Но тут же ему пришлось крякнуть от великой досады, потому что в неводе лежала… старая галоша! Вот невезуха!.. Выходит, неправильно все это Пушкин написал.
Мужик горько покачал головой:
- Называется великий поэт! Тебе люди верят, на тебя надеются, а ты…
И тут вдруг Мужик увидел: а в галоше ведь что-то трепыхается.
Рыбка!
И это действительно была… рыба. Правду сказать, не совсем, чтобы золотая - обычный окунек… Ну ладно, хотя б такая добыча. И Мужик совсем уж было собрался бросить жалкую рыбешку в ведро, как вдруг Окунек заговорил… на чистом пластилиновском языке!
Нет, нет. Вы погодите удивляться. У нас в пластилиновой местности многие умеют вполне нормально объясниться - и зайцы и белки. Не говоря уж о Медведе Потапыче.
А Лось Сохатович, так тот и вовсе хотел в библиотеку записаться. Только у него рога в дверь не пролезали. И он читать не умел.
В общем, то, что Окунек заговорил, не было для Мужика особой неожиданностью. Другое дело, как и о чем он заговорил:
- Смилуйся надо мною, Мужик! Отпусти на вольную волю. Я за это выполню любое твое желание!
Сердце у Мужика вздрогнуло: слова-то знакомые!
- Ты откуда их знаешь? Ты… Пушкина читал?
- Какого… Кушкина? - удивился Окунек. - Никакого Сушкина я не знаю.
- А тогда как же ты узнал вещие слова, которые в моей любимой книжке написаны. Почему ты говоришь, словно Золотая Рыбка?! Тут Окунек о с т р о и л удивленные, а больше печальные глаза:
- Да ты присмотрись ко мне, дядя! Неужели не узнаешь?
- Подожди-подожди… - начал Мужик, а потом виновато покачал головой: нет, дескать, не узнаю, извините!
- Да ведь я же и есть Золотая Рыбка! - вскричал Окунек. - Только переодетый… в смысле переодетая! Теперь-то видишь?!
- Теперь-то, конечно… - неуверенно произнес Мужик.
- Ну, так отпускай меня поскорее, а я выполню любое твое желание!
- Хочу автомобиль «Мерседес»! - закричал Мужик.
Бросил Окунька в воду и закрыл глаза.