Меняя историю в мире Звездных войн. Том 1 (СИ)

Глава 4

Мне было весело слушать Падме и Энакина и поэтому в основном я, улыбаясь, молчал.

Когда же Шми пригласила всех к столу я, конечно же, последовал приглашению.

Ну что я могу сказать Куай-Гон был в шоке и это еще мягко сказано.

— А я думал, что такие как ты не могут настолько удивляться.

— Что мы не люди что ли? — тихо буркнул мужчина. — Лучше скажи, как ты тут оказался и куда подевал корабль?

Я огляделся вокруг. Все были ну очень заинтересованы разговором.

— Вообще-то когда от вас не оказалось никаких вестей, я сделал то, что планировал. Надеюсь это хоть как-то вам помогло?

— Мог бы и подольше задержать дроидов, — буркнул Куай-Гон.

— Ну извини, задержать на долго всю планетарную армию дроидов неймодианцев наверно не смогли бы и армейские спецы Республики. Я же только сделал то, что успел изучить во время полета ну и помогло оборудование.

— Так вот почему ненадолго выходили из строя железяки вторжения, — поняла Падме. — Спасибо и этого оказалось немало. Наши тогда не растерялись и успели хорошо их покрошить.

— Спасибо за лестный отзыв, только если неймодианцы когда об этом узнают меня и из худшей аномалии космоса достанут и размажут тонким слоем. Надеюсь, вы все понимаете, что об этом событии лучше навсегда забыть. И уж точно не говорить об этом еще кому другому.

— Но Совет должен об этом знать!

— Куай-Гон ты что идиот? Если знает ваш долбаный Совет, то и знает вся Республика. Поверь, я знаю что говорю. Служба безопасности отца давно это выяснила.

— Еще скажи, что знаешь, кто предатель? — разъярился джедай.

— Да кто или что угодно может быть. Хоть пыль под ногами, хоть пролетающая мимо муха. Современные технологии вполне это позволяют. Я только сообщил о самом факте утечки. И за одним хоть Оби-Ван ничего не знает, но факты сложить может. Поэтому по возможности объясни и ему. Иначе я никогда больше не буду иметь с вами дел, собственно как и наше королевство.

— Извини Руден, я повел себя недостойно.

Я лишь согласно кивнул. После чего все уверили меня, что об услышанном будут молчать.

— А сейчас давайте все-таки поедим, а то скоро все остынет и станет не таким вкусным.

После небольшого молчания Куай-Гон все же повторно задал так интересовавший его вопрос: — А что все же с кораблем?

— Без понятия. Я его оставил на автопилоте в этой системе с заданием в случае угрозы нападения лететь на Корускант на стартовую площадку вашего Ордена. Если вы его не увидели подлетая сюда, то скорее всего он уже улетел. — И ни слова не соврал. Я же помню, что чуялка на ложь у них работает.

— А ты что планировал?

— Отсидеться здесь, посмотреть на соревнования, а потом позвонить отцу или нашему представительству на Корусканте и попросить забрать меня отсюда. Вот только никак не ожидал вас здесь встретить. Не зря видать в народе говорят мол мир тесен. А вы тут какими судьбами?

— Долгая история. Но если вкратце, то когда пытались улететь с планеты нас атаковали неймодианцы. Долететь смогли только сюда, но из-за гипер прыжка Генератор Т-14 окончательно вышел из строя и ремонту не подлежит. Этот генератор есть у Уотто, где работает Энакин, но республиканские принимать отказывается. У тебя случайно нет других денег взаймы?

— Извини, но нет. Тоже только Республиканские.

А сам подумал, что он издевается что ли и лень самому сходить до обменника?

Пока мы тихо беседовали Энакин развлекал остальных гостей застольными беседами, и его, похоже, вовсе не волновал тот факт, что он чей-то раб. Он просто хотел поделиться со своими новыми друзьями всем, что у него было. Шми, наоборот, смущалась, разрываясь между желанием уберечь сына от случайной жестокости чужих людей и правилами гостеприимства.

— Понимаете, у всех рабов где-то в организме есть специальный передатчик, — начала объяснять она. Энакин перебил:

— Я пробовал сделать сканер, чтобы найти его, но пока что-то не очень выходит.

Шми невесело улыбнулась.

— При попытке побега…

— … тебя тут же взорвут! — возбужденно закончил за нее Энакин, набивая еду в рот и одновременно хлопая ладонью по столу. — Пуфф!

Джар Бинкс подскочил на стуле:

— Уй! Как грубо!

— Не могу поверить, что где-то есть рабство, — удивилась Падме. — Законы Республики запрещают его…

— Тут не действуют законы Республики, — холодно отрезала Шми. — Каждый выживает в одиночку.

Повисло неловкое молчание. Падме смотрела в сторону, тщетно пытаясь придумать подходящую тему для разговора. Куай-Гон не делал и попытки помочь ей, привычно погруженный в далекие и непонятные размышления. Хозяйка дома неодобрительно разглядывала гостью. Энакин ерзал на месте, расстроенный ситуацией.

— А вы когда-нибудь видели Большие гонки? — вдруг спросил он.

От неожиданности все посмотрели на него, и в эту секунду Джар Бинкс стрельнул языком в блюдо с фруктами на другом краю стола. Выстрел оказался удачным, фрукт вкусным, неприятно было только, что долговязому джедаю все это почему-то не понравилось. Джар Бинкс изобразил умильную улыбку: «извиняй, мол». Куай-Гон неодобрительно качнул головой.

Падме тоже покачала головой, но смотрела она на Энакина. Шми опять нахмурилась.

— Их проводят на Маластаре, — Куай-Гон впервые за трапезу подал голос. — Очень быстрые, очень опасные.

Энакин заулыбался.

— Из людей только я вожу болид! — радостно заявил он, прежде чем строгий взгляд Шми не стер улыбку с его лица. — Мам, ну что? Я же не хвастаю. Уотто говорит, что никогда не слышал, чтобы люди участвовали в гонках.

— Если ты на это способен, у тебя реакция джедая, — одобрительно заметил Куай-Гон.

Энакин расцвел вторично.

Джар Бинкс нацелился языком на второй фрукт, но Куай-Гон, не глядя, молниеносно протянул руку и защемил вылетевший язык пальцами. Джар Бинкс замер с раскрытым ртом. Он, вероятно, предпочел бы другое выражение лица, но пальцы у Куай-Гона были сильные, и язык никак не удавалось освободить.

— Не делай так больше, — с нажимом посоветовал Куай-Гон.

Негодующее мычание было ему ответом. Рыцарь подождал, пока негодование сменится полным согласием, и разжал руку. Падме засмеялась, даже суровая Шми позволила себе улыбнуться. Только маленький Энакин смотрел серьезно.

— Я… Можно я спрошу? — сказал он.

Куай-Гон кивнул. Мальчик откашлялся, потому что в горле откуда-то взялся большой и колючий комок.

— Ты — рыцарь-джедай? — спросил Энакин на последних остатках вдруг испарившейся отваги.

За столом опять наступила тишина. Словно в комнате больше никого не было, только мальчик и мужчина, молча разглядывающие друг друга.

— Почему ты так решил? — наконец спросил мужчина.

Мальчик сглотнул остатки комка:

— Я видел твой меч. Только рыцари-джедаи носят такое оружие…

— Может, я убил джедая, — хмыкнул Куай-Гон, — и взял его меч.

Энакин недоверчиво замотал головой:

— Ну, это вряд ли. Никто не может убить джедая.

Куай-Гон перестал улыбаться. Его светлые глаза на короткий миг стали печальны:

— Если бы так…

— Я видел во сне, что я — джедай, — доверительно сказал мальчик. — Что я вернулся сюда и освободил рабов. Ты прилетел за этим?

Куай-Гон покачал головой:

— Нет. К сожалению.

Мальчишка ему не поверил. Поразмышлял, потер ладошкой веснушчатый нос и с вызовом сообщил:

— А, по-моему, да. Иначе — зачем ты здесь?

— Очень хороший вопрос, мне тоже интересно. Вы же всем говорите, что такие добрые и благородные рыцари, — поднажал я, а Энакин согласно со мной кивнул.

Так, приехали. Куай-Гон отодвинул тарелку. На противоположном краю стола заерзала Падме — девчонка предположила, что именно он может сказать. Она была не так далека от истины, как ей хотелось бы.

Шми задумчиво взглянула на меня и промолчала.

— Тебя не проведешь, Энакин, — спокойно сказал он. — Мы летим на Корускант, центральную систему Республики. С важной миссией. Но если кто-нибудь здесь об этом узнает, мы погибнем.

Он услышал, как негромко вздохнула Шми, и подумал: чего же больше было в ее вздохе, разочарования или тревоги за сына?

Энакин вновь засиял. Мальчишка был еще слишком мал для богатой гаммы переживаний. Чувства его были на редкость сильны и поэтому умещались в нем лишь по очереди.

— А как вы попали в наше захолустье?

— Наш корабль поврежден, — подала голос Падме. Она опять улыбалась, но Куай-Гон решил временно не смотреть на нее, опасаясь, что она постарается испепелить его взглядом. — Мы должны его починить.

— Я помогу! — тут же вызвался Энакин. — Я могу починить что угодно.

— Я тебе верю, — улыбнулся Куай-Гон. — Но нам нужны кое-какие запчасти.

— А пети-мети наши не имети! — бодро проинформировал Энакина Джар Бинкс.

Падме задумчиво обвела взглядом комнату.

— У этих торговцев барахлом должны быть какие-то слабости, — проговорила она.

— Тотализатор, — вдруг сказала Шми. Она встала из-за стола и принялась собирать грязную посуду. — Здесь все вертится вокруг этих кошмарных гонок.

— Большие гонки, — пробормотал Куай-Гон. — Жадность — великий союзник, если умело ею воспользоваться.

Энакин возбужденно вскочил.

— Я соорудил болид. Самый быстрый, а Руден еще все перепроверил и помог доделать недостающее. Теперь он идеален. Завтра — канун Боонты. Будут гонки. Подайте заявку.

Руден.. — И с надеждой посмотрел на меня.

Я все понял без слов и согласно кивнул.

— Энакин! — тут же вмешалась Шми. — Сядь на место. Уотто тебе не позволит.

— Уотто не обязательно знать, что болид принадлежит мне, — быстро возразил мальчишка.

Он что-то придумал, судя по тому, как заблестели его глаза. Повернулся к Куай-Гону.

— Ты можешь сказать Уотто, что это твоя машина. А меня одолжить как гонщика.

Куай-Гон почувствовал, как оцепенела Шми Скайуокер. И стал терпеливо ждать, когда она скажет, что не согласна.

— Я не хочу, — проговорила Шми, лицо у нее стало совсем усталым. — Я умираю от страха всякий раз, когда Уотто посылает тебя на гонки. Всякий раз.

Энакин прикусил губу.

— Ма-ам, но мне нравятся гонки. — Он вдруг показал на Куай-Гона. — А им нужна моя помощь. У них беда, мам. А выигранных денег хватило бы на запчасти.

— Энакин!

— Мама права, — вмешался Куай-Гон. — Давай больше не будем поднимать этот вопрос. Здесь есть хоть какие-то люди, сочувствующие Республике?

Шми молча покачала головой.

— Нет.

Джар Бинкс, неожиданно проявивший чудеса воздержанности, совсем повесил голову, Падме тоже приуныла. Куай-Гон ждал. Теперь он мог ответить девчонке на ее вопрос: почему они зашли в эту лавку. Случайностей не бывает.

— Мама, — голос Энакина был почти спокоен, — ты говорила: все беды оттого, что никто никому не помогает.

— Энакин, не на…

— Ты говорила, — упрямо повторил мальчишка, не поднимая взгляда. Шми отвернулась.

— Куай-Гон не станет подвергать мальчика опасности, — сказала Падме, пытаясь вернуть спокойствие в этот дом. — Мы найдем другой выход.

— Нет, — Шми опять качнула головой. — Иного выхода нет. Хоть мне это и не нравится, но он вам поможет. — Она помолчала, глядя на рыцаря. — Так предназначено судьбой.

Через чудовищный город Корускант протекала ночь. Тень сочилась сквозь летящие башни торгового департамента, скользила по зеркальным плоскостям космодромов, обволакивала игольчатые кристаллы жилых корпусов. Ночь неспешно окатывала половину города, рождаясь и погибая на ползущей грани терминатора планеты. Бесчисленные светящиеся окна ткали причудливый трехмерный орнамент во плоти тьмы. Светились цветными огнями многоэшелонные космические причалы. Ярким полукольцом планету охватывал ночной участок центрального проспекта планеты — Главного Меридиана. От гигантской фасетной трубы Меридиана, пылающего бесконечным потоком миллионов разномастных спидеров, к телу планеты спускались более сорока тысяч нумерованных Радиальных улиц. Где-то внизу они упирались в поверхность Старого Корусканта, превращаясь в знаменитые Хорды — сквозные улицы-туннели, пронзающие тело планеты и обеспечивающие радиальную стяжку ее изъеденной литосферы.

Город давно впитал всю планету, превратившись в административный центр Галактики, сердце и мозг Республики, средоточие ее власти. Власти гнилой и бессмысленной в своей неповоротливости и словоблудии. Власти, ставшей окончательно эфемерной и подлежащей скорейшему разрушению…

На высоком балконе звездчатого замка-арки, открывающем вид на Главный Меридиан, стоял Дарт Сидиус. Просторные черные одежды его сливались с сумраком ночи. Он стоял лицом к городу, глядя на струящиеся огни Меридиана и словно не замечая рядом мерцающего изображения лорда Маула — его, Дарта Сидиуса, ученика.

Бездонная ткань городских огней все мысли сосредотачивала на Империи. Империи прошлой и будущей…

Одна из легенд гласила, что Орден Ситхов возник почти две тысячи лет назад. Он воплощал темную сторону Силы и стремился к неограниченной власти над народами, населяющими Галактику. По легенде, Орден основал джедай-отступник, отщепенец, изменивший Ордену Рыцарей-джедаев, мятежник, который утверждал, что Великая Сила является воплощением не света, а тьмы. Естественно, он не смог убедить Совет проникнуться новыми воззрениями. Отступник порвал с Орденом, отказался от кодекса рыцарей-джедаев и принес клятву Темной Стороне Силы.

Среди джедаев нашлись те, кто поддержал отступника. Они отрекались от кодекса Рыцарей и присягали Темной Стороне Силы. К Ордену Ситхов присоединялись все новые и новые члены, и наконец их стало более полусотни. Отвергая идею равновесия и согласия, ситхи противопоставили кодексу джедаев свои кодекс — кодекс права сильного. Их Орден был создан не для служения народам Галактики, а для господства над ними.

Война ситхов с джедаями была яростной, кровопролитной и разрушительной. Главой Ордена Ситхов считался тот самый отступник, что основал Орден, и его честолюбие исключало всякую мысль о разделении власти. Ученики и новообращенные начали плести заговоры как против него, так и против друг друга и сражались с единомышленниками не менее отчаянно, чем с джедаями.

И Орден Ситхов уничтожил себя. Магистр Ордена был убит, а вслед за ним погибли практически все его последователи. Немногие пережившие эту бойню были уничтожены бдительными джедаями. Всех поглотило безумие ненависти..

Всех, кроме одного…

Дарт Сидиус усмехнулся. У него не было оснований не доверять хроникам давних времен, но все это сильно смахивало на джедайскую героическую сказку, сочиненную для достижения драгоценного равновесия и, наверное, согласия.

Даже последнему глупцу всегда было ясно, что Тьма первична. Желания и деяния всех живых существ всегда вырастали из Тьмы, равно как; вырос из Тьмы и светлый облик Рыцарей-джедаев…

Более древняя и значительно менее популярная легенда гласила, что изначально среди звезд существовала Раса Власти, Раса Темной Стороны Силы, приводящая в порядок Галактику, выстраивающая железную иерархию силы и власти в хаосе полуживотных страстей, царивших в звездной системе. Судя по всему, они были насекомыми. И их Сила была исключительно Силой Темной Стороны. Этот народ называл себя ситхами — именно их имя, а затем и ритуальный облик взяли себе джедаи-отшепенцы. Искусство истинных ситхов стало основой современных союзов Силы. И история мастера Бейна, основавшего и погубившего Темный Орден, — всего лишь неудачная попытка возродить древнюю и могучую Империю Ситхов, империю Темной Стороны Силы… А кодекс мастера Бейна — последнего героя Темного Ордена, выжившего после джедайской резни, — заложил основу нового мироформирования Галактики, простую и ясную формулу, исключающую междоусобицу в будущей Империи…

Дарт Маул еще раз беспокойно переступил с ноги на ногу. Младший ситх пока не обладал терпением, достойным своего мастера. Только время и тренировка могли это изменить. Именно терпение сохранило Орден Ситхов от гибели. Именно терпение принесет ему победу над джедаями.

Мастер Бейн прекрасно понимал это. Он относил терпение к высочайшим достоинствам, в то время как многие пренебрегали им. В основу кодекса он положил мастерство, сдержанность и знание тайной боевой техники — одной из древних ценностей джедаев, — забытую в презрении. Когда ситхи убивали друг друга и когда джедаи вырезали оставшихся, мастер Бейн стремился не втягиваться в конфликты и поединки. А после окончания войны исчез из вида, затаился и принялся ждать своего часа.

После того как ситхи перестали быть политикой и стали легендой, мастер Бейн вышел из своей добровольной ссылки. Он нашел ученика, вырастил и воспитал его. С тех пор, согласно кодекса ситху, после смерти мастера, полагалось найти себе ученика и передать ему свое искусство. И только два ситха всегда жили в Галактике: учитель и его ученик. Новый Орден был полностью защищен от кровавых побоищ. Врагами ситхов навсегда остались джедаи. И никому не следовало забывать об этом…

Со времени уничтожения Ситхов прошла тысяча лет, и наконец время, которого они ждали, пришло.

— На Татуине мало поселений. — Хриплый голос ученика отвлек Дарта Сидиуса от размышлений и заставил поднять глаза на голограмму. — Там правят хатты. Представительства Республики нет, но планета абсолютно недоступна для Торговой Федерации. Если след подтвердится, я быстро отыщу их, учитель.

На лице Дарта Маула, покрытом ритуальным рисунком ситхов, горели желтые глаза, полные нетерпеливого ожидания. Дарт Сидиус был доволен.

— Разделайся сначала с джедаями, — негромко посоветовал он. — Тогда ты сможешь без труда переправить королеву на Набу для подписания договора.

Дарт Маул резко, с присвистом, выдохнул. Его голос был ровен:

— Наконец-то мы встретимся с джедаями. Наконец-то сможем отомстить…

— Ты блестяще подготовлен, мой юный ученик, — сказал Дарт Сидиус. — Джедаям не сравниться с тобой. И уже слишком поздно — сейчас им нас не остановить. Все идет, как было запланировано. Скоро Республика окажется в моих руках.

Повисло молчание. Старший ситх прислушался к дыханию Великой Силы. Империя неизбежна. Да.

Гости в доме Шми Скайуокер уснули быстро: сказалась усталость. Места с трудом, но хватило на всех. Хозяйка предложила Падме разместиться в ее спальне, а Джар Бинкс свернулся клубком возле очага и, пока все еще толкались возле бадьи с водой, он громко захрапел. Куай-Гона Энакин зазвал к себе сказав, что после установки второй кровати место еще осталось. Шми возразила, что в общей комнате места больше. Энакин собрался капризничать. Куай-Гон помирил их. Это не проблема, сказал он. Ему все равно, где спать.

Только спать не хотелось. Некоторое время он отвечал на вопросы, которые сыпались из мальчика, как зерно из мешка. Рыцарь с наслаждением стянул сапоги. Пол под босыми ногами был прохладный и шероховатый. Куай-Гон свернул свое пончо, собравшись воспользоваться им вместо подушки, но обнаружил, что Шми под шумок постелила ему — на полу у стены. Прислонившись к этой стене, он и сидел сейчас, завернувшись в одеяло, выданное хозяйкой. Энакин давно спал. Руден ранее молча слушавший их разговор, тоже уснул.

В комнате было темно, только сквозь щели в ставнях проникало немного света. Буря закончилась, и в чистом небе сияли серебристо-белые луны.

С мальчишкой что-то не так, и смешно притворяться и делать вид, будто не подозреваешь, в чем дело. Мальчик особенный, сказал он Шми Скайуокер, и она согласилась. Она тоже знала. Совет… Опять долгие разговоры. Каждый раз одно и то же, а потом долго нельзя избавиться от ощущения, что разгребал отхожее место. Он уже наизусть выучил все, что они могут сказать. Он — строптив, он не слушает умных людей, он не ценит мнения остальных, есть же правила… Правила созданы не для того, чтобы управлять их поведением, сказал он на последнем Совете. Правила лишь помогают понять и познать Силу. Поднялся дикий гвалт. Нет, внешне все было очень пристойно, вежливо и любезно, но преисполнено устало-величавого негодования.

Мы должны хранить равновесие, сказали ему. Опрометчивый шаг нарушает равновесие. Он спросил: а может, тогда вообще никуда не ходить?

Сила — не неустойчивая доска на хрупкой опоре. Она как сегодняшняя песчаная буря, как водопады Набу, как тропический ливень на Дагоба. Ее невозможно заморозить в одном состоянии. Равновесие — это иллюзия, сказка, которую они сами и выдумали. И когда растворяешься в ней, настраиваясь на силу всех остальных, думать некогда. Чтобы этому научиться, нужна целая жизнь. Или чуть больше.

Слишком увлекся ты, падаван, услышал он голос учителя и усмехнулся. Он всегда увлекался. В этом-то и проблема. Вся твоя слабость в этом, любил повторять учитель. Потом обычно вздыхал и добавлял: и сила… Его всегда больше тянуло к тем, кто живет здесь и сейчас. Абстрактные будущее и прошлое, что так занимали мысли Совета, его не привлекали. Он был практиком и предпочитал умозрительным построениям живую Силу.

Жаль, что Оби-Ван увидит в мальчишке лишь очередного попутчика — ненужного, необязательного, лишний груз, помеху в пути. Да, его падаван любит мыслить масштабно. По юности лет и горячности головы. Рыцарь негромко вздохнул. Он не мог осуждать ученика. Лишь констатировал факт. Они с Оби-Ваном смотрели на Силу с разных сторон. И кто может сказать, кто из них прав? Но Совет сформулирует мнение, схожее с мнением Оби-Вана, не его. Так было. Так не раз будет. А потом он опять поступит по-своему…

Куай-Гон лег на тощий матрас и закрыл глаза.