Маска Вайла

Глава пятая Первый банкет

Для пиршества в Янтарном зале установили великолепный стол из роскошного полированного дерева, длиною в сто шагов. Он стонал под тяжестью блюд с яствами. Здесь были тысячи серебристых рыб, мириады всевозможных размеров и разновидностей, от мелочи длиной в палец до океанских левиафанов. Они были припущены, изжарены, сварены, запечены и оставлены сырыми. На филигранных подносах вздымались дрожащие груды икры, ракообразных, беспозвоночных и моллюсков, как в природной известковой броне, так и без нее. Ливрейные лакеи в одеяниях цвета охры и бронзы стояли вдоль стен, в то время как придворные и наложницы Вайла осторожно общались с воинами Кассаиса и бывшими управителями клана Йегара.

Лорд-Сорокопут сидел, откинувшись, на троне во главе стола, по правую руку от него разместился Кассаис, а неподалеку топтался взволнованный Ольтанир Йегара. Вайл без интереса ковырял еду, поставленную перед ним, наблюдая за вычурно разодетой толпой. К его отвращению, многие гости предпочли облачиться в оттенки, соответствующие монохромной теме зала. Среди них явно преобладали янтарные, красно-коричневые, умбровые и бежевые тона, а более дерзкие личности отошли в сторону угольно-черного или золотого цвета. В результате зал выглядел полным размытых пастельных фантомов, колышущихся в неясном свете. Бросая вызов подобной манерности, Вайл предпочел облачиться в жесткий жилет кроваво-красного цвета поверх полночно-черного, облегающего тело костюма. Снаружи, словно отражая его мрачное настроение, собирался шторм, и время от времени в высоких узких окнах мелькали копья белого света, превращая зал в резкую рельефную картину под аккомпанемент раскатов грома.

Хотя Вайл ни за что бы в этом не признался, он чувствовал во рту пепельный привкус страха. Он многое поставил на кон, чтобы добиться милости Верховного Властелина и стать его сенешалем в Траурной Марке. Лорд-Сорокопут не уклонялся ни от каких деяний, какими бы гнусными они не были, но, чтобы достигнуть своего нынешнего положения, ему пришлось пойти на меры, которые были экстраординарны даже по его меркам. Упрямство туземцев, алчные требования Асдрубаэля Векта, слабость Йегар, все как будто сговорилось, чтобы направить ситуацию по самому опасному пути развития.

Кассаис внимательно наблюдал за Вайлом и время от времени ерзал от дискомфорта, вызванного неестественно быстрым заживлением ран, нанесенных ему ресзиксом. Он тщательно старался сохранить на лице выражение удовольствия и надменности, но за этой маской скрывалась стремительная работа ума. При всей своей браваде Лорд-Сорокопут, судя по всему, по уши увяз в проблемах Траурной Марки. Если бы ворота работали, подумал Кассаис, он бы давно уже убрался отсюда. Как бы то ни было, сейчас Кассаис сидел и размышлял, как бы ему лучше извлечь выгоду из этого положения.

Ольтанир Йегара всецело сконцентрировался лишь на том, чтобы сохранять спокойствие. Кристаллическая пластина, которую он нашел в черном флигеле у покоев Ку'изала, снова и снова возвращалась на передний план его раздумий. Часть его хотела рассказать Лорду-Сорокопуту о находке и покаяться, что он не сообщил раньше, пока Вайл сам это не выяснил. Другая часть предостерегала его от подобной глупости. Лорд-Сорокопут убьет его, если узнает об этом. Третий, коварный голос говорил, чтобы он ничего не делал и надеялся, что молния поразит его мучителя, не навредив ему самому. В конце концов, если Ольтанир призвал это проклятие, он сам наверняка должен быть защищен от него?

Особенно яркая вспышка озарила зал, через несколько секунд совсем невдалеке загрохотал гром. Йегара резко вдохнул и заморгал, прогоняя из глаз пятна, оставшиеся от света. На один-единственный миг этой вспышки комната разделилась на белый свет и четко очерченные тени, так что гости и мебель стали похожи на плоские фигуры, вырезанные из бумаги. В тот миг Ольтанир увидел силуэт, которого здесь раньше не было, нечто длинное и тонкое, неестественно скорчившееся подле трона Вайла. Он с трудом удержался, чтобы не вскрикнуть от ужаса, но, когда его зрение прояснилось, там уже ничего не было. Вайл сердито уставился на него в ответ.

— На что ты пялишься, глупец? — ощерился Лорд-Сорокопут. — Ты выглядишь так, будто увидел какого-то из своих вялых инцестных родственников, восставшего из мертвых.

— Ни на что, простите меня, я… о боги! — вдруг вскрикнул Йегара. На последних словах он сорвался на истерический визг. Вайл и Кассаис тут же вскочили с мест, готовые сражаться, хотя и не знали, откуда грозит опасность. Остальные гости погрузились в шокированное молчание и вытягивали шеи, пытаясь увидеть, что за приступ безумия охватил последнего Йегару.

— И что? — через секунду рассмеялся Кассаис. — Я уж думал, та кошка явилась на второй раунд.

Ольтанир Йегара не сводил глаз с угла стола, где миг назад лежала рука Вайла. Там, невинно пристроившись на богатых извивах древесного узора, лежала кристаллическая пластина, то ли та, что он нашел рядом с покоями Ку'изала, то ли другая такая же. Лорд-Сорокопут проследил за его взглядом и сразу наткнулся на маленький поблескивающий прямоугольник. Пробормотав ругательство, он наклонился и стал его рассматривать.

Кассаис тихо чертыхнулся. Еще одна кристаллическая пластинка мерцала на том месте, где он сидел. Не обращая внимания на любые потенциальные опасности, он поднял тонкий прямоугольник и оглядел его. Изображенные на поверхности двойные маски, плачущая и смеющаяся, загадочно взирали на него пустыми глазницами.

— Кажется, Вайл, к тебе пожаловали незваные гости, — через миг произнес Кассаис, — если только это не какая-то подстроенная тобой забава, о которой ты, хитрая бестия, умолчал.

— Что… что это значит? — проблеял Йегара. Зал был погружен в молчание. Все гости повернули свои жестокие и красивые лица к Вайлу, нетерпеливо ожидая, что он скажет об этих странных явлениях. Лорд-Сорокопут уже поднял и изучил собственную пластинку. Он бросил ее обратно на стол и улыбнулся своей ледяной улыбкой, прежде чем ответить.

— Это означает, что меня избрали для особой чести, коей я, в щедрости своей, поделюсь с вами, мои гости и придворные, — громко произнес Вайл. Сквозь его голос снова пробился гром, и он начал медленно идти вдоль стола, продолжая говорить. — Нас пригласили поучаствовать в Маскараде, и мы увидим такие зрелища, что немногие и в самой Комморре могут похвастаться тем, что наблюдали их.

Лорд-Сорокопут остановился, запрокинул голову и выкрикнул еще громче:

— Я согласен, слышите меня, арлекины? Я знаю, что вы слушаете меня. Я принимаю предложение. Придите, откройте себя моему залу.

Как только слова сорвались с его губ, рядом с ним произошла небольшая вспышка и в воздух театрально взмыло кольцо алого дыма. Дым рассеялся по сторонам, открыв долговязую фигуру в темной облегающей одежде, с лицом, скрытым за маской с вихрящимся узором. Гибкое существо поклонилось в пояс, согнувшись почти пополам, и ловко шагнуло в сторону. При этом, благодаря какому-то обману зрения, рядом с Вайлом вдруг оказалось уже две фигуры. На маске одной из них теперь появилась стилизованная ухмылка Цегораха, а по другой стекали слезы Иши.

Оба фантома снова поклонились и встали в позу, выгнув одну руку над головой так, чтобы она соприкасалась кончиками пальцев с рукой партнера, а другую держа поперек корпуса и касаясь друг друга ладонями. Две фигуры начали танцевать под неслышную музыку. Сначала в куртуазном па-де-де они пронеслись вокруг всего зала, одновременно торжественно и до смешного нелепо, а потом один из них стал вести в танце. Неверные шаги и фортели улыбающейся фигуры становились все более возмутительными, в то время как его плачущий партнер в сложном танце пытался удержать его на верном пути. Двое скакали и кувыркались друг над другом с ловкостью, которой поражались и восхищались их зрители. Их ладони и кончики пальцев ни разу не оторвались друг от друга, даже когда это казалось невозможным.

Пляска стала более быстрой и исступленной, теперь танцовщица в маске Иши пыталась оттолкнуть от себя того, что улыбался. Неважно, насколько сильно она его отбрасывала, в сторону или в воздух, плачущая танцовщица никак не могла избавиться от смеющегося партнера. Всякий раз ее нежеланный ухажер стремительно возвращался, будто притягиваемый магнитом, и их руки не разделялись. В конце концов она подбросила его вверх и удержала на весу. Две фигуры превратились в отражения, сомкнувшиеся руками — одно вверху, одно внизу — и балансировали в шатком равновесии. В этой позе они остались на невозможно долгое мгновение, а затем нижняя фигура вдруг уронила своего партнера, вызвав испуганные ахи у зрителей. Падая, две фигуры слились и превратились в единственного танцора в вихрящейся маске, который встал и еще раз поклонился Вайлу.

Сразу после поклона со стороны дверей зала раздался громоподобный грохот. Долговязая фигура сгорбилась и приподняла маску-водоворот, глядя на Лорда-Сорокопута, словно верная гончая. Вайл снисходительно взмахнул рукой.

— Иди впусти их, — сказал он. — Давайте посмотрим, какие еще важные особы пожаловали к нам этой ночью.

Одинокий арлекин вскочил и помчался к дверям. Кассаис воспользовался передышкой, чтобы наклониться и прошептать в ухо Вайлу:

— Ты действительно уверен, что это следует делать, дорогой кузен? Впустить в этот порт, так сказать, еще один корабль?

Выражение лица Лорда-Сорокопута ни на йоту не поменялось от этой демонстрации неповиновения.

— Тебе бы стоило поучиться у Йегары, у вас обоих одна и та же странная склонность говорить, что мне делать в моих собственных владениях, — прорычал Вайл в ответ. — Ты что, хочешь, чтобы я закрыл свои двери перед труппой арлекинов и претерпел последствия такого поступка? Я не такой уж глупец!

К этому времени арлекин с силой толкнул двери и распахнул их створки. За ними предстала сцена, совершенно непохожая на угрюмый тесаный камень Слияния. Теперь за дверями возникла сцена из зеленого леса, поляна, купающаяся в ярком солнечном свете. Две фигуры поднялись из центра лужайки. Одна была высокая, облаченная в роскошный алый наряд, увенчанный золотой маской. Другая, ниже ростом, была закутана в мантию с капюшоном, которая казалась сотканной из теней. Когда она поднялась, стало видно, что на ней лишенная каких-либо черт овальная маска, блестящая словно ртуть.

— Приятно встретиться, друзья мои, — сказала красная фигура чудесным, медоточивым голосом, который как будто проникал в каждый уголок зала. — Я — Ашантурус, король древней и ныне утраченной страны. Это — Цилия, моя муза и королева.

Взяв Цилию за руку, Ашантурус вошел в двери, и толпа гостей Вайла расступилась перед ним, как изморозь под лучами солнца. В зал вплыл аромат полевых цветов, а с ним послышалось пение птиц. Вдруг за королем появились другие фигуры и устремились в двери сплошным потоком, неся гирлянды, ленты и развевающиеся шелковые знамена. Миг за мигом оранжевый зал претерпевал метаморфозу из места, полного коричневатых теней, в яркий, красочный простор, воплощающий дикость и первобытность.

— Благодарю вас за то, что вы приветствовали моего странствующего слугу Ло'тоса и приняли наш Маскарад, — сказал Ашантурус Вайлу, а затем кивнул, обращаясь к кому-то позади архонта. — Позвольте мне также представить Храдхири Ра и… Пестрого.

Лорд-Сорокопут обернулся и увидел, что на его собственном троне теперь восседает невысокая фигура, облаченная в архаичный костюм, покрытый крошечными перемежающимися ромбами черного и белого цвета — действительно пестрый, подумал Вайл. За троном стояла внушительная фигура в длинном плаще и череполиком шлеме, видимо, Шут Смерти труппы. Вайл мрачно улыбнулся от этого зрелища.

— Приветствую, Смерть, — хладнокровно обратился он к Храдхири Ра. — Я всегда думал, что ты стоишь за моим плечом, и теперь я вижу, что это правда.

— Смерть стоит за плечом любого смертного, — проговорил Шут Смерти скрипучим голосом. — Они рождаются лишь для того, чтобы дождаться прикосновения ее костяных пальцев и покинуть этот мир. Сегодня ли, завтра — неважно, в конце концов смерть приходит за каждым.

Кассаис громко рассмеялся.

— Может быть, в мире грязи, где вы живете, это так и есть, но в вечном городе смерть не имеет власти, — сказал он.

— О, я вынужден с этим поспорить, — вставил Пестрый с всезнающей ухмылкой. — Я бы сказал, что власть смерти в Комморре сильнее, чем практически в любом ином месте во вселенной. Ты имеешь в виду, что некоторые жители просто не чувствуют ее прикосновение так уж часто, но и это не правда. Всё, и я повторяю, всё однажды умирает. Истинный вопрос состоит в том, можно ли после этого вернуться.

— Хватит, шут! — одернул его Ашантурус. — Эти благородные господа собрались здесь не для того, чтобы слушать твой философский вздор! Удались отсюда до тех пор, пока тебя не призовут.

Пестрый поднялся с язвительной усмешкой и старательно поклонился всем присутствующим, не исключая и подносов с моллюсками, прежде чем вальяжно удалиться, насвистывая на ходу. К этому времени вход в зал уже полностью исчез под драпировкой из прозрачной ткани и проволочными петлями, на которые была натянута металлическая сеть. Все это производило эффект сужающейся естественной пещеры в скале или изгибающейся воронки торнадо, видимого сверху.

— Господа, — более спокойным голосом произнес Ашантурус. Теперь он был тише, чем прежний, царственный трубный глас. — Я представил вам солистов нашего Маскарада, но, как вы видите, многие другие также будут играть в нем роли. Танцоры, музыканты, хор — и даже сама сцена — члены нашей труппы удовлетворят все возможные надобности. Попрошу вас и ваших благородных гостей не взаимодействовать с актерами, пока те выполняют свою работу, если только вас не пригласят. Нарушение чревато… опасностью. Кроме того, когда представление начнется, оно должно беспрерывно продолжаться до самого завершения. Можете ли вы… согласны ли вы на эти условия?

Глаза Лорда-Сорокопута проницательно сузились при этих словах мастера труппы.

— Я могу согласиться с ними, но я не предоставлю вам полной гарантии, что никто вас не прервет и не будет докучать вам. Я могу отдать приказ и наказать любого из моих гостей или слуг, которые не подчинятся мне, но я не возьму на себя ответственность за вмешательство случая, судьбы или самих богов.

Ашантурус наклонил ухмыляющуюся маску в знак почтения к Вайлу.

— Мудрые слова, мой господин. Воистину, немногие на всем великом колесе бытия обладают столь прагматичным взглядом на реальность, как вы.

— И как же вы намереваетесь отплатить Вайлу за его милость? — высокомерно потребовал ответа Кассаис. — Как вы будете нас развлекать?

Что-то в этих арлекинах беспокоило Кассаиса. Может, это были елейные заверения их притворного «короля». Может быть, то, что он то и дело замечал, как другие арлекины искоса посматривают на них, как будто на что-то особенно смешное. Как бы там ни было, Кассаис чувствовал все больший дискомфорт из-за неожиданного прибытия актеров.

Ашантурус ответил голосом, торопливым от, казалось, едва сдерживаемого возбуждения:

— Мы представим вам Падение в трактовке Урсилласа, цикл, который наиболее широко известен под названием «Полумрак».

Вайл исподтишка глянул на Кассаиса, но не увидел на его лице никаких признаков узнавания имен, которые упомянул глава труппы. Он решил, что может без опаски продемонстрировать невежество, которое сойдет за смелость. Какому истинному архонту Комморры хватало времени или терпения, чтобы изучить мириады пьес, комедий, трагедий и моралите, окружающих Падение эльдарской цивилизации?

— Никогда о нем не слышал, — безразлично сказал Лорд-Сорокопут. — Вы же не собираетесь утомлять нас какой-то малоизвестной чепухой, до которой никому нет дела?

— Ни в коем случае! — с чувством провозгласил Ашантурус. — «Полумрак» — это шедевр! Он необычен тем, что разделен на три акта, что делает это произведение весьма подходящим для длительного празднества, такого, как это. Полное представление пытались провести менее чем сотню раз, но, к сожалению, я не уверен, что нам удастся достичь его даже пред столь августейшими зрителями.

Вайл обнаружил, что слова арлекина его задели.

— Что? Почему нет? Я достоин лучшего из того, что вы можете предложить, и даже большего!

Ашантурус ответил с некоторой нерешительностью:

— Полное представление «Полумрака» требует… как бы мне деликатнее выразиться? Полное представление требует определенного участия со стороны зрителей, на которое большинство оказывается не согласно.

+Действуй тонко,+ мысленно прошептала Цилия в мозгу Ашантуруса. +Не преувеличивай сложность, иначе они могут осознать, что ими манипулируют.+

+Я знаю, что делаю,+ коротко ответил Ашантурус. +Сконцентрируйся на Кассаисе — из этих двоих у него более слабая воля. Если он решится, то решится и Вайл — он ни при каких обстоятельствах не позволит, чтобы гость опередил его.+

Вайл и Кассаис понимающе ухмылялись друг другу. Оба знали, что любой из них готов пойти на что угодно, пока это не умаляло их личного могущества или престижа.

Кассаис уже собирался ответить, как его прервал Пестрый, который вывел вперед бледного и дрожащего Ольтанира Йегару. Подчеркнуто проигнорировав Кассаиса и Вайла, арлекин с преувеличенной торжественностью представил Йегару Ашантурусу, кланяясь как заведенный.

+Что замыслил Пестрый?+ подумала Цилия. Ашантурус не ответил, но Провидица Теней почувствовала нарастающее напряжение в сознании Высшего Аватара.

— Ваше величество, этот достойный малый вызвался участвовать в первом акте нашего представления, — гордо пропел Пестрый. — Он заверил меня, что понимает все связанные с этим потенциальные риски.

Ашантурус едва заметно кивнул, прежде чем повернуться обратно к Вайлу и Кассаису.

— Кажется, благодаря стараниям Пестрого у нас уже есть доброволец. Если позволите, господа, это значит, что я должен обратиться к труппе и внести определенные изменения в представление. Один момент, и мы будем готовы приступить к первому акту…

+Рискованно…+ заметила Цилия.

+Пестрый не оставил мне выбора,+ мысленно вздохнул Ашантурус. +Полагаю, они обязательно схватят наживку, когда она заболтается прямо перед ними.+

— Ты никуда не пойдешь, пока не разъяснишь мне, что происходит, — отрезал Вайл. Он подхватил со стола кубок и сделал глубокий глоток, чтобы дать себе больше времени и собраться с мыслями и вместе с тем заставить Ашантуруса ждать, пока он не закончит. У Лорда-Сорокопута появилось ощущение, что труппы арлекинов пытается не допустить его до ценной добычи, думая, будто он ее недостоин.

— Ну? — гаркнул он, швыряя изящный волнистый сосуд обратно на стол. Торопливо подбежал раб, чтобы заново его наполнить.

Ашантурус выглядел слегка огорченным, и его ухмыляющаяся маска уставилась вниз, когда он заговорил:

— Для постановки шедевра Урсилласа необходимо, чтобы один или несколько членов аудитории вплели собственные рассказы в великое полотно изображаемых событий. Известно, что события Падения можно сделать более живыми и реалистичными для зрителей, если использовать их в качестве, так сказать, декораций для персональных историй

— Это я могу, — вдруг выпалил Кассаис. На его лице мелькнуло удивление от собственного порыва.

+И ты еще говоришь, что я действую грубо?+ съязвил Ашантурус. В ответ до него донесся только отзвук звенящего смеха Цилии.

— Воистину, — одобрительно кивнул Вайл. — Кассаис может поведать уйму рассказов, от которых у вас побелеют волосы, и некоторые из них могут даже оказаться правдой! Все они, конечно же, лишь бледные тени по сравнению с глубиной и богатством моей собственной истории, и я чувствую себя уязвленным тем, что ты, мастер труппы, так стремишься отказать мне в участии.

— Прошу вас, поверьте: я не хотел вас оскорбить, — ответил Ашантурус, чей густой медоточивый голос был пронизан сожалением. — Как я уже упомянул, в этом есть определенный риск. В прошлом участники так сильно проникались представлением, что наносили себе вред, веря, что они действительно переживают события, описанные в их собственном рассказе или на более просторном холсте самого Падения. Некоторые даже поплатились жизнью… Я не желаю подвергать какой-либо опасности нашего почтенного хозяина и покровителя.

+И снова — не преувеличивай, мой король шутов,+ прошептала Цилия в сознании Ашантуруса.

— Опасности — это пища и питье для нашего рода, — промурлыкал Кассаис, частично вернув себе прежний апломб. — Я не слишком высокого мнения о шансах Йегары на выживание, но Вайл и я определенно слеплены из более прочного теста. Все истинные архонты Комморры тонко понимают, в чем игра отличается от реальности. Такова игра, которую мы разыгрываем друг с другом каждый день.

+И снова ты недооцениваешь показную храбрость комморритов,+ с долей самодовольства ответил Ашантурус. +Это создания, вскормленные в гнезде из острых лезвий, а не в тепличной среде искусственного мира.+

— Действительно, — сказал Вайл, искоса поглядывая на Кассаиса с его довольно-таки неуклюжими речами. — Решено, мы с Кассаисом поучаствуем в пьесе. Ты сказал, что будет три акта. Пусть Йегара берет на себя первый, чтобы показать, как не следует это делать, Кассаис возьмет второй, чтобы разогреть толпу своей вздорной похвальбой, а я — третий, чтобы продемонстрировать, как правильно поведать историю, от которой у всех слушателей застынет кровь в жилах.

+Они принимают пьесу за возможность снова рассказать старые страшилки,+ прошептала Цилия.

+И это идеально подходит нашим целям,+ подумал в ответ Ашантурус.

— Все будет так, как вы прикажете, — с поклоном сказал Ашантурус. — Вы можете отказаться в любой момент, если, посмотрев на пример в лице Йегары, вдруг не захотите продолжать.

— Мне начинают приедаться твои сомнения, мастер труппы, — холодно ответил Вайл. — Не тяните время, готовьте свое представление.

Ашантурус снова поклонился, отошел назад, а потом быстро шагнул в сторону, где теперь стояли Йегара, Цилия и облаченный в серое Солитер. Под маской-домино Пестрого сияла широкая ухмылка.