Мастер зверей

Глава 1. Пролог

…– Очнись, очнись, очнись…

– Очнись, очнись, очнись…

Очнулся. Спрашивается зачем. Только чтобы осознать, как хорошо мне было мгновение назад. Там в безвременьи, в неосязаямости. В нирване короче говоря. Там не было ничего, не было меня. И там было темно и тихо. А теперь я снова мыслю. И значит нужно ожидать проблем. Уж без этого никуда.

– Очнулся, отлично!

– Кто это интересно? И кому это я сдался? При жизни покоя не было, так и после смерти достают…

– А я думал, что ты догадаешься. Ты ведь единственный, кто понял мироустройство…

– Колыбель. Я почему-то думал, что у тебя будет женский голос.

– Ты хочешь женский?

– Да мне вобщем-то все равно. Так зачем меня разбудили?

– Ты нужен.

– Я?!

– Ты уже давно в нирване. Я пытался несколько раз. Но каждый раз заканчивается ничем. Люди свою миссию не выполнят. Это уже ясно. Теперь задача в другом. Сохранить мир к следующему циклу в приемлемом состоянии. Я не собираюсь тратить тысячелетия на восстановление природы. Ресурсы Колыбели велики, но не безграничны. Я дам тебе возможности. Ты сможешь… и еще… и так… Но…

– Э, стоп не так быстро. Это ты собираешься меня в себя засунуть?

– Ну да, а что, ты против?

– Конечно. Опять в эту ущербную тушку. Со сбитым напрочь обменом веществ, близорукостью, неправильным прикусом, заиканием, крипторхизмом и аномально маленьким членом. Ну давай, уж я тебе навоюю.

– Резонно. Ладно, черты лица трогать тебе не буду, организм-усредненный стандарт по расе. Готов?

– Ну что с тобой поделаешь? Готов.

Глава 2

Ну вот и свершилось. Попал. И судя по всему с самого начала. Зрение расфокусировано. Лежу почти все время на спине. Вокруг двигаются силуэты. Ворочают, кормят. Делать пока что совершенно нечего. Только думать. Интересно, что будет с тельцем. Колыбель сказал средний по расе. Я не сообразил уточнить, а теперь придется гадать. Какую расу он имел в виду. Вот не помню, какое там академическое определение расы. Покрупнее народа, помельче вида. Как-то так похоже. Да впрочем не столь важно. Если от большинства своих болячек избавлюсь, уже хорошо. В той жизни я был исключительно болезненным ребенком. Может быть хотя бы в этот раз удастся болеть поменьше. Зато имеет смысл обдумать переспективы. Советский Союз мне спасать не надо. Это уже радует. Да я бы и не смог. Плюшки, что накидала Колыбель связаны с совершенно другим аспектом. Так еще и проявляться будут постепенно. Если я правильно ее понял, то в полную силу войду лишь годам к тридцати. В прошлой жизни к тому моменту я уже удрал в Израиль. В этой придется действовать иначе.

Наконец начало получаться наводить взгляд и разглядывать окружающее. Маму рассмотрел. Какая же она красивая, дух захватывает. В конце той жизни мы не очень ладили, хотя теперь-то я понимаю, насколько был неправ. По сути всю свою молодость она на маня и угробила. На все эти бесконечные болезни и недомогания. А я оказался сплошным разочарованием. Ленивый мечтатель. В более поздние времена такой тип называли "диванный мыслитель". Надо будет по крайней мере в этот раз доставлять хлопот поменьше. Пусть они с отцом хоть немного получат от молодости. В поле зрения все время крошечная комната. Сразу за спинкой детской кроватки. По видимому это та комната на улице Хмелева. Мамины двенадцать метров. Об этой комнате я знал лишь по рассказам родных, зато теперь вижу воочию. Ужас.

Ну вот и первая победа. Оторвал голову от подушки. Даешь прогресс! Начинаю ворочаться, хочу ползать. В идеале ходить, но это пока рано. И еще, как говаривал вождь мирового пролетариата, "конспирация, только конспирация". О своей второй жизни надо молчать в тряпочку. В лучшем случае в психушку упекут. Лучше уж буду странным и угрюмым ребенком. И ведь придется. Боюсь искренне веселиться вещам, которые радовали в прошлой жизни может и не получиться. Так что первостепенная задача, овладеть собственным телом. И не реветь. Не реветь я сказал. Долбанный детский организм. Функция рева включается автоматически. Всегда ненавидел эти слюнявые детские пасти разинутые в безудержном вое.

Квартира сменилась. Теперь это улица Лобачевского. Тоже по прошлой жизни не известная. Попытка родителей ужиться вместе со свекровью. Бабушка Оля. Аж сердце захолонуло, как я ее увидел. Как я ее любил. И она меня. Это лобастое русское лицо с высокими скулами и голубыми глазами. Папина родня вообще вся красивая. Настоящая русская красота. Жаль что это все впустую. Грусть тоска. Ладно, чего уж теперь. Ближайшие лет пятнадцать поживем более или менее спокойно. Потом моя дорога и дорога родни начнут расходиться. Будет боль и слезы. А пока ловим момент счастья. Если я правильно помню, то на этой квартире мы долго не проживем. Не уживутся мама с бабушкой, не смогут. Во точно, новый адрес. Шарикоподшипниковская, это я уже кое что помню. Интересный эффект от наложения старых воспоминаний и новых впечатлений. Здесь-то мы довольно долго проживем.

Какое счастье не болеть. Так-то я уже должен ходить в логопедический детский сад, лечить заикание, а нет. И не предвидится. Мама правда в свой литературный институт так и не поступила. Учится на медсестру. Зато дома тишь да гладь, да божья благодать. Я уже хожу и стараюсь ходить как можно больше. Тут у меня есть на что ориентироваться. Не даром я в той жизни книгочеем был. Спортсменкой, комсомолкой, отличницей становиться не собираюсь, но кое что полезное из той книжки применить можно. Так что пока стараюсь больше двигаться и бегать. Ем все и без жалоб или понуканий. Нужно было прожить всю жизнь холостяком, что бы оценить, какая это вкуснятина мамина манная каша.

Еще одно что помнилось из той жизни это запах. Потрясающий аромат окутывает весь этот район. Свежеиспеченный хлеб и горелая резина. Шинный завод и пекарня. Из-за шинного завода маме приходится вставлять в форточку кусок марли. За пару дней он чернеет и надо менять. Хожу в детский сад. В этой жизни с дикцией порядок. Все эти, так веселившие по прошлой жизни высказывания типа "я босой и синий", не состоялись. В саду мне сложно. Прошлую жизнь я закончил бобылем. Последние двадцать лет наслаждался одиночеством. Мне всегда было сложно сколько-нибудь долго поддерживать разговор. А теперь пожинаю плоды характера. Воспитатели замечают мою необщительность, но тревогу не бьют. Во всем остальном я идеальный ребенок. Выполняю все без капризов, послушен, с удовольствием кушаю.

Ах общепит, моя слабость. Единственное по чему я ностальгировал в Израиле, это по блюдам предприятий советского общественного питания. Все эти биточки с макаронами и белым соусом, азу с пюре… А уж какой гороховый суп готовили в столовой Литературной газеты… М-м… Вот и в саду кормят просто великолепно. Рисовая запеканка с клубничным киселем, восторг. Я жрал так, что по-моему напугал воспитательницу.

Мне уже шесть лет. Разница налицо. Расту себе крепким, здоровым ребенком. Папа обучил читать. Читаю с удовольствием. Вернее сказать делаю вид, что читаю. В прошлой жизни начитался так, что к концу уже смотреть на книги не мог. Так что эти сказки, которые мне подсовывают энтузиазма не вызывают. Но приходится изображать интерес. Мама в положении. Ждем рождения брата. В прошлой жизни он стал маминой усладой, в отличие от бездарного меня. В этой, как мне кажется будет нечто подобное.

Пошла первая плюшка Колыбели. Понимаю языки. Дворник-татарин пробухтел что-то по своему, а я понял. Мог бы даже ответить, но не стал. Конспирация однако. И птичий щебет за окном, тоже понимаю. Там правда и понимать-то особенно нечего. "Я здесь", "тут еда" да и не язык это в нашем понимании. Скорее сигналы. "Опасность", это они на кота отреагировали.

Скоро в школу. Про здешнюю школу не помню почти ничего. Серая мышиная форма, черные скошенные парты и чернильницы. Ладно, доживем и посмотрим. Пока я все чаще у бабушки. После размена она получила комнату на Петровке. Окно практически на уровне земли. Выходит в узкий дворик. В квартире несколько старушек, живут эдакой коммуной. И кот, Тишка. С ним моментально нашел общий язык. Впрочем Тишка существо ленивое и вальяжное. Бабушки совместными усилиями раскормили его до невозможности. Он теперь гурман и сибарит. Любит шпроты, зато сырые сосиски не ест, брезгует. Когда ложится отдохнуть, кошачье пузо расползается на площадь, как бы не большую, чем он сам. С бабушкой мне хорошо. Можно свободно бегать во дворе. С силовыми упражнениями стараюсь не напрягаться, рано. По вечерам листаем коллекцию журналов "Крокодил". Действительно смешно. Даже мне нынешнему.

Ну вот и оно, семейное гнездо. Папа решился взять кооперативную квартиру. Сильно помогла бабушка с первым взносом. Вот эти места я уже хорошо помню. Улица Миклухо-Маклая, Юго-Запад. Калужская застава. Панельная двенадцатиэтажка с черно-белыми балконами. Наша трехкомнатная квартира на шестом этаже. Здесь-то я прожил все свое детство. Отсюда уходил в армию, сюда же вернулся. Позади дома имеется площадка, которая по замыслу строителей должна была стать спортивной, но не стала. Сохранились лишь п-образные ворота из ржавых труб. Идеальное место для моих занятий. Тельце надо развивать. Спортсменом я в прошлой жизни не был, но кое что читал на эту тематику. Я хочу получить крепкий и закаленный организм, все-таки жить придется в лесу по большей части. Возможно что для той же конспирации и придется записаться в какой нибудь спортивный клуб, посмотрим. Пока я занимаюсь по утрам и вечерам. Пришлось выдержать нелегкий бой с мамой, но все-таки отец тоже не чужд развитию себя. Так что вскакиваю ни свет ни заря и минимум час бегаю, отжимаюсь и приседаю позади нашего дома. И тоже самое вечером. Мама поглядывает удивленно, но поскольку я не болею и к тому же послушно выполняю все ее поручения, махнула рукой.

Глава 3

Потянулась школьная пора. Помню, что мама любила меня контролировать, на предмет выполнения домашних заданий. А я тогда всеми силами стремился оттянуть неизбежное ежедневное зло. Сейчас все иначе. Прихожу домой из школы и сразу же делаю все задания. Времени это у меня нынешнего отнимает немного, зато потом свободен, как майский ветер. Все-таки вторая жизнь дает много преимуществ. Пусть даже и нет у меня идеальной памяти или возможности получать инсайдерскую информацию. Зато и с собственным характером бороться не надо. Это все я уже прошел и преодолел. Что мне более всего мешало в прошлой жизни, это накатывающее временами желание купить что-то. Желание зачастую было настолько сильное, что бороться с ним не было ни какой возможности. А уж полностью преодолеть эту манию удалось лишь годам к пятидесяти. Зато первый случай врезался в память накрепко.

Накатило внезапно непреодолимое желание купить мороженого. Посреди зимы это было чистым идиотизмом, но и удержаться было совершенно невозможно. Помню я нашел тогда папину заначку, он копил деньги на покупку трансформатора. И со спертой трешкой потопал к заветному ларьку. Сожрал на морозе вожделенное эскимо и принялся думать, что же теперь делать. Хранить деньги дома было решительно невозможно. Поэтому всю сдачу закопал в сугроб, но что бы не потерять, на снегу предусмотрительно нарисовал крестик. Очевидно, что все всплыло в тот же вечер. Отец правда сказал, что если я принесу остаток денег, то мне ничего не будет. Я жутко порадовался собственной предусмотрительности и сияя от радости отправился к зарытому кладу. И выйдя на улицу обомлел. С неба падал пушистый снег. Пропал заветный сугроб и клад вместе с ним. Поиски ничего не дали. Надо было идти сдаваться… Это была практически единственная порка за все мое детство. Но что особенно врезалось в память, так это формулировка приговора. "За кретинизм!"

В школе я теперь держусь особняком. Не надо мне никого. Не было у меня в моей жизни друзей, так что и искать не стоит. Приятели были, знакомые… По детскому времени-то были те кого я считал друзьями, но потом… Уже десять лет мне было. На день рождения отец отвел меня в Детский Мир и сказал, что купит мне любую вещь в пределах десяти рублей. И я его естественно разочаровал. Уж не знаю, на что он рассчитывал, только я потребовал себе ружье, стреляющее пластиковыми пробками. Папа конечно обещание выполнил, хотя лицо у него было… Впрочем я ничего не замечал. Вне себя от счастья, дождался нашего возвращения домой и помчался хвастаться к друзьям. Видимо хвастался я чересчур самозабвенно, потому что это самое ружье у меня моментально отобрали. И вот что интересно, с теми самыми "друзьями" я потом и дальше дружил и проводил время. Тема того ружья нами никогда не поднималась. И лет уже прошло не мало, больше полувека. Но вот то как я брел домой по снегу размазывая сопли и слезы, забыть не удалось.

Вон тезка мой, тоже Миша. С лопоухой обезьяньей физиономией. Во втором и третьем классах мы много времени проводили вместе. Моей маме он не нравился, я же был от него в восторге. А сейчас я даже и не пытаюсь заводить отношения. Мне некогда. Мои плюшки продолжают развиваться и мне надо их осваивать. К счастью недалеко от дома есть небольшой лесок. Если спуститься к школе, пройти мимо нее и пересечь улицу Волгина попадешь на пустырь. На нем зимой мы бегаем на лыжах на уроках физкультуры. А сразу за пустырем, меньше чем в полукилометре начинается лес. Кусок чащи, который не стали вырубать при строительстве микрорайона. Позднее слева построят общежития университета Дружбы Народов, а справа возведут несколько высоток. Но пока это все еще маленький кусочек некогда дикого леса. Сюда-то я и прибегаю после обеда. У меня начинает работать Зов. Это особенное чувство, когда ощущаешь всю живность вокруг себя. Радиус невелик, но мне и его пока хватает с лихвой. А если расставить в стороны руки с кусочками хлеба, раскрыть ладони и послать Зов, то мелкие пернатые скачут по плечам и клюют угощение. Иногда и белки забираются по штанинам и пытаются найти чего-нибудь вкусненького. С ними сложнее, орехи дома бывают нечасто.

В один из таких выходов в лес я и нашел друга. Неожиданно мне на плечо приземлился молодой ворон. Как его занесло в город непонятно. Здесь же засилье серых ворон, этот же молодец весь радикально черный. Мы с ним переглянулись и засмеялись. От его каркающего жизнерадостного смеха пернатая мелочь брызнула во все стороны. Невозможно поверить, но он меня понимает. По крайней мере каркает исключительно вовремя, словно реплики вставляет. Теперь я не один. На моих пробежках и тренировках, походах в магазин за продуктами и выходах в лес. Дома на балконе я оборудовал для Черныша кормушку. Туда-то он и прилетает ко мне, если я дома. Он всеяден, но имеет одну слабость. Неравнодушен к сыру. И если у нас в холодильнике появляется этот деликатес, то у моего друга случается праздник. Склевывает кусочки сыра и от наслаждения прикрывает глаза. Склоняет голову набок и словно прислушивается к собственным ощущениям. Выглядит это забавно до невозможности.

Мама обнаружила моего приятеля. Пыталась было запрещать, но я даже спорить не стал. Зачем? На тренировках Черный со мной, этого запретить никто не может. На прогулках тоже. Дома мы теперь соблюдаем некоторую осторожность, но и только. Впрочем внутрь квартиры он и раньше не залетал, так что по большому счету ничего не изменилось. Мелкий братец уже уверенно топает ножками по полу. Родители собираются отдавать его в детский сад. Тоже наверное навесят на меня обязанность забирать его оттуда. Да и не страшно. Все таки растет будущий отличный доктор. А может в этом варианте бытия выберет себе другое призвание, посмотрим. В отличие от меня прошлого, братец взял себе в основном отцовские гены. Такой же невысокий, худощавый и усидчивый в учебе.

Началась зима. Только выпал снег, как отец принялся на выходных бегать на лыжах. Я пока мелковат, так что мой удел санки. Какие мы с Черным устраивали заезды, не передать. Санки мчатся с горы, а ворон вцепившись когтями мне в плечо пытается управлять движением расставленными крыльями. Отец как увидел нас впервые, чуть со смеху не помер. В результате поговорил с мамой и теперь Черный получил разрешение прилетать ко мне в гости. Мы ему соорудили удобный насест с кормушкой и поилкой. В холодные ночи бывает постучится в стекло, я впускаю. Потом всю ночь напролет болтаем с ним тихонько, что бы братца не будить. На отвлеченные темы с ним конечно не побеседуешь, но и так достаточно интересно. Про кота в соседском доме, что охотился на воробьев и упал в сугроб. Или про самих воробьев, что обнаглели настолько, что даже у него, у Черного не стесняются воровать еду.

Посмотрел на себя в зеркало. Вытягиваюсь понемногу. По настоящему силовые упражнения начну лет с десяти наверное. А пока попробую-ка я тибетские жемчужины. Застряли у меня в голове эти приемы. Так и назывались по-моему "Пять тибетских жемчужин". Для начала самое то. Одним бегом с приседаниями сыт не будешь. Надо развиваться все-таки. В школе обнаружился "живой уголок". Попугай и кролик. Записался в группу по уходу за бедолагами. Учительница природоведения с умным видом протрепалась полчаса об этих "уникальных" животных и ушла. Ребятня тоже потолпилась и разбежалась. Теперь и моя очередь настала. Из кабинета труда принес ведро опилок. Перетряхнул клетку попугая. Самого пернатого выпустил полетать, предварительно заперев дверь. Условие ему было одно, не срать! Бедняга ошалел от простора, после тесноты своей клетки и метался от стены к стене. Пообещал ему регулярные прогулки, все-таки режим должен в любой тюрьме соблюдаться. Промыл поилку у попугая и взялся за клетку кролика. Потом разогнал сидельцев по камерам и пошел на кухню. Ушастому взял пару морковок и кочан капусты. Попугаю несколько жменей разных круп. Надо бы выяснить как-то, его вкусовые предпочтения. Впрочем обитатели "уголка" и на эту пайку набросились так, что за ушами запищало. Из клетки кролика доносился звук ужасно похожий на звук работающей циркулярной пилы. Мы с Черным посмеялись и пошли домой.

Глава 4

Я в Житомире. Отправили на лето к тетке. Мамина сестра замужем за дирижером военного оркестра. И здесь его место службы. Зимой мне будет десять лет. У тети Жени две дочки. Одна моя ровесница, другая постарше на несколько лет. Живут родственники в военном городке. Сразу за домом начинается лес. Настоящий лес, а не та пародия, что возле моего московского дома. Здесь-то я и пропадаю целыми днями. Полный восторг и наслаждение. Лес живой и полон жизни. И главное, это ни с чем не сравнимое ощущение, что все это многообразие – часть меня. Я не хозяин им, не царь и не отец. Я их часть, главная часть. Часть, без которой они были ущербны и не полны. Меня даже комары не трогают. Невозможное ощущение, непередаваемое.

Начинаю полноценные тренировки. Нашел неплохое место на полянке. Ветка расположена практически горизонтально и на высоте, на которую могу допрыгнуть. Подтягиваюсь с замедлением. Медленно вверх и также не торопясь вниз. В идеале должно быть около двадцати секунд в одну и в другую сторону. И такие же приседания. Это тренировка розовой мускулатуры. Обычные динамические упражнения тоже не отменяю. И "тибетцев" по утрам. Мышцы трещат, но это нормально, я уже втягиваюсь. Недалеко от дома есть гранитный карьер, место для купания всей местной публики. Но я его не очень люблю. Вода там чистая, но сам водоем пустой, без жизни. Там купаемся по выходным с родственниками. На неделе я предпочитаю бегать на Тетерев. Это местная речка. До нее от военного городка километров десять. Для меня нынешнего самое то. Жутко скучаю по Чернышу. Он все порывался лететь ко мне сюда. Еле отговорил. Все-таки тысяча километров, пока ворон долетит, как раз придется лететь обратно.

Прорезалась еще одна плюшка. Лесные пути. Или короткие дороги. В литературе это по разному называется. Пока дальность действия мизерная. В пределах дальности зрения. Но ощущения невообразимые. Лес словно сжимается в одну большую точку и войдя в нее я могу выйти где угодно. Очуметь. Это надо тренировать и развивать. Полезная способность. К середине июля за мной приезжает отец. Мы возвращаемся и идем в поход в августе. Ну да, родители же заядлые туристы походники. Интересно будет сравнить впечатления от подмосковного и украинского леса.

Четвертый класс. Начали появляться предметы. Я по прежнему держу успеваемость на максимуме. Интересно, что в некоторых отношениях история повторяется. Мама решила, как и в прошлый раз делать из меня полиглота. В тот раз из этого ничего не вышло. Немецкий в школе и английский дома с репетитором. В результате из английского усвоился только стишок про алфавит. "Нау ю си, ай кен сэй зе ай би си". А из немецкого только фрагмент песни немецких спартаковцев. "Друм линкс цвай драй, во дайн платц геноссе ист?" В этот раз может и получиться, с нынешними-то способностями. Надо только подумать, где пополнять словарный запас.

Состоялся разговор с родителями. На предмет дополнительных занятий. В прошлый раз я куда только не ходил. Даже в кружок юных стеклодувов. Попытались снова к археологам запихать. В музей Изобразительных Искусств. Там все-таки папина тетка работает. В той жизни она меня и пристроила. Известная личность между прочим. Даже упомянута была в художественной литературе. У Орлова если я не ошибаюсь, его альтист Данилов интересовался в киоске, не появилась ли в продаже монография Седовой о Гойе. Вот Татьяна Седова эта самая моя тетка и была. Отбился кое как. Ныне у меня интерес один, естествознание. Вот куда-то на биологию я и готов ходить. Все остальное, увольте. Папа предложил юных натуралистов при московском зоопарке. Пришлось соглашаться, хотя боюсь добром это не кончится. Был я там разок. Больше всего хотелось поубивать сотрудников. Им конечно тоже надо семьи кормить, но и совесть иметь все же надо.

Одноклассники бедняги. Никак не могут понять, как ко мне относиться. С одной стороны я ни с кем не дружу и не вожусь. Сам себя вроде бы определил на место изгоя. С другой попробуй меня тронь. Я и так-то слабым не был, а за лето еще окреп. Уже на голову выше всего своего класса. Физрук на меня начал посматривать. Явно попытается пристроить куда-нибудь. У него же отчетность, как и у всех. Ладно, подойдет поговорим. Может и правда стоит взять что-нибудь. В той жизни я страдал от замедленной реакции. Если ставили меня на ворота, то мяч я видел уже после того, как он отлетал от моей головы. Сейчас с этим проблем нет. То ли Черный на меня влияет, или это плюшка очередная, но реакция как у кошачьих. Классное ощущение.

А вообще мне их жаль. Окружающих меня людей. Особенно родных. Сердце щемит и сделать ничего нельзя. Может попробую оттянуть неизбежное немного, вот только толку с этого… Если в развитии этого мира ничего не изменится, то конец будет весьма печальный. А с чего бы ему меняться. Это пока все распевают про "космические дали". И про то как на "пыльных тропинках далеких планет…", а еще ведь лет двадцать и вся эта космическая экспансия сойдет на нет. А вместе с ней и шанс человечества на исполнение своей миссии. А хоронить человечество придется мне. Вот этими руками. Дернул же меня черт, под конец жизни догадаться про "колыбель". Плавал бы сейчас в нирване и хлопот бы не знал.

Привел все-таки физрук какого-то мужика на урок. Класс вяло топал по кругу вдоль стенки, а я пробежав резво свои пять кругов качал пресс на шведской стенке. Эти двое огляделись и направились ко мне.

– Вот Сергей Иваныч, – физрук махнул рукой в мою сторону, – наш уникум Миша.

– Я тренирую команду боксеров, – Сергей Иванович сразу взял быка за рога, – хочешь к нам?

– Нет спасибо, – я спрыгнул на пол и помотал головой. – Не хочу.

– А что так? – Тренер удивился, – данные у тебя приличные, сразу видно.

– Вот именно поэтому. Я там ваших всех поубиваю нафиг. А оно мне нужно?

– Ну так дозировать надо силу удара. Мы тебя и этому научим.

– Да я как бы и не желаю дозировать. Эдак приучишь себя ограничивать, а потом в нужный момент и не справишься с угрозой. Да и не нужны мне спортивные достижения. Это я себя к жизни готовлю, а не к медалям.

– Н-да, – тренер задумался, – ладно если надумаешь, то приходи, посмотришь хоть, может чего полезного для себя увидишь. Мы на Островитянова сидим, напротив химчистки.

– Ладно, – я пожал плечами и побежал на круг трусцой, разминая руки.

… – Ну и как тебе пацан, Иваныч? – Физрук смотрел с улыбкой.

– Материал шикарный, – Сергей Иванович почесал затылок, – из таких как раз чемпионы и получаются. Но не в этот раз. Я эту породу знаю, парень упертый. Раз сказал, что ему медали без надобности, то и все. А терять время и убалтывать каждого сопляка у меня нет ни сил, ни желания.

То же мне умник. Помахал морковкой под носом у ослика. Медалями да чемпионством поманил. Мне известность не нужна и слава тоже. Я наоборот голову ломаю, как бы мне лет так через десять пропасть бы с концами. В идеале так, что бы выглядело как смерть. Родных хоть из под удара вывести. И как мне в этом поможет спортивная слава. Удар он меня научит дозировать умник. Я и так умею, но вот что мне с моей реакцией делать? До меня же соперник пока кулак дотащит я успею его раза два, а то и три приголубить. Ну и какой интерес в таком соревновании? А открываться я пока не намерен. Рано.

Сходил в зоопарк. На предмет в юннаты вступать. Ужас. "Нахт унд Небель", мрак и туман. Придется вступать все таки. Черный тоже в трансе. Такого концлагеря он еще не видел. Я вовсе не противник содержания животных в неволе. Тот же Даррелл правильно писал, что там, в природе у большей части живности жизнь не сахар. Но того, что творится в Московском Зоопарке… Как говорится, где работаем, то и тащим. И ладно бы только это, еще и вопиющая некомпетентность. Вот нахрена они белого медведя пытаются рыбой кормить? Как добавка к рациону еще куда ни шло. Но у белого мишки же основное питание нерпа. Он с одной нерпячьей тушки может две недели поститься. И это в условиях заполярья. И что ему эта рыба. Не сдохнуть и только. Походил, поговорил с заключенными. Надо что-то делать. Понять бы еще что. Тут мы с Черным услышали, что кто-то плачет. Твою мать! "У пони длинная шерстка… Он возит детишек в такие края…" Согнал очередного карапуза и принялся расседлывать несчастную коняшку. А у нее вся спина сбита до крови. Ремень перекрутился. Администраторша бежит с мамашей карапуза, орут что-то гневно. Увидели мое лицо и притормозили. И слава богу. А то я бы боюсь не сдержался…

Глава 5

Не прижился я в юннатах. Поперли со скандалом. У них там все шито-крыто и юный бунтарь с "пеплом Клааса стучащим в сердце" не нужен. Вызвонили отца, он там о чем-то разговаривал с директором и мы мрачно двинулись домой. Обсуждать было нечего, и так все ясно. Тут еще и в школе проблемы подвалили. Шел массовый прием в пионеры. Октябренком-то пришлось побыть просто по умолчанию. Там никого не спрашивали. Вручили значок и гуляй. С пионерством так просто уже не получалось. Проблема в том, что все это времяпрепровождение должно быть коллективным, а мне этого не особенно хотелось. Но и идти на конфронтацию с системой было глупо. Не время еще, рано. Как минимум надо дотянуть до получения паспорта. То есть еще шесть лет. Что же предпринять такого, что бы не ходить строем под барабан, или там не участвовать в сборе макулатуры на законных основаниях? Вот так я и оказался на улице Островитянова, напротив химчистки. Из нескольких зол приходится выбирать меньшее.

Тут располагался, как выяснилось, клуб ДОСААФ. Имелись секции бокса, самбо и какой-то борьбы. Ну я и двинулся к боксерам. Тренер увидя меня несколько удивился. Пришлось объясняться. Он покивал.

– Отмазка тебе нужна. От общественной деятельности. Понимаю. Но за красивые глаза я тебе бумажку не дам. Придется поработать.

– Так я же не против. Тем более, что работой я бы это не назвал, – кивнул в сторону занимающихся мальцов. – Я же вам говорил уже, чемпионство мне не нужно. А вот разряд, какой-никакой может пригодиться. В армии там, или еще где.

– Ясно все с тобой, юный карьерист – тренер засмеялся, – переодевайся и проходи. Посмотрим на что ты годен.

Пробный бой получился странным. Я никогда не был бойцом, ни в одной из жизней. Поэтому и ударить противника мне не удавалось, я его просто толкал. Но и он по мне попасть не мог. Уж со своей-то скоростью я все его телодвижения видел еще до того, как он их начинал. Так что либо уклонялся, либо разрывал дистанцию. К концу боя противник дышал, как загнанная лошадь. Я же был свеж и бодр. Тренер посмотрел на меня странным взглядом и кивком позвал за собой.

– Рассказывай, – Сергей Иванович уселся за обшарпанный стол и предложил взмахом руки устраиваться.

– Что именно? – Я огляделся и присел на диван, что располагался у стены.

– Ну во первых, сколько времени ты уже тренируешься?

– Да сколько себя помню. Поначалу просто бегал, потом начал приседать и отжиматься. С лета вот к силовым упражнениям перешел.

– И зачем тебе это? Здоровья хоть отбавляй, но удара нет. – Тренер смотрел с недоумением.

– Зачем? – Я задумался. По всему выходило, что придется немного приоткрыться. – С животными у меня хорошо выходит. Когда вырасту, буду в лесу работать и жить.

– В лесу говоришь, ну так-то да. Логично. А что значит "хорошо с животными"?

– Вы позволите? – Я встал и подошел к приоткрытому окну. Распахнул его и негромко свистнул. Послышался шум крыльев и на стол перед мужчиной приземлился Черный. Слегка раскрыл крылья и приветственно каркнул. Потом перелетел на мое плечо и уставился на тренера одним глазом.

– Сам не видел бы, не поверил. И у тебя со всеми так, или только с этой вороной?

– Вообще-то это ворон. Но да, со всеми хорошо получается. Просто с Черным мы уже несколько лет дружим.

– Ну что же, суду все ясно. Работать я с тобой буду. Удар тебе поставлю и с дозированием силы мы поработаем. Извини, но та пурга, что ты нес по поводу силы, это пурга и есть. Ломая спичку ты же не выкладываешься на полную? С мальками тебе делать нечего, будешь приходить по вечерам. Поначалу поработаю с тобой индивидуально, потом посмотрим. Будешь моим оружием ставки верховного командования. Согласен? Тогда давай домашний телефон. С родителями твоими я обязан поговорить.

Только начав регулярно заниматься в секции у Сергея Ивановича я понял, чего мне не хватало все это время. Наставника. Теперь дело пошло семимильными шагами. В спарринги меня пока не ставили. В основном я лупил грушу, а когда тренер освобождался, то по удерживаемым им лапам. Свои занятия я тоже не отменял и совсем скоро почувствовал результат, начало нарастать мясо. Плечи немного раздвинулись. Тренировка розовых мышц имела и неприятную особенность, требовалось много энергии. Причем слойками с повидлом из школьной столовой обойтись не удавалось. Организм требовал белок. Пока выходил из положения с помощью пустых бутылок. После школы, на пару с Черным, прочесывали микрорайон. Всю добычу мыл и сдавал пункт приема. Вырученных средств хватало на обед, другой в столовой или пельменной.

Домашнее питание уже не удовлетворяло. Мама готовила вкусно, но достаток не позволял излишеств. Все-таки она работала лаборанткой, отец инженер. Да и братец подрастал, так что я и не заикался о дополнительной пайке. В лесу усиленно тренировал короткие пути. Надо было повысить дальность хотя бы километров до двадцати, а уж тогда со жратвой проблем не будет. Зато с пионерскими поручениями и общественной нагрузкой меня больше не дергали. Физрук пару раз приходил на тренировку и остался доволен увиденным. Во второй приход он стал свидетелем интересного действа. По вечерам тренировалась продвинутая группа. Народ начал меня ревновать к наставнику. Поползли шепотки и слухи. Блатной мол, или за деньги тренер так с пацаном возится. В результате к тренеру явилась целая делегация.

– Сергей Иваныч, чего вы с этим блатным возитесь? – Заводила, здоровенный тяжеловес Дима размял кулаки, – вы бы его на ринг поставили что ли. Он уже на завтра не придет…

– На ринг говоришь, – тренер посмотрел на пацана. Тот трудился над мешком, отрабатывая удары вполсилы, как и они и договаривались. – Мишаня, прервись на минуту. Покажи-ка пяток ударов на максимальной своей скорости и один удар в полную силу.

Пацан замер напротив длинного мешка свисающего на цепи. А потом… Удары были настолько быстрые, что движения рук слились в полупрозрачное облако, как у пропеллера самолета. У всех наблюдающих отвалились челюсти. И тут зал потряс звук хлесткого удара. Кожаный мешок содрогнулся и из него на пол высыпалась куча опилок с песком. Тренер смотрел с ухмылкой.

– Ну что Дима, как тебе блатной? Поставить его против тебя?

– Не-не-не, – Дима выставил свои лопатообразные ладони, – прошу прощения тренер. Беру свои слова обратно. Я еще пожить хочу.

– Вот то-то. Ладно народ, пошли мешок чинить.

Дома обстановка накалялась. Мама посматривала с недоумением. Я совершенно не вписывался в образ интеллигентного еврейского ребенка. Тем не менее старался не обострять. Послушно учил английский с репетитором, по первому требованию предъявлял дневник и тетради с домашними заданиями. Придраться было невозможно. Из школы я приносил как правило пятерки, репетитор меня хвалила, даже посоветовала купить мне что-нибудь почитать художественного. Для расширения словарного запаса. На английском разумеется. Мама пыталась несколько раз заводить разговор о будущем. Бокс туда не вписывался совершенно, по ее мнению. Я старался не спорить и сводил по возможности эти беседы на нет. В то будущее, которое я планировал для себя не вписывался не только бокс, но и вообще вся городская столичная жизнь. Вот только устраивать раньше времени конфронтацию не хотелось совершенно.

Так оно и шло. Дни были заполнены до предела. Свободного времени практически не оставалось и это было здорово. "Лесные пути" вышли на новый уровень. Десять километров леса я мог преодолеть практически одним шагом. Так что на бутылочные деньги купил себе в магазине "Рыболов и охотник" котелок и складной ножик. И в воскресенье метнулся на Десну. Ближайшая к нам река. Ну как река, метров десять шириной. Из леса возле дома сумел туда попасть в четыре десятикилометровых шага. Стояла уже поздняя осень и народу на реке не было. Сунул руку в воду и послал Зов. Откликнулось несколько рыбин. Выкинул их за жабры на берег и принялся разводить костер. Пару картофелин и луковицу я предусмотрительно прихватил из дома. Устроили себе с Черным праздник живота. Наконец-то я наелся от пуза. С моим нынешним метаболизмом, не такая уж и простая задача. Потом спрятал котелок в кустах и мы с приятелем моим пернатым отправились домой. Тренировку никто не отменял.

Глава 6

Зиму удалось пережить с некоторым трудом. Рыбалка накрылась сразу, как стал лед на реке. Охотится мне было еще рановато, а народ перестал выпивать в сквериках. Искать бутылки стало на порядок сложнее. Пришлось через Черного подключать воронье. Пробежки по району стали протяженнее и в основном через винные магазины. Частью полученных денег расплатился с пернатыми. Им зимой тоже приходилось не просто. Но преодолели. За помощью к родителям обращаться не хотелось. Я непрерывно возносил благодарственные молитвы за то, что теперешние пельмени делаются по ГОСТу. И все-таки имеют в своем составе более восьмидесяти процентов мяса. В новые просвещенные времена, в благословенном Израиле в пельменях было указано содержание мяса лишь двадцать пять процентов, да и это вызывало сомнения, уж больно вкус был гадкий.

Иваныч начал ставить меня против бойцов из своей продвинутой группы. Задача была натаскивать их в физухе, чем я и занимался. Удары практически не проводил, лишь в случае уж совсем явных ошибок. Тренер меня обрадовал, сообщил что раньше лет тринадцати мне на разряд рассчитывать не стоит. Не пропустят на соревнования из-за возрастных ограничений. Думал, что я расстроюсь, но я наоборот успокоился. Мне сейчас больше нужна была атмосфера клуба, я здесь отдыхал душой, после школы и будем уж откровенны семьи. Дело шло к лету, Житомир в этом году откладывался. Тамошняя родня собралась на Карпаты. А мне светил пионерский лагерь на две смены, зато в августе отец обещался устроить поход на байдарках. Ну и хорошо.

Лагерь оказался от завода Серго Орджоникидзе. Имел любопытную особенность. Оформлением и дизайном занимались сотрудники завода. И делали это явно со всей душой. В частности скульптурой поручили заняться модельщикам из литейного цеха. Мужики резали по дереву вполне профессионально, но художниками все-таки не были. Физиономию Белоснежки их работы я наверное никогда не забуду. Сказать что страшна как атомная война, это просто не сказать ничего. Кормили неплохо, с кружками не приставали. Я озаботился справкой от тренера и все время проводил на спортивных снарядах. Благо спортплощадка была оборудована вполне прилично. Притащил свой котелок и время от времени, коротким путем прыгал на Клязьму, на противоположный от лагеря берег. Подкармливался рыбой, иногда раками. Черный тоже был со мной и тоже доволен нашим времяпрепровождением.

Иной раз со скуки хулиганил помаленьку. В лагере оказался кружок "охотников на лис". Эдакая разновидность спортивного ориентирования. Где-то в лесу прятался маячок и надо было бежать со странной металлической фигней в руках, слушать усиливающийся писк и искать его. Тренер этих "охотников" увидел, как я наворачиваю круги по стадиону и попытался заманить к себе. Настроение было хорошим и я считерил. На пробном забеге с помощью лесного зверья моментально нашел маячок и вернул его владельцу. Алюминиевую приблуду с обручем даже не включил. Тренер посмотрел на меня дикими глазами и больше не приставал.

К концу первой смены устроили "Зарницу". Уклониться не удалось. Участие было обязательным. Я попал в команду зеленых. Получил шеврон соответствующего цвета и булавку. Задачей было отбирать такие же шевроны у синих и беречь свой. Участвовать в этом кретинизме я не собирался. Углубился немного в лес и сразу перешел на бережок к своему кострищу. Так что все время, пока на том берегу раздавались детские вопли радости и отчаяния мы с Черным жарили на костре кусочки рыбы на прутиках. Когда вышло отведенное на игрища время, тем же путем вернулся в лагерь. "Вражеских" шевронов не принес, зато свой сохранил в неприкосновенности. Вожатые чувствовали, что дело нечисто. Больно уж от мня вкусно пахло дымком и жареной рыбой, но доказать ничего не смогли. Как говориться "не пойман, не вор".

Так что во вторую смену меня окончательно оставили в покое. На стадионе я занимался в одних трусах и загорел до черноты. Несколько раз подкатывали старшие ребята с попытками выяснить, кто тут "главный". Но мне эти разборки были совершенно по барабану. Как правило я просто убегал от них, не вступая в разговоры и препирательства. В пересменок приезжали родители. Порадовались цветущему виду отпрыска и оставили пакет пряников. Этот гостинец я и отдал сразу же соседям по камере, пардон по палате. Дело двигалось к концу июля, приближался обещанный поход, которого мы с Черным ждали с нетерпением. Все-таки оказаться в лесу, да с минимальным присмотром, это была мечта.

В сборе вещей я принимал самое деятельное участие. Идти собирались по Угре, притоку Оки. Родители грузили жратву, словно собирались на северный полюс. Я же в свой рюкзак положил запас картошки с морковкой, приправы и лавровый лист. Папа попытался было объяснить, что надо брать тушенку и сублимированную пищу, но я был непреклонен. Наоборот, предложил ему оставить тушенку дома, а я их завалю рыбой. Не поверили, ну флаг вам в руки и барабан на шею. Доложил в рюкзак свой котелок и рыболовные снасти для отмазки. Путешествовать собирались с еще одной семьей. Друзья родителей и тоже с двумя сыновьями. Нашими с братцем сверстниками.

Никогда не забуду выражение лиц обоих семейств в первый же день плавания. Вечером разбили палатки, байдарки сохли на берегу. Обе мамаши вдохновенно варили на костре макароны с тушенкой. И тут появляюсь я со связкой рыбы на самодельном кукане из ивовой веточки. Щука и пяток средних пескариков. Развел себе отдельный костер неподалеку, повесил свой котелок с водой над огнем, а сам пошел на берег чистить и потрошить рыбу. Вообщем тушенка осталась нетронутой. Отец отметил даже, что был не прав. картошка с морковкой оказались очень даже к месту.

Черный шнырял по лесу и тоже был счастлив. С его подачи я нашел поляну покрытую земляникой, как ковром. За пару часов набрал полный котелок спелых ягод. Мама загорелась варить варенье, но не было достаточно сахара. Отцы засобирались в деревню в магазин, благо что до нее было всего километров пять. Я однако пресек их поползновения, нечего зря деньги тратить. Забрал из груза два кило дефицитной гречки и метнулся в деревню. Там переговорил с бабулями и поменял крупу на пять килограмм сахара. С чем и прибежал на стоянку.

Ах этот запах, этот божественный вкус. Нет ничего вкуснее пенки, образующейся в котелке при варке варенья из свежей, спелой земляники. Черный даже обеспокоился моим душевным здоровьем, больно уж я улыбался по идиотски. Пришлось напомнить, что когда он смакует российский сыр с дырочками, то тоже не выглядит особенным интеллектуалом. Рыба это конечно хорошо, но хотелось чего-нибудь посущественнее. Так что когда отцы решили устроить дневку в особо красивом месте, мы с Черным отправились на охоту. Я Зовом приманил зайца и принялся его разделывать. Ножик мой, складная "Белка" оказался слабоват, но все-таки я справился. Хорошо что разделся предварительно, так как перемазался изрядно. Дал прогореть костру и потом долго запекал тушку на вертеле. Не сказать, что получилось идеально, но как говорится, "горячее сырым не бывает". Черный нажрался печени и прочей требухи так, что даже летать не мог. Наиболее удавшиеся куски нанизал на палочку и забрал с собой, на нашу стоянку. И нарвался на скандал.

– Ты где был? – Тон мамули не предвещал ничего хорошего.

– Охотился, – я пока не понимал своей вины. Отсутствовал всего каких-то четыре часа.

– Мы очень переживали, думали с тобой что-то случилось!

– Со мной, в лесу? – Я не выдержал и засмеялся.

– А это что? – Родительница увидела прутик, который я держал в руке.

– Заяц. Вполне неплохо получился, хочешь попробовать?

Монолог мамули последовавший за этим невинным предложением я воспроизводить не буду. Я чудовище, я не понятно кто. Она меня боится. Спорить я не стал. Женщина в истерике доводов разума не воспринимает. Хотя конечно странная логика. Рыбу потрошить можно, а зайчика нельзя. Просто отошел в сторонку и присел на поваленное дерево. Вопли вскоре затихли, послышался плач. Потом подошел отец. Присел рядом.

– Ну и наворотил ты дел.

– Не понимаю проблемы. Почему маме кажется, что я не ее сын.

– Ты странный. Претензий к тебе нет, оценки в школе прекрасные, помогаешь по дому без звука, по первому требованию. Но на сына интеллигентных родителей ты не похож. Уж извини. С книгой в руке тебя ни разу не видели. А для нас с мамой это показатель.

– Понимаю. С книжкой я не сижу, а значит существо второго сорта. Ну давай, обсудим нашумевшую "Что же дальше маленький человек" Ганса Фаллады. Или тебе классика ближе? Обожаю "Бремя страстей человеческих" Сомерсета Моэма. Если найду в оригинале на английском, обязательно перечитаю. А вот Солженицын ваш, ты уж папа извини, мне не нравится. Единственное его неплохое произведение, это "Раковый корпус". Все остальное, на мой вкус не слишком читабельно. Да и человек он…

– Но как? Когда? – Отец был явно ошарашен.

– У меня мало свободного времени. Так что рассиживаться в кресле с книжкой в руке, это непозволительная роскошь. Читаю там и тогда где есть возможность.

Сказать по совести, я покривил душой. Все это и многое другое я прочитал и не по разу еще в прошлой жизни. И тратить время в этой на тоже самое смысла не видел. Но уж очень они меня задели за живое…

Глава 7

Я клял себя последними словами. Надо же было так опростоволосится. А теперь все, жди беды. Я эти мамины поджатые губы еще по прошлой жизни помню. Весь поход оказался испорчен. Я давился макаронами, не отлучался из зоны видимости родителей, но все было бесполезно. Этот подозрительный взгляд мамули преследовал меня везде. Самое смешное, что я прошлый вполне ее понимал. Хладнокровное убийство живого существа, бр-р. Нынешний же не понимал абсолютно. Ну какая разница между рыбой и зайцем. И те и другие находятся у основания лесного биоценоза. Нижние звенья пищевой цепочки. О чем тут вообще переживать? Похоже, что подвела меня детская составляющая психики. Очень хотелось похвастаться, получить похвалу, одобрительные взгляды. Результат получился совершенно противоположный. Эдак и планы мои могут накрыться медным тазом. Я-то рассчитывал досидеть в семье до совершеннолетия, получить паспорт и уже тогда уходить на вольные хлеба. А теперь вполне возможно придется уходить в подполье намного раньше.

Дома лучше не стало. Атмосфера висела гнетущая. Мама больше не проверяла мою успеваемость. По крайней мере очно. Втихую же заглядывала в дневник. Оценки по прежнему были отличные и это ее ужасно бесило. Получалось, что с ее участием, или без него, но учился я по прежнему. А значит с маминой точки зрения ее влияние на процесс воспитания был мизерным. Ну собственно так и было, что уж греха таить. Я стал приходить домой все позже, фактически только что бы поспать. С питанием проблему решил быстро и кардинально. Надоело возиться с бутылками и я решил использовать свои способности. Раз уж они есть.

Сложнее всего оказалось объяснить крысиному сообществу, что именно мне надо. Все-таки концепция денежных знаков находились за пределами их понимания, несмотря на всю сообразительность. Тем не менее мы все-таки смогли договорится. Сколько черного хлеба вымоченного в подсолнечном масле я извел в процессе этих переговоров, не передать. Но справился. И мои маленькие добытчики потащили мне всю цветную бумагу, какая попадалась им на пути. Добычу пришлось сортировать, но усилия себя оправдали. В благодарность я организовал своим помощникам несколько пищевых складов. Замаскировал их в подвалах жилых домов и мы расстались на время, весьма друг другом довольные.

На руках у меня оказалось около двух тысяч рублей. Сумма по нынешним временам гигантская. Детская составляющая тут же захотела бежать за мороженым, но я ее привычно задавил. Хватит, нагадила уже, стоило чуть-чуть вожжи отпустить. Тем не менее вопрос стоял ребром. Деньги надо было где-то хранить. Домой их было тащить нельзя. Маманя с ее шизофренической страстью к чистоте, найдет рано или поздно. Что уж там она со своей фантазией напридумывает, одному богу известно. Но для меня, ничего хорошего. Пришлось делить на несколько частей и обустраивать заначки. К сожалению, пластика еще не существовало и встала проблема непромокаемости тайников. Презервативы мне в аптеке не продали, послали со смехом расти дальше. Но тут я вспомнил про воздушные шарики. Проблему решил и принялся прятать. В основном использовал высоко расположенные дупла деревьев. Выбирал те, где не попадались беличьи запасы. А то знаю я их, распотрошат и все испортят.

В школе я обзавелся кличкой Шаман. Случайно вышло. Учительница природоведения вывела два класса на природу, благо погода была хорошей. В этом самом лесочке у школы мы и оказались. Я расслабился и отвлекся. Пришел в себя от гробовой тишины. Училка с открытым ртом пялилась на меня, как на второе пришествие. А я стоял весь облепленный мелкой живностью. Воробьи прыгали по плечам, белки карабкались по штанинам. Вобщем видок специфический. Так что теперь я Шаман. А что, мне нравится. Договорился с Иванычем, он мне выделил пару шкафчиков в клубной раздевалке. Все равно большая часть пустует. Я прикупил пару подвесных замков и теперь храню здесь большую часть своего барахла. Дома стараюсь ничего не держать.

Так и дотянул до лета. Там меня обрадовали, что на все лето я отправляюсь в пионерский лагерь. Я для виду погрустил, но на самом деле был доволен, как слон. Атмосфера в доме была настолько гнетущей, что лагерь представлялся отдушиной. Возможностью перевести дух. На следующий год мне уже исполнялось тринадцать и тренер обещал начать ставить меня на соревнования. Получу хоть какую-то грамоту, а это уже бумажка, документ. Но планам этим сбыться оказалось не суждено. Когда меня забирали в конце лета, то цветущий и радостный вид разозлил маму окончательно. Наказание не удалось. Через неделю она перехватила меня утром и заявила, что в школу я не иду. А вместе с ней отправляюсь ко врачу. Я лишь плечами пожал. Надо значит надо. Кто я такой, что бы спорить с родительницей.

Мы ехали, мы ехали и наконец приехали. Приехали мы в Кащенко. Мамуля решила устроить мне психиатрическую экспертизу. Вот тебе бабушка и Юрьев день. Увидев табличку на воротах я встал, как вкопанный. Возможности нынешней "боевой" психиатрии мне были неплохо известны. Слава богу и Буковского почитывал и других. Мама по инерции прошла несколько шагов и повернулась.

– Ну чего ты, пойдем. Доктор тебя посмотрит, послушает – заворковала она.

– Нет уж, спасибо – я шарил по карманам. Наконец нащупал ключи от дома и кинул под ноги женщине стоявшей напротив. – Я-то, в отличие от тебя и Фрейда читал и Ганнушкина. – Скрываться больше не было смысла и меня понесло, – тебе бы самой провериться не мешало. Все, можешь не переживать больше, сына у тебя больше нет.

Развернулся и двинулся в глубь парка. Сзади что-то кричала женщина, но я не слушал. Деревьев становилось все больше и наконец почувствовался вход на короткий путь. Шаг, другой и я уже в насквозь знакомом лесочке. А теперь ходу, времени нет совсем. Я рванул в сторону клуба. Черный выписывал надо мной круги, отслеживал возможные угрозы. К счастью тренировочный зал был уже открыт. Я сразу прошел в раздевалку и принялся собирать рюкзак. Дома у меня ничего ценного не было, все хранилось тут, в шкафчиках. Появился тренер. Остановился в дверях и удивленно на меня воззрился.

– Мишаня ты чего здесь, с утра пораньше?

… – Такие дела Сергей Иваныч, – вы уж простите, не быть мне вашим секретным оружием.

– Вот же черт, – тренер был серьезно расстроен. – И куда ты собираешься?

– В лес, куда же еще. Знаете Сергей Иваныч, душно мне в городе, плохо. А в лесу мне не грозит ничего. Поживу до холодов неподалеку от города, а потом двинусь на юг.

– А школа?

– Да я хоть сейчас готов сдать экзамены за восемь классов. А дайте мне месяц на подготовку, то и за десять.

– Так. Спокойно. В лесу ты говоришь тебе хорошо? Точно не пропадешь? Тогда так, позвони мне через неделю, сможешь? Я пока с твоими родителями поговорю и возможно сумею устроить тебе спортивную школу-интернат. Договорились?

– Спасибо вам учитель, – я искренне поклонился в пояс.

– Иди уже ученик.

Поздний звонок в дверь переполошил квартиру. Но там, на площадке оказался пожилой мужчина.

– Меня зовут Сергей Иванович. Фамилия Прокофьев. Я тренер вашего сына, мы можем поговорить?

…– Да поймите вы! Я понимаю, мечталось о тихом еврейском мальчике, в очках и со скрипочкой. И что бы прятался за маминой юбкой, верно? А родился волк. Боец.

– Но это же ненормально. Вы слышали, он убил зайца и съел…

– Вы уж извините гражданка, но нам на фронте и крыс употреблять приходилось.

– Так то на фронте. Но сейчас-то…

– А сейчас ваш сын голоден. При той интенсивности тренировок, что он себе установил, его рацион должен быть впятеро больше, чем то что он получал от вас. Эти интеллигентские котлетки, уж извините ему на один зуб. Весь прошлый год он выживал за счет сдачи бутылок. Обегал после школы весь район, сдавал их и питался в пельменной.

– Я не знала, он ничего не говорил…

– А он у вас вообще жаловаться не любит. Предпочитает решать проблемы сам. И успешно справляется. Вы кстати в курсе, что он готов сдать экстерном за восемь классов?

– Н-нет.

– Короче. Мне нужна от вас подпись на запросе о предоставлении места в спортивной школе-интернате. Сын ваш уверяет, что и в лесу не пропадет, но все-таки не дело это. Кроме того, если он все-таки выберет спортивную карьеру, то будет однозначно чемпионом мира по боксу.

– Хорошо, я согласна.

Глава 8

Телефонный разговор.

– Серега привет!

– О сколько лет, сколько зим, Вова. Не прошло и полгода. Какие новости?

– Да я по поводу твоего пацана звоню.

– О как, случилось чего? Набедокурил?

– Не, не. Не волнуйся. Все в норме. Но паренька ты конечно подогнал, непростого. Вобщем ты был прав, на соревнования по боксу его выставлять нельзя. Под него надо всю разрядную таблицу переделывать. Зато где он пришелся к месту, так это на воротах в футболе.

– Я слышал вы ленинградцев уделали. Еще подивился, у них вроде бы команда сильнее была всегда…

– Ну дык, а я о чем. Твой крестник ворота и удержал. Такую акробатику там показывал, публика ревела просто. Даже пенальти не пробили ему. А наши один все-таки закатили.

– Веришь нет Вова, о таком применении его способностей я даже не думал. Ну а в остальном как?

– Нормально. ГТО сдал играючи, причем сразу взрослый, успеваемость идеальная. Малыши к нему тянутся, вот что удивительно.

– Ну так паренек-то цельный. Родители навещают его?

– Были разок. Так-то нормальные люди, но такой уникум им не по зубам, ясное дело. Так что не волнуйся, прописался твой крестник, все с ним хорошо.

– Спасибо Вова, от всей души.

В интернате мне понравилось. Пусть я и оставался белой вороной, но в значительно меньшей степени. Люди вокруг в основном были тоже упертые, ощущалась какая-то веселая злость. Плюс интернат располагался за городом, в бывшей усадьбе некоего помещика. Сразу за забором начинался лес. Мне было хорошо здесь.

Местный тренер, знакомец Иваныча, меня протестировал, потом мы поговорили. Иваныч, как оказалось, в бокс меня не советовал. И по зрелому размышлению я согласился. Если буду орудовать в полную силу, вынесу всех, независимо то возраста. А в полсилы стремно, вдруг сорвусь. Так что меня сунули вратарем, в футбольную команду. И неожиданно пошло. Реакция хорошая, подвижность тоже. На товарищеском матче с командой спортивной школы из Ленинграда я такое творил… Почувствовал, что не успеваю к мячу и оттолкнулся ногами от штанги, аж ворота загудели.

Были поначалу небольшие проблемы с местным неформальным лидером, но быстро утряслось. Я на его позиции не претендую, он это понял. Кроме того спортивную карьеру я делать не собираюсь, так что и с этой стороны ему не конкурент. А уж после того матча моя популярность в школе выросла, как на дрожжах. Я кстати разобрался в своих проблемах с окружающими в целом и с семьей в частности. Они же все смертники. Живут себе безмятежно, планы строят. А ведь меньше чем через двадцать лет в стране такое начнется… А потом и я подолью масла в огонь. Так что нет, нельзя привязываться. Психика целее будет. Все равно всех не спасешь. Да уж будь хоть с самим с собой честен, никого не спасешь.

Зато пошла очередная фишка от Колыбели. Выяснилось, что могу лечить. Ну как лечить, исцелять скорее. Зачем это нужно, я прекрасно понимаю. Мне ведь еще расу на следующий цикл готовить. А стало быть, должен уметь оперировать с генетическим набором. Пока конечно самое начало способности. Вижу поврежденный орган или участок тела и исцеляю касанием. Как я это делаю, не понимаю. Словно истекает что-то в момент контакта. Потом жутко хочу жрать.

В среде контингента интерната у меня сложилась специфическая репутация. Я тут нечто вроде мирового судьи. Последняя инстанция в пацаньих разборках. Вот и сейчас похоже назревает нечто похожее. Идут. Олег, неформальный лидер. Будущий чемпион-боксер и пара ребят помладше. Я спрыгнул с турника и повернулся к пришедшим.

– Шаман! Мы пришли за справедливостью, – Олег говорит серьезно, но глаза смеются. Значит ничего страшного. Я молча присел на скамейку трибуны. На плечо опустился Черный.

– Шаман готов. – Я говорю спокойным, несколько безэмоциональным голосом. Черный согласно каркает. Дело по большому счету не стоит выеденного яйца. Истец вернулся в воскресенье вечером с визита домой. Привез пакет с гостинцами. Хотел поделиться со всей палатой, но решил дождаться тех, кто еще не вернулся. Ответчик запустил руку в пакет без спроса.

– Ты! – Смотрю на истца, – что тебе стоило объявить во всеуслышанье, что дескать гостинцы для всех, только не расхватывайте сразу, оставьте тем, кто не вернулся еще? – Пацан краснеет. Косяк явный.

– Ты! – Перевожу взгляд на ответчика, – знаешь, как называется тот, кто ворует у своих? – Пацан мотает головой, в глазах набухают слезы. Он порывается что-то сказать, но я останавливаю его поднимая руку.

– Ты! – Снова смотрю на истца, – ты в курсе, что ответчик новенький и не знает наших порядков? В курсе значит. А то что он детдомовский? – Истец смотрит огромными глазами, краснеет. Не знал.

– Приговор! Ответчик приносит публичные извинения. Истец берет над ним шефство на месяц. Не в пустыне живем. Среди диких племен. Свободны!

Пацаны убегают радостные. Подходит Олег.

– Ну Шаман ты даешь! Коротко, емко, по делу. Офигеть!

– Слушай Олег, дело есть, – я встаю с лавки. Черный снимается с плеча и шумно улетает к ближайшему дереву. – Но только между нами, – Беру его за руку. Ладонь опухла немного, видимо повредил на тренировке. Зажимаю между своих ладоней, короткое свечение и его рука здорова. Лидер смотрит с отвисшей челюстью. – Обнаружил на днях. Могу лечить. Как, почему, пока не знаю. Имей в виду. Но строго по секрету. Не хочу подопытной крысой в лаборатории сидеть.

– Я могила Шаман. Ты же знаешь. – Парень смотрит серьезно. Осознает уровень доверия. – На обед идешь?

– Конечно, только умоюсь.

– Ну Иваныч ты и пацана подогнал! – Вова набулькал в стакан прозрачной жидкости, – знаешь какую он должность занял тихой сапой?

– Ну удиви меня, – Сергей Иванович взял стакан рукой и пошарил по столу глазами, решая чем будет в этот раз закусывать. Остановился на соленом огурчике.

– Политрука!

– Кха! – Только выпивший Иваныч закашлялся и уронил огурец. – Гонишь?!

– Ни разу. – Владимир Александрович тоже выпил, со вкусом занюхал кусочком селедки, пристроил ее на горбушку черного и закусил. – Только его зовут теперь Судья.

– Он же всегда Шаманом был?

– Правильно, в жизни Шаманом и остался. Кстати этот его птиц, это нечто. Ты его видел?

– А то. Еще в день знакомства. Так что там с судьей?

– Не просто с судьей. А с большой буквы! О как! – Вова разлил по новой. – В интернате теперь дисциплина железная. Но чуть что, пацаны бегут не к тренеру за защитой, а к Шаману. Тот рассудит по справедливости, так что все будут довольны. Так что крестник твой теперь фигура ого-го. Не хухры-мухры. Ну будем!

– Будем!

Пошел пятнадцатый год. В интернате кормят хорошо, так что спасибо моим тренировкам, тело начало раздаваться. Плечи увеличились, нарастает мясо. Пока планирую дотянуть до получения паспорта, до шестнадцати. Дальше посмотрим. Насчет армии думаю. Надо оно мне или нет, непонятно. Так-то ничего страшного, но загонят как в прошлый раз на Новую Землю и чего я там буду два года без Черного делать? Лесные пути продолжают прогрессировать. Добиваю уже до Урала. Я там себе такое местечко нашел, красота. Речка неширокая и чистая. Светлый, спокойный лес. Где это точно, непонятно. Систем позиционирования еще нет, по крайней мере гражданских. Знаю только, что Урал, но где точно? Здесь я отдыхаю душой в редкие выходные дни. Ловлю рыбу, варю уху, валяюсь на травке. С охотой стараюсь не злоупотреблять. Только по необходимости. Все-таки мама была в чем-то права. Убийство теплокровных неприятно. Умом понимаю, что глупость это, но вот есть какое-то ощущение, не иначе атавизм из древних времен.

Вот и сейчас, валяюсь голый на песочке. Искупался в реке, наслаждаюсь покоем, думаю. Соревнования предстоят, как бы на проблемы не нарваться. Какой-то юношеский чемпионат, "Кожаный мяч" или что-то в этом роде. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Чего гадать заранее. Никогда этого не любил. Я натянул трусы и зашел в воду по колено. Так и кто тут у нас просится на обед. Смотри-ка хариус. Ну что же иди к папочке. Я проголодался, а картошка со специями у меня есть. На кухне выпросил. Они меня там любят. Все-таки непреходящая тема для женских пересудов. Да и статью я становлюсь неплох. А уж Черный и вовсе любимец пищеблока. Регулярно его сырком подкармливают.

Глава 9

Осень и зима пролетели в одно мгновение. Ничего практически из ряда вон выходящего не было. Зимой я стоял на воротах в хоккее. С той же эффективностью, но никаких чемпионатов не проводилось, все было тихо. Мне исполнилось пятнадцать. По такому случаю приехали родители. Рассмотрел у мамы пульсирующее пятно в районе желудка и не слушая возражений залечил. Оказалось, что у нее диагностировали какой-то язвенный колит. Моей новой способности оказалось безразлично, что за название хвори. Мама расплакалась, пыталась благодарить и каяться. Еле успокоил. Здесь и впрямь оказалось для меня самое лучшее место. Уехали. Душа не на месте. Когда у меня начнется, они автоматом окажутся под ударом. Как их из под него вывести, не знаю. Оставить как есть и махнуть рукой, больно и страшно.

Только сошел снег как начался юношеский футбольный чемпионат. И продлился до конца мая. Интернат занял третье место. Не будет преувеличением сказать, что это я занял третье место. Были команды игравшие значительно лучше. Но нам не забили ни одного гола. В результате мы недобрали очков. Мою игру на воротах явно заметили, было несколько ярких репортажей и очерков. Неприятности уже вот-вот должны были начаться, но тут случились каникулы. От спортивного лагеря я отказался, собрал свой рюкзак и шагнул за Урал. За зиму я неплохо потренировал лесные пути. Оказалось можно было шагнув на "путь" не сходить с него сразу, а осмотреться и выбрать точку финиша. Вот таким образом я и нашел небольшую деревеньку где-то в Зауралье.

…У коровника возились несколько женщин. Все как одна в выцветших платьях до колен и резиновых сапогах. Женщины вилами перекладывали траву с тракторного прицепа на ленту транспортера. Та тарахтя утаскивала зеленый груз куда-то внутрь. Возле работающих остановился молодой парень. Был он одет в просторную брезентовую одежду и тяжелые ботинки.

– Добрый день, – поздоровался он, – бог в помощь.

– И тебе не хворать, – одна из работниц воткнула в землю вилы и с наслаждением распрямилась, – куда путь держишь?

– Работу ищу, – парень отвечал открыто и не стесняясь. – На лето. Возьмете? Я смотрю с мужиками у вас проблема?

– Да есть тут один. Под забором спит. Ты-то как по этому делу?

– Не пью. – Открестился парень, – рано мне пока. Да и не люблю я это дело.

– Ты ж городской, – остальные бабы тоже побросали работу и подошли ближе, – небось зарплату попросишь…

– Да нет, – пришелец засмеялся, – кормить будете? А денег не надо мне. Я отдохнуть хочу здесь. Душно мне в городе.

– Ну если так, то можно попробовать. Как тебя звать величать-то?

– Зовите Шаман, я уже привык.

– А чего это Шаман… – Начала было одна из теток и осеклась, на плечо парня опустился здоровенный черный ворон…

Поначалу орудовать вилами было неудобно и непривычно, но я быстро вошел во вкус. Мозоли наработанные на спортивных снарядах защищали ладони вполне приемлемо. Плечи налились тяжестью, это оказалось невыразимо приятно. Эта работа оказалась именно тем, чего мне и не хватало все последнее время. Я разделся до пояса и продолжил воевать со свежим сеном. Бабы некоторое время за мной смотрели, потом разбрелись по своим делам. Спустя час сено кончилось и пришлось искать себе работу. Я вошел внутрь коровника и остановился. В нос ударил тяжелый запах немытых коровьих тел и застарелого навоза. Походил по помещению, нашел сваленные в угол инструменты и скрученный шланг. Обнаружился и кран с водой. Так что до вечера я драил коровник. Начал с дощатого прохода. Грязь на нем слежалась в камень. Прервался лишь однажды. Увидел, как какой-то заросший бородой неопрятный мужик ищется в моих вещах. Пришлось сделать внушение.

Мужик принялся орать и махать руками. На крик примчались давешние тетки и визгливо насели на бородатого. Тот махнул рукой и гордо удалился. Как оказалось, это и был штатный скотник. К вечеру меня определили на постой к одинокой бабушке Авдотье. Постелила она мне в сенях, домик у нее был крошечный. Было невыразимо приятно лежать на лавке, слушать скрипы и вздохи старого дома. Тело приятно гудело. Это была какая-то другая усталость. В отличие от спортивной, эта вызывала не боль в мышцах, а наслаждение. Так улыбаясь я и заснул.

Наутро продолжил приводить в порядок коровье жилище. Отдраил в первом приближении пол и дощатые перегородки, выгреб на улицу окаменевший навоз. Теперь можно было заняться и контингентом. Коровы млели под моими руками, я нашел скребок и чистил и мыл теплые бока. Буренки тыкались мне в руки теплыми губами, бурчали благодарности и подставляли бока под струи воды. По ходу помывки я их подлечивал. К счастью никаких заболеваний у копытных не было. А мелочи устранял сразу и быстро. Всевозможные паразиты, лишаи и потертости, все уходило под моими руками в небытие. Пришедшие на вечернюю дойку бабы попросту остолбенели.

– Так, – нарушила потрясенное молчание одна из них, – Макара сюда пускать нельзя. Опять все только засрет и изгадит.

Через неделю выяснилось, что и надои увеличились. Тетки получили премию и нас с бабушкой Авдотьей завалили гостинцами. Хозяйка моя оттаяла и мы зажили душа в душу. В свободное время я хлопотал по хозяйству. Укрепил забор, починил крыльцо. Домик немного покосился от времени, но домкратить я побоялся. Опыта в этом у меня нет, а последнее что хотелось, так это развалить бабушке ее избушку.

Лето катилось к концу, а покидать Захарьевку мне категорически не хотелось. Но и просо исчезнуть показалось неправильным. В конце июля перешел коротким путем в Нескучный сад и позвонил из автомата родителям. новости были неутешительными. Меня искал некий спортивный генерал, куратор ЦСКА. Решил прибрать к рукам ценный, подающий большие надежды кадр. Извел родителей своими подозрениями, все не верил, что те не знают где я. Сказал передать этому типу, что к первому сентября вернусь в интернат. И перешел обратно. За ужином обратил внимание, что бабушка Авдотья какая-то грустная. Поинтересовался в чем дело?

– В храме была, – старушка вздохнула тяжело, – не помогает больше. Порченая я наверное…

– Бабуль, – я собрался с мыслями, – выслушаешь меня?

– Выслушаю конечно, чего ж не выслушать.

– Бабуль, ты как в храм входишь, да на лик Спасителя смотришь, чего чувствуешь?

– Ну так вестимо благодарность ему, что нас всех спас, муки на себя принял…

– Нет уж. Давай-ка по человечески разберемся, по простому. Ты если в лес пойдешь по грибы там, или по ягоды, да человека найдешь израненного, в крови всего, что делать будешь?

– Ну помогу понятное дело, перевяжу, за помощью сбегаю, ежели сам идти не сможет…

– Но почувствуешь-то что? Увидя бедолагу окровавленного.

– Жалость конечно, сочувствие. Где же он так поранился-то?

– Так что же ты Спасителя не жалеешь? Вот же перед тобой. Муж израненный и окровавленный, а?

– Эпс, – бабушка смотрела на меня широко открыв глаза, – прав ты отрок, как есть прав…

– Так ты еще вместо помощи ему, ешь его тело и пьешь его кровь. Вот скажи сама по человечески, это правильно? Он этому учил?

– Но ведь…

– Выдумки это все поповские. Что бы стадо людское в повиновении держать. И причастие и крест. Вас же попы рабами божьими кличут, а себя пастырями, пастухами то есть. А кого пасут пастухи знаешь? А Христос, между прочим, окружающих его людей ни рабами, ни баранами не называл. Братьями звал, да сестрами. И крест на себе не носил, ибо не его это знак.

– А каков же его знак Мишаня?

– Рыба.

– Скажи, откуда ты все это знаешь? Ты так уверенно рассказываешь…

– Так приходил он к моему костру. Говорили мы с ним. И другие приходили. Но он из них всех самый несчастный. Сидит в своем чертоге один одинешенек. А люди, что молитвы в церквях возносят, молятся-то не ему. И не с ним говорят они. А с кем-то иным совершенно, придуманным. Горько ему и одиноко. Он-то мечтал повести людей в новый, другой огромный мир. Даже придумал, как это сделать. Единомышленников собрал, ритуал приготовил. Вот только сорвалось у него все. Один всего слабый духом оказался, и все. Все пропало. И с тех пор человечество катится в пропасть. Катилось то есть. До последнего времени.

– А что сейчас произошло?

– Я. Катится больше некуда. Дальше пустота.

Глава 10

Я сидел у малышей, раздавал гостинцы. В основном это были ягоды и лесные орехи, когда меня позвали к директору интерната. Началось, понял я и пошел. У дверей кабинета маялись два лейтенанта. Здоровые ребята, отметил я про себя, косая сажень в плечах и румянец во всю щеку. Постучался и вошел.

Директор нашелся за своим столом, а в кресле для посетителей расположился толстый вальяжный тип в генеральских погонах.

– Вот Миша, это… – начал было директор, но тип прервал его барственным жестом.

– Повезло тебе парень, – генерал говорил покровительственно и важно, – будешь теперь за Армейский Клуб играть. А там…

– Не интересует. – Я посмотрел на типа в упор. – Еще что-нибудь?

– Ах ты щенок! Не интересует его! – Генерал распалился не на шутку, – пойдешь как миленький и будешь делать, что скажут. Лейтенант! – В дверь просунулась голова одного из торчавших снаружи, – в машину его.

– Ну что? – Лейтенант смотрел с усмешкой, – сам пойдешь?

– Сам.

– Ну то-то, – толстый генерал обрадованно заулыбался, – да ты не бойся, у нас…

Я перестал прислушиваться, шел по коридору чувствуя спиной шаги конвоиров и постепенно прибавлял шаг. В одной из дверей увидел лицо Олега. Он смотрел на меня напряженно и вопросительно. Я едва заметно покачал головой. Олег увидел и расслабился. К концу коридора мы двигались уже довольно быстрым шагом. Плотной группой прошли двери. Внизу, у ступеней стояла черная волга с антенной. Водитель торчал снаружи и уже открыл заднюю дверь. Правый лейтенант из-за спины протянул руку и открыл дверь машины шире. Пора!

Я чуть присел и с разворота залепил летехе кулаком под мышку. Какое счастье! Наконец-то можно было не сдерживаться. Припечатал дверцей машины водителя и треснул его головой об крышу волги. Затем скользнул ко второму лейтенанту. Тот еще только глазами хлопал, когда мой кулак впечатался ему в середину груди. Под хруст костей бедолагу снесло в сторону. Я повернулся ко входу. На средней ступеньке в странной позе раскорячился тип. Похоже он хотел побежать в разные стороны одновременно.

– Ну что генерал, – спросил я его весело, – по морде давно не получал?

Только сейчас, глядя из окна первого этажа на улицу, где развернулось побоище, Олег осознал насколько Шаман превосходит его. Он считал себя хорошим бойцом, но то что произошло сейчас на улице… Временами Шаман попросту исчезал из поля зрения. Когда все закончилось и генерал осел на ступенях неаппетитной кучей Олег выпрыгнул наружу.

– Скажи Шаман, а ты человек?

– Не совсем, – тот смотрел как-то виновато. – И вот еще что. Если вдруг будет нужда, зайди в лес и позови меня. Не обещаю, что приду тотчас, но услышу точно. – Шаман повернулся в сторону окон, где густо торчали головы ребятни и неожиданно низко поклонился, – не поминайте лихом.

– Итак товарищи, что мы имеем на данный момент? Начнем с товарища капитана.

– Сигнал поступил из подмосковной спортивной школы-интерната номер… Подросток-учащийся крайне жестоко расправился с группой военных. Те прибыли с целью перевести перспективного парня в интернат ЦСКА. По свидетельству директора интерната фигурант энтузиазма не проявил и его попытались забрать силой. Тот сделал вид, что смирился, дал вывести себя на улицу и там, возле ожидающей машины дал бой. Расправа была крайне жестокой. Все пострадавшие сейчас в больнице. Легче всего отделался генерал Карпов. Фигурант убыл в неизвестном направлении.

– Кто следующий? Вы товарищ полковник?

– Так точно. Мы провели работу с учащимися интерната. Фигурант, кличка Шаман, пользовался непререкаемым авторитетом у учеников и у преподавательского состава. В среде учащихся выполнял функции третейского судьи. Разруливал конфликты, проводил воспитательную работу. Младшие ученики его боготворят. Анализ его подарков, ягод и орехов помог установить, что собраны они в районе Урала. Судя по всему именно там он и проводил лето. Тем не менее зафиксирован его звонок родителям, сделанный в конце июля из телефона-автомата в районе Нескучного сада. Не зафиксировано никаких попыток купить билеты на транспорт следующий на Урал. Одинокий подросток не был замечен ни в железнодорожных кассах, ни в кассах авиаперевозок.

– Мы нашли место, где он проводил лето, – в разговор вступил еще один участник совещания, моложавый старший лейтенант, – это деревня Захарьевка, Н…ой области. Деревня входит в животноводческий совхоз, имеет коровник. Именно там и работал фигурант, скотником. Про этот коровник, год назад собирались писать фельетон, приезжал журналист областной газеты, фотографировал. Материал в набор не пошел, но сохранился в архиве. Вот так этот коровник выглядел год назад, – старлей передал снимки. – А вот так он выглядит сейчас.

– Ничего себе, – руководитель совещания, генерал пялился на фотографии открыв рот, – еще что-нибудь?

– Так точно. Коровы необычайно ухожены и здоровы. И явно поумнели. По крайней мере штатного скотника едва не затоптали. Ему пришлось несколько часов просидеть на стропилах. Еще, хозяйка дома где проживал фигурант, Авдотья Захаровна Фомина, тысяча девятьсот третьего года рождения называет своего постояльца не иначе как, Хозяин Леса. С ней на днях приключился странный казус. В районном храме на нее сошло "благодатное сияние". Бабушка внешне помолодела вдвое, назвала батюшку мракобесом и вруном. Благодарит во всеуслышание своего постояльца. Дескать он открыл ей глаза, как и главное кому надо правильно молиться. Мы поговорили с Авдотьей Захаровной. Вот протокол беседы.

– Так, – генерал профессионально быстро просматривал бумаги, – что мы имеем в сухом остатке?

– Разрешите мне, – слово взял полковник, руководитель группы, – фигурант, Семенов Михаил Викторович, тысяча девятьсот шестьдесят второго года рождения. Семья, мать Семенова Валерия Борисовна медицинская сестра по образованию, работает лаборанткой. Отец Семенов Виктор Иосифовович. Инженер – станкостроитель. Имеется младший брат, Дмитрий. Моложе фигуранта на шесть лет. Факты биографии в отдельной папке, можно ознакомится. На данный момент. Фигурант обладает огромной, можно сказать нечеловеческой силой. В возрасте десяти лет, по просьбе тренера, во время демонстрации удара в полную силу порвал боксерский мешок со смесью песка и опилок. Обладает феноменальной скоростью и реакцией. С детства легко ладит с животными. Опять-таки с детства его сопровождает ворон. Кличка Черный. По свидетельству очевидцев, ворон не ручное животное, но друг фигуранта. По заключению психолога группы, фигурант демонстрирует поведение и реакции свойственные взрослому, зрелому человеку. Наиболее комфортно чувствует себя в лесу. По неподтвержденным данным способен перемещаться на большие расстояния практически мгновенно. Способность эта явно развивается. На данный момент местонахождение неизвестно.

– Резюмирую, – генерал отложил бумаги, – находиться может где угодно, хоть в Америке. Если, как вы говорите, он освоил перемещение на тысячу километров, то в десяток таких "шагов" он достигнет Камчатки, а там через Берингов пролив и пишите письма мелким почерком. Тем более, – руководитель пошуршал бумагами, – вот. Легко усваивает языки, английским и немецким владеет. – Генерал поднял голову и обвел всех присутствующих тяжелым взглядом, – это новая сила товарищи. И мы, как минимум, должны выяснить, цели фигуранта. Оптимально было бы пообщаться, понять что ему надо…

– Разрешите, – давешний капитан поднял руку, – при общении с учащимися интерната всплыл интересный нюанс. Олег Бушуев, неформальный лидер, боксер-разрядник и приятель фигуранта сообщил, что перед уходом Шаман сказал следующее, цитирую: "Если вдруг будет нужда, зайди в лес и позови меня. Не обещаю, что приду тотчас, но услышу точно." Фигурант не просил сохранить эти слова в тайне и Олег рассказал нам.

– То есть Шаман оставил нам возможность связаться с ним. Весьма предусмотрительно, ничего не скажешь. Товарищ полковник, – руководитель посмотрел на старшего следственной группы, – займитесь этим. Привлеките этого Олега.

– Есть. Рассматривать силовое прикрытие, попытку захвата?

– Ничего! Если он и вправду "Хозяин Леса", то любую вашу засаду он расколет на раз. Но доверие мы потеряем. Конечно уничтожить его мы сможем, но что нам это даст? Мы не узнаем ничего и возможно тот, кто стоит за фигурантом будет действовать по другому. Нет, никакого риска. Максимальная лояльность и дружелюбие. Сейчас, на данном этапе, нам нужна информация. Как воздух нужна.

Глава 11

Олег уже охрип взывая в лесу и появление знакомой фигуры на опушке воспринял с нескрываемым облегчением. Шаман еще больше раздался в плечах и заматерел. К уже знакомому облику добавился просторный брезентовый плащ и свитер грубой вязки. Он подошел к Олегу и прошептал: "Извини". Потом повернулся к сидящему на пеньке мужчине. Тот, одетый в ветровку и походные штаны, при приближении Шамана встал и спросил с легкой, едва уловимой иронией, – Поговорим?

– Конечно, – я уселся на поваленное дерево. Мужчина на свой пенек.

– Итак, – собеседник посмотрел внимательно и цепко, – кто вы такой? Вы не Михаил Семенов, верно?

– Ошибаетесь, – я присмотрелся к собеседнику. Немолод, уверен в себе, умеет вести разговор… – Товарищ… Думаю полковник, верно?

– Верно. Полковник Иванцов, комитет, управление "Т".

– Хорошо что не "Ы". – Посмеялись, – так вот, я именно Михаил Семенов, просто одну жизнь я уже прожил, довольно-таки никчемную и не слишком длинную. Теперь же проживаю ее снова.

– Вот оно что, – полковник задумался на мгновение, – и что же явилось условием для повторения, так сказать, пройденного материала?

– Знаете что, давайте я вам вкратце, в двух словах опишу ситуацию, а там вы уже решите, какие вопросы наиболее актуальны. Согласны? Тогда главная новость для вас заключается в том, что окружающий вас мир это не то, чем вы привыкли его считать. Я для простоты называю его Колыбелью. В космогонию сейчас вдаваться нет желания, в одну из будущих встреч пригласите кого-нибудь из ученых. Пока же главное для вас заключается в том, что задача Колыбели, это воспитание разумных рас. Человечество далеко не первая раса нашей Колыбели. И не последняя. Предназначение для каждой очередной расы одно и тоже. Развиться настолько, что бы покинуть прародину и выйти в большой мир. Условие одно, группа покидающих Колыбель должна быть достаточна для восстановления численности. Для людей это будет приблизительно триста человек. Каждой расе отводится срок в двести тысяч лет. Цикл. Циклы частично могут накладываться друг на друга.

– То есть перед нами…

– Совершенно верно, были атланты. Люди тогда уже имелись и явились свидетелями завершения предыдущего цикла. Атланты уходили на технике. Собственно всемирный потоп с затоплением атлантиды был отдачей при старте. Вобщем-то способ не слишком важен. Одни уходили на технике, другие с помощью колдовства или магии, третьи строили порталы… Принцип не важен, важен результат.

– А мы?

– Цикл человечества подходит к концу. И похоже, что к бесславному концу. Время на исходе, а результата нет и не предвидится.

– Скажи Шаман, какова твоя роль во всей этой эпопее?

– Я по сути просто исполнительный механизм Колыбели. Моя задача минимизировать потери при окончании одного цикла и поспособствовать благополучному началу следующего.

– Какие у нас перспективы?

– Ну вариантов всего два. Либо предназначение все-таки будет выполнено и часть населения уйдет. Остальные тихо и мирно доживут оставшееся время. Постепенно упадет рождаемость и человечество попросту кончится. Либо второй вариант. Предназначение исполнить не удастся. Тогда все тоже самое, но в более жестком варианте. Падение рождаемости, эпидемии, локальные войны, конец. Просто человечество накопило избыточный военный потенциал и возможны тотальные разрушения природы. Это не слишком фатально, за пару тройку тысячелетий природа восстановится, но будет впустую потеряно уйма времени. А как раз время и является для Колыбели наиболее ценным ресурсом. И именно для минимизации этих потерь я и был призван.

– Куда не кинь, всюду клин. Безрадостное будущее ты нарисовал нам.

– Потому что вы мыслите неверными категориями. У вас во главу угла поставлено личное благополучие и долголетие. Зато проблемой выживания вида не озабочен никто. После нас хоть потоп, верно?

– Скажи Шаман, если тебя убить, что-нибудь изменится? Как прореагирует эта твоя Колыбель?

– Да откуда же мне знать. Для человечества ничего не изменится. Возможно она призовет другого, возможно нет. Вам о другом надо думать. Времени осталось всего ничего. Я войду в полную силу лет эдак через пятнадцать. Используйте это время с толком. Впрочем насколько я знаю вас, людей, никто и не почешется…

– А не хочешь эти пятнадцать лет провести с нами, помочь там чем-нибудь, поспособствовать.

– Не хочу, у меня и своих дел полно. Впрочем будет нужда, зовите. Буду в лесу, услышу.

– О-хо-хонюшки, – генерал отложил машинописную запись беседы и в упор посмотрел на руководителя группы, – почему на встречу вы решили пойти самостоятельно?

– Я посчитал себя наиболее подготовленным…

– Полковник! У вас образование какое? Школа КГБ? Профильные курсы? И что в результате? Пшик. Вы же администратор, по сути дела руководитель. В результате фигурант ошеломил вас своей информацией в первые же минуты и вы не задали по настоящему важных вопросов? Космогония не важна? Да это же самое важное и есть. Если отставить в сторону эти байки про атлантов и колдовство. Как устроена граница области, которую фигурант называет Колыбелью? Каковы ее размеры? Как работает управляющий механизм? Почему вы не послали на встречу аналитика? На худой конец психолога? Я крайне недоволен вами. Крайне. Вы отстранены до выяснения обстоятельств. Я подберу другого руководителя группы. Свободны!

Я шел по обочине лесной дороги. Интересные места и природа интересная. Я все-таки решил посмотреть Америку. Ни в одной из своих жизней я тут не был, и наверное зря. Весь прошлый месяц я не торопясь пересекал Дальний Восток. Спешить было некуда и я двигался спокойно, не спеша. Подолгу останавливался в красивых местах, погостил у ненцев. Полечил больных детей, с медициной в тех краях не очень. Деньги брать не стал, в лесу они лишние, тогда мне подарили шикарный охотничий нож. Тут уж я не устоял. Потом перепрыгнул Берингов залив и двинулся на юг. Канаду проскочил быстро, природа красивая, но не слишком необычная. Сейчас рассматривал красоты Южной Дакоты. Одновременно решая что делать дальше. Центр Соединенных штатов занимает пустыня и туда мне соваться резона нет. Все эти штаты Невада, Юта и им подобные. Стало быть стоит забрать поближе к морю. Там-то с лесами попроще будет. Вопрос лишь куда податься. На запад или на восток. В это время я услышал звук работающего автомобильного мотора. Из-за поворота вырулила длиннющая машина с панелью маячков на крыше и остановилась неподалеку от меня. Хлопнули дверцы и на дорогу выбрались двое полицейских в зеленоватой форме, в поясах с кобурами и кучей блестящих штуковин.

– Кто такой? Что здесь делаешь? – пролаял один из служителей закона.

– Школьник, гуляю – я старался отвечать односложно.

– Документы!

– Откуда? Я несовершеннолетний. – Обострять не хотелось, но все шло именно к этому.

– Проедешь с нами.

– Я что-то нарушил?

– Нет, но… Фил давай!

Один из полицаев навел на меня пушку, а второй двинулся по дуге доставая наручники. Неожиданно громкий "Кар" заставил их вздрогнуть…

Полицейский офицер Крэб с трудом продрал глаза. Судя по ощущениям он сидел, привалившись спиной к дереву. Руки были заведены назад и скованы позади этого самого дерева. Он покрутил головой. Фил нашелся рядом в аналогичной позе. Прямо перед ним, на их полицейской машине сидел здоровенный черный ворон. Расположилась птица прямо на проблесковом маячке. Ворон встретился взглядом с полицейским и громко каркнул. В поле зрения вошел давешний парень. Он присел на корточки и негромко спросил.

– Так все-таки, что именно я нарушил?

– Да теперь-то уже много чего, – говорить было немного некомфортно, челюсть двигалась с трудом.

– Это понятно. – Парень улыбнулся, – но до того. Почему вы решили меня задержать?

– Прошла информация о ком-то с твоими приметами. Рекомендовали оказывать содействие.

– Ваше поведение не похоже на содействие. – Полицейский пожал плечами, – вот тебе и байки про "холодную войну". А взаимодействие-то налажено неплохо…

Я зашел офицеру за спину и сказал: "В этих местах пробуду еще несколько дней. Если кто-то пожелает встретиться, пусть приходят сюда и позовут Шамана". Потом расстегнул ему наручники и свистнул Черному. Пора было озаботиться ужином. Проголодался.

Глава 12

– Ну вот товарищи, – генерал обвел собравшихся веселыми глазами, – проявился Шаман. В Америке, в штате Южная Дакота. Мы им большую часть материалов отправили, советовали не мешать, если он у них объявится. Ну он и объявился. Местные полицаи попытались невзирая на инструкции его задержать. А Шаман паренек резкий…

– Живые хоть? – поинтересовался кто-то.

– Живые, – генерал хмыкнул, – он их в "мягком" варианте уработал. Провел экспресс-допрос. Устроил встречу с тамошними шишками. Сообщил в общих чертах тоже, что и нам и попросил ближайший год не беспокоить. Занят будет мол. Поэтому указание всем. Отслеживаем странности по всему миру. Интересно же, куда он намылился.

В Америке мне понравилось, но пришлось возвращаться на Дальний Восток. Океан перепрыгнуть я пока не мог. А жаль, интересы мои лежали на юге, в районе Индонезии. Придется идти через Китай, Вьетнам и прочие тамошние края. Пока же я сидел на берегу небольшой речки где-то на Камчатке и думал. Вот не знаю я, так делать, или эдак. С одной стороны шансов у человечества нет. До две тысячи тридцатого года я тенденцию развития наблюдал своими глазами. Не выполнят они свое предназначение, однозначно. Слишком уж сильно люди на протяжении своей истории увлекались накоплением богатств и уничтожением себе подобных. Эксперимент с "homo sapiens" явно оказался неудачным. Все предыдущие расы имели некое ограничение. Гномы были привязаны к подземельям, эльфы к деревьям, да еще и не любым. Вампирам нужна была кровь, атлантам вода. Все они неистово стремились избавиться от своих ограничений, расширить собственные границы обитания. Человечество же задумывалось свободным и универсальным. И не вышло. В данном случае излишняя свобода навредила. Отсутствовал внешний стимул к развитию. С точки зрения Колыбели, переводить такой ценный ресурс, как время настолько бездарно, было попросту бессмысленно.

Оставалось решить лишь, что делать мне. Прямо Гамлет, усмехнулся я потроша рыбину на уху. Забить или не забить, вот в чем вопрос. Приближались восьмидесятые, а с ними и мрачные для этой страны пертурбации. Шансов у местных и так мало, а со всей приближающейся вакханалией и вовсе… А я, я еще не мог отстраниться и спокойно наблюдать со стороны за агонией огромного количества неплохого вобщем-то народа. Решено, предупрежу. А уж как они распорядятся информацией, не мое дело.

– Тащ генерал, – в кабинет просунулась голова секретаря, – Шаман проявился.

– Где?

– В Захарьевке. навестил Фомину, помаячил на глазах у наблюдателей и исчез.

– Вот что, – генерал принялся отдавать указания, – предупреди академика, нашего психолога в минутную готовность и машину. Поеду сам. Там место приготовили?

– Так точно. Установили легкую беседку. Дежурит пост. Может прикрытие?

– Не нужно. Выезжаем. Заберем академика и вперед. Интересно, что это ему вдруг поговорить приспичило. Собирался же вроде бы год пропадать.

Они сидели уже час. Академик, которому толком никто ничего не объяснил злился. Сорвали с важного совещания, приволокли в лес. Ждут непонятно чего. Он демонстративно покосился на часы и отпил из стакана минералки. Внезапно генерал встрепенулся.

– Идет, – хрипло произнес он. Впрочем никто не шел. Академик было открыл рот, что бы возмутиться, но тут из-за деревьев вынырнул огромный ворон. Описал круг над поляной и приземлился на перила беседки. Оглядел компанию одним глазом и негромко каркнул.

– Ну вот и Черный, – генерал улыбнулся, – а друг-то твой где?

– Здесь я, – от опушки леса подходил здоровенный парень в походной одежде цвета хаки. Особенно бросались в глаза брезентовый плащ и тяжелые ботинки. Он уселся за столик беседки и вопросительно посмотрел на генерала. Тот принялся представлять своих спутников. Начал с себя.

– Генерал И…ов, руководитель отдела "Т", комитет. Рядом со мной наш штатный психолог, капитан П…ин. Ну и академик Александров.

– О Анатолий Петрович, приятно познакомиться. Меня можно называть Шаман.

…– Сначала о том для чего я попросил встречи, – Шаман оглядел присутствующих, – я не был уверен, не уверен и сейчас, что поступаю правильно, тем не менее промолчать выше моих сил. Итак, коротенько о том что вас, товарищи ждет в ближайшем будущем. В восемьдесят втором умрет Брежнев, на смену ему придет Андропов. Через год скончается и он от почечной недостаточности. Генеральным секретарем выберут Черненко, по видимому как нейтральную фигуру. Тот тоже просидит меньше года, а вот потом к власти придет Горбачев. Михаил Сергеевич, сейчас он первый секретарь где-то в Ставрополье, если мне не изменяет память. И на нем СССР прекратит свое существование. В более поздние времена говорили, что все это происки Америки, но я судить не берусь.

– Таак, – генерал быстро что-то соображал, – Шаман, позднее сможешь уточнить кок-какие нюансы?

– Смогу, но я не так много знаю. В год смерти Брежнева я только вернулся из армии. А в девяносто втором, в самое тяжелое время удрал в Израиль. Так что…

– Хорошо. Об этом позже. Пока поговори с Анатолием Петровичем. Лично меня больше всего интересуют параметры Колыбели. Размер там, условия преодоления границы.

– Ну что же…

Поговорил я с ними и на душе полегче стало. Академик мне кажется так и не поверил. Впрочем это не мои проблемы теперь. Я им выложил все как на духу. Теперь ответственность на них. Мавр сделал свое дело, мавр может вымыть тело. Лично я двигаюсь на юг. Надо бы постараться не вылететь за лесные массивы. Мне всякие там Гоби или Тибет ни к чему. А джунгли нам по барабану, верно Черный? Как-то мой верный товарищ себя почувствует в дождевых лесах, вот вопрос. На Китай посмотреть все же интересно. Особенных изысков от тамошней фауны я не жду. Тамошнее население по-моему сожрало все относительно крупное. Но на панд глянуть хочется. Да и на красных панд тоже. Забавная должна быть зверушка. В любом случае мне надо на юг. Зацеплю краем Индию, а потом на острова. Моя цель Калимантан, Борнео по нынешнему.

Бруно пил утренний кофе на веранде лонгхауза в компании старейшины. Он уже несколько лет жил среди даяков и успел искренне привязаться к этому народу. Изучил их язык, принял многие обычаи, стал своим, насколько это возможно для чужака. Свое швейцарское прошлое он вспоминал все реже и реже. Тамошняя жизнь казалась тусклой и ненастоящей. Здешняя контрастной и яркой. Подошла молоденькая девушка с чайником в руках. Подлила в чашки горячего кофе. Колыхнула молодой упругой грудью. Бруно сглотнул непроизвольно. Девчонка засмеялась и ушла, покачивая стройными бедрами затянутыми в саронг. Бывший журналист погладил плечо. Туда ему вчера нанесли местную татуировку. Плечо все еще побаливало, но уже не сильно, терпимо. Сейчас он гостил у лонгваи. Каждое племя отмечалось своим рисунком на теле путешественника. Молодые воины зачастую возвращались из первого путешествия расписанные с головы до ног. По местным меркам Бруно взрослым не был. Он так и не предъявил старейшинам голову своего врага со свежей кровью на ней. А это был единственный способ стать полноправным мужчиной у даяков. Впрочем ему, как чужаку сделали скидку.

От кромки леса показался бегущий воин. В руке он нес ритуальное копье-трубку. На поясе висел крис. Воин явно был непростой. И тем не менее он бежал словно мальчишка. Остановился возле веранды и принялся говорить со старейшиной. Бруно уже прилично понимал местные диалекты, но тут была такая скорость, что он выхватывал лишь отдельные слова.

– В лесу чужак, странный. – Старейшина повернул свое лицо к швейцарцу. – Журо говорит удивительные вещи. Если хоть часть этого правда, то надо идти. Посмотреть на чужака, поговорить с ним. Ты с нами, друг мой?

– Конечно. – Бруно встал. Все-таки журналистское прошлое частенько напоминало о себе. Он почувствовал азарт, какого не было уже давно. Чужак, которого даяки не прирезали сразу и называют странным. На это определенно стоило посмотреть. – Возможно я пригожусь вам. Не исключено, что чужак говорит на одном из языков, что я знаю.

– И правда. – Лицо старейшины смотревшего скептически разгладилось, – в твоих словах, друг мой есть смысл. Выступаем. По словам Журо до чужака около трех часов ходу.

Глава 13

Бруно стоял на краю небольшой полянки и с изумлением выглядывал из-за спин даяков. Трехчасовая пробежка по дождевому лесу далась ему непросто, но все-таки он выдержал. Теперь же отдышавшись швейцарец таращился на прогалину и не мог поверить своим глазам. На поваленном дереве сидел молодой парень. Загорелый до черноты, это тем не менее со всей очевидностью был европеец. Грубые штаны цвета хаки, тяжелые ботинки, вот и вся одежда, что была на незнакомце. Выше пояса он был обнажен и под загорелой кожей перекатывались бугры мускулов. Рядом с ним оказалась свалена еще куча одежды. Но глаза приковывало другое. Возле юноши на стволе дерева восседал огромный ворон. У ног расположился леопард. Откуда-то сверху спустилась молоденькая самочка орангутана, положила на ствол дерева гроздь бананов и забралась к юноше на колени, обняла его торс своими длинными руками и доверчиво прижалась к груди. Парень пощекотал ее под ребрами и обезьяна басовито захихикала, не отпуская впрочем юношу из своих объятий.

Вперед выступил старейшина и заговорил с чужаком. Тот напряженно вслушивался в явно чужую для него речь. Бруно готов был поклясться, что даякского тот не знал. Тем не менее уже через несколько минут парень начал отвечать сперва редко, одинокими словами. Потом пошли целые связки слов, а уже спустя половину часа чужак бодро сыпал целыми предложениями. Журналист смотрел на это открыв в изумлении рот. Под конец старейшина поклонился пришельцу и повернулся к Бруно.

– Поговори с "Духом Леса" мой друг. Он родился где-то в твоих краях, вы должны найти общий язык. Потом расскажи нам. Швейцарец кивнул и сделал несколько шагов на поляну. Впрочем чужак его опередил.

– Вы же Бруно Мансер верно? Я слышал о вас.

– Но откуда? Я же еще ничем не прославился.

– У меня свои источники информации, – парень говорил по английски бегло, хотя и несколько академично. Похоже, что с носителями языка он общался немного.

…– Вот оно значит как все устроено, – бывший журналист смотрел в пустоту, – ведь чувствовал же, что этот бардак не может продолжаться бесконечно. Так что теперь, надо всем миром строить космический корабль?

– Ну не обязательно космический. Да и времени осталось маловато.

– А что, из этой вашей Колыбели можно выбраться как-то иначе?

– Конечно. На чистой технике уходили далеко не все. – Дух Леса, как его назвали даяки, ловко очистил банан и предложил рыженькой самочке. Та освободила одну руку и принялась с аппетитом его уплетать. – Да и у людей был опыт. Правда неудачный, но не потому что метод оказался неправильный. А скорее по внешним причинам.

– Что ты имеешь в виду?

– Иисус Христос разумеется. Он вовсе не призывал всех в рай. Глупо было бы предложить своим последователям помереть, не так ли? Он собирался вести людей в лучший мир при жизни. Даже ритуал придумал, помощников подготовил. Но не срослось. Один предпочел синицу в руке…

– А сюда ты каким боком?

– Обхожу дозором свои будущие владения. Почему будущие? Ну я в силу то еще не вошел. Так что пока осматриваю планету. Да и вот их хотел посмотреть. – Он погладил по спине свою красноволосую обнимашку, – все же основа следующей расы. Бруно, хотел спросить. Ты же собираешься здесь жить, на Калимантане?

– Скорее всего. Привык я к ним. Хорошие прямые люди, хотя и необычные. А что?

– Присмотри за этими рыжими красавцами. Здесь планируются лесозаготовки, а им без деревьев не выжить. А мне еще около десяти лет надо. Потом-то я и сам их смогу защитить.

– Вот с этим можешь быть спокоен, – швейцарец окаменел лицом, – я им устрою такую лесодобычу, на всю жизнь запомнят.

У даяков я задержался почти на два месяца. Учился у них владению кинжалом и коротким кривым мечом с костяной рукояткой. Много общался. Это были настоящие лесные люди с несколько жутковатыми на взгляд европейца обычаями, но прямые и честные. Потом завернул в Австралию, там это было рукой подать. И потихоньку засобирался домой. Тем более они меня звали. Время от времени приходил зов, я чувствовал. Лесные тропы мои продолжали развиваться и путь к родным осинам занял гораздо меньше времени. И вот она знакомая беседка. Собеседников лишь двое, давешний генерал и академик.

– С возвращением Шаман. – Генерал первым взял слово, – я смотрю ты неслабо загорел. Кстати, держи вот. – Он вытащил из кармана и положил на стол паспорт. – Твой это, твой. Забирай. Чем собираешься заняться?

– Да я еще и не думал в деталях. Поработаю где-нибудь к лесу поближе. Мне еще свои навыки развивать и развивать. Кстати о навыках, при первой встрече с тем полковником, он как-то скептически отнесся к словам о колдовстве. Вот я и решил вас побаловать. – Я достал из кармана плаща небольшую фляжку, – стаканы у вас тут я вижу есть. Вчера специально задержался, всю ночь варил. – Я разлил по стаканам красноватую мутную жидкость.

– Что это? – Академик брезгливо смотрел в стакан.

– Лекарство. Вам Анатолий Петрович я бы рекомендовал применить его по назначению. Не бойтесь, травить я вас не собираюсь.

Первым решился генерал. Осторожно отпил и прислушался к ощущениям. Лицо его разгладилось, глаза заблестели. Он допил остаток зелья из стакана и радостно посмотрел на меня.

– Ну Шаман, ты и правда шаман. Словно заново родился.

Следом решился и академик. С видом Сократа пьющего цикуту он отпил крошечный глоток, подвигал бровями и мгновенно опростал стакан. Схватился рукой за грудь и посмотрел вытаращенными глазами.

– Не болит, – сообщил он удивленно, – два дня ныло и болело, а сейчас все, как рукой сняло. Что это такое, молодой человек?

– Пращуры называли это "живой водой".

– Вы позволите? – Академик забрал у меня из рук фляжку, поболтал и убедился, что там есть жидкость. – Мы обязаны исследовать это. Возможно будет прорыв в медицине… Молекулярный анализ…

– Прорыва не будет, – не хотелось разочаровывать умного человека, но уж лучше сразу, – после, как вы говорите, молекулярного анализа максимум что вы получите, это ягодный взвар. Вкусный, но вполне обычный.

– Но почему?

– Я не даром упомянул колдовство. Вы что думаете, я всю ночь варил эту бурду? "Заговорить" можно и простую воду. И что тогда покажет ваш анализ?

– Слушай Шаман, – генерал смотре пристально, – откуда такие знания? Еще совсем недавно ты ничего такого не демонстрировал. На югах своих научился что ли?

– Да нет, не в югах дело. Просто… Да ладно, чего уж там. Связь с Колыбелью начала налаживаться. Вот знания кое-какие всплывают в голове понемногу.

– Тогда у меня к тебе вопрос. Тебе развиваться еще более десяти лет, как я понял, верно? И где ты собираешься эти десять лет сидеть, в лесу? С медведями и прочей живностью? Нет, я верю, что ты не пропадешь, но тебе самому такая перспектива кажется приемлемой?

– А у вас есть какие-то предложения?

– Есть, как не быть, – генерал заговорил с напором, – тебе же меньше чем через год в армию идти. Давай мы под тебя базу организуем. И нам польза и тебе удобство. Все-таки не в лесу под елкой сидеть, да лапу сосать. Как тебе вариант?

– На первый взгляд неплохо, – я обдумал идею со всех сторон, – если еще эта ваша база будет в лесу, то и вовсе хорошо. Вот только что вы надеетесь с меня получить? Свои способности я передать не смогу при всем желании.

– Не важно. Сумеешь подлечить нужных людей, уже отлично.

– Старичков ваших маразматических что ли? Вы учтите, поражения головного мозга практически не лечатся. Будет у вас маразматик с крепким телом, оно вам надо? Впрочем с дядей Леней я бы поработал. Легенда все-таки. Да и не впал он еще в полный аут. Так что есть надежда. Вот кстати, – я встал и обошел стол. Приблизился к академику, – Анатолий Петрович, будьте добры, расстегните рубашку. И майку поднимите пожалуйста.

После "живой воды" академик находился в благодушной прострации и подчинился без возражений. Я приложил засветившуюся руку к его немного дряблой груди и сосредоточился. Неожиданно Александров глубоко вздохнул и задышал полной грудью. Лицо его порозовело.

– Запустили вы себя, товарищ академик, весьма запустили. Я вам сердце поправил, органы немного почистил. Но вы все-таки давайте тоже, хотя бы немного помогите своему телу. Я вам позже покажу утренний комплекс упражнений. Времени занимает всего полчасика, а энергией заряжает на весь день…

– Так что Шаман, мы договорились? – Генерал смотрел вопросительно.

– Ну давайте попробуем. Может и получится у нас…

Глава 14

Сложно сказать на что я надеялся соглашаясь на сотрудничество с властями. Скорее всего я просто подсознательно страшился десятилетнего одиночества. Да и теплилась надежда, что в этот раз удастся пустить историю по более мягкому, щадящему пути. Начиналось все неплохо. Базу разместили в костромских лесах. Кое-кто даже называл здешние леса "южной тайгой". Использовали заброшенный егерский пункт. Добавили к нему еще несколько домиков. Все это великолепие обнесли колючкой и знаками с грозными надписями. Мне там понравилось. Лесные деревья при обустройстве не тронули и домики попросту терялись среди них. Приехала команда врачей. Меня облепили датчиками и проводами, заставили бегать и приседать. Исписали несколько тетрадей и убыли восвояси. Я неплохо сошелся с местной охраной. Вместе занимались по утрам физической подготовкой. Уж не знаю, какие были у них инструкции, но мне они не докучали. Я же все больше времени проводил в медитации. Связь с Колыбелью крепла день ото дня. Голова попросту пухла от новых знаний.

Первое время генерал приезжал довольно часто. Иногда вместе с академиком. Мы вели беседы, но то раза к разу на лице ученого проступало все более явное недоверие. Потом генерал приезжать перестал. К Брежневу меня так и не пустили, лекарские способности оказались невостребованы. Я по временам отлучался, но старался не пропадать более чем на несколько часов. Такова была договоренность и нарушать ее без весомых причин я не хотел. Тем временем дальность "лесных путей" продолжала нарастать. Как раз в свои отлучки я и тренировал эти самые "пути". К концу восемьдесят первого года удалось "шагнуть" на Аляску. Чувствовалось, что уже не за горами момент, когда я смогу перемещаться по любым лесам планеты. Также прорыв случился и в целительстве. С подачи Колыбели начал видеть фрагменты генетического кода. Экспериментировал на лесных грызунах, потом выпускал их на волю. Старался только работать без свидетелей.

В начале восемьдесят второго неожиданно приехал академик. Был он как-то непривычно бодр и весел.

– Ну что Шаман, как жизнь молодая? Не надоело еще проедать народные деньги?

– ?

– Приятеля твоего, генерала отстранили. Слишком уж он проникся твоей ахинеей.

– Как здоровье ваше, Анатолий Петрович?

– Нормально у меня все со здоровьем. Только ты-то здесь причем? Это мое крестьянское происхождение сказывается, да наша передовая советская медицина. Кстати и Леонид Ильич себя очень прилично чувствует.

– Ну что же, рад за вас с товарищем Брежневым. Могу я спросить о цели вашего визита в таком случае?

– Скажи Шаман ты знаком с таким понятием, как "бритва Оккама"?

– Разумеется. А что?

– Ну и как тогда ты объяснишь свое шарлатанство? Ладно генерала ты увлек своими речами, но я-то человек науки…

– Да никак не буду объяснять. Вижу вы себе составили мнение и поверили в него. А переубеждать верующего человека занятие, как минимум, бессмысленное.

– Вот ты как заговорил. – Академик поднялся и направился к двери, – охране насчет тебя даны четкие инструкции. Надеюсь ты не попытаешься бежать.

– Да нет, зачем же. Я уж досмотрю этот фарс до конца.

– Интересное ты слово подобрал Шаман. Фарс. Ну что ж…

– Анатолий Петрович, возьмите прощальный подарок.

– Ну и что это, – академик принял небольшой листок бумаги и несколько брезгливо осмотрел его. – Что это за даты, десятое ноября тысяча девятьсот восемьдесят второго года и двадцать шестое апреля восемьдесят шестого. Что я должен с этим делать?

– Да не волнуйтесь вы так. Просто запомните их, а когда время придет, вспомните сегодняшний разговор. Не смею вас более задерживать.

– Странно, обычно шарлатаны с пеной у рта доказывают свои бредовые идеи. Впрочем уже завтра с этим будут разбираться другие, более компетентные товарищи. Мне же недосуг терять время. Прощай Шаман.

– Прощайте Анатолий Петрович.

День выдался суматошный, один ученый совет стоил уймы нервов. распределяли финансирование на перспективные исследования. Ученая братия ломала копья и срывала глотки в попытках доказать важность именно своей темы. Потом шли посетители потоком. Наконец дела закончились и можно было собираться домой. Неожиданно заглянул секретарь.

– Вас просят подъехать в комитет, Анатолий Петрович.

Приглашение это было не из тех, которыми можно манкировать и скрепя сердце академик поехал. В знакомом здании на Лубянке его без задержек провели в один из кабинетов. Там при виде входящего вскочил из-за стола моложавый полковник. Усадил в кресло, оценил усталый вид гостя и распорядился подать чаю.

– Скажите, я здесь по поводу Шамана? Он что-то рассказал?

– Видите ли в чем дело. – Полковник смотрел с каким-то странным выражением, – поговорить с Шаманом нам не удалось. Его должны были доставить около десяти часов утра, но уже в девять с нами связались конвойные. Одна из машин, а именно волга с Шаманом и сопровождавшими его солдатами исчезла прямо с дороги. Там крутой поворот, деревья подступают вплотную, густая тень. Две волги сопровождения прошли нормально, а третья, средняя исчезла. Сначала грешили на аварию, обыскали все кусты и обочины, но нет, словно сквозь землю провалилась.

– И что, так и не нашли? – Академик размачивал в чае каменной твердости сушку, но слушал внимательно.

– Нашли. Оповестили все службы по стране, отслеживали все странные сообщения и часа два назад нашли.

– И где же?

– На Енисее. На берегу. Рядом с местом впадения Подкаменной Тунгуски. Повезло в общем. Местные там летели на вертолете, заметили дым костра, снизились и уже тогда обнаружили машину увязшую в снегу по самую крышу. Никаких дорог там нет, да и время зимнее, снегу навалило… А тут, прямо на опушке леса, посреди снежной целины, такое явление…

– Вот черт, – ученый выглядел словно шарик из которого выпустили весь воздух.

– Ну мы и решили с вами поговорить. Генерал И…ов говорить с нами отказался, обиделся. Впрочем его можно понять. Остались только вы Анатолий Петрович. Вы утверждали, что этот Шаман ловкий шарлатан и мошенник. Однако в свете открывшихся фактов… Вы можете как-то прокомментировать услышанное.

– Да что тут комментировать! Я не знаю, понимаете вы, не знаю! Именно в силу рода своих занятий я не могу ему верить. Иначе грош цена мне как ученому.

– Но ваше самочувствие улучшилось именно после встречи с Шаманом. Свидетели рассказали, что он водил по вашей груди светящимися ладонями, не так ли?

– Ну да. Было такое. Но я убедил себя, что попросту выздоровел. А его светящиеся руки были ловким трюком мошенника. А теперь выходит, что это не он мошенник, а я дурак. Отмахнулся от важного, предпочел не заметить, человека хорошего подставил. – Академик сгорбился в кресле, зажав руки между колен, – люди то живы?

– Живы. Водитель правда разбил голову об рулевое колесо. Но ничего страшного. Скажите Анатолий Петрович, где может быть сейчас Шаман и как с ним связаться?

– Где, не имею ни малейшего представления. Два года назад он говорил, что способен перемещаться по лесам тысячекилометровыми "шагами". Но также упомянул, что эта его способность развивается. И судя по тому, что сегодня случилось, не врал. Кроме того, достоверно известно, что он по крайней мере однажды был в Америке. Встречался там с какими-то чинами и рассказывал свою бредовую историю. Насколько там ему поверили, неизвестно. Связаться с ним можно просто позвав по имени в лесу. Он говорил, что услышит свое имя в любой части планеты, при условии, что и сам будет находится среди деревьев. Правда я далеко не уверен, что он откликнется теперь.

– Очень странно. – Полковник двумя руками яростно чесал голову, – да ну, не может быть…

– О чем вы, товарищ полковник?

– Да так, мысли вслух. Вот посудите сами. Американцы ни шатко ни валко, разрабатывают программу "Вояджер". Разработка идет несколько лет, без спешки, тщательно. И вдруг ни с того ни с сего в режиме аврала завершают подготовку и запускают сначала один, а затем и второй аппарат. Мы все никак не могли понять, что же там у них случилось. Но теперь, после ваших слов… И по времени удивительно совпадает.

– Значит они ему поверили, – академик смотрел на визави огромными круглыми глазами, – если Шаман был прав и мы живем в небольшом замкнутом пространственном пузыре, то траектория этих аппаратов будет отклоняться от прямолинейной.

– Ну поверили или нет неизвестно, но по крайней мере решили проверить то, что в принципе проверить можно. А не отмели бездумно, как бред по определению. – Полковник посмотрел на ученого. Тот сидел красный, как нашкодивший мальчишка.

Глава 15

Калимантан встретил теплым дождиком и радостью встречи. Словно после долгого отсутствия вернулся домой в семью. К любящим родственникам. Это восхитительное чувство единения. В Сибири оно тоже было, но не такое яркое как здесь. Был я один. Черный остался в Захарьевке, пестовать младенцев. Был он уже не молод, и не так легок на подъем. Все равно правда рвался со мной, но я настоял, что ему стоит поберечь себя. Попросил бабушку Авдотью подкармливать друга, а теперь тосковал. Впрочем место на плече долго не пустовало. Стоило лишь остановиться на минуту отдохнуть, как с дерева на плечи шлепнулась приличных размеров змея. Сходу я не рассмотрел кто это, потом мы пообщались и выяснилось, что в качестве спутника меня выбрала кобра. Она обмоталась вокруг шеи на манер свободного кашне, положила голову мне на плечо и мы потопали дальше. Я все думал, как бы ее обозвать. В голову ничего не лезло, но вдруг я вспомнил один забавный номер. А что, подумалось, вполне неплохо. "Ну что дорогая?" – спросил я спутницу-"как тебе имя Гадя?" Та пошипела одобрительно и стала Гадей.

Пришел поздороваться дымчатый леопард. Совсем еще молодой и шустрый. Терся об ноги, мурчал и задирал хвост. Пришлось присесть и почесать красавца. Поздоровался с семьей носачей. Самец, грузный и сосредоточенный кивнул приветственно, не прекращая жевать. Потом набежали рыжеволосые весельчаки-орангутаны. Устроили чуть ли не хоровод вокруг меня. Так неторопливо я и двигался через дождевой лес. Выскочил было молодой даяк с кинжалом в руке. Похоже юный охотник за головами в процессе обретения взрослого статуса. Увидел расправившую капюшон Гадю над моей головой и оскалившегося леопарда у колена и сомлел. Бухнулся на колени, склонил голову, замер. Пришлось взять юнца проводником до лонгваи. как раз к вечеру и добрались.

Бруно обрадовался мне как родному. Подошел старейшина. Накрыли стол на веранде лонгхауза. Набежали девчонки в саронгах, все без верха, смуглые. При виде их колышущихся грудей, мой организм заволновался и покраснел. Старейшина только посмеивался. В руки себя удалось взять лишь с огромным трудом. Для Гади попросил плошку с молоком. Кто-то из ребятни не поленился и притащил каких-то белесых личинок. Кобра величественно и неторопливо размоталась с шеи и поползла питаться. Ну и мы принялись закусывать и общаться. Ситуация была не слишком хорошей. Всю нефтедобычу на острове подмял под себя Бруней. Для Малайзии и Индонезии источников дохода практически не осталось. Самым простым и напрашивающимся выходом была добыча древесины. Тем более, что дождевой лес состоял преимущественно из ценных пород. Даяки к этим лесозаготовкам относились крайне отрицательно. Поэтому в качестве рабочих завозили филиппинцев. И уже изрядно завезли. Эту практику требовалось прекращать и чем скорее, тем лучше.

– Плохо, что я еще в силу не вошел. – После сытного обеда потянуло поговорить.

– А если бы вошел, что бы ты сделал? – Все-таки из Бруно журналист временами так и лезет.

– Выделил бы у этих работяг генетический маркер, характерный именно для них. И указал бы в качестве цели для лесной живности. А теперь придется наводить их в ручную. Но ничего не поделаешь, иначе через пару десятков лет здешние леса сократятся как бы не вдвое.

Швейцарец смотрел на меня открыв рот. Ну а ты как думал, милый. Я тут цацкаться буду что ли. Нет уж, эти леса имеют ключевое значение в моих будущих планах. Не повезло местным чиновникам, придется им как-то по другому зарабатывать. Тут появилась одна из давешних прелестниц, подмигнула и поманила за собой. Я и отреагировать не успел, а организм уже встал и двинулся за девчонкой словно сомнамбула. Бруно со старейшиной ржали уже в полный голос, но мне было не до того…

– Товарищ полковник? – В дверях нарисовалась долговязая фигура аналитика группы. – Вы просили сообщить незамедлительно, если…

– Заходи, – сидящий за столом офицер дописал последние буквы отчета и со вздохом облегчения сдвинул бумаги на край стола, – что у тебя?

– Похоже Шаман проявился.

– Ты уверен? Где?!

– Ну положим данные косвенные, но очень похоже. На Борнео.

– Где?

– Бывший Калимантан. Там Малайзия проводит добычу леса. Местное население этим заниматься отказывается и тамошнее правительство начало завозить филиппинских рабочих. – Аналитик развернул на столе график и оба комитетчика склонились над ним. – Обратите внимание, товарищ полковник, до сюда все шло более менее ровно. А начиная вот с этой даты на работяг словно мор напал. Дохнут как мухи на морозе. Укусы змей, насекомых, заражение крови…

– Стой ка, но ведь эта дата, это два дня спустя после того, как Шаман сбежал от нас. Похоже его способности и впрямь развиваются. Сука академик, как же он нам подгадил…

– Ну в его оправдание скажу лишь, что поверить, будто двадцатилетний юнец окажется носителем важного знания, академик не мог чисто психологически. Нужен был кто-то помоложе, не зашоренный. Впрочем сейчас-то уже поздно говорить.

– Ты мне другое скажи, – полковник принялся заваривать чай, – чего он на Калимантане этом забыл?

– Если мы условились, что верим теории Шамана, то там будет родина новой расы. На следующий цикл. Так что Шаман, судя по всему оберегает орангутанов.

– А почему не гориллы или там шимпанзе?

– Орангутаны гораздо лучше обучаются. Имеют в массе хороший характер. И что еще немаловажно, они одиночки.

– А это-то тут причем?

– Я думаю, что эта пресловутая Колыбель разочаровалась в стайных животных. После нас людей в основном.

– Но одиночки не смогут создать развитую цивилизацию!

– Во первых, не факт. Техническую, да не смогут. Но кто сказал, что это единственный путь развития. Кроме того, насколько я понимаю, для Колыбели не важно, будет ли высокоразвитая цивилизация или нет. Ей важно, что бы раса покинула планету. А как это будет сделано, дело десятое.

– Но как можно покинуть планету, не имея развитой промышленности? – Хозяин кабинета сидел с выражением крайнего недоумения на лице.

– Вы уж, товарищ полковник, извините но вы находитесь во власти стереотипов. Предположим, что новая раса создается на базе древесных обезьян, орангутанов точнее. Они плоть от плоти леса и логично предположить, что часть лесных навыков им будет доступна. Например эти "короткие лесные пути", которыми так любит пользоваться Шаман. Тогда почему не представить, что они сумеют включить в свой "путь" лес находящийся на другой планете. Скорее всего это произойдет не сразу, но я не вижу явных противоречий в цепочке рассуждений.

– Вот черт, – полковник вскочил и принялся расхаживать по кабинету, – черт, черт! Если ты прав, а весьма похоже, что так и есть, то перспективы у нас довольно грустные. Смотри сам, сейчас Шаман отработает на этих желтопузых тактику защиты лесных угодий. И куда по твоему он двинется потом? В Америку? Так они и так весьма пекутся о своих лесах. На Амазонку? Там тоже джунгли в порядке. Так куда? Где еще большие массивы леса, которые стоит защищать?

– Не может быть! – Аналитик сидел с белым испуганным лицом.

– Может, друг мой, еще как может. Следующие на очереди мы! Короче, надо входить с ним в контакт. Продумай, хотя бы вчерне план операции. А я подумаю, как именно изложить все начальству.

Академик проснулся утром в отвратительном настроении. За окном лил холодный дождь, ветер бросал капли в стекло. Скорее бы снег, подумалось ученому. Хотя бы не так противно будет. В груди последнее время покалывало, и это неимоверно раздражало. За несколько последних лет, он привык к хорошему самочувствию и теперешнее ухудшение вызывало глухую злобу. Самая лучшая советская медицина тоже не особенно помогала. Врачи ссылались на возраст пациента и разводили руками. Успокаивали, что он на удивление хорошо сохранился. Академик нащупал ногами тапочки и пошлепал в санузел. Потом умылся и перебрался на кухню. Кофе уже вот-вот должен был закипеть, как вдруг грянула трель телефона. От неожиданности он едва не опрокинул на себя джезву. Потом снял трубку.

– Алло. Кто это говорит?

– Анатолий Петрович? Это из секретариата беспокоят. Очень важно! Сегодня ночью скончался генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. Вам по-видимому придется менять план мероприятий на сегодня. Сообщите, когда будете готовы.

Неверными шагами академик прошел в кабинет, выдвинул ящик стола и нашел ту самую бумажку. Дата совпадала. Руки задрожали, а в голове лишь билась мысль, что же черт возьми произойдет двадцать шестого апреля тысяча девятьсот восемьдесят шестого года.

Глава 16

– Товарищ полковник, вы просили подумать над планом…

– Извини капитан, но это более не актуально. Слышал новости? Юрий Владимирович перетряхивает силовые ведомства. С целью повысить эффективность. Так что закрывают наш отдел. Спасибо еще, что не под зад коленом. Тебя в аналитику забирают, меня куда не ясно, вот иду за назначением.

– А если я продолжу в порядке личной инициативы?

– Запретить я не могу, но будь предельно аккуратен. Если конечно хочешь остаться на службе.

– Ясно. Удачи вам, товарищ полковник.

– И тебе.

Нужного эффекта удалось добиться не сразу, пришлось потрудиться. Но тем не менее результат был достигнут. Среди сезонных рабочих региона наш остров заслужил мрачную славу гиблого места. Ехать сюда не соглашался никто. Приезжала комиссия малайских чиновников, но я с ними не общался. В мистику они не верили, а внешне все было вполне объяснимо. Активность местной фауны, неприспособленность к местным условиям и тому подобное. Похоже, что чинуши чувствовали подвох, но доказать ничего не могли. Даяки же лишь руками разводили. Голов не резали из своих трубок отравленными шипами не стреляли. Короче, это не мы.

Наступило затишье. Я его использовал по полной. В процессе истребления бедолаг-филиппинцев несколько раз приходило волшебное чувство всемогущества. Я с закрытыми глазами ощущал всю массу живой составляющей окружающего меня леса. И кажется я начинал понимать свою роль в планетарном биоценозе. Я надстройка. Так сказать интеллектуальная надстройка для фауны и флоры. Радиус воздействия был пока не велик. Даже остров Калимантан не покрывал полностью. Зато становились понятны собственные перспективы развития.

Явился американский шпион. Формулировка вызывала улыбку, но никем другим этот юркий тип быть не мог. Да он и не скрывал особо свое происхождение. Состоялся достаточно занимательный разговор.

– Скажите мистер Шаман, как вы относитесь к происходящему на вашей родине?

– Да особенно никак не отношусь. Идет объективный исторический процесс. Что я должен ощущать?

– Ну все-таки исходя из вашего опыта, как вы смотрите на влияние моей страны в процессы развития вашей?

– Можете быть спокойны, – понятно, что их так волнует, – понятие "моей" страны для меня чуждо. Это не более чем место рождения. Мне несколько жаль той идеи, что изначально была заложена в основу идеологии моей родины. К сожалению, от той, первоначальной идеи ничего не осталось. То во что все выродилось, вызывает лишь грусть. Сейчас же я оцениваю страны нашего мира по совершенно иным критериям. В частности по отношению к окружающей среде. И в этом смысле, ваша страна заслуживает гораздо большего одобрения с моей стороны, чем та, где я имел счастье появится на свет.

– Мое руководство просило передать, что хотело бы встретиться с вами.

– Ну что же, я не против. В моих планах посетить в ближайшее время Южную Америку. Я еще не был там, а мне весьма интересна ситуация с природой на тамошнем континенте. Ну а затем могу навестить и вас. Если вы оставите мне какую-либо контактную информацию, то это весьма упростит нашу коммуникацию.

– Мистер Шаман, мы могли бы помочь вам в чем-то?

– Я был бы благодарен, если бы вы смогли позаботиться о моей семье. – Пусть уж лучше эти считают, что имеют против меня козырь, чем мои соотечественники.

В Южной Америке мне понравилось. Двигался я неторопливо, с юга, и осмотреть успел многое. Очень понравилось в предгорьях Анд. Стада тучных и ухоженных коров на склонах, пастухи на ламах и в разноцветных пончо. Спокойная и неторопливая жизнь. Потом природа начала становится гуще и насыщеннее и я решил задержаться. В этих местах жизнь просто кипела. Я еще подумал, что оставил неохваченным африканский континент, как пришел знакомиться местный хозяин, леопард. Субъект оказался немолодым и степенным. Очень, очень серьезный мужчина. Я как раз разделывал кабанчика на предмет пожарить и леопард с удовольствием присоединился. Потом мы с удовольствием нежились на невысоком берегу. Остатки трапезы я попросту сбросил в реку. Там коротко взбурлило и на дно опустились уже кости.

Странно конечно, сыто думалось мне. Как я поначалу переживал, когда теплокровных пускал в пищу. А сейчас спокоен. Тут непрерывно кто-то кого-то жрет. Ну появился еще один рот в моем лице, и что? Кто-то возможно скажет, что неэтично мол, когда жертва сама приходит на заклание, добровольно подставляет шею. Глупости это все. Просто я пользуюсь своими способностями, леопард своими, какая по большому счету разница. А если я начну переживать о каждом съеденном животном, то постепенно сойду с ума. Оно мне надо?

Как раз в это время и случился забавный казус. С реки послышался звук лодочного мотора, мы с кошаком сели посмотреть что там. Я для равновесия обнял его за шею и был сфотографирован с моторки. Помахал им рукой и снова завалился спать. Потом уже, спустя много времени оказалось, что я прославился. Те типы на моторке оказались из "National Geographic". На моей фотографии они получили какую-то престижную премию. Так что в Северную Америку я прибыл уже знаменитостью. Вся моя эпопея на Калимантане заняла около трех лет, да и по джунглям Амазонки я рассекал без малого год, так что на дворе стоял уже восемьдесят шестой. В Штатах я позвонил по номеру, что оставил мне контактер и договорился о встрече. Учтя мои предпочтения ждали меня через неделю на лесной ферме в Висконсине. Идеально.

Генерал-лейтенант Щербак вернулся из Припяти в самом мрачном расположении духа. Авария получилась колоссальной, требовалось эвакуировать население, проблем было море. Он разбирался с делами, которые накопились за время отсутствия, когда затрезвонил внутренний телефон. В трубке раздался голос секретаря: "Федор Александрович, к вам рвется академик Александров, пускать?". "Пускайте"- руководитель комитета вздохнул. Сейчас начнутся упреки, но академик был не той фигурой, которую можно было проигнорировать. Однако посетитель удивил с первых же слов.

– Где он?! – Выпалил академик не ответив на приветствие и упав в кресло.

– Кого вы имеете в виду?

– Шаман конечно, кто же еще.

– А кто это?

Некоторое время генерал слушал, затем вызвал секретаря и объяснил задачу. Тот справился быстро и еще несколько минут хозяин кабинета перебирал бумаги. Затем поднял голову.

– Ну что же, отдел был расформирован в восемьдесят третьем. Лично Андроповым. Однако по последним данным ваш Шаман сейчас в Америке. Это он?

– Он, точно он, – академик смотрел на фотографию на обложке красочного журнала о природе.

– А могу я поинтересоваться о причине такого вашего интереса к этой личности?

– Неприятная история получилась, – Алесандров сгорбился в кресле, – я не поверил ему тогда. Ну какой носитель тайного знания в столь юном возрасте. Смешно. Последний раз встретился с ним в январе восемьдесят второго, обвинил в мошенничестве и шарлатанстве. Думал, что он будет оправдываться и доказывать свою правоту и ошибся. Шаман лишь дал мне на прощание листок с двумя датами и предложил, когда придет время вспомнить о нашем разговоре.

– А этот листок?

– Вот он. Первая дата, это смерть Брежнева. Шаман предупреждал нас, но я не поверил. Еще сказал, что Леонид Ильич вполне прилично себя чувствует. Потом долго не мог понять, что означает вторая дата. А сейчас понял. – Анатолий Петрович вскочил с кресла и неожиданно заорал, – я хочу посмотреть ему в глаза. Как он мог, знать и промолчать! Как он мог!

– Ну что ж, – Федор Александрович вертел в руках злополучный листок бумаги, – я дам команду и мы определим местоположение Шамана. Вы действительно хотите встретиться лично?

– Хочу. Я не понимаю, как человек мог скрывать такое знание. Оставаться спокойным, заниматься повседневными делами. Фактически иметь возможность спасти множество жизней и судеб и не воспользоваться этой возможностью. Не понимаю…

– Возможно потому, что он уже не человек?

– Но он же был рожден человеком.

– И что это доказывает? Мало ли примеров в истории, когда рожденные людьми вели себя совершенно, с точки зрения нормального человека, неприемлемо.

– Вы правы. Но вы организуете встречу?

– По крайней мере я приложу к этому все усилия.

– Спасибо. Я буду ждать.

Глава 17

Американцы притащили на встречу нескольких ученых. Общение с ними у меня сразу не задалось. Они мне не верили, а я не собирался их ни в чем убеждать. Описал вкратце ситуацию с Колыбелью, а на каверзные вопросы в основном просто пожимал плечами. Организаторы встречи сидели явно недовольные. Они ждали либо подтверждения либо опровержения, а не происходило ни того ни другого. Наконец один из ученых мужей спросил:

– Скажи Шаман, в чем твоя уникальность? Я вижу пред собой крепкого, загорелого молодого человека. Почему и в чем ты особенный?

– Гадя, ты видишь, не верят нам. – Над моей головой с шипением взвилась голова спутницы. Она развернула свой капюшон и осмотрела людей таким взглядом, что спросивший упал со стула. – Кстати, у вас не найдется плошки с молоком? Моей спутнице пора обедать.

Нашелся небольшой кувшин. Гадя выпросталась из под свитера и величественно поползла обедать. Вид змеи обвившей кувшин настолько напоминал медицинскую эмблему, что народ засмеялся. Хозяин дома в это время закончил разговаривать по телефону и обратился ко мне.

– Шаман, в Штаты прилетел академик Александров и он настойчиво ищет встречи с тобой. Что скажешь?

– Почему бы и нет. Я догадываюсь о причине визита академика и готов с ним поговорить.

– Если мы доставим его прямо сюда, это нормально?

– Конечно. Жду с нетерпением.

Александрова привезли спустя два часа. Не обращая внимания на собравшийся в помещении народ он прошел к моему стулу и остановился напротив. Посмотрел на меня тяжелым взглядом и заявил:

– Ты знал!

– Разумеется. Глупо отрицать очевидное.

– И ничего не сделал! Это подло и низко! – Академик кипел.

– Ну почему же ничего. Я попытался предупредить. Но кое-кто не поверил мне, не так-ли. Вспомните нашу последнюю встречу. Как вы ждали, что я начну оправдываться и доказывать собственную полезность. Вспомнили? Ну и как бы вы в тех условиях отнеслись к апокалиптическим пророчествам в моем исполнении?

– На твоей совести множество жизней!

– Верно. Там одних только филиппинцев ого-го сколько. Ну теперь еще и сколько-то советских граждан добавятся. Главное, что вы у нас, весь в белом и пахнете духами. Как это должно быть приятно, иметь возможность свалить собственную ответственность на кого-то другого. Правда?

Народ вокруг зашумел и я поспешил пояснить: – Господа, академик взволнован из-за катастрофы случившейся в апреле в Советском Союзе. Там произошел взрыв на ядерном реакторе Чернобыльской АЭС. Сейчас облако радиоактивных материалов накрыло Украину и частично Белоруссию. Но в ослабленном состоянии добьет и до Норвегии. Уважаемый академик обвиняет меня в том, что я не предупредил их о надвигающейся катастрофе.

– А вы действительно не предупредили? – Один из ученых вперил в меня требовательный взгляд.

– Я пытался. В восемьдесят втором году я имел надежду пустить развитие своей страны по несколько более мягкому варианту истории. И не преуспел. Кстати стараниями присутствующего здесь господина Александрова. Он даже собственное чудесное исцеление от ишемической болезни сердца сумел объяснить с позиций марксизма-ленинизма. – Народ заржал.

– Но ты мог попытаться позже. Шаман, почему ты не предпринял новых попыток достучаться. Не понимаю.

– Будем откровенны, появился личный интерес. Я как раз чистил Калимантан от филиппинцев, когда подумал, что мне пригодится территория с повышенным радиоактивным фоном и свободная от людей. К тому же в месте со вполне приличным климатом. Вас-то людей тоже в свое время делали в похожем месте. В центральной Африке. Вы же не думаете всерьез, что развивались естественным путем миллионы лет, правда? А в районе Припяти я буду создавать вашу расу-сменщика. За основу возьму орангутанов, ну и по мелочи доберу генокод у людей. Главное условие Колыбели, больше никаких стай. Хватит, насмотрелись на неуправляемые толпы народа…

– Не понимаю, о каком "мягком" пути ты говоришь? – Академик выглядел растерянным.

– К девяносто первому году поймете. Как раз закончится Советский Союз. Начнется у вас переход к "свободному рынку". А поскольку осторожно и аккуратно не в обычаях русского народа, то и получите тот самый русский бунт, "бессмысленный и беспощадный".

Народ загомонил. Кое-кто устремился к телефону. Новости были сногсшибательные и имело смысл попытаться заработать на этом. Все-таки в практичности местным не откажешь. Тем временем ко мне подошел хозяин дома.

– Шаман, ты упоминал исцеление. Не мог бы ты на мне показать свое искусство.

– Почему бы и нет. Единственно, я бы предпочел отойти в какую-нибудь комнату. Здесь слишком шумно, – я кивнул на публику, что окружила Александрова и донимала его вопросами, – а вам придется как минимум снять верхнюю одежду.

– Пойдемте, – пожилой владелец поместья кивнул в сторону дверей, – но я должен предупредить. Мне диагностировали рак, в ранней стадии, но тем не менее.

– Не думаю, что это станет проблемой. Я вообще-то не врач, да и целительство для меня занятие не основное. Зато я уже вижу фрагменты генетического кода. Соответственно и помощь моя…

– Ну ты и дал, Анатолий Петрович, – председатель комитета смотрел исподлобья.

– Во-первых не я а Шаман, во-вторых какая теперь разница.

– Ну положим разница есть. Кое-кто предлагает тебя отдать под суд, за измену. Мы тут секретим все, утечек не допускаем, а ты… Что, нельзя было с глазу на глаз встретиться? Обязательно при свидетелях хотелось?

– Да не подумал я! – Академик растроено махнул рукой, – сейчас сам не понимаю, чего я на него взъелся. То есть понимаю, конечно. Такая глупость получилась, не передать. И Леня выходит на моей совести. Он там старичка-хозяина от рака вылечил. За пятнадцатиминутный сеанс. Понимаешь? А я его шарлатаном считал. Мошенником.

– Как думаешь, он на сотрудничество пойдет?

– Да бес его знает. Изменился он с восемьдесят второго и сильно. Ни одного вопроса о семье, о друзьях. Зато о даяках и орангутанах готов рассуждать часами. Мне кажется мы ему уже не интересны, пройденный этап, так сказать. Что же с ним будет через пять лет, боюсь даже представить. Он, по его же словам, должен в полную силу войти. Как подумаю, меня аж в дрожь бросает.

– Кстати о его семье. Нет их в Союзе больше.

– Как это нет. А где они?

– В Израиль уехали. Всем кагалом. Мы и не поняли сперва, не до того было. Потом хватились, нету. На удивление быстро прошли оформление документов и опаньки, пишите письма мелким почерком. Ты мне Анатолий Петрович, другое скажи. Эта Шаманова Колыбель, это правда или нет. Может быть мы тут не тем заняты. А надо ракету строить всем "обчеством". Ты у нас по Шаману специалист.

– Да не знаю я! Не знаю! Верить не приучен, я оперирую фактами. А не проверить, не измерить эту его Колыбель невозможно. Так-то теория довольно стройная, но мало ли чего напридумывали за последнее время. Вон ты фильм "Воспоминания о будущем" видел? Там они кучу фактов собрали…

– Между прочим теория нашего друга этот фильм чудесно объясняет. Просто создатели-то кина толкуют о посещавших нас пришельцах, тогда сразу вопрос, почему они нас больше не посещают? А по Шаману получается, что это следы рас, живших перед нами. Они улетели с концами и ждать их назад не стоит. Кстати в фильме далеко не все факты приведены. – Председатель посмотрел на открывшего рот академика и усмехнулся, – я тебя потом свожу в наш секретный музей. Там такое, о-о! Особенно впечатляют отпечатки из угольных пластов. И тебе шестеренки всякие, и следы рубчатых подошв и тому подобное. Даром что-ли с шахтеров подписку брать приходиться. А по вашей науке-то, угольные пласты, это сколько лет тому назад? Вот то-то. Твоя главная ошибка, как впрочем и многих из нас, что мы все пытаемся сделать сами. Привлек бы ты тогда в восемьдесят втором какого-нибудь аспирантика с незашоренным взглядом. Сейчас глядишь и Леня был бы жив и катастрофы бы не было. Наш-то слыхал чего собрался делать? Подписывает договор с амерами, по ракетам. Похоже "Точку" и "Луну" собираются в расход пускать.

– Постой, как так? Я хоть и не военный человек, но о "Луне" даже я слышал. Это же…

– Вот именно. А ему нравится, как на западе привечают. Миротворец говорят, душка Горби… Тьфу!

Глава 18

На этой лесной ферме я провел много времени. Хозяин после своего исцеления проникся самыми лучшими чувствами. Поинтересовался лишь, смогу ли я еще кому-нибудь помочь. Ну а чего бы нет. Мне и самому эти занятия были крайне полезны. Он предложил решить вопрос оплаты, но тут я полностью устранился. В лесу мне деньги не нужны, и связываться с этим не было никакого желания. Разок съездил с местными воротилами на рыбалку. Хохотал как безумный, они даже обиделись. Ну действительно было очень потешно наблюдать, как они хвастаются друг перед другом кучей бумажек и разрешений, а потом часами пялятся на свои сложносочиненные снасти. Впрочем некоторая логика в этих бумажках была. По крайней мере природа здесь оказалась в существенно лучшем состоянии, чем там, где я вырос.

Регулярно приезжали ученые, подолгу беседовал с ними. Не то что бы они сходу мне поверили, но и отмахнуться не могли. Я по возможности полно описал устройство мира и Колыбели. По крайней мере насколько сам знал и представлял. Их более всего интересовали размеры. То есть долго ли лететь? Пришлось успокоить. В Колыбели по сути дела находится лишь Солнечная система. Все остальное нарисовано на стенках пузыря. Колыбель постоянно подправляет картинку, что бы не дать угаснуть исследовательскому зуду. В последнее время правда это не слишком помогает. А лететь можно в любом направлении. Если технически граница будет достижима данным средством передвижения, то и само средство сразу же окажется в точке пересечения границы. Колыбели нет смысла устраивать дополнительные сложности. Задача ее в другом.

Очень их покоробил образ, который я изобразил. Здоровенный лоботряс сидящий в кроватке для грудного младенца. Руки и ноги торчат наружу, задница едва помещается, рядом стоит мать с новым грудничком на руках. Но детина упорно не желает вылезать, продолжает сосать из бутылочки молоко. В то время, как за дверью, рукой подать, огромный дивный мир. Ну и что в результате делать матери? Терпение ее велико, но не безгранично. Опрокинет кроватку и вывалит увальня на пол. Да и бутылочку отберет. Так же приставали с устройством вселенной. Ну насколько я представлял, так и описал им. В бесконечном пространстве косной материи существует пузырь материи упорядоченной. Структурированной в общем. Пузырь этот невообразимо огромных размеров, так к тому же еще и непрерывно расширяется. В его центре расположена внутренняя часть огромной "черной дыры". Она закачивает в себя внешнюю материю, хаос то есть. Внутрь же поступает уже материя упорядоченная. И за этот счет "большой мир" и расширяется. На внешней поверхности пузыря, расположены словно икринки пузырьки "Колыбелей". Наша вот занимается производством разумных рас антропоморфного типа.

Тогда возник вопрос, что такое "косная" материя. Пришлось объяснять дальше. "Косная материя" сиречь хаос, это вещество не имеющее информационной составляющей. Спросил у этой братии, а они вообще в курсе о триаде состояния вещества во вселенной? Оказалось не в курсе. Материя, энергия и информация, вот основа вселенной. Каждый объект имеет информационную составляющую. Чем объект сложнее, тем она, эта составляющая насыщеннее. Про ауру слышали? Так это она и есть. А планетарное информационное поле, оно же ноосфера, оно же Хроники Акаши, это по сути и есть Колыбель. А так же эфир, о котором так много говорили каких-нибудь двести лет назад. И оно же мана, с помощью которой в легендах и сказаниях творят волшебство.

– Получается, – один из яйцеголовых тер лоб, – к Колыбели может подключиться любой?

– Теоретически да, на практике же требуются весьма специфические медитации. Это тяжелый труд, но ничего принципиально невозможного тут нет. Откуда по вашему черпал свои идеи Христос, или принц Гаутама?

Постепенно я начал собираться в путь-дорогу. Тем более, что через кого-то из ученых кое-что просочилось в прессу. Назревал скандал, а участвовать в местных дрязгах желания не было. К тому же у меня оставался неохваченным еще один континент, Африка. А уж если туда идти, надо бы и родню проведать. Кстати о родне. Сходил к хозяину поместья, поделился своими мыслями. Тот распахнул передо мной, если не душу, то уж закрома свои настежь. Я почесал репу и взял пару сотен тысяч. Думаю моим хватит на первое время. Мы тогда в девяносто четвертом купили квартиру за сто сорок тыщ долларов. В ипотеку влезли. Так что должно хватить. Зайду в Союз, проведаю знакомых и на юг. К Черному морю, а потом через Турцию к своим. А там уже и до Африки рукой подать. Надо все-таки оценить тамошние перспективы. Время "Ч" на подходе, а одной Припяти мне маловато будет, надо бы еще место для яслей присмотреть.

В Захарьевке все было по-прежнему. Бабушка Авдотья приняла меня, как родного, загулявшего неизвестно где сына. Черный не дождался, помер от старости. Практически у бабушки на руках. Она показала мне его могилку. Мы с Гадей посидели, помолчали. Грустно конечно и особенно, что загулял я в дальних странах, не повидался с другом напоследок. Даже в сердце резануло. Змеюка моя положила свою голову на мое плечо, заглянула в глаза. Пошипела успокаивающе. Что уж теперь, надо жить дальше. Бабушка кстати кобры совершенно не испугалась. Они как-то моментально нашли общий язык. Гадя моментально извела в доме всю мелкую живность. Ни мышей не стало, ни тараканов. Это вам не кошка ленивая, поднимала палец бабушка Авдотья. Это ж тварь с разумением, она свое дело туго знает. Спутнице моей кстати неимоверно понравилось нежиться на печке. Все-таки холодновато в Сибири для королевской кобры. Даже летом.

Заглянул в гости местный уполномоченный. Недолго мое инкогнито продержалось. Впрочем ничего особенного он не хотел. Ему просто поручили сказать, что со мной хотят встретиться. Как удобнее, им сюда, или мне туда. Сказал, что через пару дней загляну на старое место, пусть ждут. С этим уполномоченным смешно получилось. Зашел-то он как к себе домой, дверь чуть-ли не с пинка открыл. Тут у него за спиной кто-то пошипел неодобрительно. Он повернулся и оказался лицом к лицу с Гадей. Та проснулась от шума и сквозняка и настроена была весьма негативно. Отпаивали мы бедолагу с час. Сперва я думал все, отмучился. Больно уж он посинел и затрясся. Но потихоньку успокоили, отпоили бабушкиным самогоном на травках. Порозовел болезный, ожил. Сказал все, бросаю пить. Но одумался конечно, после фирменной бабулиной настоечки.

На черта я поперся на встречу, не понимаю. Но пообещал вроде, нехорошо будет не явиться. Прибыл я заранее и не понравилось мне в лесу. Прислонился к дереву, прислушался, так и есть. Засада. Чего уж эти типы решили с меня поиметь неясно. Но похоже приперло их, раз уж на такие меры решили пойти. Ну что же, я сосредоточился. Навыки приобретенные на Калимантане никуда не делись, поиграем…

Председатель с академиком сидели в той же самой беседке. Комитетчик жмурился, явно предвкушая. Академику же было не по себе. Ощущение непоправимой ошибки преследовало его все последние дни. Сразу после того, как он согласился с безумным планом генерала. Он кстати отметил кислый вид ученого и принялся успокаивать того в своей манере.

– Да не переживайте вы так, Анатолий Петрович. Все будет в лучшем виде. Повяжут его и пикнуть не успеет. Там такие специалисты, будьте благонадежны. Что за…!

Из леса выбежал "специалист" в лохматом камуфляже. С него густо сыпались насекомые. Бегун не останавливаясь отряхивался и что-то кричал. Появился еще один, потом еще. С вытаращенными глазами генерал наблюдал за исходом из леса своего "засадного полка". Несколько фигур упали и не шевелились. Неожиданно движение возле себя, пойманное краем взгляда заставило его перевести взор на стол. Там свернулась кольцами королевская кобра невообразимых размеров. Громко зашипев она распустила свой капюшон и разинув пасть уставилась на побледневшего генерала.

– Ну и что же такого важного вы хотели мне сказать? – У входа в беседку, прислонившись плечом к столбу стоял Шаман. – Анатолий Петрович, уж от кого, но от вас я такого не ожидал. Ладно генерал, у него, как и у всех военных, одна извилина, да и та от фуражки. Как вы-то согласились участвовать в этом фарсе?

Глава 19

Я вышел в "Яар Ерушалаим". Иерусалимский лес был практически таким же как я его помнил по прошлому разу. Те же не слишком густые деревья по склону крутой горы. Облагораживать его еще не начинали, всяких столиков и мест для мангалов еще не было. Было тепло, так что свой брезентовый плащ я снял и скрутил в скатку. Свитер пришлось оставить, так как это уже давно была не столько деталь одежды, сколько вместилище спутницы. Вышел на проселочную дорогу и энергично зашагал вверх. Через полчасика вышел в район Гиват Шауль. Его я знал прилично, все таки проработал здесь не один десяток лет. Тут уже был асфальт, идти стало намного приятнее. Вот и цель наконец, улица с претенциозным названием Конфей Нешарим. Почему ее обозвали улицей Орлиных Крыльев я не знал. Однако название запомнил. Тут и поймал такси. Координаты родичей мне сообщили еще в Америке, так что попросту сообщил адрес водителю и мы понеслись. Иврит я еще тогда знал неплохо, на примитивном, разговорном уровне конечно. Сейчас же, слушая таксиста, все словно заново вставало в голове.

Таксист, немолодой дядька, ловко вилял в потоке машин. При этом непрерывно поносил правительство, арабов, дороговизну жизни и так далее. Я потихоньку начал отвечать и спустя несколько минут мы уже вовсю болтали. Против долларов он ничего не имел, так что я сразу приготовил двадцатку. Все-таки это судьба, подумал я, когда такси принялось кружить по Восточному Тельпиоту. Тогда мы сменили несколько съемных квартир, прежде чем купили свою уже здесь. Официально район назывался Армон-а-Нацив. Дворец наместника то есть. Тут когда-то в домандатные времена была резиденция турецкого главы города. Я расплатился с таксистом и душевно с ним распрощался. Дом был другой, не тот что раньше, но весьма похож. Я поднялся на несколько пролетов лестницы и позвонил в дверь.

– Мишка! – Мама рассматривала меня несколько секунд, потом обняла прижавшись. В груди защемило, я и не подозревал, что настолько соскучился. Потом она хлопотала на кухне, а я сидел и все не мог насмотреться. Столько лет, столько лет прошло. Уже и обиды все стерлись и позабылись. – Ну как ты, что ты, рассказывай.

…– Как-то так. – Я замолк глядя на нее. Мама подняла глаза, – значит тогда у тебя не вышло практически ничего. А сейчас второй заход. Ты уж прости меня за то что было. А что до того, что да как будет, не переживай. "Делай что должен и будь что будет!", кто сказал? – Мама прищурилась как тогда, в детстве.

– Кто сказал не помню, по-моему это у рыцарей на щите написано было.

– Верно. Слушай сынок, а чего у тебя под свитером такое?

– Мам, ты не пугайся только, это моя спутница нынешняя.

– А Черный что?

– Помер, – я вздохнул, – от старости.

– Ну давай, знакомь с твоей спутницей, а то я помру от любопытства. Как ее зовут-то?

– Гадя.

Удивительное дело, мужиков моя змеюка пугает до колик, зато с женщинами моментально находит общий язык. Все-таки есть в дамах что-то змеиное, не иначе. Вон еще Ева со своим змеем общалась. Так что не успел я и глазом моргнуть, как Гадя уже умильно заглядывала в лицо маме, та ее гладила по голове и даже поцеловала в нос. Потом засуетилась, налила высокий стакан молока, выставила на стол. Кобра моя грациозно расположилась вокруг него и принялась питаться. Появился отец, мы обнялись. Снова пошли разговоры, а там и братец пришел со своего университета. Опять он на врача учится. Все таки инерция мира штука реально осязаемая. Везде, где только можно, все пытается развиваться по уже готовому сценарию. С папой решили с утра сходить в банк, вложить на счет деньги. Справка о происхождении богатств была у меня еще с Америки, так что проблем не ожидалось. Ну а пока суд да дело я устроил своим сеанс групповой терапии.

Выяснилась удивительная штука. Мое видение генокода вышло на новый уровень. Теперь фрагменты кода виделись как кирпичики. И, что самое главное, появилась возможность редактировать их. У мамы все было в порядке. Гольдфарбы вообще долгожители. Мамины сестры, насколько я помнил, жили себе и не тужили. Так что немного подправил зубы и чуть-чуть общую регенерацию. У отца пришлось поработать с сердцем, в двухтысячных, как я помнил ему делали шунтирование. Да и рак нашли позже. Так что тут потребовалась более тонкая работа. Братец же был как всегда здоров и весел. Засиделись за полночь. Давненько мне не было так хорошо и комфортно.

В Африке мне понравилось. Не было еще того разгула демократии, как в первой трети двадцать первого века. И арабских весен еще не было. ЮАР стояла крепко, на апартеид никто не жаловался. Манделлы тоже было не видать. Зато по континенту шатались толпы всевозможных негров. Были они в большинстве своем упитанны и веселы. Азартно резались друг с другом и даже, местами строили социализм. Впрочем меня все это интересовало мало. Мне нужно было осмотреть Великий Восточно-Африканский рифт. Место мне очень понравилось. И плато само по себе весьма удобное, климат просто чудесный. Я уж молчу про озеро Виктория. Красота там просто неописуемая. Так что решено, южную ветвь буду выводить здесь. К тому же и места достаточно дикие. Всего-то парочку добывающих компаний шугануть придется. Это не страшно, опыт уже имеется.

Потом двинулся побродить по континенту. Живность меня встречала, прямо с распростертыми объятиями. И прямо на глазах умнели. Интересно, после моего ухода, надолго эффект сохранится. А то были уже курьезы. Явились молодые масаи убивать льва. Им это понимаешь-ли для статуса нужно. И натурально обломались. Прайд держится компактно, на уловки и провокации не ведется, по одному никто не ходит. А биться с целым прайдом, дураков нет. Покрутились бедняги, да и пошли прочь. Очень мне у львов понравилось. Что значит все по уму устроено. Лев, он же глава, отдыхает. Копит силы для постельных утех. Занимаются же всем молодые львицы. Охотятся, рожают, молодняк воспитывают. Что характерно, между собой отлично ладят. Мы с Гадей гостили в одной такой львиной семье почти целую неделю. Я просто душой отдохнул. Сходил на юг, подивился на тамошний уклад. Потомки буров вовсю развернулись. Ну пусть пока веселятся, время у них еще есть. А мне надо бы на родину. Посмотреть, как там в Припяти.

На территории Союза все идет как по нотам. Бардак плавно нарастает. Совсем скоро уже Дом Советов штурмовать пойдут. Но это все меня не интересует. Я в этот раз инкогнито, даже в Захарьвку заходить не стал. Смысла нет. Опять начнут требовать встречи, клянчить для себя чего-то. Не хочу. У меня еще после той дурацкой попытки захвата послевкусие мерзкое не прошло. Так что двинулся прямиком в район Чернобыля. Населения тут уже нет, всех давно эвакуировали. Тем не менее приходится проявлять осторожность. Мародеры тут сейчас вполне повстречаться могут. Миндальничать с этой братией я не собираюсь, не люблю их. Но и ухо стоит держать востро. Ну что же, состояник в общем и целом вполне удовлетворительное. Лес в порядке, для меня это главное. Повышенная радиация растениям не вредит, да и животные чувствуют себя хорошо. Значит северную ветвь буду зачинать здесь. Ох и замахнулся я, как бы штаны на этом широком шаге не порвать. Но уж больно заманчиво, так и манит идея. Если справлюсь, будет нечто. Вон и Колыбель подтверждает, не было еще такого, я первый придумал.

Вот теперь и к бабушке можно. Подлечу, пирогов домашних поем. Снова-то нескоро увидеться придется. Мне надо уже начинать ясли организовывать, дома, на Калимантане. Ты как на предмет навестить родные пенаты? Гадя была только за. В гостях, как говорится хорошо, но дома все-таки лучше. Ох и нахлебаюсь я там проблем с этими яслями, чует мое сердце. Местечко-то уединенное я подберу, с этим проблем нет. И сила моя вот-вот заработает на полную, совсем немного ждать осталось. Но первых "новых" людей придется собирать буквально на коленке. Кстати, не забыть кое-какое медицинское оборудование прихватить. Похоже не обойдусь я без него. Работы предстоит, мама дорогая! Там один речевой аппарат чего стоит. Мы-то говорим на выдохе, а обезъянки мои на вдохе. Тут одной только переделкой гортани не обойдешься. Глубже придется копать, гораздо глубже. Одно радует с даяками проблем быть не должно. Я как раз укладываюсь в их религию. Они же в бога-дракона Асо верят, который их в царство мертвых отводит. Ну так вот он я, выходи строиться!

Глава 20

Шаман вернулся на Калимантан в начале сезона дождей. Когда Бруно встретил его после возвращения то испытал дрожь в ногах. Хотелось по примеру даяков бухнуться на колени и склониться в поклоне. Теперь стало по крайней мере понятными туманные слова Шамана"…вот войду в силу…". Что-что а сила из него так и перла. Смотреть было даже страшно. Впрочем сам он этим не заморачивался. Потребовал собрать сходку старейшин лесных племен и там озвучил свои планы и перспективы дальнейшей жизни. Бруно стало жутко от слов, что он услышал. Впрочем даяки были в восторге. Перспектива не слишком далекого конца света их не пугала совершенно. Наоборот, она органично легла на их собственные религиозные верования. Зато возможность стать родоначальниками новой расы и непосредственно участвовать в первых шагах нового народа… Недаром же они всегда считали свою родину особенной. И Шаман принялся за дело с присущей ему энергией.

Пошла работа. Для начала собрал генетические маркеры у даяков и Бруно. Надо было внести их в исключения для Леса. С ним тоже оказалось много хлопот. Корневая система дождевого леса была достаточно сложной, но мне требовалось вывести ее на новый уровень. Чем я и занимался все последние дни. Сращивал корни деревьев, кустарников, лиан и травы в единую систему. Для стороннего наблюдателя я просто сидел в медитации под кронами деревьев. На деле же приходилось вливать энергию в только что созданную связь с Лесом. Канал связи с Колыбелью у меня теперь был постоянным и мощным. Фактически она переключила на меня значительную часть своих энергетических ресурсов и дала полный карт-бланш. Лес очнулся через неделю. Словно ребенок, после долгого сна протер глаза кулачками и огляделся. Ну и увидел меня. Связь установилась мгновенно, собственно она и была уже, просто теперь стала осознанной с обоих полюсов. Было забавно общаться с новой, только что рожденной сущностью. Я не был уверен, что новорожденный обладает полноценным разумом, но сознание у него было точно. Он сразу же занял положенное ему место в нашей новой иерархии. И сразу же включился в работу.

Через сохранившиеся у Бруно связи с журналистской братией мы отправили предупреждение. Лесная зона острова Борнео объявлялась закрытой для всех, без исключения. Пришлось предупредить о смертельной опасности для любого, кто захочет посетить эту зону. Лес я настроил в максимально параноидальном режиме и принялся оборудовать родильный дом. С помощью даяков в глухой чащобе расчистил небольшую полянку, соорудил простенькую хижину и для начала засел в глубокую медитацию. Требовалось освоить некоторые специфические навыки. В базе знаний Колыбели они были, но обращаться каждый раз с отдельным запросом я посчитал неправильным. Я должен был владеть предметом полностью. В минуты отдыха знакомил даяков с Лесом. Обучал их "коротким путям". Учениками они оказались прилежными, да и лесные тропы у одушевленного леса получались гораздо более качественные.

Пошли новости из внешнего мира. У Бруно был радиоприемник и он регулярно делился услышанным. К нашему предупреждению не отнеслись серьезно, тем не менее группа журналистов из местных газет отправилась проверить сигнал и… И полегла в полном составе на подходе к лесу. Та же участь постигла и прибывших спасателей. Правительство Малайзии послало следственную бригаду, но и ее постигла та же участь. Из населенных пунктов вплотную примыкавших к лесу началось повальное бегство жителей. Швейцарец смотрел со странным выражением на лице. Пришлось поговорить.

– Жалеешь, что связался со мной?

– Не жалею, но я не ожидал такого масштаба… И такой безжалостности.

– Бруно, ты можешь покинуть меня в любой момент, уйти с острова, зажить спокойной жизнью. Но пути назад не будет, имей это ввиду.

– И пропустить самое интересное? Никогда! Но все-таки, тебе не жаль этих бедолаг?

– Для меня они все смертники. Им все равно не жить. А когда они помрут, сейчас или спустя десятки лет, не принципиально. Так что ты решил?

– Я остаюсь.

– Тогда пошли, познакомлю тебя с Лесом.

От Шамана не было вестей уже несколько месяцев и Бруно забеспокоился. Даяки же на все вопросы лишь качали головами и заявляли, что Духу Леса не надо мешать. Он де творит мощнейшую волшбу. Все-таки швейцарец не выдержал. Собрал вкусняшек у местных девчонок и отправился в лес. Дорогу он помнил, не зря же помогал не так давно строить хижину. Дух Леса нашелся на пороге. Он сидел на ступенях крыльца ссутулив плечи и опустив голову. Только подойдя ближе Бруно с содроганием увидел, что голова наполовину седая. Шаман поднял глаза:

– А Бруно, – голос был тусклый и какой-то усталый, – Гадя ушла, представляешь?

– Как ушла? – Гость сел прямо где стоял, – совсем?

– Объяснила вроде бы желанием завести потомство, но похоже не выдержала ужаса, что у меня здесь творится. – Шаман говорил монотонно и тихо, Бруно едва различал слова. – Нет я знал конечно что будет непросто, но что это будет такой кошмар…

– Да что у тебя тут творится?! – Бывший журналист вскочил на ноги.

– Доктора Менгеле знаешь? Слышал о таком? – Сидящий дождался ответного кивка и продолжил, – так вот разрешите представиться, доктор Менгеле калимантанского разлива. Современная так сказать инкарнация. не понимаешь? Вон туда посмотри, – Шаман кивком головы указал направление, – холмики видишь? Плоды моего труда между прочим. – Он обхватил голову руками и глухо застонал.

Бруно присмотрелся и похолодел, могильных холмиков было пару десятков: – Кто там у тебя? Даяки?

– Если бы. Это было бы неприятно, но терпимо… – Хозяин с крыльца смотрел в упор не мигая, – знаешь как оранги доверчивы? Самочки на сносях, протягивают руки, обнимают, прижимаются к тебе рыженьким тельцем. А ты несешь ее на стол и прикидываешь, где будет очередной холмик. И деваться некуда, нет другого пути, понимаешь нет! – Шаман неожиданно оказался рядом и швейцарец почувствовал, как его ноги отрываются от земли. Неожиданно хватка разжалась и он мешком рухнул на землю. – Мне нужна полная формула разового изменения зародыша. Но представить себе полностью изменение такой сложности не реально. Приходиться шаг за шагом, труп за трупом. Оставлять их в живых же невозможно. Это же полуфабрикаты недоделанные. И мать не переживет родов и дитя будет мучиться. Если бы я знал тогда на что подписываюсь, на что даю свое согласие…

– И что, по другому никак? – Гость посчитал холмики и теперь его била крупная дрожь.

– Я другого способа не придумал. Сверхспособности понимаешь-ли. Я уже практически поседел от этих способностей. Утешители еще повадились каждую ночь являться. Поддержку оказывают под девизом "то-ли еще будет!"

– Кто?!

– Ну эти аутсайдеры-неудачники. Спаситель ваш, принц этот оранжевый, даже пророк приходил недавно. Держись мол, мы все тобой гордимся… Сволочи. Сами не справились, а я теперь расхлебывай. Ладно я почти уже закончил с первым этапом. Еще одна, максимум две могилки. А вот потом-то и начнется полный трэш, куда там Тарантино. Руки будут уже не фигурально, а реально по локоть в крови. Выпить бы… Впервые в жизни охота нажраться до потери пульса.

– Может не надо, – Бруно представил себе пьяного Шамана и ему стало дурно, – а почему руки будут в крови?

– А как ты роды себе представляешь. Вынашивать-то конечный результат придется им, орангутанам. А плод будет таких размеров, что… Доносить-то до более или менее вменяемого состояния она с трудом сможет, но вот родить… И простым кесаревым тут не обойдешься. Придется именно что потрошить. Да еще как минимум два раза, а может и того больше. Ладно, разговорами делу не поможешь, работать надо.

Бывший журналист с содроганием увидел, как его визави сосредоточился и казалось не слышно позвал кого-то. А от леса уже ковыляла молоденькая рыжая самочка с приличным брюшком. Она подошла, опираясь на передние руки и расплылась в улыбке, как это умеют только орангутаны. Протянула доверчиво руки и Шаман подхватил ее под мышки, прижал к себе. Зубы Бруно выбивали крупную дрожь, но он все-таки нашел в себе силы спросить: – Я могу помочь чем-то?

– Можешь, – ему в руки сунули лопату, – подготовь могилу.

Бывший журналист, бывший швейцарец, бывший хороший человек копал могилу и старался не смотреть на окна хижины. Оттуда пробивался зеленоватый свет. Такой же появлялся вокруг ладоней Шамана, когда он лечил. Теперь же это свечение вызывало лишь животный ужас.

Глава 21

Директор просматривал недельную сводку когда его взгляд зацепился за одну из строк. Сначала он не обратил внимания, но потом вернулся к пропущенному. Некоторое время недоуменно рассматривал лист бумаги, а потом прижал клавишу селектора: – Сергей, ты сводку просматривал перед тем, как положил мне на стол? И если да, то какого черта…

– Вы об острове Борнео, товарищ директор? Это включено по настоянию старшего аналитика.

– По настоянию говоришь. Ладно, вызови его.

– Он ожидает в приемной. Запустить?

– Давай.

– Товарищ директор, старший аналитик службы, подполковник…

– Садись Андрей Николаевич. И давай объясняй, а то я в непонятках. В стране творится черт знает что, а ты какой-то Борнео в сводку включаешь. К нам-то этот заморский остров каким боком?

– Самым прямым. Вот ознакомьтесь, – аналитик выложил на стол тощую папочку. Директор открыл ее и принялся читать. По мере чтения его брови лезли все выше и выше. Наконец он дочитал и отбросил бумаги.

– Что за чушь. Не ожидал я от тебя подполковник, не ожидал…

– Товарищ директор. С Шаманом я знаком лично, присутствовал на одной из первых встреч. Думаю происходящее на югах, это начало того, о чем он предупреждал. Начало "конца света".

– Если даже предположить, что ты прав, то я не вижу особой проблемы. Послать специалистов, пусть доставят этого уникума, а уже здесь побеседуем с ним по свойски. И всех делов!

– Товарищ директор, а вы в курсе причин отстранения Щербака?

– Да не особо. Какая-то неудачная операция вроде, а что?

– Он пытался захватить Шамана. И угробил всю группу "Вымпел" в полном составе.

– Погибли?

– Нет, погибло всего лишь двое. Остальные получили такую психическую травму, что продолжать службу не смогли. Группу пришлось создавать с нуля. Причем использовать старшее поколение в качестве инструкторов не удалось. Им пришлось проходить длительную реабилитацию, но в себя удалось вернуться лишь единицам.

– Не понимаю, что могло напугать опытных бойцов до такой степени?

– Я беседовал с одним из участников, – аналитик поежился, – он сказал цитирую: "Это было страшно и невыносимо. Весь лес ополчился на нас. Корни деревьев хватали за ноги, насекомые лезли в рот и нос. В уши и глаза. И ужас, невыносимый ужас, который попросту погнал нас прочь. Боюсь я больше никогда не смогу войти в лес. Да что там лес, я даже к одиноко стоящему дереву не могу подойти…" Это слова руководителя группы. Он один из немногих, кто оправился настолько, что может жить вне больницы. Да и то, практически не выходит из квартиры.

– И ты думаешь…

– Думаю да. Шаман перешел от слов к делу. Пока он закрыл лишь Борнео. Когда придет очередь других лесов не известно, но это лишь вопрос времени.

– Твои рекомендации?

– Попытаться выйти с ним на связь. Не думаю, что он придет к нам, но можно ведь сбросить ему средство связи. И еще, думаю что пора учиться жить без леса. Что бы когда его не станет, не оказаться со спущенными штанами в самый неподходящий момент.

– Я тебя услышал. Буду думать. Свободен пока!

Я медленно приходил в себя. Самое тяжелое осталось позади. Колыбель правда настаивала было на продолжении программы, но тут уже я воспротивился. Ощущение было такое, что продолжи я эти экзерсисы и неминуемо сойду с ума. И так-то удержался просто чудом. И на сердце теперь незаживающая рана. Сама-то полянка с холмиками уже заросла буйным лесом. И места уже не найдешь, но память всегда при мне и забыть содеянное я не смогу никогда. Зато в "яслях" копошатся три чудесных малыша. На самом деле их там намного больше, но эти три для нас всех самые важные. Две девочки и мальчик. С ними там постоянно старая самка орангутана, добрая и внимательная. Такое впечатление, что она и не спит никогда. Малышня ползает по ней, греется на огромных могучих руках. Даяки оценив эту выгородку притащили и своих малышей. Плюс несколько зверенышей. Волчата и крошечные леопардики. Невозможно без улыбки смотреть на эту кучу. И я смотрю. Смотрю и оттаиваю постепенно. Главным здесь Бруно. Он тоже немного отошел от своего кошмара. По крайней мере мы теперь снова общаемся.

Давеча несколько воинов лонгваи притащили чемодан. Говорят, он спустился с неба на парашюте. На чемодане мое имя, мне его и принесли. Я опросил воинов, клянутся, что не открывали. Ну и хорошо. Подошел Бруно.

– Что это Шаман?

– Похоже на терминал спутниковой связи. Пообщаться кто-то хочет. И я даже догадываюсь кто. Советские друзья очнулись от спячки. Хотя, какой у нас сейчас год? Я чего-то совсем выпал из течения времени с последними занятиями. Ага, ну да уже не советские. Там сейчас РСФСР. Поговорим значит. Кто там сказал, не помнишь? "Говорить и говорить лучше чем воевать и воевать".

– На сеансе дашь поприсутствовать? – Бруно с интересом рассматривал кейс, – я такой аппаратуры и не видел никогда.

– Смеешься? Здесь я открывать точно не буду. Не ровен час, мои бывшие соотечественники задумали решить проблему одним ударом. Запросто где-то не слишком далеко может дежурить кораблик. Засекут с него начало передачи и шарахнут ракетой по источнику сигнала. Так что разговаривать я буду однозначно не отсюда. Да и прогуляться надо. Засиделся я тут, пойду развеюсь немного. А ты мой друг остаешься за главного. Договорились?

– Куда же я денусь. Ладно уж, сходи погуляй. – Соратник говорил таким узнаваемым тоном мамаши, отпускающей погулять сына двоечника, что невольно вызвал смех. – И не волнуйся, я присмотрю здесь за всем.

Гудение селекторного телефона отвлекло от важных раздумий. Директор недовольно ткнул пальцем.

– Ну?

– Товарищ директор, – послышался возбужденный голос аналитика, – есть сигнал. Шаман вышел на связь.

– Местоположение определили?

– Сейчас работаем над этим. Нужно еще немного времени. Однако уже ясно, что это не Индокитай.

– А где? Что мне из вас все клещами тащить? – Директор начал привычно раздражаться.

– Э-э, так, Евразия это точно, уточняем. – Голос аналитика внезапно сел, – он здесь…

– Где здесь? Что вы там лепечете!

– В Москве. Где-то южный, юго-западный район. Что нам делать?

– Что-что, переключай на меня. Сам поговорю.

– Он здесь, – в голосе аналитика прозвучало напряжение пополам с облегчением. Директор хмыкнул. Они сидели в беседке на даче, принадлежавшей комитету. Пока директор не видел ничего заслуживающего внимания. Неожиданным стала только стая ворон неожиданно рассевшихся на ветвях всех деревьев расположенных поблизости. От одного из деревьев отделилась кряжистая фигура в брезентовом плаще. Руководитель Службы протер глаза. Дерево было чуть-ли не вдвое тоньше, чем человек вышедший из-за него. На брезентовое плечо опустилась одна из ворон. Птица громко каркнула прямо в ухо гостя, тот полное впечатление, что-то ответил. Вожак стаи снялся с плеча и перелетел поближе к беседке. Устроился на ветке и уставился на ожидающих недобрым, немигающим взглядом.

Аналитик смотрел во все глаза. Шаман изменился и сильно. Пропала легкость и некоторая порывистость в движениях. Фигура погрузнела и еще больше раздалась в плечах. Но главное было лицо. Все такое же загорелое до черноты, теперь оно пряталось в спутанной бороде. Волосы ниспадали на плечи и были сильно побиты сединой. Кожу лица прорезали глубокие морщины. Впечатление было такое, словно Шаман разом постарел лет на тридцать.

– Что с тобой случилось? – Не выдержал аналитик.

– Заботы, ответственность, совесть, – Шаман грузно опустился на лавку напротив. – Итак?

– Меня ты наверное помнишь, – гость кивнул, – а это директор ФСБ. У нас возникли несколько вопросов, ответишь?

– Задавайте, посмотрим – Шаман положил руки на стол и аналитик невольно засмотрелся на них. Огромные, коричневые с набухшими венами, они разительно отличались от рук всех знакомых.

– Мы знакомы с той аналогией, что ты скормил американцам, – директор заговорил негромко и размеренно, – вся эта твоя сказка про недоросля не желающего вылезать из люльки докатилась до тамошней прессы и вызвала изрядный скандал. Возможно для нас у тебя есть другая байка?

– Ну что же, – сидящий напротив задумался, – тогда так. Представьте себе лабораторию. Куча приборов, лабораторной посуды, стекла. Колбы всякие, змеевики и прочее. Так же клетки с подопытными животными. Кролики, мыши, всевозможные обезьянки. Цикл экспериментов завершен. Удачно или нет не столь важно. Важно другое, надо очистить оборудование для следующего эксперимента и…

– А ты по-видимому руководитель лаборатории, не так-ли? – Директор перебил говорившего и буквально заорал, – а тебе не приходило в голову, что управу можно найти на любого? Бессмертных и неуязвимых не бывает…

Шаман невозмутимо дождался тишины и заговорил как ни в чем не бывало: – Вы ошибаетесь. Я отнюдь не руководитель лаборатории. Так далеко мое самомнение не заходит. Я всего лишь рабочий-уборщик, которого пригласили для очистки помещения и стерилизации оборудования. Просто этому самому уборщику немного жаль подопытных свинок, вот он и работает не торопясь. Однако представим, что одно из животных укусило уборщика и бедолага помер от заражения крови, например. Ну и какой реакции вы ждете от руководителя? Мало того, что работа так и не выполнена, так теперь еще и от трупа избавляться надо. С его точки зрения может оказаться, что проще спалить всю лабораторию разом и оборудовать другую по соседству.

– Понятно, – аналитик понял, что разговор надо срочно брать в свои руки, – скажи Шаман, сколько у нас времени? До того как уборщик дойдет до нашей "клетки".

– Десять лет. При условии сохранения нынешних темпов уничтожения лесных массивов. Чем интенсивнее вы будете этим заниматься, тем раньше мне придется вмешаться.

– Откуда такая цифра, если это не секрет?

– Не секрет. Первое поколение новой расы уже подрастает. Они заселят Восточно-Африканский Рифт. Его я начну готовить уже сейчас. Вы вторые на очереди.

– А Америка?

– Они резерв.

– Но почему именно они?!

– В благодарность. Да и шанс все-таки исполнить предназначение у них существенно выше.

Глава 22

– О Винсент, наконец-то вы решили удостоить наш клуб своим присутствием.

– Привет Генри. Да вот собрался наконец. Устал киснуть в своих четырех стенах. Да и здоровье стало получше.

– Так значит это правда. Ваш таинственный друг действительно вылечил вас.

– От рака вылечил. Но к сожалению не от старости. Но пока еще я скриплю. Какие новости Генри?

– Новости есть, но самая интересная, это то что случилось с беднягой Джеффри.

– А что с ним?

– Ну вы же помните, мой друг, все эти охотничьи байки. Джеффри буквально бредил охотой. И совсем недавно все-таки отправился на сафари. В Африку.

– Вот черт. Я же предупреждал, что Африка сейчас не лучшее место для развлечений. Там сейчас Шаман и…

– Мы помним, и пытались отговорить упрямца. Но тот закусил удила. Отдал какие-то феерические деньги устроителям сафари и отбыл собирать "Большой шлем".

– И на чем же он споткнулся?

– На носороге. Свидетели говорят, что животное повело себя совершенно не типично. Извернулся как кошка и подставил под пулю свой рог. Второй выстрел Джеффри смазал, а там носорог домчался до него и то что осталось от нашего друга пришлось собирать чайными ложечками. Вот такие новости Винсент.

– Да уж, сказать нечего. Радует лишь одно. Африка это по большей части саванна и потеря тамошних лесов не должна нам аукнуться сколько-нибудь сильно. Значит Борнео и часть Африки…

– Борнео и Суматра. По последним данным на Суматре сейчас тоже самое. Малайзия и Индонезия практически перестали существовать как государства.

– Радует лишь, что Шаман держит свое слово и нас не трогает.

– Это радует, согласен.

– Адон Шаман, на каком языке вы хотели бы говорить?

– Я в достаточной степени владею ивритом, но предпочитаю все-таки русский. И без "господина" пожалуйста. Просто Шаман.

– Ну что же, русский так русский. Я бригадный генерал Бернштейн. У нас собственно говоря один вопрос. Чего ждать Израилю в свете надвигающихся изменений.

– В ближайшее время я думаю никаких особенный коллизий не предвидится. У меня подрастает первое поколение. Второго стоит ждать не ранее чем через десять, пятнадцать лет. Именно для них я и готовлю Африку. Впрочем в Африке лесов не слишком много, а на открытую саванну мои питомцы пока выходить не готовы. Так что никаких особых потрясений пока ждать не стоит. Возможно несколько увеличится поток беженцев, но не слишком значительно. На территории же Израиля я никаких действий не планирую. Я благодарен вам за то, как вы приняли моих родных. Кроме того ваше отношение к лесам мне весьма импонирует. Ваше государство одно из немногих в мире, кто наращивает лесные массивы, а не уменьшает их.

– Вам потребна какая-либо помощь?

– Средство связи, если вас не затруднит. Я пользуюсь "русской" и это меня немного смущает…

– Понимаю. Мы разумеется снабдим вас чем-нибудь посовременнее.

– Спасибо.

– Товарищ директор?

– Заходи Андрей Николаевич, присаживайся. Какие-то новости?

– Главная это, что евреи снабдили Шамана своим терминалом связи. Наш он оставил где-то в Африке. В принципе можно попытаться найти. Маячок там есть и…

– Оставь. Сейчас все это уже не имеет никакого значения.

– Что-то случилось?

– Случилось. Меня "уходят". Наверху сейчас не до баек о Шамане. Они торопятся набить карманы. И отвлекать их от этого увлекательного занятия, это тоже, что плевать против ветра. Так что, Андрей Николаевич, послушай внимательно, что я тебе скажу. На прощание я тебе дам звание и поставлю главой аналитической службы. Шаманом занимайся, но по тихому. Ближайшее время будет не до этого. Потом, когда жареный петух клюнет, ты со своим материалом окажешься на коне. Но когда это случится, бог весть. Ну да ты аналитик, сам временные рамки прикинуть можешь. Я же тебе рекомендую не вылезать раньше времени. И не в коем случае не лезть самому. Ну удачи тебе, подполковник.

– Ну как вы тут справляетесь?

– Шаман, дружище. А мы уже заждались. Ты только глянь на этих сорванцов. – Бруно повел рукой. Из леса выметнулась гибкая фигура леопарда. На спине в позе скифского наездника прижался кто-то мелкий, покрытый рыжеватым пухом. Шаман на всякий случай присел и точно, кошачья туша сбила с ног и принялась вылизывать шершавым языком. потом шею обхватили тонкие руки. Он гладил спину, поражался нежным волосикам, шептал что-то глупое. Внезапно куча мала на нем потяжелела. Теперь уже его тнребили в шесть рук. Горло сдавило давно забытым спазмом. На глаза навернулись слезы. Он был наконец-то счастлив.

…– Ты не поверишь. Им похоже пользоваться лесными тропами так же естественно, как дышать. Они иногда даже на десять метров перемещаются. Поговори с ними. Это может быть опасно. А они еще слишком маленькие, что бы понимать угрозы. На островах-то им никто вреда не причинит, а ну они куда-нибудь далеко скаканут. – Бруно смотрел с беспокойством.

– Поговорю обязательно. – Голос подрагивал. Эмоциональная встряска не прошла бесследно. Меня все еще потряхивало. – Тем более я им подготовил место в Африке. Тамошний лес просто вздохнул с облегчением, когда я его поднял. И сразу установил связь со здешним, через Колыбель.

– Ах вот что это было. А мы-то перепугались сперва. Тут такие светошумовые эффекты были, мама не горюй.

– Ну да, что ты хочешь. Там в этих лесах всякая шушера сидела. Бандиты какие-то, негры дикие. Теперь тишина. Часть, что поумнее сбежала, остальные пошли на удобрения. Надо будет даяков туда сводить, пусть принимают под охрану новое хозяйство.

– Слушай друг, – Бруно понизил голос и выглядел несколько смущенным, – я тут у нашей детворы подметил странное. Эти их леопарды не похожи на прирученных животных. И странное совпадение, а мальчика самец, а у девочек…

– Так это и не ручные животные вовсе.

– А какие же тогда. Дикие?

– И не дикие.

– Ты меня совсем запутал. Не ручные, не дикие. По-моему третьего попросту не дано. Разве не так?

– Не так. Эти леопарды часть их личностей. Ты же не будешь давать своей руке имя, верно?

– Что?!

– В будущем, по мере развития, в состав такой личности-трибы войдут несколько животных. Пока же только одно. Мозг, он же руки, это наши мелкие и тело, эти самые кошки.

– А кто еще будет?

– Как минимум "носы", скорее всего кто-то из собачьих, "глаза". Для этих целей наверное пернатых придется привлекать.

– Очуметь. А как они общаются?

– Напрямую. Образами. Да и чувствуют друг друга внутри трибы немногим хуже, чем ты свой организм.

– Понятно теперь, почему тебе пришлось так долго возится с прототипами. Я-то думал, чего там такого особенного изменять, а ты… – Бруно покрутил головой, – так что то кладбище было не зря.

– Не надо об этом. – Швейцарец посмотрел в глаза собеседнику и понял, и правда не надо.

Африка даякам понравилась. Лес был попросторнее, посуше чем родной. Одним словом курорт. Работать решили вахтовым методом. С моей помощью первый десяток охотников за головами перешел в африканский лес. Решили дать им недели три, а там посмотрим. Работы было много. Бандиты загадили лес изрядно, надо было чистить, убирать, закапывать лишнее. Что делать с местным населением я указывать не стал. Не дети чай, сами разберутся. Главное условие, что бы в лесу никого лишнего. А сам с головой окунулся в работу со своей детворой. Нужно было ставить им правильное мировосприятие.

С историей мира решил особо не мудрить. Человеческая история им не нужна, а их собственная только начинается. Растолковал насколько смог ситуацию в мире. Людей попросту обозвал "прошлыми". По-моему так проще всего. Потом долго медитировал, договаривался с Колыбелью. В конце концов мы все-таки пришли к консенсусу. Детворе ограничили лесные тропы исключительно пробужденными лесами. Станет их больше и ограничение можно будет снять. Но пока что их слишком мало. Вот подрастут еще немного, хотя бы пару лет и отведу их в Африку. А сам начну Евразию готовить. А с Америкой они пусть сами разбираются. Надо же и им чего-то оставить, деткам.

Конец первой части.