Маяк на Сариссе

5.

Опала брата герцогини поразила двор, как удар огненного камня Врага. Сторонники Деперо разбежались по имениями, но парочке худородных пришлось отнести свои головы на Черный двор. Герцогиня, доселе игнорирующая Зенобию, после ссылки барона в дальний гарнизон стала приглашать ее на игру в палочки. Наставник Фалин на малом совете лично ходатайствовал о возведении Зенобии в статс-дамы. Герцог поднял бровь и заметил, что вакансий нет, однако готов сделать исключение, если никто не возражает.

Никто не возразил.

Вельможи зачастили к ней. Тоже были охочи поболтать о чужих тайнах, и вскоре она поняла, что ими можно вертеть, как худородными. Словечко здесь, словечко там, что-то сбудется и запомнится, что-то нет, но это забудут. Пару раз приходил наследник в сопровождении Гаэтано. Спрашивал, как ускорить сватовство к красавице Ильзе, и нельзя ли поторопить отца именем духа-покровителя. Маршал слушал его нытье, иронично улыбаясь, а Зенобия напрямик спросила, в силах ли Гугон уберечь невесту от соблазнов двора? Не лучше ли дождаться, когда отец вручит бразды правления.

– С ним помрешь от старости, – брякнул Гугон.

Гаэтано попросил забыть опасные слова и быстро увел его.

После устранения Деперо отношения маршала и наставника снова ухудшились. Герцог тянул со сватовством наследника, и Фалин поддерживал его. Он понимал, что с появлением внуков возникнут мысли: не пора ли отцу уступить сыну власть. Маршал возвысится безмерно, а наставнику придется уйти на покой.

К Зенобии все относились уважительно. А жители Неопалесты готовы были на руках носить. Налоговое послабление, благодаря Зенобии принятое на малом совете, и небольшая сумма на восстановление акведука сложились с разговорами о духе-покровителе, вселившемся в Защитницу. Редкие выходы в город пришлось прекратить: ее забрасывали цветами, но не давали прохода, осаждая просьбами. И когда один из неприметных горожан внезапно бросился на нее с кинжалом, охрана на миг растерялась. Выручил жесткий корсет. Лезвие соскользнуло с пластины, а невесть откуда возникший благочестивый брат сбил с ног злодея. Тут кавалеры и скрутили его.

Весть о покушении вызвала в городе волнения. Чтобы успокоить людей, глашатаям велели оповестить, что это был безумный одиночка.

Фалин навестил Зенобию и сообщил, что убийце заплатил лазутчик Пандухта. Приметы известны, скоро его найдут. Зенобия пошутила, что ее хотели убить таким же образом, как в давние времена закололи герцогиню Ламбер. Но когда Силию нашли у порога с кровавой пеной на губах, а в остатках вина оказался яд, Зенобии стало не до шуток.

Охрану удвоили, наставник свирепствовал, маршал вывел гвардейские караулы на улицы. Дворня шепталась о том, что убийцы проникли в замок и в урочный час вырежут всех обитателей. Кавалеры хватали подозрительных, но лазутчика поймали не они, а благочестивые братья. Об этом Зенобии поведал Навассар, посетив ее вечером.

– Я доволен тобой, сестра, – сказал он, усаживаясь в кресло. – Мы следили за твоими успехами. И охраняли в меру наших слабых сил.

Вспомнив крепкого благочестивого брата, обезвредившего убийцу, Зенобия понимающе кивнула.

– Нам известно, что ты ведешь чистую жизнь, не обременяя сущность плотскими утехами, – одобрительно сказал Навассар.

Зенобия стиснула зубы, чтобы не выругаться. Пару раз с ней заигрывали отчаянные честолюбцы, готовые на все ради карьеры. Но когда дело доходило до постели, то отчаяние исчезало вместе с честолюбцами. Она пыталась затащить в постель кавалеров из охраны, не пожалев лучших вин. Но кавалеры крепко знали свою службу, и с ними ничего не вышло. Потом Зенобия разглядывала себя в зеркале и оттирала плевки, которыми наградила свое отражение.

Между тем брат Навассар перешел к делам насущным.

– Пока наши друзья делят славу, мы без шума выжигаем гниль и заразу. И лазутчика поймали мы. Не хочешь ли посмотреть на него?

Зенобия не поняла, зачем брат Навассар желает показать ей тайное узилище братьев. После чтения хроник любая интрига как на ладони: все ходы и хитросплетения с унылым постоянством повторялись от герцога к герцогу, от стоднева к стодневу. Но о благочестивых братьях в хрониках говорилось сухо.

В полумраке слышны звуки ударов, крики, визгливый смех. Зенобия, Навассар и стражник прошли из конца в конец замкового узилища. Стражник отпер дверь и с поклоном впустил Зенобию и Навассара внутрь, а после того как они вошли, лязгнул засовом. В пустой камере оказалась еще одна дверь, неприметная, в темном углу. Навассар тихо постучал, скрипнули петли, и они оказались в другом коридоре. Потом поднялись по винтовой лестнице. Сквозь щели бойниц пробивался дневной свет, значит, они где-то между подземельем и кухней. Еще одна дверь – и они оказались в тайной тюрьме.

Узников охраняли не стражники, а благочестивые братья. Вместо шпаг или палашей – суковатые палки. Дверь одной из камер была приоткрыта. Ноги пожилого мужчины привязаны к скамье, а руки – за спиной. Перед ним – бочка с водой.

– Вот он, злодей, – сказал брат Навассар. – Молчит. Знает, мы люди добрые. Придется отдать его кавалерам. Они тоже добрые люди, но очень не любят таких, как он.

Злодей поднял голову. Зенобия увидела шрам над бровью, похожий на след от сабельного удара.

– Я его знаю, – сказала Зенобия.

– Ну еще бы, – прохрипел Роппо. – А я-то думаю, кем это завоняло…

Сильный удар по затылку заставил его прикусить язык. Благочестивый брат, стоявший за его спиной, наставительно сказал:

– Добрые люди не желают слушать грубости.

– Пусть говорит, – сказал брат Навассар. – Даме Заступнице будет полезно услышать его хулу.

– Дама!.. – сказал, как сплюнул, старьевщик. – Надо было придушить, не мутила бы воду. И мой господин давно бы навел здесь порядок.

Зенобия смотрела на него с удивлением. И этот человечек повлиял на ее судьбу? Кто знает, может, он был орудием Врага, сам того не ведая?

– Жаль, что не ты подохла, а служанка, – прошипел Роппо. – Вот потеха – околеть от яда своей тетки. Но ничего, ничего! В первый раз ты помешала моему господину принести мир и процветание на эти земли. Сейчас ты не успеешь никого предупредить.

Навассар озабоченно переглянулся с благочестивым братом. Тот накинул на голову Роппо мешок.

– Он что-то знает, – негромко сказал благочестивый брат. – Но водяное испытание не сломило упрямца.

– Попробуй огненное, – посоветовал Навассар.

Из-под мешковины раздались квохчущие звуки. Сдернули мешок. Роппо смеялся. Принесли жаровню. Он молчал, когда охаживали горящим веником по бокам, и лишь кряхтел от прикосновений раскаленной кочерги к спине. Испытывая непонятное возбуждение, Зенобия смотрела, как благочестивый брат, засучив рукава, чтобы не испачкать одеяние, почти ласковыми движениями касался кочергой тела Роппо. Старьевщик выдержал и это, но сломался, когда поднесли кочергу к глазам и сказали, что ему нельзя своими погаными очами смотреть на добрых людей. Он назвал несколько имен, замешанных в заговоре, в том числе и барона Деперо.

Брат Навассар значительно посмотрел на Зенобию.

– Мой друг Фалин будет очень рад, когда узнает об этом признании.

Зенобия кивнула. Но смутные воспоминания беспокоили ее. После каждой встречи со старьевщиком начинались неприятности. И поэтому она не удивилась, услышав еле слышный звук горна и далекие крики.

– Что это? – поднял брови Навассар.

– Это смерть ваша, – хрипло прошамкал Роппо. – Герцог низвергнут, а новый правитель покорится…

На него снова накинули мешок. Благочестивые братья собрались вокруг Навассара, выслушивая его распоряжения. Один из братьев скинул белое одеяние и влез в серую ливрею прислуги. Деревянная панель, на которой висели плети, клещи, пилы и другие пыточные инструменты, отошла в сторону, и брат исчез в темном проеме.

– Подождем вестей, – сказал брат Навассар.

Переодетый прислугой брат скоро вернулся. Роппо не врал. Дворец захвачен бароном Деперо и гвардейцами, с которыми он коротал опалу. Кавалеры во главе с Фалином еще держатся, но мятежники захватили ворота, и подмоги ждать неоткуда, потому что маршал увел войска на маневры.

– Где герцог, где наследник? – спросил Навассар.

– Наследник заперся в своих покоях. По слухам, герцог убит.

Старьевщик рассмеялся. Навассар обрушил на его голову тяжелую суковатую палку. Мешковина потемнела от крови, Роппо завалился на бок, и лишь веревки удержали его.

– Избавьтесь от тела!

Братья потянули за кольцо в полу. Под плитой оказалась дыра. Обрезав веревки, столкнули тело. Слабый всплеск. Плиту задвинули обратно.

Тайными ходами замка давно не пользовались. От пыли першило в горле, под ногами хрустели мелкие кости. Слабые лучики света выдавали смотровые щели. Брат Навассар велел покинуть убежище, но сперва прикончить всех узников. Братья разошлись по камерам. Зенобия так и не узнала, что в одной из них сидит мелкий воришка, у которого нашли предмет Врага, и сейчас рассказывает соседу по камере, как в молодости сбежал от своей некрасивой невесты и никогда об этом не жалел. Впрочем, случись ей увидеть Цимбелина, вряд ли в жалком плешивом оборванце узнала бы своего жениха.

Один из ходов вывел в помещение с низким потолком. Здесь они наткнулись на Фалина и его кавалеров. Наставник хотел выкрасть наследника, уйти к новому замку, провозгласить Гугона правителем, а когда маршал присоединится к ним, покарать изменников. Узнав от Навассара, кто стоит за мятежниками, Фалин грязно выругался.

– Если Пандухт двинул войска, все кончено.

– Позволь не согласиться, – сказал Навассар. – Будь положение безнадежным, дух-покровитель нас бы предупредил.

Фалин посмотрел на Зенобию. Та пожала плечами, как бы говоря, что духу нет дел до нынешней суматохи.

– Молчание духа говорит, что все идет своим чередом, – продолжал Навассар. – И должны свершиться великие дела.

– Тебе виднее, о чем говорит молчание духа, – осклабился Фалин.

Братья неодобрительно насупились.

– Отсюда есть ход к тронному залу, – сказал наставник. – Если повезет, нанесем чувствительный удар по изменникам.

Ход привел их к узком коридору, опоясывающему тронный зал. Сквозь подпотолочные смотровые отверстия был виден Деперо, горделиво восседавший на троне в окружении гвардейцев. Строители тайных ходов знали свое дело: Зенобия слышала, как барон требует покончить с кавалерами, а гвардейцы хотят подкреплений.

В полутьме она заметила слабую улыбку Навассара. Он что-то шепнул наставнику, и тот улыбнулся в ответ. Ей велели оставаться на месте, а кавалеры и братья один за другим беззвучно исчезли во тьме.

Зенобия увидела, как из внутренних покоев появилось шествие благочестивых братьев. Они шли двумя рядами, медленно, останавливаясь на каждом шагу и кланяясь трону, словно присягали в верности новому правителю. Насторожившиеся гвардейцы успокоились и опустили пики, а Деперо благосклонно улыбнулся. Он явно не знал, что братья никому не присягают.

Все произошло быстро. Гвардейцы вдруг оказались погребены под братьями, и в зал ворвались кавалеры. Деперо выхватил шпагу, но брат Навассар выбил ее посохом из рук злодея. Барона связали и заткнули рот тряпкой. Навассар хотел прекратить его страдания, но Фалин возразил, что суд полезнее для сомневающихся. С гвардейцами, впрочем, не церемонились. Их тела оттащили в покои герцога. Вернулись мрачные, герцог и впрямь был заколот в своей кровати. Герцогиня заперлась в будуаре.

Один из братьев вернулся к Зенобии и помог спуститься по винтовой лестнице. Кавалеры со шпагами на изготовку направились к двери.

Мятежники не зря в свое время оказались в опальном полку. Попав в дворцовые покои, вместо того чтобы подавить очаги сопротивления, разбрелись в поисках вина и служанок. Лишь некоторые пытались навести порядок, но темные волосы и палаши вместо шпаг выдавали в них воинов Пандухта. Комнату за комнатой очищали кавалеры от изменников, и к вечеру замок был освобожден. Всех, кто успел сдаться, связали и заперли, остальных выбросили в ров перед дворцом.

К маршалу выслали гонца с предписанием вывести войска к Рисе, а если Пандухт перешел ее, то дать отпор. Вскоре маршал сам объявился и на спешно собранном малом совете сказал, что его лучшие капитаны ведут отряды по трем направлениям, откуда можно ждать вторжения. А его долг – установить законный порядок. Фалин заметил, что в самый опасный момент войска почему-то оказались вдали от города. Виночерпий Сконцо предложил не ссориться, а призвать герцогиню возглавить совет. Кугель пробормотал, что роль герцогини в деле еще не ясна, Гехтер возразил: в трудное время надо поддержать ее…

Зенобия поняла, что игра затянется надолго, и подошла к пустующему креслу герцога.

– Сестра не в ответе за брата, – сказала она. – Но кровь Звево продолжилась в Гугоне, а не в Деперо. Так прекратим распри, дабы избрать регента при наследнике.

– Это ты говоришь или дух? – с кривой улыбкой спросил Сконцо.

– Изменник Деперо тоже любил смеяться над духом, – тихо ответила Зенобия, и глаза виночерпия налились страхом.

К тому времени как собрался большой совет, самые деликатные вопросы были решены. Представители сословий озабоченно качали головами, узнав о злодеяниях и смерти их любимого господина, о доблестных защитниках, одолевших предателей. Им сказали, что вдовствующая герцогиня, сложив высокие титулы, убыла в родовое имение блюсти траур. И что наследник Гугон, да пребудут с ним земные силы, до вступления на трон будет наставляться регентским советом, который возглавит… Здесь хранитель Кугель, которому по старшинству доверили зачитать решение малого совета, сделал многозначительную паузу, а затем провозгласил:

– Итак, приветствуйте высокородную регентшу Зенобию, Даму Защитницу!

Радостный шум представителей сословий перекрыл злобное ворчание знатных господ. А Зенобия вдруг подумала, что впервые, с тех пор как судьба принялась играть с ней, она услышала свое имя из чужих уст.

За десятиднев до провозглашения события неслись стремительно, и никто не знал, что его ждет – карьера или Черный двор. Возникали и распадались альянсы, по залам и покоям шептались, приносили клятвы в верности, чтобы этажом выше предать ради более выгодного союза… Гаэтано и Фалин перестали разговаривать друг с другом. Они удвоили, а потом утроили свою охрану, а вскоре разослали по заставам и гарнизонам депеш-кавалеров и гонцов, стягивая силы. В городе начались стычки между стражей и патрулями, стали громить винные лавки. О тайных встречах и заверениях, нашептанных за плотными портьерами, о записках, переданных из рук в руки, и мешочках с золотом, приложенных к запискам, Зенобия узнавала первой. К ней спешили поделиться выкраденным посланием, купленной тайной или просто засвидетельствовать почтение. Она понимала, что посетители ждут совета, к кому следует прислониться. Дня три она просто забавлялась, наблюдая, как гостиная превращается в средоточие интриг: гости, не дождавшись от нее слова или знака, пытались подражать большим вельможам, составляя альянсы и комплоты. На четвертый день рассердилась: те, от кого зависит судьба регентства, не сочли нужным встретиться с ней. Худородный придворный, который в это время бубнил о своей преданности, вдруг поперхнулся – гримаса Дамы Защитницы лишила его дара речи.

Зенобия подозвала служанку, разносящую вино, и спросила, сколько человек сейчас охраняют покои. Служанка сообщила, что у дверей три гвардейца и три кавалера.

– Пусть все войдут, – велела Зенобия.

Под удивленный шепоток гостей Зенобия подошла к своей охране. Внимательно оглядела каждого.

– Ты и ты, – громко сказала она, указав пальцем на кавалера и гвардейца, – быстро к наставнику Фалину и маршалу Гаэтано. Скажите: я жду их в тронном зале. Спешите исполнить!

С этими словами сбросила с себя шаль и осталась в платье, так обильно украшенном золотым шитьем, что его блеск почти скрывал нескладность ее фигуры. Зенобия неторопливо последовала в тронный зал. Придворные потянулись за ней, по дороге к ним присоединялись сначала любопытствующие, а потом топот ног напомнил, что вести по замку и дворцу разлетаются мгновенно. И когда она вошла в тронный зал, он был полон народу. Толпа мгновенно раздалась, открыв ей дорогу к трону, у которого стояли наставник и маршал. И с ними наследник Гугон, затравленно озиравшийся по сторонам. При виде Зенобии он побледнел и уцепился трясущейся рукой за локоть маршала.

Странное веселье переполнило Зенобию. Это власть, подумала она. Никто не посмеет вслух усомниться в любом ее слове.

– Благодарение силам земным, ты вразумишь строптивых, – голос брата Навассара рассеял соблазн, в котором все склонились перед троном, а на нем… Но она запомнила эту картину.

Те, кто рассчитывал услышать великие слова, был разочарован. Подойдя к трону, Зенобия, вопреки ожиданиям многих, не воссела на него и даже не обратилась с вестью о новом откровении. Она поклонилась наследнику, а потом шепотом сказала Фалину и Гаэтано:

– Объявите сбор большого совета. И если вы сейчас не обнимитесь в знак примирения, то я сама назову имя регента.

Наставник и маршал уставились на нее, а потом встретились глазами с братом Навассаром, стоявшим за спиной Зенобии. Маршал, вздохнув, улыбнулся и раскрыл объятия. Улыбка Фалина была менее искренней.

– Мир и покой, – провозгласил Навассар. – Все могут отправляться по своим делам, о дальнейшем вас известят своевременно.

– Где герцогиня? – раздался выкрик из одного угла.

– Дайте выслушать барона Деперо! – крикнули из другого.

Гаэтано отвесил легкий поклон Фалину.

– На днях большой совет объявит о делах наследования, – громко заявил наставник. – Стража, обеспечить порядок!

Кавалеры рассекли толпу на несколько частей и стали постепенно выводить людей из зала. Расходились нехотя, но возмущались негромко.

Когда зал опустел, наставник внимательно посмотрел на Зенобию.

– Мы здесь одни… – пробормотал он.

– Денно и нощно обращайтесь к силам, чтобы с ней ничего не случилось, – строго сказал брат Навассар. – Иначе вам придется плохо.

– Вам или нам? – спросил Гаэтано, подмигнув при этом Зенобии.

– Братья не допустят смуты. Они покарают всех, причастных к злодеянию. Мы не ищем власти, но и не отдадим ее в недостойные руки.

– Кто говорит о злодеянии?! – вскричал наставник. – Поскольку мы остались одни, то сами все решим полюбовно.

– Ну так решайте, – сказала Зенобия. – Кому, как не нам, настоять перед малым советом на любом решении, к которому сейчас придем.

– Герцогиня.., – тень сомнения легла на гладкое чело маршала. – У нее могут найтись сторонники.

– А разве баронесса Деперо не удалилась оплакивать мужа, павшего от руки ее брата? – удивилась Зенобия. – Если, конечно, высокородный Гугон не будет тосковать по мачехе.

По неприятной улыбке наследника стало ясно, что не будет.

– Сам Деперо может потребовать суда равных. Ему выгодно тянуть время, – сказал наставник, испытующе посмотрев на Зенобию.

– А разве изменник и убийца не повесился в своей камере, не выдержав мук раскаяния? – Зенобия всплеснула руками от недогадливости, казалось бы, самых опытных дворцовых интриганов.

Маршал и наставник переглянулись. Зенобия ни словом, ни взглядом не выдала, что догадывается об их намерении при неудаче свалить все на нее. Детские шалости по сравнению с тем, что вытворяли вельможи прежних дней. Чтение хроник, благодарение Кугелю, вооружило знаниями, стоящими полка, а то и небольшой армии.

Наследник смотрел на Зенобию глазами новорожденного вьюка.

– Моя Ильзе заждалась, – сказал он. – Я настаиваю на сватовстве.

– Регентский совет сразу же начнет переговоры, – ответила Зенобия.

– Какой совет? – одновременно спросили наставник и маршал.

– Дабы пресечь распри между достойнейшими мужами, составим из них регентский совет, как это случилось во времена герцога Тилле.

– Совет из двух человек? – нахмурился Фалин.

– Из трех! – Зенобия указала на брата Навассара.

– Два, три… несущественно, – мягко сказал Гаэтано. – Важно, кто его возглавит, то есть станет регентом. Члены же совета вправе его низвергнуть, как случилось, кстати, именно во времена Тилле.

Маршал сведущ в хрониках, отметила про себя Зенобия.

– Каждый из вас, досточтимые, -- сказала она, – будет продвигать людей преданных. У каждого большая родня, которая ждет милостей и преференций. Начнется соперничество, и ко дню возведения на трон страна разорится. Я – бедная дочь хранителя маяка – не имею никого, кто мог бы попрекнуть невниманием к родне.

Гаэтано громко рассмеялся.

– Ты хочешь войти в регентский совет? – прищурился наставник.

– Друг мой, – весело сказал маршал. – Она только что объявила себя регентшей, а совет – нам в утешение.

– Она не может…

– Может, и я хотел бы посмотреть на того, кто ей помешает.

– Не я, – сказал брат Навассар.

После долгого молчания наставник Фалин наконец выдавил:

– И не я!

Народ принял весть о том, что от имени наследника Гугона будет править Зенобия, с должным ликованием. Рассказы о налоговых послаблениях от городка к городку и от села к селу становились все приятнее для слуха мелких торговцев и знатных землевладельцев. По совету Гаэтано, в одном из первых рескриптов Зенобия отменила на два стоднева акцизы на вино и пиво. После этого лавочники и владельцы виноградников перегрызли бы горло любому, кто высказался бы неуважительно о ней. Женщины умилялись тому, что бедная сирота вознеслась на самый верх. Благочестивые братья в назидательных беседах рассказывали, как кротость и смирение вознаграждаются силами земными.

Самой Зенобии в эти дни кротости не хватало. Минуты торжества были краткими, все остальное утомляло, раздражало, а порой приводило в ярость. С утра до вечера общалась с людьми, просящими для себя или родственников. Всем надо улыбаться, благосклонно говорить приятные слова и обнадеживать, ничего наверняка не обещая.

Регентский совет собирался каждый день. Опасались, что Пандухт перейдет Рису, что северные бароны начнут сводить счеты друг с другом, боялись недовольства в гвардии – измена могла глубоко проникнуть в ее ряды. Зенобия сгоряча предложила напасть на Пандухта, но маршал растолковал, сколько на это потребуется времени, средств, фуража, а главное, желания войск сражаться. Посоветовала вызвать северных баронов и перевешать всех на Черном дворе. Фалин с явным сожалением сказал, что бароны прибудут со свитой, этакими маленькими армиями, и тогда начнется война в городе.

Вскоре Зенобия вспомнила некоторые наставления из хроник и поняла, что можно властвовать, но не обязательно править. Реже стала посещать регентский совет, подписывала не глядя рескрипты и даже во время больших приемов старалась быстрее покинуть тронный зал и вернуться к себе и небесному оку. Люди наскучили ей. Власть тоже.

Время шло, скоро наследник должен был сесть на трон. Маршал и наставник опять вызверились друг на друга, и только благодаря увещеваниям брата Навассара дело не доходило до стычки.

В один из вечеров к Зенобии внезапно явились наставник Фалин и хранитель Кугель.

– Столь позднее наше присутствие, высокородная госпожа, – значительно произнес наставник, – связано с некоторыми открытиями, которые произвел наш мудрейший хранитель.

Хранитель выглядел несколько смущенным.

– Открытия столь важные, что они могут потрясти основы, – продолжал наставник. – Дело в том, что в генеалогических таблицах обнаружились твои высокородные предки. Причем такие, что твои права на трон становятся более законными, чем у этого прыщавого юнца.

На миг всколыхнувшееся: «Я знала, я всегда знала, что я особая», – мгновенно угасло, стоило еще раз взглянуть на Кугеля.

– Ах, досточтимые господа, – вздохнула Зенобия. – Нашему доброму хранителю не составит труда проследить родословную от любого вьюка до самого герцога-основателя.

– Не так грубо, – пробормотал, морщась, хранитель. – Изначальные роды и впрямь начинались с малого числа обитателей. В запретных книгах есть списки первых поселенцев, прибывших на Сариссу.

– Откуда прибывших? – спросила Зенобия.

Кугель скосил глаза на наставника. Тот пожал плечами.

– Есть разные предания, но не в них суть, – хранитель закашлялся. – Главное – все мы родственники друг другу, если глубоко копнуть.

– Спросим у брата Навассара, – мягко сказала Зенобия. – Дабы не впасть в соблазны Врага.

– Да нет никакого!.. – вспылил наставник.

Тут Кугель замахал на него руками, и он замолчал.

– Брат Навассар разъяснит, когда следует понимать его слова буквально, а когда аллегорически, – сказал Кугель.

– А Стража Благочестия тоже ссылается на аллегорию? – усмехнулась Зенобия.

– Это пустое, – раздувая ноздри, сказал наставник. – Я не хочу дожить до того дня, когда Гугон разрушит все, что созидали его предки. Тебе благоволит удача, ты внемлешь добрым советам, тебе и править.

В тишине можно было расслышать, как потрескивают язычки пламени в светильниках.

– Это речь изменника, – сказала Зенобия. – Ты испытываешь меня?

– Такими словами не испытывают, – ответил Кугель. – Страна нуждается в крепком управлении, ибо впереди годы бурь и войн. Наследник слаб и неумен и не отличит доброго совета от худого.

– Я поразмыслю над этим, – ответил Зенобия.

После того как наставник и хранитель откланялись, она долго сидела в кресле, уставившись на круглый щит, висящий над камином. Кто она – щепка, которую волна несет на утесы, или утес, которому не страшны щепки? Беспричинное веселье овладело ею, она смеялась и не могла остановиться, пока слезы не потекли по щекам, выгрызая протоки в толстом слое пудры.

Впрочем, когда у нее объявился еще один гость, она была спокойна и привела себя в порядок. Но когда маршал Гаэтано, слово в слово повторив наставника, предложил ей стать герцогиней, она опять начала смеяться и чуть не потеряла сознание…

Регентский совет укрепил Зенобию в подозрениях: это не жесты отчаяния знатных вельмож, а тщательно составленный заговор. Брат Навассар изобразил удивление, но призвал ее следовать голосу разума. Значит, и он в заговоре, а то и возглавляет его. Она понимала, что им выгоден человек со стороны, чтобы он опирался на тех, кто привел его к власти. Из хроник она знала, что сообщников рано или поздно отдаляют от трона. Но нигде не упоминалось, как можно быстро подмять под себя три главные силы герцогства – кавалеров, гвардейцев и братьев.

Фалин обещал порядок во всех, даже самых далеких землях; Гаэтано грозился разбить Пандухта и объединить запад и восток; брат Навассар намекал, что если эти планы сбудутся, то Сарисса вновь станет королевством.

– А кто тогда воспрепятствует герцогине объявить себя королевой и основать династию? – вкрадчиво спросил Гаэтано.

Масляный блеск его глаз и задумчивый вид наставника подсказали Зенобии, что при случае любой из них провозгласит себя королем. После того как она своим именем поможет воплотить их замыслы. Но голова все-таки закружилась. Королевство… Вернуться к легендарным временам, когда Сарисса процветала под спокойными небесами, а Враг еще не начал страшную битву?

– Столь важное решение не может быть принято без одобрения духа-хранителя, – сказала Зенобия. – Дождемся его.