Маньяк

- Ага, ну хоть тут дело пошло на лад. - Он подошел к порогу ванной комнаты и залюбовался смуглым атлетом, усердно растиравшим себя мочалкой.

Корантэн ему подмигнул.

- Снова готов к бою! - воскликнул он, но тут же нахмурился. - Шакалы.

Они меня полностью обчистили. Ты был прав: мое удостоверение, жетон и в придачу часы и зажигалку - настоящий "Дюпон" и к тому же подарок. Они все заорали. - Корантэн завинтил краны. - Дело ясное, мне подвернулась матерая "съемщица". Она меня здорово купила на сексе. Но, поверь, эта стерва мне еще попадется!

- Почему ты говоришь "мне"? - удивленно переспросил Бришо.

- Потому что, я далеко не первая ее жертва. Просто обычно люди, которые на ней обжигались, предпочитали не предавать дело огласке. Ясно, что им не хотелось лишних разговоров.

- Но в любом случае у тебя ведь нет никаких доказательств. Ты даже толком не знаешь, ее ли рук это дело.

- Конечно, но мне на это наплевать, как-нибудь разберусь.

Бришо подал ему банный халат.

- Ты ей сказал, что ты из полиции?

Корантэн перешагнул через край ванны.

- За кого, ты меня принимаешь? Но вообще-то ты прав. Когда тебя вот так обводят вокруг пальца, нечего становиться в позу героя. - Он улыбнулся. Скажи-ка мне лучше, чего это на тебя так странно поглядывает твоя училка английского?

Бришо скромно потупился.

- Дженни мне не подложила свинью, как некоторые...

- Окей, Меме, - вынужден был признать Корантэн, как человек, умеющий проигрывать, - первый раунд за тобой.

Он пошел к комоду, чтобы достать чистую рубашку, но по дороге остановился, словно что-то припомнив:

- Меме, в принципе вопрос о твоей победе в этом раунде жюри должно рассмотреть еще раз.

- Давай болтай, - отозвался Бришо, продолжая обкусывать щипчиками ногти.

Корантэн потер затылок.

- В прошлый раз, когда ты прошелся по горничным, ты, если помнишь, подцепил капитальную гонорею. А может, я ошибаюсь?

- Замолчи! Не то накаркаешь! - взвизгнул Эме, отшвырнув свои щипчики.

Корантэн пожал плечами.

- Посмотрим через девять дней. К той поре ты ведь уже будешь в Шамони?

Бришо подскочил к нему и вывернул руки. Они сцепились. Так, слегка, по-приятельски.

- Гляди-ка, - заметил Бришо, - что это у тебя на руке? Такое впечатление, что тебя укололи в трицепс.

Корантэн словно окаменел.

- Меме, ты помнишь результаты вскрытия Маринье? У него тоже были следы укола на руке, - он прищурился. - Где у нас номер телефона этого лекаря? Нужно ему сказать, чтобы он поскорее сделал мне анализ крови. Лишь бы не было слишком поздно. Чувствуешь, что я имею в виду?

Эме Бришо с ошарашенным видом присел на краешек постели.

- Я еще в состоянии что-нибудь соображать.

***

Aорис Корантэн положил трубку на рычаг телефона, стоявшего на ночном столике.

- Вдова Маринье находится сейчас внизу, в холле. Ты же знаешь, что я попросил ее задержаться на несколько дней в Ла-Боли. Вот она и пришла.

Несмотря на траур, мадам Маринье выглядела просто восхитительно. Черная блузка очень гармонировала с ее светлыми волосами.

Корантэн смутился и постарался прогнать из головы невольно пришедшие фривольные мысли.

Они обменялись несколькими банальными фразами. Затем Франсуаза Маринье открыла сумочку.

- Вот что я обнаружила сегодня утром в почтовом ящике, - объяснила она и протянула ему письмо. Письмо извещало Жильбера Маринье об увольнении по экономическим причинам с выплатой солидной денежной компенсации. Оно было датировано тринадцатым июля и подписано его начальником. Тринадцатое июля канун смерти Жильбера. Но штемпель на конверте почему-то был проставлен лишь шестнадцатого.

Корантэн постарался, чтобы Франсуаза не заметила блеснувший в его глазах огонек.

- Благодарю вас, - сказал он, - это может оказаться крайне важным звеном нашего расследования. - Он прошелся по комнате. - Ответьте мне прямо. У вас не возникало ощущения, будто муж в последнее время что-то скрывает от вас, что у него неприятности на работе?

Франсуаза Маринье невидящим взглядом уставилась на противоположную стену.

- Жильбер был таким скрытным, - пробормотала она. - Даже если у него что-то не клеилось, он ни за что не сказал бы мне.

Корантэн сел рядом с ней.

- Но бывают такие вещи, по которым можно о многом догадаться. Изменение поведения, задумчивость, молчаливость...

Она грустно улыбнулась.

- Он и так не очень-то часто со мной разговаривал. Нет, уверяю вас, я ни о чем таком не догадывалась. - Она недоуменно вздернула брови. - Или же я такая идиотка, каких мало. Что, впрочем, тоже весьма вероятно.

***

Aорис Корантэн долго провожал взглядом стройную фигуру Франсуазы, которая уходила от него по улице среди горластых детишек с разноцветными надувными кругами на шее, которых за руку тащили с пляжа родители.

- Знаешь что, Меме? - пробормотал он. - Чем больше я узнаю, тем меньше понимаю этого Маринье. - Вздохнул, рассеянно похлопал себя по карманам. Ладно. Звоню Баба. Вот уж не хочется этого делать! Ну что я ему скажу? Разве только попросить выделить нам еще розовых купонов? Ох и задаст же он мне сейчас взбучку! - И вернулся в гостиницу.

Бришо услышал, как у него за спиной сняли трубку.

- Брось. - Он забрал у Бориса аппарат и назвал телефонистке номер шефа Отдела по борьбе с наркотиками. - Я сам это сделаю, так будет лучше. Я из него слезу выжму, расписывая твои злоключения.

Корантэн прочувствованно затряс головой.

- Ты настоящий друг, Меме, - сказал он, доставая из кармана сигареты.

Глава десятая

Aдминистратор "Лорда" не смог скрыть изумления при виде полицейского удостоверения, которое Эме Бришо вытащил из кармана.

- А! - произнес он, поворачиваясь к Корантэну. - Вот оно что... А я вчера даже и не догадался.

В голосе его слышалось уважение, правда, с некоторым оттенком язвительности.

- Спасибо и на этом, - сквозь зубы ответил Корантэн.

Громила пожал плечами.

- Вы уж меня извините, но вы вчера здорово перебрали, как я припоминаю.

Они стояли в коридоре у самого входа. Там было не очень шумно, но мимо них толпой шли клиенты, которым не терпелось поскорее дорваться до бара.

- Очень может быть, - прошипел Корантэн. - Но вы мне лучше расскажите, как я ушел.

Тут уж администратор не смог сдержать смеха.

- Вы что, даже не помните?

- Увы, нет! - воскликнул Корантэн, притворяясь смущенным. - Иначе разве я вас спрашивал бы?

Но по тому, как блеснули его глаза, администратор понял, что слегка переборщил со своими шуточками.

- Они вас втроем поддерживали, - пояснил он. - Эта девица, с которой вы пришли, и двое мужчин. Один высокий, здоровый такой блондин, непричесанный, и еще один верзила, еще более светлый, коротко постриженный.

- Они здесь часто бывают?

- Девушка и блондин - да. Но тот, второй, нет. Как когда. И потом, я ведь тоже не каждый вечер дежурю.

- Не представляете, кто бы это мог быть?

Администратор едва сдержал улыбку.

- Вы что же, не были знакомы с этой девицей до того, как пришли сюда?

- Вам-то что? - огрызнулся Корантэн. - Расскажите мне лучше подробнее о блондине.

Администратор наморщил лоб.

- Представляете себе Жерара Депардье? Что-то в этом роде.

Корантэн замер. Этого блондина он заметил в баре казино... Он еще обменялся какими-то знаками с Шейлой.

- Представляю, - пробормотал он. - А сегодня вы их здесь не видели?

Администратор покачал головой.

- Нет. Но я никуда не отлучался. Значит, их не было.

***

На стенах вокруг всего зала были развешены шесть слоновьих голов, периодически освещаемых то зеленым, то красным светом. На каждом столике для украшения стояла голова Будды, подсвечиваемая изнутри. И почему это заведение называлось "Ла Гранж"? Корантэн на мгновение задумаются о таинствах ночного бизнеса. Шум здесь стоял децибелов на тридцать выше, чем в "Лорде". Публика помоложе и раскованнее. Центр зала отведен под танцевальную площадку. Динамики бушевали во всю мощь, оглушая публику песнями модной в этом сезоне группы "Бони М".

Корантэн прошел в более затемненную часть зала.

- Сядь за столик, Меме. Вовсе незачем, чтобы они засекли, что мы пришли вместе, если они, конечно, здесь. Все-таки кто его знает? А я пройдусь в сторону бара.

Меме пошел через толпящихся на площадке танцоров, держа руку на правом бедре, как раз там, где у него в кобуре висел специально для полиции выпускаемый "смит-вессон". Другую руку он не вынимал из кармана, в котором лежали предусмотренные правилами наручники. Прежде чем выйти из гостиницы, они как следует экипировались. Ведь они расследовали дело, в котором фигурировало двое убитых. Тут уж следовало держать ухо востро.

***

Aорис Корантэн танцевал с первой подвернувшейся ему в баре девушкой: что ни говори, а на танцевальной площадке было темнее всего. Отсюда ему хорошо были видны все столики, освещенные Буддами.

- Вы что, решили устроить тут скачки? - спросила его разозлившаяся партнерша. С начала танца ее партнер даже не заговорил с ней. Он только глупо улыбался, глядя по сторонам, но ни разу не взглянул на нее.

Корантэн, казалось, только теперь вспомнило ее существовании. Она насмешливо смотрела на него снизу вверх. Ему показалось, что девушка очень злая, и он решил с ней не церемониться.

- Привет и тысяча извинений, - сказал он, выпуская ее.

Она ему больше была не нужна. Он уже успел увидеть то, что хотел.

Расталкивая толпу локтями, Борис пробрался к столику, за которым расположился Бришо, и сел спиной к танцевальной площадке.

- Она здесь, - сказал он, - и "Депардье" с нею. Иди посмотри на них. Они ведь тебя не знают, но ты должен их знать в лицо, это может пригодиться позже. Она сидит за столиком у самого края танцплощадки, а он подпирает стену неподалеку. Сразу у нее за спиной. Он действительно вылитый Депардье. Ты не можешь ошибиться. Потом переведешь взгляд метров на семь-восемь вперед. Она светлая шатенка с пышной гривой. В вечернем платье из зеленой парчи. На ней одной из всей этой толпы вечернее платье. К ней пристает какой-то болван, похожий на меня, - Борис поморщился. - Только не такой симпатичный. К тому же толстый и потный.

Тут он постучал указательным пальцем по своему лбу.

- Чуть не забыл. Рядом с "Депардье" стоит еще один блондин, еще выше и здоровее. Похож на шведа. Во всяком случае явно нордического типа.

Когда Бришо ушел, Борис плеснул себе солидную дозу виски и стал ждать, потягивая из стакана.

***

Они уже добрых полтора часа сидели в ресторане, когда Бришо, периодически ходивший на разведку, вернулся взволнованный.

- Пошевеливайся, - крикнул он сквозь рев динамиков. - Они снова зацепили "клиента".

Корантэн с кошачьей грацией вскочил на ноги.

Мгновение спустя он увидел, как сам должен был выглядеть вчера, когда шел от бара к выходу из ресторана. С той только разницей, что с ним это произошло в другом месте.

"Клиент" с позеленевшим лицом, спотыкаясь, шел к выходу, поддерживаемый с обеих сторон "Депардье" и "Викингом", - так окрестил второго блондина Корантэн. Позади них шла Шейла. Столпотворение там было такое, что на них никто не обращал внимания. Минут за десять до этого один из посетителей свалился под стол, как это часто бывает в подобных заведениях к концу вечера.

"Они все-таки борзые ребята, - подумал Корантэн. - Ведь повторяя свой номер, они рано или поздно попадутся. Даже если и будут проворачивать свои делишки в разных ресторанах".

На улице все происходило по отработанному сценарию, с той лишь разницей, что на этот раз они решили воспользоваться "Фольксвагеном" "клиента". Было видно, что они роются в его карманах в поисках ключей.

Корантэн подбежал к взятому ими напрокат "Рено-5". Бришо уже сидел за рулем.

Обе машины выехали на шоссе. Первая сразу же свернула направо, в сторону Геранда. Бришо немного пропустил ее вперед и пристроился сзади. Следить за ними было легко: машина ехала довольно медленно.

Километра через два она остановилась на обочине. Бришо затормозил и, погасив все огни, спрятал машину в углублении живой изгороди. Они выскочили как раз вовремя, чтобы заметить, как из первой машины на траву вывалилось тело.

"Фольксваген" же поехал дальше.

Поравнявшись с ограбленным "клиентом", Бришо хотел остановиться.

- Черт с ним! - крикнул Корантэн. - Ничего с ним не сделается. Поверь мне, он просто спит. Потом с ним разберемся.

Они ехали еще минут десять. Затем "фольксваген" притормозил и свернул на грунтовую дорожку, уходившую направо, в довольно густой лесок.

- Дело осложняется, - пробормотал Корантэн. - Пропустим их немного вперед, а затем последуем за ними.

***

Aорис Корантэн насупился:

- Я же тебе говорил не заезжать колесами в колею, так или нет?

Бришо расстегнул ворот рубахи и распустил узел галстука. Говорил не говорил, а дело сделано: он забуксовал. Севернее Ла-Боли как раз начинались соленые болота Бриера. Зыбкие почвы, подмываемые снизу грунтовыми водами. Передние ведущие колеса "Рено-5" зарывались все глубже и глубже в грязь.

- Дело дрянь, - прошептал Бришо.

Корантэн крутил указательными пальцами, жест этот всегда помогал ему успокоиться.

- Правильно понимаешь.

Бришо принялся нервно молотить кулаками по рулю.

- Ладно. Совершенных людей не бывает, - почему-то по-английски проговорил он.

Корантэн даже улыбнулся.

- Гляди-ка! Дженни действительно натаскивает тебя в английском.

Он открыл дверцу.

- Ладно, попробую подтолкнуть.

Каждый раз, когда Бришо поддавал газу, на Бориса летела грязь из-под все глубже зарывавшихся колес. Он упирался изо всех сил без всякого толку. Вдруг за поворотом дороги блеснул луч фар.

Скользя в грязи, Корантэн бросился к дверце машины.

- Гаси все! - крикнул он. - Выключи мотор. Надо спрятаться.

Бришо выругался, падая в кусты живой изгороди, куда увлек его Борис. Самшит довольно приятно пахнет, но у него предательски острые листья.

- Будешь оплакивать свою судьбу позже, - прошипел Корантэн сквозь зубы. Прошу тебя, будь умницей и заткнись.

Эме Бришо принялся яростно покусывать усы - листья самшита порезали ему лицо.

Они одновременно затаили дыхание: из "фольксвагена", который Корантэн узнал по шуму мотора, вылез здоровенный детина. Силуэт его четко просматривался в свете фар на фоне изгороди. Походкой и шириной плеч он напоминал того, кого они прозвали "Депардье".

"Депардье" подошел к "Рено-5"- - Вот дерьмо, - выругался он. - Капот еще горячий. Что бы это значило?

Он попятился назад. Тут в свете фар появился второй парень, "Викинг". Похоже, выругался и он, но на каком языке, ни Корантэн, ни Бришо не поняли. По крайней мере, это не был ни английский, ни немецкий. Что-то более гортанное и напевное.

- Не нравится мне все это, - прохрипел "Депардье". - Отваливаем.

Они пошли назад к своей машине.

- У нас нет иного выбора, - прошептал Корантэн на ухо Эме Бришо.

Бришо согласно кивнул и потянулся к поясу, где висел его "смит-вессон". Достал оружие и Корантэн. Перед ними пятились к машине призрачные фигуры двух негодяев, которые должны были хорошо знать, как провел свою последнюю ночь Жильбер Маринье и как провела ее пятнадцатилетняя девчушка, избалованная родителями, отличница, умница, умершая от избыточной дозы морфия в ночь на 14 июля и изнасилованная после смерти.

Корантэн осторожно встал на ноги.

- Подождем, пока они сядут в машину, - сказал он, - а не то они еще, чего доброго, удерут.

До "фольксвагена" было метров пятнадцать. В слепящем свете его фар, скользя по грязи, все еще перемещались призрачные силуэты двух грабителей.

- Зайдешь справа, - приказал Корантэн, - со стороны "Викинга". А я займусь фарами.

Они подождали еще пять секунд, не выпуская из рук оружия. Едва "Депардье" и "Викинг" успели сесть в машину, как перед ними вдруг вспыхнули фары "Рено-5". Яркий свет буквально ослепил их. Прежде чем парни успели хоть как-то отреагировать, грохнули два выстрела, и фары "фольксвагена" разлетелись вдребезги.

- Сыщики имеют фору, - осклабился Корантэн, стремительно выскакивая из "Рено-5".

- Полиция, - крикнул он. - Не двигаться!

"Депардье" яростно распахнул дверцу. Но едва поставил ногу на землю, как рядом просвистела пуля. Он предпочел сесть обратно на свое место.

"Мы тоже хороши, открыли пальбу, - успел подумать Бришо и тут же утешился: - Впрочем, на войне, как на войне".

Он знал, что в тире на бульваре Мак-Дональд, у ворот Ла Вийет, Корантэн всегда слыл одним из самых лучших стрелков. Так что бояться промаха не приходилось.

Корантэн подошел к "Фольксвагену", держа машину на мушке. Он поравнялся с "Депардье". Бришо сделал то же самое со стороны "Викинга".

- Оба из машины! - приказал Корантэн. - И одновременно!

Позеленевший от страха "Депардье" вылез наружу.

- у вас что, крыша поехала? - закричал он. - Что это за игры? Что мы такого сделали?

Корантэн жестом велел ему подойти к стоявшему в свете фар "Викингу".

- Мы тебе все объясним, и, я думаю, ты все отлично поймешь.

Он кивнул Бришо.

- Спиной к спине, Меме!

Проходя мимо него, Бришо взял наручники, которые были у Корантэна. Послышалось несколько металлических щелчков, и оба грабителя оказались скованы друг с другом спиной к спине. Корантэн поставил свой "смит-вессон" на предохранитель и сунул в кобуру на поясе. Бришо проделал то же самое. Оба громилы стыли теперь полностью нейтрализованы.

- Где Шейла? - резко спросил Корантэн.

"Депардье" отвернулся, презрительно поджав губы. Видно было, что он еле сдерживается, чтобы не укусить инспектора. Грудь его нервно вздымалась под модным блейзером цвета морской волны.

- Я понимаю, что можно выпендриваться, когда есть на что надеяться, прошипел Корантэн. - Но ты-то спекся. Мы вас выследили, и Шейла была с вами.

Он ткнул рукой в темноту за "Фольксвагеном".

- Там что? Небось, какая-нибудь ферма?

"Депардье" по-прежнему молчал. Он лишь яростно двигал плечами. Бришо обыскивал его, проделав предварительно то же самое с "Викингом". Он извлек из кармана "Депардье" маленький "стар" калибра 6,35 с перламутровой рукояткой, вытащил обойму. Все патроны были на месте. Бришо передернул затвор. В стволе тоже был патрон.

Корантэн покачал головой.

- Ты не представляешь, малыш, как правильно ты поступил, не воспользовавшись им!

- Уж поверьте, что я пытался это сделать, - словно плюнул "Депардье".

Бришо нажал на спуск. Раздался сухой щелчок, но выстрела не последовало.

- Борис, - nказал он нарочито трагическим голосом, - этот пистолет заело.

- Ну и черт с ним. Где Шейла? И поживее! - Корантэн снова вытащил свой пистолет и взял его за ствол. - Я тебе сейчас рукояткой повышибаю все зубы, подонок.

За спиной у "Депардье" послышался голос "Викинга".

- Не будь идиотом. Ты же видишь, что он готов разделать тебя под орех. Это же полицейская сволочь.

"Викинг" вдруг задышал так, словно его достали из петли: это Бришо всадил ему в солнечное сплетение ствол своего пистолета. Явно не очень ласково.

- Микроавтобус, - мучительно выдохнул "Викинг", - там, в конце дорожки.

Он снова задохнулся: "Депардье", словно хорошо тренированный борец-дзюдоист, саданул ему обоими локтями под ребра.

Корантэн подскочил к ним, поняв, что сейчас произойдет.

- Первый, кто закричит, получит рукояткой в зубы.

Оба грабителя отрывисто задышали. Судя по всему, в глазах атлетически сложенного полицейского они ясно прочитали, что он без колебаний выполнит свое обещание.

- Меме, - nказал Корантэн, - прикуй-ка их к бамперу.

Один наручник щелкнул, и верзилы оказались сидящими в колее у переднего бампера "фольксвагена". Теперь, чтобы удрать, им пришлось бы тащить за собой тысячу двести килограммов железа.

Корантэн сунул пистолет обратно в кобуру.

- Пойду прогуляюсь. А ты с них глаз не своди.

Бришо наклонился, не выпуская из рук пистолета.

- Мне, конечно, будет очень жалко испортить рукоятку, - сказал он, - но приказ есть приказ.

"Депардье" с отсутствующим видом принялся разглядывать измазанную грязью складку на своих брюках. "Викинг" сделал вид, что решил вздремнуть, опершись головой о бампер.

***

Nразу за каменной оградкой в ночи что-то тускло светилось. Борис Корантэн замедлил шаг. Он достиг угла оградки. По другую сторону от нее на раскладном столике стояла керосиновая лампа, бросавшая тусклый свет на пестро раскрашенный микроавтобус. Одна из машин, на которых кочуют хиппи и которые их Хозяева размалевывают как им заблагорассудится. В темневшем за микроавтобусом лесу ухали совы. Раздвижная дверца с правой стороны была приоткрыта, внутри автобуса горел неяркий свет. Луч света выхватывал из темноты оранжевую палатку, стоявшую на лугу по другую сторону от складного стола.

Дикий кемпинг...

Борис Корантэн, осторожно ступая по влажной траве, подошел поближе. Для Атлантического побережья ночь была удивительно теплой. Да и вообще, лето в этом году стояло просто исключительное. Ничего общего с мерзкой погодой, которой отличался июль в Одьерне в его детство.

Подойдя вплотную к микроавтобусу, он заглянул в приоткрытую дверь. Его взгляду открылось именно то/ что он и ожидал. Сваленные в кучу клетчатые спальные мешки, одеяла на полу, крохотная кухонька с кастрюлями, тарелками, чашками, вилками, ножами и ложками, валяющимися вперемежку в пластмассовом бачке. Полотенца, тряпки, полочки с пряностями, банками консервов, а с противоположной стороны на всю длину машины - металлическая рейка с плечиками, на которых висели джинсы, майки, мужские куртки и женские платья, блузки и юбки. На полу под одеждой валялась груда обуви, бутылки с фруктовым соком, кока-колой, пивом, вином и крепкими напитками. Там были и стоптанные кроссовки "Адидас", и шикарные лакированные вечерние туфельки.

Шейла сидела на корточках среди всего этого хозяйства. Перед ней на перевернутой вверх дном кастрюле дымилась чашка чая. На девушке была розовая майка и ничего больше. Сидела она к нему спиной, и Корантэн обратил внимание на ложбинку между ее ягодицами, слегка скрытыми лежавшим на полу одеялом. В правой руке Шейла держала крохотную кисточку, а в левой - флакончик с лаком. Корантэн догадался, что она красит ногти на ногах.

Она даже не обернулась, когда Корантэн отодвинул в сторону дверь на подшипниках.

- Быстро вы управились, - заметила она. - Вас что, назад кто-нибудь подвез?

Он понял, что грабители по окончании "работы" должны были отогнать куда-нибудь "фольксваген".

Не отвечая, Корантэн присел на корточки позади нее. Она снова вернулась к действительности секунд через двадцать после того, как закончила наносить лак на ноготь большого пальца левой ноги. Корантэн позволил ей это сделать: ноги у нее были действительно восхитительные.

- Я ведь задала вопрос, - беззлобно сказала она.

Он дотронулся рукой до ее плеча. Запрокинув голову, Шейла медленно повернулась и словно окаменела. И онемела.

- Эй, послушай, - nказал он. - Это я, вчерашняя ваша добыча.

Шейла выпучила от изумления глаза и выронила из рук кисточку и флакончик с лаком, который он успел подхватить на лету. Сжав колени, она пыталась натянуть майку на бедра.

- Как ты здесь оказался? - пробормотала она. - Что тебе надо?

Он не отвечал. Она внимательно посмотрела на него, и выражение ее лица вдруг изменилось.

- Тебе лучше уйти отсюда! - взвизгнула она. - Мои друзья сейчас вернутся.

Он улыбнулся.

- Нет, вряд ли.

У Шейлы задрожали губы.

- Это почему же?

Он внимательно к ней пригляделся: от страха она стала еще красивее, чем обычно. А может, просто в нем заговорил самец?.. Но как бы то ни было, перед ним теперь была настоящая Шейла.

Жестокая, бесчувственная, с циничным взглядом. Он вновь вспомнил о Маринье и Веронике, девочке, о которой ему по-прежнему почти ничего не было известно, кроме того, как она умерла.

- Оба твоих друга, - наконец сказал Корантэн, - валяются на брюхе в сотне метров отсюда. Как и твоя сегодняшняя жертва. Только тот валяется в канаве у дороги. Ты должна понимать, кого я имею в виду. Толстяка, который вспотел, обхаживая тебя в "Ла Гранже".

Карие глаза Шейлы подернулись серой пеленой.

- Так ты, значит, там тоже был... - пробормотала она.

Она выпрямилась и протянула руку к планке с одеждой. Он позволил ей снять оттуда халат, и она, не вставая с места, закуталась в него.

- Чего тебе надо? Хочешь забрать свои деньги? - Она скривила рот, пытаясь изобразить улыбку. Как этот рот был не похож на тот, который ласкал его вчера в море у буйка...

Борис кивнул.

Шейла на четвереньках подползла к небольшому чемодану из желтой свиной кожи. Щелкнули замки, и взгляду Корантэна открылась невообразимая мешанина самых разных вещей: зажигалки, авторучки, часы, бумажники, удостоверения личности, карточка избирателя, членские билеты спортивных клубов, денежные купюры самых разных стран: французские, швейцарские и бельгийские франки, немецкие марки, фунты стерлингов, доллары, итальянские лиры.

- Сколько у тебя при себе было? - безразличным тоном спросила она.

Он вздохнул.

- Четыре тысячи пятьсот.

- Точно, - сказала Шейла и принялась рыться в чемодане. Затем протянула пачку денег, по-прежнему сидя к нему спиной. Он взял.

- Остальное!

На свет появилась зажигалка "Дюпон".

- И это еще не все.

Шейла с удивлением посмотрела на него.

- Что еще?

Борис показал на удостоверение и жетон полицейского.

Оторопев от неожиданности, Шейла уставилась на него.

- Яне знала, - пролепетала она, - это ведь Эрик... Так это ты - сыщик?

- Я, конечно. А ты думала кто?

Она откинулась к стенке автобуса. Ее била мелкая дрожь.

- Не знаю... Кто угодно, только не ты. Ты меня обманул. - Шейла нервно засмеялась. - Очень забавно придумано насчет торговца досками для гробов. Даже у полицейских, оказывается, с юмором бывает все в порядке.

Борис позволил себе улыбнуться.

- У тебя что, так много жертв, что ты даже не знаешь, кто из них мог оказаться полицейским?

- А твое какое дело? - огрызнулась она.

- Так, просто интересно узнать, кто же в глазах такой сволочи, как ты, может считаться похожим на полицейского.

Она покраснела.

- Я думала, что это сегодняшний болван. Он был такой несимпатичный.

Он расхохотался.

- Эрику следовало тебя предупредить. Тупой у тебя сообщник.

Ограбить полицейского и преспокойно выйти на дело уже на другой день... Вот уж действительно надо иметь в башке опилки вместо мозгов! Он на что надеялся? Что полицейский предпочтет не возникать?

Она встрепенулась.

- Но остальные-то не возникали. Ведь...

- Что "ведь"?.. - Он не стал дожидаться ответа. - А, понимаю. Все это тянется уже давно. И ни разу не было ни малейшей осечки. Все, кого вы грабили, не хотели поднимать шума, опасаясь скандала.

Он подмигнул ей.

- Конечно же, это ты додумалась до всего. Потому что те двое годятся только на то, чтобы выносить усыпленных вами простофиль. Она гордо выпрямила спину.

- Ладно, я тебе скажу. Я этим делом занимаюсь уже три года. Каждое лето. И по всей Франции. Эрик работает со мной с самого начала. Голландец примкнул к нам только в этом году. Это его микроавтобус. Раньше у нас был фургончик "эстафетт". - Она засмеялась. - У нас его украли в Круазике.

Корантэн понимающе кивнул, неторопливо прошелся взглядом по микроавтобусу.

- Небогато, - n неодобрением произнес он. - У меня, однако, такое впечатление, что дела у вас шли совсем неплохо.

Она посмотрела на чашку с остывающим чаем.

- Я тебе скажу вот что, - встрепенулась она. - Я работала секретаршей, и мне это надоело. Я решила скопить денег. Я, конечно, плачу Эрику и второму тоже. Но основная часть денег достается мне.

- Доставалась, - поправил он ее. - Ты же прекрасно понимаешь, что все кончено.

Шейла, не мигая, посмотрела на него.

- Да, - nказала она, - если только...

Борис терпеливо ждал.

- Я ведь могу быть очень приятной, - нежно прошептала она, распахивая халат.

Он жестом остановил ее.

- Я это знаю. Это невозможно забыть. Но стоп! Мне не до шуток.

Она заглянула в самую глубину его черных глаз и все поняла.

- Жалко. Я думала, мы сможем договориться.

- Нет, - отрезал он, - и тебе это прекрасно известно.

Он показал на плитку.

- Подогреть тебе чай?

Она вскинула на него удивленные глаза.

- Зачем? Ведь ты же меня заберешь.

Он не стал этого отрицать, только спросил:

- Но прежде мне бы хотелось кое-что узнать. Что вы потом сделали с высоким худым брюнетом, которому твой подельщик тоже впрыснул оксазепам, прежде чем забрать у него тысячу восемьсот франков, выигранных им в казино? Это было вечером 14 июля.

Она недоуменно посмотрела на него.

- Как обычно, выбросили за городом.

Он строго посмотрел на нее.

- Ты уверена?

Она растерялась.

- Объясни мне, в чем дело?

Он объяснил. Про сарай, изнасилование, смерть обоих.

- Нет, клянусь тебе! - завопила она и на четвереньках поползла к двери. Я здесь ни при чем!

Он схватил ее за руку.

- Не делай глупостей! Садись рядом со мной. Мы возвращаемся в город и по дороге прихватим твоих приятелей.

Микроавтобус тронулся в путь, подпрыгивая на ухабах. Когда они подъехали к "Фольксвагену", Корантэн велел Бришо отогнать его в сторону, а сам тем временем загнал Эрика и голландца в микроавтобус и пристегнул их наручниками к кольцу на боковой стенке. Затем по дороге они подобрали толстяка, который так и валялся там, где его выбросили из машины.

Была половина третьего ночи, когда вся компания прибыла в полицейский комиссариат Ла-Боли, и около трех часов, когда разбуженный по телефону Иван Ле Коат приехал туда же.

Как только он увидел эту троицу, его недовольное лицо сразу просветлело.

- Ну что, негодяи, опять взялись за старое?

Корантэн уставился на него, не веря своим ушам.

- За что они опять взялись? Извольте объяснить!

Бретонский полицейский пожал плечами.

- Я этих троих отлично знаю. Ночью 14 июля они занимались любовью на стоянке у ресторана "Лорд". Прямо на клумбе, как в собственной спальне, - он игриво засмеялся. - Думаю, нет смысла вам объяснять, что я тут же забрал их в кутузку. Просто для острастки. Остаток ночи они провели в участке.

Корантэн искоса взглянул на Брито.

- А в котором часу это было?

Ле Коат, почти не думая, ответил:

- Где-то около половины второго.

Корантэн почувствовал, как на него навалилась усталость.

Администратор из "Лорда" совершенно уверенно заявил, что вся троица покинула ресторан вместе с потерявшим сознание посетителем до часу ночи...

- Ну что, я ведь сказала тебе правду! - завопила Шейла.

Корантэн отвернулся.

- Ладно! Займемся сегодняшним случаем. - Он печально посмотрел на Бришо и пробормотал: - Да, старик, думаю, что след теряется в песках.

Дежурный вытащил на середину комиссариата большущий стол, принес пишущую машинку. Ле Коат взял журнал задержаний и принялся вносить в него под соответствующим порядковым номером сведения о трех задержанных: время, место и причину ареста. Далее, как и надлежит, он составил протокол задержания и дал по очереди Шейле, "Депардье" и голландцу его подписать. Затем сверился с висевшими на стене часами и проставил время начала допроса. Когда все формальности были исполнены, он повернулся к Корантэну.

- Начнете допрос сами? - любезно предложил Ле Коат.

Глава одиннадцатая

Aверь 203-го номера, как раз перед их комнатой, была открыта настежь. Эме Бришо прошел мимо, не повернув даже головы. Он так зевал, что едва не вывихнул челюсть. Было семь часов утра. Всю ночь они проторчали в комиссариате. Теперь он валился с ног от усталости и единственное, о чем сейчас думал, - поскорее завалиться в постель. Зарыться в свежие простыни, накрыться пушистым одеялом. И не забыть закрыть ставни и задернуть поплотнее шторы.

Хотя Борис Корантэн тоже чувствовал себя не лучше, чем Эме, он все-таки заглянул в распахнутую дверь. Из чистого любопытства. Он остановился в коридоре, дав время Бришо зайти в номер. Прямо напротив него, в конце узкого коридорчика перед ванной комнатой, девушка в белых шерстяных гольфах с красной и синей полосками, в белых теннисных туфлях и коротеньких шортах, с ракеткой в руках отрабатывала теннисные удары перед зеркалом своего шкафа.

Борис осторожно отступил назад, стараясь казаться как можно менее заметным: до пояса девушка была обнажена. Небольшие, но упругие, налитые груди подпрыгивали в такт каждому взмаху ракетки.

"Ни фига себе, - подумал он и почувствовал, что ему совершенно не хочется спать. - Рай, оказывается, находится совсем рядом, в соседней комнате..." Увлеченная своим отражением в зеркале, девушка и не думала смотреть по сторонам. Должно быть, дверь была плохо закрыта, и ее распахнуло сквозняком, который, наверное, послал сам Господь Бог, чтобы вознаградить Корантэна за ночные неприятности и вернуть ему вкус к жизни. Скорее всего, девушка совсем недавно поселилась в гостинице: ведь еще накануне комната казалась необитаемой.

- Клодин, - произнесла девушка, - сколько ты еще будешь пришивать эту чертову пуговицу? Мы же опоздаем на урок к половине восьмого.

У нее был звонкий и чистый голос, но и тот, который ответил, тоже был молод и задорен.

- Скажи лучше спасибо, что я согласилась помочь тебе.

"Как хорошо, что у человека есть глаза", - подумал счастливый Корантэн.

Девушка засекла его, когда завершала великолепный удар слева. Она застыла как вкопанная, скрестив ноги, запыхавшаяся, с высоко вздымающейся грудью и округлившимися от изумления глазами. У нее были белокурые, коротко постриженные волосы, розовые губки и ослепительно белые, безупречно ровные зубы.

Он заморгал, как будто его покрасневшие от бессонницы глаза ослепило солнце, и мягко улыбнулся.

- Какая жалость...

Она резко закрыла руками грудь, отшвырнув ракетку, которая покатилась по ковру.

- О нем вы жалеете? - в звенящем голосе был вызов.

Борис оперся плечом о дверной косяк, положив правую руку на бедро, где у него висел пистолет. Не хватало еще неловко дернуться и выронить его на пол. Это всегда производит плохое впечатление.

- ..

Что красивым девушкам не разрешают играть в теннис с обнаженным бюстом.

Девушка осмотрела его с головы до ног, должно быть, осталась довольна тем, что увидела, и в глазах у нее загорелся лукавый огонек.

- Иди-ка взгляни, Клодин, - позвала она. - В коридоре стоит плохо выбритый мужчина и пялится на меня.

Корантэн машинально дотронулся до щеки. Что правда, то правда: он за ночь покрылся колючей щетиной.

В конце коридорчика появилось создание, как две капли воды похожее на первую девушку. Те же гольфы, те же туфли и шорты. Такая же молодая, только длинноволосая и не блондинка, а шатенка. Несмотря на то, что она была в рубашке, Корантэн опытным взглядом заметил, что у нее такая же молодая упругая грудь, как и у ее подружки.

Клодин схватилась обеими руками за голову.

- Боже мой! - воскликнула она. - "Черный человек"! Ты что, с ума сошла?

У Корантэна от удивления отвисла челюсть.

- "Черный человек"? - удивленно переспросил он. - Это еще что такое?

Клодин схватила подружку за руку.

- Жинетт, я боюсь!

- Клодин повсюду мерещится "черный человек",- - объяснила Жинетт. - Она вообще ужасная трусиха. Согласна. Вы, конечно, брюнет... - она плотнее прижала руки к груди, - но вид у вас вовсе не злой.

Он чуть не сел на пол. Удивительное дело! Они не были знакомы. Он увидел ее с обнаженной грудью, и вот она уже заигрывает с ним. Нет, положительно, все барьеры рушатся в период отпусков. Полное забвение всяких запретов! Полная вседозволенность. Перед ним явно были две секретарши лет двадцати двух двадцати пяти. Две подружки, которым пришлось целый год отказывать себе во всем, чтобы поехать на две, максимум на три недели в Ла-Боль. И похоже, что они настроены были, Жинетт по крайней мере, использовать эту поездку на всю катушку.

Клодин протянула Жинетт рубашку, и та на мгновение исчезла из поля зрения Корантэна. Но очень скоро появилась вновь. Вид у нее теперь был вполне приличный.

- Меня зовут Борис и у меня номер 204, - объяснил он.

Клодин улыбнулась. Объяснение вполне успокоило ее: все-таки сосед.

Борис произнес несколько банальных фраз о том, как ему приятно с ними познакомиться, затем провел рукой по подбородку.

- Извините меня за мой вид, но я только возвращаюсь домой, - nмущенно добавил он.

- Ага! Понятно! - По тону Жинетт чувствовалось, что ее вполне устраивает такое объяснение.

Клодин тряхнула головой, рассыпав по плечам волосы.

- Тем хуже для вас. После веселья всегда наступает похмелье! - Она строго погрозила ему пальцем, как учительница в школе набедокурившему ученику, чем окончательно смутила Бориса.

- Скажите, пожалуйста, - он нахмурился, - "черный человек" - это что, пугало?

Клодин звонко рассмеялась.

- Мы приехали вчера в полдень. Солнышко светит, печет, ну мы, конечно, сразу рванули на пляж. Туда, вниз. "Пингвины", если вы знаете, о чем речь. Клуб любителей походить под парусом. Там яхты "470". Вокруг было полно подростков лет пятнадцати-шестнадцати. Они рассказали нам страшную историю. Одна их подружка умерла... Похоже, ее убили... Насколько я поняла, за ней часто следовал какой-то "черный человек". - Она хлопнула себя по лбу. Забыла, как ее звали. Ты не помнишь, Жинетт?

Жинетт поспешила ей на помощь.

- Вероника, - nказала она. - Я так поняла, что это действительно ужасная история.

Память Корантэна заработала с лихорадочной быстротой. "Пингвины". Клуб "Пингвины"... Эме Бришо говорил о нем после визита к Довилье...

- И это все? - спросил он, не в силах сдержать возбуждение. - А что же это такое - "черный человек"? Негр? Белый, но черноволосый и дочерна загоревший?

Смутившись, он замолчал; обе девушки с удивлением уставились на него.

- Эге! - воскликнула Жинетт. - Вы что, из полиции?

Он почесал затылок и с виноватым видом признался:

- Что-то в этом роде.

Жинетт рассмеялась.

- По крайней мере, хоть в гостинице мы будем под защитой.

Она наклонилась, чтобы поднять ракетку. Через разрез шортов стала видна аккуратная впадинка, с которой начиналась ее круглая попка. Корантэн напустил на себя целомудренный вид.

- Вы здесь новички, - сказал он. - А я все знаю. Не позавтракать ли нам вместе?

Жинетт снова оценивающе посмотрела на него.

- Что до меня, то я за, - весело согласилась она. - А ты, Клодин?

- Вы хотя бы побрейтесь. - Клодин взяла свою спортивную сумку. - И постарайтесь немного поспать.

Они, приплясывая, направились к лестнице.

- Девушки, - крикнул им вслед Корантэн, - а где мы будем завтракать?

Жинетт повернулась к нему, выставив вперед грудь.

- Рядом с "Пингвинами" есть закусочная. Подходите к часу. Вас устраивает это место?

Корантэн помахал им рукой и бросился в свой номер.

- Меме, - крикнул он, - я узнал что-то такое, что все меняет.

Он остановился на пороге.

Эме Бришо храпел, лежа в солнечных лучах. Прежде чем рухнуть, не раздеваясь, на постель, он успел только расшнуровать и снять туфли. Корантэн заботливо раздел его до майки и трусов и уложил под одеяло, подоткнув плотно со всех сторон, как это любил делать сам Бришо.

Затем закрыл ставни, задернул шторы. Проделав все это, он позвонил телефонистке отеля и попросил разбудить его в двенадцать часов дня. Затем лег и немедленно уснул.

Глава двенадцатая

Aорис Корантэн на секунду отвел взгляд в сторону. Клодин шла к морю на фон.

В развевающихся по ветру разноцветных флажков и яхт, вытянутых на песок неутомимыми спортсменами. На ней был красивый розовый купальник, который занятно будет рассмотреть поближе, когда его обладательница выйдет из воды.

Клодин скрылась в брызгах пены. Он вздохнул. Полчаса тому назад в закусочной Борис понял, что у него с ней может получиться. Это было нечто большее, чем простое предчувствие, - уверенность. Если девушка вдруг ни с того ни с сего говорит грудным голосом: "Впервые в жизни вижу, что полицейский может походить на олимпийского чемпиона, прокутив всю ночь напролет!" значит, эта девушка заранее на все готова. Пока они завтракали, Клодин сквозь полуприкрытые веки не переставала изучать внушительную мускулатуру Корантэна. Впрочем, то же самое делала и Жинетт, только немного сдержаннее. Он готов был поспорить, что из них двоих Клодин была большей любительницей порезвиться в постели. К тому же она чертовски хороша в этом купальнике.

Он перевел взгляд на Жерара, подростка, с которым ему удалось завязать разговор по довольно пустяковому поводу. Группе ребят никак не удавалось справиться с вантами одной из яхт. Корантэн любезно предложил им свою помощь. И его ловкость сотворила чудо. Сгрудившись вокруг него на песке, дюжина мальчишек и девчонок засыпали "старика" с мощными, как у преподавателя гимнастики, мышцами техническими вопросами. В отличие от большинства взрослых, он не напускал на себя снисходительный и насмешливый вид, держался с ребятами на равных.

Очень быстро Борис остановил свой выбор на Жераре. На его взгляд, он лучше других мог ему помочь в намеченном деле. Лет шестнадцати на вид, Жерар выглядел более зрелым и вдумчивым, чем его сверстники. С ним можно было говорить обо всем напрямую. Борис дождался момента, когда подростки перестали наседать на него, как на музейный экспонат, и начали разбредаться по сторонам. Кто-то отправился поплавать на яхте, кто-то разлегся на песке, чтобы позагорать на жарком солнышке.

Еще нежное, но уже мужающее лицо Жерара, который мечтательно глазел на пляжников и на лодки, ласкал ветерок.

"Пожалуй, его нелегко будет вызвать на откровенность..." - подумал Корантэн и решил говорить без обиняков.

- Теперь моя очередь попросить вас о помощи, - он обратился к Жерару как ко взрослому, и тот оценил это.

- Меня? - переспросил он. - Хотел бы я знать, чем это я мог бы вам помочь!

Его реакция на, слова Корантэна была вполне естественной. Что ж, хороший знак. И вообще, здесь, на пляже, где никто не выделялся костюмом, а на всех были одинаковые плавки и купальники, разговоры завязывались гораздо легче и проще.

- Речь идет о чем-то очень и очень важном, - сказал Корантэн.

Подросток нахмурил слипшиеся от морской соли брови.

- Ты очень быстро все раскусишь, - сказал Корантэн. - Я - полицейский и пытаюсь понять, отчего все-таки умерла Вероника Довилье. Вы ведь с ней были знакомы.

Казалось, что вся зелень моря отразилась в светлых глазах Жерара. Словно на них набежала волна. Он набрал пригоршню песка и начал просеивать его сквозь пальцы.

- Думаю, что не смогу вам ничем помочь, - пробормотал он, - хотя мне очень хотелось бы это сделать.

Корантэн понял, что настало время объясниться. Подросток замкнулся в себе. Случай, в общем-то, классический: ему достаточно было услышать слово "полицейский"...

- Нужно, чтобы о Веронике осталась светлая память, - продолжал Корантэн. Ты хороший парень, Жерар. Ты знаешь, что случилось. Она же была в вашей компании... А теперь ее родителям необходимо, чтобы восторжествовала правда. Вероника стала жертвой сумасшедшего. Если не принять меры, могут появиться новые жертвы. Дело очень важное. И нужно во что бы то ни стало узнать всю правду. - Он прикусил губу.

- Мы должны, мы обязаны защитить вас всех. Во что бы то ни стало. Иначе наша жизнь ни черта не стоит. Но без вашей помощи сделать это нам не удастся.

Жерар рассеянно смотрел вдаль, но чувствовалось, что он неравнодушен к теме разговора.

- Сами понимаете, месье, мы только об этом и говорим... От нас многое скрывают, ссылаясь на наш возраст, - сказал он и печально рассмеялся. - Но у нас тоже есть глаза и уши.

Жерар повернулся к Корантэну.

- Вот уж во что я не могу никак поверить, так это в историю с наркотиками. Вероника - и наркотики. Полная чушь! Зато человек, который повсюду следовал за ней...

Корантэн с трудом сдержался.

- Интересно, - спокойно произнес он, - а мне никто никогда об этом не говорил.

Жерар зачерпнул еще пригоршню песка.

- Это все началось дней восемь назад, - начал он. - Какой-то тип с черными волосами и очень пристальным, прямо-таки суровым взглядом. Он все время вертелся возле нас. Однажды после обеда мы отправились в город побаловаться мороженым и поглазеть на витрины. Так вот, он отправился с нами. Мы зашли в книжный магазин.

Вероника принялась листать книжку, я еще запомнил название, потому что стоял рядом с ней: "Большой Мольн" Алена Фурнье. Этот тип пристроился у нее за спиной. Он так терся о нее, что она даже отшатнулась. Он стал что-то ей нашептывать на ухо, я не расслышал, но скорее всего, какую-то мерзость. Вероника прогнала его прочь. Она покраснела как рак и ни за что на свете не соглашалась повторить мне, что он ей такого сказал.

Корантэн уже все понял.

Жерар был влюблен в Веронику первой любовью, нежной и романтической, и ее смерть потрясла его.

- А потом... Потом он снова стал к ней приставать? - поинтересовался Борис.

- Ода! - Ноздри Жерара раздувались от гнева. - Но теперь уже не подходя близко. Он все время маячил в стороне, не сводя с Вероники глаз. Когда мне это надоело, я сказал: "Пойду разобью ему морду". Но она не дала мне этого сделать. Он, наверное, все понял, потому что тут же смылся. Но, уходя, он все равно смотрел в нашу сторону своими противными масляными глазками.

- Когда это было?

Жерар задумался.

- Накануне, - пробормотал он.

- А 14 июля вы его видели?

- Нет. Хотя, конечно, ждали, что он вот-вот появится. Я даже попросил Марка, это руководитель клуба, вышвырнуть его вон, если он появится. Но он так и не пришел.

Корантэн тоже принялся просеивать сквозь пальцы песок.

- Как ты думаешь, сколько ему приблизительно лет?

Паренек с удивлением посмотрел на него.

- Не знаю. Ну так.., старик вообще-то. Волосы явно крашеные. - Он едва заметно покраснел: у Корантэна в волосах поблескивала седина.

- Я имею в виду - настоящий старик, - поправился Жерар. - Лет сорок пятьдесят, точнее не могу сказать. Может, и моложе.

Корантэн едва удержался, чтобы не улыбнуться... Естественно, для Жерара после двадцати пяти все старики.

- Почему же вы об этом никому не рассказали?

Жерар возмутился.

- Но, черт побери, - воскликнул он, как и подобает истинному нантцу, - нас об этом никто не спрашивал!

Корантэн пообещал себе в дальнейшем не щадить профессионального самолюбия Ле Коата и его людей. Так халтурно работать...

***

Oренер парусного клуба ни разу не видел "черного человека". Корантэн пожалел, что не прихватил с собой фотографию Маринье, чтобы показать ее Жерару. По крайней мере, теперь он бы знал, не бухгалтер ли был тем "стариком", который так интересовался Вероникой...

Он заколебался, не зная, что предпринять, и вернулся к Жерару. Поделился с ним своими сомнениями. Спросил, когда можно прийти, чтобы показать ему это фото. Может быть, к нему домой сегодня вечером?

Жерар дал ему свой адрес. Они назначили встречу на девятнадцать часов, как раз перед обедом.

На Корантэна обрушился холодный душ. Он завопил. Стоя позади, Клодин и Жинетт вытряхивали на него свои мокрые полотенца. У него даже мурашки побежали по спине, когда он убедился, что их купальники, намекнув, весьма условно прикрывали то, что должны были надежно прятать от посторонних глаз.

- Итак, господин гуляка, - воскликнула Клодин, - вы что, решили вздремнуть?

Корантэн отчаянно замотал головой.

- Быстренько в воду, там вы непременно проснетесь!

Он схватил девушек за руки и потащил за собой в воду.

Они тут же перестали вопить и, словно две наяды, стали резвиться и плескаться вокруг него.

***

Yме Бришо с недовольным видом остановился перед Корантэном. Тот отложил в сторону ложечку, которой ел ванильное мороженое.

- Меме - мой помощник, - представил он, - а это - Клодин и Жинетт.

Обе девушки заерзали на своих местах.

Бришо пробормотал что-то банально вежливое и наклонился к Корантэну.

- Пока ты любезничаешь на пляже, я вкалываю, как сумасшедший.

- Ну да! - Корантэн снова зачерпнул ложечкой мороженое. - Это с тобой случилось впервые в жизни.

Бришо придвинул к себе металлический стул. Ножки его заскрежетали по бетонному полу. Клодин заткнула руками уши.

- Извините, - nмутившись, произнес Бришо и вновь склонился к Корантэну. Сто шестьдесят километров - и все зря. Капелло, шефа Маринье по "СЕКАМИ", сейчас в Сен-Себастьян-сюр-Луар нет. У него отпуск. И он проводит его в Ла-Боли.

Корантэн понял, что он что-то недоговаривает из-за девушек. Все замолчали. Наконец Жинетт кашлянула в кулачок.

- Мы не обидимся. Работа есть работа.

Корантэн по-приятельски улыбнулся ей.

- Спасибо, - nказал он. - Но, я думаю, еще успеется.

Жинетт покачала головой.

- Давайте без церемоний! Мы пойдем попялимся на витрины, Окей?

- Спасибо, - не сдержался Бришо, - вы - просто умницы!

- А кто тебе сказал, что я мог связаться с дурочками? - aеланно возмутился Корантэн. - Ну давай, что у тебя там за секрет такой?

Бришо потер подбородок.

- Не очень-то у него любезная секретарша. Страшная стерва, если сказать по правде. Но все-таки мне удалось узнать пару-тройку любопытных вещей. Она подтвердила, что застенографировала письмо об увольнении Маринье утром 13 июля, отпечатала в тот же день, но отправила только шестнадцатого, потому что потеряла адрес, по которому Маринье уехал в отпуск. Я у нее, конечно, поинтересовался, какова причина увольнения Маринье. Она долго лепетала об упадке экономики, о том, что сокращения сейчас частое явление в их районе, но все-таки я из нее вытянул истинную причину.

- Выходит, не такая уж она и стерва, - вставил Корантэн.

- Не обольщайся, - ответил Бришо. - Просто она из тех, кто не может хранить секретов. Шеф "СЕКАМИ" хотел произвести уплотнение персонала, поэтому передал весь бухгалтерский учет в ведение специального центра. Это позволило ему сэкономить двадцать процентов на налогах и сократить общие расходы.

Корантэн положил ложку.

- Что ж, это теперь не редкость. - Он проверил принесенный официантом счет. - Я так понимаю, что ты уже разузнал адрес Капелло здесь, в Ла-Боли.

Бришо вместо ответа вытащил из кармана листок бумаги.

- Эспланада Венуа, 27, - прочел Корантэн. - На самом берегу моря и в шикарном квартале. Неплохо, похоже, идут дела у месье Капелло. Нужно это проверить - и немедленно.

Клодин и Жинетт под ручку возвращались назад.

Корантэн встал.

- Вы меня, конечно, убьете, - притворился он расстроенным, - но я вынужден вас покинуть.

Девушки огорченно пожали плечами.

- Но прошу не забыть, - добавил Корантэн, - что мы обедаем вместе.

Они снова повеселели.

- В восемь вечера в "Ла Пуасонри", годится? Я закажу столик на четверых.

- На пятерых, - поправил его Бришо с гордым видом. - У Дженни сегодня свободный вечер.

***

Когда незадолго до обеда Корантэн пришел к Жерару домой и показал фотографию Маринье, его ждало разочарование. Подросток не опознал в нем человека, который преследовал Веронику.

Глава тринадцатая

Луис Капелло плавно вытащил правый ящик своего письменного стола, инкрустированного рогом буйвола. Эту замечательную вещь по его заказу сделал один декоратор, голландец по матери, с которым он познакомился во время поездки в район месторождения олова, недалеко от Семаранга. Нужно было изучить возможность его дальнейшей разработки. Вообще, шеф "СЕКАМИ" много путешествовал. Ведь повсюду в мире требуется взрывчатка не только для военных, но и для промышленных целей. Торговля взрывчаткой - дело верное. Спрос на нее всегда обеспечен, а всякие формальности и контроль так легко обойти...

- Сигарету, сигару? - предложил он Корантэну приятным баритоном. - А может, жевательную резинку?

Капелло держал в руках новый пакетик жевательной резинки; сигареты и сигары, видимо, лежали в ящике стола.

Корантэн вежливо отказался.

- Спасибо, мне ничего не надо.

Он не ожидал, что окажется в обстановке, довольно необычной для старого промышленника, хотя тот был еще поджар и мускулист, с гривой черных, не по годам, волос. На вид ему было лет пятьдесят пять, а может, и больше, и, скорее всего, волосы у него были крашеные. Но выглядел Капелло очень молодо. Должно быть, он занимался спортом, а уж утреннюю зарядку точно делал. Черные полосы на одной стене, ткань синевато-серого цвета на других, мягкие диванчики, утопающие в белых, красных и черных подушках, массивные серебряные бра, освещающие белый лакированный потолок, низенький, покрытый ярко-красным лаком столик, инкрустированный поделочными камнями, - nловом, салон летнего дома Капелло производил впечатление чего-то изысканного и анахроничного одновременно: на инкрустированном венецианском комоде плавилась пахучая свеча, а прямо над ней висела картина Леонора Фини с изображением некоей призрачной купальщицы.

Конечно, прежде чем попасть сюда, Бришо и Корантэну пришлось преодолеть такое препятствие, как метрдотель, да и хозяин дома заставил их подождать. Причем долго, больше двадцати минут. Появившись, наконец, он одарил инспекторов той снисходительной и презрительной учтивостью, какую сильные мира сего всегда выказывают по отношению к своим слугам, к каковым они, собственно, относят и полицейских.

Луис Капелло развернул сразу две пластинки жевательной резинки и взял их в рот с ладони. Этот далеко не изысканный жест плохо вязался с утонченной обстановкой салона. Но так уж всегда бываете нуворишами: их прошлое нет-нет да и выглянет из-под внешнего лоска.

- Мы переживаем период кризиса, как вам известно, - не переставая чавкать, произнес он. - Вот мне и пришлось пойти на сокращение персонала...

Корантэн подумал про себя, не приходила ли ему мысль сократить расходы за счет серебряных бра и заказных инкрустированных столов.

Чавканье стало просто невыносимым.

- И все-таки мне не хотелось бы думать, что бедняга Маринье совсем потерял голову, получив письмо о сокращении штата.

- Об увольнении, - aнес поправку Корантэн.

Капелло не стал возражать.

- Тут я могу вас успокоить, - разозлился Корантэн. - Письмо пришло только 16 июля. Через два дня после его смерти.

Лицо прожженного дельца просветлело.

- Уф! Это мне больше нравится, - пробормотал он.

"Что кому нравится", - подумал Бришо, потея. Он всегда потел, если чувствовал себя не в своей тарелке. А в этом деле он себя именно так и чувствовал. Странная особенность: когда он видел, как люди кичатся своим богатством, его бросало в пот. Это было сильнее его. Он повернулся к широченному окну, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей, созерцая солнечный закат на фоне розовых и зеленых облаков, сгрудившихся вдалеке над золотисто-желтым океаном. После обеда задул ветер, и завтра, конечно, погода будет хуже, чем сегодня. Даже сейчас можно предположить, что ночью будет довольно свежо. Не то что эта противная и душная, как парилка, комната, в которой он сейчас вынужден сидеть и контролировать каждое свое слово и жест.

Луис Капелло переложил свою жвачку за правую щеку.

- Я узнал о смерти бедняги Маринье из газет, - произнес он, сглотнув слюну. - Какой ужас! Он так давно работал у меня. Он всегда был такой пунктуальный, работящий, честный малый. Как мне было догадаться, что у меня под боком скрывается настоящий доктор Джекилл или мистер Гайд?..

Корантэн отвел взгляд в сторону. Сегодня с самого утра газеты навесили на Маринье этот ярлык. Они все словно с цепи сорвались, как будто местные группировки, оказывавшие давление на газеты, вдруг отменили обет молчания. Даже в Париже пресса начинала поднимать страшный шум. Когда он докладывал Чарли Бадолини по телефону о ходе расследования, не забыв сказать о находке розовых купонов, чтобы подсластить пилюлю, шеф зачитал ему несколько заголовков. "Паризьен либере" дала такой: "Разгул нравов в Ла-Боли. Наркотики и разврат".

"Им недостаточно уже развращать нашу молодежь. Теперь они ее убивают после жестоких истязаний". Дальше шел такой полный негодования текст, бичующий нравы, что он пришелся бы по вкусу даже покойному Амари, бывшему директору этой газеты. Остальные не уступали ей в язвительности. Так, например, "Либерасьон", газета левых сил, озаглавила свою статью: "Веронику ударили ниже пояса". Да и в верхах разыгрался ужасный скандал. Бадолини не стал скрывать от Корантэна, что к нему уже пристают с вопросами о том, чем это там занимается его команда. Кроме того, пошли угрозы. Бертье, шеф уголовной полиции, сказал, что пара парней из его ведомства давно бы разобралась с этим делом, если бы их послали туда вместо Бришо и Корантэна. А так как Бертье был главным соперником Бадолини в борьбе за кресло заместителя директора уголовной полиции, которое должно было освободиться через два года, то...

Корантэн, превозмогая себя, вновь посмотрел на главу "СЕКАМИ".

Капелло как раз что-то сказал, но слова его утонули в слюне.

- Не понял, - отрезал Корантэн.

- Я сказал, что постараюсь кое-что сделать, чтобы помочь вдове Маринье. У нее ведь осталось двое детишек на руках... Я прибавлю энную сумму к компенсации за увольнение.

"И на том спасибо", - подумал Бришо, прикидывая, на сколько же нулей увеличится сумма выплаты.

Луис Капелло увлеченно разглядывал свои ногти.

- Поверьте, я искренне сожалею, что ничем больше не могу вам помочь. Но я действительно не представляю, что еще добавить к тому, что уже рассказал вам.

А наговорил он перед этим целую кучу банальных и неинтересных вещей.

С видом человека, который все понимает, Корантэн сказал:

- Ну что вы, вы нам подтвердили очень важные подробности. Например, что Маринье не пил и, по всей видимости, не принимал наркотиков. Что он был работящим человеком и многое другое. Для нас было крайне важно услышать это именно от вас.

Жвачка заметалась по рту Капелло, между правой и левой щекой, и наконец пристроилась слева.

- Я бы тоже хотел задать вам один вопрос, - не переставая жевать, сказал Капелло. - Если вдруг в ходе расследования вы найдете, а может быть, уже нашли какие-нибудь документы или досье, которые Маринье мог унести с работы домой, я буду вам очень признателен, если вы мне об этом сообщит?. Там могут быть очень важные для меня вещи. Маринье ведь был в курсе всех наших дел, - его сухие губы растянулись в улыбке. Впервые за все время их встречи. - Вовсе незачем, чтобы бумаги, не представляющие интереса для посторонних, валялись где попало, - aобавил он с таким видом, что стал вдруг похож на отца Горио, только с крашеными волосами. А в том, что они крашеные, Корантэн был теперь абсолютно уверен.

- Постараемся что-нибудь сделать, - рассеянно бросил он, вставая из своего чересчур мягкого кресла.

Едва они вышли на улицу, Бришо вздрогнул под порывом разгулявшегося ветра. Наступала ночь, и он озяб в своей легкой полотняной курточке и тонкой рубашке.

- Маринье, должно быть, знал много интересного о делишках этого проходимца, - сказал он, догоняя Бориса, который размашисто шагал к машине.

- Полностью с тобой согласен, - пробормотал Корантэн, садясь за руль, Этот Капелло настоящий жулик.

Их теперь слишком много развелось...

Эме Бришо закрыл окошко со своей стороны, сожалея, что пришлось покинуть душный салон, в котором только что он чувствовал себя так неуютно.

- Мы здорово продвинулись, ничего не скажешь, - заныл он. - Накрылся мой отпуск в Шамони. Я теперь в этом абсолютно уверен.

Корантэн тронулся с места.

- Попроси, чтобы Баба отстранил нас от расследования. Учитывая, что мы топчемся на месте, я не удивлюсь, если он уже и так об этом подумывает.

- Это ты серьезно? - не то огорчился, не то обрадовался Бришо.

Корантэн включил вторую передачу.

- Что касается меня, скажу тебе одно: я это дело не брошу. Меня уже начинает раздражать болото, в котором мы увязли. - Он закурил. - Не знаю почему, но мне кажется, что разгадка где-то рядышком. Как муха, которая вертится перед глазами и действует на нервы. И чтобы ее поймать, нужна самая малость: терпение.

Потерявший всякую надежду, Бришо вздохнул.

- Только этого не хватало. Месье увлекся. Прощайте, мои альпийские луга.

Но Корантэн его больше не слушал. Он вел машину, сосредоточив все свои мысли на том, как решить терзавшую его проблему.

- А! Совсем было забыл, - сказал Бришо. - Мне звонил Ле Коат сразу после того, как ты ушел на пляж. Он даже меня разбудил. Он только хотел сказать, что в микроавтобусе Шейлы они обнаружили тайник, а в нем - фотографии жертв. В том числе и твою. Ну и, конечно, Маринье.

Интересно что все фотографии были сняты "Полароидом" и только Маринье "Кодаком". Всего там было тридцать шесть фотографий, снятых повсюду, от Булони до Ла-Боли. Похоже, что они предприняли своеобразный "Тур де Франс" по пляжам, начиная с Севера. На обороте каждой фотографии описаны подробности преступления и личные впечатления.

Корантэн вопросительно поднял брови.

- Впечатления?

- Да, - aкрадчиво произнес Бришо. - Впечатления Шейлы. - Он выдержал паузу настолько, чтобы дать Борису заглотить наживку. - На твоей фотографии, похоже, написано: "Лучший в постели".

Машину занесло. Корантэн резко крутанул руль.

- Ну, она дает! - весело сказал он. - Мы с ней никогда вместе не были в постели.

Бришо искоса взглянул на него.

- И все-таки лестный отзыв, негодяй ты этакий!

Корантэн притормозил, они подъехали к ресторану "Ла Пуасонри".

- Об этом станет известно и в Париже, я в этом не сомневаюсь. Ох и зададут они мне перцу по возвращении...

Бришо вылез из машины.

"Хотел бы я, чтобы и мне за такое задали перцу", - подумал он, но тут же лицо его просветлело, и Эме машинально поправил очки: на ступеньках, прямо перед ним, Дженни весело болтала с Клодин и Жинетт. Все трое были разодеты в пух и прах: в вечерних платьях, в лакированных туфельках.

"Они нас доконают", - приуныл Бришо, вспомнив, что и так уже недоспал добрых пять часов по сравнению со своей обычной нормой.

Дженни сбежала по ступенькам ему навстречу.

- Меме, my dear Meme! - воскликнула она. - Я уж совсем тебя заждалась.

Польщенный, Меме гордо выпрямил спину и с достоинством прошествовал в ресторан. Совсем как истинный английский джентльмен.

Едва войдя в зал, он близоруко ткнулся в спину спокойно шедшей впереди него посетительницы. Чтобы устоять на ногах, Бришо пришлось исполнить замысловатый пируэт в духе неповторимого Нуриева в балете "Валентине". Перед глазами у него встал образ жены с двумя малолетними двойняшками, вцепившимися в ее подол. Казалось, она, словно карающий ангел, сделала ему подножку, чтобы напомнить о своем существовании.

"Только сегодня, - oмоляюще попросил ее Бришо, массируя ушибленную лодыжку. - А потом я буду паинька, клянусь тебе!" Дженни помогла ему выпрямиться.

- Бедненький французский котик, - по-английски произнесла она, обнимая его, и тихий ангел по имени Жаннетт скромно растворился в ароматном облаке "Шанель ?19". Дженни, хотя и была скромной горничной, знала толк в духах.

Выходя из ресторана незадолго до одиннадцати часов, времени, когда в казино, расположенном по соседству, начинался самый большой приток посетителей, Корантэн буквально подскочил, хотя на руках у него висели, словно два телохранителя, слегка захмелевшие от крепкого нантского вина Клодин и Жинетт...По лестнице, ведущей в казино, поднималась хорошо знакомая ему личность с очень темными волосами и пружинистой походкой.

- Секундочку, - aысвобождаясь, сказал Корантэн, - я сейчас вернусь.

Он бросился вдогонку за темноволосым, но минут через пять отказался от этой затеи. Народу у входа в казино, как назло, столпилось уж слишком много. А как известно, на земле гораздо больше брюнетов, нежели блондинов. Даже в Ла-Боли. Так что отыскать Капелло было бы трудновато.

- У меня уже крыша едет, - сказал он себе.

Подойдя к машине, Корантэн испугался: на Бришо лица не было.

- Ты что, заболел? - спросил он.

Его соратник с трудом поднял голову.

- Мы едем танцевать, - отважно произнес он. - И знаешь куда?

Корантэн обнажил в улыбке два ряда великолепных зубов.

- В "Лорд", - изрек он. - Я там словно у себя дома.

***

Aдминистратор "Лорда" посмотрел ему вслед, не скрывая восхищения.

- Ни фига себе, - громко сказал он, поглаживая лацканы фрака. - У него сегодня уже две девочки на одного, да еще какие! Вот уж действительно, нужно идти в полицию, если хочешь, чтобы тебя любили...

Глава четырнадцатая

Клодин приподнялась на локтях. На носу у нее блестели капельки пота. Она с трудом подвигала челюстью.

- Неужели все полицейские такие здоровенные, как ты? - с притворным отчаянием спросила она.

Борис на мгновение перестал гладить по головке Жинетт. Она спала рядом с ними, раскинувшись на животе поперек кровати, которую они придвинули к своей, вернувшись в номер. Сон сморил ее минут десять назад. Она, что называется, устала до смерти, успев, правда, поучаствовать в баталии.

Он прикинулся дурачком.

- Нас не заставляют сдавать таких экзаменов.

Клодин снова взялась за него. Неопытность и стремление сделать все как можно лучше придавали ей особую прелесть. И, кстати, она была очень способной ученицей с огромной тягой к знаниям. Всякий раз, когда ее влажные губы впивались в него, у нее даже плечи начинали дрожать от удовольствия. А затем дрожь охватывала спину, талию и бедра. Она сообразила, что ее бюст не должен его касаться. Лучше, чтобы Борис сам дотягивался до ее сосков. Не столько от природной девичьей щедрости, сколько из корыстного расчета. Никогда до этого ей не доводилось бывать с мужчиной, который бы так искусно ласкал ей груди: нежно и в то же время властно, словно инстинктивно угадывая, когда ей хочется, чтобы он просто потрогал грудь, а когда - соски, не очень их щадя, но никогда не переходя допустимого предела.

Клодин приподнялась еще выше.

- А-а, - простонала она, - если бы Жинетт не спала!

Низ живота у нее просто горел.

Он улыбнулся.

- Это что-то новое...

Она покраснела и закрыла глаза.

- Хочешь, я... - начал он, выбираясь из-под нее.

Рядом с ними послышался голос Жинетт:

- Ладно! Я чувствую, что должна заслужить право на сон.

- Притворщица, - cаворчала Клодин. - Ты за нами подсматривала.

Жинетт молча пристраивалась сбоку. Она протянула руку, Клодин прерывисто задышала и снова нагнулась над Борисом, словно лунатик, а Жинетт подобралась к нему и впилась в губы.

"- Ты не мог бы рукой... - попросила она, и он с удовольствием исполнил ее просьбу.

Когда наконец они все трое в изнеможении рухнули на постель, где-то вдали раздался звон церковного колокола.

Он заглушал шум моря, доносившийся сквозь отворенное окно.

- Ого! Уже три часа, - воскликнула Жинетт, приподнимаясь, и схватилась за голову. - А нам еще утром на теннис. Ох и свеженький у нас будет вид!..

Клодин поудобнее устроилась на плече Бориса.

- На меня можешь не рассчитывать. - Она нащупала выключатель ночника.

Обе тотчас же уснули. Борис немножечко подождал и выбрался из их номера.

Эме Бришо спал, свернувшись калачиком, в своей постели, высунув ноги из-под одеяла. В лицо ему бил луч света из ванной комнаты. Все лицо и лысина были в следах губной помады.

"Вот они, курорты. Сплошная погибель для порядочных людей. Если бы тебя сейчас видела Жаннетт!" - посмеиваясь, подумал Борис.

На ночном столике валялась черная записная книжка Маринье. Бришо, должно быть, листал ее, прежде чем уснуть после ухода Дженни.

Кстати, тот факт, что книжка эта была у них, являлся нарушением существующих правил. Она должна была бы храниться под семью замками в комиссариате полиции Ла-Боли. Но они сознательно об этом "забыли"...

Корантэн машинально взял книжку и раскрыл ее.

Что, интересно, могли означать все эти буквы и цифры? Фраза, произнесенная мадам Маринье, пришла ему на ум. В, тот раз он не обратил на нее внимания. Незадолго до смерти бухгалтер сказал своей жене, что скоро у них кончатся проблемы с деньгами, и они разбогатеют. Но отказался что-либо объяснить.

Корантэн присел на краешек ванны с блокнотом в руках.

- Странно, - повторил он, - а что, если секрет действительно кроется в этом блокноте?

Ему вспомнилась и другая фраза: Капелло просил вернуть все бумаги, которые полиция обнаружила у Маринье: "Вовсе незачем, чтобы бумаги, не представляющие интереса для посторонних, валялись где попало".

Корантэн принялся внимательно изучать первую страницу. Цифры, буквы в непонятном порядке. Вверху последовательность из пяти цифр:

18806 За ними дата: 10 января.

Затем: 20 д.

Эти "18806" частенько встречались на следующих страницах. Только даты были разные. Затем: 10 д, или 5 н...

В одном месте было вообще написано:

3XP7921V3 "Нужно во что бы то ни стало разобраться с этим. Но как? Я ведь китайский не учил..." Ему припомнилась еще одна деталь: снимок Маринье был сделан не "Полароидом", а "Кодаком". Единственный из всех в "коллекции" Шейлы. Почему?

- Черт побери, - повторил он про себя. - Я должен обязательно с этим разобраться. Завтра же утром.

Борис встал и со вздохом положил блокнот на ночной столик, затем выключил в ванной свет и рухнул в постель.

***

"Депардье" ерзал на стуле, искоса глядя на Шейлу. А та была так же ослепительно красива, как и при первой встрече с Корантэном. Даже содержание под стражей на нее не влияло. На лице ее не было и следов косметики, но оно еще не приобрело тот сероватый оттенок, который быстро появляется у людей, сидящих за решеткой.

- Шейла в этом деле не участвовала, - произнес наконец ""Депардье".

Корантэн посмотрел на Ле Коата, словно хотел сказать: "Видите, как я был прав, что пришел сюда, чтобы их допросить". Он перевел взгляд на грабителя.

- Начнем все сначала, чтобы внести ясность. Фотографом в банде был ты. Снимок "Полароидом" в машине после укола толстяку - твоя работа. Поэтому и вид у него такой помятый... Заметь, что на других фотографиях ваши "клиенты" выглядят посвежее. У многих даже солнышко на лице. Объясни, почему?

"Депардье" почесал затылок. .

- Мы их снимали на пляже. Наугад. Чтобы оценить их прикид.

Корантэн заморгал.

- Не усек.

"Депардье" деланно улыбнулся.

- Мы выслеживали богатых. У которых солидные фотоаппараты с телеобъективом или красивые машины и все такое. В общем, это сразу видно. Даже по купальному костюму. Мы не любили нарываться на бедняков.

- Понятно, - ледяным тоном сказал Корантэн.

"Депардье" откинул со лба волосы.

- Поймите, мы всячески избегали, чтобы Шейла часто попадалась на глаза. Вот и фотографировали. Чтобы она могла хорошенько запомнить лицо очередного "клиента". А потом она начинала действовать.

- За исключением одного случая, - вставил Корантэн сквозь зубы. - Я имею в виду Маринье. Он ведь снят на фоне шкафа с документами.

Улыбается, жив-здоров. Смотрит в объектив. Да и аппарат другой. Это не моментальный снимок. Снимок сделан на обычной пленке, которую затем пришлось проявлять. Где ты это сделал?

Сидя на своем месте, Шейла пристально смотрела на Корантэна. Он старался не обращать на нее внимания, хотя ему хотелось крикнуть ей: "Идиотка, какого черта ты, с твоей красотой, влезла в это грязное дело?" "Депардье" вздохнул.

- Я этот снимок не делал.

- Не делал? - изумился Корантэн, и в его черных глазах загорелся охотничий огонек.

"Депардье" потупился.

- Мне его дали, - выдавил он из себя.

Иван Ле Коат перестал играть с ножом для разрезания бумаги. Он подал знак Бришо, который печатал протокол допроса, быть еще внимательнее.

- А мне зачтется, что я все вам рассказываю? - с надеждой спросил "Депардье".

Корантэн утвердительно кивнул.

- Так вот, этот тип сам подошел ко мне в "Лорде" 10 или 11 июля. Я уж точно не припомню.

- Что за тип?

- Не знаю. Он не представился. Старик. Не здоровяк. Очень смуглый, черноволосый.

Корантэн замер.

- Похоже, что волосы у него крашеные?

- Да, похоже, что крашеные. Он меня отвел в сторонку и заговорил напрямую. Он усек, чем мы тут занимались. Я сначала принял его за фараона. О, прошу прощения... Но потом разобрался, что это не так. Он вовсе не собирался нас сдавать. - "Депардье" облизнул пересохшие губы. - Он мне предложил сделку. Но сначала показал фотографию этого Маринье. Вот эту, что у вас. Затем предложил: "Вы его обработаете, как и всех остальных". Честно говоря, я буквально обалдел от его слов, но он хотел именно этого. И ничего при этом не требовал взамен. Есть от чего обалдеть, а?

Он заколебался.

- Я ведь вам все рассказываю? Так вот, он мне еще и денег предложил. Наличными. Этак запросто., две с половиной тысячи, чтобы я крепче сел на крючок. Остальное после "работы".

- Ну, и заплатил он остальное? - поинтересовался Корантэн.

- Да, 14 июля в баре "Дю Солей", - он помрачнел. - Если бы я знал, что Маринье умер! Да еще вот так, с этой малышкой... Я бы ни за что не взял остальные деньги и даже вернул поганый аванс.

Корантэн с трудом отогнал от себя воспоминания о том, что прочел в протоколе вскрытия. .

- Он вам и адрес Маринье дал, ну и все остальное, что нужно?..

- Нет, он мне только сказал, что тот частенько бывает в казино и играет в будь. Я его там и засек вечером 14 июля.

Он слегка сгорбился.

- Шейла сразу приступила к делу. С ним не было никаких хлопот. Типичный провинциал.

"Депардье" недобро ухмыльнулся.

- Он, похоже, только и ждал, чтобы его подцепили. Скотина полнейшая. Шейла его закадрила за пять минут, и он, задрав хвост, пошел за ней. Тогда она ему дала "секс-лакта". Чтобы понадежнее его прихватить. Но в общем-то мы вполне были довольны, когда вышвырнули его из машины: у него в бумажнике мы взяли тысячу восемьсот франков да плюс еще пять тысяч, которые нам откололись от заказчика. Что и говорить, отличный улов. Лучшее дельце из всех, что мы провернули за сезон. Нам было указано, где его нужно выбросить: возле фермы недалеко от "Лорда". Машину было ведено оставить неподалеку. Хочу заметить, что мы себя по-свински не вели. Мы ему оставили двести франков. Чтобы он, по крайней мере, смог добраться домой.

Корантэн заскрипел Зубами.

- Спасибо вам от его имени, - он повернулся к Шейле. - Правду он говорит?

Она понурилась.

- Клянусь вам, что это правда. Это все, что мы знаем.

Теперь она обращалась к нему на "вы". И это после всего, что они вместе вытворяли...

Он вздохнул.

- Я вам обоим верю. Ладно, на сегодня хватит с вас. Подпишите протокол допроса - и до встречи.

***

Когда Иван Ле Коат повернул свое красное лицо к Корантэну, на нем читалось страшное удивление.

- Не может быть! - сказал он. - Ведь он такая шишка!

Корантэн пожал плечами.

- Я привык иметь дело с шишками. Сожалею, приятель, но помочь нам сможете только вы. Мне нужно его фото. Я должен предъявить его этой троице для опознания.

- Вы просто сумасшедший, - не желая сдаваться, произнес Ле Коат.

- Нет, полицейский, - поправил его Корантэн.

Вернувшись в "Отель дю Парк", он долго разговаривал с Бадолини по телефону. Впервые после приезда в Ла-Боль инспектор улыбался, вешая трубку после разговора со своим шефом. Эта улыбка скорее напоминала оскал. Так Борис улыбался всякий раз, когда в охоте за преступником выходил на правильный след.

Да и Эме Бришо воспрял духом. У него появилась кое-какая надежда, что отпуск все-таки начнется вовремя.

Глава пятнадцатая

?ебенок вдруг бросил на песок свой бутерброд, посыпанный тертым шоколадом, и на четвереньках подполз к группе подростков. Там было что-то очень интересное. Игрушка на первый взгляд гораздо более забавная, чем надоевшие ему ведерко и совочек, с которыми родители заставляли его все время играть. Они утверждали, что лучшее занятие в его возрасте - лепить бабки из песка.

Толстая мордашка, измазанная маслом и шоколадом, вынырнула в самой середине группы.

- Поглядите-ка на этого молодого да раннего, - насмешливо сказала Валериана, но тем не менее подвинулась, освобождая малышу место. Тот уселся на корточках и требовательно протянул руку.

- Эй, это что, твой полдник, что ли? - воскликнул Жерар, поднимая над головой карманный калькулятор. Сюзон по-матерински прижала малыша к себе. Затылок его утонул между не по годам развитыми грудями. Мальчуган успокоился. Он едва не замурлыкал, как котенок, не сводя глаз с калькулятора. Вот это игрушка так игрушка. С кнопочками, светящимися штучками, которые загораются, когда на них нажимаешь.

Стараясь, чтобы на калькулятор не попал песок, Жерар пригладил чуть пробивающиеся усики.

- Третья задача, - назидательно начал он. - Возвращаясь из Китая, Марко Поло потратил сорок два дня, чтобы пересечь самую безводную пустыню Азии. А ведь он проходил по сорок три километра в день! - Жерар выдержал паузу. - Как называлась эта пустыня?

Позади него раздался низкий и сочный мужской голос:

- А я знаю.

Жерар обернулся.

- А! Здравствуйте, господин инспектор. Прошу вас, ничего не говорите. Это ведь игра, и ответ нужно найти по-другому.

- А что это за игра? - спросил Корантэн, присаживаясь рядом. - Я могу принять в ней участие?

- Конечно, - сказал Жерар, покрутив у него перед носом калькулятором. Нам теперь разрешили ими пользоваться в школе. Ну мы и поняли, что это может пригодиться не только на уроках математики. Смотрите!

Он показал калькулятор лицевой стороной. Малыш жадно протянул к нему обе ручонки.

- Не лапай! - крикнул Жерар. - Вот мучение с ним.

Сюзон обняла ребенка.

- Не смей его трогать. Он же ничего не понимает.

Жерар вздохнул.

- Да, у него действительно такой вид, словно он с луны свалился. Парнишка провел указательным пальцем по верхнему краю аппарата. - Ну вот, а теперь присмотритесь хорошенько.

Он нажал на цифру 1. Затем перевернул калькулятор вверх ногами.

- Что читается теперь?

- По-прежнему 1, но вверх ногами.

Жерар снисходительно улыбнулся.

- Конечно, но это также и заглавное i. Итак, внимание! Я продолжаю урок орфографии. - Он нажал на цифру 3. В перевернутом виде она давала букву Е. Затем 4 превратилась в Н, 5 дало S, из 6 получилось G, из 7 - L, из 8 - В и из нуля - заглавное О.

- Конечно, - продолжал Жерар, - aы уже заметили, что ничего не получается из 2 и 9. Похожих букв нет. Единственная трудность в этой игре заключается в том, чтобы разгадать код. Как только разгадаешь, все страшно упрощается: готовый ответ можно прочитать прямо на клавишах.

Жерар нажал на кнопку стирания.

- Когда хорошо поймешь принцип решения, можно играть, - заключил он. - Вы сейчас сами убедитесь, так как вы знаете правильный ответ.

Он повернулся к своим приятелям.

- Повторяю условия задачи...

Сюзон отгадала первая.

- Умножь 42 на 43, - попросила она, - посмотрим, что получится.

- Ну нет, посчитай в уме, - возразил Жерар, - а иначе, что это за игра?

Сюзон сосредоточилась, теребя белокурые кудряшки малыша, который начал уже слаженно посапывать у нее на груди.

- 1806, - a конце концов вычислила она.

Корантэн присвистнул.

- Браво! Ответ правильный.

Жерар удивленно посмотрел на него..

- Вам тоже браво. Вы что, здорово разбирались в математике?

Корантэн рассмеялся.

- Нет, я просто схитрил, - и показал на песок перед собой: он произвел все расчеты, водя пальцем по песку.

Жерар пожал плечами в знак того, что простил его.

- Но это еще не все, Сюзон. Как можно прочесть 1806, начиная с конца?

Сюзон тряхнула головой, отбросив со лба непокорную прядь.

- GOBI.

Выходит, это пустыня Гоби, так, что ли?

Жерар пробежал пальцами по клавишам и показал Корантэну результат: 1806. Затем медленно перевернул калькулятор. Появились четыре буквы: G, О, В и 1.

- Потрясающе, - изменившимся голосом прошептал Корантэн и протянул руку к калькулятору. - Очень интересно. Мне бы хотелось кое-что проверить, - пояснил он, сосредоточиваясь. - Сейчас, нужно вспомнить. Ага.., вот.

Он разровнял ладонью песок и пальцем написал на нем: ЗХ P792V 3.

- Как это переводится с помощью калькулятора?

- А это что, какой-то ребус?

- Да, в некотором роде, - aздохнул Корантэн. - И мне никак не удается его разгадать.

Жерар сосредоточенно взялся за дело. Девушки столпились вокруг него. Сюзон оставила малыша, и тот спал на солнышке, раскинув руки и ноги.

- Итак, - nказал Жерар, опершись подбородком на руки. - Нам нужно узнать, все ли мы будем читать задом наперед, справа налево, как если бы развернули экран калькулятора, или достаточно просто перевернуть вверх ногами все цифры по одной. Потому что совершенно ясно: с буквами ничего делать не надо.

Он прикусил нижнюю губу.

- В принципе, если ребус решается с помощью калькулятора, нужно все перевернуть. Всю запись справа налево.

- Окей, - согласился Корантэн. - Давай так и сделаем!

Жерар привычно и быстро набросал на песке буквы и цифры. Видно было, что он здорово наловчился пользоваться калькулятором.

- Хм! - только и выдохнул он. - Это ничего не дает. Мы где-то допустили ошибку.

Корантэн вздохнул. На песке читалось следующее: Е V ISOLPXE.

Он почесал лоб.

- А что, если теперь все прочитать наоборот?

- Почему бы нет? - согласился Жерар. - Может, что-нибудь и получится. В ребусе, как правило, всегда двойная шифровка.

Он вновь начал писать пальцем на песке.

- Вот это да! - протянул он. - Смотрите, что получается...

У всех на глазах на песке появилось слово: EXPLOS 1 V Е - ВЗРЫВЧАТКА.

Жерар пристально взглянул на Корантэна.

- Вам это что-нибудь говорит?

Корантэн медленно встал.

- Еще как! Мне кажется, я нашел разгадку...

Жерар тоже встал.

- Скажите, - a голосе его звучало волнение, - можно спро... А впрочем, я, кажется, и сам понял. Это связано с вашим расследованием.

У Жерара был такой вид, словно он вот-вот заплачет.

- Вероника... - прошептал он. - Вы найдете того, кто это сделал?

Корантэн мягко коснулся его плеча.

- Думаю, да, старик. Во всяком случае, спасибо тебе огромное. Ты помог мне сделать настоящий прыжок вперед. Я тебе потом все объясню.

Жерар протянул ему калькулятор.

- Держите! Мне кажется, он вам здорово пригодится. Отдадите, когда сможете.

***

O мадемуазель Симоны Фюрэ было лицо старой ханжи, которая произносит про себя скороговоркой молитву, чтобы Господь Бог побыстрее прислал за ней самый лучший вертолет в мире. Так ей хотелось, чтобы ее отсюда забрали. Куда угодно! Пусть даже пилот окажется сексуальным маньяком. Лишь бы не видеть этого черноглазого кудрявого полицейского, который в ее глазах все больше и больше становился воплощением сатаны.

Эме Бришо подмигнул Корантэну и придвинул стул к письменному столу секретарши Луиса Капелло.

- Постарайтесь не нервничать, - посоветовал он, добродушно улыбаясь в усы. - Для вас же лучше будет.

Симона Фюрэ подумала: хоть этот производит впечатление приятного человека. Уж если и этот начнет разговаривать с ней, как тот, второй, с замашками плейбоя, Мужчины с большой буквы, что ее, собственно говоря, больше всего пугало, значит, дело и впрямь принимает для нее плохой оборот.

- Да, - a конце концов признала она, - месье Маринье частенько играл со своим калькулятором, когда у него выдавалась свободная минутка. У него это было страстным увлечением.

Складки на ее тощей шее задрожали.

- Он даже меня пытался приобщить к этим играм, - она заморгала со скромным видом. - Но у меня нет никакой тяги к цифрам.

Корантэн подумал, что у этой вяленой воблы вообще, наверное, ни к чему тяги быть не может. Разве что принять участие и выиграть кубок на международном чемпионате сволочей. Ему вспомнилось выражение, частенько слышанное им в детстве. Про ужасно склочную и неуживчивую соседку его мать говорила: "От одного ее взгляда молоко скисает", - и прозвала эту соседку "Творожная рожа".

И вот тут перед ним сидела точная копия этой соседки. Словно ее сестра-близнец.

- GOBBI - ГОББИ, через два Б, это вам что-нибудь говорит? - небрежным тоном спросил Корантэн.

Число 18806, прочитанное наоборот. Цифра, которая все время встречалась в записной книжке Маринье. Корантэн просидел над ней в гостинице с калькулятором в руках битых два часа, пока не расшифровал все записи. И только после этого приехал сюда, в Сен-Себастьян-сюр-Луар. Любопытная деталь: если бы не одна лишняя буква, получилось бы в точности географическое название из игры Жерара. Что, собственно, и натолкнуло Корантэна на мысль о...

Маленькие мутные глазки Симоны Фюрэ и вовсе сделались похожи на простоквашу.

- Это название карьера по добыче фосфатов. Между Нантом и Фуасьер. "СЕКАМИ" получает оттуда сырье. Фосфат необходим для производства взрывчатых веществ.

"Таких, как нитрин, динамит и пластик", - подумал Бришо. Вот они загадочные буквы: Н, Д, П из блокнота Маринье. Начальные буквы этих трех слов.

- Очень интересно, - пробормотал себе под нос Корантэн. Он пододвинул поближе свой стул. Глаза его заблестели, и "Творожная рожа" отшатнулась от него, словно ее коснулись языки адского пламени. - Если мне не изменяет память, - продолжал он, - месье Капелло, как и все, кто отвечает за производство взрывчатых веществ, должен в обязательном порядке вести журнал учета. Туда вносится количество фосфатов, нитрина, динамита, пластика и прочих использованных и хранящихся на складе веществ. Я правильно говорю?

Симона Фюрэ утвердительно кивнула.

- И в любой момент министерство горнорудной промышленности, жандармерия и полиция могут проверить производство? И журнал?

- Естественно, - проскрипела "Творожная рожа". - Таков закон.

Чтобы немного снять напряжение старой девы, Корантэн откинулся на спинку стула.

- Покажите мне, пожалуйста, журнал, - ласково попросил он.

Лицо Симоны Фюрэ стало белым как мел.

- Но я не могу, - залепетала она. - Только месье Капелло...

Корантэн наградил ее своей самой обворожительной улыбкой.

- Я ведь представитель полиции, - заметил он. - Разве я непонятно выразился?

Симона Фюрэ наградила его испепеляющим взглядом.

- Ну, если вы настаиваете... - проворчала она, нехотя поднимаясь со своего стула.

Ее черные с пряжками ботинки процокали по паркету. Она вернулась с толстенным журналом в черной обложке и протянула его Корантэну.

- Спасибо. Вы очень любезны, - язвительно сказал Корантэн.

Бришо встал и пристроился у него за спиной.

Они долго изучали журнал. Корантэн подолгу разглядывал каждую страницу.

Время от времени, и притом частенько, в журнале попадались почти незаметные подчистки, выполненные искусной рукой. Все они касались цифр по учету динамита, пластиковой взрывчатки, фосфата и нитрина.

- Кто заполняет журнал? - спросил он, захлопывая черную обложку.

- Я, - отрывисто сказала старая дева. - Но месье Капелло всегда проверяет мои записи.

Она подняла к нему свое морщинистое лицо.

- Конечно, раньше его проверял и месье Маринье. Я делала записи под его диктовку.

Корантэн вернул ей журнал.

- Вы мне сказали, что месье Капелло продиктовал вам письмо об увольнении месье Маринье 13 июля?

Она утвердительно кивнула.

- Да, по телефону. Утром 13 июля.

- Вы в этом уверены? Это крайне важно.

Поблекшие глаза секретарши выплеснули на него всю скрывавшуюся в глубине ее души ненависть.

- Я в этом абсолютно уверена!

Корантэн встал.

- Отлично, - вздохнул он. - Надеюсь, что вы сказали правду. Для своего собственного блага...

***

Aдва они ушли, Симона Фюрэ бросилась к телефону и лихорадочно принялась накручивать диск, набирая номер своего шефа Луиса Капелло.

***

Корантэн смотрел на проносящиеся по обе стороны дороги деревья и не замечал их, так далеко были его мысли. Они возвращались в Ла-Боль. Конечная цель - aилла Луиса Капелло. Эме Брйшо переключился на третью передачу, ожидая подходящего момента, чтобы обойти чадящий впереди них автобус, битком набитый туристами из Германии.

- Закрой подачу воздуха, Меме, - посоветовал Корантэн, - иначе твоя красивая рубашка вся будет в масле.

Эме Бришо повернул ручку подачи воздуха и спросил:

- Ты мог бы мне объяснить, что все это значит?

- Конечно! А что?

Бришо погрыз свой ус.

- Ну что ты вообще задумал? Согласен, некоторые цифры исправлены. Но что из этого? Незаконная продажа взрывчатки?

Корантэн потрепал его по затылку.

- Подключи вторую половинку твоих мозгов, Меме, я тебе сейчас все объясню. Если ты помнишь, перед отъездом я хорошенько изучил Положение о гражданских объектах по производству взрывчатых веществ - только потому, что "СЕКАМИ", в которой работал Маринье, занимается именно этим. Ладно! Слушай дальше. Все цифры за 1975 год у меня в голове. Это последние опубликованные данные. В тот год Франция произвела пятьдесят тысяч тонн взрывчатых веществ. Три тонны из этого количества были украдены. Ты ведь слышал о покушениях, взрывах пластиковых мин террористами? Ну и как ты думаешь, где они для этого берут взрывчатку? Не говоря уже о товаре, который уплывает за границу. Это целый подпольный рынок.

Бришо прибавил газу. Автобус мчался вниз по спуску и чадил пуще прежнего.

- Понятно: "СЕКАМИ" незаконно приторговывает взрывчаткой.

Наконец он обошел автобус. Корантэн приоткрыл заслонку подачи свежего воздуха в салон.

- Капелло незаконно приторговывает, - поправил он Бришо.

- А почему не предположить, что Маринье? Сказал же он жене незадолго до своей смерти, что скоро они разбогатеют.

Корантэн покрутил ручку радиоприемника, пытаясь найти музыку.

- И тут Шейла! - раздраженно сказал он и перешел на другую станцию. - Это наводит меня на неприятные размышления.

Машину заполнил золотой голос Далиды. Борис приглушил звук.

- Отлично подмечено, Меме. Я уверен, что Маринье заметил все подчистки и исправления своего шефа. Согласись, что записи в его блокноте красноречиво об этом свидетельствуют.

Бришо изобразил на своем лице сомнение.

- Китайская грамота, вот что это.

- А вот и нет! Д-12 означает 12 килограммов динамита, Гобби Ф-ЗО - это 30 кило фосфатов, похищенных из общего количества, закупленного в этот день в карьере Гобби. Согласись, что моя версия вполне правдоподобна. Капелло, должно быть, пронюхал, что Маринье обо всем догадался. Не знаю только, как ему это удалось. Вот он и решил его уволить.

- Что не могло помешать Маринье шантажировать его или даже выдать!

- Не перебивай, дай договорить. Выставив его за дверь, Капелло превращал его в безработного. То есть в человека, потерявшего голову и готового на любую глупость. Даже на самоубийство. Все логично. Возможен и второй вариант. Может быть, Капелло ни о чем не знал. Тогда, значит, Маринье сам пришел к нему в Ла-Боли и начал его шантажировать. И тогда Капелло решил его убрать. Тот факт, что письмо было продиктовано и отпечатано 13 июля, имеет значение только для "Творожной рожи". Если, как она утверждает, письмо напечатано 13-го числа, значит, секретарша не является соучастницей, потому что Маринье в это время еще был жив. Но если она сделала это позже, однако проставила другую дату, значит, она соучастница. Так, Капелло, убрав Маринье, решил подстраховаться. Избежать и тени подозрения. Чтобы его не допрашивали и не задавали вопросов по поводу якобы самоубийства его служащего. И чтобы не обнаружился заодно его фокус с подделанным журналом.

Бришо притормозил на перекрестке.

- Ты сказал: якобы самоубийство. Но ведь Маринье и в самом деле повесился! Разве не так?

Корантэн вздохнул.

- Поди теперь узнай... Во всяком случае, его, как минимум, вынудили это сделать. В этом я уверен на все сто.

- Но каким образом?

Корантэн постучал по приборной доске.

- Я же тебя просил подключить вторую половину мозгов. Ты когда-нибудь это сделаешь? Подумай сам! Ему подсунули Веронику. Специально. А до этого он крепко выпил и вдобавок нажрался этого "секс-лакта". Хватило, чтобы снять у него в сознании все табу и запреты и придать ему храбрости полезть на эту потаскуху Шейлу. Он уже дошел до кондиции, когда на глаза ему попалась Вероника. Смесь оксазепама, алкоголя и "секс-лакта" подорвала его сознание почище динамита. Я не намекаю на его работу. Тут уж не до шуток. Но воображение явно разыгралось.

Бришо сбросил скорость, нажал на тормоза и выключил зажигание.

- Прибыли.

Перед ними возвышались массивные, украшенные желтыми вьющимися розами ворота виллы Луиса Капелло.

Метрдотель с подозрением осмотрел их через чуть приоткрытую дверь.

- Месье Капелло нет дома. Он только что вышел.

Корантэн притворно удивился.

- А! Понимаю! И когда же он вернется?

Но тот лишь пожал плечами.

- Мне ничего не известно. В этот день месье обычно ходит на могилу мадам, больше я ничего не могу сказать. Иногда он возвращается после полуночи.

Корантэн сходил к машине и вернулся с картой-схемой.

- Вот, - показал он, пошарив с минуту глазами по карте. - Кладбище находится за вокзалом Эскублак. Поехали туда. Хранитель нам покажет могилу.

Он вновь повернулся к метрдотелю.

- Дело срочное, и нам некогда церемониться.

Глава шестнадцатая

Луис Капелло выплюнул обычную жевательную резинку и выдвинул ящик письменного стола, в котором хранились запасы другой - "секс-лакта". Отличная штука для здоровья, особенно в таком возрасте. Как жаль, что такое замечательное возбуждающее потенцию средство не попало ему в руки гораздо раньше.

Шарик из двух пластинок "секс-лакта" долго метался у него во рту, прежде чем окончательно не осел на последний зуб справа. Луис Капелло с придыханием сказал:

- Спасибо, Виктор. Ты правильно сделал, выпроводив этих месье. Хулиганы, выдающие себя за полицейских, - вот кто они такие. И нечего с ними церемониться.

Виктор Керверн учтиво поклонился. Это был старый бретонский моряк, который изрядно побороздил моря (хаживал в Мерс-эль-Кебир на судне "Командан Тест", в Дакар на "Глорьез", в Алжир вместе с Дарланом, который фактически умер у него на руках). Ему было в высшей степени наплевать на то, что могло случиться с его хозяином. Он был твердо уверен, что от судьбы не уйдешь. Единственное, что его интересовало, - ежедневная порция опиума. Лично он был уверен, что полицейские, которые уже второй раз за день приходили на виллу, были самыми что ни на есть настоящими. Но разве курильщик опиума может доверять даже самому себе? Если Капелло считает их подозрительными, значит, тем хуже для него самого.

Виктор Керверн умудрился прослужить метрдотелем на всех морях и океанах земного шара и досконально знал свою работу. Если предположить, что полицейские-все-таки настоящие и его хозяин загремит в тюрягу, что тогда? Все равно ему, Виктору, нечего отчаиваться. Он сможет дать объявление в газете. И не в какой-то там местной газетенке, а в парижском "Монд". Это обойдется в семьсот - семьсот пятьдесят франков, зато формулировку текста он себе представлял заранее: "Сын обнищавшего адмирала (крупным шрифтом - aывший курсант военного училища Притане) ищет место метрдотеля в благородном семействе. Рекомендации: тридцать пять лет службы в военно-морских силах". С перечнем кораблей. А в конце: "Рассматриваются только достойные внимания предложения..." Он уже давал такое объявление семь лет назад. И из-за какой-то нелепой автомобильной аварии Виктор Керверн лишился прекрасных хозяев, которые наняли его благодаря объявлению в "Монд". Они прочли это объявление, когда подыскивали прислугу для своего дурака сына. Потеряв место, он случайно разговорился с Капелло в одном из бистро в Сен-Назере, и тот нанял его к себе. Бистро это было довольно специфичное, оба забрели туда в поисках малолетних девочек.

Луис Капелло заерзал в своем кресле.

- Малышка готова? - nпросил он.

Виктор поклонился.

- Все как вы приказали, месье.

Старый спекулянт взрывчаткой просиял.

- Приведи ее. Кажется, я готов.

Виктор проворно поднялся вверх по лестнице. Луис Капелло сунул в рот еще одну пластинку жвачки и принялся разглядывать свой кабинет-салон. Кончилось беззаботное житье. Близится момент расплаты. Он это почувствовал еще до утреннего звонка Симоны Фюрэ. Есть такой тип полицейских, на которых достаточно лишь один раз взглянуть, чтобы понять, что тягаться с ними бессмысленно, что они все равно заполучат твою шкуру. Таков был и этот мощно сложенный черноглазый бретонец по фамилии Корантэн, с каким-то странным славянским именем.

Луис Капелло некоторым образом был даже доволен собой: он не ошибся в оценке черноглазого сыщика, что подтвердилось, когда утром ему позвонила эта засушенная жаба, его секретарша. Подчистки в журнале не укрылись от глаз инспектора. Более того, у него хватило ума заранее об этом догадаться. По сути дела он и поехал-то в Сен-Себастьян-сюр-Луар лишь затем, чтобы убедиться, что все именно так и состоит. Остается снять перед ним шляпу: у него отличный для полицейской ищейки нюх.

И вот теперь в запасе у Капелло было каких-то два часа. Не больше. Сыщик с глазами цвета горячего угля скоро вернется. Он снова пробежал взглядом по комнате и остановился на окне, через которое открывался замечательный вид на океан. Один из лучших в Ла-Боли. Роскошный особняк принадлежал ему, итальяшке, эмигрировавшему сюда в 1945 году. Он появился во Франции без единой лиры в кармане и не зная ни слова по-французски... Год за годом он вкалывал ради Софии. Так звали его жену. Прекрасная, романтическая история чистой любви. Когда в тридцать пять лет ее жизнь оборвалась из-за рака матки, у них все еще не было детей. Он замкнулся в своем горе. Затем, лет через пять, вновь почувствовал вкус к жизни. Но стал совершенно другим человеком: раз жизнь так мерзко с ним обошлась, он за все отыграется на других.

Овдовев, Луис Капелло обнаружил за собой одну страстишку, о которой раньше и не подозревал: девочки-малолетки, не старше шестнадцати. Возраст, когда они начинают становиться женщинами. Такой порок дорого стоит. Нужно, как правило, щедро платить мамашам-сводницам. И Луис Капелло принялся подделывать записи в журнале учета взрывчатых веществ.

Он почувствовал, как у него скрутило в паху от одного лишь звука шагов на лестнице. Так отрывисто и неуверенно стучат очень высокие каблучки туфелек-лодочек.

Девчонка шла следом за Виктором, который тут же удалился с видом вышколенного слуги.

- Подойди ко мне, не бойся, - прошептал, вставая, Капелло.

Она подошла, неловко ступая на своих высоченных каблуках.

- Пройдись-ка немного, - прерывисто прохрипел он, не в силах совладать с собственным голосом. - Пройдись до камина, затем вернись к противоположной стене и снова к камину. Пока я не скажу "достаточно".

Он "снял" ее на пляже, как это обычно случалось в период отпусков. Нюх у него был безошибочный. Сначала он ее хорошенько рассмотрел в купальнике в воде и после купания. Когда она вышла на берег, он заговорил с ее матерью. Просто ужас, сколько красивых девчонок болтается на пляже в сопровождении одних лишь матерей. И эти мамочки частенько торгуют ими, как селедкой...

Чтобы заполучить Дельфину на один только вечер, Капелло заплатил две с половиной тысячи франков задатка. Еще две с половиной нужно было отдать мамаше сегодня. Сразу после свидания. Она была здесь же, на первом этаже виллы. Виктор угощал ее шампанским. Мамаша была вполне довольна. Все ее расходы на отпуск с лихвой покрыты. И всего за один вечер.

Дельфина мужественно выполняла все, что от нее требовалось. С практической точки зрения это было не очень сложно. В конце концов ходьба на высоких каблуках - не более чем один из элементов, которым следует обучиться, если принадлежишь к женскому полу. Похуже дело обстояло только с нарядом.

Дельфина была одета как проститутка из итальянского борделя сороковых годов. Именно в это время сформировались сексуальные вкусы Луиса Капелло. Густая челка, падающая на лоб; накрученные на щипцах волосы, открывающие уши и ниспадающие волнами на плечи. На ногах фильдеперсовые чулки - настоящая антикварная вещь, - купленные буквально на вес золота в какой-то подозрительной бельевой лавке на площади Пигаль в Париже; черный в мелкий цветочек пояс с резинками и отсутствие трусиков. Вокруг небольших грудей, розовые соски которых подрагивали с каждым шагом высоких каблуков по паркету, гирлянда чахлых матерчатых маргариток, напоминающая венки, которые надевали на праздник Тела Господня в Равелло, родной деревушке Луиджи-Луиса Капелло.

Размалеванная, как кукла из мультфильмов Уолта Диснея, с накладными искусственными ресницами, обильно намазанными ярко-красной помадой губами и кружочками румян на скулах, Дельфина чувствовала себя не очень уверенно. И в довершение ко всему эти дурацкие шелковые перчатки до самых подмышек и нестерпимый запах духов, от которого бедную девочку подташнивало.

- Отлично, - пробормотал Капелло, закуривая, - а сейчас ты будешь паинькой. Ты ведь будешь паинькой?

Дельфина чуть было не посмотрела на него, но вовремя удержалась. Мать не раз повторила перед тем, как привести ее сюда: "Месье желает, чтобы ты не поднимала на него глаз".

- Да, месье, - дрожащим голоском произнесла она.

Капелло указал ей на низенький пуфик.

- Стань на него, - велел он. - Попкой ко мне и раздвинь ноги. Я хочу видеть лишь твою красивую попку.

Мать провела с Дельфиной не одну репетицию, и она легко приняла необходимую позу. Кстати, не без некоторого удовольствия. Наверное, на нее действовало средство, которым мать пичкала ее перед подобными визитами, становившимися в последнее время все более и более частыми. Дельфина и сама не знала почему, но после приема таблеток у нее не возникало никаких проблем: ни стыда, ни смущения. Этот, как его называла мать, "клиент" был уже седьмым с начала месяца. И ей хорошо было известно, чего они все хотели... Им нужен был ее рот. И чтобы она стояла на коленях. Почти всегда дело кончалось именно этой позой. Иногда, правда, встречались и другие чудаки: этим обязательно надо было дать ей шлепка по попке...

Маленькая пятнадцатилетняя проститутка Дельфина была до сих пор девственницей. Старые негодяи, покупавшие ее, предпочитали совсем иное.

Скрестив руки и уткнувшись лицом в ковер, она искоса смотрела на простиравшийся за огромным окном океан, который неутомимо накатывал свои волны на пляж Ла-Боли. Яхты спешили к причалам своих клубов. Подростки ее возраста романтически флиртовали под зонтиками, которые кланялись каждому порыву ветра.

Она вздрогнула: твердая и горячая рука зашарила между ее ног. На нее накатил смешанный запах жвачки, английских сигарет и старческой кожи.

- А-а! Нет! - закричала она, выпрямляясь.

Луис Капелло попятился.

- Эй ты, маленькая мразь, - скрипнул он зубами. - Ты что, с ума сошла?

Дельфина села верхом на стул и сгорбилась.

- Извините, - пролепетала она, - вы мне сделали больно.

Он задрожал. Малышка была просто восхитительна. И отлично исполняла свою партию. Опытная тварь, несмотря на свой возраст.

- Я тебя сейчас накажу, - проворчал он, пятясь мелкими шажками к своему бретонскому буфету.

Когда он вернулся с хлыстом в руке, Дельфина снова стояла в нужной позе.

Приподняв для удобства попку, она спрятала лицо в шелк своих длиннющих перчаток.

Хлыст не понадобился, но заниматься любовью было уже поздно: Капелло увидел возвращающихся на виллу полицейских. Спотыкаясь, он попятился.

- Ну хоть маленькую отсрочку, господин палач... - пробормотал Капелло. Отсрочку...

Пронзительный звук звонка заполнил собой весь холл и через двойную дверь достиг кабинета.

Капелло отбросил в сторону хлыст и, задыхаясь, прохрипел:

- Вставай, малышка, мы закончили.

Дельфина приподнялась на локтях.

- Ну прошу вас, а не то меня мать накажет.

Потрясенный, он посмотрел на нее.

- Нет, не накажет, я тебе.

Обещаю. Быстренько иди наверх! Там тебя ждет конверт. - Капелло нажал кнопку звонка. Виктор встретил Дельфину на пороге.

- Заставь обоих полицейских ждать в малом салоне как можно дольше, попросил Капелло и после некоторого колебания добавил: - Виктор.

- Слушаю, месье.

- За Дельфину заплачено. Ее матери это известно. Так что, если она в твоем вкусе...

Виктор поклонился. Луис Капелло вышел через столовую.

***

Nухой стук восьмицилиндрового двигателя оторвал Корантэна от созерцания морского сражения на картине XVIII века, украшавшей салон. Он бросился к окну. "Мерседес" Капелло летел к воротам, оставшимся открытыми.

- Меме, - ?явкнул он, - у тебя что, ног нет?

Бришо подскочил.

- Ни черта не будет, Борис. Ты же видел его тачку!

***

Aорис Корантэн, не веря своим глазам, наблюдал, как совершается чудо: там, вдалеке, створки ворот вдруг стали сами по себе закрываться. Перед самым капотом "мерседеса" они сомкнулись.

В дверях гостиной появился Виктор Керверн. Он выглянул в окно и с некоторым удивлением воскликнул:

- Вот это да! Оказывается, я нажал на кнопку закрывания ворот.

Борис пристально посмотрел на него.

- Это вам зачтется. Но при одном условии: не вздумайте нажать на кнопку открывания ворот!

Он снова посмотрел на резко затормозивший "мерседес".

- Меме, - nквозь зубы пробормотал Борис, - кажется, тут сейчас будет небольшой шухер.

Тем временем Луис Капелло выскочил из "мерседеса" и помчался к вилле с пистолетом в руке.

- Парабеллум, - прокомментировал Бришо в усы. - Сразу видна старая школа. - Он вздохнул. - Похоже, мы слегка перемудрили.

Луис Капелло, с белыми от бешенства глазами, влетел в гостиную. "Черный человек" с пляжа, человек, который "снял" и, похоже, погубил Веронику. Он на мгновение задержал взгляд на Корантэне и бросился вверх по лестнице.

Наверху почти одновременно послышались крики женщины и ее дочери. Капелло вновь показался на лестнице, толкая перед собой Дельфину. Ствол своего "парабеллума" он уткнул в ее обнаженный бок.

- Виктор, - прерывающимся голосом сказал он, - ты оказался сволочью, но мне нужна твой помощь. Если ты не откроешь ворота, я укокошу девчонку.

Корантэн хотел было выхватить висевший на поясе "смит-вессон", но со вздохом опустил руку. Попробуй выстрели в таких условиях. Капелло успеет разнести эту девчонку вдребезги...

Виктор обернулся к ним, и на него упали лучи заходящего солнца, подчеркнувшие красноту лица старого пьяницы.

- Прошу меня извинить, - сказал он, - но я не смог ему помешать.

Корантэн смерил его уничтожающим взглядом.

- Вы ответите за это как за сообщничество. Это я вам точно обещаю!

Он сорвался с места.

- Где здесь телефон? И поживей!

Виктор указал на дверь маленького салона. Корантэн метнулся туда. По дороге на него едва не рухнула истерично вопящая мать Дельфины.

- Меме, - взревел он, - заткни ей пасть, или я ее вырублю!

***

Nгорбив плечи, Корантэн вернулся в гостиную.

- Я переговорил с комиссариатом. Они перекроют все дороги.

Он вздохнул и вытащил сигареты.

- Ни фига это не даст. Он успеет смыться. Но все равно в конце концов мы его прихватим.

- Скотина, захватил девчонку. Так нас одурачить!

Мать Дельфины начала подвывать.

- А вам лучше заткнуться! - крикнул Корантэн. - То, что произошло, входит в перечень профессиональных рисков матери-сутенерши. Вы что, этого не знали?

Она съежилась в своем кресле. От страха ее прошиб пот. Корантэн подошел к низенькому бару в испанском стиле с изогнутыми ножками и открыл дверцу.

- Смотри-ка, Меме, - nказал он, - тут столько выпивки, что, я надеюсь, мы сумеем придумать что-нибудь стоящее. Тебе чего налить?

За спиной у него послышался слегка надтреснутый голос метрдотеля.

- Я вам налью, чего вы только пожелаете, господин инспектор. Ну, а что касается идей, мне кажется, я смогу вам помочь.

Корантэн повернулся на каблуках в его сторону.

- Выкладывайте!

- Волки всегда возвращаются в свое логово, - заговорил старый моряк угодливым голосом.

- И где же это логово?

- В Геранде. Улица Жюиф, дом ?3. Это сразу за монастырской церковью.

Корантэн плюхнулся на диванчик.

- Вам это дорого обойдется, - глухо сказал он. - Я имею в виду то, что вы позволили ему уехать с малышкой.

Виктор Керверн не торопясь налил стакан "Ливас Регаль" и церемонно подал Корантэну.

- Я знаю, - невозмутимо ответил он и подвинул поднос со льдом. - Но я неисправим. Мне всегда нравились эффектные зрелища. Можно мне поехать с вами? Я хорошо знаю повадки старика, а это наверняка пригодится.

Корантэн молча кивнул головой в знак согласия.

Минут через десять после звонка из жандармерии, которая сообщила, что у них нет ничего нового, телефон зазвонил снова. На этот раз звонил Капелло.

- Геранд отсюда всего в восьми километрах, - объяснил Виктор.

Корантэн взял трубку.

Старик выдвигал свои требования: если ему не дадут уехать, он убьет Дельфину. Больше ему нечего добавить. Пусть теперь полиция выпутывается сама. Он им дает один час, чтобы снять все посты на дорогах, которые, он уверен, они уже успели наставить по всему району.

Корантэн положил трубку и пересказал все, что услышал.

- Не понимаю, - nказал Виктор. - Ведь в Геранде запрещено автомобильное движение. Вы обнаружите его "мерседес" где-нибудь перед крепостной стеной. Как Луис собирается удрать, если он сейчас сидит в своем доме? Он просто сошел с ума.

Корантэн искоса взглянул на Бришо.

- Вот это-то меня больше всего и беспокоит, - пробормотал он.

Глава семнадцатая

N овеем рядом с монастырской церковью Геранда, некогда возвышавшейся над соляными разработками Ла-Бриера, расположен тихий, сырой и мрачный переулок, по обе стороны которого стоят глухие стены с нависающими над ними крышами соседних домов. Полусвод на двух гранитных опорах обрамляет растрескавшуюся за века дубовую дверь с массой огромных гвоздей; их шляпки образовали геометрические узоры. В углублении полуарки изваян герб очень древнего и могущественного рода дю Геников, некогда правивших в Геранде. Их девизом служило всего одно слово: "Efad", что в переводе с латыни означает: "Действуй!" Вокруг герба - завитушки баронского венка. На щите изображены звериные пасти, словно на кол, нанизанные на серебряный меч, зажатый в обнаженной руке, через которую переброшен горностай. Так его описывали хранившиеся в соседней церкви регистры аббатства.

Двусторонняя лестница вела на крыльцо с остатками разрушенных временем скульптур. Прямо с крыльца можно было попасть на второй этаж. Сквозь трещины лестницы пробивались мох, трава и даже цветы. За дверью - огромный, как стадион, зал с потолком из крашеных дощечек. Два старых дубовых серванта, деревянные стулья ручной работы, круглый стол на одной ножке, имитирующей виноградную лозу. На стенах - лампы, подвешенные за стеклянные ушки к канделябрам. Камин из резного камня в стиле эпохи Людовика XV, украшенный зеркалом в деревянной позолоченной раме. Единственная дань XX веку: два диванчика, обитых бледно-желтой кожей, низенький столик из кованого железа и между двумя окнами с тяжелыми красными шторами панцирь морской черепахи, превращенный в лампу.

Луис Капелло подошел к Дельфине, сжавшейся в комок на диване под клетчатым пледом, извлеченным из глубин багажника "мерседеса". Этот плед и позволил ей пройти через весь городок до дома Капелло, не привлекая излишнего внимания.

- Сбрось его, - ласково попросил он, - эта тряпка не вяжется с остальной обстановкой.

Охваченная ужасом Дельфина подчинилась и вновь предстала перед глазами старика в той одежде, в которой была на его вилле. Он долго пожирал глазами юное вздрагивающее от холодай испуга тело.

- Хочешь жевательной резинки?