Медитация, которая действительно работает

Вступление

Дхиравамса родился в Таиланде и воспитывался как монах. По всей видимости, он один из наиболее творческих представителей буддизма тхеравады на Западе.

На Западе практикующие восточные методы, начинающие и даже продвинутые, из-за благоговения перед традициями, которые они знают лишь относительно, часто рискуют стать несколько буквальными, если не подражательными. И даже опытные уроженцы Востока благодаря прочно укрепившейся приверженности традициям могут добиться мастерства в том, чему они обучались, но проявлять слабую склонность к культурному и техническому исследованию и интеграции.

Однако Дхиравамса является исключением. Прочно укорененный в своем восточном постижении медитации и абхидхармы, имея некоторую склонность к повторению, он импровизирует в своих беседах исходя из собственного опыта в продолжающемся приключении процесса обучения.

Наиболее ярким вкладом Дхиравамсы в практику медитации стала эта работа, находящаяся на границе классической випассаны и медитации со спонтанной экспрессией, которая может иметь место после достаточно долгого сидения и внимания, если ей только предоставляют право на существование, оказывающая эффект целительного снятия напряжения.

Неверно считать, что в классической тхераваде нет спонтанной экспрессии. Скорее дело в том, что об этом было сказано очень мало и традиционно, такой опыт был лишь допустим, но не приветствовался. В дзэн-буддизме феномены экспрессии в виде движений тела, выражений эмоций или проявления видений (а это можно считать умозрительной экспрессией) вообще избегались как отвлекающие внимание. Конечно, такая стратегия обоснована, как показывает традиция дзэн, но мы можем сказать, что противоположная позиция равно состоятельна: спонтанная экспрессия инициирует процесс, объясняемый в индийском тантризме как пробуждение кундалини, дремлющей духовной энергии в теле, который приветствуется как процесс очищения. Именно это Дхиравамса советует осуществлять своим ученикам.

С моей точки зрения, как сдерживание импульсов, так и их выражение могут послужить для пробуждения, и каждый сам по себе имеет свои недостатки: сдерживание опасно вытеснением в подсознание; выражение – вовлечением эго. Так, на протяжении десятилетия я поддерживал точку зрения, что оба пути надо развивать бок о бок друг с другом, не только в медитации, но и в психотерапии и в жизни, и поэтому в мой адрес звучала критика от односторонне ориентированных практиков.

Я чувствую воодушевление оттого что, имея традиционные корни и духовный авторитет, Дхиравамса посредством своей собственной методики пришел к той же базовой формуле. И я ощущаю еще большее вдохновение от его не выраженного явно, но четкого признания самовыражения в качестве неотъемлемого элемента медитации, так как верю, что важно не только признать обоснованность экспрессии как пути, но и осознать, что элемент экспрессивности (в широком смысле этого термина, включая мобилизацию «медитативной энергии» и явлений, называемых сегодня «противострессовыми») – компонент любой медитации, так же как покой и ясность. Поскольку медитация включает не только односторонний контроль (помимо элементарных уровней), но и свободу, и не только чистый покой, но и жизнь.

То, чему учит Дхиравамса, совпадает с моим опытом, и с лучшим из того, что мне довелось постичь, сначала в гештальт-терапии, потом в тибетском буддизме: сплавление осознанности и спонтанности.

Клаудио Наранхо Лександ, Швеция