Беретики

Марк Исаевич был лентяй - так говорили о нем все вокруг, включая его домашних, причем не только за глаза, но, порою, и, без стеснения, в лицо. На что он только пожимал плечами и не пытался оспорить эту характеристику.

Как я уже говорил, Марк Исаевич всю жизнь поработал в техотделе на автобазе рядом с домом. Когда-то, в студенческие годы, ему пророчили блестящее будущее, но за него надо было бороться, а он не хотел. Не хотел сдавать экзамены в аспирантуру, не хотел уходить на другую, более перспективную, но далеко расположенную, работу, не хотел того, не хотел сего... Короче, Марк Исаевич был именно тем лежачим камнем, под который вода никогда не течет.

Когда у него спрашивали: почему? Он обычно отвечал: зачем? Ради чего? Из-за лишних десяти рублей? Если говорили: ну не из-за десяти. Он, хитро прищурясь, отвечал: ну, из-за тридцати? И смотрел на говорящего так откровенно, что тому становилось стыдно. Никакие доводы о интересной, престижной работе он и слушать не желал, а уверял, что ему и здесь интересно и, что любая работа престижна если ты ее выполняешь с честью. А когда его пытались пристыдить, утверждая, что он мог бы выбиться в руководители, то он отнекивался - не люблю, когда меня ненавидят. На этом все обычно и заканчивалось.

Непробиваемый...

Так и жил он тихо и незаметно, пока не наступил крах СССР.

Как-то я заглянул к Марку Исаевичу в гости и не узнал его квартиру - в прихожей стояли тюки, набитые разноцветными беретиками, из ванной доносился шум работающей стиральной машины, а проход в комнату преграждали ногочисленные авоськи заполненные клубками шерсти. Но самое удивительное поджидало меня в комнате - на разложенном обеденном столе, застеленным старым гобеленом, стояла (что бы вы думали?) вязальная машина! За которой сидел ни кто иной, как Марк Исаевич собственной персоной и живо двигал ее каретку.

Я был настолько поражен увиденным, что слушал обьяснения в пол уха, поэтому для меня осталось тайной - кто подбил Марка Исаевича на это. Способность понимать и запоминать услышанное, вернулась ко мне позже, когда он, с невероятной гордостью, рассказывал, как самостоятельно! освоил работу на машинке, как купил еще одну стиральную машину, чтобы доводить береты до нужной кондиции, что самостоятельно! покупает шерсть, что самостоятельно! сдает готовую продукцию в ГУМ. На этой, известной каждому покупателю того времени, аббревиатуре, он сделал особое ударение - типа - знай наших, не у Пронькиных!

Я был поражен, ошарашен, убит, ошеломлен... Я мог поверить во что угодно, даже в приземление НЛО, но в такое не хотелось верить, несмотря но то, что я видел это собственными глазами.

Я спросил его, как и прежде - почему? А он ответил, что каждому человеку свойственно трудится. Я спросил зачем? Он ответил - чтобы зарабатывать деньги. И тут я взорвался - какие это деньги, да на машинки эти, при нынешнем дефиците, вы потратили.., а сколько труда вложили... Он отвечал - все просчитано - через 10 месяцев окупится... А главное - и здесь он торжественно поднял вверх указательный палец - это ПОЛНОСТЬЮ МОЕ ДЕЛО. Я, и только я, определяю, и сколько мне работать, и какую цену запросить. Я сам себе, и профсоюз, и эксплуататор, и пролетарий - един во всех лицах. Это так ново, необычно и очень-очень интересно.

Я пытался его отговорить от этой затеи, но он твердо стоял на своем - непробиваемый!

Сочтя, что Марк Исаевич малость помешался от политических передряг, карточной системы, дефицита, очередей и безысходности, я успокаивал себя тем, что скоро это пройдет, что он потерпит фиаско, забросит эти детские игры и будет снова покуривать перед телевизором. О, как я ошибался!

Марк Исаевич вязал береты двенадцать лет, у него были, и взлеты, когда он обзавелся подмастерьями, и падения, когда, под напором качественных импортных товаров, ГУМ прекратил принимать его продукцию. Но Марк Исаевич достойно встретил удар судьбы, уйдя на провинциальные рынки и, я думаю, он выкрутился бы из любой ситуации, но тяжелая болезнь не дала ему возможности заниматься любимым делом...

Машинку убрали в кладовку, исчезли клубки, нитки, береты... жизнь потеряла смысл, превратившись в существование...

Загрузка...