Малера (СИ)

22

Много ненормата…Соррян)

— Ну почему? — орет Вика на весь дом.

Морщусь от визга. Благо нет никого, все уехали.

Мать утром с трагическим видом сидела за чашкой кофе. Бледная, почти прозрачная. Хотел подколоть по поводу похмелья, но не стал. Вовремя увидел, как батя предупреждающе машет головой.

— Ма, доброе утро! — наклоняюсь, чтобы поцеловать.

Она недовольно подставляет щеку и, не глядя на меня, отпивает глоток. Устало потирает виски. Маякую бате, типа, гроза надолго? Он неопределенно пожимает плечами.

— Можете не посылать друг другу знаки, — раздается ее голос. — Сядь, пожалуйста, — кивает на стул.

Началось. Ладно, сам заварил, сам и расхлебаю. Сажусь и строю глазки. Мама нечитаемо взирает на меня. Понимаю, что ни хрена мое обаяние не действует. Она такая у нас, да. Не прорежешь ни хрена. На вид вся такая мягкая и покладистая, но если что не по ее, то дело труба.

— Мам, давай я сразу скажу — все решу. Прямо сегодня. Прости за цирк с Викой, но я правда не знал, что все так будет.

— Что будет?

Батя стоит позади мамы и складывает руки крестом. Значит, не сказал ей ничего. Ну, понятно почему! Она пока не верит, что могу быть серьезен, это ясно. И если на данный момент вывалю ей о намерениях по отношению к Лере, то могу нарваться на скандал. Рискую получить огромный вагон недоверия. Дружбу семей нельзя разрушить!

— Мам, я все улажу, ок? Она уедет. Сегодня.

— Хорошо бы. Извини, но то, что было вчера… — нервно постукивает ногтем по кружке — вообще за гранью! И еще, что она плела про возможную свадьбу? Вашу!

Ого! Вот это Виктория хватанула! Это в каком же бреду мы с ней об этом разговаривали? Такого точно не помню. Это нелепое заявление даже не злит меня, а скорее наоборот. Хотя смешного мало совсем. Пока заправляю кофемашину, как бы беру негласную паузу перед ответом. Благо понимают мои, что несколько неожиданная новость для меня сейчас была. Молчат. И я тоже пока ничего не говорю. Машинально засыпаю кофе и доливаю свежего молока, выбираю режим. Тупо смотрю на гудящий аппарат и потом на тонкую кремовую струйку.

Ее приезд был своеобразной броней для меня. Эгоист я, тут ни хрена не поделать. Угу. Но не стыдно по одной единственной причине: я всегда знал, что Вика охотится на парней с большими бабками. Видимо по критериям подошел ей. По сути, мы ничего друг другу не должны. Она изображала любовь, я изображал интерес и отваживал в мозгах Леру. Все. Это — все!

Да и с малышкой непонятки конкретные были. Вот и использовал объект для ревности, хотя не уверен был, что подействует. По-детски? Возможно! Но на войне все средства хороши, я считаю, что это был хороший ход.

Иду с кружкой назад. Мать все еще сидит с неприступным видом. П-ф-ф-ф-ф, надо сказать. Не то, чтобы я за что-то отчитываюсь, просто так повелось у нас в семье, что мы умеем разговаривать друг с другом. Чтобы мы не творили, какие бы действия не совершали, у нас правило — родители не должны волноваться, а следовательно все проступки обсуждаются (ну почти), вот так, ничего не поделать. И каждый член нашей группировки блюдет его. Даже ебанутый Молот! Лерочка не в счет пока.

— Ма, — беру ее за руку — прости, ладно? Больше не повторится такое. А по поводу слов Вики не заморачивайся. Херня все это.

— Матвей! — брови ее ползут вверх.

— Сорян-сорян, — торопливо киваю. — Ерунда в смысле. Мне другая нравится, ты же понимаешь. И я намерен всерьез…

— Маш, едем, — батя подхватывает маму и уводит ее из кухни. — Дел много, до вечера не управимся.

На прощание округляет глаза и машет головой в направлении второго этажа. Типа, разбирайся уже, мы уезжаем, действуй, а потом разглагольствуй о намерениях. Через минут сорок дом пустеет. Все еще сканирую свою чашку кофе. Она почти пуста. Густая пена осела по краям, вырисовывая необычные узоры. Ни хрена я не предсказатель, а то бы нагадал себе Архарову. И так верчу кружку и этак, а вижу не знаки, просто потеки. Жаль!

На руке позвякивает подарок, который сразу надел вчера. Точнее Лера сама надела. И когда она защелкивала крепление, в этот момент я почувствовал, как и мое сердце защелкнулось, запирая в себе навсегда эту необыкновенную малышку. Вот только значение гравировки так и осталось для меня неизвестным. Надеюсь, когда-нибудь расскажет.

Разбивает мои грезы Вика, спускающаяся из моей спальни. Д-а-а, выглядит не очень. Перебрала вчера девка. Увидев меня, наигранно улыбается и раскинув руки, плывет. Перехватываю объятия, прошу сесть рядом. Ее улыбка гаснет, но она присаживается и вальяжно располагается. Взгляд определяю трудно и неохотно, если честно, потому что наплевать. Ну так получилось, что теперь, убиться об стену? Особо не мучаюсь, когда немногословно объясняю почему ей надо свалить из нашего дома. Злится, отрицает очевидное.

— Так почему?

— Вик, не ори, — осаживаю ее. — Что за херню ты моей матери гнала? Какая на хуй свадьба?

Она смаргивает лишь мгновенье и оторопело замолкает. Она что думала, что не скажут мне? В эту секунду меня как-то по-особому клинит. Замедляюсь в осознании. Я в принципе не предполагал, что такое событие ко мне применимо, ибо элементарно на хрен не надо такое. Особенно в отношении Виктории. Да и вообще!

— А что, у нас все серьезно!

— В смысле?

— На коромысле! — закидывает ногу на ногу. — Я приехала в твой дом. Познакомилась с твоими родоками. Помогала здесь! И что такого ты нового узнал-то? Мы встречаемся уже…сколько…? Да долго! Почему о свадьбе не подумать. Ну опередила чуток события. И что такого?

Где тут в доме тазы стоят? Надо подставить под башку ей, чтобы собрать потекшие мозги. Несет херню с уверенным видом. Даже интересно мне, что дальше будет.

— Ебанулась?

— Матвей, ну прекрати, — делает попытку подлезть. Взглядом пригвождаю ее к поверхности. — Я же тебе нравлюсь!

— Нравиться и жениться — разные вещи! Ферштейн? Короче, тебе пора домой. Было время, когда все всех устраивало. Теперь оно прошло. Я помогу собрать чемодан и куплю билет.

Мне не жаль даже тогда, когда Вика пытается плакать. Только плохо у нее получается. С интересом смотрю, когда выкатятся слезы, но их нет. Ничего нет, кроме попытки сцепить свою жизнь с банковским счетом. Я это всегда знал.

— Эта… интересует больше, да?

— Эта?

Какого рожна? «Эта»! Против воли начинаю тихо звереть. Вот не надо было так малышку называть, у нее имя есть, красивое, между прочим. Может и сдулся бы в итоге, переборол себя, если бы не наглый с большой долей пренебрежения взгляд. Вика забирает мою кружку и заглядывает внутрь. Пусто. Ставит ее со звоном на стол. Этот глухой звук разжигает катастрофических размеров неприязнь до такой степени, что начинаю дрожать руки. «Эта»… Ноздри заполняет прелый запах, который бьет прямо в мозг. Причем Вика, не понимая моей злости, продолжает что-то говорить обидное о Лере.

Опустив голову, смотрю на подрагивающие руки. Я просто сейчас впервые подниму руку на девушку. Просто въебу подзатыльник, чтобы захлопнулась уже сука. Усмиряю дыхание. Я очень пытаюсь взять себя в руки. Очень! Помогает браслет, когда трогаю его. Металл теплый, гладкий. Веду пальцами по гравировке. Постичь смысл выбитых букв пока не получается.

— Что за гадость на запястье? — презрительно бросает Вика. — Шняга! Дешевка какая-то! Покажи, — тянется ко мне.

— Не трогай! — отдергиваю руку.

— Ой, а что такое, Матвейчик? — удивляется наигранно слишком. Потом откидывается на стуле и с издевкой тянет — А-а-а-а, она подарила, да? Да?! Что молчишь?

— Вик, меня загрёб этот цирк, — поднимаю тяжелый взгляд. Мне кажется, что даже голос мой стал гуще и тяжелее. Стараюсь интонированием донести до нее весомость смысла произнесенного. — Ты чего хочешь от меня? Давай по чесноку. У нас что, все было так серьезно? Ну повстречались немного и что? Замуж собралась? Я как-то не планировал жениться. Или ты думала, что не узнаю, что пока я здесь, ты там с Сарычевым ебешься? Что глаза вылупила? Да я не претензии. Мне насрать вообще! Что, кинул он тебя? Сюда примчалась? Только ты и тогда знала, что мне в принципе на тебя наплевать. А шанс упустить не можешь, да? Вдруг прокатит. Так?

Вика стремительно бледнеет. Теребит край одежды и бросает на меня быстрые взгляды. Несколько раз порывается что-то сказать, но не может. А что здесь скажешь? Нечего! Сарыч мне сразу скинул, что собирается трахнуть ее. Вика была не против. Если честно, то и внимания не обратил особо. Ну трахнул и трахнул, что такого-то. Я тоже его девок забирал и нормально. Тёрок никаких не было. Вот только с днюхой запара вышла. Зря я ее не остановил. Очень зря!

— Мот, я…

— Вик, хватит этого кино уже. Ты догадывалась о Лере. Это все! Распинаться не собираюсь. Веришь, даже гандоном себя не чувствую. Иди собирай вещи. Я закажу билет и вызову такси.

Она понуро плетется наверх. По мере того, как поднимается, я выдыхаю. Ну все, наконец-то оковы сброшены. Хотя какие оковы, так хлипкие цепочки. Пока Вика собирается, все ей оплачиваю. Закидываю на карту ей денег для хорошего настроения и с чистой совестью остаюсь дома.

Заплатил же! Теперь я свободен. И ничего ни где не жмет. Такая жизнь сейчас — товарно-денежные отношения. Трамбую чемодан в такси, бросаю сухое «пока» на прощание и возвращаюсь в дом. Раскрываю все окна, впускаю ветер. Дышу. Где ты сейчас, моя Лера?