Мама, не плачь, я живой

Глава 21. Учёба

Пробуждение было быстрым и радостным как в детстве, когда, только-только открыв глаза, хотелось вскочить с постели и бежать познавать этот огромный мир, полный чудес и новых открытий. Никита вышел в галерею, постоял, любуясь рассветом и наслаждаясь свежим горным воздухом, ароматами цветущего сада, утренним пением птиц и чувством всеохватывающего покоя и умиротворения. Затем пошёл умываться. Закончив утренние процедуры, начал одевать приготовленный с вечера костюм для тренировок, состоявший из свободных штанов из плотной хлопчатобумажной ткани и просторной длинной рубахи из того же материала. К ним прилагался кожаный пояс, украшенный тиснёным орнаментом и золотыми бляшками. Обувь представляла из себя невысокие мягкие кожаные ботинки без подошвы и каблуков с кожаными же шнурками. Одевшись, Никита вышел из комнаты. В галерее ждала Айша: "Доброе утро, господин. Я провожу Вас к Хранителю". "Здравствуй, Айша. Веди. Я за тобой хоть на край света." Айша улыбнулась и жестом пригласила следовать за собой. По пути зашли в трапезную, где Никита позавтракал кружкой козьего молока с горячей лепёшкой. Дальше уже было недалеко: до конца галереи и на один этаж вверх. Там оказался приличных размеров спортзал с непривычного вида тренажёрами и стопой тонковатых, на взгляд Никиты, спортивных матов. Хранитель был здесь, сидел на коврике в позе лотоса и медитировал. Никита остановился, не зная что делать. Через несколько минут Хранитель открыл глаза:

— Здравствуй брат.

— Здравствуйте, Хранитель.

— Присаживайся, — Хранитель указал на соседний коврик. — Мы Братья, поэтому обращаться будем на ты. Начнём с азов.

Начали действительно с азов. Никита увлекался изучением любых видов альтернативных видов лечения и оздоровления ещё с первого курса медучилища и везде, где мог, старался найти любые крохи информации по йоге, рефлексотерапии, любым системам массажа, народным методам лечения и любым другим методам воздействия на здоровье человека. Все эти методики он тщательно изучал, переосмысливал с учётом своих познаний в медицине и, если находил какое-либо рациональное зерно в этих методиках старался проверить их в первую очередь на себе и своих родственниках, и друзьях.

А после случая с матерью своего приятеля Вовки стал изучать и методики с точки зрения медицины необъяснимые и даже официально непризнанные. Никита тогда приехал домой на первые каникулы. Встретились с пацанами, выпили, разговорились за жизнь. Захмелев, вышли с Вовкой покурить на крыльцо. Вот тут Вовка и начал разговор о преимуществах народной медицины перед официальной медициной и привёл свой пример. Незадолго перед этим у него умер отец. Его оплакали, похоронили как положено, справили поминки, в церкви заупокойную молитву отслужили, в-общем всё сделали как надо. Но, отец начал к матери Вовки, тёте Нине, по ночам домой приходить. К врачам обратились, те говорят: последствия стресса, галлюцинации то, сё. Таблетки выписывали, уколы успокаивающие — лучше не становилось. Тётя Нина уже заговариваться начала, психиатр её в областную психбольницу направил. Вовка её на машине в психбольницу привёз, в приёмный покой сдал. Только из кабинета вышел — слышит мать кричит. Вовка было сунулся назад, да не тут то было. Двери-то там все на автоматических защёлках. Но, Вовка парень здоровый, а дверка фанерная оказалась. Вовка дверь сломал, а там уже две дюжих санитарки с матерками и тычками тётю Нину в смирительную рубашку упаковывают. Вовка мать отобрал и отвёз назад домой. Добрые люди и подсказали к бабке одной обратиться. Привёз Вовка мать к той бабке, рассказали ей всю историю. Бабка отошла к печке, постояла у шестка, что-то пошептала на дым и велела ехать домой. И с тех пор всё как рукой сняло: и отец перестал по ночам приходить, и мать абсолютно поправилась. И если до этого Никита все подобные случаи с ходу отвергал как шарлатанство, то Вовкина история заставила Никиту пересмотреть свои взгляды на всемогущество официальной медицины и возможности нетрадиционных методов лечения. С того времени и начал Никита собирать информацию о таких случаях, а, будучи на практике на одном из ФАПов, проводя диспансерные обходы населения, познакомился с такой бабулей и несколько раз побывал у неё дома в соседней деревне. К сожалению, бабуля многого ему рассказать не могла; она говорила, что Господь не дал ей больших способностей. Только сказала, что кое-чему научилась у своей бабушки, которая, лишь услышав шаги под окном, уже могла сказать кто к ним идёт и с какой нуждой. Сначала Никита пытался объяснить такие случаи с точки зрения современной медицины, но не смог, как ни старался. Потом решил, что либо ему не хватает медицинских познаний, либо этих познаний у современной медицины ещё нет. И пытался приобрести такие познания где только можно. И сейчас считал, что судьба подарила ему шанс приобрести эти неведомые знания.

Азы, с которых началось его обучение в Монастыре, не имели ничего общего с теми знаниями, которые он собирал по крупицам до сего времени. Вернее, они были похожи на то, что он когда-то где-то вычитал и пытался применять на практике. Но, выполняя сейчас дыхательные упражнения и растяжки, чувствовал, что это совсем не то, что он делал раньше. После дыхательных упражнений и растяжек последовал кросс по горной тропинке вдоль ущелья. В конце маршрута находилась небольшая поляна, на которой они выполняли упражнения на выносливость, статические упражнения, подтягивания, отжимания. Для силовых упражнений использовались камни разных размеров, очень неудобные для захвата руками. Причём эти камни приходилось таскать с одного края поляны на другой. На замечание Никиты, что для силовых упражнений лучше бы использовать гантели, Хранитель ответил, что в обычной жизни ему приходилось носить множество тяжёлых предметов, но ни разу не доводилось носить куда-нибудь гантели. Затем последовал кросс в обратном направлении. Никита прибежал к финишу на подгибающихся от усталости ногах, весь сырой от пота и задыхаясь как загнанная лошадь. А Хранитель даже не запыхался, был свеж и энергичен, как будто и не отпахал наравне со Никитой три часа физподготовки. Они приняли контрастные ванны в бассейнах бани, затем девушки сделали им восстанавливающий массаж. После водных процедур и массажа Никита почувствовал себя заново родившимся и готовым к новым свершениям. Они поднялись в зал для медитаций, поудобнее устроившись на подушках, выпили поданный девушками свежезаваренный травяной чай. После чаепития Хранитель сел на ковёр в позе лотоса, Никите велел сесть напротив. В позе лотоса Никита сидеть не мог, поэтому просто сел на пол скрестив ноги.

— Брат, закрой глаза и постарайся увидеть самое раннее воспоминание из своего детства, — сказал Хранитель.

Никита закрыл глаза и начал вспоминать. Сначала в памяти появлялись отрывочные картинки из школьных лет, начиная с восьмого класса и постепенно смещающиеся в более молодые годы, вот мама за ручку ведёт его в школу на первый звонок, затем появились картинки новогодней ёлки в детском садике, где Никита с ребятами из группы в костюмах гномиков с какими-то погремушками пляшут вокруг ёлки, вот мама везёт их с братом Юркой на санках в детский садик, вот он сидит на полу у стола и играет с какими-то самодельными игрушками… Хранитель начал размеренным речитативом произносить абсолютно незнакомые гортанные слова. Через несколько секунд у Никиты появилось ощущение, что он где-то уже слышал эти слова. А ещё через пару секунд Никита вспомнил как он маленьким сидел дома на полу среди своих игрушек, а напротив его сидела на коленях очень красивая женщина в красном платье, смотрела ему в глаза и точно так же говорила те же самые слова, которые сейчас произносил Хранитель. И тут Никита вспомнил всё! Картинка с женщиной в красном платье исчезла и Никита открыл глаза. Он вспомнил как в четырёхлетнем возрасте вот так же сидел на полу и играл своими игрушками. Мама сидела рядом за столом и читала. Вдруг Никита посмотрел на маму и сказал: "Мама, когда я вырасту, я буду в Канаде жить." "Кто тебе это сказал?" — спросила мама. "Я сам знаю,"- ответил Никита. С этого момента Никита начал предсказывать. Всем и всё. А так как четырёхлетнего ребёнка молчать не заставишь, об этом вскоре узнали и в садике и соседи. Сначала посмеивались, но потом, когда все предсказания Никиты стали сбываться, к ним домой потянулся народ. Сначала соседи, потом незнакомые люди. Никита помнил как он сидел на полу среди своих игрушек, а соседка тётя Нюра сидела напротив на стуле, спрашивала Никиту о чём-то, он отвечал, а тётя Нюра плакала и всё спрашивала и спрашивала, комкая в руках мокрый носовой платочек. Затем пошли знакомые соседей, потом знакомые знакомых. Закончилось это скоро. Сначала пришли какие-то дядя и тётя в длинных чёрных одеждах, с чёрными головными уборами непривычной формы. Они просили маму отдать им Никиту на воспитание в монастырь. А так как ни церквей, ни монастырей в их районе не было, значит пришли они издалёка. Зря в такую даль люди не пойдут. Мама Никиту не отдала и они ушли. А через несколько дней пришёл высокий дядя в сером пальто и фуражке и показал красную книжечку. Никита долго не мог забыть как испугалась мама. Дядя поговорил с Никитой, затем с мамой и ушёл. А через неделю пришла красивая тётя в красном платье. Когда она ушла, Никита спросил маму, зачем приходила эта тётя. "Об этом никому не надо говорить", — ответила мама. С того дня Никита предсказывать перестал и постепенно всё забылось. А сейчас он вспомнил всё. И, самое главное, он вспомнил как предсказывать. Это оказалось просто. Надо было закрыть глаза и просто спросить себя: а что будет здесь через день, месяц, год или любой другой промежуток времени? И перед ним возникала картинка происходящего через этот промежуток времени, причём картинка с абсолютно достоверным эффектом присутствия, как будто Никита находился в этом месте, всё видел и слышал, а вот его никто не видел и не слышал и не ощущал. Создавалось впечатление, что люди просто проходили сквозь него, ничего не замечая. Всё это настолько ошеломило Никиту, что он сидел в каком-то ступоре и не мог собрать свои мысли хотя бы в какое-то подобие порядка.

— Брат, ты слышишь меня? — наконец-то Никита услышал голос Хранителя.

— Они ходят сквозь меня, — прошептал Никита.

— Да, сначала это неприятно, — ответил Хранитель. — Потом привыкнешь и сам будешь ходить сквозь них, и сначала будешь считать это забавным. А потом это станет обычным для тебя, и ты перестанешь обращать на это внимание. — А то место, где я сейчас был — это что? — Это сложный пространственно-временной континуум, в состав которого входят разновекторные времена и пространства в разных измерениях; причём, то место, где ты сейчас был — это его нематериальная часть. Мы называем его астрал, хотя это совсем не то, что подразумевают последователи некоторых учений по экстрасенсорике в миру. Просто их дальние предшественники слышали когда-то этот термин и применили его для своих целей. Объяснять сейчас, что такое астрал, я не буду: ты просто не имеешь необходимых знаний для понимания того, о чём я буду говорить. Просто прими это как аксиому: астрал есть и Хранители могут посещать его когда захотят. Лучшие из экстрасенсов в миру могут приближаться к астралу и слышать отголоски происходящих там событий. Людей с такими способностями мы привлекаем для сотрудничества. Но, продолжим: ты был в нематериальной части этого континуума — астрале, и там была твоя нематериальная астральная часть твоего Я. И эта твоя нематериальная, информационная часть может перемещаться в астрале по любым векторам всех времён и пространств, его составляющих, и получать при этом любую информацию, находящуюся там. Короче: через астрал ты можешь получать информацию из любого места и времени во вселенной. Для простоты наблюдений и перемещений в астрале лучше научись сразу превращать себя в точку и располагаться в наилучшей для тебя точке наблюдения.

— Превращаться в точку? Как это?

— Представь себе, что ты воздушный шарик и потихоньку выпускай воздух из этого шарика до тех пор, пока не превратишься в точку. А когда захочешь опять увеличиться — надувай шарик до нужных размеров.

Никита закрыл глаза и попробовал. У него получилось! Сначала медленно, затем всё лучше и быстрее. Он уменьшался и увеличивался, уменьшался и увеличивался. Это было так необычно и здорово, что Никита развеселился и даже попробовал увеличиваться до размеров больше обычных.

— Не надо делать того, в чём нет сейчас необходимости, — остановил его Хранитель. — Будешь тренироваться каждый день и скоро это станет получаться мгновенно. Теперь попробуй перемещаться по залу в виде этой точки или в своём образе разных размеров.

— Но как я это сделаю?

— Не надо думать как это сделать. Видишь это яблоко? Если ты захочешь его взять, ты же не думаешь какую мышцу напрячь, какую расслабить, на сколько градусов согнуть руку в каком суставе, ведь так? Ты просто протягиваешь руку и берёшь яблоко. Всё остальное делает сам организм. Вот так же надо просто захотеть переместить свою точку в любое место этого зала, хоть на потолок, и там остановиться.

— Остановиться на потолке?

— А что тебя смущает? Ты же там точка. И там ты нематериален, там только твоё Я, а на него не действуют силы тяготения. Где захочешь, там и остановишься. Закрывай глаза и пробуй.

Никита попробовал — стена зала прыгнула на него. Никита в ужасе еле успел затормозить в сантиметре от стены. Послышался довольный смешок Хранителя.

— Не торопись. Ты сейчас как новорожденный ребёнок, только что появившийся из утробы матери и беспорядочно машущий ручками и ножками. И чтоб научиться управлять ручками и ножками у него уйдёт целый год. Так же и у тебя.

— Целый год? Да я уже почти всё умею, осталось только немного потренировать координацию!

— То, что ты освоил сегодня — ты уже знал раньше, просто сейчас ты вспоминаешь это. Ты сейчас учишься махать только одной ручкой. У тебя есть ещё одна ручка, две ножки, голова и туловище. Надо будет научиться владеть ими и координировать владение ими всеми сразу. Тут не год, тут гораздо больше надо. Через год ты только встанешь на ноги и сделаешь первые шаги.

— Но ты же сказал, что через год я выйду отсюда!

— Выйдешь. Но, учиться и оттачивать свои способности будешь всю жизнь. Ты сам будешь этого хотеть. Даже я учусь каждый день. На сегодня хватит. Идём обедать. — Хранитель встал. Никита поднялся, и они пошли в трапезную.

В трапезной уже был накрыт стол. Девушки принесли серебряные тазики и кувшины с водой для омовения рук, полили им на руки, затем подали полотенца, по окончании процедуры всё аккуратно собрали и унесли. Всё делалось размеренно и достойно. Когда девушки вышли, Никита спросил Хранителя: "Брат, можно ли пользоваться водопроводом для мытья рук перед обедом?" Хранитель ответил: "Можно, Брат. Туалетные комнаты справа от входа в трапезную. Но, сегодня у нас день восточной кухни и процедура омовения рук является обязательной во многих домах Востока. В твоей жизни тебе придётся встречаться с людьми разных культур и редигий и ты должен знать как вести себя при общении с ними не только за столом переговоров, но и за обеденным столом. Каждый день здесь будет для тебя днём национальной кухни, каждый день разной. Периодически они будут повторяться — кухонь в мире не так уж и много, но блюда всегда будут разные. Так что, в трапезной ты тоже будешь учиться. Кстати, один час каждый вечер ты будешь учить афганские языки. Айша будет твоим учителем пушту и дари."

Разговор прервался, так как вошли девушки и начали подавать обед. На первое была шурпа, на второе плов, на столе были также свежие лепёшки, овощи и фрукты. В хрустальных с серебром кувшинах подали щербет и воду. В конце обеда был подан зелёный чай. Получасовой послеобеденный отдых Никита посвятил себе и приведению в порядок своих мыслей. Слишком уж много нового узнал он в этот день.

После обеда Хранитель повёл Никиту в библиотеку. Библиотека находилась на том же ярусе, что и Пантеон и представляла из себя небольшой читальный зал на пять столов с каменной плитой чёрного цвета на стене, использовавшейся в качестве классной доски. В торце дальней стены находился вход в хранилища. Хранилища поразили Никиту: они занимали несколько параллельных тоннелей с комнатами по сторонам тоннелей через каждые десять шагов. Все комнаты имели металлические двери, подогнанные так, что практически герметизировали помещения, благодаря чему в хранилищах была постоянная температура и влажность. В тоннелях и всех помещениях хранилища имелось электрическое освещение. Имелась и вентиляция в виде каналов, вырубленных в стенах помещений. На каменных стеллажах и в нишах, вырубленных в стенах лежали в специальных герметичных ящиках книги, свитки, папирусы(!), глиняные таблички с клинописью, золотые, серебряные и бронзовые пластины с начеканеными знаками неизвестных языков, костяные пластины с непонятными знаками и фигурками, и даже каменные скрижали, и многое, многое другое. Хранилище было многоэтажным: таких ярусов с тоннелями, заполненными раритетами со всего света было много, Хранитель сказал что знает больше десяти. Сколько их на самом деле не знал никто, потому, что время от времени, с периодичностью раз в сто-двести лет находились замаскированные ходы в неизвестные ранее тоннели или ярусы с бесценными собраниями древних носителей информации… Они вернулись в читальный зал библиотеки. Никита не выдержал:

— Откуда здесь электрическое освещение?

— В верховьях речки есть большая пещера, где построено небольшое водохранилище. Перепад высоты там приличный, и мы поставили водяную турбину с электрогенератором. Мощности хватает на все наши потребности. Оттуда же, кстати, вода по системе акведуков подаётся во все помещения Монастыря.

— А сколько всего книг в библиотеке?

— Никто точно не знает, может быть миллионы.

— И вы всё это прочитали?

— Конечно, нет. Может быть, тысячную часть всего этого. Дело в том, что здесь очень много вещей написанных на абсолютно непонятных языках, о которых нет никакой информации на всём земном шаре.

— Но, тогда кто это написал. Инопланетяне?

— Исключить нельзя ничего. Может быть, это послания исчезнувших народов или даже цивилизаций. Есть теория, что человеческая цивилизация появилась на Земле не 20 тысяч лет назад, как считают большинство учёных, а гораздо раньше. И даже есть теория, что цивилизации на Земле погибали и возрождались не один раз в результате природных или искусственных катаклизмов. Может быть, это остатки их знаний.

— Но, кто собрал здесь столько книг и когда?

— И этого никто не знает. Но, мы до сих пор собираем все древние книги по всему миру. Стараемся скупить оригиналы, если невозможно — делаем копии.

— Хранитель, но это же книгохранилище мирового масштаба!

— Да, это так.

— Но, это должно принадлежать всему человечеству!

— Это принадлежит всему человечеству.

— Но, почему об этом ничего неизвестно?

— Это известно нам.

— Кому нам?

— Мне, тебе, другим Хранителям.

— Но, там могут быть бесценные знания, которые могут полностью изменить жизнь всего человечества!

— В какую сторону?

— Что значит: в какую сторону?

— В лучшую или в худшую? Новые знания всегда использовались в первую очередь в военных целях. И где гарантии, что человечество, получив здесь какие-либо новые знания, не использует их для уничтожения в конечном итоге самого себя? Сколько цивилизаций погибло, преждевременно получив очень опасные знания? Никто не знает.

— Но, атомное оружие уже известно. А что ещё может погубить человечество?

— Например, новые виды инфекций, против которых ещё нет никаких лекарств. Или, например, в фантастике много пишут о внепространственных переходах. Открывают входной портал на Земле, выходной на другой планете, раз — и ты уже на Марсе или вообще в другой звёздной системе. Здорово? Ещё как. А если кому-то придёт в голову открыть выходной портал над Нью-Йорком, а входной на глубине в сотню километров под поверхностью Солнца? Что будет с Нью-Йорком? Для справки: солнечные протуберанцы имеют размеры до 150 тысяч километров и скорость до 700 километров в секунду. И это при температуре внутри Солнца в 15 миллионов градусов. А самый тугоплавкий материал на Земле имеет температуру плавления всего 3400 градусов. Ну и что будет с Нью-Йорком? Или любым другим городом? А теперь ответь: можно ли давать такие порталы отдельному человеку или группе людей, или государству? Мы считаем, что определённые знания должны становиться известными лишь на определённом этапе развития цивилизации, когда общественное сознание исключает их применение для уничтожения цивилизации.

— Получается, что вы отбираете у человечества детскую лопаточку?

— Мы не даём её раньше времени.

— Но…Нельзя же похоронить эти знания здесь и лишить человечество шанса получить новые знания и возможности жить лучше! Это неправильно!

— А кто сказал, что эти знания похоронены?. Мы бьёмся над расшифровкой этих незнакомых языков веками и многого добились. Например, глиняные клинописные таблицы Шумерской цивилизации, древнего Вавилона и Ассирии были обнародованы и расшифрованы благодаря нашим усилиям. Если знание не опасно для человечества — мы выпускаем его в мир. Мы ежегодно посылаем учиться лучших выпускников наших приютов в лучшие университеты мира. Лучшие криптографы и лингвисты мира работают над нашими заказами. Просто об этом никто из посторонних не знает.

— Но, вы присвоили себе право решать за всё человечество!

— А кто имеет право решать за всё человечество? Чингизхан? Наполеон? Гитлер? Сталин? А две Мировых войны в течение двадцатого века? Их начать решило человечество?

— А Организация Объединённых Наций?

— Организация объединённых наций? И кто выполняет её решения, если этого не хочет? Если он сильнее ООН? Или вносит больше всего денег в её бюджет? И кто запрещает кому-то выйти из состава ООН? И не выполнять её решения? И кто принимает решения в ООН? Без согласия СоветаБезопасности ни одно решение ООН не проходит. А ведь Совет Безопасности — это только пять стран, а не всё человечество. Да и в самом Совете Безопасности разве полное согласие? Взять хоть ту же корейскую войну? Так кто же имеет право решать за всё человечество?

— И кто?

— Хранители.

— Но, почему?

— В основе принятия того или иного решения любым человеком лежат его интересы, его выгода. Власть, политические, экономические интересы, религиозные убеждения, личные симпатии, страх, совесть, самолюбие и так далее. Если человек не имеет материальной или моральной выгоды с этого решения — он не примет такое решение. У Хранителей есть всё, никто не может дать ему что-то, чего у Хранителя нет. Зачем мне что-то если у меня есть всё? Значит, никто и ничто не может повлиять на моё решение, я принимаю решение только руководствуясь соображениями выгоды не для меня, а для всего человечества. Потому что без человечества я ничто.

— …Тогда зачем вам я? У меня ничего нет.

— Ты будешь хорошим Хранителем. А пока учишься, ты поможешь нам с датировкой и определением происхождения многих книг и свитков в этом хранилище.

— Но, как? Я в этом ничего не понимаю!

— Об этом мы поговорим завтра, Брат. Время сегодняшней беседы истекло. А сейчас настало время идти работать.

Они спустились на нижний ярус, прошли несколько десятков метров между деревьями и вышли на пологий террасированный склон, заросший фруктовыми деревьями. Кроны деревьев почти смыкались между собой, между деревьями всю площадь занимали построенные уступами террасы, стенки которых были выложены из валунов разного размера. Террасы были заполнены землёй, в некоторых росли саженцы овощей, в других находились цветущие кусты смородины, малины, ещё какие-то незнакомые Никите ягодники, некоторые террасы были даже не вскопаны. "Это наш огород," — объяснил Хранитель. — " Я покажу тебе границы твоего участка, ты сам его благоустроишь, вскопаешь, засеешь и будешь ухаживать за ним." Следующие несколько часов Никита и Хранитель занимались работой на земле. Никита таскал камни и ремонтировал стенки террас, чистил каналы, подающие воду от акведука к террасам, вскапывал и рыхлил землю, обрезал высохшие ветви на деревьях. К окончанию работ Никита устал больше, чем на утренней тренировке. Но, последующие водные процедуры и массаж восстановили его силы, и к ужину Никита вышел отдохнувшим. На ужин подали баранину, запечённую с курагой и манты. Кофе был превосходен. После ужина направились в "клуб" — так Никита назвал комнату с верандой, неподалёку от Понтеона Будды, где они с Хранителем беседовали в первую свою встречу. Поудобнее устроившись на подушках Хранитель начал разговор:

— Вечерние беседы мы будем посвящать сначала подведению итогов дня — ты можешь спрашивать обо всём, что осталось неясным или непонятным для тебя. Оставшееся время будем беседовать на любые темы, интересующие тебя в первую очередь. Спрашивай, Брат.

— Какой веры этот Монастырь и ты сам, Хранитель?

— Прежде, чем я начну отвечать, скажи мне: какой веры ты сам?

— Я рос и воспитывался в коммунистической стране. У нас церковь отделена от государства, и нас учили атеизму. Поэтому я не крещён. Но, я считаю, что Бог есть.

— Ты сказал главное — Бог есть. А что такое вера и религия? Богословы спорят об этом тысячелетия. Я не буду утомлять тебя тем же. Вопросы религии и веры ты будешь изучать на философском и богословском факультетах, когда выйдешь отсюда в мир. Если сказать коротко и с точки зрения одного человека — это наше представление о Боге. И у каждого человека оно своё. У жителя тундры своё, у жителя Древнего Египта своё, у жителя Древней Греции своё, у представителей всех религий современной Земли оно тоже отличается. Главное, что всех этих людей объединяет: все признают — Бог есть. А теперь самое главное — все они правы.

— Как правы? У них же у всех разные религии и они все по разному молятся!

— Всё правильно. Что есть Бог? Определений очень много и ни одно из них не является полным и исчерпывающим. Мне больше нравится определение, что Бог — это высшая духовная сила, существующая во вселенной и за её пределами. Как учат материалисты, вселенная вечна и бесконечна. И неважно сколько в мире вселенных: одна или много, как говорят некоторые учёные. Пока не обнаружили других, будем считать, что одна. Вселенную создал Бог. Значит, он тем более вечен и бесконечен. Он велик не в понимании размеров, а в понимании невозможности человеческого сознания в принципе представить себе полностью: что же такое Бог. Есть притча о трёх слепцах, которые хотели узнать что такое слон. Их привели к слону. Один слепец потрогал ногу слона, второй слепец потрогал хобот слона, третий потрогал ухо слона. Потом их спросили, что же такое слон. Один слепец сказал, что это толстое живое дерево, второй слепец сказал, что это такая толстая змея, третий сказал, что это такая большая живая бабочка с мягкими крыльями. Все они говорили по разному, хотя описывали одного и того же слона. Так и люди имеют разные представления о Боге, так как в принципе не могут понять что такое Бог и верят в него каждый как умеет. Это просто взгляды с разных сторон на одну и ту же высшую духовную силу — на Бога. Прошло всего шесть тысяч лет, а уже появилось и пропало много религий, учений и других представлений о богах и о Боге. Пройдёт ещё сто тысяч лет и более, и в человеческом обществе появятся и канут в Лету многие другие религии и представления о Боге. И все они будут разными представлениями человечества об одной и той же самой высшей сущности — о Боге. Поэтому все религии и учения о боге правильны и имеют право на существование, а все люди, исповедующие эти религии правы.

— Значит, все люди Земли верят в одно и то же — в Бога, думают об одном и том же — о Боге, просто по-разному молятся ему.

— Да. И во время молитвы Бог слышит не слова, а думы человека и видит не ритуал религиозного обряда, а истинную веру человека. Это главное.

— Значит, внешне все религии разные, а основа у них одна — вера в Бога. И, исповедуя разные религии, люди делают одно и то же — общаются с Богом. И каждый обращается к Богу так как умеет, как его научили, как он считает нужным это делать. И это его право.

— Да. Для нас все религии равны. Поэтому Хранители могут исповедовать любую религию, одну или несколько и даже создавать свою собственную религию. Это не принципиально, потому что наше предназначение — не религиозное служение. Мы не пастыри, мы Хранители. А Монастырь — наилучшая для нас форма организации. Потому, что в Монастырь уходят люди сердцем решившие посвятить всю свою жизнь служению Богу.

— А здесь есть ещё люди?

— Да. Но, здесь, во внутренней части монастыря живут только отшельники, мы с тобой, мои жёны и Айша.

— Твои жёны?

— Да. Мои четыре жены.

— А отшельники?

— Да, это те, кто решил навсегда удалиться от мирской суеты. Они живут отдельно друг от друга и каждый занимается своим любимым и полезным для Монастыря делом. Ты увидишь их. Иногда ты будешь работать с ними, когда я буду отъезжать по делам в другие Монастыри.

— А кто меня будет учить, когда ты будешь отсутствовать?

— Айша. Она будет учить тебя йоге и боевым искусствам; ты будешь заниматься с ней в библиотеке, а также изучать языки пушту и дари. Она же будет учить тебя восточным обычаям и правилам поведения в исламском мире. Ты должен стать своим в Афганистане. А если ты выйдешь в мир сейчас, каждый узнает в тебе чужака. Восток — дело тонкое. А теперь, если твои вопросы закончились, я начну рассказывать тебе об исламе и Коране. Коран знает каждый правоверный мусульманин.

Следующий час, Хранитель рассказывал Никите об истории возникновения ислама, о пророке Мухаммаде, о Коране, о Мекке, о Каабе…Час пролетел незаметно. В конце беседы они выпили кофе и расстались. Никита в сопровождении Айши направился в библиотеку, где в течение часа постигал основы языка пушту. По окончании урока он направился в свою комнату и уснул, едва его голова коснулась подушки.

На другое утро Никита проснулся рано. Быстренько привёл себя в порядок, оделся и вышел на веранду. Айша уже ждала его:

— Доброе утро, господин.

— Здравствуй, Айша. Что у нас по плану сегодня?

— Сначала завтрак, затем учёба. Хранитель ждёт Вас в зале медитаций, господин.

Завтрак опять состоял из кружки парного козьего молока и свежей лепёшки.

— Айша, откуда здесь свежее козье молоко?

— У нас есть козье стадо. Один из отшельников смотрит за ним. Он же приносит каждое утро парное молоко. У нас и сметана, и масло, и сыр свои.

— Здорово. А остальные продукты?

— Рыба, мясо, фрукты и овощи тоже свои. Даже пасека своя есть. Завозят только муку, крупы, соль и специи.

— Спасибо, Айша. Я найду Хранителя сам.

Никита направился в спортзал, где Хранитель как раз заканчивал медитировать.

— Здравствуйте, Хранитель.

— Здравствуй, Брат.

Последовала разминка, затем дыхательные упражнения и разучивание асан йоги. Через час последовал кросс до уже знакомой поляны, силовые упражнения, кросс обратно, водные процедуры, массаж. Наступило время утренней беседы. В самом её начале Хранитель сказал:

— Брат, теперь ты знаешь методику утренней физической подготовки, она будет неизменна, кроме йоги. С завтрашнего дня утренние тренировки будет вести Айша. Каждый день она будет показывать новые асаны йоги. Это будут единственные новые элементы утренних занятий. Теперь по утрам мы будем встречаться на три часа позднее. А сейчас продолжим специальное обучение. Вчера ты восстановил свою способность смотреть в будущее. Ты должен ежедневно тренировать эту свою способность и развивать её сам в любое удобное время. Теперь попробуем научиться смотреть в прошлое. Сначала посмотри в будущее дней на десять, причём старайся делать это ступенчато: смотри на один день вперёд, затем ещё на один и так далее. Как дойдёшь до десятого дня — остановись, затем ступенчато двигайся назад: смотри девятый день, потом восьмой и так далее. Так повтори несколько раз, старайся делать это плавно. Начали.

Никита устроился поудобнее, закрыл глаза, сосредоточился, превратился в точку и начал отсчёт. Все десять дней картинка была одинаковая: они с Хранителем сидели на своих ковриках и медитировали. Только немного менялось их положение в комнате и одежда. Очень непривычно было смотреть на себя со стороны. Первые попытки изображение менялось рывками, потом Никита приноровился и с каждым разом изображение стало появляться плавнее. В одной из попыток Никита, ведя изображение назад, дошёл до сегодняшнего дня и продолжил движение в том же направлении. Увидев вчерашний день, Никита ошеломлённо остановился. У него получилось! Ещё не полностью веря в происходящее Никита прыгнул ещё на день назад, никого в зале не увидел и осторожно двинулся к выходу из зала. Оказавшись на веранде, поплыл в сторону Пантеона Будды и увидел сцену своей первой встречи с Хранителем около входа в Пантеон. И не только увидел, но и услышал! Все сомнения исчезли. Он мог смотреть в прошлое! Чувство всепоглощающего восторга охватило Никиту, захотелось прыгать от радости; он взмыл к потолку веранды, этого показалось мало, он заложил пару кругов под потолком веранды и рванул через арочный проём наружу, пролетел над садом, задохнулся от своего всемогущества, свечой взлетел в небо, сделал пару петель Нестерова, выходя из второй петли стремительно пронёсся над всем ущельем, взмыл ввысь, пошёл на вираж и по нисходящей дуге вернулся в "спортзал" в своё тело. Открыв глаза, увидел Хранителя, разглядывающего Никиту удивлёнными глазами.

— Ты где был, Брат?

— Над ущельем летал, — прошептал Никита, только сейчас осознавший что он сделал.

— Ты летал? Над ущельем? — изумлённо переспросил Хранитель. — Так, сейчас спокойно и подробно, не упуская ни одной мелочи, расскажи мне как всё это происходило.

— А Вы разве не видели?

— Расскажи всё как было, Брат.

Стараясь ничего не пропустить, Никита рассказал. Хранитель задумался. Потом сказал:

— Да, ты будешь великим Хранителем, Брат. Ты прав, я не видел. Дело в том, что у каждого человека разные возможности и у каждого Хранителя разные возможности. Я бы сказал очень разные возможности. Это как один человек может видеть только в очках; но большинство людей хорошо видят без очков, имея зрение в одну единицу. Но науке известен, например, такой факт; один человек в Германии в 18 веке имел зрение в 60 единиц, он мог без телескопа видеть кольца Сатурна. Так и у нас. Я, например, могу смотреть в будущее максимум на год, есть Хранители, которые смотрят на 2–3 года, но ни один Хранитель до тебя не мог смотреть в прошлое. Кроме того, когда я смотрю в будущее, я вижу только на расстояние около трёх метров вокруг себя, дальше серая пелена. Есть Хранители, которые могут видеть в будущем на дистацию до десяти метров от себя. Чтобы посмотреть другое место мы должны в нашем времени переместиться в то место и уже там смотреть. И никто из Хранителей не может перемещаться в осматриваемом будущем за пределы максимальной дистанции, на которую он видит. В далёком прошлом, ещё в первом веке до нашей эры один из Хранителей имел радиус наблюдения в осматриваемом будущем в пределах более одной мили, как говорят наши предания. Ты видишь там далеко?

— Когда летал, видел до горизонта. Никакой серой пелены там нет. А как далеко я могу там летать?

— Если в твоём случае предел досягаемости сохраняется в пределах видимости, то до горизонта.

— А если я там, на горизонте, увижу опять до горизонта? А если я смотрю на Луну?

— Тогда…, — Хранитель внимательно посмотрел на Никиту и всё-таки закончил фразу, — тогда, в принципе, до бесконечности… Значит, так. Сейчас ты осторожно, повторяю: очень осторожно, пробуешь определить пределы своих возможностей по глубине наблюдений во времени в будущее и в прошлое и по дальности в них. Сегодня глубже, чем на один год в ту и другую сторону не погружайся и дальше, чем на километр не удаляйся. И ещё, чтоб не потеряться: когда удаляешься в астрале от своего физического тела здесь, обрати внимание на очень тонкую астральную нить, которая связывает тебя астрального с твоим физическим телом, остающимся здесь. Я называю эту нить пуповиной. Она нематериальна и её невозможно порвать или уничтожить каким-либо образом. По этой нити всегда можно найти дорогу в своё физическое тело. Потеряться невозможно. Если почуствуешь что-либо не так — сразу возвращаешься.

Никита закрыл глаза, сосредоточился, превратился в точку и поплыл в сторону веранды, оставляя за собой нить, связывающую его-точку с оставляемым телом. Странное дело: он чувствовал себя в своём теле, а видел и слышал всё с том месте, где находился он в виде точки. Никита выплыл наружу, поднялся на высоту около километра выше окружающих гор, остановился, огляделся. Вокруг были горы, голые скалы вверху и покрытые зеленью деревьев и кустарников долины и ущелья между ними. Сверху горы казались непроходимыми (а может, оно так и было). С такой высоты и ущелье, в котором находился Монастырь выглядело заросшим "зеленкой" и необитаемым. Рассмотреть арочные проёмы веранд двух верхних этажей можно было только спустившись в ущелье до уровня чуть выше верхнего этажа. Никита ещё раз осмотрелся, взмыл повыше и двинулся горизонтально земле, оставляя солнце справа от себя. Отлетев с километр, повернул на 90 градусов вправо и полетел, описывая окружность радиусом в километр. Ориентиром служила связывающая его с Монастырём нить. Кругом были дикие горы. Замкнув круг, Никита по путеводной нити вернулся в ущелье Монастыря. Прыгнул на полгода вперёд — на горах лежал снег. Прыгнул ещё на полгода, пролетел по Монастырю — его в Монастыре не было, но его участок на огороде был полностью ухожен и засеян. Никита прыгнул на полтора года назад — опять зима, сместился ещё на полгода в прошлое — лето, его нигде нет, его участок в том же запущенном виде, в каком Никита его увидел в первый раз. Он вернулся в своё тело и в своё время. Открыв глаза, увидел встревоженное лицо хранителя:

— Что, ничего не получается?

— Почему? Я всё сделал как Вы велели. Всё получилось.

— Расскажи всё подробно.

Никита рассказал. Хранитель подумал и промолвил:

— Ты отсутствовал всего одну минуту. Хотя, всё правильно. Там же была твоя нематериальная часть, и законы материального мира на неё могут не распространяться. Получается ты можешь там двигаться очень быстро, вплоть до скорости света. Надо будет обдумать… Хорошо. На сегодня обучение новому закончим. А теперь запомни главное: никому, никогда не рассказывай об этих своих способностях. Хранители будут знать — этого достаточно. Это очень опасные способности. Первое: очень многие люди не хотели бы, чтобы кто-либо узнал всё их прошлое. И некоторые из них пойдут на всё, чтобы не дать тебе говорить об этом. Второе: заглядывая в прошлое, ты увидишь много неприятных вещей — боль, мерзость, подлость, преступления, предательство и многое другое. Многие люди не такие белые и пушистые, как пытаются казаться. Будь готов к этому. Относись к этому как бесстрастный сторонний наблюдатель, как врач, наконец. Это поможет тебе не разочароваться во всех людях в целом. Потом привыкнешь смотреть на вещи проще. И старайся развивать свои способности каждую свободную минуту, чтобы можно было применить их в любой момент, в любой ситуации, в любом месте и незаметно для окружающих. У нас остался ещё час, посвяти его тренировке перемещений в нашем времени. Попробуй постепенно увеличивать высоту и дальность полёта, проверим максимальную дистанцию, на которую ты сможешь удаляться от себя.

Никита занимался ещё час. Он поднимался вверх до тех пор, пока земля не начала скрываться за облаками и возвратился назад, хотя чувствовал, что легко может подняться хоть в стратосферу. Никакого дискомфорта он не испытывал: ни холода, ни пониженного давления, потому, что дышал он на земле и сидел там в тёплом зале. Затем Никита поднялся над горами и полетел на юг, ориентиром служило Солнце. Попробовал увеличить скорость и легко догнал пролетавший на приличной высоте самолёт. Затем продолжил полёт на юг и вскоре увидел под собой море. Никита никогда в жизни не видел моря. Зрелище огромных масс воды простирающихся до самого горизонта поразило его. Никита снизился до самых волн и, не сумев удержать своей радости, начал гоняться за чайками, реющими над волнами. Когда чайка, за которой гнался Никита, нырнула в волны за рыбой, Никита нырнул тоже. Когда Никита с пацанами купались на Волге, их любимым занятием было нырять с лодки до дна и, захватив там горсть речного песка и ила, вынырнув, продемонстрировать всем пацанам доказательство того, что донырнул до дна. Сейчас Никита решил тоже донырнуть до дна, но, достигнув глубины, на которой стало совсем темно, повернул назад. Вынырнув, взмыл в небо, прощаясь с морем, заложил пару виражей и повернул назад в Монастырь. Путеводная нить чётко указала направление. Никита рванул на всех парах и через несколько минут был в Монастыре. Вернулся в тело, открыл глаза, облегчённо вздохнул — у него всё получилось. Сделал полный отчёт о полёте Хранителю, и, пока тот переваривал сказанное, сделал несколько дыхательных упражнений из йоги чтобы успокоиться. Наконец, Хранитель поднялся: "Идём обедать, Брат."

После обеда и недолгого послеобеденного отдыха они встретились в библиотеке. Хранитель уже сидел за столом, на котором лежало несколько старинных фолиантов. Один из них Хранитель взял в руки.

— Брат, сейчас ты, используя свои способности, попробуешь определить время написания этих книг. И, я думаю, место их написания тоже. Попробуй определить сначала время написания этой книги, используя метод вилки. Возьми эту книгу в руки и посмотри как она выглядела сто лет назад, затем тысячу лет назад. Если в то время её ещё не написали, то ты её не увидишь. Тогда смотри пятьсот лет назад, затем семьсот пятьдесят или двести пятьдесят лет назад, в зависимости от того, видишь ты её или нет. Так, прыгая от времени когда её нет к времени, когда она есть, и, сужая временной интервал между этими датами, ты и определишь точную дату написания этой книги. А уже потом определишь и место её написания.

Никита поудобнее устроился на подушке, лежащей на каменной скамье, положил книгу перед собой на стол, возложил на неё обе руки, закрыл глаза, сосредоточился. Через полчаса он отложил манускрипт: "1238 год, Италия". Следующей была инкунабула 1445 года, Западная Европа. Затем — Библия, напечатанная в 1423 году в Западной Европе. Четвёртая книга была напечатана в Китае в 960 году методом оттиска с деревянных досок с вырезанными на них буддийскими текстами. Пятую книгу Никита датировал 625 годом, написанной где-то на Аравийском полуострове. Закончив, Никита сказал:

— Хранитель, мне нужны точные географические карты, чтобы точно определять место появления книг. Дело в том, что я, определив время создания книги, просто поднимаюсь вверх и вижу как на карте то место, где находится книга в этот момент. Не зная точно местности, я определяю местонахождение книги весьма приблизительно. Кроме того, карты нужны мне для того, чтобы намечать маршруты моих полётов в будущем и прошлом при дальнейших исследованиях.

— Хорошо, Брат. Я сегодня же закажу полный комплект топографических карт всего мира. А пока могу предложить очень хороший и подробный географический атлас мира из нашей библиотеки. Теперь по датировке этих книг. Ты абсолютно правильно определил время появления на свет четырёх первых книг. Дело в том, что на них написаны даты их изготовления, и они полностью совпадают с тем, что ты сказал. Пятая книга без даты, но легенда гласит, что этот Коран был написан ещё при жизни Пророка Мохаммада! Это поразительно! Теперь мы можем датировать любую книгу из нашего хранилища! С сегодняшнего дня время послеобеденных бесед будет посвящено работе с хранилищами библиотеки. Я вызову нашего лучшего специалиста по древним текстам, он будет работать с тобой в библиотеке. Айша будет помогать вам в этом.

— Хранитель, мне нужен блокнот и хороший карандаш. Не надо носить каждую книгу сюда в читальный зал, я могу работать с ними прямо в хранилище. Определив время и место написания книги, я буду записывать результаты своих наблюдений на листе бумаги и вкладывать этот листок на первую страницу книги. Так будет быстрее. И ещё, нельзя ли установить в читальном зале плитку с чайником? Чтоб не бегать каждый раз в трапезную за кофе или чаем.

— Да, Брат. Все канцелярские принадлежности будут через десять минут. Кофеварку и электрочайник установим сегодня же. — Хранитель хлопнул в ладоши и отдал все распоряжения вошедшей девушке. Через пять минут вошла Айша с двумя блокнотами и упаковкой карандашей, и Никита с девушкой направились в книгохранилище. Айша отдала один блокнот Никите, себе оставила другой. Когда они вошли в ближайшее помещение, Никита осмотрелся и сказал:

— Айша, я не знаю как это делают библиотечные работники, но в первую очередь надо промаркировать все коридоры, комнаты и стеллажи хранилища. Иначе мы тут запутаемся. А ты в своём блокноте будешь вести дневник: в каком помещении мы были, какие книги и предметы датировали, результаты и координаты книги, то есть номер коридора, помещения, стеллаже и места на стеллаже. Лучше делать это в виде таблицы, я тебе потом нарисую образец. А сейчас, начнём, пожалуй.

За следующий час Никита сумел датировать только десяток книг, быстрее пока не получалось. Вспомнив, сколько всего в хранилище книг, он понял, что даже если будет работать всю жизнь, то не осмотрит и десятой части всего, что здесь хранится. Надо было что-то придумывать. Решил пока не заморачиваться и переложить эту заботу на Хранителя, доложить ему, а начальство пусть решает. Время библиотечной работы на сегодня истекло, пора было на свежий воздух. Но, поработать на воздухе сегодня не пришлось. Хранитель привёл Никиту в кузницу. В настоящую кузницу. Она находилась в десяти минутах ходьбы, в отдельной пещере. Оборудована кузница была прилично: электрический молот, несколько наковален разных размеров, стены увешаны разнообразным кузнечным инструментом, хороший кузнечный горн с воздуходувкой, правда пользовались им только для особых кузнечных работ — уголь был привозной и его приходилось экономить. Для повседневной работы кузнец использовал электропечь. Было даже несколько металлообрабатывающих станков, произведённых ещё до войны, но исправных и ухоженных: токарный, фрезерный, сверлильный и гибочный. Кузнецом был отшельник — пожилой высокий араб, молчаливый и медлительный. Никита очень любил работать руками и с радостью взялся за работу. Разговорный барьер преодолели просто: кузнец молча один раз показывал что и как делать, дальше Никита работал сам. В основном кузнец ковал холодное оружие: кинжалы, мечи, сабли, ятаганы и другое. Хранитель потом объяснил Никите что работы этого кузнеца на Востоке в своё время ценились на вес золота. Правда, кузнец мог изготавливать один кинжал или меч несколько месяцев. Он знал способы обработки металла, которые уже не знал никто. Никита так увлёкся работой, что четыре часа пролетели незаметно, и когда пришло время идти на ужин, он с сожалением отложил инструмент. Кузнец одобрительно усмехнулся.

После ужина Никита с Хранителем уютно устроились в комнате отдыха, приняли из рук девушек чашки с кофе. Разговор начал Хранитель:

— Брат, твоё обучение идёт гораздо быстрее, чем я планировал. Ты даже опережаешь события. Сегодня ты самостоятельно практически обучился новому приёму, который я планировал показать тебе только на следующей неделе. Я говорю о твоём нырянии в море. Психологически это очень важно. Осталось сделать лишь маленький шажок для следующего этапа обучения. Я говорю о прохождении сквозь стены.

— Сквозь стены?

— Сквозь стены и другие материальные препятствия. И неважно море это, другая водная преграда, скала или металл, это всё материя. Маленький шажок — это психологическая готовность пройти сквозь стену, так мы будем называть и стены и другие препятствия. Ты уже ощутил как надо нырять в море. Проходить сквозь стены надо точно также. Главное тут понять, что там, куда ты выходишь для наблюдений, ты нематериален и никакая материя для тебя не является преградой. Ты же не ощутил никакого сопротивления, когда нырял в море? Ни стена, ни скала, ни металл также не окажут тебе никакого сопротивления. Вторая главная задача при ходьбе сквозь стены — не бояться заблудиться внутри неё. Во-первых ты будешь использовать ту же путеводную нить, какую ты использовал для полётов. Во-вторых сейчас ты научишься смотреть внутри стен.

— Как это?

— Это просто. Выйди в астрал…

— Астрал?

— Так некоторые люди в миру называют то место, куда мы выходим для наблюдений во времени и пространстве. Для простоты мы будем использовать этот термин. Хотя смысл, который эти люди вкладывают в это слово, не совсем правилен, слишком узок. На самом деле эта субстанция намного сложнее, чем некоторые из них видят. Итак, выйди в астрал и, не превращаясь в точку, посмотри на себя. Видишь? Ты сидишь с закрытыми глазами. А теперь там, в астрале открой глаза. Да не здесь, а там. Здесь оставь закрытыми. Открывай.

Никита раз за разом пытался это сделать, но ничего не получалось. Глаза открывались здесь. Тогда Хранитель плотно завязал Никита глаза тёмной повязкой, которую вынул откуда-то из подушек. Никита вновь и вновь делал попытки открыть глаза. Вдруг что-то бабахнуло на веранде. Никита дёрнулся на звук и УВИДЕЛ. Он увидел СКВОЗЬ стену стоящую на веранде Айшу с помповым ружьём в руках. Из дула ружья вился дымок. Айша подошла и заглянула в дверь. По знаку Хранителя поставила ружьё на предохранитель, повернулась и вышла с веранды. Никита провожал её взглядом. Айша прошла по галерее, зашла в оружейную комнату, положила ружьё на стол. Потом достала с полки принадлежности, села за стол и начала чистить ружьё.

— Она умеет разбирать и чистить оружие? — удивился Никита.

— Она много что умеет. — ответил Хранитель. — Постой, ты видишь то, что происходит в оружейной комнате?

— Да, вижу. Странно, в соседних комнатах света нет, а я вижу там всё, только цветовые оттенки там другие. И даже пустоты в стенах вижу. Наверное, там раньше проёмы были или ниши, потом их заложили.

— И чему я удивляюсь после всего? — сам себя спросил Хранитель, — Брат, ты можешь снять повязку.

Никита ещё раз осмотрел всё вокруг и только сейчас заметил, что он не оглядывается по сторонам, а видит вокруг всё сразу: и спереди и сзади, и верх и низ. Просто сфокусировав своё зрение на Айше, он не обращал внимания на окружающее. А посмотреть на окружающее новым зрением стоило. Зрение это было необычным. Если ни к чему не присматриваться, просто смотреть как всегда, то Никита видел обычную картину комнаты, правда, сразу со всех сторон. Если он переводил взгляд на какой-либо предмет, то видел этот предмет тоже сразу со всех направлений. А если присматривался к этому предмету внимательнее, то начинал видеть его внутреннее строение, например, присматриваясь к яблоку, Никита видел сначала кожуру, затем начинал видеть мякоть яблока, присматриваясь тщательнее видел уже косточки и семечки внутри яблока, а потом и строение каждого семечка. Это приблизительно напоминало Никите микроскоп: регулируя резкость там чётче видишь картинку, а меняя объективы — видишь всё более мелкие детали, только картинка сужается. Решив проверить насколько мелкие вещи можно увидеть, Никита присматривался всё внимательнее и напряжённее, пока не увидел хромосомы и молекулы белков и полисахаридов. Здесь у Никиты от напряжения заболели глаза и он прекратил сканирование.

— Не надо так напрягаться, Брат. Месяц тренировок — и ты будешь видеть это всё легко, без всякого напряжения. Во всём надо знать меру. Посмотри пока что-нибудь более крупное, например, строение своего тела. Это пригодится в будущем. — Хранитель с лукавой улыбкой смотрел на Никиту.

— Опять что-то проверяешь, Учитель?

— Оцениваю пределы возможностей, Брат.

Никита подошёл к своему телу и просканировал руку: он легко видел все мышцы, сухожилия, кости и сосуды с нервами. Посмотрел и голову и грудную клетку и живот — всё внутреннее строение тела и органов было как на ладони.

— Учитель, это же какие возможности для диагностики! Я вижу каждую клеточку! Но, как?

— Всё просто. Обычный человек видит только видимую часть спектра света от фиолетового до красного в разных сочетаниях. Мы сейчас научили тебя открывать внутренний глаз, он может видеть любые другие излучения от электромагнитного до нейтринного, я уж не говорю про рентгеновское. Вероятно, он видит даже излучения ещё не открытые наукой. Поэтому ты можешь видеть внутреннее строение любых организмов и механизмов. Именно это видение и нужно для тонкой работы с Лентой Жизни и Мостами Долголетия. Мы уже говорили об этом. Тебе осталось сделать один последний шаг до этого умения.

— Так давай сделаем его!

— Не всё сразу, Брат. Алмаз находят в одно мгновение, а шлифуют из него бриллиант месяцами. Не торопись. На сегодня хватит. Нельзя перенапрягать внутренний глаз первое время. Как ты думаешь, почему новорожденный ребёнок бодрствует только два часа в сутки, а остальное время спит? Его мозг адаптируется к новому источнику информации. Твоему мозгу тоже нужно время для развития и согласования новых возможностей с уже имеющимися. Давай выпьем кофе, Брат, и пойдёшь на урок. Айша уже ждёт тебя в библиотеке.

Следующий час Никита добросовестно зубрил слова пуштунского языка и повторял за Айшой правильное произношение и построение фраз. После урока он ушёл к себе и лёг спать. Сон не шёл. Осознание новых, невообразимых ранее возможностей будоражило душу. Поворочавшись с боку на бок, Никита понял, что уснёт не скоро и надумал прогуляться перед сном. А так как в Монастыре ночью не погуляешь, он решил слетать в астрале в родной медбат. Улёгся поудобнее, настроился, превратился в точку, прицепил страховочную нить и взмыл в ночное небо. Ранее, вспоминая курс вертолёта в свой последний вылет, Никита примерно определил местонахождение Монастыря и сейчас взял курс на юго-запад. Где-то там находился городок, на окраине которого расположился медбатальон его родной дивизии. Поплутав в небе около получаса, Никита всё-таки нашёл и городок и расположение родного медбата. Когда-то, ещё в 19 веке, во времена британских завоеваний в городке стоял полк английской кавалерии и британцы даже успели построить казармы и конюшни для него. В одной из этих казарм и разместился оперблок и палаты медбатальона, сопутствующие службы располагались в палатках вокруг здания. Никита опустился на землю около своей палатки. Подумал, и превратился из точки в себя самого, иначе неудобно получалось, вроде как подсматриваешь. А Никита хотел просто походить по расположению, посмотреть как тут ребята и девчонки- медсёстры без него, что тут новенького случилось за время его отсутствия. Сначала он зашёл в свою родную палатку. Его койка была аккуратно заправлена, но было видно, что на ней давно никто не ночует. Его тумбочка была не занята, все его вещи были на месте. Никита обрадовался — значит, ждут его, верят, что жив. На соседних койках спали двое санитаров из последнего призыва. Никита осторожно вышел из палатки, прошёлся по расположению. Здесь почти ничего не изменилось, только на площадке автотранспорта прибавился новый санитарный УАЗик. Никита направился к лечебному корпусу. Перед входом на каменной ступеньке сидел мрачный лейтенант-десантник и смолил сигарету. Судя по количеству окурков вокруг, далеко не первую. Никита знал его. Это был безнадёжный ухажёр Танечки, медсестрички из хирургического отделения. Танечка была старше Никиты на год или два, всегда очень серьёзная, но, несмотря на это, Никите очень нравилась. Была она родом откуда-то из Восточной Сибири, с той небольшой примесью азиатской крови, которая придаёт женщинам её типа безграничный шарм. Она была миниатюрна и настолько миловидна, что, несмотря на всю её серьёзность, все называли её только Танечкой и никак иначе. В приёмном покое молодые медсестричка с лаборанткой коротали ночное дежурство своими девичьими разговорами. Донёсшиеся до Никиты обрывки разговора заставили остановиться и прислушаться:

— Они уже раненых на самолёт сдали и назад возвращались. Только с БТРом разминулись — под ним взрыв. БТР даже с дороги сбросило. Хорошо наши успели немного отъехать — живые остались, хотя и тяжёлые. Водитель-то, Александр Григорич сказал, выживет. А Танька до сих пор без сознания. Головой её крепко приложило и разрыв печени. Прооперировали, печёнку ушили, а вот с головой пока неясно. В Кабул побоялись отправлять, нетранспортабельная.

Никита бросился в реанимацию.

Танечка лежала в отдельной палате одна. Соседняя койка была пуста. Забинтованная "шапочкой" голова слегка повёрнута набок, простыня укрывает тело до плеч, в вену левой руки поставлена капельница, флакон с лекарственным раствором наполовину опустел. В углу комнаты стоял аппарат для искусственной вентиляции лёгких. Никита подошёл ближе. В глаза бросилась выраженная бледность лица и рук. Внутри Никиты всё кричало: "Внимание! Опасность!" Никита лихорадочно начал сканировать голову: "Так, повязка сухая. Под повязкой рана ушита, чистая, кровотечения нет. Череп цел, ни переломов, ни трещин. Просто сотрясение мозга. Значит, не здесь. Дальше. Повязка на животе сухая, швы чистые. Так перелом трёх рёбер, тут ничего страшного. Вот оно! Разрыв на печени ушит, но один из швов прорезался и в этом месте рана на печени разошлась. Один сосудик, одна маленькая артерия медленно подкравливает в брюшную полость. Если артерию немедленно не ушить, к утру мы Танечку потеряем. И крови-то в брюшной полости уже порядочно. Что же делать-то?" Никита бросился в коридор. Дежурная сестра сидела за столом, склонив голову на положенные на стол руки. "Сестра, скорее, с Танечкой плохо!" — Сестра даже не пошевелилась. Никита кричал, толкал её, его руки проходили сквозь медсестру как сквозь воздух. Никита помчался по коридору, дверь в одну из палат была открыта, там горел свет. Влетев в палату, Никита бросился к сидящей около тяжёлого раненного медсестре. Он также кричал, толкал, топал ногами, заглядывал медсестре в глаза — всё было бесполезно: она его не видела и не слышала. Никита бросился в палату к Танечке. Если не он — никто её не спасёт! Сердце Танечки уже работало с перебоями. Никита протянул руку, прошёл пальцами в живот Танечки и пережал кровивший сосуд. Сосуд сжался и перестал кровить. Но, тут сердце Танечки остановилось. Тогда второй рукой Никита начал делать прямой массаж сердца. Сколько он так стоял, одной рукой сжимая сосуд, а второй рукой ритмично сжимая и отпуская сердце, Никита не запомнил. Он только почувствовал как сердце встрепенулось в ладони раз, другой, затем слабенько, но самостоятельно начало сокращаться. Никита глянул на капельницу — раствора в ней почти не осталось. Надо было срочно капать кровь. Где взять? Кровь была в брюшной полости. Никита вспомнил как однажды их группа присутствовала на операции при внематочной беременности. Когда хирург вскрыл живот — он был полон крови. И хирург черпал кровь из живота женщины специальным черпачком и заливал её в капельницу, фильтруя через несколько слоёв стерильной марли, пропитанной слабым раствором антикоагулянта. Свою кровь больному можно переливать без всяких проб и в любом количестве. В отчаянной попытке спасти Танечку, Никита представил небольшой кровеносный сосуд с фильтром на конце, соединяющий полость живота, заполненную кровью и близлежащую вену и начал медленно перекачивать кровь из живота Танечки внутрь этой вены. Но тут закончился лекарственный раствор в капельнице, и тот маленький поток крови, который обеспечивал Никита, только-только поддерживал жизнь в теле Танечки. Долго так продолжаться не могло. Что же делать-то?

— Геннадич, ты живой? — В углу палаты стояла Танечка. — А я вот умирать собралась. И не надо бы мне, а вот видишь как… Как там родители без меня будут..? Я уж сходила попрощалась со всеми.

— На посту спит, зараза! — чуть не плача выкрикнул Никита.

— Не ругайся, Геннадич. Наташка третьи сутки дежурит, вот и сморило. Работать некому: Ленка в декрет вышла, в Союз улетела, счастли-иваяя… Ты вот без вести пропал. Замену ещё не прислали…

— Таня, срочно сбегай позови кого-нибудь!

— Бесполезно, Геннадич. Я уж и бегала, и звала. Не слышат они. Значит, время моё пришло… — голос Танечки начал слабеть.

— Тань, ты погоди, ты постой, не уходи, — заторопился Никита, — я счас, я придумаю что- нибудь. — В отчаянии Никита оглянулся на дверь и с бешенством пнул эту ненавистную дверь, закрывающую путь к спасению. Дверь вместе с вырванными петлями вылетела из дверного проёма и с грохотом врезалась в противоположную стену коридора. — Тань, ты только не уходи, сейчас они прибегут, помогут. Только не уходи!

Танечка стояла и внимательно смотрела на Никиту с непонятной полуулыбкой на лице. А в коридоре уже был слышен топот бегущих сюда людей, встревоженные возгласы.

— Геннадич, я поняла, почему у тебя на руках никто не умирает. — Она медленно двинулась к себе. — Никита, спасибо тебе за всё. — Танечка неуловимо быстро втянулась в своё тело. А вокруг уже суетились врачи и медсёстры, меняли капельницу, делали уколы, давали кислород. И всё время, пока Танечку перекладывали на каталку, везли в операционную, готовились к операции, снимали швы и раскрывали живот — до того самого момента, пока хирург не увидел прорезавшийся на печени шов, Никита держал пережатой артерию. Лишь когда хирург поднёс к печени зажим с иглой, Никита отпустил сосуд. Струйка крови ударила прямо в руки хирурга. Дальше тот всё сделал сам. Никита дождался пока хирург закончит операцию и Танечку перевезут обратно в палату. Танечку переложили на кровать, подключили капельницу. Когда суета вокруг неё закончилась, Никита ещё раз просканировал все повреждения — вроде бы ничего угрожающего жизни не было. Пора было собираться домой, в Монастырь. Никита ещё немного посидел молча и сказал больше для себя:

— Ладно, Тань, пока. Идти мне надо. Завтра зайду, проведаю.

— Заходи, я буду ждать.

— Ты ж в наркозе! — удивился Никита.

— Что уж теперь, в наркозе и поговорить нельзя? — Танечка выглянула, игриво улыбнулась и опять спряталась.

Никита понял, что можно спокойно оставить Танечку одну. Он встал:

— До завтра.

— До завтра, Никита.

Обратно Никита добрался быстро. Пришёл в себя. Встал, оделся, пошёл в трапезную. Войдя, остановился, не зная где и что лежит. В трапезную вошла Айша:

— Я приготовлю чай через пять минут, господин, — тихонько зазвенела чашками, блюдцами, ложечками.

— Ты почему не спишь, Айша?

— Мой господин хочет чаю. Как я могу спать?

— А если я буду хотеть чай всю ночь?

— Значит, я буду заваривать чай всю ночь.

— Но, почему? Я могу сделать это сам.

— Моё предназначение — служить моему господину. Это моя карма.

— Ты знаешь что такое карма?

— Последние пять лет я провела в Монастырском приюте в Индии. Меня там многому учили.

— И Кама-Сутре? — Попытался пошутить Никита.

— И Кама-Сутре. — Серые глаза Айши спокойно смотрели на Никиту.

— Извини, я неудачно пошутил.

— Вы не должны извиняться, господин. Кама-Сутра учит, что в любви нет ничего предосудительного. Кама-Сутра это не только обучение любовным позициям. Собственно описание любовных позиций занимает в Кама-Сутре только три главы из шестидесяти четырёх. Кама-Сутра — это философское учение о божественном единении мужчины и женщины.

— Вот как? Не знал… Сегодня чуть не погибла девушка, которая мне нравилась. Только-только успел… Голова болит.

— Я заварила Вам чай с успокаивающими травами, господин. Вот, прошу Вас. Потом я сделаю Вам успокаивающий массаж.

— Может ты спать пойдёшь? Побеспокоил я тебя…

— Позвольте мне остаться с Вами, господин. Служить Вам — большая честь для меня. Это моя карма.

— Как хочешь. Ты мне как-нибудь расскажи об индийской религии, о карме, обо всём.

— Да, господин. Я начну завтра, во время занятий йогой.

Допивали чай в молчании. Потом посидели просто так. Голова Никиты начала наливаться приятной тяжестью, слегка закружилась, головная боль исчезла. Он встал и направился к себе. Айша была рядом. Довела до комнаты, помогла раздеться, уложила на живот, начала делать массаж спины и плеч. Через пару минут Никита уже спал.

Наутро Никита проснулся поздно. Выглянул в окно — солнце стояло уже довольно высоко. Чертыхнувшись, вскочил, быстро умылся, оделся и бросился в трапезную. Айша ждала его здесь, одетая в такой же как у Никиты костюм для утренних тренировок. Налила дежурную кружку молока, подогрела лепёшку. В спортзале заставила сделать небольшую разминку, затем показала пару новых асан. Между делом, если позволяло упражнение, рассказывала об Индии, основных религиях в этой стране, началах индуизма, йоге. Так прошёл час. Наступило время кросса и физических упражнений на природе. Никита удивился как легко и без видимых усилий Айша делает все эти отжимания, подтягивания и другие силовые упражнения. А бежала кросс вообще играючи, даже не запыхалась. После водных процедур и массажа Никита заторопился в комнату отдыха. Хранитель встретил его вопросом:

— Ты хочешь рассказать мне что-то новое, Брат?

— Что, так заметно?

— На лице написано. Не огорчайся, Брат, через год ты сможешь играть в покер с чемпионом мира и он ничего не сможет прочитать на твоём лице.

— Учитель, я, кажется, нашёл новую Хранительницу.

— Где?! — поза у Хранителя была: вскочить и бежать.

Никита кратко рассказал о своих ночных приключениях. Хранитель думал недолго:

— Мне надо увидеться с ней, Брат. Опиши точно где ваш медбатальон и как она выглядит, сегодня я отправляюсь на встречу с ней.

— Ты можешь не успеть, Учитель. Её состояние улучшается. Если её признают транспортабельной, сегодня её отправят в Кабул, а там, возможно, и в Ташкент.

— Значит я отправлюсь в Кабул и в Ташкент.

— А, может, слетаем? Так быстрей получится. Да и разговор совсем по-другому сложится, если я Вас представлю.

— Как слетаем? Что ты имеешь в виду?

— Вы можете передвигаться в пределах своей видимости. Если я буду всё время в пределах Вашей видимости, Вы сможете лететь за мной. Ведь по комнате в пределах трёх метров Вы летать можете? Представьте, что вы летите за мной в пределах комнаты. Главное, не отстать от меня. Но, на этот случай привяжитесь к Монастырю страховочной нитью. Если что — выберетесь. Да и я Вас не брошу, всегда найду.

— Метод поводыря? Никогда не думал, что меня кто-то сможет поучить.

— Ученики всегда превосходят своих учителей. Летим?

— Летим!

Хранитель хлопнул в ладоши. Вошедшей девушке отдал распоряжения на время своего отсутствия. Затем Никита и Хранитель легли на свои коврики, вышли в астрал. Хранитель правой рукой взялся за левую руку Никиты. Странно, но, здесь, в астрале рукопожатие было таким же крепким, как в обычной жизни. Прицепились страховочными нитями, начали подниматься в небо. Никита сориентировался и они рванули на юго-запад. Дорога уже была известна, прилетели быстро. Приземлились перед входом в лечебный корпус, быстро пошли в реанимацию. Танечка была в палате и то ли спала, то ли была без сознания. Выглядела она лучше, чем ночью, дышала спокойнее, бледность прошла, губы порозовели. Никита подвёл Хранителя поближе. Тот посмотрел на Танечку и сказал:

— Красивая. Откуда, говоришь, она вышла?

— Вот в этом углу стояла, когда со мной заговорила. Откуда вышла, я не видел. Потом в тело спряталась.

— А потом, говоришь, снова выглядывала?

— Да, выглянула, пошутила и опять спряталась. Может, опять гулять ушла? Или, может, спит, попробовать разбудить?

— Даже если и не спит, не захочет — не покажется. В теле мы все в виде точки. И захочешь — не увидишь. Попробуй поговорить с ней.

— Тань, Таня, проснись. — Никита попробовал дотронуться до её плеча — не получилось, конечно. — Таня, можно тебя на минутку?

— А успеешь за минутку-то? Обещал с утра прийти, а самого всё нет и нет. Я тут жду, жду, а он там где-то гуляет, — проворчала Танечка.

— Тань, привет! — Обрадовался Никита, — А мы вот тебя навестить пришли. Как ты?

— Получше. Кто это с тобой?

— Это мой Учитель. Познакомиться с тобой пришёл.

— Здрасте.

— Здравствуйте, Татьяна. Рад познакомиться.

— А уж как я рада. Никит, ты что, не мог другое время найти для знакомств?

— Не мог, Тань. Тебя эвакуировать могут, а Учителю очень надо с тобой поговорить. Тань, ты хоть выйди, а то неудобно так разговаривать.

— Как я выйду, если на мне кроме бинтов ничего нет? Ты навестить пришёл или на меня голую пялиться?

— Ты чего, Тань? Я ничего такого… Ты же здесь в любом платье можешь, хоть в хэбэ. Вспомни себя на выпускном и выходи.

— Да? Вы отвернитесь на всякий случай, а то вдруг не получится.

Никита и Хранитель с честными выражениями лиц добросовестно отвернулись.

— Можете повернуться. — Танечка стояла перед ними в красивом белом платье и гордо улыбалась, — Так о чём Вы хотели со мной поговорить?

— Татьяна, позвольте представиться. Сибирцев Сильвестр Георгиевич. Я не буду утомлять Вас долгими разговорами в теперешней ситуации. Мне достаточно знакомства с Вами. Прошу Вашего разрешения нанести Вам визит, когда Вы полностью поправитесь. Тогда мы обо всём поговорим подробно. Это касается Вашего возможного трудоустройства в будущем. Завтра к Вам подойдёт девушка, скажет, что от меня. Она будет во всём помогать Вам в Вашем нелёгком положении, вплоть до полной поправки Вашего здоровья. А сейчас позвольте откланяться. Желаю скорейшего выздоровления. Никита, я подожду Вас в коридоре. — Сильвестр поцеловал Танечке ручку и вышел.

— Какой смешной, — хихикнула Танечка.

— Он хороший, Тань. Он помочь хочет. Если б не он, я бы тебя не спас.

— А ты где сам-то сейчас? Тут Васин с утра приходил, про тебя расспрашивал.

— Это который Васин? Из штаба дивизии?

— Он самый. Из первого отдела.

— Знаю такого. А чего это он про меня у тебя расспрашивал?

— Да я, когда от наркоза отходила, тебя всё звала, разговаривала с тобой; а сестричка ко мне приставленная, видать, доложила на утренней пятиминутке. Ему и донесли.

— А первый-то отдел тут с какого боку?

— Дверь-то кто вышиб? Они не верят, что это я могла. Диверсантов теперь ищут. Да и про взрыв тот расспрашивал. Как будто я помню чего.

— Да, с дверью нехорошо получилось. Не поверят…

— Я ему сказала, что у меня прадедушка шаман. Я ж из Сибири. Сказала, что не помню. Может и я дверь-то выбила, а может он. А прадеда они по тайге долго искать будут.

— Слушай, Тань. А выходить ты до контузии умела или только сейчас научилась?

— Меня прадедушка ещё в девчонках научил. Только ты никому не говори, а то деда рассердится.

— Тань, я это… Мне тебя просканировать надо.

— Опять щупать будешь?

— Да чего ты, Тань. Я ж как лучше хочу. Ты же медсестра, понимать должна.

— Господи, Никита, какой же ты ещё глупый. Сканируй, конечно.

Никита просканировал голову, правое лёгкое, печень, сломанные рёбра, живот. Всё соответствовало тяжести полученных ранений, но особого беспокойства не вызывало.

— Тань, тебя, наверное, сегодня в Кабул переведут. Но, я тебя и там навещать буду.

— А если в Ташкент?

— Я тебя и в Ташкенте найду.

— Ты сильный шаман. Я так далеко не могу.

— Ничего, научим. Тань, мне идти надо, Учитель ждёт.

— Все вы такие. Таня тут одна страдает, а ему бежать надо…

— Тань, да я же…

— Да ладно тебе. Шучу я. Иди, конечно.

— Ну, я пошёл? Не скучай тут. Пока, Тань.

— Заскучаешь тут с вами. Пока. Завтра во сколько придёшь?

— С утра, наверное. Как тренировку закончу, так и прилечу.

— Тренировку, значит?.. Всё, всё, ладно, иди уже, — Танечка чмокнула Никиту в щёку и подтолкнула к выходу.

В коридоре Сильвестр нарезал круги около выхода:

— Ну, что? Удалось что-нибудь выяснить?

— В астрал выходит с девчонок. Дальность выхода меньше чем у меня, но не меньше площади расположения медбата. В астрал выходить научил прадед, работает шаманом где-то в Сибири.

— Так. Его тоже надо будет найти. Это потом. Теперь о Татьяне. Ей надо обеспечить полную безопасность. Ты даже не представляешь как она нам нужна. Хранительницы встречаются в десятки раз реже чем Хранители. Сейчас надо найти представительство Красного Креста. Это в центре города. Полетели. Представительство Красного Креста нашли легко. Красные кресты на крышах автомобилей представительства с высоты хорошо просматривались. Приземлились прямо у входа. Хранитель тут бывал, потеряться не боялся, сразу рванул в здание. Никита остался на улице. Хранитель вышел через пять минут, тут же схватил Никиту за руку:

— А теперь надо срочно найти ближайшее стойбище пустынных кочевников. Полетели, Брат.

Стойбище нашлось в двадцати километрах от города. Приземлились в центре. Хранитель сразу исчез в одной из центральных юрт. Вышел через десять минут:

— Вот теперь можно и домой.

— Сильвестр, я вот чего подумал: а давай мы тебе очки выпишем?

— Какие очки, зачем?

— Ну, ты же говоришь, что у тебя астральная близорукость. А близорукость очками лечат.

Хранитель застыл. Медленно повернулся к Никите:

— Повтори, что ты сказал?

— Ну, ты же сам говорил. Серая пелена. Все люди по разному видят. Близорукость. Вот я и подумал, что можно сделать очки, только астральные.

— Ты…Ты… Даже не представляешь, что ты сказал! — Хранитель отвернулся и застыл. Через минуту он поднял руку и показал пальцем вперёд, — Вижу… Там…Метров сто легко. — обернулся к Никите. Выражение его лица было радостно-обалделое, — Вижу, Брат!

— Ну, а я что говорил? Может, домой, а? Я есть хочу.

Когда они поднимались, Никита увидел несколько групп вооружённых всадников бешеным галопом мчавшихся от стойбища в направлении города. В самом стойбище кипела работа: сворачивались юрты, нагружались верблюды и мулы, закапывались костры, укрывался плетёными щитами, шкурами и засыпался поверх них песком колодец. В разные стороны от стойбища уносились в пустыню несколько одиноких всадников.

В Монастыре всё было спокойно. Когда Никита открыл глаза, увидел обеспокоенное лицо Айши. Она сидела рядом и держала Никиту за руку.

— Привет, Айша. Как дела?

— Вас не было так долго, господин. Я начала беспокоиться.

— Всё нормально. Обед у нас скоро?.

— Всё давно готово, господин.

Рядом уже стоял Хранитель:

— Айша, у нас мало времени. Распорядись подавать обед и приготовьте всё для нашего длительного отсутствия. Мы пообедаем и опять уйдём.

— Да, Хранитель.

Обед удался на славу: шикарный борщ, эскалоп с картошкой, салаты и закуски, нежный паштет. Никита отвалился от стола довольный. После кофе Хранитель сказал:

— У нас чрезвычайная ситуация. Эта девушка должна жить. Она нам очень нужна. Все занятия отменяются. Ты должен быть при ней неотлучно до тех пор, пока ей не перестанет угрожать опасность. Для её защиты применять любые средства. Отлучаться ненадолго, только для принятия пищи и кратковременного отдыха. Рядом с ней уже должна находиться наша сотрудница из Красного Креста. Отлучаться разрешаю только когда она рядом с Татьяной. Я покидаю Монастырь на неопределённое время, думаю не больше суток. Нужно всё организовать и встретиться с нашими Братьями. Связь через Айшу. Всё. Удачи, Брат.

— И тебе удачи, Сильвестр.

Никита отправился в свою келью, умылся. Разделся, лёг в кровать. Айша стояла рядом.

— Айша, я вернусь вечером, к ужину.

— Не беспокойтесь, господин, я присмотрю за Вами.

Никита улёгся поудобнее, вышел в астрал и рванул в медбат. Танечка не спала. Ей поменяли повязки и ставили новую капельницу. Около неё стояла незнакомая женщина лет тридцати в просторной одежде монахини с большим красным крестом, нашитым на белом переднике на груди. Под рясой у неё был пистолет. Монахиня стояла грамотно: руки свободны, сзади не подойти. Медсестричка, ставившая капельницу, рассказывала Танечке свежие новости, Танечка тихо отвечала. Вскоре медсестричка вышла. Монахиня села на табурет рядом с кроватью, они с Танечкой начали тихий, неторопливый разговор. Говорила в основном монахиня. Пока Танечка бодрствует, Никита быстренько слетал на разведку по территории медбата. Везде всё было как обычно. Несколько удивило большое количество десантников, слоняющихся то тут, то там по расположению медбатальона. Никита вернулся в палату. Танечка уже спала. Монахиня сидела неподвижно и перебирала чётки. Чётки были металлические, гранёные. Если что — мало не покажется никому. Никита уселся на соседнюю койку и от нечего делать начал наблюдать за жизнью медсанбата в соседних палатах и на улице.

Вечер того же дня. Штаб дивизии. Аналитический отдел.

— Капитан Васин слушает.

— Здравствуй, Николай.

— Здравия желаю, товарищ полковник.

— Слушай, Васин, что у тебя в городе творится?

— Да, вроде бы, всё тихо, Павел Егорович.

— Тихо, говоришь? А на нашего командующего президент местный выходил. Они тут все в тихой панике. Их служба безопасности засекла непонятные передвижения пустынных кочевников. Около двадцати их кланов снялись со своих стоянок и быстрым маршем выдвигаются к Кабулу. Вокруг Кабульского аэропорта уже расположились лагеря трёх кланов. И началось всё это с твоего городка. Какие будут соображения, товарищ капитан?

— Товарищ полковник, я хотел с утра доложить. Пока мало информации…

— Докладывай что есть.

— Докладываю. Около двенадцати ноль-ноль местного времени в городе появились первые группы вооружённых кочевников. Все конные. К настоящему времени их количество увеличилось, их патрули стоят на всех перекрёстках города. Стоят тихо, никого не трогают, проезду и проходу наших и афганских войск не препятствуют. В непосредственной близости от городской черты по периметру города расположились четыре их стойбища. Расположились по-походному. У меня всё.

— И это, ты считаешь, тихо?

— Так тихо же, товарищ полковник. Никого не трогают. Может, у них ярмарка весенняя или ещё что?

— Только от этой ярмарки вся здешняя верхушка на ушах стоит. Ты знаешь, что эти кочевники последний раз вставали на тропу войны аж в сорок третьем году? Им Кабул взять как два пальца об асфальт. Что там у тебя случилось? Почему они так встревожились? Думай, Васин, думай.

— Ума не приложу, Павел Егорович. Ну вот ни одной зацепки.

— А что там у тебя по вчерашнему взрыву БТРа?

— Там никаких кочевников и рядом не было. БТР афганский, фугас был мощный. В БТРе никто не уцелел. Взрывной волной зацепило случайно проезжавший мимо наш санитарный УАЗик. Автомобиль возвращался с местного аэродрома, куда эвакуировал раненых из медбатальона. Санитарный борт улетел в Кабул штатно. Автомобиль годен только на запчасти, тяжело ранены водитель и сопровождавшая раненых медсестра. Оба прооперированы, жить будут. Есть, правда, нюанс, но к нашему делу он ну никак не должен бы относиться…

— Что за нюанс?

— Да тут мистика какая-то Пал Егорыч. Ночью из палаты, где лежала прооперированная медсестра, вылетела дверь и врезалась в противоположную стену коридора…

— Как вылетела? У тебя там ещё и двери летают? Ты сегодня закусывал вообще-то?

— Трезвый я, товарищ полковник. Дверь вылетела от сильного удара. Дверные петли вырваны из косяка с мясом. Определить чем выбита дверь по её обломкам не представляется возможным. Удар нанесён изнутри. В момент удара в палате, кроме прооперированной медсестры, никого не было. Медсестра была без сознания, под капельницей. Прибежавшие врачи обнаружили у раненой послеоперационное осложнение: кровотечение в брюшную полость и тяжёлый шок. Артериальное давление было практически на нуле. Хирург говорит, что с такой кровопотерей обычно не живут. Чудо, что жива была. Девушку срочно прооперировали. Жить будет.

— Ну и как ты всё это объяснишь в отчёте?

— Медсестра говорит, что у неё прадедушка шаман в таёжном племени где-то в Восточной Сибири.

— Ещё и шаманы… Слушай, Васин, ты фантастикой в детстве не увлекался?

— Это ещё не всё, товарищ полковник.

— Ах, не всё? Ну, давай, добивай старика.

— Медсестра, дежурившая у постели раненой после второй операции пояснила, что в бессознательном состоянии, когда девушка отходила от наркоза, то звала Генадича и разговаривала с ним…

— Какого Генадича.?..Это который с нами на озере?

— Я навёл справки. Других лиц с отчеством Геннадьевич в медсанбате нет.

— Хм… Так, может, у них любовь?

— Никак нет, никто из персонала этой версии не подтверждает. Официальный ухажёр у неё лейтенант из десанта, правда, без взаимности. Девушка строгих правил. Да, и если бы любовь, она б его не Генадичем, а Никитой называла или ещё как поласковее.

— Тоже верно… Хм… А, ведь, ходят в дивизии про него легенды… И, знаешь что, Васин? Есть у меня ощущение, что живой он. Интуиция меня ещё ни разу не подводила… От наблюдателей, кстати, ничего нового?

— Полчаса назад получил расшифровку: пришла ещё одна группа из десяти человек. Пытаются разбирать завалы. Пока ничего не нашли.

— Ясно. А о чём говорила раненая?

— Сестричка говорит, что не разобрала — раненая говорила невнятно и тихо, но слово Генадич произнесла несколько раз и чётко.

— Так… Все запросы я сегодня пошлю…Что планируете делать, капитан?

— Тут ещё один нюансик, Пал Егорыч…

— Нюансик, говоришь? Самое интересное напоследок припас? Ну, давай, выкладывай.

— Около одиннадцати ноль-ноль в медсанбат заявилась делегация местного отделения международного Красного Креста. Озабоченные страданиями женщин на войне, они предложили свою монашку для ухода за единственной раненой женщиной в мужском госпитале. Замполит было заявил, что мы сами в состоянии обеспечить уход, но я настоял допустить. Как развитие связей с международными гуманитарными организациями. В плане нашего основного дела. Зацепок-то по нему пока так и нет. Может, тут что и вылезет. А замполит телегу на меня накатает, я думаю.

— А единственная раненая — это наша медсестричка, которая в беспамятстве разговаривала с Генадичем. И через час после Красного Креста в город вошли кочевники. Думаешь, есть связь?

— Пал Егорыч, Красный Крест до этого никогда к нам не обращался. Кочевники никогда города не занимали. А тут в течение часа и те и другие. И кочевники никого не трогают. Зачем тогда пришли? Похоже, несут караульную службу, чего-то охраняют. Кого и чего? И монашка из палаты ни ногой. Судно за дверь выставит, а сама ни-ни. И повадки у неё… Один раненый десантник видел как она пришла, так он сказал, что не рискнул бы с ней связываться. И, потом, интуиция у меня… А больше никаких соображений, товарищ полковник.

— Молодец, Васин. Не зря я тебя на отдел рекомендовал. Наблюдение выставил?

— Так точно, выставил. Но ребята доложили, что монашка их просекла. Они чуют.

— Хорошо, Васин. Усиль охрану. Я, наверное, завтра к тебе подскочу.

— Уже усилил, Пал Егорыч. А медсестричку эту завтра санитарным бортом в Кабул эвакуировать планируют.

— Тогда так. Обеспечь охрану по маршруту от медбата до аэропорта. А я её тут встречу. Ты же проследи реакцию Красного Креста и кочевников на её эвакуацию. Это и будет момент истины. Всё понял, Николай?

— Так точно, Пал Егорыч.

— Ну, до связи. На ярмарку не забудь сходить.

— До связи, товарищ полковник.

Никита откровенно маялся бездельем. Танечка спала. Монашка сидела как истукан и перебирала свои железные гранёные чётки. От нечего делать Никита наблюдал как легкораненый десантник пытался закадрить молоденькую медсестричку на ближайшем посту в коридоре. Флирт медленно, но верно развивался по планам сестрички. Десантник пыжился, расписывая свои героические подвиги, сестричка прекрасно знала какую откровенную лапшу вешает ей на уши десантник, но постреливала глазками благосклонно. Постепенно мысли Никиты перескочили на последний полёт за ранеными. Интересно, как там ребята? Алтынбеков, наверное, уже дома в Фергане. А Бесов, наверное, у себя в деревне первый парень, хоть с палочкой ходит, а герой. Уж медаль-то ему точно должны были дать. Надо будет слетать к ним, когда здесь всё устроится…

— Всё на девок пялишься, бабник, — Танечка стояла перед Никитой руки в боки и грозно хмурила брови.

— О, Тань, привет. Проснулась? Как дела?

— Ты мне зубы не заговаривай. Чего ты в ней нашёл?

— Ничего я в ней не нашёл. Я пришёл, а ты спишь. Мне делать нечего, вот и смотрю. Не на монашку же твою смотреть. А там интересно, отшьёт она его или нет.

— Отошьёт, как же. Ты чего вернулся-то?

— Ну вот. Утром пришёл — чего поздно, сейчас пришёл — чего вернулся? На тебя не угодишь, — Никита сделал вид что обиделся.

— Никит, не обижайся. Тебя долго не было, я соскучилась. Просыпаюсь, а ты на эту рыжую пялишься, — Танечка села рядом, прижалась плечом, грустно вздохнула, — быстро я к тебе привыкла…

— А меня Учитель от всех занятий освободил, сказал лети к своей ненаглядной, — чего-чего, а морочить девкам головы Никита ещё в медучилище научился. Парней там было раз-два и обчёлся, девки сами липли; напрямую их отшивать Никите было неудобно, пришлось быстро постигать азы любовной дипломатии.

— Что, прямо так и сказал? — Танечка недоверчиво посмотрела на Никиту.

— Ну, ты же слыхала как он сказал — красивая?

— Про красивую слышала, а вот про ненаглядную нет.

Никиту выручила медсестра, зашедшая в палату сделать Танечке очередной укол.

— Никита, отвернись, — скомандовала Танечка.

— Вот уж, и посмотреть нельзя, — проворчал Никита, честно отворачиваясь.

— Нельзя. А про ненаглядную мы с тобой после поговорим, — грозно пообещала Танечка и прыгнула в себя — медсестра уже будила её.

После уколов Танечка разгулялась и спать не хотела. Потом её пришли навестить подружки-медсестрички и Никита облегчённо вздохнул — разговор откладывался. В полуха слушая щебетанье девчат, Никита узнал последние новости: оказывается, в город вошли кочевники, увольнительные отменили, гарнизон привели в состояние повышенной готовности, охрану усилили. Завтра утром прилетит санитарный борт, и Танечку вместе с другими тяжёлыми ранеными эвакуируют в Кабул. Маринка из оперблока залетела и выходит замуж за своего старлея, через месяц улетают в отпуск в Союз играть свадьбу.

— Сарафанное радио слушаешь? — В палату вошёл Хранитель.

— Ты же сам велел сидеть неотлучно.

— Молодец, службу знаешь. Я чего зашёл-то: я тут все свои дела закончил, имею час свободного времени. Могу подменить, а ты на ужин слетай. Я уже поужинал, а тебе тут всю ночь куковать. Эвакуация завтра утренним рейсом. Отсюда на аэродром транспортировка звеном "крокодилов". Автотранспортом пойдёт отвлекающая группа. Я договорился. Ты сопровождаешь до самого Кабула. Дальше по обстановке. Всё, давай. Я тебя тут дождусь. Не задерживайся там.

В Монастыре всё было спокойно. Разведённый в очаге огонь лениво лизал бок пузатенького медного котелка, Айша гладила бельё большим старинным утюгом.

— Айша, что у нас на ужин?

— Наконец-то Вы проснулись, господин, — обрадовалась Айша, — на ужин у нас картофельная запеканка, блинчики с творогом и пирожки с мясом. Подавать?

— В баньку бы сначала. Я скоро опять улечу. Может на сутки, может больше.

— Баня готова всегда, господин. Я сделаю Вам массаж.

После тёплой минеральной ванны и массажа Никита отдал должное поварскому искусству Айши и её подружек. Пирожки были — объедение. Жаль, что с собой нельзя взять. Перед отлётом Айша заставила выпить грамм сто какого-то отвара из котелка. Сказала, что так надо при длительных астральных путешествиях. Никита безропотно выпил сладковатую жидкость, посетил мраморное изделие в дальней комнате, разделся и с наслаждением растянулся на свежих простынях. Через пять минут он приземлился перед лечебным корпусом. Было уже темно. В городе постреливали. Входя в палату, Никита застал идиллическую картину: монашка в углу всё также невозмутимо перебирала свои металлические чётки, а на свободной койке сидели Хранитель с Танечкой и увлечённо беседовали.

— Ну, я же говорил, что вечером он вернётся к своей ненаглядной, — Хранитель выразительно посмотрел на Никиту. Никита сделал вид, что всё так и должно быть. Танечка подозрительно посмотрела на обоих и хмыкнула: "Выкрутились всё-таки."

— Привет, Тань. Как ты тут без меня-то?

— Привет, Никитон. Я-то нормально. А вот как ты там без меня-то? Как там монашки-то?

Хранитель быстро вскочил и преувеличено бодро начал прощаться:

— Никита, мне пора, мне ещё в три места надо слетать, а времени в обрез. К сожалению, мои очки не позволяют мне летать быстро…

— А ты бифокальные закажи. Или бинокль используй, — хотел продолжить разборку Никита, но Хранитель вдруг уставился на Никиту враз посерьёзневшими глазами и прошептал:

— Ты… Раньше не мог сказать?

— А я что, оптик? Мне самому только сейчас в голову пришло, — начал оправдываться Никита. Но Хранитель уже не слышал Никиту, он стоял уставившись в одну точку и только беззвучно шевелил губами.

— Сильвестр, ты чего? — Никита тронул его за плечо. Хранитель перевёл на Никиту ошалевшие глаза и выдал:

— Вот если бы не ваши разборки… В-общем премирую обоих. Ты даже не представляешь… — вспомнил он своё любимое выражение.

— Рад стараться, Ваше сиятельство. Чур мне барона, а Танечке брюлики…

— Во-первых, Ваша Светлость. А во-вторых, будут вам и баронство и брюлики. Ты даже не представляешь… — Хранитель начал повторяться.

— Вот ты нас и представишь, — скаламбурил Никита.

Но Хранитель уже обычным тоном продолжил:

— Всё остаётся в силе. Теперь я буду периодически появляться. С тобой я не прощаюсь. Татьяна Николаевна, позвольте откланяться.

— До свидания, Сильвестр Георгиевич.

— Никит, а чего такого ты ему сказал? — спросила Танечка после ухода Хранителя.

— Да так, это наши технические детали. Ты-то тут как? Поправляешься?

— Поправляюсь. Никита, ты это… Ты ребят-то навещал? Посмотрел бы, как они там?

— Я что не во-время что ли? Мне Сильвестр велел неотлучно быть.

— Вот и я о том. Сначала ты, потом девчонки, потом Сильвестр Георгиевич…

— Да понял я, понял. Пойду ребят проведаю.

Никита вышел. В коридоре ничего подозрительного не было. Он прогулялся по расположению. Стрелять в городе перестали. В родной палатке пацаны резались в карты и, с оглядкой, разливали перед сном припрятанный двухсотграммовый флакон спирта. Решив, что погулял достаточно, Никита вернулся в палату. Танечке перестелили чистое постельное бельё, одели ёё в новую больничную рубашку и сняли капельницу. Она лежала довольная и нарядная. Рядом сидела подружка, свободная от смены, и рассказывала местные новости. Никита сел на соседнюю койку и потихоньку просканировал Танечку. Всё было более-менее нормально. Танечка, похоже, что-то почувствовала, потому что повернула голову в его сторону и нахмурила бровки. Монахиня нехорошо напряглась. Никита поспешно вернулся на своё место. Лишь подружка-медсестричка ничего не заметила и продолжала заливаться соловьём. Постепенно все угомонились, медсестричка ушла, лечебный корпус засыпал. Танечка было вышла с разговорами, но Никита загнал её спать, сказав, что завтра будет трудный день. Танечка обиделась и спряталась как улитка в свою раковину. Ночью, правда, несколько раз выглядывала, но Никита сделал вид, что не замечает. Ночь прошла спокойно. Утром началась суматоха. По расположению медсанбата как паратая гончая, взявшая след, рассекал капитан (уже капитан, молодец) Васин. В два санитарных УАЗика погрузили раненых, и под охраной двух БТРов с десантниками на броне они выехали на аэродром. Потом прилетела четвёрка боевых МИ-24, три "крокодила" зависли по периметру медбата, а один сел на вертолётной площадке. В него погрузили Танечку и её товарища по несчастью — водителя. Монахиня запрыгнула в вертолёт со сноровкой бывалого десантника. Вертолёт поднялся в воздух и взял курс на аэродром. Три других вертолёта летели ниже и прикрывали своими тушами от возможного огня с земли. Долетели спокойно, перегрузили раненых в самолёт. Монашка, помогавшая перегружать Танечку, засела в самолёте как в доте и на все приглашения покинуть борт не обращала внимания. Потом приехал Васин, что-то сказал лётчикам и от неё отстали. До Кабула долетели без происшествий. В госпиталь перевезли быстро. По всему маршруту до госпиталя в пределах прямой видимости друг от друга стояли вооружённые всадники. Танечку поместили в отдельную палату и сразу взяли в перевязочную, потом на рентген. В течение получаса её проконсультировали три разных врача. О чем они говорили потом в ординаторской, Никите послушать не удалось, так как монашка куда-то исчезла, а на её месте возникла русская медсестричка точно с такими же повадками, только глаза у неё были холодные как у змеи. Никите она не понравилась. Спустя ещё час появился Сильвестр и отпустил Никиту в Монастырь перекусить и отдохнуть.

— Пал Егорыч? Васин на проводе. Здравия желаю.

— Здравствуй, Коля. Докладывай, как там у тебя?

— Санитарный борт улетел штатно. Кочевники снимаются и уходят. Красный Крест молчит.

— Хорошо. Теперь давай подробнее.

— Ночью в городе периодически возникали кратковременные перестрелки. Утром на центральной площади города лежали трупы душманов в количестве десяти человек. По оперативным данным, эта группа прибыла в город неделю назад из лагеря подготовки моджахедов на границе с Пакистаном. В группе местный был один — командир группы. Группа имела задачу организовать на своей основе отряд душманов для взятия под свой контроль данного района. Подрыв БТРа афганцев два дня назад произведён по инициативе командира группы. Основная причина — месть, афганские правительственные войска подстрелили кого-то из его родственников. Попытка командования правительственных войск в этом городе наладить контакты с кочевниками с целью проведения совместных боевых действий успеха не имела. Кочевники ответили, что их традиционная политика — вооружённый нейтралитет, а случившиеся ночью события — месть пришлой вооружённой банде за нападение на их людей. Результатами ночных событий они удовлетворены и днём покинут город. Теперь по эвакуации раненых. Основная группа раненых эвакуирована автотранспортом под охраной двух БТРов с десантом на броне. Пострадавшие при подрыве санитарной машины водитель и медсестра эвакуированы группой вертолётов МИ-24. Эвакуация прошла без происшествий. Санитарный борт на Кабул улетел штатно. Монахиня отказалась покинуть борт самолёта и улетела в Кабул с нашей подопечной. Из представительства Красного Креста никаких обращений не поступало. Как воды в рот набрали. После отлёта самолёта на Кабул кочевники начали сниматься со стоянок и к настоящему времени полностью покинули город.

— А как тебе удалось выбить боевые вертолёты для перевозки двух раненых?

— Я ничего не выбивал, Пал Егорыч. Ночью в медбат пришёл приказ об эвакуации указанных раненых силами четырёх вертолётов МИ-24. Было приказано обеспечить быструю погрузку в 9-30 местного времени. По оперативным данным для этого была отложена на сутки боевая операция прикрытия наземных частей в ходе рейда в квадрат 42-389. Рейд отложили на сутки. При попытке командира мотострелков выяснить причины отмены операции под кодом "Эдельвейс" ему было объяснено, что сверху сказали другое кодовое слово, и ваше слово против того не пляшет.

— Всё интереснее и интереснее… А от кого приказ пришёл?

— Не могу знать, товарищ полковник. Приказ был устный лично комдиву по спецсвязи.

— Даже так?

— Так точно, товарищ полковник.

— Ладно, будем искать. Может так случиться, что тут мы какую зацепочку по нашему основному делу нароем, как думаешь, Николай Иваныч?

— Других вариантов всё равно нет, Пал Егорыч.

— Так. Отработай все связи этой медсестрички, абсолютно любые, понял, Коля?

— Так точно, Пал Егорыч.

— И вот ещё что, Коля. Готовься потихоньку к рейду на озеро. Интуиция у меня… Что-то мы там недоработали… Я тут со всеми нашими делами разберусь и к тебе подскочу. Будем подумать… Всё, Коля, до связи.

— До связи Пал Егорыч.

Когда Никита, отдохнув в Монастыре, вернулся в Кабул, Танечки там уже не было. Прилетел спецборт и группу раненых, и Танечку в том числе, переправили в Ташкент на главную госпитальную базу сороковой армии. Имея инструкции действовать по обстоятельствам, Никита рванул в Ташкент. После долгих поисков нашёл, наконец отделение, где лежала Танечка, но на входе был перехвачен Хранителем.

— Здравствуй, Брат.

— Здравствуй, Сильвестр. Как там Танечка?

— Поправляется. В восьмой палате она. Ты сходи попрощайся и домой полетим.

— Ты же сказал, я должен…

— Тут уже есть кому о ней позаботиться. Завтра её спецбортом отправят в Москву, там комиссуют и тогда мы её заберём в один из наших Монастырей. Там и пообщаешься. Иди давай, я тебя здесь подожду.

Танечка лежала и любовалась колечком на пальчике левой руки. Колечко было из белого металла с прозрачным красиво огранённым камушком насыщено-голубого цвета. Камушек был выполнен в виде сердечка размером около десяти-двенадцати миллиметров. Точно такого же цвета камушки были в серёжках в ушах Танечки. Серёжки были выполнены также из белого металла в виде подвесок из трёх круглых вертикально соединённых камушков, увеличивающихся по размеру: верхний — около 5 мм, средний — 6 мм, нижний — 7 миллиметров. При движениях Танечки камушки сверкали голубыми искорками. Цвет камней изумительно гармонировал с цветом её глаз. Никита невольно залюбовался девушкой. Иногда Танечка любовалась и серёжками при помощи маленького зеркальца, лежащего около её правой руки. Так продолжалось до тех пор, пока не пришла медсестра делать уколы. Никита отвернулся чисто для очистки совести. После укола Танечка быстро уснула. Никита собрался было уходить, но знакомый голосок остановил его:

— Ты куда? А где Ваше "здрасте"?

— Привет, Тань. Я попрощаться зашёл, а ты спишь. Нам с Сильвестром лететь надо…

— Не успел зайти и уже убегаешь? Так, значит, ты со своей ненаглядной?

— Ну, чего ты, Тань? Я что, нарочно, что ли? Сильвестр сказал: прощайся и полетели. Срочное дело… С обновкой тебя.

— Спасибо… Вот, Сильвестр гарнитурчик подарил. Сказал — голубые бриллианты.

— Да ты что? Дорогие, наверное?

— Не знаю… Наверное… Ты когда теперь придёшь?

— Не знаю, Тань. Сильвестр сказал, что уже в Монастыре, наверное…

— А раньше нельзя?

— Не знаю, Тань. Тебя завтра в Москву отправят. А уж там комиссуют и на долечивание — в наш Монастырь. Я даже не знаю, где тебя в Москве искать…

— Я позвоню, скажу где…

— Ты ж неходячая, а телефон в ординаторской.

— Я девчонок попрошу…

— А куда звонить будешь? В Афган не соединят…

— Ладно, — Танечка судорожно вздохнула, обняла Никиту за шею, неумело поцеловала в губы, коротко прижалась всем телом и отпустила, — Иди уже. Я ждать буду…

Никита притянул Танечку к себе, обнял и сказал:

— Ты поправляйся поскорее. Если сумею вырваться, обязательно прилечу, — мягко отстранился, поцеловал и вышел из палаты. Сильвестр терпеливо дожидался у выхода:

— Брат, сейчас летим в Монастырь, там расскажу последние новости, будем думать.

В Монастырь подоспели как раз к ужину. Сначала отправились в баню, потом быстренько поужинали. В комнате отдыха, Никита назвал её клубом, устроились у низенького столика, заставленного вазами с фруктами, сладостями и орешками. Девушки подали кофе и удалились. Никита не выдержал:

— Сильвестр, это правда голубые бриллианты?

— Обижаешь, Брат. Я тебя когда-нибудь обманывал? И потом, ты же сам заказал.

— Я ж пошутил.

— А я не шучу. То, что ты придумал с астральными очками и биноклем неоценимо. Жаль, что они могут быть применимы только для наблюдения при обычном свете. Внутреннее зрение ими не усиливается. Я уж и так, и эдак…, но зрение сквозь стены они не усиливают. Там другие излучения используются… Но всё равно, теперь все Хранители имеют возможность в любое время быстро переместиться в астрале в любую точку земного шара. А раньше добирались на перекладных, бывало по неделе и больше на дорогу уходило. Так что брюлики и баронство — это копейки по сравнению с этим.

— А баронство, что — тоже..?

— Будет. Вопрос я уже забил.

— Офигеть! Я — барон!

— Заслужил. Давай лучше поговорим о главном. Обучение в принципе ты почти прошёл. Во всяком случае, всё главное ты знаешь. Оставался один урок, но ты до этого самостоятельно дошёл. Я имею ввиду возможность физически воздействовать на материальные объекты из астрала. Твоя медицинская помощь Татьяне в экстренной ситуации тому пример. Теперь постоянно тренируй эти способности и развивай. Как это делать — ты знаешь. А, может, и сам ещё что придумаешь. Ты можешь. Теперь слушай нашу сверхзадачу. Хранитель, курирующий Московский регион, который организовывал эвакуацию Татьяны, сообщил, что люди, с которыми он решал этот вопрос, свели его с одним человеком из самых верхов руководства Советского Союза. Человек из тех, кто принимает решения и контролирует их исполнение. Он попросил оказать ответную услугу. Суть вот в чём: один их сотрудник сбежал с какими-то очень важными сведениями. И они не могут его найти. Но у вероятного противника он пока не появился, это известно точно. Западные границы они перекрыли плотно, там муха не проскочит. У них есть сведения, что этот человек укрылся где-то в Средней Азии. Он полукровка. Мать у него русская, а отец узбек. Сам он кадровый разведчик. Одно время работал в странах Востока, языки и обычаи знает. Может попытаться бежать через Афганистан. Под шумок вполне может проскочить. Наша задача найти его, если он здесь, в Афгане. Только найти и сообщить им, брать его они будут сами. Если мы поможем им в этом вопросе — можем просить всё, что захотим. Так и сказал — всё, даже звезду с неба. Звезду с неба нам не нать, а вот режим наибольшего благоприятствования на территории Советского Союза нам не помешает. Запомни два кодовых слова: "зима" и, на самый крайний случай, "бездна". Второе слово употреблять только в самом крайнем случае, он это подчеркнул. Желательно сообщать его офицеру в чине не ниже полковника. Если обнаружим беглеца, сообщать только полковнику Соколову Павлу Егоровичу из штаба армии в Кабуле.

— Так я ж его знаю. Мы с ним больше месяца на озере у водопада сидели в заброшенных кельях. Там, где сланцевый рудник.

— Вот об этой одиссее я хотел попросить тебя рассказать подробнее, да руки не доходили. Сейчас самое время.

Никита рассказывал долго, начиная от вылета с медбата и заканчивая приходом в Монастырь. Хранитель не перебивал и дополнительных вопросов не задавал. Помолчал, видимо, укладывая всё по полочкам своей памяти. Затем сказал:

— Всё-таки несколько оговорок они допустили. Судя по ним, этот полковник и старлей работают по одной теме. Наверное, они получили информацию по этому каравану, но, не смогли его перехватить. Чем этот караван их так заинтересовал? Имеет ли это отношение к поискам предателя? Может быть, этот караван на обратном пути должен был переправить беглеца в Пакистан? Не знаю. Вряд ли. Если бы это было так, они могли бросить на перехват каравана и полк и дивизию, если уж это так для них важно. Видимо, побочная тема. Но, всё равно, надо будет проверить. Завтра слетаем и всё там посмотрим.

На этом они закончили и разошлись. Никита ещё часа полтора под руководством Айши позанимался афганскими языками, затем ушёл спать. Назавтра после утренней физподготовки Братья встретились в спортзале, улеглись на циновки, вышли в астрал и отправились по транспортному тоннелю в заброшенную часть Монастыря. Никита с трудом нашёл вход в уцелевшую после взрыва часть душманского склада. Помогло новое видение сквозь стены. Под водой в конце транспортного тоннеля Никита обнаружил несколько похожих проходов в боковые тоннели. Пришлось нырять в каждый и осматривать полы тоннелей. Свой легко нашёлся по оставленным Никитой следам, отпечатавшимся на слое пыли, покрывавшем пол пещеры. Хранитель не торопясь осмотрел уцелевшие после взрыва образцы оружия. Особенно его заинтересовали тубусы с коробами блоков наведения, на которые Никита обратил внимание ещё в прошлый раз.

— Видал? Всего год как приняли на вооружение, а уже моджахедам передали. Не иначе, хотели провести испытания в боевых условиях против реальной техники вероятного противника. Многим ты, Брат, карьеру испортил своим взрывом. Испытания-то, считай, провалились. Не за этим ли наши полковник со старлеем охотились? Теперь у нас лишний козырь есть для разговора с нашим союзником.

— А что это такое?

— Это, Брат, новейший сверсекретный переносной зенитный ракетный комплекс. Против него советская авиация пока бессильна. Сколько тут комплектов? Штук двадцать? Считай, — это двадцать сбитых самолётов. Вовремя ты здесь оказался. А где лаз в тоннель, ведущий к озеру?

— Вон в стене около потолка. Я его камнями заложил. Давай за мной сквозь эти камни.

Вышли в тоннель с завалом. С этой стороны тоннеля Никита тоже завалил место, где был лаз. Зараз и потренировался в перемещении камней в реальном пространстве из астрала. Немного полазили по тоннелям и расщелинам вокруг места взрыва. Везде были завалы. Сквозь завал вышли в ущелье. Здесь группа душманов пыталась разбирать завалы со стороны нескольких уцелевших пещер в начале бывшего душманского лагеря. Между этими пещерами и остатком складов в склоне ущелья зиял огромный провал, так что попасть с этой стороны в уцелевшие склады было невозможно. Да и было видно по всему, что об уцелевших пещерах с оружием моджахеды не знают. Никита с Хранителем ушли обратно в тоннель и посетили кельи, в которых после крушения вертолёта жили Никита со товарищи. Здесь было видно, что с момента ухода Никиты эти пещеры никто не посещал. Обратно в Монастырь вернулись по воздуху. После обеда Хранитель повёл Никиту на экскурсию. Они посетили те места Монастыря, где Никита ещё не бывал. Посетили небольшую ферму, где содержались два небольших стада коз и овец. Затем спустились в одну из дальних пещер, и здесь Никиту ждал ещё один сюрприз: здесь находился рудник с богатейшей золотой жилой. Вкрапления крупных кусков золота в массиве толстой жилы кварца впечатляли. Разрабатывал эту жилу один отшельник, келья которого находилась около входа в шахту. Он оказался бывшим геологом, удалившимся от мира и здесь занимавшимся своим любимым делом. Кроме золота, здесь находилось месторождение полиметаллических руд, куски которых кузнец Монастыря отбирал для легирования своих изделий. Хранитель объяснил, что один шахтёр-отшельник даёт Монастырю в год ровно столько золота, сколько необходимо для повседневных нужд. Золотой же запас на экстренные случаи сосредоточен в глубине лабиринта библиотеки в специальном хранилище, оборудованном большой круглой металлической дверью метровой толщины. Запиралась она изнутри поворотом специального штурвала, который выдвигал из двери толстые металлические штыри внутрь металлической стены, уходящей глубоко в толщу скалы. Поэтому открыть и закрыть эту дверь мог только Хранитель, умеющий вращать внутренний штурвал из астрала. Сам штурвал стопорился механическим кодовым устройством, находящимся также на внутренней стороне двери. В самом хранилище Никита впечатлился видом десятка стоп золотых кирпичей на специальных поддонах. В скальных стенах помещения были врезаны большие металлические сейфы, также открывающиеся изнутри. В них хранились мешки с золотыми монетами, обработанные и необработанные драгоценные камни и ювелирные изделия.

— Это итог труда десятков предыдущих поколений монахов нашего Монастыря. В других Монастырях тоже есть свои запасы золота, поэтому мы не стеснены в средствах. У нас есть и коммерческие компании в миру, приносящие прибыль. Но наша цель — не простое зарабатывание денег, это лишь один из инструментов достижения наших целей, — объяснил Хранитель.

— Так вот, значит, что вы храните.

— Это тоже, но это не главное. Это просто средства для сохранения главного.

— А что же главное?.

— Ты не готов принять это. Для этого должно измениться твоё мировоззрение. Это придёт само, Брат. Всему своё время. Сегодня я показал тебе всё в нашем Монастыре. Запомни код этой двери. Когда меня не станет, ты будешь хранить это. В дальнем сейфе хранится шкатулка с блокнотом, в котором записаны коды хранилищ всех наших Монастырей на Земле. Это сделано на случай непредвиденной ситуации и мировых катаклизмов. Давай вернёмся в читальный зал, Брат, вы продолжите работу по датировке старинных книг. Айша уже ждёт тебя. Физической работой во второй половине дня ты будешь заниматься теперь по своему собственному выбору: на огороде, в кузнице или в шахте. Я же покину вас, мне нужно слетать в пару мест, а встретимся мы только завтра.

Никита пару часов позанимался в книгохранилище, затем сходил пару часов поработал в шахте. Ему было интересно испытать на себе труд старателя. Он сверлил породу, откалывал куски кварца с золотыми включениями, измельчал отколотые куски и промывал золото на специальном лотке. После работы Никита сходил в баню, с блаженством полежал в тёплой минеральной воде, Айша сделала ему массаж. После ужина Никита устроился в клубе, выпил вторую чашечку кофе и слушал лекцию Айши об индуизме и исламе. В конце лекции Никита спросил:

— Айша, а какую религию исповедуешь ты?

— Я мусульманка.

— Ты же говорила, что жила в приюте в Индии?

— Я жила в приюте Монастыря. Там мы изучали разные религии мира: христианство, иудаизм, ислам, буддизм, индуизм. Затем каждая из нас принимала ту религию, которая ей по душе. Я приняла ислам.

— Но это же очень строгая религия для женщин. Пранджу надо носить и так далее…

— Я уже объясняла, что в исламе много разновидностей: сунниты, шииты, а среди них есть разные школы — мазхабы. Наша школа разрешает не носить паранджу среди своих сторонников. Конечно, если мне надо выйти в исламский мир; я одеваю паранджу, чтобы не оскорблять чувств верующих других школ.

— А в чём ещё особенность вашей школы?

— Тебе лучше спросить Хранителя. Возможно, он будет твоим учителем. Он наш шейх.

— Он шейх?

— Да, он глава нашего масхаба.

Затем они позанимались языками пушту и дари. После чего Никита ушёл спать.

Утром Никиту ждали изменения в системе физподготовки. Теперь после изучения йоги начинались занятия восточными единоборствами и рукопашным боем. Айша оказалась очень умелым и требовательным тренером. Никита летал на маты раз за разом. Хорошо, что на первые занятия положили два слоя спортивных матов. Надо отдать должное Айше, она страховала так тщательно, что ни одного синяка Никита не получил. В конце занятий Айша церемонно поклонилась и сказала:

— Господин, прошу простить меня за причинённые Вам неудобства, но когда-нибудь это спасёт Вашу жизнь.

— Айша, спасибо за науку. Я рад, что ты мой учитель, — поклонился в ответ Никита.

В одиннадцать Никита встретился с Хранителем. Тот передал Никите фотографию разыскиваемого в фас и профиль и велел хорошенько запомнить. Сообщил, что Танечку благополучно эвакуировали в Москву и что она стремительно идёт на поправку, передал привет от неё. А затем начался разговор:

— Брат, мы уже говорили о Боге и религии. Я знаю, что ты не обращён ни в одну из религий, хотя признаёшь существование Бога. Ты будешь создавать свою религию?

— Нет, Брат. Я уже выбрал религию. Я выбрал ислам. Прошу разрешить мне стать Вашим учеником.

— Ты выбираешь добровольно?

— Да, я выбираю добровольно.

— Хорошо. Идём.

Они отправились в кузницу. Кузнец как раз отдыхал после обеда, сидя на солнышке. Хранитель обратился к нему и на арабском языке сообщил о намерении Никиты принять ислам. Кузнец радостно улыбнулся и встал во весь свой немаленький рост.

— Говори шахаду, — скзал Хранитель.

Никита громко и твёрдо прочитал шахаду на арабском и русском языках.

— Теперь ты мусульманин, — сказал Хранитель и дружески приобнял Никиту. Кузнец пожал Никите руки и проговорил что-то по-арабски. Никита поклонился в ответ и поблагодарил.

После праздничного обеда Никита и Айша работали в книгохранилище. Никита старался выбирать для датировки самые старые или необычного вида книги, поэтому работа шла медленно. В то время, когда Никита занимался с очередным манускриптом, Айша производила маркировку стеллажей и полок, вела дневник наблюдений. Так они проработали два часа, после чего Никита направился поработать в кузницу. Он работал в удовольствие и четыре часа пролетели незаметно.

Вечерняя встреча с Хранителем была посвящена особенностям учения шейха Аль-Вахида, каким оказалось имя Хранителя. Никита слушал чёткие выверенные формулировки толкования Корана и удивлялся как всё просто и понятно. В конце беседы Хранитель особо остановился на одном из положений ислама:

— Кто способен жениться — пусть сделает это. Правоверный мусульманин обязан жениться молодым и как можно раньше. Ты должен подумать, Брат. Кто женился, тот исполнил половину предписаний религии — так говорил пророк, мир ему и благословение.

И ещё одно: через некоторое время ты выйдешь в мир, в котором идёт война. От случайностей никто не застрахован. Хранитель обязан оставить потомство. Те способности, которыми обладает Хранитель зависят от особенностей строения его тела. И они зависят от генов, а гены передаются по наследству. От Хранителей чаще рождаются Хранители, а от Хранительниц рождаются Хранители всегда. Видимо, наши способности обеспечиваются каким-то редким рецессивным геном в Х-хромосоме. Y-хромосома, видимо, активирует его. У Хранительниц такой ген есть в обеих Х-хромосомах, поэтому кто бы ни родился, он будет иметь эту хромосому и этот ген. Потому Хранительницы так важны для нас. К сожалению, встречаются они редко.

— Да я не против жениться-то. А на ком? Танечка далеко, да и не пойдёт она за меня.

— А ты спрашивал её об этом?

— Нет… Айша тоже…

— А ты спрашивал её об этом?

— Нет… А как? Она же вон какая строгая…

— Я же вижу как ты на неё смотришь. Сегодня вечером возьмёшь Коран и перечитаешь всё о браке. Для подарка невесте можешь взять всё, что сочтёшь нужным из сокровищницы.

На вечернем занятии афганскими языками Никита больше старался украдкой повнимательнее рассмотреть Айшу, чем зубрить слова и правила, и поэтому часто ошибался. Айша заметила это:

— Господин думает о чём-то другом? Или нездоров? Может быть, отложить занятия на завтра?

— Айша, выходи за меня замуж! — неожиданно даже для себя выпалил Никита.

Айша зарделась и опустила глаза. Так они стояли молча, пока Никита не спросил:

— Так ты выйдешь за меня замуж?

Айша легонько кивнула и опустила голову ещё ниже. Никита осторожно взял её за руку:

— Пойдём, скажем об этом Хранителю?

— Сейчас поздно, господин. Вы скажете об этом Хранителю завтра. А сейчас я должна идти.

— Почему?

— Служанка может оставаться наедине с господином, а невеста с женихом — нет.

— Хорошо, последний вопрос: что ты хочешь в подарок на свадьбу?

— Всегда быть вместе с Вами, Господин.

Никита всё-таки проводил её до кельи и ушёл к себе.

Утром в трапезной вместе с Айшой присутствовала и вторая девушка, которая обычно прислуживала Хранителю. Она же присутствовала в спортзале всё время утренней тренировки. Айша показывала асаны и ударные приёмы рукопашного боя так ни разу за всё утро не прикоснувшись к Никите. После тренировки Никита поспешил на встречу с Хранителем. Тот сидел на циновке и хитренько улыбался:

— Ты хочешь мне что-то сказать, Брат?

— Айша согласна выйти за меня замуж, — рот у Никиты был до ушей.

— Молодец. Вот это по-нашему. Сейчас идём выбирать ей свадебный подарок.

— Она сказала: всегда быть со мной…

— Это не подарок, это состояние души. Сейчас мы что-нибудь соответствующее найдём.

Они спустились в сокровищницу. Хранитель сразу открыл один из сейфов и начал перебирать коробочки и футляры обшитые бархатом разных расцветок.

— Так, глаза у неё зелёные, значит подберём что-нибудь в тон… Во-от это будет в самый раз.

Хранитель отобрал три коробочки, покрытые бархатом зелёного цвета. В одной было золотое кольцо с шикарным изумрудом, обрамлённым бриллиантами. Во второй такого же дизайна серёжки. А в третьей находилось чудесное изумрудное колье. Никита залюбовался подарком:

— Сколько же оно стоит?

— Не думай об этом, Брат. Это подарок, достойный будущего Хранителя. Свадьба в пятницу. Это послезавтра. Тренироваться по утрам и работать в библиотеке будешь один. Костюм тебе принесёт Фатима — это вторая девушка, подружка Айши. Я сейчас улетаю. Встретимся вечером.

Время до обеда ещё оставалось довольно много и Никита решил слетать домой. Давно собирался, да всё никак не получалось. Он отправился в свою келью, улёгся поудобнее на кровати и вышел в астрал. Пришлось подняться повыше и податься на север до тех пор, пока не увидел Аральское море. Дальше уже было рукой подать до Каспийского, а там вверх по Волге до самого Горького. А здесь уже всё было известно как свои пять пальцев. Славик приземлился около дома, обошёл дом кругом, подошёл к Каштанке. Она вылезла их своей конуры, забеспокоилась, внимательно посмотрела в сторону Никиты, нервно оглянулась и опять уставилась на Никиту. Неуверенно тявкнула. Никита не стал больше её тревожить и пошёл в дом. В задней комнате бабушка потихоньку молилась перед образами прося Господа о чём-то своём. Никита через сени прошёл в переднюю половину. Отца дома не было, наверное ушёл рыбачить на Волгу. Мама была дома, видимо, пришла с ночной смены. Она уже протопила и скутала печь, закрыв вьюшки. Горшки с картошкой и щами стояли на шестке. Мама сидела у окна с наполовину запотевшими окнами и смотрела на Волгу. В руках она держала последнее письмо Никиты из Афгана, которое он написал недели за две до того памятного дня, изменившего так круто его жизнь. Мама плакала. Слёзы медленно текли из родных глаз, но она не замечала их, думая о чем-то далёком. Никита стоял рядом. Чувство бесконечной любви, какой-то вины и щемящей жалости охватило его. Никита торопливо написал пальцем прямо на запотевшем стекле: "Мама, не плачь, я живой."

Мама смотрела сквозь слёзы на появлявшиеся буквы и не верила своим глазам. Торопливо вытерла лицо рукой и жадно прочитала надпись снова. Ойкнула, оглянулась на дверь. Бегом бросилась в сени, распахнула дверь в комнату свекрови и крикнула:

— Мама, быстрее, там…Никита, — имя она уже прошептала.

Свекровь с неожиданным проворством вскочила с колен и поспешила за снохой. Мама уже стояла у окна и показывала рукой на стекло с надписью:

— Я сидела и вспоминала как Никитка маленький по берегу бегал голышом, и вдруг буквы начали появляться на стекле…

— Дверь закрой, выдует! — гаркнула свекровь. Мама поспешно прикрыла дверь. Бабушка посмотрела подслеповатыми глазами на оконное стекло, приподнимая бровь правой рукой, пожевала беззубым ртом и сказала:

— Услышал Господь мои молитвы. Он это, Валюша. Живой.

Обычно не очень ладящие между собой свекровь и сноха сидели, обнявшись, на диване, смотрели на постепенно исчезающую надпись и плакали.

Никита тихонько вышел из дома и отправился назад, в Монастырь. Вернулся он аккурат к обеду. Обедали молча. Прислуживала Фатима. На вопрос Никиты об Айше коротко ответила, что та готовится к свадьбе. После обеда Никита поработал в книгохранилище, затем в кузнице. Вот здесь он увлёкся работой и потихоньку чувство тоски по дому пропало. Водные процедуры после работы принимал один. Полежал в тёплой минеральной ванне дольше обычного, окунулся в холодной воде. Но, без массажа, который обычно делала Айша, как будто чего-то не хватало. К хорошему привыкаешь быстро… Ужинали с Хранителем. Сильвестр ел молча, погружённый в какие-то свои думы. После ужина встретились в комнате отдыха. Хранитель после обильного ужина немного помягчел душой, но было видно, что какие-то проблемы его беспокоят.

— Сильвестр, ты чего какой хмурый сегодня?

— Да с беглецом этим пока глухо. Все поставлены на уши, но пока никаких следов.

— А чего ты хочешь? Сутки же всего ищем.

— Да у меня такие планы с этим связаны…

— Сильвестр, я чего подумал: надо бы все топографические карты Средней Азии и прилегающих районов найти. Пускай заказчики подсуетятся.

— Это да, это ты верно придумал, — уже веселее сказал Хранитель.

— Кроме того, нам нужен полный послужной список предателя и все его контакты по Средней Азии и Афганистану. Все. От детского садика до сокурсников в военном училище и коллег по работе. В том числе и женщины от любовниц до девочки, которая ему нравилась в седьмом классе.

— Да КГБ их, наверное, уже всех прошерстило…

— Но, где-то же он залёг на дно? И, потом, мы же будем их по-другому шерстить.

— А по-другому — это как? — уже заинтересованнее спросил Хранитель.

— Я думаю шерстить их из астрала. И ещё, мне нужно точное время и место, где последний раз видели этого парня, — продолжил Никита, — Я выйду в астрале в то место и в то время, где его видели в последний раз, и прослежу весь его дальнейший путь. Периодически мы будем посылать отчёты заказчикам и, с учётом новых сведений, они смогут отрабатывать новые, наиболее вероятные версии. Единственная проблема: останется временной разрыв между настоящим временем и моментом, когда я его обнаружу в новом месте. Но, если он где-то залёг и не передвигается с места на место — мы его настигнем. Я думаю, это единственный способ его поймать.

— А что, — Хранитель немного подумал, — Может сработать! Главное, уже через пару дней мы сможем послать первый отчёт, — он уже улыбался.

— Сначала карты, — напомнил Никита, — Мне надо к местности привязываться.

— Всё будет, Брат. Сейчас же пойду всех озадачу. Всё, я ушёл. До завтра.

— Стоп, а я сегодня афганским-то языком буду заниматься?

— До завтра потерпишь. Некогда ей сегодня. Поэтому сегодня у тебя самоподготовка. Повторяй пройденный материал, — последние слова он сказал уже выходя из комнаты.

— Вот так всегда, — проворчал Никита, — чуть что — Никита, Никита, а как чего — так самоподготовка.

Но, оставшееся время честно зубрил пуштунские слова. Ночью ему снилась Волга.

С раннего утра Никита позанимался боем с тенью в спортзале, затем сбегал на спортивную лесную поляну, потаскал там камни, позанимался силовыми упражнениями, затем кросс и банные процедуры. В который раз вспомнил парную баньку в родительском доме…Придя в свою келью, увидел Фатиму, принесшую шикарный свадебный костюм. А затем его закружили свадебные процедуры. Свидетелями выступили кузнец и шахтёр. Обряд проводил сам шейх. Айша в белом платье была великолепна…

Через два дня Хранитель сообщил Никите, что уезжает из Монастыря по делам на неделю или две. Никита остаётся на хозяйстве, занимается тренировками и работает в библиотеке. Связь через астрал ежедневно в 21–00.

Потянулись рабочие будни. Правда, утренние тренировки стали труднее: если одиночные упражнения и асаны более-менее получались быстро; то приёмы, которые надо было выполнять в паре, перестали получаться и сильно затягивались по времени, и их приходилось повторять снова и снова. И Айша совсем не сердилась при этом, а с удовольствием показывала изучаемый приём снова и снова. Дообеденное и вечернее время Никита посвящал тренировкам в астрале, развитию нового зрения и работе с материальными телами из астрала. Его очень увлекала работа с мелкими предметами на предельном увеличении астрального микроскопа. Если раньше Никита видел и мог перестраивать большие по размерам молекулы белков и полисахаридов, то теперь он начал работать с молекулами аминикислот и жиров. Он уже мог починить практически любую клетку любого организма просто заменяя неисправную часть клетки на такую же часть соседней клетки. А уж работа с органами просто захватила его. Он делил любые органы и тут же соединял их обратно, абсолютно точно сшивая их сосуды, нервы и ткани на клеточном уровне. Возможность лечить практически любые болезни, воздействуя на органы и ткани из астрала без любых разрезов тела и без травмирования соседних тканей поражала его воображение. Пока он тренировался на лягушках и мелких грызунах и с нетерпением ждал приезда Хранителя для того, чтобы тот показал ему места для строительства Мостов Долголетия, а если проще — участки хромосом, где необходимо построить аминокислотные цепочки для возвращения гена-оператора в начальные участки ДНК для омоложения организма. Послеобеденное время Никита и Айша посвящали работе в хранилище библиотеки. На третий день Никита решил поработать в самых дальних хранилищах нижнего яруса тоннелей. Здесь на стеллажах лежало около сотни металлических ящиков сейфового типа. Ящики оказались из чистого серебра, покрытого чёрной патиной. Внутри ящиков находилось много артефактов непонятного назначения и серебряных пластин с выгравированными на них какими-то картами, созвездиями, рисунками и текстами на непонятном языке. При попытке выяснить возраст и место создания этих артефактов получалась какая-то несуразица: возраст пластин был 18 000 лет, а место появления их в это время — Южная Африка. На замечание Айши, что современная наука определяет возраст человеческой цивилизации от кроманьонцев приблизительно в 20 тысяч лет, Никита только пожал плечами, написал на листе своё мнение и вложил в ящик. Пусть специалисты разбираются. Для экономии времени Никита включил дополнительно новое зрение и просматривал ящики, не открывая их. В самом дальнем торцевом помещении, переходя от одного стеллажа к другому, Никита машинально бросил взгляд на стену и замер. В толще дальней от входа стены был явно виден тоннель, проходящий параллельно этой стене и с небольшим уклоном по уровню. И толщина скалы между комнатой и тоннелем была не более двадцати сантиметров! На планах тоннелей книгохранилища, нарисованных предыдущими поколениями монахов этого тоннеля не было! Охваченный нетерпением кладоискателя, Никита сходил к шахтёру, взял у него необходимый инструмент и в течение следующих трёх часов прорубил лаз в этот тоннель. Взяв в руки фонарь и пистолет, принесённые Айшой, Никита шагнул в лаз. Посветил в обе стороны: тоннель по дуге уходил влево вниз, а направо — вверх. Никита и Айша двинулись вверх. Тоннель был узкий — только одному человеку пройти. В нескольких местах уклон становился настолько крутым, что в полу были вырублены ступени. Наконец, они вышли на небольшую площадку, в стене которой находилась металлическая дверь стального цвета с голубоватым оттенком. Рама, на которой крепилась дверь, также была из голубоватой стали. На двери имелся большой такой же металлический засов. Никита отодвинул засов и потянул на себя дверь. Она неожиданно легко открылась, хотя снаружи она была каменная. В полуметре перед дверью, спиной к ним стояла статуя. Никита и Айша обошли статую и вышли в зал Пантеона сразу позади большой статуи Золотого Будды. Статуей перед дверью, закрывающей вход в тоннель, была статуя смеющегося Будды. Кладоискатели повернули назад. Дверь в тоннель уже закрылась и никаких следов, указывающих на наличие здесь двери не было. Если не знаешь — ни за что не догадаешься. Никита толкнул каменную дверь и она легко открылась. Никита и Айша зашли и заперли за собой дверь. Так как снаружи не было никаких рычагов, ручек или других следов, можно было сделать вывод о том, что открыть дверь со стороны зала мог только человек, умеющий двигать засов из астрала; то есть, только Хранители могли ходить в этот тоннель. Никита и за ним Айша пошли вниз, достигли пробитого ими лаза, переглянулись и пошли дальше. Спускались довольно долго. Наконец упёрлись в круглую металлическую дверь из незнакомого металла стального цвета с голубоватым оттенком. Дверь находилась в стене из такого же металла; и создавалось полное впечатление, что эта металлическая стена продолжается куда-то внутрь скалы, как будто она залита каменной массой как бетоном. Дверь была гладкая: ни петель, ни ручек, ни штурвалов. Никита привычно просканировал, обнаружил штурвал внутри, повернул. Дверь медленно открылась. Помещение внутри выглядело как разбойничья пещера в сказках про Али-бабу и сорок разбойников. Вот только стены этой пещеры были из такого же металла с голубоватым отливом. И не только стены, но и потолок и пол. Размерами помещение впечатляло: приблизительно пятьдесят на пятьдесят метров, высотой около пяти метров. В противоположной стене находилась точно такая же круглая дверь, как и та, через которую вошли Никита и Айша. На полу помещения лежали буквально горы золотой и серебряной утвари, дорогого на вид холодного оружия, украшенного золотом и драгоценными камнями, деревянные, обитые серебряными листами сундуки, полные золотых и серебряных монет и украшений, серебряные и золотые шкатулки с драгоценностями. В одном из сундуков находились перстни, браслеты и медальоны с крупными драгоценными камнями разного цвета с вырезанными на них портретами, воинами, красавицами, сценами битв и охоты. Айша объяснила, что это глиптика — искусство резьбы по драгоценным камням, известно ещё с шумерских и вавилонских времён. Никита подошёл к противоположной двери в металлической стене, просканировал, нашёл штурвал и попытался повернуть. Штурвал не поворачивался. Никита попробовал повернуть штурвал изо всех сил. Эффект был тот же. Никита просканировал дверь внимательнее: штурвал был, внутренний механизм привода запирающих штырей был. А вот дальше было что-то совершенно непонятное: сама дверь и её посадочное место в стене составляли единое целое, как будто металл расплавился и застыл в форме стены. Открыть дверь было невозможно! За дверью сканировался коридор из того же металла, уходящий влево и вправо. Коридор был высотой около пяти метров и шириной около четырёх метров. Для людей великоват. Может для техники? Если уж туда не попасть, Никита решил отложить решение этой проблемы на потом и продолжил осмотр помещения. В стенах по всему периметру помещения были устроены внутренние шкафы, на полках которых лежали металлические ящики из такого же голубоватого металла. Крышки их были подогнаны так, что соблюдалась полная герметичность ящиков. В ящиках в специальных пазах стояли золотые листы с чертежами, схемами, рисунками и текстами на каком-то древнем языке. При попытке определить их возраст и происхождение Никита получил ошеломляющий результат: возраст 120 тысяч лет и место происхождения — середина Атлантического океана между Европой и Северной Америкой! Пожав плечами, Никита вернулся в центр помещения. Здесь на небольшом постаменте лежал золотой лист, похожий на мелкий поднос с выбитыми на нём письменами. На подносе лежал серебряный перстень с крупным рубином, с вырезанной на нём восьмиконечной равнолучевой звездой и с надписью по окружности на древнем языке. Ещё одна надпись была вырезана на внутренней поверхности камня. Рядом с перстнем лежал широкий изогнутый кинжал. Ножны и рукоять кинжала были выполнены из светло-жёлтой слегка потемневшей кости с перламутровым оттенком. Клинок был изготовлен из того же неизвестного металла с голубоватым отливом. Отделка ножен и рукояти кинжала сделаны из серебра с драгоценными камнями. Надпись на подносе написана на арабском и ещё каком-то незнакомом Никите языке. Никита взял перстень и кинжал, чтобы полностью рассмотреть надпись и подозвал Айшу, попросив прочитать написанное. Айша долго старательно читала хмуря бровки и по-детски шевеля губами, потом странно посмотрела на Никиту и сказала:

— Это надпись, сделанная на двух языках — древнеарабском языке и ведическом санскрите. Я плохо их знаю, но смысл поняла. Это послание последнего Хранителя этого Монастыря к его преемнику. Тут написано, что при нападении врагов на соседний Монастырь, все монахи этого монастыря пришли соседям на помощь; но враг был силён и коварен, и все погибли. В живых остались только Хранитель и ещё один монах. Израненные, они добрались до родного Монастыря, но Хранитель, умирая, заклинает; тот, кто сумел войти в эту сокровищницу — Хранитель, и, взяв символы его власти — кинжал и перстень, принимает на себя бремя власти Хранителя и обязан продолжить выполнять Предназначенное. Умирающий передаёт новому Хранителю все эти сокровища и благословляет его.

— Не понял…

— Ты взял перстень и кинжал, мой господин. Теперь ты преемник написавшего это послание. Воля умирающего священна. Все эти сокровища он передал тебе, чтобы ты мог выполнить Предназначенное.

— А что это — Предназначенное?

— Не знаю, мой господин. Здесь не написано.

— Дорогая, может, хватит приключений на сегодня? Да и ужинать пора…

— Да, мой господин.

Они вышли, закрыли за собой дверь; и Никита запер её, повернув штурвал. Поднялись в книгохранилище. Никита прикинул, что надо будет завтра сделать с этим проломом. Затем Никита и Айша вышли из хранилища, заперли его и отправились в бани. Смыв с себя каменную грязь и сделав массаж, они направились в трапезную, где их заждалась Фатима. После ужина, пока Айша болтала с Фатимой, Никита смаковал кофе и строил планы на завтра. Затем в комнате отдыха Никита слушал лекцию Айши об индуизме и зубрил пуштунский язык. В 9 вечера состоялся сеанс астральной связи с Хранителем. Тот сообщил, что все запланированные вопросы постепенно решаются, особых проблем нет. На сообщение Никиты о сегодняшних приключениях среагировал очень эмоционально, сказал, что ничего в обнаруженном помещении не надо больше не трогать; и что завтра он срочно завершит все неотложные дела и выезжает в Монастырь. Никита пожелал ему удачной дороги. На этом Никита с Айшой завершили день и отправились в свою келью.

…На Ваш запрос сообщаем: силами регионального подразделения Комитета Государственной Безопасности произведена повторная оперативная проверка семьи военнослужащего Вискова Никиты Геннадьевича 1962 года рождения. В ходе проверки установлено следующее:

1. Висков Н.Г. призван в ряды Советской Армии 20 мая 1980 года. С тех пор дома не появлялся. Последнее письмо от Вискова Н.Г. пришло 14.02.1982 года.

2. В марте 1982 года семья Вискова Н.Г. получила повестку о том, что старший сержант Висков Н.Г. пропал без вести в ходе выполнения задания командования в Демократической республике Афганистан.

3. До конца апреля 1982 года среди членов семьи Вискова Н.Г. наблюдалось подавленное настроение в связи с пропажей без вести Вискова Н.Г.

4. В конце апреля 1982 года настроение членов семьи Вискова Н.Г. резко переменилось. Мать и бабушка Вискова Н.Г. вновь обрели хорошее настроение, начали улыбаться.

5. В оперативной беседе сосед Висковых Дятлов А.И. показал, что 01 мая 1982 года при совместном распитии с Дятловым А.И. спиртных напитков отец Вискова Н.Г. Висков Геннадий Иванович сообщил, что мать и бабушка Вискова Н.Г. видели появившуюся самостоятельно на запотевшем стекле окна их дома надпись: "Мама, не плачь, я живой."

6. Учитывая высшую категорию секретности по данному делу, было решено оконное стекло из дома семьи Висковых не изымать. Оперативным путём были сделаны фотографии в косом проходящем свете, а также в ультрафиолетовом и инфракрасном диапазонах оконных стёкол дома семьи Висковых. На внутреннем стекле среднего окна чётко читается надпись: "Мама, не плачь, я живой".

7. Проведенная графологическая экспертиза подтвердила, что указанная надпись сделана почерком пропавшего без вести Вискова Н.Г…

Полковник Соколов закончил читать и довольно ухмыльнулся: "Есть ещё порох в пороховницах. Не ошибся я в Николае. Надо лететь на озеро." Он снял трубку и позвонил помощнику:

— Николаев, акваланги прибыли?

— Так точно, товарищ полковник, сегодня, утренним рейсом.

— Хорошо, закажи вертолёты на завтра и спецгруппе сообщи о времени вылета. Всё.

— Здравия желаю, товарищ полковник.

— Здравствуй, Николай. Заходи, располагайся в своём кабинете. Ничего, что я тут раскомандовался?

— Всё шутите, Пал Егорыч.

— Так есть отчего пошутить. Или нет? Ты доложи-ка мне поподробнее, чего ты налетал?

— Докладываю. Под прикрытием операции уничтожения душманского отряда, производящего разборку завалов в соседнем ущелье, спецгруппа десантировалась в озеро неподалёку от водопада, на нашем старом месте. Уровень воды в озере несколько понизился, примерно на десять сантиметров, но вход в тоннель, ведущий в нашу пещеру почти весь под водой. Только голова и плечи проходят. Видимо, тот взрыв где-то изменил отток воды из озера сквозь расщелины на противоположной стороне горы. Обследованы все доступные пещеры и тоннели. Тоннель, через который уходил Геннадич, пройден при помощи аквалангов. Я лично ходил с двумя спецназовцами. Тоннель залит водой на протяжении около семидесяти метров. Приблизительно посередине тоннеля имеется вертикальная поперечная щель около полуметра шириной. Уровень воды в щели приблизительно около метра выше свода тоннеля в этом месте. Там можно отдышаться перед следующим нырком без акваланга. То есть, тоннель проходим без водолазного снаряжения. Это подтвердилось при дальнейшем обследовании тоннелей. На полу тоннелей имеется слой пыли, на котором видны чёткие отпечатки ботинок военного образца 44 размера, такой же размер носит и старший сержант Висков. По следам на полу проследили весь путь следования Геннадича. В нескольких местах пришлось проползать сквозь завалы. В конце концов след упёрся в мощный завал, который пройти не удалось.

— А теперь выкладывай то, что припас напоследок. Знаю я тебя.

— Нюанс первый: в нашей жилой пещере после нашей эвакуации кто-то жил. Мы покидали пещеру в спешке и оставили там всё как есть. Сейчас в пещере прибрано, создан запас топлива, окно заложено каменной кладкой. Все кувшины на складе и в жилом отсеке герметично заделаны замазкой. Как будто кто-то законсервировал эту пещеру, надеясь вернуться в будущем. Отпечатки пальцев мы там сняли, результатов пока нет. — Нюанс второй: до участка затопления тоннеля всё затоптано, а вот после — нет. И все следы там отчётливо видны. И ясно видно три следа: два туда и один обратно.

— Значит, он прошёл туда, вернулся обратно уже после нашей эвакуации, а, значит, после взрыва, пожил в нашей пещере, законсервировал её и опять ушёл туда. Так? Значит, после взрыва он был жив. И ушёл обратно в завал? Ерунда получается.

— Нюанс третий: перед самым завалом, где обрывается след два следа свежие, а один след туда сильно запорошён пылью, видимо в момент завала.

— Тогда что получается: он прошёл туда, там произошёл взрыв и тоннель завалило, затем он прошёл сквозь завал обратно, пожил в пещере и опять сквозь завал ушёл туда. Так? А ты говоришь, что завал непроходим.

— Завал непроходим, это точно. Есть только одно объяснение…

— Давай.

— Было два завала. После первого он был проходим; и Геннадич вернулся в пещеру, пожил там и вернулся назад через этот завал. Потом почему-то произошёл второй обвал и этот участок тоннеля стал непроходим.

— Значит, что мы имеем в сухом остатке?

— Старший сержант Висков либо остался под вторым завалом, либо прошёл его, а уже затем произошёл второй обвал…

— Либо прошёл его и сам устроил второй обвал. Под завалом он вряд ли. Кто-то же написал на окне: " Мама, не плачь, я живой."

— Да и медсестричка с ним говорила…

— А медсестричка наша пропала…

— Как пропала?

— Сегодня пришло сообщение: переведена в специализированный госпиталь Министерства Обороны. Из нашего госпиталя выбыла, а в специализированный госпиталь МО не поступала… Вот такие дела.

— Да…Тогда, если он прошёл завал, где он?

— Либо идёт к нам, либо скрывается, либо в плену. Что там с этими душманами?

— Оказали ожесточённое сопротивление. В результате ракетно-пушечного обстрела вертолётами огневой поддержки отряд моджахедов уничтожен полностью. Взяли было одного тяжелораненого, но он скончался не приходя в сознание ещё по дороге в госпиталь. Что они искали выяснить не удалось. Никаких зацепок.

— Ладно, иди пиши отчёт. Будем думать…

На другой день после утреннеё тренировки Никита и Айша отправились в кузницу. Кузнец, отковывая клинок очередной сабли, коротко кивнул Никите, закончил проковывать заготовку, сунул её обратно в печь и повернулся к Никите. После взаимных приветствий Никита сказал:

— Айша, спроси, что он может сказать об этом, — снял с пояса и протянул кузнецу кинжал.

Кузнец после нескольких мгновений неподвижности благоговейно принял кинжал двумя руками. Долго рассматривал его, гладил ножны и рукоять, любовался широким клинком, попробовал поцарапать им одну из своих заготовок. Кинжал легко снял железную стружку с заготовки. Кузнец ошеломлённо смотрел на свежий срез металла и что-то бормотал себе под нос. Затем повернулся к Никите и заговорил. Айша переводила:

— Он благодарит Аллаха за то, что Всевышний ниспослал ему такую удачу в жизни. Про такой кинжал он слышал от прадеда, которому рассказывал об этом его прадед. Это — джамбия, традиционный арабский кинжал. Самые редкие и дорогие из них делаются с рукоятью из рога носорога. У этого кинжала и рукоять и ножны сделаны сделаны из рогов носорога. Но, самое удивительное — это клинок. Он выполнен из небесного металла, такой клинок нельзя сломать и затупить; этот металл невозможно расплавить ни в одном, даже самом жарком кузнечном горне. Таким кинжалом можно легко перерубить самый прочный меч. Этому кинжалу нет цены. По легенде, которую слышал прадед его прадеда, меч из небесного металла имел один из самых древних шумерских царей ещё до всемирного потопа. Этим мечом царь перерубил своего противника вместе с его мечом и доспехами. Это кинжал царей. Кузнец благодарит тебя за то, что ты позволил ему прикоснуться к этому кинжалу.

Никита поблагодарил кузнеца, повесил кинжал на пояс и они с Айшой вышли из кузницы.

— Что скажешь, дорогая? — спросил Никита по дороге домой.

— В древнеиндийских легендах есть упоминание о том, что один из правителей сжёг город своего противника небесным огнём. Почему бы не быть и небесному металлу, мой господин?

— Но, стены и двери из небесного металла..? Интересно, что там за второй дверью?

— Ты узнаешь об этом, мой господин. Я уверена в этом.

— Твоими бы устами…

— Что моими бы устами? — лукаво заулыбалась Айша. Они уже подходили к своей келье.

Никита забыл всё на свете…

Хранитель появился к вечеру второго дня. Потерял дар речи, увидев перстень и кинжал Никиты. Только через несколько секунд, показав пальцем, спросил: "Это они? Оттуда?"

— Ну да, — ответил Никита, — пойдёшь смотреть?

Отложив ужин, они с Хранителем спустились в древнюю сокровищницу. По дороге Никита рассказал как они нашли тоннель и это хранилище. Сильвестр медленно обошёл помещение, не обращая внимания на сокровища. Долго стоял перед второй, заплавленной дверью.

— Предначертанное начинает сбываться, Брат, — глухо произнёс он, — как долго я ждал этого дня…

— Что там за этой дверью, Учитель?

— Не знаю, Брат, я не могу видеть сквозь небесный металл. Что видишь ты, Брат?

— Там большой коридор, уходящий вправо и влево.

— Насколько большой?

— Метра четыре в ширину и метров пять в высоту. Плавно поворачивает внутрь горы. Что там дальше — не видно…

— Это послание Великого Хранителя? — Сильвестр подошёл к постаменту в центре комнаты и тронул рукой золотой поднос с древним посланием. Прочитал, посмотрел в глаза:

— Ты знаешь что здесь написано, Брат?

— Айша сказала, что здесь послание умирающего Хранителя. И что, если я взял перстень и кинжал, то должен продолжить его дело…

— Это послание Великого Хранителя. И ты его преемник. Теперь ты — Великий Хранитель.

— Я? А как же ты?

— Только Великий Хранитель может видеть сквозь небесный металл и открыть Небесные Врата. И только Великий Хранитель может делать вещи из небесного металла.

— Но, я не умею!

— Умеешь, только пока об этом не знаешь. Я же говорил — всему своё время. Пойдём ужинать, Брат.

Ужинали молча. Хранитель думал о чем-то своём. После ужина обосновались в комнате отдыха. Сильвестр начал рассказывать новости.

— У меня есть хорошая новость и плохие новости. С чего начнём?

— Начинай с хорошей.

— Танечку вывезли в один из наших Монастырей. Теперь она в безопасности и быстро идёт на поправку.

— Теперь не очень хорошие новости. Нам разрешено в случае крайней необходимости ликвидировать фигуранта самим, но тогда мы обязаны предоставить труп заказчикам. Его контакты по работе нам не дали, секретная информация. Сказали лишь, что все лица контактировавшие с предателем по работе — изолированы, и с ними проводится работа.

— Ни фига себе! Это ж сколько кадровых разведчиков надо было посадить под замок?

— И тем не менее, они на это пошли. Дальше ещё интереснее будет, слушай. Он исчез в мае 1979 года! Перерыли весь Союз — и ничего. Как в воду канул. Считали, что залёг на дно и выжидает. А в декабре 1979 года они получили недостоверную информацию, что его видели на советско-афганской границе. И они бросили в Афганистан армию на его поиски.

— Стоп! Ты хочешь сказать, что вся афганская война — это войсковая поисковая операция по поимке всего лишь одного человека?

— Я тоже так спросил. В ответ мне посоветовали больше никогда и нигде не говорить этих слов.

— Обалдеть!

— А теперь посмотри на карту боевых действий: одна группа войск идёт от Кушки через Герат и Фарах на Кандагар. Вторая группа войск идёт от Термеза через Кабул и тоже на Кандагар. Там они встречаются. Это же типичные клещи. В котёл попал весь центральный Афганистан. Смотрим дальше. Чем занимаются советские войска? Оседлали дороги по которым замкнули кольцо и всё. Дальше наступление не развивается. У них нет задачи захватить Афганистан и превратить его в шестнадцатую союзную республику. Они стоят в оцеплении. А поисковые группы наугад прочёсывают все мало-мальски подозрительные места. Скажу больше: пятого апреля этого года они получили недостоверную информацию, что беглец уходит в Иран. Так они бросились за ним в Иран, высадили десант в глубине иранской территории в двадцати километрах от границы и уничтожили асфальтный завод; на котором, якобы, была база душманов. Иранские "Фантомы" уничтожили два советских вертолёта и на этом всё кончилось. Инцидент объяснили ошибкой навигации. Смотрим дальше: а что делают Советы в Афганистане? Строят социализм? Нет. Проводят индустриализацию? Нет. Организуют колхозы? Нет. Проводят разграбление недр? Тоже нет. У них нет здесь ни политических, ни экономических целей. Они ловят его.

— Что же такое он у них спёр? Ведь они не останавливаются ни перед чем! Даже Амина грохнули. Слушай, Сильвестр, а они нас не того? После, когда мы им найдём клиента?

— Я им задал этот вопрос. Так тот парень из ЦК сразу предложил свою семью в заложники.

— Да ты что?

— Да. Ну, семью-то, я думаю, он у нас таким образом спрятать хотел. От своих. Хитрющий, зараза. И ещё, они очень напуганы. И чего-то они не договаривают. Втёмную нас играют. А тронуть нас они не посмеют. Я его семью в заложники не взял, а показал им один фокус. Из наших возможностей. Они прониклись. Теперь конкретно по клиенту. Второго мая 1979 года он был на своей даче в Подмосковье. Вечером около десяти вечера вышел на веранду покурить, и больше его никто не видел.

— Карту Подмосковья привёз?

— Привёз. И весь комплект карт Средней Азии и Афганистана тоже. Когда начнёшь?

— Завтра с утра и начнём. У меня к тебе тоже вопрос.

— Давай.

— Ты обещал показать как строить Мосты Долголетия…

— Завтра после обеда покажу. Теперь уже просто. И ещё кое-что выучим.

— Ну тогда я пошёл? Языки я теперь дома учу.

— Иди уже. Ученик, понимаешь…

Утром после физподготовки Никита тщательно изучил карту местности, на которой находилась дача беглеца, устроился поудобнее и вышел в астрал. До Москвы добрался быстро, дачу искал дольше. Нашёл, устроился в беседке напротив веранды и начал погружаться в прошлое. Нашёл год, день, время и остановился. Ждал недолго.

В десять ноль пять дверь в доме открылась и на веранду вышел среднего роста крепыш лет тридцати в трениках, свитере и советских кроссовках. Полное соответствие виденной Никитой фотографии. Брюнет, очень короткая стрижка, загорелое лицо, он был чем-то неуловимо похож на Саида из знаменитого фильма про солнце в пустыне. Никита так и присвоил фигуранту это имя для простоты. Клиент сел на ступеньки веранды, закурил и спокойно сидел, колечками выпуская сигаретный дым. Докурив, он встал, не торопясь дошёл до забора в дальнем углу участка, раздвинул державшиеся на одних верхних гвоздях доски и пролез сквозь образовавшийся проём. Позади дачных участков была протоптана тропинка в темневший неподалёку лес. По тропинке до леса беглец шёл быстрым, абсолютно бесшумным шагом, затем повернул направо и по опушке вышел к дороге, ведущей от дач на шоссе. Рысцой пробежался до поворота и за ним сел в поджидавший Саида "Москвич — 412." Автомобиль сразу тронулся, не зажигая фар. Отъехав с километр, зажгли фары, вскоре выехали на шоссе и поехали в сторону Москвы. На окраине Москвы поставили машину в гараж и зашли в обычную пятиэтажную хрущёбу. Никита запомнил адрес и вернулся в Монастырь.

Передохнув и выпив кофе, Никита вернулся к уже знакомому дому ранним утром следующего дня. Зашёл в подъезд, понялся к нужной квартире. В этот момент дверь квартиры открылась и на площадку вышел Саид, одетый в серый костюм, штиблеты, фуражку-аэродром, в руках округлившийся от поклажи пластиковый пакет. На лице появились усы, большие роговые очки и пластырь на подбородке, частично захватывающий щёку. Никита быстренько слетал в квартиру: водитель спал в комнате на диване, оглашая пространство мощным храпом. Никита догнал Саида, пошёл следом. За полчаса дошли до метро, станция как раз открывалась. Сели в поезд метро, поехали. Пару раз перешли на другие линии, во время одного из переходов Саид выбросил пакет в урну. Ехали минут сорок. Наконец вышли, попетляли по улицам, зашли в подъезд многоэтажки. Поднялись в лифте, позвонили в квартиру. Дверь открылась почти сразу. Клиента явно ждали.

— Здравствуйте, я от Семёна Моисеевича.

— Да, да, проходите, всё готово.

Саид прошёл в прихожую, вынул из грудного кармана и передал встретившему его мужчине пачку сторублёвок. Прошёл в гостиную. Здесь уже был разложен большой обеденный стол, накрытый чистой простынёй. Саид снял пиджак, лёг на стол. Стоявшая рядом женщина в белом халате лет тридцати, протёрла лицо Саида прозрачным дезраствором, обложила его лицо стерильными простынями и разложила медицинские инструменты и шприцы. Встречавший Саида мужчина, одевшийся за это время в белый халат и шапочку, натянул на руки резиновые перчатки, обработал их спиртом, вколол где надо в лицо пациента обезболивающее и начал операцию. Никита решил, что пара часов у него есть и вернулся в Монастырь.

Вернулся как раз к обеду. После обеда Никита рассказал Хранителю всё что видел. Сильвестр подумал и сказал:

— Сделаем так: ты сейчас слетай туда и выясни чем закончилась операция и куда он отправится после неё. Тогда эпизод получит логическое завершение, и мы сможем предъявить первый отчёт заказчикам.

— А как ты объяснишь появление этих данных?

— Конечно, наши методы мы никому открывать не намерены. Объясним наличием своей сети информаторов в криминальной среде.

— У жуликов сеть информаторов лучше, чем в КГБ? Думаешь, поверят?

— Во-первых, поверят или нет, нас не волнует. А во-вторых не так уж ты неправ. Вернёшься — сразу пиши отчёт.

— Писать — это почерк. Может, печатную машинку найдёшь?

— Машинка есть, вот только с английским шрифтом. Сделаем так: первый отчёт надиктуешь Айше, образца её почерка у них точно нет. Отчёт я переправлю сегодня Хранителю Ивану — это тот Хранитель, который ведёт с ними все переговоры в Москве. Я не свечусь. У Ивана текст перепечатают на машинке и отдадут заказчику. Рукописный текст вернут нам. А ко времени второго отчёта у нас здесь уже будет машинка с русским шрифтом. Всё. Действуй.

Никита отправился к себе, передохнул минут пятнадцать и вышел в астрал. Приземлился у знакомого дома. В это время из подъезда вышел алкаш одетый в застиранную хлопчатобумажную рубаху, такого же затрапезного вида треники с пузырями на коленках и в домашних тапочках на босу ногу. На голове у него была шапочка, сложенная из газеты, в руках полотняная, набитая чем-то сумка. В самом верху сумки виднелись две пустые бутылки. Лицо алкаша было опухшее, исцарапанное и заклеено пластырем в двух местах. Алкаш смотрел на мир сквозь солнцезащитные очки. Никита поднялся в знакомую квартиру. Здесь уже ничего не напоминало об операции. Всё было прибрано, мебель на месте. Обычная среднестатистическая квартира. Саида не было. В дальней комнате на двуспальной кровати лежали голыми хирург и медсестра. Оба уже не дышали. На прикроватной тумбочке стояла ополовиненная бутылка сухого вина. На полу валялся разбитый фужер, в комнате ощущался запах миндаля. Под бутылкой на тумбочке лежал лист бумаги с надписью: "Мы устали всё скрывать." Никита вернулся на пятнадцать минут назад. Давешний бомж как раз протирал носовым платком все дверные ручки в квартире. Теперь без той дурацкой шапочки, очков и пластыря Никита узнал в нём Саида. Тот спокойно закончил свои дела, наклеил на лицо лейкопластырь. Одел шапочку, тёмные очки взял свою сумку и вышел из квартиры, щёлкнув замком. На улице Саид направился в сторону парка, дошёл до пруда, посидел на травке, спокойно огляделся и бросил свою сумку далеко в воду. Сумка камнем пошла ко дну. Саид посидел ещё немного, затем поднялся и пошёл дальше. Он пересёк весь парк по тропинкам, натоптанным между аллеями и вышел на трамвайную остановку. На трамвае доехал до ближайшей станции метро, спустился в метро и поехал в Черёмушки. Погуляв по улицам около получаса, зашёл в одну из многоэтажек поднялся на третий этаж и позвонил в крайнюю левую квартиру. На звонок вышел небритый, явно страдающий с похмелья мужик.

— Здорово, Баклан.

— Здорово, коль не шутишь.

— Привет тебе от Слона. Может в квартиру зайдём?

— Заходи. На кухню сразу давай.

— Может, похмелимся? — Саид вынул из кармана треников два червонца.

— Так это ж совсем другой разговор! — обрадовался Баклан. — Ленка! — заорал он, — Ленка, подь сюда! На кухню пришла непонятного возраста женщина в домашне халате и тапочках, тоже явно страдающая. — Ленк, слетай в магазин, тебе Наташка через подсобку вынесет. Видишь, друган приехал. Гуляем!

— И закусь купи, — Саид вынул ещё один червонец, — Только вы это, на хвоста никого не сажайте… Не волнуйся, справка об освобождении у меня есть, — ответил он на немой вопрос Баклана, — просто не люблю шумные компании. Пока Ленка бегала в магазин покурили, побазарили:

— Я через Москву проездом. Пересидеть бы мне дней пять где? Деньги есть, постой оплачу отдельно, угощаю каждый день. Нельзя мне сейчас домой в таком виде. Привязались в поезде двое залётных, видишь результат? Как заживёт — сразу съеду.

— Так живи у нас, комната есть. В чём проблема?

— Мне лишь бы посторонних не было…

— Какой базар? Никого не будет.

Через час пьянка была в самом разгаре… Никита улетел в Монастырь.

Москва. Старая площадь.

— Разрешите?

— Заходите, Леонид Иваныч, присаживайтесь. Что новенького?

— По нашим каналам пока ничего, товарищ секретарь.

— А по нашим?

— Переданные Вами данные были проверены силами второго, третьего и седьмого управлений. Каждое управление получило отдельное задание по отдельным моментам предоставленной Вами информации. При проверке выяснилось следующее:

1. В дальнем углу дачного участка, принадлежащего фигуранту действительно в заборе имеются две доски, пришитые только одним гвоздём к верхней перекладине. На досках обнаружены частицы верблюжьей шерсти. Свитер из верблюжьей шерсти у фигуранта имелся, но среди вещей на даче и квартире, где он жил, свитер обнаружен не был.

2. По первому указанному Вами адресу проживал Слонов Семён Моисеевич 1946 года рождения, ранее дважды судимый. Имел в собственности автомобиль "Москвич — 412" с указанными Вами госномерами. Слонов Семён Моисеевич обнаружен в своей квартире мёртвым 10 мая 1979 года. По причине начавшегося разложения точно определить причину смерти не представилось возможным. Предположительная причина смерти — отравление алкоголем или сердечный приступ в состоянии алкогольного опьянения. В автомобиле и квартире покойного следов фигуранта обнаружить не удалось.

3. По второму, указанному Вами адресу 5 мая 1979 года обнаружены мёртвыми Шмулевский Давид Аронович 1932 года рождения и Суханова Анна Владимировна 1949 года рождения. Причина смерти — отравление цианистым калием. Дело закрыто с формулировкой: самоубийство по личным мотивам. Оба работали в институте красоты хирургом и медсестрой соответственно. В квартире никаких следов проведённой операции не обнаружено, следов фигуранта тоже не обнаружено.

4. В указанном Вами пруду водолазы обнаружили остатки полотняной сумки с медицинскими инструментами, используемыми в том числе и для пластических операций. Следов крови на инструментах обнаружить не удалось.

5. По третьему адресу в Черёмушках проживали Портнянские Аркадий Яковлевич 1950 года рождения, ранее судимый, и Руфина Семёновна 1951 года рождения. Супруги Портнянские обнаружены в своей квартире мёртвыми 11 мая 1979 года. Причина смерти — отравление алкоголем. Следов фигуранта в квартире не обнаружено.

6. При опросе работников торговых точек в округе удалось выявить работницу продовольственного магазина Разуваеву Наталью Ивановну 1952 года рождения, знакомую Портнянской Руфины Семёновны. При беседе гражданка Разуваева показала, что неоднократно продавала Портнянской Р.С. вино-водочные изделия и продукты в период с 3 по 9 мая 1979 года. При оплате покупок Портнянская Р.С денег не жалела, объяснив это тем, что к мужу приехал богатый родственник из деревни в Москву за покупками.

— Это всё, товарищ секратарь.

— Это всё факты. Ваши выводы, товарищ генерал?

— Информация, которую Вы предоставили нам полностью подтвердилась. Но, прямых доказательств того, что во всех указанных случаях принимал участие именно наш фигурант не имеется. Если принять, что всё-таки это был он, то, учитывая проведённую пластическую операцию, поиск фигуранта осложняется. Но, если это он, то появилась хоть какая-то зацепка… А побеседовать с теми, кто это накопал, нельзя? Вдруг что-то упустили…

— Эти не упустят, генерал.

— Но, товарищ секретарь, мы даже не подозревали о наличии таких специалистов вне системы КГБ! На карту поставлены вопросы безопасности страны!

— Леонид Иванович, те, кто поставил эти вопросы, уже сами знаете где. Нам же эти вопросы надо разгребать. И работать будем с тем, что есть. Раньше и этого не было.

— Так точно, товарищ секретарь.

— Ну и ладненько. Вы пока переведите одно из спецподразделений на казарменное положение. Вдруг новая информация поступит…И пару самолётов держите на дежурстве. И ещё…Опросите всех в округе второго адреса и этого дома в Черёмушках, вдруг кто видел этого алкаша или родственника из деревни входящим или выходящим из дома 3-го или 9-го мая. Хорошо бы нам его новый словесный портрет иметь, а, может, и фоторобот удастся составить…Поцарапанную морду могут вспомнить, как Вы думаете, Леонид Иванович?

— Так точно, товарищ секретарь. Разрешите идти?

— Разрешаю, товарищ генерал.

Подмосковье. Охотничье хозяйство Завидово.

— Да, Иван Никанорович, предоставленная Вами информация подтвердилась. Но, к сожалению мы не получили прямых доказательств того, что во всех описываемых эпизодах участвовал наш фигурант…

— Вы не доверяете нашей информации, Родион Викентьевич?

— Ну что Вы, что Вы. Просто хотелось бы, чтобы надежда, что наши поиски увенчаются успехом, превратилась бы в уверенность.

— Дорогу осилит идущий. Я привёз Вам второй отчёт наших сотрудников. Может быть, это придаст Вам больше уверенности.

— Вы меня порадовали. Как Вам удаётся работать такими темпами?

— Так ведь, кадры решают всё.

— Кстати о кадрах. Наш товарищ, руководящий работой по проверке Вашей информации, выразил пожелание побеседовать с вашими сотрудниками в целях более эффективного анализа ситуации …

— Наши сотрудники не занимаются анализом. Они просто собирают факты, как мы с Вами и договаривались. А уж Вы решаете, что с этим делать дальше.

— Так-то оно так. Но, наличие в стране организации, обладающей большими чем КГБ возможностями в плане сбора информации… А, судя по продемонстрированным Вами прошлый раз возможностям, и не только в плане сбора информации… Это как-то беспокоит.

— А почему Вас это беспокоит? Ведь мы же в одной лодке, не так ли?

— Ничто не вечно в этом мире. Меняются интересы, меняются мнения, меняются люди… Сегодня они вместе, а завтра уже по разную сторону баррикад. Или, казалось бы, вот только вчера на этом месте был один человек, а сегодня там уже сидит другой. И не всегда это человек лояльный к тебе. Ещё пара-тройка таких замен и ничего нельзя будет гарантировать…

— По какую сторону баррикад окажемся мы с Вами — решать только Вам. Мы всегда только с одной стороны. А для того, чтобы всегда быть уверенным в завтрашнем дне, надо иметь в союзниках организацию, обладающую большими возможностями по сравнению с другими…

— Но, где гарантии, что эта организация всегда будет в союзниках?

— Гарантии — это точное выполнение Вами своих союзных обязательств. Поговорите с теми людьми, которые нас познакомили…

— Мне достаточно их рекомендаций… Хорошо. Договор будем кровью подписывать?

— Родион Викентьевич, мы совсем не те, за кого Вы нас принимаете…

— Прошу простить, неудачная шутка. Я сейчас немного не в своей тарелке. Не каждый день приходится принимать такие решения.

— Я понимаю. Когда-то я тоже принимал такое решение.

— Хорошо. И каковы будут мои союзные обязательства?

— Совсем необременительными. Просто лояльное отношение к нашим просьбам.

— Согласен. С чего мы начнём наше сотрудничество?

— Для начала мы бы хотели дать Вам дружеский совет. Замените Вашего секретаря.

— Даже так… Вы уверены?

— Абсолютно.

— Вот стервец! Я ж его из такой дыры вытащил.

— Сами же говорите: интересы меняются, запросы меняются…

— И кому он теперь..?

— Храмов.

— Со всех сторон обкладывает…

— Всё проходит, и это пройдёт…

— Секретарь — это проблема. Где ж неподкупных-то взять? А, была, не была. Вы можете порекомендовать кого-нибудь?

— Порекомендовать могу. Но, предупреждаю сразу: он будет из наших.

— Так даже лучше, не буду сомневаться на кого он работает. Главное, что не на них. Да и связь нам будет лучше через него держать.

— И ещё. Желательно Вам создать под себя в структуре ЦК отдел, что-нибудь вроде уже существующего отдела "У". Пока ещё возможно.

— Вы и это знаете…

— Мы знаем больше: Храмов скоро приберёт его к своим рукам.

— Не может быть!

— Может. Расположите Ваш новый отдел где-нибудь недалеко от себя. В случае чего, они придут на помощь.

— У меня же есть охрана.

— Охрану можно отозвать или нейтрализовать. Примеров масса. Если Храмов почует, что проигрывает — он может пойти на крайние меры. Желательно также увеличить штат людей в непосредственной близости от Вас: секретарш, машинисток, телефонисток, Вам виднее. Пусть считают его Вашим гаремом. А мы поможем укомплектовать его нашими сотрудницами. В случае внезапного нападения они более эффективны, чем мужчины. Женщин отстреливают в последнюю очередь. А лишний патрон в каблуке может спасти жизнь.

— Это сделаем. Что-то ещё?

— Нам бы хотелось получить разрешение на восстановление нескольких разрушенных и строительство новых монастырей.

— А это зачем?

— В плане развития в стране свободы совести и вероисповедания. Это будут самые настоящие монастыри. И, в случае чего, Вы сможете найти там самый тёплый приём. И последнее. Неплохо бы выдать нескольким нашим оперативным сотрудникам удостоверения каких-нибудь солидных организаций, например, КГБ или комитета партконтроля. Для расследования Вашего дела, кстати. Чтоб не было недоразумений с какими-либо силовыми ведомствами при проведении нашими сотрудниками оперативных мероприятий.

— Что ж, это всё можно будет сделать. Если это всё, прошу к столу.

— Проходите, Леонид Иванович, присаживайтесь. Знакомьтесь — это Лопарёв Александр Васильевич, сотрудник вновь созданного отдела "Ф" Центрального Комитета. Товарищ Лопарёв будет курировать дело по поиску нашего фигуранта и познакомит нас сейчас с новой оперативной информацией по этому вопросу. Прошу, Александр Васильевич.

— Рано утром 10 мая 1979 года фигурант, которому наши сотрудники присвоили имя "Саид", вышел из уже известного по первому отчёту дома в Черёмушках и направился к станции метро. На метро он доехал до станции Выхино, где пересел на электричку до Люберец. В Люберцах Саид сел на электропоезд до Рязани, куда благополучно прибыл в тот же день. Из Рязани Саид на проходящем поезде добрался до Сызрани. Билет не покупал, договаривался с проводниками, расплачиваясь наличными. В Сызрани Саид купил билет до Самарканда на проходящий поезд "Москва- Ташкент". Прибыл в Самарканд через двое суток. С вокзала направился на городской рынок. Это только факты. Теперь, что это нам даёт? Первое: известны номера вагона и места, где ехал Саид. Необходимо найти и опросить проводника и пассажиров, ехавших в том же купе этим поездом. Так мы сможем составить словесный портрет и фоторобот Саида. Второе: при оплате билета в Сызрани Саид передал кассирше в том числе и юбилейный рубль 1978 года выпуска. Кассирша отложила этот рубль и затем забрала его себе для коллекции сына, увлекающегося нумизматикой. Надо найти и опросить кассиршу и её сына. Если этот рубль в коллекции и хранится в специальном альбоме для монет, то на нём могли сохраниться отпечатки пальцев Саида, и тогда мы сможем идентифицировать его как нашего фигуранта. Кроме того, надо ещё раз отработать все связи Саида в Самарканде. У меня всё.

— Спасибо, Александр Васильевич. Леонид Иванович, Ваше мнение?

— Если найдём отпечатки его пальцев, то оба отчёта получат статус абсолютно достоверных. С планом розыскных мероприятий согласен. Разрешите выполнять?

— Разрешаю, Леонид Иванович.

В Монастыре жизнь шла своим чередом. Никита занимался физическими тренировками, учил йогу и рукопашный бой, работал в библиотеке и два раза в день выходил в астрал, отслеживая перемещения Саида.

… Тот, приехав в Самарканд, отправился на городской рынок, побродил по рядам, прицениваясь к товарам, посидел в чайхане, а вечером подошёл к одному пожилому узбеку, торговавшему весь день на рынке. Помог загрузить в арбу ящики, и они вдвоём неспешно выехали с рынка. Ослик, отдохнувший за день, шёл резво; и вскоре арба с двумя пассажирами пылила по самаркандской степи. Уже затемно они приехали к небольшому стойбищу в пять юрт. Здесь Саид пересел на степную лошадку и в сопровождении второго всадника, сына пожилого узбека, отправился дальше в степь. К утру они прибыли на дальнее пастбище в предгорьях, где в единственной юрте жила одинокая узбекская женщина лет сорока. Здесь Саид и остался жить. Днём он пас большую отару овец, долгими вечерами сидел у маленького костра из сушёных кизяков и вполголоса пел узбекские песни.

… Хранитель периодически появлялся, давал ценные указания и опять пропадал в астрале. Говорил, что очень много работы в Союзе в связи с открывшимися перспективами. Сотрудничество с человеком из ЦК начало давать свои плоды. В один из свободных дней Хранитель научил Никиту как правильно строить Мосты Долголетия. Оказалось очень просто. Нужно было найти ближайший к Чтецу Жизни участок ДНК, соприкасающийся с предыдущими витками спирали ДНК и построить аминокислотный мостик между этими участками. Начинать надо было с унитарной клетки в талямусе головного мозга, дальше всё происходило самостоятельно. Главное было, чтобы мостик был кратен четырём аминокислотам, из которых и состоит ДНК. Это было как перевод железнодорожных стрелок с основного прямого пути на кольцевой. Никиту восхитила простота решения проблемы долголетия. А потом он увлёкся открывшейся в связи с этим возможностью лечить болезни, в основе которых лежит генетическая предрасположенность к ним. Возможность изымать дефектный ген и заменять его здоровым давала возможность лечить практически любые болезни и даже менять генетический код любого человека на абсолютно здоровый. От перспектив захватывало дух. Никита завёл себе виварий из десятка клеток с мышами и постоянно экспериментировал. Но, основной заботой было всё-таки наблюдение за Саидом. Так как он жил на дальнем пастбище и никуда не собирался уходить, Никита начал сначала посещать его в том времени через день, потом через неделю, затем через месяц. Саид жил на одном месте и к нему никто не приезжал. На пятый день Никита уже посетил Саида в его времени на полгода позже приезда беглеца на дальнее пастбище. Там была уже глубокая осень, конец ноября. И, похоже, назревали перемены. Заметно загрустившая женщина с несколько округлившимся животом собирала хурджуны. Саид и приехавший на степной лошадке незнакомец сидели в юрте и негромко разговаривали по-узбекски. Спать легли рано. Наутро, ещё только начало светать, два всадника тронулись в путь. Их силуэты на фоне светлеющего неба были хорошо видны. Женщина, вышедшая их провожать, долго смотрела им вслед. Он не обернулся ни разу. Любопытства ради Никита переместился во времени на два с половиной года позже. Женщина жила всё в той же юрте. Было лето, возле юрты голый карапуз бегал за щенком среднеазиатской овчарки, пытаясь поймать его за хвост. Щенок легко уворачивался от карапуза и смешно тявкал на него, пытаясь напугать. Женщина, готовящая на костре немудрёный обед, покрикивала на малыша с выражением безмерного счастья на лице.

Саид с проводником добирались до границы целую неделю. По абсолютно непонятной для Саида схеме проводник вёл то к границе, то от неё, то в степь, то в сторону гор на горизонте. Создавалось впечатление, что он чего-то ищет. Ночевали в небольших стойбищах, разбросанных по бескрайней узбекской степи. Наконец вышли к десятку юрт, стоявших на расстоянии одного перехода до границы. Здесь задержались на неделю, проводник сказал, что будут ждать караван. Да и уровень воды в Амударье в это время падает до годового минимума, легче будет форсировать реку. Было уже начало декабря, ночи стали длинными и тёмными, как раз для контрабандистов. Наконец, десятого декабря пришёл караван из восьми всадников с грузом в мешках на крупах лошадей. Проводник поговорил с главарём контрабандистов и дал команду Саиду готовиться к переходу границы. Саид шёл без груза, поэтому в свой заплечный мешок положил пустой бурдюк надул его воздухом и крепко завязал горловину. Выехали засветло, до темноты постарались подъехать на минимально допустимое из соображений безопасности расстояние к границе. Здесь в небольшой балочке спешились и сняли груз с лошадей; двое всадников, сопровождавших караван от стойбища, забрали лошадей и повернули назад. Быстро темнело. После небольшого привала контрабандисты навьючили на себя свои объёмистые, но очень удобные мешки и отряд тронулся в путь. Саид и его проводник шли в хвосте каравана, им было сказано, что отставших ждать не будут. Шли ходко, главарь прекрасно знал маршрут и мог провести караван вслепую в самую тёмную ночь. Через несколько часов впереди появилась чернота тугайного леса — пойменного леса Амударьи. Вошли в лес и, когда прошли по зарослям несколько десятков метров, шедший впереди проводник обернулся и молча показал влево. Саид повернул вслед за своим проводником. Они уже почти вышли на берег реки когда им прямо в глаза ударил луч мощного фонаря: "Стой! Кто идёт?" Прикрываясь фигурой проводника от слепящего света, Саид закричал: "Свои! Не стреляйте, товарищи! Пароль "Север"! Вот моё удостоверение, "- и поднял в правой руке красную книжицу. В это время неподалёку справа началась стрельба, послышались крики. Луч фонаря сместился на удостоверение: "Стой! Стрелять буду!" — раздался звук передёргиваемых затворов. Саид с левой руки дважды выстрелил на звук затворов из непонятно откуда появившегося в руке маленького пистолета и упал на землю. Ответная очередь прошила грудь проводника. Саид ещё дважды выстрелил на автоматные вспышки. Всё стихло, только булькал простреленной грудью лежащий рядом проводник. Саид вынул нож и хладнокровно всадил его в грудь проводника. Бульканье прекратилось. Спереди больше не стреляли, лишь светил валявшийся на земле фонарь. Саид двинулся было в сторону засады, но сзади невдалеке уже бежали люди, мелькали огни карманных фонарей. Саид в несколько прыжков оказался на берегу, на ходу снимая рюкзак. Бесшумно вошёл в воду и поплыл прочь от берега. Когда к месту схватки прибежала подмога, один из пограничников был ещё жив: "Он назвал пароль "Север", — прошептал раненый старшему наряда и потерял сознание.

— Да, слушаю, Леонид Иванович, что у Вас?

— Товарищ секретарь, на советско-афганской границе совершена попытка прорыва.

— И ради этого стоило меня будить?

— Товарищ секретарь, один нарушитель ушёл на ту сторону. При попытке задержания назвал пограничному наряду пароль "Север."

— Та-ак. Доложите подробнее.

— Сегодня около четырёх часов утра по местному времени на узбекистанском участке советско-афганской границы группой нарушителей предпринята попытка перехода границы с нашей стороны на афганскую сторону. Группа нарушителей в количестве десяти человек вошла в пойменный лес реки Амударья из глубины советской территории. В лесу группа разделилась на две части. Восемь человек пошли по основному маршруту, а два человека отстали от основной группы и отклонились влево от маршрута, но наткнулись на наш секрет из двух пограничников. При попытке задержания в ответ на окрик: " Стой! Кто идёт?", шедший вторым нарушитель закричал: "Свои! Не стреляйте товарищи. Пароль "Север." Вот моё удостоверение", — и показал красную книжечку, издали похожую на удостоверение сотрудника Комитета Государственной Безопасности. В ответ на окрик: "Стой! Стрелять буду!", — второй нарушитель с левой руки открыл огонь из пистолета. Ответным огнём первый нарушитель был тяжело ранен в грудь. В результате огневого контакта один пограничник погиб, второй тяжело ранен. Нарушитель, раненый в грудь, был добит стрелявшим нарушителем ударом ножа в область сердца. После чего второй нарушитель ушёл через Амударью на афганскую сторону. Основная группа нарушителей в количестве восьми человек задержана полностью. Целью перехода границы этой группы нарушителей была транспортировка контрабандного груза на афганскую территорию. Цель перехода границы малой группы не выяснена. Главарь контрабандистов показал, что эти двое присоединились к ним на конечном этапе маршрута с целью проводки на афганскую сторону ушедшего нарушителя. Погибший нарушитель заплатил главарю контрабандистов тройной тариф. Прорвавшегося за кордон нарушителя никто из контрабандистов раньше не встречал. Все отмечают его хорошую физическую подготовку. Главарь высказал мнение, что беглец хорошо знает узбекский язык и обычаи, но является городским жителем, возможно, не среднеазиатского города. Всё, товарищ секретарь.

— Та-ак. Ваше мнение, товарищ генерал?

— Нарушитель сказал наш пароль, но это пароль старый. Мы заменили его полгода назад в связи с известными событиями…

— Считаете, что это мог быть наш фигурант?

— Исключить нельзя, товарищ секретарь.

— Так. Какими силами мы располагаем в том регионе?

— Части погранвойск и силы Министерства Обороны.

— Срочно бросайте всех кого можно в погоню. Он не должен уйти. Разрешаю огонь на поражение. Через полчаса пришлю с курьером письменное распоряжение. Код "Бездна." Силы Минобороны поддержат вас. Выполняйте.

Монастырь.

Никита и Хранитель коротали вечер за чашкой кофе в конате отдыха. Хранитель рассказывал последние новости из Москвы:

— Твой последний отчёт, Брат, расстроил их. Если раньше они втайне надеялись, что Саид прячется где-то на территории Союза, то теперь все сомнения отпали. Они нашли в Сызрани тот юбилейный рубль, о котором ты писал в отчёте. На нём сохранились отпечатки пальцев фигуранта. Ещё они составили фоторобот при помощи пассажиров поезда, на котором Саид ехал в Самарканд. Все контрабандисты опознали в нём нарушителя, который ушёл тогда за границу. Значит, он где-то здесь.

— Если здесь, значит, найдём…

— Побыстрее бы. Их беспокоит, что о нём ни слуху, ни духу ужё два с половиной года. Ну, полгода в Союзе. Но, где можно на два года затихариться в Афганистане? И, вообще, жив ли наш клиент?

— Может, опять к какой бабе притулился..? Знаешь, Сильвестр, я не стал писать в последнем отчёте о той женщине и его сыне. Делу они помочь не могут, а комитетчики их загребли бы как пить дать. Как живца использовать или шантажировать, хотя, пока и некого… А так, живут они в степи хоть и небогато, но свободны и счастливы по-своему…Как ты думаешь, Сильвестр?

— Правильно, Брат. А ты чего такой заторможенный сегодня?

— Да так…Домой сегодня заглянул…

— Ну, и..? Случилось чего?

— Да нет, просто… Я тут ряшку наедаю, а они там…С утра на работе, вечером на огороде…А всё равно каждый рубль считают… У мамы день рождения скоро…А я даже открытку послать не могу…

— Чё ж ты молчал-то? Да и я хорош, совсем забегался. Сегодня же напиши письмо домой — завтра отправим. Да и с твоим статусом надо срочно что-то делать. Завтра же займусь.

— Напишу… Сильвестр, я тут чего подумал…Помнишь, ты рассказывал про астрал? И говорил, что астральные тела имеют и живые организмы, и неживые предметы? Иначе, почему мы в астрале видим всю природу и окружающую обстановку, правильно?

— Правильно. И что?

— Вот и астральные очки и бинокль ты используешь, потому, что фотоны света тоже имеют астральные тела. И они же воздействуют на астральные тела палочек и колбочек в сетчатке твоего астрального глаза. И уже потом всё это преобразуется в информацию в твоём головном мозге. Сначала в астральном, а потом и физическом. А, скорее всего, одновременно всё это происходит…

— Слушай, Брат, может, хватит теории? Давай уже ближе к делу.

— Вот я и подумал, что у фотоаппарата тоже астральное тело есть. И если на астральном теле фотоплёнки астральные тела фотонов оставят свои следы… Ты меня, вообще-то, слушаешь?

— Ты…Ты, знаешь что?

— Что?

— Ты хоть представляешь себе возможности..?

— Так попробовать сначала надо. А у меня фотоаппарата нет.

— Всё будет. Сегодня же закажу.

— Хорошо бы "Зенит".

— Какой "Зенит"? "Никон" будет. Или "Кэнон". Что быстрее, то и будет. Ты чего раньше-то молчал?

— Да вот сегодня как-то подумалось…

— Ты бы поменьше думал, а побольше говорил. Давно бы ещё чего-нибудь умное сказал!

— Скажу ещё. Будешь знать как подначивать. Ладно, пойду языки учить. До завтра.

— До завтра, Брат.

На другой день Никита решил подольше понаблюдать за Саидом. Действительно, надо было как-то побыстрее определить его местонахождение. После утренней физподготовки он предупредил Айшу что побудет в астрале подольше, прихватит обед и послеобеденное время. Библиотека может подождать. Они прошли в свою комнату, Никита быстренько разделся, улёгся в постель и настроился на ночь 12 декабря 1979 года, место перехода границы на Амударье.

Саид плыл в холодной воде и ему казалось, что он совсем не движется, а стоит на месте. Противоположный берег почти не приближался. На середине реки холодная декабрьская вода сделала своё дело — у Саида свело ногу. Если бы не заполненный воздухом бурдюк в рюкзаке, за который беглец держался обеими руками, всё могло кончиться печально. Саид выхватил нож и, изогнувшись, ткнул остриём в икроножную мышцу. Полегчало. Саид поплыл, работая ногами и загребая одной рукой. Ничто на свете не могло заставить его выпустить из другой руки горловину рюкзака с бурдюком. Пока доплыл до противоположного берега, ногу прихватывало ещё дважды. Плыл, кажется, вечность. Задыхаясь и откашливаясь, он практически выполз на небольшую отмель. Из кустов неподалёку бесшумно выскочили две фигуры в мешковатой одежде, подхватили Саида под руки и молча потащили прочь от реки. Саид пытался помогать, еле переставляя ноги. Отбежали метров пятьсот от леса и остановились в небольшой низинке:

— Ты кто? — спросили по узбекски.

— Там была засада. Мы вдвоём шли последними, побежали влево, пытались уйти, но напоролись на пограничников. Началась перестрелка. Я бросился в воду и поплыл.

— Кто-нибудь ещё плыл с тобой?

— Не видел. Моего напарника убили пограничники. Про остальных ничего не знаю.

Двое тихо посовещались, подошли к Саиду:

— Оружие есть?

— Только нож.

— Давай сюда, — автоматы встречающих направлены в живот Саида. Саид отдал нож.

— Идёшь за ним, я за тобой. Не дёргайся, тогда будешь жить. Пошли.

Шли быстрым шагом около двух часов. Потихоньку начало светать. В неприметной балке их ждал ещё один сообщник и десятка полтора лошадей. Дальше двигались верхом. К полудню прибыли в стойбище. Саида сразу провели к главе клана:

— Как зовут?

— Батыр.

— Кто ты такой?

— Правоверный мусульманин.

— Зачем ты пришёл в Афганистан?

— Хочу бороться с неверными.

— Как получилось, что всех поймали пограничники, а один ты ушёл?

— Кысмет.

— Что умеешь делать?

— Воевать.

— Батыр, говоришь? У нас тоже есть бытыр. Он хочет сойтись с тобой в честном поединке в кураш. Готов ли ты принять его вызов?

— Да.

— Да будет так. Поединок состоится через два часа на этом месте.

Саида отвели в отдельную юрту и покормили. За оставшееся до поединка время он немного отдохнул. Он не беспокоился за исход поединка. Кураш — узбекскую национальную борьбу он знал с детства. Его отец был мастером кураша, он же и привил Саиду любовь к единоборствам с малых лет. На всех праздниках Саид неизменно выходил победителем в своей возрастной группе. Да и в управлении во времена его предыдущей работы он был лучшим рукопашником. Он имел не очень рельефную мускулатуру, но в скорости и силе с ним никто в управлении тягаться не мог. Саид легко выжимал штангу в 150 килограммов весом, а любимым развлечением их группы была игра в футбол на руках. Они вставали в стойку на руках и так вверх ногами играли в футбол. Правда, вели мяч и забивали голы руками. Через два часа за ним пришли. На площадке собралось всё население стойбища. Саид, незаметно напрягая разные группы мышц, проводил скрытую разминку. Наконец, в круг вошёл его противник. Был он килограммов на тридцать тяжелее Саида и на полголовы выше. Но, рыхловат и даже с наметившимся брюшком. Саид начал разминаться в открытую, краем глаза подмечая действия противника. А тот принимал почести, окружающие приветствовали его восторженными возгласами. Наконец, глашатай объявил начало поединка. Батыры сошлись в центре круга. Захват за пояс, борьба началась. Противник сразу попытался надавить массой. Саид сместился вправо и помог противнику по инерции провалиться вперёд, одновременно выпрямляясь и скручивая корпус противника. Тот захват не отпустил и упали оба, но Саид оказался наверху. Снова поднялись в стойку. На этот раз противник попробовал рывками за пояс силой пригнуть Саида к земле. Саид поймал толстяка на противофазе движения, поднырнул под него и легко поднял противника на плечи. На этом можно было закончить схватку просто бросив противника на землю, но Саид, перехватившись поудобнее, выжал вес, поднимая тяжёлого батыра на вытянутых руках. Наступила полная тишина. Саид аккуратно положил противника на лопатки и отошёл в сторону. Видимо, такого здесь ещё не видели. Зрители ошеломлённо молчали. Наконец, глашатай опомнился и, объявив Саида победителем, закончил схватку. Саида подвели к главе клана. Тот сказал:

— Ты победил в честном поединке нашего батыра. Но, пока я не узнаю, что случилось на реке, ты останешься здесь. Тебе вернут твой нож и вещи. Жить будешь в той же юрте, вместе с нашими молодыми воинами. Не пытайся бежать и тебе не причинят вреда.

Саида отвели опять в ту же юрту, отдали нож и рюкзак с пустым бурдюком, показали его место в юрте. Саид, утомлённый бессонной ночью и беспокойным днём, лёг как учили и заснул чутким сном. Его не беспокоили. Вечером разбудили и покормили. Ночь прошла спокойно. Утром Саида привели к главе клана. Тот выглядел встревоженным:

— Батыр, я не знаю кто ты и зачем пришёл в Афганистан. Сегодня утром примчались гонцы и принесли необычные новости. По твоим следам, переправившись через Амударью, идёт сотня вооружённых шурави. Они направляются сюда, их ведёт опытный следопыт. А по дороге на Кабул из Советского Союза идёт колонна бронетранспортёров с автоматчиками на броне. Такого ещё не было. Что ты думаешь об этом? — вождь пристально смотрел на Саида.

— На всё воля Аллаха. Я готов воевать с неверными, — ответил Саид.

— Будет война. Нам нужно много оружия. И мы знаем где его взять. Отряд наших воинов выступает сегодня в поход. Готов ли ты пойти с ними?

— Да, я пойду с ними.

Отряд в десять человек выехал через час. Саиду дали степную лошадку и самозарядную винтовку "Гаранд" ещё пятидесятых годов выпуска. На ней даже имелось крепление под оптический прицел. Саид знал, что с 1951 года морская пехота США использовала эти винтовки в качестве снайперских. Он спросил про прицел. Странно, но прицел ему принесли. Патронов предложили сколько хочешь. Саид установил прицел, решив пристрелкой заняться во время движения. Командир отряда после короткого раздумья разрешил. Ехали долго. Лишь к вечеру добрались до большого стойбища, являвшегося местом сбора мелких отрядов. Здесь заночевали и утром выехали уже полусотней всадников. Курбаши отряда по имени Ахмад подъехал к Саиду, спросил является ли тот на самом деле снайпером. Саид ответил, что из снайперской винтовки стрелял. Ахмад только хмыкнул и послал коня вперёд. Но, когда под вечер Саид метров с шестисот подстрелил джейрана, командир посмотрел на Саида с уважением и тут же официально назначил Саида снайпером отряда, переподчинив ему самого молодого автоматчика их десятка в качестве второго номера для снайпера. На ужин все с удовольствием ели мясную похлёбку и хвалили мастерство снайпера. До назначенной цели добирались неделю. Горы на горизонте становились всё ближе. Наконец, остановились в предгорьях на дневку и выслали в разные стороны разведку.

Никита вышел из астрала потер ладонями лицо. Сегодня он устал. Всё-таки двойное время сеанса даёт себя знать. Айша уже несла горячий кофе. Немного отдохнув, Никита привёл себя в порядок и они пошли в трапезную. Обедали вдвоём. Фатима сказала, что Хранитель обедал сегодня рано, но на ужин обещал появиться вовремя. После обеда Никита немного отдохнул и направился в кузницу. Тело требовало физической нагрузки после пятичасового лежания. Сегодня кузнец доверил Никите выковать из обычной стали прямой кинжал от начала и до конца. Никита помучился, но уроки не прошли даром, он справился. Кузнец, посмотрев работу, удовлетворённо кивнул — ничего, сойдёт. Затем показал как правильно изгибать лезвие по ребру и как правильно отбивать режущую кромку. Под конец Никита заточил кинжал до бритвенной остроты и на этом сегодня работу закончил. После работы он понежился в тёплой минеральной ванне, растаял от удовольствия под нежно-сильными руками Айши, промассировавшей Никите каждую уставшую мышцу и связку. После ужина состоялась встреча с Хранителем:

— Ну, как там наш клиент? — с места в карьер начал Сильвестр.

— Когда я уходил, он в составе банды степняков собирался с кем-то воевать в предгорьях Гиндукуша.

— Час от часу не легче! — проворчал Сильвестр, — Если он кочует с какой-нибудь бандой моджахедов, мы будем искать его до судного дня.

— Будет день, будет пища. Найдём. Я всё думаю, что нам изменить в методике поисков, чтобы идти опережающими темпами? Пока мы только идём по его следам. Хочу дождаться, когда они придут на свою опорную базу или место постоянной дислокации и уже там попрыгать во времени. Нам ведь неважно, что он делал эти два года, нам важно найти его местонахождение сейчас.

— А что? Мысль дельная. Может получиться. Попробуй, Брат. Теперь о повседневном. Фотоаппарат и всё сопутствующее оборудование будет через три дня. С тобой тоже определились. Хранитель Иван в Москве обговорил твой вопрос. Теперь официально ты нашёлся, но находишься в служебной командировке и выполняешь секретное задание командования, поэтому в часть явиться не можешь. В твою часть уже послано сообщение. Твою семью тоже известят не сегодня-завтра. Указ о награждении тебя орденом за мужество и отвагу при выполнении воинского долга скоро будет подписан. Приказ о присвоении тебе внеочередного воинского звания уже подписан, будет ждать тебя в части. Твоё денежное довольствие с командировочными, полевыми, боевыми и другими надбавками теперь высылают твоей семье, как ты и просил в своём заявлении на имя командования. Твоё письмо домой отправлено сегодня. Письма из дома тебе идут на старый адрес в твою часть. Танечка выздоравливает и шлёт тебе привет, — Сильвестр закончил перечислять новости.

— Спасибо, Сильвестр. Прямо гора с плеч.

— Да не за что. Это я свои ошибки исправлял. Давно надо было так сделать. Ладно, ты давай садись пиши отчёт, я его завтра отправлю. А то заказчики все в нетерпении. Завтра увидимся. Спокойной ночи, Брат.

— До завтра, Сильвестр.

Штаб дивизии. Аналитический отдел.

— Здравия желаю, товарищ полковник.

— Здравствуй, Николай. Жарко у тебя тут.

— Это ещё ничего, Пал Егорыч. Вот летом, действительно, как в печке.

— Ладно, давай ближе к делу. Что наблюдатели докладывают?

— Ничего, Пал Егорыч. Полная тишина, начиная от времени последней штурмовки, под прикрытием которой мы опять в пещеры ходили. Видимо, смирились с потерей. Новых групп не появлялось, никакой активности.

— Ладно, подержи наблюдателей там ещё недельку для очистки совести и снимай. Нет там его. Интуиция у меня.

— А где он, как Вы думаете?

— Пока не знаю. Согласно последней ориентировке, границу он перешёл 12 декабря 1979 года. Тот инцидент ты помнишь. Рота спецназа бросилась по его следам, но сообщники контрабандистов увезли его в стойбище, там он вступил в отряд моджахедов, дальше его следы теряются. Но, он где-то здесь, в Афгане. Поиски приказано усилить.

Далее. По медсестричке разработку приказано закрыть, все материалы передать в Москву.

— А я тут кое-что…

— Приказано закрыть немедленно. Всё, что накопал, сложить в пакет, опечатать и отправить спецкурьером.

— Будет исполнено.

— Далее. По Вискову. Разработку по нему закрыть немедленно. Всё, что у тебя на него есть, срочно спецкурьером отправить в Москву. Себе оставишь только копию личного дела. Распоряжение я привёз.

— А с ним-то что, Пал Егорыч?

— Нашёлся наш Геннадич. Правда, где он сейчас — неизвестно. Есть приказ откомандировать его в распоряжение нашего Комитета для выполнения заданий командования. Числиться пока он будет за вашей дивизией. Устно мне сказано, что Висков может выйти в расположение наших войск где-то в Афганистане. Приказано оказывать ему всяческое содействие. Допуски у него повыше наших. Кстати, теперь он младший лейтенант, приказ о присвоении ему звания подписан. Приказ и погоны я тебе привёз, если он выйдет на тебя — ознакомишь и вручишь. Кроме того, Висков представлен к награждению орденом Красного Знамени. За мужество и героизм при выполнении заданий командования. В общем, база душманов там была и склад боеприпасов. А он всё это грохнул. Как сумел — не знаю, подробностей нет. Но, то, что это он базу разгромил — это факт. А сейчас Геннадич занимается нашим клиентом. Есть информация, что он может выйти на связь с тобой. Если что — сообщай мне немедленно. Далее. Разыскиваемый нами клиент успел при побеге сделать пластическую операцию. Я привез новый фоторобот нашего фигуранта. С бородой и без бороды. Раздашь всем своим поисковым группам и агентам. Кроме того, проанализируй всю информацию по боестолкновениям с душманами в плане каких-либо необычностей, нестандартностей что ли. Наш клиент — это штучная работа, по боевой подготовке он кому хочешь сто очков вперёд даст. Наверняка свои исключительные способности где-нибудь да проявит. Должны быть какие-нибудь слухи, легенды, байки, невероятные истории наконец. Анализируй не только боестолкновения наших, но и афганских войск с моджахедами, да и между разными группировками душманов тоже. Если что накопаешь — звони. Всё. Бывай, Коля. Мне ещё к комдиву надо зайти.

Сегодня Никита проснулся с уже готовым решением задачи, над которой бился несколько дней. У него бывало так: когда возникала какая-то проблема и Никита не видел путей её решения, он откладывал задачу в сторону и занимался другими делами. А потом как-то внезапно в голове возникало уже готовое решение. Вот и сегодня утром, проснувшись, Никита уже знал, что надо сделать для того, чтобы догнать Саида. Утренний выход в астрал Никита посвятил проверке работоспособности идеи. Он привычно выскользнул в астрал, прицепил страховочную нить и выплыл в центр ущелья; ему нужно было много места для опробования идеи, поэтому Никита поднялся выше склонов метров на пятьсот. Здесь он остановился и сжался в точку. Потом представил себе процесс деления клетки и тихонечко разделил свою точку на две, одновременно разделяя страховочную нить вдоль продольной оси надвое. В итоге он получил две точки, соединённые со своим телом двумя страховочными нитями. Затем Никита медленно начал из точек выращивать свои астральные тела и вскоре получил два своих одинаковых полноценных астральных тела. Каждое из них жило своей обособленной самостоятельной астральной жизнью, могло двигаться в разные стороны и наблюдать за разными событиями и разными объектами. Это была удача! Никита попробовал каждое из этих самостоятельных тел превратить в точку и разделил уже эти точки тоже надвое. Затем вырастил астральные тела. У него получилось уже четыре полноценных самостоятельных астральных тела. Всё! Это был полный успех. Теперь Никита мог получать какое угодно количество своих астральных тел и рассылать их в разные стороны на поиск интересующего его объекта, в данном случае Саида. А картинки с разных астральных тел он просто расположил в виде экрана, разделённого на квадраты, согласно количеству астральных тел, ведущих наблюдение. Смотрелось как на одном мониторе, получающем изображение с разнык камер наружного наблюдения. Причём, любое изображение можно было по желанию увеличить или уменьшить. Никита пошёл дальше и одному из астральных тел дал задание нырнуть во времени на три месяца вперёд, а другому астральному телу приказал прыгнуть на три месяца назад. Получилась занятная картинка: на одном мониторе была конец зимы, на другом осень, а на всех остальных — сегодняшнее начало лета. Никита ликовал! Теперь он мог вести наблюдение сразу в нескольких местах и даже в разных временах! От перспектив захватывало дух! Никита втянул свои астральные тела в себя и открыл глаза. Сидящая рядом Айша улыбнулась:

— Привет. Ты такой радостный сегодня. Хорошие новости?

— Отличные. Теперь я могу быть одновременно сразу в нескольких разных местах и временах.

— Это здорово. Значит, теперь ты сможешь определять возраст и место написания сразу нескольких книг?

— Теперь я смогу из астрала трогать тебя сразу за несколько разных мест.

Айша взвизгнула и спрыгнула с кровати: "Не смей! Так нечестно!"

— Успокойся, дорогая, я пошутил. Я когда нибудь трогал тебя без разрешения даже за мизинчик? Просто у меня хорошее настроение и я решил поделиться им с тобой.

— Поделился! Теперь я знаю, что меня кто-то может трогать из этого проклятого астрала.

— Не кто-то, а твой муж. Чуешь разницу?

— А другие никто не могут? — подозрительно спросила Айша.

— Нуу… Чисто теоретически, другие Хранители могут, если ты будешь в пределах их зоны действия. Но, ни один Хранитель не будет этого делать.

— А какая у них зона действия?

— У Сильвестра, например, три метра. У более сильных Хранителей до десяти метров. Больше — крайне редко, это уже исключительные случаи, чаще всего это уже Великие Хранители.

— Как ты?

— Как я.

— Значит, я правильно поняла, что если не подходить к Хранителю ближе десяти метров, он не сможет тебя потрогать?

— Если он в астрале — то десять метров. Если Хранитель не в астрале — то максимум расстояние вытянутой руки.

— Всё равно неприятно знать, что кто-то может тебя трогать из астрала.

— Не кто-то, а только я. Сколько раз тебе говорить?

— Даа, а когда ты там улетаешь далеко-далеко?

— Хорошо, со следующего сеанса я буду оставлять одно астральное тело дома для твоей защиты. Так устроит?

— Да, милый. Так устроит, — успокоилась Айша. Весь день она ходила задумчивая, а вечером, когда легли спать, сказала, — Никита, научи меня выходить в астрал.

— Для этого способности нужны…

— Я буду стараться, я сумею, — горячо зашептала Айша, — Я в приюте лучшая по медитации была. Милый, ну, давай попробуем. Ну, что тебе стоит?

— Ну, хорошо. Слушай первое задание. Сейчас засыпай и всё время думай, что мы с тобой летаем над ущельем взявшись за руки. Завтра проверим результаты. Всё. Спи.

— Спокойной ночи, дорогой.

— Спокойной ночи.

Всю ночь Никите снилось, что они с Айшой, взявшись за руки, летают над ущельем. При любой попытке Никиты полететь в сторону, Айша крепко сжимала руку и не отпускала. Так всю ночь и пролетали. Утром Айша с отчаянной надеждой смотрела в глаза Никиты.

— Ну, что я могу сказать, — начал Никита в ответ на её немой вопрос, — Тебе, вообще-то, что сегодня приснилось?

— Мне не приснилось, я всю ночь с тобой над ущельем летала, — убеждённо начала Айша, — А ты всё порывался налево слетать, а я тебя не отпускала, — уже изобличающим тоном закончила она.

— Дорогая, ты преувеличиваешь, я просто проверял крепость наших уз. А, что налево, так это случайность. Ты же справа от меня была, не мог же я толкаться. Ну, а если серьёзно, один момент обнадёживает. То, что ты сумела удерживать меня всю ночь. Если бы это было во сне — я бы улетел беспрепятственно. Значит, будем тренироваться, жена.

— Каждый вечер, милый, — ласково припечатала Айша.

— Уговорила. А сейчас бегом на тренировку, уже опаздываем.

— Сначала завтракать, дорогой, — упускать инициативу жена не хотела.

— Завтракать, значит, завтракать, — согласился Никита, — Я тебя всегда слушаюсь. Когда ты права, любимая…

После утренней тренировки Никита решил узнать, чем закончился первый бой Саида-душмана. Предупредил Айшу, что может задержаться, поудобнее устроился и вышел в астрал. Быстро нашёл нужное место и время.

Разведчиков ждали целые сутки. За это время Саид выяснил у своего второго номера, молодого степняка по имени Бури, цели этого похода. Их отряд поджидал караван с оружием. Караван вели кафиры. На северо-востоке Афганистана и частично в Пакистане в очень труднодоступных ущельях и долинах Гиндукуша живут кафиры или неверные. Учёные считают, что это потомки древних ариев или арийцев, которые жили здесь более двух тысяч лет до новой эры и даже до прихода на территорию полуострова Индостан собственно индусов. Эти кафиры исповедуют многобожие или поклоняются огню. Они никому не подчиняются, хотя территории, на которых они живут считаются афганскими или пакистанскими. Живут кафиры в долинах, доступ в которые возможен только весной и летом всего несколько месяцев в году. Высота горных хребтов Гиндукуша здесь достигает до шести тысяч метров и перевалы осенью и зимой непроходимы. Да и летом доступ в эти долины и ущелья возможен только по узким труднопроходимым тропам, хлипким мосточкам над пропастью или по руслу бурной горной речки во время минимального уровня воды, после окончания весеннего таяния снегов в горах. Ходят слухи, что их долины сказочно богаты, там даже в январе температура воздуха более десяти градусов, а климат в этих долинах субтропический, там растут и сосны, и кедры, и апельсиновые деревья, пшеница и дыни. Иногда по весне караваны кафиров тянутся в Пакистан за оружием, боеприпасами, инструментом и другими товарами. Прямого пути в Пакистан из близлежащих долин нет и кафиры вынуждены идти в обход по территории Афганистана до перевалов в Пакистан и обратно. Такой караван с оружием и должен был захватить отряд Саида. Горные племена кафиров немногочисленны и разрознены и можно не опасаться ответного набега, мести не будет. Но, охрана караванов обычно очень сильна и взять их довольно трудно, без потерь не обойтись. Тут главное — найти хорошее место для засады. С ранней весны по предгорьям кочуют мелкие группы разведчиков и засекают ущелья из которых вышел караван кафиров в Пакистан. Если караван не очень большой и вероятность успешного захвата велика, то собирается отряд и устраивает засаду, нападая на возвращающийся из Пакистана караван. Иногда нападали не на весь караван, а на отделившуюся от него группу, уходящую в своё родное ущелье. Караван, на который предстояло нападать не был сборным. Он вышел месяц назад из неприметного ущелья, из которого раньше караваны не выходили. Видимо, кафиры открыли ещё один путь из своей долины на плоскогорье и надеялись проскочить незаметно. В караване насчитали пятьдесят мулов и тридцать человек охраны. На каждом муле нагружено по два тюка с грузом. Движутся тяжело, часто делают остановки. Охрана с автоматами, один ручной пулемёт. Прискакавшие сегодня разведчики сообщили, что караван спустился с перевала и остановился на отдых. До ущелья им идти три дня. Вторая группа разведчиков обследовала ущелье, из которого вышел по весне караван и пока не нашла там никакого пути в горы. Ещё две группы разведчиков искали удобные места для засады. До боя оставалось ещё два дня. На другой день вернулись обследовавшие ущелье разведчики. Они обнаружили в середине ущелья недалеко от тропы вход в лабиринт из десятка соединявшихся между собой крупных пещер с признаками недавнего пребывания в них людей и животных: старое кострище, помёт животных, следы копыт мулов. Видимо, это было место ночёвки кафиров. Тропа же продолжалась по ущелью выше и выше, видимо шла к перевалу в долину кафиров. Обрывалась тропа небольшой площадкой у глубокой пропасти далеко в глубине ущелья. До противоположного склона с признаками продолжающейся тропы было метра три-четыре. Вероятно, кафиры навешивали здесь подвесной мост только на время прохода каравана, затем опять разбирали его. Возможно, на той стороне пропасти кафиров ждали наблюдатели, поэтому разведчики близко к месту перехода не совались, ограничились наблюдением в бинокль. Не обнаружив, впрочем, никого в течение нескольких часов, разведчики вернулись в отряд.

Засаду курбаши устроил прямо перед входом в ущелье. Здесь было довольно обширное более-менее ровное место, а на склонах перед входом в ущелье можно было спрятать первую группу из тридцати стрелков. Каждому стрелку доставалось по одному противнику. За крупными камнями и обломками скал чуть дальше от входа в ущелье располагалась вторая группа из пятнадцати стрелков. Таким образом, место простреливалось с двух направлений, почти перпендикулярных друг другу; и уцелевшие после первого залпа, успевшие спрятаться за камнями и тушами мулов, кафиры неизбежно попадали под фланговый огонь второй группы стрелков. Опасаться удара соплеменников кафиров со стороны ущелья не стоило, так как навести мост через пропасть быстро было невозможно, к тому времени, когда к кафирам подойдёт подмога, здесь всё уже будет кончено. Саид выбрал себе позицию повыше на скалах на противоположной стороне входа в ущелье; отсюда просматривались и подходящий караван, и непосредственно тропа в самом ущелье. Второй номер Бури расположился в скалах чуть ниже позиции Саида и чуть правее, ближе к ущелью. Саид приказал ему только наблюдать за полем боя и охранять позицию снайпера, посматривая по сторонам, в том числе и в ущелье. Огонь открывать только при угрозе нападения на снайпера и на самого Бури. Исполнительность Бури спасла их.

Неверные пустили метрах в пятистах впереди каравана передовой дозор из двух человек на мулах. Их пропустили. Дозорные доехали до входа в ущелье, осмотрелись вокруг, не заметили ничего подозрительного, сделали отмашку своим и не торопясь двинули в ущелье. Когда основная группа каравана втянулась в зону поражения, дозорные ушли уже довольно далеко в глубину ущелья. Первый залп снёс половину охранников каравана. Остальная половина залегла и начала отстреливаться. Кафиры были смелые воины. Они отстреливались до последнего. Несмотря на перекрёстный огонь, несколько горцев сумели укрыться за тушами погибших мулов и телами своих убитых товарищей и били, били очередями по вспышкам выстрелов на скалах. Если бы не точные выстрелы Саида, бой мог затянуться надолго. Последнего кафира удалось добить только подобравшись на расстояние броска и закидав гранатами. Нападавшие спустились со скал и, повинуясь командам курбаши, начали ловить разбежавшихся уцелевших мулов, собирать трофеи, оказывать помощь своим раненым и переносить убитых. Уже ушли в небо две зелёные ракеты — сигнал коноводам подавать лошадей, а Саид сидел в своём укрытии, сделав знак поглядывавшему на него второму номеру оставаться на месте. Вдали уже показался их табун лошадей когда рядом застучал автомат Бури. Саид оглянулся: удравший в ущелье дозор всё-таки успел привести подмогу. По ущелью молча неслась толпа вооружённых горцев. Бури открыл огонь рано, его очередь не нанесла врагам никакого урона, они даже не замедлили свой бег. Саид развернулся в сторону противника и начал методично, как в тире отстреливать бегущих на него воинов. Он успел положить человек десять-двенадцать прежде чем кафиры залегли и, обстреливая их позицию, начали короткими перебежками приближаться к выходу из ущелья. Внизу вскрикнул Бури. Меняя обойму, Саид мельком глянул в его сторону; Бури скрючился в своём укрытии, сжимая раненое плечо. По враз побелевшему лицу парня Саид понял, что зацепило его крепко. "Уходи! — крикнул напарнику Саид, — Уходи, я за тобой!" и посмотрел назад. Внизу степняки уже в бешеном темпе перекидывали тюки с оружием на подоспевших лошадей, плетями гнали в степь уцелевших мулов с поклажей, помогали влезть в седло раненым, перекидывали через крупы лошадей своих убитых и скакали прочь. Саид открыл беглый огонь, чтобы прикрыть отход своего второго номера. Прячась за камнями, Бури начал спускаться вниз. Саид отстреливался ещё около четверти часа, потом наступило затишье. Оглянувшись, снайпер увидел; последний кочевник, привязав к туше убитого мула лошадь для Саида, перекинул через круп своей лошади потерявшего сознание Бури. Затем, нахлёстывая плёткой лошадь, побежал рядом с ней прочь, держась за стремя и поддерживая раненого. Нужно было продержаться ещё минут пять-десять, чтобы кочевники успели уйти за дистанцию выстрела. В этот момент над позицией Саида прогремел взрыв гранаты, выпущенной из РПГ. Каменный козырёк над головой снайпера закрыл его от осколков, но оглушило крепко. Положение осложнилось: к нападавшим подтянулся гранатомётчик. Кафиры открыли ураганный огонь, не давая Саиду высунуться. Надо было срочно менять позицию. Саид быстро набил карманы патронами, взял в правую руку винтовку и, швырнув свой мешок вниз, бросился по выступам скалы вверх и влево. За те несколько секунд, на которые падающий вниз мешок отвлёк внимание нападавших, Саид успел пробежать половину дистанции; а за секунды, которые понадобились стрелкам, чтобы восстановить прицел, снайпер успел добежать до нового укрытия. Там метрах в пяти от старой позиции за большим обломком скалы начинался небольшой не видимый снизу карниз, по которому можно было проползти в тыл неверным. Саид едва успел упасть за камни, как на его прежней позиции грохнул взрыв второй гранаты. Гранатомётчик угадал с прицелом. Саид прополз по карнизу несколько метров, нашёл узкую щель между камнями и, просунув в эту щель ствол винтовки, осмотрел позиции противника. Нашёл взглядом гранатомётчика — тот заряжал в РПГ следующую гранату. Дождавшись когда гранатомётчик привстанет из-за камня для прицеливания, Саид выстрелил первым. Заваливаясь назад, гранатомётчик непроизвольно нажал на спуск и граната ушла в небо, а реактивная струя от выстрела сбила с ног стоявшего за соседним камнем соплеменника. Саид добил того следующим выстрелом. Валявшийся на камнях РПГ, был прекрасно виден в оптический прицел; Саид разбил гранатомёт с одного выстрела, чтобы никому не захотелось использовать его опять. Достреляв обойму, снайпер пополз по карнизу дальше. Этот карниз Саид присмотрел ещё при выборе своей основной позиции. Инструктор, обучавший Саида снайперскому делу, всегда говорил, что главное при выборе позиции снайпера — это не удобные сектора стрельбы и не скрытность, и не терпение. Главное — это удобные и безопасные пути отхода. Это во-первых. А во-вторых: отходить — ещё не значит двигаться назад. Отходить надо туда, где тебя не ждут. Сейчас у Саида сейчас была одна задача — продержаться до темноты. А ночью он легко уйдёт от погони. В темноте Саид видел как кошка. А уж по скрытности продвижения на занятой врагом территории ему не было равных во всём управлении. Поэтому Саид полз по узкому карнизу в глубину ущелья, собираясь зайти кафирам в тыл и там поискать себе укрытие до ночи. Тем более, что неверным есть чем заниматься и кроме Саида. Кочевники ускакали, но оставили на поле боя трупы врагов. Значит, горцы должны будут сейчас заниматься перевозкой своих убитых соплеменников и не смогут бросить на преследование Саида большие силы, максимум десяток воинов. А на таком узком карнизе Саид сможет остановить и сотню врагов. Вот так за рассуждениями Саид потихоньку прополз за поворот, где преследователи уже не могли его видеть. Он встал и, пригнувшись, побежал по карнизу, стараясь оторваться от погони. Карниз постепенно пошёл вниз и привёл Саида в нагромождение крупных скальных обломков и камней помельче. В качестве временной защиты от обстрела это могло и сойти, но, ненадолго. Саид начал спускаться по камням вниз. Через пару минут он уже стоял на тропе, идущей по ущелью. Саид быстро пошёл вперёд, оглядываясь по сторонам, подыскивая себе укрытие понадёжнее. Пройдя ещё метров пятьдесят, Саид обнаружил ответвление второй тропы направо и вверх, которое заканчивалось небольшой площадкой перед невысоким гротом; в глубине его виднелся вход в пещеру. В этот момент метрах в ста впереди из-за поворота показалась группа кафиров на мулах, идущих навстречу Саиду. Они увидели незнакомца и остановились. Этих нескольких мгновений оторопелости горцев Саиду хватило для того, чтобы преодолеть расстояние до грота. Пули, посланные вдогонку беглецу, запоздало ударили в стену. Саид лёг на каменный пол грота и пополз наружу. Камни, окружающие площадку перед гротом, давали неплохую защиту; и, устроившись между двумя валунами, Саид смог сделать несколько прицельных выстрелов, зацепив двоих нападавших. Кафиры залегли. Саид осмотрелся: ситуация неприятная. Сама позиция была неплохая: Саид находился в укрытии выше врагов, обзор был хороший. Удерживать эту позицию можно было долго, если бы не подошли воины противника с равнины. А они скоро подойдут, выстрелы наверняка слышали. Тогда его возьмут с двух сторон. На скалы здесь на забраться, стены ущелья отвесные. Получалось так, что отступать можно только внутрь пещеры. Это, видимо, и есть та пещера, о которой говорили разведчики степняков. И, с их слов, получалось, что пещера эта тупиковая, выход из неё только один — этот. Сейчас подойдёт подмога, зажмут с двух сторон, загонят в пещеру и закидают гранатами. До темноты не продержаться. Он сменил позицию между камнями так, чтобы они закрывали его от обстрела с обеих концов тропы и стал ждать. Больше всё равно сделать ничего было нельзя. Кафиры открыли огонь из всех стволов и попытались приблизиться короткими перебежками. Саид завалил двоих и атака захлебнулась. Но, вскоре подоспела группа воинов от входа в ущелье и Саид оказался меж двух огней. Он даже получил касательное ранение спины. Пришлось отползать в пещеру. Вход в пещеру представлял из себя коридор в скале длиной метров пять-шесть и шириной около метра. Среднего роста человек мог пройти в нём не пригибаясь. Сама пещера состояла из нескольких гротов разного размера, соединённых между собой как соты в улье. Саид отполз в самый дальний небольшого размера грот, оставляя вход в пещеру в прямой видимости; расстояние до выхода получалось метров пятьдесят. Из камней, что окружали кострище, он сделал в проёме входа в грот невысокий бруствер, залёг за ним, изготовился к стрельбе. Первого же горца, мелькнувшего в проёме входа в пещеру, Саид снял с одного выстрела. Снаружи взвыли и бросили в пещеру гранату. Бросали не глядя, из-за угла, поэтому граната пролетела недалеко и взорвалась метрах в десяти от входа. Никаких повреждений Саид не получил, но в замкнутом пространстве пещеры взрыв ударил по ушам довольно чувствительно. Саид вырвал из своего халата два клочка ваты и заткнул ими уши. Снаружи что-то кричали. Саид не отвечал. Спустя пару минут в пещеру с двух сторон бросились двое кафиров. Саид завалил их с двух выстрелов. Они так и остались лежать в проёме входа. Их зацепили арканами за ноги и вытащили, затем в пещеру полетели одна за одной несколько гранат. Саид откатился за простенок и зажал уши руками. Бабахнуло четыре раза. Полуоглушённый Саид подполз к винтовке и посмотрел в сторону входа: в пещеру уже бросились несколько горцев. Саид открыл беглый огонь. Нападавшие мешали друг другу в узком проёме входа, и Саид успел застрелить всех. Наступило короткое затишье. Меняя обойму, Саид сосчитал остаток патронов: оставалось всего тридцать две штуки. Он открыл флягу, выпил несколько глотков воды. Оставалось меньше половины фляжки. Еды не было. Голово уже хорошо кружилась, в ней размеренно бухали удары молотов. Саид медленно обвёл взглядом стены пещеры: " Вот здесь, значит… Что ж, не такую уж плохую жизнь я прожил. И умру как воин. Жаль, не удалось…" За рассуждениями Саид немного расслабился, но краем глаза увидел влетающую в пещеру связку гранат и откатился с винтовкой за угол в самый последний момент. Невысокий потолок входа в пещеру не позволил кафиру бросить тяжёлую связку гранат далеко, но грохнуло так, что Саид на несколько мгновений потерял сознание. Но, и нападавшие, наверное, побоявшись обвала, не бросились в пещеру сразу. Видимо, что-то Саид делал в оглушённом состоянии, потому что кое-как придя в сознание, он обнаружил себя лежащим за остатками бруствера и ведущим огонь по тёмным фигурам на фоне освещённого снаружи входа в пещеру. Когда всякое шевеление у входа прекратилось, Саид лёг набок и положил голову на камень так, чтобы можно было наблюдать за входом. Лёжа держать голову поднятой было очень тяжело. Отдохнув немного, он отполз к противоположной от входа стене грота и с трудом сел, привалившись спиной и головой к стене. Скала приятно холодила затылок. Перезарядив винтовку, Саид поудобнее устроил её на полусогнутых коленях, направив дуло в сторону входа, чтобы можно было быстро открыть огонь. В глазах всё плыло, но, усилием воли Саид старался держать вход в пещеру в поле зрения. Он даже не шелохнулся, когда в пещеру влетел очередной тёмный предмет. Это оказалась зажжённая шерстяная тряпка с камнем внутри. Его решили выкурить. Но, вонючий дым уходил вверх в щель над кострищем, тяга здесь была хорошая. До Саида дым практически не доходил, а по полу тянуло свежим воздухом от входа. Состояние Саида ухудшалось, видимо, контузило его крепко. Периодически он плыл, это было как состояние нокдауна, когда человек, вроде бы, ещё что-то соображает, но тело отказывается его слушать. В какой-то момент Саид почувствовал себя как бы раздвоившимся; он стоял в гроте над вторым своим телом, сидевшим привалившись к стене грота, выставив винтовку в направлении входа в пещеру и смотрящим туда бессмысленными глазами. Странно, но, в тёмной пещере Саид теперь прекрасно всё видел. Более того, он видел что делается за стенами его грота. Он перевёл взгляд на стену, о которую опиралось сидевшее на полу его второе тело и увидел, что это вовсе не стена, а толстенная каменная дверь, запертая с противоположной стороны на мощный металлический засов. Непонятно как в следующее мгновение Саид увидел себя с другой стороны двери отпирающим этот засов. Изнутри дверь была металлическая. Засов свободно двигался в пазах. Дверь легко открылась, сидевшее на полу и опирающееся на неё второе тело Саида упало внутрь и покатилось под имеющийся в этом помещении уклон. Каменная дверь мягко закрылась, клацнув запором. Саид нагнулся, чтобы положить упавшее тело поудобнее. Как только он прикоснулся к телу, оно мгновенно втянуло Саида в себя.

Только через час горцы, закидав пещеру ещё раз гранатами, осмелились на новый штурм. Ворвавшись в пещеру и обшарив все её уголки, они не нашли никого. И лишь рассыпанные в дальнем гроте гильзы от винтовки подтверждали, что снайпер здесь всё-таки был.

Никита открыл глаза и глубоко вздохнул. Долгонько он сегодня… Верная супруга сидела на стуле рядом и что-то читала. Заметив, что муж вернулся, она встала и пошла наливать кофе.

— Что-нибудь интересное? Ты сегодня так долго, Никитушка…

— Долго…Зато, много нового. Кажется, сегодня я узнаю где он. Передохну и вечером опять пойду.

— А, может, отдохнёшь до завтра? Два с лишним года ищут. Один день ничего не решает?

— Сильвестр торопит. Что-то очень важное связано с этим парнем. Как думаешь: сначала в купальню или обедать?

— Ванны, массаж, а потом обедать.

— Как скажешь. Ванны, так ванны…

Обедали вдвоём. Никита уже допивал кофе, когда появился Сильвестр.

— Как дела? Что-нибудь нового узнал?

— Узнал. Слушай, Сидьвестр, у вас там в Гиндукуше Монастыря нет?

— А в чём дело? — Сильвестр явно забеспокоился.

— Да наш клиент попал в какой-то пещерный лабиринт. И шлюз там вроде нашего. Несколько пещер, и в одной из них каменная дверь с экраном из металла сзади, точь в точь как в Пантеоне за Золотым Буддой. Металл, правда, на той двери, похоже, обычная нержавейка. А за этой дверью круглая пещера и в дальней стене ещё одна дверь. И, главное, на обеих дверях этой пещеры засовы находятся внутри этой же самой пещеры. Таким образом, если человек не Хранитель, то он никак не может попасть в это помещение. Снаружи этого помещения на дверях никаких признаков затворов нет. Да и не догадаешься, что здесь двери, если не знаешь, каменная стена и всё.

— А за второй дверью что? — Сильвестр разволновался ещё сильнее.

— Там тоннель куда-то. Я не ходил пока. Вечером собираюсь.

— Подожди. Расскажи подробнее всё, что видел.

Никита подробно рассказал все события того дня вплоть до момента, когда Саид попал в каменный шлюз. Хранитель надолго задумался. Затем сказал:

— Один не ходи. Вместе пойдём. Сегодня в пять вечера встречаемся в спортзале. До пяти отдыхай. Потом я тебе всё расскажу, — Сильвестр поднялся и быстро ушёл.

— Что-то случилось. Я никогда не видела Хранителя таким встревоженным, — сказала Айша.

— Ты уверена?

— Да. За всю свою жизнь я ни разу не видела, чтобы он так волновался. Даже тогда в Китае.

— В каком Китае?

— Он тебе не рассказывал? Он подобрал нас с Фатимой маленькими в Китае во времена культурной революции. Самое раннее, что я помню в этой жизни — это мои родители, прячущие меня в куче грязного белья в комнате прислуги. В это время в наш дом ломились хунвэйбины. Потом они ворвались в дом и куда-то увели моих родителей. Больше я их не видела. Мне было тогда годика четыре. Я даже не помню их лиц. Я только помню, что мы всегда разговаривали по русски. Ночью пришла моя старая нянька и увела меня из дома. Мы с ней долго шли куда-то по каменистой пустынной дороге. Где-то на этой дороге мы нашли Фатиму. Нянька вела нас по этой дороге много дней. Я не помню, где она брала пищу и воду, помню только, что всю дорогу хотела есть и пить. Наверное, она всё отдавала нам. Потом она умерла. Мы с Фатимой сидели на обочине дороги около её тела и плакали. Мимо ехал Хранитель на белой лошади. С ним была большая белая собака. Она подошла ко мне и облизала моё лицо. Я перестала плакать. Хранитель взял меня и Фатиму и посадил на лошадь впереди себя. Мы ехали долго. В одном из городков, через который мы проезжали, нас окружила страшная толпа кричащих хунвэйбинов с палками в руках. Они хотели отобрать у нас лошадь. Даже тогда Хранитель не волновался так, как сегодня. Мне тогда показалось, что та толпа растерзает нас. Но Хранитель прорвался на лошади прямо сквозь толпу. Потом он отвёз нас в Монастырский приют в Индии. Там я прожила до этой весны.

— Ты говорила о белой собаке… Я видел здесь белую собаку в первый день.

— Тогда в Китае она в тот же день куда-то ушла, и больше я её не видела. Второй раз я увидела её здесь в тот день, когда ты пришёл. Она опять ушла куда-то в тот же день.

— А чья это собака?

— Не знаю. Наверное, Хранителя.

— Ладно. Сильвестр велел отдыхать. Пойдём домой.

В пять часов они встретились с Хранителем в спортзале. Инструктаж перед выходом в астрал Сильвестр провёл необычный:

— Наша задача: только облететь место предполагаемого нахождения фигуранта, ни в коем случае не приближаясь к любым физическим объектам ближе двадцати метров. К любым: скалам, помещениям, деревьям и так далее. Летим молча. Держимся вместе, ты не удаляешься от меня больше, чем на расстояние вытянутой руки. Все изменения курса — только по моей команде, всё понял?

— Понял. Только я не понимаю…

— Все объяснения потом. Мне нужно сначала всё проверить. Полетели.

Они взялись за руки и полетели. Добрались быстро. Облетели ущелье, не заметили никого. Снизились и ещё раз осмотрели площадку перед пещерой. Признаков присутствия людей не было. Во времени Хранитель прыгать запретил. Осторожно вошли в пещеру. Никита показал грот, где Саид отстреливался от кафиров. Включили внутреннее зрение. Хранитель приказал отсюда осмотреть шлюз и тоннель за ним. Никита посмотрел: ни в шлюзе, ни в тоннеле никого не было. Прошли в шлюз. Хранитель внимательно всё осмотрел, заглянул в тоннель за второй дверью и приказал отходить. Вышли на воздух, поднялись над окружающими скалами и остановились.

— Смотри, Брат, — сказал Сильвестр, — вот вход в пещеру, вот горный хребёт. Тоннель из пещеры должен вести сквозь скальный массив этого хребта в одну из долин на той стороне. Там и должен быть Монастырь. Сейчас мы поднимемся повыше, перевалим хребёт и поищем в долинах на той стороне. Очень осторожно. В обычном пространстве нас не видно. В астрале у него радиус наблюдения метров десять — двенадцать. До использования астральных очков и биноклей, я думаю, он не догадался, а мы ему не говорили об этом. Держись около меня, что бы ни случилось. Полетели.

Они перевалили горный хребёт и начали осматривать долины. В одной из них жило племя кафиров, два ущелья были безлюдны. Нужная им долина находилась между двумя отрогами основного хребта и была абсолютно изолирована от внешнего мира. Отроги были очень высоки и покрыты вечными снегами. В центре долины расположилось длинное узкое озеро. По склонам вокруг рос лиственный лес, постепенно с высотой меняющийся на хвойный. Никита с Хранителем зависли высоко над центром озера и стали медленно спускаться вниз, внимательно осматриваясь по сторонам. В самом низу долины в нескольких местах в скальных стенах были видны проёмы гротов и пещер. Пещеры были явно искусственного происхождения, так как их проёмы были расположены в скале как по линеечке на одном уровне и с равными промежутками между собой. По обеим сторонам озера в промежутках между деревьями были видны небольшие засеянные поля. Выше на горных склонах находилось несколько пастбищ с пасшимися на них овцами и козами. В самом дальнем уголке долины на большом выгоне Никита заметил табун лошадей. Подлетели поближе. Одинокий всадник на породистом жеребце медленно ехал по кругу, держа в руке повод второго оседланного жеребца. Всадник выровнял жеребцов, теперь они шли ноздря в ноздрю. Затем коновод закинул повод второго жеребца ему на шею и ловко перескочил в седло второго жеребца. Тот взвился на дыбы, но всадник держался в седле как приклеенный. Жеребец взбрыкивал, лягался, подпрыгивал, вертелся на месте как ужаленный, но всадник, радостно оскалясь, только крепче натягивал повод уздечки. Наконец жеребец сдался и поскакал по полю, постепенно повинуясь всаднику. Никита присмотрелся и сказал:

— Сильвестр, а ведь это Саид.

— Какой Саид? — не врубился Сильвестр.

— Ну, наш беглец, которого мы разыскиваем.

— Ты уверен?!

— Абсолютно. Он это, можешь не сомневаться.

— Уходим. В Монастырь, быстро! — скомандовал Хранитель.

Они свечой взмыли в высоту и взяли курс на родной Монастырь.

Выйдя из астрала, Сильвестр сказал:

— Брат, мне надо слетать в ближайший Монастырь, сообщить тамошнему Хранителю эту важную новость. Он передаст её другим Хранителям. Встретимся за ужином. После ужина я расскажу тебе всё.

— Сильвестр, не сообщайте пока заказчикам, что мы нашли беглеца, не надо.

— Почему?

— Понимаешь, я наблюдаю за ним уже много времени… Неправильно для предателя он себя ведёт. Надо разобраться. Ты же сам говорил, что нас втёмную играют. А это не есть хорошо. Торопиться не надо. Тем более, что клиент изолирован и никуда из той долины не денется. Подумать надо.

— Ты прав, Великий Хранитель. Надо оповестить только наших, а заказчикам пока ничего не сообщать.

— Хорошо. Сделай так, Сильвестр, — Никита встал и отправился в свою келью.

После ужина Никита и Хранитель отправились в комнату отдыха. Устроились за низким столом друг напротив друга, поудобнее поправили подушки, взяли кофе. Сильвестр долго возился, устраиваясь. Чувствовалось, что он никак не может начать разговор. Никита не торопил. Человек должен созреть для разговора. Наконец, Хранитель начал:

— Понимаешь, Брат, это наша боль… Но, дальше откладывать этот разговор нельзя. Тем более, что решать этот вопрос придётся тебе. Как Великому Хранителю… Там, где мы сегодня были, находится Монастырь. Наш Монастырь. Очень большой. Один из лучших. Но его Хранитель… Всё-таки все мы, Хранители, всего лишь люди. Когда пропал без вести Великий Хранитель, встал вопрос о преемнике… Пропавший Великий Хранитель был довольно молод по нашим меркам и не готовил себе замену. Собрался Совет Хранителей. Никого, обладающего способностями Великого Хранителя среди нас не было. И один Хранитель по имени Иона самовольно провозгласил Великим Хранителем себя. Он сильный Хранитель. В то время он видел в астрале дальше всех, метров десять — двенадцать. Это означает, что в астрале он мог победить любого. Другие Хранители его просто не видели в астрале на той дистанции, с которой он уже мог наносить удары. У него самый большой и неприступный Монастырь, ты сам видел. Этот Хранитель самый сильный среди нас. Но, он не Великий Хранитель. И Совет не признал его Великим Хранителем. Он попытался устроить раскол в Совете, но его никто не поддержал. Тогда он объявил всем нам войну и удалилсь в свой Монастырь. Мы думаем, что там он пытается разгадать тайну страшного оружия предыдущих цивилизаций, чтобы захватить власть на планете. Возможно, у него мания величия, наши врачи считают это весьма вероятным. Но, он не Великий Хранитель и добраться до Знаний Древних он не сможет. Совет решил оставить его в покое, пусть доживает свой век в Монастыре. Он уже довольно стар. Мы только ограничили его доступ в приюты, чтобы он не смог набрать способных людей для подготовки своей собственной замены. Все выходы из его Монастыря под нашим присмотром. Ты нашёл ещё один выход, видимо, запасной. Теперь придётся ставить Форт в том ущелье.

— А, может, устроить засаду у того выхода и взять его?

— Он не выходит из Монастыря. Но, преданные ему люди постоянно выезжают на поиски в мир. Мы отслеживаем все их контакты и принимаем меры. Найденный тобой выход был нам неизвестен. Теперь мы не знаем: сумел он найти себе замену или нет? Если сумел и воспитает преемника на основе своих идей… Придётся ждать ещё много лет.

— Найти-то он сумел. Но, почему не воспитывает? Как думаешь, Сильвестр?

— Что ты имеешь в виду, Брат?

— Тогда, два года назад, Саид открыл дверь в шлюз сам. Или это был только разовый проблеск его способностей? В состоянии стресса. Или в результате контузии?

— Да… — Сильвестр помолчал и выдал, — Ты был прав, Брат. Нельзя сообщать заказчикам, что мы нашли Саида. Если они узнают к кому он попал — точно туда атомную бомбу шарахнут. Объяснят ошибкой навигации… А терять этот Монастырь мы не имеем права.

— Сильвестр, а, ведь, ты мне чего-то не договариваешь.

— Договариваю, Брат, договариваю. Только сегодня Хранитель Иван сообщил… В-общем, Саид украл у них что-то очень страшное. Что конкретно — они не говорят. Намекнули только, что если это произойдёт, то наша цивилизация к каменному веку возвратится. Видимо, Саид украл у них информацию о каком-то новом супероружии.

— И, если эта информация станет известна вашему сумасшедшему Хранителю…

— Тогда… Возможно, мы с тобой будем жить в каменном веке.

— Да, Сильвестр… Умеешь ты успокоить… Чего делать-то будем?

— Брат, ты Великий Хранитель. Я уже обговорил со всеми. Ты можешь рассчитывать на все Монастыри и всех Хранителей. Мы поддержим любое твоё решение. Можно собрать Совет Хранителей, но, я думаю, что Хранитель Иона просто не явится на Совет. Он же объявил нам всем войну…

— Что ж, значит, я пойду к нему.

— Брат, ты ещё не готов к поединку с ним. Мне нужно ещё очень многому научить тебя.

— У нас есть время для учёбы?

— Я не знаю, Брат. Но, мы не можем рисковать тобой. В астрале, пожалуй, ты одолеешь его. Но, здесь, в физическом мире ты не сможешь противостоять всей его мощи.

— А что за мощь?

— Обычно при поединке в реальном физическом мире мы можем рассчитывать только на свои собственные силы и применять боевую технику или другое оружие. А Хранители могут привлекать для поединка астральные силы, причём, чем опытнее Хранитель, тем большие силы он может привлечь.

— Это как?

— Частично ты уже умеешь это делать. Например, когда управляешь материальными предметами из астрала: двигал засов на противоположной стороне двери, передвигал камни в лабиринте и так далее. Но, всё это ты делал в пределах обычной мускульной силы своего тела. А вот, помнишь, ты разбил дверь в госпитале, когда спасал Танечку? Вот тогда ты добавил астральной энергии для удара. Правда, сделал это в состоянии аффекта, неуправляемо. А Хранители могут управлять и количеством привлекаемой энергии, и силой удара. Могут и защищаться от таких ударов, привлекая астральные силы. И чем опытнее Хранитель, тем сильнее его удары и защита. А Хранитель Иона самый старший и опытный из нас.

— Опытный, говоришь? Ладно. Когда ты сможешь показать мне как вы это делаете?

— Завтра утром, Брат. Встретимся на лесной поляне, где мы обычно делаем силовые упражнения. В восемь утра.

— Хорошо, Сильвестр. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Брат.

Никита отправился к себе. Он прекрасно помнил свои действия тогда в госпитале и не сомневался, что завтра сможет освоить принципы аккумуляции астральной энергии. Сейчас у него возникла ещё одна идея и он обдумывал как бы применить её на практике в реальном поединке. Дома ждала верная Айша. Она сидела на низенькой скамейке у очага и варила какие-то свои травяные отвары в медном пузатом котелке. Никита любил живой огонь их домашнего очага и подсел к Айше.

— Как дела, дорогой? Хочешь кофе?

— Нет, спасибо. Лучше бы чего-нибудь такого, — Никита неопределённо повертел в воздухе ладонью.

— Сейчас будет, — Айша сняла с огня котелок и поставила остывать. — Знаешь, милый, у меня будет для тебя сюрприз.

— И какой же?

— Скоро увидишь, — Айша игриво-загадочно блеснула глазами. Она, попробовав, налила в кружки свой отвар; и они сидели перед очагом, пили кисловато-сладкий напиток и молча смотрели на огонь. Когда они легли спать, Айша, положив голову Никите на плечо, прошептала:

— Дорогой, сейчас выйди в астрал, сядь там на кровать, закрыв глаза. Откроешь их когда я скажу. Хорошо?

— Хорошо, — заинтригованный Никита добросовестно выполнил всё, что сказала Айша.

— А теперь открой глаза, — донеслось из глубины комнаты.

Никита открыл глаза и ошеломлённо замер: в центре комнаты стояла Айша в одних почти прозрачных шальварах и с браслетами на руках и ногах. Она шаловливо улыбнулась и начала исполнять танец живота. При свете очага танец настолько завораживал, что на какое-то время Никита даже перестал дышать. Постепенно ритм танца всё нарастает и вот Айша уже неистовствует в танце — Никита вскакивает и подхватывает любимую на руки… Всю ночь Никите снилось как они с Айшой летают над ущельем и играют в догонялки. Сначала Айше удавалось увернуться каждый раз, когда Никита уже протягивал руки, чтоб схватить её в свои объятья. Тогда Никита сменил тактику: он взлетал вверх, заставляя Айшу снижаться и ограничивать себе маневрирование стенами ущелья, загонял её в лес и ловил её почему-то всегда на поляне, заросшей цветами…

Утром Никита спросил:

— Айшуль, ты когда успела научиться в астрал-то выходить? И над ущельем как ласточка…

— Никит, я каждый день тренировалась, каждую свободную минуточку. Я способная. Когда ты в астрал уходил, мне так сильно с тобой вместе хотелось пойти, вот у меня так быстро и получилось.

— Ты что, за мной летала?!

— Нет, нет, я только здесь в комнате. Ну, и над ущельем понемножку… Мне тогда очень понравилось над ущельем…

— Стоп. А ты далеко над ущельем видишь?

— Как обычно.

— Что, прямо до горизонта?

— Конечно. А как же ещё?

— Ты…Ты, знаешь кто?

— Знаю. Жена Великого Хранителя.

— Да… Дела… Сильвестр со мной не расплатится.

— Ты о чём, дорогой?

— О нас, милая, о нас. Собирайся, пошли.

— Куда? У тебя же сейчас встреча с Хранителем.

— У нас сейчас встреча с Хранителем, Айша. Не всё же мне сюрпризы получать. Надо и ему подкинуть.

Жонглируя тремя двадцатикилограммовыми валунами, Хранитель ждал Никиту на лесной поляне. Если и удивился, увидев Никиту вместе с Айшой, то виду не подал.

— Доброе утро, Сильвестр.

— Утро доброе, молодые, — Хранитель бросил камни на землю.

— Сильвестр, может присядем? — участливо спросил Никита.

— А что, надо?

— Как сказать? В-общем, я новую Хранительницу нашёл.

— Танечку-то? Так, с ней, вроде бы, всё нормально.

— Не Танечку. Вот, — он отступил шаг назад, нежно подталкивая вперёд Айшу.

Хранитель смотрел на них непонимающими глазами. Потом в них начало появляться сначала недоверие, а затем безграничное удивление:

— Айша?

— Да, Айша. Показать?

— П-покажите…

Все легли на травку кто где стоял. Вышли в астрал. Никита с Айшой исполнили над ущельем полёт влюблённых ласточек и приземлились. Хранитель сидел на траве и ошеломлённо молчал.

— Сильвестр, ты хоть скажи что-нибудь.

— Да, Брат, умеешь ты удивить… Значит, у нас теперь две новых Хранительницы?

— Я думаю, их будет четыре, — сказала Айша.

— Почему? — в один голос спросили Никита и Сильвестр.

— Жёнами Великого Хранителя могут быть только Хранительницы, — ответила Айша.

Никита и Сильвестр переглянулись. Возражать не хотелось.

— Сильвестр, — сказал Никита, — давай здесь по-быстренькому всё закончим и пойдём чайку попьём. И там ты мне расскажешь всё, что хотел.

— По-быстренькому, говоришь? Ну, если ты сейчас сможешь поднять и бросить вон тот камень метров на пять дальше, тогда закончим, — Сильвестр показал на лежащий неподалеку валун килограммов под сто весом.

— Этот, что-ли? — Никита подошёл к соседней глыбе весом тонны на три и похлопал по ней ладонью. Походил вокруг, посмотрел по сторонам. Глыба поднялась, полетела и впечаталась как пушечное ядро в скалу на противоположном склоне ущелья. Каменные куски полетели во все стороны. — Ну, что? Пошли чай пить?

— Ты… Как ты это сделал? — Сильвестра аж трясло от возбуждения.

— Сильвестр, ты бы успокоился. Я тебя тоже научу. Потом, когда вернусь с Гиндукуша.

— Но, как?! Ты даже в астрал не выходил!

— Выходил, но частично. Пойдём, я тебе всё за чаем объясню.

— Как частично? Это же невозможно! Что значит, частично? — допытывался Сильвестр всю дорогу до трапезной.

— Сильвестр, ты же сам говорил: небываемое бывает. И Петра Первого при этом вспоминал, помнишь?

— Петра помню. Мы с ним, бывало… Ты не увиливай давай. Как частично?

Когда сели за стол, Хранитель уже успокоился. Фатима подала чай и сладости. Но, Сильвестр на чай даже не взглянул:

— Брат, как частично? Ты обещал рассказать.

— Сильвестр, ты делиться пробовал?

— Как делиться?

— Выходишь в астрал, превращаешься в точку. Можно на страховочном фале. Затем точку делишь надвое. Процесс деления клетки представляешь? Так же и у точки: перетяжка посередине, деление пополам, фал тоже делишь вдоль пополам. И в результате получаешь две точки на двух фалах. Точки получаются одинаковые. Точка — она и в Африке и в астрале точка. Правильно? Затем из точек выращиваешь два своих астральных тела. Они ж нематериальны, их сколько хошь можно вырастить. Так вот, одно астральное тело втаскиваешь обратно в физическое тело, а второе астральное тело оставляешь в астрале. Можешь обратно в точку его сжать и спрятать где-нибудь в бороде на коротком фале. Когда надо закинешь эту точку куда захочешь. И можешь быть одновременно и в астрале и в физическом теле. И оба будут активны, одно другому не мешает. Картинку только на два экрана раздели и всё. Какой надо, тот и смотри. Сильвестр, ты меня слушаешь?

— Н-не получается.

— Что не получается?

— Два одинаковых тела не получается. Получается два, но в половинную величину.

— Да? Но, работают-то оба?

— Оба. Как смешно…

— Ты смеяться-то пока прекрати. Учёба — это не шутки. Ты вот что сделай: перекачай размеры, увеличь одно тело за счёт уменьшения другого. Получается?

— Получается.

— Работают оба?

— Оба.

— Тогда сделай так: одно увеличь до своих нормальных размеров, а второе оставь в виде точки. Работают?

— Работают.

— То, которое нормальных размеров, верни в своё физическое тело, а точку на страховочной нити оставь в астрале. Получается?

— Да, Брат. Получается.

— Вот так и оставь. Теперь ты в физическом мире абсолютно такой же как всегда, а в астрале у тебя всегда зонд будет висеть в виде точки. Летать куда надо и качать информацию оттуда сможешь и ладно. Видимо, у тебя ограничение есть по размерам тела в астрале. А если куда надо будет в виде тела слетать — половинку пошлёшь, а то и обе в разные стороны. Или по старинке — весь слетаешь. Как захочешь.

— Брат… Это… Как ты догадался?

— Меня же медицине учили, Сильвестр. Клетки там. Размножение, деление. Вот и вспомнил. Сам научился и тебя вот научил. Будешь теперь в астрале на два маленьких Сильвестрика делиться. Кстати, попробуй и на четыре, может, получится. У меня получается.

— Никита, — Сильвестр схватился за голову, — ну, нельзя же так сразу…

— Да тебя никто не заставляет сразу-то. Сам захотел. Ты спросил — я объяснил.

— Да я не о том. Сразу столько нового…

— Ничего, усвоится. Ты вот на сладости налегай, они мозги хорошо питают. И против стресса здорово помогают. Ты чай-то пей, да рассказывай мне чего ещё-то хотел рассказать.

— Про Лабиринт…

— Про какой лабиринт? Ты давай соберись, Сильвеструшко, мне скоро ехать.

— Да, да. Значит, Лабиринт. У каждого Монастыря есть Лабиринт. В Монастырь можно попасть только пройдя Лабиринт. Он большой, можно плутать неделю и не выйдешь. Это сделано для того, чтобы никто из посторонних не мог самовольно попасть в Монастырь или его покинуть. Формулу Лабиринта знает только Хранитель Монастыря. У каждого Монастыря своя формула Лабиринта. Лабиринт изолирован от Монастыря и от внешнего мира шлюзами; такой шлюз Саид случайно нашёл в том ущелье, когда воевал с кафирами. Дверь в шлюз всегда маскируется так, что простой человек не может его обнаружить. Обе двери шлюза открываются внутрь шлюза и запираются на засов только изнутри шлюза. Попасть в шлюз может только человек, умеющий открыть внутренний засов снаружи, то есть, только Хранитель. В Лабиринте есть внутренние шлюзы и управляемые ловушки. Задействовать их может тоже только Хранитель. Ты теперь умеешь видеть сквозь стены и управлять запорами шлюзов снаружи, так что пройдёшь любой шлюз. Единственное, что может тебя задержать в Монастыре Ионы — это Лабиринт. Если не знаешь его формулу, можешь не выбраться из Лабиринта.

— Так. Лабиринт я пройду. Давай думать, может, сумеем спустить на тормозах проблему с Ионой?

— Я думаю, что, если ты сумеешь ему доказать, что ты Великий Хранитель — он подчинится.

— Как доказать? Что я ещё не умею как Великий Хранитель?

— Работать с Небесным Металлом.

— Ну и как с ним работать?

— Это знают только Великие Хранители. Думай, Брат.

— Ладно. Будем думать. Я в пещеру Али-бабы схожу, Сильвестр.

— В какую пещеру Али-бабы?

— Тот шлюз из Небесного Металла, что мы с Айшой нашли. Я его решил пещерой Али-бабы назвать. Там же сокровища лежат, как в той сказке. Схожу, посмотрю: что там в этих ящиках из Небесного Металла? Может, найду чего. Встретимся за ужином, Сильвестр.

— Удачи тебе, Брат.

Никита допил чай и поднялся. Верная Айша уже стояла у выхода:

— Если ты хочешь побыть один, мой господин, я поработаю в хранилище библиотеки.

— Хорошо, дорогая, пойдём.

Они спустились на последний ярус хранилища. Айша осталась здесь отбирать книги для последующей датировки, а Никита отправился в Небесный Шлюз. Он открыл люк, зашёл в пещеру Али-бабы и, не торопясь, обошёл помещение по периметру. Иногда он брал в руки заинтересовавшую его вещь из кучи сокровищ, любовался тонкой отделкой, затем клал обратно. Настроившись, подошёл к стенным шкафам-сейфам. Никита открывал дверцы шкафов, поднимал крышки ящиков из Небесного Металла, вынимал золотые пластины, смотрел на незнакомые знаки и чертежи и со вздохом клал на место. Ничего было непонятно. Шкафов было много, ящиков в них ещё больше, но, Никита решил осмотреть все ящики без исключения. До обеда он осмотрел все шкафы на высоту своего роста: во всех ящиках было одно и то же — золотые пластины с текстами, чертежами, рисунками, схемами. После обеда Никита захватил с собой стремянку из библиотеки, чтобы осмотреть верхние шкафы. На верхних ярусах содержимое ящиков было интереснее. Пластины с информацией были уже не золотые, а из Небесного металла. Среди них начали появляться пластины с письмом в виде просто вертикальных палочек разной высоты и ширины, и с разной величины промежутками между ними. Потом вообще пошли ящики с круглыми пластинами, обе стороны которых играли радужными бликами из-за множества мельчайшего размера точек, царапин, нанесённых в определённом порядке на поверхность этих пластин. Никита разглядел эти царапины лишь применив увеличение разрешающей способности глаз в сотни раз, такое астральное увеличение он применял только при рассмотрении клеток тканей в ходе своих экспериментов при изучении хромосом и генов. Вспомнив об этом, Никита решил посмотреть структуру НебесногоМеталла на максимальном увеличении астрального зрения. Постепенно увеличивая разрешающую способность Никита видел только металлического цвета поверхность с синеватым отливом. Для сравнения Никита посмотрел золотую пластину с нижнего яруса и увидел кубическую структуру этого металла с атомами золота в узлах решётки и электронный газ между атомами. Тогда Никита начал рассматривать поверхность Небесного Металла под ещё большим увеличением и, наконец, увидел, что поверхность Небесного Металла не гладкая, а как бы состоящая из слоя сплавленных между собой шариков очень маленького размера, приблизительно в двести раз меньше ядра атома золота. Электронного же газа не было совсем. От напряжения у Никиты заболела голова и он прекратил сканирование. Осмотрев шкафы с одной стороны, Никита передвинул лестницу- стремянку к другой стене и продолжил осмотр. Здесь также были ящики с пластинами прямоугольной и круглой формы, а ярусом выше начались ящики с незнакомыми артефактами и узнаваемыми предметами бытового назначения, инструментами и холодным оружием. Все предметы были из Небесного Металла. Никита понял, где предыдущий Великий Хранитель взял свой кинжал. Целый ярус шкафов был заполнен разной формы и размеров кусками Небесного Металла. Никита взял три полоски, достаточные для изготовления кинжала, сабли и меча. Закончив осмотр поздно вечером, Никита вернулся в трапезную. Айша ждала мужа и сразу начала накрывать на стол. Ужинали не торопясь. Айша приготовила какое-то китайское блюдо, объясняла из чего это сделано и как его едят. С палочками Никита управлялся ещё довольно неловко, но доел предложенное полностью. Сильвестр появился уже к концу ужина. Он ужинал раньше, выпил только кофе. Посидели, поговорили. Новостей не было, поэтому быстро разошлись по домам. Никита и Айша ушли к себе, зажгли огонь в очаге, посидели перед ним обнявшись.

— О чём задумался, дорогой? — спросила Айша.

— Есть одна мысль. Как ты думаешь, что будет, если астральное тело отделить от материального? Сможет оно полноценно функционировать?.

— Функционировать какое-то время сможет, но только обеспечивая свою сохранность как единого целого. Функции, не связанные с самосохранением, оно выполнять не сможет.

— А если убрать и эфирное тело?

— Тогда и функции самосохранения не сможет обеспечивать. Если не помогать ему извне, например, не делать массаж сердца и не проводить искусственное дыхание, то оно погибнет.

— А если убрать эфирное и астральное тело у неживых предметов?

— Не знаю. Наверное, тоже распадётся, только не сразу. Физическое тело у них прочнее.

— Но свои функции выполнять не сможет за время до распада?

— Не знаю, что у них за функции, но физические и химические свойства должны резко измениться. Я так думаю. Это чисто теоретически, как будет на самом деле — не знаю. Мы изучали в основном тонкие тела человека и немного магию животных. А зачем это тебе?

— Да так. Мысль вдруг пришла в голову… Давай спать ложиться. Поздно уже.

Наутро Никита проснулся с уже созревшей в голове идеей. Надо было пробовать. Он встал, оделся, прихватил с подоконника принесённые вчера с собой полоски Небесного Металла и сел за стол. Привычно вышел в астрал и начал рассматривать поверхность взятой в руки одной из полосок постепенно повышая увеличение астрального зрения. Увидев вчерашнюю картину мелкозернистой поверхности металла, сосредоточился и создал астральный инструмент в виде прорезного узкого резца с ложкообразной формой заточки. Задача была — удалять из зёрен металла их астральные и эфирные тела. Зёрна были расположены в шахматном порядке. Никита провёл резцом поперёк полоски прямо по ряду выпуклых зёрен. Получилось! Астроэфирные тела зёрен посыпались на стол! Никита провёл резцом по этому месту ещё несколько раз, до тех пор, пока не прошёл всю полоску насквозь. Зёрна с удалёнными астроэфирными телами посыпались на стол, а полоска распалась на две половинки! Никита обратил внимание, что некоторые, упавшие на стол зёрна металла, встретившись с лежащими на столе своими астроэфирными телами, тут же воссоединяются с ними! А случайно встретившиеся на поверхности стола зёрна металла слегка слипаются друг с другом в зернистую массу. Никита руками смёл упавшие зёрна в одну кучку, а затем смёл в эту кучку их рассыпавшиеся астроэфирные тела. И получил кучку застывшего Небесного металла! Всё получилось! Теперь Никита знал как работать с Небесным Металлом. Решив проверить всё ещё раз, Никита разделил надвое одну из получившихся половинок полоски Небесного металла. Затем создал в астрале специальный сачок для астроэфирных тел и в одно движение удалил этим сачком все астроэфирные тела из этой полоски металла. Бережно отложив в сторону сачок с уловом, Никита взял эту полоску в руки. Она была пластична и податлива как пластилин. Никита слепил из этого куска розу и осторожно положил её в сачок с астроэфирными телами. Роза быстро впитала в себя всё содержимое сачка и стала розой из настоящего Небесного Металла! Это был окончательный успех! Никита вышел из астрала и полюбовался своим творением. Получилось красиво. Надо подарить… Обернувшись, Никита увидел широко раскрытые глаза Айши.

— Это тебе, любимая.

— Спасибо, милый… Так легко… Ты играючи лепишь розы из Небесного металла? Его же невозможно ни согнуть, ни сломать, ни расплавить! Кто ты, Никита?

— Муж твой. Не узнала, что-ли? Значит, богатым буду.

— Муж… Но, как ты это делаешь?

— Научился. Проснулся, а у меня идея в голове. Ну и решил проверить. Видишь, получилось.

— Получилось…Умница ты мой, — Айша, обняв, прижала голову сидящего Никиты к своей груди. Никита забыл обо всём на свете…

Наконец, влюблённые оторвались друг от друга и начали собираться на завтрак. Никита положил в карман обрезки использованной полоски, Айша взяла свою розу. Они вышли на веранду и остановились. В центре веранды сидела большая красивая белая собака. Она встала, взяла в зубы лежавшего перед ней белого щенка, подошла и положила его в подставленные Никитой руки. Отступила на шаг. Посмотрела в глаза Никите, потом Айше. Затем повернулась и ушла. Их вывел из оцепенения щенок. Он завозился на руках Никиты, обратив на себя внимание, посмотрел в глаза и смешно полутявкнул-полупискнул.

— Здоровается, что-ли? — сказал Никита.

— Сам ты здоровается, — возмутилась Айша, отбирая у Никиты щенка, — он, наверное, есть хочет! А сама уже прижимала щенка к себе, целовала в носик и сюсюкала с ним всю дорогу до трапезной. Там Айша, поставив перед мужем кружку с молоком и блюдо с лепёшками, занялась кормлением щенка. Налила в миску молока и сунула в него мордочку щенка. Тот возмущённо тявкнул, но мордочку облизал. Кормление продолжилось. Постепенно с тявканьем, хлюпаньем, пусканием молочных пузырей в миске, брызгами молока на полу, но процесс кормления наладился. Затем началось мытьё мордочки, вытирание лапок от молока и другие процедуры. Кончилось всё это тем, что возмущённый щенок завизжал-заверещал и Никита отбрал его у Айши. На руках у Никиты щенок успокоился и заснул. Пришедший на завтрак Сильвестр, увидев щенка, открыл рот и долго не мог выговорить ни слова. Наконец, выдавил:

— Где взяли?

— Салюки принесла, — ответила Айша.

— А сама она где?

— Ушла.

— Салюки признала тебя Великим Хранителем, Брат, — сказал Сильвестр.

— А кто она?

— Мы не знаем. Мы считаем, что это дух первой Великой Хранительницы. Она приходит неизвестно откуда и уходит неизвестно куда. Её приход говорит об очень важном моменте в жизни Хранителя. Так было тогда в Китае, когда я нашёл Айшу, так было здесь четыре месяца назад. Но, она никогда и никому не приносила щенков. Я слышу о таком впервые. Я сегодня же сообщу всем Братьям об этом.

— У меня ещё одна новость для тебя, Сильвестр. Айша, покажи мой подарок.

Айша вынула розу из Небесного Металла и положила на стол перед Хранителем. Сильвестр молча взял розу в руки, долго рассматривал, любуясь голубоватыми отблесками на стальных лепестках. Сказал:

— Красивая. Ещё несколько новостей и ты разучишь меня удивляться, Брат. Я счастлив, Никита. Мы, наконец-то, обрели Великого Хранителя. Но, ты не можешь двинуться в путь.

— Почему?

— Мы не имеем права потерять тебя. Слишком долго мы тебя ждали. Прошли века… В миру сейчас война. Человеческий организм так легко уничтожить. Придумай для себя какую-нибудь надёжную защиту, очень тебя прошу.

— Хорошо, я подумаю над этим. — Айша, отнеси, пожалуйста Тимура домой, — сказал Никита, отдавая жене щенка, — Я останусь поговорить с Хранителем. Когда Айша, забрав розу и щенка, ушла, Никита сказал:

— Сильвестр, вспомни, пожалуйста, точно время и место где ты нашёл Айшу. Тогда в Китае.

— Хорошо, но, зачем тебе это?

— Айша считает, что её родители погибли во время культурной революции. Но, тогда многих посылали в глухие деревни для исправления. Вдруг они живы? Я хочу проверить это. Если погибли — я найду их могилу, если живы — я вытащу их оттуда. Я пока не хочу говорить Айше об этом, чтоб не давать, возможно, напрасной надежды. Если они живы — пусть будет нечаянная радость.

— Хорошо, Брат. Я сегодня же принесу тебе координаты и точную дату нашей первой встречи с девочками.

— Спасибо, Сильвестр. А насчёт защиты не волнуйся, я что-нибудь придумаю. Есть у меня одна идея.

Штаб дивизии. Аналитический отдел.

Телефон зазвонил когда Васин закрывал папку с последним на сегодня отчётом.

— Капитан Васин слушает.

— Здравствуй, Николай Иванович.

— Здравия желаю, товарищ полковник.

— Как там у тебя, Коля?

— Пал Егорыч, кажется, появилась информация по нашему подопечному.

— Ну, поделись, поделись.

— Я тут с местным начальником службы безопасности контакты установил на взаимовыгодной основе. Он мне и слил кое-какие сведения. Помните набег пустынных кочевников на город?

— Как не помнить…

— Кочевники тогда за ночь ликвидировали боевую группу душманов, подорвавших афганский БТР. Хозяин дома, где отсиживались несколько душманов был в их банде и его также ликвидировали. Но, его малолетний племянник, живший в этом же доме, уцелел. И он рассказал соседским пацанам интересную историю. Сам он эту историю услышал от одного из уничтоженных моджахедов. Они по вечерам от нечего делать всякие байки травили; вот тогда один из душманов и рассказал про пришлого шурави, который в одиночку уничтожил около полусотни воинов врага в бою против какого-то горного племени в предгорьях Гиндукуша. И сам боец сумел каким-то непостижимым образом от врагов уйти. Вот я и подумал: не наш ли это фигурант? Если даже половина из той истории правда, то всё равно ясно, что тот шурави обладал незаурядной боевой подготовкой. Опять же пришлый. Откуда может быть пришлым шурави? Вероятнее всего, из Союза. И, главное, случилась эта история под Новый 1980 год. Ну, не бывает таких совпадений. Опять же, интуиция у меня…

— Интуиция, говоришь? А с пацаном беседовал?

— Пацана после гибели дяди отправили к родственникам в какой-то кишлак в полусотне километров от города. Вот думаю съездить туда, побеседовать. Местный безопасник на днях в ту сторону собирается, обещал взять с собой.

— Может, рейд организовать, Коля? Безопаснее и быстрее выйдет.

— Тогда пацан может мне ничего не рассказать. А с местными он разговаривать будет. Ну, а насчёт безопасности — я на нашем БТРе с отделением десантников буду. Да афганцы взводом на БТРах поедут. Отобьёмся, если что.

— Ну, смотри, Коля, тебе виднее. Подстрахуйся, договорись с вертолётчиками связь держать, если что вызывай их на себя.

— Хорошо, Пал Егорыч.

— Ну, до связи, Коля.

— До связи, Пал Егорыч.

Они выехали на четырёх БТРах: три с афганскими солдатами и один БТР капитана Васина с отделением десантников на броне. Ехали часа три. Сначала среди холмов ещё виднелась малонакатанная дорога, которая вообще пропала через час езды. Дальше ехали по указаниям проводника, который сидел в первом БТРе афганцев. Солнце палило нещадно, пыль от впередиидущих машин скрипела на зубах. Окружающий ландшафт навевал тоску: бесконечные, покрытые редкой травой холмы, где-то каменистые, где-то песчаные. Редко пейзаж оживляли дикие джейраны, мелькавшие вдалеке. Колонна поневоле растянулась, БТРы шли строем клина, иначе ничего впереди рассмотреть было невозможно из-за пыли. Камней на склонах холмов было немного, это позволяло держать более-менее приличную скорость. Наконец, впереди сначала показалась большая отара овец, бродящих по холмам в поисках травы; а затем у подножья невысокой покатой горы обнаружился и маленький, всего на пять-шесть хижин, посёлок, окружённый глиняным дувалом. Колонна остановилась перед нешироким проёмом в глинобитной ограде посёлка. Десантники попрыгали с брони на землю размять уставшие от долгого неудобного сидения ноги. Афганский офицер-безопасник в сопровождении двух солдат и капитан Васин в сопровождении двух десантников пошли вслед за проводником в посёлок, остальные остались у БТРов. Группа подошла к ближайшему дому. Проводник жестом пригласил офицеров входить внутрь и шагнул в дверной проём. Следующим пошёл афганский офицер, за ним — Васин. Капитан увидел как дёрнулось тело впереди идущего офицера, но сделать ничего не успел. Вспышка боли в затылке — и чернота поглотила всё вокруг.

Никита отложил рукоделье и потёр глаза. При длительной работе на максимальном увеличении глаза начинали уставать и приходилось делать перерывы. Уже третий день Никита плёл себе кольчугу из Небесного Металла. Вот странное дело: смотрел Никита на максимальном увеличении астральным зрением, а уставали глаза, которые при этом, вроде бы, должны быть ни при чём. Никита откинулся на спинку стула и прикрыл веки. Тимур понял, что наступило его время и вскарабкался к Никите на колени.

— Кофе будешь, дорогой? — верная Айша была рядом.

— Лучше чаю, Айш.

— Уже готово, сейчас налью, — она отошла к очагу и оттуда донёсся звон чашек. — Может, расскажешь, над чем ты уже третий день корпишь как Левша? — спросила жена, подсев рядом.

— Да пообещал Сильвестру защиту себе какую-нибудь придумать. Мне пора уже в мир, да и в Монастырь к Ионе надо заехать, а Сильвестр не отпускает без защиты. Там, говорит, война, всякое может случиться. Придумывай, говорит, себе защиту, иначе не поедешь.

— Правильно говорит. Только вот, сидишь ты третий день, руками водишь, а работы что-то я никакой не вижу. Пластинка из Небесного металла как лежала на столе перед тобой, так и лежит.

— И не увидишь. И даже не почувствуешь. И никто не увидит. Так задумано.

— Как задумано? Невидимые доспехи только в сказках бывают.

— А мы рождены, чтоб сказку сделать былью.

— Может, не будешь говорить загадками и объяснишь уже? Я и так восхищаюсь и тобой, и твоей скромностью.

— Вот, за что я тебя люблю, Айшуня, так это за слово ласковое, вовремя тобой сказанное.

— Ты люби, я не против. Люби и рассказывай, рассказывай…

— Да, от тебя не отвяжешься. Я хотел сначала проверить, а то вдруг это не сработает? Ладно, слушай. Ты, кстати, физику-то в школе учила?

— Учила. Пойму, не волнуйся. А что не пойму — объяснишь подробнее.

— В-общем, когда я смотрю на поверхность Небесного Металла на максимальном астральном увеличении, то вижу только сплошную такую зернистую поверхность как бы из спаянных между собой мелких шариков. Такую же как у Небесного Металла зернистую поверхность я вижу только когда рассматриваю ядра атомов разных других металлов. А ядра всех атомов во Вселенной состоят из нейтронов и протонов. Короче, чтоб не залезать в дебри, я считаю, что Небесный Металл целиком состоит из нейтронов. Или из протонов, только у них как-то нейтрализовали заряд или удалили из них положительный заряд. Скорее, последнее: из протонов удалили положительный заряд вместе со всеми протонными внутренностями и оставили только тонкие оболочки протонов, объединённые ядерными силами. Иначе Небесный Металл получился бы таким тяжёлым, что ни один подъёмный кран не смог бы поднять этот кинжал. Значит, создатели Небесного Металла как-то сумели объединить нейтральные оболочки протонов в очень большие массивы и преодолели проблему самопроизвольного распада таких конструкций. Можно сказать, что вот этот брусок Небесного Металла — это одно единственное огромное абсолютно нейтральное атомное ядро. В ядрах обычных металлов нейтроны и протоны соединены между собой ядерными силами, силами сильного взаимодействия. И это соединение настолько крепкое, что оно может быть разорвано только с использованием атомной энергии. Поэтому и невозможно Небесный Металл ни сломать, ни согнуть, ни расплавить. Для этого нужна энергия уровня ядерной бомбы. Но, я думаю, и в этом случае ещё неизвестно, получится ли? Пока понятно?

— Да, понятно. Непонятно другое: чего ты за столом три дня сидишь?

— Кольчугу плету. Из Небесного Металла.

— Так… Тогда два вопроса: где кольчуга и как ты её плетёшь, если Небесный Металл невозможно ни согнуть, ни сломать без ядерной бомбы?

— Кольчугу мою увидеть невозможно, потому что я прямо на моём теле плету её из небесно-металлической проволоки диаметром в миллион размеров протона, а это в десять тысяч раз тоньше человеческого волоса. Её невозможно увидеть никаким микроскопом. Но, такую проволоку не порвёт ни кинжал, ни пуля и ни один снаряд. Плету как свитер, по типу английской резинки, поэтому кольчуга полностью облегает каждую складку тела и не мешает движениям. Где надо — делаю клапаны. Диаметр ячеек кольчуги таков, что пропускает только молекулы воды, воздуха, соли, жиров, в-общем, всех выделений кожи. Чтоб пот не скапливался под кольчугой и дышалось легко. А как плету? Да очень просто: сначала удаляю из частиц Небесного Металла их астральные тела и металл становится мягкий как пластилин. Вытягиваю из него проволоку, плету кольчугу, а затем опять присоединяю астральные тела к частицам металла. И он опять приобретает свои свойства. Вот и всё.

— Да… Но, эта кольчуга спасёт от раны, но не спасёт от контузии или хорошего удара дубиной.

— Умница, всё правильно. Поэтому перед всей поверхностью кольчуги крепится астральная сетка. У неё есть критическая скорость. Эта сетка отделяет астральные тела от всех предметов контактирующих с моим телом быстрее средней скорости движения руки. А без астральных тел эти предметы рассыпаются в молекулярную пыль и полностью теряют свою скорость уже в сотых долях миллиметра за этой астральной сеткой. Помнишь принцип действия магнитного тормоза? Если металлический проводник двигать в магнитном поле, то оно тормозит этот проводник тем сильнее, чем быстрее движется этот проводник в этом магнитном поле. Так и в случае с астральными телами. Остановленные сеткой астральные тела притягивают к себе свои физические тела тем сильнее, чем быстрее они отдаляются от своих астральных тел. А, так как астральная сетка и астральные тела нематериальны, то передачи момента количества движения не происходит; и вся кинетическая энергия пули или снаряда уходит на физическое распыление этой пули или снаряда на молекулы и атомы. Я даже не почувствую удара. Кроме того, эта сетка сплетена по принципу интерференционной решётки и пропускает только инфракрасный, ультрафиолетовый и видимый свет, причём есть предельная граница его интенсивности. Так что, никакие ожоги не страшны. А все остальные излучения эта астральная сетка просто не пропускает. И суммарная толщина этой кольчуги и астральной сетки — сотые доли миллиметра от поверхности кожи. Потому этих доспехов и не видно.

— А когда ты закончишь делать свой доспех?

— Если не торопиться, ещё один-два дня, пожалуй.

— Значит, через пару дней мы выезжаем?

— Аюшка, — Никита обнял жену за плечи, — в Монастырь Ионы я съезжу один. Так надо, не спорь. Потом я вернусь, мы сделаем тебе такой же доспех как у меня и поедем вместе в Китай.

— …Почему в Китай?

— Понимаешь, дорогая… Ты только не волнуйся. Твои родители живы.

— А… Где они? — со второй попытки выговорила Айша.

— В глухой деревне, в Китае на границе с Тибетом. Сначала их отправили в трудовой лагерь на перевоспитание во времена культурной революции. Сейчас они на поселении. У них есть старый домик и клочок земли. Мама подрабатывает в местной школе учительницей. Я нашёл их только сегодня ночью. Все эти дни я искал их через астрал. Хотел сегодня как-то подготовить тебя и сказать как-нибудь не очень внезапно…

— А кто?.. Они. — сквозь слёзы прошептала Айша.

— Они этнические русские. Потомки россиян, эмигрировавших в Китай из Сибири во времена гражданской войны. Твой папа до ареста был профессором университета он преподавал искусствоведение, а мама по образованию лингвист, преподавала русский язык и литературу. За это их и выслали… Если хочешь, сегодня слетаем, посмотришь…

— Да, конечно, — заторопилась Айша, — я сейчас…

— Не торопись, дорогая. Сейчас я закончу и полетим. Ты не могла бы приготовить что-нибудь вкусненькое пока я завершаю работу?

— А… что? Да и обед ещё не скоро.

— Понимаешь, я ночью случайно услышал обрывок их разговора… Сегодня у кого-то из них день рождения. А питание у них там не очень… Пусть будет подарок: тортик, сладкий пирог или ещё что-нибудь. Как ты думаешь?

— Конечно сделаю! …А как мы его донесём? Мы же через астрал полетим?

— Скалы кидать научился, думаешь тортик не донесу? Это же проще пареной репы. Ты, главное, испеки, а доставку я организую.

— Всё, я побежала. Мы быстро, мне Фатима поможет, — Айша чмокнула мужа в щёку и понеслась в сторону Монастырской кухни.

Через два часа, незадолго до обеда Никита закончил работу. Айша так и не появлялась. Никита встал, размялся, умылся и пошёл в трапезную. Тимур увязался за ним. В трапезной на дальнем конце стола на деревянном противне отдыхал сладкий пирог, тут же стояли блюда с уткой по-пекински, рыбой в сладком соусе, красивым и вкусным даже на вид салатом, рисом с овощами, вазы со сладостями и фруктами, кувшин с каким-то напитком. Из кухни выглянула раскрасневшаяся Айша:

— Я успела. Сейчас ещё одно блюдо и всё.

— Это что, всё им?

— Ну, ты же сказал, что скалы можешь… — упавшим голосом проговорила Айша.

— Я не о том, — обнял жену за плечи Никита, — Я же говорил, что питание у них там скудное. Как бы им плохо не стало после такого обеда. А холодильника у них нет.

— Как скажешь, — уныло прошептала Айша.

— Аюшка, ты не думай, мне не тяжело, я всё доставлю. Лишь бы им праздник не испортить. Ты хоть записку им напиши чтобы знали…

— Я сейчас, — Айша пулей вылетела из трапезной.

Никита посмотрел на всё приготовленное ещё раз и отправился в Небесный шлюз. Там он обошёл кругом сваленные на полу в кучи сокровища и остановил свой выбор на большом плоском фарфоровой блюде с нарисованным на нём яркими красками шикарным драконом. Взял блюдо в руки, полюбовался мастерством древних художников — дракон был как живой. Никита вышел из шлюза, закрыл двер и, поудобнее перехватив блюдо, пошёл наверх. В трапезной поставил блюдо на стол, на блюде расставил все приготовленные яства. Айши всё не было. Пришлось идти домой. Айша сидела за столом перед пустым листом бумаги и плакала. Тимурчик запрыгнул на стол и полез лизаться.

— Миленькая, ты чего? — Никита присел рядом, пытаясь заглянуть жене в глаза.

— Я… Не знаю что писать, — между всхлипами выговорила Айша.

— Ну вот. Нашла о чём реветь. Я уж думал, что случилось. Ты напиши просто: мама, папа с днём рождения и всё. А на другой стороне цветочек нарисуй. Им много-то не надо. Они просто будут знать, что ты жива и помнишь о них. Давай быстренько, а то у них обед скоро, ещё начнут без нас. Получится, что ты зря старалась. Слёзы Айши мгновенно высохли и она принялась за письмо. Через пять минут они были в трапезной. Айша увидела огромное блюдо с драконом, положила на него своё письмо и большими глазами посмотрела на Никиту:

— Ты где это взял?

— Вот решил подарить тёще с тестем на день рождения.

— Это же династия Тан, десятый век. Ему цены нет.

— Я тоже подумал, что это блюдо красивое и должно быть дорогое. Мы-то пока ещё до них доберёмся. А они, если что, продадут его…

— Не успеют. — Из кухни вышел Сильвестр. — Вам не стыдно? У самих день рождения, а мне ни слова? — притворно нахмурился Хранитель.

— Это не у нас, это у родителей… — начал Никита.

— И что? — перебил Сильвестр, — У Хранительницы родители в беде, а они ни полслова Хранителю Монастыря? И как это понимать?

Тимур встал перед Сильвестром и затявкал на него.

— Мы думали ты занят… — начал оправдываться Никита.

— Скажи лучше: совсем не думали. Ладно, закончим этот разговор. Я с Вами лечу. Посмотрю, где это, а потом загляну в ближайший к той деревне Монастырь. Они их завтра же оттуда заберут. А дальше видно будет. Забирай подарки и полетели.

Никита обернулся к столу. Блюдо с угощениями поднялось над столом, начало плавно уменьшаться в размерах и быстро исчезло совсем. Сильвестр смотрел на происходящее глазами обиженного ребёнка:

— Как ты это делаешь? Ты обещал научить!

— Обещал. Когда с Гиндукуша вернусь. А пока потренируйся самостоятельно. Ты же говорил, что астрал — это четвёртое измерение, так?

— Так. Это сложное пространство, включающее в себя четвёртое измерение…

— Вот. А теперь представь себе второе измерение, то есть двухмерное пространство. Это будет всего лишь плоскость. И двигаться там можно только вперёд-назад и вправо-влево. А вверх-вниз обитатели этого двухмерного пространства двигаться не умеют, и о существовании трёхмерного пространства даже не подозревают. А мы из трёхмерного пространства можем взять предмет в одном месте двухмерного мира, поднять его вверх, перенести и поставить этот предмет совсем в другом месте двухмерного мира. Для обитателей того мира этот предмет просто исчезнет в одном месте и появится в другом. Так же и здесь: я беру предмет в нашем трёхмерном мире, переношу в четвёртое измерение, которое отсюда не видно, там перенесу куда надо и опять верну в наш трёхмерный мир. Вот и всё. А сейчас лететь надо. Время-то обеденное. Поехали.

Никита и Айша вернулись в свою келью, устроились поудобнее на лежанке, взялись за руки. В ногах тут же пристроился Тимур. Айша и Никита одновременно вышли в астрал и направились на веранду. Сильвестр уже ждал здесь. Все трое поднялись над ущельем и полетели на восток. До Тибетского плоскогорья добрались за десять минут, пролетели его и начали потихоньку снижаться. Вскоре добрались до китайской деревни в пару сотен разбросанных по склонам каменных домиков разной степени сохранности. Вокруг возвышались невысокие горы, полностью покрытые растительностью. Ближе к деревне горы были покрыты чайными плантациями на террасах. Приземлились около небольшого каменного домика на окраине деревни. Вокруг домика повсюду росли чайные кусты. Узкая дорожка спускалась от дома к извилистой дороге в ста метрах ниже. Невдалеке китайский крестьянин в традиционной китайской одежде и шляпе из рисовой соломки обрабатывал чайные кусты.

— Это их дом? — спросил Сильвестр. Никита кивнул в ответ.

— Папа, — прошептала Айша, — Это он, я помню! — она показала рукой на работавшего рядом крестьянина, который в это время разогнул спину и посмотрел на солнце, вытирая пот со лба. Этот высокий человек лет сорока пяти имел славянские черты лица и совершенно седые волосы. Он посмотрел на идущую вдали по дороге женскую фигурку и помахал ей шляпой. Та махнула в ответ рукой.

— А это, похоже, мама, — сказал Сильвестр. Он взглянул на молча плачущую Айшу и заторопился, — Мне всё ясно. Вы тут оставайтесь, а я в Монастырь. Тут, неподалёку… — Не дождавшись ответа, он жестом попрощался и взмыл в небо. Никита вошёл в дом и мягко опустил на стол появившееся в воздухе фарфоровое блюдо с праздничным пирогом и другими угощениями. Затем вышел на улицу. Встал рядом с Айшой и обнял её правой рукой за плечи. Женщина на дороге уже подходила к повороту на тропу к их дому. Седой мужчина пошёл её встречать. Они встретились на середине тропы; два абсолютно седых человека, но улыбки на лицах этих немолодых мужчины и женщины говорили о бесконечной любви друг к другу. Мужчина взял из рук женщины сумку из рисовой соломки, они взялись за руки и пошли в дом. Немного погодя Айша и Никита вошли следом. Родители Айши стояли обнявшись у накрытого стола и плакали. На сжатом в руке женщины письме Айши можно было прочитать только последнюю фразу: "Я вас люблю".

Айша порывисто вздохнула, шагнула к родителям и обняла их. Они вздрогнули и застыли, видимо, боясь потерять ощущение прикосновения дочери. Никита обратил внимание на портрет маленькой девочки, висящий над столом. Сходство с Айшой было поразительное. Художник талантливо передал её проказливую улыбку и выражение безграничной детской любви в её глазах. К нижним углам портрета были приколоты две самодельных очень красиво нарисованных открытки. На одной было написано: "Машеньке 17 лет", а на другой: "С днём рождения, доченька". Никита тронул Айшу за плечо и глазами показал обернувшейся жене на её портрет. Айша внимательно посмотрела на портрет, на обнявшихся родителей, затем на Никиту.

— Ошибочка вышла, — сказал Никита, — оказывается, это у тебя сегодня день рождения. Поздравляю, дорогая, — и чмокнул её в мокрую щёчку, — А тебя, оказывается Машенькой зовут.

— Я вспомнила. Когда я была маленькая, я не могла выговаривать несколько букв, в том числе и "м". И, когда в приюте спросили как меня зовут, я сказала: " Аша". Они и написали Айша.

— А мне оба имени нравятся. Как скажешь, так и буду звать.

— Никит, давай домой. Не будем им мешать.

Домой возвращались молча. Айша думала о чём-то своём, а Никита не хотел ей мешать. Выйдя из астрала, Айша сразу направилась к очагу и начала заваривать какие-то свои травяные чаи, а Никита отправился на кухню. Фатима была здесь и готовила ужин, напевая что-то индийское. Никита озадачил её вопросом:

— Фатима, ты сможешь испечь к ужину тортик или такой же пирог, как утром?

— Что, не хватило? — удивилась Фатима.

— Хватило. Но, дело в том, что день-то рождения сегодня у Айши, оказывается. Может устроим ей праздничный ужин?

— Конечно, устроим, — обрадовалась Фатима, — Наконец-то у Айши будет настоящий день рождения. У нас в приюте днём рождения считался день, когда тебя приводили в приют. А как слетали? Нашли?

— Нашли, Фатима, всё хорошо. Айша тебе сама всё расскажет. Подскажи, где вы розы на свадьбу брали? Хочу ей букет подарить. А то я на своём участке давно не был. Не знаю, растёт ли там чего-нибудь.

— Растёт. Наши с Айшой участки немного дальше и выше. Я каждый день мимо Вашего участка хожу. Розы там чудесные. Садовник за ними как за малыми детьми ухаживает. Да он сейчас там, наверное. Он Вам и букет составить поможет. Только он не разговаривает — обет дал молчать всю жизнь. Так что, не удивляйтесь.

Никита нашёл садовника на своём участке. Высокий худой индус пожилого возраста, но с удивительно живым взглядом как раз обрезал кусты роз. Никита подошёл:

— Здравствуйте, уважаемый. Я хочу нарезать букет роз в подарок на день рождения моей жене, но, боюсь сделать это неправильно и повредить кусты. Не могли бы Вы показать мне как это делается?

Садовник молча улыбнулся, взял секатор и начал ловко срезать с кустов самые красивые цветы. Он выбирал лучшие бутоны по каким-то известным лишь ему одному признакам и быстро сформировал шикарный букет. Затем прижал правую ладонь к сердцу, коротко поклонился и протянул цветы Никите. Никита поклонился в ответ, поблагодарил и осторожно, чтобы не уколоться, взял розы. Он зашёл в трапезную и попросил Фатиму поставить розы в воду, а сам спустился в Небесный шлюз. Ещё в прошлый свой визит Никита обратил внимание на очень красивую фарфоровую вазу, расписанную драконами, играющими среди волн. Взяв вазу, Никита вернулся в трапезную, поставил цветы в вазу и понёс домой. Войдя в комнату, протянул цветы жене:

— С днём рождения, Айша.

— Спасибо, любимый, — её глаза сияли, — сегодня один из счастливейших дней моей жизни, — Она коснулась лицом лепестков роз, — А пахну-ут! Тут Айша разглядела вазу:

— Где ты взял эту прелесть? Династия Мин, пятнадцатый век.

— Это тебе подарок на день рождения, дорогая.

— Спасибо, милый. Это будет моя любимая ваза…

Праздничный ужин удался. Сильвестр, его жёны и Фатима завалили Айшу цветами и подарками. Было очень весело. Жёны Сильвестра играли на диковинных музыкальных инструментах. Айша и Фатима танцевали индийские танцы. Никита пытался отвечать им лезгинкой, а Тимурчик поддержал его прыганьем и тявканьем. Потом Никита спел под гитару несколько романсов. Публика аплодировала.

Утром Никита проснулся с чувством непонятной тревоги. Как будто он должен сделать что-то важное и не знает что. У него бывало такое, обычно перед какими-либо событиями или происшествиями. Причём степень этой внутренней тревоги зависела от значительности и важности предстоящих событий. Например, все в медбатальоне знали, что если Никита начинает бродить по отделению из угла в угол или перебирать и проверять наличие и сроки годности уже сто раз проверенных медикаментов — жди большого наплыва раненых. Сегодня же Никита просто не знал куда себя девать. Тим ходил за ним по пятам и заглядывал в глаза. Значит, предстояло что-то серьёзное. Поэтому Никита с утра сел за стол с твёрдым намерением закончить сегодня свой доспех. К трём часам пополудни всё было готово. Он даже сделал небольшой образец своего невидимого доспеха и прикрепил его к небольшой доске. На тот случай, если Сильвестр захочет испытать прочность этой защиты. Потом начал собираться в дорогу. Айша почувствовала тревогу мужа и предложила было свои травяные чаи, но Никита отказался. Он точно знал, что дело не в нём самом и, что завтра ему надо будет трогаться в путь. Куда — он пока не знал. Только попросил жену приготовить ему традиционную афганскую одежду, смену белья и немного сухпайка в дорогу. Перебрал и почистил своё оружие, уложил всё в рюкзак. Туда же положил свою армейскую форму. Тим принёс свою любимую игрушку и тоже спрятал в рюкзак. Перед ужином Никита сходил в баню, долго лежал в ванне с тёплой минеральной водой. Чувствовал, что следующая помывка будет не скоро. За ужином сообщил Сильвестру о завтрашнем уходе. Тот попытался было отговорить Никиту неготовностью его к походу, завёл разговор о безопасности; но, Никита принёс образец доспеха, выстрелил в него из винтовки. Доска не шелохнулась. Никита показал ошарашенному Сильвестру пятно мельчайшей свинцовой пыли на доске и на этом разговор закончился. Только договорились держать связь через астрал каждый вечер. Ранним утром, когда Никита в сопровождении Айши и Тима вышел из кельи, Сильвестр ждал его на веранде.

— Я провожу тебя, Брат.

— Спасибо, Хранитель.

Никита обернулся к жене, обнял на прощанье и сказал:

— Дальше порога не провожайте. Долгие проводы — лишние слёзы… Тим — охранять! — и потихоньку сунул Тимкину игрушку в руку жене. Тимур что-то недовольно проворчал, но потом преданно посмотрел в глаза и завилял хвостом. Никита погладил его по голове.

Сильвестр и Никита подошли к самой обычной пещере среди нескольких точно таких же пещер в нижнем ярусе, вошли под арку входа и остановились. Никита сразу увидел где находится шлюз — в стене напротив. Он подошёл к стене, просканировал дверь с противоположной стороны и легко открыл засов изнутри. Большая каменная дверь легко открылась и Хранители вошли в шлюз. Дверь за ними мягко закрылась, автоматически клацнул засов. Они подошли ко второй двери, на которой засов находился уже с этой стороны. Никита открыл дверь — за ней начинался широкий тоннель.

— Мы в Лабиринте, Брат, — сказал Сильвестр, — здесь могут быть ловушки, их можно застопорить рычагами, находящимися рядом в замаскированных комнатах. Двери в эти комнаты открываются также как в шлюзах.

— Понял, — Никита поправил лямку рюкзака, — я не могу терять время на разведку Лабиринта, Брат. Так что, веди по кратчайшему пути. Я тут когда-нибудь потом погуляю…

Они вышли из Лабиринта часа через два. Дверь шлюза плавно захлопнулась за Никитой, отделяя его от важного, но, увы, закончившегося этапа в его жизни. Никита посмотрел по сторонам: они находились в довольно большом помещении, вырубленном внутри скалы. Помещение использовалось для складирования разных ящиков, тюков, мешков и разного размера коробок. Повернув за ближайший стеллаж, Хранители по широкому пролёту прошли к воротам склада. Сильвестр подошёл к небольшому электрощитку на стене справа от ворот, открыл его и щелкнул тумблёром. Минут пять ничего не происходило. Затем снаружи послышался звук отпираемого замка на воротах, и они распахнулись несколько мгновений спустя. В дверях стоял внушительного вида седобородый человек в дорогом халате. Он приветственно поклонился Хранителям. Никита и Сильвестр также поприветствовали встречающего и вышли из склада.

— Брат, сейчас мы находимся в ханаке. Это суфийский монастырь, обитель дервишей. Отсюда дервиши этого ордена уходят странствовать по миру и сюда же возвращаются. Шейх этого монастыря — выпускник одного из наших приютов. Встретивший нас уважаемый наиб Фархад руководит всеми хозяйственными делами этого монастыря и только он один имеет доступ на этот склад. Кроме него и шейха Абдаллы никто здесь не знает о существовании нашего Монастыря. Шейх сейчас в отъезде, я познакомлю вас позже, когда ты вернёшься, Брат.

Они втроём вышли из внутреннего дворика и проследовали на конюшню. Здесь Никите подвели чистокровного ахалтекинского скакуна редкой белой масти с голубыми глазами. Жеребец был хорош. Никита лошадей любил и пацаном целые дни проводил на колхозной конюшне, ухаживая за лошадьми. За это старый конюх, отставной сержант-кавалерист дядя Андрей обучал пацанов верховой езде. Радости подростков не было предела. Тот же дядя Андрей научил Никиту и разбираться в лошадях. Никита и сам много читал про лошадей, просмотрел много иллюстраций в книгах по коневодству в районной библиотеке. Но, такого красавца коня Никита видел впервые. Он достал из рюкзака яблоко и предложил его жеребцу. Тот понюхал, взял яблоко бархатными губами и схрумкал. Никита, негромко разговаривая с жеребцом, похлопал его по шее, давая привыкнуть к себе и сам привыкая к нему. Наконец знакомство закончилось, конь Никиту признал. Повинуясь краткому распоряжению наиба Фархада, конюх быстро оседлал жеребца. Седло было кавалерийского образца со всеми принадлежностями к нему. Никита переложил содержимое своего рюкзака в переметные сумы, проверил укладку для коня — всё было на месте. Никита попросил два бурдюка с водой и привязал их к заднему вьюку. Затем закинул винтовку за спину, поблагодарил конюха, взял повод и повёл скакуна на выход. Наиб Фархад и Сильвестр проводили его за ворота монастыря. Прощались недолго, всё было оговорено во время прохождения Лабиринта. Взаимные поклоны с наибом Фархадом и короткие прощальные объятия с Сильвестром:

— Доброго пути, Брат.

— Счастливо оставаться, Сильвестр.

Никита перекинул повод через шею коня, ловко вскочил в седло, отсалютовал остающимся и, подобрав поводья, дал лёгкий посыл жеребцу шенкелями. Тот пошёл шагом. Ещё не решив, куда он едет, Никита не стал переходить на рысь. Ему надо было подумать. Он немного ослабил поводья, и застоявшийся ахалтекинец сразу попробовал было пошалить, определяя степень предоставленной ему свободы. Никита быстро окоротил коня, показав ему кто здесь хозяин. Жеребец принял это как должное и больше не пытался проверить хозяина на прочность. Дорога петляла между крупных обломков скал и Никита запустил в вышину астральный зонд, чтобы определить общее направление движения. Зонд показал, что метров через пятьсот дорога выходит на каменистую равнину, вдалеке переходящую в пески пустыни. Никита свернул зонд и попытался разобраться в своих ощущениях. По всему выходило, что ехать придётся в пустыню. Его тянуло именно туда, прямо в эти пески. Пока направление дороги совпадало с нужным Никите, он ехал не торопясь и, чтобы не терять зря время, достал кусок Небесного металла и начал плести для своего коня такой же невидимый доспех, как у себя. Между тем, дорога дошла до края пустыни и резко повернула налево, уходя по каменистому плато вдоль края пустыни за горизонт. Никита вздохнул и направил коня прямо в пески. Отдыхавшая невдалеке в тени одинокой скалы группа паломников удивлёнными взглядами проводила богато одетого всадника на дорогом коне, уходящего прямо в сердце самой большой пустыни Афганистана. Через пару часов жара стала невыносимой для коня, он часто дышал и то и дело недовольно всхрапывал. Никита в своём доспехе с регулируемой температурой чувствовал себя вполне сносно, но жеребцу требовался отдых. И, хотя ахалтекинцы хорошо переносят сухой жаркий климат, сегодняшняя жара стала испытанием и для него. Они отошли от края пустыни не так далеко, и здесь ещё встречались участки глинистой почвы и скопления скал. Никита выбрал скалу повыше и в её тени устроил дневной привал. Расседлал жеребца, достал из переметной сумы брезентовое поильное ведро, налил из бурдюка воды и напоил коня. В той же суме нашёл мешочек с сухарями, положенный туда заботливым конюхом, и скормил пяток сухарей Торосу. Так Никита решил назвать своего скакуна. Затем Никита перекусил сам и сделал несколько глотков из фляги, в которую заботливая Айша залила какой-то слабый травяной отвар на основе зелёного чая. Напиток прекрасно утолял жажду. Пока они отдыхали Никита продолжал плести кольчугу для жеребца. Когда жара спала, опять тронулись в путь. На ночёвку остановились среди барханов когда уже совсем стемнело. К вечеру Никита уже закончил оплетать кольчугой голову коня, поставил на неё астральную сеть как на своём доспехе, установив предельную пропускаемую температуру 37–39 градусов. Завтра Торос будет переносить жару гораздо легче. А к концу путешествия Никита надеялся доспех для коня закончить, тогда вопрос о перегреве жеребца вообще отпадёт. Устроившись на ночёвку, напоив коня и засыпав ему овса из переметной сумы, Никита сформировал одно из астральных тел и слетал в Монастырь. Сначала он поговорил с Сильвестром, а затем наведался домой. Айша не спала, ждала его посещения. Никита поцеловал её в макушку и она сразу же выскочила в астрал. Радостные объятия и поцелуи прервал Тимур. Он тоже лез обниматься и лизаться.

— Айша, он что, меня видит?

Щенок вилянием хвоста и тявканьем подтвердил, что да, вижу, а что здесь такого?

— Да, милый, он тебя видит, — подтвердила Айша, — не забывай, кто его принёс.

— Офигеть! И что теперь делать?

— Ничего не будем делать. Посмотрим, что из него вырастет.

— Ты, как всегда, права, дорогая. Ладно, что у нас на ужин?

— Всё на столе. Выбирай.

Ещё накануне отъезда они с Айшой договорились, что Айша будет готовить еду или ещё что-то нужное Никите заранее; а Никита будет прилетать ежедневно и забирать приготовленное с собой, так же, как он переносил приготовленные пищу и подарки для родителей Айши. Вот только вес переносимых в астрале свёрнутых в точку продуктов и других вещей был ограничен обычными физическими силами Никиты. И как ни бился Никита, перенести больше пятидесяти килограмм на большое расстояние в астрале он не мог. Непосредственно рядом со своим физическим телом он мог, вырастив своё астральное тело до гигантских размеров, подхватить этим гигантом скалу и швырнуть её через всё ущелье. А вот на удалённом расстоянии в астрале он мог переносить и бросать предметы только в пределах своих обычных физических сил. По другому пока не получалось. Потому они и договорились, что Никита будет прилетать, брать приготовленное и заказывать на завтра то, что ему необходимо. Сегодня он взял только ужин, напитки и яблоки для Тороса, заказав назавтра ещё бурдюк воды, свежую морковь для него же и мешок сена. На этом визит закончился. Никита поцеловал жену, свернул в точку ужин и вернулся на место ночёвки в пустыне. Яблоки сразу скормил коню, потом поужинал сам. Положил под голову седло, завернулся в одеяло из верблюжьей шерсти и уснул. За безопасность не беспокоился. Лошади чуют опасных врагов не хуже собак. Да и спал Никита чутко, беспокойство коня почувствовал бы сразу. Утром проснулся рано, собрал посуду, свернул в точку и слетал к жене за завтраком. В Монастыре всё было спокойно. Вернувшись, Никита задал коню сена, потом напоил его досыта и заседлал. Завьючил вещи, сел в седло и они тронулись в путь. Сегодня жара была ещё сильнее, чем вчера. И, хотя за полдень Никита сплёл доспех коню уже до середины шеи, на дневной привал пришлось останавливаться. Торос от жары устал до такой степени, что последние километры до замеченной издали одинокой скалы, которую Никита выбрал для дневки, пришлось идти пешком, ведя жеребца в поводу. Скала почти не давала тени, но укрывала от сухого горячего ветра, который потихоньку усиливался с каждым часом. Вскоре барханы вокруг "запели." Дело в том, что ветер, срывая песок с гребней барханов, сталкивает в воздухе с большой скоростью миллионы песчинок, которые начинают издавать звук, известный как "пение" барханов. Это было плохо. Это был признак надвигающейся песчаной бури. Песок уже скрипел на зубах, становилось трудно дышать. Никита достал из вьюка скатку попоны, раскатал её и укрыл коня, зафиксировав попону так, чтобы не сорвало ветром. Свою голову и лицо замотал чалмой так, что оставалась только щель для глаз. Уложил жеребца ближе к скале с подветренной стороны, переметные сумы и бурдюки с водой положил поближе к голове коня. Когда он укладывался рядом и укрывал голову коня и себя одеялом, небо уже почернело от миллионов тонн песка, поднятого ветром в воздух. Это был кара-буран или чёрная буря, самое страшное, что может быть в афганской пустыне. Она может длиться от нескольких дней до нескольких недель. Были случаи когда в ней гибли целые караваны. Под рёв бури Никита плёл кольчугу для Тороса, иногда наведывался в Монастырь пополнить запасы воды и провизии. Занятый плетением доспеха для коня, Никита подолгу разговаривал с Торосом, рассказывая ему разные истории из жизни лошадей, которых много слышал от колхозного конюха дяди Андрея. Дядя Андрей, бывший сержант-кавалерист, начинал службу ещё в кавалерийском корпусе знаменитого Доватора и знал много таких историй из жизни лошадей и кавалеристов, что Никита даже не мог разобрать где правда, а где вымысел. Конь слушал все эти истории и тяжело вздыхал. Когда Никита рассказывал истории с участием кобылиц, Торос только фыркал в самых интересных местах. А когда Никита рассказал пикантную историю про загулявшую молодую кобылку, жеребец откровенно заржал. Так, за разговорами под завывания ветра, проходили долгие часы вынужденного безделья Никита и Тороса. Периодически они вставали, чтобы стряхнуть с себя кучи песка, наметённые ветром. Буря закончилась к утру третьего дня. Ветер ещё налетал порывами, но идти уже было можно. Никита почистил и обиходил коня, напоил его и задал корм. Снял с себя и тщательно вытряс всю одежду, чтоб не оставить в её складках ни одной песчинки. Особенно обратил внимание на обувь. Несколько песчинок в ботинке за день натрут ногу не хуже наждачной бумаги. Позавтракав, Никита заседлал коня, тщательно проконтролировав, чтобы ни одна песчинка не попала под седло. Наконец, они тронулись в путь. Единственное, что радовало, так это то, что доспех коня был сделан более чем наполовину. Оставалось оплести невидимой кольчугой только круп и задние ноги Тороса, чем Никита и занимался во время движения. Около полудня Никите показалось, что он слышал выстрелы где-то далеко слева. "Стреляли очередью, ветер дул со стороны источника звука, значит, расстояние не менее двух километров," — прикинул Никита и запустил вверх астральный зонд. Действительно, километрах в двух Никита увидел бегущего между барханами человека с автоматом в руках. Человек петлял как заяц, но бежал тяжело. Вдалеке на самом высоком бархане стояли трое с автоматами. Один осматривал пустыню в бинокль, а второй забинтовывал третьему ногу. Затем перебинтованный обнял за плечи своих товарищей и вся троица повернула назад. Убегавший от них человек завернул за очередной бархан и упал. Никита приблизил к нему зонд. Убегавший оказался подростком лет 11–12. Досталось ему крепко: лицо было в кровоподтёках, одежда местами изорвана. Он зажимал рукой огнестрельную рану в левом плече, рукав рубахи весь пропитался кровью. Парень был одет как пустынный кочевник. Никита послал коня в галоп. Через пять минут скачки Никита обогнул последний бархан и усидел ствол автомата, направленный прямо ему в лицо. Затуманеные болью глаза сидящего парня твёрдо смотрели в глаза Никите.

— Я пришёл с миром, — на пуштунском сказал Никита и поднял руки ладонями вперёд, показывая, что у нет в руках оружия. Подросток медленно опустил автомат и повалился на бок, теряя сознание. Никита соскочил с коня и бросился к парню. Вытащил перевязочный пакет, разрезал и так уже здорово порванную рубаху воина и осмотрел рану. Пуля попала в лопатку и прошла навылет через грудную мышцу. Похоже, лёгкое не задето. Никита быстро перевязал рану. Достал аптечку и вколол противошоковый набор. Пощупал пульс — пульс был, но частый и слабый. Кровопотеря была приличная. Никита достал из переметной сумы флягу и, повернувшись, заметил, что подросток наблюдает за ним через полуприкрытые веки. Никита протянул флягу:

— Пей. Это зелёный чай.

Парень помолчал и прошептал:

— Я не знаю кто ты, чужеземец. Но, на твоей руке браслет нашего племени. Значит, ты свой. Я приму твою помощь. Я остался самый старший в нашем клане. Если я умру, возьми на себя мою месть, — и парень опять потерял сознание.

У Никиты была с собой упаковка 40 % глюкозы в ампулах и он ввёл парню внутривенно две ампулы. Как потом выяснилось парня несколько дней не кормили и в сочетании с физической нагрузкой это дало обморок. Так что глюкоза пришлась кстати. Через несколько минут подросток открыл глаза и выпил сразу полфляжки зелёного чаю. Ему стало лучше и сознания он больше не терял. Слабым голосом парень рассказал Никите свою историю. Его звали Зафар. Их клан был небольшим, но важным звеном в жизни пустынных кочевников. С древних времён этот клан был хозяином небольшого, но очень важного оазиса Эль-Зафар в центре самой большой пустыни Афганистана. В оазисе было всего четыре колодца: один для людей и один для скота, и два колодца для полива небольших полей вокруг кишлака. Эти колодцы были полноводны и никогда не пересыхали. До ближайшего к этому оазису источника воды было пять дней пути. Пройти через всю пустыню, миновав этот оазис было невозможно. Все кланы кочевников проходили через оазис эль-Зафар, если им приходилось пересекать эту пустыню. …Этот караван археологов пришёл в оазис за три дня до чёрной бури. Их было тридцать человек. Они щедро заплатили за постой и воду и на следующий день собирались следовать дальше. Ночью они напали на спящий оазис, предварительно вырезав сторожей. Соплеменники Зафара храбро сражались, но нападение было внезапным, а разбойники хорошо вооружены. В тюках у них было не археологическое оборудование, а оружие. Разбойники убили всех взрослых, стариков и детей. Колодцы подорвали взрывчаткой. Они ограбили оазис и сожгли дома. Двух своих проводников они убили и переодели в форму солдат афганской армии, а затем бросили посреди селения. Они оставили в живых только девушек, молодых красивых женщин и детей от 8 до 12 лет. Среди них старшая сестра Зафара. Их взяли с собой и ведут на продажу. Чёрная буря застала их караван в пути. Во время кара-бурана сестра Зафара перегрызла верёвки на его руках, и Зафар сумел зарезать одного охранника. Он успел захватить его автомат, но поднялась тревога и Зафар вынужден был убежать. Целые сутки, пока не закончилась чёрная буря, он, закопавшись в бархан, провёл без пищи и воды. Сегодня утром Зафар подкрался к каравану и застрелил одного из главарей бандитов и ранил второго разбойника во время преследования. Но, сам был при этом ранен. Он немножко отдохнёт и пойдёт выручать своих соплеменников. Зафар теперь самый старший из оставшихся в живых мужчин клана. Значит, он вождь клана. А там, в караване, пленённые женщины и дети его клана. Он должен их освободить и отомстить разбойникам. Они специально убили всех, чтобы племя кочевников не знало кому мстить. Но, он, Зафар, знает.

— Зафар, сколько в караване разбойников?

— После боя в оазисе их осталось двадцать два человека. Здесь я убил двоих и одного ранил. Значит, осталось двадцать человек, один из них ранен.

— Какое у них оружие?

— У всех автоматы, кроме одного. У него винтовка с оптическим прицелом. Это он ранил меня. Он самый опасный из них. Его надо убить в первую очередь.

— Ты сказал, что убил одного из главарей. Значит, есть ещё?

— Да, главарей было двое. И они не арабы. Они похожи на арабов, одеты как арабы, разговаривают на арабском языке, но они не арабы. Они белые. Это они приказали убить проводников и переодеть убитых в форму афганской армии. Они привезли эту форму с собой.

— Сколько в караване пленных?

— Сорок шесть женщин, двадцать восемь девушек и сорок пять детей. Это всё, что осталось от моего клана. Я должен их спасти. У меня ещё осталось десять патронов.

— Зафар, ты ранен…

— Там люди моего клана.

— Я не о том, Зафар. Извини, если я скажу что-то не так, я плохо знаю ваши законы. Одному трудно воевать против двух десятков разбойников. Могу ли я предложить тебе свою помощь?

— Ты чужеземец, но на твоей руке браслет нашего племени. Полтора года назад я слышал, что наше племя взяло под свою защиту одного доктора-шурави. Это ты?

— Да.

— Я думаю, — после короткого молчания сказал Зафар, — если наше племя взяло тебя под свою защиту, то ты тоже имеешь право защищать людей нашего племени в случае опасности. Это будет справедливо. Я готов принять твою помощь. Других воинов нашего племени здесь нет. Завтра в наш оазис должен прийти один клан, но они ничего не знают о происшедшем и не знают где мы.

— Стоп. Ты сказал, что бандиты взорвали колодцы. Значит, этот клан не найдёт в оазисе воды?

— Да… Тогда они все погибнут. На обратный путь у них воды не будет. А откопать колодцы они не успеют, погибнут от жажды. Колодцы были очень глубокие.

— Значит, надо торопиться, Зафар. Ты пока полежи здесь, отдохни. А я схожу на разведку, посмотрю что там и как. Никита оставил Зафару одеяло, оба бурдюка с водой, весь сухой паёк, бинты, антибиотики в таблетках. Хотел оставить промедол, но Зафар сказал, что у него есть обезболивающее и показал небольшой брусок коричневой пасты, откусив при этом маленький кусочек. Никита пообещал вернуться ночью, крайний срок — утром. Зафар обещал ждать на этом месте и никуда не уходить.

Никита слегка дал коню шенкелей и рысью направился в ту сторону, куда ушла троица разбойников. Отъехав от Зафара, выпустил в небо астральный зонд и осмотрелся. Трое бандитов ковыляли на юг, раненый здорово их задерживал. Никита отследил направление их движения и галопом обошёл их по дуге, зайдя со стороны солнца. Здесь он спешился, уложил коня между барханами и залёг в засаду. Разбойники должны были пройти метрах в пятидесяти от него. У него не было жалости к этим людям: они совершили самое страшное злодеяние в пустыне и им не было оправдания. Никита проверил не попал ли песок в винтовку, улёгся поудобнее, замаскировался, передёрнул затвор своей М-16, установил режим непрерывного огня. Настроился на долгое ожидание. Бандиты показались минут через двадцать. Дождавшись, когда они подойдут поближе, Никита одной очередью уложил всех троих. Подождал несколько минут, ничего не происходило, никто не шевелился. Никита осторожно подошёл к разбойникам, осмотрел — добивать не было необходимости. Минус три, осталось семнадцать. Он собрал автоматы бандитов, запасные магазины, ножи, фляги, бинокль. Больше на них не было ничего интересного, в погоню они бросились налегке. Никита навьючил собранное на коня и отвёз всю добычу к Зафару. Теперь за парня можно было не беспокоиться, патронов и оружия для обороны ему хватит. При виде такой горы оружия у подростка загорелись глаза. Он дёрнулся было встать, но тут же со стоном опустился на песок.

— Зафар, оставайся здесь. Я приведу караван сюда, — сказал Никита, — тебе нужно отдохнуть. Тебе ещё вести караван обратно в оазис.

— Оазиса больше нет, — глухо сказал Зафар, — разбойники сожгли его.

— Ничего, стены остались, значит и дома будут.

— Они взорвали колодцы.

— Мы что-нибудь придумаем, Зафар. Безвыходных положений не бывает.

Никита ободряюще подмигнул Зафару и взлетел в седло. Под мерный стук копыт Никита прозондировал окрестности с высоты птичьего полёта. Караван оказался километрах в пяти южнее. Метрах в трёхстах от него виднелась тройка разбойников, возвращавшаяся из поиска. На полпути между Никитой и караваном и немного правее находилась ещё одна тройка бандитов. Они просто стояли на бархане, осматривали каждый свой сектор и слушали пустыню. Двое были с автоматами, один с винтовкой, на которой был оптический прицел.

— А вот и снайпер, — подумал Никита, — это о нём говорил Зафар, его-то и надо убирать в первую очередь. Никита повернул коня левее и начал обходить эту троицу. Он решил повторить вариант с засадой. Противники о нём пока не подозревают и ведут себя довольно беспечно. Они ловят всего лишь пацана-подранка, а о том, что сами могут оказаться в роли дичи, пока не подозревают. Средней рысью, не показываясь из-за барханов, Никита обошёл разбойников, нашёл подходящее место для засады, отвёл в сторону и уложил Тороса, затем залёг в выбранном месте и замаскировался. Запустил в небо ещё один астральный зонд. Первым зондом Никита наблюдал за выбранной им троицей, а вторым зондом контролировал ситуацию в районе каравана. Третья тройка уже вернулась в караван и там начались сборы в дорогу: навьючивали, поднимали и выстраивали в цепочку верблюдов, сгоняли в группу пленников. Пустили в небо зелёную ракету, видимо, приказывая погоне повернуть назад. Это было хорошо, ибо Никита уже начал беспокоиться о том, что если бандиты решат продолжить поиск, то могут наткнуться на Зафара. Ему не хотелось покидать такое удобное место для засады: здесь разбойники должны были пройти между двумя высокими барханами и тогда, возможно, в караване не услышат его выстрелы. Всё-таки у М-16 звук не такой, как у автоматов Калашникова, которыми были вооружены бандиты. Трое бородачей появились буквально через десяток минут. Шли цепочкой друг за другом. Первый смотрел вперёд, задние контролировали правый и левый фланги. Снайпер шёл последним. Он всё-таки успел почуять Никиту и за секунду до выстрела упал на песок и попытался найти его в прицел. Никита такой возможности ему не предоставил — всадил в него очередь на десяток патронов. Оставшиеся двое, услышав выстрелы, сразу бухнулись на землю и, даже толком не прицелившись, открыли огонь. Никита добил их двумя короткими очередями. Весь бой длился от силы минуту. Никита выждал несколько минут — никто не шевелился. С винтовкой наизготовку Никита осторожно подошёл к лежащим. Добивать никого не требовалось, стрелял как в тире, укрыться бандитам было негде. Ещё минус три. Осталось четырнадцать. Трофеи Никита собирать не стал, взял только снайперскую винтовку. Снайперка была хороша: самозарядная германская HK PSG1 под натовский патрон 7,62Х51 с шестикратным прицелом "Хенсолт" 6Х42 с подсветкой сетки. В разгрузке снайпера Никита нашёл три снаряжённых двадцатипатронных магазина к винтовке и гранату DM-51. Магазины и гранату он также взял себе. Футляра к винтовке не было, видимо остался в лагере басмачей. Свою М-16 Никита закинул за спину, а снайперку повесил перед собой поперёк груди. Влез в седло и шагом поехал между барханов к каравану. Там уже все готовы были выступить в путь, ждали только ушедших в погоню за беглецом. Никита приблизил зонд к лагерю разбойников и нашёл главаря. Им оказался загорелый крепыш лет сорока, одетый в традиционную афганскую одежду и зелёную чалму. Это был не смуглый, а именно загорелый белый наёмник с несколько восточными чертами умного лица. Он, видимо, уже понял, что события пошли не так, как планировалось, и бросал озабоченные взгляды в пустыню. Вот главарь бросил короткое распоряжение и пятеро бандитов окружили пленников, остальные распределились по цепочке верблюдов, собираясь играть роль погонщиков. В небо взлетели ещё две зелёные ракеты. Караван тронулся в путь. Курбаши решил не ждать своих людей, видимо, рассчитывал, что уцелевшие догонят медленно двигающийся караван. А искать пропавших он не рискнул, справедливо полагая, что там, где бесследно пропали шестеро, могут пропасть и оставшиеся. Он решил уходить. Никита дал коню шенкелей, переводя его на рысь. Задача осложнялась. Караван надо остановить, но остановить так, чтобы не пострадали пленные. Если басмачи почуют, что запахло жареным, они могут вырезать пленников и попытаются бежать, бросив добычу. Надо было что-то придумать. А для начала — убрать главаря. Отряд без командира — это стая без вожака. И, если в стае начнётся грызня за лидерство, басмачам какое-то время станет не до пленников. Никита обогнал караван, спрятал коня в небольшой низине, устроил себе снайперскую позицию в сотне метров от предполагаемого пути каравана, замаскировался и стал ждать. Скорость движения верблюда — 3 километра в час, так что Никита едва не заснул пока дождался каравана. Наконец, из-за бархана появилась гордо поднятая голова первого верблюда, и Никита начал искать в окуляре оптического прицела фигуру главаря. Курбаши шёл в самом конце каравана в компании двух сообщников, причём расставил их так, что спереди его прикрывала группа пленников, а с флангов и немного сзади его телохранители. Никита выбрал свободный ход спускового крючка, дождался когда главарь покажется в сетке прицела, задержал дыхание и плавно нажал на спуск. Телохранители сначала не поняли что произошло, и, когда курбаши начал заваливаться назад, бросились к нему. Никита успел сделать ещё один выстрел и завалить одного из телохранителей. Второй басмач, поняв что происходит, бросился в толпу пленников и что-то заорал. Караван остановился. Бандиты залегли и, натягивая поводья, начали укладывать на землю верблюдов. Никита не стрелял, боялся попасть в верблюдов. Подвёл итоги: минус два, осталось двенадцать. В лагере басмачей царила неразбериха пополам с паникой, слышались крики, суматошные выстрелы общим направлением несколько левее позиции Никиты. Он отполз с бархана, наблюдая за караваном через астральный зонд. Постепенно в лагере разбойников паника прекратилась, наступила напряжённая тишина. Вдруг из группы пленников вышел мальчик и пошёл в сторону Никиты, сначала медленно, затем быстрее и, наконец, побежал. По нему не стреляли. Мальчик бежал в направлении бархана, по которому стреляли басмачи в момент нападения. Никита спустился с бархана, встал, подошёл к коню. Поднял его, похлопал по шее, вскочил в седло и поехал на перехват мальчика. За барханами они встретились. Мальчик, увидев вооружённого всадника, остановился как вкопанный. Ему было лет восемь, исхудавшее лицо, потрескавшиеся сухие губы, глаза затравленного зверька. Никита поднял руки, показывая, что в них не оружия:

— Салям алейкум. Мир тебе. Я — друг.

— Алейкум ассалям, — помолчав, ответил мальчик.

Никита достал флягу, в которой оставалось ещё около половины, и протянул мальчику:

— Пей. Это зелёный чай. Зафар оставил половину.

Услышав имя Зафара, мальчик встрепенулся:

— Где Зафар?

— Тут, недалеко. Он ранен и решил принять мою помощь, — Никита повернул руку так, чтобы стал виден браслет на его руке.

Мальчик посмотрел на браслет, на Никиту, затем подошёл и взял из его рук флягу. Отвинтил крышку, приложился к фляге и уже не смог остановиться, пока не выпил всё до дна.

— Спасибо, — он завинтил крышку и вернул фляжку, — это ты убил этих двоих?

— Да. Почему они не стреляли, когда ты уходил?

— Это они послали меня сюда. Они думают, что это Зафар мстит им. Они велели передать, что ещё один выстрел в их сторону, и они зарежут всех пленников.

— Та-ак… Тебя как зовут?

— Мансур.

— Хорошо, Мансур. Иди вот по этим следам и там найдёшь Зафара. Оставайся с ним, я скоро приду.

— Нет, чужеземец. Я должен вернуться. Там моя мама. Если я не вернусь в течение часа, они зарежут её, — в глазах мальчугана заблестели было слёзы, но он справился с собой.

— Не волнуйся, я освобожу пленников через тридцать минут.

— Зафар умирает? — спросил мальчик.

— Нет. Я перевязал его. Он будет жить.

— Тогда я останусь с тобой, — твёрдо сказал мальчуган.

— Хорошо… Но, у тебя нет оружия.

— Дай мне одну винтовку.

— Винтовка нужна мне. А из снайперской винтовки ты стрелять не умеешь. Ведь так?

Мансур набычился и промолчал.

— Но, у нас есть выход из положения. Иди вон туда по следам моего коня. Там, через пару тысяч шагов ты найдёшь трёх убитых басмачей. Там остались два автомата. Возьми эти автоматы и запасные магазины. Принеси это всё сюда и жди меня здесь. Я пока в разведку схожу. Договорились?

— Да. Я быстро, — пацан повернулся и побежал. Только пятки засверкали.

Никита отъехал за барханы и остановился. Надо срочно что-то делать, иначе они перережут пленников. Никита пытался быстро что-нибудь придумать, но ничего путного в голову не приходило. Он начал злиться на себя, на бандитов, на всё на свете. Его прямо распирало от злости. Распирало?! Вот оно! Никита сосредоточился и вышел в астрал. Он начал, собирая вокруг астральную энергию, увеличивать своё астральное тело. Он накачивал и накачивал его до тех пор, пока фигурки людей и верблюдов в караване не стали казаться ему игрушечными. Тогда астральный гигант, нарочито громко топая, пошёл в сторону каравана. При каждом его шаге земля содрогалась как при землетрясении, в том месте, где он ставил ногу, вздымались фонтаны песка и оставались огромные следы глубиной в метр. Впавшие в ступор басмачи только слышали звук шагов гиганта, чувствовали содрогание земли и видели огромные следы невидимого монстра, приближавшегося к ним из пустыни. "Дэвы, невидимые дэвы!!" — заорал один из разбойников, и всё пришло в движение; пленники сбились в испуганную толпу и в ужасе сели на песок, закрывая глаза руками, бандиты бросились к верблюдам в надежде спастись бегством. Испуганные верблюды рвали связывавшую их верёвку и убегали прочь в пустыню. Кто-то из басмачей попытался стрелять в сторону следов невидимого дэва, кто-то бросил оружие и лихорадочно пытался зарыться в песок. Один из разбойников, дико ощерясь, выхватил кинжал и бросился к толпе пленников. Никита ударом гигантского кулака вбил его в песок как таракана. Увидев это, все басмачи бросили оружие и в ужасе пали ниц. Никита остановил астрального гиганта в шаге от каравана. Всё замерло, только слышно было шумное дыхание невидимого дэва. Никита оставил Дэва контролировать ситуацию и тронул коня шагом. Подъехав к пленникам, Никита сказал:

— Люди клана Зафара, вы свободны.

Какое-то время ничего не происходило, пленники не могли поверить в происходящее. Положение спас Мансур. Он бежал к людям, путаясь в ремнях двух автоматов и кричал:

— Мама, не бойся! Это повелитель дэвов! Он пришёл спасти нас!

Подбежав к своим, Мансур схватил валявшуюся на песке саблю и начал резать верёвки на руках у пленников. Люди начали вставать, переглядываться, ещё не веря в своё спасение. Встали и басмачи, сбившись в кучку. Один из них бросился было к валявшемуся неподалёку автомату, но Дэв ударом гигантского кулака расплющил разбойника о песок. Все замерли. Вдруг одна из женщин, выхватив из кучки оружия кинжал, бросилась к бандитам и неумело, но со всего размаха начала бить одного из них кинжалом в низ живота: раз, и ещё, и ещё. Это прорвало плотину людского гнева; женщины, мешая друг другу, бросились на басмачей и голыми руками стали рвать их на части. Даже девочка лет восьми подняла с песка валявшийся нож, подошла к этой куче барахтающихся тел и протянула нож одной из женщин. Та сразу же пустила нож в дело. Никита отвернулся. Это была не его месть. Постепенно толпа женщин схлынула, оставив на песке ошмётки того, что раньше было разбойниками. Послышались разговоры, плач. Никита привстал на стременах:

— Люди клана Зафара! Собирайте верблюдов и готовьтесь в путь. Я отведу вас к вашему вождю. Он ранен, ему нужна ваша помощь.

Люди, у которых снова появилась цель в жизни, рьяно взялись за работу: подростки побежали в пески ловить разбежавшихся верблюдов, женщины и девушки начали собирать и складывать вещи. Никита подозвал Мансура:

— Мансур, соберите всё оружие и вооружите всех, кто может с ним обращаться. Скажи женщинам, пусть досыта напоят всех перед походом. И найдите мне футляр для снайперской винтовки. О готовности выступить в путь докладывай сразу. Я вернусь через пятнадцать минут. Никита отъехал за барханы, вышел в астрал и помчался в Монастырь. Айша и Фатима работали на своих участках, ухаживали за розами. Тимур выслеживал кого-то в траве неподалёку. Никита осторожно обнял жену за плечи. Айша на мгновение застыла, быстро выглянула в астрал, чмокнула Никиту в губы и прошептала: "Здравствуй, милый. Иди домой, я сейчас." Никита отправился домой. Вскоре в сопровождении Тимура в келью впорхнула Айша. Быстренько улеглась на кровать, обняла тотчас пристроившегося под боком пса и выскочила в астрал:

— Что-то случилось, дорогой?

— Да. Где Сильвестр?

— Должен быть в библиотеке. Наконец-то приехал новый библиотекарь, Хранитель вводит его в курс дела.

— Хорошо. Приготовь мне, пожалуйста, все лекарства, какие есть: перевязочные, антисептики, антибиотики, болеутоляющие, жаропонижающие, сульфамиды — всё, что найдёшь. Воды бурдюков десять-двадцать. Сухой паёк. Приготовь как можно больше, приблизительно на сто человек, я за несколько рейсов перевезу. А я к Сильвестру, вернусь — всё расскажу.

Сильвестр сидел в библиотеке с представительным седобородым мужчиной европейского типа, среднего роста, в очках, лет около пятидесяти, на вид — типичным банковским менеджером среднего звена. Сильвестр что-то рассказывал, а библиотекарь внимательно слушал, периодически делая пометки в своём блокноте. Никита подошёл, взял с блюдечка ложечку и помешал кофе в стоявшей перед Сильвестром чашке. Библиотекарь покосился на Сильвестров кофе, но ничего не сказал. Сильвестр выглянул в астрал, увидел Никиту, удивился.

— Сильвестр, надо поговорить, — сказал Никита.

— Хорошо, иди в спортзал, я сейчас.

Никита отправился в спортзал. Устроился на подушках, устало прикрыл глаза. Через пару минут появился Сильвестр, сел напротив, вышел в астрал:

— Что случилось, Брат?

— Да, Сильвестр. В пустыне есть оазис Эль-Зафар.

— Знаю такой…

— Несколько дней назад он подвергся нападению разбойников. Басмачи убили всех взрослых мужчин, стариков и детей. Молодых женщин, девушек и детей, способных совершить переход по пустыне, захватили в плен для продажи. Оазис ограблен и сожжён. Колодцы подорваны зарядами взрывчатки.

— Это беда, Брат.

— Это ещё не всё. С басмачами я разобрался. Караван с пленниками сейчас собирается в обратный путь. Среди них один раненый. Я отнесу им воду, продукты и медикаменты. До оазиса они доберутся. Хуже другое… Это было не простой грабёж.

— Почему ты так думаешь?

— Руководили действиями бандитов двое белых. Они приказали убить своих проводников, одеть их в форму афганской армии и бросить в оазисе среди трупов убитых.

— Да, это провокация. Они хотят натравить кочевников на афганские власти. Это плохо, Брат.

— Это уже не так страшно. Освобождённые пленники расскажут людям правду. Есть ещё одна проблема…

— Говори, Брат.

— В ближайшее время в оазис должен прибыть большой клан кочевников, если уже не прибыл… Две тысячи человек. В конце пятидневного перехода по пустыне у них уже не будет воды. А колодцы в оазисе взорваны…

— Та-ак… Что будем делать, Брат?.

— Я отправлюсь в оазис и посмотрю, что можно сделать с колодцами. Пока я до них добираюсь, буду перебрасывать им бурдюки с водой. Организуй там через своих людей, чтобы это было незаметно.

— Сделаем.

— Дальше. Оповести всех кочевников и их оазисы, что могут быть повторные нападения, пусть будут начеку. И, если это возможно, организуй караваны с водой в сожженный оазис.

— Да, Брат, полечу сейчас же.

— Подожди. Надо обеспечить срочную доставку воды, своими силами я им воды много не натаскаю. Попробуй выйти на своих людей в Кабуле или Москве. Наши вертолёты туда не долетят, не хватит дальности полёта. А вот самолётами можно что-нибудь сделать. Есть же какие-то самолёты для доставки горючего, распыления гербицидов, химоружия, наконец. Придумай что-нибудь, Сильвестр. Без воды человек живёт только два дня. Если не доставить кочевникам воду в течение двух дней, они начнут погибать.

— Хорошо, Брат, я займусь этим прямо сейчас.

— Удачи тебе, Сильвестр. А я загляну домой и — в караван.

— Доброго пути, Брат.

Никита отправился в свои апартаменты. Айша уже почти всё приготовила для Никиты, заканчивала заваривать свои травы. Никита коротко рассказал жене обо всех своих приключениях за последние сутки и начал нагружаться бурдюками с водой и мешком с медикаментами для первой ходки. Айша подошла и начала грузиться тоже.

— Дорогая, ты куда собираешься?

— Я с тобой. Помогу перенести продукты.

Когда Айша разговаривала таким тоном, с ней лучше было не спорить. Никита и не стал. Только ограничил вес поднимаемых женой мешков.

— Как хочешь, дорогая. Только у нас в Союзе женщинам запрещено КЗОТом поднимать тяжести более двадцати килограммов. Закон будем соблюдать. Иначе не полетишь, — когда надо, Никита тоже умел настоять на своём. Айша спорить не стала.

Вдвоём они быстренько перетаскали мешки и бурдюки за соседний от Зафара бархан. Когда Айша увидела раненого Зафара, на глазах у неё заблестели слёзы:

— Никита, это же ребёнок! Как так можно?

— Этот ребёнок убил двоих и ранил одного бандита. И он самый старший из оставшихся в клане Зафара мужчин. Теперь он вождь клана.

— Но, он же ранен!

— Рана не опасна для жизни, я проверил. Антибиотики он получает. Сейчас я приведу караван с людьми его клана, и женщины будут за ним ухаживать. Всё, что нужно для его лечения, будет сделано. Да и другого выхода всё равно нет. Я провожу их до оазиса и помогу восстановить колодцы. Это всё, что я могу для них сделать. Всё, давай домой.

— Ну, Никита, у меня есть пара часов свободного времени. Можно я побуду с тобой? Ну, пожалуйста, а, Никита? — заглядывала в глаза жена. Отказать Никита не смог. Они направились в сторону каравана. Когда Айша увидела астрального гиганта, то сначала не могла связать и пары слов:

— А-а… Никит… А как ты?.. А он… А куда он… Потом?

— Ты не бойся, Дэвик хороший. Он своих не трогает.

— Но, это же ты! Только большой!

— Ну-у, я расту над собой. А, если без шуток, то потом он может уменьшиться до нормальных размеров. Просто это была психическая атака. Иначе басмачи могли вырезать весь полон.

— Да уж, психическая, — пробормотала Айша, рассматривая следы ног и кулаков Дэва.

— Милая, ты пока пообщайся со мной большим, а я караван к Зафару отведу.

Никита вернулся в себя, повернул коня и направился к людям. Здесь все уже собрались, ждали команду на выдвижение. Ему принесли футляр от снайперской винтовки. Никита разобрал винтовку, и убрал в футляр. Почистить можно будет на привале. Никита с помощью астрального зонда определил кратчайший путь, указал направление и дал отмашку. Караван медленно тронулся в путь. К Зафару прибыли через полтора часа. Он встретил своих людей стоя… Женщины сразу запричитали, засуетились вокруг раненого. Никита подъехал к вождю:

— Зафар, за соседним барханом мои запасы воды и продуктов. Я передаю их вам. Может быть устроить привал, чтобы люди могли поесть и отдохнуть?

— Чужеземец, как твоё имя?

— Никита.

— Никита-эфенди, клан Зафара никогда не забудет, что ты для нас сделал. Отныне и навсегда, ты — желанный гость в нашем оазисе и клане. Мой дом — твой дом.

— Благодарю тебя, Зафар-бей.

Наконец, с официальной частью было покончено, Никита осмотрел и обработал антисептиком рану Зафара, перевязал свежими бинтами, вколол антибиотики. Люди пообедали тем, что принёс Никита и продуктами, которые нашлись в тюках, навьюченных на верблюдов. Зафара усадили между горбов первого верблюда и караван тронулся в путь. Никита переключился на ощущения Дэва. Айша сидела перед ним на песке и доставала Дэва вопросами:

— Ну кто ты такой?

— Я — раб лампы, — уныло отвечал Дэв.

— Откуда ты взялся?

— Я живу в лампе.

— И как ты такой огромный убираешся в лампу?

— Мы, дэвы, можем всё.

— А сейчас почему такой большой?

— Чтобы сильнее тебя напугать.

— Да кто тут тебя боится? Ты же Никита.

— Я замаскировался.

— А зачем?

— Чтобы ты подошла поближе.

— Я уже близко. И что ты мне сделаешь?

Никита вспомнил как выглядел джинн в известном детском фильме, мгновенно превратился в него и рявкнул:

— Я тебя съем!

Айша взвизгнула и пулей отлетела на пару километров от Дэва. Никита летел за ней, громогласно ухал, грохотал костями, завывал и свистел. Наконец, Айша поняла, что её никто не трогает, хотя уже полчаса как могли съесть, и остановилась:

— А шуточки у тебя дурацкие!

— Мы, джинны, любим пошалить, — сказал Никита, опять превращаясь в себя. Теперь уже ему самому пришлось спасаться бегством. Когда гнев жены стал сходить на нет, Никита позволил себя поймать и сграбастал Айшу в объятья:

— Всё, всё, сдаюсь.

— Отпусти меня сейчас же, мужлан!

— Вот немножко подержу и отпущу. Надо же мне обнять жену на прощанье.

— Как, уже? — присмирела Айша.

— Да, милая, пора возвращаться. Мне надо наведаться в оазис, разведать обстановку, а ты в Монастыре будешь моим начальником снабжения.

— Никита, а вдруг мне понадобится срочно с тобой увидеться? Как я тебя найду?

— Я тебе ниточку с зондом оставлю. Когда будет нужно, сможешь и связаться и добраться до меня по этой нитке.

Они вернулись в Монастырь. Никита взял две связки по два бурдюка с водой, поцеловал жену и отбыл.

Оазис Эль-Зафар. Днём ранее.

Этот переход по пустыне дался клану очень нелегко. Стояла страшная жара, даже старики не помнили такого жаркого лета. Шли по ночам, днём отсыпались в тени шатров. Запасы воды таяли с каждым днём. А тут ещё чёрная буря посреди перехода задержала кочевников на целых два с половиной дня. К спасительному оазису посреди пустыни караван подходил не имея запасов воды; последние капли люди вытряхнули из бурдюков вечером, перед последним броском к оазису. Глава клана Халид-бей тревожно всматривался в черноту ночи: давно бы пора появиться на горизонте спасительным огням оазиса Эль-Зафар. Но, ни одного проблеска света не было видно в ночи. Лишь горизонт далеко на востоке начал понемногу светлеть, предвещая скорое наступление очередного жаркого дня. Поднявшись на гребень очередного бархана, Халид-бей понял причину своего непонятного беспокойства последние три дня: оазис был безлюден. Ни огонька, ни звука, ни лая собак. Лишь ветер доносил тошнотворные запахи гниющей плоти. Посланные вперёд разведчики принесли страшные вести: кишлак сожжён и ограблен, все его обитатели убиты. Но, от последней новости застыли в ужасе все: колодцы были взорваны. Воды в оазисе не было.

Никита сделал круг над оазисом: внизу были тишина и запустение. Лагерь кочевников располагался в километре с наветренной стороны. Никита направился в лагерь и приземлился у центрального шатра, самого большого и красивого в стойбище. На центральной площади не было ни души, кочевники спасались от жары в шатрах. Никита стоял и раздумывал куда направиться и как подкинуть кочевникам бурдюки с водой. В этот момент сквозь полог стоявшего рядом с центральным шатра на свет явился Сильвестр собственной персоной. Увидев Никиту, Сильвестр радостно заулыбался:

— Брат, как я рад тебя видеть! Ты как раз вовремя. Я уже собирался было улетать. Пойдём, я познакомлю тебя с нашим другом, — Сильвестр жестом пригласил Никиту в шатёр. Хранители прошли сквозь полог входа внутрь шатра. В небольшом тамбуре из ковров Сильвестр позвонил в серебряный колокольчик, висевший на стене. Услышав ответный звон изнутри шатра, Сильвестр шагнул вперёд, потянув за собой Никиту. В глубине шатра за низким столиком сидел пожилой кочевник с благородной проседью в иссиня-чёрной бороде. Одет он был в красивый зелёный халат и зелёную чалму. Аксакал сидел закрыв глаза, создавалось впечатление, что он находится в трансе.

— Уважаемый Рамиль-ходжа, позволь представить тебе моего друга и сподвижника. Это Брат Никита, человек, спасший от неволи оставшихся в живых людей клана Зафара. Сейчас он ведёт их караван сюда, в родной оазис.

— Ассаляму алейкум, уважаемый Рамиль-ходжа, — сказал Никита, — мир Вам и Вашему дому.

— Уаллейкум ассалям, Никита-эфенди, — ответил Рамиль-ходжа низким монотонным голосом, — Племя кочевников никогда не забудет, что ты сделал для наших братьев.

— Уважаемый Рамиль-ходжа, я принёс вам подарок — четыре бурдюка с водой, и мне нужно знать куда приносить следующие бурдюки. По мере своих сил я буду доставлять вам воду, пока мы не восстановим колодцы оазиса, — Никита положил бурдюки с водой на ковёр. Бурдюки медленно появились в центре шатра.

— Поистине, друзья познаются в беде. Твой подарок неоценим в нашем положении. Этот дар спасёт жизни десятков наших детей. Племя кочевников благодарит тебя, Никита-эфенди. Следующие бурдюки можешь приносить в этот шатёр, мы с благодарностью примем твою помощь, уважаемый Брат Никита.

— Уважаемый Рамиль-ходжа, — вклинился в разговор Сильвестр, — к сожалению, нам нужно спешить и мы не можем задерживаться более. Слишком много нужно сделать. Мир Вам.

— Мир Вам, — повторил Никита.

— Да, уважаемые Братья. Я счастлив принимать вас в моём доме. Но, каждая минута — это спасённая жизнь моего соплеменника. Мир вам.

Сильвестр и Никита вышли наружу, отошли в сторонку. Сильвестр начал рассказывать:

— Рамиль-ходжа — наш человек. Он очень хороший экстрасенс. Выходить в астрал не может, но, когда войдёт в транс, может нас видеть и слышать. По всем вопросам обращайся к нему. Он ближайший родственник вождя. Его слово здесь — закон. Позвони в тот колокольчик, он войдёт в транс и можете общаться. Теперь по нашим делам. Через два часа сюда привезут воду.

— Как привезут? На чем?

— На аэродроме авиастроительного завода в Ташкенте стоит опытный образец самолёта: специализированный ИЛ-76 с цистерной в фюзеляже. Все испытания прошёл, осталось испытать в реальных условиях тушения лесного пожара. Стоит на аэродроме потому, что на него нет заказов. Самолёт опытный, реальные заказчики о нём не знают; а заводские не чешутся, им эта головная боль ни к чему, самолёт-то они сдали. Сейчас его заправляют, согласовывают маршрут, и через два часа он с малой высоты выльет на головы кочевникам сорок тонн воды. Их задача — собрать эту воду. Сколько сумеют, столько и соберут. На первое время им хватит. А в Кабуле сейчас собирают все чистые бочки, промывают их и заливают водой. Завтра этот груз АН-22 доставят сюда и десантируют на парашютах, только на платформах вместо БМДшек будут закреплены бочки с водой. Двадцать тонн воды кочевникам с лихвой хватит, чтобы выйти из пустыни.

— А как же мой караван? Они ведь сюда идут. Им больше некуда — здесь их дом.

— Всё делается, Брат. Сюда готовится караван на автомобилях. Привезут воду, продукты и геологов с трубами и буровой автомашиной. Быстренько пробурят скважину и поставят насос. А уж посёлок кочевники сами восстановят. Вода будет, а работники со всех сторон понаедут и всем миром всё восстановят. Им без этого оазиса никак нельзя. Это самый короткий путь через пустыню. В обход на месяц дольше выходит. Так что, не волнуйся.

Из шатра Рамиль-ходжи вышел молодой кочевник с Никитиными бурдюками в руках и побежал куда-то вглубь стойбища. Сильвестр сразу попрощался и улетел. Никита тоже помчался в Монастырь за водой. На этот раз он взял шесть бурдюков и с трудом, но доставил в лагерь кочевников. Прилетев в стойбище на восьмой или девятый раз Никита увидел всё население лагеря на окраине стойбища. Ждали самолёт с водой. В подходящей котловине длиной около пятисот метров, между двумя барханами кочевники расстелили все свои запасы кошмы, шкур, тканей, халатов, даже разобрали и расстелили часть шатров. Поверх этого подобия ковра расставили всю посуду, котлы, казаны, какие-то тазы и другие емкости — всё, что могло служить вместилищем для воды, а также всё, что могло впитать воду, чтобы потом это можно было отжать и получить таким образом воду. Даже притащили из сожжённого посёлка и расставили деревянные корыта для скота. Сделав это, толпа кочевников встала на вершинах барханов вокруг котловины и ждала. Самолёт появился минут через пятнадцать. Снизился, сделал круг над стойбищем. Кочевники фальшфейерами обозначили котловину для сброса воды. ИЛ-76 сделал пробный заход. Люди проводили самолёт разочарованными взглядами. Аэроплан сделал круг, снизился метров до пятидесяти, открылась грузовая аппарель и самолёт вышел на боевой курс. Лётчики не подвели, сбросили воду с ювелирной точностью прямо в указанную котловину. Часть рукотворного дождя попала на благодарных зрителей. Дети прыгали и визжали от восторга, женщины плакали, а старики улыбались как дети.

Никита вернулся к своему каравану. Здесь всё было нормально: медленно, но верно шагали верблюды, покрикивали погонщики, Зафар держался молодцом, а Мансур гордо вышагивал с автоматом на шее в арьергарде колонны. Солнце клонилось к закату, пора было подыскивать место для ночёвки. Люди устали, да и ночью кто-нибудь мог отстать и потеряться. Место нашли хорошее — в низинке между редкими зарослями чёрного саксаула. Пока Никита кормил и обихаживал своего коня, подростки развели костёр, женщины приготовили горячую пищу, накормили детей, поели сами. Никита перевязал Зафара, вы дал ему очередную порцию таблеток. Назначили караульных, обговорили порядок смен. Затем все улеглись спать. Никита бодрствовал всю ночь, поддерживал огонь костра, периодически осматривал окрестности через астральный зонд. Ночь прошла спокойно. За завтраком к Никите подошёл Мансур. Он привёл с собой мальчугана лет девяти-десяти.

— Никита-хан, Джавад слышал как басмачи говорили о пленных шурави. Я подумал, тебе это будет интересно, — сказал Мансур.

— Пленные шурави? Где? Расскажи, Джавад.

— Я услышал это в первую ночь похода, когда ещё были живы оба главаря. Они спорили кому лучше продать нас. При этом они говорили, что пленного офицера шурави надо продавать в Пакистан, в лагеря душманов, там могут купить дороже.

— А где офицер шурави?

— Разбойники гнали нас в какой-то маленький посёлок на краю пустыни. Там несколько бандитов охраняют ещё других пленных. В посёлке басмачи должны были встретиться и уже всех вместе погнать на продажу. Куда — я не знаю.

— А как называется посёлок и где он?

— Не знаю, я не всё слышал. Но, наш караван шёл в тот посёлок.

— Спасибо, Джавад. Ты очень помог мне. Хотите фокус покажу?

— Хотим!

Никита показал мальчикам свои пустые ладони, даже повертел ими в доказательство того, что в руках ничего нет. Затем сложил ладони лодочкой вместе, дунул внутрь и медленно раскрыл — на ладонях лежали два маленьких электрических фонарика. Глаза мальчуганов загорелись восторгом.

— Это вам, ребята. Подарок, — Никита отдал пацанам по фонарику, показал как включать и выключать, — Только батарейки берегите, запасных нет.

Мальчишки убежали хвастаться своими новыми игрушками. А Никита призадумался. Наших надо было выручать. Приблизительное направление движения бандитского каравана определялось легко: прямая линия от разграбленного оазиса до места, где Никита освободил пленников. Продляем линию до края пустыни и приблизительно получаем местность, где надо искать базу басмачей. Не так уж много там посёлков. Надо лететь. Никита повесил один астральный зонд метрах в ста над караваном, второй расположил на той же высоте, но впереди по ходу километров на пять. Третий зонд направил строго назад и всё внимание сосредоточил на нём: поднявшись вверх на пару километров, он понёсся строго по прямой и вскоре достиг неширокой каменистой речки, ограничивавшеё пустыню с востока. Вдоль реки кое-где попадались обжитые места. Никита обследовал два посёлка — безрезультатно, обычные кишлаки. И только в третьем маленьком посёлке на десяток хижин из необожжённого кирпича, стоявших на высоком берегу неподалёку от речки, Никита обнаружил десяток вооружённых автоматами людей, которые явно маялись бездельем. Один сидел в тенёчке на въезде в кишлак, а остальные в домах спали, играли в нарды, курили кальян. И это в разгар рабочего дня? Никита просканировал дома и все строения в пределах дувала. В углу двора первого от дороги дома под навесом находилась глубокая яма, накрытая решёткой, приваленной по краям крупными камнями. На дне ямы сидели трое обросших людей в рваной военной форме. Форма была советского образца. Никита проскользнул в яму и вгляделся в лица солдат. К его великому удивлению, все пленники были ему знакомы: старшина Бойко и Курбаши сопровождали его в тот памятный выезд на роды в стойбище кочевников, а третьим оказался капитан Васин! Все трое были ранены: Курбаши баюкал обмотанную грязными бинтами руку, у Бойко была перевязана грудь, а капитан Васин как раз в это время пытался оторвать присохшие к затылку окровавленные бинты. Запах в яме стоял тошнотворный, оправлялись, похоже, здесь же. Значит, из ямы их не выводили вообще. Лица у всех троих были исхудавшие, губы потрескались. Значит, и кормили и поили их тоже от случая к случаю. Надо было срочно что-то делать. Никита рванул в Монастырь. Айша была дома. Никита позвенел посудой на столе, Тимур с радостным лаем бросился к нему здороваться. Айша выскочила в астрал:

— Привет, Никита. Как дела?

— Здравствуй, жена. Есть дело, — Никита кратко рассказал ей о ребятах в плену, — Мы можем найти большой глиняный кувшин литров на сорок? Как можно быстрее.

— Конечно, ты же сам видел в хранилище, когда пришёл сюда в первый день.

— Ах, да, я уже и забыл. Айша, срочно надо вымыть такой кувшин и залить в него вино. У нас в Монастыре есть вино?

— Конечно есть. Виноградник ты видел, значит и вино есть.

— Я думал, на изюм выращиваете. Ислам же запрещает вино.

— И на изюм, и на сок, и на вино. Виноградарь у нас француз Жан. Он католик. А вино он и из фруктов, и из винограда делает. Его кальвадос покупают лучшие рестораны Франции. Ты давай иди за кувшином и неси его на кухню. А я сбегаю к Жану, узнаю насчёт вина. Тебе какое? Не очень крепкое, градусов на десять — двенадцать, но желательно сладкое. Чем больше сахара, тем лучше. Их там не кормят совсем.

— Всё поняла. Ну, я побежала.

Никита слетал на грузовой терминал, выбрал кувшин литров на пятьдесят, отнёс его на кухню. Фатима только покосилась на плывущий по воздуху и укладывающийся в мойку кувшин. Сразу начала драить его с мылом. Вскоре примчалась Айша, взялась мыть крышку кувшина. Вдвоём с Фатимой они быстро закончили мытьё и споласкивание, затем Айша сказала в пространство:

— Никита, забирай кувшин и — за мной.

Никита схватил кувшин, Айша взяла крышку и вышла из кухни. Фатима только покачала головой, проводив удивлённым взглядом второй раз за день плывущий по воздуху кувшин. Пока они шли к винному погребу, Айша рассказывала:

— Такого вина, как ты требуешь, нет; но, Жан сейчас делает купаж коньячного ликёра и красного сухого вина. Он говорит, что никогда такого не делал, но, получится что-то вроде креплёного сладкого красного вина. Ему самому стало интересно попробовать такой букет, так что он не очень возмущался таким издевательством над его винами.

Так, за разговорами, они пришли в винный погреб. Их встретил Жан — благообразный пожилой человек с удивительно живыми глазами и лукавой улыбкой на востроносом лице:

— Уважаемая Айша, — полушутя-полусерьёзно спросил он, — Вы стали магессой? Кувшины сами плавают за Вами по воздуху? А Вы можете превращать воду в вино?

— Превращать не могу, но незаметно заменить воду в кувшине на вино — это запросто.

— Ну, это умели мастерски проделывать простые работники в моих погребах в Божоле. Ладно, ближе к делу: я приготовил то, что Вы просили. И, Вы знаете, получился весьма недурственный букет. Никогда бы не подумал, что такое сочетание даст такой результат. Если позволите, я ещё немного поработаю над этим вином, думаю, направление перспективное. Эдакий модерн, если можно так сказать.

Разговаривая, Жан наполнил вином вставший на пол кувшин, вставил толстую пробку и залил её воском: — Ну, вот, всё готово. Можете забирать.

Никита поднял здорово потяжелевший кувшин и понёс на выход. Айша поблагодарила винодела и поспешила следом за Никитой. В своеё келье Никита, бурча себе под нос, перебрал оставленные им медикаменты:

— Ага, вот это нам и нужно. Фузидин-натрий, антибиотик резерва, легко растворяется в воде и спирте. Хорошо всасывается в кишечнике, — и, обращаясь к Айше, добавил, — Дорогая, скажи Сильвестру, чтобы достал ещё такого антибиотика, я эти пять упаковок сейчас израсходую. Пусть достанет сколько сможет, хоть сто упаковок. Пригодится.

Никита вскрыл все пять пузырьков и высыпал таблетки в кувшин с вином.

— А разве можно антибиотики с вином? — спросила Айша.

— Если написано, что легко растворяется в спирте, то и в вине ему ничего не будет. А для ребят это самый лучший коктейль; антибиотик — от инфекции, они же все ранены, вино — и как обезболивающее, и как успокаивающее, и как источник воды. Четыре лекарства в одном флаконе, так сказать.

— А флакон-то не великоват?

— Не могу же я им подкидывать каждый день по кувшину? А так до моего приезда хватит.

— Никита, может, командованию сообщить? Они десантников пошлют и отобьют ребят.

— Там же не моджахеды, там басмачи. Увидят вертолёт, кинут в яму гранату и разбегутся. Там тугайный лес вдоль речки, могут уйти. Нельзя рисковать. Ну, всё. Я полетел. — Никита чмокнул жену в щёчку и пропал вместе с кувшином.

Вернувшись в яму к пленным солдатам, Никита аккуратно просканировал объём и форму кувшина с вином, и свернул в точку точно такого же размера и формы объём земли внутри боковой стены ямы на расстоянии пяти сантиметров от внутренней поверхности ямы. Внутри образовавшейся земляной полости расположил свой кувшин с вином, а взятую землю отнёс и выбросил в реку. И сейчас в толще земляной стены ямы в пяти сантиметрах от ребят находился кувшин с приготовленным для них вином. Осталось только сделать так, чтобы они его обнаружили. Никита выглянул из ямы, осмотрел двор. Часовой на воротах мирно кемарил в тенёчке. Никита начал тихонько скрести пальцем внутри кувшина.

— Братцы, похоже где-то мышь скребётся, — прошептал старшина, — Слышь, Курбаши?

— Слышу, — безразлично отозвался друг. — Всё равно не поймаешь.

— Может, и не поймаю. Но, если у ней ход рядом, значит, и гнездо где-нибудь поблизости может быть. А там они запасы свои прячут. Может, пожевать чего-нибудь найдётся?

— Ага. Шашлык по-карски, — проворчал Курбаши, но, начал прислушиваться.

Старшина Бойко встал на колени и весь превратился в слух.

— Изо всей силы не бей, — посоветовал Курбаши, — Расплющишь её — жрать с кишками будешь.

Дождавшись нового поцарапывания, Бойко прислушался и ударил в земляную стену. От стены отвалился небольшой пласт земли.

— Курбаши, — зашептал старшина, — Глянь, это чо такое?

— Керамика, — прошептал Курбаши и поскреб ногтем по обнажившейся поверхности, — Горшок, вроде, какой-то.

Друзья, ломая ногти, начали откапывать кувшин. Глинистая земля поддавалась плохо. Солдаты оторвали с формы по пуговице и начали скрести землю этими пуговицами. Дело пошло несколько быстрее. Откапывали кувшин, казалось, вечность. Наконец пленникам удалось выковырнуть кувшин из стены. Пуговицей соскоблили воск и открыли пробку.

— Братцы, вино, — азартно принюхиваясь, зашептал Бойко, — Ей-богу, вино. Хоть гульнём напоследок.

— Старшина Бойко, отставить! — Это уже шёпотом вмешался капитан, — Здесь литров пятьдесят. Можно дней на десять растянуть. А там видно будет. Лишь бы душманы не учуяли.

— Не учуют. Такая вонь из ямы, — проворчал Курбаши.

— А как его тут спрячешь, бандуру такую? — не сдавался старшина Бойко.

— Обратно в стену будем ставить и спиной дыру закрывать. А ту землю, что наковыряли — под жопы спрятать и утоптать. Давайте начинать потихоньку. По одному глотку для начала, иначе плохо будет, поняли? — командным шепотом приказал капитан.

— Так точно.

— Тогда начинай, охотник за мышами…

Сделав по пять хороших глотков, остановились и спрятали кувшин на прежнее место, утоптали землю. Жить стало веселей. С голодухи быстро запьянели. Не сильно, но чувствительно. Курбаши, как обладателя самой широкой спины, посадили прикрывать собой нишу в стене. Васин и Бойко сели с боков рядом, плечо к плечу. Сморило их быстро. Привалившись спинами к стене, невольники закемарили.

Никита в это время уже подлетал к стойбищу кочевников около разорённого оазиса. Приземлился около знакомого шатра, вошёл в тамбур, позвонил в колокольчик. Через несколько секунд донёсся ответный звон и Никита прошёл в помещение. Рамиль-ходжа сидел за столиком, пригласил Никиту присаживаться. После взаимных приветствий, Никита перешёл к делу:

— Уважаемый Рамиль-ходжа, караван с людьми Зафара, который я сопровождаю, должен прибыть в оазис через сутки. Но, обстоятельства сложились так, что мне необходимо как можно быстрее покинуть караван и отправиться выручать из плена моих товарищей. В то же время, я не могу бросить посреди пустыни женщин и детей. Не могли бы Вы послать отряд ваших джигитов для встречи нашего каравана? Тогда бы я передал караван под защиту Ваших людей и мог со спокойной совестью отправиться по своим делам.

— Уважаемый Никита-эфенди, отряд наших джигитов отправится к каравану немедленно. Вы столько сделали для нашего народа, что помочь Вашим друзьям в трудную для них минуту будет считать честью для себя любой представитель нашего племени. Можем ли мы предложить вам помощь в деле освобождения Ваших товарищей? Может быть, вместе мы сделаем это быстрее?

— Уважаемый Рамиль-ходжа, я благодарю Вас за искреннее желание помочь нам. Мои друзья находятся в плену в небольшом посёлке на берегу речки на восточном краю пустыни. Их держат в яме остатки той банды, которая сожгла этот оазис. Но, даже если мы выедем вместе с вашими джигитами, они не успеют туда раньше меня.

— Никита-эфенди, когда я говорил о представителях нашего племени, я имел в виду не только мой клан, а представителей всего племени пустынных кочевников. Неподалёку от того места, о котором Вы говорите, сейчас кочуют два клана нашего племени, и воины этих кланов будут рады помочь вашим друзьям обрести свободу. Я напишу Вам письмо для вождей этих кланов. Вы, используя ваши возможности, можете прямо сейчас обратиться к моим коллегам в этих кланах и уважаемые наибы тут же передадут письмо своим вождям. Джигиты этих кланов будут в посёлке басмачей через два часа.

— Да, уважаемый Рамиль-ходжа, вы правы. Это меняет дело. Я с благодарностью приму Вашу помощь.

Рамиль-ходжа взял лоскут белого шёлка, перо, и обычной тушью написал несколько слов на арабском языке. Передавая письмо Никите, пожелал удачи. Никита ещё раз поблагодарил собеседника, попрощался и отбыл. Ближайший лагерь кочевников Никита нашёл километрах в двадцати от посёлка бандитов. Спустился, нашёл нужный шатер, предъявил письмо, и через десять минут в направлении душманского посёлка мчалась конница кочевников.

Курбаши проснулся первым — кто-то из ребят неудачно повернулся и задел раненую руку. Пуля, видимо, задела кость, потому что рана обычно сильно мозжила и не давала высыпаться. А сегодня, на удивление, рана болела гораздо меньше и Курбаши заснул крепко. Он уложил руку поудобнее и прислушался; наверху явно происходило что-то не совсем обычное — беготня, топот копыт вдалеке, встревоженные возгласы бандитов. Курбаши растолкал товарищей по несчастью:

— Братцы, просыпайтесь. Наверху буза какая-то.

— А? Что? — вскинулся со сна Бойко. Капитан же молча открыл глаза, как будто и не спал.

Все трое напряжённо прислушивались. Послышался одиночный выстрел. Сразу за ним вспыхнула ураганная стрельба, прекратившаяся так же внезапно, как и началась. Стреляло не менее полусотни стволов.

— Курбаши, доставай срочно кувшин, — скомандовал старшина, — Чую большие перемены. Надо выпить сколько успеем. Может, и не придётся больше…

Курбаши взглянул на капитана — тот промолчал. Тогда десантник отодвинулся от ниши в стене и сказал старшине:

— Помогай давай, если хочешь успеть. Мне с одной рукой непривольно.

Вдвоём они быстро выволокли кувшин из стены и отпили из него каждый кто сколько захотел. Капитан пить не стал. Кувшин затолкали обратно, сели плечо к плечу и стали ждать. Минут через десять решётку над ямой кто-то оттащил в сторону, в яму заглянули две головы в синих чалмах, затем в яму спустили корявую лестницу. Незнакомец в синей чалме заглянул, поморщился от шибанувшего в нос запаха, махнул рукой, приглашая на выход. Делать было нечего, капитан полез наверх первым. Наверху власть переменилась. По кишлаку на арабских скакунах сновали вооружённые джигиты в синих чалмах, откуда-то слышались женские причитания, в соседнем дворе кого-то били. Отвыкшие от яркого солнца глаза пленников поначалу слезились и закрывались сами по себе, но постепенно ребята проморгались и смогли осмотреться. Во дворе их встречали. Несколько человек с автоматами, одетые в традиционные арабские одежды и в синих чалмах улыбались довольно приветливо, разговаривали вежливо, правда, по-арабски, так что понятны были только два слова: "шурави" и "Никита-эфенди".

— Курбаши, чего они говорят-то? — спросил друга старшина Бойко.

— Они по-арабски говорят, а я только узбекский и фарси знаю. Да… Шурави — это мы. А Никита-эфенди кто?

— Я только одного Никиту знаю — Генадича. Знать бы кто такой эфенди.

— Эфенди — это титул и офицерское звание в Османской империи и других странах Востока. В разные времена от султана до лейтенанта. А ещё так дервиши обращаются к своим шейхам. Выбирайте, что вам нравится больше, — задумчиво сказал Васин, — я одно понимаю точно: убивать нас пока не собираются. Кажется, даже напоить хотят, — капитан кивнул в сторону торопящейся от дома женщины в бурдюком и медным стаканом в руках.

— Кстати, с кувшином что делать будем? — спросил Бойко.

— Подождём, посмотрим, чем это всё закончится, — ответил капитан.

Тем временем женщина, боязливо косясь на кочевников, подошла к пленникам, налила в стакан воды из бурдюка и поставила на уличный столик перед Васиным. Капитан церемониться не стал, выпил всё в три глотка. Затем по стакану воды получили Курбаши и старшина. Один из кочевников что-то сказал женщине и она согласно закивала головой. Тот же кочевник обратился с короткой фразой к пленникам и сделал рукой приглашающий жест в сторону выхода со двора.

— На выход приглашают, — вроде как перевёл Курбаши.

— Пошли тогда, чё мы тут забыли, — старшина отхлебнул из кувшина больше всех и говорил уже немного врастяжку.

Они вышли за ворота. По всей улице кишлака то тут, то там валялись трупы басмачей. Ещё из двух дворов выходили небольшие группы пленников в сопровождении кочевников. В одном из пленников капитан узнал афганского офицера безопасности с которым они выехали в тот злополучный рейд. Освобождённых пленников привели на берег речки и знаками показали, что они могут вымыться, даже дали кусок какого-то серого мыла. Вода в речке была холодная, но ребята помылись с удовольствием, даже форму прополоскали. После мытья к ним подошёл один из кочевников, умело и быстро перевязал раны чистыми бинтами. Форму одели невысохшую, так даже лучше: полусырая одежда приятно холодила тело. Затем пленников отвели опять во двор, где на том же летнем столике был накрыт стол с обедом для них. Густая шурпа, куски варёной баранины, лепёшки и немного овощей —,видимо, это всё, что было в доме. Хозяйка дома виновато прятала глаза, но её не тронули. Коран не велит убивать безоружных, стариков, детей и женщин. Она облегчённо перевела дух, когда пленники пообедали и потянулись на выход. Русским подвели трёх лошадей, показали, что надо ехать. Тут всех удивил старшина Бойко, доказав, что своя ноша не тянет. Он быстро вернулся к яме и один вытащил початый кувшин с вином, подтащил его к лошади и остановился в недоумении: как же это взгромоздить на лошадь? Под смех и шутки кочевников он пытался взобраться с этим кувшином в седло, но ничего не получалось. Наконец, кочевники пригнали ослика, впряженного в небольшую арбу. Транспортным средством управлял, видимо, мобилизованный в этом кишлаке пожилой афганец, который и помог старшине загрузить кувшин на арбу. На эту же арбу посадили одного из афганских пленников с раненой ногой, который не мог идти. Пока кочевники со смехом наслаждались бесплатным представлением старшины Бойко, Васин о чём-то вполголоса разговаривал с афганцем-безопасником, мрачнея на глазах. Видимо, новости не радовали. Наконец, караван тронулся. Во время движения бывшие пленники совсем по-другому смотрели на окружающий мир. После длительного сидения в вонючей яме в каждодневном ожидании смерти окружающий их сейчас мир заиграл совсем новыми красками. Они радовались лучу солнца, стволу саксаула на обочине, чистому воздуху, да и просто воле. Старшина Бойко даже спел несколько раздольных как степи Тавриды песен. В стойбище кочевников прибыли к вечеру. Здесь уже нашлись люди, говорящие на узбекском языке и Курбаши перевёл обращение к ним вождя клана кочевников. Выяснилось, что русских солдат освободили как представителей дружественного кочевникам племени и пусть они чувствуют себя как дома. Русским солдатам выделили отдельный шатёр, покормили ужином. После ужина капитану дали карандаш и листок бумаги, сказав, что он может написать письмо своему командованию. В письме нужно указать, что они свободны и находятся среди друзей. Это письмо кочевники доставят в ближайшую воинскую часть шурави уже этой ночью. Васин письмо написал и отправил. Затем бывшие невольники отметили своё освобождение, пропустив по паре стаканов из своего кувшина и завалились спать.

— Дежурный по штабу капитан Кузнецов слушает.

— Товарищ капитан, докладывает начкар КПП полка лейтенант Железов. На КПП приехали афганцы, требуют кого-либо из офицеров штаба, имеют секретное донесение.

— Какие афганцы? Какое донесение?

— Обычные афганцы, товарищ капитан. Афганские. В синих чалмах. Говорят, имеют письмо для офицера штаба.

— Слушай, лейтенант. Вы там ничего не … путаете?

— Никак нет, товарищ капитан.

— А что за афганцы? Правительственные войска что ли? Сколько их?

— Никак нет, товарищ капитан, гражданские. Но, с автоматами. На конях все. Перед КПП человек десять. А дальше темно, не видно ничего.

— Может, провокация какая?

— Не знаю, товарищ капитан. Стоят спокойно…

— Ну, Железов… Вечно у тебя всё не так. Ладно, жди. Пришлю кого-нибудь…

— Алло, штаб дивизии? Докладывает начальник первого отдела полка старший лейтенант Стогов. Прошу к телефону кого-нибудь из первого отдела дивизии. Знаю, что ночь, у меня срочное донесение. Подожду…

— Майор Александров слушает.

— Товарищ майор? Здравия желаю. Старший лейтенант Стогов докладывает.

— Здорово, старлей. Что там у тебя?

— Товарищ майор, ночью на КПП полка прибыла группа афганцев в количестве десяти всадников. Передали донесение от капитана Васина.

— Васина? Где он?

— Где-то в пустыне, товарищ майор, у них в стойбище.

— Что с ним?

— Пишет, что жив. С ним двое раненых десантников. Просит эвакуации. Ещё пишет, что у них весна, всё цветёт.

— Та-ак… Слушай Стогов, срочно начинай организовывать эвакуацию. Пару взводов на БТРах поднимай по тревоге и пусть выезжают немедленно. Фельдшера пусть с собой возьмут, вдруг помощь требуется. Организуй с ними надёжную связь. Как рассветёт, я к ним вертолёты вышлю для прикрытия. Всё. Об исполнении доложить…

Васин проснулся от того, что кто-то осторожно тряс его за плечо.

— Товарищ капитан, — будил его Курбаши, — проснитесь. БТРы на подходе.

— Какие БТРы? — не понял со сна Васин.

— Не знаю. Слышите, моторы шумят? Это точно БТРы. Они, родные.

Капитан и Курбаши вышли из шатра. Небо на Востоке начинало светлеть. Далеко в пустыне мелькали огни фар. Капитан насчитал шесть машин. БТРы держали курс прямо на стойбище.

— Буди старшину, Каримов. Будем собираться. Я думаю, это за нами…

Никита дождался когда капитан с десантниками погрузятся на броню БТРа и колонна тронется в обратном направлении. Старшина Бойко остался верен себе и не выпускал понравившийся ему кувшин из рук, боясь, как бы тот не разбился в дороге. Затем Никита проконтролировал как идут дела в своём караване. Его караван, хорошо отдохнувший за ночь, медленно, но верно двигался по своему маршруту; гордые "корабли пустыни", флегматично поглядывая вокруг, добросовестно несли свой груз. Зафар чувствовал себя намного лучше, даже улыбаться начал. Сам Никита уже заканчивал плести доспех своего коня, работы оставалось на пару часов. Мансур время от времени подводил к Никите кого-либо из подростков и предлагал рассказать очередную историю, которая может заинтересовать шурави. Чаще всего это оказывалась какая-либо местная байка или реально произошедшие события, к сожалению, не вызывающие у Никиты никакого интереса. Но Никита добросовестно делал вид, что история его чрезвычайно интересует и обязательно показывал фокус когда запас красноречия у очередного рассказчика иссякал. Чтобы не терять время на постоянную полёты за подарками, Никита забросил несколько зондов в места, где запросто брал подарки для детей: в уцелевшие остатки взорванного Никитой душманского склада, в монастырский сад, в свои аппартаменты в Монастыре, где верная Айша постоянно пополняла периодически исчезающие со стола запасы сладостей. В результате Мансур и рассказчик уходили довольные новым подарком, а Никита получал некоторую передышку во времени для обдумывания своих дел. Когда очередная юная рассказчича поведала Никите про злого чародея, похищающего девушек в Долине Украденных Невест, Никита попытался было сказать, что его не интересуют сказки для маленьких детей; но Мансур вступился за девчушку, подтвердив, что это правда. Оказывается, на северо-востоке Афганистана есть долина, в которой никогда не останавливаются на стоянку кочевники, хотя место очень удобное и там есть источники хорошей воды. Раньше, в старину, кочевники там останавливались всегда. Но, с некоторого времени там стал появляться злой чародей, отбирающий или ворующий юных девушек в тех кланах, которые останавливались на стоянку в этой долине. Воины кланов пытались воевать с чародеем, но тот только громогласно смеялся и сбивал воина вместе с конём с ног ударами невидимого молота. С тех пор кочевники никогда не останавливаются в этом месте, а долину назвали Долиной Украденных Невест. Никита подарил огорчившейся было девочке большой пакет со сладостями, за что был вознаграждён счастливой улыбкой рассказчицы. Полученная информация наводила на размышления. Дело в том, что указанное детьми место было совсем недалеко от Монастыря сумасшедшего Хранителя. Это могло означать только одно: тот всё-таки имеет возможность набирать себе в Монастырь людей, минуя контроль Совета Хранителей. Никита связался с Айшой и, сообщив ей все новости, попросил передать Сильвестру полученную информацию. Поболтал с ней полчасика о том, о сём и отбыл. К обеду Никита закончил доспех своего коня. Теперь им были не страшны любые виды оружия, кроме ядерного. Да и на его счёт у Никиты были большие сомнения. После полуденной стоянки для отдыха и обеда, едва тронувшись с места, караван встретил группу всадников, выехавшую ему навстречу из оазиса Эль-Зафар. И радость, и улыбки, и слёзы, и возгласы приветствия, и рассказы о подвигах — всё смешалось в суматохе встречи. Зафар впервые выступал в роли главы клана и был страшно горд этим. Ритуал встречи двух кланов и все полагающиеся при этом приветствия, пожелания и обмен подарками были соблюдены в точности. Потом Зафар познакомил предводителя встреченного отряда кочевников с Никитой. Командир отряда, крепкий невысокий кочевник с хитрыми глазами, быстрый в движениях и словах, курбаши Гази давно уже посматривал на Никиту, явно оценивая его. Особенно заинтересованные взгляды Гази бросал на коня Никиты и удивлённые — на его кинжал. Как и положено в случае встречи двух кланов в пустыне сели пить зелёный чай и обменяться новостями. Зафар рассказал о нападении на оазис, о своём бегстве от бандитов, бое в пустыне и освобождении каравана. Гази поведал о переходе их клана через пустыню и о том, что они увидели, когда пришли в оазис Эль-Зафар. Об отчаянии людей, увидевших уничтоженные колодцы, о том, как кочевники пили кровь животных, чтобы спасти от жажды себя и своих детей. О чудесном спасении в виде рукотворного дождя из самолётов шурави. О сброшенных на парашютах платформах с более чем сотней бочек воды. Под конец рассказа Гази как бы между делом произнёс:

— Да, жаль, что в клане Зафара не осталось совершеннолетних мужчин.

И всё. Никита поразился перемене, произошедшей с Зафаром. Только что перед ними сидел гордый бей, вождь своего клана. Теперь же на него было больно смотреть — это был мальчик с глазами обиженного ребёнка, у которого отняли любимую игрушку. Никита понял, что происходит что-то неправильное. И решил вмешаться. Парень имел право на свой собственный клан. Он доказал это своим бойцовским характером, пролитой за своих людей кровью, своими лидерскими качествами. Весь караван слушался его с первого слова. И слова эти были всегда правильными и своевременными. В пустыне люди взрослеют быстро. Никита сказал:

— Уважаемый Гази, клан Зафара сейчас в боевом походе и возвращается после боя в свой оазис. Зафар-бей является походным вождём клана. А к возвращению в родной оазис в клане Зафара могут появиться совершеннолетние мужчины.

Безысходность и смятение в глазах Зафара сменились решимостью и отчаянной надеждой. Никита добавил:

— Клан Зафара благодарен вам за помощь в охране нашего каравана. Дорога кажется короче, когда рядом надёжный товарищ. И возвращение домой гораздо приятнее, когда тебя встречают друзья. Мы рады, что у клана Зафара много надёжных друзей, всегда готовых прийти на помощь в трудную минуту.

Гази ещё раз взглянул на кинжал Никиты и заявил, что он уверен в том, что клан Зафара с честью преодолеет выпавшие на его долю испытания. На этом беседа закончилась и объединённый караван начал собираться в путь. Выступили через десять минут. Дождавшись, когда Гази умчится отдавать распоряжения своим воинам, Никита подъехал к Зафару:

— У нас проблемы, Зафар-бей?

— Да. Когда прибудем в оазис, мы должны будем избрать вождя клана. Вождём клана может быть только совершеннолетний мужчина клана. Если совершеннолетних мужчин не осталось, клан считается уничтоженным. Оставшихся в живых женщин и детей с их вещами и имуществом, которое они могут унести на себе, в таком случае разбирают ближайшие родственники из других кланов. Земля клана и всё, что на ней объявляется ничьим и любой может объявить их своими. Иногда кланы даже воюют между собой за такое наследство.

— А тебе ещё долго до совершеннолетия?

— Два года.

— Что думаешь делать?

— Не знаю…

— А совершеннолетних мужчин точно не осталось? Может, в отъезде или на охоте, или ещё где?

— Нет.

— Может, пригласить кого-то из других кланов?

— Клан принимает людей из других кланов, если кто-то женится на женщине из нашего клана и хочет остаться среди нас. Это разрешается.

— Значит, надо срочно выдать замуж всех женщин твоего клана. Среди вас теперь много незамужних женщин.

— Тогда придётся выбирать вождём пришлого человека. А если он будет думать в первую очередь о себе и своих родственниках? И я, бей и сын бея, должен буду подчиняться такому вождю? Кроме того, все женщины нашего клана потеряли мужей и сейчас они носят траур. Им нельзя сейчас замуж.

— Тогда кто же будет их кормить и обрабатывать ваши поля? Защищать оазис?

— Кто-то вернётся к своим родителям в другие кланы… Ещё меньше людей останется в оазисе, — горько сказал Зафар.

— А если просто пригласить малоимущие семьи из других родов и кланов? Дать им опустевшие дома и поля?

— Не все люди захотят переселяться в слабый клан. И на это уйдёт время. А уже завтра мы должны выбрать вождя… — Зафар резко остановил верблюда. Проехавший было вперёд Никита, вынужден был развернуть коня. Теперь они стояли друг против друга. Зафар долго смотрел в глаза Никиты. Потом сказал:

— Я не знаю кто ты, Никита-эфенди. И не знаю зачем ты пришёл в пустыню и почему спас всех нас. Но, я чувствую, что ты честный человек. По нашим законам, если человек спасает другого человека от смерти, то он должен заботиться о спасённом до тех пор, пока тот не сможет прокормить себя сам. В твоём племени другие законы?

— Мы в ответе за тех, кого приручили, — пробормотал Никита. Но, Зафар услышал:

— Что ты сказал?

— Это не я сказал, это сказал один писатель в Европе.

— Это сказал очень жестокий человек.

— Жестокий?

— Если знаешь, что приручая кого-то, делаешь его беспомощным и зависимым от тебя и всё равно приручаешь — это жестоко. Ты лишаешь приручённого свободы.

— Ты прав, Зафар-бей. Я никого не приручал, я спасал людей от неволи и смерти. И ты прав в другом — у нас другие законы, у нас о спасённых должно заботиться государство. Но, здесь другая страна, другие законы. И я забочусь о вас, разве нет?

— Сегодня решается судьба нашего клана. Ты поможешь нам?

— Да. Но как это сделать?

— Пока мы в походе, я — вождь. Все мои решения законны для всех. Если ты обратишься к вождю с просьбой принять тебя в наш клан, я имею право сделать это. Тогда у нас в клане появится соверщеннолетний мусульманин. И ты станешь вождём нашего клана. Через два года, если захочешь, ты можешь объявить выборы нового вождя. Тогда в клане будут и другие совершеннолетние мусульмане. Если не захочешь, и решишь остаться нашим вождём — я буду рад твоему решению. Считай этот разговор официальным приглашением вступить в наш клан.

— Но, я не могу жить в оазисе. У меня много дел…

— Вождь волен делать всё, что хочет: подолгу отсутствовать в оазисе, уходить в походы. Только он должен назначить наиба на время своего отсутствия.

— Мне нужно посоветоваться…

— С дэвами?

— Нет, дэвы здесь ни при чём. С людьми моего племени.

— Это займёт много времени?

— Мне нужно отлучиться на час.

— Хорошо, мы будем ждать, — сказал Зафар и дал команду каравану остановиться.

Никита отъехал за барханы и спешился. Тороса рассёдлывать не стал, только ослабил подпругу. Сам улёгся в слабой тени от куста саксаула и блаженно закрыл глаза. Это был его законный час отдыха. Никита оставил на месте несколько охранных зондов и астралом рванул в Монастырь. Дома было тихо и спокойно. Айша с Фатимой сидели в трапезной и упаковывали в кулёчки недавно приготовленные восточные сладости. Сюрприза не получилось: как ни старался Никита бесшумно подкрасться к жене, Тимур его учуял и с весёлым лаем бросился навстречу. Айша выглянула в астрал, нахмурив соболиные брови:

— Ага, попался! Будешь знать, как подкрадываться, — и сказала уже ласковее, — Иди домой, милый. Я скоро.

Никита в сопровождении Тимура отправился в их келью. Пришёл, снял сапоги, бухнулся на кровать. На мягком не спал, кажется, сто лет. Тимур тут же пристроился в ногах. Едва голова Никиты коснулась подушки, он уснул. Спал, правда, чутко. Едва Тимур вскинулся, услышав торопливо приближающиеся шаги, Никита проснулся. Айша влетела в комнату как на крыльях, упала Никите на грудь, расцеловала и хотела сделать это сто мильёнов раз; но Тимур не позволил — влез наглой мордой между их лицами, попутно облизывая обоих. Пришлось от развлечений перейти к серьёзным делам. — Айша, Сильвестр в Монастыре?

— Здесь. В библиотеке целыми днями пропадает. Новый-то библиотекарь раскопал какую-то книгу времён царя Соломона; ты, кстати, датировал. И что-то в той книге очень важное они нашли: то ли описание ещё одного неизвестного Монастыря, то ли автобиография кого-то из древних Хранителей, кажется, какую-то древнюю тайну разгадали, не знаю точно. Вот и носятся теперь с этой книгой как курица с яйцом. В-общем, в библиотеке ищи Сильвестра. Тебе всё готовить как обычно?

— Да, как обычно… Знаешь, Айша, меня хотят беем клана пустынных кочевников избрать. Не знаешь, чем это чревато?

— Чужеземца — и вождём клана? Никогда о таком не слышала. Поговори лучше с Сильвестром, он знает все их обычаи.

Никита отправился в библиотеку. Сильвестр с библиотекарем молча пили кофе и смотрели в раскрытую рукописную книгу на незнакомом Никите языке. У самого входа справа в читальном зале появился столик с колокольчиком на подносе из серебра. Никита позвонил в колокольчик, поприветствовал выглянувшего в астрал Хранителя:

— Привет, Сильвестр. Надо бы поговорить.

— Здравствуй, Брат. Через две минуты в комнате отдыха.

Никита отправился в комнату отдыха и устроился на подушках перед столиком. Сильвестр появился через минуту:

— Что случилось, Брат?

— Мне сделали предложение от которого я не могу отказаться. Но я не представляю последствий. Хочу посоветоваться с тобой, Сильвестр.

— Говори, Брат. Будем думать.

— Мне предложили стать беем оазиса Эль-Зафар.

— Тебе, чужеземцу? — сказать, что Сильвестр был изумлён, значит, ничего не сказать, — Этого не было со времён Великого Потопа. Ты уверен, что правильно всё понял?

— Уверен, — Никита пожал плечами и пересказал Сильвестру весь свой разговор с Зафаром. Сильвестр уставился взглядом в одну точку и задумался. Минут через пять он выговорил:

— Это… Создаёт варианты… Возможность полного контроля над территорией в сорок тысяч квадратных километров. Хм… Неплохо. Опять же свой человек в Совете племени… Надо соглашаться, Брат. А я слетаю к нужным людям, утрясу кое-какие вопросы…

— Отказаться я уже не могу. Просто, не зная всех последствий этого шага, решил посоветоваться с тобой. Там есть ещё один нюанс. Я за время похода от нечего делать просканировал эту пустыню. Сама по себе она мало представляет интереса: песчано-глинистая, с каменистыми участками, такырами и солончаками. Важно другое: она ограничена с трёх сторон горами и образует как бы гигантского размера котловину между гор. Вся вода с этой площади собирается на дне этой котловины под песками и глиной, и парой подземных речек излишки воды уносятся на юг. То есть воду в ней добыть можно, на глубине ниже двухсот метров почти по всей пустыне. Но, самое главное: вода лежит на толстом глинистом пласте, от ста метров толщиной и более. А вот под ним находится море нефти. В некоторых местах до неё всего метров триста-четыреста. Запасы огромны. Нам нужна нефть?

— Брат… Не говори об этом никому. Пусть это будет наша маленькая тайна. Иначе здесь будет не протолкнуться от разного рода освободителей. И, чтоб их не было и дальше, мы свой контроль над пустыней уже никому отдавать не будем. Объявим природным заповедником, запретим все буровые работы. Пусть будет резерв на чёрный день.

— Тогда буровую машину, что ты обещал, заверни назад. С водой я сам всё организую. И последний вопрос. В оазис нужны люди. В клане совсем не осталось взрослых мужчин. Нужны работники на поля и скотоводы. А также охрана. Иначе у кого-то опять возникнет соблазн напасть на беззащитный оазис.

— Эту проблему решим. Наймём по контракту пару сотен китайских крестьян, дадим хорошую зарплату, и они будут рады подзаработать. Привезём их вместе с караваном стройматериалов и оборудования. Займусь всем сегодня же.

— И ещё, Сильвестр. После того, как я закончу все дела в оазисе, я уеду оттуда. Совершеннолетних мужчин в клане больше нет. Нельзя ли оставить там на пару лет моего представителя? Может, подберёшь кого из своих совершеннолетних парней, чтоб все обычаи и законы кочевников знали? Тогда у пришлых не будет повода игнорировать Зафара и его ребят.

— Пожалуй, есть такой парень. Мусульманин. Только что наш приют закончил. Способный. Я его хотел по дипломатической линии двигать. Давай там его и проверим, как раз ему практика будет. Да, он там на месте окажется. Думаю, справится. Пришлю его вместе с китайцами.

— Тогда у меня всё, Сильвестр.

— Не всё. При вступлении в клан ты должен сделать подарки вождю, взнос в казну клана деньгами или каким-либо ценным для кочевников имуществом и устроить пир для всего населения стойбища. Подумай над этим.

— Понял. Всё сделаю. Тогда я на кухню?

— Удачи тебе, Брат.

— Счастливо оставаться, Сильвестр.

Никита отправился домой. Так Айша укладывала в хурджуны пакетики со сладостями, еду, сушёные фрукты, овёс для Тороса, связывала попарно бурдюки с водой.

— Дорогая, у меня есть для тебя маленькое, но очень ответственное поручение.

— Рада стараться, мой господин! — Айша шутливо взяла под козырёк. С разрумянившимися щёчками и блестящими от любви глазами она была чудо как хороша. Руки Никиты самовольно заключили жену в объятья…

— Аюшка, ты можешь что-нибудь придумать вкусненькое примерно на сотню человек?

— Ты что, ресторан в пустыне открываешь?

— Сегодня, наверное, ресторан, — улыбнулся Никита, — я должен устроить пир для всех в связи с принятием меня в клан. Не надо обширного меню, всё-таки мы в походе, лишь бы вкусно и сытно.

— Как быстро? — Айша уже включилась в рабочий режим.

— За час управитесь?

— Мясное точно не успеем. Щербет, кумыс, фрукты, овощи — без проблем. Лепёшки напечём. Рис для плова отварим. А, пожалуй, и мясо для плова отварить успеем, — Айша вскочила на ноги, — Я на кухню, а ты думай какое мясное блюдо приготовить, — и Айша помчалась на кухню.

— Всё-таки есть у неё где-то моторчик, — пробормотал Никита, отправляясь в сокровищницу. Там он взял мешочек с золотыми монетами и ещё один мешочек побольше — с серебряными. Затем сходил в Небесный шлюз выбрал красивый кинжал дамасской стали с украшенными бирюзой рукояткой и ножнами из серебра. Потом поднялся в свою келью, забрал мешки с бурдюками и отбыл к своему клану. Никита встал, подтянул подпругу седла, повесил на круп коня хурджуны и бурдюки, вскочил в седло и направил Тороса к месту будущей стоянки. Возвращаясь из Монастыря, Никита присмотрел сверху удобное место для пира: на границе небольшого такыра — спёкшегося от жары глиняного дна высохшего озера и песчаных барханов, покрытых редкими зарослями саксаула. Здесь он сложил свою поклажу и повернул назад, в караван. Пока добрался до каравана, Никита успел несколько раз смотаться в Монастырь, перенёс два больших котла на треногах и пять больших вертелов на подставках. Установил всё это на площадке будущего пира. Успел также натаскать дрова для костров и разложить их кучками под котлами и вертелами.

Приблизившись к каравану, Никита увидел напряжённый диалог между Зафаром и Гази, командиром отряда присланной охраны. Зафар сидел на верблюде насупившись, а Гази что-то горячо доказывал ему. Зафар, увидев приближающегося Никиту, облегчённо вздохнул. Никита приблизился и, улыбнувшись, сказал:

— Зафар-бей, можно двигаться, я нашёл хорошее место для стоянки.

— Какой стоянки? — вмешался в разговор Гази, — Осталось полдня пути, я требую двигаться в оазис.

— Разве курбаши отряда из другого клана имеет право требовать что-то у вождя другого клана? — холодно спросил Никита.

— В оазисе клан Зафара с нетерпением ждут соплеменники, чтобы оказать помощь в трудную минуту. Я прислан сюда, чтобы помочь людям Эль-Зафара быстрее и безопаснее добраться до родного дома, — проскрежетал Гази.

— Моим людям надо отдохнуть и привести себя в порядок перед встречей с друзьями, — сказал Зафар, — показывайте дорогу, Никита-эфенди.

Поиграв желваками на щеках, Гази хлестнул коня плетью и помчался отдавать распоряжения своим воинам. Караван повернул в сторону такыра. Медлительные верблюды добирались до места стоянки чуть больше часа. За это время Никита переправил из Монастыря и насадил на вертелы пять освежеванных туш баранов. Головы баранов положил вариться в один из котлов, а ливер — в другой котёл. Натаскал из остатков взорванного душманского склада ковриков для ночёвки на местности и разложил по этим коврикам хурджуны с фруктами, овощами, сладостями, лепёшками и другими яствами. Бурдюки с кумысом и кувшины с шербетом Никита расположил в жидкой тени кустов саксаула. Плов в больших, накрытых крышками, керамических плошках, похожих на тазики, Никита перетаскали вместе с Айшой перед самым приходом каравана. Когда они притащили остатки угощений, Айша сказала:

— Никит, я останусь, посмотрю на пир? Давно на праздниках не была.

— Но, я же занят буду, ты не заскучаешь?

— Нет, мы с Дэвиком посидим в сторонке, посмотрим.

— Так нет же его.

— А ты пригласи. Только того, который с твоим лицом. Джинна не надо, хорошо?

— Ладно, — Никита быстренько создал Дэва, и он с Айшой на плече уселся на самый высокий бархан. Лучше трибуны было не придумать.

За пару барханов до места Никита наказал Зафару двигаться по его следам, а сам поскакал вперёд. Прибыв на место, он расседлал коня, подкинул дров в костры, повернул вертела с тушами баранов и встал перед накрытой поляной лицом к приближающемуся каравану.

Передовой верблюд с Зафаром в седле остановился в пяти шагах от Никиты. Мансур, выступавший в роли погонщика быстро уложил животное и помог Зафару спуститься на землю. Никита и зафар сделали пошагу навстречу друг другу.

— Зафар-бей, приветствую тебя в моём лагере. Мира и процветания тебе и твоему народу.

— Благодарю тебя, Никита-эфенди. Мира и процветания тебе и народу твоего племени.

— Зафар-бей, я обдумал твои слова и согласен с твоим предложением. Я прошу принять меня в твой клан. В знак дружбы прошу принять мой подарок, — Никита протянул Зафару богато украшенный кинжал с клинком дамасской стали.

Зафар не смог удержать довольной улыбки — кинжал был хорош.

— Также я передаю тебе это золото и серебро как мой вклад в наше общее дело, — Никита передал Зафару два тяжёлых кожаных мешочка, — а всё, что вы видите на этой поляне я предлагаю моему клану. Приглашаю всех на пир.

— Я Зафар-бей, принимаю тебя Никита-эфенди в свой клан. Да будет так, — Зафар подошёл к Никите и они трижды обнялись и коснулись щеками друг друга. Затем Зафар повернулся и сказал:

— Люди, в нашем клане есть новый воин. Начинайте пир, — Потом Зафар повернулся к стоявшим отдельной группой всадникам, — Уважаемый Гази, я приглашаю тебя и твоих воинов на пир в честь принятия в клан Зафар нового воина.

Гази помедлил, затем принял приглашение и спустился с коня. По знаку Гази воины, повеселев, последовали за своим курбаши. А женщины уже суетились около котлов с варевом, распаковывали тюки на верблюдах, раскладывали ковры, разносили угощения. Подростки тащили бурдюки с крепким кумысом воинам Гази, снимали жареные туши баранов с вертелов, разделывали их кинжалами и складывали куски на большие блюда. Пир потихоньку набирал обороты. Потом были и песни детей, и танцы девушек, и даже турнир по борьбе среди подростков.

В разгар пира Зафар встал и обратился к своим подданным:

— Люди Эль-Зафара! До нашего оазиса осталось три часа пути. Мы уже на своей земле. И сейчас мы имеем право выбрать себе вождя. Я предлагаю избрать нашим вождём Никиту-эфенди. Он правоверный мусульманин, храбрый воин и единственный среди нас совершеннолетний мужчина клана. Да будет так. Последние слова Зафара потонули в криках одобрения всех пирующих. Гази было вскинулся, но тут, науськанный Айшой, задудел в гигантский карнай Дэв. Звук огромной трубы был настолько мощным, что заглушил крики ликующих людей. Только воины Гази схватились было за оружие и начали напряжённо оглядываться по сторонам. Но, увидев, что люди Зафара относятся к торжественному рёву невидимого музыкального инструмента как к само собой разумеющемуся одобрению их решения, успокоились. Никита встал, поклонился присутствующим, поблагодарил за избрание и выразил надежду на процветание клана в будущем. Затем пир продолжился с новой силой. Все угомонились только к ночи. Айша улетела домой парой часов ранее. Дэв остался. Утром все встали рано, быстро позавтракали остатками вчерашнего пира, собрали вещи и тронулись в путь. Через три часа караван прибыл в оазис. Вид разграбленного и сожжённого посёлка действовал на людей угнетающе. Вновь запричитали женщины, нахмурились подростки. Хорошо ещё, что дети не увидели своих убитых родителей — клан прибывший сюда три дня назад позаботился о погибших здесь людях и похоронил их. Никита распорядился поставить на площади навес от солнца, распаковать поклажу на верблюдах и разобрать находящееся в тюках имущество. Узнавшие свои вещи, забирали их и разносили по своим домам. Неопознанное имущество складывалось отдельно для последующего дележа между членами клана. Руководить дележом Никита поставил Зафара. Наказав женщинам приготовить общий обед на всех из тех продуктов, что находились в тюках на верблюдах, Никита прошёлся по посёлку, осматривая повреждения и составляя план первоочередных мероприятий. Он вернулся на центральную площадь вовремя — из стойбища кочевников, расположившихся неподалёку прибыла представительная делегация: вождь и старейшины в полном составе. По правую руку от вождя находился Рамиль-ходжа. После взаимных приветствий, Никита пригласил прибывших располагаться на коврах под навесом и распорядился подать чаю и фруктов. После чаепития начался собственно разговор.

— Уважаемый Никита-бей, — сказал вождь кочевников, — мы искренне рады, что клан Зафара не исчез с лица пустыни. Это важно для всего нашего племени. Мы понимаем, что вашему клану предстоят тяжёлые времена. В вашем клане всего один взрослый мужчина. Сможете ли вы восстановить и защитить посёлок такими силами? Мы можем предложить вам помощь в охране и восстановлении оазиса.

— Уважаемый Джавад-бей, — ответил Никита, — Я благодарю вас за предложение помощи в трудную минуту, но нашему клану будет нужна помощь всего племени только в одном: через четыре месяца нам понадобится много женихов. По окончании траура в нашем оазисе появится много свободных невест. И я надеюсь, что многие кочевники нашего племени найдут себе здесь хороших жён. К тому времени, я думаю, нам удастся восстановить посёлок и у нас будет где устраивать свадебные пиры.

— Уважаемый Никита-бей, — настаивал вождь, — Вы уверены, что вам не понадобится наша помощь в защите оазиса?

Позади Никиты тяжело вздохнул Дэв. Все начали оглядываться по сторонам. Рамиль-ходжа что-то тихо говорил своему вождю.

— Уважаемый Джавад-бей, — улыбнувшись сказал Никита, — друзья всегда найдут в нашем оазисе приют и воду. А наших врагов больше нет.

— Мы наслышаны о Ваших подвигах, уважаемый Никита-бей, — сдался Джавад, — и уверены, что оазис Эль-Зафар в надёжных руках.

На этом серьёзный разговор и закончился. Оставшееся время участники встречи вежливо поговорили о текущих делах и планах, церемонно распрощались и на этом расстались. Вечером клан Джавад-бея собирался выступить в путь. Проводив гостей, Никита подошёл к Зафару. Тот, нахмурившись, сидел возле кучи оружия и десятка верблюдов.

— Как дела Зафар?

— Нормально. Всё имущество разделили.

— А это что?

— Это твоё, Никита-бей.

— Как моё?

— Это оружие и верблюды разбойников, ты взял их в бою. Это твоя законная добыча.

— И что мне с этим делать?

— Что хочешь, Никита-бей.

— Ты чего такой хмурый? Беспокоит чего?

— Беспокоит…

— Плечо болит?

— Нет, не плечо. Душа… Воды нет, колодцы засыпаны, работать некому…

— Так… Зафар, панические настроения отставить! Понял? Начнём работать прямо сейчас. Первое. Мне нужен заместитель. Ты сам сказал, что я могу назначить любого. Я назначаю тебя. Генеральным заместителем. По всем вопросам, понял?

— Понял…

— Второе. Всех занять работой. Тогда панику разводить будет некогда. Задачи: собрать уцелевший и разбежавшийся скот, привести в порядок жильё. Каждый день посылай на эту работу всех. Третье: назначь бригаду поваров — готовить на всех завтрак, обед, ужин. Питаться будем вместе до тех пор, пока не решим первоочередные задачи. Бесхозное жильё в посёлке есть?

— Теперь есть…

— Тоже привести в порядок, пометить номерами. Там разместим наёмных рабочих, примерно двести человек. Они должны прибыть через неделю-две. Дальше. Моих верблюдов отвести на общий двор. Есть тут такой?

— Есть сарай для верблюдов, работавших на колодцах. Только пустой, разбежались верблюды пока нас не было.

— Значит мои теперь на подъёме воды работать будут. Присматривать за ними назначь пацанов. Как оплачивать работу реши сам, я не в курсе. Дальше. Мне надо жить где-то первое время, подбери мне пустующий дом, чтоб никого не обидеть. Это всё оружие раздай в каждую семью. Остатки пусть отнесут в мой дом. Арсенал там будет. Вон тот большой дом в центре чей?

— Мой…

— Отлично. Пошли решать первоочередную задачу.

Зафар крикнул Мансура, отдал ему нужные распоряжения и направился за Никитой к самому большому, сложенному из обожжённого кирпича, дому, стоящему в центре посёлка. Никита уже подошёл к высокому глинобитному забору вокруг двора и, стоя у ворот, смотрел в землю. Зафар подошёл и спросил:

— Потерял чего, Никита-бей?

— Не потерял. Нашёл. Во двор можно зайти?

— Заходи, такому гостю всегда рады.

Они вошли в ворота. Никита сразу направился в дальний угол двора. Там находился большой тандыр — наполовину заглублённая в землю куполообразной формы печь. В печи был разведён огонь, сестра Зафара пекла в тандыре лепёшки. Приветливо улыбнулась и предложила мужчинам горячий лаваш. Никита с благодарностью принял лепёшку, отломил кусок и начал уплетать за обе щеки ароматный хлеб. Кивнул Зафару на скамейку под навесом, который оплетала виноградная лоза. Они сели в тенёчке, доели лепёшки.

— Зафар, этот тандыр давно здесь стоит?

— Сколько себя помню, столько и стоит. Отец говорил, эта печь нам от прадедов досталась. Этот тандыр может прокормит весь клан в трудные времена. Так говорил мой отец.

— Правильно говорил… Хорошая печка. Жалко ломать будет…

— Зачем ломать? — забеспокоился Зафар, — Не надо ломать.

— Мы ж не навсегда, Зафар. Потом отремонтируем… Дело в том, что под этим тандыром находится колодец. Хороший колодец, каменный. С хорошей водой… Когда восстановим обрушенные колодцы, печку можно будет восстановить. Это, видимо, резервный колодец, на чёрный день.

— …Так вот, значит, какая у нас семейная тайна… Отец говорил, что когда я стану совершеннолетним, он откроет мне тайну, которую передают вожди клана от отца к сыну из поколения в поколение… Ломать когда начнём?

— Пусть твоя сестра допечёт лепёшки. Уж очень вкусные получаются.

Перед обедом, на который все собрались на центральной площади, Никита объявил всем, что назначил Зафара своим наибом и, что по всем текущим вопросам жители посёлка должны обращаться теперь к нему.

После обеда, пока остывал тандыр, Никита позволил себе немного отдохнуть. Кирпичный дом, выделенный для Никиты, находился на той же центральной площади и почти не пострадал от пожара. Просто в передней комнате нечему было гореть, когда сюда бросили факел. Только в этой комнате были закопчённые стены и потолки, которые были вымыты женщинами ещё до обеда. А задние комнаты не горели совсем. Двор был огорожен высоким глинобитным дувалом, в углу двора справа находилась конюшня, так что и Торос разместился с комфортом. Никита расседлал его, почистил, напоил, засыпал овса и оставил в прохладном полумраке отдыхать. Сам Никита ушёл в задние комнаты и завалился на лежанку с кучей подушек. Вздремнув пару часиков, посвежевший и отдохнувший Никита отправился к Зафару. Во дворе у Зафара Мансур и ещё один подросток пытались кайлом и кетменём долбить тандыр. Силёнок у пацанов было маловато, и работы было не видно. Никита подошёл, взял кайло и за полчаса разломал наземную часть тандыра, оставив над землёй невысокий барьер. Мальцы только успевали оттаскивать обломки глинобита. Подровняв кромку барьера, Никита принялся долбить дно и фундамент печи. Здесь работа была потяжелее. Обожженная глина звенела и поддавалась с трудом. Никита отослал пацанов отдохнуть под навес. А сам достал из кармана жилета кусок Небесного Металла, оставшийся после изготовления доспеха для коня, сформировал из него длинный, очень тонкий нож и стал резать дно тандыра этим ножом под разными углами. Нож резал обожжённую глину как масло. Нарезав кусков разных размеров и формы, выбросил их наружу. Затем подчистил стенки образовавшейся цилиндрической ямы в дне печи и её фундаменте. Яму сделал на полметра шире круглой бронзовой плиты, накрывавшей непосредственно каменный люк колодца. Взявшись за ручку плиты, Никита с трудом откинул крышку колодца. Снизу потянуло прохладой. Никита взял небольшой обломок камня и бросил в колодец. Секунды через три донёсся звук падения камня в воду. Значит, глубина колодца была метров шестьдесят-семьдесят. Никита посмотрел на ребят, молча стоявших вокруг остатков тандыра и сказал:

— Нужна верёвка метров сто длиной и ведро. Также ищите перекладину с блоком посередине. Эти столбы по разные стороны тандыра не зря здесь стоят. На них не только вертел для быка можно положить.

— В сарае всегда лежала толстая бронзовая палка с колесом посередине, — сказал Зафар, — вот, значит, для чего она. Пойдёмте ребята.

Никите прикатили бронзовую массивную перекладину с блоком посередине. Она идеально легла на каменные столбы по сторонам колодца. Принесённую веревку перекинули через блок, привязали к одному концу большое ведро из толстой кожи. Другой конец верёвки привязали к столбу, чтоб случайно не упустить в колодец. Спустили ведро на верёвке в люк и через несколько минут вытащили на белый свет полное ведро чистейшей, прохладной воды. Кажется, вкуснее этой воды Никита не пил никогда в жизни. С лица Зафара не сходила счастливая улыбка. Эль-Зафар вновь стал полноценным оазисом. Теперь оставалось только сделать ворот или использовать верблюдов для постоянного подъёма воды из колодца. Это уже мелочи. Никита просканировал стенки колодца и обнаружил на глубине трёх метров окно в каменной кладке, ведущее в подземный ход. Колодец на протяжении пяти метров конусообразно расширялся вниз, и окно сверху было не видно. Окно было размерами приблизительно пятьдесят на семьдесят сантиметров и служило, видимо, для скрытного получения воды во время осады дома, так как подземный ход вёл от колодца в сторону дома Зафара. Никита просканировал подземный ход и нашёл замаскированный вход в него в задней комнате дома. Он позвал хозяина дома:

— Зафар, надо поговорить. — Когда тот подошёл, Никита продолжил, — Дальняя справа комната в доме чья?

— Теперь моя. Раньше там родители жили…

— Там есть небольшая комната без окон?

— Есть, в ней отец хранил запас оружия и деньги.

— Туда можно пройти сейчас?

— Посторонним нельзя. Тебе можно.

— Зафар, если это нарушает какие-то законы, говори мне сразу. Я ещё плохо знаю ваши обычаи. Извини, если что не так.

— Всё так. Вождь в интересах клана может входить в любой дом.

— Это в интересах клана, Зафар.

— Идём, Никита-бей.

Они вошли в дом, прошли через несколько комнат и оказались в помещении четыре на пять метров со спартанской обстановкой: лежанка с ватным одеялом и несколькими подушками, два ковра на полу и один на стене, низенький столик. Около лежанки стоял автомат Калашникова, на слене висела сабля в дорогих ножнах. Зафар подошёл к ковру, занимающему всю стену слева от входа и, отогнув в сторону ковёр, открыл потайную дверь в маленькую, без окон комнату два на два метра. Кирпичная кладка в этой комнате даже не была оштукатурена. Здесь стояли в углу несколько автоматов и винтовок, на стенах висели патронташи. Небольшой, окованный железными полосами сундук на полу служил, по-видимому, казной клана. Никита подошёл к противоположной от входа стене, переставил мешавшие ему автоматы и нажал на один из кирпичей в самом верхнем ряду кладки. Кирпич ушёл внутрь стены, что-то клацнуло и часть кирпичной стены в углу открылась внутрь имевшегося за ней узкого коридора. В открывшийся проход мог, согнувшись, пройти не очень толстый человек. Никита оглянулся — Зафар смотрел на открытую в стене дверь широко раскрытыми глазами.

— Что, Зафар, ещё одна тайна?

Парень молча кивнул. Никита достал фонарик и они протиснулись в коридор. Дверь за ними закрылась сама. Небольшая площадка перед дверью почти сразу переходила в каменную винтовую лестницу вниз. Никита насчитал двадцать ступеней. Значит, опустились они метра на четыре ниже уровня пола. Впереди сводчатый тоннель из обожжённого кирпича вёл прямо к окну в стене колодца. А сразу слева от лестницы был, закрывающийся бронзовой дверью, вход в небольшую комнату метра два на три, заставленную окованными сундуками и керамическими широкогорлыми кувшинами. В сундуках была серебряная посуда, кувшины по самое горло были заполнены серебряными монетами всех времён и народов. В самом маленьком кувшине находились золотые монеты.

— Вот, Зафар, это и есть сокровища вашего клана, — сказал Никита обыденным тоном, чтобы как-то вывести из ступора подростка, — Владей. Наверное, именно на эти деньги твой отец хотел прокормить клан в тяжёлые времена.

— Нет, — мотнул головой Зафар, — вождь ты. Тебе и распоряжаться этим.

— Зафар, ты мой генеральный заместитель. В том числе и по финансовым вопросам. Приказываю тебе хранить казну клана и распоряжаться всеми этими богатствами бережливо и с умом. А то я здешних цен не знаю и могу проторговаться. Договорились?

— Да, Никита-бей.

— Вот и хорошо. Пошли дальше.

Они подошли к окну в стене колодца. Оно было очень удобно расположено по высоте, в кладку подоконника был заложен штырь с небольшим блоком для удобного поднимания ведра с водой. Интереснее было другое: сбоку от окна рядом с кладкой колодца начиналась узкая каменная винтовая лестница вниз. Тоннель с винтовой лестницей опоясывал колодец снаружи стенки колодца и вёл вниз и вниз. Никита насчитал триста ступенек. Заканчивался винтовой тоннель широкой круговой площадкой вокруг всей цилиндрической стенки колодца. Высота потолков этой площадки была метров пять. Получалась такая большая круговая комната шириной метра четыре и высотой метров пять. В стене колодца был проём, метра четыре в высоту и шириной около двух метров. Выглянув внутрь колодца, Никита увидел поверхность воды в паре метров от уровня пола. Диаметр колодца в этом месте был около пяти метров. Бассейн колодца вмещал в себя не один десяток тонн воды. Солидный запас. А этот винтовой тоннель, очевидно, был сделан для подъёма воды в кувшинах вручную по лестнице. А, может, для обслуживания или чистки колодца в случае необходимости. Но, почему такой большой проём? Поднявшись по лестнице вверх на пару метров, Никита присел на каменную ступеньку, пригласив Зафара отдохнуть перед тяжёлым подъёмом. На самом деле Никиту заинтересовал тоннель, находящийся за наружной каменной стеной круговой площадки. И находился этот тоннель аккурат напротив проёма в стене колодца, и размеры его точно совпадали с размерами этого проёма. И каменная дверь из того тоннеля на площадку была таких же размеров, и, что самое главное, со стороны тоннеля была покрыта листом Небесного Металла и запиралась с той стороны на такой же запор как во всех шлюзах Монастыря. Никита выпустил астральный зонд, прошёл сквозь потайную дверь в тоннель за стеной, двинулся по тоннелю и уже через десяток метров упёрся в уже привычную круглую дверь Небесного Шлюза. Он прошёл сквозь люк Небесного Шлюза и оказался в круглом, метров двадцати в диаметре, высоком помещении из Небесного Металла. В центре помещения стоял цилиндр из того же металла диаметров около трёх метров и высотой до четырёх метров. Других дверей в помещении не было. Никита заглянул внутрь цилиндра и обнаружил, что тот пустотелый. Так как сверху и с боков цилиндр был уже осмотрен, Никита заглянул сквозь его пол. Толщина пола была сантиметров пять, далее была пустота. И пустота эта являлась шахтой, уходящей вертикально вниз; куда Никита и направил свой зонд. Глубина шахты оказалась около трёх километров. На дне её находилось точно такое же помещение как и вверху, только в стенах этого помещения находилось четыре типовых круглых двери, запирающих четыре тоннеля, сделанные из того же Небесного Металла. Никита сориентировался по сторонам света и, чтобы проверить свою догадку, направился в восточный тоннель. Тоннель был идеально прямой, так что Никита достиг следующего точно такого же круглого помещения за считанные секунды. Никита прошёл в цилиндр(теперь уже было ясно, что это лифт) и поднялся по шахте лифта вверх. Здесь в круглом помещении, которое Никита назвал Прихожей, в стенах находилось десять дверей. Никита прошёл сквозь ту, которая понравилась ему больше всего. За дверью был коридор такого же большого сечения четыре на пять метров. Через пятьдесят метров в стене коридора Никита увидел типовую круглую дверь Небесного Шлюза. Заглянув сквозь дверь, Никита увидел хорошо ему знакомую, его собственную сокровищницу в Небесном Шлюзе его родного Монастыря. Догадка Никиты полностью подтвердилась: все Монастыри были связаны между собой системой шлюзов и глубоко залегающих подземных тоннелей из Небесного Металла. Никита быстро свернул зонд и глубоко вздохнул — нужно было возвращаться:

— Ну, что, Зафар, отдохнул? — спросил Никита.

— Никита-бей, ты кто? — вместо ответа спросил Зафар.

— В каком смысле? — уточнил Никита.

— Откуда ты всё это знаешь? Простой человек, тем более чужеземец, просто не может этого знать.

— Зафар, ты же знаешь, я — повелитель дэвов. Вот они мне всё и рассказывают.

— Понятно… А ты по небу летать умеешь?

— Почему ты спрашиваешь?

— Мой прадед рассказывал мне легенды о пророке Сулеймане. Он имел власть над демонами, его слушались звери и птицы, он летал по небу из города в город, ему были даны мудрость и великие знания. Я думаю, что пророки не умирают, они просто поднимаются на небо. Но, когда им нужно, они могут явно или тайно спускаться на землю по своим делам. Ты знаешь пророка Сулеймана? — в глазах подростка металась неукротимая надежда на чудо.

— Зафар… Я просто повелитель дэвов. Есть такое племя на земле… Пойдём наверх, а?

— Никита-бей… — глухо сказал мальчик, — я пойду за тобой в любое пекло и буду предан тебе до конца моей жизни. Клянусь.

— Я тоже всегда буду твоим другом, Зафар. Клянусь. Они посидели немного молча, затем Никита сказал:

— Зафар, о том, что ты узнал сегодня, ты не должен никому рассказывать. Только своему старшему сыну, когда он достигнет совершеннолетия.

— А если я не успею?

— Тогда приду я или кто-нибудь из моего племени, и мы всё расскажем ему.

— Я понял, Никита-бей. Пойдём наверх.

Они долго поднимались по ступенькам, всё-таки ранение Зафара давало о себе знать. Наконец, они вышли в оружейную комнату дома; Никита показал Зафару как открывать потайную дверь на лестницу, ведущую в подземный ход к колодцу. Они вышли из дома во двор. Солнце клонилось к закату.

— Никита-бей, надо проводить клан кочевников в дорогу, таков обычай.

— Хорошо, Зафар. Я схожу за конём.

Никита отправился в свою здешнюю резиденцию, оседлал Тороса, взял автоматическую винтовку и верхом вернулся к дому Зафара. Тот уже ждал Никиту, закинув за спину автомат и восседая на арабском скакуне. Рядом стояла конная гвардия: Мансур и группа пацанов, все с автоматами и автоматическими винтовками.

— Та-ак… Это всё мужское население кишлака? — Спросил Никита Зафара.

— Да, Никита-бей.

— На время нашего отсутствия надо кого-то оставить для охраны посёлка, Зафар.

— Да. Мансур и половина воинов поедут с нами, остальные будут охранять кишлак. Посты уже распределены.

— Молодцы. Командуй выезд.

Зафар отдал несколько коротких команд и половина гвардии разъехалась по посёлку. Никита, Зафар, и за ними Мансур с пацанами шагом тронулись в направлении стойбища кочевников. Собственно стойбища уже не было — все шатры были разобраны и погружены на верблюдов, другое имущество тоже было упаковано в тюки и грузилось на "кораблей пустыни." На подходе к стоянке, их встретили воины и проводили к своему вождю. Джавад-бей и старейшины встретили их в центре формирующегося каравана и, после полагающихся приветствий, усадили пить зелёный чай. Встреча была недолгой: обсудили погоду, виды на урожай в оазисе при временном отсутствии колодцев, дальнейший маршрут уходящего клана. Затем кочевники пожелали клану Зафара удачи в делах, а Никита пожелал клану Джавад-бея счастливого пути. При расставании Джавад-бей не выдержал и сказал:

— Уважаемый Никита-бей, мы знаем, что ты храбрый и умный воин; мой наиб, уважаемый Рамиль-ходжа, много рассказывал мне о твоих друзьях, сила которых велика… Но, я так беспокоюсь за очень важный для нас оазис… Если бы не помощь шурави, мой клан ждала бы здесь гибель от жажды. Не мог бы ты чем-нибудь укрепить мою уверенность, что все неприятности в твоём оазисе позади?

— Джавад-бей, у тебя есть автомат или винтовка, которые не жалко сломать? Скажи, пусть принесут.

Когда Никите принесли старенький АК-47, он взял автомат за ствол и, выхватив кинжал, одним ударом пересёк автомат пополам как пушинку. Неторопливо убрал кинжал в ножны, взял поднятую Мансуром вторую половинку автомата и отдал обе его части ошарашенному Джавад-бею. Тот взял, посмотрел на абсолютно ровный срез металла, потом на Никиту. Все ошеломлённо молчали. Тогда сказал Никита:

— Уважаемый Джавад-бей, в нашем оазисе друзья всегда найдут приют и воду…

Вернувшись в кишлак, Никита пожелал всем спокойной ночи и удалился в свой дом. Минут тридцать он занимался с конём, потом посидел на лавочке под навесом, увитым виноградной лозой, затем пошёл спать. Тяжёлый день закончился. Никита разделся, залез под одеяло, закрыл глаза. Вышел в астрал и отправился в Монастырь. Надо было ознакомить Сильвестра с новостями. Никита нашёл Сильвестра в трапезной во время позднего ужина. Хранитель сидел за столом, уставившись в одну точку, и забывал подносить ложку ко рту. Гречневая каша безнадежно остывала. Никита постучал ложкой по тарелке и Сильвестр встрепенулся, выскочил в астрал:

— Здорово, Сильвестр.

— Здравствуй, Брат. Что нового?

— Работаем. Как там с китайцами-то?

— Хранитель Монастыря на Тибете обещал отправить первую группу уже завтра. А колонна из Кабула уже вышла. Везут стройматериалы, инструменты, продукты, воду.

— С водой я проблему решил по временной схеме. Нашёл там потайной резервный колодец. А заодно, похоже, тайну Небесных Шлюзов разгадал.

— Да ты что? — глаза Сильвестра загорелись, задумчивости как не бывало.

Никита рассказал Сильвестру обо всех событиях прошедшего дня, подробно остановившись на описании лифтов и тоннелей из Небесного Металла.

— Значит, ты считаешь, что Небесные Шлюзы ведут в систему тоннелей, содиняющих между собой все Монастыри земного шара? — возбуждённо переспросил Хранитель.

— Именно так. А в Монастырях эти тоннели ещё и разветвляются, образуя подземные комплексы. Или жилые, или производственные.

— И кто же там живёт или работает, Брат?

— Пока не знаю. Думаю, что сейчас уже никто. Раньше, в далёком прошлом там жили наши предки, я так думаю. Или это сохранившиеся убежища прежних цивилизаций Земли. Была война или ещё какая-то катастрофа. Цивилизация погибла, а убежища остались.

— А почему в твоём оазисе нет такого комплекса как в Монастырях? — спросил Сильвестр.

— Там просто пересечение четырёх тоннелей. Я так и назвал его — Перекрёсток. Я думаю, этих перекрёстков много. Когда будем обследовать тоннели, тогда и выясним.

— Сначала надо обследовать Монастырские комплексы. Там больше интересного можно найти, Брат.

— Это точно. Но сначала придётся решать что-то с Вашим сумасшедшим Хранителем. Если он доберётся до тоннелей, да ещё найдёт там чего-нибудь супермощное… Сам понимаешь. Если он девок без вашего ведома ворует, может и Хранителей нарожать.

— Каких девок? Где ворует? — забеспокоился Сильвестр. Никита рассказал про Долину Украденных Невест рядом с Монастырём Хранителя Ионы. Сильвестр заволновался ещё сильнее:

— И давно он невест ворует?

— Не знаю. Если легенды народ сложил, значит давно.

— Та-ак… Мне надо срочно связаться с другими Монастырями. Надо что-то решать.

— Это точно, Сильвестр. Шизофрения, к сожалению, сама не проходит. А, ни он сам, ни вы его не лечите. И если её не лечить, то болезнь постепенно прогрессирует. А с его манией величия, его умом и его возможностями, он таких дров может наломать — мало не покажется. Вы пока решайте, а я там с колодцами закончу и вернусь. Есть у меня один план…

Закончив разговор с Хранителем, Никита заглянул домой, где был встречен радостным визгом жены и не менее радостным лаем Тимура. Посидели с женой за чаем, Никита рассказал последние новости. Айша сразу загорелась слетать посмотреть как Никита устроился в его резиденции. Пришлось брать её с собой. Прибыв на место, Айша развила бурную деятельность по наведению порядка в доме Никиты. Он понял, что это надолго и завалился спать. Айша догадалась, что для генеральных уборок сейчас не время, и быстренько примостилась под бок к мужу. Когда она улетела в Монастырь, Никита не услышал.

Утром, проснувшись, Никита сразу встал, оделся и направился в конюшню. Напоил и почистил Тороса, засыпал ему овса, дал охапку сена, поговорил с конём о планах на будущее. Затем умылся сам и отправился на завтрак. На площади под навесом женщины уже кормили детей. Никита получил свою лепёшку и кружку верблюжьего молока, отошёл в сторонку, сел на каменную скамью и, запивая лепёшку молоком, стал обдумывать способ восстановления колодцев. К нему подошёл Мансур и сел рядом. Они сидели вдвоём на скамье, ели лепёшки, прихлёбывая верблюжье молоко и думали думу. Каждый свою. Лепёшки были давно съедены, молоко выпито, но Мансур всё сидел и молчал. Было видно, что он хочет что-то сказать Никите, но не знает как начать разговор. Пришлось Никите выручать парня:

— Хорошо молчим, да, Мансур?

— Хорошо, Никита-бей.

— Как дела? Всё хорошо?

— Да, Никита-бей.

— Ты чего мне сказать-то хотел?

— Позволь, я тоже буду кормить твоих дэвов, — выпалил Мансур. И, хотя лицо пацан старался контролировать, но в глазах у него была такая мольба, что Никита не смог разочаровать мальчугана.

— Э-э… А они что, хотят есть?

— Хотят.

— Почему ты так решил?

— Если они берут еду, значит, хотят есть.

— Где берут еду, какую еду? У кого берут? Ничего не понимаю.

— У Гюзель берут. Она их каждый день кормит.

— Какая Гюзель? Кого кормит?

— Наша Гюзель. Твоих дэвов кормит.

— Так. Мансур, давай ещё раз, с самого начала и поподробнее.

Выяснилась следующая картина; Гюзель, та самая девчушка, которая рассказала Никите про Долину Украденных Невест, каждый день ходит за околицу кишлака кормить дэвов. Три раза в день она берёт у женщин на площади еду для дэва и, что самое интересное, те ей эту еду дают. Затем она уходит за околицу и возвращается уже без еды. Сама девочка эту пищу не ест. Мансур проследил: Гюзель ходит каждый раз в разные места, кладёт большую керамическую тарелку с пищей на песок, говорит с кем-то и пища с тарелки пропадает. Затем юная кормилица дэвов, поговорив ещё какое-то время с кем-то невидимым, возвращается в кишлак. Информация требовала осмысления. Но, сначала надо было закончить с Мансуром.

— Мансур, почему ты хочешь кормить дэвов?

— Даа, Гюзель кормит, а мне нельзя? Я тоже хочу, чтобы у меня был знакомый дэв.

— Но, как ты будешь его кормить? Ведь ты же не знаешь где он в настоящий момент, ты же не можешь его видеть.

— Гюзель видит их. Пусть она тоже показывает мне где дэвы. И я тоже буду их кормить.

— Стоп, ты хочешь сказать, что Гюзель видит дэва?

— Да, она сама мне сказала.

— А почему она видит дэва, а ты не видишь?

— Даа, у неё дедушка был лучший предсказатель во всей пустыне. Он мог видеть то, чего не видят другие. Он и её научил.

— А где её дедушка?

— Вся её семья погибла во время нападения разбойников. Она живёт сейчас одна в доме своих родителей, а на ночь уходит к соседям. Из них уцелела её подруга с мамой, вот они и берут Гюзель ночевать к себе.

— Хорошо… Мансур, но кормить — это обязанность женщин, а не воинов.

— Каждый воин сам кормит своего коня.

— Но, дэвы — не кони, они мои союзники.

— Как, союзники?

— Да. Дэвы — это такое племя, оно живёт далеко.

— Никогда о таком не слышал.

— Если ты о чём-то не слышал — это ещё не значит, что такого не бывает.

— Как это?

— Вот смотри — солнце. Оно всходит на востоке, катится по небу и заходит на западе, так?

— Да, так.

— И ты не знаешь, что на самом деле солнце стоит на месте, а Земля, на которой мы живём, вращается вокруг солнца. И тем не менее это так.

— Как это земля вращается?

— Хорошо. Встань, чтобы солнце было слева от тебя. Та-ак. Теперь начинай медленно поворачиваться влево. Видишь? Кажется, что солнце уходит вправо, так? А, ведь, на самом деле это ты поворачиваешься вокруг своей оси, а солнце стоит на месте. Так и Земля.

Мансур постоял, затем несколько раз повернулся вокруг своей оси и оторопело посмотрел на Никиту.

— Что, Мансур, понял?

— Понял…

— Так и дэвы. Ты просто не слышал, а они есть, живут на земле, только далеко.

— Но дедушка учил, что дэвы — это злые демоны…

— Мансур, есть добрые волшебники, а есть злые чародеи, как, например, в Долине Украденных Невест. Так и тут: есть злые демоны, а есть добрые дэвы, они помогают людям. И они мои союзники, они непобедимые воины. И ты воин. А разве воин кормит воина? Воина кормит женщина. Ведь так? Воин может кормить только раненого воина в походе, когда нет женщин, чтобы за ним ухаживать. А дэв не ранен и мы не в походе. Пусть его кормит женщина, Мансур. Ты воин, твоё дело защищать кишлак и женщин, ведь так?

— Да. Дело воина — воевать за свой клан, — сказал Мансур, вставая и поправляя ремень автомата, — Пойду проверю посты.

— Предупреди ребят на постах, что завтра может появиться колонна машин шурави. Это к нам привезут продукты и стройматериалы. Пусть твои орлы не торопятся стрелять.

— Встретим, — важно сказал Мансур, — Не волнуйся, Никита-бей, всё будет в порядке. Мансур перевесил автомат на грудь и неторопливо пошёл с площади. Рядом с ним пылили по кривой улице кишлака двое таких же восьмилетних воинов.

Теперь предстояло разобраться с Дэвом. Никиту беспокоило то, что сам он про кормление себя-Дэва ничего не знал. Это что же получается: Никита-Дэв может вести самостоятельную жизнь, не зависящую от самого Никиты? Никита пришёл домой, прилёг на кровать, вышел в астрал и отправился к Дэву. Тот сидел на самом большом бархане в позе Лотоса и медитировал. Никита подошёл, сел напротив и кашлянул. Дэв, не открывая глаз, спросил:

— Господин простудился?

— Хорош выпендриваться, Дэв. Ты знаешь зачем я пришёл.

Дэв приоткрыл один глаз, хитренько улыбнулся и спросил:

— Что, боишься, что невесту отобью?

— Какую невесту?

— Сам не выпендривайся. Ты сразу понял, что она Хранительница.

— О девчонке потом. Я другое хочу спросить: ты что, можешь самостоятельно, независимо от меня жить, мыслить и действовать?

Дэв удивлённо открыл и второй глаз:

— А ты как думал? Я же твой астральный клон. Ты нас сколько захочешь, столько и сделаешь.

— И что, все — самостоятельные?!

— Ладно уж, успокойся. Мы, джинны, любим пошутить. Конечно мы самостоятельные, только в определённых пределах.

— В каких?!

— Говорю же тебе — успокойся. Все мы — это тоже ты. Только мы астральные. И все мы привязаны к тебе этой пуповиной, — Дэв показал на соединяющую его с телом Никиты астральную нить. По ней ты входишь в наше сознание и мы становимся на это время с тобой единым целым. Наше сознание становится одним общим сознанием. Если сейчас ты войдёшь в моё сознание, то сразу узнаешь, что со мной происходило пока ты отсутствовал во мне; а я узнаю чем занимался ты, когда гулял где-то там без меня.

– Так у нас что — разное сознание?

— Нет. Оно общее. Просто в каждом твоём астральном клоне полностью копируется твоё сознание на момент создания тобой этого клона. А когда ты уходишь из клона, это сознание остаётся и живёт само без твоих ценных указаний. Сознание — это же информация. А информация нематериальна и её можно копировать сколько хочешь раз, как на магнитофоне. Можно записать одну и ту же песню на сотне плёнок и на всех плёнках будет одна и та же абсолютно одинаковая песня. Так и с нами. А, когда ты возвращаешься в сознание клона, происходит автоматическое дописывание недостающей информации в обоих сознаниях — и в моём, и в твоём. И мы опять становимся носителями одинаковой обновлённой информации, то есть нашего сознания.

— Так вы же без меня такого можете натворить…

— Нет, Никита, мастерство не пропьёшь, а характер не изменишь. Наше сознание — это твоё сознание. И мы поступаем согласно имеющейся в нём информации и твоих моральных критериев.

— А как же… Если я вас свёртываю — я вас убиваю, что ли?

— Нет. Просто наше сознание объединяется с твоим сознанием и всё. И когда ты создаёшь новый клон, ты просто записываешь своё обновлённое сознание в него. Мы не рождаемся и не умираем. Просто твоё сознание размножается на нужное количество копий, а потом вновь объединяется в одно. Пойми, мы — это ты. Только мы не можем создавать клонов и не можем свернуться самостоятельно. Это можешь только ты. Вот и всё.

— Обалдеть… Все мозги запудрил. Когда только научиться-то успел.

— От кого поведёшься… Кстати, пока ты там прохлаждался, я тут расту над собой.

— Это как?

— Это так. Силушку астральную набираю помаленьку и каждый день что-нибудь новенькое в себе открываю. Помнишь, как в фильме про старика Хоттабыча джинн огненной кометой по небу летал? Так я это уже запросто. И каждый день всё дальше от тебя могу удаляться без потери силы. Наверное, просто расту как маленький ребёнок растёт.

— Офигеть…

— Ты сейчас от другого офигеешь. Я тут подумал на досуге: если я за неделю так вырос, тогда какой же у Хранителя Ионы за столетия монстрик вымахал? Он нас в порошок не сотрёт?

— Вопрос, конечно, интересный. А, может и не вымахал? Сильвестр ведь дэва больше себя вырастить не может. И делить их он не может…

— Оно, конечно, так. Только с сумасшедшими Хранителями, сам знаешь, ухо надо востро держать. Помнишь, мы ещё в психушке санитаром по ночам работали? Скрученную в жгут простыню нормальный человек не порвёт, а псих — запросто.

— Это да… Слушай, может, Хранитель Иона и может создавать более сильных монстров, а вот делить-то их он вряд ли умеет. Значит, надо брать количеством. Создам я тебе ещё десяток дэвов, а ты у них командиром отделения будешь. Сержанта тебе присвоим, а? Будете тут силушку нагуливать, а ты их подучишь чему сам научился.

— А чё только сержантом? Мы же старший сержант.

— Ну, я же старшой. И, если по твоему думать, то и они все старшие сержанты будут. Как командовать будешь? О, придумал. Давай, ты капралом будешь, идёт?

— Так точно, товарищ Никита-бей. Только ты уж с нами обменивайся сознанием-то хотя бы раз в три дня. Чтоб мы в курсе событий были, мало ли что.

— В ближайшие дни мы с тобой каждый день обмениваться будем. Собирайся, пошли работать.

— Куда?

— К засыпанным колодцам приходи. Начнём с дальнего. Я минут через десять подойду.

— Лады, старшой.

Никита вышел из астрала, встал, быстренько собрался и пошёл на конюшню. Там Никита оседлал коня, вывел его на улицу, закрыл ворота. Вскочил в седло и лёгкой рысью поехал к дальнему колодцу. Солнце уже припекало, но в доспехе было довольно комфортно. Из-за дувалов доносились звуки налаживающейся в посёлке жизни: детские крики, удары по выбиваемым коврам, кое-где стук топора и молотка. С некоторых дворов тянуло дымком и ароматными запахами специй. Никита подъехал к дальнему колодцу и спешился. Ослабил подпругу седла и, похлопав по шее коня, отослал того погулять. Затем обошёл вокруг колодца и сел на песок, чтобы подумать не торопясь. Колодец был предназначен для скота. Сюда на водопой пригоняли скот и вьючных верблюдов проходящие караваны и жители посёлка. Длинные деревянные лотки для водопоя тянулись в стороны от колодца. Вода в них подавалась из большого кожаного ведра, которое поднималось из колодца за верёвку, перекинутую через блок и привязанную к специальному крюку на сбруе верблюда. Когда тот шёл вперёд — тянул из колодца верёвку, когда шёл назад — ведро на верёвке опускалось в колодец. Примитивно и надёжно. Разбойники опустили в колодец на верёвке заряд взрывчатки и подорвали его где-то на глубине десяти метров. Взрыв разрушил с одной стороны стенку колодца и в образовавшуюся дыру диаметром около метра хлынул песок, засыпав колодец не полностью, но выше водоносного слоя. Находящаяся рядом с колодцем средневековая водонакопительная цистерна-сардоба из обожжённого кирпича также была пробита взрывом на уровне дна и вода из неё ушла в грунт. Отремонтировать сардобу можно было довольно просто. А с колодцем было сложнее. Предстояло заделать дыру в стенке колодца и выбрать с глубины просыпавшийся в колодец песок. Быстро это можно было сделать только при помощи Дэва. Никита вышел в астрал. Дэв лежал на песочке и делал вид, что дремлет. Никита подошёл к его уху и гаркнул: "Рота, подъём!" Дэв повернулся на другой бок и пробормотал: "Дедушка не спит, дедушка заманивает неприятеля в засаду." Никита сказал построже:

— Если дедушка сейчас же не принесёт мне скалу, кто-то будет разжалован в рядовые.

— Вот так всегда, — вздохнул Дэв, вставая, — какую скалу?

— В пяти километрах на восток есть скалы. Принеси одну размером чуть больше метра.

Пока Дэв летал за скалой, Никита, раздевшись до трусов, выровнял пробитую взрывом дыру в стенке колодца. Затем, при помощи ножа из Небесного Металла сделал дыру идеально круглой и даже вырезал буртик, чтобы каменная плита не проваливалась внутрь колодца. Дэв притащил скалу метров трёх в диаметре, проворчав, что это уж точно больше метра, а запас карман не тянет. Никита с Дэвом при помощи нити из Небесного Металла отрезали от скалы каменную пластину чуть больше метра в диаметре и около десяти сантиметров толщиной. Дэв приложил её к отверстию в стенке колодца и держал, а Никита подрезал плиту до тех пор, пока она не легла точно в сформированное им отверстие в кладке колодца. Плита закупорила стенку колодца напрочь.

— Дэв, там недалеко, — махнул рукой Никита, — есть незасохший такыр. Принеси пригоршню сырой глины оттуда. Через пару минут ладонь Дэва, размером с экскаваторный ковш, навалила перед Никитой пару кубометров сырой глины. Никита обмазал глиной стык каменной заплаты и кирпичной кладки колодца, и на этом ремонт стенки был закончен. Точно так же они отремонтировали и пробоину в дне кирпичной водонакопительной цистерны. Осталось вычистить колодец от песка. Это тоже была работа для Дэва. Никита сформировал большущее астральное ведро, диаметром чуть меньше отверстия колодца и канат для этого ведра. А Дэв этим ведёрком быстро вычерпал песок со дна колодца и засыпал образовавшуюся у стенки колодца яму. К обеду они уже закончили всю работу, колодец был наполнен водой как обычно. Вода была мутновата, но к утру вся муть должна была осесть на дно и можно будет брать чистую воду. Никита вымыл руки и лицо, вылил на себя ведро холодной воды, затем оделся и позвал гуляющего неподалёку коня. Подтянул подпругу, вскочил в седло, повернул Тороса к кишлаку и увидел приближающуюся по пыльной дороге фигурку девочки. Гюзель шла кормить своего дэва. Никита решил не мешать и поехал в сторону второго колодца, виднеющегося километрах в трёх левее. Между этими колодцами за невысокими глинобитными дувалами располагались загоны для скота. А вдоль дороги, по которой шла Гюзель, были построены кирпичный караван-сарай с жилыми помещениями и складами, а ближе к колодцу стояли восточные бани. Между караван-сараем и посёлком находилась пустующая сейчас торговая площадь, на которой караванщики могли торговать между собой и с жителями кишлака. По пути ко второму колодцу Никита зашёл в сознание Дэва, обменялся всеми новостями и тем, что хотел сказать девочке. Мысль у них с Дэвом была одна — познакомить Гюзель с Айшой и пусть женщины договариваются меж собой сами. Наказав Дэву приходить после обеда к следующему колодцу, Никита покинул его сознание и, дав коню шенкелей, поскакал вперёд. Осадив коня у накопительного бака второго колодца, Никита напоил его из бурдюка и отправил гулять. Сам же улёгся в тени хаудана — водонакопительного бака и, закрыв глаза, через астрал отправился домой в Монастырь.

Айша с Фатимой сидели за столом в трапезной и, лениво ковыряя ложками еду, болтали на извечные женские темы. Тимур вылизывал свою миску. Никита постучал чайной ложечкой по чашке, привлекая к себе внимание. Айша выглянула в астрал, обрадовалась:

— Привет, Никита. Я соскучилась.

— Привет, жена. Я ненадолго. Обед забрать, да посоветоваться.

— Обед готов, дома на столе стоит. Пошли быстрей.

Дома они сели за стол, Тимур сразу привалился к ногам Никиты.

— Айша, тут такое дело… Там, в оазисе девочка одна есть…

— Та-ак. Уже успел себе девочку завести? — притворно нахмурила бровки Айша.

— Да ну тебя… Девочке восемь лет, сирота. И она Хранительницей будет.

— Да ты что?! Как зовут? Красивая?

— Зовут Гюзель. Красивая. Но я не о том. Родных у неё не осталось, а девочку надо учить. Может, поговоришь с ней? А там, может, или к себе заберёте, или в приют твой?

— Конечно, заберём. И разговоров быть не может.

— Тогда собирайся, полетели. Она как раз Дэва обедом кормит. Там я вас и познакомлю.

Никита загрузился хурджунами с едой и сладостями, Айша взяла подарки для Гюзель и они полетели. Прибыв на место, Айша, положив на песок небольшой коврик, стала накрывать поляну, а Никита, не выходя из астрала, слетал к первому колодцу к Дэву и пригласил его и Гюзель на обед. Дэв посадил девочку на плечо и прилетел к накрытому угощениями коврику вслед за Никитой. Девчонка, вопреки ожиданиям, во время полёта визжала от восторга, крепко вцепившись в волосы Дэва, чтобы не упасть. Прилетев к колодцу, Дэв бережно опустил Гюзель на землю прямо перед Никитй и Айшой. Никита познакомил девчушку со своей женой и принялся за еду. Айша взяла инициативу в свои руки и постепенно разговорила замкнувшуюся было девочку, а к концу обеда они обе трещали без умолку как две закадычные подружки. Дошло до того, что Гюзель пригласила Айшу посмотреть свой родной кишлак и они ушли на экскурсию, а Никита и Дэв остались работать. Второй колодец, как и все остальные, был подорван точно так же как и первый, а накопительный бак разбойники даже не стали взрывать. Просто открыли кран и вся накопленная вода вылилась в поилки для скота, за счёт чего, кстати, и выжили те несколько дней оставшиеся в оазисе без хозяев животные. Часть овец погибла, часть разбрелась по пустыне, но собрать удалось многих. Лошадей в оазисе было немного, и все они не были угнаны басмачами с тем караваном, который освободил Никита. Просто потому, что тот переход лошади просто не пережили бы, им бы элементарно не хватило воды. Так что лошади остались в оазисе и спаслись все. А оставшиеся верблюды перенесли краткую разлуку с людьми вообще легко. Правда, посевы на полях оазиса животные потравили изрядно. Да и отсутствие полива в течение недели ещё скажется на урожае. Оставалось надеяться на трудолюбие и мастерство китайских крестьян, которые должны были прибыть в оазис со дня на день. Никита и Дэв принялись за работу не торопясь. Технология ремонта была опробована на первом колодце, каждый знал свой манёвр; так что к вечеру второй колодец был отремонтирован, вычищен и дал воду. Поужинал Никита здесь же остатками своего шикарного обеда. Когда он заканчивал грузить на Тороса хурджуны со сладостями и запасами еды на завтра, на дороге появились Айша и Гюзель со своей неизменной керамической тарелкой для Дэва. Никита подождал пока Гюзель покормит Дэва, затем посадил её на круп коня сзади себя и Торос неторопливым шагом повёз их домой. Айша плыла потихоньку рядом и увлечённо критиковала Никиту за чёрствость и бездушие по отношению к своим подданным. Никита относился к словам жены философски, вставляя иногда междометия в монолог Айши, и любовался шикарным закатом в полнеба. Доставив Гюзель к её соседям, Никита проводил Айшу до своего дома, а сам отправился к Зафару на вечернюю пятиминутку. Зафар у себя во дворе за что-то распекал Мансура. Мансур стоял насупившись, молчал и не оправдывался. При появлении Никиты, оба подростка обрадовались внезапно появившейся возможности выйти из неприятной ситуации без последствий. Никиту пригласили за стол. Сестра Зафара принесла чай и свежие лепёшки. Сахар заменяли вяленые фрукты. Все пили чай степенно, не торопясь заводить разговор. Ничал Никита:

— Значит, так. Первое: дальние два колодца отремонтированы и завтра с утра из них можно будет брать воду. Зафар, реши сам кого ты пошлёшь на эти колодцы — надо начинать заполнение водой сардобы и хаудана. Второе: надо готовить жильё для прибывающих на этой неделе наёмных рабочих. Рассчитывайте на двести спальных мест. Караван-сарай не занимайте, он только для караванов, с них мы основной доход имеем. Используйте под общежития пустующие дома, если нет наследников. Если кто-то из рабочих захочет построить свои отдельные хижины — не препятствуй, заранее реши где ты им выделишь землю для построек. Третье: завтра прибудет колонна с инструментом, горючим и стройматериалами. Заранее определитесь, кто и куда будет принимать грузы и организуйте помощь при разгрузке. Им здесь прохлаждаться резона нет, поэтому чем быстрее колонна уйдёт отсюда, тем лучше. Но, праздничный обед им надо организовать по высшему разряду. Десяток баранов целиком надо запечь или в тандыре, или на вертеле, пусть женщины сами решат как им удобнее. Ну и остальное там что-нибудь повкуснее и поразнообразнее. Солдатики в частях разносолов-то не видят, пускай здесь душеньку отведут. Ну и бани, конечно, для них приготовьте. Четвёртое: завтра я оставшиеся два колодца закончу ремонтировать и начну потихоньку в дорогу собираться. Надолго. Поэтому думайте, что ещё от меня требуется, что без меня не сможете сделать. До отъезда постараюсь все ваши задания выполнить. На сегодня всё.

В свою резиденцию Никита зашёл не сразу. Сначала расседлал и почистил коня, напоил его набросал сена в ясли, затем взял сумки с едой и пошёл в дом. Войдя в свою спальню, Никита ахнул — комнату было не узнать: на полу и на стенах персидские ковры, кровать под балдахином, на столике в изголовье серебряная ваза с фруктами и серебряный же кувшин со свежим соком. За низким узорчатым столиком сидела на подушках Айша, скромно опустив глазки. На столике по сторонам стояли два серебряных подсвечника. Витые горящие свечи очень выгодно подчёркивали блеск драгоценностей, украшающих любимую женщину. Наконец Айша поняла, что муж так и будет стоять столбом в дверях, поднялась с подушек и подошла к нему:

— Мой господин, ванна для Вас готова. Я провожу Вас, — она взяла Никиту за руку и повела к небольшой двери в стене. За дверью начинался короткий коридорчик, который действительно привёл их в ванную комнату с двумя маленькими, на двоих, мраморными бассейнами в полу. Никита и не знал, что у него в резиденции такая шикарная баня, у него совсем не было времени вчера вечером обойти все комнаты дома; а утром Никита ушёл по делам ни свет, ни заря. Никита разделся, немного погрелся в небольшой парилке и плюхнулся в бассейнчик с холодной водой, аж вода на пол выплеснулась. Повертелся в нём, охая и ухая, затем вылез, быстренько намылился и плавненько опустился в бассейн с тёплой водой. Здесь он просто блаженствовал, не двигая ни рукой ни ногой, в то время как Айша оттирала мочалкой недельную грязь на его теле. Потом был райский массаж на каменном столе посреди комнаты, там Никита просто таял под умелыми руками жены. До кровати с балдахином Никита еле дошёл и заснул, когда его голова ещё находилась в движении к подушке. С утра Никита и Дэв занимались колодцами, не отвлекаясь ни на какие другие дела. Никита торопился. Надо было всё сделать до его отъезда. А отъезд будет скоро, почему-то Никита был в этом уверен. Эти два колодца были расположены с противоположной стороны кишлака; получалось так, что все четыре колодца располагались на местности в углах квадрата, внутри которого находился посёлок. И лишь пятый, потайной колодец был в центре этого квадрата. Все жители оазиса готовились к приёму колонны с грузом для клана, поэтому Никите никто не мешал своим присутствием. Уже к четырём часам пополудни Никита и Дэв закончили ремонт оставшихся колодцев. Закончив работу, Никита вылил на себя пару ведер воды из последнего колодца и вздохнул с облегчением — завтра можно было ехать домой, в Монастырь. Уже когда Никита подъезжал к своей резиденции, его догнал посыльный от Мансура с сообщением: вдали показалась колонна автомобилей и БТРов. Никита быстро сходил домой, переоделся в чистую парадную одежду; шёлковые рубашка и шаровары, шикарный халат, чалма, прекрасно выделанные дорогие сапоги — как раз вчера Айша расстаралась, доставила из Монастыря всё новое, с иголочки. Сказала, что вождь клана должен выглядеть соответственно статусу и точка. Переодевшись, Никита одел пояс со своим кинжалом, кобуру со Стечкиным, закинул за спину Калашников и вышел на улицу. Вскочив в седло, он направил коня к караван-сараю; в эти просторные склады он решил разгружать автомобили, лишь бы побыстрее отправить колонну назад. Но, побыстрее не получилось. Мансур привёл колонну к складам караван-сарая. Начальником конвоя оказался средних лет капитан с эмблемой автомобильных войск в петлицах. Среднего роста с роскошными усами пшеничного цвета и быстрой речью с южнорусским выговором, он показался Никите знакомым. Никита никак не мог вспомнить, где он видел этого капитана раньше, пока тот сам не признал его:

— Геннадич, ты что ли?

— Товарищ капитан, не напомните: где мы с Вами встречались?

— Забыл, Геннадич, — укоризненно выговорил капитан, — Жизнь ты мне спас, помнишь, на базаре в Кабуле? Никита вспомнил: год назад, будучи в командировке в Кабуле, пошли они втроём с ребятами-десантниками на базар, дублёнку хотели присмотреть. За соседним прилавком приценивались к какому-то товару два наших офицера. И что-то там произошло, никто из ребят даже не понял ничего. Увидели только как летит из толпы на одного из офицеров, выставив вперёд руку с ножом, худой афганец. Есть такой приём ножевого боя на Востоке, и остановить летящее с ножом впереди тело невозможно. Удар был направлен в живот, но офицер, молодец, успел таки поставить блок и отвести удар от живота. Но совсем парировать удар не смог — нож полоснул по бедру. И рана-то была неглубокая, но оказалась надрезана артерия и как раз в таком месте, где невозможно наложить жгут, а тампонада и бинтование не спасали, кровотечение не останавливалось. Офицеру оставалось жить несколько минут. И тогда Никита прямо каблуком солдатского сапога прижал артерию к тазовой кости чуть выше пореза и держал всё время пока нашли транспорт, везли офицера в госпиталь и перевозили его на каталке в приёмный покой. И убрал ногу только когда хирург наложил зажим на порезанную артерию.

— Вспомнил, товарищ капитан. Вы в то время старшим лейтенантом были. Поздравляю с присвоением очередного звания.

— Служу Советскому Союзу.

— Как нога, товарищ капитан?

— Всё нормально, через месяц из госпиталя выписали, сразу в отпуск в Союз съездил, потом опять сюда. А ты-то что здесь делаешь?

— Я здесь руководитель местной администрации. Жители посёлка зовут меня Никита-бей. Оказываю братскую помощь афганскому народу. Позвольте познакомить Вас с моим другом и заместителем наибом Зафаром, — официально представил Никита подъехавшего Зафара, — все текущие вопросы можно решать с ним.

— Капитан Советской Армии Дубенко Остап Михайлович, здравия желаю, — кинул руку к фуражке капитан.

— Зафар, сын Зафара. Ассаламу алейкум, — приложил руку к груди наиб.

— Мой заместитель, старший лейтенант Золотаревский Семён Яковлевич, — представил капитан молодого старлея с резкими движениями и цепким взглядом холодных серых глаз. Он молча стоял рядом в течение всего разговора капитана и Никиты и поздоровался чётким кивком головы.

— Ну, а как ты здесь оказался-то, Геннадич? — продолжал любопытствовать капитан.

— Долго рассказывать, товарищ капитан. Давайте лучше после разгрузки посидим, поговорим. Мы вам и обед и баню приготовили.

— Баню?! Вот уважили! Ай, молодцы! — искренне обрадовался капитан, — Золотаревский, командуй разгрузку, — приказал он своему заму.

— Зафар, принимайте груз, — распорядился Никита. Взревели моторы мощных "Уралов", машины начали разворачиваться и сдавать к распахнувшимся воротам складов, засуетились солдаты, послышались команды и матерки сержантов. Тут и там мелькала юркая фигура Мансура и его ребят. Но разгрузка затянулась. И атмосфера вроде бы рабочая была и работали солдатики не сачкуя, но закончили разгрузку уже в темноте. Часов в семь вечера пришлось делать перерыв на поздний обед. Солдат и офицеров кормили на прилегающей к складам торговой площади. Шутка ли, почти сто человек личного состава: взвод БТР, взвод БМП, да тридцать грузовых "Уралов". После разгрузки у одной БМПэшки всё никак не хотел заводиться двигатель и механик сказал нужно часа три на ремонт. В-общем, решено было заночевать в оазисе. Эта новость была встречена гулом одобрения среди солдат. Никита приказал размещать людей в караван-сарае. Стоянку техники устроили на торговой площади около здания складов, выставили караул. Личный состав отправился в бани. Восточная баня в оазисе Эль-Зафар была построена сотни лет назад и строилась не одно десятилетие. Все караваны, проходящие через оазис посещали бани в обязательном порядке, ни один караван за всю историю существования посёлка не отказывался от посещения бань. Доход от бани составлял немаленький процент от всех доходов клана. Восточные бани — это нечто особенное; когда-то они были скопированы с древнеримских терм, только на Востоке идею творчески переработали и приспособили к своим условиям. Здешние бани были построены из квадратного обожжённого кирпича и представляли собой практически комплекс для отдыха и оздоровления. Люди приходили сюда после тяжёлого двухнедельного перехода по пескам под палящими лучами солнца и полностью восстанавливали свои силы за один день. Сначала, входящий сюда человек, попадал в обширное помещение для раздевания, затем коротким коридором он попадал в парильное помещение. Парилок было пять, с разным уровнем температуры в порядке возрастания от 40 до 100 градусов. Плескать водой на каменку здесь было не надо — пар постоянно подавался через отверстия в стене. Можно было пройти все парилки поочерёдно, а можно было сразу выбрать комфортную для себя температуру. Из парильного помещения имелся выход в помещение для отдыха и массажа. Здесь можно было отдохнуть и немножко остыть на подогретых каменных скамьях, здесь же на каменных столах опытные массажисты могли так размять все мыщцы и сухожилия, что человек чувствовал себя заново родившимся. К сожалению, сегодня массажистов не было — все они погибли при нападении басмачей. Хорошо хоть выжили двое сыновей истопника, они знали как топить котлы и как подавать пар в парилки. Имелось в банях и мыльное помещение округлой формы с обширными нишами в стенах. Намыливаются в восточных банях не обильно, стараются мочалками очистить кожу от грязи и отмерших клеток. Мочалки здесь делали из тычинок финиковой пальмы, перчатка из такого материала не набухает от горячей воды, не теряет упругости и легко сдирает двухнедельную грязь с тела. Ну, а после всех этих процедур человек попадал в помещение с бассейнами, здесь их было три: с тёплой водой, с прохладной и с холодной. Все полы, стены и бассейны были отделаны мрамором. Пройдя все три бассейна, человек чувствовал себя бодрым, полным сил и был готов к новым свершениям. Не привыкшие к таким баням солдаты сразу старались попасть в самую жаркую парилку, а бассейнам радовались как дети. Старшине и сержантам приходилось выгонять из бассейнов задержавшихся там солдат, иначе помывка затянулась бы далеко за полночь.

Вечером Никита, как и обещал, нанёс визит начальнику колонны. Никита приглашал было его в гости к себе, но капитану оставлять без присмотра личный состав было не с руки. Что ж, если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе. Жилые помещения караван-сарая представляли из себя большой общий зал с лежанками и тюфяками человек на сто. Были здесь и комнаты поменьше, в которых размещались на ночь купцы и другие люди, не желавшие ночевать в общем зале. Солдаты и сержанты разместились в общем зале, а офицеры заняли комнаты. На встречу с Никитой, как представителем местной власти, капитан пригласил всех офицеров конвоя: уже упоминавшегося своего заместителя старшего лейтенанта Золотаревского и командиров взводов боевого охранения лейтенантов Зеленина и Кабанова. Они оба чем-то неуловимо соответствовали своим фамилиям. Зеленин был похож на ботаника, худощавый, но жилистый. А Кабанов, само собой разумеется, — невысокого роста, крепкий, с короткой шеей и мощными мышцами загривка. Встреча проходила в комнате капитана и быстро превратилась в посиделки господ офицеров. От Никиты не ускользнуло то, что лейтенанты сначала как-то насторожённо относились к старлею Золотаревскому, но после второго тоста холодок в отношении него пропал и дальше общение пошло веселее. Оказалось, что капитан с лейтенантами уже не первый раз вместе в конвоях, а Золотаревского прислали только перед самым отправлением колонны, вместо внезапно заболевшего заместителя капитана. Золотаревский оказался компанейским парнем: шутил, веселился, пил как все. Сам Никита не пил, объяснил это невозможностью потерять лицо перед мусульманским населением посёлка, и попросил всех не обращать на это внимания и не отказывать себе в удовольствии посидеть как следует. Много ли радостей у солдата на войне? После всех обязательных тостов, поздравлений и воспоминаний капитан опять начал проявлять нездоровое любопытство:

— Геннадич, ты-то здесь какими судьбами?

— Я же объяснил: по заданию командования оказываю братскую помощь афганскому народу. Временно возглавляю здесь местную администрацию. Большего сказать не могу — не имею права, понимаешь?

— Простой военфельдшер — и возглавляет администрацию? Ой, темнишь ты чё-то, Геннадич, — речь капитана была уже немного растянутой, — Ладно, твои дела. Меньше знаешь — крепче спишь. Всё — закрыли тему. Лучше выпьем за твои золотые руки. Если б не ты тогда, на базаре… Дальше встреча протекала обычным порядком. Через полчаса Никита отговорился неотложными делами и распрощался с тёплой компанией. Снаружи была темень, в нескольких шагах ничего не было видно. Новолуние. Уличного освещения в кишлаке не было; нормальные люди по ночам спят, а не шарахаются по улице. Огромные звёзды висели в чернильно-тёмном небе так низко, что казалось — протяни руку и достанешь. Мягко топая копытами по пыльной дороге подошёл Торос, ткнулся бархатными губами в плечо, обнюхал, фыркнул. Никита потрепал коня по крутой шее, вскочил в седло. Спросил в пространство:

— Как дела, Мансур, всё спокойно?

— Всё спокойно, Никита-бей, — вышел из темноты Мансур, встал рядом, засопел обиженно.

— Не обижайся, Мансур, тебя конь почуял. Умный конь лучше любой собаки. Ты чего отдыхать не идёшь?

— Не нравится мне наиб капитана. У него змеиные глаза.

— Завтра утром они уйдут, Мансур.

— Вот завтра и отосплюсь.

— Как хочешь, Мансур. Спокойной ночи.

— И тебе спокойной ночи, Никита-бей.

Никита шагом послал коня вперёд. По пути домой заглянул в сознание Дэва, поделился информацией. Вспомнил ещё одно несделанное дело, остановился. Вышел в астрал, позвал Дэва. Он прилетел тотчас же. Никита по очереди создал десяток клонов Дэва, представил им самого Дэва в качестве командира отделения, повысив его до звания капрала. Остальным предложил выбрать имена самостоятельно. После этого со спокойной совестью поехал домой спать. Все дела на сегодня были сделаны.

Ночь прошла спокойно. Утром Никита проснулся с первыми лучами солнца — дел было много. Сначала отправился на пятиминутку к Зафару. Наиб и Мансур ждали его. Обсудили текущие дела, составили план работ на сегодня, Никита посмотрел список доставленного военным конвоем имущества. Список впечатлял. Однако, связи у Сильвестра были неслабые. Договорившись с Зафаром ещё раз встретиться после ухода военных шурави, Никита отправился проводить наших. У караван-сарая было шумно. Колонна заканчивала формирование, последние автомобили занимали положенные им по ордеру места. Головная походная застава уже выдвинулась вперёд, на стоянке оставались только два БМП, которые должны были играть роль тыловой походной заставы. Никита подъехал к центру конвоя, спешился и отослал Тороса в сторонку. Подошёл к капитану Дубенко. Распрощались сердечно, капитан в гости пригласил приезжать после войны, даже адрес вручил. Затем капитан сел в машину, Никита хлопнул по дверке на счастье и отошёл в сторону, к дверям караван-сарая. Колонна автомобилей своей головной частью начала вползать в пустыню. Никита стоял и смотрел на проходящие мимо автомобили, махал рукой в ответ на прощальные крики улыбающихся солдат и щемящее чувство тоски по родному дому мешало ему улыбаться в ответ. Последние машины уже проезжали мимо Никиты, когда к нему подбежал солдат:

— Геннадич, с сержантом плохо!

— Скем? Где? — первые рефлексы Никиты.

— Там в БМП! Скорее, я покажу! — и побежал в сторону последней БМПшки охранения.

Никита рванул за ним. На торговой площади оставалась последняя БМПшка. Подбежав, Никита сунулся в дверь десантного отделения БМП: на ближнем месте скамейки автоматчиков сидел, скрючившись и прижав руки к животу, сержантик. Никита поставил было правую ногу на металлический пол десантного отделения, и в этот момент ему в поясницу упёрся ствол пистолета:

— Лезь в машину, быстро, — голос старлея Золотаревского.

И сержантик уже разогнулся, в руке пистолет. Дуло смотрит прямо в лицо Никиты. Он замер, вспомнил немигающий ледяной взгляд старлея и решил не терять зря время:

— Товарищ старший лейтенант, я выполняю задание командования. Пароль "Зима".

— Да ты что? — в голосе Золотаревского звенела неподдельная радость. — Братцы, мы "зимовщика" взяли! Шостак, срочно радиограмму второму: "Упаковали новогодний подарок. Доставка авиапочтой". Сержант радостно перевёл взгляд на Золотаревского. Этот момент Никита упускать не стал: резко наклонившись вперёд, он бросил левую руку прямо на пистолет сержанта, отклонив ствол в сторону на несколько сантиметров, и, продолжая движение руки вперёд, пальцами, сложенными в "клюв орла", ударил служивого в шею. Тот успел выстрелить, и пуля прошла буквально в сантиметре от головы Никиты, вырвав клок из его чалмы. Одновременно с выпадом вперёд левой руки, правая рука Никиты пошла назад за спину, подбивая вверх ствол Золотаревского, а согнутая в колене правая нога прямо с пола БМПшки пошла назад и вверх, впечатываясь старлею точно между ног. Сразу после этого Никита услышал снаружи автоматный выстрел и бросился на землю. Из-под двери десантного отделения БМП он увидел стоящего справа с поднятыми руками давешнего солдатика, который заманил Никиту сюда, и Мансура, державшего этого злодея на мушке. На земле перед солдатиком валялся автомат с расщеплённым пулей прикладом. Никита жестом показал Мансуру держать солдата под прицелом, а сам вскочил на ноги и начал быстро вязать старлея и сержанта. Закончив с ними, повязал и солдатика. Теперь можно было передохнуть:

— Мансур, поглядывай по сторонам, а я с этими поговорю.

— Больше никого, Никита-бей, я смотрел. Остальных с этой машины офицер на грузовики рассадил, сказал капитану, что они их позже догонят. Уехали все.

— А ты что, русский язык знаешь?

— Я не знаю. Сарыбек знает. Он слышал.

— Молодец, Мансур. Благодарю за службу. Не говори никому об этом. А Зафару я сам всё объясню. Договорились?

— Да, Никита-бей.

Никита начал с солдатика. Тот оказался водителем БМПшки и ничего не знал. Старший лейтенант приказал — он сделал. И всё. Все вопросы — к товарищу старшему лейтенанту. Сам старлей уже перестал корчиться и хрипеть, и даже начал прислушиваться к разговору. Сержант всё ещё был без сознания. Никита оттащил солдата в сторону и взялся за старлея. Но Золотаревский ушёл в несознанку и ничего конкретного не говорил. Понемногу оклемавшись от удара, осмелел и начал даже угрожать последствиями. Никита не очень вежливо оттащил его в другую от солдатика сторону и начал приводить в чувство сержанта. Через пару минут сержант мог связно излагать свои мысли. Но тоже ничего конкретного не говорил. Несмотря на все усилия, троица дружно молчала. Они просто не боялись Никиты, знали, что в конце концов попадут к своим, а там им сам чёрт не брат. Первым отделом от них несло за версту. И отпускать их без результата было нельзя. По словам Сильвестра, пароль "Зима" должен был оказывать на советских офицеров магическое действие и нестерпимое желание оказывать всяческое содействие назвавшему пароль. Тем более, сотрудники первого отдела не могли не знать этого пароля. Здесь же эффект был обратный — непреодолимое стремление упаковать и доставить Никиту к неизвестному "Второму." Что-то было не так. И очень уж они уверены в себе. Это означало, что среди наших у них позиции железобетонные, что сверху их прикрывает кто-то настолько сильный, что пароль "Зима" для него лакомство, а не руководство к действию. Значит, колоть их надо было здесь и сейчас. А для этого надо было сломать их психологически. И такой метод Никита знал. Он быстро перетаскал своих неудачливых похитителей к БМПшке, побросал их на пол десантного отделения, отошёл в сторонку, вышел в астрал, дал ценные указания Дэву и вернулся к машине. Залез в десантное отделение, закрыл двери и уселся на скамейку для автоматчиков, поставив ноги на старшего этой троицы. Бронемашину чуть заметно качнуло только один раз. Лежавшие на полу начали прислушиваться к своим ощущениям. Через пару минут Никита пнул старлея и лениво спросил:

— Слышь, летёха, а ты летать умеешь?

— Мы с тобой позже поговорим. Там… поговорим, — с наглой ухмылкой ответил старлей.

— А ты уверен, что оно у тебя будет? Это твоё "там"? — так же лениво процедил Никита, — я ведь не зря тебя спросил умеешь ли ты летать-то. Ведь "летёха" — от слова "летать". И заорал, распахивая дверь десантного отделения:

— Здесь высота три тысячи метров! Ты летёха — вот ты и летай! — и выбросил старлея наружу. Вой старшего лейтенанта стих далеко внизу. В дверь ощутимо задувало. А Никита не давая остальным опомниться орал уже сержанту:

— Ты, сука! Ты следующий! Ты меня застрелить хотел, падла! — и начал подтаскивать сержанта к кормовой двери.

— Товарищ младший лейтенант, не надо!! — пытаясь зацепиться ногтями связанных рук за металлический пол тонко заорал сержант, — Не надо!!! Я всё скажу!! Всё!!!

— Чего ты скажешь, пешка?! Ты ничего не знаешь!! Ты меня убить хотел, тварюга! — ещё больше нагнетал Никита.

— Товарищ младший лейтенант, не надо!!! Я много знаю!!! Я всё расскажу!! — захлёбываясь словами, кричал сержант, — мы волкодавы! Спецслужба "Игрек"!! Починяемся непосредственно члену Политбюро Товарищу Храмову!! За того, кто назовёт пароль "Зима" нам обещали ордена Красного Знамени, а за человека с паролем "Бездна" — сразу Героев Советского Союза! Вы первый назвали пароль "Зима"!

— Живи пока, сука! — сказал абсолютно спокойно Никита, закрывая дверь. — Расскажешь всё моим друзьям, поподробнее, понял? Вижу, что понял. — А ты, гадёныш, полетать хочешь? — спросил Никита солдатика. Тот лишь мотал головой из стороны в сторону и глядел на Никиту как кролик на удава. — Всё расскажешь? — Солдатик согласно закивал головой.

— Смотрите у меня! В случае чего на четыре тысячи метров поднимемся. Секунд на десять дольше проживёте. Понятно, орлы?! — гаркнул Никита для лучшего запоминания. Орлы дружно закивали. Тем временем лёгкий толчок корпуса бронемашины подсказал Никите, что Дэв опустил БМП на землю. Никита открыл дверь и вышел наружу. Сидевший неподалёку на песке старший лейтенант Золотаревский, смотрел на Никиту белыми от страха глазами, постоянно икал и мелко тряс поседевшей головой.

Метод, применённый для допроса Никитой, назывался "вьетнамская ласточка". О нём рассказал Никите один раненый вертолётчик во время ночного дежурства. Уж неизвестно, правда это было или очередная байка, но вертолётчик на полном серьёзе рассказывал, что во время вьетнамской войны американцы поднимали молчащих вьетконговцев на вертолёте на высоту в две-три тысячи метров и сбрасывали вниз без парашюта одного из партизан. Остальные сразу начинали давать показания. Сегодня метод оказался очень эффективен. Просто Никита не стал говорить сержанту, что старлея на конечном этапе падения подхватят дэвы и мягко опустят на землю.

— О, летёха, — опять лениво сказал Никита, — ещё полетать хочешь? Или сразу всё расскажешь? Золотаревский быстро закивал головой в знак согласия.

— Ну вот, молодец, товарищ старший лейтенант. Если б не хамил, отвечал сразу, вообще бы всё хорошо было. Тебя же русским языком спрашивали: "Что вам от меня надобно?" А ты угрожать начал, и вообще, пистолетом в меня тыкал. Нехорошо. Ладно, ползи вон в БМПшку. Прилетят скоро за вами, заберут куда надо. Да смотри там, правду отвечай людям, чтоб они мне не жаловались на тебя, — отходняк всё-таки пробил Никиту на болтовню. Осознав это, Никита отошёл в сторону, сел на бархан, вышел в астрал и рванул в Монастырь. Сильвестра он нашёл в спортзале — было время утренней тренировки. Никита звякнул блинами штанги и Сильвестр сразу вышел в астрал:

— Здравствуй, Брат. Что-то случилось?

— Случилось, Сильвестр. Меня сейчас арестовать пытались. Наши. Спецслужба "Игрек". Знают пароли "Зима" и "Бездна". Фамилия Храмов тебе что-нибудь говорит?

— Фамилия — говорит. Про спецслужбу такую впервые слышу. Пароли — это вообще ни в какие ворота… А где эти люди, которые арестовать-то пытались?

— Сидят там в БМПшке… Успокойся, связал я их. Что дальше делать — не знаю. Никита кратко рассказал Хранителю о событиях сегодняшнего утра.

— Брат, давай срочно туда, глаз с них не спускай. Через пару часов за ними вертолёт прилетит. Отдашь их тому кто скажет пароль "Апокалипсис". Только ему, больше никому другому. При явной угрозе освобождения группы захвата, их надо уничтожить, они теперь слишком много знают. А я сейчас сообщу кому надо…

Никита на минутку заскочил домой, успел поцеловать жену, схватил приготовленные для него хурджуны и умчался назад, к караван-сараю. Здесь он повесил хурджуны на Тороса, похлопал коня по шее, чтобы тот не беспокоился и вернулся в пустыню к бронемашине. Открыл глаза, встал с песочка, подошёл к БМПшке. Золотаревский уже заполз в десантное отделение, сидел на полу, уставившись в пространство неподвижным взглядом. Зато икать перестал. Подельники посматривали на него с опаской. Никита захлопнул дверь десантного отделения, сел на броню рядом с башней и велел Дэву потихонечку доставить их обратно к караван-сараю. Через две минуты они были на месте. Никита слез с брони, открыл дверь бронемашины и скомандовал:

— Вылезайте и ползите к стене здания. Сидеть там в тенёчке как мышки, понятно? Иначе изжаритесь тут, отвечай за вас потом, — последние слова Никита проворчал уже для себя.

К нему подошёл Торос, ткнулся носом в шею. Никита полез в хурджуны за яблоком для коня и увидел перед собой проказливую мордочку Тимура. Щенок сидел в сумке тихо, как мышка, а сейчас преданно смотрел на Никиту и пытался вилять хвостом. В хурджуне это у него получалось плохо. Пока Никита доставал его из сумки, щенок успел облизать ему руки и даже сумел лизнуть лицо. Угостив яблоком Тороса, Никита с Тимуром на руках отошёл в тень караван-сарая и присел на каменную скамью метрах в двадцати от троих захватчиков. Минут через тридцать высоко в небе над оазисом появились два истребителя и барражировали туда-сюда не скрываясь из вида. Воздушное прикрытие осуществлялось до тех пор, пока не прилетели вертолёты. Иногда пару истребителей сменяла другая пара, а прежние, видимо, летали на заправку. Тимур быстро освоился и запросился на землю побегать, пометить углы и осмотреть всё тут своим собачьим хозяйским глазом. Никита не препятствовал. Примчался на взмыленном коне Зафар. Никита объяснил ситуацию, уверил, что всё под контролем и уговорил Зафара ехать заниматься хозяйственными делами. …Через час на полном газу примчался "Урал" конвоя, из кузова горохом посыпались десантники. Из кабины выскочил бледный как мел капитан Дыбенко, мазнул взглядом по сидящей около стены троице Золотаревского и ещё издали закричал:

— Геннадич, ты чо творишь-то? Под трибунал захотел?

Из-за угла караван-сарая вышли с автоматами в руках все гвардейцы Мансура и встали за спиной Никиты. Все двадцать пацанов. Капитан забегал глазами. Никита спросил:

— Мансур, ты зачем бойцов с других постов снял? А если они кого в обход послали?

Мансур сначала смутился, а потом гордо выпрямился и ответил:

— Всё равно всё решится здесь и сейчас! — и посмотрел недетским взглядом в глаза капитана. И тот, легко усмирявший командирском рыком двухметровых десантников, стушевался. Спросил на пару тонов ниже:

— Геннадич, ты это… Как их повязал-то? Они же лучшие волкодавы армии.

— Кто ж знал, что они у вас лучшие?

— Ну, ты это… За что ты их?

— За измену Родине и бандитизм. Вооружённое нападение на представителя власти братского афганского народа. В соучастники хочешь?

— Ты чо, Генадич? — капитан изменился в лице.

— Остап, ты знал, что они меня убивать приехали? — Никита смотрел прямо в глаза капитана.

Тот глянул на пробитую пулей чалму на голове Никиты и замотал головой:

— Да ты чо, Генадич? Чтобы я..? Их оттуда, — показал пальцем вверх капитан, — прислали перед самым отъездом, сказали спецгруппа, едут на задание, с нами по пути… А чего, куда, зачем — не положено, мол. А я чего? Мне приказали…

Никита долго смотрел в глаза капитана, затем сказал:

— Ладно, Остап. Пароль "Зима". Расставь своих бойцов вокруг для охраны. К арестованным ближе пятидесяти метров не подходить. Скоро за ними вертолёт прибудет. Всё понял?

— Так точно. Разрешите идти?

— Не разрешаю. Ты чего сюда прилетел как на крыльях?

— Так это… Опять оттуда, — капитан опять показал пальцем вверх, — по рации приказ пришёл: срочно со взводом десантников мчаться на выручку спецгруппе… Сказали: головой отвечаю…

— Ладно. Расскажешь всё тем, кто за этими прилетит. Можете идти, капитан.

Капитан ещё раз взглянул на поседевшего старлея и пошёл отдавать приказы своим людям. Никита сказал Мансуру, что можно отпустить бойцов заниматься своими делами. Мансур, своевольник, пятерых оставил, а остальным велел вернуться на свои обычные посты. Братва дружно запылила по дороге в сторону кишлака. Оставшиеся пятеро разбежались по сторонам и скрылись за чахлой растительностью вдоль дороги.

Вертолёты прилетели через четыре часа. Дальности полёта не хватало, поэтому им пришлось делать аэродром подскока в пустыне. Вылетели восемь машин, под завязку нагруженные бочками с горючим. Пролетев полную дальность, сели в пустыне, заправились из бочек керосином и дальше полетели только четыре вертолёта. На обратном пути они опять сядут на этой временной стоянке, заправятся остатками горючего из бочек и все вместе вернутся на родной аэродром. Прилетевшую группу возглавлял уже знакомый Никите полковник Соколов Павел Егорович. Отдав честь, он назвал пароль "Апокалипсис", затем быстро подошёл к задержанным, коротко поговорил с ними о чём-то и приказал своим людям грузить троицу Золотаревского по разным вертолётам. Затем снова подошёл к Никите:

— Ну, здорово, Геннадич. Рад, что снова тебя вижу. Как ты сумел выбраться тогда?

— Так получилось, товарищ полковник.

— Мы ведь прилетали потом за тобой, только ты уже оттуда ушёл.

— Спасибо, товарищ полковник.

— Что ты всё величаешь? Давай без званий — столько соли вместе съели. Кстати, тебе орден за тот случай дали и младшего лейтенанта присвоили. В штабе дивизии вручат.

— Служу Советскому Союзу, товарищ полковник.

— Сказал же — без званий. За этих второй орден жди. Лично предписание напишу. Ты даже не представляешь кого ты взял. Как ты этих зубров расколол-то так быстро? Это ведь не простые ребята — волкодавы.

— "Вьетнамскую ласточку" показал.

— Ну ты и садист! — уважительно произнёс полковник, — а где ты здесь вертолёт-то взял?

— Это гипноз был, Павел Егорович.

— Силё-ён! — изумлению полковника не было предела, — Слушай, а ты меня сейчас не того? Не гипнотизируешь?

— Никак нет, Павел Егорович.

— Ну и хорошо. Ну что? Полетели домой?

— Я здесь остаюсь, товарищ полковник. Пароль говорить надо?

— Нет, конечно. Я твои допуски знаю. Ну, что, Геннадич? Давай прощаться тогда. Счастливо оставаться.

— И Вам счастливого пути, товарищ полковник. Капитану Васину привет передавайте. Как его голова, кстати?

— Нормально у него с головой. Поправляется. Постой, так всё-таки это ты руку приложил? Не зря тогда кочевники всё Никиту-бея вспоминали.

— Да я случайно узнал. Не оставлять же своих в беде.

— Правильно, товарищ младший лейтенант. От имени командования объявляю благодарность за помощь в спасении жизни офицера.

— Служу Советскому Союзу.

— Ладно, пора. Бывай, Геннадич. Увидимся.

— До свиданья, товарищ полковник.

Полковник обнял на прощание Никиту и, придерживая фуражку, побежал к раскручивающему винты вертолёту. Влез в салон, помахал из проёма рукой. Никита махнул в ответ. Дверь захлопнулась, турбины взревели. Вертолёты по одному поднимались в воздух и, чуть кренясь на вираже, ложились на обратный курс. Когда вертолёты скрылись из вида, к Никите подошёл капитан Дубенко:

— Геннадич, мы тебе больше не нужны?

— Да, капитан, забирайте БМП и можете отправляться. Там колонна-то, небось ждёт вас на такой жаре.

— Ждут… Геннадич, ты это… Не подумай чего плохого… Я на самом деле ничего не знал.

— Остап Михалыч, всё нормально, забудь. Ты прав: приказы надо исполнять. Счастливого пути.

— И вам счастливо оставаться. Бывай здоров, Геннадич, честь имею, — капитал лихо бросил руку к фуражке. Никита тоже приложил ладонь к чалме. На том и расстались.

Когда Урал с бронемашиной скрылись вдали, Никита взял на руки привалившегося к его ноге Тимура и свистнул коня. Торос вышел из тенёчка, подошёл неторопливо. Никита влез в седло и они шагом поехали домой. Солнце палило нещадно. Кишлак казался вымершим, ни звука не доносилось из-за дувалов. Даже ветерок, дувший с утра, притомился на такой жаре и притих где-то между барханами. Дома Никита разгрузил коня, обиходил его и оставил в конюшне. Сам с Тимуром пошёл в дом. Сходил в ванную, сполоснулся холодной водичкой, затем разобрал содержимое хурджунов и устроил себе поздний неторопливый обед на три смены блюд. Тимур усердно помогал Никите обедать. После обеда они завалились на кровать под балдахином и проспали до вечера. Имели полное право. Оказалось, что это не так. Никита проснулся от возмущённого визга Тимура. Он летал по комнате, визжал и пытался вырваться неизвестно из чьих рук. Никита выглянул в астрал и увидел зарёванное лицо любимой жены, крепко прижимавшей к груди щенка.

— Дорогая, что-то случилось? — спросил Никита.

— Он ещё спрашивает: что случилось! — возмущению Айши не было предела, — Я со всех ног сбилась, ищу Тимурчика по всему Монастырю, а они тут дрыхнут без задних ног! Изверги!

— Любимая, ты преувеличиваешь. Тимурчик хороший.

— Я преувеличиваю?! Тимурчик хороший?!

— А разве плохой?

— Тимурчик?!.. Ах ты, моя лапушка, утащили маленького, ничего не сказали, — И дальше начались муси-пуси, ахи, охи, не кормили, бедненького, в-общем, гроза пошла на убыль.

Никита встал, сходил в ванную умылся, привёл себя в порядок. Когда он вернулся в комнату, Айша всё ещё дулась на него. Никита молча оделся и пошёл на конюшню. Торос встретил его тихим ржанием. Застоялся конь. Недалёкие пешие прогулки по кишлаку для него — невелика нагрузка. Никита заседлал коня, вывел из конюшни на улицу, закрыл ворота двора. Сел в седло и шагом тронул коня в сторону караван-сарая. Выехав из кишлака легонько дал шенкелей, переводя коня на рысь. Дальше скакал переменным аллюром, переходя с рыси на лёгкий галоп и обратно. Объехав кишлак по большой окружности, направился к центральной площади. Надо было переговорить с Зафаром. Он был дома, увидев Никиту, обрадовался, пригласил к столу пить чай. Посидели, поговорили о сегодняшней заварушке у караван-сарая, о текущих делах, о том, о сём. В конце разговора Никита сказал:

— Зафар, я хочу поговорить о Гюзель. У девочки не осталось родственников. Сейчас она живёт одна в доме родителей, а ночует у соседей. Я хочу взять её с собой.

— Ты хочешь жениться на ней?

— Она слишком молода для женитьбы. Закон не разрешает усыновление, но он не запрещает воспитание сирот. Я хочу взять её на воспитание. Моя жена — очень умная женщина, она сумеет правильно воспитать девочку и дать ей хорошее образование. Что ты скажешь, Зафар?

— У Гюзель не осталось родственников. По нашим законам её представителем может быть уважаемый совершеннолетний мусульманин нашего клана. А таким являешься только ты. Ты — наш вождь. Твоё слово — закон. Решай, как считаешь нужным.

— Просто я хотел знать твоё личное мнение. Через два года тебе быть вождём клана. Я не хочу принимать решений без учёта твоего мнения.

— Моё мнение: для неё будет лучше быть воспитанницей в твоей семье.

— Вот и договорились.

— Когда ты уходишь, Никита-бей? — тяжело вздохнул Зафар.

— А вот как китайцев примем, так и буду собираться. Кстати, с ними прибудет мой представитель. Он не будет вмешиваться в твои дела, всё решать будешь ты. А он — совершеннолетний мусульманин и, если кто-то из прибывших сюда людей начнёт неправильно себя вести, мотивируя это тем, что ты несовершеннолетний, тогда мой законный представитель будет проводить в жизнь ваши решения. Принимать или не принимать его в клан — решай сам. На всякий пожарный я оставлю у вас двух дэвов, он сможет призывать их в случае необходимости. Вот, вроде бы, и всё. Вопросы есть?

— Всё понятно, Никита-бей.

— Тогда до завтра, Зафар.

Никита вернулся домой когда уже смеркалось. В комнатах было прибрано, ужин стоял на столе. Присмиревший Тимур сидел рядом со столом и укоризненно смотрел на Никиту. Никита умылся, сел за стол ужинать. В астрал не выходил. Тарелки сами порхали по столу: пустые убирались, полные придвигались поближе. Долго Никита выдержать не смог, через пять минут выглянул в астрал: Айша, опустив голову, сидела на коленях напротив:

— Простите меня, мой господин, я была не права, — еле слышно прошелестела она.

— Айша, не забывай кто есть Тимур. Если он здесь, значит так было нужно. Ты помнишь, кто нам его принёс?

— Салюки.

— Она вообще приходит и уходит когда захочет. Боюсь, когда Тимур вырастет, он тоже будет гулять сам по себе. Я был бы рад ошибиться. И второе: ты — Хранительница. Тебе не к лицу устраивать скандалы.

— Я поняла, мой господин, — опустила голову ещё ниже Айша.

— Вот и хорошо. Завтра прилетай сюда, приведём Гюзель в свой дом. Девочка будет нашей воспитанницей до совершеннолетия, а потом она сама решит где и как жить.

Утром Никита оделся в парадные шёлковые одежды и халат, дождался появления Айши, свистнул Тимура и верхом на Торосе медленным шагом поехал к дому соседей Гюзель. Она как раз возвращалась из пустыни с кормления Дэва и его команды. Они встретились у ворот.

— Здравствуй, Гюзель.

— Здравствуй, Никита-бей. Здравствуйте Айша-ханум.

— Гюзель, мы приглашаем тебя жить в нашу семью. Мы хотим, чтобы ты стала нашей воспитанницей. Ты согласна?

— Да, Никита-бей, — тихо ответила девочка.

Тимур вдруг подбежал к Гюзель и призывно тявкнул. Гюзель наклонилась к нему погладить, а он облизал ей лицо и руки. Гюзель залилась счастливым смехом.

— Гюзель, иди скажи о нашем решении добрым людям, приютившим тебя и собери свои вещи. Если хочешь, Айша поможет тебе. Все вещи Гюзель убрались в один хурджун. Его повесили позади седла. Затем девочка сбегала к соседям и сообщила о своём переезде. Они вышли провожать Гюзель всей семьёй: женщина лет двадцати пяти и её дочь лет восьми. Девчонки обнимались на прощанье, а женщина всплакнула. Никита попросил женщину присматривать за домом до совершеннолетия Гюзель и через неё передал соседке десять больших серебряных монет. Она обрадовалась. Раньше её семья не могла накопить столько денег и за год.

Никита проводил своё пополнившееся семейство домой, а сам отъехал в пустыню. Надо было выгулять коня и переговорить с Дэвом. Торос скакал переменным аллюром в охотку, иногда переходил даже на карьер. Никита не мешал, пусть жеребец разомнётся. Дэва нашли километрах в пяти от кишлака, он гонял дэвов-новобранцев. У тех не всё получалось сразу, иногда их неудачи сопровождались страшноватыми эффектами среди барханов, поэтому и отошли подальше от посёлка. Никита посмотрел на занятия, подивился слаженности действий своих астральных двойников. Дэв объявил салагам перекур и подлетел к Никите:

— Здорово, старшой.

— Привет, Дэв. Муштруешь?

— Тренируемся помаленьку.

— Как они?

— Нормально. Единственное отличие от меня в силовой мощи. Я ж на неделю старше. Ты нам какое-нибудь оружие не сделаешь? Под наши размеры.

— А сам, что не можешь?

— Пробовал, не получается. Только то, что может само тело сделать: огнём там плюнуть, или акустикой подавить, скалу бросить, бревном помахать, ножкой притопнуть. А что-нибудь не своё природное, а, например, пистолет или пушку не могу. Сколько ни старался — не получается… Эх, мотоциклы бы нам. Помнишь какие в Великую Отечественную у немцев были? "Цундап" с коляской и пулемётом. Тогда бы мы всех в бараний рог скрутили. Все монстры были бы нам нипочём. Подумай, старшой.

— Размечтался… Представляешь размеры этого мотоцикла? С пятиэтажный дом, не меньше. Ладно, я чего приехал-то? Скоро караван с китайцами придёт и тогда собираться домой будем. Я думаю пару твоих новобранцев здесь оставить для защиты оазиса. На всякий пожарный. Реши сам, кого оставишь.

— Они же здесь со скуки взбесятся.

— Ничего, мы им задание дадим. Если солдат занят, ему беситься некогда.

— А какое задание?

— Помнишь ту большую кирпичную водосборную цистерну около первого колодца? Я просканировал: от неё начиналась сеть кяризов, это подземные каналы такие для доставки воды самотёком. И сеть этих каналов под всем кишлаком располагается, почти в каждом доме колодец был, воду все черпали из этих кяризов. Когда-то давно эти каналы осыпались, ход из цистерны в каналы заложили кирпичом и забыли постепенно. Вот пусть твои орлы этот древний водопровод и восстанавливают. Скучать некогда будет.

— Ну, если так… А насчёт мотоцикла ты подумай, старшой.

— Может, тебе ковёр-самолёт лучше?

— Зачем нам ковёр-самолёт? Мы любой ковёр-самолёт обгоняем. А мотоцикл — он с пулемётом… МГ-42, я пацаном мечтал такой иметь… А если ещё глушители снять…

— Помечтай. И за меня тоже. Ладно, поехал я. До завтра.

Обратно Никита ехал не торопясь. Он тщетно пытался поймать за хвост какую-то мысль, которая беспокоила его со вчерашнего дня. Старался, но никак не мог ухватить, она всё время ускользала. Мысль была очень важная, Никита знал это, но все усилия пропадали даром. В конце концов Никита отложил эту проблему на потом. Такое у него бывало, потом эта мысль сама всплывёт в памяти.

Но, после обеда пришла колонна с китайскими наёмными рабочими, закружили текущие дела и все посторонние мысли пропали сами собой. Две сотни китайских крестьян со своим скарбом были доставлены на двадцати подержанных, но ещё крепеньких грузовиках. Все крестьяне прибыли с жёнами, некоторые с детьми. При найме крестьянам было сказано, что здесь не ограничивается рождаемость, и к вербовщикам сразу выстроились очереди. Да и зарплату обещали по меркам китайской деревни довольно большую. Потому и набрать удалось молодых и крепких работников. Их доставили самолётами в восточный Пакистан, а там, купив два десятка подержанных тентованных грузовичков, перевезли в оазис. Шоферили сами крестьяне, при наборе вербовщики брали в первую очередь тех кто умеет хоть как-то водить машины. Водительских удостоверений не спрашивали, шоферов набирали в один конец. А светофоров и дорожной полиции в пустыне не бывает. Грузовички решено было подарить жителям оазиса, гнать их обратно было дороже. Пока Зафар занимался хозяйственными делами, Никита пригласил в дом прибывшего с караваном своего представителя. Им оказался высокий молодой араб по имени Ибрагим. Парень, несмотря на молодость, Никите сразу понравился: спокойный, немногословный, образованный, с хорошими манерами. Никита предложил ему жить в своей резиденции, оставив за собой только свою спальную комнату на случай внезапных приездов по срочным делам. Вечером они вдвоём посетили с визитом Зафара. Никита познакомил молодых людей и пожелал им жить и работать в согласии и дружбе. Визит плавно перетёк в прощальные посиделки, поэтому Никита вернулся домой уже затемно. Айша и Гюзель к тому времени закончили все сборы и ждали Никиту ужинать. После ужина сразу легли спать, потому что Никита хотел выехать пораньше, когда не очень жарко. На утренней заре Никита и Гюзель выехали со двора и встали: всё население кишлака собралось на площади. Подданные провожали своего вождя. Женщины стояли по окружности площади, мужчины на конях и при оружии выстроились в центре: вся гвардия Мансура, Ибрагим и Зафар. Никита подъехал, поздоровался, отдал честь своим соратникам. Прощание не заняло много времени, уже через пятнадцать минут два всадника удалялись в пустыню. Проводившие их за околицу воины клана Эль-Зафар смотрели им вслед до тех пор, пока барханы не поглотили далёкие фигурки двух одиноких всадников.

На днёвку остановились когда солнце взошло довольно высоко. Гюзель ехала на смирной молодой кобылке, которую нагрузили ещё и бурдюками с водой, так что на жаре она начала уставать. Никита разгрузил лошадей, воткнул в песок четыре взятых с собой двухметровых шеста и натянул между ними брезент. Гюзель залезла под навес и это спасало девчонку от палящих лучей солнца. Айша как могла развлекала ребёнка, а после обеда они обе завалились подремать. Тимур что-то гавкнул и умчался в пустыню по своим собачьим делам. Никита отошёл в сторонку, вышел в астрал и слетал в Монастырь поговорить с Хранителем.

— Здравствуй, Сильвестр.

— Здравствуй, Брат.

— Как дела, Сильвестр? Есть новости?

— Новостей вагон и маленькая тележка. Ты-то там как? Вернёшься скоро?

— Уже возвращаюсь. Сейчас дневной привал устроили. Кстати, я тебе говорил, что ещё одну Хранительницу нашёл?

— Где?

— Там, в оазисе. Возвращаемся вместе. Айша с неё чуть пылинки не сдувает.

— Надо срочно отправить вам кого-нибудь навстречу.

— Зачем, Сильвестр? Мы через несколько дней дома будем.

— Не нравится мне ситуация, Брат. Всё очень запутано. Ещё неясно что будет, неизвестно как у них там в Москве, чья возьмёт. Тех троих скорохватов, что ты в оазисе повязал, у полковника отобрали.

— Как отобрали, кто?

— Когда они в Кабул прилетели, их там уже борт из Ташкента ждал и команда во главе с целым генералом. Предъявили приказ с самого верха, забрали твою троицу, сели в свой самолёт и только их и видели. А полковник, хоть он и не полковник вовсе, ничего сделать не мог. Субординация, против неё не попрёшь. Выполни приказ, а потом обжалуй. Обжаловал, а птичка-то уже тю-тю, улетела. И этот борт в Ташкент не прибыл, вот так.

— А куда же он прибыл?

— Пока не знают. Ищут.

— И что теперь? Ничего нельзя сделать?

— Почему нельзя? Полковник тоже не дурак. Они эту спецкоманду ещё в полёте до Кабула полностью выпотрошили; волкодавы эти как соловьи заливались, всё что надо и не надо рассказали. Летели-то они на вертолётах. А после знакомства с тобой эти трое орлов начали высоты бояться. Как только ребята полковника дверь наружу открывали, так Золотаревский и его команда всё быстро вспоминали. А полковничьи сотрудники все их воспоминания на аппаратуру записывали. Так что эти вражьи оперативники были полковнику Соколову не так уж и нужны. Но сам факт… беспокоит. И ты там не расслабляйся. Могут быть эксцессы. Мы до сих пор не знаем кто против нас играет и какие преследует цели. Пока ясно только одно: один из членов Политбюро завёл себе собственную секретную спецслужбу, в том числе и силовую. И почему-то эта спецслужба решила взять тебя в оборот.

— Сильвестр, а ведь у этой спецслужбы крот сидит в конторе полковника. Уж слишком быстро они реагируют на все события. Твои люди сообщили об инциденте со мной напрямую в контору полковника, ведь так? И пока полковник Егоров летал в оазис за спецгруппой Золотаревского, начальство этих волкодавов успело организовать их перехват и эвакуацию в неизвестном направлении. На это нужно время, а его у них было не так уж много. Да и приказ капитану автоколонны следовать на выручку арестованной спецгруппе пришёл слишком быстро. Значит, они узнали о захвате спецгруппы практически сразу, как ты сообщил об этом в контору.

— Да… Пожалуй, ты прав, Брат… Это зацепка… Значит, так. Ты там поторапливайся давай, чем быстрее прибудешь в Монастырь, тем лучше. Что-то у меня душа ноет… А я сейчас к нашим слетаю, посоветуемся. Есть у меня одна мысль…

— Тогда всё, я полетел. Удачи, Сильвестр.

— Доброго пути, Брат Никита.

Обратно Никита летел помедленнее, осмотрел пустыню по курсу движения их маленького каравана. Всё было как всегда, ничего подозрительного. Подлетел к месту стоянки, переговорил с Дэвом, обменялся информацией с ним и его группой. Никто из дэвов ничего необычного не заметил. Только Айша стояла на вершине бархана и внимательно посматривала по сторонам. Никита подошёл:

— Почему не спим? Что-то беспокоит?

— Понимаешь, Никита, не знаю как сказать… В-общем, кажется мне, что за нами кто-то подсматривает. Ты ничего такого не ощущаешь?

— Иногда появляется ощущение чужого взгляда в спину. Но, я всё вокруг облетел — ничего не заметил. Да и дэвы ничего не видели. Я к Сильвестру летал, у него тоже какие-то непонятки… Может, поедем? Чем быстрее в Монастырь прибудем, тем лучше.

— Да, сейчас я разбужу девочку. Только не надо её лошадь нагружать, здесь уже можно, никто же нас не видит.

— Сейчас всё сделаем.

Никита быстро навесил бурдюки с водой на Дэва и его команду, Айша разбудила Гюзель и они тронулись в путь. Следующие три дня прошли без происшествий. Шли ходко, Никита пересаживал Гюзель на круп своего коня, а лошадка Гюзель шла налегке. Их перехватили почти на самом выходе из пустыни. Когда до суфийского монастыря, откуда Никита начал свой поход в оазис, оставалось три часа ходу на горизонте появились два ударных вертолёта МИ-24. Здесь уже была зона досягаемости наших вертолётов и Никита не особенно забеспокоился. Тем более, что сначала "крокодилы" летели вдалеке параллельным курсом, затем повернули и полетели под углом к направлению движения Никиты. Вскоре они повернули, приблизились и зависли в нескольких метрах над землёй, направив ни Никиту стволы пушек и пулемётов. Один из вертолётов дал пулемётную очередь над головами всадников и с неба донёсся усиленный мегафоном приказ:

— Бросить оружие, лечь на землю и не двигаться! При невыполнении открываю огонь на поражение!

Доспехи надёжно защищали Никиту и коня, но девчонкой рисковать было нельзя. От прямого огня можно было прикрыть её своим телом и корпусом Тороса, но от взрывной волны это не спасёт. Выигрывая время, Никита медленно поднял руки, затем одной рукой поочерёдно снял М-16 и пистолет и бросил их на землю. Слез с коня и лёг на песок лицом вниз. Гюзель сделала то же самое. Лёжа на земле Никита вошёл в сознание Дэва, приблизился к вертолётам, осторожно, не колыхнув, взял их руками снизу за корпус и резко задрал носы вертолётов вверх и в стороны. Испуганные очереди ушли в небо. Никита тряс вертолёты в руках до тех пор пока не прекратился панический огонь пушек и пулемётов. Никита быстро создал пару обычных клонов, зашёл в кабины вертолётов и скомандовал бледным пилотам:

— Жить хочешь — отключи рацию и глуши движки. Считаю до трёх. Раз…

На счёт "три" рации и двигатели были выключены, лопасти пропеллеров вращались по инерции. Никита дождался полной остановки винтов и аккуратно поставил вертолёты на песок носами друг к другу. Приказал:

— Всем выйти из вертолётов без оружия и лечь на землю лицом вниз! При невыполнении будете уничтожены!

Пока из вертолётов выскакивали и ложились на землю десантники, Никита встал с земли, влез в седло и подъехал к лежащим на земле воякам:

— Командир группы, поднять руку! — скомандовал Никита. Лежащий в центре майор ВДВшник поднял руку. — Командир группы, подойти ко мне! Остальные на месте!

Майор встал, подошёл к сидящему на коне Никите, остановился, глядя под ноги.

— Что, майор, глазоньки потупил? Неужели стыдно стало?

— Приказано в глаза не смотреть — обладаете сильным гипнотическим воздействием, — ровным голосом ответил майор.

Опаньки! Об этом Никита говорил только полковнику. И получается, что эти ребята пасли именно его, Никиту.

— Кто такие?

— Армейская разведка.

— Чего от меня хотели?

— Приказано найти и доставить Вас в квадрат75-369 и передать представителям командования.

— Кому конкретно приказано передать?

— Не могу знать. Они должны назвать кодовое слово "Монастырь".

— Что ты сказал?!

— "Монастырь". Этот код знаю только я, они и начальник армейской разведки.

— Почему всё рассказали?

— Начальником разведки приказано сотрудничать в случае нашего пленения. Во избежание необратимого психического воздействия… Нам такие потери не нужны. Я видел того упрямого старлея после общения с Вами. На аэродроме в Кабуле, их вели к самолёту.

— Куда их увезли?

— Не могу знать. Мы — всего лишь армейский спецназ. Обеспечивали безопасность прибывших на том самолёте. Они улетели — мы вернулись в расположение.

— Ладно, товарищ майор, я Вам верю. Сейчас Вы пойдёте к своим людям и прикажете всем лежать молча до прибытия вертолётов с представителями командования. Расскажете им всё. Если не будете делать глупостей, то на Вас и Ваших людей не будет оказано необратимого воздействия. Вам всё понятно?

— Так точно. Разрешите выполнять?

— Разрешаю.

Никита через астрал известил Сильвестра обо всём происшедшем. Вертолёты с командой полковника прилетели через час. Соколов явно был чем-то озабочен. Поздоровались. Никита рассказал свою версию событий. Полковник подошёл к майору спецназовцев, переговорил, приказал всем грузиться в вертолёты. Подошёл к Никите:

— Послушай, Геннадич, чего им всем от тебя надо?

— Во-первых: кому "им"? Во-вторых: я и сам хотел бы знать. Ту троицу так и не нашли?

Полковник помрачнел. Видимо, Никита задел самое больное место.

— Не расстраивайтесь, товарищ полковник. Разберёмся. Я понимаю: у Вас временные трудности. Если сильно прижмут — обращайтесь, поможем. Не нравятся мне их наезды.

Полковник странно посмотрел на Никиту, как будто в первый раз увидел.

— Ну, а этих-то ты как? Тоже гипноз?

— Он самый, пал Егорыч, он самый.

— И взбесившиеся вертолёты кверх ногами?

— Мало ли что пилотам привидеться может. Они, бывает, и чуднее летают.

— Ну, ну… Ладно, Геннадич, давай прощаться. Мне ещё с этими до ночи возиться. Увидимся.

— Удачи Вам, Пал Егорыч.

Вертолёты улетели. Никита вернулся к своим женщинам. Они сидели за барханом в компании Тимура и ждали. Никита ободряюще им улыбнулся и велел собираться в путь. Остаток пути прошёл без происшествий. Айша развлекала Гюзель рассказами о приюте, Монастыре, мифами и былинами из истории здешних мест. Никита от нечего делать слушал эти рассказы и удивлялся стойкости и величию былых героев. Оказывается очень давно на месте того суфийского монастыря, куда сейчас лежал путь нашего небольшого каравана, стоял рибат — этакий форпост на границе ислама. И однажды толпы неверных напали на жителей рибата. Долго бились правоверные с врагами, один за другим погибали защитники веры. Наконец, остался всего один защитник маленькой крепости. Но, он не отступил и не сдался. Израненный, он продолжал сражаться с врагами и побеждал их. И тогда неверные дрогнули и отступили перед таким величием духа. Когда неверные ушли, последний защитник рибата похоронил своих павших товарищей и никуда не ушёл. Он остался один защищать здесь передовой оплот новой религии, да так и прожил до самой своей смерти. Старший сын заменил его на посту отшельника. Так был основан очень уважаемый род. Старшие сыновья сменяли умершего отца в рибате на посту отшельника, а остальные сыновья просто селились и жили рядом. Постепенно сюда приходили единомышленники и оставались здесь жить. Так возникла ханака — этот монастырь, а тот первый защитник рибата стал святым и место его захоронения, мазар, стал местом поклонения паломников. Никита ещё раз удивился — как тесен мир. Он вспомнил свой первый разговор с Хранителем и понял, за кого благодарил Сильвестр Никиту. Значит правнука здешнего отшельника довелось спасти Никите тогда, принимая тяжёлые роды в шатре пустынных кочевников. И это за спасение дальнего потомка древнего святого получил Никита на левую руку пожизненный охранный браслет от самого грозного племени пустыни. За разговорами оставшиеся километры пути пролетели незаметно. Вскоре, взойдя на очередной бархан наши путешественники увидели и сам легендарный монастырь. Торос почуял родную конюшню и ускорил шаг. В воротах ханаки Никиту встречали Сильвестр и наиб Фархад. Короткие взаимные приветствия, вежливые дежурные фразы. Подошли конюхи увести лошадей в конюшню. Никита попрощался с конём, передал повод знакомому по прошлому разу конюху, поблагодарил его за коня. Затем наиб Фархад проводил Никиту, Сильвестра и Гюзель до знакомого склада, попрощался и запер за ними двери. Путь через лабиринт занял не так уж много времени. На выходе из шлюза их встретила Айша. Объятья, радостные торопливые разговоры, знакомство с Гюзель, всё это под аккомпанемент весёлого тявканья Тимура и непередаваемое словами чувство родных стен вокруг. Всё — он дома! Никита кивнул Сильвестру, обнял за плечи жену и Гюзель, и они втроём направились в свои аппартаменты. Вечером, после баньки, был праздничный ужин. По молчаливому уговору, о планах на будущее не разговаривали, отложили на завтра. Пересказали друг другу все новости, Никита рассказал подробнее о своих приключениях, объяснил Сильвестру как работать с дэвами. Постепенно разговоры сошли на нет и на этом ужин закончился, все разошлись по кельям. Дома Айша и Гюзель занялись какими-то своими делами, а Никита прилёг отдохнуть и не заметил как уснул. Утром после завтрака женщины отправились к Фатиме решать вопросы обновления гардероба Гюзель, а Никита после часовой разминки встретился с Хранителем в клубе для обсуждения дел насущных. Начали с анализа ситуации. Сильвестр считал, что дела идут неплохо, за последнее время достигнуты значительные успехи, каких не бывало и за сотни лет деятельности Хранителей. А уж появление сразу трёх новых Хранительниц — вообще неслыханное дело в истории Монастырей. Подвёл итоги Никита:

— Сильвестр, всё то, что ты перечислил — это хорошо. Но это не главное. Мы до сих пор не знаем в чём наша задача. До сегодняшнего дня задача Хранителей была проста: хранить Монастыри и накопленные в них знания. И по мере возможности внедрять потихоньку неопасные для человечества знания в жизнь цивилизации. Но мы и сейчас не знаем кто создал эти Монастыри и зачем. И не знаем всех тайн Монастырей. Может быть мы, образно говоря, микроскопом забиваем гвозди. На сегодняшний день нам удалось выяснить, что Монастыри созданы на местах, где находятся шлюзы из Небесного Металла, и эти шлюзы все связаны между собой под землёй тоннелями из Небесного же Металла. Причём под нашим Монастырём имеется комплекс помещений из Небесного Металла, пока нами не обследованный. Есть ли такие комплексы под другими Монастырями, мы не знаем. Их назначения мы тоже не знаем. Пока мы склонны считать, что это сеть сверхнадёжных убежищ древней цивилизации на случай глобальной катастрофы естественного или искусственного происхождения. Сразу возникает вопрос: куда делись сами строители этих убежищ? Погибли от какой-то эпидемии? Но тоннели и шлюзы чисты. Хоть какие-то останки должны были остаться, пусть даже кучки пыли. Их нет. Улетели в космос? Тогда почему оставили без присмотра столько информации? Для кого? Людей тогда на Земле, по всей видимости, ещё не было. Рассчитывали вернуться? Зачем тогда вообще покидать Землю? Много неясного, Сильвестр. Вывод: надо обследовать тоннели и комплекс помещений под Монастырём. Это займёт много времени. А его у нас нет. Хранитель Иона беспокоит меня сильнее, чем все тайны Монастырей. Чем он занимается в своём Монастыре, мы не знаем. Чего он нашёл в запасниках своего Монастыря мы не знаем. Тайное похищение им девушек говорит о проводимой Хранителем Ионой селекционной работе. Наверняка он использует девушек для рождения детей с генами Хранителя. Может одна из них родить младенца с потенциальными способностями Великого Хранителя? Исключить нельзя. Тогда он доберётся до помещений Небесного Комплекса под своим или нашим Монастырём. Чем это закончится с его манией величия? Пора нанести ему визит, Сильвестр.

— Это очень опасно. Он самый сильный из Хранителей. И в своём Монастыре он непобедим.

— Значит, надо выманить его из Монастыря. Поймаем его на живца.

— Каким образом?

— Я и Айша пойдём в Долину Украденных Невест, разобьём шатёр и встанем там на стоянку. Не может Хранитель Иона не прийти к нам. На такую приманку как Айша обязательно клюнет. Там я с ним и поговорю.

— Брат, это огромный риск для вас обоих. Мы не знаем всех возможностей Хранителя Ионы.

— У нас есть другой выход? Хранитель Иона неуправляем. Если он доберётся до Оружия Древних, то мало не покажется никому, в том числе и нам всем. Тогда не спасут даже Монастыри. И меня беспокоят ещё три факта. Первое: в течение недели меня дважды пытались похитить. Кому я нужен? Ведь с точки зрения непосвящённых я всего лишь беглый военфельдшер. За простыми дезертирами посылают через весь Афган лучших оперативников спецназа? Второе: пароль "Монастырь" — это простая игра слов или нечто большее? Третье: квадрат 75-369, куда меня должны были доставить спецназовцы. Это ведь как раз около Монастыря Хранителя Ионы. Простое совпадение? И последнее, Сильвестр. Если эти мои выкладки верны, то получается, что Хранитель Иона как-то связан с той спецслужбой "Игрек", хозяин которой играет против спецслужбы полковника. Давай зададим себе вопрос: для чего кто-то на самом верху создаёт себе личную силовую спецслужбу? Ответ один — чтобы захватить власть. И если этот кто-то связался с Хранителем Ионой? Представляешь тандем: Хранитель Иона и диктатор ядерной сверхдержавы, которой является Советский Союз? Во что это выльется? И что будет потом, когда эти два медведя не уживутся в одной берлоге? В-общем, надо мне ехать к Хранителю Ионе. А ты, Сильвестр, проконтролируй ситуацию в Москве, пусть решают там с Храмовым. Пора его остановить. Если уже не поздно.

— Да, Брат… Перспективы ты нарисовал… И, главное, всё сходится. Но, рисковать Айшой…

— Ничего, я ей такой же доспех как у меня сделаю. Пробьёмся. Что обнадёживает: если Хранитель Иона ищет союзников, значит, не так уж он и силён. Да и дэвы у меня…

— Хорошо, Брат. Я свяжусь с Москвой, обрисую им ситуацию. Брат Иван примет меры…

Эти несколько дней Никита отдыхал, вязал доспех для Айши, отсыпался и потихоньку готовился к походу в Долину Украденных Невест. Айша, как только узнала про похитителя девушек, сразу поддержала идею похода и рвалась в бой, даже в роли приманки. А когда Никита неосторожно высказал версию, что нападение на оазис и попытки похитить Никиту и Гюзель были организованы Хранителем Ионой с целью получить для своей селекционной работы внучку известного на всю пустыню прорицателя и экстрасенса, Айша готова была порвать Иону на куски. Хранитель Сильвестр постоянно пропадал где-то в астрале, решал какие-то срочные дела. Один день Никита посвятил полёту домой в Слободку. Дома всё было хорошо. Мама была в отпуске, занималась огородом и домашними делами, бабушка тоже ковырялась потихоньку в своих трёх грядках, отец купил новую лодку с подвесным мотором и каждый день ездил на рыбалку. Никита вернулся в Монастырь успокоенным. Айша с Фатимой полностью сшили новый гардероб для Гюзель, она щеголяла по Монастырю в новых нарядах и даже начала сама шить одежду для своей новой куклы. Никита посетил бывший склад душманов в старой части Монастыря и подобрал всё необходимое для похода. Тимура решили оставить на попечении Гюзель. Наконец, доспех для Айши был готов и Никита назначил выход на завтра. Вечером сходили в бани, спать легли пораньше.

Утром Фатима, Гюзель и Тимур проводили их до входа в Лабиринт. Короткие прощания — и двери шлюза отрезали Никиту и Айшу от спокойной монастырской жизни. Сильвестр провожал до ханаки. Лабиринт прошли довольно быстро, Никита запомнил дорогу с прошлого раза. Встретивший их наиб Фархад, сразу распорядился привести лошадей. Застоявшийся Торос, издалека узнав Никиту, призывно заржал и подбежал, довольно пофыркивая. Айше досталась красивая белая кобыла ахалтекинской породы. Нрава она была смирного и в своей всаднице хозяйку признала быстро. Конюхи помогли навьючить вещи на лошадей и ушли. Никита сам ещё раз проверил хорошо ли заседланы лошади, подогнал стремена на лошади Айши под её рост и остался доволен качеством сёдел и сбруи. За ворота вышли шагом, сердечно попрощались с провожающими, сели в сёдла и медленно поехали прочь. Дорога вела в нужную сторону, торопиться было не надо, супруги просто наслаждались совместной верховой прогулкой. Каково же было их удивление, когда, отъехав с километр, наши путешественники обнаружили сидящего на обочине и явно их дожидающегося Тимура! Пёс смотрел на них с такой укоризной, что сразу было понятно, что он думает о своих хозяевах, не взявших его с собой в такую увлекательную поездку. Айша выскользнула из седла, схватила Тимура на руки, принялась его тискать и ласково ругать за непослушание. Тимур стоически переносил это бурное проявление хозяйкиных чувств, демонстрируя, что вытерпит всё, лишь бы не отсылали обратно. Как щенок вообще попал сюда, было известно лишь ему одному. Пришлось брать его с собой. Айша быстренько астралом слетала в Монастырь, известила Гюзель о проделке Тимура. Та, уже начавшая было его искать, успокоилась. Тимур же, освободившись из рук Айши, начал нарезать круги на местности, показывая хозяевам, что он очень нужен в этой поездке и охрану несёт добросовестно. Он даже попытался хватать за ноги дэвов, но клоны были намного быстрее резвого щенка и только поддразнивали его. Умный пёс понял, что не на тех напал и умчался в пустыню. Ему надо было побегать. Дело в том, что салюки, эта древнейшая порода восточной борзой, может гнать дичь несколько часов и даже не запыхается. Бег для них — даже не тренировка, это сама жизнь. И при этом собака очень чистоплотная: не воняет псиной и практически не линяет. Бедуины считают салюки подарком Аллаха и частенько даже подвозят этих борзых к месту охоты на верблюдах. Тимур же предпочитал носиться повсюду на своих четырёх. Иногда он мелькал белой стрелой впереди на дороге и вновь исчезал среди барханов. Предгорья давно закончились, прямая как стрела дорога волнами уходила вдаль, нагретые беспощадным солнцем потоки воздуха лениво шевелились над землёй и казалось, что полотно дороги колышется, унося путников на своих волнах. Временами дорогу пересекали клубки перекати-поля, песчаные участки сменялись каменистыми, мерно цокали копыта лошадей. Иногда всадники обгоняли или встречали группы паломников. День казался бесконечным. Чтоб размять лошадей путешественники периодически переходили на рысь, временами Никита командовал перейти на галоп. Вопреки ожиданиям, Айша оказалась прекрасной наездницей. В поездку Айша оделась в свои обычные одежды: не сковывающие движений, свободные шаровары и блузу, а поверх всего — свободное белое шёлковое покрывало-чадру и на голову надела никаб — головной убор с прорезью для глаз. Когда Айша в развевающейся белой чадре летела на своей лошадке впереди Никиты, она казалась принцессой из сказки, пришедшей из далёкого детства. Отчего-то радостно щемило сердце и хотелось скакать и скакать рядом, задыхаясь от восторга. В такие моменты всегда появлялся Тимур и, радостно взлаивая, бежал наперегонки с лошадьми. В первый день прошли километров пятьдесят. Заночевали на берегу небольшой каменистой речки. Нашли ровную площадку среди довольно больших камней и поставили палатку. Лошадей расседлали, искупали в речке и покормили взятыми с собой запасами овса. Искупались сами, вода в речке была холодная и приятно освежила после жаркого дня. Огонь разводить не стали. Поужинали взятыми в дорогу монастырскими лепёшками с сыром и легли спать. Сторожевую службу несли дэвы. К обеду второго дня вышли на более оживлённый тракт, путешественники на всех видах гужевого транспорта здесь встречались чаще, к вечеру их даже обогнала небольшая колонна военных машин и бронетранспортёров. Вдоль тракта начали появляться кишлаки. Никита запланировал добраться до места за неделю, график они выдерживали и заночевали эту ночь в караван-сарае небольшого городка, заплатив за комнату и ужин с завтраком совсем небольшие деньги. Жадно разглядывая коней, караван-сарайщик только восхищённо цокал языком, но с расспросами ограничился самыми обычными — о здоровье, о погоде, о дороге… Утром на выезде из городка их остановил патруль афганских солдат, вежливо, впрочем, спросивших о целях путешествующего вооружённого всадника. Никита был вооружен винтовкой М-16 и пистолетом Стечкина, у Айши под чадрой висела подаренная Никитой "Беретта". Снайперскую винтовку, привезённую из похода в оазис, Никита также подарил Айше, которая на стрельбище в Монастыре посылала в яблочко пулю за пулей с дистанции в километр. Футляр с этой винтовкой был приторочен к переднему вьюку лошадки Айши. На вопрос афганского офицера Никита ответил дежурной фразой о желании навестить родственников и как-бы ненароком оголил запястье с браслетом кочевников. Офицер тут же прекратил расспросы, пожелал счастливого пути и даже отдал честь. А ближе к обеду их попытались ограбить. На безлюдном участке дороги около моста через глубокий овраг с речкой их догнал фургончик и перегородил дорогу. Из окна машины знакомый уже караван-сарайщик высунул ствол автомата и дал очередь поверх голов. Никита не стал дожидаться продолжения и разрешил Дэву действовать. Тот просто взял и скинул машину вместе с агрессивными пассажирами в речку прямо с моста. Не выплыл ни один. На Востоке с грабителями не церемонятся. Чем дальше на север, тем чаще стали попадаться на дороге колонны машин и бронетранспортёров Советской Армии. Да и в воздухе летало больше вертолётов и самолётов с красными звёздами на крыльях и фюзеляжах. А в узловых точках тракта появились первые опорные пункты мотострелков. На пятый день пути Никита с женой увидели на обочине дороги сгоревшие БТР и два "Урала" Советской Армии. Сгорели они недавно, от останков машин воняло жжёной резиной и горелым маслом. Никита зашёл в астрал и просканировал вчерашние события. Выяснилось следующее: небольшую колонну подкараулили вечером и подорвали фугасом БТР. Машины подбили из гранатомётов, а личный состав добивали автоматно-пулемётным огнём. Затем выскочили из кяризов, быстро обшарили все машины, забрали оружие, боеприпасы и всё более-менее ценное. Легко раненых лейтенанта и трёх солдатиков увели с собой. Когда прилетели вызванные на подмогу вертолёты, на дороге остались только догорающие машины. Никита проследил за отходом нападавших и выяснил, что группа душманов сейчас находилась в кишлаке, километрах в пяти в сторону от дороги. Лейтенант и солдаты были ещё живы, сидели в земляной яме на задворках одного из домов. Своих бросать было нельзя. Никита решительно повернул в сторону кишлака. Они ехали по улице кишлака спокойным шагом, не оглядываясь по сторонам; Никита следовал впереди, Айша страховала сзади. На центральной площади посёлка на устланом коврами помосте под навесом сидели несколько аксакалов и курили кальян. Подъехав к помосту, Никита вошёл в сознание всех дэвов, спешился и сказал:

— Ассалям Алейкум, уважаемые. Мир вам. Меня зовут Никита-бей. Могу ли я увидеть старейшин этого кишлака?

— Ты видишь их, — не отвечая на приветствие ответил один из аксакалов.

— Люди, живущие в вашем кишлаке, похитили четверых солдат моего племени. Я хочу забрать их с собой.

— В твоём клане не осталось ни одного взрослого мужчины для избрания беем? — говоривший аксакал явно хамил. Вероятно, он был самый молодой из старейшин.

— Лучше быть молодым умным беем, чем аксакалом с мозгами сопливого мальчишки, — Никита намеренно ответил оскорблением. Он уже определил дом на площади, в котором сейчас находились десять вооружённых душманов и со всей силой топнул ногой Дэва по этому дому. Послышался грохот, в разные стороны полетели клубы пыли. Открывшие рты старейшины увидели на месте только что стоявшего дома неглубокий котлован, заполненный сплющенным строительным мусором. — Я хочу забрать своих солдат, — ровным ледяным голосом повторил Никита. Глазами дэвов Никита видел ещё десятка два вооружённых мужчин, выбежавших из домов в разных местах кишлака и мчавшихся на площадь. Дэвы топтали их как тараканов. За две минуты с душманами было покончено. Аксакалы молчали и чего-то ждали. Никита сел в седло. Торос только переступил копытами.

— Вы можете не ждать своих басмачей, — сверху вниз сказал Никита, — кровная месть моего племени настигла их.

Хамивший старейшина безумными глазами смотрел на свой раздавленный дом, затем встал и, старчески шаркая ногами, медленно побрёл к этой яме с мусором и щебнем.

— Я хочу забрать своих солдат, — медленно повторил Никита.

Самый старый из аксакалов, прочитав всё в глазах Никиты, поднял руку ладонью вперёд:

— Пощади, чужеземец. Ты наказал нападавших, остальные невиновны.

— Разве пособники преступников невиновны? — холодно спросил Никита.

— Остальные не убивали твоих соплеменников. Наказание должно быть соразмерно преступлению, — голос аксакала дрожал.

— Так всё-таки преступлению? — переспросил Никита.

— Мы согласны на все твои условия, — опустил глаза старейшина.

— Приведите пленных, — приказал Никита.

Старейшина сделал знак кому-то в толпе на противоположной стороне площади и что-то тихо сказал подбежавшему мужчине. Минут через десять ребят принесли. Они были так избиты, что не могли идти сами. Никита бешено взглянул на старейшину.

— Остановись, Никита-бей, — умоляюще вскричал старейшина, — это не мы. Ты уже наказал виновных.

Никита спрыгнул с коня, достал аптечку и быстро вколол всем парням морфин. Лейтенант был молоденький, видимо, прошлогоднего выпуска, а солдатики вообще первогодки.

— Лейтенант, на рации умеешь работать?! — полувопросительно-полуутвердительно сказал Никита.

— Та, шумею, — прошепелявил разбитым ртом лейтенантик.

— Принесите мне рацию! — не оборачиваясь, громко приказал Никита.

Через пять минут рацию принесли.

— Давай браток, вызывай вертолёты, — Никита надел лежащему лейтенанту наушники. Морфин уже начал действовать и лейтенантик слабо улыбнулся.

— Принесите всё захваченное оружие! — приказал Никита в пространство. Через пятнадцать минут неподалёку от пленных лежала горка автоматов, штык-ножей, два пулемёта, несколько гранатомётов и другое снаряжение. Вертолёты прилетели через сорок минут. За это время Никита оказал раненым первую медицинскую помощь, наложил повязки. Айша немного покормила тех раненых, которые могли есть, всех напоила какими-то своими отварами. Ребята немного ожили. Одного солдатика пробило: он плакал, сипел что-то бессвязное сорванным голосом и всё пытался доползти до ближайшего пулемёта. Толпа начала рассасываться от греха подальше… Прилетели четыре боевых МИ-24. Один сел прямо на площади, остальные барражировали над кишлаком, высматривая хоть какую-нибудь цель. Командовал прилетевшими капитан ВДВ. Обменявшись парой слов с лейтенантом, приказал грузить раненых в вертолёт, затем подошёл к Никите. Услышав пароль "Зима", крепко обнял Никиту, сказал: "Спасибо, браток", отдал честь и побежал к вертолёту. Когда вертолёты улетели, Никита и Айша молча сели в сёдла и, не взглянув на притихших старейшин, поехали с площади. Весь день ехали под впечатлением. Всё-таки безумная это штука — война. Оторвать бы яйца тому, кто её придумал.

На седьмой день прибыли в Долину Украденных Невест. Место, действительно, было было замечательное. С востока рвались в небо высоченные горы Гиндукуша с вечными льдами на вершинах, с юга и севера долина была ограничена двумя расходящимися отрогами основного хребта, а с запада простиралась полупустыня, переходящая на севере в степи, а на юге постепенно превращающаяся в пустыню, где-то в глубине которой находился оазис Эль-Зафар. Почти посередине долины текла речка, берущая своё начало в горных ледниках на востоке. Вырвавшись на простор полупустыни, речка поворачивала на юг и уже через пару километров заканчивалась широким озером около трёх километров длиной. Вода в реке и озере была чистейшей, было видно как на глубине больше пяти метров плавает рыба. Из озера не вытекало никаких речек; видимо, вода частично испарялась, а частично уходила подземными ручейками в пески пустыни. По берегам речки и озера бушевали тугайные леса с множеством дичи и птиц. В отдалении постоянно мелькали стайки джейранов и сайгаков. Тимур сразу же умчался в сторону первого увиденного семейства джейранов, но периодически появлялся в поле зрения. В долине и вокруг озера имелись обширные луга с высыхающей, впрочем, к концу лета травой. Тут и там на лугах были разбросаны одиночные скалы. Самые высокие из них облюбовали для своих посиделок беркуты. И в таком благодатном месте не было ни одного кишлака и ни одной юрты во всей округе. Дэвы быстро прочесали всю долину и не нашли никаких признаков человеческого пребывания. Чтобы не спугнуть Иону, Никита уменьшил дэвов до размеров беркута и рассадил на самых высоких вершинах скал вокруг долины. Дэвам понравилось быть орлами; они только жаловались, что в таком сжатом объёме накопленная ими астральная энергия создавала ощущение чудовищных размеров сжатой пружины и приходилось постоянно контролировать себя для её удержания. Место для стоянки Никита выбрал на берегу речки недалеко от впадения её в озеро на ровной поляне, по периметру которой вырастали из земли несколько валунов в полтора роста человека. Выше и ниже по течению бушевали заросли ивы и местных кустарников, переплетённые колючими побегами ежевики. На противоположной от реки стороне поляны открывался выход в бескрайнюю степь. Никита расседлал лошадей и отпустил их пастись в луга. Всё для установки юрты Никита перетащил астралом из Монастыря. С помощью Дэва Никита и Айша быстро установили каркас и покрыли его войлоком. Внутренним обустройством юрты занималась Айша, Никита в это время сложил на поляне очаг для приготовления пищи, сколотил навес, а под ним поставил стол и скамейки. Получилась приличная летняя кухня. Потом Айша приготовила отличный плов. Никита ел и нахваливал. Вечером искупались, а затем сидели около юрты и смотрели как солнце садится в бескрайнюю степь. Тянулись заполненные ожиданием дни. Айша хлопотала по хозяйству, Никита ходил на рыбалку, на другой день после приезда съездил в степь на охоту. Тимур отвлёк на себя внимание семейства газелей и они подпустили Никиту на расстояние выстрела. Добычу освежевали прямо в поле, часть мяса ушла на великолепные шашлыки, остальное Никита отправил в Монастырь. Ежедневно Никита с женой в сопровождении Тимура совершали конные прогулки по окрестностям и вокруг озера. Погода стояла великолепная, степь казалась такой бесконечной, что их не покидало ощущение будто они вдвоём остались одни на всей земле. Лишь однажды остроглазая Айша рассмотрела на горизонте пару пролетевших стороной вертолётов. Хранитель Иона появился на пятый день. Никита и Айша, как обычно, поехали в степь на прогулку. Не успели они отъехать от своей стоянки и одного километра, как Дэв сообщил, что обнаружил одинокого всадника, скачущего в их направлении со стороны гор. Никита сыграл дэвам общий сбор, снял с них все ограничения по размерам и разрешил действовать самостоятельно. Приказав Айше оставаться на месте, Никита проехал сотню метров навстречу всаднику. Они встретились наподалёку от одинокой гранитной скалы, рвущейся из земли тёмно-красным факелом. Хранитель Иона оказался высоким крепким стариком, одетым в длинный чёрный плащ, широкие тёмные шаровары и туфли с загнутыми концами. Голову покрывал невысокий жёлтый тюрбан. Длинный нос с явной горбинкой нависал над полными вывернутыми губами. Пристальный, с явной сумасшедшинкой, взгляд тёмно-карих, почти чёрных глаз производил неприятное впечатление. Седые, хорошо ухоженные борода и усы завершали портрет Ионы. На кожаном поясе старика висели ножны с мечом, золотую рукоять которого украшали драгоценные камни. Иона пренебрежительно процедил:

— Как посмел ты, нечестивец, появиться на моей земле?

— А кто сказал, что эта земля твоя?

— Я!!! ВЛАСТЕЛИН!!! ЗЕМЛИ!!! — в глазах Ионы уже не было признаков разума. Надсадно кричащий старик сделал размашистый жест правой рукой, как бы сметая Никиту с лица земли будто назойливую муху. И очень удивился, что ничего не произошло. Он даже изумлённо оглянулся назад. Это могло быть уловкой, поэтому Никита, не сводя глаз с Ионы, краешком сознания выглянул в астрал. А там уже вовсю кипела битва. Дэвы бились с даунами. А как ещё можно назвать раскормленные, почти квадратные создания двухметрового роста с лицами типичных даунов? Да ещё с двухметровым дубьём в руках? Абсолютно бесстрашные и нечувствительные к боли, судя по характеру битвы. Астральные дауны бежали из глубины долины, оттуда же, откуда появился Хранитель Иона. Мчались колонной по два и тут же вступали в битву. Их колонна вырывалась бурной рекой из-за выступа скалы метрах в пятистах от места битвы и не было никаких признаков, что она скоро кончится. Дэвы бились как гулливеры среди лилипутов с дубинами, клали даунов десятками, но солдаты Ионы тупо лезли и лезли из-за скалы и, казалось, им нет числа. Они гроздьями висели на дэвах, вцепляясь в их руки и ноги цепкими руками и зубами, били дэвов дубьём по ногам, карабкались вверх по телам своих собратьев, лишь бы добраться до врага и вцепиться ему в горло. Причём силищи эти дауны были неимоверной, дэвам приходилось сражаться изо всех сил. Рассчитывать на них сейчас не приходилось. Всю эту картину Никита увидел за доли секунды и тут же полностью сосредоточился на своём противнике. Иона тоже успел оценить происходящее в астрале, потому что вновь повернулся к Никите и прорычал:

— Так вот оно что, ты — Хранитель! Посмотрим, что ты умеешь! — и выхватил меч из ножен. Меч был из Небесного Металла.

— Хранитель Иона, остановись! Не поднимай меч на Хранителя!

— Я!!! ЕДИНСТВЕННЫЙ ХРАНИТЕЛЬ!!! Я — ВЕЛИКИЙ!!! — опять завёл свою пластинку Иона и бросил своего коня вперёд, занося меч для удара.

Никита даже не успел выхватить своё оружие, так быстро всё произошло. В последнюю секунду перед ударом Торос встал на дыбы и ударил коня Ионы передними копытами. Конь Ионы упал, но сумасшедший старик успел по инерции нанести удар мечом прямо по груди Тороса. Астральный доспех не подвёл. Раздался звонкий шлепок и меч Ионы пластилиновой полосой повторил рельеф грудных мышц Тороса. Иона упал с коня и покатился по траве. Никита спрыгнул с коня и бросился к Ионе. Дико завизжав, тот вскочил на ноги и вцепился в Никиту как клещ. Быстрота движений Ионы была просто нечеловеческая. Сила в его руках чувствовалась запредельная. Все попытки Никиты освободиться от захвата ни к чему не приводили. И правая рука Ионы мелкими перехватами постепенно перемещалась к горлу Никиты. Единственное, что он смог сделать — это схватить запястья рук Ионы и блокировать их передвижение. И это удавалось Никите с большим трудом, несмотря на то что он качал для борьбы астральную энергию со всей возможной скоростью. Долго так продолжаться не могло. Выручил Тимур. Пёс выскочил из-за скалы и вцепился зубами в астральную пуповину, идущую от Ионы куда-то в сторону и в землю. Тимур мёртвой хваткой держал пуповину и рвал, рвал её клыками до тех пор, пока она не лопнула. И хватка сумасшедшего Хранителя сразу ослабла. Она всё ещё держала тисками, но железо хватки уже гнулось, Никита сразу почувствовал это. Видимо, Иона вместе с пуповиной лишился мощной энергетической подпитки и держался только за счёт своих сил. Его лицо побагровело, на лице и шее вздулись вены, глаза от страшного напряжения налились кровью. Вдруг Иона дико вскрикнул, его голова запрокинулась назад, он оттолкнул Никиту и рухнул на землю. Глаза его закатились, Иона несколько раз дёрнулся, поскрёб пальцами по земле и застыл. Тяжело дыша, Никита отошёл и сел на землю. В глазах всё плыло, уши словно ватой заложило, он почти ничего не слышал. Руки тряслись и не хотели удерживать Никиту с сидячем положении. Пришлось лечь на травку. Подбежала Айша и начала массировать Никите какие-то точки на голове и шее. Зазвенела склянками, начала поить Никиту их горьким содержимым. Немного полегчало. Никита выглянул в астрал: битва там тоже прекратилась. Даунов как будто выключили; одни сидели на земле и раскачивались всем телом взад-вперёд, другие просто стояли, засунув палец в рот и бессмысленно смотрели в степь. Дубины все побросали и драться не собирались. Некоторые дауны потянулись назад в сторону скалы, из-за которой прибежали. Дэвы переводили дух и стряхивали с себя вцепившихся даунов как сонных мух. Порванная Тимуром пуповина Ионы валялась на земле. Часть её, принадлежавшая Ионе почернела и рассыпалась в труху, а уходящая куда-то в скалы часть пуповины пульсировала, с каждым разом всё реже и реже. Из тёмно-красной скалы, возле которой происходил поединок, вышел, пережимая пуповину двумя руками, астральный клон Хранителя Ионы и подошёл к Никите:

— Пересеки, Великий, — протягивая Никите зажатый между руками отрезок астральной пуповины, попросил клон. Никита достал из ножен свой кинжал и пересёк пуповину. Клон отбросил в сторону уже начавшую рассыпаться отсечённую часть пуповины, а свою часть завязал двойным морским узлом.

— Ну, вот так ещё немного проживу, — проворчал клон, — Говорил ему, старому дураку, — не лезь! Так, ведь, нет, не послушал. Да он последнее время уже никого не слушал. Совсем помешался со своим мировым господством, — абсолютно нормальным голосом рассуждал клон. И внешне он производил впечатление абсолютно здорового человека, только выглядел намного моложе своего создателя.

— Так Вы нормальны? — изумлённо спросил Никита.

— Я-то нормальный. Это вон тот старый дурак совсем свихнулся, — клон кивнул на тело уже бывшего Хранителя Ионы. — Пусть теперь устанавливает своё мировое господство в краях Вечной Охоты. Хорошо, что у тебя Небесный кинжал оказался, отсекли пуповину, а то бы этот наполеончик меня уже сегодня за собой утащил. А так, ещё сорок дней проживу без этого шизика! Счастье-то какое!

— А почему — сорок?

— Ты же знаешь, Великий, астральный клон без своего физического тела жить не может. Закон о семи телах никто не отменял. Через три дня после гибели физического тела рассеивается в окружающей среде тело эфирное, а через сорок дней растворяется в мироздании тело астральное. Против природы не попрёшь. Но, знал бы ты, Великий Хранитель, как я счастлив! Наконец-то я свободен!

— Ионыч! Кстати, ничего, что я тебя так называю?

— Ничего, я к этому имени привык, а менять уже поздно. Да и не спутаешь меня теперь ни с кем.

— Ионыч, как так получается: твой создатель — натуральный сумасшедший, а ты нормальный?

— Ты же знаешь, заболеть шизофренией можно и в пятнадцать, и в сорок лет. Меня создали, когда Иона был абсолютно нормальным человеком. А потом, когда у него крыша поехала, он меня уже в своё сознание не допускал. Видимо, боялся моего дурного влияния. Паранойя — обычное явление для шизофреников. И освободиться от меня он уже не мог. Сам знаешь, кроме Великого Хранителя никто пуповину разорвать не может. Правда, вот пёсик твой… непростой пёсик-то.

— Слушай, Ионыч, а где он столько даунов набрал?

— О! Это его гвардия. Он свою селекционную работу сотни лет проводит. У него же бзик на великом хранительстве был. Вот он и собирал по всему миру всех колдуний, ворожей и прочих гадалок. Думал, что среди них какую-нибудь с генами Великого Хранителя найдёт. Только не беременели они все от него. Уж не знаю почему. Лишь однажды, когда-то ещё в Средневековье, ездили мы в Западную Европу, там одну очень сильную ведьму должны были сжечь на костре. Еле успели мы тогда. Он её то ли выкупил, то ли выкрал, не знаю. Он уже тогда меня на длинной пуповине держал, близко не подпускал. Вот одна только эта ведьма и родила ему сына. Дауна. И сразу после родов умерла. С тех пор у Хранителя Ионы детей не было. Может, ведьма эта ему чего наколдовала, может, ещё что, не знаю. А даун этот вырос в двухметрового детину поперёк себя шире; идиот полный, но энергию астральную может черпать немеряно и клонов легко создаёт в огромном количестве. Какие-то гены были, видать, у той ведьмы. Иона этого дауна с пелёнок воспитал, вот сынок-то его только и признавал. Как уж он с ним объяснялся, не знаю я; но даун Иону понимал и делал всё, что тот прикажет. Вот Иона через дауна этими клонами и командовал. Пуповина-то, которую твой пёсик порвал, от Ионы к тому дауну вела.

— А где сейчас этот даун?

— В Монастыре, где ж ему быть? Живёт запертый в отдельной келье, кормят его через специальное окно, чтоб пролезть не смог.

— А что так?

— Если Иона больше суток отсутствует, даун буянить начинает. А силищи в нём на пятерых хватит. Вот и запирают.

— Да уж семейка ещё та… Послушай, Ионыч, я одно не могу понять: как он мировое-то господство собрался устанавливать? Даже если этих даунов создать миллион или десять, всё равно весь мир не завоюешь. Да и управлять ими надо было ему самому, пусть и через сынка. Везде всё равно не успеешь.

— У него не только дауны были. И нормальных людей он тоже готовил, диверсантов, причём таких, что любому Скорцени сто очков форы дадут. За последний месяц две группы из Монастыря куда-то ушли.

— Даже самый лучший диверсант мирового господства не завоюет. Что-то тут не сходится.

— Да я уж и сам думал. Не знаю. Но уверен Иона был на все сто! Может, это с Москвой как-то связано.

— А почему с Москвой?

— Да зачастил он туда последнее время. И всегда воодушевлённый возвращался из Москвы. О мировом господстве часами разговаривал. Говорил — скоро уже. А как — не знаю. Вот Саид точно знал как. Только забыл он всё.

— Какой Саид?

— Да прибился к Монастырю года полтора назад один человек. Чего-то не поделил он с кафирами, это горные племена здесь местные. Жестокий бой Саид с ними выдержал. Они его прижали аккурат в пещере, где шлюз в наш Монастырь находится. Гранат десятка два кафиры в пещеру покидали, и поодиночке, и связками. Контузило Саида тяжело, думали не выживет. Он когда без сознания был, каким-то образом в наш шлюз прошёл. А это могут, сам знаешь, только Хранители. Вот Иона его в Монастырь и притащил. Только напрасно всё — амнезия у Саида полная после контузии. Живёт в Монастыре, за табуном лошадей смотрит. Как зовут его, да как с лошадьми обращаться помнит, а больше — ничего. Да ты сам увидишь.

— А почему ты решил, что Саид знает что-то о делах Ионы?

— Так с него же всё и началось! Саид, когда после контузии без сознания лежал, много чего в бреду говорил. А Иона ночи напролёт около него сидел, слушал, да наводящие вопросы задавал. Из Саидовой кельи выходил, так чуть не прыгал от радости. С тех пор и зачастил Иона в Москву, видать нашёл там единомышленников. С тех пор и разговоры о мировом господстве начал заводить… Великий, это не по твою душу летят?

Никита ещё пару минут назад услышал далёкое стрекотанье вертолётных винтов, а сейчас из-за отрогов гор вынырнули четыре боевых МИ-24 и неслись они на полной скорости прямо к месту поединка. Один из вертолётов сразу пошёл на посадку, а три других веером разлетелись по долине, высматривая, куда бы врезать из всех своих стволов. Из севшего вертолёта в разные стороны разбежались десантники, занимая позиции для боя. После этого сел второй вертолёт, из которого, радостно улыбаясь Никите как самому лучшему другу, появился полковник Соколов.

— Геннадич, сколько лет, сколько зим! Давно не виделись, вот я и подумал: дай-ка загляну в гости. По старой памяти. Не прогонишь? Ты всё путешествуешь, отдыхаешь. Природа у тебя здесь, озеро, речка. А воздух какой! Гляжу — юрту поставил, давно здесь? А чего это мужчина тут на травке лежит, никак отдохнуть прилёг? — полковник кивнул одному из своих офицеров на лежащего Иону. Офицер подбежал к телу Ионы, всмотрелся в лицо. Обернулся ошалело-радостный:

— Товарищ полковник, он! Точно — ОН! Фигурант номер два!

Полковник, вмиг став серьёзным, бросился к Ионе, проверил сам. Всмотрелся внимательнее. Затем медленно повернулся к Никите:

— Геннадич, как сумел-то? Последний раз его взвод спецназа не смог взять. Ребятам за него Героя обещали…

— Так забирайте, Пал Егорыч. Родиону Викентьевичу привет передайте, скажите, что мы свою задачу выполнили.

Полковник прямо-таки впился глазами в лицо Никиты:

— Откуда знаешь?

— Пароль "Бездна", полковник. Это всё, что я могу сказать.

— Понятно… Разрешите выполнять?

— Ну зачем же так сразу, Пал Егорыч? Мы ж с вами старые знакомые. Может, будем как раньше, по старой памяти-то?

— Так точно.

— Пал Егорыч, я серьёзно. Давайте без чинов, ладно? Нам же обоим так комфортнее будет.

— Хорошо…, Геннадич.

— Ну и ладно. Вот ещё что, Пал Егорыч: этот ваш фигурант за последний месяц куда-то две группы диверсантов отправил. Куда и с какой целью — неизвестно. Появится дополнительная информация — сообщу.

— Великий, — в сознании Никиты возник шёпот Ионыча, — вон тот майор в камуфляже вовсе даже и не майор. Я его в свите того московского хмыря видел. Ну, с которым Иона дела вертел по мировому господству. Точно он, зуб даю. Только тогда он в штатском был.

— Понял, спасибо, Ионыч.

— Пал Егорыч, давайте отойдём в сторонку, чтоб не мешать вашим товарищам, — сказал Никита, — пойдёмте я Вам свою стоянку покажу.

Полковник, старая закалка, всё понял. Отошли к юрте, присели за стол на летней кухне. Айша начала для конспирации накрывать на стол. Никита, угощая полковника, сам ел без всякой конспирации, проголодался после боя.

— Пал Егорыч, вы только не дёргайтесь и не оборачивайтесь. У меня к Вам один вопрос: Вы давно майора из Вашей группы знаете? Того, в камуфляже?

— Дольше чем тебя, Геннадич.

— Вы не обижайтесь, Пал Егорыч. Просто один из наших людей видел его в компании того человека, с которым наш фигурант номер два дела в Москве вёл. И майор Ваш выглядел подчинённым того человека из Москвы. Майор Ваш в штатском был. Года полтора назад это было.

— Человек Ваш не мог ошибиться?

— Зуб даёт.

Соколов надолго замолчал. Никита успел доесть свой обед. Затем полковник тяжело вздохнул и сказал:

— Тяжко… Но, понимаешь, Геннадич, всё сходится. Эх, Саня, Саня…

— Великий, — снова возник в сознании шёпот Ионыча, — тот майор чего-то Ионе подсунул, когда в вертолёт грузили.

— Спасибо, Ионыч.

— Пал Егорыч, Ваш майор чего-то подложил нашему фигуранту во время погрузки.

— Не может быть! — вырвалось у полковника. — Это уже…

— Вы бы лучше проверили, товарищ полковник.

Но Соколов уже справился с собой, стал обычным, как всегда. Они с Никитой закончили обед, поднялись из-за стола и, не торопясь, направились к вертолётам. Подходя, вспоминали свою совместную одиссею у водопада, шутили, смеялись. Все уже сидели внутри, ждали только полковника.

— Товарищ майор, ситуация изменилась, — скомандовал полковник, — берите под командование тот вертолёт, — показал на вертолёт с трупом Ионы, — и доставьте тело фигуранта на базу. Вас будет сопровождать один вертолёт поддержки. А мы на оставшихся вертолётах слетаем тут недалеко, затем вернёмся на базу.

Проговаривая приказ, полковник всё время следил за лицом майора. И тот дрогнул, рванулся; но скорохваты по бокам среагировали, завалили майора на пол, выкручивая руки.

— Всем покинуть второй вертолёт, — скомандовал Соколов, — сапёру осмотреть труп фигуранта.

Через десять минут сапёр принёс пластиковую коробочку размером с портсигар:

— Вот, товарищ полковник. Небольшая, но взрыв в замкнутом пространстве… Вертолёту хватило бы.

…Когда вертолёты улетели, Никита вышел в астрал:

— Слышь, Ионыч, а, может, подольше поживёшь? Чего тебе сорок-то дней? Мы с тобой вроде, сработались.

— Издеваешься, да?

— Ничего не издеваюсь. Пока ты со своей шизофренией расстаться не мог, наука далеко вперёд продвинулась. Может, попробуем?

— А… чего?

— Я тут чего подумал: тебе ж только физическое тело надо, ведь так? Необязательно в него вселяться, можно и на пуповине жить. Хотя, конечно, хозяин — барин. Вон пуповина дауна валяется. Давай тебя к ней подключим, ты ж полный клон Ионы-то будешь, значит с совместимостью проблем не должно быть. Он же с ним уживался. Как думаешь?

— Ну, ты даёшь… — только и смог выдавить Ионыч.

— А чего? Как временный вариант. Потом, может, нормальное тело подыщем. Вообще пересадка душ получится, как в книжках фантастических. Хотя, не гарантирую. А, может, ты своего нового напарника починить сможешь. С генами же знаешь как работать, Мосты Долголетия там, то, сё. Решайся, Ионыч. Выбор-то у тебя невелик.

— А… Давай, — махнул рукой Ионыч.

Сама процедура много времени не заняла. Никита взял обе пуповины, отсёк их концы своим кинжалом, соединил между собой эти новые срезы и плотно прижал друг к другу. Концы срослись так, что даже место соединения было незаметно. Пуповина была как новая.

— Ну как, Ионыч? — спросил Никита.

— Как? — прислушивался Ионыч к своим новым ощущениям, — как будто ребёнок где-то плачет.

— Ну так, успокой его, скажи: папка скоро придёт, конфетку принесёт.

— А где я конфетку возьму?

— Я тебе дам.

Ионыч прислушался к чему-то внутри себя и выдал:

— Он не знает, что такое конфетка.

— Ну что-нибудь другое пообещай, что ему нравится.

— Он просит не убивать его клонов. Он через них играет и гуляет, — оторопело сказал Ионыч через пару секунд.

— Ты ему скажи, чтобы он своих клонов забрал обратно к себе. А гулять он теперь будет только с тобой, по-настоящему.

— По-настоящему?

— Конечно. Места в Монастыре много, лошадям есть где гулять. Что уж, для ребёнка подходящей площадки не найдёшь? Ты давай налаживай отношения со своим родственником, тебе с ним жить.

— Ладно. Тогда я пошёл?

— Иди. Только оставьте одного дауна на входе в Лабиринт, дорогу показать. Мы сейчас соберёмся и за вами тронемся.

Ионыч ушёл. Через минуту все дауны зашевелились и дружной толпой двинулись в сторону скал. Никита вернулся в юрту. Там Айша упаковывала вещи.

— Аюшка, нам придётся пожить немного в этом Монастыре. Пока Сильвестр замену не пришлёт. И ещё… Там, наверное, проблем много будет. Не все туда по своей воле попали. И воспитывались некоторые не совсем правильно. Психологически трудно будет…

— Ничего, Никит, прорвёмся. Ты что-нибудь придумаешь.

— Ладно, я к Сильвестру, а ты собирайся пока.

Никита прилёг на лежанку, вышел в астрал, и отправился в родной Монастырь. Сильвестр был в библиотеке, читал какой-то огромный фолиант. Никита звякнул колокольчиком, Хранитель отозвался мгновенно.

— Здравствуй, Брат. Как дела?

— Здравствуй, Сильвестр. Дела нормально. Монастырь Ионы наш. Сам Иона умер.

— Как?!

— Я думаю, инсульт. Обратись к своим друзьям в Москве, они точнее скажут после вскрытия. Кстати, полковник Соколов с командой сразу же после нашего поединка здесь нарисовались. Как думаешь, случайное совпадение?

— Вряд ли. Но как они уследили?

— Не знаю. В-общем, они забрали тело Ионы. Они сказали, что это фигурант номер два. Про Саида и не вспоминали. Я сказал полковнику, что мы свою работу сделали, он не возражал. Теперь по Монастырю. Здесь нужна будет целая бригада психологов и управленцев. Многое придётся менять. Набирайте по Монастырям людей и присылайте как можно скорее. Нам ещё в Китай надо съездить.

— Хорошо, Брат. Займусь сейчас же. А в Китай ехать не надо. Родители Айши уже здесь, в нашем Монастыре. Сегодня утром прибыли. С ними всё хорошо. Передай ей, чтобы не волновалась. Мы их в её бывшую келью поселили.

— Спасибо, Сильвестр. Сейчас обрадую. Всё, до связи.

— До связи, Брат.

Никита вернулся в юрту, сообщил жене радостную новость. Айша села прямо на ковёр и заплакала. Никита бросился её успокаивать:

— Айш, ну ты чего? Нормально же всё. Дома они, в твоей бывшей келье живут. Хочешь — слетай, навести.

— Можно?

— Конечно, можно. Лети, а я пока вещи соберу, лошадей заседлаю.

Юрту Никита пока разбирать не стал, может, на обратном пути пригодится. Не торопясь, собрал вещи, заседлал лошадей, навьючил на них только самое необходимое. А тут и Айша вернулась: счастливая и улыбается. До Монастыря Ионы добрались быстро. Больше времени ушло на преодоление Лабиринта. Тут Иона намудрил богато. Через три часа вышли из Монастырского шлюза в сказочной красоты долину между гор. И в этой сказочной долине существовал самый настоящий монастырь ассасинов. Иначе назвать это заведение было нельзя. Видимо, слава Старца Горы была тайной мечтой Хранителя Ионы. Старцем Горы прозвали Хасана ибн Саббаха — основателя учения ассасинов. Этот человек со своими сподвижниками в одиннадцатом веке захватил несколько крепостей на западе Персии и даже основал своё государство, которое просуществовало до монгольского нашествия в 1256 году. Свою резиденцию Старец Горы расположил в неприступной горной крепости Аламут. Хасан ибн Саббах сделал террор основным инструментом своей политики. Перед ним трепетали визири и короли, ибо как не было тогда, так нет и сейчас действенных методов защиты от индивидуального террора. Старец горы набирал молодых здоровых юношей из сирот или бедных семей, проводил жёсткий отбор в свои террористические школы, в которых готовили самых умелых и бесстрашных диверсантов. Федаины, так называли этих смертников, мечтали умереть при выполнении теракта, потому что они были абсолютно уверены, что в этом случае они попадут в рай. Уверенность эта была основана на специальной психологической обработке смертника и на одном единственном посещении рая. Это посещение организовывалось следующим образом: федаина усыпляли наркотиком и переносили в рай, такое специальное помещение с райским садом, птичками, прекрасными молодыми девушками- гуриями, которые угощали будущего смертника вкусной едой, вином и ублажали его своими ласками. После этого парня опять усыпляли наркотиком и переносили обратно, в обычную жизнь, в которой, кстати, аскетизм был одним их краеугольных камней идеологии ассасинов. Побывавшему в раю объясняли, что он вернётся туда после того как умрёт, выполняя задание Старца Горы. Конечно, федаины стремились умереть, но выполнить теракт.

В Монастыре Ионы аскетизм царил повсюду: в питании, в одежде, условиях проживания, даже в добровольных самоистязаниях. Это объяснялось возможностью достичь духовного совершенства и сверхъестественных способностей. Сомневающихся и протестующих забирали для своих тренировок будущие федаины. Был здесь и рай — отдельный участок Монастыря, где жил сам бывший Хранитель Иона. Гурии там действительно были хороши. Разбираться с ними Никита предоставил Айше. И вообще возложил на неё всю работу по реорганизации внутренней жизни Монастыря. Неоценимую помощь в этом оказывал Ионыч. Он прямо бурлил энергией преобразований. Федаинов в Монастыре не оказалось. Во-первых, лишь единицы заканчивали курс обучения, настолько он был жесток. А во-вторых, последняя группа террористов ушла из Монастыря в неизвестном направлении две недели назад. Надо было узнать: куда и зачем? Никита решил попробовать разговорить Саида.

— Здравствуй, Саид.

— Здравствуйте, Хранитель.

— Как наши лошадки?

— Хорошие лошадки. Только Торос очень злой жеребец.

— Почему так?

— Меня к себе не подпускает. И от Снежинки других коней гоняет. Всех жеребцов в табуне побил.

— А ты его не трогай, и он тебя не тронет.

— Я уж к нему и не подхожу. Такие кони, верные как собака только хозяину, редко встречаются.

— Саид, а где ты так хорошо с конями научился обращаться?

— Не помню я, Хранитель. Только имя своё помню и лошадей люблю. Больше ничего не помню.

— А хочешь всё вспомнить, Саид?

— Бесполезно всё, Великий. Старый Хранитель, Иона-то, уж как только не мучил меня с этими воспоминаниями. Даже током электрическим бил. Натерпелся я от него…

— А мы тебя током бить не будем. Просто я буду тебе про жизнь твою рассказывать, а ты будешь только слушать и всё.

— А ты знаешь мою жизнь?

— Знаю, но не всю. И, потом, я же не заставляю тебя всё вспоминать. Я только хочу, чтобы ты выслушал всё о своей прежней жизни. И ничего больше.

— И всё?

— И всё.

— Тогда давай пробовать, Хранитель. Интересно же, кем я был в прошлой жизни… Когда начнём?

— А прямо сегодня и начнём. Особого расписания у нас не будет. Как захочется тебе узнать что там дальше было, так и приходи.

— Мне уже сейчас интересно…

— Так в чём же дело? Пошли.

Под занятия Никита отвёл келью вдали от жилых и производственных помещений Монастыря, чтобы посторонние звуки не отвлекали Саида. Единственное окно кельи выходило в Монастырский сад. Обстановка кельи была спартанская: лежанка для Саида, стул для Никиты и стол, в котором Никита держал тетрадь с дневниками воспоминаний. Саид лёг на лежанку, устроился поудобнее, закрыл глаза. Никита сел на стул, стоящий у изголовья и негромким размеренным голосом начал:

— Ты вышел на веранду дачи, сел на деревянные ступени и закурил. "Ява" золотая, твой любимый табак. Кольца дыма медленно поднимаются в вечернем неподвижном воздухе и постепенно растворяются в сумерках. Курить придётся бросать… Хорошая у тебя дача: бревенчатая, с жилой мансардой. Веранда вот… Половину дачи своими руками построил. Жаль бросать… Но — надо. Тянуть больше нельзя. Ты докуриваешь сигарету, встаёшь. Последний раз обводишь взглядом двор, беседку и спокойно идёшь мимо грядок и клумб с цветами в дальний угол участка. Раздвигаешь две доски, прибитые к жердям только верхними гвоздями и шагаешь в образовавшийся проём…

…Шёл третий день лечения Саида. Обычно на двадцатой-тридцатой минуте рассказа Саид засыпал. Никита не будил его — мозг получил свою дозу информации и начал её перерабатывать. Во сне мозг работает лучше. Вот и сейчас, как всегда, Саид уснул, а Никита тихонько пересел за стол и начал писать дневник наблюдений. В голове тренькнул звоночек: Сильвестр вызывал на связь. Никита вышел в астрал.

— Здравствуй, Брат Никита.

— Здравствуй, Сильвестр. Как дела?

— Теперь уже хорошо, Брат. Бригада наших людей для твоего Монастыря уже в пути. Через два дня должны прибыть. Двадцать человек, я с ними, готовься к встрече. И сам готовься к поездке. Этим же караваном мы с тобой выезжаем.

— Куда?

— Баронство хотел? Хотел. Вот и получи. Ты приглашён на приём к королеве. Скоро у неё день рождения. Она жалует дворянство только два раза в год: на день рождения и на рождество. Времени у нас в обрез, но должны успеть. Я тебе брошюру приготовил об этикете на приёме, прочитай. И форма одежды там строгая: фрак, белая бабочка, лаковые туфли, белая жилетка, часы карманные. Я всё приготовил, померяй; пусть Айша там всё подгонит по твоей фигуре, если что. Ну, всё, я побежал. Держи посылку.

На столе перед Никитой появилась аккуратная стопка одежды и ботинки. Никита оторопело уставился на всё это великолепие.

— Великий… — вывел его из оцепенения голос Саида. Никита обернулся. Саид неотрывно смотрел на новые ботинки на столе и пытался что-то сказать. Ему мешали спазмы в горле. Наконец, он справился с волнением:

— Хранитель… Ботинки… Ботинок… Я… Вспомнил.

— Что вспомнил?

— Всё.

Саид начал рассказывать. Он говорил минут десять. Никита понял, что спокойная жизнь кончилась. Всё только начинается.