Малые мысли [СИ]

Андрей Андреевич Шункевич Малые мысли

Утро — ЕЕ и ЕГО.

Приносящее свет и пробуждение — утро начинается значительно раньше восхода солнца и розовеющего востока… Истончающееся покрывало ночи, светлея, постепенно отпускает землю из своих объятий.

В 3–4 часа ночи — начинают петь птицы… Их активность будет таковой до 10 — 11 часов утра, до момента, пока лучи солнца не начнут выжигать все живое даже в тени… Пока же ночные чернила за окном бледнеют и мягкой серой дымкой очерчивают контуры спящего города.

Я просыпаюсь в 4 утра и встаю — не потому что надо куда-то идти, но ставший привычным ритуал жизни давно незыблем и необременителен. В полумраке комнаты тепло, но не душно — я не использую кондиционер — в свое время получив урок от спящего рядом со мной человека, человека.?.. я научилась обходиться без многих вещей, которые так необходимы остальным.

Еще не алеет восток, но уже нет темноты — слабое сияние и мягкий полумрак на месте восхода не белые, но светло оранжевые. Тихо пробираясь по комнате, на ощупь нахожу майку и плед — желание увидеть солнечный рассвет во всей его красе гонит в высь, в небо, но доступна только крыша… 4 этажа — это не так уж и много для желающего подняться над суетливым муравейником города, сонно ворочающимся на земле, но умение брать и ценить то что доступно сейчас — легко настраивает на нужный лад. В дверях, замешкавшись — шлёпки, озорничая, в очередной раз решили сыграть в прятки, слышу:

- Они в ванной, вчера ты оставила их там, после душа…

За восемь лет постоянного узнавания ЕГО так и не смогла понять, когда он спит, а когда нет… и есть ли для НЕГО вообще разница между этими двумя состояниями… Хотя есть. Моменты, когда ОН словно покидает свое тело и мир. Нечасто, но мне удавалось ВИДЕТЬ его оболочку мирно покоящуюся на кровати. В эти моменты ЕГО бесполезно будить — никто не ответит, тело, словно пустой дом, ожидающий своего хозяина, просто ждало, ждала и я.

Тенью проскользнув три этажа, выскальзываю на крышу, в утреннюю дымку из оранжево-розовых облаков востока и серо фиолетовых полотен ночи запада.

"Прохлада" +25 +27 — стоявшая всю ночь — дрогнула и перед рассветом, на какой-то час, сползла до отметки +22… Оранжево красный круг только-только показался из за горизонта. Раскрасив теплом облака — на мгновение замер, дрожа на поверхности земли, вздрогнул, и начал неспешно подыматься по тропе пройденной бессчетное количество раз…

Лежа на теплом металле, буквально впитываешь этот, пока еще прохладный свет, светила, рвущий дымку утра. Засмотревшись в прищур на алый, величественный диск неспешно, но уверенно всплывающий в высь — внезапно понимаю что он сидит рядом, но вздрогнуть в который раз не получается — сознание не находит той разницы, из-за которой мы пугаемся ощутив или увидев подле себя что-то новое — чего не было с нами рядом. Замерев, на миг восхода — умолкает природа, звук застывает и растягивается, ожидая разрешения БЫТЬ дальше. Молчим и мы — вливая в себя благословение нового дня, даруемое каждое утро всем кто захотел и СМОГ его принять. Миг. Порыв ветра срывает полог тишины — и вновь поют птицы, а город продолжает свое неспешное движение ото сна к яви.

Короткое время восхода, когда воздух холодней земли, а солнце нереально и не принадлежит этому миру — закончилось…

Город уже давно шумит машинами и пешеходами — все они стараются за утро достичь тех мест, где им предстоит быть весь день или можно будет переждать полуденное пекло. Выйдя на улицу, мгновенно промокаешь до нитки, не водой, но влагой — нельзя сказать, что вспотев — ощущение влажной одежды пропадает уже спустя несколько минут, на быстро разогревающемся теле. Солнце, пройдя 30+ градусную отметку, начинает буквально пробивать одежду тепловым излучением, и люди страдая от жажды, начинают пить-пить-пить. К середине дня это может привести буквально к затеканию тел — не способных удержать то количество жидкости, что влито в них неразумными хозяевами…

12 дня… Момент, когда температура уже дошла до критической, но еще не стала запредельной… +37 в тени + 45 на солнцепеке и она повышается. Несчастные — вынужденные одеть что-то, помимо рубашки — покупают бутылки воды. Не пить — люди настолько пропитаны влагой, залитой в надежде чуть-чуть охладиться — что пить дальше не могут, но полить себя литром другим воды ежечасно обязывается каждый второй. Если женщины вынуждены как-то сдерживаться — то мужчины буквально заливают себя влагой с ног до головы, при этом высыхая за 10–15 минут до исходного состояния… Немногочисленные пешеходы, словно под огнем перебегают из тени в тень, уходя от слепящих солнечных лучей.

Днем в попытках найти прохладу люди, выливая на себя минералку, уже не смотрят на одежду — ни мокрые брюки, ни рубашка, ни даже нижнее белье не останавливают их в попытке спастись от удушливого зноя. Дети, молодежь, да и просто случайные прохожие оккупируют любое место дающее возможность искупаться.

К 13–14 часам жизнь пешеходов полностью замирает — выйти в 45+ градусную жару в тени мало кто решается. Машины едут с полностью распахнутыми окнами, но раскаленный ветер мало помогает охладиться. Плавящийся асфальт привлекает детей, изредка выныривающих из прохлады дворов и подъездов на минуты — чтобы вдавить несколько цветных камней и сразу сбежать — назад в тень. Сижу в кафе с буквально тающими подругами, поглощающими мороженое и холодную жидкость всех сортов — уже не пытаюсь остановить, лишь улыбаюсь, когда в очередной раз идут жалобы на потливость и запашок, мол — а как же теперь к мальчикам… Объяснить, что чем больше выпито, тем больше потеешь — просто не получается, равно как и то, что для обезвоживания, даже при такой погоде, надо не пить около 2-3х суток — люди часто глухи и изредка слушая хотят слышать только то, что уже сами решили или то, что хотят услышать от собеседника.

В какой-то момент температура поднимается почти под пятьдесят и даже у меня легкие начинают гореть от раскаленного воздуха при каждом вдохе. Иду пешком — сесть в автобус значит добровольно согласиться на 15–20 минут сауны, с температурой в +60 градусов и влажностью под 80 % состоящей из пота и запаха немытых тел. Спуститься в метро, в +20 градусов, значит получить удар по легким и телу, и с большой вероятностью заболеть. Ни одного пешехода за 20 минут ходьбы под палящим солнцем — несколько самостоятельно остановившихся машин были отправлены дальше — в зависимости от мотивов остановившихся — либо вежливо, либо жестко. От солнечного удара спасает лишь панамка на голове — единственная вещь, периодически смачиваемая водой из маленькой бутылочки.

Парк — место людное и востребованное вечером, но, увы, не имеющее озера, сейчас полностью вымерло, и я, в звенящем пекле пересекая редкие тени деревьев, иду одна… Парочки, которые наводнят его через несколько часов и до глубокой ночи (а кто-то и утра), сейчас готовятся — ничего не делая дома — пережидая полуденное пекло. Память, откликаясь на дрожание миражей над раскаленным полотном дороги, иногда вырывает причудливые, почти узнаваемые картины, которые мало принадлежат и мне и этому миру. Попытки понять или запомнить их — тщетны, хмурюсь, их никому никогда не понять. Хотя… Хотя есть ТОТ — для кого эти картины — словно окно или дверь — всего лишь одна из дорог пройденных не раз и не два, очень давно, под этим солнцем, а может и под другими…

Звонок — родной голос:

— Не спеши я встречу тебя на выходе из парка, где-то через 10 минут. — Его умение знать, где я — уже давно не удивляет.

— Хорошо, скоро буду. — отвечаю я…

Иду. Встречаю. Идем рядом, молча — не потому что нечего сказать, но потому что многое уже давно не требует слов и даже взгляда. Достаточно просто быть. Рядом. Коснуться.

Одетый в рубашку с рукавом и майку с неизменной курткой на плече даже в такую жару — он давно уже перестал удивлять? пугать? — даже не умением — самой возможностью часами ходить в этом пекле, на солнцепеке…

- Нет, не жарко.) — Всегда отвечая на вопрос, он часто забывает дождаться момента, когда его зададут…

з. ы. Получилось не совсем лето, но уж что получилось. Может будет и продолжение…