Маяк Фишера (ЛП)

Глава 37

Люси

Сегодняшний день

— Я не могу поверить, что уже середина сентября, — ропчу я, зарывая себя в одеяло и придвигаясь ближе к Фишеру. — Я явно отношусь к мисс лету.

Фишер смеется, обхватывая вокруг рыками и крепче прижимая к себе.

— По данным метеосводки, сегодня будет один из последних солнечных и жарких дней. Ты должна воспользоваться этим, — говорит он мне.

— У меня как раз есть планы на сегодня, — сообщаю я ему, скользя руками вниз по его груди, к животу и начиная выписывать круги, поддразнивая его чуть-чуть выше паха. — Я встречаюсь сегодня с Элли на пляже, и мы собираемся там проваляться целый день, словно бомжи.

Я оборачиваю руку вокруг его быстро увеличивающегося члена, он стонет, откидываясь на подушку. Я начинаю двигать рукой по его эрекции вверх-вниз, его бедра толкаются мне навстречу, наслаждаясь звуками, которые он издает, пока я дразню его, двигая рукой то быстро и жестко, то медленно, едва касаясь.

После ночи на кухне, когда он наконец-то все понял и перестал все время контролировать себя, последние несколько недель с Фишером были какими-то удивительными. Мы фактически использовали каждый номер в гостинице причем не один раз. У нас был жесткий, быстрый секс, иногда мы были полностью одетыми, но также у нас был секс, когда мы медленно раздевали друг друга и медленно занимались любовью. Он рассказывает, когда у него день не задался, и постепенно он начал говорить о своем пребывании за границей, что видел, что делал и как это отражалось на нем. Он позволил провести пальцами по шраму на своем плече и поцеловать каждое место, из которого были извлечены осколки, он наконец рассказал мне, как получил свое ранение. Мое сердце разрывалось за него, узнав, что находящиеся рядом ребята, которых он считал своими братьями, были убиты во время этого взрыва и теперь я понимаю, почему он вернулся домой таким злым, чувствуя, что ему не нанесено «реального» вреда, по сравнению с другими, когда ему выдали гарантированную путевку возврата в США.

С каждым днем я люблю его все больше и больше, но что-то внутри удерживает меня сказать ему эти слова. Они крутятся на кончике моего языка каждый раз, когда он смотрит на меня, каждый раз, когда он прикасается ко мне и каждый раз, когда показывает насколько сильно он меня любит, но я все еще чувствую себя, словно сидящей на иголках. Я чувствовала себя самой счастливой девушкой в мире тогда в первый раз, когда влюбилась в него, и он ответил мне взаимностью, сейчас словно сон, который дал мне второй шанс. Много ли людей получают свой второй шанс на любовь с единственным мужчиной, которому они отдали свое сердце?

Задвинув свои негативные мысли, я сажусь на него сверху, оседлав его талию. Фишер приподнимает мои бедра, помогая мне привстать, чтобы расположиться прямо напротив его эрекции. Я медленно опускаюсь на всю его длину, раскачиваясь взад-вперед, скользя вверх и вниз, прижимая руки к своей груди, чтобы помочь сохранить свой баланс. Он подносит свою руку к моему лицу и проводит пальцами, наблюдая, как я езжу на нем, двигаясь медленно и испытывая необходимость в нем и реализуя его потребность во мне, стирая все не нужное из головы. Я никогда не устану от таких моментов с ним, единственное, что нам необходимо сделать — посмотреть в глаза друг друга и почувствовать наши тела, двигающиеся как единое целое, и все остальное вокруг исчезает, оставляя только нас вдвоем, без существующих забот мира.

Оргазм приходит быстро и жестко, несмотря на то, что мы движемся медленно, не торопясь. Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к Фишеру, целуя со всей любовью, на какую способна. Он обнимает меня и медленно приподнимает бедра над кроватью, толкаясь в замедленном темпе, пока не испытывает свое собственное освобождение, дернувшись последний раз и кончая с моим именем на устах.

Я падаю на него сверху, через несколько минут скатываюсь рядом и кладу голову ему на грудь. Подушечки его пальцев лениво вычерчивают узоры на моей спине, я не с того не с сего ляпаю то, что не дает мне покоя в течение многих лет.

— Почему ты не писал мне?

Его пальцы останавливаются у меня на спине, и я задерживаю дыхание, ожидая его ответа. Мы много часов провели за разговорами о прошлом и о тех вещах, которые он сказал мне в тот день, когда все вышло из-под контроля, и оказалось ложью, но он никогда, ни разу не упоминал о письмах. Мне очень хотелось верить, что он тоже соврал, когда бросил слова мне в лицо, что не хотел писать, но за столько времени он так и не объяснил мне почему.

Глубоко вздохнув, он продолжает бег своих пальцев по моей коже.

— Я писал тебе. Я просто никогда не отсылал письма, — тихо признается он.

Приподняв голову, я смотрю ему в глаза в шоке.

— На каждое письмо, которое ты написала мне, я ответил. Потом, я прочитывал их и понимал насколько уныло и убого они были написаны, и у меня не было сил отправить их, — объясняет он. — Единственное, что я писал, как сильно я скучал по тебе, как сильно я нуждался в тебе и как сильно я ненавидел быть вдали от тебя. Я знал, что тебе было не легко находится здесь, пока я был вдали все это время, и я не хотел создавать тебе еще и этих проблем. Я также не хотел, чтобы ты волновалась обо мне и, если бы я многое тебе писал обо всем происходящем это бы пугало тебя. Тебе не следовало читать о всех моих днях, что я делал и сколько всякого дерьма видел. Тебе не следовало знать эти вещи. Все было бы еще только хуже каждый раз, когда я возвращался.

Я отклоняю голову в сторону и встряхиваю.

— Тебе следовало бы отослать их, поделиться со мной, потому что все это время, я честно думала, что тебе совершенно не беспокоит то, что ты находишься вдали от меня настолько часто, и что ты не скучаешь по мне так сильно, как я скучала по тебе.

Он берет мое лицо в ладони и открыто смотрит мне в глаза.

— Прости. Мне так жаль. Я ненавижу то, что я так поступил, что ты стала так думать. Я ненавижу, что не позволил тебе узнать, насколько убивало меня находится вдали от тебя. Я ненавижу, что заставил тебя догадываться о том, что я чувствовал к тебе.

Я убираю его руку и целую его в ладонь, опуская ее на свою грудь.

— Больше никаких секретов, обещай мне. Что бы ты ни чувствовал, о чем бы ты ни думал, ты делишься этим со мной. Мы должны быть открытыми и честными друг с другом во всем, — он наклоняется вперед и целует меня в губы.

— Я люблю тебя, обещаю.

Я сворачиваюсь рядом с ним и кладу щеку на его плечо. Он продолжает шептать слова любви, мои веки тяжелеют, и я медленно дрейфую в сон. Через час звонок будильника его сотового будит нас обоих, вытягивая из крепкого сна.

— Чем ты займешься сегодня? — спрашиваю я, когда он выскальзывает из-под одеяла и хватает одежду с конца кровати.

— Ой, ты знаешь, некоторые мотаются туда-сюда. Во сколько ты встречаешься с Элли? Хочешь, я упакую вам, девчонки, ланч или что-нибудь еще? — спрашивает он, быстро меняя тему.

Последнее время он делал это уже несколько раз, когда я спрашиваю его о планах на день. Я чувствую, что он что-то от меня скрывает, но даже когда я настойчиво начинаю расспрашивать о том, что он задумал, Фишер просто тут же меняет тему. Я даже застукала его на чердаке несколько недель назад, и он выглядел, как ребенок, пойманный с поличным — с пачкой печенья в руке, когда я направилась за ним, чтобы посмотреть, что он там делает. Я не могу злиться на него, когда сама скрываю маленький секрет, от которого мгновенно чувствую себя виноватой, но все равно заставила его пообещать никогда не скрывать от меня ничего. Это кое-что, что однозначно решит все мои проблемы, но, несомненно, разозлит Фишера, поэтому я пока позволяю ему иметь свои секреты, поскольку не готова разглашать свои собственные.

Фишер заканчивает одеваться и склоняется к кровати, чтобы поцеловать меня.

— Я соберу кое-что для вас, девчонки, и оставлю корзину на кухонном столе. Не забудьте солнцезащитный крем, и, если ты оденешь тот горячий, красный бикини, не снимай его, пока я не вернусь домой.

Он целует меня в нос, я смеюсь, пока он идет к двери.

— Я так сильно ненавижу тебя сейчас. Почему ты выглядишь так сексуально, когда я похожа на кита? — жалуется Элли.

Я только что вышла из воды и стою перед ней высыхая, она смотрит на меня с отвращением со своего пляжного кресла.

Я внемлю замечанию Фишера и надела красное бикини, хотя тайно ненавижу эту вещь именно с тех пор, как не с того не с сего купила его. Мне кажется, что мое тело явно не соответствует ему, но, когда Фишер увидел его в ящике шкафа на прошлой неделе, начал пускать слюни и попросил меня продемонстрировать. Можно просто сказать, что это красное бикини не задержалось на мне и пару секунд в тот день, поэтому оно начинает приобретать для меня все больший интерес.

— Ты не похожа на кита, ты беременная и красивая, — напоминаю я ей. — И у тебя едва виден живот, поэтому хватит жаловаться.

Я раскладываю полотенце рядом с ней и плюхаюсь на спину, закрыв глаза, позволяя солнцу согревать меня и высушивать капли воды на теле.

— Ты рассказала Фишеру о разговоре со Стэнфордом? — спрашивает Элли.

Я прищуриваюсь, открывая один глаз и проницательно смотрю на нее.

— Нет. Мне казалось, я говорила, что мы не будем обсуждать это, пока я не приму окончательное решение?

Элли пожимает плечами и отклоняет голову назад на спинку кресла, подставляя лицо солнцу.

— Я просыпаюсь от тошноты каждое утро, семнадцать раз бегаю пописать ночью, а мой жених по-детски лопочет, разговаривая с моим животом. Пожалуйста, дай мне что-нибудь жизнеутверждающее. Это является захватывающим, и нам не СЛЕДУЕТ говорить об этом.

Я сажусь на полотенце и скрещиваю ноги перед собой.

— Правда захватывающе? Я имею в виду, что это не совсем безумная идея, да? — спрашиваю я.

— Черт, нет, конечно! Я просто думаю, что, когда ты сообщила мне, что Стэнфорд позвонил тебе с предложением, я смеялась до колик и с трудом остановила себя отправиться на материк, чтобы надрать ему задницу, но я действительно продолжаю подумывать над этим, — сказала она мне.

Главное — я еще не сообщила Фишеру о звонке Стэнфорда. После того как я рассталась с ним, довольно сильно подпортив его реноме в глазах всего города, он покинул остров, поджав хвост, и я ничего о нем не слышала. Я чувствовала себя немного не в своей тарелки, что так все закончилось, но потом вспоминала все то дерьмо, которое он говорил мне. Фишер также приложил все усилия, чтобы стереть воспоминания о нем из моей головы, так что довольно скоро она была пуста, словно Стэнфорд никогда и не существовал.

Услышать его голос по телефону было для меня полным шоком. Он сказал, что бросил работу у отца Фишера, как только вернулся в город, после того, как я бросила его. Он подслушал наш разговор с Джефферсоном в тот день на стадионе и сказал, что были еще кое-какие сомнительные вещи, которые проделывал Джефферсон, пока Стэнфорд работал на него чувствовал себя несколько некомфортно и давал себе отчет, что этот мужчина далеко не был кумиром. Он уволился и уже в течение недели работал в другом местном крупном корпоративном банке, имеющем отделения по всей стране.

Он не совсем уютно себя чувствовал из-за того, как мы расстались, и хотел как-то помочь мне с гостиницей. Я сразу же не стала испытывать к нему доверия, думая, что он по-прежнему пытается выкупить место, на котором стоит гостиница, но у него оказалась идея получше. Банк, в котором он работает, специализируется на кредитах в сфере малого бизнеса, и он просто предложил мне рассмотреть рефинансирование ипотеки гостиницы в его банке. Я вежливо ответила ему «Нет» и попыталась объяснить, что иметь дело с моим бывшим парнем, связанным с моим кредитом, так же плохо, как иметь дело с моим бывшим тестем. Я распрощалась и положила трубку, предположив, что на этом все закончится. Не прошло и часа, как мне позвонил президент банка, и стал заверять меня, что мой счет будет обслуживаться другим менеджером по кредитам, и, что имя Стэнфорда будет только в документах в качестве стороны, направляющей на рассмотрении комиссии. Он разъяснил, что они заинтересованы поддерживать малый бизнес Америки на плаву, поэтому предоставляют самую низкую, насколько возможно процентную ставку, предусмотренную законом. Я не верила, что возможен такой шанс спасти гостиницу, чтобы не ползать на коленях и не умолять отца Фишера, но трудно было в это не поверить, когда банк прислал мне документы. Процентная ставка у них была почти на семьдесят пять процентов меньше, чем я плачу сейчас Банку Фишера и Трастовому Фонду, что урезает мои ежемесячные платежи чуть ли не в половину, а то и больше.

— Когда ты собираешься рассказать Фишеру? — спрашивает Элли.

Я пожимаю плечами и смотрю на океан.

— Не знаю. Когда может быть хорошее время, сказать мужчине, которого ты любишь, что парень, с которым ты встречалась когда-то собирается осуществить твои мечты?

— Никогда, — информирует меня Элли.

— Ааааа, уже появились секреты? Ай-яй-яй, это совсем не хорошо.

Резко крутанув головой, я вижу перед собой единственную персону на этом острове, которую ненавижу больше, чем отца Фишера.

— Я думаю, что ты не туда завернула. Пляж телок находится в полуторе миль отсюда, Мелани, — говорит Элли, указывая налево с милой улыбкой.

— Кто бы говорил, ты залетела до брака, — с насмешкой отвечает Мелани.

Элли все также продолжает улыбаться, поднимает обе руки в воздух и показывает Мелани два средних пальца.

Я вскакиваю, чувствуя себя гораздо более комфортно, находясь на одном уровне с Мелани, чем смотреть на нее снизу, но тут же осознаю, насколько плохо выгляжу, стоя рядом с ней и мне сразу же хочется прикрыться полотенцем. Одетое на мне красное бикини заставляет чувствовать себя сексуальной, рядом с Мелани с ее длинными ногами, фальшивыми сиськами и плоским, загорелым животом. Ее белое бикини состоит только из трех треугольников, сомнительно скрывающих ее тело, и совершенно не придает мне уверенности.

Каждый раз, как только я вижу эту женщину в городе, у меня тут же возникает картинка – руки Фишера на ее заднице и рот закрывающий ее в тот вечер у «Barney’s». Он поклялся мне, что ничего не было между ними, но я до сих пор несколько раз сглатываю свой ланч, чтобы удержать его у себя в желудке, просто думая о той ночи.

— Я понятия не имею, как ты это делаешь, Люси, — говорит Мелани качая головой.

Я вздыхаю и заглатываю приманку, хотя понимаю, что лучше этого не делать.

— Как я делаю что?

Мелани смеется и перекидывает свои длинные, превосходные блестящие светлые волосы с одного плеча на другое.

— Как тебе удалось заполучить самого богатого, самого завидного жениха на острове, который сделал тебе предложение, отшвырнуть его и потом заполучить горячий зад своего бывшего мужа, который таскается за тобой, словно щенок. Я бы сказала, что ты должно быть хороша в постели, но это явно не так, поскольку Фишер практически умолял меня трахнуть его и дать ему почувствовать, чтобы он пропал.

Раскаленная добела ярость струится через меня, я даже не задумываюсь о своих действиях. Поднимаю руку и ударяю ее самодовольное лицо. Она громко визжит, заставляя несколько оставшихся отдыхающих, наслаждающихся одним из последних приятных дней на пляже, обратить на нас внимание.

— Чеееееееееерт, — я слышу тихое бормотание Элли, но я не обращаю на нее никакого внимания.

— Ты отвратительная дрянь и единственная причина, по которой Фишер сидел рядом с тобой год назад, потому что он был пьян, — кричу я совершенно не заботясь слышат меня люди или нет.

— Ты СУКА! — скрипит Мелани.

— По крайней мере я не коварная сука, которая пытается украсть чужого мужа! — выпаливаю я.

— Я никого не крала! Он ВЫБРАЛ меня, а ты просто не можешь свыкнуться с этим? Ты не настолько хороша для него, ты не удовлетворяешь его, поэтому он выбрал того, кто может это сделать, — утверждает она.

— Хорошая попытка. Я знаю, что ничего не было между вами, так что черт побери отдыхай уже, — говорю я ей, закатив глаза.

Она смеется мне прямо в лицо и наклоняется ближе.

— Ты продолжаешь успокаивать себе, милая, может быть, в один прекрасный день ты действительно поверишь в это. Он был так зол и полон ярости в ту ночь, а ты просто ушла. Не волнуйся, дорогая. Я позаботилась о твоем мужчине после того, как ты ушла, прямо в туалете у «Barney’s». Когда он трахал меня у стены, то кричал МОЕ имя, когда кончал, не твое.

Мое сердце начинает бешено колотиться в груди, и я прикусываю внутреннюю сторону щеки, стараясь из последних сил, чтобы не заплакать. Я не позволю себе заплакать перед этой бездушной стервой и не собираюсь показывать ей, что ее слова убивают меня, заставляя сомневаться в Фишере.

— Господи, ПОСМОТРИ на себя! Ты действительно думаешь, что он захочет тебя, когда может быть со мной?

Я бросаюсь на нее и чувствую, как сильные руки обвивают меня сзади, оттаскивая прочь, а Элли вскакивает со стула и начинает орать на Мелани.

— Люси, успокойся, детка, — говорит мне Фишер.

Я рывком сбрасываю его руки, когда он отводит меня достаточно далеко от Мелани, и я уже не в состоянии дотянуться до нее и двинуть кулаком по носу.

Моя гордость и сердце треснули пополам, голова заполнена воспоминаниями, которые я предпочла бы забыть. Я ненавижу Фишера, выставившего меня тогда полной дурой с Мелани, и я ненавижу Мелани за слова, которые она бросала мне в лицо, заставив меня сомневаться во всем. Я ненавижу себя, что так чертовски слаба, но, по крайней мере, я не держала свой рот на замке с ней. Отпечаток моей ладони у нее на лице может остаться на весь день, как напоминание, что ей пора остановиться черт побери со мной.

Я позволяю литься своим слезам, пока стою спиной к Мелани и Элли по-прежнему орет на нее.

— Эй, что случилось? — тихо спрашивает Фишер и тянет меня к себе.

Я отступаю на шаг от него и гневно стираю свои слезы.

— Нет. Пожалуйста, только не сейчас, — прошу его.

Я чувствую себя никчемной, чувствую себя незначительной, и я ненавижу это состояние, что ставлю под сомнение свою собственную значимость. Я ненавижу это чувство, как будто я снова в старшей школе опять и снова, задаваясь вопросом, почему король спортсменов и самый горячий парень в школе хочет иметь что-то со мной. Я превратилась во взрослую женщина, черт побери, и мне жалко, что позволила Мелани добраться до себя.

Я начинаю уходить от Фишера, он пытается схватить меня за руку, но я вырываю ее.

— Нет! Пожалуйста, оставь меня в покое прямо сейчас!

Он понимает, что я серьезно и прекращает попытки. Я быстрее бегу вверх по лестнице к веранде гостиницы, и слышу, как он начинает кричать:

— Что ты сделала? Какого хрена ты ей наговорила?!

Я несусь через раздвижные двери, вбегаю в свою комнату, слезы текут быстро, у меня все расплывается перед глазами.