Манифест ОПУМ

«ВЕЛИКОЕ ИСКУССТВО» И «КУЛЬТУРУ»

Мужчина «от искусства» пытается разрешить дилемму своей неспособности жить и неспособности быть женщиной, конструируя совершенно искусственный мир, в котором мужской пол героизируется, то есть демонстрирует женские качества, а женский низведен до крайне ограниченных, скучных, подчиненных ролей, то есть до уровня мужчины.

«Артистическая» задача мужчины не в том, чтобы общаться с миром (не имея ничего внутри, он не может ничего сказать), но в том, чтобы закамуфлировать свое животное начало, для этого он прибегает к символизму и неясности («глубокий смысл»). Подавляющее большинство людей, в особенности «образованных», не имея собственного мнения, смирные, преисполненные уважения к авторитетам («Папа знает как надо» переводится на взрослый язык как «Критикам виднее», «Писатель знает лучше нас», «Профессор лучше знает»), легко заучивают то, что неясность, нечленораздельность, двусмысленность и скука — есть признаки глубины и таланта.

«Великое Искусство» доказывает, что мужчины выше женщин, что мужчины — это женщины; то, что маркировано как «Великое Искусство», почти полностью, как любят напоминать нам антифеминисты, было создано мужчинами. Мы знаем, что «Великое Искусство» велико, потому что мужские авторитеты сказали нам это, и мы не можем утверждать обратное, поскольку только те, кто обладает изысканным вкусом, далеко превышающим наш, могут понять и воспринять его величие, и доказательством их превосходства является то, что они разбираются в тех помоях, которыми восторгаются.

Восприятие — это единственное проявление этих «культивированных» особей; пассивные, некомпетентные, лишенные мудрости и воображения, они вынуждены реализоваться только таким образом; неспособные создать собственных творений, создать свой собственный маленький мир, хоть немного повлиять на свое окружение, они вынуждены принимать то, что им предлагается; не умея создавать или соотноситься, они взирают. Поглощение «культуры» — это отчаянная, безумная попытка насладиться в скучном мире, избежать ужасов выхолощенного, бездумного существования. «Культура» дает жвачку для эгоизма некомпетентных, средство для рационализации пассивного созерцания; они могут гордиться своей способностью воспринимать «тонкие» вещи, увидеть драгоценность в куске дерьма (они хотят, чтобы восхищались их восхищением). Не веря в свою способность что-то изменить, подчиняясь порядку вещей, они должны видеть красоту в дерьме, и, пока они могут смотреть, они будут иметь дело только с дерьмом.

Поклонение «Искусству» и «Культуре» не только вынуждает женщин предаваться скучной, пассивной деятельности и отвлекает их от более важных и полезных дел, от культивирования активных способностей, но влечет за собой постоянные атаки на нашу восприимчивость всяческих напыщенных диссертаций о возвышенной красоте того или иного куска дерьма. Это позволяет «художнику» считаться человеком, обладающим чувствами, ощущениями, проницательностью и суждениями высшего порядка, тем самым подрывая веру сомневающихся женщин в ценность и значимость их собственных чувств, ощущений, проницательности и суждений.

Мужчине, обладающему очень узким диапазоном чувств и, соответственно, очень ограниченными ощущениями, проницательностью и суждениями, «художник» необходим для того, чтобы направить его, рассказать ему, что такое жизнь. Но «художник» мужского пола, абсолютно сексуальный, не способный соотноситься с чем-либо, кроме собственных физиологических ощущений и выразить что-либо, помимо откровения, что жизнь мужчины бессмысленна и абсурдна, не может быть художником. Как тот, кто сам не способен жить, может рассказать нам о жизни? «Мужчина-художник» — терминологическое противоречие. Дегенераты могут создавать только дегенеративное «искусство». Истинный художник — это каждая самодостаточная, здоровая женщина, и в женском обществе единственным Искусством и единственной Культурой будут тщеславные, шизанутые, сексапильные женщины, балдеющие друг от друга и от всей вселенной.