Меч обнажен

Глава 1. Операция «Лазарь»

Полуденная толпа оттеснила высокого молодого человека с коротко остриженными тёмно–рыжими волосами, выбивавшимися из–под серой шляпы, к задней стенке скоростного лифта. Молодой человек вцепился пальцами в медные перила и ждал подъёма, от которого у него всегда оставалось неприятное ощущение в желудке. Ему приходилось летать над Гималаями и прыгать с парашютом над Бирмой, ион при этом не испытывал страха, а вот лифты всегда доставляли ему беспокойство.

— Двадцать четвёртый!

Лоренс Кейн обошёл длинный хвост женской шляпыпрямо перед собой, миновал двух представителей собственного пола и вышел на покрытый плиткой пол вестибюля. Дверь лифта закрылась, и он начал читать названия фирм на дверях кабинетов.

«Братья Смитфилд» — быть может, таблетки от кашля? «Конвей энд Компани, Инкорпорейтид». «Сэйфилд и Виггинс» — вот оно.

Он открыл дверь и вошёл в приёмную, где на толстом сером ковре были аккуратно расставлены пухлые кожаные кресла бордового цвета. Очень богатое и самодовольное помещение. Кейн решил, что голый чёрно–белый коридор нравится ему больше. Если бы не телеграмма в кармане… Но кресла его не испугают, даже бордовые.

— Да, сэр? — за незаметным столиком материализовалась неземная красавица.

Но Кейн сумел ответить голосом, который даже в его собственных ушах прозвучал уверенно и небрежно:

— Меня зовут Кейн. Мне назначена встреча…

— О, да, мистер Кейн. Вас ждут. Будьте добры подождать несколько минут. У мистера Сэйфилда совещание…

Она указала на кресла, и Кейн послушно прошёл к ближайшему, сдерживая идиотское желание идти на цьшочках, чтобы его ноги — в обуви десятого с половиной размера — не оставили какого–нибудь следа на ковре.

Даже после пяти месяцев, в течение которых у него была возможность снова стать цивилизованным человеком и воспринимать кровати, стулья и столы как необходимость, а не экзотическую роскошь, Кейн находил это помещение подавляющим. Осторожно опустившись в мягкие объятия драгоценной кожи, он подумал, позволительно ли отравить здешнюю очищенную атмосферу дымом обычной сигареты.

Чего ради Дик Бун вытащил его сюда? Кейн нащупал листок телеграммы, которая позвала его за полконтинента, с армейским вещевым мешком и толикой слабой надежды в сердце. Но ведь Мёртвый Глаз ещё никогда не подводил его. Если он говорит, что именно этого Кейн ждёт, значит, так оно и есть.

Лоренс Кейн, экс–лейтенант отдела специальной службы, взял со столика номер «Лайф» и постарался занять не только зрение, но и мысли на потрясающих подробностях быта некоего сталелитейщика. Но на раскрытых страницах перед его глазами возникали совсем другие сцены.

Зелёные деревья, полузадушенные лианами и растениями–паразитами, смыкают ряды и образуют сплошные стены по бокам горной тропы — всего лишь полоски коричневой вязкой почвы. Никогда не прекращаюiцийся дождь шумит в ушах, а под языком снова горький вкус акрихина.

Деревья превращаются в тени и исчезают, вокруг голый горный склон, над ним вершины гор — неровные вершины, которые могли бы быть частью лунного ландшафта. Холодный ветер пробивается сквозь кожу и шерсть одежды, сотрясая дрожью всё тело.

Тропические леса тёмных островов, подножия гор Ассама — теперь это такая же часть его, как ногти на пальцах или коротко остриженные волосы на голове.

Кейн кинул в рот жевательную резинку, ощутил мятный вкус. Даже воспоминания об ахрихине было достаточно, чтобы начало тошнить. Он взглянул на стрелку своих серых брюк. Куда удобнее было бы носить выгоревшее на солнце хаки. Вначале костюм ему нравился, но теперь такая одежда совсем не по нему — как и этот кабинет. За два цента наличными он бы сейчас встал и ушёл. Мистер же Сэйфилд и его совещание могут…

Кейн прикусил резинку и бросил журнал на столик. Если этот Сэйфилд сейчас не покажется…

Но в приёмную вошёл не мистер Сэйфилд. Глаза Кейна недоверчиво распахнулись, он радостно смотрелна человека, направившегося к столу секретарши. Сунув резинку за щеку, экс–лейтенант выбрался из кресла, улыбка растянула губы его большого рта и сделала лицо на несколько лет моложе.

— Не может… да это же сам Верховный Лама! — негромко проговорил он. Но голос его прозвучал совершенно отчётливо, человек у стола повернулся, и его лицо сразу утратило привычное спокойствие.

— Голландец! Голландец Кейн!

Рука Кейна поднялась в полусалюте смеси арабского приветствия у лба и армейского козыряния. Человек у стола ответилтем же.

— В чём дело? Опять домашнее задание?

— Похоже. Тебя сюда тоже вытащил Мёртвый Глаз?

Бывший старший сержант Сэм Марусаки покачал головой.

— Нет. Мне прислал телеграмму сам старик Железная Челюсть и…

— Железная Челюсть! — теперь Кейн широко улыбался. — Если он в этом участвует, Дик прав. Дело стоящее!

— О чём ты?

— Должно быть, работа, на которую намекал Дик… Знаешь… — Кейн неожиданно почувствовал себя глупо. Может, он сказал слишком много, просто потому что обрадовался, снова увидев Сэма. В какое мерзкое же он пришёл состояние, если простая встреча с человеком из своего подразделения заставила его так разболтаться.

Сэм стоял хладнокровный, как сам старик, курил сигарету и оглядывался с таким видом, словно это помещение принадлежит лично ему и он использует его для встреч со старьёвщиками. Ничто не может взволновать Сэма — кроме змей. Однажды ему пришлось сидеть в засаде под деревом, которое считал своим домом питон… То, что произошло потом, произвело на всех зрителей сильнейшее впечатление.

— Как штатская жизнь? — снова начал Кейн.

Сэм бросил спичку в пепельницу.

— Как и следовало ожидать. А как наш городской мальчик? Хорошо?

Кейн решился.

— Сыт по горло. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.

Из полныхноздрей Марусаки вылетела струйка дыма.

— Расскажи об этом папе, — спокойно предложил он. И тон его сделал своё дело — Сорвал серый костюм прочьи уничтожил приёмную. Кейн наконец–то расслабился.

— Не думаю, чтобы я годился для такой жизни, взмахом руки он указал на окружающий мир.

— Ну, ты не один, братец.

— Ты тоже? — невозможно было не заметить напряжения в голосе Сэма.

— Да, я тоже. Ты действительно не единственный такой, приятель. Это моя последняя надежда, — сержант достал из кармана измятый листок, такой же, как у Кейна. Моё кровяное давление подскочило на сто пунктов, когда я впервые прочёл эти прекрасные слова. Думаешь, это путь назад, в армию?

— Это может значить всё, что угодно. Но если в этом участвуют Мёртвый Глаз и Железная Челюсть, у кого–то большие неприятности. В данный момент мне всё равно, у кого…. лишь бы мне позволили присоединиться…

— Согласен… — Сэм присел на край журнального столика так же небрежно, как сиживал на ящиках и корзинах, на сидениях джипов и изношенных ступенях старинных храмов в джунглях. Один вид Сэма, такого привычного и спокойного, привёл Кейна в хорошее настроение. Кейн улыбнулся.

— Неприятности… — размышлял Сэм. — Оккупационная армия? — его брови, такие же тонкие и чётко очерченные, как у секретарши, двинулись вверх. Кейн покачал головой.

— Не думаю. Армия действует по обычным каналам. Но у Мёртвого Глаза ещё до войны имелись контакты на островах. Теперь, когда недавний скандал прекратился может, там что–то снова прояснилось…

— Недавний скандал — как ты весьма оптимистично этоназываешь всё ещё продолжается — неофициально… — заметил Сэм. — Поддерживать мир гораздо труднее, чем вестивойну. Делать это нужно в перчатках, хочешь ты тогоили нет, а тот парень вооружён огнемётом. Острова гммм… Интересно. Если опять Новая Гвинея или Борнео, первым делом приготовлю плавательные пузыри. Помнишь удовольствия лагеря Мёртвого Китайца?

— Разве их можно забыть? Мой любимый ночной кошмар — спасаюсь одновременно от пиявок и мух слоновьего размера. Я бы предпочёл Китай или Бирму…

— Вполне может быть и то и другое, согласился Марусаки. — Ну, мне хоть их кухня нравится. Когда отправляемся?

— Вероятно, как только узнаем, в чём дело. Надеюсь, что мы всё–таки отправимся. Этот Сэйфилд должен был встретиться со мной в десять… а сейчас уже половина одиннадцатого. Как думаешь, не случилось ли что? — Кейн вздрогнул. После всех этих мечтаний вернуться к прежнему…

— Мистер Кейн, мистер Марусаки, — снова откуда ни возьмись рядом возникла секретарша. — Мистер Сэйфилд ожидает вас. Дверь налево, пожалуйста.

Дверь налево привела в кабинет, который, как до этого верили оба гостя, существует только в воображении кинохудожников. Из–за стола длиной в половину квартала поднялся человек со словами приветствия, но его собеседник даже не шевельнулся. Он только коротко кивнул вошедшим, как будто они последний раз встречались утром в офицерской столовой, а не в Индии шесть месяцев назад.

Кейн уже поднял руку и только тогда вспомнил о своём изменившемся статусе. Штатские не должны приветствовать даже Железную Челюсть. Он сел в кресло, указанное полковником.Полковник Арчибальд Тарстон производит странное впечатление на других. Говорили — и все, кто служил под его командой, свято в это верили — что даже возвышенные существа с тремя и четырьмя

звёздами на плечах испытывают неловкость, сталкиваясь на боевой тропе с Железной Челюстью.

Впрочем, сейчас он был не на боевой тропе. Долгое знакомство с этим морщинистым лицом и наблюдения за отражающимися на нём чувствами и мыслями позволили Кейну установить, что полковник просто слегка заинтересован. А это значит — он сжал кулаки — это значит что Дик прав!

Человек за столом повернулся к Тарстону, словно ожидая, что полковник познакомит его с вошедшими. Тот так и поступил с обычной сухостью и краткостью:

— Мистер Сэйфилд, это Кейн и Марусаки. Те самые, о ком я вам говорил на прошлой неделе. Они в течение двадцати месяцев служили под моей командой — удовлетворительно.

«Удовлетворительно!» И это от самого полковника Железная Челюсть! Кейн был слегка ошеломлён. Теперь он с нетерпением ждал, когда Сэйфилд перейдёт к делу.

Но Сэйфилд, казалось, никак не мог решиться на это. На худом лице и на длинной узкой голове высокого мужчины отчётливо проступали кости под желтовато–бледной кожей, свидетельствующей о телесной или духовной болезни. Но когда он поднял тяжёлые веки и взглянул прямо на Кейна, молодой человек неловко заёрзал. Он видел такой блеск в глазах только что освобождённых пленников на Батане[1].

Сэйфилд будто много месяцев подряд прожил под пытками.

— Насколько хорошо вы знаете Ост–Индию? — спросил он наконец.

— Какие острова? — В свою очередь спросил Сэм. — Там их сотни, целые архипелаги. Мы служили на Борнео и Новой Гвинее.

Сэйфилд сунул ручку в ониксовую чернильницу.

— Не знаю, — мрачно сказал он. — Это хуже всего: не знаю!

Вмешался Тарстон, заговорив, чтобы скрыть срыв Сэйфилда:

— Марусаки — американец японского происхождения в третьем поколении. Он говорит по–японски, по–малайски и по–китайски. Служил под моей командой в отделе специальной службы в звании старшего сержанта. Один из тех, кто обеспечил успешное завершение операции «ЛИНКОЛЬН» — освобождение пленных с тайной базы японских подводных лодок на одном из островов архипелага Сулу.

Кейн — лейтенант отдела специальной службы. Владеет голландским, малайским и немного китайским языками. В операции «Линкольн» был заместителем командира капитана Буна. Оба хорошо знакомы с местными условиями. Вы не найдёте американцев, которые лучше подготовлены для выполнения вашего задания. Рекомендую их без всяких оговорок…

— Ух ты! — губы Кейна сложились в восклицании, которое он не решился произнести вслух. Железная Челюсть не жалеет похвал. Почему Тарстон так хочет запродать их Сэйфилду? Ведь его самого проблема Сэйфилда не интересует, это Кейн чувствовал.

Железную Челюсть интересует только одно — Дело. Кейн испытал давно знакомое чувство возбуждения, холодок на лопатках. Значит, Дело ещё не закончено, несмотря на расформирования и увольнения!

— Да–да, конечно, — Сэйфилд вернулся в кабинет и к людям в нём. — Господа, я пригласил вас сюда по рекомендации полковника Тарстона, надеясь, что вы согласитесь выполнить одно моё поручение. Поручение которое очень много для меня значит…

Мой сын, мой единственный сын Родни Сэйфилд служил в военно–воздушных силах на Тихом океане Летом 1944 года он улетел бомбить остров Целебес. Его самолёт не вернулся.

Где–то в кабинете стучали часы. Вслушиваясь в их ход Кейн подумал, сколько раз сидел здесь Сэйфилд, тоже вслушиваясь в это тиканье… в проходящие минуты…

— Недавно имели место несколько случаев обнаружения пропавших без вести на островах. Их нашли через месяцы и даже годы, — резкий голос Тарстона заглушил негромкое тиканье. — Мистер Сэйфилд надеется…

— Я надеюсь, что Родни ещё жив… жив где–то! — трясущимися руками Сэйфилд открыл ящик стола и достал карту, измятую, потёртую, с многочисленными пометками карандашом и чернилами. — Я советовался со специалистами, людьми, хорошо знающими эти острова. В Молуккском архипелаге, среди островов моря Банда, к северу от Тимора, есть места, где ещё не бывал белый человек, где годами не появляются даже туземные купцы. Родни мог спастись на одном из этих островов. Или… или вы найдёте его могилу… — он расправил карту, тщательно пригладил её складки. — Мне говорили, что некоторые туземцы там христиане, они хоронили наших людей и заботятся об их могилах. Но живым или мёртвым — я должен знать, должен!.. — он ударил кулаком по карте, и этот удар подчеркнул тиканье часов.

— Вот! — Он достал из ящика множество бумаг, на некоторых видны были печати. — У меня есть все необходимые документы, письма об открытии кредита, билеты — всё необходимое, чтобы вы до брались туда — И выполнили эту работу.

Кейн посмотрел на Сэма. Предложение казалось безумным. С другой стороны, Железная Челюсть явно хочет, чтобы они его приняли, и судя по телеграмме, Дик тоже приложил к этому руку. Карие глаза Сэма встретились с зелёными глазами старого товарища, и в них Кейн прочёл ответ.

— Хорошо. Когда начинаем? — спросил он у обоих. Сэйфилд походил на тонущего человека, которому удалось глотнуть воздуха.

— Полковник Тарстон, — он кивком указал на Железную Челюсть, — уточнит все подробности. Прошу извинить меня, господа…

Он встал и вышел через дверь в дальнем углу кабинета. Тарстон собрал документы и сложил их в портфель.

Полчаса спустя Кейн и Сэм оказались в гораздо более простом кабинете, который полковник Тарстон сделал своим с такой же лёгкостью, с какой превращал крытые пальмовыми листьями хижины во временный Пентагон. Короткий кивок позволил им воспользоваться стульями с прямыми спинками, не предназначенными для нормальной человеческой фигуры, и, ободрённый такой непривычной любезностью, Кейн решился задать вопрос:

— Каков наш статус, сэр?

И вновь странно мягкий полковник не бросил в ответ свой обычный атомный взгляд.

— Вы отправляетесь в Ост–Индию исключительно по собственной инициативе и рассчитываете только на себя, — улыбка Тарстона напоминала радостное оживление акульей морды. — Вы — частные граждане Соединённых Штатов без всякого официального положения…

— А вот и доказательство, — Сэм коснулся пальцем своего значка уволенного из армии на отвороте пиджака. — Но, может мы и ещё кто–то…

Тарстон, казалось о чём–то задумался. Он сцепил длинные костлявые пальцы — жест удовлетворения, который оба они хорошо помнили.

— Не так проворно, Марусаки. Вы частные граждане и не имеете к нам никакого отношения. Понятно? Конечно, если вы заметите что–нибудь любопытное во Время своего путешествия…

Рот Кейна сложился в гримасу.

— Отличная игра. Если мы промахнёмся, вы никогда не слышали. Вот как…

Железная Челюсть утратил всё своё дружелюбие.

— Понимаете ли вы, юные глупцы, что с нами произошло? Мы демобилизовались со скоростью, которая уничтожила почти всё достигнутое. Оккупационная армия состоит из зелёных новобранцев. У них ни одной мысли в мягких башках! Специальная служба расформирована. У нас вырвали из рук оружие, но кое–кто из нас ещё пытается сохранить механизм в рабочем состоянии. Вы оба состоите в резерве. Я могу в течение часа запихнуть вас в мундир. Но какая тогда мне от вас польза?

— А я не собираюсь возвращаться на действительную службу. По крайней мере, без крика, который услышат отсюда аж в Вашингтоне, — вмешался Сэм. — Но для чего вам нужны глаза и уши в Ост–Индии, сэр? Теперь я понимаю, как Сэйфилд получил разрешение на нашу частную экспедицию…

Полковник деловито разбирал документы, которые прихватил из кабинета Сэйфилда.

— Эти бумаги дают вам доступ повсюду в Ост–Индии. Наше правительство заинтересовано в поиске пропавших самолётов. Для этого даже создана специальная организация. Ваша поездка рассматривается как пробная. И не ограничивайтесь только поисками молодого Сэйфилда. Вот список и других исчезнувших в этом районе… У вас билеты на гавайский клипер, который отплывает завтра. Оттуда полетите в Манилу и свяжитесь с Буном.

Но Кейн не хотел уйти просто так.

— Что там не в порядке, сэр? — спросил он.

— А что в порядке? — откликнулся полковник. — Голландцы воюют с местными красными на Яве, там всплыло множество очень странных людей. Пользуйтесь глазами — и мозгами, если их осталось хоть с чайную чашку. Бун введёт вас в курс. До свидания, господа… и удачи.

Выбравшись из кабинета, Кейн рассмеялся.

— Ни один начальник не может выпроводить подчинённого быстрее и аккуратнее, чем Железная Челюсть. Что думаешь о предложении, Сэм?

— Лондонский «Ллойд»[2] с ходу отверг бы наше заявление, а ведь у них репутация страхующих всё и всегда.

Глаза Кейна сузились.

— Приятно, что мои худшие опасения так быстро подтверждаются. Пойдём выбирать гробы? Интересно, не забудет ли Железная Челюсть прислать лилии.

— Лилии? Да он о нас вообще никогда не слышал! Эта встреча никогда не происходила — официально.

— Ты хочешь сказать, это был просто кошмар? Наверное, призрак Железной Челюсти вызвал к жизни хрящ в гамбургере, который я съел вчера. Ну, хорошо. А как насчёт экипировки? Не думаю, чтобы в моём сером костюме было удобно бродить по островам.

— Очевидно, об этом уже позаботились, — Сэм просматривал свои документы. — Вот тут сказано. Адрес, по которому нужно обратиться за вещами и припасами.

— Тогда чего мы ждём? Начинаем операцию… операцию «Лазарь»[3]!

Сэм подумал, потом согласно кивнул.

— Пусть будет операция «Лазарь», Голландец.

Глава 2. «Мы неофициальные лица, очень–очень неофициальные!»

— Как же я рад, что никогда не учился распутывать эти цыплячьи следы! — Кейн вытянул длинные ногипытаясь забыть об усталости после долгих часов блужданий по Маниле. Босые ступни он положил на спинку кровати, и с неё на пол посыпались хлопья некогда белой краски размером в долларовую монету.

Остальная часть комнаты вполне соответствовала древней кровати. Ряд пулевых отверстий в стене над головойКейна напоминал о последних днях боёв на Филиппинах. Свет исходил от единственной голой лампы, свисавшей на чёрном шнуре над побитым столом.

И в этом свете за столом над грудой грязных бумаг сгорбился Сэм. Его обнажённая коричневая спина резко контрастировала с чёрными волнистыми волосами на шее — наследием по крайней мере одного предка с гавайской кровью — и парой зелёно–оранжевых шортов. Кожа его блестела, как намасленная, и время от времени сержант обтирал лицо и грудь полотенцем.

Стояла удушливая жара, которую сгущавшиеся за закрытыми тканью окнами сумерки делали ещё более невыносимой, ощутимой почти на ощупь. Кейн задумался. Стоит ли тратить энергию, чтобы дотянуться достакана с соком лайма, который он оставил на стуле кровати? Решил, что не стоит. Как раз в это время Сам поднял голову и устало потёр глаза.

— Эти цыплячьи следы могут оказаться очень важными, — ответил он минуту спустя на замечание Кейна. — И с помощью этих знаков люди выражали отвлечённые мысли когда…

— …когда моипредки–варвары ещё разрисовывались своей лучшей воскресной синей краской, да, я уже об этом. Но спокойней, приятель. В таком климате нетрудно заработаться до смерти. Ты слишком долго работаешь. Когда Одноглазый выдал их тебе, он ведь не сказал, что их нужно перевести сегодня же…

— Не сказал? Тебе следовало бы получше знать капитана Буна. Я думаю, он ещё скажет…

— Что скажет?

Рука Кейна привычно скользнула под подушку. Сэм с такой же скоростью опустил ладонь на рукоять оружия у себя на поясе. Но оба тут же успокоились. Длинноногий и длиннорукий вошедший спокойно сбросил ноги Кейна со спинкикровати и сел, не дожидаясь приглашения.

— Что скажет Бун? — повторил он свой вопрос.

— Когда–нибудь, — нахмурился Кейн, — ты получишь пулю промеж глаз, потому что слишком незаметно заходишь туда, где тебя не ждут, Мёртвый Глаз.

— Если будешь продолжать держать пистолет в таком месте, — капитан Ричард Бун оттолкнул подушку, обнажив мощный автоматический пистолет в отличном состоянии, то это сделаешь не ты. Кстати, а почему такая кровожадная встреча? Разве вы, парни, ещё не выбросили свои плащи и шпаги? Фи, вы ведьтеперь мирные штатские граждане.

— Да ну? — Сэм разложил документы в две аккуратные стопки. — Старик Железная Челюсть говорил несколько по–другому. Вот твоя грязь, Бун. Точнее, то, что я сумел до сих пор перевести. Наверху лежит стихотворение о Цветах вишни ранней весной. У поэта отвратительное чувство ритма и неплохая память. Он запомнилвсё, когда–либо слышал об этой теме.

Далее документ о продаже пяти мер риса. Внизу приписка о состоянии полученного риса. Я не решусь её процитировать даже в нынешнем низменном обществе. Далее у нас весьма колоритный местный документ. Приказ некоему Сусаки наблюдать за кем–то, кого постоянно называют просто «он», — что очень проясняет ситуацию. Сусаки обязан докладывать ежедневно…

Бун протянул руку и взял последнюю бумагу, о которой говорил Сэм.

— Это я возьму. Что ещё?

— Два письма скучающих по дому солдат, Сэм пожал плечами. — Очень разные бумаги. А чего ты ожидал? Докладов тайной полиции?

Бун спрятал документ в бумажник.

— Я вообще ничего не ожидаю от этих мусорных урн. Принимаю с благодарностью, что пошлют боги. Это всё?

— Ещё два я не успел перевести. У большинства этих парней такой почерк…

— Ну что, рабовладелец, он заканчивает с отличием? — Кейн перевернулся.

— Заканчивает? — переспросил Бун.

— Да. Разве ты не дал ему это барахло, чтобы проверить, работают ли старые мозги? Как будто у тебя в штабе нет целого штата хороших переводчиков! Интересно, а какой экзамен ты приготовил для меня? Кстати, говоря о дарах богов. Послал ли нам кто–нибудь средство выбраться из этого кипящего котла? Мы не для того пролетели полмира, чтобы переводить накладные на продажу риса и стихи о цветах вишни. Не забывай, мы трудящиеся люди. И если не будем трудиться, нам начнут задавать вопросы. Может быть, мистер Сэйфилд и платит за наше пребывание в этой дыре, но лучше она от этого не становится…

— Должен напомнить тебе, мой изнеженный щенок, — Бун снял шляпу и расстегнул две пуговицы на влажной рубашке — что на Лейте[4] найдётся немало достойных парней, которым это комфортабельное помещение покажется верхом роскоши. Два месяца в Штатах вас избаловали…

— Если это роскошь… — Кейн усмехнулся. — О, я знаю тут поблизости шла война. Нет, серьёзно, Мёртвый Глаз, как насчёт нашей поездки на юг?

— Не хотите ли отправиться на Целебес? Своими глазами увидеть необыкновенные туземные деревни, насладиться прохладным морским ветром, романтически проплыть через старые пиратские воды в проливе Сулу…

— На чём проплыть? — подозрительно спросил Сэм. — На старом проа[5]?

— На прекрасном чистом голландском пароходе, грузовике довоенной постройки. Он стоит в гавани. Отправляется в Джоло, Манадо и дальше на юг, где только сможет найти груз. Корабль называется «Самба», капитан Клеес Ван Блеекер. Во время войны он перевозил наши грузы, знает острова, как собственную ладонь, и готов взять пассажиров. Война подорвала его финансовое положение, у него остался только этот корабль.

— Отдел ручается за него? — спросил Сэм.

Но Бун отказался отвечать на самый главный вопрос.

— Определяйте сами. Он неплохой парень и согласен помочь. Найдёте его в городе, в старой доброй «Каса Бланка». Часть крыши над вестибюлем ещё цела, поэтому заведение опять функционирует.

— Должны ли мы посвящать Ван Блеекера в наши маленькие секреты? — лениво спросил Кейн.

И снова Бун не стал отвечать прямо. Он достал сигарету и принялся вертеть её в пальцах, разглядывая белый цилиндр так, словно раньше никогда не видел такой интересный предмет.

— Не знаю, — начал он медленно, — насколько вы знакомы с местной ситуацией. О, мы как будто освободили эти острова и оккупировали Японию. Но остаются гражданская война в Китае, которая снова может подорвать пороховую бочку, восстание на Яве, которое вряд ли удастся скоро подавить, и разные грязные дела всей Ост–Индии. Как раз подходящее место для укрытия всяких заинтересованных в этом людей. Вы ведь слышали о нацистских «оборотнях» и отрядах японских солдат, которые кое–где показываются время от времени. Всех мы не разогнали… и не скоро разгоним!

В этих водах плавали немецкие подводные лодки. Всех их мы ещё не переловили. Одна из местных небольших загадок. А некоторые ребята достаточно умны, чтобы лечь на дно и затаиться, пока о них не забудут. Мы не можем прочесать сотни островов частым гребнем! Пройдут годы, прежде чем мы всё очистим… если вообще сумеем это сделать. А каждая группа, которую мы упустили, это нарыв и источник инфекции.

Предположим, умные ребята — я не называю имён, запомните, — решили организовать небольшие группы местных подстрекателей, остатки японских войск, бывших нацистов и тому подобное, и скрыться на неизвестных островах. Поддерживать их, снабжать припасами и содержать как ядро будущей армии. Если мы не найдём их вовремя, у нас в один прекрасный день снова наступит седьмое декабря[6].

Вы направляетесь в самое опасное место — в Ост–Индию. Там сотни островов, и на многих никогда не жил человек. Некоторые из этих островов европейцы не посещают годами. Даже японцы не очень обращали на них внимание — время войны. Но теперь, возможно, на них появились новые поселения. Беглый нацист или японский солдат ничего не потеряет теперь, если сменит хозяев. Он регулярно ест, получает боеприпасы и готовится к великому дню, когда можно будет сравнять счёт. И если вы обнаружите что–нибудь такое…

— Клянёмся всё–всё–всё вам рассказать, — Сэм поднёс зажигалку к сигарете Буна. — Состязаясь с достойным Сусаки, мы будем регулярно информировать вас о своих успехах. Надеюсь только, вы не ожидаете от нас героических поступков. Не забудьте, я не Терри Ли и не Стив Кеньон[7] . У меня в жилах вяло течёт мышиная кровь.

Кейн фыркнул.

— Знаем мы тебя и твою мышиную кровь! Хорошо, Мёртвый Глаз, мы согласны сыграть роль твоих сыщиков. Но кому нам докладывать о мерзких поступках, которые мы сможем обнаружить? Или ты снабдишь нас невидимым уоки–токи, чтобы мы в самый нужный момент смогли вызвать флот? Пригодилась бы и пара атомных бластеров, которыми пользуются герои фантастики. И ещё кольчуга: парни на островах часто бывают вооружены ножами.

— В нужное время с вами свяжутся. Держитесь Ван Блеекера, его знания Ост–Индии и её населения неоценимы. А если попадёте в трудное положение… — капитан помолчал, и Сэм сухо улыбнулся.

— Мы не позовём морскую пехоту. Да, Железная Челюсть дал нам это понять совершенно ясно. Мы неофициальные лица, очень–очень неофициальные!

Бун кивнул.

— Простите, но иного выхода нет. Если хотите отказаться, никаких претензий.

Кейн провёл пальцем ноги по спинке кровати и на пол полетели новые хлопья белой краски.

— Нет уж, мы согласны, Я как раз хотел такую работу. В конце концов мне всегда хотелось закончить жизнь качестве украшения хижины какого–нибудь охотника за головами. После Бирмы жизнь в Штатах кажется слишком пресной. Не знаю, что думает Сэм, но…

— Сэм от всего сердца подписывается под твоим заявлением. Успешно поносив плащ и кинжал, я нахожу, что у меня нет вкуса к простой жизни. Да, капитан Бун искренне благодарю вас: мы отправляемся на острова. Теперь вам пора встать, гордо оглядеть нас с простым и трогающим достоинством и произнести классические и вызывающие слёзы умиления слова: «Удачи, ребята!»

— Кстати, ради шутки я так и поступлю. Удачи! Вам она, вероятно, очень даже потребуется. А теперь вам лучше поскорее повидаться с Ван Блеекером. «Самба» отплывёт, как только он закончит погрузку.

— Хорошо, начальник. Слушаем и повинуемся. Надеюсь, на корабле приличный кок. Пока, приятель, ещё увидимся

Бун выпустил струю дыма.

— Ловлю на слове, умник. Через три месяца вам лучше вернуться сюда, иначе… — и махнув рукой, он исчез.

— Иначе… — протянул Сэм. Мне кажется, в этой маленькой экскурсии у нас будет очень много шансов на это «иначе». Одеваешься? — сержант взглянул на Кейна, натягивавшего рубашку. — Мне кажется, ты слишком торопишься. Это твоя последняя чистая сорочка, а для меня можешь не стараться быть красивым. Я не очень требователен.

— Ты слышал приказ. Отправляемся в «Каса Бланка» и разыщем там этого Ван Блеекера, пока он не уплыл и мы не остались на берегу. Пошли, вставай и сияй!

Сэм со стоном сбросил свободные шлёпанцы и потянулся за ботинками; тем временем его спутник решил, что надевать галстук всё–таки не стоит.

После неприкрытой яркой лампы в комнате сумерки снаружи показались мягкими и приятными для глаз. Манила оживала — трудной жизнью, со множеством ран и шрамов в некогда свободном городе. Но сейчас город снова свободен, и казалось, это главное для его жителей. Сегодня вечером улицы кишели народом, на них даже слышался смех. Манила возвращалась к нормальной жизни.

«Каса Бланка» некогда была роскошным отелем, И теперь, как заметил Бун, поскольку часть крыши сохранилась, отель уже начал действовать, И это высоко ценили те, кому удавалось найти приют за его пробитыми пулями стенами. Кейн спросил у стойки Ван Блеекера, и ему показали небольшого роста человека в безукоризненно белом морском капитанском костюме; человек сидел за столиком в ресторанном углу вестибюля в полном одиночестве.

— Капитан Ван Блеекер?

Человек, которому оказалось лет сорок, вежливо взглянул на Кейна. Обветренное лицо моряка увенчивала густая путаница волос, которые когда–то могли быть не более чем светлыми. Но сейчас, прожжённые солнцем, они стали совершенно белыми, и эта белизна, как и пара светлых бровей, поражала на фоне очень смуглой кожи.

— Да, я капитан Ван Блеекер. Прошу садиться, господа, — он приглашающе взмахнул рукой, и американцы сели на пустые стулья. Капитан «Самбы» отхлебнул из стакана и принялся ждать объяснений.

— Я Лоренс Кейн, а это Сэм Марусаки. Мы захотели поплавать в Молуккском архипелаге и услышали, что вы плывёте туда…

— Возможно, — спокойно ответил Ван Блеекер. — «Самба» занимается торговлей с островами. Она плывёт туда, где может найти груз. И это не пассажирское судно господа.

— Это мы понимаем, капитан. Но капитан Буи армии Соединённых Штатов посоветовал нам обратиться к вам. Мы хотим отыскать человека, который исчез где–то в районе морей Банда и Арафурского. Это пилот бомбардировщика, пропавшего между островами Сула и Тимор.

Ван Блеекер вежливо улыбнулся.

— Это очень большая территория. Если у вас нет более точных координат… — он пожал плечами и поднял свой стакан.

— Но вы ведь направляетесь в тот самый район? настаивал Сэм.

— Я плыву в Джоло на Суле, потом в Манадо на Целебссе… а оттуда… — он покачал головой, могу поплыть куда угодно. Видите ли, я первым возобновляю торговлю. Во время оккупации у нас никакой торговли с островами не было. Нужно всё начинать сначала. А на юге сотни островов. У вас очень трудная задача, господа. Я вам не завидую.

— Большие острова и, вообще, те, где побывали наши войска, мы можем пропустить. На них нашего человека нашли бы. Но остаются мелкие острова…

— Верно. И некоторые из них даже не нанесены на карту. Они известны только местным рыбакам. И человек вполне может затеряться на них. Возьмите, например, классический случай с жителями Киссара…

— Киссара?

— Ага. Известный случай, такой же необычный, как высадка экипажа «Баунти» на острове Питкерн. Когда войска революционной Франции захватили Нидерланды, наша островная империя была на несколько лет отрезана от метрополии. Англичане захватили Суматру, Яву и те острова, торговля с которыми стоила усилий. Но маленькие острова они не стали навещать. Среди таких островков был и Киссар. Там нет удобной гавани и вообще порта. Но там оставалась голландская колония, солдаты и торговцы, у некоторых были европейские жены. И вот Киссар больше чем на пятьдесят лет исчез с карт мира.

Но однажды каботажный корабль, похожий на мою «Самбу», высадил на берег группу. Может, ему понадобилась пресная вода, а может, просто капитан попался любопытный. И вот экипаж обнаружил колонию, жители которой жили, одевались и говорили, как береговые малайцы, но были такой же чисто голландской крови, как амстердамцы. И до сего дня люди на Киссаре продолжают жить не так, как их соотечественники. Во всех отношениях они настоящие туземцы. То, что случилось раньше, может случиться снова. Однако я не говорю, что ваш человек не может быть найден.

«Самба» занимается только торговлей и плывёт туда, где может найти груз. Если вы отправитесь со мной, вы должны подчиняться моему выбору маршрута. Если найдёте след и захотите пойти по нему, а след поведёт к острову, куда «Самбе» незачем плыть, — что ж, это будет ваша проблема, не моя.

— Справедливо, — согласился Кейн. Значит, вы возьмёте нас?

— До войны «Самба» иногда брала по нескольку пассажиров. У меня есть две лишние каюты. Одна из них ваша, если хотите, поскольку уж вас послал ко мне капитан Бун, я имею удовольствие быть с ним знакомым.

— А другие пассажиры у вас есть? — задал вопрос Сэм.

— Один. Мой соплеменник. У него до 1941 года были различные деловые интересы в Ост–Индии. А теперь, если хотите отплыть на «Самбе», я бы посоветовал перенести ваши вещи на борт сегодня вечером. Мы отплываем завтра утром.

— Сколько будет стоить проезд? — спросил Кейн.

Ван Блеекер покачал головой.

— Так как вы не знаете, далеко ли поплывёте, не сказать. Решим этот вопрос, когда вы будете покидать «Самбу». Устроит вас?

— Конечно. А вы отплывёте рано?

— Да. Я советую быть на борту до полуночи. Надеюсь «Самба» вам понравится. До встречи, господа.

Кейн и Марусаки встали, а капитан приветственно поднял свой стакан. Но когда они вышли на улицу, Сэм хмурился.

— Наш достойный капитан не такая простая душа, каким хочет казаться. И ещё этот другой пассажир. Кто он?

— Нас на «Самбу» направил Бун, а Мёртвый Глаз знает своё дело, думаешь, что–то неладно?

— Слишком всё гладко. Ван Блеекер так старателен, что можно подумать, будто транспорт нам организовали ещё до нашего появления.

— Может, это маленький подарок нам от Мёртвого Глаза.

— Надеюсь. Мы надолго застрянем на этой посудине, и там многое может произойти. Как бы потом не начали задавать неудобные вопросы.

— Ты не доверяешь Ван Блеекеру?

— Не знаю. Он настоящий моряк. Но мне не хотелось бы оказаться по другую строну баррикады, когда он заключает сделку. О, дьявол! Наверное, я просто лишился аппетита. Слишком много бумажной работы для одного дня. Давай заберём вещи и поскорее избавимся от этой жары. В заливе, скорее всего, ветер.

Кейн открыл дверь их комнаты и, зашарив в поисках выключателя, позволил себе слегка раздражённое замечание.

— Ты сегодня действительно не в себе. Забыл закрыть дверь…

— Что значит — забыл закрыть дверь? Я проверил, она была закрыта и…

— Мне кажется… — но тут загорелся свет, и рот Кейна сжался в тонкую линию, глаза загорелись зелёным огнём, — у нас побывал посетитель. Жаль, что он нас не дождался. Неаккуратный попался, верно?

Простыни и подушки, сброшенные с кроватей, грудой валялись на полу. Из подушек сквозь дыры в наволочках выбились перья. Вещевые мешки были опустошены самым простым способом их перевернули и высыпали всё содержимое на кровать. Потом у мешков вырвали подкладку. Не осталось неоткрытым ни одного ящика. Сэм с гневным восклицанием поднял тюбик крема для бритья. Его содержимое было тщательнейшим образом выдавлено на чистую рубашку.

— Что–то им было нужно, очень нужно, — Кейн принялся разбирать вытряхнутые из сумок вещи. — Что, по их мнению, мы перевозим? Драгоценности Короны? — тут он заметил на своей пижаме завиток зубной пасты и выругался. А пасту швырнул через всю комнату.

— Это не отельный вор… — пробормотал Сэм.

— Ты думаешь, я сам это не понял? — огрызнулся Кейн. Этот парень — или парни… им нужно было что–то особое. Интересно только, что мы предположительно могли перевозить.

— Во всяком случае, они приходили не за этим, — Сэм подобрал несколько листков. — Бумаги Буна.

— Точно. Должно быть, решили, что мы что–то доставили сюда из Штатов. Смотри, пакет, который мы купили сегодня. Тропические брюки. Пакет даже не раскрыт. Пахнет добрыми старыми деньками, когда война ещё не кончилась…

— Что значит — добрыми старыми деньками? Ты только посмотри на эту комнату!

— Атомная бомба номер четыре. Ну, давай приведём барахло в транспортабельный вид и запакуем. Самое худшее позади.

— Правда? А что если они посчитают, что этот загадочный груз у нас с собой?

— Тебе всегда приходят в голову замечательные мысли. Попросить Буна об охране, пока не доберёмся до «Самбы»? В конце концов, ему ведь нужно, чтобы явились на борт в целом виде и относительно невредимыми.

— Лучше не стоит распространяться о своём стыде. Но я предлагаю почаще оглядываться и избегать тёмных переулков. Хотелось бы мне добраться до шутника, который всё это проделал! — Сэм держал в руках шорты, вымазанные смесью чернил с кремом от загара. Я б его скормил Железной Челюсти на завтрак!

— Парни плащей и кинжалов! — Кейн задумчиво лизнул палец и с отвращением выплюнул крем для бритья.

— Да, братец, на этот раз нас застали врасплох!

Глава З. Господин из Роттердама

— Минхеер будет пить?

Кейн открыл глаза и увидел поразительно неустойчивый мир. Рядом с его койкой неподвижно, как верстовой столб, стоял коричневый человек в белой куртке, держа в руках поднос со стаканом, покрытым капельками влаги. Через открытую дверь в каюту залетал ветерок.

Протирая заспанные глаза, Кейн слез с нижней койки и выбрался на середину не очень–то чистой маленькой каюты, почти сплошь забитой багажом. Приняв стакан, он обнаружил в нём ледяную воду. Сделав большой глоток, Кейн поднял руку, чтобы разбудить Сэма.

И его рука застыла в воздухе: на верхней койке, куда он попал после броска монеты накануне вечером, лежал отнюдь не один Сэм.

На подушке рядом с чёрной головой удобно устроилась коричневая, поменьше и гораздо аккуратнее. Аквамариновые раскосые глаза разглядывали Кейна без особого интереса, в зевнувшей пасти дрогнул узкий красный язычок.

— Что за!..

Сэм принял это восклицание как приглашение перевернуться. Повернувшись же, и он увидел морду своего спутника по койке — очевидно, впервые. Подскочив от удивления сержант ударился головой о потолок. Но его спутник уже грациозно удалился. Мелькнули коричневые лапы, кремовое тело и наконец пушистый хвост, «заяц» спрыгнул на ящик, оттуда на пол. И не поворачиваясь, скрылся в дверях каюты.

Кейн взял с подноса второй стакан и протянул Сэму.

— Кто твой друг?

— Не знаю, — Сэм свесил ноги с койки, принял стакан и теперь сидел, потирая лоб. — Клянусь, его не было, когда я ложился.

— Минхееры хотят ещё чего–нибудь?

Стюард–малаец стоял у двери.

— Откуда этот кот?

— Это наша корабельная кошка, минхееры. Она не легко заводит дружбу…

Кейн рассмеялся.

— Мы так и догадались. Чем ты так привлекаешь женщин Сэм?

— Не знаю. А этому блошиному отелю в будущем лучше держаться подальше от моей койки!

— Завтрак в офицерской столовой через час, минхеры. Не хотите ли утренний кофе?

— Конечно. Только не приводи с собой леди.

Кейн достал бритвенный прибор.

— Мне кажется, плавание предстоит интересное, — заметил он.

— Конечно. Только в следующий раз кошка будет спать с тобой. Куда я дел свою зубную щётку? После посещения нашего гостя в Маниле я ничего не могу найти. Давай побыстрее. Мне понравилось упоминание о завтраке. Интересно, сможем ли мы получить ветчину с яйцами…

Но даже подгоняемые аппетитом, в столовой оказались не первыми. У самого входа они едва не столкнулись с маленьким человечком в промасленном хлопчатобумажном комбинезоне, по крайней мере на один размер больше, чем нужно. Помятая офицерская фуражка едва держалась на голове с песочного цвета волосами, густыми, как шерсть. Человек ковырял в зубах и поглядывал на «Самбу» и на утро весьма благожелательно, с удовлетворённым видом собственника.

Привет! — бросил он американцам с акцентом, который был бы невероятен даже у уроженца штата Айова. — Отличный день, верно?

— Точно, — согласился Кейн.

— Вы двое из Штатов?

— Ага.

— Приятно слышать. Конечно, голландцы хорошие ребята… — теперь он говорил серьёзно. — Не позволяйте никому говорить, что это не так. Я пошёл бы со стариком, даже если бы знал, что он направляется прямиком на кладбище Дэви Джонса[8] ! Он отличный парень, да! Но я уже десять лет не был дома. Приятно послушать, как говорят американцы. Как там у нас?

— Ну, до войны всё было по–другому, — начал Кейн.

— Может быть, может быть. Ну, пока овощи не начистишь, они будут грязные. А здесь была война, большая война. Да, сынок, я не расслышал, как вас зовут…

— Я Лоренс Кейн, а это Сэм Марусаки.

— Кейн и Марусаки. Как я уже сказал, очень рад встрече ребята, — моряк энергично пожал руки пассажиров своей пухлой ладонью. — А я Вашингтон Бриджер. Мой старик дал мне мощное имя. Я механик на «Самбе». Капитан Ван Блеекер выловил меня из воды после боя за проливы Я плавал на «Кэрри О.» Торпеда попала ей прямо в дно. Она затонула ещё до того, как мы поняли, что происходит. Но я не только уцелел. На «Самбе» хорошо. Так что после неудачи мне повезло.

А теперь старик возвращается к островной торговле. Тут много денег, их нужно только подобрать. Но я вас задерживаю, ребята, еда ждёт. Входите, входите и скажите Чунг Вею, что если не обслужит вас как следует, я сам им займусь!

Толчок руки и лягушечий голос стюарда привели их к длинному столу и ряду стульев, надёжно привинченных к полу. Во главе стола сидел Ван Блеекер, рядом с ним — незнакомец в рубашке с расстёгнутым воротом и широких тропических брюках.

— Доброе утро, господа, надеюсь, вы хорошо отдохнули. Наш корабль не пассажирский, поэтому вы должны простить некоторые неудобства…

Кейн рассмеялся.

— Бьюсь об заклад, такой кофе не на каждом пассажирском корабле подают.

Ван Блеекер расслабился и стал чуть менее официальным.

— Вы узнали кофе?

— Только не название сорта. Но я давно ничего подобного не пробовал.

— Да, такой не часто встретишь. Очень старый сорт, но в Ост–Индии он хорошо известен. Однако я забыл о приличиях. Прошу простить мою невежливость, я вас ещё не познакомил. Это мой добрый друг йонхеер Лоренс Ван Норрис из Роттердама. А это, Ван Норрис, мистер Лоренс Кейн и мистер Сэм Марусаки из Соединённых Штатов…

Но Кейн удивлённо смотрел на высокого худого молодого человека, вежливо поднявшегося им навстречу. Американец тщетно пытался найти в этом лице, серьёзном, худом и похожем на маску, хоть какое–то сходство с фотоснимком, который он берёг много лет. Только глаза, сине–серые и очень живые, и жёсткие светлые волосы оставались прежними.

— Вы же мертвы! — выпалил Кейн.

Человек из Роттердама улыбнулся, и глубокие морщины вокруг его рта чуть смягчились от улыбки.

— Вы тоже, мой дорогой друг!

— Но мне сказали… После того как вы перестали писать, я попытался найти вас через «Красный Крест»… — настаивал американец. — Писал два года подряд, и все письма вернулись ко мне.

— Точно так же, как два письма, которые я послал вам весной 45–го, когда мне позволено было воскреснуть.

— Весной 45–го. Мы тогда участвовали в операции «Линкольн», очень секретной операции. Боже, Лоренс, что с вами случилось?

— Не понимаю, — Ван Блеекер переводил взгляд с одного на другого. — Неужели вы давние друзья?

— Друзья, которые ни разу не видели друг друга, — объяснил Лоренс Ван Норрис. — Наша дружба возникла по переписке, но не стала от этого слабее. Мы переписывались регулярно в течение нескольких лет до войны и были ревностными корреспондентами до того, как я присоединился к подполью. А после для всех было гораздо лучше поверить, что Лоренс Ван Норрис мёртв. И как сейчас выясняется, я действительно для всех стал мёртвым. Какая странная игра случая, что мы оба оказались на борту «Самбы». Старый Клаас сказал бы, что так было написано при нашем рождении…

— Клаас… этот полумалец, слуга вашего деда… — вспомнил Кейн. — Он и сейчас с вами?

Ван Норрис слегка развёл руки.

— Клаас, подобно многим иным достойным, умер.

Все прочие вопросы замерли на языке Кейна. Но Лоренс снова улыбнулся.

— Садитесь, — пригласил он, — и я вам передам эти замечательные фрукты. У нас впереди много дней пути, успеем ещё заняться древней историей. Но вначале… расскажите, что привело вас на «Самбу» — к моему величайшему удовольствию.

— Поиски человека, — Кейн коротко пересказал историю Сэйфилда. А теперь что вы здесь делаете?

— Ничего такого романтического. Стараюсь оживить дом Норрисов. Триста лет мы покупали драгоценности на этих островах и продавали их по всему миру. И теперь я пытаюсь собрать разбросанные куски того, что некогда было процветающим бизнесом. Я последний в роду Норрисов и потому должен быть одновременно покупателем, художником и ювелиром. Но именно с этого мои предки начинали наш дом, и я могу сделать это заново!

— Последний из Норрисов… Но у вас был брат Пит…

Пит служил лётчиком. Он воевал под Арнхемом[9]. И не вернулся. Теперь я должен доказать, что во мне течёт истинная кровь деда. И вот я явился в Ост–Индию, чтобы накупить камней и украшений и начать дело заново. Может, через год–два вы снова увидите нашу марку на Кольце или ожерелье — если мне повезёт.

— Покупка драгоценностей! — повторил Сэм, разглядывая молодого голландца круглыми от удивления глазами, словно тот заявил, что покупает драконов.

— Именно. Жемчуг, чёрный коралл, менее ценные камни. То, что упустили грабители за годы войны. У меня здесь множество замыслов и рисунков, Лоренс концом тонкого пальца художника коснулся своего лба, — но мне требуется сырьё, чтобы оживить его. Кое–кто из старых агентов моего деда ещё участвует в торговле, и некоторые из них в долгу перед домом Норрисов… и я попытаюсь получить этот долг. Поверьте, очень интересное и захватывающее занятие.

— Минхеер капитан!

В дверь вбежал второй помощник «Самбы», евроазиатского происхождения, и едва не столкнулся с китайцем–стюардом.

— Люк, капитан…

— Что там с люком? — Ван Блеекер уже встал и направлялся к выходу.

— Он заколдован, капитан!

— Что? Что за глупость, Фельдер?

— Это правда, сэр. Идёмте и сами увидите!

Не только капитан, но и все пассажиры пересекли палубу и спустились к большому люку посредине корабля. Вокруг него молча замерла толпа туземных матросов. Они ошарашено смотрели на то, что сначала показалось Кейну просто поленом, каким–то образом прикреплённым к брезенту, которым был накрыт люк.

Ван Блеекер остановился в шаге от этой штуки, присел и принялся внимательно её разглядывать. Но не сделал попытки притронуться. Матросы расступились, и наконец–то и Кейн увидел, что это на самом деле грубо вырезанный посох или палка, часть ветки или крупного корня. К брезенту люка она крепилась чёрными полосками, концы которых как будто кто–то приклеил.

Кейн протянул руку, но Лоренс схватил его за запястье.

— Если дотронетесь, — предупредил голландец, — ни один человек на борту «Самбы» не подойдёт к вам.

— Но что это? — спросил изрядно удивлённый американец. Мне кажется, просто палка.

— Так оно и есть, Палка, вернее, посох. Но это посох колдуна, такими пользуются чёрные волшебники. Кто знает, сколько душ в нём заключено? — голос Лоренса звучал совершенно серьёзно, серьёзным стало и выражение лица. — А сетка сделана из сплетённых человеческих волос. Значит, это мощное магическое средство. И от него может освободить только жрец, да и то после соответствующих церемоний. Интересно, кто посмел положить это…

Ван Блеекер встал и медленно повернулся, разглядывая лица собравшихся у люка.

— Именно это я и хотел бы узнать, — заявил он. — Бака! — капитан окликнул матроса в зелёном тюрбане хаджи. — Откуда взялась эта странная дьявольская штука?

— Кто знает, туан капитан? Ми увидел, когда встал на вахту. Это зло, большое зло…

— Бака, ответь мне во имя твоей веры. У нас есть на борту гуру?

Матрос при одном этом упоминании содрогнулся: гуру — посредники, часто злые, они связаны с миром духов.

— Туан Безар! — в голосе его прозвучали страх и мольба. — Туан Безар, мы твои люди, мы давно идём за тобой, ты всех нас знаешь, знаешь наши добрые дела и злые. Среди нас нет гуру. Это сделал какой–нибудь дух или дьявол.

Ван Блеекер нервно пригладил волосы.

— Хорошо. Теперь мы, у кого нет вашей крови и кто не молится вашим духам, прикроем эту злую вещь, не касаясь её. А когда придём в Джоло, ты приведёшь Жреца, чтобы очистить «Самбу». Хасан, отправляйся в каюту и принеси скатерть, которая лежит там на столе. Нам нужны ещё молоток и гвозди.

Бака явно испытывал облегчение.

— Туан Безар, это слова мудреца. Всё будет сделано, как ты приказал.

С помощьюКейна, Марусаки и Ван Норриса капитан Ван Блеекер накрыл палку с сетью хлопчатобумажной скатертью, при этомвсе избегали соприкосновения с колдовским предметом. Потом скатерть прибили гвоздями, а когда был забит последний гвоздь, Лоренс достал из кармана карандаш и принялся рисовать по краю скатерти кресты.

— Что делает туан Муда, капитан? — осмелился спросить Бака. Теперь, когда зло было прикрыто, он решился подойти к краю люка.

— Он наносит на ткань волшебные знаки нашей веры, которые охраняют от зла…

— Хорошая мысль, туан Безар. Позволено ли нам поступить так же? Тогда дух, заключённый в этом посохе, не сможет нас тронуть. Это очень хорошая мысль…

Ван Блеекер кивнул в знак согласия, и Бака принялся возбуждённо объяснять что–то остальным матросам. Капитан поманил пассажиров.

— Хорошая мысль, Ван Норрис, она на время займёт их ум. А мы тем временем займёмся охотой на ведьм. Вам лучше вооружиться, — предупредил он американцев.

— Вам понадобится наша помощь?

— Если не возражаете. Готов поклясться, что это сделано не моими людьми. Они со мной много лет, а если человек связан с такими делами, он этого долго не скроет. Этой штуки не было, когда мы отплыли из Манилы. Её поместили на люк до смены вахты. Следовательно…

— У вас на борту заяц? — предположил Сэм.

— Если он есть, мы его найдём! — пообещал капитан.

— Эта штука могла нас уничтожить. Если бы кто–то из нас нарочно или случайно притронулся к ней, весь экипаж спрыгнул бы за борт в Джоло. Да и без того мне дорого обойдётся ритуальное очищение. А если я этого не сделаю, туземцы ни за что не поднимутся на борт! Кто–то хочет доставить нам неприятности, большие неприятности!

Сэм и Кейн достали свои «рейсингсы», с привычной лёгкостью вставили двадцатизарядные магазины. Эти ручные пулемёты надёжно поражают цель на расстоянии в шестьсот ярдов; в тесных проходах «Самбы» это смертоносное оружие. Ни один любитель духов с ним не справится. Легко держа семифунтовое оружие на сгибе руки, американцы присоединились на мостике к Ван Блеекеру и Лоренсу.

Голландцы с уважением и некоторой завистью взглянули на «рейсингсы». У Лоренса был «люгер», а у капитана «Смит и Вессон».

— С чего начнём? — спросил Сэм.

— Начнём с трюма и оттуда пойдём вверх. Я приказал офицерам задержать любого, кого мы вспугнём. Готовы?

За следующий час Кейн и Сэм узнали о внутренностях корабля торговца больше, чем считали возможным. Ни одно отверстие не оказалось слишком тесным для Ван Блеекера. Но никого они не спугнули, кроме нескольких крыс. Не нашли даже маленьких копровых жуков, которые повсеместно встречаются на островах. Если на борту и прятался туру, он обладал весьма полезной способностью становиться невидимым.

Когда они снова выбрались на палубу, глаза Ван Блеекера сузились, он недовольно выпятил вперёд подбородок.

— Мне это не нравится. На борту нет зайца, если только он не спрыгнул в воду. Тогда кто… — он взглянул на белое пятно на люке. По его краям появились новые символы, а с четырёх сторон к головкам гвоздей были привязаны самые странные предметы. Очевидно, экипаж все свои амулеты отдал делу удержания злого духа.

— Вы уверены, что здесь никто не проходил? — спросил Ван Блеекер у механика Бриджера.

— Никто, капитан. Приходила Леди, но я отправил её в радиорубку, чтобы не мешалась под ногами. Не хотел, чтобы кто–нибудь спутал её с целью, а Спаркс кошек любит…

— Но это же бред! — выпалил капитан. — Не может же человек бесследно растаять в воздухе!

— Может, его больше нет на борту, — помощник поправил оружейный пояс.

— Если он отправился за борт, это не наша забота. Надеюсь, именно это с ним и случилось. Ну, господа, похоже, охота закончилась. Попрошу вас только обращать внимание на всё, что покажется необычным. Мне это не нравится, совсем не нравится.

— Ну, что думаешь? — спросил Кейн, когда они с Сэмом оказались в своей каюте.

— Готов поклясться, что никакого зайца не было. Только…

— Что только?

— Ну, я согласен с Ван Блеекером. Мне это не нравится. Если кто–то прячется на борту, он очень хитёр и отлично знает корабль. Всё утро смог опережать нас на шаг и всё–таки скрыться. Конечно, это только догадка. Но ясно, что кто–то хочет нам помешать. Может, именно потому что мы на борту…

— Что?

— Забыл нашего посетителя в Маниле? Предположим, мы первыми увидели бы этот посох и дотронулись бы до него. Так и было бы, если бы нас не предупредили. Ван Блеекеру пришлось бы высадить нас в Джоло. После этого он просто не смог бы держать нас на борту. А когда стало бы известно, что мы нарушили табу, ни один туземец не захотел бы иметь с нами дело. Ты ведь знаешь, как работает их бамбуковый телеграф…

— Нет, не знаю. К тому же тут слишком много места для случайностей. Откуда этому гуру или кто он там знать, что именно мы первыми найдём эту штуку?

— Ну, во всяком случае кто–то хочет причинить неприятности «Самбе», задержать её. Ван Блеекеру придётся теперь организовать церемонию, чтобы очистить корабль. И даже после этого какой–нибудь парень всё равно сможет распустить слух, что проклятие нас не покинуло. Готов биться об заклад, что эта светлая мысль уже пришла в голову Ван Блеекеру. И как пойдёт его торговля, когда об этом станет известно? Нет, парень, который поместил на борт эту дьявольскую палку? знал, что делает. И мысль очень умная. Но нам нужно найти этого умника.

— А как мы это сделаем, мой умный Малыш?

— Погадаем по чаинкам или…

Но тут его размышления прервала подушка, запущенная прямо в лицо. Прервала очень эффективно.

Глава 4. Абдул Хакрун, купец–пират

— Добро пожаловать в Джоло, некогда столицу империи пиратов, древний город султанов моро, порт, откуда открыт доступ в море Сулу…

Кейн зажал нос.

— Что за вонь! Тут что–то дохлое. И скорее всего, целый кит.

Сэм, чьё красноречие гида было так грубо прервано, принюхался и тоже схватился за носовой платок.

Трое пассажиров «Самбы» стояли на китайском причале Джоло, в сущности, широкой улице на некотором расстоянии от моря. Это был бедный жилой район, застроенный убогими хижинами, крытыми листьями непы[10] . Слева от посёлка моро, дома которого располагались на высоких сваях, тянулись грязные поля, ещё влажные после отлива. Они добавляли своё зловоние к запахам города. Дальше в глубине суши виднелись разрушенные стены старого испанского города. Город этот в течение нескольких столетий служил крепостью против пиратов, которые выкрикивали слово «Моро» как боевой вызов всем пришельцам. Неподалёку фон нарушали несколько двухэтажных домов, построенных под руководством европейцев. Но Лоренс повернул в сторону туземных хижин из непы.

— Ага, здесь есть магазин некоего Лао Ке–мина. По сути дела, лавка старьёвщика, Сэм разглядывал иероглифы, начертанные на полоске красной ткани у входа.

— Пошли посмотрим, что за вещи, — предложил Лоренс.

Они прошли, пригнувшись, под низкой притолокой и оказались в сумраке лавки. Немного привыкнув к полутьме, увидели груду самых разнообразных товаров, наваленных у стен. Из этого нагромождения появился маленький, похожий на паука гном и заговорил что–то. Казалось, только Лоренс смог его понять.

Пока Кейн разглядывал то старый портативный фонограф, то пустую птичью клетку, то практически новый велосипед, голландец резко прервал продавца.

— Говорит туан Ван Норрис. Могу я увидеться с достопочтенным Лао?

Паук убежал. Но другой человек в приличном, из синего шёлка, костюме торговца появился из внутренних помещений отнюдь не сразу. Со спокойным высокомерием хозяина, привыкшего к беспрекословному повиновению в своих владениях, он оглядел троих покупателей. На Кейна он бросил короткий взгляд и сразу будто забыл о нём, Сэма разглядывал чуть подольше, но когда увидел худое усталое лицо Лоренса, глаза его сузились. Он поклонился, вежливо пряча руки в рукавах.

— Прошу простить такой жалкий и недостойный приём, — по–английски он говорил без акцента. — Слухи опять оказались ложью. Я вижу, что Дом Норрисов не умер. Окажите честь моей жалкой неудобной хижине. У нас найдётся, о чём поговорить.

Лао провёл их по узкому проходу из прогнивших досок в комнату, которая оказалась настолько пустой, насколько было загромождено торговое помещение. Правда, вдоль стены тянулся ряд стульев с прямыми спинками и жёсткими сидениями, а под ногами лежал мягкий мат кремового цвета. Когда все сели, Лао хлопнул в ладоши, и появился человек–паук с чайными чашками. Кейн оценивающе погладил чашку пальцами. Чистая поверхность бирюзового цвета, на ощупь похожая на тонкий сатин.

Как ни странно, отбросил обычные формальности именно Лао. Он прямо спросил:

— Поскольку достопочтенный и высокорожденный йонхеер Ван Норрис присоединился к предкам, вы сами желаете продолжить его дело по покупке драгоценностей, молодой господин?

— Да. Я много лет учился у деда мудрости, насколько оказалось в моих скромных силах. Яхочу продолжить его дело, хотя и не надеюсь достичь его величия…

— Это так. Такие, как он, редко рождаются на земле. Те, кто был с ним знаком, щедро вознаграждены. Но у меня сейчас найдутся несколько предметов, которые даже он согласился бы посмотреть. Могу ли я, с вашего разрешения, показать свои недостойные приобретения?

Лоренс не проявил торопливого желания, но по вторичному хлопку хозяина снова показался уродливый слуга и поставил перед голландцем маленький столик из древесины тика. Потом осторожно принёс шкатулку, которую открыл сам Лао.

Сначала он достал и положил на тёмную древесину квадрат белого шёлка, а потом узкий длинный свёрток из потускневшей парчи. Осторожно, словно имея дело с бомбой замедленного действия, китайский купец развернул парчу и поставил на стол сверкающий предмет, который был завёрнут в неё.

Когда Лоренс увидел это сокровище, даже у него перехватило дыхание. А Сэм не сдержал удивлённого восклицания.

Четырёхдюймовая фигурка ящерицы, завершённая вплоть до последней косточки. Но не из белой кости, а сверкающая синим и красным, зелёным и жёлтым. Опал!

— Вырезано из опала? — спросил Кейн.

— Нет. Не вырезано. Это природный опал. — Лоренс наклонился поближе, но не коснулся драгоценности. — Одну такую находили раньше — в Австралии в 1909 году. Сейчас она в музее. Но здесь, на Востоке, такая находка бесценна. Как это вам прекрасно известно, Лао, — он почти обвинительно повернулся к китайцу. — Может, какой–нибудь индийский раджа может позволить себе купить это. Норрис не может.

Лао улыбнулся.

— Это действительно великая находка. Мне принёс её человек, который некогда был очень богат. Но война разорила его. Он продал это украшение. На него ушли все мои сбережения и всё, что я смог занять. О, он знал его цену, как знаете вы и я. Но кто я такой, чтобы обращаться к великим? У меня нет известного имени, меня не знают повелители Индии. Они скажут, что я украл ящерку, и, может быть, я столкнусь с законом. Если дом Норрисов не может купить, то я бы хотел, чтобы он послужил моим посредником, помог свести покупателя и продавца.

— У вас должно быть доказательство происхождения вещи, — предупредил голландец.

— Я это знаю и готов его предоставить. Это украшение тоже найдено в Австралии, как и то, которое вы упомянули. Но найдено давно, в те дни, когда ваш народ ещё не интересовался подобными вещами. Старатель привёз его в Батавию. Он был каторжником, сбежавшим из английской колонии. За пропитание он отдал вещь местному радже, тот послал её на север в качестве части приданого дочери, вьиходившей замуж за малайского принца. Но корабль был захвачен пиратами в Молуккском проливе, и таким образом драгоценность оказалась в руках султана. Один из его потомков в знак признательности подарил вещи Дату Кумзу…

— Кумзу! Но ведь он уже тридцать лет как умер!

— Да, умер и не оставил наследников. Но большую часть своих сокровищ он отдал одному из своих капитанов, и именно у этого капитана я её и купил. Он владел ею по праву…

— Неужели? — Лоренс вопросительно поднял брови. — Это правда, что у Кумза не было наследников, но правда и то, что его дворец был разграблен, как только его подчинённые убедились, что старик действительно умер. Что ж, полагаю, у этого вашего капитана было не меньше прав, чем остальных. Итак, вы хотите, чтобы дом Норрисов нашёл для вас покупателя?

— Если возможно. Видите ли, в надежде на подходящий случай я кое–что подготовил, — китаец достал из шкатулки конверт из крокодильей кожи, а из него набор фотографий — цветных снимков опаловой ящерицы в натуральную величину, а также листок с цифрами. — Здесь всё, что нужно знать: снимки, размеры, вес, история. Согласен ли дом Норрисов действовать от моего имени?

Лоренс просмотрел бумаги и задумчиво взглянул на опаловую ящерицу.

— Я не могу обещать, что обязательно найду покупателя…

— А кто может в нашем мире? Но если Дом Норрисов согласится на комиссионные, я уверен, он будет действовать честно.

— Хорошо, Лао, постараюсь сделать, что могу.

Китаец не проявил никакой радости. Он завернул своё сокровище и, отложив его в сторону, выложил перед Норрисом три серебряных браслета сложной работы, усаженных камнями, которые Кейн не сумел распознать, даже когда Норрис протянул ему один из браслетов для более тщательного знакомства.

— Какова ваша цена?

И голландец и китаец начали торговаться.

Кейн повернулся к Сэму.

— Что это?

Нисей[11] пристально разглядывал камни, даже коснулся одного из них ногтем большого пальца.

— Чёрный коралл. Редкость для здешних вод. Необычно выглядит, верно? Но, парень, эта ящерица! Вот это действительно нечто! Целое состояние из–за него переменит хозяина. Хотел бы я иметь такую, если бы мог заплатить.

— Сэйфилд мог бы. Может, Лао нам кое–что сообщит о южных островах. Подождём, пока они с Лоренсом кончат торговаться, и спросим.

Но китаец не смог сообщить ничего нового.

— Это правда, что человек может оказаться на неизвестном острове, и его никогда не найдут. Такое случалось много раз, а сейчас тут в море сплошная неразбериха. Но от тех, с кем мне пришлось торговать, я ничего такого не слышал и ничем не могу вам помочь, — он перевёл взгляд с Кейна на Лоренса. — В последнее врёмя торговля идёт плохо.

— Почему, друг мой? Есть для этого какие–то причины?

Лао сделал глоток чая. Поставив чашку, вежливо улыбнулся.

— Торговля возрастает и уменьшается. Как прилив, заливающий грязевые поля кошелька человека. Вы навестите других друзей своего достопочтенного дедушки?

— Да. Тех, кого смогу найти.

— Вы обнаружите, что достойный Абдул Хакрун по–прежнему занят делом.

— Приятно это слышать.

Кейн внимательно наблюдал за Лоренсом и купцом. За этими вежливыми фразами скрывалась передача информации. А он был намерен участвовать в этом процессе.

Но Лоренс не стал хранить тайну.

— Вот оно что, — задумчиво проговорил он, как только они вышли из магазина Лао. Абдул Хакрун по–прежнему действует…

— Не хочу показаться глупым, — вмешался Сэм, — но только кто такой этот Абдул Хакрун?

Знакомая лёгкая улыбка искривила губы Лоренса.

— Кое–кто в этих широтах скажет вам — и совершенно серьёзно, — что Абдул Хакрун — сам дьявол. Я не стал бы заходить так далеко в своих утверждениях. Но он, как говорите вы, американцы, суёт свой палец в каждый пирог в Ост–Индии. Он тут во всём замешан. Очень проницательный и умный господин. Насколько я знаю, его обошли в сделке только раз. Но, разумеется, всякий, кто пытается спорить с Дату Кумзом, напрашивается на поражение…

— Дату Кумз — это прежний владелец опаловой ящерицы? — спросил Кейн.

— Он самый. Это легенда здешних мест. Согласно наиболее надёжным сведениям, он служил первым помощником на коммерческом рейдере Конфедерации[12], который оказался в здешних водах к концу вашей гражданской войны. Кумз решил остаться здесь и перебрался на Сулу. Спустя какое–то время принял мусульманство, завоевал доверие тогдашнего султана и стал его военным и морским советником. Как вы, несомненно, знаете, моро находились в состоянии постоянной войны со своими испанскими хозяевами. Кумз в этих условиях действовал очень успешно и сумел приобрести собственное островное королевство. Он дожил до глубокой старости, но даже со стариком мало кто решался поспорить. Лишь однажды Абдул Хакрун вступил с ним в торговую войну. Насколько помню, спор шёл из–за обладания жемчужным полем. И Абдул Хакрун проиграл.

Говорят, Абдул ведёт свой род от султанов Сулу, и его власть и влияние здесь неоспоримы. Очевидно, даже японцы не решились поссориться с ним. Итак, он снова в деле. Интересно…

Неожиданно Лоренс повернулся и посмотрел назад, на причал. Это его движение застало американцев врасплох. А голландец уже направлялся туда, где была привязана шлюпка, доставившая их с корабля.

— Эй! — Кейн с трудом догнал друга. — У нас что, неприятности?

— Если я прав, то нас действительно ждут неприятности. Хакрун или его агенты могут пожелать не допустить других торговцев в южные воды. «Самба» — первое независимое торговое судно, которое пытается попасть в море Банда после войны…

— Вы думаете, что за шуткой с этим гуру стоят парни Хакруна? — спросил Сэм. — Но зачем? Всё равно он не сможет вечно сдерживать других купцов. Если, конечно, у него нет комплекса Гитлера. По какой причине…

— Я могу назвать по крайней мере четыре. Новость стоит сообщить Ван Блеекеру. Вы вернётесь со мной на «Самбу» или останетесь здесь?

— Мы пойдём с вами, — Кейн забрался в шлюпку. — Вы меня заинтересовали этим Хакруном. Мне Гитлеры не нравятся, в том числе и игрушечные.

Они застали Ван Блеекера к его каюте. Выбеленные солнцем брови капитана были недовольно насуплены.

— Дорогое это дело — очищать корабль от призраков, — приветствовал он вошедших. — Если найду когда–нибудь этого шутника–зайца, он пожалеет, что вообще родился на свет. Шиллинги и доллары!.. — он захлопнул свой гроссбух и откинулся в кресле.

— Чем обязан удовольствию от вашего посещения, господа? Сошёл ли мой боцман с ума? Появились ли течи ниже ватерлинии? Я готов к любым неприятностям.

— Абдул Хакрун снова в деле — и активно им занимается, — Лоренс сложил свои длинные ноги и принял, казалось бы, самую неудобную позу на стуле.

Ван Блеекер ответил не сразу. Напротив, открыл обитый металлом ящичек и выбрал одну из крепкий чёрных сигар, которыми наслаждался и которые его нынешние спутники отказались даже попробовать.

— Возможно, мне стоит сразу объявить себя банкротом, — заключил он, поворачивая колёсико старой зажигалки. — Скажите откровенно, зачем мне теперь плыть на юг и загонять свои усталые кости в могилу? Когда Хакрун рядом, разумному человеку стоит держаться укрытия. Какую дьявольщину он на этот раз задумал?

— Не знаю. Лао сказал мне только, что он снова в деле… и это, может быть, очень нехорошо…

Ван Блеекер поднял руки.

— А когда дела Хакруна были хороши — для остальных? Но где–то наверняка всплыло что–то большое, очень большое, чтобы старик снова появился в наши дни. Ему сейчас должно быть лет сто. И он отошёл от дел… когда же это было? В 36 или 37 году.

— Отошёл от дел? Такие, как он, никогда не уходят. Но вы правы. У него на примете какой–то крупный улов, иначе Лао не стал бы намекать мне на это.

— Вы доверяете Лао?

— Доверяю, потому что он только что поручил дому кое–что для него сделать. Если бы не это, он не стал бы вообще говорить. Можете в это поверить.

Капитан глубоко затянулся сигарой.

— Может, дело в сокровищах Кумза?

Лоренс рассмеялся.

— В этих блуждающих огнях? Если после Кумза и остались сокровища, они давно разбросаны по четырём морям. Я считаю даже, что час назад мы видели частичку этих сокровищ. Нет, не могу себе представить, чтобы Хакрун охотился за сокровищами, даже в старческом маразме. Он всегда стремился к возможному.

— Не знаю, — возразил Ван Блеекер. — Хакрун не просто проиграл жемчужную войну Дату. Он тогда потерял лицо. Так потерял, что половина Ост–Индии настолько осмелела, что открыто смеялась над ним — некоторое время. И если сейчас он сможет захватить легендарные сокровища Кумза… Он получит нечто, что для него ценнее рупий. «Лицо» здесь значит очень много, мы даже не понимаем, насколько много.

Но Лоренс опять покачал головой.

— Нет, в эти сокровища я не верю. Но что–то его выманило. На юге царит хаос. И умный человек вполне может ухватить лакомый кусочек туг и там…

— Зачем иначе мы сами туда плывём? Да, убийство — дело для тигровых акул. А Хакрун — царь акул. Если ему не понравятся гости… что ж, возможно, есть смысл нанести визит. А если он стоит за этим делом с призраком, я с удовольствием объясню ему, каких неумелых агентов он нанял.

Огонь в глазах Лоренса не уступал решительности подбородка капитана, Кейн взглянул на Сэма. Нисей незаметно кивнул. Будет забавно, и оба они любят такие дела.

— Можете рассчитывать на нас… — начал Кейн.

Ван Блеекер резко рассмеялся.

— Мне жаль Хакруна, честно говорю, жаль. Мир изменился, и он вскоре поймёт, что Кумз — не единственный представитель этого рода. Да, я жалею хаджи Абдула!

— А где Хакрун сейчас? — спросил Кейн.

— Если дома, то в Манадо. Это порт на севере Целебеса. У него там нечто вроде феодального королевства. Телохранители — десяток его сыновей, и целое войско приближённых. Не говоря уже о частном флоте! Только японцы могли бы лишить его всего этого.

— Но «Самба» ведь плывёт в Манадо? — невинно спросил Лоренс.

— Да, таковы были мои намерения. Это весьма удобно. Вы сможете проявить уважение по отношению к Хакруну. Он ведь был старым знакомым вашего деда, не правда ли?

— Да. Йонхееру почему–то нравился этот разбойник. Если Хакрун даёт слово, он его выполняет… что бы ему ни грозило. Только…

— Только он давал его раз или два в жизни, — заметил капитан. — Но в любом случае у вас отличный повод нанести ему визит. И у этих господ тоже. Ибо кто больше знает о южных островах, чем Хакрун с его частной разведывательной службой? Так что с вашей стороны, мистер Кейн, посещение Хакруна было бы вполне логично. Мне кажется, нам всем нужно в Манадо. Но всё же хотелось бы знать, что скрывает старый Абдул в рукаве.

— Что бы там ни было, это связано с деньгами, — Лоренс покрутил широкий серебряный браслет, который носил на правом запястье. Сбольшими деньгами… Нефть?

Капитан покачал головой.

— Нет. В таком случае сразу вмешалось бы правительство. У него не было бы и шанса эксплуатировать месторождение. Моё предположение — жемчуг!

Серебряный браслет остановился.

— Жемчуг! — Лоренс произнёс это хриплым шёпотом. — Жемчуг всегда оставался первой любовью Хакруна. Вы ведь знаете, что рассказывают об его легендарном собрании. Допустим… только допустим, что он узнал о существовании нового жемчужного поля. Абсолютно нетронутого. Или решил посчитаться наконец с Дату. Никто ведь так и не узнал, где Дату взял те пять красавиц жемчужин, которые продал Хакруну. Да, должно быть, это жемчуг.

— Мне очень хочется посетить Манадо! — Лоренс вытянул свои длинные ноги.

— Мы все этого хотим, я думаю. Отплываем сегодня вечером.

Глава 5. «Он тигр среди молодых козлов!»

— Какой необъятный и прекрасный мир!..

Кейн остановился в дверях кладовой и смотрел на сверкающие огоньки, грудой лежавшие на квадрате ткани. Лоренс прикасался к огонькам пальцами, словно колдовал над ними.

Голландец поднял голову.

— Немногие из моих приобретений. Несчитайте их очень ценными. Если бы это был изумруд… он отвёл пальцем в сторону тёмно–зелёный камень, если бы это был изумруд, я мог бы приобрести себе сельскую виллу и провести остаток дней в роскоши. Очень приятная перспектива. К несчастью, это всего лишь оливин хороший, конечно, но совсем не класса изумрудов.

— Понятно. Не всё то золото, что блестит.

Но волшебная гора самоцветов притягивала американца к столу, как привлекла раньше Сэма. Потому что нисей сидел напротив Лоренса и так же внимательно разглядывал собрание, как и владелец.

— Ну, по крайней мере этот я узнаю, — бывший сержант указал на резную каплю, которая могла бы стать частью серьги. — Драгоценный коралл из Японии, верно? У мамы был такой амулет. Мы играли им, когда были детьми.

— Да. И отличный образец к тому же. Я думаю, его можно заново оправить и сделать брошь. А вот резной янтарь из Бирмы. А вот это… — ювелир поднёс к огню тёмный камень, — можно хорошо продать в Китае. Это гелиотроп, и на нём вырезано упрощённое изображение летучей мыши. Такая комбинация означает, что это амулет, который даёт владельцу власть над демонами.

— Гмм… — Кейн коснулся камня. — Очень удобно носить в кармане, я бы сказал. И сколько демонов с ним связано? В рабочем ли они состоянии? Знаете, при продаже вы должны предоставлять какую–то гарантию…

— Простите, но я его ещё не испытывал. Можете сами попробовать, если хотите.

— Фей–тцу–ю! — дружескую болтовню прервал возглас Сэма. Он держал на ладони кусочек словно замороженного зелёного пламени.

— Да, нефрит. Единственный образец, который у меня есть. Лучшие нефриты редко покидают Китай. Мы, на западе, получаем далеко не лучшее. На нём бабочка, символ разделённой любви, такой подарок считается наилучшим для возлюбленной. Но нужно иметь весьма толстый кошелёк, чтобы сделать такой подарок.

— Вы не боитесь возить это всё с собой? — спросил Кейн.

— О, большую часть времени они закрыты в корабельном сейфе. Я извлекаю их иногда, чтобы изучить последние покупки — и полюбоваться. Понимаете, чтобы успешно заниматься торговлей камнями, их нужно любить, любить сами камни, а не те деньги, что они приносят. Боюсь, что именно этим я сейчас и занимаюсь.

— Боитесь?

— Да, боюсь. Это у меня в крови, как говорите вы, американцы. Самые мои первые воспоминания: я сижу рядом с йонхеером, а он рассматривает и изучает свою коллекцию, Я видел красоту бриллиантов, чувствовал теплоту сапфиров, восхищался изумрудами ещё до того, как научился произносить своё имя. Так же и мой дед познакомился со своим ремеслом, и отец моего деда — вплоть до самого первого Ван Норриса, который оказался в этих водах и подружился с местным раджой во времена торговли пряностями. И для многих членов нашего дома это был главный интерес в жизни. Как у моего деда–йонхеера. Может настать день, когда мне придётся выбирать между этим и тем, что составляет главное в жизни других людей — домом и семьёй. И если наступит такое время, голод в моей крови сделает выбор. Но, может, этого и не случится. Я научился жить один в последние годы…

— Камни превыше людей, — рассуждал Сэм. — Может, вас они победят, но я предпочитаю людей. И ты тоже, Голландец, — он повернулся к Кейну. — Мы так устроены. Но глядя на это камни, я вас понимаю…

— Не будем мрачными, это совсем нехорошо. И уверяю вас, у покупателя камней не бывает возможности забыть об остальном мире. Это опасно, если он забирается в свою башню из слоновой кости и окружает себя сокровищами.

— А сейчас хороший рынок для камней? Мне кажется, что со всем тем награбленным добром, что всплыло после войны, покупать рискованно…

— Не очень–то и много подобного добра ещё не пристроено — в Европе. Большинство опознано и возвращено законным владельцам, если они остались живы. Яцелый год занимался именно этой работой. В нашем доме сохранились описания драгоценностей, которые мы покупали пятьдесят, сто и даже двести лет назад. С их помощью Союзническая Комиссия смогла выяснить принадлежность многих ценностей.

— Настоящая детективная работа! — воскликнул Кейн.

— Да, именно о такой пишут в книгах, которые называются «триллерами». Мне занятость пошла только на пользу. Она не давала мне думать о другом. Но потом я допустил глупость, позволив укусить себя какому–то насекомому. И врач объявил: «Больше никаких блужданий по континенту, молодой человек. Уезжайте подальше и забудьте о прошлом. Уходите месяцев на шесть, а ещё лучше на год». И я отправился сюда, чтобы посмотреть, что можно спасти из обломков нашего дома. Так я оказался на «Самбе», и тут мне наконец повезло.

— Неужели раньше было настолько плохо? — осмелился спросить Кейн.

Лоренс внимательно разглядывал серебряный браслет у себя на руке. А когда ответил, голос его прозвучал резко и хрипло:

— Я не так пострадал, как большинство моих соотечественников. Меня взяло гестапо — перед самым освобождением. Но никаких доказательств против меня не было, только подозрения. Поэтому меня не поставили К стенке, к счастью. Просто отправили в лагерь. Я выжил, — юноша помолчал и прикрыл рукой браслет, — а другие нет. Потом мне пришлось многое решать и о многом забыть, если, конечно, это вообще возможно — забыть. Но только никто из нас больше не был таким, как пять лет назад, и никогда не будет. Скажите мне, это удача или нет?

— Удача — это то, чего ты сам добьёшься, — возразил Сэм.

— Фортунам фасцио, да? К такому заключению пришли уже давно. Я видел эту надпись — «Я сам создал свою удачу» — на надгробной плите в Риме. Там было ещё изображение рукояти меча. Ну что ж, мне не пришлось переворачивать Ганешу, чтобы договориться с ним, это верно.

— Переворачивать Ганешу? — удивился Сэм.

— Я знаю, что это, — усмехнулся Кейн. Чтобы бог счастья с тобой хорошо обращался, нужно его перевернуть вверх ногами. Вы однажды проделали это на Суматре, верно, Лоренс?

— Нет–нет. Я нашёл его в такой недостойной позе. Какой–то рассерженный домохозяин так его наказал. Яже просто вернул его в нормальное положение. Должно быть, поэтому он мне улыбнулся потом. Нам удалось тогда благополучно уйти.

— Прошу прощения, минхееры, — к столу неслышно подошёл стюард. Капитан Ван Блеекер передаёт, что виден Манадо…

— Спасибо, Аким. Ну, если хотите принести пользу… Лоренс подтолкнул к американцам фланелевые полотнища с многочисленными нашитыми кармашками. — Помогите упаковать камни, по одному в кармашек.

Когда сокровище было упаковано и спрятано, все трое взошли на мостик «Самбы». Перед ними поднимался из моря Целебес. На фоне неба отчётливо проступал его неровный горный позвоночник, а изогнутая береговая линияказалась тёмным пятном на горизонте. На карте остров кажется гигантским спрутом, протянувшим свои щупальца на три стороны света. Но теперь перед Кейном лежала отнюдь не карта. То, что он увидел, было гораздо грандиозней.

Манадо расположен на конце самого длинного щупальца, того, что тянется с запада на восток и уходит в Молуккский пролив. В миле от мола, который защищает гавань, расположен островок и на нём вулкан Менадо Туа. А за широко раскинувшимся городом — Клабат, второй вулкан, чьё пламенное сердце до сих пор не остыло.

«Самба» вошла в гавань и бросила якорь у причала, ровесника торговли пряностями, хотя сейчас на прогнивших от влаги верфях громоздились не груды гвоздики и корицы, как когда–то, а неуклюжие тюки ротанга.

— Ну, господа, — капитан Ван Блеекер вернулся с вежливой встречи с администрацией порта. — Каковы ваши планы на сегодня?

Кейн поправил свой тропический шлем.

— Мы любопытствующие туристы на берегу. Есть предложения, капитан?

— Нет, сели, конечно, не хотите навестить хаджи Абдулу Хакруна.

— Значит, он здесь? — лёгкая складка пересекла гладкий лоб Сэма — верный признак того, что он серьёзно задумался.

— О, да, он здесь. Видите вон там в гавани аккуратное маленькое судно? Это «Летящий по ветру». Он старику ближе, чем кровь в венах. Когда корабль в порту, его превосходительство в своей резиденции.

— Если это так, — заметил Лоренс, — мне стоит подкрепить свою репутацию вежливого человека. Очевидно, я обязан нанести визит давнему знакомому своего деда. Особенно, если путешествую с единственной целью — восстановить старые связи.

— Не возражаете, если мы увяжемся за вами? — спросил Кейн.

— Вовсе нет. Ведь ваше дело рано или поздно тоже привело бы вас туда. Хакрун знает о здешних островах больше, чем любой другой местный. Но предлагаю одеться более официально. Хаджи занимает здесь положение, которое можно сравнить с королевским. И когда возможно, лучше соотвётствовать этим стандартам.

И вот немного погодя, в белых костюмах, застёгнутых до последней пуговицы, подвергаясь всем пыткам цивилизации, они сошли на берег. Манадо, город туземных хижин, раскинулся на большом протяжении. Конечно, в нём имелся и европейский квартал, состоявший из отеля и клуба «Гармония», а также нескольких западного стиля домов, построенных тосковавшими по родине голландцами. Но Лоренс обошёл эти признаки современной цивилизации стороной и провёл спутников скорее по грязной тропе, чем по улице, к сплошной белой стене. Пройдя вдоль стены, они увидели ворота из зелёного металла, настолько широкие, что могли бы одновременно впустить марширующий отряд.

Они нерешительно постояли у ворот, в это время отворилась небольшая калитка и вышел чистокровный малаец, человек высокого положения, судя по его шёлковому тюрбану. Он остановился и посмотрел на пришельцев. Лоренс на местном языке спросил о хозяине виллы. Малаец посторонился и знаком пригласил войти во двор. Там сидели малайды, даяки и моро. Никто не повернул головы и вообще никак не показал, что заметил появление пришельцев.

Сэм придвинулся к Кейну, так что плечи их едва не касались. Он переводил взгляд с одного стражника на другого. Что–то в этой крепости купца моро напоминало западню паука.

Малаец–привратник отвёл кожаный занавес, гладкую поверхность которого покрывали сложные рисунки. Сам привратник не вошёл и никак не объявил об их приходе, только знаком велел им идти во внутренний двор.

Этот гораздо меньший двор был весь усыпан коврами и шёлковыми подушками, служившими сидениями. На подушках сидело трое мужчин. Двое встали, когда вошли Лоренс и американцы, третий только поднял голову.

Яркие, живые глаза горели на лице, какое можно представить себе лишь в самой дикой фантазии. Сказать, что этот человек стар, значило бы сильно преуменьшить его возраст. Зелёные нитки тюрбана увенчивали голову патриарха, который мог быть свидетелем марша Александра Великого. Потому что это было не лицо, а череп, обтянутый тонкой бледной кожей. Седая борода закрывала подбородок, но нос торчал как клюв хищной птицы, клюв ястреба. Густые кустистые брови затеняли глубокие впадины, в которых блестели глаза — молодые и полные огня. Абдул Хакрун был стар, очень стар, но глаза его свидетельствовали, что он ещё не утратил интереса к миру.

— Да пребудет с тобой мир аллаха, сострадательного, всеведущего, о сын сына друга моего. Добро пожаловать в дом Хакруна…

Голос, исходивший из этих высохших сморщенных губ, поражал ещё более, чем живые глаза. Не хриплое шамканье старика, а богатый, звучный и музыкальный голос.

Лоренс поклонился, и Кейн обнаружил, что неуклюже повторяет это приветствие. Что–то в хаджи Абдуле требовало неукоснительного проявления подобной вежливости. Голландец произнёс положенное приветствие и представил американцев.

— Американцы? — яркие глаза осмотрели их от поношенной обуви до пропитанных потом волос. — За последние годы нас не раз навещали ваши соплеменники, но они в основном пролетали над нами, не спускаясь до наших недостойных особ. Прошу простить старика с его ослабевшим разумом. Сегодня весьма благоприятный день. Садитесь, друзья мои. Это мои сыновья Мохаммед и Куран. Так как я больше не выхожу в море, они взяли управление моим домом в свои руки…

Кейн смотрел прямо в глаза старика, а не на слабо жестикулирующие руки или на бородатый рот. «Как же!» — заметил он про себя. Оба сына, хоть и пожилые люди, стояли почтительно, пока отец жестом не разрешил им сесть.

— Как здоровье вашего почтенного деда, туан Ван Норрис?

Йонхеер умер пять лет назад, сэр. Он умер в тот день, когда нацисты оккупировали мою страну.

Коричневая клешня осторожно потянула за серебряную бороду.

— Ах, вот как. Ну, тех, кого навещает Азраэль, излечить невозможно. Китайцы справедливо говорят: «Смерть — это чёрный верблюд, который непрошенным склоняет колени у каждых ворот». Но я печалюсь за вас, мой сын. Это большая утрата. А, вот и освежающие напитки. Пейте, прошу вас, день сегодня жаркий, а путь у вас был пыльный…

Куран взял у слуги поднос и поднёс его гостям. Кейн попробовал розовую жидкость в высоком кубке горного хрусталя и обнаружил, что это охлаждённый фруктовый сок.

— Вы хотите возобновить дело йонхеера, туан Ван Норрис? — Абдул продолжал играть бородой.

— Насколько в моих силах, я хочу пойти его дорогой.

— А вы, друзья мои, — обратился Хакрун к Кейну, — тоже покупаете камни?

Американец покачал головой.

— Нет. Мы ищем своего исчезнувшего соплеменника. Он был пилотом бомбардировщика и исчез где–то на этих островах. Его самолёт не вернулся из рейса. Возможно, экипаж ещё жив на каком–нибудь не нанесённом на карты островке.

Коричневые пальцы на мгновение застыли, потом возобновили поглаживание серебряных завитков.

— Да, трудный в долгий поиск. В этих морях много–много островов, и среди них немало таких, которых нет на картах.

— Именно поэтому мы и попросили мистера Ван Норриса привести нас к вам, — сказал Кейн. — Мы слышали, сэр, что у вас много деловых контактов на островах, и надеялись, что вы дадите нам какой–нибудь ключ…

Теперь Абдул внимательно слушал молодого человека. Но когда Кейн закончил, Хакрун выразил только вежливое сожаление.

— Действительно, у дома Хакруна много связей и источников информации в южных морях. Только сегодня утром один из моих внуков вернулся из длительного плавания на Амбон[13]. Он слышал многое, но ничего не знает о пропавшем американце. Острова, не нанесённые на карту, хорошо известны даякам и моим людям. И никаких американцев на этих островах нет. Боюсь, ваш поиск будет бесплодным. Многие самолёты упали в море, и ни следа от них не осталось. Я помог бы вам в вашем поиске, но считаю, что никто не обладает нужной вам информацией.

— Спасибо, сэр, за совет, — вежливо ответил Кейн.

— Вы собираетесь ему последовать? — неужели эти блестящие глаза смеются над ним?

— Мы не можем так скоро отказаться от поиска. Всегда остаётся надежда…

— Да, надежда есть всегда. Без надежды мы, смертные, не смогли бы жить. Но иногда надежда оборачивается смертоносным демоном, ведущим человека к гибели Кейн опустил кубок. Это угроза? Но Абдул уже утратил интерес к американцу. Старый моро снова повернулся к Лоренсу, и что–то в позе голландца говорило, что он этого ждал.

— Удачно ли складывается ваше путешествие? — сделал первый ход Хакрун.

— Насколько можно рассчитывать при современном состоянии островов. Японцы, где могли, всё по выгребали из сейфов. Я приплыл, чтобы попытаться восстановить старые связи.

— И восстановили одну из них, когда навестили почтенного Лао в Джоло?

— Да, у него нашёлся чёрный коралл — и превосходного качества. Эта новинка может захватить американский рынок. Там чёрный коралл ещё неизвестен.

— Чёрный коралл. Но разве коралл более интересен, чем, скажем… рубины? — осторожно продолжал Абдул.

— Я не только торговец, но и ювелир. Из камня даже малой ценности можно сделать прекрасную вещь. У вас есть рубины на продажу, сэр?

Абдул на мгновение задумался, потом щелчком пальцев подозвал Курана. Откуда–то из своих одежд сын достал лакированную шкатулку и подал отцу. Абдул откинул её крышку и достал длинную цепочку, на которой висел медальон, усаженный драгоценными камнями. Он протянул цепочку Лоренсу и застыл в ожидании реакции голландца.

— Откуда это? — голос Ван Норриса оставался ровным и бесцветным.

— Во время войны многие сокровища появляются на свет из укрытий. Мне передали это на продажу. Интересует это дом Норрисов? Камни хорошие…

— Это восточная огранка, и для западного рынка пришлось бы огранивать заново. К тому же сорта «Мани Мала» и «Нараратна» за границей не ценятся. Может, в Индии вам дадут за это хорошую цену, — Лоренс вернул сверкающий медальон.

Кейн не мог догадаться, расстроил ли Абдула такой прямой отказ. Но через короткое время их очень вежливо выпроводили. Когда они снова оказались на дороге, Лоренс яростно пнул камень.

— Старый дьявол! фыркнул он. — Попытался так поймать меня! Неужели считает меня таким новичком в деле? Но я бы отдал весь свой тощий кошелёк, чтобы узнать, где он его взял. Работа четырнадцатого века!

— Вы думаете, это ожерелье украдено? — спросил Кейн.

— Не вижу, как ещё он мог им завладеть. Такие вещи охраняют надёжней, чем жизнь королей. Они означают удачу или неудачу целого рода или династии. А если бы я купил его или даже взял на комиссию, и вдруг объявился бы законный владелец! Фью! — он щёлкнул пальцами. — Конец пришёл бы дому Норрисов.

Сэм оглянулся на стену крепости Абдула Хакруна и произнёс короткое предложение на диалекте, которого Кейн не понял. Но Лоренс в ответ резко рассмеялся.

— Вот именно! «Он тигр среди молодых козлов!» И когда–нибудь на мне не будет ни рогов, ни копыт, как бы ни сверкали камни хажди Абдула!

Глава 6. «Он из 3апретной 3емли, туань!»

С тревожным ощущением, что старый купец моро победил их в первой встрече, трое с «Самбы» направились к европейскому кварталу Манадо. Лоренс предложил поискать Ван Блеекера в клубе «Гармония», но Кейн отказался.

— Мы с Сэмом только туристы. И нам просто неприлично не побродить по туземному городу. Хакрун не может быть единственной галькой на пляже. Может, найдём кого–нибудь из охотников за черепахами, которые, говорят, отлично знают острова. Я хотел бы кое о чём порасспросить. И об этом набожном хаджи тоже!

— Я тоже не прочь. Но попробую расспросить своих соотечественников. Встретимся позже в клубе, если хотите, — Лоренс свернул, и американцы дальше пошли одни.

— Сигареттен?

Откуда–то из области колен протянулась тонкая рука. Кейн автоматически нащупал пачку сигарет. Маленький худой туземный мальчишка следил за ним жадными и полными надежды глазами.

— Тебе сигарету? Ладно, — Кейн сунул несколько сигарет в грязную маленькую горсть.

Мальчик и его добыча исчезли, а Сэм укоризненно покачал головой.

— Когда же ты чему–нибудь научишься, Голландец? Через полсекунды этот парень вернётся, и с ним половина городских попрошаек. И они будут за тобой гоняться весь день. Сигареты для них сокровище, и они не собираются его упустить.

Боясь именно такого развития событий, они ускорили шаг и скользнули в узкий проход между двумя крытыми непой хижинами. Кейн чуть не столкнулся с человеком, сидевшим здесь в тени. И этот человек осмелился коснуться рукава Кейна — исключительно смелый жест для туземца.

Но это был не малаец, не моро, не туземец с Целебеса или откуда–нибудь из внутренних морей. При первом же слове Сэм застыл. Перед ними стоял японец.

— Он мелкий торговец. Оказался в тяжёлом положении, — быстро переводил Марусаки Кейну. — Хочет убраться отсюда, но ему нужно набрать денег на проезд. Хочет показать нам, что у него есть на продажу…

— Как по–твоему, он говорит правду?

Сэм взглянул на кланяющегося торговца.

— Может, на восемьдесят процентов. Он испуган, это ясно. Я бы поверил, но не спускал с него глаз. Говорит, что он с юга и хочет убраться отсюда. Но быстро. В этом он прав: эти острова для таких, как он, теперь не место. Конечно, если они хотят сохранить голову и шкуру.

— Ну, посмотрим, что он может предложить.

Японец нырнул в менее привлекательную из двух хижин, как будто свежий воздух Манадо ему не нравился. Внутри он принялся театрально проявлять гостеприимство, подтащил два ящика в качестве сидений, потом открыл плетёную корзинку.

Продать он хотел в основном хлам, всякие островные товары, кричащие и бесполезные. Но неожиданно Сэм порылся в этом барахле и вытащил большую серебряную монету. Подошёл к двери, чтобы рассмотреть её при свете.

— Эй, в каком году первые американские клипперы появились вэтих водах, Голландец?

— Не знаю. Кажется, в двадцатые или тридцатые годы. А что?

— Похоже, у меня в руках сувенир с тех времён. Серебряный американский доллар 1840 года. Интересно, где наш друг его отыскал? — нисей разразился потоком японских слов, а Кейн тем временем взял у него монету.

Сэм был прав: серебряный доллар их страны, к тому же не очень истёртый. Давно ли он попал на острова? Может, с тех пор как какой–нибудь шкипер–янки расстался с ним лет сто назад?

— Где, он говорит, его нашли?

— Не знает. Получил во время торговли где–то на юге. Может быть, лжёт, — Сэм пожал плечами.

— Неплохой амулет на счастье получится. Я его куплю.

— Ты спрашивал его о южных островах?

— Это мысль! — снова Сэм пустился в свистящий треск языка своих предков, в ответ же обрушилось настоящее наводнение. Кейн несколько раз уловил имя «Хакрун», и всегда оно произносилось без почтения и любви.Сэм внимательно слушал, время от времени прерывал, задавая дополнительные вопросы, которые действовали на торговца, как бодило на быка. Когда тот закончил, Сэм достал бумажник и отсчитал несколько банкнот. Они оставили маленького человека кланяющимся и шипящим, как будто он заводной и способен только на эти движения.

— Что он сказал?

— Очень много. Этот Хакрун практически владеет всей местной торговлей. Пока у власти были японцы, дела у нашего друга, оставшегося в хижине, шли хорошо. Но когда японцы ушли, власть снова перешла к старому моро. Хаджи ликвидировал дела почти всех мелких торговцев, и теперь все подчиняются ему. Кстати, он не поощряет никакие экспедиции к югу от Беси…

— Очень интересно — почему?

— Многим это интересно. Общее мнение таково: старик набрёл на что–то очень большое и намерен сохранить это в своём кармане.

— Есть какие–нибудь догадки, что именно это такое большое?

— О, всё что угодно, от зарытых сокровищ до нефти. Но все уверены, что находка богатая. Хакрун не занимается делами, которые приносят меньше миллиона. Во всяком случае, он и его агенты препятствуют плаваниям на юг. И к чему это нас приводит?

— Если я хорошо разобрался в характере Ван Блеекера, это приводит нас к драке. Не думаю, чтобы капитан обратил внимание на надпись «Посторонним вход воспрещён», если это противоречит его планам. Он уже и сам об этом сказал. Но как насчёт нашей собственной проблемы того пропавшего человека? У торговца не было никаких мыслей на этот счёт?

— Он сказал, что тут могут скрываться сотни таких. Места на всех хватит…

— Скрываться добровольно — да. Но оставаться на необитаемом острове вынужденно… Прятаться… Это выражение не наталкивает тебя на новые мысли? Он сказал именно так — «скрываться»?

— Да!

Кейн улыбнулся.

— Это понравилось бы Железной Челюсти. «Скрываться» — какое многозначительное слово. Нам стоит немного покопаться на юге.

— Разве мы и так не собирались?

— Естественно. А теперь у нас отличный повод проявить упрямство!

Удовлетворённо улыбаясь миру, состоящему из пыли, вони и жары Манадо, они повернули назад, к клубу «Гармония» и к обществу Лоренса, которого они обнаружили за столиком в баре.

— Где всё население? — Кейн оглядел пустую комнату. Большинство ещё не вернулось из плена, — голландец захлопнул блокнот, в котором что–то писал. — Плантации ещё не возобновили производство, а «Самба» один из первых частных кораблей, вошедших в порт после окончания войны. Осмотрели город?

— Кое–что купили. Покажи твой новый амулет, Сэм.

Нисей бросил доллар на стол, и Лоренс подобрал его.

— Мы считаем, что это напоминание о временах Клипперов, когда шла торговля чаем с Китаем. Много кораблей тогда посещало эти воды, — объяснил Кейн.

Но голландец достал лупу ювелира и внимательно разглядывал одну сторону монеты.

— Что это? Тайные письмена или что? — спросил Сэм.

К их удивлению, Лоренс ответил вполне серьёзно:

— Почти. Прежде всего, это действительно чей–то амулет. Видите крошечную дырочку? Вероятно, монета была подвешена на часовой цепочке. И на ней кое–что нацарапано…

— Что?

— Буквы Р и С и дата — 1944.

— Р и С — Родни Сэйфилд!

— Или Рудольф Шмидт, — охладил Сэм торжество своего компаньона. — Не у одного человека в мире такие инициалы. Отец его говорил что–нибудь о подобной вещи?

Кейн попытался вспомнить подробности листка со сведениями, которые они получили от полковника Тарстона. Но он был уверен, что никакого упоминания о монете там не встречалось.

— Совпадения — странная вещь, — заметил Лоренс. — Возможно, вы не правы насчёт этого доллара. Но, с другой стороны, может быть, это ключ. Где вы его взяли?

Но Сэм уже вскочил.

— Ключ это или нет, я возвращаюсь. Хочу ещё раз поговорить с тем торговцем. Если он поверит, что нас эта штука интересует серьёзно, может быть, он раскроет кое–что ещё…

И бывший сержант направился через паутину туземного города к хижине, где оставался японский торговец. Кейн и Лоренс последовали за ним. Но когда Сэм окликнул, никто не отозвался. Трое вошли в хижину и не обнаружили в ней ни торговца, ни его товаров.

— Эй! — Кейн подскочил к двери и схватил маленькую полуобнажённую фигурку, которая вначале извивалась, как рыба, потом мягко обвисла. Он подглядывал за нами из–за угла, — объяснил американец.

— Куда ушёл торговец? — спросил он у пленника на береговом малайском.

Жёлто–белые полумесяцы показались в углах испуганных глаз: мальчишка взглянул Кейну в лицо. Но оставался немым как к возбуждённым вопросам американца, так и к более спокойным словам голландца.

— Вам что–то нужно? Может, я смогу помочь…

Упираясь рукой о стену покинутой хижины, рядом с ними стоял туземец с прямой спиной. На нём были тренировочные брюки, белые и безупречно чистые, как костюмы европейцев, но коричневая грудь и широкие плечи оставались голыми. Никакой тюрбан не прятал его коротко остриженные волосы, и говорил он по–английски медленно, но отчётливо, как будто извлекая нужные слова из глубин памяти.

— Тут недавно был торговец, — начал Кейн. Он старался догадаться, с каких островов этот человек. Парень был явно не араб и не китаец, а рост и фигура у него ничем не напоминали филиппинцев, которых до того видел американец. С другой стороны, он не походил и на моро или жителя Соломоновых островов. Неподпиленные белые зубы в широком, приятно улыбающемся рту никогда не окрашивал сок бетеля, да и вообще стандарты личной гигиены и чистоты у этого человека были необыкновенно высокие для здешнего жителя.

— Торговец, здесь? — незнакомец сумел выразить вежливое недоверие самым необидным образом. — Но эта хижина пустует уже много недель. Она пользуется дурной славой у горожан. Они говорят, что тут жил демон.

Мальчик, которого по–прежнему держал Кейн, что–то быстро выпалил, потом вырвался из рук американца, немного расслабившего хватку, нырнул в проход между двумя хижинами и исчез. Услышав его слова, туземец нахмурился.

— Что он сказал? — спросил Кейн.

— Что демон возвращался, но снова ушёл. Значит здесь кто–то побывал, — он проскользнул в хижину, и Кейн увидел, что он внимательно оглядывает грязное помещение. — Кто был этот торговец? Моро, араб, китаец? — спросил он, выходя с пустыми руками.

— Японец, И очень торопился попасть домой, — коротко ответил Сэм.

Снова в быстрой улыбке сверкнули белые зубы.

— Если он японец, легко поверить, что ему хочется побыстрее вернуться домой. Островитяне не очень любят своих последних хозяев. Но этот человек вам сейчас нужен?

— А что если сначала ты расскажешь нам, почему так интересуешься нашими делами? — Сэм смотрел на высокого туземца, держа руки недалеко от оружия, которое так небрежно привесил на пояс сегодня утром.

— Конечно, скажу. Потому что, господа, я шёл за вами в надежде оказаться чем–нибудь полезным. Меня зовут Джаспер Фортнайт, и я из американского Самоа.

— Американское Самоа! Да до него половина океана! — воскликнул Кейн.

Да, действительно далековато отсюда. Но в военное время многие уезжают далеко от дома. Я служил помощником капитана на торговой шхуне, которую японцы утопили в этих водах. И теперь жду корабль, на котором можно было бы уплыть. У меня есть документы помощника.

А тем временем здесь, на Целебесе, я работаю дежурным в отеле. Ваш корабль, «Самба», — первый вошедший в порт за много недель. Я надеюсь найти на нём место. Поэтому я и пошёл за вами. Я говорю на многих островных диалектах и надеялся, что вы окажете мне любезность отрекомендовать меня капитану «Самбы». Сможете?

— Вначале посмотрим, чем ты нам поможешь, — ответил Сэм. — Узнай, где этот японский торговец.

— Позвольте поговорить с соседями, — Фортнайт двинулся к ближайшей населённой хижине. — В Манадо много глаз, и всё, что здесь происходит, кому–то становится известно, — он произнёс одну–две фразы в дверь. После довольно продолжительного молчания послышался ответ. Но говорящий не показывался, и было совершенно ясно, что жильцы хижины не очень рады разговору.

Кейн подтолкнул Сэма.

— На каком диалекте он говорит?

— Не знаю. Наверное, на каком–то местном. Очень полезный человек, верно? Просто через край проливается добрая воля и бойскаутство…

Двумя шагами к ним приблизился Джаспер.

— Ваш торговец находился здесь два дня. Но никто у него ничего не покупал и никто не видел, как он ушёл…

— Настоящая или ложная слепота? — спросил Кейн.

— Не знаю. Может, и то и другое. Но они никогда не признаются…

Но тут его прервал голос из хижины. Внимательно Послушав, он беспомощно развёл руки.

— Они говорят, что это всё, что они этого человека не знают, а спрашивать дальше значит вызвать гнев демона. Они хотят, чтобы мы ушли.

— Что ж, — Лоренс поправил шлем, — вот и всё. Я тоже за это. Даже пытка не даст нам больше. Поищем ещё?

— Конечно! Он мог исчезнуть здесь как облачко дыма, но я не верю, чтобы он отправился в глубь суши. Нет, сейчас против него все туземцы. Когда–то жители внутренних районов Целебеса были охотниками за головами, и в некоторых местах многие с радостью вернулись бы к древнему развлечению. А власти не станут интересоваться каким–то пропавшим японцем. Но если он направился к морю, кто–нибудь в гавани его видел.

И они поспешили к причалам, и Фортнайт за ними. Очевидно, самоанец не хотел упустить шанс устроиться на «Самбу». Кейн несколько раз оценивающе оглядывался на него. Незнакомец был явно настроен дружески, и что–то располагающее чувствовалось в его улыбке и спокойном поведении. Оставалось только проверить, на самом ли деле он изобретательный иэнергичный искатель работы или искусный лжец. Судя по всему, этот город целиком в кармане у Хакруна, и этот человек вполне мог быть агентом старика моро.

Подойдя к заполненной народом гавани, где разгружалось и грузилось множество небольших туземных судёнышек, Сэм остановился, а Кейн невинно спросил:

— Ну, с чего начнём? Если этот парень захочет спрятаться, нам потребуется бригада берегового патруля, чтобы отыскать его. И если никто не захочет признаваться, что видел его, что нам останется?

Сэм нахмурился и мимо груд берегового мусора направился к группе туземцев, которые разговаривали на краю линии прилива. Один из них повернулся, чтобы выплюнуть розовую слюну бетеля, и заметил нисея. Он даже не стал торопиться, как будто не ценил Сэма настолько, чтобы удостоить его поспешным отступлением. Лениво встал и направился дальше по берегу. Собеседники последовали за ним.

— Видели? — спросил Марусаки. — Это дело исчезнувшего торговца горячее, очень горячее…

— Да, это легко заподозрить, — согласился Лоренс. — Или просто Хакрун перестал нам улыбаться и объявил об этом — публично. Фортнайт, а ты можешь задать несколько вопросов так, чтобы к тебе не отнеслись, как прокажённому?

— Попробую, сэр, если хотите.

Сэм потянул себя за нижнюю губу и мрачно нахмурился, но Кейн кивнул. Поэтому Фортнайт их оставил и направился назад в город. Плечи у него обвисли, и смотрел он только на пыльную дорогу. Воплощение человека, которому отказали в работе. Кейн следил за самоанцем, пока тот не скрылся из виду. Враг илидруг, этот Фортнайт хорош, определённо хорош! Теперь он всюду будет рассказывать, как ему отказали, и у собеседников развяжутся языки. Да, Фортнайт явно знаток разных трюков. Но кто такой этот Фортнайт?

— Хорош, не правда ли? — спросил Кейн у Сэма.

— Слишком хорош! Можно подумать, что он не новичок в этой игре…

— Согласен, — Лоренс протянул руку к сигарете, которую предложил Кейн, но рука его чуть дрожала. Как только Голландец заметил эту дрожь, он покраснел и так крепко сжал сигарету, что просыпал табак.

— Старые страхи не умирают, — с неловким смехом объяснил он. — После нескольких последних лет я тревожусь, когда не могу удовлетворительно объяснить события или появление новых людей. Даже шорох ботинка о камень может встревожить, особенно ночью. Вы должны простить мне эту глупость…

— У нас тоже есть любимые воспоминания, — прервал его Кейн. — Мне кажутся весьма непривлекательными заострённые бамбуковые прутья, а Сэму не нравятся большие пёстрые ветви деревьев в джунглях. Они напоминают ему живых представителей семейства рептнлий. Но Фортнайт…

— Сигареттен, туан?

— Привет! Ты вернулся?

Маленький попрошайка опять оказался рядом. На этот раз он вытянул обе грязные ручонки, а на измазанном лице сияла уверенная улыбка.

— Сигареттен? — вторично попросил он. А когда Кейн не проявил, как в первый раз, желания достать пачку, добавил негромко: — Он… — и замолчал, глядя на сигареты.

— Он… Кто он? — Кейн положил одну сигарету в грязную ладонь и достал ещё одну из пачки.

— Торговец… он ушёл…

Вторая сигарета присоединилась к первой.

— Ушёл к демонам, минхеер американец. Он из Запретной Земли…

— Из Запретной Земли? А где это?..

Но мальчишка оказался слишком быстрым. Он выхватил из руки Кейна всю пачку сигарет и убежал, легко увернувшись от Сэма.

— Запретная Земля… — американцы повернулись к Лоренсу в надежде услышать объяснение.

— Может быть кое–что… или ничего. Туземцы приписывают торговцу сверхъестественное происхождение, возможно, это всё. Можем расспросить Ван Блеекера.

— Кое–что достигнуто, — Сэм повертел серебряный доллар. — Любопытно, имеем ли мы сегодня право на такое заявление?

— Будем надеяться, Кейн сунул руки в карманы, в которых не осталось сигарет.

Глава 7. «То же самое, то Лемурия и Атлантида»

— Запретная Земля? — Ван Блеекер улыбнулся чуть свысока. — Одна из старейших островных легенд. Я удивляюсь вам, Ван Норрис. Как вы могли на это клюнуть? Вы ведь не новичок в Ост–Индии.

— Разве кто–нибудь может сказать, что знает Ост–Индию? — возразил Лоренс. — Я не слышал о Запретной Земле.

— Это примерно то же самое, что Лемурия и Атлантида. Сказочный остров, которым в мире и изобилии правит султан или раджа. Жители острова не знают ни болезней, ни опасностей. Говорят, обитатели Запретной Земли так довольны своей жизнью, что у них появился неприятный обычай: они убивают всех иноземцев, попавших на остров. Не хотят, чтобы грехи мира ворвались в их рай.

— В каждой сказке есть зерно истины, — заметил Сэм.

— А на чём основана эта легенда?

— Действительно, в Ост–Индии до появления европейцев существовали островные королевства. Вспомните историю принцев Бали и Явы. Через моря не раз прокатывались волны иммиграции из Индии. И вполне вероятно, что какой–нибудь полуварварский северный раджа устроил себе здесь карманное королевство, хотя до нас не дошли свидетельства его величия. Джунгли быстро поглощают романтическое прошлое. Ражда мог даже в течение целого поколения защищать своё господство, убивая всех иноземцев. Но жил он не меньше пятисот лет назад. Так что я не верю, будто наш торговец имеет с ним дело…

— Значит, вы считаете, что за этой историей ничего не кроется?

— Да, — откровенно ответил Кейну Ван Блеекер. — Но кто–нибудь мог оживить эту сказку для своих целей. И я согласен, что если с делом связан Хакрун, жди неприятностей.

— Мы ничего не узнаем, кроме того, что несколько проа вышли в море. Торговец мог уплыть на одной из них.

— По–моему, Ван Норрис, ваш торговец исчез навсегда. Особенно, если Хакрун почему–то против него. Мне это дело не нравится, совсем не нравится!

— От Хакруна жди неприятностей? — Кейн прикусил сломанный ноготь большого пальца. Сэм спокойно сидел разглаживая снятый пиджак. Но Лоренс склонился вперёд и беспрестанно крутил серебряный браслет у себя на запястье.

— От Хакруна всегда следует ждать неприятностей! — ответил капитан. — Но если бы он был настроен против нас, никакой, даже самый дружески настроенный японец с нами бы не разговаривал. Если Хакрун сам основал своё королевство в Запретной Земле, он может ожидать пришельцев.

— А что он пытается скрыть? — спросил Сэм.

— Что–нибудь очень большое, но такое, с чем можно быстро справиться. Хакрун понимает, что с концом войны вернутся большие компании и правительственный контроль. Он может вести свою игру только ограниченное время. Поэтому его находка — что–то такое, с чего можно быстро снять сливки. Это не шахта и не нефть…

— Остаётся…

— Жемчуг, — Лоренс вставил одно–единственное слово в обсуждение.

Ван Блеекер со свистом выдохнул через сжатые зубы. На его обветренном лице появилось голодное выражение.

— Жемчуг — повторил он. Пальцы его сжали край стола, словно он пытался ухватить эти замёрзшие шарики морского света. — Да, это подходит. Жемчуг! Новое жемчужное поле, может быть, вообще нетронутое!

— Но можно ли разработать поле тайно? — возразил Кейн. — Ему понадобятся ныряльщики, оборудование для погружения и…

— Ныряльщики у него есть. До войны он владел долей в нескольких кораблях, собиравших жемчуг на Австралийской банке. И туземным ныряльщикам не нужно оборудование, только очки, хороший нож и камень для тяжести. Да, какое–то время он может в одиночку разрабатывать поле. Конечно, когда появятся правительственные патрульные корабли, его монополии придёт конец. Но до этого он успеет добыть целое состояние — и спрятать его в своих сундуках. А если поле не тронуто и особенно богато, он получит целых десять состояний.Жемчуг сейчас в цене; всю войну он не поступал на рынок.

— Да, в чём дело? — чуть погодя нетерпеливо спросил капитан у подошедшего стюарда.

— Человек пришёл с берега. Говорит, что у него сообщение для молодых американских господ. — Важное сообщение.

— Ручаюсь, это Фортнайт! Это тот самоанец, о котором мы вам рассказывали, сэр, — объяснил Кейн. — Можно его пустить сюда?

— Конечно. Приведите!

Да, это был Фортнайт. Но в рубашке и с сумкой в руке. В другой руке остроконечная фуражка морского офицера, но без всяких знаков различия. Он приветствовал капитана жестом, напоминающим салют, затем повернулся к американцам.

— Ну, что ты узнал?

— Многое, сэр, — ответил Фортнайт Кейну. — Торговец, которого вы ищете, находился в Манадо несколько дней, но никто не знает, откуда он явился. Совсем недавно в сумерках причалил корабль оранг–лаутов, морских цыган, и отплыл на рассвете. Никто с этим торговцем не имел дел, никто ничего не покупал, но однажды поздно вечером к нему в хижину приходил человек. Между ними произошла ссора. А когда этот человек ушёл, видели, как торговец выбрался из хижины и мыл лицо водой из запасов соседа.

— А что этот посетитель?

— Несомненно, человек, который мне это рассказывал, его узнал, сэр. Но страх его оказался сильнее алчности. Никакие предложения денег не могли развязать ему язык. Но в своемстремлении умолчать о посетителе он проговорился о других вещах. Он считает, что у торговца что–то отобрали силой и что торговец задержался в городе в надежде вернуть своё.

— «Нараратна»!

— Вы имеете в виду ожерелье, которое показывал вам Хакрун? — спросил Кейн у Лоренса.

Голландец энергично кивнул.

— То, что я отказался купить, — ответил он, взглянув на внимательно слушающего самоанца. — Вполне может быть. В некоторых местах оно стоит многие тысячи. Его можно использовать и для шантажа. Но если у него забрали «Нараратну», где он сам её взял?

— Не будем сходить с курса, — вмешался Ван Блеекер.

— Итак, торговец задержался, надеясь вернуть свою собственность?

— Так считает мой свидетель, сэр. Но после посещения американцев сегодня днём он исчез. И я ничего не смог узнать об этом исчезновении. Как будто даже упоминать об его исчезновении запрещено.

— Вполне вероятно, — заметил Сэм. — Тут есть обычай молчать о делах, которые считаются не подходящими для чужеземцев. Ещё какие–нибудь новости?

— Только то, что недавно в дом Абдула Хакруна были приглашены три человека, и один из них — капитан «Летящего по ветру».

— Похоже, мы расшевелили муравейник. Разговариваем с торговцем, и он тут же исчезает. Навещаем старого господина, и он посылает за капитаном своего корабля. Если бы я был мнительным… — Кейн рассмеялся.

Но Ван Блеекер внимательно разглядывал Фортнайта.

— Мне сообщили, что у тебя есть документы помощника…

Фортнайт достал из кармана пиджака, который нёс на руке, прочный конверт л вытряхнул оттуда несколько сложенных вчетверо листков. Когда Ван Блеекер прочёл третий, брови его поднялись, он положил документы и снова посмотрел на самоанца.

— Итак, ты служил у Редферна?

— Да, сэр. Он научил меня всему, что я знаю.

— А что стало с капитаном Редферном?

Лицо самоанца оставалось бесстрастным, но Кейн заметил, что он крепче сжал полу пиджака.

— Мы шли на север на «Леопарде». Капитан Редферн несколько дней не включал радио, у него был приступ лихорадки. Японская подводная лодка разорвала нам днище, прежде чем мы узнали об объявлении войны. Это было 10 декабря 1941 года. Мы спаслись в лодках, вернее, в лодке, потому что успели спустить только одну до того, как «Леопард» затонул. Японцы расстреляли нас из пулемёта, и капитан…, капитан погиб, сэр. Через две недели выживших подобрал американский эсминец.

Потом я плавал на грузовых кораблях, где мог найти место. Но я самоанец, и не все капитаны похожи на Майкла Редферна. Им не нужен офицер–туземец…

— У меня все офицерские должности заняты, — заметил Ван Блеекер.

— Знаю, сэр. Но я уже какое–то время провёл в Манадо и хотел бы уплыть. До того как капитан Редферн сделал меня своим помощником, я был неплохим матросом.

— Хорошо. Скажи Фельдеру, чтобы внёс тебя в список. Мне пригодится человек с твоим знанием островов.

— Спасибо, сэр, — в голосе его звучала благодарность, но он не утратил достоинства. И отдал Ван Блеекеру офицерский салют, выходя из каюты.

Возможно, это единственное стоящее, что мы нашли в этом порту, — заметил капитан «Самбы».

— Как это? — спросил Кейн.

— Я слышал о Капитане Редферне и его методах. Если этот парень служил с ним — а именно так говорится в его документах, — он стоит двоих современных моряков. Майкл Редферн был опытен в островной торговле. Говорят, его отец плавал здесь ещё во времена чайной торговли. Он не вернулся из моря. У всех Редфернов Ост–Индия в крови. Вдали от коралловых морей они бывают несчастны. А Майкл Редферн верил в туземцев. В дни, когда большинство белых обращалось с ними, как с животными, причём не очень умными, у Редферна появилась привычка подбирать островных мальчишек, которые ему нравились, и давать им образование. Обычно они учились на моряков. У него было очень немного неудач, а кое–кто изего учеников стал открывателем новых земель. Я знаю лично покрайней мере двоих, которые преуспели. Один до войны владел туристическим бюро на Гавайях, он организовывал туристские круизы по островам на пароходах. Второй командовал собственным кораблём и владел ещё двумя. Он занимался торговлей копрой. Итак, японцы прикончили Редферна. Ну, на борту «Самбы» для его ребят всегда найдётся место.

Над головой застыла оранжево–лимонная луна, от носа «Самбы» расходились полосы холодного огня. Фосфорицирующие струи рисовали в воде фантастический узоры. Кейн опирался обеими локтями на поручень и следил за игрой огней внизу. Все эти разговоры о Хакруне… Конечно, он опасный и коварный человек. Но несомненно, что и у Ван Блеекера в рукаве кое–что припрятано. И ещё этот доллар — С.Р. 1944. Именно 1944 году Родни Сэйфилд исчез над тем самым морем, к которому они теперь плывут на юг.

Вспыхнул голландский темперамент Ван Блеекера. Никакой торговли в Манадо не было — по крайней мере, для хозяина «Самбы». Поэтому они и плывут в Беси на юге, чтобы снова попытать счастья. И только пророк может предсказать, куда направит из Беси свой корабль упрямый Ван Блеекер.

«Скрываться на юге». Этот японский торговец вполне мог бы ещё кое–что рассказать, если бы удалось загнать его в угол. Может, Хакрун действительно открыл новое жемчужное поле. Хотя Лоренс считает, что этого недостаточно, чтобы он пытался изгнать всех из южных морей. Но кто может там скрываться? Экипаж немецкой подводной лодки? Остатки японцев? Туземные подстрекатели, ожидающие возможности высадиться на Яве? Слишком много возможностей…

— Грант взял Ричмонд!

Рука Кейна застыла на поручне. Во рту появился сладковатый привкус, волосы на затылке зашевелились. Но он не повернулся лицом к тени, откуда донёсся шёпот. Ответил достаточно спокойно:

— Линкольн освободил рабов.

Больше года назад он такими словами отозвался на пароль человека в джунглях, тот человек напоминал груду костей, прикрытых обрывками ткани.

— Кто вы? — спросил он у темноты.

— Друг, лейтенант Кейн. У меня приказ капитана Буна связаться с вами при первой же возможности. Мы решили, что лучше всего подойдёт старый пароль…

— Фортнайт! — Кейн наконец–то узнал голос.

— Да, сэр. Я уже несколько лет на службе в армии США. К тому же я родился на американской земле. Сейчас я впервые смог застать вас одного, лейтенант…

— Забудьте об этом лейтенанте. Я теперь штатский, Фортнайт. Итак, вы та самая связь, которую обещал Буи. Можно было догадаться. Есть у вас для меня сообщения?

— Я собирался задать вам тот же самый вопрос, сэр. Слухов много, но настоящих новостей нет. Всем нам очень повезло, что подвернулась «Самба»: никакой другой корабль ещё много недель не направится на юг. Я два месяца пытался найти такой корабль и не смог попасть даже на шлюпку…

Кейн, прищурившись, смотрел в ночь.

— Похоже, кому–то не нужны посетители. Хакруну?

— Думаю, да. Но почему, я не смог узнать. Он но любит японцев, хотя они его не тронули когда захватили Целебес. Можно подумать, что они его побаивались. У него больше власти в этих морях, чем считаете вы, белые, сэр. Он не только прямой потомок великих султанов моро, но и обладает неисчислимым богатством. Его желание здесь закон. Но мне кажется, что сам Хакрун встревожен. За последние шесть недель он собрал сотню бойцов и держит их при себе. «Летящего по ветру» тоже вооружили, на него доставили кучу ящиков на прошлой неделе ночью. В таких могут быть только боеприпасы.

— Он как будто готовит частную войну. И вы считаете, что это наша забота?

— Настолько наша, что когда я доложил эти факты капитану Буну, он приказал мне срочно связаться с вами и объединить наши силы на «Самбе». Капитана Ван Блеекера необходимо уговорить заняться тайной Хакруна. Это очень важно. Капитан Бун считает, что в это центр всех неприятностей, которые происходят в море Банда.

— Ван Блеекера не нужно уговаривать. Он и так сердит на Хакруна. Считает, что старик сорвал ему торговлю. А тут ещё дело с этим колдовским посохом…

— Да, но… — Фортнайт колебался.

Кейн сунул руки в карманы и, развернувшись, впервые посмотрел в лицо тёмной тени, какой казался самоанец.

— Итак, этот трюк разыгран нашей стороной? Зачем?

— Нам нужно было задержать «Самбу» в Джоло и вызвать у капитана Ван Блеекера подозрение о нечестной игре. Капитан Буи хорошо знает упрямство капитана. Он решил, что капитана нужно привести в соответствующее настроение, чтобы вы смогли повлиять на него. Так ведь и получилось?

— Получилось так хорошо, что я не хотел бы оказаться рядом с ним одним прекрасным ярким солнечным утром, когда капитану Ван Блеекеру всё станет ясно. Мы несколько раз выслушивали его планы насчёт гуру, когда этот несчастный попадёт к нему в руки. Голландский язык, Фортнайт, отлично приспособлен для проклятий…

— Несомненно, сэр. Но пока нет необходимости сообщать капитану Ван Блеекеру все подробности…

— Подробности вашего заговора? Невежество часто становится благословением. Конечно, вы не скажете мне, кто сыграл роль чёрного колдуна?

— Мне это неизвестно, сэр…

— Ну, хорошо. Пока он так хорошо скрывает свои следы, он в безопасности. Я буду молчать. Но не собираюсь допускать, чтобы Ван Блеекер снова становился мишенью неумных шуток!

— От вас и не потребуется такая жертва, сэр. Теперь настроение капитана Ван Блеекера вполне отвечает нашим планам. И помните, сэр, это строго между нами… это… это…

— Это совещание? Хорошо. Но Сэму тоже нужно сообщить о планах на будущее. Он один из ребят Буна, вы ведь знаете?

— Конечно, сержанту Марусаки следует сказать. Это вполне понятно. Но лучше, чтобы нас не видели вместе, если в этом нет особой необходимости. Экипаж «Самбы» предан капитану. К тому же моряки здесь сообразительные и любопытные. А третий господин… Йонхеер Ван Норрис…

Кейн фыркнул.

— Вы сбились0 с курса, Фортнайт. Лоренс Ван Норрис несколько лет играл в эти игры, только по другую сторону Земного шара.

— Может, слишком долго играл, сэр.

— Что вы имеете в виду?

— Только то, что вы и сами должны были заметить, сэр. Йонхеер Ван Норрис слишком долго жил на пределе. Такие люди могут стать опасны — и для себя и для других. Возможны два конца: либо они сжигают себя, дут их умирает, либо становятся хроническими истериками. Внимательней понаблюдайте за своим другом, сэр…

Кейн глубже сунул руки в карманы.

— Я вам не верю, — решительно заявил он. — Лоренс может показаться нервным, но если что–то в нём и изменилось, то он только стал спокойнее и бдительней. Я видел, как он становился совершенно другим человеком, когда встречался с Лао и Хакруном…

— Тем не менее прошу вас, сэр, не рассказывать ему о наших контактах…

— Я не собирался это делать. У бедняги и так есть чём подумать. Зачем говорить ему, что война ещё не кончилась? Ну, а какой ваш следующий шаг? Вы получили приказ Буна?

— Нет. Я должен оставаться на «Самбе» и делать всё, чтобы она продолжала плавание на юг. Возможно, в Беси нас ждут новые указания.

— Хорошо. спокойной ночи, Фортнайт.

— Спокойной ночи, сэр.

Кейн пересёк палубу. На ней было много тени и мало света, но круглый ярко освещённый иллюминатор привёл америкаца к нужной каюте. Он постучал в дверь из планок и услышал:

— Входите.

Лоренс свернулся на нижней койке, подложив под голову несколько подушек. Когда американец вошёл в каюту, голландец отложил книгу.

Кейн вопросительно взглянул на толстый том в кожаном переплёте.

— Делаете домашнее задание? — он взял в руки тяжёлую книгу и взглянул на потемневшие от времени страницы.

— Некоторым образом. Ищу легенду о Запретном Месте в воспоминаниях одного старого морского бродяги, побывавшего в этих морях. К счастью, Ван Блеекер любит такую литературу. У него в каюте неплохая подборка книг. Такая легенда действительно существует. Остров, на котором золотой век, правитель — гениальный деспот, проливающий на свой народ все богатства Индии. Никакая болезнь не смеет коснуться его людей, никакое зло не вторгается на его берега. Но жители острова настолько ревностно относятся к своему отчуждению от остального мира, что не общаются с иноземцами, а всех, кто приходит к ним, предают смерти.

— И что в этой истории правда?

— Возможно, какой–нибудь мелкий раджа нашёл себе остров и основал царство. И даже мог убивать чужеземцев, чтобы сохранить независимость. Но что бы ни лежало в основе этой истории, произошло это очень давно. Остаётся «Нараратна»…

— Вы в третий раз заговариваете об этом ожерелье. Но почему оно так важно?

— Это могучий талисман, возможно, самый сильный на Востоке, и цена у него здесь сказочная. Он должен состоять из определённых камней, расположенных в строго определённом порядке. Цепь, на которой висит ожерелье, называется «Мани–Мала» и сделана так… — голландец начал чертить на листке бумаги. — Бриллиант, рубин, кошачий глаз, жемчужина, циркон и изумруд располагаются слева, когда смотришь на носителя. Справа горный хрусталь, кварц, сердолик, гранат, хризоберил, сапфир и топаз. Между ними на изумруде и топазе подвешена сама «Нараратна».

В центре рубин, который символизирует солнце. Прямо на восток от него Венера — бриллиант, на юго–восток Луна — жемчуг, на юг Марс — коралл, на юго–запад Раху[14] — яхонт, на севере точка пересечения орбит — кошачий глаз; на северо–запад Меркурий — изумруд. Всегда расположение строго одинаковое, никаких изменений. Ожерелье, которое показал нам Хакрун, очень старое. Если его отобрали у торговца, а сам торговец принёс его из Запретного Места… Мне очень интересно, где расположен этот остров, который всё равно что Лемурия или Атлантида!

Глава 8. Высадка на Соэле

— Как насчёт буйвола в ягдташе? — Сэм ещё раз погладил ствол ружья промасленным носовым платком, которому была оказана такая высокая честь.

— Буйвол — на острове такого размера? — Кейн кивнул в сторону берега. Небольшой выступающий в море палец и был Беси.

— О, даже буйвол здесь соответствующего размера, — Сэм отправил оборудование для чистки оружия в ящик.

— Я думаю об аноа[15]. У них рост около трёх футов в плечах, и живут они не стадами, а парами. И нужно быть очень хорошим следопытом, чтобы добыть их шкуру и рога.

Кейн плотнее уселся в кресле.

— Если охота на буйвола или этого аноа означает тяжёлую работу, меня не считайте. В таком климате бродить по горам и джунглям… Это не для меня…

Сэм явно выразил презрение.

— Ты растолстел и стал слишком изнеженным! Поглядел бы на тебя Железная Челюсть.

Кейн распрямился — насколько это было возможно на древнем, ещё довоенном кресле.

— Забудь об этом, и поскорее. К чему пробуждать ужасные видения? Привет, Лоренс, — он окликнул голландца, направлявшегося к столу. — Сэм горит желанием поохотиться на буйволов. Вы тоже в кровожадном настроении?

Голландец присел на подножку кресла Кейна.

— Не очень. Зачем? Сегодня неплохой день и для других дел…

— Лейтенант де Вольф, местный правительственный агент, сообщил, что в порту находится охотник на черепах. Капитан Ван Блеекер хочет выкурить его из укрытия. Черепаховые панцири — очень хорошее вложение капитала. К тому же в гостинице остановился и плетущий нити…

— Что–что?

Кейн укоризненно махнул рукой на Сэма.

— Не проявляй так ясно своё невежество, приятель. Вы имеете в виду трёхдюймового паука? Я много раз видел таких постоянных обитателей гостиниц в этом уголке Земли.

Хорнховену не понравилось бы, если бы его назвали пауком, — заметил Лоренс. — Нет, плетущий нити — это охотник, только он не пользуется таким оружием, — он любовно потрепал ружьё Сэма. — Он использует сети и верёвки собственного изготовления. Живые животные для цирков и зоопарков пользуются хорошим спросом. Возможно, он убедитВан Блеекера взять на борт кое–что из его добычи. И если коммерческие перспективы Беси такие же мрачные, как в Джоло и Манадо, ему вполне может удастся уговорить капитана. Тогда мы поплывём прямо в Австралию.

Кейн встретился взглядом с Сэмом. «Пусть надежды этого Хорнховена не сбудутся», — подумали оба американца.

— Вы считаете, что Ван Блеекер согласится на это?

— Ему нужны деньги, которые наверняка принесёт этот чартер, — заметил Лоренс. — С другой стороны, такой груз неприятен и с ним трудно справиться. К тому же наш капитан упрямо хочет посчитаться с Хакруном, которого винит в своих торговых неудачах. Вы знаете, какую добродетель приписывает мир моему народу. Упрямство. Мы отказываемся сдаваться, даже когда разумный человек признает себя побеждённым…

— И поэтому в конце концов побеждаете, заметил Кейн. — Я сказал бы, что это полезная черта. А какой груз у этого плетущего сети?

— Об этом следует спросить де Вольфа. Он весьма расстроен подобным соседством, потому что дважды образцы вырывались на свободу и приводили в смятение всю местную жизнь. Мне кажется, у него пара ваших аноа, несколько белок–летяг, чёрные обезьяны и большая партия змей…

Сэм вскочил.

— Хорнховен не повезёт их на «Самбе»! — в голосе сержанта прозвучала стальная решимость, и Кейн рассмеялся.

— Если они въедут, ты выедешь, да? Звучит интересно. А можно ли посмотреть его улов?

— Если не попытаешься открыть клетки. Я слышал, он подозревает своих юных посетителей в том, что они дважды открывали клетки чёрных обезьян. Беда в том, что обезьяны не убежали в лес, а прямиком направились в гостиницу и познакомились с любимыми вещами Хориховена. Одна из них съела мыло и потом долго пускала пузыри. Я слышал даже угрозы пристрелить кое–кого.

На мой взгляд нам просто необходимо навестить минхеера–плетущего сети. Если его груз будет сопровождать нас на борту, следует официально представиться. Может, его животные разделяют наше нежелание сообща пользоваться корабельными удобствами?

Кейн даже присвистнул, когда они подошли к гостинице.

— Да, настоящий обезьянник в Центральном Парке! Что за тип этот парень!

Обитатель клетки приблизился ближе к прутьям и прижался к ним мордой. Он внимательно разглядывал посетителей, в его выпуклых глазах отразился живой интерес. Лоренс негромко рассмеялся.

— Наверное, мы кажемся ему такими же некрасивыми, как он нам, — предположил голландец. — Если он образец красоты у чёрных обезьян — а так оно и есть, иначе он не попал бы к Хорнховену, — мы ему должны казаться шедеврами безобразия…

И как будто подтверждая оценку Лоренса, обезьяна фыркнула и отошла к середине своего владения. Выбран фрукт из ящика, она принялась есть, повернувшись спиной к внешнему миру, так что остались видны только длинная грива на голове, согнутые плечи и рудиментарный хвост.

— Какая невежливость! — прокомментировал Кейн. — Больше никогда не приду к тебе в гости. И ты не будешь моим гостем на корабле. Ван Блеекер получит полный отчёт о твоих манерах.

Сэм отошёл к другой клетке, гораздо меньше, и согнулся вдвое, разглядывая лохматый клочок коричневато–жёлтой шерсти, которую кто–то небрежно сунул в развилку ветки.

— Эта штука, кажется, спит, — сказал он остальным, когда они подошли. — А что это?

Опознал образец Лоренс.

— Долгопят. Умный малыш. Но днём он всегда спит. Живёт на деревьях. Это что–то среднее между белкой и обезьяной.

— Если он весь день спит, не вижу, что хорошего он принесёт зоопарку. Кто будет смотреть на него по ночам? Фу, что за вонь! Тут, должно быть, поселился дедушка всех скунсов! — Кейн, потерян интерес к долгопяту, перешёл к следующей клетке. — Да это кошка!

— На самом деле малайская виверра. Голова скорее похожа на лисью, правда? Их можно приручить…

— О, у меня посетители! — по проходу между клетками размашисто шагал высокий человек с окладистой рыжей бородой, лежащей на груди, и в малайском тюрбане. Шёл он походкой опытного охотника и лесника.

— Минхеер Хорнховен? — Лоренс протянул руку. — Мы слышали о вашем собрании и взяли на себя смелость взглянуть. Мои друзья не бывали раньше на островах, и эти животные первые, каких они увидели. Мы с «Самбы»…

Плетущий сети энергично пожал всем тропы руки.

— Очень хорошо, минхееры. Вы пришли взглянуть на своих будущих попутчиков, а? Надеюсь, капитан Ван Блеекер сжалится надо мной и позволит погрузить их на «Самбу». Я нанял одного торговца, но он опоздал уже на две недели, и так как никакого сообщения от него нет, я опасаюсь, что до него добрались пираты.

— Пираты? — вмешался Кейн.

— Ага, пираты! За последние шесть месяцев пропало пять кораблей. Вот так! — он щёлкнул пальцами. — И все в южных водах. Не большие корабли, понимаете, и не правительственные или европейские корабли, только большие проа и суда, принадлежащие туземцам. А мой торговец — китайская джонка. Она тоже исчезла.

— Бури, рифы, плавающие мины, — предположил Лоренс.

— Если бы был один такой случай или два, я бы сказал — да, но не пять же! Пять — это слишком много для таких естественных причин. Так что надеюсь, «Самба» возьмёт мой груз. Когда Ван Блеекер найдёт своего ловца черепах, может, у него останется время и для меня. Но пока мы ждём этого счастливого события, позвольте показать вам мои сокровища! Потому что у меня здесь поистине сокровища. И зоопарки, которые не получали пополнения шесть лет, будут им чрезвычайно рады. Рынок хорош, очень хорош! Сюда, минхееры, сюда, пожалуйста.

И зверолов провёл их к короткому ряду клеток. Сэм заглянул в первую и остановился в каком–то очаровании. На него пристально смотрела ящерица, встав на задние лапы в какой–то человеческой позе. Ящерица свистнула, и над её светло–коричневыми плечами поднялся гребень в девять дюймов шириной, словно обрызганный каплями крови.

— Боже! Миниатюрный динозавр! — воскликнул Кейн. — Не больше двух футов ростом.

— Это калот, минхеер. И для своего вида очень крупный. По вашим меркам он двух с половиной футов. Когда его преследуют, он убегает на задних лапах, и туземцы говорят, что он может пробежать по воде и таким образом перейти через реку. Но сам я этого никогда не видел. Да, он выглядит как настоящий дьявол, правда? Но это скорее пустые угрозы. Он испугался вас, отсюда этот свист и гребень. Спокойней, дьявол, — Хорнховер постучал по сетке, ящерица встала на четыре лапы и опустила гребень.

— А вот и змея…

Сэм подошёл к пресмыкающимся вместе с остальными, но только благодаря своей железной выдержке. Он заставил себя заглянуть в каждую клетку и смотреть так же долго, как его спутники. Но смуглая кожа сержанта покрылась потом, а рядом с уголками рта появились глубокие морщины. Кейн сжалился над ним и пошёл побыстрее. По правде говоря, свернувшиеся обитатели клеток и ему не доставляли удовольствия, хотя он понимал энтузиазм Хорнховена, который обращал внимание гостей на красоту узора чешуек и грациозные движения пленников. Но для Кейна и в гораздо большей степени для Сэма чудилось что–то чуждое и отталкивающее в гибкой грации этих подобных верёвкам тел с поднятыми головами.

А вот черепахи — совсем другое дело, и Кейн надолго задержался у клетки в самом конце ряда, наблюдая за огромной морской черепахой бисса. Она казалась такой старой и мудрой и так спокойно и уютно дремала в тени. Хорнховен объяснил, что её привёз тот самый охотник за черепахами, которого сейчас разыскивает Ван Блеекер, и что такие черепахи встречаются довольно часто. Но у этой своеобразный рисунок на панцире, и хозяин надеялся, что за неё дадут хорошую цену.

— Теперь вы увидели моих любимцев, — улыбался Хорнховен, когда они миновали последнюю клетку, — и, может быть, замолвите за них слово своему капитану. Чем дольше я здесь остаюсь, тем больше денег теряю. — Дважды маленькие туземные хулиганы открывали клетки и выпускали моих обезьян, и мне это принесло много ущерба и неприятностей. Если я больше никогда не увижу Беси, буду только счастлив. Лейтенант де Вольф, он был хорош против японцев. Да! Ушёл в горы и всё это время сражался с ними. Но в бизнесе и торговле он не разбирается. Так что я был бы рад и с ним больше не встречаться. Выпьете со мной? Сюда…

И снова Хорнховен повёл их на этот раз на широкую веранду гостиницы.

— Эй, джамби, принеси американский напиток для туанов!

Джамби, гордо улыбаясь, принёс две бутылки коки и развил её в три бокала. Хорнховен ревниво следил за этой операцией, потом сообщил:

— Привёз их из Сингапура. Купил у американского стюарда. Он мне сказал, что в вашей стране это самый популярный напиток. Верно?

Кейн отхлебнул ледяную влагу.

— Да. Какое угощение, минхеер! Такое к югу от Манилы не часто встретишь.

Рослый ловец животных счастливо улыбнулся.

— А теперь, — он достал из кармашка своей влажной рубашки небольшой мешочек, — теперь к делу. Вы ведь покупаете камни? — обратился он к Лоренсу. — Так мне сказал де Вольф.

Голландец кивнул, и Хорнховен запустил в мешочек большой и указательный пальцы. А когда извлёк, в них была зажата блестящая бусина. Он любовно покатал её по широкой ладони, прежде чем передать молодому человеку.

— Сколько она может стоить?

Лоренс поднёс жемчужину к свету. Кейн увидел, что она не белая, не жёлтая или кремовая, а слабо розовая. Но не правильный шар, скорее форма странная, похожая на голову обезьянки.

— Барок[16], — заключил Лоренс. Блеск и цвет очень редкие. Будь это правильный шар, она стоила бы целое состояние, но с такой формой цена невысокая.

Хорнховен пожал плечами.

— Я и не думал, что деньги достанутся легко. Всегда приходится за них поработать. Нет ценности — а для меня есть. Смотрите, тут ясно видна обезьянья мордочка. Я её, пожалуй, вставлю в кольцо. Пусть приносит мне удачу. Я должен привлекать обезьян.

— А где вы её взяли? — небрежно спросил Лоренс. — Мне казалось, я знаю текстуру жемчуга в здешних водах… а этот розовый цвет — что–то новое…

— Купил у охотника за черепахами, того самого, что продал мне старика Огастуса там, в клетке. А он нашёл её сам. Так он мне сказал.

Лоренс крепче сжал стакан с кокой. Поднёс его к губам, но Кейн сомневался, чтобы ювелир ощущал вкус потеплевшего напитка.

— Нашёл! А случайно не сказал, где нашёл?

— Думаете, я сам его не спрашивал? Спрашивал много раз. Он всё уклоняется от ответа, этот охотник. Но я мало разбираюсь в жемчужных полях. Может, знающий человек что–то извлёк бы из него. Но прошу вас, минхеер Ван Норрис, если найдёте поле, не забудьте старого Хорнховена…

Лоренс улыбнулся и развернул своё длинное тело, чтобы вежливо попрощаться. Хорнховер что–то громко крикнул, и из тёмных внутренностей гостиницы снова появился Джамби, неся в руках пояс из тёмной кожи с прикреплёнными к нему ножнами. Хорнховер провёл загрубевшими пальцами по коже пояса и наполовину извлёк нож из ножен. Кейну страшно захотелось прикоснуться к чистой голубой стали лезвия. Но ловец зверей протянул пояс с ножом Лоренсу.

— Такое оружие не часто встретишь. Пояс и ножны сделаны из кожи ящера с острова Комодо. Это древние ящеры, которые ещё сохранились на острове. А клинок из дамасской стали, так поклялся мне головой своего отца лжец, который мне его продал. Возьмите, он ваш.

— Но почему?..

— Почему я дарю его вам? По двум причинам, минхеер Ван Норрис. Первая… — он поднял указательный палец, — я побывал на борту проа того самого охотника за черепахами, когда он пришёл в наш порт. На палубе зияли свежие пробоины, а я слишком часто видел следы пуль, чтобы меня можно было обмануть. К тому же для такой большой проа экипаж оказался слишком мал. Что–то случилось с лодкой в пути, что–то такое, о чём капитан не решился рассказать ни мне, ни лейтенанту де Вольфу. А второе, — к первому пальцу присоединился следующий, — когда я впервые оказался в этих местах, мне подряд выпали два плохих года. Затонул корабль, а с ним два чёрных леопарда и питон, и это меня разорило. Потом я заболел лихорадкой, а это было уже совсем плохо. У меня не осталось денег.

Больше ничего не оставалось, как просить у правительства оплатить моё возвращение домой — или заняться делами, какими европейцы на этих островах не занимаются, если хотят сохранить самоуважение. А я был молод и горд. И однажды вечером взял пистолет и не стану рассказывать, какие мысли крутились у меня в голове. Но в тот вечер ко мне пришёл один человек. Большой человек в Ост–Индии, такой большой, что слово его во многих местах становилось законом. И этот человек сделал мне предложение. Он хотел, чтобы я попытал счастье в новой области торговли — в торговле змеиными шкурами. Он хотел, чтобы я отправился с экспедицией собирать змеиные шкуры.

С этого часа ко мне вернулась удача. Но потом я узнал, что у моего нанимателя была такая же нужда в шкурах, как в четырёх руках. Если бы они ему потребовались по–настоящему, его люди на островах тут же доставили бы ему любое количество. Нет, он просто спас меня, как спас и многих других.

И вот я раздобыл для него шкуры и хотел привести, но опоздал: он покинул Яву, уплыл домой. Я его больше никогда не видел. Но мне доставляет радость сделать подарок человеку, в жилах которого течёт кровь йонхеера. Кинжал может оказаться вам полезен, если будете искать жемчуг, — особенно в этих водах. Не благодарите меня, минхеер Ван Норрис. Идите и ищите своего охотника за черепахами. Счастливого пути!

Когда они возвращались на берег, Сэм заметил:

— Ваш дед заслужил уважение в здешних краях.

Лоренс извлёк кинжал и осторожно потрогал пальцем его лезвие.

— Он прожил в Ост–Индии больше тридцати лет, и большинство старых купцов и резидентов его хорошо знали. Это просто чудо… — он взвесил лезвие в руке, потом быстрым движением, так что почти невозможно было за ним уследить, бросил. И в десяти футах в ствол дерева вонзился дрожащий ледяной стержень.

Сэм восхищённо присвистнул.

— Ловко! Мне казалось, это умеют только мексиканцы или индейцы.

— Всему можно научиться, — Лоренс подошёл к дереву и вытащил клинок. Тщательно протёр и вернул в ножны. За эти последние годы я многому научился…

— Мы тоже, — быстро ответил Сэм. — С заострённым бамбуком можно многое сделать…

— Заткнись! — прервал его Кейн. — Не хочу вспоминать! — резко продолжил он. — Мало приятного в таких воспоминаниях. А что вы, Лоренс, думаете об этом охотнике, который нашёл жемчужину?

— Кто знает. Но цвет барока совершенно необычный. Это означает, что он с нового поля. Я такого не видел. Специалист по жемчугу может по цвету определить, откуда он. А я неплохой специалист. Может быть, лучший в Голландии. Новый цвет обычно означает новое поле. Можем спросить.

— А как же те пулевые пробоины, о которых говорил Хорнховен? — спросил Сэм.

— Может, этот парень встретился с пиратами. Но будем надеяться, что Ван Блеекер не повезёт нас дальше вместе с обезьянами и змеями!

Сэм содрогнулся и совсем не в насмешку.

— Обезьяны — это плохо, да и виверра не напоминает мне куст роз, но змеи! Нет, пожалуйста, никаких змей!

— Во всяком случае, не безногих, — согласился Кейн.

— Но нам может встретиться двуногая разновидность…

— Ага, со шрамами на лице и с абордажной саблей. Так ведь обычно выглядят пираты, когда берут на абордаж корабли? — Лоренс улыбнулся. — С тех пор как прочёл о Джоне Сильвере, всегда хотел сразиться с пиратами…

— И с его попутаем Капитаном Флинтом, — подхватил Сэм. — Ну, все по местам и поднять швартовы! Выходим в море! Пятнадцать человек на сундук мертвеца… — и сержант разразился песней, которая привела в молчаливое изумление собравшихся вокруг туземцев.

Глава 9. Смерть гребёт в шлюпке

— Смотри… — Сэм преувеличенно театральным движением волшебника развёл руки, — никаких змей!

Кейн принюхался к морскому воздуху.

— И вообще ничего. Итак, Ван Блеекер принял решение против зоопарка?

— Нет, зоопарк принял решение против него — в самый последний момент, — объяснил Лоренс.

— Да? И почему?

— Охотнику пообещали привезти с гор ещё одну парочку превосходных аноа. И Хорнховер поддался искушению и решил подождать их. К тому же «Самба», по–видимому, приобрела дурную славу, и два помощника Хорнховера категорически отказались на ней плыть. Но Ван Блеекер договорился с охотником за черепахами и получил хорошую долю в черепаховых панцирях.

— А сам охотник? Не проговорился о жемчужных полях и пулевых пробоинах, например? — спросил Кейн.

— Ещё нет…

— Ещё нет? Ну, даже если и заговорит, это ничего хорошего нам не даст. Беси в дне пути от нас, и ему остаётся беседовать с пальмами и обезьянами Хорнховена…

— Думаю, нет, — Лоренс улыбался, — поскольку он плывёт с нами. Прошлая ночь была очень жаркая, помните? И я решил, что на палубе прохладней. И потому оказался там как раз вовремя, чтобы стать свидетелем странного зрелища. Нашего друга охотника на черепах убедили подняться на борт… убедил молодой самоанец Фортнайт!

— Фортнайт? Фортнайт привёл его на борт?

— Лучше сказать, притащил, — ответил Лоренс. — Это было нелегко. Да, Фортнайт привёл его на корабль. У помощника капитана Джаспера отличные мышцы. А теперь, лейтенант Кейн, кого вы хотели обмануть? — тон Лоренса оставался лёгким, чуть насмешливый.

Кейн замигал, а Сэм перестал улыбаться.

— Давайте не будем больше заниматься тем, что вы, американцы, называете «весёлыми забавами», — небрежно продолжал голландец. — Почему вы приказали привести этого человека на «Самбу»? Ван Блеекер тоже захочет получить ответ на этот вопрос…

— Но я не приказывал привести его на борт! — взорвался Кейн.

— Ну–ну, лейтенант…

— Я не лейтенант! Я уже почти год как уволен из армии.

Лоренс по–прежнему улыбался, но за улыбкой чувствовалось напряжение.

— Знаете — ваше возмущение почти убедило меня. Но тогда почему минхеер Фортнайт был занят, как пчёлка? Я нахожу его эффективность ещё более тревожной, если она не вызвана вашим приказом. Кто такой Джаспер Фортнайт? Этот вопрос начинает меня интересовать. Я люблю загадки, а эта подворачивается очень вовремя: даёт мне кость, которую можно погрызть. Возможно, стоит пригласить поучаствовать в игре и Ван Блеекера? В конце концов, это его корабль, и он отвечает за то, что Фортнайт оказался на нём…

Кейн облизал губы.

Голландец рассмеялся. Глаза его возбуждённо горели.

— Я не стану немедленно всё рассказывать Ван Блеекеру. Но на одном условии, друзья мои. Вы должны позволить мне участвовать в вашей игре. Я в ней не новичок. Больше двух лет играл в подобную, и ставкой была моя жизнь. И сейчас обнаруживаю, что не забыл ходы. Но только смотрите, чтобы капитан не обнаружил, что происходит на борту «Самбы» — если это вообще возможно. Ван Блеекер может серьёзно рассердиться. И имеет на это полное право.

И прежде чем они смогли ответить, голландец встал и отошёл. Сэм начал что–то говорить, но Кейн прервал его.

— Да, понимаю. Он отошёл, чтобы мы смогли пригласить третьего участника нашего заговора. Именно это нам и нужно сделать. Что задумал Фортнайт? Ты иди справа, а я слева, попробуем отыскать этого парня. Ему придётся многое объяснить. Но не задавай вопросы слишком открыто…

Сэм фыркнул.

— Слушай, Голландец, я уже приготовил домашнее задание. Только мне кажется, что нам следовало заказать специальные значки и прикрепить их на самом видном месте. А на значках должна стоять надпись: «Берегись! Тайный агент за работой!» А мы–то считали себя асами!

— Послушай, он несколько лет играл с гестапо в прятки и уцелел. А для этого нужно быть не просто асом, а лучшим из лучших!Ван Норрис лучше играет в эти игры, чем большинство сотрудников отдела специальных операций. Может, если мы будем и дальше забавлять его своими уловками, он не испортит нам дело и не пойдёт к Ван Блеекеру. На корабле капитан обладает абсолютной властью. Он может заковать нас в кандалы, и мы ничего не сможем сделать. А я хочу как следует поговорить с Фортнайтом. Если он собирается и дальше выкидывать такие трюки, должен хотя бы предупреждать нас заранее!

Раздражение подгоняло Кейна. Сэм двинулся по противоположному борту. По пути им встречались многие члены экипажа. Все вообще — кроме высокого самоанца.

— Кого–то ищете, сынок?

Механик Бриджер, с лицом, выпачканным машинным маслом, с любопытством смотрел на американца.

— Конечно, может, вы просто совершаете утреннюю прогулку. Но для этого сейчас жарковато, согласитесь?

Кейн подошёл к поручню.

— Если здесь жарко, то каково же у вас в машинном отделении?

— Ад, настоящий ад. И я совсем не хочу просто выбраниться. Я привык, и большинство моих парней тоже. У меня там есть парень, который проверяет температуру котла, прикладывая руку к металлу, — это факт! У меня кожа сгорает. А он это делает. Они кое в чём гораздо крепче нас. Но по ночам собираются и болтают о Дьявольском Охотнике и дрожат так, что едва кишки не вытрясают…

— А кто такой Дьявольский Охотник? — Кейн старался уйти от неудобных вопросов.

— Дьявольский Охотник. Один из их островных богов или демонов. Охотится с собаками за душами людей. Надо раздобыть хороший антинг–антинг, чтобы не бояться его.

— Антинг–антинг — это амулет?

— Да, как кроличья лапка или что–нибудь в этом роде. Я не говорю, что в их волшебстве ничего нет. Мне однажды гадали на кукурузных кочерыжках, настоящая старая ведьма гадала, и она сказала мне, что я едва не погибну от воды и огня, но потом всё будет хорошо. И не прошло и шести месяцев — я плавал на «Керри О.» — как её торпедировали, это был огонь. Корабль ушёл под воду, словно намасленный. А я оказался в воде и попал на «Самбу», где и остался. Да, та гадалка своё дело знала. А всех остальных, демонов и прочих, я бы хотел увидеть своими глазами, прежде чем давать клятву, что всё это правда. Как ваши поиски, сынок?

— Так себе. Все говорят, что есть острова, на которых вполне может оказаться забытый человек, а потом они же говорят, что никого на этих островах нет. Так что мы всё там же…

— Нравится на «Самбе»? Старику немного повезло в Беси. Эти черепашьи панцири — отличный товар. Может, порча кончится и дальше нам ещё повезёт. Не мешало бы! Это последний шанс старика. После этого плавания он может всё бросить. Кого вы сегодня ищете? Не этого парня Фортнайта?

Кейн сдался.

— Да, его. Вы его не видели?

— Старик дал ему работу в торговой каюте. Там нужно разложить товары, чтобы туземцы могли взглянуть, что мы предлагаем. Он там и спит, и мне кажется, ему нравится. Много его снаружи не увидишь. Хотите, я вам показал…

Кейн покачал головой.

— Нет, спасибо. Капитан Ван Блеекер показывал нам это место, когда мы взошли на борт. Если не возражаете я пойду туда один…

— Вовсе нет, вовсе нет, сынок. Пока…

Дверь каюты была закрыта, Кейн постучал и нажал г ручку. К его удивлению, что–то щёлкнуло, и он вошёл в полутёмное помещение.

— Мистер Кейн! — Фортнайт был здесь, он, как Джек из коробочки, показался из–за груды ящиков. — Ищете капитана, сэр?

— Нет! — всё утреннее раздражение сказалось в этом взрыве. — Я ищу вас! Чего ради вы притащили на борт этого охотника за черепахами? Вы что, совсем спятили.

Фортнайт вышел из–за ящиков.

— Пожалуйста, сэр, не надо так громко. Откуда вы узнали, что я…

— Откуда узнал? Откуда узнал… Ван Норрис видел ваше представление!

— Но… он ничего не сказал…

— Нет. Он решил, что вы действуете по моему приказу. А я ему тоже ничего не сказал. Он просто раскинул мозгами, а они у него хорошие. Без этого не станешь руководителем подполья. Но теперь Ван Норрис задаёт вопросы, и он не единственный. Подозрения появились и у Бриджера. И только добрый Господь знает, чем удивит меня Ван Блеекер, когда…

— Ну, не можем же мы слишком долго рассчитывать на удачу, — Фортнайт прислонился к корзине. Экипаж «Самбы» думает лишь о себе…

— Да мне наплевать на экипаж «Самбы»! — вспыхнул Кейн. — Где этот охотник на черепах и почему вы его сюда притащили? Капитан Ван Блеекер высадит вас на ближайшем же острове. Мы даже и пикнуть не посмеем!

— Думаю, капитан вряд ли так поступит, — самоанец улыбался, — пока у меня такой сосед по каюте… — он ткнул пальцем за себя, и Кейн заглянул за ящики.

Американец увидел худого коричневого человека, одежда которого явно выдержала тяжёлые испытания, и который мрачно смотрел на высокого пришельца.

— Видите ли, охотник на черепах здесь вовсе не по моему приглашению, — Фортнайт достал из–за уха сигарету. — Он договорился с капитаном Ван Блеекером провести корабль к острову на юге. А в последнюю минуту, получив уже часть платы вперёд, решил, что не хочет плыть на «Самбе». И меня послали на берег… переубедить его. Капитан Ван Блеекер потерял терпение. Торговые неудачи сказались на его характере. К несчастью, наш лоцман отказывается выполнять свои обязанности. Поэтому я бына вашем месте не стал говорить о нём с капитаном, сэр. Капитан очень нервно реагирует на такие разговоры.

Кейн вытер мокрое лицо носовым платком.

— Ещё бы…. даже если тут и действуют законы против похищения. Ван Блеекер должен был совсем выйти из себя, чтобы отдать такой приказ. А что вы теперь собираетесь с ним делать? — он с отвращением посмотрел на непокорного лоцмана.

— Хочу убедить охотника выполнить свой долг, сэр. Яприведу аргументы, которые, несомненно, заставят его изменить свои намерения…

— Аргументы? — Кейн подозрительно взглянул на кулаки самоанца.

— Аргументы, — спокойно подтвердил тот. Разговоры… веские… — он убрал сигарету и достал из кармана монету. Даже в полутьме закрытой каюты невозможно было не узнать блеск золота. Охотник за черепахами его узнал, больше того, его взгляд не отрывался от диска, который Фортнайт перекидывал из руки в руку. — Капитан хорошо платит зато, чего хочет, и платит настоящими деньгами.

Кейн вынужден был рассмеяться.

— Тогда оставляю вас убеждать. И пусть победит сильнейший!

Фортнайт позволил себе лёгкую торжествующую улыбку.

— Я думаю, сэр, вы заранее можете поздравить меня…

— Нет. Подожду результатов. А теперь лучше отыщу Сэма. Он тоже охотится за вами. Будьте осторожны!

Фортнайт обдумал это замечание.

— Весьма ценный совет, сэр.

Кейн закрыл за собой дверь каюты. Одна загадка разрешилась. И если Ван Блеекер настолько доверяет Фортнайту, что поручил ему нынешнее дело, можно не опасаться капитана в будущем. Но что нужно капитану? Торговля? Или он тоже услышал о жемчужине, которую Хорнховер купил у этого охотника за черепахами? Новое Жемчужное поле стоит гораздо больше, чем торговое плавание, особенно когда на борту такой специалист, как Лоренс, для оценки добычи.

Кейну неожиданно пришло в голову, что он совсем мало знает о механике добычи жемчуга, кроме того простого факта, что ловцы ныряют за раковинами, а потом находят жемчужины у них внутри. Наверное, стоит взяться за изучение этого вопроса. Обратиться к Лоренсу? Или порыться в книгах Ван Блеекера? Но вначале следовало найти Сэма.

Это оказалось достаточно легко. Нисей крался по мостику, ноги его не производили никакого шума на добела выскобленной палубе. Услышав «п–с–с–т» Кейна, он обернулся.

— Всё в порядке. Фортнайт привёл этого парня на борт по приказу Ван Блеекера. Этот охотник согласился стать лоцманом, а потом решил забыть об этом. Так что сейчас он приходит в себя в каюте Фортнайта. Всё в порядке.

— Странные вещи тут происходят, — Сэм прислонился к стене рулевой рубки. Иногда меня посещает странное ощущение, что мы что–то упускаем — не включены во внутренний круг событий, так сказать.

— Да? В таком случае нужно немного покружить самим. Что ты знаешь о жемчуге?

— О жемчуге? Он растёт в устрицах. И его можно выращивать искусственно. Но такой искусственный жемчуг стоит дёшево…

— Я об этом слышал. На него что–то вроде монополии у японцев. Да, кстати… — ему пришла в голову мысль, которая могла многое объяснить. — А может, Хакрун владеет подобным полем обученных устриц? Начал это дело во время войны?

— Вряд ли. Такое дело невозможно сохранить в тайне. Специалист легко отличит искусственную жемчужину от природной. Никакого смысла держать это в тайне. И процесс этот длительный, требует много оборудования и большого штата. Я ставлю на то, что Хорнховен показал нам настоящую жемчужину. Но розовый цвет… это что — то новое. Раньше большинство жемчуга поступало из Арабского залива.

— А если Ван Блеекер найдёт новое поле, он может им завладеть?

— Не знаю. Должны существовать какие–то законы — заявочные колышки или что–то в этом роде. Но нетронутое поле — ух ты!

— Нравится? Неудивительно, что капитан вёлся силой привести этого охотника на борт. Умеешь нырять, Сэм? Придётся опускаться на дно лагуны. Мне не помешали бы несколько сотен тысяч.

— Не всё так просто. Не в каждой раковине растёт жемчужина.

— О, я не жаден. Согласен на одну из двадцати. Что за шум?

Действительно, неподалёку послышались крики и приказы. Матросы столпились у поручня, а небольшая группа возилась у плоскодонки — обычной шлюпки на островных кораблях. Кейн заметил Бриджера.

— В чём дело?

— Дрейфующая шлюпка. Видите — вон там? Кто–то в ней есть, только он лежит!

Несмотря на блеск солнца, Кейн сумел разглядеть узкую чёрную тень, которая поднималась и опускалась на сине–зелёных волнах.

— Её заметил вперёдсмотрящий. Он говорит, что там есть парень. Сначала махал руками, потом упал.

— Уцелел после кораблекрушения?

— Не в такой шлюпке. А от суши для неё здесь слишком далеко. Разве что унесло бурей. Но бурь давно не было…

Лодка с «Самбы» настигла шлюпку, и её единственного пассажира перенесли на большее судёнышко. И оно сразу устремилось к кораблю с такой скоростью, которая говорила о необходимости срочной помощи. Ван Блеекер стоял на мостике, смотря в бинокль на лодку, а внизу лодку ждал Фельдер с сумкой первой помощи.

Когда лодка подошла, кто–то крикнул, чтобы сбросили петлю. Кейн и Сэм, стоявшие у поручня, увидели, как вниз спускают импровизированные носилки. Пассажиром шлюпки оказался туземец с шапкой густых чёрных волос. Полоска грязной ткани прикрывала ему не бёдра, а грудь. Она стала жёсткой, как кольчуга, и на ней виднелось большое чёрное пятно. С неё в воду капали красные капли. Если не считать повязки, туземец был совершенно голый.

Фельдер присел рядом с носилками и постарался разжать руку, вцепившуюся в повязку. Он сумел оторвать одну руку, потом разрезал повязку. Кейн мигнул. Он видел такие раны — и слишком часто.

— Пулемёт, — прошептал Сэм.

Фельдер выпустил повязку, пощупал пульс на шее и встал.

— Он умер, — доложил второй помощник подошедшему капитану. — Он был всё равно что мёртв уже несколько часов назад, ещё до того, как нацепил это, — Фельдер указал на повязку. — После такой раны не выживешь…

Кейн пытался отогнать воспоминания и странное ощущение внутри. Он занял место Фельдера. Сэм явно был прав относительно того, что вызвало эту ужасную рану. Проверять не было необходимости. Но во второй руке, всё ещё сжимавшей повязку, что–то блеснуло, Американец стиснул зубы и принялся разгибать застывшие пальцы. Разогнул один за другим и смог взять то, что сжимала быстро остывающая рука.

Небольшой стеклянный сосуд, возможно, бутылочка от лекарства. Но сейчас внутри хранилась какая–то грязная тряпка, а сама бутылочка была плотно закрыта серой узловатой пробкой.

Ван Блеекер положил руку на плечо Кейна.

— Идёмте. И возьмите это с собой, — приказал капитан.

Когда они в сопровождении Лоренса и Сэма поднялись на мостик и оказались далеко от остальных, Ван Блеекер снова заговорил:

— Откройте!

Пробка поддалась с трудом. Но когда Кейн смог извлечь ткань, из неё выкатились три сверкающих шарика.

— Боже! — в почтительном благоговении и страхе выдохнул Лоренс. — Я всё–таки дожил, чтобы увидеть такое!

У Кейна на ладони лежали три прекрасные жемчужины.

Глава 10. Нет на карте

— Трижды девять — двадцать семь, — произнёс Ван Блеекер. — двадцать семь таких!..

— Двадцать семь? — Кейн смотрел на жемчужины. — Но их только три.

— Вы не понимаете, — вмешался Лоренс. — Это ловец с Борнео, там очень суеверные люди. Каждую девятую найденную жемчужину они кладут в бутылочку с двумя зёрнами риса, а пробку делают из кости пальца человека. После соответствующих заклинаний жемчужины должны превратить рисовые зёрна в другие жемчужины такой же ценности. Так что если этот человек придерживался древних обычаев, три жемчужины в бутылочке означают, что он нашёл по крайней мере двадцать семь их. А для этого требуется богатое и практически нетронутое поле.

— Остаётся вопрос, откуда он взялся, — вставил Сэм.

— Есть здесь поблизости острова?

— Обозначенных на карте нет. Фельдер, сколько он мог прожить с такой раной?

Стройный смуглолицый молодой офицер раздражённо пожал плечами.

— Как можно сказать, капитан? Эти туземцы очень выносливы. Кровь на повязке засохла, и он, должно быть, уже умер, когда наши моряки добрались до него. Три часа, может, четыре с того времени, как его подстрелили. И кто знает, прямо ли он с жемчужного поля? Он мог привести жемчужины издалека несколько месяцев назад.

— Думаю, нет, — прервал Кейн. — Он пытался уйти от кого–то — прошлым вечером. Его ранили, но он добрался до шлюпки и отплыл. Могло его сюда привести течение?

Ван Блеекер склонился к торопливо развёрнутой карте. Фельдер заразился возбуждением и делал быстрые расчёты.

— Здесь проходит течение, сэр, — сказал евроазиат. — Юго–восточное…

Ван Блеекер вонзил острия циркуля в карту.

— Попробуем на юго–восток… Но осторожно, ясно? Фельдер, откройте оружейный ящик и раздайте оружие. Мне вовсе не хочется разделить судьбу этого бедняги.

«Самба» изменила курс. На палубе матросы заворачивали в холст и зашивали жалкое тело ловца. Когда они закончили, Ван Блеекер прочитал над узким свёртком слова погребальной службы. И когда тело ушло в зелёную глубину, Кейн испытал странное одиночество. Вероятно, они никогда не узнают ни имени, ни прошлого этого мертвеца; он останется лишь записью в судовом журнале, чтобы можно было сообщить властям, когда «Самба» придёт в порт — если когда–нибудь она туда придёт.

Но почему ему в голову пришла такая мысль? У «Самбы» не было никаких причин попасть в беду. Она хорошо вооружена, на ней опытный экипаж. «Самба» выстоит против любого корабля, бороздящего эти воды: ведь вражеские подводные лодки и эсминцы здесь больше не курсируют. Война закончена. Вот только эти раны… Пулемёт не оружие мирных людей.

— Земля! — послышался крик вперёдсмотрящего, и пассажиры с матросами высыпали на палубу.

Кейн поспешил на мостик и обнаружил, что все свободные от вахты матросы выстроились у правого борта; те, кто успел прихватить бинокли, держали их у глаз.

— Я ничего не вижу! — американец был явно разочарован. Лоренс передал ему бинокль.

— В ту сторону. Сейчас это просто линия поперёк воды.

Но линия эта постепенно становилась всё выше, пока не превратилась в неровную гору, встающую из моря. «Самба» осторожно продвигалась вперёд на малой скорости. Ван Блеекер не хотел напороться на не обозначенный на карте риф. Потому что и этой горы в море не оказалось ни на одной из карт которые по такому случаю вытащили из папок и ящиков.

Несколько Человек возились у одной из шлюпок, ещё Кейн увидел, как трое прошли по палубе, неся ручные пулемёты и патроны. На носу стоял Фельдер, и его отчётливые сообщения о глубине дна легко слышались на мостике.

Наконец Ван Блеекер с решительным видом опустил бинокль.

— Я бы сказал, частично коралловый, частично вулканический остров. Это означает, что возможна лагуна. Мы остановимся здесь и пошлём лодку к подветренному берегу, может, там найдётся проход. Немедленно отдавай приказ, — бросил он через плечо своему первому помощнику смешанного малайско–китайского происхождения.

— Пусть держатся в стороне от суши, только сделают промеры и найдут удобное место для якорной стоянки.

Помощник коснулся козырька и исчез. Спустили лодку, в неё погрузились матросы. Кейн направился к своей каюте и обнаружил, что Сэм уже опередил его. Он доставал свой «рейсингс».

— Ожидается вооружённое сопротивление?

Сэм покачал головой.

— Готовлюсь на всякий случай. Сам видел, что получил этот ловец. Мне бы не хотелось такого же. Гора вся покрыта джунглями. Не мешало бы прикрыть заградительным огнём высадку.

Кейн улыбнулся.

— И где же ты возьмёшь для этого пушки? Нет, мы всё сделаем не так грандиозно…

— Мне никогда не нравилось бродить по джунглям. Вероятно, мы пойдём в первой волне?

— Да, настоящие ударные части. Но только фруктового салата[17] на грудь за это не повесят.

— Кому нужна боевая звезда, если можно получить одну из таких жемчужин? — возразил Сэм. — Всё готово? Тогда пошли.

Они вернулись на мостик. Но Лоренс оказался там раньше — в поясе из кожи ящера, который ему подарил Хорнховен, с «люгером» в кобуре. А когда он повернулся, под тканью рубашки, обтянувшей плечи, ясно обрисовалась выпуклость. Кейн вторично взглянул на этот красноречивый бугор. Нож в ножнах на шее. Кинжал, с которым расстался Хорнховен, теперь удобно устроился на груди Лоренса. Нож на шее. Это много говорит о человеке, выбравшем такое оружие. Лоренс не шутил, когда говорил, что такая работа ему хорошо знакома.

Теперь оставалось только ждать возвращения лодки и рассуждать, почему эта зелёная гора не оказалась на картах.

— Может, выскочила недавно? — предположил Кейн.

— Тут ведь есть и вулканические острова.

— Поросшие такой растительностью? — усмехнулся Лоренс. — Конечно, это вулканический конус. Но следов недавних извержений нет, вокруг три коралловых рифа. Нет, он давно здесь стоит. Просто он в стороне от регулярных торговых маршрутов, на нём, вероятно, нет пресной воды и хороших якорных стоянок, вот он и остался прозябать в неизвестности. На берегу не видно ни следа человека.

— Он как будто весь отсюда просматривается: нет места для посёлка, — заметил Сэм. — А вот и лодка возвращается! Теперь мы хоть что–нибудь узнаем…

Да, доложил Фельдер, у подветренного берега острова они нашли якорную стоянку, достаточно глубокую, окружённую кольцом рифов. Все промеры сделаны, и «Самбу» можно провести туда.

В течение следующего часа телефон машинного отделения раскалился от приказов. Торговец через проход в рифах вошёл в лагуну, где узкая полоска пляжа отделяла воду от зелёной стены джунглей.

Оба американца с сомнением разглядывали берег.

— Только для горных козлов. Тут угол подъёма градусов сорок пять, — Сэм пытался на глаз определить крутизну склона, там, где сквозь сплошную массу листвы и лиан проступала голая скала.

— Не знаю. Если начнём подъём с того конца берега, там, кажется, не так круто. А с вершины сможем осмотреть весь остров. Вроде как с птичьего полёта…

— Только крыльев у нас нет, даже жестяных. Начинает напоминать добрые старые дни в Оуэнс–Стенли[18].

— Ну, здесь по крайней мере дождь не идёт. да и трудно судить на таком расстоянии. Подожди, пока не сойдём на берег и не начнём карабкаться…

Но Сэм уже перенёс взгляд с острова на лагуну.

— Может, тут и сеть фабрика жемчуга. Хочешь нырнуть и поглядеть?

— Пойдёте на берег? — подошёл к ним Лоренс. Капитан Ван Блеекер собирается сам возглавить партию.

— А зачем, по–вашему, мы облачились в свои доспехи разведчиков? Конечно, мы займём передние места в первой же лодке…

Передние места, о которых так уверенно говорил Кейн, занять они не смогли, но в группе высадки, которая вскоре отошла от торговца, оказались. И шли сразу за капитаном Ван Блеекером, который преодолел вброд несколько ярдов воды и вышел на серебряный коралловый берег.

— Потребовался бы один из ваших бульдозеров, чтобы тут пробиться… — махнул рукой в сторону джунглей старый моряк. Но нисей покачал головой.

— Нет, на самом деле не так уж плохо. В сущности, можно пройти прямо здесь. Вот это здорово, Фортнайт, именно то, что нужно! — самоанец вынес на берег два боло — два специальных ножа для расчистки дороги в джунглях, изобретённых задолго до того, как моро научились применять их против человека. Сэм взял один и пробно взмахнул, чтобы проверить уравновешенность.

Капитан «Самбы» повернулся к Кейну.

— У вас и Марусаки есть опыт действия в джунглях. Хотите попробовать подняться на гору и отыскать наблюдательный пункт? Фельдер, Ван Норрис и я с остальными обойдём лагуну. Мне не нужно предупреждать вас об осторожности…

Сэм рассмеялся.

— Осторожность? Такие дела нам привычны, капитан. Когда погоняете япошек в джунглях столько же, сколько мы, тоже получите диплом. Ну, Голландец, начнём?

Они заняли привычное расположение, один за другим, передний работает боло. Как ни странно, ножом лучше работал маленький Сэм, его удары никогда не нарушали ритма. Для Фортнайта, несмотря на всю его силу, задача оказалась тяжелее. А Кейн, который несколько месяцев не напрягал мышцы, вообще находил это занятие крайне трудным.

Впрочем, ни для кого поход сквозь джунгли не показался бы лёгкой прогулкой. В некоторых местах сквозь тропическую растительность пробивались скалы. Там приходилось карабкаться, цепляясь ногами и руками за углубления в жёстком, как наждак, камне. Через двадцать минут Кейн, тяжело дыша, прислонилсяк скале. Рубашка его прилипла к ноющему телу, пропитавшись потом, на одном пальце он сорвал ноготь, а руки так болели от глубоко врезающихся острых краёв лавы, что ему казалось невозможным больше позабыть об этом. Но когда Сэм двинулся дальше, Кейн готов был следовать за ним.

Вторую передышку они сделали на откосе, где между грудами земли и камня уже выросли небольшие деревья.

— Оползень, а может, даже землетрясение, — показал Фортнайт. — Но давно. Это лучше обойти: свободно лежащие камни опасны.

Обход занял довольно много времени. А по другую сторону оползня оказался очень крутой склон, пришлось подниматься по карнизу, который постепенно сужался. Здесь самоанец снял с пояса верёвку, и они перевязались.

Фортнайт первым поднялся на карниз, потом с помощью верёвки вытащил американцев. Помогая друг другу, они проникли в глубокий разрез в круче, который постепенно повышался влево. Здесь растительность была не такой густой. Самоанец постоял, разглядывая склон.

— Посмотрите–ка! И сюда! — он указывал взмахами боло. Это работа инструментов. Дорога, высеченная в скалах.

— Дорога?..

Но и правда, Кейн теперь и сам её увидел.

— Но зачем здесь дорога?

— Ведёт к городу, к храму наверху кто знает? Однако на неё ушло очень много работы. Давным–давно.

— Насколько давно, как думаешь? — Сэм принялся соскребать почву, пытаясь обнажить древнюю поверхность дороги.

— Очень давно. Смотрите, деревья выросли прямо на пути.

Кейн и Марусаки взглянули, куда указывал самоанец. Дорога вела по склону горы в сторону, противоположную той, где бросила якорь «Самба». Её изгиб виден был ещё на некотором расстоянии, потом путь поглощали джунгли.

— А что если пойти по ней? — предложил Сэм. Это гораздо легче, чем скакать, как горные козлы.

— Ею давно не пользовались. Парни, стреляющие из пулемётов, тут тоже не проходили. Так что я за, — Кейн взглянул на Фортнайта, и рослый самоанец кивнул.

— Не вижу ничьих свежих следов. Зато дорога сильно облегчит нашу задачу.

По–прежнему время от времени требовалось пускать в ход боло, но по дороге идти было всё–таки легче и быстрее. Но вот Фортнайт, шедший впереди, обогнул выступ и с внезапным вскриком отскочил, заставив остальных остановиться. Когда Кейн сам прошёл вперёд, он оказался на краю крутой пропасти. Внизу, в сотнях футов под собой, он увидел сплошные джунгли.

Американец тоже отскочил назад.

— Как вы думаете, что тут произошло?

Если бы Фортнайт не проявил должную осторожность, где бы они сейчас были? Внизу? Самоанец тоже, должно быть, представил себе картину катастрофы. На лбу у него выступили капли лота, хотя даже во время тяжёлого подъёма их не было.

— Думаю, землетрясение, — Сэм оставался ближе всех к краю, но смотрел не вниз, а вверх. Как будто здесь прошёл большой обвал. Ну, что же нам делать? Мне всё время казалось, что дорога — это уж слишком хорошо.

Кейн повернулся к горной стене. Казалось, в ней достаточно опор для рук и ног. И это мог быть единственный ответ на вопрос Сэма.

— Давайте верёвку, Фортнайт, — бросил он через плечо. — Начнём снова.

Сэм застонал и осторожно помассировал икры ног.

— За гимнастику плата в полуторном размере, — предупредил он. — А подумал ли ты, мой прекрасный пернатый друг, что нам ещё предстоит тут спускаться? Ладно–ладно, — сержант поймал конец верёвки, который протянул ему самоанец. — Чёртова штука. Надеюсь, узлы я вяжу хорошо. Если уж повисну над этой пропастью, было бы неплохо, если бы меня вытащили обратно. Вытащили ваши сильные и надёжные руки…

— Какой нахал, а? — спросил Кейн Фортнайта. — Сэм, держи свои ноги при себе. Я не собираюсь никого вытягивать. Руки у меня уже не те, что час назад. Когда пойдёт следующая экспедиция, я останусь на берегу искать жемчуг. Больше не хочу быть героем, покорителем гор. Начали, Фортнайт!

Самоанец повесил плетёный ремень боло на шею и начал подъём. Первые сто футов прошли относительно легко. Но потом Кейн стиснул зубы, заставляя себя смотреть только на камень перед собой, цепляясь за опоры, которые оставлял Фортнайт. Пересохшим от усталости ртом он даже умудрялся отдавать указания Сэму. Ремень «рейсингса» врезался в плечо, как напильник, и каждый раз, меняя положение, Кейн пытался пристроить его поудобнее. Он не мог впоследствии сказать, сколько времени занял у них этот подъём. Казалось, целые недели.

Но вечно это продолжаться не могло, и они наконец выбрались на ноздреватый склон горы, где было гораздо больше углублений и опор для рук и ног.

— Подождите! — голос Фортнайта звучал хрипло от напряжения. — Я пройду немного влево. Кажется, я вижу край плато…

Он отполз чуть левее, и Кейн неожиданно почувствовал рывок верёвки.

— Сюда, здесь легче.

Они всё–таки выбрались на вершину, теперь перед ними уходил вниз пологий склон, Туда, где некогда полыхало огненное сердце вулкана. С одной стороны, справа, стена кратера обвалилась, возможно, в том же землетрясении, что разрушило старую дорогу. Таким образом под ними лежало огромное блюдце, четверти которого не хватало.

Ярко–зелёная растительность внизу была гораздо реже джунглей, которые покрывали наружные склоны горы. И тут и там среди деревьев и кустов виднелись груды камня, слишком правильные, чтобы быть результатом работы природы.

Сэм достал из футляра бинокль и медленно обвёл взглядом внешний край этой поднебесной долины.

Город, — Фортнайт указал на каменные груды.

— Город? Так высоко?

— Да, город, — подтвердил Сэм догадку самоанца. — И за ним кое–что очень и очень интересное. Храм, и мне кажется, ещё вполне в рабочем состоянии, судя по алтарю перед ним. Взгляни сам, приятель, — и он сунул бинокль в руку Кейна.

Глава 11. Четвёртое лицо Шивы

Кейн провёл биноклем по короткой духе. В стене вулканического конуса, почти точно напротив них через долину, он во всех подробностях увидел несомненный вход в храм, высеченный в камне самой горы. Гротескные маски забытых богов и демонов улыбались и хмурились, глядя на развалины, которыми они некогда правили. Но годы обветрили их сложные головные уборы и сгладили лица.

От бога с тощим лицом на самом верху тёмного входа взгляд Кейна двинулся вниз… И под липким покровом рубашки он снова ощутил знакомое покалывание возбуждённых нервов.

Прямо перед входом покоилась плоская каменная плита. И на ней лежала целая груда ярких фруктов и цветов. Приношение было аккуратно разложено. Американец передал бинокль Фортнайту и снял с ремня «рейсингс».

— Пройдём слева? — Сэм уже полз в том направлении. — Здесь легче укрыться.

Кейн привычным взглядом осмотрел стены кратера.

— Да, налево. Но нас, наверное, уже заметили…

— Цветы завядшие. Они там уже какое–то время… может, несколько часов, — самоанец вернул бинокль Сэму. — Да, слева лучше всего, сэр. И будет благоразумно, я думаю, держаться укрытий.

— Может там быть деревня?

— Нет, сэр. Возможно, это святое место, но не думаю, чтобы кто–нибудь жил поблизости.

Они двинулись по внешнему краю долины, направляясь к выступу в стене кратера. Кусты и каменные груды давали достаточно укрытий, пока соблюдается осторожность, и Кейн посчитал, что они остаются невидимыми для верующих, которые могут прийти к этому храму у самых небес.

Даже в дни своего процветания эта крепость в долине кратера не была большой. Но служила центром высокоразвитой цивилизации. Сложная резьба, покрывавшая огромные камни, создавалась настоящими художниками. А огромные каменные груды говорили о существовавших здесь когда–то больших зданиях.

— Как ты думаешь, здесь только один храм? На Яве есть храм, который покрывает целую гору, — Кейн остановился, чтобы сделать глоток из фляжки.

Сэм присел у камня и легко провёл пальцами по барельефу на нём.

— Что–то общее с Хиндустаном. Посмотри на эту весёлую старушку с клыками и ожерельем из черепов. Это же Кали, готов поклясться!

— Кали! — Кейн разглядывал чудовище–женщину открытым ртом, которая кричала в безумной ярости в тот момент, когда неизвестный скульптор решил изобразить её. — Это она покровительница тех парней с галстуками — разбойников–душителей? Не хотелось бы, чтобы она тут появлялась.

Сэм явно был удивлён.

— Никогда не слышал, чтобы ей поклонялись здесь, на островах. Она не очень приятная старушка: выращивает оспенных микробов и вообще увлекается странными развлечениями. Может, тут прятался центр какого–то культа дьявола, как в Тибете, где занимаются чёрной магией. Вот так… он прикрыл ужасную улыбку Кали лианами… пусть зарастает — навсегда.

— Можем оставить её ящерицам, — Кейн встал. Пора двигаться, солдат.

Очень скоро они наткнулись на основание широкой лестницы, которая вела прямо ко входу в храм. Укрывшись в тени куста у начала лестницы, они услышали сверху шум. По ступенькам покатился камешек. Кейн уловил негромкий щелчок затвора: Сэм приготовился. Кейн и сам сжал оружие в руке.

Над краем каменного алтаря показалась мускулистая рука, обросшая серо–чёрной шерстью, схватила фрукт из груды и исчезла. Тут же появились ещё руки и принялись расхватывать плоды. Послышался дикий крик гнева, и из–за камня вылетели две комка шерсти, один преследовал другого.

Обезьяны дважды обежали вокруг алтаря и исчезли внутри храма. Кейн не мог сдержать смех. Фортнайт вышел из укрытия, американцы последовали за ним.

— Эти ребята не стали бы так свободно играть, если бы кто–то находился рядом, — высказал Сэм очевидную мысль и начал подниматься по ступеням.

Но у входа в храм все трое остановились. Прежде всего солнечный свет кратерного мира не проникал в тёмное отверстие, и в этой темноте чудилось что–то угрожающее. Кейн разглядывал резьбу у входа. Множество демонов, ни одного приятного лица. Вероятно, предположение Сэма было верно: этот храм посвящён каким–то богам тьмы.

Тишина стеной окружила их. Шум ссорящихся обезьян не доносился сюда. Даже жужжание насекомых не нарушало мрачных раздумий древних богов. Поверхность камней покрывала пыль, на ней виднелись лишь следы похитителей фруктов. Очевидно, тот, кто принёс подношение, в сам храм не входил.

— Без фонарика туда лучше не соваться, — Сэм переступил с ноги на ногу. — Пахнет ловушками и прочим…

— Подождите… — Фортнайт легко сбежал по лестнице и исчез в чаще.

— Он что решил сбегать на «Самбу» за фонариком? — спросил нисей.

— Не на «Самбу», но, вероятно, готовит замену. Интересно, куда делись все эти обезьяны. Они не выходили из храма, а если бы продолжали прыгать, мы бы слышали их за полмили…

— Конечно, здесь должен быть другой выход. Например, по другую сторону торы. Голландец, а знаешь, кто это там над дверью?

— Весёлый господин с тремя лицами? Нет, как ни жаль, но в моём образовании есть пробелы. Мне он совершенно незнаком.

— На самом деле у него должно быть четыре лица, по одному с каждой стороны головы. Это Шина, а лицо, которое он обратил в сторону кратера, — лицо Шины Разрушителя, худшее из всех. Не думаю, чтобы даже во времена расцвета этот город был приятным местом, совсем нет!

Кейн, разглядев несколько сцен, во всех подробностях изображённых на стенах, склонен был согласиться с Сэмом. Но его изучение местного искусства резьбы по камню было прервано возвращением Фортнайта, который принёс связку сухих веток и пучки травы. Поднеся спичку к своему импровизированному факелу, он присоединился к американцам на верху лестницы и, держа факел на уровне плеча, углубился в темноту.

Пещера оказалась гораздо больше, чем можно было предположить по входу. По обе стороны тянулись стены, на которых резвились уродливые дьяволы из камня и краски. Двойной ряд столбов, вырубленных в скале, вёл вперёд. Исследователи пошли между столбами.

Кейн обнаружил, что старается идти на цыпочках. Тут и там в пыли виднелись обезьяньи следы, дважды попадался извилистый след змеи. Но никаких следов присутствия человека. Он словно не появлялся здесь после гибели небесного города. И полная тишина, глубокая и угрожающая.

Столбы привели к помосту или платформе из одной огромной каменной плиты. И на ней возвышалась гигантская фигура, какая может привидеться только в ночном кошмаре. Но эта фигура не имела гротескного лица демона, как и ожерелья из человеческих черепов или отрубленной головы в руках, подобно другим изваяниям.

Напротив, у этого человекообразного существа было нормальное количество рук, ног и голов. Оно стояло, выдвинут одну ногу вперёд, словно собиралось выйти из укрытия, и серьёзно смотрело большими сверкающими глазами вниз, на коридор из столбов и на квадратное солнечное пятно, обозначающее выход во внешний мир.

Но лицо…

— Дьявол! — негромко выдохнул Сэм.

Факел в руке Фортнайта дрогнул.

Кейн перевёл взгляд с лица в нескольких футах над ним на разрисованную стену за фигурой. Да, их не перепугаешь, огромное отличие. Бог, перед которым они стояли, явно был сделан в другое время и другими руками, чем те, что украсили этот храм резьбой, воплотив в ней свои злобные видения. Этот бог был гораздо старше… и нёс гораздо больше зла. Ничего животного, звериного не проскальзывало в этом спокойном каменном лице. Но Кали и Шина — лишь детские кошмары по сравнению с ним.

— Это не индуистский бог, — выразил вслух общую мысль Кейн.

Фортнайт поднял факел выше. Ясно стали видны детали каменного тела и складки плаща, прикрывавшего наготу божества. При движениях факела сверкнули глаза, словно они были живые… и смотрят!

— В глазницах укреплён горный хрусталь, — Сэм говорил излишне твёрдо.

— Но откуда он? Кто его здесь поставил?

— На этой земле люди жили ещё до прихода моего народа, — ответил на вопрос Кейна Фортнайт, — я это было очень–очень давно. Мы находили покинутые города, статуи людей и богов, о которых ничего не известно ныне живущим. Это древние моря, они гораздо древнее, чем мы считаем. Я думаю, эту статую нашли строители города в кратере. Узнали в ней воплощение того, чему поклонялись сами, и стали отдавать почести. Но она древняя… и те, кто ей поклонялся, жили в древности…

— Мне это не нравится! Это непристойно. Хорошая порция динамита под чудовищем сделала бы наш мир чище. Слишком много силы… — голос Сэма едва не сорвался.

— Да, это сила, — Кейн отступил. — Можешь взорвать, если хочешь. Но я бы не стал его трогать. И смотреть на него больше не хочу. Что–то есть в этих глазах…

Сэм монотонно заговорил:

— Да, они смотрят прямо в тебя, и все мелкие мысли, все злые мелочи оживают, начинают казаться важными… и правильными, — он резко отвернулся от возвышения. — Пошли! Это не для нас!

Ни слова не говоря, они последовали за Сэмом влево, подальше от гиганта. Тут встречалось больше обезьяньих следов, животные словно протоптали тропу в этом направлении. Вначале механически, потом заинтересовавшись, люди шли по этим следам. И оказались в коридоре, который некогда, должно быть, являлся просто трещиной в скале, но человек расширил его и выпрямил.

Коридор несколько футов шёл прямо, потом резко поворачивал и выводил на широкий карниз, нависший над второй половиной острова. Невозможно было найти лучший наблюдательный пункт. Фортнайт загасил факел, а Сэм достал бинокль.

В этой части острова джунгли не казались такими густыми. Слева на некоторое расстояние тянулась открытая, поросшая травой долина, почти луг. Но дальше, за ручьём, джунгли снова стояли стеной.

— Пещеры! — самоанец указал на ряд тёмных отверстий справа и гораздо ниже выступа, на котором они стояли.

И на склоне перед тёмными входами пестрели следы, которые видны были даже без помощи бинокля. Некоторые пещеры, если не все, имели жителей.

Но сами обитатели не показывались. Может быть, укрылись. Следовательно, прибытие «Самбы» не осталось незамеченным, равно как и высадка на, берег. Трое разведчиков держались выхода из туннеля, но всё равно чувствовали себя, словно цели в тире.

— Если спускаться здесь… — Сэм указал на открытое место слева, — идти будет легко. Мне почему–то не хочется снова подниматься в гору. Особенно, если нас ждёт враждебно настроенный комитет для приёма гостей. Им даже не понадобится тратить боеприпасы, достаточно нескольких умело пущенных камней. Ну как, узнаете это место снова?

Кейн тем временем осматривал поверхность карниза в поисках того, что обязательно должно было быть здесь, но ничего но находил.

— А куда ушли обезьяньи? Тут нет их следов, а в начале туннеля мы видели их множество. Похоже, это их обычный маршрут.

— Можем посмотреть в проходе. Вдруг мы пропустили другой выход, — Фортнайт поднёс спичку к своему импровизированному факелу.

На этот раз они внимательно разглядывали стены. И Кейн первым заметил тень, в которой скрывался вход в нечто вроде логова. Оттуда резко пахло животными, такой же запах окружал клетки Хорнховена. На камне виднелись клочки жёсткой шерсти; стало ясно, что этим проходом обезьяны пользуются постоянно. Но ни Кейн, ни Фортнайт не смогли протиснугься в щель. Сэм, возможно, и смог бы, но так как никто не знал, что там внутри, решено было не рисковать.

— Факел кончается, — Фортнайт держал своё сооружение обеими руками. — Давайте выйдем, пока он ещё горит…

Они двинулись быстрым шагом, миновали возвышение Неизвестного и тут же, словно задутый дыханием каменных губ, факел погас. Трое бегом добрались до ступеней.

Все плоды с алтаря исчезли, остались только два раздавленных банана, и над ними висела туча насекомых. Но вопрос: кто их сюда поместил, так пока и не разрешился. Наверняка где–то пряталась более лёгкая тропа, чем та, по которой они поднялись.

— Повернём в другую сторону? — спросил Кейн.

Но и там дорога оказалась не лучше. Если неизвестный поклонник древних богов не пользовался обезьяньим ходом, он должен был появляться здесь по волшебству. Древнее землетрясение, которое снесло часть кратера на западе, и здесь уничтожило около четверти развалин, и путь трём исследователям опять преградила пропасть. Примерно через полчаса они оказались в той же точке, на которую вышли впервые. Но никакой другой тропы или удобного спуска не нашли.

— Но дорога должна быть, — настаивал Кейн. Он провёл тыльной стороной ладони по вспотевшему лицу.

— Конечно, должна! — у Сэма хватило энергии для взрыва. — Если у этих людей не отросли крылья! Но мы её не нашли. Однако если ты считаешь, что я отправлюсь головой вперёд в эту обезьянью дыру, чтобы удовлетворить твоё любопытство, то ты просто спятил! Я могу там встретить кого–нибудь поднимающегося. В конце концов, Рим не за один день построился, а «Самба» не собирается отплывать завтра. Можем вернуться и попробовать ещё раз. А сейчас я голосую за возвращение к Цивилизации.

— Интересно, а как дела у береговой партии.

Сэм протянул бинокль.

— Взгляни. Из этого орлиного гнезда их вполне можно разглядеть.

Кейн забрался на камень и направил бинокль на береговую линию далеко внизу. Прошло несколько секунд, прежде чем он увидел отряд капитана. Люди внизу собрались на береговом рифе. И они казались чем–то занятыми, очень занятыми. На глазах у Кейна один нырнул в зелёную воду.

— Они что–то нашли. Начали нырять!

Сэм одним прыжком оказался рядом с ним, схватил бинокль.

— Дай посмотреть!

— Кто–то только что нырнул. Может, нашли жемчужное поле…

— Я хорош иводе. Давайте спустимся и предложим помощь. В конце концов, мы сделали, что собирались: посмотрели на другую половину острова. И знаем об обитателях пещер. Давайте спускаться.

Спуск оказался не таким трудным, как подъём. Фортнайт превратил свою верёвку в лестницу, которой пользовались в самых трудных местах; небольшое участок пути преодолели по старой дороге, пока она шла по склону, недоступному взглядам со стороны пещер. Тяжело дыша, вспотев, они наконец оказались на том же песчаном берегу, с которого вышли несколько часов назад. Кейн нагнулся и погрузил обе руки в воду. Соль обожгла порезы на ладонях.

— Пошли! — потащил его Сэм. — Я хочу посмотреть, что они нашли…

Идти по песку оказалось почти так же трудно, как по лаве, а коралл был прочен, как камень. Стоявшие на рифе даже не оглянулись на группу, спустившуюся с гор.

— Нашли жемчуг?.. — Сэм первый добрался до конца рифа.

Человек в шортах и толстых очках для ныряния посмотрел на нисея. По светлой коже и волосам Кейн узнал Лоренса.

— Да, здесь устричное поле. Но есть и ещё кое–что… останки крушения!

Кейн подошёл к краю рифа и заглянул в воду. Подводный мир виделся ему чуть искажённым. Но вот из глубин показалась тёмная фигура туземца, в таких же очках, какие делали Лоренса похожим на насекомое.

— Что за крушение? — спросил американец. Невероятная картина возникла в его воображении. Испанский галеон лежит на боку, и из всех щелей заросшего водорослями борта сочатся драгоценности. Должно быть, слишком много пиратских романов прочёл в юности.

— Какой–то металл, — Лоренс осторожно подошёл к краю рифа и приготовился нырнуть. — Пойду посмотрю…

И без всплеска погрузился в лагуну, прежде чем Кейн успел ответить.

— Он там, капитан, — доложил туземец. — Застрял в кораллах. Большой, очень большой.

— Корабль? — спросил Кейн.

— Туан, — ответил ему малаец, — если это корабль, то я таких никогда раньше не видел.

Глава 12. Затонувшее сокровище

Над водой появилась голова Лоренса. Несколькими ровными гребками он подплыл к рифу и тщательно выбрал место, прежде чем вылезать. И едва ныряльщик снялочки, как к нему подскочил Ван Блеекер.

— Ну? На что наткнулся этот болван Фута? На проа?

Голландец рубашкой вытирал голову.

— Нет. Думаю, это останки самолёта. Нос застрял в коралле, как будто самолёт погружался вертикально. Но большую часть корпуса разобрали и вытащили…

— Разобрали! — голос Ван Блеекера повысился. Он оглядел берег, словно ожидал увидеть толпу кровожадных дикарей. Но над тёмно–зелёной полутьмой воды вились, ныряя и крича, лишь несколько белокрылых морских птиц. — Кто разобрал?

Лоренс принялся растирать импровизированным полотенцем плечи и предплечья.

— Тот, кто знает это дело. Не туземцы. Остались только те части фюзеляжа, которые нельзя вытащить, не взрывая риф. Мне кажется, это бомбардировщик.

Сэм сбросил одежду.

— Хочу пойти взглянуть. Наконец–то мы нашли хоть что–то. Ведь нас послали именно на поиски исчезнувших бомбардировщиков.

Лоренс передал ему очки, и Сэм, раздевшись до крикливо раскрашенных шорт, осторожно скользнул в воду.

— Акулы или другая живность есть? — спросил он перед погружением.

Голландец покачал головой.

— Пока ничего не видели. Но я вижу у вас нож, это хорошо. Неплохо быть готовым ко всему.

Последующие минуты показались Кейну бесконечными. Но вот Сам вынырнул и с широкой возбуждённой улыбкой ухватился за край рифа.

— Точно, бомбардировщик, и один из наших, Голландец, или я обезьяна из храма, — выговорил он, не успев даже выйти из воды. — И раздет до рёбер. А это значит…

— Кто–то выжил! — настала очередь Кейна взглянуть на берег. — Но куда они все исчезли? Если бы я застрял тут на несколько лет, то, увидев корабль, уже плясал бы на берегу. А с нами никто не вышел поздороваться. Ты уверен, что не туземцы раздели самолёт? Металл кое–чего стоит даже в этом захолустье.

— Нет, — Сэм был убеждён. — Слишком тонкая работа. Её проделал человек, не только знакомый с металлом, но и хорошо знающий устройство самолёта. Он знал, что ему нужно. И судя по виду, самолёт пролежал тут несколько месяцев. Наши выжившие могли давно уплыть…

— Или встретиться с неожиданностью — смертельной, — снова Кейн оглядел берег. Что–то в этом острове неприветливое…

Лоренс застегнул пояс. Глаза его сузились, но не от солнца.

— Вы тоже почувствовали это? Да, тут прячется что–то нехорошее, очень нехорошее.

Ван Блеекер нетерпеливо и насмешливо воскликнул:

— Суеверия! Мне что, всех вас обеспечить антинг–антингом? Можно установить дежурство. Мы умеем пользоваться оружием, и у нас оно есть. Не думаю, чтобы нам стоило чего–то бояться… нам, с «Самбы»!

— Вы, несомненно, правы, — согласился Лоренс и повернулся к Кейну. — А что там на вершине?

Кейн так торопливо рассказывал о развалинах в кратере и о поднебесном храме, что его постоянно прерывали и задавали вопросы. Но капитана больше всего заинтересовал обезьяний проход и карниз наблюдательный пункт.

— И другой дороги вниз выне нашли? — настаивал он.

— Нет, кроме этой обезьяньей дыры. А она может вовсе и не вести вниз. Но в храме нет следов людей. Тот, кто принёс приношение, не проходил через него…

— Но даже если бы вы нашли тропу, которой он пользовался, — заметил Лоренс, — наверное, не стоило по ней идти. Обитатели пещер должны знать, что мы здесь; они, скорее всего, следят за нами с того момента, как «Самба» вошла в лагуну. И, должно быть, не больно — то нам рады: никто не вышел навстречу. Помните, что случилось с ловцом жемчуга?

Так что с их стороны вполне нормальна была бы засада на тропе. Если мы собираемся навестить долину за горой, лучше, по–моему, пройти южнее, через тот открытый участок, который вы заметили. Я предпочитаю сражаться на открытой местности. Засада в туннеле, особенно если противник отлично знает местность, совсем мне не по вкусу.

Ван Блеекер. не вполне убеждённый, хмыкнул.

— Хорошо. Сначала попробуем ваш путь — приблизимся с фронта. Если не получится, поищем горную дорогу. Заднюю дверь часто бывает легче открыть, чем переднюю…

— Послушайте, — вмешался Сэм, — вы все как будто считаете, что нас ждёт схватка…

— Всё об этом свидетельствует, — сквозь обычную вежливость Лоренса пробивалось усталое терпение. — Нас не приветствовали… и ещё не забывайте того ловца…

— А что если они просто боятся нас? — предположил нисей. — Боже, да они могут быть потомками парней, построивших этот храм. Может, они никогда раньше, до появления «Самбы», не видели белого человека. Не лучше ли сначала узнать, кто они такие, прежде чем пускать в ход пулемёты?

— Возможно, Сэм прав, — согласился, едва ли не почтительно, Кейн. — Мы слишком долго сражались и потому…

— Считаем, что силой можно решить любую проблему? — подхватил Лоренс. — Да, возможно. Но, с другой стороны, не зря ведь рассказывают о японцах и туземных коллаборационистах, попрятавшихся на далёких островах. Может ли найтись для них лучшее место, чем такой остров, которого даже нет на картах? Поэтому я скажу так: мы вооружимся, но подождём, пока противная сторона не изложит ясно свои намерения.

Вернувшись на «Самбу», Лоренс принялся на плотной бумаге чертить карту острова. Рифы и береговую линию он начертил уверенно, потому что сам их видел, потом медленнее, с помощью Кейна и Сэма, изобразил гору и кратер с руинами.

— Итак, ваш карниз вот здесь… гммм… — Ван Блеекер указал на место на карте. — А пещеры здесь. Как вы думаете, многие из них обжиты?

— Не уверен… мы ни в чём не можем быть уверены, — пробормотал Кейн. — Но я сказал бы, что вот эти… — он указал на карте, — заселены.

— Четыре здесь… три здесь. Большие?

Фортнайт ответил:

— Как можно судить по размерам входа? Часто маленькие отверстия ведут в большие пещеры.Пещерный храм гораздо больше, чем можно подумать по входу.

Ван Блеекер пожевал палец.

— Там могут жить сотни…

— Как остров прокормит столько народа? — спросил Кейн. — Мы не видели ни рыбачьих лодок, ни расчищенных полей.

— Но даже десяток человек в таких пещерах могут причинить нам большие неприятности. Если бы нам повезло найти второй выход, — капитан продолжал разглядывать чертёж. — Вот здесь, возможно…

— Тут всё срезано… Старое землетрясение снесло часть кратера, — объяснил Сэм. — И уничтожило конец дороги, которую мы нашли…

— Да, дорога, я забыл о дороге, — Ван Блеекер снова принялся грызть палец. — Но её нижний конец по–прежнему уходит в джунгли?

— Должен. Хотя до того места мы не дошли. Потребовался бы бульдозер, чтобы расчистить эту дорогу. Она сплошь заросла. Если попробуем пробиваться, всё равно что протрубим в рог: нас заметят через пять минут!

Однако у Лоренса был свой взгляд на эту проблему.

— Пройдём сюда на корабельных шлюпках, — онпоставил точку на своей карте. — Насколько широка здесь полоса джунглей? — голландец взглянул на Кейна.

Американец закрыл глаза и попытался представить местность, какой виделеё с карниза. Южное побережье, несомненно, тоже покрывали заросли, но он так и не смог вспомнить, насколько густые. Тогда всё их внимание привлекли пещеры.

— Не помню.

— Не очень широка, — вмешался самоанец. — И джунглине густые, не такие, как на нижних склонах горы.

— Хорошо. Итак, здесь мы высадимся из лодок и двинемся вглубь, что приведёт нас вот к этому участку долины в форме буквы V. После этого пойдём вдоль склона, под прикрытием кустов. Вы говорите, что до самого ручья джунгли не начинаются снова?

На это смог ответить Ксйн.

— Да, они начинаются за ручьём. Но и там они не очень густые, не так, как здесь.

— Таково моё предложение, — Лоренс ждал, что ему ответят.

Ван Блеекер продолжал разглядывать карту, не желая отказываться от своего плана. Но наконец, хмыкнув, согласился.

— Ну, хорошо, хорошо. Пойдём здесь. Но не забывайте: никаких выходок увешанных медалями героев. Я считаю, что по ту сторону горы мы столкнёмся с чем–то опасным. Мне это не нравится, нисколько не нравится. И когда пойдём, будем держаться укрытий. Никакой посмертной славы у нас не будет…

Кейн стиснул зубы, сдерживая смех. На мгновение вместо круглого подбородка и курносого носа Ван Блеекера он увидел прямоугольный подбородок и длинное лицо Железной Челюсти. Их отношение к бою было очень–очень похоже.

— Остаётся решить, когда, — Лоренс свернул карту. — Завтра… до рассвета…

— Дадим обитателям этого прекрасного острова целую ночь на подготовку ловушек? — спросил Сэм.

— Не самое лёгкое дело — пробираться ночью по незнакомой местности. К тому же нас никто не торопит…

— Ван Норрис прав, — резко бросил Кейн. — И они не знают, какой будет наш следующий шаг. Если они следят за нами, то знают, что мы послали одну группу на гору, а другую — вдоль берега. Хорошо. Откуда они знают, что мы собираемся двинуться на юг? Если их мало, им приходится так растягивать свои силы, чтобы прикрыть все возможные подходы, что они просто завернутся в папиросную бумагу. И мне тоже совсем не хочется брести в темноте по джунглям, особенно когда маршрут совершенно неизвестен. Я голосую за утро.

— Ладно, ладно, — Сэм в знак согласия махнул рукой. — Я тоже не сова. Давайте утром.

— А вы, капитан? — Лоренс повернулся к Ван Блеекеру с обычной почтительностью, которую всегда проявлял по отношению к хозяину «Самбы».

— Согласен. Перед рассветом. А кто пойдёт?

— Думаю, вопрос скорее кто не пойдёт? — усмехнулся Кейн. И Ван Блеекер впервые рассмеялся.

— Правильно. А на случай, если мрачные предсказания, которые повисли над нашими головами, сбудутся, я радирую в Беси все подробности нашего предстоящего расследования. Лейтенант де Вольф получит возможность порассуждать на досуге. Возможно, мы даже обнаружили гнездо его пиратов, — капитан снова нахмурился. — Что заставляет меня подумать…

— …а вдруг это действительно убежище пиратов, а их корабль или корабли в море? А если они подойдут и поймают нашу «Самбу» в ловушку? Это будет нехорошо, совсем нехорошо!

— Что если задать несколько вопросов охотнику на черепах? — предложил Кейн.

— Да, охотник, — Лоренс даже перестал складывать края карты. — Что он скажет об этом острове?

Но Фортнайт уже отправился за пленником. Ван Блеекер присвоил один из карандашей Лоренса и начал сочинять послание, способное возбудить и раздражить далёкою лейтенанта де Вольфа.

— А как вы? — спросил Кейн у Лоренса. — Вам этот остров кажется пиратской крепостью? Не очень–то здесь оживлённо…

— Так и должно быть, когда их корабли в море, — Лоренс рисовал на листке блокнота очертания проа. — Такое судно, хорошо вооружённое, способно справиться с любым кораблём в этих водах. За исключением, конечно, военных. Но, пожалуй, да, в пиратском порту мы обнаружили бы больше следов жизни. Я думаю, что истинного состояния острова мы ещё не знаем…

— Но вы нашли жемчуг? — спросил Сэм.

— Да, мы нашли раковины–жемчужницы, вернее, видели их, — поправился Лоренс. — Это может ничего и не значить. И по эту сторону лагуны никаких следов добычи жемчуга. Ответ на все загадки находится там, — он вновь развернул карту и воткнул мягкий конец карандаша в то место, где были обозначены пещеры.

Ван Блеекер нажал на кнопку звонка на стене. Вошёл стюард, и капитан бросил ему исписанный листок.

— Отнеси Яну и скажи, что это для голландского коменданта в Беси. Шифровать не нужно. И… а, вот и вы, Фортнайт. Заговорил?

В каюту без всяких церемоний влетел охотник на черепах. Фортнайт одной рукой держал его за шевелюру, а другой — за пояс саронга. Охотник и не пытался показать, что такая спешка ему нравится.

— Он ещё не нашёл свой язык. Но я думаю, найдёт. А если нет, зачем держать на борту бесполезный рот, капитан? Лучше оставить его на берегу… — начал самоанец.

Пленник испустил дикий вопль и схватил Ван Блеекера за руку. Но промахнулся и вцепился в край стола с такой силой, как будто пальцы его вросли в дерево.

— Не нужно на берег… — закричал он, наклоняя голову; в глазах его застыло выражение ужаса, из угла рта потянулась ниточка слюны. — Не нужно на берег, туан Безар, благородный капитан, повелитель ветров… Не нужно на берег!

Губы Ван Блеекера скривились в улыбке.

— Интересно, почему не нужно? — спросил он, ни к кому непосредственно не обращаясь. — Фортнайт, вы правы насчёт лишнего рта. Мы вполне без него обойдёмся…

Человек не вырвался из рук самоанца, скорее провис в них. По–прежнему цепляясь за стол, словно это единственная устойчивая вещь в изменчивом мире, он опустился на колени. Он больше не пытался изменить своё будущее, только мотал головой из стороны в сторону. По его толстому носу покатилась слеза. У Кейна внутри всё перевернулось. Неприятно видеть такой страх.

— Почему ты не хочешь остаться на берегу? — резко спросил американец, стараясь прорваться сквозь завесу этого жалкого страха.

Но охотник на черепах слишком глубоко погрузился в собственный ад: слова больше его не достигали. Кейн шевельнулся, он хотел встать, обойти стол и потрясти этого бормочущего человека, вернуть ему рассудок. Но стальная рука удержала ею на месте.

— От него сейчас ничего не добьёшься, — спокойный бесстрастный голос Лоренса прорезал стонущий крик туземца. — Я видел такое раньше… он вне себя от страха,

— не повышая голос и не меняя тона, голландец наклонился к туземцу и, выпустив руку Кейна, положил свою руку на пальцы, впившиеся в стол.

— Ты не пойдёшь на берег, ты не пойдёшь на берег. Ты в безопасности, в полной безопасности. Тебе не нужно идти на берег… — монотонные слова на малайском языке образовывали странный рисунок. Слушая, Кейн почувствовал, как и сам расслабляется. — Ты в безопасности, тебе не нужно идти на берег… — повторение продолжалось, спокойное, монотонное. И голова охотника за черепахами постепенно переставала раскачиваться. Его полуоткрытый рот закрылся. Руки Лоренса зашевелились, пытаясь расправить согнутые пальцы, расслабить хватку. — Ты не пойдёшь на берег…

Взгляд туземца сфокусировался, упал на руки, потом человек прямо взглянул Лоренсу в лицо. Он дважды глотнул, потом чихнул. Лоренс обратился к капитану.

— Дайте ему выпить. Думаю, теперь он в порядке. Но лучше не пробовать такого снова. Он был на самом краю…

Ван Блеекер наполнил стакан и торопливо толкнул ею в направлении склонившегося туземца. Лоренс выпустил его руки. Тот посмотрел ещё раз на голландца, потом взял стакан с джином, подождал, пока Лоренс одобрительно кивнул, и выпил крепкий напиток.

— Боже… — прошептал Сэм. — Что же там такое на берегу? Парень чуть не спятил!

— Думаю, нам стоит это узнать, — ответил Лоренс.

— Я не пойду на берег… — еле слышный шёпот.

— Не пойдёшь, ты в безопасности, — снова заверил Лоренс.

Туземец улыбнулся всем, даже Фортнайту, который по–прежнему преграждал ему выход из каюты.

— Спросите его, что на берегу. Может, скажет, — предложил Сэм молодому голландцу.

Но Лоренс колебался. Он как будто боялся сам услышать ответ.

— Сделайте это, — в согласии Ван Блеекера послышались нотки приказа. — Нам нужно знать, почему этот парень превратился в бормочущего идиота при одном упоминании о береге. Мне это не нравится…

— Мне тоже, — пальцы Лоренса чуть дрожали. — Он почти сошёл с ума от ужаса. И если я вызову ещё один такой приступ…

— Но мы не можем идти в неизвестность, — заметил Кейн. — Его ответ может спасти нам жизнь.

— Или погубить ему рассудок, — в голосе Лоренса прозвучала горечь. — Хорошо, — и он снова заговорил на береговом малайском:

— Скажи мне… какая опасность на берегу?

Туземец с собачьей преданностью смотрел в глаза голландцу.

— Опасность на берегу… — он повторил эти слова, как будто не понимал их значения. Потом в его тёмных глазах вспыхнуло сознание, уродливое лицо ожило.

— Опасность, большая опасность, туан. Это Запретное Место!

Глава 13. Преданность сладкому картофелю

— Запретное Место!

— Всё ещё думаешь о нём? — спросил Сэм с верхней койки. Наверное, он хотел задать вопрос шутливо, но в тоне явно проскользнуло раздражение.

— Как и ты, сынок, — весело ответил Кейн. — Ты повернулся в сотый раз.

— Ладно, ладно. Не могу уснуть. Но я слышал, что и ты считаешь овец.

Кейн заложил руки за голову на тонкой подушке и посмотрел в темноту.

— Похоже, мы не выдерживаем, — сказал он. — Не припоминаю в прошлом таких истерик. Может, стареем?

Сверху послышался облегчённый смех.

— Может быть. А знаешь, всё это очень напоминает мелодраматические истории из дешёвых журналов: затерянный остров с полуразрушенным храмом, странный древний бог в доме Шины, загадочный бомбардировщик в лагуне ижители пещер… Остаётся найти толпу кровожадных людоедов, и чтобы морские пехотинцы явились в тот самый момент, как нас будут класть в котёл. Слишком большое сходство с приключенческим рассказом — вот что забавно.

— Да, но только на этот раз всё происходит в реальной жизни. Охотника за черепахами происходящее совсем не забавляло. Это парень воспринимал всё… очень уж плохо.

Наступило долгое молчание. Кейн покрутился на спутанных простынях. Ему не хотелось вспоминать это искажённое ужасом лицо.

— Что–то в его рассказе неладно… в том, что выпытал у него Ван Норрис, — послышался наконец ответ Сэма. — Как он раз разбил здесь лагерь, купил у двух туземцев жемчуг, потом нашёл одного из них мёртвым…

— «Туан, туан, его словно разорвал зверь. Но здесь, туан, клянусь в этом… здесь нет ни тигров, ни других хищников… это все знают!» — процитировал Кейн.

— Может, четвероногих зверей нет, — поправил Сэм. — А после этого он уже не мог продолжать.

— А знаешь… может, он нарочно приводил себя в такое состояние, — медленно проговорил Кейн.

— Что! — но вслед за взрывом эмоций последовало трезвое согласие. — Наплести кучу баек о призраках, чтобы мы вскакивали, едва ветер хлопнет дверью. Понял партнёр. Ладно, до завтра.

Ночь тянулась долго. Кейн отчаянно потел в темноте. В конце концов он принялся запривычное занятие — составление слов. Этот трюк помогал ему провести тяжёлые часы перед прыжками с парашютом и перед атаками.Начинаешь с существительного, добавляешь прилагательное, глагол, пока не получишь предложение… слово нужно держать в памяти… произносить по буквам… определять…

— Вставай, спящая красавица!

Кейн открыл глаза. Его разбудила увесистая оплеуха. Сэм торопливо одевался в полутьме. Кейн зевнул, перекатился на бок и протянул руку за брюками.

— Что за день сегодня?

— Отличное морозное утро! — ответил Сэм. — Именно в такое утро приятно быть расстрелянным. Пошли сегодня нет надобности прихорашиваться. Мы деловые люди, не забудь.

— Как будто ты дашь мне забыть. Накормят нас перед отважным броском?

— Ты всегда думаешь лишь о желудке, — Сэм нетерпеливо распахнул дверь каюты.

— Я ведь солдат, — разумно ответил его спутник. — А в армии что самое главное? Брюхо бойца. Ты говоришь так, словно мызмеи или что–то в этом роде…

К счастью, Ван Блеекер и корабельный интендант «Самбы» придерживались одного мнения. Весь стол вкают–компании был заставлен чашками с кофе и полнымитарелками. Оставалось только сесть и принят заработу.

— Ван Норрис, Кейн, Марусаки, Фортнайт, Али, Чанг и ясам идут, — говорил Ван Блеекер Бриджеру. — Шен иФельдер останутся на борту.

— А я? — механик мог быть сорокалетним человеком в промасленном комбинезоне, но он весьма ловко заряжал пистолет калибром четыре и пять. — Что если шлюпка проводит вас вдоль берега? Вам может понадобиться поддержка…

Лоренс и Ван Блеекер одновременно потянулись за картой. Но капитан взял её первым. А Бриджер стволом пистолета подчёркивал свои слова.

— Смотрите, вы сойдёте на берег вот здесь. Допустим, я возьму Канака, Рыжего и Верти и перевезу вас. А потом мы потихоньку погребём недалеко от берега. И когда вы пойдёте по открытой долине, мы сможем видеть вас…

Ван Блеекер сверился с картой.

— Хорошая мысль. Как вы думаете? — спросил он остальных.

Сэм пожал плечами, остальные кивнули, их это не очень заинтересовало. Кейн решил, что Бриджер тоже хочет поучаствовать в приключении, тем более, что пробираться по пересечённой местности ему не придётся. Но если механика это сделает счастливым…

Поэтому шлюпка, доставившая их на рассвете на берег, была переполнена. Они уже довольно далеко отплыли от «Самбы», когда Кейн почувствовал мягкое пушистое прикосновение к руке. На фоне воды торчала круглая головка с торчащими ушами. По какой–то причине, ведомой только ей одной, к экспедиции решила присоединиться корабельная кошка. И когда шлюпка подошла к берегу, кошка перемахнула на него одним прыжком, которому могли бы позавидовать остальные пассажиры, перебиравшиеся вброд. И тут же исчезла в густой траве, так что никто, кроме Кейна, её не увидел.

Бриджер и его люди отвели шлюпку от берега, а маленькая группа разведчиков собралась в путь. Почти инстинктивно они растянулись широким веером, так что одного от другого отделяло немалое расстояние.

Пересечь открытую долину оказалось не так легко, как это выглядело с вершины горы. Прежде всего, она сплошь заросла жёсткой травой, высотой по икры, колен и и даже по пояс. Края этой травы резали, как нож. Вскоре у всех на руках и ногах появились царапины.

Помимо прочего, травяной мир кишмя кишел всевозможной мелкой живностью, из–под ног с, писком разбегались какие–то зверьки, тучи насекомых жалили и кусали всех подряд. Когда рассвело, группа с «Самбы» укрылась под деревьями, которые росли вдоль хребта на востоке. И тут на них набросились мухи, кусавшиеся не хуже ос.

— Страна аноа, — заметил Ван Блеекер. — Чёрные обезьяньи тоже любят такие места. Но остров слишком мал для аноа.

— Вы ошибаетесь, капитан! — Лоренс стволом ружья раздвинул траву. — Посмотрите–ка.

Все сразу же увидели кости, чистые и белые, отполированные клювами стервятников и поколениями насекомых. Молодой голландец подобрал рогатый череп.

— Аноа, — согласился капитан.

Но Кейна больше заинтересовала дыра в черепе. Лоренс легко просунул в неё палец.

— Ружьё, — заметил он. — Рана недавняя. Кто–то охотился ради мяса, разделывали тушу прямо здесь.

— Как давно? — спросил американец.

— В таком климате… кто может сказать? Вероятно, не больше недели.

Фортнайт покинул их и углубился в кусты, как собака, вынюхивающая след. Ван Блеекер окликнул его.

— Что–нибудь видно?

Рослый самоанец покачал головой.

— Нет, капитан. Но лучше идти осторожнее. Поискать след?

Первым ответил Кейн.

— Послушайте, если это охотничья территория, следов здесь будет мало. Как вы сказали, капитан, остров мал, много дичи на нём быть не может. Предположим, обитатели пещер это поняли. Разве они не сведут охоту к минимуму? А это означает, что они будут в основном держаться той стороны ручья. Думаю, мы не найдём тропы, пока не переберёмся на тот берег.

Догадка Кейна полностью подтвердилась, потому что после находки черепа аноа им не встретилось больше никаких следов. Миновав рощу, они снова углубились в заросли высокой травы и, даже не добравшись до ручья, увидели группу странных деревьев, чьи ярко–зелёные стволы уходили высоко в небо; под кольцом листвы на высоте почти в пятьдесят футов висели толстые коричнево–зелёные стручки.

— Капок! — Ван Блеекер обошёл самое большое дерево; закинув голову, он пытался сосчитать стручки. — Вот это настоящее доказательство культурного земледелия. На таком далёком севере эти деревья сами не растут. Их тут посадили…

Но у остальных капок не вызвал такого интереса. Сэм, Кейн и Фортнайт двинулись к ручью, а Лоренс нетёрпеливо ожидал, пока капитан не пойдёт за всеми.

— Мне тут пришло в голову, — Сэм лежал на животе за кустом и всматривался в быстрое течение воды, — что нам стоило бы избегать троп. Помнишь Бирму?

Кейн прикусил нижнюю губу.

— Думаешь, такое можно забыть? Но подобные ловушки на тропах — привычка бирманских бандитов. Местные туземцы могут их и не знать…

— Заострённый бамбук найти везде нетрудно. Ну, буду лучше смотреть, куда ставлю ногу. И передай это предупреждение по цепочке. Как, попробуем перебраться?

Один человек остался на берегу, карауля, а Сэм и Фортнайт решали, кому переходить первым. Самоанец выиграл, тут же погрузился в воду и вскоре без лишней суеты и потери времени выбрался на противоположный берег. Один за другим в долину пещер переправились и все остальные.

И сразу увидели тропу, широкую и хорошо утоптанную. Люди, которые вытоптали эту тропу, ничего не опасались. Но приплывшие на «Самбе» по ней не пошли. Оба американца вовсю вспоминали неприятные сюрпризы которые поджидали на таких тропках в Бирме неосторожных пешеходов, да и Ван Блеекер хорошо знал, какие ловушки могут встретиться на дорогах охотников с островов. Поэтому разведчики предпочли держаться кустарника.

А это означало снова пускать в ход боло. Кейн заметил про себя, что если их до сих пор не заметили, жители пещер должны быть слепыми, глухими и немыми. И ещё немного шума им уже не повредит.

Вслед за Фортнайтом цепочка двинулась в сторону утёсов. Но неожиданно самоанец остановился и указал на поляну.

Тёмную почву прочертили ровные ряды посадок, и очищенная от сорняков земля свидетельствовала, что за растениями хорошо ухаживают. Ван Блеекер хриплым шёпотом определил находку:

— Каматес.

Каматес, сладкий картофель тропиков, главный продукт питания туземцев к югу от Филиппин. Плантация каматеса находилась в хорошем состоянии, растения почти созрели к уборке. Всё это означало постоянное население.

— Почти созрели… — Кейн удивился, почему этот факт кажется капитану таким важным.

— Значит, они здесь не меньше девяти месяцев, — продолжил Ван Блеекер.

Вот оно что! Девять месяцев выращивания означают, что обитатели пещер прожили здесь достаточно долго. Но если среди них есть выжившие лётчики с бомбардировщика в лагуне, почему они не окликнули моряков с «Самбы»?

Тропа от этих посадок ведёт на восток, к основанию утёсов, — сказал Сэм. — Пойдём вдоль неё?

Но что–то в тишине этой окружённой деревьями поляны заставляло Кейна ждать неприятностей. Сэм и Фортнайт уже двинулись дальше, к утёсам, не ожидая согласия. Ван Блеекер, казалось, готов был последовать за ними, и матросы–туземцы тоже. Но Лоренс оставался на месте. Потом голландец шагнул к распаханной почве и принялся разглядывать её. Кейн подошёл к нему.

Легко было увидеть след, который привлёк внимание Лоренса. Отпечаток ноги. Кто–то в европейской обуви прошёл здесь, и прошёл совсем недавно.

— Что… — начал Кейн. Но ответ получил не от Ван Норриса.

Раздался ли резкий щелчок до того, как сильный толчок в плечо сбил его с ног, — или после? Кейн инстинктивно зарылся в жирную почву плантации, укрываясь за краем борозды.

— Снайпер! — Кейн попытался поднять «рейсингс». Но никакой цели не появилось. Только качающиеся ветви показывали, где укрылись люди с «Самбы».

Выплёвывая грязь, Кейн приподнялся на локте и принялся внимательно разглядывать опушку джунглей. Снайпер, скорее всего, был не новичок в этой игре, хотя даже любитель легко укрылся бы в густой растительности.

Ожог в плече сменился болью. Кейн попытался двинуть рукой — боль только усилилась. И когда американец коснулся ладонью спины, пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать крик.

Отползайте назад! — приказ прозвучал еле слышно. — Передайте мне ваше оружие…

Рука Лоренса сомкнулась на рукояти «рейсингса», и Кейн разжал ладонь. Потом медленно пополз назад, под укрытие джунглей. Когда вокруг сомкнулся зелёный покров, он перевернулся и сел спиной к дереву.

Чуть погодя американец решил, что рана не серьёзная, хотя крови он потерял немало. Кровь промочила рубашку насквозь, и он чувствовал, как вниз по рёбрам сползает тёплый ручеёк. Кейн не хотел касаться раны грязными руками и не стал отрывать ткань от раненого места между рукой и шеей. Если удастся избежать инфекции, особой опасности нет.

— Голландец! Что с вами? — Лоренс попятился, по–прежнему лицом к плантации, и его место занял Сэм.

Кейн выплюнул грязь.

— Царапина. Тот парень никудышный стрелок. К счастью, он лишь задел левое плечо. Кто–нибудь заметил, где его насест?

— Трудно сказать, — к ним подполз Ван Блеекер. — Я приказал Фортнайту разведать. Но вы, мой друг, должны вернуться на «Самбу». Да, я настаиваю на этом. И рассчитываю на ваш здравый смысл. В этих краях нельзя запускать раны, даже самые незначительные. Её следует скорее обработать, чтобы не попала инфекция. К тому же нам нужен новый план. Сейчас пещерные жители могут попрятаться и с удобствами расстреливать нас по одному. Как я и говорил с самого начала, нужно найти заднюю дверь, чтобы выиграть игру…

С большими предосторожностями они двинулись назад, переправились через ручей и направились к тому самому участку берега, на который высадились. Фортнайт не присоединился к отступающим. Но они не слышали больше выстрелов: значит, самоанец в засаду не попал. Однако в этих джунглях существует множество способов убить или захватить человека — без выстрелов.

— Кровь больше не идёт, — Сэм двигался в двух шагах за Кейном.

— Я ведь сказал, что это только царапина, — с жаром отозвался Кейн. — Прикрыть носовым платком, и всё будет в порядке. Хотел бы я знать, где Фортнайт…

— О нём не беспокойтесь, — было совершенно ясно, что сам Ван Блеекер и не думает волноваться. — Он умён и знает, что делает. И, возможно, принесёт новости, которые избавят нас от многих неприятностей.

Они миновали груду костей аноа и пересекли открытый участок долины. Но шлюпка их не ждала. Ван Блеекер нетерпеливо расхаживал по краю песка у самой воды. Он уже повернулся, собираясь отдать приказ одному из своих людей, и в этот момент из–за мыса показалась шлюпка. Она приближалась со скоростью улитки, хотя два человека в ней гребли с большими усилиями.

Одним из гребцов был сам главный механик. Лицо его покраснело до самого второго подбородка; едва увидев капитана, он раскрыл рот и принялся что–то кричать, как будто его сообщение не могло ждать.

— Где остальные? — Сэм прикрывал глаза от блеска солнца на воде. — Я вижу только двоих.

— Кто–то лежит на дне, — Лоренс тоже прикрыл глаза ладонью. — У них, кажется, тоже были неприятности…

И точно, были, и эти неприятности привели разгневанного Ван Блеекера в состояние, близкое к безумию. Всё, что затрагивало «Самбу» и её экипаж, затрагивало и самые сокровенные чувства капитана.

— Что случилось? — его бычий рёв перекрыл крик Бриджера. Механик вытер мокрое лицо и попытался снова.

— Обстреляли… — кричал он. — Канака и Рыжий ранены. Рыжий тяжело. Но мы увидели их первыми! У них тут подводная лодка, капитан, настоящая подводная лодка!

Ван Блеекер с плеском прошлёпал по мелкой воде, остальные за ним.

— А как же Фортнайт? — Кейн поморщился, когда Лоренс и Сэм подсаживали его в шлюпку. — Мы не можем его оставить…

— Он как угорь в воде, — молодой голландец сел рядом с американцем. — Если не сможем послать за ним шлюпку, он приплывёт сам…

Ван Блеекер склонился к двоим на дне шлюпки. Один лежал неподвижно, второй стонал, держась за руку.

— Подводная лодка, — недоверчиво пробормотал Сэм. — Какое осиное гнездо мы разворошили?

Глава 14. Появляется флот моро

В самой большой каюте «Самбы» было жарко, как в печи, к тому же воздух пропитался запахом крови. Фельдер обрабатывал рану потерявшего сознание Рыжего, срезал волосы с черепа, перевязывал голову. Второй раненый, Канака, сидел, криво улыбаясь, рука его была подвешена на перевязи. Кейн застёгивал чистую рубашку поверх своего боевого украшения куска ткани и липкой ленты. Он собирался побыстрее улизнуть на палубу, где хоть немного прохладнее.

— Ну, так что там за подводная лодка? — Ван Блеекер стоял, подбоченясь, в дверях импровизированного лазарета. Он обращался к Бриджеру. Но механик наблюдал за действиями Фельдера и не очень прислушивался к словам капитана.

— Да, подводная лодка… Как он, Фельдер?

Второй помощник распрямился.

— С ранами головы никогда нельзя быть уверенным. Если кость не прошла в мозг, он придёт в себя с сильной головной болью. Но без рентгена… невозможно сказать.

— Перенесите его в мою каюту… если его можно трогать, — Ван Блеекер несколько секунд ждал решения второго помощника. — Синг приглядит за ним и позовёт нас, если понадобится. Бриджер, теперь об этой подводной лодке. Чья она?

— Думаю, немецкая. Судя по оснастке, не американская, не голландская и не английская. Их я насмотрелся во время войны. И не японская, как та, что потопила «Керри О.» Вообще, я такую раньше не видел. Так что, может, она немецкая…

— Вы хотите сказать, что у острова по ту сторону горы — стоянка подводной лодки? Тогда почему мы не увидели её с вершины?

— Может, она была под водой, — спокойно ответил Бриджер. — Над ней шесть футов воды, только рубка торчит во время отлива. Похоже, её просто оставили здесь…

— Вполне может быть правдой, — вмешался Сэм. — Подводная лодка могла оказаться в этих водах во время смятения в самые последние дни войны. Вспомните все эти рассказы о нацистских шишках, которые пытались уйти в Японию на самолётах и подводных лодках. Но подводной лодке негде заправиться. Наверное, она сумела добраться только сюда. Ей пришлось идти обходным курсом, избегать встреч с кораблями. Всё совпадает!

— Тогда сколько же времени она тут провела? — спросил Кейн.

— Откуда мне знать? Может, недели, а может, И месяцы. Они начали стрелять, прежде чем мы смогли их как следует разглядеть. Рыжий был сразу ранен, а когда ранили Канаку, нам пришлось спешно убираться. Они нас расстреливали, словно мы утки в тире.

— Может, она здесь так же долго, как тот самолёт в рифах?

Бриджер покачал головой.

— Не могу сказать. Но не думаю.

— Нацисты… если это нацисты… — Лоренс рассуждал вслух. — Они в отчаянном положении… и будут сражаться отчаянно. Но победим мы….

Сэм с любопытством взглянул на него.

— Вы так уверены?

Губы голландца сложились не в улыбку, а скорее в гримасу.

— Да. Видите ли, я в прошлом не раз сталкивался с их породой. Их всегда можно победить при помощи неожиданного хода, они мыслят по шаблону и, если противник не следует правилам, теряются. Сталкиваясь с сопротивлением, с подпольем, они оказывались в положении обороняющихся — и их легко было сбить с толка. Они прекрасно разбираются в механических правилах ведения войны и вообще в технике, потому что с техникой они как дома. Но если использовать против них тактику свода, ужалить и тут же улететь, когда нападающие после каждого удара растворяются и исчезают, когда никаких регулярных боёв не ведётся — они вначале теряют спокойствие, потом уверенность и проигрывают.

— Старая пограничная тактика, — заметил Кейн. — Она принесла нам победу в двух войнах. И продолжает оставаться эффективной. Ну, хорошо, как мы используем её здесь?

— Лучше подождать с планами до возвращения Фортнайта, — резко сказал Лоренс. В голосе его зазвучала властность. Он оказался в привычной для себя обстановке. — Если обитатели пещер действительно моряки с нацистской подводной лодки, у них под контролем должны находиться туземцы. Хорошим шагом был бы контакт с ними…

— Конечно. После нескольких месяцев жизни под властью ласковых нацистов они наверняка будут рады избавиться от них, согласился Сэм. — Но если местные жители здесь японцы? Не забывайте, они знают эти острова, и плантация может быть делом их рук…

— Нужно найти заднюю дверь! — капитан Ван Блеекер вернулся к своей любимой теме. — Подняться на гору поискать там…

— Ни японцы, ни немцы не стали бы делать подношения Шине, — задумчиво проговорил Кейн. — По–видимому, всё–таки здесь есть настоящие туземцы. Возможно, тропа по другую строну горы — их тайна, подводники о ней не знают. Можно разведать.

— Когда на берегу нас поджидают снайперы? — спросил Сэм. — У них там должен быть наблюдательный пункт, они наверняка следят за «Самбой». Мы не сможем ещё раз подняться беспрепятственно. Как тебе понравится подниматься по тому склону на прицеле какого–нибудь парня? Это вам не пикник. Если бы у нас был самолёт и мы могли прыгнуть с него…

Ван Блеекер некоторое время серьёзно обдумывал это предложение, потом покачал головой.

— Слишком много времени потребуется, чтобы вызвать сюда самолёт. Я передам отчёт о ситуации в Беси и попрошу, чтобы связались с вашими людьми в Маниле. Но пройдёт слишком много времени, прежде чем к нам подойдёт подкрепление.

— А меня вполне устраивает наше нынешнее положение, — заметил Сэм. — Мы, справимся и без морской пехоты. Но сначала нужно присмотреться…

— Присмотреться? — удивлённо переспросил Лоренс.

— Ну, разобраться в положении по карте, — перевёл Кейн. — Хорошо бы, Фортнайт побыстрее вернулся.

— Я приказал следить за берегом, — ответил Ван Блеекер. — Если он подаст знак, мы сразу отправим за ним шлюпку. Да, я тоже хотел бы услышать его отчёт, прежде чем делать следующий ход. Но только… я по–прежнему считаю, что решение проблемы в горах.

Но не только вперёдсмотрящий заметил возвращавшегося самоанца. Лоренс, Кейн и Сэм тоже находились в это время на палубе, осматривая оружие, так что все одновременно увидели, как высокий человек появился из джунглей на берегу. Он задержался у края воды лишь на мгновение, потом, прежде чем успели спустить лодку, вошёл в море, подняв ружьё над головой.

К тому времени как лодка подобрала Фортнайта и направилась к «Самбе», на палубу высыпали все офицеры, пассажиры и большинство членов экипажа, И не успел он подняться на палубу, как обратился к капитану:

— Приближается чья–то шхуна, сэр, идёт к проходу в рифах. Похоже, она хорошо знает курс.

Ван Блеекер сразу отправил матроса на место вперёдсмотрящего.

— Вы уверены, что это шхуна, а не проа? — спросил Сэм.

Фортнайт не обратил внимания на эту помеху.

— Подойдёт через полчаса, может, чуть больше. Торговое судно, хорошо оборудованное, идёт на двигателе, И что–то она мне напоминает…

— Как вы её увидели?

— Оттуда, — Фортнайт в ответ на вопрос Кейна указал на гору. — Я уже возвращался, когда заметил её.

— Значит, всё–таки есть путь на гору с противоположной стороны?

Самоанец улыбнулся.

— Да. Но я не хотел бы снова им воспользоваться. Он известен островитянам и хорошо охраняется.

— Вы сказали, что шхуна вам знакома, — вмешался Ван Блеекер. — Не вспомните, где видели её раньше?

Фортнайт пожал плечами.

— Я на этих островах много лет и видел множество кораблей. Но думаю, что этот видел недавно.

Тут всеобщее внимание привлёк выкрик вперёдсмотрящего. Он повторил своё сообщение, и Ван Блеекер заметно вздрогнул.

— Так вот оно что!

— В чём дело? — от лица всех спросил Кейн.

— Это «Летящий по ветру», флагман старика Хакрун его личная яхта. И направляется прямо к нам.

— Значит, старик–моро собирается принять участие деле? — спросил Сэм. Только этого нам не хватало. Теперь уже три отряда займутся стрельбой друг в друга, и начнётся целый морской бой в лагуне.

— Откуда ты знаешь, что Абдул не заодно с пещерными жителями?

— Я этого не знаю. Но больше чем вероятно, что тот ловец, которого мы подобрали, человек Хакруна. Я считаю, что старик решил начать собственную войну, — Сэм умолк, заметив, что стал центром всеобщего внимания. даже Ван Блеекер внимательно его слушал.

— Возможно, вы правы, — сказал наконец капитан. — Мы приготовимся, но сначала подождём первого хода Хакруна. Возможно, у него та же цель, что и у нас, а он весьма опытен в подобных играх. Таким союзником нельзя пренебрегать.

— Если Хакрун станет нашим союзником, мы выиграем войну, — заметил Лоренс. — Думаю, он пришёл сюда с целым экспедиционным корпусом. Если всё, что о нём рассказывают, правда, у него может быть даже танк или бомбардировщик. Он не задумываясь применяет методы борьбы, какие считает нужными.

«Летящий по ветру», казалось, отчасти утратил уверенность, заметив «Самбу». Сэм даже заявил, что шхуна попятилась, как кошка, которая, огибая угол, неожиданно столкнулась с собакой. Корабль моро не сделал попьток войти в лагуну. Напротив, тут же спустил шлюпку, и в неё сели несколько вооружённых туземцев. Они взялись за вёсла и направили шлюпку в проход в рифах; двигались они на волнах с уверенностью людей, неоднократно проделывавших этот маршрут.

Пройдя в лагуну, они направились к «Самбе» и, как только приблизились, окликнули хозяев.

— Поднимайтесь на борт! — ответил Ван Блеекер.

В первом поднявшемся Кейн узнал второго сына Абдула Хакруна. Моро оглядел экипаж, корабль и пассажиров с вежливым интересом, но, помимо обычных приветствий, говорить ничего не стал, пока капитан не пригласил его в свою каюту.

— Давно вы здесь? — Куран отклонил предложенное прохладительное.

— Достаточно давно… — отозвался капитан.

— Достаточно, чтобы повстречать неприятности? — взгляд Курана на мгновение задержался на повязке Кейна. — Вы наткнулись на шипы в джунглях?

— А вы ожидали найти здесь шины? — спросил Лоренс. — Может, их нарочно посадили…

Моро рассмеялся, довольно резко.

— Моего достопочтенного отца очень интересуют шипы на этом острове. Поскольку преклонный возраст привязывает его к каюте на борту «Летящего по ветру», он просит извинить его и навестить, чтобы поговорить о шипах… и других проблемах… в удобной обстановке.

— Значит, он тоже укололся? — спросил Лоренс.

А Ван Блеекер раздражённо пробурчал:

— Лагуна достаточно широка для «Самбы» и шхуны. Почему бы вам не войти сюда?

Куран долго молчал. Потом встал, слегка наклонив голову.

— Япередам ваше предложение своему достопочтенному отцу. Решать будет он.

Ван Блеекер фыркнул, глядя на удалявшуюся шлюпку.

— Хотел встретиться с нами на своей территории? Ну, если старый дьявол задумал игру, мы тоже можем поиграть. А теперь, Фортнайт, быстро рассказывайте, что видели на берегу. Если у нас будут сведения, нужные Хакруну, мы сможем заключить с ним сделку повыгодней. Кто эти пещерные жители и что они здесь делают?

— Некоторые лэ них белые, другие туземцы, одетые, как белые; есть и японцы. Есть местные жители, но их немного. Живут в пяти пещерах, самых верхних в утёсах, и подход к каждой пещере постоянно охраняется. Только регулярный экспедиционный корпус мог бы выкурить их оттуда.

— Карта… — капитан взмахом руки пригласил всех вернуться в свою каюту. Здесь он извлёк карту, которую начертил Лоренс. — Показывайте…

— Вот здесь, здесь и здесь, — Фортнайт показал укреплённые пещеры. — А вот здесь тропа в гору, довольно лёгкая для подъёма. Заканчивается она в кратере за большим выступом скалы, к западу от входа в храм. Но они меня преследовали и теперь всякого, кто попытается ею воспользоваться, будет ждать засада.

— Эти белые нацисты? — спросил Лоренс.

— Не могу сказать уверенно. Знаю только, что белые. Их немного, может, пять или шесть, и они как будто находятся в самой верхней пещере. Не думаю, что им очень нравятся их японские сожители. Один из них попытался заставить японцев преследовать меня, но безуспешно. Может, потому что я успел дважды выстрелить, и не промахнулся, — самоанец довольно улыбнулся.

— Где есть одна тропа, могут быть и другие, — задумчиво проговорил капитан. — Я считаю, что нужно снова попробовать гору. В джунглях снайперу легко найти цель, а в горах много укрытий.

— Всё сводится к старой проблеме: как попасть в кратер, не угодив при этом в засаду, — устало сказал Кейн. — Подниматься по той тропе, которой мы воспользовались первый раз, без укрытий… Такой подъём — это чистое самоубийство.

— Капитан, шхуна входит в лагуну, — тихо доложил Фельдер.

Все поднялись на палубу и какое–то время наблюдали, как «Летящий по ветру» искусно миновал проход. Загремела якорная цепь.

На палубе шхуны обозначилось движение, замелькали люди в длинных одеяниях. Капитан–голландец резко ухнул. Повернувшись, он выкрикнул приказ.

— Кама и ты, Йи, принесите боцманское кресло, и побыстрее! К правому борту!

И Ван Блеекер повернулся к пассажирам.

— Сам старый дьявол Абдул собирается нанести нам визит!

— Что! — Лоренс кинулся к поручню.

От шхуны отделилась шлюпка. Она была хорошо нагружена, даже перегружена весьма пёстрым экипажем. Туземцы были вооружены, причём очень даже современными ручными пулемётами. Кейн подумал, что в этих местах контрабанда оружия должна быть очень выгодным занятием. Безусловно, Хакрун не мог приобрести Всё это оружие законными способами.

Когда лодка коснулась борта «Самбы», сначала наверх Поднялась свита. Четыре туземца отстранили матросов «Самбы» и сами спустили боцманское кресло, чтобы их предводитель поднимался с удобствами. И так быстро проделали эту операцию, что Ван Блеекер и остальные едва успели спуститься на нижнюю палубу, как над поручнем показался тюрбан их незваного гостя.

Послышались звучные приветствия, и Ван Блеекер приказал расположить подушки в тени под навесом. Все уселись, скрестив ноги, с одной стороны Абдул со своими людьми, с другой — Ван Блеекер, Лоренс, два американца и молчаливый первый помощник. Те члены экипажа, которые не могли придумать причины присутствовать при разговоре, слонялись по палубе за пределами слышимости. Кейн оглянулся. Встреча приобрела черты мирной конференции между двумя враждующими державами. Впрочем, так на самом деле и было.

Абдул Хакрун сразу перешёл к делу — быстро и чётко, как нож, разрезающий масло.

— У вас произошло столкновение с ними, — он подбородком указал на остров.

— Небольшое, — осторожно ответил Ван Блеекер. — По нам открыли огонь, когда мы обследовали остров.

— Вам повезло, что не случилось худшее, — старый моро погладил бороду. — Люди, которые там скрываются, отчаянные. У них нет надежды, а когда Аллах — да будет вечно прославлено имя его — отнимает надежду, у человека вообще ничего не остаётся. С моими соплеменниками в таком случае происходит «амок», как вы это называете. Вот так и с теми людьми. Сейчас они против всего мира. Они подобны бешеным псам, и с ними нужно покончить…

— Откуда вы о них так много знаете? — спросил капитан.

Пальцы на бороде застыли, прикрытые веками глаза не мигали.

— У меня здесь был торговый пост, и эти звери его уничтожили. Когда известие об этом дошло до меня, я явился сюда сам — чтобы принести справедливость. Если плащ моей защиты покрывает человека, я мщу за него. Тут была пролита кровь, кровь моих людей. Я пришёл, чтобы поддержать свою честь!

— А от нас вы чего хотите?

Обе дряхлые руки сомкнулись на бороде.

— Кровь ваших людей тоже пролита. У нас общая причина. Разве нам не стоит взмахнуть единым мечом? Этот рак расползается по островам: пора выжечь его!

Глава 15. Голос из ночи

Когда Ван Блеекер не ответил сразу на поразительное предложение Абдула Хакруна, старик снова заговорил, в его богатом интонациями голосе зазвучала лёгкая насмешка.

— Я волшебник, капитан, — провозгласил он с насмешливой серьёзностью, — и легко могу прочесть ваши мысли. Вот они: «Почему этот Хакрун хочет договориться со мной? Что скрыто на этом острове? Что он так хочет добыть, что даже пошёл на переговоры с «Самбой“?»

— А вот и ответ, туан капитан. Да, здесь есть сокровище. О, это не жемчужное поле, которое вы, несомненно, уже обнаружили. Вы ведь не глупцы и не те несчастные, которых Аллах в своей бесконечной мудрости лишились зрения.

Несколько недель назад в Манадо появился японец. Он назвался торговцем и искал возможности вернуться к себе, на север. В разговоре с ним мой человек узнал, что он послан как раз с этого острова. И из его рук мой человек получил «Нараратну», которую вы, туан Ван

Норрис, не захотели купить. Могу ли я спросить, почему? Сделка ведь была выгодной.

Яркие глаза устремились на Лоренса, и молодой голландец слегка улыбнулся.

— Слишком выгодная…

Абдул Хакрун усмехнулся.

— Я действительно состарился, если даже младенцы в нашем деле сразу разгадывают мои намерения. Но эта «Нараратна» пришла отсюда, чему у меня есть доказательства. А там где найдена одно, умный человек будет искать и другое. Итак, у нас жемчуга и сокровище. Разве недостаточная причина, чтобы привлечь достойного человека?

— Жемчуга, сокровище и торговый пост, — напомнил Ван Блеекер.

— Разграбленный торговый пост, — прозвучала быстрая поправка. — Да, мне нужно отомстить и свести счёты с этим сбродом. Эти люди из числа тех, за кем вы, американцы и голландцы, гоняетесь по всему миру последние несколько лет. Нацисты и японцы, ставшие пиратами. Потому что теперь они настоящие пираты. Здесь база, гавань двух пиратских проа, которые блуждают по южным водам. Самим Аллахом нам приказано выжечь это гнездо огнём и мечом. Я собирался сделать это один со своими людьми, но так как вы нашли сюда дорогу, Аллах явно желает, чтобы и вы приняли участие. К тому же, — в старческом голосе послышался смех, — вы сильные люди, у вас хорошее оружие. Кто я в таком случае, чтобы противоречить воле Определяющего Судьбы? Так станем ли мы союзниками?

— Союзниками или друзьями? — в голосе Лоренса послышался вызов. — Бывают союзники, которые объединяются для одного удара против общего врага, а как только борьба кончается, вцепляются друг другу в горло. Нам такой союз не нравится…

Хакрун задумался, прежде чем ответить.

— Будем друзьями. Я считаю, что для этого есть причины, что так было суждено с самого начала. Будьте со мной как друзья!

Голова в зелёном тюрбане была высоко поднята, глаза сверкали. Хакрун переводил взгляд с одного лица на другое. «Боже, — подумал Кейн, — вот это человек! Когда такой отдаёт приказ, ему повинуются беспрекословно. Он и Железная Челюсть — какая была бы пара! Мне нравится этот парень!»

— Согласен, — Ван Блеекер протянул руку, и старческая когтистая лапа утонула в его ладони.

— Теперь, — в голосе Хакруна не слышалось и следа торжества. Он напоминал бизнесмена, занятого серьёзной работой, — давайте составим план действий. Мы должны выступить до возвращения двух проа с их экипажами.

— Вы говорите, две проа?

— Да. Они нападают только на небольшие местные лодки, которые легко могут захватить. За последние шесть месяцев я потерял десять таких кораблей, и я не единственный, кто пострадал от них. Но когда оба пирата в море, здесь остаётся немного людей. Мы в силах их выкурить…

— А как же подводная лодка? — задал вопрос Кейн. — Если они воспользуются ею, у нас будут неприятности.

— Подводная лодка? — старый моро взглянул на капитана Ван Блеекера, и тот рассказал о находке Бриджера.

— Я считаю, — закончил он, — что у них кончилось горючее. Иначе они не пересели бы на проа…

— Вот как… — Хакрун произнёс это с присвистом. — Вот откуда у них пулемёт, из которого их проа изрешетила «Красную рыбу»! Где этот Подводный корабль?

Он сделал лёгкий жест, и его сын достал из рукава свёрнутую карту. Когда её расстелили на палубе, на ней оказалось удивительно точное изображение острова и окружающих вод. Лоренс справился со своим чертежом и показал нужное место.

Хакрун хорошо знал западную сторону острова, район пещер. Именно там находился его уничтоженный торговый пост. Впрочем, не настоящий торговый пост, а скорее база работающих на жемчужном поле.

Насколько знал купец, у горстки туземцев, которых его люди обнаружили на острове, не было ничего пригодного для торговли, и так и не удалось установить с ними настоящий контакт за те несколько недель, что прошли между основанием поста и появлением сильного отряда японцев, бежавших с крупных островов. Скоротечная ночная схватка решила вопрос о принадлежности острова, выжившие люди Хакруна еле–еле успели бежать.

— Мои люди нашли этот остров совершенно случайно, — откровенно поделился Абдул. — Эти старые глаза не видели его ни на одной карте. Не думаю, что даже японцы, хорошо узнавшие за последние годы острова, знали о нём, пока сами случайно не наткнулись. А что касается города в кратере — о нём я вообще ничего не знаю, хотя «Нараратна» свидетельствует, что найти здесь такое вполне возможно. Туземцев очень немного. Они живут здесь очень давно и теперь вымирают, как многие племена, отрезанные от мира. Они очень пугливы и не приближались к моим людям. Мы иногда оставляли для них товары в скалах — чтобы они хорошо к нам относились, понимаете? Но они не подходили, пока кто–то наблюдал за этим местом. Мои люди видели их только издали. Зачем нам их преследовать? Нам их остров не нужен; нас привлёк лишь жемчуг, а он в море. Поэтому мы их не беспокоили. Несомненно, японцы давно с ними покончили, как они поступали со многими малыми племенами.

А что касается вашего бомбардировщика и тех, кто его разобрал, об этом я ничего не знаю. Мои люди не встречали здесь европейцев до своего изгнания. Может, это тоже работа пиратов.

— А я бы на их месте, — неожиданно сказал Кейн, — как только раздобыл пару проа, сразу направился бы на материк. Они могли бы высадиться в Сиаме, на Малайских островах или даже на Яве. Сразу после войны там была такая неразбериха, что они легко могли бы затеряться, и их никогда бы не нашли.

— А зачем это им? — возразил Лоренс. — Они потерпели поражение и знают, что их мир больше не существует. Здесь же они в определённой безопасности и ещё многие годы могут поддерживать легенду о непобедимых суперменах. Если бы им повезло не наткнуться на ваших людей, — Лоренс вежливо кивнул Хакруну, — они могли бы сколько угодно оставаться здесь, и их никто не стал бы искать.

— Это верно, — согласился моро, — но должен добавить ещё один слух, который дошёл до моих старых ушей. На этих островах затаились люди, которые не отказались от борьбы за власть и которых поддерживают издалека. Они хватаются за каждую возможность присоединить к своим отрядам потерявших хозяев солдат. Такая колония, как эта, может со временем хорошо послужить их целям. Мундир и присяга легко меняются, когда пуст живот, командиры погибли и солдата не ждёт ничего, кроме смерти. Припасы, подбадривание, надежда на лучшее будущее укротят даже самых свирепых волков…

— Старая история… — пробормотал Сэм. — Снова она начинается…

— Но если они занимаются пиратством, — заметил Кейн, — здесь действительно могут быть накоплены немалые сокровища.

Тем временем Хакрун смотрел на карту, слушая рассуждения Ван Блеекера о необходимости найти новый проход во вражескую территорию. Когда капитан Голландец закончил, моро хлопнул в ладоши и позвал:

— Махуд!

Их группы вооружённых до зубов воинов вышел странный маленький человечек. В качестве тюрбана ему служила алая тряпка, другая такая же служила набедренной повязкой. Он прижимал к уродливому бочонку груди боло, почти такого же размера, как его изувеченное тело.

— Махуд сможет пройти в то обезьянье отверстие, о котором вы говорили? — спросил Абдул у Кейна.

Карлик был ненамного выше чёрных обезьян, которые пользовались этим входом в храм.

— Кажется, да, — ответил американец. — Но для этого необходимо добраться до кратера, а там во многих местах может ждать засада. И подъём трудный.

— Как пожелает Аллах, — последовал набожный ответ.

— Я пошлю этого человека на берег. Он бывал здесь раньше и хорошо знает остров. И мы больше узнаем об их обороне…

Так закончилось совещание на борту Самбы». Никакого решения принято не было. Сэм заметил, что так всегда бывает, когда собирается начальство.

— А наше дело, — закончил нисей, — разобраться с этим бомбардировщиком. Не стоит забывать о нём из–за этой частной войны. Абдул дерётся из–за жемчужного поля и сокровищ, награбленных нацистами и японцами Ван Блеекер не отказался бы и от того и от другого. Если мы поддержим старика и выиграем, капитан постарается урвать свою долю. Это относится и к нашему другу Ван Норрису. Но мы — нам до этого нет дела. Наша работа — бомбардировщик. Не забудь, что мы купили у японца тот доллар…

— Я не забываю ни о нём, ни о бомбардировщике. Но ты ведь слышал, что сказал Хакрун. Его люди провели тут месяцы и никаких белых не видели… до появления убийц.

— А ты можешь поручиться, что они хорошо искали? С туземцами у них контактов не было. А что если наши люди больны, вне себя. Лежат в малярии. Они могли даже не знать о работниках Хакруна. У меня предчувствие, что мы нашли нужное место…

— Ладно–ладно! — Кейн положил руку на ручку каюты. — Тем временем я собираюсь послать. Не забывай, я раненый герой.

Но Сэм тоже потащился в каюту и обшаривал её, пока Кейн не улёгся на нижней койке. Нисей разглядывал простыни и подушку на своём месте, когда Кейн поднял голову.

— Что–нибудь потерял?

— Где эта проклятая кошка? Впервые за всё плавание не наслаждается за мой счёт. Можно было подумать, что она платит за эту каюту.

Кошка!

— Боже! — Кейн резко оторвал голову от подушки. — Бриджер с меня шкуру сдерёт!

Сэм без интереса посмотрел на него.

— А что ты сделал? Выбросил её за борт?

— Нет. Но она утром отправилась с нашей группой. Проползла по мне и исчезла на берегу ещё до того, как высадились мы. И я думаю, её никто не заметил.

— Ну, когда мы возвращались, в лодке её не было, — сказал Сэм. — Что там рассказывают о крысах, покидающих тонущий корабль… Интересно, а к кошкам это относится? Как ты думаешь, зачем она ушла на берег?

— Наверное, поохотиться. Как ты думаешь, мне стоит исповедаться перед Бриджером?

— Исповедаться? В чём? Ты ведь не звал её на берег? Это была её собственная мысль. Может, ей больше понравились обитатели пещер. Судя по тому, что я видел, она способна о себе позаботиться.

Сэм взял какую–то книгу и вышел, оставив своего товарища в тёплой тишине каюты. Немного погодя Кейн уснул. Проснулся он от боли в плече: повернулся так, что лёг на рану. И в каюте, и снаружи на палубе царили сумерки. С острова дул ветер. Кейн встал и понял, что ему гораздо лучше. Он включил свет и, словно по сигналу, появился стюард–малаец.

— Минхеер хочет ужинать?

— А где все? — Кейн неожиданно понял, что на корабле необычно тихо. Конечно, на «Самбе» никогда не бывало очень шумно, но сейчас не было слышно даже разговоров матросов и обычного гудения, с каким работает Ван Блеекер.

— С другого корабля приплыл посыльный, минхеер. Капитан Блеекер и все остальные туаны быстро уплыли.

— Давно? — Кейн был рассержен. Сэм не должен был оставлять его.

— С час, может, немного больше.

Кейн торопливо пристегнул пояс с пистолетом. Неужели штурм назначен на сегодня, и Сэм нарочно оставил его… Он, может, и ранен в плечо, но ещё не занесён в списки инвалидов… и Сэм это скоро обнаружит!

Стюард продолжал стоять поблизости.

— В чём дело? — рявкнул Кейн.

— Если минхееру будет угодно… не видел ли он кошку? Она не пришла на камбуз за едой.

Кошка!

— Она сегодня утром была в лодке и убежала на берег. Не думаю, чтобы она вернулась.

— Но, минхеер, зачем она это сделала? Раньше она никогда…

— Не спрашивай меня. Как давно, говоришь, ушли капитан Ван Блеекер и остальные туаны?

— Примерно с час, может, немного больше. Пришёл кто–то с другого корабля…

— Ты это уже говорил. Они собирались отправиться на берег?

— Не знаю, минхеер.

— Кто знает? Как мне туда добраться?

Восходящая луна отбрасывала жидкую серебряную дорожку на поверхность лагуны. Но по ней не пройдёшь.

— Минхеер Танг на палубе…

Но Кейн уже отправился на поиски первого помощника «Самбы». Он должен был догнать Сэма и остальных до того, как начнутся события. Стук собственных подошв по палубе показался ему неестественно громким. Он заглядывал во все тени в поисках Танга.

Помощника он нашёл на носу корабля. Офицер прислонился к поручню, и огонёк его сигареты казался в темноте светлой точкой. Он внимательно разглядывал тёмную массу острова. Кейн тоже посмотрел в ту сторону. Гора казалась кривым горбом на фоне неба, у её подножия плескались серебряные волны. Но сам остров словно вымер. Либо обитатели пещер не пользуются освещением, либо его с этой стороны не видно.

Танг повернулся. Для полукровки он был высок, выше даже американца. Его гладкое безбородое непроницаемое лицо освещала лишь сигарета. Он стоял в вежливой позе, ожидая, пока первым заговорит Кейн.

— Вы можете переправить меня на шхуну?

— Если хотите, минхеер. Сейчас?

— Да. Они собираются что–то предпринять ночью?

— Думаю, нет, минхеер. Нападать в темноте, когда мы плохо знаем местность, было бы глупостью. Нет, они строят планы на завтра. Но я сейчас прикажу спустить шлюпку. Всего несколько минут.

Но он не отвернулся от поручня. Напротив, неожиданным гибким движением пригнулся, всё его длинное тело напряглось, он всматривался в ночь. Кейн спросил:

— В чём дело?

— Пловец в воде. Видите, с берега кто–то плывёт к «Самбе»?

Долгое время американец ничего не видел, но потом фигура пловца на серебристом фоне стала видна так ясно, что он поразился собственной слепоте. Кейн заметил движения рук пловца.

— Хакрун посылал человека на берег…

— Он вернулся до их встречи. Этот не наш.

В правой руке Танга что–то блеснуло. Он поднял автоматический пистолет, но американец двинулся первым.

— Не стреляйте! Он один, и может оказаться полезным. Пусть плывёт.

— Чтобы обезвредить змею, ей нужно отрубить голову.

— Хорошо, но отрубите голову потом, сначала я должен задать несколько вопросов. Смотрите, он приближается. давайте устроим встречу.

— Где? — в голосе Танга послышалась усмешка. — Трап поднят. Я подозревал возможность такого визита и приказал его поднять, как только капитан отплыл.

— А нельзя его спустить? Другой такой возможности у нас не будет. Сделайте что–нибудь! — но нетерпение Кейна не ускорило неторопливые движения первого помощника.

— Время ещё есть, — возразил он американцу. — Да, мы ещё успеем спустить трап.

С помощью американца он сбросил лестницу, и они ждали наверху, держась в тени.

— Это не туземец, — прошептал Танг. — И не очень хороший пловец. Начинает уставать.

Кейн не видел особой разницы в движениях рук, но Танг в таких делах куда опытнее.

Пловец добрался до «Самбы» и уцепился одной рукой за трап. Но не пытался подняться из воды, только держался за верёвку, как будто это и была его цель.

Танг высунулся из тени и наклонился.

— Выдохся.

Но это слово вызвало новый прилив энергии у пловца.

— Ради Бога, дайте руку! Помогите!

Кейн перегнулся через поручень, ухватился за лестницу. Несмотря на больное плечо, быстро спустился вниз, к голосу в ночи, голосу, который звал на чистом английском!

Глава 16. Дорога богов

Вдвоём Кейн и помощник подняли пловца на палубу, и затем Танг, отказавшись от помощи, отнёс его в кают–компанию, где они впервые смогли разглядеть свою добычу в свете ламп каюты.

Человек лежал неподвижно, поразительное количество воды натекло из его рваной одежды, спутанных волос и бороды. Кожа, туго обтянувшая кости, потемнела от загара, но когда–то она явно была белая, такая же, как у Кейна. Этот человек — не туземец с острова.

Но последние месяцы у него выдались трудные. Лицо его было в синяках, а когда Танг принёс полотенца и они начали растирать его, всё тело оказалось покрыто ссадинами и царапинами. Они вместе работали над спасённым, пока он наконец не открыл глаза.

— Здравствуйте… — голос его звучал слабо, но достаточно устойчиво и в глазах светился разум.

— Привет, — весело ответил Кейн. — Как вы себя чувствуете?

Широкая улыбка обнажила зубы.

— Прекрасно, братец, после того как услышал вас. Когда прибыла Морская пехота?

— Вы её ожидали?

— Ну, всегда нужно надеяться. Серьёзно, приятель, каково положение?

— У нас здесь целый винегрет: голландцы, американцы и моро. А вы?

— Техник сержант Такер Уотсон, Военно–Воздушные Силы Соединённых Штатов Америки. Долго же вы сюда добирались, приятель. Когда поймали наши сигналы?

— Ваши сигналы? — Кейн поразился, и это заметил пловец.

— Вы что здесь, не из–за сигналов Пита?

— А кто такой Пит? Нет, мы просто проплывали мимо и случайно зашли сюда. Вы хотите сказать, что на берегу вас несколько? Вместе с пиратами?

— Нас было несколько, — поправил Уотсон. — Пита подстрелили несколько недель назад, так что остался только я. И если бы старик Беззубый не спрятал меня в горах, они бы и меня сунули в свой мешок. Мы попытались связаться с кем–нибудь по радио, вот так они и поймали Пита. Он всё возился с тем ломом, что мы вытащили из лагуны. Но от него было мало толку…

— Сколько вы здесь?

— Не знаю. Теряешь представление о времени. У нас был календарь, и мы пытались догадаться. Скажите, что, война кончилась?

Кейн кивнул.

— Чуть больше года назад японцы сдались.

— А что мы с ними сделали? Стёрли с карты?

— Почти. Сбросили на них атомную бомбу.

— Атомную бомбу!

— Да, целых две. Тогда они и сдались. Германия сдалась раньше.

— Мы это заподозрили — когда здесь появились нацисты. Парень, какие же они были напуганные и побитые. Японский начальник Сукимато попытался подчинить их себе, но оказался недостаточно силён для этого. Красный Тюрбан одолел его. Теперь японцы играют вторую скрипку. И так внимательно следят друг за другом, что про нас забыли…

— Красный Тюрбан?

— Да. Он сейчас главный. Пит говорил, что либо это европеец, ставший туземцем, либо туземец, долго проживший в Европе. Но когда он приказывает, все подчиняются. Но он здесь не всё время, обычно уходит на пиратских проа. Когда он на острове, мы стараемся но попадаться им на глаза.

— Кто это мы?

— Вначале были Дэн, Пит и я. Но Дэн умер от лихорадки. Мы все ею переболели. Тогда Пит сказал, что нам лучше объединиться с племенем Беззубого, они лучше знают остров. Вся гора изрыта их проходами. Икогда появилась первая группа японцев, мы уже сошлись с туземцами. Вернее, тогда мы посчитали их японцами, но теперь я начинаю сомневаться. Держались они миролюбиво, не уходили далеко от своего посёлка и даже оставляли кое–какие товары для племени Беззубого. Но тут появился отряд этого Сукимато, и тогда произошла стычка. Люди Сукимато победили. Мы ушли в горы с племенем Беззубого, а Пит продолжал возиться со своим радио. Он хотел сообщить о положении на острове и надеялся, что кто–нибудь поймает передачу. Япорезал ногу о коралл и лежал, борясь с инфекцией. И вот однажды Пит ушёл с одним из туземных парней, и японцы добрались до них обоих. После этого я просто прятался в горах с остальными островитянами.

Потом я услышал о вашем корабле и был уверен, что это Пит всё–таки добился своего, что его передачу поймали. Ивдвойне уверился в этом, когда пришла кошка…

— Кошка?

— Да. Сегодня утром пришла в наше убежище и поселилась, словно у себя дома. Я решил, что она с корабля, где есть белью офицеры, потому что она с самого начала относилась ко мне по–дружески. Поэтому сегодня вечером я решил рискнуть и поплыл.

— Вы знаете дорогу через гору? Такую, чтобы не была известна японцам?

— Конечно. Они не так уж умны, а старик Беззубый тут все уголки знает. Наци забились в пещеры, но даже не все пещеры нашли. Если бы у нас было оружие, кроме ржавых сабель и копий, мы могли бы и сами с ними справиться. Но, конечно, действовать нужно, когда большинство их в море… Как сейчас.

— Ну, здорово! — Кейн улыбнулся Уотсону. — Вот так находка! Слышали, Танг? Этот туан, — он перешёл на береговой малайский, — знает тайный проход через гору. Он из моего народа и прятался здесь от пиратов.

Помощник кивнул.

— Послать за капитаном Ван Блеекером? Он должен об этом знать.

— Куда пошёл этот большой парень? — Уотсон смотрелвслед вышедшему из каюты Тангу.

— Большая часть наших на шхуне Хакруна, совещаются, как миновать гору и не попасть в засаду. Танг пошлёт за ними. Как насчёт того, чтобы подкрепиться немного?..

— Приятель, — пробормотал скелет в кресле, — не шутите такими вещами. Я так давно питался с пещерными людьми, что разучился пользоваться вилкой…

— Тогда лучше начать с супа. Попробуем его.

Когда немного времени спустя группа со шхуны ворвалась в кают–компанию, Кейн с ложечки кормил Уотсона. Пулемётчик, истратив последние силы в своём отчаянном заплыве, не мог даже поднести руки ко рту.

— Спокойней, — охладил Кейн пыл вошедших. — Он едва не умер.

Но они уже сами это поняли и отодвинулись, давая возможность американцу продолжать своё занятие.

— Ну как? — спросил он, когда ложка застучала о дно опустевшей тарелки.

— Отлично, просто отлично. А покурить не найдётся?

Лоренс достал сигарету, сунул её в тонкие губы и зажёг — всё одним быстрым движением. Уотсон затянулся. Голландец отодвинулся, а спасённый продолжал довольно курить. Наконец Уотсон вздохнул.

— Отлично, просто отлично, — сонным голосом повторил он.

Лоренс нащупал пульс на худом запястье. Потом еле заметно кивнул Кейну.

— Поспите, — американец уловил сообщение и начал действовать. — Поговорим позже. Теперь у нас всё время в мире…

Кейн укрыл Уотсона одеялом и вслед за остальными вышел из каюты.

Солнце уже взошло, когда они собрались снова. На палубе перекликались голоса Матросов, под наблюдением Танга готовивших оружие. Но в кают–компании тишину нарушал только неуверенный голос Уотсона.

— Мимо выступа и потом всё время вверх и внутрь. Снаружи ничего не заметно — надо подойти вплотную…

— …и войти в небольшую пещеру, Ван Блеекер повторял указания. — Потом подниматься…

— Да. Вы можете встретить там людей Беззубого, если они не очень испугаются. Большинство из них так далеко не заходят: слишком боятся призраков. Какой–то их древний король или вождь проклял это место. Они считают, что это он вызвал в старину землетрясение, от которого погибло много народа. И подъём там трудный. Спускаться гораздо легче. Идите медленно и осторожно.

— Потом мы окажемся в проходе, который приведёт нас к апартаментам вождя. А он даст нам проводника, чтобы идти дальше.

— Верно. Беззубый очень не любит японцев. И хочет, чтобы его народ оставили в покое. Я пообещал ему, что вы прогоните японцев. Я не знал тогда, зачем вы явились, — лицо Уотсона, со сбритой бородой, приобрело мальчишеское выражение, но выглядел он странно властно, — однако я пообещал Беззубому, что мой народ, американцы, не хватает всё, что увидит.

Кейн неловко поёрзал. Сэма этот этический аспект, казалось, не интересовал, но американец заметил, что лицо Лоренса странно исказилось. Голландец, взглянув на Ван Блеекера, повернулся к Курану, который представлял на совещании своего грозного отца, и спросил:

— Вы сдержите такое обещание?

— Мы пришли за жемчугом — и чтобы отомстить японцам. Эта земля нам не нужна. И мы не хотим зла людям, которые по праву владеют ею. Хакрун даёт слово, что их не потревожат.

Ван Блеекер не любил героические речи, но слова его пришлись кстати.

— Я торговец. Война меня разорила. У меня осталась только «Самба», и с её помощью я надеюсь достигнуть успеха на островах. Умный купец не ввязывается в неприятности. И этот остров мне не нужен. Скорее, нужна добрая воля этого вождя…

Уотсон осел у бруса, о который опирался.

— Хорошо. Надеюсь, вы все сдержите слово. Беззубый — хороший парень, прямой и бесхитростный. Он высоко оценил Пита. Потому что Пит был умён, он даже учился в колледже, перед самой войной должен был стать инженером. Видели бы вы, какой он водопровод провёл в пещеру, когда появились японцы. Тонкая работа! Беззубый считал Пита большим вождём и всегда с ним советовался. Наверное, у Сукиматы остались вещи, которые были у Пита. Я хотел бы, чтобы вы их отыскали, Я бы послал его родителям…

— Найду, уверенно пообещал Сэм. — Он повернулся к Ван Блеекеру. — Когда начнём?

— Если они те, за кого мы их принимаем, они будут следить за нами. Вероятно, от кратера. Поэтому мы не сможем выступить открыто. Подождём до захода.

Лоренс и Кейн одобрительно кивнули, позже одобрил и Куран, только Сэм не был удовлетворён.

— Чем дольше мы ждём, те больше у них времени подготовиться к приёму, — предупредил он. — И если они не знают о задней двери в горах, откуда они будут знать, куда мы пошли? Я предложил бы действовать сейчас и побыстрее.

Уотсон согласился с Сэмом.

— Беззубый с трудом удерживает своих людей. Они не пользуются проходами в горе по эту сторону. И мы уверены, что японцы о них не знают. Они увидят только, что вы вошли в джунгли. Разведчики будут ждать, пока вы не выйдете снова, не зная, где именно, И вы успеете скрыться в пещере. Они ведь всё равно ждут вашего выступления — раньше или позже…

— Ну? — спросил Ван Блеекер у остальных, — Что скажете?

— Повторяю: начинать немедленно! — отозвался Сэм.

— Согласен, — чуть погодя подхватил Кейн. — В словах Уотсона есть смысл,

— Пойдём сейчас, — добавил свой голос Лоренс.

— Мои люди готовы, — пообещал моро.

— Хорошо, — Ван Блеекер сдался. — Пойдём сейчас. Каждый отвечает за своё оружие, и не забудьте факелы…

Если бы Уотсон много раз не повторял, что нужно держать глаза открытыми, они могли бы пропустить заднюю дверь в гору. Как и говорил лётчик, её можно было не заметить даже в нескольких футах. Но их ждал часовой. Этот часовой метнулся к ногам Кейна и чуть не опрокинул его.

— Да это глупая кошка!

— Точно. Уотсон ведь говорил, что она поселилась у него, — Сэм взглянул на гладкого зверька. — Смотри… куда она пошла…

Кошка с «Самбы» исчезла в узкой расщелине, и вслед за ней двинулся остальной отряд. Щель оказалась такой узкой, что временами приходилось пробираться боком. Хуже всего в таких местах приходилось рослым самоанцу и Кейну, американец даже задумывался, останется ли у него к концу путешествия кожа на плечах и бёдрах

Он завидовал кошке с её четырьмя лапами и отсутствием груза. Свет электрических фонарей, хоть и яркий, не позволял увидеть все неровности прохода, и поэтому они постоянно спотыкались.

— Неудивительно, что Уотсон выглядел так, словно провёл десять раундов с чемпионом, — заметил Кейн. — Более тяжёлого прохода я не встречал. Хуже даже, чем на грязных тропах Новой Гвинеи.

— Помолчи и топай, буркнул сзади Сэм. — Мы не можем идти весь день…

После особенно тяжёлого подъёма они оказались у круглого входа в ещё одну пещеру, такого размера, что фонари освещали только ближайшее окружение. Гулко зазвучали шаги на камне, и на людей набросилось множество летучих мышей. Кошка пришла в дикое возбуждение, она прыгала в воздух и вопила, промахиваясь.

— Ну, куда отсюда? — спросил Сэм. — Разве не здесь нас должен встретить проводник?

Предводитель моро указал направо.

— Он прячется там, — небрежно заметил Куран. Никто не заметил человека, о котором говорил Куран.

Ван Блеекер передвинулся к стене.

— Вы можете с ним поговорить? спросил он у моро.

Тот пожал плечами.

— Попробую, — и перешёл на язык, в котором Кейн не понял ни слова.

Все молча ждали. Моро заговорил снова. На этот раз что–то зашелестело, удаляясь в темноту, Куран бросился вдогонку, его люди за ним. Группа с «Самбы», застигнутая врасплох, среагировала медленнее, но вскоре догнала моро.

— Он нас боится, — объяснил высокий предводитель моро. — Но всё равно ведёт.

— А мы не за японцем идём? — спросил Кейн.

— Нет, — послышался гулкий голос Фортнайта. Эхо повторяло его слова. — Мы идём не за японцем.

Теперь они находились в новом проходе, с относительно ровной поверхностью под ногами. Кейн посветил на ближайшую стену. Он оказался прав в своей догадке: ясно виднелись следы инструментов, которыми сглаживали выступы и неровности. По какой–то причине этот естественный проход в горе был превращён в удобную дорогу.

Проход полого вёл вверх. Вообще, с самого входа в гору они всё время поднимались. Кейн пытался определить, близко ли они к кратеру, но оценивать расстояние под землёй оказался не в силах.

Однако в конце прохода их ждал не кратер. Напротив, они вышли на широкий карниз, нависавший над огромной пещерой. Дымный огонь большого костра освещал фантастическую сцену внизу.

— Боже! — ахнул Сэм. — Тысяча и одна ночь!

— Невероятно! — подхватил Лоренс.

Внизу толпились люди, люди со сталью в руках, в разноцветной рваной одежде. Некоторые носили шлемы, из–под которых свисала тонкая кольчуга, защищающая шею и горло. И у двоих на левой руке красовались маленькие круглые щиты.

— Копья! И мечи! — Лоренс пробрался к краю карниза. — Фантастика!

Снизу послышался предупреждающий возглас, и вся невероятная толпа растаяла в темноте боковых проходов.

— Что теперь? — спросил Кейн. — Спустимся вниз, рискуя получить копьё в пузо до того, как сможем поговорить?

— Подождите! — Лоренс по–прежнему оставался на своём наблюдательном пункте. Кто–то идёт. Посмотрите: белый флаг!

Из темноты показался одетый в железо воин, сжимающий в руках копьё. С него свисала тряпка, которая когда–то была белой. Приблизившись к костру, воин направился не к карнизу, на котором они стояли, а куда–то к дальнему концу пещеры.

— Там должен быть спуск, — Кейн осторожно прошёл вдоль карниза и не удивился, обнаружив пролёт мелких ступенек, вырубленных в скале.

У основания их ждал житель пещеры, держа на виду свой флаг перемирия. Кейн, Лоренс и предводитель моро начали спускаться.

— Ладно, — крикнул сверху Сэм. — Я вас прикрою. Пусть сделает одно неверное движение и получит пулю в свою жестяную башку.

Но пещерный человек не двигался. А когда они спустились поближе, Кейн заметил, что это глубокий старик, хоть держался он очень прямо. Редкая борода была такая же седая, как и брови над глубоко запавшими глазами. А когда человек открыл сморщенный рот, чтобы заговорить, американец увидел, что у него совсем нет зубов. должно быть, перед ними стоял «Беззубый», вождь, о котором так уважительно отзывался Уотсон. Но из слов старика Кейн ничего не понял.

— Это древний, очень древний язык, сообщил Куран. — Старик спрашивает, зачем мы явились этой дорогой богов и что нам от него, нужно.

— Скажите ему, что мы хотим напасть на пиратов и что об этом проходе нам рассказал Уотсон. Его народу мы не причиним вреда.

Моро с остановками принялся переводить. Вождь посмотрел на троих перед собой, потом на остальных вверху и ответил.

— Он говорит, — переводил Куран, — что у злых людей есть много необычного оружия и они приносят смерть многими злыми способами, даже храбрецы боятся сразиться с ними. Но если мы не боимся, он покажет нам второй конец дороги богов. Потому что мы, наверное, те, о ком говорил белый человек. Люди, которые принесли огонь и меч, чтобы очистить эту землю.

— Скажите ему, что мы пройдём дорогой богов, — заявил Сэм. Хотел бы я посмотреть на нациста или японца, который устоит перед нами! Он прав. Мы очистим эту землю!

Глава 17. Операция «Пещерный человек»

— Спросите его ещё раз, Куран, мы должны быть уверены, — настаивал Ван Блеекер.

— Он говорит, что это так. Но там много камней. Стена, которую нужно пробить…

— Надо подумать… — Ван Блеекер постучал ногтем по зубам. — Как, Ван Норрис? Сможем воспользоваться гранатами? Вы в таких вещах разбираетесь.

— Чтобы решить, нужно увидеть цель. Мы ведь не хотим, чтобы крыша рухнула нам на головы. Но сначала нужно добраться до главной пещеры.

Старик Беззубый — несмотря на всё достоинство, с которым он держался, за ним закрепилось прозвище, данное Уотсоном, — имел достаточно храбрости, хотя было ясно, что он предпочёл бы не сражаться. Он но только провёл отряд по последнему участку «дороги богов», но и настоял на том, что будет сопровождать дальше.

Из–под ног поднималась пыль. Очень давно по этому пути проходили только призраки. В голых стенах зияло множество ниш, в каждой стояло божество с головой демона. На статуях под толстым слоем пыли и помёта летучих мышей блестел металл, а глаза сверкали, как сверкают драгоценные и полудрагоценные камни.

— Кто–то говорил о сокровищах! — присвистнул Сэм. — Похоже, мы действительно сорвём банк в этом логове грабителей.

— Дьяволы! — плюнул моро. Они отвратительны в глазах Аллаха!

— В глазах кого угодно, я бы сказал, — Кейн отвёл взгляд от особенно непристойной фигуры. — Если это боги, какими же были верующие в них?

Беззубый неожиданно пошёл медленнее и схватил за руки двух ближайших к себе. Он остановил их и произнёс предупреждение. Произнёс дважды, пока Куран смог понять.

— Он говорит, что мы близко к стене из многих камней и что теперь нужно идти тихо. Он не знает, слышно ли нас в пещере.

Отряд осторожно двинулся дальше, они обогнули выступ и оказались перед грудой камней, похожих на результат обрушения. Лоренс, Сэм и Кейн подошли поближе, хотя груда выглядела. неустойчиво: вот–вот обвалится и поглотит их. Сэм осторожно коснулся камня. К его удивлению, камень остался на месте, словно схваченный цементом. Он с большей смелостью потянул другой.

— Прочно…

Лоренс занялся собственным исследованием.

— Да. Чтобы разрушить такой завал, нужна взрывчатка.

Кейн осветил потолок прохода. Сглаженный человеком, он тянулся без трещин и выступов.

Выдержит он гранату?

— Думаю, да, если используем особые. Во всяком случае, у нас нет другого выхода. Нужно попробовать.

Основные силы отступили за выступ, в относительную безопасность прохода. Пальцы Лоренса ощутили знакомую гладкую поверхность гранаты, которую по приказу Ван Блеекера передал один из матросов с «Самбы». Как много раз в прошлом, Лоренс размахнулся, бросил, метнулся в укрытие и прижался к полу прохода.

Но звук взрыва оказался странно глухим и не отразился в стенах прохода, как они ожидали. Осторожно, держа оружие наготове, разведчики продвинулись вперёд.

В стене показалась щель, еле видная в облаках пыли. Кейн подполз к ней, сражаясь с камнями. Закашлялся и подавился: пыль забила нос и горло. И выглянул через щель в центральную пещеру пиратов.

Взрыв отбросил большую часть завала внутрь, в пещеру. Для людей, находившихся там, он оказался полной неожиданностью. Уотсон говорил, что в пещере есть свет, но, очевидно, взрыв вывел из строя светильники. Помимо грохота всё ещё падавших камней, не слышалось ни звука. Потом у дальней стены показался слабый жёлтый лучик. Ему ответили лучи фонарей из прохода. Они осветили небольшую группу бледных людей.

Один из них неожиданно куда–то рванулся. Послышался треск автомата, и этот человек упал на пол. Лицо его искажала маска ужаса и удивления.

— Ахтунг! — услышав этот приказ, остальные по привычке вытянулись. И в ответ на дальнейший поток гортанных звуков они повернулись лицом к стене и застыли, подняв руки над головой.

— Отлично! — закончил Лоренс по–английски, потом добавил на малайском: — Мы спустимся, а вы держите их в свету. И при малейшем движении стреляйте!

Кейн, Сэм, Лоренс, Ван Блеекер и ещё несколько человек начали осторожно перебираться через завал. Лоренс и Кейн пробежались лучами фонарей по стенам и нашли три выхода из пещеры. И продолжали их освещать, чтобы никто не застал их врасплох.

В одном углу они обнаружили груду ящиков и свёртков. Рядом к стене были приделаны две грубых скамьи. Иэто всё. Потом они обратились к пленникам, которых люди капитана Ван Блеекера уже связали.

Спокойно, почти незаинтересованно Лоренс принялся расспрашивать их по–немецки. Один из пленников, высокий молодой человек, упрямый и застывший с выражением мученика на лице, ответил одной короткой фразой. Лоренс улыбнулся и пожал плечами.

— Он говорит, что они нам ничего не расскажут.

Куран вышел вперёд. Он был вооружён, но не стал демонстрировать оружие. И в его спокойном лице не было ничего угрожающего. Но вот он заговорил, и Кейну не захотелось бы испытать то, что обещал его голос.

— Пусть туаны отдадут мне этого едока грязи. Мы очень быстро узнаем у него всё, что нужно.

Лоренс рассмеялся, и его сардоническое веселье отразилось в глазах и в выражении губ.

— Подходит, — заметил он. — Ну? — обратился он к пленным.

Мученик ничего не ответил, но его товарищ был сделан из более податливого материала. Он стал выдавать информацию с такой быстротой, что Лоренс с трудом успевал её воспринимать. Наконец он кивнул моро, стоявшему за немцем, и коричневая рука прикрыла рот пленника.

— Фортуна нам благоприятствует. Это центр крепости, и в остальные пещеры, которыми пользуются эти свиньи, можно легко попасть по проходам. Большинство нацистов и все главные японцы в море. Похоже, друзья не очень доверяют друг другу. Эти оставлены охранять сокровища. Через пятнадцать минут их должны сменить. Японцам сюда входить вообще не разрешается. Если захватим смену врасплох, останется только дюжина японцев и шесть нацистов. Трое нацистов наверху, в кратере, следят за нашими кораблями…

— Кто здесь командир? — спросил Ван Блеекер.

Лоренс указал на труп у стены.

— Красный Тюрбан Уотсона в море. Так что командиром был наш неоплаканный покойник, — он нагнулся, разглядывая значки на изношенном мундире. А когда поднял голову, на лице его промелькнуло удивлённое выражение.

— Что–то в нём кажется мне знакомым…

Ван Блеекер подошёл, чтобы взглянуть. Он покачал головой.

— Никогда его не видел. Просто ещё один немец…

— А яего: видел! — вторично взглянув на лицо мертвеца, Сэм даже присвистнул.

— Вы его знаете? — спросил Лоренс.

— Не лично. Но, братец, мы на этот раз действительно сорвали ставку. Это Людвиг Баумер!

— Что?!

— Я уверен. Его уродливая морда красовалась на множестве плакатов. И в газетах тоже. Парень, который сбежал со всей секретной информацией Гитлера. Его так и не нашли. Парни, мы это сделали, сделали!

— Да? Ну, обсудим потом. Этих двоих нужно поместить куда–нибудь, где они не смогут причинить неприятностей, и займёмся остальными пещерами.

По приказу Ван Блеекера двоих пленников, с заткнутыми ртами, чтобы они не изображали героев и не пытались предупредить смену, увели в нишу и усадили за ящиками, которые они охраняли. А бойцы рассредоточились вдоль стен, дожидаясь прибытия смены.

— Ничего, что свет не горит? — спросил Кейн. — Они могут что–нибудь заподозрить.

— Не думаю, — ответил Лоренс. — Свет у них должен был много раз отказывать: оборудование сильно поизносилось. И у меня есть план…

Но тут они услышали стук ботинок о камень. Лоренс окликнул по–немецки, резко, словно отдавая приказ. Послышался ответ: пришедшие ничего но заподозрили.

— Я им сказал, — прошептал Лоренс, — что произошёл обвал и что они должны подходить осторожно, чтобы не споткнуться о камни. И подходить по одному. Теперь мы их легко возьмём!

Они позволили немцам войти в пещеру. Луч единственного фонарика пришедших упал на разрушенный барьер, послышались возбуждённые голоса… И на немцев обрушились окружающие тени. Несколько мгновений царила суматоха, потом загорелись два фонаря и осветили три скорчившиеся фигуры на полу.

Фортнайт встал, оставив своего противника неподвижным.

— Кажется, я его слишком сильно ударил, — виновато сказал он Кейну. — Он мёртв…

Но остальные двое дышали. Их утащили к первым пленным и оставили под охраной.

— Пока всё хорошо, — Сэм вытер руки о штаны. — Но не кажется ли вам, что слишком уж легко? Теперь лучше ходить очень осторожно. Незачем искушать судьбу.

Допрос новых пленных показал, что силы врага разбросаны. Японцы сидят в засадах у двух известных им троп, по которым можно спуститься с кратера. Несколько снайперов размещены в джунглях, а остальные, немцы и японцы, отдыхают в одной из пещер.

Отряд союзников разделился на три части, оставив четверых малайцев охранять пленников и сокровище. По одному проходу пошли Кейн, Сэм и Лоренс, по другому

— Ван Блеекер со своими матросами, по третьему — моро во главе с Кураном и Фортнайтом.

Последняя группа состояла из опытных бойцов, хорошо знающих джунгли. Они должны были заняться засадами и наблюдательным пунктом. Поскольку у них на вооружении имелись ручные пулемёты и они достали ножи, Кейн решил, что пленных в этой операции будет немного. Если таковые вообще будут.

С беспечным видом моро исчезли в туннеле. Однако Куран был не новичок в таких играх. Вперёд выдвинулись разведчики, а все его солдаты сбросили обувь и шли босиком и совершенно бесшумно.

Группа, возглавляемая Ван Блеекером, направилась в другую пещеру, чтобы уничтожить нервный центр возможного сопротивления. А группа Кейна должна была снять снайперов в джунглях. Они решили, что без проводника им не справиться. И Лоренс поднял самого разговорчивого из пленных.

Должно быть, он шепнул немцу на ухо что–то очень убедительное: тот энергично кивнул и через кляп просочились завывания, означающие согласие. Но Лоренс не развязал его и не извлёк кляп; привязав к шее пленника верёвку, он повёл его, как собаку на поводке.

— Каков план? — спросил Кейн, когда их отряд углубился в туннель.

— Когда охотишься на уток, хорошо воспользоваться приманкой. Моя приманка умеет крякать. Подождите и увидите.

Ни в проходе, ни в следующей пещере они не встретили сопротивления. Кейн с отвращением принюхивался к отвратительной воин. Койки вплотную друг к другу и груда кастрюль издавали запах отнюдь не Шанели номер пять, как заметил Сэм.

— Смотрите! — один из матросов с «Самбы» заглянул в высокий глиняный кувшин и теперь изумлённо смотрел на его содержимое. Потом пнул его, и Кейн пригнулся, вглядываясь в поток воды…

В воде извивались длинные скользкие чёрные существа, и Сэм, почти задыхаясь, отступил к койке. Ближайший моряк опустил ложе ружья, раз, два. Погнался за третьей извивающейся змеёй, но она скрылась в щели.

— Змеи!

Сэм подавился. На его гладкой коже блестели крупные капли пота. Но он заставил себя выпрямиться и подойти туда, где ещё корчились раздавленные существа. Только Кейн догадывался, чего ему стоил этот взгляд.

— Морские змеи, — голос Сэма звучал напряжённо. — Японцы их едят.

Он поднёс руку ко рту. С усилием, от которого задрожало всё тело, подавил рвоту.

— Мы охотимся не на змей! — рявкнул Кейн. Он схватил Сэма за плечо и подтолкнул его вперёд, к выходу из пещеры. — Во всяком случае, не на безногих. Пора приниматься за работу.

Они выглянули из пещеры. Внизу среди джунглей выделялось несколько неровных участков обработанной земли. Лоренс поставил пленника на ноги и указал на джунгли. Нацист ответил нечленораздельными звуками, и Лоренсу всё–таки пришлось извлечь кляп.

Несколько мгновений немец изучал местность, затем указал на четыре разных места и заговорил по–немецки. Он охотно ответил на все вопросы Лоренса.

— Трое на деревьях, четвёртый, немец, в скалах. Что делать будем? — обратился голландец к американцам.

— Легче всего взять того, что в скалах, — Сэм уже пришёл в себя. — Этот парень не ждёт неприятностей с тыла. Если пройдём вдоль той горы, то возьмём его, как ручного кролика. А вот японцы на деревьях — это будет труднее.

— Тогда давайте сами займёмся японцами, а немца в скалах оставим остальным…

— Как сказал туан, — один из малайцев был согласен с Сэмом, — эта задача нетрудная.

— Да, — подтвердил охотник на змей. — Мы его возьмём!

По кивку Лоренса трое с «Самбы» вышли из пещеры, но не беззаботно, как опасался Кейн, а так, что было видно: они понимают опасность. По мере возможности они держались укрытий.

Лоренс с помощью Кейна привязал пленного к одной из коек. Сэм прошёл к краю пещеры, как можно дальше от змей.

— Беру на себя того, что в пальмах у лагуны, — объявил он, когда остальные подошли к нему. — Я его уже заметил.

— А я того, что у ручья, — подхватил Лоренс.

— Послушайте! Вы меня лишаете выбора, — возмутился Кейн. — Ну, хорошо. Всё по правилам: кто пришёл последним, того и обслуживают последним. Мне остаётся парень на дереве с жёлтыми цветами. Гмм…

Он отрегулировал корабельный бинокль и начал внимательно рассматривать дерево. Оно ясно выделялось благодаря жёлтым цветам, по–видимому, какой–то орхидеи. Но в сплошном массиве листьев и веток он не видел никакого снайпера. Неудивительно: японцы умеют затаиваться.

— Надеюсь, наш друг сказал нам правду…

— Он знает, что с ним будет, если его информация окажется неверной, — весело ответил Лоренс.

Они подготовились, сняли всё лишнее снаряжение, всё, что могло помешать продвижению сквозь джунгли. И пожелав другу другу удачи, углубились в чащу.

Кейн погрузился в зелёную пасты джунглей, и его сразу окутал влажный воздух. Двигался он медленно, выбирая ориентиры, которые наметил ещё от пещеры. К счастью, эта часть зарослей уже несколько лет посещалась людьми. Он нашёл тропу, ведущую в нужном направлении, и воспользовался ею.

Его цель, дерево с жёлтыми цветами, располагалась на самом краю небольшой поляны, где совсем недавно упали два гигантских дерева, прихватив с собой множество лиан. Кейн укрылся в кустах за прогнившим стволом и начал отыскивать своего снайпера. Дюйм за дюймом, ветка за веткой, почти лист за листом изучал он дерево. Конечно, парень должен был сидеть по эту сторону, чтобы ствол оставался между ним и подходящей целью.

Полчища мух отыскали убежище американца, и он подумал, долго ли выдержит их укусы, не отбиваясь. Конечно, можно рискнуть, подставиться и подождать ответного выстрела…

С востока послышался тонкий высокий крик, Кейн от неожиданности едва не выпрямился. Но взгляд его не отрывался от дерева. И он заметил–таки красноречивое движение листвы. Резко и отрывисто прозвучал выстрел из «рейсингса». Листья задрожали, но никакого крика не последовало. Что–то с глухим стуком упало на землю.

Американец пополз вперёд, готовый снова выстрелить. Притворство — обычный метод такой войны. Старейший трюк — притвориться мёртвым и выманить противника из убежища. Но Кейн не заметил наверху никаких движений. Он добрался до дерева и увидел на земле, в рыхлой почве, ружьё с телескопическим прицелом — оружие опытного японского снайпера.

Потребовалось несколько минут поиска, чтобы обнаружить тело. Оно висело на ветке. Снайпер был привязан к дереву. И мёртв.

Прихватив его ружьё, Кейн направился назад. Теперь, когда появилась возможность подумать, он понял, что слышал несколько других выстрелов. Может, их участие в битве за остров завершилось.

Глава 18. Делёж добычи

— Йооо–лааа–йууу!

Голос Сэма — пронзительная имитация йодля разнёсся по джунглям; несколько птиц разлетелись с не менее резкими криками; и, должно быть, обезьяны сошли с ума от страха. Но крик помог собрать к пещере остальных участников экспедиции.

Пленных оказалось немного. К тем, кого захватили в пещере, добавились двое японцев и ещё один нордический образец. Кейн верно догадался о том, как проведёт операцию отряд моро. Они вернулись без пленных.

Ван Блеекер с явным отвращением оглядел пленных, которых вывели наружу.

— Не везёт, — плюнул он, — вечно мне не везёт. Теперь придётся кормить этих свиней и заботиться о них, пока не удастся передать властям. Ну почему это всегда происходит именно со мной?

Куран красноречивым движением провёл рукой поперёк горла. Но капитан «Самбы» покачал головой.

— Нет, мы их не убьём. Не опустимся до их уровня. Отвезём и сдадим властям, пусть у них голова болит. Таков закон.

Мнение Курана о таком законе было совершенно очевидно, но он не стал возражать. Ван Блеекер отправил одного из своих людей на «Самбу» с приказом привести другую шлюпку и забрать пленных. А пока их отправили обратно в пещеру и оставили под охраной. Ван Блеекер и Куран обратились к задаче подсчёта добычи.

В главной пещере обнаружилась целая кипа документов и закрытый портфель. Кейн и Сэм потребовали их себе. Насчёт портфеля Куран сомневался, но американец сказал, что остальная добыча их не интересует. А документы они потребовали от имени Соединённых Штатов. Может, требование не вполне законное, но они намерены были придерживаться его.

Тюки в пещере оказались пиратской добычей с кораблей. Куран как будто узнал большую часть грузов. Впрочем, Кейн про себя думал, что набожные требования Курава не так уж правдивы, какими кажутся. Легко объявить груз своим, когда нет никаких ярлычков и других доказательств.

А в глубине ниши нашёлся небольшой стальной сундучок. Ван Блеекер и Куран по очереди колотили его, пока не открыли. Содержимое вывалили на холст.

Кейн читал в волшебных сказках о королевских сокровищах. Но, если не считать королевской короны в лондонском Тауэре, он не верил, что может существовать такое количество драгоценностей в одном месте. Груда просто–таки горела алмазным огнём.

Даже Куран замигал, а собравшиеся вокруг дружно загомонили. Послышались восклицания. Глаза Лоренса сузились. Он поднял радужное ожерелье и поднёс к глазам.

— Вы его как будто узнали, — сказал Кейн.

— Может быть. Европейского производства. И это тоже, и это… — он показал на тиару, поднял несколько колец, широкий браслет, усаженный квадратными алыми камнями. — А вот это, он отделил от общей груды несколько предметов явно другой работы, — это восточное, — он взглянут на старика Беззубого, который смотрел на сокровища с таким же удивлением, как и остальные.

— Спросите у него: может, они принадлежат его народу?

Когда Куран перевёл вопрос, старый вождь ответил длинным предложением, которое привело моро в сильное возбуждение. Но старик не пытался приблизиться к сокровищу; напротив, он попятился от груды.

Он говорит, что они из сокровищницы злого раджи. Того самого, чьи грехи навлекли на остров наказание много лет назад. Они прокляты, и злая судьба ждёт человека, который их возьмёт. Такая, какая постигла пиратов. С тех пор как они ограбили сокровищницу древнего раджи, они всё время ссорились и несколько человек было убито. Он говорит, что было бы мудро выбросить их в море, чтобы и на нас не легло проклятие…

Пока Куран говорил, Лоренс быстро работал, распределяя драгоценности в две груды. В одну — восточного производства, в другую европейского.

— Ну что, — обратился он к моро, — вы согласны, что эти драгоценности прокляты? — подтолкнул груду камней к сыну Хакруна, но тот не сделал попытки взять их.

— Есть предметы, которые несут на себе проклятие Аллаха. И мудрый человек с ними не имеет дела. Пусть более смелый, чем я, спорит с джиннами.

— А вы, Ван Блеекер?

Но капитан «Самбы» тоже не торопился протянуть руку. Он рассмеялся в замешательстве.

— Моя жизнь зависит от доброй воли Туземцев. Я не пойду против их веры, даже за все сокровища раджы!

Кейн разглядывал драгоценности.

— Почему бы, — начал он чуть застенчиво, потом продолжил с большей уверенность, — почему бы не продать их и не отдать деньги Беззубому? В конце концов, они принадлежат его народу. И, может быть, какой–нибудь шаман снимет с них проклятие, как снимал капитан проклятие с «Самбы» в Джоло.

— А вы что скажете? — на этот раз Лоренс обратился не к предводителям, а ко всем морякам.

Евроазиаты, моро, малайцы, канаки, яванцы, европейцы — все переминались, улыбались и отрицательно качали головами. Им тоже такая добыча, связанная с проклятием, не требовалась. Общее мнение выразил боцман «Самбы», охотник за змеями:

— Тут и остального хватит. Нет смысла возиться с проклятиями. Я видел, как они действуют. Я за предложение мистера Кейна. Пусть достанется парням с острова. Это их добро.

— Шлюпка, сэр! — возглас от входа в пещеру прервал обсуждение.

Лоренс убрал все драгоценности назад в сейф и взял его под руку. Действительно, выйдя, они увидели лодку, уже причалившую к берегу. В неё набилось необычно много народу… Люди не уходили с берега, они толпились, как будто собирали что–то. И когда пошли, Кейн увидел, что они несут два гамака.

Куран позволил себе слегка улыбнуться и махнул рукой в сторону процессии.

— Это мой отец. Старик хочет сам взглянуть, что мы тут делаем. Вчера вечером мы затратили много времени, отговаривая его. Но сейчас меня с ним нет, и он сам отдаёт приказы. Вот и пришёл!

В первом гамаке помещался Абдул Хакрун. За ним во втором несли Уотсона. Очевидно, пулемётчик настоял на этом. Старик моро держался прямо в своей раскачивающейся колыбели, отчаянно вцепившись руками в сетку. Его проклятия уже начали долетать до стоявших у входа в пещеру.

Но когда немного погодя его усадили на самых чистых покрывалах, сорванных с коек, он, как обычно, был полон достоинства. Поприветствовал воинов и ждал подробного отчёта о битве от своего сына.

Кейн сел рядом с Сэмом и Уотсоном.

— Я тут говорил сержанту, что мы ещё не успели разыскать вещи его приятеля, — сообщил Сэм, пока Куран рассказывал.

— У него было кольцо… Я хотел бы отправить его родителям. Остальное — всё, что осталось от других ребят, спрятано в нашей пещере. Беззубый знает это место.

— Послушайте, — прервал его Кейн. — Может, расскажете подробней о вашем крушении. Нас с Сэмом послали сюда как раз на поиски разбившихся во время войны самолётов. Так что давайте поработаем…

— Правда? должно быть, война действительно кончилась, раз вспомнили о пропавших ребятах! Здорово! У нас был большой бомбардировщик, типа «виджиланте»…

— А командир — капитан Родин Сэйфилд, — вмешался Сэм. — Голландец, это конец следа…

— Он хочет сказать, — объяснил Кейн удивлённому Уотсону, — что мы были посланы на поиски именно вашего самолёта. Видите ли, отец Сэйфилда миллионер. Он думал, что его сын может оказаться в живых. Именно он финансировал наше предприятие.

— Капитан погиб, когда японские зенитки прострелили нам крыло. Он так и не понял, что в нас попало. Дальше самолёт повёл Джерри Конвей, второй пилот. Мы решили, что лучше дотянуть до малых островов, где японцев не так много. Джек Капровски, должно быть, погиб в то же время, что и капитан. Джек был стрелком из пушки.

Ну, мы кое–как полетели дальше, вёл самолёт Джерри. Самолёт был в безнадёжном положении, и мы знали, что до базы нам не дотянуть. И потому когда увидели этот остров, а на нём никаких признаков японцев, Джерри приказал прыгать. Удалось Питу, мне и Дэну. Он у нас был пулемётчиком.

Но Ларч, наш штурман, запутался и упал вместе с самолётом. А Джерри, я думаю, даже не пытался прыгнуть. Мы так и не знаем, что случилось с остальными ребятами.

Самолёт падал над лагуной, и мне показалось, что он врежется в гору. Но на самом деле он упал в воду, прямо носом в риф. Мы выбрались на берег. К счастью, все трое умели плавать. Пит немного порылся в останках, и через несколько дней мы извлекли Джерри и капитана и похоронили их. Документы капитана спрятаны с остальными вещами. А Пит написал нечто вроде отчёта, и мы все его подписали… чтобы если нас не найдут, потом всё–таки смогли узнать, что произошло. Пит запечатал это всё и заставил Беззубого и его людей поклясться, что они отдадут это человеку, который придёт нас искать. Если такой человек придёт.

— Я одного не понимаю, — сказал Сэм. — А вы что делали на «виджиланте»? Нам дали полный список экипажа, и никакого сержанта Такера Устсона в нём не было.

Уотсон печально улыбнулся.

— Это моя судьба… сейчас даже не могу сказать, злая или добрая. В последнюю минуту я сменил Шорти Длусберга. Видите ли, я был на подмене. Наш самолёт, «Боевой хорёк», вышел из строя после последнего полёта. Парень, он превратился в настоящие кружева. Сквозь дыры слона можно было просунугь — и без труда. Мы ждали, пока подлатают наш самолёт, а тем временем подменяли ребят из других экипажей. У Шорти болел глаз, он порезал веко, и я его сменил. Даже не очень хорошо знал парней из команды. Конечно, с Питом и Дэном мы потом хорошо познакомились. Могу даже рассказать, что ел Дэн на свой десятый день рождения… Да, потом мы хорошо узнали друг друга. Поэтому меня и нет в вашем списке.

— Кейн, Марусаки! — их звал Лоренс. Американцы неохотно присоединились к группе и услышали заключительные слова Ван Блеекера;

— Значит, вмешательства правительства не избежать. Хорошо, пусть забирает пленных. А что касается добычи, к ней применим закон о спасённом имуществе…

Абдул Хакрун рассмеялся.

— О, компенсация за наши усилия не пропадёт, не сомневайтесь, друг мой. Разве в вашей собственной «Книге книг» не сказано, что «работник достоин своей платы»?

— В чём дело? — спросил Кейн у Лоренса.

— Пришла радиограмма с Беси. Наше сообщение поймал эсминец. Теперь он идёт к нам.

— Пригодится, когда вернутся пиратские корабли, — заметил Сэм. — Но я предвижу, что тут будет слишком много рысканья и излишних вопросов. Мне кажется, власть не одобряет такие частные войны. К тому же как быть с той сверкающей коллекцией? Разве она не часть добычи?

— И лучшая часть. Европейские вещи, вероятно, из награбленного нацистами и скрытого для будущего использования. Их нужно отвезти в Европу и постараться отыскать законных владельцев. А что с документами, которые вы так ловко конфисковали?

Кейн улыбнулся.

— О, кое–кто очень обрадуется, получив дома наш подарок. Этот человек обожает такое чтение.

— Лучше приготовься подраться за них, — предупредил Сэм. — Не он один любит читать такие совершенно секретные документы. Но я бы тоже не хотел встретиться со стариком Железной Челюстью, не приготовив ему небольшого подарка. Он будет обижен. Его так легко обидеть!

Абдул Хакрун ревниво поглядывал на стальной ящик. Остальные моро разбирали грузы и разглядывали содержимое тюков и ящиков. Люди с «Самбы» незаметно отправились по своим делам, и их никто не останавливал и не расспрашивал. Так что в пещере собрались только Хакрун, Ван Блеекер, Лоренс и американцы. Предводитель моро оглянулся и негромко заговорил.

— Я деловой человек, капитан Ван Блеекер. После прибытия наших друзей из флота мы будем очень заняты и не сможем поговорить о таких вещах. Поэтому давайте сейчас решим проблему жемчужного поля…

Ван Блеекер зажёг спичку и поднёс к сигарете. Глаза его были полузакрыты, и вообще он казался ленивым и вялым. Но Кейн видел и раньше, как он ведёт торговые переговоры, и потому насторожился.

— Что вы предлагаете? — голос капитана «Самбы» звучал почти равнодушно.

— Я предлагаю создать компанию и работать в ней совместно, как добрые друзья, как мы вместе очищали этот остров от паразитов. У меня есть ловцы, у вас корабль, который сможет подвозить всё необходимое, а вы, туан, — он кивнул в сторону Лоренса, — знаете рынок и сможете продавать наш товар. Давайте работать вместе, мы же все честные люди, — он почти открыто смеялся, и Лоренс ответил ему улыбкой.

— Я слышал о вас многое, Абдул Хакрун, — откровенно сказал голландец. — Но мне говорили также, что если вы даёте слово, вы держите его, даже если против вас весь мир.

Хакрун потянул себя за бороду.

— Купец всегда надеется на выгодную сделку — это его работа. Но между друзьями никаких сделок быть не может. Поклясться мне на слове пророка?

Оба голландца обменялись быстрыми взглядами. Ван Блеекер стряхнул пепел с сигареты.

— Разделим на три части? — спросил он.

— Как хотите? Но у вашего народа есть другой обычай. Почему бы не разделить намного частей — на акции, как вы это называете?

Сэм усмехнулся.

— Акции жемчужного поля? Как вам, Уотсон? Нравится?

— Пусть будет так, — Ван Блеекер загасил сигарету. — Делим акции на три части, и каждый решает, с кем ещё поделиться свой долей.

— Но только среди присутствующих, — предупредил Хакрун.

— Это понятно, — согласился Лоренс. — Выпустим сотню акций. Одну — вождю островитян, по тридцать три каждому из нас.

— На каждого из нас по пять? Как, ребята? — спросил Кейн у своих соплеменников. —

— Ладно. В конце концов, мы ведь здесь случайно, — согласился Сэм.

— Здорово! — Уотсон приподнялся. — Я вхожу в это число?

— Ну, ведь это вы указали капитану Ван Блеекеру его заднюю дверь, — напомнил Кейн.

Капитан «Самбы» что–то писал на листке из своего блокнота. Закончив, он передал всем на подпись. Один экземпляр оставил себе, другой протянул Хакруну.

— Когда начнём дело? — спросил Сэм.

— Завтра… или после ухода правительственных кораблей, — ответил Хакрун. — Ловцы у меня на борту. Они уже выбрали место для постройки посёлка…

— Всё хорошо, что хорошо кончается. Кажется, так говорили раньше? — Сэм потянулся. — Только подумай, братец, мы сейчас настоящие ловцы жемчуга. Интересно, что бы сказал об этом Железная Челюсть. Конечно, в Сан–Франциско ничего не могут возразить против побочных проектов…

— Как только мы положим это ему на стол, он обо всём забудет, — Кейн подобрал портфель. — А если перед тем, как окончательно исчезнуть из его жизни, мы предложим ему на закуску Баумера, он может даже полюбить нас…

Сэм умудрился очень реалистично изобразить дрожь отвращения.

— Какая ужасная мысль! Но не сомневаюсь, разведка и спецслужбы устроят в нашу честь танцы и пиры во всех своих кабинетах. Но потом они о нас всё равно забудут.

— Что ж, тогда мы сможем вернуться сюда и будем защищать свои интересы акционеров. Как, Лоренс, вам понадобится пара хороших работников? Я думаю, мы сможем представить рекомендации.

— Когда захотите, вам всегда будут рады. Работа найдётся.

Кейн перестал смеяться.

— А знаете, мне кажется, вы это всерьёз! — Естественно. Думаете, дело заканчивается нашим

путешествием? Нет, мы только начинаем. И для вас это только начало.

— Мы будем помнить об этом — на всякий случай, если Железная Челюсть окажется в плохом настроении, — Сэм принял предложение с обычной лёгкостью. А как вы, Уотсон? Тянет в Штаты?

— Ещё как! — худое лицо озарилось улыбкой, и пулемётчик оживлённо спросил: — Приятели, когда отплываем назад?

— После того, как любители тайн с нами покончат. А знаете, — Сэм расчесал пальцами свои густые волосы, — только одна ниточка остаётся неразвязанной.

— Какая? — спросил Кейн.

— Кого искали те ребята? Те, что все вещи нам испортили в Маниле?

— Ответить легко, — Кейн повесил автомат через плечо и носовым платком привязал портфель к поясу. — Они искали двух других парней…