Мама для чужого наследника

Глава 2

Проходит несколько дней, за время которых нас больше никто не беспокоит. Я успокаиваюсь и все меньше вспоминаю о неприятной встрече.

Странная женщина эта Александра. Плохо, что она теперь знает, где я живу. Неизвестно, какие выкрутасы может выкинуть в будущем. Особенно когда Илюша подрастет и начнет понимать, что происходит.

Меня успокаивает мысль, что к тому времени я найду выход из ситуации. Выйду на работу, продам комнату в общежитии, возьму ипотеку и съеду отсюда куда-нибудь подальше. К примеру, в другой город? Здесь меня все равно ничего не держит, а так хоть душа будет спокойна.

На часах почти двенадцать дня. Становится жарко, да и сыну пора обедать.

Мы гуляем в парке рядом с домом. Здесь излюбленное место голубей. Люди уже знают, что птицы обжили это место, и каждый день приходят с новым лакомством, подкармливая их на радость детворе.

Но именно сейчас в парке почти никого нет и сынишка один гоняется за стаей птах по кругу.

Я беру его за руку, собираясь уходить, когда у дороги останавливается черный тонированный внедорожник. Из него выходят двое высоких крепких мужчин, оглядываясь по сторонам. Они замечают меня, переговариваясь между собой, и в голове догадкой выстреливает интуиция.

Несмотря на то, что парни не выглядят как бандиты, я кожей ощущаю опасность, исходящую от них.

Быстро усаживаю Илюшу в коляску, чувствуя, как пульс ускоряет ритм. В ушах начинают бить барабаны. Пристегиваю сына ремнем безопасности и почти бегом направляюсь в противоположную сторону парка.

Но не успеваю. Один из мужчин догоняет меня уже через несколько секунд, скалой преграждая путь.

– Пропустите, – мечусь, пытаясь его объехать.

– София, подождите. Не торопитесь. У нас есть к вам разговор.

Сердце обрывается вниз. Он знает, как меня зовут!

У меня крайне мало знакомых в этом городе. И уж тем более я нигде не пересекалась с подобными личностями, чтобы они знали меня в лицо. А это означает только одно!

– Кто вы? Что вам от меня нужно? – голос предательски срывается, выдавая волнение.

– С вами хотят поговорить, – спокойно объясняет он.

Но его спокойствие только добавляет мне градуса нервозности.

– Я не желаю ни с кем разговаривать! Пропустите!

– София, вы не понимаете, – ловит меня за локоть незнакомец. – Это в ваших же интересах.

– Не трогайте меня! – взвизгиваю, пытаясь стряхнуть его руку.

– Тогда просто не делайте глупостей. Не стоит привлекать лишнее внимание. Вам это не поможет. А вот проблем добавится, – а вот сейчас я слышу в его голосе угрозу.

Оглядываюсь по сторонам в поисках спасения. Прохожих, а еще лучше – стражей порядка. Последние частенько дежурят здесь. Но именно сейчас, как назло, вокруг ни души. Даже мам с колясками не видно.

– Кто вы? Кто хочет со мной поговорить? О чем? – тяну время.

– Вы скоро сами обо всем узнаете. Вас ждут, – указывает он на внедорожник.

– Я не…

– София, давайте решим проблему мирным путем? Я не хочу применять силу, но мне придется, если вы не послушаете моего совета. У меня просто не останется выбора.

Я снова оборачиваюсь назад. Но вместо спасения натыкаюсь взглядом на второго мужчину. Его напарника. Он стоит, расставив ноги на ширине плеч и засунув руки в карманы. На расстоянии пары шагов от меня.

Хмурое лицо и глубокая складка на переносице выдают в нем крайне несговорчивую личность. И то, что он не любит, когда с ним спорят.

От этого типа исходит такая ударная волна негатива, что буквально сметает последнюю надежду на благополучный исход дела.

В его руках сверкает лезвие ножа-бабочки. Которым он как бы невзначай поигрывает с профессиональным умением.

Мне становится нехорошо. Я успокаиваю себя тем, что это может быть просто дурацкая привычка. Кто-то постоянно носит и перебирает чётки, кто-то не выпускает из рук эспандеры. Это ведь не значит, что мне угрожают ножом? Ведь правда?

Однако подобные доводы мне не помогают.

Я вцепляюсь мертвой хваткой в ручку коляски, понимая, что эти люди правы. Далеко с ребенком я не убегу, а пока подоспеет помощь, может быть уже поздно.

– Что мне нужно делать? – спрашиваю мертвым голосом. – И где гарантии, что мне и сыну ничего не угрожает?

Парни довольно переглядываются между собой.

– Не переживайте. Никто не причинит вам вреда. Если, конечно, вы будет вести себя благоразумно. Мы отвезем вас к человеку, который хотел с вами встретиться. Ему просто нужно поговорить с вами.

– Оставьте его номер телефона. Я свяжусь и договорюсь с ним о встрече. Сейчас мне неудобно. Да и ребенку пора обедать.

– Не надо хитрить, Софи, – раскусывают меня за секунду. – Мы же оба взрослые люди и все прекрасно понимаем.

– Кость, хватит уже переговоров. Ты же видишь, что они на нее не действуют, – басит сзади тот, что с ножом, и угрожающе делает шаг вперед.

Я дергаюсь в сторону, но амбал хватает ручку коляски и тянет на себя.

– Я же заберу его сейчас, – кивает он на Илюшу. – И ты ничего не сделаешь. А пока полиция начнет искать, окажется уже поздно, твой сын будет далеко. Ты уверена, что хочешь такого исхода дела?

Мы смотрим в глаза друг другу несколько секунд. И я понимаю, что он не шутит. По коже идет мороз.

– Хорошо. Я поняла, – с трудом выдыхаю.

– Вот и славно. Бери ребенка на руки, я возьму коляску, – командует он.

Я дрожащими руками расстегиваю ремень безопасности, прижимаю сына к себе и иду к машине. Незнакомцы сопровождают с обеих сторон, не отставая ни на шаг. И следя за тем, чтобы я не вздумала сбежать.

Увы, но в этот раз удача на их стороне. Мне все же приходится сесть в салон, и почти сразу же слышу щелчок блокировки дверей. Чтоб не сбежала.

Поездка в общей сложности занимает около получаса. Возможно, даже меньше, но из-за нервного состояния она мне кажется бесконечной.

На мои вопросы никто отвечать не собирается. Парни либо молчат, либо отмахиваются фразами типа «потерпи, скоро все узнаешь». Но хотя бы больше не дерзят и не угрожают.

Илюша засыпает у меня на руках. Не дожидаясь момента, когда мы приедем.

Поездки в машине всегда его укачивают, и сейчас это как никогда кстати. Если бы еще и он капризничал, я вообще не выдержала бы.

Пытаясь отвлечься от тяжелых дум, я стараюсь запомнить путь, которым меня везут. Никогда не знаешь, как могут повернуться события. Но когда мы выезжаем за город, понимаю, что это бесполезно. В пригороде я не ориентируюсь.

Я даже встречающиеся указатели с названиями поселков не успеваю разглядеть из-за скорости машины. Увы, приходится смириться.

Авто без проблем проезжает пропускной пункт с шлагбаумом. Дальше путь открыт только тем, кто имеет сюда доступ.

Дорога ведет сквозь живописный смешанный лес. И асфальт на ней идеально ровный, как полотно. Что довольно непривычно после огромных ям рядом с нашим общежитием почти в центре города!

Домов тут не видно из-за двухметровых заборов. Похоже, местные жители не любят светить личной жизнью и доходами.

– Приехали, – сообщает тот, которого зовут Костя.

Отвлекшись на спящего Илюшу, я не успеваю заметить, у какого именно дома мы остановились. Хотя, чувствую, подобное знание мне ничего не даст.

Машина въезжает на территорию участка, и за нами закрываются ворота. Отрезая путь назад.

Водитель галантно распахивает дверь, помогая мне выйти из авто, чтобы не разбудить ребенка, и только теперь я могу разглядеть особняк того, кто хотел со мной поговорить.

Двухэтажный коттедж с панорамными окнами в пол как на первом, так и на втором этаже. С необъятным взгляду земельным участком.

В глаза бросается умелая работа ландшафтного дизайнера. Красивые аккуратные дорожки между газонами, стройные туи, высаженные аллеей, необычной формы кустарники. Цветов не вижу, а вот зеленого цвета всех оттенков в изобилии.

Пока мы ехали сюда, небо заволокло тучами. Воздух пахнет озоном. Как предвестник грозы.

– Прошу, – приглашает Константин, указывая на входные двери.

Мне не хочется переступать порог этого стеклянного дворца. Интуиция вопит, что стоит мне сделать это – и назад дороги уже не будет. Меня, может быть, и выпустят, а вот моего кроху? Кто даст гарантию, что его не заберут сразу же, как я окажусь внутри?

Хотя… почти два года о нем не вспоминали. А это что-то значит.

Стоять истуканом на месте не получится. Машина тоже уже отъехала.

Поэтому, набравшись духу, я все-таки нахожу в себе силы и шагаю следом за мужчиной. Захожу в дом и оказываюсь в просторной, даже огромной прихожей. Несколько коридоров уводят в разные стороны. Я не успеваю оглядеться: мой спутник подталкивает меня к мраморной лестнице на второй этаж. И оттуда уже к одной из комнат. В рабочий кабинет.

Это видно по обстановке, интерьеру, стилю. Даже по запаху, пропитанному деревом, натуральной кожей и мужской аурой.

– Герман Львович? Я привез девушку.

– Спасибо, Костя. Свободен, – слышу приятный мужской голос и только после этого замечаю того, к кому обращался мой сопровождающий.

Высокий широкоплечий мужчина спортивного телосложения. Шатен. Загорелую кожу оттеняет светлая рубашка. Я про себя отмечаю породистые черты лица.

Даже крупный нос с горбинкой не портит общего впечатления.

Но особенно привлекают внимание глаза. Они не серые и не голубые, а глубокого синего цвета в обрамлении длинных черных ресниц.

Вот только взгляд холодный. Настолько, что кажется, внутри этого человека умерло все живое. Эдакий Кай из сказки про Снежную Королеву.

– Добрый день, София! – тихо произносит мужчина, замечая спящего ребенка у меня на руках. – Можете положить его на диван. Или, если хотите, я распоряжусь отнести его в детскую комнату?

– Не надо! – вырывается инстинктивно. – Он останется со мной.

Я неосознанно прижимаю Илюшу сильнее к себе. Я понятия не имею, где нахожусь, кто этот человек и что тут могут сделать с моим малышом, пока меня не будет рядом. Поэтому сразу же отметаю подобное предложение.

Он удивленно хмыкает. Выгибает одну бровь, но комментировать не берется.

– Ну что ж, – задумчиво подбирает слова. – Хорошо. Вы, наверное, уже поняли, зачем вы здесь?

Я отрицательно машу головой.

– Ваши амбалы, кроме угроз, ничего больше не знают.

– Угроз? – еще больше удивляется он.

Прикидывается дурачком или действительно не давал таких команд? Хотя ему наверняка безразлично, каким образом будет выполнено поручение. Таким людям важен результат. Поэтому его изумление выглядит наигранно.

– Видимо, ребята перестарались. Я поговорю с ними, – говорит он без тени вины или сожаления. Что еще больше убеждает меня в правоте. – Тогда давайте начнем с самого начала. Меня зовут Герман Кравицкий. И я – биологический отец ребенка, которого вы держите на руках. И которого вы похитили около двух лет назад у моей семьи.

Его имя мне ни о чем не говорит. Но, возможно, если заморочиться и покопаться в интернете, то можно найти недостающую информацию. В любом случае меня сейчас это мало волнует.

В унисон его словам раздается первый гром за окном. Погода начинает портиться, и по ногам тянет прохладный ветерок.

Так символично перекликаясь с тем, что творится у меня в душе.

– Что я сделала? – переспрашиваю с сарказмом.

Он серьезно? Решил переложить на меня не только ответственность, но и вину?

– София, мне понятна ваша защитная реакция. И даже отрицание. Но давайте не будем отнимать друг у друга время и поговорим как взрослые люди!

– А давайте! – прорывает меня. – Не будем терять время. Вы отпускаете меня домой, с сыном, прямо сейчас, и мы забываем об этой встрече! Как вам такой вариант?

Герман хмурится. Он явно ожидал другого ответа. Мужчина обескуражен, но почти сразу же берет себя в руки.

– Вы, наверное, не совсем понимаете ситуацию. Я готов выплатить вам компенсацию за год и… восемь месяцев? – вспоминает, складывая в уме цифры. – За тот срок, что вы смотрели за моим сыном. Готов пойти навстречу и забыть о вашем преступлении. При условии, что вы без эксцессов откажетесь от всех прав на ребенка и передадите его нам. Ну и заодно объясните мотивы своего поступка.

У меня появляется ощущение, что я смотрю на нас с ним со стороны. Потому что происходящее не может быть правдой. Или эти люди настолько заигрались во всемогущих, что перестали видеть рамки реальности?

Как можно сделать из собственного ребенка игрушку? Вчера не хотел, сегодня уже передумал. А завтра? Если ему снова надоест ребенок – он сдаст его в детский дом? Как когда-то мне советовала его жена.

Я столько всего хочу сказать в лицо стоящему напротив меня напыщенному хлыщу, что думаю по этому поводу, но от злости напрочь забываю слова. Они просто вылетают у меня из головы. И мне остается только часто дышать и испепелять его взглядом.

Наше противостояние длится минуту, а после неожиданно хлопает дверь за моей спиной. Илюша вздрагивает, открывая глаза. А обоняние мгновенно улавливает знакомый аромат дорогого женского парфюма.

– Герман, я уезжаю к своему визажисту. Вернусь… – строчит она, пока не замечает в кабинете лишнего.

Меня.

Я впервые вижу Александру во всей красе. Без солнечных очков на пол-лица и без шелкового платка на голове. У нее идеально гладкие длинные волосы, чистая без изъянов кожа, зеленые глаза. Ее можно было бы назвать красивой, если бы не стервозно-высокомерное выражение лица. Которое уродует правильные черты, придавая нотку брезгливости ко всему, что ее окружает.

Александра смотрит на меня, как на ядовитую змею. Отшатываясь и переводя возмущенный взгляд на мужа.

– Герман? – прорезаются в голосе истеричные нотки. – Что это здесь делает? – тыкает наманикюренным пальцем в мою сторону. – Ты… ты отдаешь себе отчет? Она же…

– Она здесь потому, что я так приказал! – рубит на корню любые претензии ее муж.

– Зачем? – не унимается женщина. – О чем с ней разговаривать, особенно после того, что она сделала?!

Илюша спросонья пугается незнакомого места, а еще больше – негативно настроенных людей. Он утыкается носом мне в плечо и пытается таким образом спрятаться.

– А что я сделала? Сохранила жизнь вашему ребенку? Не бросила его, не сдала в детдом? Полюбила, как своего? После того как вы от него отказались? – не выдерживаю, вскидывая подбородок.

Глажу сына по голове, чтобы успокоить его, и стойко выдерживаю шквал негатива от Александры.

После моих слов она едва ли не задыхается от ярости и бессилия. Совсем как я пару минут назад.

Но, в отличие от меня, биологическая мама Илюши не сдерживается. Ее не останавливает даже наличие ребенка у меня на руках.

– Да как ты смеешь, дрянь? – замахивается она со всей силы, но я успеваю увернуться, и ее ладонь рассекает воздух, пустое место, где я только что стояла.

– Саша! – сливаясь с очередной звуковой волной грома за окном, бьет по барабанным перепонкам голос Германа.

Он в мгновение пересекает разделяющие их метры и хватает ее за руку. Дергает на себя, зрительно приказывая замолчать.

– Как ты можешь, Герман? – меняя свой тон с грозного на жалобный, скулит Александра. – Она украла у нас самое дорогое! Она воспользовалась моментом, а ты вместо того, чтобы… чтобы… ты приводишь ее в наш дом?! Ты пытаешься с ней говорить по-человечески? А что дальше? Предложишь ей остаться здесь?

Они схлестываются взглядами, и я вижу, как под ментальным напором мужа Александра сдувается подобно воздушному шарику. Меня и пугает, и восхищает одновременно такая сила.

– Если потребуется – сделаю, – ровным спокойным голосом произносит мужчина.

Только от его спокойствия у меня мурашки бегут по всему телу. И, похоже, не только у меня.

Я замираю вместе с его женой. Затаиваю дыхание, ожидая дальнейшего развития действий. Градус напряженности возрастает.

И вздрагиваю, выдыхая, когда тишину комнаты разрывает плач ребенка.

Илюша проголодался. У него по расписанию обед. Плюс незнакомое место, негативно настроенные люди и нервная мама. Все вместе сказывается на его настроении.

Я понимаю, что простыми словами и укачиванием тут не обойтись. Но выбора у меня пока нет.

– Успокой его! – не выдерживает биологическая мама. – Как тебе можно доверять ребенка? Герман? – снова обращается к мужу за помощью.

Но он продолжает игнорировать ее манипуляции.

– Саша, тебе лучше уйти. Поговорим позже. И наедине.

Александра вспыхивает. Поджимает обиженно губы, но новый приступ плача малыша заставляет убедиться, что Герман прав.

– Поговорим вечером, – зеркалит она слова мужа.

Фыркает и покидает кабинет.

Странно, но после ее ухода сынишка замолкает. И хоть я понимаю, что эта передышка ненадолго, но она позволяет мне немного прийти в себя.

– Дайте его мне? – неожиданно просит Герман сразу после ухода жены.

Протягивает руки к сыну, и, на удивление, Илюша реагирует положительно. Он смотрит на отца с интересом. Не пряча лицо мне в плечо, как было с той же Александрой.

Я теряюсь в первое мгновение, не зная, как поступить. Все еще опасаясь, что у меня могут просто забрать ребенка и не отдать. В конце концов, мы на чужой территории. Я бы даже сказала – на враждебной.

Но сынишка, в отличие от меня, не чувствует недоверия к хозяину дома. И его следующие действия вызывают у меня искреннее недоумение. Он мило улыбается и тянется к отцу.

Учитывая, что Илюша не любит чужих и крайне неохотно идет на контакт с посторонними взрослыми, его такая реакция выбивает у меня почву из-под ног. Я не успеваю принять решение, как Герман, пользуясь моим замешательством, забирает из рук сына.

Я порываюсь возразить, но замолкаю на полуслове, замечая, как в одно мгновение меняется выражение лица мужчины с жестокого и равнодушного на мягкое и… человечное, что ли? Жесткая линия рта изгибается в улыбке, а рядом с уголками глаз появляется сеточка мелких морщин.

Я задерживаю дыхание, глядя, как Герман сажает сына поудобнее и берет его крохотный кулачок в свою ладонь. С какой нежностью и восторгом рассматривает маленькие пальчики, гладит по плечу, любуется ребенком.

В его движениях сквозят осторожность и страх. Словно он боится причинить вред Илюше. Подобные эмоции переживают молодые неопытные родители в первые дни после появления малыша на свет. И, конечно, эти нюансы не ускользают от моего взгляда.

Я молчу, наблюдая за состоявшимся контактом отца и сына. Отмечая про себя, насколько они похожи. Только у Илюши глаза не синие, а голубые, с серым ободком. И волосы кудрявятся на затылке, если вовремя не подстригать.

Сынишка с интересом рассматривает папу, хватает цепочку на шее отца и тянет ее в рот.

– Он хочет кушать, – не выдерживаю я.

Мне и радостно, и одновременно больно от этой сцены. Я полюбила Илюшу, как родного. Мечтала о том, чтобы у сына был достойный любящий отец. Даже парня себе подбирала с учетом того, как он относится к детям.

С содроганием вспоминаю слова Александры о том, чтобы отказаться от малыша, отдав в детский дом. Спасибо маме, которая поддержала и уговорила не делать глупостей.

С того момента Илюша стал для меня целой вселенной. Ради которой я готова была свернуть горы. Огорчало только отсутствие мужского воспитания в семье. И вот сейчас, глядя на то, с каким трепетом и нежностью Герман смотрит на сына, я должна была быть счастлива. Расплываться в улыбке. Прыгать до потолка. Если бы не одно но.

Встреча сына с отцом означает, что я в жизни Илюши становлюсь лишней. В новой семье есть и мама, и папа. Они ему родные. А я…

Сердце обливается кровью, в горле встает колючий ком.

– Вы не обедали? – Кравицкий на время переключает свое внимание на меня.

– Ваши люди появились без предупреждения. Я пыталась договориться с ними, взять ваш номер и созвониться для встречи в удобное время. Но меня никто не захотел слушать.

Герман устало ведет головой. Переводит взгляд на меня и насмешливо усмехается.

– София, знаете, что я ненавижу больше всего? – тянет он задумчиво. – Ложь! А вы мне сейчас лжете. Никуда бы вы звонить не стали. И тем более договариваться о встрече. Но к этому мы с вами еще вернемся. А пока внизу на первом этаже есть кухня. Можете попросить повара приготовить что-нибудь для ребенка. Или выбрать из уже имеющегося меню.

Я цепенею от мысли о том, что никто нас не собирается отпускать. Смотрю внимательно в сапфировые глаза и уточняю:

– Мы с вами так не договаривались. О том, что я останусь здесь с ребенком, речи не было.

– Не было, – подтверждает он. – Но мы так ничего и не обсудили. Вот после обеда и побеседуем. Решим все, что связанно с моим сыном, а после я вас отпущу.

– С Илюшей?

Герман из любящего отца вновь превращается в ледяную глыбу. От которой на расстоянии разит холодом. Он молча сверлит меня взглядом и, игнорируя мой вопрос, цедит сквозь зубы:

– Идите за мной. Я покажу вам, где находится кухня.