6

К тому времени, когда они вернулись в Хиллтоп, было уже двенадцать. Хотя Айрин и убеждала его в том, что не стоит их дожидаться, Ли провел у школьных ворот больше часа.

И это оказалось как нельзя более кстати, подумал сейчас Ли, вновь взглянув на белое лицо Айрин. Классный руководитель был крут и непримирим, и она очень болезненно восприняла его решение. Ли также понимал, что в поступке дочери Айрин винит только себя, и никакие доводы ни с его стороны, ни со стороны Эмми не могли ее убедить в обратном.

Сама Эмми казалась на удивление спокойной, хотя Ли подозревал, что, оставшись одна, она поведет себя иначе. Но девочка понимала, как расстроена ее мать, и держала свои чувства при себе.

Когда они завезли Эмми домой, он приложил все усилия, чтобы убедить Айрин остаться с дочерью. Но она настояла на возвращении в конюшни, сказав, что работа отвлечет ее от тягостных мыслей…

— Позавтракайте со мной, — отрывисто предложил Ли, проезжая между каменными столбами ворот, и женщина, повернувшись, изумленно посмотрела на него.

— Позавтракать? — переспросила она, и Ли кивнул. — О, что вы, не стоит. Э-э… у меня в офисе есть пара бисквитов. Это все, что мне нужно.

Ли сбавил скорость.

— Вы всегда завтракаете бисквитами?

— Да… нет… — Айрин облизнула губы. — Когда как придется, — призналась она.

— Тогда почему бы вам не составить мне компанию? — настаивал Ли. — Миссис Престон будет рада покормить кого-нибудь еще для разнообразия.

Айрин колебалась, и Ли пустил в ход свои козыри:

— Вы могли бы рассказать мне, что мистер Биннс собирается сделать с другими девочками, замешанными в этой истории.

— Вам действительно интересно? — спросила она.

— Да, конечно. Мне нравится Эмми.

— И вы ей нравитесь, — еле слышно выдохнула она и тут же покраснела, поняв, что Ли ее услышал. — Ну… если вы уверены, что ваша экономка не будет возражать…

— Это мой дом, — мягко напомнил ей Ли, сворачивая к особняку. Он поставил машину на асфальтированной площадке перед фасадом. — У вас такой вид, словно вам необходимо срочно выпить.

Миссис Престон появилась, как только они вошли в большой двусветный холл, с потолка которого свисала хрустальная люстра. Пока экономка шла к ним, Ли заметил, что Айрин с любопытством оглядывается по сторонам, и впервые за многие годы ему стало интересно, что думает о его жилище другой человек.

Мэри Престон оказалась худенькой и угловатой в отличие от пышных розовощеких домоправительниц, так любовно описываемых в популярных романах. Тем не менее это была добрая, щедрая и преданная женщина, и она глубоко переживала, когда увезли Кристи.

— Ох, наконец-то, мистер Роуленд! — воскликнула она, с любопытством глядя на Айрин. — Миссис Холкомб уже раз шесть звонила с утра. Разве вы не обещали ей приехать и посмотреть нового жеребенка?

— Фу ты, черт! — Он совсем забыл о приглашении. Ему следовало бы позвонить Триш перед уходом из дома, но тогда он думал совсем о другом. — Ничего страшного! — бодро добавил Ли скорее для Айрин, нежели для экономки. — Если она позвонит еще раз, я объясню, что был очень занят.

— Хорошо.

Миссис Престон скрестила руки на груди, и Ли понял, что она ждет, чтобы он сказал ей, чем был занят. Или представил свою спутницу. Мэри, похоже, начинала считать себя хозяйкой Хиллтопа, беззлобно подумал он.

— Если вам нужно… — неуверенно начала Айрин, и Ли догадался, что она неправильно истолковала его замешательство, очевидно решив, что он предпочел бы встретиться с Триш.

— Не нужно, — заверил он ее и взял под руку. Неожиданно Айрин отпрянула от него, но ему было некогда раздумывать, означает ли это неприязнь или что-то еще, и, подавив досаду, Ли поспешил представить ее экономке: — Миссис Тревор работает с Джеком, как вам известно… Я пригласил ее на ланч. Это создаст какие-нибудь проблемы?

— Как будто это возможно! — воскликнула Мэри. — Если вы дадите мне полчаса, я все приготовлю.

— Спасибо.

Ли чувствовал, что излишне резок, но ничего не мог с собой поделать. До сих пор он не понимал, как много значит для него доверие Айрин. То, как она отшатнулась, словно ей было отвратительно его прикосновение, заставило Ли задуматься, а не водила ли она его за нос все это время? Эта мысль показалась ему невыносимой, и он попросту отмахнулся от нее.

Ли повел Айрин в библиотеку. К томам в кожаных переплетах, стоявшим на полках, редко прикасались, но эта комната была его любимой. Открытый огонь в огромном камине дарил тепло и уют, которыми Ли обычно наслаждался.

— Чего бы вы хотели выпить? — спросил он, направляясь к бару, где на серебряном подносе выстроились бутылки и бокалы. Ниже находился встроенный холодильник, который миссис Престон регулярно заполняла пивом и составляющими для коктейлей, хотя и сетовала на то, что хозяин слишком много пьет.

— Апельсиновый сок, пожалуйста.

Айрин медлила на пороге, и Ли подумал, уж не боится ли она, что он бросится на нее, едва закроется дверь. Я, конечно, могу, агрессивно подумал Ли, однако лишь для того, чтобы наказать ее — пусть не относится к нему как к представителю касты неприкасаемых. Но затем он увидел встревоженное лицо женщины, и его гнев остыл.

— Апельсиновый сок, — повторил он, наклоняясь, чтобы открыть дверцу холодильника. — Пожалуйста.

— Спасибо.

Она взяла у него бокал, но на этот раз Ли позаботился о том, чтобы их пальцы не соприкоснулись. Если Айрин думает, что он пригласил ее сюда с коварными намерениями, то ошибается. Он просто пожалел ее, вот и все. Точно так же он поступил бы с любым другим. Например, с Аделейд…

Ли нахмурился. Вся эта болтовня о том, что муж бьет ее, что она боится жить дома… Он должен был помочь ей связаться с социальными службами или с одной из тех организаций, что дают приют притесняемым женам, а не предоставлять ей временное убежище В своем доме.

Воспоминание о том, как одурачила его Аделейд, заставило Ли посмотреть на Айрин с меньшей симпатией. Что, если и она здесь для того, чтобы выяснить, как много можно из него вытянуть? Он все еще не был уверен в истинности названных ему причин, побудивших Айрин взяться за эту работу.

— У вас замечательный дом, — пробормотала она, когда Ли открывал для себя бутылку пива. — Должно быть, он очень старый.

— Некоторые его части датируются концом семнадцатого века, — с прохладцей ответил Ли. Он отпил из бутылки и отер рот тыльной стороной ладони. — К счастью, мой дед решил модернизировать почтенные развалины. С каким бы уважением я ни относился к его истории, этот дом было бы чертовски трудно протопить.

Айрин улыбнулась.

— Я люблю открытый огонь, а вы? — сказала она, кивнув на поленья, горевшие на решетке. — В нашей квартире только центральное отопление.

Ли пристально смотрел на нее.

— И вы живете там с Эмми и вашей матерью?

— Без нее я не смогла… не смогла бы работать без ее помощи.

Почему же его не покидало ощущение, что она хотела сказать что-то другое? — раздумывал Ли. Он поднес бутылку к губам и сделал еще один глоток. Должно быть, его подозрительность вызвана раздражением на нее.

— Может, присядете? — предложил он, указывая на ближайшее к огню кресло, хотя был уверен, что гостья предпочла бы постоять.

— Как я завидую тому, что у вас столько книг! — немного нервно заметила Айрин, когда Ли подошел и встал рядом с креслом, в которое она села. — Я всегда любила читать… Если бы то же самое можно было сказать и о Эмми!

Ли поколебался, а затем, поскольку по природе был отходчив, опустился в кресло, стоявшее по другую сторону камина.

— На вашем месте я не стал бы беспокоиться, — потеплевшим голосом сказал он. — Возможно, в конечном итоге отстранение от занятий пойдет ей на пользу.

— Как вы можете такое говорить?!

Она была не в состоянии сохранять хладнокровие, когда дело касалось дочери, и Ли заметил, как рассерженно сверкнули глаза Айрин. Он вдруг поймал себя на том, что пытается представить, как она выглядела бы, если бы они занялись любовью. Действительно ли ее губы так горячи и чувственны, какими кажутся в эту минуту?

— Я имел в виду, — мягко сказал Ли, — что у нее будет время разобраться в себе. А если в следующей четверти мистер Биннс переведет ее в другой класс, это будет чем-то вроде нового старта.

— Наверное, — обреченно прошептала несчастная мать.

— Но должен же он был что-то предпринять! — увещевающе воскликнул Ли. — Воровство в магазине — серьезный проступок. Если он как-то не накажет Эмми, ему придется оставить безнаказанными и других девочек тоже.

— Он не знает, что были и другие! — быстро сказала Айрин. — Эмми отказалась назвать их. И ее можно понять. — Она чуть помолчала, прежде чем продолжить: — Но вы правы: Эмми заслужила наказание. Я только жалею, что столь беспомощна.

Ли покатал между ладонями бутылку, которую продолжал держать в руках.

— Вы, по крайней мере, не проводите бессонные ночи в мыслях о том, какую еще напраслину успели возвести на вас другие люди, — мрачно сказал он. — Поверьте мне, это совершенно невыносимо.

Теперь нахмурилась и Айрин:

— Вы говорите о своей дочери?

— Да, о Кристи. — Ли опять удивило, с какой легкостью он идет на откровенность с этой женщиной. — Возможно, вы знаете, что она живет с родителями моей жены. А вот о чем вы можете не знать, так это о том, что они не намерены ее отдавать.

— Не намерены? — удивленно переспросила Айрин. — Какое странное слово вы употребили. Может, вы имели в виду, что им не хочется остаться без внучки, к которой они уже привыкли?

— Я имел в виду именно то, что сказал, — сурово заметил он. — Пол Коппелл готов на все, лишь бы не позволить мне вернуть дочь. Наверное, вы могли бы сказать, что ему не нужно предпринимать особых усилий для этого, имея такого зятя. Некоторое время после смерти Синтии я не расставался с бутылкой. Айрин покачала головой:

— Это можно понять.

— Вот как? — Ли пожалел, что ее тогда не было рядом. Возможно, в этом случае он придумал бы что-нибудь получше, чем разрушать остатки своей репутации. Он нахмурился при воспоминаниях, сыновой силой нахлынувших на него. — Вы даже представить себе не можете, каково это — быть обвиненным в смерти собственной жены!

— Не могу.

Айрин всего лишь признала очевидное, в ее словах не было и намека на осуждение. Напротив, она, казалось, была готова поверить ему. Или он решил так по своей бесконечной наивности?

— Вы говорили, что ваш муж погиб в автомобильной катастрофе, — сказал Ли, решив, что уже достаточно наговорил о себе. — Должно быть, тогда вам несладко пришлось.

Очевидно, Ли коснулся того, что по-прежнему было болезненным для нее, и нарушил возникшее было между ними взаимопонимание. Он почувствовал это немедленно, еще до того как она судорожно напряглась.

— Да, — сдавленно проговорила Айрин. — Вы думаете, это из-за того что Эмми не помнит своего отца, она так неуправляема сейчас?

— Я этого не говорил, — сдержанно возразил Ли. — Просто сравнил вашу ситуацию с моей. — Он поморщился: — Вас хотя бы не обвиняют в причастности к произошедшему несчастному случаю.

Айрин поставила свой бокал на столик.

— Зато я сама себя обвиняю в этом, — сказала она. — В причастности, я имею в виду… Если бы Сэму было хорошо со мной, он не стал бы искать счастья в объятиях другой женщины.

— Вряд ли все было так просто, — мягко заметил Ли, и Айрин печально посмотрела на него.

— Вы наверняка заметили, что я не люблю говорить о Сэме, — пробормотала она. — Это лишний раз напоминает мне, какой дурой я была когда-то. Мне следовало бы послушаться родителей. Если бы не они, я, возможно, никогда не закончила бы свое образование…

— У вас есть образование! — Ли был поражен и, глядя на ее покрасневшее лицо, понял, что она ненароком проговорилась. Но слова были сказаны, и теперь приходилось считаться с ними. — Какое образование? — требовательно спросил он, стараясь не давать воли подозрениям. — Надеюсь, не журналистское?

— Юридическое… Я получила юридическое образование. — Видя недоверие, написанное на лице Ли, Айрин добавила: — Это правда. Но не нашлось адвокатской конторы, где меня согласилась бы взять, поэтому, как уже говорила, я стала работать у своего отца.

Ли резко встал и подошел к окну. С юридическим образованием она устроилась работать в его конюшни! Разве это излишняя подозрительность, если он спросит у нее зачем?

Не оборачиваясь, он услышал, как Айрин подошла и встала рядом. Он смотрел на оголенный, открытый всем ветрам сад, на пологий склон, спускавшийся к реке, стараясь не замечать ее присутствия, но не преуспел в этом.

— Простите, если вы считаете, что я должна была сообщить вам об этом, — рискнула привлечь его внимание Айрин. — Да, я не написала этого в своей анкете, но только потому, что большинство работодателей отталкивает такая квалификация.

Ли полуобернулся.

— И вы подумали, что я из их числа? Вы не хотели смущать невежественного торговца лошадьми?

— Вы не невежественный торговец лошадьми.

Он прищурился:

— Откуда вы знаете?

— Я думала, это очевидно, — неуклюже выкрутилась она. — Невежественные люди обычно не способны тонко чувствовать, а вы доказали обратное.

— Неужели?

Ли понимал, что не очень-то разумно с его стороны задирать ее, но ему нравилось наблюдать, как Айрин пытается его задобрить. Кроме того, несмотря на свойственный Ли скептицизм, его не мог оставить равнодушным призыв, читавшийся в ее серых глазах.

— Вы… вы были добры к Эмми, — слегка поколебавшись, проговорила Айрин и отвернулась, чтобы избежать его взгляда. — Я очень рада, что вы поехали с нами.

— Да, я тоже, — моментально откликнулся Ли на это признание, в то же время понимая, что его собственные мотивы были не совсем бескорыстными.

Стоя рядом с Айрин, он вдыхал теплый запах ее кожи, и этот нежный аромат вдруг пробудил в нем острое желание.

Господи, с тоской сказал себе Ли, я жажду прикоснуться к ней. В этот момент его не волновало, кто она и что здесь делает, ему только хотелось стянуть с нее свитер и скользнуть вдруг вспотевшими ладонями в целомудренный вырез ее блузки. Интересно, как она отреагирует? Что будет, если он накроет ладонями ее небольшие высокие груди? Ли хотел увидеть ее потемневшие глаза, когда он будет ласкать и сжимать их.

— Так я прощена?

Когда Айрин заговорила, он не сразу смог взять себя в руки и ответить ей.

— Прощены? — низким голосом переспросил он, и Айрин, должно быть, не предчувствуя опасности, повернула голову и взглянула на него, однако, увидев в его глазах пламя, тут же залилась горячим, мучительным румянцем.

— За… за то, что не сказала вам о своем образовании, — выпалила она, явно смущенная своим открытием, и Ли вдруг вспомнил, зачем отошел к окну — ему требовалось время, чтобы обдумать сказанное ею. — Почему… почему вы не рассказываете о своей дочери? — сбивчиво проговорила она. — По-моему, вы очень без нее скучаете.

Ли резко выдохнул. Показалось ли ему, что она выглядит виноватой? А может быть, страх стал причиной возбуждения, отразившегося на ее лице? Но одно он знал точно: ему не хотелось сейчас говорить о Кристи. Было бы почти кощунством использовать дочь, для того чтобы сбросить с себя это состояние.

— Вы боитесь меня? — резко спросил Ли, и на этот раз у него не было никаких сомнений: Айрин отшатнулась от него.

— Нет, — сказала она высоким от напряжения голосом. — С какой стати мне вас бояться? Я… я ведь почти не знаю вас.

— О-о, полагаю, прекрасно знаете, — вкрадчиво возразил Ли, чувствуя, что его усилия избавиться от невольного влечения ни к чему не приводят. — Если не меня, то, по крайней мере, обо мне, — уточнил он. — Вы, очевидно, уже начинаете спрашивать себя, а нет ли в этих слухах доли правды. Как вы думаете, достаточно ли вы женщина, чтобы выяснить это?

Ли услышал, как у нее перехватило дыхание. Айрин отступила назад.

— Я думаю, что вы просто смеетесь надо мной, мистер Роуленд, — сказала она, храбро улыбнувшись. Однако улыбка не коснулась ее глаз, и Ли понял, что она действительно напугана. — Может быть, мы сядем? Я не допила свой сок. Ее старания урезонить его отнюдь не понравились Ли. Напротив, вызвали раздражение. Проклятье! — она ведет себя так, словно он переступил черту и ей приходится бить его по пальцам, чтобы отогнать. Неужели Айрин действительно считает, что обманула его своей трогательной попыткой казаться светской? Если бы у нее была хоть капля здравого смысла, она бы вообще не встала со своего кресла.

— Знаете, что я думаю? — протянул он, видя, как Айрин отступает к книжным полкам. Она так старалась увеличить расстояние между ними, что не заметила, как сама загнала себя в угол. — Я думаю, что вы боитесь меня, миссис Тревор. — Он шагнул к ней и очень осторожно провел пальцем по ее щеке. — Не стоит. Я и вполовину не так опасен, как кажусь.

Она отдернула голову.

— Я не считаю вас опасным. Вы, скорее, несчастны, если хотите знать правду. Вы потеряли жену, вы потеряли ребенка, вы потеряли репутацию. С какой стати мне бояться сдавшегося человека?

— Проклятье! Я вовсе не сдался! — Сказанное Айрин затронуло Ли за живое, привело в ярость. Не осознавая, что делает, он грубо схватил женщину за плечи. — Вы ничего не знаете обо мне! — прорычал он, забыв, что несколько минут назад утверждал обратное. — Я готов вам шею свернуть за такие слова!

Только произнеся это, Ли понял, какие ассоциации должно вызвать у Айрин такое заявление. Возможно, она подумает, что он и впрямь способен на нечто подобное, если его так легко вывести из себя. А проступок Синтии был куда более серьезным, нежели неосторожные замечания по поводу образа его жизни.

Но было уже поздно. Слишком поздно забирать назад необдуманные слова. Слишком поздно не замечать женщину, которую он держал за плечи. Она была такой теплой, такой мягкой, такой женственной… Короче говоря, у нее было все то, что он так тщетно пытался выбросить из головы с той минуты, как Айрин переступила порог его дома. И, не обращая внимания на потрясение, написанное на ее лице, он заключил Айрин в объятия.

Это было, ошибкой, большой ошибкой. Ли понял это, едва ощутил ее уступившее натиску тело рядом со своим. Глядя в огромные округлившиеся глаза, он догадывался, что Айрин не способна бороться с ним. И, хотя ее кулаки упирались ему в грудь, в лучшем случае это был только беспомощный жест, обозначавший сопротивление.

— Я не сдался, — хрипло повторил он.

Верила ему Айрин или нет, но она явно ожидала, что он сумеет сдержать себя. Однако Ли обнаружил, что вместо этого склонил голову и скользнул губами по пепельным локонам на ее виске. Сегодня она уложила волосы в пучок, очевидно рассчитывая произвести благоприятное впечатление на классного руководителя Эмми, но несколько прядей выбились. Волосы Айрин бьши мягкими и отбрасывали нежные тени на ее кожу, и Ли закружило в водовороте чувств. Он понял, что уже не сможет отступить, не вкусив влажной мягкости ее рта. Им двигал какой-то неукротимый внутренний голод, и, удерживая одной рукой ее за талию, он поднял другую к ее лицу.

Большой палец скользнул по сжатым губам, отмечая их инстинктивное замирание при столь интимной ласке. Затем Ли нащупал чувствительную впадинку за нежной мочкой и тут же ощутил, как участился пульс Айрин. Она была до кончиков ногтей женщиной — самим теплом, самим душевным здоровьем. И он не был бы мужчиной, если бы не осознавал этого, а также того, что заставляет ее испытывать ответное желание. Выражение неискушенной неуверенности на ее лице только подстегнуло его.

— Ведь вы не ненавидите меня, Айрин? — спросил Ли, глядя в серые глаза. — Поверьте, я не хочу вас обидеть.

— Вот как?

В ее голосе еще звучало сомнение, но раскрывшиеся губы казались такими многообещающими! Она была в его объятиях, он хотел ее, и, опустив голову, Ли накрыл ее рот своим.

Это был рай, и это был ад. Рай заключался в чувственной сладости ее губ, а ад — в понимании того, что она никогда не будет принадлежать ему. Почему она не остановила его? — с горечью думал Ли. Почему не боролась с ним до полного изнеможения? Ведь он давал ей такую возможность.

Но когда Ли позволил своему языку скользнуть между ее зубов, тот не встретил явного сопротивления. Влажная глубина ее рта была открыта для его жадного вторжения. Неверными руками он провел по ее спине, чтобы затем стиснуть узкие бедра.

Еще одна ошибка. Когда он еще теснее прижал Айрин к себе, его отвердевшая плоть вдавилась в мягкий живот. Это было неописуемое ощущение, и он до безумия захотел разрядить свое мужское напряжение в этом женском теле.

Ее блузка выбилась из-под пояса юбки. И пальцы Ли помимо воли принялись поглаживать шелковистую обнаженную кожу…

Внезапно у него пресеклось дыхание, и, оторвавшись от рта, Ли уткнулся лицом в ее шею. Господи, должно быть, я сошел с ума, дрожа всем телом, подумал он. Уже не в первый раз он был слишком близок к тому, чтобы превратить все в сплошную неразбериху. Понимает ли она, что творит с ним? Может, и понимает, с горечью усмехнулся Ли. Вполне вероятно, именно это он и прочел в глубине ее серых глаз.

Звук открывшейся за его спиной двери отчасти привел Ли в чувство. Мэри Престон, сердито подумал он. Она никогда не удосуживается постучать, прежде чем войти.

Выпрямившись, он едва взглянул на раскрасневшееся лицо Айрин и обернулся. Но это была не экономка. Патриция Холкомб смотрела на него с нескрываемым презрением.

— Так-так, — проговорила она. Что бы ни испытывала эта женщина, она немедленно скрыла свои чувства под маской сарказма. — А я-то думала, что ты уже усвоил урок.

— Триш! — сокрушенно простонал Ли, качая головой.

Но прежде чем он смог произнести хотя бы еще слово — то ли протеста, то ли оправдания, — ему пришлось отшатнуться, поскольку Айрин, проскочив мимо, едва не сбила его с ног.

— Айрин! Постойте! — закричал он, устремляясь вслед, но услышал только стук захлопнувшейся парадной двери.

— Я бы посоветовала отпустить ее, дорогой, — насмешливо проговорила за его спиной Триш, и на плечо властно опустилась ее рука. Когда Ли повернулся, глаза женщины зловеще сузились и она добавила: — Ты позволишь ей уйти, если заинтересован в моей дальнейшей поддержке…

Загрузка...