Глава 7
Отрываю листок в перекидном календаре и понимаю: прошло уже ровно два месяца, как я - шеф-повар кондитерского производства - флагмана холдинга “Медвежья сладость”.
Фоткаю лист календаря и отправляю в семейный чат “Пирожочек”.
Тут же прилетает ответ от ба: “Горжусь тобой, любимка моя!”
Мы начинаем переписываться, но бабушка не выдерживает и звонит.
- Манюш, ну как ты - голуба моя!
- Нормально. Собираюсь на работу, - говорю ба правду, но не совсем.
Моя маленькая ложь заключается в том, что я уже месяц ночую прямо на работе в небольшой подсобке с окном-амбразурой.
Первый раз это произошло случайно.
Я долго колдовала над новым рецептом пирожного “Моя малинка”.
Так сильно увлеклась, что добраться на другой конец столицы в спальный район к бабушке Зине оказалось невозможно.
Сначала хотела в отеле снять себе номер. Но…
Проходя мимо подсобки, где мы обычно днем можем выпить чай, увидела наш топчанчик и решила одну ночь поспать на нем. Так его и облюбовала.
- Маш, а мы с дедом все ждем фотографии твоей новой квартиры, - хитро закидывает ба удочку.
- Извини, буль, здесь помню, а здесь нет. Сделаю и пришлю. Ба у меня к тебе дело. Я про импровизированный пирог с мягким сыром и малиной? Кинь мне рецепт начинки.
Поговорив с бабулей, убираю все свои спальные принадлежности и быстро навожу порядок в подсобке, чтобы никто не догадался.
Бегу на производство,.
По дороге встречаю Тимофеевну, которая прибирает утром.
- Ты, Маша, снова уборку навела в подсобке, - мимоходом произносит женщина. - Я тебе постельное белье принесла. Да, и идем-ка, покажу другую комнату, где тебе будет удобнее жить.
- Спасибо, - мямлю, чувствуя, как сердце начинает колотиться у меня в горле.
- Машуля, не нервничай. Никому не скажу. Комната, про которую говорю - для техперсонала. Но…Я там одна вещи инвентарий храню. В основном работники в раздевалке тусуются, - поясняет Тимофеевна. - Так что можешь там спокойно ночевать. Диванчик есть. Вот ключ. Идем покажу.
Посмотрев помещение, сразу перетаскиваю свой нехитрый скарб.
Довольная и радостная бегу на производство, чтобы успеть поработать в приятном мне тишине.
Пока все подтягиваются я, пританцовывая и намурлыкивая слова песенки:”Маленький домик, русская печка, пол деревянный, лавка и свечка, котик-мурлыка, муж работящий - вот оно счастье! Нет его слаще…Ах, если бы сбылась моя мечта!” - делаю замес теста на новую порцию пирожков.
Никто из сотрудников уже не удивляется тому, что я с самого утра радостно хлопочу в кондитерском цехе.
Все знают: их шеф-повар любит работать в одиночестве.
- Пирожкова! Маша! Ты чего там со своей тестомешалкой совсем оглохла что-ли?
Фоном сквозь гул техники слышу противный голос управляющей рестораном Зинаиды Кондратьевны Задовой.
Поворачиваю голову на звук.
- Ма-а-аша! Да, выключи хоть на минуту это все. Оглохнуть же можно…
- Не могу. Процесс останавливать нельзя, - кричу в ответ.
Кондратьевна мотает головой, что ничего не понимает.
Нажимаю быстро на кнопки нескольких промышленных агрегатов, которые все же можно и повторно запустить.
- Что случилось? Горит где-то что-ли?
Смотрю на Задову и принюхиваюсь к аромату, идущему из печи.
Не дожидаясь сигнала, понимаю: пора вынимать булочки и пирожки.
- И все же…Что и где горит? - уточняю у управляющей.
- У МихМиха горит, - язвит Кондратьевна. - Не в духах он сегодня. Приехал на свет ни заря. Ревет как медведь-шатун. Уже на всех нарычал. Скоро кусаться начнет.
- Ну, а я-то здесь причем?
- Ты может и не причем? А вот пирожки твои волшебные медведЯ нашего быстро успокаивают. Так, что давай, Маша, пошевеливайся со своими пирожками. Вот эти, что с пылу с жару и отнеси ему.
- Занята я. Еще задание не всем сотрудникам раздала. Да, и отнести мне ему нечего. Этим еще минут пять стоять в печи, - пожимаю плечами и вытираю капельки пота со лба. - А те, что ранее испекла уже курьер повез по булочным и пирожковым.
- Маш, не дури! Как только пирожки будут готовы, так сразу бегом к Медведю. Иначе всем секир башка.
Смотрю на Кондратьевну, не скрывая удивления.
- Ой, ну, да ладно Вам уже стращать меня-то. Потерпит “топтыгин” маляся. А если что, то пусть и поревет. Невелика беда! Некогда мне его бояться, - говорю равнодушно, хотя это совсем не так.
Волнует меня “медвежка”. Еще как волнует.
- Мне лишь бы пирожки не подгорели, бисквиты встали и крем не перегрелся, - тараторю, думая о Михал Михалче.
- Ой, Пирожкова! Допрыгаешься ты. Вот, рыканет МихМих. Вылетишь из нашего ресторана, как пробка из бутылки и без билета на самолет сразу до своего Парижу Челябинского.
- Я не в Париже живу, а на хуторе Пирожок. Наша фамилия от названия хутора и пошла. Я Вам уже раз дцать рассказывала, - говорю, вынимая из печи противень с румяными пирожками и булочками.
- Машка, не гневи МедведЯ. Прошу тебя, Христом Бога. Тебе чего? Тебе-то ничего…Сиди тут в цехе. А нам с официантами и обслугой слушай рев его. Последнее время совсем хозяин с катушек слетел. Отнеси ты ему несколько пирожков. Сытый МедвеДь - спокойный! - нудит Задова.
- Ладно, - отмахиваюсь от Зины. - Отнесу. Скоро.
- Ты только костюм на халат смени, а то МихМиху не нравятся девы в брюках. Мы же тебе специально под твою фигуру сшили китель-халат. Маш, будь человеком, а? - не перестает гундосить Кондратьевна.
- Хорошо! Надену…
- Ой, и мне дай парочку. С мясом.., - схватив два пирожка, Задова, наконец-то, покидает кулинарный цех.
Вытащив огромные противни, смазываю пирожки подслащенной водой.
Ставлю в печь новую порцию.
Даю распоряжение поварам.
Меняю костюм на китель-халат.
Перекладываю десять штук с разной начинкой на красивое блюдо с фигурной салфеткой и накрываю стеклянной крышкой.
Выйдя из цеха, иду в бар за чайником травяного чая.
В кабинет хозяина захожу, постучав и получив разрешение.
- Михаил Михайлович, доброе утро! Принесла пирожки, - мягко сообщаю о цели своего визита.
- Это хорошо, Машенька! Неси сюда свои пирожки, - Медведь отвечает с такими нежно-рычащими нотками, что по моей спине пробегает приятый холодок.
Осторожно подхожу ближе к столу.
Наклоняюсь поставить поднос с пирожками. И тут…
На тугом китель-халате в области лифа отлетают подряд несколько пуговок.
Полы распахиваются, и вываливается моя грудь нескромного пятого размера.
Опустив поднос, пытаюсь захватить обе полы руками. Но…
Едва успеваю охнуть, как оказываюсь животом и голой грудью прижата к столу крепким и мускулистым торсом босса.
А после его большие и горячие ладони начинают скользить по моему телу, спускаясь в самый низ не слишком длинного халата.
Добравшись до ног, плавно поднимаются вверх под халатом, разгоняя по моей коже табуны безумных мурашек.
- Михал Мих-алыч, что Вы там ищ-щите, - заикаясь, выдыхаю со стоном. - П-пирож-жок?
- Пирожок уже нашел. Перестань дёргаться, - рычит на ухо Медведь, обдавая мою щеку жаром.
- Д-дерг…что?! Да я под вами даже дышать не могу, - мямлю и вздрагиваю, пока правая рука босса жмакает мои булки, а левая…
- Хоспадя, Вы куда пальцы с-су-е-те?! Вам что там мёдом намазано?
- Пирожкова! Что это?! - босс замирает, потому как его пальцы упираются в преграду…
- А Вы как думаете?! Крышка от бочонка меда что-ли?! Девица - я ещё, - выдыхаю и стону от стыда и собственной глупости.
- Предупреждать надо, Маша…
- А язык Вам на что? - шепчу, подразумевая слово “говорить”.
- Язык?! Ну, это я сейчас покажу, - хрипит медведь.
Не успеваю даже охнуть, как Михайло резко переворачивает меня на спину.
Подхватывает мои ноги и разводит колени в сторону, вклиниваясь между ними.
И снова оказывается сверху.
Мы пристально и напряженно смотрим друг на друга.
Дышим, как два быка, которые сейчас должны ринуться в бой.
Одновременно зеркально облизываем губы.
Вид розового влажного языка Медведя заставляет меня вздрогнуть.
Пытаясь скинуть наваждение, быстро моргаю ресницами.
Легче не становится. От волнения мой рот наполняет вязкая слюна.
Я громко сглатываю и шумно втягиваю воздух носом.
В этот момент резко дергается моя оголенная грудь. Ее бы я назвала “вишенкой” на торте несуразно-пикантной ситуации.
Из-за отскочивших пуговиц мои полушария разошлись в стороны, как две половинки персика.
Во время вдоха я постоянно ими невольно касаюсь груди Медведя.
От волнения и еще чего-то совсем мне не понятного, мои груди начинает покалывать и распирать, а соски превращаются в острые горошины.
Они постоянно трутся о широкую и твердую грудь медведя, прикрытую тонкой тканью сорочки.
Понимаю, что мы оба это чувствуем.
Стыдясь, снова хлопаю ресницами. Но…
В это раз Михайло не зеркалит меня.
Он переводит свой жадный взгляд зверя, готового к нападению, на мои груди и со стоном роняет в расщелину между полушариями свое лицо…