Мариэль. Замок в ипотеку

Пролог

Вид лазаньи оставлял желать лучшего. Я вообще не любила готовить. Тем более было бы для кого!

Я жила одна и могла позволить себе обед в кафе и пиццу на ужин. А лазанью попросил шеф, черт его подери! Старый сердечник слег в больницу, и теперь мне приходилось обслуживать его там. По сути, ничего сложного — навестить его раз-два в неделю, потому что родственники вспомнят о нем, только когда придет время оглашения завещания. А в остальное время — кайфуй в свое удовольствие.

В офисе стихло: все встречи отменены или перенесены, менеджеры срочно взяли отгулы или стайками собирались в служебных комнатах и весь день там пили чай. И хотя я была ближе всех к шефу (все-таки его секретарь!) и чаще других получала выговоры, мне не особо нравилось, как коллеги тайком желали ему склеить ласты. Если Георгий Валентинович отдаст Богу душу, фирма по наследству перейдет его избалованному сыночку, и тогда все полетят с работы, ведь тот быстро обанкротится! Вообще здесь грех было жаловаться: комфортные условия, стабильная немаленькая зарплата, премиальные, оплачиваемые отпуска и больничные. Именно шеф помог мне — девчонке из ниоткуда — оформить ипотеку и взять трехкомнатную квартиру в центре города.

Поначалу было страшно, потом я привыкла, а сейчас — семь лет спустя — стала уверенней в себе. Выплаты по ипотеке слабо отражались на моей жизни. Я не одевалась на распродажах и не экономила на услугах салона красоты с оценкой выше четверки. Хорошая одежда, турецкое золото, личный фитнес-тренер — все это было в моей жизни. Так что я не золушка. Но пахать приходилось едва ли не круглосуточно.

Чего мне не хватало, так это свободы и постоянного парня. Работа отнимала все мое время, ни о какой личной жизни и речи не шло. Секс с коллегой после корпоратива или с обаятельным партнером шефа после пары коктейлей в клубе я рассматривала как единственную возможность выпустить пар и не превратиться в злую, неудовлетворенную ханжу. К счастью, у шефа были проблемы по мужской части, и мне не приходилось зарабатывать премию на рабочем столе. Его бы я точно не вынесла. Грузный, краснолицый пузан с одышкой и лысиной. А вот сделать ему лазанью… Почему бы и да! Правда, я пожалела, что не заказала ее в ресторане. Мне оставалось лишь надеяться, что шефу она не понравится и больше он не попросит приготовить ему что-нибудь вкусненькое.

Завернув судок в махровое полотенце, чтобы лазанья не остыла, я вызвала такси и выбежала из квартиры. Вечером я пообещала прийти на девичник приятельницы моей подруги по институту, а перед этим мне надо заскочить к парикмахеру. Я была крашеной блондинкой, но тщательно это скрывала. И у меня были причины чаще обычного маскировать корни. Кстати, не из-за седины, как многие думали.

Парковка у частной клиники, где прохлаждался мой шеф, была платной, и таксист высадил меня на другой стороне улицы. Что ж, не ругаться же из-за этого. Все равно ничего не изменится. Расплатившись, я вышла из машины и подошла к краю тротуара у светофора. Пока ждала заветного «зеленого человечка», зазвонил мобильник. В одной руке сумка, в другой — пакет с лазаньей… Кое-как вытащив телефон, я приняла вызов.

Загорелся разрешающий сигнал.

— Ну что, не передумала? — без приветствия спросила подруга. — Будет весело!

Плечом прижав телефон к уху, я ступила на «зебру». Других пешеходов не было, и это радовало, а то я шла, размахивая сумкой и пакетом, чтобы поудобнее взять их в одну руку, и запросто могла кого-нибудь хлестануть.

— Нет-нет, все в силе, — беззаботно улыбнулась я. — Только дура была бы против мужского стриптиза, танцев и моря шампанского.

— Тогда до вечера!

Похоже, подруга обзванивала всех приглашенных, и времени у нее было в обрез.

Я наконец взяла сумку и пакет в одну руку и отняла телефон от уха. Переключив все внимание на экран, провела по нему пальцем, чтобы заблокировать, но не успела убрать его в карман пиджака, как неведомой силой меня откинуло в сторону. Словно порывом ветра, сносящим все на своем пути. Меня буквально подняло в воздух, а спустя долю секунды приземлило в нескольких метрах, прямо у колес автомобиля, стоявшего в ожидании сигнала.

Удар затылком об асфальт. Хруст в шее и жгучая боль в спине. Перед глазами резко помутнело, тело парализовало, и конечности больше не подчинялись мне.

Сквозь возникший непрекращающийся звон в ушах я расслышала неясные голоса, а потом надо мной склонилось два размытых силуэта.

— Куда ты смотрел?! — разобрала я.

— Я, что ли, виноват?! Свейх в режиме безопасности! Сам посмотри!

— Трейсовские аглы! Придется этим недоумкам память стирать! Займись!

— А с ней что делать?

Я стремительно теряла сознание. Веки тяжелели, голоса отдалялись.

— С собой возьмем!

Я почувствовала, как какие-то крепкие руки — настоящие железные клешни, не иначе, — поднимают меня с земли, и отключилась.

Глава 1. Император Луисцар

Я очнулась от запаха лазаньи. Не от того, что сбившие меня горе-водители прикладывают к моей голове лед или ругаются, вызывая «скорую». Эти идиоты жрали мои лазанью! Им было откровенно плевать на мое состояние. Закинув меня на заднее сиденье машины, они где-то припарковались и, громко смеясь и шутя, спокойно обедали.

Глазами обведя металлически-серую обшивку потолка, я попыталась встать, но ощутила дискомфорт в запястьях. Подняв руки, увидела широкие браслеты, инкрустированные разноцветными сияющими камешками. Спасибо, конечно, красивые вещицы, но мне бы больничку, а не безделушки.

— Эй, вы! — хрипло произнесла я, усаживаясь.

Два передних кресла тут же повернулись на сто восемьдесят градусов, и только теперь я поняла, что нахожусь в очень странной машине. Салон полукруглый, в форме купола. Крыша и пол металлические, а стены полностью прозрачные — из какого-то мерцающего переливами стекла. Мне показалось бы, что у меня рябит перед глазами, поэтому за окном я вижу не город, а какую-то однообразную перламутровую массу, но чавкающие лазаньей некто, сидящие передо мной на расстоянии вытянутой руки, вытаращились на меня во все восемь глаз. Именно восемь! Какого-то серо-зеленого болотистого цвета, с широкими приплюснутыми лицами, тонкими трехпалыми руками и длинной шеей, которую можно обхватить двумя пальцами. Они переглянулись и, в голос заржав, продолжили есть. Начинка лазаньи кусочками выпадала из их кривых рук и пачкала их бежевые комбинезоны.

— Слава Богу! — облегченно выдохнула я. — Я просто в психушке. А там видеть пришельцев не стыдно.

— Пришельцы! — захихикали гуманоиды.

«Свейх заряжен!»

Этот сигнал компьютерного голоса заставил их вернуть кресла в исходное положение и тронуть машину с места. Облако рассеялось, и этот самый свейх стал парить над розовым полем, летя куда-то на сравнительно невысокой скорости.

— А ты из какого мира? — беспечно спросил один из гуманоидов, не оборачиваясь.

Я сглотнула и, закрыв глаза, шепотом забормотала:

— Мне это мерещится. Мерещится. Мерещится. Я ударилась головой и лежу в больнице. В коме.

— По делу была у землян? — спросил второй. — Ты не подумай ничего дурного, мы просто не хотим проблем. Аглы совсем озверели. Напали на нас средь бела дня. Да и ты без заслонки разгуливала. Неужто бесстрашная такая?

— Ты извини нас. Если что, мы замолвим за тебя словечко перед руководством. Кто у вас во главе?

«О, кажется, я слышу голос доктора. Увидеть бы еще его! — подумала я, озираясь по сторонам. — Браслеты, наверное, наручники, которыми меня к кровати приковали. Так я же вроде не буйная. Хотя это надо проверить».

Не раздумывая, я кинулась вперед и захватом приковала одного гуманоида к спинке кресла. Тот, выронив недоеденный кусок, забрыкался и закашлялся. Второй ткнул в мой локоть пальцем, и моя рука безвольно повисла. Рухнув на сиденье, я уставилась на голые зеленые затылки.

— Да ну нафиг… Вы не можете быть настоящими!

— Здоровски ты головой стукнулась, — проворчал гуманоид, подбирая с пола кусок и запихивая его в рот.

— Трейсовские аглы! Мы же мирные! Значки не видишь? — Второй отвлекся от пульта компьютерного управления свейхом и снова повернулся ко мне. Длинным пальцем-сосиской указав на какой-то мелкий значок, приколотый к нагрудному кармашку его комбинезона, он гордо заявил: — Разведывательное подразделение Опретауна! Высший допуск. А у тебя-то что? Даже камуфляжа нет! Вот приведем тебя к императору, уши-то он нам надерет…

— Кхм… — дожевав, его приятель осторожно наклонился к нему и вполголоса уточнил: — У нас нет ушей.

Переглянувшись, они опять заржали.

«Это какой-то сон. Кошмарный сон!»

Вновь голос из скрытых динамиков:

«Резиденция императора Луисцара прямо по курсу!»

— Вот сейчас и разберемся, кто ты такая!

Внутри меня заклокотала ярость. Моя игра воображения была настолько яркой, что все казалось вполне реальным. Я чувствовала мягкую обивку сиденья, тяжесть браслетов, запах лазаньи; слышала голоса и смех гуманоидов, размеренный шум свейха; видела бирюзовое небо над полем и планетные спутники, напоминающие луну. Какие-то из них были крупнее, другие мельче. Одни светились, а те, что подальше были почти прозрачными. Еще небо украшала радуга. И не одна, а с десяток. Справа горизонт очерчивали высокие горы с вонзившимися в перистые облака вершинами, слева — густой разноцветный лес, а впереди возвышался огромный дворец. На глаз было сложно сосчитать, сколько в нем башен, но не меньше дюжины. Низкие и высокие, но абсолютно все мерцали так, будто стены запылены перламутровым блеском.

Описав круг над замком, свейх приземлился посреди внутреннего двора. Мои наглые похитители доели лазанью и, поводив по сенсорной панели пальцами, заглушили двигатель. Верх приподнялся, будто отмагнитился от машины, а стекло по кругу сползло куда-то вниз.

— Так и будешь сидеть? — спросил у меня один из гуманоидов, спрыгнув на вымощенную камнем площадку. — Вряд ли император Луисцар выйдет к тебе с распростертыми объятиями.

— Может, если я посижу подольше, мне полегчает, и вы исчезнете, — предположила я вслух.

Время шло, зеленые чудики не исчезали, а я все отчетливее чувствовала запахи разнотравья и эфирных масел, дуновение теплого ветерка, колышущего мои волосы, слышала пыхтение терпеливо ждущих новых приятелей.

«Так! Если это сон, от того, что я с ними пойду, со мной ничего не случится. А если это не сон, то я просто обязана с ними пойти и во всем разобраться!»

Набрав в легкие побольше свежего воздуха, я вылезла из свейха и, протянув вперед руки, спросила:

— Браслетики не снимите?

— Они тебя лечат, — ответили гуманоиды и поплелись в сторону открытого широкого коридора.

Они были почти вдвое ниже меня, шли вразвалочку и, причмокивая, облизывали пальцы.

Во дворце оказалось, на удивление, тепло. Высокие потолки переливались тем же перламутром, а стены украшали узоры и орнаменты. Ни разу не свернув, мы вошли в просторный зал с купольным сводом на такой высоте, что мне пришлось задрать голову, чтобы увидеть потолок.

Глава 2. Орден

Я расслабленно опустила плечи. Пофиг на деловую осанку, когда со мной происходит какая-то необъяснимая ерунда. Я стояла посреди сказочного дворца в окружении божеств, двух страшненьких, глазастеньких гуманоидов, любящих поржать и пожрать, и мужчины, от одного только взгляда и голоса которого у меня пылали щеки. Постепенно я начала подозревать, что окончательно впасть в истерику мне не давали именно браслеты. Раз они обладали такой целительной силой, что вернули моим волосам родные цвета, то очень даже возможно влияли на эмоциональный фон.

— Так! — выдохнула я после недолгого молчания. Император не шевельнулся. — Вы почти угадали. Меня зовут Мария. Не Мариэль. Не Марисоль. Не Мэри. А Мария. Ма-ри-я. А вас? Луциар?

— Луисцар, — осторожно поправил меня гуманоид. — А мы Стон и Блин.

— Блин?

— Это я! — гордо выпятил грудь второй гуманоид.

Не удержавшись, я хихикнула и прикрыла рот рукой. Император продолжал молча меня разглядывать.

— Со Стоном я еще смирюсь. Похоже, родители были очень довольны процессом зачатия. Но почему Блин? Нормальные имена закончились? Или мама родила тебя на Масленицу?

— Вообще-то ты нас обижаешь. Мы флиомы — одна высших рас во Вселенной.

— И мы не живородящие. Это же омерзительно! — после этого заявления флиомы умолкли под пронзившим их взглядом вошедшей в зал женщины.

— Мне доложили, что у нас гостья! — величественно сказала она, встав рядом с императором и оценивающе посмотрев на меня.

— Да, мама, как видишь, — все с тем же холодным спокойствием произнес Луисцар.

Это была та еще мама! Напомнила мне бывшую жену моего шефа, возомнившую себя королевой мира. На всех глядела свысока, но имела слабость к красивым мужчинам. Требовала от бывшего мужа алименты, чтобы разъезжать по курортам и снимать там молоденьких мальчиков. Ее соцсети пестрели селфи на фоне моря и пальм: полуразвалившаяся дама не первой свежести и шикарный тарзан. Вспомнив о ней, я кое-как подавила очередное «хи-хи». Все-таки эта женщина хотя бы выглядела как настоящая королева. Высокая, статная, с громоздкой прической и в длинном сверкающем платье.

— Что? — на мгновенье она замерла. — Мариэль?

— Опять, — я закатила глаза в потолок.

— Похоже, она ничего не помнит, — заметил Луисцар.

— Или не знает, — подытожила его мать. — То есть вы ее сбили свейхом? — Она посмотрела на флиомов.

— Ну да! Гнали себе спокойно, от аглов удирая, и тут бац, прямо в нее. Отлетела метров на восемь.

— Или десять.

— Или двенадцать.

— Или шесть.

— Короче, отлетела далеко. Косточки хрясь! А нам что делать? — Флиомы развели своими длинными, тонкими ручищами. — Мы на нее браслеты из аптечки и в свейх ее, зевакам двуглазым — простите — память ластиком чик-чик и в добрый путь прямо в Опретаун. Подзарядились на энергетической станции и сюда. Тут-то ее голова и засияла. А вы что, думаете, она из расы палал?

Женщина опять посмотрела на меня:

— Мы не думаем. Это же очевидно.

— Что очевидно?! — нахмурившись, я сложила руки на груди.

— Ты Мариэль — хранительница памяти своей погибшей расы.

— Все! С меня хватит! Поиграли — довольно! Где у вас тут выход? Везите меня домой!

Мать Луисцара словно подменили. Смягчившись, она шагнула ко мне и нежной рукой погладила меня по щеке.

— Мариэль, ты дома.

— Женщина, вам лечиться надо, — глухим шепотом, но внятно посоветовала я ей. — Стоп! Мы с вами в одной палате, да? Понимаете, тут такое дело, я не сумасшедшая…

— А ведешь себя как сумасшедшая, — с усмешкой заметил Стон, а Блин хрюкнул.

Император Луисцар, с которого будто сняли кандалы, тронулся с места и обратился к матери:

— Я пойду оденусь. Кажется, мы отправляемся в Орден.

Не сводя глаз с меня, он медленно пошел к выходу. С его уходом мне стало как-то неуютно. Как же все-таки роскошные мужчины скрашивают обстановку и накаляют воздух! В обществе родительницы императора Опретауна заметно похолодало. Ледяная женщина. Смотрит в душу и режет без ножа.

— Как вас зовут? — спросила я.

— Тальина, — улыбнулась женщина. Ох, как же неестественно, по-змеиному.

— А что такое Орден?

— Сама увидишь.

— Вы меня извините, но я уже насмотрелась. Давайте вы мне расскажете про Мариэль, я послушаю и вернусь к себе, в свою жалкую «трешку», взятую в ипотеку. И я клянусь, что никогда и никому не расскажу, как побывала… эммм… — я огляделась, — где-то в параллельном мире и видела вас. И их, — пальцем указала на флиомов.

— Мариэль, у тебя шок. Ты выросла в мире людей и не имела возможности общаться с представителями других рас. Все эти тридцать лет Орден искал тебя не покладая рук.

— П-простите, — Блин подергал Тальину за подол платья, — а нам заплатят за нее премиальные?

В зал вернулся Луисцар в одеянии из материала, по виду напоминающего что-то между кожей и плотным латексом. Куртка на косой молнии, со стоячим воротом, брюки, заправленные в сапоги на высокой подошве, — все до блеска черного цвета. Его пепельные волосы, прибранные с височных зон к затылку, казались еще светлее, глаза ярче, лицо воинственней. Щелкнув затвором бластера, Луисцар сунул его в кобуру на бедре и сказал:

— Я готов!

— Постойте! — запротестовала я. — Никуда я с вами не пойду!

— А мы и не пойдем, — пояснила Тальина. — Мы телепортируемся. В другой мир.

— О, Боже! — Я всплеснула руками. — Еще один другой мир? И сколько их?

— Много, — ответил Луисцар. — Но сейчас тебя должен интересовать твой.

— Он меня очень интересует. Прямо очень-очень! Я согласна отправиться туда сиюминутно. А вас, император, даже приглашаю в гости.

Луисцар снова пристальным взглядом проник под мою кожу и произнес:

— Для тебя я не просто император.

— Ну да, вы настоящий бог, — у меня опять загорелось лицо.

— Вообще-то, — Тальина заботливо взяла меня за руку, — Луисцар твой жених.

Глава 3. Память

На лифте мы перемещались дольше, чем телепортировались.

— В Междумирье может попасть каждый желающий? — спросила я после недолгого, но утомившего меня молчания.

— Нет. Только хранители памяти рас и агенты с высшим допуском, — пояснила Тальина.

— Как эти? — я кивнула на зеленые затылки.

— Именно.

— А вы — хранители памяти?

— Да, мы оба, — улыбнулась Тальина, переглянувшись с Луисцаром.

— А как передается эта самая память? — не унималась я.

Смятение от попадания в параллельный мир исчезло. На смену ему пришло нездоровое любопытство.

— Представители развитых рас связаны друг с другом на ментальном уровне. Когда умирает хранитель памяти, она переходит к другому. Чаще к ребенку. Особенно распространена передача памяти младенцам или новорожденным.

Двери открылись. Я попала в широкий коридор с красной ковровой дорожкой и настенными канделябрами между многочисленными закрытыми дверями. Справа от лифта было что-то вроде ресепшена, за которым стояла высокая девушка с фиолетовой кожей и огромными глазами в пол-лица.

— Добро пожаловать в Орден! — гостеприимно поприветствовала она нас. — Представьтесь, пожалуйста.

Тальина и Луисцар подняли вверх правые ладони, где сверкали иероглифы, а Стон и Блин указали на свои значки. Девушка что-то внесла в таблицу на полупрозрачной пластине и взглянула на меня.

— Покажи правую ладонь, — попросила Тальина.

Поведя бровями, я приподняла руку и увидела на своей ладони такой же светящийся иероглиф. Девушка мне любезно улыбнулась и дополнила таблицу. Из автомата слева от стойки на специальную подставку выпало пять жетонов с номерами.

— Что это такое? — Я глядела на свою руку так, будто та была чужой. — Раньше этого не было.

Луисцар положил в нее один жетон и сказал:

— Сила расы палал — их волосы. Твои излечились, и твое тело и разум начали возвращать тебе то, что ты утратила и забыла. Например, этот генный знак. — Он перевел взгляд на фиолетовую девушку: — Назначьте нам слушание по вопросу находки Мариэль, хранительницы расы палал.

— Хорошо, — улыбнулась та.

Отойдя от ресепшена, мы направились вглубь коридора. Флиомы, приложив свои жетоны к сенсорам на стенах, скрылись за дверями выделенных им комнат, а Луисцар и Тальина остановились перед моим номером.

— Я буду в соседних апартаментах, — оповестил меня император. — Если понадоблюсь, только позови, — и даже не улыбнувшись, ушел.

Тальина глазами указала на сенсор, и я приложила к нему свой жетон. Дверь скрылась в стене, и мы вошли в просторную комнату с широкой кроватью под балдахином, мягкими коврами, зеркалами, диванами и семисвечниками.

— Тут не так просторно и удобно, как в нашем дворце, но поверь, это ненадолго. Слушание назначат на ближайшие часы. Потом мы вернемся домой. Если, конечно, ты согласишься отправиться к нам. — Тальина приблизилась к смежной двери. — Здесь ты можешь помыться, а здесь, — она пальцем провела по зеркальной дверце шкафа-купе, и на поверхности появились электронные строчки, — выбрать одежду по своему вкусу и размеру. К сожалению, пока Совет не решит, что делать с тобой, нам всем — и нашедшим тебя агентам, и правителям Опретауна, — нужно быть в Ордене.

— Вы императрица Опретауна? — поинтересовалась я, отведя взгляд от своей ладони.

— Пока мой сын не женится. Надеюсь, скоро это изменится, — Тальина улыбнулась. И от этой улыбки у меня снова пробежал холодок по спине.

— Вы такие важные персоны, а администраторша отеля вас не узнала? Не обратилась «ваше величество», или как у вас там принято?

— Для Ордена мы — подчиненные. Нас тысячи, невозможно запомнить всех. Так что здесь нам приходится снимать корону и следовать условиям руководства.

Я задумчиво поджала губы, пытаясь поймать следующий вопрос из тех, что вертелись у меня в голове.

— А зачем Луисцар взял с собой оружие?

— Междумирье — самое надежное и безопасное место во Вселенной. Но Луисцар всегда начеку. Аглы, — добавила Тальина, очередной раз сказав это то ли с отвращением, то ли с лютой ненавистью. — Пока достаточно. Отдохни. До встречи, Мариэль.

— До встречи, — я натянуто улыбнулась в ответ, проводила Тальину почти дружелюбным взглядом и, подойдя к зеркалу, вздрогнула.

В отражении я увидела взлохмаченные волосы, грязную и помятую одежду, размазанную под глазами тушь.

«Твою мать!» — в ужасе подумала я, теперь поняв, почему Луисцар так таращился на меня. Если мы — жених и невеста, как он сказал, то я побоялась представить себе, что творилось в его голове. Тридцать лет Орден искал принцессу, а нашел чучело!

Сдергивая с себя пиджак, юбку, блузку, разодранные чулки и липкое от пота белье, я мысленно ругала себя, вспоминая обнаженного Луисцара: «Предстали друг перед другом во всей красе! Хорошо, что в номере нет окон, а то пролетающие мимо птицы, увидев меня, поумирали бы от сердечного приступа!»

Открыв дверь в ванную комнату, я обвела ее изучающим взглядом. В самом центре в углублении располагалась круглая ванна с золотым ободом, а на стенах — зеркала с электронными таблицами. Под зеркалами — узорчатая плитка.

Я дошла до одного из зеркал, поводила по нему пальцем, выбрала «рукомойник», и тот выдвинулся из стены. Хмыкнув, я по достоинству оценила местный сервис и повернулась к ванне. Возле той тоже имелась встроенная панель, где я выбрала джакузи, настроила температуру желаемой воды и запах пены для купания. Меньше, чем через минуту, емкость наполнилась, вода забурлила. Я опустилась в нее и от нахлынувшего расслабления издала протяжный стон. Для полного счастья не хватало только снять надоевшие браслеты и… Луисцара, желательно в том виде, в котором он встретил меня в своем замке.

Закрыв глаза, я с улыбкой растворилась в мечтах. Нелегкая судьба научила меня не паниковать и вести себя достойно в любой ситуации. Пусть в грязном костюме, с поплывшим макияжем и взъерошенными волосами я смотрелась комично, зато не растеряла достоинство. Истерика лишь усугубила бы мое незавидное положение. Хотя почему незавидное? Стать невестой настоящего императора круче, чем потискать кубики на животе стриптизера на девичнике.

Глава 4. Совет

Платье, выбранное Луисцаром, идеально обвило мою фигуру, подчеркнув ее стройность. Легкое, почти воздушное, но вовсе не кокетливое и игривое, а нежно-загадочное, превратившее меня в королеву-хищницу. Императору виднее, чем поразить членов Совета. Наверняка он руководствовался не только своим вкусом, но и познаниями темперамента Ордена. Во мне должны увидеть уверенную в себе наследницу целой расы, а не растерянного мышонка, попавшего в ловушку из-за кусочка лазаньи.

Я подобрала к платью подходящие туфли, а волосы собрала в небрежную «ракушку» на затылке и заколола золотой шпилькой. Убедившись в отсутствии огрехов в своем внешнем виде, вышла из комнаты.

У лифта меня ждали все сопровождающие. Стон и Блин над чем-то смеялись, Тальина очередной раз одарила меня показной улыбкой, а Луисцар, вертевший в руке бластер, на миг замер. Я медленно плыла по коридору, оставляя за собой развевающийся от грациозной походки шелковый шлейф.

— Надеюсь, мы не опоздали, — улыбнулась я, подойдя ко всем.

— Я тоже надеюсь, — не преминула возможностью добавить ложку дегтя Тальина. Не зря я чувствовала в ней фальшь. Корыстную фальшь.

Флиомы первыми запрыгнули в лифт, за ними вошла Тальина, а Луисцар, все такой же молчаливый, проследил за тем, как вхожу я. Я заметила, что без матери он более сговорчив, и планировала позже выведать у кого-нибудь, что представляет собой Тальина.

Когда лифт доставил нас в нужное место, мы встретились с двумя крокодилообразными громилами в костюмах из жесткой ткани. Разевая зубастые пасти, они велели сдать оружие и указали на бластер Луисцара. Тот не желал расставаться с оружием и ответил:

— Я намерен использовать его исключительно во здравие.

Я заулыбалась и прикусила губу, чтобы не засмеяться. У Луисцара было чувство юмора. Своеобразное, но было. Может, он и сам об этом не догадывался. Спорить с охраной было бесполезно. Бластер пришлось сдать, иначе Луисцара не пустили бы на слушание.

Зал заседаний за массивной дверью имел круглую форму. В центре на полу, похожем на лоскутное одеяло, пестрое, как ткань-шотландка, ромбами были обозначены места для виновников слушаний и разбирательств, а вдоль стен на высоте в человеческий рост круговая трибуна, заполненная двумя десятками представителей разных рас.

Я сочла невежественным разглядывать их, поэтому старалась вести себя непринужденно. Я, подобно остальным, встала в один из ромбов и дождалась, пока пчелиный рой Совета перестанет шушукаться и объявит начало рассмотрения дела о нашедшейся хранительнице памяти погибшей расы палал.

Члены Совета оказались пренеприятнейшими личностями, возомнившими себя вершителями судеб. И у них были причины надменно себя вести. Все-таки в их руках власть над всей Вселенной. Они допросили флиомов, и когда те подробно рассказали, как нашли Мариэль, то есть меня, члены Совета начали задавать провокационные вопросы, почему агенты разведывательной службы своевольничали, привезя меня в Опретаун? Почему не отправили в больницу землян? Почему не допустили мысли, что я могу оказаться аглом? В общем, Стон и Блин пострадали за то, что нашли ту, которую Орден искал тридцать лет. Мне даже стало их жаль. Я периодически переглядывалась с Луисцаром, а он одним только взглядом давал мне понять, что все нормально. Я вдруг поняла, что привычная мне бюрократия не столь плоха, как кажется на первый взгляд.

Как только флиомы получили выговор за злоупотребление должностными полномочиями и услышали, что в отношении этого инцидента будет назначен суд, где рассмотрят вопрос о снятии с них высшего допуска, Совет перешел к допросу Тальины.

— Вы — императрица Опретауна, стоявшая у власти во времена гибели расы палал. Согласно отчетам, палал и опреты состояли в тесных дружеских отношениях на протяжении семи столетий. Признаете ли вы, что это Мариэль?

Тальина взглянула на меня с некой снисходительностью, больше похожей на жалость, и улыбнулась:

— У нее типичные для палал волосы и глаза. Восстановился генный знак на ладони. Я не исключаю вероятность его подделки. Но, да будет вам известно, принцесса Мариэль и единственный наследник престола Опретауна, мой сын Луисцар, — почему-то Тальина сделала акцент на «единственном наследнике», — запечатленная пара. Думаю, он почувствовал бы, если бы перед ним предстала самозванка.

Она не заикалась и не выбирала слова покрасивше, чтобы угодить Совету, как это делали флиомы. И больше ей не задали ни единого вопроса.

— Вы — нынешний император Опретауна, — обратились к Луисцару, — и да будет вам известно, — говоривший уколол Тальину взглядом, — единственный наследник трона не от рождения, а по стечению обстоятельств, признаете ли, что эта женщина — Мариэль, принцесса расы палал, ваша запечатленная Вселенной невеста?

Луисцар гордо поднял подбородок и отрезал:

— Признаю!

— У вас имеются сомнения?

— Нет!

— Обоснуйте свою уверенность, — потребовали от него.

Я едва не хлопнула себя по лбу. Не удивлюсь, если от злости на Совет у меня покраснели волосы.

— Я считаю членов Совета самыми мудрыми и справедливыми судьями во всей Вселенной и не вижу причин подробно рассказывать, что значит быть с кем-то запечатленным. Многоуважаемый Орден знает это лучше меня. Можно обмануть зрение, слух, обоняние, но не сердце. Эта женщина прописана мне Вселенной, и наша связь — нить, объединившая души. Запечатленный никогда не признает самозванку своей парой.

«Вау!» — подумала я и приковала к Луисцару обалделый взгляд.

Мне по-разному признавались в любви. Конечно, все это было игрой. Особенно в постели. Мужчины нашептывали признания, чтобы приободрить меня, раскрыть и получить максимум удовольствия. С Луисцаром все было иначе. Он будто действительно ждал меня, искал, изнывал от тоски, а теперь не мог поверить в свое счастье, боялся оказаться обманутым и вновь потерять меня.

Члены Совета опять зажужжали роем. Посовещавшись, они обратились ко мне:

Глава 5. Ужин

Луисцар распорядился, чтобы прислуга провела для меня экскурсию по его дворцу, а сам, извинившись, сказал, что ему нужно отлучиться. Тихо попросив Тальину уделить ему внимание, император ушел. Я догадалась, что его разговор с матерью коснется новшеств в их семейной жизни, и очень надеялась, что не внесу разлад в их отношения. Я понимала, как тяжко жить без родителей, и совсем не хотела стать камнем преткновения между Луисцаром и Тальиной.

Резиденция императора Опретауна была настолько огромной, что я выдохлась на прогулке по второй башне. Мне показали тренажерный зал, компьютерный кабинет, две библиотеки, напичканные свитками и чем-то вроде покетбуков, просторные террасы — крытые и открытые, оранжерею, картинную галерею и малую каминную. Я узнала, что в этой части Опретауна вечное лето, но в сезон дождей бывает прохладно, и камины приходятся кстати, особенно по ночам.

— А что, во всем мире только один правитель? — удивилась я, идя по широкому, светлому коридору в сопровождении нескольких слуг. — Император Луисцар?

— Конечно, — ответили мне. — Гарантия мира.

Я задумалась над логичностью такой политики. Одна система власти, одна денежная единица, одно законодательство — залог мирной жизни. В чем-то мои новые знакомые правы — земляне в этом плане отсталая раса.

— Вы не могли бы проводить меня в мою комнату? — устало попросила я. — Я утомилась. Хочу отдохнуть.

— Покои в какой части дворца вы хотели бы занять? — поинтересовались у меня. — С выходом окон на спутники Опретауна? На кукурузные поля? На горы? На энергетическую станцию?

— Ух ты, — растерялась я. — А вы что посоветуете?

— Спутники Опретауна очень дивны для глаза, но в тех покоях мало света. Вид гор умиротворяет, но те покои рядом с внутренним двором, и отдыху могут мешать посторонние звуки. Кукурузные поля благоухают, но днем в тех покоях бывает душно. А энергетическая станция постоянно вибрирует подзаряжающимися кораблями, и это быстро надоедает.

— Понятно. Что ж, я выберу кукурузные поля. Думаю, днем я смогу найти место посвежее, — улыбнулась я.

Меня проводили в башню со стороны полей и ввели в просторную комнату с широким балконом-террасой. Одна только эта комната была площадью, как вся моя квартира! При этом без излишеств и нагромождений. Кровать, куда поместится пять человек, каждый в позе звезды, полупрозрачный балдахин красного цвета под тон покрывала, мягкие коврики на полу, пуфики, кресло-качалка, камин, картины, напольные вазы, кофейный столик. Дверь-окно перед балконом от пола до потолка прикрывалась колыхающимся на ветру тюлем.

Ванная комната, как и гардеробная, были оснащены теми же функциями, что в отеле Ордена, поэтому я сказала слугам не утруждаться с объяснениями. Они принесли угощения, воду и сок и с позволения удалились, пообещав, что об ужине меня обязательно известят.

Оставшись одна, я вышла на балкон, подошла к краю и, положив ладони на каменный парапет, посмотрела вдаль. Кукуруза Опретауна имела гигантские стебли непривычного для меня розового цвета и пахла пионами с тонкими нотками роз. Поля идеально ровными рядками и полосами уходили к небосклону и соединялись со сверкающим перламутровой пыльцой небом.

Подышав, я выбросила из головы напыщенных членов Совета и, вернувшись в комнату, залезла на кровать. Мягкая, с приятной телу тканью и очень удобными подушками, принимающими форму головы и поддерживающими шею. Сняв туфли, я сбросила их на пол и, застонав от удовольствия, быстро уснула.

Глаза… Голубые-голубые, как чистый океан в солнечный день… Загадочные, сексуальные, обладающие какими-то магическими флюидами, обаянием и неповторимостью… Я тону в них и слышу многоголосый шепот, шелестящий кукурузными полями: «Запечатлена… Запечатлена… Запечатлена…»

Меня разбудил стук в дверь. Я кое-как разлепила глаза и приподняла голову. Комната погрузилась в сумрак. Вошедшая служанка оповестила, что император Луисцар приглашает на ужин, а урчание в животе напомнило, что с утра у меня во рту и маковой росинки не было.

Я вылезла из постели, умылась и вошла в гардеробную. Сплошные зеркальные дверцы, за которыми меня ждали платья, блузки, юбки, костюмы, туфли, сапоги, шляпки, сумки, аксессуары на любой вкус и цвет. Решив не наглеть, я выбрала скромный приталенный сарафан чуть ниже колена, с широкими лямками. К нему подобрала босоножки и кокетливую заколку, которую прицепила к правому виску. Цветные локоны волос изящно струились по моим плечам, и я впервые в жизни признала, что они потрясающие.

Служанка проводила меня на террасу на крыше самой высокой башни, где был накрыт стол на двоих. На Опретаун опустилась ночь, и стоявший спиной Луисцар освещался холодным сиянием небесных спутников и горящих на террасе свечей.

Медленно обернувшись, он зачарованно взглянул на меня и произнес:

— Здравствуй.

Я улыбнулась и ощутила, как загорелись щеки. Еще ни один мужчина не вызывал у меня исступленный трепет.

На Луисцаре была широкая белая рубашка, застегнутая на две пуговицы, и такие же белые брюки, соблазнительно подчеркивающие его смуглую кожу.

Он жестом руки отпустил прислугу и, подойдя к столику, выдвинул для меня стул с высокой спинкой. Я улыбнулась еще шире, присаживаясь:

— Спасибо.

Луисцар сел напротив и спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Превосходно.

— Что-нибудь вспомнила?

— Кажется, да, — я внимательно посмотрела в глаза Луисцара. — В этот раз воспоминание было приятное. Я видела твои глаза и слышала чей-то голос. Вернее, голоса. Мне говорили: «Запечатлена».

Луисцар сыто улыбнулся:

— Ты вспомнила момент нашего запечатления. К сожалению, это была наша единственная встреча. Вскоре Палалия сгорела, а ты исчезла.

— Давай не будем о грустном, — подбодрила я его, заметив, как улыбка снова исчезает с его прекрасного лица. — Ты говорил о празднике.

— Ах, да! Я созвал гостей на завтра. Ты не против?

— И все успеют приехать?

Глава 6. Нэим

Пробуждающийся Опретаун светлел, вздрагивая волнуемыми ветром кукурузными стеблями в предутреннем тумане. Вместе с яркими лучами из-за горизонта вырывался озорной ветер, взбивающий легкую занавесь на балконной двери и балдахин над кроватью.

Я проснулась полной жизненных сил и бодрости. Принимая ванну, даже спела. Мне больше не нужно вставать до рассвета, чтобы успеть на тренировку, а потом на работу, где весь день надо улыбаться всем и каждому, в особенности тем, кого я терпеть не могла. Теперь я в мире, в котором никому ничего не должна, за исключением Луисцара. Но я была уверена, с ним все сложится самым наилучшим образом. Он нравился мне, а главное — был по уши в меня влюблен. Впервые я рассматривала мужчину, как своего потенциального мужа и отца своих будущих детей. И не потому что нас запечатлела Вселенная, а потому что он действительно казался мне надежным. Финансово обеспеченный, серьезный, уважаемый и, несомненно, завидный любовник. Вспомнив обнаженного Луисцара, я решила поскорее выбраться из ванны, пока у меня не возникло желания ублажать саму себя, тешась страстными мечтами. В один прекрасный день, а еще лучше в одну прекрасную ночь я собиралась отдаться самому Луисцару, а не мыслям о нем.

Я была в гардеробной, когда в комнату пришла служанка и сообщила, что император Луисцар ждет меня к завтраку и просит сразу надеть что-нибудь удобное для стрельбы. Я выбрала брюки и куртку в тон тем, в которых Луисцар вчера посещал Орден. Мне хотелось гармонично смотреться со своим женихом.

— Жених, — рассмеялась я, одеваясь.

В гардеробной я обнаружила портативную парикмахерскую, представляющую собой удобное кресло с оборудованием на штативе, напоминающим обычный сушуар. Покопавшись в программах, я выбрала плетение и села в кресло. Было страшновато, но я надеялась, что если останусь без волос, чудо-браслеты из аптечки свейхов все исправят.

Спустя минуту я уже смотрела на себя в зеркало и не могла нарадоваться. Волосок к волоску были собраны в идеальную тугую косу-колосок. С бластером в руках, да в компании Луисцара я, бесспорно, буду выглядеть эффектно.

Надев ботильоны, я проследовала за служанкой. В этот раз стол был накрыт в обеденном зале. Тальина с убитым видом сидела во главе стола и с укором глядела на стоявшего у распахнутого окна Луисцара. Я догадалась, что они повздорили, но не стала лезть в их отношения.

Поприветствовав их пожеланием доброго утра, я улыбнулась обернувшемуся Луисцару. Он на мгновенье замер, будто пытаясь привыкнуть к еще одному моему образу, потом по-джентельменски выдвинул для меня стул с высокой спинкой по правую руку от своего и, когда я села, тоже занял свое место. Прислуга принялась обслуживать императорскую семью.

— Все в порядке? — все же шепотом спросила я, стараясь на смотреть в сторону Тальины, сидящей на другом краю стола.

— Сегодня прибудут наши родственники со всего Опретауна, — ответил Луисцар, глотнув сока. — Мама всегда волнуется перед приемами. А ты?

— Я больше волнуюсь перед уроком. Не хочется в первый же день отбить у тебя желание заниматься со мной, — улыбнулась я.

— Ты совсем не знаешь мои необузданные желания, — интригующе произнес Луисцар, коварно улыбнувшись. — Не налегай на сладкое. Оно тебя дезориентирует. Рекомендую фрукты, ягоды и сок.

— Ты еще и диетолог?

— Для тебя я готов быть кем угодно.

Громкий звон металла о керамику заставил нас замолчать и взглянуть на Тальину. Та уронила вилку. И я могла поклясться, что она сделала это нарочно, разозлившись из-за наших воркований. Решив больше не провоцировать Тальину, я набила рот фруктовым салатом и весь завтрак ела молча.

Как только мы встали из-за стола, в зал вбежал Стон и сообщил, что прибыл представитель Ордена. Луисцар сменился в лице. Веселье будто рукой сняло. Зато Тальина не скрыла довольной ухмылки, услышав имя раннего гостя. Визитером из Ордена оказался ее давний друг Нэим из расы зроу. Он уже допросил Стона и занимался Блином, следующей на очереди была я.

Луисцар, провожая меня в гостиную, занятую Нэимом, держал меня за руку и поучительно наставлял:

— Веди себя непринужденно. Он будет задавать странные вопросы. Отвечай немедля. Чем раньше ты убедишь его в своей безграничной любви к миру во Вселенной и уважении к Ордену, тем быстрее он от тебя отстанет. Я надеюсь, перво-наперво его интересует память твоей расы, но… — Луисцар остановился и встал передо мной. — За последние десять лет многое изменилось. Каждый день под подозрение в измене попадают тысячи представителей разных рас.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но Луисцар перебил меня:

— Запомни, здесь у всего есть уши.

— Поняла, — пискнула я, а в следующее мгновенье распахнулась ближайшая дверь, и из гостиной вывалился Блин.

— У меня забрали значок, — грустно сообщил он. — До выяснения всех обстоятельств дела нам со Стоном запрещено покидать Опретаун.

— Все наладится, — сухо сказал ему Луисцар. Возможно, он хотел приободрить флиома, но вышло неудачно. Тот свесил голову и поплелся вон.

В коридоре показалась Тальина, плывя и шелестя подолом длинного платья. Ее лицо светилось счастливой улыбкой. Не дожидаясь, пока она приблизится, я юркнула за дверь и тихонько прикрыла ее.

Нэим, представитель расы зроу, плотный коренастый мужчина с темно-коричневой кожей, густыми колечками волос, напоминающих шапочку, острыми ушами, выглядывающими из этой шапочки, но контрастно светло-серыми глазами, сидел в кресле и задумчиво смотрел в открытое окно. На миг мне показалось, что я уже где-то его видела, но тут же отогнала от себя эту несуразную мысль.

— Добрый день, — сказала я, медленно идя к креслу напротив Нэима.

— Присаживайся, Мариэль, — он кивнул и перевел на меня внимательный взгляд.

На стеклянном столике между нами лежали непонятные приборы со светящимися лампочками. Я предположила, что это записывающие устройства.

— Я Нэим — сотрудник Ордена. Меня назначили провести расследование твоего чудесного возвращения. Что скажешь, мы подружимся?

Глава 7. Урок

Ареной для стрельбища оказалась ровная площадка в форме круга, приподнятого над землей на высоту одной ступени. Покрытая мелким газоном, она все же оставалась твердой и устойчивой даже для каблуков.

Как только мы с Луисцаром взошли на арену, ее накрыло прозрачным, чуть сияющим куполом. Я сочла его за электромагнитную защиту, но уточнять не стала, чтобы не выставить себя совсем глупой.

У одного края на штативе возвышалась тонкая сенсорная панель, у которой и остановился Луисцар. Он включил программу, и рядом с панелью в стороны разъехались небольшие дверцы, замаскированные газоном. Из появившегося углубления на поверхность автоматически поднялась коробка со стеклянной крышкой. В ней лежали бластеры и светящиеся патроны, укомплектованные в ячейки-магазины для быстрой перезарядки.

— Теперь выберем мишень, — произнес Луисцар, продолжая пальцами водить по сенсору. — В кого ты хотела бы пострелять?

— Они что, здесь материализуются? — поразилась я.

— Да, в виде голограмм. Ну и?

Я ненадолго задумалась.

— А членов Совета можно?

Луисцар чуть улыбнулся, но отрицательно покачал головой.

— Знаешь, у меня нет настолько заклятых врагов, чтобы я хотела в них пострелять, — буркнула я. — А сделать мишенью твою маму у тебя на глазах будет очень жестоко. Разве нельзя пострелять по бумажным плакатикам?

— Мы не переходим от простого к сложному. Это давно канувшая в историю эпоха. Ты должна за что-то недолюбливать этого человека. Только тогда ты раскроешь свой потенциал, и я учту уровень сложности, — пояснил Луисцар. — Меня учил Шеймас. А он был лучшим стрелком в Опретауне.

— Ну хорошо, — со вздохом согласилась я. — Можно материализовать человека, которого я никогда лично не встречала?

— Можно.

— Тогда покажи мне Лейсандру.

— Так сразу? — У Луисцара озорно загорелись глаза.

— Хочу знать, с кем я столкнусь в реальной дуэли, — я нажала на кнопку открытия крышки и взяла заряженный бластер, довольно тяжелый, но удобно улегшийся в моей ладони.

Расплывшийся в счастливой улыбке Луисцар поработал над созданием голограммы, и перед нами появилась высокая, стройная девица в обтягивающем белом платье. Ее длинные волосы пепельного цвета ровными прядями ниспадали на плечи и грудь, большие голубые глаза метали молнии, а пухлые губы были плотно сжаты.

— Пффф, — с насмешкой фыркнула я, игнорируя ее эффектность. — Сколько ей лет?

— М-м-м… Двадцать два, если считать по земному возрасту.

— Сопля зеленая, — проворчала я. — Я ее в два счета уделаю!

Луисцар оставил панель и подошел ко мне. Встав позади, он завел руки вперед, тем самым полуобняв меня, и поднял мой бластер.

— Вот так, — начал объяснять он. — Правой рукой держишь рукоять. Указательный палец прикладываешь к спусковому крючку. Вот сюда. А левой придерживаешь рукоять снизу, чтобы бластер не вилял. Со временем ты научишься стрелять одной рукой, а пока рекомендую использовать две. Меткости мало. Надо учитывать отдачу.

— Когда я выстрелю, она истечет кровью? — спросила я.

Луисцар повернул голову и замер. Я тоже взглянула на него, и наши лица оказались так близко друг к другу, что я ощутила его дыхание на своей коже.

— Нет, не истечет, — улыбнулся он.

— Жаль.

Я снова прицелилась и по сигналу Луисцара выстрелила. Голубой луч стрелой пустился из бластера и угодил в плечо Лейсандры. Голограмма не шевельнулась, лишь пару раз мелькнула. Луисцар вернулся к панели и запрограммировал Лейсандру слегка покачиваться.

— Теперь сама, — скомандовал он.

Я прицелилась, выстрелила, но не попала. Огорченно выдохнув, попробовала снова. Провал. Еще. Мимо. Разрядив обойму, я ни разу не подстрелила голограмму, но не остановилась. Луисцар показал мне, как перезаряжать бластер, и я продолжила. Вскоре у меня стало получаться. Лучи угождали в плечи, руки и даже в грудь Лейсандры.

Луисцар стал усложнять мишень. Лейсандра то прыгала, то бегала, то пригибалась, избегая выстрелов. Такой урок стал забавлять меня. Было смешно наблюдать за тем, как бывшая пассия Луисцара устраивает перед нами клоунаду. Это придавало мне уверенности в себе и своей непобедимости.

Разрядив четыре обоймы, я взглянула на корчившую рожицы Лейсандру и расхохоталась.

— Поверь, в жизни она не такая, — произнес Луисцар, отключая голограмму. — Опреты по своей природе крайне сдержанная раса.

Я вернула бластер в коробку.

— Я заметила.

— Мы способны на чувства. На большие чувства. Но эмоции чаще держим в себе.

— От этого ты становишься только загадочней, — хитро улыбнулась я и, подойдя к Луисцару, обвила его шею руками.

Он обнял меня за талию и произнес:

— Тебе правда не скучно со мной?

— После такого? — Я кивнула в ту сторону, где только что нас развлекала голограмма Лейсандры.

— Шеймас устраивал для меня настоящие представления, — с улыбкой вспомнил Луисцар. — Позволял мне стрелять по моим бывшим учителям-занудам.

— Тебе тоскливо без него?

— Прошло десять лет. Я смирился, что его больше нет.

— Намного он старше тебя?

— На два года. Но он с детства был очень активным. Бунтарем. Мог поспорить со взрослыми и никогда не извинялся, даже если был неправ. У него был шанс избежать ссылки. Нужно было лишь извиниться.

— Что он сделал, Луис? — спросила я, чувствуя его душевную боль и всем сердцем желая облегчить эту муку.

— Совершил расовую измену, — неоднозначно ответил Луисцар. — Предал, оклеветал, унизил… Давай не будем портить этот прекрасный день воспоминаниями о нем. Что ты наденешь на праздник?

— А что ты предлагаешь?

— Может, придем в красном? Тебе он подойдет. Будем выделяться.

— Заманчивое предложение, — промурлыкала я, больше всего намереваясь выделиться на фоне Лейсандры и доказать ей и Тальине, что я им не по зубам.

Луисцар с безграничной нежностью посмотрел мне в глаза, отчего у меня вновь земля ушла из-под ног. Чувства к нему росли во мне так, словно за одно мгновенье проходила тысяча лет нашего знакомства. Он становился ближе, роднее.

Глава 8. Праздник роскоши и яда

Как и на любом земном балу, прием в красивейшей резиденции императора Луисцара ознаменовался не только богатым ужином, рекой вкусного вина, непрекращающейся музыкой, но и дресс-кодом. Гости были одеты в роскошные камзолы и пышные платья, а официанты в ливреи. Оттенки нарядов варьировались от цвета слоновой кости до чайной розы, так что наше с Луисцаром красное одеяние действительно вызвало фурор. Взгляды всех гостей были прикованы только к нам. Все хотели познакомиться с хранительницей памяти расы палал и невестой императора. Самые находчивые расспрашивали обо мне Тальину, от злости сжимающую бокал в своих руках с такой силой, что тот едва не трескался. Я старалась не смотреть в сторону будущей свекрови, но периодически поддавалась слабости и обращала на ту мимолетное внимание. Тальина почти не отходила от Нэима и с собачьей верностью следила за любимым сыном. К счастью для меня, Луисцар игнорировал настроение и поведение матери, все время посвящая своей невесте. Он с гордостью представлял меня родственникам, друзьям, знакомым, прибывшим на бал из разных уголков Опретауна.

Некоторые приглашали меня в гости, обещая показать поразительные места их мира. Другие желали нам с Луисцаром счастья и просили не забыть пригласить их на свадьбу. Некоторые же, потеряв чувство такта, спрашивали у меня о палал, словно для меня история моей вымершей расы — просто сказка-ужастик на ночь. А особенно циничные, не стесняясь моего присутствия, спрашивали у Луисцара о Лейсандре и воздыхали, как же она, бедняжка, теперь будет жить. Мир вроде развитый, а люди с той же гнильцой внутри. Когда я в очередной раз услышала имя Лейсандры, не удержалась и ответила:

— Не волнуйтесь, ее мы тоже пригласим на нашу свадьбу.

Луисцар, поджав губы, чтобы не улыбнуться, осторожно отвел меня в сторону от опешивших гостей.

— Извини. Просто они меня достали, — прошептала я, когда мы уединились от толпы.

— Нет, все отлично. Таких надо ставить на место. Ты будущая императрица. — Он с нарастающим восхищением посмотрел мне в глаза. — Я отвел тебя в сторону, чтобы не рассмеяться. Это было бы грубо.

— Может, именно грубости тебе и не хватает, — я сказала это с игривым возмущением.

— Нам хватило одного грубияна в семье.

— Ох, Луис, прости, — опомнилась я. — Ты должен выбросить Шеймаса из головы. Ваши пути разошлись. И твой точно лежит не в Трейс. Твой путь — это я.

— Уверен, ты поможешь мне реабилитироваться, — улыбнулся он. — Потанц…

Не успел он пригласить меня на танец, как в зале повисла тишина. Словно в плохом кино в моем поле зрения появилась Лейсандра. Кто бы сомневался?! В вечернем платье с глубоким декольте, подчеркивающим ее пышную грудь, со струящимися за спиной серебристыми волосами, с плутовской полуулыбкой и ледяным взглядом, замораживающим всех и каждого. Белая бестия с черным сердцем, не иначе!

— Прямо какой-то индийский сериал, — пробурчала я, крепче прижимаясь к Луисцару. — На праздник заявилась соперница главной героини, и все гости разинули рты в ожидании слезовыжимательной словесной перепалки.

Взяв курс в нашу сторону, Лейсандра с грацией кошки продефилировала через весь зал, по пути прихватив бокал с игристым вином. Гости постепенно вернулись к своим беседам, видимо, придя в себя и поняв, как некрасиво подслушивать чужие разговоры. Тем более, сплетни, которые позже разрастутся вокруг императорской семьи, куда интересней и красочней. Ради такого стоит побороть любопытство и потерпеть.

— Здравствуй, Лу, — прошелестела Лейсандра, подойдя к нам и окинув меня оценивающим взглядом. — Красивый бал, — сказала она ровным тоном, будто ответила, сколько будет дважды два. — Наверняка организацией занималась Тальина. У тебя ведь совсем нет вкуса. Ни в чем.

«Вот змея!» — подумала я, догадавшись, на что та намекнула.

— Лейсандра, — представилась новоприбывшая гостья, чуть улыбнувшись уголком губ и взглядом продолжая принижать мне цену. — Я безмерно рада с тобой познакомиться. Я…

— …родственница Тальины, — перебила я ее, не позволив ей озвучить их с Луисцаром закончившиеся отношения. — Я знаю. Нэим мне рассказал.

— Вот как, — скривилась Лейсандра. Не Луисцар, а Нэим! Эх, что же делает с женщинами их задетая гордость! — А мне о тебе никто ничего не рассказывал, — съязвила она и отпила глоток белого вина.

— Это нормально, — парировала я. — Люди любят обсудить кого-то за его спиной. А когда о человеке нельзя сказать плохое, о нем молчат.

Лейсандра заметно растерялась. Похоже, Тальина успела предупредить ее о моем взрывном характере, и та не ожидала, что оппонентка будет вести себя столь спокойно, но при этом не давая себя в обиду. Лейсандра взглядом отыскала находившуюся на другом краю зала Тальину и будто взбодрилась.

— Что ответил Совет по спорному вопросу о вашей свадьбе? — сменила она тему разговора.

— Лейс, — сделал ей замечание Луисцар. — Свадьба состоится.

— Уверен? — с вызовом осклабилась Лейсандра. — Совет забыл инцидент с Шеймасом?

Я почувствовала себя не в своей тарелке. Опять разговор коснулся старшего брата Луисцара. Его изгнание в Трейс, безусловно, отразилось на всей семье. Но при чем тут наше с Луисцаром запечатление? Свадьба? Будущее Вселенной?

— Лейс, если ты пришла испортить прием, советую тебе покинуть дворец, — ответил Луисцар.

Она глотнула еще и перевела взгляд на меня.

— Понадобится совет, обращайся, — шепнула она. — Я знаю все его эрогенные зоны. Да и многому другому могу научить. Вряд ли в недоразвитом мире тебя вообще чему-то научили.

Я не оставила ее выпад без ответа.

— Ты ошибаешься. Кое-чему научили. Например, посылать в жопу тех, кто мне неприятен, — фыркнула я и, взяв Луисцара под локоть, потянула его танцевать.

Лейсандра оторопела. Что ж, мысленно руками развела даже Тальина. С одной стороны, я упрочнила за собой звание хамки, с другой — дала понять гадюкам, что я им не по зубам, как бы они их ни затачивали. А Луисцар с каждым новым мгновеньем все сильнее восхищался мною. Он был так рад, будто выиграл в лотерею, и выигрыш вытащит его из трущоб.

Глава 9. Подслушанный разговор

Яркие зеленые глаза-изумруды смотрели с заботой и любовью, окутывающей меня невидимым теплым одеялом. Я видела добродушную улыбку на милом женском лице и чувствовала, что эта улыбка принадлежит самому близкому и родному человеку.

Маме.

Я проснулась в слезах. День клонился к вечеру. От бессилия я поспала крепким, богатырским сном. Сев, смахнула сырость с лица и взглянула на подушку. На наволочке остались мокрые следы. У меня защемило в груди. Я вспомнила маму: ее глаза, улыбку, запах, голос. Отдаленно вспомнила даже отца: его широкие плечи, глубоко посаженные глаза под дугами густых бровей, огромные руки. Мама ассоциировалась у меня с красотой и хрупкостью, а отец с величием и защищенностью. В детском доме я, как и другие дети, часто представляла себе родителей и жизнь с ними. Но все оказалось совсем не так, как в мечтах. Все было и лучше, и хуже одновременно. Теперь я знала, что мама и папа любили меня больше жизни. Теперь я знала, что они погибли. Как и весь наш мир.

Шмыгнув носом, я выбралась из постели и поплелась в ванную. Нужно было срочно умыться холодной водой и привести себя в порядок. Я догадывалась, что Луисцар все равно об всем узнает (или уже знает), ведь мы связаны душами, но не хотела выглядеть в его глазах слабой. Меня радовало, что в этот раз он не примчался, чтобы успокоить меня. Моя связь с родителями была слишком личной. И пережить наше духовное воссоединение мне надо было самостоятельно.

Это воспоминание дало толчок. Я поняла, что на правильном пути, и приняла окончательное решение: я восстановлю память расы! Ради родителей, своих будущих детей и всех погибших соплеменников.

Приняв душ, я оделась в легкое платье и отправилась на поиски живых. Во дворце царила мертвая тишина. Казалось, что даже прислуга до сих пор отсыпается после бала. Но я была уверена, что Нэим ждет моего ответа во всеоружии. Надеясь застать его в той гостиной, где мы общались вчера, я попросила прислугу проводить меня туда кратчайшим путем, а по дороге размышляла, как лучше заявить ему о своем решении.

В коридорах было сумрачно. Я с трудом боролась с дремотой и чувствовала нарастающий голод. После разговора с Нэимом мне не помешает поесть, а потом вернуться в комнату и продолжить спать, чтобы не сбить биологические часы в организме. Строя планы, я не заметила, как подошла к гостиной. Дверь была приоткрыта, и оттуда доносились приглушенные голоса Нэима, Тальины и Лейсандры. Я не любила подслушивания и в офисе всегда ругала сотрудников, подпирающих двери ушами. Однако в сложившейся ситуации позволила себе наглость подслушать. Отпустив прислугу, я прижалась к стене, чтобы меня не заметили через щель, и затаила дыхание.

— Он сказал, что я тут нежеланная гостья, — надрывно причитала Лейсандра.

— Успокойся, милая, — утешала ее Тальина. — Запечатление вскружило голову Луисцару, но это временно. Вас с ним слишком многое связывает.

— Разве запечатление может быть временным?

— Луисцар прекрасно помнит историю с Шеймасом, и это тревожит его. Он понимает, насколько опасен его союз с Мариэль, и не допустит рождение полукровок, склонных к измене.

— Он заявил, что свадьба состоится! — Лейсандра звучно отхлебнула из бокала. — Вы витаете в облаках, Тальина! Ее надо убить!

Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть от ужаса.

— Нет-нет, успокойтесь, дамы, — вмешался Нэим. — Только этого не хватало!

— Он прав, — поддержала его Тальина. — Смерть сделает Мариэль мученицей, и тогда Луисцар пожертвует личным счастьем в память о ней. Она должна стать ему омерзительна. Надо, чтобы он сам отвернулся от нее.

— Это невозможно! Они запечатлены!

— Ну что ты заладила?! Лейс, дорогая моя, Луисцар чувствовал себя замечательно без нее. Он быстро вспомнит те счастливые минуты, что проводил с тобой. Наберись терпения.

— Но как?! Как мы убедим его, что она дрянь?! — не унималась Лейсандра.

— Нужно подумать, — ответила Тальина.

— Не нужно, — добавил Нэим. — Предоставьте это мне. Вот увидите, совсем скоро Мариэль признают изменницей и отправят в Трейс. Нам даже не придется вмешиваться. Она сама все сделает.

Откуда-то до слуха донеслись приближающиеся шаги, и я, не отнимая ладонь от рта, рванула с места. Я торопилась убраться подальше от кабинета, прежде чем кто-нибудь засвидетельствует мое подслушивание и даст врагам повод воплотить идею Лейсандры в жизнь.

«Развитая раса! — убегая, думала я и прислушивалась к своему учащающемуся сердцебиению. — Настолько развитая, что готова убивать тех, кто не нравится!»

Я не представляла, что мне делать! Рассказать Луисцару? Поверит ли он мне? Да, поверит! Он почувствует, что я говорю правду! Но что тогда? Как это отразится на его отношениях с матерью?

«Почему я вообще забочусь о ней?! — мысленно ругала я себя. — К черту ее! Она в сговоре с преступниками, а именно ими являются Лейсандра и Нэим!»

Невольно я даже подумала о Шеймасе. Отталкиваясь от услышанного, я видела великую вероятность того, что его тоже подставили. Неужели мать могла поступить так с родным сыном?

«Нужно немедленно все выведать о Шеймасе!» — решила я и вспомнила о флиомах. Стон и Блин, как и я, сейчас злы на Совет и расположены к откровенному разговору. Да и наш пошлый спор все еще оставался нерешенным. Вот только я не знала, где их искать. Опять трясти слуг? Не сочтут ли они меня противной госпожой? То проводи ее, то флиомов ей отыщи… Хотя я же будущая императрица, пора привыкать к новой роли и учиться повелевать правильно. Но для начала нужно убраться подальше от заговорщиков.

Выбежав из башни и промчавшись по коридору к лестнице, ведущей к этажу с комнатами, я завернула за угол и налетела на твердую мужскую грудь.

— Тихо-тихо! — улыбнулся Луисцар, поймав меня в свои объятия. — От кого ты убегаешь?

— Я? — оторопела я, тяжело дыша. — Луис… Меня хотят выставить изменницей в глазах Совета, а если не получится, то скорее всего меня убьют.

Глава 10. Ночь огня и страсти

Луисцар без помощи слуг проводил меня в комнату, налил мне стакан воды и ушел, пообещав скоро вернуться. Я немного успокоилась, а когда он вновь появился в моих покоях, и вовсе позабыла о Тальине и ее подельниках. Луисцар принес поднос с вином и фруктами и, поставив его на кровать, где я сидела полулежа, взял в руки вазочку с крупной ярко-красной ягодой — что-то между клубникой и малиной. Ягода была посыпана сахарной пудрой и выглядела очень аппетитно.

— Я проголодался. А ты? — Луисцар сел и хитро посмотрел на меня, уже облизывающуюся при виде угощений.

В комнате резвился легкий ветер, приносящий волшебный аромат с кукурузных полей. Позолота мерцала в последних лучах, утопающих в бездонной синеве надвигающейся ночи. Озорные тени играли на лице Луисцара, делая его еще загадочней и притягательней.

Он двумя пальцами взял одну сочную ягоду за плодоножку и протянул мне. Медля, будто боясь спугнуть столь очаровательного ухажера, я подалась вперед и с благоговейной осторожностью захватила ягоду зубами. Надкусив ее, оставила половину Луисцару, которую он тут же с удовольствием запустив в свой рот. Откинув плодоножку на поднос, он заулыбался:

— Неплохой в этом году урожай.

Неспешно жуя, я наблюдала за ним и чувствовала, как он волнуется рядом со мной. Луисцар налил вина в два бокала и подал один мне.

— Некрепкое, — уточнил он.

Я сделала пару глотков и вернула бокал на поднос. Луисцар же двумя глотками не напился и осушил посудину до дна. Не успел он потянуться за второй ягодой, как я ногой сдвинула поднос на край кровати и, смотря Луисцару прямо в глаза, скинула его на пол. Кое-что разбилось со свойственным стеклянным звуком, вино разлилось по ковру, а круглые фрукты покатились в разные стороны.

Не позволив Луисцару опомниться, я забралась к нему на колени и набросилась на него с бесконечно диким желанием. Он хотел этого, но выполнял данное обещание и не давил на меня. Однако в свете последних событий я осмелилась вывести наши отношения на новый уровень.

Подчинившись моему легкому нажиму на его пах, Луисцар выронил из рук пустой бокал и вазу с клубникой и, жадно прильнул ко мне с яростным и настойчивым поцелуем.

— Мари, — прошептал он мне в губы, а потом стал покрывать обжигающими поцелуями мою шею и плечи, стягивая лямки платья.

Я намеренно раскачивалась на нем, стремительно приводя главное орудие страсти в боевое состояние. А когда в мою промежность уперся железный ствол, издала глухой стон. Наши тела запылали жаром, бурное дыхание стало эхом разноситься по комнате и вырываться в открытые двери балкона.

Луисцар повалил меня на кровать и на мгновенье навис надо мной. На моем лице играла томная улыбка, которой ему хватило в качестве моего положительного ответа. Он вновь припал к моим губам с более голодным поцелуем. Наши языки заплясали в диком танце, руки изучали тела, забираясь пальцами под одежду, давя и царапая кожу.

Я не стала долго возиться с рубашкой Луисцара, а просто распахнула ее и лишь услышала трескучий звон рассыпавшихся по полу пуговиц. Он поднял меня и снова усадил на себя. Опьяненная возбуждением я стянула с его плеч рубашку и, оставив губы, стала покусывать его шею, спускаясь ниже и наслаждаясь запахом и вкусом его сильного тела.

Не в силах больше терпеть, Луисцар задрал мое платье и ловко снял его через голову. Платье упало на пол вслед за его рубашкой, а мои разноцветные, мерцающие волосы гладким шелком рассыпались по плечам. Секунду он смотрел на меня как завороженный, а потом занес руку за мою спину и одним легким движением расстегнул застежку бюстгальтера. Перед его взором обнажилась моя упругая грудь.

Я закусила губу, а когда вновь спиной утонула в мягкости постели, влажный язык Луисцара заскользил по моей коже, словно мягкая кисть, которую обмакнули в сироп. Он ласкал каждый сантиметр моего тела. А поймав твердый сосок на тугом бугорке, стал посасывать и смаковать его, словно дикую земляничку, только что сорванную с куста — сочную и сладкую, намного слаще той ягоды, что мы испробовали перед вином.

Запустив руку в мои трусики, Луисцар стал массировать заветную горошину, и едва она набухла, он легонько сжал ее двумя пальцами. Меня бросило в жар. Бешеный оргазм накрыл волной. Канув в бездну с бесчисленными звездами, окружившими меня, я вскрикнула и выгнулась. Меня затрясло, и рука Луисцара покинула эпицентр полыхнувшего пожара.

Сбивчиво дыша, он приподнялся над дрожащей мной и с победной улыбкой прошептал:

— Извини. Я не знал, что ты так голодна.

Луисцар поднес шаловливые пальцы к своим губам и, не отрывая озабоченного взгляда от моего горевшего лица, облизнул их.

— Ты до головокружения вкусная, — так же шепотом добавил он и, не дав мне ни минуты на перерыв, юркнул вниз.

Я даже шевельнуться не успела, как Луисцар стянул с меня трусики, согнул мои ноги в коленях и закинул их за свою спину.

— Луис, — лишь смогла вымолвить я, как его язык описал овал вокруг моих складочек. — О-о-о!!! — простонала я, закатив глаза, перед которыми все еще кружили хороводы звезд.

Луисцар не остановился и даже не замедлился. Обхватив мои бедра руками, он, наоборот, усилил нажим и ускорился, доводя меня до второго оргазма. Вылизывая и посасывая меня до предела раскрывшийся бутон, он играючи проникал языком в узкую щелку, объятую необузданным огнем, и довольствовался моими стонами и хрипами. Я была готова поклясться, что он улыбался, с аппетитом наслаждаясь моими соками. Я уже изнемогала, когда Луисцар пальцем проник в меня, но нашла силы задвигать бедрами, давая понять, что мне это нравится.

Когда я забилась в конвульсиях второй раз, а в моей крови застучали барабаны, Луисцар дал мне немного времени на отдых, но не отлипал от меня ни на миг. Он вернулся к моим губам с очередным поцелуем.

Так и не отдышавшись и медленно сходя с ума, я завозилась с ремнем его брюк. Мне хотелось, чтобы он немедленно заполнил меня, будто от этого зависела моя жизнь.

Глава 11. Тайна

В коридорах дворца звенела тишина. Мне понадобился бы месяц, чтобы обойти их все, а флиомы были нужны мне срочно. Поэтому я взяла курс во внутренний дворик, где наверняка должны быть часовые стражники. Я не ошиблась. Узнав у тех, где можно найти кого-нибудь из прислуги, я получила предложение проводить меня до кухни. Там по ночам трудились повара, занимаясь заготовками на новый день. Поблагодарив стражу, я попросила у слуг какой-нибудь легкий салат и сок. Я действительно была голодна, так что это не было обманом.

— Мы принесем все в ваши покои.

— Не волнуйтесь, я поем здесь.

Я села за длинный овальный стол и вскоре стала поглощать свежий овощной салат. Как можно медленней жуя, я рассматривала шкафы, технику и посуду на огромной кухне и вела с поварами непринужденный разговор о здешних блюдах, их особенностях и предпочтениях королевских особ. Я заметила, что нравлюсь прислуге. При мне придворные опреты не робели и общались очень любезно. Незаметно для них я подвела беседу к вопросу о флиомах. Сначала узнала, что любят на обед Стон и Блин, а потом — где находятся их комнаты. Получив нужную для себя информацию, я мысленно поблагодарила своего шефа за то, что когда-то он научил меня хитростям в ведении переговоров.

— Что ж, было очень вкусно, — улыбнулась я, вытирая губы салфеткой. — Большое спасибо! Пожалуй, я пойду к себе. — Я зевнула и встала из-за стола.

— Спокойной ночи, госпожа! — ответили мне после того, как я отказалась, чтобы меня провожали.

С трудом ориентируясь в лабиринтных переплетениях коридоров, я все же заблудилась и столкнулась с Нэимом. При виде темнокожего зроу, сотрудника Ордена и лучшего друга Тальины, я на секунду растерялась. Я отчетливо помнила подслушанный разговор и понимала, что от троицы моих недругов следует держаться подальше.

— Не спится? — поинтересовался Нэим, в ночном полумраке сверкнув светло-серыми глазищами.

— Я ужинала, — ответила я, остановившись в нескольких шагах от него.

— Я тоже проголодался. Как ты себя чувствуешь, Мариэль?

— Отлично.

Смотря на него очередной раз, мне вновь показалось, что мы встречались раньше. Я будто знала этот расчетливый взгляд, надменность в голосе.

— Ты что-нибудь вспомнила? — полюбопытствовал он, сделав шаг навстречу.

Я решила не скрывать правду. Если за мной следят даже стены, то Нэим уже знает о том, кого я вспомнила. Моя ложь может послужить мотивом для обвинения в измене.

— Родителей.

— Хорошо, — ответил Нэим и, обойдя меня, пошел дальше. — Кстати, через правое крыло ты быстрее попадешь к себе.

Я с облегчением выдохнула, когда стих звук его удаляющихся шагов. Сориентировавшись, прикинула, куда идти, и поспешила подальше от Нэима. Найдя нужную дверь на нужном этаже нужной башни, я без промедления постучалась, а когда Стон появился на пороге, вошла, не дожидаясь приглашения.

— Эй, ты борзянки объелась? — в своей невоспитанной манере возмутился флиом.

Блин, сев на единственной кровати, поправил сползшую набок шапочку с помпоном.

— Вы что, спите в одной постели? — удивилась я. — Хотя не отвечайте! Не уверена, что я хочу это знать.

— Че за дела? — всплеснул руками Стон, закрыв дверь.

— Мне надо поговорить с вами!

— Когда мы хотели поговорить с тобой, ты выставила нас вон!

— Вас интересовал цвет волос на моем лобке, а меня интересует наше с вами будущее! — Я скрестила руки на груди и села на свободную софу. — Что будет с вами, если вдруг меня отправят в Трейс?

Стон и Блин переглянулись. Стон дошел до кровати и, тоже сев, заболтал ногами.

— Скорее всего, нас никогда не восстановят в должности, — пожал плечами Блин. — А разве у Совета есть причины приговорить тебя к ссылке?

— Нет. Конечно нет. — Я обвела комнату взглядом и спросила: — Я уважаю Совет. А вы?

Блин спрыгнул на пол, доплелся до тумбочки, выдвинул ящик и вынул из него лазерную ручку-фонарик. Включив ее, он осветил несколько мест на углах и стенах комнаты, и я увидела мелкие замигавшие лампочки.

«Жучки», — догадалась я.

— Мы тоже уважаем Совет, — ответил он. — Верим в его справедливость.

— Я зря паникую, — с наигранным волнением произнесла я. — Просто столько всего навалилось. Похоже, я боюсь.

— Тебе надо развеяться, — сказал Стон. — Не хочешь полетать на свейхе над кукурузными полями?

— О, прекрасная идея! Встретимся после завтрака?

— Ага, как будто император Луисцар тебя отпустит. Мы все равно уже не уснем. Поэтому если хочешь, можем полетать сейчас.

— Сейчас? Ну хорошо. Мне тоже не спится. — Я с трудом подавила зевок, но была согласна на все, лишь бы остаться с флиомами наедине там, где нас никто не будет подслушивать.

Не переодеваясь, Стон и Блин обулись в домашние тапки и вышли из комнаты. Я пошла за ними. Во внутреннем дворике они активировали свой свейх и помогли мне сесть.

— Можешь не пристегиваться.

Флиомы завели машину, и она, оторвавшись от земли, взмыла над дворцом.

— Ты же не серьезно про уважение к Совету? — через плечо спросил Стон. — Они готовы раздавить нас за то, что мы нашли единственную хранительницу памяти палал. В голове не укладывается.

Блин осветил салон тем же лазером и оповестил:

— Чисто.

Флиомы включили автопилот и развернули свои кресла ко мне.

— Почему они тебя боятся? — прямо спросил Стон.

— Что? — опешила я. — Боятся? Меня? Кто?

— Нэим, Тальина. С Лейсандрой-то понятно. Ты у нее мужика увела.

— Я не знала, что они меня боятся. Вообще-то я хотела спросить у вас о Шеймасе. Давно вы служите у опретов? Знали ли Шеймаса?

— Давно, — кивнул Блин. — Жалко его. Он должен был стать императором Опретауна.

— В чем его обвинили? — мне не терпелось все узнать.

— В измене. Совет не афиширует подробности судебных приговоров, — сообщил Стон. — Об этом знают только близкие родные осужденного. То есть Тальина и Луисцар. Возможно, Нэим и Лейсандра тоже в курсе. Но только это ничего не меняет. Все началось, когда умер старый император — отец Шеймаса и Луисцара. Говорят, перед смертью он поведал старшему сыну какую-то тайну. А тот накануне своей коронации отправился в Орден. Мы не помним, чтобы Шеймас вел себя странно…

Глава 12. Решение Совета

Луисцару идея избавиться от общества Лейсандры пришлась по душе. А вот Тальина, услышав о желании сына и его невесты отправиться в путешествие по Опретауну, вознегодовала. Во дворце сразу нашлись неотложные дела, требующие немедленного вмешательства императорских особ, а Нэим с подачи своей подруги запретил мне уединяться, пока не восстановится память моей расы.

— Со мной будет Луис, — напомнила я, когда все собрались за завтраком. — Он поможет мне.

— Все равно это рискованно, — настаивал зроу.

— Если мне станет плохо, мы вернемся домой, — ответила я и заметила, как перекорежило Тальину от того, что я назвала дворец своим домом.

Взбешенная Лейсандра молча хлебала вино, без передышки подставляя опустошенный бокал служанке с большим кувшином в руках.

— Мы только что нашли друг друга, — произнес Луисцар, положив ладонь на мою руку, и посмотрел на меня с безграничной любовью. — И хотели бы побыть наедине.

— Во дворце много комнат, — фыркнула Тальина. — Зачем уезжать?

— Я хочу показать Мари владения Опретауна, чтобы она знала, императрицей какого мира вскоре станет.

От его слов скривилась вся троица. Я поняла, что нас не оставят в покое даже в путешествии, поэтому осмелилась подсластить наше отпрашивание небольшой ложью:

— Я подумала насчет вашего предложения, Нэим. Пожалуй, вы правы. Память моей расы уже никого не спасет. Если позволите нам с Луисом недельный отпуск, по возвращении я дам согласие на блокировку памяти палал.

Лейсандра поперхнулась вином и закашлялась, из ослабшей руки Тальины в тарелку выпала вилка с салатом, Нэим замер, пронзительно взглянув на меня. Он пытался прочесть мои мысли, уловить фальшь, обман, блеф, хоть что-то.

— Я знал, что ты умная, — наконец улыбнулся он. — Счастливого отдыха!

Я представила себе, как будет визжать и скандалить Лейсандра, когда они с Луисцаром покинут императорскую резиденцию, а Тальина в отчаянной попытке будет ее успокаивать и говорить, как все хорошо складывается, ведь я стала плясать под их дудку. Я едва не рассмеялась над их наивностью.

— Ты хорошо подумала? — удивился Луисцар.

— Мне важен ты, Луис, — ответила я, мысленно молясь, чтобы за эту неделю память расы восстановилась.

— Ладно, — пискнула Тальина, в глазах которой мелькнул радостный огонек. — Неделя пролетит быстро…

…И неделя пролетела быстро!

Благодаря телепортационной капсуле я и Луисцар побывали в горах и на море, провели два дня на необитаемом острове, посетили самый большой в Опретауне музей, не пропустили маскарадный карнавал и праздник Семи, когда опреты устраивают пышное торжество в самый длинный день в году и наблюдают потрясающее зрелище — парад семи спутников Опретауна. Я испробовала сотни блюд и напитков, видела десятки невиданных зверей, подверглась укусу местного паука и полдня не чувствовала онемевшую ногу, пока та не излечилась через браслет. Луисцар прыгал вокруг меня словно на горячих углях. Он знал, что укус не смертельный, но все равно паниковал и даже уговаривал меня вернуться во дворец.

— Никакой паук не помешает нашему с тобой уединению, — с улыбкой промурлыкала я, целуя взволнованного жениха.

Вечера мы проводили у камина или костра, любуясь танцующими языками пламени, слушая треск хвороста и звуки природы, вдыхая аппетитный дымный запах, а ночи посвящали друг другу, занимаясь любовью до самого рассвета.

Луисцар всегда был мил и романтичен. Раньше я не верила в существование таких мужчин, а теперь радовалась, что ошиблась. Несмотря на то, что мне приходилось привыкать к нему и иногда тормошить его, я была счастлива.

Больше никакой ипотеки, никакой нервотрепки на работе, никаких забот о будущей пенсии. Луисцар положил у моих ног целый мир, и я стала понимать, почему так разозлилась Лейсандра. Она вовсе не любила Луисцара. Она хотела богатство и власть, упавшие с неба. Вернее, сброшенные Тальиной. Луисцар заслуживал лучшего. Пусть он был скучен, сдержан и порой странноват, но у него было доброе, чистое сердце.

Каждый день в моей памяти всплывали новые воспоминания расы. Я видела людей с разноцветными светящимися волосами — палал: те, кого я запомнила, будучи малышкой. Я все чаще слышала голоса родителей и даже ощущала их запах. Я погружалась в радужный мир, где царила гармония и любовь. Но вместе с этим периодически испытывала жгучую боль, видела огонь и слышала крики, мольбу о помощи.

Однажды во сне я едва не задохнулась от едкого запаха гари. Успокоивший меня Луисцар до утра не сомкнул глаз, охраняя мой сон и все время гладя меня по голове. Наутро я вознаградила его жарким сексом, медленно перетекшим в обед и ужин.

— Луис, — заговорила я, спиной прижимаясь к его обнаженной груди и глядя на полыхающий камин, — Нэим общался с палал?

— Не знаю. Все может быть. Он же сотрудник Ордена. А почему ты спрашиваешь?

— Мне кажется, я видела его раньше.

— Тебя это беспокоит? — спросил Луисцар, прижимая меня к себе.

Я пожала плечами, теряясь в однозначности ответа.

— Мне не нравится затея с блоком памяти расы. Ведь это мое наследие. Что я буду говорить детям, когда они спросят о своей крови? Что я струсила?

— Что ты посвятила себя семье, — улыбнулся Луисцар и поцеловал меня в шею.

— Щекотно, — хихикнула я и, развернувшись, забралась к нему на колени. — Ты никогда не стригся? — Я запустила пальцы в волосы на его затылке.

— У опретов это как-то не принято, — смутился Луисцар. — А что? Не нравится?

Я засмеялась:

— Луис, я заранее извиняюсь за то, что сейчас скажу. У тебя классные волосы. Опреты могут ими похвастать. Но у меня всегда было специфическое отношение к парням с длинными волосами. Я обходила их стороной.

— Почему?

— Ну-у-у… У меня они ассоциируются с рок-н-рольщиками, хиппи,...

Луисцар не шевельнулся, будто его заморозили.

— Эй, ну ты чего! — Я чуть толкнула его в плечо. — Я же шучу! Я люблю тебя таким, какой ты есть. — Я прильнула к его губам, и он начал расслабляться.