Лучше купить маленький букет и подарить другу прямо сейчас, чем возложить охапку красных и белых роз на его гроб.
Холодный западный ветер дует со стороны Тихого океана, на безоблачном небе сияет солнце.
Джеймс Макрейдс смотрит с палубы, как огромная толпа заполняет арену. По обеим сторонам лагуны разместились две съемочные бригады Си-би-эс, которые снимают ролик для программы «60 минут», запланированной к выходу в эфир в конце месяца. Над головой кружат чайки, этих падальщиков манят аппетитные запахи, витающие над киосками с едой, которые сорок один день находились в вынужденном простое.
Наглые птицы даже примостились на новой стеклопластиковой стене, защищающей нижние двадцать два ряда в южном конце лагуны.
Мак снимает с плеча рацию:
– Палуба вызывает Принцессу.
Сквозь треск пробивается голос Даниэллы Тейлор:
– Не смей меня так называть.
– Ты уже три дня ходишь в гриме.
– Заткнись!
– Народу битком, куча съемочных групп. Постарайся хоть сейчас не навернуться. Это плохо для бизнеса.
– Может, где-нибудь уже продают скидочные товары для ранних пташек, а? Тогда мы бы с радостью от тебя избавились.
– Желаю удачно провести шоу, малышка! – улыбается Мак, переключившись на другую волну. – Палуба вызывает базу. Джей Ти, ты ко мне поднимешься?
Джонас, который находится в лаборатории тремя этажами ниже, отвечает:
– Буду через пять минут. Ну а как там зрители?
– Пока вроде бы сухие.
– Ладно, будем стараться, чтобы не намокли.
Закончив разговор, Джонас поворачивается к доктору Николсу, который сидит перед двумя компьютерными мониторами и рядом видеомониторов, дающих картинку разных частей лагуны.
Последние несколько недель Джонас и его команда тестировали передатчик, который они имплантировали в мозг Ангелу, регистрируя ее реакцию на различные комбинации импульсов. Путем стимулирования правого периферического отдела обонятельного мозга доктор Николс сумел создать фантомный запах, притягательный настолько, чтобы с тридцатипроцентной вероятностью выманивать большую самку из канала в лагуну. А когда в южную часть лагуны опускали половину говяжьей туши, вероятность положительного результата увеличивалась до пятидесяти пяти процентов. Ну а когда к этим двум составляющим прибавлялся еще и Бобби Бейтман, Ангел реагировала всегда.
Бобби Бейтман был изобретением Мисти Уокер, работавшей у доктора Стелзера техническим специалистом по окружающей среде. Мисти, только что пережившая мучительный развод, вела нескончаемые дискуссии с коллегами женского пола по поводу того, какими качествами должен обладать идеальный мужчина. И вот две недели спустя Мисти пришла на работу с новым бойфрендом, секс-куклой в натуральную величину, со всеми причиндалами, да к тому же с дополнительными роботизированными приспособлениями.
Джонас, вдохновленный этой шуткой, попросил Мисти внести некоторые модификации в куклу, чтобы та имитировала хаотичные движения плывущего человека. В результате получился антропоморфный робот с конечностями, способными грести и отталкиваться, и с «бьющимся сердцем», генерирующим в воде электрические импульсы.
Пятнадцать тысяч зрителей вскочили с мест, аплодируя Даниэлле Тейлор, идущей к подиуму в южном конце бассейна. Поклонившись, Даниэлла берет в руки беспроводной микрофон:
– Дамы и господа, добро пожаловать в обновленный Институт Танаки, где вы увидите самое пугающее шоу планеты.
Тем временем Тедди Бадо и его команда из трех человек, включая Мисти Уокер, миниатюрную женщину с русыми волосами, вкатывают на платформе со стальной пружинной катапультой ободранную тушу. Платформу устанавливают на заранее подготовленную позицию в южной части бассейна, катапульта нацелена на центр лагуны.
– Сегодня один счастливчик из числа зрителей получит шанс выиграть миллион долларов! – Дани подходит к одному из гостей, сидящему в первом ряду. – Сэр, какой самый безумный поступок вы готовы совершить, чтобы выиграть миллион долларов?
– Я? Даже и не знаю… Покормить Ангела?
– Покормить Ангела? Неужели вы думаете, что вам за это дадут миллион долларов? – (Зрители неодобрительно шикают.) – А как насчет вас, мэм? Миллион долларов. На что вы готовы?
– Боже мой! Я готова раздеться и пробежать вокруг лагуны в чем мать родила!
Ее муж в ужасе закрывает голову руками под громкий свист публики.
– Сомневаюсь, что зрителям это понравится. Ну а вы, сэр? Что скажете?
Двадцативосьмилетний Натан Ли Толберт, сидящий в четвертом ряду с банкой пива в руках, встает и поворачивается к публике:
– За миллион баксов я готов переплыть лагуну! Каково?
Трибуны неистовствуют.
– Ух ты! А как тебя зовут?
– Бобби Бейтман. Из Бейонна, Нью-Джерси.
– Бобби, давай уточним. Значит, за миллион долларов ты готов проплыть вдоль всей лагуны…
– Нет, переплыть ее поперек. Только поперек.
– А ты хороший пловец?
– Чертовски хороший. Правда, я слегка пьяный. – Он неожиданно обнимает Дани за плечи.
Она стряхивает его руку:
– И ты готов прямо сейчас переплыть лагуну за миллион долларов?
– Прямо сейчас? – Он снова поворачивается к толпе зрителей. – Легко! Давай сделаем это!
– Хорошо, Бобби, спускайся вниз! – Зрители сходят с ума, когда Натан Толберт идет вслед за Дани к А-раме. – Тедди, попроси кого-нибудь принести Бобби мокрый гидрокостюм. Самый большой размер.
Один из людей Тедди идет в кладовку и уже через секунду вручает Дани гидрокостюм, а та, в свою очередь, отдает его Натану:
– Бобби, ступай переоденься. Можешь воспользоваться вот этой туалетной кабинкой. – Она показывает на огороженную туалетную кабинку возле южной трибуны.
Помахав толпе, Натан ныряет внутрь.
– Остановись! Сейчас же остановись! – Появившийся возле бассейна Джонас отчаянно кричит в пришпиленный к рубашке беспроводный микрофон, рация которого засунута в задний карман брюк.
– Папа, пожалуйста! Шоу в самом разгаре!
– Юная леди, возможно, у тебя после удара мозги съехали набекрень. Ты не можешь позволить пришедшему на шоу зрителю рисковать своей жизнью. Даже за миллион долларов!
– А почему бы и нет?
– Почему бы и нет? Потому что, если здесь случится хоть что-то ужасное – смещение позвонков, например, или утопление, или что-нибудь еще хуже, – то зрители, получившие психологическую травму от этого зрелища, могут потом засудить наш институт.
– Папа, они не будут этого делать. Ну что, будете или нет? – (Над ареной звучит многоголосое «нет».) – Вот видишь! Эй, Бобби, как там твои дела?
– Я готов. Просто немного нервничаю.
Джонас открывает дверь туалетной кабинки, и Натан передает ему Бобби Бейтмана, роботизированную куклу, одетую в гидрокостюм с капюшоном и надувной жилет, пристегнутый с помощью невидимой проволоки-струны к катушке лебедки на А-раме.
Мисти активирует дистанционное управление, робот начинает шагать. Джонас с Дани подводят куклу к краю южной подпорной стенки, а тем временем Натан продолжает из кабинки говорить в беспроводный микрофон, ведя вместо куклы диалог с Дани:
– Я что-то немного волнуюсь. А где Ангел?
С трибун доносятся ободряющие возгласы.
– Бобби, Ангел уже в канале. Если хочешь это сделать, то, пожалуй, не стоит тянуть резину.
– Ты дашь мне напоследок совет?
– Плыви как можно быстрее, ну и без лишних всплесков.
– Ладно, можешь готовить наличность.
Джонас с Дани проводят Бобби мимо недавно установленного заграждения к краю подпорной стенки:
– Ладно, на счет «три». Один… два… – (Толпа восторженно кричит «три», но кукла остается сидеть на стене, ее роботизированные руки цепляются за Джонаса.) – Бобби, в чем дело?
– Просто нервничаю. Можно повторить все сначала?
– Ладно. Давай еще раз. Один… два…
На счет «три» Джонас выпускает куклу, она ныряет в воду. Надувной жилет держит ее на поверхности. Под восторженные крики зрителей роботизированные конечности, дистанционно управляемые Мисти Уокер, начинают грести и отталкиваться, а тем временем проволока, прикрепленная к катушке на верхушке А-рамы, тащит куклу через бассейн, создавая полное впечатление, будто та реально плывет.
Толпа впадает в экстаз.
Мак включает рацию:
– Палуба вызывает базу. Бобби в воде. Дело за Ангелом.
Доктор Николс активирует нейроимплантат, стимулирующий обонятельный мозг Ангела.
Большая самка зависла на глубине семидесяти футов, прижавшись рылом к стальным воротам в канал, слегка отвисшие челюсти фильтруют морскую воду, пропуская ее через жабры. Ее голову украшает кроваво-красный прямоугольный шрам – все, что осталось от хирургического робота, сброшенного сразу же после того, как животное очнулось от наркоза.
Акула внезапно настораживается, ампулы Лоренцини нацеливаются на электрические импульсы Бобби Бейтмана, боковая линия регистрирует вибрации роботизированной куклы на поверхности бассейна, ноздри вдыхают искусственно генерируемый едкий запах.
Ангел покидает ворота и плывет в голубую лагуну, выступающий из воды спинной плавник извещает присутствующих о появлении звезды шоу.
Отчаянные вопли зрителей наполняют арену, когда Ангел, появившись в лагуне, направляется в сторону ничего не подозревающего пловца, барахтающегося где-то в центре бассейна.
Дани, укрывшаяся вместе с отцом за стеклопластиковым заграждением, кричит в микрофон:
– Бобби! Бобби! Выбирайся из воды! Тед, кто-нибудь! Бросьте ему трос!
Плохо понимая, что происходит, зрители вскакивают на ноги. Они вопят, визжат, впадают в неистовство, когда спинной плавник, покружив вокруг пловца, внезапно исчезает под водой.
Мак инструктирует Тедди по рации:
– Погоди… Погоди… Давай!
Активировав лебедку А-рамы, Тедди сматывает прозрачную проволоку и выдергивает Бобби Бейтмана из воды в тот самый момент, когда Ангел летит на него, как ракета «Поларис».
Ангел, щелкая челюстями, пытается ухватить Бобби. И, опровергая законы гравитации, выпрыгивает из воды, после чего с оглушительным всплеском плюхается обратно в воду.
В прозрачную стену, за которой укрываются Дани с Джонасом, ударяет взрывной волной, зрители из нижних рядов инстинктивно ныряют вниз.
Затем Дани выходит из-за ограждения и взволнованно говорит в микрофон:
– Давайте-ка наградим нашего каскадера Бобби Бейтмана дружными аплодисментами! – (Механическая секс-кукла машет беснующейся публике с верхушки А-рамы. Причем большинство зрителей все еще верят, что это живой человек.) – Ну а теперь как насчет небольшого угощения для нашего Ангела… Ангела Смерти?
Тедди выстреливает высоко в воздух из катапульты 150-фунтовым говяжьим боком, который падает прямо в центр лагуны, где его молниеносно ловит гигантскими челюстями перевозбужденная акула.
Команда Тедди, воспользовавшись моментом, поспешно опускает Бобби Бейтмана на настил, кладет его на каталку и увозит прочь, напоследок дав помахать рукой зрителям.
Дождавшись, когда Ангел вернется в канал, Дани обращается к публике:
– На этом наше сегодняшнее шоу закончено! Спасибо, что пришли! Соблюдайте осторожность и покидайте арену через ближайшие выходы, но не забудьте посетить галерею «Загона для мега». Следующий сеанс кормления Белль и Лиззи состоится в пятнадцать часов.
Джонас обнимает дочь за талию, и они идут по мокрому настилу к служебному выходу, прислушиваясь к репликам с трибун.
– Тот парень Бейтман просто чокнутый. Сколько бы они ему ни заплатили, этого явно недостаточно.
– За миллион баксов я бы тоже на это пошел.
– Кто бы сомневался!
– А когда плавник начал кружить вокруг парня, мне показалось, что у меня вот-вот случится инфаркт.
Джонас подмигивает Дани:
– Ты была великолепна. Ну и как ощущения?
– Голова немного побаливает, а так ничего страшного. Папа, твое новое шоу… просто находка. Оно здорово заводит публику. Им кажется, будто они в воде вместе с Бобби.
Подняв глаза, Джонас замечает Тома Кьюбита, который поджидает их в коридоре. Адвокат выразительно качает головой.
– Томми, что стряслось? Надеюсь, никто не умер?
– Еще нет. Но парамедики до сих пор возятся с полученными в результате обмороков травмами и с одним сердечным приступом, который, как я полагаю, случился у твоего страхового агента. При таких темпах мне, пожалуй, придется поселиться в зале суда.
Они смотрят на каталку, где лежит накрытая простыней неподвижная фигура с выпирающим мужским достоинством, обтянутым мокрым гидрокостюмом.
– Улыбнись, Том. Все могло быть куда хуже. Взгляни на Бобби… Он вполне счастлив.
На бетонных основаниях в гигантском искусственном озере длиной окружности более трех миль установлены двенадцать акульих плавников высотой двести футов.
Дэвид и Монти стоят под ласковыми лучами заходящего солнца на одном из шести перекинутых через озеро мостиков из акрилового стекла и стали. В озере уже плавают несколько сот черепах: те, что побольше, – зеленые, а те, что поменьше, – биссы. Всех их перевезли из Персидского залива в акриловом бассейне глубиной тридцать футов.
Дэвид задумчиво смотрит, как одна из рептилий высовывает голову из позолоченной закатным солнцем воды:
– Думаешь, они счастливы?
– Черепахи? А то! Они наверняка каждую ночь устраивают черепашьи оргии. Хотя, конечно, лишь люди и дельфины делают это ради развлечения. По крайней мере, я так слышал. Я когда-то читал, что оргазм у свиней длится тридцать минут. В следующей жизни я хотел бы быть свиньей.
– Что значит «в следующей жизни»? – ухмыляется Дэвид.
– Ну наконец-то! Впервые за всю неделю я вижу на твоем лице улыбку.
– А чему радоваться? Мы переехали из пятизвездочного отеля с круглосуточным обслуживанием номеров и кабельным телевидением в тесный трейлер со стареньким теликом «Саньо», который принимает только местные каналы на арабском. Без обид, но, прожив вместе с тобой последние несколько недель, я понял, что если назову тебя свиньей, то нанесу оскорбление этим благородным животным. Ну и плюс тот факт, что каждое утро мне приходится буквально силком тащить твою вонючую задницу из кровати…
– У меня биполярное расстройство. Бывают хорошие дни, а бывают плохие. Ты знал, на что шел, когда решил меня усыновить. – Монти отхаркивает мокроту и сплевывает ее в озеро, явно заинтриговав этим биссу. – Хотя, сам знаешь, еще не поздно.
– Для чего не поздно?
– Уехать, чтобы найти свою женщину. Если ты попросишь, они доставят тебя туда на самолете.
– С чего ты взял?
– Слышал, как один из горилл бин Рашиди толковал о тебе с доктором Бекер. Разговор был на арабском, но я уловил суть. Там что-то не заладилось в этой их охотничьей экспедиции. Странно, что тебе ничего не сказали.
Дэвид раздосадованно хлопает ладонями по алюминиевым перилам:
– Они мне вообще ничего не говорят. Я не знаю, куда их отправили или как у нее дела… да и вообще, что она сейчас делает.
– Хочешь выяснить?
– Каким образом?
– Бассейн с их пометкой «плохая рыба». Давай-ка проверим, что это за плохая рыба, которую они отловили.
– Но как? Они постоянно держат галерею Т-1 запертой. А когда туда входит Бекер, то у дверей остается охранник, который следит, чтобы никто случайно вслед за ней не зашел.
– Главная вентиляционная шахта. Она проходит через все площадки восьмого этажа.
– Откуда ты знаешь?
– Я шесть часов в день кромсаю сырую рыбу. Во время перерыва я сижу в кабинете директора, играюсь с его компьютером. А экран сенсорный. Так вот, в компьютере есть план океанариума.
– А как мы проберемся в шахту?
– Мы войдем туда через воздухозаборник системы кондиционирования воздуха на площадке Т-3. А оттуда можно легко проползти в Т-1.
Дэвид смотрит на часы:
– Ночная смена заступает на дежурство в восемь. У нас есть сорок минут. Погнали!
Они вприпрыжку бегут по мосту к входу на третий этаж. Дэвид магнитной карточкой открывает дверь. В вестибюле пусто. Дневная смена покинула здание двадцать минут назад. Они проходят в восточное крыло к аквариумам Т-1, Т-3 и Т-5, после чего той же магнитной карточкой открывают дверь Т-3 с табличкой «Посторонним вход воспрещен». Внутренний коридор ведет к лестнице, по которой они поднимаются еще на пять этажей до уровня 8. Миновав ряд закрытых дверей, помеченных как Т-3, они попадают на верхнюю площадку пустого аквариума.
Бассейн величиной с пруд стоит пустой, так же как и рабочая площадка. Работают системы фильтрации. Ультрафиолетовые лампы освещают заросли кораллов на глубине семьдесят футов.
– Здесь. – Монти толкает передвижные подмости к решетке воздухообменника системы кондиционирования воздуха, проложенной вдоль стены на высоте пятнадцать футов.
– Стандартные винты. Можно отвернуть дрелью.
Дэвид роется в шкафчике для инструментов. Находит дрель, проверяет заряд, вставляет биту. Затем передает дрель Монти, который начинает отворачивать алюминиевую решетку размером четыре на четыре фута.
Вывернуть винты оказалось для Монти плевым делом.
– Как два пальца об асфальт. Пошли.
Забравшись на подмости, Дэвид лезет вслед за Монти в алюминиевую трубу.
В темном туннеле очень холодно, градусов на тридцать холоднее, чем снаружи, в лицо бьет мощный воздушный поток. Они ползут на четвереньках, нещадно обдирая ладони.
– Да, фонарик нам точно не помешал бы, – шепчет Дэвид.
– Просто следуй за мной. – Достигнув основного места разветвления труб, Монти поворачивает налево, проползает девяносто футов, после чего пролезает в еще одно короткое разветвление слева от них, которое заканчивается тусклым квадратиком света. – Видишь вон там? Это и есть воздухообменник Т-1.
Дэвид подползает к решетке, пытаясь рассмотреть площадку вокруг бассейна Т-1:
– Вроде бы никого. Но как мы открутим решетку изнутри?
– Без понятия. А ты, случайно, не прихватил с собой плоскогубцы-утконосы?
– А ты просил меня взять плоскогубцы?
– Думал, ты и сам догадаешься.
– Индюк тоже думал, да в суп попал! Кто я, по-твоему? Чертов Том Круз из фильма «Миссия невыполнима»? Жди здесь!
Дэвид ползет назад к разветвлению, сворачивает по трубе Т-3, спускается по подмостям, берет из шкафчика две пары плоскогубцев, после чего поспешно возвращается по воздухопроводу к Монти, которому уже удалось вывинтить пальцами три из четырех винтов:
– Похоже, плоскогубцы были без надобности.
– Уйди с дороги. – Дэвид отвинчивает последний винт, и они снимают решетку.
Бетонная площадка находится в пятнадцати футах под ними, в помещении темно, если не считать мигающих красных огоньков, указывающих на выход.
– Мне что, прыгать?
– И переломать себе, к чертовой матери, щиколотки, чтобы мне потом еще восемь недель ухаживать за тобой? Подвинься!
Дэвид вылезает ногами вперед, повисает на руках и прыгает с высоты восьми футов, сгруппировавшись при падении. Затем находит лестницу и приставляет ее к стене для Монти, который, поставив на место решетку, присоединяется к Дэвиду, уже стоящему у края темного бассейна.
– Не видно ни зги, – шепчет Монти. – Может, включить свет?
– Нет. Они явно держат бассейн в темноте по какой-то причине. Возможно, здесь обитают ночные виды.
Дэвид отыскивает главный электрический щит и тумблеры красных ночных огней аквариума в нем. На поверхности бассейна загораются кроваво-красные пятна.
Монти обшаривает глазами бассейн в форме песочных часов. У дна кружит какая-то темная тень.
– Там что-то есть.
– Что именно?
– Без понятия. Возможно, лох-несское чудовище.
– Давай спустимся в галерею. Оттуда нам будет лучше видно.
Друзья направляются к выходу, затем по бетонной лестнице спускаются на пять пролетов на уровень 3. Открыв металлическую пожарную дверь, они оказываются в просторной галерее – широком темном коридоре, который освещается лишь красным сиянием, исходящим от высоченной стены аквариума из акрилового стекла.
Монти всматривается в панорамное окно:
– Черт, я по-прежнему ничего не вижу! Эй, Несси! Покажись, девочка!
Дэвид чувствует, как по спине крадется предательский холодок:
– Монти, замри!
– Зачем?
– Просто не двигайся. Она тебя видит.
– Кто меня видит?
Монти оборачивается. Какое-то странное существо медленно кружит в сторону панорамного окна галереи, выпученные глаза с ночным зрением мерцают изумрудно-зеленым светом.
– Господи… что это?!
Первый на планете настоящий океанский хищник – панцирная рыба – величественно плывет мимо окна галереи; у нее покрытая пластинами темно-коричневая толстая шкура, слегка серебрящаяся на брюхе. Тело диковинной рыбы размером со школьный автобус сужается от жуткой бронированной головы к массивному хвосту с ярко выраженной верхней лопастью. Разинутые челюсти демонстрируют костные пластины – острые как бритва и зазубренные в результате неправильного прикуса.
У Дэвида замирает сердце, когда хищник скрывается в тени, а затем разворачивается и снова проплывает мимо панорамного окна галереи.
– Это дунк, – шепчет Дэвид дрожащим голосом.
– А кто такой дунк?
Резкие движения Монти настораживают хищную рыбу. Сделав крутой вираж, она атакует панорамное окно. Стекло взрывается снопом пурпурных электрических искр, заставляющих животное ретироваться обратно в темноту.
Монти падает на колени, по его лицу текут струйки пота.
– Что это было?
Подойдя поближе, Дэвид показывает на восьмиугольные приборы размером с мужской кулак, закрепленные с интервалами в десять футов на внутренней части панорамного окна галереи:
– Это датчики удара. Они нужны для того, чтобы дунк не разбил стекло.
– Дунк? Ты имеешь в виду эту доисторическую рыбу, которую они выставляют в том отеле?
– Дунклеостей. Владычица девонских морей.
– Мне казалось, эти твари давным-давно вымерли!
– Действительно вымерли… около трехсот миллионов лет назад.
– Триста пятьдесят пять миллионов лет назад, если уж быть точным. – В галерею входит наследный принц. Его сопровождают Барбара Бекер и двое охранников с выпирающим из-под черных пиджаков автоматическим оружием. – Мистер Монтгомери, когда вы изучали план океанариума, вы разве не заметили, что здесь повсюду под потолками установлены камеры слежения?
– Наверное, я упустил это из виду. Я немного говорю по-арабски, а вот читаю не слишком хорошо.
– Меня восхищает пытливый ум, однако незаконное вторжение считается в моей стране наказуемым преступлением. Дэвид, мне очень приятно видеть тебя снова. Ну что скажешь об этом первом животном, которое мы здесь поселили?
– Если честно, у меня просто нет слов.
– Что ж, я рад, что тебе понравилось. И больше всего мне нравится наблюдать за тем, как эта рыба охотится на живую добычу. Итак, кто из вас двоих хочет поплавать?
Охранники делают шаг вперед, заставив Дэвида покрыться холодным потом.
Наследный принц улыбается:
– Доктор Бекер, мы всего-навсего развлекаемся, с вашего позволения.
Барбара Бекер берет рацию:
– Покормите Т-1.
Через несколько секунд пульс Дэвида наконец приходит в норму. Нырнув в темноту, дунклеостей мечется у самого дна, как тигр в клетке. Но вот что-то с громким всплеском падает в бассейн, прямо над головой у зрителей.
Зеленая морская черепаха весом в шестьсот фунтов плывет в сторону панорамного окна и в панике скребет ластами по акриловой поверхности.
Возникшее шумовое возмущение настораживает дунклеостея. Он выгибает спину дугой, его маленькие грудные плавники затвердевают и опускаются вниз. Хищник, выписывая аккуратные восьмерки, начинает подбираться к черепахе.
Монти шепчет Дэвиду:
– Похоже, о спасении черепах можно смело забыть.
– Тсс!
Дунклеостей отрывается от дна и кружит возле панорамного окна, демонстрируя зрителям толстую броню и жаберные щели. Памятуя об ударе током, доисторическая рыба не рискует атаковать окно, но отгоняет от него черепаху.
Черепаха, до смерти напуганная присутствием крупного хищника, бросается стрелой в сторону виднеющегося на дне нагромождения камней.
Монструозная рыба нападает на добычу сзади, сжимая черепаху мощными челюстями.
Хрясь!
Этот раздавшийся под водой звук, несмотря на акриловое стекло, невозможно ни с чем спутать. Костистые челюсти дунклеостея давят толстый панцирь черепахи, словно щипцы для орехов – грецкий орех. Дэвид, помертвев, наблюдает за тем, как напряженно колышется серебристое брюхо монстра, заглатывающего останки мертвой черепахи.
Доктор Бекер хватает Дэвида за руку:
– Смотри.
Возбужденный дунклеостей нарезает круги по поверхности бассейна, затем внезапно извивается в конвульсиях, отрыгивая облаком коричневой рвоты осколки панциря черепахи.
Доктор Бекер шепчет на ухо Дэвиду:
– Невероятно, да?
– Он что, питается исключительно черепахами?
– Мы пробовали кормить его рыбой, но он предпочитает менее проворную добычу. Эти рыбы не самые быстрые охотники, и, в отличие от акул, у них не такие развитые органы чувств. Но они едят все, что шевелится, а потом отрыгивают кости. Несколько дней назад мы прикрепили к внутренней стороне панциря одной из черепах нагрузочную пластину. Так вот, давление челюстей этой рыбы составляет восемь тысяч пятьсот шестьдесят фунтов на квадратный дюйм. Похоже, наш дунк переплюнул вашего мегалодона.
– Что ж, это, конечно, впечатляет. Но запомните, для Ангела ваш дунклеостей всего лишь мелкая рыбешка. – Дэвид поворачивается к наследному принцу. – Марианская впадина?
– Нет. Дунклеостей был отловлен на большой глубине в одном специфичном месте в Филиппинском море. К сожалению, пока я не имею права вдаваться в детали, но могу лишь сказать, что там внизу полно других монстров: экзотических видов, которых еще никто никогда не видел. Дэвид, присоединяйся к нам. Помоги нам поймать этих удивительных животных, и я тебя озолочу.
– Но у вас и своих пилотов хватает. Зачем я вам?
– Да, наши пилоты действительно хороши, но им… пока не приходилось попадать в действительно сложные ситуации.
За стеклом величаво проплывает дунклеостей, лишенные век глаза, обладающие ночным зрением, холодны и бездушны, из пасти свисают ошметки коричневого черепашьего мяса, застрявшего в адских зубных пластинах.
Дэвид закрывает глаза, пытаясь представить, каково это пилотировать «Морского дьявола» в кромешной тьме враждебного моря, с давлением воды шестнадцать тысяч фунтов на квадратный дюйм, чтобы выманивать самых жутких монстров в истории Земли из адской бездны и накидывать на них сети.
– Мой отец был прав. Это самоубийственная миссия.
– Мисс Сифурт наверняка с тобой не согласится. Она в Филиппинском море и, возможно, прямо сейчас, пока я тебя уговариваю, охотится на этих существ. До меня дошли слухи, что она ужасно по тебе скучает, но старается держаться. У тебя хороший вкус. Эта девушка – бесценная жемчужина, которую нужно беречь. Будь моя воля, я бы сделал ее одной из своих жен.
Кровь бросается Дэвиду в лицо, каждый мускул в его теле дрожит от переизбытка адреналина.
– Вы что, меня дразните?
– Нет, я предлагаю тебе шанс, который выпадает лишь раз в жизни. Мисс Сифурт решила ловить момент. Ну а ты когда решишься?
– Хорошо, ваше высочество. Я займусь пополнением вашего океанариума. Но вы и ваши бандиты оставите Кайли в покое. Вам все ясно? Начиная с этой минуты она работает только со мной.
Наследный принц улыбается:
– Как пожелаешь. Я взял на себя смелость упаковать твои вещи. Мой личный самолет вылетает через час.
– А как насчет Монти?
– Мистер Монтгомери может сопровождать тебя в качестве матроса. В этом случае ему нужно будет лично упаковать свои вещи. Но если он хочет остаться на борту судна, ему придется научиться убирать за собой, а не то он будет спать в рыбном лотке.
Две юные самки мегалодона в тандеме обходят дозором свои владения. Лиззи занимает доминантную позицию сверху, Белль находится снизу – ее голова на уровне тазового пояса сестры. Ложбина, образованная при движении мощного туловища Лиззи, позволяет Белль без труда скользить по бассейну.
Питер Карлайл, двадцатишестилетний директор вопросам образования Океанографического института Танаки, наблюдает из-за бетонной колонны галереи «Загона для мега» за тем, как две сорокашестифутовые акулы кружат по бассейну. Зациклившись на акулах после того, как он четырехлетним малышом посмотрел фильм «Челюсти», Питер посвятил себя изучению акул и даже сделал на этом карьеру. Получив степень бакалавра в области морской биологии, он закончил магистратуру в Морской лаборатории в Мосс-Лэндинге, где отслеживал леопардовых акул в Элкорн-Слау, в одном из крупнейших приливо-отливных маршей Калифорнии.
Для студента последнего курса Беркли летняя практика в Океанографическом институте Танаки стала не только подработкой, но и частью исследовательской работы. Диссертация Питера была посвящена трофическим взаимодействиям пелагических акул, таких как большая белая, а именно взаимодействию этих хищников с другими видами в соответствующих пищевых сетях и цепях.
Наблюдать за Белль и Лиззи уже само по себе было весьма познавательно. Благодаря кооперативному поведению эти две сестренки сумели исключить остальных трех сестер из своей пищевой сети, впрочем, как и всех других нарушителей их жизненного пространства.
Как отмечено в диссертации Питера, странное поведение молодых мегов постепенно перерастает в новые формы доминирования – на сей раз распространяющиеся за пределы их бассейна. Последние несколько недель сестренки стали все чаще использовать поведение, известное как высовывание головы из воды, то есть они держали головы вертикально над водой, чтобы иметь возможность наблюдать за происходящим в их водном царстве. Четыре дня назад Лиззи до смерти напугала ремонтных рабочих, что-то чинивших на площадке вокруг лагуны. Повернувшись, они увидели, как двадцатитонная акула, подплыв к краю «Загона для мега», внимательно за ними наблюдает. И с тех пор, если кто-нибудь из персонала лагуны осмеливался подойти слишком близко к ограждению, сестренки натурально впадали в неистовство и начинали хлестать хвостами, окатывая непрошеных гостей водой. Став свидетелем столь необычного поведения, доктор Стелзер ввел новое правило: никому не разрешалось подходить к краю бассейна ближе чем на двадцать футов.
Это правило распространялось и на посетителей галереи. Панорамное окно из нескольких слоев акрила было двусторонним, что позволяло мегам видеть тысячи зрителей, глазеющих на них в течение дня. Взрослеющих детенышей явно возбуждало присутствие людей, и это заставило доктора Стелзера протянуть полицейскую ленту по всей протяженности галереи на расстоянии пятнадцати футов от акрилового стекла. В качестве дополнительной меры предосторожности освещение в галерее было выключено для того, чтобы места для зрителей находились в тени.
Питер смотрит на часы, когда билетеры галереи открывают двери для следующего шоу:
– Добрый вечер, ребята! Добро пожаловать в обзорную галерею «Загона для мега». Будьте добры, садитесь потеснее, поскольку все билеты на шоу проданы. Подходить к панорамным окнам или заходить за полицейскую ленту категорически запрещено, так же как и делать фото со вспышкой.
Пятнадцатилетний Коннор Бут заходит внутрь вместе со своей молодежной группой, его сердце испуганно бьется. Коннор уже в четвертый раз посещает «Загон для мега». Первый визит Коннора в галерею восемь месяцев назад нагнал на него столько страху, что Коннор даже решил бросить серфинг.
В данный момент Коннора нервирует наличие полицейской ленты, эта преграда привносит дополнительный риск в пари, которое парень заключил со своими дружками. Повернувшись направо, Коннор смотрит на Дейва Лаунсбери, сидевшего через три места от него: внимание руководителя молодежной группы всецело поглощено четырехлетним сыном.
– Итак? Ты действительно собираешься это сделать? – Чесса Мэньон, решительная рыжеволосая девица с большими зелеными глазами и манящей улыбкой, пихает Коннора локтем в левый бок.
– Не могу. Лаунсбери слишком близко.
– Поменяемся местами. Быстро! – Чесса перелезает через Коннора, уступая ему свое место. – Дай знать, когда будешь готов, и я тебя прикрою.
Райан Райтсман, сидящий сразу за Коннором, хлопает своего соперника по голове:
– Ну что, кишка тонка?
– Не бери в голову. – Чесса кладет одну руку на колено Коннора, а другой наводит камеру сотового телефона. – Тебе нужен всего лишь один хороший снимок.
– Я не смогу это сделать, когда они проплывут мимо окна. Если я подойду слишком близко, меня сразу заловят. Нет, это нужно делать, когда они будут на подходе.
– Если мне удастся заснять все на мобильник, значит ты выиграл.
Коннор достает брелок и небольшой цилиндр – зеленую лазерную указку на основе твердотельного лазера с диодной накачкой. После чего проверяет указку, направив ее на пол. Тем временем под охи и ахи зрителей мимо трехэтажного окна проплывают два монстра размером с грузовик.
Питер Карлайл начинает презентацию, звуковые колонки установлены на задней стене, подальше от бассейна.
– Белль и Лиззи, рожденные в неволе одновременно еще с тремя самками, при рождении весили две тысячи семьсот фунтов, что в девяноста процентах случаев превышает вес взрослых больших белых акул. Сестрам сейчас пять лет, и они по-прежнему считаются молодняком. Зрелости они достигнут только через четыре – шесть лет. И тогда они будут величиной со свою мать по имени Ангел, длина которой составляет семьдесят четыре фута, хотя вряд ли сравняются с ней по весу.
Коннор смотрит, как два мега исчезают в дальнем конце бассейна. Изучив их манеру плавать, парень теперь точно знает, где и когда две хищницы снова пересекут аквариум, прежде чем подплыть к окну. Приготовив лазерную указку, Коннор пихает в бок Чессу. Она наклоняется вперед, заслонив лазерную указку от руководителя молодежной группы, сердце девушки начинает тревожно биться, когда вдалеке появляются сперва Лиззи, а за ней Белль. Акулы плывут зигзагом вдоль дна в центре бассейна, на расстоянии девяносто футов от панорамного окна.
Коннор активирует указку, направив тонкий желто-зеленый луч мощностью 300 милливатт через панорамное окно прямо в глубь аквариума. Луч света ударяет в левую ноздрю Белль, не причинив ей особого вреда, и она спокойно продолжает плыть. Затем яркий лазерный луч пронзает ей чувствительный левый глаз и, повредив сетчатку, возбуждает все хищные рефлексы нервной системы.
Питера Карлайла, стоящего спиной к бассейну, настораживает скорее не луч лазера, а внезапная реакция публики. Повернувшись, он видит, как Белль отделяется от сестры, меняет курс и, набрав скорость, нацеливается на панорамное окно галереи!
– Боже мой!..
Зрители истошно кричат, оцепенев от ужаса, когда разъяренный гигант весом сорок две тысячи фунтов таранит панорамное окно. Такое впечатление, будто кто-то пытается кувалдой разбить пуленепробиваемое ветровое стекло. В результате чудовищного удара первые три слоя акрила разлетаются вдребезги, а само 150-тонное панорамное окно от воздействия распространяющейся ударной волны едва не вылетает из рамы.
Акриловое стекло дробит хрящи на рыле мегалодона, оглушительная звуковая волна сотрясает океанариум, словно землетрясение силой шесть баллов.
– Спокойствие! Сохраняйте спокойствие! Помещение покидать в порядке очереди! Эй, вы, кончайте толкаться! Охрана, хватайте парня!
Питер Карлайл поворачивается спиной к беснующейся толпе и проводит рукой по акриловому стеклу, кожей чувствуя его реверберации. Поврежденный участок представляет собой двенадцатифутовую воронку в разбитом акриле с расходящимися трещинами, паутиной покрывающими окно галереи.
В стекле застрял вошедший на дюйм пятидюймовый нижний зуб, с корня которого свисает полоска розовой ткани десны.
Панорамное окно явно не подлежит восстановлению, хотя и не пробито насквозь. Единственное, что спасает нижний уровень Океанографического института Танаки от затопления 60 миллионами галлонов морской воды, – хлипкий четырехдюймовый слой акрила.
Когда последний зритель наконец покидает галерею, Питер остается там с двумя охранниками.
– Задраить все двери. Галерея официально закрыта… Навсегда.
Транспортный самолет Ан-124 «Руслан» разработки ОКБ им. О. К. Антонова парит на высоте 42 000 футов над Тихим океаном. Бушующие над океаном грозы раскачивают тяжелый транспортник.
Дэвид Тейлор, который сидит, пристегнувшись, на одном из 88 мест, прямо за открытой дверью кабины пилота, чувствует, что его начинает укачивать.
– Здорово трясет. Лично я рассчитывал, что мы полетим на роскошном частном джете принца, а не на этой арабской версии «Гэлэкси С-5».
– На самом деле русской версии, – поправляет Дэвида Монти, который как ни в чем не бывало продолжает лакомиться орехами из пакетика. – И этот гораздо больше. Подарок шейху. Кстати, о шейхах. А ты знал, что в древней Англии простолюдин не мог заниматься сексом или заделать ребенка без согласия короля? А получив такое согласие, он должен был повесить на дверь табличку «Сожительство с уведомлением короля». Понятно? С. У. К. А. Теперь ты знаешь, откуда пошло это существительное.
– Лично я предпочел бы использовать его как междометие. Где ты набрался всей этой тривиальной фигни?
– Это вовсе не тривиальная фигня, а викторина «Тривиадор». До армии я был спец в этом деле. Соревновался в старших классах и колледже. Меня никто не мог переплюнуть. И даже теперь, когда у меня мозги всмятку, это откуда-то вылезает. Словно ураган.
– Типа того, который в данный момент швыряет нас то туда, то сюда? – Дэвид сжимает подлокотники, когда самолет проваливается в воздушную яму и снова выныривает.
– А ты знал, что ураган за десять минут выбрасывает столько энергии, сколько содержится во всем ядерном оружии мира? С Матерью-Природой не стоит шутить! Если дело дойдет до гонки вооружений, эта сука уложит нас на обе лопатки.
– Класс! Я, пожалуй, пойду пройдусь, а не то прямо сейчас блевану.
Монти расстегивает ремень безопасности и идет следом за Дэвидом в огромный грузовой отсек.
– Занятно. Тут я чувствую себя как рыба в воде, а вот на глубине…
– А что это за хрень? – Дэвид сразу становится ниже ростом на фоне десятка грузовых контейнеров с надписями на арабском.
Монти читает наклейки:
– Китовое мясо… Три тысячи сто пятьдесят килограммов. Примерно семь тысяч фунтов. Плюс семнадцать баррелей внутренностей. Все заморожено. Или это приманка, или бин Рашиди собирается кормить свой экипаж самыми погаными суши, какие мне только доводилось видеть.
– На кого, черт возьми, мы охотимся?
– Мы? Что значит это твое «мы»? Сам заварил эту кашу, сам и расхлебывай.
– Тогда объясни еще раз, а ты-то зачем за мной увязался?
– Я твоя совесть, Пиноккио. Я тот парень, которому придется звонить твоем отцу, когда вы с Принцессой Кайли не сможете выплыть на поверхность. «Привет, доктор Тейлор. Вы меня не знаете, но я когда-то жил с вашим сыном в одном трейлере… Да, сэр… Чудный мальчик… Хорошая голова на плечах. Вот только жаль, что ему не хватило ума не лезть куда не следует. У него была отличная работа в Дубае, но он почему-то решил, что должен вырвать Принцессу Кайли из когтей плохого наследного принца и его злобного дракона, которого ваш сын собирался поймать для океанариума Дубая… пока они сами его не съели».
– Да неужели? А ты разве не в курсе, что для командного игрока не существует слова «я»?!
Дэвид возвращается на место, оставив Монти смеяться в одиночестве.
Тяжелый военно-транспортный вертолет «Боинг CH-47 Чинук» сбавляет скорость до шестидесяти узлов, когда на горизонте показываются два экспедиционных судна.
Судно, что побольше, – супертанкер типа «Malacca-max», с достаточно малой осадкой, позволяющей проходить по Малаккскому проливу, самому удобному морскому пути из Персидского залива в Азию. Корпус переоборудованного японского супертанкера, получившего новое название «Тонга», темно-красный ниже ватерлинии и серый с красным – выше. Это плавучий стальной остров длиной 1100 футов, шириной 196 футов, водоизмещением 300 000 тонн. На плоской открытой палубе спокойно можно разместить три футбольных поля, кормовая надстройка высотой с двенадцатиэтажный дом. Несмотря на десятифутовую волну, судно, не шелохнувшись, прочно сидит в воде.
Второе экспедиционное судно «Дубайленд I» теряется на фоне супертанкера. «Дубайленд I» – это точно такое же судно, что и 280-тонный рыболовецкий траулер, на котором Дэвид работал несколькими неделями ранее. Маневрируя туда-сюда в районе левого борта «Тонги», траулер использует супертанкер в качестве защиты от волн, чтобы смягчить натиск недружелюбного моря.
«Чинук» приземляется, спаренные винты вертолета, прокладывают ему дорогу сквозь шторм. Зависнув над палубой «Тонги», вертолет спускает на лебедке груз: первый из дюжины контейнеров, которые нужно перевезти с транспортного самолета наследного принца. Сталь ударяется о сталь, создавая электрический разряд, от которого команда танкера бросается врассыпную. Успокоившись, члены экипажа принимаются высвобождать контейнер, после чего вертолет приземляется на корме.
Дэвид и Монти, с вещевыми мешками в руках, покидают воздушное судно. Вертолет резко взлетает, взяв курс на базу ВВС в Гуаме, где его ждет предназначенный для транспортировки груз.
Холодный косой дождь бьет прямо в лицо, одежда моментально становится мокрой. Дэвид машет рукой бригаде азиатов, облепивших контейнер, но его приветственный жест остается без ответа.
– И куда теперь? – кричит он, пытаясь перекричать ветер.
Монти показывает на корму.
Сгибаясь под порывами штормового ветра, они спешат к кормовой надстройке.
Их встречает американец лет сорока с редеющей каштановой шевелюрой на шишковатой голове, что компенсируется переизбытком волос на шее, спине и руках.
– Господа, добро пожаловать на борт «Тонги», – говорит он с нью-йоркским акцентом. – Мы вас ждали. Ник Като, вахтенный офицер. Похоже, с Гуама на нас надвигается непогода, да?
Дэвид кивает:
– А я-то, дурак, считал, что это просто нелетная погода.
– Нас здорово потрепал тайфун, ну а то, что мы имеем сейчас, можно смело назвать невинной прогулкой по озеру. Я попрошу капитана позволить вам переждать шторм на борту «Тонги». Чтобы вы смогли привыкнуть к качке. Остальные пилоты подводных аппаратов уже на борту траулера.
Дэвид выглядывает из иллюминатора. Интересно, Кайли сейчас на борту траулера или уже на глубине нескольких миль от поверхности бушующего океана?
Они поднимаются вслед за Ником Като на пять пролетов вверх по винтовому трапу. Кругом сплошь панорамные окна и стальная обшивка. По всему периметру ходовой рубки расположены ультрасовременные стойки с компьютеризированными приборными панелями.
На командирском месте, с кружкой горячего кофе, сидит капитан судна Тимон Сингх, в жилах которого пятьдесят процентов индийской крови и пятьдесят британской.
Ростом он чуть меньше шести футов, но крепко сбитый и плотный, как игрок в регби, с короткими темными волосами, оттеняющими бронзовую кожу, кустистыми бровями и большим орлиным носом. На капитане штаны цвета хаки и кожаная куртка.
Тимон Сингх со скучающим выражением лица смотрит на Дэвида и, не вынимая свисающей из уголка рта пожеванной зубочистки, произносит с ярко выраженным британским акцентом:
– Значит, ты и есть тот хваленый пилот подводных аппаратов, которого мы все ждем?
– Дэвид Тейлор. – Дэвид протягивает руку, но капитан демонстративно ее игнорирует.
– Приходилось бывать на борту супертанкера?
– Нет. Должно быть, его жутко сложно вести.
– Вести? – Капитан Сингх презрительно фыркает. – Тут всем управляют компьютеры. Мы только прокладываем курс и задаем нужную скорость с учетом погодных условий на море. Нам требуется два часа, чтобы достичь крейсерской скорости шестнадцать узлов. Если хочешь повернуть, то планируешь это за несколько часов. Ну а если хочешь остановиться, то впереди должно быть не меньше пяти километров водного пространства, возможно, вдвое меньше, поскольку мы только что загрузили балласт.
– И что за балласт?
– А ты кто такой?
– Джейсон Монтгомери, по совместительству пилот, а так в основном мойщик посуды. Так какой балласт вы везете?
– Морскую воду. Арабы заставили япошек простерилизовать трюмы и разделить их резиновыми барьерами на отдельные резервуары с соленой водой. Причем каждый резервуар оснащен средствами контроля за соленостью и температурой. И все это для кучки морских животных, которые пока только в проекте.
– Не совсем так, капитан. – На капитанском мостике появляется низенький усатый филиппинец, одетый в желтый непромокаемый плащ. – Ричард Хибпшман, морской биолог. Вашингтонский университет. Руковожу разделочным цехом.
– Разделочным цехом?
– Лабораторией. Но разделочный цех более точное название. Моя работа – анализировать содержание желудка выловленных из этих глубин умерших особей в надежде получить ключ к разгадке, кто там еще может скрываться. И наш капитан ошибается: в прошлом месяце японцы поймали дунклеостея…
– …который был тотчас же отправлен в Дубай, – выплюнув зубочистку, перебивает его капитан. Единственными рыбами, которые попали на борт, были эти громадные лучепёрые, но и они буквально через пару часов окочурились.
– Лучепёрые?
– Рыба Лидса. Лидсихтис. Гигантские фильтраторы размером с синего кита. Мы поймали уже четыре таких, последнюю не далее как сегодня рано утром. Она продержалась почти двенадцать часов, вдвое дольше других. Что обнадеживает. Я собираюсь делать вскрытие. Хотите присоединиться?
– С удовольствием!
– Я пас, – машет руками Монти. – Капитан, на вашем дрейфующем континенте найдется какое-нибудь тихое местечко, где человеку можно отдохнуть за банкой холодного «Хейнекена»?
– Мистер Като, отведите нашего друга в комнату отдыха и проследите за тем, чтобы он хорошенько наклюкался.
– Есть, сэр.
Дэвид спускается следом за филиппинцем по трапу кормовой надстройки на два уровня ниже основной палубы.
– Рад видеть тебя на борту, Дэвид. Я большой поклонник Океанографического института Танаки. Я даже приезжал посмотреть несколько ваших шоу, когда вы снова открылись. Здесь, на борту танкера, мне и поговорить-то особо не с кем. Вахтенные офицеры держатся особняком. Ну а остальные члены команды – японцы, а я не знаю их языка. – Ричард открывает водонепроницаемую дверь. – Нам сюда.
Они входят в машинное отделение, Дэвида встречает оглушительный шум и облака пара. Ричард ведет его через лабиринт тяжелого машинного оборудования к двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен» на английском и японском.
– Ну как, готов?
Дэвид кивает.
Дверь открывается, выпустив в коридор волну холодного соленого воздуха. Дэвид следует за ученым по узким мосткам, ведущим прямиком в недра судна. Огромное пространство, изначально предназначенное для хранения трех миллионов баррелей сырой нефти, разделено на пять больших садков с примитивной системой фильтрации, расположенных на четыре этажа ниже основной палубы. К садкам можно спуститься по винтовому трапу, который тянется к перфорированной стальной палубе.
– Интересующие нас виды в садке номер четыре.
Ричард ведет Дэвида к следующему трапу. Они спускаются на два этажа вниз, на палубу садка номер четыре: толстую решетку, занимающую более одной трети площади отсека в восемьсот квадратных футов. К барабанам, установленным вдоль нижней части основной палубы высоко над головой, прикреплены стальные тросы, которые свисают с потолка и исчезают под водой. Ричард открывает пульт управления, расположенный на вертикальной опорной балке, и нажимает на какую-то кнопку.
Наматывающиеся тросы начинают тянуть из воды грузовую сеть с огромной рыбой.
Мертвый лидсихтис медленно поднимается головой вниз. Серповидный хвостовой плавник в серо-коричневых пятнах безжизненно падает набок.
Сорок футов… пятьдесят… и это еще явно не конец. И вот появляются огромные, похожие на ласты грудные плавники и голова, как у морского окуня, размером с мусоровоз. Мокрая сеть с гигантом длиной восемьдесят семь футов раскачивается над палубой.
– Береги ноги! – Ричард нажимает на другую кнопку, и палуба, на которой они стоят, выкатывается вперед, меняя положение палубы садка номер пять так, что она практически полностью накрывает садок номер четыре.
– Так нам будет где развернуться.
Доктор Хибпшман опускает намотанные на барабан тросы, грузовая сеть раскрывается, вывалив мертвую рыбу Лидса на перфорированный стальной настил.
– Все верно. Лид-сих-тис. Она воняет. – (И действительно, от рыбы исходит такая невыносимая вонь, что Дэвид поспешно прикрывает рот рукой.) – Нам понадобятся респираторы и инструменты. А еще непромокаемые плащи и резиновые сапоги. Иди за мной.
Дэвид проходит вслед за доктором Хибпшманом уже по другому помосту в разделочный цех. Это обычная общая душевая комната, переделанная под лабораторию. На кафельном полу установлены два стальных стола. В стоящих в ряд шкафчиках лежат различные режущие и другие инструменты, резиновые передники и спецодежда.
Десять минут спустя, надев непромокаемый плащ, сапоги, перчатки и респиратор, Дэвид с помощью бензопилы начинает вскрытие пятидесятитонной костистой рыбы.
Они заканчивают вскрытие только после семи часов вечера. Два часа напряженной работы – и вот они уже практически пробились в желудок размером с лимузин. Ричард зажимает тонкий кишечник семнадцатидюймовым зажимом, чтобы предотвратить попадание остатков непереваренной пищи в брюшную полость. Затем повторяет ту же процедуру с толстым кишечником, после чего с помощью кишечных ножниц вскрывает гигантский желудок.
Из места разреза фонтаном бьет гнилостная коричневая жижа: концентрированный органический суп сливается через отверстия в стальной палубе. Поправив респиратор, доктор Хибпшман, к немалому удивлению своего молодого помощника, залезает в слизистую оболочку желудка, фильтруя пятифутовый орган собственным телом:
– Креветка… медуза… немного планктона… впрочем, как всегда. Высокая концентрация сероводорода и метана, поступающих в результате холодного просачивания под Филиппинской плитой. Очень странно… Что-то небогато для рыбины длиной восемьдесят пять футов. Погоди-ка… А это что еще такое? Похоже на…
Неожиданно голова доктора Хибпшмана исчезает, его тело полностью затягивает в коричневую жижу!
И когда из полости живота появляется отчаянно дергающаяся рука в резиновой перчатке, Дэвид понимает, что дело плохо. Он хватает доктора Хибпшмана за руку и рывком вытягивает его из вспоротой полости, а вместе с ним… и семифутовую акулу весом 225 фунтов, впившуюся челюстями в живот несчастного доктора.
– А-а-а! А-а-а! Уберите это от меня! – Изо рта доктора фонтаном бьет кровь, заливая респиратор.
Дэвид хватает доктора и оттаскивает от чудовищной акулы. Монстр по-прежнему сжимает внутренности Ричарда, прижав их верхней челюстью к весьма необычной нижней: спиралевидной формы и снабженной изогнутыми зубами наподобие зубьев циркулярной пилы.
Первобытная акула бьется и мечется среди коричневой жижи. Примитивные жаберные щели трепещут от нехватки воздуха. В конце концов акула отпускает доктора Хибпшмана. Из открытой раны в животе выпадают кишки, выпотрошенный доктор истекает кровью прямо на палубе.
Дэвид, дрожа всем телом, хватает доисторическое животное за хвост, тащит по металлической палубе и сталкивает прямо в садок. Древняя акула падает с высоты двадцать футов в бассейн с морской водой и исчезает в глубине.
С отчаянно бьющимся сердцем Дэвид опускается на колени возле умирающего доктора и, осторожно поддерживая его голову, снимает с него респиратор.
Ричард Хибпшман смотрит на Дэвида, открывает рот, желая что-то сказать, но захлебывается собственной кровью. Буквально секунду спустя глаза Ричарда стекленеют и его душа отлетает.
Глубоко дыша, чтобы справиться с шоком, Дэвид откидывается на стальную опорную балку. Остроконечный спинной плавник разрезает поверхность бассейна. Это древняя акула геликоприон пожирает коричневую жижу и кровь, стекающие через отверстия в стальной палубе прямо в садок номер четыре.
Ибрахим аль-Хашими входит в каюту капитана и с дрожью в голосе сообщает новости Фейсалу бин Рашиди:
– Останки биолога, согласно приказу, помещены в холодильную камеру.
– Он меня больше не интересует. Расскажи об акуле!
– Акула… Это просто невероятно. Самка геликоприона, причем в прекрасной форме.
– Но как она там оказалась? Ты вроде говорил мне, что эти рыбы Лидса – фильтраторы.
– Так и есть, сэр. Я закончил вскрытие лидсихтиса. Похоже, рыба недавно потеряла фильтрующие пластины, расположенные в глотке. Это происходит каждый год. Таким образом, при отсутствии фильтрующего органа произошло случайное заглатывание акулы, что, в свою очередь, привело к гибели лидсихтиса от удушья. Что до геликоприона, то его поимка – большая удача, хотя акула и вырастет максимум до десяти футов. Нижняя челюсть содержит более ста семидесяти острых как бритва зубов, расположенных по спирали. Этот вид датируется концом юрского периода, более ста пятидесяти миллионов лет назад. В журнале Марена геликоприон не упоминается, поэтому я даже представить себе не мог, что мы можем найти нечто подобное.
– А как насчет видов, описанных Мареном? Когда мы сможем их хотя бы найти, не говоря уже о том, чтобы поймать? Хашими, я начинаю терять терпение. И мой кузен тоже!
– Сэр, мы их непременно найдем…
– Но не сегодня. – В каюту входит Брайан Сьютс, одетый в заляпанные рабочие брюки и прорезиненную робу. Он снимает мокрую робу, вешает на крючок, плюхается в мягкое кресло. – Мои команды поднимаются на поверхность. Никаких потерь. Никакого улова.
Директор океанариума кожей чувствует, что бин Рашиди в ярости.
– А на какую глубину океана Панталасса они сегодня погрузились?
– Команда «Бета» совершила погружение почти на милю, после чего пилот сломался. Отчасти из-за этой приманки в воде.
– Тогда уберите приманку! Найдите выход получше! – Бин Рашиди распаляется все сильнее, сросшаяся бровь лезет вверх, точно длинный червяк. – А как насчет Тейлора?
– Он из тех, кто любит отвечать на брошенный им вызов. Предоставьте это мне. – Брайан достает из маленького холодильника пиво. – Я слышал о Ричарде. Невероятно! Кто-нибудь уже связался с его семьей?
– Чисто формально он числился в твоем экипаже, – заявляет бин Рашиди. – Вот ты этим и занимайся.
– Есть, сэр. Надо же! А этому малышу хватило сообразительности спасти акулу. Как он сейчас?
– Спит в лазарете на борту «Тонги», – отвечает Ибрахим аль-Хашими. – Нам нужно поговорить о геликоприоне. Кто получит приз за его поимку? Чисто формально рыбу Лидса поймала команда «Дельта». Они будут настаивать на получении лишних очков.
– Нет! – отрезает бин Рашиди. – Особь, которую поймала команда «Дельта», подохла. Так что запишите улов на счет Тейлора. И пусть перебирается к нам на траулер. Я хочу сегодня вечером с ним поговорить.
Темно-оливковый океан едва различим при режиме ночного видения. Дэвид чувствует, как море всей своей тяжестью сдавливает тонкий корпус беспомощного подводного аппарата. Слышит, как сгибаются крылья под воздействием чудовищного давления. Невидимые тиски сжимают акрил, заставляя его протяжно стонать.
Где-то вдалеке кружит длинная тень. Привлеченная нарушением электрического поля, она медленно приближается. Через стекло бездушные глаза существа мерцают зеленым светом, черный зрачок устремлен прямо на него…
– А-а-а! – Дэвид рывком садится на кровати, в помещении царит полутьма.
И только через несколько томительных секунд к Дэвиду возвращается память.
Танкер. Лазарет. Он откидывается на подушку, восстанавливая цепь событий. Не стоило в это ввязываться…
Кто-то включает верхний свет. Ник Като предлагает Дэвиду бутылку воды:
– Ну как, тебе уже лучше?
– Ага.
– Шторм немного стих. Экипажи подводных аппаратов возвращаются на базу. Капитан говорит, тебя ждут на борту траулера.
Восковая убывающая луна озаряет нагромождение облаков над головой, на палубе прохладно, но вполне комфортно. Дэвид перегибается через леер левого борта. Внизу, в тридцати футах от палубы танкера, маневрирует «Дубайленд I», его экипаж устанавливает вдоль правого борта толстые резиновые шины грузовиков, чтобы не повредить металлические обшивки судов.
Ник Като спускает веревочную лестницу с леера танкера:
– Это единственный способ спуститься вниз. Если, конечно, ты не прочь искупаться.
– Нет уж, спасибо. Я пас.
Дэвид перекидывает левую ногу через леер, балансируя на планшире, после чего перекидывает правую ногу и начинает осторожно, перекладина за перекладиной, спускаться по качающейся лестнице. Достигнув нижней перекладины, он ступает на резиновую шину, откуда его втягивает на борт траулера немолодой мужчина в толстом спортивном костюме.
– Добро пожаловать на борт, крутыш!
Дэвид роется в памяти, пытаясь вспомнить имя бывшего контрабандиста:
– Рик? Как поживаешь?
Рик Мейджерс в сердцах сплевывает:
– Словно пасу стаю белок. Кучка трусливых пилотов, у которых кишка тонка обследовать дно. Малыш, возьми меня с собой вниз. Мы покажем им класс.
Дэвид смотрит на корму траулера. Под лучами мощных прожекторов из моря вытягивают грузовую сеть с чем-то тяжелым внутри, затем тащат груз по кормовому слипу. Траловые лебедки выбирают сеть, в которой оказывается «Морской дьявол».
Люк кабины открыт. Коренастая женщина лет тридцати пяти неуклюже вылезает из кресла пилота и тотчас же устраивает разнос кому-то из экипажа.
С кресла второго пилота поднимается гидроакустик, облаченный в куртку с капюшоном. Гидроакустик снимает капюшон, и Дэвид видит копну длинных темных волос.
Кайли…
С тяжело бьющимся сердцем Дэвид машет ей рукой. Пилот подводного аппарата Дебби Юмел, первой заметив Дэвида, показывает на него пальцем. Кайли обращает взгляд на своего любовника, однако лицо ее остается непроницаемым. Оставив подводный аппарат, она спешит по верхней палубе навстречу Дэвиду.
Дэвид поджидает девушку за большой траловой лебедкой. Кайли идет, низко опустив голову. Молодой Тейлор уже сотни раз мысленно представлял их воссоединение, но теперь ее понурый вид сбивает его с толку.
– Дэвид, тебе тут не место.
– Мне тут не место? Похоже, у меня явно не в порядке с головой. Ведь если мне не изменяет память, ты сама уговаривала меня присоединиться к тебе.
Рик Мейджерс подбирается поближе, чтобы подслушать их разговор.
Кайли меряет его недовольным взглядом:
– Рик, мы тебе не мешаем?
– Черт! Нет, совсем не мешаете.
Кайли сердито выкатывает на него глаза и, схватив Дэвида под руку, тащит его за собой:
– Пошли!
Она ведет Дэвида к портальным рамам, а затем по алюминиевому трапу на среднюю палубу. Дэвид следует за Кайли по узкому коридору мимо кают-компании, после чего они, свернув направо, оказываются в коротком коридорчике с каютами с обеих сторон.
Открыв ключом каюту номер пять, Кайли пропускает Дэвида вперед. Каюта совсем крохотная. Две койки, две тумбочки и отдельная ванная комната. По стенам развешено женское нижнее белье, которое занимает каждый квадратный дюйм свободного пространства.
– Миленькая каюта. Полагаю, твоя соседка поладит с Монти.
– Дебби замужем. И на борту нет прачечной, так что приходится приспосабливаться.
– Кайли, все эти две недели я думал только о тебе. И мне казалось, ты обрадуешься нашей встрече.
– Так оно и есть. Но здесь тебе не Дубай, и у меня сейчас голова занята совсем другим. Я работаю.
– А разве мое присутствие на борту этому как-то мешает?
– Нет. Хотя да. Возможно, чуть-чуть. Это примерно то же самое, как если бы твоя девушка неожиданно заявилась к тебе в летний футбольный лагерь. Да, ты хочешь быть с ней, но сейчас тебе нужно сосредоточиться на другом. Твое присутствие нарушает динамику нашей группы.
– Насколько мне известно, твоя группа оказалась не слишком-то динамичной.
– Да, нам предстоит преодолеть массу препятствий, но мы с каждым днем совершенствуемся. Поскольку никакие тренировки не могут подготовить тебя к работе в полевых условиях. Дэвид Шифман уволился уже после первого погружения. Похоже, вычеркнул этот пункт из списка вещей, которые хотел сделать. Ну а Питер, тот парень-инвалид, покинул нас на прошлой неделе. Слишком тяжело передвигаться в инвалидном кресле по траулеру. Питер был нашим лучшим оператором сонара, и после этого всех перетасовали.
– Ведь я теперь здесь. Быть может, я смогу вам помочь?
– Быть может. Самая большая проблема – экстремальная глубина и то, что мы ничего толком не знаем о Панталассе. Они так называют подземное море.
– Погоди-ка… Тут что, есть подземное море?
– Я думала, ты знаешь. Не сомневаюсь, что они тебя проинструктируют, раз уж ты здесь. Оно расположено под котловиной Паресе-Вела. Нам сказали, площадь этого моря пять тысяч квадратных миль. И мы каким-то образом должны исследовать его, спускаясь через одно-единственное окно. Бин Рашиди постоянно на взводе. А у нас даже нет карт, чтобы ориентироваться. Есть только большая дыра в морском ложе, через которую мы попадаем в огромный океан черной воды, расположенный под вызывающим клаустрофобию каменным потолком, и потолок этот напрочь лишает тебя присутствия духа. Наша цель – обследовать Панталассу на предмет наличия жизненных форм. «Морские дьяволы», в сущности, служат приманкой. Если мы находим какое-то существо, наша задача – выманить его из дыры, на выходе из которой нас уже ждет японский подводный аппарат с сетями наготове. Но проблема в том, что все мы до ужаса боимся слишком далеко удаляться от входа в Панталассу.
– И о какой глубине идет речь?
– Входное отверстие расположено на глубине восемь тысяч семьсот двадцать шесть футов. Оно находится в плите из вулканической породы толщиной сто двадцать пять футов, под которой и лежит Панталасса.
– А каково расстояние до дна Панталассы?
– По данным сонара, глубина подземного моря составляет тридцать одну тысячу пятьсот футов. Но никто из нас не рискнул погрузиться глубже четырнадцати тысяч футов.
– А кто поймал дунка?
– Японцы. Они опустили в дыру приманку, после чего несколько недель держали ее у самого дна, пока мимо не проплыл дунк. Ну а потом они битых шесть часов выманивали рыбу наружу. Кстати, ты ее видел?
– Это что-то невероятное.
– Я слышала о том, что случилось на борту танкера. Хотя и не знала того парня из лаборатории. Они стараются, чтобы мы, пилоты, держались подальше от танкера. Его смерть… Просто ужасно!
– Акула, напавшая на покойного, была до того жуткой, что страшнее некуда.
– Ты знал, что это мы поймали рыбу Лидса? Мы с Дебби приманили ее прошлой ночью. Это наш первый улов. Если бы она выжила, то мы получили бы бонус сто штук.
– Потрясающий улов! Рыбина величиной с кита!
Внезапно раздается стук в дверь, в каюту входит Дебби Юмел:
– Ребята, простите, что прерываю. Дэвида ждут в капитанской каюте.
Брайан Сьютс приветствует Дэвида, как старого друга:
– Дэвид! Ну наконец-то мы тебя залучили! Входи. С мистером бин Рашиди ты уже встречался. А ты знаком с доктором аль-Хашими? Он директор океанариума.
– Привет. – Пожав протянутую ему руку, Дэвид поворачивается к миниатюрной брюнетке лет тридцати, сидящей рядом с бин Рашиди. – Дэвид Тейлор.
– Да, я в курсе.
Брайан представляет незнакомку:
– Элисон Петруччи, бывшая коллега доктора Марена. Тебе знакомо такое имя?
– Ага. Тот самый придурок, который пытался убить моего отца.
Элисон вымученно улыбается, но ее глаза мечут молнии.
– На самом деле гениальный придурок. И в результате не Марен убил твоего отца, а твой отец – Марена. Хотя, возможно, Марен получил по заслугам. Он годами пестовал свое раздутое эго. Уверовал в собственную непогрешимость. А как насчет тебя? Ты тоже, как и твой отец, считаешь себя неуязвимым?
Брайан встает между ними:
– Не кипятитесь, ребятки. Мы все здесь делаем одно дело. Дэвид, присаживайся. Мне нужно кое-что с тобой обсудить.
Ибрахим аль-Хашими разворачивает и кладет на стол перед Дэвидом батиметрическую карту Филиппинской плиты и котловины Паресе-Вела к юго-востоку от нее с надписями на арабском:
– Пятнадцать лет назад доктор Марен, обнаружив базальты, датируемые ранним меловым периодом, примерно сто пятьдесят миллионов лет назад, предпринял всестороннее исследование котловины Паресе-Вела. И хотя большая часть результатов исследований доктора Марена была уничтожена…
– …после того, как твой отец потопил его яхту, – уточняет Элисон.
Бин Рашиди больно сжимает запястье Элисон:
– Я не плачу тебе за комментарии.
Элисон судорожно сглатывает, выражение ее лица становится менее воинственным.
Аль-Хашими продолжает:
– Как я уже сказал, большая часть работ доктора Марена пропала. Однако уцелевшие записи в журналах однозначно свидетельствуют о существовании доисторических жизненных форм на глубине двести футов под котловиной Паресе-Вела. И все они обитатели древнего моря, которое в течение сотен миллионов лет остается изолированным от Тихого океана.
Дэвид внимательно изучает карту:
– Вижу дунклеостея. О каких еще видах идет речь?
– Это кронозавр. Талассомедон. Шонизавр, а точнее, shonisaurus sikanniensis. Мозазавр. Ну и главный приз – это лиоплевродон.
– А какая там внизу температура воды?
– Шесть градусов по Цельсию. Около сорока двух градусов по Фаренгейту.
– Слишком холодно. Вы ищете не в том месте.
Бин Рашиди останавливает взгляд темно-карих глаз на аль-Хашими:
– Как я и говорил.
– Дэвид, обоснуй свою точку зрения.
– Тепло против холода. Гидротермальные источники против холодных просачиваний. Для Филиппинской плиты характерны как гидротермальные источники, так и холодные просачивания, а это свидетельствует о том, что пищевые цепи в вашем древнем море должны поддерживаться в том числе и за счет них. Рыба предпочитает холодные просачивания. Дунклеостей и лидсихтис – рыбы, впрочем, так же как и геликоприон. Shonisaurus sikanniensis – это крупные ихтиозавры, и, полагаю, вы вполне можете их там найти. Но все остальные монстры в свое время были морскими рептилиями, следовательно, для поддержания нормальной температуры тела им требуются более теплые воды.
– Твой отец обнаружил мегалодона в Марианской впадине, где они обитали в теплых водах, подогреваемых гидротермальными источниками.
– Меги – это исключение из общего правила. Этих доисторических акул, конечно, можно считать рыбами, но огромные размеры делают их теплокровными. Итак, как я уже говорил, ищите поля гидротермальных источников, и вы найдете всех остальных живых существ. Конечно, это легче сказать, чем сделать, если приходится вести поиски в подземном море площадью пять тысяч квадратных миль.
Бин Рашиди, дергая себя за бородку, смотрит на Элисон:
– Скажи ему.
– Есть еще один путь. – Элисон склоняется над картой. – Майкл потратил шестнадцать лет и большую часть семейного состояния на исследование Панталассы. Входное отверстие, которое находится под нами, – всего лишь одно из десятка таких, которые Майкл просверлил, угрохав на это гигантские деньги. Однако обследования большинства отверстий оказались безрезультатными. И все же в трех случаях Майклу удалось обнаружить изобильные пищевые цепи, включая и то отверстие, что прямо под нами. Майкл оборудовал в каждом отверстии маленькие абиссальные лаборатории, которые крепятся ко дну с помощью тросов и груза. Он назвал их «засидками».
– Покажи ему план лаборатории. – Брайан Сьютс передает Элисон тубус, из которого та вынимает несколько чертежей.
– Лаборатория представляет собой сферу весом сорок семь тонн и диаметром примерно тридцать футов, установленную на овальной платформе на четырех ногах. Сфера в принципе обитаемая. Ее титановый корпус способен выдержать давление даже выше, чем в Марианской впадине. Но именно платформа, на которой покоится сфера, придает уникальность дизайну конструкции. Платформа содержит герметичный ангар и функционирует как глубоководный осушаемый док.
Дэвид удивленно поднимает брови:
– А какой именно подводный аппарат использовал Марен?
– Одноместный подводный аппарат, но и один из твоих «Морских дьяволов» без проблем войдет в ангар.
– Погодите-ка! Значит, вы хотите, чтобы я пришвартовал «Морского дьявола» к этому куску металла? На глубине тридцать одна тысяча футов!
– Это абсолютно безопасно, – успокаивает Дэвида Ибрахим аль-Хашими. – Марен довольно часто использовал «засидку».
– Ага, сто лет назад. Этот жестяной шарик наверняка уже успел превратиться в покрытое ракушками ржавое ведро.
– Неправда, – парирует Брайан Сьютс. – Несколько месяцев назад мы посылали для осмотра сферы «барракуду» – дистанционно управляемый аппарат Марена. Корпус совершенно цел. Более того, последние шесть недель мы использовали «барракуду» для очистки ворот ангара от ракушек. Система находится в рабочем состоянии: дистанционно управляемый аппарат смог войти в ангар, пришвартоваться и покинуть ангар. Все прошло без сучка без задоринки.
– Ну тогда зачем я вам нужен?
– Внутри лаборатории находятся составленные Мареном карты Панталассы с координатами других «засидок» – еще двух окон, через которые мы попадем в другие обитаемые районы моря, – отвечает Ибрахим аль-Хашими. – Эта информация бесценна.
– Так сколько стоит ваша бесценная информация?
– Четверть миллиона долларов, – говорит бин Рашиди. – И даже больше, если удастся поймать этих морских монстров. Плюс еще пятьдесят тысяч за поимку геликоприона.
– Геликоприона поймал не я. И вообще, эти деньги следует отправить семье покойного биолога. А что касается погружения, то риск колоссальный. Моя жизнь стоит куда больше, чем какие-то двести пятьдесят тонн.
Брайан Сьютс сворачивает карты:
– Да, риск определенно есть. Но риск просчитанный. Фирма твоего отца разработала «Морских дьяволов» специально для того, чтобы осваивать новые глубины. Ты или доверяешь конструкции аппарата, или нет. Глубоководный док функционирует. И тебе предлагают щедрую плату за то, чтобы ты опустился на глубины, которые твой отец покорял на гораздо менее надежном подводном аппарате.
– Если все так просто, капитан, почему бы вам самому это не сделать? Или у вас кишка тонка?
– Чего у меня нет, крутыш, так это твоего опыта. Ты наш лучший пилот. Но если ты отклонишь предложение, то можешь не сомневаться – я кочевряжиться не стану.
– А что еще интересного есть там внизу, кроме дикого давления, способного взорвать грецкий орех?
За Брайана отвечает Ибрахим аль-Хашими:
– По нашим предположениям, в Панталассе очень бурные течения. У нас возникли проблемы с маневрированием дистанционно управляемого подводного аппарата на глубине более двадцати двух тысяч футов. Но «Морской дьявол» гораздо тяжелее «барракуды».
– Управлять «Морским дьяволом» при сильном течении – это все равно что запускать воздушного змея во время тропического циклона, – качает головой Дэвид. – Если я все же подпишусь на эту авантюру, мне понадобится хороший второй пилот… кто-то, кто сможет выдержать стресс.
– Питер больше не с нами, – говорит Брайан. – После него Кайли, пожалуй, лучший оператор сонара из всей нашей команды.
– Нет, Кайли не подойдет. Дайте мне этого старого пердуна.
– Рика? Он даже в подметки ей не годится.
– Меня не волнует сонар. Меня волнует лишь то, чтобы мой второй пилот не растерялся на глубине шести миль. Рик когда-то был контрабандистом. Он привык работать в стрессовых условиях. Ну а теперь выкладывайте, какие засады там есть еще. Вряд ли вы станете предлагать хренову кучу денег лишь за борьбу с течениями.
Ибрахим аль-Хашими поворачивается к бин Рашиди, тот кивает.
– Мы подозреваем, что на большой глубине водятся морские существа. Крупные.
– Под «крупными», насколько я понимаю, вы подразумеваете нечто более массивное, чем дунк, так?
– Мы не уверены. Возможно, там водятся рыбы Лидса. Или что-то еще. Мы пробовали приманить их наживкой, но безуспешно. Похоже, они предпочитают есть добычу… живьем.
– Достаточно. – Бин Рашиди наклоняется поближе к Дэвиду. – Мы предлагаем тебе небольшое состояние, чтобы ты совершил погружение, которое еще шесть месяцев назад сделал бы совершенно бесплатно. Тебе сейчас на десять лет меньше, чем было твоему отцу, когда он покорил Марианскую впадину для ВМС. И все же, несмотря на твой юный возраст, у тебя уже больше опыта, чем у него тогда, и более совершенный подводный аппарат. Вопрос только в том, унаследовал ли ты от отца его мужество. – Араб откидывается на спинку стула. – Или блудный сын предпочитает вечно оставаться в тени великого Джонаса Тейлора?
Перед передним бампером «лексуса» мелькает тускло освещенный асфальт. Правая фара всего в нескольких дюймах от стального дорожного ограждения Тихоокеанского прибрежного шоссе. Этот барьер – единственное, что отделяет извилистую двухполосную горную дорогу от обрыва высотой в тысячу футов, нависшего над суровым океаном, который выплескивает свою вечную ярость на каменистый откос.
Джонас, сбавь скорость. Жизнь – слишком ценная штука…
Но он на полной скорости летит вперед, навстречу густому туману, скрывающему желтый дорожный знак.
Джей Ти, сбавь скорость, ты едешь чересчур быстро…
Он видит пролом в ограждении, понимает, что это, должно быть, открытая площадка, предназначенная для того, чтобы направляющиеся на юг туристы могли остановиться и сфотографировать живописный вид на горы Санта-Лючия.
Он слишком резко вписывается в узкий левый поворот, правый передний бампер «лексуса» задевает на скорости семьдесят миль в час дорожное ограждение, вся жизнь проносится у Джонаса перед глазами…
Автомобиль подпрыгивает и взлетает на воздух. Буквально через секунду Джонас уже висит вниз головой. Мир вокруг как-то странно притих, когда шоссе вдруг сменяется обрывом, которого Джонас никогда раньше не видел и никогда больше не увидит, а машина, будто в замедленной съемке, падает навстречу грохочущему прибою и острым камням, грозящим оборвать земное существование Джонаса.
Одна дурацкая ошибка… один фатальный просчет… одна секундная промашка – и вот его жизнь окончена.
Так держать, придурок! На сей раз ты действительно облажался.
Громкий удар разрывает тишину ночи, словно кто-то с силой бьет в медные тарелки…
Джонас открывает глаза. Грудь тяжело вздымается, по лицу текут струйки пота. Каким-то чудом ему удалось выжить в аварии, а значит, сейчас он лежит на больничной койке, изуродованный до неузнаваемости.
В комнате хмурая утренняя полутьма, стоящая вокруг тишина точно насмехается над ним.
Он в собственной постели. Целый и невредимый. Но как?
На него накатывает волна облегчения. Сон… Это был всего-навсего сон.
Терри тянет к нему руку:
– Ты в порядке?
Он садится в кровати, голова гудит от эмоционального перенапряжения, в мозгу снова и снова прокручиваются сцены ночного кошмара, образы все еще невероятно живы.
– Мне снилось, что я вот-вот умру, что я умер. Я почувствовал удар. Это было как наяву.
– Ангел?
– Нет. Автомобильная авария, недалеко от нашего дома, на шоссе номер один. Ночью был густой туман. Я ехал слишком быстро. Задел передним бампером дорожное ограждение, машина упала с утеса.
Терри садится рядом с мужем:
– А что еще?
– Когда я падал, то сказал себе: «На сей раз ты действительно облажался». Помню, я слышал свои мысли вслух так же отчетливо, как я сейчас слышу тебя. Что бы это могло значить?
– Джонас, этой ночью ты лег спать, терзаемый заботами о «Загоне для мега». Ты переживал, что галерею затопит раньше, чем мы успеем провести восстановительные работы. И твое подсознание хотело что-то тебе сказать.
– Что я облажался?
– Или что тебя ждет авария за ближайшим поворотом. Может, пора положить конец гонке и выйти из игры.
– Что? Совершить самоубийство?
Терри шутливо хлопает мужа по голове:
– Институт! Может, нам пора уйти на покой. Подальше от всех этих стрессов.
– И чем, по-твоему, мне заняться? Играть в гольф? Ненавижу гольф! Вот как раз от гольфа у меня и возникает самый сильный стресс.
– А у меня от твоих монстров. За двадцать пять лет я сыта ими по горло. И ведь ты обещал, что в один прекрасный день мы отправимся в путешествие. Поедем в круиз до Аляски.
– Так мы ведь запланировали круиз на отпуск. Для этого совершенно необязательно уходить в отставку.
– Твое подсознание говорит тебе совсем другое.
– Может, мне просто нужно проверить тормоза на «лексусе»?
– Ты думаешь, я шучу? Джонас, вчера перед сном я смотрела «Вечернее шоу». Так вот, эти проклятые активисты R. A. W. наняли Лану Вуд в качестве своего представителя.
– А кто такая Лана Вуд?
– Актриса. Давным-давно, когда у тебя еще были каштановые волосы, она играла девушку Бонда. Впрочем, не важно. Так вот, она показала кадры съемки, как «Медуза» отгоняет электрошокерами Лиззи и Белль в тот вечер, когда те атаковали Анжелику.
– Что?! Почему ты мне не сказала?!
– У тебя и так забот по горло.
– Но где, черт возьми, он раздобыли пленку?! Нужно срочно вызвать Томми. – Джонас хватает с прикроватного столика мобильник.
Однако Терри решительно забирает у мужа телефон:
– Джонас, просто послушай меня. У нас отложено достаточно денег, чтобы позаботиться о детях и даже о внуках. Вечное состояние стресса от руководства институтом, ежедневных разборок с R. A. W., проблем с Ангелом… Все это укорачивает нам жизнь, которой и так-то немного осталось. Если в один прекрасный день Господь Бог порадует нас внуками, мне все же хотелось бы насладиться этим чудесным моментом. Чтобы мы оба могли насладиться.
Сбавь скорость. Жизнь – слишком ценная штука…
Джонас прижимает Терри к груди, поглаживая по длинным шелковистым волосам цвета оникса:
– Хорошо, бабуля, скажи, что я, по-твоему, должен сделать.
– Отпустить Ангела на волю?! Мы что, слишком близко подошли к микроволновке или типа того? – Куски непрожеванного сэндвича падают изо рта Мака, сидящего напротив Джонаса в кабинке ресторана.
– В следующий раз говори чуть громче. А то официантка тебя плохо слышит. – Джонас наклоняется вперед и приглушает голос. – Боюсь, все кончено. Даже если мы сумеем починить «Загон для мега», Белль и Лиззи уже вышли из-под контроля. Только представь, что будет через пять лет, когда они достигнут размера Ангела.
– Но освободить Ангела?
– Какое средство, по-твоему, более смертельно: освободить Ангела или пустить ее к сестренкам?
– С тем же успехом можно спросить меня, что мне больше нравится: быть повешенным или застреленным? Ведь в любом случае я все равно покойник.
– Послушай меня внимательно. Мы не собираемся просто взять и открыть ворота в канал, чтобы отпустить Ангела с прощальными подарками. Мы перевезем Ангела на судне в западную часть Тихого океана, после чего, активировав нейроимплантат, отправим ее в глубокие воды. Когда она вернется в Марианскую впадину…
– Ого! Это поистине знаменательный момент, за исключением одной маленькой детали, умник… А что будет, если она там не останется?
– Используем систему GPS, чтобы отслеживать Ангела. И если она поплывет вдоль побережья, предупредим местные власти. Но она не станет этого делать. Мы сможем использовать имплантат, чтобы держать ее подальше от мелководья и путей миграции китов. И если она даже убьет отбившегося от стада серого кита или горбача… Что ж, океан большой.
– А она большая рыба… с большими зубами.
– Мак, а что ты предлагаешь взамен? Если мы будем сидеть сложа руки, то или через день, или через неделю, или через месяц Белль разобьет стекло галереи «Загона для мега» и затопит институт, убив себя и Лиззи, а заодно причинив многомиллионный ущерб.
– Предлагаю другой вариант. Я беру гарпунную пушку и стреляю в нейроимплантат Ангела, и мы предоставляем лагуну в распоряжение сестренок. После того, как наглухо запечатаем канал.
– Да, я уже об этом думал. Но мне не нравится эта идея.
– Представь, что Ангел – это Старый Брехун[8]. Старый Брехун заболел бешенством и стал угрозой для семьи, поэтому Трэвис взял дробовик – и БАБАХ! Прямо промеж глаз!
– Пару дней назад я ездил навестить Эда Хендрикса в больнице. Я спросил его: как, по его мнению, должны ли мы убить Ангела? И знаешь, что он мне ответил?
– Попробую угадать. Он сказал, мы должны отрезать Ангелу оба грудных плавника, а он их съест.
– Он сказал, что не стоит держать ее взаперти.
– Ух ты, как благородно! Похоже, если человек лишается обеих ног, он становится более духовным. Можешь смело поделиться его сентиментальными взглядами с семьями тех, кого Ангел сожрала в Маккови-Коув несколько лет назад.
– Мак, я не хочу ее убивать.
– А что, если она беременна?
– Я не Господь Бог. Если Природа хочет, чтобы эти существа плодились, то кто я такой, чтобы ей мешать?!
– Я тебе вот что скажу: увези Терри на недельку в отпуск, а когда вы вернетесь назад…
– Мак…
Мак, сдавшись, качает головой:
– Значит, на судне, а?
– Да. И все это останется строго между нами. Кто-то из отдела Стелзера снабжает R. A. W. нашими записями с видеокамер. Последнее, что нам сейчас нужно, – это информировать общественность о нашем маленьком плане.
– Кстати, о плане… И где, интересно, мы возьмем судно, которое сможет выдержать монстра весом пятьдесят одна тонна и длиной семьдесят четыре фута?
Гром разрывает серый рассвет, точно шумный сосед сверху. Глухие раскаты эхом разносятся по темной поверхности воды, предвещая очередной шторм, что явно не сулит ничего хорошего экипажам обоих судов.
Дэвид Тейлор лежит на нижней койке каюты, которую прежде занимал Питер Гейер. За всю ночь Дэвид так и не сомкнул глаз, мучительно пытаясь понять, стоило ли соглашаться на предложение бин Рашиди. Мысленно Дэвид уже репетирует предстоящее погружение. Он представляет спуск вниз по спирали под крутым углом в бездонную тьму, где компасом ему будет служить лишь дистанционно управляемая «барракуда». Даже при наличии такого быстроходного подводного аппарата, как «Морской дьявол», путь до дна преисподней займет почти девяносто минут, причем лишь при стабильных условиях. Когда они достигнут лаборатории Марена, робот послужит триггерным механизмом для осуществления стыковки. После чего начнется самая тяжелая часть операции.
На глубине 31 500 футов давление воды достигает экстремальных 14 000 фунтов на квадратный дюйм. Рыбы не чувствуют давления впадины, поскольку пропускают через себя воду, но все, что имеет заполненные воздухом полости, – будь то человек, или обитаемая станция, или подводный аппарат – моментально взорвется, если корпус окажется недостаточно крепким.
Именно поэтому разработчики глубоководных аппаратов отдавали предпочтение сферической форме, обеспечивающей равномерное распределение давления воды по всей поверхности корпуса. Дэвид твердо верил в разработанный отцом подводный аппарат, поскольку его кабина – спасательная капсула представляла собой акриловый батискаф. А вот что действительно тревожило молодого пилота, так это подводный док. Овальная форма гораздо менее устойчива к внешним воздействиям, нежели круглая. И мысль о том, что подводный док может разрушиться под тяжестью «Морского дьявола», приводила Дэвида в ужас.
Невероятное давление воды. Опасные течения. Ненадежный док. И потенциальная встреча с кошмарными хищниками. Его отец был совершенно прав: это действительно самоубийственная миссия, и Дэвид ни за какие деньги не согласился бы на подобную авантюру, если бы не одно «но»… Он был влюблен.
Ведь, откажись он совершить погружение, его заменил бы капитан Сьютс, который наверняка взял бы с собой Кайли в качестве второго пилота. Спору нет, Сьютс действительно прекрасный командир, но у него слишком мало опыта в пилотировании подводных аппаратов, ведь он в общей сложности провел на борту «Морского дьявола» меньше ста часов. Более того, этот человек тренировался лишь в условиях достаточно мелкого Персидского залива и ни разу не совершал погружения на экстремальные глубины.
Дэвид выбрал в качестве второго пилота Рика Мейджерса исключительно по причине своих чувств к Кайли. Погружение во впадину требует максимальной концентрации, и Дэвид понимал, что явные шероховатости в их отношениях будут его отвлекать. Как любил говорить его крестный Мак: не сри там, где ешь, и не смотри в лицо смерти с напрягшимся членом.
Конечно, можно было пригласить вторым пилотом Сьютса, но Дэвид не раз видел, как бравые военные элементарно лажали на больших глубинах. А перспектива вправлять мозги бывшему солдату, растекшемуся из-за клаустрофобии на глубине шести миль, не слишком вдохновляет.
Дэвид смотрит на настенные часы. 6:35.
С тобой или без тебя, но погружение состоится через час. Папа нырял в Марианскую впадину на одноместном «Эбис глайдере». По крайней мере, я буду не один.
А еще отец наткнулся на маму Ангела…
Придурок! Нужно было послушать отца и поехать в футбольный лагерь.
Лежа на койке, Дэвид слышит, как матросы, работающие на верхней палубе у него над головой, отдают швартовы от танкера. Забавно, но японских моряков явно заинтересовала национальность Дэвида. Прошлым вечером они вполголоса обсуждали в кают-компании азиатские черты его лица. Причем некоторые из них отпускали замечания по-японски, наверняка пытаясь проверить, знает ли он их язык.
Однако Дэвид не поддался на провокацию. Ведь у него был хороший учитель: Масао Танака, дед со стороны матери.
Масао Танака изучал искусство стратегии самураев, описанное легендарным японским воином Миямото Мусаси. В 1645 году Мусаси, живя в пещере в горах на острове Кюсю, написал «Книгу пяти колец». Мастер кэндо закончил рукопись, в которой он описывал школы владения мечом и говорил, каким видом оружия, где и когда нужно пользоваться, за несколько недель до своей кончины. И сотни лет после его смерти книга эта считалась наиболее всеобъемлющим психологическим руководством по искусству стратегии, борьбы и даже ведению бизнеса.
Интересно, а что посоветовал бы мне Мусаси?
Дэвид закрывает глаза, и у него в ушах сразу возникает хриплый голос дедушки, цитирующего великого мастера кэндо. Существует ритм во всей жизни воина, в победах и поражениях, как в гармонии и диссонансе. Существует также ритм Пустоты. Прежде чем вступить в бой, различай выигрыш и потерю в делах мирских, но прозревай невидимое…
Успокоившись, Дэвид открывает глаза.
Двадцать четыре года назад сын Масао Ди Джей ринулся в Пустоту самонадеянно и безрассудно, и Пустота поглотила его. Отец Дэвида уцелел во впадине лишь благодаря тому, что делал благородное дело: спасал свою жену.
Если мои помыслы останутся чисты, при наличии хорошей подготовки я смогу проникнуть в Пустоту и вернуться победителем. А это означает, что я делаю это не ради денег, а ради того, чтобы помешать Кайли совершить погружение.
От этих мыслей его отрывает внезапный стук в дверь. Скатившись с койки, Дэвид идет открывать.
На пороге стоит Кайли:
– Брайан мне все рассказал. Ты что, действительно собираешься совершить погружение?
– Да.
– Тогда ты возьмешь меня вторым пилотом.
– Кайли, я делаю это не ради денег.
– А ради чего тогда? Надеюсь, ты не вздумал изображать из себя мачо, чтобы защитить меня?
– На самом деле я защищаю себя.
– Интересно как? Взяв Рика вторым пилотом? Я спускалась на гораздо большие глубины, чем он. И, даже находясь не в лучшей форме, я все равно буду на голову выше Рика как гидроакустик. Ему до меня еще расти и расти.
– Кайли, я не могу совершить с тобой погружение… Только не на такую глубину. Мне нельзя отвлекаться. Я должен сконцентрироваться.
– Тебе будет легче сконцентрироваться с опытным вторым пилотом.
– Рик тоже опытный.
– Рик вышел из завязки. Надирается перед каждым погружением. От него разит алкоголем. И вообще, раз я мешаю тебе сконцентрироваться, когда на кону реально высокие ставки, значит наши отношения абсолютно бесперспективны. Если, конечно, ты не хочешь этим сказать мне, что между нами был только секс, и ничего больше.
– Я так не говорил.
– Отлично! Тогда я отправляюсь с тобой. Увидимся на палубе.
Дэвид растерянно смотрит ей вслед, гадая, как бы Миямото Мусаси справился с женщиной.
Неудивительно, что этот парень предпочел жить в пещере.
Сорок минут спустя Дэвид, позавтракав и опорожнив кишечник, появляется на палубе. Над морем поднимается северо-западный ветер порывами до тридцати узлов. Шестифутовые волны раскачивают траулер, и Дэвид, опасаясь вывернуть наружу остатки завтрака, торопится поскорее спустить «Морского дьявола» на воду.
Брайан Сьютс выходит из рулевой рубки, чтобы проводить Дэвида до подводного аппарата:
– Великий день. Ты готов?
– Готовлюсь к погружению. Зачем вы ей сказали?
– Затем что для всех нас очень важно, чтобы миссия прошла успешно. И если бы не ваши романтические отношения, то и вопроса не стояло бы, брать или не брать ее вторым пилотом.
– Быть может, вы ей все рассказали из опасения, что я выберу вас?
В глазах Брайана появились опасные огоньки.
– Послушай меня, спортсмен! Держи в узде свой член, и все будет хорошо.
– И ты тоже послушай, придурок! Надеюсь, твои слова, что подводный док в порядке, соответствуют действительности. Или я вернусь и все здесь, к такой-то матери, разнесу.
Сьютс отвечает гнусной ухмылкой:
– Значит, ты у нас теперь крутой?
– Нет. Я всего-навсего нахальный студент колледжа, которого наняли совершить погружение, для которого у тебя кишка тонка. Но если я ошибаюсь, можешь заменить меня прямо сейчас. Ну что, слабо?
Брайан дает задний ход:
– Нам нужны эти карты. Ты более опытный пилот, чем я. Это твое погружение.
– Ага, так я и думал. Болтать – не мешки таскать. Никакого кокоро[9], никакой силы духа. И не важно, что ждет меня впереди, просто запомни, кто из нас двоих ястреб, а кто фазан… сэр.
Дэвид презрительно смотрит на Брайана в ожидании пари, заранее зная, что пари не будет.
Брайан отводит глаза и кивает:
– Ладно, готовься к погружению.
Мысленно вытирая кровь соперника с невидимого меча, Дэвид поворачивается к Сьютсу спиной и направляется на корму к подводному аппарату, который уже стоит на тележке на кормовом слипе. Кайли, в джинсах и толстовке с капюшоном, ждет в кабине пилота. И пока Дэвид разминает четырехглавые мышцы, подошедший следом Брайан начинает ее инструктировать.
К ним присоединяются другие пилоты. Дебби Юмел наскоро обнимает Дэвида, Маркус Слабин дружески стукается с ним кулаком:
– Чувак, я рад, что это ты, а не я.
Джефф Хок возносит к небу молитву:
– Господь Всемогущий, не оставь своей милостью наших друзей во время погружения и позаботься, чтобы они благополучно вернулись к нам.
– Спасибо, святой отец.
Доктор Джотто вручает Дэвиду коричневый бумажный пакет:
– Сделал собственными руками. Очень полезная вещь.
Открыв пакет, Дэвид вынимает оттуда гибкую пластиковую шестидюймовую трубку, соединенную с бутылкой вместимостью шестнадцать унций с крышкой.
– Это портативный мочеприемник, – подмигивает Джотто. – Надеюсь, размер подойдет.
– Самый большой. Спасибо, док. Реально полезная вещь. А для моего второго пилота вы тоже такое сделали?
– Оно уже на ней. Удачи, малыш.
К Дэвиду, насупившись, подходит Рик Мейджерс:
– У меня для тебя тоже кое-что есть. – Рик показывает средний палец.
– Ага, спасибо большое.
Дэвид, опустившись на палубу, делает серию отжиманий, растяжек для поясницы, четырехглавых мышц, щиколоток, после чего залезает в открытую кабину пилота.
Кайли встречает его улыбкой:
– Может, хочешь немного пробежаться? Я подожду.
– Погружение будет долгим.
– Девяносто шесть минут до лаборатории, если мы не выйдем из графика. – Кайли показывает на новый тумблер, установленный на пульте управления с ее стороны. – Это устройство передает сигнал с антенны аппарата на подводный док, чтобы мы могли активировать ворота в том случае, если потеряем «барракуду».
– Надеюсь, твое устройство сработает. А иначе мы можем просто-напросто застрять в ангаре.
– Я захватила с собой много воды плюс снэки. Как насчет жевательного «Имодиума»?
– Уже прикончил целых три штуки. Мой пищеварительный тракт девственно чист. Сфинктер намертво запечатан. Ну как, детка, готова к погружению?
Кайли капризно надувает губы:
– Сосредоточься на своей работе, и, возможно, тебе повезет… Чуть позже… может быть.
– Я тебя услышал.
Дэвид задраивает люк кабины пилота, ждет, когда загорится зеленая лампочка, после чего показывает большие пальцы команде техников. Четверо человек, привязанных страховкой к траулеру, спускают по слипу тележку с подводным аппаратом прямо в холодные океанские воды.
Волны подхватывают подводный аппарат, обладающий нейтральной плавучестью. Пристегнув ремень безопасности, Дэвид включает спаренные движители, опускает вниз правое крыло, чтобы погрузиться на небольшую глубину, осторожно обходит гребной винт траулера и ныряет в голубую бездну.
А на глубине сорок футов уже кружит похожий на барракуду пятифутовый дрон в форме торпеды со стальными плавниками. Дистанционное управление необитаемого аппарата, снабженного сонаром и инфракрасным маяком на небольшой видеокамере, осуществляет Брайан Сьютс, который находится в рулевой рубке вместе с Фейсалом бин Рашиди и Ибрахимом аль-Хашими.
Когда «Морской дьявол» приближается, «барракуда», резко нырнув, ведет его в глубины океана.
– Тебе вовсе не обязательно двигаться по спирали, – говорит Кайли. – Просто сохраняй угол погружения шестьдесят градусов. Я скажу тебе, когда нужно будет сменить курс.
– Есть, мэм.
– Небось скучал по мне, да?
– Нет, разве что по нашему сексу.
– Ты врешь.
Дэвид прибавляет скорость. Погружение настолько крутое, что лишь ремни безопасности удерживают его в кресле пилота. Подводный аппарат покидает мезопелагическую зону, голубая бездна становится фиолетовой.
Тысяча футов… Тысяча шестьсот…
Солнечные лучи поглощаются чернеющей серой завесой.
Дэвид смотрит на приборы. Температура воды опустилась до 52 градусов по Фаренгейту, давление быстро перевалило за 720 фунт-силы на квадратный дюйм, увеличиваясь каждые 33 фута на 14,7 фунта на квадратный дюйм.
Черная пустота внезапно оживает тысячью мерцающих огоньков.
Подводный аппарат очутился в другой вселенной – батипелагической зоне, где существует самая обширная экосистема на планете. Обитатели батипелагиали, насчитывающие до десяти миллионов видов, приспособились к жизни в кромешной тьме за счет того, что в ходе эволюции у них появились большие выпуклые глаза, способные улавливать мельчайшие частицы света. Более того, некоторые виды научились самостоятельно продуцировать свет.
Биолюминесценция живых организмов осуществляется за счет химических реакций, в данном случае светоизлучающего биологического пигмента люциферина с его катализатором люциферазой. Используя в качестве кофактора аденозинтрифосфат, люцифераза способствует окислению люциферина, в результате чего происходит биолюминесцентное свечение.
Люминесцентные огоньки, словно светодиодные лампы в командном центре, вспыхивают и гаснут, приветствуя подводный аппарат и двух его пилотов, спускающихся во впадину.
Дэвид включает прожекторы, и его тотчас же ослепляет вихрь морских снежинок: это органические частицы опускаются с мелководья на дно. Он выключает огни, положившись на приборы и режим ночного видения. После чего смотрит на глубиномер, цифры на котором переваливают за отметку в 5300 миль. Еще одну милю прошли. Осталось пять…
Крылья «Морского дьявола» трещат под давлением воды 2400 фунтов на квадратный дюйм. Дэвид незаметно вытирает вспотевший лоб:
– Шкура у матери Ангела светилась в темноте. У Ангела поначалу тоже, но с годами свечение ослабло. Должно быть, из-за режима питания. Как думаешь?
– Думаю, что ты нервничаешь. Когда ты в последний раз спускался на подобную глубину?
– В старших классах. Пробрался на подводном аппарате в залив Монтерей, когда родители отдыхали на Гавайях, а сестра развлекалась со своим парнем.
– Скажи мне честно. Что ты будешь делать, если столкнешься в Панталассе с каким-нибудь реально большим светящимся существом?
– Если я столкнусь с чем-то реально большим, значит ты плохо делаешь свое дело.
– Кстати, о деле, нам пора сменить курс. Поверни на два-семь-ноль и уменьши угол погружения до пятидесяти пяти градусов. Примерно через десять минут мы окажемся в паутине.
– А это еще что за хрень?
– Рыболовные сети. В большом количестве. Они заякорены вокруг входа в Панталассу и растянуты с помощью буев под разными углами. Каждая сеть принайтовлена тросом к танкеру. Это очень важно. Так что не забывай о сетях. Ты можешь попасть во входное отверстие, только следуя курсом два-семь-ноль под углом пятьдесят пять градусов. Если нам придется спасаться бегством из Панталассы, необходимо строго держаться пути отступления, или мы попадем в сети, совсем как тунец.
– А с тобой и Дебби такое случалось?
– В первую же неделю, во время четвертого погружения. Мы кружили на глубине двенадцати тысяч футов, как вдруг в двухстах ярдах позади нас на сонаре появился огромный объект. Я психанула, решив, что это мег, а Дебби от страха едва не врезалась в каменный потолок. В конце концов она все же попала в туннель – так мы называем входное отверстие, – но при подъеме совершенно забыла о сетях. Следующее, что я увидела, – это как нас вытаскивают на поверхность в одной из грузовых сетей. И мы уже ничего не смогли сделать. Нам оставалось только ждать.
– А что за объект был на сонаре?
– Рыба Лидса, как потом оказалось. Безобидная, точно ягненок. Но я ведь тебе говорила, это было мое четвертое погружение. Сейчас я уже научилась справляться с критическими ситуациями. – Кайли показывает куда-то вперед. – Вон там. Видишь красные предупреждающие огни? Это сети. А вот и «барракуда». Следуй за ней. Она приведет нас прямо к входному отверстию.
Кайли включает рацию:
– Спайдермен, прием. Вызывает команда «Дельта».
– Команда «Дельта», это Спайдермен. Мы вас видим. Скажи своему безбашенному пилоту сбавить скорость до пяти узлов, пока ваша волна не запутала наши сети. Мне бы не хотелось вас торпедировать.
– Это ты, Джеймс?
– А кто же еще, моя сладкая?!
– Джеймс Видал, познакомься с Дэвидом Тейлором, моим сегодняшним пилотом. Джеймс – наш наводчик. Дополнительная пара глаз и ушей.
– Последыш. Лучше поздно, чем никогда. Может, мы все же увидим хоть какое-то действие?!
Дэвид поправляет головную гарнитуру:
– Джеймс, ты сейчас где?
– На морском дне. На два часа.
Дэвид включает прожекторы, освещая серо-коричневые контуры грузовых сетей, закрепленных в 150 футах от илистого дна с помощью частично надутых оранжевых плавучих буев. Прямо над дном завис, едва видимый среди грузовых сетей, принадлежащий JAMSTEC японский батискаф «Синкай-6500», белый с желтыми крыльями. В прямоугольном корпусе двадцатипятитонного подводного аппарата заключена герметичная титановая сфера диаметром шесть с половиной футов. Батискаф оснащен двумя манипуляторами, поворотными движителями, прожекторами, цифровой видеокамерой и камерами для покадровой съемки, корзинами для сбора образцов и сонаром переднего обзора.
– Я тебя сфотографировал, Джеймс. Отличный аппарат… Конечно, для тех, кто любит черепах.
– Эй, я просто военный инженер. Работаю на Дядю Сэма с девяносто восьмого года. Сьютс завербовал меня в эту охотничью экспедицию после моей второй командировки в замечательную иракскую провинцию Анбар в составе Третьей пехотной дивизии. И я всегда считал наши «Брэдли»[10] очень крутыми. С удовольствием махнул бы эти «механические руки» на двадцатимиллиметровую пушку, хотя сомневаюсь, что она мне понадобится. Я уже десять дней здесь торчу, но единственное, что мне пока удалось увидеть, – это косяк тунцов-переростков. Так что живо тащи свою детскую задницу в эту дыру и отлови там несколько реальных монстров. Лишние деньги нам с парнями явно не помешают.
Дэвид, следуя за «барракудой», проводит «Морского дьявола» через лабиринт сетей, и вот наконец в поле его зрения появляется туннель.
Туннель размером с тупик в жилом районе – это бездонная яма в бесплодном плоском морском дне. Ил, засасываемый в черную горловину, отшлифовал каменные края, придав отверстию идеально круглую форму.
– Господь Всемогущий! И как только Марен отыскал эту штуку? Неужто сам ее просверлил?
– Никто не знает. – Кайли переключает головную гарнитуру на сонар. Ее лицо сразу становится серьезным. – Здесь очень сильное нисходящее течение. Иди на малой скорости.
Дэвид приближается к центру туннеля, наружные огни высвечивают слегка зазубренные каменные склоны. Лучи прожекторов практически не разрывают тьму, словно входное отверстие – это черная дыра в пространстве, поглощающая весь свет. Тем временем «Морской дьявол», двигаясь по спирали на скорости пять узлов, начинает погружение в узкий туннель в вулканической породе. Тьма черной пеленой накрывает подводный аппарат. Но вот впереди появляется древняя лакуна – Панталасса.
«Морской дьявол» выныривает из туннеля, зависнув под бескрайней древней плитой, возраст которой составляет более 225 миллионов лет. Органические вещества, вымываемые течениями, оседают на каменном потолке, питая десятки тысяч ползающих по перевернутому морскому дну трилобитов – бесцветных членистоногих, массово собравшихся для кормежки в этой абиссальной Мекке.
Дэвид включает наружные огни подводного аппарата, яркие лучи падают на подземную крышу, освещая выпученные стеклянные глаза крабов и лобстеров, улиток и морских скорпионов с колючими ядовитыми хвостами. Алебастровые экзоскелеты диковинных животных снабжены шипами и длинными тонкими щупальцами. Крупные особи длиной до семи футов переползают через своих более мелких собратьев.
В кабине становится прохладно, температура воды за бортом чуть выше температуры замерзания. Кайли поправляет термостат, затем, наклонившись к Дэвиду, нежно целует его в губы:
– На удачу.
– Следи за временем. Я хочу вернуться на это самое место через два часа. – Нажав на джойстики и педали, Дэвид увеличивает скорость и уходит в крутое пике, отметка глубиномера тотчас же перескакивает через 9000 футов.
Погружение протекает в напряженном молчании, желание шутить пропадает. Кайли через наушники сонара слушает звуки окружающего их моря. Вода кристально-прозрачная и очень холодная, крылья подводного аппарата жалобно стонут, протестуя против усиливающегося давления океана.
Две мили…
Три.
В воде снова появляются частицы. Морской снег. Это со дна в результате холодных просачиваний поднимается содержащая сероводород и метан порода.
Морской снег идет все плотнее, вынуждая Дэвида выключить наружные огни. «Морской дьявол» проходит отметку 20 000 футов, давление воды приближается к 9000 фунтов на квадратный дюйм.
Сфокусируйся… Ты прекрасно справляешься… Все отлично. Старайся не думать о толще океана над головой… Все идет хорошо.
Неожиданный толчок – и сердце начинает тревожно биться. На приборной панели загораются красные огни. Дэвида бросает в холодный пот.
Кайли хватает его за руку:
– Что это было?
– Не знаю. – Подводный аппарат дрожит и трясется, турбулентность лишает присутствия духа. Дэвид ослабляет нажим на левую педаль, затем – на правую. – Это правый винт. Похоже, что-то попало на вал. Винт нужно срочно выключить, пока я не потерял управление. – Дэвид сбрасывает скорость, уменьшив угол погружения.
Он смотрит на Кайли, которая, словно оцепенев, впилась пальцами в сиденье, ее лицо в сиянии светодиодных ламп пепельно-серое, глаза наполнены ужасом.
Вот дерьмо! Она вырубается…
– Кайли! Эй… – Дэвид трясет Кайли за плечо, искусственно стимулируя гипервентиляцию.
– Дэвид, забери меня отсюда! Забери меня отсюда! Дэвид, умоляю!
– Ты в порядке. Просто дыши.
– Не могу! Я не могу дышать! Забери меня отсюда! Давай поднимемся к туннелю! Задержимся там на несколько минут! Только несколько минут!
– Кайли, успокойся! – Пошарив за спинкой кресла, Дэвид находит бутылку воды. – На, выпей. Маленькими глотками. Смочи лицо.
Кайли пытается отвернуть крышку. Неуверенно делает глоток, заливая водой толстовку… Глаза девушки прикованы к глубиномеру, перескочившему через отметку 21 500 футов.
– Боже мой! Боже мой! Еще десять тысяч футов… Ведь это почти две мили! И о чем я только думала?! – Кайли обеими руками хватается за Дэвида, вонзая ногти в его тело. – Дэвид, забери меня! Обратно! Прямо сейчас! Давай, Дэвид, забери меня… А-а-а-а-а!
Подводный аппарат делает головокружительный нырок, отпрыгивает в сторону, перекатывается через крыло.
Зажмурившись, Дэвид давит на джойстики, в животе – тошнотворная пустота, винты явно проигрывают схватку с природой, бороться с которой, похоже, бесполезно. Кайли чувствует, как сила тяжести вдавливает ее в спинку кресла, а к горлу подступают рвотные массы. Девушка сидит, зажмурившись, пальцы впиваются в край сиденья, паническая атака парализует мозг, лишая способности соображать, время сжимается до двух драгоценных песчинок в песочных часах ее бренного существования. Она задерживает дыхание в ожидании смерти… в ожидании последнего мига, мига, когда кабина пилота взорвется, а мозговое вещество забрызгает акриловое стекло. И для Кайли тягостное ожидание смертного часа гораздо хуже самой смерти.
Кайли сворачивается калачиком, ее легкие готовы исторгнуть предсмертный крик… но смерть почему-то отступает. Турбулентность так же внезапно, как и возникла, исчезает. Подводный аппарат выравнивается и продолжает плавно идти вперед, словно попав в глаз бури.
Девушка, жадно ловя губами воздух, открывает глаза, ее мозг лихорадочно пытается освободиться от цепких щупальцев липкого страха, остатки здравого смысла подсказывают ей, что подводный аппарат перестал вращаться и она до сих пор жива!
Однако все имеет свою цену. За чувство облегчения приходится платить. Нащупав дрожащими руками коричневый пакет, Кайли наклоняется, и ее рвет, мозговое давление повышается, затем падает, очистительной волной промывая кровеносные сосуды.
Кайли запечатывает пакет и откидывается на спинку кресла пилота, направив вентилятор на потное, бледное лицо.
Дэвид протягивает ей бутылку с водой:
– Ну как, полегчало?
Кайли кивает:
– Что это было?
– Коварное течение. Совсем как река во время разлива. Шириной с полмили, не меньше. Проходящее через весь слой воды. Кошмарный ужас.
– И как…
– Отец научил меня справляться со стремительными течениями. Если тебя закрутит течением, нужно просто плыть параллельно берегу.
– А где мы сейчас?
– Примерно в миле к востоку от нашего места назначения.
– Дэвид?
– Тсс! Закрой глаза и постарайся отдохнуть.
Кайли просыпается, как от толчка. Дэвид изменил курс, в очередной раз направив подводный аппарат в крутое пике. Взгляд миндалевидных глаз Дэвида непривычно суров; он сосредоточенно ведет аппарат, одновременно внимательно слушая сигналы сонара.
Девушка смотрит на глубиномер: 29 265 футов. На нее снова накатывает горячая волна паники, однако Кайли, слишком измученная, чтобы в очередной раз бороться со страхом, гонит ее прочь.
– Кайли, послушай меня. Забудь об этих цифрах, они ничего не значат. Ты хочешь вернуться наверх? Надевай наушники и определи, где находится дно, чтобы мы могли закончить работу и свалить отсюда, к чертовой матери.
Кайли кивает. Вытерев слезы, она на ощупь, по проводу, находит свалившуюся гарнитуру и надевает на голову:
– Перехожу в активный режим. – И прежде чем Дэвид успевает возразить, Кайли посылает громкий, раскатистый звуковой сигнал…
Пинг!
Реверберации стремительно распространяются во всех направлениях, отражаясь от неорганических и органических объектов окружающей водной среды.
– Есть! Четыреста семьдесят футов. Обнаружила «барракуду». Курс ноль-восемь-пять. Угол погружения тридцать пять градусов.
Скорректировав курс, Дэвид сбрасывает скорость до пятнадцати узлов.
– Кайли, в следующий раз спрашивай меня, прежде чем посылать сигнал. Звук распространяется…
– Тсс! Я засекла лабораторию. Пять градусов направо, затем двести двадцать ярдов на запад.
«Морской дьявол» медленно движется вперед в сорока футах от изменчивого морского дна. Бесконечные выбросы холодных сернистых соединений, поступающих из бесчисленных расщелин на дне, поднимаются метановыми облаками, точно пар над канализационными решетками зимой.
– Активирую стыковочный узел. – Кайли нажимает на зеленую кнопку на расположенном у ее правого колена пульте управления. Секундой позже в наушниках раздается глухой рокот, впереди из темноты возникает тусклая полоска света, которая, постепенно разгораясь, освещает илистое дно.
– Я ее вижу. – Дэвид берет курс на выпуклый объект и, сбросив скорость, зависает в пятидесяти футах от него.
– Дэвид, чего ты ждешь?
– У нас гость.
Между подводным аппаратом и искусственным желтым сиянием возникает черная тень: расплывчатый шар органического происхождения размером с лабораторию. Пара демонических люминесцентных синих немигающих глаз злобно смотрит на подводный аппарат из темноты.
Дэвид приглушает светодиодные лампы на панели управления, пытаясь лучше разглядеть чудовище:
– А это еще что за ком с горы?
– Он за нами наблюдает, – шепчет Кайли.
– Здесь что-то не так. – Дэвид нашаривает тумблеры наружного освещения. Переключив стандартные белые огни на красные, он включает прожекторы, которые освещают пышную студенистую массу со щупальцами, покрытыми семидюймовыми игольчатыми шипами.
– Ух ты! Это Vampyroteuthis infernalis – адский кальмар-вампир.
– Это не может быть кальмаром-вампиром. Кальмары-вампиры длиной меньше фута. Ну а этот монстр шириной не меньше двадцати пяти футов.
– Да, и большие белые акулы дорастают лишь до двадцати футов, только та, что живет в нашей семье, размером с два тягача. Перед нами наверняка доисторический кузен адского вампира. Ну а синие огни – это даже не глаза, а фотофоры: вырабатывающие свет клетки. Они светятся изнутри. Защитный механизм.
– Боже, вот бы его поймать!
– Тридцать минут назад ты не чаяла поскорей унести ноги, а теперь хочешь поймать вампира? А вот я хочу поскорей убрать его с дороги. Давай-ка проверим, как ему понравится яркий свет. – Дэвид переключает обратно красные огни на белые.
Ослепленный кальмар выворачивается наизнанку и, поспешно сложив вместе бурые щупальца, исчезает в темноте.
– Да, вот потому-то они и назвали это существо адским вампиром. А теперь давай взглянем на лабораторию.
Дэвид направляет подводный аппарат к сферической лаборатории. Прожекторы освещают титановый корпус, покрытый рачками и илом. Под проржавевшей титановой сферой находится овальное сооружение, плоское дно которого спрятано под четырьмя титановыми ногами. Открытый ангар похож на диковинный гараж на две машины. «Барракуда» зависает рядом, словно роботизированный часовой.
Теперь настала очередь Дэвида бороться с паникой. С замиранием сердца он заводит «Морского дьявола» под затопленный док. Выглянув из окна кабины, Дэвид пристально осматривает внутренности освещенного ангара, пытаясь обнаружить потенциальные засады.
– Дэвид?
– Тсс! Наушники. Слушай.
– А что я должна услышать?
– Признаки усталости металла. Неустойчивость.
Кайли надевает наушники:
– Слышу скрежет и поскрипывание, но ничего криминального. Дэвид, если мы собираемся попасть внутрь, не стоит мешкать. Мне до чертиков страшно висеть над дном.
А тем временем Брайан Сьютс, сидя в рулевой рубке траулера «Дубайленда I», следит за дном Панталассы, находящимся в тридцати одной тысяче футов от поверхности, с помощью дистанционно управляемого подводного аппарата. Камера ночного видения «барракуды» показывает, что «Морской дьявол» завис под затопленным стыковочным узлом, отказываясь туда входить.
– Ну давай же, Тейлор! Какого черта ты тянешь резину?!
Пилоты, сгрудившиеся за спиной Сьютса, и затесавшийся в их компанию Джейсон Монтгомери внимательно наблюдают. Монти, поднявшийся на борт траулера уже после того, как Кайли с Дэвидом, отправились на задание, мучительно размышляет, доведется ли ему вновь увидеть своего юного наивного друга.
– Маркус, вызови Спайдермена, – приказывает Брайан радисту. – Скажи ему, чтобы передал сообщение. Чем дольше Тейлор будет тянуть с докованием…
– …тем сильнее нагрузка на открытую дверь ангара.
– Вас поняла, Джеймс. – Кайли смотрит на Дэвида, на ее тонкой шее бьется голубая жилка. – Дэвид, да или нет?
– Меня мучают смутные сомнения.
– Тогда прислушайся к своей интуиции. Лично я в тебя верю.
– Я боялся, что ты это скажешь. – Дэвид увеличивает давление воздуха в кабине пилота, добавив подводному аппарату плавучести, чтобы тот спокойно вошел в ангар.
Дэвид с Кайли, оказавшиеся в окружении толстых металлических стен, в изумлении осматривают непривычную обстановку, истово молясь, чтобы титановая сфера не стала их могилой.
Дрожащей рукой Кайли нажимает красную кнопку на пульте управления стыковочной станцией.
Ржавый металл, испещренный следами ракушек, жалобно стонет, подводный аппарат вплывает в ангар, горизонтальные ворота закрываются.
Свет внутри ангара моргает и гаснет.
Темнота.
И тишина, если не считать их тяжелого дыхания.
Дэвид с Кайли держатся за руки в ожидании неминуемого конца, изо всех сил борясь с клаустрофобией. У Дэвида по лицу стекают бисеринки пота, волосы на загривке встают дыбом, кожу неприятно покалывает.
Ну давай же… давай!
Мощный генератор оживает… и тотчас же вырубается.
На пульте управления ангаром тревожно мигает желтая лампочка.
Кайли вручную выключает сигнал тревоги. Нажимает на зеленую кнопку. Ничего. Нажимает на красную кнопку… Ничего.
– Проклятье! Кнопку заклинило.
У Дэвида кровь отливает от лица.
– Система дала сбой в середине процесса.
– Тогда как мы отсюда выберемся?
Мы не выберемся. Мы умрем здесь, запертые в этом титановом гробу.
– Будем надеяться, что генератор заработает, – хрипит Дэвид.
Минуты кажутся часами.
Пот заливает лицо Дэвида, тело содрогается от неистового стука сердца. А вдруг это ловушка? А что, если Элисон Петруччи решила отомстить отцу за смерть Марена? Какого черта ты им доверился? Папа ведь уговаривал тебя не ехать. Он говорил, что это самоубийственная миссия. Так почему же ты его не послушал, придурок?!
Их оглушает пронзительный металлический скрежет. Включается запасной генератор. Свет снова загорается, активируются мощные помпы, полукруглые стены оживают и содрогаются.
Вода постепенно уходит из камеры.
«Морской дьявол» застывает на решетчатом настиле.
Дэвид уже собирается открыть люк, но Кайли неожиданно хватает напарника за руку:
– Не сейчас. – Девушка показывает на предупредительные красные огни ангара, означающие, что подводный док до конца не герметизирован.
Измученные тяжелым погружением, Кайли с Дэвидом отстегивают ремни безопасности и с удовольствием потягиваются.
– Не уверен, что системы жизнеобеспечения в лаборатории Марена функционируют. Кайли, пошарь под сиденьем. Ты найдешь там маленький баллон с воздухом и маску.
Внезапно уши закладывает от громкого постукивания. В ангар начинает поступать сжатый воздух.
Красные огни в стыковочном узле сменяются зелеными.
Дэвид задерживает дыхание, не решаясь открыть люк. Господи, прошу Тебя, сделай так, чтобы наши мозги не растеклись по ветровому стеклу.
Через двадцать секунд люк с шипением открывается.
Дэвид откидывается на спинку кресла:
– Давай сделаем это по-быстрому.
Они осторожно вылезают из кабины, соскользнув вниз по крылу аппарата на мокрый пол. Прямо над овальным ангаром находится соединенная с ним титановая сфера лаборатории, выпуклый пол которой одновременно является потолком стыковочного узла. К люку в потолке ведет металлическая лестница.
Поднявшись по лестнице, Кайли берется за кремальеру, чтобы открыть герметичный люк. Тем временем Дэвид обследует поврежденный правый винт. Кожух, защищающий гребной вал и винт, треснул. Четырехдюймовые осколки акрила застряли в лопастях винта.
Кайли, повернув кремальеру, рывком открывает люк. Перепад давления между стыковочным узлом и лабораторией сотрясает титановые стены ангара.
Дэвид с Кайли испуганно переглядывается. Они будто оказались в эпицентре землетрясения.
– Иди! Делай что должно. А мне нужно тут кое-что починить!
Кайли кивает. Надев маску от маленького баллона с воздухом, девушка заползает в лабораторию, задраив за собой люк.
Стены стыковочного узла перестают дрожать.
Дэвид приступает к починке винта.
Датчики движения активируют внутреннее освещение лаборатории. Из вентиляционных отверстий со свистом вылетает поток затхлого воздуха, заполняя помещение лаборатории.
Кайли, стянув маску, озирается по сторонам.
Сфера разделена на два уровня, на нижнем уровне, помимо двух коек, установлены унитаз с душевой кабиной, кухня, водонагреватель и система охлаждения. Большой резервуар с водой и два генератора входят в систему жизнеобеспечения, которая, судя по индикаторным лампочкам, находится в рабочем состоянии.
Жилое помещение. Ладно, иди дальше. Кайли забирается по алюминиевой лестнице на второй уровень.
На втором уровне находится рабочая зона с лабораторным оборудованием, гидроакустической станцией, рацией и компьютером. Полки уставлены книгами, стены увешаны картами и изображениями различных доисторических животных. Небрежно посмотрев на рисунки, Кайли устремляет взгляд в сторону темного иллюминатора.
Ну давай же! Ты теряешь драгоценное время…
Открыв шкаф для хранения документов, девушка начинает искать составленные Мареном карты Панталассы.
Сидя на корточках перед правым винтом, Дэвид с помощью разводного ключа пытается снять поврежденный акриловый кожух, но внезапно его настораживает гулкая вибрация стен. Выпрямившись, Дэвид ощупывает стену ангара: толстые сдвоенные листы титана дрожат в несущем каркасе.
– Боже мой!..
Дэвид бросается обратно к винту, изо всех сил пытаясь освободить его от акриловых осколков. Две минуты… максимум три… хотя, возможно, лишь несколько секунд! Допустим, у меня есть минута… И за эту минуту я должен закончить, пока эти стены не раздавили меня, как консервную банку.
Кайли обнаруживает две карты в нижнем отделении шкафа. Вытащив свернутые карты, она уже собирается уходить, но ее останавливают доносящиеся со стороны ангара глухие раскаты. Грохот усиливается по нарастающей, словно приближающееся цунами.
Дэвид наконец-то освобождает винт от осколков. Поднимается по лестнице. Стучит по люку разводным ключом:
– Кайли! Быстрее!
Люк стремительно открывается. Решетчатый настил гнется и скрипит. Сунув Дэвиду карты, Кайли буквально слетает с лестницы.
Споткнувшись о крыло «Морского дьявола», Дэвид падает ногами вперед в кабину пилота. Сует карты за спинку сиденья, на которое плюхается Кайли. Девушка нажимает на зеленую кнопку пульта управления стыковочным узлом. Ничего. Только моргают эти ужасные желтые лампочки.
Слышится скрежет металла. Полукруглая стена перед ними на секунду выгибается, но, выдержав натиск наступающей воды, встает на место.
– Дэвид, нам лучше вернуться в лабораторию!
Дэвид, раздираемый сомнениями, осматривает сферу. Останавливает взгляд на открытом люке. Концевой выключатель?
– Жди меня здесь! – Дэвид выпрыгивает из кабины пилота, взлетает по лестнице, захлопывает крышку люка, крепко закрутив кремальеру, и, о чудо, желтые лампочки сразу перестают мигать.
Кайли нажимает на зеленую кнопку, из-под пола ангара вырывается фонтан воды. Промокший до нитки Дэвид поспешно забирается в кабину. Кайли задраивает люк, и они начинают напряженно ждать. Весь процесс занимает добрых двадцать секунд. Между тем титановые стены выгибаются вовнутрь, потом снова выпрямляются, и так до бесконечности. Электричество моргает, уровень воды неуклонно повышается.
Дэвид включает двигатель, они с Кайли поспешно пристегиваются. В ангаре становится темно. Вода поднимается до потолка, горизонтальные ворота открываются. Подводный аппарат в очередной раз испытывает на себе давление 14 031 фунт на квадратный дюйм, которое расплющивает титановый стыковочный узел, словно алюминиевую кастрюлю.
Вода в затопленном доке ликвидирует разность давления между впадиной и ангаром, предотвращая взрыв…
Под действием перепада температур ангар затягивает океанскую воду, словно в вакуум.
Дэвид вжимает педали в пол, запуская двигатели «Морского дьявола». Леденящая душу секунда – но вот современные технологии останавливают силы природы, подводный аппарат удерживается во встречном потоке, винты поднимают облако пузырьков, создавая свой собственный вакуум.
Титановые стены выгибаются и начинают разрушаться. Внезапное изменение объема воды выталкивает «Морского дьявола» на свободу. Интенсивно вращающиеся винты ловят волну, швыряя подводный аппарат в темноту! Морское дно несется прямо на них. Дэвид резко тянет на себя джойстики. Но слишком поздно.
Подводный аппарат зарывается носом в илистое дно, и все вокруг накрывает зловещая тишина.
Самоотвозный земснаряд «Макфарланд» – это 319-футовый стальной монстр. Проржавевший корпус выкрашен красной краской ниже ватерлинии, с черной каймой сверху, белая кормовая надстройка возвышается на пять этажей. Построенный судостроительной компанией «Бетлехем стил» еще в 1967 году, земснаряд поначалу входил в состав флотилии земснарядов инженерных войск США – судов, предназначенных для дноуглубительных работ основных судоходных каналов.
Работающий, точно гигантский пылесос, земснаряд оснащен двумя всасывающими трубами с грунтозаборными устройствами – сосунами, втягивающими ил – смесь воды с песком. В свою очередь, ил проходит через грунтоприемник, откуда по рукавам поступает в бункер. Загрузочный бункер представляет собой массивный резервуар, который тянется через все судно, будто бассейн для Олимпийских игр. Вместительность бункера «Макфарланда» составляет более 6000 тонн ила, который затем сбрасывается через гигантские днищевые стальные заслонки.
Несмотря на внушительные размеры и водоизмещение 10 000 тонн, земснаряд является быстроходным и маневренным судном, снабженным двумя двигателями по 3000 лошадиных сил и носовым подруливающим устройством мощностью 500 лошадиных сил.
После сорока лет эксплуатации «Макфарланд» был списан вследствие сокращения финансирования флота земснарядов бюджетно-контрольным управлением США. С тех пор земснаряд потихоньку ржавел в доках Филадельфии, пока не нашелся частный предприниматель, решивший спасти судно от сдачи на металлолом.
Джонас с Маком стоят на мостике «Макфарланда», отделанная красной плиткой рубка оснащена рядами новых компьютерных консолей и системами GPS, установленными с четырех сторон от больших панорамных окон. Впереди простирается главная палуба и гигантский бункер, занимающий все пространство между мостиком и носом судна. Резервуар длиной 175 футов, шириной 45 футов и глубиной 55 футов, предварительно очищенный от застарелых илистых отложений, заполнен морской водой. Правый и левый сосуны земснаряда зафиксированы на небольшой глубине, чтобы закачивать в бункер не песок, а морскую воду.
Мак удивленно качает головой:
– Когда ты успел все это сделать?
– Четыре года назад. Через три месяца после появления детенышей Ангела. Я понимал, что мы не сможем содержать шестерых взрослых мегов, и прикинул, что нам понадобится нечто реально большое для транспортировки некоторых из них потенциальным покупателям. Федералы отдали судно практически задаром. У нас ушло еще двести тысяч на то, чтобы поменять начинку и навести кое-какой блеск. К тому же нам списали налоги.
– Замечательно! А где в это время был я?
– Проводил медовый месяц. Я ведь тебе все рассказал, когда ты вернулся.
– Когда ты толковал о земснаряде, я решил, что ты просто хочешь расчистить дно канала. – Мак подходит к панорамному окну, выходящему на корму, которая находится менее чем в ста футах от ворот в канал лагуны Танаки. – А каково расстояние между воротами в канал и днищевыми заслонками?
– По оценкам капитана, примерно двести двадцать пять футов. Просвет между нижней частью киля и дном составляет только шесть футов, и это нам на руку. Мы опустим тяжелые грузовые сети с обоих бортов судна, а также со стороны носа, это заставит Ангела свернуть прямо в открытый резервуар.
– А что, если она не захочет заплывать внутрь?
– Мы положим в резервуар наживку. Плюс доктор Николс будет стимулировать ее с помощью трансмиттера. Более того, надеюсь, анестетик немного поумерит ее боевой дух. Когда акула окажется в бункере, доктор Николс усыпит ее на время поездки – и дело в шляпе! По моим прикидкам, до Марианской впадины где-то дней пять пути.
– Мне нравится, – улыбается Мак. – А знаешь, какая часть из твоей программы мне нравится больше всего?
– То, что тебе не придется лезть в воду?
– Вот именно. Постой-ка! Ты вроде сказал «анестетик»? А кто будет проводить анестезию? Ты?
– Всего и делов-то! Я же не буду спускаться в канал. Просто вставлю подающий шланг в одно из отверстий.
– Джей Ти, не люблю затасканные клише, но ты слишком старый для подобного дерьма. Пусть этим займется один из наших аквалангистов.
– После того, что случилось с Хендриксом, это дохлый номер. Никто не согласится. Да и вообще, мы до сих пор не знаем, кто передал записи камер наблюдения «Загона для мега» этим отмороженным защитникам животных. Мы с Терри хотим выпустить Ангела без лишней огласки. Ведь все думают, что земснаряд просто расчищает вход в канал. Сегодня вечером в Океанариуме Монтерея у Терри состоятся дебаты с новым представителем R. A. W. К тому времени, как наш персонал и весь остальной мир поймет, что Ангел исчезла, мы уже будем в открытом море.
– Мило.
– А Триш не будет возражать против твоего отъезда?
– Думаю, все будет нормально. – Мак устремляет взгляд на канал, улыбаясь от уха до уха.
– Что?
– Триш тащится от нашего младенца. Это мальчик.
– Да неужели? – Джонас хлопает друга по спине. Мак Младший, а? Черт, это здорово! Вот и на твоей улице праздник.
– Только боюсь, мне придется учить его играть в бейсбол, передвигаясь на ходунках. Знаешь, нам следует все заснять.
– Рождение твоего сына?
– Нет. Выпуск Ангела на волю. Спорим, это будет отличный документальный фильм. Уже заранее предвкушаю, как вытянутся рожи у всех этих засранцев из R. A. W., когда они его увидят.
– Мы над этим работаем. Дани взяла руководство на себя. И только что наняла съемочную группу. – Джонас показывает на корму, где высокий лысеющий блондин с бородкой о чем-то беседует с коренастым итальянцем с зализанными назад волосами.
У Мака глаза лезут на лоб:
– Эрик Холландер и Джеймс Гелет? Ты что, пригласил шестерок Марена?
– Холландер не знал о планах Марена. А кроме того, они отлично сделали свое дело. Ты видел их документальный фильм «Акула в действии»? Это шедевр.
– Ну, я не знаю… А Холландер полезет вместе с тобой в воду?
– Черт, нет, конечно!
Мак коварно ухмыляется:
– Поживем – увидим.
Океанариум Монтерей-Бей расположен в семи милях от Океанографического института Танаки, в деловой части Монтерея, неподалеку от Каннери-Роу, и входит в число лучших океанариумов мира. В нем насчитывается двести галерей и выставок, включая настоящий лес из ламинарии. Именно этот океанариум первым стал содержать и экспонировать больших белых акул.
Дебаты между Океанографическим институтом Танаки и прославленной представительницей R. A. W. организованы на первом этаже океанариума, в «Портола кафе», на открытой террасе с видом на океан. Служба безопасности и местная полиция уже оцепили зону отдыха, отделив участников дебатов и съемочную бригаду программы новостей Пятого канала от публики.
Лана Вуд закрывает глаза, позволив гримерше нанести грим на веки. Бывшая кинозвезда явно взволнована перспективой вновь появиться перед камерами, она чувствует приятное возбуждение, хотя всего-навсего представляет группу защитников животных.
Терри Тейлор отказывается от грима, ее миндалевидные глаза устремлены вдаль, на линию горизонта, где неподалеку от лагуны Танаки стоит на якоре огромное судно. У Терри тоже сердце бьется сильнее обычного, но больше от страха, ведь она знает, что ее муж в очередной раз вступил на опасную тропу.
Боже, спаси и сохрани его! И пусть все на этом закончится, раз и навсегда…
Барбара Рэби, президент калифорнийского отделения Лиги женщин-избирательниц, занимает место на сцене. Поприветствовав гостей, она начинает дебаты:
– Мисс Вуд…
– Зовите меня, пожалуйста, просто Лана.
– Лана, последние четыре года R. A. W. требует, чтобы руководство Океанографического института Танаки выпустило на свободу содержащихся в неволе мегалодонов. Итак, вы поддерживаете их позицию с учетом того, что на данный момент общественное мнение явно склоняется в пользу изоляции этих опасных хищников?
– Барбара, я искренне верю в то, что главная миссия океанариумов и зоопарков – просвещать публику, демонстрируя диких животных. Однако я решительно не могу поддержать заведение, где животные подвергаются насилию. Наша организация наглядно продемонстрировала, что перенаселенность «Загона для мега» привела к смерти одного из детенышей, гибели тренера Стивена Моретти, а несколько дней назад едва не стала причиной масштабной катастрофы, когда один из детенышей мега едва не разбил вдребезги обзорное окно галереи. Оставшиеся два детеныша уже слишком крупные, чтобы делить один бассейн на двоих. В связи с этим мы просим Океанографический институт Танаки выпустить оставшихся мегов в дикую природу, которая является их родным домом.
– Миссис Тейлор…
– Институт признает необходимость неотложных мер для обеспечения Лиззи и Белль достаточным жизненным пространством. И тем не менее выпускать этих хищников на волю смертельно опасно.
– С чего вы это взяли? – парирует Лана. – Вы ведь сами не раз говорили, что обычно меги не питаются людьми. Залив Монтерей входит в Красный треугольник, где обитают сотни больших белых акул, а также популяции тюленей и морских львов, которые служат кормовой базой для акул. Тогда почему эти создания не могут существовать в гармонии с Природой подобно их современным кузенам?
– Белль и Лиззи – взрослые мегалодоны, а не большие белые акулы. Они характеризуются другими поведенческими привычками и демонстрируют абсолютное бесстрашие, атакуя все, что их провоцирует.
– Да. Мы уже видели, как ваши тренеры их провоцировали с помощью электрошокеров в пять тысяч вольт.
– Мисс Вуд, Лиззи и Белль никогда не подвергались насилию! – вспыхивает Терри. – Пять тысяч вольт для них все равно что тазер для бешеного слона. Что касается нападения Белль на окно галереи, то записи видеокамер, сделанные в тот день, отчетливо зафиксировали, как подросток в толпе провоцирует Белль, пустив в ход лазерную указку.
– Да, случай действительно ужасный, – соглашается Лана. – И все же это не является причиной держать двух детенышей в неволе.
– Есть еще одна причина. Сестренки, как мы их называем, выработали специфические симбиозные хищнические взаимоотношения в отстаивании своих территориальных претензий. По нашему глубокому убеждению, если выпустить их в залив Монтерей, это кардинальным образом нарушит пищевые цепи, а также подвергнет опасности пассажиров судов и дайверов. Коли на то пошло, гораздо безопаснее выпустить на волю Ангела, нежели сестренок.
Это заявление вызвало шоковую реакцию у зрителей.
Барбара Рэби призывает к тишине:
– Миссис Тейлор, я не думаю, что члены R. A. W. или другие зоозащитники предлагают выпустить на волю Ангела… Что скажете, Лана?
Лана Вуд отыскивает взглядом в толпе зрителей Джесси Томпсон, которая энергично качает головой.
– Конечно нет. Ангел, похоже, вполне счастлива в своей лагуне. Нас волнует только судьба ее детенышей, подвергающихся жестокому обращению.
Терри усмехается:
– Эти детеныши, как вы их называете, в один прекрасный день перерастут свою мамашу и станут не менее свирепыми. Мы ведь сейчас обсуждаем не истребление тюленей ради шкур или гарпунную охоту на китов. Мисс Вуд, мы имеем дело с очень крупными и очень опасными хищниками.
– Знаешь, я передумал. Я не полезу в воду к этому монстру! – Тридцативосьмилетний Эрик Холландер, оттолкнув Джеймса Гелета, который протягивает ему баллон с воздухом, расстегивает мокрый гидрокостюм.
– Эрик, я понимаю, тебе до чертиков страшно. Но ты же сам слышал, Тейлор сказал, что это абсолютно безопасно.
– Тогда сам туда и лезь!
– Эй, я всего лишь продюсер. Ты у нас режиссер. Ну а кроме того, я не слишком хорошо плаваю.
– Я тоже! Особенно когда конечности парализованы от страха.
– Эрик, подумай о фильме. Ты можешь снять что-то такое, чего никто никогда не видел. Помнишь, как мы снимали интервью со Спилбергом? Так вот, это вещи одного порядка. Подобные кадры совершат прорыв в документалистике. – (Эрик, начавший снимать жилет-компенсатор, останавливается на полдороге.) – Подумай хорошенько. Ты же слышал, что говорил Макрейдс. Если один из нас не согласится нырнуть в воду, он пригласит Крэга Лаутербаха из «Рацио продакшнс». А потом телеканал «Хистори» будет крутить это семь раз в месяц, и мы потеряем шанс получить нашу «Эмми».
– Мне глубоко наплевать.
– А как насчет DVD? Сделай это, и мы будем делить дивиденды шестьдесят на сорок.
– Нет, семьдесят на тридцать.
– Шестьдесят пять на тридцать пять, и твое имя будет стоять на первом месте.
Эрик перегибается через леер:
– Я тебя ненавижу.
– Да, но уже через час ты меня полюбишь. – Гелет поспешно прикрепляет баллон с воздухом к компенсирующему жилету своего партнера. – Только запомни, подплыви как можно ближе к отверстиям в воротах, а иначе мы получим размытые кадры.
– Что значит – как можно ближе?
– Ну, я не знаю. Может, на пару футов. Впрочем, какая разница? Если ты будешь находиться по другую сторону ворот в канал, Ангел не сможет до тебя добраться.
Внезапно лицо Эрика Холландера становится бледным как полотно. Он перегибается через леер, и его рвет.
Проходящий мимо Мак хлопает режиссера по спине:
– Вот так, сынок. Не держи это в себе. Все лучше, чем блевать в маску.
Двое ныряльщиков прыгают солдатиком в воду за кормой «Макфарланда». Джонас тащит за собой восьмидюймовый резиновый шланг. Эрик Холландер крепко сжимает подводную HD-видеокамеру. У Холландера так сильно стучит в висках, что ему кажется, будто у него вот-вот случится аневризма головного мозга.
– Джонас, я не могу.
– Конечно можешь. Оглянись. Ты упускаешь классный материал.
Повернувшись, Холландер видит прямо перед собой киль земснаряда, на фоне спаренных винтов и подруливающего устройства аквалангисты кажутся карликами.
– Вот это да! – Холландер снимает крышку объектива, после чего снимает под широким углом гигантский киль «Макфарланда» от середины до носа, через открытые днищевые заслонки струится солнечный свет. Повернувшись направо, Холландер видит завесу из выброшенных за борт грузовых сетей, которые опускаются на илистое дно в девяноста футах ниже ватерлинии. – Невероятно! Я чувствую себя… букашкой.
– Это еще только легкая закуска. Главное блюдо у нас впереди. – Выровнявшись на глубине шестидесяти футов, Джонас плывет в сторону величественных ворот в канал, которые вырисовываются в дали.
– Ты что, специально используешь подобные термины?! – Эрик старается не отставать от Джонаса, но быстро выдыхается из-за волнения и отсутствия навыка.
Джонас останавливается в пятидесяти футах от ворот. Тут явно что-то не то…
Эрик завис в воде возле Джонаса. Между створками ворот прямо перед ними безмятежная морская синева – и никаких признаков расплывчатого белого пятна.
– Джонас, где она?
– Достаточно близко, чтобы тебя учуять. Жди здесь. – Подплыв к заросшей водорослями и ракушками стене, Джонас ждет появления пленницы лагуны; дыхание вырывается из груди прерывистыми толчками, глаза напряженно вглядываются в даль.
Ничего.
Подплыв к отверстию шириной два фута, Джонас заглядывает внутрь, переводит взгляд наверх, потом – вниз.
В канале никого нет.
Дэвид обшаривает глазами бетонную стену.
Между набегающими волнами в воду падает золотистая завеса солнечного света, подпорные стенки густо покрыты водорослями, океанское течение игриво колышет бурую массу, заставляя ее танцевать.
Выждав несколько секунд, Джонас включает встроенный в маску передатчик:
– Мак, в канале Ангела нет. Ты ее видишь в лагуне?
Мак, стоя на мостике лицом к корме, направляет бинокль на лагуну и сразу замечает движущееся под лазурной водой белое пятно:
– Похоже, она сейчас на глубине. Нарезает круги. – Мак поворачивается к Бренту Николсу, который с открытым ноутбуком сидит возле компьютерной консоли. – Эй, док, а тебе не кажется, что размеры «Макфарланда» и его близость к ее лежбищу пугают нашу рыбку?
– Что ж, не лишено вероятности. – Доктор Николс внимательно смотрит на экран, компьютерная программа настроена на нервную систему Ангела. – У нее слегка учащен пульс и дыхание. Полагаю, она вполне может воспринимать судно как более крупного противника.
– Снимок на миллион долларов, да? – кипятится Эрик Холландер, забыв о прежних страхах. – И что мне теперь прикажешь делать? Переименовать свой документальный фильм? Назвать его «Цыпленок в океане»? – Эрик наводит камеру на отверстие в створке ворот, снимая лазурное безмолвие. – Всего-навсего перебивка для фильма. Пустая трата времени.
Джонас внимательно обследует стальные створки, мысленно возвращаясь к тому времени, когда впервые увидел Ангела под водой у этих самых ворот. Тогда он был совершенно другим человеком. Ему шел всего сорок второй год, он недавно женился, но на плечи уже давил неимоверный груз переживаний из-за потери первого ребенка и финансовых проблем Океанографического института Танаки. В тот день Джонас отправился проверить петли ворот в канал, а в результате едва не лишился жизни. Куда ушли все эти годы? Что бы он изменил, если бы смог перевести часы назад?
В тот день Бог тебя спас, дав второй шанс… и вот пожалуйста, через двадцать с лишним лет ты вернулся на то же самое место. Так заслужил я второй шанс или же бездарно его профукал?
От грустных мыслей Джонаса отрывает голос доктора Николса:
– Частота пульса Ангела уже зашкаливает. Не думаю, что она испугалась «Макфарланда». Скорее, она разъярена его присутствием.
– Джонас, это Мак. Она покидает лагуну. Ты ее видишь?
Джонас подплывает к другому отверстию, смотрит на голубовато-зеленую воду и ждет, ждет… И неожиданно видит свою рыбку.
У Джонаса моментально учащается сердцебиение. Он испытывает нечто вроде дежавю, когда, буквально за долю секунды оценив скорость Ангела, положение ее тела, манеру поведения, осознает, что балансирует на опасной грани между жизнью и смертью.
Первое, инстинктивное желание Джонаса – уплыть прочь. Но, переборов себя, он делает рывок к Эрику Холландеру и хватает его за локоть.
Режиссер сердито вырывает руку:
– Ты что, спятил?! Ты портишь мне кадр.
– Она нацелилась на ворота! Шевелись! – Джонас пытается оттащить Эрика, но безуспешно.
Тогда Джонас, быстро проплыв мимо стальных стенок, ищет укрытие за южной подпорной стенкой канала.
Режиссер поворачивается к отверстию в воротах, успокаивая себя тем, что толстые стальные ворота удержат взаперти акулу-альбиноса, уже попавшую в поле его зрения.
БАБАХ!
Чудовищный рев, подобный раскатам грома, едва не разрывает барабанные перепонки, заглушая все остальные звуки и высвобождая по второму закону Ньютона заряд энергии, который с нечеловеческой силой толкает несчастного режиссера вперед. Прямо на него несется морское дно, ударная волна вдавливает Холландера лицом в песок, подбрасывая изломанное тело, точно тряпичную куклу, мучительный звон в голове не позволяет оперативно отреагировать на пронзительный протяжный скрежет выламываемых из проржавевшей рамы петель. Этот душераздирающий звук был последним, что восприняли органы чувств Эрика Холландера до того, как его сознание сказало «довольно» и отключилось.
Ангел, мотая головой, как бешеный бык, протискивается между сорванными с петель створками в открытый океан. По мере ее приближения к более крупному противнику включаются первобытные защитные механизмы, а также инстинкт доминирования. Спина Ангела выгибается дугой, грудные плавники опускаются, хвостовой плавник напрягается, отчаянно взбивая воду. Доисторическая акула идет в атаку. Она вгрызается в перо руля, затем устремляется вдоль дна, нацелившись на кровь, капающую из вспоротого брюха противника.
Уроженец Теннесси, вахтенный офицер Кристофер Шейн Лонг, помогавший одному из матросов спустить в бункер приманку, внезапно чувствует мощный подводный толчок. Перегнувшись через ограждение правого борта, Кристофер Лонг оглядывается на канал:
– Вот черт!..
Колючую проволоку и буи, еще несколько секунд назад ограждавшие вход в канал, медленно уносит течением.
Лонг снова поворачивается к бункеру, собираясь предупредить об опасности, но крик замирает в горле. В бункере внезапно возникает мощный водоворот, в котором появляется треугольная голова цвета слоновой кости – шире и длиннее, чем бетономешалка зятя Лонга.
Кристофер отчаянно хватается за леер, пытаясь удержаться, когда монстр начинает таранить стальные стенки. Мощные удары раскачивают судно, вода из бункера выплескивается на палубу.
Мак подходит к переднему панорамному окну капитанского мостика:
– Она уже внутри! Капитан, закрывайте заслонки! Док, срочно начинайте давать наркоз!
– Не могу! – Доктор Николс лихорадочно работает на компьютере. – Уровень тестостерона превышает порог восприимчивости. Она слишком возбуждена!
К стоящему у окна Маку присоединяется капитан «Макфарланда» Роберт Нилис. Капитан с ужасом смотрит на творящийся внизу хаос. Акула, яростно взбивая воду хвостом, рвет зубами трубы.
– Макрейдс, ради всего святого, сделайте хоть что-нибудь, пока она нас не потопила!
Покинув мостик, Мак спускается на главную палубу, но неожиданно трап уходит у него из-под ног, и он буквально повисает на леере. Поспешно включив рацию, Мак истошно орет:
– Розенфельд, размотай рукав и начинай качать!
Вахтенный офицер, тридцатичетырехлетняя рыжеволосая красотка Робин Розенфельд, с командой из трех человек разматывают на корме триста футов резинового рукава, прикрепленного к лебедке. Свободный конец шланга соединен с гидравлической помпой и емкостью размером с джакузи, содержащей смесь морской воды с трикаин метансульфонатом.
Джеймс Гелет, увертываясь от брызг и стараясь не путаться под ногами у разъяренной Робин, снимает происходящее на камеру с использованием стабилизатора.
– Гелет, убери от меня эту чертову камеру! – Робин уже готова отпихнуть Гелета, но тут ее внимание переключается на спешащего к ней Мака. – Макрейдс, мы разматываем рукав. Что, черт возьми, случилось?!
– Ангел в бункере! Дайте мне пространство для маневра и начинайте закачивать анестетик.
– Будет сделано.
– Эй, погодите! – Гелет прекращает съемку. – Значит, мег уже на борту? Ну а где ж тогда Эрик с Тейлором?
– Все еще внизу. С минуты на минуту должны выплыть на поверхность.
Конец рукава тянется от борта судна через всю главную палубу. Розенфельд переключает лебедку на нейтральное положение, потом – на реверс, вытравливая рукав в сторону Мака, который ловит конец и тянет мокрый рукав через лабиринт тридцатишестидюймовых труб на шкафут главной палубы.
Гелет обращает взгляд в сторону океана, но не видит никого на поверхности воды. Эрик в порядке. Иди и сделай снимок на миллион долларов! И Гелет, отбросив ненужную рефлексию, спешит за Маком.
С десяток матросов, вцепившись в леерное ограждение вокруг бункера, замерли в проходах вдоль правого и левого борта, а прямо под ними разъяренный белый левиафан таранит стенки своей клетки, нагоняя на главную палубу шестифутовую волну.
Мак тащит шланг вниз к правому проходу. Подоспевший на помощь матрос помогает Маку направить рукав прямо в бункер. Джеймс Гелет пересекает правый проход и, обхватив ногами леерную стойку, начинает лихорадочно снимать, а Мак истошно орет в рацию:
– Давай, Розенфельд, давай!
Ангел прыгает, пытаясь достать Мака, но промахивается. Ее голова появляется на поверхности в десяти футах ниже мостика, жуткие челюсти в ярости грызут металлическую обшивку, а Мак тем временем направляет струю молочно-белой жидкости прямо в открытую пасть.
Акула скользит обратно в воду, после чего снова совершает пробный прыжок, однако Мак в очередной раз подлавливает ее, вливая анестетик в бездонную глотку.
Мощный анестетик поступает через жабры в организм, успокаивая нервную систему. Ангел протестующе мотает головой, но по мере воздействия лекарства ее движения становятся все более вялыми. И вот буквально через минуту монструозная голова исчезает под водой, и акула принимает горизонтальное положение, пытаясь плыть, чтобы дышать.
Мак кричит в рацию:
– Капитан, запускайте всасывающие насосы!
Две массивные всасывающие трубы, проложенные по бортам судна, начинают закачивать воду в переднюю часть бункера, обеспечивая тем самым устойчивый поток, поддерживающий мега на плаву.
Теперь, когда нервная система Ангела пришла в норму, Брент Николс получает возможность настроить ее мозг на другую волну. Доктор переводит мега в «спящий режим», который позволяет акуле отдыхать, поскольку в спинном мозгу срабатывает механизм, контролирующий плавательные мышцы, которые толкают ее вперед, чтобы она могла дышать.
Джеймс Гелет продолжает снимать. Но теперь над поверхностью воды в бункере виднеется лишь кончик спинного плавника. Ангел уже приспособилась к скорости течения воды, накачиваемой сосунами: хвостовой плавник медленно движется из стороны в сторону.
Повернувшись, Мак с Гелетом замечают рядом Джонаса, все еще в гидрокостюме.
– Она в бункере! Слава богу!
Гелет довольно улыбается:
– Похоже, вы, парни, пропустили самое интересное. Но не волнуйтесь. – Продюсер любовно похлопывает по камере. – Я все успел заснять на пленку. Похоже, Эрику придется поторговаться по поводу его доли от продажи DVD. Кстати, а где он сам?
– Он в лазарете с контузией, вывихом плеча и тремя сломанными ребрами. – Джонас сует Гелету камеру Холландера. – Прежде чем пересматривать условия сделки, советую сперва проверить отснятый материал.
Первобытный холод окутывает раненое животное, заползая в крылья, сжимая конечности, покрывая трещинами толстую шкуру. Адское давление воды помогает холоду закрепиться на занятых рубежах, и он мало-помалу забирает себе внутреннюю теплоту умирающего существа.
Дэвид Тейлор открывает глаза. Его судно захватила Смерть. Она крадет жизнетворное тепло, окутывая толстым покрывалом тьмы обесточенный подводный аппарат. Акриловый корпус «Морского дьявола» трещит и скрипит, океан уже предъявляет свои права на зарывшийся носом в песок под углом в тридцать градусов подводный аппарат, который, за исключением хвоста и задней части кабины пилота, практически целиком покрыт илом.
Тело Дэвида во власти гипотермии. Внутренний термостат уже опустился на два градуса. От пронизывающего холода трясутся конечности и зуб на зуб не попадает. Пар от замерзшего дыхания растворяется в тусклой оливковой дымке над головой, в стекле виднеется узкая полоска океана, песчаное морское дно постепенно поглощает остатки света.
Девушка – где-то рядом, окутанная тьмой, одурманенная сном. Дэвид хрипит:
– Кай…ли.
Он тянется к ней рукой, кровь загустела и свернулась, мышцы не слушаются. Дэвид трясет ее, заставляя проснуться.
– Ужасно… холодно.
Дэвид пробует включить двигатель. Умирающему запасному аккумулятору едва хватает сил запустить спаренные винты, но они, пару раз чихнув, тут же сдыхают.
Песок забивает приемные патрубки, вырубая винты. А без винтов мне не удастся подзарядить аккумуляторы. Аварийная капсула тоже не годится… Пять часов подъема только до входного отверстия… При такой скорости мы оба умрем через тридцать минут.
Не могу думать. Слишком холодно.
Дэвид тянет Кайли на себя и, не обращая внимания на ее протесты, поворачивает ее лицом к себе и сажает на колени. Стягивает с Кайли толстовку и футболку, затем просовывает ее голову в свой свитер, прижав девушку к своей груди. Прикосновение полуобнаженных тел подзаряжает их дополнительным внутренним теплом.
Дэвид укутывает Кайли снятой одеждой, и они остаются сидеть, тесно прижавшись друг к другу, в темном подводном гробу.
Кайли, стуча зубами, шепчет на ухо Дэвиду:
– Отвези нас домой.
– Запасной аккумулятор на последнем издыхании. Двигатели забиты песком. Нужны винты, чтобы вырабатывать энергию. Но пока мы погребены под слоем песка, винты работать не будут. Рация тоже вырубилась.
– Найди… выход.
Дэвид стискивает зубы, в глазах вскипают слезы отчаяния. Найти выход? Но как? Выбраться наружу и толкать аппарат? Вызвать буксир? Ну почему, почему ты меня не послушалась и не осталась со мной в Дубае?
У Кайли по лицу струятся слезы, стекая на грудь Дэвида. Он еще крепче прижимает девушку к себе, ласково гладит по спине, пытаясь собрать в кучку путающиеся от холода мысли. Амнезия наступает, когда температура тела падает до 94 градусов по Фаренгейту, беспамятство наступает при 86 градусах, смерть – при 79 градусах.
С каждой минутой Дэвид теряет не только остатки разума, но и волю к жизни.
Запрокинув голову, Дэвид смотрит на оливковое море над головой. Наверху внезапно возникает какое-то движение.
Адские стервятники… Ждут, когда можно будет поживиться. Замерзнуть до смерти. Полагаю, это еще не худшая смерть. Мы просто уснем, и все дела. Как глупо… Впервые в жизни я получил все, что хотел… деньги, крутую работу, подводный аппарат и самую красивую девушку из всех, что когда-либо удостаивала меня вниманием. Да, моя первая настоящая любовь… и я ее профукал… пустил все коту под хвост из-за своего чертова эго. Мне не стоило входить в лабораторию, я это задницей чувствовал, но не прислушался к внутреннему голосу. Черт, не надо было соглашаться на погружение! Брайан наверняка наложил бы в штаны на глубине двадцать тысяч футов. И повернул бы назад. Принял бы единственно верное решение. В отличие от тебя, Джонас Младший. Так много планов… и все пошло прахом.
Дэвид в ярости бьется головой о спинку кресла. На этой неделе мне должен стукнуть двадцать один год. Двадцать один… Как грустно, блин!
«Двадцать один? – в голове звучит укоризненный голос Масао Танаки. – Я был вдвое моложе тебя, когда умер мой отец и мне пришлось работать на потогонных фабриках, чтобы прокормить семью. Миямото Мусаси было всего тринадцать, когда он впервые дрался на дуэли. А в двадцать один год он уже дрался на дуэли сразу с четырьмя противниками, с одним за другим!»
Но как ему удалось победить в таких сложных условиях?
«Он придерживался Бусидо. Пути воина. Путь воина – это смерть. И в смерти кроются все решения».
Я не понимаю.
«Когда перед тобой стоит выбор: жизнь или смерть, большинство людей выбирают жизнь. Но воин выбирает смерть. И тогда он идет по жизни, не боясь проиграть».
Дедушка, но как это может мне помочь?
«Ты не должен забывать, что везде есть своя стратегия. Мусаси подробно объяснил это в „Горин-но сё“, „Книге пяти колец“, пяти элементов».
Земля… вода… огонь… ветер… и пустота.
«Твоя битва с водой. Какова стратегия Мусаси, когда приходится иметь дело с этим элементом?»
Вода принимает форму сосуда, в котором находится. Мусаси использовал всю длину длинного меча в «Книге воды», чтобы контролировать битву и притягивать к себе противника.
«А как ты можешь использовать эту стратегию?»
Я не знаю.
«Подумай о населяющих впадину существах, которые обитают в вечной тьме. Как им удается выживать в таком элементе, как вода?»
Дэвид резко открывает глаза. Они притягивают к себе добычу.
– Кайли, просыпайся! У меня идея! – (Она что-то невнятно бормочет ему в ухо.) – Кайли, очнись! Просыпайся! – Дэвид лихорадочно растирает ей руки.
Он роется в бардачке. Находит фонарик, аккумуляторы работают. Дэвид вылезает из свитера, прижимается лицом к заднему стеклу кабины, направив луч фонаря на нижнюю часть левого крыла, заставляя свет танцевать.
Удильщик использует биолюминесцентную приманку, чтобы привлечь добычу. Мы сделаем то же самое. Давай иди сюда, кто бы ты ни был! Укуси! Укуси как следует! Лишь бы только не мег или дунк.
Над головой мелькает какая-то тень, за ней – другая, потом еще две.
Пятифутовый геликоприон устремляется вперед, делает два круга вокруг аппарата, кусает обшивку правого крыла, после чего быстро уплывает. За ним следуют еще две акулы, одна из них двенадцатифутовая Edestus giganteus – доисторическая рыба с торчащими из пасти, словно гигантские ножницы, челюстями и острыми лезвиями зубов.
В считаные минуты «Морской дьявол» стал причиной настоящего пищевого безумия у дюжины не самых больших, но свирепых акул.
Так не пойдет. Мне нужен кто-то покрупнее и помассивнее.
Дрожа от возбуждения, Дэвид продолжает водить фонарем.
Над головой появляется новая тень, и остальные рыбы бросаются врассыпную.
На призывный свет фонаря откликнулась семнадцатифутовая костистая рыба Xiphactinus audax. Огромная голова, роднящая ксифактина с семейством тарпоновых, нависает прямо над ярким лучом. Хищная рыба разевает челюсти, демонстрируя острые, как у пираньи, четырехдюймовые нижние зубы и четыре верхних резца, напоминающих шестидюймовые гвозди.
Не отрывая глаз от доисторической рыбы, Дэвид продолжает направлять луч фонаря вдоль правого крыла подводного аппарата. Тебе ведь хочется этого, здоровяк? Реально хочется? Тогда иди и возьми!
Дэвид взмахивает фонарем, хищник подпрыгивает вслед за лучом. Яростно хлеща мощным хвостом, ксифактин вонзает жуткие челюсти в правое крыло «Морского дьявола» и в отчаянном порыве вытаскивает его из песка.
Схватив Кайли, Дэвид вжимается в кресло, пока гигантская рыба, остервенело мотая головой, швыряет их туда-сюда, как на плохом аттракционе.
– Кайли, пристегнись!
Акрил протестующе скрипит, песок летит во все стороны. Дэвид вжимает в пол педали, шепотом произносит молитву и, когда рыба в очередной раз встряхивает аппарат, едва не оторвав спасательную капсулу от корпуса, включает силовой рубильник.
Левый гребной винт дважды проворачивается и останавливается, правый винт, чуть-чуть прокрутившись, тоже останавливается, после чего начинает неохотно работать, плюясь песком и медленно набирая обороты.
– Давай, детка! Давай! – Дэвид жмет на правую педаль, чувствуя, как по мере освобождения гребного вала от песка винт увеличивает вращающий момент.
Рыба в очередной раз трясет подводный аппарат, и – о чудо! – запасной аккумулятор подзаряжается, а светодиодные лампочки начинают моргать. Ожившая система вентиляции обдувает кабину потоками холодного воздуха, правый пропеллер резко увеличивает число оборотов.
Дэвид тянет на себя оба джойстика, чтобы, маневрируя, сбросить хищника, однако рыба решительно отказывается сдаваться: она намертво вцепилась в крыло острыми зубами, явно не желая уплыть прочь несолоно хлебавши.
С трудом перебравшись на место второго пилота, Кайли пристегивается ремнем безопасности. После чего переводит сонар в активный режим:
ПИНГ! ПИНГ… ПИНГ… ПИНГ… ПИНГ…
Оторопевшая рыба разжимает челюсти, выпуская добычу.
Дэвид вжимает правую ногу в пол и срывается с места. Волна адреналина наполняет мышцы живительной силой, мозг моментально фокусируется, словно лазерный луч.
– Дэвид, она прямо позади нас!
– Держись, крошка. – Дэвид делает «бочку», устремив аппарат круто вверх, затем резко ложится на левый борт – левый винт выплевывает песок и оживает. – Да! Да! Ты моя девочка!
Увидев, что аппарат набирает скорость, Дэвид выжимает из него максимум. «Морской дьявол» отрывается от юркого преследователя, делает петлю и ослепляет ксифактина задними огнями.
Испуганная рыба ныряет в темноту.
Двигатели подводного аппарата разогреваются, закачивая тепло в кабину через систему вентиляции.
Кайли обнимает Дэвида, покрывая его лицо мокрыми поцелуями, смешанными со слезами. Сняв свитер, Кайли снова натягивает его на Дэвида, после чего одевается сама; замерзшие скулы оттаивают от широких улыбок, пальцы начинают гореть по мере восстановления циркуляции крови в онемевших ногах.
Достав наушники, Кайли надевает их на голову, активирует сонар, прислушивается. Внезапно ее лицо вытягивается.
– Ой, нет! Они прямо перед нами. Сворачивай в сторону! Ложись на другой курс!
Дэвид делает тугую петлю в 180 градусов и прибавляет скорость до тридцати узлов, притушив наружные огни, чтобы улучшить видимость.
– В чем дело? Что ты там слышишь?
– Что-то очень большое. Реально большое. И их очень много.
– Рыбы Лидса?
– Такого же размера, но куда более проворные. В двухстах ярдах от нас и быстро приближаются.
Выжав из подводного аппарата максимальную скорость, Дэвид мчится по впадине на скорости тридцать два узла. Пожеванное правое крыло, утратившее гидродинамические характеристики, дрожит и трясется, не слушаясь управления.
– Сто ярдов… семьдесят ярдов! А можно еще быстрее?
– Это максимальная скорость. Больше никак не выжать. А я могу их обогнуть?
– Нет места. Их слишком много. Дэвид, один уже подбирается сбоку!
Дэвид поворачивает голову влево, и у него внезапно холодеет едва успевшее оттаять сердце.
Сперва появляется голова, похожая на дельфинью: длиной восемнадцать футов от кончика вытянутой морды до скошенного назад черепа. Острые, как у косатки, зубы и огромный, размером с большой надувной мяч, глаз, обладающий ночным зрением и мерцающий серебристыми огоньками.
– Ихтиозавр! Проклятый ихтиозавр! Причем очень крупный. Шонизавр. Длиной семьдесят… восемьдесят футов. И весит не меньше синего кита.
– Дэвид…
– Настоящий монстр. Посмотри. Видишь жаберные щели прямо за головой? Кайли, жаберные щели!
– Дэвид, не отвлекайся! Лавируй! Прямо за нами еще один! Хватает зубами хвостовую антенну.
– Держись! – Дэвид рвет на себя оба джойстика, подводный аппарат взмывает вверх под углом семьдесят градусов, но стая ихтиозавров – три самки и два детеныша – поднимается следом за ними.
– Кайли, какая глубина?
– Мы только что миновали отметку двадцать девять тысяч восемьсот пятьдесят футов. Дэвид, что ты делаешь? Так мы никогда не доберемся до туннеля.
– А я и не собираюсь туда плыть. – Дэвид проверяет компас, корректирует направление подъема так, чтобы они двигались на восток.
– Двадцать семь тысяч…
Кайли взвизгивает, когда одна из самок пытается укусить правое крыло, но промахивается, поскольку другой охотник пихает подводный аппарат сзади, тем самым невольно спасая его от смертельно опасных челюстей.
– Двадцать пять тысяч футов… Дэвид, берегись!
Двое хищников подталкивают аппарат в сторону третьего охотника: гигантской самки длиной семьдесят пять футов, предпринявшей атаку сверху.
Дэвид маневрирует, делает «бочку» прямо под щелкающими челюстями, огибает передние грудные плавники мастодонта, едва избежав столкновения с задними плавниками, по касательной задевшими стекло кабины пилота, после чего проносится мимо молотящего хвоста и поднимается под углом девяносто градусов в поисках…
– Течение! Держись!
Дэвид делает обратную петлю, вписываясь в стремительный поток воды, едва не потеряв при этом болтающееся правое крыло. Выровнявшись, «Морской дьявол» стрелой летит в темноту.
Течение крутит и вертит вставший на дыбы подводный аппарат. Дэвид балансирует, приспосабливая взлеты и падения к скорости потока, и наконец выравнивает аппарат. «Морской дьявол» мчится на восток по конвейерной ленте воды, оставив далеко позади стаю ихтиозавров.
– Ух ты! – Расстегнув ремни безопасности, Кайли страстно целует Дэвида в губы. – Я люблю тебя! Если бы я так не окоченела, то непременно уселась бы к тебе на колени, чтобы заняться подводным сексом!
Дэвид сдерживает довольную ухмылку:
– Мы пока еще в этой адской дыре. Пристегнись. Нужно выбраться из течения, пока оно не отнесло нас к Гуаму.
Кайли снова пристегивает ремни безопасности и надевает наушники.
Дэвид сбрасывает скорость и, стараясь поддерживать поврежденные крылья подводного аппарата в равновесном состоянии, начинает плавный подъем, чтобы вырваться из холодного плена стремительного потока воды.
А в нескольких морских милях к западу от них «Морской дьявол» команды «Альфа», пилотируемый Джеффри Хоком, погружается на шестнадцать тысяч футов: максимальную глубину, которой когда-либо достигал Хок, в данный момент находящийся в состоянии крайнего нервного напряжения. Бывший рулевой на подлодке класса «Огайо», посвященный в духовный сан, выравнивает подводный аппарат и кружит, тем временем второй пилот Маркус Слабин внимательно слушает сигналы сонара.
– Ну?
– Тсс! – Слабин, наклонившись вперед, прижимает наушники к ушам. – Я что-то слышу… Какие-то посторонние звуки.
– Команда «Дельта»?
– Возможно. Но нужно проверить.
Три сильных звуковых сигнала реверберируют в толще воды. Звуковые волны затухают в темноте, отражаясь от всех встреченных по пути объектов и предупреждая обитателей ареала о вторжении в их жизненное пространство.
– Засек их. Вот дерьмо! Это не команда «Дельта». Какие-то животные. Их там пять! На глубине девятнадцать тысяч футов. Они меняют курс и быстро поднимаются. Джефф, нужно поскорей уносить отсюда ноги!
Джеффри Хок вжимает педали в пол, дергает на себя джойстики и начинает головокружительный подъем.
– Спайдермен, прием. Это команда «Альфа». У нас гости.
«Морской дьявол» пролетает отметку четырнадцать тысяч футов, пилот старается вести аппарат практически вертикально.
– Команда «Альфа», какой они величины?
– Господи, чертовски большие! – истошно кричит Слабин.
– Не поминай имени Господа всуе!
– Заткнись и веди аппарат! – Слабин еще раз проверяет сетку сонара. – Пять неопознанных объектов, причем трое длиной не меньше семидесяти – восьмидесяти футов. Они прямо за нами…
– Успокойся, Маркус. Ты наверняка просто приманил косяк рыб Лидса.
– Хрен тебе! Это не медлительные фильтраторы. Они очень проворные и явно нацелились на нас.
– Прохожу отметку одиннадцать тысяч футов.
Маркус отмечает глубину и время на секундомере, с тем чтобы определить скорость погони.
– Нас отделяет всего тридцать секунд. Джефф, когда достигнешь дыры, не сбрасывай скорость! Нужно выжать из долбаного аппарата тридцать узлов! Эй, святой отец, ты меня слышишь?
Пот градом катится по лицу Джеффри Хока, скапливаясь за шиворотом.
– Слишком быстро! Нам не выбраться из дыры на такой скорости. Мы запутаемся в сетях.
– К черту сети! Или ты предпочитаешь стать кормом для рыб?!
– Команда «Альфа», прием. Мы зафиксировали ваше местоположение. Джеффри, при такой траектории ты отклонишься от цели. По моей команде ложись на курс ноль-шесть-ноль. Три… два… один…
– Готов! – Хок корректирует угол подъема, «Морской дьявол», словно баллистическая ракета, устремляется вверх.
У Хока отчаянно трясутся руки, дыхание вырывается из груди судорожными толчками. Выход из этого ада прячется где-то во тьме прямо над головой, однако у Хока не хватает навыков пилотирования на запредельной скорости, и сейчас его вера в человека – и Господа Бога – явно подвергается испытанию на прочность.
– Так держать, святой отец! Ты идешь правильным курсом. Мистер Слабин, включайте наружные огни.
Вспыхнувшие прожекторы подводного аппарата освещают каменный потолок и постепенно увеличивающуюся черную дыру с водой.
– Итак, начинаем, господа. Поднимайтесь в дыру по моему сигналу. Три… два…
Преследуемый сорокатонным монстром «Морской дьявол» пролетает через вертикальную каменную шахту на скорости двадцать два узла.
В голосе Спайдермена слышится плохо скрытое волнение:
– Вы выманиваете их наверх. Не снижайте темпа! «Тонга», приготовить сети!
Аппарат задевает выступы скальной породы. Хок сворачивает налево. Затем направо. Каждый маневр требует ловкости и отточенности движений. Однако Хоку явно не хватает скорости реакции, что заставляет его…
– Не тормози!
– Я должен! – Ослабив нажим на педали, Джеффри Хок возвращает контроль над аппаратом, но одновременно дает возможность ближайшему к ним ихтиозавру приблизиться вплотную.
Доисторический охотник, яростно работая хвостом и плотоядно щелкая челюстями, прыгает вперед за ускользающей добычей, треугольные зубы вонзаются в правое крыло.
Джеффри Хок и Маркус Слабин, не сговариваясь, вопят от ужаса, когда «Морской дьявол» кренится набок в бесконтрольном вращении и врезается носом в вулканическую скалу. От удара в корпусе кабины пилота моментально появляется двухдюймовая трещина….
БА-БАХ!
Давление воды 3500 фунтов на квадратный дюйм разрывает акриловую спасательную капсулу и расплющивает ее, забрызгивая стекло кровью и ошметками плоти, после чего океан втягивает останки подводного аппарата в свое ненасытное чрево.
Альфа-самка, жадно глотая куски пластика и человеческого мяса, выплывает головой вперед из входного отверстия в Филиппинское море, где сразу попадает в одну из сетей. Самка отчаянно бьется в поднимающейся сети, но только еще больше стягивает свои узы. Тем временем из входного отверстия вылетают еще два члена охотничьего отряда. Первый из них с ходу безнадежно запутывается в толстой сети, ну а второй, избежавший лабиринта сетей, ведет за собой стаю гигантских ихтиозавров в открытое море.
Над главной палубой танкера разносится надрывный вой сирены, призывающей матросов занять свои места. Лебедки наматывают тросы. На глубине семь тысяч футов начинается перетягивание каната – борьба не на жизнь, а на смерть. Охотники сами стали добычей. Находившиеся в заточении виды вырвались на свободу из преисподней, возраст которой исчисляется 210 миллионами лет.
У Дэвида Тейлора уходит двадцать бесконечно долгих минут на то, чтобы высвободить «Морского дьявола» из цепких объятий подводного течения Панталассы. Но вот наконец Дэвид сбрасывает скорость, пустив подводный аппарат в дрейф. Внизу по-прежнему глухо рокочет бурлящая вода, которая вливается в безбрежное черное море.
Кайли прислушивается к звукам в наушниках:
– На сонаре чисто. Как далеко мы сейчас от туннеля?
Дэвид дважды поверят их местоположение:
– Ух ты! Входное отверстие находится в сорока семи и семи десятых мили к востоку, и это еще не считая четырех миль вверх. Попробуй рацию.
– «Дельта» вызывает Спайдермена. Ответьте, пожалуйста. «Дельта» вызывает Спайдермена. Ничего не выходит. Только статические разряды. Похоже, одна из этих тварей откусила антенну.
Измученный необходимостью постоянно отражать смертельные угрозы, Дэвид откидывает голову и закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться. Тихий рокот Панталассы в сочетании с потоками тепла из системы вентиляции действуют на Дэвида усыпляюще. Его веки тяжелеют, тело расслабляется…
– Дэвид!
– Прости. Я совершенно без сил.
– На, поешь чего-нибудь. – Кайли достает из бардачка два пакетика орехов с сухофруктами, один передает Дэвиду, второй берет себе.
Дэвид закидывает в рот горсть арахиса, изюма и темного шоколада. Уровень сахара в крови сразу повышается, сон как рукой снимает.
– А где карты Марена?
Пошарив за спинкой кресла, Кайли достает две карты, разворачивает первую:
– Батиметрическая карта Панталассы. Я насчитала двенадцать входных отверстий, включая вот эти три, которые Марен отметил красным.
Дэвид тычет пальцем в красный кружок:
– Это отверстие, через которое мы спустились. – Он достает из бардачка логарифмическую линейку и проверяет их местоположение. – Получается, что в данный момент мы находимся здесь, в восточной половине Панталассы.
Кайли вглядывается в карту:
– Похоже, у нас не такой уж богатый выбор. Ближайшее отверстие здесь, в двадцати двух милях к северо-востоку.
– Оно приведет нас прямиком в Марианскую впадину. Будь я проклят, если полезу в логово мегалодона!
Кайли в очередной раз изучает карту, измеряя расстояния логарифмической линейкой:
– А как насчет этого выхода? Он в восьмидесяти пяти милях отсюда, но уже к востоку. Большую часть пути мы сможем плыть по течению, вдвое сократив время. Плюс у нас есть подробная карта Марена. По-моему, неплохой вариант.
– Или можно вернуться назад.
Кайли поднимает глаза на Дэвида:
– Там ихтиозавры. Неужели ты действительно хочешь вернуться?
– Ладно. На восток так на восток. Держись! – Дэвид вжимает в пол педали, увеличивает скорость до двадцати узлов и, дернув на себя джойстики, посылает «Морского дьявола» брюхом вперед в ревущее течение Панталассы.
Звездное покрывало раскинулось на безлунном ночном небе, океан, свинцово-серый и бархатный, сливается с бескрайним горизонтом.
Джонас сидит на стальной решетке прохода правого борта, облокотившись на нижнюю перекладину леерного ограждения.
Внизу тихо мерцает темная морская вода, подсвечиваемая белоснежной шкурой ее обитателя, верхняя доля хвостового плавника едва шевелится, хвост делает равномерные, как удар метронома, взмахи.
Завороженный этим зрелищем, Джонас мысленно переносится на двадцать шесть лет назад, когда команда «Кику», судна Масао Танаки, поймала в сети мать Ангела. В ночь, очень похожую на сегодняшнюю, они с Терри стояли у леера на корме, мучительно раздумывая, стоит ли тащить пойманную самку мегалодона в Институт Танаки или лучше сразу ее утопить.
Терри была в ярости. Она жаждала отомстить за смерть брата. А вот я из тщеславного желания доказать всему миру, что мегалодоны действительно существуют, захотел сохранить самке жизнь. И это стало для всех переломным моментом – решением, которое круто изменило жизнь множества семей. Сколько невинных людей могло бы остаться в живых, если бы я убил мать Ангела, когда мне представился такой шанс? Сколько семей я избавил бы от горькой участи оплакивать своих близких? Если бы я положил конец этой истории еще тогда… И не было бы ни мегов, ни Ангела, ни Белль с Лиззи. И буду ли я считать сегодняшний день переломным моментом лет через десять, если, конечно, доживу до глубокой старости? А что, если мое решение выпустить на волю нашего монструозного домашнего питомца погубит меня… или кого-то, кого я люблю? А что, если Ангел снова беременна? Могу ли я допустить возрождение видов, которые, по замыслу Матери-Природы, не должны были делить океанские глубины с человеком?
Убей ее! Прямо сейчас! Собери ее останки – и концы в воду! Через неделю вернешься домой и сообщишь, что благополучно выпустил Ангела в Марианскую впадину. После чего навсегда закроешь лагуну от греха подальше. Чтобы ее злобное отродье никогда не узнало вкуса открытого океана.
Почувствовав ароматный дым пенковой трубки, Джонас поворачивается и обнаруживает, что капитан Нил наблюдает за ним с верхней носовой палубы:
– Похоже, твой приятель чем-то расстроен.
– Мак? А в чем дело?
– Без понятия. Он на мостике. Общается с кем-то по рации.
Джонас с тяжелым сердцем поднимается на мостик. Мак, с глазами, полными слез, стоит на балконе, выходящем на переднюю палубу.
– Мак, что случилось? Что-то с Триш? С младенцем?
– Нет. – (На Джонаса одновременно с чувством облегчения накатывает волна паники.) – Я не доверял бин Рашиди и поэтому внедрил в его окружение своего человека. Присматривать за Дэвидом. – (У Джонаса екнуло сердце, кожа покрылась испариной.) – Я только что узнал от своего друга последние новости. Дэвид принял предложение бин Рашиди. Ублюдок уговорил мальчика совершить погружение в подземное море. Мальчик пропал.
У Джонаса тотчас же резко подскакивает давление.
– Что случилось? Выкладывай!
– Они отправили Джонаса в компании со вторым пилотом на одном из «Дьяволов» в подводную лабораторию. Они пришвартовались…
– Где? На какой глубине?
– Глубоко. На глубине тридцати одной тысячи футов.
– Господь Всемогущий!..
– Им удалось проникнуть внутрь. А вскоре после этого стыковочный док взорвался. «Барракуда» уничтожена взрывом. Так что теперь невозможно узнать, удалось им уцелеть или нет. – (У Джонаса перед глазами возникает огненный вихрь. Он падает на колени и, дрожа всем телом от нахлынувших эмоций, закрывает лицо руками. Слепая ярость оттесняет горе на задний план.) – Рация не работает. Возможно, это просто помехи.
– Отвези меня туда.
– Я уже вызвал вертолет. Ты вылетаешь из Сан-Франциско на Гавайи, а оттуда – на Гуам. На Гуаме тебя будет ждать другой вертолет, который доставит на судно бин Рашиди.
– Свяжись с институтом. С кем-нибудь, кому ты доверяешь. Я хочу, чтобы моим рейсом отправили прототип «Эбис глайдера III».
– «Эбис глайдер?» Джонас, но ведь у бин Рашиди есть «Морские дьяволы».
– Это спасательная операция. Мне нужен аппарат с манипулятором.
– Ладно. – Мак задумчиво смотрит на свинцовый океан. – Джонас, Дэвид хороший пилот…
Джонас кивает, комок в горле мешает говорить.
– Я найду его.
Интерактивная биомасса нашей планеты – это саморегулирующая гомеостатическая система, поддерживающая в равновесном состоянии глобальные температуры и химический состав воздуха и воды, что необходимо для сохранения жизни на Земле.
Лоном Земли являются океаны. Океанские течения входят в систему глобальной циркуляции, регулирующей глобальные температуры и обеспечивающей живые существа питательными веществами. На течения среди прочего воздействуют ветер и приливы, лунная гравитация и вращение Земли, но основным механизмом, обусловливающим возникновение океанских течений, является термохалинная циркуляция. Теплые воды поднимаются вверх, в то время как холодные, более соленые воды, характеризующиеся большей плотностью, опускаются вниз. Разность плотности воды под воздействием температуры (термо) и солености (халлинность) приводит в движение большие потоки воды подобно тому, как струйные течения переносят большие объемы воздуха. И наглядным примером этому служит Гольфстрим.
Гольфстрим, входящий в глобальную систему циркуляции океанов, – это мелкое теплое течение, которое переносит больше воды, чем пятьсот Амазонок, вместе взятых. Нагретый экваториальным солнцем, Гольфстрим в верхних слоях океана отдает такое количество тепла, что им можно было бы сто раз нагреть всю Землю. В ходе продвижения на север мимо Флориды течение постепенно охлаждается под воздействием ветра, усиливающего испарение. По мере увеличения солености и понижения температуры течение постепенно опускается в глубинные слои Северной Атлантики, замещаясь более теплыми водами, что происходит на всем пути его продвижения.
Достигнув около Гренландии температур, характерных для субполярного климата, течение опускается на глубину 6000–10 000 футов, откуда сворачивает на юг, в Западную Атлантику. Под воздействием рельефа морского дна эта подводная река делает петлю вокруг Антарктики, после чего устремляется в Тихий и Индийский океаны, где снова поднимается к поверхности, чтобы снова начать свое путешествие вокруг Земли. Эта так называемая океаническая конвейерная лента настолько широкая, что иногда ей требуется более тысячи лет, чтобы обогнуть земной шар.
Подводное течение Панталассы осуществляет перенос питательных веществ по той же схеме. Холодные просачивания из древнего океанского ложа способствуют мощному апвеллингу плотной холодной воды, поток которой устремляется по часовой стрелке на восток вследствие вращения Земли. По мере продвижения на восток этот поток сталкивается с выбросами теплой воды из тысяч гидротермальных источников, расположенных на сейсмоактивном океанском ложе. Гидротермальные источники, или «черные курильщики», извергают обогащенную химическими веществами и минералами воду, температура которой достигает семисот градусов по Фаренгейту. При подъеме нагретая вода сталкивается с холодным слоем, и в результате образуется гидротермальная струя.
Этот крутящийся потолок из высоко минерализованной воды очень эффективно захватывает и сохраняет тепло, создавая внизу тропический абиссальный слой. Разность плотности между верхним холодным слоем и тропической впадиной превращает подводный поток Панталассы в бурную реку, скорость течения которой резко увеличивается на протяжении шестисот миль. По мере приближения к восточной оконечности подземного моря количество геотермальных источников уменьшается и температура воды резко понижается. Опустившись в глубинные слои, холодное течение поворачивает на юг, потом – на запад, где со временем встречается с холодными просачиваниями, после чего весь процесс начинается сначала.
В глубинах Панталассы экстремальные перепады температур и солености подпитывают подводную реку, и механизм этот вот уже 250 миллионов лет обеспечивает древних обитателей Панталассы достаточными запасами пищи. Более того, холодные просачивания и гидротермальные источники не только способствуют переносу питательных веществ, но и создают резко отличающиеся между собой температурные зоны, которые позволяют разделить их обитателей на две разные пищевые цепочки.
Дэвид Тейлор, закрыв глаза, мочится в гибкую пластиковую трубку, соединенную с бутылкой вместимостью шестнадцать унций.
– Боже, как хорошо! Еще немножко, и я бы лопнул. – (Кайли, всецело поглощенная пилотированием подводного аппарата по подводному течению Панталассы, не реагирует на слова Дэвида.) – Я закончил. Уверена, что мне нечем тебя заинтересовать?
– Я ведь тебе уже говорила, что обезопасилась.
– Интересно как? Чем-то вроде подгузника или типа того?
– Когда мы выберемся из этого дерьма, обязательно дам тебе примерить. А теперь заканчивай поскорее. Течение очень коварное.
– Нельзя подгонять парня, который писает. Если остановиться посредине процесса, может лопнуть простата. – Дэвид даже постанывает от облегчения.
Неожиданно он замечает, что подводный аппарат поднимается вверх.
…19 175 футов…. 18 840 футов…
– Кайли, не дергай аппарат. Ты слишком быстро поднимаешься.
– Я тут ни при чем. Это все течение.
И, словно в ответ на ее слова, нос «Морского дьявола» неожиданно взмывает вверх. Кайли не успевает выровнять аппарат, и Дэвид забрызгивает штаны мочой.
– Это уже не смешно!
– Я не специально. Я ведь ясно сказала тебе, мне с этим течением не справиться.
Дэвид закрывает бутылку, застегивает штаны и берет в руки джойстики, которые сразу оживают в его ладонях.
– Переключайся… Давай! – Дэвид всем телом ощущает давление течения на крылья подводного аппарата. – Какого черта? Здесь явно происходит апвеллинг!
– А то! Посмотри на температуру воды.
Датчик температуры показывает пятьдесят семь градусов по Фаренгейту, причем цифры продолжают расти.
– Должно быть, мы попали в зону гидротермальных источников.
– А это хорошо?
– Нет, пока мы движемся вместе с потоком. Перепад температур может…
Внезапно столб бурлящей воды врезается в крылья подводного аппарата подобно ураганному ветру, срывающему черепицу с крыши. Нос «Морского дьявола» взмывает вверх, подводный аппарат переворачивается на 360 градусов и падает набок. После чего турбулентный поток его выплевывает.
Потеряв скорость, поврежденный аппарат, обладающий нейтральной плавучестью, зависает вверх дном.
Дэвид массирует пульсирующий затылок, в голове звенит так, словно в нее попали футбольным мячом.
– Не мог бы ты нас перевернуть, пока я не блеванула? – стонет Кайли.
Поколдовав над перевернутым пультом управления, Дэвид умудряется запустить двигатели. Правый гребной винт с надрывным металлическим лязганьем трется о металл. Опасаясь, что винт повредит кожух, Дэвид слегка ослабляет нажим на педали. Затем с помощью левой педали выравнивает аппарат и осторожно ведет его вперед на скорости три узла.
– Ты в порядке?
– Голова просто раскалывается. Меня укачало. Подгузник насквозь мокрый. И вообще, мне безумно страшно. По-твоему, я в порядке?
– Все лучше, чем умереть. Если мне не изменяет память, я буквально на коленях умолял тебя не подписываться на эту авантюру.
– Ладно, признаюсь, ты был прав. – Кайли лезет в аптечку за аспирином, проглатывает сразу четыре таблетки, запив ледяной водой. – Есть какие-нибудь идеи по поводу того, где мы находимся?
Дэвид проверяет их местоположение:
– Мы примерно в четырех милях к юго-западу от ближайшего входного отверстия на карте Марена и в двух милях от каменного потолка Панталассы. А как там сонар? Что-нибудь можно услышать?
Кайли прислушивается к звукам в наушниках:
– Только это течение. Оно забивает все внешние звуки.
– Тогда я еще немного продвинусь вперед. – Дэвид запускает левый винт и неожиданно замечает, как впереди в темноте вырисовывается нечто странное. Настроив контрастность системы ночного видения кабины пилота, Дэвид вглядывается в оливково-зеленую бездну, затем поспешно выключает двигатель, позволив подводному аппарату дрейфовать.
– Что ты делаешь?
– Тсс! Чуть впереди, прямо над головой.
Кайли всматривается в колышущуюся массу размером с кита в двух футах над ними. И, приглядевшись, понимает, что перед ней одно из звеньев древней пищевой цепи Панталассы.
Хадопелагиальный криль, роящийся в воде, будто стая саранчи, поднимается из глубин наверх, чтобы кормиться микроскопическими частицами питательных веществ. Вокруг мерцающего белого облака криля вьется стайка удильщиков, они кружатся в темноте, совсем как подхваченные торнадо светлячки. Светящийся водоворот атакуют похожие на глубоководные бомбы акулы, которые движутся настолько стремительно, что их даже невозможно идентифицировать.
А в центре этого абиссального шведского стола находится рыба Лидса весом 83 000 фунтов.
Покрытый зияющими ранами гигант длиной 85 футов истекает кровью. Хищные обитатели теплых вод Панталассы поедают рыбу живьем, пресекая ее попытки уплыть от мучителей.
Двенадцатифутовый мозазавр из семейства галозавровых атакует огромный лучеобразный грудной плавник рыбы Лидса. Работая всеми четырьмя перепончатыми конечностями, мозазавр намертво смыкает крокодильи челюсти на плавнике, двойные ряды тонких крыловидных зубов прокалывают плоть и кости. Отчаянно мотая головой, сидящей на мощной шее с трепещущими жабрами, мезозавр вырывает шестидесятифунтовый кусок мяса из рыбы Лидса.
На запах свежей крови плывет парочка шестифутовых гибодусов. Эти представители морской фауны триасового – мелового периодов, с высокой верхней лопастью хвостового плавника, как у лисьей акулы, характеризуются наличием торчащих из-за глазниц дьявольских рогов, а также гребнем на передней части спинного плавника – оружием, способным отразить атаку сверху. Акулы – обе самки – набрасываются на рыбу Лидса, погружая тупые рыла в кровоточащий лоскут розовой плоти. Извиваясь всем телом в приступе пищевого безумия, они насквозь прокусывают зазубренными зубами кости и ткани.
Привлеченный запахом крови, из темноты появляется эласмозавр – монстр длиной сорок пять футов, с тонкой шеей длиной в полтуловища. Этот пузатый плезиозавр нацелился на открытую рану прямо над левым грудным плавником умирающего лидсихтиса, который уже привлек несколько десятков похожих на пираний удильщиков. Эласмозавр ускоряется с помощью шестифутовых ласт, стараясь подплыть поближе к месту кровавого пиршества, после чего, сделав выпад головой, атакует с тыла удильщиков, протыкает трех из них острыми, как шипы, зубами и попутно распугивает остальных. Но пока он, втянув голову обратно, пережевывает пищу, удильщики успевают перегруппироваться и снова приступить к трапезе.
Краем глаза Дэвид улавливает какое-то движение. Повернувшись налево, он видит прямо перед собой змеиные глаза хайнозавра. Гигантский мозазавр подплывает к «Морскому дьяволу», демонстрируя во всей красе жуткое туловище длиной пятьдесят семь футов. Голова с крокодильими челюстями, способными проглотить взрослого мужчину, переходят в короткую толстую шею на плотном туловище с четырьмя ластами, которое заканчивается похожим на угря мощным двадцатифутовым хвостом.
Не обращая внимания на притихшего «Морского дьявола», чудовище весом тридцать две тонны кружит под рыбой Лидса. Хайнозавр оценивает размер добычи и силы внезапно приплывшего откуда-то сверху гигантского соперника. В какой-то леденящий душу момент Дэвид по ошибке принимает появившееся существо за взрослого мегалодона, но вскоре осознает, что это не один, а целых два монстра, плывущих в боевом порядке.
Самки кронозавра чуть мельче гигантского мозазавра, но не менее опасны. Их череп длиной семь футов имеет мощные челюсти, снабженные девятидюймовыми треугольными зубами, а крепкое туловище обладает хорошо развитой мускулатурой, начиная от толстой шеи и кончая коротким треугольным хвостом. Монстры движутся почти синхронно: второй кронозавр плывет в кильватерном следе первого.
Совсем как Лиззи и Белль!
И в этот момент просветления Дэвид отчетливо понимает, что в среде обитания крупных хищников самое главное – это размер или кажущийся размер.
Воды из лагуны поступают в «Загон для мега». И хотя бассейны физически отделены друг от друга закрытым проходом, сестренки чувствуют присутствие Ангела… и они ее боятся.
Заметив появление кронозавров, мозазавр устремляется вверх, чтобы застолбить место за обеденным столом. Бездонная, как у питона, пасть открывается, челюсти защелкиваются на беззащитном брюхе лидсихтиса. Умирающий гигант дергается в конвульсиях, а тем временем мозазавр, мотая туда-сюда головой, вырывает крыловидными зубами восьмисотфунтовый шмат плоти и внутренностей.
Кровь хлещет струей из смертельной раны, заливая пирующего мозазавра, который сторожит свою добычу, зависнув под растерзанным лидсихтисом. Мощные челюсти монстра перемалывают мясо в мягкую массу, жаберные щели и толстый живот колышутся от напряжения.
Внезапно мозазавр уплывает прочь, оставляя кровавое пиршество.
Кронозавры следуют его примеру. Так же как и акулы, эласмозавр и даже удильщики – все как один покидают зону поражения.
Повисает зловещая тишина.
Кайли дрожит как осиновый лист, кровь отливает у нее от лица. Схватив Дэвида за руку, она показывает на экран сонара, на котором внезапно появляется яркая точка, стремительно приближающаяся на глубине семьдесят футов под ними.
Дэвид, прижавшись к стеклу кабины пилота, смотрит вниз, его глаза зорко следят за движением воды, синяя жилка на шее судорожно бьется.
Свинцово-коричневая в светлых пятнах спина идущего на сближение существа сливается с морской водой. Сидящая на короткой мускулистой шее вытянутая крокодилья голова величиной с детеныша мега занимает треть туловища. Челюсти длиной тридцать два фута вооружены десяти-, двенадцатидюймовыми зубами. Острые клыки торчат из зубастой пасти наподобие «розочки».
На шее монстра видны жаберные щели высотой до двадцати футов – результат эволюционной адаптации, дающей ему возможность дышать, как рыбы. Туловище величиной с железнодорожный вагон снабжено мощной грудной клеткой, поддерживающей мускулистый плечевой пояс с мощными передними ластами. Сужающееся брюхо переходит в задние конечности и коренастый хвост. Обтекаемая форма, придающая морскому гиганту своеобразную грацию, позволяет развивать высокую скорость.
– Лиоплевродон… – со священным ужасом шепчет Дэвид, у которого глаза лезут на лоб при виде самого крупного морского хищника из когда-либо обитавших на планете за четыре миллиарда лет ее существования.
Монстр, проскользнув под «Морским дьяволом», величественно поднимается, свет желтых змеиных глаз отражается в стекле ночного видения. На фоне лиоплевродона длиной 122 фута мертвый лидсихтис кажется карликом. Молниеносным движением лиоплевродон захватывает разинутыми челюстями лидсихтиса, прикусывает его зубами и, взбивая воду передними ластами, стремительно исчезает со своим призом во тьме.
Дэвид облегченно вздыхает. Кайли шепчет благодарственную молитву… И тут внезапно из темноты прямо перед ними возникает гигантская голова мозазавра, который смыкает челюсти на подводном аппарате. К счастью, прочный корпус кабины пилота выдерживает испытание, оказавшись мезозавру явно не по зубам.
У Кайли от ужаса перехватывает дыхание, крик замирает в горле.
Дрожащими руками Дэвид пытается запустить двигатели. Каким-то чудом ему удается включить наружные огни. Тьма внезапно превращается в розовую глотку, темный пищевод и желтые, в коричневых пятнах зубы размером с банан. Наружное давление переваливает через отметку 19 000 фунтов на квадратный дюйм, на пульте управления загораются красные лампочки. Спасательная капсула вот-вот разрушится под сокрушительным воздействием воды и зубов монстра. Еще немного – и пилотов ждет мучительная гибель.
Не в силах проглотить добычу, мозазавр разжимает челюсти, приготовившись к новому укусу, и в этот самый момент Кайли переводит сонар в активный режим, обрушивая на мозазавра сильные звуковые волны, а Дэвид нажимает на педаль, пробуждая к жизни левый винт. Пулей вылетев из пасти монстра, «Морской дьявол» исчезает в темноте.
Кайли рвет на голове волосы, ее измученный мозг парализован страхом.
– Это просто дурной сон, это просто дурной сон…
Дэвид, отчаянно лавируя, направляет аппарат вертикально вниз:
– Кайли, мне нужна твоя помощь!
– …это просто дурной сон.
– Кайли, соберись! Он следует за нами в сторону дна. Мне нужно знать, что оно из себя представляет.
– А? – Обернувшись, Кайли видит мозазавра, так и норовящего ухватить подводный аппарат жуткими челюстями.
Надев наушники, Кайли начинает активно прощупывать Панталассу в поисках древнего морского ложа.
Показания глубиномера переваливают за 28 000 футов, температура воды повышается до 65 градусов по Фаренгейту. По мере продвижения в сторону дна давление воды продолжает увеличиваться, чудовищный вес океана сминает несущую конструкцию «Морского дьявола». Акриловые швы поврежденного правого крыла лопаются. Из-за резкого ухудшения гидродинамических характеристик подводный аппарат взбрыкивает, точно норовистая лошадь.
– Дэвид, слишком быстро! Слишком большая глубина!
– Определи наше местоположение!
– Дно на глубине тридцать одна тысяча восемьсот семьдесят семь футов, но повсюду «черные курильщики». Ты должен выровняться!
– Скажи это Годзилле! – Дэвид включает наружные огни, освещая окаменелый лес гидротермальных источников, трубы высотой 100–400 футов выплевывают в бездну густые черные облака минерализованной воды.
Мозазавр делает очередной выпад, задевая передними зубами правый винт.
Подводный аппарат беспомощно крутится в практически отвесном падении. Дэвид нацеливается на один из «черных курильщиков». Тела пилотов буквально вдавливаются в кресла, когда «Морской дьявол», развернувшись на 180 градусов, обходит жерло «черного курильщика» шириной 30 футов, делает «бочку» и выравнивается на глубине 31 470 футов.
Разъяренный мозазавр, с размаху налетевший на трубу «черного курильщика», обжигает брюхо и хвост кипятком, но не сдается и упорно продолжает погоню.
Дэвид лавирует вокруг «черных курильщиков», облепленных колониями белых рифтий. Подводный аппарат бросает из стороны в сторону в струях кипящей воды, каждая реверберация сотрясает кабину так, что у пилотов начинают стучать зубы.
Зажмурив глаза и упершись ногами в панель управления, Кайли упрямо посылает в творящийся кругом хаос звуковые волны, одновременно выкрикивая команды:
– Правый борт на десять градусов! У тебя есть еще двести футов. Приближаешься к отвесной гряде. Поднимайся по моей команде. Спокойно, спокойно… Три… два… один… Поднимайся!
«Морской дьявол» взмывает над подводной грядой, затем опускается в ложбину.
Мозазавр следует за ними через гряду. Однако уже в ложбине прекращает погоню. Делает круг слева от них, потом – справа и исчезает во мраке.
Дэвид уменьшает скорость левого винта:
– Он отстал?
– Нет, все еще здесь. Кружит в четырехстах футах от нашего правого крыла, но держится на расстоянии. Его явно что-то вспугнуло.
Дэвид выключает наружные огни, вглядываясь в стекло ночного видения.
Из оливковой мглы материализуется монстр длиной 500 футов.
Вирджил Уэйд Кармен откидывается на спинку неудобного дивана, уставившись на постер «Освободите Вилли».
Заставь их выложить деньги на бочку. Сара нормальная, а вот второй девице я не доверяю. Непонятно, чего от нее можно ждать. Те, кто красит волосы в фиолетовый цвет…
В комнату входят две женщины, и Вирджил тотчас же перестает дергаться.
Сара натянуто улыбается:
– Вирджил, ты от нас что-то скрываешь. Так?
– Я рассказал все, что знал. Ангел исчезла. Джонас с Маком выпустили ее…
– …выпустили где? – У Джин Томпсон вздуваются вены на шее, лицо искажается от ярости. – Тейлор не стал бы ее просто так отпускать. Только не в Морской заповедник залива Монтерей!
– Никто не знает. Терри словно воды в рот набрала, но я выяснил. Выяснил, как они это сделали, куда везут Ангела, и вообще получил кучу интересной для вас информации. Но это обойдется вам недешево.
Сара смотрит на Джин, затем на Вирджила:
– Сколько?
– Сто штук. Налом. Только не говорите мне, что не можете этого себе позволить. Я в курсе, что вы заполучили двоих новых спонсоров. И все благодаря моей пленке. Согласитесь, дамы, ведь это я обеспечиваю вам массмедиа, YouTube, видео и спонсоров. Черт, благодаря мне вы даже заполучили Лану Вуд! А теперь я хочу свою долю.
Джин уже открывает рот, чтобы обматерить Вирджила, но Сара ее останавливает:
– Вирджил, спасибо, что предоставил нам информацию, но это не та вещь, которую институт сможет долго держать в секрете. Какой нам прок…
– Сара, Джонас тебя переиграл. Он выпускает Ангела вдалеке отсюда, в безлюдном месте, перехватив у тебя инициативу. Более того, он все документирует. И потом швырнет вам это прямо в лицо. Я могу сообщить его местоположение, куда он направляется и…
– Черт, он везет ее обратно в Марианскую впадину!
– На чем?
– На судне, естественно. Сукин сын! – Возмущению Сары нет предела. – Во время дебатов у входа в лагуну стоял земснаряд.
Вирджил даже вспотел от волнения:
– Хитрожопые ублюдки! Теперь, когда Ангела нет, Тейлор спокойно закроет лагуну. Лиззи он переведет в один бассейн, а Белу – в другой…
– …и мы не при делах! – Джин в сердцах пинает свое эргономичное кресло. – Сара, я только что подписала контракт с «Каналом YouTube». Мы обещали им видео освобождения Белль и Лиззи. Ты хоть представляешь, какая сумма на кону?!
– Я могу это сделать, – говорит Вирджил.
Сара пропускает его заявление мимо ушей.
– Может, мы все-таки сумеем использовать Ангела. Интересно, каков общественный вес нашей сестринской организации в Японии?
– Забудь. Они занимаются исключительно защитой китов.
– Это может сработать. Учитывая, что Ангел сейчас в западной части Тихого океана…
– Ты что, глухая? – Вирджил бросает в Сару подушку. – Я сказал, что могу освободить Белль и Лиззи!
– Интересно как?
– Канал остался открытым. Должно быть, ворота были повреждены во время эвакуации Ангела. Терри даже не думает их чинить, поскольку они с Джонасом планируют в любом случае закрыть лагуну. Строительные работы начнутся через три дня, а значит, у нас полно времени, чтобы разместить съемочную бригаду у входа в канал, пока я буду выпускать сестренок.
Сара, вопросительно подняв брови, смотрит на Джин, подсаживается поближе к Вирджилу:
– Вирдж, но как мы это сделаем?
– Мы? Вы ничего не будете делать. Я единственный человек, который может открыть канал.
– Какой канал?
– Канал, соединяющий лагуну с «Загоном для мега». Он расположен примерно на пятьдесят футов ниже основного уровня. С обеих сторон канал закрыт воротами, оставлен лишь фут свободного пространства, чтобы выровнять давление между двумя аквариумами. Все это специально предусмотрено при проектировании на случай, если нам понадобится выпустить детенышей в лагуну. Мы использовали канал только один раз. Когда Ангел рожала.
Джин присаживается на подлокотник дивана Вирджила:
– А у тебя есть доступ к управлению каналом?
Вирджил кивает:
– Сто штук налом – и сестренки поплывут прямо к вашей съемочной группе, а вы сможете уложить Джонаса Тейлора на обе лопатки. Мое предложение остается в силе до полуночи. А потом я даю интервью океанариуму Майами.
– Сто штук?! Держи карман шире! – выпаливает Джин. – Да я лучше удавлюсь, чем отвалю тебе такие деньжищи.
– Что ж, на нет и суда нет. – Вирджил встает, собираясь уходить. – Не сомневаюсь, в ПETA для вас всегда найдется работа. Например, обливать кровью знаменитостей в норковых манто.
Транспортный вертолет «Сикорский S61N» парит в небе над Тихим океаном, держа курс на юго-восток на скорости 120 узлов. В кабине сидят два пилота, а их единственный пассажир вытянулся на полу грузового отсека возле двенадцатифутового контейнера с надписью: «T.O.I. „ЭБИС ГЛАЙДЕР III“. Не кантовать».
Джонас лежит на одеяле, брошенном на старый армейский матрас, тело отчаянно нуждается во сне, но сумбур в голове мешает уснуть. Для родителя нет ничего страшнее, чем мысль о том, что твое чадо в беде, но еще хуже – это состояние неизвестности, когда ждешь и не знаешь, что стало с твоим ребенком. Джонасу пришлось пережить два мучительных дня, в течение которых он, покинув «Макфарланд», вернулся на вертолете в Сан-Франциско, чтобы улететь на Гавайи, а оттуда – стыковочным рейсом на Гуам. И вот сейчас был конечный этап его путешествия длиной пять тысяч миль: перелет на вертолете через Филиппинское море в поисках супертанкера «Тонга». Хотя это еще не конечный этап, а только начало. Конечным этапом будет путешествие длиной шесть миль в бездну – тест на выживаемость, который он, Джонас, прошел двадцать три года назад. Правда, теперь успешному выполнению миссии может помешать возраст, волнение и общее переутомление, как умственное, так и физическое.
Мне нужно поспать… ради Дэвида.
Поправив импровизированную подушку, Джонас закрывает глаза, но усталый мозг отказывается слушаться доводов разума.
Информатор Мака сказал, что Дэвид преуспел в пилотировании «Морского дьявола». А это значит, что он или покинул лабораторию и заблудился, или покинул лабораторию и попал в западню, или попал в западню в самой лаборатории, когда взорвался подводный док…
От мрачных мыслей, которые в очередной раз пытаются пробить броню решимости, на глаза наворачиваются слезы.
Нет! Тебе не стоит туда спускаться! Организуй спасательную операцию.
Если Дэвид заперт в лаборатории, тебе понадобится трос, длины которого должно хватить, чтобы достать до дна, плюс еще миля слабины. Предположим, для верности 37 000 футов. Лаборатория весит сорок семь тонн, а значит, понадобится промышленная лебедка, достаточно мощная, чтобы поднять лабораторию на поверхность. На борту танкера наверняка что-то такое имеется.
Ну а если Дэвид заблудился там, внизу, или подводный аппарат получил повреждения, то найти мальчика будет очень и очень непросто. Лучшая стратегия осуществлять поиск вдоль дна путем пингинга по увеличивающемуся радиусу.
Воспоминания о схватках с Carcharodon megalodon в Марианской впадине безжалостно нарушают ход мыслей Джонаса.
Наплевать и забыть! Не важно, что там внизу. И, кроме того, если подводный аппарат Дэвида поврежден, он наверняка использует спасательную капсулу. Правда, спасательная капсула будет всплывать неуправляемо, и шансов, что она попадет прямо во входное отверстие, один на миллион, а значит, Дэвид может застрять под каменным потолком Панталассы… там, откуда, возможно, и следует начинать поиски.
Джонас беспокойно ворочается с боку на бок.
Нет, Джонас, так не пойдет. Сперва ты должен немного поспать… ради Дэвида.
Монстр стоит вертикально, возвышаясь на пятьсот футов над морским ложем, опустошенным в свое время этим вторжением извне. Чудовищная гора проржавевшей стали весом примерно 10 000 тонн покоится, зарывшись носом в ил, в окружении обломков, что некогда были высокой верхней палубой, трехногой грот-мачтой, восемью котлами и четырьмя турбинами, от которых работали четыре гребных винта наружного вращения.
Включив наружные огни «Морского дьявола», Дэвид медленно маневрирует вокруг киля тяжелого крейсера типа «Портленд». Притихшие винты облеплены ракушками, стальная обшивка проржавела, но осталась нетронутой, если не считать двух здоровенных дыр в кормовой части, возникших в результате удара японских торпед, потопивших американский крейсер более шестидесяти лет назад.
Дэвид направляет «Морского дьявола» вдоль правого борта крейсера, вокруг бимса шириной шестьдесят шесть футов, и сталкивается с тремя носовыми орудиями, обращенными сейчас в сторону морского дна. Оружие это, буквально до неузнаваемости облепленное ракушками, стало убежищем для самых маленьких обитателей бездны.
Наружные огни «Морского дьявола» высвечивают надпись: СА-35.
– Боже мой, Кайли! Да это же «Индианаполис»!
Укомплектованный личным составом и готовый к плаванию в ноябре 1932 года, военный корабль США «Индианаполис» впервые принял бой в южной части Тихого океана через два месяца после того, как японцы атаковали Перл-Харбор. Как флагманский корабль Пятого флота, крейсер завоевал десять боевых звезд за битву за Иводзиму, атаку на Марианские острова и за бомбардировку, предшествующую битве за Окинаву.
В июле 1945 года крейсер вернулся на военно-морскую верфь Мар-Айленд в Калифорнии, чтобы взять на борт секретный груз для перевозки в южную часть Тихого океана: урановые сердечники для атомных бомб, впоследствии сброшенных на Хиросиму и Нагасаки. Шестнадцатого июля крейсер прибыл на один из группы Марианских островов – остров Тиниан, – где и выгрузил секретный груз.
Двумя неделями позже, 30 июля 1945 года, в 12:14 «Индианаполис» был торпедирован в Филиппинском море японской подлодкой. Корабль затонул за двенадцать минут, утащив вместе с собой на дно триста членов экипажа. Оставшиеся девятьсот человек в ожидании спасателей провели четверо суток без еды и воды в открытом море, кишащем акулами, которые массово нападали на беспомощных моряков.
Из 1196 членов экипажа «Индианаполиса», что были на борту в то роковое утро, уцелели лишь 316 человек.
Дэвид в священном ужасе смотрит на призрачные обломки:
– Я читал об «Индианаполисе» в старших классах. Согласно воспоминаниям выживших моряков, крейсер пошел на дно носом вперед. Корабль весом двадцать миллионов фунтов врезался в дно Филиппинского моря на скорости сорок узлов. Крейсер пробил носом, словно гигантской наковальней, дыру в морском ложе, после чего продолжал падать вниз, прямо в Панталассу, пока окончательно не застрял в его дне. Теперь понятно, почему корабль так и не смогли найти!
– Но Марен наверняка нашел, – говорит Кайли. – Вероятно, он искал обломки кораблекрушения, а в результате наткнулся на эту дыру. И очень может быть, что Панталассу он обнаружил совершенно случайно.
– Похоже на то.
Кайли прижимает наушники к голове и внезапно бледнеет:
– Мозазавр! Направляется прямо к нам!
Дэвид резко жмет на педали, но правый винт уже давно вышел из строя, а левый швыряет аппарат в сторону верхней палубы «Индианаполиса» – прямо в темный проход, некогда служивший самолетным ангаром.
Дэвид быстро восстанавливает контроль, но вместо того, чтобы свернуть от корабля в сторону, направляет подводный аппарат в покрытое ракушками прямоугольное отверстие.
Ба-бах!
Промахнувшийся мозазавр врезается массивным черепом в стальную обшивку, звуковая волна от оглушительного грохота сотрясает корпус крейсера. Чудовищные размеры не позволяют мозазавру проследовать за подводным аппаратом в отверстие, и хищник начинает курсировать туда-сюда перед входом, поджидая добычу.
Дэвид с Кайли наблюдают из укрытия за тем, как их потенциальный убийца стоит на карауле.
– Дэвид, а что, если попробовать дать деру…
– У нас ничего не получится. Правый винт сдох, а крылья утратили гидродинамические свойства. Больше пятнадцати узлов нам не выжать.
– А как насчет спасательной капсулы?
– Неудачная идея. Снаружи слишком много всяких тварей, которые так и норовят нас сожрать. И даже если нам удастся добраться до входного отверстия целыми и невредимыми, нам ни за что не провести через него спасательную капсулу. Мы просто-напросто прилипнем к каменному потолку Панталассы и застрянем там, пока у нас не закончится воздух, которого и так уже осталось очень немного. – Он показывает на датчик уровня CO2. – Фильтры очистки воздуха тоже сдохли.
Кайли, дрожа всем телом, смотрит на датчики:
– А насколько нам хватит воздуха?
– Минут на двадцать. Ну, может, еще на десять, если мы воспользуемся маленькими баллонами. – Дэвид улыбается со слезами на глазах. – Я не хотел тебе говорить. Думал, мы типа заснем – и все, конец.
– Нет! Это еще не конец. – Кайли разворачивает карту Марена. – Если дыра прямо над кораблем, значит лаборатория Марена должна быть где-нибудь поблизости.
– Не лишено вероятности. Я об этом как-то не подумал.
– Ты сможешь воспользоваться глубоководным доком, чтобы починить винт. И мы, надеюсь, сумеем пополнить запасы воздуха или прочистить фильтры!
– Дай мне карту. – Дэвид сравнивает свои координаты с координатами лаборатории, отмеченной на карте. – Это совсем близко… примерно в двухстах ярдах к северу. – Он устремляет глаза на черную тень, проплывающую мимо входа в ангар. – У меня только один маленький вопрос: как нам пробраться мимо нашего голодного друга?
– Давай посмотрим вокруг. Может, здесь есть другой выход?
Дэвид раскручивает подводный аппарат и, включив наружные огни, начинает обследовать внутренности «Индианаполиса».
В ангаре темно, покрытые минерализованной породой ржавые переборки оккупировали колонии мидий-альбиносов, призрачно-белые двустворчатые моллюски длиною в фут, абсолютно слепые бельдюги, веретенообразные морские скорпионы, а также бесчисленное множество членистоногих, включая трилобитов. И все они питаются отложениями, образовавшимися за шестьдесят лет на стальных листах в результате выбросов минералов из гидротермальных источников.
Из-под зарытого в дно носа судна бьет мощная струя горячей минерализованной воды, насыщенной метаном и солью.
– Кайли, это насыщенный солевой раствор.
– С чего ты взял?
Дэвид отпускает джойстики, «Морской дьявол» начинает подниматься.
– Вот видишь! Вода настолько соленая, что держит аппарат наплаву.
– Дэвид, смотри… – Кайли показывает на нечто массивное, передвигающееся вдоль задней переборки.
Дэвид поворачивает аппарат и снова включает наружные огни.
Это черепаха, причем самая большая из всех, каких ему когда-либо доводилось видеть. Длиной шестнадцать футов от маленькой, узкой головы до острого хвоста, с панцирем размером с «фольксваген-жук», существо это весит как минимум тысячу двести фунтов. Двигаясь вдоль стены, черепаха небрежно склевывает ракообразных крючковатым острым клювом.
– Archelon ischyros… Она дышит, как рыба. Гляди-ка, вон там еще две! – Дэвид нажимает на левую педаль и продвигается вперед, нацелившись на ближайшую к нему черепаху. Врезается в нее, после чего начинает гоняться за ней по ангару.
– Что, черт возьми, ты творишь?!
– Предлагаю мозазавру альтернативный обед. – Дэвид в очередной раз направляет аппарат на черепаху, подгоняя ее к выходу из ангара.
Испуганная яркими огнями подводного аппарата, черепаха плывет к выходу из ангара, но, заметив мозазавра, оперативно разворачивается.
Дэвид снова таранит мягкое кожаное подбрюшье черепахи, оттесняя ее к проему. Мозазавр щелкает крокодильими челюстями, но промахивается, и черепаха, быстро перебирая ластами, уплывает прочь.
Мозазавр плывет следом за ней.
Дэвид выжидает тридцать секунд, выводит искалеченный подводный аппарат из самолетного ангара «Индианаполиса» и, стараясь держаться у самого дна, направляется на север.
– Сто пятьдесят ярдов… сто… Дэвид, сбрось скорость, а иначе пропустишь лабораторию.
– Я пока еще ничего не пропустил! Ты что, продолжаешь активировать ворота дока?
– Все уже активировано. – Кайли прислушивается к звукам сонара. – Все работает. Я слышу, как открываются ворота.
– Ты уверена? Тогда почему не горят огни ангара?
– Без понятия. Может, Марен решил сэкономить на лампочках. Вперед! Курс один-семь-ноль, и сбрось скорость!
Дэвид резко разворачивает подводный аппарат, устремляясь на юг. В тридцати ярдах от них между «черными курильщиками» уже вырисовываются очертания сферической подводной лаборатории.
У Дэвида кружится голова, перед глазами все плывет, количество диоксида углерода в кабине достигло угрожающего уровня. Стряхнув усыпляющий дурман, Дэвид ведет «Морского дьявола» в темный проход подводного дока.
Кайли снова берет пульт управления, чтобы закрыть ворота в ангар, но в этот самый момент одновременно с «Морским дьяволом» туда стремительно влетает нечто огромное и отшвыривает маленький подводный аппарат в сторону.
Кабина пилота крутится волчком, стены ангара ходят ходуном, моргающие огни подводного аппарата выхватывают из темноты гигантскую черепаху, которая в панике мечется в узком пространстве подводного дока.
Титановые ворота закрываются.
Включившиеся генераторы начинают медленно осушать ангар.
Оказавшаяся в ловушке доисторическая черепаха впадает в неистовство. Она переворачивает набок подводный аппарат, бьется головой о задраенный люк в потолке ангара, царапает стены, оставляя на полированной титановой обшивке глубокие рваные борозды. Вся эта суета настораживает мозазавра. Разъяренный хищник начинает кружить вокруг лаборатории.
БАМС!
Мозазавр врезается в приподнятое плоское дно подводного дока. Сферические стены ангара выгибаются внутрь.
Морская вода внутри ангара продолжает убывать, давление выравнивается. Голова и конечности черепахи начинают разбухать и в конце концов лопаются, точно спелая дыня. Ошметки внутренностей разлетаются по камере, оседая на выгнутых стенах. Жуткий грохот сотрясает ангар, чудовищное давление воды на стены угрожает нарушить его герметичность.
Не теряя времени даром, Дэвид запускает мучительный процесс разгерметизации кабины. Они с Кайли берут маленькие баллоны с воздухом, укладывают в брезентовый рюкзак бутылки с водой и еду. Люк кабины открывается. Из-за перепада давления у них тотчас же закладывает уши, из носа идет кровь, что по иронии судьбы помогает спастись от чудовищной вони, исходящей от останков гигантской черепахи.
Кайли выкатывается из кабины и скользит вниз по искалеченному правому крылу. Затем, утопая в вязких черепашьих внутренностях, быстро забирается вверх по титановой лестнице. Дэвид чувствует себя словно под кайфом: глаза вылезают из орбит, а давление в голове, кажется, вот-вот взорвет череп. Вскарабкавшись по лестнице следом за Кайли, он помогает ей повернуть покрытую ржавчиной кремальеру, и в этот самый момент подводный док содрогается, как при землетрясении.
Из последних сил Дэвид налегает на крышку люка и распахивает ее настежь. Из-за резкого перепада давления Кайли буквально засасывает головой вперед в лабораторию. Дэвид, одной рукой держась за лодыжку подруги, а другой – за крышку люка, успевает вовремя захлопнуть титановую крышку. Буквально через долю секунды титановые стены под действием давления воды 14 000 фунтов на квадратный дюйм с оглушительным скрежетом выгибаются внутрь и…
БАБАХ!
Воздух внутри ангара словно высасывается одним глотком, толстые титановые стены складываются, как карточный домик.
Лишившись нижней опоры, сферическая лаборатория весом 94 000 фунтов падает на обломки стыковочной станции, навеки успокоив мозазавра и пригвоздив его череп к морскому дну.
Джейсон Монтгомери пересекает широкую палубу супертанкера, направляясь к японским матросам, сгрудившимся вокруг люка. Пятидесятифутовый подъемный кран опускает туда кусок размороженного китового мяса весом две тонны и сбрасывает его в один из бассейнов в недрах танкера.
Вода буквально вскипает, когда два ихтиозавра начинают рвать зубами добычу.
Понаблюдав пару минут за пойманными животными, Монти покидает палубу. Он спускается по трапу в центр управления, где его приветствует вахтенный офицер Ник Като, который сидит за компьютером и, сдвинув густые брови, напряженно работает.
– Мистер Монтгомери, вам опять понадобилась рация?
– Моя кузина… Она очень больна.
Като отрывает глаза от экрана:
– А мне казалось, это была твоя бабушка.
– Моя кузина Пэтти для меня все равно что родная бабушка. Я ужасно за нее волнуюсь. – Монти оглядывается вокруг. На мостике, кроме Като, никого нет. – До меня дошли слухи, что «Тонга» возвращается в Дубай.
– Ты все правильно слышал. Бин Рашиди хочет доставить туда своих новых рыбок в свежем виде. «Тонгу» заменит танкер того же класса «Могамигава». Впрочем, он даже больше «Тонги». Бин Рашиди говорит, что хочет поймать самую большую добычу, если, конечно, удастся ее найти.
– У меня есть предложение, – включается в разговор появившийся на мостике капитан Сингх. – Пусть «Могамигава» курсирует туда-сюда над входным отверстием, пока ему не удастся засосать этого монстра.
Монти улыбается, неверно интерпретируя слова капитана:
– Да уж, его задница точно нуждается в самой большой затычке, это и к бабке не ходи.
Капитан меряет американца суровым взглядом:
– А ты что-то имеешь против мистера бин Рашиди?
– Я? Нет. Конечно нет.
В разговор вмешивается Ник Като:
– Капитан выразился в прямом, а не в переносном смысле. В две тысячи седьмом году «Могамигава» курсировал в Персидском заливе на предельной скорости и буквально «сел» на американскую атомную подлодку. «Ньюпорт-ньюс» класса «Лос-Анджелес», если не ошибаюсь.
Капитан кивает:
– «Могамигава» – большое судно, водоизмещением триста тысяч тонн. Когда танкер движется очень быстро, то делает в воде воронку, способную засосать под киль что угодно. А водоизмещение американской подлодки всего-навсего семь тысяч тонн. Всегда выигрывает тот, кто больше.
– Это так называемый эффект Вентури, – говорит вахтенный офицер, возвращаясь к работе. – Что-то насчет ускорения воды при прохождении через сужение вследствие повышения давления.
– Эффект Вентури… Ну да, конечно, – растерянно чешет затылок Монти. – А вы в курсе, что соотношение общего веса термитов к весу всего населения нашей планеты составляет десять к одному? По крайней мере, я так слышал. – Заметив, что капитан переглянулся с вахтенным офицером, Монти растерянно добавляет: – Извините. Я просто волнуюсь за своего друга. Все считают, что случилось худшее. А иначе он бы уже связался с нами по рации. Японский подводный аппарат собирается спустить в дыру ретрансляционный передатчик. Попробовать поймать сигнал. Но если рация команды «Дельта» выключена, то все это дохлый номер.
– А как насчет спасательной операции?
– У нас остался лишь один «Морской дьявол». Но никто не хочет его пилотировать. Особенно после того, что случилось с командой «Альфа».
На пульте управления Ника Като моргает красная лампочка.
– Капитан, у нас гости. Очередной транспортный вертолет. – Вахтенный офицер, надев наушники, устраивается перед рацией.
Тимон Сингх подходит к выходящему на корму панорамному окну и направляет бинокль на приближающийся вертолет.
– Слишком маленький, чтобы это было очередной доставкой. Они себя идентифицировали?
Ник Като принимает сообщение, и от удивления у него глаза лезут на лоб.
– Это военный транспортник из Гуама. Они везут к нам пилота для выполнения спасательной операции… Джонаса Тейлора.
Океанское ложе сердито рокочет громовыми раскатами, грозные звуки реверберируют через толстую титановую обшивку.
Лежа лицом вниз в удушающей темноте, Дэвид Тейлор придвигается поближе к девушке, его тело изнурено, сознание проваливается в блаженную пустоту, которую несет с собой сон.
– Эй, Дэвид! Просыпайся, чувак!
Он открывает глаза и с изумлением обнаруживает, что лежит лицом вниз на старом, знакомом диване в пятнах пива. Через открытую балконную дверь в комнату квартиры неподалеку от кампуса Флоридского университета струится солнечный свет, в воздухе веет зимней прохладой.
Его сосед Чад Тру Ледяное Сердце, центральный защитник и лонгснэппер в их футбольной команде, сидит на полу с ноутбуком:
– Чувак, ты стонал во сне.
Дэвид садится и едва не падает на подушку от приступа жуткого похмелья:
– Что случилось?
– Ты вчера задал жару на пивной вечеринке «Дельты».
– «Дельты»? Ничего не помню. А я хорошо оттянулся?
– Похоже, что так. Ты и та брюнетка с шикарными сиськами здорово надрались.
– Кайли?
– Да кто ее знает. – Звонит телефон, но Чад не реагирует. – Это наверняка твой старик. Все утро названивал.
Дэвид хватает трубку:
– Алло?
– Дэвид, слава богу!
– Папа?
– Дэвид, тебе нужно оттуда убираться. Воздух кончается, у тебя осталось не так много времени.
Дэвид растерянно оглядывает комнату:
– Папа, ты о чем? Сегодня прекрасный день. И приятный прохладный ветерок.
– Дэвид, проснись…
– …открой глаза.
Дэвид просыпается в холодном поту и открывает глаза. Кайли стоит возле него на коленях. В тусклом аварийном освещении ее лицо кажется бледным как полотно, в глазах плещется страх.
– Как долго я спал?
– Не знаю. Я тоже вырубилась. Прости, что разбудила, но я уже вся издергалась. Еще немного – и у меня крыша поедет.
Дэвид садится, голова гудит.
– «Морской дьявол»?
– Погиб. Так же как и стыковочная станция. Мы застряли на дне. Попали в ловушку.
Дэвид встает, оглядывается по сторонам, от слишком долгого пилотирования подводного аппарата руки и ноги смертельно болят.
– А где система жизнеобеспечения?
– Вон тут. – Кайли подводит Дэвида к нише, где находятся два генератора, подсоединенные к сборке топливных элементов и баку, вмещающему пятьсот галлонов воды. – Есть идеи, как работает эта хреновина?
Из-за близости к гидротермальным источникам внутренности металлической лаборатории превратились в настоящую сауну. Смахнув пот со лба, Дэвид изучает систему жизнеобеспечения:
– Это очень высокотехнологичная штука. Такие устанавливаются на военных подлодках. – Дэвид показывает на тумблер. – В принципе, она работает в двух режимах: для жизнеобеспечения и для выработки электричества. В режиме жизнеобеспечения, как сейчас, она использует топливные элементы для электролиза питьевой воды и переработки двуокиси углерода в кислород и метан. В режиме выработки электричества накопленный кислород и метан служат топливом для твердооксидных топливных элементов, генерирующих постоянный ток.
– Это все хорошо. Но ты лучше скажи мне, сколько воздуха у нас осталось.
Дэвид проверяет уровень воды в баке:
– Черт! Меньше семи галлонов.
– И что это значит?
– А это значит, что если пойдешь в туалет, то не сливай воду.
– Дэвид, мне сейчас не до шуток. На сколько часов?
– Без понятия! Думаю, немного. Я ведь тебе не какой-то там сраный инженер! – С раскалывающейся головой, сердитый на себя за то, что оказался в таком сложном положении, Дэвид, протиснувшись мимо Кайли, поднимается по алюминиевой лестнице на верхний уровень.
В лаборатории Майкла Марена царит настоящий бардак. Рабочие станции, заваленные картами и рисунками, упавшие с полок книги и видеооборудование, компьютер – все это оказалось свалено в кучу на полу, когда сфера рухнула на останки стыковочного дока.
– Кайли, поднимись наверх и помоги мне найти рацию.
– Нет.
– Почему нет? – Дэвид смотрит на нее с верхней ступеньки. – Ты что, серьезно?
– Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь.
Дэвид хлопает себя по лбу:
– Кайли, мы застряли в титановом шаре на дне Богом забытого моря, кругом монстры, над головой шесть миль океана, и воздуха осталось максимум на пять часов… И ты при этом собираешься со мной собачиться?
– Я в курсе нашего положения! Я ведь уже сказала, что нахожусь на грани нервного срыва, а ты своими воплями делаешь только хуже!
– Ладно-ладно. Прости. Я тоже слегка не в себе. А теперь, будь так добра, помоги мне найти рацию Марена.
Кайли забирается по лестнице наверх. Тычет пальцем в рацию в корпусе из нержавеющей стали, лежащую у рухнувшего стола в двух футах от Дэвида:
– Прямо у тебя под носом, мистер инженер.
Стиснув зубы, Дэвид ставит стол на место, кладет на него рацию и вставляет шнур электропитания:
– Не работает. Спустись вниз и переключи тумблер с «СИСТЕМЫ ЖИЗНЕОБЕСПЕЧЕНИЯ» на «ПОСТОЯННЫЙ ТОК». Пожалуйста.
– Пустая трата времени. Разве рация может работать на такой глубине?
– Не знаю. Может, с помощью оптоволоконного кабеля, прикрепленного к буям с ретрансляторами и антенной? Марен, конечно, был скользким типом, но жутко умным. Он наверняка придумал какой-то способ общения с внешним миром на случай неполадок. Когда мы обходили кругом первую лабораторию, я заметил болты с проушиной, прикрученные к корпусу. Возможно, эти лаборатории были спущены на тросах.
– Тогда еще не все потеряно. Они могут послать за нами другой подводный аппарат с буксировочным тросом…
– …но только если мы реанимируем рацию.
Кайли спускается с лестницы, щелкает тумблером над топливными элементами, включив наружные прожекторы, которые заливают бездну красным светом.
Дэвид, прижавшись лицом к акриловому стеклу толщиной три фута, вглядывается в иллюминатор. Из-под дна лаборатории поднимается густое облако крови. Мимо проносится какая-то тень, за ней – другая.
А потом появляются кронозавры. Медленно выдвигаясь из тьмы, два тридцатишестифутовых плиозавра делают круг почета вокруг лаборатории, их присутствие отпугивает акул и других представителей водной фауны, нацелившихся на невидимый объект под титановой сферой.
Первый кронозавр исчезает из виду, но несколько секунд спустя появляется снова и попадает в поле зрения Дэвида. Из отвратительной пасти свисает кусок хвоста мезозавра.
– Ну как, работает?
– Ты о чем?
– О рации, конечно! Она работает?
С трудом оторвавшись от завораживающей картины пищевого безумия, Дэвид проверяет передатчик. Там горит зеленая лампочка.
Холодный ветер хлещет по палубе супертанкера, свистит в трубопроводах и стальных леерах, взбивая белые барашки на шестифутовых волнах.
Джонас Тейлор выходит из транспортного вертолета. Его встречает парень лет тридцати, смахивающий на рестлера. Крепко сбитый, с длинной мефистофельской бородкой, на бритой голове бейсболка.
– Я Джонас Тейлор. Полагаю, ты и есть информатор Мака.
– Джейсон Монтгомери. Зовите меня Монти. Патриция Педраццоли – моя тетя. Правда, теперь, насколько мне известно, ее фамилия Макрейдс.
Джонас направляется к ведущему внутрь трапу:
– Где мой сын?
– Никто не знает. Мы потеряли с ним контакт двенадцать часов назад… плюс-минус. Но если вам нужен второй пилот, я готов. Правда, пилот из меня никакой. А точнее, довольно дерьмовый. Хотя, если это спасательная операция, я ваш человек.
– Спасибо, но я предпочитаю работать один. Где бин Рашиди?
– Ждет вас на мостике.
Фейсал бин Рашиди явно чувствует себя не в своей тарелке, несмотря на присутствие Брайана Сьютса, капитана Сингха, вахтенного офицера и вооруженного телохранителя.
– Доктор Тейлор, никто насильно не заставлял вашего сына совершать погружение. Мы предложили ему выполнить эту миссию, и он согласился.
– Он ведь еще совсем мальчишка.
– Ему двадцать лет, – вступает в разговор Брайан Сьютс. – По закону он считается взрослым.
– Ты использовал его, сволочь! Подкупил моего сына, подбив на выполнение самоубийственного задания! Вы завербовали его, как раньше пытались завербовать меня. А теперь я хочу знать зачем. Что там внизу есть такого, чтобы посылать туда Дэвида?
– Нам понадобились карты Панталассы. – Из капитанской каюты выходит Элисон Петруччи. – Майкл хранил их в абиссальных лабораториях.
Джонас впивается взглядом в миниатюрную брюнетку:
– Мы знакомы?
– Встречались однажды. Примерно пять лет назад. На борту яхты Майкла.
– Яхты Марена? Погодите-ка… Вы были его помощницей.
– И его любовницей.
– Любовницей? – усмехается Джонас. – Интересно, что там можно было любить?
Элисон размахивается, чтобы дать Джонасу пощечину, но он отражает удар и, вывернув девушке запястье, заводит ее руку за спину.
Телохранитель бин Рашиди, молниеносно вытащив 9-миллиметровый пистолет, целится прямо Джонасу в грудь.
– Тпру! Не будем горячиться. – Брайан Сьютс, оттащив Элисон от Джонаса, знаком приказывает телохранителю опустить пистолет. – Доктор Тейлор, мы все здесь хотим одного и того же. Скажите нам, что нужно для спасения Дэвида, и мы вас этим обеспечим.
Джонас переводит взгляд с Брайана Сьютса на бин Рашиди, оценивая ситуацию:
– Мне нужен трос длиной семь миль и мощная лебедка, способная поднять со дна лабораторию Марена.
– А как вы закрепите трос? – спрашивает Брайан. – Ведь «Морские дьяволы» не снабжены манипуляторами.
– Я привез с собой собственный подводный аппарат.
Тем временем Ник Като слышит по рации сигнал вызова с траулера.
– «Тонга», прием. Ответьте, пожалуйста.
– «Тонга» слушает. Продолжайте.
– У нас срочное радиосообщение от команды «Дельта».
– Включите громкую связь.
Все присутствующие на мостике сгрудились вокруг рации, напряженно вслушиваясь.
– …восемьдесят семь и две десятые мили от вашего местоположения. Повторяю, это команда «Дельта». Мы застряли во второй лаборатории Марена. Наши координаты: тринадцать и восемьдесят четыре сотых градуса северной широты и сто сорок и тридцать три сотых градуса восточной долготы, в восьмидесяти семи и двух десятых мили от вашего местоположения. Повторяю, это команда «Дельта»…
Джонас хватает микрофон:
– Дэвид, это папа! Мы тебя поняли! Дэвид, мы уже начали действовать!
Его перебивает радист траулера:
– «Тонга», команда «Дельта» не может принимать входящие сообщения. Они могут только передавать. Мы засекли их местоположение и связались со Спайдерменом. Мы будем готовы наладить связь менее чем через час.
Мак стоит на носу «Макфарланда», утреннее солнце приятно греет лицо, смягчая воздействие холодного тихоокеанского ветра.
Со стороны нос земснаряда может показаться совершенно обычным: V-образное сооружение, предназначенное для того, чтобы рассекать волны. Однако ватерлиния явно вводила стороннего наблюдателя в заблуждение, скрывая истинный киль судна – выпуклую, закругленную конструкцию, которая простиралась еще на тридцать футов дальше носа земснаряда, что придавало дополнительную устойчивость судну, а также его экипажу и спящему монстру, занимавшему треть поперечного сечения земснаряда.
Мак смотрит на океан, мысленно проникая сквозь его темно-синюю поверхность. Подобно ватерлинии, маскирующей истинный киль судна, море скрывает свое покрытое осадками изменчивое дно, где с незапамятных времен идет яростная борьба за территорию.
А в семи милях под килем «Макфарланда» тектонические силы двух океанских плит – колоссальной Тихоокеанской и менее крупной Филиппинской – сошлись в эпической битве, и столкновение это наложило неизгладимый отпечаток на всю планету.
Тихоокеанская плита, возникшая на срединно-океанском хребте, где остывает и затвердевает поднимающаяся из мантии расплавленная порода, гораздо массивнее ее крошечной соперницы. И когда западный край Тихоокеанской плиты сталкивается с восточным краем Филиппинской, тяжелая плита гигантским клином уходит под более легкую, образуя таким образом Марианскую впадину – самый глубокий желоб планеты. Погружаясь все глубже в мантию, Тихоокеанская плита испускает горячие жидкости и газы, в результате чего мантия начинает плавиться. Расплавленная магма, в свою очередь, поднимается, прорывая океанское ложе в виде гидротермальных источников и подводных вулканов. Двадцать пять – пятьдесят миллионов лет назад, примерно в то же время, когда Carcharodon megalodon стал доминантным хищником Мирового океана, конвергентная граница Марианской впадины породила цепь вулканических островов, известных как Марианские. Из этих пятнадцати небольших массивов суши южные острова сложены известняками, в то время как северные представляют собой действующие вулканы.
Более пятидесяти вулканов усеивают Марианскую дугу. Все они входят в Тихоокеанское огненное кольцо: подкову длиной 21 600 миль из цепочки вулканических островов, островных дуг и океанских впадин, окаймляющих Тихоокеанскую плиту. Причем именно здесь и происходит девяносто процентов самых разрушительных землетрясений в мире.
Мак лениво обводит взглядом береговую линию Гуама – самого южного острова Марианского архипелага. Джонас сейчас на борту «Тонги» – супертанкера, разрезающего воды юго-западнее Западно-Марианского хребта, где расположено тайное входное отверстие в Панталассу, обнаруженное в свое время Майклом Мареном. Приказ Мака – не менять позиции и ждать, когда Джонас закончит спасательную операцию, и только потом выпускать Ангела в Марианскую впадину.
Обернувшись, Мак окидывает взглядом десятифутовую верхнюю лопасть хвостового плавника, который неторопливо ходит из стороны в сторону, пока его обладатель спит.
– В Панталассе и своих монстров более чем достаточно. Последнее, что сейчас нужно Джонасу, – это переживать из-за тебя.
Мак долго-долго смотрит на водоотливное отверстие земснаряда. Задумчиво проводит заскорузлой рукой по рычагу…
Я мог бы убить тебя прямо сейчас… и одним махом избавится от всех наших бед.
Загорелый и подтянутый, с покрытыми татуировками руками и шрамом над левым глазом, Джозеф Майкл Парк совсем не похож на типичного финансового воротилу с Уолл-стрит. И тем не менее именно там этот человек, окончивший с отличием школу права Северо-Западного университета, сколотил свои миллионы, раскрутив интернет-компанию «ШокНетВидео».
– Добро пожаловать на борт. Смотрите под ноги. – Парк приветствует гостей из R. A. W., поднимающихся на борт его спортивной яхты «Кливленд рокс» длиной шестьдесят восемь футов. – В центральном салоне есть буфет. Угощайтесь. – Парк аплодирует Лане Вуд, которая со своим четырехлетним внуком поднимается по трапу. – Пленти О’Тул! Я ваш самый большой фанат. «Бриллианты навсегда» был первым фильмом о Джеймсе Бонде, который я посмотрел в кинотеатре. Спорим, я был тогда не намного старше этого мальчугана.
Лана натужно улыбается на камеру:
– Мой внук Макс. Макс помешан на акулах. Он практически умолил меня взять его с собой. Вы не возражаете?
– А где Белль и Лиззи?
Парк приседает перед парнишкой на корточки, изо всех сил стараясь не смотреть в камеру:
– Макс, Белль и Лиззи по-прежнему томятся в клетке. Но если нам повезет, мы сможем увидеть, как они впервые плывут навстречу свободе.
Лана помогает внуку подняться на борт яхты. Они пересекают палубу и входят в салон: отделанную вишневым деревом и плюшем жилую зону, которая в данный момент под завязку забита действующими и бывшими членами местного отделения «Ангелов ада».
У Ланы вытягивается лицо.
– Пошли, Макс. Мы уходим.
– Лана, подождите! – останавливает актрису Сара Томс. – Я понимаю, вы расстроены…
– Я вам уже говорила, что не хочу, чтобы мое имя связывали с бандитами.
– «Пропащие ребята» вовсе не бандиты. А просто байкеры, которые помогают привлечь всеобщее внимание к нашему делу. Почему бы вам не отвести Макса на флайбридж, где более уединенно. Оттуда вы сможете увидеть с высоты птичьего полета, как Белль и Лиззи наконец обретут свободу.
Лана меряет зоозащитницу гневным взглядом:
– Вы ступили на тонкий лед. Не советую со мной шутить. Если события выйдут из-под контроля, вам придется высадить меня на берег. В противном случае во время ближайшего публичного выступления я объявлю об отставке. Пойдем, Макс.
Взяв внука за руку, она начинает проталкиваться сквозь толпу пьяных рокеров к винтовой лестнице на флайбридж.
Спаренные двигатели спортивной яхты оживают, выпуская белые облака выхлопных газов и окиси углерода.
Джон Лебланк, вес которого перешагнул за отметку триста шестьдесят три фунта, пожалуй, самый корпулентный член экипажа «Тонги», благодаря чему ему удалось снискать уважение японских матросов, которые смотрят на него, как на борца сумо. Некогда аккуратная черная эспаньолка на чисто выбритом лице, которой Лебланк щеголял в начале путешествия, превратилась в неряшливую черную бороду, поскольку дежурства от зари до зари в течение последних трех дней не оставляли времени даже на сон, не говоря уже о бритье.
Сидя на груде мокрых грузовых сетей возле кормовой швартовной лебедки, военно-морской инженер, выросший на базе ВВС, отчаянно пытается не заснуть, пока его бригада сращивает концы стального троса, чтобы сделать один семимильный трос. Завидев направляющихся к нему Брайана Сьютса и бин Рашиди с вооруженным телохранителем в арьергарде, Лебланк с трудом поднимается на ноги.
Брайан осматривает трос:
– Много еще осталось, мистер Лебланк?
– Это последняя секция. Подсоединим крюк, намотаем трос, и все готово. – (Палуба содрогается под ногами, капитан супертанкера выключает двигатели, после чего переключает их на реверс, начиная процесс торможения за три мили до места стоянки.) – Сэр, а эта лаборатория, которую нужно вытащить… сколько она весит?
– Сорок семь тонн.
– Тогда, при всем моем уважении, это все равно что писать против ветра. Нам такой груз в жизни не поднять.
– Лебедка недостаточно мощная?
– Лебедка отличная. Проблема в тросе. Эти короткие сплесени крепкие, но не рассчитаны на вес более шестидесяти пяти тысяч фунтов.
– Мистер Лебланк, делайте то, что в ваших силах. Это все, о чем мы можем вас просить.
Инженер показывает на корму, где Джонас Тейлор готовит свой подводный аппарат к погружению:
– А что, если он спросит?
В темных глазах бин Рашиди появляется холодный блеск.
– Инженер, заканчивайте сращивать трос. Доктора Тейлора я беру на себя.
Джонас Тейлор лежит на спине, проверяя дно «Эбис глайдера III». Длина подводного аппарата в форме кинжала – еще не протестированного прототипа на четырехколесном шасси – от заостренного носа до задней форсажной камеры составляет девять футов, аппарат имеет два коротких крыла, сдвинутых на две трети назад, именно туда, где, по идее, должна быть рукоятка кинжала. Крылья оснащены движителями, между крыльями находится сферическая кабина пилота на одного человека. Акриловое стекло с системой ночного видения кабины пилота сумрачно-зеленого цвета в тон темной окраски корпуса. На корме обтекаемого аппарата хвостовое оперение из четырех стабилизаторов, в которых расположены баки с жидким водородом – топливом для подводной форсажной камеры сжигания, предназначенной для резких ускорений.
Под килем подводного аппарата находится роботизированный манипулятор. Джонас работает над захватным механизмом, который упорно не хочет открываться.
– Доктор Тейлор, можно вас на два слова, – прочистив горло, говорит Брайан Сьютс.
– У меня нет времени. Гидравлический захват не работает, и я…
– Уделите нам время, – вмешивается в разговор бин Рашиди. – А иначе у вас отпадет необходимость и в захвате, и в вашем аппарате.
Джонас вылезает из-под «Эбис глайдера» и в упор смотрит на араба:
– Если вы хотите что-то сказать, говорите.
– Вашему сыну удалось привести нас на то самое место, которое мы искали три года, потратив бессчетное количество денег. Однако какой прок в том, что мы нашли входное отверстие, если ни один из моих акванавтов не хочет спускаться вниз, чтобы выманить монстров, которых я так давно ищу?!
– Это не моя проблема.
– Нет, теперь это стало вашей проблемой, – говорит Брайан Сьютс. – Услуга за услугу. Мы обеспечиваем вас средствами для спасения сына, но хотим получить кое-что взамен.
Усталость и волнение подогревают тлеющий гнев Джонаса.
– Вам нужен монстр для вашего аквариума? Отлично! После того, как я спасу Дэвида…
– После того как вы спасете Дэвида, у меня не останется средств воздействия, – заявляет бин Рашиди. – Или вы сейчас выманите наверх животное, которое мне нужно, или лаборатория Марена не увидит дневного света.
Джонас надвигается на бин Рашиди, но между ними тут же встает охранник.
– Твоя взяла, ублюдок! Я постараюсь заманить что-нибудь в твои сети… Но только после того, как прикреплю трос к лаборатории.
– Что-нибудь меня не устроит. Мне нужен лиоплевродон!
Панталасса
– …это команда «Дельта». Мы застряли во второй лаборатории Марена. Наши координаты: тринадцать и восемьдесят четыре сотых градуса северной широты и сто сорок и тридцать три сотых градуса восточной долготы. Повторяю, это команда «Дельта»…
– Дэвид, довольно! Мы уже шесть часов подряд этим занимаемся. Если они нас до сих пор не услышали, то, значит, и не услышат.
Бросив микрофон Дэвид поворачивается к Кайли.
– Что ты читаешь? – спрашивает он хриплым голосом.
– Теории Марена о возникновении этого изолированного моря. Что там ни говори, но этот парень был чертовски умным. А ты в курсе, что бин Рашиди субсидировал его экспедицию двенадцать лет назад?
– Нет. Но мне наплевать. – Дэвид подходит к иллюминатору. В красном свете, окружающем лабораторию, купаются тысячи двенадцати-, пятнадцатифутовых белых миксин. Скользкие, похожие на угрей существа поедают останки мезозавра. – Ты только посмотри на их размер! Мне кажется или здесь действительно все животные такие огромные?
– У Марена на этот счет была своя теория. Он сравнивает условия в Панталассе с теми климатическими условиями на Земле, когда брахиозавры, например, достигали восьмидесяти футов и восьмидесяти тонн, а сейсмозавры – ста двадцати футов и ста тонн. При таком количестве хищников вокруг даже самым безобидным животным вроде зауропода пришлось выработать такой защитный механизм, как огромные размеры. Все эти гиганты смогли адаптироваться к столь резкому увеличению размеров, поселившись в болотах, поскольку вода уменьшает тяжесть костного каркаса. Размеры гигантских морских рептилий, живущих в древних морях, могли еще больше увеличиться. По мнению Марена, есть свидетельства того, что во время юрского периода сила притяжения Земли была гораздо меньше.
– Ты когда-нибудь слышала о правиле Бергмана? Согласно этому правилу, среди сходных форм животных наиболее крупными являются те, которые обитают в регионах с более холодным климатом. Чем больше масса тела, тем лучше сохраняется тепло. А когда дело касается вопросов выживаемости, то размер играет ведущую роль. Чем больше желудок животного, тем больше пищи он может потреблять. Супергиганты запасают большее количество энергии в жире и мышцах, что помогает в голодные времена. – Дэвид вытирает вспотевший лоб. – Меня реально потряс размер лиоплевродона. Этот монстр, похоже, более ста двадцати футов в длину! По крайней мере, на Земле такого большого скелета еще ни разу не находили.
– Согласно дневниковым записям Марена, окаменелые кости, обнаруженные на дне Панталассы, свидетельствуют о том, что лиоплевродон достиг своего гигантского размера за последние двадцать шесть миллионов лет. Марен утверждает, что резкое увеличение размера хищников совпадает с появлением Carcharodon megalodon.
– Но мы ведь не видели мегов, по крайней мере не… – Дэвид замолкает на полуслове, сердце внезапно начинает бешено биться. – Послушай!
– А что такое? Я ничего не слышу.
– Случилось то, чего я и боялся. Вырубилась система жизнеобеспечения. – Скатившись с лестницы, Дэвид спешит к генераторам. – Топливные ячейки работают… энергия есть. Что там с уровнем воды?
Кайли смотрит на датчик:
– Воды нет. Красная линия.
Разом побледнев, они смотрят друг на друга округлившимися от ужаса глазами. Дэвид рывком снимает крышку с бака и заглядывает внутрь:
– Пусто. Сколько бутылок воды у нас осталось?
Кайли роется в рюкзаке:
– Две бутылки по шестнадцать унций.
– Налей в бак. – Дэвид отдергивает банную занавеску и проверяет унитаз. – В бачке есть еще галлон. Мы должны выкачать ее наружу.
– Дэвид…
– Кайли, без воды система не будет производить кислород. Даже с учетом того, что есть в бачке, воздуха осталось всего на один час.
Два японских матроса закрепляют стропы вокруг длинного носа и хвостового оперения «Эбис глайдера III». Джонас осматривает механическую руку, которая держит титановый крюк, прикрепленный к концу катушки семимильного стального троса. Удовлетворившись, Джонас забирается в кабину пилота одноместного подводного аппарата.
Джейсон Монтгомери протягивает ему холщовый мешочек с припасами:
– Я останусь сидеть на мостике «Тонги» у рации. Если вам что-нибудь понадобится, вам стоит только крикнуть.
– Свяжись со своим дядей на борту «Макфарланда». Наладь ретрансляцию, чтобы я мог поговорить с ним напрямую.
– А вы знали, что самое популярное название для судов – это «Одержимость»?
– Сосредоточься и постарайся не отвлекаться. – Джонас активирует кабину пилота, задраив над головой темный акриловый купол.
Джон Лебланк, включив лебедку, спускает на стропах обтекаемый сумрачно-зеленый аппарат в Тихий океан.
Система управления «Эбис глайдера III» является точной копией системы управления «Морского дьявола»: правая и левая ножные педали управляют движителями на крыльях, а джойстики – подъемом и спуском.
При этом «Эбис глайдер III» имеет еще и третий джойстик, отвечающий за водородный двигатель, а также ручное управление механической рукой с захватом. Кроме того, подводные аппараты различаются формой корпуса и эксплуатационными характеристиками. И если «Морской дьявол» – судно с гидродинамическими крыльями, предназначенными для маневрирования, то «Эбис глайдер» – в принципе одноместная подводная высокоскоростная ракета.
Джонас смотрит на электронные часы. 10:37. Нужно следить за тросом. Нельзя двигаться быстрее, чем он вытравливается. И пока ныряльщики освобождают подводный аппарат от строп, Джонас вызывает по рации Лебланка:
– Инженер, какова максимальная скорость вытравливания троса?
– Двадцать футов в секунду.
– По моему сигналу переключите лебедку на максимальную скорость. Три… два… один…
Массивная катушка с тросом, установленная на носу танкера по правому борту, внезапно оживает. При каждом обороте в море вытравливается пятьдесят футов кабеля.
Дождавшись, когда тяжелый носовой обтекатель затонет, Джонас включает спаренные винты. «Эбис глайдер III» ныряет в океан практически под углом девяносто градусов, словно летящая вниз стрела. Буквально через минуту море чернеет. Джонасу, прокладывающему путь вниз, в пустоту, приходится полагаться исключительно на показания приборов. Он чувствует, как трос тянется за механической рукой, расположенной в телескопическом кожухе под килем. Опасаясь порвать трос, Джонас снижает скорость, чтобы обеспечить слабину.
Две минуты… две тысячи футов… Чувство направления полностью утрачено. Абиссальный снег проносится мимо кабины, словно ночная метель.
Три тысячи футов… четыре тысячи…
– «Эбис глайдер», говорит Спайдермен. Вы приближаетесь к входному отверстию. Вам нужно сбросить скорость. А иначе вы спутаете наши сети.
– Ответ отрицательный, Спайдермен. Вы распутаете сети после того, как я пройду через входное отверстие.
Джонас проверяет на сонаре свою траекторию, чтобы определить, не сбился ли аппарат с курса.
Пять тысяч футов… шесть тысяч… Проклятый трос вытравливается слишком медленно. Течение относит его в сторону. Джонас в очередной раз сбрасывает скорость, поскольку нагрузка на механическую руку уже становится опасной.
Джонас видит огни внизу. А потом он видит дыру.
Она оказалась больше, чем он предполагал: круглое отверстие шириной четыреста футов. Приблизившись к отверстию, Джонас обнаруживает по краям поднятие горной породы.
Отверстие явно не было высверлено Мареном. Кратер возник много лет назад. Подобную дыру могло пробить только нечто очень большое.
Джонас включает установленные на крыльях прожекторы и, направив нос подводного аппарата в черную дыру, спускается в ад на поиски сына.
С помощью пустых пластиковых бутылок Дэвид переливает оставшуюся воду из туалетного бачка. И хотя система снова вырабатывает кислород, датчик воды остается на красной отметке.
Дэвид выкидывает бутылку и ложится рядом с Кайли на койку.
– Все, пусто.
– Сколько нам осталось? Только не ври.
– Я завернул вентили на верхнем уровне и включил систему на минимальную производительность. Максимум… два часа.
Кайли накрывает руку Дэвида своей. По щекам девушки текут слезы, смешиваясь с потом.
– Прости, что втравила тебя в эту авантюру. Это моя вина.
– Нет, я сам сделал свой выбор.
– Дэвид, я люблю тебя. Ты мне веришь?
– Да.
– Я должна кое-что сказать тебе. Собственно, мне уже давно следовало признаться. – Кайли резко садится, откинув прилипшую к шее прядь черных волос. – Меня рекрутировали не только в качестве пилота. Бин Рашиди специально попросил подобраться к тебе поближе. – (Дэвид закрывает глаза, пытаясь сдержать слезы.) – Ему нужно было, чтобы ты совершил погружение.
– Выходит, ты флиртовала со мной в самолете… И потом утром у бассейна…
– Да, но все изменилось, когда я узнала тебя поближе. Я сказала ему, что отказываюсь это делать. Сказала, что я или играю по своим правилам, или ухожу.
– А в ту ночь, когда я говорил со своим отцом? В ту ночь, когда я умолял тебя остаться со мной в Дубае?
– Нет, то была моя собственная инициатива. Мне не хотелось с тобой расставаться…
– Но тебя обуяла жадность. И ты мне не поверила.
– Моя семья не купается в деньгах. В отличие от твоей. Родители едва сводят концы с концами. Им очень нужны деньги. Бин Рашиди предложил мне сто штук за погружение. И я, конечно, не могла упустить такой шанс. Ведь я реально верила, что справлюсь… Правда, лишь до последнего погружения. Как только мы с Дебби Юмел оказались в Панталассе, то поняли, что не способны нырнуть на такую глубину. Ни одна из нас. – (Дэвид садится на койке спиной к Кайли.) – Ты меня ненавидишь, да? Я тебя понимаю.
– Это не так. Ты пыталась помочь семье. А я пытался тебя защитить.
Кайли прижимается к его спине и всхлипывает, уткнувшись ему в плечо:
– Мне так жаль! И так страшно!
Повернувшись, Дэвид порывисто обнимает Кайли:
– Все в порядке.
– А ты разве не боишься?
– Чертовски боюсь! А на погружение я согласился, потому что еще больше боялся потерять тебя. Боялся, что в результате ты совершишь погружение с Брайаном.
– Брайан не справился бы с течением. – Прижавшись к щеке Дэвида мокрым от слез лицом, Кайли страстно целует его в губы. – С тобой я всегда чувствовала себя в безопасности. Дай мне почувствовать это снова.
Дэвид крепко обнимает дрожащую девушку:
– Помнишь, как мы нырнули в этот туннель, выходящий в Панталассу. Через некоторое время мы с тобой войдем в другой туннель. В туннель с ярким небесным светом. Мы просто ляжем рядом и тихо уснем, а потом рука об руку пойдем в лучах света в другое место, в место, где навсегда будем вместе.
Дэвид снова ложится, прижимая Кайли к груди. И вот так, в обнимку, они остаются лежать на крошечном островке убывающего воздуха в древнем море.
«Эбис глайдер» тянет за собой стальной трос через входное отверстие в Панталассу. В теплой воде, температура которой уже составляет пятьдесят шесть градусов по Фаренгейту, кружатся хлопья минеральных выбросов из гидротермальных источников.
Косяк голодных кальмаров, маневрирующих вдоль подземного потолка, атакует прозрачных студенистых медуз, которые мерцают люминесцентными огоньками, как светлячки в период спаривания. Медузы питаются мидиями-альбиносами, креветками, крабами, двустворчатыми моллюсками, какими-то змееподобными существами с выпученными глазами. Ракообразные лениво проплывают сквозь свисающие с каменного потолка скопления рифтий. С колониями рифтий смешиваются темно-красные пальмовые черви и похожие на аккордеон иерихонские черви, питающиеся бактериями и другими микроорганизмами, которые синтезируют органические вещества за счет энергии, получаемой путем окисления диоксида углерода и сероводорода, скопившихся у каменного потолка Панталассы за последние 250 миллионов лет.
Не удостоив вниманием абиссальную пищевую цепь, Джонас выключает наружные огни и продолжает свое безумное погружение.
Десять тысяч футов. Трос легко вытравливается из туннеля, вода становится заметно теплее.
Пятнадцать тысяч футов. Впереди еще половина пути.
– Джонас, ты меня слышишь? – Знакомый голос прорывается сквозь разряды статического электричества.
– Это я… приятель. Ты сейчас где… черт возьми?!
– На глубине примерно двадцать тысяч футов. Мак, ты меня слышишь? – Джонас тянется к рации, и в этот момент на экране сонара появляются три яркие точки в непосредственной близости от подводного аппарата.
Джонас включает наружные прожекторы, ослепительные лучи высвечивают трех странных существ. Они опускаются вместе с подводным аппаратом, у правого крыла. Длина самого крупного из них более двадцати пяти футов. Невероятно, но своей формой эти животные напоминают подводный аппарат Джонаса. Длинные заостренные раковины моллюсков точь-в-точь как «Эбис глайдер», только снабжены толстыми щупальцами и острым клювом, как у огромного головоногого.
Камероцерас… гигантский ортокон. Это что, мой абиссальный эскорт или им еще раньше приглянулся подводный аппарат?
Джонас слышит звук бурного потока и уже через секунду, скорректировав угол погружения с целью уменьшить сопротивление крыльев, погружается в течение Панталассы. Цилиндрический корпус «Эбис глайдера» стрелой пронзает ревущую реку.
Гигантские ортоконы, не решаясь бороться с течением, возвращаются обратно к каменному потолку. Но внизу Джонаса уже поджидают другие хищники, привлеченные реверберацией двигателей.
«Эбис глайдер» выныривает из течения, и его с ходу атакует стая нотозавров, драконьи пасти которых внезапно появляются в лучах прожекторов. Острые, как иглы, кривые зубы вцепляются в крылья аппарата. В свете прожекторов мерзкие твари кажутся прожорливыми тринадцатифутовыми тюленями.
Джонас, попавший из бурлящего гидротермального потока прямиком в доисторический ад, выключает наружные огни и начинает прокладывать путь через стаю морских рептилий, едва не разрезав одну из них носом «Эбис глайдера».
Тропическое море буквально кишит монстрами – воплощением самых страшных ночных кошмаров Матери-Природы. Среди них агрессивные плиозавры длиной от тридцати до шестидесяти футов, их крокодильи тела снабжены четырьмя гигантскими ластами, а жуткие челюсти – словно плод наркотических галлюцинаций.
Мимо правого крыла проносится кронозавр. Джонас едва успевает свернуть в сторону, а тем временем сверху его уже атакует гигантский мозазавр, загоняя аппарат в стаю сорокафутовых ксифактинов: похожих на пираний, быстрых как молния гигантских рыб, облепивших «Эбис глайдер», словно раненую морскую свинью.
В отчаянии Джонас хватает джойстик, управляющий водородным двигателем. Нажимает на верхнюю кнопку, чтобы воспламенить камеру. Горящая жидкость обжигает мозазавру морду, а «Эбис глайдер», вырвав трос из захвата механической руки, ракетой летит вперед.
– Проклятье!
В считаные секунды подводный аппарат достигает дна. Выключив водородный двигатель, Джонас выравнивается, начинает искать сонаром лабораторию Марена и внезапно натыкается на антропогенный риф, некогда бывший крейсером США «Индианаполис».
Джонас завороженно смотрит на корабль-призрак. Так вот, значит, как Марен отыскал эту адскую дыру. Оторвав наконец взгляд от крейсера, Джонас хватает рацию, мысленно молясь, чтобы близость к оптоволоконному кабелю лаборатории помогла ему связаться с сыном.
– Дэвид, это папа! Дэвид, ты меня слышишь?
Каждый вдох – это панический хрип. Лаборатория превратилась в туманный вакуум. В маленьком баллоне с кислородом, прикрепленном к носу и рту уже давным-давно закончился сжатый воздух.
В воспаленное сознание Дэвида неожиданно врывается голос. Папа?
Дэвид наваливается на Кайли, лежащую в позе эмбриона. Обожженные легкие дико болят, глаза вылезают из орбит, комната ходит ходуном. Дэвид на четвереньках карабкается по лестнице и находит брошенный за ненужностью радиопередатчик:
– Хр…папа!
– Дэвид! Слава богу!
– Воздух… Нет воздуха.
У Джонаса путаются мысли. Он лихорадочно пытается представить себе устройство лаборатории Марена. Рация работает. Значит, там есть электроэнергия. Система жизнеобеспечения перерабатывает воду в кислород… Должно быть, у них закончилась вода!
– Дэвид, послушай меня! Для поддержки системы жизнеобеспечения нужна вода…
– Закончилась!
Закончилась?
– Дэвид, используй что угодно… воду из туалета, воду из бойлера. Пописай, наконец, в чертов бак, если нужно!
Вода из бойлера! Едва держась на ногах, Дэвид спускается с лестницы и ползет к бойлеру. Трясущимися руками открывает боковую панель и обнаруживает покрытый известковым налетом поддон с водой емкостью два галлона.
Осторожнее! Только не расплещи! Дэвид вынимает поддон и на дрожащих ногах идет к открытому баку. После чего осторожно выливает туда живительную влагу.
Секунда проходит за секундой. Ничего.
Не в силах больше стоять на ногах, Дэвид падает на колени и ползет обратно к Кайли. Хватает ее за руку, прижимает судорожно подергивающееся тело к груди и ползет вместе с ней к ближайшему воздуховоду. Между тем система жизнеобеспечения внезапно включается, выбрасывая наружу прохладный затхлый воздух.
Прижав лица к решетке, Дэвид с Кайли жадно заглатывают воздух, словно новорожденные птенцы червячков.
– Дэвид? Это папа. Дэвид, ответь мне, когда сможешь. Не сдавайся, малыш!
Еще несколько живительных глотков, и голова проясняется. Дэвид поднимается до середины лестницы и хватает рацию:
– Бойлер… У меня получилось. Но этого недостаточно… чтобы продержаться.
– Посмотри в иллюминатор. Дэвид с трудом залезает на второй уровень и выглядывает в толстый цилиндрический иллюминатор.
В трех футах от лаборатории виднеется кабина пилота «Эбис глайдера III».
При виде подводного аппарата отца у Дэвида слезы наворачиваются на глаза.
– Папа, прости…
– Я люблю тебя, малыш. А теперь послушай меня. Закрой все вентиляционные отверстия, за исключением одного. Попробуй найти способ организовать себе замкнутое воздушное пространство, чтобы не вентилировать всю лабораторию. Тогда даже небольшого количества воздуха вам хватит надолго. Я потерял буксировочный трос. Но я скоро вернусь. А ты держись пока! Хорошо?
– Хорошо.
Собрав силу воли в кулак, Джонас лавирует в сторону от лаборатории и останков мезозавра, похороненного под титановой сферой. С помощью джойстиков Джонас направляет длинный нос «Эбис глайдера» вертикально вверх под углом девяносто градусов, включает водородный двигатель и, словно крылатая ракета «Томагавк», летит со скоростью сто футов в минуту к каменному потолку Панталассы.
Над головой появляются темные тени. Ошалевшие древние твари остервенело щелкают челюстями, пытаясь ухватить кабину пилота. Джонас увертывается от хищников, обходит бурлящие гидротермальные источники, одновременно решая вопрос, стоит ли пытаться отыскать здесь и закрепить потерянный трос.
Но понимает, что это невозможно.
Хочешь не хочешь, придется возвращаться на поверхность и начинать все заново.
Старайся не натягивать трос, это позволит увеличить скорость погружения. Но как, черт возьми, отогнать всех этих монстров, пока я буду прикреплять трос?! Я не могу их убить, на «Эбис глайдере» мне их не обойти, а свет прожекторов привлекает их, точно ночных мотыльков. Что же делать?
– Проклятье! – Он хватает рацию. – Мак, ты меня слышишь? Мак!
– …слышу тебя.
– Подгони сюда «Макфарланд» как можно скорее. Монти даст тебе координаты. А потом пусть Николс разбудит нашу спящую красавицу. Мне нужно, чтобы моя девочка сопровождала меня по дороге в ад.
Вирджил Кармен сидит за компьютером в ожидании, когда остальные покинут лабораторию.
В 22:15 он наконец остается один.
С отчаянно бьющимся сердцем Кармен тушит свет и направляется по пустому подвальному коридору в диспетчерскую. Открывает дверь с помощью карточки доступа. Приглядевшись, он находит пульт управления с надписью «Коридор „Загон для мега“».
Пошарив в кармане, Вирджил выуживает ключи доктора Стелзера, находит ключ от пульта, вставляет в отверстие и поворачивает по часовой стрелке.
Загорается маленький монитор, на тачскрине появляется пользовательское меню. Вирджил нажимает «Открыть коридор», вводит код доступа доктора Стелзера и ждет.
Проходит несколько секунд.
«Доступ разрешен». Появляется временный код, указывающий на то, что ворота в «Загон для мега» работают.
Звездная ночь приветствует Вирджила Кармена, который ступает на пустой настил вокруг «Загона для мега». На горизонте виднеются огни и изящный силуэт яхты, бросившей якорь у входа в канал.
Вирджил достает сотовый телефон и нажимает кнопку скоростного набора, уже готовый услышать: «Итак? Как дела? Вы достали пленку?»
Голос Сары Томс возвращает его в реальность:
– Камеры на месте. Где, черт побери, наши почетные гости?!
– Что? Они разве не покинули загон? Погоди-ка, сейчас посмотрю.
Вирджил пересекает арену, подходит к «Загону для мега». Включает подводные прожекторы, подсвечивая черную воду. Перегибается через перила, высматривая Лиззи и Белль. Два юных мега медленно нарезают круги в своем обычном боевом порядке. Проклятье! Неужели ворота не открылись?
Перейдя через мост, Вирджил спешит к лагуне Ангела. Перелезает через северную подпорную стенку, смотрит вниз. Там светятся огни «Загона для мега», ворота открыты настежь.
– Сара, загон открыт. Они просто его еще не покинули.
– Тогда вымани их оттуда. Мы не можем всю ночь ждать!
– Хорошо-хорошо. Будь наготове. – Вирджил выключает телефон, лихорадочно соображая.
Какого хрена они торчат в бассейне? Ангел… Они по-прежнему чуют ее запах в лагуне. Так как же их выманить оттуда?
Бобби Бейтман!
Вирджил рысью бежит в подсобку за роботизированной игрушкой, не замечая Даниэллы Тейлор, которая в полном одиночестве сидит на восточной трибуне и слушает по айподу музыку.
Слухи о скором прибытии Ангела и ее освобождении, разошедшиеся, как круги по воде, взбудоражила экипаж судна.
Спайдермен и его команда из двух человек на борту подводного аппарата «Синкай-6500», работающего на глубине восемь тысяч футов, быстро решили для себя, что пребывание под водой с вышедшим на охоту взрослым мегалодоном не самая хорошая идея. Покинув расставленные сети, двадцатипятитонный аппарат совершил экстренное всплытие, экипаж Спайдермена наотрез отказался возвращаться на пост, несмотря на щедрые посулы бин Рашиди.
Роджер Гоубер имел собственные резоны бояться опасной близости к монстру, которого он уже дважды видел в Монтерее. Капитан «Дубайленда I» пришвартовал траулер к супертанкеру и перевел на борт «Тонги» практически весь экипаж. И пока Джонас Тейлор готовит свой прототип «Эбис глайдера» для второй попытки погружения, на траулере с ним остаются лишь Гоубер и Ибрахим аль-Хашими.
Джейсон Монтгомери, стоя у леера правого борта «Тонги», вглядывается в морскую даль. Земснаряд «Макфарланд», уже показавшийся на восточном горизонте, быстро приближается. Использовать монстра, чтобы отпугнуть остальных монстров… А биполярное расстройство почему-то находят только у меня.
Брент Николс, уже теряя терпение, нервно меряет шагами капитанский мостик «Макфарланда»:
– Макрейдс, нейроимплантат не предназначен для этого. Ангел последует за Джонасом в этот ад лишь в том случае, если убедится, что «Эбис глайдер» и есть ее пища.
– Тогда сделай это. Перенастрой ее инстинкты.
– Никогда! Мой эксперимент был направлен на то, чтобы пометить Ангела и провести мониторинг ее поведения на свободе. Это тебе не цирковое представление с собачкой и пони, где все переменные под контролем. Прости, но я ученый, а не ковбой. Я решительно отказываюсь.
– Нет, ты это сделаешь, или я швырну твою жирную ученую задницу в бункер!
– Похоже, ты не понимаешь, да? Когда я настрою мозг мега на подводный аппарат в качестве наживки, мне уже не удастся ничего изменить. Как только Ангел последует за Джонасом в подземное море, мы потеряем сигнал и я не смогу отозвать мега. Что для Тейлора будет равносильно самоубийству.
– Нет, это ты не понимаешь. Ему наплевать. Его ребенок умирает там, внизу. А теперь живо включай свой компьютер и буди Ангела!
Джон Лебланк, стоя у кормовой лебедки, смотрит, как мокрый стальной трос накручивается миля за милей на катушку размером со школьный автобус. Наблюдающий за процессом с борта танкера матрос подает сигнал, когда из моря появляется конец троса с титановым крюком на конце. Инженер стопорит лебедку, оставляя Джонасу Тейлору достаточно слабины, чтобы втащить свободный конец троса на борт траулера.
С верхней палубы траулера Джонас Тейлор багром подтягивает конец спасательного троса в сторону наклонной кормы, где уже стоит «Эбис глайдер». Джонас заползает под узкий нос подводного аппарата, прикрепляет титановый крюк к захвату механической руки и несколько раз проверяет прочность крепления. Наконец удовлетворившись, Джонас подает сигнал матросу, стоящему у носового леера супертанкера, затем залезает в кабину «Эбис глайдера III» и с тяжело бьющимся сердцем задраивает люк.
Матрос сигналит Джону Лебланку, который снова запускает лебедку, вытравливая трос в море.
Падающий кабель увлекает своей тяжестью «Эбис глайдер» носом вперед по кормовому слипу.
Джонас запускает «Эбис глайдер», стараясь не дергать стальной трос, после чего опускается на глубину двести футов и направляет подводный аппарат на восток, на перехват «Макфарланда». Земснаряд, уже приблизившийся к «Тонге» на полмили, дрейфует с выключенными винтами.
«Эбис глайдер» кружит под зловещими стальными заслонками. Джонас включает рацию:
– Мак, я уже на позиции. Ты готов?
Джеймс Макрейдс, стоя на баке «Макфарланда», пытается укрыться от накатывающих волн и каскада воды из затопленного бункера судна.
– Твоя девочка только что проснулась, и она здорово взвинчена. Николс хочет, чтобы ты покружил под килем, пока Ангел на тебя не нацелится. Тогда он сразу начнет действовать.
– Хорошо. И, Мак, спасибо, что ты все эти годы был рядом со мной. Я люблю тебя как брата. Просто хотел, чтобы ты знал.
– Что за хрень ты несешь?!
Джонас слышит глухие реверберации в воде:
– Пожалуй, самое время освободить Ангела, пока она не разнесла, к чертовой матери, земснаряд.
– Джонас…
– Мак, выпусти ее. Пожалуйста.
Смачно выругавшись, Мак меняет передатчик на уоки-токи:
– Открыть заслонки. Выпускайте Ангела.
Стальные заслонки в киле судна с пронзительным скрежетом открываются, соединяя бункер земснаряда с морем.
Последние восемьдесят шесть часов Ангела держали в спящем состоянии. Такой автономный режим позволял самке мега плавать и дышать, хотя все ее чувства были заторможены. И теперь насильно разбуженный хищник длиной семьдесят четыре фута и весом пятьдесят одна тонна дезориентирован и разъярен, стальной бассейн испускает электрические сигналы, которые вносят сумятицу в сенсорную систему. Не в силах восстановить нормальное состояние, Ангел ворочается в воде, бьет хвостом по стенкам своей металлической клетки, таранит ее головой даже тогда, когда заслонки уже открылись.
Наконец она обретает свободу, хотя скорее по чистой случайности, нежели осознанно. Все еще одурманенная, акула отплывает от киля земснаряда, выписывая восьмерки в отчаянных попытках сориентироваться. Функционирующие как встроенная система GPS ампулы Лоренцини регистрируют геомагнитное поле Земли, убирая пелену тумана с мозга и тем самым включая остальные сенсорные механизмы.
С момента последнего кормления прошло почти две недели. Почувствовав внезапно лютый голод, Ангел переключает все рецепторы на ближайшую добычу на новой территории. Обонятельный центр вдыхает нечто такое, что мозг воспринимает как едкий запах крови. Боковая линия фиксирует вибрации раненого животного. Глаза, приспособившиеся к дневному свету, улавливают внизу какое-то движение…
Откинув голову на спинку сиденья пилота, Джонас Тейлор пристально вглядывается в стекло кабины в ожидании мега, сенсорная система которого сканируют новое окружение. Ну давай же, Ангел! Спускайся ко мне. Я здесь, внизу! А теперь найди меня, если сможешь!
И будто услышав молчаливый призыв Джонаса, хищница внезапно перестает кружить и идет в атаку.
Джонас направляет «Эбис глайдер» вниз, увеличивает скорость до двадцати пяти узлов и, взяв курс на восток, совершает почти отвесное погружение в сторону входного отверстия в Панталассу. У Джонаса бешено бьется сердце, но отнюдь не из-за страха быть съеденным заживо.
Я слишком долго отсутствовал… почти час. При таких темпах у меня уйдет еще двадцать минут, чтобы добраться до Дэвида, и это лишь в том случае, если все пройдет идеально. Джонас поворачивается проверить, что там с Ангелом. Монстр приближается к входному отверстию в двухстах футах от «Эбис глайдера». Вот так, хорошая девочка, оставайся со мной.
Синяя вода постепенно чернеет, мрачные глубины поглощают солнечный свет. Джонасу остается полагаться лишь на показания приборов. «Эбис глайдер» прошел уже первую милю, за ним, в его кильватерном следе, неотступно идет белый монстр, исполненный решимости не упустить добычу.
Спустя две минуты на сонаре появляется потолок Филиппинского моря, на лобовом стекле, ставшем экраном ночного видения, появляется кратер входного отверстия.
Джонас обходит отверстие кругом, позволив Ангелу приблизиться на сто футов к подводному аппарату, после чего вжимает педали в пол и направляет аппарат в кратер.
Ну давай же, Алиса!.. Проследуй за мной в кроличью нору, и я угощу тебя лакомым кусочком!
Ангел замедляет ход, неожиданно проявляя осторожность. Выгнув спину, акула кружит вокруг входного отверстия, омываемая потоком минерализованной воды из кратера, которая обостряет первобытные чувства. Тепло манит к себе, вкус добычи дразнит аппетит, и все же мег не решается нырнуть в дыру, удерживаемый смутными воспоминаниями.
Джонас спускается по туннелю, сложенному вулканической породой. Наружные огни выхватывают из темноты покрытые яркими водными губками выступы черного базальта. Спустившись в Панталассу, Джонас понимает, что Ангела сзади нет. Несколько секунд Джонас парит под каменным потолком… ждет.
– Вот черт!
Маневрируя с помощью двух джойстиков, Джонас направляет аппарат обратно в туннель. В двухстах футах от входного отверстия сбрасывает скорость, гасит наружные огни. И через лобовой экран видит самку мега, которая кружит возле кратера.
Она не собирается спускаться в туннель… Ждет, когда я поднимусь наверх. Так как же выманить ее ко мне?
Джонас включает, потом выключает наружные огни, снова и снова. Бесполезно.
Белый морской скорпион размером с маленького ребенка покидает каменный насест, устремляется вперед и приземляется на кабину пилота, едва не вызвав у Джонаса разрыв сердца. Джонас рефлекторно нажимает на тумблер приборной панели, переключая сонар в активный режим.
ПИНГ! ПИНГ… ПИНГ… ПИНГ… ПИНГ…
Реверберации эхом разносятся по каменному туннелю. Боковая линия мегалодона начинает вибрировать, как камертон. Мотая гигантской головой, точно бешеный бык, Ангел бросается в погоню за добычей.
Застигнутый врасплох Джонас делает вираж на 180 градусов. Острый нос «Эбис глайдера» царапает каменный склон и вклинивается в скалу. Бросив поспешный взгляд наверх, Джона видит вытянутые вперед разинутые челюсти Ангела.
Джонас вжимает в пол левую педаль и держит ее в таком положении, заставляя подводный аппарат бешено кружиться по часовой стрелке до тех пор, пока вращающий момент не освобождает его из каменного плена. «Эбис глайдер» устремляется вниз. Зубы Ангела смыкаются буквально в дюйме от правого крыла! Правая челюсть прижимается к кабине пилота, серо-голубой зрачок закатывается назад, демонстрируя желтоватую склеру в красных прожилках.
«Эбис глайдер» на полном ходу врезается в дальнюю стенку туннеля. Джонасу, пригвожденному чудовищной головой вслепую щелкающего челюстями мега, ничего не остается делать, как на максимальной скорости продолжать спуск. Джонас поспешно корректирует скорость, чтобы отвести подводное судно как можно дальше от кривой улыбки Ангела. Он лавирует, закладывает крутые виражи, меняет угол погружения, стараясь уберечь крылья аппарата от зубов Ангела, которая в буквальном смысле теснит «Эбис глайдер» к стенке туннеля…
Но вот наконец долгожданная свобода!
Подводный аппарат и преследующий его монстр пулей вылетают из туннеля в Панталассу. Открытое водное пространство позволяет Джонасу оторваться от преследования. Вырвавшись вперед, Джонас ведет за собой в преисподнюю свой жуткий эскорт в надежде, что тот поможет ему спасти сына.
Вирджил Кармен тащит к западным трибунам и каналу с выходом в океан антропоморфную куклу, известную как Бобби Бейтман. Вдоль всей южной подпорной стенки канала тянется ограждение из сетки-рабицы высотой два фута. Вирджил открывает ключом калитку и попадает на ржавый помост, построенный давным-давно в рамках оригинального проекта китовой лагуны Масао Танаки.
Продольные мостки находятся в шести футах от верхнего края южной подпорной стенки. При высоком приливе мостки заливает водой на участке сто ярдов, расположенном за короткой полоской частного пляжа. А в двухстах ярдах от этой точки качается на волнах яхта.
Из кармана брюк Вирджила доносятся вступительные аккорды «Металлики» «To Live Is to Die». Он достает телефон:
– Сара, я на мостках. Готовьте камеры.
Вирджил тащит Бобби Бейтмана за спасательный жилет, затем залезает ему в штаны и включает тумблер, расположенный у левой ягодицы. Грудь куклы начинает пульсировать, симулируя сердцебиение.
– Ладно, Бобби, это мне на первый взнос за дом. – Свесившись вниз, Вирджил выпускает куклу, которая плюхается животом в канал и плывет лицом вниз.
– Что ты делаешь?!
У Вирджила тотчас же учащается сердцебиение. Он резко оборачивается. Какая-то женщина светит ему в лицо фонариком.
– Дани, это ты? Опусти фонарь, я тебя не вижу.
– Отвечай на мой вопрос. Не увиливай.
– Что я делаю? А ты как думаешь? Работаю.
Дани направляет луч фонарика на Бобби, затем видит яхту, заякоренную у входа в канал:
– Ублюдок! Значит, это ты сливал информацию R. A. W.!
– Эй, не гони лошадей! Остынь, Дани! Не стоит спешить с выводами!
– Скажи это судье. – Она тянется к уоки-токи. – Охрана, западные трибуны…
Вирджил наваливается на девушку, пытаясь отнять рацию. Дани отбивается, коленом бьет Вирджила в пах, и в этот самый момент ржавые мостки, сооруженные двадцать восемь лет назад, уходят у них из-под ног. Стальная решетка, которую Бела таранит снизу, соскакивает с опорной балки.
Дани с Вирджилом, хватаясь за воздух, соскальзывают в разные стороны со спины юного мегалодона, после чего падают с высоты шесть футов в холодные воды канала.
Четырнадцать… пятнадцать… шестнадцать тысяч футов.
Бусинки пота стекает по лицу Джонаса, каплями дождя падая на приборную панель.
Восемнадцать тысяч футов.
Активный сонар продолжает посылать звуковой импульс в океан, обеспечивая Джонаса точными данными о местоположении Ангела. Мегалодон с каждой минутой все больше теряет интерес к подводному аппарату, заставляя Джонаса сбрасывать скорость и даже возвращаться назад, чтобы приманивать мега.
В наушниках раздается громкий шипящий звук, идущий по нарастающей: Джонас приближается к глубоководному течению. Это момент истины, момент, которого он больше всего боялся. Джонас замедляет погружение, в очередной раз позволяя Ангелу уменьшить разрыв, поскольку твердо знает, что заставить мега последовать за ним в гидротермальный источник можно, только выступив в качестве приманки.
Нос «Эбис глайдера» прокладывает дорогу сквозь течение. Джонас отчаянно лавирует, преодолевая сильный восточный поток, в надежде, что хаотичные движения подогреют интерес Ангела.
Но на глубине двадцать одна тысяча футов Джонас теряет ее акустический образ.
Первый нотозавр появляется через пятьсот футов. Он проносится мимо левого крыла «Эбис глайдера». Однако яркий свет прожектора отпугивает древнего хищника. Секунду спустя на пути «Эбис глайдера» попадаются еще два хищника, один из которых, тринадцатифутовый гигант, отшвыривает аппарат в сторону. Течение подхватывает правое крыло, точно лист фольги, увлекая за собой подводное судно. Джонас не в силах восстановить контроль и плывет по течению четверть мили на восток, после чего, изменив угол погружения, вырывается из цепких объятий ревущего потока.
Буквально через несколько секунд на мониторе сонара появляются яркие точки. Охотников явно привлекли акустические сигналы «Эбис глайдера». Джонас даже начинает подумывать о том, чтобы выключить активный сонар, но страх двигаться вслепую перевешивает страх стать приманкой.
Яркая точка, отделившаяся от головокружительного хоровода неопознанных объектов, поднимается со дна навстречу подводному аппарату. Самка хайнозавра – гигантского мозазавра – длиной более пятидесяти футов, грациозно извиваясь мускулистым телом, устремляется вперед. Самка вышла на охоту не одна, две ее товарки кружат внизу, поджидая в засаде.
Джонас уже прошел отметку сто футов, так и не сумев оторваться от погони. Включи водородный двигатель, это твой единственный шанс. Он тянется к джойстику, но в последний момент отказывается от мысли включить форсаж, понимая, что в результате резкого рывка трос снова выскочит из захвата механической руки и операция по спасению Дэвида провалится.
Семьдесят футов… шестьдесят.
Джонас сворачивает на запад и меняет угол погружения, тихо молясь, чтобы удачно проскочить мимо самки хайнозавра и обойти засаду, устроенную ее подругами.
Однако гигантский мозазавр уже нацелился на добычу: тридцать шесть тонн воплощенного ужаса атакует «Эбис глайдер» снизу. В свете прожекторов появляется массивная треугольная пасть. Разъяренный монстр явно вознамерился проглотить подводный аппарат целиком.
У Джонаса вдруг появляется ощущение дежавю. Он понимает, что это конец, что он подвел сына, да и вообще растратил жизнь впустую. Он закрывает глаза и поэтому не видит, как появившаяся, словно из ниоткуда, белая тень атакует самку хайнозавра.
Вытянутые челюсти Ангела капканом сжимаются на верхней части туловища гигантского мозазавра. Мег все глубже вонзает зубы в тело жертвы, вдавливая грудную клетку во внутренние органы.
Джонас открывает глаза и с удивлением обнаруживает, что до сих пор жив.
Ангел плавает вокруг «Эбис глайдера», выписывая восьмерки; ее спина выгнута, напряженные брюшные плавники повернуты вниз. Мозазавр бьется в предсмертных судорогах в чудовищных челюстях древней акулы, которая треплет свою добычу, словно собака разорванное полотенце.
Две другие точки на мониторе успели рассредоточиться, что обеспечивает Джонасу свободный путь к морскому ложу. Скорректировав курс, он устремляется в глубину. Измученное сердце бешено колотится.
В состоянии паники Вирджил Кармен выплывает на поверхность, смятенный разум не выдерживает встречи не во сне, а наяву со своим самым страшным ночным кошмаром. Где Бела? Где Лиззи? Вылезай, к чертовой матери, из воды. Найди подпорную стенку канала. Карабкайся наверх.
Вирджил не видит белого сияния, величественно поднимающегося прямо под ним. Вытянутые челюсти Лиззи утаскивают беспомощную жертву на глубину.
Крики Вирджила захлебываются в воде, он отчаянно пытается вырваться, плоть на левой лодыжке, попавшей между двумя зазубренными зубами, обдирается до самой кости. Вирджил пытается вырываться. В голове проносится последняя здравая мысль. Все нормально. Все нормально. Хрен с ней, с ногой! Плыви в безопасное место.
Слава богу, Вирджил не видит, как подплывшая сзади темная сестра Лиззи разевает жуткую пасть и одним махом избавляет его от страданий.
Тем временем Даниэлла Тейлор цепляется за Бобби Бейтмана. Несмотря на смертельную опасность, девушка сохраняет самообладание. Пошарив под одеждой секс-игрушки, Дани выключает батарейки, после чего карабкается на широкую спину куклы, ставшую спасательным плотом. Дани рассуждает вполне разумно. Нужно убрать все вибрации и электрические импульсы в воде, и тогда сестренки меня не найдут.
Дани сохраняет абсолютную неподвижность, задерживая дыхание. Набежавшая волна прибивает надувную куклу к рухнувшей секции железных мостков, однако Дани даже не делает попытки грести.
Белый спиной плавник разрезает воду рядом с девушкой, при желании его можно даже потрогать. В какой-то леденящий душу момент мощный водоворот, поднятый гигантскими тушами плывущих сестриц, затягивает Бобби Бейтмана, разворачивая куклу боком. Дани едва не падает в море, но чудом умудряется удержаться.
Она ждет, когда спинные плавники исчезнут из виду. После чего очень осторожно встает во весь рост и хватается за погнутую стальную раму над головой. Подтянувшись, Дани залезает на узкий стальной брус, еще несколько минут назад поддерживавший мостки. И, дрожа от радостного возбуждения, перебирается на уцелевшую секцию мостков.
Обернувшись, Дани видит белый спинной плавник Лиззи, движущийся в сторону открытого моря. А чуть ниже, придерживаясь обычного для сестренок строевого порядка, в кильватерном следе Лиззи плывет Белль.
Сестренки покидают канал, направляясь в сторону яхты и открытого моря.
Они лежат, прижавшись друг к другу под пластиковой накидкой, на полу возле единственного воздуховода и прислушиваются к рации.
– Кайли, а ты уверена, что не хочешь пописать?
– Ты уже спрашивал десять минут назад. Обещаю, я пописаю в бак для воды, как только у меня возникнет потребность. – Кайли сжимает руку Дэвида. – Не волнуйся. Он скоро будет здесь. Ведь в первый раз он благополучно совершил погружение. И сделает это снова.
Дэвид целует ей руку, затем кладет голову на пол, стараясь дышать как можно медленнее. Когда он в последний раз проверял бак, там оставалось меньше галлона воды, а значит, воздуха хватит максимум на полчаса. Даже при ускоренных темпах подъема лабораторию вряд ли поднимут наверх меньше чем за час.
– Кайли, а какой сегодня день?
– Не знаю. Четверг?
– Я имел в виду дату.
– Кажется, пятое августа. А почему ты спрашиваешь?
Дэвид грустно улыбается:
– Сегодня мой день рождения.
Кайли склоняется над ним, нежно целует в губы:
– С днем рождения. Итак, Дэвид Тейлор, теперь, когда ты официально достиг совершеннолетия, что я могу сделать, чтобы немного скрасить тебе этот день?
– Выходи за меня замуж.
Она с трудом сдерживает нервный смешок, ее глаза наполняются слезами.
– Довольно неожиданное предложение. Ты не находишь?
– Нет, я серьезно. Я хочу быть с тобой до конца жизни.
– Детка, поосторожней со своими желаниями.
– Кайли, мы выберемся из этой передряги живыми. Обещаю. И после всего того, что нам пришлось пережить, нам наверняка не хватит свиданий по уик-эндам во Флоридском университете. Ведь, насколько я понимаю, в ближайшее время ты больше не собираешься совершать погружение в Панталассу.
– Что верно, то верно. Но замужество… это серьезный шаг. Мы оба еще слишком молоды.
– Тогда у нас будет долгая помолвка. По крайней мере, подумай об этом.
– Тсс. Давай не будем зря тратить воздух. – Кайли, крепко обняв Дэвида, кладет голову ему на грудь.
– Дэвид, сынок, ты меня слышишь?
– Папа! – Высвободившись из объятий Кайли, Дэвид хватает рацию. – Папа, ты где?
– Возле лаборатории.
Просунув руку в перчатку управления, Джонас выдвигает телескопический манипулятор, установленный под днищем «Эбис глайдера», мысленно молясь, чтобы манипулятор не пострадал после столкновения подводного аппарата с каменной стеной туннеля.
Появляется механическая рука, по-прежнему сжимающая титановый крюк и стальной трос. Отыскав болт с проушиной в обшивке подводной лаборатории, Джонас вставляет туда крюк, который с трудом входит в слишком узкое для него отверстие.
– Хорошо. Трос подсоединен. Держитесь. Сейчас я подам сигнал «Тонге».
Джонас отпускает крюк и захватывает стальной трос. Пошарив рукой под сиденьем, он нащупывает автомобильные аккумуляторы, обеспечивающие электроэнергией механическую руку. Надевает толстые прорезиненные перчатки и подсоединяет черный провод, идущий от гидравлической системы механического зажима, к отрицательной клемме аккумулятора, после чего несколько раз прикасается красным проводом к положительной клемме, посылая электрический сигнал через стальной трос инженеру на «Тонге».
Проходят долгие мучительные минуты ожидания. Но вот буксировочный трос начинает медленно натягиваться, пытаясь оторвать титановую подводную лабораторию весом сорок семь тонн от морского ложа.
Ну давай же… давай! Джонас переводит взгляд с троса на дно лаборатории, которое не двигается с места. Боже, сфера слишком тяжелая, трос вот-вот лопнет!
Снова выдвинув из-под днища «Эбис глайдера» механическую руку, Джонас заходит в тыл лаборатории. Прожекторы подводного аппарата высвечивают обглоданную тушу гигантского мезозавра, а также титановые обломки рухнувшего ангара.
Подводный док по-прежнему соединен с лабораторией. Похоже, опоры за десяток лет зацементировались в морское ложе минеральными отложениями.
Джонас подводит «Эбис глайдер» к лаборатории так, чтобы передний край кабины пилота был прижат к нижней части титанового корпуса, и осторожно подпихивает массивную сферу сзади в надежде, что это поможет оторвать ее от морского дна.
Тихонько нажимая на педали винтов, Джонас постепенно увеличивает вращающий момент. Титан с протяжным скрежетом скребет по лобовому стеклу, и Джонас живо представляет, как давление воды сжимает акриловую поверхность спасательной капсулы. Но он упрямо продолжает делать свое дело, несмотря на то что давление продолжает расти. Джонас переводит винты в режим максимальных оборотов, из-под днища подводного аппарата вырываются тучи песка, смешанного с останками мезозавра.
Однако лаборатория, похоже, слишком сильно увязла.
Тогда Джонас, задействовав третий джойстик, включает водородный двигатель. Титановые болты рухнувшего стыковочного дока протестующе скрипят, скручиваются и ломаются, выхлоп «Эбис глайдера III» обжигает морское дно.
Последний толчок – и освободившаяся от обломков подводного дока лаборатория начинает подниматься.
Инструктор по дайвингу и специалист по подводным съемкам Скотт Дженкинс собирал зубы мегалодона все последние тридцать пять лет, даже после того, как он открыл в Уилмингтоне, штат Делавэр, на площади четыре тысячи квадратных футов пятизвездочный центр обучения дайвингу «Посейдон адвенчерс». Каждый год бывший офицер войск связи США руководит глубоководными экспедициями дайверов на континентальном шельфе – в районе, который в течение последнего ледникового периода был береговой линией США. В ходе погружений в секретном месте Дженкинс со своими клиентами уже подняли со дна тысячи окаменелых зубов мегалодона, некоторые размером более шести с половиной дюймов от корня до кончика зуба. В то время как большинство собирателей зубов мегалодона предпочитают искать их в руслах рек Южной Каролины и Джорджии, по мнению Дженкинса, самые крупные зубы покоятся на дне глубокого океана, поскольку именно там, скорее всего, предпочитали охотиться взрослые мегалодоны, такие как Ангел.
Однако двадцать восемь лет назад, когда мать Ангела поднялась на поверхность из Марианской впадины, представления Дженкинса о мегах несколько изменились.
Позавчера с ним связался Джозеф Майкл Парк – гуру шокового видео. Парк собирался организовать ночную подводную видеосъемку и искал опытного человека, которому можно было доверять. Поначалу Дженкинс наотрез отказался, но, узнав, что съемки будут проходить сразу за лагуной Ангела, не выдержал и сломался.
В коллекции Скотта Дженкинса насчитывается почти восемь тысяч зубов мегалодона, но в ней нет ни одного белого, не окаменевшего, экземпляра. По логике Дженкинса, за последние пять лет Ангел наверняка успела потерять несколько десятков зубов, которые будет нетрудно поднять со дна канала. Поскольку большую самку давно увезли, а сестренки еще только собираются покинуть лагуну, у Дженкинса будет несколько часов, чтобы обследовать дно на предмет жемчужно-белых зубов, за каждый из которых частные коллекционеры готовы отвалить от двухсот пятидесяти тысяч до одного миллиона долларов.
Благодаря помощи дочерей Шеннон и Шоны у Дженкинса ушло меньше часа на установку подводных камер по периферии канала. И все же вид разрушенных ворот не мог не нервировать, заставляя еще раз хорошенько подумать о том, стоит ли нырять на дно.
Одно быстрое погружение на рассвете. Один зуб я оставлю себе, остальные продам.
Но когда на подводном мониторе появляются сестренки, Дженкинс снова меняет решение.
При виде белого плавника Лиззи по рядам гостей на борту яхты пробегает ропот.
Сара Томс кричит из рулевой рубки:
– Эй, а вот и они!
Активистка R. A. W. сообщает собравшимся новости, усиленно стараясь не смотреть в камеру Шоны Дженкинс.
Тем временем на нижней палубе, скрытой от объектива камеры, два члена байкерской группировки «Пропащие парни» выносят на транец завернутую в простыню тушу тихоокеанского белобокого дельфина. Главарь группировки – бритоголовый бандюган Блэр Бейтс – привязывает конец длинной нейлоновой веревки к десятидюймовому крюку. Пошарив под простыней, Бейтс вставляет заостренный конец крюка в пасть дельфину и, проткнув толстую кожу, выводит крюк через дыхало наружу.
Лана Вуд стоит вместе со своим внуком Максом на открытом мостике у леера правого борта. Актриса с отвращением отворачивается, когда мертвого дельфина, прикрепленного к трехфутовому оранжевому бую, швыряют за борт.
– Бабуля, посмотри! Вот они плывут! – Забравшись на леерное ограждение мостика, Макс показывает на канал: шестифутовый белый спинной плавник разрезает темную воду и кружит вокруг яхты под бурные аплодисменты собравшихся. – Бабуля, это Лиззи! Это Лиззи! А где Белль?
– Понятия не имею. И вообще, я запрещаю тебе залезать на перила.
Двумя палубами ниже, в ВИП-салоне, Скотт Дженкинс продолжает следить за видеоизображениями, представленными на шести мониторах. Три подводные камеры передают в режиме ночного видения картинку, полученную у входа в канал; еще две камеры установлены у киля яхты и одна – на шесте, который держит над бортом Шеннон Дженкинс.
Раздосадованный тем, что ему никак не удается обнаружить темного мега, Скотт связывается по радио с Шеннон:
– Эй, она по-прежнему кружит где-то внизу, а у меня лишь кадры болтающегося на крючке Флиппера. Что категорически нельзя показывать. Где вид с левого борта?
– Трап слишком узкий, а на носу не меньше двадцати байкеров. Не получается.
– Не получается? Прости, не знаю такого слова. – Скотт переключается на другой канал. – Сара, мы не сможем представить тебе кадры документальной съемки, если твои байкеры будут путаться под ногами. Пусть «Пропащие парни» пропадут пропадом, прежде чем мы потеряем объект съемки.
Дженкинс концентрируется на Лиззи. Мег-альбинос кружит вокруг приманки, проявляя осторожность.
– Ку-ку, я тебя вижу. Ну а где ж твоя вредная сестренка?
Скотт снова смотрит на мониторы. И неожиданно видит ее, существо с темной спиной. Белоснежная треугольная голова заполняет экран монитора, принимающего изображение с видеокамеры Шеннон.
– Шеннон, назад! Бела атакует яхту.
Двадцать четыре тысячи футов.
Частицы ила и ошметки плоти мозазавра продолжают вылетать из-под дна титановой лаборатории, словно хвост кометы. Стальной трос под тяжестью лаборатории весом сорок семь тонн надрывно скрипит, грубо нарушая первобытную тишину Панталассы.
Лабораторию во время всплытия в непроглядной тьме сопровождает «Эбис глайдер». Пилот подводного аппарата, зажатый в тесной кабине, покрывается холодным потом при каждом тиканье электронных часов, отчетливо представляя себе, как убывает драгоценная вода в системе жизнеобеспечения сына, а с ней – и последние молекулы воздуха.
Двадцать три тысячи футов.
Джонас уже в который раз прикидывает скорость подъема лаборатории. Восемь тысяч пятьсот футов разделить на шестнадцать минут… Получается четыреста семьдесят два фута в минуту. При скорости четыреста семьдесят футов в минуту и глубине двадцать три тысячи футов… подъем до поверхности займет еще сорок восемь минут… и это при условии, что все пройдет без сучка без задоринки.
Отбросив секундное сомнение, Джонас берет рацию:
– Дэвид, сколько воздуха у тебя осталось?
– Подожди. – Дэвид уходит, затем возвращается, проверив датчик уровня воды. Голос его звучит напряженно. – На восемнадцать минут.
Джонаса бросает в холодный пот. Не хватает тридцати минут! Он тяжело сглатывает и старается не выдавать своего волнения, упорно отгоняя встающий перед мысленным взором образ Стивена Моретти, хладное тело которого вынули из примерно такой же подводной сферы.
– Дэвид, мы поднимаемся достаточно быстро, но придется еще потерпеть. Неужели больше нигде нет воды?
– Нет. И наши мочевые пузыри тоже пустые. А сколько нам еще подниматься? Папа… Папа, ты там?
Джонас выключает рацию. Он долго держался лишь на адреналине и страхе – страхе за жизнь своего сына. Несмотря на повторный спуск в адские глубины Панталассы, несмотря на смертельно опасные атаки Ангела и прочих тварей, которые даже саму Мать-Природу заставили бы содрогнуться в ночном кошмаре, Джонас не думал о собственном благополучии… вплоть до этого момента.
Присутствие монстра дает о себе знать новыми звуками в наушниках сонара за несколько секунд до того, как непрошеный гость возникает из темноты. Завороженный невероятными размерами чудовищной твари, Джонас смотрит, как она легко, без усилий, поднимается вместе с подводным аппаратом, и начинает непроизвольно дрожать, ощущая свою полную ничтожность. Голова монстра размером даже не со школьный автобус, а гораздо больше, крокодильи челюсти снабжены кривыми иглами зубов, некоторые длиной с мужское предплечье. Левый глаз, желтый и светящийся, оценивает размеры подводного аппарата. Тварь как будто прикидывает в своем холодном рептилоидном мозгу, стоит ли пробовать эту незнакомую добычу или лучше вообще не тратить на нее энергии.
Гора мышц за плечевым поясом самки лиоплевродона весом 200 000 фунтов внезапно оживает, передние ласты делают один-единственный грациозный толчок вперед, поднимая бурные волны, монстр неспешно, почти лениво делает круг вокруг подводного аппарата, чтобы присмотреться получше. Древний морской хищник, использующий острый нюх для охоты, гигантский плиозавр пробует ноздрями окружающее море. И в данный момент он нацеливается на ошметки мяса мозазавра, прилипшие ко дну титановой сферы. Мало того что странное существо оказалось съедобным, вдобавок оно еще и ранено. Придя к такому выводу, самка лиоплевродона открывает пасть, отчего концы верхних зубов заскакивают за нижние, и тянется к добыче.
– Нет!
Испугавшись, что гигантская тварь порвет буксировочный трос и тем самым обречет Дэвида на верную смерть, Джонас включает прожекторы и идет в лобовую атаку.
Ослепленный монстр мотает головой, увильнув в сторону от подводного аппарата. В стекле ночного видения появляется задняя ласта размером с дом. Поднятая ею приливная волна переворачивает «Эбис глайдер» кормой вперед. Подводный аппарат оказывается прямо на пути гигантского хвоста, который напрочь отрывает левое крыло вместе с винтом. От чудовищного удара Джонас едва не теряет сознание. Повиснув вниз головой на ремнях безопасности, он из последних сил дотягивается до джойстика и включает водородный двигатель. Розовое пламя обжигает лиоплевродону морду как раз в тот момент, когда его острые зубы уже успели сжать правое крыло «Эбис глайдера», отодрав двигательный блок, словно листовую обертку початка кукурузы.
Потерявший оба винта, искалеченный «Эбис глайдер» превращается в вихляющую неуправляемую ракету. Водородный двигатель быстро глохнет, и подводный аппарат летит вверх мимо титановой сферы лаборатории. Джонас, жизнь которого после потери контроля над аппаратом висит на тоненькой ниточке, левой рукой тянется к управлению механической рукой, а правой расстегивает ремни безопасности. Прикинув траекторию поднимающейся под ним титановой сферы, Джонас с силой откидывается на сиденье то вперед, то назад в отчаянном стремлении направить в сторону стального троса этот летящий вверх бесполезный кусок акрила, прежде чем он потеряет остатки энергии.
После нескольких неудачных попыток нос «Эбис глайдера» наконец ударяется о буксировочный трос. Джонас выдвигает механическую руку и захватывает стальной трос в тот момент, когда поднимающаяся титановая сфера врезается в кормовой водородный двигатель, подталкивая вверх искалеченный подводный аппарат с его обессилевшим пилотом.
Лиоплевродон поднимается вместе с ними. Разъяренный хищник старается ухватить обугленными челюстями ускользающую добычу. Он нацеливается на «Эбис глайдер», но промахивается. Затем пытается укусить титановый шар и сразу теряет несколько зубов.
Изменив тактику, самка лиоплевродона проплывает мимо добычи и исчезает во тьме. Но спустя несколько секунд вновь возвращается и, как бешеный бык, атакует лабораторию.
Боже, она сорвет лабораторию с буксировочного троса!
Джонас, лишенный какой бы то ни было возможности действовать, сжимает в дрожащей руке рацию. Ты проиграл, старина. Ты очень старался, но этого оказалось недостаточно, и ты проиграл.
А тем временем крокодильи челюсти медленно открываются, нацелившись на спасательную капсулу… но в самый последний момент лиоплевродон почему-то меняет курс и резко уходит в сторону.
Поднятая хищником волна раскручивает «Эбис глайдер». Единственное, что еще соединяет аппарат с поднимающейся лабораторией, – это десятидюймовый стальной зажим. Наконец подводный аппарат возвращается в прежнее состояние, и потрясенный Джонас видит перед собой Ангела. Мегалодон кружит вокруг останков погибшего мезозавра. Широкая спина акулы выгнута дугой, брюшные плавники направлены вниз, вся поза мегалодона явно свидетельствует о том, что он не отдаст противнику свою добычу и будет защищать ее до последнего.
Бела, взбудораженная присутствием судна, которое она принимает за территориального соперника, таранит киль яхты всеми своими сорока двумя тысячами фунтов ярости, подпитываемой тестостероном.
Видеооператор Шеннон Дженкинс, балансируя на узкой полоске палубы, идущей вдоль главного салона, успевает сделать всего лишь два шага, когда чудовищный удар внезапно сотрясает яхту. Девушку бросает на леер, через который она падает прямо в воду.
От колоссального толчка яхта кренится на тридцать градусов, сбитые с ног пассажиры валятся друг на друга.
Яхта резко ложится на левый борт, море стремительно надвигается на судно, и Лана Вуд, стоящая на открытом мостике, едва не перелетает головой вперед через леер. Уцепившись за ограждение, женщина чудом удерживается на ногах. Она пытается поймать Макса, но мальчик уже парит в воздухе и исчезает в ночи.
– Макс!
Яхта выравнивается, бывшая девушка Бонда падает навзничь.
Лана ползет на карачках к винтовой лестнице, спускается в главный салон, проталкивается через сплетение тел и пробирается на корму, обшаривая глазами черную воду.
– Макс! – Лана уже на грани истерики. – На помощь! Помогите, хоть кто-нибудь! Я его не вижу! – Она рывком поднимает с пола Блэра Бейтса. – Мой внук упал за борт. Я не могу его найти!
Бейтс, ощупывая окровавленную голову, вглядывается в поверхность моря, и тут из пенной волны на боку выплывает Лиззи, держа что-то растерзанное в зубах.
– Макс! – Лана падает на колени.
От ее душераздирающих воплей кровь стынет в жилах. Остальные пассажиры подхватывают ее крики.
Бейтс хватает ее за руку:
– Нет, леди. Это был дельфин! Поглядите, ваш малыш вон там! – Бейтс показывает на мальчика, показавшегося на поверхности в тридцати футах от левого борта.
Макс, с расширенными от ужаса глазами, барахтается в воде; у него едва хватает сил бороться с пятифутовыми волнами, не говоря уже о том, чтобы звать на помощь.
Увидев своего внука, Лана скидывает туфли на высоком каблуке и ныряет в океан.
А палубой ниже, в ВИП-салоне, Скотт Дженкинс извлекает монитор из груды упавшего оборудования, на экране возникает перевернутая картинка с подводной камеры, затем в кадре появляется пара женских ног.
– Господи Иисусе, кто-то упал в воду! – Скотт поправляет головную гарнитуру. – Шеннон, ты что, уронила камеру за борт? Шеннон? – Он поспешно переключается на другой канал. – Шона, где твоя сестра?
– А я знаю? Погоди-ка, я видела в воде ее камеру и шест. Папа, там за бортом эта актриса!
– Найди свою сестру! – Скотт не сводит глаз с монитора. Внезапно в кадре появляется свинцово-серый плавник, который скользит под отчаянно взбивающими воду ногами Ланы Вуд. – Боже правый!
Лана, плывущая по течению, приближается к внуку, не подозревая о том, что в десяти футах от нее находится Бела, уже нацелившаяся на малыша, которого выдало громкое сердцебиение. Увидев в Лане соперницу, претендующую на ее обед, возбужденная хищница, оставив мальчика, делает крутой вираж, поднимается на поверхность и заглатывает добычу целиком!
Потерявшая в кромешной тьме ориентацию, но все еще вполне живая, Лана, преодолевая поток воды, струящейся через приоткрытые челюсти Белы, пытается плыть назад, туда, где, как ей кажется, находится поверхность моря. Она барахтается, падает лицом вниз в вязкую темноту, обдирает руки чем-то острым, ее босые ноги прижимаются к чему-то, похожему на наждачную бумагу на резиновой основе. Уверенная в том, что она стоит на спине у одного из мегалодонов, Лана отчаянно молотит ногами, ее легкие в огне… Но все усилия несчастной женщины напрасны. Бела языком втягивает Лану Вуд грудью вперед в вонючую пасть, прижимает к верхнему нёбу, откидывая в сторону, в черное безмолвие. Невидимые ножи врезаются в плоть жертвы. Отчаянные крики Ланы Вуд заглушены безжалостным объятием монстра, оборвавшим земное существование бывшей девушки Бонда, превратившим ее тело в вязкую массу и отправившим ее душу навстречу небесному огню, в то время как ее бренные останки попадают прямиком в ад.
Высокие волны заслоняют от Макса жуткую картину гибели бабушки. Кильватерный след Белы тянет малыша обратно в сторону яхты, где его выхватывает из воды Блэр Бейтс. Главарь «Ангелов ада», с трудом переводя дух, опускает мальчика на палубу:
– Ты в порядке, малыш?
Макс кивает, он по-прежнему в шоке.
– А где бабуля?
– Помогите! Помогите мне! – Бейтс и несколько матросов спешат на нос яхты. Шеннон Дженкинс барахтается в воде возле якорной лебедки, высота надводного борта не позволяет девушке ухватиться за леер. – Вы что, тут все разом оглохли? Неужели никто не слышал, как я кричу?
Шеннон затаскивают на палубу, и тут с южной стороны в свете прожекторов возникает катер Береговой охраны. На мостике стоит, завернувшись в одеяло, Даниэлла Тейлор, рядом с ней ее мать Терри.
Трехчасовые поиски Ланы Вуд не принесли результата. К рассвету новость о ее исчезновении облетела все средства массовой информации: произошедшее до ужаса напоминало инцидент с любимой сестрой Ланы – Натали, трагически утонувшей несколько десятилетий назад.
К полудню по тихоокеанскому времени эта история получила продолжение: были арестованы Сара Томс и Джессика Томпсон. А когда останки Вирджила Кармена извлекли из главной дренажной трубы лагуны Танаки, власти тотчас же добавили обвинение в непредумышленном убийстве к растущему списку правонарушений активисток R. A. W.
Были выпущены рекомендации для маломерных судов. Закрыты пляжи для серферов. Все погружения запрещены вплоть до специального уведомления. Капитанов судов и рыбаков попросили сообщать в Береговую охрану о любых неожиданных появлениях акул, побережье патрулировали вертолеты.
Однако все эти меры предосторожности оказались излишними. Вырвавшись из тесных пределов места своего рождения, сестренки – две юные самки мегалодона – ушли на глубину, в абиссальную равнину подводного каньона Монтерей, а оттуда – в открытое море, подальше от стойкого запаха их доминантной мамаши.
Ангел прекращает кормежку, ее спинные мышцы и грудные плавники напрягаются. Она занимает оборонительную позицию, не решаясь оставить добычу. Все ее органы чувств настроены на более крупного противника, кружащего на периферии.
Самка лиоплевродона опускает плавники вниз и, напрягшись, пытается оценить размеры мегалодона. Пути высших хищников редко пересекаются, но когда это происходит, начинается кровавая битва за тотальное господство, в ходе которой может выжить только один.
Первой вступив в бой, Ангел предпринимает ложную атаку, направленную на то, чтобы спровоцировать противника и оценить его реакцию.
Более маневренная, чем мегалодон, самка лиоплевродона легко избегает непосредственного контакта, и мег возвращается сторожить добычу.
Подобный воинственный танец повторяется три раза кряду: мегалодон идет в атаку, оценивая скорость противника, самка лиоплевродона увиливает в сторону, но лишь для того, чтобы приблизиться к останкам мезозавра, которые в конце концов ей удается ухватить.
Заманив лиоплевродона в зону поражения, Ангел атакует уже всерьез. Ее зазубренные зубы впиваются в короткий мускулистый хвост плиозавра. Укус не смертельный и не калечащий. В ответ самка лиоплевродона, мотнув крокодильей головой, цапает мега за левый грудной плавник.
Секунд двадцать обе самки нарезают узкие круги и, мотая гигантскими головами, пытаются набрать вращающий момент, достаточный для того, чтобы поглубже вонзить зубы в истерзанную плоть соперницы.
В результате обе сдаются, объявив конец первого раунда.
Самка лиоплевродона отплывает подальше и делает еще один круг, ее изуродованный хвост оставляет за собой кровавый шлейф.
У Ангела тоже кровоточащие раны, правда в основном поверхностные, не страшнее тех, что партнер нанес ей во время жесткого спаривания. Словно бдительная сторожевая собака, Ангел остается у добычи, отказываясь преследовать более верткую соперницу до тех пор, пока та не нарушит границы охраняемой территории.
Лиоплевродон вдвое тяжелее мегалодона, однако челюсти акулы лучше приспособлены для нанесения смертельных укусов, и последнее обстоятельство заставляет самку плиозавра изменить тактику.
Она исчезает в темноте. Чтобы предпринять следующую атаку снизу.
Титановая сфера поднимается, с трудом преодолевая яростное течение, заставляющее ее вращаться.
Кайли с Дэвидом скрючились на полу возле своей «кислородной подушки», рация лежит рядом.
– Папа, папа, ты где? Ответь!
– Я здесь.
– Что случилось? Ты в порядке?
– Прицепился к буксировочному тросу. Потерял оба крыла, поиграв в пятнашки с монстром Марена.
– С лиоплевродоном?
– В жизни не видел такого чудовища. Но не волнуйся. Ангел взяла его на себя.
– Ангел? Папа, что здесь делает Ангел?
– Длинная история, а тебе нужно беречь воздух. Хотя у меня есть идея. Из чего сделаны внутренние стены лаборатории? Они чем-то обшиты или просто титановые?
– Титановые.
– Хорошо. А какая внутри температура?
– Прямо сейчас? Шестьдесят пять градусов. Папа, что ты придумал?
– Чем выше мы поднимаемся, тем ниже температура океана. Я хочу, чтобы ты выставил термостат на максимум. Попробуем заставить эти металлические стены немного попотеть.
– Конденсация… Гениально!
– Как только на стенах выступит влага, собери ее мягкой тряпочкой и выжми тряпочку в бак. Тяжеловато, конечно, но может сработать, если на это не уйдет слишком много энергии.
– Понятно. – Дэвид смахивает слезы с глаз. – Папа…
– Дэвид, я знаю, что иногда бываю к тебе слишком строг, но я тобой очень горжусь. Ни о чем не волнуйся. Вдвоем мы пробьемся. Ты мне веришь?
– Верю.
Когда лаборатория перестает вращаться, Дэвид выставляет термостат на сто градусов по Фаренгейту, а вентилятор системы отопления – на максимум.
– Мистер Тейлор, это Кайли Сифурт. Я лишь хочу сказать, что у вас потрясающий сын. Он уже раз десять нас спасал. Это все моя вина. Он согласился на погружение, чтобы меня защитить. Мне следовало вас послушать, когда вы нас отговаривали.
– Кайли, я не знаю, что не так с мужчинами из рода Тейлор, но ради женщин мы всегда были готовы на любые безумства. Похоже, мой сын тебя действительно любит. Жду не дождусь, когда мы сможем встретиться лично. Что произойдет примерно через тридцать три минуты.
– Я тоже.
Фейсал бин Рашиди смотрит, затаив дыхание, на монитор сонара, на котором виден курс подводной лаборатории. За поднимающейся яркой точкой следуют два больших объекта.
Брайан Сьютс показывает на точку, зависшую на глубине 21 890 футов:
– Это Ангел. Мы отслеживали ее через «Эбис глайдер». А вот второй объект гораздо крупнее.
– Лиоплевродон?
– Скорее всего.
– А как нам выманить его наверх?
– Похоже, между двумя тварями идет борьба за территорию. Ангел реагирует на нейротрансмиттер, управляемый с помощью прибора на борту земснаряда. Передайте людям Тейлора, что мы хотим, чтобы Ангел выплыла на поверхность…
– …а лиоплевродон последует за ней.
– Надеюсь, что так.
– Как далеко от нас «Могамигава»?
– Супертанкер прибудет через час.
– Мы не можем ждать. Пусть на «Тонге» приготовят сети. Затем свяжись с земснарядом и передай им наши требования.
– А что, если они откажутся?
– Ну а если они откажутся, скажи, что тогда мы остановим лебедку.
– Сукин сын! – Мак со злостью швыряет рацию. – Я знал, что этим ублюдкам нельзя верить. – Он поворачивается к Бренту Николсу. – А мы можем их надуть? Убедить, что приемник сигналов по-прежнему работает?
– Приемник сигналов действительно работает. По-видимому, стальной трос играет роль подводной антенны.
– Тогда сделай это. Вымани Ангела обратно в дыру.
– А что, если лиоплевродон за ней не последует? Бин Рашиди уже пригрозил оставить Тейлора и его малыша на дне Панталассы.
– Ты прав. Я должен взять это в свои руки. Пожалуй, переберусь на борт арабского судна и попробую запудрить им мозги. Если, конечно, удастся. – Мак наклоняется над ноутбуком морского биолога. – Покажи мне, как действует эта штука.
Десять тысяч футов.
Прижатый к креслу пилота, словно астронавт, Джонас смотрит через стекло ночного видения на каменный потолок Панталассы, который появляется из оливково-зеленого сумрака. Секундой позже перед глазами возникает входное отверстие, и на Джонаса накатывает чувство бесконечного облегчения.
– Эй, Дэвид, мы вот-вот войдем в туннель. Как там ваши дела?
Дэвид на верхнем уровне лаборатории, а Кайли – на нижнем собирают конденсат с титановых стен.
Кайли хватает рацию:
– Основной генератор вышел из строя несколько минут назад. Мы перешли на резервный. Дэвид побоялся давать ему слишком большую нагрузку и поэтому отключил термостат. Но стены пока еще продолжают потеть. Так же как и мы. И, между нами, мы добавили в бак жидкости еще на три дюйма.
– Хорошо. Очень хорошо. Постарайтесь собрать как можно больше конденсата, а потом ложитесь на пол и отдыхайте. Мы почти дома. – Джонас выключает рацию и внезапно чувствует реверберации стального троса над головой.
С замиранием сердца Джонас хватается за край своего кресла, когда «Эбис глайдер» и титановая лаборатория входят в туннель. Подводный аппарат начинает трястись, когда прядь стального троса – одна из четырех в тросе – повисает вдоль кабины пилота.
Нет, только не сейчас…
Пройдена почти половина пути, уже видно входное отверстие, но внезапно лопается вторая прядь, и лаборатория начала опасно раскачиваться.
– Папа?
– Трос расползается. Держитесь. Мы почти вышли из туннеля.
Титановая сфера и сопровождающий ее подводный аппарат продолжают подъем, стальной трос жалобно стонет, вытягивая тяжелый груз из отверстия в Филиппинское море. Они поднимаются еще на восемьдесят футов, и тут не выдерживает одна из скруток троса.
У Джонаса внутри все обрывается, когда подводный аппарат, с подвешенной к нему лабораторией весом сорок семь тонн, летит вниз, приземлившись на внешний край входного отверстия.
Лаборатория катится все ближе к краю, увлекаемый ею «Эбис глайдер» ударяется о ее титановый корпус, затем падает боком на морское ложе, образовав клин, препятствующий сползанию сферы в черную дыру.
– Что значит – лопнул трос?
– Мистер Макрейдс, по словам капитана Сьютса, произошла авария. – Темно-карие холодные глаза бин Рашиди невозмутимо встречают гневный взгляд Мака. – Лаборатория и «Эбис глайдер» покинули Панталассу, однако они застряли на дне Филиппинского моря на глубине семи тысяч восьмисот футов. Но мы пошлем за ними спасательный подводный аппарат с другим тросом только после того, как получим то, что нам нужно.
– Пока мы здесь переливаем из пустого в порожнее, у Дэвида может закончиться воздух.
– Тогда мой вам совет. Кончайте болтать и начинайте инструктировать вашего монстра. Как только лиоплевродон выплывет на поверхность, мы предоставим в ваше распоряжение «Синкай», чтобы вы могли прикрепить другой трос… но только если вы предоставите свою команду. Таковы мои условия, мистер Макрейдс. И я не собираюсь добавлять к этому ВИП-ложу на стадионе «Пасифик-Белл-Парк» или мирный договор между Израилем и ХАМАС. – Бин Рашиди самодовольно улыбается.
Маку требуется вся его выдержка, чтобы не врезать ноутбуком бин Рашиди. Оттолкнув Ибрахима аль-Хашими, Мак пулей вылетает из рулевой рубки.
Бин Рашиди поворачивается к морскому биологу:
– Гарпунная пушка, заряженная радиометкой… Она в рабочем состоянии?
– Да. Установлена на носу траулера.
– Будьте готовы, мой друг. Она может нам понадобиться.
Самка лиоплевродона выплывает из морских глубин, ее длинное туловище весом 200 000 фунтов легко разрезает воду, не оставляя даже ряби. Она не видит Ангела, но чует ее кровь и ощущает вкус мяса мезозавра. Нацелившийся на добычу монстр осторожно поднимается по спирали, чтобы не выдать своего присутствия.
Однако Ангел, которую Мать-Природа снабдила лучшим в мире сенсорным аппаратом, обнаруживает противницу уже на подходе. Ампулы Лоренцини акулы фиксируют электрические импульсы от бьющегося сердца плиозавра. Угол и скорость подъема лиоплевродона такие же, как у атакующей тюленя большой белой акулы, и это представляет для мегалодона реальную угрозу.
Ангел короткими мощными рывками нарезает круги вокруг останков мозазавра, хищнические инстинкты не позволяют ей покинуть добычу.
Тем временем в мозг акулы внезапно поступает другой сигнал. Он стимулирует ее обонятельный центр, выманивая на поверхность. Мег приходит в крайнее возбуждение. Угроза нарастает. Противник медленно, но верно подбирается снизу.
Зажав в челюстях останки мозазавра, Ангел начинает подъем, ее хвостовой плавник с силой молотит воду.
Самка лиоплевродона, оставив прежние уловки, прибавляет скорость и сокращает разрыв между ней и намеченной целью до пятидесяти футов. Разинув челюсть, она делает рывок вперед, чтобы ухватить Ангела за хвостовой плавник, но внезапно ее подхватывает ревущий поток воды.
Течение Панталассы относит лиоплевродона в сторону, заставляя принять горизонтальное положение. Справившись с течением, плиозавр продолжает подъем, но мегалодон уже исчез.
Гигантская самка в очередной раз пытается уловить запах мега. Извиваясь всем телом, как крокодил, она поднимается к подземному потолку, чтобы продолжить погоню.
Лаборатория висит на боку, внутри полный разгром. Оборудование валяется хаотичными кучами, мониторы компьютеров разбиты, книги погребены под рухнувшими полками. Помещение окутано тьмой, только за находящимся на последнем издыхании запасным генератором моргает слабый свет.
Дэвид на четвереньках пробирается через завалы нижнего уровня к системе жизнеобеспечения. Сам агрегат прикручен к полу, но бак для воды накренился, препятствуя притоку драгоценной влаги в блок электролиза, а следовательно, и поступлению воздуха.
– Дэвид, там твой отец!
Скатившись по полу в сторону лестницы, Дэвид перебирается на накренившийся второй уровень. Кайли уже расчистила дорожку к иллюминатору и теперь, приникнув к толстому акриловому стеклу, смотрит на море, купающееся в красном свете наружных огней лаборатории.
Лаборатория лежит на самом краю зияющего входного отверстия. Чуть поодаль виднеется нос «Эбис глайдера», кабина пилота которого придавлена титановой сферой.
– Папа! – Порывшись в груде разбитого оборудования, Дэвид находит рацию. – Папа, ты меня слышишь?
– Я… здесь. – Джонас, висящий под чудовищным углом на сиденье, отстегивает ремни безопасности и падает на верхний люк перевернутой спасательной капсулы, заклиненной под днищем лаборатории.
– Ты не ранен? Как дела?
– Бывало и лучше. А что у вас?
– Система жизнеобеспечения не работает. Мне нужно найти способ залить туда воду.
– Придумай что-нибудь. Единственная хорошая новость – это то, что мы выбрались из Панталассы. Теперь они могут прислать нам другой подводный аппарат с новым тросом.
– Папа… у меня для тебя плохие новости.
Из туннеля поднимается Ангел, ее белая шкура мерцает на экране ночного видения, челюсти сжимают то, что некогда было сорокафутовым мозазавром. Оказавшись в Филиппинском море, Ангел выпускает обглоданный скелет и обходит кругом вход в туннель.
Дэвид прижимает лицо к иллюминатору, чтобы посмотреть, как ведет себя Ангел.
– Папа, она очень возбуждена. Никогда не видел ее такой.
Взглянув на монитор сонара, Джонас обнаруживает поднимающуюся в туннеле яркую точку:
– Это лиоплевродон. Он поднимается за ней. Дэвид, держись!
Лиоплевродон выплывает из входного отверстия, но Ангел, которая уже пошла в атаку, успевает ухватить вытянутыми челюстями более крупную соперницу.
Однако Ангелу не справиться с самкой плиозавра – слишком крупной и слишком проворной. Челюсти акулы соскальзывают с мускулистого торса лиоплевродона размером с военно-транспортный самолет С-5, не зацепив даже переднюю ласту. Столкновение обходится мегу потерей двух передних зубов.
Демонстрируя хорошую реакцию, плиозавр откатывается подальше от смертоносных челюстей акулы и кусает ее за спинной задний плавник, пробив восьмидюймовыми иглами зубов антенну нейротрансмиттера.
Два титана сплелись в смертельной схватке, не обращая внимания на сети, которые уже сбросили с «Тонги».
С востока надвигаются штормовые облака, послеполуденный ливень обрушивается на работающих на главной палубе моряков.
Растянувшись на трубе, измученный Монти почти отрешенно наблюдает за тем, как его дядя Джеймс наседает на корпулентного инженера:
– У тебя шесть лебедок! А мне нужна только одна.
– Повторяю еще раз для дураков, Макрейдс. Две лебедки на одну сеть, три сети в воде. Приказ бин Рашиди. Он ничего не говорил насчет спуска «Синкая». Да и вообще, уж можешь мне поверить, при наличии двух монстров там, внизу, это неповоротливое ведро с болтами, пожалуй, последнее место, где тебе сейчас захочется оказаться. – Отвернувшись от Мака, Джон Лебланк отправляется поторопить команду, обслуживающую лебедки на носу танкера.
Мак продолжает наседать на Лебланка:
– Последнее место, где мне сейчас хотелось бы оказаться, – это подводная лаборатория. Мой крестник застрял там, попав в ловушку. И он задыхается! Так что я хочу буксировочный трос и этот японский подводный аппарат в воде прямо сейчас или…
– Или что? – Лебланк, поддерживаемый с тыла тремя промокшими, заляпанными сажей матросами, поворачивается к Маку. – Послушай, приятель, как только мы выудим из моря нового домашнего питомца бин Рашиди, мы спустим на воду подводный аппарат. А пока не путайся, черт тебя дери, под ногами!
Тем временем дождь уже льет стеной. Монти неохотно поворачивается на другой бок. На горизонте появляется большое судно. Это «Могамигава» – супертанкер того же класса, что и «Тонга». Супертанкер, все еще на приличном расстоянии от «Тонги», готовится к водному слалому: он сбрасывает скорость и маневрирует, давая то передний, то задний ход и меняя курс. Капитан «Могамигавы» пытается подвести свое судно как можно ближе к «Тонге».
Монти задумчиво смотрит на приближающееся судно, в его голове брезжит некая идея, похороненная под лавиной разношерстных мыслей. Большой корабль… Молись за Дэвида. Молись за корабль. Богомол не может оплодотворить самку, пока его голова прикреплена к телу. Самка начинает спаривание, оторвав самцу голову. Безголовое насекомое живет еще девять дней, после чего умирает от голода. Правши живут на девять лет дольше, чем левши. Белые медведи левши. Интересно, а Джонас Младший левша?
Монти хлопает себя по лбу, пытаясь сосредоточиться. Танкер, танкер, танкер, танкер. Как танкер может помочь Дэвиду? Танкеры такие большие, что не могут остановиться. Блохи могут прыгать на расстояние, в триста раз превышающее длину их тела. Муравьи могут вытягивать груз, в тридцать раз превышающий их вес. Танкеры могут вытянуть подводный аппарат со дна. Это называется эффектом Вентури…
Мак хватает Монти за воротник:
– Пошли со мной. Нужно, чтобы ты помог мне привязать буксировочный трос к «Морскому дьяволу».
– Танкеры могут поднять со дна подводные аппараты!
– Я знаю. Но сперва нам нужно прикрепить буксировочный трос.
– Нет, дядя Джеймс. Не надо!
Два суперхищника отрываются друг от друга, у обоих кровоточащие раны, но пока ничего смертельного.
Лиоплевродон царствует в Панталассе десятки миллионов лет. Эволюция этого вида от среднего размера морской рептилии до гигантского животного с жабрами позволила ему установить господство в своем ареале. С тех пор как большая самка достигла зрелости, никто не осмеливался оспаривать ее доминантность, даже представители собственного вида. Однако врожденная свирепость мегалодона в сочетании с силой укуса его челюстей делает эту акулу грозным противником и реальной угрозой самому существованию лиоплевродона.
Сделав выбор в пользу менее рискованного пути к победе, лиоплевродон быстро уходит на глубину, заложив вираж в сторону брошенных останков мозазавра. Одним молниеносным движением большая самка подхватывает со дна обглоданную тушу мозазавра, после чего стремительно плывет к входному отверстию, чтобы покинуть поле боя через туннель.
Однако, в отличие от зазубренных зубов мега, гладкие и узкие клыки плиозавра предназначены не для захвата, а для прокалывания. Самка плиозавра не удерживает добычу, и ей приходится перехватывать растерзанную тушу снова.
ХРУМ!
На всех парах подлетев к лиоплевродону, Ангел таранит головой мускулистую шею противницы, увлекая за собой стотонного голиафа на илистое морское ложе. Однако шея плиозавра слишком толстая даже для вытянутых челюстей Ангела, и все же морское дно дает ей некое преимущество, позволяя вонзить нижние зубы по корень, а верхние – до линии десны в толстую шкуру плиозавра.
Раненая самка плиозавра отчаянно извивается, пытаясь освободиться, но соперница буквально пригвоздила ее ко дну. Любое резкое движение лиоплевродона заставляет мега яростно мотать головой. В результате семидюймовые зазубренные зубы пропиливают толстый мышечный слой шеи большой самки, впиваясь в нервные окончания.
Самку лиоплевродона парализует от сильной боли.
Она перестает сопротивляться, признавая свое поражение.
Обездвижив противницу, Ангел не ослабляет мертвой хватки. Но лишь до поры до времени.
А время Дэвида и Кайли Сифурт, можно считать, практически вышло. Запасной генератор сдох, воздух закончился, в обесточенной лаборатории с каждой минутой становится все холоднее. Лежа рука об руку на наклонном полу нижнего уровня, юная пара вглядывается в удушающую темноту в ожидании смертного часа.
Первым начинает задыхаться Дэвид.
Кайли сжимает его руку:
– Дэвид, я выйду за тебя замуж. Но я хочу, чтобы свадьба была весной. Так что держись. Дэвид Тейлор, ты меня слышишь? Теперь тебе не удастся уйти в кусты!
Дэвид улыбается в темноте, по его щекам катятся слезы.
Сдавленный голос отца выводит Дэвида из бессознательного состояния:
– …дождись, пока лаборатория не ударится о днище супертанкера, после этого открывай люк и плыви к поверхности. Дэвид, ты меня слышишь? Если не можешь говорить, хотя бы подай сигнал, что ты меня понял! Дэвид! – (Кайли ползет к рации и дважды стучит по микрофону.) – Хорошо! Детки, держитесь поближе к люку. Я уже слышу, как на нас нацелился супертанкер!
Кайли хватает Дэвида за руку и трясет, пытаясь привести в чувство. Затем, вонзив ногти в его запястья, тащит парня в сторону люка… и тут над ними словно простирается рука Господа: сфера начинает подниматься к поверхности.
Супертанкер «Могамигава» водоизмещением 300 000 тонн и длиной 1100 футов на скорости шестнадцать узлов проходит мимо замершего однотипного судна, его кильватерный след тащит за собой «Тонгу» на четверть мили на восток. Мощный киль «Могамигавы» вспахивает поверхность Тихого океана, оставляя за собой вакуум, который затягивает и тащит вверх лабораторию, «Эбис глайдер», рыболовные сети, останки мозазавра и двух сцепившихся в смертельном объятии монстров.
Лаборатория начинает бешено вращаться в темноте, центробежная сила прижимает Дэвида с Кайли к полу, их руки хватаются за кремальеру, открывающую люк.
Динь-дон!
Титановая сфера ударяется о стальной корпус супертанкера. Кайли крутит открывающую люк кремальеру, в лабораторию проникает голубая струйка воды, которая тут же превращается в бурный поток, срывающий крышку люка. Титановая сфера два раза ударяется о киль супертанкера, задев гребной вал, и начинает тонуть.
Держа своего бесчувственного возлюбленного за шею, Кайли выволакивает его из открытого люка в бушующий Тихий океан. Лаборатория резко уходит вниз, а Кайли с Дэвидом стрелой летят вверх, увлекаемые проходящим мимо танкером.
Кайли жадно хватает открытым ртом живительный воздух, потом трясет Дэвида… Бесполезно. Бережно поддерживая его голову, Кайли делает Дэвиду дыхание рот в рот до тех пор, пока синюшный цвет его лица не бледнеет и Дэвид не начинает отхаркивать морскую воду.
Кайли плывет на спине, положив голову Дэвида между грудей. Затянувшие небо грозовые облака поливают их холодным дождем.
Дневной свет пьянит Кайли.
– Дэвид, ложись на спину и дыши. Детка, просто дыши.
Сделав несколько судорожных вдохов, Дэвид поднимает глаза навстречу проливному дождю. Онемевшие члены постепенно оживают.
– Но как? Как? – спрашивает он Кайли.
– Произошло чудо.
– Мой отец?
– Я… я не знаю.
Дэвид убирает голову с груди Кайли и начинает барахтаться в море. Они дружно обшаривают глазами поверхность воды, но высокие волны закрывают поле зрения.
Корма «Тонги» виднеется в сотне ярдов от них. На борт танкера поднимают какое-то огромное животное. Его туловище запуталось в сети, однако хвост, который остается свободным, яростно хлещет по корпусу судна.
Дэвида бросает в дрожь:
– Ангел…
Фейсал бин Рашиди вприпрыжку бежит по проходу «Тонги» навстречу Лебланку, за которым следует Брайан Сьютс:
– Кто отдал приказ «Могамигаве» пройти мимо нас? Отвечайте!
– Я отдал. – К ним присоединяется Мак. – Но назвался тобой. Когда общался с ними по рации, то, наверное, говорил как форменный придурок, потому что они мне поверили.
– Капитан, уберите этого человека с моего судна! Пусть Тейлоры гниют на дне…
– Вон там! – Монти стоит у леера левого борта, через бинокль вглядываясь в бурную поверхность моря. – Двое выживших! Похоже, это Дэвид с Кайли!
Брайан Сьютс забирает у Монти бинокль, чтобы лично удостовериться. После чего включает уоки-токи:
– Капитан Гоубер, у нас двое выживших в воде в ста ярдах к западу. Отшвартуйте траулер и поднимите их на борт!
– Есть, сэр!
– Нет! Свяжитесь с «Могамигавой» и прикажите им вернуться. Затем освободите сеть от этой твари и найдите лиоплевродона!
– Есть, сэр! Но только после того, как мы поднимем на борт моих пилотов. Макрейдс, перебирайтесь на траулер. Проследите, чтобы они выполнили мои приказы.
– Будет сделано!
– А вот и он! – Монти тычет пальцем вниз, на гигантское животное с темной спиной, которое кружит в воде под бьющимся в сетях мегом.
Фейсал бин Рашиди подбегает к лееру, таращась на чудовищное животное:
– Невероятно! Инженер, готовьте сети!
На изумленных глазах бин Рашиди плиозавр уходит под воду.
– Дэвид, вон там! Я вижу спасательную капсулу твоего отца. – Кайли машет рукой в сторону «Тонги».
В сорока ярдах от них акриловая спасательная капсула подпрыгивает на волнах.
Они подплывают к спасательной капсуле – Кайли с одного бока, Дэвид с другого, – используя обломки крыльев «Эбис глайдера» в качестве плавсредства.
Прижав лицо к стеклу, Дэвид заглядывает внутрь.
Отец, частично пристегнутый ремнем безопасности, не подает признаков жизни.
– Папа! – Дэвид барабанит рукой по кабине пилота. – Папа, ты меня слышишь?
– Эй, Дэвид… – Кайли показывает на танкер.
Дэвид поднимает глаза и видит лиоплевродона в прыжке. Монстр, высунув на тридцать футов из воды гигантскую голову, впивается чудовищными челюстями в основание трепещущего хвоста Ангела.
Ангел отчаянно бьется в сети, кровь брызжет фонтаном.
Лиоплевродон, извиваясь, как крокодил, висит у Ангела на хвосте и отказывается разжимать челюсти. Под действием веса монстра его зубы все глубже впиваются в плоть мега, насквозь протыкая толстые мышцы и хрящи.
Мегалодон бьется в агонии, когда хвостовой плавник безжалостно отделяется от его тела.
Лиоплевродон ныряет обратно в море. Кровь хлещет струей из смертельной раны, забрызгивая борт танкера, красной лужей расплываясь по воде.
Кайли удивленно смотрит на свою грудь, уже покрытую липкой жидкостью. Неужели течение успело так быстро разнести ошметки плоти мегалодона? Девушка поворачивается и, к своему ужасу, обнаруживает рядом с собой растерзанные останки мозазавра. В приступе паники она молотит ногами и, взбивая розовую пену, пытается забраться на спасательную капсулу «Эбис глайдера».
Дэвид, который продолжает вглядывается в стекло спасательной капсулы, обнаруживает, что отец начинает ворочаться. Вне себя от счастья, Дэвид поднимает глаза на Кайли, на лице парня играет радостная улыбка… которая мгновенно сменяется гримасой ужаса. Страх охватывает каждую клеточку его тела, когда появившаяся откуда-то снизу огромная крокодилья пасть открывается, чтобы схватить останки мозазавра…
…а вместе с ними и Кайли!
Девушка издает предсмертный хрип, острые, как иглы, зубы вонзаются в ее тело. Она бросает на Дэвида оторопелый взгляд и исчезает в кровавой волне.
Из груди Дэвида вылетает душераздирающий крик, он стучит кулаками по стеклу спасательной капсулы, умоляя отца очнуться. И когда измученный разум отказывается выдерживать весь этот ужас, Дэвид теряет сознание.
Лежащий на дне спасательной капсулы, Джонас открывает глаза и видит, как монстр тащит Кайли на глубину, чтобы сожрать в один присест. Отвернувшись, Джонас обнаруживает бледное лицо сына, медленно уходящее под воду.
Джонас рывком открывает крышку аварийного люка. Высунувшись наружу, хватает Дэвида за волосы и втаскивает безжизненное тело в открытый люк.
Попав в водоворот, образованный плывущим лиоплевродоном, спасательная капсула вращается, словно гигантская чашка. Монстр кружит под поверхностью моря, оценивая качающийся на волнах объект.
Однако и монстра, и спасательную капсулу уже засекли на траулере. Стоящий на носу Ибрахим аль-Хашими стреляет из гарпунной пушки. Гарпун с радиометкой со свистом пролетает по воздуху и вонзается в широкую спину плиозавра.
Лиоплевродон уходит под воду с военным трофеем: останками мозазавра.
Мак кидается на нос траулера и смотрит вниз.
Джонас, бледный как смерть, обезумевший от горя, прижимает к груди безжизненное тело сына.
– Джей Ти? С Дэвидом все в порядке?
– Он жив. Правда, я сомневаюсь, будет ли он теперь хоть когда-нибудь в порядке.