Между «да» и «нет»

3

Еще один день прошел. Вздохнув, Джейми заперла дверь офиса и торопливо вышла в холод раннего ноябрьского вечера.

В последнее время работы у них хватало, но не из-за этого лоб ее постоянно хмурился, а глаза потускнели от усталости. Даже Ральф, ее партнер, заметил, что она утратила свою обычную холодность и самообладание. За это надо благодарить Джейка, думала она с раздражением, и ее рот кривился.

На прошлой неделе она получила сумбурное письмо от матери, писавшей ей, как они с Марком разволновались, узнав от Джейка, что она собирается приехать к ним на Рождество.

Джейк внушил им надежду. Припер ее тем самым к стене, сделав невозможным найти причину в последний момент отказаться от поездки домой. Насколько болен Марк? Глубокая озабоченность еще больше наморщила ее лоб. На все вопросы об отчиме она получала успокоительные, но уклончивые ответы. Вот и сейчас мать сообщала, что у Марка лишь небольшая ангина. Но что, если с ним что-то более серьезное? Что, если?.. Страх сжал ее сердце при мысли о том, что с отчимом все может обстоять гораздо хуже, чем ей говорят. Она понимала, что не простит себе, если Марк умрет, так и не повидавшись с ней.

Все было бы иначе, если бы Джейк не жил так близко к родителям. С тех пор как на него легко руководство фабрикой, он то и дело наведывается в Куинсмид, чтобы обсудить с отцом текущие вопросы, и она все время откладывала свое намерение навестить близких, ибо ей невыносима была мысль встретиться с ним в доме, где она познала столь идиотскую радость.

Как типично для Джейка это высокомерие, с которым он будет ожидать ее прибытия в прошлое и вести себя так, словно ничего не случилось. Ох, если бы не Ванда… Они собирались сказать родителям о своих чувствах, когда те вернутся из отпуска. Джейк решил, что свадьбу они отпразднуют на Рождество. Как наивна она была, полагая, что он любит ее, и как умело держал он ее в неведении относительно своих истинных мыслей и целей.

Да, ее любовь не нашла ответа. Но гораздо больнее ранило то, что она, все детство и юность смотревшая на него снизу вверх, обожавшая его и буквально ослепленная блеском этого полубога, которому поклонялась, — она безоглядно поверила, что он действительно любит ее, и наивно полагала, что этот бывалый и весьма привлекательный мужчина, разменявший третий десяток, страстно влюбился в неопытного подростка, которого знал чуть ли не с младенчества.

Но неужели, если бы Ванда не открыла ей глаза на правду, было бы лучше? Она часто задавала себе этот вопрос, но всякий раз хитроумно уходила от ответа.

Джейми нравилась ее работа, кроме, пожалуй, рекламной стороны бизнеса, столь необходимой для престижа их небольшой фирмы, — это было нечто такое, что она предпочитала оставлять Ральфу. Но интересно, стала ли бы она затевать свое дело, дающее к тому же не такую уж большую прибыль, будь она женой Джейка и матерью его детей?

Особых амбиций и устремлений она никогда не имела, что не значило, однако, что она думает о себе как о человеке, способном лишь на ведение домашнего хозяйства. Маргарет Брайертон доказывала дочери, что женщина может оставаться независимой и знать себе цену, и в то же время иметь все, что делает женщину женщиной. Да она и сама видела, что Марк при всем его богатстве, силе и влиянии так же зависим от ее матери, как и она от него. Любые эмоции, переживаемые одним человеческим существом из-за другого, непременно делают его в чем-то уязвимым и зависимым. Так что хватило бы женщине ума, и она прекрасно сумеет остаться независимой и в браке, с усмешкой подумала Джейми, выходя из вагона метро и сливаясь с толпой, устремившейся к эскалаторам.

Пока она добиралась до своего дома, ветер усилился и исхлестал ее ледяными потоками. Этот небольшой, ветхий, почти полуразрушенный дом в викторианском стиле она купила на те сравнительно небольшие деньги, которые остались ей от отца. Теперь, пять лет спустя, дом стал превосходной рекламой работы ее компании.

Она вошла в небольшой холл и зажгла свет. Ясной парижской лазури ковер успокоительно действовал на глаза, а желтоватый оттенок стен изгонял память о холодном унынии ноябрьского вечера.

Использовав все свои познания, Джейми нашла для внутреннего убранства дома единое цветовое решение, причем в каждой комнате главный акцент ставился на эффекте контраста.

Как всегда, первое, что она сделала, вернувшись домой, поднялась в спальню, чтобы сбросить с себя сугубо официальный деловой костюм.

Спальня была выдержана в желтоватых и голубых тонах, но здесь желтое было нежного сливочного оттенка, а плотная кремовая ткань штор и покрывала кровати имела мелкий цветочный рисунок. Драпировки, свисавшие с кольца, вделанного в потолок, обрамляли изголовье кровати, обе занавески и покрывало были отделаны по краям ярко-голубой тканью, которая точно повторяла цвет ковра. Джейми потратила немало времени, чтобы подыскать именно тот оттенок голубого, и осталась довольна полученным эффектом, хотя понимала, что образ ее спальни намекает на обитание здесь более фривольного и женственного существа, чем то, за которое ее принимало большинство людей.

Гардеробы в спальне были искусно скрыты панелями, отделанными цветочной тканью, настенные лампы рассеивали по комнате теплый золотистый свет.

В доме было только две спальни, но каждая со своей ванной, и Джейми использовала для их отделки те же золотисто-желтоватые тона, что и в спальнях. Гостевая спальня была украшена более изысканно — традиционная викторианская бронза и красное дерево, — что весьма подходило комнате с высоким потолком.

Принимая душ, она горестно подумала, что стала совсем как старая дева. Она отбросила эту дурацкую мысль, вытерлась большим мохнатым полотенцем и оделась в ярко-зеленый теплый спортивный костюм.

Спустившись вниз, Джейми прошла на кухню, приготовила себе яичницу-болтунью и чашку кофе и на подносе отнесла все это в небольшую студию, расположенную в задней части дома.

Уютно устроившись в покойном кресле, она занялась своим ужином, рассеянно глядя на экран телевизора.

Только здесь, в своем собственном доме, она могла по-настоящему расслабиться, но теперь даже тут не чувствовала себя в безопасности, как было когда-то. Безопасность? Мысль об этом заставила ее нахмуриться. А чего, собственно, ей бояться? Джейка? Нет, тут он ее не достанет. Пусть он и вынудил ее поехать домой на Рождество, но у него была веская причина, сам-то он в ее компании не нуждается. Ей нечего бояться его ни в эмоциональном, ни в сексуальном плане, просто потому, что она ему не нужна.

Нет, ей нечего и некого бояться, кроме себя самой и страха выдать Джейку свои чувства, особенно если придется терпеть его общество достаточно долго. Так что реальная причина ее нежелания ездить домой связана не с возмущением или неприязнью, а только с тем, что, как она ни старалась, не могла выбросить его из своего сердца. Господи, да сколько же можно об этом думать? Ведь все равно ничего нового не придумаешь.

Поужинав, она уже решила пораньше отправиться спать, как в дверь позвонили.

Джейми нахмурилась. Кто бы это мог быть? Она никого не ожидала. В сознании промелькнул образ Джейка, поскольку она только что думала о нем.

Но это был не Джейк. За дверью стояла Аманда, и не успела Джейми осознать свое острое разочарование, как девушка извергла неистовую мольбу, прося дозволения войти.

Джейми отступила назад, и только тогда с удивлением увидела, в каком состоянии та находится — джинсы и куртка насквозь промокли, влажные белокурые волосы облепили голову. Вспомнив, что Аманда собиралась приехать в Лондон и, пока ее мать будет ходить по магазинам, нанести ей визит, Джейми пришла в замешательство от столь неурочного появления девушки. Судя по тому, что она узнала о родителях Аманды, невозможно представить, чтобы ее мать взяла дочь в Лондон на рождественскую распродажу в таком виде — в полинявших джинсиках и старой курточке.

— Вот… я пришла. У меня здесь больше никого нет.

Девушку так колотила дрожь, что она едва говорила, и первоначальное изумление Джейми обернулось острой тревогой. Теперь, присмотревшись внимательнее, она увидела, что Аманда близка к истерике.

Молча проводив девушку в студию, она усадила ее возле камина, а сама пошла наверх за полотенцами и сухой одеждой, чтобы предложить незваной гостье переодеться.

— Снимите все мокрое и высушите волосы, — сказала она по возвращении, передавая Аманде махровый халат и полотенца. — А я пока приготовлю нам по чашечке кофе.

Когда она вернулась в комнату, Аманда, стоя перед огнем, торопливо натягивала халат. Передавая ей чашку, Джейми заметила, как у нее дрожат руки, да и вообще, с тех пор, как они виделись, девушка явно похудела, а в голубых глазах возникло напряжение, которого раньше не было.

— Как я понимаю, вы прибыли в Лондон не с тем, чтобы пройтись с матерью по магазинам, — довольно сухо произнесла она, усаживаясь напротив гостьи.

Аманда метнула в нее взгляд, полный отчаяния.

— Нет. Я… я ушла из дому.

Ушла из дому! Ну конечно, что уж теперь удивляться, не без иронии подумала Джейми, это можно было понять с первых секунд, как она открыла девчонке дверь.

— Ясно. А ваши родители знают, где вы?

Аманда покачала головой.

— Нет. И я не хочу, чтобы они знали, иначе они приедут за мной, и отец заставит меня выйти замуж за Джейка.

Опять полились слезы, а Джейми тем временем пыталась осмыслить очередную потрясающую новость.

— Заставит?..

— Да. Мы с ним всю неделю страшно ругались из-за этого. Я люблю Джейка, но замуж за него не хочу. Вообще ни за кого… Я хочу быть свободной, путешествовать, делать что-то для себя. Отец просто не понимает, что я не хочу, чтобы меня нежили и баловали, не хочу быть любимой куколкой, как моя мама. Я не такой человек, я хочу быть независимой.

— Ну, это можно понять, — смягчаясь, сказала Джейми, про себя удивившись нраву этого папаши, который умудрился быть настолько тупым, что обратил дочь в паническое бегство. — Вы, помнится, говорили, почему ваш отец так хочет выдать вас за Джейка. Но вы же понимаете, Аманда, что это не в его власти. Джейк выразил свое намерение, но я не представляю, чтобы он насильно потащил вас к алтарю, если вы того не желаете.

— Я тоже так думала, — горестно сказала Аманда, — но вчера вечером, когда я попыталась все объяснить ему, он принялся настойчиво убеждать меня в том, как нуждается в жене, и как сильно хочет подарить своему отцу внука. — Она содрогнулась. — Это было ужасно, Джейми. Раньше я любила его, даже очень… — На щеках ее проступил легкий румянец. — Ну, он мне очень нравился, он так отличался от всех тех мальчишек, с которыми я дружила. Уж одно то, что он был на равных с моим отцом… Но когда он заговорил, какой должна быть его жена, какой образ жизни она должна вести… Ну прямо из викторианских времен!..

— А вы сказали ему, что отец оказывает на вас давление, не считаясь с вашим желанием?

— Да что толку, он и не слушает. А я не хочу за него замуж, Джейми. Не хочу! Здесь, в Лондоне, у меня нет никого, к кому бы я могла обратиться. Вот я и пришла к вам.

Снова полились слезы. Джейми смотрела на склоненную голову, и сердце ее переполнялось горечью. Как мог Джейк решиться на брак с этой девочкой? Ведь Аманда и в самом деле сущий ребенок.

— Пожалуйста, позвольте мне остаться!

— Кажется, у меня и выбора нет, — сухо проговорила Джейми. — Разве я могу в ненастную ночь выставить вас за дверь?

Она была вознаграждена пылкими и крепкими объятиями.

— Я знала, что вы поймете!

— Сегодня, Аманда, вы можете остаться, но завтра мы должны сообщить вашим родителям, где вы находитесь. Они наверняка страшно беспокоятся.

Да, подумала она, если родители Аманды до сих пор не поняли, что их юная дочь еще не готова к браку, то теперь, после ее бегства из дому, они наверняка поверят в то, что дело именно так и обстоит.

— Они вернут меня домой и заставят выйти за Джейка.

— Не думаю, — сказала Джейми и добавила: — Вам ведь уже исполнилось восемнадцать.

— Вы поговорите с ними? — взмолилась Аманда. — Вы все сумеете им объяснить. Они послушают вас.

Послушают ли? Джейми сомневалась в этом, но, увидев, что девушка вновь близка к истерике, смягчилась.

— Завтра, когда мы сообщим им, где вы находитесь, они, я думаю, приедут сюда, и…

— И вы объясните им, что я не хочу замуж за Джейка?

— Нет, Аманда. Вы сами объясните им это, — твердо ответила Джейми и затем, глубоко вздохнув, продолжила: — И не забывайте, что восемнадцать вам уже исполнилось. А если почувствуете, что они продолжают стоять на своем… Ну, тогда у меня здесь имеется лишняя спальня, и…

— Вы хотите сказать, что я смогу пожить здесь у вас, в Лондоне?

Удивляясь тому, что она позволяет втравить себя в чужую историю, Джейми твердо ответила:

— Мы поговорим обо всем этом завтра.

Когда она мыла кофейные чашки, было уже одиннадцать. Аманда просто с ног валилась от усталости, хоть и отрицала это. Джейми хладнокровно решила не звонить до утра родителям беглянки, пусть немного поволнуются, за одну ночь ничего с ними не случится, тем более что ей самой вовсе не улыбалось в столь поздний час выслушивать разгневанного папашу.

Порывшись в гардеробе и найдя для девчонки ночную рубашку и чистые джинсы на завтра, Джейми задумчиво спросила:

— Аманда, а как вы добрались до Лондона?

Последовала пауза, которая заставила ее обернуться и внимательно посмотреть на юную гостью. Вид у Аманды был виноватый и в то же время вызывающий.

— На попутной машине, — наконец ответила она.

По спине Джейми пробежал холодок. Нет, это мятежное создание еще большее дитя, чем она предполагала. Как мог Джейк даже подумать о женитьбе на ней? В ней нет ничего от традиционно-покорной девочки-невесты.

— Не смотрите на меня так! — выкрикнула Аманда. — Водитель попался очень симпатичный. Уверяю вас.

— Уверяете? — Собственный гнев испугал Джейми. — А если бы он оказался не таким уж симпатичным, Аманда? Неужели нельзя было избрать более безопасный способ наказания родителей?

Девушка покраснела, лицо ее обрело немного угрюмое выражение, руки нервно теребили поясок халата.

— Хорошо, не мое дело читать вам нотации, — суховато сказала Джейми. — Тем более что вы уже здесь и в безопасности. Успокойтесь и постарайтесь получше выспаться, а завтра утром я позвоню вашим родителям.

И вновь, уже проскальзывая под одеяло, Джейми спросила себя, с какой стати она позволяет втягивать себя во все это. Рядом с Амандой она чувствовала себя просто старухой, что лишний раз напомнило ей, что сама она Джейку в жены не годится. Джейк… Ох, ну и разозлится же он, узнав, что она вторглась в его дела, тревожно подумала Джейми. Но выбора у нее, похоже, нет. Раз она с самого начала не проявила должной твердости и не указала девчонке на дверь, то теперь и подавно… Да ей и совесть не позволит вернуть Аманду родителям, не сделав ни малейшей попытки ей помочь.

— Доброе утро, Джейми, я принесла вам кофе.

Вид Аманды, ее белокурые волосы, небрежно сколотые на затылке, счастливое отдохнувшее личико, — все это заставило Джейми вспомнить события вчерашнего вечера. Ох, как быстро молодость восстанавливает силы, грустно подумала Джейми?

— Сколько времени? — хмуро спросила она, ища взглядом свои часы. — Придется позвонить в офис и сказать, что сегодня я не приду. А потом, — она твердо взглянула на Аманду, — потом мы позвоним вашим родителям.

Каролина Фамер встретила известие о том, что ее дочь жива и в безопасности, безумным всхлипом облегчения, и тотчас милостиво простила Джейми, что та отложила звонок до утра. Аманда сидела напротив, напряженно уставившись на нее грустными и настороженными глазами, а когда Джейми попросила позвать к телефону ее отца, настоящий страх помутил их синие глубины.

За последние годы Джейми не раз приходилось разговаривать с разгневанными, пытающимися запугать собеседника мужчинами, и ее холодный, твердый голос вскоре пресек бешеную тираду Джеральда Фамера.

Она четко, ледяным тоном объяснила ему, почему его дочь искала убежище у нее, добавив, что будет лучше, если они с супругой приедут в Лондон, где все можно будет обсудить спокойно.

На другом конце провода разразилась новая буря негодования, которую разъяренный отец девочки завершил грубым вопросом, какое ей, Джейми, до всего этого дело.

— Вообще-то никакого, — спокойно ответила она. — Но хочу вам напомнить, что Аманда совершеннолетняя, и, если она не захочет возвращаться к вам, я могу предложить ей пожить у меня.

— Да у нее за душой и пенни нет, и от меня она ничего не получит! Пусть так и знает!..

— Ну, что ж! — заявила Джейми, прервав его вопли. — Я в состоянии оказывать ей финансовую поддержку, пока она не освоит навыки, необходимые для какой-нибудь работы.

Разговор завершился тем, что папаша заблудшей дочери недовольно проворчал, что они немедленно выезжают.

— Вы просто бесподобны! — с восхищением воскликнула Аманда. — Такая хладнокровная, выдержанная. Я хочу стать такой же. Вы и вправду позволите мне остаться здесь?

В душе Джейми надеялась, что этого не понадобится. Сквозь всю бурю неистовства и негодующих тирад Джеральда Фамера явно проглядывала его большая любовь к Аманде, и если они сумеют его убедить, что дочь со временем способна будет вести дела фирмы не хуже сына, которого ему не удалось родить, то проблема решится наилучшим для всех образом. Кроме, конечно, Джейка. Джейк подобным исходом дела будет весьма недоволен. Еще бы, ведь он станет человеком, которому отказала невеста.

— Ваши родители, Аманда, приедут через пару часов, и я полагаю, что за это время вы успеете составить вполне конкретные планы, чтобы изложить их своему отцу. Вы не просто скажете ему, что хотите быть независимой и делать карьеру, а постараетесь убедить его. По пунктам запишите ваши намерения и укажите, как вы собираетесь их осуществлять. Докажите ему, что вы способны планировать свою жизнь и управлять ею.

Четыре часа спустя, внутренне опустошенная, но морально удовлетворенная, Джейми стояла у окна гостиной и смотрела, как семейство Фамеров отъезжает от подъезда.

Встреча родителей с дочерью во многом прошла так, как она и ожидала: спокойная решительность Аманды пробила родительское негодование папаши, и тот нехотя согласился присесть и выслушать все, что она намерена ему изложить.

Джейми слушала дискуссию молча, готовая вмешаться, если Аманда попросит о помощи. Как она и уверяла Аманду, ее отец более внимательно отнесся к тому, что дочь действительно повзрослела, когда та сообщила ему свои планы и привела веские аргументы в пользу того, что она сумеет их осуществить. Так что выступление девушки оказалось более действенным, чем если бы Джейми попыталась сделать это за нее.

Расчет Джейми оказался верным: отец Аманды, подобно многим преуспевающим и привыкшим распоряжаться людям, лучше относился к тем, кто способен веско ему возражать. Было видно, что впечатленный спокойной решимостью дочери, в душе он гордился ею, хотя и пытался всячески это скрыть.

Как только семейство укатило к себе домой, мысли ее вернулись к той части события, которая касалась Джейка. Без поддержки Джеральда Фамера он быстро убедится в невозможности заставить Аманду вступить с ним в брак, что наверняка разозлит его, особенно когда он узнает, какую роль сыграла во всей этой истории она, Джейми.

Неужели это неприятное ощущение, холодком пробежавшее по спине, рождено страхом? В отличие от отца Аманды, Джейк редко повышал голос: он не нуждался в этом, она и так всегда начинала нервничать от одного взгляда его ледяных глаз, которые подчас бывали пугающе ядовитыми. Джейми вскинула подбородок. Давно прошли те дни, когда она была так зависима от Джейка, так подотчетна ему во всем. Тут она вспомнила, какие чувства испытала, когда впервые услышала от Бет о желании Джейка жениться на Аманде.

Какая глупость — ревновать! В конце концов, если бы она сама захотела, то была бы сейчас его женой. Роль Аманды в его жизни может быть точно такой же, какой была и ее собственная роль. Не очень-то он обучен любить юных девиц. Но вот на их любовь к себе претендует.

Джейми прошла на кухню и принялась за мытье чашек. Разум подсказывал ей, что она правильно поступила, уйдя шесть лет назад от Джейка, даже не попрощавшись и отказавшись прочитать его ответное письмо, которое он послал ей, как только узнал, где она живет. Да, в отказе от брака, цинично задуманного им ради имущественных интересов, все было правильно. Но вот эмоционально… Ах, это уже другая история. Эмоционально она по-прежнему зависит от него, потому и теперь так отчаянно противостоит любой возможности встретиться с ним, потому и боится ехать на Рождество к родным.

А ее помощь Аманде? Помогла ли она ей бескорыстно, просто пожалев ее, или за этим таится обыкновенная ревность?

Впрочем, какое это имеет значение? Аманда была против брака с Джейком еще до того, как попросила у Джейми помощи. Но поймет ли это Джейк? Отец Аманды обещал встретиться с ним и сообщить, что не намерен принуждать дочь к замужеству. Джейми не особенно надеялась, что Фамеры воздержатся от упоминания ее имени. Смешно на это рассчитывать. А значит, Джейк рано или поздно попытается учинить возмездие, для чего, несомненно, выяснит все, что касается подробностей ее вторжения в его жизнь.

Хорошо, спросила она себя, ты что, боишься его? Да и что он тебе сделает? Он всего лишь человек.

Всего лишь человек… Даже ее собственные слова, казалось, издеваются над ней. Кого она обманывает? Всего лишь человек… Раньше Джейк был для нее одним единственным, да и теперь не стал всего лишь человеком, и если она не понимала этого прежде, то в последний уикэнд, проведенный у Бет, это ей было доказано самой жизнью.

Стоило ей увидеть его, как она утратила самоконтроль, и все ее чувства возмутительно отозвались на его присутствие. Физическое влечение, которое он возбуждал в ней в восемнадцать лет, за эти годы, как выяснилось, не уменьшилось, а только возросло.

В целомудренной жизни нет ничего хорошего, решила она. Воздержание заставляет разум концентрироваться на том, чего нет. Лучше бы уж она имела вереницу любовников. Беда только, что она слишком привередлива, никак не отрешится от мысли, что истинную страсть способен возбудить в ней один только Джейк. Нелепо, что она, такая страстная с одним, совершенно холодна с другими. Какой-то причудливый выверт натуры, раздражавший ее. Но ей удавалось не придавать этому особого значения, пока она не встретила Джейка во плоти. Тогда все и началось — тяжелое сердцебиение, внутреннее напряжение, повышенная раздражимость кожи, болезненно реагировавшей на его прикосновения.

Работа, сказала она себе твердо, заканчивая мытье чашек. Работа — вот панацея от всех бед, вот лучшее болеутоляющее. Работа, работа и снова работа.