Маскарад любви

9

Дорис старалась уверить себя, что не ждет возвращения Брюса. Она вспоминала разные истории, происходившие с ее подругами. Тогда она сурово распекала их за слабость, за то, что, будучи брошенными своими возлюбленными, они были готовы простить им все, лишь бы те вернулись. Это было время, когда она считала, что образцовыми следует считать отношения, связывающие ее с Дейвидом. Увы, жизненный опыт сделал ее более терпимой и более мудрой.

На теле Дорис еще были различимы следы любовной схватки с Брюсом, и ей приходила мысль, что пройдет время, они исчезнут, но то, где и как все это случилось, навсегда останется в памяти.

Была половина третьего ночи, когда резко зазвонил телефон. Дорис по-прежнему сидела на краю кровати, подперев подбородок кулачками. Он?! И забыв данное себе обещание не суетиться, она схватила трубку, едва отзвучал первый звонок.

– Да, – произнесла она прерывистым шепотом, умирая от желания услышать знакомый голос.

– Миссис Ленокс, это вы? – Вздох облегчения раздался на другом конце провода, когда Дорис подтвердила, что это она.

– Слава Богу! Это миссис Норман из Блэквуда. Мне страшно неудобно беспокоить вас в такую пору, но у нас несчастье.

Чувство разочарования, которое Дорис пережила, услышав женский голос вместо того, который ждала, сменилось тревогой. Наверное, что-то случилось с Брюсом. Губы ее задеревенели, и слова с трудом проходили сквозь них. Перед глазами вставали картины одна страшней другой.

– Нет, дорогая, с мистером Кейпшоу, будем надеяться, все в порядке. Его нет дома. Беда с мальчиком, с нашим Полом!

Миссис Норман рассказала, что сначала у Пола страшно заболел живот. Она вызвала доктора, и пока тот ехал, Пола рвало.

– Но почему… – начала было Дорис, намереваясь спросить, почему экономка ищет Брюса именно у нее да еще в такое время, но та, поняв все, стала объяснять прежде, чем вопрос был задан.

– Я подумала, что, может быть, его отец у вас… случайно…

– Нет, я не имею понятия, где он. – Дорис подняла руку к пылающим щекам, размышляя, кому еще, кроме миссис Норман, может прийти идея искать у нее Брюса среди ночи.

– Я просто не знаю, что мне делать, – продолжала тоскливо экономка. – Доктор вызвал «скорую», он думает, что это аппендицит. Но Пол плачет и зовет отца или… вас.

Дорис взволнованно вздохнула. Сердце ее было с бедным маленьким мальчиком, который так хотел видеть отца. Она и сама желала бы знать, где он. Затем она решительно сказала в трубку, что скоро будет.

– Я знала дорогая, что вы нас не бросите в беде!

Миссис Норман обстоятельно объяснила, куда ехать.

Буквально через несколько минут Дорис уже была в дороге. В это время суток машин практически не было, и она неслась, превышая дозволенную скорость. Она уговаривала себя, что все будет хорошо, Пол поправится, и с Брюсом не произошло ничего страшного, и он скоро объявится. Дорис пыталась уверить себя, что ей абсолютно все равно, где и с кем проводит время Брюс Кейпшоу.

Через четверть часа она уже вошла в приемный покой. С Дейвидом она побывала в таком бесчисленном количестве больниц, что у нее осталось стойкое отвращение к их виду и запаху лекарств. После непродолжительных поисков она нашла палату, куда поместили Пола. Лицо мальчика было таким же белым, как больничная пижама, в которую его переодели. Полная экономка потеснилась, чтобы Дорис могла поближе подсесть к Полу. На его искаженном от боли лице появилась вымученная улыбка.

– Я знал, что ты обязательно приедешь. – Он произнес это так доверительно, что у Дорис сжалось сердце.

– А папа? – Голос Пола дрогнул, а по лицу пробежала судорога, когда она отрицательно покачала головой.

– Он скоро будет. – Дорис постаралась вложить в ответ максимальную убежденность, но, увы, не очень-то веря в это сама.

Всем нужен Брюс, поймала она себя на мысли. Где же его носит? В палату заглянул врач и огорчился, узнав, что она не мать: требовалось письменное согласие на операцию и посторонние тут не годились. И тут она услышала голос, который различила бы среди тысячи других. Он был здесь!

– Ну вот видишь, папа приехал. – Брюс вошел и остолбенел, увидев две пары горящих глаз, устремленных на него. В его взгляде Дорис прочитала такое откровенное недоумение, как будто он хотел задать вопрос, на каком основании она опять вмешивается в их сугубо семейные дела. Затем его лицо расплылось в удивительно доброй улыбке, и перед ней возник совершенно другой человек, когда он переключил все внимание на сына. Дорис потихоньку вышла из палаты в комнату для посетителей и нос к носу столкнулась с Милдред Оуэн.

Так вот с кем он проводил время! – резанула ее мысль. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что Милдред улыбнулась ей с издевательски победоносным видом.

– Если вы сумели перетащить на свою сторону мальчика, то это вовсе не означает, что вы сможете заполучить его отца.

Дорис, чтобы не нагрубить, постаралась держаться максимально холодно.

– Я приехала, потому что меня об этом попросили.

– Но не Брюс, потому что он все время находился со мной!

– Поздравляю вас с оказанной вам милостью! – Дорис сумела вложить в слова столько неприязни и презрения, что Милдред почувствовала себя не ловко.

Итак, от нее он отправился прямиком к этой дыме, которую явно не надо просить дважды. Для таких, как она, совершенно не имеют значения эмоции и душевное состояние партнера. Для них, кроме физической стороны, не существует ничего!

И тут она услышала голос Милдред:

– Вам нет больше смысла оставаться здесь!

Дорис присела на жесткую скамейку.

– Ничего, я подожду результата операции.

Брюс вошел почти бесшумно. Подняв глаза и увидев его, Дорис не была уверена, что он не стоит тут уже несколько минут, наблюдая. Он выглядел усталым и изрядно выпившим, щеки портила щетина.

– Он уже в операционной, врачи считают, что это аппендицит без каких-либо осложнений… – Видимо, он хотел сказать еще что-то, но его прервала Милдред, точнее ее довольно фальшивые рыдания. И она словно растение-паразит обвила Брюса руками. Видеть это было невмоготу, и Дорис потихоньку вышла на улицу.

Вся эта ночь слилась для нее в какой-то сплошной кошмар. Мелкие детали стерлись, в памяти осталось только самое важное.

Она помнила взгляд, который Брюс бросил на сына, – сколько в нем было любви и тревоги! Ей стало стыдно за зависть, которую она испытала к малышу за этот подаренный ему отцом взгляд. С омерзением вспомнила, как тянула к Брюсу руки Милдред. Как ей хотелось изгнать из памяти эту изящную фигурку в объятиях дорогого ей человека.

Дорис беспомощно остановилась не в силах вспомнить, где припарковала машину, совершенно потеряв ориентировку в рядах автомобилей, и горько заплакала.

– Что ты рыдаешь? Ты что же не веришь, что все будет хорошо?

Как долго стоял он здесь? Она посмотрела снизу на его лицо, выражение его не предвещало ничего хорошего.

– Я потеряла свою машину. Неужели вам не понятно, почему я стою здесь.

Ее больше всего сейчас раздражало его самообладание. Однажды Дорис довелось увидеть, как он утратил свою царственную осанку, и хотела бы лицезреть это опять.

– Ничего себе папаша, пирует с подобной особой, когда сын в опасности! – Голос ее дрожал, она понимала, что со стороны может казаться смешной, но сдержаться была уже не в силах. – В конце концов, если она мать Пола, то и женитесь на ней!

Он удивленно всплеснул руками.

– Ну и ну! Мать Пола сейчас, по-моему, состоит уже в третьем браке. Мне удалось соскочить с крючка лишь за приличную цену. Может быть, в это трудно поверить, но когда мы встретились, я был юным романтиком. Она не проявляет никакого интереса к сыну… И вообще у меня нет ни малейшего желания возвращаться в мое прошлое или обсуждать его. И как это ты пришла к мысли, что Милдред – мать Пола? А что касается моей пирушки, то я предпочел бы провести время с тобой, но ты меня прогнала. – Он рассмеялся, споткнувшись на старомодном слове «пирушка». – Зачем ты меня прогнала?

– Неправда, это вы меня бросили и ушли. – Она не чувствовала облегчения от того, что ее домыслы относительно этой женщины рухнули. Однако факт оставался фактом – от нее он поехал к Милдред.

– Неужели ты можешь думать, что, покинув тебя, я мог отправиться к другой женщине?

– Я не собираюсь думать о вас, освободите мне дорогу. Я хочу домой.

– В таком состоянии нельзя садиться за руль, – сказал Брюс при виде ее бледного напряженного лица. – Отдай мне ключи! – Голос его звучал властно, но глаза были полны искренней тревоги. Но она услышала только командный тон, так раздражавший ее.

– Это не ваше дело, позвольте мне пройти. Вы… вы буйвол!

Схватка была молниеносной, ожесточенной, но силы оказались неравными. Ключи от ее машины оказались в его кулаке.

– Сейчас я закричу, и прибегут люди из службы безопасности!

– Ты, мой ангел, слишком упряма и самолюбива, чтобы просить о помощи кого-либо из посторонних, – сказал Брюс абсолютно трезвым голосом. А ведь совсем недавно ей показалось, что он довольно пьян.

– Отдайте мои ключи. Почему вы считаете, что имеете право распоряжаться мною и моими поступками? И впредь не называйте меня «мой ангел». Это противно!

– Вы сварливая баба, ведьма… колдунья. – Он издал странный смешок. – А распоряжаться вами и вашими делами я право имею. Когда кого-нибудь любишь – это дает определенные преимущества.

Дорис показалось, что ей это все чудится, она не разрешила себе верить в то, что Брюс говорил. Он просто не очень удачно пошутил.

– И не надо твердить, что для тебя не существует любви, – продолжал он. – Не уподобляйся Милдред.

То, что он вспомнил ту другую, ненавистную ей женщину, подожгло ее утихавшую ярость.

– Вот и отправляйтесь прямехонько к ней!

– Рад бы, да не получится. Я отослал ее домой…

– Могу себе представить, что умеют вытворять в постели некоторые мастерицы…

– Так ты по-прежнему считаешь, что я от тебя отправился к Милдред, – спросил он, хитро прищурившись.

– Да именно так вы и сделали.

– Нет, выгнанный тобой, я преследовал одну-единственную цель – надраться. – Он заметил, как удивленно округлились ее глаза. Уж не считала ли она его трезвенником? – И, к сожалению, наткнулся на компанию, в которой оказалась Милдред. Она относится к разряду людей, которые не чувствуют, что надоели. Меня разыскали в каком-то баре. И она предложила подвести до больницы, поскольку я, мягко говоря, был… а точно, еще и сейчас нахожусь под хорошим газом. Я принял ее предложение…

Настроение Дорис неожиданно стало улучшаться, но все же она заявила:

– Милдред, однако, сказала, ну, скорее, намекнула… что вы собираетесь жениться на ней.

– Эта женщина – настоящий вампир, – подвел итог Брюс, – но при этом чертовски хороший архитектор. Никаких серьезных намерений в отношении ее у меня нет.

– Почему, собственно, я должна верить вам. Вы мне не верили, даже когда я говорила сущую правду. – Дорис зло смахнула слезу.

– Это твоя вина, дорогая. Ты только и делала, что вводила меня в заблуждение. Я верил, что у тебя есть любовник и хотел его убить, но извиняться за это не стану.

– Все равно, Брюс, вы хотели видеть во мне только плохое и видели.

– Да, это правда, – произнес он тихо и посмотрел в ее бездонные взволнованные глаза. – Но я пришел сюда не спорить, а поблагодарить тебя. Я знаю, как ты ненавидишь больницы, мне рассказал об этом доктор, который тебя навещал. И все же ты примчалась сюда немедленно.

– Я очень люблю Пола, – сказала Дорис просто и мягко.

И опять они мысленно сражались между собой. Она корила его, что он уехал, не поинтересовавшись, в каком она состоянии, а он ставил ей в упрек, что она спокойно пошла спать после всего, что между ними произошло. И оба были не правы. Брюс, как и подобает мужчине, решил внести ясность в ситуацию.

– Признаюсь, что использовал неприязнь к женщинам определенного сорта, к которым по ошибке причислил и тебя, чтобы противостоять чувствам, вызванным тобой. – Он густо покраснел, таким она видела его впервые. – Тебе не понять, что я испытал, когда впервые увидел тебя, оживленную, красивую, пылкую, как язык пламени, – вместилище всего желанного и женственного. Мне показалось, что история повторяется. Тогда отец, теперь я. Мне и в голову не приходило, что я могу быть таким уязвимым. – Сейчас в его глазах появилось почти затравленное выражение. – Это была борьба в неравных условиях и на вражеской территории…

– … Которую ты продолжаешь вести до сих пор, – подхватила конец его фразы Дорис.

Неужели это я смогла вызывать у него такую бурю чувств? – думала она. А может, он просто издевается надо мной? Нет, не похоже.

– Мне хотелось изничтожить тебя, доказать всем, что за твоей блестящей внешностью прячется заурядная сучка. Но, но… слишком уж много противоречий было в том, что ты говорила и как поступала. – Он наклонился к ее волосам и вдохнул их аромат. – Почему ты молчишь, женщина? Я говорю о любви, но мне трудно верить в нее.

Не произнося ни слова, она поднесла руку к его лицу. А он поймал ладонь и прижал ее к своим губам.

Его губы излучали такую энергию, что она проникала сквозь ее холодную кожу и достигала сердца.

– Дай мне, пожалуйста, закончить. Я должен объяснить тебе, что происходило и происходит со мной, с нами. Мне надо было доказать себе, что я могу выйти из-под твоего влияния. Именно для этого я пытался скомпрометировать тебя в собственных глазах. Я стремился найти твои самые плохие стороны, самые неприятные черты. Но мне не удавалось обнаружить их. Меня раздражало то, что окружающие говорят о тебе только хорошее… Когда ты объявила, что переезжаешь к… тому парню, мне захотелось посадить тебя под замок.

Брюс говорил извиняющимся тоном, а у нее на глаза навернулись слезы. Ей было одновременно а горько, и радостно. Настала очередь признаться и Дорис.

– Мне очень хотелось вызвать у тебя ревность. – Голос ее дрогнул. – Лэм просто мой приятель и очень милый человек…

Он, не выдержав, прервал ее излияния и, взяв пальцами за подбородок, стал медленно поднимать ее голову, пока ее серые глаза не уставились в его возбужденные зеленые.

– Ты притягиваешь к себе людей, Дорис. А Патрик и Пол по-настоящему любят тебя! Твой характер своей цельностью и силой странно не соответствует твоему возрасту. Еще до того, как мы стали любовниками, я твердо решил, что ты будешь принадлежать только мне… – Он сделал нетерпеливый жест рукой… – Не на одну ночь, а… навсегда. Мне хотелось вылепить из тебя ту женщину, которая необходима мне. Знаю, это было заблуждением. Но самое смешное – не теряя надежду изменить тебя, я любил именно такую, какой ты была. Мне все время казалось, что ты не стоишь того, что я могу тебе дать. Проклятое прошлое не отпускало меня. Как я боялся своих чувств! – Улыбка Брюса была невеселой, а руки, обнимавшие Дорис, подрагивали. – Ты должна позволить мне любить тебя, Дорис!

Сопротивляться половодью чувств, которые затопляли Дорис вслед за его словами, она и не могла, и не хотела. Она осознала, что боль, скрытая в его словах, их общая боль. И она может избавить их обоих от ненужных страданий.

– Мне хочется верить, Брюс, что ты понимаешь, почему я тебе уступила. – Она никогда не произнесла бы вслух ничего подобного, если бы не озарение, что он ее любит и хочет именно поэтому!

– Я был готов умереть, когда понял, что до встречи со мной ты была невинной!

– Не надо этого ненужного раскаяния. – Ее нежное сердце понимало и прощало его.

И тут, повинуясь безотчетному порыву, Дорис призналась, что больше всего боялась, что своей неопытностью и неумелостью разочарует его.

– А я-то поначалу подумал, что ты совершенно развратная девица, которая умеет доставить мужчине особенно острое удовольствие, умело имитируя не опытность! – рассмеялся он. – А ты не жалеешь, что я стал первым мужчиной в твоей жизни?

Она вторила его смеху, хотя еще несколько минут назад ей казалось, что она больше никогда в жизни не улыбнется.

– Все дело в том, Брюс, что ты именно тот единственный мужчина, который мне нужен. Поэтому, чтобы ты ни делал, все равно мне это будет нравиться, и я люблю тебя все больше.

– Ты такая красивая девочка… моя девочка! Ты провела меня через все ступени ада, но… это стоило того.

А потом они заговорили о Поле, и Брюс признался, что спрашивал у сына, сможет ли он признать мачеху, если та войдет в их жизнь.

– Даю тебе честное слово, что не имел в виду Милдред. В этом качестве я мог, мы могли принять только тебя! И Пол, и я, мы тебя оба очень любим.

– Знаешь, Брюс, – посерьезнев, сказала мягко Дорис. – И не кляни свое прошлое, оно дало тебе прекрасного сына. Прости же это прошлое и забудь. Как ты думаешь, Пола уже забрали из операционной?

Брюс посмотрел на ручные часы.

– Пойдем посмотрим. Я хочу, чтобы проснувшись после наркоза, он увидел нас вместе. Что случилось? Что-нибудь не так? – спросил он, заметив веселые искорки в ее глазах.

– Нет, нет, – рассмеялась Дорис, – все в порядке. Но мне только что пришла в голову одна мысль: поскольку Патрик и Пол становятся вроде бы братьями, у тебя появляется взрослый сын. Ты готов к этому?

– Чего-чего, а ответственности я никогда не боялся. И уж если мы заговорили о родственниках, хочу поставить тебя в известность, что мать Пола уже не раз пыталась воспользоваться им как рычагом, чтобы выдавить из меня побольше денег. Думаю, что теперь это все позади.

– Сегодняшняя ночь, – сказала Дорис, – как раз подходит, чтобы отправить всех призраков прошлого туда, где им и надлежит быть.

– Мне хотелось бы увезти тебя домой прямо сейчас. Признайся, не слишком ли много неприятного навеет на тебя Блэквуд?

– Блэквуд – это просто старинный дом. А атмосферу в любом доме создают люди. Если тебе не будет в тягость то, что когда-то я жила там с Дейвидом, то едем.

Он коснулся ее губ своими губами, они были мягкими и теплыми.

– Я не боюсь призраков, давай не бояться их вместе!

В зеленых глазах Дорис видела любовь, нежность и уверенность в себе! Последние сомнения покинули ее. Она вложила свою ладошку в его руку и сказала счастливым голосом:

– Это навсегда!