Маленькая принцесса

Глава пятая Бекки

Сара великолепно рассказывала волшебные сказки, да и сама умела придумывать их. И популярность ее среди воспитанниц возросла главным образом благодаря этому дару, а не тому, что она была богата и занимала всегда и всюду первое место. Лавиния и некоторые другие воспитанницы завидовали Саре, но, слушая ее, невольно поддавались очарованию.

Всякий учившийся в школе знает, как ценится тот, кто знает много сказок и умеет рассказывать их, как за ним ухаживают, как упрашивают рассказать что-нибудь и как жадно ловят каждое его слово. А Сара не только умела, но и любила рассказывать. Когда, стоя или сидя среди девочек, она начинала выдумывать какую-нибудь удивительную историю, зеленые глаза ее расширялись и сверкали, она помогала себе жестами, то повышая, то понижая голос. Сара сама забывала тогда, что рассказывает жадно слушающим ее детям; она воочию видела волшебниц или королей, королев и прекрасных дам, о которых говорила, она жила их жизнью. Иногда, кончив какую-нибудь сказку, Сара, задыхаясь от волнения, прикладывала руку к груди и с улыбкой шептала как бы про себя:

– Когда я рассказываю, мне кажется, что это не выдумано, а происходит на самом деле. Так же ясно, как вас, как вот эту комнату, вижу я всех, про кого говорю, а сама становлюсь по очереди то тем, то другим из них. Это очень странно!

Раз в пасмурный зимний день, года два спустя после поступления в школу, Сара поехала кататься. Вернувшись назад и выходя из экипажа в своей роскошной бархатной, отороченной мехом кофточке, она увидела в садике какую-то грязную девочку, которая, широко открыв глаза и вытянув шею, внимательно глядела на нее через решетку. Робкое и в то же время возбужденное лицо этой девочки привлекло внимание Сары, и она взглянула на нее еще раз, а взглянув, улыбнулась.

Сара улыбалась всем.

Но обладательница грязного лица и широко открытых глаз, должно быть, испугалась, как бы ей не пришлось отвечать за то, что она смотрит на такую важную воспитанницу. И, бросившись в кухню, она исчезла так быстро, что Сара невольно бы рассмеялась, если бы эта девочка не казалась такой несчастной и запуганной.

В тот же день вечером Сара, окруженная слушательницами, сидела в уголке класса и рассказывала одну из своих волшебных сказок. Вдруг та же самая девочка робко вошла в комнату, держа в руках слишком тяжелый для нее ящик с углем. Поставив его около камина, она опустилась на колени и начала подкладывать уголь и выгребать золу.

Теперь она была не такая грязная, как днем, но казалась такой же испуганной. Она, по-видимому, боялась смотреть на воспитанниц и не хотела дать им заметить, что слушает сказку. Она клала уголь очень осторожно, стараясь не стучать, и выгребала золу очень тихо. Но Сара тотчас же увидала, что сказка сильно заинтересовала ее и что она нарочно делает все очень медленно, в надежде услыхать побольше. И, заметив это, Сара стала говорить громче.

– Русалки тихо плыли, отражаясь в прозрачной зеленой воде, – рассказывала она, – и тянули за собой сеть, в которую были вплетены крупные жемчужины, найденные в глубине моря. А принцесса сидела на белом утесе и смотрела на них.

Это была чудесная сказка про принцессу, которую полюбил морской король и которая ушла к нему и стала жить с ним в сверкающем дворце на дне моря.

Маленькая служанка вымела золу раз, потом другой и, наконец, третий. И когда она вымела ее в третий раз, сказка так очаровала ее, что она забыла обо всем на свете и, присев на пятки, сжала щетку в руке. А Сара продолжала рассказывать, и до того живо, что бедная девочка как бы видела перед собою таинственные пещеры в морской глубине, освещенные нежным голубоватым светом и выстланные песком из чистого золота. Ей казалось, что странные морские цветы и трава качаются около нее, а издали доносятся тихое пение и музыка. Щетка выпала из загрубевшей от работы руки маленькой служанки.

– Она слушала, – сказала Лавиния, взглянув на нее.

Преступница вскочила, подняла щетку, схватила ящик с углем и, как перепуганный заяц, в одно мгновение исчезла.

Сара рассердилась на Лавинию.

– Я знала, что эта девочка слушает, – сказала она. – Почему же ей нельзя слушать?

Лавиния грациозно покачала головой.

– Не знаю, как бы взглянула твоя мама, будь она жива, если бы ты вздумала рассказывать сказки прислуге, – сказала она. – Моей маме это, во всяком случае, было бы неприятно.

– А я уверена, что моя мама позволила бы мне это, – горячо возразила Сара. – Сказки – для всех… Пойдем, Лотти!

И Сара вышла из комнаты, надеясь встретить маленькую служанку, но той не видно было нигде.

– Какая это девочка топит камины? – спросила вечером Сара у Мариетты.

– Ах, хорошо, что mademoiselle Сара обратила на нее внимание. Это жалкая, одинокая девочка. Она поступила на место судомойки, но на нее взваливают всякую работу. Она чистит сапоги и решетки каминов, таскает вверх и вниз по лестнице тяжелые ящики с углем, моет полы и окна и исполняет приказания всех и каждого. Мне от души жаль ее. Она очень робка, и если заговорить с ней, она так таращит свои бедные, испуганные глаза, что кажется, будто они сейчас выскочат.

– Как ее зовут? – спросила Сара. Она сидела около стола и, опершись подбородком на руки, внимательно слушала.

– Ее зовут Бекки. Чуть не через каждые пять минут внизу кричат: «Бекки, сделай то!», «Бекки, сделай это!»

После ухода Мариетты Сара сидела некоторое время, глядя на огонь и думая о Бекки. У нее в уме начинала складываться сказка, в которой та была несчастной героиней. По лицу Бекки можно было подумать, что она никогда не наедается досыта; даже глаза у нее были какие-то голодные.

Сара надеялась, что ей удастся встретиться и поговорить с нею; но хоть иногда ей и случалось видеть мельком, как Бекки бежала то вверх, то вниз по лестницам, но поговорить с ней не было никакой возможности. Она всегда торопилась и так боялась попасться кому-нибудь на глаза, что старательно избегала всяких встреч.

Однако через несколько недель, тоже в пасмурный день, желание Сары исполнилось. Войдя в свою гостиную, она увидела странное зрелище. На ее любимом мягком кресле, стоявшем около камина, сидела Бекки. Нос ее был перепачкан в угле, несколько пятен от угля было на фартуке, чепчик сполз на одну сторону, а на полу, около нее, стоял пустой ящик из-под угля. Положив голову на подушку, Бекки крепко спала, утомившись, должно быть, от тяжелой, непосильной работы.

Ее послали наверх убирать спальни. Их было очень много, и она все утро бегала то туда, то сюда. Спальню и гостиную Сары она оставила на конец. Комнаты других воспитанниц были меблированы просто, и в них стояли лишь самые необходимые вещи. А гостиная Сары казалась Бекки необыкновенно роскошной, хотя на самом деле это была только хорошенькая, светлая комнатка. Но в ней стояли диван и низкое мягкое кресло; в ней были картины, книги и редкие вещицы из Индии, в камине всегда горел веселый огонек, и Эмили величественно восседала на своем собственном кресле. Бекки приберегала комнаты Сары к концу, потому что любила бывать в них. И каждый раз, входя сюда, она садилась на несколько минут в мягкое кресло, около камина, и думала о Саре. Ах, как счастлива эта богатая мисс Кру, у которой столько великолепных вещей и которая ездит кататься в роскошных шляпах и кофточках!

Теперь Бекки тоже села в кресло. И так хорошо стало ее бедным усталым ногам, такое блаженное чувство покоя охватило ее, что все ее утомление сразу прошло. А от огня, пылавшего в камине, приятная истома все больше овладевала ею. Легкая улыбка промелькнула у нее на губах, голова опустилась на подушку, глаза закрылись, и она заснула.

Сара вошла в гостиную всего минут через десять после этого, но Бекки успела уже так крепко заснуть, что казалось, будто она, как Спящая красавица, спит целые сотни лет. Однако по наружности бедная Бекки нимало не походила на Спящую красавицу. Это была маленькая, некрасивая, измученная непосильной работой девочка.

Сара казалась сравнительно с ней существом из другого мира, до того велика была разница между ними.

В этот день был урок танцев, а эти уроки считались в школе важным событием. Воспитанницы одевались для них в самые лучшие свои платья, а так как Сара танцевала очень хорошо и учитель всегда ставил ее впереди, то Мариетта старалась, чтобы она была как можно наряднее.

Теперь на Саре было розовое платье, а на ее черные волосы Мариетта надела венок из розовых бутонов. Сара выучила новый прелестный танец и скользила, и порхала по зале, как большая розовая бабочка. На лице ее была радостная улыбка, и она раскраснелась от танцев и удовольствия.

Она легко вбежала в комнату и увидала Бекки в сдвинутом набок чепчике.

– Бедняжка! – прошептала Сара.

Она нисколько не рассердилась, что на ее хорошеньком любимом кресле сидит девочка в грязном, перепачканном в угле платье. Она даже обрадовалась, увидав Бекки. Теперь, когда несчастная героиня ее сказки проснется, с ней можно будет поговорить. Сара тихонько подошла к ней и остановилась, глядя на нее. Бекки слегка всхрапнула.

«Хорошо, если бы она проснулась сама, – подумала Сара. – Мне не хотелось бы будить ее, но мисс Минчин рассердится, если увидит ее здесь. Подожду еще немножко».

Она села на стул и, болтая ногами, задумалась, не зная, что делать. Мисс Амелия могла войти каждую минуту, и тогда Бекки достанется.

«Но она так устала, – думала Сара, – так ужасно устала!»

В эту минуту маленький уголек вывел ее из затруднения. Он отломился от большого куска и упал на решетку. Бекки вздрогнула и открыла глаза. Господи, что такое?.. Неужели она заснула?

Она присела только на минутку, наслаждаясь теплом и отдыхом, и вдруг – какой ужас! – ее застали спящей! Около нее, точно розовая бабочка, сидит мисс Кру и смотрит на нее!

Бекки вскочила и схватилась за свой чепчик. Он сполз ей на ухо, и она порывисто сдвинула его на другой бок. Господи, что ей будет теперь за то, что она осмелилась заснуть в кресле мисс Кру? Ей, наверное, откажут от места и не заплатят жалованья!

У Бекки вырвался похожий на рыдание вздох.

– О, мисс! – заикаясь, проговорила она. – О, мисс, простите меня! Пожалуйста, простите!

Сара вскочила со стула и подошла к ней.

– Не бойся, – ласково сказала она. – Это ничего не значит.

– Я заснула нечаянно, мисс, – продолжала Бекки. – От огня было тепло, а я так устала!

Сара засмеялась и положила руку ей на плечо.

– Я понимаю, – сказала она, – ты устала и не заметила, как заснула. Ты и теперь еще не совсем проснулась.

Бекки с изумлением глядела на Сару. Никто никогда не говорил с ней так ласково. Она привыкла выслушивать приказания и брань и получать толчки. А эта маленькая мисс, вся в розовом, смотрит на нее с такой добротой, как будто она совсем не виновата, как будто она имеет право устать и даже заснуть! И прикосновение маленькой нежной ручки к ее плечу казалось Бекки чем-то необыкновенным.

– Вы… вы не сердитесь на меня, мисс? – пробормотала она. – Вы не скажете хозяйке?

– Нет! – воскликнула Сара. – Конечно, не скажу!

На лице Бекки застыл такой ужас, что Саре было тяжело смотреть на нее.

– По-настоящему между нами нет никакой разницы, – прибавила она. – Я такая же девочка, как ты. Ведь это простая случайность, что я не ты, а ты не я.

Бекки не поняла ни слова: такие мысли были недоступны ей. «Случайность?» Должно быть, маленькая мисс говорит про какой-нибудь «несчастный случай». Верно, кто-нибудь упал с лестницы или кого-нибудь переехали и отвезли в больницу.

– Случайность, мисс? – почтительно проговорила она. – Неужели?

– Конечно, так, – ответила Сара и с минуту задумчиво глядела на нее, а потом переменила разговор, видя, что Бекки не понимает ее.

– Кончила ты свою работу? – спросила она. – Можешь побыть здесь немножко?

Бекки с трудом перевела дыхание.

– Здесь, мисс? Я?

Сара подбежала к двери, отворила ее и огляделась по сторонам.

– Тут нет никого, – сказала она. – Если ты кончила убирать спальни, то побудь у меня немного. Я думала… ты, может быть, хочешь кусочек сладкого пирога?

Следующие десять минут показались Бекки каким-то чудным сном. Сара отворила шкаф, дала ей большой кусок пирога и с удовольствием смотрела, как та жадно ела его. Она расспрашивала Бекки, смеялась, так что страх маленькой служанки мало-помалу прошел и она, набравшись смелости, тоже решилась задать Саре один вопрос.

– Это… – начала она, с восхищением глядя на ее розовое платье, – это самое лучшее ваше платье?

– Это одно из платьев, которые я надеваю на уроки танцев, – ответила Сара. – Оно хорошенькое – правда?

В течение нескольких секунд Бекки не могла выговорить ни слова от изумления, а потом сказала:

– Раз я видела принцессу. Я стояла на улице вместе с народом и смотрела, как богатые господа подъезжали к театру. На одну леди все смотрели больше, чем на других, и говорили, что это принцесса. Все было у нее розовое – платье, накидка, цветы. Я сейчас же вспомнила о ней, когда увидала вас, мисс. Вы очень похожи на нее.

– Я часто думала, – тихо проговорила Сара, – что хорошо быть принцессой. Не знаю, как чувствуют себя тогда. Я, может быть, попробую представить себе, что я принцесса.

Бекки с восторгом глядела на нее, хотя опять-таки ничего не понимала.

Сара на минуту задумалась, а потом снова заговорила.

– Бекки, – спросила она, – ты слушала, когда я рассказывала сказку?

– Да, мисс, – созналась, немного встревожившись, Бекки. – Я знаю, что мне не следовало слушать, но сказка была такая хорошая, что я не могла удержаться.

– Я очень рада, что ты слушала ее, – сказала Сара. – Когда рассказываешь сказки, то всегда хочется, чтобы их слушали с удовольствием. Рассказать тебе эту сказку до конца?

Бекки снова с трудом перевела дыхание.

– Мне?! – воскликнула она. – И я узнаю все о морском короле… и о маленьких русалочьих детях, которые плавают и смеются… а в волосах у них блестят звездочки?

Сара кивнула.

– Теперь тебе, должно быть, некогда слушать, – сказала она, – но если я буду знать, в какое время ты убираешь мои комнаты, то постараюсь приходить сюда и понемножку рассказывать тебе, пока не дойду до конца. Это очень длинная сказка, и я каждый раз прибавляю к ней что-нибудь новенькое.

– Тогда я не буду чувствовать, какой тяжелый ящик с углем, – прошептала Бекки, – не буду обращать внимание на брань и побои кухарки. У меня будет о чем думать, если вы расскажете мне эту сказку.

– Да, я расскажу тебе все, – подтвердила свое обещание Сара.

Когда Бекки пошла вниз, это была уже не та Бекки, которая поднималась наверх, сгибаясь под тяжестью ящика с углем. В кармане у нее лежал запасной кусок сладкого пирога, она была сыта, и ей было тепло, но не только от пирога и от огня. Что-то другое напитало и согрело ее, и это другое была доброта Сары.

После ухода Бекки Сара присела на край стола. Она поставила ноги на стул, оперлась локтями на колени, а подбородком на руки.

– Если бы я была принцесса, – прошептала она, – настоящая принцесса, то я могла бы давать другим все, что им нужно.