Мечтай

Глава 5

Джастин

Только зашёл домой после утомительного дня, наполненного учёбой и работой над новым проектом, успев даже мимоходом увидеться с Диего. Наш боксёр в этом году заканчивает университет, получит степень бакалавра искусств3 и уйдёт с головой в бои.

С кухни доносился заманчивый аромат трав и каких-то специй. Нанни всегда вкусно готовила. Помню в детстве обожал наблюдать за ней, пока она суетилась около плиты, попутно рассказывая мне истории своей жизни. А жизнь у неё была сложной. Когда ей было семнадцать, ещё живя в Эфиопии, она забеременела. Замужем она не была, отец ребёнка слился. Беременность протекала хорошо, но ребенок родился мёртвым. Как я понял в то время и в тех условиях УЗИ особо не делали и не отслеживали течение беременности. В общем, для неё это стало огромным потрясением. Но самое отвратительное было другое – её затравили родственники, что она проклята и вообще гулящая. Ей пришлось бежать. Нанни решила уехать в Штаты за свободой, но здесь у неё никого не было и её никто не ждал, поэтому с восемнадцати лет она работала то посудомойкой, то уборщицей, то курьером, то продавцом в лавке специй. У неё были проблемы с документами, поэтому работала она везде неофициально. Пока случайно не попала к богачам, у которых работала до нас. Они сделали ей документы и дали работу по дому. Она так и не вышла замуж, не родила больше детей.

Прислонившись к дверному проёму, наблюдал за этой невероятной женщиной с самым добрым сердцем, какое только может быть. Она что-то напевала, поглядывая на духовку, где, судя по аромату, запекалась лазанья. Прикрыл глаза и представил себе свою собственную семью, где жена готовит мне. Не успел я вдоволь насладиться несбыточными мечтами, как зазвонил мой мобильник.

Увидев звонившего абонента, я уже знал, о ком пойдёт речь.

– Привет, Глен, – поприветствовал его, пока, подойдя к столу, решил налить себе сока из кувшина.

– Привет, Джастин. Как ты, наверное, догадался, я звоню насчёт Нэйта. Он опять подрался и сидит у меня в участке, – отчитался Глен.

Опять. Или снова? Я уже сбился со счёта сколько раз Нэйт подрался с того момента, как Лесли улетела. Стабильно раз в неделю.

– Он сильно бухой?

– Прилично. Но котелок пока соображает, поскольку он попросил позвонить тебе, а не Трэвису, – рассмеялся он. – Но я его не послушался и позвонил сначала его брату, который, кстати, предложил мне в качестве воспитательной меры закрыть его на сутки у себя в участке. Что скажешь?! Заберёшь его или будем воспитывать?!

Вздохнув, сел на стул.

Трэвис сейчас был занят с Джойс. Буквально утром разговаривал с ним, и он пожаловался, что она очень нервничает насчет предстоящего заседания суда, которое перенесли из-за его очередной выходки в камере. Он практически не отходит от своей девушки, оберегая её душевный покой. Им сейчас не до пьяных проделок его брата.

– Поздновато для перевоспитания, поверь мне. Я приеду за ним. С кем подрался на этот раз? – поинтересовался, отпив сока и смотря на Нанни, которая забавно танцевала около плиты.

– Говорит с каким-то итальянцем, – хохотнул Глен. – Я сам не видел, когда приехал, то его и след простыл. Судя по всему, тот несчастный в больницу поехал, – рассмеялся он. – А у нашего гонщика только пару царапин. Слушай, ему реально везёт, что никто заявлений не подаёт. Не понимаю, каким таким образом он выбирает себе грушу для битья, но пока ему удаётся остаться безнаказанным.

– Он сам себя наказывает, – заключил я, наблюдая, как Нанни вынула из духовки дымящуюся лазанью.

– Согласен. Короче, он сейчас читает у меня в кабинете и ждёт твоего решения.

– Читает?! – рассмеялся я.

– Ага. У него с собой какая-то книга, с которой он не расстаётся. Через сколько приедешь?

– Минут пятнадцать. Уже выезжаю.

– Давай, жду, – закончил он звонок, и я положил телефон на стол.

– Нанни, я сейчас не успею поесть, мне надо забрать нашего драчуна из участка.

Она повернулась ко мне, положив прихватку на кухонную столешницу.

– Бедный мальчик. Так красиво страдает, – задумчиво протянула она, сверкнув своими тёмно-карими глазами.

– Красиво страдает?! – нахмурился я.

– Да. Убивается, напивается, дерётся. И всё из-за любви к девушке, – пропела она, театрально приложив ладонь к груди. Я рассмеялся. – Ты же понимаешь, что пока она не вернётся, он будет из крайности в крайность прыгать?! Только она и сможет привести его в чувства, – улыбнулась мне, сев напротив.

Эта мудрая женщина значила для меня очень много. Нанни появилась в нашей семье, когда я только родился. Как она сама рассказывала, мои родители приехали со мной новорожденным из клиники и увидели её недалеко от нашего дома. Ей было негде жить, нечего есть и не на что жить. Её выгнали из другой семьи, в которой она проработала около пятнадцати лет за подозрение в воровстве. Она ничего не крала, но тем людям было всё равно. Кроме готовки и уборки она ничего не умела делать. А мои родители по какой-то неведомой мне причине поверили ей. Почему неведомой? А потому что они скорее первыми обвинили бы в краже любого человека, чем стали его защищать.

Но потом, позже я узнал от них, что они решили взять на работу темнокожую женщину, чтобы в обществе о них сложилось правильное впечатление, как толерантной и сострадательной семьи. Ничего нового. Никакого милосердия или сердечности, только бизнес и репутация, мать её.

Однако мы с Нанни от этого только выиграли в итоге. Она заменила мне мать. Научила меня всему, что я умею. Вложила в меня всю свою душу и безграничную любовь. Она учила меня быть с открытым сердцем и не держать камня за пазухой. Она показала мне, что чистая душа намного важнее набитого кошелька. Я её боготворил. Когда мне исполнилось восемнадцать родители подняли вопрос о её увольнении, но я запретил даже вслух это произносить и начал платить ей из своего кошелька, на что они, разумеется, не возражали. Свои деньги у меня появились в семнадцать лет в качестве наследства от моей бабушки по маминой линии. В итоге это наследство по сей день помогало нам с Нанни не зависеть в бытовых вопросах от моих родителей. Еда, счета за дом, оплата разных взносов в нашем комплексе – всё оплачивал я сам. Также стабильно, раз в месяц, переводил определенную сумму на счёт Нанни. Хотя она отказывалась от этих денег, говоря, чтобы я просто покупал продукты в дом, а она будет мне готовить. Но я не слушал её, мне было спокойнее, что у неё всегда есть доступные средства. Мало ли что могло произойти, а она не будет голодать.

– Нанни, я люблю тебя, ты ведь знаешь это? – улыбнулся ей, встав из-за стола и подойдя к ней.

– Я тоже люблю тебя, сорванец, – приобняла меня.

Чмокнул её в висок и, взяв ключи от тачки, вышел из дома, направившись в полицию. Интересно, может мне тоже пора начать топить своё горе в алкоголе?! Начну бухать с Нэйтом, стану алкашом. Тогда я точно буду не нужен Кайле и её родителям.

Впереди замаячило знакомое здание. За последние месяцы я в этом участке буквально прописался.

Зашёл внутрь и уже привычным маршрутом и уверенным шагом направился к Глену. Пару копов узнали меня, приветственно кивая.

– А вот и он, – заржал бухой Нэйт, увидев меня в дверях кабинета Глена.

– Поехали, Тайсон. Тебя ждёт унитаз и постелька, – улыбнулся ему, прислонившись плечом к дверному косяку.

– Джастин, ты всё-таки подумай над предложением Трэвиса. Ты отличный друг, но, может, ему и впрямь будет полезно посидеть ночь в камере? – тихо обратился ко мне Глен, пока Нэйт убирал свою книгу и пытался встать из-за стола.

Наблюдая за ним, почему-то в голову пришло сравнение, что я забирал своего непослушного ребёнка со школы, ей-богу.

– Глен, он влюбился. Никакая камера не поможет и не спасёт от его внутренних переживаний. Он их выплёскивает наружу, потому что не может справиться с этим. Перебесится и успокоится. Но ему нужно время. Закрыв в клетке, вы его тем самым загоните в тупик, и он начнёт ещё сильнее загоняться. Ему нужно пространство для манёвра, – поделился своими размышлениями.

Мне было не сложно забирать этого оболтуса из участка, лишь бы он не натворил дел похуже.

– Ты лучший друг, каких я только видел, Джастин, – сжал моё плечо Глен, тепло улыбнувшись.

У Глена и его жены, Сьюзен, не было своих детей. Не знаю почему, просто не сложилось. Поэтому всю нашу банду он считал своими детьми и защищал в любой ситуации. Трэвиса не трогал на дорогах, вечно моргая в нужный момент и не замечая его ракету, проносящуюся со скоростью звука.

Диего, насколько я знаю, он высвободил из участка всего один раз, когда тот сильно избил парня. Но там было за что чебурахнуть, поэтому никто ему слова не сказал. С тех пор больше случаев не было. Вроде бы.

С Нэйтом было куча приключений. Глен его ангел-хранитель. То голого и пьяного на улице подбирал и домой отвозил, то приезжал по вызову соседей Нэйта на шум из его дома и просил сделать музыку немного тише, но не разгонял нас и не отбирал алкоголь. Святой человек.

Со мной хлопот у него было не так много. Разве что пару раз он приезжал забрать ублюдков наподобие того, что Мишель чуть не изнасиловал. Я их вырубал и звонил ему. Был ещё случай, когда меня забрали в участок за вождение в нетрезвом виде. Но я тогда только купил тачку и решил это сразу отметить, но не рассчитал дозу и нажрался. Как назло, меня остановили и отвезли в участок. На помощь пришёл Глен и замял это дело. А, вспомнил ещё, однажды он тоже моргнул вовремя, когда мы с Нэйтом неслись по набережной, доказывая Трэвису, что моя тачка тоже умеет летать.

– Кстати, раз уж ты заехал, насчёт того ублюдка с вашей вечеринки, – сосредоточенно посмотрел на меня, а я стиснул челюсти, внимательно слушая его. – Его посадят на три месяца плюс выпишут штраф на штуку баксов. Больше, к сожалению, судья не даст, потому что он первый раз попался, – вздохнул он, покосившись на Нэйта, который, вставая, чуть стол не снёс.

– Хоть так. Но если я его ещё раз увижу на вечеринке, ему не поздоровится, – предупредил Глена. – Мне тогда понадобится твоё доброе расположение и связи, – подмигнул ему.

– Сынок, всегда помогу, чем смогу. Только без трупов, идёт?! – улыбнулся он и сжал моё плечо.

– Это уж как получится, – лукаво ухмыльнулся и Глен, рассмеявшись, покачал головой.

– Я готов, – протянул Нэйт, встав напротив меня и пошатываясь.

Его бровь была немного рассечена, губа распухла. С прошлой драки остался фингал под глазом и синяк на шее.

– Пистон, когда тебя отпустит вся эта история, клянусь, я сам всеку тебе за мои бессонные ночи, – улыбнулся ему и отошёл в сторону, чтобы он вышел из кабинета.

– Я охренительный красавчик… мать твою… – бормотал себе под нос, пока мы шли по коридору на выход.

Усадив его в тачку, отъехал от участка.

Меньше, чем через два месяца Рождество. А значит, моя петля на шее затянется окончательно. Возможно, постоянно спасая Нэйта, я отвлекался от своих проблем. Плюс Мишель, которая провела минувшие выходные у меня дома. Это был глоток свежего воздуха. Она невероятно скромная девушка, всё время извинялась и боялась напрячь меня, а я буквально вился вокруг неё два дня. Предлагал каждые пять минут то одно, то другое. Мне не хотелось, чтобы она уходила. Но выходные закончились, и она уехала. А я даже не взял её номер телефона. Хрен знает почему. Просто не взял. Просто решил, что так у меня не будет возможности сорваться с катушек и сделать то, что так хотелось. А хотелось мне много чего. Очень.

У неё потрясающая фигура. Я слюной изошёл, когда Нанни её переодела и оставила наедине с ней. Совершенно беззащитная девушка лежала в постели и спала сладким сном, а я не мог лечь рядом с ней и насладиться этой близостью. Зато мой взгляд жадно вбирал в себя те изгибы, которые были спрятаны под рубашкой. Я и пальцем к ней не притронулся, хотя хотелось. Только с волосами поигрался. А ещё от неё пахло ванилью. Сладко, тепло и маняще.

– Ну и… как там твоя… Мишель? – запинаясь, пробормотал Нэйт, откинувшись на спинку сиденья.

– Ты даже имя запомнил?! – удивился я, покосившись на него.

– Я всё помню… Ебобо… Всё, – пьяно протянул он.

Покачал головой, понимая, что он сейчас больше о своих тараканах думал, чем о моих. Но ему полезно. Пусть осознает, что не всё в этой жизни праздник и веселье. Иногда наступает время для сбора урожая.

– Мишель ушла в свою жизнь. Я её видел три дня назад, в воскресенье. Подышал немного свежим воздухом и вернулся в своё болото, – ответил ему, включив поворотник и перестроившись в левую полосу.

– На хрен тебе жениться… это ж балласт… – бросил он, прикрыв глаза.

Не стал комментировать, не зная, что ответить. Было несвойственное мне ощущение, что я устал. Совсем недавно мне исполнилось двадцать один, а ощущение, что шестьдесят один. Жизнь как-то стремительно закрутилась, словно я сел в экспресс поезд и нёсся навстречу неизбежному. В гроб, мать его.

Подъехал к дому, который находился в охраняемом комплексе. Соседи были тихими и, пожалуй, самый шумный был как раз мой дом. Особенно, когда здесь оставался Нэйт. Порой он мог ночью проснуться и пробежаться в чём мать родила по окрестностям. Колбасило парня, что поделаешь.

Зайдя в дом нас оглушила песня Don’t Stop Me Now в исполнении Queen. Нанни обожала эту группу и частенько включала, когда убиралась.

– Нанни! Любовь моя! Я вернулся! – завопил вдруг мой друг.

Господи боже, что за человек?! То бормотал под нос, то орал как потерпевший.

– Я не люблю алкоголиков! – в той же манере выкрикнула Нанни из недр нашего дома.

Я тихо рассмеялся, зайдя в кухню.

– Нанни! Я есть хочу! – не унимался Нэйт.

– А у тебя что, ручки оторвало?! Я думала только мозги отъехали. Так что пьяных я не обслуживаю, – фыркнула она, зайдя на кухню и скрестив руки на груди.

Я усмехнулся и подошёл к кухонному «островку», где стояло блюдо с лазаньей. Она, разумеется, уже остыла, пока я ездил, но аромат от неё исходил бомбический.

– Ну Нанни! Ну пожалуйста! – начал паясничать мой друг-дебил.

– Пистон, отвали от моей женщины, – бросил ему, нарезая лазанью. – Я сам тебя накормлю. Точнее положу, а есть будешь своими щупальцами. Потом спать. И не дай бог ты ночью меня поднимешь. Клянусь, выгоню на улицу с голой жопой и потом не заберу из участка, – шутливо рыкнул на него, но это подействовало.

Он, подняв ладони, сел и заткнулся. Реально порой ощущал себя отцом с непослушным ребёнком. Раньше мы были как братья-близнецы, исполняя разную дичь на равных. Но после его кризиса в личной жизни мы изменили наши роли и мне приходилось вовремя тормозить этого несчастного и влюблённого дебила.

Нанни довольно улыбнулась, слегка пританцовывая на месте. Как у многих афроамериканских женщин, у неё была сногсшибательная фигура и очень выразительная внешность. Она очень красивая женщина. И несмотря на то, что ей было шестьдесят лет, духом она была молода и любила потанцевать и подурачиться с нами. Нэйт, оценив танец Нанни, подлетел к ней и начал изображать Фредди Меркьюри, поющего в микрофон.

Наблюдал за ними, прислонившись к кухонному «островку» и наворачивая тёплую лазанью. Иногда я и сам танцевал с Нанни, когда настроение было подходящим. Только в последнее время я всё меньше испытывал посыл потанцевать. Точнее не так. Танец для меня всегда был способом снять напряжение и отключить голову на несколько минут. Но недавно я заметил, что даже это уже не помогало. Даже отчаянно отплясывая под какой-нибудь популярный трек, меня не отпускало отчаяние. В голове был рой мыслей, мешающих кайфануть по-настоящему. Ощущал себя пленником собственного мозга, честное слово. И ведь не выберешься из этого плена, не спасёшься от самого себя.

– Ебобо, смотри! – заорал Нэйт, изображая Фредди Меркьюри.

Улыбнувшись, решил не комментировать. Точно ребёнок. Интересно, а с детьми всегда так? Надо поощрять любое их творение или можно высказаться, что порой лучше не делать так?! Нэйт неплохо двигался. Трезвым. Но вот пьяным… Это было жалкое зрелище.

– Я, чёрт меня дери, долбаный Фредди Меркьюри, мать его! Король вечеринок и веселья! – гоготал мой друг, пока выделывал свои пируэты.

Нанни рассмеялась и подошла ко мне.

– Вкусно тебе, мальчик мой? – провела ладонью по моим волосам и заглянула в глаза.

Столько тепла и любви в её взгляде. Эта женщина отдала мне, совершенно чужому ребёнку, двадцать один год своей жизни. Она ночами не спала, кормя меня из бутылочки, потому что мама не хотела кормить меня грудью. Нанни была тем человеком, кто увидел и запечатлел на фото мои первые шаги и даже записывала в блокнот мои первые слова или приколы, которые я, будучи ребёнком, выдавал. Я любил её. Любил так, как никого. Даже родителей. Ради неё я готов был и в пекло полезть, если бы понадобилось. Она посвятила мне жизнь, я собирался отплатить ей тем же.

– Нанни, это шедевр. Просто отвал башки! Но ты и не умеешь готовить иначе, – подмигнул ей, жуя нежное блюдо.

– А что у нас на ужин?! – очухался Нэйт.

– Лазанья, – довольно протянул я, только сейчас осознав, что это итальянское блюдо, а у него с недавних пор всё имеющее отношение к этой стране вызывало отторжение и агрессию.

– Лазанья, говоришь?! – тут же напрягся он, подойдя к нам. Кивнул ему, не сводя взгляда и продолжая уминать за обе щеки. – Вкусно? – изогнул вопросительно бровь. Опять кивнул. – А это прямо классический рецепт из этой страны?! – не унимался он.

– Головастик, еда здесь ни при чём! – не выдержала Нанни, и я заржал. – Либо ешь, либо иди спать.

Нэйт насупился, но плюхнулся за стол и начал есть с каким-то странным остервенением. Точно ребёнок.

– Хоть поест, – пробормотала Нанни и, улыбнувшись мне, вышла из кухни.

Сел напротив Нэйта. Забавно, как нас с другом одновременно накрыло волной осознания происходящего в наших жизнях. Раньше мы постоянно шутили и прикалывались нон-стопом, а сейчас стали больше думать и анализировать. Хоть он бухал постоянно, но я знал, что в его мозгу тоже происходила бурная деятельность, которую он и не мог вытерпеть без анестезии. Поэтому я и не трогал его. Это пройдёт.

– Вкусно, – тихо произнёс он, задумчиво смотря в одну точку.

– Согласен, Пистон. Когда следующие соревнования?

– Через месяц. Когда меня отпустит? – посмотрел на меня своими печальными голубыми глазами. – Я не выдерживаю уже. Меня разрывает изнутри. Хочется заорать от беспомощности и бессилия, – признался он. Наконец он начал говорить. – Я… Я её ненавижу… Но… Чёрт… – он опустил глаза, перестав жевать. Я положил вилку и внимательно посмотрел на него. – Я скучаю по ней… Она мне снится практически каждую ночь. Этот взгляд, посылающий меня далеко и надолго. Эти соблазнительные губы… Чёрт… – прошептал он, положив приборы и уперев локти в стол.

– Время. Просто подожди. У тебя, в отличие от меня, есть в запасе время. У тебя ещё есть шанс вновь стать живым и счастливым. Тебя никто не принуждает ни к чему. Просто подожди и всё наладится, – тихо ответил ему.

Он поднял голову, и я заметил слёзы в его глазах. Нэйт никогда при мне не плакал. Я при нём тоже. Это как-то не принято среди парней. Нам же в принципе с детства внушают, что слёзы – это не мужское занятие. Правда, что ли?! А мы не люди, разве?! У нас нет сердца или души?! Нам не бывает больно?! Мы вообще-то тоже чувствуем и порой острее, чем женщины. Хотя эмоции – это такая субстанция, которую не оценишь и не взвесишь. Но мне кажется, что мы правда некоторые вещи переживаем глубже, чем девушки. Просто виду не показываем. Потому что не принято. Потому что страшно показаться слабым.

– А что, если это и впрямь… любовь? – еле слышно спросил меня, часто моргая.

Аллилуйя! Дошло! Я бы отметил это, но ему уже достаточно пить.

– Ты справишься, вот увидишь. Поверь, в этом нет ничего чудовищного, хоть сейчас тебе так и не кажется.

– Нет. Не любовь. Я её ненавижу, – покачал он головой, сжав челюсти.

Не дошло. Ладно, подождём.

– Как скажешь. Моё мнение ты знаешь.

– А почему ты собираешься жениться на Кайле, если не любишь её? Она же бесит тебя, раздражает и явно не в позитивном смысле. Зачем тогда? – вдруг спросил он, потерев переносицу.

– Хотел бы я сам знать, если честно. Я не могу бросить универ, а мои родители именно этим меня и шантажируют. Они считают, что слияние финансовых потоков наших семей лучшая сделка века. А моё мнение не учитывается. Как они теперь говорят: «Стерпится, слюбится». Только вот я не очень понимаю, как я вдруг могу полюбить ту, на которую у меня уже даже не стоит. Ну, стоит, но вяло. Я что, вяло полюблю?! Я так не хочу. В моих мечтах я живу в любви, купаюсь в ней, если хотите. Я хочу любить. Хочу отдавать. Хочу что-то делать ради своей девушки. Хочу, чёрт подери, быть для неё супергероем! Я хочу… Знаешь, когда здесь была Мишель, то я реально почувствовал себя мужчиной. Не мальчиком, не парнем, а мужчиной. Тем, кто искренне заботился о своей женщине, которая плохо себя чувствовала. Я кайфовал от этого, веришь? – Нэйт внимательно слушал меня, но в ответ неопределённо покачал головой. Однако я продолжил: – Я крутился вокруг абсолютно незнакомой девушки, словно она центр моей Вселенной и не чувствовал себя при этом каким-то ущербным или мягкотелым. Каждая её скромная улыбка отзывалась во мне взрывом гордости, мол, «Я смог. У меня получилось». Я кормил её с ложечки и, чёрт подери, это было лучшее, что со мной произошло за последние пару лет. Да какие пару… Мне кажется, я никогда так не наслаждался обществом девушки. Без секса, без дикого флирта, без намёков. Хотя нет, парочку намёков я сделал, не смог удержаться. Но она невозможно притягательная девушка. Совершенно бесподобная. Рядом с ней я чувствовал себя значимым и важным. Я жил, дыша полной грудью, – признался ему в своих сокровенных мыслях.

Я старался не анализировать минувшие выходные, чтобы не отчаяться совсем. Но Мишель правда потрясла меня своей неимоверно женской сутью. Она мягкая, тёплая, пленительная. Она женщина, хоть ей всего двадцать. Вот о такой я мечтал с детства. Такую жену я хотел, которая ест со мной жирную еду, не считая дебильные калории. Которая громко смеётся, не сдерживая себя. Которая краснеет, когда смущается. А смущается она от моих двусмысленных намёков. Которая при этом любит своё тело и не издевается над ним. Которая ценит себя. Которая искренняя и настоящая.

– Судя по всему, исходя из вашей с Трэвисом логики, ты запал на неё, – заключил Нэйт, который в принципе не обсуждал дела сердечные, обсуждая только дела постельные.

Прогресс на лицо.

– Мне нельзя западать на неё. Я не могу решить вопрос с Кайлой, а тут ещё и это. Мне просто нельзя. Это чревато последствиями. Если бы я был свободен, то не упустил бы её ни за что. Если бы я мог расстаться с Кайлой без последствий, то по-любому завоевал Мишель. Но чёрт, я не могу так поступить с Кайлой, как бы я к ней ни относился. Не могу. Я топлю за искренность, а сам буду за спиной воду мутить?! Как это называется?! Лицемерие и двойные стандарты. Это не моя история, – обречённо произнёс и встал, чтобы взять кувшин с соком и стаканы.

– Ты сам говорил, что сердцу не прикажешь, а сейчас говоришь, что нельзя западать на неё. Разве этот вопрос контролируется сердцем или мозгом?! – задал слишком глубокий вопрос Нэйт.

Я аж растерялся и подвис, пока наливал нам сок.

– Ну, сердцу не прикажешь, это факт. Однако в моих силах не искать встреч с ней и постараться не думать.

– И как? Получается не думать? – усмехнулся он, взяв стакан.

Бросил на него взгляд. Вот ведь, сукин сын, какой умный и прозорливый стал.

– Не очень, – признался ему.

– То есть, если бы не Кайла, то ты приударил бы за ней?

– Да. Я бы добился её. А потом носил бы на руках, кормил с ложечки и боготворил каждый божий день, – улыбнулся, сев обратно и сделав глоток сока.

– Серьёзно тебя зацепила, – задумчиво заключил он, разглядывая стакан. – Помнится, ты именно о таком и мечтал. Помню, как ты лет в тринадцать сказал мне, что твоя жена будет самая счастливая женщина, потому что ты будешь отдавать ей все заработанные деньги, – улыбнулся он, рассмешив меня.

Было дело. Но в моём мировоззрении ничего не поменялось. Я бы своей жене отдавал все свои бабки. Только, блин, Кайле отдавать свои деньги мне вообще не хотелось.

– А в пятнадцать, кажется, ты выдал, что сделаешь ей ребёнка как можно быстрее, чтобы вам было веселее втроём. Мол, так любви будет втрое больше, – продолжил вспоминать мои подростковые мечты Нэйт.

И здесь ничего не поменялось. Я любил детей и хотел их. Я бы видел в них продолжение нашей любви. И первого ребёнка действительно хотел побыстрее. Я не верил в то, что надо сначала притереться и наладить быт. Всё можно делать параллельно, если ты реально любишь человека. Может, я слишком романтичен, но я верил в одно: в силу любви.

– Ну а что?! Представь, как здорово видеть нового маленького человека, похожего либо на тебя, либо на твою любимую женщину?! Это ж космос! Не было человека и вдруг появился, да ещё и твой. Это фантастика, – улыбнулся, представив, каким был бы мой ребёнок.

– Я бы повесился, если б мой ребёнок был по темпераменту похож на меня, – заржал Нэйт.

– А я бы вместе с ним с ума сходил, – пожал плечами.

– Тогда твоя жена от тебя свинтит, – захрюкал он от смеха.

– Ни хрена! Моя жена будет со мной на одной волне и поддержит наше веселье, – довольно ответил ему.

– Кайла?! Серьёзно?! Что-то я слабо представляю её, радостно прыгающую под 50 Cent или Eminem рядом с тобой и вашим ребёнком, – вернул меня в реальность Нэйт, и я тут же перестал смеяться.

М-да. Точно. Кайла. Она не только не поддержит, но и скорее начнёт вопить, что мы мешаем ей медитировать или ловить дзен около бассейна с каким-нибудь фито-коктейлем из шпината и соевого молока.

– Пистон, ты обломал мне весь кайф сейчас, – горько усмехнулся я.

– Я теперь мистер Облом, – подмигнул мне. – Что мне одному страдать?! Нет уж, ты мой лучший друг, значит, вместе будем сопли жрать.

Я рассмеялся, покачав головой.

– А что за книгу ты с собой постоянно носишь?

– Теперь ты обломал мне весь кайф, сукин ты сын, – горько улыбнулся он. – Эта та самая книга тупых советов для тупых пикаперов, которую я купил в магазине Пираньи. Мне кажется, я её уже наизусть знаю, но не могу расстаться с ней. Просто ношу всегда и перечитываю. Эти наитупейшие советы поднимают мне настроение, – поделился Нэйт. – Хочешь зачитаю один из любимых? – кивнул ему, и он тут же полез за книгой, озорно улыбнувшись. Ну, точно ребёнок. – Слушай: «Перед свиданием не брейтесь! Девушки любят настоящих альфа-самцов, от которых за версту несёт мужчиной. А это означает, что все волосы на вашем теле должны остаться нетронутыми. Лицо, грудь, руки, ноги и, конечно же, ваш дружок, должны быть покрыты шерстью», – давясь смехом, посмотрел на меня. – Как тебе?! Скажи, дебильнее ты ничего не слышал?!

– «Дружок»? «Шерсть»? – заржал я. – Неужели это кто-то в серьёз воспринимает?!

– Надеюсь, что нет. Иначе такие тупые советы не доведут ни один болт до финиша, – захрюкал он.

– Слушай, если этот болт называет свой член «Дружком», то может, ему и не стоит доходить до финиша?! – задал резонный вопрос я.

– Именно! – ткнул в меня пальцем. – Альфа-самец и «Дружок, покрытый шерстью» не сочетаются как-то. Пусть тогда косички плетут из волос, торчащих из ноздрей, крутят дреды на заднице, а девушек оставят в покое.

Я расхохотался и покачал головой, смотря на него. Ну, хотя бы он смеётся. Хотя бы мы оба смеёмся. Вот же чёрт. Раньше мы только и делали, что ржали, а сейчас два унылых говна. Надо с этим что-то делать. Только что?! В его случае время поможет. А в моём?! Мне что делать, чтобы вновь почувствовать себя счастливым и полным жизни?! Как выбраться из этого капкана живым?! Как получить профессию, оставшись при этом без оков и цепей?! Сколько вопросов сразу. А ответы есть?! У меня нет.

Интересно, а чем сейчас Мишель занимается? Я искренне старался сделать эти выходные для неё максимально ненапряжными и приятными. Мы немного пообщались про учёбу и планы на будущее. Узнал, что она только в этом году перевелась в универ, любила начос с гуакамоле, чай с мятой, лаймом, корицей и сахаром, и жить не могла без пирожных. Мы даже вместе фильм посмотрели, лёжа в кровати и жуя чипсы. И плевать нам было на калории. Она, кстати, оценила мое коронное блюдо чипсы с Nutella.

В какой-то момент мне показалось, что ей со мной спокойно и комфортно. Она расслабилась, забыв про свою работу и разрешив мне вдоволь наиграться с её волосами.

Однако деньги так и не взяла, а я два дня пытался ей их всучить, но пришлось сдаться, потому что она сказала, что её это унижает. А у меня и мысли подобной не было. Ещё она живо интересовалась моей жизнью, задавая вопросы. Она была такой настоящей, искренней и много улыбалась.

Интересно, а она думает обо мне?!