Мэри Поппинс

Глава 3. Веселящий газ

– А вы уверены, что он дома? – спросила Джейн, когда вместе с Мэри Поппинс и Майклом вышла из автобуса.

– Вот еще! Стал бы мой дядя приглашать нас к чаю, если бы собирался куда-то уходить!

Мэри Поппинс была явно обижена вопросом. Сегодня на ней было синее пальто с серебряными пуговицами и синяя же, в тон, шляпка, а в те дни, когда Мэри Поппинс бывала одета подобным образом, обидеть ее ничего не стоило.

Все трое шли по улице, направляясь в гости к мистеру Паррику, приходившемуся, как уже было сказано, Мэри Поппинс дядей. Джейн и Майкл так долго ждали этого дня, что были всерьез напуганы одной только мыслью о том, что дяди может не оказаться дома.

– А почему его зовут мистер Паррик? – спросил Майкл, едва поспевая за Мэри Поппинс. – Он что, носит парик?

– Его зовут мистер Паррик потому, что таково его имя! И никакого парика он не носит. Он лысый, – сказала Мэри Поппинс, – а если я услышу еще хоть один вопрос, мы сразу же вернемся домой!

И она фыркнула, как делала всегда, когда бывала недовольна.

Джейн с Майклом переглянулись и нахмурились, что должно было означать: «Не надо спрашивать ее больше ни о чем, а то мы никогда туда не попадем!»

На углу, возле табачного магазина, Мэри Поппинс остановилась, чтобы поправить шляпку. В магазине была одна из тех странных витрин, в которой вместо одного вашего отражения появляется сразу три, так что, если смотреться достаточно долго, можно подумать, что вы – это вовсе не вы, а целая толпа каких-то незнакомых людей. Но Мэри Поппинс, увидев сразу три собственных отражения, одетых в синие пальто с серебряными пуговицами и синие же, в тон, шляпки, просияла от удовольствия. Единственное, о чем, возможно, она жалела, так это что отражений слишком мало. Вот если бы их было тридцать или хотя бы двенадцать! Чем больше, тем лучше!

– Ну пойдемте же! – наконец строго сказала она, точно это Джейн и Майкл задерживали ее.

Выйдя на Робертсон Роуд, они дошли до дома № 3 и позвонили в дверь. Джейн и Майкл слышали, как звонок эхом отозвался в прихожей, и замерли, думая о том, что всего через несколько минут они будут в первый раз в жизни пить чай с дядей Мэри Поппинс.

– Конечно, в том случае, если он дома, – шепнула Джейн Майклу.

В это самое время дверь распахнулась, и на пороге появилась худая, болезненного вида особа.

– Он дома? – с ходу выпалил Майкл.

– Я бы очень тебя попросила, – сказала Мэри Поппинс, наградив Майкла свирепым взглядом, – чтобы ты позволил говорить мне!

– Здравствуйте, миссис Паррик! – вежливо произнесла Джейн.

– Миссис Паррик! – воскликнула худая леди, голосом еще более тонким, чем она сама. – Да как вы смеете называть меня так? Нет уж! Большое спасибо! Мое имя мисс Персиммон, и я горжусь этим! Надо же, миссис Паррик!

Казалось, она была страшно обижена, и Джейн с Майклом решили, что мистер Паррик, видимо, очень странный человек, если мисс Персиммон так рада, что она не миссис Паррик.

– Прямо наверх первая дверь! – взвизгнула мисс Персиммон и быстро пошла по коридору, продолжая твердить тоненьким голоском: «Миссис Паррик! Ну надо же, миссис Паррик!»

Ребята последовали за Мэри Поппинс вверх по лестнице. Наконец она остановилась перед дверью и постучала.

– Да-да! Входите-входите! Добро пожаловать! – раздался громкий, веселый голос изнутри. Джейн и Майкл прямо задрожали от волнения.

– Он там! – говорил взгляд Джейн.

Мэри Поппинс отворила дверь, и перед ними возникла большая светлая комната. В дальнем ее конце ярко горел камин, а посередине стоял огромный стол, накрытый для чая. Тут были и печенье, и пирожки, и целые горы всевозможных бутербродов, и даже большой сливовый торт, покрытый нежной розовой глазурью.

– Ах, как приятно! – приветствовал их громкий голос.

Джейн с Майклом оглянулись, пытаясь найти его обладателя. Но вокруг никого не было. Комната казалась совершенно пустой.

Вдруг они услышали возмущенный голос Мэри Поппинс:

– О боже! Дядя Альберт! Вы снова! Может быть, вы забыли, что сегодня у вас вовсе не день рождения?

Говоря это, она почему-то смотрела вверх, на потолок. Подняв голову, Джейн и Майкл, к своему крайнему изумлению, увидели кругленького, толстого, лысого человека, который совершенно свободно висел в воздухе. Расположился он там очень недурно, так как сидел положив ногу на ногу и даже читал газету.

– Дорогуша! – отозвался мистер Паррик, улыбаясь детям и виновато поглядывая на Мэри Поппинс. – Боюсь, что как раз сегодня и есть мой день рождения!

– Ай-яй-яй-яй-яй! – покачала головой Мэри Поппинс.

– Правда, вспомнил я об этом только вчера вечером и не смог предупредить тебя, чтобы ты пришла в какой-нибудь другой день. Ужасно неудобно, правда? – сказал он, глядя сверху вниз на Джейн и Майкла. – Да-да, вижу, вы удивлены, – тут же добавил он.

И действительно, рты ребят были раскрыты так широко, что мистер Паррик, будь он чуть поменьше, вполне мог бы упасть в один из них.

– Сейчас я вам все объясню, – невозмутимо продолжал тем временем мистер Паррик. – Дело вот в чем. Я очень веселый человек и иногда люблю посмеяться. Вы даже не поверите, сколько на свете вещей, способных меня развеселить. Я могу смеяться почти над всем! Честное слово!

С этими словами мистер Паррик вдруг затрясся в воздухе, видимо, развеселившись от мысли о собственной чрезмерной веселости.

– Дядя Альберт! – одернула его Мэри Поппинс, и мистер Паррик, вздрогнув, замолчал.

– Прошу прощения, моя дорогая! – сказал он. – Так на чем это я остановился? Ах, да! И самое смешное состоит в том… в том… Ну хорошо, хорошо, Мэри, я не буду больше смеяться… Так вот, когда мой день рождения выпадает на пятницу, я начинаю вдруг ощущать в себе необычайную легкость. Все во мне как бы приподнимается… Выше, выше, выше – и р-р-раз!

– Но почему?.. – начала было Джейн.

– Но как? – не вытерпел Майкл.

– Видите ли, если я в этот день начинаю смеяться, то так сильно наполняюсь Веселящим газом, что потом, даже если и захочу, никак не могу опуститься на землю. Это происходит, даже если я улыбаюсь. Первая же смешная мысль – и я взлетаю, точно воздушный шар! И пока я не подумаю о чем-нибудь серьезном или грустном, опуститься вниз нет абсолютно никакой возможности!

Мистер Паррик опять было начал хихикать, но, уловив гневный взгляд Мэри Поппинс, поперхнулся и продолжил:

– Это, конечно, не совсем обычно, но, доложу вам, не лишено приятности. С вами, наверное, этого никогда не случалось?

Джейн и Майкл замотали головами.

– Ну да, я так и думал. Скорее всего, это только моя характерная особенность. Однажды, ей-богу, вы не поверите, я в свой день рождения побывал в цирке, а потом целых двенадцать часов проболтался дома под потолком. И только когда пробило полночь, я наконец шлепнулся на пол. Ведь началась суббота, и мой день рождения кончился. Все это очень странно, не правда ли? Смешно, даже можно сказать! А теперь снова мой день рождения, и снова пятница, и вы вместе с Мэри Поппинс пришли ко мне в гости… Ха-ха-ха!.. Господи, только не смешите меня, только не смешите!.. Умоляю! Ха-ха-ха!

И хотя Джейн с Майклом не делали ничего смешного, а только в изумлении таращили глаза, мистер Паррик опять принялся громко смеяться, раскачиваясь в разные стороны и подпрыгивая на месте. Газета болталась у него в руке, а очки каждую минуту грозили свалиться с носа. Он так комично выглядел, кувыркаясь в воздухе наподобие большого пузыря, так смешно тыкался об потолок головой и хватался руками за люстру, когда пролетал мимо нее, что Джейн и Майклу, несмотря на то, что они изо всех сил старались соблюдать приличия, сдерживаться стало невозможно. И они засмеялись. Да как! Они пытались зажать рты ладонями, чтобы удержать смех, но из этого ничего не выходило. В конце концов они попа́дали на пол и принялись кататься, буквально помирая со смеху.

– Это еще что такое? – повысила голос Мэри Поппинс. – Это что за поведение?!

– Ой, не могу! Ой, не могу! – стонал Майкл, подкатываясь к камину. – Ой, как смешно! Джейн, ты посмотри…

Но Джейн не отвечала. С ней случилась необыкновенная вещь. Она почувствовала, что ее тело вдруг стало утрачивать вес. Это было так странно, но вместе с тем так замечательно, что ей еще больше захотелось смеяться. Она собралась сказать об этом Майклу, но вдруг почувствовала, что медленно отрывается от пола и летит к потолку.

Майкл в изумлении таращил глаза на то, как она неторопливо плыла вверх. Вот ее голова коснулась потолка, и скоро Джейн очутилась рядом с мистером Парриком.

– Так-так! – озадаченно пробормотал мистер Паррик. – Уж не хотите ли вы сказать, что у вас сегодня тоже день рождения?

Джейн отрицательно покачала головой.

– Нет? Так что же, стало быть, Веселящий газ действует не только на меня? Эй! Там! Тпру! Осторожнее, полка! – закричал он тут же Майклу, который, внезапно оторвавшись от пола, понесся вверх и чуть не врезался головой в каминную полку, сплошь уставленную всевозможными безделушками. Через несколько секунд он с размаху плюхнулся мистеру Паррику прямо на колени.

– Привет! – сказал тот и сердечно пожал Майклу руку. – Ей-богу, очень мило с вашей стороны – подняться ко мне наверх. Надеюсь, это не из-за того, что я не могу опуститься вниз? А?

И, переглянувшись, мистер Паррик и Майкл вновь залились смехом.

– Наверное, – обратился затем мистер Паррик к Джейн, утирая слезы, – наверное, вы будете думать, что у меня самые ужасные манеры на всем белом свете. Такая красивая юная леди должна, конечно, сидеть, а я, между тем, даже не могу предложить вам стул! Хотя, знаете, в воздухе тоже можно сидеть и, надо сказать, очень и очень неплохо! Честное слово!

Джейн попыталась последовать его совету и скоро устроилась вполне сносно. Сняв свою шляпку, она положила ее перед собой, и та… зависла в воздухе безо всякой опоры.

– Замечательно! – сказал мистер Паррик. Затем он повернулся и взглянул вниз на Мэри Поппинс. – Ну вот, Мэри, мы и устроились. Теперь твоя очередь, моя дорогая! Буду очень рад видеть тебя здесь, наверху… Но Мэри, почему ты хмуришься? Боюсь, ты сердишься на меня.

Он кивнул в сторону Джейн и Майкла и торопливо заговорил:

– Ну извини, извини, дорогая. Ведь ты же знаешь, как это бывает со мной. К тому же я никак не ожидал, что мои два юных друга тоже заразятся этим! Честное слово! Да, да, согласен, наверное, я должен был пригласить их в какой-нибудь другой день… Ну, пусть они тогда подумают о чем-нибудь грустном или о чем-нибудь…

– Нет, я просто обязана это сказать! – строго произнесла Мэри Поппинс. – Еще никогда в жизни я не видела ничего подобного! А в вашем возрасте, дядя…

– Мэри Поппинс! Мэри Поппинс! Взбирайтесь сюда! – перебил ее Майкл. – Подумайте о чем-нибудь смешном, и вы увидите, что это очень легко!

– Слушай, Мэри, в самом деле! – продолжал настаивать мистер Паррик.

– Нам здесь так одиноко без вас! – попросила и Джейн, протягивая к Мэри Поппинс руки. – Пожалуйста, Мэри Поппинс, подумайте о чем-нибудь смешном!

– Ей это вовсе не обязательно, – заметил мистер Паррик, вздыхая. – Она, если захочет, сможет подняться и так, без всякого смеха. И ей, между прочим, это хорошо известно!

Он повернул голову и загадочно посмотрел на Мэри Поппинс.

– Что ж, – произнесла она, – хоть это все очень глупо и в высшей степени неприлично… Но вы все болтаетесь в воздухе и, как я вижу, опускаться вниз не собираетесь. Значит, выхода у меня нет. Придется подниматься наверх.

С этими словами она вытянула руки по швам и, к немалому удивлению ребят, взлетев под потолок, уселась напротив Джейн. И все это без тени улыбки!

– Сколько раз я вам говорила, – принялась она тут же ворчать, – чтобы вы снимали верхнюю одежду, когда входите в теплую комнату! – И, сняв с Джейн пальто, она аккуратно повесила его в воздухе рядом со шляпкой.

– Вот это дело, Мэри! – воскликнул мистер Паррик, свешиваясь вниз и кладя очки на каминную полку. – Вот мы и устроились, причем вполне удобно.

– Да, сплошные удобства! – фыркнула Мэри Поппинс.

– Вот теперь можно и чайку попить! – продолжил мистер Паррик, не обратив ни малейшего внимания на эту колкость. Но в следующий момент его лицо вдруг приняло растерянное выражение. – О боже! – простонал он. – Какой ужас! Ведь стол-то находится внизу! А мы все здесь, наверху! Что же делать, а? Мы все здесь, а он – там. Кошмарная трагедия, ну просто кошмарная! Но, ха-ха-ха, это… это… ужасно смешно! – И, спрятав лицо в носовой платок, он громко расхохотался. Джейн с Майклом, хотя им не очень нравилась мысль остаться без угощения, тоже не смогли удержаться – слишком уж заразительно мистер Паррик смеялся. Наконец мистер Паррик остановился и вытер глаза.

– Есть только один выход, – сказал он, – мы должны подумать о чем-нибудь серьезном. Или о чем-нибудь грустном, очень-очень грустном. Ну, раз, два, три! О чем-нибудь очень-очень грустном, ну!

Все усиленно принялись думать…

Майкл думал о школе и о том, что ему рано или поздно придется туда пойти. Но, странное дело, сегодня даже это почему-то казалось веселым, и он с трудом сдерживал смех.

Джейн думала о том, что когда-нибудь она вырастет и ей будет четырнадцать лет. Но грусти это не вызывало. Она не смогла удержаться от улыбки, представив себя взрослой, одетой в длинную юбку, с сумочкой на плече.

– У меня была старенькая тетя, – размышлял вслух мистер Паррик. – Звали ее тетушка Эмили. И ее переехал автобус. Грустно. Очень грустно. Ну просто невыносимо грустно. Бедная тетя Эмили. Да, но зато ее зонтик остался цел. Правда, забавно? – И секунду спустя он уже сотрясался от неудержимого хохота, вызванного воспоминанием о зонтике несчастной тетушки Эмили.

– Нет, так не пойдет, – сказал он, громко сморкаясь в носовой платок. – Похоже, у моих юных друзей дела обстоят ничуть не лучше. Мэри, может, ты что-нибудь сделаешь? В конце концов, мы хотим чаю!

То, что произошло затем, Джейн и Майкл вряд ли даже теперь смогли бы описать без труда. Едва мистер Паррик обратился к Мэри Поппинс, как стол ни с того ни с сего вдруг начал подпрыгивать сразу на всех четырех ножках. Потом, сильно накренившись, он, звеня фарфором и роняя конфеты из вазочек на скатерть, развернулся и устремился вверх. Через мгновение он уже втиснулся между гостями, да так удачно, что мистер Паррик оказался прямо во главе стола.

– Ай да умница! – воскликнул мистер Паррик, с гордостью глядя на Мэри Поппинс. – Я знал, что ты что-нибудь придумаешь! Я предлагаю, Мэри, вообще взять тебе все в свои руки и начать разливать чай. А гости пусть сядут по обе стороны от меня. Вот так. Неплохо, а? – сказал он, когда Майкл, преодолев разделявшее их расстояние, уселся с правой стороны от него, а Джейн – с левой. Удовлетворенно улыбнувшись, мистер Паррик продолжил:

– Принято, кажется, начинать с бутербродов. Но сегодня мой день рождения, – тут он весело подмигнул ребятам, – поэтому мы будем делать все наоборот и начнем с торта!

С этими словами он отрезал каждому по большому куску.

– Еще чаю? – заботливо спросил мистер Паррик, когда чашка Джейн опустела. Однако ответить она не успела, потому что в этот момент вдруг послышался энергичный стук в дверь.

– Войдите! – крикнул мистер Паррик.

Дверь отворилась, и на пороге появилась мисс Персиммон с кувшином кипятка на подносе.

– Я подумала, мистер Паррик, – начала она, в недоумении озираясь по сторонам, – что вам еще понадобится кипяток… Ну нет! Такого я еще никогда… – с чувством произнесла она, увидев их сидящими вокруг стола под самым потолком. – Никогда в жизни не видела! Это просто безобразие! Конечно, мистер Паррик, я всегда знала, что вы немного странный, но не до такой же степени! Раньше я закрывала на это глаза, потому что вы аккуратно вносили квартирную плату. Но чаепитие в воздухе – это уже слишком! Я просто поражена, сэр! Это так неприлично, а тем более для джентльмена вашего возраста! Я бы никогда, ни за что…

– А вдруг и вы тоже, мисс Персиммон? – весело спросил у нее Майкл.

– Что «тоже»? – надменно произнесла она.

– Ну, наглотаетесь веселящего газа, как мы?

Мисс Персиммон с достоинством вскинула голову.

– Надеюсь, молодой человек, у меня пока еще достаточно самоуважения, чтобы нормально ходить по земле, а не болтаться в воздухе наподобие воздушного шарика на веревочке! Благодарю покорно! Не будь я Эмили Персиммон, если не буду твердо стоять на собственных ногах… Ах! Ой! Господи! Бог мой! Я не могу идти, я… Ой! Помогите! На помощь! – кричала мисс Персиммон, потому что, внезапно оторвавшись от пола, медленно поплыла вверх, перекатываясь с боку на бок, точно узкий, длинный бочонок. Она изо всех сил пыталась сохранить равновесие и не пролить из кувшина воду. Когда мисс Персиммон наконец достигла стола и поставила на скатерть злосчастный кувшин, она чуть не плакала.

– Спасибо, – поблагодарила Мэри Поппинс очень спокойно и вежливо. Мисс Персиммон покорно повернулась и, слегка покачиваясь, стала опускаться вниз.

– Как неприлично! – услышали они ее сдавленное бормотание. – О, как неприлично! И это я, такая благовоспитанная, степенная женщина! Нет, я должна обратиться к врачу!..

Едва коснувшись ногами пола, она, не оглядываясь, выбежала из комнаты.

– О боже, как неприлично! – еще какое-то время доносилось из-за двери.

– Да, выходит, теперь она вовсе не Эмили Персиммон: ведь она не сумела устоять на собственных ногах… – прошептала Джейн Майклу.

Мистер Паррик укоризненно, но вместе с тем восхищенно посмотрел на Мэри Поппинс.

– Мэри, ты не должна была, ей-богу, не должна была этого делать! Бедная старушка этого не переживет! О господи, а как она ковыляла по воздуху! Ха-ха-ха! Нет, как ковыляла!

И мистер Паррик, а вместе с ним и Джейн с Майклом безудержно захохотали. Они барахтались в воздухе и, держась за бока, буквально захлебывались от смеха, вспоминая, как выглядела мисс Персиммон.

– О боже! – стонал Майкл. – Не смешите меня больше! Ой, не могу! Я ло-о-о-пну!

– Ой-ой-ой! – кричала Джейн, задыхаясь и держась за живот.

– Ах, боже мой! – ревел мистер Паррик, вытирая глаза полой пиджака, так как платка под рукой не оказалось.

– Пора домой! – вдруг, словно труба, прозвучал голос Мэри Поппинс.

И тут же и Джейн, и Майкл, и мистер Паррик со страшным грохотом шлепнулись на пол. Мысль о том, что пора идти домой, была первой грустной мыслью за весь день. И стоило им только подумать об этом, как Веселящий газ сразу же из них улетучился.

Ребята, вздыхая, смотрели, как Мэри Поппинс медленно опускается вниз, держа в руках пальто и шляпку Джейн.

Мистер Паррик тоже вздохнул.

– Как грустно, – удрученно сказал он. – Очень жаль, что вы должны идти домой. Я никогда еще так не веселился. А вы?

– Никогда, – понуро ответил Майкл, чувствуя, как скучно просто ходить по земле.

– Никогда, – подтвердила Джейн и, приподнявшись на цыпочки, чмокнула мистера Паррика в кругленькую, будто яблочко, щечку. – Никогда! Никогда…

Домой они ехали на автобусе. Джейн и Майкл сидели по обе стороны от Мэри Поппинс. Они были необычайно молчаливы. Каждый из них думал об удивительном, ни на что не похожем дне. Наконец Майкл тихо спросил, обращаясь к Мэри Поппинс:

– И часто с вашим дядей это случается?

– Что «это»? – переспросила та резко, словно Майкл чем-то внезапно разозлил ее.

– Ну так смеется, болтается, в воздух взлетает.

– Болтается?! В воздух?! – Голос Мэри Поппинс сделался еще более сердитым. – Что ты имеешь в виду?

Джейн попыталась объяснить.

– Майкл хочет спросить, часто ли ваш дядя наполняется Веселящим газом и кувыркается под потолком, когда…

– Кувыркается! Что за вздор! Подумать только, кувыркается под потолком! Вы еще скажете, что он воздушный шар! – рассерженно фыркнула Мэри Поппинс.

– Но ведь это же было! – возмутился Майкл. – Мы видели!

– Что, кувыркание? Да как вы смеете! Мой дядя, да будет вам известно, – добропорядочный, честный и трудолюбивый человек! А потому будьте добры говорить о нем уважительно! И прекрати сейчас же жевать свой билет! Подумать только! Кувыркается!

Майкл и Джейн переглянулись. Сделали они это молча, потому что уже успели понять: спорить с Мэри Поппинс совершенно бесполезно. Взглядом они как бы спрашивали друг у друга: «Интересно, правда это или нет? О мистере Паррике. Кто же прав – мы или Мэри Поппинс?» Но вокруг не было никого, кто бы мог дать им правильный ответ.

Автобус ревел, подскакивая и трясясь на ухабах. Мэри Поппинс сидела между детьми, сердитая и молчаливая. Однако время шло, и скоро Джейн и Майкл, несмотря на одолевавшие их сомнения, уже крепко спали, с двух сторон прижимаясь к своей удивительной няне…