Магнат

Я попыталась успокоить безумного колотящееся сердце, осторожно шагнув в выложенный белой итальянской плиткой грот. Горячая вода потоком сверху полилась на меня из трех огромных леек душа, великолепие для тела и духа. Поскольку не было никакой двери в душе, я не слышала, как он вошел, чтобы присоединиться ко мне.

Я только почувствовала его присутствие в изменении направления водяных струй.

Его рука мягко легла мне на плечо, его губы нежно прошлись по другому плечу, остановившись у основания шеи. Я отодвинулась от него, стараясь не прижиматься к его телу, пока он целовал меня в шею и дотрагивался до груди. Он оценил ее вес у себя в ладонях, потом сжал. Мои соски стали еще больше, стоило ему потянуть за них двумя пальцами. Я почувствовала, как у меня стерлись все границы, стоило ему только дотронутся до меня. Калеб знал, как заставить меня забыть обо всем, кроме него, и ощутить совершенно новые эмоции.

Его руки и губы бродили повсюду, его прикосновения были нежными, но уверенными, его поцелуи почтительными, но требовательными. Совершенство… он пробуждал во мне чувства, о которых я даже не подозревала.

В его сильных объятиях я развернулась к нему лицом, он отодвинулся от меня на расстояние.

— Я хочу увидеть тебя… каждый прекрасный дюйм, — сказал он, и в его словах сквозило сильное желание. Он прижимал меня к стене, пока я полностью не прислонилась к ней спиной, между нами сверху струилась горячая вода, создавая имитацию дождя. Единственный звук, который слышался в ванной комнате — падающей воды на пол.

Его глаза вспыхнули, пока он рассматривал мое тело, у меня возникло такое ощущение, будто его поразило увиденное. Но меня больше всего интересовал его собственный обнаженный вид. Калеб представлял собой великолепный образец мужской красоты во всех отношениях. Перекатывающиеся мышцы на бицепсах, широкие плечи, сильная грудь, а внизу отчетливо видны кубики пресса во всей своей мужской красоте, у меня перехватило дыхание. Невероятно красивый мужчина.

Невероятно красивый мужчина, с сексуальной полоской волос от пупка до лобка, с очень внушительным членом, который испытывал очень сильное желание. Хотел меня и был готов к этому.

Выдохнув, он тихо прошелестел мое имя, встав передо мной на колени и взяв мою ногу за щиколотку. Он медленно пробежался губами по всему пути моих шрамов, поклоняясь, его поцелуи были словно исцеление, продвигаясь вверх по крупицам. Я вздрогнула, как только его язык внутри моего бедра прочертил рисунок, а он мастерски перекинул мою правую ногу себе на плечо. А потом я расслабилась, потому что от его действий невозможно было не растечься, все мысли выветрились из моей головы.

Первый раз, как только он прошелся своим языком по моей киски, вызвал у меня дикий первобытный крик. Я ухватилась за душ у стены, чтобы не свалиться на пол. Калеб лизал и сосал, доводя меня до оргазма, своим волшебным языком, кружа над моим клитором, а затем стал лизать еще глубже между моими складочками, доставив потрясающий эффект мягких губ в сочетании с колючей щетиной бороды. Контраст его мягких губ и колючей щетины в одно мгновение отправили меня на пик.

— Калеб… Я…я близко… уже…, — я потеряла способность говорить и мыслить. Меня ничего больше не волновало… только ощущения, которые он мне дарил.

— Ммм-хм, ты прекрасна, — услышала я, как он пробормотал мне в киску, когда меня в буквальном смысле разорвало на миллион маленьких кусочков, затопляя удовольствием, от чего я даже не могла вздохнуть.

Где-то в уголке своего сознания, я поняла, что он вытащил меня из душа и посадил на твердую поверхность. Столешница?

— Ты чертовски великолепна, когда кончаешь.

Я застонала от воспоминаний нечто настолько превосходного, что никогда не забуду.

— Это было просто потрясающе, — ответила я.

— Я… я нуждаюсь в тебе, Брук. — Он взял мое лицо в свои ладони, как будто спрашивая моего разрешения, его темно-голубые глаза пронзали меня насквозь.

Я чуть не заплакала от этого жеста.

— Да.

Он достал теплое полотенце из сушилки и вытер меня, перемежая свои действиями отчаянными поцелуями, которые крали мое дыхание.

— Ты выглядишь прекрасно… чертовски сексуально обнаженной. Я почти кончил, наблюдая за тобой, — сказал он, пока кружил полотенцем по моей груди. — Я хочу, чтобы ты кончала для меня… всю ночь напролет. — Затем он отшвырнул полотенце в сторону. Его слова значили для меня все. В данную минуту я могла поверить, что ничего плохого не могло со мной случиться, потому что сейчас со мной был Калеб.

Я потянулась к нему и проскребла ногтями по бугристой его груди, двигаясь на юг, пока не опустилась на жесткую длину его эрекции. Он прикусил губу и запрокинул голову назад, пока я гладила его член вверх и вниз, ощущая атласную кожи вокруг его твердой, как кость, плоти. Я хотела… нет, мне необходимо было почувствовать Калеба внутри.

Он пошарил в шкафу слева и достал горсть презервативов, остальные вывалились из шкафчика, мягко приземлившись на полотенце. Сумасшедшие мысли кружились у меня в голове, когда я вспомнила его слова, что он всегда готов, как бойскаут, по-видимому готов даже заняться сексом на столешнице в ванной. Но мысли у меня так же быстро улетучились, когда я увидела, что он разорвал один презерватив и раскатал. Его член был красивым, и я хотела его, хотела его в себе. И сейчас было идеальное время для этого.

Калеб глубоко поцеловал меня своим декадентским языком, почти с безумной мольбой, подхватил под колени и раздвинул мои ноги. Он взял член в руку и направил… и похоронил его внутри меня глубоко.

— Чеееерт!

— Ааааа!

Мы оба вместе закричали.

Мы оба смотрели, как наши тела соединяются самым примитивным образом, когда он двигался всем телом, входя в меня. Мне пришлось прикрыть глаза через мгновение, поскольку видеть, как мы трахаемся, на самом деле, было слишком интимным действием, чтобы принять его за раз. Я хотела насладиться ощущениями и удовольствием данной минуты. Только чувствовать.

Калеб, должно быть, понял мое состояние, потому что он снова нашел мои губы и поцеловал, разгоняя любые сомнения, пытающиеся пролезть мне в голову. Он подхватил меня за ягодицы и понес, все еще насаженную на его член, к себе в кровать.

— Это то место, где я хочу трахнуть тебя в первый раз. В своей постели, красавица, где ты и должна быть, — сказал он мне, укладывая меня на ультрамягкие простыни, которые до сих пор имели его запах.

Где я и должна быть?

Я должна быть в постели Калеба? Мысль была настолько сумасшедшей, но я не смогла отрицать, что была рада услышать от него эти слова. Его беспокойство и забота обо мне была чем-то бесценным для меня, и по иронии судьбы я оказалась перед опасностью влюбиться. Опасностью… Я не могла рисковать. Я знала, что я не могу себе позволить влюбиться в Калеба Блэкстоуна. Секс. Удовольствие от траханья. Мы могли позволить друг другу удовольствия во время секса. Для нас обоих это будет вполне достаточным.

— Но я должен видеть тебя. — Он отодвинулся в сторону и зажег приглушенный свет.

— Да я тоже, — ответила я, опираясь руками в его идеальный торс и любуясь его богоподобным телом.

Я исполнила свое желание.

Я должна увидеть его при свете, как мы будем двигаться к прекрасному, душераздирающему, изысканному оргазму… вместе.

Калеб поднял мои руки над головой, удерживая запястья одной рукой, другой сжал мне бедро. Насаженная на его член, я явно ощущала дерзкий вкус господства Калеба, когда он подталкивал меня уже совсем близко ко второму оргазму.

Затем он по-настоящему начал трахать, жестко и глубоко погружаясь, заполняя меня до отчаяния своей большой мужской плотью, с каждым движением подталкивая меня к удовольствию. Я заныла, как только он захотел вытащить свой член, и обрадовалась, когда он вошел снова.

Я ощущала впервые в своей жизни, всю магию великодушия от сексуальной близости.

И видела его, возвышающегося надо мной, как красиво напрягались его мышцы, как его загорелая кожа поблескивала от воды и пота. Я сдалась ему, но Калеб брал меня так… именно как я и хотела. Он заставлял меня забыть… я надеялась, что он заставит меня забыть.

Я ощущала, как глубоко внутри меня разбух и затвердел еще больше его член, он был готов кончить. Он заскользил пальцами по моему чувствительному клитору. Он хотел, чтобы я кончила. Господи, благослови его.

— Кончи для меня. Кончи со мной, Брук. Я… хочу… кончить… с тобой, — хрипло прорычал он, как дикарь, еле сдерживаясь.

— Я кооооончаюююю, — как только я сказала, в меня ударил импульс. Я грохнулась с края в великую реку наслаждения, и с последним толчком Калеба настигло собственное освобождение, даря мне все до последней капли идеальное райское великодушие.

Благословен Калеб Блэкстоун, который дал мне то, что никогда раньше не давал мне ни один мужчина. Я готова была поклониться ему в пояс.

«Я могла бы запросто влюбиться в него», — подумала я, погружаясь в нирвану вместе с ним, по-прежнему находящимся внутри меня.

15.

Калеб

Мой мир меньше, чем за один день, вырос прямо пропорционально. Мой мир назывался Брук Кастерлей, и она была самым красивым существом, которое я видел, когда мы окунались в взрывное слияние наших тел. У меня сердце колотилось от оргазма, а я изо всех сил пытался понять, что только что произошло, поскольку это было гораздо больше, чем обычным слиянием тел. Больше походило на слияние моей души с ее. Я мог бы сам себя оспорить, сказав, что невозможно чувствовать себя по-другому после, на самом деле, хорошего секса, но я был бы неправ. Поскольку все было по-другому. Все было не знакомо, когда дело касалось Брук. Все было новым, все, что мы делили вместе, мне казалось, что я никогда такого не делал раньше, и еще более важно, словно я и не хотел делать этого с кем-то кроме нее… причем никогда.

Может это и означало… что я, действительно, в нее влюбился?

Я аккуратно вышел из нее, стараясь, чтобы не произошла «авария» с презервативом, за что был вознагражден ее приглушенным протестом. Еще одно новое для меня, я хотел ее успокоить, что скоро вернусь, я никогда не имел такого желания сделать что-то подобное… до сих пор.

— Сейчас вернусь, красавица. Тебе что-нибудь принести? — Я не мог ничего поделать, но оторваться от нее было выше моих сил, поэтому очертил пальцем контур ее губ.

Она нежно захватила губами подушечку моего пальца и слегка пососала.

— Нет, просто возвращайся и сдержи свое обещание, — сказала она, застенчиво поглядывая на меня, до сих пор выглядя разморенной и удовлетворенной от оргазма. И такая красивая, обнаженная.

Черт, я точно знал, что выполню любое свое обещание. Мой первобытный мозг все-таки вспомнил обещание, которое я ей дал, как только мы покинули душ — заниматься сексом всю ночь напролет.

Да, я бы без-бл*дь-сомнения занялся сексом с этой девушкой прямо сию минуту.

— Я сейчас. Вернусь.

Только дебил будет тратить много времени в ванной, чтобы снять презерватив с члена, если когда его красивая голая женщина ожидает в его же постели. Я не стал тратить время. Но я подобрал ее одежду с пола и сложил, чтобы она заметила ее, когда позже сюда придет. Я собрал все рассыпавшиеся презервативы в коробку, положив их обратно. Затем я достал несколько и бросил взгляд на себя в зеркало. Да, у тебя самодовольная улыбка.

Самодовольная улыбка, потому что Брук хотела, чтобы я сдержал свое обещание, и как бойскаут, я намеревался выполнить свою клятву, словно это самая первая клятва в списке скаутов, заслуживающих его доверия. Да, да, вот почему я заслуживаю доверия.

Я включил стационарное освещение в комнате, прежде чем вернулся к ней в постель, потому что не мог лишить себя искушения, хоть чуть-чуть видеть ее. Я открыл жалюзи на стене из окон, чтобы городские огни освещали спальню. Я никогда не делал этого раньше, потому что свет от огней мне мешал спать, но сейчас сон не стоял на моей повестке дня. Мне необходим был свет, чтобы я мог видеть Брук, как я заставлю ее кончать для меня… всю ночь напролет.

$$$

У нее, действительно, самая красивая грудь в мире. Самые потрясающие сиськи, которые я встречал, укладывающиеся в моих ладонях. Форма их напоминала персик, идеально круглые, с маленькими задранными кверху сосками. Вы хотите сказать, что модели Виктории Сикрет само совершенство, нет, всю естественную красоту Господь предоставил именно ей.

Шоу, которое открывалось перед моими глазами в данную минуту, способно было меня ослепить, но мне было все равно. Если последнее, что я увижу на этой земле, будут ее великолепные сиськи у меня перед глазами, пока она скакала на моем члене, то я буду самым счастливым, черт возьми, слепым на планете, с прекрасным изображением ее в мозгу, которое будет меня успокаивать.

Я взял ее мягкие груди в руки и ущипнул за соски просто, чтобы услышать сексуальный вздох удовольствия, я знал, что ей нравится. В ответ она сжала внутренние мышцы вокруг моего члена, и я понял, что бл*дь уже нахожусь на краю. Но она была еще не готова.

Я запустил между нашими телами пальцы, и стал тереть ее скользкий бугорок, пока не почувствовал, как опять она сжалась вокруг моего члена.

— Произнеси мое имя, когда будешь кончать, детка, я хочу услышать его.

Ее глаза выглядели, как жидкое золото в затемненной комнате (так красиво) буйно, дико, освобождаясь, как только она дошла до кульминации.

— Кааааа-лэб. — Почти шепотом прокричала она, если можно кричать шепотом. Не громко (это было в мягкой форме), но я совершенно четко расслышал ее слова. Она назвала мое имя… в момент полной близости и полного доверия, когда мы вместе достигли пика. Я выпустил все, что было во мне в нее, наши глаза встретились, пока мы парили на волнах. Нет слов, чтобы это описать.

Она рухнула на меня, и я почувствовал, как бешено колотилось ее сердце. Мое тоже неистово стучало. Наши сердца стучали друг напротив друга, пока мы не успокоились, и я смог трезво мыслить. Мыслей почти не было, мой мозг был истощен. На самом деле, мне вообще не хотелось думать. Но как говорится в старой поговорке: «Не поминай розового слона», и ваш мозг тут же подает эту проблему вам на дымящейся тарелке с голубой каемочкой. Для меня «розовый слон» был вопрос — что она значила для меня, и что я хотел от нее. Не уверен, что я осознавал ответы на эти вопросы, похоже его знало только мое подсознание.

Я перекатил нас на бок и решил решить проблему с презервативом. Бл*дь, это было больно, и я вдруг почувствовал сильное нежелание использовать презервативы с Брук. Еще одно новшество для меня. Я подумал, что продолжаю подсчитывать все новшества для себя, видно это теперь моя новая философия жизни, которая меня немного беспокоила. Я решил, что мы можем поговорить об этом позже. Сейчас я хотел, чтобы она лежала напротив меня, а я держал ее в своих руках.

Она уже заснула, ее голова покоилась на моей подушке, и мое сердце находилось в ее руках. Я поцеловал ее в лоб и подумал насколько правильно это ощущалось. Мне явно этого не хватало. Не понимая, что возможно, чтобы кто-то украл твое сердце, даже не подозревая об этом. Не понимая, что я нуждался в ней. И я прошептал слова, которые никогда не говорил ни одной женщине.

— Я люблю тебя.

$$$

Дневной свет разбудил меня, потоком струясь через окна, я потянулся на ее сторону, но она была пуста. Я надеялся, что она еще в доме, хотя у меня чуть не началась паническая атака от одной только мысли, что она ушла. Я глубоко вздохнул. Потом почувствовал вкусный запах. Бекон? Запах жарящегося бекона доносится из кухни? Невозможно… но, а вдруг, почему бы и нет? Я быстро заскочил в ванную, чтобы отлить и почистить зубы. И выпил стакан воды, потому что испытывал жажду. Я натянул спортивные штаны, которые надевал еще вчера, и не теряя ни одной секунды, выскочил, направившись искать свою Брук с аппетитными запахами.

Она готовила завтрак.

На моей кухне.

Для нас.

Я молча смотрел на нее, надеясь, что она не повернется и даст мне минуту или две, чтобы я смог насладиться видом женщины, которую любил и которая готовила для меня этим утром завтрак, после самой лучшей ночи в моей жизни.

Вернулись фланелевая пижама и теплые носки. Она опять заплела волосы. Брук был занята, она следила за омлетом, переворачивала бекона и готовила хлеб для тостов. Я готов был наблюдать за ней час и даже больше.

Ее пижама очерчивала прекрасные изгибы ее задницы, когда она двигалась из стороны в сторону между плитой и столешницей. Я вспомнил, какова на ощупь была ее сладкая попка в моих руках, когда мы трахались в ванной комнате прошлой ночью. Я, на самом деле, не хотел, чтобы наш секс начался в ванной, поэтому и перенес ее на кровать, с такой скоростью, насколько позволяли мои силы. Я чуть не потерял тогда контроль. Просто отчаянно желая трахнуть ее до умопомрачения, главное, о чем я мог думать.

Она не жаловалась и казалось не выражала недовольства. Она была на сто процентов согласна со мной во всем.

Также прошлой ночью она вывалила на меня кучу информации о своем прошлом, от чего моя голова еще не пришла в себя.

Мне необходимо привлечь Джеймса, чтобы он более подробно все узнал о ее муже. Она упомянула о его преступной семьи, и мне нужно узнать все. Маркус, невменяемый социопат, который причинил ей столько боли, и я рад, надеясь, что он жарится сейчас в аду. Хорошо, что он мертв, и мне не придется его убивать и проводить остаток своей жизни в тюрьме.

Я решил переключиться на лучшие мысли — четыре.

Четыре раза прошлой ночью я заставил ее кончить вместе со мной. Мой личный рекорд за восьмичасовой промежуток времени. Я был чертовски горд собой. Наверное, я нахожусь на грани серьезного обезвоживания. Мне стоит пить больше воды.

— Доброе утро, Калеб. — Ах, этот охренительный великолепный голос. Он словно пел песню каждый раз, когда она говорила.

— Доброе утро, красавица. — Я подошел к ней сзади и осторожно обернул руку вокруг ее плеча, а другую вокруг ее талии.

— Как ты узнала, что я здесь?

— Я почувствовала твое присутствие. Ты достаточно мощный, знаешь ли?

— Мда… это хорошо? — спросил я, опуская губы на ее ухо.

— Конечно, если это касается тебя, — сказала она и потянулась к моему лицу. — Я надеюсь ты не против, что я готовлю на твоей кухне. Я подумала, что это неплохая идея познакомиться с кухней поближе, чтобы я смогла разработать новую.

Я поморщился, мне не понравилось, что она вспомнила работу. Я не хотел, чтобы она была здесь из-за того, что я ее нанял переоборудовать дом; я хотел, чтобы она готовила, потому что она хотела приготовить нам завтрак, после жаркой ночи со своим мужчиной. Я поменял ее роль, даже не сообщив ей об этом. Сейчас я хотел быть ее мужчиной, а не ее боссом. И впервые меня осенило, что может быть я сделал ошибку, что нанял ее на этот проект.

— Это больше, чем отлично, Брук. Ты можешь готовить завтрак в любое время, как только захочешь. Мне чертовски нравится, — сказал я, глубоко вздохнув запах от ее волос. — Я могу чем-то помочь?

— Ты можешь поставить эти тарелки на стол, а я налью кофе, — мягко произнесла она.

— При одном условии, — сказал я.

— Каком?

— Сначала я дам тебе надлежащий утренний поцелуй, таким образом, сказав доброе утро.

Она замерла в моих руках, словно пыталась сдержаться. Потом я услышал… тихий всхлип, а потом еще один. Она заплакала.

— Нет. — Я развернул ее к себе, ее глаза были закрыты, слезы текли по щекам, плечи содрогались. — Что, детка? Что я сделал не так?

Она обернулась вокруг меня, всхлипнув еще несколько раз, прежде чем взяла себя в руки. Я ждал, потому что чувствовал, что так будет правильно. Я не понял откуда это знал, но что-то подсказывало мне подождать. Я потер ей спину и держал в своих объятиях, стоя перед духовной Викинг, которая редко использовалась в такой редко использованной кухне, и ждал, когда она что-нибудь скажет.

— Это не ты, — успела она произнести между всхлипываниями. — Я… со мной такое стало происходить. Бывает нечасто, на самом деле. Думаю, это случилось после аварии, потому что раньше у меня такой проблемы не было… — Она сделала несколько глубоких вдохов и, мне показалось, что успокоилась, мое сердце снова забилось.

Черт. Меня. В ребро.

Мне не нравилось, что она плачет. Это выводило меня из себя.

В ту минуту, когда она заплакала, я вдруг решил, что она пожалела, что рассказала мне прошлой ночью.

— Ты хочешь сказать, что из-за того, что я решил тебя поцеловать, сказав тем самым доброе утро, послужило началом твоих слез?

Она кивнула мне в грудь, боясь поднять на меня глаза.

— Мне нужно понять, Брук. Поговори со мной.

— Я молниеносно начинаю плакать… и это приводит к неловким моментам, таким как у нас сейчас.

— Но,… пожалуйста, не стесняйся со мной. Я не возражаю, что ты плачешь, я просто хочу знать из-за чего.

— Всякий раз, когда я кому-то рассказываю о своих проблемах, мой голос ломается, и я начинаю плакать. Даже в прекрасные радостные моменты от порыва эмоций, я стала плакать, например, когда Нэн и Герман сообщили мне, что собирают пожениться или сейчас, когда ты сказал, что хочешь подарить мне надлежащий утренний поцелуй.

— Я правильно понял, что мой поцелуй с добрым утром был радостным прекрасным моментом для тебя?

— Да, именно так, Калеб. Для меня это был прекрасный момент, который сообщил мне, что ты рад был меня увидеть здесь сегодня утром. — Она тяжело вздохнула на моей обнаженной груди, и я почувствовал, как тепло от ее дыхания согревало мне кожу. И мой член ожил. Ей достаточно было поговорить со мной, и я снова ее хотел. Она хотя бы отдает себе отчет, что со мной творит? — И заранее готовить речь, тоже не помогает, потому что я начинаю рыдать и не могу вымолвить ни слова, а также не могу контролировать эти эмоции, — добавила она с еще одним тяжелым вздохом.

Господи. Это было совсем не тем, что я ожидал от нее услышать. Опять же, я напомнил себе, что я едва знал Брук. Мои чувства к ней остались неизменными, но чем больше она рассказывала о себе, тем больше я понимал существовало сложностей в ее жизни. Хотя все эти сложности она пыталась побороть, чтобы продолжать дальше жить, как нормальный человек. В конце концов, у нас у всех хватает своего дерьма. Проблемы, вроде бы одинаковые, на первый взгляд, но совершенно разные у каждого человека, которые и заставляют нас плясать под свою дудку. Побочная хрень.

— Ну, позволь тогда тебе сказать следующее: то, что ты здесь, после ночи, которую мы провели вместе, прекрасный момент для меня сказать тебе доброе утро с поцелуем. — Момент, на самом деле, для меня был больше, чем прекрасный, но я боялся ее спугнуть. Ночь была просто безумно фантастическая. Я приподнял пальцем ее подбородок, потому что мне необходимо было увидеть ее глаза, а также, она должна была увидеть мои. — Если я тоже заплачу, ты почувствуешь от этого себя лучше?

Моя шутка сработала, потому что она засмеялась в ответ и ее глаза стали улыбаться … и мой мир сильно закачался. Я получил поцелуй доброе утро, который был настолько захватывающим, и таил в себе обещание гораздо большего, чего с нетерпением стоило ждать. Многого.

Сейчас же я собирался сесть с ней за стол и разделить вкусный завтрак, который она приготовила для меня.

А потом я собирался отнести ее в постель и снова заняться любовью, доказывая, насколько сильно я хотел ее видеть здесь со мной.

После этого я собирался отнести ее в душ и заставить кончить от моих губ последний раз, прежде чем мы оба начнем собираться на работу.

Потом я бы с удовольствием подбросил ее к офису, поцеловав на прощание. Я бы наблюдал, как она входила в здание, понимая, что наблюдаю за своей девушкой. Моей.

Брук Кастерлей теперь была моей.

16.

Калеб

James R. Blakney & Associates, профессиональная корпорация юристов была единственная фирма, которой я мог доверить свои дела (вернее, обратиться с просьбой к Джеймсу совершить расследование), так как я не доверял никому, когда дело касалось моего частного бизнеса, только своему лучшему другу.

Мы встретились в школе-интернате, когда нам было десять. Нас обоих запихнули в частное учреждение, куда богатые родители посылают своих сыновей, когда дело касается самой эксклюзивной школы. Я помню, как стоял в очереди, чтобы позвонить по телефону своим родителям, которым пользовали все, чтобы умолить их позволить мне вернуться домой.

Когда настала моя очередь, я дозвонился, трубку сняла моя мать. Я хотел поговорить с отцом, но она сказала, что он не может подойти к телефону в данную минуту. Я сказал ей насколько сильно ненавидел эту школу-интернат, как сильно скучал по братьям и сестрам, все-таки я был еще ребенком. Я умолял ее разрешить мне приехать домой и посещать обычную общеобразовательную школу, но она просто ответила, чтобы я перестал плакать, потому что ей неловко перед другими. Я часто задавался вопросом, если бы тогда я смог поговорить с отцом в тот день, все могло бы сложиться по-другому. Отец был более адекватным. Мама не была. Она дала мне понять в недвусмысленных выражениях, что я остаюсь и не вернусь домой, пока Исаак не приедет за мной в конце ноября, чтобы привести на День Благодарения. Потом она сказала, что это для моего же блага и повесила трубку.

Некоторые мальчики были свидетелями моих слез и потом дразнили меня. Они обзывали меня маленьким и толкали, я убежал и спрятался за одним из зданий школы, проплакав несколько часов. Когда я, наконец, поднял голову, то обнаружил, что был не одинок. Мальчик, фамилия, которого в нашем классе шла после моей, сидел всего в нескольких футах от меня. Джеймс Блэкни. Я спросил его, почему он здесь. Он ответил, что накануне позвонил родителям по той же причине, что и я. Джеймс получил ответ от отца. Такое же безучастное, жесткое сообщение, но только от отца, а не от мамы. В тот же день мы подружились, и я понял, что школа-интернат не настолько дерьмова, когда у тебя есть друг, с которым ты можешь делиться многим.

Это было двадцать один год назад, через восемь лет школа-интернат поменялась на Гарвард. А потом аспирантура — юридическое отделение в Гарварде для Джеймса и ведение бизнеса в Гарварде для меня. Теперь наши компании заняли место на рынке, поэтому школа выполнила свою миссию, когда мы были еще детьми. Мы ненамного отличались друг от друга, по сравнению с тем временем, так я, по крайней мере, думал, входя через двери его юридической фирмы.

— Он сейчас свободен, если вы хотите, Калеб, то можете войти. — Его секретарь знала меня с детства, с тех времен, когда она работала с судьей Блэкни, отцом Джеймса.

— Спасибо, миссис Кеннеди. — Я подмигнул ей.

— Ты никогда так и не будешь называть меня Маргарет? — поддразнила она меня.

— Нет, мэм. Это было бы не вежливо с моей стороны обращаться к вам иначе, нежели как миссис Кеннеди, я же давал присягу. Бойскаут всегда должен быть учтив.

— Все бойскаут, Калеб, после стольких лет? — Это была наша маленькая игра.

— Верно, миссис Кеннеди. Я стараюсь всегда помнить присягу, чтобы вести себя, как бойскаут.

Джеймс странно на меня посмотрел, когда я вошел в его кабинет и опустился на блестящее мягкое кожаное кресло, предназначенное для клиентов. Сейчас я был его клиентом.

— Что эта девчонка сделала с тобой, мой друг? — спросил он, после того как минуту разглядывал меня.

— Сколько времени у тебя есть? — ответил я.

— Видно что-то хорошее, а? — проигнорировал он мой вопрос.

Я снял нитку со своей брючины, прежде чем ответить.

— Слово «хорошо» недостаточно, не хватает деталей, чтобы помочь тебе понять, что она сделала со мной.

Он еще один раз странно на меня взглянул, прежде чем открыл файл, лежащий у него на столе. В нем содержалась информация, которую он накопал, после моего звонка из машины, когда я высадил Брук сегодня утром у здания Harris & Goode.

— Три часа, времени не мало, чтобы многое прояснить, но у меня уже есть некоторые наметки и это только начало. Брук Эллен Кастерлей, двадцати трех лет. День рождения семнадцатого мая, ей исполнится двадцать четыре. Родилась в госпитале «Короля Георга», Эссекс, Англия, родители — Сусанне Кастерлей и Майкл Харви. Вот ее свидетельство о рождении.

Джеймс протянул через стол бумажку.

— А муж?

— Он оказался более сложной задачей, но я нашел его имя в записи регистрации браков, когда он женился на Брук. Маркус Кайл Паттен, двадцать девять лет на момент совершения брака, тридцать лет на момент смерти. Родился в Салеме, штат Массачусетс, умер в Чартсворф, богатом пригороде ЛА, прожив в браке всего семь месяцев. Вот его свидетельство о рождении.

Он скользнул бумажкой по столу в мою сторону.

— Где ты думаешь, она познакомилась с этим парнем?

— Думаю, могу только предположить. Они встретились в университете Суффолк, где она была студенткой, он, наверное, заканчивал юрфак. Паттен сдал госэкзамен в Массачусетском университете два года назад, в феврале. Он женился на Брук чуть более месяца спустя в апреле.

— Но они жили в Калифорнии, и Маркус умер там. Зачем сдавать экзамен в штате Массачусетс, а не в Калифорнии?

— Я все еще работаю над этим, но у меня есть только догадки, она же сказала, что его семья участвовала в преступной деятельности. Думаю, им потребовался человек, разбирающийся в законодательстве. Мафия всегда посылает свои светлые головы «на гауптвахту» на юрфак. Лучший способ сохранить все свои деньги в руках и уйти от Внутренней службы по налогообложению.

— Его семья — это организованная преступная группировка? — спросил я.

— Рассматриваем такую возможность. Они владеют складами, сотни которых разбросаны по всему штату. Это может быть хорошим прикрытием для контрабанды: наркотики, оружие, все, что контролируется, плюс законно помогает скрыть отмывание денег. Да, и у этого Маркуса Паттена были проблемы с управлением гневом, пока он учился в юридической школе, и также проблемы с алкоголем. Ему было выдвинуто обвинение в нападении с отягчающими обстоятельствами за драку в баре, которое котировалось как жестокое, но потом обвинение было тихо снято. Наверное, семья, заплатила жертве, и он боялся потерять второй глаз. Маркус разорвал лицо парня разбитой пивной бутылкой и оставил его слепым на левый глаз. Он дрался тогда, как псих.

— Господи, этот парень и его семья напоминают мне фильм «В постели с врагом» и «Сыны анархии».

— Точно. Это чудо, что твоя девочка избавилась от них целой и невредимой.

Она не совсем избавилась невредимой.

— Раз уж мы затронули тему ненормальных, как поживает Дженис?

— Я не знаю, и не хочу ничего о ней не знать, так что большое спасибо. Кроме того, несколько дней спустя за ланчем, я же сказал тебе, что не трахался с ней, я просто пустил ее в свою квартиру. Это было самое страшная, самая ужасная идея. Почему ты не пришел ко мне и не спас меня от нее, бро?

— Эй, я предупреждал тебя в меру своих способностей. Я даже сообщил тебе о фотографии, которую она мне прислала.

Его лицо сникло при упоминании о фотке.

— Фотография, где она сосет член? Это не мой член. Я не знаю, что она послала тебе, но это не фото моего члена. Я не подпускал ее и близко к своему члену, хотя она предлагала. Несколько раз. — Он поморщился. — На самом деле, жаль, что ты ее удалил, я хотел бы взглянуть.

Когда мы встретились за ланчем несколько недель назад, Джеймс был непреклонен — никакого секса с Дженис в ту ночь не было. Я удалил фотографию в считанные минуты, как только вернулся в офис, так что проверить что-либо по поводу этой непонятной фотографии, и что на самом деле замышляла Дженис было уже невозможно.

— Мне жаль. Я сделал это в запале. Я просто хотел порвать с ней и предупредил тебя, а потом избавился от улики. Возможно, она не говорила, что это ты. Может, я просто предположил, что скорее всего это ты, так как она была с тобой, когда послала мне ее. Я не собираюсь анализировать эту х*йню.

— Ты знаешь, что говорят о такой вещи, как «предположение», Калеб?

— Да. Я создал полную задницу для себя и тебя. Прости за это. Мое сердце было хотя бы… в нужном месте, я подумал о твоем отце и не хотел тебя расстраивать… — Я решил, что зловещее облако его отцовской судьбы сойдет за извинение. — Каким бы подорванным бы ты был, если бы где-нибудь всплыла эта фотка?

Его глаза сузились при упоминании об отце. Судья. Отношения Джеймса с его отцом были такие же тепле и комфортные, как у меня с моей матерью.

— На мою гребаную задницу, по-видимому, потому что я не помню ничего, чтобы предпринял какие-либо действия, чтобы Дженис привели ко мне домой, — сказал он с горечью.

— Я порвал с ней после того, как мы вернулись с благотворительного мероприятия по сбору средств для борьбы с раком, и она психанула. К тому времени, как она покинула пентхаус, она поставила мне фингал и разнесла мою ванную, как в «Роковом влечении».

Джеймс опустил голову и покачал ею туда-сюда.

— Она говорила мне об этом, теперь я вспоминаю. Она без оглядки рванула в ванную, думая как бы напакостить тебе. Размазала зубную пасту по стенам, полотенца бросила в туалет и уничтожила целую коробку презервативов. Это отстойно, потому что хорошие стоят дорого.

Уничтожила презервативы?

— Дженис не уничтожала презервативы. Я проверил шкаф, где их держу, коробку не трогали.

— Ну, тогда это хорошо… — Он умолк и склонил голову, как будто пытался что-то вспомнить. У Джеймса была очень хорошая память, даже слишком хорошая, даже в нетрезвом виде, так что я, как правило, верил ему на слово, когда он говорил что-то важное. А это было чертовски важно.

— Джеймс, что сказала Дженис?

— Она сказала, что ненавидит тебя, и что ты пожалеешь, что когда-либо трахал ее. Потом она рассказала мне какой беспорядок устроила в твоей ванной комнате, и сколько удовольствия ей это доставило. Она сказала, что ей очень хочется увидеть твое лицо, когда ты узнаешь, что она сделала, чтобы испортить тебе жизнь.

— Что она сказала? Дженис сказала, что она разрушит мою жизнь? — Что-то было не так со всей этой историей. — Джеймс, бро, ты должен вспомнить ради меня. Погоди минутку… Почему ты сказал, что она уничтожила пачку презервативов?

Джеймс потер голову кончиками пальцев.

— Потому что… она сказала, Калеб. Она рассказала мне, что использовала булавку или брошь с платья и проткнула их…

О, мой Бог. Именно только ненормальная Дженис могла сделать такое дерьмо. Сучка положила их обратно в коробку — все аккуратно и чисто, поэтому я ничего не заподозрил.

Я вскочил с кресла и схватил копии.

— Друг, я рад, что пришел сегодня сюда, но мне нужно идти. Спасибо за информацию о Паттене. Продолжай копать. — Я кивнул на файл на его столе и оставил его сидеть на своем месте, обеспокоенно поглядывая на меня и потирая пальцами голову.

Прощаясь с миссис Кеннеди, я вспомнил народную мудрость — иду в ногу со своими друзьями.

Вы никогда не узнаете какими важными новостями, они могут с вами поделиться.

Господи. Иисусе.

$$$

Исаак после моей встречи с Джеймсом отвез меня прямиком в пентхаус. Энн убралась уже в спальне, и мусор скорее всего находился в мусоросжигательной печи на цокольном этаже этого здания, поэтому я не мог проверить презервативы, которые использовал прошлой ночью. Я взял коробку и вывалил содержимое на столешницу. Пакеты были черными, заметить что-либо было не легко, но если посмотреть на свет, я увидел дырочки примерно в трех четвертых из них. Не каждый презерватив был «прошпигован», но многие.

Я стал открывать упаковки презервативов и заполнять их водой. Кап, кап, кап, вода текла через сделанные дырочки. Дженис, ты дьявольская сука.

Хорошо, мать твою.

Хотя это было совсем не хорошей новостью.

Наверное, мне следовало сообщить об этом Брук, но я, бл*ть, был просто в ярости на себя из-за своей бывшей.

Чем больше я думал об этом, тем больше приходил к мнению, что мне не следует ничего говорить Брук. Это была грязная история о переплетенных судьбах двух людей, пока я не встретил ее, а также грязная жизнь, которую я прожигал. Я понял, что Брук перекоробит от моего рассказа. Но больше всего, мне было стыдно, что Брук может увидеть меня в таком ужасном свете. Она всегда восхищалась мной, что я был джентльменом, и мне очень нравилось, что она так хорошо обо мне думала. Я боялся потерять уважение в ее глазах.

Я пытался дать разумное объяснение фактам, используя пять презервативов из коробки — четыре вчера вечером и один сегодня утром. Если применить правило семидесяти процентов, то три из пяти были повреждены, которые я использовал. Но мой выбор был совершенно случайным, поскольку коробка упала, и я взял первые попавшиеся, и только утром убрал все в коробку, поэтому испорченных презервативов было два из пяти. Но я был не уверен, а проверить не мог. Были ли шансы у меня, что Брук находилась в середине своего цикла? Может она сидела на таблетках, но этого я тоже не знал. Мы не обсуждали с ней этот вопрос.

Так что, даже если я использовал испорченный презерватив, это все равно что в нее бы попало совсем чуть-чуть. Несколько капель максимум. Я не заметил, чтобы из моих использованных презервативов что-то вытекало, когда я их снимал, но тогда я не обращал особо пристального внимания, поскольку секс — это всегда грязно, и хочется побыстрее снять эту штуковину, освободив свой член.

Я ненавидел во всем этом разбираться.

Но я любил Брук.

И мне хотелось, чтобы она любила меня.

Рассказать ей о Дженис, и что она сотворила, тем самым отравив всю прелесть прошлой ночи, нет. Я не мог позволить этому случиться. Спасибо, бл*ть, что я поменял замки. Еще только не хватало, чтобы Дженис появилась здесь в самый неподходящий момент и стала выяснять отношения с Брук, и что-то подсказывало мне, что она вполне способна на это, как только вернется из Гонконга. Все ее действия показывали, насколько Дженис нестабильна, и мне просто необходимо выяснить, как с ней лучше справиться. Я не собирался пускать это на самотек. Она пересекла черту со всем этим дерьмом.

Я принял решение. Я собрал весь устроенный хлам и выбросил.

Я направился в свой домашний кабинет и вошел на сайт Target.com. Я заказал новые презервативы и выбрал опцию забрать в магазине. Я отправил подтверждение Виктории, сказав, чтобы она забрала и доставила их в пентхаус. Я не стал зацикливаться над неловкостью своей просьбы. Она была моим личным помощником, и я платил ей за хорошо выполняемую работу. Если мне необходимо было забрать и доставить презервативы, то сегодня ее работа заключалась именно в этом — «забрать и доставить» за что, я, бл*дь, плачу ей.

Господи, я был на нервах. Мне необходимо было, чтобы Брук сняла с меня стресс с присущей ей магией. Непристойные образы тут же закружились у меня в голове при мысли о том, каким именно способом Брук очень хорошо могла снять у меня стресс.

Иииии именно эти образы подвели меня к тому, что будет сегодня вечером. Мы не обсуждали с ней, и я вдруг подумал, что она захотела бы вернуться к себе домой. Бл*дь, это была довольно-таки угнетающая мысль. Я больше не хотел, чтобы она переправлялась на пароме на остров Блэкстоун. Погода была непредсказуемой и могла потопить этот паром, при надвигающемся шторме, буквально за несколько минут. Мысли о ее безопасности, явно увеличивали мои умственные способности.

Да, нам конечно же необходимо серьезно поговорить о многом, но главное, я хотел опять оказаться рядом с ней сегодня вечером. Я хотела быть с Брук — все довольно просто.

Теперь, когда я нашел ее, я не мог быть без нее.

Киска. Киска! Котенок!

— И каково ваше мнение? — спросил я своих внутренних демонов.

$$$

— У меня проблема. — Именно эти слова вы говорите, чтобы как-то выплеснуть своим истинные чувства, когда о ком-то переживаете, как только эти слова вылетели из моего рта, я почувствовал себя мгновенно лучше. Я знал, красивый голос Брук успокоит меня, даже если здание будет в огне и обрушится.

— О? Поделись со мной.

— Ну, я встретил одну прелестную девушку, и она буквально за очень короткое время полностью покорила меня. Прошлой ночью… эээ, мы провели самую лучшую ночь вместе, и теперь я не могу перестать думать о ней, и все время задаюсь вопросом, когда я снова смогу ее увидеть.

Она тихо засмеялась в трубку, я представил ее губы, когда она так делала.

— Говоришь, что это проблема, но если она тебе нравится и ты ей нравишься, то почему ты называешь это проблемой?

— Ну, очень хороший вопрос. Я уже говорил тебе, что ты очень умна? Если нет, то был невнимателен к тебе, потому что думаю, что ты очень-очень умная.

— Так у тебя имеется проблема или нет?

— О, да, у меня есть еще одна проблема.

— Не желаешь поделиться со мной, Калеб? — спросила она, явно поддразнивая меня.

— Конечно. Ты не будешь надо мной смеяться?

— Аааа, возможно, буду смеяться, но не над тобой… а с тобой… потому что ты забавный.

— Вернемся к моей проблеме, Брук.

— Точно, настолько неуловима проблема, что ты не можешь ее из себя выдать.

Теперь настала моя очередь смеяться. Она способна говорить совершенно обыденные слова, но в ее исполнении, они превращаются в настоящую поэтическую прозу.

— Я улетаю ночным рейсом в командировку послезавтра. И я хочу провести еще одну ночь с этой девушкой, прежде чем уеду на неделю, потому что я буду скучать по ней каждый день, находясь так далеко.

Воцарилась тишина. А затем раздалось тихое всхлипывание, которое я слышал сегодня утром, когда ее эмоции вышли из-под контроля. Вот дерьмо. Я снова заставил ее плакать?!

— Брук… детка… все нормально. — Я выжидал, пытаясь вспомнить, что она мне говорила сегодня утром о том, как это называлось... резкие эмоциональные всплески…которые не случались с ней до аварии.

— Я в порядке, — выдохнула она в ответ, после чего почувствовал, как будто прошла вечность. — Ты меня просто удивил еще раз…прекрасно, Калеб. Возможно тебе следует удивлять меня не так быстро.

Я снова засмеялся и мне было так чертовски приятно понимать, что если я заставлял ее плакать то, по крайней мере, от замечательных, прекрасных моментов, а не от чего-то другого.

— Я постараюсь, но, наверное, не смогу ограничить свои прекрасные моменты с тобой, Брук. — Это была чистая правда.

— Мне кажется, что я нашла решение твоей проблемы, Калеб. Хочешь услышать?

— Да, мне хотелось бы. — И мне почему-то показалось, что она пожалеет меня и останется сегодня ночью со мной. Я мысленно скрестил пальцы.

— Ну, сегодня вечером я еду к себе домой. Мне нужно побыть в своей домашней обстановке и заняться делами. Мне нужно посетить бабушку в терапевтическом центре, обговорить некоторые вопросы по поводу ее свадьбы, над планированием которой я сижу по ночам, а также собрать кое-какие ее вещи, которые можно будет перевезти в дом Германа в очень скором времени. Ее выпишут из больницы в этот четверг, и я взяла отпуск до конца этой недели, поэтому я буду дома, чтобы подготовить все к переезду и помочь ей устроиться на новом месте.

— Ты так занята, — сказал я, всеми силами пытаясь не показать мое разочарование, поскольку сегодня ночью она не будет спать в моей постели. Она даже не будет в Бостоне всю эту неделю, пока я не уеду.

— Да, но я буду заниматься делами, которые мне нравятся. Да, знаю звучит также, как когда ты совершенно не имеешь свободного времени, если еще и учесть твою международную поездку на несколько дней. Куда ты едешь?

— В Абу-Даби. Это Всемирный саммит по рациональному использованию природных ресурсов. Я езжу туда каждый год. — Я вдруг возненавидел этот саммит в этом году.

— Ну, не знаю, какие обязательства у тебя на работе, прежде чем ты уедешь в Абу-Даби в ночь на среду, но если ты сможешь взять отпуск, то можешь приехать и остаться у меня в коттедже… и получить определенный опыт житья на южном побережье острова в течение нескольких дней. — Она замолчала. — Если ты не против, конечно. — Господи, я чертовски тебя люблю.

— Да, мне это по душе. Я свободен и у меня есть время. — Не стоило тратить слова впустую. У меня сердце готово было вырваться из груди, но, по крайней мере, я отвечал ей согласованными предложениями.

— Ты поедешь на пароме в пять тридцать со мной, или приедешь позднее? — тихо спросила она.

— Ой… безусловно, я поеду на пять тридцать с тобой, красавица, — ответил я.

17.

Брук

Калеб подъехал в «Мерседесе» с водителем, сидя на заднем сиденье, с кожаной сумкой в левой руке и осенним букетом цветов в правой. Очень сексуальный мужчина собирался сесть на паром, и пока он шел ко мне с цветами, несколько голов повернулось в его сторону… ухмыляясь, он остановился передо мной и поприветствовал меня поцелуем, который украл мое дыхание. Мне повезло.

— Ты когда-нибудь плавал на этом пароме раньше? — спросила я, когда мы закончили целоваться.

— Когда был ребенком-бойскаутом, — ответил он, хмурясь и оглядываясь по сторонам. — Почему ты спрашиваешь?

— О, нет, на самом деле без причины, поскольку ты производишь нереальное впечатление благосклонного основателя благотворительной организации, имеющего годовой абонемент, вот и все. — Для пущего акцента я очертила в воздухе контуры его тела. Калеб по-прежнему был в темно-синем костюме, который он надел сегодня утром, но он поменял рубашку и галстук под джемпер горчичного цвета вместо своего голубого. Было бы трудно не заметить его в толпе. Несмотря на то, что он оделся менее формально, он все еще выглядел дорого. — Но сексуально. Невероятно горячий.

Я просто заставила себя выкинуть из головы, крутившиеся изображения прошлой ночи, до сих пор возбуждающие меня. Мне пришлось подавить их, или же я могла бы сделать что-то совершенно непристойное на этом общественном пароме, среди скопления людей.

Калеб Блэкстоун заразил меня своим желанием принадлежать ему, не только быть сексуальными партнерами в действительно великолепном сексе. Он заставил меня почувствовать, что я что-то значу для него, что я важна, и он нуждался во мне. Это было самое прекрасное чувство, которое я испытала с ним прошлой ночью.

Одновременно это чувство меня чертовски пугало.

Я увидела, что ему понравилось мое сравнение — что он невероятно горячий, потому что его глаза вспыхнули.

— Нет? А я-то думал, что сделал все правильно, переодевшись, чтобы влиться в общество этого парома. — Он вручил мне букет цветов. — Это тебе.

— Они великолепны. Спасибо за то, что ты так внимателен, Калеб, как всегда.

— Ты великолепна. Спасибо, что пригласила меня к себе, Брук. Я на самом деле хотел бы провести с тобой больше времени, прежде чем уеду в командировку. Слишком многое я хочу узнать о тебе… и получить определенный опыт, — сказал он.

Мне нравился взгляд Калеба, которым он смотрел на меня в данную минуту. Его глаза стали более синими, цвет костюма усиливал их цвет, и даже золотые искры в радужной оболочке его глаз соответствовали цвету джемпера, который он подобрал. Прекрасные глаза, проникающие прямо мне в сердце. Почему-то Калеб мог проникнуть в мое сердце.

И под его взглядом мое сердце оказалось в серьезной опасности — ему могли причинить боль…. Отчего становилось жутко страшно.

Я подвела его к скамейке, и облокотилась спиной на его грудь, как только мы опустились на сиденья и положили наши вещи. Он упер подбородок мне в макушку и сжал мою руку. Все его движения, связанные со мной, были очень заботливыми и нежными, он старался прикасаться ко мне аккуратно. Казалось, что Калебу было необходимо дотрагиваться до меня, столько, сколько я позволяла.

Я чувствовала тепло его тела и ощущала вкусный запах, обволакивающий меня, характерный только для него. Мне хотелось ощущать его руки вокруг себя. Для меня это было новым, новыми впечатлениями.

Долгий час, что мы добирались до острова, делал меня счастливой сегодня.

Потому что Калеб держал меня в своих объятиях.

$$$

Настороженный, так бы я описала Калеба, как только мы оказались на берегу. Он нес обе сумки, пока я вела его к месту, где оставила своей автомобиль. Его настороженность напомнила мне Target. Он не пользовался общественным транспортом, я поняла, что возил его везде по городу Исаак, поэтому сейчас он «учился», получая совершенно новый опыт.

Когда я остановилась у Вуди и воткнула ключ в замок водительской двери, он замер (удивленно), я была уверена в этом, потом взял себя в руки и положил наши сумки в багажник. У меня возникло сомнение, что Калеб никогда не ездил на машине, которая была намного старше его по возрасту, но он ничего не сказал. Он последовал за мной к водительской двери, открыл ее для меня. Несмотря на то, что он был пассажиром, Калеб не забыл свои прекрасные манеры. Я наблюдала за ним в лобовое стекло, как он обошел машину спереди и открыл свою дверь, рядом с водителем, потом забрался в салон. Калеб вместе со мной ехал ко мне домой. Калеб. Ехал. Со. Мной. Домой.

После того, как мы оба очутились в салоне, он повернулся ко мне и сказал:

— Мне нужно кое-что сделать.

— Что?

Он перегнулся через коробку передач и взял мое лицо в свои руки — жест, который я обожала, когда он так делал, и прошептал:

— Это.

Калеб поцеловал меня, лишая сознания, глубоко и основательно, пока я не смогла вспомнить свое собственное имя, что уж говорить про вождение машины. Его колючая борода ласкала мои щеки и подбородок, как только он потянул зубами мою нижнюю губу, поддразнивая, я превратилась в полную кашу, готовая оседлать его на общественной стоянке прямо в автомобиле. Серьезно, этот мужчина был опасным в сексуальном плане, хотя он и сделал-то ничего, всего лишь посадил меня в машину и поцеловал.

— Осторожнее или я не смогу нас никуда довезти, — прошептала я ему в губы.

— Прости. — Он отодвинулся, удерживая руку под моим подбородком и потер большим пальцем по моей нижней губе. — Я весь день хотел это сделать. — Красивые, синие с золотом глаза, изучающе смотрели на меня в этот момент. — Теперь все в порядке, — сказал он с его ухмылкой шкодливого маленького паренька. — Мы можем ехать. — Потом он помолчал секунду или две. — А куда мы едем?

Я ничего не могла поделать, засмеявшись. Это было так мило, не смотря на неловкость, которая все же витала между нами. Мы собирались кое-что выяснить про нас, если Калеб продолжит быть таким же очаровательным, для меня это не будет проблемой.

— Мы ненадолго заскочим к бабушке в терапевтический центр, а потом я отвезу тебя в коттедж, где приготовлю нам ужин. После этого мы будем делать все, что захочешь.

— Все, что я захочу?

— Если это будет включать в себя теплые носки, я в игре, — с хитрой ухмылкой ответила я.

— Умммм…, — он застонал, ерзая на сиденье. Итак, он чувствовал тоже…

Хорошо.

Отдача была честной игрой.

$$$

— Нэн, я привела с собой друга… ты хорошо его знаешь. Помнишь…

— Калеб Блэкстоун, возможно, ты и подрос, но я узнаю твое лицо везде. Ты так похож стал на своего отца, когда он был в твоем возрасте. — Лицо Нэн засветилось, она протянула ему руку, которую он взял в обе своих руки и тепло пожал.

— Миссис Кастерлей, вы совершенно не изменились. Чудесно увидеть вас снова. Брук сказала, что вас скоро выпишут. — Я наблюдала, как он приветствовал мою бабушку и поражалась насколько прекрасно он обходился с людьми. Особенно людьми, которых он явно обожал. Калеб явно обладал навыками общения, к сожалению, которые отсутствуют у многих людей нашего поколения, поэтому я была довольна, сидя, сложа руки и наблюдая за их разговором. Я понимала, что позже Нэн прижмет меня к стенке и захочет узнать, что я делаю вместе с таким человеком, как Калеб Блэкстоун, и мне придется ей кое-что рассказать.

Интересно, что я ей расскажу? Что он относится ко мне с уважением, говорит, что хочет меня и заставляет почувствовать женщиной, которой я была прежде, чем совершила эту ужасную ошибку. Это была правда, даже если мне страшно было в это поверить. Бабуля явно будет относиться скептически к его намерениям по отношению ко мне и, наверное, спросит его напрямую. Она больше не работает на его семью, поэтому не будет сдерживаться в своих высказываниях, пытаясь завуалировать свои чувства из уважения к работодателю, кроме того, после всей этой истории с Маркусом, бабушка старалась меня от много защитить…

Мои внутренние размышления были прерваны появлением Германа с букетом осенних цветов. Мужчины Блэкстоуны не обделены романтическими наклонностями, видно, это помогало им, когда наступало время по достоинству оценить женщину, я собиралась проделать тоже самое и оценить по достоинству мужчину, как только мы останемся одни с Калебом в моем коттедже.

— Что я вижу! Своего племянника, флиртующего с моей девушкой? — прогудел Герман.

— Дядя Герман, мне кажется вас можно поздравить, если я не ошибаюсь.

Я видела, как они оба обнялись и была поражена их внешнем сходством. Теперь я вспомнила, почему сказала Калебу, что он напоминает мне человека, живущего на острове. Их внешнее сходство было видно невооруженным глазом, тут же можно было понять, что они были родственниками. Если бы я не знала об их родстве, то подумала, что они — отец и сын.

Я услышала, как Калеб рассказывал Герману о Блэкуотер, как у них завязался разговор на эту тему. Он сказал, что хочет исправить ситуацию с увольнением сотрудников и то, что особняк был опечатан, возможно он хотел получить совет Германа по этому вопросу. Было бы приятно увидеть поместье Блэкуотер восстановленным для какой-то полезной цели, если семья не хочет использовать его по праздникам. Я надеялась, что тот человек или семья, кто купит это поместье, по достоинству оценит его историческое значение, а не только стоимость дома и земельного участка. Мне по-прежнему казалось странным, что Калеб не знал, что особняк выставлен на продажу и опечатан. Разве в его семье не принято обсуждать такие важные вопросы, как продажа дома, которым семья владела на протяжении поколений? Опять же, мне пришлось тряхнуть головой, чтобы не думать о проблемах богатых…

$$$

— Герман и Нэн, определенно наслаждались твоим сегодняшним визитом, — сказала я ему, выруливая на извилистую дорогу, которая вела к коттеджу и по которой я могла интуитивно ориентироваться по неровностям и поворотам.

— Я тоже получил удовольствие. Я очень рад, что ты привезла меня к ней сегодня вечером. Спасибо. — Он протянул руку и сжал мое бедро, пытаясь таким образом привлечь мое внимание к его словам.

— С чего такая благодарность, Калеб?

Он вздохнул, прежде чем ответить.

— Предполагаю, что это связано с тем, что мне стыдно за то, что потерял интерес к людям и вещам, которые занимают более важное место в моей жизни. После окончания Гарварда я настолько погрузился в работу и бизнес, что исключил все остальное, даже свою семью. Теперь я жалею, понимая сейчас, что упустил много времени с людьми, которые мне не безразличны.

— Думаю, никогда не будет поздно, если они сейчас узнают о твоих чувствах. — Я замолчала, задумавшись прежде чем продолжить свою мысль. — Когда я увидела тебя, стоящего рядом с Германом сегодня вечером, я четко увидела семейное сходство между вами. Надо сказать, генофонд мужчин Блэкстоунов очень красивый.

— Спасибо. Я рад, что ты так думаешь. Могу сказать то же самое о тебе и твоей бабушки. Вы очень похожи друг на друга, даже похожи ваши голоса. Я слышу будто бы это ты говоришь, когда она со мной разговаривала. — Он снова наклонился над коробкой передач и пробормотал мне в шею. — А красота-то у вас в избытке, это на тот случай, если я не упоминал об этом раньше.

Он лизнул мою шею, вызывая у меня дрожь по всему телу, которая выстрелила прямиком мне между ног.

— Я за рулем, Калеб, — пожурила я его. — Веди себя прилично, или же твое предложение пойдет коту под хвост.

Он тихо рассмеялся мне на ухо, прежде чем комфортно уселся в своем кресле.

— Ради этого я буду вести себя хорошо.

Заехав в гараж, я ощутила, что он опять вернулся к своему изучению. Он быстро обошел впереди машине и открыл мою дверь. Мне предстояло привыкнуть к его джентельменским манерам. Я открыла багажник, и он вытащил наши сумки.

— Вот он, — сказала я. — Коттедж, который я никогда не продам, пока буду жива. — Я стала открывать дверь.

— Он выглядит очень очаровательным. Я представляю какой открывается захватывающий вид с внутреннего дворика.

— О, да, — ответила я. — Мы можем посидеть там после ужина. Оттуда прекрасно виден маяк, который ярко светит над водой, несмотря на то, что прохладно. Мы можем взять с собой одеяло.

— Давай потом так и сделаем. —Прошептал он мне в шею, прижимаясь к моей спине. Я чувствовала его жесткий член своим телом. Его внушительная эрекция прочно обосновалась, вжимаясь в мои ягодицы. Притяжение к Калебу было просто сумасшедшим.

Безумным. До безобразия. Сумасшедшим.

Но, беспокойство… я не переживала. Ни сколечко. Как я могла игнорировать мужчину? Он ухаживал за мной. Я не верила, что он ухаживал за мной ради секса. Хотя опыта у меня было маловато в этом вопросе, но я не ощущала себя его завоеванием. Калеб был совершенно другим.

Ключ в замке входной двери, наконец, поддался и повернулся. Как только дверь раскрылась, Калеб быстро подтолкнул меня внутрь. Я услышала, как упали на пол сумки, мои ключи и цветы… и оказалась в объятиях Калеба. Меня подняли сильные руки, которые с осторожностью оторвали от пола, вжав в стену, и его нога протиснулась между моих коленей.

— Ааааххх, — застонала я, как только почувствовала через брюки его член, упирающийся в мой клитор. Я начала двигать бедрами, с отчаянием нуждаясь в нем внутри.

— Пожалуйста, Калеб… Я хочу тебя.

— Это сладкая музыка для моих ушей, детка. — Он просунул два пальца внутрь моих трусиков и стал кружить по чувствительной плоти. — Бл*дь, ты готова, — жестко произнес он, тут же опустив меня на ноги. — Сначала мне нужно кое-что надеть. — Он достал пачку презервативов из кармана брюк и слегка ее потряс, доставая один.

Я выхватила его у него из рук и разорвала фольгу, открывая.

— Дай мне свой член. — Потребовала я безапелляционно, подтекст был таков: «Дай мне его сию минуту, Калеб».

Он все понял по моему настрою. Спасибо тебе, Господи.

Калеб тут же расстегнул молнию и в две секунды его член был у меня в руке. Я чувствовала, что он наблюдает за мной, как я подготавливала его, чтобы он оказался глубоко внутри меня, и он явно наслаждался этим шоу. Я торопилась. Он потянул вверх мое платье, пока я маялась с презервативом, потом потянул вниз мои трусики, спустив по моим сапогам, чтобы мы зря не тратили время. Я не желала знать откуда он был так искусен в «внутренней кухне» секса, просто была ему признательна за предусмотрительность.

В следующую секунду я была оторвана от пола, моя спина уперлась в плоскую стену, а ноги были разведены на ширину его бедер. Я ощутила его жесткий член, упирающийся мне в живот, и почти заплакала от осознания, что он почти уже близко. Он был большой, жесткий и очень красивый.

— Боже, — застонала я, как только он передвинул его напротив моего входа и глубоко вошел.

— Черт, так хорошо. Ты ощущаешься…, — он не стал договаривать, накинувшись на мой рот, целуя с таким же неистовым самозабвением, с каким входил в меня своим членом. Казалось это продолжалось вечность, мы оба неистово и дико целовались. Теряясь в наших движениях, ищущих райское освобождение. Он оторвался от меня, уставившись мне в глаза, пока мы продолжали трахаться. У меня никогда не было такого секса. Он был красивым и диким одновременно, грязным и изысканным. Я полностью была подвластна своему оргазму, потому что секс был слишком крышеносным, отправляя меня на грань, которая была уже слишком близко, слишком прекрасным концом.

— Я хочу, чтобы ты кончила на мой член, детка. Давай. — Его пальцы отыскали путь к моему клитору и снова начали кружить. — Прокричи мое имя, Брук, — приказал он, и я увидела, как напряглись мышцы его шеи, пока он удерживал меня одной рукой.

Я не стала сдерживаться и почувствовала, как падаю в рай… прошептав его имя.

— Каалеееб. — с трудом смогла я выдавить, он еще не закончил со мной. Он наблюдал за мной, и я была рада, выражение экстаза у меня на лице было сотворено им. Это было его рук дело.

Я наслаждалась чистым удовольствием, отразившимся у него на лице, когда он кончил минутой позже.

Потом он долго меня целовал, наши тела слились в единое напротив стены, пока не наступило время вернуться к реальности.

Иногда реальность — ужасно раздражающая сволочь.

$$$

— Брук умеет готовить, — произнес он со своей ухмылочкой, выглядя при этом мило и довольно от своей маленькой рифмы. Он также, казалось, был рад пиццы из французского багета, которую я состряпала нам, и мы сидели друг напротив друга, а его красивый букет цветов стоял в вазе на столе между нами.

— Да, это становится необходимостью, когда живешь один.

— Я живу один, и я не умею готовить, — сказал он.

— Но ты можешь позволить себе роскошь и нанять кого-то, чтобы готовили для тебя или ты все время ешь вне дома?

— Большую часть времени я ем не дома, как правило, потому, что много езжу в командировки. Когда я никуда не выезжаю, мне хочется побыть дома как можно дольше, так, наверное, происходит со многими людьми, которым приходится много путешествовать по работе. Тебе ужасно хочется, но не можешь себе этого позволить. Энн, моя домработница готовит блюда и кладет в контейнеры в холодильник с определенными инструкциями, или если я говорю ей заранее, она готовит что-нибудь к моему приходу. Исаак — ее муж, мой шофер, они живут в моем доме, этажом ниже.

Я совершенно четко видела его взаимоотношения с сотрудниками. Я видела, как он разговаривал с бабушкой. С уважением. Он не ставил себя выше Энн и Исаака, и, казалось, ценил их заботу и участие, которые они принимали в его жизни. Мне стало любопытно, может эти качества он перенял от моей бабули. Она была волевой женщиной, и хотя она прекрасно осознавала свое место в их семьи, она была упертой, но любящей, руководя Калебом, его братьями и сестрами. В этом я была уверена. Но меня удивляло, что теперь я могла спокойно общаться и не только общаться с этим восхитительным мужчиной.

— А какая у тебя семья?

Он сначала как бы из-под палки стал рассказывать, но с каждым словом Калеб увлекался все больше и больше, и я с уверенностью могла сказать, что он очень любил свою семью.

— Моего отца звали ДжУ, Джон Уильям, он умер от рака желудка в прошлом году после продолжительной борьбы с этой болезнью. — Я почувствовала напряжение в его интонации, пока он пытался сдержать свое горе. Я услышала это слишком отчетливо. —Когда он заболел мне пришлось взять под контроль его бизнес. Моя мать Мадлен, бывшая Лафарж, происходит из старинной бостонский семьи, прежде чем она вышла замуж за моего отца. Я самый старший в семье, у меня есть два брата и две сестры. Мои братья близнецы, и они на двадцать месяцев младше меня: Уайат и Лукас. Лукас живет здесь, на острове, круглый год. Он создает игры и последнее его творение — это iInVidiosa, если тебе о чем-то говорит это название. Он точно знал, кто ты такая, когда я спросил его, кем является девушка по имени Брук, живущих на острове с бабушкой, говорящая с английским акцентом. — Он подмигнул мне.

— Почему меня это совсем не удивляет? Твои шпионские наклонности мне уже известны.

— Его брат-близнец Уайат живет в Нью-Йорке и нам ничего не известно о его деятельности. Я думаю, что он не хочет, чтобы мать узнала, как он зарабатывает свои деньги.

— А как он заработал свои деньги? — спросила я.

— Подозреваю, что в сфере видео развлечений. Даже где-то видел, в качестве не жесткого порно, или то, что показывают в отелях. Я могу с уверенностью сказать, что он владеет дистрибьюторскими компаниями, которые не участвуют в производстве фильмов. — Он провел рукой по волосам, словно волновался на этот счет. — И мне кажется, если честно, что мне не совсем хочется знать о его деятельности.

Я рассмеялась и согласилась с ним, кивнув головой.

— А твои сестры?

— Уиллоу и Винтер тоже двойняшки, но они не совсем похожи. Они даже на меня не очень-то похожи. Уиллоу блондинка, а у Винтер волосы темные, как и у нас. Но глаза у них одинаковые, такие же. Уиллоу — писательница. Она входит в список бестселлеров для молодежи, старше 18+ «Нью-Йорк Таймс», пишет серии фэнтези, я считаю это настоящее достижение в ее двадцать четыре года. Она живет со своим женихом в Провиденс, Роджером, профессором истории в университете Брауна.

— У.Р.Блэкстоун это она? Я знаю все ее книги, читала. Она написала серию «С пустыми руками». Потрясающе, Калеб, у тебя в семье имеется известный автор. Я бы очень хотела, чтобы она подписала мне когда-нибудь книгу.

Он широко улыбнулся, и могу сказать, что он был горд за свою сестру. Так и должно быть.

— Я скажу, что ты ее фанат, уверен, что она подпишет и пришлет тебе несколько книг. Она все время переписывается со своими читателями.

— Я была бы очень польщена.

Он сделал глоток вина, бутылку которого я открыла, чтобы выпить под мою домашнюю пиццу и, казалось, был счастлив находиться здесь со мной. Он должен был быть счастлив, учитывая, что он трахнулся и его накормили — именно в таком порядке. Господи, у меня до сих пор проходила дрожь от оргазма, может у него было тоже самое? Он казался таким заботливым ко мне. Я все еще не разобралась, почему он постоянно преследовал меня, но поняла одно — он мог бы меня исцелить. Мне было необходимо сексуальное исцеление, а Калеб как раз был очень хорошим целителем. Мне также было необходимо исцелиться эмоционально. По-прежнему…

Он продолжил, взглянув на меня еще одним жгучим взглядом.

— Винтер заканчивает магистратуру в области социологии в Бостонском университете, и скорее всего ты ее увидишь, потому что ее квартира в моем доме, где располагается мой пентхаус. Я уверен, что скоро ты с ней познакомишься, поскольку часто будешь ходить ко мне, чтобы сделать перепланировку… но я также надеюсь, что будешь посещать мой пентхаус, чтобы увидеться со мной.

Аууу, вернулся шарм.

— Конечно, я хотела бы снова посетить твою квартиру, а вернее тебя, но Калеб, на самом деле, я помню твоих сестер… в частности Винтер.

— Ты встречалась с ней раньше? — Он выглядел удивленным и заинтересованным.

— Да. Когда я первый раз приехала на остров, чтобы остаться с Нэн. Твоим сестрам как раз исполнилось шестнадцать, и в честь их дня рождения был организован великолепный праздник в Блэкуотер, на который я тоже была приглашена. Тогда я познакомилась с твоим отцом, но не помню, встречала ли твою маму или нет. Я не очень тогда предпочитала общаться, поскольку совсем недавно потеряла своих родителей и оказалась в чужом для меня мире, по крайней мере, так я себе его ощущала, поэтому этот день рождение для меня прошел как в тумане. Но я помню сам день. Был жаркий летний день, и в основном все охлаждались в бассейне. Я не пошла туда. Я предпочла наблюдать за подростками, которые сражались и играли в бассейне — здесь, в Америке, все мне казалось по-другому, считай, что я многое видела впервые. Я была не готова дружить или играть в подобные игры. Но ко мне подошла Винтер, села рядом со мной и стала расспрашивать о жизни в Англии. Мы говорили о братьях Джонас, которые были дико популярны в Великобритании в то время и других девочек-подростках, но большей частью она тянула время разговорами, чтобы я почувствовала себя частью вечеринки. (Jonas Brothers (произносится «Джо́нас Бра́зерс») — американская поп-рок группа, состоящая из трёх братьев, музыкантов и актёров Кевина Джонаса, Джо Джонаса и Ника Джонаса. На данный момент группа выпустила четыре альбома: «It’s About Time» в 2006 году, «Jonas Brothers» в 2007 году, «A Little Bit Longer» в 2008, «Lines, Vines, and Trying Times» в 2009 году. В 2013 году планировался выйти пятый альбом «V», но выход не состоялся.

Братья снялись в сериалах и фильмах Канала Disney, таких как JONAS и продолжение сериала Jonas L.A., а также в оригинальном кино Канала Disney Camp Rock: Музыкальные каникулы и Camp Rock 2: Отчётный концерт.

В 2008 году группа была номинирована на звание «Лучшая новая группа» на 51-й церемонии вручения наград Грэмми. Также коллектив получил награду как «Прорыв года» по версии American Music Awards и два раза выигрывал премию Nickelodeon Kids’ Choice Awards, в номинации Лучшая музыкальная группа, 2008 и 2009 году. В 2011 году группа получила премию Bravo OTTO как лучшая группа года. В 2012 получили премию The Shorty Awards в номинации «Лучшая группа»)).

Выражение его лица изменилось и пропало радушие, которое ранее отображалось у него на лице.

— Я не смог прилететь на их день рождения. Я находился в Далласе на заседании комиссии по патентам. Я пытался вернуться домой, но рейсы были отменены из-за суровых погодных условий.

— Тебя до сих пор это беспокоит, что ты пропустил их день рождения, не так ли?

— Да. Я пропустил слишком многое и не могу это никак наверстать. Я прошел трудный путь и это очень прискорбно. — Он посмотрел мне в глаза. — Но я не должен тебе этого говорить, потому что ты прошла не легкий путь, Брук, через свои потери.

И опять все началось. Чертовые слезы появились у меня на глазах в самое неподходящее время. Хорошо бы, чтобы этот удивительный мужчина не рванул от меня, удирая, хотя для этого полно причин. Я опустила голову и сделала глоток воздух между рыданиями.

Калеб был спокоен. Терпелив….

На этот раз он даже не стал спрашивать меня, в порядке ли я? Он не стал меня утешать. Он всего лишь протянул руки через стол и взял мои руки в свои. Кружа, он потирал пальцами мои ладони в самых нежных местах… и через минуту у меня прошло напряжение в горле.

— Я поняла из твоего рассказа, Калеб, что ты очень сильно любишь свою семью, — сумела я, в конце концов, заикаясь вымолвить.

— Да, люблю.

Я медленно вдохнула и успокоилась, успокаивая свои эмоции, как только он ответил мне, но в его словах было что-то большее.

— Брук, знаю, что слишком рано,.. но мне плевать, я хочу поговорить о том, что я чувствую и не могу этого изменить, также как не могу вернуть день рождения своих сестер.

Я посмотрела ему в глаза, они были такими красивыми, синие с золотой оболочкой, которые проникали прямо мне в сердце.

— О чем ты говоришь?

— Я не могу вернуться назад, к тому времени, когда еще не встретил тебя, Брук, потому что ты заставляешь меня чувствовать все по-другому.

— И как я заставляю тебя чувствовать? — Мое сердце, конечно, готово было разорваться в любую секунду и тогда мне не пришлось бы беспокоиться о завершении этого разговора. Все могло закончиться очень легко.

— Влюбленным. — Тихо произнес он, но я отчетливо услышала его слова.

Влюбленным.

Влюбленным?

Нет. Он не может.

Не влюбленным.

— Нет, ты не можешь меня полюбить, Калеб. Ты просто не можешь.

18.

Калеб

«Слишком поздно, красавица».

И вдруг я стал парить. Да, именно это со мной происходило в данную минуту, в коттедже Брук на острове, рядом с маяком Фэйрчайлд. Я как бы вышел из своего гребанного тела и парил под потолком, с любопытством поглядывая вниз, и видел определенно придурка, сидящего напротив нее, и выглядящего так, словно он не в состоянии был вспомнить свое имя.

Честно говоря, она выглядела не лучше. Она была как всегда очаровательна, но то, что я шокировал ее, без сомнения.

Я сам себя шокировал, скажу я вам. Как только слова сами собой выскользнули из моего рта, я понял, что совершил ошибку, сказав лишнее. Я испугал ее. Да, я собирался двигаться медленно. Но я облажался по полной. Опять. Почему я был таким идиотом-мудаком? Почему?!

Она с испугом прикрыла рот и смотрела на меня через стол. В шоке. Она была настолько идеальной, несмотря на ее волосы, пришедшие в полный беспорядок от отчаянного-но-о-о-очень-горячего-секса у стены, который у нас произошел. Но ее глаза… они были по-настоящему ох*ительными в данный момент, хотя она моргнула, пытаясь сдержать слезы. Опять. Ее взгляд был удовлетворенной женщины, которая явно объездили мой жесткий член, наслаждаясь каждой минутой.

И даже после сумасшедшего секса у стены, Брук решила сделать ужин своими бесценными руками, разложить еду на тарелки и подать их на стол. Какого собственно хрена? Я был в шоке, потому что у меня не было подобного опыта. Ни одна женщина никогда не делала этого для меня.

Брук обладала настолько щедрой душой, все, что она делала шло от ее сердца, и делала она это, потому что ей хотелось.

Мне хотелось бы находиться внутри нее, когда я произнес эти слова.

— Не пугайся моих слов, ладно? Просто положи их в копилочку, и мы двинемся дальше… в наших… ээээ… отношениях. — Я притянул ее руки в свои. — Все осталось по-прежнему.

— О, Калеб… Не думаю, что смогу… я просто не готова, — прошептала она, и ее глаза наполнились слезами.

— Детка, все хорошо. Я знаю, что ты не готова, и я не собирался тебе этого говорить. Я прошу прощения. Я и не ожидал, что ты будешь чувствовать то же самое. У меня все-таки еще чуть-чуть варят мозги, и после того, что ты рассказала о себе, я понимаю, что слишком рано. Я все понимаю. Тебе не нужно ничего говорить сейчас. Просто знай, что я говорил правду. Хорошо? Ты можешь сделать это для меня?

— Ты знаешь… ты видел… Калеб, в каком эмоциональном стрессе я нахожусь. Ты даже не знаешь меня… как это может быть правдой?

— Но, на самом деле, это правда… не о тебе, Брук. Она больше касается меня. Это моя правда, не твоя. Я сказал тебе, что чувствую. И поверь мне, после тридцати одного с половиной года, ни разу не испытав настоящую любовь, хотя мне казалось, что уже эксперт в отношениях, но реальные вещи таковы, что сердце взяло вверх.

Она сглотнула, я заметил, как переместилась кожа у нее на горле.

— Я разбила тебе сердце?

— Угу. Жестоко. Варварски.

— Но я не хотела, — печально произнесла она.

— Я знаю, детка. Это всего лишь судьба совершает свое деяние. Брук, я совсем не ожидаю от тебя, что ты будешь ко мне испытывать те же чувства. Это всего лишь реальность — ты… и я. Я понял это той ночью, когда ты впервые заговорила со мной. Я даже не знал тогда твоего имени, но когда ты вошла в свой офис, я уже кое-что знал о тебе. Ты моя реальная судьба. Твоя бабушка и мой дядя женятся, тем самым соединяя нас родственными узами, хотим мы этого или нет. Это судьба то, что касается твоей работы… разве ты не видишь этого? Мы собирались пройти этот путь вместе, и я думаю, что мой путь к тебе был предопределен давным-давно.

— Судьба… для меня всегда было чем-то плохим, Калеб. Я боюсь судьбы. Слово «судьба» приводит меня в ужас.

— Почему, красавица?

— Потому что то, что мне дорого и что я люблю, могут у меня отнять в мгновение ока. Я не могу больше жить такой судьбой, если у меня еще что-нибудь отнимут, мне придет конец.

— Я знаю, что твое сердце было искромсано, и ты боишься снова испытать ту боль. Я не хочу причинять тебе боли, Брук. Мне бы хотелось, чтобы ты знала о моих чувствах, и я понял только сейчас, мое отношение к тебе никогда не изменится, даже если ты не будешь испытывать ко мне подобных чувств. Я всегда буду тебя любить.

— Калеб, я думала, что ты всего лишь хотел хорошо провести со мной время, наслаждаясь друг другом… в сексе… который просто замечательный. Ты самый удивительный и прекрасный мужчина, которого я знаю. Мне все время хочется себя ущипнуть, когда я с тобой, потому что все настолько слишком хорошо, чтобы быть правдой… но я не могу понять, почему ты вообще обратил на меня внимание. Ты очень многого обо мне не знаешь, Калеб. Я не из твоего круга и никогда не буду в него принята.

— Меня это совершенно не волнует, я бы с радостью перешел в твой круг общества, если потребуется.

— Ты не должен так говорить. — Всеми своими аргументами она старалась изо всех сил оттолкнуть меня, но я чувствовал, что у меня есть надежда. Я бы с радостью положил многое бы на стол ради нее, если бы она приняла меня, в буквальном смысле, когда будет готова.

— О, я имею в виду то, что говорю, у меня, действительно, есть такая способность сделать все реальностью. Просто понаблюдай за мной.

— Мне все равно, чтобы ты не говорил, — упрямо сказала она.

— Меня это не беспокоит, я не смог совладать со своими чувствами. — Я наконец-то не выдержал и задал вопрос. — Ты хочешь, чтобы я ушел? Я могу остаться сегодня на ночь у своего брата и утром вернуться в Бостон. — На самом деле, было больно, но я готов был уйти, если бы она попросила.

Она внимательно на меня посмотрела.

Я также не отводил от нее глаз.

Я ожидал, когда она скажет: «Дай мне пять минут, и я отвезу тебя в дом к твоему брату», в джипе «Чероки», который скорее всего был старше меня на пять лет.

Но она ничего не сказала. Вместо этого она поднялась со стула, обошла вокруг стола, придвинувшись ко мне. И протянула руку.

Я взял ее. Как я мог не взять? Она, фактически, протягивала мне спасательный круг, за который я, естественно, ухватился.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал, Калеб. Я бы хотела, чтобы ты остался и дослушал мой рассказ. Думаю, тебе стоит знать обо мне все, а потом ты сможешь сделать вывод — остались ли твои чувства прежними. — Она потянула меня вверх со стула. — Ты прав. С моей стороны было бы нечестно по отношению к тебе, указывать какие чувства должен испытывать другой человек. Прости, я не хотела тебя обидеть, когда сказала, что ты не можешь меня полюбить. Я не хотела тебя обижать, Калеб. Ни за что.

Я позволил ей повести себя вверх по лестнице в спальню, где находилась моя сумка, которую я оставил ранее, когда она показывала мне коттедж.

Она сняла с себя рубашку, потом леггинсы. Бюстгальтер упал следующим, и мой член начал пульсировать. Я был полностью готов, как только ее трусики упали на пол. Я наблюдал за ней, как она обнажает свое тело и очень хотел, чтобы она обнажила передо мной свою душу. Почему мы всегда жаждем того, чего у нас нет?

Она подошла ко мне, и я позволил ей помочь снять с себя одежду, вещь за вещью, пока не оказался полностью голым, как и она.

— Знаешь, как легко я могла бы влюбиться в тебя, Калеб?

— Нет. — Я покачал головой.

— Это требует некоторых усилий с моей стороны, но не значит, что это хорошая идея… для меня или для тебя.

Итак, эта дверь была закрыта не полностью. Хорошо, что теперь я знал об этом.

— Чего ты хочешь от меня, Брук?

Она улыбнулась.

— Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью в моей постели, а потом я расскажу тебе всю свою историю. После этого ты решишь, по-прежнему хочешь меня или нет.

Это честная игра, детка.

— Я согласен, но только если мы изменим последовательность. Сначала ты расскажешь мне свою историю, а потом мы займемся любовью. И кстати, я уже все решил.

Ее лицо вытянулось, а глаза прищурились.

— Я знаю, что ты делаешь. Ты думаешь, что все, что расскажешь мне, заставит меня изменить о тебе мнение, и уйти, и тогда ты сможешь наконец-то найти оправдание своей сраной абсурдной точки зрения, что недостойна моей любви.

— Возможно, — ответила она.

— Ну, детка, ты просто должна доверять мне, тогда и посмотрим, что получится. — Я улыбнулся на этот раз. — Пойдем в постель, а?

$$$

Итак, мы легли в постель. Голые, с голыми задницами, но не для траха.

Мы оба чувствовали легкое напряжение, до конца не отдавая себе отчета, как вписаться в жизнь друг друга. Я знал какое место она занимает в моей жизни, но она казалось была не уверена, какое место я занимаю в ее. Секс был хорошим, но по-видимому любви не было. Как такое могло случиться, найти единственную женщину на земле, которая была мне просто необходима, и заставить ее поверить, что что она достойна моей любви?

Мое сердце е*банулось со всех сторон.

Я протянул руки и сгреб в охапку, поудобнее расположившись на кровати, она прижалась ко мне, и ее шелковистая кожа растворялась в моей. Я натянул на нас одеяло, поправил простыни, которые до сих пор хранили ее запах, и стал ждать...

Она рассказывала, а я слушал. Ее сердце разбилось давно, мое же разбивалось при каждом ею произнесенном слове.

— На самом деле, я из бедных районов, как вы говорите в Америке. Внебрачный ребенок, если быть точнее. Моя мама, когда училась в колледже, поехала проходить обучение на один семестр в Лондон. Там она встретила моего отца, Майкла Харви, и они очень быстро, безумно влюбились друг в друга. Она забеременела мной. Но мой отец был уже женат и у него была семья. Моя мать и я стали его тайной. Он любил нас и был неотъемлемой частью нашей жизни, но мы все время оставались позорной тайной, которую стоило строго хранить в секрете, потому что все было не просто. Он был депутатом, членом парламента, поэтому я не взяла его имя. Вот почему моя фамилия Кастерлей, как у моей бабули. У отца были деньги, и он хорошо заботился о нас, пока был жив… но когда он умер… Единственное, что я получила от него после его смерти, это университетское образование, потому что когда я родилась, он создал трастовый фонд на мое имя. Это было единственным, что его сыновья не смогли у меня отсудить, по всем документам фонд принадлежал мне. У меня есть двое братьев, но я никогда с ними не встречалась.

— Мои родители умерли, когда вместе были в отпуске, они по-прежнему очень сильно любили друг друга, впрочем, как и всегда. Все произошло настолько мгновенно, мгновенно закончилась моя жизнь в Англии, я еще до конца не отошла от шока, когда мне пришлось переехать сюда, к своей бабушке, единственному, оставшемуся в живых родственнику со стороны мамы. Поначалу было тяжело, но я привыкала и обживалась, и постепенно очень полюбила жизнь на острове. Я закончила среднюю школу и смогла определиться со своим местом в этом странном новом мире. Когда пришло время выбирать университет, я поехала в Саффолк, поскольку он был близко от дома и моей бабули. Я преуспела в своей специальности, студенческие годы были для меня счастливыми. Я ничего не хотела менять тогда в своей жизни, пока не встретила Маркуса. Я уже почти заканчивала университет и мне хотелось работать в одной из престижных фирм дизайнеров Бостона.

— Моя подруга Зоя, соседка по комнате, пошла со мной в бар, где мы выпили слишком много текилы, у нас не было чувства меры, чтобы остановиться. Маркус был в баре той ночью, и он не скрывал своей симпатии ко мне. Уверена, что он что-то подсыпал мне в коктейль, потому что я не помнила, как очутилась у него дома. Я была девственницей до встречи с Маркусом. Сначала он был очень внимателен ко мне, не знаю почему. Он был студентом юрфака, сдавал экзамен, был на восемь лет старше меня. Я так и не поняла, как все произошло, я вдруг стала с ним, он буквально стал одержим мной за одну только проведенную ночь. Он вдруг оказался в моей жизни, я никуда не могла от него скрыться, была слишком молода и слишком наивна, чтобы понять всю опасность, пока не стало слишком поздно.

— Я забеременела, и он потребовал, чтобы я вышла за него замуж. Мне явно не стоило соглашаться, но учитывая историю мамы, я согласилась ради ребенка. Он переехал к нам в Калифорнию, заканчивать обучение. Я даже не успела толком отойти от выпускной церемонии, как очутилась в ЛА, где жила его семья, вот тогда и начался мой кошмар. У Маркуса было явное психическое отклонение, я уверена в этом, его странное поведение только ухудшалось с каждым днем, и моя беременность тоже этому способствовала. Он злился на самые обычные незначительные вещи, просто зверел, терроризируя любого, кто попадался ему на глаза.

— Его семья имела отношение к преступной деятельности, связанной с контрабандой оружия и других товаров черного рынка. Они использовали арендованные склады для хранения контрабанды, мне так кажется. Я старалась держаться от них подальше, насколько это возможно, но не всегда у меня получалось, он подмешивал мне наркотики, чтобы манипулировать и контролировать меня. Он говорил, что это обезболивающие, выписанные врачом… я даже не знаю, какие именно лекарства он мне давал, но они помогали мне заглушать весь этот кошмар, пока я жила с преступником-социопатом и ждала от него ребенка. Я не думала заводить ребенка, мне было всего лишь двадцать два года, я только вступила в новую жизнь, у меня было столько планов и надежд… а в результате оказалась беременной, с ужасным мужем и, ко всему прочему, еще и пристрастилась к наркотикам.

— Потом произошла автомобильная авария, и он погиб. Я находилась в коме в течение трех недель, потом пришла в себя. Как только моя голова просветлела от наркотиков, я поняла, что смогу отойти от них навсегда. Я до сих пор боюсь, что в один прекрасный день у меня на пороге появится отец Маркуса, и попытается заставить меня вернуться в Калифорнию, чтобы наказать меня за то, что я осталась жива, а его сын погиб. Или накажет за то, чтобы я никогда ничего не смогла рассказать полиции о них. На самом деле, не уверена появится ли он когда-нибудь, пытаясь меня запугать или угрожая, но мне не хочется идти на такой риск, поэтому жизнь на острове имеет ряд своих преимуществ, здесь живешь изолированно.

— Как только я сказала руководству больницы, что со мной жестоко обращались в семье, они тут же помогли мне устроиться в женский приют в Сан-Диего. Это укрытие спасло мне жизнь, по существу это было тихое и спокойное место. Я нуждалась именно в таком убежище после целого года беспредела и хаоса. Я жила в приюте шесть месяцев, проходя уроки самообороны и набираясь сил. То, что я оказалась на волоске от смерти, похоже разбудило меня и я получила второй шанс на жизнь. В общей сложности восемнадцать месяцев я провела вдали от бабушки, но я уже говорила тебе раньше, новая цель, ради которой мне стоило жить, помогла мне двигаться вперед. Как только Нэн стала нуждаться во мне, для меня пришло время вернуться домой в Бостон, и вот я здесь.

— А потом ты встретила меня, — сказал я.

— Да, я встретила самого замечательного и терпеливого мужчину, который ни разу не заставил меня почувствовать себя жалкой или слабой. Этот мужчина говорил мне, что я смелая, умная и красивая. Он заставлял меня смеяться, а также плакать, но в моих слезах он не виноват.

— Ты тоже не виновата в своих слезах, Брук.

— Он делает меня счастливой, заставляя почувствовать себя в безопасности, и ведет себя как истинный джентльмен… постоянно…

Она дала волю эмоциям на последнем слове, поэтому я обнял ее одной рукой, а другой запутался в ее волосах, так мы и лежали, долго, и я представлял себе мир, где не было психов, похожих на Маркуса Паттена, и подобные ему не терроризировали невинных девушек, у которых не было надежды на спасение и некому было им помочь.

С чего она решила, что рассказав мне всю свою историю, я мог изменить свое отношение к ней и мои чувства поменяются? То, что она рассказала, никак не могло изменить мое мнение о ней. Только в обществе, в котором я родился, в старой новой Англии, внимательно отслеживали все это дерьмо. Но, по крайней мере, сейчас был не 1890-й год, мать твою. Не знаю сколько бы я еще жил в этом легкомысленном мире, если бы жизнь не привела ко мне Брук, которая вернула меня в реальную жизнь, в которой она и жила. Мне пришлось немного потрудиться, но в голове у меня было полно отличных идей. Я хотел разобраться в них, но больше всего хотел набраться терпения, потому что именно этого и не хватало Брук, моего терпения.

Я повернул голову, найдя ее губы. Мне было необходимо поцеловать ее и целовать ее долго… мою драгоценную женщину, помогая ей понять, что она была для меня той единственной навсегда и так будет постоянно.

Когда я поцеловал ее, она ожила в моих руках.

Как Спящая красавица в гребаной сказке, моя красавица вернулась к жизни прямо в моих руках.

19.

Брук

На следующее утро, когда я проснулась одна в постели, первое, что увидела на полу его открытую сумку, собранную для уик-энда. Калеб не забрал свою сумку и не бросил меня. Он все еще был где-то здесь, пока солнечный свет прорывался через щелки в жалюзи.

И мне пришлось в очередной раз себя ущипнуть, чтобы понять, что я не сплю.

Калеб настолько отличался от Маркуса. Также, как он отличался от любого другого мужчины, с которыми я была знакома. Он был очень терпелив и внимателен, и умел слушать. Калеб был самым внимательным слушателем. Я не чувствовала с его стороны жалости к себе, никогда. Наоборот, он говорил мне, что я храбрая и умная. Он видел во мне что-то такое, что я сама не видела в себе, и теперь, видя его любящий взгляд, я хотела большего. Многое другое. Калеб дал бы мне мир, если бы я позволила ему.

А в состоянии ли я позволить ему?

Я зарылась лицом в подушку, на которой он спал, пытаясь уловить его запах. Подушка определенно пахла им, здесь присутствовали нотки специй его одеколона, а еще запах секса, который безошибочно был связан с ним. Много секса. Я представила, как он выглядел, провалившись в крепкий сон в моей кровати: без сомнения, с его забавной сексуальной прической с утра, с сильным большим телом, длинными руками и ногами, которые взяли в оборот меня вчера вечером, погрузив в состоянии покоя и релакса своим размеренным дыханием, заполняющим тишину.

Я знала, что с прошлой ночи во мне что-то изменилось и для меня это было чем-то большим.

Картинки Калеба у меня в голове говорили о верности и силе.

И сейчас я больше всего боялась его потерять, нежели раздумывать о любви.

$$$

Мне следует улыбнуться ему, как только он увидит меня этим утром, решила я, вставая с кровати и направляясь в душ. Мне обязательно стоит ему улыбнуться, особенно после ужасной истории, которую я поведала ему прошлой ночью. Почему он так сладко и нежно занимался со мной любовью после того, как узнал обо мне все? Почему он захотел войти в мой мир? Какой мужчина добровольно согласиться испытывать мчащийся на него поезд, живя со мной?

Если только… он, действительно, имел в виду то, что говорил.

У меня никогда не было такой любви. Я никогда не сталкивалась с безусловной, бесстрашной любовью. Помимо Нэн. Но от мужчины? Неужели такое возможно?

Он что-то мне говорил про то, что готов снять с меня ужасную ношу страха, которую я испытывала, и сегодня я чувствовала такое облегчение. Если он на самом деле меня любит, после всего, что я ему рассказала, я, действительно могу довериться ему… по-настоящему.

$$$

Я вышла через заднюю дверь и направилась к высокой прибрежной береговой равнине. Возможно, эльф шептал мне на ухо, что Калеб был где-то здесь, осматривая местность, и я смогла бы найти его там. Калеб зря слов на ветер не бросал. «У меня есть такая способность сделать это реальностью. Просто понаблюдай за мной». Он говорил именно то, что собирался сделать, и мне даже стало любопытно (я стала надеяться), может он действительно собирался прийти в мой мир со мной.

Я решила написать ему смс-ку.

Б: Где ты?

К: Я все еще здесь, детка. Ты скучаешь по мне?

Б: Всегда.

К: Где ты?

Б: Я за коттеджем.

К: Бери южнее, и ты встретишься со мной.

Мой Калеб указал мне правильное направление.

Б: ОК уже иду.

Опустив телефон в карман, я отправилась на поиски своего мужчины. Моего мужчины. Да, я готова была утверждать, что он мой. Я не могла удержать его навечно, но сейчас в этом месте — он был однозначно моим.

Я обнаружила его через двадцать минут. Его трудно было не заметить. Сейчас я могла бы уже отыскать его в толпе, потому что настолько хорошо изучила его фигуру, поджарый и мускулистый, и высокий. Он был в темных джинсах и черной рубашке хенли, пальто нараспашку. И для меня, как всегда, он выглядел абсолютно восхитительно. «Он сказал, что любит тебя».

Но мой Калеб был не один. Рядом с ним был какой-то мужчина, показывающий в сторону полей, словно знакомя Калеба с островом. Мое сердце забилось сильнее, когда я подошла к нему. Должно быть, он почувствовал мое приближение, потому что повернулся в мою сторону. Его лицо освещалось одной из его великолепных улыбок, он протянул руку, подзывая меня к себе.

Как я могла не влюбиться в этого мужчину?

Он привлек себя к себе, крепко обхватив рукой и прикоснулся губами к моей щеке. Я почувствовала, как он вдохнул, прижавшись к коже. Я поняла, что он делает, так как поступала точно также при каждом удобном случае. Запах любимого был настолько мощным, что обладал успокаивающим действием. В данную минуту Калеб вдыхал мой запах, стоя перед незнакомцем. Посторонним было незаметно, они видели только приветственный поцелуй в щеку, но для меня это было о-о-очень-интимным.

Я улыбнулась ему именно той улыбкой, которую сама себе пообещала. В его глазах я заметила искры счастья, в них не было не требований, не боли, которую я наблюдала прошлой ночью… только любовь. По крайней мере, могу сказать, что в моей голове сейчас было тоже самое, но не безумная любовь. А любовь, к которой я придвигалась маленькими шажками.

Он представил меня Ашеру Вудроу, с которым лично я никогда не встречалась, но слышала о нем от местных жителей. Ашер выглядел внешне довольно сурово, немного задумчивым и был вежлив, статный мужчина. По-видимому, Калеб и Ашер вместе были бойскаутами, но с годами связь оборвалась. Он владел аэропортом острова Блэкстоун, а также вертолетами, которыми сдавались в наем и курировали между материком и островом. Я с удовольствием наблюдала за заключением их разговора по поводу вертолетной площадки, которая будет недалеко от аэропорта и будет напрямую связана с вертолетной площадкой Blackstone Global Enterprises, находящейся в самом центре города. Сейчас Калеб был полон для меня сюрпризов, у него имеется не только вертолет, но личная вертолетная площадка в Бостоне.

И просто так, когда моя симпатия к нему двигалась маленькими шажками, она вдруг с разбегу нырнула в глубь. Настолько глубоко, насколько существует бездна между его миром и моим.

Мои действия никак не могли изменить его желание, быть в моем мире вместе со мной. Как такое может быть? Ведь любая женщина хотела бы, чтобы Калеб выбрал ее? Я до сих пор не понимала, почему такой мужчина, как он, был рядом со мной, почем он выбрал меня. Почему? И что насчет женщин в его прошлом?

Я боялась, что я никогда не смогу принадлежать миру Калеба.

Попрощавшись с Ашером, мы двинулись обратно по тропинке рука об руку, наслаждаясь потрясающим видом осеннего солнца над темно-синей водой, маяком, стоящим у скал. Мне очень нравился прекрасный вид на океан, открывающийся с острова.

— Что ты делал в такую рань? — спросила я с любопытством.

— Я хотел исследовать южную часть острова и взглянуть на доступную здесь землю, которую можно купить. — Он не произнес ничего лишнего. Калеб сказал именно то, что он хотел предпринять и сделать.

— Я удивлена… я надеялась, — ответила я, повернувшись к нему.

Он остановился и прижал меня к своей груди, пока мы стояли и смотрели на море, пересекающийся с линией горизонта, сливаясь в сплошную синеву. Я вдыхала его мужской пряный аромат и пыталась понять всю прелесть, которую ощущала рядом с Калебом. Он был честным и открытым, добрым во всех отношениях… для меня.

— Когда я начну здесь строить дом, ты не будешь на меня злиться?

Меня накрыли эмоции. Я опять развалилась на сотню кусочков, зарыдав в его сильную грудь.

— По-жа-луйстаааа, никогда не сердись на меня, Каааа-лееб.

Он удерживал меня в своих объятьях и гладил рукой мне волосы. Калеб уже понял, что я плакала от счастья, не от горя, по крайней мере, так и было. И он не ринулся от меня на утек. Я за прошедший вечер дала ему уйму поводов, но он продолжал оставаться со мной. Хотя для него это было настоящей пыткой. Мужчины не любят слезы и эмоциональные срывы. Как он все это выдерживал? Я с трудом держала себя в руках, когда у меня накатывали слезы. Но Калеб по-прежнему держал меня в своих объятиях и проявлял свою заботу и понимание.

— Я хочу с тобой кое-о-чем поговорить. Мы можем присесть? — тихо спросил он меня. — Мы можем постелить мое пальто вместо одеяла на траву. Отсюда такой отличный вид, нам стоит им наслаждаться, пока погода хорошая.

— Да, я не хочу отсюда уходить, — ответила я, прижавшись щекой к его груди, смотря на море, но мне не хотелось отлипать от его груди.

Он разложил свое пальто и сел, усадив меня между ног перед собой, чтобы я смогла опереться на него спиной. Окруженная его руками и теплом, паника, появившаяся несколько минут назад, оставила меня. Она испарилась, как будто ее никогда и не было.

— Я рано проснулся и провел некоторые исследования.

— Ты разузнал продается ли здесь земля, чтобы смог построить дом? — спросила я.

— Да и нет. Насчет недвижимости я заинтересовался позднее. Сегодня утром я хотел узнать о причинах внезапной сильной эмоциональной реакции, в частности, слез.

— Ой, — у меня сердце забилось сильнее. — Ты, наверное, увидел мое фото, как только в строке поиска набрал «слезы» в Google?

Он рассмеялся.

— Прости, но это смешно.

— Я рада, что ты так думаешь. Это прекрасно, что я могу спокойно с тобой над этим посмеяться. — Я резко замолчала. — Иначе я начну плакать.

— Нет, я не увидел твоей прекрасной фотографии, но зато нашел массу всего интересного.

— Расскажи, — я не могла предположить, что мои эмоциональные срывы подвержены лечению.

— На сайте, который я отыскал, было написано, что это одно из самый скрытых неврологических расстройств — называется аффективная лабильность, АЛ.

— У него даже есть название?! — Я была в шоке.

— Давай, я прочитаю тебе то, что написано на самом сайте. — Он что-то вбил в телефон и начал читать:

— Люди, страдающие аффективной лабильностью, подлежат неконтролируемым приступам плача или смеха, без на то очевидной причины. В настоящее время точные причины заболевания до конца не выяснены, но, скорее всего они связаны с травмами нервных окончаний в коре головного мозга, которые отвечают за эмоциональные реакции. Такое явление часто наблюдается у пациентов с заболеваниями — болезнь Шарко, рассеянный склероз, болезнь Альцгеймера, болезнь Паркинсона и пациентов, у которых были травмы головного мозга, — с ударением произнес он.

— Травма головного мозга…, — выдохнула я.

— Дай, мне закончить последний абзац, — мягко, но настойчиво добавил он. — В некоторых случаях, пациент с АЛ имел черепно-мозговую травму, о которой он или она даже не были в курсе. Одна из главных причин, отличающих АЛ от депрессии, заключается в том, что эмоциональные всплески носят непредсказуемый характер, очень быстротечны, длятся от несколько секунд до минуты и могут происходить несколько раз в день. Они требуют много энергии от пациента, чтобы держать себя в руках. — Он сжал мне плечо. — Ты была права, Брук, у тебя нет депрессии, потому что, по крайней мере, я этого не вижу. Но у тебя была серьезная травма головы, — сказал он, дотрагиваясь кончиком пальца до рубца на линии роста волос.

— Я находилась в коме в течение трех недель… мой мозг решил выбрать отдых после черепно-мозговой травмы. Авария… я поняла, что со мной что-то произошло. Я почувствовала, что стала другой, но я не стала вникать в свое состояние, посчитав, что это не столь важно. Плюс, я была так благодарна, что осталась жива, когда так легко могла погибнуть, я не стала зацикливаться на том, что мои нервные всплески стали более эмоциональными и частыми.

— Есть еще кое-что.

Я замерла.

— Я боюсь даже надеяться, что есть какое-то лечение без хирургии и скальпеля.

Он снова рассмеялся и поцеловал меня в макушку.

— У тебя прекрасный и гениальный мозг, Брук Кастерлей. Ты можешь придумывать такие умные ответы. Должно быть это за счет твоего английского остроумия.

— Может и так, а у тебя красивое и блестящее сердце, Калеб Блэкстоун. Ты творишь волшебство, я даже не могла себе представить, что такое возможно. Должно быть это все твой американский оптимизм.

Он зажал меня в свои объятия и проговорил мне в губы.

— Существует лекарство, которое позволит твоим эмоциональным вспышкам быть реже.

— Потрясающе.

— Когда ты созреешь, я хочу, чтобы ты встретилась со специалистом в городе. Ты сделаешь это ради меня?

— Да. После окончания свадьба, я встречусь с ним. — Я чувствовала тепло его губ, находящихся так близко от моих. — Я также хочу это сделать и для себя.

— Спасибо, детка.

Потом он основательно меня поцеловал и еще раз доказал, и показал, насколько далеко его красивое и блестящее сердце может пойти.

20.

Калеб

Брук, бл*дь, была такой прекрасной, стоя передо мной на коленях и обхватив своими губами мой член. Настолько прекрасной, на самом деле, что у меня чуть ли не выгорела роговица от взгляда на нее. Да, я явно ослепну, но при этом буду чувствовать себя в полной эйфории, и у меня на лице будет расплываться безумная улыбка, когда весь мир для меня окунется во мрак.

— Детка… аааа… это потрясающе. Господи.., как хорошо. — Я удерживал ее голову, направляя, пока она до основания брала мой член снова и снова. Находиться внутри нее, без резинки, это было что-то потрясающее. Она дотронулась рукой до моих яиц, покатала их в руке, и я почувствовал, как они напряглись.

— Я кончу тебе в рот, если хочешь… или же сию минуту остановись, — прорычал я, полностью теряя свой контроль. Я перестал удерживать ее голову и схватился за свои волосы, сжав кулаки, словно собирался содрать с себя скальп.

— Аааа… мать твою! — я запрокинул голову назад, как только почувствовал волну оргазма.

Но она не собиралась останавливаться.

Она не стала лизать мой член.

Нет, она достигла задней части своего горла и забрала каждую каплю моей спермы, вперев свой взгляд в меня, пока я кончал ей в рот. Это был идеальный интимный момент и щедрости от нее по отношению ко мне… почти. Потому что, хотя я понял, что нужно быть к ней более терпеливым, я сожалел об одном.

Она была не готова услышать от меня слова любви. Я же готов был произнести эти слова в тот момент, когда наши взгляды встретились… я, однозначно, любил ее.

Я поднял ее с коленей и усадил к себе на колени, прижимая ее грудь к своей груди, когда она обхватила меня своими ногами за бедра. Она прижалась ко мне, уютно устроившись в моих объятиях, и я вдыхал ее пьянящий аромат. Ее волосы напомнили мне о поле полевых цветов, тянущихся к солнцу, а ее кожа источала цитрусовый запах. Может, это были духи или лосьон, которым она пользовалась, но цитрусовый аромат навсегда стал связан с ней.

Цитрусовый запах перемешивался с землей, с семенами, которые бросали в эту землю, я был просто насыщен этим запахом.

И тут у меня возникли мысли пещерного человека, и я полностью сосредоточился на себе. Умом я все прекрасно понимал: «Моя женщина… пробралась мне под «мой мех»… в моей пещере… и мы сейчас трахаемся» с Брук. Она превратила меня в одного из тех созданий, которые хотят видеть свою самку обнаженной, вылизывая ее целый день. Первоначальный животный инстинкт был именно таким для любого мужчины, но потом мы научились контролировать свои инстинкты. Но оставаясь наедине с женщиной, которая чувствовала то же самое, инстинкты просыпались, оживляя наши самые грязные фантазии, давая полное раскрепощение. Брук вызывала во мне именно такой животный инстинкт.

Постоянно, в этом я был полностью уверен… так, как с ней, я не чувствовал себя ни с кем.

Я вернулся с ней в коттедж, сгорая от желания. Мы даже не успели перебраться в гостиную на диван. Мы не могли сдерживаться, потому что с нами что-то происходило… наши тела требовали, чтобы мы в сию же секунду соединились физически. Сомнений не было, с моей стороны, это было первобытное желание. Мне хотелось трахать ее каждый день всю оставшуюся часть моей жизни. Я понимал, что это абсолютно безумная мысль, которая поселилась у меня в голове, но я чувствовал эту животную необходимость, как только мы оставались наедине, мне необходимо было дотронуться до нее. Я по-настоящему жаждал увидеть ее радостной и довольной, проявляя свою заботы, отчего получал несказанное удовольствие, ублажая ее, холя и лелея. Особенно после прошлой ночи, когда она обнажила передо мной свою душу. Она прошла через огромное испытание и почти потеряла вкус к жизни. Я не собирался давить на нее, заставляя двигаться быстрее, пытаясь заставить ее забыть свое прошлое, всему свое время, решил я.

$$$

— Как ты относишься к контрацепции? — настала моя очередь задать этот вопрос.

— Я двумя руками «за», — ответила она со свойственной ей остроумной дерзостью, исподтишка схватив меня и повалив на бок. Отчего у меня вырвался какой-то звук, больше напоминающий свист, прежде, чем я успел взять себя в руки и не показывать, что она застала меня врасплох.

— Ох, ты решила меня защекотать, красавица. – Смеясь, произнес я, подыгрывая ей, прижав к дивану одной стороной, и отрываясь в щекотке по ее ребрам. Она заливалась смехом и корчилась, пытаясь выбраться из-под меня, но безрезультатно. А мои внутренние инстинкты пещерного человека получали полный кайф, разглядывая ее идеальную покрасневшую грудь, готовые к следующему раунду, бл*дь.

— Неееет! Каааалеееб, прости, что начала первая… я… я не хотела… защекотать тебя.

— Нет?! Ты уверена, что хочешь, чтобы я прекратил тебя щекотать, детка?

— Я хочу, чтобы ты прекратил… мы можем поговорить, — умоляюще произнесла она.

Я тут же передвинул свою руку с ее ребер между ее ног и вошел пальцами в ее скользкие складки.

— Ах, ты уже мокрая для меня. — Я кружил пальцами внутри ее киски и наблюдал за ее реакцией. Она ожила, начала двигаться в такт, ее глаза загорелись страстью. — Я так хочу оказаться внутри тебя, чтобы между нами ничего не было. Я хочу тебя, Брук.

Я опустил губы на ее и погрузил глубоко язык ей в рот, утверждаясь в ее податливой открытости также, как мне хотелось погрузить свой член в то место, где утопали мои пальцы в ее влажном жаре в данную минуту. Я согнул внутри пальцы и отыскал то местечко — точку G. Мой язык находился полностью у нее во рту, а пальцы в ее киске — полностью моя в данную минуту. Я чувствовал себя ох*ительным пещерным человеком со своей женщиной под собой.

Это был несопоставимый опыт ни с чем.

Она стонала мне в рот и сжимала внутренние стенки киски вокруг моих пальцев, двигаясь все ближе к кульминации. Я чувствовал ее накатывающие спазмы. Я слышал ее прерывистое дыхание от удовольствия, когда она стала кончать. Я вкушал и вдыхал ее сладость. Она с трудом пыталась отдышаться, спускаясь в высоты оргазма, я прикусил и провел зубами по ее нижней губе. Мне нравилось, как ее тело обмякло и стало таким податливым в моих руках, пока я удерживал ее в своих объятиях — это было слияние тела и духа.

Я перекатился, уложив ее сверху и накрыл одеялом, висевшем на спинке дивана. Я мог бы отнести ее наверх в спальню и уложить в кровать, но я не хотел прерывать этот момент. В нем было что-то особенное и не хотелось двигаться.

— Калеб? — тихо позвала она своим мягким голосом, спустя несколько минут.

— Да, детка?

— Я была только с Маркусом… до тебя… и с ним даже близко не походило на то, что происходит с тобой. Я даже не могла предположить, что секс может быть таким приятным и умопомрачительным, пока ты не показал мне это. Я слышала рассказы, конечно, но никогда такого не испытывала. Я хотела бы, чтобы ты знал об этом. — Она подняла голову и уперлась подбородком мне в грудь, чтобы видеть мои глаза. Она улыбалась. — И я хотела бы поблагодарить тебя за исцеление этой моей части, которая очень сильно в этом нуждалась.

Ее слова, словно выпотрошили меня, с одной стороны, они были прекрасными, но было за что стыдиться. Конечно, прекрасно чувствовать себя единственным, кто смог дать Брук сексуальное удовольствие… впервые, но ужасно стыдно за того парня, бесчисленное количество раз, вставляющий в нее свой член, и видя в этой женщине всего лишь предмет, чтобы получить собственный оргазм. Тут явно нечем было гордиться. И я не хотел об этом говорить.

Поэтому прочертил путь своим пальцем от уголка ее глаза вниз по щеке, к ее губам, а потом сказал:

— Брук, я чувствую тоже самое, ты, в свою очередь, исцелила меня. — Она с сомнением отрицательно покачала головой. — Да, да, я имею в виду именно то, что говорю. Это сто процентная правда. Я был со многими, но никто не заставлял меня чувствовать себя так, как это делаешь ты.

— Так хорошо? — мечтательно спросила она.

— Похоже нам стоит более усиленно работать над исцелением друг друга.

— Аааа… Sexual Healing должна стать нашей песней?

— Точно. Ты всегда так остроумна, детка.

— Это только с тобой, потому что тебе это нравится.

— Ты права, думаю, ты имеешь полное право подтрунивать надо мной. — Я притянул ее голову, чтобы поцеловать, мысленно подготавливая себя перейти к вопросу, который, на самом деле, я не очень хотел обсуждать. — Я хотел бы, чтобы ты знала, что перед тем как я встретил тебя, встречался кое с кем. Она оставила меня в сомнении по поводу ее намерений и ее эмоциональной устойчивости, когда ушла. Хотя мы всегда предохранялись, я все-таки сдал анализы сразу же, как мы расстались. Я чист. Я бы никогда не предложил тебе вступить со мной в связь, если бы сомневался в себе, Брук. Ты можешь довериться мне.

Несмотря на то, что мне было неприятно вспоминать о Дженис, даже в прошедшем времени, я решил, что лучше я сам все ей расскажу, поскольку весь Интернет был завален уймой моих фотографий и всевозможных историй. Если Брук захотела бы узнать о Дженис и других, с кем я раньше встречался, в Интернете можно было найти множество фоток, наряду с некоторыми сплетнями, где я был, с кем и с какой целью. Скорее всего, она уже их видела. Я надеялся, что Брук поняла, что в большинстве своем это полное дерьмо. Такой вид прессы мне совершенно не нравился, репортажи папарацци, основывались только на моем имени и личном состоянии. Почему никто не хотел увидеть фотографии мужчины, с большим трудом зарабатывающем свои центы, вместе со своей девушкой, отправившихся на свидание. Всего лишь только один раз я был благодарен прессе за «чистую», как родниковая вода, статью о Blackstone Global, вливающей средства в фермерское хозяйство третьего мира, где я «отфошопленный» стоял на фоне деревни. Я не задержал дыхание от восторга, но это было чертовски хорошо для разнообразия.

— Я знаю, что могу доверять тебе, Калеб Блэкстоун. — Она протянула руку и провела по моему лицу. Я подумал, знает ли она, что я полностью становлюсь ее пленником, стоит ей только дотронуться до меня. — Итак, про противозачаточные… — Она провела пальцем по моей нижней губе, и я всеми силами пытался не взять ее пальчик в рот и не начать сосать. — Прежде чем я покинула свое убежище, они предложили мне пройти определенный тест, я сдала. Доктор выдал мне рецепт на таблетки. Я так их и не купила, потому что была не готова к случайному сексу. Я не была готова ко многим эмоциональным вещам, когда вернулась в Бостон. Мне необходимы были пять месяцев, чтобы найти работу и заботиться о Нэн, открывая для себя что-то новое. Но все это было до того, как я встретила тебя, Калеб. Не могу отрицать, что после встречи с тобой, все стало несколько другим. Я хотела быть с тобой. Я чувствовала, что с тобой мне будет хорошо, и я смогу смело доверить тебе свое тело и сердце. Я воспользуюсь рецептом и начну принимать таблетки. Мы будем защищены, когда ты вернешься из Абу-Даби.