Мальтийский сокол

6. Филер-недомерок

Еще с полчаса после ухода Джоэла Кэйро Спейд в хмурой задумчивости сидел за столом. Потом произнес вслух, будто бы отмахиваясь от надоевшей проблемы: «Что ж, они платят за это» — и вынул из ящика стола бутылку «Манхэттена» и бумажный стаканчик. Наполнив стаканчик на две трети, он выпил, засунул бутылку в стол, выбросил стаканчик в корзину, надел шляпу и плащ, выключил свет и вышел на освещенную вечернюю улицу.

На углу, неподалеку от его конторы, праздно стоял щуплый коротышка лет двадцати, в плаще и серой аккуратной кепочке.

По Саттер-стрит Спейд дошел до Кирни, где в табачной лавке купил две пачки «Булл Дарема». Когда он вышел из лавки, молодой человек оказался в компании еще троих людей, ждущих трамвая на противоположном углу.

Спейд поужинал в закусочной Герберта на Пауэлл-стрит. Когда он в четверть восьмого выходил из закусочной, молодой человек разглядывал витрину соседнего галантерейного магазина.

Спейд дошел до отеля «Бельведер» и справился у портье о мистере Кэйро. Того сейчас в отеле не было. Молодой человек сидел в дальнем углу холла.

Спейд отправился в театр «Джиари» и, не найдя Кэйро в фойе, остался ждать его на противоположной стороне улицы. Молодой человек прогуливался среди других праздношатающихся перед рестораном Маркарда.

В десять минут десятого появился Джоэл Кэйро — он шел по Джиари-стрит своей смешной прыгающей походкой. Частного детектива он заметил, только когда тот дотронулся до его плеча. Кэйро на миг удивился, но потом вспомнил:

— Ах да, вы ведь видели театральный билет.

— Угу. Я вам хочу показать кое-что. — Спейд подвел его к краю тротуара, где было меньше народу. — Вон, видите мальчишку в кепочке у ресторана Маркарда?

Кэйро промямлил: «Понятно» — и бросил взгляд на свои часы. Потом посмотрел на другую сторону Джиари-стрит, затем перевел взгляд на театральную афишу прямо перед собой и только после этого искоса и незаметно оглядел мальчишку в кепочке, его мертвенно-бледное лицо с густыми ресницами, скрывавшими опущенные глаза.

— Кто это? — спросил Спейд.

Кэйро взглянул на него с улыбкой.

— Понятия не имею.

— Он ходит за мной по всему городу.

Кэйро облизал нижнюю губу и спросил:

— В таком случае разумно ли, чтобы он видел нас вместе?

— Откуда я знаю? — ответил Спейд. — Все равно уже увидел.

Кэйро снял шляпу, пригладил волосы рукой в перчатке, водрузил шляпу на место и сказал чистосердечно:

— Я даю вам слово, мистер Спейд, что я не знаю его. Даю вам слово, что не имею с ним ничего общего. Клянусь, что не искал ничьей помощи, кроме вашей.

— Так, может быть, он из другой компании?

— Возможно.

— Я просто хотел узнать, не огорчит ли вас, если я сделаю ему «бо-бо», когда он мне надоест.

— Поступайте, как считаете нужным. Мне он совершенно безразличен.

— Ясно. Спектакль начинается. Всего хорошего, — сказал Спейд и пошел на остановку трамвая, идущего в западном направлении.

Молодой человек в кепочке сел в тот же трамвай.

Спейд сошел на Хайд-стрит и отправился домой. В квартире ничего вроде бы не изменилось, но следы обыска нельзя было не заметить. Умывшись и надев чистую сорочку, Спейд вышел из дому, дошел до Саттер-стрит и снова сел на трамвай. Там же оказался и молодой человек.

За шесть кварталов до пансиона «Коронет» Спейд сошел с трамвая и нырнул в вестибюль высокого коричневого жилого дома. В вестибюле он нажал на три кнопки автоматического замка входной двери. Замок зажужжал и открылся. Миновав лестницу и лифт, Спейд углубился в длинный желтый коридор, добрался до задней двери, запертой на английский замок, открыл ее и попал в узкий двор. Двор выходил на темную улочку, по которой Спейд прошел пару кварталов до Калифорния-стрит. Когда он входил в «Коронет», было около половины десятого вечера.

Бриджид О'Шонесси так обрадовалась, увидев Спейда, словно уже и не надеялась увидеть его когда-либо. На ней было сатиновое платье модного в тот сезон голубого оттенка с желтыми бретельками; чулки и туфли были того же модного цвета.

Кремово-красная гостиная была на сей раз в идеальном порядке; ее оживляли цветы в больших черно-серых керамических вазах. В камине горели три небольших неошкуренных полена. Пока она вешала в прихожей его шляпу и плащ, Спейд задумчиво смотрел на огонь.

— Я надеюсь, вы принесли хорошие новости? — спросила она, вернувшись в гостиную. Улыбка не могла скрыть ее тревогу, и, ожидая ответа, она даже затаила дыхание.

— Мы не будем афишировать то, что пока неизвестно широкой публике.

— Полиция не узнает обо мне?

— Нет.

Она радостно вздохнула и села на ореховую кушетку. Лицо ее сделалось спокойным, тело расслабилось. Потом она улыбнулась и одарила его обожающим взглядом.

— Как вам это удалось? — спросила она.

— В Сан-Франциско почти все можно купить или взять силой.

— Вы, наверное, рисковали? Прошу вас, садитесь, пожалуйста. — Она подвинулась, освобождая ему место рядом с собой на кушетке.

— Я не имею ничего против разумного риска, — сказал он почти без рисовки.

Он встал около камина и принялся совершенно откровенно разглядывать девушку изучающим, оценивающим взглядом.

Она слегка зарделась от такой бесцеремонности, но в целом владела собой лучше, чем раньше; впрочем, застенчивое выражение глаз, которое так шло ей, она сохранила. Он постоял у камина ровно столько, чтобы стало ясно, что он пренебрег приглашением сесть с ней рядом, и только потом подошел к кушетке.

— Вы ведь совсем не такая, — сказал он, садясь, — какой хотите казаться.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказала она своим глухим голосом, недоуменно глядя на него.

— Вы ведете себя как школьница, — объяснил он, — все эти заикания, стыдливый румянец и прочее.

Она покраснела и ответила быстро, потупившись:

— Сегодня я уже говорила вам, что порой настолько дурно себя вела, что вам это даже трудно представить.

— Это как раз то, что я имею в виду, — заметил он. — Сегодня вы уже говорили мне это теми же самыми словами и тем же тоном. Вы все это уже выучили наизусть.

После минутного замешательства, которое чуть было не закончилось слезами, она засмеялась и сказала:

— Прекрасно, мистер Спейд, я действительно не та, за кого выдаю себя. На самом деле мне восемьдесят лет, я несносная карга и работаю сталеваром. Но раз уж я так сжилась со своей маской, вы не обидитесь, если я не сразу откажусь от нее?

— Не обижусь, — заверил он ее. — Но вот если вы действительно так невинны, тогда у нас с вами ничего не получится.

— С невинностью покончено, — пообещала она, приложив руку к сердцу.

— Сегодня вечером я виделся с Джоэлом Кэйро, — сказал он как бы невзначай.

Игривость ее как ветром сдуло. В глазах мелькнул страх. Вытянув ноги, Спейд рассматривал свои ботинки. На лице его не было и тени мысли.

После долгого молчания она с трудом выдавила из себя:

— Вы… вы знакомы с ним?

— Я виделся с ним сегодня вечером. — Не глядя на нее, Спейд говорил все тем же светским тоном. — Он собирался в театр.

— Вы хотите сказать, что говорили с ним?

— Всего пару минут, пока не прозвонили к началу спектакля.

Она встала с кушетки и поправила кочергой поленья в камине. Потом чуть подвинула статуэтку на полке камина, подошла к столику в углу комнаты и взяла пачку сигарет, поплотнее задернула занавеску и возвратилась на прежнее место. Лицо ее теперь было спокойным и даже беззаботным.

Спейд усмехнулся:

— Вы неподражаемы.

Выражение ее лица не изменилось. Она тихо спросила:

— Что он сказал?

— О чем?

— Обо мне.

— Ничего. — Спейд повернулся и протянул ей зажигалку.

— Ну так что он сказал? — спросила она с игривым нетерпением.

— Он предложил мне пять тысяч долларов за черную птицу.

Она вздрогнула, нервно откусила зубами конец сигареты и, бросив быстрый тревожный взгляд на Спейда, отвернулась.

— Вы не хотите снова пошевелить поленья в камине или поправить что-нибудь в комнате? — спросил он ленивым тоном.

Она весело засмеялась, бросила сломанную сигарету в пепельницу и взглянула на него ясными и веселыми глазами.

— Нет, не хочу. А что вы ему ответили?

— Пять тысяч долларов — немалые деньги.

Она улыбнулась, но он смотрел на нее серьезно, и улыбка ее стала меркнуть, а потом и вовсе исчезла. Лицо ее приняло удивленный и обиженный вид.

— Вы ведь не собираетесь принимать его предложение? — спросила она.

— А почему бы и нет? Пять тысяч долларов — немалые деньги.

— Но, мистер Спейд, вы обещали помочь мне. — Она схватила его за рукав. — Я доверилась вам. Вы не смеете… — Она замолчала, отпустив его рукав, и нервно сжала руки.

Спейд мило улыбнулся, глядя в ее встревоженные глаза.

— Давайте не будем уточнять, насколько вы мне доверились, — сказал он. — Я обещал вам помочь — что верно, то верно, но я не помню, чтобы вы хоть мельком упоминали каких-нибудь черных птиц.

— Но, видимо, вы и сами знали, иначе… иначе вы не заговорили бы об этом. Во всяком случае, теперь-то вы знаете. Вы не станете… вы не можете… так поступить со мной. — Глаза ее молили, сияя небесной синевой.

— Пять тысяч долларов — немалые деньги, — повторил он в третий раз.

Она подняла плечи, развела руки и бессильно уронила их, признавая свое поражение.

— Немалые, — согласилась она тихим потухшим голосом. — Эта сумма много больше той, которую я могла бы предложить вам, если бы вступила в торг за вашу лояльность.

Спейд засмеялся. Смех его был отрывистым и горьким.

— И это говорите вы! — сказал он. — Что я получил от вас, кроме денег? Может быть, ваше доверие? Или искренность? Или хоть какую-то помощь в решении ваших же проблем? Разве вы сами не пытались приобрести мою лояльность исключительно за деньги?! И если уж я продаю свою лояльность за деньги, то почему бы мне не поработать на того, кто больше платит?

— Я отдала вам все деньги, что у меня были. — В ее широко раскрытых глазах стояли слезы. Говорила она хрипло и с дрожью в голосе. — Я отдала себя на вашу милость, признавшись, что без вашей помощи я пропаду. Что же еще? — Она вдруг придвинулась к нему и истерично крикнула: — А может, я могу купить вас своим телом?

Лица их были совсем рядом. Спейд взял ее лицо в свои ручищи и грубо поцеловал ее в губы. Потом сел прямо.

— Я обдумаю ваше предложение. — Он с трудом сдерживал ярость.

Она сидела неподвижно, держась за онемевшие щеки.

Он встал и сказал:

— Черт! Что за чушь! — Сделал два шага к камину и остановился, глядя на горящие поленья и до боли сжимая зубы.

Она не шевелилась.

Две поперечные складки над носом Спейда углубились и побагровели.

— Мне наплевать на вашу честность, — сказал он, пытаясь сдержать свой гнев. — Мне все равно, какие мерзости вы задумали и что вы хотите от меня утаить, но мне совершенно необходимо убедиться, что вы знаете, что творите.

— Прошу вас. Поверьте мне, и все будет хорошо, и…

— Убедите меня, — сказал он повелительно. — Я хочу вам помочь. До сих пор я делал все возможное. И дальше, если потребуется, я буду действовать вслепую, но я больше не могу работать, не доверяя вам. Вы должны убедить меня, что понимаете происходящее, а не пытаетесь действовать наугад, как бог на душу положит, надеясь, что в конце концов все образуется.

— Но вы можете потерпеть еще немножко?

— Сколько это, немножко? И чего вы ждете?

Она прикусила губу и потупилась.

— Я должна поговорить с Джоэлом Кэйро, — прошептала она едва слышно.

— Вы можете встретиться с ним сегодня же вечером, — сказал Спейд, глядя на часы. — Спектакль скоро кончится. Мы можем позвонить ему в отель.

Она встревоженно вскинула брови.

— Но сюда ему нельзя. Я не хочу, чтобы он знал, где я живу. Я боюсь.

— Можно встретиться с ним у меня, — предложил Спейд.

Она в сомнении задумалась:

— Думаете, он придет?

Спейд кивнул.

— Поехали!

Их такси остановилось около парадного Спейда рядом с темным седаном. За рулем седана сидела Ива Арчер. Спейд приподнял шляпу, здороваясь с ней, и вошел с Бриджид О'Шонесси в парадное. В парадном он вдруг остановился.

— Вы не могли бы подождать меня здесь минутку? Я сейчас.

— Конечно, могу, — сказала Бриджид О'Шонесси, садясь на скамью. — Не спешите.

Спейд вернулся к седану. Едва он открыл дверцу машины, Ива затараторила:

— Мне надо поговорить с тобой, Сэм. Давай поднимемся к тебе.

— Сейчас нельзя.

— Кто эта девушка?

— У меня всего минута, Ива, — терпеливо объяснил Спейд. — Что стряслось?

— Кто она? — повторила Ива, кивнув на дверь парадного.

Он отвернулся и посмотрел вокруг. На ближайшем углу, напротив гаража, стоял, прислонившись к стене, щуплый коротышка лет двадцати в плаще и серой аккуратной кепочке. Спейд нахмурился и снова повернулся к расстроенной Иве.

— В чем дело? — спросил он. — Что стряслось? Тебе не следует приезжать сюда так поздно.

— Я, кажется, начинаю кое-что понимать, — с упреком сказала она. — То ты говоришь, что мне не стоит приезжать в твою контору, а теперь, оказывается, мне нельзя приезжать и сюда. Может, ты хочешь, чтобы я вообще перестала за тобой бегать? Тогда так прямо и скажи.

— Перестань, Ива, у тебя нет права говорить со мной таким образом.

— Знаю. Насчет тебя у меня, кажется, вообще нет никаких прав. Дура я, дура. Я думала, твоя притворная любовь дает мне…

Спейд устало перебил ее.

— Об этом потом, дорогая. О чем ты хотела со мной поговорить?

— Я не могу говорить с тобой здесь, Сэм. Можно я поднимусь к тебе?

— Не сейчас.

— Почему?

Спейд ничего не ответил.

Она плотно сжала губы, оглянулась и, злобно уставившись в ветровое стекло, завела мотор.

Когда седан тронулся с места, Спейд сказал: «Спокойной ночи, Ива», захлопнул дверцу и подождал, пока машина не скрылась из виду. Потом он снова вошел в парадное.

Бриджид О'Шонесси встала со скамьи, весело ему улыбаясь, и они поднялись в квартиру Спейда.