Менталист. Эмансипация

Глава 1

Освещённый неоновыми лампами коридор, ведущий из ночного клуба, свернулся в точку, прямо на глазах превращаясь в калейдоскоп. Я глупо хихикнул, поворачивая голову из стороны в сторону на манер любопытного голубя. Завихрение тоннеля обернулось движением красок.

Может, стоит активировать дремлющий дар?

Но мне так хотелось веселья, что леденящие мысли о том, что я мгновенно стану абсолютно трезвым, были уверенно задавлены на стадии возникновения.

Немного отрезвил свежий воздух на автомобильной парковке. Свет фонарей угасал, а небо стало багроветь в утреннем смущении. Выходящие из клуба гуляки что-то выкрикивали, били в грудь кулаками, кто-то просто молча курил, любуясь спрятавшимся за горизонтом, но готовым к выходу светилом.

Рядом выросла широкоплечая тень, заставив отшатнуться.

– Саша, у меня однажды остановится сердце! – покачал я головой. – Умру раньше отведённого мне срока, вот старик порадуется, да?

Впрочем, Александр ничего не ответил, было бы странно ожидать иной реакции.

Папенька нанял лучших телохранителей во всем княжестве. И где только отыскал бывшего участника боевых действий в Прибалтике?! Говорят, там была та ещё мясорубка. Стоит только глянуть на Александра: рожа каменная, эмоций ноль, глаза стеклянные, будто две камеры наблюдения, сканирующий окрестности, – чтобы все понять.

– Ай, бес с тобой, – махнул я рукой. – Подавай карету, моя милость изволит возвращаться домой.

– Машину ко входу VIР. – Александр, казалось, разговаривал сам с собой, но уже через тридцать секунд на парковке величественно развернулся чёрный седан представительского класса, зажатый парой гробоподобных внедорожников.

Знакомые пейзажи нашего района появились незаметно, словно кто-то переключил телевизионный канал, впрочем, они так же быстро исчезли, мы въехали на территорию поместья. Позади сомкнулись зубастые ворота, по ограде пробежала едва уловимая синяя волна энергии. Защита была включена.

Сень крупных раскидистых деревьев укрыла кавалькаду от поднявшегося солнца, сопровождая до самого дома, до которого осталось чуть меньше километра.

Поместье Фонвизиных было выполнено в германском стиле, мрачное готическое здание возвышалось на добрых полтора десятка метров, ловя солнечные лучи стилизованными под башенки крышами.

Над главным входом висел семейный девиз: «Смерть – ничто, честь – всё».

Створки дверей гостеприимно распахнулись, я вошёл в блистающий средневековой атрибутикой холл.

Тут-то меня и подловили.

– Фёдор Константинович, отец приглашает вас на завтрак. – Ко мне подкрались совершенно незаметно, может, я совершил ошибку, дезактивировав дар?

– Генри, сколько раз я просил не подходить ко мне так тихо? – я нахмурился, смотря на вытянувшегося управляющего. – Все же в курсе, что я не пользуюсь даром, а поэтому не могу увидеть вас заранее.

– И делаете большую ошибку, господин, – сухо ответил Генри.

– Позволь мне решать! Хорошо? – я раздраженно поджал губы. – Ещё не хватало, чтобы меня учил жизни дворецкий.

– Как скажете, Фёдор Константинович.

– Уже сказал. – Хотелось оставить за собой последнее слово, что я и сделал. Генри благоразумно не стал ничего отвечать. А я почему-то почувствовал себя проигравшим в этом споре.

Отец ждал в малой столовой, к слову, одной из пяти в доме.

Весь интерьер ее был очевидной борьбой моих взглядов с отцовскими. Папенька хотел больше помпы: лепнины, глупых люстр, упади одна из которых на пятом этаже, её нашли бы на первом, лакированной мебели из морёного дуба или кипариса, позолоты, художественной ковки.

Всему этому архаизму противостояли мои нововведения. Позолоченные унитазы имели подогрев, как и полы. Зеркало могло воспроизводить видеоролики с рунета, показывало погоду и делало комплименты. Свет загорался, как только в комнату входил человек или животное. Бассейны имели внутреннюю подсветку, а жалюзи автоматически смыкались, стоило щелкнуть пальцем. Я многое поменял, но фронт работ был воистину велик.

Будь воля отца, он бы мигом вырядил весь персонал поместья в ливреи, заставил кланяться, а сам разъезжал бы в карете, запряжённой тройкой лошадей.

Папа сидел во главе двенадцатиместного стола, возвышаясь настоящей горой.

Седой ёжик волос, аккуратная бородка-эспаньолка, широкие покатые плечи, мощные руки и толстые сильные пальцы, унизанные перстнями, которые и без магического взора светились, словно гирлянда. Нос с горбинкой, острый подбородок и тонкие поджатые губы, которые тут же растянулись в несвойственной ему тёплой улыбке, стоило мне войти.

Взгляд посаженных чуть глубже, чем надо, глаз просканировал меня с ног до головы, убеждаясь, что я цел.

– Знаешь, сын, я начинаю понимать нашу бабушку, – густой бархатный голос обволакивал, наполняя звуком всю комнату. – Она говорила, что ей трудно провожать меня на войну. Сказала, что пойму, когда сам воспитаю ребёнка. Теперь я с тревогой провожаю тебя на каждую гулянку,

– Ну прости, что не могу воевать, – я скривился, упав на стул в другом конце стола. – Прости, что подвёл тебя и не могу умереть так, чтобы тебе понравилось.

– Не передергивай! – отец дернул щекой, плохой знак, кажется, я перегнул. – Я позвал тебя не для того, чтобы ругаться. Сегодня вечером к нам придут гости, и я хочу, чтобы ты присутствовал на ужине.

– Кажется, у меня другие планы. – Попытка съехать с темы не увенчалась успехом.

– Это не просьба, – сухо бросил отец, промокая уголки губ салфеткой.

– Надо было с этого начинать.

Я не притронулся к еде, лишь залпом выпил стоящий рядом стакан сока и пошёл спать.

Проснулся только ближе к вечеру, голова ужасно болела, во рту нагадили хомячки, переевшие апельсинов. Еле смог поднять себя с кровати, чтобы доковылять до совмещенного с моей комнатой санузла, где имелся небольшой бассейн.

Холодная вода мигом выгнала из тела усталость и бессилие, зарядив энергией.

Я оценивающе глянул на своё худощавое тело, а в голову тут же пришёл образ отца, заставив скривиться. Да, генетика меня не пощадила. Длинный и нескладный, словно каланча, я имел россыпь веснушек и багрово-рыжие волосы, будто вымоченные в крови. Наследственность и тут подшутила, оставив чёрные кустистые брови отца.

Может быть, такие черты лица и могли бы выглядеть сносно, но не на тощем парне семнадцати лет.

К ужину я был готов только через полтора часа, оказалось, я уснул, расслабившись в прохладной воде. Стук Генри вырвал меня из дрёмы, напомнив о приказе отца быть за ужином.

Заглянув ко мне, старик-управляющий оглядел помещение. На предмет полуголых девиц, надо полагать, а затем из-за его спины прошмыгнули две пигалицы. Мне споро помогли одеться, уложить волосы, которые растрепались уже через секунду, и я отправился к отцу.

Ужин снова проходил в малой столовой, это, честно сказать, интриговало, обычно там едим только мы с отцом, после смерти матери это территория только для семьи.

За столом меня ожидал сюрприз. По левую руку от отца сидела ослепительно красивая женщина. Одетая в блузку и свободные кремовые штаны. С распущенными каштановыми волосами.

Сразу за ней расположились два подростка моих лет, девушка, унаследовавшая красоту матери, и широкоплечий высокий парень с немного женственными чертами красивого, надо сказать, лица.

Отец разговаривал с гостьей, негромко смеясь, отчего тряслась посуда. Парень с уважением посматривал на него, а вот девушка была единственной, кто заметил меня.

Эта картина мне показалась такой естественной и уютной, что я разозлился.

– Присаживайся, Фёдор, – пророкотал отец. – Рад тебе представить Наталью Алексеевну Радищеву и её прекрасных детей, это Андрей, а это Дарья. Ну а это мой сын Фёдор Фонвизин.

– Рад знакомству, – холодно ответил я. Отец никогда так не распинался перед знатью, тем более какими-то Радищевыми. Кто они вообще? Даже не из первой сотни, раз я их не знаю. – Ты меня звал, отец?

– Да, Федя, сядь, пожалуйста, у меня есть для тебя новости, – отец дернул щекой, а Наталья накрыла ладошкой лежащую на столе лапищу князя. Я обомлел, меня буквально бросило в жар. Нет, я, конечно, понимал, что отец не будет вечно один, но не готов был к такому.

– Кажется, до меня начало доходить, о чем пойдёт речь, – первым начал я. – Собрался предать маму? Предавай один…

– Да как ты смеешь?! – взревел мигом вышедший из себя отец.

– Да! Смею! – Меня было уже не остановить. – Ты мог подождать год! Один год, папа! Мне больше не надо…

– Сын… – голос отца стал тише, он сел, а следом упал в объятия стула и я. – Ты думаешь только о себе, а ведь через год…

– Давайте успокоимся. – Наталья решила вмешаться.

– Через год меня не станет! – мне было обидно, искренне.

– Что? – глаза Натальи удивлённо расширились.

– Я не хотел впутывать тебя в семейные дела, – тон отца смягчился, он обнял Наталью за плечи.

– Ну уж нет, теперь ты обязан мне все объяснить! – женщина упрямо посмотрела на моего отца. Я молча цедил вино, изучая стену.

– Фёдор не сможет пройти испытание, он не выживет по ту сторону Врат. – Отец промочил горло и налил ещё. – Моему сыну не посчастливилось инициировать великую сущность, у него самые обычные способности, немного призрачного, ментал, эмпатия, телекинез.

– Давай скажи ещё код от нашего сейфа, – съязвил я. Уж очень мне не понравилось, как меня обсуждают при мне же.

– Наталья должна это знать, – отрезал отец.

– Это почему?

– Теперь она часть нашей семьи, – он хмуро посмотрел на меня. – Я сделал Наталье предложение. Именно это я хотел тебе сообщить сегодня.

В который раз за сегодняшний день я покинул стол, так и не проглотив ни крошки. В горле стоял ком, но плакать при отце, а тем более при чужих людях не позволяла гордость.

Солнце садилось на город, когда я забрался на одну из башен поместья. Перемахнув через перила, аккуратно обошёл торчащую постройку и сел на темно-коричневую черепицу. Было неудобно, но мне требовалось полное одиночество.

Я погрузился в себя и увидел звезду своего дара, слабенькую и блеклую, она всегда была со мной. Потянувшись, парой движений разрушил стенки вокруг, давая свечению рассеяться далеко за изначальные пределы.

Каждую неделю после смерти мамы я залезал сюда, чтобы запустить призрачную часть дара. Способность позволяла видеть призрак человека, он приходил на свет.

Мне просто хотелось её увидеть, но она так и не явилась.

Сколько я так просидел? Не могу сказать точно, наверное, пока снова не увидел странное мельтешение чего-то крупного и неповоротливого в астральном плане. Учитель, готовивший меня, говорил, что это демоны, сущности, что живут в тонком мире. Некоторые умели подчинять их, но мне это не светило, слишком слабый канал, я просто не смогу контролировать монстра.

По обыкновению свернув дар, как только тени начали сгущаться в опасной близости, я вышел в реальный мир, взглянув на практически спрятавшееся солнце.

Не сразу я различил маленькую фигурку Генри во дворе поместья. Он махал, призывая к себе. Даже отсюда видно было, как невозмутимо стоит наш управляющий, встряхивая белым платком.

Будто сигналит садящемуся самолёту с двумя сотнями пассажиров, жизнь которых зависит от точности его взмахов.

Вот же непробиваемый тип.

– Привет, старик, – в холле меня ждал друг, вскочивший при моем появлении. – Заставляешь ждать, истинный князь.

– Тебя не было с нами этой ночью, – обличительно ткнул я его пальцем в грудь. Залуцкий никогда не пропускал гулянья, особенно за чужой счёт. – Оправдания?

– Ну вы чо? Я же говорил, что у меня Испытание! – приятель сделал вид, что обиделся. – Друзья называются.

– Залюби тебя бесы! – я хлопнул себя по лбу. – Если ты тут стоишь, значит, прошёл. Сложно было?

– У первого круга стоял, туда-обратно ходил, больше обычных бесов и не видел. – Приятель с горящими глазами рассказывал про свой поход внутрь Врат. – Вода почти кончилась, а тут тройка бесов, а с ними одержимый! Вот я перетрухал, думал, всё, приплыл наш гордый «Варяг».

– Ну, все хорошо, что хорошо кончается, – перебил я его. Слушать о чужом успехе совершенно не хотелось.

– Но я не рассказал, как выпутался… – начал было Стас, когда я его перебил.

– У нас много дел, пошли навёрстывать! Надо отпраздновать твой поход.

– В «Альтамеду»?! – глаза товарища загорелись не хуже фонариков, и куда только подевалось желание рассказать о тварях Врат. Наверное, будет весь вечер зудеть.

– Да, в «Альтамеду».

– Но у меня нет столько коинов… – хитрован покосился на меня, я лишь вздохнул.

– Угощаю. – И быстро поставил условие: – Но не болтай весь вечер о своём испытании.

– Хорошо, – кисло улыбнулся Залуцкий.

– Тогда поехали.

Надеяться на то, что Стас не будет весь вечер рассказывать о своём испытании, было глупо.

Мы приехали в «Альтамеду» уже в сумерках, когда вся знать Новой Москвы потихонечку начинала туда стекаться. Залуцкие из первой двадцатки родов, они давали Стасу много денег, он мог практически ни в чем себе не отказывать, но «Альтамеда» – это другой уровень.

Сюда вход так просто не купить. Тут требовалось быть в свите представителя великого рода. Будь то просто возведённый в родичи боец или же член семьи. Многие хотели попасть в этот клуб, дамы шли на всевозможные уловки, дабы быть приглашёнными. Если ты бывал в «Альтамеде», твой статус в глазах окружающих тут же взлетал – естественно, если ты не хвастался этим среди представителей великого рода.

Вечер проходил гладко, мы много пили, меня начинало тошнить от разговоров об испытании Стаса, или это во мне говорила текила? Точно не знаю. Все изменилось, когда меня окликнул второй приятель из числа моих приближённых. Руслан Аликов, тридцать седьмое место в первой сотне. Они со Стасом были воплощением инь-янь.

Блондин-альбинос Залуцкий, утонченный и женственный, напротив коренастый брюнет Аликов, чьи кустистые брови уходили вразлёт, словно у филина.

– Ты посмотри, а, Федь, твоя наречённая тоже тут, да с Ананьевыми. – Он поцокал языком в свойственной только ему манере и отвернулся.

– Очешуеть, бес тебя подери! – Поздно, внимание Стаса уже было привлечено. Он пьяно вывернулся из объятий двух девчонок. – Такое вытворять, будучи обручённой!

– Мы сами разберёмся, тебя это не касается, – отрубил я, но и сам уже заметил процессию с моей невестой и наследником Ананьевым во главе.

– А я чо, я ничо… – стушевался Залуцкий, но язвительно добавил: – Вот у меня Маринка…

– Думает, что ты сегодня сидишь дома!

Ситуация и правда складывалась скверная.

К тому времени я уже прилично набрался, но даже в таком состоянии смог осадить разошедшегося Залуцкого и понять, что, если он обратил внимание на такой факт, обратят и другие. А это значит, надо брать дело под контроль.

Медленно лавируя между людьми, двинулся навстречу процессии, в которой участвовала обручённая со мной, к своему несчастью, наследница одного из четырёх великих родов.

Мне правда было жаль девушку. Ровно до того момента, пока та не открывала рот.

К невероятной красоте, которую Света получила от Романовых, прибавлялся нерядовой ум и чертовски скверный характер. Светловолосая, невысокая, словно тростинка. Глаза два язычка пламени, живые, подвижные, тёплые.

В самый последний момент я одумался, тормозя.

Музыка стала громче, бессменный ди-джей пришёл за пульт, и толпа хлынула на круглый танцпол, озаряемый огнями стробоскопа. Людской поток подхватил моё безвольное тело, из которого словно выкачали весь воздух. Через минуту я уже поддался ритму, полностью уйдя в себя.

Когда пара девиц, танцующих рядом, опасно ко мне приблизились, я не стал отстраняться, полностью отдавшись им. Взгляд выхватывал люкс-зону, ограждённую цепочкой охранников. Там сидела в компании Петра Ананьева и его друзей Света, задумчиво прикусившая губу.

С Романовой мы знакомы с самого детства, нас обручили, стоило нам родиться. Ранние годы мы провели в одной компании. Затем была школа, новые знакомства, подготовка к инициации. А затем, в пятнадцать, я узнал свою сущность.

И сознательно отстранился.

Ритм музыки ускорился, прогоняя воспоминания.

Девушки поблизости перешли все рамки, сплетаясь вокруг меня, словно две змеи. Я чувствовал их жар, тонкие облегающие платья будоражили сознание, а одна из партнерш бесстыже прижималась своими упругими ягодицами, заставляя мои руки скользить по её талии всё ниже и ниже…

Из водоворота танцев, алкоголя и двух прелестниц я вырвался только через несколько часов. В голове шумело, слышались удары сердца. Выходя на знакомую парковку, вдохнул воздух полной грудью.

Насладиться светлой лунной ночью не дал один момент.

Следом за мной вывалился Пётр Ананьев, сопровождающий мою невесту, и его свита.

– …всегда были тупыми вояками, вот и сейчас… – доносились до меня разговоры, – …говорят, сдают позиции под императором… Фонвизины! Такая кровь, в таком теле…

Не сразу до меня дошло, что обсуждение, проходящее прямо за спиной, касается меня.

Я чуть обернулся, с интересом рассматривая процессию.

Пётр встал рядом со Светой, накидывая ей на плечи пиджак. Меня наконец-то заметили, сразу после этого установилась тишина. Покачав головой, я махнул рукой в пустоту. Через мгновение машина уже въезжала на парковку, хотелось только одного, спать.

– Трус, – фыркнул Пётр, не громко и не тихо, ровно так, чтобы я услышал.

Кровь прилила к вискам, шаги замедлились, я внутренне зарычал от бессилия. Мои способности минимальны, я не потяну против настоящего наследника великого рода.

Вдруг как-то особо остро ощутил ночную прохладу. Свет луны, компания позади меня. Щёки горели, мне казалось, что все смотрят с презрением.

Александр открыл передо мной дверь, полы его пиджака разошлись, обнажая кобуру с пистолетом. Слабый аргумент против магов, но когда никто не ожидает…

Одним движением выхватив пистолет охранника, я обернулся и нажал на спусковой крючок. Один, два, три раза, вдавливая металл до боли в пальце.

Отдача слабо била в кисть, уши заложило, а я всё жал и жал. Глаза застила красная пелена, хотелось кричать, и уже через секунду я понял, что ору, а пистолет лишь холосто щёлкает.

Кончились патроны, мелькнула мысль.

Свитские Ананьева прыснули в стороны, а Света испуганно раскрыла глаза, отойдя на шаг назад. Перед Петром в воздухе висели двенадцать пуль, завязших в силовом щите.

– Мы вроде такие разные, но оба навсегда одни. – Я удовлетворённо обвёл взглядом стоящих поодаль друзей Ананьева.

Сам наследник выглядел ошарашенным, я бы даже сказал, испуганным. Но его состояние быстро изменилось, на лице появился гнев.

Он выхватил бутылку из рук подошедшего после моих слов свитского, кажется, это был виски. Разбил её об асфальт. Секунду все смотрели на растекающееся пятно. Пока влага не собралась в шар и не подлетела на уровень глаз наследника великого рода.

Мановение руки – и в мою сторону летит водяной кулак, а наперерез ему прыгает Александр, закрывая своим телом. Меня, словно пушинку, сносит под тяжестью телохранителя, мы врезаемся в машину, сознание накрывает спасительная тьма.

***

Пришёл в себя уже дома.

Вокруг была темнота, хлопнув в ладоши пару раз, заставил открыться электро-жалюзи. За окном уже бы вечер, солнце медленно опускалось за горизонт, выглядывая лишь наполовину.

От хлопков заболела голова, ощущения были такие, будто в ней поселились и организовали себе рабочее место два молотобойца.

Из коридора послышался шум, я вспомнил, что меня разбудило. Со второго раза поднялся с кровати и прошаркал до двери.

В доме, оказывается, затеяли переезд.

Уперев руки в бока, посередине коридора стояла Наталья Алексеевна, руководящая парочкой наших работников, которые заносили чемоданы с вещами.

Я остолбенел.

Она заселялась в комнату мамы, которая стояла нетронутой вот уже пятый год, с того момента, как её не стало.

Новая невеста отца заглянула в распахнувшиеся двери, сморщила носик, а затем что-то негромко сказала слуге, в ответ тот поклонился и начал выносить мебель. Я отмер, набросившись на грузчика, вытаскивающего настольную лампу.

– Какого беса здесь происходит?

– Переезд, господин, – невозмутимо отметил Генри, успев при этом поклониться, незаметно глянуть на Наталью, пропустить в глазах предвкушающий блеск.

– Поясни. – От холода в моём голосе Генри зябко передёрнул плечами.

Кажется, я неосознанно сложил щиты, закрывающие мой дар, высвободив его для усиления слов. Да, я слабый менталист, но и этого хватило для человека, не имеющего способностей. Невесту отца этот трюк не впечатлил. Она искренне удивилась и переводила взгляд с меня на управляющего, будто спрашивая: «А что вообще происходит?»

– Это спальня моей мамы, вы не можете её занять! – сдержанно прорычал я, внутри всё застыло, хотелось ответить куда резче, чем это было сделано.

Но, видимо, мои потуги не были оценены по достоинству.

– Я всё понимаю, Фёдор, но это единственная спальня в этом крыле, – начала Наталья. – А мы с Константином не можем ночевать в одной комнате, он очень сильно давит на меня огненной аурой. Скоро доставят блокираторы энергонов, тогда я освобожу…

– Это не обсуждается, – подвёл я итог, а затем обратился к замершему Генри: – Комнату освободить, вернуть всё на свои места.

– Мне жаль, правда, – Наталья положила руку на моё плечо, состроив скорбное выражение лица. – Я слышала, что произошло с твоей мамой… Прости, не хочу с тобой враждовать и заменить мать стараться не буду. Но ты должен понимать, что иначе никак.

– Займите мою комнату, – устало прикрыл я глаза. – Я перееду в комнату матери.

– Спасибо. – Наталья напоследок чуть сжала моё плечо и одобряюще улыбнулась.

Мама погибла в автокатастрофе.

Её спорткар влетел в дорожный отбойник, а затем его выбросило далеко за пределы автострады. Говорили, что она значительно превысила скорость, удар сильно повредил топливный бак, огонь окутал машину за секунды, она сгорела.

Хоронили закрытый гроб.

В нём было помещено то, что осталось от мамы. С тех пор прошло почти пять лет.

Каждый наследник великого рода в обязательном порядке входит внутрь Врат. Нужно продержатся один час, своеобразная традиция и экзамен. Это очень простой способ отделять зёрна от плевел. Исключения, когда наследник не получает сильных способностей, меньше одного процента.

Тем обиднее мне осознавать, что я попал в список исключений.

Выжить внутри развернувшихся врат сложно даже для полностью обученного наследника с хорошей привязкой к Великой сущности. В моем случае шансов нет совсем. У меня вообще нет сущности, лишь зачатки способностей. Да у любой деревенской знахарки дар сильнее, чем у меня.

В день моего совершеннолетия, меньше, чем через год, моя жизнь подойдёт к концу.