Малайские пираты

Реки крови

Потоки крови залили прао, которая уже погружалась в море. Но увы! Мы дорого заплатили за наше достигнутое преимущество. Я обнаружил распростертого на палубе, мертвого беднягу Проника, который, несмотря на рану, полученную им от генуэзца Малари, считал своим долгом оставаться на палубе во время боя, но индийская стрела попала ему прямо в глаз.

Матрос Бастьен Марсо был тяжело ранен и не мог продолжать бой. К тому же, наш неустрашимый знаток всех парусов Маглуар, который с самого начала всех действий сражался со смелостью льва, стал жертвой ужасного случая. Он нанес такой сильный удар топором по голове одного пирата, и железное острие оружия так глубоко застряло в черепе врага, что он никак не мог его вытащить; а так как с другой стороны его топор был привязан к запястью руки стропом, то он сам себя поймал в ловушку; пираты схватили несчастного Маглуара, изрешетили его ударами своих кинжалов и сбросили его труп в море.

— Вперед, друзья мои, еще немного смелости и упорства, — сказал нам капитан, который недостаток инициативы с лихвой покрывал отвагой, с честью исполняя свой долг. — Прао в мгновение ока наполнится водой и пойдет ко дну вместе с нашими врагами. Смелей!

Эта мысль, удвоившая наши силы и поддержавшая нас, в равной степени привела в неистовство и пиратов; они чувствовали, что их лодка идет ко дну, и от отчаяния превратились в настоящих дикарей. Это были уже не люди, а смертельно раненые тигры, которые жаждали мести, прежде чем им суждено умереть.

Многие из них, цепляясь с невообразимой силой за борта «Малой Каролины», все–таки умудрялись, все покрытые ранами, взобраться и ухватиться за наши абордажные сети, которые они резали своими кинжалами.

— Ола! Капитан. друзья! — крикнул нам вдруг бравый Ивон, — Смените меня у руля. Я покидаю вас.

Я подбежал к Ивону, которого нашел истекающего кровью, но стоящего прямо на ногах, застывшего в одной позе, старающегося не выпустить из рук руль корабля. Я рванулся к стойкому рулевому, чтобы поддержать его, но он мягко оттолкнул меня.

— Возьмите руль, — тихо сказал он мне, — обо мне не беспокойтесь. Лейтенант, эти мерзавцы специально хотели вывести меня из строя. стрелы пронзили мое тело в стольких местах, пули застряли во мне. Передайте прощальный привет моим друзьям. и крепче держите руль.

В тот момент, когда я взял из его рук руль, бретонец улыбнулся мне с благодарностью и упал к моим ногам, прошептав: «Добрый вечер». Я склонился к нему, но он был уже мертв. Только чувство долга давало ему силы оставаться на посту все это время, так как тело его, образно выражаясь, представляло одну большую рану. Теперь, когда он убедился, что его заменили у руля, он мог спокойно умереть! И он умер, как герой!

Я подозвал матроса, который, в свою очередь, заменил меня на посту рулевого, и поспешил присоединиться к капитану, сражавшемуся без устали с озверевшими пиратами.

— Ах, мой дорогой Гарнерей, — сказал он мне, перезаряжая ружье, — мы погибли; чтобы спастись, нам нужен хотя бы час хода при попутном ветре, нам надо обогнуть мыс, который сейчас остается у нас под ветром и на который мы, безусловно, наскочим. Постарайтесь провести подобный маневр. Ветер действительно свежеет.

— Невозможно, капитан. Руль расположен по ветру уже длительное время, и корабль больше не управляется. Нас сносит на скалы. У нас нет больше парусов, ориентированных на фок–мачте, и мы не успели бы их сориентировать, не подвергая опасности корабль и наши жизни.

— Вперед, мой бедный Гарнерей, тогда умрем с честью!

Мы возобновили бой, но увы! Абордажная сетка, так предусмотрительно придуманная Дювалем еще до начала схватки, была, как я уже сказал, перерезана во многих местах пиратами; вскоре они доберутся до наших передних шканцев! Но где же наш «мэтр Хладнокровие»?

В этот критический момент, неужели его изобретательность изменила ему? Но нет, я увидел Дюваля, занятого сооружением крепостной стены из бочек с водой рядом с нашими орудиями, которые он расположил с той стороны, откуда ждал нападения врагов. Видимо, боцман Дюваль серьезно рассчитывал на свое новое средство защиты, раз он задействовал трех матросов себе в помощь, ослабив наш отряд сражающихся.

Но вот он направился к нам и как раз вовремя, так как через несколько секунд пираты уже будут на борту.

— Друзья мои, — быстро сказал он нам, — пусть четверо из вас, Аврио, Гид, Лабурдоне и Ребул, заберутся на марсы, чтобы оттуда стрелять по врагам. Все другие пусть укроются в кормовой каюте с заряженными ружьями; как только пираты окажутся на палубе, мы будем стрелять по ним сквозь те бойницы, которые я велел просверлить.

— Но, Дюваль! — воскликнул капитан.

— А! Капитан, извините. мы не можем терять время. что до остального, то ничего не бойтесь, маневр, который я провожу, это тот, о котором вы мне говорили накануне. ну, вы знаете!

Капитан, наоборот, очень хорошо знал, что он ни о чем не договаривался с боцманом, но он оценил благородную ложь, к которой прибегнул его подчиненный, чтобы спасти достоинство командира.

— Ах, да! Это так, — ответил он, — ну что ж, Дюваль, пусть будет так, мы сейчас же спрячемся в кормовой каюте.

— Секунду, капитан, одну секунду! Мы скроемся только после того, как сильно напугаем врагов, чтобы они не смогли нас догнать, прежде чем мы все займем свои боевые посты. Ждите меня здесь. Рустан и Кадрус, подсобите мне немного, ребятки.

Прошло не более нескольких секунд, как «мэтр Хладнокровие» вернулся, неся с помощью двух матросов бочку, до краев наполненную водой; они поднесли ее к защитным заслонам.

— Это холодная вода, — сказал он нам, — но вы знаете пословицу: ошпаренная кошка и т. д. Так что бочка с водой произведет ужас на этих каналий, как если бы это был кипяток. Внимание. Когда я скажу «три», пусть все разбегаются по своим указанным постам! Четыре матроса — Аврио, Гид, Лабурдоне и Ребул — на марсы, остальные — в каюту. Все понятно? Договорились. Так. Раз, два, три!