Глава 12 Лоренс прыгает

Лоренс в прошлом знал два Лондона. Один, не подверженный времени, ничуть не изменился. Жизнь величавым потоком плавно струилась рядом с офисом местного отделения Дома Норрисов в старом Сити. Юноша был в восторге от некоторых частей этого Лондона, тихих проулков Темпла, маленьких, окружённых со всех сторон домами церквей, нелепых осколков восемнадцатого века в заводях двадцатого. Этот Лондон был столь же несокрушим, как и египетские пирамиды.

Другой Лондон был взорванный, поколебленный на своих вековых устоях город, разрываемый и раздираемый каждую ночь, поглощаемый огнём, который, казалось, жадно выискивает и красоту, и историю и превращает их в пепел и несомую ветром пыль. Но это был Лондон мужества, упорства, мёртвой хватки, и кое что в этом Лондоне проникало в него. Так что, будучи беженцем и изгнанником, Лоренс узнал стальное сердце города, не подвластный коррозии металл его людей.

А сейчас он попал в третий Лондон, ждущий. Этот город отсчитывал время, ожидая только момента, когда война будет закончена, когда он вновь сможет окунуться в работу, осуществляя тысячи планов строительства и улучшения, наполняющих его голову. Из всего этого мог родиться четвёртый Лондон, и он только надеялся, проходя по улицам, что сможет дожить до этого дня.

Возможно, Лондон сейчас символизировал весь мир. Лишённый смерти и разрушения, огня и ненависти, он мог бы породить что-нибудь ещё, что-нибудь лучшее, чем то, на что надеялись люди в прошедшие годы. Всё меньше и меньше будут они следовать традициям, верить в то, что груз «вещей как они есть» должен нестись молчаливо. Они будут задавать вопросы и от этих вопросов родится нетерпение, которое нужно будет утолить.

Многое из того, что составляло его жизнь, будет — и уже отброшено прочь. Дом должен измениться, если выживет. Людям из поколения йонхеера придётся перекроить свои одежды и манеры по новому образцу. Иногда юноша думал, что должен бы ненавидеть этот новый нарождающийся мир, упрощённый и рационализированный до однообразия. Но даже если подтвердятся худшие опасения, он бы хотел стать свидетелем этого рождения. И он будет выполнять свою часть работы, чтобы это наступило как можно скорее.

Нельзя повернуть стрелки часов обратно. Наци скоро откроют это — если у них уже не появились тайные сомнения. Изменения произошли по направлению вперёд, а не назад. Это был естественный закон, за исключением тех случаев, когда Природа временами уничтожала цивилизацию и развитие начиналось по новому пути, в совершенно другом направлении.

Ох, чем же это он занимается, размышляя о подобных вещах и отклонившись на несколько кварталов от своего пути? Лоренс посмотрел на номер ближайшего дома и вздрогнул, словно очнувшийся лунатик. Времени для игр воображения уже не оставалось.

Место, которое он разыскивал, было не офисом, а узким домом за коричневым забором на террасе. Дешёвые кружевные занавески на окнах, подозрительный блеск дверного молотка повторялись по всей улице снова и снова.

Девушка, столь же бесцветная и стандартная, как и дом, ответила на его стук и замерла в ожидании. Её взгляд соскользнул с подбородка посетителя и так страстно прикипел к его ботинкам, что он засомневался — а не бродил ли он с развязанными шнурками.

— У меня встреча с мистером Неккером в десять. Меня зовут Норрис…

— Да, сэр, — голос её оказался неожиданно чистым и почти без акцента. — В студию, прошу вас, сэр.

Она указала на дверь в конце длинной прихожей, а потом исчезла в боковой комнате, предоставив ему действовать самостоятельно. После секундного колебания юноша постучал в дверь студии и подчинился приглушённому ворчанию, которое могло означать как «входите», так и что угодно другое.

Как и следовало ожидать по виду дома, студия оказалась узкой, неудобной формы комнатой, с двойными рядами книг на стенах в дополнение к общему впечатлению набитости и скученности. Маленький огонёк в камине теплился скорее для вида. Перед самым очагом стояли два кресла, оба занятые.

— Входите, входите, сэр. Я вижу, вам удалось найти нас без особых хлопот.

Развернувшись во всю свою длину, словно разболтанная деревянная кукла, выбирающаяся из ящика, один из огнепоклонников проследовал вокруг двух маленьких столиков и края письменного стола на расстояние рукопожатия к Лоренсу.

Не только неуклюжесть движений, но и глубоко продубленное невыразительное лицо и землисто-коричневая форма добавляли ему сходства с манекеном. Оживший деревянный солдатик, если не считать того, что в глазах подошедшего можно было найти что угодно, только не тупой взгляд, ассоциирующийся с привычными голубыми кружками, помещаемыми над круглыми щеками деревянного солдата. На квадратных плечах сверкали майорские короны, но в нём не было и намёка на «подобающий вид».

— Думаю, что вы уже знакомы с нашим другом.

Второй человек поднялся, хотя и не сделал попытки последовать за своим хозяином через мебельную ловушку. Поначалу Лоренс не согласился — перед ним стоял незнакомец. Но затем услышал:

— Конечно, мы были товарищами по плаванию. Помните, минхеер Ван Норрис?

— Ян Смитс!

Но что-то в юноше противилось узнаванию. Ян, хорошо известный ему по тому дикому переходу через Канал, был улыбчивым, ребячливым парнем, ничем не замечательным, кроме любви к приключениям, и показавшим глубокое понимание моря. Сейчас же перед ним был мужчина, чьё лицо могло обстругаться до нынешней жестокости не меньше чем десятком лет опасной жизни. Запавшие глаза лихорадочно блестели, а мальчишеский изгиб губ долго выпрессовывался в тонкую сине-розовую линию.

— Здесь я всё ещё Ян. Так что вы правы, минхеер Ван Норрис. А что произошло с вами?

Лоренс пожал плечами.

— Что произошло с любым из нас? Я выбрался с Явы. Это больше, чем смогли некоторые люди. А теперь я возвращаюсь домой…

— Да, — майор толкнул вперёд другое кресло, — это как раз то, что мы собрались обсудить. Так почему бы не сделать это с удобством?

Лоренс отметил, что, усевшись, Ян наклонился вперёд, протянув свои тонкие кисти к тлеющим углям, как будто даже весной он нуждался в том хилом тепле, которое они обещали.

— Мы знакомы с вашими требованиями, мистер Ван Норрис. Но, боюсь, что задача невыполнима…

— Я уже слышал это раньше! И я все-таки здесь.

— Да, это так. Но сам факт вашего физического присутствия ещё не устраивает других трудностей, мой мальчик. Вы хотите в Голландию. Мы хотели бы помочь в вашем путешествии, но не можем.

— Почему?

— Я предоставлю ответить на это нашему другу с той стороны. Что вы можете рассказать ему, мистер Смитс?

— Что он может пойти каким-то другим путем, если хочет перебраться через Канал. Мы больше не действуем, по крайней мере, на долгое время. Уже несколько недель мы подозревали, что что-то надвигается. Что ж, мудрый человек не пойдёт под всеми парусами в пасть шторма. Сейчас время закрыть все двери, запереть их накрепко и спрятать подальше ключи — до тех пор, пока «тупые головы» не устанут глазеть, ожидая, что мы заплывем в их хитроумные сети.

Видите ли, эти паршивцы — наци — как-то слишком притихли в последнее время. Мы думаем, что им известно чересчур много о нашей системе, о том, как мы сейчас работаем. Но они ещё не захлопнули капкан. Почему? Может быть по тому, что они хотят вытянуть своей сетью рыбу покрупнее, улов, который произведёт впечатление на других паршивцев у них дома.

— Большая рыба, которой будет дозволено вплыть в сети, интересно, — пальцы деревянного солдата гладили его квадратный подбородок. — Может, эта рыба вы, мистер Ван Норрис?

— Что?! — когда Лоренс понял, что майор не шутит, что он действительно имеет в виду, будто Лоренс может считаться призом, он смог только тупо уставиться на них.

— Я думаю, вы сильно недооцениваете собственную значимость, — продолжал майор. — Во-первых, вы выскользнули у них из рук один раз, а они всегда находили вкус даже маленькой неудачи чрезвычайно горьким. За тем то, что вы оставили после себя. Эта безделушка описана как минимум двумя коллекционерами. И они надеются это заполучить.

В-третьих, это стало вопросом морали. Если вы попадёте в Голландию, достанете свой пакет и благополучно выберетесь, подумайте, какой эффект подобная история окажет повсюду, где будет рассказана. Они просто не смеют допустить, чтобы такое случилось.

— Но как они могут знать что-либо об этом? Что я хочу вернуться? Что ожерелье всё ещё существует?

— Кое-кто проболтался. Попадись мне только в руки, грязная, скользкая… — голос Яна перешёл в неразборчивое громыхание.

— Но никто же не знал! — Лоренс был сбит с толку.

— Никто? — переспросил майор, подняв брови. — Кто-то узнал, что вы оставили в Голландии, и они могли выяснить, что вы вернётесь за этим, что время почти подошло…

Ладонь Лоренса сжалась в кулак.

— Те, кто знал, мертвы, или не из тех, кто рассказывает.

— Наши друзья за каналом — специалисты в развлечении, заключающемся в складывании головоломок. Слово здесь, полунамёк там, безобидная на слух фраза в третьем месте. Они собирают это всё в кучу, просеивают и терпеливо собирают оставшееся в удивительно чёткую картину. Вот почему мы должны предостерегать и вдалбливать каждому мысль о крайнем безрассудстве повторения чего бы то ни было, что может нести даже безобидные военные новости.

И вдобавок, в нашей организации по ту сторону Канала существует определённая утечка. В этом причина того, что подпольный маршрут должен быть закрыт, пока утечка не будет найдена и перекрыта — навсегда.

— А как насчёт вас, Ян, разве вы не собираетесь возвращаться? — спросил Лоренс.

— Собираюсь. Но вы не можете пойти моим путём, минхеер Лоренс. Я должен идти в одиночку, так как те, с кем я путешествую, не взяли бы даже моего брата, если бы не знали его в лицо. Этот путь лишь для тех из наших людей, кто хорошо известен друг другу.

— Вы могли бы поручиться за меня…

— За вас могла бы поручиться даже королева. Они всё равно не сделают этого, пока вас не узнают. Вы должны ждать, минхеер Лоренс, сейчас мы ничего не можем сделать для вас.

— Как долго?

Ян пожал плечами.

— Месяц, два месяца, до тех пор, пока наци не покажут свои чёрные руки или мы не найдём этого предателя, так одурачившего нас. Прибрежные станции закрыты. Они закрылись за мной, когда я пришёл в этот раз. И они не откроются.

— Я не собираюсь ждать месяцами, — спокойно ответил Лоренс. — Я намереваюсь добраться до нужной мне точки в Голландии пятнадцатого мая. Вы говорите, что станции на побережье закрыты. А как насчёт тех, что лежат дальше от берега?

— Мы не закрыли одну, что на болотах. Но вы не доберётесь до неё; было бы безумием пытаться сделать это, если вы не следуете надлежащим маршрутом!

— Как далеко от побережья она находится?

— В пяти милях. И там строят укрепления. Никто не сможет сделать это без нашей помощи.

— Предположим, что человек всё же туда добрался. Проводите ли вы его дальше, в глубь страны? Только не повторяйте, что он не сможет туда попасть, просто отвечайте на вопрос.

— Да. Если бы он попал туда, то мы послали бы его дальше. Но он туда не дойдёт.

— На что именно похожи болота? Много воды, песка…

— Это морские болота, оставшиеся, когда начали осушать западные земли. Но этот проект остановился, оборванный войной, — ответил майор.

— Сейчас там ещё больше воды, — вмешался Ян. — Болота смыкаются с морем на севере. Через них идёт канал для барж, но за его пределами никто, кроме местных, не осмеливается передвигаться. Если какой-нибудь паршивец попытается сунуть нос туда, куда его не просят, то отправится в долгое плавание с камнем на шее. Теперь они не появляются вблизи болот вообще. Там очень много воды, но и островов хватает, особенно для тех, кто знает, где их искать.

— Они широкие?

— Болота? Нет — длинная и узкая полоса вдоль канала за исключением того места, где солёное озеро. Подожди, я сейчас покажу. Где тут карта, сэр? — спросил Ян у майора.

— Думаю, здесь, — майор согнул длинную руку и вытянул ящик стола. Когда он раскатал вытащенную оттуда карту, Лоренс увидел, что она очень похожа на ту, которую видел в Нью-Йорке.

— Смотрите, — Ян положил бумагу на плиту перед камином, прижав её носками туфель. — Здесь, — он указал на линию точек, — находится канал, которым баржи следуют через болота. Здесь болотистая местность, длинная и тонкая полоса, кроме озера. Наша станция здесь, на этом острове, посередине озера. Здесь оно мили три в поперечнике, не больше…

— Три мили. Его можно пропустить в темноте.

— Но вы не можете! — Ян взглянул на Лоренса. — Немало людей бродили там ощупью и потеряли свои жизни. Там зыбучие пески. На карте оно выглядит не очень-то большим, но зато когда вы посмотрите на него поближе…

— Как это выглядит с воздуха?

— С воздуха? — отозвался Ян.

— С воздуха… — повторил майор и голос его был задумчив. — Так вот что у вас за идея. Все шансы против этого…

— Все шансы, кажется, против всего в этой войне и однако кое-кто из отчаянных игроков выжил, чтобы рассказывать свои истории, — ответил Лоренс. — Бомбардировщики иногда проходят над этой береговой линией, не так ли?

— Снова и снова, это так, — майор улыбнулся. — Они несут гостинцы с сюрпризами для городов немного подальше вглубь. Это чуть южнее нашего обычного маршрута, но не столь уж не по пути.

— Достаточно близко, чтобы сбросить пассажира?

— Да. Но и после этого вряд ли что получится. Ветер может унести его за несколько миль, прежде чем он достигнет земли. Призрачный шанс может быть только у очень хорошего парашютиста. И даже потом его, вероятнее всего, изловят. Вы представляете, как эта груда шёлка выделяется на фоне неба? Если прыжок будет совершён засветло, чтобы можно было разглядеть болота и нацелиться на них, вас мгновенно засекут и вышлют группу встречающих. Если же спрыгнуть в темноте, то у вас будет шанс один на тысячу, чтобы добраться до острова…

— Если это единственный способ, чтобы туда попасть, тогда я выбираю его! И, конечно, я смогу научиться управлять одной из этих штук, чтобы приземлиться в нужном мне месте!

— Чтобы стать парашютистом-десантником, требуются месяцы тренировок.

— Я не собираюсь становиться десантником, я только хочу один раз прыгнуть…

— Чего, — перебил Ян с каким-то мрачным удовольствием, — вполне хватит.

— А всё-таки, как насчёт этого? — спросил майор у молодого Смитса. — Если он доберётся до этого острова, возьмётесь ли вы провести его оттуда?

— Если он доберётся до острова — да. Но мы не разыскиваем его, это понятно? Он сам приходит к нам. Мы будем сидеть очень тихо, ничего не делая для того, чтобы заставить паршивцев рыскать вокруг. Доберётесь до острова, минхеер, и мы доставим вас назад. Если же свернёте себе шею в полях, мы даже пальцем не шевельнём, понятно?

— Понятно. Вот и всё, сэр. Я получу свой шанс?

— Если вы будете так глупы, то не мне говорить «нет».

Вот так Лоренс и попал прямиком на тесный насест внутри бронированного брюха бомбардировщика, летевшего под звёздами прочь от высоких утёсов Англии к тёмному изгибу оккупированной Европы. Со времени встречи в том лондонском доме до его нынешнего положения миновало уже несколько дней. Пока юноша сидел, его пальцы сжимались и разжимались, имитируя захваты, которым обучил его сержант. Именно так вы натягиваете и ослабляете стропы над вами, выплескивая ветер из чаши шёлка, удерживающей вас, так, чтобы иметь контроль над выбором места приземления.

Да, приземление — это искусство, которому, как откровенно сказал сержант, невозможно научиться за столь короткое время. Новичок должен подготовиться к переломам и растяжениям. Но Лоренс отказался слушать. Всё, что имело значение сейчас, так это прыжок в темноту, несколько минут в воздухе и затем прикосновение к земле Нидерландов. На этот раз он уверен в своих ногах, он знает, что может сделать и как это сделать. И в мыслях его сам прыжок превратился в незначительный промежуток между бомбардировщиком и землёй, куда он так стремился.

Юноша даже не слушал предостережения. Потому что был уверен, что то, что ему предстоит сделать, — его собственный способ участия в войне, и что ему удастся успешно завершить это дело. Он не знал почему, но думал, что это правда, а не самонадеянность или слепой отказ взглянуть в лицо опасности.

А теперь над ним нависла громоздкая фигура в лётной форме.

— Время прыгать…

Лоренс потрогал пряжки на своём поясе. Парашют мешал идти, когда он боком пробирался вдоль лестницы.

— Это то место?

— Да. Навигатор проверил. Удачи и до свидания!

Он наполовину выпал, наполовину выбросился вперёд в свирепый взрыв воздуха, вытолкнувший его в пугающую пустоту ночного неба. Нащупав кольцо, Лоренс потянул за него. Тело тут же дёрнуло вверх, сильным рывком, встряска от которого не пропустила ни единого позвонка в его позвоночнике.

Позади, на побережье, распускались цветы зенитного огня и лучи прожекторов, обшаривающих небо в поисках бомбардировщиков, уже благополучно углубившихся на их территорию. Мир под ним выглядел плоской чёрной массой без единого лучика света, который мог бы послужить ориентиром. И впервые Лоренс осознал грандиозность своей задачи. Сможет ли он нацелиться на край болот, как беспечно планировал, если самих болот не видно? Даже если они лежат прямо внизу, он не может этого определить. Придётся довериться точности навигатора и своему собственному управлению парашютом. Он лишь понадеялся, что приземлится достаточно близко от цели.

И едва ли не раньше, чем эти мысли пронеслись в голове юноши, его пальцы занялись своей недавно выученной задачей. Слегка потянуть, потом сильнее, попытаться в другом направлении. Так, пытаясь управлять наполненным ветром шёлком, Лоренс несся вниз, к невидимому пятну, которое было Нидерландами.

Загрузка...