Мастерица провокаций, или Одной ночью перечеркнуть все в жизни мужчины

Глава 5

Вскоре машина остановилась. Мы подошли к небольшому одноэтажному дому.

– Что все это значит? – Я строго посмотрела на Экрама, боясь выдать свой страх.

– Это ваше жилье.

– А где Кемер?

– Совсем недалеко. Не надо так сильно переживать. Вы здесь будете жить.

– А где туристы? Где гостиничные комплексы? – Еще секунда и у меня готова начаться истерика. – Где, я вас спрашиваю?

– Успокойтесь. Не нужно так нервничать. Давайте пройдем в дом.

Я посмотрела на побелевшую от испуга Ленку и закричала:

– Ленка, что ты стоишь, как дура, глазами хлопаешь?! Совсем бдительность потеряла?! Надул нас твой дружок. Через соломинку, паразит! Ты что, не поняла, куда нас привезли? Что это за халабуда? Это бордель какой-то!

– Да что ты панику раньше времени разводишь?

Показалось, что Ленка успокаивает не столько меня, сколько себя.

– Еще ничего страшного не произошло. Тебе же сказали, что это всего-навсего наше жилье. Тебя никто и не обещал поселить в номере пятизвездочного отеля.

– Но ведь кругом лес и горы!

– Ну и что. Тебе же сказали, что мы тут просто будем жить, а на работу будем ездить на маршрутке, наверное. Мы же не можем жить при гостинице вместе с туристами.

– Ага, размечталась.

– Девочки, прекратите ругаться и заходите к себе домой, – глаза Экрама стали суровыми.

Водитель, не говорящий по-русски, открыл дверь в дом и улыбнулся:

– Здравствуй, Наташа. Как дела?

– Ага, нашел дуру! – крикнула я и ринулась прочь.

Я и сама не знала, куда пыталась убежать. В горы? В лес? С большой дорожной сумкой, на каблуках…

– Светка, ты куда? – донесся до меня перепуганный голос подруги.

– На кудыкину гору!

Но в этот момент меня нагнал Экрам и повалил на землю. Он заломил мне руки и, подняв на ноги, отвесил пощечину.

– Девушка, ты приехала работать или показывать свой характер?

– Я приехала работать в Кемере!

– А это и есть Кемер!

– Я была в Кемере! Я знаю! Я там отдыхала!

– Ты приехала не на отдых. Ты приехала трудится. Куда ты собралась, если у тебя нет ни денег, ни обратного билета?!

– Пойду в полицию!

– Не говори глупости. Тебя посадят в турецкую тюрьму, а ты даже не можешь себе представить, что это такое.

– Я позвоню Владимиру и расскажу, что ты меня ударил и завез черт знает куда!

– Звони. Владимир сказал, что вы очень хорошие девушки, что вам очень нужны деньги и вы хотите работать. Если ты не будешь меня слушаться, то я буду очень сильно тебя бить.

Через несколько минут нас запихнули в какую-то обшарпанную комнату с металлическими пружинными кроватями, точно такими же, как стоят в казармах или пионерских (как они теперь называются?) лагерях. Как только за нами закрылась дверь, я опустила свою дорожную сумку на пол и повернулась к подруге.

– Ну что, Леночка, ты молчишь? Как тебе наше жилье, впечатляет?

– Мне пока нечего говорить, – холодно ответила Ленка.

– Ты хочешь сказать, что все в порядке?!

– Я ничего не хочу сказать. У меня вообще пока нет никаких эмоций.

– И по поводу того, что Экрам меня ударил, у тебя тоже эмоций нет?

– В этом ты сама виновата.

– Я?! – опешила я от такого ответа своей подруги.

– Ты. Экрам просто за тебя переживал. Еще бы, ни с того ни с сего понеслась сломя голову, да еще в горы. Ты только подумай: ночь, лес. В какую полицию ты побежала? Да тебя бы за первым попавшимся кустом турки нагнали, отодрали и прикончили, а может быть, и в какой-нибудь гарем оттащили. Тебя бы потом вообще никто не нашел. А что еще Экраму оставалось делать, чтобы привести тебя в чувство? Вот он тебе и врезал. Потому что человек несет за тебя ответственность. Видно, что он Владимира уважает и очень хорошо к нему относится. Я никак не могу понять, зачем ты такой концерт закатила?! Кому он нужен?

– Ленка, ты какая-то наивная, ей-богу, – произнесла я обреченно. – По-твоему, все хорошо? По-твоему, все так и должно быть? Ты считаешь, что завтра нас повезут в отель?! Да твой Владимир тебя подставил. Просто подставил, и все. Мы сидим у черта на куличках. Ты хочешь сказать, что нас сейчас кто-то найдет? Да никто!

– Знаешь, когда я отдыхала в Египте…

– И что же было, когда ты отдыхала в Египте? Только не забывай, что ты сюда не отдыхать, а работать приехала.

– Так вот, когда я отдыхала в Египте, я познакомилась с одной девушкой, которая приехала в Хургаду на заработки как спортивный инструктор у отдыхающих. Она на пляже проводила занятия аэробикой, давала уроки восточных танцев, аквааэробики. Мы с ней разговорились. Она сама из Петербурга. Она пожаловалась мне, что ее вместе с подругой поселили в чудовищных условиях, далеко от гостиницы. В каком-то доме им выделили кладовку в подвальном помещении, без элементарного душа, с туалетом на улице. Они боялись там спать. В кладовке ползали какие-то страшные жуки и пищали мыши. О кондиционере они и не мечтали, просто изнывали от египетской жары, духоты и задыхались по ночам точно так же, как задыхается выброшенная из воды рыба. Так что не только нас поселили в таких условиях. Тем более эта девочка работала за несчастных сто долларов в месяц.

– За сто долларов? Она что, ненормальная? Такие деньги можно, не напрягаясь, в Питере заработать.

– Я тоже об этом подумала, но она объяснила мне, что у нее не все в порядке со здоровьем. Ей, мол, очень подходит египетский климат.

– Бред какой-то. Как он ей подходит, если она в кладовке задыхалась?!

– Наверное, она это просто придумала, надо же было что-то ответить. Возможно, она из малообеспеченной, неблагополучной семьи и ей просто хотелось уехать из дому.

В этот момент дверь в комнату открылась, и на пороге появился Экрам. Лена встала со своей скрипучей кровати и улыбнулась.

– Экрам, уже поздно. Мы устали с дороги и очень хотим спать. Нам необходимо помыться, принять душ. Покажи, где тут у вас ванная. И еще нам нужно чистое постельное белье. Владимир не говорил нам, что мы должны везти его с собой из России. А это… – Лена перевела взгляд на серые простыни, которые отвратительно пахли и, судя по всему, не менялись уже несколько месяцев, а может быть, даже и лет. – А это ни в какие ворота не лезет.

– Куда не лезет? – не понял Экрам.

– Это очень плохое белье, – пояснила Ленка. – На таком спать нельзя. И еще нам нужны веник и совок. Мы хотим немного прибраться в своей комнате. Мы думали, что нас привезут в лучшие условия, а тут сплошная грязь. Для нас нет комнаты поприличнее?

– Это ваша комната.

Поняв, что общаться с турком совершенно бесполезно, Ленка безнадежно развела руками:

– Короче, все понятно. С тобой разговаривать – как об стенку горох. Сами живете в грязи и русских к ней приучаете. Показывай, где туалет, душ, веник, совок и чистое белье. О работе потолкуем завтра утром.

– О работе будем говорить сейчас, – замотал головой Экрам.

– Что о ней сейчас говорить, если уже первый час ночи? Ты мне мозги не пудри. Руссо туристо давно спят! Все рабочие моменты завтра обговорим. Я не из соседнего аула пришла, а из Москвы прилетела. Я спать хочу!

– Пойдем поговорить о работе. Бери подругу, – стоял на своем Экрам. – Там люди ждут. Поговорим, а потом спать.

Мы с Ленкой переглянулись. Сердце у меня тревожно забилось, показалось, что оно стучит так громко, что его слышат даже в соседней комнате.

– Ну хорошо, пойдем поговорим, – Ленка старалась казаться спокойной, но я-то знала, что ее спокойствие не стоит выеденного яйца.

– Экрам, я что-то не пойму, какие люди нас ждут и с кем мы должны разговаривать, – влезла я в разговор.

– Вас ждут люди. Они в дальней комнате.

– Люди в дальней комнате? Что за люди?

– Турецкие люди.

Мы с Ленкой шли за Экрамом на ватных ногах с нехорошим предчувствием.

– Что-то не возьмем в толк, куда мы идем? – почти хором спросили мы, двигаясь по темному длинному коридору.

Экрам не ответил. Он распахнул дверь в самую дальнюю комнату, обставленную с восточной роскошью. Навстречу нам с диванов поднялись два тучных турка. Мы с Ленкой присели на самый краешек дивана и с опаской посмотрели на глазеющих на нас мужчин. Буквально через минуту в комнату вошел еще один турок и что-то зашептал на ухо Экраму. При этом мужчины постоянно поглядывали в нашу сторону и размахивали руками.

– Лена, кажется, мы вляпались. – Я посмотрела на мертвецки бледную подругу и опустила глаза.

– Владимир не мог меня так подставить, – дрожащим голосом пискнула Ленка и отвела взгляд в сторону.

– Выходит, что мог.

Закончив разговор, Экрам повернулся к нам:

– Девушки, раздевайтесь. Вас должен осмотреть врач.

– Что-о? – оторопели мы с Ленкой.

– Снимайте одежду и белье. Доктор вас посмотрит, – все так же спокойно, без лишних эмоций повторил Экрам.

– С чего бы это? Надо было раньше говорить, мы бы в России медкомиссию прошли.

– Мы не доверяем российским врачам.

– А мы не доверяем турецким врачам.

– Не спорьте. Уже слишком поздно. Врач очень устал. Он далеко живет. Он хочет ехать домой спать.

– Да как мы будем раздеваться перед таким количеством мужиков?! – первой взорвалась я.

Экрам что-то сказал двум туркам, которые просто сверлили нас похотливыми взглядами, и те вышли.

– Я не могу вас покинуть. Врач ни слова не говорит по-русски.

– А что этот врач будет делать?

– Возьмет у вас кровь и мазки на анализ. Он скажет результат ровно через двадцать минут. Он делает экспресс-анализ.

– А зачем кровь и мазки? Если это необходимо, мы могли сделать это у себя дома.

– Я же сказал, что мы не доверяем русским врачам. Анализы нужны для того, чтобы вы могли работать с людьми.

– В конце концов, мы же не будем с ними тесно общаться… На черта нужны такие анализы? – сгорала от возмущения я.

– Таковы правила. Я прошу прекратить споры. Я не люблю работать с несговорчивыми девушками. Я сам был в России и знаю, что при устройстве на работу у вас всегда проходят медицинскую комиссию, где берут и кровь и мазки. Эту комиссию проходят везде, даже при устройстве на рынок. Этого требуют правила. Работа с людьми есть работа с людьми.

В тот момент, когда Экрам отвернулся к окну, мы разделись и с отвращением посмотрели на турка, натягивающего резиновые перчатки. Врач внимательно нас осмотрел, ощупал, взял мазки и кровь. После того как он вышел, мы быстро оделись и старались не встречаться взглядом с повернувшимся к нам Экрамом.

– На сегодня все? Мы можем идти спать?

– Нет. Надо дождаться результата анализов.

– Зачем?

– Затем, что я должен быть уверен в том, что вы совершенно здоровы.

– А если мы не здоровы? Что тогда? – съехидничала Ленка.

– Тогда я буду вас лечить.

– Что?

– Если вы нездоровы, то вы будете лечиться прямо с завтрашнего дня. Мне нужны здоровые работницы, а деньги, затраченные на лечение, я вычту из вашей будущей зарплаты.

Экрам пододвинул к нам столик на колесиках и налил чаю. Мы с Ленкой буквально уткнулись в свои прозрачные чашечки и стали медленно потягивать горячий чай. Через несколько минут в комнату вновь вошел врач, а следом за ним те два тучных турка, которые, по всей вероятности, все это время стояли за дверью.

– Анализы удовлетворительные, – все так же спокойно сказал Экрам и одобрительно кивнул.

– Кто бы сомневался! – Ленка допила свой чай и отставила чашечку. – Мы можем идти отдыхать?

– Нет.

– Как, опять нет?

– Мои друзья хотят, чтобы вы показали им свои профессиональные навыки.

– Что?

– Сейчас немного поработаете, а затем отправитесь спать, если уж вам так хочется. Ваша работа заключается в том, что вы должны квалифицированно обслуживать достойных людей. Секс будет такой, как пожелает клиент. Минет, анальный, групповой. Ни в коем случае ни от чего не отказываться, иначе мне придется вас бить. Значит, так. В этом месяце ровно тридцать дней. Значит, за каждый отработанный день вы будете получать пятьдесят долларов. Но только в том случае, если этот день вы отработаете честно, без жалоб. Количество клиентов буду определять я. Если хотя бы один раз вы что-то сделаете не так или на вас пожалуется какой-нибудь клиент, то вы лишитесь тех пятидесяти долларов в день, которые вам положены. Заработная плата будет выдаваться вам в конце месяца, но начисляться каждый день. Я буду вести специальную тетрадь, где стану отмечать, зачисляются ли каждой из вас положенные за день деньги или нет. Поэтому, возможно, одна из вас получит полторы тысячи долларов, а другая нет. Так что старайтесь, чтобы я ни в коем случае вас не штрафовал и не лишал денег.

Земля ушла у меня из-под ног, и я беспомощно посмотрела на Ленку.

– Ты слышишь, что он говорит?

– Слышу. Не глухая. – Ленка позеленела, раздула ноздри и тяжело задышала. – Экрам, сукин ты сын. Ты, наверно, что-то перепутал. Мы приехали сюда работать не проститутками, а гидами. Ты Владимира не так понял…

– Я очень хорошо понял Владимира, – все так же невозмутимо ответил Экрам. – Владимир уже три года поставляет мне проституток. Я гидами не занимаюсь.

– А ну-ка дай телефон. Я ему позвоню.

– Не могу. Звонок стоит денег, а вы еще ничего не заработали.

– Тогда дай в кредит.

– Никаких кредитов я не даю.

Я дрожащей рукой достала из лифчика десятидолларовую купюру и протянула ее Ленке.

– На, дай ему. Пусть он даст тебе телефон. Наверное, произошла какая-то ошибка.

– Конечно, ошибка. Не переживай. Сейчас мы все уладим.

Ленка отдала купюру Экраму, а тот передал ей мобильник.

– Только недолго. На десять долларов много не наговоришь.

– Я быстро. Владимир сам все тебе скажет. – Набрав номер Владимира, Ленка тихонько всхлипнула и заголосила: – Вовка, привет! Узнал? Знаешь, у меня здесь неприятности. Экрам привез нас в горы и заставляет заниматься проституцией. Произошла какая-то путаница. Ты ему, пожалуйста, сам скажи, что он нас с кем-то перепутал, что мы приехали работать гидами. Я умоляю тебя, скажи. – В этот момент Ленка изменилась в лице и закричала что было сил: – Але! Але! Связь прервалась. Можно я еще раз наберу?

– Можно.

На другом конце провода бесстрастный голос ответил, что абонент недоступен.

Ленка протянула трубку Экраму и непонимающе посмотрела на меня.

– Лен, что такое?

– Представляешь, он меня не узнал.

– Как это не узнал?

– Он сказал, что никакую Лену не знает и вообще никого в Турцию не отправлял. А теперь отключил телефон. – Ленка вновь посмотрела на Экрама и произнесла, сама не веря собственным словам: – Там что-то со связью. Экрам, а ты не знаешь номер его городского телефона, а то с мобильным какой-то непорядок? У нас мобильная связь очень плохая. Некачественная, понимаешь? Компаний полно развелось, а качества никакого нет. Я не знаю номер городского телефона Владимира, потому что он никогда не отключает свой мобильный и ему можно дозвониться в любое время суток. Если он его отключил, значит, не желает разговаривать. – Ленка закрыла лицо руками и тихонько всхлипнула. – Свет, я не понимаю, что происходит. Ты же видела Владимира… Ты же тоже с ним общалась… Ты же знаешь, что он не мог. Он не мог… Я знаю Владимира много лет. Он всегда был потрясающим любовником… Он всегда обо мне заботился… Помогал… Он не мог…

– Я тоже знала Костика много лет, и он тоже мне помогал и заботился. Лен, неужели ты до сих пор не поняла, что твой Владимир нас самым наглым образом кинул? Ну что ты стоишь, ресницами хлопаешь? Думаешь, связь прервалась? Ни хрена там ничего не прервалось! Все нормально функционирует, просто мобильный телефон тем хорош, что его можно отключить. Не узнал он тебя, говоришь? Как же! Эх, ты…

– Свет, ну а за что он меня так? Да и тебя тоже… Что я ему сделала? Я ведь никогда не вела себя вульгарно и не говорила ему о том, что мечтаю стать проституткой. Где я допустила промах, что он именно так обо мне подумал? Что, в конце концов, я сделала не так?

– Я тоже долго задавала себе этот вопрос после того, как от меня ушел муж. Где я допустила промах и что я сделала не так?.. Наверное, все дело в том, что мы женщины, а они мужчины. А Владимир твой обыкновенный торговец живым товаром. Правильно ты говорила, что он криминальным бизнесом занимается. Это и есть криминальный бизнес.

Видимо, Экраму надоело слушать нашу беседу. Он сурово сдвинул брови и гаркнул:

– Девушки, хватит разговаривать! Раздевайтесь и покажите этим почтенным господам на что вы способны. Сегодня вы отработаете без оплаты. Деньги вам начнут начислять с завтрашнего дня, потому что именно завтра вы выходите на работу и у вас начинается первый рабочий день. Сегодня вы проходите контроль на свое мастерство. Так сказать, проверка качества. Да, забыл сказать, что в критические дни вы можете брать выходные и отдыхать. Критические дни не оплачиваются. Правда, некоторые ваши предшественницы все же старались не терять в заработке. Они выходили на работу и занимались только анальным и оральным сексом. Если клиентов это устраивало, я был не против. Давайте раздевайтесь, а то эти почтенные господа устали ждать. Они всегда пробуют новеньких.

– Подождите, – мой голос дрожал, да и не только голос. – Подождите, пожалуйста. Понимаете, произошла ошибка. Когда мы сюда ехали, то думали, что будем заниматься совсем другим. У нас даже контракты есть. В них все сказано. Мы можем их вам показать. Там стоят наши подписи.

– Мне не нужны ваши контракты! – уже совсем раздраженно бросил Экрам.

– Но ведь мы их подписывали.

– Ваши контакты – это просто бумажки, они не имеют никакой юридической силы.

– Хорошо. Мы понимаем, что нас обманули, и хотели бы исправить положение. Мы также понимаем, что Владимир потратился на наши билеты. Мы готовы за все заплатить и даже за моральный ущерб, который мы вам доставили. Мы все оплатим с лихвой, обещаем. Понимаете, у меня в Москве есть хорошая, большая квартира в престижном доме. За такими квартирами просто охотятся покупатели. Я вас очень прошу, отправьте нас, пожалуйста, обратно на родину. Я, как приеду, сразу пойду в агентство недвижимости и обменяю эту квартиру на меньшую. Это делают довольно быстро, уж поверьте мне. Я получу деньги и тут же поеду к Владимиру и заплачу ему за ваш моральный ущерб. Я и за Ленку тоже заплачу. Сколько скажете, столько и заплачу. Поймите, у меня в Москве осталось двое маленьких детей, я была всегда добропорядочной женщиной, и даже если моим детям совсем будет нечего есть, пойду мыть полы, но никогда в жизни не опущусь до того, чтобы стать проституткой.

– Раздевайтесь. Мы не хотим ждать никаких денег. – Экрам был непреклонен.

– Хорошо. Если вы не хотите ждать пока я буду обменивать квартиру, вы получите деньги сразу. Отправляйте нас в Москву. Пусть там нас встречает Владимир. Сразу, прямо из аэропорта, мы заедем в одно место и возьмем необходимые деньги.

– А где ты деньги-то возьмешь? – спросила бледная Ленка.

– К Костику поедем. На колени встану и перед ним, и перед молодой женой. Не за себя просить буду, а за детей.

– Он не даст.

– Даст. Он не допустит, чтобы я у его дверей голосила и на коленях ползала.

– Девушки, хватит. Если вы сейчас не разденетесь, мне придется вас побить. Вы не уедете на родину, пока не отработаете свои положенные три месяца. Это мое последнее слово.

Мы с Ленкой беспомощно переглянулись, но переглядываться было бессмысленно. Турки скинули с себя одежду и… остались в чем мать родила.

– Якши… Якши… – забормотали они и стали подходить к нам.

Мы попятились к стене. В тот момент, когда ко мне вплотную приблизился один из негодяев, я завопила и врезала ему коленом в пах. В тот же момент Экрам ударил меня плеткой. Я закричала и провалилась в обморок… Когда очнулась, то, задыхаясь от боли, унижения и позора, молча терпела то, что проделывали со мной жирные турки. Сначала со мной. Затем с Ленкой… Потом опять со мной… А затем с нами двумя… Когда Ленка теряла сознание, они набрасывались на меня. Когда теряла сознание я, они набрасывались на только что очухавшуюся и открывшую глаза Ленку…

Сколько прошло времени, я не знаю. Я стонала от дикой боли. Наконец эти звери начали одеваться.

– Вы успешно прошли испытание, – похвалил нас Экрам и обменялся с турками дружескими рукопожатиями. – Молодцы. Вы доставили этим людям удовольствие. А теперь примите душ, который находится рядом с вашей комнатой, и ложитесь спать. Завтра у вас тяжелый рабочий день. Утром покажу комнаты, в которых вы будете и жить и работать. Отдыхайте.

Мы прикрылись разорванной одеждой и молча поплелись по длинному коридору. Болело буквально все. Ноги, грудь, спина, низ живота… Кое-как приняв душ, я плюхнулась на железную кровать и заревела.

На соседнюю кровать легла Ленка и заревела еще громче. Когда мы немного успокоились, Ленка поджала под себя грязную подушку и прошептала:

– Светочка, прости меня, пожалуйста.

– За что? – так же шепотом спросила я.

– За то, что все так вышло.

– Да ты-то тут при чем?

– Как это при чем? Я же тебя сюда притащила.

– Никто меня не тащил. Я сама сюда приехала. Господи, какая же я дура. Дура какая! Добропорядочная мать двоих детей… Ленка, я больше жить не хочу.

– Не говори ерунды. Нельзя из-за мужиков жизни лишаться. Ни один мужик этого не стоит. Ни один. Мы отсюда сбежим. Вот увидишь, сбежим и забудем все это, как страшный сон. Кто про это знает? Ты да я… Больше никто. Так вот никто и не узнает. Вычеркнем это из памяти, и все тут.

– Да разве можно такое вычеркнуть?

– Можно. В памяти нужно оставлять только хорошее, а все плохое нужно вычеркивать. Ты вычеркнешь Константина. Я вычеркну Владимира. Турцию тоже на хрен. Все будет нормально. Я тебе обещаю. Я дверь подергала. Нас закрыли. Но это только на первое время. До тех пор, пока они не поймут, что мы сбегать никуда не собираемся, и не потеряют бдительность. Не будут же нас пожизненно взаперти держать. При первой же возможности отсюда сиганем.

– Куда?

– Куда-нибудь.

– Пока нас трахали, кто-то порылся в наших сумках и вытащил паспорта. Тех денег, которые были у меня в лифчике, тоже нет.

– Ничего. Все равно сбежим.

– А куда бежать-то без денег и паспорта?

– Куда глаза глядят. Свет, что ты такие вопросы задаешь? В самом деле, не сидеть же нам всю свою жизнь в этой хибаре и не обслуживать турков! Найдем посольство или примкнем к русским туристам и попросим помощь. А еще лучше обратимся в полицию.

– Тогда нас посадят в турецкую тюрьму.

– Пусть. По мне лучше турецкая тюрьма, чем панель.

– По мне тоже.

– Полиция нас задержит. Начнет вести расследование, станет выяснять, как мы сюда прибыли. Мы расскажем, как нас прятали в этом доме и как принуждали заниматься проституцией. То, что нас переправили сюда обманом, само по себе уже считается преступлением. А такими вещами занимается Интерпол. Моя мать, если узнает, куда я попала, всех на ноги поднимет: и Интерпол, и министерство иностранных дел. А я ей при первом же удобном случае позвоню. Она дойдет до любой инстанции, ни перед чем не остановится и обязательно добьется того, чтобы нас отправили домой. Ты же знаешь мою мать?

– Знаю.

– Ей палец в рот не клади. Он все кверху дном перевернет, а до правды докопается.

– А она знает, куда ты поехала?

– Знает. Только вот Владимира она не знает, но ничего, я ей его координаты обязательно дам. Она его в тюрьму упечет. Я думаю, что в нашем Уголовном кодексе есть статья за торговлю живым товаром. Нам главное отсюда выбраться и явиться в полицию. Посидим немного в тюрьме, пока их власти будут разбираться, что с нами делать. Подумают подумают и на родину обязательно отправят.

– Господи, Ленка, как же у тебя все легко, – давясь от обиды, проговорила я.

– Ничего особенного. Просто я умею из любой ситуации находить выход. – Ленка немного помолчала и осторожно спросила: – Свет, а ты еще не передумала Костика убить?

– Нет.

– Знаешь, я тоже, как только денег раздобуду, обязательно с Владимиром расквитаюсь.

– Ты тоже хочешь его убить?

– А почему бы и нет. Найдем нормального киллера. Обратимся к нему сразу с двумя заказами. Оптовикам скидка. А у нас как-никак опт, хоть и малый. В этом деле большого опта не бывает.

– И где мы киллера найдем? Дадим объявление в газету? Мол, требуется молодой профессионал, имеющий собственное оружие с глушителем, для ликвидации двух объектов мужского пола. В случае успеха и отсутствия неприятных последствий хорошее вознаграждение гарантируется.

– Нет, не так. Через газету мы никого искать не будем. Хотя, если хочешь знать, не только заказчики ищут клиентов, но и клиенты ищут заказчиков. Если тебе может попасться объявление типа: «Молодой человек выполнит любое ваше поручение за определенную плату точно и в срок», то это то, что надо. Просто это так завуалировано. Киллеру найти клиента тоже трудно. Не может же он стоять на рынке с табличкой о своих услугах. Но и в таких объявлениях надо быть осторожной. Причем предельно осторожной. Такие объявления могут быть и ментовскими. Менты дают подобное объявление и смотрят, кто попадется на удочку. На кого можно затем все нераскрытые «глухари» навешать. У меня так один приятель попался. Ему надо было гербовую печать заказать для того, чтобы какую-то доверенность подделать. Он раньше всегда газету «Из рук в руки» открывал и такое проделывал по объявлениям. Там объявлений полно, где не надо никаких документов предоставлять. Просто на квартиру едешь, заказываешь, а затем приезжаешь и забираешь. Простая печать подешевле, гербовая подороже. Ты не знаешь, как мастера зовут, а мастеру нет никакого дела, как зовут тебя и для каких целей тебе это нужно. Только такие мастера часто съемные квартиры меняют для того, чтобы их менты не просекли. Все-таки подделка документов как-никак. Вот и приходится их по газете вылавливать. Сегодня они по одному телефону, а завтра по другому. Ну, вот мой приятель позвонил по одному объявлению и спрашивает: мол, вы печати без документов делаете? А там говорят: мол, не телефонный разговор, приезжайте, поговорим на месте. Обычно именно так и отвечают. Он приехал, привез оттиск гербовой печати, заказ сделал, а как только из квартиры вышел, его тут же менты взяли. Это я к тому говорю, что с объявлениями надо быть осторожными. Никогда нельзя терять бдительность. Но мы с тобой по объявлениям никого искать не будем. Мы киллеров так найдем.

– Где?

– У меня связи есть, не переживай.

– Мне что-то уже твоими связями пользоваться не хочется.

– Как знаешь. Это твое дело, но я Владимира все равно замочу. Господи, а ведь я ему верила. Он никогда меня даже словом не обидел. По ресторанам водил. В постели был таким ласковым, таким нежным. Ласковые слова любил говорить, особенно когда был в экстазе. Кто бы мог подумать, что он мне такую свинью подложит! Гад.

Мы замолчали, я услышала, как тихонько всхлипывает Ленка, но даже не пыталась ее успокоить, потому что успокоиться нужно было не только ей, но и мне самой. Я закрыла глаза и подумала о своих детках… Бабуля уже накормила их вкусным ужином и уложила спать. Катенька по ночам неспокойно спит – ворочается, вскрикивает. Я водила ее к доктору. Доктор выписал какие-то успокоительные капельки, но и они не помогли. Врач сказал, ничего страшного, обычный лунатизм, но мне от этого стало не легче. С тех пор, как от нас ушел Костик, дочка стала еще тревожнее и каждую ночь просыпалась от собственного крика в холодном поту. Сашка спит спокойно и даже так мило посапывает. Он же мужчина и теперь единственный в нашей семье. Зато когда он вырастет, обязательно будет всех защищать. Меня, маму, свою сестренку. Он станет нашей опорой и защитой, и, наверное, это будет единственный мужчина в моей жизни, на которого я всегда смогу положиться.

А затем я почему-то подумала о Костике, о его последнем дне рождения, который мы справляли все вместе… Гуляли в парке. Дети катались на каруселях. Я просто умирала от счастья и смотрела мужу в глаза взглядом, полным любви и благодарности. В этот день я сделала красивую прическу и даже надела юбку покороче, совсем как несколько лет назад. Раньше при виде этой юбки Костик ругался. Он говорил, что мои красивые ноги принадлежат только ему и он не хочет, чтобы их видел кто-то еще. Я смеялась и говорила: мол, пусть мужики смотрят и завидуют. Мол, они смотрят, хотят, а потрогать не могут, потому что это не им принадлежит. На чужой каравай рот не разевай. Но мои уговоры совершенно не действовали на мужа. Он был непреклонен, и мне пришлось отказаться от подобной одежды. Я не хотела расстраивать мужа. Зачем? Ему и на работе проблем хватает. Тем более каждую ночь он может видеть мое обнаженное тело – он один, без всяких там любопытных глаз. Так вот, на его день рождения я нашла короткую юбку и хотела хотя бы немножко подразнить Костика, но он ее не заметил, не обратил внимания ни на юбку, ни на плотоядные взгляды мужчин, в упор рассматривающих мои ноги. Он вообще был какой-то странный, постоянно куда-то звонил, нервничал. Наверное, звонил той, с которой сейчас живет. Я чувствовала, что муж вроде бы со мной, а вроде бы и нет. Вроде бы он где-то там, совершенно в другом месте… Получается, что телом был со мной, а душой с ней. Господи, но разве так можно?.. Получается, можно. Я бы не смогла. Я бы ей-богу так не смогла…

– Свет, а у тебя кто-нибудь, кроме Костика, был? – тихо спросила Ленка.

– В смысле?

– В смысле того, ты еще с кем-нибудь спала?

– Нет. Только с Костиком.

– Тебе тяжелее.

– Почему?

– Потому что психологическая травма у тебя сильнее. У меня мужиков полно было, никаких пальцев не хватит сосчитать. Некоторых даже не вспомню.

– А зачем тебе так много?

– Как это «зачем»? Я постоянно искала одного-единственного. Знакомишься, ничего не получается, а сама знаешь, что отношения не могут развиваться без постели. Ищешь следующего – тоже ничего хорошего. Хочешь методом проб и ошибок найти одного-единственного, но он никак не находится. В жизни так всегда получается. Одни с первого раза свою судьбу хватают за хвост и живут со своей половинкой, а другие всю жизнь ищут, и глухо. Может, вранье все это про эти половинки. Может, это специально кто-то придумал, чтобы людям голову морочить? Нет твоих половинок и не было никогда. Я целая и неделимая. А ты что, правда, Костику ни разу не изменяла?

– Конечно. Я об этом даже никогда не думала. Лен, давай спать. Неизвестно, что нас ждет завтра.

– Давай, – Ленка перевернулась на другой бок и заскрипела пружинами. – Кровати – как из пионерского лагеря. Все бока прямо болят.

– Хорошо, если эти бока только от кроватей болеть будут, а не от чего другого.

Я закрыла глаза и медленно провалилась в сон. В эту ночь мне совершенно ничего не снилось. Ничего… Пустота и темнота – тихая, зловещая и страшная…