Мелодия дождя

Мелодия дождя Глава 6

Как ни сопротивлялся Лёнька, Алина шаг за шагом завоёвывала пространство общения, навязывала ему нить и содержание диалога. Он сам не заметил, как в голове появились другие мысли и иные желания.

– Алина, ну чего ты, правда? – Начал оправдываться юноша, не желая прерывать разговор. – Я же не знаю, люблю тебя или нет. Мы практически незнакомы. Мне никогда не приходилось беседовать с девушками на такую тему.

– Ах, так! Считай, что ничего у нас с тобой не было. Ты совсем непробиваемый. Не было, так не было.

– Было. Точно было. Сейчас. Минуточку. Значит, так, Алина, ты самая красивая девчонка на этой вечеринке. Я тебя обожаю.

– Ладно, зачёт принят, но тему, как следует, не раскрыл. Обожают конфетки, мороженое, землянику. Вторая попытка. Время пошло. Что-то меня в сон клонит.

– Ну не могу я так запросто сказать слово люблю. Я не уверен.

– Не расслышала. Чего мнёшься, как нашкодивший первоклашка? Разве ты не рад со мной познакомиться? Ты же понимаешь, что сладкое нужно заработать.

– Сам не ожидал, что захочу с тобой разговаривать. Ты меня гипнотизируешь, правда? Возможно, ну, правда, я даже не знаю, возможно, я тебя люблю, – осипшим голосом прошептал Лёнька.

– Шёпотом любишь? Или вообще не понимаешь, о чём речь? Я, конечно, не Станиславский, но скажу, как он – "не верю". Эмоций не вижу. Таким тоном обычно говорят – "ну, я пошёл". А любовь, это… когда голова кружится, сердце поёт. Когда скакать хочется от радости, весь мир обнимать, когда нет на свете ничего важнее и дороже. Вот! Если есть желание с кем-то или чем-то сравнивать, то это не любовь, а так – желание. Может быть, даже похоть. А это ненадолго.

– Так я и говорю, что вроде люблю. И голова кружится. Крикнуть, что ли? Я тебя люблю! Люблю, люблю, люблю!!! – Не понимая сути того, что говорит, заводился юноша.

– Надо же, какой шустрый. С первого взгляда, что ли влюбился? Ладно, ёщё немножко потренируешься и поверю. Уговорил. Теперь целуй. Пока авансом. Завтра после занятий в кино пойдём.

– А уроки?

– Ого! Ты, Лёнечка, хочешь рыбку съесть, и косточкой не подавиться. Как знаешь. Можешь заниматься, сколько угодно. Одна посмотрю.

– Что ты со мной делаешь, Алина? Я же учёным хочу стать. Путешествовать, животный мир изучать.

– Сам сказал, что я самка. У меня чрезвычайно выраженный инстинкт размножения. Представь себе, что я интереснейший биологический объект. Во мне столько всего сокрыто, жизни не хватит подробно исследовать. Вот и изучай, сколько угодно, пока я добрая. Хоть всю жизнь. Женщина, юноша, ещё та загадка, можно сказать сокровенная тайна, сокровище, которое не каждому дано отыскать. Лишь избранным. Сколько не исследуют нас, а раскрыть до конца не могут. И тебе не дано. Потому, что двух одинаковых женщин не бывает. У каждой – своя изюминка. А я изменять себе не позволю. Уяснил? Или любовь навсегда, или адью. Со мной тебе скучно не будет. Обещаю. Можешь сразу журнал регистрации опытов завести. Каждый день по открытию гарантирую.

Девушка смотрела на Леонида как-то странно, пристально вглядывалась прямо в глаза, словно пыталась узнать его потаённые мысли, которые выплывали неизвестно откуда и роились в голове, отодвинув далеко в сторону всё остальное.

Никогда прежде подобного с ним не происходило.

Лёнька выдержал пристальный девичий взгляд, силясь понять, что происходит, почему ему стало настолько любопытно проникнуть в глубину её дивных очей?

Алина излучала какую-то загадочную, весьма сильную энергетику. Его трясло мелкой дрожью, а в голове гудел усиливающий трансформатор.

Это состояние ошеломило, напугало парня. Что за странный интерес в нём проснулся, откуда это неожиданное любопытство? Отчего ему взбрело в голову восхищаться, давать лестную характеристику и размышлять, используя исключительно возвышенные эпитеты: дивная, чарующая, загадочная, восхитительная, милая?

Неужели, правда, влюбился? Практически с первого взгляда?

В голове гудело, вибрировало, шум не давал сосредоточиться, понять, чего же девушка от него хочет, но было понятно, что сам Лёнька увяз в желаниях, связанных с ней по уши.

Это было мучительно, хотелось как можно быстрее прекратить ненужный диалог, тяжелый процесс, выворачивающий мозг наизнанку.

Лёнька отвечал, словно под действием гипноза. Казалось, что ответы кто-то настойчиво, безапелляционно выуживает из его сознания. Даже свой голос казался ему чужим и далёким.

Алина просила ответить, насколько красивой Лёнька её находит, что может сказать о глазах, губах, талии? Требовала признаться в любви. Он всё делал, как девушка просила, сам не понимая, почему поступает именно так, хотя ни разу не остановил надолго на её лице взгляд, краснел и потел лишь от одной мысли, что может внимательно его разглядывать.

У Лёньки перехватывало дыхание, напрягались до спазмов мышцы, в глазах рябило и расплывалось. Если бы во время разговора или после его заставили составить словесный портрет Алины под страхом смерти, он ничего не сумел бы ответить.

Различить юноша мог лишь размытый силуэт и сгусток светящейся энергии, расплывающийся и тающий, наподобие марева над раскалённым асфальтом.

Когда он сказал девушке “люблю”, сам себе не мог поверить. Поклялся же не иметь с женщинами дел, а тут такое.

Буквально через несколько минут картинка изменилась. Колеблющаяся пелена начала терять прозрачность и бесплотность, приобретала знакомые очертания девичьего стройного силуэта. Юноша начал успокаиваться.

Лёнька поднял взгляд на лицо Алины и увидел объёмное изображение прекрасной девочки, сфокусированное, чёткое, несколько смущённое или просто раскрасневшееся в натопленном помещении.

Добрая улыбка, внимательные глаза с хитринкой, пытающиеся уловить его настроение, приоткрытые губы, сверкающий влагой ряд белоснежных зубов. Что-то необычно тёплое прокатилось волной по телу, вызвало озноб, следом сдавило грудь, появилась слабость в ногах и желание её потрогать.

Отчего-то вспомнилось жаркое лето, когда он с родителями долго бродил по лесу, собирая душистую землянику. Его руки тогда пропахли раздавленными ягодами, воздух вокруг пропитался настоявшимся духом цветов и трав, при лёгком дуновении ветерка долетал сладковато-терпкий запах разомлевших от зноя листьев берёзы.