Мандариновый июнь

– Итак… победителем конкурса «Охота на Диму»… объявляется… Ася Акимушкина!

И «конферансье» – рыжая Катька из параллельной группы – принялась аплодировать.

– Йес! Ура! Банзай! – подхватили остальные девчонки.

Пожилая профессорша, случайно забредшая в студенческую курилку, поморщилась:

– Потише, деточки, не на базаре…

– И чего вы тут, правда, разорались? – досадливо поморщилась Ася.

– Так это ж мы от счастья неземного, – недобро пропела одна сокурсница. – Очень рады мы за тебя, Акимушкина.

– И желаем, чтоб вы прожили с Димочкой всю жизнь в любви да согласии, – подхватила другая, – покуда смерть не разлучит вас.

«Шипите, кобры, шипите», – усмехнулась про себя Ася. Она старалась, как учили на психологии, «настроиться на позитивный лад» – только не получалось. И больше всего ей хотелось схватить с подоконника «пепельницу», жестяную банку из-под кофе, – сейчас, после пятой пары, окурки заполняли ее под завязку – и швырнуть в стену, да так, чтоб противных девчонок засыпало содержимым с ног до головы.

Вот злобные мымры! Хотя однокурсниц тоже можно понять – в «охоте на Диму» участвовали всем коллективом, а победа досталась единолично ей, Асе. С ее обычным лицом, заурядной фигуркой и постоянной пропиской в поселке Марково Смоленской области.

Марково – местечко умирающее: два с половиной молодых мужика, да и те алкаши с юных лет. Девчонки оттуда, конечно, рвутся в город. В Смоленск, в Липецк. Ну а самый идеал – это, безусловно, Москва.

Когда Ася объявила, что поступила в институт в Белокаменной, мама сначала обняла ее так, что косточки захрустели. Потом заплакала. А отрыдавшись, воскликнула:

– Прошу тебя, сделай все – только чтоб сюда не возвращаться! Выходи за любого: пусть старик, пусть не красавец. Хоть кто, лишь бы за столицу зацепиться…

Столица из их Маркова казалась почти другой планетой. Глянцевая картинка, напоенная ароматом мандаринов. Ася и подумать боялась, что в этом душистом мирке найдется местечко и ей. Однако жизнь повела себя, как отцовский «уазик»: вроде бы безнадежно застрял в колее, колеса зарылись по самую маковку, оставляй машину и веди трактор на выручку… И уже безнадежно, в последний раз даешь по газам – и вдруг визг шин, ошметки грязи из-под колес, и вот, глядишь, вырулили!

Так Ася и в столицу вырулила – нежданно-негаданно. И самого Димку Дементьева отхватила!

Димка на их факультете – не просто принц, а принц крови. Злые языки, правда, болтают, что принцем его папочка делает – бизнесмен большого влияния и денег и сам Дима ничего собой не представляет. Однако красоты, бархатного голоса, да и ума у сыночка не отнять. Как пройдет по коридору, весь в «Хьюго Боссе», как улыбнется мимолетно синейшими глазами (злопыхатели говорят, что это у него контактные линзы такие), так сердечко и екает. И сразу чувствуешь себя тем, кто ты есть на самом деле: девчонкой без кола без двора – все богатство на двух полках общежитского шкафа умещается.

С Димкой даже в курилку сходить – почтешь за счастье. Если позовет в кино – потом неделю возвышенные сны видишь. А уж дождаться, чтобы он сказал, как ей вчера: «А переезжай-ка, подруга, ко мне…»

– В смысле? – опешила тогда Ася.

– Хочу, чтобы ты у меня жила, – терпеливо повторил Дима. – Присмотримся друг к другу. Адаптируемся, как говорится, к личным привычкам. А осенью, если согласна – поженимся.

– Поженимся? – глупо переспросила она.

– А ты не хочешь, что ли? – удивился он.

– Да нет, хочу, конечно… – Просто поверить было невозможно, что Димон не прикалывается!

– Ну тогда и разговоров нет. Сегодня собираешь манатки, а завтра я тебя перетаскиваю. Прямо с утра. Чтоб ты передумать не успела. – Димка ослепительно улыбнулся.

Вещи Ася паковала без азарта – прямо скажем, не верилось, что Дементьев предлагает всерьез. Однако на следующее утро к общаге и правда подкатила ослепительная «Тойота», а Димка взлетел на их этаж и забарабанил в дверь комнаты:

– Алё, девчонки: такси пришло!

Зашвырнул в багажник скромные Асины чемоданы, а через час она уже развешивала вещи в красивейшем зеркальном шкафу. И каждые пару минут бегала к окну – убедиться, что она не грезит. Что за тройными стеклопакетами – самая настоящая Тверская, полная дорогих машин и красивых женщин.

Так и балдела б хоть вечность, да Димка позвал:

– Аська, вылазь! Я кофе сварил.

И вот она уже проходит сквозь огромный холл, и Димка (он босиком, потому что полы во всей квартире подогреваются) предлагает:

– Вот, смотри: самое уютное место в кухне – тут, в уголке. Обычно я сам здесь сижу, но, если ты очень попросишь…

…Пока Ася «просила», кофе успел остыть. Но даже холодный, он оказался божественным. А главное: наливал его Дима в чашки нежнейшего фарфора из благородной, тусклого серебра, турки, и стояли чашки на старинном, красного дерева, столе, а за окном кипела центральная улица столицы…

– Супер, – выдохнула Ася.

– Если хочешь, по утрам в постель буду приносить, – благородно предложил Димка.

– Нет, Димон, я все же не понимаю… – покачала она головой.

– Чего?

И Ася честно сказала:

– Ну за тобой же все наши девчонки бегают. Москвички, красотки, таланты. А ты вдруг меня выбрал…

– Вот за то и выбрал! – хохотнул Дементьев. – За искренность. За душевность. За простоту. Да и внешность у тебя вполне ничего, зря ты.

Ася недоверчиво покачала головой.

– Ну, и еще мне отец давно говорит, чтоб я себе ограничитель скорости завел, – признался Димка.

– Это что значит?

– Да то, что я по жизни мчусь. На всей скорости, без тормозов. Ну, иногда меня и заносит… в канавы. А ты – девушка здравомыслящая. Вот и будешь меня притормаживать.

– Пиво, что ли, после пятой бутылки отбирать? – лукаво уточнила Ася.

– Ну, типа того, – вздохнул Дима. – Хотя самый кайф только после пятой и начинается…

– Ладно уж, не стони. Особо притеснять не буду, – заверила его Ася.

– И посуду мыть не заставишь?

– Нет. – Ася легко порхнула к раковине, включила воду. – Но разные поручения давать буду. Знаешь, какое на сегодня?..

– В кабак сходить. Отметить вместе с тобой начало семейной, так сказать, жизни, – охотно предположил Дима.

– Ничего подобного, – покачала головой Ася. – В первую очередь – нужно на автосервис сгонять.

– Это еще зачем? – изумился Дементьев.

– Не слышишь, что ли, как твоя колымага скрежещет? – в свою очередь, удивилась Ася. – У тебя ж тормозные колодки в ноль стерты!

– Ты разбираешься в машинах? – захлопал глазами Дима. Кажется, ей чуть ли не впервые удалось его удивить. – Вот никогда бы не подумал…

– А тебя со мной еще ждет множество чудесных открытий, – пообещала Ася.

…И действительно старалась: чуть не каждый день удивлять. То по хозяйству хлопотала: пироги с капустой пекла по секретному маминому рецепту или коктейль «Пять оргазмов» взбалтывала из книги эротической кулинарии. Или мебель в квартире переставляла – совсем слегка, но так, что потолки еще выше казались, а антикварная мебель – еще благороднее. Ну и помимо хозяйства: исполнить танец живота в ночном клубе. Исправить ошибки в Димкиной контрольной по английскому. Или сгорланить душевный «Шумел камыш» – в полный голос, под собственный аккомпанемент на старинном рояле…

– Ты, Аська, просто глупышка, – сказал ей Дементьев после месяца «семейной жизни».

– Вот еще новости! – возмутилась Ася (как-то незаметно, но робеть перед своим прекрасным принцем она уже перестала). – Почему?

– Да потому, что такой скромницей притворялась, – чуть не с досадой ответствовал Димка. – Я-то думал: простая деревенская девочка. Будешь моей бледной тенью. А у тебя, оказывается, груда разнообразных талантов…

– Ты этим недоволен? – царственно улыбнулась Ася (царственно улыбаться она тоже уже научилась).

– Ну что ты, солнышко! – Димка растроганно чмокнул ее в переносицу. – Я тобой горжусь.

…Саму Асю в ее новой жизни тоже ждали открытия. И мелкие – вроде того, что в джакузи, оказывается, валяться куда приятней, чем в почернелой от времени общежитской ванне. И посерьезней – что с этой элитой, самим Димкой, его друзьями, а пуще – с его папашей ухо нужно держать востро, иначе заклюют! Ну, и еще Ася, можно сказать, философское открытие сделала. Сформулировала она его так: чем больше блеску, тем пустее нутро. А она-то, дура, раньше считала: чем ярче бриллиант, тем ценнее. Но в Москве порядки оказались другие: тут только бижутерия «пыхает».

Взять хотя бы Димку: пока смотришь издалека – принц, натуральный принц. А поживи с ним почти что семьей – и узнаешь множество совсем не королевских подробностей. Вот, например, притча во девчоночьих языцех, его якобы шикарная фигура, а на самом-то деле тело у Димки дрябловатое, ни одной мышцы нет. А ослепительный вид создается умело подобранной одеждой – и Димка, кстати, даже выбрать ее сам не может, а раз в месяц делает покупки под чутким руководством своего папочки. А не менее ослепительная «Тойота», на которой Димон обожает изображать из себя крутого гонщика? Если присмотреться, непременно заметишь: несчастная машина вся в «шрамах» от неудачных парковок великого «Айртона Сенны». Ну и, наконец, ум. В институте почему-то никто не сомневался, что Дементьев чертовски умен, – но это тоже оказалось под большим вопросом… Нет, Димкины пятерки в институте, конечно, вполне честные, но подумаешь, доблесть: освоить немудреную учебную программу. А по жизни – когда, например, нужно принять мгновенное решение или придумать нестандартный, но ловкий ход – Димка сразу теряется…

Вот, скажем, все кругом хотят собственный бизнес делать – и Димочка, конечно, тоже пытается. Придумал, например, автомобильные наклейки на задние стекла продавать, с прикольными надписями – всякая глупость типа «Куда прешь?» или «В машине – кобра!». Не самая блестящая идея, но «чайники» на ржавых «шестерках», может быть, покупать и будут. Если дизайн сделать красивый да напечатать ярко. И что же? Дизайн Дима, как Ася его ни отговаривала, разработал сам – в итоге получилось на уровне стенгазеты. А напечатал, чтоб денег поменьше вложить, в забытой богом типографии «в полторы краски». Вышло, конечно, дешево – зато настолько тускло, что Димкины наклейки сразу же стали ассоциироваться у Аси с унылым, дождливым ноябрем…

Конечно, покупать наклейки никто не стал – сколько ни мотались Дима с верной Асей по автомобильным оптовикам да магазинам «Автозапчасти», они сумели впарить «на реализацию» полторы тыщи штук. Остальные восемь с половиной тысяч остались без пользы валяться, не распакованные, под столом в Димкином обставленном антиквариатом кабинете. А одну, с коброй, он на свою «Тойоту» прицепил – как вечный памятник своим деловым талантам.

Ася решилась Димкиному папе намекнуть – они уже общались довольно коротко, большой босс даже разрешил его на «ты» величать, – чтобы тот сына хотя бы консультировал, раз запретить его дурацкие эксперименты не может. Но Дементьев-старший только расхохотался:

– Да пусть его! Нехай балуется. Деньги небольшие…

«Дал бы ты лучше мне хотя бы треть тех денег, которые твой сын на всякие глупости уже просадил», – грустно подумала Ася. Но просить отца Димы, конечно, ни о чем не стала.

И Димка с азартом продолжал свои эксперименты в области бизнеса. Рассылал наложенным платежом древнерусские заговоры, способные якобы раз и навсегда излечить от пьянства. (Текст заговора, конечно, придумал сам.) Продавал оптом «китайский Ливайс», но предусмотрительные оптовики всегда сначала брали одну пару на пробу. Выясняли, как уже выяснила и Ася, что джинсы безнадежно расползаются после первой же стирки. И больше к Диме не обращались.

А в самый разгар сессии он вихрем ворвался в библиотеку, где Ася корпела над «Экономикс» Макконнелла и Брю. Заглянул ей через плечо, прочитал:

– «Позитивная экономика формулирует научные представления об экономическом поведении…» Фу, Аська, какая тоска! Сплошная схоластика. А я тут такое дело проворачиваю, на сто миллионов!

И пренебрежительно захлопнул ее учебник – Ася даже не успела запомнить, на какой странице остановилась.

– Знаю я твои «сто миллионов»… – досадливо пробормотала она.

Впрочем, бормотала так тихо, что Димка переспросил:

– Что?

– Ладно, пойдем покурим. Расскажешь, – вздохнула Ася.

…Новый бизнес оказался под стать всем предыдущим – Димка решил взяться за оптовые поставки фруктов. Совсем неплохая идея, если заняться ею с умом. Однако первый шаг в новом бизнесе планировался такой: нужно было перегнать из Москвы в Краснодар фуру с мандаринами.

Ася так и села – прямо на щедро присыпанную пеплом скамеечку в курилке. И осторожно спросила:

– Димка, а ты подумал, что сейчас июнь? А Краснодар – это на юге, там уже, наверно, полно и клубники, и черешни. Зачем им мандарины?!

– Мандарины всегда нужны, – отмахнулся он. – Тем более что отдают их за сущие копейки. В любом случае я в убытке не останусь.

Ася лихорадочно соображала:

– Но почему именно в Краснодар?! Раз уж есть мандарины – давай отвезем их… хотя бы в Мурманск! Там до первых фруктов еще далеко, и мандарины действительно могут раскупить.

– Говорю ж тебе: все продумано! – снисходительно ответствовал Димка. – Если в Мурманск ехать – нужно фуру искать, бензин оплачивать, понимаешь, какие это расходы? А так – и грузовик, и даже бензин бесплатные получатся! И знаешь почему? – Он триумфально взглянул на Асю.

«Не удивлюсь, если выяснится, что ты угнал грузовик», – с долей презрения подумала она. Но покорно спросила:

– И почему же?

– Потому что я уже нашел фуру, которую нужно доставить именно в Краснодар. Тут знаешь в чем фишка? Шофер в Москву черешню привез и с аппендицитом свалился. А машина в Краснодаре нужна. Срочно. И они там мне ножки расцелуют, если я ее пригоню. Ну и против мандаринов моих, конечно, возражать не будут. Им-то что? Лишь бы фура в целости и сохранности прибыла. Так что смотри: кругом одна выгода. Мандарины я беру за копейки, фуру – на халяву. И продам свои фруктики, уверяю, с хорошей прибылью. Так что прошу дискуссию считать закрытой. Завтра с ранья отбываю, ты мне только бутербродов в дорогу сделай.

– Завтра же зачет! – пискнула Ася.

– Плевать я на него хотел! – фыркнул Димка. – Тут такое дело, сейчас обернемся – и на Канары поедем, заметь, на собственные средства, а ты о каких-то зачетах…

«Интересно, что скажет твой папа?» – подумала Ася.

Но озвучивать свой вопрос не стала: чего зря воздух сотрясать? Она и так не сомневалась, что Димкин отец поездку с мандаринами в солнечный Краснодар не одобрит…

…Но всю степень отцовского неудовольствия, оказывается, не смогла предсказать даже прозорливая Ася.

Этим вечером папаша пожаловал на Асину кулебяку – и Димка, конечно, тут же доложил ему о своих наполеоновских планах. Отец выслушал молча, а потом… Ася впервые видела обычно сдержанного большого босса в настоящей ярости. Он железным голосом приказал сыну пройти в кабинет, и началось… «Лопух», «Митрофанушка», «дегенерат» и даже «выродок» – вот какие слова доносились из-за неплотно прикрытой двери.

А когда красный от злости папаша вместе с бледным от огорчения Димочкой снова показались в столовой, отцовский приговор оказался таким:

– Ни в какой Краснодар Дмитрий, безусловно, не едет.

– Но говорю же тебе… – безнадежно начал Дима.

– Ма-а-алчать! – рыкнул отец.

Вот это тембр так тембр: с потолка даже кусочек вековой лепнины осыпался.

– Но как же быть с мандаринами? – пробормотала Ася. – Фура-то уже загружена…

– Нате вам! – Димин папа презрительно хлопнул по столу тощенькой пачкой долларов. – На покрытие убытков.

Деньги упали прямо в блюдо с роскошной недоеденной кулебякой. А отец поправил сбившийся в гневном порыве галстук и уже спокойно сказал:

– Если, Дмитрий, ты завтра не появишься на зачете… Я лично проверю. Тогда пеняй на себя.

И ушел.

А Димка растерянно убрал доллары из тарелки с кулебякой и нервно затеребил бахрому отутюженной Асей скатерти:

– Черт, деспот проклятый! Черт, черт, вот ведь черт! Да подавись ты своими деньгами!!! – Он яростно швырнул доллары на пол.

«Гневная вспышка номер два, – грустно подумала Ася. – Точнее: бледное подобие гневной вспышки номер один».

– Что ж делать-то, Аська, а? – пробормотал Димка.

И она тихо произнесла:

– А что остается? Ты ведь обо всем уже договорился, за мандарины заплатил, не выкидывать же их теперь?..

– Асенька, но я правда не смогу ехать, – безнадежно сказал Дима. – Ты еще не знаешь, что отец за человек… Во всем мире, по-моему, нет никого, кто ему перечить может…

– А кто говорит, что надо ехать тебе? – пожала плечами Ася. И не удержалась от шпильки: – К тому же тебе папа убытки уже компенсировал… А мандарины в Краснодар повезу я. Права у меня есть, и даже грузовые, в школе на УПК я «ЗИЛ» водить училась.

…Ровно через день – и уже за пятьсот километров от Москвы – Ася чувствовала себя самым несчастным человеком в мире. Рулить на грузовике, да по воспетым еще классиком русским дорогам оказалось сущим адом. Это тебе не послушная «Тойота» и не гладенькая Тверская. Тугой руль так и норовил вырваться из рук, каждый выжим сцепления превращался в подвиг Геракла, и еще Ася постоянно боялась, когда в поле зрения попадала разная мелочь типа «Оки» – как бы не раздавить, габариты-то у ее грузовика гигантские. А уж когда такая махина по недосмотру ухает в яму – все кости гремят.

«Эх, Димка, Димка. Даже отговорить меня не попытался… – грустно думала она. – Как ты все-таки мог, а? Почему отпустил меня? Одну, на грузовике, в такую дорогу! Это счастье еще, что мне пока везет! Гаишники – мирные, машина – в порядке. Но что, интересно, будет, если я вдруг колесо проколю? Или бандиты с меня оброк за проезд по их территории потребуют? И еще вопрос – где ночевать? Чтобы, пока я почиваю, мои мандарины не растащили?»

…Веселый июньский закат между тем потихоньку сменился ночью – последний раз вспыхнуло и закатилось до утра солнце, посерел прозрачный летний воздух, почернели кромки деревьев. Ася ехала по объездной дороге мимо Воронежа – выросший по струнке сосновый лес и россыпь пустых канистр и бутылок по обочинам. «Коллеги» – то бишь другие дальнобойщики – потихоньку устраивались на ночлег: рисковые – на «диких» площадках для отдыха, осторожные – подле постов ГАИ. Асю оба варианта, по правде сказать, не устраивали: в одиночку страшно, а в компании с другими водилами, явно голодными до женского общества, – еще страшней.

«Лучше до самого утра буду ехать, – решила она. – Пусть в темноте, пусть глаза уже слиплись – все равно. Пока еду, я от проблем убегаю. А встану – сейчас, в темноте – и проблемы тут же навалятся».

Но только остановиться ей пришлось все равно. Она ж – не Димка, у нее нет такой Аси, которая бы в дорогу ее собрала. А самой ей сегодня с утра было не до того, чтобы запастись бутербродами и термосом с кофе. И потому сейчас, вечером, есть хотелось убийственно. Но без еды, знала Ася, человек может обходиться хоть три недели. А вот без воды – точнее, без доброго, чернейшего кофея – рулить проклятым грузовиком до безопасного утра она точно не сможет. Уснет. Ася даже представила: вот ее потерявшая управление фура сначала скользит по «пьяной» траектории вбок… падает, переворачивается… жалобно, ища асфальта, крутятся колеса… потом доктора с суровыми лицами пытаются вытащить ее тело из заклинившей двери кабины… а вездесущие мальчишки кидаются собирать рассыпавшиеся мандарины. И мандаринов этих – целое море. Пестрят, желтеют, слепят глаза…

«Похоже, я уже засыпаю», – перепугалась от воображаемой картинки Ася.

И, увидев первый же придорожный шалман, нажала на тормоза.

…Что удивительно, ей опять повезло – кафешка оказалась тихой и совсем мирной. Никаких горячих джигитов, потных коллег-водил и сомнительных юношей в спортивных костюмах – одна лишь сонная тетенька за стойкой бара.

– Кофе есть? – вихрем бросилась к ней Ася.

– Полно, – пожала плечами подавальщица. – Большую тебе чашку или маленькую?

– Мне… мне… вот такую. Для начала. – Ася ткнула пальцем в полулитровую пивную кружку.

– Серьезная заявка, – меланхолично проговорила тетенька. – И, наверно, двойной?

– А тройной можно? – просительно улыбнулась Ася.

– Не вопрос, – хмыкнула продавщица. И предложила: – Да ты садись, девушка. Я все принесу. Кофе и поесть, наверно?

– Да, – устало выдохнула Ася. И не села – рухнула на жесткий кафешечный стул (руки, уже по привычке, искали руля, а правая нога – педаль газа).

Впрочем, пивная кружка, полная щедрого, по-настоящему крепкого кофе, быстро привела ее в норму. И вторую порцию – уже не в пивной склянке, а в обычной чашечке – Ася пила неспешно, оглядывая кафе и в заляпанное оконце – его окрестности. Как тут, оказывается, красиво! Сосны стройнее, чем самые модные суперкрасотки. А воздух – прозрачный и чистый, даже несмотря на то, что мимо тысячи машин мчатся. Только все равно страшновато: в неизвестной кафешке, в ночи, а на обочине – припаркованы ее мандарины. «Только б никого больше сюда не занесло», – боязливо думала Ася.

И вдруг, как назло, перед кафе притормозила еще одна машина. «Пассатик», не новый, пробег, судя по шуму, под двести тысяч, – машинально отметила Ася. – Будем надеяться, что местные мафиози на таких машинах не ездят».

Она не ошиблась: из «Пассата» вышел мирный на вид дедок. Серьезный, задумчивый, культурненький. Только борода несолидная – рыжая, как ее мандарины. Дедок тоже потребовал у подавальщицы кофе и, не обратив ни малейшего внимания на Асю, погрузился за соседний столик. Хлебает из своей чашки и хмурится: видно, что-то обдумывает. Ну а Ася, развлечения ради, все на него посматривает – целый же день, считай, в полном одиночестве: в дурацкой фуре даже магнитолы не оказалось. «Что, интересно, за дед? О чем так задумался? И куда едет? Может, он профессор? И переживает, что его студенты сессию плохо сдают? Или он доктор? И никак не может поставить диагноз сложному больному?.. Или…»

Мысли вдруг стали заплетаться. Вот старичок, вот его рыжая борода… а теперь мандарины, целое море мандаринов… а потом – все. Ася уснула.

– Вот странно: чтоб мой кофе – и не помог?.. – удивленно пробормотала тетенька за стойкой.

…Спала Ася коротко и сон видела тоже короткий. Даже не сон – видение. И была в нем она сама – только совсем не такая, как сейчас. Вроде бы и глаза ее, такие же серые, только вокруг них целые сети морщинок. И рот тоже – весь в складках, и подбородок обвислый. А фигура – так вообще ужас. Задница – словно мешок с отрубями. Ножищи – слоновьи. «Это мне, наверно, лет уже много», – в ужасе подумала Ася.

– Нет. Не так уж и много, – вдруг услышала она чей-то бесстрастный голос. – Всего тридцать один. На десять больше, чем сейчас.

– Но почему? – попыталась выкрикнуть Ася.

Однако голос, как это бывает во сне, ей не повиновался.

А дальше она вдруг увидела Димку. Димочку Дементьева. Но только он ли это? Жалкий, хуже, чем старожилы из их Маркова, мужичонка. Руки трясутся, веко дрожит в нервном тике. «Он пьет. Он сильно пьет», – в ужасе поняла Ася. И снова попыталась спросить:

– Но зачем тебе это, Дима?!

В этот раз ее услышали – услышал сам Дима. Он обратил к ней щербатый, ободранный рот и визгливо заголосил:

– Это все ты, сука! Это ты меня довела!!! Чтоб ты сдохла, дярёвня! Чтоб выблядки твои в огне сгорели! Всю жизнь мою, дармоеды, испоганили!

А дальше Ася увидела и «выблядков»: двух перепуганных детишек, мальчика и девочку. Малыши жались к ее ногам и жалобно плакали.

Дима же – точнее, жалкое подобие Димы – распалялся все больше и больше:

– Гнида ты подколодная! Это из-за тебя, только из-за тебя вся моя жизнь не задалась! Кабы не ты – у меня бы и бизнес был, и деньги, и уважение!..

Он наступал на нее, размахивал хилыми кулачками, Ася чувствовала тошнотворный запах перегара и гнилых зубов, но ни отстраниться, ни ответить не могла. Только в голове все повторялась-билась одна и та же мысль: «Боже, какой кошмар! Боже!!!»

И что самое ужасное – она отчего-то знала: этот ужас – не просто сон. Это – кошмарная явь, которая и вправду ждет ее через десять лет.

…Проснулась она, как и уснула, внезапно. Та же ночь, то же кафе. Только дедка за соседним столиком уже нет, а на часах – половина первого ночи, тетенька за стойкой совсем раззевалась. Ася похлопала глазами – как это ее так разморило? А вдруг, пока она дрыхла, ее фуру угнали?!

Она вскочила, бросилась к окну, но грузовик оказался на месте.

– Ф-фу… – облегченно выдохнула Ася.

– Пожалуй-ка, я тебе опять кофе сварю. Еще крепче, – задумчиво сказала подавальщица.

Нынешний июнь выдался экстремальным: в тени жара за тридцать, а уж под солнцем, да в центре города, – там все пятьдесят. Москвичи, кто не смог удрать из столицы, прячутся по квартирам, терзают кондиционеры и завешивают окна мокрыми простынями. На улицах – почти никого, только машины в бесконечных пробках киснут. В торговле – мертвый сезон, одни продавцы мороженого процветают. И Лешка в который уже раз предлагает:

– Асенька, ну давай же поскорей отсюда сбежим!

Но Ася до поры только отмахивается – дел полно: то отчетность за полугодие, то поставщики хулиганят, то кондиционеры в одном из гипермаркетов полетели… Жару и заметить некогда.

– Смотри, госпожа Акимушкина, – пугал ее Леша. – Настоящей бизнес-каргой скоро станешь, морщинами обрастешь. Ты ведь и так уже три года толком не отдыхала!

– Некогда мне, – ворчала Ася. – Езжай, если хочешь, сам.

– Будто я в одиночку, без тебя, отдохну… – вздыхал он. И, конечно, никуда не ехал.

Но когда июнь отцветал, Ася все же сдалась. В конце концов, вообще не ездят в отпуск только те, у кого бизнес еще не налажен. А ее сеть гипермаркетов «Аким» давно держится в пятерке самых стабильных предприятий столицы. Да и Лешку жаль – он человек творческий, у него без отдыха застой в фантазиях может случиться.

– Ну, Лешка, ликуй: можем мчаться, – наконец объявила она. – Куда поедем?

– На Майорку, конечно, – пожал плечами Алексей.

Ася не стала спрашивать, почему именно туда, – Лешка лучше ее самой знает, чего ей в данный момент хочется. Ася только начинает мечтать о выходных, скажем, в Лондоне – а он уже будто ее мысли прочел, спрашивает, удобно ли ей вылететь в ближайшую пятницу. Ну а если уж получалось уехать надолго и далеко, то можно не сомневаться: Лешка сплетет их отпуск в канву самых ярчайших и совершенно непредсказуемых ощущений: не знаешь, ждет ли тебя пятизвездочный отель или придется жить в рыбацкой деревеньке, или вовсе в палатке.

Сейчас Ася на всякий случай предупредила:

– Только, Леш, можно, чтоб на Майорке без экзотики? В смысле, с нормальной ванной и кондиционером?..

– Спокойно, мадемуазель Акимушкина, – улыбнулся Леша. – В этот раз мы с тобой будем жить в собственной квартире. В городке Вальдемосса, может, знаешь такой?

– А с каких это пор у нас там квартира? – удивилась Ася.

– А с таких, милочка, что я – известный фотограф. И мои фотки продаются за хорошие деньги. За очень хорошие.

– М-да, Лешка, ты не перестаешь меня удивлять, – вздохнула Ася.

…Леша Летяев появился в ее жизни давно. Очень давно. Почти сразу же, как только Ася рассталась с Димкой Дементьевым.

Ася ушла от Димы еще тем «мандариновым июнем». Тут же, как вернулась – слава создателю, уже не на фуре, а самолетом – из Краснодара.

Даже сейчас, по прошествии десяти лет, Ася не уставала удивляться – тому, что авантюра с мандаринами все же закончилась для нее вполне благополучно. И до Краснодара она доехала, и мало кому нужные зимние фрукты умудрилась распродать. И вернулась в Москву с первыми серьезными и лично заработанными деньгами. И с твердым намерением – отправить своего «прекрасного принца» в отставку.

Когда Ася объявила, что уходит, Дементьев опешил. Спросил с неподражаемой интонацией:

– Что значит – ты уходишь?

– То и значит: прошла любовь, завяли… мандарины, – пожала плечами Ася.

– Но тебе же негде жить! – недоуменно воскликнул он. – В общагу, что ли, вернешься?

– Для начала – в общагу. А дальше…

Ася хотела сказать, что она и дальше не пропадет, но Димка не дал ей договорить, перебил:

– А дальше – в свою дярёвню, что ли, поедешь?

«Дярёвня». Именно так, презрительно и злобно, говорил Димка-алкоголик из страшного сна в окрестностях Воронежа.

И Ася – она вообще-то хотела расстаться с ним по-хорошему – ледяным тоном отрезала:

– А куда я поеду дальше – тебя никоим образом не касается. Все, Димусик, оревуар.

И ушла.

Дальше, конечно, жизнь трепала ее по-всякому. И без копейки сидела, и на работу без прописки не брали. А когда взяли товароведом в крупный продуктовый магазин – ей тоже круто пришлось. Молодая и чужая – во взрослом, слаженном московском коллективе… Страшно вспомнить, чего стоило первое серьезное продвижение по службе. А первый магазин, в который ее назначили директором? А первый собственный магазин?..

Но было, конечно, и приятное «первое». Например, первое платье из бутика. Или – первая собственная квартира. Или – первая, она же и последняя, настоящая любовь – безвестный тогда фотограф Лешик Летяев…

– …О чем ты думаешь? – Лешка легонько тронул ее за уже загорелое плечо.

Ася растерянно поморгала: вот она «улетела»! Про все забыла – и про ужин, и про своего Лешеньку.

Они сидели в ресторане, в одном из многочисленных ресторанчиков Вальдемоссы. Этим вечером Асе захотелось «прогулять» новое вечернее платье, и потому заведение они выбрали дорогое.

Позади была уже целая неделя отдыха в этом уютном, усыпляющем городке, где толстых, аккуратно расчесанных кошек, кажется, было даже больше, чем людей. Лешкина квартира оказалась изумительной, море, куда они из горного поселка ездили каждый день, было спокойным и теплым, и жизнь протекала просто прекрасно.

– О чем я думаю? О мандаринах, Лешенька, – призналась Ася. – Я думаю о мандаринах. О том, что ровно десять лет назад все у меня началось именно с них.

И тут – как на заказ, как в сказке, как в кино! – в ресторанчик вошло целое семейство. О том, что они русские, стало понятно с первого взгляда. А со второго… Со второго – Ася узнала их.

Кажется, она побледнела, потому что чуткий Лешечка вскинулся:

– Что с тобой?

Но Ася – сказались годы, отданные жесткому бизнесу, – взяла себя в руки почти мгновенно. Понизила голос и объяснила:

– Да ничего не случилось. Просто, видишь, за дальний столик целая компания садится?

Леша удивленно кивнул. А Ася спокойно продолжала:

– Эта компания – наши, русские. И вот тот, что в желтой рубашке, – мой старинный приятель Дима Дементьев. Помнишь, я тебе о нем рассказывала?

– Тот, у кого квартира на Тверской? – недобро прищурился Леша.

– Ну да. А пожилой, в синей гавайке, – его отец-бизнесмен.

– Да ладно! – не поверил Лешка.

– Да говорю тебе! – улыбнулась Ася.

– Ну надо же! – недоверчиво произнес Алексей.

Он жадно, почти не скрываясь, уставился на дальний столик. И вот уж неуемный фотограф, кажется, тут же начал прикидывать, с какого ракурса обоих Дементьевых можно сфотографировать…

– Может быть, подойти поздороваться? – задумчиво произнесла Ася. – Или не стоит?

– Почему нет? – пожал плечами Лешка. – Подойди. – И гордо добавил: – Выглядишь ты шикарно. Пусть увидят, какое сокровище они потеряли!

– Да ну, с ними тетки. Жены, наверно. – Ася продолжала рассматривать компанию за дальним столиком. – И еще какие-то родственники…

И вдруг она снова осеклась.

– Что, Асенька? – опять насторожился Леша.

И Ася взяла себя в руки и сообщила:

– А еще, видишь? Такой интеллигентный старичок, на профессора похож? С бородой, рыжей, как мандарины?

– Вижу, – кивнул Леша. – Борода действительно знатная. Красит он ее, что ли?

– Так вот, с этим старичком я тоже однажды познакомилась. Причем при довольно странных обстоятельствах.

– Это при каких?

И Ася выдохнула:

– Он со мной тогда, в кафе под Воронежем, рядом сидел.

– Когда тебе страшный сон приснился? Про тебя и Диму? – уточнил Алексей. Ася ему о том кошмаре давно рассказала.

– Ну да. И я только теперь начинаю понимать…

Ася вскочила и, забыв про Лешика, бросилась к столику у входа.

Оба Дементьевых – и молодой, и старший – узнали ее мгновенно.

– Акимушкина… – пробормотал Дима.

– Асенька… – тепло улыбнулся его отец. – Вот это встреча! Ты тоже отдыхаешь здесь, в Вальдемоссе?

– Да, – выдохнула Ася. И зачем-то добавила, слегка приукрасив правду: – У меня здесь свой дом.

Сопровождавшие дамы тут же начали буравить Асю ревнивыми взглядами, а Дементьев-папаша немедленно скомандовал:

– Ну, так давай быстро перебирайся к нам, вместе поужинаем. Николай Петрович, будьте любезны, уступите даме свой стул…

«Старичок из Воронежа» повиновался. Асиного взгляда он избегал.

– Ну что ты смутилась, Асенька? – продолжал шуметь Дементьев-старший. – Садись же, рассказывай, как ты, что ты, я чертовски рад тебя видеть!

Ася вдруг решилась.

– Так вас зовут Николай Петрович? – обратилась она к старичку. – Могу я вас попросить на два слова? У меня к вам очень короткий разговор.

– Извольте, – проговорил старичок, метнув на старшего Дементьева одновременно и вопросительный, и умоляющий взгляд. От Аси не укрылось, как тот в ответ развел руками.

Они вместе с огненнобородым старичком вышли из кондиционированной прохлады ресторана в душновато-пряный вечер, на улочку, сплошь уставленную цветами в горшках.

– Скажите… – спросила Ася, избегая взгляда рыжебородого, – десять лет назад, в том кафе под Воронежем… мы ведь встретились с вами не случайно?

Старикашка не отвечал, вид у него был весьма виноватый, однако из-за спины Ася услышала густой бас:

– Далеко не случайно.

Она обернулась. Это был Дементьев-папа.

Он раскатисто, на всю улицу, расхохотался:

– Ты умная женщина, Асенька. И сама все уже давно поняла, ведь правда?

– Кем вы работаете, Николай Петрович? – тихо спросила Ася старичка.

Тот снова промолчал, и снова за него ответил Дементьев-старший:

– Николай Петрович – один из самых известных в стране экстрасенсов. И еще – он талантливейший гипнотизер. И, конечно, в том кафе Николай Петрович был по моей просьбе. От самой Москвы за тобой ехал. Ну и, извини, внушил тебе там кое-какие полезные мысли…

– Но зачем? – удивленно обратилась к Дементьеву-отцу Ася. – Зачем вы так хотели нас с Димой развести? За жилплощадь свою, что ли, боялись?

– И за жилплощадь, и за породу, – не чинясь, признался Димин отец. И галантно добавил: – Впрочем, теперь я понял, что ошибался. Выглядишь ты изумительно.

– Спасибо за запоздалое признание, – усмехнулась Ася.

– И сейчас, – радушно пророкотал старший Дементьев, – когда мы расставили все точки над i, предлагаю тебе вернуться в ресторан и отобедать вместе.

Когда они вошли в зал, ее Лешик сидел за своим столиком весь напряженный, взволнованный. Кажется, еще минута, и он бросится на выручку своей принцессе. Ася издалека улыбнулась и помахала ему: мол, все в порядке. Столик Дементьевых стоял ближе к входу. Папаня под руку подвел ее к нему. Дмитрий вскочил, засуетился:

– Давай, Асенька, проходи. Садись вот тут, рядом с папой…

Ася машинально отметила, что выглядит ее бывший «прекрасный принц» на твердую троечку – фигура оплыла, взгляд потухший, рот вялый… Да и спутница у него далеко не фонтан: типичная стервозина. Наверняка из Димочки веревки вьет, да еще ему и изменяет.

– Спасибо, Дима, я лучше вернусь к себе, – покачала головой Ася. – А вам отдельное спасибо, – поклонилась она Дементьеву-старшему. – Вы на самом деле даже не представляете, как много тогда, под Воронежем, для меня сделали.

– О чем она говорит, па? – непонимающе поднял брови Дима.

– Не твое дело, – привычно отмахнулся от него Дементьев-старший.

И Димка покорно, как десять лет назад, замолк.

– Вы ни в коем случае ни в чем не ошиблись, – задумчиво сказала Ася. Лукаво улыбнулась и добавила: – Я очень счастлива, что обошлась… без вашей благородной породы. До свидания.

Она отвернулась от семейства Дементьевых и, улыбаясь, пошла сквозь ресторанный зал к своему улыбающемуся в ответ Лешику.