Марун: Аластор 933

Глава 3

В вестибюле, выложенном голубой и белой плиткой, Колодин спросил у Пардеро: «Получается, что вы – рун. Вам это слово о чем-нибудь говорит? Вызывает какие-то ощущения?»

«Нет. Ничего не могу сказать».

«Я так и думал».

К ним присоединился Оллав: «Пойдемте, познакомимся поближе с вашей планетой. Кольцо прямо под нами, зал 933 – на пятом ярусе. В лифт, господа!»

Пока они спускались в прозрачной кабине, Колодин заранее извинялся: «Кольцо Миров – одно из немногих учреждений дворца, куда требуется пропуск. Когда-то было не так. Кто угодно мог зайти в зал, посвященный своему миру, и заниматься там любыми безобразиями. Чего только не вытворяли! Писали имена на стенах, вставляли булавки в глобусы, отмечая места рождения, пририсовывали вымышленные ветви к генеалогическим деревьям местных аристократов, подкладывали в архивы непристойные отчеты… В результате мы вынуждены заранее регистрироваться и оставлять расписки при входе».

«Мое удостоверение значительно ускорит процесс», – сухо обронил Оллав.

Покончив с формальностями, служитель провел их к арочному входу под номером 933, открыл замок и распахнул тяжелые двери.

В центре зала над самым полом парил незакрепленный рельефный глобус трехметрового диаметра. Легкое прикосновение заставляло его вращаться в любом направлении.

«Вот ваш Марун! – объявил техник Колодин. – Узнаете? Нет… Я так и думал».

Оллав прикоснулся к глобусу: «Небольшая плотная планета, не слишком густо населенная. Оттенками коричневого обозначены возвышенности. Заметьте обилие гор и пропастей! Значительная часть суши – труднодоступные нагорья и отрезанные хребтами долины. Оливково-зеленые низины – полярная тундра. Глянцево-голубой металл – водные просторы. Их относительно немного. Обратите внимание также на бескрайние экваториальные болота. Надо полагать, пригодные для жизни районы редки». Оллав что-то нажал – на глобусе зажглись розовые крапинки: «Так и есть – население распределено весьма неравномерно. Судя по всему, Порт-Мар – крупнейший город. Но взгляните на другие экспонаты – может быть, что-то вызовет у вас воспоминания, ассоциации…»

Пардеро побродил от одной витрины к другой, нагибаясь над застекленными столами с картами и планами, ненадолго задерживаясь у шкафов с муляжами животных и растений, с образцами изделий, материалов и минералов. В конце концов он обернулся к двум специалистам и спросил довольно-таки упавшим голосом: «Как далеко до этой планеты?»

Колодин подвел его к трехмерному изображению скопления Аластор: «Мы здесь, на Нуменесе, у ярко-желтой звезды». Техник нажал кнопку – далеко на краю Скопления зажглось мигающее красное колечко: «А вот Марун, почти на границе Безвозвратности… Эту цепочку звезд называют „Прядью Фонтинеллы“. Брюс-Танзель примерно там, где сходятся линии координатной сетки, видите?» Колодин перешел к другому стереоэкрану: «Взгляните на модель локальной группы четырех звезд». Техник нажал кнопку: «Марун – планета на конце красной стрелки – обращается вокруг оранжевого карлика Фурада, причем довольно быстро, близко к светилу. Зеленая звезда – Цирсе, голубой карлик – Осмо, красный – Маддар. Любопытнейшее положение для населенного мира! Планета, попавшая в сутолоку резвящихся солнц! Маддар и Цирсе вальсируют чуть в стороне вокруг общего центра тяжести, а Фурад с Маруном лениво огибают Осмо. Четыре звезды танцуют сарабанду, балансируя на тонкой Пряди Фонтинеллы!»

Колодин прочел вслух надпись на пояснительной табличке: «На Маруне день и ночь не сменяют друг друга так, как это происходит на большинстве планет. Вместо этого на Маруне чередуются периоды различной освещенности, зависящей от того, какое солнце или какие солнца взошли на небосклон, причем каждому такому периоду присвоено особое наименование. Чаще всего наблюдаются периоды «ауд», «исп», «красный роуэн», «зеленый роуэн» и «умбер». Ночь наступает через неравномерные промежутки времени, определяемые взаимным расположением светил, в среднем примерно раз в год, на Маруне длящийся чуть меньше тридцати ойкуменических суток.

Поверхность планеты преимущественно неблагоприятна для проживания людей, в связи с чем разрозненное и немногочисленное население занимается сельским хозяйством в узкой полосе плодородных предгорий или сосредоточилось в нескольких десятках поселков, а также в единственном крупном городе планеты, Порт-Маре. К востоку от Порт-Мара простираются горные Рунические пределы, где поселились надменные и эксцентричные воины-ученые, руны (их точное число неизвестно). К местной фауне относятся фвай-чи, «псевдоразумные» двуногие аборигены беззлобного нрава. Фвай-чи обитают в высокогорных лесах и защищены от истребления и притеснений как законами, так и местными обычаями. Более подробную информацию см. в каталоге».

Пардеро вернулся к глобусу и скоро нашел Порт-Мар. К востоку от столицы уступами теснились гигантские горные хребты, вершинами устремлявшиеся далеко за границу распространения лесов, далеко за альпийские луга, выше ледников, выше вечно снежных полей – туда, где в разреженной атмосфере уже не выпадали ни дождь, ни снег. По извилистым высокогорным ущельям бурно текли сотни небольших рек, внезапно впадавших в безмятежные озера, в свою очередь переливавшиеся водопадами через края пропастей и порождавшие новый ярус каменистых потоков и зеркальных озер. Крупнейшие долины были поименованы на глобусе: Хаун, Горджетто, Занглорейс, Эккорд, Винтари, Дизбах, Морлюк, Тьюиллин, Шаррод, Рондюс и дюжина других. Названия эти напоминали некий странный, архаический диалект. Пардеро заметил, что ему удивительно легко было их произносить – язык помнил, куда и как повернуться, чтобы произвести тот или иной звук! Когда Колодин, заглянувший ему через плечо, прочел три или четыре названия, Пардеро уже знал, что техник неправильно расставляет ударения – но поправлять не стал.

Оллав окликнул его и указал на фигуры в высокой стеклянной витрине: «Как вам это нравится?»

«Кто это?»

«Эйодархальная тризма».

«Что это значит?»

«Руническое выражение – я надеялся, что вы, может быть, его вспомните. „Эйодархом“ называют владетеля высокого ранга, а „тризма“ – учреждение, аналогичное бракосочетанию. В приблизительном переводе – „супружеская пара из высшего света“, в руническом понимании этих терминов».

Пардеро внимательно разглядел двоих в витрине – высоких, подтянутых людей, темноволосых и светлокожих. На мужчине были темно-красный суконный костюм изощренного покроя, кираса из темных металлических полос и церемониальный шлем из черного металла и черной ткани. Женщина носила наряд попроще – длинное, почти бесформенное серое платье из полупрозрачной кисеи, белые тапочки и свободный черный чепец, оттенявший скульптурно-бледное точеное лицо.

«Типичные руны, – продолжал Оллав. – Целиком и полностью отвергают общепринятые нормы и космополитические веяния. Обратите внимание на позы, на холодное, бесстрастное выражение лиц. Заметьте также, что между женской и мужской одеждой нет ничего общего – бесспорный признак того, что в руническом обществе мужчины и женщины играют разные, скорее всего несовместимые роли. Женщина – загадка для мужчины. Мужчиной, с точки зрения женщины, движут непоследовательные побуждения. Они настолько непохожи, что могли бы принадлежать к различным расам!» Демософист проницательно взглянул на Пардеро: «Вам они ни о чем не напоминают?»

«Мне они не кажутся странными… так же, как человеческий язык не казался странным в Карфонже, хотя я еще ничего не понимал».

«Именно так!» Перейдя к экрану на противоположной стене, Оллав пробежался пальцами по кнопкам: «Полюбуйтесь на Порт-Мар, в предгорьях Рунических пределов».

Прозвучал негромкий голос диктора за экраном: «Вы видите Порт-Мар таким, каким его увидел бы пассажир аэромобиля, подлетающего к городу с юга в период ауда, то есть при полном дневном свете, когда взошли Фурад, Маддар, Осмо и Цирсе».

На экране раскинулась панорама небольших, почти утонувших в древесных кронах жилищ из темных тесаных бревен с розовато-бронзовой отделкой из лепного гипса. Крутые скаты крыш соединялись под случайными углами, образуя живописно-беспорядочные сочетания коньков и фронтонов. Во многих случаях от старых домов, подобно кристаллам на кристаллах, отпочковывались добавленные позднее флигели. То и дело встречались заброшенные, полуразвалившиеся строения. «Эти кварталы, – продолжал диктор, – построены майярами, первопоселенцами Маруна. Чистокровных майяров практически не осталось, их раса вымирает, майярские районы города пустеют. Первоначально планета называлась „Майяр-Рун“ в честь двух соперничавших рас. Руны, прибывшие на Марун позже, почти истребили майяров, но после вмешательства Покрова были изгнаны в восточные горы, где им по сей день запрещено иметь лучевое и другое современное боевое оружие».

Камера спустилась и приблизилась к гостинице величественных пропорций. Диктор пояснил: «„Королевский рунический отель“ – единственное заведение, где останавливаются руны, время от времени вынужденные посещать Порт-Мар. Владельцы отеля делают все необходимое для удовлетворения особых, весьма притязательных требований постояльцев».

Камера повернулась к реке – так, чтобы открылась панорама противоположного берега, застроенного более современными зданиями. «Теперь перед вами Новый город, – говорил диктор. – Расположенный неподалеку Майярский колледж искусств и технологии может похвалиться выдающейся профессурой и почти десятью тысячами студентов, происходящих в основном из Порт-Мара и сельскохозяйственных районов к югу и к западу от столицы. Руны в колледж не поступают».

«Это почему?» – спросил Пардеро, повернувшись к демософисту.

«Руны предпочитают свои методы образования».

«Неуживчивый народ!»

«Во многих отношениях. Давайте взглянем на Рунические пределы, – Оллав просмотрел предметный указатель. – Сперва я покажу вам одного из автохтонов, так называемых фвай-чи». Демософист прикоснулся к кнопке – на экране загорелось изображение высокогорного склона, покрытого пятнами подтаявшего снега и редкими черными деревьями с сучковатыми стволами. Камера быстро приблизилась к одному дереву и сфокусировалась на расширенной нижней части морщинистого черно-бурого ствола. Ствол дрогнул, зашевелился. Неуклюже волоча ноги, от него отделилась массивная черно-бурая двуногая фигура, покрытая неопрятными пучками и клочьями лезущей, дрожащей на ветру шерсти. Диктор заговорил: «Перед вами фвай-чи. Эти существа по-своему разумны, в связи с чем находятся под защитой коннатига. Лохматый ворс, растущий на шкуре фвай-чи – не просто средство маскировки, позволяющее прятаться от снежных медведей. Ворс содержит гормоны, стимулирующие воспроизведение потомства. Время от времени можно наблюдать, как один фвай-чи покусывает ворс другого. Проглоченные таким образом вещества реагируют с почкой на стенке желудка. Оплодотворенная почка развивается, и в желудке вырастает детеныш, в свое время изрыгаемый родителем. Созревший, почти отделившийся от шкуры ворс на других частях тела фвай-чи выполняет иные, часто не менее важные гормональные функции.

Фвай-чи отличаются мирным нравом, но не беззащитны – провоцировать их опасно. Им приписываются нешуточные, хотя и малоизученные парапсихологические способности, и никто не осмеливается их раздражать».

Камера повернулась и плавно спустилась по крутому склону в горную долину. На лугу у реки приютилось селение – полсотни каменных домов. На утесе, обозревающем долину, высился большой особняк – скорее даже замок. По мнению техника Колодина, этот особняк – или замок – отличался архаичной, излишней изощренностью форм и деталей. Кроме того, пропорции казались чрезмерно стесненными и тяжеловесными, окна-амбразуры – слишком редкими, узкими и высокими. Колодин спросил у Пардеро: «Что вы об этом думаете?»

«Я ничего такого не помню, – Пардеро обхватил голову руками и принялся растирать виски. – Что-то давит, тяжело… Не могу больше смотреть».

«Конечно, нет! – с наигранной веселостью согласился Оллав. – Пойдемте, поднимемся ко мне в кабинет – я налью вам успокаивающей настойки, и замешательство пройдет, поверьте мне».

Возвращаясь в госпиталь коннатига, Пардеро большую часть пути просидел молча. В конце концов он спросил Колодина: «Когда я смогу отправиться на Марун?»

«Когда хотите, – машинально отозвался техник, и тут же добавил тоном человека, уговаривающего капризного ребенка: – Но зачем же торопиться? В госпитале не так уж плохо – вы могли бы отдохнуть еще несколько недель, тщательно подготовиться, составить планы на будущее…»

«Я хочу узнать два имени – свое собственное и моего врага».

Колодин моргнул – он недооценил глубину переживаний пациента. «Возможно, нет никакого врага, – с напускной важностью сказал он. – Ваше состояние может объясняться другими причинами».

Пардеро горько усмехнулся: «Когда я прибыл на космодром в Карфонже, мои волосы были коротко обстрижены – точнее, меня кто-то наспех оболванил. Мне это обстоятельство казалось загадочным, пока я не увидел манекен руна-эйодарха. Вы заметили его прическу?»

«Руны зачесывают волосы прямо назад, без пробора – так, чтобы они не закрывали уши, но спускались с затылка вдоль шеи».

«Таким образом, руна можно опознать по шевелюре?»

«Ну… положим, это довольно редкая манера стричься, хотя не слишком причудливая и ни в коем случае не уникальная. Тем не менее, она достаточно необычна, чтобы способствовать удостоверению личности».

Пардеро мрачно кивнул: «Мой враг хотел, чтобы никто не узнал во мне руна. Для этого он обрезал мне волосы, нарядил меня в идиотский костюм, посадил на звездолет и отправил скитаться по Скоплению, надеясь, что я никогда не вернусь».

«Надо полагать. И все же – казалось бы, проще было бы вас прикончить и выбросить труп в ближайшую канаву. Зачем усложнять себе жизнь?»

«Как объяснил Оллав, руны убивают только на войне. В любой другой ситуации мысль об убийстве вызывает у них ужас».

Колодин исподтишка наблюдал за Пардеро, неподвижно смотревшим на плывущий внизу пейзаж. Любопытная перемена! За какие-то несколько часов из неосведомленного, растерянного, более или менее беспомощного человека Пардеро превратился в целеустремленную, собранную личность – способную, по мнению Колодина, жестко контролировать страсти, но неспособную ими не руководствоваться. Именно так, по имеющимся сведениям, вели себя руны.

«Допустим, исключительно в качестве гипотезы, что ваш враг существует, – с трудом подбирая слова, сказал Колодин. – Он вас знает, а вы его не помните, что дает ему огромное преимущество. Прибытие в Порт-Мар поставит вас в рискованное положение».

Пардеро возражение техника, казалось, почти позабавило: «И что же? По-вашему, мне вообще не следует возвращаться? Я подготовлюсь, учитывая риск».

«Как же вы подготовитесь?»

«Прежде всего как можно больше узнаю о рунах».

«Само собой, – кивнул Колодин. – Необходимые сведения можно получить в девятьсот тридцать третьем кабинете Кольца Миров. И что дальше?»

«Я еще не решил».

Чувствуя, что собеседник уклоняется от прямого ответа, Колодин поджал губы: «Законы коннатига недвусмысленны. Рунам не позволяется иметь лучевое оружие и управлять воздушным транспортом».

Пардеро ухмыльнулся: «Пока моя личность не установлена, я еще не рун!»

«Если подходить к этому вопросу формально… пожалуй, вы правы», – осторожно признал Колодин.

Через четыре с лишним недели Колодин сопровождал Пардеро на центральный космодром в Коммарисе. Они решили пройтись пешком по взлетному полю и остановились, чтобы попрощаться, у трапа «Диласского экстранюансора».

«Скорее всего, я вас больше никогда не увижу, – сказал Колодин. – Очень хотелось бы знать, чем закончатся ваши поиски истины, но на это, конечно, мало надежды».

Пардеро ответил нарочито бесстрастно: «Благодарю вас за помощь – и за личное расположение, выходящее за рамки профессиональных обязанностей».

Техник Колодин подумал: «В устах руна – пусть даже руна, впавшего в беспамятство – такая формулировка почти равносильна бурному изъявлению чувств». Вслух он выразился гораздо тактичнее: «Месяц тому назад вы намекнули, что вам могло бы пригодиться оружие. Вы успели его приобрести?»

«Нет. С этим придется подождать. До тех пор, пока всевидящее око коннатига не окажется достаточно далеко, если можно так выразиться».

Украдкой поглядывая по сторонам, Колодин опустил в карман Пардеро небольшую картонную коробку: «Теперь у вас под рукой „Головокол“ модели „Г-дис“. Инструкции в упаковке. Позаботьтесь, чтобы он никому не попался на глаза – закон есть закон. Что ж, прощайте, счастливого пути! Свяжитесь со мной как-нибудь, если это не будет слишком трудно».

«Еще раз спасибо!» – Пардеро сжал плечи Колодина обеими руками, отвернулся и взошел по трапу.

Колодин вернулся в здание вокзала и поднялся в лифте на смотровую площадку. Через полчаса он увидел, как черный звездолет с красными и золотыми обводами поднялся в воздух и скоро исчез в небесной синеве Нуменеса.