Марафон с риском для жизни

© Александрова Н.

© ООО «Издательство АСТ»

Надежда Николаевна привычным жестом поправила волосы, уселась на жестком диванчике поудобнее и раскрыла книгу. Поезд быстро понесся через поля и леса к городу Санкт-Петербургу. Дорога знакомая – по ней Надежда ездила с дачи уже тысячи раз. Она села на конечной станции, народу в вагоне было немного – будний день, не поздно. Минут через сорок набьются дачники из садоводства, заставят весь вагон сумками да тележками, станет душно и шумно. За окном собирался дождь, и Надежда никак не могла понять, уезжает от него электричка или, наоборот, приближается.

Серые облака висели низко-низко и вот-вот грозили пролиться нудным мелким осенним дождем.

Настроение у Надежды было так себе, очевидно, из-за погоды. Лето вообще выдалось в этот год на редкость дождливым, правда, в июле порадовало тремя жаркими неделями. Август был прохладный, предрекали теплую осень, и вот на тебе – снова дожди.

Надежда вздохнула и уткнулась в детектив, который никак не могла дочитать, потому что он ей совершенно не нравился. Героиня по ходу дела очень много бегала, знакомилась с огромным количеством людей, так что в глазах рябило от имен, и было совершенно непонятно, посторонние это люди или один из них впоследствии окажется убийцей. Все это Надежду сильно раздражало, потому что она очень гордилась своим умением угадывать убийцу не позже чем на двенадцатой странице. В этом же детективе, где персонажей насовали столько, что им было тесно на страницах, ей ничего не светило, оттого она и сердилась.

На очередной остановке открылись двери и в вагон вошли люди. Прямо напротив Надежды сел мужчина, прилично одетый и чисто выбритый, то есть непохожий на дачника. Мужчина был без вещей, без книжки и без газеты, так что пришлось Надежде уткнуться в детектив, чтобы не встречаться все время глазами с незнакомым человеком.

Дальше пассажиры пошли косяком. И вот уже рядом с мужчиной пристроилась девушка с журналом, а рядом с Надеждой прочно утвердилась суровая старуха в резиновых сапогах и штормовке. Старуха придвинулась к Надежде как можно ближе, а на свободное место всунула свою неподъемную сумку. Сама же прислонилась к спинке сиденья, уставилась прямо перед собой и закаменела. Если бы Надежда закрыла глаза, она не смогла бы с уверенностью сказать, что́ находится рядом с ней – человек, памятник или вовсе монолитная скала. Оттого что со стороны старухи у нее затекло плечо, Надежда пошевелилась и вздохнула – в дороге соседей не выбираешь…

Однако через несколько минут стало видно, что все не так плохо, потому что серые тучи остались позади, на небе появились веселые голубые лоскутки и торопливые ватные облака. Выглянуло солнышко и осветило нарядные палисаднички проносящихся мимо домов, а в них – бордовые георгины и розовые астры, а также белые, желтые и лиловые хризантемы.

Надежда не очень любила осенние цветы за их вызывающую пышность, но следовало признать, что палисадники очень красивы.

На душе стало веселее, она захлопнула надоевший детектив и тут заметила, что с мужчиной напротив что-то не то. Он как-то странно скорчился, был очень бледен, тяжело дышал, на лбу выступила испарина.

– Вам плохо? – наклонилась к нему Надежда. – Что случилось?

– Да что-то нехорошо, – прошептал он. – Сердце прихватило, душно здесь очень…

Тут глаза его закатились, и он обмяк. Надежда испугалась и плеснула ему в лицо водой из бутылки, которую взяла с собой в дорогу. Мужчина очухался, поглядел осмысленно, взял из рук Надежды бутылку и сделал несколько глотков. Потом трясущейся рукой достал платок и обтер мокрые щеки и лоб.

– Благодарю вас, – сказал он, с сожалением глядя на бутылку.

– Оставьте себе, – улыбнулась Надежда, – там все равно уже на донышке.

Болезный попутчик достал из кармана маленький флакончик с таблетками и положил одну под язык.

– Сейчас полегчает, – сказал он.

Надежда попросила молодого человека, сидевшего впереди, открыть окно, что тот и сделал, не пререкаясь. Девушка с журналом во время инцидента покосилась на них, но ничего не сказала, только отодвинулась подальше, старуха же и бровью не повела. И вообще, по мнению Надежды, находилась в глубоком ступоре.

Мужчина отвернулся к окну, Надежда посчитала свой долг по отношению к ближнему выполненным и уткнулась в книгу. Через некоторое время, когда детектив снова надоел, а за окном не было ничего интересного, она подняла глаза и заметила, что попутчик смотрит на нее и рассеянно улыбается. Вид у него был не такой больной, руки не дрожали, и лицо слегка порозовело.

– Вам лучше? – вежливо спросила Надежда.

Надежда Николаевна Лебедева справедливо полагала, что достигла уже такого возраста (как ни противно это сознавать, но этой весной ей исполнилось пятьдесят), когда никто не подумает о ней плохо, если она заговорит в электричке с незнакомым мужчиной. Никто не примет ее простой вопрос за заигрывание или за желание познакомиться. Поэтому она слегка удивилась, заметив, что девица напротив бросила на нее из-за журнала злобный взгляд. Старуха по-прежнему ни на что не реагировала, возможно, спала с открытыми глазами.

– Благодарю вас! – так же вежливо ответил мужчина. – Бывает, знаете ли… Особенно осенью.

– Да, погода нестабильна, – поддержала разговор Надежда.

– А вы, я смотрю, детектив читаете? – оживился мужчина. – Нравится?

– Не очень, – честно ответила Надежда. – Как-то все путано, да еще урывками читаю, уже забыла, что в начале было…

– Детективы любите… – задумчиво сказал мужчина. – А хотите послушать любопытный сюжет?

Надежда не смогла ответить хамское «нет». Возможно, потому, что книга и вправду была не слишком захватывающей, а делать все равно было совершенно нечего. Девчонка из-за журнала бросила на нее еще один злобный взгляд, тогда Надежда как можно приветливее улыбнулась мужчине напротив и приготовилась слушать.

– Вот представьте себе… Живет человек в загородном доме.

– Дом большой? – тут же встряла Надежда с вопросом. – Коттедж нового русского?

– Дом довольно большой и старый… – ответил рассказчик. – Впрочем, он хорошо сохранился. Человек этот уже не слишком молод и одинок.

– У него жена умерла? – снова не утерпела Надежда.

– Жена к данной истории не имеет никакого отношения, – ответил мужчина, и она услышала в его голосе нотки неприязни, но отнесла это на счет своих высказываний и решила не валять дурака, а слушать внимательно. – К мужчине довольно часто приезжают гости, – продолжал ее собеседник, – особенно летом. Потому что дом, как я уже говорил, большой, комнат в нем много, можно остаться ночевать. Вокруг дома хороший сад, можно и гамак повесить, и шашлык пожарить. Недалеко от дома река, так что любителям купания и рыбалки тоже есть где развернуться.

На этот раз Надежда не стала ничего говорить, только согласно кивнула.

– И вот однажды на выходные приехала большая компания – шесть человек.

– Стало быть, всего их было семеро? – снова не смогла сдержаться слушательница.

– Вот именно, вы совершенно верно отметили, что хозяин был один. То есть у него не было пары.

– А остальные шестеро, значит, были парами? Вы не сердитесь, что я перебиваю, – заторопилась Надежда, – просто я хочу сразу уточнить все детали, чтобы потом не возвращаться…

Девица выглядывала из-за своего журнала, на лице у нее читался явный интерес к разговору.

– Так случилось, что компания подобралась разношерстная, гости не сговаривались, одна пара приехала даже без звонка, наудачу. Значит, собрались семь человек: сам хозяин, его бывшая сослуживица со своим знакомым, сын его старого друга с девушкой – эти как раз приехали без приглашения, а также давнишний приятель хозяина с молодой спутницей.

– Она была его девушкой? – уточнила Надежда.

– Ну, кажется, да… Они вели себя так, что окружающим было не совсем ясно, какие же их связывают отношения.

– А что, этот самый… давнишний приятель был женат? – проницательно заметила Надежда.

– Ну, в некотором роде. Поэтому Олег… то есть я хочу сказать… ну, назовем его Олег… был слегка недоволен, когда увидел молодого человека – сына старого друга хозяина. Сам-то друг давно умер, но хозяин дачи знал его сына еще мальчишкой и поддерживал с ним отношения. Так вот, этот парень, конечно, встречал раньше Олега…

– И что же было дальше? – спросила Надежда, видя, что рассказчик слишком увлекся подробностями, а поезд быстро приближается к городу, вот уж и Павловск проехали.

– Они очень хорошо провели время – загорали, ходили купаться, вечером были шашлыки на свежем воздухе, много красного вина и музыки… А наутро обнаружилось, что та самая девушка, с которой приехал Олег, Ир… назовем ее Ирмой… так вот, оказалось, что она мертва.

«Вот наконец и к делу подошли, – мелькнуло в голове у Надежды. – Теперь, собственно, и начинается детектив. А я уж думала, что так до города и не успеем…»

– Отчего же она умерла?

– Ночное апноэ, – ответил ее собеседник.

– Что еще за зверь? Вы не шутите? – удивилась Надежда.

– Ни в коей мере. По-научному это звучит так: синдром обструктивного апноэ сна. А если по-простому, Ирма задохнулась ночью во сне. Такие случаи бывают.

– Однако с чего это молодой девушке вдруг задыхаться? – упрямо заговорила Надежда. – К тому же, если бы все было так просто, вы бы не стали рассказывать мне эту историю…

– Верно, но дело в том, что ночью с ней никого не было. Мужчины до трех часов играли в карты на веранде, потом улеглись спать там же, поскольку еще и выпили порядочно. Не считая хозяина, конечно, который ушел в свою спальню на первом этаже довольно рано. Девушку нашли утром уже окоченевшую. Полиция, разумеется, завела дело, но, когда послали запрос в поликлинику по месту жительства Ирмы, оказалось, что у нее с детства болезнь щитовидной железы, так что такой исход был вполне возможен. В общем, дело закрыли, записав: «смерть от естественных причин».

– Ну надо же… – протянула Надежда. – И где же тут детектив?

– Дело в том, – продолжил мужчина, – что хозяин дома большой любитель фотографировать. Это его хобби. Он много снимал своих гостей, причем не всегда это были парадные фотографии, когда все стоят на лужайке с глупыми лицами и пялятся в объектив. Настоящий любитель сам выбирает и модель, и кадр. В общем, когда все уехали и полиция перестала таскать хозяина на допросы, у него наконец-то руки дошли до снимков. Он досконально рассмотрел все фотографии, расположил их в нужной последовательности и… совершенно ясно увидел, что Ирму убили.

– Что, на снимке был запечатлен сам момент убийства? – Надежда даже зажмурилась, до того стало интересно.

– Нет, конечно, – усмехнулся рассказчик. – Просто глядя на снимки, он многое понял – кто мог желать девушке зла, кто ее ненавидел… И не только это.

– Даже если у нее были враги, это вовсе не доказывает, что ее убили.

– Верно, но все же такое совпадение… Что бы вы сделали на месте хозяина дома?

– Ну… – протянула Надежда, – думаю, что в полицию я бы не пошла, поскольку прямых доказательств у меня нет, а постаралась бы потихоньку разведать, что там и как…

– То есть вы бы попытались сами расследовать это дело? – уточнил мужчина.

– Угу, – задумчиво ответила Надежда, снова поймав сердитый и вместе с тем насмешливый взгляд девицы с журналом.

Тут до Надежды дошло, что всю дорогу девица держит журнал в одном и том же положении, из чего следует, что она его вовсе не читает, а подслушивает разговор.

«Есть такие люди, до всего им дело», – рассердилась Надежда и бросила на девицу не менее зверский взгляд. Та фыркнула и отвернулась.

В это время объявили, что следующая остановка Купчино, и народ засобирался, так как в Купчине располагалась станция метро, на которую можно попасть прямо с железнодорожной платформы.

– А что же было дальше? – только и успела спросить Надежда.

– Да ничего, я же предупредил, что могу рассказать только сюжет детектива.

– Это не сюжет, это завязка, – буркнула Надежда и подумала: «Свинство какое! Только любопытство разжег!»

Очевидно, эти мысли отразились на ее лице, потому что мужчина усмехнулся и развел руки. Это он сделал уже на ходу, поскольку, не обремененный сумками, успел проскочить к выходу пораньше. Надежда же закопалась – пока достала с полки сумки, пока вынула зонтик, поскольку за окном опять шел дождь… В общем, вышла на платформу одной из последних.

Вокруг плотным потоком текла толпа озабоченных людей с сумками и тележками – народ вывозил урожай с дачных участков. Электричка посигналила и отошла от платформы, толпа поредела, и в это время где-то впереди послышался женский крик. Тут же мимо Надежды проскочил парень с абсолютно дикими глазами. Он летел, не разбирая дороги, и наскочил на Надежду. Толкнув ее так, что она едва удержалась на ногах и выронила сумку, парень, не подумав извиниться, понесся дальше. Надежда выругала его про себя, подняла сумку – к счастью, в ней не было ничего хрупкого – и пошла дальше. Впереди происходило какое-то движение, появились двое полицейских, которые отгоняли народ от кого-то, лежащего на земле.

– Что случилось? – машинально спросила Надежда встречную женщину в форме железнодорожника.

– Пассажиру одному плохо стало, – равнодушно ответила та, – вроде бы умер…

Сердце у Надежды отчего-то екнуло. Очень медленно она приблизилась к небольшой, тесно сгрудившейся кучке народа, которая закрывала собой лежащее на асфальте тело.

– Разойдитесь, граждане! – гаркнул мрачный полицейский. – Дайте медицине проехать!

Прямо на платформу въехала карета «скорой помощи», любопытных оттеснили, тело подняли и понесли в машину. Надежда не слишком удивилась, когда узнала того самого мужчину, который ехал с ней в электричке. Она сразу подумала, что плохо стало именно ему, оттого и сердце екнуло. Но не успела Надежда сделать и шага, как рядом раздался дикий вопль:

– Вот же она, вот!

Это вопила старуха, сидевшая рядом с Надеждой и за всю дорогу не только не вымолвившая ни слова, но даже не пошевелившаяся.

Теперь же она азартно тыкала пальцем в Надежду и орала как резаная:

– Вот она! Он с ней всю дорогу разговаривал! Задержите ее, товарищ милиционер!

Один из полицейских сделал шаг в сторону и взял Надежду за локоть, хотя она и не думала убегать.

– Документы предъявите, гражданочка!

– Какие документы? – растерялась Надежда.

– Паспорт, или пенсионное удостоверение, или права водительские, – объяснил полицейский.

Надежда мгновенно разозлилась – ее приняли за пенсионерку, хотя ей до пенсии целых пять лет! А муж еще утверждает, что она для своего возраста молодо выглядит!

– Нет у меня пенсионного, – процедила она. – Стану я с паспортом по электричкам таскаться, чтобы его украли! Только новый получила! А если бы права водительские были, то на машине бы ездила!

У мерзкой старухи радостно зажглись глаза, она уже предвкушала, как Надежду сейчас прихватят и поволокут в полицию для выяснения личности. Но полицейский, к счастью, оказался человеком покладистым. Он попросил свидетельницу продиктовать ему имя, отчество и фамилию, а также телефон и домашний адрес, после чего осведомился, знает ли она упавшего на платформе мужчину.

– Понятия не имею, кто он. – Надежда пожала плечами. – Случайный попутчик. Кажется, сел в Западалове, но я не уверена. Ему еще в поезде плохо стало, говорил – сердце…

– Она его водой поила! – надрывалась старуха. – И чего-то давала…

Подумать только, оказывается, она все заметила! А с виду была в полной прострации.

– Нормальная вода, из бутылки, – сказала Надежда. – «Росинка». Сама ее всю дорогу пила.

– Таблетку вы ему дали?

– Нет, у него свои были в кармашке, целый флакон.

Полицейский отошел поговорить с врачом, высунувшимся из машины. Надежда в это время постаралась выразить взглядом все, что она думает о противной старухе, но та снова закаменела. Видимо, она оживлялась только в присутствии полиции.

Полицейский вернулся и подтвердил, что у покойного была с собой упаковка нитроглицерина.

– Он умер? – встрепенулась Надежда.

– Да, сразу же, ничего уже не сделать.

– Надо же, вроде ему лучше стало в поезде…

– Врач сказал, так бывает. Пока сидел – вроде лучше, а встал – и сердце отказало. Расходитесь, граждане, ничего интересного больше нет! – проговорил полицейский и отвернулся.

Надежда решила, что ее больше не задерживают, подхватила свои сумки и быстрым шагом направилась к метро.

По дороге она немножко повздыхала о тщете всего земного. Вот ведь сидел в поезде человек, разговаривал с ней, а потом вдруг раз! – и умер. На вид ему было прилично за пятьдесят, так что вполне возможно, что сердце работало уже неважно.

Мысли Надежды тут же перекинулись на собственного мужа Сан Саныча, которому тоже было за пятьдесят. Сердце у него вроде бы не шалило (тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!), Сан Саныч не курил и выпивал только по праздникам, да и то совсем немного, но все же он очень много работал и мало отдыхал. И ее, Надежды, святой долг – облегчить мужу жизнь, поскольку так сложилось, что сама она сейчас не работала, правда, временно. Весной Надежду сократили из института, но обещали взять обратно осенью. Хотя осень уже наступила, а ей никто не звонил. И самое главное – Надежда была уверена, что муж и слышать не захочет о том, чтобы она возвратилась на работу. Зарабатывал он достаточно, на жизнь им хватало, поэтому все, что требовалось от Надежды, это создавать мужу и коту Бейсику сносные условия для существования. Сама же она, имея достаточно свободного времени, могла заниматься собой – ходить в бассейн, на шейпинг, на массаж и к косметологу. То есть это муж так считал и не жалел денег.

Надежда думала по-другому. Во-первых, ходить на шейпинг ей было уже не по возрасту, что бы там ни говорил муж. Во-вторых, у нее была аллергия на хлорированную воду, так что бассейн тоже отпадал. Оставались массаж и косметолог. Но после десятого сеанса массажа Надежда решила сделать перерыв, а насчет косметолога она твердо была уверена, что, как ни старайся, количество в качество не перерастет, то есть, сколько ни ходи к косметологу, морщины все равно не уберутся, разве что новые не прибавятся, да и это еще вопрос.

Все Надеждины приятельницы – занятые люди, работали, а которые не работали, на тех плотно висели внуки, так что не больно-то с ними пообщаешься. Ее же внучка Светланка жила с родителями в далеком Северодвинске, потому что ее папа и Надеждин зять – военный моряк и там служил.

И получалось, что Надежде все свободное время проводила в обществе кота Бейсика, который в последнее время не слишком-то ее жаловал – возможно, оттого, что хозяйка все время торчала у него перед глазами, но все равно обидно.

От такой безбедной и праздной жизни недолго было и с ума сбрендить. Впрочем, многочисленные знакомые все время обременяли Надежду разными делами, на которые у них, занятых людей, не хватало времени. Праздной свою жизнь Надежда называла потому, что ей совершенно нечем было занять голову. Читать детективы она была больше не в состоянии, телевизор вряд ли мог дать пищу для ума. Не решать же математические задачки для восьмого класса из сборника соседского мальчишки Димки? Надежда как-то по просьбе Димкиных родителей пробовала ему помочь, но дело кончилось тем, что она увлеклась и перерешала ползадачника, чего вовсе не требовалось.

Надежда по привычке чуть было не проехала свою остановку. Дело в том, что уже несколько месяцев они с мужем жили в трехкомнатной квартире, где раньше жил сын Сан Саныча с семьей. Совершенно неожиданно сыну предложили работу в Канаде, и он спешно собрался, прихватив с собой жену и сына Вовку. Надежду же с мужем умоляли пожить в их квартире, потому что там оставался огромный сенбернар по кличке Арчибальд. Взять сенбернара в свою однокомнатную Надежда никак не могла – он бы туда просто не вошел, а если бы и вошел, то не повернулся в прихожей, а если бы повернулся, то свалил стенку между квартирами Надежды и соседки Марии Петровны.

Так что супруги Лебедевы переселились к сенбернару вместе с котом Бейсиком. Тут-то и началась для Надежды веселая жизнь, потому что кот без устали третировал несчастного пса и не давал ему спокойно жить, все норовил расцарапать морду. В конце концов Надежда приспособилась распихивать зверей по разным комнатам, ежедневно решая при этом известную детскую задачку о волке, козе и капусте.

По прошествии некоторого времени кот с собакой помирились, вернее, Бейсик сменил гнев на милость, а еще через месяц за сенбернаром прилетел из Монреаля сын Сан Саныча. Оказывается, он заключил там контракт на три года, снял приличное жилье, и собаку решили взять к себе.

Все бумаги на Арчи оформили мигом.

Прощание с котом было трогательным, а Надежда даже всплакнула.

После отъезда собаки можно было возвращаться к себе, но собственная однокомнатная квартирка стала казаться Надежде слишком маленькой после трехкомнатных хором. Да и Сан Саныч оборудовал себе кабинет в комнате внука и даже не заговаривал о переезде.

Вот поэтому Надежда чуть не прозевала свою остановку – раньше от Купчина до дома она ездила по прямой ветке, а теперь нужно было делать пересадку.

Дома все было в порядке. Кот встретил хозяйку весьма благосклонно, потому что она привезла ему мелкой рыбешки – презент от соседа по даче, увлекающегося рыбалкой. Муж еще не вернулся с работы, так что никто не поинтересовался у Надежды причиной ее плохого настроения.

Она распаковала сумки, приструнила кота и до вечера окунулась в хозяйственные заботы, а на следующий день выбросила из головы все случившееся в электричке.

Прошло две недели. В городе и окрестностях установилось бабье лето. Это значит, что ночи были прохладные, но днем светило солнце и небо голубело, как летом.

Настроение у Надежды улучшилось, но она провела эти две недели в хлопотах, потому что неожиданно расхворалась тетка и пришлось ездить к ней через день, чтобы возить продукты.

Как-то в пятницу позвонила старинная, еще со школы подруга Алка Тимофеева и напросилась в гости. Точнее, напрашиваться было не нужно, потому что Надежда всегда была рада ее видеть, но случалось это не часто. Алка имела большую семью – мужа, двух сыновей, кошку Марфу, попугая, да еще рыбок, которых кошка регулярно поедала из аквариума одной ей известным способом, Алка же с завидным постоянством покупала новых рыб и выпускала в тот же аквариум. Кроме семьи у Алки была еще работа – она занимала должность завуча старших классов в средней школе. К работе своей относилась очень ответственно и уделяла ей гораздо больше времени, чем семье.

Звонила подруга с просьбой. Она-де приобрела по случаю подержанный ноутбук, так вот не может ли Сан Саныч проверить его, переустановить операционную систему и записать кое-какие нужные офисные и сервисные программы.

Алка преподавала в школе русский язык и литературу и, насколько помнила Надежда, не знала, с какого боку к компьютеру подходить и что с ним делать после того, как нажмешь кнопку включения. Не дождавшись от Надежды изумленных вопросов, откуда же она знает такие слова, как «сервисная программа» и «операционная система», Алка тут же призналась, что умных слов она нахваталась от сына Пашки. Тот рвался сам наладить компьютер, но Алка ему не доверяла, а доверяла только Сан Санычу.

Всем друзьям и знакомым было прекрасно известно, что у Сан Саныча умная голова и золотые руки, и они не стеснялись обращаться к нему по всяким поводам. Он никому не отказывал, а уж Алке-то не мог отказать и подавно, ведь они с его женой дружили с детства, со второго класса школы.

Условились на субботу, на шесть часов вечера.

Надежда повесила трубку и задумалась, что бы такое приготовить гостям на ужин.

В это время мелодично зазвонил звонок в прихожей. Надежда Николаевна подошла к двери и посмотрела в глазок. На площадке стояла соседка Валентина. Надежда тяжело вздохнула и щелкнула замком.

Валентина была новоприобретенным кошмаром ее жизни.

Не успели Надежда с мужем обосноваться в трехкомнатной квартире детей, как Валентина протоптала к ним незарастающую тропинку. Как и Надежда, она по большей части находилась дома и испытывала настоятельную потребность в общении. Повод для визитов она выбирала всегда один и тот же, простой и незамысловатый, как «пифагоровы штаны», – просила у соседки соль.

Если приблизительно подсчитать, сколько соли она назанимала за непродолжительный период их знакомства, Валентине впору было открывать небольшую бакалейную лавочку.

Эти просьбы, естественно, были только формальным поводом, а настоящей причиной ее появлений было желание поговорить, причем говорить Валентина могла только на одну тему: о своем сыне Денисе, которого она называла Деником. Тема была волнующей и неисчерпаемой, как сама жизнь.

Надежда Николаевна с обреченным вздохом открыла дверь, и Валентина втекла в квартиру, колыхаясь обильными телесами внутри ярко-синего шелкового халата.

– Наденька, – проворковала она с порога, – выручи, дорогая! Завелась суп варить, а в доме соли ни грамма!

Надежда, в который раз поразившись отсутствию у соседки творческой фантазии, направилась на кухню.

Соседка двинулась следом, принюхиваясь к доносящемуся с кухни запаху кофе.

Войдя на кухню и увидев включенную кофеварку, она радостно пропела:

– Ой, а ты кофе пьешь?

Естественно, после такого вопроса ничего не оставалось, как предложить ей присоединиться.

Добившись желаемого и прочно угнездившись за столом с максимальным комфортом, Валентина тут же начала свой излюбленный разговор:

– Купила вчера Денику портфельчик… испанский, телячья кожа, глаз не оторвать! Как пойдет Деник с этим портфельчиком в посольство, это будет загляденье! Настоящий дипломат! Костюмчик отглаженный, рубашечка беленькая, галстучек итальянский…

Надежда Николаевна уже знала, что Деник учится на факультете международных отношений одного из новоиспеченных коммерческих институтов, и Валентина, не обладая никакими связями и знакомствами в дипломатических кругах, была искренне убеждена, что по окончании этого института ее гениальный отпрыск непременно станет послом или в самом крайнем случае консулом. Сам Деник, скользкий и неприятный парнишка с прилизанными бесцветными волосами, поощрял ее веру и извлекал из этого максимум выгоды.

В этой ситуации Надежда больше всего жалела Валентининого мужа, тихого маленького лысого мужчину, который допоздна пропадал на работе, чтобы оплатить обучение Деника и все его портфельчики, галстучки и костюмчики.

– Одно только меня, Наденька, беспокоит, – задумчиво проговорила Валентина, наливая вторую чашку кофе. – У Деника на датском отделении учатся десять человек. Вот они закончат институт и пойдут работать. Ну один, конечно, будет послом, а остальные девять как же?

На такие вопросы Надежда никогда не отвечала: она боялась не выдержать соседкиной глупости, сорваться и наговорить лишнего.

Впрочем, Валентине и не нужно было никаких ответов, она вполне удовлетворялась молчаливым присутствием терпеливой слушательницы и тем, что та в восхищении (а как же еще!) слушает рассказы о гениальном Денике.

– Ну мне-то волноваться не приходится, – продолжала Валентина свой бесконечный монолог. – Уж для Деника-то самая лучшая работа найдется… Хотя ведь там, в посольстве, я слышала, и кроме посла хорошие должности есть. Советники, заместители посла, секретари… Только ведь, наверное, обидно – учиться в таком хорошем институте, а потом работать секретарем… Ну мне-то, понятно, нечего волноваться…

Надежда почувствовала, что соседка пошла по кругу, и деликатно намекнула, что скоро вернется муж и ей нужно срочно готовить обед.

Валентина с сожалением поднялась и отправилась домой. С лестницы еще доносился ее стихающий голос:

– Испанский портфельчик… телячья кожа… загляденье…

Закрыв дверь за соседкой, Надежда Николаевна в очередной раз почувствовала раздражение: собственная незанятость, праздность, незагруженность «серых клеточек» делали ее в чем-то похожей на Валентину, и это ужасно мучило деятельную и энергичную Надежду.

В субботу ровно в шесть раздался звонок в дверь, и на пороге появилась лучшая подруга Надежды Алла Тимофеева со своим мужем Петюнчиком.

Хотя Петр Николаевич Тимофеев был доктором наук, замечательным химиком и работал в очень серьезной коммерческой фирме, все знакомые называли его несерьезным детским именем Петюнчик. Дело в том, что маленький рост, оттопыренные уши на круглой, совершенно лысой голове и доверчивые голубые глаза придавали Тимофееву удивительно наивный и беспомощный вид. Особенно это бросалось в глаза на фоне Алки, которая была выше мужа на голову и отличалась чрезвычайно громким голосом, внушительными габаритами, да к тому же обожала яркие платья и блузы в цветочек.

Сан Саныч радостно поприветствовал Петюнчика, к которому относился с большим уважением, и немедленно выхватил у него ноутбук, послуживший непосредственным поводом для визита Тимофеевых. Мужчины залопотали на птичьем языке, обмениваясь словами, среди которых более-менее понятными были «гигабайт», «оперативная память» и «частота», а Надежда Николаевна повела всех в гостиную.

Хотя визит предполагался деловой, она не могла и мысли допустить, чтобы не усадить подругу и ее мужа за стол. Надо сказать, что в последнее время Надежда Николаевна по причине избытка свободного времени увлеклась здоровым образом жизни. То есть она и раньше следила за своим весом, но прежде это сводилось к единственной чрезвычайно неприятной процедуре: Надежда ежедневно вставала на весы, у нее немедленно портилось настроение, и она заталкивала отвратительный прибор под шкаф.

Теперь же она решила, что для самоуважения ежедневных взвешиваний все же недостаточно, и несколько сократила количество и калорийность потребляемой пищи. Оказалось, что это не так уж трудно, особенно ранней осенью, когда лотки вокруг ломятся от разнообразных овощей и фруктов, на даче, несмотря на дождливое лето, зреет урожай кабачков, да и Сан Саныч не выражает никакого недовольства кулинарной революцией.

Так что сегодня Надежда поставила перед гостями изумительное, совершенно воздушное суфле из кабачков, греческий салат из перцев и помидоров с брынзой и в качестве горячего – цветную капусту под сырным соусом.

Положив Алке приличную порцию каждого блюда, она села рядом с подругой и задала чрезвычайно волновавший ее вопрос:

– Алка, а что это ты решила на старости лет собственным компьютером обзавестись? Ведь у твоих сыновей, насколько я помню, новенький «пентиум» имеется?

– Что значит – на старости лет? – Алла отправила в рот вилок капусты и кокетливо поправила прическу. – Я бы попросила! А насчет компьютера – я, знаешь, Надя, решила книгу писать! Так что надо иметь личную машину, а то к Сашке с Пашкой каждый раз подлизываться – никаких сил не хватит! Компьютер, как зубная щетка, должен быть индивидуальным!

– Книгу? – изумилась Надежда Николаевна. – Художественную?

– Вот еще! – Подруга презрительно скривилась, прожевывая салат. – Буду я всякой ерундой заниматься! Нет, Надя! Столько у меня накопилось ценных наблюдений, такой чувствую в себе потенциал! Вот и решила обобщить свой педагогический опыт и написать пособие… Только вот с названием еще не определилась – то ли «Мой личный опыт работы завучем старших классов», то ли «Методика работы завуча на личном примере». Тебе какое название больше нравится?

Надежда пожала плечами и пригорюнилась. Все заняты каким-то большим, настоящим, серьезным делом, и только она, Надежда, тратит время на всякую ерунду вроде огорода, суфле из кабачков и здорового образа жизни… Только что она собиралась похвастаться Алке, что, как белая женщина, ходит раз в неделю на массаж и раз в две недели к косметичке, точнее – к косметологу, но после «Методики работы завучем старших классов» такое признание прозвучало бы совершенно несерьезно, более того – по-мещански…

Алка как раз доела кабачковое суфле и задумчиво оглядывала стол.

– Ой, я забыла салфетки положить! – по-своему истолковала хозяйка этот взгляд.

– Салфетки? – недоуменно проговорила Алла. – А мы… это… кушать что-нибудь будем?

– Ой! – Надежда Николаевна оглядела стол. – Хочешь еще капустки?

– Капустки?! – Алка переменилась в лице. – Ты знаешь, Надя, как я к тебе отношусь… Другая бы на моем месте обиделась… А мясного у тебя что, совсем ничего нет? Ветчинки там или колбаски полукопченой… в холодильнике не завалялось?

– У меня еще печенье есть… – растерянно проговорила Надежда.

– Ладно, – гостья махнула рукой, – давай свое печенье!

Но когда увидела крошечные воздушные печеньица, которые Надежда целый вечер пекла по специальной книге «Тысяча и один кулинарный рецепт для вегетарианцев», ей стало по-настоящему плохо.

– Надежда, – произнесла она трагическим голосом, каким обычно обсуждала на педсовете поведение хулигана Синетутова, – у вас что, совсем плохо с деньгами? Мы могли бы…

– Нет, почему… – На этот раз уже несчастная хозяйка обиделась. – Я, знаешь, решила вести здоровый образ жизни… Нам с тобой, – она выразительно окинула взглядом монументальную фигуру подруги, – не мешало бы чуточку похудеть…

– Господи! – вполголоса произнесла Алка, покачав головой. – Если бы я не знала тебя много лет, подумала бы, что у тебя просто крыша поехала… И потом, не знаю, как ты, а я в прекрасной форме! На меня еще мужчины в транспорте оглядываются!

Надежда хотела сказать, что мужчины оглядываются на Алку совсем не по той причине, по которой та думает, но вовремя остановилась, поняв, что после такого ответа навсегда лишится подруги.

– А как Саша относится к твоим завихрениям? – поинтересовалась Алка, покосившись на Сан Саныча, который, не отвлекаясь от интересной беседы, машинально съел все, что Надежда положила ему на тарелку, и, по-видимому, остался доволен.

– Нормально относится. – Надежда пожала плечами. – Почему он должен плохо относиться?

– Понятно… – пробормотала Алка и добавила совсем тихо: – На работе небось перекусывает…

Надежда предпочла не расслышать реплику подруги, чтобы не осложнять отношений, но невольно сообщила, видимо, из врожденного патологического стремления к справедливости:

– Вот Бейсик, кажется, не одобряет…

Бейсик, замечательный рыжий полупушистый кот охотничьей породы, действительно не понимал странного увлечения хозяйки, и их отношения в последнее время стали несколько прохладными. Если раньше он всегда проводил на кухне с Надеждой очень много времени, умильно глядя на то, как хозяйка чистит рыбу или отбивает мясо, то теперь заходил туда только дважды в день – в часы своего законного кормления. В самом деле, не станет же уважающий себя кот наблюдать за чисткой кабачков!

– Бейсик? – умилилась Алла. – Ну хоть один нормальный в вашей семье нашелся! То-то я гляжу, он к нам даже не вышел! И правда, что ему тут делать? – Тимофеева с грустью оглядела стол и жалобно проговорила: – Надя, ну хоть булочка-то с маслом у тебя найдется?

Надежда вздохнула и потащилась на кухню.

Алка увязалась за ней и там, на свободе, произвела полную ревизию холодильника. Однако ничего интересного она там не обнаружила, кроме подсохшего куска сыра и нераспечатанной упаковки крабовых палочек. Слопав все десять штук и закусив их булкой с маслом, она малость успокоилась.

За чаем Петюнчик отвлекся от специфической беседы и сделал комплимент Надежде – похудела, мол, похорошела и прекрасно выглядит. Его законная супруга нахмурила брови и отложила очередную шоколадную конфету.

В целом вечер прошел в теплой и дружественной обстановке.

Сан Саныч не любил откладывать дела в долгий ящик. Он занялся ноутбуком буквально на следующий день, в воскресенье. Компьютер оказался в полном порядке, очевидно, его последний владелец был не простым пользователем, а понимал немного и в программном обеспечении.

– Передай Алле, – сказал он жене, – там осталось несколько файлов от прежнего владельца. Какие-то статьи и фотографии. Фотографии я бы стер, потому что много места в памяти занимают. Впрочем, думаю, ей и так хватит для ее книги. Может, ты сама завтра посмотришь?

– Посмотрю, если время будет, – ответила Надежда.

Показалось ей или нет, что муж пренебрежительно хмыкнул – дескать, какие у тебя могут быть особенные дела? И времени свободного навалом… Но она сжала зубы и отвернулась. Так жить нельзя! Еще немного, и у нее разовьется самый настоящий комплекс неполноценности. Нужно немедленно чем-то занять голову, иначе она превратится в злобное, завистливое и вообще невозможное существо. И так уже ловит себя на том, что все время брюзжит. Это безобразие!

На следующий день выдалась свободная минутка, и Надежда подсела к ноутбуку. Машина была отличная, да не тому, как говорится, досталась, потому что Надежда подозревала, что благие Алкины намерения – это, конечно, дело святое, но вряд ли ее нетерпеливая подруга сумеет сотворить что-либо путное, несмотря на огромный опыт работы завучем старших классов.

Надежда тут же упрекнула себя в зависти и злопыхательстве и от этого слегка расстроилась, однако не стала зацикливаться на плохих мыслях, а обратилась к файлам компьютера.

В некоторых были какие-то наброски, обрывки текста с непонятными рисунками, видимо, отрывки научных статей. Вполне вероятно, что бывший владелец ноутбука использовал его для научной работы. В последнем файле – только фотографии, сделанные, надо полагать, цифровым аппаратом и занесенные в компьютер. Некоторые любят так делать – можно послать знакомым в другой город или даже в другую страну по электронной почте, да и хранить гораздо удобнее. Надежда же предпочитала старый традиционный способ, когда фотографии складываются в альбомы, а потом долгими зимними вечерами их можно рассматривать, не торопясь и с любовью вспоминая летний отдых.

Фотографий было штук десять. Надежда от скуки стала их просматривать, прежде чем стереть. Какая-то компания на отдыхе. Но не на море, а где-то у нас, в средней полосе, потому что деревья видны самые что ни на есть наши – береза, елка. Цветы, опять же, самые простые – ноготки, петунья, львиный зев… Кусок дома торчит… Обычный деревянный дом, большой и старый. Очевидно, компания приехала на выходные к кому-то на дачу.

Надежда пересмотрела фотографии более внимательно, по одной открывая их на экране. На первой вся компания была в сборе и позировала на лужайке возле клумбы с однолетними георгинами, которые очень подходяще называются «веселые ребята». Всего шесть человек – трое мужчин и три женщины.

Если собрались четыре пары, на фотографии должно быть семь человек, восьмой снимает.

Интересно, есть среди них хозяева дачи? И кто тогда снимает? По идее, если собрались четыре пары, на фотографии должно быть семь человек, восьмой снимает. Но может быть, бабушку престарелую попросили кнопочку нажать или соседа…

Однако компания была какая-то неоднородная. Наверное, не друзья, а родственники, размышляла Надежда. Справа мужчина лет сорока пяти, а может, и больше, но ничего себе сохранился. Загорелый, подтянутый, борода аккуратно подстрижена. Обнимает девицу. Девица всем хороша – стройная, загорелая, стрижка короткая и очень модная, очки темные поверх волос – сняла, видно, чтобы глаза на снимке были видны. Но он-то ее обнимает, а она к мужику этому не слишком льнет, самостоятельно себя держит. Стало быть, не жена, да вообще молода для жены-то. Но и не любовница, те как раз норовят повиснуть, любовь свою показать, особенно на людях…

Снова Надежда поймала себя на злопыхательстве. Совершенно незнакомые люди, она их в жизни не видела, понятия не имеет, кто такие, а уже злословит. Хорошо хоть про себя, а не вслух.

Еще на фотографии была средних лет женщина: чуть за сорок, худая очень, одета в простое платье, на шее блестит какое-то украшение. Улыбается в объектив, а глаза усталые. Невеселые такие глаза.

Женщина стояла с другого края, слева. А между нею и той красоткой-девицей еще одна девчонка. Тоже молодая, но попроще, не такая эффектная, как блондинка с короткой стрижкой, которую мужик с бородой обнимает. И еще двое на корточки присели во втором ряду – мужчина лет за сорок и парень в синей футболке и шортах, лица его не видно, куст шиповника закрывает.

Все остальные фотографии были сняты как бы случайно. На них никто не позировал, все были в естественных позах и, как отметила Надежда, не всегда даже знали, что их снимают. Очевидно, у хозяев было такое хобби – снимать своих гостей в самые неподходящие моменты. Вот, например, та самая красавица блондинка болтает о чем-то не со своим кавалером, а с другим мужчиной скромного вида, что на общем снимке внизу сидел.

Место совсем глухое, кусты буйно разрослись, похоже, где-то на задах участка. У Надежды у самой возле сарая так густо малина растет, что можно запросто человек пять упрятать.

Значит, эти двое пошли в укромное место, чтобы там спокойно поговорить. Хотя по их позам не скажешь, что они спокойно разговаривают. Мужчина смотрит на красотку волком, а та, видно, шипит что-то ехидное. В этот момент камера их и застала.

А вот другая пара отношения выясняет. Та самая девица попроще и парень, чье лицо закрывал куст шиповника. Теперь Надежда разглядела его как следует. Лицо у парня какое-то растерянное, опрокинутое. Смотрит он на свою девушку ошеломленно, чувствуется, что очухается сейчас – и не то на колени перед ней бросится, не то, наоборот, по физиономии зафитилит. Стоят они возле дома, крыльца отсюда не видно, зато сверху, из окна, смотрит на них та женщина с усталыми глазами и видно очень внимательно слушает, о чем они говорят.

В общем, подозрительная какая-то компания, все друг с другом ссорятся. Такие выходные могут очень плохо кончиться.

Так и вышло, сообразила Надежда. Убили девушку. Вот эту самую красавицу блондинку с короткой стрижкой. Точнее, так утверждал случайный попутчик Надежды. Она зажмурилась и попыталась вспомнить все, что говорил ей две недели назад мужчина, сидевший напротив.

Одинокий человек живет в загородном доме. К нему приезжают гости. Однажды приехали шесть человек. Старинный приятель привез молодую девушку: вот приятель – бородатый, загорелый, вот девушка – красавица блондинка. Бывшая сослуживица со своим мужем, или кем он ей там приходится, – вот эта тетка с усталыми глазами и мужчина скромного вида. А также сын его старого друга со своей девушкой – вон они, голубчики, возле дома. Что-то она ему такое сказала, что парень аж глаза вытаращил.

Да, значит, тот мужчина, которому стало плохо на платформе в Купчине, рассказывал не выдуманную историю. Он рассказывал про себя. Это к нему приехали гости, это у него в доме умерла девушка. И он считал, что ее убили. И перед своей смертью рассказал об этом Надежде.

Надежда явственно представила, как некая скептическая личность улыбается ей в лицо: вечно, мол, вы, Надежда Николаевна, все выдумываете и под свои выдумки факты подгоняете. Нашли в компьютере совершенно случайно какие-то фотографии, а у вас уже и сюжет для детектива готов. Какие у вас доказательства, что фотографии сделаны тем самым мужчиной, который разговаривал с вами в поезде и потом умер?

– А вот такие! – ответила Надежда вслух, да так громко, что кот Бейсик, уютно устроившийся у нее на коленях, с перепугу подскочил на полметра и чуть не вцепился ей в волосы.

Она снова вызвала на экран ту фотографию, где молодые парень с девушкой выясняли отношения. Лица на снимках были очень хорошо видны. Насчет девушки Надежда ничего не могла сказать, но парень… Надежда была готова поклясться самым дорогим (здоровьем кота Бейсика), что парень был тот самый, который чуть не сбил ее с ног на платформе. Тогда лицо у него было дикое от ужаса, и объяснение этому могло быть только одно: он как-то причастен к смерти ее случайного попутчика. Во всяком случае они были знакомы, и очень хорошо, ведь мужчина говорил, что парень – сын его старинного, рано умершего друга. И если парень случайно оказался на платформе в Купчине, то, узнав в покойнике близкого человека, не стал бы бежать куда глаза глядят, белый от ужаса. Совесть у парня явно нечиста.

– И что из этого следует? – тихонько сказала Надежда, чтобы Бейсик не повторил свой кульбит. – А следует из этого только одно: тот человек на платформе умер не от сердечного приступа, его убили, так как он имел доказательства, что его гостья умерла насильственной смертью.

Надежда осторожно встала со стула и положила спящего кота на диван. Потом немножко походила по комнате. Хорошо бы в таком состоянии выкурить сигаретку, но черт бы побрал ее борьбу за здоровый образ жизни! В доме не было ни одной сигареты. Муж не курил, а у Надежды раньше была припрятана пачка, так и ту пришлось выбросить.

Надежда Николаевна Лебедева, приличная женщина средних, скажем так, лет, вела яростную борьбу сама с собой. С одной стороны, ей безумно, просто до боли в сжатых челюстях хотелось разузнать, что же случилось на даче у того самого умершего на платформе мужчины. И уже в корнях волос возник знакомый зуд – так проявляло себя ее знаменитое болезненное любопытство. Бороться ним было бесполезно, оно всякий раз оказывалось гораздо сильнее Надежды. С другой стороны, она не смогла найти даже маломальской причины для того, чтобы лезть в это дело.

Никто из знакомых не просил ее о помощи, сам факт убийства не был установлен. И главное: если муж не то что узнает, что Надежда снова увлеклась каким-то криминальным делом, а хотя бы на минуту заподозрит ее интерес к этому – все будет кончено. Сан Саныч ужасно сердился на жену за то, что она время от времени вляпывалась в какие-то сомнительные истории. Он считал, что это опасно и чревато самыми непредсказуемыми последствиями. Поэтому после каждого скандала Надежда Николаевна давала ему очередное честное слово, что больше никогда-никогда не станет ввязываться в истории с убийством. Но время шло, Надежде становилось скучно, и снова с кем-нибудь из ее многочисленных друзей и знакомых происходило что-то криминальное, и Надежда совершенно случайно оказывалась под рукой.

Теперь же ни с кем ничего не случилось. То есть случилось, но с совершенно посторонними Надежде людьми, и никого не нужно спасать. Так что самым разумным сейчас было стереть снимки из компьютера, выбросить из головы всю историю и продолжить борьбу за здоровый образ жизни. И умереть от скуки…

Представив такую перспективу, Надежда Николаевна решила только выяснить, кем был ее случайный попутчик и могла ли быть правдой рассказанная им история. Обманув таким образом свою совесть, которая сильно не одобряла ее поведение, Надежда приступила к активным действиям.

Для начала она позвонила Алке Тимофеевой и удачно застала ее днем дома. Алка забежала перекусить перед приемом какой-то очередной комиссии из министерства. Сообщив подруге приятную новость, что компьютер можно забирать в любое время, Надежда поинтересовалась, откуда та его взяла, объяснив свой интерес тем, что некая знакомая тоже хочет такой.

Алка сказала, что ноутбук купил ей Пашка, потом крикнула куда-то в глубину квартиры и передала Надежде ответ сына, что компьютер куплен в фирме «Аванта», которая находится на Невском проспекте, а номера дома он не помнит, ну да найти его легко – сразу за кинотеатром «Художественный», через дом.

Надежда Николаевна подошла к нужному дому, густо увешанному разнообразными табличками с названиями коммерческих предприятий, и увидела перед входом так называемый «стрит-лайн» – сложенную домиком переносную доску с названием нужной фирмы: “Аванта”. Компьютеры, ноутбуки, новые и бывшие в употреблении».

«Хорошо, – подумала Надежда, – на этот раз Пашка, слава богу, ничего не перепутал». Правда, ее несколько огорчила приписка снизу – «шестой этаж».

Приписка оказалась роковой.

Первое, что увидела Надежда, войдя в подъезд, была картонка с трагической надписью: «Лифт не работает». Тяжело вздохнув, она взглянула на убегающие вверх крутые ступени и начала восхождение.

Как и во многих домах исторического центра, подъезд в этом доме поражал вопиющим контрастом между своей первоначальной красотой и теперешним убогим состоянием. Ажурные чугунные перила в стиле модерн в виде переплетающихся болотных ирисов изрядно проржавели, как будто действительно простояли последние семьдесят лет в болоте, краска с них давно облезла, а кое-где куски чугунных цветов были и вовсе выломаны. Мозаичная плитка, которая покрывала полы, выкрошилась и обнажила грубое бетонное основание. Высокие стены и потолки, некогда покрытые цветной лепниной, закоптились, а лепнина по большей части осыпалась. К счастью, подъезд был нежилой, поэтому стены не украшали «остроумные» надписи местного подрастающего поколения.

Взбираясь по вытертым тысячами ног ступеням, Надежда невольно вспомнила строчку замечательной поэтессы: «…и стыдно стало мне, что лестница моя лет семь не метена и семьдесят не мыта…»

Добравшись до второго этажа и переводя дыхание напротив двери с интригующей надписью: «Скупка антиквариата», она подумала: «Хорошо, что я веду последнее время здоровый образ жизни!»

Следующий отрезок пути дался гораздо тяжелее. Надежда уже не вспоминала стихов и не обращала внимания на состояние перил и потолков.

Вскарабкавшись на третий этаж, Надежда Николаевна подумала, что ее борьба за здоровый образ жизни явно недостаточна, и мысленно поклялась себе исключить из рациона абсолютно все сладкое и мучное.

На этом этаже размещалась фирма с непритязательным названием «Милена». Перед входом курила загорелая девица с очень короткой стрижкой и исключительно кривыми ногами.

– Заходите, дама! – пригласила она Надежду гнусавым голосом и посторонилась, освобождая дверной проем.

– Да я не сюда… – робко возразила Надежда Николаевна.

– Сюда, сюда! – энергично возразила девица. – Я же вижу, что вы сюда! Как это – не сюда? Мы вас уже давно ждем! Чего вы прямо как ребенок? Чего стесняться-то?

Настойчивое приглашение заинтриговало Надежду, кроме того, появилась возможность прервать восхождение и немного передохнуть.

Войдя в помещение фирмы «Милена», она наткнулась на невысокую кругленькую женщину средних лет, которая всплеснула руками, уставилась на Надежду Николаевну и в восторге воскликнула:

– Нет, ну что же вы говорили?! У вас просто отличная фигура! Мы вам сейчас все быстренько подберем!

– Что подберете? – растерянно проговорила Надежда, невольно попятившись. – И когда я вам что-то говорила?

Конечно, слова «отличная фигура» несколько улучшили ее настроение и вызвали симпатию к кругленькой незнакомке, однако излишний энтузиазм последней несколько настораживал.

– Люда! – крикнула та через плечо, не слушая возражений. – Она пришла! Готовь капри, «Марлей», парео, ну и все остальное, по списку номер четыре «Летние восторги»!

С этими словами женщина схватила Надежду Николаевну за руку и потащила ее по ярко освещенному коридору.

Распахнув одну из дверей, незнакомка втолкнула Надежду в комнату, где перед огромным зеркалом стояла высокая тощая брюнетка с дюжиной булавок во рту.

– У эо эот аммем, – проговорила брюнетка, окинув Надежду неодобрительным взглядом.

– Ду ю спик инглиш? – испуганно спросила Надежда, которая решила, что брюнетка обращается к ней на каком-то незнакомом языке.

Брюнетка вытащила изо рта булавки и повторила на чистейшем русском:

– У нее не тот размер. Она же по телефону сказала приготовить все для полноценного пятьдесят шестого…

– Какого? – возмущенно переспросила Надежда. – Пятьдесят… шестого? Да вы что! За кого вы меня принимаете?! Я вам вообще не звонила!

– Ой! – Толстушка отступила к дверям. – А я смотрю, вроде вы и правда на пятьдесят шестой никак не тянете! Но вы не волнуйтесь – мы для вас сейчас тоже что-нибудь подберем!

Надежда, у которой от возмущения не было слов, огляделась по сторонам и увидела большой цветной плакат, изображавший женщину, удивительно похожую на Алку Тимофееву, под угрожающей надписью: «“Милена”. Одежда для женщин самых больших размеров. Если вы стесняетесь одеваться в магазине – звоните нам!»

Надежда не помнила, как вылетела из злополучной «Милены», на автопилоте взлетела на четвертый этаж и только там остановилась, чтобы перевести дух.

«Нет, – подумала она, – нужно исключить из рациона вообще все! Если они приняли меня за свою клиентку… Это просто конец! Неужели можно подумать, что я ношу пятьдесят шестой? Да я никогда в жизни больше сорок восьмого не надевала! Ну если честно – пятидесятого…»

С трудом успокоившись, она огляделась. На этом этаже, как явствовало из таблички, размещалось агентство недвижимости «Домострой». «Подозрительно! – подумала Надежда Николаевна. – Обычно агентства недвижимости размещаются в роскошных офисах, с прекрасно отделанным холлом… А тут – четвертый этаж с неработающим лифтом, да еще такая запущенная лестница… Что-то тут явно не то!»

Словно в ответ на ее мысли из-за двери высунулся маленький человечек с удивительно длинным и подвижным носом и шепотом спросил:

– Лебедева?

– Лебедева, – удивленно призналась Надежда Николаевна. – А вы откуда знаете?

– Скорее! – прошипел человечек. – Мы вас давно ждем!

В полной растерянности она прошла вслед за длинноносым и оказалась в большом полутемном помещении, заставленном множеством офисных столов.

За большинством столов сидели люди и о чем-то вполголоса разговаривали, так что в комнате царил ровный негромкий гул, такой, какой бывает в начале лета возле болота, полного самозабвенно квакающих лягушек.

Маленький человечек подвел Надежду к одному из столов, за которым восседал мужчина, удивительно похожий на жабу.

– Вот она! – прошептал длинноносый, и при этом кончик его носа заметно изогнулся в сторону Надежды.

– Она? – удивленно проговорил человек-жаба. – Странно! Гм! Хотя внешность бывает обманчивой! А где ваши дети? – обратился он к Надежде.

– На Севере, – честно ответила она.

– На Севере? – удивленно переспросил мужчина. – Это, с одной стороны, хорошо… Суровый климат закаливает… Но ведь вам уже завтра нужно приступать…

– К чему? – окончательно растерялась Надежда.

– Как – к чему? – Человек-жаба удивился не меньше ее. – Вы гарантируете результат? – Он повернулся к длинноносому и с сомнением проговорил: – Что-то она не производит… Слабовата… Не сладит, ох не сладит она с Мурзикиными!

– Пал Палыч, – «долгоносик» ударил себя в грудь, – у нее самые лучшие рекомендации! Больше трех месяцев до сих пор никто не выдерживал!

– Постойте! – Надежда Николаевна вклинилась в их разговор. – Чего никто не выдерживал? Какой результат я вам должна гарантировать? Кажется, вы меня с кем-то перепутали!

«Долгоносик» повернулся к ней и заговорил. И чем дольше он говорил, тем в большее изумление приходила Надежда.

Агентство «Домострой» занималось расселением коммунальных квартир. Кто-то из жильцов легко соглашался на предложенные условия и без споров переезжал в новую квартиру – лишь бы вырваться из коммуналки. Но иногда встречались удивительно упорные люди, которые не соглашались ни на какие предложения, рассчитывая выбить из агентства что-нибудь немыслимое – например, получить за восьмиметровую комнатку возле туалета пятикомнатные апартаменты с видом на Неву. В таких случаях агентство подключало к делу специального человека, профессионала, который поселялся в коммуналке и делал жизнь упорных жильцов невыносимой.

Особой славой пользовалась мать-одиночка Дарья Лебедева. Она обладала совершенно невыносимым характером и двумя детьми, десяти и одиннадцати лет, специально приученными делать соседям разнообразные мелкие и крупные пакости. Дарья Лебедева вселялась в расселяемую квартиру, ставила посреди кухни стиральную машину, спускала с поводка своих отпрысков и быстро превращала жизнь непокорных соседей в настоящий ад.

Ее славные детки подсыпали соседям в суп английскую соль или стиральный порошок, подбрасывали к ним в комнату дохлых кошек и крыс, получая от этого огромное удовольствие. Сама мамаша развешивала по всей кухне неимоверное количество плохо выстиранного белья, расставляла где только можно старые сундуки и мешки с гнилой картошкой… До сих пор, с гордостью сообщил «долгоносик», никто не выдерживал ее соседства больше трех месяцев. В общем, настоящий профессионал!

Конечно, за свои услуги она брала дорого, но на Лебедеву был огромный спрос, и агентства недвижимости стояли к ней в очередь.

Вот за удивительную женщину и приняли Надежду Николаевну.

Когда до нее наконец дошел этот факт, она бросилась наутек из злополучного агентства, пока «жаба» с «долгоносиком» не успели вселить ее в какую-нибудь дремучую коммуналку.

После такого приключения Надежда легко преодолела следующий этаж и крадучись проскользнула мимо двери с подозрительной вывеской «Астрологический центр “Кассандра”».

Из-за двери центра выглянула темноволосая личность неопределенного пола с безумно выпученными глазами и окликнула пробегающую Надежду, но та, наученная опытом двух предыдущих этажей, не отозвалась и бросилась на штурм последней вершины.

Шестой этаж был последним в доме, и на двери здесь висела единственная табличка: «Аванта». Надежда перевела дух и толкнула обитую дешевым дерматином дверь.

За дверью оказалась большая комната, заставленная компьютерами в самом разном состоянии – от совершенно разобранного до вполне, по крайней мере с виду, рабочего. Если в американских фильмах действие зачастую происходит на «кладбищах автомобилей», то комнату, занимаемую фирмой «Аванта», вполне можно было назвать «кладбищем компьютеров».

Среди всего этого электронного хлама ползал молодой парень с длинными огненно-рыжими волосами и объяснял что-то женщине огромного роста, одетой в ярко-розовые джинсы и клетчатую мужскую рубаху.

Увидев новую посетительницу, рыжий парень привычным движением пригладил волосы и проговорил:

– Вы посидите минутку, сейчас я с клиентом закончу и вами займусь.

Надежда кивнула и подошла к окну.

Окна «Аванты» выходили на Невский проспект. Отсюда, с верхотуры, дома на противоположной стороне были видны целиком – не только фасады, но и крыши, и Надежда Николаевна обнаружила, что если фасады были более-менее приведены в порядок, подштукатурены и подкрашены, то крыши больше всего напоминали лоскутные одеяла. Листы проржавевшего кровельного железа были кое-как, вкривь и вкось, залатаны, но местами неаккуратные заплатки уже отогнулись, как уголки книжных страниц.

Надежде внезапно пришло в голову, что Невский напоминает обедневшего щеголя – на видных местах все прилично, а подкладка порвана и заношена…

Рыжий парень тем временем препирался со своей рослой клиенткой.

– Я всего год на нем проработала! – возмущалась женщина. – А у него уже клавиши западают и буквы печатаются не с первого раза! Разве это порядок?

– Я извиняюсь, – парень снял крышку и заглянул внутрь ноутбука, – но у вас тут полно шерсти!

– Где? – обиженно осведомилась женщина. – Какой шерсти?

– Рыжей, – ответил парень, опять поправив свои огненные волосы. – Внутри клавиатуры… Да и весь компьютер шерстью забит!

– Ну и что? Есть у меня кот, так что с того? Что же мне, усыплять его прикажете?

– Он у вас что, спит на ноутбуке?

– Ну спит! – Женщина была явно возмущена вмешательством в личную жизнь своего кота. – Ему нравится, потому что тепло!

– Ну вы бы хоть иногда его пылесосили! – Парень дунул, и рыжая шерсть полетела во все стороны.

– Пылесосить? Кота? – Казалось, клиентка сейчас лопнет от возмущения. – Да что вы такое говорите? Мой кот ужасно боится пылесоса! Когда я включаю пылесос, он прячется на антресоли или под ванну! Пылесосить! Об этом не может быть и речи!

– Да я вам и не предлагаю пылесосить кота, – с тяжелым вздохом проговорил парень. – Вы лучше компьютер иногда пылесосьте! – Он закрыл крышку и протянул ноутбук хозяйке: – Не волнуйтесь, он еще поработает. А коту вы объясните, что спать на компьютере вредно, вся шерсть вылезет!

– Что, действительно вылезет? – Женщина схватилась за сердце.

– Бывали случаи, – серьезно ответил парень. – У одного моего знакомого кот, тоже, кстати, рыжий, совершенно облысел. Теперь они его выдают за представителя породы сфинкс, даже на одной выставке медаль получили!

– Какой ужас! Мика может облысеть! – Женщина схватила ноутбук и вылетела из помещения.

– Я вас слушаю. – Рыжий парень повернулся к Надежде.

– А что, это правда? – озабоченно осведомилась она.

– Что – правда?

– Ну насчет кота… Что он может облысеть от компьютера… А то у меня тоже кот, и тоже, кстати, рыжий…

– Да нет, конечно. – Парень усмехнулся и опять пригладил рыжие вихры. – Это для компьютера вредно, но разве такой женщине что-то объяснишь? Вот если сказать, что вредно для кота, она его и на пушечный выстрел к машине не подпустит…

Надежда Николаевна хотела обидеться как женщина и как котовладелец, но вспомнила долгий путь в эту фирму за информацией и подавила свои обиды. Она достала из сумки ноутбук и положила его на стол.

– Проблемы с ним какие-то или продать хотите? – осведомился парень, поднимая крышку.

– Да нет… – Надежда смущенно потупилась. – Не могли бы вы сказать, кто был прежним владельцем этого компьютера, у кого вы его купили? Дело в том, что я нашла в памяти машины фотографии, и на одной из них – моя старая знакомая, которую я не видела очень много лет… Мы с ней вместе учились и дружили, но потом жизнь нас как-то развела и я совсем ее потеряла, ни адреса теперешнего не знаю, ни телефона, а тут – ее фотографии, значит, она знакома с бывшим владельцем ноутбука…

Выдав на одном дыхании заготовленную заранее красивую историю, Надежда Николаевна выжидающе уставилась на парня.

– К сожалению, ничем не могу помочь. – Компьютерщик развел руки.

– Я понимаю, обычно вы не даете адреса своих клиентов, но здесь особый случай…

– Да вы меня не так поняли! – Парень снова пригладил непослушные рыжие вихры. – Я вам охотно дал бы координаты владельца, если бы знал их!

– Вы их не знаете? – Надежда пригорюнилась.

– Конечно, не знаю! Этот компьютер вообще не у меня куплен!

– Как – не у вас? А Пашка мне сказал… – начала Надежда, но тут же прикусила язык.

– Очень просто, не у меня. То есть не в нашей фирме. Вот, посмотрите, – парень открыл крышку другого компьютера, – все машины, которые проходят через наши руки, мы проверяем, тестируем и ставим на них пломбу с названием фирмы. – Он показал Надежде яркую бумажную наклейку с красными буквами «Аванта». – Если пломба не повреждена, мы в течение месяца после продажи бесплатно отремонтируем компьютер. А на вашем никакой пломбы нет… Значит, этот ваш Пашка что-то перепутал, он купил компьютер не у нас.

– Извините! – проговорила Надежда и добавила гораздо тише: – Ну я ему устрою! На такую верхотуру из-за него карабкалась, да еще по дороге на оскорбления нарвалась…

– А что, опять лифт не работает?! – весело спросил парень.

Надежда Николаевна кивнула.

– Не верьте! – Рыжий компьютерщик усмехнулся. – Это нарочно табличку вешают те фирмы, которые на нижних этажах. Клиенты поднимаются пешком, и их по дороге отлавливают…

Надежда вспомнила, как ее перехватывали на третьем и четвертом этажах, как на пятом она еле увернулась от ловкого астролога, и охотно поверила парню. Она попрощалась с ним и покинула офис «Аванты».

Действительно, стоило ей нажать кнопку, как лифт послушно поднялся на шестой этаж и распахнул перед ней свои двери, так что обратный путь удалось проделать без приключений, не попав в руки предприимчивых обитателей нижних этажей.

Добравшись до дома, Надежда Николаевна первым делом набрала телефонный номер Тимофеевых.

Трубку взял старший Алкин отпрыск, Сашка.

– Теть Надь? – Он узнал Надежду Николаевну по голосу. – А мамы нет дома, у нее, как всегда, педсовет.

– А мне на этот раз вовсе не она нужна, а твой младший брат. Он-то, надеюсь, дома?

– Это как сказать! – Сашка хихикнул. – Телесная оболочка, может, и дома, а душа – далеко отсюда, шляется по Интернету!

– Немедленно вылови его оттуда и дай ему телефон! – строго потребовала Надежда.

Сашка с сомнением хрюкнул в трубку, но все же отправился к брату.

Через несколько минут в трубке раздался не вполне вменяемый голос самого младшего представителя семейства Тимофеевых.

– Тетя Надя? – проговорил он отрешенно. – Вам правда я нужен?

Чувствовалось, что Пашка еще толком не вынырнул из мутных волн Интернета.

– Правда-правда. – Надежда Николаевна выдержала небольшую паузу и голосом сурового следователя спросила: – Ты зачем матери наврал?

– Чего? – удивленно спросил Павел.

– Ничего! – передразнила его Надежда. – А ну признавайся – зачем наврал, что купил ноутбук в фирме «Аванта»?

– Ой, а вы как узнали?

– Неважно! – строго ответила Надежда и чуть не добавила в лучших традициях: «Вопросы здесь задаю я».

– Да ладно вам! – Пашка хихикнул. – Ничего такого, не подумайте. Просто я этот комп по случаю купил, у одного знакомого, а вы ведь мать знаете – если бы я ей прямо так и сказал, она бы устроила форменный скандал, сказала бы, что раз машина куплена с рук, значит, она некачественная, сомнительная. А я его проверил, отличный комп, все, что ей нужно, имеется, состояние неплохое и цена приличная, вот и сказал, что в солидной фирме купил, чтобы она не сомневалась…

Надежда вспомнила «кладбище домашних любимцев» на шестом этаже и хотела высказать сомнение в том, что «Аванта» – такая уж солидная фирма, но тогда ей пришлось бы объяснять Пашке, за каким чертом она туда отправилась.

Вместо этого она спросила:

– Как его зовут?

– Кого? – растерялся Пашка.

– Ну не меня же! Того знакомого, у которого ты купил ноутбук!

Пашка на мгновение замялся.

– Мне его продал Лелик, – наконец проговорил он смущенно. – Но вообще-то комп был не его, а какого-то его друга…

Надежда окончательно рассердилась.

– Слушай, конспиратор, конец-то есть у этой цепочки? Или этот ноутбук перепродавала друг другу половина города?

– Да никто его не перепродавал! – обиженно ответил Пашка. – Спросите Лелика, это его знакомый…

– С удовольствием спрошу, только для начала хотелось бы узнать, кто такой Лелик и где его найти.

– Лелик? – Пашка искренне удивился, как будто не знать Лелика было просто стыдно. – Лешка Звонарев, мы с ним в школе вместе учились…

– А телефон есть у этого Лешки Звонарева?

Пашка продиктовал Надежде номер и радостно вернулся в объятия Интернета.

Надежда Николаевна набрала телефонный номер знаменитого Лелика. Услышав молодой женский голос, она попросила к телефону Алексея Звонарева.

– Лелик! – крикнула девушка. – Доигрался! Тебе уже из деканата звонят! Я тебе говорила? Говорила? Доигрался, лопух ушастый!

В трубке послышались шаги, и жиденький мальчишеский басок неуверенно протянул:

– Да чего? Я же с Сергеем Михалычем договорился, что сдам этот хвост в сентябре! Честное слово!

– Во-первых, здравствуй, Лелик, – строго проговорила Надежда. – Во-вторых, если ты уже произошел от обезьяны, то незачем снова обзаводиться хвостом! А в‑третьих, я не из деканата.

– Здрассте! – отозвался Лелик. – Не из деканата? А откуда? Из библиотеки? Так я обязательно найду эти таблицы…

– Сложная у тебя жизнь, Лелик! – Надежда искренне огорчилась. – И с деканатом у тебя проблемы, и с библиотекой… Ты ведь только на второй курс перешел, а тебя уже весь институт знает! Но я совсем по другому поводу. Я… – Она замялась и, чтобы не слишком усложнять ситуацию, пошла на небольшую ложь: – Я – тетя Пашки Тимофеева.

– Ну? – лаконично отозвался Лелик, явно обрадовавшись, что звонят не из официальных кругов, но еще не зная, чем ему может грозить звонок Пашкиной родственницы.

– Скажи-ка мне, Лелик, у кого ты взял тот ноутбук, который продал Пашке?

– А что?

– Что за манера – отвечать вопросом на вопрос!

– А что, нормальный комп, и совсем не дорого!

– Я и не говорю, что дорого, – терпеливо продолжала Надежда Николаевна, – и не говорю, что комп ненормальный. Я только спросила, у кого ты его взял.

– А что?

Надежда тяжело вздохнула. Разговор явно пошел по кругу.

Неожиданно ей пришла в голову плодотворная дебютная идея.

– Лелик, а какие таблицы ты посеял?

– И ничего я не посеял! – Алексей ушел в глухую оборону и, похоже, придерживался золотого правила – ничего не признавать. – Ничего я не посеял, они где-то есть!

– Все где-то есть, – согласилась Надежда, – например, Янтарная комната… Интересно только где. Короче, у тебя библиотека что требует – наверняка таблицы логарифмов Брадиса?

– Точно! – Лелик искренне удивился. – А вы откуда знаете?

– Сама когда-то студенткой была!

Мысль, что немолодая тетка Пашки Тимофеева была когда-то студенткой, вызвала у Лелика короткий ступор. Наконец он вежливо хихикнул, сообразив, что тетя шутит, и задал вопрос в своем излюбленном лаконичном стиле:

– И что?

– И то, – Надежда перешла на его язык, – если расскажешь, от кого у тебя этот ноутбук, я тебе дам таблицы Брадиса.

– Правда? – Лелик знал, конечно, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке, но пока это не остановило еще ни одну юную мышь.

Он еще немного помолчал, очевидно, испытывая душевные муки, и наконец выдавил:

– Игореха… Игореха Птицын.

Сказав «а», Лелик решился сказать и «б», а дальше дружно последовали все остальные буквы алфавита.

– Дядя у него недавно помер, – сообщил он, – матери его брат. Там какие-то заморочки с наследством, сразу вроде не дают…

– Конечно, – вставила Надежда, – полгода полагается ждать, вдруг объявятся другие наследники.

– Во-во, – охотно согласился Лелик, – полгода. А кому этот комп будет нужен через полгода?

Надежда Николаевна не стала спорить, хотя ей казалось, что полгода – не такой уж большой срок и вряд ли компьютер успеет так быстро устареть.

– Только Игореха сейчас в Крыму, автостопом с пацанами уехал, – неожиданно вспомнил Лелик, – ему поэтому и нужны были деньги…

– Понятно. – Теперь ей стала ясна причина беспокойства об устаревании компьютера. – А мать его как зовут? – неожиданно заинтересовалась она.

– Анна… Анна Константиновна… – неуверенно проговорил парень. – А зачем вам? Она про этот ноутбук ничего не знает… Эй, не говорите только ей, а то она Игореху сожрет! Он ей сказал, что деньги на Крым заработал.

– Не бойся, – Надежда Николаевна усмехнулась, – не заложу я твоего Игореху! Ты только, Лелик, вот что мне скажи. Ты не знаешь случайно, где его дядя жил?

– Чей дядя? – Лелик вдруг на глазах поглупел.

– Игорехин дядя, – терпеливо ответила Надежда, – который умер. Хозяин ноутбука.

Теперь информация была исчерпывающей, и, как бы Лелик ни поглупел, он должен был ее понять.

Секунду подумав, он действительно неохотно сообщил:

– Ну был я у него один раз… А что такого-то?

– Да ничего такого! – Надежда начала терять терпение. – Где? Где ты у него был?

– На электричке ехали, – Лелик предался воспоминаниям, – с Витебского вокзала. Станция… как же это… что-то такое смешное… Вроде Западлово… или Запоздалово…

– Западалово? – предположила Надежда Николаевна. Сердце у нее учащенно забилось, а ноздри затрепетали, как у гончей, почуявшей дичь.

– Во-во, точно! – обрадовался парень. – Западалово!

– А там куда? Не помнишь?

– Почему это не помню! – На этот раз Лелик, кажется, обиделся. Видимо, хорошая память составляла одно из качеств, которыми он гордился. – Очень даже помню! Прямо от станции по дороге, мимо магазина, потом повернуть направо, и там – второй дом… или третий. – Он неожиданно засомневался. – Нет, кажется, все-таки второй…

– Ладно, в общем, или второй, или третий. – Надежда решила больше не мучить юного Лобачевского. – В общем, спасибо тебе.

– Эй! – Лелик решил, что настырная Пашкина тетка в духе времени решила его кинуть. – А как насчет таблиц Брадиса?

– Да не волнуйся! Будет тебе Брадис, не сомневайся!

Надежда Николаевна снова ехала в пригородной электричке, но на этот раз с ней не было тяжелых сумок, а самое главное – не было тяжелого и унылого дачного настроения. Сегодня она чувствовала необыкновенное оживление и несомненный интерес к жизни. Анализируя от нечего делать свое состояние, Надежда поняла, что испытывает воодушевление и прилив жизненных сил, который бывает у нее в те моменты, когда она, по словам мужа, ввязывается в очередную неприятность, а на самом деле – приступает к самодеятельному расследованию. Совесть свою, которая пыталась поднять голову и напомнить о долге жены и о честном слове, которое она давала мужу, Надежда Николаевна недолго думая запихнула в глубину души, на самое, можно сказать, дно. И бедная совесть трепыхалась там, как пойманная в мышеловку мышь. Но скоро затихла.

Вагон был почти пуст, только через скамейку от Надежды сидела тетка прилично за шестьдесят с большой корзиной на коленях.

«Грибы у нее там, что ли?» – лениво подумала Надежда и тут же высмеяла такое предположение. Кто же везет грибы из города?

Впрочем, тайна корзины тут же раскрылась: из нее показалась серая усатая морда, и немыслимых размеров котище издал громкий жалобный мяв.

«Свой человек, котовладелец!» – одобрительно подумала Надежда Николаевна и невольно восхитилась размерами кота.

Кот продолжал мяукать. Неожиданно послышался еще один звук – мелодичный звон мобильного телефона.

Надежда огляделась по сторонам. Кроме нее и тетки с котом в вагоне никого не было. «У кого же звонит телефон?» – недоумевала Надежда, но в этот момент тетка вытащила из кармана яркой китайской куртки новенький аппарат и заголосила на весь вагон:

– Алё! Да! Я в поезде! Нормально все, подъезжаем уже! Что? Мурзик? Тоже нормально, привет тебе передает!

Как бы в подтверждение кот особенно громко мяукнул.

Выслушав ответ, тетка недовольно крякнула и спрятала телефон.

«Прогресс! – подумала Надежда. – Уже замотанные тетки из садоводств обзавелись мобильниками! Скоро и коты станут требовать телефоны!» Она представила своего Бейсика с мобильником возле рыжего уха и невольно улыбнулась.

В это время динамик забулькал и механический голос сообщил, что поезд прибывает на станцию Западалово.

Хотя Надежда очень часто проезжала мимо этой станции, в самом поселке ей до сих пор бывать не приходилось.

Возле платформы приткнулась маленькая будочка кассы, со всех сторон окруженная армией могучих лопухов. За этой будкой начиналась традиционная вокзальная площадь, на которой дожидался пассажиров полуживой «львовский» автобус образца шестидесятого года минувшего века и мирно дремали в пыли две черные собаки.

В общем, можно было бы подумать, что электричка, словно машина времени, перенесла Надежду примерно в тысяча девятьсот семидесятый год, если бы на окне крохотного магазинчика, который хотелось назвать забытым словом «сельпо», не красовался рекламный плакат кока-колы.

«Мимо магазина по дороге», – вспомнила Надежда инструкцию Лелика. Магазин – вот он, и, кажется, другого здесь нет.

Надежда направилась по дороге мимо этого очага культуры и форпоста цивилизации. Когда она проходила мимо двери магазина, оттуда высунулась небритая и здорово опухшая физиономия местного жителя.

– Женщина! – просипел этот выдающийся представитель местной фауны. – Женщина, постой!

Надежда Николаевна не сразу поняла, что этот сиплый голос обращен именно к ней. Но когда призыв аборигена повторился, она невольно оглянулась. Ни одной женщины, кроме нее, в ближайших окрестностях не наблюдалось, из чего Надежда сделала вывод, что опухшая личность зовет ее. В такой ситуации самым правильным было бы, конечно, прибавить шагу и поскорее пройти мимо, не идя на контакт с местными формами жизни, но то ли врожденное любопытство, то ли другие столь же опасные для жизни черты характера заставили ее замедлить шаг.

Заметив это, абориген оживился, выполз целиком из дверей магазина, предоставив Надежде возможность целиком лицезреть свою фигуру, облаченную в замусоленный сатиновый халат, некогда синий, а теперь утративший какой-либо цвет. Из-под халата выглядывал грязный воротник женской вязаной кофты. Обут абориген был в сандалеты на босу ногу, что не вполне соответствовало сезону.

– Женщина! – с глубоким чувством просипел «прекрасный незнакомец». – Купи цепочку! – С этими словами он вытянул вперед грязную руку и раскрыл ладонь.

Надежда Николаевна невольно взглянула на нее и очень удивилась. К этой грязной ладони вполне подошла бы цепочка от унитаза, в самом крайнем случае – ржавая собачья цепь, но никак не то, что на самом деле имело место быть.

В корявой лапе алкаша лежала, свернувшись кольцами, как маленькая смертельно ядовитая экзотическая змейка, золотая цепочка необычного ажурного плетения.

– Клавка, змея ядовитая, не берет. – С этими словами алкаш покосился на дверь магазина, из чего Надежда сделала вывод, что упомянутая Клавка, скорее всего, здешняя продавщица. – Не берет, гадюка семипалатинская! – с чувством повторил алкаш. – А ведь я ее еще вот такой помню. – Он показал рукой высоту приблизительно болонки. – Я ее, гюрзу ашхабадскую, на руках нянчил, а она не берет!

Надежда уставилась на цепочку. В памяти что-то шевельнулось. Где-то она видела точно такую же…

Оценив ее задумчивость как намерение купить экзотический предмет, абориген оживился, сделал шаг к возможной покупательнице и засипел с новой силой:

– Женщина, покупай, не сомневайся, оченно хорошая вещь! Не сомневайся! Клавка, кобра астраханская, ничего не понимает! Думает, краденая! Ничего подобного, Вова Чугуев в жизни чужого не брал! Это… как ее… бабушки моей родной наследство! Я бы в жизни не продал, да жене больной лекарство срочно, вишь ты, запонадобилось!

С этими словами алкаш ударил себя кулаком в грудь и сделал еще один шаг. Этот шаг был роковым. Вместе с ним к Надежде приблизился такой густопсовый запах, что она едва не грохнулась в обморок. Смесь многолетнего непросыхающего перегара с таким же многолетним запахом немытого тела составила фантастическую парфюмерную композицию, которую вполне можно было использовать как химическое оружие массового поражения.

Надежда Николаевна стремительно развернулась и бросилась наутек, стараясь отдышаться и с трудом сдерживая рвотные позывы.

Вслед ей несся сиплый голос, полный глубокого разочарования:

– Женщина, ну куда же ты? Женщина, стой! Купи, отличная вещь! Тещи моей покойной наследство! Ребеночку малому на лекарство! Ах ты эфа самаркандская!

Надежда отбежала на безопасное расстояние и огляделась. Как говорил ей Лелик, после магазина следовало повернуть направо и отсчитать два дома от угла. Или три… Она точно не помнила, да и сам Лелик, кажется, не был вполне уверен.

И вдруг она увидела дом. Всякие сомнения у нее отпали в то же мгновение. Это был тот самый дом – дом с фотографий, хранящихся в памяти компьютера.

Он стоял в глубине участка, отгороженный от улицы штакетником и живой изгородью из кустов акации. Кусты были подстрижены не слишком высоко, так что виднелись часть дома и крыльцо. Надежда осторожно подергала калитку, но та оказалась заперта. Тогда она прошлась по улице вдоль забора, осторожно поглядывая на участок. Похоже, дом был пуст – все окна заперты, занавески опущены.

Надежда немного постояла у калитки. Признавать свое поражение не хотелось. Дом определенно тот же самый, что на фотографиях, но что это дает? Она и так уже знает, что идет по верному следу, только вот здесь он, кажется, обрывается.

В это время открылась калитка соседнего дома, и на улицу вышла пожилая женщина в платке и теплой куртке. Надежда опознала в ней местную жительницу – по здоровому цвету лица и спокойному выражению в выцветших голубых глазах. Сразу было видно, что эта женщина нечасто ездила в общественном транспорте и редко дышала отравленным городским воздухом. На вид женщине было под шестьдесят.

– Здравствуйте! – на всякий случай приветливо сказала Надежда.

Она сильно опасалась, что соседка сейчас визгливо заорет насчет того, что шляются тут всякие и так далее, и уже приготовилась дать деру, но та улыбнулась и подошла ближе.

– Здравствуйте, – протянула она. – А вас, наверное, Анна Константиновна прислала?

– Гм-м, – промычала Надежда.

– То-то я гляжу, вы все вокруг дома ходите. Мне из окон все видно!

Надежда вспомнила, что Анной Константиновной зовут сестру умершего хозяина, это она выяснила у Лелика. Но зачем та могла бы ее прислать?

– Понимаете, – нерешительно начала Надежда Николаевна, – дело в том, что Анна Константиновна меня не посылала…

– Понимаю! – живо перебила ее соседка. – Понимаю. Что ж, если честно сказать, то насчет дома она еще и права не имеет договариваться. Потому что с наследством-то ничего не ясно, полгода еще не прошло.

– А что, разве не только они с Игорем наследники? – наугад бросила камень Надежда и попала в самую точку.

– А разве она вам не сказала? – Женщина всплеснула руками. – Знаете что, давайте во двор пройдем, а то неловко как-то на улице стоять. Я, конечно, в дом войти не могу, а на участок можно, мне сам Илья Константинович ключ от калитки давал. Дика там покормить, когда он уезжал, или цветы полить.

И пока Надежда тихо радовалась, что удалось узнать имя и отчество погибшего хозяина дома, соседка распахнула калитку. Надежда успела еще заметить над почтовым ящиком надпись, сделанную химическим карандашом: «Коноплев И. К.», и вошла во двор так интересующего ее дома.

Дом выглядел очень прилично. Большой, старый, в хорошем состоянии, выкрашенный темно-зеленой краской, а наличники белые.

Вот этот самый угол был виден на одной из фотографий. А на этой лужайке все позировали.

– Тут вот какое дело… – оживленно заговорила соседка. – Как сообщили нам, что Илья Константинович умер, я две ночи не спала, так его жалко было. Ведь как чувствовала в тот день: не нужно, говорю, вам в город сегодня ездить. А он: не могу, говорит, Мария Семеновна, нужно очень по делу. Промедление, говорит, смерти подобно! Вот и накликал…

– Бывает… – поддакнула Надежда.

– Ну как похоронили его, поминки справили, так приходит ко мне Анна и говорит, что дом этот она продавать будет.

– Что же сама она с сыном тут жить не захотела? – встряла Надежда. – Дом в хорошем состоянии, участок большой, сад опять же…

– Дом этот несчастливый, – сказала соседка, понизив голос, но тут же сообразила, что сболтнула лишнее, и примолкла.

Надежда же решила начать расспросы издалека, чтобы не насторожить болтливую Марию Семеновну.

– То-то, я вижу, Анна Константиновна что-то недоговаривает, – сказала она. – Видите ли, мы с мужем давно хотели дом купить. Дело к пенсии идет, хочется на свежем воздухе пожить. А она, в принципе, вроде согласна продавать, но все как-то мнется.

– Ясное дело, мнется, – перебила соседка, – когда тут еще одна наследница объявилась!

– Кто же такая?

– Жена его, Ильи-то Константиновича!

– Вот так номер! – поразилась Надежда. – Да разве он женат был?

– В том-то и дело, что нет! – жарко заговорила собеседница. – Он здесь уже лет десять живет, если не больше, и ничего ни про какую жену мы не слыхали! Анна-то ее, конечно, знала, но считала, что они давно в разводе. А тут она является, уж откуда узнала, что Илья-то умер, никто сказать не может. И показывает паспорт, а в нем – штамп о браке! Анну, говорят, чуть кондрашка не хватила! Оказывается, они официально-то так и не развелись!

– Ужас какой! – Надежда очень натурально всплеснула руками. – Это же кошмар! Выходит, очень даже просто по суду дом может ей отойти?

– Точно, – энергично закивала соседка, – запросто. Вот почему Анна-то и бесится. Ее тоже понять можно – она-то считала, что дом, можно сказать, у нее в кармане. То есть, конечно, никто не знал, что хозяин, Илья Константинович, так скоропостижно помрет…

– Да, что-то я засомневалась, – призналась Надежда, – вот и решила приехать, на месте посмотреть. Может, думаю, что разузнаю насчет дома. Так-то место красивое, воздух чистый.

– Место у нас отличное, – подхватила Мария Семеновна, – и дом хороший! А уж сад… Да вы походите, посмотрите.

Сад действительно был хорош. Надежда, как садовод с приличным стажем, не могла этого не признать. За домом росло несколько яблонь и слив, густые кусты смородины и крыжовника. Малина, как помнила Надежда по фотографиям, должна быть где-то за сараем. Огорода никакого не было и в помине, зато все пространство перед домом и сбоку занимали декоративные кусты и клумбы с цветами. Были здесь и сирень, и жасмин, и, конечно, шиповник, и жимолость, и вербена, и калина… Надежда узрела еще несколько незнакомых кустов и остановилась возле большого, красивой формы выстриженного куста японской айвы, на котором теперь в изобилии висели маленькие желтые плоды. Надежда сорвала один и убедилась, что он душистый и кислый, все как полагается, потом представила, как красиво смотрится куст весной – на зеленой полянке, покрытый красными цветами, – и вздохнула. Цветов тоже было много – ярких, осенних.

Сад был хорош, но Надежда зорким глазом отметила уже некоторые признаки запустения. Дорожки покрылись опадающей листвой, цветы кое-где завяли, но никто не торопился их срезать, земля затвердела, и даже проросли кое-где нахальные осенние сорняки, которые действовали по принципу «хоть день да наш!».

Возле дома она увидела кусок вскопанной земли.

– Под тюльпаны он место готовил, – грустно сказала подоспевшая Мария Семеновна. – У него тюльпанов было множество, и красоты необыкновенной. Мне луковицы давал…

Надежда подумала, что никто уже не посадит в землю луковицы тюльпанов и не будут они весной радовать глаз хозяина. А за полгода сад придет в полное запустение, на клумбах прочно утвердятся сорняки, кусты начнут болеть, а потом вообще захиреют, деревья пожрет какой-нибудь вредитель… Жаль сада, жаль человека…

Она встряхнула головой, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Нужно было уходить, похоже, ничего она здесь больше не выяснит. Она прошлась еще вокруг дома, увидела то окно, откуда женщина с усталыми глазами подслушивала разговор девушки и парня. Как бы ей найти хоть какую-нибудь зацепку…

– Да, видно, придется от этого дома отказаться, – сказала Надежда, – раз тут с наследниками неясность получается. Да, в общем-то, и к лучшему. Конечно, дом неплохой, но как-то мне тут дышится тяжело, в смысле, угнетает что-то.

– Верно вы заметили. – Соседка поджала губы. – Нехорошо тут, несчастье тут было…

– Конечно, было. – Надежда сделала вид, что ничего не поняла. – Хозяин-то умер!

– Хозяин не здесь умер, не в этом доме. – Соседка еще больше помрачнела. – А в этом доме девушка умерла, его гостья…

– Как так?

– А так! – веско произнесла Мария Семеновна. – Раз уже вы все равно решили от дома отказаться, да и то сказать, за полгода чего только ни случится, так я вам все скажу. Скажу потому, что не могу молчать! И Анна тоже должна была вас предупредить…

– Уж скажите, сделайте такое одолжение! – попросила Надежда.

– Вот незадолго до того, как Илья Константинович-то умер, за неделю или чуть больше, приезжает к нему компания. У него летом гости-то часто бывали. Ну дело хозяйское, они не так чтобы шумели, не напивались, так нам-то, соседям, что за дело?

– Верно, – тихонько поддакнула Надежда, чтобы показать соседке, как она внимательно слушает.

– Значит, и в тот раз поначалу все так же было, – продолжала Мария Семеновна. – Гулянье у них, шутки, смех, вечером шашлыки – я уж по запаху знаю… А наутро обнаруживается, что одна из девушек умерла!

– Да ну?! – Надежда сделала вид, что аж подпрыгнула от неожиданности. На самом деле она ничуть не удивилась, потому что знала уже всю историю. Точнее, не всю, а только одну ее часть, надводную, так сказать.

– Вот вам и «ну»! – торжествующе сказала соседка. – Полиции понаехало – туча! На трех машинах! В общем, пришли они к выводу, что девица своей смертью умерла, что-то у нее там было не в порядке, она во сне и умерла. Очень Илья Константинович по этому поводу переживал: у него, дескать, в доме – и такое… Сам не свой ходил, однако утряслось все. И тут как раз ему плохо стало в электричке, он и помер, очень его та история подкосила… В полиции ведь церемониться не будут. Понаехали, весь участок потоптали, окурков набросали… А толком никого ни о чем и не спрашивали…

Расслышав в голосе соседки нотки обиды, Надежда насторожилась:

– А что, вы что-то знаете? Заметили что-нибудь?

– Ну что я знаю, – протянула Мария Семеновна, – просто ночью разговор слышала. Тогда ночь темная была и холодная. А я вдруг спохватилась, что теплица у меня открыта. Это сейчас я уже все помидоры сняла, а тогда еще оставались. Ну, думаю, за ночь точно их подморозит, если не закрыть. И пошла тихонько. А у меня теплица возле забора. Иду и вдруг слышу у соседей кто-то разговаривает. Два женских голоса. Один-то я узнала – это той девушки, что умерла, такой голос у нее был низкий, хрипловатый. А вот кто другая была, не знаю. Она тихо так говорила, но прямо заходилась вся. Ты, говорит, стерва такая, нигде от тебя житья нет! Я, говорит, думала, что все забыто, а тут ты возникаешь! Я, говорит, тебя ненавижу, убила бы своими руками!

– Ну надо же! – поразилась Надежда.

– Вы, может, не верите, так я никогда не вру! – с таким жаром воскликнула соседка, что Надежда сразу засомневалась, однако спросила просто так:

– А в полиции вы про это не говорили?

– А кто меня вообще спрашивал! – Мария Семеновна махнула рукой. – К тому же хорошего человека позорить не хотела – это я про Илью Константиновича. Как соседи мы всегда дружно жили, так зачем же я буду напраслину возводить? Ведь я даже не знаю, кто там с той девицей разговаривал. Слышала ночью, в полной темноте… В полиции только посмеялись бы – дескать, померещилось тетке спросонья…

– Тоже верно, – задумчиво согласилась Надежда, незаметно взглянув на часы.

Она поняла, что скоро любознательная соседка может проникнуться подозрительностью, и повернула к выходу, по пути еще раз осматривая дом. Дом был двухэтажный, с просторной застекленной верандой, входная дверь заперта на огромный висячий замок. И только одно окошко на втором этаже было полуоткрыто.

– Непорядок! – показала Надежда на окно.

– Ах, это… – Мария Семеновна понизила голос. – Это то самое окно и есть… Ну, в той комнате девушка ночевала, которая умерла…

Внезапно раздался сердитый мужской голос:

– Мария!

Через забор заглядывал строгий дедок в аккуратном, застегнутом на все пуговицы ватничке.

– Мария! – повторил он. – Ты опять лясы точишь? Немедленно прекрати! – и отвернулся, не ответив на Надеждино приветствие.

Мария Семеновна усмехнулась:

– Мой благоверный соскучился. Иду, Васильич, иду уже!

Она подошла к калитке и что-то зашептала мужу.

Надежда в это время внимательно рассматривала землю под тем самым окном. Ей показалось, что в траве что-то блестит. Оглянувшись на калитку, она наклонилась и выковыряла из влажной земли камешек в виде капельки – молочно-розового цвета, оправленный в золото. То есть это Надежда подумала, что в золото, поскольку металл был желтый. Однако камень оказался так запачкан, что разглядеть пробу на металле не представлялось возможным. А вдруг это просто ничего не стоящая безделушка, которую дети бросили. Хотя… какие же тут дети? И еще: Надежда была уверена, что недавно видела что-то похожее. Совершенно неожиданно для себя она вспомнила давешнего алкаша, который пытался всучить ей цепочку. Цепочка-то и вправду была золотая, и судя по оригинальному плетению колечек – старинная. А эта штучка в виде капельки вполне могла к той цепочке привешиваться, вон и петелька есть. Надежда еле успела спрятать находку в карман, как подошла Мария Семеновна.

– Ну мой совсем разбушевался, – сообщила она. – Обедать, вишь, ему подавай срочно! Так что уж извините, но нужно идти!

– Что вы! – усовестилась Надежда. – Вы и так на меня сколько времени потратили! И спасибо вам за беседу и за то, что глаза раскрыли. Только я уж вас попрошу: не говорите вы Анне Константиновне, что я тут была.

– Конечно! – Соседка замахала руками. – Мне ни к чему!

Они пошли к выходу, и тут Надежда сообразила наконец, какая мысль преследовала ее всю дорогу. Прозрению способствовал тот факт, что за домом она увидела небольшой, очень нарядный домик размером с собачью будку. Собственно, он и оказался будкой, аккуратно покрашенной той же краской, что и дом. Перед круглой дыркой, служащей входом, лежала рогожка, на ней – большая пластмассовая миска.

– Собака! – сообразила Надежда. – У него же была собака! Куда она делась?

Действительно, по логике вещей у одинокого хозяина такого дома и такого сада не могло не быть собаки. Вон и все причиндалы имеются – будка, миска…

– Дик был, – помрачнела соседка, – я еще кормить его ходила. Да только он убежал куда-то после смерти хозяина.

– Разве он не на привязи был?

– Да вон, – Мария Семеновна вытащила из будки кожаный поводок, – был привязан, да, видно, сорвался…

Надежда внимательно осмотрела поводок, он был срезан как бритвой. Или ножом. Собака не может так действовать зубами.

– Давно это было? – спросила она.

– Так на следующую ночь после похорон! Сначала он лаял сильно, спать нам не давал, а потом как заткнулся. И все, больше мы его не видели. Ну, может, хулиганы какие хотели залезть, узнали, что дом без хозяина. Потому что замок на двери вскрыли. Я Анне позвонила, она примчалась – ничего, говорит, вроде не пропало, видно, спугнули их. Она замок амбарный повесила и уехала. А муж мой говорит: хорошо, что Дик удрал, а то выл он ночами сильно, спать невозможно. А так, может, его кто подберет – собака-то породистая, немецкая овчарка.

С этими словами соседка подобрала валявшиеся в траве грабли и понесла их к сараю.

Дверь в сарай была закрыта на простую щеколду. Мария Семеновна распахнула дверь и в ту же минуту из сарая раздалось грозное рычание.

– Ой! – отпрянула женщина. – Да кто же здесь?

Они с Надеждой боязливо заглянули внутрь и увидели в самом дальнем и самом темном углу крупную собаку – немецкую овчарку. Пес лежал на боку, но, увидев чужих, сделал слабую попытку подняться. Шерсть на нем свалялась, глаза подернуты гнойной пленкой, и даже не щупая, можно было понять, что нос у него сухой и горячий.

– Дик! – взвизгнула Мария Семеновна. – Вернулся!

– Что ж он в сарае-то, а не в будке своей?

– А видно, совсем плох, – спокойно сказала соседка, – вот и заполз умирать. Все одно, конец у него один – без хозяина не проживет.

– Может, кто его возьмет? – Надежде ужасно жалко было собаку.

– Да кто его больного возьмет? – Соседка пожала плечами. – Он вон шлялся где-то, может, заразный какой… Нет, тут уж ничего не сделаешь.

Тут соседка заметила, что говорит с пустотой, потому что Надежда в это время смоталась к будке за миской. Она набрала воды из бочки, что стояла у сарая, прихватила еще рогожку и зашла в сарай. Пес при ее приближении зарычал и показал огромные клыки.

– Ладно-ладно, – сказала Надежда, – ничего тебе не сделаю. Попей вон водички, может, полегчает.

– Зря вы это. – Соседка поджала губы. – Вы уедете, а нам тут разбираться.

– Анне Константиновне позвоню, – сказала упрямо Надежда. – Может быть, Игорь собаку заберет.

Она прекрасно знала, что неизвестный Игорь отдыхает сейчас в Крыму, а его мамаша, если бы хотела, давно бы собаку забрала.

Значит, вот как, думала обозленная Надежда, личные вещи хозяина сразу продали, якобы деньги очень нужны, дом и сад надеются отсудить, а собаку – на живодерню. Не дай бог таких наследничков, это ж спокойно не помрешь!

С соседкой распрощались довольно сухо, и Надежда отправилась восвояси. Сунув руку в карман, Надежда нашла там розовый камешек, отмыла его у первой встреченной колонки и еще больше уверилась, что камень этот – кулон. Где-то должна быть цепочка или шнурок. Хотя камень явно хороший, не стекляшка какая-нибудь, стало быть, и цепочка дорогая. И тут же Надежда опять вспомнила алкаша, который предлагал ей у магазина купить цепочку. А еще перед ее внутренним взором внезапно встал снимок с экрана компьютера, на котором женщина с усталыми глазами подслушивает чужой разговор. Она наклонилась как можно ниже, прямо свесилась из окна, а на шее у нее ясно видно украшение. Кулончик на цепочке.

Обратный путь до привокзальной площади Надежда Николаевна преодолела чуть ли не бегом.

Ее одолевали противоречивые чувства: с одной стороны, ужасно не хотелось вступать в контакт с отвратительным алкашом, с другой – хотелось узнать, где он взял золотую цепочку. В крайнем случае, еще раз взглянуть на эту цепочку и убедиться, что это именно та самая, с фотографии… Надежде казалось, что эта информация может пролить свет на таинственное убийство в доме Ильи Константиновича.

Около магазина колоритного аборигена не оказалось.

«Ну вот, – раздраженно подумала Надежда, – когда он был не нужен, еле от него отделалась, а когда понадобился, как сквозь землю провалился».

Она толкнула скрипучую дверь и вошла в магазин. Внутри Чугуева тоже не было. Не было и других покупателей. Рослая грудастая тетка с мелко завитыми белыми волосами и ярко-красным нарисованным ртом в гордом одиночестве возвышалась за прилавком. Ее руки, с толстыми, как любительские сосиски, пальцами, унизанными немыслимым количеством колец и перстней, были величественно сложены под мощной грудью.

Надежда поняла, что это и есть та самая Клава, которую Вова Чугуев так немилосердно поносил за нежелание купить у него цепочку. Она поздоровалась с продавщицей и подошла к прилавку, мимоходом ознакомившись с ассортиментом продовольственных и прочих продуктов.

Продавщица окинула Надежду пренебрежительным взглядом, разлепила ярко-красные губы и промолвила:

– Здрассте!

– А что, – начала Надежда, выдержав для приличия паузу, – тут недавно такой… мужчина находился…

– В этой дыре, – моментально отозвалась продавщица, – отродясь ни одного мужчины не было.

– То есть… как это? – искренне удивилась Надежда.

– А очень просто. Откуда здесь мужчинам взяться? Здесь либо старые козлы, либо боровы пьяные. Какие уж тут мужчины!

– Ах, ну вы в таком смысле! – протянула Надежда. – Так сказать, в философском!

– В самом житейском, – отрезала продавщица.

– Ну я не имела в виду, что у вас здесь Ален Делон разгуливал, – Надежда усмехнулась. – По вашей классификации – как раз пьяный боров…

– Вовка Чугуев, что ли? – изумилась продавщица. – Господи!

– Да, кажется, его так зовут…

– Господи! – повторила Клава. – На фига тебе этот козел сдался?

– Так он же, по вашей теории, не козел, а боров?

– И козел, и боров – все в одном флаконе! – Продавщица сплюнула под прилавок. – Ну на фига он тебе?

Надежда Николаевна покраснела при мысли, что кто-то мог заподозрить ее в женском интересе к такому экземпляру, и торопливо пояснила:

– Да он цепочку продавал… золотую, вот я и подумала…

Продавщица отвернулась, взяла с полки огромную головку сыра, тяжело шлепнула ее на прилавок и только тогда снова подняла на Надежду глаза.

– Не советую, – проговорила она весьма мрачно.

Затем длинным ножом очень ловко располовинила сыр, одну половину убрала в холодильник и повторила:

– Не советую!

Надежда решила сыграть совершенную наивность. Она придвинулась к прилавку, облокотилась на него и, понизив голос, осведомилась:

– А что – ворованная?

Продавщица громко расхохоталась:

– Ну ты даешь! Ворованная! А какая же еще? Откуда у Вовки может быть не ворованная? Ничего своего у него отродясь не было! Это бы наплевать, это бы черт с ним, – она взглянула на свою унизанную крупными перстнями руку и убрала ее за спину, – меня другое щекотит…

Произнеся эту глубокомысленную фразу, Клава надолго замолчала.

Надежда решила, что так и не узнает, что «щекотит» королеву западаловского сельпо, но та наконец разлепила пылающие губы и проговорила, тоже понизив голос:

– Я так думаю, что ничего она не золотая.

– Не золотая? – переспросила Надежда, еще ближе придвинувшись к своей собеседнице.

– Не золотая! – с сомнением повторила та, снова вытащив руку из-за спины и любуясь ее великолепием. – Мне ли золота не знать! А эта цепочка уж больно заковыристая, таких золотых небось не бывает!

– Так все-таки, где он может быть, этот Чугуев? – вернулась Надежда к началу разговора.

– А я-то откуда знаю? – Продавщица уставилась на нее весьма недоброжелательно. – Если тебе больно хочется об алкаша мараться – скатертью дорога, своим умом живи, а я тебе сказала, что думаю, у меня порядок такой.

Надежда Николаевна представила, как она носится по селу и расспрашивает всех встречных и поперечных, где ей найти Чугуева. Какими глазами посмотрят на нее люди?

Надежда внутренне содрогнулась и отказалась от мысли увидеть еще раз цепочку. Купила у Клавы килограмм сарделек и снова пошла к дому покойного Ильи Константиновича, фамилия которого, если верить табличке на почтовом ящике, была Коноплев.

В этот раз она не стала топтаться у калитки. Она еще раньше определилась на местности и сообразила, что сарай одной своей стеной выходит в маленький проулок, который никак не виден из окон любопытной соседки Марии Семеновны. С другой стороны проулка был глухой забор, так что Надежда не опасалась быть заподозренной в преступных намерениях.

Вот он – двор Ильи Константиновича, вот и сарай. С ориентировкой на местности у Надежды Николаевны было все в порядке, топографическим кретинизмом она не страдала, это признавал даже ее муж.

У сарая густо росла малина, выползая за забор. Надежда пригляделась и нашла в малине лазейку. Стало быть, вот каким образом пес попал в сарай – подрыл землю. Надежда оглянулась и юркнула в малину. Теперь с улицы ее было не видно. Она подергала доски сарая, одна из них отстала. Надежда осторожно потянула ее на себя и заглянула в отверстие. Пес переместился на рогожку. Воду из миски он выпил, и это было хорошим знаком.

Увидев незнакомку, он зарычал тихо и грозно, верхняя губа обнажилась, и показались клыки ужасающего размера – белые и крепкие. «Породистый!» – вспомнила Надежда.

– Ты не очень-то, – сказала она Дику, – больно мне надо к тебе лезть. Вот, держи!

Она вывалила из пакета сардельки прямо на землю. Пес втянул носом воздух и перестал рычать. Насколько Надежда понимала, он из гордости все равно не станет есть при ней, так что поспешила ретироваться, тем более что в малине было сыро и колко.

Никем не замеченная, она выбралась на дорогу, ведущую к станции, и через некоторое время села в подошедшую электричку.

Домой она вернулась вовремя – как раз успела переодеться, спрятать подальше испачканные кроссовки и надеть на лицо маску рассеянного умиротворения, как у всякой уважающей себя женщины, не обремененной работой.

Муж съел наскоро приготовленный обед, почитал газету, посмотрел телевизор и надолго занялся котом. Как уже говорилось, и не один раз, Сан Саныч очень трепетно относился к Бейсику. Он собственноручно вычесывал его раз в день, не доверяя этот трудоемкий процесс Надежде. Кот был полупушистый, и шерсти набиралось много, но самая главная проблема при вычесывании заключалась в характере кота. Он этот процесс очень не любил.

У Надежды с мужем были разные подходы к воспитанию Бейсика. Надежда считала, что муж совершенно распустил рыжего нахала (что соответствовало действительности) и теперь требуется строгость вплоть до физического воздействия в виде сложенной газеты или кухонного полотенца. Муж же, напротив, полагал, что их кот – очень нежное и нервное создание (что не соответствовало действительности) и что животное нужно оградить от стрессов в виде сложенной газеты и действовать только лаской. Кот во время причесывания обоим хозяевам отвечал одинаково – шипел и царапался, так что Надежда с удовольствием уступила мужу эту процедуру.

В данный момент домочадцы удалились в комнату, и ей оставалось только радоваться, что кот все же не умеет разговаривать (хотя, несомненно, понимает человеческую речь) и никак не сможет рассказать Сан Санычу, где его жена пропадает целыми днями.

Однако, кажется, кое-что рыжий разбойник успел нашептать хозяину, потому что тот вскоре явился на кухню и заявил, что Надежда сегодня очень свежо выглядит – глаза блестят и щеки румяные. Надежда была начеку и ответила, не поведя и бровью, что ходила в дальний магазин, а потом прогулялась по парку, постояла около пруда. Погода-то стоит чудесная.

Наутро, проводив мужа, Надежда уселась за компьютер. Ей хотелось еще раз просмотреть все фотографии.

Вот снимок, где женщина с усталыми глазами почти свесилась из окна, так ей хочется услышать разговор парня с девушкой. Украшение на ее шее видно довольно хорошо. Надежда увеличила изображение. Конечно, это тот самый кулон – камень в виде розовой капельки, наверное опал, и цепочка необычного плетения.

Надежда вспомнила про вчерашнего алкаша Чугуева. Все-таки обязательно нужно разыскать его и перехватить цепочку. И расспросить, где он эту цепочку нашел. Потому что кулончик Надежда нашла под окном умершей девушки. Хотелось бы знать, как он там очутился? И почему женщина, обнаружив пропажу, не стала его искать?

А вот почему, ответила сама себе Надежда. Потому что потеряла она его в ту самую ночь с субботы на воскресенье, когда девушка умерла.

Обнаружили ее утром, понаехала полиция, и никак нельзя было сообщить про пропажу и искать кулон у всех на виду. Полиция же осматривала дом и сад, наверное, не слишком внимательно, если сразу же установила, что смерть девушки была естественной. Маленький камешек легко втоптать в землю. А Надежде просто повезло, очевидно, почва высохла и осыпалась, вот камень и показался на поверхности.

– Бейсик, – строго сказала Надежда коту, который пристроился на теплом мониторе и поглядывал на нее, прищурив левый глаз, – не вздумай проболтаться Саше, что я куда-то ухожу из дома надолго, мало тебе не покажется.

Кот сделал вид, что не слышит, но его хозяйка была уверена, что он все понял и вообще себе на уме.

В это время раздался мелодичный звонок в дверь. Надежда чуть не застонала вслух, поскольку никого не ждала, кроме надоедливой соседки Валентины. Та не обманула ее ожиданий – просочилась в квартиру. Халат на этот раз на ней был другой – темно-розового цвета, и пояс с кисточками.

– Ой, Надя! – воскликнула Валентина. – Понимаешь, захотела кофе выпить, хватилась – а сахару-то и нет!

Надежда в душе порадовалась: соседка догадалась наконец перейти с соли на сахар. С другой стороны, сахар можно занимать тоннами – скажет, что варенье варит, и будет шастать к Надежде как на работу… Впрочем, она и так шастает.

Валентина бодро прошагала на кухню и разочарованно там остановилась, поскольку в этот раз кофеварка не работала. На лице Валентины выразилось явное разочарование – как же это она так прокололась, явилась не ко времени, опоздала. Впрочем, расстраивалась она недолго.

– Надя, – сказала она, получив стакан сахару, – а давай у тебя кофе попьем, а? Твой кофе, мой сахар! – Она показала на стакан.

Надежде стало смешно – ну до чего нахальная баба! Впрочем, соседка действовала только с одной целью: ей был нужен не столько кофе, сколько разговор о своем ненаглядном Деничке.

– Присмотрела вчера галстук в одном бутике, – начала она, со вкусом отхлебнув полчашки кофе, – очень к Денечкиному костюму подходит.

– Дорогой, наверное, – не удержалась Надежда.

– Да уж, не дешевый, – вздохнула Валентина, – но ведь нужно же мальчика прилично одеть, он должен привыкнуть носить дорогие качественные вещи…

У Надежды был свой взгляд на воспитание подрастающего поколения, который выражался в нескольких простых постулатах: станет сам зарабатывать, пускай и покупает себе вещи из бутиков. А пока уж как-нибудь поскромнее нужно, поскольку на мужа Валентининого уже смотреть страшно, до чего мужчину заездили.

Но, разумеется, эти взгляды она держала при себе, не хватало еще дебаты разводить с соседкой, тогда ее вообще из квартиры не вытолкать будет!

Валентина, однако, напившись кофе, уходить отнюдь не собиралась.

– А где же котик? – пропела она.

Бейсик терпеть не мог соседку, потому что она сажала его к себе на колени и принималась тискать. Неизвестно каким кошачьим чувством он знал, что идет Валентина, и, заслышав звонок в дверь, тут же скрывался в комнатах, потому что царапать незнакомого человека ему не позволяло привитое таки Сан Санычем хорошее воспитание. Надежда тихонько удивлялась про себя: отчего это самое хорошее воспитание позволяет коту царапать собственную хозяйку?

Валентина поставила чашку на стол и потащилась в комнату искать кота.

Кот по-прежнему невозмутимо грел пузо на мониторе, там его и обнаружила Валентина.

– Ай, какие мы пушистые! – умильно заговорила она. – Ай, какие мы симпатичные…

После чего ловко подхватила кота и уместила у себя на коленях. Бейсик обреченно смотрел на хозяйку и не делал попытки вырваться. Надежда хотела выключить компьютер, чтобы не отвечать на соседкины вопросы, чем это она занимается, но по ошибке нажала не ту кнопку, и на экране ноутбука возникла самая первая фотография, та, на которой вся компания позировала на лужайке перед домом.

– Ой, Надя, а что это у тебя? – тут же воскликнула Валентина.

– Да так… – неопределенно ответила Надежда.

– Люди какие-то, – с любопытством протянула соседка. – Ой, а этого я, кажется, знаю…

«Начинается», – сердито подумала Надежда.

– Слушай! – Валентина вскочила с дивана и подбежала к компьютеру, забыв про кота. – И правда, этот мне знаком!

Бейсик шлепнулся на ковер и обиженно заковылял прочь, от греха подальше.

– Ну и кто же твой знакомый? – насмешливо спросила Надежда, думая, что соседка просто загляделась на симпатичного загорелого мужчину, который обнимал красавицу блондинку.

Мужчина и вправду был неплох, а по Валентининым меркам и подавно. Но Валентина смотрела совсем не на того человека. Ее палец уперся в скромного по всем параметрам мужчину, который присел на корточки впереди всех.

– Этот? – с некоторым презрением спросила Надежда. – Ну уж и знакомый… Посмотреть не на что…

– Не скажи, – загадочно улыбнулась соседка. – Это только с виду он такой… Хотя… – Она вгляделась пристальнее. – Можешь мне его увеличить?

Надежда не прекословя защелкала мышью.

– Точно, он это! – уверенно заговорила Валентина. – Сергей Иваныч! Однако и укатали сивку крутые горки… Половина от человека осталась…