Мансарда на углу Бейкер-стрит

ЭПИЛОГ

ОТРЫВОК ИЗ РОМАНА «ШЕРСТИНКА ДЬЯВОЛА. НЕИЗВЕСТНАЯ РУКОПИСЬ ДОКТОРА ВАТСОНА, ОБНАРУЖЕННАЯ И ОПУБЛИКОВАННАЯ МИСТЕРОМ ДЖОРДЖЕМ ХЭВИСТОКОМ»

(Перевел отрывок Борис Болдин)

— Что это такое, Холмс? — спросил я, разглядывая книжицу, лежавшую на углу нашего обеденного стола. — Неужели вы под старость лет увлеклись поэзией?

На книжице значилось: «Томас Стернз Элиот. Пруфрок и другие наблюдения». Пролистав книжицу, я обнаружил, что она сплошь состоит из стихотворений на английском и французском языках. Это была поэзия того типа — «новая», или «экспериментальная», которую я не очень понимал и воспринимал. И тем более удивительно было обнаружить такие стихи у моего друга, да еще с теплой надписью автора: «Шерлоку Холмсу на добрую память. Большой Том».

Холмс не сразу ответил мне. Он, в глубокой задумчивости, созерцал языки пламени в камине. Была зима 1917–1918 годов, холодная и суровая зима. И Лондон в целом жил суровой и мрачноватой жизнью военного времени. Ощущение, что победа близится, делалось все отчетливее, но Германия еще была сильна, на многих фронтах шли жесточайшие бои, каждый день газеты печатали длинные списки павших на поле боя.

К тому же эта война велась такими методами, которые раньше не могли бы привидеться человечеству и в кошмарном сне. Авиация, сбрасывающая бомбы, отравляющие газы, подводные лодки, несущие незримую и беспощадную смерть огромным кораблям… Я вполне понимал Холмса, который, на время вернувшись в Лондон, подолгу просиживал перед жарким, ярко пылающим камином: камин и пространство вокруг него были тем островком тепла и уюта, который возвращал нас мыслями к прежним временам и заставлял верить, что жизнь наладится, что все будет хорошо.

— А?.. — откликнулся наконец Холмс. — Эта книжица?.. Не обращайте внимания, дорогой Ватсон, не обращайте внимания. Эту книжицу преподнес мне очень толковый молодой человек. Да, очень, очень толковый.

— Толковый?.. — усомнился я. — Позвольте, Холмс, но… — и я процитировал: — «Полночь трясет мою память, как сумасшедший — мертвую герань…» Вы хотите сказать, что это — толково?

— По-моему, совсем ничего, — отозвался Мой друг, беря кочергу, чтобы пошевелить дрова в камине. — Если к этому подобрать красивую музыку, то получится очень неплохая ария… Я бы сделал эту арию от лица кошки — такой вот несчастной, всеми заброшенной кошки под дождем… Это бы прозвучало… Можете мне поверить — я ведь хорошо знаю оперу и ее законы. И вообще, если сделать легкую, но при этом не без драматизма, сказочную оперу, в которой всеми персонажами были бы кошки… А? По-моему, неплохая идея. Неожиданно и свежо. Я ему так и сказал…

— Да, если переложить эти стихи в виде кошачьих воплей — было бы вполне… — Я не знал, шутит мой друг или говорит всерьез, но не мог удержаться от насмешки.

— Не обижайте кошек, — задумчиво проговорил Холмс. — Они — хорошие существа. Кстати, этот мистер Элиот — любитель кошек. Благодаря его кошке мы и познакомились. Она стала приходить ко мне и с огромным удовольствием слушать мою игру на скрипке… Знаю, знаю, вы собираетесь возразить, что я давно не играю на скрипке, так я вам отвечу, что играю — в ваше отсутствие. Мне известно, что моя игра несколько вас… гм… нервирует. Но у кошки оказалось больше музыкального слуха, чем у вас. Я стал вознаграждать благодарную слушательницу, а потом познакомился и с ее хозяином.

— Так только ради этой «музыкальной» кошки…

— Не только, дорогой Ватсон, не только. И не закавычивайте интонацией слово «музыкальный». Я признателен ей за то, что она ценит мои скромные способности. И я вам уже сказал, что мистер Элиот — очень толковый молодой человек. Он — крупный банковский работник, у него четкий и ясный логический ум, он умеет за цифрами видеть целое. Если он решит бросить банковское дело ради поэзии, то и в поэзии далеко пойдет, с его разумностью и чувством цели. Уверяю вас, тогда он быстро отбросит все свои новомодные выверты и сделает нечто действительно достойное музыкального театра — я имею в виду того великого музыкального театра, в лучших его проявлениях, который мы с вами еще помним… Но неважно. Дело сейчас не в этом. Дело в том, — Холмс встал и стал искать свою трубку, — что только что мистер Элиот был у меня. И обратился он ко мне именно как банковский работник. Причем имея полномочия обратиться ко мне от совета директоров своего банка — банка Ллойда.

— Банка Ллойда?! Такие стихи — и такой уважаемый банк, один из крупнейших в Британской империи…

— Спокойней, Ватсон, спокойней. Сколько можно вам твердить, что этот молодой человек совсем не так прост, как кажется… В общем, ко мне обратились с просьбой взяться за одно расследование. Вы знаете, я давно не практикую как частный детектив, но тут дело столь серьезное и так много поставлено на карту, что, право, я в сомнении, не стоит ли мне согласиться. В конце концов, возможно, от моего согласия будет зависеть не только благополучие, но и жизнь очень достойных людей. Имею ли я право этим пренебречь?

Нолчэгда, Холмс… — я запнулся… — А в чем дело, если не секрет?

— От вас, Ватсон, у меня секретов нет. Скажите, вы следите за тем, что происходит сейчас в России?

— Признаться, не очень. Знаю, что там смута, несколько переворотов один за другим, страна вроде бы на грани гражданской войны…

— Вот именно! И ситуация даже еще хуже, чем вы описываете. В этой ситуации банк Ллойда решил свернуть свою деятельность в России, чтобы не понести в будущем еще больших убытков. Но эмиссар банка, направленный для закрытия отделений, собирания в одни руки всего капитала, который можно вызволить, и перевода этого капитала назад в Англию, исчез.

— И вас просят отправиться в Россию, чтобы его найти? Но это безумие!

— Скорей всего, в Россию ехать не придется. В роли эмиссара выступил молодой лорд Стейплз. Очень порядочный молодой человек, но не без авантюрной жилки. Достаточно сказать, что всю войну он провел в британской разведке и с блеском выполнил несколько опасных заданий в тылу врага. И еще одно. Лорд холост и бездетен, и в случае его смерти все его состояние отходит к отдаленному родственнику, некоему Перси Бивену. Сэр Перси — известный игрок, давно запутавшийся в долгах. И вообще, человек, которого многие характеризуют как негодяя, жестокого и способного на подлость. А вам давно известно, что я не доверяю потенциальным наследникам с подобными характеристиками. Поэтому прежде всего нам надо будет установить, покинул ли вообще лорд Стейплз пределы Англии, отбывая со своей сугубо секретной миссией. И это еще не все. Есть и другие, более важные обстоятельства… — но тут Холмс, подошедший к окну, осекся. — О! Возвращается мистер Элиот! Вот вы с ним и познакомитесь».

…Я решил перевести начало романа, только что вышедшего и мной полученного (мистер Флетчер прислал из Англии и заодно сообщил в письме, что назначен день его свадьбы с мисс Сьюзен Форстер, и он высылает нам приглашения, потому что обязательно хочет видеть нас среди гостей), чтобы вы увидели, насколько точно я угадал, о чем будет писать «чудак-профессор» — которого, как мы теперь знаем, зовут Джордж Хэвисток. Я еще не дочитал до конца, но вроде у этого Джорджа Хэвистока ничего получилось, хотя Россию он иногда описывает довольно смешно и наивно. Если роман до конца будет на нормальном уровне, то, может, я напрягусь и переведу его целиком — хотя никогда в жизни не переводил, и даже с этим маленьким кусочком текста невесть сколько промучился.

Шофера трейлера, Виталия Данилова, так пока и не нашли, а вот Поплавского поймали. От него узнали приблизительно то, что и так уже было известно полиции: после целой цепочки провалов Поплавский и Данилов получили распоряжение разыграть запасной вариант. Главная цель — установить, нет ли за ними слежки: то есть насколько близко подобралась полиция к организации в целом. Поэтому Данилов проехался по «подозрительному» маршруту через Швецию в Германию, а в Швеции встретился с Поплавским, который передал ему сверток со старыми газетами. За короткое время встречи им удалось убедиться, что они находятся под пристальным наблюдением. Поплавский немедленно исчез, Данилов исчез чуть позже. Сверток с газетами Данилов — благополучно отправил за борт в первый же час после отплытия теплохода, улучив тихую минутку. Потом он всем своим поведением создал видимость, что передал «посылку» кому-то из пассажиров. Естественно, Интерпол и полицейские службы всех заинтересованных стран занялись проверкой пассажиров, в то время как бриллианты и финансовые документы о нелегальных сделках находились у второго помощника капитана изначально, заранее пронесенные на «Иван Сусанин». Преступники правильно рассчитали, что в этой ситуации в последнюю очередь надумают тщательно проверять экипаж. Второй помощник должен был сориентироваться по обстоятельствам: или переправить «посылку» на берег в конце «нашего» рейса, или, если вокруг теплохода будет слишком много суеты и дело будет пахнуть жареным, не прикасаться к посылке, а переправить ее во время следующего рейса в Лондон, когда «Иван Сусанин» будет вне подозрений и к нему будут относиться как к обычному туристскому теплоходу. Овчинка выделки стоила, и следовало проявить терпение, учитывая, о каких огромных суммах идет речь. Помощник, увидев бдительность полиции и таможни, выбрал второй вариант. Ну, а дальше вы знаете…

Естественно, «лондонскую» часть банды контрабандистов тоже арестовали, имея на руках показания Поплавского и второго помощника.

Вот, пожалуй, и все.

С огромным приветом ваш Борис Болдин.