Меж двух огней

Глава 25 «Высший свет»

Путь до золотого квартала оказался неблизким. Мы ещё дважды пересекали рукава серебрянки, разрезавшей город на несколько частей. Снова прошли через квартал ремесленников, запоминавшийся жмущимися друг к другу уютными двухэтажными каменными домиками с крышами покрытыми рыжей дранкой (маленькие, пропитанные дёгтем дощечки, не гниющие и отталкивающие воду) и целыми проулками, отведёнными под мануфактуры. Тут дубили кожу, делали пергамент из свиных шкур, ковали оружие из железа, добытого на «Восточном хребте». Ткали, красили, вываривали, сшивали, белили и делали всё, что можно было продать в большом городе или впарить прибывшим с юга купцам. Мимо то и дело сновали взмыленные подмастерья, в заляпанных кожаных фартуках. Иногда мелькали расшитые золотом чёрные дублеты купцов и бархатные туники сопровождавших их слуг. Представители торговой гильдии не гнушались заходить в трущобы, кишащие взмыленными и перепачканными рабочими. Спешили заключить выгодные сделки напрямую с хозяевами мануфактур. В обход местного рынка, который, судя по слухам, оккупировали торговцы из южных земель — Алерайского султаната и княжества Кайденвелльского.

Сразу за мануфактурами располагалась рыночная площадь. Тут можно было купить всё. От шелков, привезённых с дальнего юга, до самой обыкновенной выпечки, цены на которую однако очень уж сильно кусались. Сказывались последствия войны и эпидемии, выкосившей половину королевства. А так же того, что орден не поскупился, выкупив солидную долю зерна.

Несмотря на обилие прилавков и торгашей, народу тут крутилось совсем немного. Несколько человек прогуливались между рядов, парочка о чём-то тихо спорили с менялой, разложившем свой небольшой столик на самом краю площади. Следы вчерашнего нападения уже успели убрать. О нём теперь напоминали лишь дюжина плохо затёртых тёмных пятен, оставшихся на брусчатке, да парочка сломанных навесов, которые никто не потрудился отремонтировать. Однако, несмотря на это, горожане всё ещё были объяты ужасом. Многие из них потеряли родных во время этой атаки. А некоторым «посчастливилось» самолично увидеть тварей, разрывающих их близких на части, и утаскивающих останки под землю.

Маги мстили. Мстили за годы унижения, травли и истребления. Их месть сеяла зёрна страха среди людей. Зёрна эти уже дали обильные всходы. Вот только вместе с ними в людях росло ещё одно чувство. Ненависть. Не та, что основана на страхе перед неизведанным. Но другая. Вскомлённая жаждой мести и крови. Ненависть, подпитывавшая и активно пополнявшая ряды святого воинства. Врага, с которым и боролись маги. Сами того не ведая, они активно раскручивали маховик насилия, который рано или поздно должен был переехать и их самих. Впрочем, быть может, они всё прекрасно понимали. Просто иного выхода уже не видели.

— О чём задумался, — Айлин чуть крепче сжала мою ладонь, пытаясь привлечь к себе внимание. Похоже молчаливая прогулка была девушке не по душе. А, может, она просто заскучала.

— Пытаюсь прикинуть, как нам распутать этот сраный гордиев узел. Ну или хотя-бы самим вылезти из той кучи говна, в которую мы вляпались обеими ногами. Вылезти, не запачкав при этом сапог.

— Не совсем тебя поняла, — в голосе девушки послышались неуверенные нотки, — Чего это тебя вдруг потянуло на метафоры и высокопарную речь.

— От местных набрался, — ухмыльнулся я, немного помолчал и добавил, — Говоря проще — думаю о том, как нам сделать ноги.

— Думаешь, стоит сбежать? — теперь зазвучало уже удивление, — Нам вроде обещали неплохую сумму за эту работу. На неё можно всем будет безбедно жить полгода, а то и больше. Да и собратьям по цеху, быть может, получится помочь. Ну, или, хотя-бы разузнать о них что-нибудь полезное.

— Ты знаешь, чем отличается хороший наёмник от плохого? — я хитро прищурился и смерил девушку изучающим взглядом. Та на мгновение задумалась. Затем открыла рот, явно намереваясь что-то сказать, но тут же захлопнула его обратно, посчитав мысль не шибко удачной. Ещё немного помолчала, а затем просто покачала головой, выжидающе уставилась на меня.

— Парни, а у вас какие мысли на этот счёт?

— Есть у меня одно соображение, товарищ капитан, — отозвался Алвор, бодро вышагивавший впереди, — Если позволишь.

Твою мать, опять. Ну хоть уже не «господин» и на том спасибо. Ладно. От остального тоже со временем отучим.

— Говори. И в следующий раз не спрашивай разрешения, — кивнул я.

— Хороший наёмник живой. А плохой — мёртвый, — послышалось спереди. Комментарий был настолько же лаконичный, насколько верный. Вот только сути проблемы он не раскрывал.

— Верно, — согласился я, — Но что приводит к таким различиям?

— Да тоже загадка не из сложных, — хмыкнул Освальд, шедший чуть позади, — Хороший наёмник знает предел своих возможностей. И не возьмётся за работу, которая ему окажется не по плечу.

— Или вовремя смоется, поняв, что ему подвернулась именно такая задачка, — хохотнул Одрин.

— Именно, — улыбнулся я и покачал головой, — И думается мне, нам такое дело не по плечу. А мёртвым наёмникам деньги попросту без надобности, как велика ни была бы награда. К тому же… Кто тебе сказал, что нам вообще собрались платить?

— Но ведь они… — начала было Айлин, но тут же осеклась.

— Заплатили нам один раз? — пожал плечами я, — Да, заплатили. Потому, что мы были им нужны. И сегодня нам тоже заплатили, по всё той же причине. Но подумай над тем, что будет когда мы станем им не нужны. М? Мы ведь, в конце-концов для них такие-же враги, как и все прочие маги.

— Дитрих так не считает, — покачала головой девушка.

— Дитрих может думать всё, что угодно, — пожал плечами я, — Но решает не он. Поэтому не питай лишних иллюзий. Нас убьют, когда мы явимся за наградой. А затем перебьют и весь наш отряд. Наш единственный способ выжить — вырваться отсюда, прежде, чем мы закончим работу. Или прежде, чем они поймут, что мы её закончили.

— Да твою ж мать, — выругалась девушка, — И вот ведь каждый раз так. Как нужна помощь, так сразу — будете ли вы так добры, господа волшебники. А как приходит время платить, так выродки, гнать их поганой метлой. А то и вовсе — на костёр, как врагов всего рода людского.

— Если «каждый раз», то пора бы уже и привыкнуть, — ухмыльнулся я, слегка приобняв её за талию, — Впрочем, не каждый. Вспомни Риверграсс. Если не считать высланных по нашу душу убийц, закончилось там всё вполне хорошо.

— Если не считать нескольких десятков трупов, которые мы оставили после себя, — покачала головой она, немного помолчала и добавила, — И всё-таки, что мы тогда делаем дальше?

— Мы? — покосился на неё я, — Работаем дальше. А вот парни начинают понемногу паковать тюки и искать корабль на котором мы отсюда уберёмся. Бернард уже отдал необходимые распоряжения. Правда сержанту придётся изрядно постараться, чтобы скрыть это от нашей праведной гостьи. Думается мне, если она пронюхает, чем именно занимается отряд в то время, как мы работаем, то тут же побежит докладывать своему начальству. Что последует за этим, пояснять, думаю, не нужно.

— Корабль, — девушка моментально побледнела, а затем даже слегка позеленела, — Почему именно корабль? Неужели нельзя уйти так же, как и пришли. Ну пускай через другие ворота.

— Со вчерашнего вечера выход из города для нас закрыт, — бросил Освальд, — По приказу того самого Дитриха.

— Ага, — кивнул я, — «Ради нашей же безопасности». А кроме того, караван идёт медленно. Если мы попытаемся уйти по суше, нас нагонит летучий отряд. Думаю святошам не составит труда отрядить сотню всадников в погоню за нами, да и двигаться мы можем только по дороге. Море же — совсем другое дело. После того, как мы погрузимся на корабль, они ничего сделать не смогут. Своего флота у ордена нет, да и если бы и был — ловить одинокий баркас в океане, всё равно, что искать иголку в стоге сена.

— Тут ты прав, — покачала головой Айлин, а затем как-то сникла, — Но боги… Дайте мне сил пережить такое путешествие.

— Качка?

— Она самая, — кивнула девушка, — У каждого свои недостатки. Ты вон коней терпеть не можешь, а мне даже от сплава по реке плохо становится. Страшно представить, что будет во время морской качки.

— Придётся потерпеть, — пожал плечами я, — Другого способа выжить у нас просто нет.

— Вы всё верно говорите, товарищ капитан, — внезапно встрял в разговор Освальд, — Но на вашем месте я бы об этих планах не трепался, даже при своих.

— Поясни.

— Всё дело в шпионе, — десятник поравнялся с нами и перешёл на полушёпот, так, чтоб остальные бойцы не могли его слышать, — Вы сказали, что нам подослали шпиона. И тут вы скорее всего правы, но думается мне ошиблись в другом. Та священница… как там её…

— Исгрид, — подсказала Айлин.

— Исгрид не шпик, — кивнул десятник, — Её подослали с другой целью. Чтоб отвести наш взгляд от настоящего шпиона. В конце-концов, что это за соглядатай, про которого все знают и который находится у всех на виду?

— А настоящий…

— Скрывается среди новобранцев, — пожал плечами Освальд, — И, быть может, даже не один. Пока мы прячем наши планы от священницы, они из кожи вон лезут. Втираются в доверие, выслуживаются, разнюхивают и запоминают. За тех парней, что прибыли с нами в столицу я могу поручиться. Мы уже бились с вами плечом к плечу. Некоторые — и не один раз. Но вот новенькие… Кто знает, что у них на уме?

Твою то мать. Всё-таки, похоже, придётся сделать его вторым сержантом. Уж больно хорошо парень соображает. Уж, по крайней мере, получше некоторых. Тех, которые повелись на такую дешёвую уловку. Интересно, а Бернард тоже купился? Или просто не захотел мне растолковывать по каким-то своим соображениям? Надо будет с ним об этом поговорить.

— Похоже ты прав, — полушепотом ответил я, — Надо бы сказать Бернарду, чтоб устроил новеньким усиленные тренировки. Точнее, чтоб дрочил их на плацу до такой степени, дабы ни у кого не хватало сил не то, что доносы строчить, но и просто разнюхивать. Чтоб падали от усталости, а наутро подняться не могли.

— Хорошая мысль, — кивнул Освальд, — Но есть ещё одно «но», — он на мгновение замолчал и посмотрел на шедшего позади нас Эриха. Я тоже покосился на парня. Тот держался чуть в стороне, и, как мне показалось, нервно озирался по сторонам. Думал, как бы дать дёру? Это вряд-ли. Такой фортель будет предупреждением всему отряду. А святоши явно хотят застать нас врасплох. Границ нашей с Айлин силы они не знают, а ещё одна бойня посреди столицы им точно ни к чему. Должно быть его насторожили мои слова, о том что орден рано или поздно выступит против нас. Но, всё равно, следует соблюдать осторожность.

— С этим то что делать будем? Он же всё слышал! — шёпотом закончил мысль десятник.

— Продолжайте его забалтывать, но не спускайте с него глаз. Попытается что-нибудь выкинуть или сбежать — разрешаю прирезать на месте. А тело выкиньте в ближайшую канаву. Спишем на «несчастный случай на производстве».

— Слушаюсь, — хищно оскалился Освальд и снова покосился на новенького. Тот непонимающе уставился на нас, но всё-таки предпочёл промолчать.

За торговой площадью окруженной домами богатых купцов и постоялыми дворами в которых могли встать на постой их менее обеспеченные коллеги начинались первые дома знати. Пока ещё совсем мелкой. Рыцарство или в край обедневшее баронство, которым не хватило денег на то, чтоб арендовать или купить себе жильё внутри стен золотого квартала.

Однако даже эти дома разительно отличались ото всех, виденных нами ранее. Их стены были сложены не из булыжника, а из грубых, но куда более надёжных на вид резных блоков. Крыши покрыты уже не дранкой, но самой настоящей красной черепицей. Сами жилища уже не жались друг к другу, а напротив, старались держаться на почтительном расстоянии, отгораживаясь от своих соседей невысокими каменными палисадами. Люд тут тоже попадался соответствующий. Слуги, спешащие по поручениям своих господ, солдаты, прибывшие с эскортом, а иногда и сами вельможи не гнушались прогуляться по улицам города. Последние были разодеты богато. Кричаще богато. Дублеты пошитые из дорогого южного шёлка отливали золотыми, серебряными и пурпурными нитями, которыми были расшиты гербы их домов. Дамские шляпки украшали цветастые павлиньи перья, а на шеях блестели дорогие каменья. На их фоне мы с Айлин смотрелись, скорее, как не в меру разбогатевшие вахлаки с полей, нежели как такое-же младшее дворянство.

Впрочем, не только мы смотрелись здесь неестественно. Скорее уж местная знать, удивляла своей страстью к кричаще-богатой одежде. Особенно нелепо это смотрелось на фоне слуг в замызганных туниках, и солдат в серых, местами замызганных гамбезонах, не прикрытых даже дешёвыми кольчугами и гербовыми сюрко. Ещё одно доказательство того, что можно поменять эпоху, но не человека. Как и в современности, здесь большинство считало, что понты дороже денег. И изгалялись, как могли, проматывая остатки фамильного наследства или же вовсе влезая в долги.

Вскоре показались и стены золотого квартала. Как и говорил Алвор, он был отделён от остального города крепостным валом, о подножие которого бились тёмные воды ещё одного рукава Серебрянки.

— Это не река, — внезапно бросил Освальд, кивком указывая на вымощенный булыжником берег, — Богатенькие засранцы прорыли канал, чтобы отгородить себя от остального города. Их предпоследний рубеж обороны, выстроенный на случай, если враг пробьётся через внешние стены. Последний — королевский дворец.

— Сразу видно, что ты нихера в архитектуре и градостроительстве не понимаешь, — покачал головой Одрин, — Это старая крепость. Она появилась тут задолго до того, как было выстроено всё остальное. Город он же… — боец на мгновение замялся, подбирая нужное сравнение, — Как луковица. Всегда прирастает слоями. Сначала появляется замок, под стенами которого строят свои халупы прислуга и семьи солдат. Затем эта деревенька обносится палисадом. Но вскоре места внутри стен всем начинает не хватать. Появляется застенье, которое строит собственный палисад. И так до тех пор, пока дерьмо из города не станет вывозить слишком уж накладно.

— Это откуда ты такой мудрила выискался, — покачал головой десятник.

— Так это… Сын каменщика я, — пожал плечами Одрин, — Токмо мой тятька думал, что я дальше него продвинусь. Готовил меня не просто камни тесать, но и прожектировать помаленьку учил. Как умел. Правда, война расставила всё по своим местам. Тятьку на неё забрали инженерствовать, да там и убили. А нашу деревню потом бандюки пожгли. С тех пор я и поменял кайло на меч.

— Каменщики, охотники… Интересно в моём отряде вообще есть солдаты, — слегка наигранно проворчал я.

— Если служба в городской страже считается, то есть, — пожал плечами Освальд, — Десять лет почитай покой жителей Деммерворта стерёг. Разве что в настоящих боях довелось поучаствовать только в последний год, благодаря некоторым. Кстати, — он повернулся к новенькому, — А ты, Эрих, кем раньше был?

— Так ведь это… — парень на мгновение замялся и посмотрел на десятника удивлённым взглядом, — Рыболовил я здеся, вот. Токмо отец у меня был больно уж строгий. Хотел, чтоб я его ремесло перенял. Целыми днями заставлял меня то сети плести, то сетьми грести. А мне рыба эта опротивела уже в конец. Хотелось мир посмотреть. Другие народы, другие края. Да и себя миру показать. Ну я и сбёг, значица. Как умел.

— Дурак, ты Эрих, — покачал головой Алвор, — Молодой ещё совсем, потому и глупый такой. Мы то все за меч взялись не от хорошей жизни. У каждого из нас война забрала всё. Любому из нас… — лучник на мгновение замялся. В его голосе проскользнул металл, — уже некуда возвращаться. Никто нас не ждёт дома, потому как и тома того давно уж нет. Дела, которыми мы занимались, тоже похерились. По большому счету, мы нигде и никому больше не нужны, потому и стараемся держаться друг-друга. Ты же хочешь лишить себя всего, что имеешь — добровольно? Ради чего? Из-за сказок о богатствах, разгульной жизни и дальних странах? Жизнь у нас и правда не бедная, спасибо товарищу капитану. И шею гнуть не приходится, тоже благодаря ему. Вот только далеко не во всех отрядах оно так. Да и есть одна вещь, неизменная для всех, — он на мгновение замолчал и покачал головой, — Все наёмники заканчивают одинаково. С кинжалом в брюхе в ближайшей канаве. Нужна тебе такая судьба?

— А у них… — новенький кивнул на нас, — Тоже…

— Тоже, — кивнул Освальд, — Может быть даже хуже, чем у всех прочих. Нас хотя-бы на вилы поднять не пытаются. Но нам и вправду интересно, что сподвигло тебя? У тебя, поди и невеста есть?

— Есть, — кивнул Эрих, — Я даже просил её руки. Сама она была только за, но вот родители отказали. Негоже, говорят купеческой дочке выходить замуж за какого-то там рыбака. Мол, это… Тьфу блин, забыл слово… Мезаньянс…

— Мезальянс, — подсказала Айлин. И откуда она таких слов нахваталась. Впрочем, я сам ей говорил, что нам надо изучить местную культуру и обычаи как можно скорее. Видать, восприняла мои слова всерьёз и понемногу взялась за дело.

— Во, точно, — закивал он, — Мезальянс. Ну я и подумал, что ежели я через три-четыре года вернусь не рыбаком, а прославленным воином, да ещё и при каком-никаком богатстве, то…

Он не договорил. Остальная тройка сопровождавших нас бойцов дружно рассмеялась, даже не пытаясь скрывать то, что думают о его словах и рассуждения.

— Так вот в чём дело, — давясь смехом бросил Освальд, — Да, парень. Ты и правда наивный дурак.

Эрих надулся. Надулся, словно подросток, которому взрослый, умудрённый жизнью человек указал на очевидную глупость. Глупость, очевидную даже ему самому, но которую он отчаянно не хотел признавать. Ведь это бы сильно уязвило непомерную гордость, тоже свойственную восемнадцати-двадцатилетним юношам.

Мда, а давно ли я сам таким был? Ещё каких-то полгода назад я бы наверняка рассуждал точно так же. И питал бы те же самые иллюзии. Да уж… Война очень быстро сбивает с тебя и спесь и розовые очки романтика. Да и, похоже что старит. Мне дай то бог двадцать семь стукнет, а рассуждаю уже словно какой-то дед.

— Из-за влюблённости мы и правда совершаем порой большие глупости, — пожал плечами я, покосившись на Айлин, — Например тащимся в кишащее монстрами подземелье, при том что страдаем клаустрофобией?

Девушка недовольно фыркнула. Впрочем, она, как обычно, не дала мне закончить мысль, восприняв её как упрёк.

— Вот только стоит ли сожалеть о таких ошибках и глупостях? — не обращая на недовольство девушки никакого внимания продолжил я, — Ведь именно они нас делают теми, кто мы есть сейчас. Конечно, если мы извлекаем из них хоть какие-то уроки.

— Верно говоришь, командир, — кивнул Освальд, но тут же покачал головой, — Вот только сказать так можно далеко не про всякие ошибки. Сомневаюсь, что те, кто потерял на недавней войне руки или ноги, прельстившись королевским золотом, теперь не сожалеют о своём выборе и не хотят повернуть время вспять. И у них есть вполне резонная причина для таких сожалений. Она им каждый день о себе напоминает культёй. А то и несколькими сразу.

С этим тоже трудно было поспорить. Вот только чем наёмники отличаются от тех дураков, что пошли на чужую войну ради золота? Хороший, конечно, вопрос.

Через канал были перекинуты арки нескольких узеньких мостиков. На тех, что подальше толпился народ. Купцы, богато разодетые дворяне и даже парочка ремесленников стояли в двух довольно длинных очередях и ждали разрешения войти в верхнюю часть города. Нам же в этот раз повезло. Со стороны торговой площади пришли лишь парочка купцов, которые уже перебрались на ту сторону канала и теперь отчаянно ругались со стражей, преградившей им в проход в золотой квартал.

— У нас есть разрешение и грамота выписанная самим господином Яношем! — голосил один из них, — Это произвол! Вы не имеете права! Мы вам не чернь и не пьянь какая!

— Простите, господин, но приказ есть приказ. Из-за недавних нападений пропускаем только тех, у кого есть жильё в верхнем золотом квартале, или тех, за кого поручился гражданин, проживающий там. Как обзаведётесь тем или другим, так и приходите, а пока не отнимайте наше время и свалите с глаз долой, пока мы собак не спустили!

— Да я сам на тебя собак спущу! — прокричал торгаш, — У меня есть связи. Стоит мне за них дёрнуть…

— Пойдем, Альрик, — второй торгаш положил руку на плечо кричавшему и буквально силой повёл его назад, — Не нужно кричать. Лучше дёрни за эти самые связи. Пусть проведёт пару ночей в холодной, глядишь и в разум придёт.

— Смотрите, как бы мы вас сами в холодную не упекли, дергуны херовы, — крикнул им в спину командир стражи и перевёл свой, полный раздражения взгляд на нас, — Так. А вы ещё кто такие, и что здесь забыли?

За его спиной тут же нарисовался отряд из восьми солдат. Пузатые, начищенные до зеркального блеска кирасы, островерхие кабассеты и острия гвизарм направленные в нашу сторону. А чуть подальше в бойницах барбакана мелькали шапели нескольких стрелков и изогнутые рога взведённых арбалетов. На охрану знать не поскупилась.

— Сир Генри Отважный со спутниками. По приглашению… — я покосился на Айлин. Та поняла мой намёк правильно. Достала из сумки грамоту и хотела было начать читать вслух, как вдруг её перебил голос, донёсшийся откуда-то из-за спины стражников.

— По приглашению Байрона из Торбруне, — голос был низким и слегка хрипловатым. Принадлежал невысокому человеку в тёмно-бирюзовом дублете и таком же берете с гусиным пером, — Удачно, что вы подошли именно к морским воротам. Иначе мне пришлось бы вас искать, — он протолкнулся сквозь стражников. Остановился и накручивая длинный ус на указательный палец правой руки, окинул нас оценивающим взглядом. Затем выдал, — Ну да, почти так он мне вас и описывал. Разве, что говорил, мол одеты вы будете безвкусно, словно кметы какие. Так я вас и должен был опознать, но…

— Мы обновили гардероб со времени нашего последнего разговора, — пожал плечами я.

— И это правильно, — кивнул незнакомец, — Негоже знатным с чернью всякой путаться и на неё походить.

Алвор презрительно скривился и сплюнул прямо под ноги незнакомцу. Тот брезгливо покосился на него, отступил на полшага назад и продолжил, — Ну да это вы с ним лично обсудите. Идите за мной. Барон вас с самого утра ждёт.

Чувства лучника, конечно, можно было понять. Знать в королевстве, конечно, охренела, совсем забыв, кому именно они обязаны своим благополучием. Таким вот охотникам, каменщикам и рыбакам, у которых вельможи отнимали часть заработанного. Когда-то они брали плату за охрану вверенных им земель. Но времена раннего феодализма здесь давно прошли, и теперь знать получала все привилегии просто по праву рождения. Ну, а тем, кому с рождением повезло меньше, приходилось довольствоваться куда менее приятным явлением, засунутым им прямо за щеку.

— А вас как зовут… — попробовал начать разговор я, когда наш небольшой отряд протиснулся сквозь плотные ряды стражников и миновал надвратную арку массивного барбакана.

— Это не имеет значения, — покачал головой наш провожатый, — Я всего лишь верный слуга своего господина. Вам с ним надлежит говорить. Не со мной.

Ну да, собеседник из него и впрямь так себе. Должно быть обиделся на поступок лучника. Или на то, что я его не одёрнул. А может, ему попросту запрещено говорить с гостями барона? Да уж, в местном этикете нам ещё разбираться и разбираться. Впрочем, тут и без разговоров было чем заняться. Например смотреть по сторонам.

А посмотреть и впрямь было на что. Если дома обедневшей знати из серебрянного квартала смотрелись просто солидно и неплохо, то эти усадьбы на их фоне выглядели попросту роскошно. Три, а кое-где и четыре этажа, если считать с флигельным, выложенные из резного камня. Терассы, опоясанные резными мраморными перилами. Горшки, вьюн из которых опутывал фронтальные части домов, то тут то там расцветая розовыми или голубыми бутонами. И знамёна. Повсюду знамёна. Кабан, скачущий по золотому полю на фоне синего неба. Серебряные лилии на синем поле. Красный орёл расправляющий крылья на бело-сером полотне.

Каждая усадьба стояла особняком. Каждая была отделена от соседней внушительным каменным забором, оканчивающимся наверху заострёнными кованными пиками. И за каждой такой оградой по двору сновали десятки слуг. Богатая знать могла себе позволить такую роскошь.

На улице, напротив, людей было немного. И те в основном были городскими стражниками, охранявшими квартал богачей. Иногда по дороге попадались и спешащие куда-то слуги. Разок пришлось пропустить целую процессию, сопровождавшую паланкин какого-то вельможи. Должно быть графа или даже маркграфа.

А вот белых котт храмовников тут напротив нигде не было видно. Ни котт воинов, ни туник и балахонов их проповедников. Знать не спешила допускать святош в свой дом, отдав им на поруки весь остальной город. Рано или поздно это вельможам выйдет боком. Не просто так в речах их проповедников всё чаще проскакивает, мол в свете троих все равны.

— Слушай, — Айлин внезапно сжала мою руку, привлекая к себе внимание, — А ведь он прав, — она кивнула на шедшего впереди нас слугу, — Не понимаю, зачем ты так с ними церемонишься и панибратствуешь?

— С кем?

— Солдатами, — пожала плечами девушка.

— А почему нет? — удивлённо посмотрел на неё я, — Да, может им в жизни повезло чуть меньше, чем мне или тебе, но разве они не заслужили нормального человеческого отношения?

— Заслуживают, — с некоторой заминкой ответила девушка, — Но всё-таки иногда ты перегибаешь палку, как по мне.

— Не без причины, — я покачал головой.

— Объяснишь?

— А тебе зачем? Тоже покомандовать отрядом хочешь?

— Ну… — девушка снова на мгновение замялась, — Честно признаюсь, мне бы хотелось понимать, как это работает. Чтоб случайно не сделать хуже. Да и… — она осеклась. Закусила губу и скользнула по мне каким-то странным взглядом. Затем шумно выдохнула и закончила, — Я должна суметь подхватить знамя, если ты его однажды выпустишь из рук. По крайней мере до тех пор, пока ты сам не сможешь его дальше нести.

— Чего это на тебя накатило? — теперь уже я мерял её удивлённым взглядом.

— Да вот послушала ребят и вспомнила, какая у нас работа, — помрачнела девушка.

— Ну… — я на мгновение замялся, — Если уж так произойдет, то тебе лучше целиком и полностью положиться на опыт Бернарда. У него этого самого опыта на нас двоих хватит.

— И почему тогда не он командует отрядом… — ехидно ухмыльнулась Айлин, толкнув меня локтем в бок. Впрочем, из-за реальной причины такого поведения сержанта, подколка прошла мимо цели.

— Очень удобная позиция, — я равнодушно пожал плечами.

— Чего… — непонимающе уставилась на меня девушка.

— У него очень удобная позиция, — я оглянулся на парней шедших позади нас. Они снова вешали свои байки на уши новенькому, и, казалось бы не замечали ничего вокруг. Можно было говорить свободно. И хорошо. Не хотелось бы подрывать авторитет сержанта в их глазах неосторожными словами. Тем более, что его бойцы уважали чуть ли не больше, нежели меня, — Он может всеми командовать, нам с тобой вправлять мозги когда нужно, но при этом ни за что не отвечает. Ни за налаживание дипломатических связей, ни за снабжение, ни за финансы.

— Да уж, хорошо устроился, — поморщилась девушка, — Но всё-таки мне бы и самой не помешало знать, как тут всё устроено.

— Ну тогда слушай, — я на мгновение замялся, пытаясь привести мысли в порядок, но потом решил начать с вопроса, — Как думаешь, кто командует остальными отрядами наёмников, разгуливающими по королевству?

— Ну… Наверное такая же младшая знать, как и ты? — предположила девушка.

— Верно. А из кого получается эта самая младшая знать?

— Ну… Из таких же отличившихся? — с сомнением в голосе ответила она.

— А вот тут уже ошибочка вышла, — я покачал головой, — Большая часть младшей знати это третьи и четвёртые сыновья, которым не светит ни родовое имение, ни даже часть его казны. Они с самого детства чувствуют себя обделёнными. У девочек то всё просто. Их выдают замуж и они уходят в другие рода, за счёт которых и живут.

— Тоже мне просто, — раздражённо ответила девушка, — Их выдают замуж против их воли. Трахают не спрашивая, да ещё и как правило это делает противный старый мужик, которому просто захотелось молодого тела. А потом ещё и рожать заставляет, потому как наследники нужны. Да и…

— Перегибаешь, — перебил её я, — Да и речь сейчас не об этом.

Айлин фыркнула, но всё-таки дальше язвить не стала. И хорошо. Времени на очередной спор у нас сейчас не было. Сомневаюсь, что Байрон живёт сильно далеко от входа, а объяснить хотелось до того, как мы попадём к нему на приём.

— Так вот, эти самые сынки потом отыгрываются на своих подчинённых. Да, платят они им, как правило неплохо. Всё-таки что-то из отцовского наследства перепадает каждому, да и род так или иначе, не забывает своих отпрысков. Но вот только обида всё равно никуда не пропадает. Впрочем… — я на мгновение замолчал, — Большинство из тех, кто получил титул за «заслуги» не сильно лучше. Они всё равно ощущают себя чужими даже в обществе младшей знати. И начинают всеми силами подчёркивать то, что они больше не чернь. Угадай перед кем…

— Перед своими бойцами и слугами…

— В том числе, — пожал плечами я, — Несмотря на это, и у первых и у вторых есть два неоспоримых преимущества перед нашим отрядом.

— Какие?

— Они платят больше и у них работа гораздо спокойнее, — пожал плечами я, — Сопровождать караваны и охранять каких-нибудь знатных вельмож это совсем не то же самое, что участвовать в локальных войнах, убивать спятивших магов и распутывать клубок политических конфликтов. Там риски погибнуть для рядового солдата намного меньше. И поверь мне, они, — я покосился на парней, — Это понимают. А те, кто не понимают сейчас, очень скоро поймут.

— И ты компенсируешь это… панибратством? «Товарищ капитан», вместо «господин капитан» или «благородный сир»?

— Вроде того. Вообще, это называется куда проще. Обычное человеческое отношение, — покачал головой я, — Так и им приятнее и самому куда проще. И полезнее. В конце-концов да, пускай им не повезло с происхождением и образованием, но это ведь совсем не значит, что простая житейская смекалка у них работает хуже, чем у нас.

— Ну хорошо, — с сомнением бросила Айлин, — Тут, допустим, я поняла. А вот эта… Своя религия зачем?

— Тут всё сложнее, — я на мгновение задумался, прикидывая, как бы попроще ей объяснить, — Как ты думаешь, что держит вместе отряд, куда поначалу люди приходят заработать деньжат и свалить, пока шкура цела?

— Ну, не знаю… — девушка замялась, — Наверное это самое желание заработать денег?

— Холодно, — я покачал головой, — Вспомни, о чём они говорили перед тем, как мы покинули серебряный квартал и перешли ров.

— О том, что Эрих дурак, и что… они никому больше не нужны, поэтому стараются держаться друг-друга?

— В самую точку, — кивнул я, — Да, приходят они за деньгами. Но в итоге получают нечто куда более для них ценное. Чувство локтя. Ощущение, что они нужны своим товарищам как опора, да и сами могут опереться на них в трудную минуту. И вот эта «своя» религия, да и в принципе, большая часть из того, что я делаю, как командир, направлены ровно на одно — усиливать это самое ощущение настолько, насколько это вообще возможно.

— Всё равно пока не понимаю, как это мешает им заработать денег и свалить от греха подальше, пока руки и ноги целы? — покачала головой девушка, — Это всё же куда логичнее, чем раз за разом испытывать удачу.

— Потому, что там, в мирной жизни они — никто. Обычные пьянчуги, которым посчастливилось где-то урвать пару монет. Монет, которые, кстати говоря, очень быстро закончатся и они снова окажутся на улице, нахер никому не нужными. А после — либо на виселице за какое-нибудь преступление, либо в ближайшей канаве с кинжалом в брюхе, — я сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями, — Тут же, они чувствуют себя кем-то особенным. Важным и нужным. И я по мере возможностей стараюсь усиливать это ощущение. Своя религия, со своей версией «рая», для избранных. Речи на похоронах, показывающие всему отряду, что даже если они где-то погибнут, то всё равно не будут брошены в канаву, словно какая-то падаль. Даже банальное подчёркивание в обычном разговоре, что они теперь не просто вахлаки, а те, кто прошёл полмира, те, кто смеётся смерти в лицо и всё такое прочее — работают именно на эту цель. Пока они с нами, у них есть всё это. Но стоит им из него выйти — они моментально всё это теряют. Поэтому они и цепляются за отряд руками, ногами, зубами и всем, чем только можно.

— Звучит, как какая-то секта, — с сомнением в голосе бросила Айлин, — В которую легко войти, но почти невозможно из неё выйти, хотя казалось бы, никто не держит.

— Принцип, в общем-то, похожий, — пожал плечами я, — Разве что, у нас нет каких-то строгих догматов и правил, которых приходилось бы придерживаться.

— Мда… — девушка на мгновение замолчала, раздумывая, стоит ли продолжать эту тему, но потом всё-таки спросила, — Это тебя Бернард надоумил?

— Он в том числе, — кивнул я, — Мы вместе с ним и Болеком разрабатывали всю эту схему. Старик отвечал за религию, сержант за поддержание боевого духа, а я думал, как бы это всё свести воедино. В конце-концов получилось. Как видишь, схема вполне успешно работает.

— Интересно, а сам то Бернард почему не свалил, если всё прекрасно понимает? Копит на безбедную старость? На какой-нибудь более-менее приличный домик в глуши.

— Ага, — ухмыльнулся я, — Чтоб у речки. И лес рядом. И ни радиации, ни тварей, ни сволочей разных.

Девушка непонимающе уставилась на меня. Мда, а классики то мы и не знаем.

— Шутка юмора, — я пожал плечами и добавил, — А если серьёзно, то остаётся он с нами по той же причине, что и все прочие. Все эти ощущения работают на уровне подсознания. Да, ты можешь понимать, как это происходит, вот только поделать с ними всё равно ничего не сможешь. Кроме того, как я уже говорил — него крайне выгодная позиция. Зачем ему уходить?

Мы снова замолчали. Впрочем, на этот раз тишина долго не продлилась. Через пару десятков шагов, сопровождавший нас слуга остановился возле ворот одного из поместий. На его стенах тоже развевались знамёна. Синий шестилапый жук на зелёном поле. Похоже это и была резиденция Байрона из Торбрунэ.

— Вот мы и на месте, — бросил наш провожатый, открывая ворота, — За сим я с вами прощаюсь и препоручаю вас камердинеру Горту. Он проводит вас в обеденную.

— Прошу за мной, — к нам подошёл высокий, тощий и бледный слуга, со спутанными седыми волосами и короткими усиками. Он отвесил нам полупоклон и жестом поманил за ворота, — Ваш эскорт останется здесь, — слуга указал на небольшую пристройку во дворе, напоминавшую то ли сарай, то ли караулку, то ли совсем уж крохотный гостевой домик, — Не переживайте, прислуга барона о них позаботится.

— Не скучайте, тут парни, — кивнул я ребятам, — С местными в драку не вступайте и слишком много не пейте. Обратно мы вас просто не дотащим.

— Так точно, — отсалютовал Освальд. В этот момент к нему подошла одна из местных служанок и поманила ребят за собой. Мы же двинулись дальше.

Резиденция у барона оказалась и впрямь богатой. Широкий двор, превращённый в некое подобие небольшого парка с прудом, окруженным несколькими плакучими ивами. Множество мелких домиков и пристроек для прислуги, жавшихся к высокой каменной ограде. Конюшни с десятком лошадей в стойлах. И главное здание — огромный трёхэтажный дом. Нет, даже не дом, а дворец. С террасой и подпирающими её каменными колоннами.

— Да уж, впечатляет, — задумчиво протянула Айлин, легонько ткнув меня локтем в бок, — Не удивлена, что после всей этой роскоши его сынку трудно было поверить в то, что он встретил благородных в такой дыре, как «Алые врата».

— Я примерно представляю, сколько стоит содержание всей этой роскоши, — пожал плечами я, немного помолчал и добавил, — И знаешь, мне как-то больше по душе жить в дыре, чем вваливать целое состояние в такое поместье.

— Мне тоже, — кивнула девушка, — Вот только товарищи живущие в таких местах, боюсь, привыкли смотреть на всех окружающих, как на говно. Ну, или дети таких товарищей.

На балконе виднелся силуэт какой-то женщины, в роскошном бальном платье из синей парчи. Она опёрлась на резные перила и сверлила нас своим пристальным взглядом. Вернее, по мне лишь скользнула и тут же потеряла интерес, а вот Айлин досталось по полной. Девушка даже невольно поёжилась, когда случайно пересеклась с ней взглядом.

Жена барона? Быть может. Хотя, сомневаюсь, что он потащил бы её с собой в столицу. Обычно супруги остаются управлять имением, когда их титулованные мужья находятся в разъездах. Любовница? Вполне возможно. Средневековая знать редко отказывала себе в удовольствии закрутить интрижку на стороне. Тем более, что подавляющее большинство браков у них строились не по любви, а по расчёту. Эти интрижки частенько порождали бастардов, которые тоже пополняли собой ряды младшей знати.

— Прошу за мной, — камердинер поднялся по резным ступенькам крыльца и подошёл к двери, — Барон ожидает вас в приёмном покое.

Внутри резиденция выглядела ещё богаче чем снаружи. Резные канделябры с горящими в них свечами, дорогая мебель из красного дерева, гобелены с изображениями каких-то битв, украшавшие собой каменные стены главного зала. А ещё здесь были солдаты. Те самые, которых мы видели на нашем постоялом дворе, когда барон пришёл за своим мечом.

Десять человек сидели возле входа. В полных доспехах и при оружии. Ещё четверо стрелков расположились на табуретах внутри зала. Тетивы на их арбалеты были натянуты. На небольшом столике за которым они сидели лежали несколько колчанов с болтами и три козьих ноги (инструмент для взведения тяжелых арбалетов).

— Такое чувство, что барон не гостей принимает, а к осаде готовится, — шепнула мне на ухо Айлин. Она очевидно не хотела, чтобы камердинер её услышал, но у слуги оказался на удивление чуткий слух.

— В городе в последнее время крайне неспокойно, — флегматичным голосом прокомментировал он, — Думаю вы слышали про вчерашнее нападение на торговую площадь. Господин барон тревожится за жизнь и здоровье своей челяди, а тако же и гостей. Потому, вот уже вторые сутки наш маленький гарнизон находится в состоянии полной боевой готовности, охраняя покой поместья.

Ну да. Это, конечно, всё объясняет. И наплевать, что весь золотой квартал обнесён отдельной крепостной стеной. И плевать, что в отличии от всего остального города здесь улицы постоянно обходят многочисленные патрули до зубов вооруженных городских стражников. Мда… Нет, что-то тут определённо не чисто. Может быть, у барона есть какие-то враги среди знати? За этим он нас позвал? Чтоб помогли ему с ними разобраться? Ну да, скоро узнаем.

— Прошу за мной, — поманил нас за собой камердинер, поднимаясь по лестнице и подходя к одной из тяжелых, резных дверей, — Гостиная у нас располагается здесь. Проходите, присаживайтесь, барон вскоре присоединится к вам, — Сказал и закрыл за нашими спинами дверь, оставшись снаружи.

Гостиная пусть и не поражала своими размерами, как приёмный зал, но всё равно смотрелась весьма впечатляюще. Посреди комнаты располагался длинный стол из красного дерева. Его уже накрыли на три персоны. Похоже, больше гостей барон не ждал, а беседа планировалась исключительно приватная.

Если я удивлялся дорогому кубку в кабинете коменданта ордена, то тут всё выглядело на порядок роскошнее. Ложки, ножи, двузубые вилки, блюда — все приборы были покрыты серебром. И откуда у обычного барона такое богатство… Хотя, быть может, он только на первый взгляд нам кажется обычным.

— Пока одни толкаются в очереди к полевой кухни и умирают на улицах, просто потому, что кроме святош некому их защитить, другие запираются в своей персональной крепости, едят с серебра и купаются в роскоши, — криво ухмыльнулась Айлин.

— Мы оба знаем, чем это кончится, — покачал головой я, — «Бей рвачей-палачей! Поджигайте замки сволочей…» Мда, неплохо бы нам оказаться как можно дальше отсюда, прежде чем случится развязка.

— Думаешь, будет лучше, если святоши играя на народном недовольстве дорвутся до власти? — девушка с сомнением посмотрела на меня, а затем уселась на резной стул напротив одного из накрытых мест.

— Думаю, мы никак не сможем этому помешать, — покачал головой я, — Слишком уж сильно выражено расслоение в обществе. И слишком уж глубоко успел пустить корни конфликт между верхами и низами. Впрочем… Жизнь любит неожиданные повороты, да и время сейчас неспокойное. Не будем загадывать наперёд.

— Верно мыслишь, друг мой, — барон появился внезапно. Вошёл в комнату со стороны парадного зала, обогнул её, уселся во главе стола и смерил нас с Айлин внимательным, изучающим взглядом. Доспехов на нём в этот раз не было. Он носил самый обычный чёрный дублет, наподобие моего, который смотрелся просто нелепо на фоне окружавшей нас роскоши. И ещё более странно на фоне одеяний дворян из серебряного квартала. Похоже, в «золотом» понтовались совершенно другими вещами, — Рад, что вы нашли время нанести мне визит. И кстати, как погляжу, обновили свой гардероб. Поздравляю. Теперь вы смотритесь почти, как настоящие дворяне.

— Её заслуга, — я кивком головы указал на Айлин. Девушка едва заметно покраснела.

— Я и не сомневался, что Баронессе Де Ланойской достанет вкуса и чувства стиля, чтобы подобрать вам обоим соответствующие наряды, — улыбнулся барон, взял со стола небольшой колокольчик и позвонил в него. Дверь за его спиной тут же открылась и в комнату вошли несколько слуг. Двое несли пузатый котелок, над которым курился ароматный дымок, ещё один — корзинку с хлебом и козьим сыром, а последний — графин с каким-то вином.

— Кстати, прошу меня извинить за мою бестактность в прошлый раз, — барон откинулся на спинку стула и позволил одному из слуг, налить ему похлёбки из котелка, — Я должен был признать вас сразу, однако меня сбили с толку несколько вещей. К моему величайшему сожалению прошлая наша встреча произошла ещё тогда, когда вы, дорогая моя баронесса, были ростом вот с этот самый стол, — он похлопал ладонью по столешнице, — И лишь начинали осваивать азы этикета. Но смутило не только это…

Слуга подошёл ко мне и тоже наполнил мою тарелку ароматным варевом, а кубок — вином. Я посмотрел на него и мысленно про себя выругался. Если знать здесь разленилась до такой степени, что содержит слуг для таких, казалось бы, элементарных вещей, ей определённо требуется хорошая встряска. Конечно, не хотелось бы, чтоб революцию возглавили святоши, но… Кто-то рано или поздно должен всё-таки положить конец этому кромешному пиздецу.

— А что ещё вас смутило? — Айлин постаралась мило улыбнуться и похлопать ресницами. Вышло у неё это так себе. Невооруженным взглядом было видно, что девушка напряжена да предела.

— Моя дорогая, я искренне вас прошу обращаться ко мне на «ты», — улыбнулся барон, приступая к обеду, — В конце-концов мы все здесь дворяне. Ни к чему соблюдать формальности, придуманные для разделения нас черни.

Девушка снова попыталась улыбнуться. Вышло у неё это неестественно, однако Барон не обратил на это никакого внимания. Вообще вельможа сегодня не переставал неприятно удивлять. При первой встрече он показался мне куда более простым и прямолинейным персонажем, не помешанным ни на этикете, ни на роскоши, ни на своём титулованном положении. Теперь же открывался в совершенно ином, противоположном свете. Так что было маской? То лицо, простоватого вояки уважающего лишь отвагу и силу, или лицо надменного аристократа, каждой деталью своего дома и своей речи стремящегося подчеркнуть своё привелигированное положение? А может оба этих лица были масками? Что, если он просто нас обоих проверяет? Хочет посмотреть, из какого теста мы слеплены?

— А смутил меня тот факт, что вы путешествуете в столь странной кампании, да ещё и инкогнито, — продолжил барон, не обратив, казалось бы, никакого внимания на притворную улыбку Айлин, — Вот уж не думал, что девушке вашего происхождения и положения пристало ошиваться среди солдатни.

Похоже девушку он всё-таки допёк. Айлин побледнела, смерила его холодным взглядом и сквозь зубы процедила.

— Эта самая солдатня мне жизнь спасла.

— Вот как? — барон удивлённо посмотрел на меня, — А мне то казалось вам жизнь спас сир Генри отважный.

— Тогда я ещё не был ни «сиром» ни «отважным», — пожал плечами я, — Как вы выразились, той самой солдатнёй, рядом с которой ей не подобает находиться.

В комнате повисло неловкое молчание. От нефиг делать, я взял со стола серебряную ложку и покрутил её язычок между пальцами, рассматривая отблески свечей на искусно выполненной гравировке. Байрон внимательно следил за этим действием. Любопытно, почему его так заинтересовало, что я верчу в пальцах обычную ложку? Боится, что положу в сапог и сопру? Нет, вряд-ли. Тогда бы он просто не подал нам такие дорогие приборы. Должно быть тут дело в чём-то другом? Но в чём? Зараза, надо будет всё-таки нанять учителя по этикету. Хоть немного нас с Айлин поднатаскает, а то не понимаем даже таких элементарных вещей,

— Прошу прощения, — Байрон искренне улыбнулся, — Я ни в коем случае, не хотел вас обидеть или задеть. К тому же, простой солдатнёй вы не были уже тогда, ведь совершили истинно благородный поступок, вступившись за даму в беде. Поступок, подобающий именно знати.

— Не припомню, чтобы я вам рассказывал, как мы с ней повстречались, — я отложил ложку в сторону и невольно нахмурился. Айлин тоже напряглась. Впрочем, причина столь глубокой осведомлённости барона ждать себя не заставила.

— Ну, за это вам следует благодарить вашего менестреля, — улыбнулся он, — Его баллада дошла уже и до высшего общества, и оказалась здесь довольно популярна. Особенно у женской его половины. Сами знаете, женщины очень падки на романтику. Ну а, — он отложил ложку в сторону, скрестил на груди руки и смерил нас пристальным, пронизывающим взглядом, — Сопоставить героев его песни с их оригиналами оказалось не слишком то трудной задачкой.

Твою мать. Надо всё-таки прижать этого трепача, чтоб завязывал со своими песенками. Вот только превратиться в героев местного фольклора нам и не хватало для полного счастья. Скоро блин уже вся столица будет знать, кто мы такие и что тут делаем.

— Правда, — продолжил барон, заметив, что никто из нас не спешит перехватывать инициативу, — Мне бы и в голову не пришло, что вы, дорогая моя баронесса, наделены способностями к магии. Когда я в последний раз был в гостях у вашего отца, вы были самой обыкновенной девушкой. Разве что… Излишне болезненной.

— Появились после одного из припадков, — ничуть не смутившись, ответила девушка, — Просто после очередного… я поняла, что теперь ощущаю мир иначе. Только и всего.

— Да, ваш отец в своих письмах упоминал о вашей падучей болезни, — кивнул Байрон, — Однако, полагаю после того, как в вас открылся дар, недуг отступил?

За столом происходило что-то странное. Барон словно водил нас за нос, по крупицам выуживая информацию. Прикрываясь обычной вежливостью, он то и дело задавал такие вопросы, котороые, казалось бы, волновать его вообще не должны. И следил. Внимательно следил за тем, как мы едим, как берёмся за приборы, как держим себя за столом. Чего он хотел добиться? До чего докопаться? Не знаю. Но разговор мне нравился всё меньше и меньше.

— Именно так, — согласилась девушка.

— О, искренне рад за вас, — улыбнулся барон, откинувшись на спинку стула и скрестив на груди руки, — Хоть одно светлое пятно в череде постигших вас неудач. Если, не брать в расчёт, вас, сир Генри.

— Да не так уж всё и плохо… — неуверенно сказала девушка тоже отложив ложку в сторону.

— Не прибедняйтесь, — Байрон несколько наигранно всплеснул руками, — О трагедии, разразившейся в Ривсбурге, слышала чуть ли не вся знать королевства. Правда, все полагали, что вас так же как и вашего отца убили взбунтовавшиеся крестьяне, лишив вашу мать одновременно и мужа и любимой дочери. Бедная женщина. Отправилась руководить последними приготовлениями к вашей свадьбе, а вернулась на оставленное крестьянами пепелище. Вы кстати, не пытались с ней связаться? — он пристально посмотрел на девушку, — Говорят её по доброте душевной приютил ваш жених — барон Родрик Де Морвейн. Он очень благородный человек и просто не мог оставить будущую тёщу в беде.

Что-то было не так. Что-то не сходилось в его рассказе с тем, что говорила Айлин. Куда отправилась её мать, если свадьба должна была проходить в их имении? Как она умудрилась выжить? Как её мог приютить этот Родрик, если по слухам крестьяне зарезали и его самого? Нет, что-то Байрон темнит. Очень сильно темнит.

— Прошу прощения, — несколько смутившись ответила Айлин, — Но боюсь я мало что помню о тех днях, кроме того, что меня саму похитили. Это было так быстро и так ужасно… — она притворно вздохнула, — И теперь всё будто в тумане.

— Понимаю, — с искренним сочувствием в голосе сказал Барйон, — События и правда были ужасные. Любой бы на вашем месте постарался поскорее забыть тот кошмар. Но скажите мне вот что, — Байрон сделал небольшую паузу и отхлебнул вина из кубка, — Как чувствовала себя до этих ужасных событий Лилит Де Ланойская. Ваш отец упоминал, что она прихворала. Надеюсь, несерьёзно?

Айлин ничего не ответила. Но судя по её напряженной позе и окаменевшему лицу, тоже поняла, что вопрос с подвохом и начала заметно нервничать. Впрочем, что именно там писал её так называемый отец, она не могла, так что ей оставалось только импровизировать. Барон тоже заметно напрягся, ожидая ответа.

— Ничего серьёзного, — наигранно равнодушно ответила девушка, — Обычная простуда. Она от неё быстро оправилась, и к дню моей свадьбы была уже на ногах. Наверное, это и спасло ей жизнь.

Барон расслабился и искренне улыбнулся.

— Я рад, что у вашей матери всё хорошо. И был бы рад устроить вам встречу, ведь она тоже наверняка сильно тоскует по вам, — сказал он.

Фу блин… Похоже блеф сработал. Девушка ткнула пальцем в небо и угадала. А барон всё-таки убедился, что мы именно те, за кого он нас принял. Надеюсь дальше обойдется без таких вот проверок. Сейчас нам просто повезло. Но вот повезёт ли в следующий раз? Сильно сомневаюсь.

— Я тоже была бы рада её увидеть, — притворно улыбнулась девушка, стараясь не выходить из образа, — По правде сказать, я то же думала, что она погибла во время той резни и уже не надеялась…

— Моя дорогая, — барон улыбнулся ещё шире, — Одно ваше слово, и мы сегодня же отправим ей письмо с почтовым голубем.

Мне снова стало не по себе. Неестественная была у него улыбка. Хотя, может я просто перенервничал? Наверняка. Теперь весь вечер дёргаться буду, ища подвохи там, где их нет.

— Но это мы с вами обсудим после ужина, — продолжил Байрон, — А теперь я предлагаю устроить перемену блюд.

Не дожидаясь нашего согласия, он снова взял со стола колокольчик и позвонил в него. На пороге комнаты показалась вереница слуг. Первая четвёрка унесла грязные тарелки и котелок с остатками варева куда-то в сторону кухни. Вторая поставила на стол блюдо с запечённым поросёнком в яблоках и меду. Пахло это до одурения аппетитно.

Слуга вновь наклонился над столом, явно намереваясь отрезать кусок мяса и положить мне на тарелку. Сделал он это удивительно неуклюже, буквально перегнувшись через моё плечо. Я попробовал отодвинуться чуть в сторону, чтобы дать место этому недотёпе, как вдруг… ощутил холод металла на своём кадыке. Мне к горлу приставили нож.

Я скосил взгляд, пытаясь посмотреть на девушку. Её положение было не лучше. Второй слуга одной рукой держал возле её горла остриё кинжала, второй — ухватился за косу и понемногу наматывал её на предплечье. Улыбка барона превратилась в хищный оскал.

— Что это, чёрт побери, значит? — наигранно возмущенным тоном бросил я, лихорадочно ища путь к спасению. Надо завести руки за спину. Сконцентрировать там силу и телекинетическим ударом отшвырнуть этого засранца в стену. Горло он мне перерезать не успеет. Максимум поцарапает. Но тогда… Тогда они убьют Айлин. Нет, так не пойдет. Связаться с ней телепатически и сделать это одновременно? Это можно. Правда второй слуга намотал её косу себе на руку, и если он полетит в стену, то просто свернёт девушке шею. Зараза…

— О, прошу прощения за эти досадные меры предосторожности друзья, — ухмыльнулся Байрон и снова взял в руки колокольчик. В повисшей на мгновение тишине раздался звон, больше напоминавшей погребальный набат. Спустя секунду дверь в комнату открылась, и внутрь по одному начали заходить солдаты барона. Те самые, что «вторые сутки подряд стерегли поместье от непрошенных гостей». Сам хозяин дома тем временем продолжал,

— Видите ли, так уж вышло, что я достаточно хорошо знал семейство Де Ланоев. Его историю и родословную. Она описана в великой гербовой книге, да и с вашим, моя дорогая, отцом мы одно время имели весьма тёплые отношения, — он снова улыбнулся, глядя на Айлин. Девушка попыталась дёрнутся, но ей в шею впилось лезвие кинжала. На бледной коже выступили несколько ярко-алых капелек крови. Барон тем временем продолжал, — Так уж вышло, что ваша мать не могла ни готовить вам свадьбу, ни сбежать к вашему жениху, ни быть здорова. Ведь она умерла, рожая вас. И кстати, звали её не Лилит, а Луиза, что настоящая Айлин тоже должна бы знать.

В комнате повисла напряженная тишина. Мда, проверку мы всё-таки завалили. Завалили, ещё в самом начале этого разговора. А сам барон, развёл нас, словно профессиональный карточный шулер малых детей.

— Так что сейчас, — улыбка Байрона вновь приобрела черты хищного оскала, — Вы оба мне расскажете, кто вы на самом деле такие. И если ваша история мне не понравится, то клянусь всеми богами, какие на этом свете есть, я действительно устрою вам встречу с Луизой Де Ланойской!