Механический ангел

Пролог

Лондон, апрель 1878 года

Демон взорвался фонтаном ихора и внутренностей.

Уильям Эрондейл поспешно выдернул кинжал – но слишком поздно. Едкая кислота, заменявшая демону кровь, уже начала разъедать блестящее лезвие. Уильям выругался и отшвырнул клинок; тот шлепнулся в вонючую лужу и задымился, как плохо погашенная спичка. Демон, конечно, уже исчез – отправился обратно в родную преисподнюю, оставив за собой только кучу грязи. – Джем! – крикнул Уилл своему напарнику. – Ты видел?! Я его сделал одним ударом! Недурно, да?

Но никто не откликнулся. Странно. Казалось, еще несколько секунд назад второй охотник стоял позади, прикрывая ему спину. Уилл покрутил головой и нахмурился: что толку устраивать представление, если никто его не оценит? Он заглянул в проем между домами, где улица сужалась до тесного переулка, обрывавшегося прямо над черными водами Темзы. В дальних доках маячили темные силуэты кораблей – частокол мачт, словно зимний лес без единого листика. Джема не было видно. Может, он решил вернуться на Узкую улицу? Там все-таки посветлее. Уилл пожал плечами и зашагал обратно той же дорогой, которой пришел.

Узкая улица – узкая не только по названию – тянулась через Лаймхаус, между доками и чередой кособоких деревянных лачуг, лепившихся друг к другу вплотную, до самого Уайтчепела. Сейчас там не было ни души. И даже ни одного пьяного тела: видно, завсегдатаи «Виноградника» подыскали себе другие места, чтобы прикорнуть на ночь. Уиллу нравился Лаймхаус: здесь его охватывало чувство, будто он где-то на самом краю мира, откуда каждый день уходят в неведомую даль все новые и новые корабли. Игорных домов, опиумных притонов и дешевых борделей тут развелось видимо-невидимо, но Уиллу это ничуть не мешало. Наоборот, это было хорошо: в таком месте затеряться – раз плюнуть. Его не раздражал даже запах – неповторимая смесь дыма, пеньки и смолы, заморских пряностей и грязной речной воды.

Окинув взглядом пустую улицу, Уилл потер щеку рукавом пальто: расставаясь с жизнью, демон забрызгал его ихором, и кожу изрядно жгло. Рукав тут же покрылся зелеными и черными пятнами. Вдобавок на тыльной стороне руки обнаружился порез, и довольно глубокий. Целебная руна пришлась бы кстати. Лучше всего – одна из Шарлоттиных. Ираци ей особенно удавались.

Стоило ему об этом подумать, как из гущи теней вынырнула и медленно двинулась в его сторону одна, определенно человеческая. Уилл шагнул было навстречу, но остановился. Это был не Джем. Всего лишь патрульный, обычный полисмен в шлеме-колоколе и тяжелом пальто. На лице его читалось удивление. Патрульный таращился прямо на Уилла – или, точнее, сквозь него. К чарам иллюзий Уиллу было не привыкать, но все равно это было странно – когда кто-то смотрит прямо на тебя, и видит пустое место. Уилла посетила шальная мысль: а не отобрать ли у этого простеца дубинку? Вот смеху-то будет, когда он начнет крутить головой, недоумевая, куда она подевалась. Раньше Уилл уже такое проделывал, но Джем всегда его за это ругал, так что на сей раз он решил сдержаться: не стоит попусту огорчать напарника.

Полицейский между тем пожал плечами, пару раз сморгнул и двинулся дальше мимо Уилла, бормоча себе под нос, что с джином пора завязывать, а то уже и так мерещится черт знает что. Уилл отступил, чтобы пропустить его, дождался, пока полицейский скроется из виду, и крикнул во весь голос:

– Джеймс Карстерс! Джем! Куда ты запропастился, негодяй?

И на этот раз ответ пришел. Откуда-то из темноты донесся чуть слышный голос второго охотника:

– Я здесь. Иди за колдовским светом.

Уилл зашагал на голос – в темный проход между двумя складами. Там, среди теней, и впрямь мерцал бледный огонек вроде тех, что загораются по ночам на болотах.

– Ты что, не слышал, как я зову? Этот шакс чуть не достал меня своими чертовыми клешнями, но я загнал его в угол и…

– Я все слышал.

В свете уличного фонаря молодой человек, вышедший из проулка, казался еще бледнее обычного – а обычно он и так был бледен, как мертвец. Шляпы на нем не имелось, а оттого волосы мгновенно приковывали к себе взгляд: они сияли серебром, как новенький шиллинг. Таким же серебром сверкали чуть раскосые глаза на тонкокостном, скуластом лице.

Белую манишку Джема пятнали какие-то темные потеки, а руки его были густо перемазаны красным.

Уилл напрягся:

– Ты ранен?

Джем раздраженно отмахнулся от его заботы:

– Кровь не моя. – Он обернулся и посмотрел в глубину переулка: – Это ее.

Уилл проследил за взглядом друга. Среди теней в дальнем конце прохода едва виднелась маленькая, скрюченная фигурка. Прищурившись, Уилл разглядел бледную руку и прядь светлых волос.

– Мертвая женщина? Из простецов?

– Скорее, девочка. Ей от силы четырнадцать.

Уилл разразился чередой ругательств – витиеватых и очень громких. Джем терпеливо ждал.

– Если бы мы только успели чуть раньше… – наконец выдохнул Уилл. – Тогда бы этот чертов демон…

– Знаешь, не все так просто. Думаю, демон тут ни при чем, – нахмурился Джем. – Шаксы – они же паразиты. Они бы утащили жертву в свое логово и там отложили свои яйца ей под кожу, пока она еще жива. А эта девочка… Ее ударили ножом – и не один раз. И, думаю, это случилось не здесь. Крови тут слишком мало. Скорее, на нее напали в другом месте, а сюда она приползла умирать.

– Но шаксы…

– Говорю тебе, это не шакс! Шакс, я думаю, как раз на нее и охотился – шел на запах крови. Но мы нашли его раньше.

– У шаксов острый нюх, – уступил Уилл. – Я даже слыхал, что колдуны с их помощью разыскивают пропавших. И, похоже, он действительно шел по следу. – Он вновь взглянул на тело, скорчившееся в темном переулке. – А оружия ты не нашел?

– Вот. – Джем вытащил из внутреннего кармана куртки нож, завернутый в белую тряпицу. – Что-то вроде мизерикорда или охотничьего кинжала. Посмотри, какой тонкий клинок.

Уилл взял кинжал. Лезвие и впрямь тонкое; ручка из полированной кости. Клинок покрывала засохшая кровь. Нахмурившись, Уилл начал вытирать его рукавом пальто, и вскоре из-под грязи показался символ, выжженный на лезвии. Две змеи, держащие друг друга за хвост, – идеальный круг.

– Уроборос, – объявил Джем, наклонившись, чтобы разглядеть клинок. – Двойной. Ну и что это, по-твоему, означает?

– Конец мира… – ответил Уилл, все еще рассматривая кинжал и едва заметно улыбаясь. – Конец… и начало.

Джем нахмурился:

– Это я и без тебя знаю. Меня интересует другое: зачем его изобразили на кинжале?

Ветер с реки взъерошил волосы Уилла; он откинул их со лба нетерпеливым жестом и снова уставился на кинжал.

– Это алхимический символ. Ни колдуны, ни обитатели Нижнего Мира его не используют. Значит, скорее всего, это сделали люди – кто-то из тех глупых простецов, которые заигрывают с магией в надежде на богатство и славу.

– Ага, из тех, от кого потом остается только груда кровавого тряпья посредине какой-нибудь пентаграммы, – угрюмо подхватил Джем.

– И из тех, кто вечно нарывается на встречу с гостями из Нижнего Мира, – подытожил Уилл и, аккуратно обернув кинжал носовым платком, сунул его в карман. – Как ты думаешь, Шарлотта разрешит мне вести расследование?

– С чего ты взял, что в Нижнем Мире тебе вообще хоть что-то доверят? Азартные игры, магические притоны, женщины легкого поведения…

Уилл улыбнулся так, как мог бы улыбнуться Люцифер за миг до того, как рухнуть с небес.

– Если я приступлю прямо завтра, как ты думаешь, это будет не слишком рано?

Джем вздохнул:

– Поступай как знаешь, Уильям. Ты ведь всегда все делаешь по-своему.

Саутгемптон, май

Тесс казалось, что механический ангел был с ней всегда – и она всегда его любила. Когда-то он принадлежал ее матери, и та носила его до самой смерти. После этого ангел поселился в маминой шкатулке для драгоценностей, а потом, в один прекрасный день, брат Тесс, Натаниэль, достал его, чтобы проверить, работает ли механизм.

Ангел был не больше мизинца Тесс: крошечная статуэтка из желтой меди со сложенными за спиною крыльями, не больше, чем у сверчка. Изящные черты лица, полумесяцы закрытых глаз и руки, скрещенные на мече. Чуть ниже крыльев к ангелу была привязана тонкая цепочка, так что его можно было носить на шее.

Тесс знала, что внутри спрятан какой-то механизм: стоило поднести его к уху, как слышался тихий перестук – словно тиканье часов. Нат тогда очень удивился, что после стольких лет завод еще не кончился. Ни кнопки, ни винта, чтобы остановить механизм, он так и не нашел и, пожав плечами, отдал фигурку Тесс. С тех пор она носила ангела на шее, не снимая. Даже ночью, когда она спала, ангел лежал у нее на груди и мерно тикал, точно второе, крошечное сердце.

Вот и сейчас она крепко держала ангела, зажав его между пальцами, пока «Начальник» пробирался между другими огромными пароходами в поисках свободного местечка в доках Саутгемптона. Это Нат настоял, чтобы она сошла на берег в Саутгемптоне, а не в Ливерпуле, куда обычно прибывали трансатлантические пароходы. Саутгемптон, уверял он, куда приятнее Ливерпуля, – и Тесс, поверив ему, сейчас переживала некоторое разочарование от первой встречи с Англией. День выдался мрачный. Дождь барабанил по шпилю дальней церквушки, а поднимавшийся из пароходных труб черный дым пятнал и без того пасмурное небо. На пристани толпились под зонтиками люди в темных одеждах. Тесс напрасно выискивала среди них брата: из-за тумана и брызг все лица сливались в сплошное пятно.

Она вздрогнула: ветер с моря пронизывал до костей. В письмах Нат утверждал, что Лондон прекрасен и солнце там светит день-деньской. «Ну что ж, – подумала Тесс, – будем надеяться, что в Лондоне погода и впрямь получше». Теплой одежды она с собой не взяла – только шерстяную шаль, оставшуюся от тети Гарриет, и пару тонких перчаток. Почти весь гардероб пришлось распродать, чтобы достойно похоронить тетю, – но Тесс ни на миг не сомневалась, что брат обеспечит ее всем необходимым, как только она приедет в Лондон.

Крики с пристани стали громче. «Начальник», черный великан, сверкающий в каплях дождя, бросил якорь. К нему тотчас устремились, сражаясь с волнами, буксирные суденышки, которым предстояло доставить на берег пассажиров и багаж. Пассажиры, истосковавшиеся по твердой земле под ногами, ринулись вниз по трапу. Тесс вспомнила, что в день отплытия из Нью-Йорка небо было синим и на причале играл духовой оркестр. Но прощаться там ей уже было не с кем.

Ссутулив плечи, Тесс побрела к трапу; людская река подхватила ее и понесла за собой. Капли дождя кололи ее голую шею, словно булавками. Волосы намокли, руки под тонкой кожей перчаток стали влажными. Наконец, Тесс добралась до причала и принялась нетерпеливо оглядываться в поисках Ната. За две недели путешествия она не перемолвилась словечком ни с единой живой душой. Какое же это будет облегчение – наконец выговориться!

Но брата нигде не было. Напрасно Тесс озиралась вокруг, надеясь, что Нат сейчас выйдет из-за груды сваленного на землю багажа, из-за штабеля ящиков или горы овощей и фруктов, уже раскисающих под дождем. От соседнего причала вот-вот должен был отойти корабль в Гавр, и вокруг Тесс носились сломя голову моряки, выкрикивающие что-то по-французски. Она попыталась отойти в сторону, но толпа пассажиров, спешивших укрыться от дождя в здании пароходства, едва не сбила ее с ног.

Ната по-прежнему нигде не было видно.

– Вы – мисс Грей? – вдруг услышала она гортанный голос с сильным акцентом.

Перед Тесс очутился высокий мужчина в просторном черном пальто и высокой шляпе, с полей которой ручьями текла вода. Глаза у него были навыкате, как у лягушки, а кожа грубая, словно сплошной шрам. Тесс с трудом взяла себя в руки – так хотелось отшатнуться, отойти от него подальше. Но этот человек знает ее имя. Наверняка его послал Нат.

– Да, – ответила она.

– Меня прислал ваш брат. Пойдемте.

– Где он? – спросила Тесс, но мужчина уже повернулся и двинулся прочь широким шагом, чуть прихрамывая, словно от старой раны. Тесс ничего не оставалось, как подобрать юбки и поспешить следом.

Незнакомец шел уверенно и быстро, расталкивая встречных. Осыпая его проклятиями, люди отскакивали в сторону, а Тесс пришлось перейти на бег, чтобы не отстать. Резко обогнув очередной штабель из ящиков, мужчина остановился перед большим глянцево-черным экипажем. Дверцы украшала какая-то надпись золотыми буквами, но из-за дождя и тумана Тесс не разобрала ни слова.

Дверь экипажа отворилась, и наружу выглянула женщина. Огромная шляпа с перьями скрывала ее лицо.

– Мисс Тереза Грей?

Тесс кивнула. Ее пучеглазый провожатый помог даме выйти из кареты. За первой женщиной последовала вторая. Обе тотчас раскрыли зонтики и уставились на Тесс.

Странная то была парочка. Одна женщина – высокая и стройная, с изможденным лицом и бесцветными волосами, зачесанными на затылок, под шиньон, в платье из блестящего фиолетового шелка, уже покрывшемся мокрыми пятнами от дождя, и в перчатках под цвет платья. Вторая – невысокая и полная, с маленькими, глубоко посаженными глазками; ее пухлые руки, обтянутые ярко-розовыми перчатками, походили на лапы какого-то странного животного.

– Тереза Грей, – повторила толстушка. – Какое удовольствие наконец-то с вами познакомиться. Я – миссис Блэк, а это моя сестра, миссис Дарк. Ваш брат попросил нас сопроводить вас до Лондона.

Тереза поплотнее запахнула промокшую шаль.

– Ничего не понимаю! Где Нат? Почему он сам не приехал?

– Его задержали в Лондоне важные дела. Мортмейн не смог его отпустить. Вот, он прислал вам записку. – Миссис Блэк протянула Тесс сложенный вчетверо листок бумаги.

Тесс выхватила записку из ее руки и отвернулась, чтобы прочитать. Брат извинялся за свое отсутствие и утверждал, что миссис Блэк и миссис Дарк можно полностью доверять. «Я называю их Темными Сестрами, Тесси, – и мне кажется, им это даже приятно», – писал Натаниэль. Из письма следовало, что эти дамы были владелицами дома, в котором жил Натаниэль, и его добрыми друзьями.

Тесс немного успокоилась: никакого подвоха тут нет. Почерк, несомненно, принадлежал брату, да и никто, кроме него, не называл ее «Тесси». Тяжело сглотнув, она сунула письмо в рукав и повернулась к Сестрам.

– Замечательно, – пробормотала она, сражаясь с разочарованием от несостоявшейся встречи с братом. – Позовем носильщика, чтобы он принес мой кофр?

– Ну что вы, дорогая, в этом нет никакой необходимости! – бодрый тон миссис Дарк совершенно не сочетался с ее унылым, осунувшимся лицом. – Мы все устроили заранее, и багаж уже погрузили. – Она прищелкнула пальцами, и их пучеглазый спутник влез на козлы. Затем миссис Дарк легонько коснулась плеча Тесс своей тощей, костлявой рукой: – Пойдемте, деточка; нечего тут стоять и мокнуть под дождем.

Тесс направилась к экипажу. Миссис Дарк шла следом, так и не убрав руку с ее плеча. Приблизившись к карете, девушка увидела на дверцах сверкающий позолотой герб: две змеи, кусающие друг друга за хвост и замкнутые в идеальный круг, а посередине надпись: «Клуб Пандемониум». Тесс нахмурилась.

– Что это значит?

– О, не обращайте внимания, ничего особенного, – прощебетала миссис Блэк, которая уже забралась внутрь, заняв добрую половину сиденья своими пышными юбками. Внутри обнаружились мягкие сиденья, обитые фиолетовым бархатом, и занавески с золотыми кистями.

Миссис Дарк помогла Тесс подняться и последовала за ней. Пока Тесс устраивалась на сиденье, миссис Блэк протянула руку и захлопнула дверцу. Серое небо скрылось из виду. Миссис Блэк улыбнулась Тесс, и зубы ее сверкнули в полутьме, как металлические.

– Устраивайтесь удобнее, Тереза. Нам предстоит долгое путешествие.

Тесс положила руку на механического ангела, спрятанного на шее под одеждой, и вскоре нашла утешение в привычном мерном тиканье. Экипаж тронулся с места и скрылся за пеленой дождя.