Мегрэ расставляет ловушку

Глава 4 Свидание с «приманкой»

Поначалу было совершенно неясно, что же произошло на этих плохо освещенных улочках, и только много позже, когда были собраны более или менее точные показания, удалось составить полную картину.

Мегрэ, как и шофер, гнавший машину на полной скорости по улицам, ставшим похожими на театральные декорации, не мог определить, где они находятся, и только чуть слышная музыка указывала на то, что они недалеко от площади Тертр.

Еще большую путаницу создавало движение в обоих направлениях. Автомобили, бегущие люди, большая часть которых — полицейские, направлялись к месту где-то около улицы Норвин, в то время как несколько силуэтов, велосипедист, две-три машины спешили в противоположную сторону.

— Туда! — кричал кто-то. — Я его видел там.

Того догоняли, и это оказывался один из тех, кого комиссар заметил по дороге. Ему даже казалось, что в этом маленьком, очень быстро бегущем человеке без шляпы он узнал инспектора Лоньона, но он не был уверен.

В этот момент его больше всего волновало, удалось ли покушение, жива ли женщина, и, когда он увидел наконец толпу людей, стоящих в тени, он первым делом внимательно оглядел землю вокруг.

Он не заметил, чтобы кто-нибудь наклонялся к земле. Они жестикулировали, а на углу улочки неизвестно откуда взявшийся полицейский в форме пытался сдержать поток людей, хлынувший с площади Тертр.

Кто-то, внезапно возникнув из темноты, подошел к нему.

— Это вы, шеф?

Луч карманного фонаря искал его лицо, словно здесь каждый подозревал каждого.

— Она даже не ранена.

Потребовалось некоторое время, чтобы узнать говорившего. Это был один из его инспекторов.

— Что здесь произошло?

— Точно не знаю. Ему удалось скрыться. За ним погнались. Меня удивляет, как он мог удрать, когда весь квартал на осадном положении.

Наконец он добрался до центра бурлящей толпы. Там стояла женщина в голубом платье, что-то Мегрэ напомнившем, грудь ее прерывисто вздымалась. Она то и дело принималась смеяться, как человек, только что избежавший опасности.

Она узнала Мегрэ.

— Простите, что мне не удалось задержать его. До сих пор не пойму, как он выскользнул у меня из рук.

Она не знала, продолжать ли ей дальше.

— Держите! У меня в руке осталась пуговица от его костюма.

Она протянула ее комиссару — маленькую, темного цвета, с ниткой, и, возможно, частицами ткани на ней.

— Он напал на вас?

— Когда я проходила мимо этой аллеи.

Что-то вроде коридора, абсолютно темного, без двери, выходило на улицу.

— Я была настороже. Когда я увидела эту аллею, у меня появилось какое-то предчувствие, и я заставила себя идти спокойно.

Мегрэ показалось, что он узнал ее, по крайней мере, это голубое платье. Не она ли только что стояла на углу и целовалась с парнем?

— Он пропустил меня вперед, и сразу же я почувствовала движение воздуха за спиной. Рука схватила меня за горло, и я, сама не знаю как, успела провести прием дзюдо.

Шум переместился на площадь Тертр, где полуночники выскакивали из-за столов, покрытых красными скатертями, и, позабыв о венецианских фонариках и графинах с красным вином, бросались в том же направлении. Полицейский в форме оказался вовлеченным в людской водоворот. Вверх по улице Коленкур неслась полицейская машина. Кто-то пытался навести порядок.

Сколько же инспекторов было поставлено на прилежащих улицах, в бесчисленных закоулках и тупиках, чтобы поймать беглеца?

У Мегрэ было впечатление, что игра на этом этапе проиграна. Еще раз убийца показал свой злой гениальный ум тем, что действовал в ста метрах от народного гулянья, зная, что если поднимется тревога, толпа не замедлит устроить хаос и суматоху.

Координировать план действий времени не было. В этом секторе командовал Мовуазен. Мегрэ оглянулся, он не нашел его.

Присутствие комиссара было бесполезным. Теперь все решал случай.

— Садитесь в мою машину, — приказал он девушке. Он узнал ее и теперь все время досадовал на то, что видел ее с тем молодым человеком.

— Как вас зовут?

— Марта Жюссеран.

— Вам двадцать два года?

— Двадцать пять.

Она была того же сложения, что и пять жертв, только более спортивная.

— В уголовную полицию! — приказал Мегрэ шоферу.

Он предпочел быть на месте, куда стекалась вся информация, чем находиться в центре неорганизованной толпы.

Чуть позже он заметил Мовуазена, дававшего какие-то инструкции своим коллегам.

— Я возвращаюсь к себе, — бросил он. — Держите меня в курсе.

Рядом остановилась машина, снабженная передатчиком. Две других, патрулировавших поблизости, не замедлили прийти на помощь.

— Вы испугались? — спросил Мегрэ свою попутчицу, когда они выбрались на улицу, где было поспокойней.

На площади Клиши толпа вышла из кинотеатра, и бары были еще открытыми, на террасах сидели завсегдатаи.

— Не в тот самый момент, а немного спустя. У меня даже коленки задрожали.

— Вы видели его?

— На мгновение его лицо оказалось рядом с моим, и тем не менее я себя спрашиваю: смогу ли я узнать его? Я была три года преподавателем физической культуры перед тем, как прийти в полицию. Знаете, я очень сильная. Я занималась дзюдо, как и другие из вспомогательного отряда.

— Вы кричали?

— Не знаю.

Позже от инспектора, расположившегося у окна ближайших меблированных комнат, станет известно, что закричала она только один раз, когда нападавший бросился бежать.

— На нем был темный костюм. Волосы светло-каштановые, довольно молод.

— Какой возраст, на ваш взгляд?

— Не знаю. Я очень волновалась. Я хорошо помнила, что надо делать в случае нападения, но, когда это произошло, я все забыла. Я думала о ноже в его руке.

— Вы видели его?

Несколько секунд она молчала.

— Теперь я спрашиваю, видела ли я его или просто хотела его увидеть, так как знала, что он должен быть. Зато держу пари: глаза у него голубые или серые. Он похож на страдальца. Я провела прием и, должно быть, сделала ему больно. Все длилось секунды, после чего он оказался на тротуаре.

— Ему удалось освободиться?

— Он выскользнул у меня из рук, сама не знаю как. Я ухватилась за что-то на его костюме, это оказалась пуговица, а через мгновение он удрал, оставив ее у меня в руке. Все это произошло очень быстро, а мне показалось, что необычайно долго.

— Не хотите выпить чего-нибудь, чтобы подкрепиться?

— Я не пью, но с удовольствием выкурила бы сигарету.

— Прошу вас.

— У меня нет сигарет, уже месяц как я решила бросить курить.

Мегрэ остановил машину у ближайшего табачного киоска.

— Какие?

— Американские.

Первый раз в жизни Мегрэ покупал американские сигареты.

В уголовной полиции, куда они поднялись, были только Люка и Торранс — каждый за своим телефоном. Мегрэ вопросительно посмотрел на них, и они также молча ему ответили. Убийцу еще не поймали.

— Присаживайтесь, мадемуазель.

— После сигареты я чувствую себя совсем хорошо. Только потом будет плохо — опять будет тянуть курить.

Мегрэ продиктовал Люка приметы, которые тот должен был сообщить остальным.

— Передай всем, включая вокзалы.

Он обратился к девушке:

— Рост?

— Не выше меня.

Итак, человек был невысок.

— Худой?

— Во всяком случае, не полный.

— Двадцать лет? Тридцать? Сорок?

Она сказала молодой, но это слишком расплывчато.

— Я бы сказала, около тридцати.

— Других примет не помните?

— Нет.

— Он носит галстук?

— Кажется.

— На кого он похож: на бродягу, рабочего, служащего? Она попыталась воссоздать полную картину, но ее воспоминания были отрывочны.

— Мне кажется, что в другой ситуации, встретив его на улице, я бы не обратила на него внимания. Так, из состоятельных.

Девушка, как в школе, подняла руку, да и не так давно она перестала быть школьницей.

— У него был перстень на пальце!

— Перстень или кольцо?

— Постойте…

Она закрыла глаза, припоминая положение, эпизод борьбы.

— Сначала я почувствовала его пальцами, затем во время приема его рука оказалась у меня перед лицом. Перстень с печаткой или оправой был бы больше… Это наверняка было кольцо…

— Ты слышал, Люка?

— Да, шеф.

— Волосы длинные, короткие?

— Не очень. Они упали на уши, когда он оказался параллельно тротуару.

— Ты все записал?

— Да.

— Пройдемте в мой кабинет.

Он машинально снял пиджак, хотя было уже свежо, по крайней мере, по сравнению с днем.

— Садитесь. Вы уверены, что вам не хочется выпить?

— Уверена.

— Перед тем как на вас напали, у вас не было другого свидания?

Краска стыда залила ей щеки и уши. Оказывается, эти мускулы были обтянуты тонкой нежной кожей.

— Да.

— Расскажите мне все.

— Пожалуйста, если я виновата. Я помолвлена.

— Чем занимается ваш жених?

— Он кончает последний курс юридического факультета. Он тоже намерен поступить в полицию…

Не так, как Мегрэ когда-то, из низов, с улицы, а только пройдя конкурс, испытание.

— Вы видели его сегодня вечером?

— Да.

— Вы сказали ему о том, что готовится?

— Нет. Я попросила его провести сегодняшний вечер на площади Тертр.

— Вы боялись?

— Нет. Мне просто хотелось чувствовать, что он недалеко.

— И вы назначили ему новое свидание?

Девушке было не по себе. Короткими взглядами она пыталась выяснить, сердится Мегрэ или нет.

— Я скажу вам всю правду, господин комиссар. Тем более, я запуталась. Нам дали инструкции вести себя как можно более естественно, как обычная девушка или женщина, прогуливающаяся вечером, не так ли? Ведь вечером можно видеть множество парочек, которые обнимаются перед тем, как разойтись в разные стороны.

— И за этим вы вернули своего жениха?

— Клянусь вам. Я назначила свидание на десять часов. Ведь рассчитывали: что-то должно произойти до этого. Я ничем не рисковала, назначая на десять часов встречу.

Мегрэ внимательно наблюдал за ней.

— Вам не приходило в голову, что именно то, что убийца увидел бы вас покидающей объятия молодого человека, и могло бы явиться причиной его действий?

— Не знаю. Я думала, что это все случайно. Я поступила неправильно?

Он предпочел не отвечать. Между дисциплиной и личной инициативой всегда возникало противоречие. А он сам этой ночью и все предыдущие дни, не попирал ли он законы дисциплины?

— А теперь не спешите. Располагайтесь в моем кабинете. Вам, как в школе, предстоит письменно изложить все, что произошло с вами в тот вечер. Постарайтесь припомнить мельчайшие детали, даже те, которые кажутся вам неважными.

Из опыта он знал, что это часто давало результаты.

— Можно воспользоваться вашей ручкой?

— Пожалуйста. Когда закончите, позовите меня.

Он вернулся в кабинет, где Люка и Торранс по очереди подходили к телефону. В комнатушке в конце коридора радист принимал сообщения от машин с передатчиками. Мальчик-рассыльный приносил их на клочках бумаги.

Стало известно, что мало-помалу толпа рассеялась; но, как и следовало ожидать, появилась армия переполошенных репортеров.

Сначала оцепили три квартала домов, потом четыре, наконец, весь район. Ведь по мере того, как шло время, у преступника появилось все больше возможностей скрыться.

Были обследованы все отели, меблированные комнаты, местные жители были разбужены и подвергнуты проверке документов и общим допросам.

Все указывало на то, что убийца проскочил сквозь прутья капкана, может быть, даже в первые минуты, во время первых свистков, когда все бросились бежать, а площадь Тертр излила любопытствующую толпу.

Существовала и другая возможность: убийца живет в квартале или рядом, и он просто вернулся к себе.

Мегрэ машинально играл пуговицей, которую ему передала Марта Жюссеран, обыкновенной пуговицей, темно-серого цвета с голубыми прожилками. Никакой надписи на ней не было. На железной петле еще были видны ворсинки материала костюма.

— Немедленно вызовите Моэрса.

— Сюда или в лабораторию?

— Сюда.

Из прошлого опыта он знал, что час, потерянный в определенный момент следствия, может обернуться для преступника неделями форы.

— С вами хочет поговорить Лоньон, шеф.

— Где он?

— В каком-то кафе на Монмартре.

— Алло, Лоньон?

— Да, шеф. Охота продолжается. Они оцепили большую часть квартала. Но я уверен, что видел его. Он бегом спускался по лестнице от площади Константин-Пекер, прямо у меня под носом.

— Ты не мог задержать его?

— Нет. Я тоже быстро бежал, а он еще быстрее.

— Ты не стрелял?

Был приказ стрелять. Стрелять в ноги, при условии, если не было прохожих, не подвергать их опасности.

— Я не решился. На последних ступеньках спал какой-то старый бродяга, и я боялся зацепить его. А потом он был уже далеко. Он затерялся в темноте, как будто вошел в стену. Я обшарил каждый метр. Все время у меня было ощущение, что он рядом, следит за каждым моим движением.

— Это все?

— Да. Приехали наши коллеги, и мы организовали поиски.

— Безрезультатно?

— Только один человек примерно в это время заходил в бар на улице Коленкур, где играют в белот[2]. Не останавливаясь у стойки, он прошел в телефонную кабину. Позвонил и вышел так же как и вошел, не сказав ни слова и даже не посмотрев на хозяина и игроков. Это все, что они заметили. Эти типы ни на что не обращают внимания.

— Что-нибудь еще?

— Он светловолос, довольно молод, худощав и без шляпы.

— Костюм?

— Темный. По-моему, надо обыскивать машины в этом районе. Никто не подумал осматривать машины с несколькими пассажирами.

Это был первый случай в уголовных анналах, когда маньяк действовал бы не в одиночку.

— Спасибо, старина.

— Я буду здесь. Мы продолжаем.

— Только это и остается.

Это могло быть простым совпадением. Кто-то зашел в бар позвонить и передумал или просто спешил.

Разговор взволновал Мегрэ. Он думал о кольце, про которое сообщила девушка.

А что если этот человек настолько обнаглел, что хотел вызвать свою жену, чтобы пройти через кордон полиции. В таком случае, как он ей объяснил происходящее: ведь с утра она читала в газетах о том, что происходит на Монмартре.

— Моэрс едет?

— Сейчас будет. Он читал в постели. Я сказал, чтобы он взял такси.

Марта Жюссеран принесла свое сочинение, отчет о событиях, свидетелем и участницей которых ей довелось быть.

— Конечно, за стиль я не отвечаю. Я пыталась описать все, как могла, объективно.

Мегрэ пробежал глазами две страницы и не нашел ничего нового. Когда девушка повернулась, чтобы взять свою сумочку, он заметил, что платье у нее на спине разорвано. Эта деталь как бы материализовала опасность, которой избежала Марта и другие и которой подвергал их Мегрэ.

— Можете идти спать. Я прикажу отвезти вас.

— Не надо, господин комиссар. Жан наверняка внизу со своей малолитражкой.

— Не назначили же вы ему свидание здесь, ведь вы не знали, что окажетесь у меня.

— Нет. Но он первым прибежал с площади Тертр. Я заметила его среди зевак и инспекторов. Он видел, как я разговаривала с вами и как села в вашу машину. Он наверняка сообразит, что меня привезли сюда.

Несколько ошарашенный Мегрэ только и смог пробормотать, протягивая руку:

— А! Хорошо, малышка, я желаю вам с Жаном счастья. Благодарю. Извините за те переживания, которые вам достались по моей вине. Газеты не узнают о западне, нами готовившейся. Ваше имя останется неизвестным.

— Вот это мне нравится.

— Спокойной ночи…

Он учтиво проводил ее до лестницы и вернулся к инспекторам, почесывая затылок.

— Забавная девушка, — пробормотал он. Торранс, имевший свои взгляды на молодое поколение, проворчал:

— Все они сегодня такие.

Спустя несколько минут, пришел Моэрс, свежий, как будто он хорошо отоспался за ночь. Он был совершенно не в курсе дела. Планы поимки убийцы не распространялись на работников лаборатории.

— Пуля, шеф?

Мегрэ протянул ему пуговицу. Моэрс скорчил гримасу.

— Это все?

— Да.

Моэрс и так, и сяк повертел пуговицу между пальцев.

— Вы хотите, чтобы я поднялся наверх и исследовал ее?

— Я с тобой.

Это было почти как суеверие. Телефоны продолжали названивать. Мегрэ не верил этим звонкам. Каждый раз он не мог удержаться от содрогания в предчувствии, что чуда не случится. А вдруг оно произойдет, и ему позвонят в лабораторию, скажут, что напали на след убийцы.

Моэрс зажег лампы, вооружился лупой, пинцетом и прочими тонкими инструментами и приступил к изучению пуговицы и материала под микроскопом.

— Я полагаю, вы хотите знать, где сшита одежда, от которой оторвали пуговицу?

— Я хочу знать все, что можно.

— Сначала пуговица. Несмотря на ее скромный вид, она очень хорошего качества. Она не из тех, что нашиваются к серийной одежде. Я думаю, что завтра будет нетрудно выяснить, где сделана пуговица, благо, изготовителей их не так уж много. Почти все эти конторы находятся на Пети-Шам, напротив магазинов, торгующих тканями.

— А нитка?

— Она ничем не отличается от тех, что используют почти все портные. Меня больше интересует материал. Как видите, серая основа довольно обычна, но эта голубая нитка делает его характерным. Держу пари, что это не французский, а импортируемый из Англии материал. Поскольку такие товары проходят через ограниченное количество рук, я смогу предоставить вам список.

У Моэрса были различные списки, каталоги, с помощью которых он быстро мог определить происхождение предмета, будь то оружие, пара перчаток или носовой платок.

— Держите! Как видите, большая часть бюро, занимающихся экспортом, тоже находится на Пети-Шам…

Любопытно, что в Париже до сих пор все торговые дома находятся в одном квартале.

— Одни открываются в восемь, другие — в девять часов.

— На сегодня все?

— По крайней мере до тех пор, пока не появится еще что-нибудь.

— Я останусь на всякий случай.

Искать, обязательно искать какие-либо следы, изобличающие улики даже на нитке, на ворсинках материи. Ведь три года тому назад преступник был изобличен только на основании древесных опилок, найденных у него на платке, а другой — по пятну типографской краски.

Все-таки Мегрэ устал. Напряжение последних дней, последних часов покинуло его. Он был опустошен, пессимистичен, без желания что-либо делать.

Завтра утром он предстанет перед судьей Комельо, перед журналистами, которые будут изводить его каверзными вопросами. Что он им скажет? Открыть им правду он не может. Но и не может обманывать их по-прежнему.

Когда Мегрэ спустился в управление, то понял, что пытка репортерами будет не завтра, а сейчас. И если среди них не было Барона, то его с лихвой заменял Ружин с блестящими от возбуждения глазами.

— Вы примете нас у себя в кабинете, комиссар?

Он пожал плечами, впустил их, посмотрел на всех троих с блокнотами и карандашами наготове.

— Ваш узник сбежал?

Вопрос был неизбежен, и, тем не менее, Мегрэ был озадачен.

— Никто не сбежал.

— Вы отпустили его на свободу?

— Никого не отпускали.

— И все-таки сегодня вечером было новое покушение, не так ли?

— Девушка была атакована на улице недалеко от площади Тертр, но преступник, испугавшись, бросил ее.

— Она ранена?

— Нет.

— Нападавший был вооружен?

— Она не уверена.

— Девушка здесь?

Они недоверчиво оглянулись. Наверное, там, на Монмартре, им сказали, что она села в машину комиссара.

— Как ее зовут?

— Это не имеет никакого значения.

— Вы сохраняете ее имя в тайне?

— Считаю, что нет смысла печатать его в газетах.

— Почему? Она замужем? Она была там, где ей не полагалось быть?

— Это объяснение.

— Хорошее?

— Не знаю.

— Вы не находите, что тайн слишком много?

— Тайна, занимающая меня больше всего, одна. Убийца.

— Вы не нашли его?

— Нет еще.

— У вас есть новые данные, с помощью которых вы надеетесь найти его?

— Может быть.

— И, конечно, их сообщить нельзя?

— Конечно.

— Эта молодая особа, чье имя является тайной, видела нападавшего?

— Плохо, но достаточно, чтобы я дал вам его приметы.

Мегрэ объявил им приметы, настолько неполные, насколько это было возможным, ни слова не сказав о пуговице от костюма.

— Это довольно туманно, не так ли?

— Вчера было еще хуже, мы вообще ничего не знали.

Он был не в духе и тоже хотел поиздеваться над ними. Они делали свою работу, как и он, Мегрэ знал, что раздражает их своими ответами и еще больше молчанием, но не мог превозмочь себя и установить обычную дружескую атмосферу.

— Я устал, господа.

— Вы идете домой?

— Как только вы позволите мне это сделать.

— Охота продолжается?

— Продолжается.

— Вы собираетесь отпустить того человека, которого приводил Лоньон позавчера и которого вы дважды допрашивали?

Ему необходимо было найти достойный ответ.

— Этот человек никогда не был арестован. Это не подозреваемый, а свидетель, личность которого по некоторым причинам следствие открыть пока не может.

— Из предосторожности?

— Возможно.

— Он находится под охраной полиции?

— Да.

— У него не было возможности выбраться сегодня на Монмартр?

— Нет. Еще вопросы?

— Когда мы приехали, вы были в лаборатории…

Они знали здание так же хорошо, как и он.

— Там работают не с предположениями, а с вещами, предметами.

Он невозмутимо посмотрел на них.

— Можно предположить, что человек с улицы Морвин оставил что-нибудь после себя, например, в руках своей жертвы?

— В интересах следствия было бы предпочтительнее не делать каких-либо заключений из моих действий. Господа, я утомлен и прошу разрешения удалиться. Через двадцать четыре часа у меня, может быть, будет, что вам сказать. А пока вам придется удовлетвориться описанием преступника.

Было половина второго ночи. Телефоны в соседней комнате, куда он зашел попрощаться с Люка и Торрансом, заливались.

— По-прежнему ничего?

Ему достаточно было посмотреть на них, чтобы понять бесполезность вопроса. Будут продолжать держать квартал в осаде, прочесывать улицу за улицей, дом за домом до тех пор, пока над Парижем не займется заря.

— Спокойной ночи, ребята.

Очень кстати, что внизу оказалась машина. Шофер прогуливался по двору. Чтобы найти стакан белого вина, надо было отправиться на Монпарнас или к площади Пигаль, а это слишком далеко, и он не решился.

Мадам Мегрэ в ночной рубашке открыла ему дверь прежде, чем он достал ключ. Прямо от двери комиссар направился, брюзжа, с упрямым видом к буфету, где стоял графинчик сливянки. Это было не совсем то: хотелось пива, но, осушив стаканчик, Мегрэ почувствовал облегчение.