет, Нинуля, все, что было отмерено, я изжила. Пора мне, пора. А девочку, преемницу свою, внученьку, наставить на путь не успела. Силу-то она возьмет, а вот умение… Без навыка да без умения, боюсь, дров по первости наломает. К тому же ты знаешь, наследство в ее руки попадет немалое. И опасное. Кое-кто все сделает, чтобы обобрать сироту… Хоть в обиду-то девочку не давайте! Ей еще жить и жить…

Маргоша слушала бабушкины слова и чувствовала, что с каждой минутой понимает все меньше. Наследство какое-то…. Наверное, бабушка завещание на ее имя написала и теперь боится, что это завещание не признают и все у внученьки отберут. Наверное, есть и другие наследники, имеющие свои виды. Конечно, одна только квартира в Москве стоит немало, за такой куш и убить могут. Но я уже вполне взрослая и разумная женщина, а вовсе не девочка-сирота, как кажется бабушке, справлюсь как-нибудь. Да и что за глупости – ни с того ни с сего говорить о смерти! Выглядит бабуля прекрасно, крепкая, энергичная старушка, ей самой еще жить и жить…

А бабушка смотрела ей в глаза каким-то особенно глубоким взглядом, и читалось в нем: «Дурочка ты, внученька! Ничего-то не понимаешь!»

– Маргоша, я тебе представлю своих подруг, – сказала вдруг она.

Заговаривается бабуля, снова подумала Марго и ласковым тоном напомнила:

– Бабушка, да мы уже познакомились…

– Вот именно – «познакомились»! – фыркнула Маргарита Стефановна, вкладывая в свои слова какой-то странный сарказм. – А теперь я тебе по-настоящему представлю этих дам. Это Нининсина (бабушка указала на Нину Семеновну). В Шумерском царстве ее считали богиней целительства…

– В Шумерском царстве? – оторопело переспросила Маргоша. – Это какая-то исчезнувшая цивилизация?

– Шумерская цивилизация исчезла, а я вот осталась, куда ж меня девать, – немного обиженным тоном заявила Нина Семеновна, вступая в разговор. – Теперь работаю терапевтом в поликлинике. Но древние халдейские тайны целительства и знахарства ведомы мне как мало кому… Кстати, славяне когда-то считали меня посланницей богов, направленной к людям для врачевания, и именовали «Тетя». Потому-то в мою честь с глубокой древности женщин зрелого возраста, опытных и по-житейски мудрых, называли «тетками», что приравнивалось к комплименту. Ты, Маргоша, называй меня тетя Нина, я люблю это сочетание.

– А Валька у нас дева-воительница, – невозмутимо продолжила бабушка. – Валькирия то есть.

– Валькирия? – В памяти оторопевшей Маргоши вспышками запрыгали какие-то ассоциации: полет валькирий, Вагнер, «Кольцо Нибелунгов», – и она неожиданно для себя спросила: – Брунгильда?

– Брунгильда, а вернее Брюнхильд, была моей сестрой, – отозвалась Валька. – Она плохо кончила, если ты помнишь. Уж тексты «Старшей Эдды» и «Младшей Эдды», поди, в институтах по зарубежной литературе проходят?

Маргарита кивнула, постеснявшись признаться, что в свое время поленилась при подготовке к экзамену и ограничилась коротенькими выдержками из древнего эпоса, помещенными в хрестоматии. И теперь все, что касается валькирий, помнит весьма смутно…

– Меня когда-то звали валькирия Хлёкк. Мое имя переводится как «шум битвы». Красиво, правда? Но с таким именем в России трудно. Поэтому я для людей больше не валькирия Хлёкк, а прапорщик Валя Хлестова. Вопросы есть?

– Вопросов нет, – честно отрапортовала Маргоша и замолчала. А о чем спрашивать валькирию Хлёкк, оказавшись рядом с ней за чайным столом? Даже если на плечах у валькирии погоны прапорщика? Про внутренний распорядок валгаллы? Или про традиционные приемы тевтонского рукопашного боя и их использование в современных боевых условиях?

– А вы, Кика, тоже какое-нибудь волшебное создание? – обратилась Маргоша к художнице, чтобы прервать неприятную паузу.

– Мы ведь договорились, что будем на «ты», – напомнила Кика. – А вот выражение «волшебное создание» мне нравится… Оно мне так подходит, не правда ли? Я нимфа одного подмосковного водоема.

– Нимфа, блин, – грубовато хохотнула прапорщик-валькирия. – Типа из водоема, ёшкин корень! Ну ты даешь, нимфа! Говори проще – «кикимора болотная». Здесь все свои, стесняться некого.

– Ты год от года становишься все вульгарнее! – У Кики задрожали губы. – Общение с солдатней плохо сказывается на твоем интеллекте!

– Выбирай выражения! – вспыхнула Валька. – Не с солдатней, а с воинами.

Но Клеопатра не обратила никакого внимания на ее слова и продолжала говорить о своем:

– Да, я нимфа! Нимфа! В античной цивилизации нас называли именно так! Были нимфы морей, рек, ручьев, озер и болот…

– И болот? – ехидно переспросила валькирия Хлёкк.

– Да, и болот! Любая вода имеет своих духов! В Древней Греции все нимфы пользовались большим почтением – океаниды, нереиды, наяды… Мы, болотные нимфы, именовались лимнадами. И, надо сказать, поклонялись нам наравне с нашими сестрами из других водоемов, если не больше, ибо обиженная болотная нимфа мстит человеку гораздо страшнее ручейной. Поэтому меня всегда уважали и старались задобрить… И мое истинное древнее имя – лимнада Клейто! Клеопатрой меня прозвали позже, уже во времена Птолемеев, исключительно из-за внешнего сходства с небезызвестной царицей. Она была дочерью Птолемея XII, а самый первый Птолемей, провозгласивший себя царем Египта, пришел туда с Александром Македонским. Они были сподвижниками. Кстати, представители рода Птолемеев брали в жены кого угодно, только не египтянок, и вообще предпочитали внутрисемейные браки с собственными родственницами. Поэтому в жилах Клеопатры не было ни капли египетской крови, и, когда ее изображают как живую копию египетских фресок, это, мягко говоря, неточность. И если ты думаешь, что Клеопатра была похожа на Элизабет Тейлор, то ошибаешься. Настоящая Клеопатра была похожа на меня…

Марго снова, еще более внимательно присмотрелась к Кике и обнаружила странную вещь: неизвестно, как там было дело с царицей Клеопатрой, но сама Кика чем-то смахивала на Элизабет Тейлор в лучшие времена означенной кинодивы (конечно, если бы американскую звезду как следует взлохматили, одели в льняное рубище, нацепили на шею деревянные бусы и лишили бедняжку обильной косметики). Какие странные шутки выкидывает жизнь!

А Клеопатра между тем продолжала жаловаться:

– Кикиморой меня окрестили лишь на Руси. И я нахожу это оскорбительным…

– Ну-ну, зачем обижаться? Русичи это сделали не со зла. У славянских племен всегда было своеобразное эстетическое чувство, далекое от античных канонов, – примирительно заметила тетя Нина. – Но раз уж, девочки, мы тут, на Руси, прижились, значит, нас все устраивало. В конце концов, во многих местностях женских духов водоемов называли попросту водяницами, и не обязательно выбирать самые обидные прозвища… Водяница болотная – не так уж и плохо звучит.

– Прозвища можно выбирать любые, – уныло отозвалась Кика. – А вот со средой обитания у меня просто нет выбора: где еще, кроме как на Руси, можно найти полноценные болота при относительно мягком общем климате? Век от века болота пересыхают, мелеют, их искусственно осушают… В моей родной Греции мне уже просто некуда приткнуться! Я там даже не была последние лет триста. Как только сумела справиться с ностальгией, перестала ездить на родину, потому что я там стала чужой и никому не нужной…

– Девочки, давайте-ка вернемся к теме нашего разговора, – прервала затянувшуюся дискуссию Маргарита Стефановна. – Вот что я хочу вам сказать… Внучка унаследует мою силу, это придет к ней само. Я составила для нее магическую книгу заклинаний, если не поленится – овладеет тайными навыками. К ней же перейдут мой алтарь, мой магический жезл и все атрибуты… Но главное, на что я решилась после долгих и мучительных раздумий, – я передам Маргарите кольцо Бальдра…

Три женщины одновременно ахнули, и в комнате воцарилась полная тишина. Маргоша, мало что понимавшая, растерянно переводила глаза с одного лица на другое – почему-то все гостьи оторопели и не находили сил прервать молчание. А что это за предмет такой – кольцо Бальдра?

Марго вспомнила лишь, что Бальдр – любимый сын Одина (это были древние боги все из тех же нордических мифов, изложенных в «Эддах»), но рассказать о Бальдре она могла еще меньше, чем о валькириях…

Как глупо! Наглядная иллюстрация к тому, что любые знания могут оказаться полезными в жизни и ничем нельзя пренебрегать. Казалось бы, для чего нужно штудировать старинные фольклорные тексты, если не собираешься ими заниматься профессионально? Кое-как пролистал учебник, донес то, что запомнил, до стола экзаменатора – и забыл на веки вечные. А вот теперь Маргоша чувствует себя дурой и хлопает глазами, мучительно вспоминая, чем же знаменит Бальдр и что за кольцо такое могло у него оказаться. И никто не стремится объяснять ей эти совершенно очевидные для всех присутствующих вещи…

А гостьи неспешно осмысляли то, что услышали от старой Маргариты. Наконец, после долгой паузы заговорила Нининсина:

– Ты говоришь о кольце «Драупнир»? Это великий дар. Но ты понимаешь меру своей ответственности? Обладание кольцом «Драупнир» – не только невероятное могущество, но и тяжкий труд, и смертельная опасность… Маргарита не имеет должного опыта, чтобы противостоять этой опасности.

– Опыт и навыки – дело наживное. На первых порах за ней придется присмотреть. Надеюсь, вы мне не откажете в этой просьбе. Я специально пригласила вас и Эрика, чтобы передать кольцо из рук в руки при свидетелях. Потом никто не посмеет объявить, что после моей смерти кольцо «Драупнир» бесследно затерялось, и тайно воспользоваться его могуществом. Вы будете знать, что у кольца есть единственная хозяйка – моя внучка Маргарита. А любой другой, объявивший себя властелином кольца, – самозванец и захватил его неправедным путем.

– И что, ты полагаешь, что мы, вчетвером, с криком «банзай!» накинемся на самозванца-похитителя и отберем у него кольцо? – скептически хмыкнула Валька. – Наших сил, даже соединенных воедино, может на такое дело не хватить. Кольцо есть кольцо…

– Вот именно – кольцо есть кольцо. Рано или поздно оно само найдет свой путь, – уверенно перебила ее Маргарита Стефановна. – Я могла бы назначить временного хранителя кольца, с условием, что он передаст дар Маргарите, дождавшись, когда она укрепит свой дух и сумеет толково воспользоваться этим даром… Но, честно признаюсь, опасаюсь я такого поворота. Тот, в чьи руки попадет кольцо, может не найти в себе сил с ним расстаться. Так что, во избежание лишних проблем, я отдам кольцо Бальдра своей внучке сегодня. Такова моя воля.

И в этот момент затренькал дверной звонок – кто-то у двери старательно накручивал птичью лапу.

– Это Эрик, – удовлетворенно кивнула бабушка. – Что ж, теперь все в сборе.

Новый гость оказался маленьким сухоньким старичком, единственным мужчиной на этом странном званом вечере, но в компании приглашенных дам он чувствовал себя вполне уверенно. Может быть, из-за своего почтенного возраста, а может быть, благодаря уважению, которое демонстрировала по отношению к нему хозяйка дома.

– Буртининкас, Эрик Витольдович, – церемонно представился он, целуя Маргарите руку. – Счастлив знакомству. Вы прелестны, дитя мое. Ну так что, милые дамы, вручение дара уже свершилось?

– А ты, друг мой, как всегда, знаешь обо всем заранее, – с улыбкой заметила бабушка, без всякого, впрочем, удивления. – Нет, мой дорогой, вручение еще не свершилось. Мы ожидали тебя. Ты как мой будущий душеприказчик должен стать главным свидетелем перехода кольца Бальдра из одних рук в другие.

– Польщен честью. – Старичок поклонился. – Готов к вашим услугам.

Загрузка...