Машенька ищет Медведя (СИ)

25. Машенька

— А потом че? — Анжелка с таким восторгом и предвкушением горяченького смотрит на меня, что забывает разлить вино по бокалам, лишь подносит бутылку горлышком к своему рту и делает несколько глотков.

— Закусывай, — посмеиваюсь я, придвигая к ней тарелку с роллами, которые мы заказали, когда я позвонила поздним вечером после свидания. Анжелка тут же примчалась с бутылкой вина, требуя подробностей свидания.

Подруга, последовав моему совету, запихивает крабовый ролл в рот, ставя бутылку вина на стол. Прожевав и закусив имбирем, молит:

— Не томи, Мань, рассказывай.

— Мы разговаривали…

— О чем?

— Я призналась ему, что не люблю шоколадные конфеты.

— А он?

— А он лишь посмеялся над тем, что Виталина стащила коробку. Спрашивал, что я люблю, — мечтательная улыбка против воли приподнимает уголки губ.

— А ты?

— А я сказала, что люблю кешью.

— А он?

— Да что ты заладила: “а он”, “ а он”, “а он”? — внезапно психую я. Напряжение последних часов дает свой выход в агрессии и я стыдливо прикладываю руки к вмиг вспыхнувшим горячим потоком щеки. — А он не знает, что такое “кешью”!

— Ладно, фиг с ним. А ты? Тебе понравилось? — допытывается подруга, разливая вино по бокалам.

Делаю глубокий вдох, стараясь угомонить восторженно бьющееся сердце, готовое выпорхнуть из груди стремительной ласточкой.

Вспоминаю руки Михаила на моих бедрах, когда он пробирался под платьем все выше и выше к талии, кружа голову своими жаркими поцелуями, горячим дыханием, опалявшим мою шею, чередуя сладкие поцелуи легкими покусываниями.

Между ног все снова стягивает и я свожу их вместе, опуская голову на руки и прячась от восторженного визга Анжелки.

— Понравилось!!! Манька, за это надо выпить! — всучивает в мою ладонь бокал с вином. Знаю, что на сегодня мне хватит вина, иначе завтра проснусь с гудящей головой, но эмоции гудят в моей груди роем, не позволяя успокоиться.

— Понравилось, — тихо шепчу, пригубляя из бокала.

— Ураааа! — кричит Анжелка.

— Да не вопи ты! Соседей разбудишь! — смотрю на круглые светло-зеленые часы, украшающие стену кухни. Час ночи! Завтра вставать в шесть утра!

“Да и хрен с ним”, - думаю я, допивая вино из бокала.

Имею я право немного расслабиться или нет?

— А потом что? — спрашивает Анжелка.

— А потом мы допили вино, Михаил проводил меня до двери, а на улице меня ожидало такси.

— И ты даже не захотела на него взглянуть при свете? — ахает подруга.

— Не могу я пока…

— То есть ты сосалась и тискалась с мужиком, которого не узнаешь, пройди он мимо тебя в толпе?

— Я пьяная уже была! Еле добралась до такси.

Протрезветь мне Анжелка не дала, подливая из бутылки в бокал.

А наутро мысли о вчерашнем свидании приняли совсем другую позицию.

Впопыхах собираясь, пошатываясь по квартире, я с ужасом думала, какого обо мне мнения Михаил. Позволила ему так ласкать меня! Стонала, как похотливая сучка! Чуть не отдалась ему на диване в каком-то ресторане!

Кровь приливает к щекам, вызывая новый приступ тошноты и усиление головной боли.

Я ведь не такая! Я скромная учительница средних лет. Должна подавать достойный пример ученикам своим примерным поведением.

С утра будто вся Вселенная протестовала против меня.

Пельмени я с вечера не сварила, поэтому коту пришлось довольствоваться сухим кормом, за что до двери меня провожал обиженный укоризненный взгляд. Замок на сапоге приказал долго жить, оставив в моих пальцах вжикнувшую "собачку".

Выглянув в окно, с удивлением замечаю, что на улице сухо и тепло. Значит можно пойти на работу в туфлях.

Брести два квартала до школы на высоких каблуках, да ещё и с похмелья — сомнительное удовольствие, но выбирать мне не приходится. Я позволила себе вчера шикануть и на последние свободные деньги заказала нам с Анжелкой роллы. Так что такси мне не светит, а толкаться в автобусе, рискуя прийти на работу в драных колготках я не хочу.

Интересно, как подруга вчера добралась домой?

Судя по ее помятому виду, опущенной на руки голове, утречко у нее задалось так же, как у меня.

Впорхнув в учительскую и поприветствовав коллег, сунула в руки Анжелы блистер с анальгином. Подруга одарила меня благодарным взглядом и поплелась к кулеру, который мы слёзно вымолили у директора школы за стаканом воды.

— Коллеги, — голос Виталины над моим ухом звенит восторга. — Я выхожу замуж!

Мы с Анжелкой синхронно поворачиваемся в сторону говорящей Виталины и замираем от потрясения. Виталина с восторгом и упоением рассказывает что-то, а у меня в ушах заложило от “потрясающей” новости. В голове крутится песенка из детского мультика.

Наблюдаю за Виталиной словно она на экране телевизора. Ходит по кабинету, раздает всем открытки. Кожей пальцев чувствую гладкую прохладную поверхность. Опускаю взгляд на свои руки. Приглашение красивое. Видно, что заказано в специальной фирме. На светло-бежевой рельефной бумаге красивым витиеватым почерком выгравировано: “Виталина и Вадим”. Открыв приглашение и проморгавшись, чтобы наступившие слезы не мешали обзору читаю про то, как мой бывший муж приглашает меня на свою свадьбу.

От плотного картона так и веет счастьем и надеждой на счастливое будущее. Только не со мной. Не со мной!

Отбрасываю приглашение, словно гадюку в речку, и со скоростью ветра выхожу из кабинета. Плевать на удивлённые лица коллег. Плевать на злобную усмешку Виталины. Прочь отсюда.

Бегу по коридорам, не видя куда, пока чья-та рука не останавливает меня, схватив за локоть.

— Мань, ты че творишь? — запыхавшаяся Анжелка появляется словно из ниоткуда. Я не реагирую на ее слова.

Прислоняюсь затылком к холодной стене коридора и съезжаю вниз, потому что ноги меня не держат. Где-то у пола меня подхватывают руки подруги и водружают обратно.

— Мань, Мань, ты чего?

Ее встревоженное лицо виднеется сквозь карусель картинок.

Вот наша с Вадимом свадьба. Во времена студенчества денег у нас было не много, поэтому на дачу моих родителей позвали родителей Вадима, пожарили шашлыки, выпили вина, разъехались по домам.

Вот, мы с Вадимом, выбираем обои в нашу квартиру. Он морщился на мои предложения пастельных тонов, в итоге сошлись на нейтральном бежевом цвете в кухню, тёмно-синих в спальню, белых с блёстками в коридор.

Вот, мы с Вадимом дружно клеим эти самые обои, ссоримся из-за ерунды, миримся на кухонном столе, да так страстно, что ножки хлипкого стола не выдерживают и мы падаем на пол.

И я совсем не ожидала увидеть на пороге квартиры его чемоданы с вещами четыре месяца назад, когда пришла с работы домой.

Я думала, что мы счастливы.

А оказалось, что мы счастливы по отдельности. Я в своей иллюзии идеального брака, и он… С любовью всей его жизни.

Всхлипываю и вытираю слезы с щек салфеткой, врученной мне заботливой подругой.

Ну что он в ней нашел?

Что в ней есть такого, кроме сучьей натуры и шикарного внешнего вида, чего нет во мне?

Раньше я думала, что ее желание родить ребенка.

Три года назад я была беременна. В одну из ночей проснулась от дикой тупой боли внизу живота. В больнице мне сделали чистку, потому что плод замер.

"Так бывает, — сказал мне врач. — Молодая ещё. Можно беременеть через год".

А через год я не хотела. И ещё через год.

Не могла.

Не могла заснуть, вспоминая, через какой ужас прошла. Детский плач преследовал меня по ночам. А утром я просыпалась в слезах.

Вадим стойко уверял меня, что подождёт, пока я буду готова. Тогда попробуем снова.

Но через свой страх я перешагнуть не могла.

И он нашел выход. Молодая красивая амбициозная и беременная Виталина теперь выходит замуж за моего бывшего мужа. А я оказалась на обочине широкой дороги, ведущей в счастливое будущее.

Боль и горечь накатывают волнами, вызывая новые всхлипы и потоки слез. Меня трясет так, будто я сижу на стиральной машине во время отжима белья.

Анжелка хлопочет надо мной, что-то говорит утешающее, мол хрен с ними со всеми, а я не могу. Мне так плохо.

— Машуль, иди в туалет. Умойся, поплачь. Я твоих шалопаев возьму на себя, у меня сейчас "окно". Мааань, — болезненные хлопки по щекам возвращают меня в реальность.

— Ммм?

— Иди отдохни немного. Я твоих учеников займу общественными работами. Снег сошел, а у нас прошлогодние листья с клумб не убраны. Давай иди, — подталкивает меня в сторону туалетов.

И я послушно иду, закрываюсь в кабинке и разлетаюсь на части от дикой боли и осознания собственной никчемности.