Звездный странник – 2. Мегаполис

Снова Элора

С трудом выбравшись из основательно переполненного общественного транспорта, Сергей купил себе в заснеженном ларьке пакеты с завтраками быстрого приготовления – надоело по утрам перебиваться одними бутербродами – и бутылку пива. Водку, наверное, потом возьму, подумал он, задумчиво разглядывая соблазнительные этикетки, и прячась за воротником от снежной вьюги, а то неудобно проходить мимо хозяйки гремя бутылками.

Не спеша вышел на длинную перемечку между монолитами. Между гигантскими шпилями перемычек было очень много. Эта же располагалась в средней зоне и над головой подобных перемычек было великое множество. Когда-то ее крыша была плоской и голой, но потом она хаотично застроилась по краям, оставляя узкий проход в середине. В местах, где зданий не было, местные обитатели поставили ограждающие перила. А узкие и низкие служебные выходы на перемычку расширили.

Пройдя всю перемычку Сергей дошел до второго монолита.

Здесь у массивной стены, уходящий в безконечную высь, прилепилась небольшая кирпичная пристройка на семь этажей.

В квартире на четвертом этаже, вопреки его ожиданиям – время все-таки было позднее – во всех окнах, кроме его комнаты, горел свет.

Зайдя в теплый подъезд и отряхнувшись на лестничной клетке от налипшего снега, Харви поднялся по лестнице и аккуратно открыл дверь своим ключом. Вошел. Пустая прихожая. Только кошка Марта, как обычно, встречала его, лениво кувыркаясь сбоку на бок, на шершавом коврике у порога. Из зала доносились веселые голоса. Стараясь не шуметь и никому не мешать, он повесил верхнюю одежду в сушилку, положил шапку, снял ботинки. Собрался было уже тихо пройти в свою комнату, как вдруг…

– Господин инспектор, – раздался за спиной радостный голос хозяйки квартиры. – Познакомьтесь, пожалуйста…

Сергей вздрогнул и медленно обернулся, аккуратно придерживая пакет с продуктами, чтобы, не дай бог, ничего не зазвенело, и пытаясь изобразить вежливую улыбку на усталом после работы лице.

– Моя дочь, Элора.

Он замер.

Да, это была она. Та, которую он так сильно любил, когда-то давно, там, на корабле. Самая первая и, наверное, последняя его жена. Все такая же невообразимо красивая, но только гораздо надменнее. Девушка снисходительно кивнула ему, мельком скользнув равнодушным взглядом и, тряхнув двумя домашними косичками, скрылась в комнате не дожидаясь, когда он представится и, наверное, тут же его забыла. Сергей еще какое-то время смотрел ей вслед, судорожно подбирая хоть какие-нибудь слова, но, как назло, в голову ничего не приходило, а только упорно стояло перед глазами ее высокомерно-равнодушное лицо.

– Красивая у меня дочка, не правда ли?! – сглаживая возникшую неловкость, спросила хозяйка с внутренней гордостью.

– Да-да, – быстро проговорил Сергей, освобождаясь от охватившего его столбняка, и торопливо поднимаясь по лестнице в свою комнату. – Очень, – добавил он, чтобы не обидеть женщину своей поспешностью.

Бросив пакет на кровать, он быстро закрыл дверь дрожащими руками.

Этого, в принципе, и следовало ожидать, бестолково и нервно думал он. Ведь тогда, на корабле она же узнала его, и даже назвала теперешним именем. Тогда он был уверен, – девушка путает, похож, наверное, на кого-то. И только где-то перед самым побегом понял – нет, все не так просто, они еще встретятся. Так оно и случилось. И даже еще хуже – он живет в ее семье, но ничего не может сказать ее матери. И этот ее взгляд…

Сергей судорожно прошелся по комнате, пытаясь успокоить себя, свои руки и мысли. Правда, это не очень-то получалось.

Он ведь в этом мире поначалу пытался ее найти. Но как это сделать, зная только имя и возраст? Не было таких возможностей, даже когда он начал работать в конторе.

Бухнулся на тахту. Замер, переваривая все случившееся.

А ведь это комната дочери хозяйки, то есть Элоры! – ломали его мозг наползающие друг на друга жесткие мысли. – Вот на этой кровати она спала много-много лет, ворочалась, обнимала подушку. Вот в эти ящики она складывала свои вещи – платья, футболки, кофточки, трусики. Вот по этому полу ходила босыми ногами. И даже, возможно, спала на этих самых подушках и укрывалась вот этим самым одеялом!

И он вдруг почувствовал ее незримое присутствие в комнате, ощутил ее тело, волнами исходящее ото всех предметов вокруг. И странное чувство захлестнуло его, закружило голову, как тогда, на "Атланте", когда Элора лежала в коме в его спальном коконе.

На кровать запрыгнула кошка Марта – во всех дверях квартиры были проделаны лазейки для нее. Решительно улеглась ему на грудь и, громко урча, принялась тянуться лапами к его шее, подбородку, при этом почему-то вытягивая острые когти и царапая его.

– Марта! – недовольно прикрикнул Сергей, слегка стукнув кошке по лапке.

Марта замерла. Полежала немного, а потом снова протянула свою лапу и снова он ощутил на шее остроту ее когтей.

Он откинул ее лапы в сторону. Бешеный сумбур в голове не давал ни на чем сосредоточиться. Марта приподнялась и принялась подушками лап энергично и старательно утаптывать его живот.

Неужели все, что у меня было хорошего с Элорой – это только "Атлант"? И это время уже прошло безвозвратно, и больше никогда уже не повторится? – вдруг с ужасом подумал он. И с еще большим ужасом, покорно согласился с этой мыслью – скорее всего так оно и есть.

От лихорадочного состояния его отвлек слабый стук в дверь. Сергей вздрогнул, волнуясь еще больше – а вдруг это она? Вдруг там на лестнице был только маскарад, а сейчас она зайдет в комнату с таким привычным родным выражением лица.

Он согнал кошку и поспешно, суетясь и нервничая, распахнул дверь.

– Инспектор, – тоже почему-то волнуясь, тихо проговорил стоявший у порога отец Элоры, – Если у Вас нет никаких планов на вечер, составьте нам компанию?

Сергей тут же поспешно кивнул.

– Вот и хорошо, – почему-то обрадовался мистер Дебюсси. – Спускайтесь минут через двадцать.

Сергей еще раз молча кивнул, выжидательно стоя у двери. Старик помялся немного, потом неловко развернулся и стал медленно спускаться, поскрипывая ступеньками. Сергей еще стоял некоторое время, словно ожидая чего-то, но так и не дождавшись, тихо прикрыл дверь, вытирая влажный пот со лба.

Все эти двадцать минут, ежесекундно поглядывая на часы, он нервно ходил по комнате. Пытался лежать, но надолго его не хватало. Мысль, что вот сейчас он снова увидит Элору – через два года разлуки! – возможно даже будет сидеть с нею рядом, разговаривать – не давала ему покоя, насильно срывая с места. В душе у него все тряслось. Тряслись и мышцы, оставленные на произвол судьбы нервной системой. Время тянулось неимоверно медленно – огромную преогромную вечность. Сил не было ждать, когда электронный циферблат сменит секунды – не говоря уже о минутах. И когда уже он, носясь по комнате, чтобы погасить разрывающее его внутреннее пламя, готов биться головой об стенку, чтобы хоть немного успокоиться, часы наконец-то высветили долгожданные цифры – прошло ровно двадцать минут.

Нервно собравшись и все еще волнуясь и трясясь в лихорадке, Сергей нерешительно приоткрыл дверь своей комнаты. На лестнице и внизу, в холле, было по-прежнему темно, только из зала доносился многоголосый шум, приглушенный закрытой дверью. Переживая перед невероятной встречей, он тихо прикрыл дверь за собой и, стараясь не шуметь и не привлекать к себе лишнего внимания, принялся осторожно спускаться по лестнице, пропуская заранее известные скрипучие ступеньки. И тут до него донеслись голоса с кухни. Сергей непроизвольно замер.

– У тебя неприятности? – тихо и участливо спрашивала хозяйка квартиры.

– Да так, самую малость, – отмахивалась ее дочь. – Пройдет. Ты лучше объясни, зачем надо было приглашать чужих? Посидели бы семейным кругом. Гораздо приятнее. И почему я должна быть с ним вежлива? Он кто? Министр, член правительства?

– Элор, неудобно как-то, такой приятный молодой человек. Живет у нас давно. Всегда вежлив, симпатичен, помогает если что… Почти как свой.

– Это ты про него говорила, что у него амнезия?

– Да.

– И что он работает в конторе, что в двенадцатом квартале?

– Вроде того. Какой-то социологический институт.

– Ну-ну, – протянула она. – Знакомая контора. Тогда все ясно.

– Что ясно? – не поняла мама.

– Профессия у него такая – быть всегда вежливым, – скептически заметила девушка. – Иначе его бы и не взяли на работу. А насчет неудобства – не переживай. Они, – сказала она многозначительно, – не знают таких слов как совесть и неловкость. Туда берут одних подонков. И что самое неприятное – подонков высокообразованных.

– Как ты можешь так говорить? – воскликнула в сердцах хозяйка. – Он и квартирант хороший. Тихий, спокойный, платит всегда вовремя, не спорит, никого в дом не водит, не то что твоя одноклассница была – сплошные пьяные мужики и шум по ночам.

– Знаешь, там… (наверное, она показала пальцем куда-то в пространство) я многое повидала, о чем ты даже и не слышала. Так что держись от него подальше, или лучше – выгони. А то давай я тебе помогу? Пусть вещи начинает упаковывать. Нечего всяким портить наш семейный праздник.

– Может, ты ошибаешься? Как-то трудно в это поверить. Сердце не может обманывать, – в волнении почему-то стояла на своем миссис Дебюсси.

– Может, – категорически заметила девушка.

– И мне, почему-то показалось, что он тебя знает. Он так смотрел на тебя.

– Вполне возможно, видел где-нибудь. На той же рекламе… Или даже – следил.

– ?

– А что?! Прикажут – напичкает всю нашу квартиру подслушивающими устройствами. И ведь не каждый специалист сможет их обнаружить.

– И, тем не менее, мне как-то неудобно. Вдруг ты не права?

– Нет, – протянула девушка с неприятной интонацией. – Ты уж мне поверь.

Сергей присел в темном углу лестницы. Вот даже как, подумал он. Ну хоть какая-то определенность. А то я уже собирался обнять ее на радостях – совсем голову потерял. Дрожь в теле и в мыслях мгновенно унялась. Он с удивлением отметил, что весь как-то внутренне напрягся, словно перед боем, грозящим ему смертельным исходом. Дожил, невесело усмехнулся он, собираясь подняться.

В этот момент скрипнула дверь кухни и хозяйка прошла в зал, неся что-то на подносе.

Ну и что теперь делать? – подумал он невесело. – А может и там, на корабле, она нисколько меня не любила? И все это был обман? – с ужасом промелькнуло в голове.

– Что у вас тут кругом темнота? – недовольно проговорила девушка, выходя из кухни. – Родители, достаточно вам экономить. Веселее надо жить.

И она включила свет. Сергей поморщился, прикрывая веки.

Подойдя к двери в зал Элора зачем-то обернулась. И их глаза встретились.

Мгновенно ее зрачки сузились в две неприятные черные щелочки и его сердце непроизвольно екнуло.

– Ах вот даже как, – презрительно произнесла она, снижая тон, чтобы мама не услышала. – Что? Сила привычки?

– Да нет, – отрицательно помотал он головой, почувствовав вдруг ватность в ногах и продолжая сидеть.

– Понимаю… Ну раз уж мы одни, давайте-ка объяснимся.

Ну хоть на "Вы", и то хорошо, подумал Сергей грустно.

– Спускайтесь, – почти равнодушно приказала она.

– Да мне и здесь неплохо, – пробормотал он, ужасно боясь того, что должно последовать дальше.

– Хорошо, тогда я подойду, – произнесла она не разжимая губ и, с грацией пантеры подойдя к первым ступенькам лестницы, посмотрела на него снизу вверх таким взглядом, словно смотрела себе под ноги на что-то гадкое и слизкое. – Слушайте внимательно и запоминайте – если с моими родителями что-либо случиться…

– Напрасно вы так, – устало перебил он, продолжая сидеть.

Скрипнула дверь зала.

– А что это вы тут, в прихожей? – проговорил появившийся хозяин. – Проходите в зал. Элора, господин инспектор…

Девушка вдруг совсем мило и по-детски открыто улыбнулась отцу.

– Да, действительно, – мягко проговорила она, не оборачиваясь. – Господин инспектор, проходите в зал. Холодно на лестнице.