Меч-кладенец

Большая река

Дома огонь — друг и защитник, в походе — врагу помощник. Тебя у костра хорошо видно, а сам ты — как слепой и глухой. Трещит, шипит огонь, поедая сучья, и не дает услышать шаги врагов. Дым разъедает глаза, забивает ноздри, не позволяя учуять врага. Плохо с огнем на чужой земле.

И все-таки уловили, почуяли Вел с Балом запах дубленой кожи, чужих людей. Сразу остановились. Вел поднял вверх руку, крикнул в темноту ясным и зычным голосом:

— Люди! Опустите ваши луки. Нас только двое. Мы пришли к вам не для войны!

Ночь настороженно молчала. Но Вел знал, что неизвестные люди рядом, они окружили костер и рассматривают их. Внезапно, будто из-под земли, поднялись, встали, вышли на свет воины в длинных кожаных накидках. Со всех сторон нацелились на Вела и Бала острые копья. Пламя костра играло на бронзовых наконечниках. Предводитель вышел вперед. По его знаку воины подняли копья остриями вверх, встали молча тесным кольцом вокруг Вела и Бала.

— Я, Гул, военный предводитель рода Сык, рода Руг и рода Чуп, великого и могучего племени урсулов, спрашиваю: зачем пришли два молодых охотника венов на нашу землю?

— Великое и могучее племя венов, живущее вдоль реки и у озера, послало нас узнать: почему урсулы на Торжище не пришли? — ответил Вел.

Опустили головы Гул и его воины. Опершись на копья, молча смотрели в землю. Вел и Бал поняли, что в их племя пришло несчастье. Большое несчастье. Так молчат люди, думающие о близких, ушедших раньше времени к предкам.

— Сядем, — сказал Гул. И все, кто был тут, сели вокруг костра. — Кого из старших в племени вашем можете вы назвать? — строго спросил Гул.

— Вот имена их, — ответил Вел, — Лось… Тур… Дрок… Выдра…

— Выдра? Живой он? Трижды мы с ним на торговом холме встречались. Знаю его. И Дрока тоже знаю.

— Мы с Выдрой из одного рода! — с гордостью вставил Бал, радуясь, что и он принимает участие в таком важном разговоре.

— Хорошо. Верю теперь, что не вражеские вы лазутчики, надевшие одежду венов. Урсулы и вены всегда в мире жили. Один язык у наших племен. Будем и дальше так жить! А что на Торжище не приехали, в этом вины нашей нет. Не с чем нам ехать. Ни соли, ни бронзы у нас больше нет.

Давно уже Бал задремал в тепле, на тюках с мехами, воины урсулов разбрелись кто куда, устраиваясь на ночь, а Гул с Белом все говорили и говорили. Многое узнал в ту ночь Вел от старого воина. И чем больше слушал, тем шире открывались его глаза.

— Река, которая впереди видна, Большой у нас называется, — ровным, спокойным голосом говорил Гул, и загорелое, изрезанное морщинами и шрамами лицо его словно светлее и мягче стало. — Шире и длиннее ее рек нет! Сначала она навстречу восходящему солнцу течет, потом на полдень поворачивает. Разные племена там живут. Ближе всех — изы. Нашего языка они не понимают. Глаза у них узкие, а волосы черные. Они-то и привозят нам соль. А где добывают ее — не говорят. Там, где они живут, леса нет и пушного зверя нет. Зато соли много. Меняют изы соль на меха. А мы, урсулы, не только для себя соль берем, но и для вас, венов, затем вымениваем. Своих мехов у нас меньше, чем у вас, живущих в обширных лесах…

А куда дальше течет Большая река, он, Гул, не знает. Сам в тех местах никогда не бывал, своими глазами не видел. Изы же говорят, что дальше на полдень она среди песков протекает и земля там такая горячая, что птичьи яйца в ней, как в золе, можно печь. Там край земли. Потому и не растут в тех местах ни травы, ни деревья. Только песок один и озера с теплой, соленой водой. И живут там люди с головами волчьими. Злые очень. Соли никому не дают. Позволяют брать только им, изам. А другим людям туда хода нет. Так рассказывают изы.

— А правда, что в тех землях, где лес не растет, а одна трава только, есть люди, которые на безрогих лосях ездят?

— Правда. Только не лоси это, а кони. Так они называются. Бегают быстрее оленя. Те люди садятся им на спину и ездят. Много таких людей. Они-то и напали на нас. Налетели как туча, жилища наши пожгли, посевы повытоптали, много родичей наших убили и с собой увели. Бились мы с ними, но одолеть не могли. Ушли сюда, где леса глухие, бросив родовые очаги. И изов тоже разбили конные люди. Раньше, чем нас…

«Как же быть? — думал Вел, жалея урсулов. — Неужели домой без соли возвращаться? И кто мог думать, что у соли путь такой длинный? От людей с волчьими головами к изам, от изов к урсулам, от урсулов к венам. Вот какой путь! Разве одолеть его нам?»

— Скажи, Гул, если доедем мы до людей, что изами себя называют, дадут они нам соли взамен мехов?

— Изы венов не знают. Они с нами, урсулами, привыкли мену вести. Убьют они вас. Или, отобрав меха, назад прогонят. Да и мало изов осталось. Обратно вам плыть надо!

— А если мимо изов тайком до тех мест по Большой реке плыть, где соль добывают? — не унимался Вел.

— Далеко это. Очень далеко. Поймают вас изы или конные люди. Даже мы, урсулы, в те земли не плавали. Пропадете там. Назад возвращайтесь.

— А как же роду нашему? Опять зиму без соли быть? Нет, мы с Балом поплывем дальше.

— Как знаешь. Я все сказал. Спать надо…

Утром воины урсулов отправились назад, к укрывшимся в лесах остаткам родов своих. Перед тем как попрощаться, Гул достал круглый лоскут кожи с вырезанными на нем в виде узора дырками.

— Возьми! Это наш родовой знак. Если люди нашего племени встретятся, покажи им — примут как друзей. Может, и изы этот знак вспомнят, помогут.

Вел посмотрел на лоскут, тщательно привязал его к своему ожерелью из медвежьих и волчьих клыков.

— Мы идем!

— Пусть всегда при вас будут добрые Духи! Плывите ночью, днем лодку прячьте, костров не жгите. Помните: за землей урсулов друзей не встретите. Будьте осторожны — как волки, хитры — как лисы, зорки — как ястребы!

— Хорошо, Гул. Мы не забудем твоих слов. Если встретите людей нашего племени, расскажите про нас.

Один за другим молчаливые воины урсулов спустились с холма. Последним шел Гул. У самого леса он обернулся, поднял на прощание руку и тоже исчез за деревьями. Бал и Вел снова остались одни. Снова стала подкрадываться к их опустевшей стоянке Тоска-Печаль. Но утром, когда светит солнце, она немощна и слепа. Трудно ей выследить человека. Особенно если он молод и быстро ходит. А Вел с Балом хоть в гребле, хоть в шаге охотничьем никому не уступят! Быстро собравшись, они сели в лодку, и Малая река вынесла их в Большую.

Да, таких рек они еще не видели… Если с берега стрелу пустить, она и до середины не долетит! Сильное течение подхватило, понесло ставшую маленькой лодку. Но недаром вены с детства к воде приучены. И лодка их сделана умельцами. На такой можно не только по Большой реке плыть, но и по их родному озеру. А волны на нем бывают еще выше, чем здесь.

И все же Большая река поражала своей величавой силой. Бросив весла, оба зачарованно смотрели на высокий, по крутым склонам до самой воды заросший лесом берег.

Жалобно крича носились над водой чайки, ловко, не замочив крыльев, выхватывали клювами рыбью мелочь. Вел достал из чехла лук, сбил стрелой одну из них. Ощипав, пустил белый пух по ветру.

— Река, река, Большая река! Хотим быть с тобой в дружбе. Неси нашу лодку так, как несет ветер эти пушинки. Прими от нас дар: птицу и две стрелы, — Вела и Бала. Будь добра к нам, Большая река, как мы добры к тебе!

Вел проткнул полуощипанное тельце чайки двумя стрелами, бросил в воду. Птица медленно начала погружаться в прозрачную синь, долго белела в глубине, потом внезапно исчезла.

— Приняла дар Большая река! Хорошо, — сказал Вел, выпрямляясь, — теперь можно плыть смело.

В полдень миновали одно из разоренных жилищ урсулов. Стояло оно в устье небольшой речки, где берег был пониже. Вел с Балом решили остановиться, сходили на пепелище. Да что там найдешь? Все сожжено. Обгорелые бревна из-под дерна торчат — крыша обрушена. А родовой столб стоит! Хоть и порублен весь, и набок покривился, а не хватило, видимо, у захватчиков силы совсем его повалить. Выстоял родовой столб, выстоит и сам род. Вернутся сюда урсулы, снова жилище построят, новые поля засеют, снова хорошо заживут. Да, большое несчастье постигло племя урсулов. Поля их вытоптаны, ловушки для зверей заброшены, жилища сожжены. Много зим пройдет, прежде чем окрепнут урсулы, начнут опять привозить на Торжище свои товары. Но не могут так долго ждать вены. Самим надо за солью плыть!

В одном из углов обрушившегося, сгоревшего жилища Бал черепок глиняный углядел. Стал копать, а это горшок. И не пустой, а с солью! Немного соли, на донышке только, но все-таки очень радостная находка. Когда снова выплыли на середину реки, Вел щедрой рукой половину соли ей отдал. Пусть Большая река и дальше им помогает.

А река день ото дня становилась все шире, просторнее. Все новые реки и речки вливались в нее, все дальше расходились ее берега. На высоком берегу, по правую руку, стоит лес. А на другом, низком, леса совсем нет, одна трава да отмели песчаные. За ними на просторных лугах пасутся большие стада незнакомых зверей. Всякие звери есть — и крупные, и маленькие. А людей не видно. Даже сожженные жилища урсулов перестали встречаться. Никого нет на Большой реке. Хорошо плыть, спокойно. Вел разулся, сбросил с себя кожаную рубашку с короткими рукавами, снял узкие кожаные штаны. Не качнув лодки, мягким прыжком перемахнул через борт, головой вниз ушел в воду. Вынырнув, забил ладонями по воде, зарычал от радости по-медвежьи. Набрав воздуха, снова нырнул. Бал спокойно ждал, где покажется голова друга. Вел умеет нырять далеко. А тут вынырнул вдруг у самой лодки, ухватившись за борт рукой, выдохнул:

— Дай острогу!

— Чего там?

— Рыбы большие у дна стоят!

— Обожди. Я тоже! Я сейчас… — Бал принялся стаскивать с себя рубашку.

Снять штаны у него не хватило терпения, прямо в них плюхнулся в воду, нырнул вслед за Белом. В прохладной прозрачной глубине открыл глаза. У самого дна, шевеля плавниками, чуть не вплотную стояли, терлись о песок и мелкую гальку огромные рыбины. Везде, по всему дну, — только рыбы, рыбы и рыбы… Вел ударил острогой в самую ближнюю, обхватил добычу руками, потащил ее вверх. А Бал за хвост ухватился. Ух какая сильная рыба!

Вынырнув, парни устроили веселую возню со своей добычей. Рыба была почти с Бала ростом! Заостренное, хрящеватое рыло выдается вперед, хвост острый, высокий. Спина зубчатая. А все тело вместо чешуи какими-то бляшками покрыто. Никогда такой рыбы не видели!

Держась на воде только с помощью ног, Вел и Бал, хохоча и отфыркиваясь, боролись с могучей рыбой. А лодку уносило все дальше и дальше. Первым опомнился Вел. Оглушив добычу ударом кулака, он поглубже воткнул в нее костяной, с тремя большими зазубринами наконечник остроги, крикнул Балу:

— За лодкой плыви. Догоняй!

Ухватив рыбу за грудной плавник, Вел медленно, с трудом волоча добычу, поплыл вслед за Балом. А тот, налегке, размашисто выбрасывая вперед руки, быстро настигал беспомощно качавшуюся на волнах лодку. Догнал, влез, стал грести навстречу плывущему другу. Втащив почти двухметрового осетра, оба, не сговариваясь, погнали лодку к видневшейся невдалеке песчаной косе. Тут, на открытом со всех сторон месте, можно было, не опасаясь внезапного нападения, сварить невиданную добычу. Уже много дней они не ели горячего. Да еще с солью! Ради этого стоило развести огонь даже на чужой, враждебной земле.

Черную икру незнакомой рыбы есть не решились. В их реке у всех рыб икра была желтая, а у некоторых, приходивших из озера, — красная. К той икре вены привыкли. А эта — черная, как уголь, страшная. Лучше ее не трогать. Хватит им и рыбьего мяса. А оно оказалось удивительно вкусным и жирным. Наевшись до отвала, нарезали рыбу пластами, подсолили, подвесили на ивовых прутьях. Пусть на ветру и солнце подсохнет, провялится.

Обед, приготовленный на огне, не прошел даром для Вела и Бала. Видно, прогневалась Большая река, что забыли ей часть добычи отдать. Нехорошо вышло. Вот и расплата: едва доплыли до поворота реки, как из кустов, густо росших на ее правом высоком берегу, выскочили, пустились наперерез две лодки с людьми. В каждой по четыре гребца, а на носу воин стоит с луком в руках. На головах людей остроконечные шапки. У каждого — наплечник и нагрудник из толстой кожи. «Изы, наверное!» — решил Вел и встал в своей лодке. Надо им лоскут кожи с дырками показать, подаренный Гулом. Пусть знают, что не враги к ним приехали, а посланцы урсулов. Он помахал приветственно рукой приближавшимся воинам, растянул над головой лоскут кожи так, чтобы был виден узор из дырок. Но стоявший на носу первой лодки воин стал натягивать лук, целясь в Вела. Если бы не уклонился внезапно Вел, стрела неминуемо вошла бы ему в грудь. Но Вел внимательно следил за движениями стрелка, уловил мгновение, когда тот спускал тетиву.

Успеть-то успел, но легкая лодка — не твердая земля. От резкого движения Вела она качнулась, а Вел, чувствуя, что падает, как рысь подскочил вверх, изогнулся в воздухе и уже не упал, а нырнул в воду, успев при этом так сделать, что со стороны показалось, будто упал человек за борт, сраженный стрелой. Уже под водой Вел понял, как надо действовать дальше. Не выныривая, он со всей скоростью, на какую был способен, поплыл под водой навстречу вражеским лодкам. Увидев над собой черное днище первой из них, он ухватился рукой за борт и изо всей силы рванул его вниз, на себя. Неожиданный рывок перевернул шаткую, с округлым днищем долбленку. Воины изов очутились в воде. Их копья и боевые топоры пошли ко дну, а сами воины барахтались в воде, не зная, куда плыть, — то ли к берегу, то ли ко второй лодке, которая все равно не выдержала бы всех.

А Вел снова нырнул, плывя под водой вниз по течению, куда, как он успел заметить, изо всех сил греб Бал. Большая лодка изов задержалась, вылавливая тонувших, и Бал благополучно проскочил мимо нее. Тогда изы, бросив грести, подняли луки. Две стрелы с глухим чмоканьем впились в разбухшую древесину бортов лодки Бала, две просвистели выше. Но Бала в лодке уже не было. Едва изы натянули тетивы своих луков, как он мгновенно оказался в воде и теперь, выглядывая из-за борта, толкал лодку все дальше от изов. Увидев это, изы снова схватились за весла. Но державшиеся за борта их лодки пятеро воинов были слишком большой помехой. Изы поняли, что им не догнать легкую лодку чужеземцев. И снова взялись за луки.

А Вел и Бал уже были вместе. Оба, прячась за лодкой, уводили ее все дальше и дальше. Протянув через борт свою длинную руку, Вел достал из лодки лук и, захватив под локоть борт, приподнялся, ловко и неожиданно пустил стрелу в того иза, который в это время, отвернувшись от них, кричал что-то своим товарищам. Когда не видишь, как в тебя целятся, от стрелы не спасешься. Если, конечно, послана она твердой рукой. А у Вела рука была твердой. Воин изов упал, помешав другому выстрелить в Вела, и Вел снова успел прицелиться и пустить вторую стрелу. И еще один воин свалился в лодку. На этом стычка и кончилась. Слишком велико стало расстояние между лодками. Когда стрелы изов уже не могли достать их, Вел и Бал влезли в лодку и дружно взялись за весла.

Миновав селение изов, парни перестали грести, посмотрели один на другого и принялись хохотать.

— А здорово ты, Вел, в воду прыгнул! Даже я поверил, что ты упал, не удержался. Изы такой крик подняли! Решили, что убили тебя…

Вел вытащил из борта одну из стрел изов, осмотрел наконечник. Он был сделан из такого же светлого металла, как и амулет Крисса. Вел поцарапал наконечник кремнем: крепкий! Хорошие, острые наконечники. Жаль только, что коротковаты стрелы у изов. Надо будет наконечники эти к своим стрелам приладить. Чужой стрелой разве попадешь туда, куда метишь?